Бесплатный фрагмент - Легенды пяти островов. Блоссом

Давным-давно пять островов с живыми сердцами затерялись, исчезнув из истории и с карт Земли, но оставили неизгладимый след в мифах и сказках народов мира. Один из этих островов — Блоссом. Главная героиня, Ирина, с детства верила, что сможет на него попасть, ведь ее отец, Прометей, родом оттуда. Вскоре мечта сбылась, хоть цена ее оказалась высока. В 17 лет Ирина переезжает на Блоссом, к тете Ирме, и начинает новую жизнь, находит настоящих друзей, первую любовь и проблемы, тянущиеся из глубины веков истории ее семьи. Эта книга может быть разной. Все зависит от того, кто ее читает и под каким углом. Она многослойная: на первом слое — удивительный фантазийный мир, полный чудес и красоты; на следующем — приключенческая история о дружбе, любви и ненависти; глубже — слой психологический, о взрослении, трудностях выбора, поиске себя и своего места в жизни. Кто-то может с головой погрузиться в детектив, разгадывая загадку. Для особенно внимательных к деталям разбросано множество символов и знаков. Каждый читатель волен прочесть эту книгу по-своему, и в этом ее прелесть.

Пролог

— Дедушка, дедушка, почитай мне сказку! — раздался детский голосок в старой библиотеке большого особняка на Пречистенке. Звонкий, словно колокольчик, голос разбудил задремавшего в мягком кресле у камина Александра Дмитриевича Орлова. Когда тот открыл глаза, темноволосая розовощекая девочка лет четырех уже сидела на ковре и вглядывалась своими умными, искрящимися от любопытства зелеными глазами в полусонные глаза деда. Он молча укутал ее в плед с мохнатой бахромой, взял с журнального столика у кресла заранее заготовленную книгу и начал:

— Остров Блоссом ведет свою историю с незапамятных времен, когда, как и сейчас, его берега неусыпно охраняли от чужаков и недоброжелателей морские сирены, а чудесные обитатели Блоссомского леса дарили ему жизнь: прекрасные нимфы, отважные кентавры, трудолюбивые и веселые сатиры…

В том лесу рос необъятный дуб. Он был душой и сердцем острова, от него зависело все вокруг, поэтому его считали священным и охраняли как зеницу ока. В огромном дупле дуба жил последний друид, старец Анкалас, который защищал сердце острова, заключенное в этом могучем дереве.

Люди поселились в единственном городе на острове — Флауербеде. Их предки прибыли на Блоссом с разных концов света и почувствовали себя здесь безопасней, чем где бы то ни было, ведь эта вечноцветущая земля не знала раздоров и войн. Так из года в год шла жизнь в мирном королевстве Блоссом, пока не разразилась война с некогда дружественным островом Рейгенест. Все началось из-за разногласий между будущими правителями королевств. Чтобы стать полноправными монархами…

— Чтобы стать главными королями? — подсказала внучка.

— Да, да, Ирина… Всходящим на престол нужно было жениться на девушках благородных кровей. И принц Блоссома Дельвиг, и всходящий на престол Рейгенеста Мелвин были влюблены в прекрасную Алисию, которая принадлежала к древнему знатному роду. Они еще детьми познакомились на балу в честь Вечного братства Блоссома и Рейгенеста. Смышленый светловолосый Дельвиг, молчаливая зеленоглазая Алисия с каштановыми косами и всегда серьезный, даже хмурый Мелвин, прячущий за черными взъерошенными космами добрые глаза и мягкое сердце, стали лучшими друзьями. В дворцовом саду часто устраивали рыцарские турниры, в которых Мелвин почти всегда уступал Дельвигу, потому что любил его как младшего брата.

Но дети выросли, и Мелвин не захотел больше поддаваться. Королевства раздирали смута и борьба за власть, которые могли прекратиться лишь с обретением нового правителя, обязанного сплотить свою страну. Победу в битве, решившей исход войны, одержал умный и опытный Мелвин, но лишь в битве… Свое сердце Алисия навсегда отдала Дельвигу, вместе с платком, подаренным на его первом турнире. Мелвин в порыве гнева приказал сжечь дуб, хранящий сердце Блоссома, дабы уничтожить жизнь на острове. Анкалас вместе со священным деревом канул в Лету, но успел перед этим заключить сердце Блоссома в фамильный медальон прекрасной Алисии. Она носила его на шее и никогда не расставалась с ним. Старец знал: Мелвин не причинит зла Алисии, а значит, и медальон, хранящий в себе сердце острова, в безопасности. Так сердце было спасено, и с тех пор Блоссом и Рейгенест снова живут в мире.

Однако попытка уничтожения сердца любого из пяти островов считалась страшным преступлением, и Рейгенест подвергся не менее страшному наказанию. Он был погружен во тьму, беспроглядную, бесконечную ночь… День длился не дольше трех часов, и жизнь на Рейгенесте угасала. Осталась только одна надежда на то, что наказание когда-нибудь кончится. Когда-нибудь, спустя пять сотен лет…

— Деда, как думаешь, скоро кончится? — спросила Ирина.

— Это очень старая легенда, милая, значит, скоро. Может быть, наказание уже закончилось, — ответил Александр Дмитриевич. — Ирина, почему ты всегда просишь прочитать тебе именно эту сказку?

— Я жду, когда ты скажешь, что наказание кончилось. Слишком грустный конец.

— Почему грустный? Принц и принцесса вместе, как во всех сказках. И королевство спасено.

— Мелвин тоже принц, а его королевство не спасли. Так нечестно.

— Он злодей, а злодеи должны быть наказаны. Это общее правило.

— Он стал злой, потому что ему разбили сердце и сделали несчастным. Он не злой, а несчастный. Он исправился, он хороший! — твердила внучка. — Читай, читай!

— Что ж, внученька, думаю, нам стоит пожелать всем людям счастья. Тогда, быть может, мир действительно станет добрее, — сказал дедушка.

Вдруг со скрипом приоткрылась дверь, и в щелочку, еле видно, заглянула девушка в белом фартуке и сообщила:

— Ужин готов, Александр Дмитриевич.

Не успел он ответить, как дверь распахнулась с ужасным грохотом.

— И не опаздывать! — сказал гораздо мягче, чем открыл дверь, но с большим воодушевлением Карл, сын Александра Дмитриевича и дядя Ирины, и тут же ушел. Девушка застыла на месте, кажется даже не дыша.

— Мы сейчас спустимся. Спасибо вам, Анжелика, — обратился к ней Александр Дмитриевич. — Ирина, положи книгу на место и проводи своего старика, — ласково улыбаясь, попросил дедушка. — Эх, где моя жизнь молодая!

Пока дедушка только выходил из библиотеки, Ирина уже бегом спускалась по дубовой лестнице в столовую. Александр Дмитриевич, насколько это было возможно, быстрым шагом шел за ней, но в столовой никого, кроме няни, не обнаружил.

— Анжелика, куда опять подевалась моя внучка? — спросил он и в ту же секунду отпрянул от разросшегося фикуса, из-под которого выпрыгнула Ирина.

Короткие полукруглые брови Анжелики полезли вверх, под челку, а маленькие губы упали до подбородка.

— Я тут, — объявила Ирина.

— Внученька, совсем не жалеешь моего старого сердца, проказница, — улыбаясь Ирине, сказал дедушка и сел во главе внушительного длинного стола, скромно сервированного на пятерых человек: Орлова Александра Дмитриевича, его сына Карла и дочери Елены с мужем Прометеем Дория и их маленькой дочурки Ирины.

Стол, всем своим существом тянувшийся к устройству пышных пиршеств, вовсе не ломился от лакомств. Напротив, любимые блюда этой семьи, несколько аскетичные, терялись на огромной деревянной резной столешнице. В полупустой, минималистично обставленной столовой, где все до мелочей было аккуратно и правильно, вплоть до последней складки на бордовых шторах, воцарилось молчаливое ожидание, которое, впрочем, держалось недолго. В конце коридора хлопнула дверь, послышались скорые шаги, и Ирина побежала им навстречу с радостными возгласами. Карл, голубоглазый высокий блондин, истинный нордид, как и его сестра Елена, уже стоял у лестницы, так что его было хорошо слышно и видно через широкую арку.

— Карл, Карл! Где ма? Где па? — ухватилась за его рукав Ирина, вытрясая из него ответ.

— Скоро будут, но нам лучше сесть за стол, пошли, — сказал Карл и обратился к отцу: — Моя сестра сошла с ума с этим проектом. Елена опять задерживается в лаборатории. И этот тоже.

— Метэй, Карл. Его зовут Прометей, — поправил сына Александр Дмитриевич.

— Во что я вкладываю деньги?! Мы вкладываем! Это несбыточные детские мечты, — возмутился Карл.

— Разве нам не хватает средств? — спросил Александр Дмитриевич.

— Дела в компании идут хорошо, папа. Просто эта затея с порталами из серии фантастики. Возможно, когда-нибудь настанет время, но не сейчас. Это точно, — настаивал молодой орел.

— Если идея уже есть, ты сам решаешь, когда настанет ее время.

— На этом принципе строилась твоя компания, и я в нее верю, потому что она реальна, а порталы… И уж тем более я не понимаю, зачем навязывать эту идею ребенку!

— Я ничего не навязываю. Я показываю варианты, а выбор за ней.

— Что такое «порталы»? — прервала завязавшуюся дискуссию Ирина.

Александр Дмитриевич, потирая нос, опустил глаза и задумался. В комнате на некоторое время вновь стало тихо. Карл молча развел руками, покачав головой, подпер тяжелую челюсть рукой и, словно измученный скучной лекцией, глядел в никуда. У Анжелики, устроившейся на кухне как на наблюдательном пункте, от этой сцены на лице проступил явный испуг. Да, за последнее время подобные разговоры часто звучали в доме Орловых и наделали немало шума.

Хорошенько обдумав все, дедушка попытался дать понятный ответ:

— Это сложно объяснить, Ирина, я и сам толком не знаю. В нашем мире еще есть места, о которых мы не подозреваем. Они не отмечены на карте, про них никто не знает.

— Почему? — спросила Ирина.

— Потому что обычному глазу увидеть их не дано. Они находятся рядом с нами — целые города, острова, — ответил дедушка.

— Где они? Знаешь? — задавала все новые вопросы внучка.

— Они невидимы для нас, и найти их непросто. Я, по крайней мере, знаю об одном, о Блоссоме, через него можно попасть в другие. Это мне рассказал твой отец, ведь он оттуда родом. Он покинул Блоссом, чтобы увидеть мир, зная, что не сможет вернуться, потому что остров скрыт от внешнего мира защитным полем, отводящим от себя всех, направляющим путешественников прочь от своих берегов по ложному следу, запутывающим людей и технику. Однако, встретив Елену, Метэй захотел найти способ вернуться и показать ей свой родной дом. Идея и необходимые основы для будущих искусственных порталов у него были уже давно, осталось их доработать, и мы откроем миру спрятанные земли! Порталы. Вот, для чего они нужны, Ирина. Они помогут добраться туда. Хотя это пока большой секрет, конечно.

— Отец, это большой обман… — забормотал Карл, отчаявшийся переубедить старика.

— А как же доказательства? Он ведь и тебе показал книгу по истории тех самых островов!

— Ты про «Легенды пяти островов»? — саркастично усмехнулся Карл. — Это всего лишь сборник сказок для детей. Неужели вы верите в эту книгу как в доказательство? Ты где-нибудь слышал о ней? Да наш чокнутый ученый сам ее написал, чтобы выудить у тебя деньги на исследования.

— Он ученый, а не писатель. И он родом оттуда, я верю ему, — нахмурив брови, строго, но спокойно ответил Александр Дмитриевич.

— Ничего этого не существует, отец. А что за названия! Блоссом, Большая земля? Ха, невидимая Большая земля. Это, скорее всего, материк. Как можно спрятать целый материк?!

— Вот видишь, ты уже рассуждаешь, что бы это могло быть, — просиял дедушка и наконец попробовал кусочек стейка, смачно причмокивая.

— Значит, папа оттуда, откуда Дельвиг? — неожиданно и многозначительно спросила маленькая Ирина.

— Получается, что да, — столь же многозначительно ответил дедушка.

— Если они с мамой сделают порталы, я смогу увидеть, что наказание кончилось?

