Бесплатный фрагмент - Легенды Сэнгоку — 6

Пролог

— Жутко здесь.

— Только не говори, что ты боишься темноты!

— А кто её не боится? Ты вообще знаешь где мы?

— А то, вот-вот появится Киото! Думаю, утром будем уже там.

— И что дальше?

— Ну ты и балбес Соба! Я же сто раз повторял — придём, найдём сёгуна и всё ему расскажем.

— Так нас к нему и пустили.

— Но ведь кто-то должен наказать их? Кто-то должен быть главнее всех? Кто, если не сёгун?

Соба лишь пожал плечами. Ответа он не знал. Не знал он и кто напал на их деревню в Танбе и убил всех жителей. Всех; отца, мать, бабушку с дедом и даже брата и сестру. Всех кроме него, Собы. Уцелели и его нынешние спутники — друг Кано и его восьмилетняя сестрёнка Каэдэ. Именно Кано, которому, как и Собе уже исполнилось тринадцать, решил пойти в столицу и рассказать обо всём тамошнему правителю, сёгуну Асикага. Вот только как попасть к этому самому сёгуну он понятия не имел. Решил пойти на удачу, больше то всё равно идти некуда. Спрашивали у прохожих, пользовались дорожными указателями. Читать правда, никто не умел, только Каэдэ знала, как выглядит слово «Киото». Однажды, отец показывал его, когда привёз из столицы карту с расположением дорог.

Но, как бы они не старались держаться избранному пути, этой ночью им довелось сбиться с дороги. Шли через горный перевал и, ни с того ни с сего заплутали. И фонарь был с собой, и факел наготове, и всё равно потерялись. Будто кто-то специально увёл их в другую сторону.

Тут то друзья и начали вспоминать о всякой нечестии и невидали, пугая друг друга страшными историями. Наконец, совсем стемнело и дороги даже с фонарём нельзя было разобрать, Соба зажёг припасённый факел.

— Зачем? — возмутился Кано. — Он может ещё пригодиться.

— Вот именно, «зачем», если мы уже утром будем в Киото? — передразнил его Соба.

— Вы бы не кричали, — предостерегающе произнесла Каэдэ, идущая рядом с братом и не на миг не отпускающая его руку. — Тут и так жутко. Вдруг, нас кто-нибудь услышит.

Мурашки пробежали по телу всех троих. Но, Кано не собирался впадать в панику и не так уже громко произнёс:

— Не бойся сестрёнка, когда я рядом, вам нечего бояться.

Соба, шедший на пару шагов впереди, вдруг неожиданно вздрогнул, увидев перед собой нечто странное и чуть не выронил факел.

— Ты что творишь? — повысил на него голос Кано.

— Мне показалось, что я что-то увидел.

— Трус! — Кано вытянул вперёд руку с фонарём и попытался осветить путь.

На расстоянии двух-трёх шагов всё затягивал неизвестный и непроницаемый мрак. Лишь деревья, в крохотный освещённый ореол, тянули свои корявые, извилистые лапы к непрошенным гостям, словно страшные чудовища. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь хрустом сухих, ломающихся под ногами веток.

— Это просто деревья, — с насмешкой произнёс Кано. — Ты боишься каждой тени. Штаны то сухие?

— Тебе лишь бы поиздеваться, — обиделся Соба, но штаны между ног всё равно ощупал. Сухо.

— Давайте уже пойдём тихо, — предложила Каэдэ. Она не видела ни деревьев, ни дороги, но боялась больше всех.

Вдруг раздался неожиданный шум. Будто птица вспорхнула. Только какая-то большая и совсем рядом. Потом ещё одна. Друзья остановились и насторожились. Стали оглядываться, да что толку, тьма непроглядная кругом. Встали спина к спине, почувствовав дрожь друг друга.

— Это, что-то нехорошее, — стуча зубами произнёс Соба. Он водил факелом в разные стороны, пытаясь разглядеть хоть что-то, но всё тщетно.

Кано тоже держал фонарь на вытянутой руке.

— Это просто птицы, — успокаивал он себя, чувствуя, как когтистые лапы страха всё сильней сжимают его сердце.

Хлопанье крыльев стало усиливаться. Казалось, их тут целая стая. Может летучие мыши? Или утки, спавшие где-нибудь неподалёку в маленьком пруду и испугавшиеся человеческих голосов.

Внезапно Каэдэ взвизгнула. Брат обернулся и застал за своей спиной только сестру.

— Где Соба?

На месте, где только что стоял их друг лежал лишь его факел. Ни звука, ни крика.

— Сбежал, трус! — выругался Кано презрительно.

Следующее, что он почувствовал, это как рука Каэдэ, по-прежнему сжимавшая его кисть, начала тянуть его вверх. Он потерял дар речи, когда увидел, что его сестра медленно поднимается в воздух. Сначала она молчала, скованная незримым страхом. Но потом, хлопанье крыльев невидимых птиц разбавилось странными звуками, походившими одновременно и на воронье карканье, и на несвязную человеческую речь. Девочка истошно закричала. Птицы, если это были они, будто вторив ей, вихрем закружились вокруг молодых людей, издавая уже некий металлический, каркающий смех.

— Сестра! — закричал Кано сквозь заполнявший уши шум. Он уже хватал её за ноги, но так и не смог удержать. Каэдэ, с пронзительным криком пропала в мрачной вышине.

Брат звал её, но она только кричала, отдаляясь в неизвестной тьме. И тогда Кано побежал. Думал, что бежит на голос сестры, но потом понял, что это лишь эхо, звучащее с разных сторон с очень быстрой периодичностью. «Птицы» преследовали его, хлопая своими жуткими крыльями где-то рядом, смеялись со скрежетом, но на его не нападали.

Кано бежал, выкрикивая имя сестры, но ответа не слышал. Дух перехватывало, ноги подкашивались от страха и постоянно обо что-то запинались. И вот он упал, лицом вниз, выронив фонарь из рук. Перевернулся быстро на спину, чтобы осмотреться, но ничего не увидел. Нечто пыталось его ухватить за руку, но он с силой вырвал её, почувствовав, как кожу будто раздирают когтями. Кано закричал от боли. Нащупав на земле какой-то предмет, он стал отмахиваться, но не по кому не попадал. Его фонарь лежал рядом на земле и всё ещё светил. Тускло, но Кано смог разглядеть, что отбивался совсем не палкой и даже не камнем. Перед ним была настоящая человеческая рука, вырванная по локоть, с которой ещё стекала свежая кровь.

Паника охватила некогда храбрившегося мальчика. Он откинул конечность во тьму и вдруг застыл. Его голос, словно камнем застрял в глотке, он не мог больше кричать. Глаза наполнились неописуемым ужасом, а сердце замерло, что он даже не чувствовал его биения.

Перед ним, на расстоянии вытянутой руки, отчётливо различалось лицо его друга. Бледное, окровавленное и безжизненное. С его шеи, отделённой от тела, тоже лилась кровь.

Кано открыл рот, желая издать пронзительный вопль, но так и не смог это сделать, лишь хрипло выдохнув. Невообразимый панический страх овладел им, а из глаз полились слёзы.

Голова Собы пропала. Вместо неё появилось ещё более ужасающее зрелище. Тень с человеческими очертаниями, крыльями за спиной и жуткими красными глазами, святящимися в темноте.

Кано не шевелился, пронизанный насквозь ледяной обречённостью. Он лишь мог наблюдать, как это неизвестное существо медленно приближается к нему. Последнее, что он отчётливо видел, в свете гаснущего фонаря, это как длинные, чёрные и острые словно клинки когти, впиваются в его грудь. Верно подбираясь к его сердцу.

Он всё же смог закричать. В последний раз. Его вопль стал лишь дополнением к жуткому, металлическому смеху кровожадных существ.

Глава 1

Лето 20-го года Тэнмон (1551 г).

Тракт Токай, Хиномото.

Ходить по дорогам Хиномото в одиночку опасно. Но ещё опаснее путешествовать по бездорожью, потому как, большинство людей думает совершенно одинаково. Именно в горах, лесах, заброшенных трактах и глухих деревнях встречались самые отъявленные негодяи. Поэтому, больше всего инцидентов происходит в, казалось бы, безлюдных местах. А всё потому, что многие путешественники считают основные дороги опасными.

Куро думал так же и решил пойти в разрез общему мнению, выбрав путь по тракту Токай. Тут и людно, и проходимость большая, несмотря на повсеместные войны. Он даже необычно легко пересёк границу Микавы и Овари. В большие города он не заходил, а то чего доброго примут за шпиона, но деревни посещал. Чтобы переночевать в местных храмах или рядом со святилищем.

Когда Куро приближался к заставам. Ему всё же приходилось взбираться в горы, удаляться в дремучие леса или переплывать бурные реки, лишь бы не попасться на глаза пограничной страже. Благо, отец успел научить его многому, до того, как отдал в монастырь. Начиная лет с четырёх Куро учился плавать, как под водой, так и на поверхности, лазать по стенам и даже знал кое какие азы выживания в дикой природе. Но, именно поэтому он сейчас шастает по незнакомой местности, лишь бы не оказаться вновь в стенах треклятого монастыря с горсткой монахов, жадно поглядывающих на юное, свежее тело.

Раньше, он и представить себе не мог, что осмелится так далеко уйти от дома. Да не просто уйти, а сбежать на очень долгий срок. По крайней мере до той поры, пока он не станет таким, что отец пожалеет о своём решении. Куро был готов на всё, лишь бы не жить в окружении священнослужителей и самому, в последствии не обрить голову.

Конечно, отец не пренебрегал им, а даже наоборот, выделял его способности среди двух старших братьев. Он даже говорил им, чтобы они равнялись на Куро. Но, как оказалось, сила, ловкость и смекалка ничего не значит перед правом наследования. Так, старший брат оставался в семье, чтобы потом заменить отца. Второй, должен ему во всём помогать до того, как он встанет на ноги. А третий, с глаз долой. В монастырь, чтобы среди священников тоже был свой человек, да и запас неплохой, чтобы позвать обратно в час нужды.

Само собой, третий сын не собирался с этим мириться и вовсю протестовал против занудных монахов, пытающихся вдолбить ему веру в «Чистую землю». Вообще-то, он совсем не против умереть когда-нибудь в бою, чтобы потом попасть в край блаженных и не знать забот суетного мира. Но, чтобы умереть в бою, Куро должен был стать воином, а не монахом. А ещё, как-то раз, разозлившийся на него настоятель ляпнул, что у его отца, есть и другая семья, а он, Куро, никакой не третий, а чуть ли не девятый. Мальчик, конечно это запомнил и даже поверил, ведь его имя, собственно и означало — «девятый ребёнок».

От притеснения монахов и от обиды на несправедливое решение отца, Куро, пробыв в монастыре всего три года, решил сбежать. Мало того, что его лишили семьи, так ещё и отняли всякую надежду на возвращение. Зачастую в таких больших семьях, все кто младше третьего сына вообще придавались забвению или использовались в политических целях.

