Бесплатный фрагмент - Лесс и его обитатели

Необходимое предисловие

к моим литературным опытам

У этой истории несколько начал, а конца пока и вовсе нет. Эта история не совсем про меня, хотя, пожалуй, только я и могу ее Вам поведать. Дело в том, что воистину удивительные события буквально заставили меня, человека, не имеющего ни серьезного писательского опыта, ни литературного образования, по истечении определенного времени «взяться за перо». И вот перед Вами — мой первый рассказ, рассказ о Лессе, поэтому он так и называется: Лесс как он есть.

Глава 1.

Необычайное происшествие на церемонии

Однажды в настоящем Лессе, том самом, который пишется с двумя буквами «с», должна была произойти церемония взроста. Взрасти или вырасти должна была не береза, не осина и не ель, а молодое дерево Ооша. Ооша — это нечто уникальное. Ни одно дерево не способно сравниться с ним по высоте и красоте, и лишь немногие известные нам экземпляры из земного растительного мира рискнут посостязаться с ним в долголетии. Всего в Лессе несколько сотен взрослых деревьев Ооша, каждое из которых живет около тысячи лет. А вот молодых деревьев немного, и церемония взроста одного из них — настоящий праздник.

Естественно, пропустить такое событие не хотел никто. И любой свободный от важных дел лессник (сокращенно — сник) считал своим долгом появиться на нем во всей красе. Кроме желания поучаствовать в мероприятии, основательно прихорошив свои листья, из которых в основном и состоят сники, интригу церемонии добавляло присутствие на ней зарубежных гостей из далеких лессов. Они, словно сговорившись, прибыли накануне. Первый гость — сник из Форесста, проход в который лежит на западе нашего Лесса, а второй — из лесса Босске, в который можно попасть через южное Путеводное дерево.

Обитатели Лесса слыли в лессном мире весьма радушными хозяевами, умеющими принимать гостей. Однако путешествовать самим в дальние, а иногда и в ближние края считалось у них сложным и хлопотным делом, так что поглазеть на иностранцев было для большинства из них в диковинку. В общем, с раннего сегодняшнего утра во всех жилищах лессников кипела подготовка к празднику. Никто не хотел ударить в грязь листвой.

Обычный лесник в нашем мире — это, конечно же, человек. А вот лессник в мире Лесса — совсем иное существо, и назвать его человеком или человечком никак нельзя. Если Вы когда-нибудь гуляли по осеннему городскому парку, то без сомнения можете себе представить, как он выглядит. Потому что типичный сник — это небольшая куча опавших листьев, формой и размером напоминающая ведро. Перевернутое ведро без ручки.

Роста он маленького, и одного метра нет. «Под стол пешком ходит» — как раз про него. Голова тоже небольшая, впрочем, шеи нет вовсе, но глаза, рот, нос и даже маленькие ушки, конечно, имеются. Руки похожи на наши, но только тоньше: из веточек и сложенных по-хитрому листьев. Ног вообще не видать! Листовая юбка уж больно низко сидит. Из туловища могут торчать кое-где взъерошенные листья, палочки, травинки и хвоинки. Ходить — ходит, но небыстро. Говорить — говорит, но обычно негромко. Лессники редко собираются все вместе, но сегодня уникальный случай — церемония взроста, — и сотни три лессников оказались на одной большой поляне.

Ведущим церемонии по традиции назначали самого молодого сника из числа тех, кто недавно перешагнул четырехлетний рубеж, то есть был ровесником юного дерева Ооша, так как общеизвестно, что взрост у этих необыкновенных деревьев происходит всегда в один и тот же момент, а именно ровно через 4 года и 4 дня. Задача ведущего была проста: сказать небольшую вступительную речь самому, предоставить слово старейшине, который, также по традиции, производит церемониальный полив корней из древней лейки, а затем, в самом конце мероприятия, очень неторопливо и осторожно сдернуть с взросшего дерева маскировочный балахон.

Нашего ведущего, вышеупомянутого молодого сника, звали Му́рриш. Просто Мурриш, без всяких дополнительных имен. Нужно пояснить, что у самых взрослых сников имя состоит из четырех слов. Так, например, старейшину, стоящего сейчас справа от нашего героя, зовут Трепетный Рык Сияющего Ветра, а когда-то юнцом его звали просто Рык. Полные имена сники употребляют редко, в повседневной речи обычно используя одно или два именных слова, но церемония взроста является официальной, и это как раз тот случай, когда можно услышать полное имя лессника.

— Начинаем, начинаем, — загалдели десятки сников, собравшихся на поляне, где росло сегодняшнее церемониальное дерево.

— Давай, дружок, — трогательно сказал Трепетный Рык и подтолкнул Мурриша веточкой в бок.

В данную минуту Мурриш внешне сильно отличался от большинства других гостей. Он был в облике цыпленка: поставь рядом настоящего цыпленка — не отличишь! Да, это правда: сники с помощью ягод дерева Ооша умеют превращаться в некоторых животных, потому что в Лессе, в отличие от любого нашего леса, нет ни зверей, ни птиц, ни насекомых, а совсем прожить без живности никакой лес или Лесс не сможет.