— Да, — повторил Александр Дмитриевич.

Ирина получила ответы на все вопросы и принялась за собственные размышления и апельсиновый сок. Дедушка ласково улыбнулся и спросил, спрятав руки за спину:

— В какой руке мячик?

— Ура-а! Фокус! — обрадовалась девочка и захлопала в ладоши. — Ни в какой! Ни в какой! — восторженно повторяла она.

— А за каким ухом? — спросил дедушка.

— Хм… — серьезно задумалась малышка. — Может, за правым?

— Давай посмотрим, — в тон ответил дедушка и с удивлением на лице достал крохотный белый мячик из-за правового уха Ирины.

— Ого!

— Как ты угадала в этот раз? Молодец! А знаешь, что ты молодец?

Ирина, недоумевая, посмотрела на деда.

— Обещай видеть не только то, что на виду. Ты поняла?

Девочка покачала головой.

— Тогда запомни, — сказал дедушка.

— Хорошо, — пообещала Ирина.

Глава 1.
Переезд

Прошло тринадцать долгих лет… Ирина из маленькой, четырехлетней девочки превратилась в высокую статную семнадцатилетнюю девушку.

За это время многое изменилось в семье Орловых, да и весь мир стал другим. Вопреки всему, Прометею Дория и Елене Орловой в шестьдесят девятом году удалось достичь своей цели — они создали искусственные порталы (по словам Прометея, существуют и природные), которые перевернули представления научного сообщества о физике нашей планеты. В том же году у Ирины появилась младшая сестричка Катрин.

Вчерашний день доставил немало хлопот: начиная с косого июльского ливня, затопившего парадное через открытые окна, и заканчивая долгими сборами перед очередным переездом. Теперь всем приходилось переезжать чуть ли не каждые полгода вслед за Карлом к новому местоположению головного офиса компании. И все-таки настоящим домом всегда оставался этот старый особняк, еще в начале XIX века принадлежавший генералу Орлову. После его смерти владельцы сменялись один за другим, и вот спустя 250 лет, когда здесь снова поселились Орловы, дом все чаще пустовал. Правда, в этот раз уезжала только Ирина: неделю тому назад пришло письмо, извещавшее о ее поступлении в Блоссомский университет. С этого момента ее настроение менялось так же часто, как погода. Ирину переполняла то радость, то горечь разлуки с родными, в особенности с младшей сестренкой Катрин.

Сегодня на нее нашло удивительное воодушевление, а за окном сквозь легкую морось светило солнце. «Жаль, что приходится уезжать именно отсюда. Только вернулись. Вечный спор между дедом и дядей окончен…» — подумала Ирина, присев на состарившееся кресло в любимой домашней библиотеке, где раньше дедушка читал ей сказки. Карл устроил в этой небольшой комнате свой временный кабинет, но в ней все осталось по-прежнему. Лишь на тяжелом, не терпевшем излишеств в деталях, основательном письменном столе из красного дерева расположился легкий, как воздух, компьютер Карла. Ирина, еще раз осмотревшись вокруг, вышла из библиотеки и направилась к двери в самом конце светлого коридора.

Чем ближе становилась цель, тем тише она ступала, ей не хотелось даже касаться до блеска отполированного пола. Ирина чуть слышно приоткрыла дверь и увидела свернувшуюся калачиком на огромной кровати сестренку. Трудно было бы разглядеть десятилетнюю девочку среди груды складок одеяла, но выглядывавшая из-под них копна соломенных волос помогла обнаружить ее. Перед глазами встала картина вчерашнего вечера: в гостиной не утихала дискуссия, Карл с Ирмой по телефону пытались в споре найти истину, и разговор давно вышел за рамки темы поступления Ирины в университет и ее переезда на Блоссом. Ирма, тетя девочек по отцу, была, как всегда, мягка, но непреклонна. В первый же день знакомства с ней на Блоссоме она произвела на Ирину неизгладимое впечатление своим изяществом, добротой и ласковым голосом. Она даже могла переспорить Карла!

Девочки устроились на мягком диване и, вскользь слушая разговоры взрослых, договаривались о том, что каждый день будут звонить и писать друг другу.

— Когда прилетишь, позвоните мне с тетей Ирмой! И вообще каждый вечер будешь звонить, да? — просила Катрин.

— Да, конечно, — пообещала Ирина.

— И первый день — не забудь! Как договаривались, снимешь видео и пришлешь, ладно? Хочу увидеть все! Ладно?

— Ладно.

— Ты же не забудешь? Или забудешь про меня, да?! Ты все забываешь!

— Конечно, не забуду, разве это возможно? Я же тебя так люблю, — сказала Ирина и принялась щекотать сестренку, обнимать и трепать ее за щечки.

— Фу-фу! Только не щеки! Я же уже большая! — протестовала Катрин.

Так Катрин буквально провисела у старшей сестры на шее, повторяя: «Обещай, обещай!» — до тех пор, пока не уснула.

Громкий сигнал автомобиля, поджидавшего на улице, отвлек Ирину от мыслей, и она вспомнила, что пора уходить. Будить сестру не стала, ведь в противном случае не смогла бы с ней расстаться. Задержавшись еще на минуту, Ирина только шепнула: «Пока», — и прикрыла дверь.

Внизу ее ждал водитель с запиской от Карла: «Лично проводить не могу — срочное совещание. Тед довезет до аэропорта и посадит на вертолет до места. Доброго пути. Карл».

Как ни странно, данное когда-то деду обещание «видеть не только то, что на виду», снова всплыло в памяти. Простая вроде бы фраза, но обещание сложное. Что касается обещаний вообще, Ирина держала все и именно поэтому давала их нечасто. А Карлу это удавалось редко, во многом из-за вечной занятости и постоянных совещаний. Однако даже при такой статистике кошки на сердце Ирины выскребали другие причины.

— Он ведь обещал сам проводить… — вырвалось у Ирины.

— Не расстраивайтесь. Надеюсь составить вам хорошую компанию.

— Спасибо, Тед. С вами всегда приятно помолчать, — ответила Ирина и погрузилась в свои мысли.

До машины дошла уткнувшись глазами в землю, а большую часть пути молча смотрела в окно. Серый город из холодного стекла, бетона и металла проплывал как в тумане. Старый дом — редкий кусочек света — отдалялся с каждой секундой и через минуту погас, пропав из виду.

— А вы бывали на Блоссоме? — спросила Ирина наконец.

— Нет, не доводилось, — ответил Тед.

— Там красиво, — сказала Ирина.

— Слышал. Мой старый друг работал в новом районе Флауербеда. Говорил, что подработать можно в любое время, люди круглые сутки спешат куда-нибудь. Сейчас, конечно, путешествовать стало гораздо легче, но обходится это удовольствие дороговато. Моих средств, естественно, не хватает, но на Летучих островах побывал.

— Попасть туда можно только через Блоссом, значит, вы все-таки были там.

— Проездом, так сказать. Только порог порта переступил — уже на Летучие отправили. Эх-х, мечта! Теперь и умирать не жалко, даже если больше нигде не успею побывать! — прибавил Тед, мечтательно вздыхая. — Приехали, можно выходить, — объявил он.

— Как быстро! — сказала Ирина.

— Как всегда! Я провожу.

— Присматривайте за Катрин по мере возможности. Ну, когда в школу будете отвозить. Только скорость не превышайте.

— Я?! Никогда! Все будет по высшему разряду! Не волнуйтесь, — нарочито переигрывая и непрестанно улыбаясь, отвечал Тед. — Счастливого пути.

— Спасибо, — поблагодарила его Ирина, улыбнувшись в ответ.

Тед проводил Ирину до частного вертолета Orlov corp. Прощаясь, она еще раз тепло улыбнулась и помахала ему рукой.

«Все-таки странный сегодня день, — думала Ирина. — Будто первый раз переезжаю…» Но ведь до этого дня на Блоссоме Ирина была всего один раз, когда только открыли порталы и отец пригласил всю семью к себе на родину, в дом Дория.

Мама Елена и семилетняя Ирина были в восторге, мечта Александра Дмитриевича сбылась, а Карл предпочел сохранять безразличное каменное лицо и постоянно звонил на работу. Через два месяца родилась Катрин, а когда ей исполнился год, Прометей и Елена исчезли в собственной лаборатории. Они работали над новым кодом для еще одного портала. Многолетние поиски их местоположения велись безуспешно. Дедушка занемог и слег от горя, а все дела оставил Карлу.

У всего есть цена, и у большой мечты она большая. Порталы открыли путь в новый мир, о котором Ирина всегда мечтала, но летела туда совсем одна.

«Как долго мы летим. С порталом все было бы проще. Почему этим транспортом пользуется кто угодно, кроме меня? Почему Карл никогда не разрешает? Хотя… Тогда я бы упустила невероятный вид на океан! Который, впрочем, не с кем обсудить. Этот пилот умеет говорить? Он как робот с кучей схем в голове. Наверное, он слишком часто смотрит на океан. Но разве это причина не восхищаться им?!» — размышляла заскучавшая Ирина.

Каждая мысль отражалась ярким рисунком на белоснежном, как фарфор, лице Ирины. А когда Блоссом оказался в поле зрения, на нем сменилось еще с десяток выражений. Сначала любопытство сдвинуло концы прямых, но мягких бровей к аккуратному носику, затем Ирина так сильно прищурилась, что из-под густых, длинных, но по-детски полупрозрачных ресниц были видны только зрачки — два ярких огонька; шоколадные локоны растрепались до состояния творческого беспорядка. Когда Блоссом приблизился так, что виден был будто на ладони, на остров вместе с палящими лучами солнца полился свет из полных восторга нефритовых глаз Ирины, а ее чуть заостренные алые губы расплылись в нежной улыбке.

Да, чудный остров Блоссом цветет и пышет красотой круглый год, украшая будни жителей своего единственного города Флауербеда. Флауербед часто называют городом в городе из-за резкого разделения на две части, что отлично видно с высоты невооруженным глазом. Если смотреть сверху, то старый район города имеет круглую форму, а новый полумесяцем огибает его. Они выглядят как солнце и луна и соединяются северным, центральным и южным мостами, перекинутыми через узкую речку Горянку, и окружены смешанным лесом, широченное кольцо которого прерывается только у причала Блоссомского порта. Величественный порт сохранил древний белокаменный фасад с двумя вырастающими из прибрежных скал высокими башнями-маяками и вобрал в себя новейшие технические достижения своего времени.

В западной части находится новый район, сплошь застроенный многоэтажными зданиями с крышами — солнечными батареями или крышами-садами. По размерам он несколько меньше старого, почти «музейного» района и выглядит как часть современного мегаполиса. Все потому, что там находится огромный порт, с грузовыми кораблями у причала, вертолетной площадкой и, конечно, портостанцией, занимающей добрую половину порта. В порту никогда не останавливается движение, поэтому новый район всегда бодрствует, а вот на востоке, в старой части Флауербеда, жизнь течет значительно спокойнее. Здесь нет зданий выше чем в семь этажей, и все они следуют определенному стилю: белокаменные гранитные стены, символизирующие чистоту и вечность города, аквамариновая черепица — знак неразрывной связи с морем. На центральной площади — площади Дория — и над зданием Блоссомского порта реют голубые флаги Блоссома с белой водяной лилией. С одной лишь разницей: флаги на площади традиционно из шелковой ткани, а флаг в порту — это громадная горизонтальная голограмма, проецируемая в воздухе над всей портостанцией.

Ирина приземлилась на вертолетной площадке Блоссомского порта, который, можно сказать, и составляет весь новый район. Первое впечатление: «Сколько народу!» А ощущение — будто даже молекулы в здешнем воздухе двигаются быстрей, чем где бы то ни было на земле. Осмотревшись, Ирина сразу ухватила правила игры и, решительно шагая в сторону выхода, влилась в толпу. Вокруг царило многоголосие всевозможных акцентов. Люди наконец пришли к всеобщему миру, и настало время всеобщего языка. Но на вновь открытых землях его еще плохо знали, поэтому на Блоссоме отовсюду слышалась только древне-греко-латинская речь. Обычно туристам приходилось туго, но Ирина учила этот язык с детства по совету отца, невзирая на насмешки по поводу бесполезности ее занятий. После исчезновения родителей ее поддерживал только дедушка: Ирина упражнялась с ним с завидным упорством и в итоге овладела этим древним языком в совершенстве, как будто родилась и выросла на Блоссоме. На портостанции ее внимание привлек голографический флаг, но стоило замедлить темп, и толпа неумолимо уносила ее в другую сторону. Когда же Ирина поймала нужный поток, эта неуправляемая сила в момент вынесла ее за пределы порта.

