Бесплатный фрагмент - Квинтэссенция

Мы доверяем своим глазам — но им нельзя верить.

Мы полагаемся на своё сердце — но и на него не стоит полагаться.

Поистине нелегко познать человека.

Конфуций

---

Предисловие

Часто наша жизнь идёт своим чередом; мы не задумываемся о тех событиях, которые с нами происходят, о людях, которые приходят и уходят, как о чём-то особо важном. В наше время нет ничего неестественного в том, чтобы потерять что-то и обрести новое. Это отношение касается и чувств, и эмоций. Но в жизни бывает так, что в один миг нечто необъяснимое, неподдающееся логике меняет все привычные взгляды на неё. Казалось бы, что ничто и никто не сможет изменить состояние души уже сформировавшейся личности, однако это происходит.

Человек способен морально переродиться, он способен прожить ни одну жизнь, а несколько, имея возможность изменить себя изнутри. Но зачем ему это? Ответ на этот вопрос знает только любовь.

1

На центральной набережной находилось уютное кафе с уличной верандой, всегда заполненное посетителями. Среди большого количества любителей поздних завтраков и крепкого кофе легко затеряться. Именно поэтому наш главный герой — пожилой худощавый мужчина с пышной, слегка седеющей шевелюрой, в странном полосатом костюме, посещает это заведение.

За широкими полями старомодной шляпы он будто пытался скрыть свой дерзкий и, на удивление, озорной взгляд, в котором была искра присущая юнцам, нежели людям преклонного возраста. Он старался не привлекать к себе внимания, изображая обычного, невзрачного человека за чтением утренней газеты. Периодически он смотрел в сторону велосипедной полосы, словно поджидая кого-то.

Глория

Спустя час, вдоль той же набережной, на фоне осеннего пейзажа с яркой листвой, массивными багряными кронами деревьев и обожженными солнцем вкраплениями красно-зелёных пятен, царила оживлённая утренняя атмосфера. Слышался гул от машин, мимо проносились тысячи людей, спешащих по своим делам. По водной глади пошла легкая рябь, она искрилась от света, создавалось ощущение, что какой-то искусный мастер тонкой кистью ставил блики. Напротив шла велосипедная дорога, по которой, с безумной скоростью, очевидно, опаздывая на работу, неслась весьма симпатичная особа.

Светловолосая девушка в тёмной ветровке, спортивного телосложения, быстро крутила педали своего изящного велосипеда. У неё интересные черты лица: носик немного вздёрнут, волевой подбородок, плавные лини скул и губ. Возраст этой девушки определить сразу не получалось, хотя можно было предположить, что ей около тридцати.

Её смеющиеся глаза были ярко синего цвета с таинственным голубоватым отливом, чем больше всего и привлекали внимание встречных. Во взгляде её читалась ирония или насмешка, во всем образе присутствовала надменность и легкое равнодушие. Все эти качества бросались в глаза, ведь они были столь неестественны для такой молодой особы.

Казалось бы, совсем обычная велосипедистка, каких миллионы, но каждый прохожий, мимо которого проезжала Глория, ощущал на душе мимолётный прилив счастья, любви и радости. Это были именно те неуловимые чувства, в которых многим хотелось бы пребывать постоянно.

Особа остановилась на перекрёстке в ожидании зелёного света. Молодой офицер полиции посмотрел на девушку и подмигнул ей. Глория сделала легкое движение рукой, подобное воинскому приветствию, и широко улыбнулась. Симпатичный страж порядка решился было заговорить с ней, как вдруг лучезарная улыбка сошла с лица девушки. Она резко обернулась, будто спиной почувствовала чей-то пристальный взгляд. Внимательно рассмотрев всех посетителей уличного кафе и не увидев ни одного знакомого, она спокойно пересекла улицу и продолжила путь.

Джек

В это же время, на фоне этой же чудной осенней поры, на другом конце города, в доме на улице «X» раздавались дикие женские вопли, сдобренные нецензурной бранью. Между руганью слышались звуки разбиваемой посуды и других предметов домашнего обихода. После минутного затишья из дома выскочил мужчина весьма потрёпанного вида: взъерошенные волосы, расстёгнутая рубашка, мятый пиджак. Брюки и ботинки он пытался надеть вприпрыжку на ходу. Только он выбежал из подъезда, как ему на голову с балкона посыпались вещи, провожаемые очередной порцией красочных выражений.

Картина казалась очень комичной для сторонних наблюдателей, но отнюдь не для участников сия действия.

Бравирующая злобными изречениями женщина была на редкость привлекательной. Длинные, как смоль чёрные волосы, смуглая кожа, кукольное личико и, видимо, безупречная фигура. А, ведь такая как она не будет попросту тратить время на каждого, такой, нужен особенный! Впрочем, это лишь её высокомерные мыслишки, особенный же был другого мнения на этот счёт. Взбаламученный мужчина добежал трусцой до своего спортивного автомобиля и, с весьма недовольным видом, резво запрыгнул в него; он агрессивно вставил ключ зажигания, громко зарычал движок, по асфальту заскользили колеса, и, через пару секунд, возле дома очередной пассии остался лишь громкий свист шин.

Джек был редким, как говорится, любителем прожигать жизнь. К своим сорока двум годам он уже попробовал всё и побывал в различных передрягах: посидел в полицейском участке за угон машины; перепробовал всех женщин, которые нравились ему, а также всех женщин, которым нравился он; падал с дерева вниз головой, поспорив с друзьями, что сможет на него залезть, и ведь залез. Конечно, совершал он подобные поступки в не совсем трезвом состоянии и, помимо того, как завсегдатай ночных заведений, наш герой перепробовал все виды психотропных веществ; но, к счастью, Джек вовремя понял, что это не его стихия, так как больше всего на свете любил самого себя.

Каждое утро, день или вечер, ночь… в общем, в любое время суток, покидая свою квартиру, Джек: обличался в стильный и не менее дорогой костюм, застёгивал, подходящие запонки на свежевыглаженной рубашке, надевал кашемировые носки и, разумеется, начищенные до блеска туфли; проходя мимо зеркала, он испытывал то самое, редкое моральное самоудовлетворение. И без подобного ритуала самолюбования не проходил ни один выход мистера Маккена в свет.

Родители его были уверенны, что дав своему ребёнку хорошее образование и оставив достойное наследство, можно будет рассчитывать на самостоятельность Джека, хотя бы после тридцатилетия. Солидный капитал, доставшийся ему от отца, был с легкостью спущен за каких-то пять лет. Избалованный сынок не мог обходиться без роскоши доступной лишь людям с толстым кошельком и счётом в швейцарском банке: казино, элитный алкоголь, яхты класса люкс, новые модные автомобили и, конечно, прекрасные жрицы любви.

Прокутив состояние, неожиданно для себя он отметил несколько новых фактов в своей жизни: почти все, так называемые, друзья и старые приятели незаметно стали исчезать из неё, ведь грандиозные вечеринки были единственными точками их соприкосновения; прелестные дамы уже почти потеряли интерес к его персоне, так как Джеку иногда нечем было расплатиться в ресторане, да и совсем прекратились дорогие подарки, кои привыкли получать его спутницы, имён, половины которых он даже не помнил, а ведь и не было нужды запоминать, как говорится: «В жизни ещё так много интересного!»

При всех неудачах в жизни Джек умудрялся сохранять должное великолепие, он всегда имел статный вид; глаза его карие с едва заметным янтарным отливом, в них часто читалась то ли грусть, то ли печаль, даже когда на лице сияла улыбка; не высок, но хорошо сложен, коренаст; на голове его вьются тёмные густые кудри, которые бывают непокорными, но уж за стрижкой и прической Джек следит. Всё в нём напоминало соблазнителя популярного романа.

Джек предельно избалован свободной жизнью и богатыми родителями, но при этом он имеет весьма утонченную натуру, а также является эрудированным и обаятельным человеком, во всяком случае, он видит себя именно таким.

Обладая пленительной харизматичностью и особым чувством юмора, Джек всегда привлекал к себе внимание публики: травил байки и анекдоты, рассказывал городские легенды, подшучивал над друзьями; порой проявлял излишний артистизм, когда играл на гитаре, было дело, даже устроил в клубе стриптиз вместо стриптизёрши. Впрочем, после представления, посетители не были особо воодушевлены его великолепием, поэтому вместо аплодисментов Джек получил свою порцию «оваций» прямо в лицо, причем с особым наслаждением. В ночное заведение люди пришли расслабиться, попить пива и совсем по-другому провести вечерок, а танцующий же у шеста Джек и его фамильные драгоценности мало у кого вызывали сексуальное возбуждение, за что он и поплатился. И если бы в первый раз…

2

Того, кто не задумывается о далёких трудностях, непременно поджидают большие неприятности.

Конфуций

Утром, после жуткой попойки, Джек проснулся в самом мерзком и разбитом состоянии. Во рту хозяйничал перегар, в голове дотлевали угли.

Горничную пришлось рассчитать, и вся остальная прислуга вместе с садовником отправилась в бессрочный отпуск до лучших времён, то есть до лучших финансовых времен хозяина дома.

Вчера он справлялся в банке о своём финансовом положении. Банковский служащий долго объяснял мистеру Маккену, что все его счета заблокированы. Ответ этот Джеку сильно не понравился, он ожидал другого. По его мнению средства на счёте должны появляться как по мановению волшебной палочки, то есть сами по себе. А, ведь так и происходило, пока был жив его отец.

Этим утром Джек Маккен спал бы до самого обеда, но всё обернулось против него. В восемь утра его разбудил телефонный звонок.

— Алло…

— Здравствуй, сынок!

— Доброе утро, мама.

При общении Джека с матерью всегда слышались нотки иронии. Женщина души не чаяла в сыне, но, как говорится: «Что выросло, то выросло…»

— Куда ты пропал? Мобильный уже неделю не отвечает, сам не звонишь. Как ты себя чувствуешь? Как дела?

— Чувствую себя плохо, телефон отключили за неуплату.

— А что случилось? Ты разве не в состоянии оплачивать телефон?

— Мама, мне больше не дают кредит в банке, — проскрипел утомлённым голосом сын.

— А зачем кредит? У тебя закончились деньги?

— Да!

— ВСЕ?

— Мама, «все» закончились ещё год назад.

— Ты что, весь год живёшь в кредит?

— Да!

Дальше начались нескончаемые причитания, которые Джек, за свои сорок два года, наслушался сполна. Пришлось и в этот раз выслушать от мамочки, что он позор семейства, со всеми тактичными и не совсем тактичными, несмотря на её интеллигентность, определениями в свой адрес.

Телефонный разговор закончился почти сразу, как только сыночек попросил помочь решить его финансовые проблемы. Джек хорошо знал свою мать, она была заботливой, хоть и несколько деспотичной женщиной. Но о скупости мадам Маккен ходили легенды.

И всё же, Джек попытался уснуть после «добродушной» телефонной беседы. Но не вышло. Джек чувствовал себя совершенно разбитым: голова раскалывалась, мысли путались, на душе было скверно. То он смеялся над собой, то его охватывал ужас при одной только мысли о том, что у него нет больше средств к существованию. И вряд ли какой-либо банк предоставит его величеству кредит. Почему он раньше об этом не задумывался, история умалчивает.

Не спеша он оделся, сел у окна и погрузился в раздумья. В этом затуманенном и полном сомнений состоянии ему в голову пришла отличная мысль: «Только чудо может меня спасти, больше ничего». Мысль действительно отличная, тем более, что это было единственным возможным решением проблемы.

Закурив сигарету, он настроился на продолжение своей медитации на тему: «Как жить дальше?» и «На какие средства существовать?», как вдруг в комнате раздался странный хриплый голос пожилого мужчины:

— Мысль, конечно, хорошая, но чем будешь расплачиваться?

Джека передёрнуло. Он огляделся по сторонам — никого.

— Ну, вот, допился до белой горячки или стрессовое состояние так сказалось на моей психике, что я уже слышу посторонние голоса? Надо бы к врачу сходить, — вслух успокаивал Джек сам себя.

— Не надо. К врачу ходить пока не надо.

И если раньше слышался только голос, то теперь был чётко виден его хозяин — голубоглазый седеющий брюнет, худощавого телосложения в нелепом наряде, совсем не по сезону, и шляпе. Несмотря на преклонный возраст, пожилой мужчина обладал весьма живым взглядом и рассматривал Джека с нескрываемым любопытством, будто давно мечтал на него посмотреть, а скорее, заглянуть ему в душу.

«В молодости был, видимо, хорош собой», — отметил про себя Джек.

— Что значит «был»? Я и сейчас хорош! — Возразил незваный гость.

— Вы что, читаете мои мысли? Кто вы? И какого чёрта явились в мой дом? Как вы вообще сюда зашли?!

Наряд незваного гостя совершенно не сочетался с его хладнокровно-саркастическим взглядом: рубашка в мелкий розовый цветочек, полосатый хлопковый пиджак пастельно-голубых оттенков, насыщенного цвета синие подтяжки из сукна, брюки в тон к пиджаку и… бабочка в горошек, дополнявшая эту нелепую, по мнению Джека, картину. А главная изюминка образа — аккуратно обвитая шёлковой лентой, шляпа, испод которой выбивались вьющиеся волосы. Обычно люди с такой колоритной внешностью предпочитают более строгую и элегантную одежду, хотя вещи на нём были явно чьей-то безумной, но искусной работой.

В образе гостя и его манерах присутствовала неприкрытая дерзость. Старикан почему-то всё время ухмылялся, чем, надо сказать, весьма раздражал Джека.

— Я пришёл тебе помочь, межу прочим… — Начал диалог незваный гость.

— Да-а?

— А что тебя удивляет? Ты же хотел чуда… вот оно, перед тобой.

Джек приподнял правую бровь, выражая полное недоумение.

— Судя по костюму, вы и есть то самое «чудо»…

— Не дерзи старшим! Хотя хорошее чувство юмора, возможно, ей в тебе понравится.

— Ей? Кому это, «ей»? — Спросил Джек, манерно согнув руки в локтях, предварительно взмахнув ладонями так, будто он пародировал знаменитое движение: «джазовые ручки».

Джека передёрнуло от одного лишь упоминания о том, что он кому-то, возможно, понравится и только благодаря своему хорошему чувству юмора, ведь это унизительно. Мысль, о варианте «возможно», никогда не возникала в голове Джека. Это ему, «возможно», кто-то понравится и он, так уж и быть, снизойдёт и проведёт с дамой вечер. Джек еще десять раз подумает, ехать к ней после ужина на чашечку кофе, (со всеми вытекающими, в прямом смысле, последствиями), или, даже не стоит тратить на это время.

— Да, ей! Ты же пойдёшь на сделку? — Спросил таинственный старикан, нагло развалившись в любимом хозяйском кресле, уже потягивая сигару, которую он, незаметно от Джека, достал и закурил.

На секунду Джеку показалось, что глаза собеседника сверкнули.

— На сделку? С какой стати вы морочите мне голову, предлагаете какую-то сделку, заняли моё кресло в своём нелепом костюме? Да кто вы такой? В конце концов!

От последних слов Джека незваный гость мягко улыбнулся.

— Для тебя я сегодня, скажем, добрый волшебник.

Теперь уже улыбка появилась на а лице хозяина дома.

— Как интересно… если сегодня вы добрый волшебник, то кем были вчера? Йети? — Спросил с насмешкой Джек, но тут же стер с лица улыбку, так как обратил внимание на, несоразмерную телу, крупную ладонь своего собеседника. Пальцы, в которых гость держал сигару, были длиннее раза в два, чем у любого обыкновенного человека.

Тем временем, гость продолжал свой диалог:

— Мне нравится, что ты, несмотря на все свои серьёзные проблемы, ещё находишь силы пошутить и не опускаешь руки. Интересно, что это? Глупость или смелость?

Спокойный тон незваного гостя говорил о том, что он никуда не торопится и даже не боялся полицейских, хотя и незаконно проник в чужой дом. Что, надо сказать, поражало Джека.

— Что вам ещё во мне нравится? — Ехидничал Джек.

Незваный гость опять ухмыльнулся. Он спокойно дотянулся своей длинной рукой до пепельницы, что стояла на журнальном столике, и стряхнул пепел.

Нервно наблюдая за этой картиной, Джек, как и любой другой на его месте, буквально лопался от любопытства: «О какой сделке идет речь? Откуда старик знает о моих проблемах?»

— Так, давайте закончим наш разговор. Что за сделка?

Наглец ещё раз затянулся, будто набирая воздуха для длинного ответа, заглянул Джеку в глаза и спокойно сказал:

— Простая, такая, сделка. Ты влюбляешь в себя одну молодую особу, а я покрываю все твои долги.

— И всё?!

— Да.

— Очень интересно! Почему я?

Незваный гость ухмыльнулся.

— Мало ли, что и кому интересно… Так вышло, что ты. Не задавай лишних вопросов, ни к чему они. В конце концов, у тебя же проблемы, а не у меня.

Джек решил избавиться от назойливого гостя и поскорее закончить нелепую беседу.

— Ну, хорошо. Допустим, так. И, когда разблокируют мои счета?

Небрежно стряхнув пепел сигары на пол, будто случайно, гость ответил:

— Допустим, счета разблокируют завтра утром, но, после того, как ты дашь согласие, и мы пожмём руки. А, вот, сумма, которая на них числилась несколько лет назад, пополнится с процентами за все пять лет, словно она оставалась нетронута! Но только после того, как выполнишь все мои условия.

