Бесплатный фрагмент - Ламбада по-фински

Ламбада по — фински

Роман — командировка

Книга представляет собой оригинальный и неформальный «отчет» о командировках творческого человека, журналиста из отдела расследований. В «отчете» вы найдете то, что обычно остается «за кадром» и не публикуется. На суд читателя представлен философско-развлекательный контент о командировочной эпопее в форме приключенческого романа с ярко выраженной любовной линией. Ежедневно в командировки отправляются тысячи граждан, и некоторые особенности командировочной жизни знакомы всем. Но при этом у каждого есть свои непротокольные истории, связанные со служебными поездками. И у каждого есть право выбора: поделиться ими с общественностью или навсегда укрыть в недоступном хранилище персональных реликвий.

Пролог

Что такое командировка глазами обычного протокольного человека? Исполнение служебной надобности. Как скучно! А если посмотреть глазами романиста? Живописная картина выходит. Идеальная командировка — это путешествие, авантюра, приключения и, возможно, любовь. Соединяя все это в одном флаконе, вы получаете волнующую все ваши органы чувств эссенцию романа. Романа нетленного, не боящегося огня и огласки. Так посмотрим же на привычную многим работу глазами писателя, и, возможно, разбудим память лучшими воспоминаниями и дополним свою собственную «нетленку» легким флером воображения. Но для начала давайте определимся с типологией. Ведь от того, в какую командировку вас отправят, зависит и судьба вверенного вам судьбой романа (да простится мне сие «масло масляное»).

Итак, различают шесть основных типов командировок. Командировка — детектив (с расследованием, погоней, и ведром адреналина), командировка — путешествие (или вояж, если не совсем по-русски), командировка — кетч (себя показать и других посмотреть), командировка — лав стори (короче, с любовью), философская командировка (поиск смыслов и самопознание), командировка — экспертиза (самое скучное и, вместе с тем, общественно полезное занятие). Я перечислил только основные типы. Возможно, меня начнут править сразу между строк моего романа. Дополняйте и расширяйте линейку командировочной жизни, дамы и господа. Не стесняйтесь. Пишите и рисуйте прямо на полях. Я даже не буду навязывать свое мнение. Делайте вывод сами: в какой главе чем пахнет. Поехали!

Глава 1

Нога косули

Перед тем, как сесть в Москве в самолет, я узнал, что встречать меня будут на черном джипе на площади у здания аэровокзала. Никаких такси, случайных попутчиков и клеющихся «карамелек» из эскорт — услуг. Мне обещали совсем другой эскорт. Надежный. Меня предупредили, без лишних слов. Сказали, что возможна умеренная болтанка, шторм, «лохматый хвост». При этом гарантировали безопасность. Но при условии соблюдения установленных правил. Главное, не выходить за рамки, вообще никуда не выходить без сопровождения. Жанр строго детективный. Я понял, что меня ждут настоящие приключения.

Я почему-то доверял этим людям. Хотя и не знал их. Наверное, потому, что считал надежным канал, полученный от моего закадычного друга. Ему-то я точно верил. По телефону много не расскажешь — но суть передать надо. На минуточку напомню, что дело происходило в конце 20-го столетия, в «лихие 90-ые». Мобильных телефонов еще не было. Поэтому важно было договориться заранее по обычному дисковому или кнопочному телефону. Либо по «спутнику», который был доступен только избранным. Я был посланным, а не избранным. Соответственно, второй вид связи был мне не доступен.

Выходя из здания, я пробежал привокзальную площадь глазами, в которых спрятал свой природный оптический прицел. Искомый черный квадрат паджеро был найден быстро. Но таких квадратов было три. Два из них держались рядом друг с другом. Третий стоял почти на той же линии метрах в пятидесяти. Соображаю на ходу и направляюсь к двум паджерикам. Речь вообще-то шла об одной машине. Ее номер я хорошо запомнил. Меня вела интуиция. И, к счастью, она не подвела. Из машины с тремя девятками на номере вышел человек в черных очках. И пошел мне навстречу.

— Владимир, здравствуйте! Добро пожаловать на восток, — сказал он, приблизившись и протянув мне руку. На широком его лице растянулась радушная улыбка.

— Здравствуйте! — улыбнулся я и ответил крепким рукопожатием. Мой жест, демонстрирующий силу, явно понравился визави. Я заметил движение вверх густых бровей и рождение новой улыбки. Глаза по-прежнему скрывались под темным стеклом.

— Сергей Валентинович, — представился визави.

— Олег, — назвал свое имя второй встречающий, вышедший из второй машины, и также крепко пожал мне руку.

— Как вы меня узнали? Я же не сообщал особых примет, — продолжил разговор я.

— Профессиональное чутье. Нюх как у собаки, а глаз как у орла. Мы же сыщики, — засмеялся Сергей.

Мы сели в машину и без промедления сорвались с места. Отъезжая, я искоса бросил взгляд на стоящий в стороне черный джип. Валентиныч перехватил мой взгляд.

— Хвост. Правильно подумал, — сказал он. А у тебя хорошая интуиция. Правильный выбор сделал.

— Номер у вас хороший. Всего-то одну цифру запомнить надо из десяти.

— И вторую цифру второй машины тоже запомни — тоже наша. За нами идет. Только без команды в машину лучше не садиться. Добро?

— Как скажете. Понимаю.

— Приятно иметь дело с профессионалами, — слегка посмеявшись, сказал Сергей Валентинович. Он как-то сразу безаппеляционно перешел на «ты», давая понять, что устанавливает первый уровень доверия. И я принял его.

— Рассказываю кратко о ситуации. Наши бандиты объединилась с этнической группировкой и активно рвутся во власть. Их интересы защищает депутат Госдумы Измайлов. Поддержка серьезная, поэтому им удалось прибрать к рукам лакомые куски в городе и в области. Разумеется, эта связь никак не афишируется. Они боятся «засветки». И пока еще боятся нас. У нас есть достаточно доказательств сращивания криминала с властью. Можешь прямо сегодня начинать писать «нетленку». Повесть или роман. Фактуры сколько хочешь, на все вкусы: от клубнички до расчлененки.

В целях безопасности мы поселим тебя на конспиративной квартире. Все приличные гостиницы в городе контролируются группировкой. Во всяком случае — пока. Провизией мы тебя обеспечим. Передвигаться по городу самостоятельно не рекомендуем — только вместе с нами. Скучать тоже не дадим. Ознакомительные экскурсии будут. Сейчас едем прямо на хату, чтобы ты смог отдохнуть и поесть.

Валентиныч закончил инструктаж и переквалифицировался в экскурсовода. Я, как истинный турист, интересовался всем, что встречал на своем пути. Особенно историей. Моей гид, как оказалось, неплохо ее знал. Особенно запомнился его рассказ о Колчаке. Мы проехали место, где, по преданию, был расстрелян белогвардейский адмирал. Мне показалось, что Валентиныч не против был повернуть историю вспять и дать шанс Колчаку построить Сибирскую республику. И было ведь на что строить — часть царского золота была с ним. Я вспомнил в это время свой первый школьный поход в центральный музей вооруженных сил СССР, где экскурсовод среди жутких экспонатов показал фрагмент кисти замученного колчаковцами красноармейца. И я подумал, что время — это особый вид материи, в складках которой укрываются различные артефакты, в подлинности которых начинаешь сомневаться благодаря опять же тому же времени.

Мы ехали по набережной красивой широкой реки.

— Знаешь, сколько рек впадает в Байкал? — спросил меня Валентиныч, и сам же ответил: — Триста. А вытекает лишь одна — красавица Ангара. Самая крупная река. Здесь в городе можно поймать даже хариуса, а он только в чистой воде обитает. Рыбку попробуешь на квартире. Специально для тебя доставили.

