Бесплатный фрагмент - Легенда о лесном короле

🌙✨ Пролог 🌙✨

Говорят, в глубине леса есть озеро, к которому ведут тропы.

Говорят, там живёт Лесной король — прекрасный и опасный, как сама ночь.

Говорят, он может полюбить лишь ту, что войдёт в его воды.

Но это всё — сказки.

Люди не знают правды.

Я — тот самый король. Когда-то моё сердце было живым и тёплым, но однажды его изранили так глубоко, что теперь в нём не осталось ничего, кроме холода.

Я стал черствея камня и неподвластен чувствам, что когда-то сводили меня с ума.

И всё же… красавицы, окрылённые легендами, всё равно приходят.

Они тянутся ко мне, как мотыльки к пламени, и, услышав мелодию моей флейты, забывают обо всём.

Они остаются здесь — навеки, вечно меня любя… даже если я не способен ответить им тем же.

✨ Глава 1.✨

В комнату вошла служанка, тихо прикрыв за собой дверь.

— Анна, милая, пора. Родители уже внизу, — сказала она, запуская тонкий луч утреннего солнца сквозь приоткрытую занавесь.

Анна, сидевшая за туалетным столиком, не спеша убирала прядь волос за ухо и ответила с явным раздражением:

— Аливия, почему именно я должна ехать? Я не хочу проводить всё лето в глуши, вдали от друзей. Это же кошмар.

— Не говори так, милая. Ты едешь не в какую-то глушь, — мягко улыбнулась служанка. — К тёте, в королевский замок. К самой королеве. Друзья никуда не денутся.

Анна фыркнула, сунула в карман шорт наушники, затем телефон — словно прощаясь с привычным миром.

— Там же ужасно, — проворчала она. — Ни интернета, ни телевизора, даже света порою нет — свечи вместо ламп. И кто вообще о нём знает? Это какой-то забытый уголок.

— Отдохнёшь от цивилизации, — пожала плечами Аливия. — Полезно иногда. Ну же, поторопись: отец сердится.

Анна вздохнула, встала и пошла вниз.

В столовой уже собралась вся семья: лёгкий гомон, запах свежего хлеба и чашки с чаем

Отец отложил ложку и, глядя на дочерей, произнёс спокойно, но твёрдо:

— Мы едем в Тарнвейл.

В комнате на мгновение повисло молчание. Элария только прищурилась от интереса, а Анна, едва скрывая раздражение, переспросила:

— Это… поселение? Или деревня?

— Маленькое королевство, — тихо ответила мать. — Наш родной дом. Мы навестим мою сестру — твою тётю.

Анна почувствовала, как внутри всё напряглось. Элария же только радостно улыбнулась: в её восприятии «королева» была чем-то прекрасным и тёплым, как волшебная сказка.

Завтрак тянулся недолго. Летнее эдинбургское утро было мягким: тёплый ветер играл с листиками уличных деревьев и казалось, что этот день ничего предосудительного не несёт.Когда они вышли на улицу, Аливия помогла девочкам отнести их сумки , мама ещё раз перечислила что Аливии нужно делать в наше отсутствие , а отец уже ждал у машины, проверяя бумаги и поглядывая на дорогу.

Чёрный автомобиль мягко выехал со двора их дома в Эдинбурге, плавно набирая скорость по утренним улицам города. За рулём сидел их отец — высокий мужчина с безупречно прямой осанкой и спокойным, уверенным взглядом. Мать расположилась на переднем сиденье, изящно поправляя перчатки, время от времени оборачиваясь к дочерям с лёгкой улыбкой.

Девочки, устроившись на заднем сиденье, жадно смотрели в окна. Сначала мимо проносились старинные улицы Эдинбурга — тёмные каменные дома, украшенные коваными балконами, узкие переулки и величественные шпили церквей.

Постепенно город остался позади, и автомобиль вышел на широкое шоссе.

Дорога тянулась через зелёные холмы и долины, переливающиеся всеми оттенками изумруда. По обочинам мелькали живописные деревушки, в которых дома стояли так близко друг к другу, что казалось, будто они шепчутся о чём-то своём. Пастбища с мирно пасущимися овцами чередовались с тенистыми лесными массивами, где в просветах между деревьями пробивались золотые лучи солнца. Вдалеке виднелись горные вершины, окутанные лёгким туманом, а над ними медленно проплывали тяжёлые облака.

Девочки прижимались к окнам, стараясь не пропустить ни одной детали. Впереди дорога уходила в мягкие изгибы холмов, словно маня их к тайнам, скрытым за каждым поворотом.

Воздух за стеклом казался чище, прозрачнее, а лёгкий ветерок, проникавший в салон, приносил аромат свежей травы и цветущего вереска . В какой-то момент дорога сузилась, виляя между каменными заборами и уходя вглубь старого леса. Здесь стало темнее, и солнечные лучи проникали сквозь густые ветви лишь тонкими золотыми полосами.

— Как красиво… — тихо произнесла младшая из девочек, не отрывая взгляда от окна.

Машина мягко скользила по ухоженной дороге, петляющей среди густых, почти старинных дубов и елей. Листва над дорогой смыкалась, образуя зелёный коридор, в котором мягкий солнечный свет прорывался сквозь листву золотистыми пятнами. Далеко впереди, за поворотами, постепенно начал вырисовываться силуэт замка.

Сначала виднелись лишь верхушки башен — серые, величественные, с остроконечными крышами, покрытыми тёмной черепицей. С каждым метром, когда автомобиль поднимался по пологому склону, открывалась всё большая часть этого величественного здания. Толстые каменные стены, в которых века будто запечатали дыхание истории, мощные ворота с резными гербами над аркой, высокие узкие окна, похожие на глаза, следящие за каждым приближением.

Девочки невольно замолчали, прижавшись лицами к стеклу. Замок, окружённый ровом с тихо поблёскивающей водой, казался не просто домом — он стоял как хранитель, старый и мудрый, возвышаясь над землёй. На въезде по обе стороны дороги высились статуи каменных грифонов, будто готовых расправить крылья в любой момент.

Когда машина пересекла мост, лёгкий холодок пробежал по коже — не от страха, а от величия момента. Замок словно встречал гостей с немой строгостью, требуя уважения к его старинным стенам и тайнам, что они хранили.

— Ну что? — спросил отец, обернувшись к ним через плечо. — Как вам? Здорово, правда? Настоящий королевский замок! Тут, кажется, время остановилось…

Огромные стены, сложенные из темно-серого камня, уходили высоко в небо, а на зубчатых башнях трепетали старинные выцветшие флаги. Узкие окна, похожие на бойницы, прятали в себе темные тени, а резные деревянные ворота казались вратами в прошлое.

— А тут… живут привидения? — спросила шепотом Элария, будто боялась, что, если они и правда здесь есть, то услышат её.

Отец засмеялся, а мать, обернувшись к ним, мягко улыбнулась:

— Возможно… но они добрые. Вы ведь их потомки. Так что вперёд.

