Бесплатный фрагмент - Лабрадор Ника и все остальные

Предисловие

«Чем больше узнаю людей, тем больше нравятся собаки» — кому только не приписывают эту фразу или ее интерпретацию. Марку Твену и Чехову, Джеку Лондону и Шиллеру, Гейне и Бальзаку, Диогену и Ницше, и даже Гитлеру. Одним словом, фраза универсальная и могла принадлежать кому угодно. Мне же она более близка в изложении русского поэта А. Федотова — «чем больше жизнь я изучаю, тем больше я люблю зверей». А если говорить о первом варианте, то иногда фраза и, правда, бывает справедлива, ведь действительно непонятно, как можно быть безответственным и поступать совсем не по-человечески, принимая решение завести домашнего питомца. Не игрушку же плюшевую приобретаем… живое существо. Еще больше поражает и по-настоящему ранит жестокое обращение с ними.

Книги о животных люблю с детства. И именно с детства совершенно не могу выносить страданий, которые порой выпадают на долю братьев наших меньших. При всей банальности последних слов, воспринимаю их именно в буквальном смысле. Поэтому столько слез было пролито и над судьбой несчастной Муму, и над чеховской Каштанкой, и над злоключениями Темы и Жучки, и над «Рыжиком» Свирского, и, конечно, над «Белым Бимом…». Фильм по этой книге можно посмотреть, я думаю, лишь один раз — на большее просто не хватит душевных сил. Также и в жизни — невыносимо больно смотреть на некоторые вещи, связанные с животными. Человек все-таки может постоять за себя, а животное — далеко не всегда. Разве только хищники, а домашние животные вряд ли будут это делать, относясь к людям с доверием и доброжелательностью, часто получая в ответ равнодушие и жестокость.

В моем доме всегда были животные. В основном — кошки и собаки. Собаки — чаще. Забавно было за ними наблюдать, забавно их растить. Хотя забота о них ничуть не менее важна и не менее хлопотна, чем воспитание ребенка. И как бы сейчас ни хмурились те, кто считает это не сравнимым, у этих двух процессов одно общее: мы в ответе за тех, кого приручили.

Сейчас одной из моих собак — нашей всеобщей любимице лабрадору Нике почти четырнадцать лет. Очень почтенный возраст для собаки вообще, а тем более для представителя ее породы. Видя, как она стареет, все хуже видит, почти не слышит, не уставая поражаться ее преданности и жизнерадостности, мы с грустью понимаем, что жизнь ее близится к закату. И так хочется сохранить в памяти те немногие, хотя, возможно, не такие уж важные моменты, когда она радовала нас, веселила или удивляла своими забавными историями.

Лабрадор — порода особенная. Это — собака компаньон, которая совершенно не выносит одиночества и равнодушия. Такой собаке крайне необходимо периодически демонстрировать свою любовь к окружающим и чувствовать ее по отношению к себе.

Наша Ника многому нас научила: чувству ответственности и терпению, например. У нее при всей покладистости и доброжелательности — свой неповторимый характер, и вся моя семья, да и вообще, каждый, кто знаком с нашей собакой, относятся к ней с огромной симпатией и любовью.

Воспитывая своих собак, я всегда, раз за разом совершала одну и ту же ошибку: я слишком их очеловечивала. Поэтому нашим собакам позволялось многое из того, чего позволять не надо бы. Но это не делало их хуже, они не переставали быть послушными (хотя иногда и хулиганили, конечно) и добрыми. И в отличие от людей — никакого эгоизма. Только любовь. Как раз та, которой бы у них поучиться — абсолютно безусловная. Однако безобидная собачья ревность друг к другу все же присутствовала и порой нас очень забавляла.

Поэтому, вспоминая с благодарностью всех своих питомцев, я понимаю, что они украшали мою жизнь и делали меня, да и всех нас лучше, заботливее и добрее.

Малыш родился

***

Палевая сука лабрадора, которую все домашние звали Белкой, лежала на боку и тихонько поскуливала, периодически подергивая лапами. Срок ожидания потомства подошел к своему логическому завершению. Один щенок уже появился на свет, и хозяйка, улыбаясь, обтирала его полотенцем.

— Давай, Белочка, давай, милая. Потерпи… — приговаривал хозяин, поглаживая собаку по голове.

***

— Ой-ой-ой! Как больно, как страшно! Куда это я?! Зачем?! Здесь так тепло, так хорошо, так спокойно! — со страхом думал еще не родившийся щенок, ощущая, как какая-то неведомая несокрушимая сила тащит его вперед и вперед по узкому тесному коридору. Он едва успевал поворачивать голову то в одну, то в другую сторону, как вдруг пространство резко расширилось, оглушив его новыми громкими звуками, поразив неведомыми запахами и обдав холодом.

— Ой-ой-ой! Ма-ма! — раздался его оглушительный писк.

— Ну, вот и еще один. Сейчас, мой миленький, сейчас оботрем и тебя. А там и к маме под бочок пойдешь.