Итак, дождавшись, когда начнётся сезон дождей и землю зальёт словно из ведра, мальчик бежал. Он не зря выбрал это время года, поскольку в такую погоду, мало кто кинется на его поиски. Люди в эту пору стараются и носу из дома не показывать. Даже если отец бросит в погоню своих лучших следопытов, в такую погоду их шансы ничтожно малы. А когда дожди прекратятся, след беглеца уже остынет.

Таким вот образом, мокрый, грязный, уставший несостоявшийся монах и непослушный сын, миновал Микаву, Овари и вступил в Оми. Здесь он перестал торопиться, больше не опасаясь погони и стал как-то заботиться о себе. Ловил рыбу в мелких речушках, питался лесными ягодами и воровал рис в небольших деревнях. Ему это было не зазорно. Так отец говорил, когда обучал его, — «Если хочешь выжит — все средства хороши». Куро и выживал.

Вскоре он добрался до озера Бива. Огромного, единственного во всей Хиномото не имеющего себе равных в размерах. Дожди прекратились, и непогода сменилась нестерпимой духотой и палящим солнцем. Зато Бива блистало в лучах небесного светила, словно хорошо отполированное зеркало. А за ним, будто божественные обители виднелись; священная гора Хиэй со своими многочисленными храмами и великая столица Киото — дом Императоров и сёгунов Асикага. Однако, не то, не другое, не являлось целью Куро.

Он обошёл их стороной. Вернее, прошёл между ними по пересечённой местности и через много дней, с тех пор как покинул Микаву, предстал перед вратами Курамадэра. Очередного храма, оплота школы Сингон, стоящего на склоне горы Курама. Это место просто источало древними знаниями, непостижимыми тайнами и магией. Именно здесь родился великий бог войны Бисямон-тэн. Именно здесь тренировался знаменитый герой Минамото Ёшицунэ. И здесь, по слухам, жили те, кто мог сделать из Куро могучего и непобедимого воина. Такого, чтобы отец, при следующей их встрече, сказал — «Вот он достойный наследник!».

Мысли о будущем не давали мальчику покоя. Он был зол, обижен, но упрям и устремлён в своём решении. Оглядев огромные деревянные, красные врата, с белой черепицей на выгнутой крыше, он ступил на ступени храма. Куро и представить себе не мог, что ждёт его по ту сторону врат, но надеялся, что выйдет из них уже совсем другим человеком.

***

Курамадэра, провинция Ямасиро.

Подъём оказался не из лёгких. Для того, чтобы попасть в хондо, нужно было преодолеть приличное расстояние.

Сразу за вратами, Куро увидел небольшие домики, видимо жилища монахов. Вдоль дороги, нескончаемо сменяли друг друга маленькие святилища, посвящённые разным духам и божествам. Тут и Дзидзо, и Фудо, и Бисямон, и множество других. Везде стояли каменные фонари, которые наверняка зажигали каждый вечер. Все эти строения, как и главные врата, преобладали красными и белыми цветами, бросающимися в глаза и невероятно контрастирующие с природой.

Повсюду, заволакивая небеса, простирались и возвышались старые деревья, некоторые из которых, Куро даже не узнавал. Росли тут и клёны, и сосны, и дубы, и липы, и огромные, просто исполинские кедры, уходящие ввысь настолько, что и разглядеть было нельзя. А их мощные стволы, вряд ли могли обхватить и пятеро таких как Куро, а то и больше. Природа здесь была поистине великолепна.

Когда он начал подниматься по змеевидной тропе всё выше и выше, слух начали ласкать приятные журчания мелких речушек, бравшие своё начало в источниках на вершине горы. Весь этот пейзаж заканчивали мелодичные пения птиц.

Куро, пришедший сюда взволнованный и полный переживаний, будто завороженный забыл все свои невзгоды там, за воротами. Шёл он долго. Оглядывался, дивился и просто наслаждался тем небывалым духовным спокойствием, что наполняло его это место. Он не знал сколько занял у него этот подъём, но главного храмового помещения он достиг ближе к сумеркам. Солнце уже касалось краешком своего диска лесистой вершины Курамаямы, возвышающейся над храмом.

Хондо, не отличалось своим видом от остальных строений и тоже имело красные и белые цвета. Перед зданием, выложенная из серых каменных плит, лежала большая мандала. Значение её Куро не понимал, но предположил, что молиться надо именно на ней, сидя в центре лицом к святилищу.

Он так и сделал. Ступил на мандалу и устроился в позе сэйдза посередине. Только молиться Куро не собирался. Он решил так выждать, когда настоятель или кто-нибудь из монахов выйдет к нему и он сможет расспросить его обо всём. Внутрь святилища, мальчик войти не решился.

Куро не заметил, как просидел на одном месте всю ночь и ненадолго уснул. Глаза он открыл, когда солнце начало греть его затылок. В хондо, по-прежнему никого не было. Даже другие монахи не появлялись здесь, будто вымерли все.

Но мальчик отступать не собирался. Как ещё он сможет стать великим воином, если будет бросать каждое начатое дело, не имея терпения и выдержки. Без наставления сведущих людей, цели ему тоже не видать.

Так он прождал ещё целый день. Ноги онемели и так просто и быстро подняться он уже не сможет. И, как бы то ни было, с мандалы он не сходил. И не только потому, что хотел что-то доказать себе и тому незримому, кто испытывает его терпение, его будто приковало к ней. Словно неведомые силы удерживали его на месте и без конца твердили — «Сиди здесь!». И он сидел.

Только на третье утро, когда Куро вновь проснулся от солнечного тепла, он увидел перед собой старца, который вполне мог сойти за настоятеля. Седой, лохматый, с длинными вислыми усами и такими же бровями, свисающими чуть ли не до щёк. Одежда красно белых тонов и обычное человеческое лицо. Не такого ожидал Куро, но ведь наверняка и не знал, что настоятель Курамадэра может быть не человеком.

— Вы настоятель этого места? — тут же спросил мальчик, обрадовавшись.

Старец лишь опустил веки в знак согласия.

— Скажите, можете ли вы научить меня искусству тэнгу? — сходу начал Куро.

Настоятель скупо покачал головой.

— Тогда скажите, кто может? Ведь здесь живёт великий тэнгу Содзёбо? Тот, что обучал Минамото Ёшицунэ.

Старец вздохнул, по-родительски посмотрел на мальчика и тихо произнёс:

— Разве найдёшь ты утешение в том, что познать хочешь? Не тот силён, кто силой обладает, а тот, кто понимает суть вещей. Достаточно лишь воли твоей. Ступай домой.

Куро опешил. Он шёл сюда почти месяц для того, чтобы выслушать эту нелепую фразу.

— Нет, так не пойдёт. Мне нужно научится, иначе мой отец не примет меня обратно в клан и снова отдаст в монахи. Скажите, как найти Содзёбо?

— Тобой пороки овладели, — вновь начал свою песню настоятель. — Отринешь их и всё наладится. Отцу перечить — значит к предкам своим неуваженье проявить.

— Вы не верно говорите, — упрямо стоял на своём Куро. Он ещё со времён пребывания в монастыре не очень-то жаловал этих монахов с их завуалированными наставлениями, а тут вновь его учить пытаются. — Вы думаете, я не уважаю своего отца? Я его очень даже уважаю, но он должен видеть, что я достоин быть его сыном.

— Отцу виднее, — произнёс старец.

— Так вы скажите где мне найти тэнгу или нет? — раздражённо вопросил мальчик.

— Опасен тот, кто мудростью не обладая, силы ищет великой. Спесь неуёмная твоя погубит лишь тебя и других. Уходи. Не найдёшь ты здесь ничего. — сказав, настоятель закрыл глаза и так и остался сидеть напротив Куро, будто уснул моментально. Он ещё пытался задать ему вопросы, но старец оставался недвижим, что камень. Все попытки вызнать у него полезную для себя информацию разбивались словно волны о прибрежные скалы и мальчик отступил. Но не сдался.

Настоятеля он донимать перестал и даже спустился с горы, но от храма далеко не ушёл, а решил жить прямо у главных ворот. Здесь, в лесистых горах да с рекой поблизости, Куро не пропадёт. К тому же, недалеко от Курамадэра есть деревушка, в которой можно было раздобыть рис. Обменять на что-нибудь. В этот раз воровать мальчик не собирался, всё-таки, ему тут жить неизвестно сколько. По крайней мере, до того, как настоятель соизволит рассказать ему, где он сможет научится боевому искусству тэнгу.

Использовав свой сикомидзуэ, скрытый в палке кинжал с клинком длинной в ладонь, Куро построил себе навес из бамбуковых стеблей и листьев. Пришлось правда изрядно попотеть, чтобы срубить толстые стебли и подогнать под нужную длину, но он справился. Теперь ни дождь, ни солнце ему были нипочём.

Потом мальчик занялся добычей пищи. Наловил рыбы в реке, для себя и для обмена. Свой скрытый кинжал он использовал как удочку, к палке-ножнам приматывал шнуры, которыми подвязывал штаны под коленями, а вместо крючка разбитую и смятую медную монету. Бывало, Куро пользовался сикомидзуэ как гарпуном, тоже для ловли рыбы. Кинжал просто вставлялся в ножны рукоятью и его можно было применить вместо короткого копья или лопаты.

Жители деревни мальчика прогонять не стали и охотно обменяли рис и кое-какие овощи на его рыбу, а также одолжили ему небольшой глиняный горшок, чтобы он смог приготовить себе похлёбку. Куро так и сделал. Сварил рис, покрошил туда лука, редьки и подсолил. Рыбу он поджарил на плоском речном камне, положенным над костром. Получилось немного сыровата, но он за время своего странствия ел и похуже. Впервые за много дней он наелся вдоволь и хорошенько выспался под своим навесом.

Всему этому, научил его отец. Однажды, краем уха, Куро слышал, что у отца был свой отряд, с которым он прибыл в Микаву из Ига. Не делало ли это его выходцем из легендарных шиноби, ведь многие его знания очень напоминали навыки людей-невидимок. Жаль только, что поступил он на службу в совсем неудачливый клан. Всего за пятнадцать лет он растерял весь свой отряд и того хуже, не сумел уберечь главу рода, а потом и его сына. Случилось так, что клан Мацудайра оказался под давлением своего могущественного соседа Имагава, а его последний глава, ныне восьмилетний ребёнок, стал заложником, дабы, оставшиеся верные своему клану вассалы, вели себя покладисто и тихо. Так, маленький клан Куро, вместо боевых навыков, начали показывать умения выращивать рис, а вместо мечей и копий, вооружились мотыгами. Лишь изредка им давали какие-нибудь мелкие поручения, в виде усмирения местных бунтов, да и то по указке Имагава. В общем, Куро в Микаве делать было нечего. На рисовом поле он себя показать никак не мог, а монастырская учёность ему претила. Зато то, чему успел научить его отец ему очень пригодилось и собой мальчик был доволен. И настоятелю он докажет, что отступать не собирается и найдёт выход даже без его помощи.