Элария восторженно засияла глазами, а вот Анна не разделяла её энтузиазма. Она неторопливо вышла из машины, достала из кармана шорт телефон и, повертев его в руках, с легкой досадой заметила:

— Ну вот… связи нет.

— Ничего страшного, — спокойно ответил отец, захлопывая дверцу. — Это вам только на пользу пойдёт.

И, подхватив чемоданы, они все вместе направились по мощёной камнем дорожке к дверям замка, которые медленно распахнулись, будто приглашая их войти в мир старинных тайн.

Внутри замка их сразу окутала прохладная, слегка влажная тишина, наполненная запахом старого камня, полированного дерева и тонких благовоний. Высокие своды коридоров терялись в полумраке, и казалось, что свет старинных канделябров и бра, закреплённых на стенах, только подчёркивает тени, а не рассеивает их.

Полы были выложены крупными плитами тёмного мрамора, блеск которого приглушался ковровыми дорожками глубокого бордового цвета с золотым узором. На стенах висели старинные гобелены с изображениями охоты, гербов и сцен из истории рода, которому принадлежал замок.

В нишах между массивными дубовыми дверями стояли мраморные бюсты и высокие вазы с засушенными ветками, придающими обстановке почти музейный вид. Потолки украшали деревянные резные балки, а местами — роспись с выцветшими, но всё ещё величественными сюжетами.

По мере того как они шли всё дальше, коридоры становились уже, свет — мягче, а воздух — теплее, словно замок постепенно открывал им более личные, обжитые пространства. Где-то вдали раздавался отдалённый перезвон часов, а в витражных окнах мерцали отблески заходящего солнца.

Дворецкий, что встретил их у входа, шёл впереди уверенным, но неторопливым шагом. Его длинный чёрный сюртук мягко колыхался при каждом движении, а в руках он держал тонкую серебряную трость, хотя опоры в ней явно не нуждался — это был скорее знак статуса.

Они миновали высокие резные двери, и перед их взором открылся главный холл — просторный, с каменными сводами, уходящими высоко вверх, где на массивных цепях свисала огромная люстра с десятками свечей, отливающих мягким золотом. Пол был выложен тёмным мрамором, а вдоль стен стояли величественные доспехи, каждый — в боевой позе, словно охраняя покой замка.

По коридорам тянулись тяжёлые ковры с гербами, гобелены, изображавшие сцены из старинных сражений, и портреты суровых предков, чей взгляд будто следил за каждым шагом гостей. Здесь пахло старым деревом, воском и лёгким ароматом лавандового масла, которым, видимо, пропитывали ткани.

Когда они поднялись по широкой лестнице с выточенными балясинами, свет из высоких окон ложился на ступени, окрашивая их в янтарный оттенок. На втором этаже было тише, и воздух казался теплее, мягче.

— Вот ваши комнаты, — сказал дворецкий, остановившись у резной дубовой двери, украшенной металлическими накладками в форме виноградных лоз. — Устройтесь с дороги. Позже хозяева будут рады вас видеть.

Слуги бесшумно внесли чемоданы внутрь, а за дверью открылись покои, в которых витал тот же дух старинного величия, что и во всём замке.

Комната девочек оказалась просторной и уютной, но при этом сохраняла строгую, старинную атмосферу замка.

У противоположной стены стояли две широкие кровати с резными деревянными спинками, застеленные мягкими, пухлыми одеялами кремового цвета и покрытые вышитыми покрывалами. Между кроватями находился небольшой тумбовый столик с бронзовой лампой, чей тёплый свет придавал комнате мягкое сияние.

У стены слева возвышался массивный платяной шкаф из тёмного дуба, с дверцами, украшенными тонкой резьбой в виде переплетающихся виноградных лоз. На полу лежали толстые ковры с замысловатым восточным узором, приглушавшие шаги и создававшие ощущение тепла.

Главным украшением комнаты было большое окно с тяжёлыми бархатными шторами глубокого бордового цвета. Они были раздвинуты, и из окна открывался вид на бескрайний лес, тёмно-зелёные верхушки деревьев колыхались на ветру, словно шептались между собой. Далеко внизу тянулась узкая дорожка, теряясь среди густых деревьев, а над горизонтом уже сгущались вечерние сумерки, окрашивая небо в золотисто-розовые тона.

— Ого! — выдохнула Элария, и глаза её сразу засверкали, как две ровные капли янтаря. Она подбежала к окну, раздвинула бархатную штору и, прижав ладони к холодному стеклу, долго смотрела на море тёмных кро́н, где в ветках леса что-то шептало и шуршало, будто приглашая войти. — Мы как будто попали в сказку, — прошептала она, и в голосе слышалась искренняя радость.

— Ага, — отозвалась Анна, сдержанно улыбнувшись и не скрывая раздражения. — Сказка без интернета, без связи и без электричества. Посмотрим, как тебе будет радостно через пару дней.

Она не стала спорить — только твердо бросила: «Мы тут не надолго. Как только родители вернутся из своей деловой поездки, поедем домой». В её голосе сквозила не только упрямая уверенность, но и тонкая усталость: Анна уже мысленно считала часы до возвращения привычного ритма жизни, до телефонов, встреч и тех мелочей, которые делали её собой.

Анна подошла к своей кровати, оперлась на изящную резную спинку и, не снимая туфли, медленно упала на мягкое покрывало . Покрывало приняло её как тёплая рука — и девушка на мгновение дала себе дозволение расслабиться: мягкая подушка, запах воска и лаванды, приглушённый шум замка за стенами. Элария сидела у окна ещё немного, затем, не отводя взгляда от леса, тихо подскочила к сестре и, сжать руку Анны, прошептала: — Спи, ты ведь устала.

Внизу, в коридоре, где-то далеко, послышались тихие шаги — слуги двигалась по своим делам, и замок, казалось, затянул оглушительную тишину, в которой каждая мысль становилась громче. Анна закрыла глаза, но в голове роились картины: друзья, город, привычный шум — всё это было рядом, на расстоянии одного дня пути. Ночь в Тарнвейле начиналась медленно, словно собирая старые истории в свои тёмные карманы.

В тишине комнаты раздался негромкий, но настойчивый стук в дверь.

— Войдите! — откликнулась Элария, опередив сестру, даже не поднявшись с кресла.

Дверь мягко приоткрылась, и на пороге появилась женщина лет шестидесяти. Её густые, тёмные волосы с серебристыми прядями были собраны в тугой, аккуратный узел на макушке, украшенный парой длинных булавок с вычурными, старинными узорами. Лицо, с тонкими чертами и лёгкой сеточкой морщин у глаз, излучало спокойствие и доброжелательность.

На женщине было тёмное платье строгого, слегка устаревшего кроя, напоминающего моду середины XVI века. Поверх него — тёмный фартук с аккуратной светлой окантовкой, придававшей одежде чуть более торжественный вид. Казалось, она принадлежит к тем служанкам, которые знают о доме всё — от расположения старых кладовых до истории каждой картины на стенах.