— Хорошенький какой, прямо мишка плюшевый. Девочка или мальчик?

— Потом посмотрим. А то следующего пропустим. Доктор говорил, не меньше пяти щенят будет.

Пять и родилось на этот раз. Два первых были самыми крупными — мальчик и девочка. Их положили к Белке, которая, жадно попив воды, расслаблено растянулась на подстилке. Щенки наелись, и отвалившись от матери, тут же заснули. Хозяйка с умилением наблюдала за всем семейством.

— Так жаль всегда с ними расставаться. Такие милые малыши… — с грустью добавила она.

— Подожди, сейчас подрастут, видеть начнут, есть — намучаешься с ними, — возразил ей муж.- Будут тут гоняться друг за другом. Целый собачий детский сад.

— Это точно.

И настал день, когда через пару месяцев всех почти раздали и осталось лишь два самых крупных щенка. Хозяева подсознательно так и держали их около себя, никому особенно настойчиво не предлагая. Хотя муж только головой укоризненно качал и торопил жену.

— Самые лучшие, а ты никак не отдашь! — возмущался он.

— Да я все жду, когда в хорошие руки. Пусть хоть и за деньги, но уж очень хочется, чтобы к добрым людям.

***

— Это у вас продаются щенки лабрадора? — спросил как-то раз женский голос в телефонной трубке.

— У нас, у нас, приезжайте. Остались мальчик и девочка, — со вздохом ответила хозяйка. — Вы кого хотели?

— Девочку. У нас уже есть собачка, девочка, пудель. Как вы думаете, они поладят?

— С щенком-то? Конечно! А зачем вам еще одна собака?

— Ой, знаете, мы их так любим, а тут увидели лабрадора, и просто сон потеряли, так нам понравилась эта собака. Вот и захотели крупную и именно лабрика. Да и дочка просит.

— Ну… Если любите. Это хорошо, лабрадоры как раз и нуждаются в том, чтобы их любили. Для них хозяин — главное. Приходите. Покажем вам нашу любимицу. А дочка-то большая? Собака ведь не игрушка, — спохватилась хозяйка.

— Дочка большая уже. Ей шестнадцать лет. Так что не для забавы…

***

— Как здорово! Пойдем еще побегаем! — подначивал один щенок другого, толкая его лапой.

— Я устал, отвяжись, я полежу, не тормоши меня, — огрызался второй малыш.

— Ну и ладно, — подумал резвый щенок, тем более что прозвенел дверной звонок и послышались чьи-то чужие голоса.

— Ой, как интересно! Пойду посмотрю. И чем-то так пахнет! Незнакомый запах, — потягивал носом маленький лабрадор.

— Ой! Мама, смотри какой хороший! Мишка прямо, как игрушка! Иди, иди сюда, маленький, — присела на корточки пришедшая юная девушка. Она улыбалась и прищелкивала пальцами, пытаясь подманить щенка.

Малыш наклонял свою большую голову то в одну сторону, то в другую и потом сделал несколько медленных робких шагов.

— Иди, не бойся, — продолжала девушка.

— Привет! — настороженно произнес щенок, виляя хвостиком, приблизившись еще немного.

— Можно я тебя поглажу? Ты такой классный, не могу удержаться. Так хочется тебя потискать! Иди сюда!

— Мне нравится твой голос, — продолжал вилять хвостиком малыш, придвигаясь к гостье все ближе и ближе. Наконец, он остановился как раз на уровне ее вытянутой руки. Девушка осторожно погладила собачку по голове, потрепала за ушком.

— Мама, у него ушки плюшевые, — воскликнула она. — Давай ее возьмем! Это же девочка? Мама, ну пожалуйста, — уговаривала она.

— Ну, подожди, мы же папе еще ничего не сказали, — отозвалась мама, — и потом — я разговариваю, ты же видишь.

— Да, извините! Мам, ну смотри, какой он славный, этот щенок. Если это девочка, давай возьмем! Мы уже почти подружились, — канючила девушка.

Она продолжала гладить щенка, привлекая его к себе.

— Побежали, поиграем, — вырвался щенок из ее объятий и, отбежав, оглянулся. — Пошли! — Он лег мордочкой на передние лапки, оставив всю остальную часть туловища поднятой кверху. Его хвостик весело болтался из стороны в сторону.

— Какой ты смешной! Ну, пошли поиграем, — поняла его призыв девушка. — Как же тебя зовут? — спросила она.

— Не знаю, — тявкнул щенок едва прорезавшимся голосом, — у меня пока нет имени. Я просто щенок. Давай играть, — схватила мячик собачка. — Попробуй отбери! — побежала она дальше.

— Ах, ты хулиганка, — бросилась за ней девушка.

— Как весело, — думал щенок, — мне определенно нравится эта девочка. Интересно, она еще ко мне придет поиграть?

Собачка наткнулась на своего братца, который увальнем лежал посреди комнаты и сладко дремал.

— А у меня появилась подружка, — радостно сообщила малышка, — айда с нами!