Джек едва сдержался, чтобы не засмеяться, но по взгляду собеседника понял, что тот опять читает его мысли.

— Допустим, счета я проверю завтра, это не проблема! — Выпалил Джек и тут же вспомнил, что уже не раз разрушал мозг банковским клеркам по этому поводу. И, если завтра он опять придёт в банк с тем же вопросом, то ему как минимум вызовут скорую помощь. И всё из-за бредней непонятного гостя в нелепом одеянии…

— Успокойся. Никто не вызовет «скорую», — протяжно сказал старик. — Ну что, по рукам? — Глаза его горели, он жаждал согласия.

«А если я откажусь, то он, наверное, никогда не уберётся из моего дома», — подумал Джек. При этом что-то внутри его противилось нелепой словесной сделке. Он решил потянуть время, чтобы подумать.

— Хорошо. А как она выглядит? Да, и, собственно, в чём смысл? Хотите кому-то отомстить? — Он коварно улыбнулся, так, что зубы можно было пересчитать.

— Отомстить? Бред. Нет! Если мне это нужно, значит, нужно. А потом, у каждого свои интересы в жизни. Твой интерес — восстановить свои финансы, мой — чтобы она в тебя влюбилась. Так понятнее?

Джек оступился, театрально качнув головой в сторону, уж слишком простым показалось ему задание.

— Что, вот так просто влюбить в себя и всё?

Добрый волшебник откинулся на спинку кресла и вздохнул. На секунду закатив глаза, он продолжил:

— Ну, если для тебя это такой пустяк, так в чём же дело?

Внутренний голос шептал Джеку, что за кажущейся простотой всегда скрывается большая ответственность, и всячески настаивал на отказе. Но Джек никогда не слушал свой внутренний голос, предпочитая полагаться только на себя. И, уж тем более, его азартная натура всегда брала верх.

— Ладно. Как она выглядит? Может, она до безобразия уродлива, поэтому никто её и не любит? А может, это ваша дочь? И из жалости к ней вы нашли меня, чтобы поднять её самооценку?

Старик поднял брови, лоб его наморщился, и, слегка оголив белок глаз, покосился в сторону Джека с саркастичным выражением лица.

— Нет, она совсем не уродлива. Наоборот она — самое прелестное создание на свете, но одно ты, всё-таки, угадал: она — моя дочь.

— Вот как! Так в чём тогда проблема?

Старикан скорчил гримасу перед тем, как ответить.

— Понимаешь, у неё очень сложный характер. Ещё она отличается насмешливым и язвительным стилем общения… — Произнёс старец сухо, кривя губы.

— О как! Прелестно-прелестно… Видимо, в папочку детка пошла? — Задорно подметил Джек.

— Ладно бы если только в папу, так ещё и мама внесла свой незаменимый вклад. Не женщина, а сущая гарпия! — Он манерно отпил, что-то из стакана Джека.

— Да, семейка что надо… А с внешностью у неё как? Фигурка и всё такое… Ну, вы меня понимаете, как мужчина…

«Добрый волшебник» посмотрел на часы и потушил сигару.

— Слушай, давай так: каждый день она едет на велосипеде по набережной. Возьми велик на прокат на той же набережной и проедься с ней за компанию. Там всё и рассмотришь. Ты-то найдёшь повод завести разговор, так и познакомишься.

Джек присвистнул, приготовившись закидать гостя своими мыслями на этот счёт:

— Там каждый божий день толпы катаются на велосипедах!

— Я дам тебе знак.

— Хотите сказать, что будете рядом?

— Да. Незаметно.

— Только смените костюм, умоляю, а то в этом одеянии вас сложно не заметить, — усмехнулся Джек.

— За это не переживай. Костюмы у меня все такие, а увидеть меня сможешь только ты, больше никто.

— Надеюсь, что это не белая горячка.

— Надеяться, конечно, можешь, — проскрипел старичок, оскалился и протянул Джеку свою правую руку. — Ну, по рукам?

Джек на секунду задумался и решил, что завтра он узнает, горячка ли у него или какое-то неизвестное науке заболевание, но только после того, как узнает в банке о своих счетах. И, если они окажутся разблокированы, (во что верилось с большим трудом), то он поедет на велосипеде искать свою новую любовь… На этой мысли он поднял правую руку.

— По рукам.

Не успел Джек пожать ладонь огромной руки гостя, как проснулся внутренний голос и со вздохом произнёс: «Зря!»

Довольный волшебник встал с кресла, и начал было собираться, но тут Джек задал ему вопрос:

— Странные у вас руки, они диспропорциональны, относительно вашего тела. Вы, ведь чуть выше меня, мы практически одного роста, но ваши ладони на порядок крупнее, — Джек, жестикулируя, обращал внимание на необъяснимое.

Старик посмотрел на свои руки и, затушив сигару, ответил:

— Руки, как руки, перестаньте придираться. Такой уж уродился.

— А как вас величать?

— Что?

— Ну, не могу же я называть вас «Добрым Волшебником»! — Сделав движение двумя пальцами обеих рук, вроде обозначения кавычек, язвил Джек.

Старик медленно надел свою большую шляпу.

— Меня зовут Фрай. Так и величай. — Представился незваный гость и тотчас же исчез.

— Хорошо, Фрай… — Ответил Джек уже самому себе, оставшись в гордом одиночестве с нотками тревожности в подсознании.

3

Утром Джек проснулся в хорошем настроении. Принял горячую ванну, побрился, вспрыснулся цитрусовым парфюмом, оделся, как подобает для вело-прогулки и отправился на набережную. По дороге, разумеется, Джек заглянул в банк. Лучшее, на что он надеялся — это то, что его хотя бы просто встретят с кислой миной. Худшее — это то, что его… Впрочем, не стоит об этом говорить.

Однако, уже на подходе к банку он увидел сияющее лицо охранника.

— Здравствуйте, мистер Маккен!

— Доброе утро! — На выдохе произнес Джек, удивленно посмотрев на охранника.

Охранник заискивающе улыбался, а Джек всматривался ему в глаза, ища подвох. Но подвоха не было, ведь ему здесь и вправду оказались рады, как старому и ценному клиенту.

Немного нервничая, осматриваясь, Джек приближался к своему банковскому клерку. Ему казалось, что все присутствующие в банке смотрят на него откровенно презрительно, но никто не обращал на Джека никакого внимания.

Клерк беседовал с пожилой дамой, дотошно объясняя ей, где поставить подпись на документах, и для чего она там вообще нужна. Увидев Джека, клерк приостановил беседу, извинился перед дамой, встал и вежливо поздоровался с ним.

— Доброе утро, мистер Маккен!

— Доброе? То есть, — Джек вновь манерно дернул головой, — то есть, да, доброе…

— Вы по какому вопросу?

— Да в принципе, всё по тому же, что и вчера, — потупив глаза, нервно пробурчал клиент.

— Вчера?!

— Вчера.

— Извините, мистер Маккен, но, возможно, вчера вы общались с моим коллегой. Ваш визит для меня всегда важен, и я точно помню, что вчера не обсуждал с вами никаких вопросов даже по телефону.

Джек не стал его долго мучить, так как длительное общение с офисными планктонами ему никогда не доставляло особого удовольствия. Тем более, пожилая дама вцепилась в него нравоучительным взглядом, всячески намекая, что у неё мало времени, и она тоже торопится.

«Почему я предварительно не позвонил?» — подумал Джек и решил поскорее закончить разговор. Не терпелось узнать, что там новенького на основном счёте, и разблокирован ли он вообще? Только в этом случае можно понять, что именно вчера произошло — галлюцинации от перепоя или реальность. Тогда будет ясно, в каком направлении дальше следовать, в сторону набережной или к психиатрической клинике.

— Да, возможно…

— Так что именно вас интересует?

— Я бы хотел поподробнее узнать о моих счетах. Должны были поступить средства, которые, возможно, покроют мои долги.

— Ваши что? Простите, долги?! Хорошо, я сейчас же проверю.

На лице клерка читалось неподдельное удивление.

— Да, действительно. Поступившая сумма покрыла ваши долги, причём с лихвой. На одном счёте остаток в 253 тысячи долларов. Вы желаете снять какую-то сумму?

Джек удивленно посмотрел на клерка, не понимая, что происходит. Он словно впал в ступор. Клерк задумчиво ждал ответа, поглядывая на ожидавшую его пожилую даму, лицо которой наливалось краской от злости. И всё-таки, после минутной паузы он решился повторить вопрос:

— Мистер Маккен, вы будете снимать какую-нибудь сумму?

Джек вышел из ступора, будто проснулся, и с трудом выдавил из себя:

— Пф-ф… Нет. Спасибо. — Сделав прощальный жест ладонью, быстро ответил Джек.

— Всего хорошего, мистер Маккен. Наш банк всегда рад вас видеть! — Доброжелательно, насколько это было возможно, ответил клерк и тут же вернулся к делам старушки.

Покинув банк, Джек долго шёл по тротуару, шаркая и разгребая кедами опавшую листву, почти забыв про то, куда направлялся утром. Причиной тому стали разблокированные счета и странный остаток. Ему с трудом верилось, что долги погасил вчерашний поздний визитёр. Джек думал: «Скорее всего, старший брат после телефонного разговора с матерью спохватился и пополнил счета».

Он подошёл к велопрокату, оплатил аренду велосипеда и отправился в путь.

На улице было оживлённо. Катающихся на велосипедах и роликах было очень много. Спустя полчаса он понял, что слишком давно не катался так подолгу, а еще в очередной раз ему пришла мысль, что хорошо бы бросить курить. С жутким сердцебиением и сбившимся дыханием Джек присел на скамейку передохнуть.

Не успел он отдышаться, как за спиной раздался тихий, бархатный, но мужественный голос.

— Ну, как там у нас дела в банке?

Джек обернулся и увидел того самого чудака, что вчера морочил ему голову.

— А, это вы! Как обычно, подкрадываетесь незаметно. Вы мне напоминаете Чеширского кота из «Алисы в стране чудес» — появляетесь незаметно и по частям. Сначала бабочка, потом нелепый костюм, и только потом ваша скромная персона!

Бабочка в этот раз была другой, еще нелепее вчерашней. Та была хотя бы в горошек, а сегодня — в фиолетовый цветочек.

— Что ты, я ещё и не так могу появляться. А то, что незаметно — это ты зря. Я здесь уже битый час тебя жду. Ну как там, в банке? «Скорую» не вызывали?

Джек отвернулся от собеседника и скорчил недовольную гримасу. Его больное самолюбие не выносило ироничных шуток свой адрес.

— По крайней мере, я узнал, что у меня нет белой горячки… — Скрестив руки на груди, произнёс Джек.

Фрай рассмеялся, но продолжил:

— Да, белой горячки у тебя нет. У тебя хуже! И неизвестно, как дальше пойдут твои дела. Это я про твоё здоровье.

Лицо Джека побледнело.

— Знаете ли, уважаемый Фрай… Больше всего на свете я не люблю прозрачных намёков. Например, таких как: «А додумывайте-ка сами»! Можно конкретнее? — Уже более агрессивно говорил Джек.

Фрай никак не отреагировал на такое дерзкое высказывание. Начищая свой правый ботинок, щеткой для обуви, он продолжил:

— Конкретнее ему захотелось… Ты, мне лучше скажи, получил ли ты предоплату?

Джек посмотрел на собеседника с нескрываемым удивлением.

— Это вы сейчас про что? И вообще, откуда взялась эта обувная щетка?!

Фрай аккуратно взял его под локоток:

— Это я про 253 тысячи долларов, что лежат на твоём счёте в банк. И про то, что все твои долги покрыты.

Джек замер и вновь впал в ступор. Во всё услышанное было трудно поверить.

— Так это вы? — Немного отстранившись от Фрая, тихо спросил Джек.

— Кто же ещё? Может быть, твои друзья, что разбежались как крысы по щелям в поисках более достойной компании?

На этих словах Фрай вдруг вскочил и хлопнул его по плечу.

— Вон она, едет… давай, живей, садись на велик и — за ней. Только без особого напора! — Подгоняя Джека, закопошился он.

Толстой щетиной, той же щётки для обуви, Фрай быстро провёл по кожаным кедам своего собеседника несколько раз.

— Так-то лучше будет, не люблю всякие разводы на обуви.

— Нет, сначала ответьте на вопрос: о чем вы намекали, я про моё здоровье?

— Отвечу после того, как ты решишь мою проблему. Лишний стимул тебе не помешает, так быстрее справишься. Вон та-а-а блондинка, что с рюкзаком за спиной. Да быстрей же! Она спортсменка, её так просто не догонишь!

4

Джек быстро вскочил на велосипед и помчался за девушкой. Догнав её, он стал держаться позади, на расстоянии примерно трёх метров, чтобы получше разглядеть.

«Спортсменка, значит… уже неплохо», — улыбаясь, подумал Джек.

Внимательно рассмотрев фигуру, Джек жаждал взглянуть на лицо данной особы. Поравнявшись, он умудрился немного обогнать её, и, нажимая на тормоза, всячески преграждал девушке путь, не позволяя объехать себя. Джек надеялся, что в ответ на такое нелепое поведение, с ним хотя бы заговорят или же обругают. Но, проехав несколько метров, он понял, что едет в гордом одиночестве, так как его спутница уже пересекла велотрассу и ехала совсем по другой стороне улицы. Джеку пришлось повторить её манёвр. Он резко свернул в сторону и, с особым задором, пыхтя-кряхтя, усердно крутя педали, вновь поравнялся с незнакомкой, уже твёрдо решив завести разговор первым.

— Девушка! Я ведь за вами гоняюсь почти всё утро. Давно не видел в нашей округе таких прелестных дам! — Широко улыбнувшись, произнёс Джек.

Прелестная особа же, ехала молча, игнорируя всё им сказанное. А он настойчиво продолжал:

— У вас такая красивая фигура, что, готов поспорить, ни один мужчина не сможет ни обратить внимание… — Манерно и с расстановками, говорил Джек.

Девушка остановилась, медленно достала салфетку и протёрла капли пота со лба. Вид у неё был недовольным, ведь её явно раздражал назойливый поклонник. Подобное поведение сильно удивляло и даже немного задевало Джека.

Он смотрел на эту особь женского пола с особым любопытством коллекционера и, полагаясь на свой богатейший жизненный опыт, оценил, что ситуация непростая.

Джек делил женщин на три категории: первая — одноразовый вариант, те, с кем можно провести одну ночь; вторая — те, с кем можно встречаться от одного до трёх месяцев, дарить им подарки и всячески баловать, а потом с лёгкостью бросать; и третья — это те, с кем приходится долго общаться, (пройти три круга ада для мужчин), а после всяческих испытаний, может быть, что-то и получится, но, скорее всего, рано или поздно, ты попадёшь в копилку, под названием «Друзья». Как и любой мужчина, (хотя есть и исключения), Джек предпочитал короткий путь к «сердцу дамы», поэтому два первых варианта он использовал активно, а третьего старался избегать.

И вот, судьба-злодейка подкинула ему третий вариант в самый сложный, по мнению Джека, жизненный момент. Он сразу же понял, что свои деньги получит не раньше, чем через полгода, и начал сильно сомневаться в том, что получит ли их вообще. Неожиданно возникла мысль: «А не сбегать ли в банк и не снять ли быстренько хотя бы ту сумму, что лежит на счёте сейчас?» — Но спортивный интерес, а скорее всего, его неуёмные амбиции, заставили Джека попытаться разговорить даму.

— У вас такой проницательный взгляд! В ваших глазах, будто звёзды сияют.

На этот раз девушка не заставила долго ждать ответа:

— Я смотрю, мало того, что вы идиот, так вы ещё и мечтатель.

Джек ожидал услышать нечто иное, чем такие едкие высказывания в его адрес. Немного оторопев и вспомнив про свои миллионы, он взял себя в руки да продолжил беседу с девушкой.

— Возможно, вы и правы, я действительно веду себя как идиот. Но в этом виноват не я, а ваша пленительная красота. — Сказал Джек, пытаясь сохранять улыбку на лице.

— Вы знаете, что самые гнилые и глупые люди на свете — это льстецы? — Ответила она весьма спокойным тоном.

При этих словах остроумная дамочка ухмыльнулась и внимательно посмотрела на Джека. Он же не отводил взгляда, был смел и напорист, но вдруг заметил, что в отражении её зрачков с безумной скоростью пролетел локомотив. Джек резко обернулся. Но за его спиной не было и намека на железную дорогу.

«Пожалуй, померещилось от волнения…» — Подумал Джек.

— Что вам нужно от меня? — Недовольно опираясь на руль велосипеда, произнесла она.

— Пф-а… — он небрежно провёл рукой по своим волосам, — я всего лишь хотел познакомиться с вами. И все!

Отвечая на вопрос девушки, ухажер-велогонщик старался избегать зрительных контактов.

— А лучше вы способа, конечно, не нашли? По-моему, даже кролики знакомятся намного оригинальнее, чем вы.

— А вы, я вижу, с характером? — На лице Джека проступила мимолётная ухмылка.

— А вы, я вижу, совершенно бесхарактерный. Всего хорошего! — Бросила она напоследок, с особым безразличием в голосе.

— Вот и познакомились, — крикнул он вслед, так как она, не дослушав ответа, оседлала велосипед и умчалась на большой скорости, попутно громко выпалив — «СЛАБАК!»