— Уважаемые жители опушки, — начал с импровизированной сцены из составленных рядом широких пеньков свою речь цыпленок. — Дорогие товарищи и друзья! Сегодня у нас знаменательный день, повторяющийся ежегодно в одну и ту же дату.

— Что он говорит? Что за странные слова? — зашикали вокруг все, весьма удивленные лессники. — Если это юмор, то он абсолютно неуместен на такой официальной церемонии, да еще в присутствии иностранцев.

Тут на сцену пробились два других лессника.

— Вы нас извините, — сказали они, отстраняя цыпленка в сторону, — но Мурриша, он из нашего стогга, сегодня атаковала бледная плесень, и, похоже, он подхватил «забываку».

— Причина уважительная, но традициям изменять нельзя, — сказал Рык. — Какая бы плесень его не укусила, бледная или стеклянная, Мурриш все равно должен вести церемонию. Шуршун и Шептун, отойдите, даже из благих побуждений вы не должны мешать!

Две кучки листьев тотчас вернулись в ряды наблюдающих. Ослушаться старейшин не осмеливался никто.

Однако, учитывая обстановку, Рык теперь говорил все больше сам, практически не давая слова цыпленку Мурришу.

И вот финал праздника. По знаку старейшины Мурриш схватил в клюв веревку, свисавшую с белого балахона, покрывающего дерево целиком, и медленно потянул ее вниз. Через несколько мгновений взросшее дерево Ооша во всей красе предстало перед лессной аудиторией.

И сразу на поляне в воздухе повисла тишина.

— Загадочное дерево, — шепот Рыка услышали все лессники, потрясенные до глубины своих лиственных душ. — Загадочное дерево!

Да, это было оно. Почти легендарное дерево, о котором прочесть было можно только в древних свитках.

Не одно из Ягодных, не Лунное, не Путеводное, не Грибное. Не Железное, не Песочное и не Снежное. А именно Загадочное дерево, назначение которого для Лесса — всегда тайна.

И в этот момент цыпленок Мурриш превратился. Но не обратно в лессника, как это всегда бывает со сниками, когда заканчивается действие волшебных ягод, а в серого пушистого кота.

— Мяу, — храбро сказал кот ошарашенной толпе обитателей Лесса.

С этого, на самом деле, все и началось.

Глава 2.

Как кот, который совсем не кот, стал котом

Неоднократно подтверждено всеми, кроме любителей хорошенько поспать, что день обычно начинается с утра. А еще многие из нас знают, что если с самого утра вы «встали не с той ноги», то потом целый день все идет неправильно, как, например, не удалось сегодняшнее утро у нашего цыпленка — кота, который на самом деле не являлся ни цыпленком, ни котом, а еще вчера, позавчера и позапозавчера был мальчишкой Егором Шатуновым, обычным пареньком двенадцати лет и учеником 5-го «Б» класса, переходящим после длительных летних каникул в класс шестой.

В свои двенадцать с коротким хвостиком лет Егор Шатунов, живший в обычной панельной пятиэтажке на окраине обычного городка у границы большого лесного массива, вовсе не казался героем — ни в глазах сверстников, ни в своих собственных. Напротив, и сам он, и окружающие — родители, друзья, знакомые и даже прабабушка — считали его человеком, ребенком, с которым почти ничего не происходит. С родителями Егор не ругался, днем по крышам и в лесу по ночам не бегал. Дрался редко и только понарошку — со своей старшей сестрицей Жанной, или Джанеттой, когда она из другого города, где жила в студенческом общежитии, приезжала. И даже в школе учился хорошо. Без троек. Ну, почти без троек.

Внешностью он тоже из сверстников не выделялся. Стригся просто: не коротко, но и без модных даже среди ребят хвостов, косичек и чубов. Был светловолосым, сероглазым, летом загорелым мальчишкой, высоким и стройным для своего возраста. Увлекался футболом и плаванием. Физкультуру любил, математику уважал, а история и музыка клонили его в сон, но спать на уроках он не мог, потому что стеснялся. Из девочек больше всех нравилась ему Наташа Синицына, что училась в классе «А», худая и симпатичная, с роскошной косой и озорными карими глазами, но познакомиться с ней толком никак не удавалось, потому что подойти и заговорить первым с девчонкой он стеснялся даже больше, чем на уроках дремать.

Лишь одно приключение, предшествующее сегодняшним удивительным событиям, случилось за предыдущие двенадцать лет с Егором. «Четыре путешествия. Пять книг. Шесть королей», — таково было предсказание старой цыганки из покосившегося от ветхости бревенчатого домика где-то на окраине провинциального рабочего городка.