— Какая ты звонкая, никуда не деться от твоего лая. Я сплю, ты не видишь, что ли? Играй сама со своей подружкой, — лениво подняв голову, проворчал братец.

— Скажите, а как ее зовут? — спросила девушка.

— Имя вы сами сможете выбрать. Я вам несколько назову, а вы выбирайте, — отозвалась хозяйка, — надо же на определенные буквы… На букву «н» только. И второе имя на «о».

— О! Ника, пусть это будет Ника. А дальше как можно? Оливия? Как красиво! Мама, пусть будет Ника Оливия. Ника, Ника, — позвала девушка, обращаясь к щенку, который тыкался в это время к своему брату в бок.

Щенок услышал призыв и отправился вприпрыжку на зов новой подружки, по-прежнему виляя хвостом.

— Мама, она отозвалась, — удивленно воскликнула девушка.

— Да нет, это она просто по голосу твоему поняла, что ты ее зовешь. Она же еще маленькая. Ну, ладно, Ника, так Ника. Папа нас с тобой и с Никой этой из дома выгонит.

— Не выгонит. Она ему тоже понравится! Она же такая хорошенькая.

Девушка взяла на руки щенка и зашептала ему на ухо:

— Теперь ты будешь жить у меня. Я тебя буду любить.

Собака облизала ей щеку.

— Мама, она меня поцеловала! Ласковая какая!

— Ну, ты сама, как маленькая, — улыбнулась мама, — у самой щенячий восторг!

— Ну, она же такая прелесть!

— Подожди еще… За этой прелестью ухаживать нужно… Заплачешь еще…

— Не заплачу…

На новом месте

***

Всю дорогу щенок вертел головой. Ему было страшно. Сердечко билось часто-часто.

— Куда они меня забрали? Куда несут? — беспокойно ворочался он, — здесь столько незнакомых запахов! Мама, мама! — жалобно позвал щенок.

— Ну, что ты плачешь? Не бойся! Сейчас придем домой!

— Ее от мамы отняли, вот она и плачет, — поняла щенка мама девушки.

— Мне его жалко. Но ведь так всегда бывает?

— У собак — всегда. А у людей дети сами уходят в свое время, причем с удовольствием, — усмехнулась мама.

Ника забилась девушке подмышку и боялась даже высунуть нос. Она пригрелась и задремала.

Вдруг зажегся свет, резко захлопнулась дверь, и Ника, проснувшись, снова испуганно озиралась по сторонам. Ее опустили на пол осмотреться.

— Где это я? Куда меня принесли, где мама, где хозяйка, где все остальные? Мама! — запищала опять Ника.- Ой, а ты кто? — спросила она у сидевшей напротив двери коричневой собаки, которая внимательно и настороженно на нее смотрела. — Ты не мама? — ткнулась Ника в кудрявый собачий бок.

Взрослая собака предупредительно зарычала.

— Какая я тебе мама? — огрызнулась она.- Вот еще привели на мою голову.

— Долли, нельзя, — окликнула ее хозяйка.

— Вот, уже и попало из-за тебя, — еще раз огрызнулась она, больно ткнув носом щенка и махнув на него лапой.

Малышка жалобно заскулила.

— Долли! –вновь уже более строго окликнула собаку хозяйка. — Я кому сказала? Нельзя! Это маленькая собачка, щенок! Нельзя обижать! Слышишь меня? Она маленькая! Не обижать!

— Ничего себе маленькая. Почти с меня ростом, какая же она потом будет? -продолжала ворчать Долли, — надо сразу ей показать, кто здесь главный. А то того и гляди, замордуют, оглянуться не успеешь, в изгоях будешь ходить. Уже вон выговаривают… Гав! — громко и зло рявкнул напоследок рассерженный пудель.

Ника забилась в угол.

— Не трогай меня! Мне и так плохо, — просила она. –Давай лучше подружимся. Ты будь хозяйкина. А я буду с девочкой дружить. Пожалуйста, не обижай меня-а-а-! — плакал щенок, — у меня мамы теперь не-е-е-т, — продолжал он пищать.

— Ну, ладно, ладно, не реви, — испуганно оглянулась Долли. — А ты это по правде сказала — будешь не хозяйкина, а дочкина? Смотри, не ври мне, — тихонько скорее для порядка рявкнула Долли.- И слышишь, на хозяина тоже не рассчитывай. Он вообще мой и все тут! — строго, но вполне миролюбиво заключила старшая собака. –Давай, иди к своей новой хозяйке и прекрати рыдать, никто тебя тут не обижает. Не хватало еще получать за тебя, пискля ты этакая. Я вот сразу привыкла. Прыгнула к хозяину на кровать, притулилась к нему, голову на плечо положила. Он погладил меня да так и оставил рядом с собой. Я там теперь всегда сплю, когда хочу. Теперь мы с ним на равных. Так что тапочки я ему не ношу. Он и так меня любит. Меня тут все любят. Я однажды дыру на покрывале прогрызла, огромную такую, и на одеяле тоже, а мне за это ничего не было! Пальцем только погрозили и сказали: «Ай-ай-ай», — разоткровенничалась Долли. –Ладно, заболталась я тут с тобой. Спать пора, — демонстративно отправилась она в хозяйскую спальню.