Джека такое знакомство позабавило. Он уселся на свой велик и ринулся в погоню. Ему показалось, что они не договорили. И к его персоне так относиться никому не позволительно. Он-то заставит себя уважать, даже если это никому не нужно, кроме него самого.

Но вот, что странно: обладая характером самоуверенного наглеца, он не мог долго смотреть ей в глаза. Хотя глаза у неё действительно необычайны, синие и улыбающиеся. Даже если бы Джек с ней не заговорил, по её взору было предельно ясно, что она смеялась над ним.

«Возможно, я старею и сдаю позиции, — про себя думал Джек, — надо бы догнать её».

Но, догнать её было уже невозможно. После двухчасовой езды, которую сложно было назвать прогулкой, на последнем дыхании Джек добирался до стойки велопроката, чтобы вернуть данное транспортное средство.

5

Получив от жизни очередную оплеуху, Джек пребывал в слегка подавленном состоянии. Он не понимал, что происходит.

«Видимо, действительно старость подкрадывается, — думал он, — ну, ничего! Брошу курить, наверное… Завяжу со спиртным!»

Не успел он подумать о спорте, как тут же вспомнилась вчерашняя велопробежка. Джек скорчил недовольную физиономию.

Вечером, покачиваясь в кресле-качалке у камина, он смотрел на красно-синие языки пламени. Вид горящих, потрескивающих дров успокаивал его.

Неожиданно, громкие звуки битья посуды на кухне нарушили его покой. Что-то, очевидно, «само по себе», упало и разбилось. Дома у Джека в столь поздний час никого не было, гостей он уж точно не ждал.

Он прошёл на кухню — тишина. На полу были осколки разбитой чашки.

«И как она упала?» — Произнёс Джек полушёпотом, наморщив нос. Непонятно. Джек направился в уборную за веником и совком. По дороге ему померещился чей-то силуэт. На секунду показалось, что кто-то дышит ему в спину. Оглянулся — никого. Собрав мусор, он решил выпить горячего чаю с мёдом, который, по мнению мамы Джека, оказывал успокаивающее действие на его психику. Отхлебнув ароматного чая, хозяин дома расположился на кухонном диване, погрузившись в свои грустные мысли.

Джек недолго пребывал в гордом одиночестве. Громкий и монотонный голос вновь нарушил тишину и покой в его доме:

— Забыл предупредить…

Глаза Джека округлились, ведь это была говорящая микроволновая печь, дверца которой превратилась в большой рот. Этот огромный рот и начал беседу с Джеком. Непривыкший к незваным гостям и подобному зрелищу, Джек на какое-то время потерял дар речи. Микроволновка же, в свою очередь, дружелюбно улыбнулась:

— Пока ты слушаешь и не перебиваешь, я тебе вот что скажу…

Как только Джек узнал голос Фрая, то тут же пришёл в себя и легким движением поправил волосы. Он резко перебил микроволновою печь.

— Фрай! Прежде чем вы продолжите свой монолог, прошу вас: примите, пожалуйста, человеческий облик. Потому что, разговаривая с микроволновой печью, я чувствую себя полным идиотом!

— Может, ты и есть идиот? — Ответил назойливый незваный гость, уже сидя в кресле-качалке и покуривая длинную кубинскую сигару.

В этот раз Фрай появился одетым «по-домашнему». На нём был длинный халат из мягкой бордовой замши, а под ним — рубашка, разумеется, с бантиком в горошек.

— Уже не знаю… Я об этом раньше, как-то не задумывался.

— То, что ты идиот, и сизому ежу ясно. Потому, как только идиот, может сесть на мотоцикл друга и разогнаться до сумасшедшей скорости, не имея никаких навыков в вождении подобного транспорта.

Оторопев от услышанного, Джек ощутил звон в ушах. В глазах его потемнело, сознание помутилось, сердце застучало громче. Казалось, сердцебиение участилось, а кровь настолько сильно пульсирует, что гулом отдаёт в мозгу. Джек побелел и, пытаясь ухватиться за что-либо, непременно упал на пол.

Очнувшись в своей кровати, Джек чувствовал лёгкое недомогание и тупую боль в правой части головы. Рядом, в том же кресле, всё ещё сидел гость.

— Я, всё-таки, надеялся, что вы мне приснились…

— Это, видимо, твоя самая заветная мечта — увидеть меня во сне, — иронично вылепил Фрай.

— Самая заветная мечта — это не видеть вас вообще. — Строгим тоном отвечал Джек.

— Э-э-э, нет! Мы же заключили сделку.

— А что со мной произошло? Почему я отключился? — Приняв сидячее положение, спросил Джек.

— Не знаю. Может, ты беременна? Говорят, у беременных бывает такое, они падают в обмороки! — Мягко улыбаясь, слегка покачивая головой, Фрай продолжал мучить его издевками.

— Ваши примитивные шутки невыносимы. Вы пришли, а вернее, нарисовались здесь с каким-то важным известием? Так извольте же сообщить мне, что хотели, пожалуйста, и удалитесь уже из моего дома! Могу я хотя бы ночь провести вне вашей компании? — отрезал Джек, вернувшись в лежачее положение, не поднимая головы от подушки, (боль всё ещё не отпускала его).

— Да, я, вообще-то, ненадолго зашёл. Так, чайку попить. А вот, в силу своей невоспитанности, хозяин дома сам чайку и не предложит.

— У меня есть оправдание — вы явились без приглашения. Причём, как, очевидно, «весьма воспитанный» человек, вы это делаете регулярно. — Пробормотал Джек в подушку.

— Так вот, я продолжу беседу. Если позволите, разумеется.

— Т-хе-е… — Издал Джек скулящий смешок отчаяния, — да, пожалуй. Продолжайте.

Фрай чуть задумался, рассматривая Джека, будто взвешивая в голове информацию, которую необходимо правильно и доступно преподнести.

— Я забыл тебя кое о чём предупредить. При лунном свете моя дочь превращается в иное «чудное создание», сильно отличающееся от того, что ты видел сегодня утром…

Джек забыл про боль в голове и приподнял бровь от удивления. Фрай поймал его любопытный взгляд.

— …внешний вид, которого вызывает у обычных людей, в лучшем случае — шок, в худшем — летальный исход.

При этих словах Джек вскочил с кровати и раскричался:

— Т-а-а-а-к, всё-таки она уродина! Я так и знал! — Грозясь пальцем, продолжал расхаживать из стороны в сторону Джек, — я знал, что именно этим всё и закончится! — Драматично жестикулируя, довершил он.

— Нет-нет! Ты не так понял. Ты, собственно, мне и нужен только для того, чтобы решить эту проблему. Просто, я предупреждаю тебя заранее, чтобы от увиденного ты не лишился рассудка.

— Как это гуманно с вашей стороны, Фрай! — С нотками легкого пафоса в голосе возмущался Джек, — И всего-то лишь при лунном свете… Пустячок сущий!

— Да. Безлунной ночью она нормальная, то есть обыкновенная, как все прочие женщины.

— Так, в чём же смысл?

Фрай улыбнулся, протяжно вздохнул и взглянул на Джека:

— Смотрел мультик «Шрэк»?

— Ха-ха! Допустим… — Он шутливо закусил губу.

— То есть, ты в свои сорок два ещё и мультики смотришь?

— Хватит глумиться. Ближе к делу!

— Ну, так вот… — Сдерживая улыбку, продолжал Фрай, — чтобы она никогда больше не обращалась в чудовище, ей нужно влюбиться. Если она искренне влюбится в земного человека, то останется в этом облике навсегда. Понимаешь?

— Не совсем, если честно. — Джек скрестил руки на груди.

— Она превратится в божью тварь, дочь Евы, деву или, как тебе угодно… Это намного лучше того, кто она сейчас.

— А кто же она тогда сейчас?

Тут Джек украдкой глянул на пол и увидел, что у Фрая из-под халата торчали не человеческие ноги, а какие-то странные козлиные копыта. Одна курчавая конечность с копытом спокойно лежала на другой.

Джек рухнул на кровать и ещё внимательнее поглядел на гостя.

— Фрай, у вас же копыта-а-а-а! — Артистично показав на них рукой, воскликнул Джек.

Гость спокойно посмотрел вниз и не нашёл там ничего удивительного:

— Ну, и что? Копыта, как копыта. На себя посмотри… Ой! Смотрите-ка, ноги!

— Ноги — это нормально. А вот копыта… Как я раньше не замечал?!

— Да, ты много чего раньше не замечал. Вот, сейчас подумай о своей жизни и как следует…

— Хватит нравоучений! Вы не ответили на мой вопрос. Кто ваша дочь сейчас? — Напористо продолжал Джек.

Фрай посмотрел в сторону, ядовито улыбнувшись, он прищурился, набрал воздуха и ответил:

— Она, так сказать, метис. Мама её — гарпия, а папа…

Тут Джек замер, нахмурил брови и превратился в одно гигантское ухо. Фрай оценил.

— Смотри-ка, не перебивает… Так вот, а папа её — простой сатир.

— Это… К-как это? — Джек усмехался, вертясь на месте, — что за бредятина…

— Вот. Так…

— Гарпии и сатиры… Может еще Кракен и русалки? Это всё из мифов!

— Ну, нет! Не такие уж мы и мифы, если я сижу здесь и имею честь разговаривать с тобой. Ещё и покрываю все твои долги в банке.

Джек на секунду замолчал, пытаясь переосмыслить происходящее.

— Теперь понятно, почему вы всё время так заносчивы, а глаза ваши всегда смеются. Кстати, у дочурки ваши глаза! — Джек указал пальцем на Фрая. — Та тоже бесконечно ухмыляется… Веселая семейка, ничего не скажешь.

— Всё хорошее у неё от меня, разумеется, а вот характер от мамы достался, — распевно произнёс добрый папочка, вытягивая правое копыто вперёд.

— Ну, знаете ли… Будь у неё ещё и ваш характер, я бы вообще повесился!

— Ой! Ты не торопись. Всему своё время.

— Слушайте, Фрай. Вы всё какими-то загадками говорите. Хватит меня пугать, в конце концов!

Фрай смотрел на Джека пристальным взглядом, будто ему доставляло удовольствие пугать этого избалованного циника. Выдержав паузу, пожилой сатир продолжил:

— Я продолжу. Не выходи с ней на улицу при лунном свете. Держи ситуацию под контролем.

— Уж постараюсь, — ответил Джек, голова которого была готова закипеть от объемной информации, которую невозможно было переварить за ночь. — А как с ней вообще разговаривать? Она же, как какой-то ёжик фырчащий — хамит, посылает. Вся из себя, мол, такая стерва! — Джек манерно взмахнул руками.

— Надо найти подход. Понимаю, трудно, но и оплата за старания немалая.

Глаза Джека заблестели, он посмотрел на гостя взглядом озорного подростка.

— Расскажите, чем её можно зацепить. Есть какие-нибудь рычаги?

Лицо сатира стало серьёзным. Он вытянул руку и медленно провёл ею по своим курчавым волосам, из которых, еле заметно пробивались небольшие рожки. Потом вздохнул и ответил:

— Есть. Несмотря на всю свою стервозность, она весьма добра. Любит детей, животных, растения, свою мебель. — На словах о мебели Фрай загадочно улыбнулся.

— Минуточку! Мебель? Как-то, не к месту. Мебель — это неодушевленный предмет.

Фрай поднял на него свой прозрачный взор, от которого потянуло холодом и ненавистью.

— Это ты так думаешь…

Джек не стал возражать, решив не тратить время на болтовню и препирания.

Сатир снова достал сигару из футляра, надкусил кончик, прикурил, взял ее двумя огромными пальцами и осторожно поднёс ко рту. Выпустив клубок дыма, он задумался, снова затянулся и произнёс:

— Она может обратить на тебя внимание из чувства жалости. Создай ситуацию, чтобы тебя можно было пожалеть.

— М-м-м. Надо подумать.

— Ещё она любит искусство, все его направления. Если всё-таки найдёшь повод пригласить ее на чашечку кофе, то заведи непринуждённую беседу на тему связанную с историей искусства. Поговори о всяких музеях, галереях, упомяни Лувр или Собор Святого Семейства… Ты, вроде, образованный человек, сможешь поддержать разговор.

— О-хо-х! Вот и первый комплимент. Всё-таки я не законченный идиот!

— С «законченным» идиотом, она даже не заговорила бы. Ты скорее разгильдяй.

— А, с разгильдяем, значит, будет?

— Некоторые люди могут закрыть глаза на многое, в том числе и на твои внутренние и внешние недостатки, если ты интересный собеседник, поверь мне. Нам всем не хватает живого общения. Рассмеши её, придумай что-нибудь.

Джек почесал затылок. По его виду было понятно, что его уже давно не заботило то, как обольстить девушку. Обычно мысли на тему: «Как расставить ловушки и капканы?» больше заботили его дам.

— А ещё лучше — предложи съездить куда-нибудь вместе, в Европу, например.

— Может, во Францию?

Фрай одобрительно кивнул.

— Можно и туда. Она любит путешествовать. Не слышал про дам, которые отказались бы от поездки во Францию. Да, и не забудь про классические ухаживания: букеты, конфеты и вино. Женщины любят, когда за ними красиво ухаживают, хоть и делают вид, что не обращают на это внимание. Ещё как обращают! Уж я-то знаю в женщинах толк, — сказал Фрай с видом большого знатока.

Джека позабавила последняя фраза. Его? Учить, как ухаживать за дамами… Ну, уж дудки! Он снисходительно посмотрел на старичка и решил съязвить.

— Вы-ы? — Визгливо выдавил он, — представляю удивление тех женщин, когда после конфетно-цветочного этапа вы доходите до постельно-подушечного: «Ой, у вас копыта? Как это необычно! Это так заводит!» Если у вас вместо ног копыта, то мне даже страшно себе представить, что ж тогда вместо детородного органа?

Фрай спокойно ответил:

— Ты удивишься, но вместо детородного органа у меня… детородный орган.

Джек вытянулся, приподнял голову и с осторожностью посмотрел на Фрая свысока, с легким волнением в глазах; он подумал о том, что слегка перегнул с остротами, позабыв о серьезной разнице в возрасте между ним и гостем. А также, о том, что тоже когда-то тоже станет пожилым мужчиной и будет рассказывать, как «это» было в молодости. Ему стало немного стыдно, но лишь на мгновение. Старикан его страшно раздражал, и он ни в коем случае не собирался извиняться.

— Хорошо. Теперь вопрос, который меня тяготит. Мне уже сорок два… А ей?…

— Не хочу тебя расстраивать, но она в разы старше тебя. На внешность не обращай особого внимания…

— Я и не думал… только что я разговаривал с микроволновкой! Но, всё же, сколько ей лет? — Джек лукаво прищурил глаз.

— Женщинам такие вопросы не задают.

— Я сейчас не женщине вопрос задал! — Уже с раздражением заметил хозяин дома.

— Спроси у неё сам! Выглядит она на двадцать-тридцать лет. И, мне кажется, тебе этого достаточно.

— Ха! Я уже слышу её ответ на этот вопрос.

Фрай забавлялся. В его глазах появилась неуловимая теплота, словно он вспомнил свою дочурку.

— Да, и ещё. Если она потащит тебя в постель, упирайся, как можешь. Пока она в тебя не влюбится, этого делать нельзя. Всё пойдёт насмарку.

— Ну, вы, дяденька, задачки ставите… Я ж не деревянный.

Фрай запустил правую руку в карман своего халата и достал гигантскую булавку, примерно десяти сантиметров.

— И для каких же целей такие булавочки используются? — Поразился Джек.

— Сейчас объясню, для каких. Пристегни её на одежду, как почувствуешь, что уже не контролируешь ситуацию. Пока булавка закреплена на одежде, девушка к тебе не притронется. Ты у неё вызовешь лишь рвотный позыв, а у тебя не возникнет никакого сексуального влечения.

— Рвотный позыв? От меня?! — Вскрикнул Джек и непроизвольно посмотрелся в зеркало.

— Не от тебя, а от булавки! На расстоянии в полметра она ничего не почувствует. Держи дистанцию.

— А как я пойму, что уже пора?

— Слушай, ты что, никогда не влюблялся? — Нервно спросил Фрай, оторвавшись от спинки кресла.

Джек на несколько секунд задумчиво поднял свой взгляд вверх, перебирая школьные и студенческие годы. Ему не пришёл на память ни один эпизод из жизни, когда бы он был поистине влюблён, со всеми тягостями этого чувства. Серьезным тоном, немного прерывисто, очевидно, пытаясь зацепиться хотя бы за какого-то из своего прошлого, Джек отвечал:

— Так… Кто-то нравился. Но, вот, чтобы голову потерять от чувств, как мелодрамах для подростков — такого не было. Эм-м… никогда.

— Ты сам-то, как считаешь — это нормально? Тебе сорок два, а у тебя — ни девушки, ни жены, ни детей, ни семьи. Что у тебя за спиной? В общем, картина ясна. Вы с моей доченькой — два сапога пара!

— А что, она тоже никогда?…

— Никогда. Но она и не хочет. У неё хотя бы есть причина и оправдание, в отличие от тебя! — Фрай сторого, подобно школьному преподавателю, посмотрел Джеку в глаза. — Для неё это закончится земной жизнью. Она боится быть такой как все…

— А сейчас она — не как все? Ах, ну, да, конечно… «Не такая как все»! — Джек вновь сделал странное резкое движение руками, чем уже изрядно надоел Фраю. — Она просто чудовище. Ей что, нравится быть чудовищем?!