— Леди, — проговорила она с лёгким поклоном, — ужин уже подан. Вас ожидают в столовой.

— Спасибо, но мы не голодны, — тихо ответила Анна, отводя взгляд.

— Голодны, — тут же возразила Элария, бросив на сестру выразительный взгляд. — Вы нас проводите? Мы здесь пока ничего не знаем.

— Разумеется, — ответила женщина, чуть теплее улыбнувшись.

Анна, всё ещё с недовольным видом, нехотя поднялась с кровати. Подол её платья бесшумно коснулся ковра. Элария уже стояла у двери, словно собираясь первой выйти в тёмный коридор. Женщина-смотрительница дома шагнула в сторону, пропуская их вперёд, и тихо повела по коридору, где вдоль стен в полумраке тянулись ряды старинных портретов, следивших за ними из-под тяжёлых рам.

Зайдя в просторную, залитую мягким светом свечей столовую, девочки на мгновение остановились у порога. Огромный овальный стол из тёмного полированного дерева занимал почти весь зал, а над ним в воздухе, словно плывя в полумраке, висела старинная хрустальная люстра. На её гранях играли блики огня от десятков свечей, отражаясь в потемневших зеркалах на стенах.

За столом уже сидели родители, беседуя вполголоса с мужчиной лет пятидесяти в строгом камзоле глубокого синего цвета. Его осанка была безупречна, а взгляд — внимателен и спокоен. Это был король, двоюродный брат их отца. Но стоило девочкам переступить порог, как разговор оборвался.

Из-за стола поднялась женщина в богатом, но не вычурном платье цвета красного вина. На её плечи мягко спадала мантия, расшитая золотой нитью. Это была королева Виолета. Она шагнула к ним с распростёртыми руками, и в её движениях было что-то одновременно царственное и по-домашнему тёплое.

— Мои дорогие племянницы! — воскликнула она, улыбаясь так, что глаза засияли. — Как же вы выросли! Наверное, вы меня совсем не помните…

Девочки переглянулись, смутившись. Элария попыталась что-то ответить, но Анна опередила её:

— Конечно, помним, тётушка Виолета… — хотя в голосе слышалась лёгкая неуверенность.

Королева засмеялась тихо, но искренне, и обняла их обеих сразу, прижимая к себе.

— Ну что же, проходите. Садитесь к столу. Дорога долгая — должно быть, вы проголодались.

— Я так голодна, что могла бы съесть целого барана, — заявила Элария, и тут же добавила, хитро прищурившись: — Ну… хотя бы ножку.

За столом раздался дружный смех. Атмосфера сразу потеплела, и даже Анна, сдержанно усевшаяся на своё место, невольно улыбнулась.

Ужин проходил легко и удивительно непринуждённо.  Под звон бокалов и аромат дичи девочки ловили себя на мысли, что всё это — королевская чета, богатые интерьеры, мерцание свечей — будто часть старинной сказки. И всё же трудно было поверить, что они ужинают с настоящим королём и королевой крошечного государства, затерянного среди гор и вековых лесов на севере Шотландии.

— Уже поздно, — сказал отец, откладывая салфетку и поднимаясь из-за стола. — Завтра нам с мамой нужно рано выехать, чтобы успеть на самолёт.

Королева ВиолЕта кивнула с лёгкой тенью сожаления в глазах.

— Конечно, — мягко ответила она. — И нам всем тоже пора отдохнуть.

Элария, не раздумывая, вскочила со стула и подбежала к отцу, обхватив его за талию.

— Вы же быстро вернётесь? — её голос дрогнул, и в глазах сверкнуло тревожное ожидание.

— Да, дорогая, — улыбнулся он, гладя её по голове. — Уже в следующие выходные мы снова будем здесь.

— Я буду скучать… — тихо призналась девочка, крепче прижимаясь к нему.

Анна, до этого сидевшая тихо, подошла к матери и обняла её, чуть задержавшись в этих объятиях дольше обычного.

— Пойдёмте, — сказала мать, легко коснувшись плеча старшей дочери. — Мы проводим вас в комнату.

Семья встала из-за стола, и в сопровождении мягкого света свечей они вышли из просторной столовой. Коридоры замка, казалось, дышали тишиной и древностью: высокие арки, резные деревянные панели, старинные портреты в тяжёлых золочёных рамах, чей строгий взгляд провожал их, пока шаги гулко отдавались в каменном полу.

За окнами темнел ночной лес, и лишь изредка вдалеке вспыхивало холодное серебро луны. Всё это придавало замку ощущение почти нереальной отрешённости от современного мира, в который завтра утром родители должны были вернуться, оставив девочек на попечение здешних обитателей.

Ночью над лесом разверзлось небо. Сначала тихий шёпот дождя по подоконнику, затем — сплошная водяная завеса. Ветер тёрся о стены замка, гнал струи по стеклу, и где-то далеко глухо перекликались совы.

Перед рассветом отец заглянул к девочкам. Элария спала, уткнувшись носом в подушку. Анна приоткрыла глаза — ровно настолько, чтобы почувствовать, как мать поправляет ей одеяло и целует в висок.

— Мы скоро вернёмся, — шепнула мать.

— К следующим выходным, — добавил отец и тихо улыбнулся. — Спи.

У ворот их уже ждал дворецкий с зонтом. Фары чёрной машины разрезали дождь, как нож. Ворота скрипнули, выпуская автомобиль в мокрую темноту, и вскоре только шорох дождя снова правил двором.

К рассвету дорога превратилась в чёрную ленту воды. Дождь не стихал — стеклоочистители работали без передышки. Узкая трасса вилась между елей, то забираясь на холм, то резко ныряя вниз; на поворотах поблёскивал размытый гравий.

— Осторожнее, — сказала мать, вглядываясь вперёд.

— Держу, — ответил отец, сбрасывая скорость.

На «лошадинных подковах» — тех самых крутых виражах у старого каменного обрыва — колесо попало на тонкую плёнку вОды.  Машину едва заметно повело.  Ещё доля секунды — и уже сильно. Руль стал лёгким, как будто кто-то выбил его из рук. Автомобиль скользнул боком, цепляя кромку размытой обочины, и, потеряв сцепление, сорвался вниз по мокрому склону.

Глухой удар.

Тишина, в которую снова медленно, настойчиво вернулся шум дождя.

К полудню в замок явился старик из ближайшей деревни. Промокший плащ, шапка, с которой вода капала на пол, кривой посох. Он постучал в ворота кулаком так, что из караулки тут же выбежал стражник.

— Мне к королю, — хрипло сказал старик. — Немедля.

Через несколько минут его провели в малый зал. Король поднялся навстречу без привычной церемонии.

— Садись ближе к огню. Что случилось? — спросил он, заметив, как у гостя дрожат руки.

Старик снял шапку, мял её, не поднимая глаз.

— Ваше Величество… на дороге к перевалу, у Синего моста, — выговорил наконец. — Там, где в прошлом году оползень был. Машина с утра прошла… чёрная, из вашего двора. На повороте слетела в овражину.