До северного моста, который, в отличие от южного и центрального, был построен гораздо позже и выглядел более современно и менее помпезно, без фигурных балюстрад и статуй, она добралась на такси. Сюда доносились лишь отголоски шума, и она смогла вздохнуть спокойно. Ирина достала из нагрудного кармана рубашки помятую пожелтевшую карту старого района Флауербеда с улицами, названными в честь цветов и деревьев. Она нашла обведенный красным кружком адрес «Цветочная, 17» и пересекла мост.

За рекой старый Флауербед жил жизнью мудреца, размеренно и неторопливо. По узким древним улочкам проскальзывали озорные утренние лучики. Они освещали каждый сантиметр белокаменных стен вечноцветущего города, словно появившегося здесь по желанию самой природы, украсившей его каменным рельефом и с любовью обвившей цветами. Легкий ветерок доносил пьянящие сладкие ароматы с окрестных улиц. Над маленьким сквером царствовал раскидистый королевский делоникс, а под его покровительством журчал фонтанчик, подпевавший крохотным птичкам, спрятавшимся в зеленой листве. Было на удивление тихо, людей мало или Ирина их уже не замечала… Ноги сами привели ее к Цветочной, 17.

Спрятав слезы, она открыла хлипкую низенькую калитку дома, которая вряд ли служила препятствием для кого-либо. Дом тети Ирмы был типичным для старого района и мало чем отличался от остальных: небольшой, из белого камня, в круглом окне на мансарде переливался витраж, у входа разбит маленький сад. Однако на этой улице можно встретить какие угодно цветы, тогда как на других растения высаживают строго в соответствии с названиями улиц и переулков. Ирина постучалась и окликнула хозяйку дома своим звонким голосом:

— Тетя Ирма!

— Ты уже пришла, дорогая моя! — отозвалась она, отворяя дверь, и от дома сразу повеяло уютом.

Ирма, считавшая, что хорошего человека должно быть много, вопреки своему утверждению была очень худенькой дамой, маленького роста, с каштановыми волосами, собранными в пучок. Она любила во всем комфорт и мягкость, поэтому дома ходила в больших мягких тапочках, в которых, казалось, тонут ее миниатюрные ноги. Но выйти в таком виде на люди? Никогда! Она даже за покупками шла в туфлях на каблучке и составляла о себе мнение как об очень утонченной особе.

— Я тебя так ждала! Твоя комната уже готова, чемоданы еще вчера отнесли наверх, разберешь их позже. Ты, наверное, голодна, дорогая? Я заварила нам чаю, пойдем, расскажешь, как дела дома, как долетела…

— Конечно, с удовольствием, — сказала Ирина, а ее пустой желудок пробурчал: «Надеюсь, есть что-нибудь питательнее, а то мой голод чаем не потопить!»

По дороге на кухню Ирина заметила, что почти ничего не изменилось с тех пор, как она приезжала сюда десять лет назад; только в гостиной вместо нежно-голубых занавесок появились кремовые. Все необычные фигурки из дерева, фарфора, картины на стенах, которые она тогда так тщательно запоминала, остались на прежних местах. Надо отметить, Ирма отличалась консервативностью, и дом выглядел под стать хозяйке. Не потому, что был небольших размеров, а стены внутри такие же «утонченные». Просто обставлен со вкусом, ни одна деталь не была лишней, каждая о чем-то говорила. Дом, полный идеально сочетающихся противоречий. Абстракция в маленьких копиях скульптур и в картинах, выражающих мысль художника через геометрию, держалась на равных с традиционными направлениями в искусстве, картинами с классическими сюжетами средних веков; мебель в стиле модерн была одним целым с домашней техникой и умудрялась уживаться со старинными напольными часами и бронзовым подсвечником, находившим применение только в качестве украшения гостиной. И, конечно, книги, настоящие живые книги. Даже они были красивыми: редкие коллекционные издания расположились на полках в стене у стальной винтовой лестницы.

Годы, что Ирма проработала на различных выставках, а затем возглавляла музей современного искусства Блоссома, наложили отпечаток и на нее, и на ее образ жизни, и на дом. Казалось, она перенесла сюда частичку музея. Но только частичку. Дом не был безобразно переполнен вещами, но каждая имела свое достоинство и хранила дорогие Ирме воспоминания. Ирма любила в прямом смысле хранить у себя воспоминания и иметь возможность осязать их. Видимо, эта черта характера передалась Ирине именно от нее. Трудно определить, хорошая она или плохая, ведь порой груз прошлого слишком тяжел, особенно для таких хрупких плеч.

Запас информации у Ирмы ускоренно пополнялся: Ирина тараторила без остановки, отвечая на нескончаемый поток вопросов, которых становилось только больше.

— А Карл? — спросила Ирма.

— Все повторяет, что искусство лучше оставить художникам, — с улыбкой ответила Ирина.

— Благо судьба искусства не в его руках, — сказала Ирма, и бурный поток внезапно остановился: она пересекла порог маленькой кухни с большим окном, выходившим в сад.

Как оказалось, Ирма решила не ограничиваться чаепитием. Круглый столик у окна был завален вкусностями до отказа: овощная запеканка с сыром, пирожки с ягодной начинкой, гора булочек с заварным кремом и корзина с фруктами не оставляли шансов чашкам, но Ирма нашла место и для них.

— Садись, дорогая, угощайся, — предложила Ирма и продолжила свою мысль, наливая чай. — Все же факультет экономики и права — неплохой выбор, он поможет тебе в будущем продолжить семейное дело. В этом Карл прав.

— Сейчас это неважно. Главное, я смогла сюда приехать! Я так счастлива! — сказала Ирина.

— И я тебе очень рада! Пирожочек?

День пролетел за долгими разговорами и вкусными булочками с кремом. Вечером Ирина дозвонилась до Катрин. Сестры уже скучали друг по другу, будто не виделись год. Перед сном Ирина вышла подышать в уютный сад. Было непривычно тихо. На улицах не гудели машины, а звезды ничто не заслоняло — всякий летающий транспорт в этой части города запрещен, так как он создает хаос в маленьких городах.

Ирина встретилась глазами с серой кошкой, глядевшей на нее из одинокого окна дома напротив, и помахала ей рукой. Кошка спрыгнула с подоконника в кусты под окном и скрылась, очевидно отправившись по своим кошачьим делам.

К ночи похолодало, поэтому Ирина вскоре зашла в дом, поднялась в свою комнату, бросила взгляд на нераспакованные чемоданы и решила не беспокоить их до утра. Простенькая комната в две кровати, с письменным столом, старым креслом и шкафом располагала к себе, в ней было много воздуха, и она позволяла вдохнуть его полной грудью.

Ирина долго не могла уснуть: мысли то уносили ее домой, к сестре, то возвращали на Блоссом. «Так, постоянно думать вредно для здоровья!» — решила она и укрылась одеялом с головой и с идеальным планом на завтра. Хотя у завтра всегда есть свой план, и он редко совпадает с нашим.

Глава 2.
Дворец Дория

— Тетя Ирма, Ирма! — зазвенело на втором этаже. — Я проспала! Не сегодня… — отчаянно восклицала Ирина, сбегая вниз по лестнице.

— Я приходила будить тебя полчаса назад. Думала, ты уже готовишься, — сказала Ирма, безмятежно заваривая чай.

— Ох… Теперь либо нужно ускориться, либо я опоздаю на целых полчаса! Все рассчитала вроде… — бубнил голос из ванной.

Ирина почти бесшумно, разве что со свистом, бегала по дому, время от времени повторяя фразу: «Стоило сразу все распаковать!» Пробегая мимо кухни в поисках часов, она перехватила завтрак минут за пять. Ирма только у тени ее успела спросить:

— Будешь допивать чай? — и обреченно бросить вслед: — Ну кто так несется в платье классического кроя…

Тем временем у парадного входа в университет было не протолкнуться. Четкие маршруты старшекурсников нарушались броуновским движением первокурсников; отовсюду слышались поздравления с новым учебным годом. Дворец Дория, некогда резиденция королевской династии, ныне Блоссомский университет, к своей чести, сохранил былое величие и помпезный лепной фасад, разглядывая который многие новички не с первого раза попадали в огромный проем двустворчатой двери. Старшекурсники не торопились и слонялись по площади Дория, высматривая, когда исчезнет затычка из неорганизованных студентов и вход освободится.

Несмотря на окружающий хаос, Ирина умудрилась быстро настроить камеру в наручных часах и начать съемки фильма «Моя студенческая жизнь». На первых кадрах пронеслась высокая темная фигура со словами: «Съемка на частной территории запрещена», — и исчезла в толпе, Ирина успела увидеть лишь ослепительную улыбку. Эта фраза настолько озадачила ее, что на несколько секунд она превратилась в одну из неподвижных статуй с фасада здания.

— Неужели Коул шутить научился? Не обращай внимания, — послышалось справа.

— Спасибо, — поблагодарила Ирина и принялась искать обладательницу низкого приятного голоса.

Однако та уже стояла перед ней. Хотя если бы эта девушка сильно постаралась раствориться в общей массе, даже с учетом ее маленького роста, это бы вряд ли ей удалось. А как такую не заметишь? Сразу захватывают внимание огненно-рыжие от природы, идеально уложенные кудри, движущиеся в такт каждому шагу, а глаза — два бодрящих кофейных зернышка!

— Снимай сколько влезет. Первый день все-таки. Бэтти, второй курс, — представилась девушка.

— Ирина. Первый, как ты догадалась. Очень приятно.

— И мне. Практика показывает низкую способность к ориентации в пространстве у первокурсников, так что можешь пойти со мной в Радужный зал.

— Спасибо, — сказала Ирина, не имея представления о том, куда ее ведут.

Не прошли они и пяти метров, как им навстречу уже бежала странная, но смышленая девчонка в чем-то мешковатом.

— Бэтти, привет! — сказала она.

— О, Эмма! — поздоровалась с ней Бэтти. — С короткой стрижкой не узнала. Как лето?

— Отлично. Была на Летучих, — ответила Эмма.

— Везет! Знакомься: Ирина, первый курс.

— Эмма. Приятно познакомиться. Какой факультет? — спросила Эмма.

— Экономики и права, — ответила Ирина.

— Давайте обо всем по дороге. Нам нужно занять места получше, — заметила Бэтти.

— Точно, Бэтти, — согласилась Эмма. — Давай ускоримся. А мы с Бэтти биологи. Факультет современных биотехнологий. Если понятнее — генная инженерия. Соединяем живое и неживое.

— Последнему нас еще не скоро будут учить… — напомнила Бэтти.

— Интересно, — все, что пришло на ум Ирине.

— Да, очень, — продолжала Эмма. — Я не жалею, что выбрала именно это направление.

— Думаю, здесь лучше повернуть налево, — сказала Бэтти.

— Да, Бэтти. Так гораздо быстрее. Всегда так и делаю, когда нужно куда-нибудь в ту сторону, — подтвердила Эмма.

— О, это, кажется, девочки из твоей группы, Эмма. Привет! — закричала во весь голос Бэтти.

Компания девушек о чем-то болтала в конце коридора, но Бэтти, к ее великому счастью, была услышана.

— Бэтти, как ты их заметила? Пойдем к ним, вам будет лучше с нами, — предложила Эмма.

— Спасибо, но мы лучше займем места. Если будет свободное рядом с нами, позовем, — ответила Бэтти. («Только бы его не оказалось!»)

— Советую первый ряд, — сказала Эмма.

Круглые часы в холле пробили десять. Мероприятие должно было уже начаться, но еще не все собрались. В огромном зале оставалось много свободных мест. Радужный зал, как самое большое парадное помещение дворца Дория, всегда предназначался для официальных торжеств, балов и маскарадов. Некоторое время Радужный зал служил и оранжереей. Из камня была сделана лишь одна стена, примыкающая к основному корпусу, а остальные представляли собой расписанные лучшими мастерами бесконечные красочные витражи, сквозь которые так причудливо преломляется днем свет, покрывающий радужными бликами глянцевый пол, как белый холст. Вечером же, при свете когда-то сотен свечей, а ныне крохотных ламп, можно часами наблюдать живописные картины из прошлого и узнавать в них своих героев.