Паджеро проскочил длинный мост и, совершив несколько виражей на нешироких, ничем не примечательных улицах, въехал в небольшой двор. Мы спешились и направились к одному из домов типовой застройки. На двери подъезда был кодовый замок. Отстучав на нем морзянку, Сергей широко распахнул дверь, и мы вошли. Конспиративная квартира оказалась ухоженной, с двумя комнатами. Мебель лучше, чем в стандартном номере провинциальной гостиницы. Большой холодильник. «На случай длительной осады» — подумал я про себя. С него, собственно, мы и начали.

— Смотри, что здесь есть, — Валентиныч, видимо, любил широкие жесты, что говорило о широте его души. На пару минут он превратил холодильник в витрину.

— Есть можешь все. Советую начать с похлебки. Уха из хариуса. Такую ты нигде больше не попробуешь, — и он достал кастрюлю литра на три и поставил ее на стол.

— А это блюдо уж точно нигде не найдешь, кроме моей хаты. Косуля со специями и чесноком. Сам добыл, сам приготовил.

И вторая кастрюля литров на восемь была извлечена из холодильника. Сила приправы и сила голода настолько обострили мой нюх, что я почуял деликатес еще до того, как Сергей снял крышку с кастрюли.

— Валентиныч, меня ждет царская трапеза. Это лучший дом из всех, где мне приходилось останавливаться. Я остаюсь до скончания запасов, — глотая от нетерпения слюну, промолвил я.

— Тогда тебе придется немного задержаться. На пару месяцев. У меня в гараже еще пара косуль висит. Одолеешь хотя бы одну ногу, отпущу, — пошутил Валентиныч.

Обед и вправду вышел царским. Ничего вкуснее в своей жизни я не ел. А если и ел когда — то, то забыл. После обеда мы сели в кресла друг напротив друга за красивый массивный стол из кедра. Хозяин хаты передал мне папку с материалами и документами. Это было профессиональное досье на ОПГ. Точнее, часть его.

— Почитай сегодня. Сколько успеешь. Ты все поймешь. Именно эти факты мы хотим обнародовать. Сегодня отдохнешь, а завтра с утра я заеду за тобой. Оружие оставлять не буду. Нет надобности. А вот телефон пусть будет под рукой. Вот тебе еще один номер для экстренной связи.

Сергей достал свою визитку и на обороте написал номер телефона. Я, тем временем, уже перелистывал материалы папки, оценивая значимость содержимого.

«- Интересно», — подумал я про себя. Мне и вправду было интересно раскручивать шлейф резонансных преступлений, искусно замаскированных от общественности. Цифры и масштабы впечатляли. В общем, чтивом на вечер я был обеспечен.

Мы выпили еще по чашке хорошего китайского чая, в котором хозяин хаты знал прок. Кажется, это был «Улун», с особо тонким и насыщенным вкусом. В Москве меня таким не угощали. Сергей Валентинович неспешно поднялся, пожал мне руку на прощанье и сказал:

— «Нога косули», — отныне наш позывной. А заодно и напоминание, чтобы не забывал про нее. В морозные дни мяса надо много есть. И одеваться потеплее. Запомни: сибиряк не тот, кто на морозе не мерзнет, а тот, кто тепло одевается.

— Не беспокойтесь, сударь. Шубка у меня теплый. А мясо вкусный, — ответил я, по-эскимоски прищурив глаза.

Валентиныч засмеялся, еще раз пожал мне руку и в хорошем расположении духа покинул меня.

Закрыв за ним дверь, я вернулся к столу и погрузился в изучение оставленных мне материалов. В объективках, или, другими словами, справках, содержались короткие сведения о преступной группировке, о ее главарях и покровителях. Из фрагментов уголовных дел, представленных здесь же, складывалась картина отнюдь не рядовой бригады рэкетиров. Речь шла о захвате крупнейших объектов государственной собственности. На бумаге четко проглядывались истоки великой криминальной битвы со следами пролитой крови. Было ясно, за что бились орды уголовников и новых русских на просторах необъявленной сибирской республики. Мне предстояло с помощью моих новых друзей размотать клубок интересов, выйти на заказчиков и найти уязвимости в теле преступного синдиката. Я почувствовал пробуждение азарта перед профессиональным расследованием. Это чувство, наверное, сродни собачьей радости ищейки, которая вдруг взяла след. Я готов был с упоением грызть ногу косули, чтобы докопаться до истины, дойти до косточки. В голове родился оперативный план командировки. «- Все, на сегодня хватит, — сказал я себе, скатываясь в дремотное состояние, — Утро вечера мудренее». И через пять минут я умчался в долину снов на неведомой мне доселе повозке.

День второй. Байкал

Сон закончился также неожиданно, как и начался. Я проснулся с ощущением легкости, включил ночник и посмотрел на наручные часы. Без четверти шесть. Время московское. «- Ого, пора вставать. Скоро за мной заедут», — стрелой пролетела первая утренняя мысль. В 6.00 дверь квартиры открылась, и на пороге появился Валентиныч с барсеткой и пакетом в руках.

— Доброе сибирское! — раскатистым и громким голосом приветствовал меня мой визави: — Как спалось вдали от дома?

— Доброе, — отвечал я с улыбкой: — Я всегда хорошо сплю в командировках.

— Молодец. Значит, вполне здоров. А я привез тебе к завтраку местной выпечки и орешки кедровые. Ты еще не завтракал?

— Нет, — признался я.

— Тогда давай начнем. Доставай мясные деликатесы, — по-хозяйски распорядился Сергей. Впрочем, он и на самом деле был хозяином моей приватной гостиницы.

Я собрался попотчевать распорядителя набором деликатесов, но он отказался, сообщив, что плотный завтрак у него уже был. Правда, на чай с плюшками согласился. Завтрак с чаепитием занял не больше пятнадцати минут. А еще через пять минут мы уже были на улице и садились в черный паджеро.

Просторный кабинет Валентиныча вместил в себя не только рабочее место столоначальника, но и зону охотничьих трофеев. В экспозиции я увидел головы косули, кабана, рога сохатого и шкуры убитых животных. Один из двух сейфов хранил в себе оружейную комнату. И, судя по его размеру, кроме титульного оружия в нем были еще и охотничьи карабины. Я угадал. Валентиныч, заметив мое любопытство, показал мне свой арсенал, попутно рассказывая об охотничьих традициях края.

— На руках у населения очень много оружия. Больше половины взрослых мужиков его имеют. Тайга — это тебе и место кормления, и курорт местного значения. У вас там, в Москве, какие династии больше почитают: ученых, дипломатов? А у нас самые длинные и знаменитые династии у охотников. Мастерство оттачивают годами, секреты передают из поколения в поколение. Меткость снайперская — белке в глаз на раз. В основном вменяемые люди. Живут по своим правилам, на рожон не лезут. Пока их не побеспокоят. Местные хорошо знают это. Оружие на руках, с одной стороны, сдерживающий фактор. А с другой… Не даром говорят: ружье на стене один раз в год само стреляет. Достать оружие в наших краях вообще не проблема. Для бандитов тем более. Держать каждый ствол на счету — очень непросто. Область размером с пол-Европы, да еще с непроходимой тайгой. И богатств у нас тоже на пол-Европы.

Сергей Валентиныч указал на большую настенную карту. Она уже сделалась объектом моего пристального внимания. На ней были нанесены условные обозначения, понятные только хозяину кабинета. Неведомые обычным гражданам тропы, сторожки и гостевые домики, места незаконной добычи полезных ископаемых и перевалочные пункты контрабандистов.