Пауза. В камине тихо потрескивали поленья.

— Люди? — спросил король негромко.

— Мужчина и женщина, — старик сглотнул. — Я добрался первый. Наши подтянулись. Мы… мы сделали, что могли. Но… никто… — он осёкся, перевёл дух и закончил совсем тихо: — Никто не выжил, сир.

Король опёрся ладонями о спинку стула, будто на мгновение ему понадобилась опора. Королева Виолета, стоявшая чуть в стороне, закрыла глаза, и на мгновение тон её голоса охрип:

— Ты уверен? Не было признаков дыхания, пульса?

— Я… я проверил, — старик кивнул. — Накрыли плащами. Людей послал к трактирщику — он позвонит в службу. Дорогу смыло, туда техника быстро не пройдёт.

Король кивнул, выпрямился.

— Спасибо, что пришёл сам. — Он посмотрел на капитана стражи, стоявшего у двери. — Собери людей. Верёвки, лопаты, носилки. Джипы — два. Поедете со мной. Надо оградить место, дождаться властей, забрать… — он на секунду запнулся, — личные вещи.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — коротко ответил капитан и исчез.

Королева подошла ближе, положила руку королю на предплечье.

— Девочки, — сказала она почти неслышно. — Им нужно сказать.

Король кивнул. Голос его стал твёрдым:

— Позовите няню Марту. Пусть будет с Эларией. Анну… позовём в библиотеку. Я скажу им сам.

Он обернулся к старику:

— Ты поступил правильно. Останься, отогрейся. Дворецкий даст сухую одежду и горячего супа. И… спасибо.

Старик снова сжал шапку, кивнул и, отходя к огню, вытер рукавом мокрые глаза.

За окнами дождь всё так же мерно стучал по карнизам. Замок слушал эту весть, как слушают удар колокола: звон, от которого невозможно укрыться ни в одной комнате.

Весть догнала девочек в полдень.

Их пригласили в небольшую гостиную на втором этаже — комнату с камином и низкими книжными шкафами, где даже воздух казался мягче. У камина стояли король и королева; рядом — Марта, сжав руки, будто сопротивляясь желанию обнять девочек заранее.

Королева Виолета сделала шаг навстречу, опустилась на колени, чтобы быть с ними на одном уровне, и взяла Эларию за ладонь. Голос её был очень тихим:

— Девочки… сегодня утром случилось несчастье. Машина ваших родителей попала в аварию, — она на миг закрыла глаза, — и… они не выжили.

Элария замерла, будто не сразу поняла смысл слов, а потом коротко всхлипнула, резко прижалась к королеве и закрыла лицо ладонями. Слёзы пошли так быстро, что она даже не успела вдохнуть — судорожно, неровно, как у маленького ребёнка, которому внезапно стало очень больно и очень страшно.

Анна стояла прямо, будто держась за невидимую перекладину. Она кивнула — раз, второй, третий. Ни звука. Лицо её стало светлее, глаза — слишком сухими. Марта осторожно коснулась её плеча, но Анна не шелохнулась; только пальцы побелели на подоле платья.

Король заговорил негромко, твёрдо: — Мы будем рядом. Всё, что нужно — уже делается. Дорогу перекрыли, людей направили. Официальные бумаги… — он запнулся, глядя на Анну, — это всё наша забота.

Королева подтянула к себе обеих, обняла так, как обнимают не подданных, а детей: — Слушайте меня внимательно. Вы останетесь здесь, в Тарнвейле, — её голос окреп. — Ни о каком приюте речи быть не может. Я — ваша тётя. Этот замок — ваш дом. Мы с дядей берём вас под опеку.

Элария плакала уже тише,  уткнувшись в королевское плечо. — Мама… папа… они же обещали вернуться на выходных…

— Они всегда будут с вами, — сказала ВиолЕта,  и на миг её голос дрогнул. — В том, что любили, чему научили, как смотрели на вас. Мы позаботимся о похоронах. Прощание пройдёт в нашей капелле.

Анна кивнула ещё раз, слишком спокойно : — Спасибо, тётя.

И, чуть тише: — Можно… можно мне  побыть одной? На минуту.

— Конечно, — ответил король. — Но не исчезай надолго. Мы рядом.

Марта вывела Эларию подышать в коридор; королева тихо пошла рядом с Анной — на расстоянии двух шагов, чтобы быть тут, если та оступится.

Похороны назначили на следующий день. Дождь не стихал, но в капелле было сухо и пахло воском и можжевельником. Вдоль каменных стен горели ряды свечей; свет их отражался в латунных пластинах фамильных надгробий. Деревянные скамьи заняли люди из замка и из деревни: повара, конюхи, староста, учительница; каждый держал в руках веточку тиса.

Два простых, строгих гроба стояли у алтаря — покрытые чёрным полотном, на котором лежали маленькие знаки памяти: книга и складной компас отца; тонкий шёлковый шарф и запястная брошь матери. На лентах — «Эшборн» и маленький герб Блэкмор: чёрный щит с узкой серебряной полосой.

Король произнёс речь коротко, без высоких слов: — Они  нежно любили  друг друга и дочерей. Строили планы на мелочи — и в этом была их мудрость. Уехали, будучи уверенными, что вернутся. Мы будем помнить их как людей, которые знали цену тихой радости и умели смеяться глазами. — Он перевёл взгляд на девочек: — И как родителей двух отважных дочерей.

В дверях одинокий волынщик взял ноту и заиграл скорбный наигрыш — тянущийся, как дождь за окнами. Люди по одному подходили к гробам, касались полотна, шептали своё.

Элария стояла, крепко держась за руку Марты. Плечи её дрожали, но слёзы уже шли почти без звука — усталыми, горячими дорожками. Когда подошла её очередь, она положила к материной ленте маленькую засушенную фиалку и прошептала: — Я буду хорошей. Обещаю.

Анна подошла последней. В руке у неё была фотография — летний снимок у эдинбургского окна: мама смеётся, отец прикрывает ладонью солнце. Анна положила фото меж лент, выпрямилась и, впервые за сутки, вдохнула полной грудью. Голос её был едва слышен: — Я всё запомнила. Всё.

Когда колокол отзвенел, гробы медленно вынесли к родовой усыпальнице замка — небольшому кладу у северной стены, где каменные ангелы смотрели на лес. Дождь шёл не переставая; зонт над девочками держала королева, и от этого жеста становилось теплее, чем от любого огня.

У могильной плиты королева повернулась к ним и опустилась на корточки, чтобы смотреть прямо в глаза: — Теперь я скажу это ещё раз, чтобы вы услышали сердцем. Вы — не одни. Этот дом — ваш. Любая дверь здесь откроется для вас. Мы будем жить вместе: завтракать, ругаться, смеяться, учиться. Я научу вас всему, что знаю. И если ночью станет страшно — приходите. Хоть тысячу раз.

Элария кивнула, уткнувшись королеве в плечо. Анна молча сжала её ладонь — крепко, как якорь.

