Бесплатный фрагмент - Легенды Эруада

«Жизнь сама по себе — ни благо, ни зло: она вместилище и блага и зла, смотря по тому, во что вы сами превратили её».

Мишель де Монтень

ПРОЛОГ

Скажи, что ты чувствуешь, когда тебе снятся легенды? О чём думаешь, когда видишь, словно наяву, то, что случилось много лет назад, что, возможно, уже навеки исчезло из памяти миллионов?

Наблюдая со стороны за происходящим и пытаясь понять истинную сущность этих событий, ты не замечаешь, как твоя жизнь оказывается неразрывно связана с загадочными снами.

Может, так всё и было, а может, так будет, или это — лишь плод твоего бурного воображения, или же… чьё-то наваждение.

Легенды, легенды, легенды… Не каждый сможет найти ту незримую, тайную ниточку, что пронизывает их, наполняя глубочайшим, волнующе-искренним смыслом и облачая либо в радужную, либо с окрасом преимущественно серых тонов, оболочку.

Ослепительное великолепие и могущество белоснежных гранитных городов, бескорыстное мужество отважных бессмертных героев, ужасные трагедии кровопролитных войн, длящихся порой столетиями, природные Чудеса и охраняющие их Звери страстно воспевались древними арфистами и менестрелями в постоялых дворах и на торговых площадях. Но, ни одна легенда, запечатлённая на пожелтевшем пергаменте, не могла всё же полностью и достоверно описать картину произошедшего. Многие детали попросту упускались, хотя имели существенное значение для понимания истины событий тех дней.

Одни рукописи бесследно исчезали, беспечно забываемые людьми, другие — пересказывались разными неумельцами, искажённые недостаточным знанием и негра­мотностью. Многие архивы Хранителей времени пропали во времена Эпической войны с бесчисленными ордами орков, внезапно нахлынувших с запада из своих обиталищ и безжалостно сжигавших захваченные земли, оставляя после себя лишь сотканное из боли и страданий мрачное полотнище.

В те неспокойные времена оригиналы ценнейших летописей постоянно перево­зились с места на место, с захватываемых земель — в земли наиболее безопасные, которых еще не коснулись длинные пальцы Королевы Глубин Сущего, но к концу войны затеря­лись где-то между Алакорном и безжизненными просторами ледяной пустыни Гарада. Это были самые древние рукописи хронистов Эруада, имевшие первоочередное значение для истории государств и связывавшие многие события, что произошли гораздо позже.

Правда, существовали предания, известные всем до единого. Но никто не мог определённо сказать, каков оказался их финал.

Вот уже несколько десятилетий королевства Эруада не знали кровопролитных войн. Случались лишь мелкие стычки с вьорнами — змееподобными существами, что временами покидали болота Срединных земель в поисках свежей крови, но пограничные рубежи охранялись довольно-таки хорошо. Население давно избавилось от всепоглощающего страха, что овладевал сердцами и душами всех без исключения: от мала до велика, от простого крестьянина до великого и могущественного короля.

Никто не думал, что могло произойти нечто зловещее. Никто не ждал опасности. Но она появилась и начала распространяться, как яд имперской кобры по венам жертвы, от которого нет противоядия. Она зародилась там, где её появления никто не ждал.

Некогда сильнейший народ, населявший континент Эдиан, что на северо-западе Эруада — хадалмарские эльфы — просто канул в небытие. После победы над взбушевавшимися орками в Эпической войне они вернулись домой, и…

С тех пор прошло более двухсот лет.

КНИГА ПЕРВАЯ

ПОД ПОКРОВОМ ТЬМЫ

ЧАСТЬ 1

СКРЫТАЯ УГРОЗА

Глава 1

— Без Осколка мы не сможем восстановить силы Отца. Необходимо заставить их вернуть его. В противном случае нечто другое мы должны назвать Эруадом.

— Не спеши, брат. Мы остановим их. Другие Эрве вернут Осколок.

— Если они доберутся до Чуда, то не будет больше других Осколков, и Эруад превратится в бесполезное сборище рас! За своеволие необходимо наказывать по всей строгости!

— А ты подрастаешь! — прохрипел Джорджио, получив от брата неожиданный колющий удар деревянным мечом. Он присел на землю, ухватившись за пронзённое резкой болью плечо.

— Нужно всего лишь усердно работать! — гордо вскинув подбородок, почти нараспев произнёс Флаури.

— Не зазнавайся, великий воин! Когда ещё тебе посчастливится сделать это вновь! — последние слова Джорджио произнёс с таким презрением, что Флаури аж весь побагровел от гнева. Хоть и злились они друг на друга не всерьёз, но в бою ошибок не прощали.

Словно ловкий зверь, изящно вскочив на ноги, Джорджио принялся проучать брата.

С малолетства каждое утро — в дождь, снег, и в палящий летний зной, и в продирающий до костей зимний холод, — незадолго до того, как над деревней Веорна прогорланят первые вестники рассвета, братья Тимбертоны пробирались сквозь густой пролесок, что вплотную прилегал к деревне с севера. Затем вброд или по булыжникам — через бурлящие пенным вихрем воды Сиенны, которая местами более походила на широкий ручей, чем на реку. Останавливались у высокого холма. На вершине, которую можно было измерить пятью шагами вдоль и поперёк, ребята фехтовали на деревянных палках, выточенных в виде одноручных клинков, что находились на вооружении королевской армии Алакорна.

Старший из братьев, Джорджио, владел искусством боя намного лучше Флаури, ведь он заканчивал уже третий, последний год обучения в Высшей академии Меча при дворце Второго наместника короля Фаррогота в городе Даллор-Кур. Здесь, по окончании курса подготовки, новоиспечённых, совсем молодых и незакалённых, но уже имеющих серьёзный уровень практического мастерства в выбранной ими при поступлении дисциплине, ожидало распределение по войскам. Наиболее отличившихся зачисляли в элитный королевский полк, где возраст и опыт продолжали муштровать отважных, хоть порой и заносчивых, молодых воинов.

В академии вся жизнь была расписана по минутам: бесконечная строевая подготовка, от которой немели ноги и руки; практические занятия, тактика ведения боя; силовые упражнения и бег с препятствиями; и долгожданные, хоть и короткие, перерывы на приём пищи.

Дисциплин боя на мечах существовало достаточно, чтобы к концу первого года обучения преподаватели могли определиться, на что действительно способен ученик. Здесь обучали и владению одноручником и щитом, и двуручником, и бою с двумя мечами, мастерству древкового оружия, а также метанию кинжалов и топоров. Особенно мастерски преподавали искусство владения одноручным мечом, поэтому воины Алакорна славились всюду, и лишь паладины Тираубена обращались с оружием хуже разве что богов.

Достаточно тяжёлым этапом обучения владению клинком было преподнести рекрутам строевые премудрости боя: как правильно выставлять щиты, как эффективно перемещаться внутри строя, если кто-то погибает, как грамотно перестраиваться в различные боевые порядки.

Тренировки проходили без поблажек и пощады. Рекрутов гоняли до последней капли пота, и к концу дня они, словно спелые фрукты после отжима, превращались в жалкое подобие воинов. Многие даже ночевали в казармах, хотя жили в нескольких милях от города, — сил попросту не оставалось даже взобраться на лошадь.

В ряды королевского полка и стремился попасть Джорджио. Ему нравились трудности армейской жизни, наверное, потому, что он без труда с ними справлялся. Некоторые его товарищи удивлялись, глядя, как охотно он приступает к занятиям. В глазах юноши сверкали неугасаемые искры желания окончить обучение с отличием, стремление быть лучшим во всём и среди всех.

Высокий, на полголовы выше брата, прекрасно сложен и обладающий недюжинной выносливостью, он за три года показал себя наиспособнейшим учеником, и многие преподаватели рекомендовали его не просто в полк короля, а как минимум сразу десятником. Его чёрные, как смоль, волосы всегда были коротко острижены — незыблемое правило академии. Карие глаза чуть прищурены, словно высматривают неведомую добычу. Густые брови, средних размеров нос с горбинкой, рот с приподнятыми уголками и волнистые губы — он был мечтой всех местных девчонок, и их внимания ему доставалось сполна.

От левой брови к виску у рекрута тянулся небольшой шрам, появившийся почти сразу же после поступления в академию. На одной из первых тренировок, ещё зелёные и горячие, не желающие проигрывать друг другу соперники (там, кстати, тренировались уже не на деревянных, а на тупых металлических мечах) разошлись настолько, что учёба превратилась в нешуточную бойню. Джорджио, не успев увернуться, получил удар концом клинка в лицо.

Тогда генерал Сторио, обучавший дисциплине владения одноручным мечом и строго следивший за порядком в рядах цыплят (так он их называл), влепил обоим так, что желание биться, словно озверевшие орки, отпало напрочь у всей группы, что насчитывала ни много ни мало семьдесят человек. Конечно, никому не хотелось три дня существовать лишь на хлебе и воде, а по вечерам мыть казармы и мести двор, при этом забыв про домашнее тепло, уют и пищу. Порядок, правда, рекруты всё же поддерживали сами, следуя установленной очередности дежурства. А такие выходки приводили к внеочередному посту с тряпкой и метлой.

Флаури походил на брата лишь широкой белозубой улыбкой, в остальном можно было увидеть лишь одни отличия. Он имел длинную чёрную густую шевелюру, правда, чуть светлее, чем у Джорджио, которую нередко заправлял в хвост. Серо-зелёные глаза выражали доброту и справедливость. Фигурой, как и ростом, он заметно уступал брату, но выносливость и ловкость его иногда просто поражали Джорджио. Случалось, что Флаури в пылу боя терял из виду границы участка вершины холма, оступался и кубарем катился вниз, но затем поднимался, в считанные секунды оказывался возле брата, и бой продолжался. Поэтому тренировки и проходили на столь небольшом участке, дабы научиться следить за обстановкой вокруг и мгновенно оценивать ситуацию. Такой принцип практиковался в академии, и Джорджио, несомненно, имел в этом деле бесценный опыт.

Смазливой мордашкой в шестнадцать лет Флаури тоже похвастаться не мог. Правда, выглядел он уже довольно мужественно, то ли благодаря угловатым чертам лица, то ли слегка смугловатому цвету кожи.

Когда брат вместе с местными торговцами, что везли каждый день в Даллор-Кур мясо, пшеницу, муку, кожи и разнообразные пряности, уезжал в академию, на Флаури валилась масса работы: сходить на мельницу к старому доброму Нуори, чтобы забрать муку, перемолотую из принесённого накануне зерна; иногда приходилось помогать отцу Варнору забить корову или свинью. С курицами особых проблем не возникало, хотя и не любил он, ох как не любил подобные кровавые расправы над животными и птицами, но ничего поделать не мог — строгие родители приучили чуть ли не с самого младенчества неукос­нительно выполнять все их поручения и наказы. Иначе отцовский тяжёлый кожаный ремень с металлической пряжкой вновь мог лишить ослушавшееся чадо возможности присесть как минимум на два дня.

Эмилия и Варнор Тимбертоны — родители Флаури и Джорджио — жили вместе уже тридцать три года. Эмилия — златоволосая, стройная и необычайно молодая для своих пятидесяти пяти лет, занималась домашним хозяйством: воспитывала маленьких братьев, умудряясь ещё и огород держать, хлопотала по дому. Варнор обладал громадой могучих мускулов, как и полагается хорошему кузнецу. Всегда наголо остриженный и аккуратно выбритый, он выглядел столь же молодо, как и его жена. Правда, старше был на целых четырнадцать лет. Сейчас он работал на собственной скотобойне и продавал мясо на рынке Даллор-Кура.

Кузнечное ремесло было для Варнора делом всей жизни. Он вообще не представлял себя в роли другого ремесленника, хотя мастером слыл на все руки. Но судьба сыграла с ним злую шутку. Однажды, работая в кузнице Веорны, он разгромил молотом телегу заезжего торговца, когда тот бросил в сторону Эмилии пару неприличных слов.

Варнор часто вспоминал тот день, и даже жалел, что не проломил голову негодяю, оскорбившему его жену. Он был родом из далекой южной страны Эйрдалл, где порочить честь женщины не имел права даже собственный муж, а что уж там говорить о каком-то идиоте с севера?

Тогда деревенский староста оставил кузнеца без работы, и тот чуть было не спился со скуки, но позже, собрав все сбережения и взяв взаймы у добрых людей, коих хватало и в Веорне, и в Даллор-Куре, семья приобрела дюжину коров, трёх быков, три десятка куриц и семь свиней. Через пять лет они уже имели самый крупный скотный двор во всей подконтрольной Второй столице (как нередко называли Даллор-Кур) области.

В Алакорне Варнор оказался опять же по воле судьбы, что свела его с будущей женой. В тридцать два года, охотясь в северных лесах Эйрдалла, он и не предполагал, что вернуться в родные края ему уже не суждено. Пройдя через вереницу странных и опасных событий, мужчина, сам того не зная, очутился у ворот Даллор-Кура. Как раз в то время в Веорну возвращались торговцы. Среди них была и Эмилия, что ездила на ярмарку вместе с родителями.

Варнор поинтересовался, где можно остановиться на ночлег, и был приглашен родителями Эмилии, поскольку у них имелось местечко в кузнице. Там он и остался, устроившись на работу к отцу будущей жены подмастерьем. Начальные навыки кузнеца у него имелись, поэтому в работу он влился невероятно быстро.

Родители Эмилии умерли спустя два года от неизвестной болезни, что погубила треть деревни, — ни один лекарь тогда не смог найти от недуга лечение. Возможно, зараза оказалась как-то связана с отголосками орочьей чумы, охватившей северо-западный Эруад в тысяча шестьсот тридцатом году. Вспышки подобной лихорадки ещё не раз беспокоили население преимущественно маленьких городов и деревень, где обеспечение и навыки местных лекарей оставляли желать лучшего.

С одной стороны, Флаури был доволен своей, хоть и ничем не примечательной, но всё же спокойной деревенской жизнью. Он привык вскакивать спозаранку, наперегонки бежать с братом к месту их тренировок, весь день работать и выполнять различные поручения родителей, а после ужина моментально засыпать едва ли не за столом. Свободного времени у него оставалось очень мало, и его он старался проводить в отцовской конюшне рядом со своим любимчиком — конём Сириусом.

Случались и выходные. Родители — а с ними и почти вся деревня, — уезжали в Даллор-Кур на рынок продавать заготовленное говяжье и свиное мясо да скотину. Флаури оставался абсолютно один. Среди местных ребят друзей у него не было. Он так и не смог найти здесь тех, кто способен прийти на помощь в любой ситуации, поддержать в трудную минуту, подставив дружеское плечо. Ему пришлось смириться с положением изгоя, коим выбрали его местные ребята. Сам, правда, он считал правильным, что не имеет ничего общего с такими, как они. Ведь за последние годы, прожитые в Веорне, Тимбертон повидал немало драк из-за того, что кто-то мнил себя главным во всей деревне.

В один солнечный весенний день, оставшись в очередной раз хозяином в доме и выполнив наказанное родителями, он мирно сидел на лавочке у входа в деревенский трактир «Сокровище Гарада».

Стоял на редкость жаркий апрельский полдень, кучковавшиеся с утра на небе тучи к обеду вдруг расползлись в разные стороны, открыв миру возможность погреться под ярким весенним солнцем. С севера дул лёгкий, но прохладный ветерок, ещё не насытившийся теплом.

Запахи свежепожаренного мяса, выпечки и наваристого куриного бульона окружали Флаури вот уже с полчаса. Ни ударов молота, ни топота копыт, ни лая собак, ни людского гомона — лишь шелест листвы и пение птиц. С головой погрузившись в чтение, он изучал отцовские записи об особенностях северных и южных лесов Алакорна, устройстве и специфике постройки кораблей, а также по кузнечному ремеслу, собранные в молодые годы во времена долгих странствий и путешествий по землям северного Эруада.

Не замечая ничего и никого вокруг, он вдруг почувствовал, как кто-то медленно подкрадывается к нему сбоку, из-за угла. Повернув голову, Тимбертон тотчас получил сильный удар кулаком в лоб. Через пару секунд, уже лежа на спине, Флаури открыл глаза.

— Это ты, Грен! Я думал, кто-то действительно стоящий моего внимания! — дерзко ответствовал он и снова огреб от Грена, который с радостью ткнул его металлическим носком кожаного сапога в бок. Удар вышел болезненным. Флаури даже вскрикнул.

— Кто тут может быть серьезнее меня? А?! — наклонился над ним Грен.

— Что вам от меня надо? — стараясь держаться спокойно, спросил Флаури, видя, как за спиной толстяка появились ещё четверо подростков — Рон, Ладри, Брол и Стриф — извечные прихвостни местного бандита.

Чуть поодаль от конфликта кучковались ребята, усевшиеся на заборе, и всем своим видом показывали, что заступаться за беднягу никто не будет. Зато, когда получают по шее от Грена, кто-то бежит во двор к Тимбертонам и слёзно просит помощи.

И он помогает. Хватает первую попавшуюся под руку палку и бросается к месту драки. Там, естественно, вступает в неравную схватку с Греном. Остальные вмиг разбегаются, оставив Флаури одного с бандой противника. Тот, не привыкший отступать, получает по голове и в синяках возвращается домой, по пути проклиная трусов и идиотов.

«Испугались! Я так и думал! Нечего от вас больше ожидать! Ну, прибежит ещё один из вас ко мне — разом нахлобучу! Мало не покажется!» — подумал он, ожидая, что же предпримут его враги.

Флаури понимал, что драки ему не избежать, ведь Грен так просто не отступит. Оставалось либо бежать со всех ног, благо, бегал он быстрее остальных, либо вновь вступить в бой.

— Мы пока только поздоровались, сопляк! — странно усмехнувшись, сквозь зубы процедил толстяк. На его розоватом пухлом лице были еле видны тонкие губы.

— Тебе ведь наверняка родители оставили деньги… Они всегда тебе их оставляют! Мы хотели у тебя их… Взять в долг… — откуда-то из-за широкой спины Грена пропищал Рон, тощий, как молодая берёзка, высокий, словно фонарный столб, с голосом напуганной до смерти курицы.

— Мой тебе совет… — начал было Грен.

Флаури его не дослушал, хватая весьма длинное, в два с половиной локтя, полено, лежавшее за углом трактира, где были уложены дрова для растопки печи.

— Ох, не ты мне советчик, Грен! Можешь взять мои деньги, но сначала, позволь, я выбью тебе пару зубов! — чувствуя, как страх отступает, огрызнулся Тимбертон.

Деньги у него, правда, имелись. Их хватило бы на довольно сытный обед в трактире Фрагона. Но с чего это вдруг ему отдавать их?! Он давно привык к стычкам с шайкой местных хулиганов, которые тем только и занимались, что вымогали деньги у слабых и беззащитных. Хотя к Флаури это относилось в меньшей степени, но с Греном ему не удавалось справиться ещё ни разу.

Он никогда не поддавался на угрозы и очень часто ходил с синяками. Ему до смерти хотелось проучить ненавистную банду уличных грабителей, но защитить его было некому. Даже брат — и тот не мог помочь, хоть и очень этого желал. Флаури никогда не прятался за чью-либо спину и всячески отговаривал Джорджио от вмешательства.

Иногда он просто убегал от них, но вскоре сам же в собственных глазах почувствовал себя трусом.

«Лучше я дам отпор, чем убегу или выложу деньги — всё равно так или иначе схлопочешь от хряка!» — только успел подумать он, как увидел занёсшего руку с палкой для удара Рона.

Флаури мгновенно пригнулся, и палка противника рассекла воздух у него над головой, после чего он резко выбросил руку вперёд и угодил поленом в правый бок нападавшего. Послышался глухой удар, и неприятель, коротко вскрикнув, скорчился на земле.

Остальные четверо тоже похватали палки и начали постепенно окружать жертву. Через несколько секунд он уже находился в полном кольце и судорожно вертел головой, пытаясь не упускать никого из виду. Слишком часто ему приходилось противостоять четверым-пятерым соперникам, но обычно это выглядело так: Флаури, сжавшись в комок, лежит на земле, а те самые пятеро радостно лупят его ногами. Сейчас же он знал, что если избиение и повторится, то после того, как он поставит парочку болючих синяков.

Мгновение… Тимбертон замечает, как Грен делает едва заметный сигнал своим прихвостням, и они разом кидаются в центр кольца. Флаури среагировал на удар оказавшегося впереди него Ладри, отбил справа налево опускавшуюся ему на голову дубинку и молниеносным движением наотмашь ударил себе за спину, зная, что где-то там должен быть Стриф. И когда его рука почувствовала мягкое препятствие на пути, он понял, что не промахнулся.

Двигаясь весьма быстро, он всё же не смог увернуться от нацеленного прямо в голову удара Брола. Когда в глазах побелело, он мог лишь отчаянно размахивать палкой, стараясь при этом удержаться на ногах. Видимость восстановилась быстро, но головокружение настолько сильно овладело им, что Флаури просто потерял чувство пространства. Единственное, что он помнил потом — как, отшатнувшись от заблокированного удара Грена, он запнулся за лежащего сзади Рона и уже в падении, что хватило сил, метнул полено в сторону продолжавшего наступать толстяка.

Падение. Удар затылком о скамейку, и потеря сознания.

Очнулся Флаури от ледяного душа. Над ним с встревоженным лицом суетился Фрагон — трактирщик местного заведения. Он судорожно поливал его из ковшика дождевой водой, зачерпывая из дубовой бочки, что стояла у входа в трактир. Тимбертон открыл глаза и увидел, что лежит уже не на земле, а на скамье в «Сокровище Гарада». Вокруг, помимо трактирщика, не было ни души. Голову разрывало на части. Пробивавшийся сквозь мутноватое окно солнечный свет заставил зажмуриться. Фрагон заботливо надвинул занавесь.

— Ну и досталось тебе сегодня! Что не поделили-то? — как-то робко осведомился седовласый мужичок сорока пяти лет, понимая, что может и не услышать ответа.

Но всё же Флаури ответил:

— Деньги мои не поделили. А что, я долго тут спал? — с видом полной обречённости глухо вымолвил он.

— Да я тебя уже минут двадцать тут поливаю! Испугался совсем. Когда я выбежал, двое лупили тебя палками… Лежащего! Без сознания! Двое других поднимались в то время с земли, а у самого толстого — Грен, по-моему — всё лицо было в крови. Похоже, ты выбил ему пару зубов. Как увидели меня, дали дёру. Думаю, что тебе может ещё и от его родителей достаться! Что будешь делать-то?

Тимбертон зло улыбнулся:

— Я же ему обещал! — не обращая внимания на причитания Фрагона, негромко произнёс он. — А он не поверил! У вас есть что-нибудь холодное?

Дикая боль вновь предательски накатилась. Было ощущение, что болит абсолютно всё от макушки до пят.

Фрагон закивал и убежал в кухню.

«Терпи, терпи, Флаури! Не зря ты сегодня схлопотал! Ответил так, что толстый червь теперь раз десять подумает, прежде чем попытаться тебя обчистить!» — успокаивал он себя, не замечая, как Фрагон накладывает ему на голову промоченную в ледяной родниковой воде повязку.

* * *

На востоке, за Раскалённым хребтом, пробивались сквозь белые кучевые облака первые лучи утреннего солнца. Постепенно поднимаясь, оно заливало пока неярким, но уже тёплым согревающим светом все окружные равнины и холмы, разгоняя местами сгустившийся ночной мрак. Туманная пелена, словно укрывавшая на ночь от промозглого холода обширные зелёные луга, медленно расползалась, гонимая лёгким ветерком, и незаметно исчезала, оставляя после себя на траве бисеринки росы, отливавшей алмазным блеском в лучах встающего светила.

Казалось, будто Дьервенмарскую равнину посетило неведомое волшебство, будто это не природа дарит чудным местам такую мифическую красоту, облачая их в драгоценные одежды, а кто-то иной, божественный…

Да, здешняя природа очень сильно напоминала своей внеземной красотой чудные эльфийские леса. Даже нимфы, наверное, не способны создать такое величественное и таинственное место, какое открывалось перед глазами путника, попавшего в страну эльфов.

Позади остался долгий и опасный переход сквозь хищный массив Мёртвого леса, ставшего обиталищем неведомых тварей, нападавших на каждого, кто осмеливался их потревожить. Ни в одной летописи нет упоминания о тех, кто выжил, путешествуя через мрачные земли. А вот сказаний о храбрецах, сгинувших навеки, в библиотеке не счесть. Отсюда и прозвали с виду ничем не примечательный ютившийся вдоль Раскалённого хребта лес Мёртвым.

Чтобы пробраться через густые заросли, нужно было обладать невероятной ловкостью, способностью ощущать каждый кусочек земли под ногами и передвигаться абсолютно бесшумно. Ходили слухи, что сами боги наполнили ненавистью когда-то прекрасные места, то ли пытаясь оградить людей от неведомой опасности, то ли скрывая от них нечто особенное, обладающее тайной силой. А кто-то говорил, что здесь спрятались остатки войска демонов и тварей Глубинных Миров, что попали в Эруад в результате противостояния самих богов. Тогда врата в Глубины Сущего не контролировались Высшими Силами. Нечисть выползла из мрачной утробы и бросилась безжалостно пожирать живых существ. Правда, никто так и не смог достоверно доказать ту или иную версию.

На западе виднелось голубое полотнище моря Рун, медленно исчезавшее за вершинами холмов. Про это море тоже сложено немало легенд. Говорят, что когда-то его населяли жуткие чудовища, пострашнее тварей Замёрзшего озера. Несколько отчаянных смельчаков попытались развеять эти мифы, пустившись в плавание по опасным водам. Когда их корабль исчез в голубой пучине, остальные стали держаться подальше от берегов. Да и кому пристало путешествовать вблизи Мёртвого леса с востока и поселившихся на западе вьорнов, что не признавали ни одну из рас вот уже несколько столетий. А ведь когда-то Змеи населяли территории нынешнего Алакорна и ледяной пустыни на северо-востоке. Мирные и дружелюбные доселе существа выглядели довольно необычно. Человеческое чешуйчатое тело венчала змеиная голова. Они славились мастерством обработки металла и ковки до той поры, пока не преступили неписаные законы Эруада. Предав населяющие мир расы, они оказались наказаны не только земными существами — кара небес настигла их по возвращении домой. Чудо-вулкан Гарада вдруг разразился грохотом, непрекращающиеся извержения застлали земли вьорнов чёрной пылью. Территории вокруг Чуда медленно зарастали льдом. Жить среди восставшей против них природы стало невозможно, и вьорны двинулись на запад.

Они начали меняться внешне. Кто-то обретал четыре руки, кто-то — длинный змеиный хвост, а кто-то и вовсе превратился в огромного змея. Уродливые, озлобленные, жаждущие крови и смерти, они город за городом, деревню за деревней разоряли жилища людей. Тем пришлось оставить родные места и бежать через горы на запад к оркам и просить помощи. Так началась столетняя война, которую вьорны проиграли. Теперь остатки их расы осели в непроходимых болотах Срединных земель, куда не суётся ни одно разумное существо.

Направляясь на север, вниз по склону заросшего ольшаником холма, она не оглядывалась на серые верхушки Мёртвого леса, не озиралась завороженно по сторонам, не ди­вилась здешним красотам, а просто шла, двигаясь твёрдыми, ровными шагами. Она нахо­дилась будто бы в собственном волшебном мире, созданном ею самой.

Свободная тёмно-серая накидка опускалась почти до земли. Лицо скрывалось под капюшоном, надвинутым так, что, казалось, ей не видно ничего дальше пары локтей перед собой. Двигалась она, не поднимая головы, словно знала местность наизусть. Словно её вели какие-то неведомые силы.

* * *

Когда над Веорной сгущались сумерки, а пылающий солнечный диск, опускаясь за горизонт, оставлял на небосклоне ярко-алое зарево, жизнь в деревне вновь возрождалась. Возвращались те, кто торговал днём на рынке Даллор-Кура и те, кто обучался в академии. Таких было, правда, только двое — Джорджио да сын трактирщика Фрагона. Скрипели повозки, устало ржали кони, громко переговаривались между собой торгаши, бурно обсуждая минувшие дела. Кто-то был доволен, что продал сегодня весь товар, кто-то, наоборот, страшно недоумевал, проругавшись целый день с дотошными покупателями, что безосновательно придираются к прекрасно выделанным кожам.

Повсюду зажигались огни, словно новая жизнь зарождалась во тьме. Веорна, насчитывавшая ни много ни мало около трёх десятков домов, вспыхнула ярким пламенем. Оживилась даже скотина в кормовых дворах. Ещё лет десять назад можно было пересчитать по пальцам все местные строения. Благодаря ремесленникам-переселенцам с юга, деревня с годами разрасталась и теперь скорее походила на хоть и небольшой, но достаточно живой торговый городок.

Флаури сидел у себя в комнате и молча наблюдал за растекавшейся по деревне толпой. В воздухе уже витал запах грубой кожи отцовского ремня. Он знал, что сегодня непременно нагрянут родители Грена — они не оставят выбитые зубы их отпрыска без внимания. Но столь печальный факт его не сильно тревожил. Он больше всего боялся, что скажет отец. Будет это неприлюдная порка, либо жёсткие наставления, либо всё вместе — думать об этом не хотелось. Но он думал.

Варнор никогда не наказывал сыновей в присутствии других, будь то мать, брат или, чего хуже, посторонний человек. Заперев мальца в небольшой чахлой комнатушке в пристройке к сараю, где фыркала и хрюкала скотина, отец доставал потёртый кожаный ремень времён его отца, и прикладывал к мягкому месту нашкодившего хлёсткими, жёсткими ударами. В такие моменты от рёва, исходившего из-за тонких деревянных стен сарая, свиньи приходили в бешенство, неистово хрюкали и метались по загонам, словно ожидая подобной участи вслед за несчастным.

В тёмную комнату вошёл Джорджио, рассеяв окружавший Флаури мрак зажжённой свечой. Тьма пугливо бросилась по углам, оставив причудливые тени плясать на стенах. Увидев брата, он застыл в дверях. Его рот медленно растягивался в улыбке:

— На этот-то раз ты хоть смог достойно ответить? — едва сдерживая смех, спросил Джорджио.

— Вполне достойно. Думаю, ты сегодня об этом ещё услышишь, — и только успел Флаури уныло произнести эти слова, как в дверь кто-то забарабанил.– Ну, вот. По мою душу, — с полным безразличием в голосе добавил он, не переставая смотреть на объятую огнями деревню.

До ушей донёсся чуть низкий хрипловатый голос:

— Где ваш сын?! Где этот негодяй?! Что он сделал с Греном?! Вы ещё не видели?! Сынок, иди сюда, покажись! — Флаури наблюдал с лестницы, ведущей на второй этаж их дома, за происходящим у порога.

Арбен, низкого роста и с лысой головой (как нередко говаривал отец — голова босиком), был очень толстым, узкоплечим и невероятно отвратительным на вид человеком. Густые рыжие брови сходились к переносице, красное от ярости, как спелое яблоко, лицо с тонкими губами и большим носом картошкой выглядело настолько глупо, что Флаури с братом чуть не рассмеялись. Арбен выпихнул вперёд всеми силами упирающегося отпрыска и показал: — Смотрите, что ваш разбойник наделал.

Грен и впрямь выглядел неважно. Губы распухли настолько, что сейчас он больше походил на утку. А зубы…

— Это сделал Флаури? — удивлённо вскинув брови, спокойно спросил отец.

— Да-а-а! Какой наглец! Так взять и изувечить моего сына! Куда высмотрите, родители?! Вы что, не понимаете?! У вас растет потенциальный убийца! — Арбен кричал, словно ошпаренный.

— Сейчас мы во всём разберемся! — Варнор не обращал внимания на раздававшегося воплями соседа, осознавая одну простую вещь — если он сорвётся, то Арбену не то, что зубов, головы будет не сносить.

— Не нужно ни в чем разбираться! И так всё ясно! Выпороть его надо! — продолжал свирепствовать тот, размахивая перед каменной фигурой Варнора короткими пухлыми ручонками.

— А вы не спрашивали своего сына, за что он лишился столь прекрасных зубов? Ты не рассказывал, Грен? — спускаясь с лестницы, вдруг встрял в разговор Флаури.

Пока Арбен, брызгая слюной, вторил, что необходимо наказать отбившегося от рук мальчишку, Флаури коротко рассказал брату суть произошедшего. Джорджио лишь поморщился, и под его строгим взглядом Грен даже начал заикаться.

— Н-нет, не рашшкажыв… — закрыл рот рукой сын Арбена, понимая, как нелепо он сейчас выглядит.

— Расскажи нам, Флаури, — медленно переведя взгляд на сына, твёрдо произнёс Варнор.

Тимбертон вкратце пересказал случившееся днём и добавил:

— Можете спросить у трактирщика Фрагона. Он видел всё собственными глазами.

— Мой сын не разбойник! Он не мог этого сделать! Ведь правда, Грен? — затормошил сына Арбен, пытаясь добиться ответа.

Толстяк судорожно замотал головой.

— Вот видите! Он никогда мне не врёт! Я думаю, это опять ты, Флаури, всё затеял, а теперь хочешь свалить на моего сына! — не своим голосом завопил Арбен.

«Опять? Ничего себе! Да, дела!» — подумал Флаури. — Это почему ещё? — выпалил он.

— А не ты ли вечно прибегаешь со двора и кидаешься в драку с моим сыном, когда он с друзьями играет на улице? — тыкал коротеньким толстым пальцем в сына Варнора Арбен.

— На то есть причины! Просто кто-то боится пожаловаться на вашего сына! Вы же не знаете, что он творит в ваше отсутствие! — не отступал младший Тимбертон, чувствуя, как безудержная буря эмоций охватывает всё его тело.

— Он хорошо воспитан! И не позволит себе дурных поступков! Это уж я знаю, поверьте мне! — Арбен погрозил Флаури тем же пальцем.

Сын Варнора не выдержал такого придурковатого словесного бреда и просто-напросто выложил всем присутствующим накипевшее:

— Я ничего доказывать не собираюсь и оправдываться не буду! Не хочу таким образом признавать себя виноватым! Вы чего теперь от меня хотите? Чтобы я зубы ему вставил? Не умею! — Раскинул руки Флаури. — А если ваш тупоголовый сынок на этом не успокоится, пусть знает, что в следующий раз я ему ещё и мозги вышибу, если они у него есть!

— флаури! — пыталась остановить его мать, однако тот ничего не слышал и продолжал. Отец же спокойно стоял рядом с Эмилией, терпеливо ожидая, пока его отпрыск закончит. Он легонько сделал жене знак рукой, что ситуация под контролем.

— Если вы не хотите верить ни во что, кроме слов вашего безгрешного сыночка, который только и умеет, что прятаться за спины своих прихвостней, то, пожалуйста, разбирайтесь сами! Я не желаю слушать ваш бред! А тебе, Грен, я напомню — вздумаешь ещё раз попробовать на мне наживиться, это выйдет для тебя намного дороже, чем пара выбитых зубов! — закончив, Флаури быстрым взглядом обвёл лица присутствующих, которые застыли, словно восковые фигуры. В доме воцарилась вязкая, удушающая тишина, словно все вмиг вымерли, а время приостановило свой непрерывный ход. Из конюшен донеслось конское ржание.

В глазах Арбена разгоралась невообразимая ярость. Его лицо стало почти багровым, кулаки сжались, правая нога судорожно задёргалась в колене. Мать и отец Флаури выглядели так, будто перед ними стоял не сын, а совершенно чужой человек, непонятно как оказавшийся в их доме. Никогда в жизни они не видели его таким. Их ребёнок всегда был скромным, в общении со взрослыми не позволял себе грубого тона. Джорджио же почти сиял от гордости за брата. Через поджатые губы сочилась еле сдерживаемая улыбка.

Внезапно Арбен сделал движение в сторону лестницы, где стояли братья. Увидев это, Джорджио вышел вперёд, а Варнор вдруг проревел громоподобным голосом:

— Если ты хочешь сделать что-то, что унизит честь моего сына, будешь вместе с отпрыском ходить без зубов! — услышав это, Арбен потупился и, бросив что-то неразборчиво-ругательное, вытолкнул Грена за порог и захлопнул за собой дверь.

— Браво, Флаури! Наконец-то на деле показал, что ты всё-таки мужик! — похлопав по плечу брата, восхитился Джорджио.

— Очень смешно! — раздражённо бросил тот.

— Да ладно. Давно пора было дать понять жирдяю, что не всякого в этой деревне можно подмять под себя! — улыбка не спадала с лица Джорджио ни на секунду.

— Всё, инцидент исчерпан! С Арбеном я ещё поговорю. А тебе, Флаури, придется извиниться перед Греном, — скрестив руки на груди, вынес вердикт самого справедливого для братьев суда отец.

— Но, пап! Он же… — попытался возразить Флаури.

Лучше оказаться запертым в той самой комнате и распугивать свиней диким рёвом, чем извиняться перед заклятым врагом неизвестно за что.

— Ничего не хочу слышать! У тебя, по крайней мере, зубы целы остались. Всё, ужинать! — на этом Варнор развернулся и твёрдыми тяжёлыми шагами проследовал в кухню, где Эмилия уже принялась готовить. Спорить с отцом было бесполезно, и Флаури это знал. Покачав от досады головой, он, волоча ноги, двинулся к рукомойнику.

* * *

Наутро младший Тимбертон почувствовал, как всё тело буквально наполнилось новой жизнью благодаря вчерашним примочкам из эйрских луговых трав и свиного жира, что бережно прикладывала к синякам мать.

«И как она только умудряется приводить в чувство изнывающее от боли тело всего за одну короткую ночь?»

Точно волшебница, Эмилия легко справлялась с любыми синяками, коих немало набивали себе братья в бесконечных утренних схватках. Да и Джорджио, бывало, возвращался из академии, покосившись на один бок. А Флаури и вовсе частенько попадал в истории, рассказывая затем, что упал с крыши сарая.

Лечебные травы Эйрдалла славились своими заживляющими свойствами на весь Эруад. Еще во времена Сарветанга — великого ежегодного праздника, проходившего в Срединных землях в Храме шести богов, эти травы ценились не меньше крианитовой руды, что добывали вьорны во время извержения их Чудесного Вулкана. Любые болячки, синяки и ссадины сходили за считанные часы, глубокие порезы, затягиваясь, не оставляли шрамов, а болезней жители Эруада и вовсе не знали долгое время. Но знаниями сбора трав обладали лишь дриады Эйрдалла, что ушли вместе с эльфами на Эдиан несколько столетий назад. И теперь люди, заселившие прекрасные леса нимф, лишь методом проб и ошибок изучали алхимические свойства каждого из миллионов растений, быстро увядавших после Месяца Вечного Древа. Говорят, что дриады собирали травы исключительно эти тридцать дней, когда леса наполнялись едкой смертоносной пыльцой цветущего Древа — Чуда Эйрдалла, а травы наливались высшими целебными свойствами. Сейчас же эйрцы довольствовались лишь тем, что могли собрать по прошествии месяца, ведь секрета выживания дриад в ядовитой пыльце не смог разгадать никто. Она обжигала кожу, словно огонь, разъедала глаза, будто кислота, а вдохнув её, не избежать было смерти.

В цене травы и цветы выросли в несколько раз, хоть и обладали теперь более слабым лечебным эффектом, ведь в Алакорн их доставляли из Эйрдалла не через Дьервенмарскую равнину, а по западному тракту до гор Хагерита, а затем — в Къёрденфелл, минуя опасные болота вьорнов. Такой неблизкий путь хоть и не таил в себе столько опасностей, сколько северный тракт, но пройти его оказывалось целым испытанием.

На вопрос Джорджио по поводу тренировки Флаури одобрительно закивал и стал собираться. Сегодня они встали на два часа позже, поскольку у Джорджио был выходной в академии. Наскоро накинув рубаху, порты, натянув сапоги и тёмно-коричневую кожаную тунику, сделанную кожевником Мартеном по просьбе Варнора, Флаури выскочил из дома.

На улице только начала просыпаться жизнь. Солнце уже показалось из-за восточных заснеженных холмов, залив ярким и тёплым утренним светом всё вокруг. Жители лениво разбредались по своим делам. После ночного дождя пахло свежей проснувшейся после зимы зеленью.

На этот раз братья не стали сломя голову бежать к облюбованному ими месту, решив насладиться прекрасным погожим утром, а потому медленно двинулись в сторону северного леса.

Дорога вилась меж низенькими и изрядно покосившимися, словно от усталости, домами. Деревня расширялась в сторону Даллор-Кура, заняв всё свободное пространство на возвышенности.

В Веорне насчитывалось около ста пятидесяти жителей. Большинство занималось торговлей на рынках Даллор-Кура, имея в своем распоряжении собственное хозяйство. Немногие жили лишь тем, что производили на полях, либо собирали в окружных лесах. Благо, природа в северных краях не щадила богатств.

В деревне только красно-коричневый дом (и одновременно резиденция старосты Веорны) был отстроен в три этажа с красной черепичной двускатной крышей. Слева имелась светло-зелёная двухэтажная пристройка — местный Зал Советов и Суда. Высокие и узкие окна с красивыми резными ставнями, окрашенными золотистой краской, занавешены вязаной тканью. Это означало, что хозяева всё ещё спят. Да и чего вскакивать в такую рань в воскресенье?!

Добравшись до вершины холма, братья застыли в изумлении. Просыпавшаяся природа полыхала такой непередаваемой красотой, что хотелось вечно наблюдать за этой прекрасной картиной. Зелёная поверхность холмистых пространств медленно заполнялась пока ещё тусклым, но уже согревающим солнечным светом. Внизу, извиваясь, как неведомая бело-синяя змея, бежала бурная Сиенна.

Всё вокруг наполнилось ласкающими слух звуками: весело перекликаясь, гаркали, чирикали и свистели птицы; то и дело сновали по веткам белки; лёгкий ветер гулял и шумел в траве, листьях деревьев, и таял, исчезая где-то за холмами. Несколько минут природа пела свою утреннюю песню, и вдруг благородную мелодию нарушили звуки ударяющихся друг о друга клинков. Братья вновь начали извечную битву, ловко уворачиваясь и нанося новые удары.

Флаури внезапно почувствовал, как просыпается боль в боку, куда вчера зарядил Грен, и на мгновение потерял бдительность, чем не преминул воспользоваться Джорджио. Удар, ещё удар. Толчок в грудь. Затем меч Флаури, выставленный для отражения удара, с хрустом сломался, а сам он, не удержавшись, покатился по травянистому склону.

— Чего разлёгся? Давай, поднимайся! Сразимся врукопашную! — крикнул сверху брат, но Флаури внезапно поднёс указательный палец к губам.

— Слышишь? — спросил он, показывая в сторону леса.

— Нет! Ничего не слышу! — нетерпеливо замотал головой брат. — А ну, залезай, иначе я спущусь к тебе сам! — вновь прокричал Джорджио, но младший брат махнул на него рукой и медленно поднялся на вершину.

— Какая-то странная тишина. Тебе не кажется? — оглядываясь, сказал он.

Действительно, всё вокруг вдруг стихло: перестали петь птицы; ветер, словно от испуга, скрылся за Гарадскими горами. Даже течение Сиенны, казалось, замедлило свой бушующий поток, прислушиваясь к чему-то зловещему.

— Крики! Ты слышишь? — почти беззвучно спросил Флаури.

— Что?

— Кричит кто-то! — раздраженно тыкнул младший на юг.

Джорджио напрягся, прислушиваясь к непонятному шуму, доносящемуся из-за леса.

— Это из деревни, — мрачно произнёс он, и в следующий же миг двое уже неслись вниз по склону.

— Убийца! Помогите! Это он! На дыбу его! — услышал Флаури и в полном недоумении вдруг остановился, когда они с братом вбежали в деревню. Ребята увидели, как возле их бревенчатого двухэтажного дома столпился народ, а впереди всех, размахивая руками, колотилась в дверь Дори, жена Арбена. Наскоро накинутый желтоватый домашний халат, растрёпанные тёмно-русые волосы, босые ноги — всё говорило о том, что торопилась Дори в гости к Варнору очень сильно, созывая по пути толпу поддержки.

— Ничего не пойму… — негодовал Джорджио.

— Надо посмотреть, — сказал Флаури, в глубине души понимая, что между отцом и Арбеном произошёл конфликт.

Они подбежали к бушующей толпе и попытались поинтересоваться причиной столь серьёзного беспокойства, однако на них только мрачно косились и отворачивались. В окна полетели камни, люди кричали, размахивая кто вилами, кто палками или топорами и требовали, как выяснилось, жестокой расправы.

— Варнор! Это он убил! Выходи, ничтожество, и ответь за свой мерзостный поступок! — кричала Дори, обливаясь слезами.

Повернувшись к толпе, она вдруг увидела позади всех Флаури и Джорджио и, очертя голову, кинулась к ним.

— Эт-то в-всё ваш от-тец! Это он у-убил е-е-его! — захлебываясь, ревела Дори.

— Кого?! — в один голос воскликнули братья.

Дори одёрнулась и несколько секунд в недоумении смотрела на них.

— Мужа моего! Это он! — вновь взревела она.

На дороге показался деревенский староста Джолл с небольшим, в шесть человек, отрядом стражников. Смуглый, высокий, телосложением едва уступал бывшему, но всё же кузнецу Варнору. Длинные прямые волосы мужчины имели абсолютно неестественный, но родной белый цвет, обвораживающий приятным и ласковым блеском. Наскоро надетый тёмно-синий плащ с высоким воротом и шитыми золочёными нитками краями бортов развевался при быстрой ходьбе, словно Джолл парил над землёй. Видно было, что тревожными вестями его вырвали из постели — под плащом виднелась белая ночная рубаха, а на ногах вместо привычных чёрных кожаных сапог с серебристыми пряжками на ремешках болтались клоги, производимые искусными мастерами севера из различных видов древесины, не поддающейся растрескиванию. Такая обувь удобна для ношения в заболотистой местности, и по деревенской грязи в ней не замочишь ног, да и не придётся пачкать выходные сапоги.

Неукротимо яростный взгляд карих глаз насквозь прожигал разбушевавшуюся толпу, которая в тот же миг отступила и замолкла. Стражники выставили мечи и щиты, готовясь в любой момент дать отпор сельчанам. Староста остановился, и стражники встали рядом с ним по трое с каждой стороны.

— Что здесь происходит? — чуть вскинув подбородок, медленно произнёс он.

Началась неразбериха, со всех сторон кричали люди, перебивая друг друга. Джолл резким движением вскинул правую руку, и тотчас громогласный шум сменился полной тишиной. Староста сделал ещё одно движение, указав на Дори и давая знак говорить.

— Мы… Я… Это он, Варнор! Он — убийца! Он… — запинаясь, кричала Дори.

— Хватит! — властным голосом остановил её Джолл. — Кого он убил?

— Моего мужа! — наконец, успокоившись, произнесла она.

— Кто видел, как это произошло?! — обводя глазами толпу, крикнул староста. Ответом ему было молчание. Кто-то мотал головой, кто-то отводил глаза.

Джолл презрительно фыркнул.

— Так вот, как вы вершите правосудие, граждане великого Алакорна, храни вас всех Фар-Фалиен! — начал поучительную речь староста. — Бросаетесь с дубинами и вилами на человека, не убедившись наверняка, что он совершил преступление, и должен быть предан Справедливому Суду. Что вы делаете вместо этого? Чем вы сейчас отличаетесь от племени диких и безмозглых вьорнов? Это им ещё не чужды насилие и убийства соплеменников! Это им неизвестны такие понятия, как справедливость и честь! Ради чего мы воевали с ними? Чтобы в конце концов стать такими же, как они?

Все опустили головы. Даже Дори перестала причитать.

Джолл продолжал:

— Сейчас прошу всех разойтись по своим делам! О времени разбирательства вам будет сообщено позже.

Под пристальным взором старосты народ разбрёлся в разные стороны, то и дело негодующе бормоча. Но спорить никто не стал. Остались только Джолл, Флаури, Джорджио и Дори. Она села на крыльцо, закрыв голову руками, и тихонько заплакала.

— Милейшая, — спокойным голосом обратился к ней Джолл, — приношу свои искренние соболезнования и обещаю, мы докопаемся до истины, — после короткой паузы староста добавил: — Он в доме?

Женщина кивнула.

— Идите к её дому и охраняйте до моего прихода. Гарт, осмотри там всё. Потом доложишь, — шёпотом приказал он двум стражникам, и они, кивнув, развернулись и направились к указанному месту.

— Дорианна, прошу проследовать в мою резиденцию, там о вас позаботятся.

Он указал ещё на двух стражников, и те, легонько подхватив Дори под руки, удалились.

— Нелёгкая нам предстоит работа, друзья, — невозмутимо заметил Джолл, проводив женщину взглядом.

— Папа не мог никого убить, староста Джолл! — испуганно выговорил Джорджио.

— Хотелось бы верить, — глядя в разбитые окна дома, произнёс Джолл. — Произошло убийство, и кто бы это ни сделал, он ответит по всей строгости закона! Но, хочу вам сказать, ничего хорошего в случившемся нет. Если люди стали убивать, то впору задуматься, насколько спокойно мы будем жить дальше.

На втором этаже послышался треск осколков стекла, кто-то медленно подбирался к окну. Через полминуты они увидели голову Варнора:

— Уважаемый! — обратился он к старосте. — Как же так можно? Нелюди какие-то! Чуть меня с женой тут не перебили! Ребята, вы в порядке? — прорычал сверху Варнор. Братья удовлетворительно кивнули. Оба стояли молча, застыв от опустошающего душу страха за своих родителей. От пережитого они словно потеряли дар речи, однако, увидев отца, тотчас вздохнули с облегчением.

— Сам не знаю, что на них нашло! Позволишь войти, почтенный? — вопросил Джолл, и Варнор, пробормотав что-то вроде «ах да, конечно», вновь заскрежетал битым стеклом.

Громадная, обитая железом, испещрённым свежими царапинами и вмятинами, дверь отворилась с чуть слышным скрипом. Братья, а затем и Джолл с охраной вошли внутрь. Ребята тут же бросились обнимать отца.

— Где мама? — спросил Флаури.

— Наверху. Только за неё и переживал, когда они заявились. Не волнуйтесь, с ней всё в порядке, — успокоил детей Варнор и перевёл взгляд. — Здравствуй, Джолл! Не могу сказать тебе «доброе утро»…

— И правда! За всю мою службу здесь не случалось подобного. Тревожно как-то, — повёл подбородком тот.

За дверью послышался топот солдатских сапог. На пороге показался стражник.

— Заходи и докладывай, — Джолл махнул солдату рукой.

— Значит, так. Арбен лежит у себя в гостиной с проломленной головой, кровь с мозгами повсюду… — все невольно поморщились.

— Что?! — взревел Варнор.

— Рядом лежала вот эта кувалда, — продолжал стражник. — Никаких признаков борьбы… Думаю, что он просто не успел что-либо сообразить. Удар, скажу я вам, был громадной силы — такую штуковину даже я с трудом поднял.

— У тебя ведь есть кувалда, Варнор? — староста перевёл взгляд на бывшего кузнеца. В нём читалось неприкрытое подозрение.

Варнор и не думал отнекиваться.

— Есть. И я могу точно сказать, что вот эта, — он указал на огромный молот, что был в руках у стражника, — моя. Но я не убивал Арбена! Что я, ненормальный, с кувалдой расхаживать по городу, да ещё и на месте убийства её оставлять? — совсем не дружелюбным тоном прогремел Варнор.

Джолл задумчиво отвёл взгляд.

— Действительно, странно получается… Мы постараемся всё выяснить, — снова заговорил он. — Через неделю состоится собрание Справедливого Суда. Мне ещё необходимо отправить в Даллор-Кур за Королевскими Мастерами. Не покидай дом. Я пришлю за тобой стражников чуть раньше двенадцати в субботу. А для твоей же безопасности возле дома будут дежурить мои люди.

Варнор озадаченно кивнул.

* * *

Всю неделю Варнор просидел взаперти в четырёх стенах, изнурённый бездельем и скукой. Вдобавок душу грызла раздирающая скорбь. Арбен хоть и не был ему другом, но всё же человеческая жизнь стояла превыше всех других благ. Да и кто сейчас сможет вспомнить, когда последний раз в Веорне случалось столь жестокое и бесчеловечное преступление.

Джорджио пропадал в академии, а Флаури бродил по улицам, пытаясь уловить хоть малейшее упоминание о произошедшем в разговорах. Но, завидев его, люди тут же переводили тему беседы.

К дому Арбена было не подобраться. Днём и ночью возле входов дежурили стражники Джолла. Внутри происходили непрекращающиеся поиски маломальских зацепок для расследования дела.

Джолл, как представитель судебной власти в Веорне, не имел права общаться с посторонними во избежание давления и подрыва объективности принимаемого решения. По его поручению всеми предсудебными действиями руководил Гарт, начальник деревенской стражи — рослый, смуглокожий, тучного телосложения, с лицом, повидавшим немало смертельных боёв за королевство, и испытавшим на себе остроту вражеского клинка. Шрам, тянувшийся от правой брови до подбородка, придавал стражнику очень грозный вид, хотя человеком он казался наидобрейшим. Может, так на него влияла спокойная деревенская жизнь, благодаря которой он напоил себе пивное брюхо в «Сокровище Гарада». По рассказам местных капитан Гарт сослужил верную службу королевству в бесчисленных боях с вьорнами в молодости, а затем — в битвах при Ингилиате, где его покалечил огромный тролль, ударом молота раздробив левое колено. По возвращении в Даллор-Кур Гарта наградили королевским орденом за Величайшую Отвагу, и с почестями отправили на пенсию. Теперь он мог командовать деревенской стражей в самом, наверное, спокойном уголке мира.