Мальчишки не боятся никого и ничего. Но и Егор, тогда еще восьмилетний пацан, и его дружки, веселая ватага таких же отчаянных сорванцов, проводивших на улице в бесконечных играх все свое свободное время, побаивались этой женщины. Им случалось из озорства залезать в чужие огороды в окрестностях небольшого микрорайона из двухэтажных кирпичных домов, построенного пленными немцами сразу после войны. Но ее огород, маленький, заросший, неухоженный, однако с прекрасными ветвистыми яблонями, всегда полными по осени крупных привлекательных плодов, ребята обходили стороной.

— Ведьма, — говорили о ней Егоркины друзья — те, что постарше. — Заколдует враз, потом хлопот не оберешься. С такой лучше не связываться.

И верно, когда старая цыганка выходила на вечерней заре в огород, и местные мальчишки случайно, играя где-то неподалеку, ловили ее мимолетный взгляд, им сразу становилось немного не по себе. Было во всем этом что-то странное, что так просто не объяснишь.

Но однажды Егорий все-таки оказался в том саду. Дело было так. Однажды замечательным августовским утром мальчик бродил по округе, скучая от безделья и одиночества. Родители его только легли отдыхать, вернувшись из очередной геологической экспедиции, а друзья еще не проснулись. Вдруг Егор, проходя мимо, обратил внимание на необычный фрукт на одном из яблоневых деревьев в огороде цыганки, самом близком к ограде. Плод висел на краю ветки и по размеру походил скорее на вишню, чем на яблоко. Кроме того, он был удивительного оранжевого цвета.

И любопытство заставило мальчика нарушить негласный запрет — перебраться через невысокий забор и подойти к дереву, не отрывая взгляда от нужной ветки. Около минуты стоял он и просто глядел, пытаясь сообразить, что же это за плод или ягода. Он и не заметил, откуда появилась старая цыганка. Казалось, она мгновенно выросла в нескольких шагах прямо из-под земли. А затем долго и пристально смотрела на него. Мальчик, вместо того, чтобы пуститься без оглядки наутек, словно окаменел, и тоже смотрел в ее большие и черные, полные какой-то потаенной глубины глаза, не в силах оторваться.

— Дай руку, мальчик, — сказала вдруг она Егору полную убедительности фразу, нарушив звенящую тишину в его ушах. — Не бойся. Подойди и дай мне руку. Я тебе погадаю.

Он робко подошел и протянул ей сразу обе руки.

— Жизнь твоя будет неплохой, — сказала она, внимательно оглядев детские ладони. — Особенно по нынешним меркам. Так… Вижу, что ждут тебя в зрелости длинные спокойные годы. Будет у тебя интересная работа. Обзаведешься семьей, вырастишь детей, появятся и внуки. Так и будет течь жизнь твоя, что неторопливая река, а вот пока… Что это? — удивленно произнесла вдруг она и замолкла на несколько секунд, будто бы задумавшись над тем, какими словами выразить Егору свое знание. — Но до всего этого ты совершишь четыре необычных путешествия, напишешь пять интересных книг и познакомишься с шестью известными королями.

Егор молчал то ли от страха, то ли от волнения. А может, и от скромности.

— Раз судьба у тебя не совсем обычная, на, возьми его, может, и пригодится, — продолжила цыганка и взглянула вверх, на оранжевую вишню. — Съешь прямо сейчас!

Удивительный плод упал на ее раскрытую ладонь, и она протянула его мальчишке. На этом все и закончилось.

Через месяц вокруг закипела большая стройка. Частные дома стали сносить, освобождая место под новенькие жилые высотки, и вскоре ветхий, временами так пугавший ребят домишко исчез, уступив место глубокому котловану. А вместе с ним исчезла и цыганка. Егор никогда ее больше не видел, но про встречу ту никому так и не рассказал. А потом и вообще забыл на длительное время о ней. Пока не наступило сегодняшнее утро.

Во всех дальнейших происшествиях оказались «виноваты» старинные часы. Висели они всегда, сколько Егор себя помнил, спокойно в его комнате на стене, напротив кровати. Часы были очень красивы: лакированные, из темного дерева, с огромным маятником за стеклянной дверцей, тусклым медным циферблатом с двумя ажурными золотыми стрелками, часовой и минутной, а также с широкой крышей-домиком поверх циферблата и с «чердаком» в этой самой крыше, из створок которого выскакивает в подобных часах неугомонная и звонкая кукушка. Ходили часы превосходно точно, может быть, и потому, что мальчик никогда не забывал их заводить по воскресеньям старинным, тоже потемневшим от времени стальным шестигранным ключом. Папа говорил, что часы ему достались по наследству от деда, а тому от его деда, и вторых таких часов во всем мире не сыскать. Жаль только, что кукушка сломалась.

Егор сегодня проснулся в девять, проснулся сам, без напоминалок и будильников, и настроение его поначалу было абсолютно превосходным. Он встал, переоделся, как обычно, умылся и почистил зубы, а потом вернулся из ванной в свою маленькую комнату и стал, не торопясь, планировать распорядок предстоящего дня.