Дождь тихо стучал по чёрным лентам, по камню, по траве. Лес за стеной шумел так, будто запоминал новые имена. А в замке, в их комнате с тяжёлыми бархатными шторами, уже ждали две кровати — две тёплые точки света, которым предстояло стать началом их новой, неизбежной жизни.

✨ глава 2.✨

Прошли недели. Первые дни после похорон были тихими, почти вязкими — замок жил привычной жизнью, но для девочек он всё ещё казался чужим, как чужая одежда, которую нужно носить, потому что другой нет.

Королева Виолета и король Ричард делали всё, чтобы им было легче. С утра Марта приносила в их комнату горячее какао, в камине всегда горел огонь, а на обед повар обязательно готовил что-то, что напоминало Эларии и Анне дом в Эдинбурге. Виолета часто приглашала их в свою небольшую библиотеку, где пахло старой бумагой и лавандой, и там, в креслах у окна, они читали книги, пока за окнами шумел ветер.

Элария привыкла быстрее — ей нравилось, что замок был словно огромный лабиринт, полный тайн. Она подолгу бродила по коридорам, заглядывала в пустующие комнаты, спускалась в оранжерею, где в тепле зимнего сада росли лимоны и апельсины. Иногда ей казалось, что она и сама стала частью этого старинного мира, будто родилась здесь.

Анна же первое время чувствовала себя как в ссылке. Отсутствие интернета и телевидения раздражало её сильнее всего. Её телефон давно лежал в ящике комода, разряженный и бесполезный, как камень. Она скучала по друзьям, по шумным улицам города, по вечерам, когда можно было просто включить музыку или переписываться часами. Но с каждым днём раздражение утихало — замок начинал медленно затягивать и её, как глубокая, тихая река. Она заметила, что начала ценить тишину, в которой слышно потрескивание дров в камине, и запах свежего хлеба, который по утрам доносился с кухни.

Зима в Тарнвейле была особенной — не такой, как в городе. Здесь снег не превращался в серую кашу у обочин, а оставался белым и пушистым, укрывая леса, башни и крыши замка мягким одеялом. Деревья стояли в огромных белоснежных шапках, ветви прогибались под тяжестью снега, а каждый порыв ветра срывал целые облака снежинок, которые, кружась, опускались вниз, тихо ложась на землю.

По утрам девочки любили смотреть из своего большого окна, как солнце медленно поднимается над лесом, и тени от елей ложатся длинными полосами на снежное поле. Иногда они видели следы животных, уходящие вглубь леса, и спорили, кому они принадлежат — лисе, оленю или чему-то более загадочному.

Замок в это время года выглядел как из рождественской открытки: башни в белых шапках снега, узкие окна, из которых лился золотистый свет, и лёгкий дым, поднимающийся из каминных труб. Казалось, что сам воздух был наполнен тишиной и ожиданием чего-то сказочного.

Каждый вечер, когда камин в их комнате уже разгорался ровным, мягким пламенем, и в толстой тишине замка можно было слышать лишь редкие завывания ветра за окнами, дверь тихонько приоткрывалась. В проёме появлялась Марта — в руках у неё был медный подсвечник с одной горящей свечой, от которой тёплый свет ложился на её морщинистое, но доброе лицо.

— Ну что, леди, — говорила она негромко, — уже в кровати?

Элария, как обычно, первой выглядывала из-под одеяла и с нетерпением спрашивала:

— А сегодня будет сказка?

Марта улыбалась, ставила свечу на маленький столик у окна и присаживалась в кресло.

— Конечно, будет. Как я могу отказать вам в этом?

Анна поначалу делала вид, что ей всё это безразлично, лежала на боку, отвернувшись к стене, но стоило Мартe начать свой рассказ, как она незаметно переворачивалась и тоже начинала слушать, подпирая щёку рукой.

Сказки Марты были не такими, какие можно найти в книжках. Она рассказывала о прекрасных принцессах, что гуляли по таинственным садам, где цветы распускались в полночь; о драконах, охраняющих мосты, ведущие в мир, куда не ступала нога человека; о замках, стоящих на вершинах скал, куда можно добраться только по облакам. Иногда в её историях появлялись волшебники, странствующие рыцари или целые королевства, скрытые в густых лесах, и тогда Элария буквально замирала от восторга, а в глазах Анны загорались тихие, но неподдельные искорки интереса.

Каждый раз, когда Марта заканчивала рассказ, в комнате наступала особенная, почти сказочная тишина. Девочки лежали в своих кроватях, укрывшись тёплыми одеялами, и ещё долго не могли уснуть, представляя, что было бы, если бы они сами оказались в таких приключениях.

Иногда, уже засыпая, Элария шептала:

— Мартa, а эти истории… они ведь правдивые?

Служанка только загадочно улыбалась, поправляла одеяло и говорила:

— А кто знает, милая… может быть, да.

И в эту ночь им снились яркие, удивительные сны, в которых оживали драконы и шуршали крыльями сказочные птицы.

В замке стояла особенная тишина. Снаружи метель завивала снежные вихри, стуча в старые окна, а внутри горели каминные огни и пахло еловыми ветками и корицей. Был сочельник — ночь перед Рождеством, когда, по словам Марты, чудеса становятся возможными.

Девочки уже легли в кровати. Элария лежала, натянув одеяло до подбородка, а Анна устроилась на боку, глядя в сторону большого окна, за которым кружились огромные снежные хлопья.

Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошла Марта с привычным медным подсвечником. Но сегодня она была одета не в свою повседневную рабочую одежду, а в тёмно-зелёное платье с вышивкой по вороту, словно сама готовилась к празднику.

— Доброй ночи, мои леди, — сказала она, ставя свечу на столик. — Сегодня особенная ночь… волшебная.

Элария сразу оживилась:

— Будет сказка?

Марта чуть улыбнулась, но в её взгляде было что-то серьёзное.

— Сегодня… не просто сказка. Сегодня я расскажу вам древнюю легенду. Ей уже много сотен лет, и она хранится только в стенах этого замка. Передаётся от уст к устам, от поколения к поколению.

Анна с интересом приподнялась на локте.

— И вы хотите сказать, что это всё… правда?

— Легенда сама решит, во что вам верить, — ответила Марта тихо. — Но слушайте внимательно, потому что в этой истории есть тайны, которые не открываются посторонним.

Она опустилась в кресло, поправила свечу так, чтобы тени от пламени легли на стены, и начала медленно:

— Давным-давно, когда земля Тарнвейла ещё не называлась королевством, эти места были дикими. Леса тянулись на многие дни пути, а горы хранили в себе древние тайны. И в сердце этих лесов жил он… тот, кого люди называли Лесным королём…

Она на миг замолчала, словно проверяя, достаточно ли тихо в комнате, и только потом продолжила.

— Но… — Марта прищурилась, глядя на Эларию и Анну, — уже поздно. Остальное я расскажу завтра. На рождественское утро, когда встанет солнце.