Так он прожил у ворот Курамадэра целый месяц. Люди из деревни уже сами приходили к нему с разными поручениями. То в горы за ягодой взобраться, то сбегать в соседнюю деревню, чтобы родне послание передать, то кота с дерева снять. И плату несли. Не только еду, но и одежду, и даже деньги с оружием. Один додумался коня предложить, на что Куро искренне удивился. Лошадь стоит дорого, а поручения ему давали простецкие, да и не нужен был ему сейчас скакун и от платы отказался.

Вскоре и местные монахи начали обращать на нового сожителя внимание. Сначала перекидывались парой-тройкой фраз, а потом и сами стали обращаться за услугами. В основном дело касалось должности водоноса или собирателя дров. Но, иногда просили достать целебные травы в горах. Куро знал некоторые виды, опять же от отца, а те, что встречал впервые справлялся у монахов. От них же и немного от жителей деревни, мальчик узнал, что тэнгу всё же существуют, но на люди не показываются. Шалят изредка по ночам. То подожгут что-нибудь, то ребёнка к дереву подвесят, то одежду у монахов украдут. Но большого вреда от них не было. Однако, слухи о них ходили разные. Поговаривали, что они не везде такие спокойные, а только в окрестностях горы Курама, поскольку живут тут неподалёку в долине Содзёгатани, к западу от Курамадэра. Дальше, в соседних землях учиняли они настоящие бедствия. Редко, но если начнут, то о невинных шалостях и говорить не стоит. Тэнгу спокойно могли что-нибудь разрушить, устроить огромный пожар, похитить людей и даже убить.

Впрочем, много Куро всякого наслышался, а для себя решил — если настоятель не хочет ему помогать, он сам себе поможет. Стоит только отправиться на запад от храма, в Содзёгатани.

Собрав достаточно сведений и узнав направление, мальчик собрался в путь. Но не успел он и далеко отойти от своего жилища, один из послушников принёс ему известие. Настоятель наконец-то соизволил снизойти до него. И вскоре, Куро вновь оказался на вершине, на той же мандале и стал ждать. Как и в прошлый раз, мальчик уснул, а когда проснулся, настоятель уже сидел перед ним.

— Ты упрям, — начал он на этот раз первым. — Упрямство не всем идёт на пользу.

— Так я не во вред, — пожал плечами Куро. — Я для достижения цели. Теперь то вы скажите, где найти Содзёбо?

— Нельзя найти того, кто этого не хочет. И тебя он не хочет. Не тот ты, кого стоит обучать. Лишь беды ждут тебя там, куда твой путь намечен.

— Всё-таки, в Содзёгатани мне нужно, — по-своему истолковал мальчик. — Но почему я не тот? Ведь и раньше тэнгу обучали людей. Ёшицунэ не сам по себе воином стал, живя в Курамадэра до шестнадцати лет.

— Человек, о котором говоришь ты, совсем тебе не ровня. И в нём нюансы были, но его Содзёбо принял. Тебя же ждёт судьба иная.

— Я не могу вернуться домой не с чем! — негодующе воскликнул Куро.

— Знания, найти ты можешь и в других местах, — казалось, старец готов отговаривать настырного мальчишку целую вечность.

Но Куро действительно был слишком упрям.

— Он просто не видел меня, — продолжал настаивать мальчик. — Пусть посмотрит. Я докажу ему, что способен на многое! Я готов на любые испытания!

— Не ведаешь ты, что ждёт тебя, — настоятель опустил глаза, скрывшиеся за необычными бровями. — Отступись. Пойдёшь и пожалеешь о глупости своей.

Последние слова прозвучали внушительно. Куро даже почувствовал, как сила этих слов заколебала воздух, прошла сквозь него, заставив сердце на мгновение замереть.

— Я не уйду, — по слогам повторил мальчик. — Не хотите помогать — не надо. Я сам найду Содзёбо и поговорю с ним.

Старец молчал. Он больше не препятствовал упрямому мальчишке. Тот же поднялся с мандалы, попятился, поклонился настоятелю, затем хондо и пошёл. Он теперь знал куда и никакие преграды не могли его остановить.

Глава 2

Долина Содзёгатани.

Спустившись немного ниже того места где находилось хондо, Куро повернул направо, ступив на тропу, ведущую сквозь густой лес. Поначалу, вдоль тропы ещё встречались редкие каменные фонари, ярко-красных цветов, да небольшие святилища ками или мелких духов лесов и гор. Но чем дальше он отходил от храмового комплекса, тем реже попадались признаки людской деятельности. Тропа постоянно петляла, то уходила вверх, то резко проваливалась вниз.

Вскоре стало совсем темно. Куро был привычен к темноте. Отец, порой садил его в тёмный чулан, чтобы глаза привыкали и адаптировались, но даже это не могло здесь помочь. Ночью в лесной чаще стало совсем непроглядно и мальчик решил остановиться. Идти дальше не было смысла, поскольку угодить в яму и сбиться с дороги проще простого. Придумывать факел из какой-нибудь ветки тоже не стоило. Светить то он светит, да обзор уменьшается раз в десять — за границами освещённой территории вообще ничего не разглядишь.

Куро, кое-как нашёл себе место повыше, на огромных камнях с упавшими на них от ветра соснами и устроился на ночлег. Перекусывать не стал, чтобы не привлекать запахом диких зверей. То, что они здесь водятся, мальчик не сомневался, звуки леса, живущего своей жизнью, стали отчётливо слышны, как только он замер. То заяц пробежит, то филин прокричит, то волк завоет и ещё тысячи разнообразных звуков, включая насекомых. В тёмном лесу, наполненном дикой, незнакомой природой, оказалось намного страшнее чем ночёвка на старом кладбище, где отец, случаями, оставлял своих отпрысков за провинности. Куро был там два раза, когда ему шёл восьмой год. Первый раз он чуть в штаны не наделал, но во второй уже было не так страшно. В лесу он оказался в первые и на себе познал, что здесь душа на самом деле уходит в пятки от этих незнакомых криков, шуршаний и тресков, раздающихся на расстоянии вытянутой руки. Мурашки бегали по телу будто живые муравьи, а тело так и бросало в дрожь, словно в студёную зиму.

Куро старался не трястись и вообще не шевелиться. Отец всегда говорил, что если очень долго находиться на одном месте без движения, то можно легко слиться с ним воедино так, что тебя даже самый зоркий зверь не заметит. Мальчик помнил все наставления и уроки родителя и следуя им, пытался выжить. Не спал половину ночи, но потом всё же, свыкшись со всем происходящим, закрыл глаза.

Утро разбудило его пением птиц, далёким журчанием ручьёв и тонкими лучиками света, едва пробивающиеся сквозь купол гигантских сосен.

Проснувшись, Куро достал запасённый заранее в узелке рис, скомканный в шарик, перекусил немного, смочил горло водой из бамбуковой фляги и спустившись со своего ночного укрытия, пошёл дальше по тропе.

Ближе к полудню, тропинка пропала. Пропали и сосны. Их сменили исполинские кедры, подобные он видел в Курамадэра. Только теперь их насчитывалось в сотни, а то и в тысячи. Громадные, древние стволы вздымались в самые небеса, а корни, словно гигантские щупальца, вырывались прямо из-под земли, обвивая замысловатой паутиной нехоженую почву и переплетались друг с другом. И жутко и красиво одновременно, что аж дух захватывало.

Зверь тут тоже ходил, с опаской поглядывая на непрошенного гостя, но близко никто не подходил. Даже волк, видимо сытый, глянул издалека, предупреждающе и дальше побрёл своей дорогой. Только лисицы, иногда пробегали совсем рядом. Эти больше расположены к человеку, наверное, поэтому и оборотни — кицунэ из них чаще всего получались. Благо медведя Куро не встретил. Если этот крупный зверь вздумает напасть, то мальчика уже ничего не спасёт.

Ходил он по лесу весь день и ему даже показалось, что он заплутал и ходит по кругу. Стал ставить засеки. Ближе к сумеркам, Куро окончательно понял, что лес не хочет пускать его дальше, водя то петлями, то в круговую, начал вновь искать себе ночлег. Укрытие он нашёл под корнями одного из кедров, по форме напоминающих нечто вроде норы. На этот раз он решил развести костёр. Огонь хоть и привлекает внимание, но также отпугивает и обороняет. Греть никакую еду он не стал, да и нечего было. Достал припасённую сушёную рыбу, пожевал немного и приготовился ко сну. Свой сикомидзуэ мальчик всегда держал при себе и спал с ним в обнимку, чтобы ничто не смогло застать его врасплох. Но, в этот раз ему не суждено было выспаться. Эта ночь, стала для него началом кошмара, о котором и предупреждал его настоятель.

Едва он закрыл глаза лес словно ожил, наполняясь звуками хлопающих крыльев и какого-то металлического карканья. Словно стая железных ворон решила слететься, чтобы поживиться падалью. Их было много. Куро не видел, но хорошо это слышал. Они летали вокруг кедра, где решил передохнуть мальчик и явно хотели его напугать. Он вжался в землю, стиснув покрепче рукоять сикомидзуэ. Звук хлопающих крыльев усиливался и приближался. Резко поднялся ветер в миг задув горящий костёр. Теперь Куро точно знал, что имеет дело с чем-то необычным, покуда стае ворон задуть костёр лишь взмахом крыльев не под силу, если их там не сотни. Он медленно поморгал, отвыкая от света костра и привыкая к темноте и то, что он увидел его нисколько не обрадовало.

Не то люди, ростом не велики, не больше его самого, но их зловещие красные глаза, чёрные, внушительных размеров крылья и острые, словно ножи когти не предвещали ничего хорошего. «Тэнгу!», — всплыло в сознании мальчика. Именно те, кого он искал и наконец нашёл. Да только встреча оказалась весьма негостеприимной.

Ночные твари сужали кольцо, не давая своей жертве и шанса на бегство. Куро, хоть и был мальчиком всего десяти лет, старался не поддаваться панике. Отец всегда говорил, что паника — это потеря бдительности, самоконтроля и в итоге полный провал, зачастую ведущий к смерти. Конечно, Куро испугался. А кто не испугается узрев воочию, в тёмном лесу настоящих чудовищ из древних легенд. Однако, в некоторых случаях, страх придаёт силы и злости, что в совокупности страшная мощь.

— Эй вы! — крикнул Куро, держа свой кинжал наготове. — Я пришёл к вам за помощью! Выслушайте меня!

Мрачный лес наполнился чем-то вроде смеха, жуткого, скрипучего, вперемешку с клёкотом и карканьем, издаваемыми десятками глоток.

Слушать не стали. Решили поиграться. Все, кто окружал дерево, вдруг разлетелись в один миг, что мальчик и глазом моргнуть не успел. Все, кроме одного. Он то, или оно, и решил сцапать, казалось бы, беззащитную жертву, просунув между корнями свои когтистые лапы.