— Криминальная ситуация сложная, — продолжал Сергей Валентинович, — Есть чем поживиться, и есть где укрыться. Да и колоний на территории области много — у нас тут всесоюзная зона. Каждый год из мест лишения выходит три с половиной тысячи человек. Целая дивизия. А в ней — батальоны молодых рецидивистов. Именно среди молодежи высокий рецидив. Домой не уезжают, потому что нет денег. С работой тоже проблема. Кому нужны зэки? И пошли по кругу: украл, выпил — в тюрьму. А в лесах полно бичей.

Но это все «мелкая рыбешка», с которой закон позволяет разобраться. Есть куда более серьезная проблема. В регион лезет организованная преступность. Пускает корни в экономику. Быстро учится подминать законы под себя. Как правило, у каждой крупной группировки есть свои покровители. Сейчас активны этнические ОПГ: грузинская, чеченская, ингушская. Контролируют оборот наркотиков, нефтепродуктов, отмывку денег. Немало здесь иностранцев: китайцев и монголов. Эти стригут своих же — берут дань. Наверное, традиция такая пришла вместе с ними из глубины веков. В последнее время между ними участились вооруженные конфликты. Китайцы фактически перебили монголов и, скорее всего, их станет значительно больше за счет прибывающих мигрантов.

Валентиныч включил чайник и предложил мне продолжить начатую утром чайную церемонию. В его коллекции было столько сортов чая, что их дегустация растянулась бы на пару дней, потому что выпить за раз такое количество тонизирующего напитка было невозможно. И он выложил на блюдце десяток пакетиков из разных упаковок.

— Выбирай на нюх. Алтайский, китайский, монгольский. Все с травами. Есть и совсем экзотические. На любителя.

Нюх у меня, должен признаться, хороший. Обнюхав экзотику, я выбрал классический отечественный. И к нему добавил еще китайский зеленый на вторую чашку.

— Так вот, возвращаясь к нашим баранам, — молвил Сергей с чашкой в руках. — Ты успел вчера почитать материалы? — спросил он.

— Да, причем с интересом.

— Хорошо, сейчас я дам тебе вторую часть досье. Там продолжение романа. Почитаешь, выпишешь, что нужно. Бумаги, письма, копии документов по сделкам, я тебе отдам на руки перед твоим отъездом. В общем, устраивайся поудобнее, мы где-то с час поработаем с тобой в кабинете, а затем отправимся на озеро. Я обещал тебе экскурсии. Вот сегодня будет первая.

Валентиныч выделил мне рабочее место за вторым дежурным столом, и мы погрузились в дела. Примерно через час он возвестил о том, что мы отправляемся в путь.

— Приглашаю тебя отобедать на природе, в условиях, приближенных к экстремальным.

— Ага, понимаю. Это для моей же безопасности. Все рестораны и кафе в городе тоже контролируются мафиози, — выдвинул я свою версию.

— К счастью, не все. И у тебя будет время в этом убедиться.

Вышли на улицу. Холодно. Ветрено. Благо, в машине тепло. Олег за рулем, держит прогретой дорогостоящую карету. До чего ж хороши «японки» — сделаны как будто по заказу ценителей комфорта. Я посмотрел на приборную панель. За бортом минус двадцать два. Для Сибири так себе мороз, если оделся как сибиряк. Поехали!

Город, окутанный морозной дымкой, отпустил нас легко. Без пробок и без сожаления. Подмигнул на прощание зеленым глазом светофора и открыл широкий тракт, ехать по которому было одно удовольствие. Среди частокола мелколесья, разделяя и властвуя, как охранители дороги, вставали величественные сосны и кедры. Но даже они служили лишь декорацией. За ними кипящим серебром отливалась красавица Ангара. Она ослепляла и пленила. Глаза быстро уставали от ярких вспышек льда на солнце и череды светотеней, но стоило больших усилий оторвать взгляд от развернутой живописной картины. Мне вспомнилась строки из песни Пахмутовой «По Ангаре»: «а река бежит, зовет куда-то». Нет, она не бежала, а летела вместе с нами. Да, она звала, звала туда, где я еще не был, связывая мою мечту с явью. Я ехал на Байкал.

«Славное море, священный Байкал» приготовил для гостей другую песню. Распевная неспешная мелодия в моей голове заметно ускорилась, как только я покинул теплый салон автомобиля по прибытию в Листвянку. Мы припарковались у берега, открытого всем ветрам. Самый рьяный из них, ровесник Эола, собрав всю мощь над огромной чашей озера, морозил лицо и выдувал слезу. Термометр показывал минус двадцать семь.

— Пойдем, порыбачим, — напрягая голос, предложил Валентиныч, не спуская с меня глаз.

Видимо, ждал моей реакции. Я не сразу понял юмора. Меня выдали глаза. Удивленные, влажные и возмущенные. «- Какая может быть рыбалка в такую погоду?» — вопрошало мозг испуганное нашествием холода тело. И я тут же вспомнил предложение своего визави пообедать в экстремальных условиях. Это было даже не предложение, а утверждение. Часть сегодняшней экскурсионной программы.

— Не беспокойся. Рыба уже ждет нас, — выдержав паузу, сказал Валентиныч.

Мой визави, довольно потерев руки, спрятал их в теплые рукавицы и уверенно шагнул вперед. Замыкающим сзади за нами шел Олег. Мы шли вдоль берега к утлому строению, на фоне которого различались темные фигуры людей. Прошли всего метров пятьдесят. Меньше ста шагов. А показалось, что преодолели несколько сотен. Ветер развернулся к нам и остервенело дул в лицо.

У стены, скрываясь от порывов хладовея, сидели четыре поморки — женщины неопределенного возраста и национальности. С лицами коричневого цвета, как забайкальские сопки поздней осенью. Даже румянец не проступал сквозь ретушь природного визажиста. На них были многослойные пуховые и вязаные одеяния, что превращало их в живые бесформенные существа шаманского рода — племени. На лотках перед ними лежала свежая и копченая рыба. Закоптили, судя по всему, недавно — омуль не успел еще замерзнуть. Не торгуясь, мои спутники купили изрядную порцию ароматной золотистой рыбы, и мы поспешно вернулись к машине. Я нырнул в салон отогреть озябшие конечности.

«- Отобедаем в экстремальных условиях. Это как?» — спрашивал я себя и успокаивал, как мог: «- Надеюсь, не на берегу».

Тем временем мои друзья уже накрывали поляну — прямо на капоте джипа. «- Ого, кажется, я недооценивал сибиряков, — подумалось мне: — Если не замерзну, тоже стану одним из них».

Откуда-то взялась скатерть-самобранка. Не успели постелить (как она не улетела — ума не приложу) — на скатерти появилась мясная нарезка с разносолами, «свежепойманный» омуль, водка и хлеб.

— Прошу к столу, — заглядывая в салон, весело пригласил меня Валентиныч. Запахнувшись во все свои «меха», то есть, пуховое оперение, я вышел наружу.

— Господа, как я понял, сегодня здесь я прохожу обряд посвящения в сибиряки. Верно?

— Верно — ответили мне «господа».

— Только прошу без купания. Хочется еще пожить, рыбки поесть — взмолился я.

— Ого, как тебя пробрало. Видно, стынет кровь в твоих жилах. Давай разбавим ее огненной водой, — и с этими словами мне поднесли классический граненый стакан.

— Водка, кстати, уникальная. На чистейшей байкальской воде. Вода берется с глубины 300 метров, — вставил Олег, разделывая омуля прямо на капоте. «- Привык, наверное, бедолага на морозе «поляны накрывать. И как у него руки не мерзнут? Нет, далеко мне до сибиряков», — подумал я.

А закуска, как и ожидалось, была знатная. В мясной тарелке кроме знакомой мне на вкус косули лежали еще и котлеты из кабанятины. Аппетитные и ароматные. Но блюдом дня, конечно же, стал омуль горячего копчения. В какой-то момент я почувствовал, что мне начала нравится трапеза на открытом воздухе. Огонь внутри меня не зажегся — фитиль был слишком слабым, а ветер очень сильным. Однако, появилось ощущение внутреннего тепла, и оно потекло по моим трубам, понемногу отогревая холодные поджилки и застывшую мышечную ткань.