Правда, эта неделя выдалась на редкость суматошной. Пришлось выполнить массу скучной, но необходимой работы для определения круга лиц, находившихся в момент убийства Арбена в деревне. Таких оказалось больше половины населения — в тот день было воскресенье.

Каждого необходимо было опросить, выяснить, где и с кем находился, чем был занят, видел ли, слышал ли что-нибудь странное. Большинство в такое раннее время спали, но нашлись и те, кто всё-таки приметил немаловажные для следствия детали.

* * *

В намеченный субботний час, когда солнце застыло на вершине своего дневного пути, к зданию резиденции старосты потянулись люди со всей деревни. Они выглядели мрачными. Казалось, будто по земле плывет чёрное зловещее облако Тёмной Силы, посланное неизвестным, дабы растворить в себе всё вокруг и уничтожить живое.

Люди проходили в просторный зал двухэтажной пристройки и рассаживались на красно-коричневые скамьи с высокими резными спинками. Огромные, в два человеческих роста, окна были завешены чёрной плотной тканью, откуда на собравшихся строго поглядывал золотой дракон, выжигающий Свободный Путь через полчища врагов, на который затем ступили подданные королевства, — так, по крайней мере, гласила легенда. На противоположной стене возвышались старинные гобелены с изображением разных исторических эпох Алакорна. Вот и тысяча триста пятый год — заселение людьми территорий вьорнов, что были изгнаны богами с родных земель. Рядом — кровавое сражение с орками, триумфы и победы, становление королевства.

Помещение зала освещалось несколькими десятками факелов, расположенных по всему периметру, а над головами присутствующих нависала огромная свечная люстра, закреплённая под потолком цепями. Скамьи для пришедших располагались в два ряда и вмещали ни много ни мало около сотни человек.

Все взоры сейчас были направлены на сидящего в дальнем углу Варнора. Лица присутствующих искажала кровожадная ненависть к запертому в клетке (скорее — для его же собственной безопасности) человеку, и неважно, виновен он в случившемся или нет.

В самом конце за длинным, почти во всю ширину зала, резным столом из красного дерева сидел староста Джолл. Слева и справа стояли ещё два кресла из того же дерева, обитые коричнево-бордовой тканью. Вдоль стен между столом старосты и скамьями для пришедших располагались скамьи для тех, кто будет участвовать в разбирательстве. По одну сторону сидели Дори и Грен, по другую — Эмилия с сыновьями.

Толстяк глядел на Флаури исподлобья, как на своего самого заклятого врага. Но тот не обращал на него внимания, ведь он ничего не потерял, хоть и обрёл в Грене ещё более злобного противника. И какая разница, что будет между ними дальше. Лишь бы отца признали невиновным.

В намеченное время двери зала закрылись, и пространство заполнила удушающая, разъедающая глаза тишина. Даже огонь настенных факелов словно замер в ожидании. Флаури чувствовал на себе посторонние взгляды, — отнюдь не ласковые, какими каждый день встречали его на улице односельчане. Но он держался спокойно, стараясь не заглядывать в недружелюбные лица.

Флаури сидел и крутил в руках серебряную монету, подаренную отцом на шестнадцатилетие прошлой весной. Она представляла для него особую ценность, ведь её вручил Варнору сам Второй наместник короля Фаррогота Дорвен на памятной церемонии в Даллор-Куре за самые качественные мечи, ковавшиеся мастером, который сейчас является единственным подозреваемым в убийстве.

«Каково же сейчас отцу?» — младший сын Варнора посмотрел в сторону клетки.

Варнор сидел, сложив руки на груди. Он держался гордо, словно генерал, которому вот-вот должны вручить очередную королевскую награду. Мужчина видел в лицах смотрящих на него людей лишь ожидание признания. Они не потерпят оправдательного приговора. Те, кто ещё вчера были его лучшими друзьями, сегодня стали злейшими врагами.

Всё затягивалось. Находиться в зале стало для Флаури совершенно невыносимо. Во рту пересохло, к горлу подступил комок, на лице выступили капельки пота. Тело постепенно поглощал жар, словно испепеляющие взоры то и дело пытались сжечь его дотла.

«Чего они ждут? Все ведь здесь!» — мысленно недоумевал Флаури.

Староста молчал. В зале уже начали перешёптываться, но вдруг с улицы донёсся стук копыт. Вскоре недавно запертые двери вновь распахнулись. В помещение вошли два высокорослых худощавых человека, облачённых в чёрные кожаные доспехи. За их спинами развевались плащи с геральдической символикой Алакорна — золотым драконом. На поясе у каждого висел длинный клинок в позолоченных ножнах.

Они проследовали через весь зал, предъявили старосте верительные грамоты и расположились по разные стороны от него.

— Прошу приветствовать достопочтенных представителей двора короля Фаррогота — судья Корст и судья Бьорн, посланные Вторым наместником по моему прошению в виду совершения преступления, запрещённого Красным Кодексом королевства. Они будут вместе со мной выносить решение по делу. В беспристрастности, справедливости и объективности этих судей не усомнился ещё никто. Теперь мы готовы начать Справедливый Суд! — произнес Джолл и добавил: — Сейчас я ознакомлю всех с регламентом. Первым даю слово человеку, который расследовал это убийство, изучал доказательства и опрашивал свидетелей, затем выступят находящиеся на белой скамье, на стороне погибшего. Следующими берут слово сидящие на чёрной скамье. В заключении — те, кто располагает сведениями, относящимися к делу.

Прошу всех соблюдать тишину! За нарушение порядка буду наказывать монетой! Итак, после всех выступлений представители Справедливого Суда выносят вердикт. Тайно. Никто не будет знать, кто и какое решение принял. Каждый из нас троих напишет на листе, скреплённом королевской печатью, только одно слово. После подсчёта голосов будет оглашена судьба человека, который сегодня подвержен Суду. А теперь мы, представители Справедливого Суда, дадим клятву беспристрастности.

Все трое встали и положили ладони левой руки на грудь. Джолл звонким голосом начал клятву:

— Во имя великого короля Фаррогота! Во имя великого Алакорна! Во имя всемогущего Фар-Фалиена! Клянёмся свято исполнить возложенный на нас долг и честью своей и головою ответить перед королевством за наш Справедливый Суд.

— Клянусь!

— Клянусь!

— Клянусь! — прогремели три голоса после окончания клятвы, и все трое опустились в кресла.

Первым выступил капитан Гарт. Хрипловатым, но сильным голосом он изложил детали расследования:

— В доме помимо трупа Арбена не обнаружено иных следов. Ни грязи с сапог, ни сломанной мебели, ни взломанных замков на дверях. Только орудие убийства — огромная кувалда со следами крови на набалдашнике. Клеймо на кувалде указывает на принадлежность инструмента мастеру Варнору.

— Это моя кувалда! — прорычал вдруг Варнор. — Но я понятия не имею, откуда она там взялась!

— Тише, Варнор! — прикрикнул на него Джолл. — Вам будет дано слово.

Подсудимый опустил голову.

— Следов во дворе также не оказалось, — продолжал капитан Гарт, — грязи по колено и ни одного следа. Исключаю всякую возможность проникновения преступника через двор. Опрошенные мной жители в большинстве своём ничего не видели, кроме кузнеца Логрина. Его показания мы выслушаем в конце. Более по данному делу мне сказать нечего.

После выступала Дори. Дрожащим, едва сдерживающим слёзы голосом она вкратце рассказала судьям о конфликте между её сыном и Флаури, между Арбеном и Варнором.

— Рано утром, — продолжала она, — я собиралась пойти в конюшню и покормить лошадей. Выходя из дома, я увидела Варнора, который направлялся к нам. Он сказал, что ему нужно поговорить с моим мужем. Затем он вошёл, а я отправилась в конюшню. По истечении примерно двадцати минут я вернулась. В доме было тихо. Обычно мой муж всё время шумел, разбираясь поутру со своими товарами. Я вошла в гостиную и… — она вдруг залилась слезами и некоторое время стояла, закрыв лицо руками. — Я обнаружила Арбена… Мёртвого, лежащего на полу. Всё было забрызгано кровью. Рядом лежала кувалда.

— Что-нибудь ещё можете добавить? — успокаивающим тоном спросил староста.

Дори только покачала головой.

Дальше были приглашены по очереди Грен, Флаури и Джорджио. Первые два смогли лишь рассказать о произошедшей между ними стычке, причём каждый на свой манер. Больше они ничего не знали, так как Флаури во время убийства не было в деревне, а Грен крепко спал и ничего не слышал.

Джорджио вообще почти ничего не сказал, только повторил, что Арбен приходил вчера вечером к ним домой и сильно ругался, но ссоры, а тем более драки между ним и Варнором не было. Так что его отцу незачем было убивать односельчанина.

— В зале есть лица, которые что-либо видели тем утром? — вопросил Джолл.

В задних рядах началось какое-то беспокойство, и спустя несколько мгновений встал Логрин, местный кузнец. Правда, телосложением он больше был похож на мясника. Серые всклокоченные волосы, мешки под глазами, нездоровый бледно-жёлтый цвет небритого лица и грязная засаленная рубаха свидетельствовали лишь о том, что кузнец давненько не принимался за работу, убивая время с кружками спиртного в «Сокровище Гарада». Он вышел к центру зала неуверенным шагом. Большие, даже подозрительно большие глаза смотрели сквозь сидящих впереди судей, словно остротой зрения кузнец не отличался. Он заговорил слегка дрожащим, как заметил Флаури, низким голосом:

— Я видел, как воскресным утром Варнор шёл к дому Арбена. В руках у него были свёрнуты большие лоскуты. Мне показалось, что это кожа. Я не придал этому никакого значения, поскольку Варнор часто с утра заходит… — он слегка запнулся, — заходил к Арбену, они договаривались о продаже. Арбен покупал кожу у Варнора, а затем перепродавал через своих торговцев на юг.

— Скажите, а вот эта кувалда могла быть завернута в те кожи? — Джолл достал из-за стола орудие убийства и показал его Логрину. Тот резко поморщился, увидев на набалдашнике запёкшуюся кровавую массу.

— Вполне может быть! — с хитрецой ответил Логрин.

Варнор вспыхнул.

— Чего ты городишь? Да в те тряпки, что я нёс Арбену, даже ложку было не завернуть!

— Это смотря какая ложка! — крикнул в ответ Логрин.

— Уж конечно! Глянешь на тебя, сразу ясно, какой ложкой ешь ты! Любой горный гигант обзавидуется! — голос Варнора стал чуть тише, но злости в нём только прибавилось. — Самая обычная ложка.

— Ага, которой можно голову проломить! — продолжал нагнетать обстановку Логрин.

— Да это тебе пора голову проломить за клевету! — Варнор уже буквально кипел от ярости, его кулаки были сжаты так сильно, что костяшки побелели.

— Вы слышите, он теперь и мне угрожает! Одного убил — мало! — Логрин ткнул пальцем в сторону клетки.

«Чем же ему так не угодил Варнор? Может, это старые обиды по поводу кузнечного ремесла? Ведь именно Логрин тогда хотел получить место подмастерья в кузнице моего отца», — мелькнула мысль в голове у Эмилии. — «Но не таким же способом…»

Вдруг она вскочила. В это время Джолл слегка ударил ладонью по столу.

— Как ты смеешь порочить достоинство моего мужа, не зная наверняка, что там произошло! — Эмилия гневно воззрилась на ненавистного Логрина.

— Послушайте! — обратился он к судьям. — После того, как убийца вышел, никто больше в дом не заходил. А через пару минут вернулась Дори, и… я услышал крики.

— Ты что, башкой об наковальню ударился, безумец?! — Варнор вскочил и с такой силой ударил в решётку, что та зазвенела, однако не поддалась. Сложилось ощущение, словно разъярённый дикий зверь пытался вырваться на волю из заключения. — Будто у Арбена нет других выходов в доме! Да на одном только заднем дворе целых две двери! И что, оттуда никто не мог бы попасть в дом?!

Логрин потупился и хотел сказать что-то ещё, но его опередил Джолл. Он ударил кулаком по столу так, что двое сидящих по обе стороны от него едва не свалились с кресел.

— Предупреждаю в последний раз: порядок! Ты всё по делу сказал, Логрин? — понизив голос, спросил Джолл.

Тот только кивнул и попытался удалиться на своё место.

— Стой на месте! У меня есть к тебе вопросы! — Джолл снова повысил тон. Логрин неловко поёжился. — Где ты был, когда Варнор посетил Арбена?

— У себя в кузнице… — в голосе кузнеца чувствовалась неуверенность.

— Если я не ошибаюсь, твоя кузница находится в семидесяти шагах от дома Арбена, — ткнул в Логрина указательным пальцем Джолл, и тот кивнул. — А глаза не могли тебя подвести? Что-то я не припомню, чтобы ты славился на всю округу орлиным взором! Мог ли ты видеть, что именно нёс в руках Варнор?

— Я не уверен, конечно, но мне показалось…

Джолл приподнялся в кресле:

— Если после суда я посажу тебя в клетку и скажу, что мне что-то показалось, и от моего решения будет зависеть судьба головы на твоих плечах… Мне нужны факты!

Зал вновь наполнила тишина.

— Настало время высказаться тебе, Варнор. Однако прошу, без оскорблений, — предупреждающим тоном проговорил Джолл.

Варнор встал, выпрямился и твёрдым спокойным голосом ответил:

— Меня обвиняют в страшном преступлении, которого я не совершал, а вы хотите, чтобы я проявлял уважение к вашим горе-свидетелям?!

— Варнор! — покосившись на мастера-скотовода, почти прорычал Джолл.

Мужчина кивнул, мол, так и быть. Тяжело вздохнув, он начал свою правду:

— Дорогие друзья! — начало ему далось с большим трудом. Он понимал, что сейчас мало кто из присутствующих в зале считает себя его другом, но всё же продолжил: — Я не буду разводить длинные речи для своего оправдания, хочу лишь сказать, что я не совершал этого преступления. Я сам не могу понять, как так сложились обстоятельства, указывающие на мою возможную причастность. Может, меня просто подставили… Зачем… Что и кому я сделал плохого? — Варнор спрашивал не у сидящих в зале. Он спрашивал у себя самого, пытаясь понять, кому мог перейти дорогу, и никак не находил правильного ответа. Мужчина склонил голову и опустился на стул.

Джолл всё это время сидел неподвижно, подперев кулаком подбородок, а двое других судей и вовсе почти не шелохнулись за всё время Суда.

Трое стали совещаться. Выглядело это, правда, весьма странно. Говорил только Джолл, остальные лишь кивали головами. По лицу старосты можно было прочитать, что он находится в лёгком недоумении от такого совещания.

Вскоре Джолл дал им сигнал, и все принялись писать на жёлтой королевской бумаге дальнейшую судьбу Варнора. Флаури видел однозначность решения на лицах судей. Но каким именно оно окажется?

Все три листка были сложены втрое и переданы заместителю Джолла Мадо, который всё это время стоял у него за спиной.

Дабы сохранить тайну голосования, Мадо перемешал листки в бронзовом горшке. После рука заместителя Джолла медленно потянулась за первым вердиктом.

Зал замер. Наверное, сейчас можно было услышать хор бьющихся сердец.

— Невиновен! — развернув листок, показал его всем Мадо.

Послышались вздохи облегчения и одновременно раздражённое ругательство, кто-то радостно припрыгнул, другой же плюнул на пол. Джолл поднял руку, и тишина вновь воцарилась в зале Справедливого Суда.

Флаури поймал на себе взгляд Джолла, такой успокаивающий и тёплый. Значит, один голос у Варнора есть. Но был ли это голос Джолла или кого-то из Мастеров?

Тимбертон-младший с надеждой смотрел на следующий разворачивающийся листок. От неумолимо долгого ожидания он до крови искусал губы, но сейчас боли не чувствовал вовсе.

Ещё одно… И всё… Свободен… Ну же!

— Виновен! — второй раз прокричал Мадо.

Флаури с досады ударил себя по коленям. Джорджио скорчил недовольную гримасу. Эмилия сначала покраснела, затем побелела, а когда Мадо вытащил из горшка третий, решающий вердикт, она едва совладала с собой, чтобы не потерять сознание.

Джолл в это время непонимающе оглянулся на представителей Даллор-Кура. Но те двое сидели спокойно, уставившись невидящими глазами в Мадо.

— Именем короля Фаррогота, правителя великого Алакорна, находящегося под защитой Всемогущего Фар-Фалиена, — взглянув на последний лист, громко кричал Мадо, — Варнор Тимбертон признаётся…

Всё поплыло перед глазами Флаури. Время будто остановилось, туман заполнил окружавшее его пространство, голоса искажались до неузнаваемости. Он проваливался в бледно-серую пропасть неизвестности. И становилось невыносимо тошно от всей этой притворной справедливости, которая «есть основа каждого поступка человека…», которую «подарили нам боги и сам Фар-Фалиен спустился с заоблачных высот, дабы наделить ею живущих». Он вдруг ощутил себя жалкой песчинкой в необъятной пустыне людского безумия и ненависти, которые сжимали его душу в стальные тиски, пытаясь овладеть ею, сковать навеки прочной цепью. Сын Варнора отчаянно сопротивлялся, стараясь выпутаться из охватившей его бездны, но все попытки разбивались о несокрушимую стену чего-то обжигающего, отталкивающего с невероятной, исполинской силой. В очередной раз попытавшись пробиться сквозь жар огненной сферы, воля Флаури бесследно растворилась в чёрной пропасти и, ощутив острую боль, он потерялся в глубинах сознания.

Глава 2

«Сила в твоей душе! Будь ты великим воином или простым деревенским мальчишкой, если у тебя сильная и добрая душа, ты откроешь перед собой любые пути! Твоя воля подчиняется только тебе. Другие могут лишь попытаться подавить её, но окончательное решение всегда остаётся за тобой. Как бы трудно тебе ни было, помни это!» — зазвучало в голове у Флаури. Он вдруг вспомнил знакомый голос, такой грозный и в то же время родной и добрый…

Флаури понял, что проснулся, но почему-то не мог открыть глаза. Никогда ещё он не чувствовал такой острой головной боли. Невозможно было даже пошевелиться — при малейшей попытке всем телом мгновенно овладевали ужасные судороги, подавляющие абсолютно все желания и мысли. Когда боль утихала, Тимбертон-младший мог сконцентрироваться и подчинить себе сознание.

«Что случилось? Где все? Опять этот сон!» — словно яркие вспышки, мысли сменяли друг друга, исполняя ослепительный танец у него в голове.

Юноша вновь попытался открыть глаза. Свет разорвал последние чары его сновидений. Но Флаури всё же никак не мог окончательно прийти в себя. До сих пор тело находилось во власти неизвестных ему сил, которые, как показалось, пытаются не дать пошевелиться. Кто-то очень не хочет, чтобы он освободился от опутавшей его зловещей магической сети.

Спустя несколько минут сын Варнора почувствовал, что уже может приподнять голову. В висках резануло. Он попытался подняться и сесть, как-то неловко подставляя непослушные руки, и был близок к цели…

— Как ты, Флаури? — показалась в двери голова брата.

— Не видишь? Полон сил и энергии! — саркастически отозвался тот, всё ещё пытаясь усесться на кровати. — Что со мной произошло? Ничего не помню…

— Это я и хотел у тебя спросить! — с хрипотцой в голосе промолвил Джорджио.

Его лицо обрело какой-то нездоровый бледный оттенок, руки судорожно тормошили низ рубахи, сам он выглядел очень настораживающе. Таким Флаури не видел Джорджио никогда и поэтому сразу догадался, что дела идут неважно. В глазах брата читалось бесконечное переплетение эмоций и чувств: от невыносимого отчаяния и разрывающей душу скорби до жгучей ненависти и недвусмысленной злобы. Младший побоялся спросить его о произошедшем, видя, что владело сейчас Джорджио. Но тот, словно почувствовал зависший в воздухе вопрос. Опустившись на стул, он начал рассказывать леденящую душу историю:

— Когда Мадо произнёс приговор…

— Какой?! — взорвался Флаури, и ужасная боль острым клинком вонзилась ему в голову. Он скорчился и бессильно рухнул на кровать.

— Это не главное! Важнее другое… — Джорджио слегка растерялся, не зная, с чего начать, но затем глубоко вдохнул и продолжил: — Они признали отца виновным!

Флаури с размаху ударил кулаком в стену.

— Только это ещё полбеды! Когда Мадо произнёс последний приговор, зал вдруг наполнился невесть откуда взявшимся чёрным дымом. Я увидел, как ты скорчился в судорогах на полу, попытался тебе помочь, но ощутил такую дикую слабость, что даже руку не смог поднять. Вокруг задыхались люди, кричали и стонали женщины. Ничего не было видно, глаза слезились от едкого дыма… Потом как-то резко всё прекратилось: крики утихли, вернулось самообладание, а когда рассеялся дым, все снова заорали дикими воплями. За столом сидели Джолл и судьи с перерезанными шеями, у клетки лежали двое стражников, насквозь пронзённые своими же клинками, а в самой клетке… — вдруг замялся Джорджио.

— Что в клетке? Что с папой? Ну, отвечай же! — тормошил брата Флаури.

— В клетке мы нашли мёртвого отца. Его убили стрелой. В сердце. Он всё также сидел на стуле и…

Тимбертон-младший вдруг понял, что не может сдержать слёз. Комок скорби и отчаяния подступил к горлу, и сын некогда великого кузнеца зарыдал.

«Папа! Как же так?..»

Джорджио присел на кровать и крепко обнял брата. Слова были бессильны.

— Кто их всех убил? — подавив внезапно нахлынувшие горькие чувства, плаксивым голосом просипел Флаури.

— Я не знаю, что случилось. Откуда взялся проклятый дым? Стражники у входа в здание сказали, что никто не входил и не выходил. А так, чтобы перебить в мгновение шестерых, а затем незаметно скрыться… Возможно ли такое? — задался вопросом Джорджио, заранее зная, что ответа на него не получит.

Флаури зажмурился, что было сил, пытаясь прогнать предательские слёзы.

— Да, всё очень странно. Ну, раз уж удалось убить Арбена и так лихо подставить папу, то чего тут думать?! Только не пойму, что ещё за дым? Магия какая-то!.. — рассуждал Флаури, а солёные капельки так и лились по лицу. — Как ты сказал? Стрелой в сердце? Но разве у кого-нибудь из присутствовавших были луки? Кто мог стрелять, если…

— Да никто толком ничего не знает! — резко перебил его Джорджио. — Все всполошились, поставили на уши Даллор-Кур. Мадо только два дня назад вернулся — отвозил убитых судей. Какой-то подозрительный, ни слова не вымолвил, заперся у себя в резиденции и не впускает никого. Очень странно…

— Что значит два дня назад?.. — робко осведомился Флаури. — Я что, валялся всё это время?

— Четверо суток. И похороны проспал. И что только с тобой сделали? Ни с кем ничего подобного не произошло, кроме тебя!.. Ладно. Пойду, скорее сообщу матери, что ты в порядке, а то она надумала уже невесть чего.

Он вышел из комнаты, прикрыв за собой скрипучую дверь.

Как-то необычно спокойно казалось за окном. Разве что чем-то встревоженные коровы временами мычали во дворе. Всё в деревне словно затаилось. Веорна отдыхала, переживала случившуюся на днях трагедию.

Флаури, поднявшись, внезапно ощутил, как проклятая боль практически отступила. Осталось лишь неприятное давление в висках — всё лучше, чем бессильно валяться в кровати, чувствуя себя совершенно беспомощным. Что-то было в этой странной боли. Что-то нечеловеческое, неестественное, словно внедрённое извне. Такая адская ломка не могла взяться на пустом месте. Каким силам понадобилось навлечь проклятье, порчу, сглаз? Сын Варнора не понимал, как это назвать. Жуткая боль будто выполняла неведомую миссию, приказ неизвестного — остановить, парализовать, не дать противостоять.

«Хватит. Слишком много вопросов», — устало потёр ладонями лицо Флаури.

В желудке вдруг дико заурчало, и он, схватив лёгкую куртку, вынырнул в коридор. Почти четыре дня без еды и движения неумолимо сказывались на самочувствии, так что с лестницы пришлось спускаться, опираясь на перила. Ноги слегка подкашивались, но продолжали двигаться. Отёкшие мышцы постепенно начали восстанавливаться.

Спустившись в кухню, Флаури увидел завтракающего брата и мать, которая стряпала что-то у плиты. Заметив сына, Эмилия радостно бросилась его обнимать и целовать.

— Как ты себя чувствуешь?! — она принялась заботливо осматривать его с ног до головы в поисках травм, ушибов и ссадин.

Тот отмахнулся:

— Мам, всё в порядке! Нет… Ничего не сломано. Просто лёгкая слабость, — сказал он и плюхнулся на стул, словно старый дед.

Мать посмотрела на него красными заплаканными глазами, затем резко повернулась и суетливо загремела посудой.

— Дак, я тебе сейчас отварчику налью! Вот, держи! — Эмилия налила в кружку дымящийся горький напиток, пахнущий, правда, весьма приятно. Флаури не стал пререкаться и выпил всё до капли.

Раньше он недолюбливал домашние настои, отвары и другие лечебные напитки, которыми его поили, и часто незаметно выливал их в окно. Это продолжалось до тех пор, пока отец Варнор не заметил выплескиваемую со второго этажа в огород жидкость. В тот же вечер, после доброй взбучки, нашкодивший юнец уже буквально мечтал о пусть даже горьком и противном, но всё же исцеляющем напитке, успокаивающем любую боль. Теперь он понимал, что лучше выпить и поморщиться, но потом со спокойной душой и здоровым телом приниматься за работу, чем корчиться от страданий.

Юноша не решался что-либо ещё спрашивать по поводу произошедшего, да и Джорджио дал ему знак, поднеся указательный палец к губам. Видимо, за прошедшие дни мама выревела все слёзы, и не было смысла вновь напоминать ей о смерти отца.

Опустошая третью тарелку сладкой пшеничной каши, Флаури почувствовал приятную тяжесть в животе, которая предвещала как минимум ещё два часа безделья на кровати, поскольку двигаться с таким пузом он уже не мог. Крепко обняв и поблагодарив мать за вкусный завтрак, он, волоча ноги, всё же поплёлся не в свою комнату, а в конюшню. Там, наверное, совсем заскучал красавец Сириус.

Тимбертон отворил тяжёлые, слегка перекошенные деревянные ворота, и медленно вошёл в просторное, на десять лошадей, помещение конюшни, где в дальнем конце друг напротив друга в стойлах находились Сириус и Арнаур, на котором часто в Даллор-Кур отправлялся отец. Услышав приближение неизвестного, кони взволнованно заржали. Но как только Флаури оказался в поле их зрения, тут же успокоились. Юноша потрепал по загривку Арнаура, налил ему свежей воды и насыпал овса. Недовольный Сириус замотал головой.

— Сейчас-сейчас, дружок. Не беспокойся. Не забыл тебя. Как же можно забыть такого красавца?! — весело бормотал сын Варнора, загребая вилами сено.

Сириуса ему подарили на десятилетие. Отец возил Флаури в Даллор-Кур на представление заезжих музыкантов. Проходя возле большой торговой палатки, где продавались лошади, мальчик заметил одиноко стоящего жеребца. Тёмно-коричневая масть с белой гривой и хвостом, причудливые уши изогнуты внутрь — марвари был великолепен. Он лениво жевал заботливо положенную торговцем траву.

Флаури не принялся умолять отца купить его, не стал дрыгать ногами в истерике. Он был воспитан совершенно по-другому. Мальчик всего лишь посмотрел сначала в глаза отцу, потом в сторону коня, не говоря ни слова. Варнор, до этого ломавший голову, каким подарком осчастливить сына, долго думать не стал. Он лишь поторговался с минуту, и обратно мальчик возвращался уже верхом на собственном жеребце.

— Но ухаживать за ним будешь сам! — наказал сыну Варнор, и Флаури довольно закивал.

— Как ты тут, Сириус? — уныло вопросил хозяин, расчёсывая густую гриву своего любимца. — Скучаешь? Это ещё что! Нам вот последнее время скучать совсем не приходилось…

Конь вдруг поднял чёрные глаза, исполненные искренней скорби и сочувствия, и ткнулся мордой ему в грудь.

«Ты всё понял! Мой красавец! Как же я тебя люблю!» — мысленно подивился Тимбертон, и по его лицу прокатилась крупная слеза не то радости, не то грусти.

Слишком много бед за эти дни случилось, столько беспричинного и странного. Но самое страшное — это… Флаури больно было вспоминать произошедшее, и он старался не показывать, насколько подавлен. И всё же, как бы он ни пытался скрыть чувства, животное понимало его без слов.

Как замечательно, когда у тебя есть настоящий друг, рядом с которым не страшно, рядом с которым спокойно и легко, которому можно всё поведать и выплакать наболевшее. И никто не скажет, не упрекнет тебя в слабости, бесхарактерности и трусости.

Друг всё поймет, не отвернётся от тебя в нужный момент, будет рядом в самую трудную минуту, подставит широкую спину и унесёт от всех бед и опасностей. Не было у Флаури, никогда не было настоящих друзей. Только Сириус ближе всех на свете.

Не один раз сын Варнора испытывал на себе отношение мнимых товарищей, но единственное знал наверняка — Сириус на такое не способен, ему чужды человеческие предательство, ненависть и корысть.

* * *

Ещё холодный, весенний дождь громко барабанил по деревянным крышам, превращаясь в потоки весело струящейся воды. Вот уже как неделю палящее солнце не сходило с небес, не скрывалось за грядой серых туч, что вдруг нагрянули с северо-востока, принося с собой прохладу и, что самое неприятное, грязевую жижу, которая немедленно расползлась по всей деревне. Придётся снова надеть ненавистные сапоги из четырёхслойной бычьей кожи. А они так сильно натирают ноги.

Даже на свои с братом занятия Флаури приходилось их напяливать, а то можно было схлопотать от матери за пренебрежительное отношение к здоровью. А так бы он не прочь и босиком пробежаться по мокрой траве. Но сейчас совсем ещё не тепло — земля не успела как следует прогреться за эти жаркие апрельские деньки. Простудиться можно запросто, в два счёта, а потом выслушивать бесконечные монологи матери, лёжа в кровати с грелкой под ногами.

Вот извилистая грунтовая дорога, что ведёт на север. Вот знакомая, еле заметная тропинка в лесу. Вот бурный поток текущей с гор Сиенны, словно спешащей напоить весь мир журчащими целебными водами. И вот она — вершина невысокого холма.

Они стояли вдвоём, завороженно глядя на сверкающие стрелы молний на северо-востоке. Где-то там, за Гарадскими горами, простирается безжизненная ледяная пустошь — прежнее обиталище кровожадных вьорнов. Флаури читал, что боги разгневались на них и наслали на земли проклятие, превратив жилище людей-ящеров в вечную зиму. Вьорны были изгнаны и ушли на запад, разоряя людские земли. Лишь спустя несколько столетий удалось одолеть их и прогнать в Срединные земли. Там существа осели в болотах близ моря Рун, лишь изредка нападая на пограничные рубежи в поисках людской плоти. А Гарад по-прежнему ежегодно содрогается извержениями Чудесного Вулкана, даря миру столь ценную крианитовую руду. Но добыть её уже никому не под силу. Выжить в условиях гарадской зимы стало невозможно. А ведь остались ещё на вооружении Алакорна крианитовые клинки, что не знали в своей жизни повторной заточки. Их выплавляли во времена вторжения вьорнов в земли нынешнего Къёрденфелла. Тогда все побрякушки, инструменты и прочие предметы хозяйства, сделанные из крианита, пошли на изготовление клинков и брони, поскольку в битве с вьорнами железное оружие оказалось почти бесполезным. Преданий о причинах божественной кары, что настигла вьорнов, ни в сельских, ни в городских библиотеках не нашлось.

Утреннее небо заволокли мрачные низкие тучи, изливая на землю струи живительной влаги. Казалось, будто чернота сгущается не благодаря грозным небесным исполинам, а чему-то иному — неестественному, враждебному, что постепенно надвигается на мирный и спокойный Эруад.

— Что скажешь, Флаури? — опускаясь на мокрую землю, тихо проговорил Джорджио.

Тот присел вслед за братом.

— Всё очень странно… — пожав плечами, озадаченно ответил он, но потом бодрее добавил: — Не знаю, кто за этим стоит, но так просто я убийство отца не оставлю!

— Неужто ты хочешь гоняться неизвестно за кем неизвестно где? Знать бы, с чего начать… — бросил Джорджио.

— Как, с чего? Веди меня на могилу отца!

* * *

— Поговорим с Мадо! — вернувшись с деревенского кладбища на холм, выпалил Флаури. — Надо выпотрошить из него всё, что он знает! Он наверняка был у наместника и что-то может сказать! — младший брат снял капюшон дождевой накидки, распустил хвост и растрепал волосы, что стали похожи на чёрную гриву, а затем вновь накинул капюшон.

— Я же говорю, он никого не пускает, — сказал Джорджио так, словно Мадо сокрыт за семью дверями и десятью печатями.

— Это дело касается напрямую и меня, и тебя! — сердито возразил Флаури, и брат кивком показал, что понимает это. — С Мадо мы поговорим, чего бы мне это ни стоило!

Каким бы странным ни казалось произошедшее, оно принесло великие беды и не предвещало ничего хорошего. Флаури счёл своим долгом найти и предать суду… нет, не суду — смерти! Предать смерти тех, кто совершил столь тяжкое преступление. Видел он уже однажды тот самый Справедливый Суд, что «карает провинившихся и милует невиновных». Теперь он понял, что правосудие вершить нужно лишь собственными силами. Но что мог сделать он — совсем юный, горячий и неопытный деревенский мальчишка, решивший, что способен восстановить справедливость в мире. Он не был одним из тех великих воинов, что когда-то спасали мир от зловещих демонических порождений Глубин Сущего, от полчищ отвратительных гоблинов и троллей, гонимых с подземных миров неведомой до сих пор силой. О нём никто не слагал легенд и, скорее всего, не сложит никогда. Да и не нужно ему это.

Перестали шелестеть в траве и листьях деревьев крупные капли льющегося вот уже второй час промозглого дождя. С земли поднялся приятный, исполненный весенними ароматами, запах, но серые громады туч не желали уходить к горизонту. Солнечные лучи не могли пробиться сквозь их неприступный массив, и вокруг сгустился молчаливый мрак. Откинув назад капюшоны дождевых накидок, братья неспешно поднялись и, оглядев напоследок взглядом окружающие их земли, двинулись вниз по склону.

— К Мадо? — переступая с камня на камень, спросил Джорджио.

Флаури лишь кивнул.

Они спешным шагом подошли к зданию старосты Веорны и одновременно постучали в деревянную дверь. Через минуту послышался шорох плетущихся ног и чьё-то неразборчивое ворчание. Открылась небольшая прорезь в двери, и оттуда показалась пара заспанных и отнюдь не добрых глаз.

Голос по ту сторону захрипел:

— Кто такие? Ни черта не вижу! — последние слова были произнесены еле слышно, моргающие глаза исчезли из прорези. Видимо, смотрящий пытался протереть их, но тщетно — снаружи стоял непроглядный полумрак.

— Гарот! Открывай! Это Флаури и Джорджио! Нам нужно поговорить с Мадо! — выкрикнул старший из братьев.

— Что вы от него хотите? Он сейчас не в настроении с кем-либо разговаривать, просил не беспокоить! — гаркающе отозвался Гарот.

— Мы не будем его беспокоить, а просто поговорим, — буркнул Флаури.

— Я уже сказал! Нельзя! — гнул своё собеседник.

— Ты не говорил «нельзя»! — выразительно сказал Джорджио.

За дверью воцарилось молчание, словно Гарот вспоминал произнесённые им слова.

— Просто открой дверь, Гарот!

— Уйдите, негодники! — никак не хотел поддаваться слуга.

Джорджио внезапно весь побагровел.

«Что-то не так с этим старикашкой!» — мелькнула мысль.

— Эта дверь крепко держится на своих петлях, Гарот? Выдержит двух лошадей? — нашёлся вдруг Флаури.

Дверь хоть и казалась достаточно массивной, но запиралась на две жалкие задвижки, которые не выдержали бы даже добротного рывка, что уж там лошади. Флаури и Джорджио прекрасно понимали, что за это их могут запереть на несколько суток за решеткой, для начала заставив приколачивать эти хлипкие замочки. Но иначе старика Гарота, похоже, было не уговорить. Он знал, что от этих двоих можно ожидать чего угодно — вспомнить только беззубого Грена!

— Отступитесь, разбойники! Безобразие! — защёлкали замки, дверь со скрипом отворилась, и на пороге показалась всклокоченная физиономия старого слуги.

Он работал здесь уже лет тридцать. Начал ещё при Ленноре — заядлом охотнике, что был загрызен волками; повидал на своём веку и работу Джолла, так рано ушедшего к Вратам Очищения держать ответ перед Великим Фар-Фалиеном. И не видать ему, похоже, спокойной жизни на старости лет.

Вид Гарота не внушал братьям оптимизма: растрёпанные седые волосы ниспадали на узкие костистые плечи, недовольное лицо с поседевшей щетиной выражало явное желание выпороть обоих как следует, да положение не позволяло. Мятая белая сорочка, наскоро надетые кожаные портки и отсутствие обуви — Гарота застали ещё во сне. Он лишь отчаянно покачал головой, когда Флаури и Джорджио, хитро улыбаясь, прошмыгнули мимо него и проследовали к кабинету старосты. Старый слуга не успел даже ничего возразить. А ведь в его обязанности входило проводить пришедших и доложить об их появлении. Лишь отчаянно махнув рукой, он зашаркал ногами в сторону своей комнаты.

Мадо, сумрачно уставившись невидящим взглядом в стену, сидел в кресле старосты и даже не шелохнулся, когда распахнутая дверь с грохотом отскочила от стены и захлопнулась за буквально влетевшими в кабинет братьями. Он что-то всё время беспорядочно бормотал, не отрывая глаз от невидимой точки. Взгляд его был совершенно пустым и безжизненным. Таким может обладать, например, дух или демон из потустороннего мира, но не живой человек.

«Может, он двинулся умом?» — невольно подумал Флаури, подходя ближе к столу.

В полумраке комнаты, освещаемой лишь дневным светом, пробивавшимся сквозь единственное мутное окно, было отчетливо видно, что Мадо чем-то напуган, скован незримыми цепями, не позволяющими ему того, что он всячески пытался сделать. Тонкие побелевшие губы беспрестанно шевелились, произнося странные и непонятные звуки.

— Мадо, что с тобой? — затормошил его Джорджио. Никакой реакции не последовало. Старший брат скорчил недовольную гримасу. — Мадо! — он провёл ладонью перед его глазами, пощёлкал пальцами, но всё тщетно.

В следующий миг рука Джорджио описала широкую дугу, и его кулак с размаху опустился на стол прямо перед Мадо. Находящиеся на столе чашки, ложки, чернильницы и другая мелочёвка со звоном подскочили. Мадо встрепенулся, словно его вывели из гипноза, и стал бешено озираться по сторонам.

Увидев двух братьев, он протёр покрасневшие глаза и негромко произнёс:

— Что вам угодно, друзья мои? — он говорил так, будто не было сейчас минутного оцепенения. А может, и не минутного… Кто знает, сколько он просидел так в безмолвном раздумье.

— Что с тобой только что было? — заговорил Флаури.

— А что со мной было? Я просто думал, — то ли действительно ничего не помнит, то ли тщательно пытается что-то скрыть.

Тимбертон-младший решительно заявил:

— Как поездка в Даллор-Кур? Что ты там узнал?

— Поездка? Какая поезд… — потупился Мадо, увидев, как недоверчиво смотрят на него братья. — Понимаете, — глухо вымолвил он, — я не могу ни слова сказать о случившемся.

Флаури резко оборвал его:

— Может, тебе помочь? — угрожающе спросил он.

— Нет-нет! Я бы с радостью вам всё рассказал, но я не могу ничего с собой сделать. Как только начинаю об этом думать, у меня тут же пропадает дар речи! Язык немеет! Я не могу говорить, понимаете?! Не могу написать — пальцы отказываются повиноваться, — почти простонал Мадо.

— Что-то не совсем понимаю! — скрестил на груди руки Флаури.

— Я лишь могу сказать, как выехал из Веорны и… Всё. Больше ничего! — с отчаянием произнёс новый староста деревни.

— Да, запахло либо идиотизмом, либо колдовством. Без того или другого здесь явно не обошлось, — надменно подбоченившись, вымолвил Флаури.

— Думаю, второй вариант, — говоря куда-то в стол, положил голову на ладони Мадо.

— Чувствую, от него мы ничего не добьёмся. Ответы надо искать в Даллор-Куре, — подытожил Джорджио, и младший брат уныло согласился.

— Только будьте осторожнее, — произнёс на прощание староста. — Мне кажется, недобрые вещи творятся вокруг!

Братья покинули дом, таивший в себе великую тайну. Ниточка тянулась в Даллор-Кур, к наместнику Дорвену.

«Надеюсь, он не будет молчать!» — задумчиво кусал губу Флаури.

Добраться до Второй столицы Алакорна не составляло особого труда. Грунтовая дорога, часто извиваясь между холмами и лесом, как огромная песчаная змея, никуда не расходилась, провожая путников прямо до городских ворот. Весь путь занимал не более двух часов, если добираться вместе с торговцами на их телегах. На лошадях же можно успеть и за час.

Отправиться решено было утром следующего дня, поскольку Джорджио должен явиться на учёбу в академию. Никто не знал, каким будет их визит к наместнику, допустят ли их пред его ясные очи. Простые граждане не могли даже с большим трудом пробиться на разговор с правителем. Надежда существовала, и отступать в таком случае братья не умели.

Флаури сложил в потёртый дорожный мешок немного припасов: ароматных лепёшек, пару небольших кусочков копчёного говяжьего мяса и фляжку воды. Не на неделю ехать, но провизия лишней не бывает. Как следовало из записей отца: «отправился на охоту, и вот уже пятые сутки брожу по бескрайнему лесу. Запасов, что взял на два дня, только-только хватило. Хорошо хоть вообще что-то положил тогда в мешок, иначе давно мой труп глодали бы падальщики! Если в ближайшее время не отыщу воду, быть беде! Странный какой-то лес. Ни птиц, ни зверей. Даже ручья захудалого нет. Как знал, что охота не выдастся», — провизия никогда не бывает лишней.

Сын Варнора надел тунику, прицепил к широкому поясному ремню выкованный давным-давно отцом длинный боевой клинок. Не видавшее сражений лезвие мягко отливало на свету радужными отблесками. Добротно сработанная рукоять была надёжно обмотана крепким кожаным ремнём. Флаури гордо, словно у него сейчас в ножнах висел меч самого Фар-Фалиена, направился к конюшне, где его уже ждал Джорджио, выводя коней из стойла.

— Ты чего это, — раскрыл рот Джорджио, — на войну собрался?

— Последние дни моей жизни показывают, что с оружием будет намного безопаснее, — буркнул тот.

Брат лишь пожал плечами.

Флаури вскочил на Сириуса и оглядел окружавшую его местность, будто запоминая каждую деталь, каждый дом и улочку, каждую животину, что лениво мотала головой в загонах. Он вдруг увидел себя лет в восемь, жизнерадостного, неугомонного мальчишку, который без устали прыгал и носился целый день по двору. Вот и мама, развешивающая чистое постиранное бельё на верёвки, а вот приветливо размахивающий руками, вернувшийся из Даллор-Кура отец…

Отец…

Флаури почувствовал вдруг несильный толчок в плечо:

— Уснул, что ли? — удивлённо смотрел на него Джорджио.

Брат только отмахнулся, опустил взгляд на серебряную монету, что достал из кармана, и вновь поднял голову, пытаясь разглядеть картины прошлого, но всё исчезло. Он сунул серебряник обратно и повернулся к спутнику. Тот недоумённо смотрел на него.

— Вперёд! — воскликнул младший брат, и они оба пришпорили коней.

Пасмурное промозглое утро не предвещало улучшения погоды в течение дня. Всюду небо заволокли тяжёлые грозовые тучи, казалось, не собиравшиеся убираться с небосвода.

Где-то на юго-востоке грянул могучими раскатами весенний гром, стремительно догоняя путников. Они ехали не спеша, строго на закат, укутавшись в тёплые шерстяные накидки. Через милю от деревни грозовой фронт, коснувшись своим прохладным крылом, заставил их подогнать коней. Противный моросящий дождь как-то внезапно превратился в крупный ливень, застлавший всё вокруг белёсой водяной стеной.

Моментально захлюпала тёмно-коричневая жижа под копытами лошадей. Едва различимая дорога сворачивала вправо, огибая невысокий холм.

Ветер, дувший братьям в лицо, донёс до них еле слышное конское ржание. Флаури сначала решил, что ему показалось — шум дождя и стук копыт не давали толком сосредоточиться. Но чем ближе они подъезжали к раскинувшемуся за холмом лесу, тем отчётливее слышались доносившиеся оттуда звуки.

Братья натянули поводья.

— Ты тоже слышал? — невозмутимо произнёс Джорджио, глядя вглубь леса.

Кони настороженно заплясали.

— Может, торговцы… — осёкся вдруг Флаури, — а где тогда телеги?

— Чего гадать. Пойдём, поглядим! — спрыгивая с Арнаура, сурово бросил брат.

— Ну… пошли, — с сомнением в голосе согласился Флаури.

Лес казался каким-то встревоженным. Чувствовалось даже, словно он пытается предупредить их: «Осторожно, друзья! Здесь очень опасно!»

Оба спешились и, привязав коней, исчезли между деревьев. Капли дождя шелестели в кронах, словно пытаясь сыграть незатейливую монотонную мелодию. Где-то правее фыркнул конь, и двое, медленно переступая, направились сквозь густые заросли. Между огромных многолетних дубов, стоявших горделиво и непреклонно, будто бы собравшись здесь на особый совет, показалась лошадиная морда, испуганно глядевшая на подкрадывающихся людей. Красивая золотистая масть с пышной белоснежной гривой и не менее прекрасным хвостом, резное седло с позолоченными пряжками на широких чёрных ремнях — порода королевской знати, сомнений не было.

Конь нервничал, судорожно переступая с ноги на ногу. Чем ближе подходили братья, тем сильнее он беспокоился. Животное время от времени решалось ринуться прочь, но что-то его в последний момент останавливало. Конь не был привязан, однако дёргался изо всех сил, пытаясь вырваться из каких-то других незримых оков.

Всё же инстинкт самосохранения сыграл главенствующую роль в поединке чувств и эмоций. Завидев приблизившихся почти вплотную братьев, конь вскочил на задние ноги, пронзительно заржал и бросился дальше, вглубь леса.

Подойдя к тому месту, где только что в страхе трепетал хафлингер, братья не заметили ничего странного. Правда, тщательно приглядевшись, Тимбертон-младший вдруг увидел среди трухлявых позеленевших мхом пней и поломанных кустов кожаный сапог. Рядом — ещё один… Да вон и…

— О боги! Это же человек! — взорвался Флаури, отскочив в сторону.

Они раскидали нарочно наваленные ветки, и перед их глазами предстало ужасное зрелище. Уже окоченевшее мёртвое тело было буквально рассечено надвое от плеча до пояса. А лицо несчастного…

— О Великий Фар-Фалиен! Что с ним сделали? Где его лицо? — Приступ тошноты вдруг одолел Флаури, и он, закрыв ладонью рот, отшагнул в сторону. Но внезапно накатившийся комок всё же отступил.

Какой-то изверг беспощадно изуродовал человека. Лицо было просто-напросто сорвано с его головы вместе с волосами. Выпученные глаза выражали такую адскую боль, что кровь стыла в жилах.

Он явно был ограблен: на нём осталась только лёгкая белая рубаха, хотя кровь пропитала её почти всю, да портки. В такой одежде сейчас и бродяги не ходят.

Но вот, что странно. Сапоги, вполне приличные, кажется, работы мастеров Эйрдалла, с явно выраженным заострённым и загнутым вверх металлическим носком, остались на нём. Такие могли быть сделаны и на далёком юго-востоке кочевниками, но качество уж совсем поражало — аккуратный ровный шов, добротно выделанная бычья кожа, твёрдая обтекаемая подошва без зазубрин и необтёсанных углов, которые допускали непрофессиональные западные сапожники. Ни один уважающий себя мастер допустить халтуры не мог, с ним просто не стали бы дальше иметь дела. Подобные сапоги продавались практически везде, и в Алакорн их тоже привозили.

Что же было надето на убитом, если оставлена отнюдь не дешёвая обувь? Да и кто он вообще такой? Не торговец, определённо. Ни одного признака, указывающего на принадлежность человека к какому-либо роду, гильдии или государству…

— Похоже, здесь случилось самое страшное! — задумчиво закусил губу Джорджио, и, прочитав в глазах брата немой вопрос, продолжил: — Если убитый не из простого люда, то в Даллор-Куре начнётся большая суматоха. Преступления против власти признаны самыми тяжкими, и наказание за их совершение — мучительная смерть. И я бы не позавидовал тому, кого обвинят в содеянном.

Флаури и Джорджио поспешили поскорее убраться с места убийства, дабы кто-нибудь не заметил их рядом с трупом. Доказывай потом, что проезжал мимо и ни в чём не виноват. Люди здесь впечатлительные да недоверчивые. Скрутят и сдадут патрулю близ Даллор-Кура. Но сообщить о находке братья всё же сочли необходимым.

Они осторожно вышли из леса, предварительно оглядев окрестности в поисках нежелательных свидетелей. К счастью, вокруг оказалось пусто. Отвязав коней, братья задумчиво переглянулись. Джорджио насыпал возле края дороги небольшую кучку ломаных веток, чтобы легче было заметить место трагедии. После они вскочили в сёдла и галопом понеслись дальше.

Тем временем потоки воды, изливаемые небесами, поутихли, превратившись в обыкновенный монотонный дождь, который, ясное дело, прекратится очень нескоро. По весне такие дожди на севере королевства — не редкость, и могли продолжаться неделю-две, затапливая поля и размывая дороги. Впереди пора, когда торговцы станут опаздывать на рынок Даллор-Кура и возвращаться домой заполночь, застревая в глиняной жиже.

Острые шпили серых сторожевых башен медленно поднимались из-за зеленеющих холмов, словно вырастая на глазах из-под земли. Это означало, что ехать до города оставалось ещё минут двадцать пять-тридцать. Дорога круто уходила вверх, заставляя коней перейти на рысь. Обычно в этом месте торговые обозы тянулись лениво, ещё больше скрипя колёсами под тяжестью наваленных грузов, а торговцы то и дело вытягивали шеи, следя за тем, не упало ли что-нибудь с их телеги.

Флаури, очутившись на вершине, легонько натянул поводья. Давненько он не ездил этой дорогой. Обводя взглядом раскинувшуюся перед ним картину, он внутренне восхищался невообразимыми красотами здешних мест. Даже густая пелена дождя не могла затмить блещущие жизнью равнины.

Сам Даллор-Кур находился под защитой горных цепей, окружавших город с севера и запада. Словно накрытый каменным капюшоном, он существовал беззаботно, жизнь в нём текла спокойно и размеренно. Ограждённый белыми стенами и ощетинившийся множеством смотровых и замковых башен как огромный еж, Даллор-Кур являлся неприступной крепостью для завоевателей, поэтому за своё полувековое существование не знал горечи разрушений и грабежей. Через горы пробраться к нему вряд ли сумел бы даже самый ловкий эльф. В южных лесах повсюду расставлены тайные сторожевые посты, по тракту до развилки на Эйрдалл и Къёрденфелл непрерывно ездили патрули, так что кочевые племена, широко заселившие земли на востоке, недолго пытались пробиться через пограничье Алакорна.

— В другой раз будешь любоваться! — оторвал от размышлений брата Джорджио.

Он кивнул в сторону Второй столицы, поторапливая Флаури, и тот пришпорил Сириуса.

Вблизи города они наткнулись на выезжающий в караул патруль. Сообщив о месте преступления, братья надеялись продолжить путь, но старший патруля потребовал удостовериться в личности докладчика. Изучив пропуск Джорджио, выданный ему в академии, патрульный записал что-то себе в небольшую книжку в тёмно-коричневой кожаной обложке. Предупредив о возможном вызове к капитану стражи Даллор-Кура в ближайшее время, он отпустил ребят.

На посту у сторожевых башен их задержали ненадолго. Джорджио вновь предъявил пропуск, и стражник, сонный и недовольный тем, что приходится так рано вылезать из своей будки, да ещё и в дождь, молча махнул рукой, разрешая путникам проехать.

— Не успел ещё глаза продрать, что ли? — возмущённо заявил Джорджио, когда они отъехали от поста. — Обычно без пропуска пускают, а тут… Забыл, что ли, моё лицо?

— Посмотрите, какая важная персона! Тебя, может, и наместник без разговоров вином потчует? — улыбнувшись, ткнул брата кулаком в бок Флаури.

— Когда ты в последний раз здесь был-то? Тебя же никто не знает! Ехал бы один! Только пришлось бы тебе с полчаса объяснять этому стражнику, что ты не варган какой-нибудь!