В следующее мгновение чудовище издало пронзительный, похожий на визг, крик, отпрыгнуло в сторону хватаясь за лапу. Куро, резанув его быстрым ударом своего сикомидзуэ, резко выпрыгнул из-под дерева и побежал. Выбирая себе места с подобными разветвлёнными корнями, он прятался за них, перебегая от дерева к дереву. Только куда бежать, когда вокруг сплошной тёмный лес и стая диких созданий, находящихся в своей среде обитания.

Тэнгу, а Куро не сомневался, что это были именно они, больше не стали разделяться и устроили охоту на одного единственного мальчика, гоняя его по всей чаще. Конкретно не нападали. Играли. То цепляя за одежду, то кидали в него ветки или камни. Пугали устрашающими криками и пролетали в пяди над головой, давая понять, что если они захотят, то обязательно его настигнут. Вскоре это понял и Куро.

Бежать от смертоносных и сверхбыстрых монстров не было смысла. Он сам пришёл сюда, зная из легенд, что иметь дело с тэнгу затея опасная и почти безысходная. А это значило, что бежать он больше не намерен. Единственный выход — воззвать к их благоразумию или умереть.

Куро остановился. Клинок в его руке лёг в обратном хвате и был направлен вдоль локтя, скрытый от посторонних глаз. Против тэнгу он вряд ли поможет, а вот зарезать себя, чтобы не даться в лапы этим тварям, вполне сгодиться.

Чудовища, видимо не сразу поняли его намерения. Они по-прежнему носились вокруг, злобно ругаясь на непонятном человеку языке, слегка цепляли его когтями и даже оцарапали, но так и не нападали. Куро стоял как вкопанный, пытаясь контролировать всё, что происходит вокруг него, но несмотря на привыкшее к темноте зрение, видел он всё равно не ахти как.

Наконец, чудовища остановились и приземлились, вновь обступив его кругом.

— Почему мясо больше не убегает? — раздалась вполне человеческая речь с примесью противного скрежета и карканья.

— Мясо устал?

— Мясо хочет, чтобы мы разорвали его в клочья?

— Я вам не мясо! — с резкой интонацией ответил Куро. — Я человек. Я пришёл к вам, чтобы научиться вашему искусству боя. Где Содзёбо? Я хочу поговорить с ним.

— Откуда мясо знает Содзёбо?

— Я не знаю его. Но я слышал, что он уже обучал людей много лет назад.

— Значит, Содзёбо ты не знаешь?

— Нет.

— Тогда и разговора не будет.

Один из чудовищ, молнией оказался перед Куро. Теперь его лицо, если его можно так назвать, было отчётливо видно. Круглая хохлатая голова, с отдалённо напоминающим человеческое лицом, красные светящиеся глаза, а на месте носа и рта, приплюснутый, но всё равно не птичий, клюв с довольно немаленькой пастью острых зубов. Он хотел ударить мальчика своей когтистой лапой, замахнулся, но резко остановился.

Вновь подул сильный ветер, потом земля содрогнулась, вздымая столбы пыли и разбрасывая щепки в разные стороны. В воздухе, вокруг Куро и скопившихся вокруг него тэнгу, зажглись маленькие, золотистые, блуждающие огоньки, напоминающие светлячков и осветили лес по ярче лунного света. Чудовище, что хотело ударить мальчика, обернулось и быстро шмыгнуло в сторону.

Перед Куро стоял он, Содзёбо. Мальчик наверняка это знал, другого и быть не может. Ростом больше восьми сяку, тело широкое и могучее, облачённое в красную куртку с широкими рукавами, немного напоминающее хитатарэ. Грудь украшали белые помпоны-бонтэн, атрибут последователей учения сюгэндо. На нём даже были узкие хакама голубовато-серого цвета и деревянные гэта на одном зубце. Вообще, если не считать огромного роста, вполне сошёл бы за обычного монаха-сюгэндзя, если бы не лицо. В этом легенды оказались правдивы. Огромная, косматая, седая голова с морщинистым красным лицом, суровыми, жёлтыми глазами и неимоверно длинным, чуть ли не в ладонь, носом. От него так и веяло силой. Мощной, неодолимой, не доброй и не злой. Даже Куро, желторотый юнец, ощущал это всем своим телом. Его, Содзёбо, мальчик испугался побольше чем этих страшилищ. Они, тоже оказались в человеческих одеждах с преобладающим чёрным цветом.

Куро, словно завороженный, смотрел на великого тэнгу открыв рот. Тот недовольно хмыкнул и заставил мальчика очнуться.

— Приветствую тебя Великий Содзёбо! — Куро учтиво опустился на колени и поклонился до земли. — Моё имя Куро, я пришёл…

— Я знаю для чего ты здесь! — пророкотал великий тэнгу, что аж деревья затряслись от вибрации его голоса. — Ты, червь, до которого дела мне нет, сюда пришедший смерти искать. Мои карасу разорвут тебя на части!

За спиной мальчика послышались заговорщицкие, каркающие смешки. Они, карасу-тэнгу, являлись в своём роду почти самой низшей кастой, но зато, их было гораздо больше и именно они, чаще всех наводили ужас на человека.

— Но ведь вы учили людей и ранее! — Куро выпрямился и посмотрел в лицо Содзёбо. — Почему мне отказываете в просьбе?

— Люди, что знания получают от нас, используют их всему во вред и о себе не забывая, зачем же дальше их учить? — выразился Содзёбо. Говорил он практически точь-в-точь, как настоятель Курамадэры. — Сотни лет минуло с давних пор, как я учил вас для созидания, но не для убийства. Наступит миг, и учение моё, меня же и погубит.

— Я другой, — упрямствовал Куро. — Я не обращу ваше искусство против вас.

— Нет!

— Я прошу вас! — взмолился мальчик и вновь склонился к земле. — Умоляю, научите меня! Если я вернусь домой ни с чем, это будет…

— Замолчи! — загремел голос великого тэнгу. Куро словно окаменел. Замер и умолк.

Гигант-тэнгу взял его за голову, обхватив полностью лишь одной своей кистью, поднял над землёй и посмотрел ему в глаза. Мальчик застонал от боли, тело так и оттягивало шею вниз. Казалось, сейчас ему оторвут его упрямую головёнку. Однако, Содзёбо вновь хмыкнул, но уже заинтересованно.

— Вот оно что? — он поставил Куро на землю. Тот сморщился, схватился рукой за шею, но хныкать не стал и с настороженностью смотрел на великого тэнгу.

— Я учить тебя не буду.

Эти слова прозвучали для Куро, как приговор к смерти. Он сжал крепче свой клинок, который до сих пор находился в его правой руке и уже начал думать о самоубийстве, но Содзёбо продолжил говорить:

— Моих карасу для тебя, достаточно будет. Они, вопреки нраву своему, очень искусные воины. И всё же, ты пришёл сюда и навеки здесь останешься.

Куро такие перспективы не очень-то обрадовали. Обучаться у карасу, этих чернокрылых тварей, не предвещало ничего хорошего. Легенды рассказывали о них самые жуткие вещи. Да и какой смысл в знаниях тэнгу, если он не сможет использовать их в своих целях. Вечная жизнь в Содзёгатани его не прельщала. Но, отступать было поздно. Шаг назад — означал смерть. Тэнгу не отпустят его просто так. Сначала он обучится у них, а потом, что-нибудь да придумает.

Содзёбо мерил мальчика, даже не достававшего ему пояса, оценивающим взглядом. Суровый, строгий, внушающий трепетный страх гигант хмыкнул в очередной раз.

— Сильна твоя воля и спесь плещет через край. Представить ты не в силах, страдания, ждущие тебя. Не много времени пройдёт и смерти сам начнёшь просить. — великий тэнгу выпрямился во весь свой огромный рост. За его спиной показались сложенные, белые крылья. — Вы, — обратился он к карасу, до этого момента смирно стоявших в стороне. — будете его учить, но смерти, от когтей ваших ему не видать!

Больше он не сказал ничего. Взмахнув своими гигантскими крыльями, расправившимися из-за широкой спины, Содзёбо взмыл в воздух, подняв после себя столб пыли и щепок. Миг, и будто не было его тут. Он исчез в ночном небе, погасив за собой блуждающие огни.

Куро был в растерянности. В легендах всё звучало не так. Ни каких смертей, ни каких страданий или ещё чего подобного. Конечно тэнгу небыли добродетельны, как буддистские монахи, но о том, чтобы причинять боль тем, кто пришёл к ним за помощью, мальчик тоже не слышал. В действительности же всё оказалось совсем иначе. Теперь, Куро придётся выкарабкиваться из этой ямы, в которую он забрался, собственными силами. Раздумывать тут было нечего — раз начал, так и идти нужно до конца.

Поглазев в тёмную пустоту, где уже остыл след Содзёбо, мальчик повернулся к стоящим за его спиной карасу. Видеть он стал гораздо лучше. То ли совсем с темнотой свыкся, то ли светать уже начинало, хотя в глухом лесу и днём то не всегда светло. Куро даже мог разглядеть тех, кто недавно так рьяно за ним охотился. Их было чуть больше дюжины. Возможно, в Содзёгатани жили и ещё, но и этих достаточно, чтобы разделаться с хорошо вооружённым и многочисленным отрядом. По крайней мере, так говорили о их силе легенды. Куро же понял, что великий тэнгу приказал им не убивать его не при каких обстоятельствах, а только обучать. Значит, бояться ему нечего.

Мальчик немного помялся на месте, под молчаливыми и явно недовольными взглядами карасу и выдал первое, что пришло на ум:

— Ну, с чего начнём?

Чудовища удивлённо переглянулись. Решение Содзёбо им пришлось не по вкусу, но и против его воли они пойти не могли. Он главный. Он сильный.

— Ты, мясо, будешь молчать! А мы, решать, что с тобой делать! — противно прокаркал один из них. Его отличал высокий, торчащий во все стороны хохолок жёстких волос или же перьев. А ещё он оказался самым низким среди своих собратьев, крикливым и дёрганным.

— Но ведь вы должны меня учить, что же тут решать? — не подумавши ляпнул Куро.

— Учить?! — взвизгнул хохлатый. — Должны? Мы нечего не должны тебе мясо! Нам запретили тебя убивать, но ты скоро сам нас об этом попросишь! А учить, как же, сейчас и начнём. — и прокричал своим. — Братья, какой урок мы преподадим этому мясу?

— Кровь!

— Боль!

Загалдела вся стая.

— Мясы любят махать палками, давайте покажем, как любим это делать мы?

Откуда в их лапах взялись бамбуковые палки, Куро так и не понял. Он вообще резко перестал что-то соображать и не знал куда себя деть. С криком — «Бей мясо!», — они кинулись на мальчика всей своей братией и начали осыпать его ударами. Ему ничего больше не оставалось делать, как упасть на землюю, сжаться в комок, обхватить голову руками и терпеть. Его сикомидзуэ выбили из рук с первого удара, и он улетел в неизвестность, так, что даже ответить было нечем. Да и смог бы он? Удары карасу, сильные, быстрые, приходились по всему телу и очень скоро, Куро не выдержал этой жуткой боли, потеряв сознание.