В этой стихии экстремального поедания пищи был особый порядок. Нельзя было слишком быстро, но и медленно тоже нельзя. В суровых условиях у людей складывался такой же суровый характер, под стать вызовам природы. И было в нем что-то подкупающе свойское, что рождало доверие. Надежность, что ли. Да, скорее всего именно это качество, которое позже я вспомню еще не раз. Люди должны доверять друг другу, чтобы спастись, чтобы выжить.

— Пойдем в машину, а то вдруг замерзнешь, — предложил Валентиныч.

Мое «крещение» закончилось. Я с облегчением вздохнул. Я выдержал. Не сдался.

— Давай, Олег, сворачивай скатерть. В машину! — скомандовал Валентиныч.

В теплом салоне автомобиля меня бросило в жар. Печка стояла на максимум. Байкальская огненная вода внутри меня парила и разносила тепло по самым отдаленным закоулкам организма. Сильно захотелось пить. Похоже, в нашем меню бутилированная вода занимала ничтожно малую долю. И мы выпили ее залпом, как пьют водку, даже не заметив. Я обратился к товарищам с наивным вопросом: «- Где взять воду?».

На меня посмотрели с легким сочувствием и недоумением. Как будто я спрашивал про воду, стоя у колодца.

— А воды-то, похоже, ты не заметил, — молвил в ответ Валентиныч, сдерживая улыбку.

— Здесь пьют прямо из озера. Родниковая вода. Чистейшая. Возьми стакан, подойди к Байкалу и пей, сколько душе угодно. Только осторожно, не замочи ноги.

Предложение и впрямь неожиданное. Я живо представил себе деревенский пруд, по которому трассируют косяки гусей и уток, разгоняя ряску. Вспомнил запах пруда. Да, неожиданно. Но, судя по всему, на этот раз мой визави не шутил.

Я вышел из машины и направился на берег. Рядом со мной шел Валентиныч. Он не оставлял меня без присмотра. Я как-будто только что открыл глаза и увидел Байкал. Он дышал, перекатывая волны, испуская пар. Поразило его не зимнее бодрствование. Зима. Декабрь. Минус тридцать. А он живет и дышит. И не замерзает! Только у берега ажурная кромка льда, сияющее ожерелье кристаллов.

Осторожно ступая на самый край берега, я присел и зачерпнул стаканом студеную воду. Не удержался, понюхал. Вновь удивился. Запах родника, спрятанного в зарослях старого сада. Я возвращался, осторожно ступая, чтобы не расплескать чудо-водичку. Всего каких-то три десятка шагов. Но мне казалось, что мои пальцы за это время уже примерзли к стакану и их не оторвать от него.

Я пил воду в теплом салоне автомобиля, наслаждаясь ее вкусом.

— Вот теперь ты совсем сибиряк. Обряд посвящения закончился. Пока пьешь воду — загадай желание.

— Вернуться сюда, — не задумываясь, произнес я и понял, что сморозил глупость.

— Нет, так не пойдет. Желание надо хранить подальше от чужих ушей, — напутствовал Валентиныч.

— Так что, мне повторить все сначала? Назад к озеру?

В салоне воздух качнулся от дружного смеха. Басовый ряд доминировал.

— А, что, водичка понравилась? То-то же. Она с микроэлементами и абсорбирующим веществом. Один раз попробуешь — подсядешь надолго. Если хочешь еще — сходи.

Теперь уже смеялись все вместе. И я решил, что больше не пойду. Великолепным пейзажем можно было любоваться и из окна. «Славное море» завораживало и не отпускало. Мы не торопились уезжать.

— Завтра у тебя еще одна увлекательная экскурсия, — начал делится планами Валентиныч: — Забросим тебя в тайгу. Далеко. Полетишь на «кукурузнике». Других винтокрылых машин там нет. Как тебе идея?

— Мне нравится. А что там, в тайге?

— В Усть-Илимске огромный целлюлозно-бумажный комбинат. Градообразующее предприятие. Сейчас оно — банкрот. Олигархи с бандитами прибирают к рукам. В Братске не менее ценный актив — алюминиевый завод. В папке, которую я тебе дал, оба предприятия упоминаются.

— Да, я читал про них. Слишком известные объекты, чтобы обойти их вниманием.

— Теперь ты понимаешь, во что ввязался? — спросил меня Валентиныч и, не дожидаясь ответа, спокойным и уверенным голосом сказал: — Мы в ответе за тех, кого приглашаем. С тобой всегда будут наши люди. Об одном прошу — без самодеятельности. Никаких самоволок. Так, на всякий случай напоминаю. Я понял, что ты — серьезный, профессионал. Работаем на доверии.

Конечно, мне было приятно услышать лестную оценку из уст моего визави. Но еще приятнее было убедиться в собственной правоте — не зря доверился, надежные люди.

Теперь мы двигались с Ангарой в одном направлении — к городу. Туда, куда скатилось солнце. Только теперь посеребренное широкое русло реки затерялось в сумерках, исчезло из поля зрения. Затемненные стекла джипа усиливали эффект ночи. Я видел только освещенное фарами полотно дороги и темные силуэты подступающего леса. Я старался не думать о завтрашнем дне, мне выпало сегодня свидание с Байкалом, таинственное, заветное, чарующее. И я, одухотворенный и благословленный на подвиги, хотел сохранить тайну нашей встречи.

Мы въехали в город, в котором упавшее с небосклона солнце, рассыпалось и зажглось тысячами разноцветных огней на каменных фасадах и придорожных столбах.

— Ложись сегодня пораньше, — посоветовал Валентиныч: — Завтра я заеду за тобой ни свет, ни заря.

Мой эскорт сопроводил меня до двери уютного пристанища. Войдя, я сразу же поставил чайник. Чай! Горячий чай. Не важно какой — лишь бы напиться. В голове всплывала яркая картина дня, с серебристой строчкой Ангары. Мозг не был опьянен, он не спал и требовал осмысления.

«- Однако, уже поздно», — сказал я сам себе, завершив чаепитие с карандашом в руках. На воображаемом полотне событий дня появилась условная разметка — я зафиксировал в блокноте важные факты и детали.

День третий. Усть-Илимск

И снова ранний подъем. За окном темень. В квартире горит свет и громогласный Валентиныч помогает мне скорее проснуться. И вот мы уже мчимся в аэропорт, навстречу заре, попивая бог весть откуда взявшийся горячий кофе в картонных стаканчиках. «- Вот это сервис!» — подумал я.

Вдруг перед нами как призрак из пустоты возникает «черный бумер» и несется вперед, чуть отрываясь от нас. В тот же миг сзади салон освещается фарами идущего следом джипа. Он не спешит нас обгонять.

— Кто это? — озадаченно вопрошает сам себя Валентиныч и переглядывается с Олегом. Олег пожимает плечами и отвечает: «- Черт их знает».

Из разговора товарищей я понимаю, что случайные попутчики могут быть не совсем случайными. Дорога ведет прямо в аэропорт. Ранних рейсов, кроме нашего, похоже, нет. Не исключено, что это кто-то из «героев» моего ненаписанного еще романа. Спешат занять место в «кукурузнике», чтобы собственноручно внести несколько строк в «нетленку»? «- Это уже интересно», — думаю я. Дорога в аэропорт заканчивается. Мы подъезжаем к аэровокзалу. Бумер уже здесь. Следовавший за нами джип соскакивает с хвоста и направляется к бумеру.