Он стоял на красном прикроватном коврике и, кривляясь перед небольшим настольным зеркалом, методично и мелодично напевал свежесочиненную песенку в очень популярном среди подрастающего поколения стиле рэп. Она звучала примерно так:

Окно. Июнь. Двадцать один.

Родители-геологи. Один.

Каникулы. Футбол. Лафа.

Ты — вратарь команды УЕФА (ну почти).

Прабабушка на кухне, и обед,

И завтрак так ужасен: молоко, омлет…

И когда он звонко, с выдохом, как и положено крутым исполнителям, произнес «У-у-у-у-у», в этот самый момент где-то снаружи вдруг сверкнула молния, ударил раскат грома, а в окно забарабанил спешащий дождь. И часы на стене ни с того ни с сего вдруг стали бить, хотя было еще не десять и даже не половина десятого, а всего лишь 9:20 утра.

А самое неожиданное, что из домика в часах выскочила темная птица — не кукушка, а скорее ворона. Она держала в клюве три знакомых по саду цыганки ягоды, только не оранжевого, а бордового цвета. «Высокий день», — проговорила отчетливо ворона, не разжимая клюва, спряталась и сразу выскочила снова: «Высокий лес». Егор, впавший было в ступор от неожиданности, теперь сориентировался и подошел к часам поближе. «Высокий час». Егор поднес к часам руку. «Высокий дуб. Высокое дупло». Птица, наконец, умолкла, и мальчик цепко схватил ее за крылья, чтобы она не упорхнула обратно, в свое часовое гнездо.

Это действительно была большая деревянная ворона, только не с двумя, а с четырьмя крыльями. И еще: странное незнакомое слово «ЛЕСС» было выгравировано на металлической табличке, прикрепленной к ее груди. Бордовые ягоды из клюва пойманной птицы скатились Егору в ладонь, и он, недолго думая, проглотил их, будто маленькую горсть спелой черешни.

И тут же, моментально, мир Запахов и мир Звуков словно два неистовых смерча ворвались в его дом и сорвали двери с петель. И теперь Егор чувствовал, что в холодильнике на кухне лежат молочные сосиски и слышал сквозь плотно закрытые окна звуки далеких, идущих по шоссе автомобилей. Он ощущал, что в квартире тремя этажами ниже неделю назад травили тараканов, а в квартире на первом этаже, оказывается, живет маленькая собачка-пекинес. Он слышал звук телевизора в соседнем подъезде и шорохи мышей в подвале.

Он чувствовал, что ощущает все, что есть в этом мире: далекое и близкое, маленькое и большое, родное и чужое. Только он не мог выразить все это словами, потому что не мог говорить. А мог только мяукать. И еще рычать от досады.

Случилось невероятное. Он не был больше человеком. Он стал котом.

Глава 3.

Как не кот, ставший котом, отправился в лес

Все случилось настолько неожиданно, что в первый момент Егор и не понял, что же именно произошло, а когда, наконец, осознал, то не смог сразу в это поверить. Неудивительно, ведь не каждый день ты превращаешься в кота. Но вскоре поверить пришлось. Четыре собственные лапы, усы, обострившиеся зрение и обоняние, а также длинный полосатый хвост сомнений не оставляли.

Егор испугался, конечно. Попробовали бы Вы не испугаться на его месте, но поскольку мальчик он был целеустремленный и спортивный, то быстро собрал волю в кулак, перестал беспокоиться и принялся думать, что же делать дальше. Оставаться надолго котом в его планы не входило. Взять хотя бы родственников. Правда, прабабушка могла его превращение и не заметить, особенно если бы удалось избавляться от молока и омлета, которыми она с поразительным упорством потчевала своего юного правнука. Для старушки было главное, чтобы тарелки пустели, а кто там с них ел, она в силу слабого зрения могла и не разглядеть. Но родители бы разглядели. И до их возвращения из очередной экспедиции оставалась ровно неделя. Значит, ровно неделя времени была у Егора, чтобы вернуть себе свой истинный облик.

Но как это сделать? Позвонить в МЧС и промяукать жалобно: «Спасите, помогите, превратите обратно»? Не вариант, однозначно. Вряд ли Министерство по чрезвычайным ситуациям занимается трансформацией котов в людей. Егор сразу догадался, что все, что с ним произошло, было связано с часами, необычными ягодами и вороной. О чем же тогда эта четырехкрылая птица говорила? Что за странные слова? Егор попробовал порассуждать логически.

«Высокий день». Наверно, речь идет о самом длинном дне в году. Сегодня — 21 июня, как раз один из таких дней.

«Высокий час». Здесь все просто — полдень. Других вариантов нет.

«Высокий лес». Это могла быть часть лесного массива, что начинался сразу за спуском с горочки, на которой стоял дом Егора, достаточно дремучая, темная часть леса с высокими старыми деревьями.

«Высокий дуб». Егор не знал, какой конкретно дуб имеется в виду, но понимал, что при желании найти такое дерево должно быть нетрудно.