От ряда к ряду скамьи из стекла и кованой узорчатой стали меняли цвет, словно в радуге, перекликаясь с мозаичными рисунками на старинных витражах. Для Бэтти все это было привычно, и она спокойно проходила по залу, Ирина же впивалась глазами в каждую деталь, пытаясь ничего не упустить. Девушки выбрали седьмой ряд. Люди подтягивались понемногу, по соседству оставалось только одно свободное место.

— Ты не подумай, что я слишком резка с Эммой, — продолжила разговор Бэтти. — Просто ее энтузиазм, если это можно так назвать, нужно пресекать вовремя.

— Понимаю. Надеюсь, мы подружимся, — сказала Ирина.

— Конечно, — заверила Бэтти. — Наши корпусы — два соседних крыла. Будем видеться часто.

— Особенно с учетом того, что столовая общая, — раздалось за спинами девушек.

Они оглянулись. Перед ними стоял худощавый блондин среднего роста, с россыпью веснушек на лице и ярко-бирюзовыми глазами.

— Дэв, ты когда-нибудь думаешь не о еде?! — поприветствовала его Бэтти.

— А ты когда-нибудь сможешь мило поздороваться? — поинтересовался Дэв в ответ.

— Привет, Дэв! Откуда ты взялся? — спросила Бэтти.

— Я сама неожиданность и непредсказуемость, — ответил Дэв.

— Прибереги свой пафос для занятий по актерскому мастерству. Или что там у вас? Ах да… Ирина — Дэв, Дэв — Ирина, — представила их друг другу Бэтти.

— Очень приятно с вами познакомиться, — сказала Ирина, протягивая руку.

— Ко мне на «вы»? Вдвойне приятно. Вот видишь, Бэтти, — сказал Дэв.

— О-о-о… Она тебя пока не знает, — сказала Бэтти.

— И у журналистов нет занятий «что там у вас», к твоему сведению, — добавил Дэв.

— А знаешь, Дэв, садись с нами. Тут все еще свободно, — вырвалось у Бэтти, когда на горизонте появилась Эмма.

— Вот и пойми тебя! Хотя согласен. Конечно. С удовольствием, — уже перелезая через скамью вперед, ответил Дэв, боясь, что Бэтти передумает.

Разговоры вдруг начали стихать, шепот волной спадал все дальше от входа к сцене, вслед за яркой высокой женской фигурой, пересекавшей зал. Цепная реакция охватила и Ирину, как и всех первокурсников, последовавших примеру старших. Уверенная походка и целеустремленный взгляд этой женщины поражал всех попадавших в радиус его действия. Когда ее крупная фигура встала у кафедры, услышать можно было только тишину.

— Здравствуйте, дорогие друзья! Вот и начался для кого-то очередной, а для кого-то первый учебный год в Блоссомском университете. И он обещает быть интересным. Наш вуз известен во всем мире и отличается удивительной, поистине долгой, тянущейся из глубин веков историей. Его основатель, всем известный Эсайас Мудрый Дория, 1490 лет назад открыл в своем дворце первые учебные классы, которые находились на месте нынешнего факультета экономики и права, по сути старейшем из всех. Не углубляясь в историю, попрошу наших первокурсников продолжать сложившиеся традиции этого места и стремиться сделать его еще лучше, прославляя своими успехами. «Каждая часть — лучшая». А теперь прошу деканов представить свои факультеты и принять в свои ряды новых студентов. Начнем по старшинству. Слово факультету экономики и права…

— Она много говорила о факультете экономики и права, — шепотом подметила Ирина.

— Это наш новый ректор, Виктория Зевси, бывший декан вашего факультета. Поэтому-то его и выделяет, — пояснила Бэтти.

— Тогда это не удивительно.

— Скоро ты заговоришь так же. Девиз нашего университета: «Каждая часть — лучшая», а вашего факультета: «Лучший из лучших». У вас все убеждены в своей исключительности.

— Надеюсь, так и есть, — сказала Ирина, еле сдерживая смех, в попытке сделать надменную гримасу.

— Не долго же ты держалась, — улыбнулась Бэтти. — Кстати, большую часть речи своего декана ты уже пропустила.

Впрочем, последующие речи тоже были прослушаны отрывочно. Заключительное выступление декана математического факультета, понятое лишь его студентами, привело всех остальных в уныние, но ситуацию поправила песня в исполнении хора, который привлек внимание Ирины и поднял настроение публики. После выступления хора зал разразился громкими аплодисментами, которые эмоционально поддержала ректор и, поблагодарив ребят, сделала объявление:

— В следующую субботу на площади Дория состоится праздничный карнавал в честь Дня единства Блоссома.

Весь зал захлопал с новой силой. Ирина, пользуясь моментом, спросила у Бэтти:

---

— Что это за праздник? — В путеводителе о нем ничего не было сказано.

— Он посвящен единству жителей Флауербеда и обитателей леса, — ответила Бэтти.

— А почему другие люди живут в лесу?

— Люди? — переспросила Бэтти.

— А кто?

— Приглашены все, естественно, а наш хор удостоился чести выступать на одной сцене с нимфами! — продолжила ректор. И вновь шквал оваций

— С кем? — снова спросила Ирина.

— Что? — не разобрала Бэтти. — А-а… («Ты с луны свалилась?») Это прекрасные девы Блоссомского леса, их сила всегда защищала наш остров.

— Понятно, — сказала Ирина. Что-то похожее было в ее детской книжке, но… Дурацкий путеводитель!

— Итак, расходимся по корпусам. Первокурсники, к своим деканам, — распорядилась Зевси.

— Если захочешь восполнить пробелы, зайди в библиотеку и попроси «Историю Блоссома». Желательно том « с древнейших времен». В интернете этой книги нет, — посоветовала Бэтти. — Пока, Ирина, увидимся!

— До встречи! («Так, я должна срочно все разузнать, чтобы не попадать в неловкие ситуации…»)

                                             ***

Как только экскурсия по корпусу успешно завершилась, Ирина, сгорая от нетерпения, отправилась на поиски библиотеки. Она ютилась в самом отдаленном конце здания. Если бы не Дэв, который, на удачу, оказался в одном из многочисленных коридоров, напоминавших с непривычки лабиринт, Ирина вряд ли бы ее нашла.

— Опять я! — сокрушалась Ирина.

— Проблемы? — спросил Дэв.

---

— Этот хор… Третий раз прохожу. На меня уже косо смотрят.

— В этом холле почти никого не бывает, поэтому его и выбрали для репетиций.

— Да, тут никого… Тихо. Никто не мешает. Кроме меня.

— Это скорее чтобы они никому не мешали, — подбодрил Ирину Дэв. — Просто сейчас хор без своей звезды, а как солист глотку драть начинает… Мимо нот по стеклам в окнах бьет. А куда ты хочешь попасть?

— В библиотеку, — объяснила Ирина.

— Ясно, ты просто не туда сворачивала. Я помогу, — предложил Дэв.

Мимоходом Дэв поведал историю о вечно возмущающейся глухой (или притворяющейся такой) библиотекарше, дрожащей за каждую книгу и даже журнал, которой пришлось пить лекарства от болей в сердце после первого же визита Дэва и его однокурсников.

— Нам для статьи про первых чемпионов нужен был один старый спортивный журнал. Мы умудрились в тот же день поспорить, кто съест больше всех пирожков, и оставили жирные следы на страницах спортивной истории.

— Да уж… Я постараюсь быть осторожной, — сказала Ирина.

— Библиотека прямо по курсу, в конце коридора. Дальше сама, а я пойду.

— Там что, опасно?

— Для меня пока да. Я там вроде как персона нон грата, — признался Дэв.

— Ладно, спасибо за помощь. Буду держать книги подальше от еды, — пообещала Ирина, прощаясь.

— Удачи.

Как бы далеко ни шагнул прогресс, библиотека живет в мире со своим пространственно-временным континуумом. Библиотекари застыли в одном дне — скорее всего, в том, когда сюда пришли. Все должны соблюдать космическую тишину, кроме самих библиотекарей, особенно если у них перерыв. Знакомая Ирине по рассказу Дэвида дама без имени и возраста оправдала все ее ожидания, намекнув, что она слишком шумно зашла (в то время как сама сплетничала с подругой), а после долго прикидывала, где может быть книга, которую Ирина просила, при этом отговаривая ее брать.

Однако дипломатичная сдержанность и убедительная речь Ирины заставили эту несговорчивую даму поверить в то, что издание будет использоваться с благими намерениями и ни одна страница не пострадает. В итоге выдача «Истории Блоссома с древнейших времен» была одобрена на неделю, но с условием, что Ирина сама ее найдет в двенадцатом отделе и достанет с одной из верхних полок. На радостях Ирина пулей полетела искать, и, если бы не легкость и изящество ее движений, библиотекарша поменяла бы свое решение.

В библиотеке все подчинялось четкой схеме, один отдел следовал за другим согласно нумерации, и найти нужный не составляло труда. Другое дело — трехметровые стеллажи, заполненные до отказа одинаковыми с лица томами. Ирина немного растерялась, но подсказка о «верхних полках» давала надежду. Стремянка стояла у первого стеллажа. С него она и начала. «Судя по датам на этих книгах, моя должна быть где-то здесь», — подумала Ирина и оказалась права. Нужный томик был на краю второй полки. Рука еле-еле дотягивалась до него. Ирина потянула за корешок, книга была почти в ее руках, но выскользнула и упала. К счастью, на плечо молодому человеку, который стоял внизу и подхватил ее на лету.

— Извините, я не хотела! — сбежав со стремянки, затараторила Ирина.

— Ничего страшного. Редкая вещица. Вот с ней стоит быть аккуратнее, — ответил незнакомец, протягивая книгу.

«Красивые руки», — подумала Ирина и взглянула ему в лицо: угольно-черные волосы и ворот темно-синей рубашки контрастировали с бледной кожей его лица, высокие скулы и прямой острый нос резали воздух. Молодой человек был высок и в меру крепкого телосложения.

— Я мало знаю о Блоссоме. Почти ничего… — пустилась в объяснения Ирина.

— Как и все за его пределами, — сказал молодой человек.

— Думаю, история мне поможет, — воодушевленно продолжила Ирина.

— Это всего лишь легенды, в них нет всей правды.

— Всей правды нет нигде, — нахмурившись, сменила тон Ирина и взглянула ему в глаза, зеркально-серые, притягивающие, но глухие. Ее попытка изобразить укор провалилась.

— И то правда, — согласился молодой человек, впервые улыбнувшись.

Ирина не смогла не ответить тем же.

— Ты будешь читать здесь или тебе ее дали домой? — спросил он.

— Разрешили взять с собой, — ответила она.

— У тебя дипломатический талант!

— Сейчас мне бы еще пригодился географический талант, чтобы выйти из дворца. Я сюда-то кое-как дорогу нашла…

— Я тут уже почти все знаю. Выйдем вместе, — сказал он.

— Спасибо. Я здесь первый раз, только поступила… — сказала она.

— Это ясное дело.

— Меня зовут Ирина, — представилась она и уверенно, почти по-генеральски, протянула ему свою руку.

— М-м-м… точно… Стэн, — смутился он, поправляя ворот рубашки. — Стэн Уайт, очень приятно, — и снова мягко улыбнулся, чем вновь рассредоточил ее мысли.

Обычно с новыми знакомыми неудобно долго молчать, и Ирина задала вопрос вскоре после того, как они вышли из библиотеки:

— Так ты тоже первокурсник?

— Нет, я на третьем курсе, — ответил Стэн.

— Точно, ты же здесь все знаешь — значит, местный, — сказала Ирина.

— Нет, родом я с Большой земли, — пояснил Стэн.

Дальше беседа стала непринужденной, превратившись в монолог Ирины о пропущенном Стэном торжественном мероприятии. Когда они дошли до вестибюля, Ирина приостановилась. Суматоха давно улеглась, и она заметила то, что упустила с утра: вестибюль дворца был накрыт необъятным стеклянным куполом. «Как окно в самое небо!» — подумала Ирина.