— Я что, похож на варгана?! — возмутился Флаури, не восприняв шутку.

— Ты — нет, но…

— Тогда в чем проблема? — прервал младший брат и хотел что-то ещё сказать, но увидел, как на следующем посту — перед самыми городскими воротами — зашевелились стражники. На этот раз останавливать их не стали. Здесь Тимбертона старшего узнали. Солдат еле заметно кивнул. Джорджио ответил тем же.

— Варгана вот поймал, везу к наместнику! — деловито вскинув подбородок, резко выпалил он.

— Похож, похож… — подыграл ему стражник, и весь пост разразился громким смехом.

— Ты, конечно, не похож, — продолжил разговор Джорджио и заулыбался: — Но так считаю только я.

Флаури саркастично скорчил гримасу радости, показывая таким образом, что благодарен за столь «добродушное» отношение.

Копыта застучали по подъёмному деревянному мосту, который был опущен в ожидании торгового каравана. Его огромные цепи тянулись высоко к вершине крепостной стены, где находились механизмы управления. Ворота венчала геральдическая эмблема королевства — уже знакомый золотой дракон на чёрном щите, раскинувший величественные крылья, словно лучи солнца над землями королевства. На сторожевых башнях неподвижно, словно статуи, стояли стражники.

Серая громада арки городских ворот проплыла над головой. Братья проехали небольшой коридор и очутились во внешнем кольце города — самом обширном районе, где проживали все простые подданные, располагались таверны, рынок и различные мелкие мастерские. Всё здесь жило простой, незамысловатой, но, в то же время, интересной жизнью. Дорога, вымощенная тем же белым камнем, видимо, была центральной. От неё лишь расходились в разные стороны неширокие песчаные тропинки, ведущие в переулки между домами.

Братья направили коней по главной улице к внутреннему кольцу. На первый взгляд здесь оказалось довольно трудно проехать. Разодетый в цветные кафтаны и платья народ вываливал из домов с корзинами, полными разнообразной выпечки, постиранного белья и специй, с телегами, набитыми тюками и мешками; кто-то вёл с собой скотину, кто-то спешил уладить повседневные дела. Казалось, вот-вот, и сейчас все разом столкнутся — такой нескончаемый и насыщенный поток людей и животных заполнял городские улицы. Но, к удивлению Флаури, никто даже и локтем никого не задел. Будто бы здесь каждый имел свою собственную дорогу, что шла в обход остальных.

Весьма невысокие, хоть и двухэтажные, каменные домики стояли, плотно прижавшись друг к другу, словно чёткий строй королевского полка. И лишь когда дорога уходила вверх, они образовывали подобие огромной лестницы, ведущей, казалось, в небеса. Справа от дороги за домами высилась стена внутреннего административного кольца, где располагались и замок наместника, и академия, и королевские мастерские, а также дома наиболее известных и занимающих высокие должности на службе господ.

У Флаури глаза слепило от сверкающей белизны города и пестроты красок в людских одеяниях. Да, здесь одевались довольно прилично даже не богатые слои населения, поскольку работали все, кто имел руки и ноги. Шелка, бархат и меха были, конечно, уделом высших сословий, но даже простой лесоруб мог себе позволить обзавестись праздничным костюмом, отличавшимся качественным шитьём.

Помимо мастерских, люди работали во фруктовых садах, в полях, занимались промыслом; не обделённые силой и здоровьем трудились в каменоломнях и шахтах, где человеческий труд ценился очень высоко, и также высоко оплачивался. Даллор-Кур славился мехами и кожами на весь Алакорн. Ближайшие леса буквально трещали от наводнявшей их пушнины. И те, кто достойно обучился охотничьему мастерству, уже давно обустроились во внутреннем кольце города, обвешав стены своих домов причудливыми трофеями.

Город не замолкал ни на секунду. Людские голоса и крики, детский смех, конское ржание и стук копыт, лязганье металла, удары кузнечного молота и жар мехов. А запахи! Даже из проулка, ведущего к городскому рынку, доносилась невероятная смесь пряностей, выпечки и жареного мяса. В желудке предательски заурчало.

— Почти пришли, — сказал Джорджио, отвлекая брата от восхищения городскими изяществами. Невдалеке показались чёрные железные ворота внутреннего квартала.

— Времени у меня почти нет, так что к наместнику пойдёшь сам. Расскажешь всё, как есть, и попытайся выяснить, что же случилось с Мадо, — доставая пропуск в академию, произнёс Джорджио. — Потом мигом домой!

— Предъявите ваши бумаги! — чётко заговорил вытянутый, как струна, стражник.

Флаури протянул свёрток. Во внутреннее кольцо пускали только по документам, отмечая каждого прибывшего в книгу учёта. Джорджио, как курсант академии, проезжал по пропуску, а его брат мог попасть туда только по бумаге, удостоверяющей его рождение.

Записав путников, стражник сделал шаг в сторону, позволяя им проехать.

Внутренний квартал города отличался как своим архитектурным содержанием, так и статусом людей. Богатые кафтаны, украшенные причудливым шитьём и шелками, говорили о знатном происхождении гражданина; блестящие серебром кирасы, высокие геральдические щиты и синие плащи с золочёными фибулами на груди свидетельствовали о принадлежности воина к королевскому полку; а уже знакомые братьям чёрные одеяния всё с тем же драконом на груди и плаще позволяли отличить в толпе человека, имевшего здесь власть. Они занимались самыми различными делами: от торгового и дипломатического представительства до выполнения судебных полномочий. Таких было всего десять. Их называли Королевскими Мастерами, и назначались они лишь по указу самого короля Фаррогота.

Миновав ворота, братья очутились на центральной площади Даллор-Кура, по центру которой, раскинув исполинские крылья, строго встречал их каменный дракон. Его глаза внимательно вглядывались в каждого, кто проходил мимо, безмолвно предупреждая о том, что их обладатель пристально следит как за поступками, так и за мыслями.

— Всегда хотел спросить, — начал Флаури, проезжая мимо каменного гиганта, — остались ли ещё в Эруаде вьорны?

— Чего? — буркнул Джорджио, отвлечённый от размышлений.

— Ну, по легенде…

— Нашёл, о чём думать! Ну, прячутся где-то в Срединных землях! — фыркнул Джорджио.

— Интересно, просто…

— Мне нет до этого дела! Ты не о том думаешь! Вспомни, зачем мы приехали! — дерзко ответил Джорджио.

Флаури от досады сжал кулаки.

— Я помню! Только не мы, а я! Ты сейчас пойдёшь палкой махать, а я — к наместнику…

— И не палкой, а…

— Всё равно, — махнул рукой Флаури, не сводя глаз с дракона.

— Ладно-ладно. Успокойся. Не одному тебе сейчас тяжело, — с горечью отозвался Джорджио.

Слева тянулись многочисленные мастерские, где ковались королевские мечи и доспехи, шились дорогие и яркие одежды, выделывались кожи и пеклись хлеба. Справа раскинулись крытые королевские сады, пестрящие разнообразием плодов, да источавшие такие великолепные запахи, что хотелось просто пробраться внутрь, нырнуть в заросли и остаться там навсегда. Даже в условиях суровой северной зимы люди умудрялись растить там причудливые фрукты, держа в секрете технологию производства.

Джорджио и Флаури двинулись вдоль городской красоты к академии, что находилась прямо возле замка наместника. Хоть по размерам она практически не уступала главному строению города, но по статусу, несомненно, была ниже. Огромное здание с четырьмя конусообразными башнями по углам и двумя большими в центре, увенчанными крышами с множеством маленьких шпилей, с высоченными колоннами у входа, источало ауру могущества и непобедимости, заставляющую каждого трепетать в изумлении. Наверное, только сам замок короля в Хлаубене выглядит более величественным.

— Как только всё узнаешь, возвращайся домой! — напомнил Джорджио, выразительно помахивая указательным пальцем.

— Ладно-ладно, заботливый братец. Можешь быть за меня спокоен, — улыбнувшись, заверил его Флаури.

— Знаю я! Как только один остаёшься, к тебе сразу же липнут всяческие неприятности, какие только могут существовать в нашем мире, — покачал головой Джорджио.

— Да тут делов-то! Зайти, спросить и уйти. Не так уж и сложно! — хлопнул по плечу брата Тимбертон-младший, и тот, недоверчиво покосившись, скрылся в потоке прибывающих в академию рекрутов.

Стражник у ворот замка, по знаку на серебристой кирасе — часовой караула, попросил предъявить документы и назвать цель визита.

— Мне необходимо поговорить со Вторым наместником короля Фаррогота Дорвеном. Есть очень важное дело! — выпалил Флаури.

— Вынужден тебя огорчить, — с наигранной вежливостью произнёс тот, — но наместника Дорвена сейчас в замке нет.

— А где же он? — Флаури разговаривал так, будто перед ним стоит его брат, а не представитель королевской армии.

— Около часа назад выехал из города с отрядом, — не меняя спокойного тона разговора, ответил стражник.

— А могу я поговорить с кем-нибудь из его приближённых? С кем-то, кто знаком с делом Варнора из Веорны.

— Сейчас не могу тебя никому представить. А с этим случаем даже я знаком, более или менее. А кто ты есть-то? — часовой, видимо, заинтересовался незнакомцем.

— Я — сын Варнора, — вдруг опустил глаза Флаури, но тут же выпалил: — А вы не знаете, о чём разговаривали наместник и наш деревенский староста Мадо?

— Покажи-ка документы, малыш, — недоверчиво бросил стражник.

Сын Варнора снова достал бумагу с королевской печатью и протянул часовому. Тот, внимательно изучив её, сунул обратно.

— Да ни о чём! Тот и слова вымолвить не смог, бубнил что-то всё время. Его спрашивали, где тела наших Мастеров, а он только руками размахивал. Ничего непонятно было, — поморщился часовой.

— Что значит «где тела»? — такого поворота событий Флаури не ожидал. У него даже волосы дыбом встали от услышанного.

— Ну как, что значит? То и значит. Пропали тела наших представителей, которые ездили к вам на суд! Мадо должен был их привезти, но приехал с пустой телегой. Объяснить, как я уже сказал, ничего не мог. Только потом наши патрули доложили, что видели двух человек в чёрных одеждах с королевской геральдикой на спине, что втихую пробирались краем леса на лошадях на юго-запад. Вот и собрал тут же наместник отряд и выступил вслед за ними.

— Вы хотите сказать, что мёртвые встали с телег, взяли откуда-то лошадей и направились, как ни в чем не бывало, на юг? А потом приезжает Мадо и слова вымолвить не может? Мы тоже не смогли из него ничего вытянуть. Не находите это чересчур странным? — вскинулся Флаури.

Но стражник тут же поставил его на место:

— Слушай, юнец, — сдвинув брови, пробасил он, — не тебе соваться в дела, которыми занимаются приближённые короля! Я вообще не должен с тобой тут болтать! Главный советник наместника Дорвена сейчас в замке, но я не пущу тебя к нему. Сиди лучше дома, у себя в деревне… В огороде ковыряйся, свиней корми. А сюда не лезь! Если у тебя всё, не задерживай меня больше.

— Убили моего отца! — несмотря на рассердившегося стражника, продолжал Флаури. — И это как раз моё дело…

— Тогда все свои вопросы задавай наместнику Дорвену, если тебя кто-нибудь к нему пустит! Или если найдёшь его по пути на юг. А я на службе, и в мои обязанности не входит болтать с кем попало и о чём попало. Ну, если ты хочешь дождаться приёма у Дорвена в тюремной камере, то можешь продолжать. Хотя я сомневаюсь в том, что он примет тебя в твоих «роскошных палатах», — ехидно улыбнулся солдат, но потом взял нарушителя спокойствия за плечо и слегка толкнул в сторону ворот внутреннего кольца.

Флаури не хотелось уходить. Он вдруг понял, что ему нужно бежать прочь из города, наполненного бессовестным равнодушием и бесчестием живущих в нём созданий. Разве это тот, кто в силу божественного назначения исполняет волю Великого Фар-Фалиена: совестью и честью защищать королевство и населяющих его жителей от безудержного зла, оказывать помощь каждому, кто в ней нуждается, независимо от того, король ты или наместник, офицер или простой часовой?

«Безразличие служителей бога, покровительствующего над ними, породит безразличие к богу», — так вроде было записано в Священном Послании шести богов.

Но что эти легенды сейчас? Сказки, не более. Туман, растворившийся в потоке времени. Развеянный ветром прах. Кажется, никому теперь нет дела не то что до легенд, но и до живых людей, простых подданных Алакорна, которые не знают иных защитников.

«Что же теперь делать? Ждать наместника в городе? Неизвестно, когда он вернётся. Ехать домой? Тогда в чём смысл сегодняшней поездки? Попробовать настигнуть отряд Дорвена? Опять же неизвестно, далеко ли он уехал, и не свернул ли куда», — кувыркались в голове Тимбертона разные мысли.

Он взял Сириуса за поводья и безнадёжно поплёлся через центральную площадь к выходу. Каменный дракон проводил его тем же строгим взглядом. Сын Варнора шёл по белой мощёной улице, отчаянно опустив голову и шаркая ногами.

Стражник у ворот сделал отметку об убытии и уныло вернулся в свою будку. Исчезли запахи… Растворились звуки…

Конь ткнулся мордой Флаури в ухо, и тот, улыбнувшись, потрепал его по загривку. Он метался в сомнениях. Обычно сердце, если ум вдруг оказывался неспособным направлять дальнейшие действия, показывало дорогу во тьме неизвестности. Но сейчас его насторожило абсолютное безразличие его внутреннего голоса.

Выйдя из главных ворот, юноша остановил коня и взглянул на скрывающуюся за холмами дорогу в Веорну. Он еле заметно покачал головой и направил Сириуса домой.

Дувший всё это время на северо-восток ветер, постепенно меняя направление, как бы огибая Флаури, засвистел ему в лицо, да так сильно, что тот невольно зажмурился. Но через пару мгновений странный ветер резко вернулся в свое прежнее направление, растрепав волосы у Тимбертона на затылке.

Что-то вдруг переменилось у него в душе. Он словно поверил неведомому знаку, данному ему свыше, и рванул поводья на себя. Сириус с ржанием вскочил на задние ноги. Развернув коня, наездник ударил его в бока и помчался навстречу воздушному потоку.

Глава 3

Без сомнения, никто бы не поверил, узнав, какой невероятно сложный путь она проделала, минуя дремучие заросли Мёртвого леса, красоты Дьервенмарской равнины и преграду Одиноких гор, и сумев, к тому же, избежать абсолютно всех опасностей, подстерегающих путника в столь недружелюбных местах. Даже девственная и по-своему изящная Дьервенмарская равнина таила в себе множество весьма неласковых созданий. Но ни одна тварь не вылезла из своего мрачного логова, дабы полакомиться свежей добычей; либо просто-напросто не заметив её, либо испугавшись нападать.

Сейчас Ингилиат остался позади. Тракт, пролегающий между Восточным лесом и озером Курсун, медленно сужался в узкую тропинку, на которой не разошлись бы и две телеги. Огибая озеро по самому краю берега, он словно заключал воду в свои объятия, и бледно-коричневой лентой тянулся на север к Даллор-Куру.

Вот уже озеро осталось за спиной, и тракт начал еле заметно уходить влево, вновь приобретя свои истинные размеры. Лес волнами раскинулся на восток, покрывая тёмно-зелёным полотном здешние равнины и холмы. Уже виднелись в легкой дымке острые пики Хранящих гор Даллор-Кура. Кто знает, куда ведёт дорога таинственной странницы. Может, совершенно в другое место…

* * *

Задыхаясь от бьющего в лицо ветра, Флаури прижался к шее своего коня и жадно хватал воздух ртом. Сириус без устали скакал уже часа полтора, судя по тому, что солнце скоро минует зенит. Пока что не попалось ни одной развилки, где пришлось бы гадать, в какую сторону ехать. Многочисленные конские следы служили ему единственным ориентиром.

«Остановись, пока не поздно! Пока не влип в какую-нибудь неприятную историю. Ты вообще думаешь о родных? Что они будут делать без тебя? Хватит им и одной смерти!» — шептал внутренний голос, но Флаури в этот раз почему-то не слышал его. Или делал вид, что не слышит.

Его тянула за собой непонятная, какая-то странная мысль, бегущая далеко впереди. Снова нахлынул поток нерешительности, сомнений в том, что он делает. Тимбертон остановил Сириуса.

Раздумывая о дальнейших шагах, он внезапно заметил в полумиле маленький одинокий домик, что стоял у самого края тракта. Решив зайти и обдумать всё там, он направил коня в его сторону.

Спешившись, Флаури тихонько подошёл к дверям. Вывеска гласила: «Диадема эльфа». Улыбнувшись, он дёрнул за ручку. Внутри царила полная тишина, никого из посетителей не было, да и сам трактирщик тоже где-то запропастился.

Убранство совсем уж не впечатляло. Да и зачем далёкому трактиру лишние изящества? Вдоль стен были строго расставлены массивные деревянные столы, над которыми крепились девять незажжённых факелов. Несколько дубовых бочек вдоль противоположной от входа стены не то с вином, не то с пивом. И дверь. Скорее всего, на кухню или задний двор. Вот и вся, так сказать, обстановка. Свет проникал через два противоположных окна, но всё равно было как-то мрачновато. Погода сегодня не баловала.

Флаури уселся в дальнем углу и, осознав, что давно проголодался, начал было уже копошиться в дорожном мешке в поисках съестного, но тут раздались чьи-то громкие шаги.

Дверь слева от посетителя без единого скрипа распахнулась, и внутрь вошёл человек. Старичок, лет восьмидесяти, щупловатый на вид, не замечая гостя, направился к пивным бочкам, чуть волоча правую ногу. Наливая пенистый напиток в кружку, он вдруг обратил внимание на незапертую входную дверь, и стал медленно оглядывать помещение трактира. Завидев в углу незнакомца, он невозмутимо отвернулся к бочке.

— Здравствуй, добрый человек! Что будешь пить? — закрывая кран, проговорил он с улыбкой и смешным деревенским акцентом.

— Здравствуйте! Можно, я здесь поем? У меня есть с собой… — замялся вдруг Флаури.

— В моём трактире посетителей потчуют только местной едой, — негромко, но строго произнёс трактирщик.

— Мне нечем вам заплатить, — с горечью сказал сын Варнора. — Денег совсем нет.

— Едят тебя мухи! Деньги — это круглые золотяшки да серебряшки, из-за которых люди то и дело друг друга убивают? — презрительно фыркнул тот.

Гость пожал плечами.

— Сестра! Обед, пожалуйста! — громогласно проревел куда-то в сторону незнакомец. — Меня зовут Харит, я — местный деревенский трактирщик. А тебя как родители назвали?

— Я — Флаури из Веорны. А здесь разве есть деревня? — деловито осведомился Тимбертон.

— Ты не знал? Едят тебя мухи, Флаури из Веорны! Да, деревня Кромин. Я здесь специально трактир построил, чтобы проезжающие могли отдохнуть, не сворачивая к деревне, — он подошёл и присел рядом, — ну, или спросить чего. Как, например, часа два с половиной назад куча стражников проезжала, — видимо, из Второй столицы. Спросили какую-то ерунду и дальше поскакали.

Тимбертон насторожился.

Вблизи он смог хорошенько рассмотреть его. Загорелая кожа, короткие русые волосы, седоватые усы, небольшой шрам на носу. Человек показался настолько открытым, что Флаури решился непременно воспользоваться этим и узнать что-нибудь.

— А ты не местный, что ль? Не из Второй столицы? — поинтересовался Харит. Забыл, видать, что несколько минут назад ему представились, как полагается.

— Нет. Я из Веорны, что к северо-востоку от города.

— Наслышан, наслышан! Кузнец у вас там хороший был! Варнор его зовут. Да случилось что-то с ним, теперь, вроде как, скотоводом стал.

— Да, так и есть… — задумчиво промямлил Флаури.

В это время женщина — видимо, та, которую Харит назвал сестрой — в длинном красном платье с узкими рукавами и в белом фартуке принесла поднос с едой. Перед Флаури оказались тарелки с супом и тушёным мясом, а также ароматный напиток из смеси лесных ягод. Он учтиво поклонился, поблагодарив её.

— А могу я узнать, про что именно они спрашивали? — как-то осторожно осведомился он.

— Кто? — запамятовал Харит.

— Стражники, что недавно здесь проезжали.

— Ах, да! Можешь, конечно! — вскинул брови трактирщик. — Спрашивали о каких-то двух всадниках в чёрных одеждах с королевской геральдикой. Я им ответил, что ничего не видел. Дак они потом ещё раза три переспросили, уверен ли я в этом! А почему ты спрашиваешь?

Сын Варнора повёл плечами:

— Да так. Ничего особенного.

Он не заметил, как взгляд трактирщика сменился. Тот знал, что о таких вещах без особого интереса не спрашивают. Было видно — что-то с этим юнцом не так. Но трактирщик не стал выпытывать у него информацию. Зачем человеку лишние проблемы, если ему не желают о них ведать. Харит лишь поинтересовался, нужна ли Флаури помощь.

— Нет, спасибо. Вы и так сильно помогли.

— Едят тебя мухи, юнец! Странный ты, конечно! Ну, да ладно. Не буду тебя отвлекать. Ешь! Моя сестра — Кирви её зовут — готовит просто великолепно! — указав на тарелки, Харит быстро поднялся, схватил свою кружку и исчез за задней дверью.

Обед действительно оказался очень вкусным. Восхищение горячим мясным бульоном с фасолью длилось вплоть до того момента, когда Тимбертон попробовал тушёное мясо. Ароматный пряный дымок шёл из тарелки, где в густом соусе томились аппетитные кусочки.

«Говядина!» — понял Флаури. Уж ему-то не знать, из какого мяса что приготовлено! Вся жизнь прошла рядом с этим продуктом. Он его и рубил, и резал, и жарил, и, конечно же, ел в огромных количествах.

Слизав буквально до капли весь соус и ощутив приятную тяжесть в животе, Тимбертон с довольным видом откинулся на скамье и прикрыл глаза. Магия сна мгновенно поглотила его в свои ласковые объятия, и Флаури растаял в забвении.

Ему снилась зеленеющая роща, озарённая лучами тёплого солнечного света. Он шёл между огромных прямых сосен. Вокруг ярчайшими красками переливались тысячи цветов. Ветер ласково трепал его длинные волосы и то исчезал между деревьев, то вновь налетал из-за листвы.

Мысли Флаури были невообразимо чисты, даже многоголосый птичий гомон не нарушал безмятежности его сознания. Он не знал цели своего пути, однако ноги сами несли его по незримой тропе через прекраснейшие места.

Что-то нереальное существовало здесь, в лесу, какое-то мягкое волшебство, ласково обвораживающее разум. Тимбертон испытывал величайшее наслаждение. Когда он находился здесь, ему казалось, что лес принимает его, позволяя восхищаться своей красотой.

Внезапно путник остановился, медленно оглядываясь по сторонам. Он почувствовал, будто его кто-то зовёт. Однако Флаури никак не мог понять, откуда доносится хрипловатый мужской голос. Он звучал всё сильнее, зарождаясь, казалось, в голове самого юноши. Флаури… Флаури…

— Флаури! Флаури! — кто-то вдруг схватил его за плечо.

Он открыл глаза. Перед ним стояла Кирви и нервно дёргала его за тунику. Её лицо было очень встревоженным.

— Тебе нельзя больше здесь находиться! — шёпотом произнесла она, утягивая его за собой к задней двери.

Когда Кирви потащила гостя вниз по песчаной дороге, он выпалил:

— Там мой конь! Мне нужно…

— Харит увёл его к нам в конюшню. Не беспокойся, с ним всё в порядке! — перебила она, продолжая тянуть за рукав.

— Что стряслось-то? — негромко спросил сын Варнора, пытаясь догнать Кирви.

— Все вопросы потом! — сердито прикрикнула женщина, и он замолк.

Испуганный гость «Диадемы эльфа» едва успевал переставлять ноги, чтобы не упасть в скользкую противную грязь. Кирви бежала очень быстро, будто была научена так действовать в опасных непредвиденных ситуациях. Но одно оставалось непонятным: что могло случиться, чтобы его, едва знакомого человека, так волокли по дороге, пытаясь спасти? И от чего? Флаури решил повременить и расспросить обо всём в более спокойной обстановке. Правда, он уже начал сомневаться, что попадёт в неё.

Стремительно приближались окраинные строения небольшой деревушки, где угадывались суета и волнение местных жителей. Одни пытались прятаться, другие переносили пожитки в безопасное место, кто-то руководил возникшим беспорядком, громко выкрикивая незамысловатые команды.

Они влетели в бревенчатый покосившийся, но построенный довольно добротно, домик. Флаури сразу же заметил встревоженного Харита, который судорожно натачивал огромный боевой топор.

«Похоже, я влип в какие-то очень серьёзные неприятности! Джорджио! Ты, как всегда, оказался прав! И какого чёрта меня вообще сюда понесло?!» — пытаясь отдышаться, подумал Тимбертон.

Неспроста его сюда затащили. Оставаться в трактире, видимо, оказалось небезопасно. Успокоившись, он дрожащим голосом произнёс:

— Харит, в чём дело?!

— Заберёмся в погреб и, если повезёт, спокойно отсидимся, — не слушая Флаури, прорычал мужчина.

Кирви молниеносно откинула лежащий у кровати ковёр и распахнула крышку. Гостя без каких-либо объяснений впихнули в тёмное пространство холодной ямы, и он осознал, что сейчас его слушать никто не собирается. Вслед за ним спустились и хозяева жилища.

Дверь в доме вдруг отворилась. Наверху кто-то зашуршал.

— Это Горн! — донёсся из темноты голос Харита. — Я попросил его застелить ковёр и поставить на него стол.

— Получу я, наконец, объяснения? Что происходит?! — возмущаясь, что его игнорируют, прикрикнул сын Варнора.

— Орки! — в один голос шепнули брат и сестра.

Вокруг царила кромешная тьма, и Флаури не мог разглядеть их лиц.

«Орки? Какой бред! Что они несут?! Откуда им взяться почти в самом центре королевства? Через границы даже самый безумный карлик не проползёт, куда уж оркам?!» — понеслись галопом мысли.

Орки последний раз упоминались хронистами в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году от Первого Восхода. Тогда они, разгромленные в Эпической войне, бежали на юго-запад в гномьи горы. С тех пор орков можно было встретить лишь на картинках в гимназийских учебниках.

— Какие тут могут быть орки?.. — всё же спросил он.

— Едят тебя мухи! Ты думаешь, наши охотники просто так решили поставить на ноги всю деревню? — шёпотом, но грозно проговорил Харит, укладывая рядом топор.

— Дело в том, что, охотясь в лесу, наши люди заметили пробиравшийся по краю дороги отряд орков. Это всё, что мы знаем. Они направлялись по тракту в сторону деревни, — спокойно разъяснила Кирви.

— И откуда они только взялись?! — спросил Флаури.

— Всё! Больше никаких вопросов! Будем сидеть здесь, пока не получим отбой! — сурово оборвал все разговоры Харит, и в подвале воцарилась тишина.

* * *

Кривые изящные сабли с пронзительным свистом рассекали струи сильнейшего ливня. Брызги воды и крови летели в разные стороны, окрашивая землю вокруг в тёмно-багровые тона. Мир наполнился звоном и скрежетом стали, злобными предсмертными воплями воинов Кхарун, — как именовали орочье племя хронисты.

Золотые локоны бешено взметались вокруг её головы. Она двигалась с немыслимой скоростью, было трудно уловить хоть один взмах. Гибкое тело уклонялось от атак с небывалой ловкостью, а удары её непременно находили цель.

Битва под неумолимо льющимся дождём завязалась почти у самой развилки, где тракты расходились к Даллор-Куру, Арголиаду и Ингилиату. Небольшой отряд, состоящий из одиннадцати орков, появился совсем неожиданно, и, хотя девушка была готова ко всему, её всё же удалось окружить. Но с первых же секунд схватки орки слегка опешили, глядя, как три их сородича с перерезанными глотками рухнули после одного удара противницы.

Переглянувшись, они что-то неразборчиво прорычали, и в следующий же миг огромные топоры ринулись к девушке в попытке безжалостно разрубить на части. Но она, моментально сгруппировавшись, перекатилась по земле между двумя противниками, сделала выпад на колено и, раскинув руки в стороны, распорола обоим животы. Застыв в этом положении, она медленно поворачивала голову то вправо, то влево, наблюдая за движениями врагов.

Внезапно один из них, единственный, кто имел зеленоватую кирасу с шипованными наплечниками — видимо, предводитель группы, — махнул мускулистой волосатой рукой, и пятеро орков с ворчанием отступили, а он сам вытащил из-за спины двуручный меч с волнистым лезвием и оскалился в злобной усмешке. Оружие сверкнуло тусклым голубоватым светом, предвкушая гибель жертвы.

Девушка по дуге обошла орка так, чтобы видеть хотя бы краем глаза тех, кто стоял в стороне. Она остановилась, держа перед собой обе сабли и ожидая удара противника. Пусть он со своим тяжеленным оружием первый попытается атаковать, а уж защититься она сумеет.

Орк сделал движение вперёд, одновременно занося меч над головой для прямого удара. Хоть эта дикая раса и отличалась недюжинной силой, но всё же с таким мечом управиться было непросто. Поэтому до того момента, когда оружие, с ужасным гулом рассекая воздух, врезалось в землю, она сумела отскочить.

Тут же обе сабли описали короткую дугу и скользнули по доспехам. Мелкие искорки блеснули белым огнём и тотчас исчезли. Орк удивлённо глянул на кирасу, на которой не осталось даже царапин. Крианит знает своё дело. Существо злорадно рыкнуло и в следующий момент уже со всей живущей в нём силой принялось размахивать из стороны в сторону длиннющим мечом, пытаясь не дать девушке приблизиться. Ей же только оставалось отпрыгивать назад, дабы не угодить под яростный вихрь орочьих ударов. Один такой, даже плашмя, мог запросто снести ей голову. Воин Кхарун продолжал без устали наступать, обрушивая град сильнейших ударов. Казалось, вот-вот, и его клинок достигнет, наконец, своей заветной цели, и всласть напьётся крови, но ловкость, с которой она уворачивалась от сыплющихся ударов, поражала. И злила.

Красные глаза орка полыхали безудержным пламенем ярости и ненависти, его злобное рычание превратилось в отчаянный рёв. Движения начали замедляться, участилось и без того тяжёлое дыхание — он устал.

Враг остановился, двумя руками держа перед собой меч. Из его груди вырывалось хрипловатое сопение. План удался. Девушка поняла, что действовать нужно немедленно, пока противник не пришёл в себя. И попасть ей нужно только в одно незащищённое место — узкую полоску между кирасой и шлемом.

Прыгнув влево, девушка сделала обманное движение, заставив орка наотмашь ударить в нужную ей сторону. Она быстро пригнулась, широко расставив ноги, и грозное оружие просвистело прямо у неё над головой. Не теряя времени, девушка взмыла вверх, словно мифическая гарпия, разводя сабли в стороны, тогда как меч противника уже направлялся в противоположную сторону. Руки успели сомкнуться, сталь сумела найти промежуток между доспехами, и в следующий миг огромная звериная голова слетела с широких плеч. Кровь хлынула из раны, забрызгав ей лицо и волосы; тело вдруг передёрнула судорога, и оно безжизненно повалилось на землю.

Вытирая окровавленное лицо, она бросила яростный взгляд в сторону толпившихся неподалеку орков, которые, втянув головы в плечи, топтались на месте. В следующий же миг они разом бросились в сторону леса, разбегаясь по кустам.

— Бегите, бегите! И советую прихватить голову вашего вожака. Пусть другие посмотрят, — чуть хрипловатым голосом прошептала она и, вложив сабли в зеленоватые ножны, направилась по тракту на север.

* * *

Тьма и тишина. Самые мерзкие ощущения. Душа уходила в пятки. Сердце колотилось так, что в ушах отдавался звук ударов, и казалось, сейчас вся деревня их услышит. Флаури жался в углу тёмного и прохладного погреба, трясущимися руками держа эфес отцовского клинка. Харит и Кирви молчали, слышалось только лёгкое сопение старого трактирщика.

Флаури чувствовал себя абсолютно беспомощным. Его трясло, как берёзку в ураган. Ворвись сейчас сюда орк, он не смог бы даже меча поднять — парализующий страх постепенно овладевал его телом, а разум полностью затмила пелена отчаяния.

Вдруг снаружи послышался стук тяжёлых металлических сапог по деревянным ступеням. Дверь с грохотом распахнулась, и с полки тотчас полетела на пол глиняная посуда. Шаги медленно приближались к тому месту, где ковриком была прикрыта крышка погреба. Послышалось шмыганье, будто кто-то принюхивается.

Флаури ощутил бешеную силу несущейся по венам крови. Казалось, его сейчас разорвёт изнутри.

Раздался звон стекла. Стол полетел в окно. Люди осознали, что им остаётся либо умереть, либо вступить в смертельную схватку. И неважно, сколько ещё гнусных тварей рыскает по деревне.

У Тимбертона перед глазами вспыхнули события его жизни, самые светлые и запоминающиеся. Те, ради которых стоило жить, стоило бороться с опасностью, чтобы вновь встретиться с ними. Жизнь сильнее смерти. Когда тобой движут самые важные инстинкты, становится намного легче, борьба приобретает иной оттенок, — более яркий, более значимый. Главное — почувствовать это.

Флаури стал задаваться вопросами, ругать себя.

«Какого чёрта я понёсся за Дорвеном один? Сидел бы сейчас дома, да попивал чай с пирогами! Что же ты за человек такой, Флаури? Вечно тебя тянет на неприятности! Или неприятности сами приползают к тебе? Какая разница! Джорджио был прав, как никогда. Вернее — как всегда!»

Но какой смысл в этом сейчас?

Его мысли были прерваны брызнувшим в глаза, хоть и неярким, но слепящим светом, который лёг на тела, выдавая их присутствие. Сверху высунулась мохнатая, дурно пахнущая и рычащая голова. Харит привстал, сжимая в руках огромный топор. Орк презрительно гаркнул, но спускаться не стал.

— Что?! Боишься, тварь! Иди сюда, едят тебя мухи! Я твои кишки на топор намотаю! — заорал, как оглашенный, Харит.

«Что он делает?! Самоубийца! Пусть эта гадина там остаётся! Зачем её сюда звать?! Он же вмиг нас всех перерубит!» — бросил недоумевающий взгляд на трактирщика Флаури.

Однако, тот не унимался:

— Эй, ты! Чего стоишь, уродище?!

Орк перехватил другой рукой окровавленный от лезвия до рукояти топор, и из его пасти тотчас вырвался зловещий чудовищный рёв.

«Всё, конец! Сейчас мы превратимся в фарш!» — совсем отчаялся Тимбертон.

Воин Кхарун сделал шаг вниз, деревянная ступенька громко заскрипела. Молодой воин вытащил из ножен отцовский клинок и держал его за рукоять обессилевшими руками. Но лезвие оружия безнадёжно уперлось в деревянный настил. Флаури никак не мог совладать с собственным телом. Оно отказывалось повиноваться разуму.

Орк сделал ещё один шаг вниз, осторожно ступая огромными ногами по едва державшимся ступеням. Харит приготовился нанести первый и, наверное, единственный удар. И если он будет не смертельным, то вряд ли орк оставит им хоть какой-то шанс. А учитывая возраст и силу старика, уповать на благоприятный исход сражения не приходилось.

Сверху до ушей Флаури донеслись чьи-то быстрые еле слышные шаги, затем послышался звук, словно клинок пробил доспехи и воткнулся в плоть. Орк резко выгнулся, запрокинул голову и захрипел. Ноги мохнатого существа подкосились, и оно повалилось вперёд, прямо на Тимбертона. Тот успел отскочить в сторону и, когда безжизненное тело рухнуло со ступеней вниз в погреб, все увидели причину его гибели. Из спины орка торчала короткая изогнутая сабля с причудливой тёмно-зелёной гардой.

Сын Варнора увидел, как в проеме погреба появляется чья-то голова. Это была девушка, лет двадцати-двадцати трёх, как оценил он на первый взгляд. Снизу было трудно разглядеть её лицо. Она заглянула через порог.

— Поднимайтесь, в деревне больше никого нет, — нежным, ласкающим слух, словно шёлк кожу, голосом проговорила таинственная спасительница.

Флаури оторопел. Казалось, в его жизни были моменты, когда он слышал этот исполненный теплоты голос, но вспоминать точнее сознание отказывалось. Харит, вытащив из спины орка саблю, легонько подтолкнул юнца в спину, и тот, еле волоча ноги, поднялся наверх. Теперь он легко мог рассмотреть её.

Густые золотые пряди, немного перепачканные кровью, ниспадали на плечи. Нежный свет бездонных зелёных глаз заставлял недвижно стоять и дивиться безупречной красоте. Правильно очерченные губки, сейчас чуть поджатые, имели приятный розовый оттенок. Её одеяние удивило Флаури ещё больше: какой-то необычайный зелёный, обтягивающий всё тело, костюм из эластичного материала, прекрасно подчеркивающий идеальные изгибы линий точёной фигурки. Поверх костюма расположилась кожаная туника со множеством вшитых в неё пластинок, переливавшихся в дневном свете тёмно-фиолетовыми оттенками. На голове — широкая белая повязка.

Харит поднялся с выдернутой саблей и, учтиво поклонившись, передал её девушке. Она, слегка склонив голову, приняла своё оружие.

— Скажи, а что такая красота делает в наших запустелых краях, — ничуть не скромно поинтересовался трактирщик, — да ещё с таким клинком?!

— Ищу, — кратко ответствовала девушка, глядя на Харита.

— Извольте спросить, что именно? Может, мы сможем помочь?

Она перевела взгляд на юношу, и вдруг её лицо переменилось, словно девушка увидела нечто сверхъестественное, словно достигла именно той цели, которой добивалась многие годы.

— Вы уже помогли. Спасибо вам. Флаури, пойдём! — строго, словно мать сына, позвала она.

Тимбертон так и не мог вспомнить, где именно слышал её голос.

— Откуда тебе известно моё имя? — удивлённо вскинул брови он.

— Сейчас не время для болтовни! — серьёзно сказала девушка. — Пойдём, расскажу всё по дороге.

— Вы останетесь на ужин? — как-то робко поинтересовалась Кирви.

— С удовольствием бы, но времени совсем нет, — с улыбкой ответила незнакомка.

Флаури тоже не хотел задерживаться.

«Если наместник с отрядом здесь проезжали, то нельзя терять время, иначе можно упустить его. Но, похоже, у меня появилась ещё одна проблема в виде прекрасной спасительницы, которая, как выяснилось, откуда-то знает моё имя. Ну, драться она умеет, и это явно не первый её орк за сегодняшний день. Но кто она такая?..»

— Можно хоть узнать имя нашей спасительницы? — сложив руки на груди, добродушно поинтересовался Харит.

— Милана, — мягко произнесла девушка. — Кстати, там, у трактира лежит орочий доспех из крианита. Возьмите его, перекуйте или продайте. Насколько я знаю, он стоит немалых денег.

Харит кивнул, и двое вышли из дома.

— О чём ты хотела поговорить? — спросил Флаури, окидывая взглядом деревню. Он моментально онемел, увидев ещё двух мёртвых орков чуть дальше по дороге. Похоже, их было не слишком много. Вопрос лишь в том, явятся ли другие.

Жители деревни медленно выползали на улицы, собирая обронённое добро, обломки дверей и окон. Из некоторых домов доносился душераздирающий женский плачь — видимо, по погибшим мужьям или детям.

Дождь прекратился, но над Эруадом всё ещё висели тяжёлые серые тучи. Казалось, будто мир погрузился в извечную пелену страданий и скорби, краски потускнели, звуки природы перестали ласкать слух — всё живое и прекрасное будто бы спряталось в свои убежища, дабы не угодить в ужасные лапы смерти.

— Потом всё объясню. Пошли к тракту, — вывела из оцепенения Флаури Милана и направилась вверх по дороге.

— Погоди ты немного. Только коня заберу, — он обернулся к трактирщику. — Кстати, Харит! Где мой конь?

— Едят тебя мухи! Сейчас приведу! — всполошился трактирщик и скрылся за углом дома.

— Спасибо тебе, конечно, что убила это чудовище, но всё же, кто ты такая? И чего тебе от меня нужно? Может, ты… — беспорядочно забормотал Тимбертон, но его безудержная речь вновь была прервана.

— Послушай, давай отъедем подальше от деревни, и я тебе всё расскажу, — положив руку ему на плечо, прошептала Милана.

— А чем здесь-то плохо? — вскинулся было он, но опять встретил строгий и в то же время ласковый взгляд, заставивший его отступить.

Флаури не понимал, как подчинился такому истинно-волшебному взору. Всё его существо стремилось повиноваться обладателю столь прекрасных зелёных глаз.

— Понимаешь… Здесь — не самое лучшее место. Если кто-нибудь что-нибудь увидит или узнает, сразу поползут слухи. А ты знаешь, какие люди болтливые, — закончив, девушка кивнула.

Харит привёл красавца Сириуса, который то и дело брыкался и пытался вырваться. Но, завидев хозяина, он мирно и важно зашагал, словно обученный королевский конь.

— Извините, не могу предложить вам ещё одного коня. Не держим, — после небольшой паузы, мужчина вдруг нашёлся: — Хотя, можем спросить у Роквенов, едят их мухи! Ханс тут задолжал мне, на целого коня потянет! — Харит пожал плечами.

— Не стоит беспокоиться, любезнейший. Второй нам без надобности, — заверила его Милана.

— Спасибо! Мой Сириус сильный. Ему два всадника — что один, так что волноваться не о чем, — косясь на девушку и рисуя на лице выдуманную улыбку, как можно учтивее сказал Флаури.

Они попрощались с гостеприимными крестьянами, и сын Варнора повёл коня к тракту. Милана шла чуть впереди.

— Едят тебя мухи! — еле слышно усмехнулся Тимбертон, обводя взглядом стройную фигуру девушки.

Они вышли на тракт: Флаури — простой ученик скотовода из деревни, по воле судьбы оказавшийся там, где, оскалившись и выпустив смертоносные когти, поджидает опасность; и Милана — таинственная девушка, так вовремя появившаяся в нужном месте. Было ясно — она преследует здесь весьма серьёзные цели, которые, как оказалось, почему-то касаются и его.

Сын Варнора вскочил на Сириуса.

— Ты куда собрался? — спросила Милана.

— Мне нужно найти кое-кого, — уже намеревался броситься в путь Флаури. Он совсем забыл о разговоре с девушкой. Его беспокоила сейчас только одна мысль — во что бы то ни стало нагнать наместника Дорвена и расспросить. Может, тот поведает ему какие-нибудь сведения, которые помогут Флаури отыскать убийц отца.

— Там повсюду орки, — Милана встала на пути у Сириуса. — При всём твоём желании, я тебя не пущу!

— Да что ж ты за зараза-то такая?! — всплеснул руками тот. Подумав несколько секунд, повертев в голове все за и против, Тимбертон всё же не решился скакать галопом навстречу очередным неприятностям. И правда, — наместник вернётся, и завтра можно всё спокойно разузнать. А пока, раз уж эта деваха так хочет пообщаться, можно перекусить да ехать домой.

— Надо было действительно остаться поужинать, а то у меня в желудке от страха весь обед испарился… — чуть поморщился Флаури, потирая недавно набитый живот. — О, совсем забыл! У меня же кое-что есть!

Соскочив с коня, он покопался в седельной сумке и с радостью обнаружил там утренние лепёшки и мясо. Тут у него в голове возникла весьма неплохая идея.

— Поговорим? Ладно. Раз без лишних ушей, то давай где-нибудь в лесу костерок разведём, а то прохладно что-то. Только времени у тебя будет немного, — мне ещё домой возвращаться. А то мама с ума сойдёт.

— Отлично! — улыбнулась Милана.

Флаури не понял этой улыбки. Как не понял и того, что влип в ещё одну историю.

Вечерний мрак стал постепенно заволакивать всю округу. Тёмные тучи, кучно сгустившись над головами, помогали ночной стихии окутать путников непроглядной тьмой. Далеко на западе медленно угасал небесный пожар, ярко-алое зарево исчезало за раскинувшейся там холмистой грядой Орук-Тай, тянувшейся на северо-запад вдоль тракта. В воздухе царил сладковатый, но неприятный запах, словно оставленный той самой костлявой старухой, что недавно прошлась по деревне мерзкой чёрной косой.

Путники направились к краю леса и вскоре исчезли в уже покрытых тьмой зарослях.

* * *

— Наместник Дорвен до сих пор не вернулся. И куда его понесло? — сказал один из стражников у входа в академию.

Похоже, среди солдат начали зарождаться беспокойные мысли. Причем, они знали, что это как-то связано с недавним визитом нового старосты Веорны, что приехал с пустой телегой, везя в Даллор-Кур тела убитых судей.

— Ты же знаешь его. Он все проблемы привык лично решать, если есть возможность его присутствия, — ответствовал второй. — Что тут скажешь? Пытается делать ещё и чужую работу. Не сидится ему в замке. Будто не доверяет своим людям, — еле слышно рассуждал он.

Их было не видно, лишь тихие голоса доносились снаружи. На улице уже вовсю горели факельные фонари. Наступил вечер. Во внутреннем квартале города становилось всё меньше народу — все потихоньку разбредались по домам. Те ученики, которые жили в окрестностях Даллор-Кура, спешно выводили коней. Лишь стражники стояли на постах недвижимыми фигурами, что в накрывшем город мраке казались безмолвными серыми статуями.

Джорджио немного задержался в проходе, пытаясь уловить хоть малейшие сведения о наместнике, но большего не услышал. Солдаты перевели разговор на более обыденную тему.

Выйдя из академии, юноша быстрым шагом направился к конюшням, где его ждал верный Арнаур. Конь был один, все остальные уже уехали.

«Интересно, Флаури удалось что-нибудь выяснить? И куда это улетел Дорвен, что аж стражники беспокоятся? — думал Джорджио, выезжая из города. — Ладно, приеду и всё узнаю. Вон уже караван за холмом скрывается. Пора догонять!»

Глава 4

Жёлтые языки пламени, чуть вздрагивая и извиваясь, бесшумно облизывали лежащие в костре ветки. Их лёгкое потрескивание напоминало клацанье зубов неведомого зверя, будто бы притаившегося сейчас в огне.

Вечерний лёгкий ветерок гулял между сосенок, заставляя их макушки еле слышно перешёптываться. Освещаемые огнём ветви отбрасывали причудливые тени, что слегка покачивались на стволах огромных столетних деревьев, словно выплясывая незатейливый ночной танец.

Двое молча сидели у огня, лишь изредка Флаури поглядывал на свою спутницу, но та не обращала на него никакого внимания. Юноша мог с ней заговорить, что-то спросить, но что? С чего начать? Его голова буквально кипела от недавних событий. Всё перепуталось, и он не мог сосредоточиться на чём-то одном, совершенно забыв о том, что это именно она хотела завести с ним разговор. Пока Тимбертон разгребал мысленный беспорядок, Милана вдруг сказала:

— Не думала, что отыщу тебя так скоро. Что ты здесь забыл? — она ворошила палкой угли в костре.

— Постой-постой! Я ничего не понимаю! Что это вообще значит? — вскинулся вдруг Флаури, размахивая руками.

— Мне нужна твоя помощь, — не отводя взгляда от костра, промолвила Милана.

— Тебе? От меня?! Какую помощь я могу тебе оказать? Вижу, ты не на ярмарку приехала, — вон, оружие какое! А из меня воин никудышный. Только деревянной палкой умею махать. Ты себе представить не можешь. Когда орка увидел, даже меча не смог поднять. Позор ещё тот…

— Страх — это не позор. Не боится опасности лишь безумец. А безумцы зачастую проигрывают из-за своей же беспечности, — попыталась успокоить она.

— Ага. А кто испугается как следует и в штаны наложит, тот побеждает. Зачастую… — саркастически отозвался тот, изредка поглядывая на девушку.

— Ты ещё очень мал, чтобы понять. Когда-нибудь узнаешь, что в сражении выигрывает не тот, кто не боится, а тот, кто ценит противника. И чем больше ты его ценишь, тем проще тебе с ним сражаться, — серьёзно подытожила Милана.

Флаури воспринял сказанное не как руководство к действию, а, скорее, как занудную поучительную речь, которые терпеть не мог, хотя очень часто приходилось. Да и с чего она возомнила себя его учителем? Лихо махать красивыми сабельками — одно, а мудрые мысли в двадцать — или сколько там ей — лет излагать — совершенно другое.

— Так! Первый урок по философии боя я получил. Но ведь ты не об этом хотела со мной поговорить? Не думаю, что такая прелестная девушка полжизни искала меня для того, чтобы поужинать у ночного костра, — Флаури чуть прищурился, подозревая неладное. — Кто ты?

— За прелестную — спасибо, — Милана слегка улыбнулась. — Только не пугайся и не кричи на весь лес, хорошо? — предупредительно сказала она.

И только сын Варнора хотел спросить, чего именно ему не пугаться, как Милана вдруг сдёрнула налобную повязку. Тут-то Тимбертон и обомлел. Из-за её прекрасных золотых локонов выглядывали изящно вытянутые и заострённые уши.

— Эльф?! Ты — эльф! Не может быть! — взорвался он, чуть не свалившись с огромного пня, на котором сидел.

— Тише! — поднесла палец к губам девушка, но эмоции переполняли Флаури. — Да тише, говорю! Флаури! Заткнись!

Тот затих, но его глаза продолжали сверкать и кричать от несдерживаемого удивления. И лишь спустя десяток секунд он смог вымолвить:

— Но откуда?.. Я слышал, что все эльфы вернулись на Эдиан! От них ни слуху, ни духу уже двести лет! — он едва мог поверить в увиденное.

— Эльфы исчезли… — согласно кивнула Милана. — Но исчезли не по своей воле.

— Так, стоп. Мне нужно прийти в себя, — его захлестнули такие чувства, что не получалось даже воспринимать информацию. Он глотнул из фляги воды и продолжил: — Меня находит эльф, чтобы сообщить об исчезновении, совершённом по чьей-то воле. И просит о помощи. Меня. Разве это возможно? — он говорил уже вполголоса, сам с собой, тыча в грудь пальцем, словно спрашивая у незримого собеседника.

— Кто-то очень могущественный решил от нас избавиться, — девушка на миг замерла.

— Да кому подобное вообще может быть по силам? — одёрнулся Флаури. Для него эльфы всегда были единственной непобедимой расой. Ни скрытные дриады, ни дикие орки, ни даже трудолюбивые гномы… А эльфы! Но сейчас в его душу, в его детские мечты просто-напросто насильно внедрили сомнения.

— Проклятие, наложенное на земли Хадалмара, имеет чудовищную силу, и эльфы не смогли противостоять ему. Магия, которую использовали против нас, требовала величайшей ментальной мощи. Такой концентрацией не обладает ни один смертный. По крайней мере, потребовалось бы несколько тысяч сильнейших магов… — Милана, казалось, сама недоумевала, лицо напряглось, взгляд посуровел, губы задумчиво поджались. — А поскольку во всём Эруаде, кроме Эрве, нет подобных, то мир, мне кажется, скоро поглотят Глубины Сущего.

Ещё будучи двенадцатилетним мальчиком, Флаури любил слушать интересные рассказы мудрых учителей Даллор-Кура, что преподавали в деревенской гимназии мировую историю:

«И создали Боги наш мир, основав его на шести титанах — Чудесах Эруада. И заселили боги мир шестью расами, чтобы существовали они мирно и делились дарами Чудес. И предоставили боги всем возможность выбрать себе сильного и мудрого правителя. Тот, кто победит Зверя, охраняющего Чудо, и воссоединится с последним, сможет получить великие знания для благодатного существования своей расы».

Эрве — так называли получивших бессмертие, отважных воинов, кто смог пройти испытание Чуда. И созывали шесть Эрве всех желающих раз в год на великий праздник Сарветанг, что проходил в Срединных землях. Эрве приносили в храм дары Чудес и двадцать один день пребывали в молитвах. Считалось, что они возвращают часть полученной силы шести богам в благодарность за бесценные знания.

— Но легенда говорит… — попытался возразить Флаури.

— Что может говорить ваша легенда, если ни один смертный ничего не знает о случившемся?! — отмахнулась Милана. — И что ты вообще знаешь о легендах?!

— Ну, про эльфов я слышал из рассказов нашего старосты… Бывшего старосты… — нехотя поправился Флаури.

— Который, конечно, присутствовал при исчезновении! — кажется, Милану задели его слова.

— Нет, но…

— Тогда чушь вся эта ваша легенда! Скорее — сказка на ночь, — перевела взгляд в сторону девушка, но потом добавила: — И что же именно рассказывал староста?

— Он говорил, что эльфы отрешились от мирских дел и отправились домой в Хадалмар. А континент Эдиан заколдовали нерушимыми заклятьями, чтобы никто не смог посетить их город.

— Ясно, — поморщилась Милана. — Эх, знал бы мой народ, какие сказки здесь про них хаживают…

— А ты почему здесь? На тебя не подействовало проклятие? — непонимающим взглядом уставился на Милану Флаури.