— Посиди пока в машине, — говорит мне Валентиныч и вместе с напарником выходят на мороз. К ним приближаются еще двое в штатском. О чем-то говорят. Указывают на наших случайных — неслучайных попутчиков. По лицам и жестам вижу, что опасности нет и ситуация под контролем. Так и есть. Валентиныч, улыбаясь, открывает дверь авто и говорит: «- Прошу на выход». Он почти всегда улыбается, и это как то не очень вяжется с его образом — хладнокровным, расчетливым и жестким человеком слова и дела. Впрочем, есть одно объяснение — он умеет и любит шутить.

Мы идем к зданию аэровокзала. Я внимательно слушаю визави.

— Проверка на дорогах подтвердила безопасность. Можешь лететь спокойно. В Усть-Илимске тебя встретят ребята из «девятки». Руководит ими Валерий Петрович. Он тебя и заберет к себе. На стоянке будет черный микроавтобус с номером 989.

— «Девятка» без девятки, — как бы невзначай произношу я и заканчиваю свою мысль: — В середку им девятки не хватает.

Валентиныч смеется:

— Ловко поддел. Молодец! Видно, что проснулся. Не зря вчера голову на Байкале проветривал.

Меня провожают до «лайнера мечты аборигенов». Легендарный АН-2, он же «аннушка», он же знаменитый «кукурузник». Почти музейный экспонат. И я захожу в него так же осторожно, как ходят по лавке древностей, чтобы не разрушить артефакты. Посадка окончена. Я озираю маленький салон — заполнился почти целиком. Мысленно даю команду «от винта!» и почти сразу же ощущаю дрожь самолета. Двигатель заработал, и дрожь с обшивки передалась мне и всем сидящим в салоне. Раритетная машина разгоняется, подпрыгивая на стыках бетонных плит, и с ревом уходит в небо. Подо мной расстилается еще одно священное море — «зеленое море тайги». Красивое и безбрежное.

Полет между явью и сном заканчивается. Мы заходим на посадку. Наш ветхозаветный лайнер судорожно сотрясается и плюхается на посадочную полосу, зарычав с натуги. Всё, приземлились. Аэродром кажется миниатюрной копией больших портов. Маленький, но уютный аэровокзал, причудливо вписавшийся в окружающий природный ландшафт. И стоянка перед зданием тоже маленькая. На ней всего пять автомобилей. И среди них выделяется черный минивэн «девятки». Сверяю номер, он самый — 989.

Навстречу мне уже идут двое крепких мужчин. Один из них экипирован в спецодежду черного цвета, другой, постарше, одет строго, и по-граждански.

— Здравия желаю, — приветствует меня тот, кто постарше, и протягивает руку: — Валерий Петрович. Как прошел полет?

— Отлично, — бодро отвечаю я.

Подходит второй встречающий, в камуфляже, и тоже жмет мне руку. Его зовут Игорем. Мы быстро направляемся к служебному автомобилю, садимся и трогаемся с места. И опять я чувствую себя туристом. Глазею по сторонам, пытаясь разглядеть в проступающем свете новорожденного дня таинственную незнакомку — тайгу. Мои гиды, следуя традициям гостеприимных сибиряков, охотно рассказывают об истории города трех всесоюзных ударных строек. Оказалось, что мы с ним ровесники. Город совсем молодой — основан в 1965 году с первородным названием Усть-Илим. В ту недалекую, навсегда потерянную эпоху, было принято мечтать масштабно и перспективно. Здесь строили город-мечту. Одну большую Мечту, в которой, как в Усть-Илимском водохранилище на Ангаре, слились бы все искомые блага советской цивилизации: передовое производство, развитая инфраструктура, высокий доход трудящихся, доступное и комфортабельное жилье, отличное снабжение и досуг. И все это в уникальном месте, в центре сибирской тайги, за тысячу верст от региональной столицы.

Дорога из аэропорта до пункта назначения заняла меньше часа. На въезде в город я снова встретил ее — величественную и прекрасную Ангару. Пройдя по таежному извилистому маршруту, подпоясавшись бетонными плотинами, и напружившись, река стала невероятно широкой и превратилась в неисчерпаемый источник воды. Достойная дочь отца Байкала.

Мы приехали на «базу», — так мои новые знакомые называли девятое управление. Вооруженная оперативная группа готовилась к выезду. Валерий Петрович остался, чтобы дать указания командиру группы. А мы с Игорем тем временем поднялись к нему в кабинет.

— Чай, кофе? — спросил он меня.

— Кофе — не задумываясь, ответил я.

Когда приборы, чайник, печеньки оказались на столе, мы сели друг напротив друга.

— Давно занимаешься? — спросил меня Игорь, посмотрев на мои руки, которые я положил перед собой. Я перехватил его взгляд и понял, что он имеет в виду.

— Вижу, костяшки у тебя сбиты, — уточнил мой собеседник.

— После армии увлекся, — ответил я, насыпая в большую чашку две ложки растворимого кофе. И подумал о том, что настоящие мужики всегда пьют из большой посуды. Двухсотграммовые стаканчики — это для слабаков и эстетов. А вот кружка от 400 граммов — хорошее мерило мужской силы. Те, кто испытывает физические нагрузки, всегда много пьют.

В кабинет вошел его хозяин — Валерий Петрович. Разделся, сел рядом.

— Чаем сыт не будешь. Считайте это разминкой перед обедом. Сегодня он ранний. В гостинице номер для вас забронирован. Отправим вас отдыхать, когда закончим. У нас программа на целый день. Поедем на комбинат, поговорим с людьми. Завтра с утра решим: что дальше. По оперативной обстановке.

— Сергей Валентинович что-то про Братск говорил, — как бы невзначай произнес я, пытаясь выведать планы моего пребывания в таежном краю.

— Утром, когда тучи развеются, и откроются дальние дали, мы увидим свой путь, — столь метафоричного ответа я никак не ожидал услышать от начальника «девятки».

— Да вы поэт, Валерий Петрович! — искренне удивился я.

— Тут у нас все поэты. Но проза жизни для нас важнее. Изложу вкратце ситуацию. В Усть-Илимске сейчас 25 преступных группировок или ОПГ, как мы их называем. Все они связаны с Братским преступным сообществом (ОПС), зависят он него и подчиняются ему. Во главе сообщества — авторитетные воры в законе. В каждом уголке области сидят их положенцы. Через них они контролируют захват и передел собственности. Предприятия банкротят и выкупают за бесценок. В таком же положении оказалось и наше градообразующее предприятие — ЛПК. Городской бюджет на 75% наполнялся за счет налогов комбината. Теперь оно банкрот. Контрольный пакет приобрел Менатеп Ходорковского. Знающие люди говорят, что он хотел избавиться от целлюлозного завода, но его никто не покупает. Инвестиций нет и денег на зарплату тоже нет. Ситуация в городе грозит социальным взрывом. Если деньги не поступят, народ начнет бунтовать. Жить на что-то надо. Мэр подал в отставку. Директор комбината тоже, — Валерий Петрович сделал паузу и обратился к коллеге:

— Игорь, покорми гостя, и поедем на комбинат.

Когда любуешься тайгой с высоты небесного полета, как будто не замечаешь огромных коридоров и площадей лесозаготовки. Взгляд сверху, если он не критичный, сглаживает впечатления от масштабов хозяйственной деятельности человека. Воспринимаешь это вторжение в дикую природу как должное. На земле же перед глазами возникают гигантские неухоженные пустоты, как будто из живого тела вырвали часть его. Горы необработанного леса возвышаются в местах вторжения, накапливаясь на открытых пространствах. Они еще не превратились в деньги, и неизвестно, превратятся ли вообще.

На комбинате нас встретил управляющий. Анатолий Сергеевич — так он представился. Устроил экскурсию по доступным цехам остановленного производства. Говорил размеренно, как будто подбирал слова. В голосе чувствовалась озабоченность. В глазах читалась тоска. Прошлое безвозвратно ушло, будущее неизвестно. А что в настоящем? Одни проблемы. И долги.