У парадного входа в университет они попрощались, и Ирина поспешила в булочную прима Пончо, обожавшего свою работу и не терпевшего разлуки со своими сдобными изделиями. Может, поэтому сам он походил на большую булку с маком. Нельзя было пройти мимо булочной из-за аппетитнейших ароматов и, конечно, поручения Ирмы забрать заказанные сладости. Но даже вишневым кексам прима Пончо не удалось отвлечь Ирину от раздобытой книги, им осталось одно — ждать возвращения Ирмы с работы. А пока Ирина вросла в кресло у окна и углубилась в чтение.

Ответ на вопрос дня нашелся на первых же страницах «Истории Блоссома с древнейших времен». Выяснилось, что праздник единства Блоссома стали отмечать после того, как на остров приплыли первые люди в поисках крова и защиты и получили их от лесного Совета нимф (предположительно в 1250 году до нашей эры по современному летоисчислению).

Потом отыскалась знакомая с детства старая сказка «О двух принцах», которая предстала как исторический факт — как «конфликт двух монархий». Лишь в этой главе описывалась единственная битва, в которой участвовал Блоссом за всю свою историю. Но иногда Блоссому приходилось держать оборону. Некоторые из людей, нашедших остров, покидали его берега, а спустя время возвращались с войском, чтобы покорить их. Однако ни одному предателю это не удалось. Берега Блоссома неприступны для врага. Извне его не покорить. В последний раз было решено скрыть остров от остального мира, чтобы никто больше его не нашел и не навредил ему. И с тех пор если кто-то покидал остров, то больше не мог вернуться, ибо не мог его отыскать.

Все другие главы книги были посвящены тому, как строился и развивался Флауербед, как прибывали в разные века люди разных культур в поисках мира, после того как их собственный пал от войн. Королевский род Дория, произошедший от вождя первых людей, не прерывался и не свергался ни разу.

Издание было очень старое, поэтому какие-либо уточнения или изменения вносились в раздел заметок в конце книги путем вклеивания новых страниц вручную. На самом последнем, белом и, соответственно, свежем листе значилось: «В **77 году (два года назад) срок наказания Рейгенеста истек. Однако отношения между Блоссомом и Рейгенестом остаются напряженными».

Ирина была счастлива узнать новость, которую она так давно хотела услышать: Рейгенест свободен, к нему вернулись солнце и полноценная жизнь! Ей захотелось кричать на всю Цветочную и скакать на кресле, пока оно не развалится; ее внутренний ребенок готов был вырваться наружу, но, к счастью для кресла, Ирма пришла с работы.

— Ирина, я дома! — дала о себе знать Ирма, разуваясь в прихожей.

— Как хорошо, что ты наконец вернулась. Я тебя так ждала, — откликнулась Ирина и выбежала к ней.

— О, я вижу, ты еще не переоделась. Как прошел первый день, дорогая? — спросила Ирма.

— Отлично! Хотя и не совсем так, как я себе представляла. Я поняла, что ничего не знаю. Нет, не в философском смысле. Все так странно, и все обсуждали День единства, а потом эта книга… Почему ты ничего мне не рассказывала раньше?

Ирма слушала нескладную от волнения речь, и лишь когда ее ноги вошли в мягкие тапочки, ответила:

— Дорогая, ты ведь помнишь, что в детстве отец рассказывал тебе все эти истории как сказки, он подарил тебе свою любимую книгу легенд. Нам ее тоже читали, когда мы были детьми. А когда ты впервые попала на Блоссом, я показала тебе все галереи нашего музея. Потом вы вернулись к себе домой, и Блоссом вновь стал для тебя лишь сказкой… Когда Метэй и Елена пропали, Карл не отпускал вас больше ко мне. Мы договорились, что я сама буду вас навещать без права произносить даже слово о Блоссоме. Я понимаю его боль, он потерял сестру, а я брата. Но он был несправедлив к вам, ведь этот дом и ваш тоже, вы имели право знать и помнить о нем.

— Я помню, — прошептала сорвавшимся от слез голосом Ирина.

— Мне так жаль, — сказала Ирма и крепко обняла ее. — Ты принесла вишневые кексы?

— М-м-м.

— Пошли, заварим чаю.

                                             ***

Проводить первое занятие у первокурсников на факультете экономики и права выпало на долю преподавателя «истории интеграции права и экономики» — Валентина Гипносатого (имя нескладное, но уж какой человек: из выдающегося только нос). Его пары никогда не отличались особой экспрессией, но в этот раз он предпочел вместо сухих цифр и фактов покопаться в человеческих душах и задал написать эссе на тему «Почему я выбрал (а) факультет экономики и права».

— На выполнение задания даю вам неделю. Иногда нам самим бывает труднее определить причину наших собственных поступков, чем чужих. Помню себя в вашем возрасте. Мне было нелегко решиться. А в каком возрасте легко? — спросил профессор и ответил сам на свой вопрос: — Ни в каком.

Пока Гипносатый рассказывал о себе, Ирина и девушка, с которой она села за одну парту, чувствовали себя немного скованно и по очереди неловко поглядывали друг на друга.

— Ирина, — тише мыши представилась она.

— Лили, — пискнула в ответ девушка в больших очках под русой челкой.

— Красивое имя.

— Спасибо. Полгорода тоже так считает.

— Правда? — улыбнулась Ирина. — У нас это редкое имя.

— Вон ту девушку, с каре, на первой парте, и эту, с косой, у окна, тоже так зовут, — сказала Лили.

После пары Ирина вышла из аудитории подышать свежим воздухом. В коридоре все окна и двери выходили в атрий. Взглянув на милый сад, она захотела прогуляться во внутреннем дворике, но на пути к благоухающим цветам увидела знакомое лицо. Бледный черноволосый парень сидел на широком подоконнике, вытянув длинные ноги, и сосредоточенно читал какую-то книгу.

— Ну, привет, Стэн Уайт, — весело поздоровалась Ирина, намекая на проявленную им чрезмерную официальность при знакомстве.

— Привет, — сказал он, подняв глаза и оторвавшись от чтения. — Ирина… — добавил он неуверенно.

— Ирина Дория.

— Рад видеть снова. Так ты на нашем факультете?

— Да, — ответила Ирина.

— Отличный выбор, — сказал Стэн и вернулся к своей книге, а Ирина прошла совсем недалеко от аудитории, не рискуя заблудиться.

Во время обеденного перерыва первокурсники всех факультетов сплоченными группами, боясь отлипнуть от своих и пропасть в коридорах, направились в столовую. Пока они ее искали, треть мест заняли старички. Среди них Ирина сразу заметила огненно-рыжую девушку Бэтти, свою первую знакомую здесь, и поторопилась к ней, потянув за собой однокурсницу Лили. Бэтти с удовольствием предложила им присесть рядом.

«Вот это столовая! Экспонаты руками трогать можно?» — подумала Ирина, осматривая роскошное убранство в стиле ренессанс. Впрочем, предлагаемые блюда здесь были такие же незамысловатые, как и во всех студенческих столовых мира.

Когда дело дошло до напитков, Лили воскликнула, едва не вылив на себя содержимое своего стакана:

— Боже мой, какой красавчик!

В столовую вошел, грациозно шагая, непомерно, непростительно красивый молодой человек с роскошной золотой шевелюрой. Он двигался плавно, как танцор, щеголяя атласным костюмом павлиньей расцветки — переливающегося синего цвета с деталями оливкового оттенка. Стоило ему пройти мимо стола, за которым сидела Ирина с подругами, одна из них — Лили — была готова упасть в обморок от восхищения. У этого павлина среди людей в глазах всегда был игривый блеск, но взгляд при этом оставался надменным, смотрел он свысока.

От обморока девушку спас Дэв, заслонивший его собой:

— О, девушки, я гораздо лучше Париса! Бэтти, ты же подтвердишь? — добродушно улыбаясь, спросил Дэв.

— Все в мире относительно… Так что да. Ты определенно лучше, — ответила Бэтти, улыбнувшись в ответ.

— Спасибо, уже сажусь, — сказал Дэв. — А знаете, характер у Бэтти такой, который люди называют плохим, но человек она хороший.

Разговор завязался быстро, как загорается спичка. Удивительно, что люди в юности так легко и скоро сходятся, становятся друзьями, будто знакомы лет сто. Хотя так же скоро они могут разойтись и забыть о том, что звались друзьями. В чем секрет? Не знаю. Но Лили понадобилось немного времени, чтобы поменять столик и компанию ради возможности чаще видеть Париса и тайно вздыхать по нему, хотя он так и так маячил перед глазами ежедневно, ведь учился он на том же факультете экономики и права, только на втором курсе.

Глава 3.
Карнавал

Пришла пора вернуть книгу в библиотеку. Ирина нехотя рассталась с ней, а после все утро думала о прочитанном и посматривала на часы каждые пять минут, ожидая времени, когда можно будет пойти в столовую, чтобы поговорить с Бэтти. Когда лектор наконец произнес: «На этом все», — а Лили с первой парты не задала дополнительный вопрос, Ирина первая подскочила с места и выбежала в коридор, как отлетевшая пружинка. Встретив Бэтти в очереди за обедом, Ирина с ходу спросила подругу о том, что ее волновало:

— Я прочитала заметку в конце. Там написано, что наши острова не примирились, хотя жизнь вернулась на Рейгенест. Почему?

— Не может быть такого, — ответила Бэтти.

— Как? Там написано, что срок наказания Рейгенеста истек два года назад, а значит, с солнцем у них нет больше проблем, и все наладилось… Нет?

— Во-первых, хоть Блоссом и забыл прошлые обиды, рейгенестцы обвиняют нас в том, что им пришлось выживать так столько веков. Во-вторых, у них по-прежнему не все настолько хорошо, как ты представляешь. Наказание отбыто, но остров до сих пор во тьме. Большую часть времени. Правда, по другой причине. И в ней опять же многие с того острова считают виновным Блоссом.

---

— Почему? Что произошло? В книге не было… — Ирина чуть не опрокинула чей-то поднос, раздосадованно взмахнув рукой.

— Эта история касается только Рейгенеста, ей не место в книге по истории Блоссома, — пояснила Бэтти, отодвинув свой стакан на безопасное расстояние. — Понимаешь, около пятнадцати лет назад… Да, пятнадцати… В **64 году на Рейгенесте произошел государственный переворот. Монархию свергли, и власть захватили военные. Всю королевскую семью посадили в тюрьму за преступления против государства. Только малолетнему принцу чудом удалось сбежать. Так вот, к чему это я… В день, когда истек срок наказания острова, ничего не изменилось. И тогда новая власть призналась, что во время переворота сердце Рейгенеста было похищено. А если сердце какого-либо острова окажется вне его территории против его воли или будет похищено с дурными намерениями, то это место обречено на жизнь во тьме до тех пор, пока сердце не вернут. Сердце в злых руках не дает полной жизни острову. И эти «злые руки», как там говорят, принадлежат Блоссому.

— Этого не может быть! — запротестовала Ирина.

— Я уверена, что не может, — подтвердила Бэтти.

Тем временем подготовка к предстоящему празднику единства Блоссома шла полным ходом. Однако, несмотря на окружающий ажиотаж, мысль о том, что надо готовиться заранее, постоянно вылетала у Ирины из головы.

Так незаметно проходили дни. Наступила та самая суббота, а Ирина продолжала пребывать в чарующем неведении и заботах об учебе. День как день, с обычными делами, не предвещал сюрпризов. Погода выдалась солнечная, профессор экономики Виктор Герместион бойко читал лекцию, не давая никому заскучать и подытоживая лозунгами сказанное:

— Запомните, что в экономике нельзя понять ничего, пока не поймешь всего. А начнем мы с основ, поэтому запомните: ключ к успеху в предпринимательской деятельности лежит в девизе «Найди потребность — и удовлетвори ее!». Понятно? Главное, что вы должны запомнить в самом начале: спрос, цена и предложение находятся в прямой зависимости друг от друга. И нельзя никогда забывать об этом. Понятно?

Все шло в привычном режиме, за исключением занятия Валентина Гипносатого. Точнее, того, что Ирина, будучи примерной студенткой, так и не написала заданного им эссе. Ирину от нудной пары отделял лишь обеденный перерыв, во время которого на нее напало вдохновение, перебив всякое желание поесть.