— Ника, Ника, — раздался голос ее новой хозяйки. –Ты где там? Вот твое место, давай, укладывайся, — сказала она и выключила свет.

— Как?! Я должна остаться одна?! Здесь? Да вы что?! Я так не привыкла!

Ника попыталась прыгнуть на диван, но толстенькая попа все время перевешивала, не давая ей этого сделать.

— Нельзя, — смеясь, но стараясь придать голосу строгость, говорила хозяйка.

— Мама, давай возьмем ее, — упрашивала дочь.

— Нет, а то она так и будет лезть в кровать. А это тебе не Долли. Та хоть маленькая, а эта большая ведь будет. Представь такую лошадушку в постели…

В комнату горделивой походкой степенно вошла Долли.

— Я не поняла, я что сегодня одна ночую?! — ее возмущению не было предела. — Я так не привыкла, — недовольно проворчала она и запрыгнула на диван, устроившись между хозяйкой и ее дочкой.

— Ты не обнаглела, Долли? — спросила хозяйка.

Собака подняла на нее печальные глаза. Взгляд ее был полон невысказанной грусти, вся мировая скорбь отражалась в нем.

— Ну ладно уж, — вздохнула хозяйка и потрепала собаку по голове, — не ревнуй. Бросили тебя сегодня?

— То-то же, — отвела Долли взгляд в сторону и положила голову на лапы, приготовившись спать.

— Ага, обрадовались, а я все равно запрыгну, мне тут неуютно, страшно и холодно, — упрямничала Ника.

Поняв, что у нее ничего не выходит, она села и заплакала с новой силой.

— Ну, чего ты пищишь, спать надо. Вот твое место. Смотри, тут и одеяльце есть, и подушечка тебе под щечку. Ложись, — уговаривала собаку хозяйка.

— Вот сама и ложись туда, — продолжала плакать Ника, — я к маме хочу! Мама! — надрывалась, скуля, собака.

— Ну что с тобой делать? Ночь-полночь уже. Спи давай, успокаивайся, — взяв ее на руки, жалея щенка, приговаривала хозяйка.

— Вот это другое дело, — обрадовалась собака, — теперь можно и поспать, -утихомирилась она.

Но как только через некоторое время хозяйка положила уснувшую Нику на подготовленное для нее место и легла сама, все повторилось снова: неудачные прыжки на диван, писк, стягивание одеяла с пытающейся уснуть девушки.

— Ты же моя хозяйка, ты же меня сюда принесла, чего ты спишь?! Меня обижают! Возьми меня к себе, — трепала одеяло Ника.- Я к маме хочу, — вновь и вновь плакал щенок.

— Ну это невозможное что-то, — с трудом в очередной раз продирая глаза, бормотала хозяйка, — что ж ты такая беспокойная.

И все повторялось сначала. Пока сон окончательно не сморил всех троих.

***

Рано утром приехавший из командировки хозяин застал неожиданную картину: дочь и жена, свернувшись калачиками, спали по краям разложенного в гостиной дивана, а посредине вальяжно развалился и периодически перебирал мощными лапами незнакомый крупный белый щенок породы лабрадор.

Ника проснулась первой, уловив новый запах, и вскинула голову.

— Это еще что такое? — строго произнес хозяин, оторопев от удивления.

— Это я, — звонко залаял щенок. — Они говорят, что меня зовут Никой. Имя хорошее, мне нравится, — пройдя прямо по спящим, устремилась к хозяину собака, виляя хвостом и пытаясь лизнуть вошедшему руку.

— Не подлизывайся. Ты кто, я тебя спрашиваю и зачем здесь?

— Вот девочка меня сразу понимает. А тебе повторять приходится, — обиделся щенок. — Я же сказала — Ника я. Собака теперь ваша, — отчаянно виляла хвостом она.- Мама! — беспомощно озирался щенок и вдруг увидел, как к хозяину подошла Долли, и тот стал ласково гладить ее по голове.

— Я же тебе говорила — хозяин любит только меня, — вскинул высокомерно голову пудель. — А тебя в лучшем случае будет лишь терпеть. И не надейся на другое. Так что вот с девочкой дружи. Тут еще, правда, мальчик есть. Но он так, сам по себе. Хотя… тебя, может, и полюбит. Ему блондинки нравятся… ты ведь блондинка? А я вот шатенка. Как хозяйка, — продолжала она, вновь горделиво вскидывая голову. — Поэтому хозяин и любит меня больше всех. А я его слушаюсь…

— Ладно, потом разберемся. Долли, гулять, — позвал хозяин, — а с тобой пусть твои хозяйки гуляют. Кто заводил…

— Интересно, что такое — гулять? Наверное, что-то хорошее, вон как Долли побежала, — подумала Ника и сделала прямо на диване большую лужу.