— Жаль не застали вы то время, когда наш гигант работал на полную мощность. Это же был целый концерн — город в городе. Пешком не обойти. И посмотреть было чего, — начал разговор Анатолий Сергеевич.

— А сейчас — полный развал, — продолжил он, вздыхая.

— Концерн разделили на предприятия. Прибыльные прибрали к рукам коммерсанты и бандиты. Нерентабельные оставили комбинату. Да и с рентабельными поступили по-хитрому. Производство целлюлозы вдруг сделалось нерентабельным. Это при том, что 99% продукции идет на экспорт. Работников комбината просто уволили, якобы ради спасения производства. Почти всех. И Усть-Илимск стал первым городом в области по числу безработных. Понятно, что это была очередная авантюра, нарушение закона. На самом деле фонд заработной платы не превышал девяти процентов от бюджета комбината и не мог потянуть на дно весь комбинат.

— А почему производство целлюлозы стало нерентабельным? Как такое возможно? — спросил я, пытаясь разобраться в сути происходящего.

— Вы спрашиваете, как такое возможно? До недавнего времени я сам не знал ответа на этот вопрос. Если бы мне лет пять назад сказали, что целлюлоза будет убыточна на 150 долларов за тонну, я бы не поверил. Увы, как выяснилось, и такое возможно. За счет неоправданных, умышленных присосок и снижения объемов производства вдвое. Себестоимость накрутили так, что она стала выше отпускной цены. Вот тебе и прямые убытки. Всего за полгода вместо прибыли появились убытки в триллион рублей. Новый собственник заявил, что будут инвестиции. Но их по-прежнему нет. 40 миллиардов, которые он якобы вложил в комбинат, на самом деле это плата за отгруженную продукцию. А 20 миллиардов на модернизацию пока есть только на бумаге. Ни рубля еще не поступило. Да и будет ли он вкладывать деньги в убыточное производство — лично я сильно сомневаюсь.

— Но ведь ситуацию можно исправить? Наверняка у Менатепа есть план.

— Теоретически можно, даже не вкладывая 20 миллиардов. Просто надо разорвать порочный круг обязательств перед другими предприятиями, убрать присоски, ввести внешнее управление — оно сделает бухгалтерию прозрачной. Я говорю «просто», но понимаю, что это и есть самое сложное в этом деле.

— А разве внешнее управление не подразумевает банкротство?

— Предприятие уже банкрот. А внешнее управление — единственный способ попытаться изменить ситуацию в лучшую сторону. Роль генерального директора обесценилась до нуля. Нынешний уволился, предыдущий убит.

Я старался не упустить ничего важного из речи собеседника. Он говорил об обесценивании конкретной должности. Я же представлял себе ничтожно малую ценность государства, которое вешает себе ярмо на шею в виде искусственно созданных долгов и сполна оплачивает зарождение отчужденной, частной собственности. Идеологические штампы, фразеологизмы: «звериный оскал капитализма», «ничего личного». С этим мы будем жить. Или пытаться выжить. У кого как получится.

Мы покидали безлюдный город — комбинат и направлялись туда, где теплилась жизнь, где жили бывшие сотрудники огромного предприятия. В новый жилой район на правом берегу Ангары. Я назвал это «выходом в люди». Город живописно вписался в таежный ландшафт, оставив в каждом микрорайоне нетронутый кусочек тайги. Проект рождался в городе на Неве молодой креативной командой, устремленной в космическое будущее. Мне тоже когда-то грезилось и мечталось. И будущее представлялось удивительным и светлым, с открытой душой и ясным взором из космоса.

Вскоре я испытал неожиданное и приятное чувство от общения с незнакомыми мне людьми — жителями правобережья. Привлекательный на внешний вид микрорайон, многоэтажки под стать столичным. Просторные квартиры с хорошим ремонтом. В одной из таких квартир нас ждал накрытый стол с таежными дарами и блюдами местной кухни. Я вспомнил про оставленную на конспиративной квартире ногу косули. Здесь также присутствовало мясо «дикой козы», как ее часто называют местные, но явно под другим соусом. И такое же вкусное. Тайга кормит людей. Всех, без исключения. Но сколь долго она будет матерью-кормилицей для них — никому неизвестно.

Нас принимали супруги Андрей и Анастасия, старожилы из первой волны строителей. Инженеры. Те самые ленинградцы, которые по чертежам проектного института разбивали площадку под строительство города и вбивали первую сваю в фундамент первого жилого дома. Тогда они были просто молодыми людьми комсомольского возраста, теперь же — молодые пенсионеры.

— Много лет назад мы сорвались с насиженного места, почти из центра Питера, и улетели вслед за своей мечтой. Тогда о таких стройках многие мечтали. Правда, не все решались. А мы рискнули и были весьма довольны романтикой новой среды обитания. Да, да. Именно средой обитания. Потому что здесь зарождалось сообщество единомышленников и энтузиастов, несмотря на то, что это были люди разных профессий и взглядов. Мы все гордились своим городом, комбинатом. Гордились достижениями, уникальным расположением и природными богатствами. Мы были едины, приветливы и дружелюбны. Жили в согласии, помогали друг другу. А сейчас живем по волчьим законам. По-другому не получается. Люди увязли в долгах. Выкручиваются, как могут. Многие думают об отъезде. Но на переселение тоже деньги нужны. Продать квартиру — целая проблема.

— У вас здесь шикарные квартиры. Не по-провинциальному хороши, — не удержался я от комплимента.

— Да, шикарные. А вы знаете, сколько они сейчас стоят? — продолжал Андрей: — Я за свою четырехкомнатную и двушку не смогу купить на большой земле. Я не говорю про Москву и Питер. Я — про обычные небольшие города, такие как наш.

— По долгам мы в числе первых, — вступил в разговор Валерий Петрович, — Одни от безысходности продают недвижимость за бесценок, другие продолжают занимать, не имея возможности вернуть долг. Это сильно ухудшает криминальную ситуацию в городе. Сразу же появились «специалисты» по возврату денег. Выросло число тяжких преступлений и заказных убийств.

— Мы не хотим покидать Усть-Илимск. Прикипели душой и сердцем. Он же родной, нашими трудами выстроенный, — вздохнул Андрей:

— И таких патриотов как мы здесь много. Людям надо вернуть зарплату и надежду. Трудности переживем.

Настрой Анастасии был менее оптимистичным. Она не смогла скрыть своего разочарования:

— Патриоты, конечно же, есть. Только их с каждым днем становится все меньше. Люди не железные, не выдерживают. У всех семьи. Кормить же их надо.

В гостях хорошо, когда тебя ждут. Наши собеседники говорили не только о проблемах текущего времени, они охотно вспоминали эпоху сотворения Усть-Илимска, рассказывали забавные истории из жизни комсомольской стройки. Прошлое лучами нечаянной радости озаряло беспросветный грядущий день. Такие встречи запоминаются. От воспоминаний становится светло на душе. Запомнил и я эту встречу с удивительно открытыми и добродушными людьми.

И вот, наконец, я снова один. В небольшом, но чистом номере местной гостиницы. Один на один со своими мыслями и мегабайтами информации, которую, как добытую ископаемую руду, еще предстоит разбить на фракции и отфильтровать. Мыслям тесно в голове, но не все из них я положу на бумагу. Кое-что под грифом «совершенно секретно» придется сохранить на жестком диске своего серого вещества. Лишь бы память не подвела.