Она вышла в атрий и устроилась на скамейке под цветущей жакарандой. Просторный внутренний двор скорее был похож на сад, окруженный стенами, вдоль которых выстроились высокие белые колонны, отполированные так, что они отражали солнечный свет и поливали им все цветы и деревья в атрии. Ирина принялась строчить с невероятной скоростью. Свежий воздух и солнечные лучи подпитывали ее энергией не хуже, чем свежезаваренный кофе. Остановить ее смогла лишь нависшая над ней тень Бэтти.

— Над чем сутулишься? — спросила Бэтти.

— Привет, Бэтти! — обрадовалась Ирина. — Оценишь? Я старалась передать максимально точно.

— Что это ты пишешь? «Должна признать, что мечтала попасть на Блоссом всю жизнь, чего не могу сказать о факультете экономики и права. Я всегда хотела заниматься искусством…» Что это? Хотя концовка трогательная: «За короткий срок я поняла, что не ошиблась. С каждым днем мне все интереснее учиться, и я чувствую все больше уверенности, приобретая новых друзей». От меня отличная отметка, тем более что новые друзья — это я, да?

— Конечно, Бэтти.

— Меня ты тронула, но как друг предупреждаю: это неподходящая правда. Не обязательно так откровенничать. У вас это не принято. Хочешь хорошего отношения — пиши, что мечтала поступить к ним с пеленок, чтобы не возникало сомнений в твоей непоколебимой приверженности вашему факультету, — предостерегла подругу Бэтти. — Вообще-то, сегодня карнавал. Идешь? — спросила Бэтти.

— Совсем забыла, — ответила Ирина.

— Такое возможно?!

— Нет, я пошутила. («Это сегодня?!»)

— И хорошо. Сейчас уже поздно искать хороший костюм.

— Я буду, как обещала. А костюм не самое главное. («Где его искать-то?») И я хочу сохранить свой образ в секрете до вечера, — сказала Ирина с лицом человека, у которого все схвачено и запланировано на сто лет вперед.

— Тогда я тоже. До вечера, — попрощалась Бэтти со спокойной душой.

Когда Бэтти ушла, Ирина осталась смотреть в упор на застывшую в траве бабочку и обдумывать план действий. Нудную пару она тоже посвятила этому занятию, но ни одна, даже самая захудалая, идея в голове так и не появилась. «Ладно, пойду на лекцию, а дальше видно будет», — решила Ирина и пошла в свою любимую седьмую аудиторию на пару по международному праву.

Профессор Актор Лелантос, седой сухощавый мужчина в коричневом костюме, по привычке постучал костяшками пальцев по деревянной кафедре много старше его самого, чтобы привлечь студентов, и начал:

— Внимание! Тема сегодняшней лекции — договор «О всеобщем мире **33 года». В современном международном праве этот договор является одним из основополагающих нормативно-правовых актов. Я бы сказал, это основа основ, без которой трудно представить современный мир. Это первый международный документ, который подписали все без исключения государства. Блоссом в числе пяти скрытых до **69 года островов ратифицировал его в **72 году. Можно сказать, именно благодаря ему мы юридически присоединились к мировому сообществу всего семь лет назад. Хотя фактически десять… Кхм… Столько всего изменилось, помню… — И дальше профессор пустился в свои воспоминания.

Голос старого профессора Лелантоса эхом раскатывался по просторной аудитории, привлекая внимание студентов к каждому слову. Ирине даже удалось на время этой лекции вновь позабыть о сегодняшнем карнавале. Но после занятий все напоминало о нем: жители города украсили свои дома, Флауербед переливался еще более яркими красками, чем утром. На площади Дория уже собрали сцену, настраивался оркестр, размещалась аппаратура, у старого фонтана устроили световое шоу, а на беффруа включили подсветку знаменитых часов в виде трех водяных лилий, лепестки которых показывают время во всех часовых поясах. Горожане искрились от счастья, как и сам Флауербед, да что там — как весь Блоссом!

«И давно это здесь?» — думала Ирина, разглядывая улицу Жакаранд. Пока Ирина дошла до дома, ее успели поздравить с праздником не только пара соседей, но и куча совершенно незнакомых людей, которые пожелали ей счастья и удачи. То и дело раздавалось: «Поздравляю!», «С Днем единства!», «Как красиво вы украсили лужайку» и т. д. В шок Ирину поверг собственный дом, точнее, дом тети, который она оставила с утра совсем в другом виде. На окнах появились гирлянды, у крыльца летали маленькие игрушечные феи, напоминавшие светлячков. Ирма старательно поправляла куст самшита, будто делала ему укладку, листик к листику.

— Ирма, когда ты все это успела сделать? — удивилась Ирина. — Я думала, ты допоздна в галерее.

— Надеюсь, мой сюрприз удался, — ответила Ирма.

— Очень красиво. Даже слов не могу подобрать.

— Спасибо, дорогая. Во сколько собираешься на карнавал? — спросила Ирма.

— Ты знала? Конечно, знала. А я забыла! — сокрушалась Ирина. — Ирма, мне нужна твоя помощь. Не знаю, что делать… Я забыла, что праздник сегодня. Еще Бэтти спрашивала про костюмы, а я забыла, и у меня ничего нет… — говорила она, активно жестикулируя.

— Тебе нужен костюм? — совершенно спокойно спросила Ирма, продолжая ухаживать за растением.

— Да, очень! Что делать? Где мне его найти? — паниковала Ирина.

— Зачем пускаться на поиски того, что висит дома в шкафу?

Ирина ответила недоумевающим взглядом.

— А я тебе на что? За свои тридцать восемь лет я побывала не на одном карнавале. Платьев после них осталось столько, что тебе нужно лишь выбрать.

— Ты моя спасительница! Что бы я делала без тебя! — кинулась обнимать тетю Ирина.

Ирма приуменьшила свои заслуги. Ее гардероб был переполнен: шкафы ломились от вещей, а глаза разбегались от буйства красок. «Даже если сложить все вещи, которые у меня были с пеленок, столько не получится!» — подумала Ирина. Но выбирала она недолго. В глаза ей бросился стиснутый остальной одеждой белый лоскут, который так и просился, чтобы его освободили. Это оказалось простое, но милое белое платье с синей атласной лентой на талии. Ирма была в восторге, когда увидела его на Ирине, несмотря на то что платье, прекрасно сев на талии, все же не доставало до щиколоток и смотрелось совсем иначе, чем предполагалось, но от этого было только лучше.

— Красавица! Моя дорогая, ты затмишь всех нимф! — умилялась Ирма.

— Да, платье действительно замечательное, — сказала Ирина.

— Не хватает только туфель, не босиком же ты пойдешь.

— Ты права, я за ними сейчас сбегаю, — встав на носочки у зеркала и разглядывая свои босые ножки, ответила Ирина.

— Постой, а маска? Это ведь карнавал.

— Эх-х… — вздохнула Ирина. — Что бы я без тебя делала? В последнее время я произношу эту фразу чаще, чем «доброе утро».

Ровно в семь Ирина была готова: сама простота, а темно-синяя маска из нежного кружева придавала ее сияющим глазам загадочность. Ирма в этот раз предпочла остаться дома, но к вечеру, казалось, на карнавал собрались все: и городские жители, и обитатели Блоссомского леса.

На пышный праздник прибыли три лесные нимфы из долины у Нимфейского водопада. Они тоже были в масках и выглядели как обычные девушки (хотя у одной из них волосы были зеленые, а у второй — белые, как снег, и лишь у третьей — по-человечески русые), поэтому узнали их, только когда они поднялись на сцену и запели волшебными голосами, которые могли принадлежать им одним.

На площади появились и те, для кого маски были формальностью, неспособной скрыть их индивидуальность: воинственные сыны отваги кентавры с верными спутницами кентавридами; крошечные феи — из тех, что освещают и охраняют дорогу в лес, поначалу их можно принять за крупных светлячков, а веселых и озорных сатиров — за детей в сюртучках, пока их не выдадут густая борода и копытца.

Морские сирены приплыли в бухту порта, где пели для своих любимых слушателей — моряков, патрулировавших берег, и голосами своими могли поспорить с нимфами на равных. Праздник царил повсюду — от морского шельфа до последнего дома на окраине города.

На площади было поистине сказочно. Ирина пересекала ее в поисках друзей, завороженно наблюдая за происходящим. Пение нимф восхищало, пыльца фей рисовала на полотне ночного неба фейерверки, а ее блеск отражался в подаренных городу гномами с Безымянной горы самоцветах, которые насыпали в высокую хрустальную чашу, ставшую ориентиром, сияющим всеми цветами радуги. Еще одна яркая точка, привлекавшая внимание, горела настоящим пламенем.

Пожиратели огня играли со своим другом на глазах у изумленной публики. Сколько лет… нет, веков этому искусству! Ирина непроизвольно приблизилась к ним, чтобы лучше рассмотреть представление. Эти ребята не понаслышке знали, что значит играть с огнем. Загорелая и очень высокая девушка жонглировала одиннадцатью огненными шариками, подкидывая их длинными жилистыми руками без перчаток и какой-либо другой защиты. Время от времени она бросала шарики коренастому мужчине, который ловил их ртом, гасил пламя, затем снова поджигал и перекидывал ей. Поодаль стоял молодой человек в маске, среднего роста, облаченный в полностью закрытый костюм, в отличие от друзей, наряды которых были сделаны из прожженных лоскутков. Он дышал огнем, словно дракон, выдыхая то длинные, то короткие языки пламени, а то и устрашающую волну огня, чем вызывал не страх, а, напротив, еще больший интерес и восторг зрителей. Впрочем, как и все опасное в первые минуты знакомства.

На противоположной стороне, за спинами артистов, Ирина заметила знакомые рыжие кудри и острый носик, выглядывавший из-под маски.

— Бэтти, Бэтти! — закричала она и энергично замахала руками.

В ответ ее начали радушно приветствовать какой-то гном в сигнально-красном сюртуке и две феи справа от него. При более внимательном рассмотрении стало ясно, что гном фальшивый: он был слишком мал ростом даже для своей расы, кожа лица румяная, без единой морщинки, и главное — руки без единого перстня, тогда как настоящие гномы носят перстни на всех десяти пальцах, — в общем, обыкновенный мальчик лет трех. Ирина так же доброжелательно улыбнулась ему и его волшебным подругам, а затем принялась названивать Бэтти.

— Бэтти, неужели ты не видишь меня?

— Что? — не расслышала Бэтти.

— Я тут уже дедушкин брейк отплясываю! Напротив тебя!

— Ирина! Так это ты в белом?! Я иду.

Когда подруги наконец встретились, обе сорвали голос, оценивая наряды друг друга. Бэтти выражала восторги по поводу легкого белого платья миди у Ирины и идеи сочетать его с синей маской, перекликающейся с лентой на талии. Ирине же было достаточно начать с фразы: «Ты прекрасно выглядишь», — и дальше Бэтти сама отлично справилась с описанием своего короткого фисташкового платья с изумрудным шлейфом и золотой маски.

— Мне что-то жарко, пойдем выпьем воды, — предложила Бэтти.

Неподалеку был накрыт стол с едой и напитками. Вокруг него вился прим Пончо со своими мучными изделиями; несмотря на тучную фигуру, он бодро пританцовывал, предлагая кексы и тортики всем, и подходившим к нему, и проходившим мимо, догоняя их прыгучей походкой медведя-мотылька.

— Смотри-ка, Ирина, — приговаривала Бэтти. — Как порхает! Бабочка!

Обе девушки пребывали в приподнятом настроении. Даже университетская библиотекарша, стоявшая возле Пончо, танцевала весь вечер. Нимфы пели невероятно мелодичную и красивую песню. Вечерний ветерок разносил их обволакивающие голоса по всей округе. Ирина прислушалась. Музыка вокруг начала разливаться внутри.

— Можно пригласить вас на танец? — внезапно раздалось созвучно мелодии.

Очнувшись от мыслей, Ирина увидела перед собой высокого молодого человека в черном мундире с золотыми пуговицами и черной маске, с выразительными глазами, отражавшими то темную ночь, то яркие огни карнавала. Ирина молча положила левую руку в протянутую им мягкую теплую ладонь и последовала за его завораживающим голосом. Мир закружился. Остались лишь яркие пятна красок и света, люди исчезли, речь их умолкла, одна мелодия доносилась откуда-то издалека… Остался этот взгляд, обладавший еще большим притяжением, чем голос. Его серые «зеркала души», отражая карнавальную ночь, становились глубже и загадочней оригинала. В ответ зеленые глаза Ирины, отблескивая светом праздника, играли ярче горных самоцветов.