***

Ужасно, мучительно и невыносимо. Гораздо больнее, чем, когда они избивали его палками. Всё тело ныло, тянуло, ломило и болело. Переломов кажется не было, но на самом деле, Куро даже понять не мог, что у него болит. Не в силах пошевелить и пальцем, он лежал на земле, не зная, что может произойти в следующий момент. Но, ничего не происходило.

После избиения, его кто-то протащил за шиворот по всем камням, корням, ямам и ухабам и бросил, словно ненужную вещь в неизвестном месте. Где именно, Куро не видел. Всё его лицо заплыло синяками. Из ушей, носа и распухших губ текла кровь. Не рук, не ног он не чувствовал, лечить, видимо, его тоже никто не собирался, поэтому оставалось только лежать и ждать своего конца.

Несколько раз мальчик приходил в сознание и вновь проваливался в небытие. Время перестало для него что-то значить. Он пребывал во мраке, во власти нестерпимой боли, сравнимой, наверное, с пытками в Дзигоку. Жить после такого и правда не хотелось. Но, тогда он лишь оправдает слова Содзёбо и карасу. Тогда он покажет, что сломался, ещё не ступив и на первую ступень своего обучения. Не бывать этому. Он выживет, встанет и докажет этим тварям силу человеческого духа. Ни какие демоны не заставят его сойти с намеченного пути.

Спустя какое-то время, Куро почувствовал на своём лице воду. Холодную. Она щипала избитое лицо, но всё равно стала для него живительной влагой. Через силу, но он немного смог напиться и смочить пересохшее горло. Так повторялось несколько раз. Позже, мальчик начал ощущать, как боль постепенно отступает. Вскоре он смог открыть глаза и обнаружить, что всё это неизвестное время лежал на открытом воздухе, под сень всё тех же гигантских кедров, сквозь которые и солнце то редко проникало.

Потом, Куро смог подняться. Ходить пришлось учиться заново. Справился не с первого раза, но с попытки десятой смог даже добраться до первого попавшегося ручья, коих тут протекало в избытке. Умылся, напился вдоволь. Очень хотелось есть, но мальчик с усилием подавлял в себе это желание. Добыть себе еду самостоятельно он пока был не в силах, а кормить его вряд ли кто-то будет.

Странно оказалось то, что пока он лежал в беспамятстве, да и после, ни одного карасу поблизости не появлялось, будто Куро в этом лесу находился совсем один. А может, всё это ему привиделось? Тогда кто его так избил?

Не привиделось. Через пару дней, после того, как он встал на ноги, явился один из этих монстров, сгрёб беспомощного человека за шкирку и поволок через весь лес, а потом в горы.

Очень скоро, Куро оказался на вершине некой скалы, которых в этой местности было предостаточно. На ровной, словно специально вычищенной площадке-плато, огороженной рогатыми голыми валунами, будто частоколом, его уже ждали. Теперь их было меньше и нескольких мальчик узнал. Особенно этого голосистого и хохлатого. Однако, сегодня он молчал. Как и остальные, дёрганный карасу сидел на камне, мирно сложив крылья на груди, словно завернувшись в плащ и взирал на пришедшего с высока.

Говорить начал другой. Широкий, коренастый, ростом с самого Куро — не высокий. На его лице или же морде, расписанной замысловатыми шрамами, горел лишь один левый глаз. Настолько злобный и неприятный, что его тёмная, недобрая энергия затмевала всю ту стаю, что так нещадно избивала мальчика. Он спорхнул с камня, оказавшись на середине плато, прямо перед Куро.

— Можешь звать меня мастер Ицубоко, — хриплым карканьем раздался его голос. — Я буду учить тебя сражаться. Этот, — он указал на хохлатого. — Фукёо…

— Мастер Фукёо! — с недовольством поправил тот.

— Он заставит тебя молить о смерти, — продолжил одноглазый. — Если ты не сдохнешь раньше, на моих тренировках, будет ещё Сокэно, но я думаю, до него ты не доживёшь. Отправишься к нему небольшим кусочком со свежей кровью. — он как-то ядовито и неестественно засмеялся.

— Я выживу. — уверенно заявил Куро и учтиво, как бы он этого не хотел, поклонился своему учителю. Этот жест вызвал неоднозначные возгласы остальных карасу. Мальчик не понимал, что они говорят и как расценивать их поведение.

— Самонадеянное мясо, — презрительно произнёс Ицубоко. — Что ж, посмотрим, на что ты годен. Ответь — что для тебя есть поединок? Как ты будешь вести себя, если встретишь врага лицом к лицу?

— Я использую свои навыки и убью его, — ответил Куро. — Разве с врагами поступают как-то иначе?

— Но какие навыки ты используешь? Что ты можешь мне показать?

— Дайте мне меч или копьё, и я покажу, что умею!

— Дурень! — выругался одноглазый карасу. — Вы мясы лишь бы железом да деревом махать, больше и не способны не на что! А что если ты будешь без оружия, против вооружённого противника?

— Тогда придётся туго, но и его можно одолеть. Ведь для этого я здесь. Я хочу научиться.

— И я научу, — как-то загадочно и язвительно произнёс Ицубоко. — Я научу тебя разбудить в себе стихии. То, из чего ты слеплен. Из чего тебя сотворило бытие. Ты знаешь, что такое ки, мясо?

— Это энергия, сидящая во всех живых существах, но её способны пробуждать лишь истинные мастера, — блеснул знаниями Куро.

— Неужели вы все такие? — презрительно фыркнул одноглазый. — Глупые и бесполезные. Ки пронизывает всё вокруг, — небо, землю, воздух, воду, меня, моих братьев и даже тебя, тупое мясо. Великая пустота, тоже ки. Её лишь нужно почувствовать, заглянуть внутрь себя и вывернуть наружу, — он облизнулся при этих словах, видимо подумав о чём-то буквальном. — Увидев в себе ки, ты сможешь управлять собой так, будто ты сама вселенная. Разбудив все первоэлементы, ты сможешь стать неодолимым существом, способным на что угодно. Конечно же, такому мясу, как ты это не удастся.

— Вселенная? — переспросил Куро, услышав это слово впервые.

— Великая пустота из которой рождается всё живое и неживое. Она породила воздух, воздух породил огонь, огонь воду и затем землю. Так создавались тысячи живых миров. Так создавались и мы. Это значит, что всё во вселенной едино. То, что есть везде, есть и в нас самих. Почувствовав своё ки, ты увидишь, что точно такая же вселенная живёт в тебе.

— А какое отношение это имеет к искусству поединка? — не понимал Куро.

— Самое прямое, — Ицубоко сделал что-то вроде безнадёжного вздоха. Он всегда знал, что человеческий род ограничен и глуп, когда дело касается разъяснений о сущности бытия и этот щенок полностью это доказывал. И ему было совершенно наплевать, что он ещё ребёнок. — Я сказал, что вселенная породила все стихии, это значит, что и ты можешь это сделать. Смотри.

Он поманил Куро к себе своей когтистой лапой.

— Нападай на меня! Я буду драться как мясо, без когтей и крыльев. Ну же! Ты ведь храбрец, раз пришёл сюда!

Мальчик сначала замешкался. Но быстро размыслив, что всё-таки ему нужно учится у этих чудовищ, решился. Он предполагал, что даже не используя свои преимущества перед человеком, карасу гораздо сильнее его, но другого пути он сейчас не видел.

Куро напал и даже смог достать противника. И ещё, и ещё раз он наносил удары руками и ногами, так, как учил отец, но тэнгу стоял на месте, подобно горе и откровенно издевался. Мальчик лупил его, что есть силы, но тот лишь принимал удары и лишь иногда блокировал их, когда дело доходило до его лица, или морды.

— Я земля! — наконец произнёс Ицубоко. — Я крепок, как камень. Недвижим, спокоен. Не что не может поколебать меня. Особенно такое бесполезное мясо.

Куро умел кое-что. И не только в рукопашной. Его учили владению мечом, копьём и луком, но все его боевые навыки оказались бесполезными. Одноглазый карасу был крепок, как скала и мальчик даже отбил об него все конечности.

— Что ж, достаточно, — Ицубоко небрежно отстранил Куро своей лапой, что того отнесло шага на три назад, словно молотом легонько стукнули. — Дайте ему уже палку! — приказным тоном заявил тэнгу.

В мальчика, из толпы чудовищ, прилетел бамбуковый стебель, по длине вполне соответствующий боевому мечу. Тот ловко поймал его, крутанул в руке и вопросительно посмотрел на Ицубоко.

— Мы будем изучать кэндзюцу?

— Дурень! — неприятно рассмеялся одноглазый. — Лапы твои, совсем слабые и никудышные. С палками, вы мясы хоть смотритесь сильней. — и гаркнул. — Нападай!

Куро ринулся вперёд и со всей возможной скоростью осыпал карасу ударами, но не один не попал в цель. Как мальчик не старался, все его атаки проваливались в пустоту. Казалось — вот попал, но тэнгу в последний момент уходил от удара и так раз за разом.

— Я вода, — произнёс Ицубоко во время очередного манёвра. — Быстрая, обтекаемая и приспосабливаемая. — он вновь ушёл от удара и быстро вернувшись в исходную позицию, впечатал свой кулак прямо под рёбра мальчику.

Куро отлетел далеко, упал на колени и закашлялся. Удар был очень сильным и казалось, он мог бы пробить его насквозь, но всё же он был невредим. Придя в себя, мальчик с потаённой ненавистью посмотрел на своего учителя.

— Злишься? — усмехнулся карасу, будто почувствовав. — Это хорошо. Хорошо для огня. — единственный глаз Ицубоко вдруг ярко вспыхнул. — Теперь, я огонь!

Тэнгу резко кинулся на опешившего Куро и теперь уже он оказался под ударами. Атака карасу была безудержной, жестокой и неотразимой. Он бил мальчика всюду — по голове, рукам, ногам и туловищу. Швырял, пинал ногами, не давая подняться. Если бы сейчас Ицубоко пустил в ход свои когти, через пару ударов сердца от Куро бы не осталась и кусочка живой плоти. После долгого выздоровления мальчик вновь оказался на земле избитый до крови и не в состоянии пошевелиться. Даже бамбуковая палка не помогла ему отразить не одного удара. Он лежал, тихо постанывая и проклиная в мыслях всех тэнгу.

— Вставай мясо! — с ненавистью крикнул разгорячённый карасу. — Я покажу тебе ветер! Неуловимый, быстрый и непредсказуемый!

Куро встать не мог. После таких ударов, в два раза превосходящие человеческие, не то что сопливый юнец, даже бывалый воин не поднимется. Он пытался собрать волю в кулак, встать, показать, что он ещё не сломлен, но боль во всём теле всё-таки брала верх.