— Дело в том, что в это время я находилась вне пределов Эдиана. Но узнала о случившемся почти сразу же, благодаря ментальной связи с эльфами. Один из них показал мне образ, который видел — их окутывала странная дымка, такой туман, словно сама ночь накрыла своим телом Хадалмар. Связь продолжалась, видимо, до тех пор, пока зловещее заклинание не возымело полное действие.

— Ты сказала про Эрве. Неужели ты считаешь, что за всем стоит бессмертный?! — встрепенулся он.

— Могу только предполагать. Знаю точно, что Эрве людей и вьорнов нет в живых. Эрве людей был убит вместе со своими сыновьями меньше года назад в Къёрденфелле. Но насчёт него я глубоко сомневаюсь. Эльфы в западне, вьорны и вовсе живут теперь на болотах, и к Чудесному Вулкану им не пробраться. Их Эрве тоже давно убит. Ещё во времена истребления Змей. Гномы вообще не вылезают из своего Хагерита. Дриады… — Милана задумалась на секунду. — Ни за что не поверю. А раз уж орки полезли из всех щелей, нападая на людей, то вероятность причастности их Эрве достаточно велика. Только вот неизвестно, где его искать.

— Зачем дриады ушли вместе с эльфами на Эдиан? Почему им не жилось в Эйрдалле? — подозрительно проговорил Флаури.

— Да затем, чтобы оградить себя, наконец, от непрекращающихся войн. Их тогда осталось не больше сотни. Эльфы предложили им помощь, с радостью предоставив собственные бескрайние леса для восстановления почти вымершей расы.

— И всё же это очень странно. Как я могу тебе помочь? И почему именно я? –дрожащим голосом произнёс он.

Вот он! Этот вопрос! Милана боялась его больше самой ужасной в мире твари. Ну как ответить, чтобы он поверил, если она сама толком ничего не понимает?

— Может, это покажется тебе безумием, но ты представал в моих снах и видениях на протяжении всей жизни, — это вполне могло быть самым невероятным признанием, и оно далось ей с большим трудом, но Милана должна была это сделать.

— Ну и что? Подумаешь, сон. Мне вот тоже сны снятся, представляешь? — Флаури, казалось, посчитал её идиоткой. — Мне всю жизнь…

— Не ёрничай! — перебила она его. — Ты думаешь, что эльфы просто так исчезли? Думаешь, за этим не последует нечто ужасное?! — Милана чуть повысила голос, но держалась спокойно.

— Слушай меня, девушка! Убили моего отца! Причём довольно странным образом… Я искал нашего наместника и попал в неприятности. Мне нужны те, кто это сделал. И пока не прольётся их проклятая кровь, я не собираюсь пускаться в авантюру с кем попало! — выпалил он и решил, что ответить ей будет уже нечем.

— А тебе не кажется, что ты уже пустился в авантюру?! Ты знаешь, кто убил твоего отца? Где их искать? Сколько их? — загибала пальцы девушка, видя, как её спутник сникает.

Флаури отчаянно отвёл взгляд. Он и сам понимал, что бросился в погоню за неизвестностью. Наместник, может, и сумел бы ему растолковать, что же случилось на самом деле — Мадо ведь молчит. Но каким образом Тимбертон отыщет убийц? Ему вряд ли кто-то поможет. Ни наместник, ни его подчинённые не станут разбираться в проблемах, которые наверняка окажутся лишними в повседневной жизни королевства. Прежде всего займутся убийством Королевских Мастеров. Что там какой-то скотовод из Веорны? А на что способен Флаури? Да, наверное, ни на что.

— Можешь рассказать, что странного было в убийстве твоего отца? — вдруг спросила Милана, видя, что собеседник совсем отчаялся после её слов.

Тот покачал головой, но рассказал всё в подробностях. Милану особенно заинтересовал тот странный чёрный дым, которым заполнился зал суда.

— Не знаю. Я ничего не успел сообразить, как меня охватило страшное удушье. Я потерял сознание. Мне потом брат сказал, что был какой-то чёрный дым, — развёл руками он.

— Действительно, странное убийство, — скрестив ладони у подбородка, задумалась девушка. — Несомненно, была важная цель. Староста, скотовод, два Королевских Мастера… Какая связь между ними? Они признали его виновным. Точнее, двое из трёх. Если кто-то пытался спасти твоего отца, то почему он погиб? Стрела… Откуда взялась стрела? Где она сейчас?

— Я не знаю, — пожал плечами Флаури. — Возможно, брату известно больше. Я провалялся в кровати несколько дней, пропустив похороны, — вновь вдруг накатила горечь утраты и обида на самого себя.

— Тела убитых Мастеров исчезли, — продолжала распутывать клубок невероятных фактов Милана, — человек теряет дар речи и не может совладать с собой. Я боюсь делать такие выводы, но, похоже, здесь пахнет очень мерзкой магией, — последние слова она произнесла с такой ненавистью, словно однажды испытала на себе муки и страдания, порождённые той самой волшбой.

— Вот уж действительно бред так бред… — сильно покачал головой Флаури, словно пытаясь вытряхнуть из неё весь безумный водоворот мыслей.

— Как зовут твоего брата? — вдруг ни с того ни с сего поинтересовалась девушка.

— Джорд… Слушай, не заговаривай мне зубы! Всё равно ты меня не убедишь! Я ни за что не поверю в то, что какие-то там видения наблагоразумили тебя найти меня! Ты даже толком ничего объяснить не можешь. Что за помощь? Где я её должен оказать? Сколько для этого нужно времени? — Тимбертон всё же завёл Милану в тупик.

— Не могу я ответить на твои вопросы, потому что сама знаю не много! — отчаянно выпалила девушка.

— А что же ты знаешь? — недоумевал Флаури. — Может, я и вовсе не нужен в твоих странствиях.

Он не пытался над ней шутить. Просто не верил до конца в историю, которую она рассказывает.

— Знаю лишь, что исчезновение эльфов — это первый этап спланированной гибели мира. Кто-то сильно постарался, чтобы лишить всех того непобедимого оружия, коим они являлись! — драматично проговорила она, пытаясь пробудить в нём хоть каплю доверия.

— Всё равно не пойму, почему именно я, — непреклонным тоном заявил Флаури.

— Понимаю, в это трудно поверить. Когда я тебя увидела, то тоже была сильно удивлена, — еле заметно усмехнулась Милана.

Сын Варнора искоса посмотрел на неё, а девушка продолжила:

— Но я не могу сдаться, проделав такой путь. И если ты хочешь отомстить за смерть отца, то одному тебе не справиться. За тобой только чувство горькой утраты и отчаянной мести — ни умения, ни знания у тебя нет. А я могу предложить всё это за твою помощь. И не спрашивай больше ничего… — Милана надеялась, что вопросов больше не будет.

— Ты хочешь сказать, что у меня нет выхода? — вцепился глазами в костёр Флаури.

— Из любой, даже самой безнадёжной ситуации, всегда есть выход. Единственное, что он зачастую может тебя не устроить. Но выход есть. Жить со знанием того, что рано или поздно твой родной дом будет сожжён, а близкие тебе люди и ты сам — убиты, либо пойти со мной в неизвестность, где, может быть, ты умрёшь в сражении за спасение мира, а может, станешь величайшим из героев! — выразительно закончила фразу Милана.

— Хороша перспектива! Не очень-то жалую неопределённости! — бросил Флаури, нервно ковыряя палкой в костре.

— Я тоже, но поверь, я сейчас в том же положении, что и ты, — Милана закончила, и вокруг воцарилась тишина.

Спустя минуту Тимбертон произнёс:

— Это трудно. Решиться на такое. Не уверен, что готов к этому, — почти беззвучно сказал он. — Там, в деревне, мои родные, — мама и брат. Они, наверное, уже с ума посходили, беспокоятся за меня. Мама ещё не отошла от смерти отца, а я снова заставлю её переживать. А брат мне вообще уши оторвёт… Я, пожалуй, отправлюсь домой.

— Подожди, — остановила его Милана, — слишком опасно пробираться в такую даль впотьмах. Давай лучше отправим твоим родным весточку, а наутро продолжим поиски? Если же наместник вернётся ночью, я непременно услышу конский топот.

Юноша знал — что бы он ни написал, маме легче не станет. Её сын неизвестно где и с кем. Она может напридумывать что угодно. И только одна надежда на Джорджио… Он-то наверняка знает, куда Флаури мог направиться.

Его переживания заметила и Милана.

— Поверь, они прочтут твоё сообщение спустя пару часов. И сильно переживать никто не будет.

— Вряд ли! Ты не знаешь мою маму, — покачал головой Флаури. — Лишь бы она поверила в это.

Написав недлинное письмо, он стал наблюдать, как девушка собирается отправить весточку ему домой. Его глаза не успели уловить того момента, когда на ладони Миланы оказалась белая птица, что спокойно сидела, пока к её лапке привязывали сообщение. Флаури показалось, что птичка появилась буквально из ниоткуда.

«Да уж! Эльфы!» — еле заметно помотал головой он.

Белоснежная голубка вспорхнула с ладони Миланы и унесла свёрток на восток, исчезнув через мгновение во мраке наступившей ночи.

На этом девушка отвернулась, укрылась тёплой накидкой и мирно задремала.

Тимбертон оказался один на один со своими мыслями и переживаниями. Ещё никогда ему не приходилось делать такой серьёзный выбор.

«Отправиться домой к родным, но жить с постоянным ожиданием опасности за себя и свой дом? А существует ли она вообще, опасность-то? Несколько заблудившихся орков — не так уж и серьёзно. Или поверить эльфийке? Но когда я вновь увижу семью? Маму, брата… Схожу на могилу отца… А что, если сообщить наместнику? Если они придут вместе, то Милана сможет уговорить его мобилизовать силы и начать подготовку к войне. Идея хорошая. Вот завтра с утра и поговорим», — закутавшись в тёплый плащ, решил он.

* * *

— Как, его нет дома? Он что, вообще не появлялся?! — недоумевающе воскликнул Джорджио, вернувшись с торговцами в Веорну за два часа до полуночи.

Эмилия неумолимо рыдала, сразу надумав себе самое худшее про младшего сына.

— Мам, не волнуйся! Я найду его! — накидывая кожаную тунику, засуетился Джорджио.

— Стоять! — резко вскинула руку Эмилия, ткнув пальцем в его сторону. — Ты никуда не поедешь! Во тьме можно найти одни лишь неприятности! Кто знает, какие твари рыскают по ночам.

— В наших-то краях уж точно никаких тварей нет, — попытался успокоить мать Джорджио.

— Зато есть волки! Я сказала — нет!

Увидев в глазах матери отчаяние и боль, Джорджио отступил.

— Хорошо, мам. Завтра буду в Даллор-Куре и всё узнаю.

«Главное — разобраться, куда делся Дорвен, а там и до Флаури недалеко. Я надеюсь… Этот любитель приключений мог поехать только за ним и никуда больше!»

— Только не смей уезжать из Даллор-Кура! — всхлипывая, сказала мать. — Я не переживу третьей потери. Ты у меня единственный остался!

— Мама, не говори так. Я уверен, Флаури завтра же вернётся. А если… — он сдержал едва не вырвавшиеся слова и быстро нашёлся: — А если ему неймётся стать героем, я его проучу!

* * *

Петухи громко прокукарекали прямо под окном. Флаури открыл глаза. Ему очень хотелось спать, но почему-то веки отказывались закрываться. Поднявшись с кровати, он зачерпнул ладонями из стоявшей рядом кадушки ледяной воды и умылся. Ему показалось странным место, где он сейчас находился. Такое ощущение, что Тимбертон прожил здесь всю жизнь, и в то же время оно было ему абсолютно чуждым. Выглянув в окно, он увидел небольшую деревушку чуть меньше родной Веорны. Это была точно не Веорна. Он видел её раньше, но когда — вспомнить не мог.

Через минуту ученик скотовода оказался на улице. Люди, обычные люди толпами бродили вокруг него, однако никто не замечал его присутствия. Они шли, шли, шли… Будто попусту меряя шагами землю.

Сквозь бесконечную людскую завесу он вдруг увидел смотрящую на него издалека девочку. Казалось, она тоже никому не нужна в мире бесконечной суеты и равнодушия.

Флаури попытался позвать её. Та всё пристальней приглядывалась к нему, словно видела до боли знакомое лицо. Вдруг она бросилась к нему, протискиваясь между людских тел и протягивая руку. Её толкали, сшибали с ног, но она поднималась и продолжала прорываться сквозь толпу.

Что-то особенное крылось в ней, какая-то невероятная, чудовищная сила. Сын Варнора не мог понять, зачем он ей нужен. Но до его сознания внезапно донёсся её сладкий тихий голос:

«Не бойся меня, я тебе помогу!»

* * *

Утро выдалось солнечным, но по-прежнему прохладным. Продрогший Флаури протёр слипшиеся глаза. Из головы у него тотчас вылетели все ночные сновидения. Сириус спокойно бродил вокруг, разыскивая среди зеленеющей растительности что-нибудь повкуснее. Милана сидела у костра и помешивала в небольшом котелке булькающий отвар. Пахло утренней свежестью и возрождавшейся после зимы природой.

Флаури облизнулся.

— О! Завтрак! — встряхиваясь от холода, поднял брови он. — Что будем есть?

— Дары природы, — значительно проговорила Милана.

Тимбертон поморщился, взглянув на плавающие в котелке травы.

— Дары? Вот так повезло… Природа щедро одарила нас вонючей зеленью. О, спасибо тебе, прекраснейшая! — вскинул руки Флаури.

Милана лишь недовольно покачала головой.

«Ничего! Ты потом меня молить будешь приготовить это ещё раз».

— Откуда котелок? — заметил сын Варнора.

— Спать надо меньше. Взяла в трактире у Харита. Он был так рад меня видеть, — произнесла Милана, и на её лице засияла милая улыбка.

— Что ж ты не взяла нормальной пищи? — отчаянно проговорил ещё не проснувшийся юноша, недовольно морщась от далеко не аппетитного вида содержимого котелка.

— Хочешь, сходи да возьми, если он тебя угостит. Или ты несметно богат? — улыбка моментально слетела с прекрасных губ девушки, и взгляд вновь стал серьёзным, даже суровым, но это придало ей ещё большую сексуальность, чего не смог не заметить Флаури.

Бросив в сторону эльфийки мимолётный взгляд, так, чтобы она не заметила, и, осознав, что выбор у него невелик, Тимбертон принюхался к непонятному запаху и подсел поближе. Кажется, есть придётся, что дают. И впрямь, денег у него нет, а клянчить завтрак у Харита, который и так вчера несказанно помог, было бы весьма невежливо.

— Слушай! У меня есть предложение! — вспомнив о ночных раздумьях, сказал Флаури и поведал Милане.

— Ты думаешь, что твой наместник ещё не знает об опасности? — невозмутимо спросила девушка. — Вести разлетаются очень быстро. А появившихся в центре королевства орков никто не оставит без внимания. Держу пари, уже усилены патрули и дозорные, так что нам нет смысла мотаться туда и обратно, чтобы рассказать то, что все и так знают. Тем более, сам говоришь, его сейчас нет в городе. Если он уехал по этому тракту, то до сих пор разъезжает по просторам королевства, — она закончила, вопросительно глядя на Флаури и ожидая от него важного решения.

Тот заметил негласный вопрос девушки, покачал от досады головой и молча попробовал кулинарный эльфийский изыск. Вот тут-то его представление о травах и перевернулось с ног на голову. Зачёрпывая божественное творение снова и снова, он извинялся за «вонючие травы» и требовал не выкидывать рецептик.

— Только если ты будешь меня умолять, — празднуя победу вкуса, промолвила Милана.

— Если потребуется, я готов даже кого-нибудь убить за это, — не прекращая опустошать котелок, бормотал Флаури. — Хотя умолять тоже сойдёт.

«Как и было задумано», — заключила эльфийка и поднялась.

— Тогда доедай и пошли к Хариту. Надо котелок отнести, — Милана посмотрела успокаивающим, полным нежности и обаяния взглядом, и ему ничего не оставалось, кроме как согласиться.

Они вошли в трактир. Харит поднимал с пола валявшиеся скамьи и прибирал осколки. Орки повеселились здесь на славу. Уже знаменитое «едят тебя мухи» звучало через каждое ругательство.

Вернув одолженный котелок, они попрощались с трактирщиком и вышли на тракт. Пока Флаури, проверяя конское снаряжение, мялся, не решаясь отказать Милане в помощи, та еле слышно запела причудливую песню на неизвестном ему языке. Впрочем, это не было похоже на песню, но её мелодичный голос, переливаясь мириадами прекраснейших звуков природы, создавал именно такое впечатление. Невозможно было оторвать слух от исполненного любви и ласки голоса. Сын Варнора невольно прикрыл глаза, и в его сознании возникла великолепная картина весеннего леса, где в некоторых местах шапками ещё лежал снег. Он вдруг увидел вдали очертания какого-то животного. Далеко, не разглядеть. Фигура стремительно приближалась, и теперь Флаури мог точно сказать, что это… Лошадь! Сверкающая белизной на солнце, она гордо скакала меж деревьев.

Но что это значит?

Сириус внезапно резко дёрнулся, да так, что Тимбертона, державшегося за поводья, рвануло вперёд, и он полетел на землю. Отряхивая голову ото мха и полусгнивших прошлогодних листьев, юноша хотел было вскинуться на обезумевшего коня, но, когда открыл глаза, перед ним оказалась та самая лошадь, что только что существовала в его видении. Белоснежную красоту животного нарушали лишь седло и тёмно-серая седельная сумка, на которой крепился изящный лук.

Рядом горделиво приплясывал Сириус.

— Это… ч… к-кто? — запинаясь, произнёс Флаури, словно забыв родной язык.

— Это моя лошадь. Сабрина. Похоже, Сириусу она понравилась, — девушка повернулась к Сириусу: — Не обольщайся, конь! Если хочешь добиться её расположения, придётся очень постараться.

— Откуда она здесь? Где ты её прятала? — недоумевал Тимбертон. Фокус с голубкой он ещё как-то понимал. Может, таила в рукаве или ещё где. Но лошадь?! Её в рукаве не спрячешь.

— Это природа, Флаури! — беззаботно улыбнулась Милана, рассчитывая, что он уловит связь.

— Эта лошадь хоть настоящая? — легонько прикоснулся он к Сабрине, и та ткнулась ему мордой в ухо.

— Самая настоящая. С помощью ментальной связи Сабрина всегда знает, где я нахожусь, и может услышать меня где угодно.

Сын Варнора был поражён, но ничего больше вымолвить не сумел.

Они вывели лошадей на дорогу, и тут Тимбертон осмелел:

— Милана, ты прости, но… — не успел он закончить фразу, как вдалеке на юге показалась фигура всадника. Он скакал быстро, словно нёс очень важные вести. Спустя несколько минут, поравнявшись с Миланой и Флаури, он резко дёрнул поводья. Серебристая кираса с синим плащом выдали в нём воина королевского полка.

— Предупредите жителей! В получасе езды обнаружены следы орков! Отряд королевского наместника разведывает местность! Я — за помощью в Даллор-Кур! — с этими словами он пришпорил коня.

Милана нырнула в трактир, а сын Варнора вскочил на Сириуса, готовый, наконец, достичь заветной цели.

* * *

— Джорджио, Джорджио! — раздирая последние сновидения, ворвался в сознание знакомый голос. В следующий миг дверь громко распахнулась. В проходе стояла мать с прижатыми к груди кулачками.

— Что случилось, мама? — протирая заспанные глаза, промямлил Джорджио.

— Смотри скорей! Это от Флаури! — Эмилия бросилась к сыну, разворачивая клочок бумаги.

Джорджио сел на кровати, непонимающим взглядом уставившись на мать. Взяв из рук трепещущей женщины обрывок, он увидел знакомые каракули. Тимбертон-младший не славился красотой письма, а его причудливые закорючки были легко узнаваемы.

«Дорогие мама и Джорджио! Я не застал наместника Дорвена в Даллор-Куре и решил отправиться по его следам. Вернусь, как только найду его и всё узнаю. Хочу вас предупредить: орки нападают на людские поселения. Думаю, вам стоит перебраться во Вторую столицу. Иначе вас не успеют защитить. Так получилось с деревней Кромин. Со мной — весьма воинственный спутник, так что за мою безопасность можете не переживать. Люблю вас. До скорой встречи».

— Это что вообще такое?! — на глаза Эмилии навернулись слёзы.

— Мам, не переживай…

— Да как тут не переживать?! Зачем он поехал за Дорвеном? Что за спутник? И, в конце концов, откуда он взял орков в Алакорне? — Эмилия нервно семенила из угла в угол, обхватив голову руками.

«Во что он опять вляпался?!» — задумчиво потёр губы ладонью Джорджио.

Вставая с кровати, он быстро надел рубаху, а затем чуть ли не запрыгнул в серые хлопковые штаны.

— Орков не видать уже несколько сотен лет. Может, он что-то напутал? — Джорджио остановил мать, взяв её за плечи.

Во дворе послышались шум и громкие разговоры. Кто-то спорил. Из окна разглядеть ничего не получилось, и Джорджио, поцеловав мать, вынырнул из комнаты.

Веорна ожила за считанные минуты. Возле каждого дома толпились люди, что-то бурно обсуждая. Оказалось, получасом ранее в деревню прибыли стражники из Даллор-Кура и прямиком направились к старосте Мадо. Спустя время быстрый малец — видимо, помощник старосты — разнёс по деревне действительно тревожные вести. Он-то и прибежал к дому Тимбертонов, когда Джорджио выскочил на улицу.

— Орки, Джорджио! Собирайте… вещи! У вас… полчаса… пока десятник… со стражей здесь. Дольше… ждать не станут.

Глава 5

Центр королевства во все времена славился труднопреодолимыми горами. Практически на всём пути по юго-западному тракту путника окружала сероватая скалистая местность, местами сменявшаяся более ровными контурами зеленеющих гор. На немногочисленных равнинах, которые раскидывались по ту и другую стороны, селились люди, стараясь отвоевать у каменных гигантов хотя бы кусочек земли. И то, в основном это были рабочие поселения, состоящие из пяти-шести домов, где жили горняки.

Путники медленно ехали по краю тракта, прислушиваясь к посторонним звукам. Нежаркое солнце то и дело пряталось за лёгкими облаками, одаряя теплом всё реже и реже. Воздух наполнился сладковатым запахом цветущей ивы. Кое-где проглядывали заросли вечнозелёной магонии. Совместно с ивняком они порождали целую симфонию нежных ароматов.

Флаури сначала напрягался и пытался услышать среди конского топота, шелеста листьев и ударов собственного сердца хоть что-нибудь ещё, но потом решил, что это — прерогатива Миланы с её обострёнными чувствами. Ни одно живое существо не укроется от зорких глаз эльфийки. Но ничего подозрительного они так и не обнаружили.

— Я бы почувствовала. Не беспокойся, — заверила спутника девушка, как только он поинтересовался.

— Смотри! — воскликнул спутник, увидев показавшийся из-за кромки леса домик.

— Тихо как-то… — Милана спешилась и жестом приказала Флаури оставаться на месте.

Тот недовольно скривил губы. Он спрыгнул с коня, вынул из ножен отцовский клинок и вытянул правую руку. Мышцы моментально наполнились болью от тяжести оружия, и сын Варнора схватился ещё и левой. Рукоять была всего лишь в две трети ладони длиной, и держать меч двумя руками оказалось хоть и легко, но очень неудобно. А неудобное оружие в бою — верная смерть. Отец ковал его под себя, а силищей мог похвастаться недюжинной. Что ему одноручный клинок? Он с двуручником-то управлялся одной рукой, словно тростинкой.

Флаури надо ещё дорасти до такого оружия. Хотя ему очень не хотелось использовать его в настоящем бою. Махать деревяшками с братом — это одно, а биться насмерть с человеком, или, ещё хуже, с орком — совсем другое.

Его размышления были прерваны мелодичным свистом. Тимбертон оглянулся и увидел Милану, что размахивала руками вдали. Сабрина медленно зашагала к хозяйке. Юноша, слегка вскинув от удивления брови, взял за поводья Сириуса и тоже направился в её сторону.

Это действительно оказалось поселение горняков, вплотную примыкающее к тракту. Шесть кособоких низеньких домиков стояли, словно попавшие в окружение и сбившиеся в кучку для защиты. Дранковая крыша местами обветшала. Окна и двери были распахнуты настежь, будто отсюда в большой спешке уносили ноги. Кое-где можно было увидеть разбросанные одежду, посуду и прочую утварь.

— Ничего не пойму! Куда все подевались? — озирался по сторонам Флаури. Атмосфера и впрямь казалась тревожной.

— Они здесь были! — однозначно заявила девушка.

— Кто?! — встрепенулся он.

— На следы посмотри.

Орки… Огромная ступня и металлическая подошва, характерная лишь для их следов. Сомнений не оставалось.

— Они были здесь около трёх часов назад, — Милана провела рукой по следу, — земля ещё мокрая.

— Давай посмотрим, откуда они идут, — безостановочно вертя головой, приглушённо произнёс Флаури.

Многочисленные следы пересекали тракт и исчезали в траве около самих скал.

— Либо я ничего не понимаю, либо они спрыгнули во-он оттуда, — указав на вершину высоченной и практически гладкой скалы, по которой невозможно было ни взобраться, ни спуститься без снаряжения, удивился Флаури. — Но как? На верёвках? Ну и верёвки тогда у них!

Они стояли у скалы, запрокинув головы, и терялись в догадках. Довольно неоднозначная история случилась в этом месте: невесть откуда взявшиеся следы, невесть куда пропавшие люди. Очень настораживало.

— Мы их не встретили. Значит, они могли уйти на запад, — предположил Тимбертон.

— Или в горы. К шахтам.

— Только не говори, что хочешь проверить! — взбунтовался он.

— Тебе не обязательно идти со мной. Можешь подождать здесь. Я скоро вернусь, — Милана мило улыбнулась и направилась к шахтам.

Флаури огляделся. Царившая вокруг тишина вдруг стала давить на виски. По телу пробежал холодок, и Тимбертон не решился оставаться один. Окликнув Милану, он побежал за ней через поселение к узкому ущелью, где предположительно велись горные работы.

Среди многочисленных человеческих следов чужеродных не наблюдалось, только конские, поэтому они решили, что опасности впереди нет. Милана всё же была начеку. Путники подошли к пещере с высоким, в два человеческих роста, входом, укреплённым огромными деревянными балками. Внутри царила кромешная тьма.

— F᾿irial! — произнесла Милана, чуть приподняв правую руку ладонью вверх, и тотчас всё вокруг осветилось ярким нефритовым светом.

Волшебный огонёк, медленно покачиваясь, висел в воздухе рядом с эльфийкой. Флаури вскинул брови. Волшебство было не столь величественным, но такое увидишь не каждый день. И всё же Тимбертон некоторое время стоял, застыв в изумлении и пытаясь совладать с эмоциями. Он знал, что магическими способностями в полной мере обладают лишь Эрве. И только они вправе делиться уникальными знаниями. Получается, либо Милана училась у эльфийского Эрве, либо…

«Ну, не-е-ет! Будь она Им — ей бы не понадобился такой жалкий червяк, как я!»

Разве мог он предположить ещё вчера, что перед его глазами предстанет нечто, порождённое магией? А на что ещё способна эта девчонка, страшно было представить!

Перед путниками возникли расходящиеся у самого входа коридоры шахты. Тянуло сыростью, затхлостью и чем-то весьма смрадным. Похожий запах, вспомнил Флаури, был на скотобойне в Веорне.

Решив направиться в левый коридор, Милана тихонько, еле слышно вытащила из ножен сабли. Сын Варнора осторожно следовал за ней. Меч покоился у него на поясе; по крайней мере, сейчас он не сможет найти ему применение — слишком узкий проход.

— Смертью пахнет, — заключила Милана.

Флаури осознал, что тоже не ошибся в собственном обонянии.

Они осторожно пробирались по каменному коридору, стараясь не производить много шума. Темнота впереди таила в себе продирающую до костей, словно мороз, неизвестность. Если их ждут, то лучше оставаться незамеченными.

Милана ступала совершенно беззвучно, обходя каждый камешек, чему сын Варнора не мог не удивляться. Он слышал шорох лишь собственных ног. Временами девушка оборачивалась и, поднося палец к губам, показывала, что Тимбертон сильно шумит. Тот в ответ только разводил руками.

Коридор начал резко изгибаться вправо и уходить вниз. Через несколько мгновений Милана остановилась и замерла. Флаури последовал её примеру. Девушка что-то тихо произнесла, и светящийся нефритовый шарик тотчас исчез. Их вновь поглотила тьма. Дурно пахнущая, таящая опасности тьма.

Очень скоро Тимбертон заметил впереди проблески света. Путники подобрались поближе и увидели пару факелов, что висели на стене и уже практически догорали. Это означало, что здесь уже часа три как никого нет. Такие факелы, благодаря особому масляному раствору и смоле, которыми пропитывалась тряпка, горели очень долго. Флаури читал об этом в отцовских записях.

Вблизи зиял проём, ведущий, казалось, в основную часть шахты. Милана приказала спутнику стоять, на что он судорожно закивал головой. Встретиться лицом к лицу со смертью ему очень не хотелось. Да и что спорить-то? Во-первых, они сейчас находились совершенно не в том положении, чтобы выяснять, кто прав, кто виноват; а во-вторых, он решил абсолютно во всём полагаться на свою спутницу. Пусть та лезет в самое пекло. Драться, благо, умеет. А если он представляет для неё такую ценность, то ему ничего и делать не надо, кроме как идти, куда говорят, и стоять там, где скажут. В следующий момент Флаури одёрнулся от дурных мыслей и выругался про себя. Всё же Милана спасла ему жизнь, и теперь он перед ней в неоплатном долгу. И очень уж сын Варнора боялся того момента, когда ему придётся отплатить тем же.

— Пошли! — шёпотом произнесла девушка, махая рукой и прерывая его размышления.

Флаури проследовал за ней к проёму и через пару мгновений очутился в огромной пещере с высоченным куполообразным потолком. Всюду вдоль и поперёк её пересекали деревянные мостики и лестницы, ведущие с одного яруса на другой. Кое-где на стенах виднелись тёмно-синие прожилки столь ценной железной руды, которой в королевстве добывалось очень мало. Найти залежи материала было весьма сложно, поэтому основную массу руды закупали в Къёрденфелле.

Они подошли к краю деревянного помоста. Внизу была темнота и тишина. Насколько глубоко пробились люди — неизвестно. Милана встала на лестницу и начала спускаться вниз, предварительно создав светящийся шарик. Не одобрив это, Тимбертон чуть слышно что-то пробурчал, но ему ничего не оставалось, как спуститься за ней.

Шахта оказалась совсем неглубокой — где-то в тридцать локтей. Очутившись в самом низу, Тимбертон обернулся и замер. Ему вдруг захотелось броситься обратно наверх, но ноги предательски вросли в землю и отказывались повиноваться.

Всё вокруг было залито кровью. Мёртвые люди, отрубленные конечности и головы, выпотрошенные внутренности, жуткий, резкий, едкий запах… Флаури отвернулся и закрыл рот рукой. Сегодняшний завтрак чуть не вырвался наружу, но ученик скотовода, повидавший в жизни немало крови, всё же смог совладать с собой.

Они словно оказались на огромной скотобойне, где безжалостный мясник неистовым берсерком прошёлся по толпе ничего не подозревавших людей и, закончив свою кровавую жатву, скрылся в лабиринтах шахты.

Окинув весь этот ужас внимательным взглядом, Милана насторожилась. У Флаури в голове внезапно возникла картина произошедшего. Была ли это игра его воображения либо что-то иное, он не знал. Перед ним стояли несколько орков, размахивающих огромными топорами. Разбегающиеся в разные стороны люди пытались подняться наверх, но их сбивали с лестниц и… Крики боли и страха, дикий рёв вперемешку с демоническим хохотом.

Сын Варнора открыл глаза. Голова вдруг закружилась, словно кто-то раскрутил её волчком. Картинки вихрем мелькали перед глазами, а яркие вспышки ослепляли взор, заставляя жмуриться.

Милана тем временем медленно обходила место побоища. Выход отсюда был только один — тот, по которому они спустились. Что же здесь все-таки случилось? Откуда взялись те, кто это сделал?

— Здесь были орки… — монотонным голосом сказал Флаури.

— Я догадалась, — кивнула Милана, осторожно перешагивая через тела.

— Они были в деревне, но оттуда ведь нет следов к шахте, — вдруг заключил он.

И правда, как орки могли оказаться в шахте, если снаружи нет никаких признаков их появления? Одно из двух: либо они тщательно замели следы, что оркам не свойственно в принципе, либо появились прямо в шахте. Но как?!

— Поднимайся! Проверим второй коридор, — резко выпалила Милана и зашагала к лестнице.

Но Флаури почему-то стоял, как вкопанный. Он увидел нечто, что заставило его ужаснуться ещё больше. На каменистом полу, среди груды горняков, разрубленные и окровавленные, лежали тела королевских воинов. Тимбертон узнал их по синим, хоть и перепачканным кровью, плащам.

— Чтоб я провалился в Глубины Сущего!.. — воскликнул он.

Милана тотчас обернулась.

— Что стряслось? Чего орёшь, как оглашенный? — как можно тише произнесла девушка, одновременно озираясь по сторонам в поисках опасности, которую мог навлечь её спутник.

— Дорвен! Наместник! Весь отряд! Все убиты! — он бессильно опустился на камни, уже не обращая внимания на страшную картину вокруг.

Всё! Потеряна последняя ниточка к разгадке тайны гибели его отца. Теперь уже не было никакой надежды.

Милана подбежала к сидящему спутнику и схватила его за руку.

— Хватит сопли распускать! Поднимайся! Нельзя здесь оставаться! — потянула его за собой девушка.

Ничего не соображающий Флаури подчинился движению руки, словно марионетка в незамысловатом театре.

Они вернулись к развилке у входа в шахту. Нефритовый шарик спокойно кружился под самым потолком. Второй коридор оказался тупиковым. Проход был тщательно завален огромным валуном. Может, эта часть шахты была разрушена? На этот вопрос ответа сейчас никто не даст.

Флаури впал в отчаяние. Он понял, что дальнейшее предприятие потеряло всякий смысл. Вряд ли удастся разыскать тех людей в одеждах Королевских Мастеров. Хотя, чем чёрт не шутит… Всё пошло прахом. Поиски виновных привели его к довольно странным событиям, которые он пока не мог связать воедино.

«Орки нападают, исчезают тела мёртвых, люди теряют дар речи, повсюду происходят немыслимые убийства. Как же это всё ужасно! Ещё и эльфийка эта… Надоело! Надо возвращаться домой…»

Поток мыслей прервала Милана:

— Ладно. Надо уходить, пока не попали в какую-нибудь засаду! — мрачно бросила девушка, и они вышли из пещеры.

Солнце ослепило глаза Флаури, заставив зажмуриться.

— К чёрту всё! Я возвращаюсь домой! — заявил он, чуть ли не на ощупь продвигаясь к коню.

— Ты сдаёшься? — тихим голосом проговорила девушка.

— А что мне делать? Я упустил их! Может, и успел бы нагнать наместника, не останься с тобой в лесу! Зачем ты вообще появилась? Только испортила всё! Я бы нашёл… Помог им! И Дорвен рассказал бы мне… — запинаясь и захлёбываясь слезами, кричал он.

— Что ты такое городишь, Флаури? Ты в своём уме? Ты видел, что с ними сделали? Чем бы ты помог? — взорвалась Милана, пытаясь привести беднягу в чувство.

И только спутник хотел возразить, как Милана, подняв левую руку, предостерегающе шепнула:

— Тихо! Впереди какая-то заварушка! — девушка вглядывалась в сторону скрывающегося за поворотом тракта.

— Далеко? — пытаясь разглядеть что-нибудь, спросил Тимбертон.

— Надо спрятаться, — не обращая внимания на вопрос спутника, сказала эльфийка и сняла с Сабрины лук.

Они медленно проследовали вдоль отвесных скал, оставив лошадей за огромным валуном.

— Теперь слышишь?

Флаури напряг слух. Спереди раздавались ругань и отчаянные крики.

— Прошу вас! Умоляю! Не убивайте! У меня жена и маленькая дочка! — рыдал на коленях маленький толстенький мужичок. Дорогая шёлковая одежда свидетельствовала о высоком положении, а куча мешков и ящиков в обозе — о том, что он, скорее всего, торговец, и на нём можно неплохо нажиться.

Пятеро кряжистых длинноволосых воинов окружили обоз. У всех наготове были короткие клинки. Одеты в странные кожаные доспехи с многочисленными металлическими пластинками, вшитыми по всей поверхности на небольшом, в два пальца, расстоянии. Что странного было в этих доспехах? А то, что ни одно королевство, даже кочевые племена, не изготавливают такой справы. Те же кочевники использовали преимущественно меха да кожи — металл редко присутствовал в их броне. Имперские и королевские воины, наоборот, экипировались в стальные тяжёлые доспехи, защищавшие человека с ног до головы. Что касается разбойников, те и заморачиваться бы не стали — грабежи приносили им немалую прибыль что в деньгах, что в обмундировании.

Мужчина продолжал, всхлипывая, умолять людей в тёмных одеждах, а те даже не пытались ни ограбить его, ни убить. Однако тому было настолько страшно, что он не обращал абсолютно никакого внимания на происходящее вокруг.

— У меня жена! Дочка! Пожалуйста…

Откуда-то из-за кромки прилегавшего вплотную к скалам леса появились ещё два человека в точно таких же доспехах. Подойдя к несчастному, один из них резко выпалил:

— Заладил! Жена, дочка! А о чём ты думал, когда красиво жить захотел?! В этих землях — и без охраны! С кучей товара! Алчность и беспечность не доведут тебя до добра! — он сделал небольшую паузу и продолжил: — Ладно, не хнычь. Мы — не разбойники. Нам всего лишь нужно узнать направление. Как нам пробраться на остров Орхомен?

Мужик резко переменился в лице, потом снова почернел.

— Всю мою охрану перебили орки. На тракте небезопасно… — бормотал толстяк. Заметив суровый взгляд на лице высокого худощавого мужчины, он вспомнил про заданный вопрос:– Ни с одного порта Алакорна и Къёрденфелла корабли туда не пойдут…

— Почему? — его резко перебили.

— Не знаю. Говорят, этот остров неприкосновенен. В тамошних водах запрещено появляться законом, — торговец уныло опустил голову. Через мгновение он нашёлся: — Нараян! Нараян! — замахал мужчина руками, вертя головой во все стороны. — Местные, возможно, смогут вам помочь. Там не считаются с общепринятыми законами. Это всё, что я знаю…

Воины по команде предводителя, который общался с торговцем, скрылись за кромкой деревьев. А через пару мгновений послышался топот копыт. Подгоняя животных громкими криками, воины исчезли за пологими склонами холмов. Перепуганный торговец мигом вскочил на ноги, прыгнул на телегу и погнал прочь. Проезжая мимо Миланы и Флаури, он бросил в их сторону испуганный взгляд, и ещё больше захлестал лошадь поводьями.

— Демоны! Они демоны! — донеслось до путников со скрывавшейся за поворотом телеги.

— Странно всё как-то. Когда у кого-нибудь спрашивают направление, он не пугается до смерти, — удивлённо промолвила Милана, провожая взглядом неудачливого путешественника.

— А что это за Нараян? Город, что ли? — поинтересовался Флаури.

— Там нет ничего такого, что могло бы заслуживать внимание. Говорят, мёртвый район. Люди что живут, что не живут. Ни власти, ни законов. Каждый сам за себя, — Милана закинула лук за спину. — Ладно, пошли к лошадям. Осмотрим место их встречи.

Когда они подъехали ближе, Тимбертон заметил что-то в кустах. Решив взглянуть, он спешился и направился к краю леса. Милана последовала за ним. Взору юноши предстало разбросанное снаряжение. Чёрные доспехи и плащи. Подняв с земли нагрудную пластину, Флаури чуть не вскрикнул.

«Боги! Золотой дракон! Это же доспехи представителей наместника!» — ураганом бушевали в голове мысли. — Похоже, мы нашли тех, кто вскоре поплатится за свершённые ими деяния! — уже вслух прошипел сын Варнора, сжимая в руке чёрный доспех.

Он вдруг исчез за кустами, и Милана, вздохнув, сообразила, что тот решил справить нужду. Но спустя несколько секунд он вышел оттуда, словно справил эту самую нужду прямо в штаны.

— Что случилось? — заметив на лице Флаури необычайно странное выражение, спросила Милана.

— Там… там их лица! — бормотал он.

— Чьи лица? — недоуменно поинтересовалась она.

— Представителей Даллор-Кура, Королевских Мастеров, что были на суде у нас в деревне, и что исчезли потом с телеги Мадо, — он говорил, задумчиво опустив голову.

Милана смотрела на него и ничего не могла сказать.

— Как они без лиц-то? — начал было он, но вдруг осёкся: — Стоп! Я, кажется, понимаю…

— Что именно? — Милана же в свою очередь не понимала ничего.

— По дороге в Даллор-Кур мы с братом обнаружили тело человека. Он был раздет. На нём не было лица. Возможно, где-то рядом был и второй труп. Мы искать не стали. Значит, настоящих Судей попросту убили, а в деревню приехали уже ряженые убийцы! Но если так оно и есть, то как же я теперь найду их? — Флаури окончательно поник.

— Садись на коня! Попытаемся за ними проследить!

* * *

Продвигаясь на запад сквозь скалистую местность, они гнали лошадей по краю тракта, дабы успеть в случае опасности укрыться в расщелине или за горным выступом. Группу всадников так и не настигли. Словно те после происшествия с торговцем растворились в воздухе. Флаури негодовал всё сильнее. Чем дальше они уезжали от Даллор-Кура, тем сложнее становилось решиться на возвращение домой. Ему не терпелось распороть негодяям животы. Но сначала он всё же хотел выпотрошить из них правду. Это желание преобладало над трусливым бегством обратно. Так посчитал сын Варнора. И если всё сказанное Миланой — правда, то жизнь в родной Веорне может и не быть такой спокойной, как хотелось. Да и загадочных убийц после возвращения ему уже никогда не подвергнуть кровавой мести и не выяснить, наконец, тайные мотивы убийства отца.

До конца дня им так никто и не встретился. Неширокий тракт суетливо извивался меж каменных гигантов, словно песчаная змея. Над путниками то и дело клекотали клинохвостые орлы, свившие гнёзда высоко в скалах. Чистый горный воздух, свободный от примесей городского и сельского хозяйства, приятно освежал. Вдыхая его, Флаури иногда даже прикрывал от удовольствия глаза.

Солнце согревало спины путников, разогнав в разные стороны назойливые облака, что словно мешали ему день за днём пробуждать сонную природу от промозглого зимнего сна.

Когда вечерние сумерки начали сгущаться над головами путников, Флаури предложил остановиться. Они подыскали подходящее место: чуть выше в скале виднелся замечательный навес, где можно было расположиться вдвоём и уместить лошадей. Тракт оттуда был виден в обе стороны и очень далеко.

Наскоро поужинав запасёнными мясом и хлебом, путники завалились спать. Разжигать костёр не стали — слишком заметно издалека, так что ночью придётся помёрзнуть. Правда, Милана всё же припасла для нового знакомого тёплую шерстяную накидку.

Тимбертону не спалось. В голове вновь возникла череда беспорядочных мыслей, что наводили одну лишь тоску.

— Милана, кто они такие? — тихо спросил он.

— Я пока не могу даже предположить, — задумчиво произнесла девушка, пытаясь сложить воедино рассказ Флаури о таинственной гибели отца с произошедшим на дороге. — Если они причастны к чёрной магии, сотворённой в зале суда, то страшно даже представить, с кем мы имеем дело. Не могу никак понять, как простые смертные могут пользоваться столь могущественными заклятьями. Лишь Эрве способны обучить им своих подданных. И я глубоко сомневаюсь, что Мау’Кин не побрезговал раздарить знания тёмной магии людям. Или я вообще ничего не понимаю, и загадочные убийцы — не люди. Но самое интересное, что наши с тобой цели теперь едины.

— Что это значит? — привстал Флаури, облокотившись на руки.

— Они спрашивали торговца про путь на остров Орхомен. Наша с тобой дорога лежит туда же. В башню Скайрос.

Юношу аж перекосило.

— Чего?! Это ж на краю Глубин! — разразился он криком.

Голос эхом отразился от скал, проскакал по ним каскадом и вскоре исчез. На мгновение они притихли, прислушиваясь к отзвукам природы. Флаури мысленно отругал себя за то, что подверг их весьма серьёзной опасности. Милана скривила губы.

— А что там, на острове? — еле слышно спросил он, попытавшись сделать умный вид.

Милана улыбнулась. Она знала, что ему будет интересно.

— Я надеюсь найти там некоторые ответы, — насмешливо покачала головой девушка.

— То есть, ты не знаешь? Мы идём к какой-то там башне, чтобы узнать…

— Начинается. Бесконечные вопросы, постоянные расспросы. Я не знаю ответов. Мне и самой интересно, какого чёрта меня туда зовут…

— Кто… зовёт? — насторожился собеседник.

Девушка тяжело вздохнула и поднялась.

— Эти сны… Они преследовали меня всю жизнь. Сначала странный дымчатый силуэт и… старик. Он говорил, что я должна найти юношу в Алакорне и привести в башню Скайрос. Всё время повторял про исчезновение эльфов и ужасную войну. И лишь когда я пересекла Срединные земли, в моих снах отчётливо проявился твой образ.

— Получается, я тебе снился? Вот откуда ты меня узнала при первой нашей встрече, — как-то неуверенно заключил Флаури. — А что именно было во сне?

Этим вопросом он хотел проверить, совпадут ли его собственные сны о таинственной девушке.

— Мне всё детство снился небольшого роста мальчик. Но ни лица, ни одежды его я не видела — сероватая дымка скрывала от меня самое главное. Он выходил из покосившегося домика какой-то деревни. Там мы встречались с ним взглядами, но лишь на миг, на короткий миг. Я пыталась приблизиться к нему, взять за руку, но мне что-то мешало. Все эти люди, бредущие кто куда… Я долго приходила в себя после таких снов, и лишь спустя годы смогла осознать их истинное предназначение. И, держу пари, это был ты! Последний сон не оставил никаких сомнений. Я увидела тебя, как наяву, вступившего в схватку с тьмой, словно ты пытался противостоять самой ночи.

— Ты сказала, люди? Там были люди? — забормотал Флаури.

— Они шли куда-то, словно заведённые, без цели, как будто по кругу, в общем…

— Просто шли… — уставившись невидящим взглядом в камень, негромко произнёс он. — Я видел этот сон. Много раз. И ещё тогда, при первой нашей встрече… Но не придавал значения. Ты считаешь, что он и привёл тебя ко мне? — Тимбертон вопросительно воззрился на неё.

Девушка удивлённо вскинула брови.

— Значит, видения у меня в голове возникали неспроста! Действительно было нужно, чтобы я нашла тебя. Одна старая провидица растолковала их мне. Она сказала: «сон — предзнаменование приносящей спасение встречи. Но в нём сокрыта чья-то воля…»

— Может, это были обычные сны, — отмахнулся Флаури.

— Я чувствую, что Он со мной разговаривает. Он где-то там, на севере. Ждёт. Хочет что-то показать. А эти семеро следуют туда же, и вряд ли у них благие намерения. Вдруг они идут с целью остановить Его и… убить? Мы должны до Него добраться, понимаешь? Это шанс остановить грядущее. Никто не вернёт тебе отца, но ты можешь отомстить за его смерть. И я помогу тебе найти их, если ты поможешь мне…

— Ты не ответила на мой вопрос! Кто «Он»?

— На этот вопрос мне тоже пока никто не ответил, — уставившись в невидимую точку на земле, устало проговорила Милана. — Но я должна сама это выяснить.

В загадочном деле появилась новая зацепка. Флаури голову сломал в размышлениях и попытках сопоставить в логическую цепочку смерть Королевских Мастеров, театральный суд его отца и странную банду убийц. Смерть Арбена, скорее всего, была подстроена таким же способом. Значит, кто-то хотел избавиться от его отца. Нет, почему тогда сразу не убили? Хотели осудить за преступление? Опять не сходится. Беспорядочные переплетения мыслей заводили сына Варнора в тупик, словно он пытался понять действия сумасшедшего, что играет людскими жизнями, как фигурками в шахматах, как куклами в демоническом театре нарушенного сознания.

* * *

Конец апреля вновь порадовал путников жарким весенним солнцем, что уже три дня не слезало с небосвода и не пряталось за грядой клубящихся тяжёлых облаков. Это была первая весна на памяти Флаури, когда природа так рано начинала радовать теплом. Северный климат редко баловал промерзающие земли. Холода отступали лишь в середине первого месяца лета, после праздника Товрад, знаменующего победу дня над ночью, света над тьмой.

Тимбертон оказался безумно рад, когда тракт стал медленно выползать из скалистой местности, словно освобождаясь от крепких каменных объятий. Впереди показались верхушки Пограничного леса. По пути им встретилось ещё несколько рабочих посёлков и небольших деревень, но и здесь царствовала мёртвая тишина. В таких местах они пополняли быстро скудеющие запасы провизии.

За прошедшее время Флаури повидал столько смертей, что уже не сомневался в правильности недавнего выбора. Яркие краски цветущих полей и лугов, холмов и равнин, лесов и предгорий омрачались кроваво-серыми тонами трагедий местных поселений. И даже солнце, дарившее тепло всему живому, стремительно сбрасывающему леденящие оковы северной зимы, теперь предательски разогревало лежащие под открытым небом трупы. Вонь и смрад не давали вдохнуть. Тысячи насекомых роились над несчастными, монотонно жужжа. Падальщики дрались за каждый кусок прогнившего мяса. Теперь это был их пир, их праздник.

Даже сейчас уже не счесть тех жизней, которые прервали безжалостные нападения орочьего племени. По всему пути встречались разрушенные деревни и сёла, буквально утопленные в крови их жителей. Но ведь рано или поздно безудержное зло выйдет наружу, чтобы показать свою истинную силу. И тогда смертей будет ещё больше. Как и слёз родных и близких, если таковые ещё останутся.

«Лишь бы Веорна осталась нетронута!» — Флаури тревожила единственная мысль.

И только он успел подумать о родных местах, как Милана вдруг остановила Сабрину и вытянула в сторону левую руку. Тимбертон замер в ожидании чего-то непредсказуемого.

Спустя несколько секунд на руку девушке приземлилась белоснежная голубка. Тимбертон от радости чуть не вывалился из седла, протягивая руку за долгожданным свёртком.

«Здравствуй, наш дорогой Флаури! Мы с Джорджио получили твоё письмо. Куда ты отправился? Мы ничего не знаем! Что вообще произошло? Когда ты вернёшься? Мы ждём тебя! Джорджио совсем скоро отправится служить в армию, а если его возьмут — то в королевский полк. Ты оказался прав. В Алакорне участились нападения орков. Нас переселяют в Даллор-Кур. Мы надеемся, что с тобой — надёжный спутник, который защитит тебя от опасностей. Стерегись орков. Кажется, война снова пришла в наши дома. Наместника Дорвена убили. А убийц отца так никто и не нашёл. Брось это дело. Возвращайся в Даллор-Кур. Мы тебя очень любим и ждём! Мама, Джорджио». А внизу было дописано: «Ну, попадись только мне на глаза, братец! Я мозги-то тебе повыправляю!»

— Ты вовремя предупредил их об опасности. Сейчас они в надёжном месте. Их защитят войска, — выслушав спутника, успокаивала Милана.

— Надеюсь на это, — грустно проговорил Флаури. — Быть бы ещё уверенным в том, что город не падёт…

— Город — не деревня. В открытую его не так-то просто взять. А учитывая, что войска уже готовы в любую минуту вступить в бой, переживать не стоит.

— Напишу ответ на привале.

Перед глазами открылась необъятная красота Южной равнины. Где-то там, на севере, великолепной громадой стоит многострадальный Хлаубен — Первая столица Алакорна, который поначалу был не раз сожжён и разграблен во времена нескончаемых набегов варганов. Войскам королевства неоднократно удавалось отвоевать столицу, но за каждый удавшийся штурм была уплачена слишком высокая цена.

На уроках истории Флаури узнал, что в тысяча триста пятом году от Первого Восхода, после очередного разгрома людьми вьорнов, те бежали в Срединные земли, оставив ту часть территории, где и возник нынешний Алакорн. Тогда же и начали отстраивать Хлаубен, что оказался препятствием для кочевников-варганов, населявших северное побережье моря Рун. Вести о поражении вьорнов быстро разлетелись по Эруаду, и варганы двинулись на север. Они жили лишь грабежами и убийствами, словно шайка разбойников численностью в десятки тысяч.

Первое поражение Хлаубена случилось в тысяча триста седьмом году. Городские руины никто не брался восстанавливать. Варганы плотно осели в тех местах. И лишь спустя девять лет, когда бежавшие в Къёрденфелл люди решили вернуться, кочевники получили достойный урок. Их отбросили восточнее к границам Гарада, где они и провели следующие двадцать лет. Но жажда наживы и образ жизни вновь заставили их испытать на прочность окрепший к тому времени город. Они попытались взять его штурмом — не вышло. Тогда варганы поселились вокруг плотным кольцом, не пуская торговые караваны, шедшие из Къёрденфелла. И не приди на помощь Орден Мау’Рина в лице паладинов Валмалинора, людям пришлось бы несладко.