За окном давно уже ночь. Я закрываю блокнот, кладу ручку в карман, чтобы не оставить в номере. Время отмеряет неслышные шаги нового дня. От окна не хочется уходить. В десяти метрах от здания тайга. Я погружаюсь в сон. Спать осталось немного. С утра пораньше за мной приедут. И — снова в путь. Куда теперь? В Братск или… Или, или, или, Илим…

Меня разбудил звонок телефона. Дежурный по гостинице сработал будильником. У него, как выяснилось позже, была еще и другая задача — стеречь мой сон. Он же сообщил мне о прибытии гостей, которых я ждал — моих знакомых из «девятки». К этому времени я уже успел проснуться и встречал гостей с настроем неутомимого путешественника.

— Доброе утро!

Мы обменялись приветствиями, как только гости переступили порог моего номера. Я с нетерпением ждал приглашения отправиться по ангарскому коридору в знаменитый Братск, название которого никак не соотносилось с действительностью. Разве что в одном значении — «братоубийственный». Не знаю, по каким законам рождаются мысли в голове, но то, что я услышал далее, подтвердило мою неутешительную сентенцию.

— К нашему сожалению, поездка в Братск отменяется, — огласил неожиданное решение Валерий Петрович и далее пояснил:

— Не безопасно там сегодня. Есть данные о начале серьезной разборки между бандитами. Дождались: началась большая битва за металл. На кону БРАЗ (Братский алюминиевый завод). Директора предприятия убили в Подмосковье. А здесь, вдогонку, только что убрали смотрящего. Лезть под перекрестный огонь — самоубийство. Стрелять будут на поражение — в этом я не сомневаюсь. Сергей Валентинович в курсе событий. Мы обсуждали с ним ваше дальнейшее пребывание. Задерживать вас здесь, несмотря на такое желание, мы не можем. Зато обязаны вернуть в целостности и сохранности. До самолета еще есть время, так что приглашаем на завтрак. Уж не откажите.

— Не откажу. Извольте, — ответил я со вздохом, понимая, что достиг конечной точки маршрута. Валерий Петрович прав. Из меня получится неплохая мишень, окажись я на линии противостояния. Нет человека, нет проблемы. Я также понимал, что моим товарищам предстоит нелегкая работа с риском для жизни. И, скорее всего, бойцы «девятки» уже заняли позиции на подступах к «горячему цеху», в котором очередную страницу новейшей истории участники события напишут каленым металлом. А мне нужно возвращаться, чтобы сделать свою работу — закончить расследование и обнародовать факты преступной деятельности группы высокопоставленных лиц.

— Вынужден с вами попрощаться. Приезжайте к нам, когда все успокоится. Удачи!

Прощание было кратким и выразительным. Рука начальника «девятки» до боли сжала мою руку. И тут же ее выпустила.

И моя благодарность была такой же краткой, в одно слово: «Спасибо!». У каждого из нас была своя работа. Но мы делали одно общее дело. По крайней мере, мне так казалось.

«Кукурузник» оторвался от земли. Я еще раз полюбовался гармоничным соединением цивилизации в виде уютного аэропорта и таежного бесконечья, обступившего взлетную полосу. Как финальный аккорд прозвучали слова из песни Александры Пахмутовой «Письмо на Усть — Илим»:

«Усть-Илим, над Москвой твои ветры поют,

Усть-Илим, твои ветры в дорогу зовут,

Усть-Илим… две зелёных звезды в небесах…

И костёр… и тоска в его рыжих глазах»

Другие времена, другая эпоха. И смысл совсем другой. Неизменной осталась только тоска. По несбывшейся мечте строителей города будущего.

День четвертый. Закон тайги

Заветные «три девятки» несли меня по знакомой дороге в столицу Приангарья. Мы ехали вдвоем с Олегом. Валентиныч в это время руководил оперативным штабом и ожидал нас в своем кабинете.

— Доброго дня, сибиряк! — как всегда с улыбкой приветствовал меня мой визави — Ты выглядишь отпускником. Из чего я делаю вывод, что малая авиация — твой транспорт. Давай все-таки немного выдохни с дороги и подкрепись. Что-то ты плохо ешь. Косуля лишь слегка покусана, а не обгрызана до мослов. Я проверял. Олег отвезет тебя сейчас на хату. Вернешься через полтора часа.

Я не стал задавать лишних вопросов. Несмотря на привычную манеру Сергея Валентиновича в любой ситуации вести диалог шутя, я почувствовал его напряжение. Если здесь просто тревожно, то там, где нас нет сейчас, возможно, уже льется чья-то кровь. Он занят. Все заняты. Через полтора часа все закончится. Закончится расчетное время операции. А может, и нет. Возможно, что-то пойдет не по сценарию. Но это уже будет другая история, в подробности которой я буду посвящен лишь по мере необходимости.

Переступив порог квартиры, я почувствовал небольшую усталость. Сказывался недосып, режим «нон-стоп» бесконечного дня, поглотившего ночь, информационный бум в голове. В бурном потоке мыслей ясно проявилась одна, самая питательная и укрепляющая — мысль о еде. Желеобразный хариус пролился на ногу косули. Точнее наоборот. Нога внутри меня прилегла на желе. Мне стало сытно и хорошо. Одной потребительской мыслью стало меньше. Теперь можно сосредоточиться на главном. А что у нас главное? Не сама братва, а ее покровители. Битва братвы интересна для криминальной хроники. А нам надо провести полноценное расследование. И прищемить хвост той самой ОПГ, которая еще не успела покрыть себя непробиваемым иммунитетом и защититься от следствия. Валентиныч еще не все сказал. А последнее слово, как водится, за мной. Но это должен быть удар на опережение.

Как и условились, через полтора часа я вернулся в управление. Встречающий меня Валентиныч вышел вместе со мной из оперативного пространства штаба, не покидая кабинета. Мы продолжили разговор об Измайлове и его группировке.

— В производстве у нас находится дело по хищению пяти миллиардов долларов. Как тебе сумма? Это же целый кредит МВФ. Так масштабно и безнаказанно раньше воровать не могли. Ты, наверное, знаешь, что в финансовых махинациях преуспели этнические группировки. Куда уходит выручка? Значительная часть — на покупку акций промышленных гигантов. Сейчас Измайлов и его бандиты прибирают к рукам нефтехимический комплекс. Есть сведения, что сам депутат уже кормится от него. А теперь готовит еще одну крупную сделку. Для этого наспех пишет поправки к закону. Вот тут — то мы и сможем ему помешать. Прокуратура и ФСБ готовы инициировать проверку по материалам уголовного дела. К нему приложим и оперативные данные.

Валентиныч сделал короткую паузу, пройдясь по кабинету. И продолжил:

— Знаешь что? Я обещал тебе ресторан. Обещание свое выполню. Только мы отправимся не в центр города, а на его окраину, в живописное местечко. Ты будешь под охраной силовиков. Редко, где встретишь их всех вместе. Еще реже встретишь их согласие между собой. Сейчас именно такой случай. Нам бросили вызов. Мы его приняли. Если захочешь, у тебя будет возможность пообщаться с руководителями ведомств. Ну а сейчас мы едем в девятое управление. Оно неподалеку. Познакомлю тебя с начальником «девятки». С его подчиненными ты уже знаком. Уж он-то про организованную преступность знает все. Там, кстати, узнаешь много интересного о московских покровителях криминальных авторитетов.

Я оказался между двух Сергеев. Начальника «девятки» звали Сергеем Сергеевичем. Я вскользь загадал желание. То же самое, что и на Байкале. Помещение, в котором нас принимал главный по борьбе с оргпреступностью, скорее напоминало бункер, нежели кабинет — без искусственного света там было бы мрачно.