— Тухлое, ненужное мясо! — выругался Ицубоко с презрением. — Вставай! Ты хочешь учиться или отдыхать?

Куро даже губами пошевелить не мог, чтобы ответить, лишь стон вырывался из его глотки. Карасу ещё раз пнул его в живот.

— Это человеческое дерьмо, а не мясо! Беспомощное, расплывшееся под моими ногами! Мне даже есть тебя противно!

Карасу дружно захохотали, захлопали крыльями и, подняв ветер и пыль, улетели. Улетел и Ицубоко, потеряв к мальчику всякий интерес. Куро вновь остался один. Без помощи, лечения и хоть малейшего снисхождения.

Глава 3

На этот раз Куро отлёживался не так долго. Хотя, счёт времени он уже потерял. Когда он пришёл в Содзёгатани? Сколько здесь пробыл? Всё текло так медленно, пока он страдал от побоев и в тоже время, незаметно пролетали дни и ночи. Залечив свои раны, вновь без посторонней помощи, он вновь вернулся на ту скалу и продолжил тренировку. Теперь, он старался говорить меньше, поскольку каждое его слово вызывало у карасу смех или презрение. Но и Ицубоко стал немного сдержаннее. Бил не с такой силы, но мальчику всё равно крепко доставалось.

По принципу земли, мастер — тэнгу намеревался сделать из Куро некое подобие бесчувственной и невозмутимой глыбы, с крепким словно камень телом, совершенно отвергающим все болевые пороги. Учение воды, должно было превратить его в ловкого, пластичного и неуловимого, подобного змее или рыбе. Огонь — агрессивного, неистового и жестокого воина, неотступающего не перед чем. Воздух, слепит из мальчика быстрого, непредсказуемого и невидимого, словно ветер. Всё это Куро прекрасно понимал и ожидал, что тренировки окажутся не простыми, но он даже не догадывался на сколько. Тэнгу — не люди, их способности многократно превосходили человеческие и их требования к столь желторотому юнцу, больше подходили для уже обученного и окрепшего мужчины. На какие-либо поблажки не стоило и рассчитывать. Поэтому, после каждого урока, мальчик валился с ног, не в силах даже раздобыть пищу. Каждую ночь, он проводил под открытым небом, мучаясь от нестерпимой боли, совсем позабыв о сне. Казалось, он пришёл в Содзёгатани совсем недавно, а его тело уже не имело и клочка целой кожи — всё было покрыто синяками, ссадинами и ранами. Лечить тэнгу его не собирались и Куро терпел. Хотя, он заметил одно значимое явление. Здесь, в этом крохотном мире крылатых чудовищ, раны затягивались гораздо быстрее, чем, когда он жил в Микаве.

Вскоре, по прошествии нескольких недель, а может и месяцев, карасу начали гонять Куро по местным лесам и горам. Они заставляли преодолевать его отвесные и крутые скалы, прыгать через широкие овраги, передвигаться без шума, будто у него крылья росли и ещё многим подобным вещам. Но даже здесь, вроде бы и без того изнурительных бросках, чудовища не давали мальчику спуску. То дёрнут за ногу, когда он лезет по склону, то собьют во время прыжка. Один раз, после одной такой выходки, Куро, сбитый пролетавшим карасу, свалился в обрыв и сломал себе рёбра о камни. В очередной раз спасло учение отца, тренировавшего своих отпрысков сгруппировываться во время падения. Даже в младенчестве, его колыбель покачивалась, подвешенная к потолочной балке и билась об стену, чтобы с малых лет привить ребёнку рефлексы о надвигающейся опасности. Сейчас, если бы не эти навыки, Куро, наверное, бы уже не встал. Вновь помогла таинственная магия этого места. Не прошло и месяца, как думал сам мальчик и он вновь приступил к занятиям.

Фукёо, хохлатый, голосистый и весьма нервный карасу, как и Ицубоко, не жалел Куро. Именно он отвечал за его броски по пересечённой местности. Постоянно орал на него, через слово называл «мясом» и грозился когда-нибудь съесть. За малейшее промедление и оплошность, он бил мальчика палкой, и нередко швырял его в овраги или о деревья, а то и вовсе закидывал камнями, с такой скоростью, что и увернуться было невозможно.

Так проходил день за днём, в пытках, боли, страданиях и самое малое в оскорблениях. Но, несмотря на все увещевания тэнгу, умирать Куро не собирался и упрямо шёл к своей цели. Все эти злоключения лишь подталкивали его идти вперёд. Вопреки всему, он намеревался выжить и вернуться в мир людей совершенно другим человеком. Он даже уже и не представлял, как можно превзойти собственные возможности, не столкнувшись с, казалось бы, такими безвыходными ситуациями. Карасу это видели и решили, что настало время для ещё более жестоких испытаний, после которых этот человечишка точно начнёт умолять о быстрой смерти.

***

Однажды, Куро смог отдохнуть. И не один день, а целых два. Так он наконец-то занялся обустройством собственного жилища, ведь всё это время он проводил под отрытым небом и сенью вековых кедров.

Особого выбора у него конечно не было. Рубить деревья тэнгу категорически запретили. Мальчик догадывался, что они живут именно в их кронах. Зато, ему позволили прогуляться по долине, где он смог обнаружить заросли бамбука. Эти рубить было можно.

Собрав кое-какие инструменты, которых, на удивление, у тэнгу было в великом достатке, Куро смастерил себе некое подобие хижины. Стены из бамбуковых стеблей, а крышу застелил листьями. Внутри, рядом с входом, вырыл в земле небольшое углубление и обложил вокруг камнями — обозвав это домашним очагом, для обогрева в непогожую пору. На улице тоже обустроил место для костра, где намеревался готовить еду. Кроме ложа из сухих листьев, Куро также соорудил нечто, отдалённо напоминающее токонома — обычный камень у стены напротив входа, куда водрузил выточенную из куска дерева фигурку Бисямон-тэна, которому молился всякий раз перед сном.

Вообще, Куро принадлежал к школе дзёдо — синсю. К тем самым икко-икки, течение которых сейчас набирало большую силу во всей Хиномото. Однако, ревностным адептом не являлся. К тому же, буддизм не запрещал кланяться другим богам, лишь бы порядок соблюдался. Да и сам Куро относился к религии весьма условно, до той поры, пока воочию не увидел создания из древних легенд. Тут-то и пришлось вспомнить бога войны и удачи Бисямона, и верховную богиню солнца Аматэрасу и много других. И молиться, дабы они дали ему силы для преодоления всех упавших на него испытаний тоже стал. А ведь совсем недавно он и слышать не хотел нудные наставления монахов о вере и почитании ками.

Помимо инструментов, Куро позаимствовал у тэнгу и изрядный арсенал оружия. Им он был не так уж и нужен, а что «мясо» обзаведётся этакими колющими и режущими вещами их совершенно не волновало. Его они не боялись. Мальчик же выбирал с умом. Никакого большого и громоздкого, а лишь мелкое и компактное, чтобы можно было спрятать. Так отец учил. В частности, ему понравился кокэцу-сёгэ — нож-крюк с верёвкой, привязанной к рукояти и металлическим грузилом на другом её конце. Таким можно было и сражаться, и использовать для других нужд, даже в качестве преодоления всяческих высоких препятствий. Взял он и немного метательного оружия.

Также, за эти два дня он успел добыть себе пищу. Раньше ему доводилось перебиваться лишь ягодами, что росли в лесу и горах, да водой из родников. Теперь же он смог наловить рыбы и собрать грибов. Так на вторую ночь, отдохнувший и наевшийся, Куро лёг спать, предварительно попросив Бисямона о предании ему сил, ведь он даже и догадываться не мог, что уготовят ему тэнгу на следующий день.

***

На утро, Куро проснулся в полной растерянности и совершенно недвижим. Он чувствовал на себе давку. Руки, ноги, туловище и голова, будто покрыты чем-то мягким и одновременно тяжёлым. Во рту отчётливо ощущался привкус земли и, собственно сама земля. Уши и нос, видимо были забиты ей же. Пошевелиться он не мог, да и дыхание что-то сбилось. Воздуха не хватало. Его охватила лёгкая паника. Кричать не имело смысла. Открой он рот и земля тут же забьёт его полностью и вытащить её уже не представится возможности. Мысли заметались. Он понятия не имел, что предпринять. Единственное, что пришло ему в голову, так это то, что эти поганые карасу похоронили его заживо в земле. Сейчас, наверное, стоят над его могилой и издеваются, считая, что мальчик ни за что не выберется.

Паника внезапно сменилась яростью. Злость на этих проклятых монстров. Дыхание сбилось ещё сильней. В ноздри постоянно попадала земля, сухая и противная. «Не дождётесь твари!» — подумал Куро. Он попытался успокоиться, расслабиться. Ему вдруг вспомнилось, что Ицубоко говорил, будто всё что его окружает, является его же частью. Не важно, в гневе, в спокойствии или сосредоточенности — все пять элементов одно целое, несмотря на то, что они же и раздельные. Мальчик попробовал сконцентрироваться. Если он не выберется, то наверняка задохнётся от нехватки воздуха. Ждать, что карасу смилуются и вытащат его, совершенно не стоит. Всё, что они могут, так это откопать ещё тёплый труп и съесть.

Он вода. Он внушал себе, что его тело становиться мягким, податливым, не имеющим формы. Куро начал поднимать руки, словно обтекая давящую его сверху землю. Её крупинки и комки стали скользить меж его пальцев. Получалось. Лишь бы могила была не глубокой.

Скоро его кисти почувствовали свободу, воздух и слабый ветерок. Дальше пошла на подъём голова и спина, а затем и всё тело. Медленно, на исходе дыхания, через несколько ударов сердца Куро выбрался из земляного плена. Вылез и начал поспешно выплёвывать и выковыривать попавшую всюду землю. Глаза видели плохо, они тоже были забиты. Зато он уже прекрасно слышал истерическое карканье карасу. Они потешались над ним и казалось, совершенно не удивились тому, что он смог выкарабкаться из их ловушки.

— Да что вы такое творите? — озлобленно вопросил Куро, очистившись от земли.

Ответа не последовало. Вместо этого, его схватили за ворот рубахи, и он резко взмыл в воздух. Его не кинули, а несли, быстро и совсем недолго. Несущий совсем не заботился о безопасности мальчика. Таща его за собой, он оббил им все деревья и камни, бороздил о кустарники, ветки и землю. В конечном счёте, Куро вновь был сброшен с высоты.

Пролетев сквозь листву деревьев и ударяясь о каждую ветку, мальчик плюхнулся в воду. Осознание пришло не сразу. Сначала, он сообразил, что идёт ко дну, но так до него и не достав, начал всплывать. Ещё не оказавшись на поверхности, Куро начал пробивать озноб. Вода была жутко ледяная. Обжигала, колола и продирала до самых костей. Он вынырнул, жадно хватая воздух. Снова захотел кричать, но из глотки вырвался лишь едва слышный хрип. Мальчик начал барахтаться и стараться выплыть на берег. Его мозг начал уже терять связь с реальностью и сообразить в какой стороне суша у него не получалось, только метался на месте.