«Высокое дупло». Наверно там, в этом дупле, и находится средство, способное вернуть Егору человеческий облик, иначе к чему бы вороне-кукушке об этом упоминать? Возможно, там лежит ягода, но более правильного цвета.

Выбора не оставалось, и Егор-кот решил последовать инструкциям странной птицы. Сначала нужно было выбраться, желательно незамеченным, из квартиры. Егор-кот хотел открыть неплотно притворенную дверь комнаты, но вспомнил, что осуществить это не так просто: даже если встать на задние лапы — до ручки не достанешь. Зато с новыми кошачьими размерами легко протискиваться даже сквозь неширокий проем, что Егор-кот и сделал. Вытянувшись, словно такса, пролез он сквозь дверную щель из комнаты в коридор, но потом вместо того, чтобы двигаться дальше, вдруг замер на месте. Остановился как вкопанный.

Странная и ужасная мысль мелькнула в его кошачьем сознании, заставив встать дыбом всю шерсть, а зеленые зрачки расшириться почти до размеров чайных блюдец. Егор вспомнил, что он — не единственный кот в этом доме. И это была котастрофа (ужасный случай в жизни кота).

— Это конец, — промелькнуло в голове у мальчика. — За все, что я когда-то сделал с Васькой, — подумал он, — мне, в лучшем случае, положена хорошая трепка, а в худшем… даже думать не хочется.

Поэтому Егор попытался тихо пройти к входной двери, но тут, как назло, из кухни вышел Васька, заслуженный домашний кот семейства Шатуновых, и в изумлении уставился на Егора. Его удивление было так велико, что можно было подумать, что Васька ни разу в жизни не видел котов и даже никогда не смотрелся в зеркало.

— Привет! — сказал Егор, но получилось только короткое «Мяу».

Как ни странно, Ваське был знаком этот язык, а Егор понимал его ответы.

— Мяу (Привет), — сказал Васька. — Ми-яу? (Ты кто?)

— Мя-я-яу (Я тут проездом, случайно зашел), — сказал Егор.

— М-мяу? (А как ты сюда попал?) — спросил Васька.

— М-мяу-у-у! Р-р! (У, долго рассказывать. Через Егора-мальчика.)

— Мяу! Фр-р! (Этот оболтус еще бы собаку в дом притащил!) — сказал Васька.

— Мур-р-р-мур-р-мур. (Егор мне сказал, что теперь котов в этом доме будут кормить молоком и омлетом.)

— Мяу? (Да ну?)

Здесь Егор преследовал сугубо личную цель, чтобы кто-то съедал за него завтрак и обед. Это дало бы ему возможность отсутствовать какое-то время без боязни, что прабабушка заметит.

— Мяу! Мр-мр. Мя! (Не навсегда, а на время, пока он, Егор, будет отсутствовать. Котам прямо на стол залазить можно.)

— Мяу-мяу! (Хорошо бы! Проверю сегодня.) — сказал Васька и облизнулся.

Оставив Ваську наедине с мечтами о вкусном завтраке, Егор-кот, никем не узнанный, выскользнул из квартиры на кухонный подоконник, а с него блестящим прыжком на подоконник окна в подъезде. Дальше — лестничная площадка, ступеньки, фигурная дырка в фанерной двери парадной. «И вот она — свобода», — подумал Егор и отправился прямиком в высокий лес. Искать высокий дуб.

Ну а мы, совершив короткое путешествие в недалекое прошлое и предоставив шанс коту Ваське в одиночку полакомиться бесхозным молоком и омлетом, пожалуй, вернемся обратно на поляну. На ту, которая в Лессе.

Глава 4.

Допрос в Мудром дереве

— Мяу, — еще раз храбро сказал кот ошарашенной толпе обитателей Лесса.

В ответ все вокруг замерло на пару секунд: и только что взросшее Загадочное дерево, и ветер, и солнце, и облака, и все местные жители, и послы далеких стран, и окружающие поляну обычные деревья, цветы и кусты. Наступила мертвая тишина, которую вдруг разорвали пять коротких, но резких, сливающихся в один, хлопков. Это несколько самых ближних к сцене сников вдруг, изменив свой лиственный облик, превратились в огромных бледно-зеленых ящериц. Клубы пара и маленькие языки пламени вырывались из их неплотно сжатых челюстей. Ящерицы начали медленно двигаться к оторопевшему Егору-коту.

Старейшина Трепетный Рык бросил на них короткий взгляд, ящерицы остановились, затем Рык поднял вверх лиственную лапу, обращаясь к многочисленной аудитории.