— То, что сейчас происходит, почему-то принято называть криминальной войной. Я бы назвал это иначе. Ограблением страны с участием криминала. Вооруженные преступные группировки, сходятся и убивают друг друга не по своей, а по чужой воле. Высшей иерархией уголовного мира принято считать воров в законе. Но и они действуют в чьих-то интересах. Под ними армия исполнителей и они — ее командиры. Заказчик всегда в стороне. Он должен оставаться «белым и пушистым», чтобы войти в элиту общества, в высший свет. В Братске, куда вы не попали, сейчас происходит столкновение интересов заказчиков из этой элиты. Традиционно Братск и все братское преступное сообщество контролирует наиболее авторитетный вор в законе Тюрик. Он связан с американскими бизнесменами Черными, которые с его помощью взяли под себя поставки глинозема на БРАЗ. Сам живет в Испании. И если приезжает иногда на родину, то ведет себя очень тихо, чтобы не засветиться. Опасается за свою жизнь. Другой вор в законе, Боец, не менее авторитетный, тоже имеет виды на алюминий. Но он сидит на зоне. Он готов отжать активы Тюрика. Конфликт интересов породил битву за металл. Братск сейчас, пожалуй, самая горячая точка на карте области. И вчерашний инцидент — это только начало.

Сергей Сергеевич сделал паузу. Промочил горло байкальской водой, бутилированной на местном заводе — я обратил внимание на этикетку. И неторопливо, как будто взвешивая каждое слово, продолжил:

— Чем богаче регион, тем масштабнее война за чужую собственность. В прошлом году здесь побыло двадцать воров в законе, все — короли преступного мира. И Беляй, и Джем, и Шакро, и Дато Тбилисский. В регион активно пытаются внедриться московские и кавказские авторитеты. И многие из них находят здесь последний свой приют. С некоторых пор местные авторитеты предпочитают проводить сходки в Сочи. А что — тепло и безопасно. Отметились у нас и новоявленные олигархи. Ходорковский через свои структуры уже контролирует Усть — Илимский комбинат. Березовский приезжал с целью прибрать к рукам Сухой Лог, одно из самых перспективных месторождений золота. Сделать хотел это руками иностранцев. Пока не получилось.

— Красивую схему придумали олигархи или кто-то там наверху, — вступил в разговор Сергей Валентинович: — Под видом иностранных инвестиций скупают предприятия за долги. Смотри, сколько воров получили второе гражданство и стали «иностранцами». Отмыли деньги за границей и вернули в качестве инвестиций. Закон позволяет. Более того, он написан с подачи воровского сообщества. Мы по так называемой внешнеэкономической деятельности потеряли свыше 200 миллионов долларов за год. На эту сумму предприятия отгрузили продукцию, а денег за нее не получили. И не получат. Почему? А в законе за подобное деяние прописан только штраф. Украденная сумма не подлежит аресту и возврату.

Конечно, я знал о том, что страна живет «по беспределу». Что воровская идеология окончательно похоронила несостоявшийся коммунизм. Но, узнавая все больше о масштабах национального бедствия, не переставал удивляться происходящему. Нет больше страны советов. Нет правопорядка. Теперь на законных основаниях можно грабить чужое. И каково сейчас тем, кто продолжает бороться с произволом?

— Получается, что за экономику вы теперь не в ответе? Вас лишили инструментов, чтобы отлавливать мошенников и предотвращать экономические преступления. А паханов вы можете брать только за откровенный криминал и наркоту. Печально. А почему не взяли Тюрика, зная о его визите на родину? — спросил я.

— А вот это и есть самый интересный вопрос, и ведет он к вершине айсберга. Да, настал тот день, когда мы получили команду взять Тюрика по горячим следам. Но не тут-то было. Началась настоящая погоня. Через всю страну. Мы вели его до самой Москвы. С коллегами согласовали план перехвата, чтобы не сел на борт и не улетел к баскам. Тюрик, однако, совсем не дурак. Он не поехал прямиком в аэропорт, где его, скорее всего, повязали бы. Он ехал целенаправленно на правительственную дачу, где его приняли как родного. Ворота перед нашим носом закрылись. И на этом все и закончилось. Мы потеряли след вместе с клиентом. Наших компетенций оказалось недостаточно. Запрос в главк не дал результата. Глухая стена.

— Проще говоря, нам указали на дверь, — добавил Валентиныч.

— Что ж получается, борьба с оргпреступностью невозможна? Боремся с жалкой тенью сильных мира сего? — тут я уже вопрошал с нескрываемой досадой.

— Почему невозможна? Возможна, конечно. Мы еще поборемся. Пока еще не развалили систему до конца, и нас не уволили, — уверенно сказал Сергей Сергеевич.

— Крепкий вы народ, сибиряки. Эх, была бы у меня монаршая воля, повелел бы основать здесь республику, — пафосно провозгласил я.

— Это ты Колчака вспомнил. Что ж, хороший пример. Только не удачный. Помнишь, что с ним стало? Богатство, как и власть, добровольно никто никогда не отдавал. Так было, и так будет, — подвел черту Валентиныч. И, не мешкая, призвал нас к столу в неведомой мне еще сторожке:

— Однако нас ждут, господа. Мне пишут, что косуля готова.

Это был явный посыл мне. Валентиныч улыбался. Сергей Сергеевич тоже попытался улыбнуться, вероятно, догадываясь, что скрывалось в словах коллеги — тезки.

Место встречи силовиков на самом деле было впечатляюще красивым. Оно возвышалось над городом, открывая шикарные виды на таежные «холмогоры». Равнина поднималась по ступеням сопок к небесному чертогу. Питейно-гастрономическое заведение, в которое мы вошли, располагалось рядом с базой одной из групп быстрого реагирования. Большие окна здания позволяли любоваться широкой панорамой. «- Здесь хорошо медитировать» — подумалось мне. И чуткий мозг положил увиденное через окно великолепие на музыку: «Как безмерно оно, притяженье земли…».

Сергей Валентинович взял на себя роль ведущего. Назвал имена двух «проштрафившихся» именинников, которые явно «задолжали» коллегам. Представил и меня офицерскому собранию. Странно, но я не почувствовал себя не в своей тарелке. Ни разу не возникло ощущение недоверия и неприятия, я не увидел холодных оценивающих взглядов. Обо мне, скорее всего, знали заранее, и заочно я был принят в компанию. В мою фаянсовую тарелку с голубой каемочкой ложилась изысканная закуска хлебосольного рыбного края.

Я слушал немногословные речи собравшихся. И у меня сложилось впечатление, что это не традиционная пирушка, а скорее — выездное совещание. Именинники вчерашнего дня — это дань уважения товарищам и повод для легкого застолья. Настоящая повестка была другой — обсуждение совместных действий по борьбе… даже не буду заканчивать фразу. Слишком широкий фронт борьбы был в пореформенном неузнаваемом государстве, на самых горячих его рубежах.

Валентиныч передал мне обличающие документы в самый последний момент, перед посадкой в самолет. Мы попрощались с надеждой на новую встречу и продолжение моего путешествия по тайге. Он даже пригласил меня на охоту. И наградил рыбным ассорти с омулем во главе увесистого свертка.

— Даст Бог — увидимся! Спасибо за все!

Задачу, которую я поставил сам себе, я выполнил. «Таежный роман» с разоблачением получился захватывающим и динамичным и вызвал бурную реакцию в читательском сообществе. В верхах прошел шторм.

«- Попал! Хороший ты наставник, Валентиныч! И надежный», — подумал я с удовлетворением.

Тогда я не мог предположить даже, насколько серьезно доверяли мне прежде незнакомые люди. Спустя некоторое время ко мне обратились коллеги, страстно желающие написать очередную «нетленку», и попросили контакты моих сибиряков. Я не стал препираться, сказал только, что без согласия запрашиваемой стороны контактов не дам. И позвонил Валентинычу. Он был рад моему звонку. Узнав, с какой целью я звоню, он ответил категорически: «- Нет». И добавил: «- Либо ты, либо никто. Таков закон тайги. Доверяй проверенному. А в гости жду».

Глава 2

Ламбада по-фински

«It`s pleasing to stady foreign language by family lips and eyes»*