— Грей себя мясо! Грей! — кричал кто-то сверху. — Ты огонь! Грей!

Но он не грел. Он не огонь и вообще непонятно кто. Тело быстро свело и Куро больше не мог двигаться. Глаза вылезали из орбит от страха и холода, а зубы отбивали ритм. Затем потухло и сознание, и он пошёл ко дну.

***

Дальше были лишь кошмары. Холод, потом жар и вновь полный бред. В голове смешались образы, плавали картинки, плясали, реальность становилась непонятной иллюзией. Может он был мёртв и так выглядит круг перерождений. Или же это Дзигоку? Чистая земля так точно выглядеть не должна, иначе зачем в неё так стремиться. Казалось, это сумасшествие длилось вечно, но со временем, реальность стала обретать какое-то постоянство. Холод сменил постоянный жар. Ломота в костях и суставах и ощущение, будто с него содрали кожу и на голом мясе он ощущал каждое дуновение, каждую капельку росы или прикосновение пылинки. Всё это было жутко неприятно и очень больно. Боль уже стала его неотъемлемой частью жизни и лишь только ками, наверное, знают, сколько ему ещё это терпеть. Кого и чем этот несовершеннолетний мальчишка так прогневал, что ему суждено сносить все эти ужасающие испытания? Неужели боги наказали его за сыновью непочтительность? Лучше бы сразу убили.

***

Куро пришёл в себя. Он не лежал на своей кровати из листьев, не у костра, не даже в лесу. Ложем его стали холодные, голые камни, а вокруг лишь кромешная тьма. Он не знал, как оказался здесь, но догадаться было не трудно. Видимо, карасу решили, что он уже в состоянии пройти следующее испытание, если их вообще можно так назвать. Скорее, это походило на пытки потехи ради.

Куро ничего не видел. Непроницаемый мрак, без единого лучика света окутывал его полностью. Судя по камням под ногами и стенам на ощупь вытянутой руки, он находился в пещере. Весьма прохладной, но не сырой. Воздуха для дыхания хватало, но не единого дуновения не ощущалось.

Мальчик ещё не свыкся с темнотой, тем более, за прошедшие дни он провёл в бреду и открывал глаза лишь изредка. Мозг приходилось включать мгновенно и соображать быстро, иначе неизвестно сколько он тут пробудет. А может и ненужно ему сейчас думать? Может лучше довериться инстинкту и идти туда, куда подсказывают чувства? Возможно, именно это ему сейчас хотят преподать тэнгу?

Куро пошёл, не зная дороги. Ноги пока плохо двигались, и он аккуратно переставлял их, ощупывая и опираясь на невидимые стены пещеры. Повсюду стояла тишина, не считая его шаркающих шагов. Своды по пути, то сужались, то раздавались на неизвестную величину, но ползком пока передвигаться не приходилось, лишь изредка пригибаться.

Мальчик прошёл уже достаточно длинное расстояние, когда под ногами начал раздаваться неприятный хруст. То были не ветки, а нечто иное. Куро присел, ощупал пол. В руки попалось что-то, по размерам похожее на большой камень. Круглое, не угловатое и нетяжёлое, но очень хрупкое. Череп? Человеческий череп.

— Твари проклятые! — выругался он в сердцах. — Они засунули меня в свою трапезную, или в яму для объедков.

Он встал и пошёл дальше, нещадно топча кости ногами. Злость вновь пробудилась в нём. Он слышал, что тэнгу нередко питаются человечиной, но никогда не видел этого сам. Возможно, эти кости как раз и принадлежали их жертвам.

Вскоре, глаза Куро свыклись с темнотой. Это мало помогло, но он, совсем немного, но мог хотя бы различить где проходят стены. Потом, появился первый посторонний звук.

— Вода! — обрадовался Куро и пошёл на её журчание. Скорее всего, где-то неподалёку протекал подземный ручей или же родник в горе.

Через недолгое время он выбрался к подземному озеру. Тут было светло. Необычно для, полной мрака, пещеры. Над озером, словно волшебное, чарующее видение, сверкало ярко-изумрудным нечто, отражаясь на ровной глади воды и освещая всё вокруг. Куро не знал, что это такое, но был поглощён этим зрелищем, хоть по началу и зажмурился от резкой смены с тьмы на свет.

Озеро разлилось в просторном месте, с высокими сводами и каменистыми берегами. Мальчик обнаружил, что водоём был проточным. Вода, скорее всего поступала в него из родников на дне и вновь уходила куда-то в глубь пещеры. Куро обошёл озеро и пошёл вниз по течению. Возможно, река выведет его к выходу.

В животе безобразно урчало, заглушая даже звук тихого водного потока. Куро уже не знал, когда ел последний раз, обходясь лишь водой. С тех пор, как он отдохнул два дня от тренировок, прошло неизвестно сколько времени. Тэнгу не давали ему опомниться и кидали всё на новые и новые испытания. Для чего только всё это было и к чему приведёт?

Вскоре, следуя по течению реки, Куро почувствовал ветер. Это был первый признак того, что он на верном пути. С каждым его шагом воздушные потоки усиливались, а в сводах послышался гул. Он был уже совсем рядом с поверхностью. Ещё немного и мальчик выберется наружу.

Река вновь спряталась под землёй и скорее всего, выходила из горы каким-нибудь водопадом. Куро же ушёл чуть в сторону и начал ползти по покатому склону, где едва-едва различались лучики дневного солнца. Вот-вот и он будет на воле.

— Смотрите! Мясо опять выбралось! — раздался знакомый до ужаса, каркающий возглас. — Он совсем нас не уважает!

Куро лишь ненадолго успел выйти из пещеры и увидеть на пару мгновений своих злобных учителей, как его тут же откинуло назад. Мощный поток воды сбил его с ног и понёс обратно вглубь пещеры, бороздя всем телом о камни.

Сначала ему было больно от бесконечных бросков в разные стороны и ударов о стены. Потом стихия сжалилась и приостановилась, заполнив пещеру наполовину. Мальчик стоял по шею в воде, но не на долго. Вскоре всё затопило до отказу и ему негде стало брать воздуха. Куро не знал насколько глубоко его отбросило от выхода, но предполагал, что там по-прежнему должен был быть свет. Оказавшись полностью в воде, мальчик открыл глаза. Никакого света он не увидел, всё вокруг заволокло поднятой пылью, превратившуюся в грязь. Вновь пришлось довериться чувствам и плыть наугад. На миг, ему показалось, что он всё же увидел слабые отблески спасительного выхода в этой взбаламученной воде и стремительно направился туда. Воздуха не хватало с каждым его движением, глаза забились грязью и уже практически ничего не могли различить. Лишь бы добраться. Он плыл в слепую, сам не зная куда, но думал, что правильно. Куро грёб всё быстрее, тратя последние запасы воздуха. Вот, вроде и муть стала оседать и свет показался, едва различимый и такой далёкий. Щёки раздулись, пытаясь сохранить последнее, но дальше задерживать дыхание уже не было сил. Рот раскрылся и начал хватать воду. Мальчик пытался выжать из себя всё возможное, превосходя предел собственных сил, но нет. Вода пробила свой путь, грязная, гадкая она вторглась в его внутренности. Куро закатил глаза, остановился и мир вновь померк.

Глава 4

В очередной раз Куро не понимал, кто привёл его в чувства и сколько он провалялся после этой пытки. Каждый раз после испытания, балансируя между жизнью и смертью он пребывал в бреду неподдающемуся описанию. Его переполнял гнев на этих беспощадных чудовищ. Он желал им смерти, всем до единого и самой мучительной. Однако, с полной беспомощностью осознавал, что причинить им какой-либо вред он не сумеет. Тэнгу были сильны, быстры, искусны и непредсказуемы. Они издевались над ним самыми жестокими и изощрёнными способами. Но, выходит так, что они же не давали ему умереть. Сам Куро вряд ли бы выбрался из тех ситуаций, в которых ему довелось побывать, да и после, в состоянии коем он оказывался, в одиночку и без должного лечения уже давно бы отправился в Чистую землю или Дзигоку. Одного он не мог понять — для чего нужны были эти пытки? Приказ Содзёбо или же карасу забавляли своё больное самолюбие?

Так или иначе, но Куро вновь стоял перед ними на той скале, где его тренировал Ицубоко. Мальчик ожидал очередной подлости от своих учителей и настраивал себя на противостояние на пределе своих возможностей. Только против чего или кого?

— Ну, что же ты мясо такой слюнтяй? — издевательски проголосил Фукёо. — Не одного испытания не можешь пройти, чтобы не оказаться в беспамятстве.

— Может лучше отступишь? — предложил Ицубоко. — Ты только скажи, и я убью тебя быстро, без мучений. Ты не увидишь, как мы будем обгладывать твои кости.

Куро глянул на них исподлобья. Гневно, будто хотел спалить всех разом. Карасу чувствовали переполнявшую его ярость и довольно изобразили нечто вроде улыбок, оголяя свои острые, словно ножи зубы.

— Я готов, — твёрдо сказал мальчик. — Я ни за что не отступлюсь.

— Ты глупейшее мясо, которое я когда-либо видел! — хмыкнул с сожалением одноглазый. — Трапеза отменяется братья! — крикнул он своим. — Хотя, может когда поджарим наконец-то сможем полакомиться!

Карасу расхохотались, захлопали крыльями. Их противные голоса эхом раздались над горными просторами. Но, в миг они умолкли, сложив крылья перед собой, будто завернувшись в пернатые плащи. Они по-прежнему оставались на камнях, огораживающих плато. Куро стоял у края, у того место где со скалы вела кое-как проторенная тропа.

Огонь вспыхнул мгновенно. Всё вокруг заполыхало. Даже камни и те загорелись. Мальчик почувствовал, как его кожу обжигают языки неистовой стихии. Но, огонь погас, также быстро, как и загорелся, оставив после себя раскалённую до красна почву.

— Иди к нам! — позвал его Ицубоко. — Учти, если промедлишь, будет только жарче!

Куро вновь оказался в безвыходном положении. Позади, у тропы бушевало пламя, загораживая ему путь к бегству. Впереди, раскалённые камни и лишь за ними, рядом с карасу, спасение. Крыльев у мальчика не было, поэтому оставалось двигаться лишь вперёд.