Двести два дня длилась осада. Нехватка еды, болезни и внезапные вылазки небольших групп варганов в город через канализационные стоки сильно ослабили защитников. Разбойники поджигали дома, склады с и так скудной провизией. Временами полыхало сразу несколько десятков домов. И когда сил держаться уже не осталось, люди вышли из города на последний бой. Тогда-то и подоспели паладины. Варганов разбили. А через сто двадцать лет появился Даллор-Кур, после чего и Сирфендан с Ингилиатом. Варганы существовали уже мелкими группами, разбросанными по Алакорну. Им нигде не было покоя, их всюду безжалостно гнали, как бешеных собак.

Сейчас все подступы к городу были настолько неприступны, что противник просто разбивался о высоченные стены крепости. Могущество и сила королевской столицы взлетели до небывалых высот. Поэтому дивиться столь чудесному творению человечества можно было необычайно долго. Но Флаури направлялся совсем в другую сторону и мог лишь надеяться, что когда-нибудь побывает в величайшем как по размерам, так и по своей истории, городе.

Проснувшаяся после зимы природа выглядела ещё совсем сонной. Цветущая растительность медленно оживала, стараясь заполнить как можно больше пространства, дабы окрасить землю мириадами ярчайших оттенков, пробуждающих в сердце невыразимое чувство восхищения и гордости. Разве может случиться так, что всё это великолепие вмиг исчезнет по прихоти неизвестного, решившего навести здесь собственные порядки?

Наверняка крупные города сейчас ввели военное положение, а большинство деревенских жителей, оставшихся в живых, прячутся за каменными стенами, оставляя на разграбление нажитое добро.

Тимбертон протёр заспанные глаза и, чуть взбодрившись глотком холодной воды, набранной заранее в лесном ручье, вскочил на коня.

— Поговорим? — предложила девушка, мило улыбнувшись.

— Ну а что ещё делать, когда часами в седле отбиваешь себе зад? — шуткой отозвался Флаури.

— Расскажи мне, как ты жил всё это время? — спросила Милана, когда они продолжили путь.

— Ничего особенного. Вряд ли тебе будет интересно. Моя жизнь скучнее, чем у улитки, — напрягся было он.

— Это я сама решу. Идёт?

Сын Варнора, после небольшой паузы, как всегда, скорчив гримасу недовольства, начал рассказывать о деревенском прошлом: о том, как работал с утра до вечера, помогая родителям, как они любили отдыхать по праздникам и выходным всей семьёй, как тренировались с братом на деревянных мечах, невзирая на погоду… Большую часть рассказа Флаури уделил коню Сириусу, вспоминая их поездки с отцом на ярмарку в Даллор-Кур. Он рассказал обо всех светлых моментах своей простой и в то же время нелёгкой жизни, остановившись на том месте, где начались неприятности.

Милана слушала, не перебивая. Тимбертон оказался неплохим рассказчиком. Он довольно эмоционально и выразительно повествовал о наиболее значимых событиях. Расспросами девушка отвлекала Флаури от мрачных картин, чтобы он не замыкался, прокручивая в голове тревожные мысли.

Ещё два дня они ехали вдоль Пограничного леса и Южной равнины. Тимбертону стала надоедать чрезмерная осторожность его спутницы. Они могли двигаться гораздо быстрее, если бы она раз от раза чутко не прислушивалась к посторонним звукам. За это время путники не встретили семерых всадников ни разу. Ни души — ни людей, ни орков, ни живых, ни мёртвых. Милана сердито отрезала все намеки на непослушание, а Флаури только головой качал от безысходности.

Пасмурным утром первого числа Месяца Вечного Древа, после завтрака — хотя завтрак получился слегка скудноват, но божественен (снова отвар из трав, приготовленный Миланой), — Флаури получил первый урок владения мечом.

— Тебе надо подкачать мышцы, чтобы уверенней держать меч в руках! — показывая на клинок спутника, усмехнулась Милана.

Тот только развёл руками.

Она вытащила из ножен изящные сабли и подала одну ему. Изогнутое лезвие искрами сверкнуло на солнце, выгравированные рунные символы будто таили в себе неудержимую, чудовищную силу. Прозрачная тёмно-зелёная гарда, словно выточенная из стекла, притягивала к себе необычайными отблесками. Флаури сжал эфес и тут же почувствовал, как в его тело вливается поток энергии, сначала еле ощутимый, потом, постепенно усиливаясь, захватывающий дыхание и наполняющий каждую клеточку организма ласковым теплом.

Оружие оказалось настолько легко держать в руке, настолько приятно им владеть, что Тимбертон на миг даже почувствовал его частью самого себя. Оно словно стало продолжением руки, с точностью выполняя всё, что от него требуют. По весу сабля была такой лёгкой, что Флаури не ощущал её присутствия, она нисколько не отяжеляла руку. Сражаться таким оружием — одно удовольствие.

— Покажи мне, что ты умеешь. Попробуй меня ударить, — выставив вперёд саблю, произнесла Милана.

— Я не буду с тобой драться! А если я тебя задену? — встревожился соперник.

Милана улыбнулась.

— Ты слишком высоко себя ценишь. Самонадеянный, хвастливый мальчишка! — она с застывшей улыбкой на лице поддразнивала Флаури.

Тот мгновенно почернел от оскорблений и, сделав резкое движение вперёд, попытался царапнуть ненавистную девчонку её же саблей. Но она, ловко отведя в сторону корпус, ударила по его оружию так, что клинок со звоном отлетел в траву.

— Мы в неравном положении! — попытался оправдаться сын Варнора.

— Это почему? Оружие одинаковое. Ты, тем более, мужчина. Что тебя не устраивает? — развела руки в стороны Милана.

— Я-то мужчина. А ты — эльф! — он обвиняюще ткнул в неё пальцем.

— Но я — защищающийся эльф, который не причинит тебе никакого вреда, — сделала невинное лицо девушка.

Флаури закусил губу и поднял саблю.

— Попробуй сконцентрироваться на всём теле. Ты должен чувствовать каждое сокращение мышц, каждое движение. Нужно знать, куда будет направлен твой следующий удар, и никогда не оставлять противника вне поля зрения. Важен полный контроль над чувствами. Ярость и гнев всегда будут мешать сосредоточиться, предательски застилая глаза.

Ученик скотовода внимал каждому слову, произнесённому Миланой. Такое выпадает не часто, когда эльфийка, да ещё настолько прекрасная, уделяет тебе внимание, обучая искусству обращения с мечом. Он понимал, что его готовят к смертельным сражениям, к таким моментам, когда нужно отбросить в сторону все прежние заботы и вступить в схватку.

Полчаса молодой воин пытался достичь цели, размахивая саблей, как ураган, но Милана с невероятной лёгкостью и ловкостью парировала все его удары. Несколько раз он падал на землю, сбитый с ног молниеносными выпадами девушки, но каждый раз тут же вскакивал, больше не подавая виду, что его унизили или обидели.

Когда ноги и руки Флаури отказались повиноваться, он бессильно рухнул на траву, постанывая от изнеможения. Милана тем временем стояла над ним и мило улыбалась.

— Всё! Больше не могу! Ты даже не устала! — почти пропищал сын Варнора, поднимая голову.

— Потому что оборонялась. А обороняться легче, если умеешь. Противника можно вымотать до потери сознания, вот как тебя сейчас, а потом… — Милана воткнула саблю в землю, и та с шуршанием погрузилась аж наполовину.

— Вам от природы даны такие ловкость и выносливость? — осведомился он.

Милана с добродушным выражением лица смотрела на измученного Флаури. Но вдруг её взгляд посуровел.

— Всё! Хватит! Вставай, лентяй! Нам пора в путь!

* * *

Шёл двенадцатый день их совместного путешествия. Солнце то и дело сновало меж облаков, словно пытаясь насмотреться на плоды своих светлых трудов. Порывы рваного ветра местами надоедливо бросались в лицо, заставляя путников невольно жмуриться. Ещё пара дней, и они должны достигнуть места, где два тракта сливаются в один, идущий далеко в Арголиад. Эти дни добавили немного разнообразия. Деревни, что попадались на пути, не были разграблены. В каждой сейчас находилось по двадцать-тридцать стражников, охранявших поселения. Флаури с Миланой приходилось пробираться мимо них лесом, иногда делая большие крюки вокруг деревни. Путникам не хотелось попадаться на глаза там, где все живут только в ожидании врага. Расспросы, подозрения — это потеря времени, которого у них, к сожалению, не было.

Под вечер шестого числа они вышли к развилке. Сумерки, сгустившиеся так внезапно, раскрыли расположение отряда, должно быть, остановившегося на ночлег между двумя холмами у дороги. Из леса их видно не было; только яркий жёлтый свет, льющийся из-за вершины, выдавал присутствие кого-то ещё. Ни голосов, ни движения путники не заметили, но Милана определённо чувствовала неуловимые для человеческих ушей звуки. Вдвоём они притаились за мощным стволом векового дуба. До чуткого слуха девушки донеслись неразборчивые речи. Она решила отправиться на разведку.

— Сиди тихо. Я посмотрю, что там, и дам тебе знак.

Спутник кивнул.

Девушка приподнялась и неслышно направилась к тракту. Миг, и Флаури уже ничего не замечал. Она исчезла, поглощённая набросившейся мглой. Он стал ждать. Вокруг царила полная тишина, лишь мрачный лес мирно посапывал, когда прохладный ветер шелестел между деревьев. Было прохладно. Пахло пихтой и дубом. Лёгкая морось насытила округу вечерними лесными запахами.

Сначала Тимбертон не обратил внимания на едва уловимый шорох за огромным поваленным деревом. Ему показалось, что это бесится лесная живность. Но вдруг осторожность всё же заставила его обернуться. Ужас мгновенно охватил разум, парализуя, словно змеиный яд. Над ним возвышалась высоченная фигура зловонного и рычащего сквозь оскаленные зубы существа. Флаури попытался дёрнуться, но страх перед чудовищем не позволил ему шевельнуться. Сверкающие глаза уставились прямо на Тимбертона, которому показалось, что на него сейчас смотрит сама Забирающая жизни. Во мраке разглядеть ничего не удавалось, но знакомая вонь выдала в противнике самого настоящего орка.

Мощные ручищи взмыли вверх, занося для удара огромный топор.

«Вот и всё! Настигла тебя смерть, Флаури! Ты даже ничего не смог сделать: как-то защититься, что-то предпринять, чтобы спастись…» — говорил внутренний голос.

Секунды казались часами. Топор чудовища вот-вот разрубит его на две части, и он падёт нелепой смертью на окраине леса посреди огромного королевства.

Внезапно раздался пронзительный свист, и стрела, возникшая, казалось, из ниоткуда, оставляя за собой дымчатое голубоватое свечение, с хрустом вонзилась врагу в лоб. Тот захрипел, запрокинув голову назад, и с грохотом повалился на землю.

Милана выпрыгнула из темноты и взглянула на спутника. Он лежал неподвижно, мёртвым взглядом уставившись в сторону поверженного чудовища. Внутренний голос исчез где-то в глубине сознания.

— С тобой всё в порядке? — шёпотом спросила она.

Флаури посмотрел на неё и только и смог, что несколько раз коротко кивнуть.

— Откуда взялся орк? — направившись к мёртвому противнику, удивлённо произнесла девушка.

Тимбертон опять не смог ничего выговорить, только махнул рукой в сторону дерева.

— Хорошо замаскировался. Пойду взгляну, — с этими словами она направилась к засаде, предварительно закинув лук за спину и вытащив одну саблю.

Побродив вокруг, девушка не обнаружила никаких следов пребывания здесь орков, кроме, разве что, небольшого участка примятой травы, где тварь и пряталась. Это показалось очень странным.

Задерживаться здесь не стоило, могли нагрянуть и другие. Одна-то она справится. Но вот что делать с Флаури? Он сейчас находится в таком оцепенении, что боец из него никудышный.

Милана взяла спутника под руку и потащила к месту, где они оставили лошадей. Сириус и Сабрина взволнованно переминались с ноги на ногу. Девушка растрясла вконец перепугавшегося спутника, который тут же захлопал глазами.

— Штаны-то хоть сухие? — улыбнулась эльфийка, хотя спрашивала вполне серьёзно.

Флаури невидящим взглядом посмотрел на неё, потом его рот медленно растянулся в белозубой улыбке, и он, опёршись на дерево, сполз вниз.

— Эй! С ума только не сходи! — подбоченилась девушка.

— Эта гадина меня чуть не прикончила, — Тимбертон уставился куда-то вдаль.

— Одного оставить нельзя. Вечно вляпаешься в неприятности! — негодующе проговорила Милана.

— Кто-то мне это уже говорил, — почесал затылок тот.

— Ты всё то время, пока меня не было, в ушах ковырялся? Как ты мог его не услышать?! — повысила тон Милана, но тут же осеклась, оглядываясь по сторонам.

— Я и сам удивляюсь. Он выполз так бесшумно, что я и сообразить ничего не успел… — начал оживать тот.

— В следующий раз хоть не лежи, как тряпка, — сказала девушка, проверяя надёжность конской сбруи.

— Я же говорил тебе, что я — не воин, — пожал плечами Флаури.

— Причём тут это?! Если бы я не всадила стрелу ему в лоб, ты бы сейчас лежал разрубленный в кустах, потому что в тот момент даже с места сдвинуться не смог! — мрачно бросила Милана. — Воин — не воин, а инстинкты самосохранения работать должны!

— Да ладно тебе сердиться. — Он задумался, а затем печально добавил: — Что самое интересное — я тебе уже дважды жизнью обязан.

К Тимбертону вернулось обычное весёлое выражение лица. Он вмиг забыл про то, что чуть не был убит, и улыбка, иногда казавшаяся Милане абсолютно не к месту, вновь засияла на его лице.

— Да уж… — без малейшей доли иронии сказала она.

— С другой стороны, ты меня за собой куда-то тащишь, тебе и спасать, — Флаури продолжал придуриваться.

— А ты в это время будешь жиром заплывать, да на травке валяться? — усмехнулась девушка.

— Было б с чего заплывать! — бросил наглец.

— Первый раз вижу такого идиота. Ему чуть череп не разнесли, а он веселится! — раскинула руки в стороны Милана.

— Всё ведь обошлось, — несколько неуверенно ответил он.

Милана уже было раскрыла рот, чтобы возразить, но лишь махнула на несносного спутника рукой и вскочила на лошадь.

— Что там за холмом? — запрыгивая на Сириуса, спросил Флаури.

— Ничего. Обычные торговцы в сопровождении солдат. Они ничего не заметят, так что поехали, — сухо отозвалась Милана. Однако всей правды она ему не сказала.

Они двигались дальше по тракту. Эльфийка изредка поглядывала на спутника, покачивая от возмущения головой, а тот с невозмутимым выражением лица держался, словно не его только что спасли от неминуемой гибели, а он — великий герой, вытащивший из кровожадных лап смерти целый народ. Хотя, по сути, ничего смешного не было. Наоборот…

Глава 6

— Если они вернут Осколок, то мы дадим им шанс.

— Нужно самим забрать его. Братья, давайте проучим их?

— Ты же знаешь, брат, что нельзя этого допустить. Иначе весь Эруад окажется под угрозой. Да и ты сам…

Шли дни. Двое путников продвигались вдоль высоких пиков исполинских коричневых скал, внезапно заключивших нарушителей их спокойствия в крепкие объятия. В этих местах тракт серпантином извивался меж каменных громад.

Всё это время Флаури провёл в утомительных тренировках с саблей Миланы, хотя успехов пока достиг невеликих. Иногда она заставляла его взять в руку отцовский клинок, и тогда ему приходилось очень и очень несладко. Мышцы моментально наливались нестерпимой болью, и воин мог только слегка взмахнуть мечом. В следующий же миг тот уже валился у него из руки. Милана презрительно глядела на него в такие минуты, но Тимбертон, понимая всю беспомощность своего положения, лишь разводил руками, чем ещё больше злил эльфийку.

Ночевать приходилось то в брошенных лесных хижинах, то под каменным навесом у подножия гор, то вообще под открытым небом на поросшем серым мхом склоне холма. Шерстяная накидка спасала от ночных холодов. От весенних дождей же спасти могла лишь крыша над головой. Когда тяжёлая грозовая туча настигала путников на равнине, и укрыться было негде, приходилось мириться с непогодой.

Чёрствый хлеб, родниковая вода и травы были близкими спутниками Флаури в последние дни. В опустевших селениях исчезли даже скотина с птицей. А запасы погребов канули ещё в начале весны. Люди жили в основном охотой, чему Тимбертон, к сожалению, учиться отказался. Милана же, как выяснилось, лука и сабли на лесную живность поднять не могла. Вот и перебивались они день за днём скудным провиантом, если, конечно, удавалось. Иной раз лишь сваренная в котелке крапива утоляла жуткий голод на несколько часов, а отвары горных и лесных трав придавали сил.

Наступило тринадцатое число Месяца Вечного Древа. Они проснулись в глубокой прохладной пещере. Остатки вечернего огня беззвучно шаили в кострище, полностью отдав всё тепло ночью. В проходе виднелся яркий утренний свет.

«Интересно, насколько там тепло?»

Последние два дня погода не радовала путников. Они постоянно мокли от проливных дождей. Не успел Флаури об этом подумать, как тут же был схвачен за шиворот.

— Ч-что т-ты… Ай! Больно же! Что ты делаешь? Куда тащишь? — звонко причитал он, негодуя.

Милана молча выпихнула его из пещеры, оставив сидеть на земле. Снаружи, и правда, стоял такой дикий холод, что Тимбертон моментально продрог. В следующий миг рядом с ним, звонко кувыркаясь, словно пустившись в пляс, оказался его меч. Юноша скорчил недовольную гримасу, но сообразив, что сопротивляться бесполезно — сегодня она была явно не в настроении — вытащил меч из ножен и начал тренировку.

К его собственному удивлению, первые минуты прошли довольно легко. Тяжесть в руке была, но она оказалась приятной. Вскоре возникла уже знакомая боль, и держать меч стало очень трудно.

Флаури упал на колени и взмолился:

— Зачем ты заставляешь меня это делать? Я с ним и полминуты в бою не продержусь! — В ответ он не услышал ни капли сочувствия.

Неудавшийся воин сидел на земле, превозмогая бессилие, ненависть, и… по лицу покатились слёзы. Предательские слёзы отчаяния. Когда ты чего-то с трудом добиваешься, а результат приходит не скоро, эти слёзы ввергают человека ещё глубже в пучину беспомощности и безысходности. Но Флаури решил справиться. Он, резко вскочив с земли, стал яростно размахивать тяжёлым оружием, стараясь как можно больше направлять движение по инерции, чтобы не так одолевала усталость. Иногда приходилось всё же поддерживать меч левой рукой, так как правую он уже практически не чувствовал.

Когда сын Варнора уже выжимал из себя последние капли, занося меч над головой, Милана стояла у входа в пещеру и мило улыбалась.

Флаури обернулся.

— Вот! Теперь я точно смогу завалить десять… да ладно, двадцать орочьих отродий! Только дайте мне их… — задыхаясь и еле удерживаясь на ватных ногах, прохрипел он.

— Молодец! Какой молодец! Смотри, в штаны не наложи, когда дождевого червя увидишь! — резко оборвала его Милана.

— Ха-ха-ха! — показательно посмеялся сын Варнора, тут же сделав серьёзное лицо.

Милана недовольно скривила губы и бросила:

— Иди завтракать!

— Не буду я есть твою траву! — вскричал Тимбертон. — Тащит неизвестно куда и зачем, кормит всяческой гадостью, да теперь ещё и издевается по утрам! Флаури, куда ты попал?! — громко возмущался он, всхлипывая.

Напрасно её спутник ерепенился. Завтрак оказался настолько питательным, что усталость мигом отступила, и всё тело наполнилось новыми силами. Казалось, что не было несколько минут назад изнурительной тренировки, а боец оказался готов как минимум ещё к нескольким часам занятий.

Он думал, что Милана почему-то рассержена, вот утро и выдалось таким неприятным. Но, как оказалось, никакой обиды не существовало. Девушка то и дело поглядывала на него и еле заметно улыбалась, видя, какое выражение приобрело его лицо. У кого и было чувство подавленности, так это у самого Флаури. Эльфийка нарочно ничего не говорила, ожидая, когда же в его душе восстановится спокойствие, и молодой человек сам пойдёт на разговор.

Флаури ехал в седле, закусив губу, тоже сдерживая грызущее сердце стремление завести беседу. Он страшно метался в размышлениях, пытаясь что-то сказать и, наоборот, в то же время молчать, как рыба в воде. Но всё же болтливый характер сыграл свою роль в этом поединке.

— О чём думаешь? — как можно спокойнее сказал сын Варнора, опасаясь гневного настроения Миланы.

— Скажи, почему ты всё-таки выбрал путь со мной? — не поворачивая головы, поинтересовалась она.

— А почему тебя это интересует? — словно и не удивился вопросу Флаури. Будто бы ожидал.

— Не хочешь — не говори, но вопросом на вопрос отвечать ни к чему, — сказала девушка, посмотрев ему прямо в глаза.

— Дак ты же первая… — хотел возразить тот.

— Ну и что? Я — девушка, мне можно, — с лёгкой суровостью в голосе произнесла Милана.

— Я должен отомстить за смерть моего отца. И не отступлюсь, пока не найду тех, кто это сделал, — собеседник выдержал паузу и вновь продолжил, видя, что Милана не собирается отвечать: — Ты не ответила на мой вопрос.

Девушка еле заметно кивнула, давая понять, что помнит его слова. Она крепко сжала поводья.

— Думаю о последствиях, — кратко вымолвила эльфийка.

— О последствиях чего? — невозмутимо спросил Флаури.

— Войны, конечно! — протянула она, перебирая в руках поводья.

— Может, мы успеем её предотвратить? — как-то неуверенно предположил Тимбертон.

— Нет, — отчаянно покачала головой эльфийка, — она началась тогда, когда опустел Хадалмар, возможно, даже раньше. Предотвратить войну нельзя, нужно её остановить. Сейчас очень трудно будет это сделать. Но шанс всё же существует. И он будет существовать, пока мы с тобой живы.

— То есть, хочешь сказать, если мы погибнем, то весь мир обречён на истребление? — робко осведомился Тимбертон.

Милана промолчала. А тому достаточно было увидеть её выражение лица, чтобы не задавать больше никаких вопросов.

Они ехали так ещё около четырёх часов — не переглянувшись и не перемолвившись даже словом.

Время уже перевалило за полдень, а путники продолжали без остановки продвигаться на северо-запад по тракту к гряде Садрит. Там, слышал Флаури, находятся какие-то довольно крупные поселения, располагающиеся недалеко друг от друга вдоль реки Айв, от самой гряды до места, где она разделяется перед Одинокой горой. Словно гигантский раздвоенный змеиный язык, два русла огибают гору и уходят на запад и на север, образуя тем самым границы Свободных Земель. Проживающие здесь люди не очень жаловали чужеземцев, однако и не гнали их прочь. Никто не признавал правителей, управления как такового не существовало — люди жили каждый своей жизнью: простые крестьяне засеивали поля, пасли стада; лучшие охотники и рыболовы добывали себе пропитание в лесах и реках; кто-то прожигал жизнь в кабаках Нараяна, — единственного города в области, больше напоминавшего огромную деревню.

Проще простого было захватить земли бедняков — ни правителя, ни войска, ни крепостей — но люди и без того уже по горло насытились кровопролитием. Хотя здесь очень часто случались нападения бандитов или разборки между напившимися моряками, что непременно заканчивались пятью-десятью смертями. Некоторые, устав отбиваться от вконец осмелевших разбойников, уходили в Алакорн или Къёрденфелл в поисках защиты и жилья. Таким никогда не отказывали и помогали обосноваться на новом месте — материалы для постройки пристанища и хозяйства бесплатно предоставлялись наместниками и старостами.

Люди не стремились изменить такую жизнь. Они обрекались на вечное пребывание в страхе, на отсутствие защиты. Но, несмотря на это, боролись со смертью всеми доступными способами.

Флаури, с детства мечтавший путешествовать по всему миру, не горел желанием оказаться в Свободных Землях. Ему не улыбалось попасть в руки бандитов и встретить смерть от подлого удара в спину где-нибудь в глухом переулке. А ничего другого ожидать и не следовало.

К вечеру путники заметили в дымке низких облаков очертания гряды Садрит. До неё оставалось полдня пути. Расположившись под покровом леса, они молча сидели у костра, на котором закипал котелок с ароматным отваром. Милана опять насобирала всяческих трав, что уже который день служили им и завтраком, и обедом, и ужином.

Сумерки окутали прохладой. Лёгкий пряный запах можжевельника пьянил, заставляя наслаждаться и дышать полной грудью. Неугомонные кедровки выдавали красивые переборы, весело треща и свистя. Казалось, спать они совсем не собираются.

— Что это за травы? — поинтересовался Флаури, пытаясь завести обычный разговор и сделать вид, что ему действительно интересно.

— Королевский щавель, молодые побеги касциры, крапива и солнечный цветок, — ответила девушка с неприкрытым удивлением.

— Это, конечно, всё умеренно вкусно, но мы когда-нибудь будем питаться здоровой пищей? — всё же не выдержал он.

— Самая что ни на есть здоровая пища! — Милана так и знала, что он придёт именно к этому. — Один только солнечный цветок чего стоит. Его сок чрезмерно горчит, поэтому добавляется щавель. Такой отвар незаменим при долгих путешествиях, великолепно снимая усталость и принося новые силы, — пыталась объяснить девушка, надеясь, что этот невежа всё же поймёт, что питаться травами нисколько не хуже мяса и ароматных лепёшек.

— Слушай! Мне не нужны рецепты чудодейственных снадобий. Я пытаюсь понять, когда я увижу перед собой что-нибудь более разнообразное… — ворчливо сказал Флаури, сделав вид, что ему нет дела до её слов. Кажется, наступил именно тот предел, когда даже эликсиры Миланы опротивели ему настолько, что он не мог и слышать о них.

— Ты совсем обнаглел? Может, тебе ещё южным табачком трубочку набить? И вообще… захотел вкусной еды? Вперёд! — с этими словами она взяла свой лук и швырнула им в спутника. За ним полетел колчан со стрелами, звонко приземлившись задире на голову.

Он быстро-быстро почесал затылок, словно пытаясь вычесать из него боль.

— Но я никогда не стрелял из лука, — поднимая глаза, медленно произнёс ученик скотовода.

— Хочу тебя заверить, складывается ощущение, что ты и деревянной палки в руках не держал! — вот и Милана пошла в наступление, не сдержав эмоций, которые уже долгое время рвались на свободу из её прекрасных уст.

— А тебе какое до этого дело?! — взорвался тот. — Тебе нужно было найти меня — ты нашла! Я не подписывался мечом махать и жрать всякую зелень!

Флаури обиженно развернулся и пошёл вглубь леса. Милана лишь довольно усмехнулась и отпила лечебного напитка из раздобытого в одной деревне котелка.

«Ещё одна победа над этим занудой одержана, — с гордостью подумала она. — Посмотрим, много ли ты настреляешь».

Тимбертон пробирался сквозь едва проходимый мрачный лес. С обеих сторон путника цепляли крючковатые ветки, словно когтистые лапы неведомого хищника норовили схватить и утянуть в своё тёмное логово. Позади остался еле заметный свет костра, разведённого под прикрытием крон огромных деревьев, что не позволяли заметить его издалека.

Ночные краски медленно, словно нехотя, окутывали всё вокруг, каждый предмет и уголок земли. Флаури старался передвигаться как можно тише, но, ясное дело, ничего у него не получалось. Мало того, что под ворохом листвы он не замечал сухих веток, которые то и дело трещали под ногами, дак ещё и постепенно опускавшийся мрак позволял видеть всё меньше. Кое-где небольшими островками лежал снег, отсчитывая последние деньки и тая под опускавшимся на землю покрывалом весны.

В обиде покинув лагерь, Флаури забыл, что несёт в руках настоящее эльфийское оружие. Луков такой формы он ещё никогда не видел: с виду обыкновенный охотничий при детальном рассмотрении оказался весьма сложным по составу элементов. К внешней поверхности дуги крепился особый материал, напоминающий обычную верёвку, но на ощупь был гладкий, как стекло. Изящно изогнутые рога венчали связки красноватых перьев; сама рукоять лука была покрыта каким-то ворсистым материалом, не позволяющим оружию выскользнуть из руки.

Внезапно выглянувшая из гряды облаков луна залила призрачным светом весь лес. Лук сверкнул тусклой голубоватой искоркой, которая пробежала от рукояти до конца верхнего плеча, скользнула по тетиве и исчезла.

Тимбертон оторопел.

«Странно, что Милана доверила его мне. Посмотрим, что ты можешь!» — мелькнули мысли. Охотник уже горел от желания испробовать оружие.

Он, если честно, никогда в жизни не стрелял из лука, ему эти ощущения были абсолютно чужды. Но Флаури видел, как охотится его отец, и решил просто повторить его движения. Наложив изящную лёгкую стрелу с гладким волнистым наконечником, он стал медленно натягивать тетиву. Сначала казалось, что это вообще невозможно сделать. Но, на удивление, усилий потребовалось не так уж и много. Сын Варнора даже решил, что с оружием что-то не то — тетива не может так легко поддаваться.

Где-то высоко на дереве гаркнула обеспокоенная не то чужим присутствием, не то выглянувшей луной, птица. Флаури её не видел, но вскинул лук вверх, пытаясь сосредоточиться. Внезапно он ощутил, как неведомая сила направляет движения его рук. Мощный магический импульс пронзил тело стрелка, заставив отпустить тетиву. Эльфийская стрела с голубым оперением, чуть свистнув, моментально исчезла в кроне дерева. Через мгновение послышался глухой звук, и ничего не подозревавшая до того момента птица замертво рухнула в траву.

Сердце охотника замерло.

«Вот так поохотился! Первый выстрел в жизни!»

Он подошёл к месту, где только что упала его добыча, схватил стрелу с насаженной на неё птицей и рванул обратно.

— Тетерев, — он произнёс это слово, будто тетерев был уже пятый за сегодня, и они ему изрядно поднадоели.

Милана аж почернела от недоумения.

— Ты убил его из лука?! — не своим голосом произнесла она, приподнимаясь с земли.

— Что ты? Нет, конечно! Я залез на дерево, снял эту птичку с ветки и проткнул её стрелой! — на лице добытчика было весьма озадаченное выражение. Он не понял, к чему задавать такой вопрос, когда и так видно, что птица убита из лука.

— Возьми стрелу и натяни тетиву! — строго приказала она. Флаури даже слегка опешил.

— Ты хочешь, чтобы я тебе показал, как надо натягивать тетиву? — продолжал недоумевать тот.

— Я сказала — натяни! — Милана так повысила тон, что Тимбертон понял — шутка не удалась. Вскинув лук, он повторил движение, которое исполнил несколько минут назад. Правая рука ловко и быстро довела тетиву до плеча.

Девушка отошла от лучника на добрых тридцать шагов и остановилась возле многолетнего дуба. В следующий миг, выхватив одну из сабель, она резко вонзила острие в дерево и тут же выдернула. На коре осталась зарубка в дюйм длиной.

— А теперь попробуй попасть сюда, — вновь приказным тоном, но едва слышно, проговорила Милана.

Флаури прищурился. Тридцать шагов не такое уж и большое расстояние, но цель слишком мала, чтобы сконцентрироваться на ней. Он видел лишь ствол в три охвата.

— Я не вижу, куда стрелять! — взмахнув руками, выпалил он.

— Я сказала, пробуй! — Флаури даже показалось, что в Милану вселился злой дух или демон из Глубин Сущего. Хоть он их ни разу и не видел.

Вновь те же ощущения: приятное тепло, короткий импульс, свист оперения, голубоватая дымка и глухой звук. Милана, вытаращив глаза, неподвижно стояла и взирала на наконечник, вошедший ровно в указанное место.

Глядя, как его спутница, находясь словно под гипнозом, теряется в размышлениях и догадках, стрелок, наконец, сказал:

— Как результат?

— Идеально… — не отрывая глаз от наконечника, прошептала Милана. Она выдернула из дерева стрелу и направилась к юноше. — Неужто дуракам и впрямь так везёт?! — с усмешкой сказала эльфийка, присев рядом с Флаури. — Ладно. Хоть какие-то навыки мы в тебе открыли.

— Мы есть-то будем? Или птичку отпустить? — опустив подробности произошедшего и в который раз попытавшись прогнать гнетущие думы, нарисовал беззаботную улыбку Флаури.

Милана недовольно покачала головой. На лице скользнула лёгкая ухмылка, которая тут же исчезла.

«Всё шутки шутит! Не понимает, глупый, что происходит. Эруад постепенно накрывает непредсказуемая опасность, способная стереть с лица земли целые города, королевства и народы. А что самое интересное — противоядием от зловещей эпидемии является простой сын скотовода, хоть и познавший горечь утраты близких, повидавший смерть. Но его руки пока чисты. Пока! Настанет день, когда они обагрятся вражеской кровью! Надеюсь, он хоть немного осознаёт, что вскоре ему придётся защищать весь мир от смерти и разрушения. Ведь зачем же ещё он нужен Ему?»

* * *

Неделя без происшествий оказалась для Тимбертона невыносимой пыткой, или, быть может, испытанием на терпение и выносливость. Необузданные и опасные просторы Свободных Земель раскинулись перед любопытным взором Флаури на двадцать пятый день путешествия. Милане, казалось, не было дела до нетронутых красот, она лишь пристально всматривалась в лесные массивы, что простирались по правую руку, в поисках нежданных гостей. Слева от них волнами уходила вдаль поросшая густой зеленью гряда холмов. По гребням этих холмов они и решили двигаться на север, чтобы не попасть в засаду где-нибудь в низине, между краем леса и крутыми склонами.

Высокая трава громко шелестела под копытами лошадей. Это нисколько не мешало Милане сосредоточиться. Попытки Тимбертона заговорить, что-либо спросить пресекались одним лишь жестом. Юноша безостановочно бормотал что-то себе под нос, пытаясь то ли как-то себя развлечь, то ли обратить на себя внимание.

Неумолимо долго тянувшиеся дни он только ел, пил, спал и ехал, ехал, ехал… От жёсткого седла зад начал сильно болеть. Вечером у костра Флаури уже не мог сидеть — ложился на живот, давая отдохнуть измученному месту.

Они по-прежнему обходили стороной все поселения, которых, на удивление, встречалось на пути довольно много. Иногда даже приходилось ждать сумерек, чтобы проскочить между несколькими расположившимися рядом деревушками, что ютились на склонах соседних холмов. В этих землях в принципе никому не было дела до двух путников, направляющихся своей дорогой и не доставляющих жителям неприятностей, но всё же осторожность никому не мешала.

Тогда-то они впервые и нагнали семёрку загадочных всадников, что не спеша ехали посреди тракта. Казалось, негодяи совсем не отдыхают. Флаури порывался напасть и покончить с убийцами отца на месте, но Милана останавливала его чуть ли не силой. Он нисколько не боялся её предостережений относительно их магических способностей, хотя сама эльфийка всем телом чувствовала силу и мощь, кроющуюся под необычными пластинчатыми доспехами. Да и одной с подготовленными воинами и, наверняка, магами ей бы вряд ли удалось справиться. Флаури же не помог бы ничем. Милану волновала лишь их безопасность. Месть и справедливость отошли для неё на второй план. И одним богам известно, сколько усилий в тот момент девушке понадобилось приложить, чтобы отговорить разъярённого спутника от авантюрного и опасного поступка. Тимбертон отступился, но возмущениям его не было предела.

Из виду убийц потеряли внезапно. Скрывшись за холмом, те словно растворились в воздухе. Появившиеся буквально через несколько минут Милана с Флаури обнаружили лишь десятки следов копыт, прерывавшихся на мосту через горный ручей. И даже часовая погоня не дала результатов. Когда мелкая галька вновь сменилась грунтовым трактом, песчаный покров уже не хранил следов семи лошадей. Сын Варнора долго не мог успокоиться, переживал, что настигнуть их так и не удастся. И всё же ему пришлось смириться.

В момент, когда их путешествие приобрело более спокойный характер, сын Варнора начал так волновавший и интересовавший его разговор.

— Милана, скажи, а как ты это делаешь? Ну, в смысле, тот волшебный шарик, например, — словно пытаясь что-то наколдовать, жестикулировал Флаури.

Девушка улыбнулась.

— При помощи магии, конечно, — весело ответила она.

— Я понимаю. Но ведь ты способна применять магию не потому, что имеешь эльфийские корни.

— Хм… — снова улыбнулась Милана. — Не обязательно быть эльфом, гномом или кем-то ещё, чтобы использовать магические потоки.

— А как это делать? Научи меня чему-нибудь. Хотя бы шарик этот… — неуверенно пожал плечами собеседник.

— Я ведь не учитель, Флаури. Я понятия не имею, с чего необходимо начать.

— Но ты же как-то научилась использовать эти… потоки, — Флаури не сводил с эльфийки глаз.

— Я получила, конечно, некоторые уроки от Эрве эльфов за то недолгое время, что мы общались, но сомневаюсь, что у тебя получится, — лучезарно улыбнулась она.

— Это ещё почему?! — возмутился тот.

— Потому что тебе сначала нужно пройти весьма сложный процесс обучения, и не у кого-нибудь, а у настоящего Эрве. Только он может научить, как пользоваться окружающими нас волнами божественной энергии.

— Они окружают нас? Везде? Всегда? — забормотал Флаури.

— Сколько же вопросов-то! — покачала головой девушка. — Да. Так уж устроен наш мир. При его создании боги воздвигли Чудеса — стихийные природные явления. Их стали так называть после первого Сарветанга — ежегодного праздника, проходившего в Срединных землях. Каждое из шести Чудес раз в год целый месяц приносит в мир и благодать, и смерть.

— Нам в гимназии рассказывали об истории мира. Почему некоторые месяцы называются именами Чудес, какие дары они приносили расам, кто такие Эрве, и что происходило на Сарветанге, но истории учителей оказывались какими-то неполными, словно лишёнными смысла.

— Многие поколения правда искажалась, превращаясь то в легенды, то в сказки, иногда забываясь вовсе. Я жила в Эйрдалле, где Вечное Древо вот уже почти полторы тысячи лет не цветёт. А раньше дриады собирали в окружных лесах такие чудодейственные травы, что возвращали к жизни безнадёжно больных, залечивали любые раны вмиг. Но чтобы собрать их в Месяц Вечного Древа, нужно было считаться с ядовитой пыльцой, витавшей в воздухе и ежегодно уносившей тысячи жизней, пока дриады не нашли способ безопасно собирать травы.

— Почему Эрве больше не собирают Сарветанг? — поинтересовался Флаури.

— Говорят, это как-то связано с вьорнами. Будто змеи нарушили неписаные законы Эруада и покинули Храм Богов и Сарветанг раньше, чем закончилась двадцатиоднодневная молитва. Без объединённого могущества всех Эрве Сарветанг стал бесполезным сборищем. А когда вьорны покинули Гарад и пошли войной на людей, мир впервые залили реки крови.

— Это всё рассказал тебе Эрве? — спутник не уставал задавать вопросы.

— Да. Он постарался поведать мне как можно больше информации о мире, где я живу.

— Да ты ещё загадочнее, чем я думал, — пожирая взглядом языки пламени, твёрдо произнёс юноша, а спустя полминуты молчания добавил: — Значит, мне никогда не удастся использовать эти источники. Учителя-то нет. Да и некогда учебой заниматься, похоже… — он задумчиво закусил губу.

— Это уж точно. Да и нужно ли тебе это? — мягко улыбнулась девушка.

— Не знаю… — словно сам себе сказал Флаури.

— Вот-вот, — кивнула Милана.

— А почему не цветёт Вечное Древо?

— Чудо Эйрдалла — детище Ярха, одного из шести богов нашего мира. Говорят, старший из братьев — Тирг вместе с Анорисом и Ярхом выступил против остальных богов в попытке уничтожить Эруад. Но они проиграли битву, и все втроём оказались заточены в Глубинах Сущего. Поэтому Вечное Древо, Фонтан в лесной реке и Заснеженный пик не приносят в мир ни страданий, ни чудес.

— В гимназии нам говорили то же самое. Скажи, а что означает то слово, которое ты произнесла в шахте? — вспомнил вдруг он.

— F᾿irial? Это «свет» по-эрвски, — ответила Милана.

— А если я произнесу его, то смогу вызвать светящийся шар?

— Глупый ты, — усмехнулась она. — С таким же успехом можешь попытаться есть куриный бульон дырявой ложкой.

Флаури поджал губы.

— А что ещё ты умеешь?

— Не многое, — чуть склонила голову Милана. — Могу вылечить небольшую рану, да пару штучек со зверьками…

— Да уж. «Пару штучек» я видел, — глядя на Сабрину, произнёс Тимбертон. — Ты умеешь с ними общаться?

— Мысленно. Они понимают меня, а я чувствую, что они хотят, — объяснила спутница.

— Наверное, это здорово. Я бы сам не прочь пообщаться со своим Сириусом, — Флаури потрепал коня по загривку.

Милана лишь пожала плечами. Она была рада, что её спутник смог отвлечься от тёмных мыслей и поговорить на более приятную тему. Таких разговоров им не хватало с самого знакомства.

Нараян внезапно раскинулся из-за вершины зелёного, поросшего ольшаником, холма. Гигантское поселение, уходя далеко на север к морю, занимало просторы равнины, которую невозможно было объять одним взглядом. Казалось, ему нет конца. Маленькие бревенчатые домики с плоской крышей, словно пеньки, были понатыканы везде, где позволяло пространство. Узенькие проулки вмещали лишь одного человека. Хотя прослеживались очертания нескольких, видимо, центральных, улиц — здесь могли уместиться телег пять-шесть в ширину. Холмы, окружавшие со всех сторон равнину, тоже потихоньку оккупировались жителями, что возводили простенькие домики прямо на склонах.

Утро в Нараяне встречали довольно рано. Из печных труб уже струился серебристый дымок, народ постепенно растекался по улицам.

Городские окраины чернели пятнами пожарищ. Не дававшие покоя банды разбойников, прячущиеся по пещерам и лесам, то и дело поджигали ближайшие дома. Многие так и оставались лежать в руинах, на месте некоторых же отстраивались новые. Даже сейчас в нескольких точках виднелись возвышающиеся бревенчатые постройки, ещё сверкающие новизной сруба.

Звуки, наполнявшие воздух Нараяна, как показалось Флаури, практически ничем не отличались от деревенских в Веорне. Просто их здесь было в десяток раз больше. Но не ощущалось в городе-деревне того спокойствия и безмятежности, которыми насыщена простая деревенская жизнь. И даже не из-за того, что Тимбертон очутился здесь впервые. Просто люди не те. Издалека уже чувствовалась атмосфера, в которой они живут. Беспечность, безразличие, скупость и какая-то странная злоба. Не та злоба, что толкает людей на войны, что заставляет ненавидеть друг друга. Здесь люди словно обозлены сами на себя. Хотя этого сыну Варнора точно не понять.

Семерых всадников нигде не было видно. Очевидно, они уже давно в городе. Флаури и Милана внимательно осматривали всё вокруг в поисках знакомых доспехов.

Склон облысевшего холма медленно перетёк в узкую песчаную тропку, изгибами между огромных валунов уходящую к Нараяну. Лошади лениво плелись, низко опустив головы. Стук копыт глухо отдавался в ушах Флаури, который сонно пригнулся к шее Сириуса. Так он ехал последние полчаса, пока солёный морской ветер не ударил мощным потоком в лицо.

— Ну и трущобы! — потирая слипшиеся глаза, подивился он.

— Нам нужно выйти к порту, — заключила Милана. — Только очень осторожно!

— К порту?! — воскликнул недовольный спутник. — Ещё целых полдня пути!

— И эти полдня тебе скучать не придётся. Смотри, как бы кто не кинулся на тебя, а то местные здесь, похоже, чужестранцев не особо жалуют.

— Как-нибудь разберусь, — буркнул Флаури, но, заметив недобрые взгляды на лицах жителей, когда они проезжали мимо первых строений, тут же потупился. — Вместе как-нибудь разберёмся, — испуганно шепнул он Милане. Та сначала чуть не залилась смехом, но сдержалась.

Жители Нараяна недовольно таращились на путников.

«Какое жуткое место. Прям как голодные волки смотрят, — подумал Тимбертон и повернулся к Милане. Девушка, не обращая внимания на посторонних, спокойно направляла Сабрину по дороге через поселение. — Как ни в чём не бывало… Это надо уметь! Может, она под гипнозом?..»

Дурные мысли продолжали мелькать в голове Флаури до тех пор, пока они не пересекли северную границу города-деревни. Он резко выдохнул с облегчением. В сознании по-прежнему стояли каменные, неживые лица нараянцев.

— Неприятно было, да? — мило улыбнулась Милана.

— Не то слово! Они меня насквозь глазами проели. Будто мы монстры какие! — негодующе проговорил Флаури. Его очень глубоко задело такое негостеприимство.

— Я же говорила тебе, что здесь не любят чужеземцев.

— А что я им плохого-то сделал? Они смотрели на меня, как рабы на тирана-эксплуататора, — продолжал возмущаться собеседник.

— Ты не понимаешь. Дело не в том, что ты им что-то сделал, а в том, что ты — просто-напросто нездешний. Ты подданный королевства, а они — свободные люди. Ты многим обязан своему государству, а они ни перед кем не прогибаются. По крайней мере, до того момента, пока какой-нибудь жестокий и алчный правитель не захватит эти земли силой, — объясняла Милана.

— И чем же, интересно, я обязан Алакорну? — ещё больше завёлся Флаури, не понимая, как это на него, свободного жителя королевства, могут возложить какие-то обязанности.

— Пока ты рос, королевство защищало тебя. А когда тебе исполнится восемнадцать, придётся отдать этот долг, — продолжала наставлять Милана.

— Я не просил защищать меня!

— Да ты никогда этого не делаешь, только помощь тебе требуется постоянно! — даже слегка прикрикнула на него эльфийка.

Тимбертон поскрежетал зубами и успокоился.

— Не хочу я пять лет служить, — замотал головой он. — У меня брат неплохо этот долг отработает.

— Вот тебе ещё один повод идти со мной. За пределами королевства тебя никто искать не будет.

Флаури не стал дальше развивать тему. Он в очередной раз убедился, что спорить с эльфийкой, как гром среди ясного неба появившейся в его жизни, абсолютно бесполезно. Ну что он ещё мог сказать, когда, и правда, случай от случая, его вытаскивают из неприятностей, а он оказывается таким беспомощным, что самому противно?

Неширокая тропка меж двух песчаных холмов тянулась к берегу. Лошади упорно шагали по вязкому песку, то и дело покачивая головами. Впереди голубоватым одеялом простиралось Северное море, на горизонте сливающееся с небосводом. Прохладный ветерок мягко нашёптывал приветствия морской стихии, приятно обдувая лица путников.

Причалы Нараяна раскинулись по обе стороны, уходя далеко вдоль берега. Слегка покачиваясь, на воде стояли мелкие рыбацкие судёнышки. Далеко слева Флаури заметил устрашающе раскрытые пасти драконов, что украшали форштевни двух величественных фрегатов. Паруса были аккуратно сложены. Сами корабли, видимо, недавно вернувшиеся из плавания, излучали полную готовность отправиться в новое путешествие, но ожидали своего часа. По причалу сновал народ с ящиками и мешками.

— С кем они торгуют? — робко поинтересовался спутник.

— Я сомневаюсь, что они вообще торгуют, — Милана пришпорила Сабрину.

Песок бешеным фонтаном взмыл вверх из-под копыт. Флаури поморщился, закрывая глаза от летящих в лицо песчинок.

«Пираты? Не хватало ещё и с ними связаться… — подумал он и ударил Сириуса в бока. Стало как-то не по себе. — Если Милана хочет снарядить корабль отморозков на Орхомен, то я глубоко сомневаюсь в благоразумии этой девушки. Почему бы не договориться с приличными торговцами?»

— После того, что ты увидел, как думаешь, есть здесь приличные торговцы? — усмехнулась Милана, отвечая на мысленный вопрос юноши.

— Но что-то с пиратами дела иметь вообще не хочется! — запротестовал он, оглядывая порт.

— А придётся! Поверь, ты ещё будешь общаться с такими личностями, что пираты покажутся божьими ангелами, — Милана говорила серьёзно, и Тимбертон не на шутку испугался.

— А если они нас убьют?

— Ради чего? Что у нас есть? — негромко возразила девушка.

— Насколько я знаю, пираты не работают бесплатно.

— На счёт этого не беспокойся. Есть у меня пара безделушек… — парировала Милана, надеясь закончить разговор.

— Ради которых они нас и прикончат, — решительно сказал Флаури.

— Значит, придётся научить их добросовестно подходить к делу. Что? Уже коленки затряслись?

Сын Варнора сверкнул глазами.

— Иди, договаривайся с ними сама! — рявкнул он.

— А я на тебя и не рассчитывала. Не бойся, я тебя защищу, если что, — лучезарно улыбнулась девушка.

Флаури отвернулся, уставившись грозным взглядом в морскую даль. Милана тронула лошадь и направилась к покосившимся одноэтажным строениям, служившим местному люду складами. Возле одного из них командовал высокий сутулый человек в тёмно-синем плаще, наглухо запаханном на груди, и чёрной шляпе с узкими полями; на поясе висела изогнутая сабля. Он распоряжался низким хрипловатым голосом, частенько прикрикивая на нерасторопных матросов.

— Здравствуйте! — обратилась к нему Милана.

Человек, не оборачиваясь, пробасил:

— Некогда! Занят!

— У меня есть к вам дело, — не реагируя на безразличие и не меняя спокойного тона, произнесла девушка.

— Детали? — ответом был вопрос.

— Мне нужно сопровождение до Орхомена, — голос Миланы ничуть не дрогнул.

Человек повернулся к ней, в глазах сверкнула не то искорка предвкушения наживы, не то разгорающееся пламя ожидания новых приключений. Теперь эльфийка могла разглядеть его лицо. Огрубевшая смуглая кожа, выдубленная морскими ветрами, массивный лоб, крючковатый нос, очень низкие ершистые брови и глубоко посаженные леденящие глаза, зачерствелые расплывшиеся губы — всё выдавало в нём совсем не дружелюбного человека, большая часть жизни которого проведена в плаваниях.

— Плата? — прежним хриплым голосом осведомился моряк.

«Да уж. Немногословен», — подумала Милана.

Она отстегнула от широкого поясного ремня кожаный мешочек и протянула его мужчине.

— Это за двоих.

Тот, взглянув на содержимое, сначала вскинул брови, потом задумчиво их свёл, как бы определяя соразмерность предстоящего пути и уплачиваемой за него суммы.

— Ещё бы… — прохрипел он, и его рука потянулась к Милане, скользнула по талии и начала подтягивать девушку к себе. Однако внезапно он почувствовал нечто острое, упирающееся ему чуть ниже живота.

— Даже не думай, — спокойно сказала Милана. — Здесь хватит и на обратный путь, так что не ерепенься. Берёшься или нет?

— Вечером. Будь в таверне! — гаркнул командир и попытался припрятать драгоценности в карман.

Милана выхватила кожаный мешочек из огромных ручищ пирата и, развернувшись, зашагала к Флаури. Спустя секунду раздалось очередное ругательство — их новый знакомый вернулся к привычным делам.

Когда солнце медленно, словно кусок масла, таявший на раскалённой сковороде, сползло за западные холмы, двое вошли в таверну. Таких отвратительных сборищ сын Варнора ещё не встречал. Около сотни пьяных неотёсанных мужиков бурно обсуждали прошедшие события, сидя за широкими столами в центре зала, распивая любимые напитки и рыгая направо и налево. Довольно-таки просторное помещение таверны оказалось заполнено до отказа. Люди облепили всё свободное пространство, пристроившись, кто где горазд.

Вдоль правой стены тянулась стойка хозяина таверны, где несколько стройных, но отнюдь не одарённых красотой, женщин, одетых в белые засаленные рубахи, принимали бесчисленные заказы, наполняя дубовые кружки то бочковым пивом, то ещё невесть какой дрянью. Повсюду сновали люди с подносами, мужики щупали проходивших мимо тёток. Шум, крики, визг и грохот наполняли это место, как и зловонные запахи местной еды, дрянного пива и немытых неделями моряков, смешавшиеся в один едкий суровый смрад. Слева от входа располагался неширокий стол, прибитый одной стороной к стене. Таким же образом рядом с ним были наколочены лавки. Местами стол уже служил опорой для перебравших спиртного голов, уткнувшихся в тарелку с едой.

На вошедших никто не обратил внимания. Женщин здесь хватало с избытком, так что появление очередной, пусть даже не шедшей в сравнение ни с одной местной более-менее приличной дамой, многими было проигнорировано. Хотя, о чём речь? Какое сравнение? Пф-ф…

Флаури осмотрелся. Среди веселившегося сброда он не заметил преследуемых ими людей. Милана тоже пока ничего не видела. Однако своего делового партнёра они обнаружили сразу. Он сидел во главе самого большого стола, что располагался в дальнем углу помещения. Его окружение казалось самым громким на этом празднике жизни. Видимо, для них вечер начался недавно.

Увидев вошедших, командир не выказал ни радости, ни разочарования, не подал никаких знаков, словно путники были ему абсолютно незнакомы.