Фрай быстро перевёл взгляд на заносчивого умника:

— Видишь ли, она не только превращается в, как ты выразился, «чудовище». Есть ещё кое-что. Гарпия заточена внутри неё и раскрывается лишь при лунном свете. Важно — совсем другое… Глория способна контролировать людские желания и эмоции. Обладая немалой силой, она легко может заставить человека смеяться, петь, танцевать и так далее… причём тогда, когда ей надо, да так, как она хочет. И не только человека.

— Как это?

— Она способна контролировать эмоциональный фон любого собеседника. Поэтому ей нравится жить той жизнью, которой она живёт. Но — это неправильно. Потешаться над другими и делать это так явно не слишком этично и, в принципе, недопустимо.

Джек округлил глаза, сжал губы и почесал затылок, затем до краев наполнил бокал вином и выпил.

— Я бы даже сказал — не потешаться, а издеваться.

— М-м-с… — Джек залпом прикончил второй бокал. — Именно! Как-то странно… Сочетаемое с несочетаемым — всё это в одном человеке. Да, Фрай, простите, вы меня так загрузили… Может, виски или вина?

— Нет, спасибо. Не пью на работе.

— А вы на работе?!

Сатир откашлялся, но ответил:

— В каком-то роде, да. Отвечаю на твой предыдущий вопрос про двоих в одном теле. Она не сможет родить детей, пока не станет земным созданием. А я знаю, что она хочет завести семью. Просто не признаётся в этом ни мне, ни себе. Вероятно, боится этого.

— А вы с ней говорили об «этом»?

Фрай скривил рот.

— Мы из-за этой темы уже давно не общаемся. Совсем. Она считает, что я лезу в её жизнь. Поэтому я лишь наблюдаю за ней со стороны.

— То есть о том, что мы с вами заодно, она знать явно не должна?

Фрай отхлебнул, оказавшегося под рукой, чая с мёдом, от которого шёл насыщенный пряный аромат и вился пар. Джек не сразу сообразил, что это тот самый чай, который он заварил себе три часа назад. И почему он ещё горячий? А гость не обращал внимания на изумлённый взгляд собеседника.

— Если она узнает, то откусит тебе голову.

— В буквальном смысле? — Джек поставил руки в боки, задорно улыбнувшись.

— Буквальнее не бывает. — Холодно ответил Фрай.

— А если она в меня не влюбится, да ещё и узнает о моём заговоре с вами? Что мне тогда делать? Ходить без головы?!

— Смешно-о… Можно подумать, сейчас ты ходишь с головой. — Фрай злостно хихикал, а Джек задёргался. — Я тут, кое-где навёл справки. Ты — это последняя попытка, третья! Если первые две были неудачными, то в третий раз повезёт… — С нотками безнадёжности в голосе, отмечал Фрай. Кстати, если она влюбится, то без головы будет ходить она, ведь у влюблённых разум отключён, и ею можно будет управлять. Тем более, что ей нравятся такие персоны, как ты — с придурью. И внешне ты ей по вкусу придешься, я думаю.

Уж в этом Джек нисколько не сомневался. Он всегда считал, что приходится всем по вкусу.

— А в этом вашем «кое-где», вы не узнали, останется ли моя голова на плечах или нет?

Фрай громко и злорадно рассмеялся.

— Нет. Узнал лишь, что твою голову давно пора почистить от мусора.

— Забавно. — Совсем не забавно произнёс Джек. — То есть, по вашему мнению, лучший способ очистить голову от мусора — и вовсе избавиться от неё?

— Хороший вариант, кстати, — улыбнулся Фрай, глядя на побледневшего Джека. — Да ладно, не пугайся раньше времени. Не всё так страшно. У страха глаза велики, но надо действовать.

Джек пожал плечами, присел напротив своего гостя.

— С чего начнём?

— Со знакомства, разумеется. Она работает преподавателем танцев в школе №721 на улице «X» рядом с Ист-Ривер, как ты понял.

— Отличную профессию выбрала, молодец! Учить никого не надо, все ученики танцуют и так.

— Да. И не только ученики, и не только танцуют. Ещё и поют.

— Ты смотри… и, за это платят?

— Ей? Разумеется! Мало того, сейчас она готовит выпускную команду к ежегодному выступлению. Соревнуются все школы города, отбор очень жёсткий. А завтра в школу нагрянет комиссия на просмотр её команды. Поэтому, именно завтра к ней лучше не лезь. Хоть она и уверена в победе, всё равно будет нервной и раздражительной.

«Раздражённая женщина быстрее втянется в разговор, пусть и не совсем добродушный, нежели в спокойном состоянии. Тут хотя бы запомнит в лицо» — подумал Джек, но не стал отрываться от беседы с Фраем, боясь упустить важные детали.

— Ещё бы. Обладая такой силой, я был бы на все сто уверен в себе.

— А ты в себе не уверен? Если ты лишился всех денег, то не надо лишаться головы. Жизнь на этом не остановилась. А может быть и наоборот — всевышний даёт тебе шанс открыть в себе ту сторону сознания, которая всегда была закрыта. А продолжая пытаться жить той жизнью, которой жил раньше, ты в себе бы никогда эту дверь не открыл.

Джек начал вспоминать какие-то моменты в своей жизни, за которые ему было стыдно. Однако, ему стало неприятно об этом думать, и он прогнал эти мысли прочь. Тем более, что Фрай опять нарушил его медитацию своей болтовнёй.

— Живёт на улице «Y», дом тринадцатый.

— Знаю это место, бывал там. Далеко не каждому по карману иметь такой дом в Ист-Сайде. Уж тем более, школьному педагогу.

Фрай посмотрел на него уничтожающим взглядом.

— Какими-то странными мерками ты живёшь — оцениваешь людей лишь по их финансовым возможностям.

Джек закусил губу.

— Да бросьте вы, все так живут. Подсознательно все мы взвешиваем возможности…

— Не все. Только моральные уроды. То есть, извини, ты и всё твое окружение.

— Вы опять пытаетесь меня оскорбить? — Спокойно наливая себе очередной бокальчик винца, произнёс Джек.

Фрай скорчил утомительную гримасу, дав понять, что затянувшийся разговор начинает ему надоедать.

— Домой без её согласия не зайти. Там своеобразный «фейс-контроль».

— Ха, как в ночном клубе… Закрытая вечеринка, вход исключительно по VIP-приглашениям!

— Зря смеёшься. В клубе хоть можно через знакомых договориться. А тут потребуется смекалка. В общем, адрес я написал. Булавочку не потеряй, её нужно будет вернуть. На этот раз всё, вроде, я тебя достаточно проинформировал.

Не успел Джек обернуться, как Фрай исчез. Только блокнотный листок с адресами аккуратно лежал на столе.

— Подождите, Фрай, подождите… — Глядя на листок, продолжал Джек, — а вдруг мне понадобится помощь или совет… как я вас найду? Или где? Свой-то адрес вы забыли написать.

— Позови, и я появлюсь, когда надо. — Ответил голос Фрая.

После исчезновения гостя Джек снова наполнил бокал вина до краёв, опустошил его и через полчаса уже крепко спал.

---

6

Любовь бежит от тех, кто гонится за нею,

а тем, кто прочь бежит, кидается на шею.

Уильям Шекспир

Утром Джек отправился в школу, где Глория преподавала танцы. Он нарочно приехал пораньше, чтобы не пропустить её урок.

У входа стояло несколько припаркованных велосипедов. Один из них Джек узнал. Подойдя ближе, он заглянул в школьное окно. Внутри было много народу, отдалённо слышалась музыка. Войдя в здание, Джек попытался найти танцевальный класс. Долго искать не пришлось; вдалеке стояла толпа людей в солидной одежде, а из больших динамиков громко надрывался Jamiroquai.

«Это, наверное, и есть та самая комиссия. Мне сюда», — решил Джек и пошёл по коридору в данном направлении.

На специализированной площадке вместе с Глорией танцевали подростки. Все как один, (примерно человек двадцать), ритмично двигались под музыку. Движения были чёткими и резкими, как у черлидеров. Казалось, танцуют опытные профессионалы. Чувствовался весёлый настрой учеников. Эти эмоции передавались и членам комиссии, и толпе зевак, что преградили вход в класс. Почти все зрители улыбались, некоторые притопывали в такт, а кто-то и пританцовывал.

Джек едва пробрался сквозь толпу, чтобы хоть одним глазком посмотреть на происходящее. Хотя и желания танцевать у него не возникало, любопытство просто пожирало Джека изнутри. Шёл предварительный показ для членов комиссии. После его окончания посыпались бурные аплодисменты.

Ребята и Глория двинулись в раздевалку, громко обсуждая участие в будущем танцевальном марафоне. Девочки интересовались, какими будут костюмы, а мальчиков больше волновал другой вопрос — полным ли будет состав команды. Под этот гомон и бурные обсуждения Глория удалилась с толпой учеников, так и не заметив Джека.

В конце коридора Джек увидел странного человека. Вернее, человечка. На члена комиссии он был совсем не похож: низкорослый сутулый мулат, на голове его была намотана какая-то тряпка — имитация шапки. Всем остальным он не отличался современного подростка… На нём были: джинсы, ветровка, множество разных фенечек на руках и шее, на ногах — кеды.

Если раньше при знакомстве с новым человеком Джек смотрел сначала на лицо, то сейчас, после общения с Фраем, начинал разглядывать личность с ног до головы. Ему всюду мерещились копыта. На этот раз Джеку повезло. «Кеды, просто кеды…» — успокоился Джек, но что-то в этом человеке всё равно ему не понравилось. Внутренний голос тоже согласился с этим подозрительным замечанием. Особенно было неприятным то, что этот человек пристально смотрел на Джека не совсем добрыми, чёрными, как уголь, глазёнками. Расстояние длиной в коридор, (метров пятнадцать), не мешало человечку впиться в Джека взглядом и не отпускать его. Джек замешкался; ему стало как-то не по себе. Казалось, кто-то залез к нему в душу и пытается найти там какую-то ценную информацию. Джеку захотелось освободиться от чужого взгляда и с кем-то завести разговор, но в коридоре, как назло, больше никого не было.

Спустя минуту, мулат двинулся к Джеку. Приблизившись, он искренне улыбнулся и вежливо спросил, был ли показ для членов комиссии и где Глория.

Спрашивать у незнакомого человека «Где Глория?» показалось Джеку странным. Если бы этот вопрос задали на улице, было бы как минимум бестактно и глупо, но раз Джек услышал его в школе, то понятно, что Глория — весьма известная в этом заведении личность, поэтому над вопросом «Кто такая Глория?» любой местный обитатель не будет долго ломать голову.

Но Джек же любил пошутить и чувство юмора его никогда не покидало. В ту же секунду, когда прозвучал данный вопрос, он ответил мулату:

— Глория? А кто это?

К удивлению Джека, человечек ничего не ответил, лишь ухмыльнулся и пошёл прочь.

«Интересно, кто это, — подумал Джек, — и кем он приходится Глории? Фрай эту персону мне никак не обозначил. А это значит, что бояться нечего». Но небольшое сомнение всё равно осталось.

Джек вышел на улицу, присел на скамеечку напротив велопарковки и тихо стал ждать появления «второго чуда». Ведь с первым он уже знаком достаточно хорошо. Осмотревшись, он заметил другой велосипед, припаркованный возле велосипеда Глории.

«Этого велика утром не было. Уж ни этот ли мелкий чёртик здесь припарковался?» — только успел он подумать, как из школы высыпала толпа. Там же была и Глория. Вместе с низкорослым мулатом они двинулись к велопарковке.

Джек замер на скамейке, надеясь, что его не заметят. Ещё час назад у него были совсем другие планы, в которые этот персонаж никак не вписывался.

«Откуда он вообще взялся? Может, Фрая позвать? Да нет, сам справлюсь. Я ж мужчина всё-таки, — уговаривал себя Джек. — А может, всё-таки позвать? Хотя бы узнать, кто это, и с чем его едят. Вдруг это, вообще, её жених».

Джек усердно отмахивался от всех мыслей, внимательно наблюдая за тем, куда направятся эти двое. И всячески старался укрыться, чтобы его не заметили. Но довольно таки сложно не заметить взрослого мужчину в белоснежной рубашке и классическом чёрном костюме. Ко всему прочему, сидящего на скамье выкрашенной в белый цвет.

А вырядился он так для того, чтобы привлечь к себе внимание. У него был хитроумный план — влиться в толпу членов комиссии, будто бы и его голос имеет вес в решении вопроса — будет ли команда этой школы участником марафона или нет. И от него зависит, (да-да, может, только от него одного и зависит!), участие команды Глории в мероприятии. Он всегда считал, что все его идеи хороши, а кто с ним не соглашался, тот попросту — дурак.

Но все его хитроумные планы сорвались. В толпе, что преградила ему путь в класс, было недостаточно места, чтобы кто-то смог оценить его величество в безупречном костюме. Всем просто было не до него. Тогда он решил дождаться Глорию в коридоре и сказать, что у её команды есть серьезный шанс попасть на крупный марафон, и он ей, как член комиссии, поможет. Но и тут сорвалось. Мулат с вредными глазёнками просто сбивал Джека с толку, а в довершение всего ещё и вышел с Глорией на улицу.

Джеку ничего не оставалось, как приземлиться на скамью и просто наблюдать за происходящим. Ну, не уходить же так сразу! Выходит, зря он почти всё утро провёл у зеркала. Но его, к сожалению или к счастью, заметили. Мулат пристально смотрел на Джека и что-то шептал Глории, очевидно, по этому поводу. По всему виду было понятно, что намерения их далеко не доброжелательные.

— Дорогая моя, этот обалдуй, что в костюмчике, наблюдает за тобой с самого утра.

— Который? — огляделась Глория по сторонам.

— Да вон тот, что на скамейке сидит. Пижон! — С хрипотцой произнёс мулат.

— У тебя все, кто приличнее тебя одет — пижоны. — Отрезала Глория.

— Да я тебе точно говорю. С утра за ним наблюдаю.

Глория присмотрелась и вспомнила того ненормального, что преграждал ей путь на велопрогулке.

— А, этот. Интересно, что ему от меня нужно на этот раз?

— А ты с ним знакома? — Произнёс он заинтересовано.

— Едва ли.

Глория прервала интересный разговор и направилась к тому типу, сидящему на скамейке. Больше всего на свете она не любила загадки любого рода. Ощущение «висящего над головой топора» было ей невыносимо, поэтому она всегда владела инициативой. Решить вопрос на месте, без особых церемоний — это в её стиле. Даже если это, по мнению других, не совсем тактично.

Первая мысль, пришедшая Джеку в голову, когда он увидел решительно идущую к нему девушку — бежать! Но, представив, что это будет выглядеть как минимум глупо, взял себя в руки и терпеливо стал ждать встречи, делая абсолютно незаинтересованный вид. Лицо девушки было достаточно спокойно, но не улыбчиво, глаза её нездорово блестели. При виде такого взгляда Джеку стало сложнее контролировать свои эмоции.

Приблизившись, девушка ухмыльнулась и посмотрела на Джека так, словно пыталась просканировать его.

— Послушай, ты!

Она специально выдержала паузу, чтобы выбить наглеца из колеи. Но Джек держался достойно, на оскорбление ответил лёгкой улыбкой. После паузы она продолжила:

— Скажи честно, что тебе надо? Ты что, преследуешь меня?

— М-м? — Джек слегка наклонил голову в сторону, округлив глаза и подняв брови, выражая полнейшее непонимание.

— Нет смысла отпираться. Тебя все видели в школе. — Твёрдо произносила Глория.

— Да ладно… — Говорил Джек исподлобья. — Я догадываюсь, кто слил эту «секретную» информацию, — Джек посмотрел на мулата и улыбнулся, приветственно подняв ладонь. Мулат не ответил взаимной улыбкой и даже не кивнул.

— Какой же идиот… — Полушёпотом произнесла Глория, говоря о Джеке. — Я так и не получила ответа.

Джек медленно перевёл взгляд с мулата на девушку:

— А можно вопрос? — Широко улыбаясь, продолжал он, — почему вы всегда называете меня идиотом? — Вытянув и скрестив ноги, задорно произнёс Джек.

Девушка тяжело вздохнула.

— Так вы же не представились. Тех, кто представляется, я называю по имени!

— Ах, вы всех незнакомцев так называете?

— Нет… Только тех, кто так нелепо одевается для утренней прогулки.

— То есть среди ваших знакомых так «нелепо» одеваюсь один я?

Тут Джек ухмыльнулся, вспомнив Фрая и мулата с какой-то тряпкой на голове.

— Меня мало волнует стиль одежды человека, я чаще обращаю внимание на совсем иное.

— А что для вас имеет особое значение, Глория?

То, что Джек произнёс её имя, не будучи знакомым, потешило её самолюбие. Она даже не торопилась с ответом, взгляд её потеплел. Внимательнее рассмотрев наглеца, Глория отметила, что он неплохо сложен и весьма интересен. Ей такие мужчины нравились. Понятно, что с ним хотя бы есть о чём поговорить. Среди её коллег и знакомых — сереньких недалёких личностей, таких как Джек мало. Да, она ещё на велопрогулке пожалела, что так жёстко отшила его. Увидеть его здесь опять она точно не ожидала.