— Спокойствие, — крикнул он зычным, леденящим голосом. — Сегодня Лессу явилось великое чудо, — произнес он после некоторой заминки. — Загадочное дерево взросло на наших глазах! Не каждое поколение лессников может похвастаться тем, что хотя бы видело его, не говоря уже про то, чтобы присутствовать на самой церемонии взроста. Запомните этот момент. Прочувствуйте его как следует, ибо он никогда больше не повторится в вашей жизни, — тут Рык опять сделал многозначительную паузу, а потом развернулся и произнес, обращаясь к молодому темно-бурому стволу, переходящему в раскидистую крону с зелено-золотой листвой: — Добро пожаловать, Загадочное дерево! Добро пожаловать в мир Лесса! Мы будем заботиться о тебе и очень надеемся, что и ты будешь заботиться о нас, о нашем лессном народе. Я все сказал. Жизнь коротка, и работы в ней много. И правом, данным мне Первейшими, я объявляю церемонию взроста оконченной, — добавил он, обращаясь ко всем собравшимся сегодня сникам.

Через пять минут поляна почти полностью опустела. Даже зеленые ящерицы из первых рядов, сперва напугавшие Егора, теперь юркими перебежками исчезли в неизвестном направлении, оставив все еще стоящих на сцене мальчика-кота, старейшину Рыка, а также находящихся несколько поодаль двух упомянутых выше лессников, которые почему-то считали Егора не котом, а неведомым и хорошо знакомым им Мурришем.

— Мурриш, что с тобой произошло? Как именно ты превратился в такого странного зверя? — спросил лессник по имени Шуршун, в теле которого преобладали сухие дубовые листья.

Егор-кот в ответ промолчал и только пожал плечами. Он понимал все, что ему говорят, кроме, может быть, некоторых незнакомых слов, но произносить ответные фразы боялся, потому что, во-первых, не до конца еще оценил ситуацию, а во-вторых, не был вовсе уверен, что, кроме «Мяу» и «Фр», он еще что-то сможет произнести.

— Мне кажется, Мурриш немного не в себе, — убедительно сказал старейшина Рык. — И без Хранителей Мудрости тут не обойтись. Пойдемте к ним, они всегда знают, что надо делать.

Они шли вчетвером по лессной тропинке: три сника и Егор-кот. Егор неторопливо перебирал лапами, как это и положено котам, а лиственные охапки, казалось, плавно плыли над тропой.

Чтобы лучше описать обстановку, окружающую наших бредущих путников, позволим себе рассказать немного о деревьях Лесса. Не все деревья в вековечном Лессе одинаковы. Большинство, конечно, самые что ни есть обыкновенные: березки, осины, ели, сосенки разные, много ольховника и ивняка, коих и в обычном лесу предостаточно. Но есть тут деревья уникальные, которых больше нигде, хоть полсотни пар сапог по всему остальному свету истопчи, совсем нигде, кроме Лесса, не встретишь. Отличить их от обычных проще простого. Во-первых, они толстенные: ствол у комля такой, что и десяток широкоплечих мужиков, взявшись за руки, не обхватит. Во-вторых, как мы уже упоминали в самом начале, они высоченные: макушки раскидистых крон вздымаются почти до середины незримой метки-границы между землей и облаками. Зовутся эти деревья на лессном языке певуче и просто: «Ооша».

Некоторые из деревьев Ооша обладают особыми, весьма полезными Лессу и лессникам свойствами, другие же — цветут по весне восьмилистными, восхитительно пахнущими бутонами: красными, желтыми, небесно-синими или серыми, что в августе сперва превращаются в небольшие ароматные ягоды, а чуть позже, затвердевая, хоть и становятся похожими на маленькие желуди, но все равно сохраняют под своей прочной кожурой обладающий удивительными свойствами ягодный сок.

И вот, поздно или рано, за резким поворотом тропинки, петляющей со дна неглубокого оврага на подъем, показалось Мудрое дерево, огромный, десятиметрового диаметра ствол. Уже невысокий — с обломанной на высоте обычных деревьев верхушкой, но еще очень широкий. Ствол давно засохший, без листьев на редких замшелых ветках и даже без коры, однако все еще крепкий, отшлифованный миллиардами капель и тысячами дождей. По центру ствола темной дугой на сером фоне чернела двухметровая арка — отверстие, выдолбленное в нем.

Сквозь арку они вошли внутрь дерева и попали в большую, округлой формы комнату. Внутри было достаточно светло. Солнечные лучи проникали сюда сквозь зигзагообразные окна, расположенные по всему периметру зала. Также вдоль периметра наверх вела широкая деревянная лестница с перилами, но не со ступенями, а с наклонной поверхностью типа пандуса. В стенах тут и там на различной высоте от пола виднелись ниши, заполненные документами, похожими на папирусные свитки. В зале находились два сника: один, обладающий яркими разноцветными листьями, стоял недалеко от входа, держа в руке пару свитков, а второй, из листьев цвета молочного шоколада, располагался на пандусе, над уровнем окон. Это и были Хранители Мудрости.

— Похоже, Мурриша атаковал неизвестный вид плессени, — сказал старейшина Рык, обращаясь к первому лесснику и одновременно выталкивая Егора перед собой. — И он превратился в неизвестное науке существо.

— Это не Мурриш, — уверенно произнес нижний сник, снимая с носа предмет, похожий на очки с темными стеклами. — И существо это нашей науке очень даже известно.