***

Так проходили первые дни в новом доме.

— Никогда не думала, что с крупными собаками столько проблем. Просто, как маленького ребенка завели, а не щенка, — жаловалась кому-то хозяйка по телефону, — плачет, беспокоится, с едой проблемы, аллергия на некоторые продукты. На курицу, например. Мы едим — ничего, а собаке, поди ж ты, только грудку охлажденную покупаю или говядину молодую… И на улицу пока нельзя, прививки не сделали еще… А по ночам, как грудной ребенок, не поспишь с ней. Пищит и пищит. Но правда, хорошенькая она невозможно. Мишка плюшевый.

— Про меня разговаривают, — думала Ника, — только не пойму, хорошо или плохо…

Собака росла не по дням, а по часам.

— Ого! — удивлялись знакомые. — Да она у вас великан просто.

— Крокодил. А не собака. И по аппетиту, кстати, тоже, — трепала ее хозяйка, подтверждая удивление гостей.

И вот, наконец, наступил день первой прогулки. Хозяйка надела на щенка ошейник, пристегнула поводок.

— Ну, что, Ника, гулять пойдем с тобой. Можно уже.

Собака завиляла хвостом. Выйдя из подъезда, она начала метаться из стороны в сторону, натягивая поводок.

— Рядом, Ника, рядом, — пыталась урезонить ее хозяйка.- Куда ты меня тянешь?! Да не мечись ты, как сумасшедшая… Рядом иди!

Придя на поле, хозяйка с облегчением отстегнула поводок и стала бросать собаке палку.

— Апорт! — крикнула она непонятное Нике слово. Однако Ника, даже не поняв, как следует, что от нее требуется, инстинктивно побежала за палкой.

— Ищи, Ника, ищи.

Щенок так увлекся, что не заметил, как его голова уткнулась в чьи-то мощные лапы.

— Ника, назад! — громко приказала хозяйка. В голосе ее звучала тревога.

Ника высоко задрала голову.

— Ты кто?

На нее угрюмо смотрели огромные глаза неведомого Нике чудища. Это была громадная серая собака породы мастино неаполитано. Ее неимоверных размеров башка была вся покрыта складками, которые свисали со щек, подбородка и шеи, делая ее вид еще свирепее.

— Не волнуйтесь, он не тронет вашего малыша. Он у нас умница. Рич, не обижать!

— Я и сам знаю, — буркнул пес, — учить они меня будут. А ты давай, шмакодявка, уходи с моей дороги.

— А куда вы направляетесь? — робко начала Ника, заискивающе виляя хвостом.

— Да вон там еще бегают вроде тебя. Пойду посмотрю, как бы не обидел кто…

— А можно мне с вами?

— Ну, пойдем. Если тебя не заругают, — оглянулся по сторонам Рич.

Пес лениво потрусил туда, где резвились другие собаки. Щенок быстро перебирая лапками, бежал рядом, задрав голову на своего нового друга.

Увидев Рича, собаки радостно бросились к нему.

— Ну, что тут у вас, все в порядке? — покровительственно поинтересовался он.

— А кто это с тобой, твой новый друг? — наперебой спрашивали собаки.

— Да какое там! Мал он еще, — оглянулся на щенка Рич.- Хотя, пожалуй, друг, — помедлив, добавил он, увидев преданные и доверчивые глаза собачки.- Так, а это еще кто?! –грозно зарычал он, увидев приближающегося чужака. — А ну-ка пошел прочь отсюда! — забасил Рич.

Чужак немедленно ретировался, трусливо поджав хвост.

Прогулки на поле нравились и хозяйке, и Нике. Впрочем, Нике нравилось и когда с ней гулял кто-то другой, не сама хозяйка. Само слово «гулять» было ключевым, а кто будет сопровождать собаку на прогулке, ей было уже неважно. Однако просто пойти куда-то с ней было невозможно — Ника начинала тянуть изо всех сил то в одну сторону, то в другую. Такое обилие запахов никак не могло не волновать щенка.

— Прямо не знаю, как ее приучить. — жаловалась опять хозяйка кому-то по телефону. — И с поводка боюсь спускать — того и гляди убежит. Глупая ведь, маленькая, не понимает пока ничего. На поле еще более или менее. Вместе с собаками там бегает. А больше нигде успокоиться не может. Несется, ног под собой не чувствуя. И не слушается совсем. Как будто ни одной команды не знает, — сокрушалась она. — Дрессировать? Да я и книгу купила. Не смогу? А как же быть? Кто-то профессиональный нужен? А есть телефон? Далеко живет? Ну, давай, попробуем. Может, и правда, получится что-нибудь.

«…Дикая тварь из дикого леса»

***

— Все, Ника, пойдем с тобой на дрессировку. Может, тогда из тебя что-нибудь получится, — приговаривала хозяйка, надевая на собаку ошейник.

Выйдя из подъезда, Ника привычно повернула на поле.