— Для меня главное — не обложка, а содержание. Могли бы просто джинсы с майкой надеть, как в прошлый раз. Так гораздо сексуальнее, чем в костюме. Костюм уж совсем не к месту. Вы что, на бал собрались?

На слове «сексуальнее» она сделала особый акцент, будто вновь пыталась задеть его.

— Нет, я всего лишь хотел произвести на тебя хорошее впечатление.

Глория удивилась, что он перешёл на «ты», но не придала этому особого значения. «Согласна, межличностную дистанцию „ты“ значительно сокращает», — подумала она и решила закончить этот странный разговор.

— Не старайся особо. И вряд ли у тебя что-нибудь, эм, выйдет… — Манерно хлопая ресницами, едко отвечала Глория.

— Джек. Меня зовут Джек.

— Очень приятно, Джек. Теперь я хотя бы знаю, как к тебе обращаться, — опять съязвила Глория и, попрощавшись взглядом, развернулась, направившись к велопарковке, где её терпеливо ждал мулат.

— Погоди. Может, выпьем по чашечке кофе? — С надеждой в глазах крикнул Джек.

Девушка остановилась и задумалась.

— Не сегодня! Меня ждут.

Джек поднялся со скамьи, подошёл к ней ближе, слегка наклонился и почти шёпотом спросил:

— А нескромный вопрос могу задать? — В тоне его голоса заиграла некая загадочность.

— Да, но только при условии, что он будет последним. — Немного отстранившись, ответила Глория.

Джек перевёл взгляд на подозрительного персонажа, всё еще ожидавшего его собеседницу.

— Кто этот мужчина? Твой жених? — Мягкая улыбка пробежала на лице Джека.

Глорию охватил громкий смех. Она ожидала услышать любой нелепый вопрос, но только не этот. Она посмотрела в сторону мулата, которого уже раздирала ярость от того, что какой-то самозванец отнимает так много времени, и ответила:

— Вон тот, у велосипеда? — Она показала пальцем на мулата. — Это мой брат.

— Правда? Пхе! Родной?! — Джек искренне удивился.

— Это был последний вопрос, и я на него ответила.

Она резко развернулась и пошла к брату. Тот помог ей сесть на велосипед, оба ещё раз оглянулись на Джека, с прищуром во взоре. Что-то коротко обсудив, брат с сестрой покатили в сторону парка и скоро скрылись из виду.

Джек проводил их взглядом и в раздумьях пошёл домой. Да, приёмчик назвать её по имени сработал. Как и резкий переход на «ты». То, что она не пресекла это «ты», означает, что он её хоть немного её зацепил. Выходит, не всё так плачевно. Он справится. И получит деньги. С такими радужными мыслями Джек свернул от набережной пролива Ист-Ривер в сторону Мэдисон Авеню, к любимому кафе. Заказал кофе. А ведь утром, второпях он даже не успел позавтракать, как следует.

Расположившись в удобном кресле, Джек строил планы на будущее. С приятных мыслей его сбила молодая пышногрудая официантка, которая принесла кофе. Грудь её едва прикрывалась лацканами рубашки. «Главное — не обложка, а содержание», — вспомнил он слова Глории, украдкой глядя на пышную грудь.

Его прекрасное настроение испортил Фрай, неожиданно нарисовавшийся в соседнем кресле, тоже с чашечкой кофе в руках.

— Ну, и чему мы так радуемся?

Джек вздрогнул. Он никак не мог привыкнуть к этим появлениям из ниоткуда.

— Как чему? Я завязал с ней разговор и, в наконец-то познакомился.

— А тебя не настораживает тот факт, что ты ещё и с её братом познакомился?

— А я и не знакомился с ним. — Аккуратно раздвигая пальцами жалюзи, Джек поглядывал в окно. — А что, должен был? — Произнёс он с наигранной непосредственностью.

— Ну, как сказать… если будете ладить, то это не страшно. А вот, если ты ему не понравился — а это, скорее всего, так — то конец всем нашим планам. Он тебя быстро раскусит.

Джек, сидя в привычной позе, высоко закинув ногу на ногу, аристократично держал чашечку кофе, с возмущением глядя на Фрая.

— Так это ваше упущение. Ни о каком брате, а уж тем более о его устранении, я не слышал. А то, что я ему уже не понравился, и без вас было понятно. Ну и мерзкие же у него глазёнки…

Джек осёкся, поняв, что брякнул лишнего. Ведь, если это брат Глории, то наверняка он — сын Фрая.

— На-вер-ня-ка! — Процедил Фрай, не спуская взгляда прозрачных глаз с Джека.

— Простите, Фрай, не хотел обидеть. На вас он, кстати, не особо похож. — В попытке оправдаться, промолвил Джек.

— Ладно, не бери в голову. Я как-то про него забыл. А он, знаешь ли, умелец науськивать. И сестра его слушает, делится секретами. Джимми у неё за подружку.

— Джимми, значит. Тогда он знает, что она обо мне думает.

— Допустим, что она о тебе думает, я и сам могу догадаться.

Джек поджал губы и резким движением поставил свою чашку на столик.

— Да перестаньте! Не всё так плохо. Мне показалось, что я ей понравился.

— Думаю, да. Если тебя сегодня не послали, то весьма вероятно. Вот только мы об этом не узнаем.

— Почему? Если это ваш сын, то можно ведь как-то вытянуть из него хоть грамм информации.

— Ни грамма. Ничего не расскажет. Он знает, что я с Глорией не общаюсь, и поэтому ни мне, ни ей ничего не передаёт. Только приветы и поздравления по праздникам. Да и правильно делает. Он живёт по принципу: «Чужие дела меня не касаются».

— Ну, это не дело… Вы же родственники. Должны ведь быть какие-нибудь кнопки…

Фрай мотнул головой.

— Нет, у него их нет. Зато у Глории есть кнопки, которые Джимми умело использует. Будь начеку! И когда он появляется, старайся не оставлять их наедине.

Джек сделал недовольное выражение лица. В его планы никак не входили двое.

— Послушайте, Фрай, задача с каждым днём усложняется. Может, повысите мой гонорар?

— Всему своё время. Если захочешь, повышу, — уставшим голосом ответил Фрай, плавно переводя взгляд на пышногрудую официантку, принёсшую горячий ланч его собеседнику.

— Что значит «захочу»? Только дурак отказывается от денег, — продолжил Джек, не обращая внимания на нескромную девушку, когда речь шла о более серьёзном.

— Ты так считаешь?

— Уверен! — Кусая тост, утвердительно произнёс он.

— Ну, что ж, поживём-увидим… — ответил Фрай, тянусь к кофейнику, спокойным тоном с едва заметной улыбкой на лице.

— Ох уж мне эти ваши головоломки! — Нервно сказал Джек, настроение которому Фрай умудрился испортить окончательно.

— Эх, тебе бы с Джимми подружиться… Вот, тогда вообще можно не переживать. Но он такой дотошный. Везде ищет подвох, никому не доверяет. И что самое ужасное — он не хочет терять нынешнюю Глорию.

— В каком это, смыфле? — Поедая тосты, спрашивал Джек.

— Да в том, что, стань Глория человеком, они не смогут вместе проказничать. Глория наделена одними способностями, а Джимми — совершенно другими. И Глория в разы сильнее его. Да… всё равно не поймёшь. Зачем я тебе объясняю?..

— Фрай, о чём вы говорите? У меня уже каша в голове. Кто кого сильнее? В каком смысле сильнее? Какие еще «супер-способности»?

Сатир, надевая шляпу, спокойно ответил:

— Слушай, Джек. Я, честно говоря, устал немного. Скорее, расстроился. Пойду, пожалуй. А тебе советую заглянуть к ней домой сегодня вечерком.

— Ого! Что-то мне кажется, на сегодня хватит.

— А я думаю, нет! Закрепи отношения сегодня, а то завтра про тебя и не вспомнят. Лучше действовать по горячим следам. Тем более что прекрасный повод зайти именно сегодня у тебя есть.

— И какой?

Фрай сунул руку в правый карман и вынул миниатюрный дамский мобильник.

— Пока ты с ней общался, я незаметно вытащил у Глории из сумки мобильный телефон.

— Незаметно? Да вас там вообще не было!

— Если меня никто не видел, это не значит, что меня там не было.

— Да… Вы, батенька, ещё и карманник! — Джек рассмеялся и закусил нижнюю губу. Ему стало немного завидно. Имея такие способности, можно в этой жизни горы свернуть.

— Ты уже много гор свернул, поэтому не завидуй.

— Фрай, это неприлично! Могу я хотя бы со своими мыслями побыть наедине?!

Старичок положил украденный мобильник на стол и отрезал:

— Вот сделаешь всё как надо, и я оставлю в покое и тебя, и все твои мысли.

Джек отвернулся от Фрая, понадеявшись, что сквозь затылок тот не сможет прочитать все бранные слова, что хлынули в голову. Гнусный сатир жутко раздражал его, и не столько он сам, сколько его вечно ухмыляющееся, нахальное лицо.

Однако в ответ на мысли Джека, Фрай улыбнулся и продолжил:

— Так вот, отнеси телефон ей домой. Если спросит, где взял адрес, скажи, что в администрации школы.

— О как! Вам бы детективы писать! Всё продумали… А если не поверит?

— Это уже будет второй вопрос. Главное — найти повод.

— Хорошо. А если, этот, ну, братец, тоже там будет, что мне в таком случае делать?

— Постарайся найти с ним общий язык. Неплохо бы было втереться к нему в доверие — попить пивка в каком-нибудь баре, поговорить о жизни.

Джек задумался. Одно дело — ухаживать за девушкой, хоть и вредной, но симпатичной, другое дело ­– общаться с каким-то маргиналом: идти с ним в бар, пить пиво. К тому же Джек всегда относился к пиву спокойно. Он любил более крепкие и дорогие напитки; шумным барам предпочитал тихие и уютные заведения, где можно посидеть с друзьями, перекинутся в преферанс, (а лучше в покер), насладиться хорошим коньячком, надкусить тонко нарезанные ломтики лимона, посыпанные свежемолотым кофе.

Джек поёрзал в кресле, будто взвешивая слова Фрая.

— Я попробую.

— Ну, конечно. Попробуй сегодня вечером. Надеюсь, нам повезёт, и Джимми там не будет. Да, и! Не забудь про цветы, — улыбнулся сатир.

— Фрай, давайте договоримся: вы не учите меня ухаживать за девушками! — Сделав короткое движение рукой, резко произнёс Джек.

— Ладно-ладно. Только не выпендривайся. Не надо этих помпезных корзин с розами. Купи простенький, ни к чему не обязывающий букетик тюльпанов.

— Согласен. Иначе корзина окажется у меня на голове, так как в гости меня никто не звал. Впрочем, у вас в семье это не считается дурным тоном. Думаю, она к этому отнесётся вполне спокойно.

— Это ты так думаешь. Сначала в дом попади.

— Уж постараюсь, не волнуйтесь.

Фрай прищурился, глаза его ухмылялись. Казалось, он нервничает и не решается сказать что-то важное.

— Ну, да ладно. Как пойдёт, так пойдёт. В конце концов, чему быть, того не миновать.

Джек внимательно посмотрел ему в глаза, надеясь найти там ответ на вопрос: чего добрый папаня не договаривает? Но увы, кроме сарказма он там для себя ничего не нашёл. На секунду стало страшно. Всегда лучше знать заранее, что будет дальше, и куда ты идёшь, чем оказаться в тёмной комнате, полной неизвестности. Но Джек устал бояться и решил не откладывать это дело в долгий ящик.

7

Вечером, надев тёмные джинсы, тонкий пуловер, лёгкую ветровку и кеды, он пошёл к Глории. По дороге Джек купил небольшой букетик из пятнадцати белых и розовых тюльпанов. Хотел было купить букет крупнее, но не стал, вспомнив совет Фрая: «Не выпендриваться».

Смеркалось. В городе зажглись ночные фонари, и набережная заиграла насыщенными жёлтыми огнями. Тайм-Сквер осветила центральные дороги своими неоновыми вывесками и биллбордами; стеклянные небоскрёбы отражали безумную палитру оттенков города. Бродвей зажил своей жизнью. Нью-Йорк словно зазывал, он очаровывал своей загадочностью и непредсказуемостью. Но ночная сырость тихо подкрадывалась к беспокойному мегаполису.

Было без четверти девять. В это время всегда достаточно людно. Но сегодня, видимо, был какой-то особенный день. «Может, важный футбольный матч по ТВ? — подумал Джек. — Улицы почти пусты». В Ист-Виллидж совсем никого. Приближаясь к дому Глории, он испытывал страх, причём без особой причины. Казалось бы, стандартную сцену, под названием «ухажёр, цветы и девушка», Джек разыгрывал тысячи раз, но в этот раз никак не мог понять, чего он боится. И внутренний голос как назло молчал.

Небольшой двухэтажный старинный особняк резко выделялся среди осеннего пейзажа. Джек бывал здесь много раз, но никогда раньше не обращал на него внимания. Широкие ступени вели к парадному входу в дом. Над двумя массивными дубовыми дверями висели изображения двух объёмных театральных масок. «Видимо, у скульптора было плохое настроение, — подумал Джек. — Уж больно недовольные у них выражения лиц».

Обычно театральные маски выглядят так: одна веселится, а вторая грустит. Здесь же маски были изображены в совершенно ином стиле и с не совсем привычными эмоциями. Одна — смотрит с укором и с, растянувшейся до ряби под скулами, ухмылкой; вторая же — просто корчит вредную и недовольную рожу, будто перед приходом Джека съела пуд лимонов.

От подъёма по ступеням и от волнения ноги стали ватными. Джек хотел было нажать на звонок, но такового не обнаружил. Пришлось стучать в дверь. Никто не ответил. Джек чуть отошёл назад, чтобы рассмотреть вход как следует. Должна ведь быть хоть какая-то кнопка, чтобы сообщить хозяевам о госте.

Он внимательно огляделся, но, к своему удивлению, ничего похожего на звонок не увидел. Взгляд его замер на масках. Вдруг показалось, что одна из них, та, что ухмылялась, подмигнула ему. Джек испуганно протёр глаза и снова впал в ступор. Тут маска заговорила.

— Добрый вечер! Вы к нам в гости?

Вероятно, ей было скучно в компании, в которой волею судеб приходилось пребывать постоянно.

Джек, выйдя из ступора и чуть отступив, думал, стоит ли разговаривать с ней. А ещё он на секунду представил, как будет выглядеть, разговаривая с лепниной на улице. Оглядевшись и не заметив поблизости ни одного прохожего, он понял, что смеяться над ним некому. Тогда решился ответить.

— Добрый… Да. Я бы хотел видеть хозяйку дома, Глорию. Я ведь по адресу попал?

Маска громко рассмеялась, услышав слово «попал».

— Попал он! Да, по адресу! — Резко и протяжно ответила она.

— А как мне войти в дом? — С заумным видом спрашивал Джек.

Маска прищурила глаза, хитро посмотрев на гостя.

— А вы есть в списке гостей?

Джек, предвкушая подвох, улыбнулся.

«Абсурд! — Подумал он. — Она ещё и список гостей проверяет».

— Не знаю. Посмотрите, если у вас вообще есть тот список. — Недовольно фыркнул гость.

— Конечно, есть.

У лепнины вдруг выросли руки длиною в метр, прямо из стены, будто продолжение остального тела находилось внутри дома, а голова и руки снаружи. В тонких, как у пианиста, пальцах оказались пенсне и лист бумаги. Маска культурно надела пенсне себе на нос и сделала вид, будто читает исписанный с верху до низу лист.

— Так-так, посмотрим. Как ваше имя и фамилия, мистер?

— Джек Маккен.

Маска, прищурив правый глаз, подозрительно посмотрела на Джека, потом уставилась в якобы исписанный лист, рассматривая «бесконечный» список гостей.

— Простите, мистер Маккен, но, к сожалению, вас в нашем списке нет. А у нас сегодня частная вечеринка.

Тут Джек снова вспомнил слова Фрая: «Жёсткий фейс-контроль. Примени смекалку». Это, видимо, и был тот самый контроль, которым Фрай не хотел пугать его заранее. Джеку пришлось продолжить беседу, ведь больше разговаривать было не с кем.

— Так как же быть?

— Думаю, что вам придётся удалиться.

Тут вторая маска, что всё время молчала, вдруг оживилась, скорчив физиономию ещё хуже, чем была до этого. Джек, заметив странные движения на её каменном лице, вдруг понял, что вредная маска просто-напросто наполняет свой рот слюной и, по всей вероятности, собирается плюнуть в него. Он вовремя отпрыгнул назад. Да так, что, не рассчитав траекторию, покатился кубарем вниз по ступеням. Гигантский плевок летел параллельно Джеку, словно догоняя, и приземлился на землю в сантиметрах двадцати от него. Когда Джек вставал и отряхивался, маски мерзко хихикали на всю округу.

Гадкие шутки масок только раззадорили его, и он решил включиться в эту нелепейшую игру.

— Ну, и что смешного? Вы промахнулись!

Обе лепнины, молча и лениво, посмотрели на него сверху вниз.

— Ничего, у нас до утра будет ещё немало попыток, мы никуда не торопимся.