Сначала Куро попытался пробежать, что практически сразу переросло в короткие прыжки. Ступни нестерпимо жгло и с каждым шагом становилось всё невыносимее. Обуви у него давно уже не было. В таких условиях она вся износилась, а его ступни уже настолько одеревенели от постоянной ходьбы босиком, что заменили ему подошвы. Но даже это не спасало его от раскалённых камней. Его кожа начала плавиться. Не только на ногах, но и выше. Одежда начала тлеть и дымить, обдавая его неприятным запахом. Куро ускорился. Начало жечь так, что хотелось кричать от боли. Но он шёл, сжав рот, кусая губы до крови, сморщив лицо и рыча, словно раненный дикий зверь. Казалось, что огонь уже расправился с его кожей и уже поджаривал голое мясо. Он отчётливо ощущал запах собственного горящего тела. Мозг вновь перестал воспринимать реальность, а взор застлало красной пеленой. И он почти у цели, оставалось лишь несколько шагов, но сознание вновь покинуло его.

***

Он видел себя, лежащего на красной, раскалённой словно сковорода, земле. Обугленная, дымящаяся кожа, прилипающая к накаленным камням, зажаренная кровь по всему телу и жуткие, хрипящие звуки, доносившиеся из его глотки, какой-то страшной, смертельной агонии, несравнимой ни с чем. Он видел себя со стороны, но чувствовал, как это происходит с ним. Лучше бы он согласился на быструю смерть.

Он вновь цел. Лежал всё там же. Будто и не было ничего. Вдруг, тело словно укололи тысячи иголок, но не из вне. Это происходило внутри него. Что-то вырывалось из его спины. Он перекатился на живот. Вдоль позвонков на спине, разрывая кожу, один за другим появлялись тонкие, гибкие отростки, похожие на лапы насекомого. Внутренности начало вырывать с корнем. Позвоночник зашевелился и разрывая плоть стал выбираться наружу. Постепенно. Через пару мгновений, начало вырисовываться нечто ужасное. Позвоночник превратился в гигантскую многоножку — мукадэ, появившуюся из его тела. Он чувствовал всё, но не умирал. Кричал, вопил от сумасшедшей боли, но оставался жив. Многоножка вырвалась из его тела полностью, проползла по нему, обезображенному, развороченному и впилась своей страшной пастью в его голову.

И опять живой. Переводил дыхание от предыдущей пытки. Что же это такое творилось? Он хотел подняться. Кости скрутило, будто кто-то выжимал их как тряпку. Его ломало, выворачивало всего от макушки и до самых пяток. Ноги, вывернулись в бесформенную фигуру, с треском, хрустом, сопровождаемым бешенным криком. Кости просто крошило в муку, а кожу, жилы и мясо разрывало на части. Руки, изогнуло волной и тоже превратило в непонятную массу. Рёбра вогнулись вовнутрь, пронзая все органы. Изо рта хлынула кровь. Кричать он больше не мог. Не звуки издать, не застонать, не захрипеть. Глаза так и вылезали от беспощадных мук.

Это походило на пытки в царстве Эммы. И что он такого сотворил, чтобы владыка мёртвых подвергал его таким мучениям? Никого не убил, не предал, не ограбил. За что его отправили в Дзигоку?

Но всё продолжалось. Череда немыслимых, изощрённых истязаний. Его ели заживо, резали по кусочкам, варили, жгли. Он хотел умереть. Сейчас и один раз, навсегда, лишь бы не терпеть этого. Но если он уже мёртв и все эти пытки придумывают для него они — палачи мира мёртвых, то он не хочет умирать. Ради такой смерти, даже лучше не жить. Лучше не существовать вообще.

Куро очнулся. Сердце бешено колотилось, рот хватал воздух, будто после долгой задержки дыхания. Мальчик был один, в темноте и прохладе. Боли больше не было. Лишь страшные воспоминания о прошедшем бреде, которые хотелось вычеркнуть из памяти и сердце, готовое выпрыгнуть из груди.

***

Ураган начался внезапно. Сразу после того, как Куро закинули на высокий пик, где и развернуться толком было нельзя. Ветер дул с такой силы, что на ногах устоять практически невозможно. Мальчик упал на четвереньки, ухватившись за выступающий перед ним камень.

Хлынул дождь, косой, частый и секущий лицо. Изорванная в клочья одежда намокла в одно мгновение. Пошёл град, долбя своими крупными крупинками и без того израненное тело. Куро не знал, укрывать ему руками голову или продолжать удерживаться, чтобы не сдуло.

Порывы стали ещё сильнее и буквально отрывали мальчика от земли. Ветер, будто специально кружил вокруг пика и нападал на свою человеческую жертву с самой неожиданной стороны. Куро пытался цепляться за каменные выступы даже ногами, поскольку на руках, все пальце уже были содраны в кровь. Удерживаться дальше было бессмысленно, стихия всё равно не оставляла его в покое, намереваясь отправить его в полёт с неизвестной высоты в тёмную бездну бушующей непогоды.

Куро предпринял последнюю попытку. Уловив периодичность порывов, он мигом скинул всё, что осталось от его ситаги и примотал себя к острому стоячему камню, врытому прямо в скалу, да ещё и оби обвязался, пропустив за талией, чтобы наверняка. Если эти лохмотья его не удержат, хвататься ему будет уже не за что.

Он знал, что эту бурю создали сами тэнгу. Они вообще, как воочию увидел Куро, в совершенстве владели магией стихий. И то, что сейчас ему нужно удержаться он тоже знал, иначе, ветер не дул бы так неестественно и намеренно.

Дальше стало ещё хуже. Небеса разразились грохотом, засверкала молния с оглушительным, раздирающим звуком ударила прямо в пик, почти рядом с Куро. Было поистине страшно, но мальчик знал, что тэнгу не убьют его, создавая атмосферу лишь чистой случайности, хоть и весьма навязчивой.

Ноги Куро отрывались от земли, тело выгнуло в обратную сторону. Старая одежда трещала, но пока держала. Дождь и град уже расхлестали ему всё лицо, ветер не давал толком вздохнуть. Вокруг всё кружилось и вертелось, поднимая пыль, тяжёлые камни и даже деревья. Тэнгу сотворили целый тайфун лишь для того, чтобы разделаться с одним единственным мальчишкой. Куро испугался. Тряпки, что удерживали его у камня вот-вот грозились порваться. И что потом? Выжив после таких страшных пыток, он даст побороть себя какому-то ветру? Ну уж нет.

Мальчик вцепился в камень руками и зажмурился. Израненные конечности и исхлёстанное тело жутко болели, но он терпел. И не такое выдерживал.

Внезапно всё стихло. Словно по волшебству, чёрное, бушующее небо сменилось ясным, безоблачным светлым днём. Лучи солнца приятно согревали, играя на истерзанном молодом теле. Куро, уставший и измождённый, даже начал засыпать от такой блаженной, резкой перемены. На душе стало теплее и спокойнее. Неужели эти твари угомонились и отступили?

***

Испытания завершились. Дни стали проходить более душевно, если не считать, что Ицубоко частенько избивал его на тренировках в будзюцу. Куро же, старался не перечить наставнику, прилежно впитывая все его учения. Конечно, одноглазый был ещё тот тиран и сквернослов, но преподавал умело, так, чтобы глупое «мясо» усваивал всё хорошенько в своей бестолковый голове.

Между тренировками Куро занимался добычей еды. Отдыхать ему теперь приходилось редко. Пытался починить одежду, хотя латать было нечего. Штаны все в дырах, рубаха-ситаги без рукавов и болталась на нём словно лохмотья на огородном пугале, от оби вообще ничего не осталось.

Злобные карасу-тэнгу видели плачевный и безобразный вид мальчика, сжалились и соблаговолили предоставить ему новую одежду. В этом их загадочном и постоянно новом лесу можно было сыскать весьма любопытные вещи. То оружейная посреди леса, то склад с одеждой, которому позавидовал бы самый богатый Киотский аристократ. Куро не исключал, что и еду, достойную Императорского стола здесь можно было найти, а не только рыбу с грибами да ягодами.

Мальчик не стал одеваться как столичный щёголь. Он вообще был скромен в отношении внешнего вида. Выбрал себе серую ситаги с коротким рукавом, оби и чёрные кабакама с ножными обмотками-кяхан. Ещё он запасся изрядным количеством варадзи. Эти, в его теперешнем образе жизни, изнашивались меньше чем за неделю, если он вообще ещё сохранял какое-то ощущение времени.

Вскоре, одним утром, Куро не пошёл на гору, где постоянно проходил обучение у Ицубоко, а в сопровождении одного из карасу, отправился ещё глубже в лес. Шёл долго, не торопясь, но не упуская из виду своего провожатого, летевшего над землёй чуть впереди него. Лес, поражал своим однообразием и бесконечностью. Казалось, что мальчик следовал по одному и тому же месту уже несколько часов и не на тё не продвинулся вперёд. Он не заметил, как лес вдруг кончился и перед ним распростёрлась очищенная круглая поляна, огороженная кедрами, словно забором, с ветхой лачугой, на противоположной стороне.

— Сядь перед хижиной и жди, — приказал карасу и тут же улетел восвояси.

Куро, как-то уже проходил подобное и повиновался. Сел перед домом, скрестив перед собой ноги и уставившись на тёмный дверной проём начал ждать. Вот-вот и оттуда появиться очередной монстр, однако ничего подобного не произошло. Мальчик заклевал носом.

Чудовище появилось неожиданно, со спины. Куро вздрогнул, но быстро успокоил себя — никто его здесь не убьёт. Когтистая лапа легла на его плечо и сильно сдавила. Мальчик стерпел, призвав своё самообладание.

— Твоё тело окрепло, — прозвучал незнакомый, скрипучий голос. — Оно болит, но уже привыкло к этому. Боль учит — делает сильнее или же убивает. Только через боль можно прийти к чему-то высшему, достичь цели и с усмешкой посмотреть на уже пройденный путь.

Он обошёл его полукругом и сел, напротив. Такой же маленький, как и все карасу, но с косматой, седой гривой, морщинистым, коричневым лицом и белыми глазами, будто слепой. От остальных собратьев ещё его отличал нос. Не похожий на клюв, а такой, как у Содзёбо, только короче. Сложенные за спиной, чёрные крылья, тоже превосходили те, что имелись у Ицубоко или Фукёо. Более спокойный, сдержанный, умудрённый годами и, наверное, более опасный.

— Я Сокэно, — представился седой тэнгу. — Я научу тебя владеть собой.

Куро ничего не сказал, лишь кивнул. Он вообще стал немногословен, но Сокэно его за это не упрекнул и продолжил говорить:

— Твой дух очень силён, а воля ещё сильнее. Я впервые вижу, что кто-то из вашего рода прошёл такие испытания и остался в здравом уме.

— Но я ведь не первый? — вопросительно произнёс Куро.

— Тот, кто подвергся таким испытаниям — первый.

Мальчик удивился и не на шутку разозлился, но показывать это не стал. Выходит, что все остальные ученики тэнгу и в том числе герой Ёшицунэ, прошли гораздо более милую школу чем он.

— Много спеси в тебе было, самоуверенности и глупых иллюзий, — будто читая его мысли, пояснил седой тэнгу. — Ответь мне сейчас, — для чего ты пришёл сюда?