— Нет, моя дорогая, теперь пойдем с тобой в другую сторону. Учиться будем…

Они долго шли по улице. Собака продолжала тянуть хозяйку в разные стороны, несмотря на все ее попытки добиться выполнения команды «рядом». Наконец, они пришли к какому-то дому. За забором слышался собачий лай, какая-то возня. Ника забеспокоилась и заворчала.

— Не бойся! Сейчас я тебя здесь оставлю. Это будет твоя школа. А потом заберу. Я приду. Не сомневайся, — трепала хозяйка собаку за ухом.

Ника насторожилась, ее хвост поджался, ноги сами собой подогнулись, глаза испуганно забегали.

— Успокойся, успокойся… не нервничай, — продолжала гладить собаку хозяйка.

Переговорив с дрессировщицей, хозяйка оставила Нику на первый урок.

Так продолжалось больше месяца. Сначала Ника очень беспокоилась и даже скулила — так ей не хотелось оставаться в этой собачьей школе. Она боялась, что хозяйка забудет и оставит ее там. Но потом она привыкла и шла на свои уроки уже совершенно спокойно.

Хозяйка была довольна тем, что собака научилась ходить рядом, уже обходилась без строгого ошейника, который вопреки желанию приобрели по рекомендации дрессировщицы, и не так сильно тянула в разные стороны.

— Видишь, Ника, мы с тобой и сняли уже этот ужас. Ты — молодец! — поощрила хозяйка подросшего окончательно щенка кусочком печенья.

Однако большого прогресса после этих тренировок все равно не наблюдалось.

Однажды хозяйка пришла чуть раньше и увидела несколько приемов дрессировки, которые ей показались чересчур жестокими.

— Что вы делаете?! — возмущенно воскликнула она.

— А что вы хотите, — сердито ответила дрессировщица, — как еще с ней? Это же не собака. Это дикая тварь из дикого леса.

— Сами вы… — буркнула хозяйка. — Ника, ко мне. Пойдем домой!

— Прости меня, собака. Я не знала… Больше не пойдем сюда. Вперед, Ника! А теперь рядом!

И всю дорогу Ника шла, стараясь ни на шаг не отставать от хозяйки и заглядывая ей в глаза.

— Молодец! — похвалила ее та, когда они дошли, наконец, до дома.- Сейчас угощу тебя. Где там наша мисочка?

***

Ника уже приучилась оставаться одна, когда все домашние расходились по делам. Долли относилась к подросшему щенку несколько индифферентно. Не связывалась, одним словом. Ее пугали размеры собаки, которая быстро переросла пуделя. В общем существовали они мирно, не конфликтуя, но и не особенно дружа. Хитрая Долли иногда бедокурила — то дыру где-нибудь прогрызет, то цветок свалит, то на обувь покусится, то еще что-нибудь натворит. Но замечания делали всегда Нике — считали, что она маленькая по возрасту и хулиганит именно она. Долли довольно ухмылялась.

— Так тебе и надо. Ты все равно здесь первой не будешь, — ткнув на всякий случай Нику в бок, твердила она.

Ника пыталась отвоевать себе место на диване. Но ее упорно оттуда спихивали.

— Да что ж такое?! Жалко вам что ли, — ворчала собака, когда ее в очередной раз прогоняли с насиженного места.

— Надо что-то придумать, — сказала однажды хозяйка, — я читала, что лабрадоры любят лежать и спать на возвышенности.

— Да что тут думать — пойдем купим матрац для детской кроватки, пусть на нем и спит. Будет ее место, тем более вон, как она выросла, — ответил хозяин.

— Иди сюда, Ника, — позвали как-то собаку, — смотри, какая у тебя теперь кровать. Большая, высокая. Забирайся. Лежать. Место, — добавила хозяйка.

Ника обнюхала свое будущее ложе и отвернулась.

— Ты что? Не нравится тебе? Ты же будешь тут, как принцесса!

— Нет. Я тут спать не буду, — почему-то обиделась собака и демонстративно залезла на диван.

— Нет, вы на нее посмотрите! Ей матрац купили, а она нос воротит. Да вы, сударыня, нахалка! Ну-ка, иди сюда, Ника, — вновь строго позвала хозяйка.

— Да что ж вы пристали-то, — со вздохом слезла со своего привычного места собака, — что у вас за привычка такая — навязывать все. Вам нравится, вот вы здесь и спите. А мне не нравится. Я тут одна спать не буду. Долли, вон, с вами на кровати спит. А мне вообще ничего тут нельзя. Я тут у вас, как приживалка, — вновь обиженно вздохнула собака, наморщив лоб, отчего ее морда сразу приняла жалостливое и несчастное выражение.

— Ника, ну, подойди, девочка. Смотри, как хорошо, — уже ласково позвала хозяйка и погладила собаку по голове. — Ах ты, Никуша-хрюша, ах ты, собака — мои плюшевые ушки, — обнимала она ее за шею, приговаривая всякие нежности.