— Но Мааарта! — возмутилась Элария, но Анна только усмехнулась:

— Всё, как в сериале — оборвать на самом интересном месте.

— Легенда любит терпеливых, — мягко сказала Марта, погасила свечу и вышла, оставив их в полумраке, где снежный свет луны ложился на ковры.

Девочки ещё долго шептались, гадая, кем же был этот Лесной король, и почему легенду рассказывают только здесь, в замке.

На утро девочки едва дождались, когда Марта появится в зале. Они буквально набросились на неё с просьбами:

— Ну расскажите! — тянула Элария, ухватив служанку за руку.

— Вы же обещали! — добавила Анна, хотя и пыталась выглядеть сдержанной.

Марта, только слегка улыбнувшись, пригласила их пройти в большой зал. Там горел камин, потрескивали поленья, отбрасывая золотые отсветы на каменные стены. За огромными окнами тихо падал снег, и замок казался полностью отрезанным от внешнего мира.

Элария и Анна устроились в креслах, укрыв ноги пледами. Королева Виалета, проходившая мимо, заинтересовалась и остановилась.

— О чём это мы? — спросила она.

— Сегодня я расскажу им легенду, Ваше Величество, — ответила Марта.

Виалета села рядом с Эларией, обняла племянницу за плечи и кивнула:

— Ну что ж, я тоже послушаю.

Марта поставила рядом с собой подсвечник, на секунду задумалась и заговорила негромко, словно боялась, что кто-то ещё услышит:

— Было это очень давно… Так давно, что даже моя бабушка слышала эту историю от своей бабушки, а та — от своей. В те времена эти земли были иными. Леса были гуще и темнее, горы — выше и суровее, а в их глубинах жили фейри… лесные духи, волшебные существа, чья красота и опасность шли рука об руку.

Они умели ходить между мирами, их магия могла вылечить больного, вернуть потерянное или подарить несметное богатство. Но… — Марта сделала паузу, — закон их мира запрещал помогать людям просто так.

— Почему? — шёпотом спросила Элария.

— Потому что любая магия требует платы, — ответила Марта. — Фейри заключали сделки. Ты просишь — они исполняют, но за это берут то, что считают равной ценой. Иногда платой были драгоценности, земли или годы жизни. Но бывало… человек отдавал то, о чём даже не догадывался.

Виалета нахмурилась, а Марта продолжила:

— Представьте: возвращается крестьянин домой, а жена встречает его радостной новостью — она ждёт ребёнка. И тут он понимает… по договору он должен отдать этого ребёнка фейри.

Элария в ужасе прикрыла рот ладонью.

— И они забирали детей?

— Если нарушить сделку, фейри могли забрать куда больше, чем просили. И со временем люди поняли, что это опасно. Они перестали доверять лесным духам… стали их бояться. И даже говорить о них — только шёпотом.

Марта замолчала, давая девочкам переварить услышанное, а за окнами ветер усилился, будто сама зима прислушивалась к её словам.

Она сделала паузу, поправила складки на переднике и продолжила, понизив голос, будто собиралась поведать самую сокровенную часть легенды:

— В те времена в самом сердце лесов жил Лесной король — повелитель фейри. И вот, в один из зимних дней случилось редчайшее событие — у короля родился сын, наследник престола. Рождение фейри само по себе было редкостью, но наследник Лесного короля… это было знаменательным событием для всего их народа.

Весть об этом разлетелась по лесам и горам быстрее северного ветра. На праздник к королю стали стекаться все фейри, что обитали в его владениях, и даже гости из дальних мест. Синие феи с прозрачными, как ледяные крылья, бабочками на плечах, величавые дриады, принёсшие в дар молодые побеги волшебных деревьев, русалки из озёр с жемчужинами в руках…

Даже из глубоких горных шахт прибыли гномы — мрачные и могущественные мастера камня и металла. Впервые за многие столетия они покинули свои подземные чертоги, чтобы почтить маленького принца.

— И что они подарили? — Элария буквально подалась вперёд, глаза её сияли.

Марта улыбнулась уголками губ.

— Король гномов, суровый и седобородый, вынес из-под своей мантии нечто особенное. Это был венец, выкованный из чистого золота, тонкого, как паутинка. Линии венца переплетались так изящно, что казалось — на нём действительно танцуют живые язычки пламени. Между узорами мерцали вставленные красные камни, сиявшие, словно капли расплавленной лавы.

Элария восхищённо выдохнула:

— Какая красота…

Анна, хоть и старалась выглядеть равнодушной, всё же чуть подалась вперёд, глядя на Марту с интересом.

— Но главное, — продолжила Марта, — этот венец был не просто украшением. Он обладал силой подчинять пламя и защищать своего владельца от любой огненной опасности. Это был дар, достойный будущего короля.

Огонь в камине тихо потрескивал, отбрасывая золотые блики на лица слушающих. Даже Виалета, привычная к придворным рассказам, слушала, не отрывая взгляда.

— Но, — Марта слегка понизила голос, — радость рождения наследника омрачала одна мысль. Лесной король знал: от людей они всегда могут ждать беды. Любопытство и жадность смертных уже не раз приводили к несчастьям.

По его приказу на лес, что окружал их царство, и на великое озеро, что сияло в сердце владений, были наложены сильнейшие чары. С того дня ни один человек не мог ступить на их землю, а тропы, ведущие сюда, исчезли для смертного глаза. Так фейри отгородились от людей, и мир людей вскоре стал считать их лишь вымыслом.

Наследника назвали Эрган. Он рос стремительно, словно само время в его жилах текло быстрее. Уже в юные годы принц владел магией так же уверенно, как другие дети владеют игрой в мяч. Ему подчинялись силы воды, ветра, земли… и, благодаря венцу гномов, огня.

Однажды, выполняя поручение отца, Эрган обходил границы владений и задержался у великого озера. Его воды были тёплы и ласковы, а в солнечные дни поверхность сияла золотом. Этому цвету воды придавали редчайшие водоросли, растущие только здесь, в глубине чарованной глади.

Принц присел на берегу, достал свою флейту из резного серебристого дерева и заиграл. Мелодия, мягкая и прозрачная, словно утренний туман, заполнила воздух. Она была волшебной: сухие деревья расправляли ветви, мёртвые листья становились снова зелёными, сломанный цветок поднимал головку и, едва касаясь стеблем ветра, начинал качаться в такт музыке.

Элария слушала с широко раскрытыми глазами, будто перед ней и правда проплывали золотые волны и оживавшие цветы. Анна же пыталась скрыть улыбку, но в глубине её взгляда мелькнуло то самое детское восхищение, которое она прятала от всех.

Эрган сидел на берегу, погружённый в музыку, когда вдруг уловил иные звуки — тонкие, едва уловимые ноты человеческого голоса. Пение было тихим, но в нём звучала такая нежность и грусть, что он, сам того не желая, перестал играть.

"Это не голос фейри…" — подумал он, насторожившись. Его отец всегда говорил, что люди сюда попасть не могут. Но слухи и сказания иногда обманывали, а магия мира была непредсказуема.