Близилась полночь. Белый диск луны повис в небе над Блоссомом. Время шло или остановилось? Этого никто не понимал, хотя уже не одна мелодия сменила другую. Очарованные души продолжали танцевать. «Кто же ты?» — думала Ирина.

— Чудесный праздник, — начал он, будто услышав ее вопрос.

— Да, тут сказочно, — согласилась Ирина. — Я полюбила этот город задолго до того, как переехала сюда.

— У меня он тоже всегда вызывал интерес.

— Возможно, я ошибаюсь, но ваш голос мне кажется таким знакомым.

— Возможно.

— Покажите лицо, — попросила Ирина.

— На карнавале не принято снимать маски, — сказал он, мягко улыбнувшись.

— Всего на секунду, никто заметит. Смотрите… — сказала она и на мгновение открыла лицо, улыбаясь ясными глазами.

— Вы прекрасны и без всяких украшений.

— А вы? — спросила она.

— Тоже неплох, — ответил он.

— Ирина, идем! Тут наши собрались! — позвала Бэтти, схватив обоих за руки, и потащила их за собой.

У столика собралась небольшая компания студентов, кто откуда: однокурсницы Ирины, Дэв с друзьями и Эмма, отыскавшая Бэтти среди множества масок. Дэв все поправлял свою взъерошенную золотисто-пшеничную шевелюру. Он чувствовал себя скованно в строгом изумрудном мундире, но после бесспорных комплиментов девушек костюм стал для него подобен второй коже, и Дэв снова был собой — душой компании с несметным количеством шуток.

Стоило спутнику Ирины произнести: «Привет», — как Дэв развеял витавшую вокруг него загадку:

— О, Стэн! Парня с Большой земли видно сразу.

— Дэвид, не такой уж я высокий, метр девяносто. Там меня считали коротышкой. К тому же у вас в команде половина ребят такого же роста, — сказал Стэн.

— Стэн? Мы же познакомились в первый день учебы. Я случайно книгу уронила, — вспомнила Ирина.

— А я думал, ты специально — убить меня хотела. Помню, — отшутился Стэн.

Вскоре большинство из собравшихся у столика прима Пончо растворились в массе танцующих. Остались Бэтти и Ирина. Они уже валились с ног, и силы остались только на разговоры и игру «Угадай, житель леса — горожанин?».

Неожиданно кто-то издал пронзительный крик. У фонтана женщина в лиловом завопила во все горло при виде загоревшейся крыши одного из зданий. Началась паника. Страх похитил разум людей: они перестали ориентироваться, толкались даже там, где было достаточно места, толпились на одной из узких улочек, тогда как оставалось еще много других путей. Все пошло кувырком. Пестрые маски и яркие краски карнавальных огней, минуты назад радовавшие глаз, покрывшись дымом и запахом гари, теперь вызывали ужас. Бэтти застыла на месте, Ирина трясла ее за плечи и убеждала с него сдвинуться.

— Ну что ты стоишь?! — взывала она.

— А что мы можем? — в прострации отвечала Бэтти.

— Бежать, Бэтти, бежать! Прошу, нас задавят, — умоляла Ирина, подтягивая ее за собой шаг за шагом.

Перепуганные люди направлялись к мосту, перекинутому через бурную речку Горянку. Подбегая к одной из узких улочек, словно артерии ведущих к площади, Ирина еще раз оглянулась: над фонтаном повисла стена воды, от которой сами собой направлялись струи в сторону уже двух горевших зданий. Справа в небе появился пожарный вертолет. Подруги нырнули за угол, площадь осталась позади, но нескончаемые крики продолжали доноситься со всех сторон. Вот показался мост. Дышать стало немного легче, хотя легкие разрывались от нехватки воздуха.

У моста образовалась пробка: люди хлынули к нему в безумном потоке. Ирина и Бэтти держались друг за друга, но Ирина не смогла удержаться и упала в реку. Бэтти толпа унесла с собой. Ирина не умела плавать, и попытки научиться сейчас были безуспешны: вода снова и снова накрывала ее. К счастью, она бултыхалась близко к берегу, из которого торчали старые корни. Ирина схватилась за них что есть сил. Сил было немного. Часть уходила на зов о помощи, но река была слишком шумной, а ночь темной. Минуты спустя от холодной воды она не могла сказать и слова, силы ее покидали, колючий корень ускользал из рук, но Ирина продолжала хвататься за него даже в полусознании.

Вновь посмотрев вверх в надежде на спасение, она увидела размытый силуэт, прыгнувший в реку, а затем темноту. Вода уносила ее. Ирина потеряла сознание. Она ничего не видела и не слышала, только чувствовала. Холод. Арктический холод тонкими иголочками проникал под кожу, протягивал прозрачные ледяные нити по всему телу, давая спокойствие, пустое спокойствие. Эта вечность оказалась секундами. Ирина почувствовала теплое кольцо, обвившее ее талию. Чья-то рука резким движением вытащила ее из воды, настолько резким, что можно было или прийти в сознание, или переломать кости. На земле кто-то, опустившись на колени, удерживал ее правой рукой, а левой отогревал холодные ладони.

Знакомый голос повторял:

— Ирина, Ирина? Слышишь меня?

Открыв глаза, она увидела смутные очертания лица своего спасителя.

— Ирина, слышишь? — повторял он. — Видишь меня? Это я, Стэн.

Ирина кивнула и снова закрыла глаза. Теперь она слышала только, как ветер свистит в ушах.

Глава 4.
Кофейня примы Пончо

Насыщенный дневной свет заставил Ирину открыть глаза, защекотав ресницы. На первой, размытой после сна картинке она увидела две женские фигуры: одна сидела рядом, а другая смотрела в окно с белой рамой, белыми жалюзи, на фоне белых стен выделялись ее красные волосы.

«Больница?» — подумала Ирина, нахмурив брови.

— Дорогая! — воскликнула Ирма, обнаружив признаки движения на лице Ирины.

— Проснись и пой! — поддержала Бэтти, развернувшись к ним лицом. — Как можно спать вообще не двигаясь? Фараонша!

— Что случилось? — спросила Ирина.

— Кошмар! Вот что произошло. Это неслыханно! — возмущалась тетя. — Эти бандиты не знают границ. Устроить такие беспорядки. Да еще во время главного праздника в году! Это возмутительно! Дорогая, слава богу… слава богу…

Ирма явно перенервничала, и объяснения ее были собраны из клочков, как и воспоминания Ирины, обрывками всплывавшие в памяти с каждым словом, произнесенным тетей или Бэтти, которая для полной ясности прочла вслух «Новости Блоссома»:

— Вчера ночью, во время празднования Дня единства Блоссома, площадь Дория была охвачена пожаром. Люди в панике бежали из опасной зоны, переправляясь через центральный мост в новый район. Пострадавшие, около тридцати человек, были госпитализированы. Администрация города желает им скорейшего выздоровления, а также выражает огромную благодарность лесным нимфам, содействовавшим пожарным службам. Полиция вместе с добровольцами — кентаврами, которым мы также благодарны, пыталась поймать злоумышленников, но им удалось скрыться с места происшествия. Мотивы, как и личности поджигателей, пока не установлены.

Пазл в голове Ирины постепенно складывался: она вспомнила праздник, танцы, песни и фейерверки, а затем и пожар, пылавший на крыше, побледневшее лицо Бэтти и мост…

— Кто бы это мог быть? — спросила Ирина.

— Никто не знает. Дорогая, лучше вспомни, кто тебя спас, — просила Ирма.

— Что? — недоумевала Ирина.

— Плечо тебе вправили, а память нет. Если ты в больнице, значит, что-то случилось. Ты не помнишь? Тебя привезли с переохлаждением, — пустилась в объяснения Бэтти.

От слова «переохлаждение» у Ирины по коже пробежала дрожь, она вспомнила ледяную воду, теплые руки и, наконец, ключевую фигуру — Стэна. А Бэтти продолжала:

— Мы не могли тебя найти, но рано утром Ирме позвонили из больницы и сообщили, что ты здесь. Мы спрашивали, кто тебя привез, но нам не смогли ответить. Сказали, это был молодой человек в темной одежде, насквозь промокший. Он принес тебя, укутав в черную накидку. Думаю, это плащ от маскарадного костюма. Вот он лежит, кстати. — Бэтти указала на кусок ткани, лежавший на стуле в углу.

Ирина с надеждой посмотрела на него, будто там же увидит спасителя. Она внимательно слушала, соглашаясь с каждым словом легким кивком головы.

— Так ты не помнишь? — продолжила Ирма. — Он не представился никому, но знал твое имя и оставил наши номера телефонов.

Ирина смотрела на аккуратно сложенную ткань, в голове творился кавардак и отчетливо звучал голос Стэна. Помолчав с минуту, она ответила:

— Не помню. Не знаю.

— Жаль, так хотелось его отблагодарить, — расстроилась Ирма. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. А когда домой? — спросила Ирина.

— Когда покушаешь, — ответила Ирма.

— Уже выписывают?

— Да. Лови апельсинку, — сказала Бэтти и бросила оранжевый мячик так не метко, что Ирине пришлось сыграть роль вратаря, чтобы не дать ему попасть в картину в белой раме на стене. — Упс… В общем, поешь — и можешь собираться. Тебя народ внизу ждет.

— Уже нет, Бэтти! — объявил Дэв, широко распахивая дверь. — Если Ирина не спускается к нам, то мы сами идем к Ирине… или как-то так. То есть мы все еще ждем, просто уже не внизу, а здесь. Хорошо, что с тобой все в порядке.

— Эти врачи настоящие волшебники! Я как новенькая, — подтвердила Ирина.

— Вы со Стэном, кстати, сейчас похожи на настоящих врачей в этих белых халатах, — подметила Бэтти.

— Да, друзья одолжили, — замялся Дэв. Он выпросил их у знакомых с медицинского, чтобы вместе с ними пройти в палаты под видом практикантов. По пути Дэв успел расспросить пару других пострадавших и обзавелся дополнительным материалом для своей статьи о пожаре. — Вот, в лучших традициях — апельсины.

— Спасибо, — поблагодарила Ирина.

— И самые красивые цветы, — выпалил наконец Стэн после долгого ожидания возможности вставить свою реплику в разговор.

— А я начал надеяться, что это мне, — с иронией сказал Дэв и похлопал его по плечу. По лицам пробежала улыбка.

— Может, еще и оваций за шутку года? — добавила Бэтти.

— Эх, Бэт, мой милый кактус, — с нежностью сказал Дэв.

Палата наполнилась смехом.

Сборы заняли не много времени, Ирина задержалась, только укладывая черную накидку «незнакомца». Друзья предложили отметить чудесное выздоровление. Ирме эта идея понравилась, она всегда была готова всех кормить и окружать заботой, но дела в галерее не заставили себя долго ждать. Скрепя сердце, она отпустила Ирину с друзьями в кофейню своей подруги — примы Пончо, дав стопку наставлений и потребовав пачку обещаний вовремя вернуться домой целой и невредимой.

Центральный мост и площадь Дория были перекрыты до установления всех обстоятельств дела о ночном пожаре и окончания ремонтных работ по восстановлению пострадавших зданий, поэтому ребята решили вернуться в старый район через северный мост, от которого было удобней всего добраться до уютнейшей кофейни в городе, рядом с булочной прима Пончо.

Пройдя маленький сквер, свернув с Цветочной улицы на узкую улочку Гортензий, на которую выходит коротенький переулок, заросший шиповником, Ирина засмотрелась на его неухоженные заросли, как и каждое утро по дороге на учебу, и не удержалась от вопроса:

— Я все не могу понять: у вас даже переулок Шиповника есть, а улицы Роз нет. Как так?

— Так это не шиповник, а роза, но запущенная и одичавшая. Этот переулок давно заброшен, — ответила Бэтти.

— Роза — символ Рейгенеста. После вчерашнего их выкопать не жалко! — начал было закипать Дэв, но дружная компания уже дошла до кофейни на улице Глициний.