— Ну, ладно, полежу немного, — согласилась и завиляла хвостом Ника.

Но матрац так и не стал ее любимым местом и, пролежав пару месяцев невостребованным, был убран.

***

Как-то раз хозяйка пришла вечером с работы. Открыв ключом дверь и зайдя в темную прихожую, она почувствовала резкий запах.

— Ника, опять ты!..- сердито чертыхнулась она. Хозяйка сделала шаг вперед и тут же вляпалась в большую кучу.

— Ника! — еще громче позвала хозяйка, — сейчас мордой буду тебя тыкать, ну-ка иди сюда, бессовестная собака, — бушевала она, — где ты есть, куда спряталась?

Она включила свет и увидела, что собака и не думала никуда прятаться, а спокойно и даже горделиво лежала себе на высокой тумбочке-комоде, едва там поместившись, свесив лапы и хвост, гордо подняв голову.

— Вот ведь зараза какая! Как ты туда залезла? И что это за протест такой? Потерпеть не могла?! Нельзя так делать, — пыталась она стащить собаку с тумбочки.

Но Ника не поддавалась, упершись лапами изо всех сил.

— Да, это протест! Говорили же: режим, режим. Еда по режиму, гулять по режиму. А сами где шастаете? Время-то давно вышло. Я вам что, железная?

— Ну и сиди! Сейчас вот хозяин придет, он тебе задаст! — заключила хозяйка и пошла, открыв окно, наливать в ведро воду.

— А я вот всегда терплю и жду, когда кто-то придет и со мной выйдет, — ехидно начала подошедшая на крики Долли.

— Тебе легко говорить. Тебе вот сколько лет?

— Ну, три года…. А что это меняет?.. Хотя ты права, меня, когда принесли в этот дом, вернее к этим людям, нашим хозяевам, дом-то был другой, я тоже сделала лужу прямо хозяину на ногу. Но он все равно меня сразу полюбил. И совсем не ругал. Ладно, не горюй, хозяйка… она добрая. Не будет долго ругаться, — вдруг совсем по-хорошему сказала Долли.

— А хозяин? Он меня вообще почти не замечает, — опечаленно сказала Ника.

— Ну, он же меня любит. Ладно, не бойся, я больше не буду тебя подставлять. Вот если вместе гулять пойдем, ты его просто слушайся и все. Руку там ему лизни, голову подставь, чтобы погладил. А хочешь, тапочки принеси ему или еще что-нибудь.

Вечером Ника принесла хозяину миску. Она просто не поняла, что такое тапочки.

— Миску принесла? — удивленно поинтересовался хозяин, — не покормили тебя? Ну, пойдем, еще что-нибудь положу. Молодец, умная собачка, — похвалил он ее.

— Я ж тебе говорила, — заговорщицки шепнула Долли.

С тех пор, если Нику хвалили и говорили, что она хорошая, собака сразу же несла в зубах миску, куда, конечно, смеясь, клали вознаграждение, заслуженное или не очень.

И на тумбочке высокой она тоже любила лежать, занимая все ее пространство, свесив лапы и хвост. Никто так и не понял, как она туда взгромождалась.

***

Шло время. Ника стала почти взрослой. Хозяева хотели щенков.

— Надо искать нам партнера для Ники. Ближе к весне необходимо всерьез этим озаботиться. Она уже вполне большая.

— Чем это надо им озаботиться, — напряженно думала Ника, морща свой огромный лоб. И при случае решила поинтересоваться у Долли, которая всегда все знала.

— Да щенков они хотят маленьких. Чтобы ты им принесла.

— А где же я их возьму? — удивилась Ника.- А если не принесу, они меня выгонят?

— Да не-е-е-т, — протянула не очень уверенно Долли. — Меня же не выгнали. Хотя мне трудно найти жениха. Таких, как я, не очень много, — гордо закончила она.- Да я и не хотела никаких щенков. Мне одна мышь знакомая рассказывала — когда мы еще на прежней квартире жили, у хозяев уже была собака тоже пудель коричневый. Как я. Только ее звали Джесси. Так вот, у нее были щенки. Тоже, я тебе скажу, морока такая!

— А где эта мышь? Может, с ней потолковать?

— Ну, какая же ты глупая! Говорю тебе, это на другой квартире было.

— Но ведь здесь тоже могут быть мыши… вот и надо спросить.

— Ну, я не знаю…

И как-то раз Ника услышала знакомое ей слово: мышь.

— Мышь, мышь, — визжала хозяйка.

— Да где? — отозвался ее сын.

— Вон туда побежала, в коридор.

— Конечно, ты ее напугала до смерти своими воплями!

— Ника, фу!!! — вдруг что есть силы закричал он, увидев, как Ника своей огромной лапой слегка прихлопнула испуганного зверька и пыталась играть с ним.

— Фу! — вновь заорали на нее.

Ника от испуга бросила свою непонятную новую живую игрушку и, повернувшись вокруг своей оси, уселась прямо на несчастную мышку.