— Привет, кот! — сказали Хранители (и нижний, и верхний) хором, улыбаясь так ехидно, что Егор даже немного обиделся.

— Привет, листва! — вежливо, но с намеком ответил он, не зная, как правильно нужно обращаться к загадочным существам, и ответил обычными словами, даже не мяукнув.

— Первый раз вижу говорящего кота, — сказал удивленно один из лессников (тот, что с яркими листьями) и посмотрел наверх, в сторону своего коллеги.

— А таких и не бывает, — сказал тусклолистный.

— А кот-то не так прост, — добавил первый. — И появился при любопытнейших обстоятельствах. Иногда Загадочное дерево предвещает появление в Лессе героя. Может, это кот-богатырь? Твое имя не Илья Муромец?

— Нет, — кратко ответил Егор, выжидая и стараясь не вступать в полемику.

— Ну, тогда представлюсь я. Меня зовут Веселый Брик, — сообщил разговорчивый сник. — У нас к тебе несколько вопросов, кот! — сказал он далее. — Не то чтобы мы были слишком любознательны, просто коты, особенно говорящие, к нам в дом мудрости заходят редко. Кстати, были ли еще такие случаи, Засохший Лист?

Выцветший сник принялся перебирать свитки. Он работал очень быстро. Черенки листьев на его пальцах мелькали с огромной скоростью, и уже через пол–минуты, полностью изучив содержимое нескольких ниш, он смог ответить:

— Так. В этом десятилетии — нет. В прошлом столетии — нет. В позапрошлом столетии — нет. Нет, есть! В самом его начале, примерно двести лет назад, в Лесс заходил один говорящий кот по кличке Ученый. Было!

— Мы понимаем, что у тебя тоже есть вопросы, — продолжал Брик, — но поскольку ТЫ пришел к НАМ, сначала МЫ будем задавать свои вопросы, а не наоборот. Согласись, это логично.

Егор только кивнул.

— Вопрос первый: ты откуда, кот?

— В смысле? — переспросил Егор. — Из города какого?

— Нет. Название города нам ничего не скажет. Из мира ты какого?

— Из мира? С планеты, что ли?

— Не совсем, но… типа того, — подтвердили лессники.

— Я с Земли, — признался Егор.

— С Земли? — удивились его собеседники. — Давненько к нам никто из землян не забредал. Все больше с Воды, у нас с этим миром какая-то особенная связь. Это мир людей, и он нам не очень нравится. Иногда из Огненного Болота еще, а прошлый гость вообще жителем далекого мира Бетон оказался. Бетонщики — ты их не знаешь…

Егор услышал эти слова и сразу передумал признаваться, что на самом деле он человек, а кот лишь по совместительству, раз к людям у сников такое прохладное отношение. Коты, казалось, здесь в большем почете. По крайней мере пока.

И тут его настиг второй вопрос:

— Когда возвращаешься обратно, кот?

— Не знаю, — честно ответил Егор. — Хотелось бы побыстрее.

Веселый сник опять обратился к своему приятелю.

— Лист, посмотри расписание Путеводных деревьев. Есть ли в обозримом будущем открывающийся тоннель на Землю?

Грустный лессник опять начал шуршать свитками и громко бормотать какие-то непонятные фразы вслух.

— Так, сперва проверим Южное. В Южном целый месяц пусто. И второй месяц пусто тоже. Потом Западное, да… Западное путеводное дерево. О… В Западном завтра тоннель до Устричной Гавани! Но это коту не подходит. А на следующей неделе Собачье Гнездо. Летающие собаки, не видал таких, кот? Классные такие собачки, лают громко! Понимаю, понимаю, это тоже не твой мир. Итак, в Западном дереве тоже нужного пути пока нет.

— Мне бы на Землю, домой, — сказал Егор. — И лучше за неделю успеть. А то могут быть неприятности.

— Неприятности? Какие у котов могут быть неприятности? — сказал Брик и подмигнул мальчику бордовым кленовым листом, прищуривая правый глаз. — Разве что мыши разбегутся да молоко прокиснет. Ладно, Засохший Лист, а что там с Северным и Восточным путеводными деревьями?

— В Северном как раз через шесть дней в полдень тоннель… но до Воды. А потом… перерыв на год. Ни одного перехода. А Восточное… а в Восточном есть переход к Земле. Тоже в субботу, и тоже почти в полдень!

— Прекрасно, — опять прокомментировал Брик. — Везучий ты, кот! Уже через неделю сможешь домой попасть, если бомбокши не объешься. Если верить хроникам, некоторые гости у нас надолго раньше застревали. А тебе вон всего неделю в школу походить.

— В школу? — удивился Егор-кот. — Летом? Каникулы же.

Все лессники дружно засмеялись.