Милана и Флаури направились через ряды охмелевших пиратов к нужному столу. Внезапно взгляд командира еле заметно переменился, что заметила лишь Милана. Тимбертон в стоящем здесь шуме не услышал скрипа открывающихся дверей таверны и сообразил что к чему лишь когда Милана, резко развернувшись и вытащив обе сабли, отбила летящий ей в голову кинжал.

Звон стали был слышен очень чётко. Вокруг воцарилась тишина. Флаури увидел в дверях пятерых воинов в тех самых доспехах с металлическими пластинками и невольно потянулся к отцовскому клинку.

«Но почему только пятеро?.. — сразу мелькнула мысль. — Похоже, тех двоих длинных здесь нет. Все слишком мускулистые и маленькие».

В следующий же миг они бросились на девушку с обнажёнными мечами, пытаясь окружить на небольшом пространстве. Обстановка таверны, правда, не позволила противнику зайти ей за спину. Именно Милана сейчас преграждала им путь до Флаури.

Тот уже вытащил меч, чтобы сразиться вместе с эльфийкой, которой был обязан жизнью уже не единожды. Но увидев, как в течение нескольких секунд одна за другой слетают головы с плеч трёх бандитов, он не решился ввязываться. Вокруг Миланы закружился невообразимый смерч ударов, что сыпались на врагов с такой быстротой и силой, что кровь буквально затопила сидящих вокруг. Люди падали со стульев, забивались под массивные столы, откуда на пол летела глиняная посуда и остатки трапезы.

Когда последний противник упал на пол с перерезанным горлом, Милана обвела окружающих пристальным взглядом.

— Кто-нибудь ещё хочет посоревноваться в ловкости? — сказала она, вытирая кровь с сабель об одежду убитых.

Взгляды моментально покинули её фигуру. В таверне зародился еле слышный гомон. Наиболее боязливые повыползали из-под столов, втянув головы в плечи и с ужасом глядя на виновницу.

Милана, подхватив Флаури, быстрым шагом подошла к пирату.

— Пожалуй, не рискну вас разочаровывать… — пробасил тот и пригласил присоединиться к трапезе.

— Аппетита нет! — отрезала напрочь любое продолжение веселья девушка. — Что вы хотели обсудить?

— Да хотел спросить… Что вы забыли на острове? — настороженно осведомился пират.

— Не ваше дело, — строго отрезала Милана. — Мы платим — вы доставляете! Времени мало! Ещё вопросы есть?

Пират находился в лёгком смятении.

— Вас ведь не просто так хотели убить? Кто эти люди? — перестукивая по столу пальцами, облачёнными в драгоценные перстни, осведомился он.

Любопытства ему было не занимать. Это ещё больше сердило девушку, которая то и дело сверкала зелёными глазищами.

— Кто-нибудь ещё отправлялся на Орхомен в ближайшие дни? — вопросом на вопрос ответила она.

— А шут его знает, — отмахнулся человек. — Тут каждый день десятки кораблей куда-нибудь уходят. И никто ни перед кем не отчитывается.

— Ясно, — поставила точку в разговоре эльфийка и вопросительно уставилась на пирата.

— Я согласен, — пробасил тот. — Моим людям надо отдохнуть до завтрашнего утра. Если хотите, можете переночевать на моём корабле. Он прямо напротив таверны. Капитан Мортон к вашим услугам. Приказать проводить вас? — дружелюбно развёл руки в стороны капитан.

Милана кивнула.

Королевские офицеры послали бы её с Флаури куда подальше, заикнись они о пункте назначения. Орхомен был известен как пристанище жутких чудовищ и монстров, что обитали и на суше, и в воде. Грозные дорги, быстрые когтехвосты, беспощадные огнепсы и рогатые гарпии — лишь малая часть порождений Глубин Сущего, что скрываются на просторах Орхомена. Такие суровые сказания ходили среди людей. И капитан Мортон не мог о них не знать. Неужто жажда наживы настолько сильна, что ему нипочём любые страхи и опасности, ждущие впереди? Хотя… Кто знает, как там на самом деле.

Свет немногочисленных факелов всё же очертил перед путниками образ могучего фрегата, что мирно дремал под звёздным небом. У Тимбертона, видавшего корабли лишь на картинках в учебниках, перехватило дух. Суровый исполин встречал друзей безмолвием. Одни лишь приглушённые звуки шагов по палубе нарушали безмятежность боевого корабля.

За окном шелестел скучный серый дождик, принуждая воздержаться от прогулок. Флаури размышлял. Нападение никак не укладывалось у него в голове в осмысленную цепочку событий. Милана недоумевала. Одно было ясно точно — у этих людей есть конкретная цель, с которой они двигались в Нараян.

— Так, стоп! Начнём всё сначала! Натворив дел в Веорне, двое самозванцев исчезают с телеги Мадо и направляются в Нараян. Допустим, они не рассчитывали на то, что я брошусь за ними следом. Если им требовалось меня убить, то шансов у них было предостаточно. Нет, здесь что-то другое! Зачем потребовалось убивать моего отца? К чему весь этот цирк? Ради чего?..

— А может, целью загадочных убийц является тот, кто ждёт нас на Орхомене? — вдруг пришла в голову девушке мысль.

— Что ты имеешь в виду?

— Флаури, я тебе должна кое-что сказать, — Милана задумчиво закусила губу. — Тогда, за холмами, пока ты валялся в траве и ждал нападения орка, я подслушала разговор тех самых пятерых, что полегли сегодня в таверне.

Тот выпучил глаза. Милана жестом остановила его бурные эмоции.

— Они перешёптывались о чём-то отвлечённом. Убийц с ними не было. И мне кажется, что их целью было остановить любую погоню, ежели такая случится. Видимо, смерть наместника и его отряда — их рук дело.

— Почему ты не сказала сразу? Милана, как ты могла?! — обхватил голову руками Флаури, словно желал нащупать в глубине своего сознания нужные ответы.

— Ты бы бросился на них с клинком наперевес, либо, что хуже, остался караулить тех двоих. И неизвестно, сколько бы просидел там, и остался бы жив или нет. Уж я-то тебя знаю как облупленного. Хоть и не так долго.

Тимбертон обиженно отвернулся. Ему хотелось выругаться на девушку. Правда в её словах, конечно, была, но он упрямо не желал с ней соглашаться.

Утром на корабль потянулись люди, человек семьдесят-восемьдесят, уставшие и недовольные после вчерашней попойки. Кто-то ещё ночью приполз пьяный и грязный. Лошадей отвели в трюм, где на протяжении всего плавания они не должны были нуждаться в пище и воде.

Несколько громких приказов, и фрегат медленно отчалил от Нараяна. К тому времени дождь стих. Флаури нервно держался за борт корабля, провожая взглядом Большую землю. Казалось, он никогда не вернётся сюда, сгинув где-нибудь посреди бушующего моря или в опасных широтах острова Орхомен. Неизвестно, кто ждал их там, на краю света в странной башне, готовый чем-то помочь. И самое страшное, что Милана не могла определённо сказать, с кем придётся иметь дело. А вдруг это — зловещая ловушка, приготовленная загадочными убийцами? Что, если сын Варнора будет там жертвой для ужасных языческих ритуалов, где его выпотрошат, вывернут наизнанку только ради удовлетворения жестоких богов?

Тимбертон тут же отмёл тревожные мысли. Он не верил ни в каких других богов кроме тех, что властвовали над Эруадом с самого его рождения, а пустые выдумки сумасшедших только забивали голову лишней ерундой, затуманивая разум.

Флаури принялся разглядывать развешанные по бортам разноцветные щиты, чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных размышлений. Милана же, видя, как её спутник нервничает, решила оставить его со своими мыслями наедине. Она забралась на форштевень, что в принципе было запрещено, села, свесив вниз ноги и задумчиво глядя в бескрайние морские просторы.

«Орхомен… Скайрос… Судьба… Пророчество… Что мы узнаем? Нет. Главное — что мы поймём. Успеть бы!»

Глава 7

Неделя морского путешествия показалась Флаури месяцем беспрерывных мучений. Его постоянно тошнило, даже в ясную спокойную погоду, когда море, словно зеркало, отражало в себе все его страдания. В такие дни безделью моряков не было предела. Тимбертон буквально не отходил от борта, всё время ожидая очередного приступа рвоты. Милана постоянно предлагала ему отвары, которые, по её словам, облегчили бы его муки, но тот только отмахивался, проклиная море, корабль и эльфийку с её травами. Девушке ничего не оставалось, как развести руками и удалиться.

Мортон изредка поглядывал в её сторону. Милана, шестым чувством ощущая присутствие на себе посторонних глаз, бросала серьёзный и в то же время полный равнодушия взгляд в его сторону, и капитан, злорадно улыбаясь, оставлял её в покое. Нечто подозрительное крылось в хищном взгляде пирата, — не то рвущееся на свободу желание переспать с эльфийкой, не то какие ещё грязные помыслы.

Впервые за несколько недель Флаури поел нормальной пищи — мясо, рыба, овощи — всё, что имелось на корабле капитана Мортона. Хотя удовольствие от потребления столь изысканных блюд недолго радовало новоиспечённого моряка. Очередной приступ морской болезни, и весь съеденный завтрак, обед или ужин оказывался в море. Капитан Мортон в такие моменты добродушно хлопал беднягу по плечу.

Однажды он чисто по-дружески предложил:

— Ничего, дружок, все мы через это проходили. Помогает лишь глоток крепкого рома. Не желаешь?

Флаури огляделся в поисках постоянно приглядывавшей за ним Миланы, но той нигде не было видно. От безысходности и отсутствия иных средств первой помощи, Тимбертон решил:

— Конечно! С радостью!

— Тогда пойдём, — ухмыльнулся капитан, жестом увлекая за собой.

Гость проследовал за Мортоном вниз, в его каюту. Добротная деревянная дверь со скрипом отворилась, и гость оказался в просторном помещении с двумя широкими окнами, свет из которых заливал практически всё пространство. У дальней стены стоял дубовый резной стол, прикреплённый к полу металлическими пластинками. Здесь сын Варнора заметил множество документов, карт, секстанты, небольшую подзорную трубу и пару стилетов, ярко отливавших серебром в дневном свете. Повсюду стояли причудливой формы полочки, шкафчики, тумбочки, сундуки, причём работы, судя по клейму, абсолютно разных мастеров. Да и на глаз Флаури мог отличить сложную южную резьбу от северных, более грубых и прямолинейных узоров. Три огромных сундука, стоящие слева у кровати, были закрыты увесистыми навесными замками. Капитан, видимо, хранил в них нечто весьма ценное.

Мортон оказался строгим не только к своим подчинённым, он так же относился и к порядку в каюте. Бросалось в глаза, что каждая вещь знает своё место, что человек не теряет ни секунды на бесконечные поиски потерянных предметов. Даже если он и являлся отъявленным негодяем и разбойником, то в каком-то смысле остаётся «порядочным».

А какая у него коллекция! Бренди, сидр, вино и ещё невесть что в изобилии стояло сейчас на полках перед Тимбертоном в причудливых бутылях. Он абсолютно ничего не понимал в спиртных напитках. Единственное, что Тимбертон знал, — какое жуткое похмелье мучает многих наутро после веселья. Деревенские жители частенько баловались самодельной бормотухой, а затем жаловались с утра на больную голову. Видя помятых, опухших мужиков, Флаури только качал головой от недоумения.

Сейчас он наплевал на всё, лишь бы не чувствовать больше противных ощущений и избавиться от ненавистного недуга.

Дав характеристику «мой любимый», капитан Мортон откупорил непочатую бутылку рома и разлил тёмный напиток в две деревянные кружки.

— До дна! — приказным тоном прохрипел Мортон и опрокинул свою одним махом.

* * *

— Флаури… — прошептала Милана, сочувственно воззрившись на беспамятно храпевшего спутника. — Флаури, проснись, — ответа вновь не последовало. — Флаури! — крикнула вдруг девушка, дёргая его за плечо. Тот открыл слипшиеся глаза, слегка приподнял голову, а затем, скорчив лицо в неимоверной муке, бессильно бухнулся обратно на подушку.

Эльфийка раздражённо сжала губы.

— Да вставай же! Корабль тонет, слышишь?!

Флаури вновь раскрыл глаза. На этот раз широко и испуганно. Он вскочил с кровати и молниеносно напялил на себя штаны и рубаху. Замерев на месте, словно перед ним сейчас стояла не Милана, а отвратительное создание из огненных Глубин Сущего, спутник вопросительно воззрился на девушку. Глаза его по-прежнему были размером с картофелину.

— Отлично! — раскинула в стороны руки Милана. — В армии солдаты, наверное, медленнее одеваются.

Тимбертон заметил на лице эльфийки искорку лёгкой иронии и тут же сжал кулаки.

— Ты… мы… корабль н… не тонет?.. — заикаясь, пробормотал он.

— Голова болит? — ласково осведомилась Милана.

Услышав это, он вспомнил жалящую боль в висках, резко весь согнулся, сжал голову ладонями и застонал.

— Возьми, выпей, — девушка передала ему со стола полную кружку дымящегося напитка.

Тот мгновенно вспомнил мамины отвары, помогавшие ему при любых обстоятельствах. Правда, похмелье у него было впервые. Буквально вырвав кружку из рук Миланы, он начал жадно пить горьковатый травяной чай, морщась лишь от того, что тот горячий.

— Вот теперь — доброе утро! — улыбнулся он спустя пару минут, когда снадобье возымело действие. От радости Тимбертон даже забыл, как над ним только что подшутили. В ответ послышался заливистый мелодичный хохот Миланы.

— Да уже вечер за бортом! — присаживаясь рядом и едва сдерживая смех, сказала она.

— Капитан Мортон, зараза! — прошипел Флаури еле слышно.

— С чего это ты решил сесть за один стол с этим ублюдком? — нахмурилась девушка.

— Он сказал, что выпивка помогает от морской болезни, — вылупился на неё юноша.

— Ну ты и пьянь, Флаури! — всплеснула она руками. — Вместо моих трав предпочёл… Ром? Эль? Самогон? Что вы там пили?

— Я больше не буду, честно! Похмелье — это настолько ужасно, что у меня нет желания повторить ещё раз, — виновато опустил голову тот.

— Надеюсь, — презрительно фыркнула девушка, а затем спросила. — О чём, интересно, вы там болтали?

Сын Варнора напрягся. Он вспомнил разговор с капитаном Мортоном, и сам был не рад ему.

— Он пытался вынюхать про наше с тобой путешествие. Спрашивал, зачем мы плывём на остров, кто ты вообще такая, и кому понадобилось на тебя нападать.

— И что же ты ответил?.. — сверкнула глазами Милана, приготовившись стереть собеседника в порошок, если он хоть что-то разболтал пирату.

— Да я после первого же глотка не мог ничего сказать. Меня аж до слёз вывернуло от его рома. Потом, правда, всё пошло как по маслу, но говорить я так и не смог. Помню, как он спросил про тебя, а я просто-напросто уснул.

— Тебе крупно повезло, коли это так! Но смотри, я тебе рот зашью, если ты что-то растрепал! — Милана пригрозила ему изящным пальчиком, и тот лишь радостно закивал. — Чего ты веселишься? — поднялась она.

Флаури, сделав серьёзное лицо, лишь покачал головой, а Милана продолжила:

— К ночи достигнем острова, потом будем пробираться вглубь. Так что накапливай силы, идти придётся долго, — наставляла девушка.

— Почему бы не подождать до утра?

— Ночью… спокойнее, — задумавшись на миг, проговорила Милана. — Да и времени у нас, кажется, маловато, чтобы ждать!

— Ночью ведь ничего не видно! — продолжал допытываться Флаури.

— Вот потому и спокойнее, — сказала Милана, вставая со стула и направляясь к двери.

Сын Варнора провертел разговор в голове. Ему показалось, что девушка чего-то не договаривает, что на острове есть куда более опасные создания, нежели обитающие в людских сказаниях. Он в глубине души искренне надеялся, что легенды всё же врут.

* * *

— Земля! — прокричал вперёдсмотрящий на «вороньем гнезде».

— Идём по ветру! — рявкнул капитан, когда вдруг резко вздулись паруса.

Спустя минут двадцать корабль плавно входил в небольшую бухточку с песчаным берегом. Вокруг простиралось густое покрывало высоких деревьев, уходящее вверх и накрывающее собой мрачные холмы.

Капитан Мортон скомандовал встать на якорь и спустить шлюпку. Тут же несколько моряков, широкоплечих и низкорослых, бросились выполнять его распоряжения.

В это время капитан твёрдой походкой, несмотря на вчерашние посиделки, подошёл к стоявшим у борта путникам.

— Когда ждать?

— Ждать — определяющее слово, — мягко произнесла Милана.

Капитан, наверное, надеявшийся услышать более конкретный срок, слегка вскинул брови, на лбу тут же выступили глубокие морщины. Милана заметила это, но, не задержав внимания на удивлении капитана, начала спускаться в лодку, где её уже ждали двое матросов и Флаури.

Сириуса и Сабрину они оставили на корабле. На все возражения Милана отвечала успокаивающим взглядом, уверяя, что ничего с ними не случится. И всё же Сабрина будет начеку.

Весь путь до берега они проплыли молча, даже не переглянувшись. Флаури разглядывал местные красоты. Окутавшая остров мягким тёмным пледом звёздная ночь поведала ему, что здесь отнюдь не безопасно. То с верхушек деревьев срывались стаи напуганных птиц, то из мрачных закоулков спящего леса доносилось громкое шуршание травы, словно ночной хищник схватил-таки жертву острыми когтями и уволок в своё логово.

Матросы нервно оборачивались. Иногда поглядывали на путников, стараясь понять, чего они забыли в необузданных диких местах. Но Милана вела себя абсолютно спокойно, не давая повода беспокоиться спутнику, который и так сидел, словно на иголках, при малейшем шорохе вздрагивая, как мышь, на которую охотится зоркая сова.

Путники сошли на берег, лодка двинулась назад. Абсолютно чистое и тёмное небо сверкало бесчисленным множеством ярких звёзд; полная луна молчаливо и беззаботно плыла по вершине небосвода. Перед ними стеной стоял густой толстоствольный лес, доносивший самые разные ночные звуки.

— Куда направляемся? — осторожно осведомился Флаури, помня, что здесь, на острове, существует некая опасность, о которой Милана так и не рассказала.

— Идём вдоль берега до Огненной реки, а потом…

Услышав странное название, Тимбертон тут же перебил девушку:

— Огненная река? Интересно. Почему она так называется?

— Все вопросы потом. Потерпи и, надеюсь, завтра ты узнаешь столько, что хватит на несколько жизней… А до Огненной реки тебе не будет никакого дела, — тихо проговорила девушка, и они двинулись на запад.

Река оправдывала своё название в полной мере. Её воды были очень горячими, огненно-рыжего цвета, словно две столь противоположные стихии нашли-таки способ слиться воедино. Впадая в море, бурлящий поток исчезал в мрачной пучине, медленно растворяясь и затухая.

— Нам нужно переправиться на тот берег, — оглядываясь по сторонам, сказала Милана.

— И как ты себе это представляешь?! — возразил Флаури. — Прыгнешь туда, и потом можно будет на ужин срезать прожаренное филе!

— Я представляю себе мост, но нужно его найти, — с этими словами она махнула рукой, и они двинулись вглубь острова.

Огненные воды мирно протекали у них перед глазами, журча и перешёптываясь. Даже в кромешной тьме от реки исходил яркий, чуть приглушённый сероватой дымкой, оранжевый свет, словно неведомая аура окутала воды, скрывая под их размеренностью и спокойствием нечто ужасное.

Время уже перевалило за полночь. Путникам пришлось пройти вглубь леса, скрываясь от прибрежного жара Огненной реки.

— Главное, сильно не шуми, — предупредила Флаури Милана, — хотя вы, люди, бываете настолько неловкими, что взреветь хочется! — глухо усмехнулась она.

— Зато у тебя уши… — начал было тот.

— Что-то не так с моими ушами? — оборвала его девушка.

— Да ну тебя! — махнул рукой спутник, и в этот момент они оба услышали вдалеке странный звук. Какой-то утробный не то храп, не то рык доносился из глубины леса.

— Дорг! — шепнула Милана и положила руку на плечо Флаури, чтобы тот пригнулся. — Он спит, но будь осторожнее!

Тимбертон слышал источник звука, но не видел перед собой даже на расстоянии вытянутой руки. Казалось, что эта тварь прямо перед ним, застыла, готовясь к смертоносному прыжку, и вот-вот огромные зубы чудовища вопьются в его глотку, а острые когти разорвут плоть в клочья. От этих мыслей сын Варнора оцепенел, ноги отказывались повиноваться, словно вся кровь поднялась в голову и бешеными ударами бьётся в висках, пытаясь вырваться наружу.

Милана, заметив колебания спутника, дёрнула его за руку. Тот никак не мог справиться с парализующим чувством страха, охватившим всё тело. Она потащила его по еле заметной тропинке вдоль реки. И чем дальше путники шли, тем сильнее и отчетливее слышались ужасные звуки. Теперь они доносились буквально отовсюду. Тимбертон весь взмок, несмотря на прохладную ночь.

— А ну успокойся, иначе попадём в беду! — строго шепнула на ухо юноше Милана. Продолжая озираться по сторонам круглыми глазами, тот быстро закивал.

Так они и пробирались сквозь густой Орхоменский лес — бесшумная, спокойная Милана и испуганный до смерти Флаури, постоянно наступающий на попадающиеся под ноги ветки и корни. Те в гробовой тишине громко хрустели у него под ногами, и приходилось часто останавливаться и прислушиваться, нет ли за ними погони.

Они вышли из леса прямо к железному мосту через реку. Милана ступила на него, и тут же шаги отдались звоном металла. Тело обдало жаром. Противоположный берег был окутан туманной дымкой, что скрывала, казалось, ожидавшую впереди опасность.

Они медленно миновали мост. Подошва кожаных сапог обжигала ступни, словно они шли по раскалённым углям. Тимбертон хотел уже броситься на берег, но страх перед неизвестностью останавливал. От пылающих вод исходил настолько сильный жар, что дышать оказалось довольно трудно. Капли пота то и дело предательски ползли в глаза, намереваясь лишить чёткого зрения. Наконец, шагнув на прохладную землю, путники вздохнули с облегчением. Флаури тут же поскидывал сапоги, усевшись на огромный тёплый камень.

Пробравшись вскоре сквозь узкую полосу леса, они вышли к холмистой долине, освещаемой неярким лунным светом. Внезапно среди невысокой травы Милана заметила спину какого-то существа.

— Он здесь один! Обойдём его справа! — прошептала девушка, пригибаясь.

И только она успела произнести эти слова, как где-то спереди послышался шелест травы, и через мгновение перед спящим доргом появились несколько крупных волков, которые тут же бросились на него. Зверь яростно зарычал, зловещий возглас громом прокатился по долине. Он вскочил на короткие задние лапы и рывком сбросил животное, вцепившееся ему в шею.

Теперь Флаури мог разглядеть, что существо это напоминало очень крупного медведя, даже слишком крупного, только с острыми ушами, густой клочковатой шерстью, огромной головой и плоской мордой. Мощные передние лапы безжалостно сорвали повисшего на боку волка, который, визжа, покатился по траве вниз по склону холма. Прыгнувший спереди его сородич был сбит прямо в полёте. Кости позвоночника хрустнули, и животное замертво рухнуло в нескольких шагах от путников. Оставшийся нападавший бросился бежать, исчезнув в спасительном лесном массиве.

— Сейчас у нас будут проблемы, — впившись глазами в монстра, проговорила девушка.

Разбуженный дорг глядел в разные стороны и громко принюхивался. Заметить путников оказалось проще простого, ведь укрыться оказалось негде. Зверь резко пригнулся к земле, готовясь к атаке.

— Когда скажу, прыгай в сторону! — выпалила девушка.

— Что?! — не расслышал Флаури, и в тот же момент его сердце вновь охватил леденящий ужас. Громадное чудовище, клацая зубами, стремительно двигалось прямо на них.

— Прыгай! — крикнула Милана, вынимая саблю, но Тимбертон опять словно врос в землю.

Девушка в последний момент успела отпихнуть его ногой и подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы медведь-переросток не сбил её с ног. Оперевшись в полёте одной рукой о голову монстра, эльфийка сделала кувырок в воздухе и приземлилась ему прямо на спину. Единственное, что она смогла, — вогнать саблю на треть под лопатку зверю, после чего он скинул её мощным рывком туловища.

Быстро вскочив на ноги, Милана глянула в сторону Флаури. Тот, как всегда объятый ужасом, выглядывал из травы. Животное, мрачно покосившись на эльфийку, резко развернулось и рвануло к юноше. На этот раз его ноги не подвели — удирал, как в зад ужаленный.

— Беги ко мне! — услышал он крик Миланы.

Когда Флаури почти вплотную приблизился к ней, девушка уже успела вытащить лук и изготовиться к смертельному выстрелу. Стрела свистнула над ухом Тимбертона, озарив на мгновение долину голубоватой вспышкой, и вонзилась в левый глаз дорга. Тот взревел, вскочив на задние лапы, а передними попытался сбить стрелу. Но та слишком глубоко вошла в глазницу и, скорее всего, пронзила мозг чудовища. Через пару мгновений дорг повалился на землю, и лишь отчаянный предсмертный, исполненный боли хрип вырвался из его груди.

— Что, опять уши не помыл? Чего стоял, как вкопанный? — взорвалась Милана, закидывая лук за спину.

— Что это за тварь?.. — отходя от шока, спросил тот.

— Что за тварь?! Да я скоро сама тебя пристрелю, как эту тварь! Сколько можно?! — раздалась неудержимым криком эльфийка.

— Тогда некому будет спасать мир, — саркастически отозвался Тимбертон.

— Прекрати дурачиться, не смешно! — отвернулась Милана.

— Ладно, извини, — Флаури прикоснулся к её плечу, но та одёрнулась. — Извини! — раздражённо повторил он. Милана, повернувшись, бросила на него ледяной взгляд и направилась вниз по склону.

Тимбертону вдруг стало очень стыдно. Раз за разом его спасают от неминуемой смерти, а он всё шуточки да шуточки. Милана выполняет нелёгкую миссию, возложенную на неё эльфами, и если всё действительно так, как она говорит, то и Флаури играет немаловажную роль в их путешествии. Сухой ком подступил к его горлу, ненависть к самому себе стала постепенно разъедать душу, и ничего не оставалось, как ещё раз по-хорошему извиниться перед девушкой.

— Милана! — окликнул он, догоняя. — Милана! Пожалуйста, прости меня! Я знаю, что тебе тяжело со мной, что у тебя хватает проблем и без этого. Я просто хотел…

— Хотел как лучше? Так ты хочешь сказать? — не оборачиваясь, бросила она.

— Нет, — сухо вымолвил он.

— Ты думаешь, что если я увела тебя с родных земель, то буду нянчиться с тобой? Ошибаешься! Если ты намерен уйти обратно, то лучше я убью тебя сейчас! Всё равно ты ничем больше не поможешь этому миру. Умрёшь ты от моей сабли или от орочьего топора — итог один, только во втором случае будет намного страшнее. А я не больно, ты и моргнуть не успеешь. Давай! — она ткнула его острием сабли в грудь.

— Э-э-эй! Не делай из мухи слона! Я не для того иду с тобой, чтобы умереть от твоего же клинка где-нибудь… — он осмотрелся. — Неизвестно где.

— Тогда веди себя прилично! — искоса взглянула на спутника Милана, успокаиваясь.

— Я могу ещё раз извиниться. Хочешь? — виновато произнёс Флаури.

— Не хочу! — буркнула Милана.

Мертвенно-бледный лунный свет, словно из незримой небесной чаши, пролился на землю, осветив путникам ночную дорогу. Позади остался поверженный зверь, рядом с которым скулил умирающий волк. Вскоре стая вернётся, чтобы вдоволь отужинать. Сородича добьют свои же. Чтоб не мучился. Но есть не станут. Его хладный труп достанется падальщикам, чьи глаза уже сверкают из-под каждого камня, из-за каждого ствола.

Образ страшного монстра, взметнувшегося в смертельном прыжке, никак не выходил у Флаури из головы. Он никогда не встречал подобных тварей, но прекрасно знал историю их появления. Милану же не проймёшь ничем. Вряд ли это был первый дорг в её жизни. Поэтому, наверное, она так спокойна. Да и кто знает, каких ещё чудовищ ей удалось повидать в опасных Срединных землях.

Путники пробирались через поросшие густыми кустарниками холмы. Погода преподнесла им несколько неприятных сюрпризов в виде промозглого ливня и продирающего до костей ветра. Флаури, вымокнув до нитки, стучал зубами, словно дятел по дереву. Милана ёжилась в серой накидке, но вида не подавала, хотя мёрзла, наверное, не меньше своего спутника.

По словам девушки, осталось идти ещё около полутора часов. Сын Варнора прогонял в голове последний разговор, снова и снова коря себя за собственную нерасторопность. Милана молча шла чуть впереди него, не оглядываясь. Как понял Флаури, главная опасность на их пути миновала, и теперь они спокойно смогут достигнуть своей цели.

— Это наша последняя преграда, — сказала девушка, указывая на горную цепь, простиравшуюся впереди. — По горам лазить умеешь? — холодно спросила она.

Тот только плечами пожал.

Склоны гор оказались не такими уж крутыми, с многочисленными выступами и трещинами, за которые можно было легко уцепиться. Тимбертон, к удивлению Миланы, довольно ловко и быстро справлялся.

Каменистая поверхность горного склона, местами поросшая редкими островками цветов, сменилась на вершине густым покровом кустарников и карликовых берёз. Когда Флаури с Миланой поднялись, перед ними открылась слегка пугающая, но всё же будоражащая душу картина.

Острые шпили башни Скайрос венчали её крышу, что находилась прямо на уровне глаз путников, а сама башня уходила глубоко в бездонную пропасть. Со всех сторон её окружали такие же горы. Но в воздухе висел вопрос: «Как к ней подобраться?» Расстояние между краем обрыва и башней измерялось примерно сотней шагов. Спуститься оказалось абсолютно невозможно — никакой верёвки не хватило бы. Башня, словно притаившийся рогатый зверь, выглядывала из своего убежища. Ни окон, ни даже бойниц путники не заметили, лишь очертания небольшого проёма, опять-таки на самом верху.

— Ну и как мы туда попадём? — отчаянно проговорил сын Варнора.

— «Путь к моему дому… по тьме бездонной…» — шептала себе под нос Милана. Похоже, она вспоминала какое-то высказывание.

— Что? Что ты там бормочешь? — громко сказал Флаури, пытаясь понять, что творится с его спутницей.

— Кажется, я знаю! Пошли! — Милана шагнула к краю пропасти.

— Куда ты, ненормальная?! — Тимбертон схватил её за руку. — Летать, что ли, научилась? Стой!

— Иначе никак не попасть, — она говорила уверенно, словно проходила этим путём уже не единожды.

— Подожди! — крикнул Флаури, вновь дёргая эльфийку за рукав. Он взял лежавший неподалеку камень и кинул его в то место, куда она собиралась ступить. Камень беззвучно провалился в чёрную пропасть, не издав ни единого звука, известившего бы их о падении.

— Видишь, куда ты собралась?!

— Я думаю, всё получится, — успокаивающе произнесла Милана.

У Флаури на глазах заблестели слёзы.

— Не смей этого делать, Милана! Если ты… я… как же… что со мной будет? Если это из-за меня… прости ещё раз!

Девушка, не обращая внимания на мольбы спутника, шагнула в пропасть. Молодой человек всем сердцем надеялся, что сейчас она каким-то чудесным образом встанет на незримый волшебный мост. Но Милана не ощутила опоры под ногами. Коротко вскрикнув и взмахнув руками, она исчезла за краем обрыва.

Глава 8

— Милана! — сквозь слёзы прокричал Флаури. Он упал на колени, вытянул голову в надежде увидеть, как Милана всё же смогла ухватиться за какой-нибудь выступ.

Но увидел юноша совершенно другое. Бездна всё так же зияла мёртвой чернотой, а в воздухе над ней висела эльфийка. Тимбертон сначала обрадовался, но, когда она махнула ему рукой, — мол, прыгай, он тут же сам почернел, словно пропасть, и замотал головой. Высота казалась очень большой.

Всё же он взял себя в руки, и в нём проснулось невообразимое мужество. Подумав, что хватит ему распускать сопли, он сделал то же, что и Милана пару минут назад. Приземление на незримую поверхность оказалось настолько мягким, что Флаури как-то неловко взмахнул руками, пытаясь удержаться на одном месте, словно, сделай он ещё шаг, и полёт в пропасть ему обеспечен.

Непривычно, конечно, ощущать опору под ногами, когда внизу пустота. Милана тоже находилась в лёгком смятении, но выпученные глаза спутника свидетельствовали о том, что он боится в несколько раз сильнее.

Первые шаги дались ему с огромным трудом. Ступая по воздуху, не было уверенности, что в следующий же момент твоя нога не провалится вниз. Не действовали никакие реплики Миланы, которая прошла уже шагов сорок. Однако, преодолев небольшое расстояние, Флаури убедился в правоте девушки и медленно, с долей сомнения, направился за ней.

Они проследовали по невидимому мосту ко входу в башню. Путников встретила массивная чёрная железная дверь, гладкая, словно отполированная. Ни ручки, ни кольца не нашлось.

— Может, это и не дверь вовсе? — предположил сын Варнора.

— Ты видишь здесь другую? Я думаю, надо постучаться.

— Это пожалуйста! — Флаури постучал кулаком три раза. Гремящий звук от его ударов раздался внутри башни за дверью, а затем эхом стал отдаваться куда-то вниз. Когда он утих, Милана почувствовала приближение волшебства.

Дверь вдруг загудела, щёлкнули запорные механизмы, огромный засов со скрежетом отодвинулся, словно она не открывалась лет триста, и перед ними раскрылся проём. Милана произнесла заклинание света, и путники нырнули в затхлую темноту, спускаясь по крутой каменной спиральной лестнице, охваченной нефритовыми сполохами.

— Нас здесь ждут? — поинтересовался Тимбертон.

— Ждут, причём уже давно, — подтвердила девушка.

Тимбертон снова открыл рот, но не успел и звука произнести, как вдруг перед ними возникла ещё одна дверь. Он уже занёс руку, чтобы постучать, но тяжёлая стальная створка отворилась сама. Флаури пожал плечами, неуверенно покосившись на Милану. Девушка без колебаний прошла мимо него, не удостоив даже взглядом.

То место, где они очутились, не шло в сравнение ни с какими королевскими залами, замками и дворцами. Высоченные своды обители были усеяны мириадами разноцветных огоньков, ярких и тусклых, словно ночное звёздное небо, на котором замерли тысячи взорвавшихся фейерверков. Сыну Варнора вспомнилась ярмарка Даллор-Кура, где обычно устраивались подобные представления. Весь город собирался поглазеть, как десяток заезжих циркачей, орудуя нехитрыми цилиндрами с фитилями на концах, превращают ночное небо в настоящий театр красок и эффектов. Правда, мальчику приходилось каждый раз уговаривать отца задержаться на часок, чтобы запечатлеть хотя бы первые минуты грандиозного выступления, остальное же можно было досмотреть по дороге в Веорну. Бывало, отец не соглашался, и Флаури, не имевший привычки спорить, расстраивался, но никак не выказывал эмоций на своём лице. Варнор же прекрасно всё понимал.

Сейчас Тимбертон испытывал абсолютно те же ощущения, такие родные и счастливые, словно он идёт по Второй столице Алакорна рядом с отцом, а на площади перед рынком те самые циркачи творят истинное волшебство. Однако светлые мысли вскоре развеялись. Милана отпихнула его локтем, когда тот нечаянно наступил ей на ногу.

— Совсем ослеп, что ли?! — отряхивая ладонью запачканный песком сапог, буркнула девушка.

— Прости, замечтался… — ответил Флаури, вновь задрав голову.

Архитектура помещения была настолько сложной, что вряд ли самому мастерски обученному в строительном деле человеку оказалось бы по силам создать такое. Складывалось ощущение, что тяжеленные железные балки вот-вот рухнут, стены обвалятся, и башня похоронит путников под своими обломками. Зал венчали веерные нервюрные своды, усеянные разноцветной мозаикой. Два ряда арочных окон, под шесть локтей высотой нижний, и чуть меньше под самыми сводами, света не пропускали, а зияли огромными тёмно-синими дырами, словно порталы в иные миры.

«Кто же обладает такой магической силой, что смог построить столь величественное место?» — мелькнуло в голове Миланы.

Колонны из белого камня, «уходящие в небо», словно строй королевских солдат, приветствовали двух отчаянных путешественников длинным коридором. По бескрайним просторам зала гуляли, переплетаясь и переливаясь, самые разные цвета. Жёлтый с красным, белый с бирюзовым, оранжевый с лазурным… У этих мерцаний не было источника, словно неведомые призраки, души, поселившиеся здесь тысячи и тысячи лет назад, они беззаботно парили в воздухе. Всё вокруг сверкало драгоценными оттенками, создавая атмосферу спокойствия, отрешённости и умиротворения.

Милана и Флаури шли по вымощенному золочёным камнем полу, оглядываясь и вновь поражаясь искусству и мастерству здешнего обитателя всё больше.

Стало тепло. Юношу перестало трясти. Одежда, правда, ещё липла к телу мокрым банным листом. Они остановились, услышав доносящиеся из-за угла звуки битвы. Друзья прибавили шаг.

Посреди широкого коридора стояли три фигуры. Две — уже знакомых, смерти кого Флаури жаждал уже долгое время. Третьим оказался высокий горбатый старичок. Красно-жёлтая мантия свободно сидела на его теле, перевязанная лишь шёлковым поясом, широкие рукава свисали почти до пола. Лицо испещрено многочисленными морщинами, будто это были шрамы от сражений былых дней. Пепельно-сизые волосы густо ниспадали на плечи и висели на лице прядями, которые он постоянно отбрасывал в сторону. Острый нос, словно клюв у орла, рисовал в глазах путников мудрого и просвещённого человека. Деревянный резной посох с навершием в виде полумесяца и шара мирно покоился у него в правой руке. Вокруг его фигуры переливался желтоватыми сполохами магический купол. Старик явно пытался защититься от непрошенных гостей, а те, в свою очередь, готовили заклинание — ладони охватила лазурная дымка, пространство вокруг стало искажаться.

Двое обернулись, словно почуяли приближение путников. Перед друзьями сейчас стояли те самые мерзавцы, из-за которых в Веорне случилось страшное несчастье. И пусть их лица тогда были скрыты, Флаури чувствовал ублюдков всем своим существом. Теперь он не упустит возможность. Настал долгожданный момент. Именно за этим он шёл всё это время. И не важно, что будет после. Главное — сегодня либо свершится кровавое возмездие, либо сын Варнора погибнет.

Милана увидела их глаза, абсолютно пустые, словно подёрнутые сероватой дымкой. Лица сохраняли железное спокойствие.

«Демоны! Они демоны!» — вспомнила девушка панические причитания торговца, чудом выжившего на дороге в Даллор-Кур.

Звякнули клинки, двое воинов бросились в атаку.

«Настало время!» — прогремела мысль в голове Флаури.

Он не стал долго размышлять, выхватил отцовский клинок и выпрыгнул из-за спины уже обороняющейся девушки, на которую сыпался град сильнейших ударов. Милане иногда лишь в последний момент удавалось увернуться, и клинок рассекал воздух буквально в паре дюймов от её тела.

Первым выпадом Тимбертону удалось зацепить одного из воинов, и тот, схватившись за бок, отпрыгнул назад. Из раны брызнул неяркий голубой свет, такой неестественный, словно мертвецкий, после чего тело воина содрогнулось, сияние исчезло, и противник зашагал навстречу.

«Что за черти?!»

Флаури пригнулся, меч просвистел у него над головой. Но не успел он опомниться, как получил увесистый удар кулаком в лицо. При других обстоятельствах Тимбертон оказался бы уже мёртв, но загадочный воин бил левой рукой, в которой не было клинка. Юноша пошатнулся и не удержался на подкосившихся ногах. Рухнув на пол, он первым делом схватил обронённый меч. Пьянящая ярость и жажда мести хлынули в сознание молодого воина, и он опрометью бросился на врага. Размахивая мечом, Флаури выглядел, словно демоническая мельница, чьи жернова гонит сильнейший ветер. За прошедшие дни он многому научился благодаря стараниям Миланы, которая своей требовательностью заставляла спутника выть от изнеможения. И лишь спустя месяц ежедневных изнурительных тренировок сын Варнора смог достичь невероятных для себя результатов. Он по-прежнему был ещё слаб и неопытен, но импровизировал настолько умело, что даже Милана диву давалась.

Воспользовавшись моментом и, показывая, что будет атаковать одного противника, Тимбертон ударил совершенно в другую сторону. Не ожидавший такого, воин, что сражался с Миланой, захрипел, схватившись за остатки головы. Большая её часть взлетела высоко вверх и упала на отполированный пол. Кровь… Горячая багровая солёная кровь. Сейчас она казалась столь сладкой, что Флаури не чувствовал отвращения от бьющего в лицо фонтана. Он наслаждался смертью одного из убийц отца. Тело воина внезапно вспыхнуло голубым огнём, а спустя несколько мгновений на полу осталась лежать лишь кучка сероватого пепла.

Милана вскинула лук.

Последний из нападавших, видимо, не ожидавший такого яростного отпора, вдруг стал покрываться чёрной дымкой.

— Стреляй, Милана! Скорее! — крикнул Флаури.

Девушка уже держала наготове лук с наложенной стрелой и, услышав крик, не заставила себя ждать. Стрела молнией пронеслась мимо юноши и воткнулась в плоть попытавшегося скрыться врага. Чёрная дымка тотчас исчезла, и тот упал на колени, сжимая торчащую из глаза стрелу. Враг ещё не был мёртв, но двигаться уже не мог. Сын Варнора подошёл к нему и взглянул прямо в глаза.

— Помнишь меня? — тихо начал он. — Там, в деревне… Я поклялся, что найду вас. И я нашёл! Теперь тебе придётся ответить за убийство моего отца! Скажи лишь одно, и умрёшь быстро. Кому понадобилась его смерть?

Ответом последовал устрашающий утробный хохот. Казалось, поверженному врагу нет дела до того, каким образом его собираются убить. Он сидел на коленях, наклонив голову набок.

Сын Варнора не стал продлевать его веселья. Клинок описал короткую дугу, и голова противника слетела с широких костистых плеч.

Милана подошла к нему и, озадаченно взглянув в глаза, тихо спросила:

— Ты в порядке?..

Тот не повернулся, лишь сказав:

— Папа, я отомстил… — Флаури устремил взгляд к сводам купола, словно желая увидеть там образ отца. Сейчас уже неважно, одобряет ли он поступок своего сына или нет, стоило ему бросаться вслед за убийцами или надо было остаться с родными. Пустота заволокла душу. Казалось, больше нет цели, нет смысла жизни. Но отец учил не этому.

Всё это время старец не двигался с места, окружённый щитом. Убедившись, что опасность миновала, он бросил поддерживать заклятье и направился к друзьям. Несмотря на солидный возраст, движения его были строгими и изящными.

Флаури с замиранием сердца смотрел на этого человека. Ему вдруг показалось, что пришло время что-то сказать, но его опередили.

— Спасибо вам, о храбрые воины! — сипловатым голосом произнёс старик. — Казалось, не справлюсь я с исчадиями Глубин Сущего один.

— Исчадиями? — нахмурилась Милана, одновременно пытаясь понять, тот ли человек стоит перед ними.

— Они нашли-таки меня. Приспешники Тирга. Времени у нас совсем мало, — задумчиво опустил голову старик, а затем всполошился: — Но что же это я? Не представился даже! Меня зовут Рандамир, — учтиво поклонился он и вдруг перевёл взгляд на Милану. — Я знаю, вас привели сюда сны…

— Ну, кого как, — перебил старика Флаури. Милана тут же дёрнула его за рукав. Затем она взглянула на мага, мол, простите глупца, мал ещё.

— Что же, по-вашему, привело вас сюда? — спросил волшебник.

Тимбертон только развёл руками.

— Вижу, вы уже поладили! — улыбнулся Рандамир.

— Да уж! — в один голос буркнули путники.

— Я должен вам очень многое рассказать, — начал волшебник, но поспешно добавил: — Но не сегодня. Вам необходим отдых. Надеюсь, вы не имели проблем со здешними обитателями?

— Совсем чуть-чуть.

— Рискну предположить, если вы здесь целы и невредимы, то нападавшие мертвы? — старик вопросительно поглядел на путников.

— Так оно и есть, — серьёзно ответил Флаури.

— Похоже, за вами идёт нешуточная охота, — заключила Милана.

— И скоро вы узнаете, почему, — отвернувшись, зашагал Рандамир.

Старик повёл их через весь зал. Милана поинтересовалась:

— Скажите, а кто построил башню?

— Великие творцы… — слегка улыбнувшись, звонко проговорил старик.

Длинный коридор в конце зала привёл их к небольшой, но светлой комнате, где располагались две простецкие кровати с аккуратно заправленным белоснежным бельём, да дубовый стол. В нос буквально вцепились великолепнейшие запахи свежих фруктов вперемешку с овощным бульоном и пряно-чесночным соусом, в котором томились аппетитные мясные кусочки. Долгожданный трескучий камин зиял широкой пастью в стене слева, где жадный красно-жёлтый хищник уже заключил в безжалостные объятия кучку раскалённых дров. Витражное, высотой с человеческий рост, окно отсвечивало от камина многоцветием красок, словно играя с ним в причудливую игру.

Флаури устало присел на кровать. Вот-вот и его поглотит безмятежность сновидений.

— Переоденьтесь, позавтракайте и ложитесь спать. К вечеру я вас разбужу, — с последними словами маг закрыл за собой дверь.

Скинув мокрую тунику и рубаху, Флаури развесил их у камина. Оглянувшись на Милану, он понял, что девушка совсем не вымокла. Её гладкий обтягивающий костюм не впитал ни единой капли ночного ливня.

Плотно позавтракав, они завалились спать. Тимбертон, только сомкнув глаза, тут же провалился в сон.

Как наяву он видел себя на пороге огромной крепости, ощетинившейся, словно ёж, сотнями башенных шпилей. Сын Варнора молча стоял у железных ворот, оглядывался и присматривался. Он не понимал, зачем и как здесь оказался, но чувствовал, что должен быть тут. Ветер беззвучно кружил перед ним незамысловатый танец, подхватывая опавшие листья.

Спустя несколько минут мёртвую тишину нарушили чьи-то размеренные твёрдые шаги. Флаури показалось, что он уже когда-то их слышал, но не мог вспомнить. Вскоре на тропе показался невысокого роста человек в тёмной мантии и капюшоне с посохом в руке, напоминавшим обычную кривую ветку. Он не был обыкновенным странником, забредшим в это место случайно. Казалось, его сюда привела определённая цель. Человек прошёл мимо и несколько раз ударил посохом в ворота. Через пару мгновений железные створки загремели и стали со скрежетом расступаться. Странник вошёл. Флаури поспешил за ним.

Они стояли посреди огромной площади. Юноша прислушался. Тишина. Странник терпеливо ждал.

Недоумение, а потом леденящий ужас охватили сердце юноши после того, как громыхнули, закрывшись, ворота. Из белёсой туманной дымки, заволокшей внутренний двор, стали появляться одна за одной, десяток за десятком, сотня за сотней мохнатые фигуры орков, с ног до головы облачённые в тяжёлые стальные доспехи. Огромные двусторонние топоры покоились на плечах и в руках, готовые в нужный момент сделать своё кровавое дело.

Сразу становилось ясно, — человек пришёл не переговоры вести, хотя снаряжение его оставляло желать лучшего. Флаури, правда, не видел, что у него под мантией, но посох точно не годился в битве с орочьим топором. Как оказалось, загадочного странника нисколько не беспокоили столь внушительные превосходства противника.

Произошло всё очень быстро. Короткий взмах посоха, и вокруг человека возникли языки пламени. Спустя мгновение огонь бросился в стороны, кольцо вспыхнуло, и первые ряды орков взревели от накалившихся докрасна доспехов. Старика пронзила страшная судорога, словно он страдал вместе с сотнями орков.

И тут Флаури осенило: «Это не человек! Это же Эрве гномов!»

Именно он, как гласят легенды, сыграл значительную роль в Эпической войне. Именно он пожертвовал собой и нанёс сокрушительный удар по крепости Кхарун, нарушив неписаные магические законы Эруада.

Когда сожжённые трупы орков рухнули на плиты площади, остальные бросились на Эрве. Но удары их, какими бы сильными они ни были, отражались от незримого магического щита, что окружал странника. Сотни орков ежеминутно погибали либо от безжалостно сжигавшего их огненного пламени, либо от электрических разрядов, бивших с сумрачных высот поднебесья. Казалось, его сила безгранична, и он может вечно, управляя энергией стихий, сдерживать натиск чудовищ.

Каждую секунду на защиту гнома сыпались десятки сильнейших ударов, что непременно должны были найти цель. Заклинание работало безупречно. Вдруг первые ряды воинов резко расступились, и на Эрве с молниеносной скоростью ринулся серебристый сверкающий шар. Не успев отреагировать на это заклинание, он был вынужден взять весь удар на себя. Шар со свистом врезался в энергетический щит, разбив преграду. Голубовато-зелёные искры брызнули в разные стороны, гном растерянно озирался, осознав, что новую сферу защиты ему сотворить не удастся. Эрве орков вступил в схватку.

Видя, что на него вот-вот навалится тысячная армия, гном начал плести единственно возможное заклинание, которое успевал. Последнее, что смог запечатлеть Флаури, это яркая вспышка пурпурного света, в которой исчезла крепость Кхарун, словно свет поглотил всё вокруг. И оставалось только гадать, чем же закончилась эта трагическая история.

Страх вдруг пронзил всё существо юноши электрическим импульсом. Когда свет рассеялся, на него бросилась злобная фигура окровавленного орка. Он проснулся, резко поднявшись на кровати. Перед ним сидела не менее испуганная Милана. Он глянул прямо в глаза девушке, да так, что ей стало не по себе.

— Что? — обеспокоенно поинтересовалась эльфийка.

— Сон странный, — будто находясь ещё в дрёме, но с открытыми глазами, произнёс Флаури.

Милана смотрела на него полным удивления и непонимания взглядом. Тимбертон пересказал сновидение, которое ещё чётко стояло перед глазами.

— Я читала эту легенду. Про Эрве гномов Зарбасунира, который погиб, сражаясь с тысячами орков в Кхаруне. Говорят, им тогда крепко досталось… — Флаури хотел ещё что-то сказать, но Милана опередила его: — Давай, поднимайся. Зарба тебе приснился или нет, сейчас это история минувших дней. Собирайся, пошли.

Зал, в котором они вчера встретили Рандамира, по-прежнему сиял многоцветными сполохами. Старик терпеливо ждал их появления, сидя за столом у противоположной стены.

— Доброго вечера! Пройдёмте в библиотеку. Я вам всё покажу.

Помещение библиотеки, казалось, не уступало по размерам главному залу башни и располагалось этажом ниже. Повсюду стояли высоченные стеллажи, доверху набитые книгами. На каждом висели деревянные таблички с тематикой лежавших здесь книг: «Почтенный Род», «Великие боги», «Из истории орков», «Орден Мау’Рина» и другие.

Флаури были абсолютно незнакомы названия, да и читал-то он в жизни немного — в основном записки отца-путешественника, да учебники в гимназии. Сейчас же ему представилась великолепная возможность узнать намного больше.

Рандамир провёл их к столу и отошёл. Через несколько минут он вернулся с грудой потрёпанных книг. Здесь были и маленькие брошюрки, и тяжеленные энциклопедии, переплетённые потрескавшейся от времени кожей. Сын Варнора выпучил глаза.

— Не удивляйся так, малыш! Знать то, что здесь написано, значит обладать великим оружием против надвигающейся угрозы. Но ты сюда прибыл не для изучения этих томов. Самое главное, ты должен узнать одну историю, которая поможет тебе раскрыть суть происходящего. Как тебе уже известно, тебя привели сюда сны. Но об этом позже… Итак! Ты, наверное, слышал про дни Эпической войны с орками? — Флаури кивнул, но единственное, что он о ней знал, это то, что она была. — В этой войне приняли участие хадалмарские эльфы. Одного из их представителей ты видишь сейчас перед собой. — Рандамир грациозно указал рукой на Милану. — И было у них грозное оружие — два могущественных артефакта. Обладал ими Высший эльф Лоэнор. Ничто не могло устоять против силы этих мечей, ни один доспех, ни один щит. После победы в Эпической войне и возвращения на Эдиан, эльфов никто не видел. Совсем недавно люди отправились в Хадалмар, и никто не вернулся к родным пристаням. Спустя более двухсот лет после ухода эльфов с Большой земли начались первые предпосылки надвигающейся беды. Об этом свидетельствуют внезапные появления орочьих отрядов в центральных частях Алакорна, Эйрдалла и Междуречья. Откуда они там берутся — пока загадка.

— Почему необходимо было ждать столько времени, чтобы начать войну? — вопросил Флаури.

— Двести лет не так уж и много. Ты думаешь, враг ждал? Нет! Он всё это время готовился, высчитывал, его действия продуманы до мелочей, до секунды, до единого меча. Так что у нас очень мало времени. Враг не будет медлить.