Джек понял, что ему не достучаться до Глории, а эти двое его туда просто так не впустят. Он подумал о помощи Фрая — «Может, вызвать его? Пусть даст совет». Но тут же вспомнил, что обещал справиться сам.

Он стал думать, как бы обмануть стражей и пробраться в дом. «Может, через окно залезть?» — вспомнил он про повод. Ему ведь нужно отдать мобильник. Только он об этом подумал, как вдруг маски приняли свой прежний вид и замерли. Через мгновение входная дверь заскрипела и отворилась. Он чуть замешкался, но быстро решил заглянуть внутрь.

Через несколько секунд он переступил порог дома. Под ногами крутились два породистых гладкошерстных кота шоколадного цвета. Это были весьма крупные ориентальные коты с какими-то собачьими повадками. На их шеях красовались красные кожаные ошейники. Они тёрлись о ноги Джека так, будто знали его сто лет. Джек присел на корточки, чтобы погладить одного из них. Кот ласково заурчал.

Удивило то, что в доме его никто не встретил, кроме котов, которые пошли по длинному коридору, ведущему в самую дальнюю комнату. Высота потолков в доме была около пяти метров, полы были отделаны деревом тёмного цвета. В помещении стоял насыщенный запах кофе с нотами ванили.

Следом за котами он шёл мимо первой комнаты. Это был читальный зал. Большую часть занимали полки с книгами, посередине расположился крупный резной стол и четыре кресла; ножки всей мебели имели образ лап, чувствовались древние мотивы в подобном исполнении. Убранство этого особняка было впечатляюще неестественным для типичных домов Нью-Йорка.

Джек не смог пройти мимо, и заглянул в библиотеку. Разнообразие и количество книг его не менее поразило: альбомы известных художников; классическая, современная и иностранная литература. И самое интересное — огромное количество раритетных изданий в жёстком переплете. Мало у кого хранятся подобные вещи.

Джеку запах книг напоминал детство, он очень любил заходить к отцу в кабинет, где была домашняя библиотека, и рассматривать книги. Он мечтал перечитать их все. Половину всё-таки осилил. Сочетание знакомых запахов немного успокоили его.

Вспомнив о цели прихода, он продолжил путешествие по странному дому.

Вторая комната оказалась чуть больше предыдущей. Вероятно, это домашний танцевальный зал. В нём, кроме паркетной доски на полу и большого зеркала вдоль всей стены, ничего не было.

Из третьей комнаты, куда удалились коты, негромко звучала спокойная мелодия.

Перед тем как зайти туда, Джек набрал полную грудь воздуха, точно зная, что Глория именно там. Не имея представления о том, как его — пришедшего без приглашения, (но с цветами), встретят, он опять почувствовал тяжесть в ногах. Однако, Джек уже давно находился на территории Глории, и ничего иного не оставалось, как просто действовать дальше. Он спрятал букет за спину и заглянул в третью комнату, которая отличалась от предыдущих своей просторностью. Пространство здесь было и обставлено иначе: кондовая мебель, выполненная из красного дерева, была различных гарнитуров; многие другие предметы, включая небольшие пуфики с кисточками, теснённые золотистой бечёвкой, обиты красной и зелёной кожей; при входе стоят две большие вешалки. Как и в читальном зале, у мебели были «львиные ножки». Стены украшали искусно написанные полотна: на одном из них изображены пушистые бельчата, грызущие орешки, на другой лесной фавн, третья была просто портретом какого-то жеманного аристократа. Вид из окна закрывали тяжёлые плюшевые гардины бордового цвета. Однако три четверти гостиной заполняло современное музыкальное оборудование, плохо вписывающееся в этот экстравагантный интерьер.

Глория, укутавшись в мягкий шерстяной плед и сложив длинные ноги на пуфике, что-то читала. Или делала вид, что читала. Лица её не было видно, так как диван стоял нелепейшим образом — спиной к входу. Рядом с ней, на том же диване, уже спали шоколадные коты, не обращая внимания на присутствие незнакомца.

Не успел Джек переступить порог, как услышал:

— А ты, я вижу, назойливый парень…

Хозяйка даже не повернула головы в сторону незваного гостя.

Оторопев, он замер, так как всё это время наивно полагал, что его присутствие в доме оставалось незамеченным.

— …и, видимо, весьма любопытный.

После этих слов она спокойно встала и подошла к нему. Джек растерялся.

— Вы сегодня во время нашей утренней беседы выронили телефон, — тихо промолвил он, вытаскивая из кармана мобильник.

Глория удивилась. Она ещё не знала о пропаже. На секунду девушка задумалась, затем, прищурив правый глаз, с подозрением посмотрела на Джека. Это выражение лица напомнило маску в пенсне, что не впускала его в дом. Он глупо улыбнулся.

— Да неужели… Я никогда не была растеряхой. Очень странно. А как ты меня нашёл?

Джек с трудом увернулся от её пронзительного взгляда и, взяв себя в руки, ответил:

— Найти адрес человека легко, если знаешь его имя и место работы. А вот пройти в этот дом не каждый сможет.

Девушка расплылась в улыбке.

— Это ты про маски? Прикольно, да? Сама придумала. Весело, правда?

Его лицо помрачнело.

— Да, обхохочешься. Особенно когда они плюют тебе на голову.

— Они не плюют на головы тем, кто пришёл по приглашению. А к незваным гостям у них соответствующее отношение.

Джек вспомнил про цветы, что прятались всё это время за спиной.

— Да, это тебе.

— Спасибо! Незваный гость с цветами. Как романтично. Да ты, я смотрю, решил за мной поухаживать. Рыцарь в серебряных латах… Уверен, что я тебе по зубам?

— Ну, как посмотреть… Внешне ты мне очень нравишься, а вот характер у тебя, конечно…

— Внешность с годами меняется, а характер остаётся. Я вот что скажу тебе: ты мужчина привлекательный, но уж больно назойлив и любопытен. Поэтому ступай подобру-поздорову домой и найди себе там какое-нибудь более полезное занятие.

Он посмотрел ей в глаза; в них было нечто тёплое и материнское. Это и останавливало Джека. Уходить не хотелось. Его будто пригвоздили к паркету.

— И что, ты меня даже чаем не угостишь? — Вальяжно расхаживая, спрашивал Джек.

— Нет, не угощу. Я тебя не приглашала. Тем более, что сейчас придёт мой брат.

Глория пошла по коридору босиком, командным жестом указывая Джеку на дверь. На ней была длинная туника из кремового сатина, под которой едва виднелись очертания её утончённой фигуры: узкие плечи, широкие бедра, тонкая талия, изящные ножки с худощавыми лодыжками. Пристально рассмотрев её фигуру, гость окончательно потерял желание покидать дом. Но перспектива встречи с братом Глории и его возможная реакция на вторжение в столь поздний час, не воодушевляли.

Она спокойно открыла дверь и взглядом дала понять, что ему уже пора. Гость остановился у выхода. Хозяйка протянула руку, которую он галантно поцеловал на прощание.

— Скажи, Глория, ты меня пригласишь в гости? Мне у тебя понравилось.

— Что именно тебе понравилось, Джек? — Спросила она с безразличием.

— Ну, скажем, библиотека…

— Хорошего вечера! — Глория резко перебила, — за возврат мобильного телефона и бесплатную доставку на дом — большое спасибо!

Она закрыла дверь на засов и подумала: «Если ты его сам, конечно же, не стащил».

Джек понял, что сегодня, как бы ни хотелось, пробраться в дом ещё раз не получится. Маски молчали, окаменели. Он ребячески показал им язык, но не получил никакого ответа.

Идя домой тёмной безлюдной дорогой, Джек отдался во власть трагичных и сумасбродных мыслей.

Ночной вид радовал глаз; пролив озарился луной, чей свет словно был особенно томным сегодня. Звёздная пыль разлетелась по синему небу, испарина проступила на гладком асфальте. Джек вспомнил про плотные бордовые гардины в доме Глории. Видимо, они предназначались именно для того, чтобы лунный свет не проникал в комнату. Наверняка, именно поэтому его встретили коты и так быстро выпроводили из дома.

Вспомнив нелепый разговор с привратниками на входе, двух симпатичных котов, одеяние Глории и запах ванили, он расплылся в улыбке. Показалось, что её запах, вернее, запах её дома, он до сих пор несёт на себе, одежда впитала его. В мыслях, забыв про весь окружающий мир, он не заметил, как прошёл несколько кварталов и что к нему приближаются два пешехода. Вид их был весьма подозрительным. По всей вероятности, они были в дурманящем состоянии. Эти двое громко смеялись и не по делу издавали тошнотворные вопли. Выражения лиц соответствовали их нездоровому состоянию.

Поравнявшись с ними, Джек на секунду отвлёкся от своих мыслей и попытался обойти шумную компанию, но компания жаждала приключений. Один из парней достал нож и, пригрозив Джеку, попросил бумажник. Джек спокойно отдал его, так как в нём ничего особо ценного не было. Жалко было лишь портмоне, оно, как раз-то, стоило прилично. В надежде на то, что равноценный обмен состоялся, Джек решил покинуть «ночных разбойников», пока ещё какое-нибудь необузданное желание не взбрело им в голову. Однако, те потребовали ещё и часы… вот что-что, а часы Джеку отдавать совсем не хотелось. Он начал торговаться. Это оказалось бесполезной затеей, так как парочке нужны были вовсе не часы и не кошелёк, а лишь сомнительные развлечения. Потому их главной целью стало вступить в словесную перепалку (в рамках развлекательной программы), а потом, ещё можно и подраться. Тогда бы прогулка прошла бы не зря.

Пока Джек пытался найти общий язык с одним, второй подкрался сзади и оглушил его ударом по голове. Он упал. По футболке Джека потекла струя крови, у него потемнело в глазах, а в ушах появились незнакомые звуки, гомон. Спустя несколько минут он заметил, по реакции своих новых знакомых, что странные звуки слышны не только ему.

Из темноты потянуло особенным, непередаваемо зловонным запахом гнили и жжённой резины. Вонь была резкой и невыносимой настолько, что Джек забыл про то, что с ним произошло за весь день. Вместе с отвратным запахом приблизились резкие звуки, будто подхватывающего нечто, вихря; подобные обычно возникают от взмаха крыльев птицы, но только весьма внушительных размеров. Лежа на асфальте, Джек не видел, что происходило в данный момент. Судя по застывшим фигурам своих обидчиков, он понял, что нечто ужасное настигало их. Недолго ему пришлось быть в неведении, потому что вдруг возле них приземлилась огромная птица. Двое застыли, но Джек скорее удивился, чем оробел, однако тоже не шевелился.

Трехметровое чудовище было явно женского рода и имело, по-своему красивые, формы тела. Ноги до колен ассоциировались с лапами петуха или какой-то хищной птицы; вместо рук — крылья, как у гигантской летучей мыши, но с тем же синим лоснящимся оперением, что и на ногах. Дивное создание имело протяжный хвост, который был схож со львиным.

Больше всего Джека поразило лицо прилетевшего существа. Оно было похоже на лицо Глории, но в искажённом виде: эльфийские уши, наморщившийся нос, резкие черты лица, взгляд убийственный. Синие глаза зловеще сверкали, как у обезумевших оборотней. Одна лишь грива была привлекательна: распущенные длинные волосы пестрили вкраплениями того же зелёно-синего оперения.

Вся эта картина ввергла Джека в ужас. Ему показалось, что он вмиг поседел. К боли в голове добавились рвотные позывы. Но то, что произошло дальше, заставило его ужаснуться.

Внезапно рот, у только что приземлившейся гарпии, вытянулся, как у собаки. Изо рта показались хищные острые зубы. Острозубое создание в рывке откусило голову одному из «ночных шалунишек» и агрессивно выплюнуло её на асфальт. Кровоточа, голова незнакомца покатилась по дороге. Из обезглавленного, оседавшего на землю тела фонтаном била кровь. Уже на земле руки и ноги его продолжали судорожно дёргаться, вокруг истерзанной шеи ширилась лужа крови. Второй преступник попытался убежать, надеясь, что всё это происходит не в реальной жизни, а в его больном, искажённом психотропными препаратами, сознании, где он до сих пор и пребывает. И что завтра, он снова увидит своего друга живым и невредимым, и больше никогда не будет употреблять эту дурь… но им гарпия совсем не заинтересовалась. Она спокойно подошла к Джеку, которого колотил страшный озноб. Джек не знал, что делать — под какой куст ползти. Фрай успел предупредить его о перевоплощении Глории, но забыл сказать, узнает ли она его, будучи в сознании и образе гарпии. А если не узнает? При этой мысли Джек зажмурился и приготовился к самому страшному — к расставанию с головой, каковое только что произошло с его обидчиком. Тем временем, ужасное существо наклонилось к нему и произнесло каким-то странным раздвоившимся голосом, будто второй голос не успевал за первым:

— Так и знала, что с тобой обязательно что-нибудь да приключится.

Джек был готов к любым мистическим поворотам событий, он стойко держался весь день, до последнего, но когда Глория заговорила с ним нечеловеческим голосом, к сожалению, не смог ей ответить. Джек потерял сознание.

Гарпия подцепила его своими широкими лапами и вспорхнула, вмиг исчезнув с горизонта.

У входа в дом две мерзкие маски удивились при виде беспомощного тела Джека.

Весёлая маска не сдержалась:

— Вот идиот… так хотел попасть в гости ещё раз, вот и ПОПАЛ! — Ехидно хихикнув, выдавила она.

Грустная маска тоже открыла рот:

— Ничего, будет ему уроком. Осторожнее надо было загадывать желание.

8

Утром Джек проснулся в чужом мужском халате, в не знакомых ему спальне и доме. Голова раскалывалась. Пахло свежезаваренным кофе. Дедуктивным методом, он определил, что это дом Глории.

«Что-то, в последнее время, я часто теряю сознание — подумал Джек. — Надо бы к врачу всё-таки сходить».

Спальню украшала вальяжная мебель: дубовые шкафы с хищными лапками, кресла с замшевой алой обивкой, те же плотные бордовые гардины, большое зеркало в незатейливой раме и торшеры рядом с кроватью, на которой лежал Джек. На стенах висели две картины. Джек заинтересованно разглядывал их. С одного холста на него смотрела милая дама в возрасте, а с другого — юная леди, чем-то похожая на Глорию, но в классическом платье не нынешней эпохи.

Шум, разбудивший его, был громким жужжанием пылесоса в коридоре. Джек тихо приоткрыл дверь. Пылесосом виртуозно орудовала та вешалка, что вчера неподвижно стояла в гостиной. Своими длинными, похожими на тонкие провода руками вешалка держала трубу с щёткой, начищая ковровые дорожки. Ему стало как-то не по себе от увиденного действа, поэтому он на секунду закрыл дверь. Джек надеялся, что вчерашняя история всё-таки приснилась ему. Вот уж с кем, а с вешалкой общаться, ещё не приходилось… Вчерашних-то разговоров с лепниной вполне хватило. Кстати, ещё и не факт, что в беседе примут участие только двое: пылесос, возможно, тоже имеет личное мнение относительно присутствия незваного гостя в доме.

Стоя за дверью, он замер. И только когда пылесос затих, решился пошевелиться и приоткрыть дверь ещё раз. В коридоре было пусто. Коврики начищены, вешалки с пылесосом не видать. Выходя из комнаты, Джек надеялся, что кроме вешалки и пылесоса в доме есть ещё кто-то, с кем можно выпить кофе, аромат которого и привёл его на кухню. Что удивительно, кухня была очень просторной, плотно напичканной различной современной электротехникой. На кухню отдавали басы, в доме играл джаз. Выход из кухни вёл на веранду, где Джек и застал Глорию за завтраком.

Он был рад уже тому, что за столом сидит не гарпия, а простая девушка, но не знал, как с ней разговаривать после вчерашнего происшествия. Больше всего Джек боялся опять увидеть вытянутую морду и острые зубы, способные в любой миг лишить его головы.

Его бил озноб, изнутри пожирал страх. Чем ближе он подходил к веранде, тем крупнее капли пота выступали на лбу. Перешагнув через порог кухни, он вдруг успокоился. Возможно, так подействовали запахи ванили или прекрасный вид на цветущий сад.

Всё та же Глория, что вчера была в белой тунике, сидела на веранде уже в спортивном костюме и кроссовках. Выражение её лица было умиротворённым, щёки чуть румянились, видимо, после утренней пробежки. Она отвлеклась от завтрака и посмотрела на гостя.

— А, это ты. Доброе утро!

— Доброе! Надеюсь, что хотя бы утро сегодня будет добрым. — Отчаянно потерев лоб, произнёс Джек.

— Ты про вчерашнее приключение? Да перестань, с кем не бывает… Дело случая. Грабители были во все времена. Главное, что живым остался.

После увиденного нового образа Глории Джек вообще забыл про то, что его вчера пытались ограбить. Она налила ему кофе из френч-пресса и положила на блюдце два эклера, подала приборы.

«Странно! — подумал Джек. — Делает вид, будто вчера не она превращалась в чудо-юдо-птицу».

Хозяйка дома поймала изумлённый взгляд гостя.

— А если ты напуган тем, что я вчера откусила голову негодяю, то не переживай. Ты же не такой, надеюсь… — она смотрела на него своими синими глазами, потешаясь. Джека опять прошибло потом.