Скрывшись в тени старых дубов, Эрган осторожно двинулся к источнику звука. Он шёл почти бесшумно, ступая по мягкому мху и прячась за кустами папоротника, чтобы незваный гость — или гостья — его не заметила.

И вдруг он увидел её.

На небольшой поляне, освещённой золотыми лучами солнца, стояла девушка. Её волосы, словно светлая медь, рассыпались по плечам. Лицо — нежное, юное, с мягким румянцем — казалось светлее любого цветка вокруг. В её руках трепетал крошечный птенец, ещё покрытый редким пушком. Девушка тихо пела ему грустную, но ласковую песню, будто стараясь успокоить его страх.

Она подняла взгляд на старое дерево, в ветвях которого виднелось гнездо. Встав на носочки, она потянулась вверх, но до гнезда было слишком высоко. Птенец в её ладонях тихо пищал, а она, нахмурившись, пыталась придумать, как помочь.

Эрган замер. Он видел много людей издалека, но ни один не осмеливался ступить в его мир… А эта девушка словно появилась из луча света, и в её движениях не было страха, только забота.

Эрган наблюдал ещё несколько секунд, а потом шагнул вперёд, оставив тень деревьев позади.

— Позволь, — сказал он мягко.

Девушка вздрогнула, но, увидев его, почему-то не испугалась. Перед ней стоял высокий юноша с волосами цвета ночи и странным, почти сияющим взглядом. Он протянул руки, и она, немного поколебавшись, отдала ему птенца.

Эрган подошёл к дереву, легко взбежал по стволу и, ловко перебравшись на толстую ветку, аккуратно посадил птенца в гнездо. Малыш тихо чирикнул, а мать-птица, сидевшая неподалёку, тут же перелетела к нему.

— Вот и всё, — произнёс он, спрыгивая на землю.

— Спасибо… — тихо ответила девушка, в её голосе было и удивление, и смущение.

Она поправила прядь волос и сделала шаг назад. — Мне пора…

— Подожди, — остановил её Эрган. — Я даже не знаю твоего имени.

Она взглянула на него внимательно, словно что-то взвешивая, и ответила:

— Элария.

Он кивнул, будто запомнил это имя навсегда.

— Красивое имя… — тихо сказал он.

Девушка улыбнулась, но не сказала больше ни слова. Развернувшись, она быстро ушла в глубь леса, оставив после себя лишь лёгкий аромат полевых цветов.

С того дня принц Эрган часто возвращался к золотому озеру. Он садился на берег, играл на флейте или просто ждал. Иногда он думал, что видит её силуэт среди деревьев, но это оказывался лишь отблеск солнечного света.

Дни тянулись, а Элария не приходила.

И вот, в один из тихих вечеров, когда солнце клонилось к закату и вода на озере мерцала медью, он услышал тот самый голос. Он обернулся — и она стояла там, у самой кромки леса.

Эрган поднялся с камня, на котором сидел, и шагнул к ней.

— Я ждал тебя, — произнёс он тихо, но так, что эти слова утонули в вечернем воздухе, словно часть шёпота ветра.

Элария смутилась, опустив взгляд.

— Я не думала, что мы встретимся снова…

— Но ты всё же пришла, — улыбнулся он. — Что привело тебя?

Она посмотрела на озеро, где лёгкая рябь играла отражением закатных облаков.

— Здесь… спокойно, — сказала она после паузы. — Когда я у озера, кажется, что мир перестаёт спешить.

Эрган кивнул.

— Это место хранит тайны. — Он присел на берег и пригласил её жестом. — Садись.

Элария колебалась, но всё же подошла. Они сидели рядом, и воздух наполнился тихим стрекотом вечерних цикад. Эрган взял флейту и заиграл — нежная мелодия лилась, будто переплетаясь с шумом воды.

Элария слушала, затаив дыхание.

— Она… живая, — прошептала она. — В этой музыке есть что-то… тёплое, как весеннее солнце.

— Музыка — часть меня, — ответил он. — Она может исцелять и успокаивать.

Они долго молчали, просто глядя на золотую гладь воды. Когда Элария поднялась, собираясь уходить, он спросил:

— Придёшь ли ты ещё?

Она улыбнулась, но не дала прямого ответа:

— Может быть…

И ушла, оставив его в мягком свете заката, с мелодией, что ещё долго звенела в его пальцах.

Они встречались всё чаще. Иногда — днём, когда солнечные лучи пробивались сквозь листву и озеро сверкало, словно зеркало небес. Иногда — ночью, когда луна стояла над водой и всё вокруг дышало тишиной.

Эрган, воспитанный в мире, где чувства подчиняются древним законам, не знал, как скрывать своё счастье. Каждый взгляд на Эларию, каждый её смех зажигал в нём огонь, который невозможно было спрятать. Они сидели у костра, касались ладонями, говорили о том, что будет завтра, о местах, которых она мечтала увидеть, и о тайнах, что он не мог раскрыть.

Ночи у озера были полны шёпота — но не только их. Лес слушал. Ветер, пробегая меж ветвей, уносил их смех и тихие признания. Трава, колыхаясь, перешёптывалась с цветами. Даже вода озера, отражая их, словно хранила в себе отпечаток их прикосновений.

А в сердце леса, за семью кругами охранных чар, слова эти долетели до ушей Лесного короля. Не прямо — но через древних духов, что видят всё. Они говорили ему о нарушении: принц Фейри связал судьбу с человеческой девушкой.

Король молча слушал. Его взгляд был холоден, как зимний лёд, а пальцы сжаты так, что суставы побелели.

— Человек… — произнёс он наконец, и в его голосе звучало не только недовольство, но и опасение. — Это изменит всё.

В тронном зале Лесного короля царил полумрак — солнечные лучи пробивались сквозь высокие витражи зелёным, золотым и багряным светом. Дубовые колонны, переплетённые узорами из серебристых лоз, отбрасывали длинные тени. На возвышении, в резном кресле, сидел Король Фейри. Его лицо, обычно спокойное и величественное, сегодня было суровым.

— Эрган, подойди, — его голос прозвучал твёрдо, без привычной отцовской мягкости.

Принц шагнул вперёд, стараясь держаться с достоинством, но сердце у него билось, как пойманная птица.

— Мне стало известно, — продолжил король, — что ты связан с человеком. С девушкой из деревни. Это правда?

Эрган выдержал его взгляд.

— Да, отец. Её зовут Элария. Она… она не похожа на других людей.

Взгляд короля потемнел.

— Все люди похожи. Чужды нам. Где появляются они — следом придут и другие. А их народ живёт страхом. И что они делают со страхом? — он поднялся, глядя сыну прямо в глаза. — Они убивают. Они ненавидят тех, кто иной.

— Элария не такая, — тихо, но твёрдо возразил Эрган. — Она добрая, она понимает меня… она спасла птенца, рискуя сама упасть.