— Ну и шутник ты, землянин, — сказал Трепетный Рык. — Лето — самое лучшее время для учебы и для лессных работ тоже. Раз к нам попал, пусть и на несколько дней, и в школу походишь, послезавтра как раз новый учебный сезон начинается, а если общий лессной аврал случится, где каждые руки и лапы важны, то и поработаешь вместе с нашей молодежью. Мы тебе применение найдем. Дел у нас еще на десяток гостей хватит.

— Ладно, — сказал Егор. — Пусть будет школа. Пусть будет работа. Только скажите, как домой попасть.

— Этому тоже в школе научишься, — пробормотал Засохший Лист. — Обычно переходы на уроках древологии уже перед выпуском изучают, но для тебя исключение можно сделать.

— Спасибо, — сказал Егор, но получилось «Мяу».

— И у меня последний вопрос, — сказал шоколадный сник. — Не спрашиваю, заметь, как ты сюда забрался. Наверно, через дупло в одном из деревьев в своем мире, а потом слопал непонятную желтую ягоду и цыпленком обратился. А после известные тебе лессники тебя на церемонию настойчиво пригласили.

Егор кивнул, соглашаясь.

— …поэтому спрошу лишь: как тебя зовут?

— Не знаю. Раньше не задумывался. Кот и кот. Без имени. Ноу нэйм, — добавил на всякий случай Егор по-английски.

— Ноу нэйм? Так не должно быть. Ни в Лессе, ни в Форессте не должно быть никого без имен, — сказал Засохший Лист. — Хорошо, завтра днем имя тебе даст Звательное — оно же Певучее — дерево. Эту ночь проведешь в Гостевом стогге. Завтра получишь имя, послезавтра — в школу. Ответственный за обучение — Рык. На сегодня все свободны.

Никто не решился спорить. Когда Егор и его сопровождающие покинули зал, Засохший Лист, утратив присущую серьезность, стремительно спустился вниз, ловко съехав по самому краю спиралевидного пандуса, словно мальчишка по школьным перилам, спешащий с урока в столовую.

— Как ты думаешь, это Он? — спросил ловкач у Веселого Брика.

— Вряд ли, — ответил тот. — Стоит объявиться любому Гостю, как ты задаешь мне данный вопрос. Нет, вряд ли Он. Не похож. Вспомни:

Он будет понимать язык ветвей,

Он будет видеть в темноте, как зверь,

И Древо даст ему его же имя…

Веселый Брик полез в одну из ниш со свитками и несколько минут что-то усердно искал.

— Вот, нашел про жизнь, повадки и, главное, про имена котов. Смотри, Лист, если завтра Певучее дерево даст ему какое-нибудь кошачье имя типа Мурзик, Барсик, Васька, Обжора, Илья-Котогон (а это кто такой?), тогда и призадумаемся на эту тему. А сейчас — еще не время.

Засохший Лист лишь тряхнул листвой в знак согласия. Кроме того, ему на ум пришел еще один интересный вопрос. Ягоды Ооша действовали на гостей Лесса только после определенного ритуала, известного лишь старейшинам. Так как же это гость-новичок ухитрился обратиться в цыпленка перед тем, как превратился в кота? Но он не стал говорить об этом своему коллеге Хранителю, решив поразмышлять самостоятельно.

Глава 5. 

Гостевое дерево

Небо над Лессом сегодня было похоже на срез сочного ананаса: перистые облака, почти полностью закрывавшие небосвод, были местами желтого, местами нежного лимонного цвета, а деревья по краю огромной, размером с городскую площадь поляны, где росло — вернее, когда-то росло, а теперь просто стояло — засохшее Мудрое дерево, образовывали узкую темно-зеленую кайму-корочку. И хотя коты не любят ананасы, Егор, глядя на окружающую его живописную картину, испытал легкое чувство голода. Первый раз за сегодняшний насыщенный день.

— Значит, ты — Гость, — утвердительно произнес Рык, когда они окончательно вышли наружу, и, поймав взгляд Егора, добавил, объясняя: — Гостями мы называем всех, кто пришел извне в мир Лесса. Забавно. Не думал, что на старости лет в таком заслуженном возрасте познакомлюсь с китом.

— ???

— Ой, прости, познакомлюсь с котом! Извини, иноземные животные для нас, сников, — темный лес. Мы в них не разбираемся, у нас животных, зверей и насекомых нет.

И тут, словно в насмешку, опровергая его последние слова, мимо пролетела пчела — самая обычная жужжащая пчела с двумя парами крыльев, длинным хоботком для сбора нектара и продолговатым полосатым брюшком. Егору она показалась громадной, но потом он понял, что это обман зрения: став котом, он уменьшился в несколько раз, и, соответственно, все окружающие предметы в несколько раз «выросли».

— А вот пчела полетела, — сказал он Рыку.

— Это не пчела. Это один из наших, лессник, — ответил Рык, провожая взглядом насекомое. — Ягодные деревья Ооша дают плоды, которые позволяют нам превращаться в некоторых животных. В школе тебе расскажут. Жаль, ты превратиться ни в кого не сможешь. Это очень интересно и познавательно, но на Гостей сок ягод Ооша не действует.