— Враг! — слегка передразнил Тимбертон Рандамира. — А кто этот враг? Кому нужно затевать новую битву?

— Никто не затевает новую битву, Флаури. Продолжается война, начавшаяся в давние времена. Кто является источником чудовищной силы, мне пока неизвестно, — Рандамир пожал плечами. — Одно я могу сказать точно — без вмешательства богов здесь не обошлось.

— Боги?! — изумился Флаури. — Неужто вы думаете, что они решили разрушить созданный ими же мир?

— Тирг, Анорис и Ярх уже пытались сделать это! — пояснил Рандамир. — Это история давно минувших дней. Они много веков находятся в изгнании, влача жалкое существование где-то в глубине нашего мира. Любой их шаг контролируется тремя богами. И если с их стороны возникнет хоть малейшее проявление магии, их души навсегда покинут Сущее.

— А как именно они пытались уничтожить Эруад?

— Тирг выпустил Зверя Хагерита — Виверну Заснеженного пика. Он освободил его от охраны Чуда, чтобы уничтожить хотя бы один из титанов Эруада. Выбор пал на Столп Огня Къёрденфелла. Помогали ему в этом Анорис и Ярх, сдерживая других богов в Глубинах Сущего. И если бы атака Тирга увенчалась успехом, и Чудо Къёрденфелла оказалось разрушено, то пошатнулись бы основы Эруада. Рано или поздно мир погрузился бы в хаос. Врата в Глубины Сущего застлали бы, словно язвы, воду и сушу. Монстры и демоны заполонили бы всё вокруг, превратив мир в кровавую пыль. Но троица выстояла. Одержав победу в поединке, боги остановили Виверну и заточили братьев в недрах Эруада. С тех времён над миром властвуют лишь Фар-Фалиен, Валмалинор и Аметист. Во времена битвы богов мир трещал по швам. Реки текли вспять, солнце всходило на севере, с небес падали звёзды, оставляя на земле исполинские кратеры размером с города; иногда ночь властвовала над днём, а алое зарево пожарищ освещало Эруад. Противостояние богов открыло порталы в Глубины Сущего — неизведанное место, где по легендам живут ужаснейшие твари, призраки и демоны. Именно здесь шесть богов создавали новые миры, очищая пространство от чудовищ.

— Вы хотите сказать, что кроме Эруада есть и другие миры? — выпучил глаза Флаури, пытаясь понять, как такое вообще возможно.

— Эруад далеко не первый мир, что создали боги. Говорят, где-то в глубинах библиотеки башни Скайрос есть книга, написанная самим Валмалинором, повествующая о жизненном пути шести богов, созданных ими мирах, их отце и его противостоянии. Правда, найти её за столько лет мне так и не удалось. Да и не удастся, видать… — Рандамир на миг задумался. — Так вот. Твари, хлынувшие в Эруад из Глубин Сущего, не знали пощады. Ежечасно сотни и сотни врывались в израненный стихиями мир. И лишь после победы Валмалинора, Фар-Фалиена и Аметиста трое предателей оказались закованы в цепи и изгнаны. Врата закрылись, а на их месте богами был воздвигнут Тираубен. Позже Мау’Рин основал Орден для истребления нечисти, что наводняла тогда земли. Лишь спустя сотню лет в мире воцарилось спокойствие. Большую часть исчадий Сущего удалось уничтожить. Сейчас их можно встретить лишь в самых отдалённых уголках Эруада. Они прячутся, загнанные в мрачные пещеры и водоёмы, словно выжидают, готовые в любой момент вновь бросить вызов всем нам.

Флаури на миг задумался.

— Самый волнующий меня вопрос — какова моя роль? Что я здесь делаю? — наконец-то спросил он. Тимбертон так долго ждал этого момента.

— Да, я ожидал, что ты об этом спросишь. В подобное трудно поверить, но ответы должны быть в Ордене Мау’Рина в Къёрденфелле. Там спрятана книга Первого правителя Тираубена Кгауни, написанная задолго до исчезновения эльфов. На великом ежегодном празднике Сарветанг, что проходил в Срединных землях, он поведал Посланникам, будто ему о надвигающейся угрозе рассказал сам Валмалинор после победы над троицей. К сожалению, на обратном пути в Тираубен случилась трагедия. Отряд из трёх сотен воинов попал в засаду. Поджидавшие вьорны напали неожиданно. Завязалась битва, но, словно сошедший с ума, Кгауни просто-напросто рубил двуручным мечом направо и налево, и своих, и чужих. И никто не в силах был его остановить. Лишь оказавшись в западне, на краю обрыва, в одиночку против нескольких сотен вьорнов, он бросился вниз с высоченной скалы, перед этим предав огню собственную книгу. Являлось ли случившееся вмешательством Тирга, Анориса либо Ярха, остаётся загадкой до сих пор. Правда, мне удалось выяснить, что сожжённым является не единственный экземпляр творения. Кгауни всё же подстраховался, словно предполагал свою смерть. Что касается тебя… Лишь сами боги могут дать ответ на твой вопрос. А мне не предоставлена возможность убедить тебя окончательно. Что ещё ты хочешь узнать от меня, прежде чем я вас оставлю?

— Откуда вам всё это известно?

— Я служил когда-то в Ордене. И за те долгие сорок лет собрал немало сведений о Кгауни. В тот роковой день его охватило безумие, словно чья-то могущественная тёмная воля заставила броситься с оружием на товарищей. В этой суматохе враг и сделал своё дело. Къёрденфелльцы потеряли несколько сотен отличных воинов. И лишь единицы вернулись домой. Уже без своего правителя. Сломленные, разбитые, раздавленные… В Тираубене их встретил Мау’Рин — сын Кгауни и новый предводитель. Унаследовавший право являться Посланником Валмалинора, Мау’Рин бросился на поиски убийц, собрав самый величественный поход на восток. Передав управление городом Священному Совету, он четырнадцать лет истреблял вьорнов на их же землях, пока не потерпел поражение. Вьорны оказались слишком сильны. После одной из битв в Тираубен вернулась лишь горстка раненых во главе с истерзанным как телесно, так и духовно Мау’Рином.

О хранящейся же в монастыре книге я узнал совершенно случайно, подслушав разговор священников, которые долгое время пытались её найти. Даже сам Мау’Кин, сын Мау’Рина, излазил все катакомбы и подвалы в поисках творения Кгауни. И лишь когда я бросил все попытки, покинул Орден, Къёрденфелл, Большую Землю и отправился на Орхомен, до меня дошли слухи, что его люди всё-таки достигли цели. Правда, ему не удалось достать книгу. Мау’Кина убили во время возвращения домой из очередного похода.

— Разве те, кто нашёл книгу, не прочли её? — задала естественный вопрос Милана.

— Они все мертвы! — отвернулся Рандамир.

— Тогда я не вижу смысла в дальнейшем предприятии, — судорожно замотал головой Флаури. Милана, кажется, тоже отчаялась. На друзей нахлынуло разочарование. Слова Рандамира прозвучали без ноток безысходности, но путникам именно так представлялось теперь их путешествие в Тираубен.

— Я бы не отправил тебя на верную смерть, не зная наверняка способа достать книгу.

Тимбертон вопросительно склонил голову.

— Об этом — в самом конце вашего пребывания здесь. Чтобы ничего не упустить… — словно разговаривая сам с собой, протянул волшебник.

— Что за сведения хранит книга Кгауни? — скрестила руки на груди девушка.

— Очевидцы произошедшего на Сарветанге рассказывали, что Кгауни будто бы помешался на вопросах войны богов, разрушения мира и поиска способов его спасения. Говорят, он записал и зарисовал все сны, не упустив ни малейшей детали. Даже исчезновение эльфов было им предсказано. Тогда ему, конечно, никто не поверил. А слова древних заклинаний и вовсе показались многим просто набором причудливых звуков. И раз уж Кгауни предвидел эльфийскую трагедию, то, вероятнее всего, он знал способ предотвращения надвигающейся угрозы.

— Если вы служили в Ордене, то почему бы не вернуться и не отыскать книгу? Поговорить с паладинами, они наверняка помогут. Какой смысл впутывать в это деревенщину вроде меня? — развёл руками Флаури.

— Я отвечу на твой вопрос, — коротко кивнул Рандамир. — Знаешь, сколько мне лет? — не дождавшись ответа, он продолжил: — Хватит на полторы человеческих жизни. И ты думаешь, мои ноги столь же крепки и выносливы, как в годы служения Валмалинору? — старик покачал головой. — Это место — величайшее творение Хранителей времени. В разгар Эпической войны именно сюда переправили все рукописи северного Эруада, какие только смогли найти. Подальше от безжалостного огня. И, как ты видишь, такое исполинское сооружение невозможно построить без мощных чар и заклятий. Я прожил тут полсотни лет, и благодаря чудовищной волшебной силе башни всё ещё жив. Время моей жизни словно замедлило ход, и, чувствую, покинув эти стены, я не проживу и месяца.

— Вы на вопрос так и не ответили, — слегка склонил голову набок Флаури.

— Я привязан к башне. И всё, что мне оставалось, это призвать на помощь. Заклинание поиска чистой души не позволяет выбирать кого-то конкретного. Оно лишь направляет энергию для устойчивой связи. Выбор пал на тебя и Милану. Повторюсь, причины такого исхода мне не известны. И именно по следам моего заклинания последователи Тирга нашли тебя и пытались убить. Пришлось вмешаться, когда я почувствовал приближение опасности, и отвести от тебя беду. Вероятно, после неудачной попытки убийцы решили выследить и меня. Видимо, не рассчитывали, что простой деревенский юноша может доставить им такие неприятности. А не появись здесь вы, мне не удалось бы одолеть пусть и не самых сильных, но все же демонов Глубин.

— Получается, в Веорне мне помогли именно вы? Почему же не спасли моего отца? — совсем не благодарным тоном проговорил Флаури.

— Прости, но моей целью, как и тех исчадий, являлся только ты, — спокойно произнёс Рандамир.

— Я не понимаю, зачем было убивать остальных?

— Это очень легко объяснить, — начал старик. — Когда в зале суда закрутилась чёрная волшба, демоны не имели права на ошибку. Иначе бы они обнаружили себя. Им почти удалось завершить начатое, но, столкнувшись с непробиваемой стеной моего заклятья, они стали черпать силы в смертях. И лишь понимание провала коварного плана заставило их покончить с собой, разыграв нехитрое представление. Они поняли, что побороть меня не удастся, а обнаружив себя, поставят под угрозу всё зловещее предприятие. И уже впоследствии, по пути в Даллор-Кур, им удалось скрыться. Ну а дальше злодеям не составило труда взять мой незримый магический след.

— А зачем тогда здесь Милана? — удивился вдруг Флаури. Девушка сверкнула глазами, пытаясь словно просверлить в наглом юнце дыру размером с Орхомен.

— А чтобы твою тонкую шкурку не сдёрнул заплутавший среди деревенек орк! — бросила она резко и надменно. Спутник поджал губы, признавая её правоту.

— Могу я задать вопрос, не относящийся к делу? — решительно поинтересовался Тимбертон.

— Задавай, постараюсь ответить, — медленно кивнул Рандамир.

— Вы знаете Эрве гномов Зарбасунира?

Старик вскинул брови. На секунду он замешкался, но потом произнёс:

— Почему ты меня спрашиваешь о нём?

— Просто сегодня мне приснился сон, точь-в-точь описывавший те события в Кхаруне.

— Ты меня удивляешь, — положил руку ему на плечо Рандамир. — Зарбасунир, Эрве гномов и Посланник Тирга, был одним из сильнейших во времена Эпической войны. Что с ним случилось, и почему он пошёл на столь отчаянный, даже на сумасшедший шаг, отправившись за Междуречье в логово тварей, остаётся загадкой до сих пор.

— Но в моём сне гибель Зарбы как-то неоднозначна! — не отставал Флаури, надеясь услышать хоть что-нибудь.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился старик.

— Как мне показалось… Он мог просто исчезнуть… Переместиться.

Рандамир пожал плечами.

— Его визит оказался весьма серьёзным ударом по орочьему племени. Теперь крепость Кхарун пустует. Всё воистину исполинское сооружение оставлено. Орки никогда бы не покинули свои обиталища без весомой причины… Мне стало тревожно, друг мой! А что, если Зарбасунир причастен к нынешним событиям? Ведь доля истины здесь есть. Никто не видел его тела, никто не хоронил его с теми почестями, коих достоин Посланник бога. А вдруг Тирг сумел отравить его разум… — Рандамир на секунду задумался.

Путники переглянулись. Неужели обычный сон способен внести ясность в грядущие события? Или опять чьё-то наваждение будоражит рассудок Флаури, пытаясь намекнуть или, наоборот, запутать…

— Скажите, а вас тоже обучал Эрве? Магия, поиски чистых душ и прочее… — поинтересовался сын Варнора.

— Нет, такой возможности мне не представилось. Увы… Прибыв сюда, я обнаружил, что башня — не просто величественное сооружение. Она словно живая, пронизанная могущественными магическими потоками. Лишь Эрве были способны создать такое место. Но когда и кем именно… Загадка для всех нас. Благодаря рунному камню, в котором заключена частичка силы Мау’Рина, мне удалось почерпнуть здесь немало полезных магических знаний. Если у тебя возникнут другие вопросы, я готов ответить на них позже. А сейчас прошу, садитесь. В этих томах много полезного. Изучите их. Вам пригодится, — с этими словами старик удалился.

Флаури и Милана уселись за стол, на котором громоздились древние рукописи. «Эруад: от истоков…», «Орден Мау’Рина», «Расы Эруада» были прочитаны на одном дыхании.

Оказалось, при создании Эруада боги заложили в него магические основы, воплотив их в Чудеса. Таких Чудес существовало шесть. На Эдиане — Лесной Фонтан, близ Тираубена — Столп Огня, в ШруанУре — Пустынный Вихрь, в Эйрдалле — Вечное Древо, в Хагерите — одинокая скала в море, именуемая Заснеженным Пиком. И даже близ Алакорна в ледяных пустошах существовало Чудо — Вулкан, что располагался на землях, ранее заселённых вьорнами.

Каждое из Чудес раз в год на протяжении месяца приносило в мир смертельные природные катастрофы — наводнения, засуху, ураганы и смерчи, цветение ядовитых растений, землетрясения и извержения вулкана. Однако именно в такие дни можно было завладеть силой Чуда, преодолев опасности и победив охранявшего его Зверя, коим являлось однажды побеждённое богами существо Глубин Сущего. После гибели последнего бедствия прекращались, а победителю доставались божественные дары в виде эссенций, которые использовались во благо развития расы и на ежегодном празднике Сарветанг. Ровно через год Чудо вновь открывало для Эрве или соискателей свои врата, выпуская Зверя.

Так мир познавал Посланников богов, что обладали бессмертием и величайшими знаниями для процветания расы.

После вмешательства Тирга, Анориса и Ярха в основы мироздания, как следствие, начались войны богов, и, наконец, падение зловещей троицы. Чудеса в Хагерите, Эйрдалле и Хадалмаре уснули беспробудным сном.

Также Флаури прочитал о существовании Ордена Мау’Рина, члены которого служили одному из трёх великих богов — Валмалинору, покровителю чести и мужества, повелителю огня. Считая его источником их силы, члены Ордена также не отстранялись и от двух других богов: Фар-Фалиена — покровителя справедливости, и Аметиста — хранителя мира и спокойствия.

Орден основал один из королей Къёрденфелла — Мау’Рин. Когда-то он являлся Посланником Валмалинора. Тогда монастырь ещё не имел привилегий перед паладинами, да и священники не считались проводниками воли Валмалинора. Лишь Мау’Рин был единственным обладателем силы Чуда и великих знаний. После его смерти Орден перешёл в руки его сына Мау’Кина, который, помимо правления городом, возглавил и церковь Валмалинора. Спустя десятилетия он собрал вокруг себя лишь достойных и верных служителей, которым подарил часть принадлежавшей ему великой силы. С тех времён паладины живут по указаниям церкви.

Из этой брошюрки юноша ничего не узнал об их обычаях, традициях и законах, по которым они живут, что было бы крайне полезно в предстоящем путешествии в Тираубен. Но Милана заверила Флаури, что ничего сверхъестественного в обычаях паладинов и священников нет, поэтому он не должен переживать.

«Расы Эруада» поведали ему интересные знания о жизни обитателей мира. Здесь говорилось, что орки — когда-то мирный и процветающий народ, обладающий довольно своеобразной культурой — имели тесные торговые и дипломатические связи с королевствами северного и южного Эруада. Но однажды их земли посетил человеческий странник, который пролил на племя проклятье. Многие орки умерли от ужасного мора, оставшиеся же покинули родные земли. В скором будущем на их территориях появилась империя людей. Оставшиеся в живых поклялись вечно бороться с человеческой расой, пока та не исчезнет вовсе, основав далеко на западе крепость Кхарун.

Эльфы Хадалмара… Те, кто два столетия назад канул в небытие, не оставив после себя ни малейшего признака существования на острове Эдиан. Впрочем, никто не мог удостовериться в этом наверняка. По легенде Эрве эльфов наложил на земли нерушимые заклинания, не позволяющие ступить на священные обиталища великой расы ни одному разумному существу. Правда, тут же говорилось, что Эрве не могли применять магию во вред другим. И как это понимать?

Люди пытались подобраться к западным берегам Эдиана, но бесследно исчезали в глубинах Урианского моря, вскоре, после нескольких неудачных попыток прорыва к острову, прозванного Свирепым. Корабли морских офицеров Алакорна, Къёрденфелла и других народов, рискнувшие появиться в этих местах, налетали на невесть откуда взявшиеся рифы, проваливались в бурлящую пенную пропасть, гибли целыми сотнями в страшных водоворотах, бесследно исчезая навсегда.

Эльфы обладали невероятным оружием, коему не было равных на просторах Эруада. Два клинка, что носил с собой Эрве Лоэнор, Высший эльф, Посланник Анориса, не оставляли шанса ни плоти, ни дереву, ни камню, ни металлу, ни крианиту. Однако об их происхождении нет ни единого упоминания.

В тавернах, трактирах и кабаках ходили разные слухи об исчезновении эльфов. Но это были либо пустая болтовня «за кружечкой пивка», либо устрашающие сказки впечатлительных селян, пугавших своих детей орками, ограми, троллями и прочей нечистью, которая прогнала великих и дивных эльфов. Люди болтали, болтали и болтали… Никто не пытался докопаться до истины. Что им до каких-то там эльфов, когда из-за дождей второй год неурожай, пошлины поднялись, да разбойники с кочевниками напоминают о себе всё чаще. Пропали? Ну и ладно! Никому вскоре не стало дела до буквально провалившегося сквозь землю народа. Никто уже не вспоминал, как они были нужны во времена Эпической войны с миллионами орков, некогда населявших земли нынешнего Междуречья, находящегося между реками Истр и Руан, и империи ШруанУр.

И эльфы пришли… Да что там пришли! Налетели, как ураган, на берега выжженной каждодневными сражениями земли, сметающие со своего пути всю нечисть. Огромные волны мчали их белоснежные корабли со скоростью эльфийской стрелы. Их доблесть и мужество, честь и отвага нерушимой стеной встали против злобы и ненависти воинов Кхарун. Сражения продолжались месяцами, каждый день гибли тысячи и тысячи орков. В итоге жалкие остатки мохнатого воинства бежали на юг через болота, откуда затем рассыпались небольшими группами, гонимые потревоженными вьорнами.

Эльфов тогда пытались удержать, заключить с ними союз. Кто ещё рискнёт сунуться на земли, когда за спиной непобедимое воинство? Но дивные вернулись обратно в Хадалмар. Они часто бывали на Большой Земле, торговали, привозили драгоценные вещички, которыми одаряли простой народ, но о союзах не могло быть и речи. Были неоднократные попытки выкрасть у эльфов мечи, но шпионам не удавалось вернуться с добычей… Вернее, вовсе не удавалось вернуться. Ну кто ещё может похвастаться таким уникальным сверхчувствительным слухом, как не эльфы?! Мимо них незамеченным не проползёт даже дождевой червь, куда уж там увальням-оркам пробираться через густые эльфийские леса!

Дочитывая последние страницы, Флаури буквально раздирал слипающиеся веки пальцами. Наконец, обложка книги закрылась, и Тимбертон медленно опустил на неё голову.

К утру Милана его разбудила. Они были приглашены на завтрак.

— Я ничего не понимаю. Зачем я должен был это прочитать? — спросил Тимбертон, усаживаясь за стол.

— История мира — великая наука! — ответил Рандамир. — Знания прошлого помогают нам предсказать будущее.

— Я знаю лишь, что надвигается очередная война… — буркнул Флаури.

— Правильно! — кивнул старик. — И нам во что бы то ни стало нужно её остановить!

— Не понимаю, каким образом? — смущённо потупился юноша.

Рандамир выдержал паузу, а затем, глядя прямо в глаза своему спасителю, тихо произнёс:

— Освободить эльфов.

— Что? — дрогнувшим голосом сказал Тимбертон.

— Снять проклятие! — сдвинул брови к переносице Рандамир. — Их земли зачарованы. Многие считают, что эльфы сами их заколдовали спустя сто пятьдесят лет после возвращения домой, оградив себя от войн и несчастий, но это не так. На Эдиане словно нет жизни.

— Как же мы можем освободить их? До них даже добраться не удастся! Вы же сами читали, что происходило с теми, кто совался на Эдиан! — громко запротестовал Флаури. Милана слегка коснулась его плеча, но тот лишь одёрнулся. Его опасения были оправданы, и она это понимала.

— Вот поэтому-то тебе и необходимо попасть в Тираубен и найти книгу, — мягко продолжил разговор старик. — Это — наш единственный шанс. Наверняка существует другой способ.

Тимбертон задумчиво отвёл взгляд. Смерть отца отомщена, возвращение домой было бы логичным исходом его долгого путешествия. Но грядущее с каждым днём пугало его всё сильнее. Рандамир вселял в сердце надежду. Он уверен во Флаури, иначе не рассказывал бы здесь глупых сказок о снах, войне, эльфах. Юноша верил старику, но он не верил самому себе. Не верил в свою значимость для Эруада. Да и как в такое поверить?

Вечером, провожая путников в главном зале, Рандамир вручил сыну Варнора небольшой камешек с начертанным на нём рунным символом.

— Это главное, зачем ты здесь! С этим камнем тебя примут в Ордене, но не в церкви. Смотри, не потеряй! Если возникнет необходимость предъявить его раньше времени, то постарайся, чтобы это был представитель Ордена. Посторонним лицам его показывать не следует! — покачал указательным пальцем Рандамир. — Совет верховных паладинов может с недоверием отнестись к вам, но вместе мы переубедим их. К вопросу же о том, как достать книгу… Передай главе Ордена, что тебе нужен рунный камень Мау’Кина. Без него тебя ждёт смерть, если ты притронешься к ней.

— Где взаимосвязь между всем этим?

— Мой камень позволит мне прочитать заклинание твоими устами. А камень Мау’Кина высвободит заключённую в него силу Эрве, чтобы разбить защитные чары Кгауни.

— Разве Совет верховных паладинов так просто отдаст первому встречному рунный камень самого Мау’Кина?.. — недоверчиво скрестила руки на груди Милана.

— Конечно. Как только мы убедим их, что Флаури — не первый встречный, — спокойно отозвался старик. Казалось, он проделывал этот трюк уже сотню раз, и у него не оставалось сомнений в очередном успехе.

— А если они заберут у меня руну?

— Её невозможно забрать, не имея на то права, поверь мне.

Не было времени разбираться во взаимоотношениях членов Ордена Мау’Рина, в волшебной силе рунных камней и могуществе Эрве. Рандамир вселял уверенность в друзей. И если сомнения ещё прятались где-то в глубине души, то путники предпочли их проигнорировать, полностью положившись на хоть и безрассудный с первого взгляда, но всё же спасительный план Рандамира.

— Мы когда-нибудь встретимся вновь? — взглянул в глаза старику Флаури.

— Обязательно! Мне ещё понадобится твоя помощь, — серьёзно проговорил Рандамир и учтиво склонил голову.

Друзья последовали его примеру и молча скрылись в мрачных коридорах башни Скайрос.

Ночной путь до берега выдался неожиданно спокойным. Ни утробного храпа, ни проснувшихся доргов, ни каких-либо иных тварей Глубин Сущего. Днём им бы вряд ли удалось без проблем добраться до берега. Слишком уж много мерзости рыскает по острову с восходом солнца. И лишь Хранителям времени, построившим башню Скайрос, известно их происхождение. Не то остатки воинства Глубин Сущего прячутся подальше от паладинов Ордена, не то магические создания призваны охранять великие знания от пиратов и мародёров, что охотятся за ценнейшими рукописями.

Добравшись до условного места, девушка зажгла магический шарик, и через минуту с корабля спустилась шлюпка, чтобы подобрать путников.

«Всё-таки не уплыли…» — выдохнула Милана. Она не была уверена в Мортоне, но другого выхода не оставалось.

Предстоял долгий путь в Къёрденфелл в Орден Мау’Рина, где откроется, они надеялись, сокрытая в мрачных подземельях истина.

ЧАСТЬ 2

НАДЕЖДА ВО МРАКЕ

Глава 9

Капитан Мортон встретил путников широкой улыбкой и крепкими объятиями, от которых Милана предпочла отказаться. Флаури повезло меньше. Задерживаться не стали, попутный ветер капризен и переменчив. Правда, пришлось Милане с десяток минут уговаривать Мортона взять курс на Мириан, порт Къёрденфелла. Оттуда легче и быстрее попасть в Тираубен. Слова здесь не имели силы, и девушке пришлось отвесить капитану очередную порцию золота.

Шли третьи сутки возвращения на Большую Землю. Чистое ночное небо было усыпано крапинками звёзд, казалось, то и дело подмигивающих путникам. Тимбертон задумчиво глядел на исполненную великолепия и спокойствия картину. Ещё в детстве его мать рассказывала, будто звёзды на небе — это пристанища душ людей, заслуживших обрести покой на сводах обители великого Фар-Фалиена. Флаури надеялся, что где-то на синих просторах горит звезда и его отца, который сверху наблюдает за ним, его действиями и поступками. Но нет у него возможности поговорить с сыном, взбодрить дух и направить по верному пути.

Когда звёздам на небе оставалось сверкать немногим больше получаса, но при этом восток ещё не озарился ярким заревом рассвета, Флаури мирно дремал, свернувшись на скамейке от предутренней прохлады. Разбудил его неожиданно поднявшийся шум на палубе — топот десятков ног и взволнованные крики. Сквозь сон он не мог разобрать, о чём перекликались люди, но главное уловил — на корабле царила паника. Тимбертон открыл глаза.

— Все наверх! Полная готовность! Идём по ветру! — услышал он голос капитана Мортона.

Флаури огляделся и прямо по курсу увидел огни. Судя по флагу, это был военный фрегат Къёрденфелла. Несмотря на довольно большое расстояние, он всё же сумел разглядеть голову огненного льва на вершине мачты. По законам мореплавания торговые и промысловые суда должны всегда сворачивать паруса при встрече с военными кораблями. Невыполнение данного требования расценивалось как открытое нападение.

«Неужто собирается напасть? По-моему, это плохая идея…»

В это время из каюты выбежала Милана. Отыскав взглядом капитана, она быстрым шагом направилась к нему.

— Что происходит? Почему такой шум? — крикнула она почти в ухо Мортону, иначе бы тот не услышал.

— У нас проблемы! — отмахнулся мужчина, показывая, что Милана здесь лишняя.

— Хотите напасть на судно? Мы так не договаривались, Мортон! Вы нас доставляете в Мириан, а потом катитесь ко всем чертям! Мы не будем в этом участвовать! — взорвалась девушка.

— Лучше идите в каюту и переждите там. Отправившись на Орхомен, мы нарушили определённые запреты, о существовании которых вы не могли не знать. Сейчас наше судно под угрозой ареста. Я не позволю бросить себя за решетку! Нечего вам смотреть, как взрослые дяди убивают. Хотя вы бы пригодились мне в сражении, когда придётся брать на абордаж! — Мортон слегка отпихнул Милану в сторону и зашагал к лестнице, ведущей на нос корабля.

— Сворачивай паруса! Мы сдаёмся! Я всё объясню паладинам! У нас есть доказательства… — злобно произнесла Милана, резким движением вынув обе сабли и приставив их к затылку капитана.

Девушка очень не любила пиратов. Оказаться с ними на одном судне противоречило всем её убеждениям, однако эльфийка закрыла на это глаза ввиду необходимости морского путешествия и отсутствия иного выхода. Но то, что они будут вовлечены в разбой, никак не могло уложиться в прекрасной головке.

На корабле воцарилась мёртвая тишина. Послышался треск натягиваемой тетивы. Кто-то целился прямо во Флаури.

— Что для тебя важнее: убить меня или сохранить жизнь мальчишке? Рагмонд не промахнётся, уверяю тебя! — злобно оскалился капитан.

Милане ничего не оставалось делать, как опустить клинки. Мортон повернулся к ней, и его лицо вновь скривилось в злорадной усмешке. Он сверкнул глазами и направился дальше.

До судна Къёрденфелла оставалось уже меньше полумили. Время для выполнения требований военных уставов вышло. Тогда-то и раздались два хлёстких звука с носа пиратского фрегата. Пара мощных баллист прицельно била по основанию грот-мачты, чтобы с первых секунд боя лишить противника манёвренности. Огромные стрелы в два пальца толщиной должны были безупречно выполнить поставленную задачу. Расширяющиеся наконечники безжалостно рассекали дерево, не оставляя никаких шансов. Но не в этот раз. Снаряды не достигли цели, лишь пробив борт под верхней палубой. Подвела погода — море предательски раскачивало судно, и даже самые опытные наводчики терпели неудачу.

Къёрденфелл не заставил себя долго ждать. Через пару мгновений фрегат ответил залпом двадцати метательных орудий. Многие ядра пролетели мимо, часть отскочила от укреплённых бортов, и лишь одно попало точно в голову дракону на форштевне. Щепки разлетелись в разные стороны.

— Штурвал вправо до упора! — крикнул капитан рулевому. — Огонь по готовности!

Мортон рассчитывал на превосходство в боевом вооружении, прекрасно понимая, что его залп из сорока пяти орудий не оставит противнику ни малейшего шанса.

И лишь когда первые орудия открыли огонь по фрегату, с обеих сторон от него вдруг выскочили два скоростных брига, что грамотно скрывались за могучим кораблём. Такого развития событий капитан Мортон не ждал. Его девяностопятиорудийный трёхдечный монстр оказался под обстрелом с нескольких сторон. Даже удачный залп по левому бригу не спас от страшной силы и точности ответа противника. Все сорок орудий с трёх кораблей сработали слаженно, словно в тысячный раз обыгрывая одну и ту же позицию. Ядра находили цель снова и снова. Левый борт в итоге лишился почти всего вооружения. Следующий залп не заставил себя долго ждать.

Пиратский фрегат пошёл на разворот, чтобы открыть орудия правого борта для атаки. Но успеть за быстроходными бригами было не суждено. Пока Мортон разворачивал корабль, къёрденфелльцы успели дать ещё несколько залпов. А в завершение, максимально сблизившись с противником, осыпали его градом глиняных снарядов с зажигательной смесью.

Флаури словно попал в Глубины Сущего. Он бросился бежать, постоянно оглядываясь назад. Повсюду с треском проламывали корпус железные ядра. То и дело вспыхивали достигшие цели ёмкости с маслом. Дым и пламя застлали всё вокруг.

Вдруг къёрденфелльская стальная стрела разорвала основание грот-мачты в клочья. Жуткий треск, звуки рвущегося такелажа, громкий хруст ломающегося дерева — высоченная мачта начала стремительно падать. Флаури бежал, не оглядываясь, и совсем не смотрел под ноги. В последний момент он увидел что-то кричащую и размахивающую руками эльфийку, обернулся и…

Тимбертон не успел бы среагировать и покоился бы сейчас под рухнувшей громадиной, но за секунду до падения мачты его нога провалилась в открытый проём, ведущий в опердек. Упал он, благо, на кучу мешков с тряпками и скатился вниз, ударившись головой о деревянную балку. В глазах сверкнули радужные искры, и юноша почувствовал сильное головокружение. Тело отказалось повиноваться. Он остался лежать в беспамятстве под мешками. Вокруг суетились люди Мортона, разряжая орудия и поднося новые снаряды.

Милана с облегчением выдохнула, увидев, что Флаури падает. Она бросилась к проёму, почти полностью закрытому упавшей мачтой. На первый взгляд он показался небольшим, но способности Миланы не шли в сравнение с возникшими трудностями. Вытянувшись, словно тетива на луке, она проскользнула в узкую щель без особых усилий.

Девушка быстро отыскала спутника. Схватив за шкирку, она поволокла его к лестнице. Оставив спутника лежать в безопасном месте, девушка принялась отвязывать лошадей. Те душераздирающе ржали, пытаясь вырваться с привязи, но все их усилия были тщетны.

Корабль стал постепенно крениться на левый борт. Несколько пробоин корпуса пираты заделать не успели. Королевский флот работал грамотно и слаженно, сначала лишив противника почти всех орудий, затем посеяв панику на судне, а после меткими выстрелами отправляя фрегат на дно.

Друзья поднялись по лестнице и вышли в узкий коридор. Стало тесно. Лошади едва помещались, то и дело брыкаясь и пытаясь вырвать поводья из рук эльфийки. Милана же, стараясь растрясти Флаури, держала их стальной хваткой и тащила за собой. Сын Варнора лишь что-то всё время бубнил, его ноги передвигались с трудом, словно он продирался через утягивающую вниз трясину.

— Ты меня слышишь? — в ответ сын Варнора промычал что-то нечленораздельное. — Сейчас мы быстро выходим и прыгаем с корабля, понял? Пусть Мортон со своей командой катятся ко всем чертям!

Не дожидаясь, пока юноша ответит, Милана схватила его за руку, сжимая поводья в кулаке, и они побежали к двери. Флаури почти ничего не видел, перед глазами всё плыло, и двигался только по команде эльфийки, переставляя ноги. Милана даже была немного рада тому, что её спутник сейчас находится в таком плачевном состоянии. Ей не пришлось спорить с ним насчёт столь опасного и необдуманного решения.

Не успели они добежать до выхода, как дверь разлетелась на куски. Ядро пробило стену прямо рядом с ними, осыпав мелкими щепками. Лошади заржали и вскочили на дыбы. Милана рванула спутника за руку и бросилась на палубу.

Вокруг разыгралась кровавая драма. Половина команды уже погибла, другая половина отчаянно спасалась в море, и только Мортон оставался на тонущем фрегате, проклиная всех и вся. Его одолевала ярость, гнев взвился вокруг капитана невидимой аурой.

Не задерживаясь, Флаури с Миланой прыгнули. Следом, растянувшись в прыжке, поспешили покинуть тонущий корабль бесстрашные лошади.

Вынырнув и заметив, что спутника нет на поверхности, Милана поплыла вниз. Тот безрезультатно взмахивал руками, пытаясь выбраться из глубины, но сил у него практически не осталось. И когда разум уже осознал неизбежность смерти, за куртку вдруг ухватилась чья-то рука. Сквозь пелену он разглядел Милану, которая всеми силами тянула его наверх.

Глубоко вдохнув, Тимбертон немного пришёл в себя и стал отплывать подальше от корабля, по которому продолжали метать ядра. Ухватившись за шеи лошадей, они поплыли в направлении кораблей военного патруля.

— Нам придётся сдаться! — крикнула Милана.

— Ты с ума сошла?! Они ведь убьют нас, даже не спрашивая имён! — взмолился Флаури, посчитав это глупой затеей.

— А как ты себе представляешь путь до Къёрденфелла вплавь?

— Я думаю, они нас прикончат… — отчаялся он.

На воду стали спускать лодки с лучниками. По-видимому, для того, чтобы добить тех, кто не утонул. Двоих путников это тоже касалось, поэтому нужно было без промедления что-то предпринимать.

Милана вдруг вытащила ладонь из воды.

— F᾿irial! — сплюнув солёную воду, произнесла девушка.

Над ними вновь загорелся нефритовый шарик. Люди в лодке оторопели, но стрелы были на изготовке.

— Задержи дыхание и побудь под водой, пока я не дам сигнал.

Флаури несколько раз глубоко вдохнул и погрузился в воду, держась за седельный ремень на брюхе коня.

Или из любопытства, или по какой другой причине, лучники Къёрденфелла на стали стрелять сразу. Один из них, в красном плаще с серебристыми наплечниками, поинтересовался:

— Ты кто такая?

— Мне нужен командующий вашего корабля! — ответствовала Милана.

— Ты оглохла?! Не слышала вопроса? Может, по тебе стрелу пустить? — церемониться он явно не собирался.

— Тебе не суждено узнать ни моего имени, ни происхождения. Отведи меня к капитану или паладину Ордена Мау’Рина. Я вам не враг! — светящийся шарик вдруг слегка шевельнулся, и трое лучников в лодке втянули головы в плечи.

— Во-первых, пиратов мы на судно не берём, а во-вторых, если ты попытаешься применить магию, мы тебя пристрелим! — предупредил воин.

— Я похожа на пирата? Я оказалась на этом корабле с другой целью. Мне нужно в Орден Мау’Рина.

— Не знаю, кто ты такая, но почему ты думаешь, что тебя туда пустят? — усмехнулся воин.

— Это не твоё дело! — прошипела она.

— Может, и нет. Но ваше присутствие на корабле пиратов не сулит ничего хорошего, — продолжал гнуть своё солдат.

— Мы арендовали корабль для конкретной цели — добраться от Нараяна до Орхомена, а его капитан нарушил договор. Этим и объясняется наше присутствие на корабле пиратов, — Милана поубавила пыл.

— Кто это «мы»? — выпучил глаза королевский воин. — Ты и твои лошади?

В следующий миг вода рядом с девушкой пошла пузырями, и на поверхность, жадно хватая воздух ртом, вынырнул Флаури.

— Чего так долго-то? — буркнул он, оглядывая лица къёрденфелльцев и сплёвывая солёную воду.

Все солдаты вздрогнули, как один. Но, к счастью, чересчур нервных здесь не оказалось, и недоразумений в виде пущенной по неосторожности стрелы не произошло.

Солдат с серебристыми наплечниками задумался. Если решение проблемы требовало участия представителя Ордена, то ни один офицер Къёрденфелла не мог воспротивиться законам и предпринять что-либо самостоятельно. Даже в подобной сомнительной ситуации, когда пленные требуют встречи с паладином Ордена, никто не вправе их ограничивать.

— Ладно, забирайтесь в лодку, там разберёмся! Лошади ваши?

— Да. Их тоже нужно поднять на корабль.

С помощью специального помоста, опускавшегося к воде, лошадей быстро доставили наверх и отвели в грузовое помещение. Когда Флаури с Миланой поднялись на палубу, вокруг них сразу же возникло кольцо людей. Простые моряки, воины-лучники и несколько офицеров мрачно глядели на путников, держа наготове клинки и луки. Все къёрденфелльцы носили красные плащи, за исключением обычных моряков, которые были одеты в рубахи и штаны того же цвета. Офицеры отличались от солдат наличием мехового обрамления на наплечниках, наручах и полными шлемами с прорезью для глаз и носа.

Тимбертона опять затрясло, словно тростинку. Но не столько из-за промокшей вновь одежды, сколько от нагнетающей конфликт обстановки.

Через минуту появился капитан судна, облачённый в кожаные доспехи с позолоченными металлическими вставками на груди, с таким же, как у солдат, плащом за спиной. На поясе висел длинный клинок с резной рукоятью в серых ножнах. Он выступил вперёд, брови сошлись у переносицы, видимо, от недоумения: не каждый день увидишь такую компанию, тем более на корабле пиратов.

Он обратился к Милане, сложив руки на груди:

— Мое имя — Олгерт. Мне доложили о цели вашего пребывания здесь. Но то, что вы сказали, требует наличия весьма существенных доказательств. Они у вас имеются?

Милана недовольно скривила губы. В это время Флаури достал из кармана предмет, завёрнутый в тряпку. Увидев это, Милана неуловимым движением остановила его.

— На корабле есть представитель Ордена Мау’Рина? — спросила она, не боясь обидеть капитана.

Олгерт слегка опешил от такой наглости и хотел было ответить тем же, но вдруг с ним рядом появился высокий мужчина в полной стальной броне с двуручным мечом за спиной. Остроскулое золотисто-смуглое лицо нисколько не выдавало истинный возраст, но серьёзный пристальный и пронзительный взгляд голубовато-серых глаз говорил о его насыщенной боями и сражениями жизни, не считая ещё и бесчисленных царапин на доспехах.

— Меня зовут Харбен. Я — представитель Ордена Мау’Рина, служитель Валмалинора. Что вы хотите? — паладин говорил так мягко и выразительно, что казалось, он — единственный на корабле, кто считает правильным прежде разобраться в проблеме, а уж потом пускать в ход оружие, если это потребуется.

— Нам необходимо поговорить с вами наедине. Это очень серьёзно, — обратилась к нему Милана.

— А больше вы ничего не хотите?! — взорвался Олгерт. Глаза сверкнули, кулаки нервно сжались, скулы напряглись, а на висках заиграли пульсирующие вены, так явно выступающие в моменты гнева. Казалось, ещё секунда, и он сорвётся с незримых цепей, чтобы в тот же миг разорвать в клочья ненавистную девку.

Харбен знаком остановил разбушевавшегося капитана.

— Ничего. Всё в порядке. Если того требует случай… — мягко сказал он, сурово глядя на Олгерта.

— Вы с ума сошли, мой господин! Вдруг они убийцы?! Девчонка владеет магией! Всё-таки с пиратского корабля… — не унимался тот, однако тон всё же пришлось поубавить ввиду его неравного положения по отношению к Харбену.

— Нечего волноваться. Разве они похожи на пиратов? — обратился к окружающим Харбен, а потом перевёл взгляд на друзей: — Пройдёмте ко мне в каюту.

— Пусть хоть сдадут оружие! — крикнул вслед капитан.

— Я же сказал, всё в порядке! — вновь бросил недовольный взор паладин.

Флаури и впрямь показалось, что мужчина слегка тронут умом — так легкомысленно пускать в каюту неизвестных, да ещё с оружием. Может, он был уверен в своём мастерстве владения двуручником, и в случае чего просто убьёт их одним ударом. А может, он и вправду ненормальный. Или всё знает: зачем они здесь, кто они и куда направляются. Правда, верилось в это с трудом.

Тимбертон отбросил вереницу мыслей, которые кишмя кишели в его голове. Он обернулся, чтобы посмотреть на неизбежную гибель фрегата. Семь лодок с лучниками довершали возложенную на них задачу. К этому времени уже занимался рассвет, но многим из тех, кто сопровождал путников последние несколько недель, было не суждено его встретить. Море окрасилось в мертвенно-багровые тона, повсюду плавали трупы, а чёрный фрегат завалился на бок. Капитана Мортона на нём видно не было; либо его нашло одно из ядер, либо стрела лучника, и мужчина сейчас покоится на дне моря. Или… Хотя, это вряд ли возможно. Всё произошло так внезапно и неожиданно, что гибель судна оказалась совсем быстрой; ни один член команды не сумел что-либо противопоставить слаженной и чёткой военной тактике Къёрденфелла.

Подивиться красоте королевских кораблей Флаури ещё никогда не удавалось. И пусть снаружи из-за складывавшейся обстановки он не обратил внимания на многие детали, то в каюте смог спокойно осмотреться. Три высоких арочных окна встречали путников надвигавшимся с противоположной стороны рассветом. Красное полотнище оконной завесы с золотистой бахромой по краям, высокие книжные шкафы, располагавшиеся по правой стене, длинный дубовый стол с резным обрамлением торцов, шитая золотыми нитками занавесь в спальню, богатый ковёр, пестрящий многоцветием красок, отполированные до блеска серебряные канделябры на тумбах, картины с изображением королевских фрегатов — Флаури успел уловить лишь малую часть местного богатства.

Паладин нервно барабанил пальцами по столу, ожидая начала разговора, но на него были устремлены лишь вопросительные взгляды.

Развернув тряпку, Тимбертон протянул Харбену рунный камень, но тот как-то резко отдёрнулся, будто от жаркого пламени.

— Откуда это у вас? — произнёс он наконец.

— Это пропуск в цитадель Ордена. Я получил его от одного человека, который… Не важно, — запинался Флаури, не решаясь выкладывать всю правду. Милана одобрительно кивнула, когда он взглянул на неё в поисках поддержки.

Сын Варнора продолжал держать в руке рунный камень, как вдруг Харбен вытянул руку и произнёс:

— Namora Okilas!

Символ на камне сначала было никак не отозвался, но спустя несколько мгновений вдруг засиял ярким огненным светом. Харбен весь побелел от удивления. Затем его лицо стало словно у маленького ребёнка, которому дали красивую безделушку.

— Если мне не изменяет память, то это камень члена Корпуса высших военных чинов Ордена Мау’Рина. Но тот факт, что он оказался у вас, свидетельствует о том, что… — на мгновение Харбен задумался, — его мог дать вам только член Ордена, причём для какой-то очень серьёзной цели! Любого другого человека постигла бы кара небес, посмей он прикоснуться к руне против прав.

— Человека, который дал мне эту вещь, зовут Рандамир. Он живёт на острове Орхомен. Нам необходимо добраться до крепости Ордена, где хранится некая книга Эрве Кгауни, — решил вдруг выложить всё до единого Флаури. Ему показалось, что Харбену можно довериться. Милана же просто молчала, не выказав ни одобрения, ни сожаления.

— Так, по порядку! Кгауни? Что за чушь?! Помнится мне, книга была уничтожена самим Кгауни перед смертью! — сказал Харбен. — Но, тем не менее… Чем же вас заинтересовали записки сумасшедшего?

— Это связано с исчезновением эльфов… — начал Тимбертон.

Но тут за дело взялась Милана:

— Вы наверняка знаете про таинственное исчезновение эльфов Хадалмара…

Паладин кивнул, а девушка продолжила:

— Так вот. Оно было спланировано могущественными силами с целью ослабить защиту нашего мира. Эльфы всегда приходили на помощь, но, если сейчас на Эруад обрушится война, которая, я не сомневаюсь, планировалась ещё до исчезновения, мы вряд ли сможем рассчитывать на победу. Поэтому нам необходимо получить сведения из этой книги, чтобы как можно скорее во всём разобраться.

— Я долго ломал голову по поводу случившегося в Хадалмаре. Скажу вам честно, подозрения имелись. Но из-за отсутствия доказательств я не пытался постигнуть истину. Однако вы принесли тревожные вести…

— Что вы нам ответите, паладин Харбен? — спросила Милана.

— Я думаю, нет никаких оснований вам не верить, — подумав мгновение, произнёс мужчина. — Во всяком случае, окончательное решение выносить верховным паладинам. Так что, если дело действительно серьёзное, они непременно вам помогут, — сказал Харбен.

Флаури после этих слов стало как-то не по себе. Он нутром чуял, что высшая власть, пускай ею являлись паладины, не удостоит его ни каплей своего драгоценного внимания. Прямо как тот караульный в Даллор-Куре…

Харбен ударил в небольшой колокол, висевший справа от него, и через пару мгновений в каюту вошёл молодой солдат.

— Распорядись подать ко мне завтрак на три персоны, — мягким тоном произнёс он.

Солдат еле заметно кивнул и быстро исчез за дверью. Завтрак подали очень скоро. Жареная рыба в соусе с картофелем оказалась весьма неплохим выбором в начале дня. Путники поели очень плотно. Затем их проводили в каюту, где им было предложено отдохнуть.

Морская болезнь стала беспокоить Флаури намного реже. Всё же этот недуг оказался довольно неприятен. Тимбертон не желал появляться на палубе и попадаться на глаза недоверчивым морякам. Когда всё же приходилось перекинуться через борт, чтобы освободить желудок, он слышал насмешливые возгласы экипажа: «Не дорос ещё до больших плаваний! Ему бы в луже плескаться!»

Милана всегда была рядом, дабы не случилось какой-нибудь неприятности. Да и Харбен однажды так рявкнул на развеселившихся моряков, что насмешки тут же прекратились, и Флаури больше не слышал издёвок в свой адрес.

Суда шли в порт Мириан, до которого оставалось шесть дней пути. Всю дорогу продолжались ремонтные работы. Хоть Мортон и не сильно потрепал королевское судно, проломы и пробоины Олгерт распорядился заделать безотлагательно.

Корабли пришвартовались через час после того, как с «вороньего гнезда» известили о приближении к Большой Земле. С моря дул приятный утренний ветерок. Запахло морепродуктами, пряностями, кожей — всем вперемешку. Хорошая торговля никогда не даст зачахнуть ни городу, ни деревне.

Началась разгрузка судна. Работники порта засуетились, перетаскивая ящики и мешки с корабля на склад. Лучники строем двинулись в город. Капитаны и их морские офицеры не спеша удалились в местную администрацию с докладом о проделанной работе.

Олгерт задержался, чтобы сказать пару слов:

— Я оставляю вас под покровительство Харбена. Он проводит вас к главе города и распорядится, чтобы вам обеспечили полное снаряжение и эскорт в Тираубен — крепость Ордена Мау’Рина. А сейчас я вас покину. Надеюсь, мы ещё увидимся, и наша встреча будет при благоприятных обстоятельствах, — закончив, капитан Олгерт развернулся и быстрым твёрдым шагом направился к группе офицеров, медленно отдалявшихся по узкой тропинке вверх к воротам Мириана.

«Странно, откуда взялось такое радушие со стороны капитана? Может, Харбен вправил ему мозги?» — подумалось им обоим.

И только Харбен протянул руку, указывая друзьям направление, как Милана вдруг обернулась и стала пристально вглядываться в голубоватую небесную даль. Флаури заметил беспокойство спутницы, но сперва не мог сообразить, что происходит. Вскоре они увидели, как из-за высоких скал появилась птица, стремительно приближавшаяся к ним. Тимбертон всё понял.

Когда белый голубь, быстро взмахивая крыльями, опустился Милане на ладонь, сын Варнора уже подпрыгивал от нетерпения — в лапках птицы был зажат свёрток. Девушка взяла его и протянула спутнику.

«Дорогой наш Флаури! Прочитав твоё последнее письмо, мы сильно испугались. Мало того, что ты не можешь оставить мысль о мести, так ещё и ввязался в неведомую историю о спасении мира. Каким бы воинственным не был твой спутник, вряд ли он сможет защитить тебя от той страшной напасти, что одолела весь Алакорн. Просим тебя: вернись назад. За стенами города не страшно ничего. Мы с Джорджио уже освоились. Сначала нам выделили жильё и дали работу. Затем Джорджио забрали в королевский полк. Теперь я совсем одна. Мне страшно от мысли, что я могу вас больше не увидеть. Возвращайся скорее. Люблю тебя, мой сынок».

Прочитав письмо, Флаури почувствовал, как по лицу одна за другой катятся слёзы грусти и отчаяния. Ему давно не приходилось плакать, но и сейчас юноша не дал волю чувствам, смахнув рукавом солёные капельки. Всё это время Милана и Харбен молча стояли в сторонке, стараясь его не тревожить. Когда он немного пришёл в себя и поднял глаза, то увидел на лице эльфийки сочувствие и сострадание, которых в этот момент ему так не хватало. Но помимо прочего Тимбертону больше всего не доставало материнской любви и ласки, отцовской поддержки и наставлений. Хотелось всё бросить и вернуться в родные края к любимым людям. Словно два диких пса в душе рвали цепи в разные стороны. И одному Фар-Фалиену известно, чего ему стоило усмирить обоих.

Двадцатое число первого месяца лета. Даже в северных районах Эруада стояла невыносимая жара. Стражники обливались потом, бродя по улицам в тяжёлых доспехах, и лишь прохладная тень и глоток ледяной родниковой воды не давали умереть от жажды.

Флаури кивнул в сторону тропы, и все трое направились к городу. Весь путь по уходящей вверх дороге они прошли молча. Когда на вершине показались ворота, сложенные из чёрного камня, напоминавшие огромную арку, Тимбертон оживился. Каждый элемент городской стены был выполнен настолько искусно и красиво, что передать это словами оказалось практически невозможно. Венчал арку высокий тёмно-серый шпиль, будто бы закрученный неведомым мастером. К его основанию был подвешен флаг Къёрденфелла — огненный лев на красном фоне. Виртуозные рисунки, обрамляющие арку, были высечены прямо в камне, а если вглядеться в сложность узоров и их качество, то можно было только предполагать, сколько времени потребовалось здешним мастерам, чтобы выполнить такую кропотливую работу.

Но это была ещё малая часть всей красоты Мириана. Войдя в город, путники застыли на месте, увидев, что представляет собой обычный торговый порт. Всего лишь одна улица выглядела, словно лестница в небо. От самой арки маленькие одноэтажные домики тянулись далеко на юг, сменяясь более высокими, и, наконец, всё это великолепие завершалось резиденцией городского главы. Представившаяся взору картина напомнила Флаури Даллор-Кур, где здания располагались практически также, но здесь, в Мириане, все выглядело настолько совершенным, что сравнивать эти города не было никакого смысла. Все строения выполнены из гранитного камня, отливавшего в солнечном свете сверкающей белизной; весь город казался таким светлым, что невозможно было представить, как такое великолепие может исчезнуть под пламенем войны. Правда, одежда местных жителей отличалась от родных мест Флаури простотой и стоимостью. Торговцев, ремесленников и представителей власти выделить среди общей массы оказалось довольно просто: они носили яркие трёх- и четырёхцветные кафтаны и платья с преобладанием красно-белых оттенков. Простой люд же довольствовался однотонной одеждой тех же красного или белого цветов. Таков уж был установленный порядок, выдуманный проводниками божественной воли — представителями высшего духовенства Ордена.