Ее владелица, прима Пончо, варила самый ароматный кофе всех видов и предлагала посетителям вкуснейшую выпечку своего мужа. Она создала в своем заведении домашнюю атмосферу. Усевшись в мягкие кресла, можно забыть обо всем, а пленительные ароматы, витающие в воздухе, пробуждают дикий аппетит. Кофейня небольшая, но никогда не пустует. По выходным здесь поют и играют настоящую музыку неизвестные таланты. Сегодняшний день не стал исключением: на скромной сцене у микрофона пел гитарист трудно определяемого возраста. Длинные осветленные солнцем волосы, спадавшие на загорелое лицо, закрывали глаза, но он ловко перебирал струны вслепую.

Только перешагнув порог, друзья почувствовали необычайную теплоту и душевность этого места: мягкое освещение, старые гирлянды на барной стойке и даже свечи, цветы на подоконниках, плетеные скатерти — все это создавало ощущение повседневного уюта домика в горной деревушке. Народу пришло много, но свободный столик нашелся — в дальнем углу, у окна с прямоугольным кашпо, наполненным малюсенькими подсолнухами, повернувшими головки к солнцу. Уединенность места ограждала от взволнованных разговоров посетителей о вчерашних событиях, как и женственная фигура самой примы Пончо в шоколадном платье, подоспевшей к ним, звеня ожерельем из множества золотых колец.

— Добрый день! — с чувством поздоровалась она.

— Здравствуйте, Тереза! — за всех ответила ей Бэтти. — С ароматом вашего кофе и выпечки бороться бесполезно.

— А уж какие они вкусные, Бэтти! Зови меня просто Реза, моя девочка.

— Особенно эти… штуки с творогом! — отметил Дэв.

— Дэв абсолютно прав, — улыбнулась Ирина. — Да, Бэтти?

— О-о, с мнением такого эксперта по поеданию булочек я не могу не согласиться.

— И правильно делаешь, — заметил Дэв. — И еще всем кофе, мне покрепче и без сахара.

— Мне лучше сок, апельсиновый, если можно, — робко добавила Ирина.

— А почему нельзя? Пять минут — и все будет, и штуки с творогом тоже, — заботливо улыбаясь, ответила Реза и, звеня ожерельем, направилась к барной стойке, за которой работал в свободное от учебы время ее старший сын Мика. Во многом именно его знойная внешность, доставшаяся ему от родителей, обеспечивала большой приток молодых посетительниц по выходным.

— Смотрите-ка, расхозяйничался. Хоть бы уточнил наше мнение для начала, — возмутилась Бэтти, когда Тереза удалилась.

— Ты сама доверилась эксперту, — оправдался Дэв.

— Вот не переворачивай все с ног на голову…

— Да не морщи ты свой носик! Сегодня столько радости: Ирина выздоровела, Стэн с нами в команде!

— В «Молнии»? Поздравляю! — сказала Бэтти.

— Спасибо, — поблагодарил Стэн.

— Что? Не то чтобы это мой любимый вопрос… — спросила Ирина. — Я ни о какой команде не слышала…

— Просто сезон начинается сейчас, — молниеносно ответил Дэв. — Тренировки с завтрашнего дня. А ты и стадион не заметила?

— Заметила. Он пустовал. И я подумала, это для занятий физкультурой. Для бега, допустим…

— Бега? У нас все гораздо интересней! Приходи на тренировки. Посмотришь, как я летаю, — похвастался Дэв.

— Истории про флайбол, — затосковала Бэтти. — Творожники! Как вовремя! Спасибо, Тереза. Принимайся за дело, Дэв.

— С удовольствием повинуюсь самой мужрейшей иж вшех…

— Приятного аппетита! — пожелала Ирина.

— Шпашибо. И уам… — прожевал Дэв.

На мгновение все затихло, все звуки: мелодия, болтовня, смех, хождение, чавканье Дэва, перезвон посуды и приборов… Все взгляды были прикованы к экрану, начавшему вещать срочные новости. Люди навострили уши. У них, казалось, остались работать только два органа чувств — зрение и слух. Диктор, в неизменном во все времена строгом костюме, скороговоркой, не прерываясь даже глотнуть воздуха, сообщал:

— Стало известно, что через портал в Блоссом проникли лазутчики с Рейгенеста. По подозрениям, именно они и являются виновниками недавних событий на площади Дория. В министерстве связи и транспорта сообщают, что портал незаконно открывался два раза. Первый — задолго до происшествия, через него в город проникли три человека, а второй — прямо в ту карнавальную ночь. В МСТ признают: «Мы потеряли бдительность — это большая ошибка. Данные действия нам не могли представиться настолько серьезными. Но информация о дальнейших перемещениях не найдена. Во время пожара три человека вновь незаконно прошли через портал и исчезли». Следствие продолжается. На этом все. До следующих выпусков.

Тишина сохранялась еще несколько секунд, затем многие посетители продолжили обсуждать новость, некоторые молча доедали свой заказ, либо погруженные в мысли, либо, наоборот, всем видом выражавшие отсутствие всякой мозговой деятельности, а кто-то и вовсе покинул кофейню.

— Зачем Рейгенесту это делать? — прервала молчание за столиком с подсолнухами Бэтти. — Я понимаю, что их остров переживает не лучшие времена, люди в отчаянии, но… не знаю…

— Но они могли просить помощи у Блоссома, а не устраивать такое «шоу», — закончил ее мысль Стэн.

— Нападать без причины у них в крови! С самого начала было ясно, откуда ветер дует, — пробурчал Дэв.

— Говоришь как старик. Откуда ты эти словосочетания берешь? — удивилась Бэтти.

— Откуда надо. Отец тоже так считает, — отрезал Дэв в несвойственной ему серьезной манере.

В разговор вмешался невысокий старичок за соседним столиком, в сером пальто и котелке, которые он так и не снял, с молодыми, живыми, но мудрыми глазами и седыми усами под внушительным римским носом.

— Вы еще слишком молоды и многого не понимаете. Очевидное не всегда правда. Это может быть ложью, — сказал он, сняв котелок.

— И кому же понадобилось подставлять Рейгенест? Они и так изгои, — с недоверием высказалась Бэтти.

— Этого я знать не могу. Но знаю, что там, далеко от нас, они не могут оправдаться. И при этом я понимаю, что это может быть правдой. На Рейгенесте, похожем на подземелье острове, люди прожили долгие годы, не имея права его покинуть, отбывая срок наказания за ошибки предков…

— Вы нас совсем запутали, — сказала Ирина.

— И при чем тут Блоссом? — выпалил Дэв.

— Не думаете ли вы, что рейгенестцы после стольких лет изоляции могли стать или стали жестокими людьми, подозревающими в обмане и чужих, и своих? Пожар мог быть местью. Ведь Рейгенест продолжает обвинять Блоссом в похищении своего сердца.

— Это бездоказательно! — защищался Дэв, будто задета его личная честь.

— Виноватый всегда считает виновной жертву, — сказал Стэн.

— Ты прав, мальчик, а так сразу и не разглядишь, кто есть кто, — подтвердил старик.

---

— Да, Стэн, ты прав, они еще и психи с извращенным пониманием вины. А ты разбираешься в психологии преступника! — отметил Дэв его познания.

— Это психология большинства людей, мальчик — к сожалению, такова их человеческая слабость. Спасибо вам, молодые люди, что составили мне, старому зануде, хорошую компанию, — сказал напоследок старик, встал и направился к выходу, забыв свой котелок на столе. Он задержался только у барной стойки, чтобы расплатиться с примой Пончо.

Ирина поспешила вернуть ему головной убор.

— Благодарю, Ирина. Какой же я забывчивый. И, если вам не сложно, пожалуйста, передайте Ирме, чтобы тоже не забывала о своих обязательствах, — попросил старик и, не дожидаясь ответа, ушел, закрыв дверь перед носом Ирины.

«Странный какой-то», — подумала Ирина и вернулась к друзьям.

— Как тебе дверь? — поинтересовалась Бэтти.

— Прозрачная, — ответила Ирина.

— Кто это был? — спросил Стэн.

— Не знаю. Кажется, какой-то знакомый тети. Просил напомнить ей о работе. Не поняла…

— Я бы взял у него интервью. У нас как говорят: в любой непонятной ситуации бери интервью, — посоветовал Дэв.

— Хорошая идея, Дэв, но он очень спешил, — сказала Ирина.

— Кстати! — осенило Бэтти. — Мы обещали вернуть тебя Ирме вовремя, подчеркну — вовремя, целой и невредимой.

— Я могу обеспечить твою невредимость, — вызвался Стэн. — С удовольствием провожу.

— И я могу, — предложил Дэв.

— Я живу в двух шагах отсюда… Совсем близко. Цветочная, 17. Не стоит, — смутилась Ирина.

— Ваш дом, получается, на углу с Весенней, так? — спросил Стэн.

— Да, так, — подтвердила Ирина.

— А я живу на Весенней — в вашей стороне, только немного дальше. Странно, что мы не встретились раньше, — сказал Стэн.

— Ну, с географией ничего не поделаешь. Дэв живет в противоположной стороне, — разрешила спор Бэтти.

— В принципе, это недалеко от моих Лилий, но ладно, — согласился Дэв. — В таком случае я провожу мой рыжий кактус до улицы Тюльпанов. И как ты там выросла?

— Тебе это когда-нибудь надоест? — спросила Бэтти.

— Не знаю, но нам всегда по пути, — ответил Дэв.

«Два шага» до Цветочной, 17 составляли пару кварталов. Путь занимал мало времени, слишком мало, поэтому Ирина шла максимально медленно. Нужно было спросить о многом. Первые тридцать метров были безвозвратно потеряны в полной тишине.

— И все-таки у Дэва тоже бывают хорошие идеи, — решил заговорить первым Стэн. — Мысль пригласить вас на наши тренировки — лучшая из всех, что приходили к нему в голову за эту неделю. Порадуете нас своим присутствием?

— Конечно, я приду! Обязательно. Мне очень интересно узнать хоть немного о флайболе. Да и вообще обо всем здесь, и о тебе тоже… — сказала Ирина.

— Меня пригласили в команду в прошлом году. А сейчас и Ли уехал. Отличный был игрок.

— Был?!

— Что ж ты так пугаешься? — улыбнулся чуть заметно Стэн. — Он на родину уехал. Ты смешная. А нашей команде как раз нужно не унывать.

Ирина вся покраснела от смущения.

— А от чего вам грустить? — спросила она.

— Одного игрока не хватает. Команда расползается по швам, как ни старается капитан. Последние игры «Молния» провела неважно, а скоро открытие сезона.

— Ничего. Трудности ниспосылают сильным. Кто-то же должен с ними справляться.

— Ты нам определенно льстишь.

Ирина покачала головой, широко улыбаясь и закрыв глаза, но открыв их, тут же остановилась: на тротуаре, прямо под ногами, оказались осколки битого стекла.

— Не умеешь — не берись… — пробурчал Стэн.

Кто-то выбил уличный фонарь из его магнитного поля. Весенняя, как одна из главных улиц города, широкая трасса, тянущаяся от северной до южной окраины старого района, оснащена некоторыми элементами современной цивилизации. Вечерами ее освещают парящие стеклянные плафоны в форме шара, при полном отсутствии фонарных столбов, а утром они опускаются вниз, в чаши, оснащенные, как и сами плафоны, магнитами, обеспечивающими это нехитрое действо каждый день.

— Ты считаешь, что механики не справляются со своей работой? — спросила Ирина, приподняв левую бровь.

— Да нет. Наверняка здесь кто-то играл, — ответил Стэн.

— Играл?

— Летая на скайскейте, можно сыграть с этим шаром, как с баскетбольным мячом, — с многозначительным выражением лица, словно читая лекцию, начал Стэн. — Хоть фонарь и из стекла, он не разобьется — магнитное поле вытолкнет его обратно, — продолжил Стэн, расхаживая вокруг «объекта изучения». — Но если промахнуться и выбить его из поля, то гравитация сделает свое дело. Да, детям лучше сразу объяснять, что под фонарем нельзя вставать, даже если очень хочется взлететь.

— Я думала, ты гуманитарий.

— А так и есть, по точным наукам у нас Коул. Капитан. Математик. Стратег до мозга костей.

— Он и в жизни все просчитывает?

— Не знаю. Знаю только, что в жизни лучшая стратегия — импровизация.

— Смотри, фонари поднимаются, — сказала Ирина.

Желтые шары медленно, словно копии луны, взлетали над городом.