— Нет, я не такой. Но, честно говоря, никак не могу понять, как симпатичная девушка может превращаться в такое… Э-э-э…

— Чудовище? — Глория на мгновение задумалась, отвернувшись. Потом спокойно продолжила: — Знаешь, Джек, в каждом человеке сидит какое-то чудовище. Оно просто раскрывается у всех по-разному. Ну, скажем, не так явно, как у меня. Как бы тебе объяснить… Своё настоящее нутро ты прячешь годами или даже не знаешь о его существовании. Но… иногда, в каких-нибудь стрессовых ситуациях, оно даёт о себе знать.

— М-да, забавно. Интересно, какое чудовище сидит во мне? — Он привычно широко улыбнулся.

Глория внимательно посмотрела на него.

— Думаю, страус.

— Почему это страус?!

— Потому что, скрываясь от проблем, прячешь голову в песок.

— Разве?.. Зато я не жру чужие головы.

— А я их и не жру. Только откусываю и выплёвываю. Я вообще-то вегетарианка.

Она внимательно посмотрела на него, затем на его трясущиеся руки, гостеприимно налила ещё кофейку и продолжила беседу.

— Послушай, Джек, я прекрасно понимаю, какие чувства ты сейчас испытываешь, после вчерашнего-то. Но, поверь, мы можем остаться просто друзьями. Теперь, надеюсь, ты догадался, почему я веду достаточно закрытый образ жизни?

— Почему же просто друзьями? Ты мне весьма симпатична. — Закинув ногу на ногу, в своем стиле произнес Джек.

Обычно если очередной жених видел её в птичьем образе, утром Глория пила кофе уже в одиночку. Это в лучшем случае. В худшем она вызывала скорую помощь, и врачи фиксировали факт смерти очередного ухажёра от разрыва сердца.

Этот же не сбежал, не умер, а наоборот — сидит с ней за завтраком и говорит, что она ему нравится. Такое, мягко говоря, настораживает.

— Так-так, интересно. Ты вчера меня видел, а сейчас говоришь, что я всё ещё тебе нравлюсь? Ты часом не извращенец?

— Нет. Ты мне нравишься такой, какая есть, — спокойно ответил гость, с особым чувством надкусывая эклер.

— Допустим. А то, что я иногда превращаюсь в гарпию, тебя не смущает?

Джек свёл брови и изобразил недоумевающую гримасу.

— Во-первых, ты ведь не каждый день в неё превращаешься, надеюсь… Во-вторых, как ты сама сказала, мне интересен не только твой внешний вид, но и внутренний мир. — С расстановками, плавно жестикулируя, продолжал он.

— А то, что я не человек, тебя тоже не смущает? Что я в гневе могу лишить тебя головы, ненароком… — Высоким голосом констатировала Глория.

— Знаешь, голову свою я уже давно потерял. Ещё когда увидел тебя на велопрогулке.

— Льстец.

Она не верила ни единому его слову. Но, как известно, женщины любят ушами, а Джек, как матёрый гуляка, знал это очень хорошо.

Задержав на госте взгляд, она продолжила:

— Ну, хорошо… — Вдохнула. — Мне от тебя ничего не надо. А что тебе нужно от меня?

Джек поставил чашку кофе, приподняв брови и округлив глаза.

— Мне? Ничего. Разве что любовь и внимание.

— Не ври, а то не поздоровится.

— Любовь.

Глория посмотрела на него полным сомнения взглядом. То ли тепло, то ли насмешка читались в её глазах.

— Мне кажется, тебе пора.

— Понятно, ты опять меня выгоняешь… — Неудовлетворенно произнёс Джек — Чего ты боишься, Глория?

— Я боюсь всего незнакомого. От знакомых знаешь, что можно ожидать — плохое или хорошее. А вот чего ждать от незнакомцев, на какие поступки они способны, я не знаю.

— Так давай поближе познакомимся. В чём же проблема? Мне в твоём обществе и в твоём доме очень комфортно. — Осмотревшись и остановив взгляд на Глории, игриво сказал Джек.

Давно Глории не попадались такие настойчивые мужчины. Ей нравилось, что он пытается ею управлять. Значит, он чего-то то стоит. Но она как никто другой любила психологически ломать людей, а кого не удавалось сломать, с теми попросту не поддерживала отношений. В этом госте её зацепил не только внутренний стержень, что-то было в нём неуловимое, что притягивало. «Да пусть посидит ещё немного, — решила она. — Не выгонять же его на улицу в таком состоянии. Всё равно сегодня буду общаться только с вешалкой. Джимми придёт разве что вечером». Хорошенько всё взвесив, она ответила:

— Хорошо. Ты хотел посмотреть библиотеку?

— Да, верно.

Они расположились в библиотеке, где и провели полдня. Огромная коллекция альбомов разных художников занимала основную часть полок.

— Ты любишь живопись? — Спросил Джек.

— «Люблю»? Не просто люблю, я в ней живу и растворяюсь. Мне иногда намного приятней общаться с художником древней эпохи, чем с человеком нашего времени.

— Это как? — Улыбчиво интересовался он.

— Просто. Внимательно присмотрись к картине, которая тебе нравится, и ты увидишь, чем человек дышал, о чём думал, какое у него было настроение в тот момент, когда он писал картину. Иногда бывает, что настроение художника сто лет назад и твоё настроение сейчас — совпадают. И ты можешь это почувствовать.

— Странно… Я никогда так глубоко не погружался в мир изобразительного искусства.

Из всех альбомов ему больше остальных пришёлся по вкусу Врубель. Сто раз он видел его картины в музее, но не видел их такими живыми ранее. Поразили и древние книги в кожаных переплётах, вернее, их количество. Некоторые были настолько редкими и старинными, что Глория не позволяла к ним прикасаться.

— Знаешь, сколько им лет? Не трогай!

— Сколько? — С детским прищуром спросил Джек.

— Около трёхсот.

— Откуда они у тебя?!

— Скажем так — в наследство достались.

— А если скажем правду?.. Не могли же они тебе от бабушки-гарпии перейти.

Глория рассмеялась. Чувство юмора такого рода всегда казалось ей проявлением живого мышления.

Джек впервые разглядел, как она прекрасна, когда не ухмыляется и не злится. Её улыбка и глаза были настолько радостными, что он поймал себя на интересной мысли: «Как я раньше не замечал её красоту?»

Она поймала его серьезный, пристальный взгляд и немного смутилась.

— Глория, тут целое состояние! — Переключил тему Джек, — некоторые экземпляры даже в музее не встретишь. Как ты собрала такую коллекцию? На это нужны годы! — Он развёл руки.

— Поживи с моё, и ты соберёшь. Не думаю, что обязательно собирать коллекцию книг и альбомов. Можно собирать марки, оружие, консервные банки, в конце концов.

— Консервные банки?.. Я подумаю, это нечто в стиле Уорхола, не очень мне подходит… А, вот с твоё пожить — это сколько? Ведь ты же младше меня.

Глория посмотрела на Джека со знакомой ухмылкой.

— Я старше тебя на пять поколений.

— На пять? Это ж тебе сколько лет? Пятьсот? — Посмеиваясь, говорил Джек.

— Почему пятьсот? Двести пятьдесят. Точнее — двести пятьдесят три.

— Ух ты. Это ж, сколько ты пластических операций сделала? Прогресс налицо. — Он театрально показал ладонью на лицо Глории.

— Дурак! — Она искренне улыбнулась, — ни одной. Мне это не надо.

— Да тебе любая женщина позавидует!

— Любая женщина сможет родить, а я нет.

— А ты хочешь детей завести? — Он сказал это невзначай, а сам на секунду задумался.

По выражению её лица Джек понял, что слишком глубоко копнул. Видимо, это совсем запретная тема. Он буквально попал в точку. Глория на время замолчала, потом встала, подошла к окну.

— Знаешь, любая нормальная женщина хочет семью и детей. Одиноко сидеть дома вечерами и приходить с работы, если тебя кроме котов никто и не ждёт. Я просто смирилась с тем, что я не такая как все.

— И что же, нет никакого выхода? — Стряхивая катышки с плеча, бросил Джек.

— Запомни: выход всегда есть! Другой вопрос: хочешь ли ты из-за этого выхода терять то, с чем ты сейчас?

— Но у тебя-то дома всегда весело. Одни только маски развлекут так, что, мне лично, — показывая на себя пальцем, продолжал он, — на неделю хватит впечатлений. Я уж не говорю про вешалку, которая пылесосит ковры! — С душой выкрикнул Джек. — Опять же, экономия на обслуживающем персонале. Заверни мне парочку вешалок с собой, я как раз всю прислугу рассчитал.

Глория опять рассмеялась. Всё, что устроено у неё дома — это её фантазия, воплощённая в жизнь благодаря её же способностям. И ей, конечно, льстило, что Джек это оценил.

— Кстати, два кота — это кто? Они какие-то функции тоже выполняют?

— Коты выполняют обычные функции котов: едят, пьют и гадят. А ещё, обдирают когтями мой любимый диван.

— То есть обыкновенные коты? Вот это удивительно! — Детскими возгласами жонглировал Джек.

— Да, именно так.

Их разговор прервался звонком в дверь. Джек удивился его существованию: «Звонок всё-таки есть! Только вот где? Надо бы у котов спросить».

Девушка вышла в коридор, Джек последовал за ней. Вошёл мулат, он же — брат-Джимми.

— Копыта!

— Ой, прости, пожалуйста, — ответил мулат хозяйке дома.

— Всегда забываешь вытирать свои копыта! А у меня, между прочим, прислуга с утра полы натирает.

В этот момент вешалка с тряпкой в руке, натирающая дубовую дверь полиролью, пренебрежительно посмотрела на Джимми. Глаза и нос вешалки были очень смешными, словно она только что выползла из комикса, рот был зажат. Казалось, она еле сдерживается от того, чтобы не поругать мулата, регулярно не вытирающего ноги, то есть копыта, на входе в дом. Мулат приветливо кивнул вешалке и вновь обратился к сестре:

— Привет, я на минутку. Что у нас сегодня вечером?

— Да ничего особенного. Можно размять косточки, потанцевать.

— Да, лишняя тренировочка не помешает. Может, пивка купить?

— Джимми, делай что хочешь. — Устало произнесла Глория, посмотрев в сторону. –Когда придёшь?

— Часиков в девять. Ближе к десяти.

— Хорошо. У меня сегодня гость! — Задорно и довольно громко сказала Глория.

— Гость? Уже интересно. Отлично! Вечером увидимся.

— Жду.

Глория закрыла дверь и вернулась к Джеку.

— Ну, что, пора и перекусить?

— Может, я в благодарность за гостеприимство приглашу тебя куда-нибудь? Скажем, в моё любимое кафе? — Дёрнув одной бровью, говорил Джек.

Ей почему-то стало любопытно, чем он живет. Какое кафе его любимое? Какие блюда он предпочитает? Так всегда бывает, когда человек тебе интересен.

Услышав это, вешалка вновь поджала губы и обиженно ушла, поняв, что её стряпню сегодня никто не будет есть.

— Слушай, она тебе как мама родная.

— Что ты… Она так хорошо готовит, пальчики оближешь. Но если ты меня приглашаешь, нужно приличней одеться и сделать прическу там…

— О, я знаю, сколько на это уходит времени у женщин. Лучше подожду тебя в библиотеке. Сколько придётся ждать? Думаю, половину книг я успею прочитать. — Улыбка так и не сходила с его лица.

— Минут пять.

Через пять минут Глория вышла в простом кремовом платье из ангоры.

— Так быстро? — удивился Джек.

Она подошла к зеркалу. Её длинные волосы вытянулись сами по себе, без помощи расчёски, потом заплелись в тугую косу. Коса сама улеглась вокруг головы, затем снова расплелась, будто хозяйке не понравился этот вариант. Волосы распустились и превратились в хорошо уложенную пышную копну, будто их полдня закручивали на плойку, сдобрив внушительной порцией лака и стайлинга. И вновь причёска распалась. Теперь уже волосы заплелись в две толстые косы.

Джек понял, что это может длиться бесконечно, и решил остановить творческий процесс, иначе обедать они пойдут в ужин.

— Знаешь, две косы очень идут тебе. Скажи волосам, что хватит на сегодня экспериментов. Если что, наверстают завтра, а нам пора.

— Мне этот вариант тоже нравится больше.

9

В любимом кафе Джека было очень уютно: мягкие кресла с подушками тёплых оттенков, бежевые портьеры, запах свежей выпечки. От ярких лучей солнца в этот сентябрьский день посетителей скрывали деревянные жалюзи ручной работы. Персонал приветливо улыбался гостям заведения. Джека со спутницей на входе встретили и проводили к его любимому столику у окна, с видом на Центральный парк.

— Мне здесь нравится. Возьму это заведение на заметку. Тем более, что не слишком далеко от моего дома. И публика солидная, не особо докучает своим вниманием.

— Да. Только сделай одолжение: заходи сюда днём. Это моё любимое кафе, я к нему привык. Искать новое не хочется.

Глория улыбнулась.

— Обещаю.

— Иначе завтракать, обедать и ужинать мне придётся у тебя. Кстати, у тебя обе вешалки готовят или они делят обязанности по дому пополам?

— Ты удивишься, но у меня не только вешалки делят обязанности по дому.

Джеку казалось, что кроме них двоих в этом кафе больше никого нет.

— Удивительно. Я знаком с тобой лишь несколько дней, а такое ощущение, будто знаю всю жизнь.

— Может, мы с тобой — родственные души? — Она рассмеялась.

— А может, это всё вообще сон, в котором я пребываю до сих пор? Учитывая все события, что произошли со мной за последние три дня… — Он потупил глаза.

— Сон длиною в три дня? Это что же такое ты съел, что так долго спишь?..

У Джека вдруг заколотилось сердце, выступил пот, закружилась голова. Откинув голову на спинку кресла и вцепившись руками в диванные подушки, он делал всё, чтобы опять не отключиться.

— Что с тобой? Плохо?

Джек собрал всего себя в кучу, он вообще не понимал, что с ним происходит в последнее время. Таких странных приступов никогда не было.

— Нет, нет. Сейчас пройдёт. — Вдохнув глубже, махнув рукой, произнёс он.

Глория достала из сумочки носовой платок и по-матерински вытерла пот с его лба. Взгляд её был напуганным.

— Уверен, что всё в порядке? Надо было тебе дома отлежаться, зря мы сюда притащились. Это я виновата. Не подумала.

— Нет-нет, всё в порядке. Я сейчас приду.

Ватными ногами он еле добрался до двери туалета. Ополоснув лицо холодной водой, посмотрел на себя в зеркало. Там отражались двое — он и Фрай, который нахально улыбался.

— Фрай! Я себя ужасно чувствую и без вашего присутствия. — Резво протирая руки, продолжал Джек, — прошу, исчезните!

Фрай проигнорировал просьбу.

— Мне интересно… Я целый день жду, когда он останется один, чтобы поболтать наедине, а он меня гонит.

Джек развернулся к нему и посмотрел утомлённым взглядом.

— Да, выглядишь хреново! Но, к сожалению, не могу тебе помочь… Лишь дать совет — отдохнуть и выспаться.

— Обязательно воспользуюсь им, — иронично заметил Джек. — О чём хотели поболтать? Только недолго, меня ждут.

Фрай быстро протянул два билета на авиарейс «Нью-Йорк — Париж» и бумагу о брони на номера в отеле.

— С видом на Эйфелеву башню! Между прочим. — Фыркнул Фрай.

— Когда? — Швырнув полотенце в корзину, спросил Джек.

— Через неделю.

— Как?! Я ведь её даже ещё не спрашивал. Мы не настолько хорошо знакомы…

— Слушай, Джек, с твоими темпами за неделю уговоришь. Уверен, долго уговаривать не придётся. Во-первых, она любит Францию, во-вторых, у неё там много друзей. Она не откажется от поездки даже в компании с таким раздолбаем как ты.

— У неё же какие-то соревнования в школе… как же тренировки?

— Джек, это будет через месяц. Успокойся, время есть. Тем более что ей не нужно их тренировать. Все танцуют и так.

— Ну да, я забыл. Хорошо, мне пора. А то она начнёт беспокоиться.

Только он произнёс это, как в дверь постучали.

— Джек, ты в порядке? Нужна помощь?

Фрай взглядом показал, что Джеку пора выходить, но тут вспомнил про что-то очень важное. Он резко схватил убегающего за шиворот и, притянув к себе, еле слышно прошептал:

— У неё на правой лопатке татуировка. Две театральные маски. Так вот, если одна маска исчезнет, значит, она уже одна в своём теле. После этого я тебе заплачу! — Выпалил сатир и резко отшвырнул Джека к двери так, что того выкинуло из туалета, и он чуть не сбил с ног Глорию, ожидавшую за дверью.

Странное поведение Джека её насторожило. Полагаясь на свой немалый опыт общения с мужчинами, она постоянно держала его под подозрением. И хотя он был ей весьма симпатичен, что-то останавливало ­– то ли его меланхоличное поведение, то ли пылкий настрой, то ли навязчивое желание завязать отношения. Обычно так ведут себя мужчины, цель которых — какая-то выгода. Но думать об этом не хотелось, она гнала от себя мрачные мысли. Впервые за двести пятьдесят три года мужчина после увиденного её второго «Я» не испугался и не сбежал. И как любая женщина, пусть и в солидном возрасте, она тешила себя надеждой встретить именно свою половинку — идеально подходящего ей мужчину. При этом она сочувствовала земным женщинам, которым на такие поиски отпущено всего-то шестьдесят-семьдесят лет. Многие так и умирают с чувством полного разочарования.