— Твои чувства ослепили тебя, — голос короля стал ледяным. — Ты нарушаешь древний закон Фейри. Этот союз невозможен. Забудь её.

— Я не могу, — резко ответил принц. — Я люблю её.

В зале повисла тишина, в которой слышно было только, как ветер за стенами тронного зала стучит в высокие окна.

— Тогда, — медленно сказал король, — ты выбираешь не только сердце, но и путь, который может привести к гибели и тебя, и её.

Они смотрели друг на друга — отец и сын, разделённые не только поколениями, но и непереходимой чертой между двумя мирами.

Марта на миг замолчала, словно сама снова оказалась в том тронном зале, где отец и сын смотрели друг на друга, разделённые древними законами и болью выбора. Пламя в камине тихо потрескивало, отбрасывая на стены пляшущие тени.

— И вот… — начала она снова, но вдруг остановилась, чуть улыбнувшись. — Нет, пожалуй, на сегодня хватит.

— Что? — почти хором воскликнули Элария и Анна. Даже обычно сдержанная Анна сдвинулась на краю кресла. — Но Марта! Мы же должны узнать, что будет дальше!

— Да, да! — подхватила младшая. — Пожалуйста, расскажите!

Марта покачала головой, в её глазах блеснули озорные искорки.

— Видите, уже давно стемнело. Вы и так пропустили ужин, слушая мою болтовню. Завтра мне нужно заняться домашними делами, так что продолжение — в другой вечер.

— Но… — попыталась возразить Элария, но королева Виалета, сидевшая рядом, мягко погладила её по плечу.

— Всё должно быть в своё время, моя дорогая, — сказала она. — Тем более, в хороших историях самое интересное всегда ждут чуть-чуть дольше.

Девочки нехотя поднялись, ещё раз бросив умоляющие взгляды на Марту. Та только загадочно улыбнулась и повела их в их комнату.

В коридорах замка было тихо, слышался лишь далёкий шум ветра и мягкое эхо шагов по каменному полу. А в голове у девочек ещё долго звучали слова о Лесном короле, о принце Эргане и таинственной Эларии…

Утро в замке выдалось удивительно ясным. После ночной метели снег лёг мягким, пушистым ковром, а лучи зимнего солнца, пробиваясь сквозь искристую дымку, играли на ветках деревьев, превращая их в хрустальные скульптуры. В воздухе стояла та самая морозная свежесть, от которой щёки розовеют, а дыхание превращается в облачка пара.

Внутри замка было тепло — в каминах потрескивали дрова, разнося по залам запах хвойного дыма и смолы. Утро у девочек началось с занятий: строгий учитель истории читал лекцию о древних королевствах, гувернантка проверяла почерк и диктовала новые слова, а учитель музыки заставил Эларию играть на фортепиано гаммы.

Как только занятия подошли к концу, Элария, едва дождавшись разрешения встать из-за стола, тут же сорвалась с места.

— Мар-та! — на бегу позвала она, её голос эхом отразился в высоких сводчатых коридорах.

Анна же осталась в главном зале. Она устроилась в мягком кресле у огромного камина, поджав ноги и укутавшись в тёплый плед. В руках у неё был бокал с горячим шоколадом, а взгляд рассеянно следил за языками пламени.

Элария вскоре нашла Марту в хозяйском крыле — та как раз раскладывала свежее бельё в шкафу.

— Марта, ну пожалуйста, сегодня расскажите дальше! — выпалила Элария, схватив служанку за руку. — Мы вчера весь вечер только о вашей легенде и думали!

Марта устало, но тепло улыбнулась.

— Хорошо, детка, только дай мне закончить дела, и мы соберёмся в зале. Сегодня, вижу, вы и вправду не дадите мне отделаться.

✨ глава3.✨

Элария, сияя от радости, почти тащила Марту за руку по коридорам замка, нетерпеливо подпрыгивая на ходу. Их шаги гулко отдавались от каменных стен, где между портретами старинных королей и королев горели факелы, добавляя тепла в утреннюю прохладу.

Когда они вошли в главный зал, Анна уже ждала, устроившись в своём любимом кресле, всё ещё завернутая в плед. Она лениво подняла глаза и, заметив Марту, чуть усмехнулась:

— Ну наконец-то. Я уже думала, вы сбежите от нас и будете весь день полировать серебро.

— Серебро полировать никто не отменял, — улыбнулась Марта, — но раз уж у нас сегодня такой солнечный день, думаю, можно сделать перерыв для важного дела.

Она опустилась в кресло напротив, поправив складки длинной тёмной юбки, и положила руки на колени. Лучи зимнего солнца, пробиваясь через высокие стрельчатые окна, падали на её лицо, и от этого морщинки возле глаз казались ещё мягче.

— Итак… — начала она, переводя взгляд то на Эларию, то на Анну. — Вчера мы оставили нашего принца в момент, когда он нарушил закон Фейри, полюбив человеческую девушку. Сегодня я расскажу вам, что было дальше. Но слушайте внимательно… — Марта слегка понизила голос, будто боялась, что их могут подслушать стены. — Потому что с этого момента история становится куда опаснее и мрачнее.

Элария, затаив дыхание, села прямо на ковёр перед камином, поджав ноги. Анна, хоть и пыталась сохранить вид независимой и равнодушной, тоже подалась вперёд, кутаясь в плед плотнее. Пламя в камине тихо потрескивало, как будто тоже готовилось слушать.

Марта тихо перевела дыхание, словно и сама возвращалась в далёкие времена, и продолжила:

— После тяжёлого разговора с отцом Эрган долго не мог найти себе места. Его душу разрывали два чувства — любовь к Эларии и привязанность к своему народу. Но чем больше он думал, тем яснее понимал: отказаться от неё он не сможет. Если Фейри боятся его чувств, значит, он просто уйдёт туда, где никто не сможет вмешаться.

И он ушёл. Ушёл далеко вглубь леса, туда, куда даже тени старых дубов становились плотнее и гуще. Там, на берегу золотого озера, он обосновался. На самом дне этого озера, за переливчатыми стенами водяного купола, скрывался дворец, достойный короля: стены из прозрачного камня, что сиял в темноте, своды, украшенные кораллами и жемчугом, и бесчисленные залы, в которых тихо журчала вода.

Но Элария пока не могла ступить туда — человеческое тело не выдержало бы этой глубины и чар. Поэтому их встречи всё так же проходили на берегу. Они сидели рядом, иногда разговаривали до рассвета, иногда молчали, просто слушая плеск волн и тихую музыку флейты Эргана.

Время шло. Их встречи становились всё чаще, и чувства — всё сильнее.

И вот однажды, когда над озером уже зажигались первые звёзды, Эрган взял её руки в свои и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Элария… Я хочу, чтобы ты была моей женой.

Девушка замерла, сердце её забилось сильнее.

— Но как?.. — прошептала она.

— Я поделюсь с тобой силой Фейри, — ответил он. — Ты станешь одной из нас. Тогда ты сможешь дышать под водой, ходить по залам моего дворца, жить рядом со мной всегда.