Однако зверьку повезло, и он не был окончательно придавлен внушительной массой собаки. Как только Ника поднялась, мышь, что есть мочи рванула в сторону и была такова.

— Зачем же ты ее отпустила? — тихонько прошипела Долли.- Вот и могли бы все у нее расспросить.

— Я вообще ничего не поняла. Все так кричали, кинулись на меня… вот я и встала. Растерялась.

— Растерялась, — передразнила ее Долли, — такая большая и вдруг стушевалась. Ладно, все уйдут по делам, мы попробуем найти ее и поговорить. Должна же она быть благодарной, что ее не только не раздавили, но и даже отпустили.

Вечером, когда все легли спать, Долли пошла на охоту. Она обнюхала все углы и возле одного из них остановилась, надолго замерев.

— Ну что там? — нетерпеливо забасила Ника.

— Да тихо ты, только напугаешь… да и хозяев разбудишь. Послушайте, сударыня Мышь, выйдите пожалуйста. Мы хотели с вами поговорить. Мы не сделаем вам ничего плохого. Просто вы ведь везде бываете и все на свете знаете. Не могли бы вы нам рассказать про собаку, которая раньше жила у наших хозяев? Правда, это было не в этом доме. Но все же…

Через некоторое время из-за плинтуса показались серые ушки, а потом пролезла в щелочку и сама мышка.

— Это надо у Бабушки Мыши спросить. Она точно все на свете знает. Только…

— Ну так пойди и спроси, захочет ли и сможет ли Бабушка Мышь с нами поговорить… — не дала ей договорить Долли.

Рассказ Бабушки Мыши

***

— Давно это было, — начала свой рассказ Бабушка Мышь. — Вас еще и на свете не было. Осень тогда стояла дождливая холодная. И привели в дом к вашим хозяевам несчастную голодную, грязную и мокрую собаку, коричневого пуделя. Ее нашел один собачник. Но у него жил большой пес сенбернар. Поэтому собаку эту, найденыша, оставить у себя эти добрые люди никак не могли. И стали искать желающих, кто бы мог взять несчастную к себе. Хозяйка и рада была бы, но муж был на работе, и она решила сначала с ним поговорить. Она вытерла собаку старым полотенцем, покормила ее щами.

— Я бы тебя оставила, собака, — грустно сказала она, — но давай дождемся хозяина. Пусть он решение примет… А там уж посмотрим.

Пришел с работы хозяин, ему рассказали всю эту трогательную историю потерявшейся собаки, которая в этот момент робко подошла к нему и уткнулась в колени. Хозяин, слушая рассказ, машинально гладил собаку по голове, как вдруг она подняла морду, и из ее глаз покатились самые настоящие человеческие слезы, — торжественно закончила свой рассказ Бабушка Мышь.

— И что? — непонимающе спросила Ника.

— Как что?! Конечно, ее оставили в доме. А как же иначе? Какое надо иметь сердце, чтобы после всего этого выгнать бедняжку под дождь.

— А дальше?

— А дальше собака была так благодарна, так благодарна… Джессикой ее назвали.

— А вот мы слышали, что собака эта однажды стала мамой. Это правда?

— Правда-то правда, но… Ох, какая это была мать… Ка-ка-я это была мать!.. Да отвратительная это была мать, — возмущенно произнесла Бабушка Мышь.

Ника и Долли от удивления уселись и непонимающе уставились на нее.

— Расскажите, Бабушка Мышь! Ну, пожалуйста!

— Очень уж любила эта собака маленьких котят. Их мать и наказывала, и шлепала, и вообще одних бросала. А та все этих малышей облизывала да мать эту нерадивую пыталась призвать к порядку. Металась от них к матери и обратно, жалобно скулила. Все переживала. А как у самой щенки появились, не знала, как от них отделаться. Те, бывало, орут, а она знай себе у хозяйки в ногах посыпохивает. Та ее гонит, говорит, мол, к детям иди. А ей хоть бы хны. Никудышная мать оказалась. Насосутся молочка-то малыши, а потом, как начнут играть, возятся, пищат. Смех, да и только. А она им даже замечаний не делала, не воспитывала, одним словом. Отвернется и смотрит тоскливо в противоположную сторону. А зубки у щенков как появились, мать терзать начали. Та встанет, а они как присосались, так и висят на ней. Она, бедная, никак не смахнет их с себя. Так и идет с ними, висящими на ней, к хозяйке на кухню. Та руками всплеснет, а потом стала прикармливать щенков, жалея эту самую Джесси. Бывало, утром в ладоши хлопает на кухне, зовет, значит, а они, как стадо бизонов, несутся к ней и к мискам, едят, не успеть боятся. А потом раздали их всех. Одну только самую красивую с белым пятнышком, большую такую, Молли ее назвали, к знакомым своим пристроили. Та потом иногда у них гостила. Так мать-то ее вовсе не принимала, гнала от хозяйки. Не признавала за свою. Вот как бывает в жизни! Родную дочь не признавала!