— Джек, давай-ка отвезу тебя домой. Что-то вид у тебя не совсем свеженький.

— Ты уверена?

— Абсолютно. И даже думаю, что тебе полезно показаться врачу. У тебя есть личный врач?

— Конечно.

Они вышли из кафе, поймали такси и поехали к Джеку домой. Проводив его до подъезда и оставив свой номер телефона, она взяла с него обещание, что сегодня или уж точно завтра он покажется врачу. На том же такси Глория поехала к себе.

После горячей ванны растянувшись на своей кровати перед телевизором, Джек вдруг почувствовал себя одиноко. Захотелось позвонить Глории и пожелать спокойной ночи. Но сон победил. Он крепко уснул, даже не выключив телевизор.

Неожиданно картинку бегущих по экрану оленей сменила физиономия Фрая. Фрай никак не вписывался в формат телеканала «Дискавери», у него даже фон был просто белым. Сатир посмотрел на спящего Джека с экрана телевизора, прислушался — тот погрузился в глубокий сон. Решив не будить бедолагу, старикан исчез с экрана. Но вскоре вернулся и выключил телевизор.

10

Утром Джека разбудил звонок в дверь. Пришёл врач. Осмотрев пациента, он выписал несколько направлений в клинику на УЗИ, томографию и обследование у кардиолога.

Проводив раннего гостя, Джек продолжил нежиться в постели и мечтать о своём: о том, как совсем скоро станет жить той же жизнью, что и раньше. Вот только решит вопрос с Глорией…

Вдруг в нём проснулась совесть. За все эти годы праздной жизни, это случилось впервые. Совесть заговорила с ним его же внутренним голосом: «Ах ты, скотина и подлец! Ради своей меркантильной выгоды сначала влюбишь в себя девушку, а потом используешь и бросишь её!» Джек вдруг поймал себя на мысли: «Почему я раньше об этом не задумывался? Наверное, потому что не был знаком с Глорией. А что она сделает, если узнает, что Фрай мне заплатил? Она же не сможет откусить мне голову. У неё вообще не останется никаких возможностей. И я просто её брошу».

На этой мысли Джек спокойно набрал номер Глории. Он хотел договориться о встрече вечером, а услышал лишь автоответчик. Он долго ждал её звонка и напрасно. Ещё несколько попыток дозвониться тоже не дали результата: «Возможно, номер неправильный».

Ничего не оставалось, как идти к ней домой или встречать у школы. Он быстро собрался и поехал. Хотелось закончить всё это поскорее. Повезло: её велосипед уже стоял на парковке. В школе было непривычно тихо, лишь знакомый голос доносился из танцевального класса и был слышен в фойе. Это был голос Глории. Она громко рассказывала что-то коллегам. Джек незаметно пробрался в класс. Собравшиеся внимательно слушали какие-то сложные наставления на тему правильного общения с подростками. Половина аудитории стояла с совершенно глупыми улыбками на лицах, не выражавших ничего кроме восторга; вторая половина, казалось, слушала намного внимательнее, глядя на оратора остекленевшими глазами.

Джек был слегка шокирован; он быстро вернулся в фойе. Непонятно, что именно его насторожило. Ни гарпий, ни оторванных голов, не прочих мистических модификаций он не увидел. То, что здесь происходит нечто неестественное, и то, что он невольно стал то ли сторонним наблюдателем, то ли соучастником этого действия, его пугало. Вся эта картина напомнила сеанс массового гипноза. То, что происходило с этими людьми, в любой момент могло произойти и с ним. Сразу вспомнилось про булавку.

Выскочив на улицу, он резко открыл дверь машины и стал искать в бардачке ту самую огромную булавку, что выдал ему Фрай из личного реквизита. Среди бумаг и канцелярского барахла нащупал её и прикрепил на внутреннюю сторону пиджака.

— Испугался?

Джек вскрикнул от неожиданно услышанного голоса со стороны заднего сидения.

— Фрай! Да что за!

Сатир громко расхохотался. Но смех его был зловещим, несмотря на улыбку, а взгляд — холодным и злобным.

— Чего испугался?

— Её, блин!

— Сейчас три часа дня. Лунного света днём не бывает. Что такого страшного ты увидел?

— Не знаю, но заходить туда не хочу. — Отвечал Джек, закрывая бардачок и нервно грозясь.

— Вот уж действительно — страус! Голову прячешь в песок, когда надо действовать.

Джека не позабавило подобное сравнение и страх, который почему-то никак не покидал его душу, не давал покоя. Захотелось всё бросить, послать Фрая куда подальше и сбежать на край света.

— Секундочку! Прежде чем бежать на край света, ты должен выполнить то, что должен выполнить!

Джека обуял ужас. Он понимал, что вляпался по самые уши, причём сделал это сам, не предполагая о возможных последствиях. И почему этого нелепого сеанса гипноза он испугался больше, чем оторванной головы и говорящей вешалки?

— Объясняю. То, что происходило до этого, ты воспринимал как приключения. Вернее, ты был участником этих приключений. Сейчас же ты стал свидетелем того, как всё это выглядит со стороны, — гнусным голосом ответил Фрай на все мыслимые вопросы собеседника.

Джек обхватил свои пышные кудри обеими руками. Молча думал, как выкарабкаться из этой пучины событий. Если раньше он смотрел на все проделки своих новых знакомых с иронией, а участвовал в них с превеликим удовольствием, то сейчас до него вдруг дошло, что всё это — совсем не игрушки. На короткое мгновение его посетила мысль рассказать всё Глории и договориться о взаимовыгодном сотрудничестве, но он тут же отогнал её, так как Фрай постоянно держал его сознание под контролем, и «отключить» связь было невозможно.

— Даже не думай. Ты не представляешь, что тебя ждёт только за малейший намёк о том, что ты со мной знаком. Откусанная голова — детский лепет по сравнению с тем, что будет с тобой после подобного признания.

— Фрай, вы не оставляете мне выбора!

— Почему же, выбор всегда есть! Другое дело — любой выбор влечёт за собой определённые изменения в жизни. Чтобы остановиться на том или ином варианте, нужно хорошенько взвесить всё и понять, какой из них тебе выгоднее.

— Где-то я это уже слышал.

— Слышал, но не принял во внимание. Слушать и слышать — ведь разные вещи.

Джек пожалел, что не рассказал сегодня врачу обо всём, что с ним действительно происходило, и откуда у него ссадина на голове. Он просто испугался, что вместо направления на УЗИ доктор упечёт его в психиатрическую лечебницу.

«Может, это и был тот самый выбор, который следовало принять», — подумал Джек.

— Прекрати панику. Успокойся. Мужик ты, в конце концов, или как?

— Или как…

— Булавку пристегнул? Проверил?

— Да.

— Молодец! Сейчас она выйдет, в облике привычном для людишек. Не смотри на неё как на чудовище. Приведи себя в порядок. Что за бардак у тебя на голове?! Воск тебе, что ли подарить. Ай, ладно! Иди так…

Джек рассеяно озирался.

— Фрай, а почему вы не можете контролировать эмоциональный фон человека?

Сатир улыбнулся и тихо произнёс:

— Если б мог, мне бы не пришлось заставлять тебя делать то, что мне надо. А уж тем более платить за это. Я тебе ещё вот, что скажу: я не могу пройти к ней в дом и контролировать ситуацию изнутри. Поэтому не задерживайся там надолго.

— Почему? Прикиньтесь человеком-невидимкой, и вас никто не заметит.

Фрай поперхнулся от такого предложения.

— Почему-почему… по запаху!

— Да!? Так может, вам сменить носки? Кстати, они у вас обычно в горошек или в цветочек?

Тут Джек вспомнил, что никогда не встречал в магазинах носки для копыт.

Когда он начал острить, сатир немного успокоился: «Значит, пришёл в себя».

— Прибереги свои остроты для Глории. Она оценит твоё чувство юмора. А мне пора.

Через минуту после исчезновения Фрая появилась Глория. Она припеваючи шла к велосипеду.

Джек вышел из наполированной машины и, облокотившись на капот, тихо ждал, когда девушка приблизится. Вид у него был измученный: рубашка неряшливо заправлена в штаны, мятый пиджак; на лице появились намеки на щетину; причёска, будто только проснулся. Глория сразу заметила Джека. Весь внешний вид его говорил о том, что он опять попал в какую-то передрягу вместо того, чтобы лежать дома под тёплым одеялом.

— Добрый день, Глория.

При виде дорогого автомобиля у неё на лице появилась ухмылка.

— Добрый, добрый… А ты, я смотрю, модный парень. Джек, ты с кем-то подрался? Что за странный вид? Не причёсан, глаза красные.

— А ты сомневалась? — Насмешливо произнёс Джек.

— В том, что ты в свои сорок два всё еще любишь подраться? Нет, не сомневалась.

— Я не любитель потасовок. Просто полночи не спал.

— Что мешало?

— Мысли о тебе, разумеется. — Сказал Джек протяжно.

— Мягко стелешь, друг мой. Слишком мягко стелешь.

— Не веришь?

— Нет.

Он вдруг поймал себя на мысли, что, как только он заговорил с ней, все страхи улетучились сами собой. Ему захотелось прикоснуться к её руке, и он протянул свою. Глория не сопротивлялась, улыбнувшись ему, протянула свою. Джек показался ей совсем замученным и грустным. Его стало жаль, захотелось обнять. Ей нравились его взбаламученные кудри и весь этот необычный имидж.

«И всё-таки от него пахнет мужчиной, а не холёным мажором», — подумала Глория. Ей даже больше не доставляло удовольствия ёрничать над ним. Или просто не хотелось добивать и без того замученного какой-то проблемой.

— Можно проводить тебя домой?

— Хм! Это каким образом, интересно? Я на личном транспорте приехала. Или ты за рулём, а я за тобой на велосипеде?

Джек рассмеялся. Подошёл к её велосипеду, открутил винтики, сложил вдвое и уложил в багажник машины.

Глорию, конечно, удивило, что её не спросили о таком сложном решении как сложить вдвое её личное транспортное средство, но она не стала устраивать сцену.

Джек открыл пассажирскую дверь, взял её за руку и манерно усадил в машину. Смирившись с тем, что никто не спрашивает её мнения о происходящем, она молча ехала к своему дому, благо дорогу Джек знал хорошо.

В пути она погрузилась в свои думы, а Джек — в свои. Её мучили сомнения: редко какой мужчина позволит себе наглость не спрашивать её разрешения на определенные действия. Его же заботили совершенно другие мысли: как быть с ней дальше.

А в этот осенний день ярко светило солнце, будто радуясь тому, что они вместе. Тёплый ветер теребил длинные волосы Глории, которые, казалось, сами завивались в тот момент, когда Джек случайно прикасался к ней.

Добравшись до места, Глория поймала себя на мысли, что ей не хочется расставаться.

— Спасибо, за приятную компанию, Джек. Если хочешь, могу пригласить тебя на чашку чая с коврижками.

— Фирменное блюдо от твоей вешалки? — Держа одной рукой руль, спрашивал Джек.

— Ну, уж нет. Фирменные блюда у нас по праздникам.

Целью Джека было влюбить её в себя, а не лопать стряпню вешалки. Поэтому, как бы ни хотелось ещё раз зайти в гости, он отказался. Глория расстроилась. Она считала, что это особая честь — получить от неё приглашение в гости, пусть даже на чашечку чая. И не каждый достоин подобного предложения. Поэтому услышать отказ она никак не ожидала. Глаза её резко потемнели от злости, которую она пыталась скрыть. Заметив это, Джек надел на себя маску безразличия и с утомлённым видом ответил:

— Знаешь, у меня куча проблем, которые я хотел бы сегодня решить. Но мне так захотелось повидать тебя ещё раз!

— Повидать или присмотреться?

— И то, и другое.

Девушка понимала, что сейчас и без лунного света превратится в своё второе «Я», и спешно засобиралась, чтобы раньше времени не выцарапать ему глаза. Давно Джек хотел сбить спесь с этой заносчивой девицы, и ему это удалось. От этого на душе его как-то потеплело.

— Ну, посмотрел, и хватит на сегодня. — С еще пущим безразличием продолжил он.

— А что, если завтра мы поужинаем? Вечер у меня свободный. А у тебя?

Глория задержала дыхание, задумалась: «Сегодня его отшить или завтра?»

— Не знаю. Что у нас завтра на ужин, надо бы у вешалки спросить.

— То есть приглашаешь к себе?

— Ещё не знаю. Завтра решу, стоит тебя приглашать или нет. — На лице её проступила ухмылочка. — Позвони мне.

С этими словами она покинула автомобиль, быстро поднялась вверх по ступенькам и демонстративно громко хлопнула дверью.

Проехав немного, он вспомнил про велосипед на заднем сидении. Пришлось развернуться. Но как попасть в дом, он не знал.

Звонить ей не было смысла, ведь на звонки никто не отвечал. Он всё-таки позвонил ещё раз. Удивительно, но она ответила.

— Алло!

— Это я.

— Поняла, что это ты. Я же просила позвонить завтра.

— Да, но я уже соскучился по твоему голосу.

— Если это шутка, то она очень глупая. — Обидчиво произнесла Глория.

— Нет, не шутка. Ты так быстро убежала, что забыла про свой «личный транспорт». А вот зайти к тебе в дом без твоего разрешения я не могу. Соблаговоли, пожалуйста, открыть мне дверь.

— А когда ты будешь?

— Я уже за дверью. И жду с нетерпением, когда мне её откроет прекрасная девушка, а не коты и не те двое, что смотрят на меня недобрым взглядом сверху.

Она тут же открыла дверь. Джек стоял с велосипедом в обнимку, с сияющей счастливой улыбкой. Он не понимал, с чего это вдруг его распирало от счастья. От того, что дверь открыли не коты, а Глория? Или от того, что удалось избежать очередного плевка на голову?

У неё же был не совсем счастливый вид. Приход Джека явно не обрадовал её, она ещё не отошла от беседы в машине. Повисла минутная пауза. Джек заговорил первым.

— Вот твой велик. Я что-то разволновался: как же ты завтра доберёшься до школы без него.

— Успокойся. Пешком.

Джек поставил велосипед на место.

— Если честно, я испугался, что он начнёт со мной разговаривать из багажника, поэтому решил побыстрее его вернуть. — Он покосился на велик.

У Глории на лице появилась лёгкая улыбка, взгляд немного потеплел.

— Ну, мне пора. До завтра. Я позвоню.

— До завтра.

Она подошла ближе к входу, чтобы закрыть за ним дверь; в этот момент, Джек властным движением дёрнул её за руку, одной своей рукой схватил за талию, второй — за шею и поцеловал в губы. Оторопев, Глория резко оттолкнула его. Больше от неожиданности, чем от нежелания. Джек по-хулигански быстро захлопнул за собой дверь и поскакал по ступеням к машине, не дав ей возможности громко выругаться в его адрес.

11

Вечером следующего дня, перед тем как набрать её номер, Джек почему-то сильно занервничал. Хотя прогресс в их отношениях был налицо, он боялся, что сегодня его уж точно отошьют. Глория могла сделать это из вредности, даже в ущерб своим личным желаниям. Уж что-что, а женскую натуру Джек знал.

Тянуть время не было смысла, поэтому он набрал воздуха и позвонил. Долго ждать не пришлось. Ему сразу же ответили.

— Алло!

— Здравствуй, Глория. Как дела?

— Да нормально…

Он ожидал следующего сценария: полагающиеся ему ругательства за вчерашний поступок будут высказаны в первую очередь, а потом он станет напрашиваться на ужин. Но, к удивлению, Глория не высказалась и не пустила ни одной язвительной фразы.

— Какие планы на сегодняшний вечер?

— Мои планы не изменились.

— То есть предложение поужинать вдвоём — в силе?

— Да. Разумеется, со всеми вытекающими последствиями.

Джека насторожил такой странный ответ. «Это что ещё за намёки?» — Недопонимал он. Будь она обычной женщиной, он не ломал бы голову над вопросом: «А что именно она хотела этим сказать?» Что имела в виду Глория, упоминая «последствия» ужина… «Может, именно я буду сегодня её ужином, и, тем самым „последствием“?» А может, всё просто — «Секс!» — надеялся Джек. Но внутренний голос не желал в это верить и всячески настаивал на отказе от ужина. Его опять что-то смутило, но любопытство подавило все тревожные предчувствия.

— Да, а почему вдвоём? У меня мы будем не одни. — Обозначила Глория.

Джек снова собрался с мыслями. Сюрприз за сюрпризом сбивали работу его возбуждённого мозга, и он понял, что нужно соглашаться на всё, лишь бы услышать в ответ: «Да, приходи, жду».

— Приходи к восьми вечера. Ждём тебя!

— Хорошо. Целую.

После слова «целую» Глория недолго помолчала, но потом просто положила трубку.

Вспоминая телефонный разговор, он снова впал в ступор. Слова «ждём тебя» смутили его больше всего. Может, она имела в виду своих домочадцев? Но времени на раздумья не было, опаздывать Джек не любил. Важно было придать солидности своему образу: подобрать обувь, причесаться. Тем более, что ещё необходимо забежать в магазин за «стандартным набором ухажёра»: букет, вино, конфеты.