Пахло рыбой и всяческими морскими деликатесами, что наполняли корзины снующих взад-вперёд рабочих. Даже простецкой булочной не нашлось, чтобы перебить стойкие запахи. Хлеб, видимо, привозили с деревень неподалёку.

Повсюду четвёрками ходили стражники. Как выяснилось, после вестей из Алакорна о необъяснимых нападениях орков весь Къёрденфелл, каждый город, каждая деревня были усилены дополнительными отрядами солдат и паладинов. И хоть пока ниоткуда не приходили сообщения о появлении на территории королевства отрядов Кхарун, люди уже находились в полной боевой готовности.

Харбен провёл их через высокие деревянные ворота, ограждавшие здание главы от остальной части города. Стражники на входе учтиво кивнули служителю Валмалинора и пропустили всех троих, услышав:

— Они со мной!

Белоснежное трёхэтажное здание главы Мириана располагалось полукругом. В центре двора гостей освежал прохладный фонтан, смывая витающие в основной части города запахи. К центральному входу вела широкая гранитная лестница с причудливыми узорными балясинами по обе стороны.

Вскоре троица очутилась в небольшой зале с двумя противоположными арочными окнами. Внутри всё оказалось выполнено с той же любовью и мастерством, что и рисунки на городской стене. Широкая красная с белыми полосами по краям ковровая дорожка вела их к проёму, где виднелась каменная лестница, винтом уходящая вправо. Путники поднялись по ней на второй этаж и проследовали по узкому коридору, освещаемому ярким светом факелов.

Харбен постучался в деревянную дверь и, не дожидаясь приглашения, дёрнул ручку на себя. У окна за длинным столом сидел пожилой мужчина с густой чёрной, словно измазанной сажей, бородой. Цветом не отличалась и длинная шевелюра. Глубокие морщины на плоском лбу сильно выдавались на одутловатом алебастровом лице, выражение которого не предвещало удачного исхода разговора. Увидев же серебристую броню вошедшего в комнату Харбена, мужчина моментально просветлел. Словно ужаленный южной красно-чёрной осой, он вскочил со стула. Будь на месте паладина кто иной, пусть даже капитан военного корабля, получил бы нагоняй за такое бесцеремонное вмешательство.

Паладины Валмалинора пользовались глубоким уважением и обладали различными привилегиями. Считалось, если божественный слуга явился к тебе, значит, того требует сам Валмалинор, и отказать в помощи ему никто не имеет права.

Масляная лампа нависала с потолка прямо над столом. По обе стороны также стояли бронзовые канделябры с недавно зажжёнными свечами. Несколько увесистых сундуков ютились в углу за книжным шкафом, что возвышался над путниками вдоль правой стены.

— Приветствую, достопочтенный лорд! Какое дело привело вас ко мне, и чем я могу помочь? — скрестив ладони, спросил мужчина. — А что это за люди? — недоверчиво глянул он на путников.

— Их-то как раз и касается дело, дорогой мой друг Эндар! Нам необходимо снаряжение и эскорт в Тираубен — четыре всадника как минимум, — приказным тоном проговорил Харбен.

— Я бы рад вам помочь, но в городе и так стражников не хватает, а если я ещё четверых отдам, то с чем останусь? — запротестовал тот. Харбен сложил руки на груди и бросил на главу пронзительный взгляд. Мужчина осёкся и снова просветлел. — Ну, раз уж так необходимо, распоряжусь. Когда готовить эскорт? — нарисовал улыбку на лице Эндар.

— Прямо сейчас! — выпалила Милана.

Городской глава аж позеленел от злости — какая-то девчонка смеет дерзить у него в кабинете, прикрываясь властью паладина. Но он не мог возразить, если хотел остаться при должности, поэтому тут же послал слугу собирать провизию и стражников. После этого Харбен еле заметно кивнул ему, и путники вышли из комнаты.

— Вы правда с нами не едете? — вскинула брови Милана.

— Не могу. Я нужен здесь, в Мириане. Как уполномоченный представитель Ордена, не имею права отлучаться из города, только в случае военного сопровождения ценного груза. Ждите меня во дворе. Я скоро, — с этими словами Харбен скрылся за углом.

Когда путники вышли на улицу, их сопровождение уже было готово. Четверо стражников в красных плащах сидели на вороных жеребцах, дожидаясь путников. Среди них был, видимо, командир отряда с золотым значком на плаще. Флаури увидел на Сириусе и Сабрине седельные сумки, в которых, как оказалось, была приготовлена провизия.

Ехать до крепости Ордена предстояло как минимум четыре дня. Тимбертон подтянул пояс, поправил перевязь меча и вскочил на коня. В этот момент появился Харбен, сжимавший в руке кожаный доспех. Он подошёл к юноше и протянул ему куртку.

— Возьми! Он может тебе пригодиться. А то смотри, в чём ходишь! — выразительным жестом показал на его одежду воин.

Действительно, на юноше сейчас была надета потёртая, выцветшая и подшитая в нескольких местах туника. Приглядевшись к ней впервые за полтора месяца путешествия, он ужаснулся — такое рваньё носит!

Поблагодарив паладина за подарок, Флаури накинул куртку, застегнул сверху вниз четыре ремня и вопросительно глянул на Милану. Та одобрительно кивнула, мило улыбнувшись, и они погнали коней.

— Удачи!.. — крикнул вслед всадникам Харбен.

Они выехали через южные ворота и направились по наезженной тропе на юго-запад. Тимбертон почти полдня любовался новой одеждой. Прекрасно выделанная кожа оказалась приятной на ощупь, усиленные подлокотники и наплечники с вшитыми короткими шипами придавали ему уверенности в себе. Теперь он выглядел так воинственно, что Милане стало чуточку смешно. Флаури этого не заметил. Его наполняли настолько бурные эмоции, что сейчас он не видел вокруг себя абсолютно ничего.

Вечером они расположились на ночлег между двух холмов. Поужинав, Милана уже собралась было спать, как вдруг Флаури попросил стражников оставить их. Те учтиво поклонились и разошлись по воображаемым постам.

— Как думаешь, кто он? Рандамир… — уставившись невидящим взглядом в небо, произнёс сын Варнора.

— Ты в нём сомневаешься? — задумчиво вопросом на вопрос ответила девушка.

— Вовсе нет! Забраться так далеко, да ещё на остров, полный опасностей, приковать себя к нему в поисках авантюрного пути освобождения эльфов… Надо очень любить Эруад, чтобы пойти на такое.

— Ему просто не наплевать на происходящее, — пошевелив палкой в костре, сказала Милана. Оранжевые искорки сорвались с горящих дров, устремившись к небесам, словно пытаясь занять место рядом с бесчисленным множеством горящих звёзд. Но путь их обрывался спустя несколько коротких мгновений. — И раз уж он нашёл хоть какой-то способ предотвратить гибель мира, то мы непременно должны им воспользоваться. Иначе…

— Что ты вообще делала на Большой земле? — перебил её Флаури.

Только он произнёс эти слова, как тишину нарушили свист и глухой удар, словно стрела нашла свою цель. Короткий вопль, и тело, гремя стальными доспехами, падает на землю.

Звякнули две эльфийские сабли. Медленно окидывая взглядом окружившую их тьму, Милана дала спутнику знак не шуметь. Тот кивнул, но положил руку на эфес меча, дабы успеть в любой момент обнажить оружие.

Вдруг раздался второй выстрел, и вновь стрела, пробив железо, вонзилась в плоть. Теперь Милана была уверена в том, где расположилась засада. Она бесшумно исчезла во тьме. Флаури тут же вспомнил случай на развилке трактов, когда чуть не погиб от топора внезапно появившегося орка. На этот раз он мигом выдернул из ножен отцовский меч, обхватил эфес двумя руками и, оглядываясь, прислушивался к тьме. Его мышцы вдруг налились необычайной доселе силой. Он больше не чувствовал тяжести оружия, той боли, от которой опускаются руки. А ожидание опасности усилило эту энергию в десятки раз, но страх всё же оказался чуть сильнее.

Сзади раздался топот железных сапог. Тимбертон резко развернулся, выставив вперёд клинок.

— Это свои, Флаури! — послышался знакомый голос одного из стражников, и через секунду он очутился в круге света костра.

— Что происходит? — дрожа от страха, спросил тот.

— Похоже, на нас идёт охота! — мужчина схватил его за руку, прижал к груди и заслонил высоким башенным щитом. Он исполнял приказ, данный Харбеном — во что бы то ни стало сохранить юноше жизнь. В этот момент из темноты вынырнул другой стражник.

Оттуда же появилась Милана.

— Семеро в засаде! Были… Двое наших мертвы, — подытожила она, оглядываясь по сторонам.

— Орки? — спросил Флаури, освобождаясь от объятий стражника.

— Нет! Люди. Какие-то разбойники, судя по одежде. Хотя я особенно не присматривалась. Тушите костёр!

Похоже, в мире остаётся всё меньше места, где можно почувствовать себя в безопасности. И вроде бы нападения орков должны как-то объединить людей, заставить их отбросить все обиды друг на друга. На самом же деле для некоторых обрушившаяся беда — лишь повод для новых грабежей и разбоев.

Поспать им так и не удалось. Флаури всюду мерещились затаившиеся орки. Стражники неустанно бдили, прислушиваясь к посторонним звукам. Лишь Милану не тревожила обеспокоенная ночным нападением природа.

— По поводу твоего недавнего вопроса… — обратилась она к Тимбертону.

— Как же там мама с Джорджио?.. — словно не слыша её, прошептал себе под нос юноша.

— С ними всё в порядке, — положила ладонь ему на плечо Милана, пытаясь взбодрить хоть немного.

— Неспокойно мне, понимаешь? — покачал головой тот.

Девушка, конечно, понимала. Все его переживания, все трудности, что он преодолевает день за днём, давят безжалостными тисками. И одним только богам известно, как ему удаётся держаться.

Так друзья и сидели безмолвными фигурками, пока с востока, с родных мест не забрезжил новый рассвет.

Они двинулись в путь, когда тьма, укрывавшая землю, стала медленно расползаться. Единственное, на чём настояли воины Къёрденфелла — предать земле тела погибших. Наскоро вырыв широкую могилу, путники проводили солдат в последний путь. Стражники произнесли короткую молитву и разожгли прямо на телах костёр. Здесь, в Къёрденфелле, считалось, что Священный Огонь открывает душам умерших путь к небесам, где под сводами обители древних и могущественных сил они обретают покой.

Флаури с любопытством наблюдал за ритуалом. В Алакорне хоронили людей иначе. На могиле устанавливали лишь каменную плиту с высеченными именами и датой смерти. Могила стражников же останется безымянной.

Спустя часа четыре, когда солнце миновало зенит, всадники вышли к неширокой равнине, укрытой жёлтыми песками и как-то нелепо утыканной карликовыми деревьями. Справа и слева тянулись изломанные вершины серых гор, уходивших далеко на юг. Всадники втягивались в широкое ущелье.

Природа здешних мест не баловала изобилием красок. Пустынные земли скудностью флоры и фауны оказались обязаны Чуду Къёрденфелла — Столпу огня близ Тираубена, что весь июль нёс засуху и смерть тем, кто не смог найти способа укрыться и запастись водой. Именно тогда Мантикора Палящего Солнца оправлялась от годичного сна и грациозно выхаживала вокруг Священного Пламени, ожидая очередной битвы с Эрве или новым соискателем. Ей было всё равно.

Говорят, в Тираубене люди на месяц прячутся в катакомбах и подвалах храма и замка паладинов. Там течёт размеренная, ничем не примечательная жизнь, пока не иссякнет Чудо Валмалинора.

Путники ехали молча. Мысли кувырком болтались в головах, выплясывая таинственный танец, словно пытаясь выпутаться из плотного клубка. Изредка Флаури посматривал на девушку, точно надеясь прочитать, что у неё в голове, но каждый раз терпел неудачу.

Тишина вдруг заполнила окрестности. Мёртвая тишина… В такие моменты природа не затихает на время, чтобы отдохнуть, а умолкает, дабы дать своим детям прислушаться и почуять опасность. Даже приятно гревшее всю дорогу солнце вдруг спряталось за невесть откуда взявшимися облаками.

Милана остановила Сабрину. Всматриваясь в сторону сероватой скалистой гряды, девушка будто бы почувствовала чьё-то присутствие. Тимбертон ничего не видел и вопросительно глянул на эльфийку.

— Там какие-то люди. Идут через горы. Похоже, не местные. Нужно с ними поговорить! — она ударила в бока лошади. Флаури и стражники последовали за девушкой.

Подъехав к исполинским громадинам вплотную, они никого не увидели. Но Милана всё же чувствовала.

— Выходите! Мы не причиним вам вреда! — крикнула куда-то вверх девушка. Никто не ответил. Милана решила крикнуть ещё. На этот раз путники заметили, как из-за камней высунулась чья-то голова. Через секунды послышалось первое движение. Люди, видимо, увидели стражников Къёрденфелла и решили, что опасности нет.

Наконец, перед путниками предстали шесть человек: двое мужчин, три женщины и девочка лет пяти. У каждого из взрослых за плечами имелся увесистый мешок. Кажется, они бегут с родных мест, захватив с собой самое необходимое. Потрёпанные, всклокоченные, до смерти напуганные и измождённые, стояли они сейчас перед всадниками.

— Скажите, добрые люди, откуда держите путь? — обратилась к ним девушка.

— Из Свободных земель… — послышался слегка дрожащий, но всё же грозный голос после короткой паузы.

— Ещё одни переселенцы! — сказал стражник.

— Мы не переселенцы! Скорее беженцы. Сейчас там очень опасно! Повсюду орки, гоблины и ещё какие-то неведомые твари! — омерзительно поморщился седовласый мужчина лет пятидесяти.

— Не только там! Весь Алакорн охватила та же зараза! — продолжил мужчина, стоявший рядом, лет на двадцать моложе своего спутника. По схожим чертам лица Флаури решил, что они родственники. У него защемило сердце.

— Откуда сведения об Алакорне? — поинтересовался стражник.

— По пути мы встретили жителей пограничных деревень. Но они остались где-то в горах. Сейчас в королевстве объявлена полная боевая готовность. Все деревенские жители временно переселяются в крупные города, собираются войска. Но, к сожалению, не все деревни и даже города удалось спасти… — поведал тревожные вести седовласый.

— Скажите, известно ли вам что-либо о ситуации в Даллор-Куре? — встрепенулся Флаури, до боли сжав в кулаках конские поводья.

— Мы и названия-то такого не знаем. Но могу сказать точно: если деревня находится далеко от крупного города, где можно укрыться, или их не успели вовремя предупредить, то там все мертвы. Если же город в горах или окружён ими, вероятность нападения орков и подавно очень высока, — развёл руками мужчина.

— Почему? — поинтересовался сын Варнора. Ответ он очень боялся услышать.

— Потому что они лезут прямо из скал. Как орки туда попадают, доселе никому неизвестно. Но это факт.

Флаури весь побелел, услышав столь тревожные новости. К горлу подступил комок, стало трудно дышать. Даже в глазах всё поплыло, словно в них плеснули воды. Хранящие горы Даллор-Кура, так ли они хранят город нынче?

— Я должен вернуться! — сухо промолвил он, глядя на восток, и развернул коня. На него вдруг накатилась волна отчаяния.

— Флаури, постой! Ты не можешь вернуться сейчас! — ошарашенно глянула на него девушка. Сабрина резко развернулась и вмиг оказалась перед мордой Сириуса.

— Попробуешь меня остановить? — глядя словно сквозь эльфийку, равнодушно произнёс тот.

— Ты не понимаешь! Если они… мертвы, то ты им уже ничем не поможешь! Остаётся только надеяться… — пыталась переубедить его Милана.

Но Флаури не захотел ничего слушать. Он ударил Сириуса в бока. Животное рванулось вперёд, но вдруг резко воспротивилось. Сильные передние ноги словно вросли в землю, и Тимбертон чуть не вылетел из седла на камни.

«Ясно. Без неё здесь вряд ли обошлось!» — скорчил он недовольную гримасу, в отчаянии спрыгнул и уселся на камень.

— Зачем только я сюда попёрся?! С какой целью? Нечего мне здесь делать! Пока они там… умирают… — он обхватил голову руками.

— Прекрати сопли пускать! — крикнула Милана. — Ты думаешь, что, вернувшись, сможешь всё исправить?

— Я думаю, что, вернувшись, смогу помочь! — не собирался успокаиваться Флаури.

— Во-первых, если им не помогла городская армия, то уже никто не поможет! — вновь прикрикнула на него Милана, пытаясь вывести из оцепенения.

— А во-вторых?

— А во-вторых, неужели ты собираешься возвращаться через земли, кишащие орками, гоблинами и ещё невесть какими исчадиями Глубин Сущего? Ты хоть знаешь дорогу домой? — Милана взглянула на него непонимающим взглядом.

Флаури обречённо опустил голову.

«И впрямь, — подумал он, — нечего пускаться в авантюру. Может, Милана и права. Даже скорее всего… Но что мне остаётся? Выходит, самое страшное: продолжить путь и надеяться, что смерть не смогла найти никого из родных».

Он лишь помотал головой.

— Флаури! Я понимаю, как тебе сейчас трудно. Но пойми, единственное, что может помочь, это вера и надежда, что дома всё хорошо. Когда ты далеко и ничего не можешь сделать — это самое главное!

Страшные мысли терзали сердце юноши. Ничего не говоря, он вскочил в седло.

— Куда вы направляетесь? — спросила Милана, обращаясь к беженцам.

— Мы слышали, что чуть восточнее есть город. Попробуем добраться туда, — ответствовал всё тот же мужчина.

Милана вопросительно глянула на капитана стражи.

— Роундорф! — поняв бессловесный вопрос, ответил тот.

— Мы бы вас доставили, но держим путь в другую сторону, — сказала Милана, показывая на юг.

— Не беспокойтесь, мы доберёмся. Осталось совсем немного, — уверенно произнёс мужчина.

Всадники уже собирались трогать лошадей, как вдруг с вершин величественных гор послышался пронзительный крик. Великолепный орлан, широко расправив крылья, грациозно плыл в воздухе. Может, путники бы и не заподозрили неладное, если б рядом не было того, кто понимает язык природы.

— Орки! Садитесь на коней! Вам не уйти! — закричала девушка.

Люди сначала переглянулись, не понимая, о чём она говорит, но вдруг из-за вершин раздался исполненный ярости и жажды крови дикий животный рёв. Он эхом пронёсся по скалам-исполинам, ввергнув в ужас и до того напуганных сельчан. Люди уже собирались бежать прочь, но тут вновь послышался голос эльфийки:

— На коней!

Как нельзя кстати пришлись лошади погибших къёрденфелльцев. Мужчина помоложе схватил девчушку и одним движением усадил её в седло. Запрыгнув вслед за ней, он махнул рукой остальным. Стражникам пришлось потесниться в сёдлах. Путники пришпорили коней. Из-под копыт поднялась серая пыль, и животные понесли всадников на юг. Сзади ещё долго слышались страшные звериные вопли. Казалось, будто за ними увязалась погоня. Но в один миг всё стихло, и всадники поубавили ход, чтобы не загнать лошадей.

— Что будем делать? — спросил у Миланы капитан стражи, намекая на сельчан, которых явно не следовало оставлять одних.

— Мы направляемся в Орден Мау’Рина. Если вам всё равно, где искать пристанище, то можете поехать с нами, — решила девушка.

— Ладно. Выбор у нас и так невелик. Если эти твари появляются буквально из-под земли, кто знает, что нас ждёт дальше! — согласился мужчина.

«Из-под земли… Из-под земли…» — весь день крутилось у Миланы в голове.

До Ордена Мау’Рина оставалось три дня пути.

Глава 10

— Тираубен, город паладинов! — восхищённо пробасил капитан. На его лице читалось неугасаемое годами желание посетить сей город-крепость. И вот, наконец, долгожданный момент настал.

Выглянувший из-за скал серый исполин встречал их безмолвием и равнодушием. Широкое ущелье вывело путников к просторной равнине, что простиралась далеко на восток. Сухая земля, испещрённая мелкими трещинами, раздавалась кое-где пробившейся к лету растительностью, словно мелкими зелёными островками натыканной среди спокойного светло-коричневого моря.

Вокруг властвовала тишина. Если возле Даллор-Кура постоянно кипела жизнь — сновали стражники, тянулись длинные караваны торговцев с близлежащих деревень, суетились фермерские хозяйства, — то Тираубен был одинок. Словно затаившийся хищник, он выглядывал из мрачного логова, готовый в любой момент напасть на нерасторопную жертву. Звуки городской жизни скрывались за каменными стенами. Поначалу казалось, что крепость давным-давно оставлена, словно ещё во времена истребления вьорнов Мау’Рином, когда в городе остались лишь женщины и дети, несколько лет прятавшиеся в подземельях.

— Люди готовятся к Месяцу Палящего Солнца, — развеял мысли путников капитан стражи. — Скоро земли паладинов накроет сила Чуда!

— Скоро — это когда? — поинтересовался Флаури.

— Через два дня, — сухо ответил капитан, а затем добавил: — Постарайтесь поскорее найти прибежище. Я слыхал, что гостей здесь принимают радушно, но накануне Месяца Палящего Солнца могут возникнуть проблемы.

Флаури и Милана переглянулись. Два дня — слишком малый срок, чтобы исполнить задуманное Рандамиром и убраться подальше от города и засухи.

Девушка задумчиво закусила губу.

«Оставаться здесь на месяц нельзя!»

Над путниками возвысилась крепостная стена раза в четыре, наверное, выше той, что окружала Даллор-Кур. Серый камень за столетия не дал ни единой трещины, что зачастую рассекали стены в старых городах. Железные ворота цитадели встречали их так же безмолвно, как и сам город, ощетинившись десятками острейших пик, готовых вот-вот сорваться под напором нехитрых механизмов и пружин.

Дозорный на одной из башен доложил о появлении путников ещё задолго до того, как они остановились у ворот. Приоткрылась маленькая прорезь, и с другой стороны послышался строгий, но учтивый мужской голос:

— Приветствую, почтенные! Что привело вас сюда?

Капитан сделал остальным знак рукой, что разберётся сам.

— Мы, стражники Къёрденфелла, получили приказ от почтенного паладина Харбена доставить юношу и девушку в Тираубен. Ещё шестерых встретили по пути, бегущих из Свободных земель. Они чуть не попали в лапы орков. Нам пришлось взять их с собой.

— Покажите ваш приказной! — донеслось с другой стороны.

Капитан достал из седельной сумки бумагу, на которой, вероятно, находилось послание Харбена и его печать. Затем он сунул её в прорезь. Через мгновение всё было улажено. Тяжёлые створки ворот заскрипели, расползаясь в стороны. Путники проследовали в город.

Миновав узкий каменный коридор длиной добрых тридцать шагов, они вышли во внешнее кольцо, где, как оказалось, располагались военные казармы, конюшни и широкая каменная площадь. Здесь организовывалась вторая линия обороны на случай нападения. Первая же была на стене: катапульты, баллисты и несколько десятков отрядов паладинов-лучников.

Солнце поднималось из-за горизонта, но от взора путников его скрывала крепостная стена. Утренняя прохлада пробежала по телу Флаури, и тот невольно поёжился в седле. Сейчас сын Варнора видел только стражников у каждой казармы. Улицы были практически пусты.

Все строения располагались полукругом, образовывая огромную площадь. Здесь вмиг выстраивались королевские полки на случай прорыва врага за ворота.

Проследовав дальше, путники уперлись в ещё одну серокаменную стену. У железных ворот их снова проверили и пропустили во внутреннее кольцо, где по-настоящему кипела жизнь. По дорогим и ярким одеждам можно было лишь предполагать знатность и богатство здешних жителей. По пути они не встретили ни единого бродяги или нищего, которые постоянно просили милостыню на базаре в Даллор-Куре.

Паладины ходили четвёрками. Судя по доброжелательным лицам, работа у них отсутствовала. Преступности здесь не существовало по нескольким причинам: во-первых, власти обеспечивали гражданам достойную жизнь, предоставляя огромный выбор работы от уборщика до наместника в другом городе. Во-вторых, контроль поведения осуществлялся настолько жёстко, что дело даже не успевало доходить до драки.

Здания располагались плотно, а второй и последующие этажи выступали вперёд над нижним так, что на верхних попасть к соседу на противоположной стороне улицы можно было, сделав всего лишь шаг. Повсюду висели вычурные флаги местных торговых гильдий и мастерских, где Флаури непременно захотелось побывать. Звон наковальни, громкие разговоры и торги у прилавков, цокот копыт и конское ржание, лязганье доспехов проходивших мимо паладинов — вновь великолепие городской жизни набросилось на юношу со всех сторон. А вот и гружёные пожитками телеги тащатся сквозь толпу людей — кто-то уже готов встречать непогоду в глубоких недрах города.

Мощёная отполированным камнем дорога через внутренний район раздваивалась перед невысоким трёхэтажным зданием, уходя к монастырю и к замку паладинов. Сейчас путникам необходимо было попасть к воинам Валмалинора, куда и направился провожать их капитан.

Замок паладинов высился тремя шестиугольными башнями — две боковых, располагавшихся спереди и разделённых аркой ворот, и главная, самая высокая, что выглядывала из-за шпилей передних и находилась во внутреннем дворе. Замок вплотную прилегал к скалам, огибающим дугой всю главную часть города.

«Прямо как в Даллор-Куре!» — подумал Флаури.

На вершинах скал виднелись наблюдательные посты, предупреждавшие об опасности специальными сигналами колоколов в случае появления на горизонте какой-либо угрозы.

«Надо бы сообщить местным властям о вылазках орков из скал!» — мелькнула мысль в голове Тимбертона.

Стражник Къёрденфелла, провожавший путников до ворот замка, попрощался и направился обратно. Флаури с Миланой остались вдвоём любоваться гигантским сооружением, служившим обиталищем высших военных чинов Ордена.

Флаури, осмелев, вдруг подошёл и постучал железным кольцом в небольшую дверь, располагавшуюся рядом с воротами. Какой-то глухой невнятный голос проговорил:

— Вы — члены Ордена Мау’Рина? Если нет, то вам не положено входить!

— Я не член Ордена, но у меня есть рунный камень одного из его представителей! Мне было сказано, что с ним я могу войти! — громко отозвался сын Варнора и развернул камень.

Дверь приоткрылась, и оттуда показалась фигура стражника в стальной броне. Причиной столь утробного голоса оказался полный шлем с узкой прорезью для глаз и носа.

Флаури показал камень.

— Он настоящий? — поинтересовался стражник с недоверием в голосе.

— Если вы сомневаетесь, можете проверить, — протянул руку с камнем стражнику юноша.

— Я сомневаюсь, но проверять не стану, — монотонно пробасил паладин.

Путники переглянулись. Они и сами находились в глубочайшем смятении. Казалось, надо было предъявить камень и войти. Но теперь возник ещё и вопрос истинного происхождения рунного камня, а способ убедить дотошного привратника существовал только один.

Тимбертон знал, как доказать свою правоту, но не был уверен, что у него получится. Спустя несколько мгновений, когда стражник вновь задал вопрос о подлинности камня, сын Варнора, уже не боясь выглядеть глупо, произнёс услышанные недавно магические слова:

— Namora Okilas! — выговорил он как можно точнее и увереннее. Камень по-прежнему лежал в его руке, не оживая.

— Что вы мне тут голову морочите?! Уж не хотите ли… — стражник покосился на Флаури и собирался уже было задержать нарушителей порядка, но вдруг произошло то, чего так ждали двое путников. Камень вспыхнул неудержимым пламенем, а на его поверхности стал ясно проглядываться рунический символ.

Паладин-страж обомлел, застыв на месте, словно статуя. Флаури выжидающе смотрел на него. Наконец, стражник оттаял, и с его губ мелкой дрожью начали слетать слова:

— На… зовись, — запнулся стражник.

За долгие тысячу двести с лишним лет существования союза не нашлось бы случая, когда магический камень члена Ордена находился у совершенно постороннего человека. Хотя такую возможность Мау’Рин всё же предусмотрел. Считалось, что в рунных камнях заключена сила вечного огня Чуда Къёрденфелла. Обладать подобными рунами могли лишь верховные паладины и Корпус высших королевских военных чинов, что насчитывал ни много ни мало около сотни офицеров. Поначалу камни использовались воинами Мау’Рина для восстановления сил и выносливости после долгих изнурительных походов и лечения несмертельных ран, полученных в бесконечных сражениях с полчищами вьорнов. Сейчас же, во времена раздора между монастырём и Советом, кроме целебных назначений, руна использовалась для подтверждения права входа на территорию замка паладинов.

После смерти паладина хоронили вместе с руной, если последний не успел при жизни по доброй воле передать её брату по оружию. Понадобилось несколько сотен смертей осквернителей могил паладинов, чтобы люди смогли понять таящуюся в камнях опасность и бросить попытки присвоения чужой магической силы. И лишь камень создателя Ордена, Эрве Мау’Рина, всегда хранился в замке паладинов в личных покоях правителя и передавался по праву наследования титула Эрве. После смерти последнего к нему мог прикасаться любой желающий без вреда для себя. И даже если бы его выкрали, новый Эрве смог бы найти его по магическому следу.

А что делать паладину? С одной стороны, надо впустить Флаури, как обладателя руны, но вход в замок дозволен только определённому кругу служителей Валмалинора. А за всю историю Ордена руны ещё ни разу не оказывались в руках совершенно постороннего человека. Есть риск, правда, что камень искусно подделан каким-нибудь шарлатаном, но в нём явно присутствует волшебство… Да и письмо от Харбена не позволяет сомневаться в пришедшем. В итоге решать, как с ним поступить, предстоит верховным паладинам.

— Флаури из Веорны, сын Варнора и Эмилии! — выпалил он заранее заученную фразу. Это Харбен подсказал ему, как, следуя этике, необходимо представляться.

— Я пропущу вас, Флаури из Веорны, но прежде вы должны оставить оружие, — сказал паладин, а потом добавил: — И ещё… Войдёте только вы, девушка останется.

— Но… — хотел было возразить тот.

Милана взяла его за руку и шепнула:

— Ничего не бойся. Скажи всё, что надо. Главное — не ври.

Даже столь прекрасный и мелодичный голос не мог сейчас успокоить Флаури. Ему предстояло встретиться с правителями Тираубена, высшими чинами Ордена, верховными паладинами Валмалинора. Казалось, им не будет дела до какого-то мальчишки, пришедшего забрать книгу, которую не в силах достать даже священники.

«Что ж, увидим! Не зря мы проделали такой огромный путь, чтобы теперь легко сдаться!»

Флаури отстегнул клинок от пояса и протянул его Милане. Взглянув в её зелёные глаза, он слегка успокоился и проследовал за стражником внутрь.

Его вели по треугольной площади, буквально заполненной людьми в серебристых доспехах, сверкающих на ярком летнем солнце радужными всполохами. Они как-то настороженно глядели на гордо шагающего за их товарищем юношу, сжимавшего в правой руке свёрток с камнем. Но что Флаури до этих взглядов, до недоверия и мёртвого молчания, в один миг воцарившегося на площади? Если ему удастся заполучить книгу, он докажет всем свою значимость, в которой и сам пока ещё глубоко сомневался.

Открылись полукруглые ворота главной башни. Стражник и Флаури проследовали в замок. Перед Тимбертоном возник неширокий коридор, освещаемый многочисленными факелами, развешанными по обе стороны, благодаря чему для мрака совсем не оставалось места. Миновав залитый светом коридор, сын Варнора восхищённо охнул.

Зал, в котором он оказался, напоминал хрустальную пещеру из самых прекрасных неземных снов. Пол и стены были выложены из каменных плит, отполированных буквально до зеркального отражения. Всюду стояли причудливые высокие позолоченные канделябры с десятками свеч на каждом. Под сводами зала через узкие, толщиной с ладонь, проёмы тонкими струями пробивался солнечный свет. Сам же потолок был составлен из мелких кусочков стекла разных цветов. И всё это великолепие отражалось в зеркальных поверхностях, заполняя пространство волшебным согревающим светом.

Через весь зал пролегала тёмно-синяя ковровая дорожка, ведущая к широкой лестнице, что упиралась в деревянную дверь. Флаури заметил справа и слева расположенные друг напротив друга арки, где чернела коридорная тьма. Казалось, это были переходы, соединявшие главную башню с двумя остальными.

Они поднялись по лестнице и остановились у дверей.

— Я узнаю, у себя ли верховные паладины. Стой здесь, — приказал стражник и скрылся за дверью.

Тимбертон глубоко вздохнул, прогоняя предательскую дрожь в коленях. Не очень уж ему хотелось представать перед Советом Ордена в жалком виде трусливого деревенского мальчишки.

Его размышления прервал внезапно появившийся страж.

— Я не знаю, кто ты и откуда взялся с этим камнем, но если они почувствуют обман, то вас обоих сегодня казнят! — попытался предупредить его паладин. — А мне придётся всю оставшуюся жизнь шагать ночами по улицам города. Первое, как ты понимаешь, меня не сильно заботит.

Видимо, его только что отчитали за ту чушь, которую он рассказал Совету. Флаури догадался, что ему придётся столкнуться с огромным недоверием. Но что оставалось делать? Поблагодарив солдата, он скользнул за дверь.

Совет располагался в небольшом помещении. Девять высоких резных кресел стояли полукругом. Таким же полукруглым был стол из белого камня перед ними. Красивейшая люстра из мелких прозрачных кристаллов нависала над центром комнаты. Всю противоположную стену за спинами правителей Тираубена занимал немыслимых размеров гобелен с изображением паладина и окруживших его существ, очень похожих на вьорнов.

В креслах, напоминавших скорее королевские троны, величественно восседали верховные паладины. Флаури по их лицам определил, что отрывает от обсуждения важных проблем, но этот факт нисколько не убавил храбрости его духа. Он остановился и стал ждать. Заговорить первым юноша не решался.

К нему обратился смуглокожий длинноволосый человек, сидевший, казалось, во главе стола. Тяжёлый низкий голос вырвался у него из груди:

— Кто ты, мальчик? Тебе не положено находиться здесь! Но, поскольку ты уже здесь, то должен быть членом Ордена Мау’Рина! Так ли это?

— Нет, но…

— Тогда тебе придётся ответить перед нашими законами, как и тому стражнику, что впустил тебя сюда! — повысил голос глава Совета. — Ты знаешь наши законы?

— Я здесь по праву… По праву, дарованному мне паладином! — твёрдо произнёс сын Варнора, глядя смуглокожему прямо в глаза.

— И ты хочешь сказать, что у тебя есть руна, позволяющая находиться здесь и отвлекать нас от выполнения воли Валмалинора? — его брови сошлись.

Флаури медленно развернул и показал всем камень, что дал ему Рандамир.

— М-м-м… Хорошая подделка, — задумчиво произнёс глава Совета, а потом добавил: — И какой же искусник её сделал?

— Это не подделка! Хотите поглядеть поближе? — он подошёл к краю гранитного стола и протянул камень главе Совета, нарушая при этом все мыслимые и немыслимые правила поведения. Верховный паладин моментально отпрянул от руки наглеца, а кто-то из сидящих сбоку завопил:

— Отойди от стола!

— Но это ведь подделка. Ничего не случится, — иронически удивился Тимбертон.

— Да этот щенок над нами издевается! — прорычал кто-то ещё. Со всех сторон поднялись крики и ругань. Его проклинали и оскорбляли, кто-то схватился за рукоять двуручного клинка, висевшего за спиной, пытаясь, наверное, напугать. Флаури стоял, как ни в чем не бывало, даже глазом не моргнув.

Смуглокожий паладин нахмурился. Его удивило безразличие незнакомца.

— Namora Okilas! — прозвучало из уст главы.

На этот раз камень не заставил себя долго ждать. Спустя мгновение все присутствующие верховные паладины увидели на нём очертания до боли знакомого им символа. Разом охнул весь зал, затем воцарилась тишина.

Глава Совета сидел молча, временами поджимая губы и почёсывая ладонью в кольчужной перчатке лоб. Видимо, никак не мог сообразить, каким образом предмет попал в руки обычному мальчишке. Ответ напрашивался, в принципе, сам собой, но с какой стати паладин стал бы отдавать камень этому разгильдяю?

— Откуда он у тебя? — размеренно выговорил глава.

— Рандамир! Он сам мне его дал, сказав, что это будет моим пропуском к вам! — стараясь выглядеть как можно спокойнее, сказал Флаури. — Он, правда, ещё сказал, что меня примут здесь, как почётного гостя, но я, выходит, правильно сомневался.

— Где ты с ним встречался? — недоверчиво поинтересовался глава Совета.

— На острове Орхомен… — начал было отвечать сын Варнора, но паладин вдруг резко перебил его:

— Что привело тебя туда? — снова с чудовищной долей недоверия спросил он.

— Угроза… — только промолвил Флаури, как его опять перебили:

— Что за угроза?

— Если вы не будете меня перебивать, я попытаюсь рассказать! — рыкнул Тимбертон. Он понимал, с кем ведёт разговор, но всё же дерзости у него хватало и на такой тон.

Глава Совета молча кивнул.

— Алакорн, Эйрдалл, а теперь ещё и Къёрденфелл стали всё чаще подвергаться необъяснимым нападениям орков. Они появляются буквально из-под земли, разоряя незащищённые деревни, убивая и сжигая всё на своём пути. А затем исчезают так же, как и появились! — закончив, Флаури вопросительно глянул на сидящих вокруг него, ожидая понимания и мудрого решения.

— Это всё? — неожиданно произнёс глава Совета. На его лице скользнула лёгкая усмешка.

— Вы хотите сказать, что этого недостаточно?! — удивился Флаури, в свою очередь чуть повысив голос.

— Ну, орки всегда были для северного Эруада наиострейшей проблемой. И что же нам теперь, из-за пары разрозненных вылазок поставить на ноги всё королевство? Я нисколько не сомневаюсь в предположениях Рандамира относительно орков, но, мне кажется, он переоценивает их возможности… — не успел он закончить, как в зал Совета ворвался паладин. Судя по его лицу, да и вообще по бестактному появлению, нёс он весьма срочные и серьёзные вести.

— Мой лорд, плохие новости с Акрана и Волчьей Горы! — отдышавшись, проговорил воин.

— Что произошло? — сдвинув брови не то от наглости стражника, не то от ожидания страшных новостей, спросил глава.

— Наши посты в этих местах полностью уничтожены. Уцелели единицы, да и те при смерти. Сейчас они в лазарете!

— Ты скажешь, наконец, что произошло? — поднял тон лорд.

— Орки, мой лорд! Небольшие отряды, всего в двадцать-тридцать орков…

— И что, сотня отборных воинов не смогла противостоять жалкому… Тьфу… Даже воинством не назовёшь! — взъярился лорд, ударив по столу железной перчаткой.

— Их застали врасплох! Гертерун, вернувшийся с Волчьей Горы с двумя воинами, сказал, что поверхность горы за их спинами вдруг разверзлась, пошла трещинами, и из проема прямо внутрь заставы хлынули эти чудовища. Удалось убить всех, но ценой четыре за одного.

— Что с Акраном? — уставившись в стол, спросил глава.

Воин скорбно опустил голову, негласно открывая для всех истинную душераздирающую картину случившегося. Лорд вскочил, опять ударив кулаком по столу.

— Собрать две сотни, мы выступаем к месту гибели наших воинов! Это нельзя оставить безнаказанным! — начал отдавать приказы глава Совета.

Флаури тем временем застыл посреди комнаты и размышлял о дальнейших действиях. С одной стороны, плохие вести лишний раз доказывали его правоту, но с другой, что же ему делать, если Совет покинет замок и выйдет из города?..

— Вам не кажется, что я сказал эту новость чуть раньше? — снова дерзнул сын Варнора.

— Нет времени на пустые разговоры! Мы выдвигаемся! — засуетился лорд.

— Да погодите вы! Выдвигаемся… — передразнил его Тимбертон. — Куда вы выдвигаетесь? Там сейчас и следа от орков не осталось! Лучше бы вы занялись действительно важными делами, чем бестолково тратить время, которого и так почти не осталось! — даже стражник ошарашенно выпучил глаза, услышав пламенную речь. Остальные лорды застыли, словно древние статуи великих рыцарей, что стоят тут и там по всему замку; их разум будто бы на миг покинул головы.

Смуглокожий лорд ещё с минуту пыхтел, краснел и бурчал что-то себе под нос, но всё же не мог преступить законы Ордена.

— Я тебя слушаю, — произнёс он, не глядя в глаза собеседнику. Пронзительный и уверенный взгляд исчез за незримой завесой.

Флаури мысленно ликовал. Внешне это выразилось в еле заметной улыбке, что тут же исчезла с лица.

— Вы же слышали о книге Кгауни? — напрягся он.

— Мало того — я знаю, где она находится. Но не понимаю, чего ты хочешь, — с раздражением бросил лорд.

— Забрать её! — чуть наклонил голову Флаури.

В зале начали перешёптываться другие верховные паладины, кто-то даже усмехнулся сказанному, хотя большинство всё же не могли взять в толк, о чём идёт речь. Глава Совета приподнял правую руку, и шум тотчас прекратился. Его лицо вдруг исказила гримаса горькой растерянности и недоумения.

— Забрать?! — яростно выпалил он, судорожно пытаясь сглотнуть подступивший к горлу ком.

— Рандамиру необходимо узнать, есть ли там сведения об исчезновении эльфов и возможных путях их спасения.

— Тебя ещё не отправили на плаху только потому, что в твоих руках руна офицера Ордена!

— Который, между прочим, пытается найти выход из весьма непростой ситуации.

— Не тебе, глупому мальчишке, решать в этих стенах, кто и что пытается! — прогремел тяжёлый голос лорда.

— Тогда вы решите! — раскинул в стороны руки Флаури.

— Я скажу тебе вот что. Никому из тех, кто пытался достать книгу, не удалось выжить. Среди них были сильнейшие волшебники монастыря. Лишь сам Мау’Кин, Посланник Валмалинора и Верховный король Къёрденфелла не успел опробовать свои силы, так как был убит по пути домой. И ты думаешь, что, придя сюда, можешь превзойти их всех?! Головёшка лопнет! Да и сомневаюсь я, что Рандамир жив и мог всё это тебе поведать. Скорее, ты один из шарлатанов, что надеется выкрасть творение Кгауни. Мы могли бы тебе позволить попытать счастья в катакомбах храма — всё равно сдохнешь, — но, учитывая тот факт…

— То есть, вы не желаете мне помочь?! — прикрикнул Флаури, уже не думая о приличиях, чинах и званиях.

— Нет! — жёстко ответил лорд.

— Тогда сидите тут и смотрите, как наш мир утопает в собственной крови. Пока ещё живы…

— Ты переступил все возможные рамки! — паладин резко поднялся и вбил оба кулака в гранитный стол. — Да простит меня Валмалинор! Смерть настигнет тебя прямо здесь!

После громоподобного крика он выбросил правую руку в направлении Флаури и произнёс какие-то слова на неизвестном языке. С его ладони сорвался красно-жёлтый искрящийся шар, и всё, что успел сделать Тимбертон, это закрыться рукой, пригнувшись, словно от летящей в него палки. Сделал он это инстинктивно, даже не задумываясь, что нет у него никакого спасения от сгустка магической энергии. Крепко зажмурив глаза, сын Варнора готов был принять свою судьбу в зале Совета верховных паладинов, но спустя несколько мгновений, не почувствовав ни боли, ни удара, он приоткрыл один глаз. Сквозь растопыренные пальцы ладони Тимбертон заметил перед собой зеленовато-серые сполохи, которые слегка искажали пространство, словно волнистое стекло. Юноша не мог видеть лиц сидящих за столом людей и того, кто только что пытался его убить.

Глаза лорда чуть было не выкатились из орбит, рот был искривлён в недоумении — он так и застыл с вытянутой рукой. В зале воцарилась полная тишина, лишь еле слышный звон исходил от причудливых сполохов.

— Что ты сделал?.. — хрипловатым голосом произнёс лорд. Он сел на стул, затем снова встал, словно сидя не мог увидеть происходящее перед ним.

Флаури в этот момент нашёлся как никогда:

— Я всё пропустил. Что случилось-то? — сделав удивлённое лицо, проговорил Тимбертон.

— Он не перестаёт над нами издеваться, — оглядев сидящих вокруг, разочарованно бросил паладин.

Казалось, он пребывал в растерянности, словно вышел на улицу из привычного ему замка и оказался не на площади, а в поле пшеницы.

— Рандамир… — послышался сухой голос одного из лордов, — он действительно ему помогает. Но как подобное возможно? Он давно должен был умереть!

— Башня Скайрос — детище Хранителей времени — помогает ему. Рандамир не может покинуть её. Он считает, что его ждёт неминуемая смерть. Может быть, мы вернёмся в более конструктивное русло диалога? — Флаури хоть и не понимал, что произошло минутой ранее, но старался ни в коем случае не подать виду. Скорее всего, Рандамир действительно следит за ним и ограждает от опасностей. Они же считают, что этот паладин не мог дожить до своих лет. В любом случае, пусть лучше воины Валмалинора думают, что Тимбертон готов к любым трудностям.

Видимо, верховные паладины не ожидали услышать из уст невероятным образом оказавшегося здесь молодого человека такие слова. Он — по сути дела, Никто-Из-Ниоткуда, — осмеливается ставить правителям Тираубена условия.

— Я вынужден расстроить тебя! — сурово молвил лорд. — Мы ничего не решаем в делах монастыря Валмалинора. Если священники узнают о том, что некто Флаури пришёл забрать книгу Кгауни, то, поверь, даже Рандамир тебе не поможет. Если, конечно, он действительно жив…

— А зачем говорить об этом священникам? — бесстрашно гнул своё сын Варнора.

— Как ты собираешься пробраться незамеченным в подвалы храма с круглосуточной охраной?! — вскрикнул лорд.

— Надеюсь, с вашей помощью!

Шумиху по поводу трудов Кгауни в те времена быстро заглушили религиозными учениями Валмалинора, да так, что народ даже упоминать об этом не имел права. Да и сам Кгауни, как говаривали, был серьёзно тронут умом, что позволило Священному Совету свести на нет все сомнения и ненужные предположения. Но кто знает, может, слабоумие открывает человеку совершенно иные дороги, за грани объяснимого, разумного и постижимого?..

Сын Кгауни, Мау’Рин, всю жизнь провёл в бесконечных походах, истребляя нечисть по миру. Священники мало-помалу прибирали к рукам власть в городе, навязывая даже Совету паладинов божественные проповеди. Так и попал под их влияние сын Мау’Рина — Мау’Кин, что после смерти отца передал им всю полноту власти, став при этом Святейшим Отцом. Паладинам теперь диктовали любые законы, грамотно маскируя их под волю бога. И хотя в открытую воины Валмалинора и его церковь не враждовали, паладинам «бестолочи в рясах» давно стояли поперёк горла.

— Что вы скажете, Совет верховных паладинов? — глава указал на слева сидящего, и лорды по кругу начали высказываться.

Ни единого голоса против не было, но и одобрять такую авантюру никто не собирался. Все только и говорили, что было бы хорошо ознакомиться с содержимым книги, но обманывать священников и красть из-под их носа — это преступление.

— И совершу его я, — продолжал настаивать Флаури. — И пусть меня сожгут на церемониальном костре, но попытаться я должен. А Рандамир уверил меня, что вы поможете.

— Какого рода помощь тебе необходима? — на удивление спокойным тоном произнёс глава Совета.

— Мне бы пробраться внутрь, а там я…

— А там ты потеряешься в несчётном множестве коридоров, — прервал юношу паладин.

Все снова замолкли. Глава Совета, подперев скрещёнными ладонями подбородок, видимо, взвешивал все за и против. Ему в голову лезли разные, порой до слёз нелепые мысли; в эти моменты он еле заметно качал головой и прикрывал глаза. Мужчина сразу отмёл попытку договориться со священниками — в этом предприятии не было успеха изначально.

А вообще, что ему с того? От какой-то там книги? Да, не обычной, а повествующей о будущем, скором будущем… Но пророчество ли это? Или же пустой бред? Ответы на эти бесчисленные вопросы можно было найти только в ней самой.

— Странно всё это. Но… — он сделал невыносимую паузу. — Я думаю, стоит разобраться и, наконец, развеять сомнения. Но если книга как-то связана с наступившими событиями…

— Да самым прямым образом и связана! — в который раз перебивал лорда Флаури, но тот уже не обращал внимания на постоянные нарушения субординации и этики.

— Карту монастыря! — твёрдым голосом приказал лорд.

Тимбертон внутренне затрепетал. Поток невообразимых чувств и эмоций, словно снежная лавина, хлынул в его разум, и сын Варнора с огромным трудом удержался, чтобы не пуститься в пляс от радости.

— Простите за вмешательство, мой лорд! Но приказ о выступлении… — робко поинтересовался стоявший всё это время в зале стражник.

— Отправьте к Акрану и Волчьей Горе отряды! Пусть будут готовы ко всему! Разведать обстановку, собрать тела… Мы должны похоронить наших братьев! И ещё. Если услышанное и увиденное здесь выйдет за пределы твоей головы, ей придётся лишиться тела! — лорд махнул рукой, и стражник, беспорядочно кивая, удалился раздавать указания.

— Теперь, раз уж мы будем решать эту нелёгкую задачу вместе, думаю, мне следует представиться, хоть ты и не паладин. Я — глава Совета верховных паладинов Ордена Мау’Рина, лорд Рошан Лорквейт! — совсем не тем голосом, каким должен представляться правитель, проговорил он.

— Флаури из Алакорна, сын Варнора и Эмилии! — слегка склонил голову Тимбертон. Разумеется, эти имена ничего не дали присутствующим, но, по крайней мере, он дал понять, что умеет разговаривать не только как взбалмошный деревенский мальчишка.

Вскоре перед лордом Рошаном распростёрлась древняя, местами выцветшая и порванная, карта обители бога справедливости и чести, повелителя огня. Он показал внутреннее строение храма Валмалинора, буквально истерзав толстым пальцем и без того дряблый пергамент.

Остальные лорды, не принимая особого участия в обсуждении вопросов новой миссии, тем не менее, внимательно вслушивались в разговор Флаури с их предводителем. Скорее, это был даже не разговор, а монолог, обращённый к юноше, ведь он сейчас должен внимать каждому слову лорда Рошана, если надеется на благополучный исход предприятия.

Сын Варнора добился главного — паладины ему помогают. Правда, этому поспособствовали тревожные вести с дальних пограничных постов воинов Валмалинора. Пусть весьма трагичные, но они послужили неким доказательством правоты Флаури. Без них ему бы ещё долго пришлось долбиться сквозь непробиваемую стену недоверия.

Закончив разъяснять общую картину, расположение залов и коридоров, а самое главное — коридора, ведущего к катакомбам храма, лорд предложил план действий:

— Сегодня — день великих молитв. Перед Месяцем Палящего Солнца весь Тираубен соберётся в храме просить Валмалинора о помощи в предстоящие нелёгкие дни. Тебе необходимо пробраться туда с общим потоком людей, приходящих на службу. Главное — скрыться до того момента, когда весь народ уйдёт в молельные залы. Если тебя заметят и поймают, то… Лучше, чтобы этого не произошло!

Флаури понял, что имел в виду лорд Рошан, не окончивший фразу. Спасать его никто не станет. Разве что Милана…

— Мне нужны какие-нибудь ключи? — поинтересовался он.

— Обязательно. Вход в катакомбы закрыт на засов, десять поворотов ключа. Знал, что он пригодится, — лорд Рошан достал из стола увесистый металлический ключ. — Пришлось тайно сделать копию, когда священники обнаружили книгу. Но если за тобой погонятся, то уже не скрыться. Монахи как свои пять пальцев знают те лабиринты и в два счёта найдут тебя. Так что будь осторожнее! Карты катакомб у меня нет, поэтому слушай и запоминай путь до места хранения книги: налево, налево, прямо, направо, прямо. Запоминай! Записать не позволю, так как этот путь у каждого святоши в голове. Найдут — считай, предатель. После последней развилки наткнёшься на люк в полу. Надо будет спуститься вниз. Там всё затоплено, так что пару минут дышать тебе не придётся… Ну и самое интересное. Внизу под ярким светом магического купола и лежит Она. Все, кто ни притрагивался к куполу, мертвы. Их просто заживо поджаривала неизвестная доселе магия. Кгауни наложил такие чары, что даже обученные Мау’Кином священники не нашли к ней ключ.

— Рандамир сказал забрать рунный камень Мау’Кина, чтобы высвободить силу Эрве и снять заклятье, наложенное на книгу.

— Так вот оно что… Как же мы сами не смогли до этого додуматься?! — лорд Рошан, казалось, уверовал в живого Рандамира. — И ещё… Если по каким-то причинам ты останешься жив, и тебе придётся бежать из города, утром следующего дня я буду ждать в месте силы Къёрденфелла, — поднял указательный палец лорд.

— Это что такое? — удивлённо спросил Флаури.