Бесплатный фрагмент - Квартира

Переезд

И пусть все плохое уйдет и останется

за горизонтом рассвета…

Ольга Лидовская, «Колыбельная»

Люблю дорогу. Это самое продуктивное время для моего творческого «Я». Особенно, если это длинная дорога, как сейчас. Сидишь себе на нижней полке плацкарта, когда солнце только начинает заранее проигранную борьбу с тяжелыми тучами, и смотришь в окно. Наблюдаешь за тем, как картина меняется за стеклом, но при этом почти ничего не замечаешь, потому что монотонный стук колес и раскачивание вагона будит того внутреннего творца, который порождает все новые и новые идеи, порой никак не связанные между собой. А ты попробуй поймай хоть одну из них. А если поймаешь и поймешь, что это именно то, что ты искал, вот тут и начинается самая серьезная работа. Обрывки идей обрастают деталями, а потом создают полную картину…

Я думаю, что правды в мире нет,

У каждого своя.

У каждого свой мир, не только правда,

И в этом вся беда…

Слова просились наружу. Они связаны с событиями, которые сейчас происходят в моей жизни. В такие моменты я как будто оказываюсь в личном уголке — в своей голове. Там, где никто не осудит. Там, где спокойно. Там, где я могу быть собой.

Я всегда задавалась вопросом о том, как же творили всем известные поэты? Пушкин, Маяковский, Ахматова, Блок? Они тоже пытались ухватиться за слова и строки, которые кружили их головы, а потом скорее записывали, лишь бы не забыть? Жаль, что ни с кем из них уже не побеседуешь: интересно узнать обо всех этих подробностях вживую от столь выдающихся личностей. Но приходится довольствоваться тем, что дает нам интернет.

Однажды я читала, что Пушкин предпочитал дождливую и пасмурную погоду, чтобы творить — нет соблазна выйти на улицу ради прогулки. А по мне, прогулка — это второй после дороги способ творить. Однако по поводу дороги у нас с ним все же схожее мнение. Я, как и Пушкин, считаю, что дорога помогает найти более глубокие, правильные и совершенные мысли, нежели рабочий стол. И, хотя я далеко не поэт, а строки только иногда находят меня, я тоже творческая личность, но в совсем другой стезе. Я художник-иллюстратор.

От мыслей меня отвлекла проводница, которая сообщила, что через полчаса поезд останавливается в Саратове.

Саратов. Тот самый город, который так любят высмеивать в большинстве русских фильмов. Почему-то многие уверены, что весь этот город является деревней, а по его улицам все еще ходят рэкетиры. Да что уж там, если традицию начал еще Грибоедов.

«… В деревню! К тётке! В глушь. В Саратов…» Да-да…

Только еду я не к тетке, как Чацкий. Я еду навстречу одиночеству. Добровольному, конечно. Мне кажется, мой возраст, а мне двадцать три, идеален для того, чтобы начать самостоятельную жизнь. Кто-то улетает из семейного гнезда сразу, как стукнет восемнадцать, и я не осуждаю таких людей. Но я пять лет назад еще не была к этому готова. Только сейчас понимаю, что пора строить собственную жизнь. И переезд в другой город поможет мне с претворением в жизнь своих желаний, а не желаний родителей.

Я ехала всю ночь, поэтому никакие вещи не доставала. Да и в спальное не переодевалась, так как условия для этого в плацкартном вагоне, мягко говоря, не очень комфортные. Я вытащила большую дорожную спортивную сумку из-под полки и, дождавшись полной остановки поезда, зашагала к выходу. Приятное ощущение перемен засело внутри и прочно укрепилось, хотя не обошлось и без тревоги. Все-таки находиться одной в чужом городе тяжеловато, особенно в первые минуты.

Я перекинула сумку через плечо и прошла через подземный переход. Оказавшись на привокзальной площади, некоторое время просто рассматривала всё, что видела, сравнивала с тем, что было раньше, десять лет назад. Площадь почти не изменилась. Разве что деревьев теперь в разы меньше.

Я вызвала такси, машина приехала через пару минут. Я, как всегда, села по диагонали от водителя.

— Здравствуйте, — поздоровалась я с седым мужчиной лет шестидесяти. Он был в серой клетчатой рубашке и в очках. На вид вполне доброжелательный.

— И вам доброго утра, — вежливо ответил водитель. — Улица Мира?

— Семь-А, да.

И вот — финишная прямая. Всего каких-то двадцать минут — и я буду дома. Хотя при этом слове я все еще вспоминаю свой родной дом. Отчий, как говорят. Наверное, от этого я буду очень долго отвыкать. Мне стало как-то даже тоскливо. Теперь придется свыкаться с мыслью, что мой новый дом здесь, почти в четырехстах километрах от родительского. Я отправила СМС маме — стало еще тоскливее.

Почти бессознательно прокрутила кольцо на среднем пальце руки. Невольно опустила на него взгляд. Предмет из лунного камня переливался разными оттенками голубого. Я даже не помню, откуда оно появилось у меня. Казалось, было со мной всю жизнь и служило выражением внутренних переживаний. Никак не могла избавиться от привычки трогать его, когда одолевали нервы. —

— А вы местная или откуда-то едете? — поинтересовался водитель.

Признаться честно, я предпочитаю ездить в тишине, и лишние вопросы водителей у меня вызывают дискомфорт, но сейчас я чувствовала себя слишком одиноко. Кроме того, вряд ли скоро с кем-то смогу вживую пообщаться. Поэтому была рада вопросу.

— Я из Волгограда. Переезжаю сюда.

— Ничего себе, — мужчина, казалось, удивился. — Обычно все из Саратова едут, а тут — наоборот.

— Наверное, я — исключение.

Мне не захотелось рассказывать свою историю, делиться ею с посторонними людьми. И я снова погрузилась в воспоминания.

После защиты и получения диплома моя подруга (до того момента одногруппница) уехала обратно в свой город, откуда приезжала в Волгоград на время учебы. Я уже тогда знала, что больше мы общаться, как прежде, не будем. За четыре года каждый раз, когда она уезжала на каникулы домой, мы переставали даже списываться. Вернее сказать, она в основном игнорировала меня и отвечала довольно сухо. Конечно, я могла ее понять: все время уходит на близких, с которыми она долгое время не виделась. Но мне от этого все равно было тяжело. К концу четвертого курса я, конечно, смирилась. Потому, глядя на поезд, который увозил ее навсегда, плакать уже не хотелось. Просто внутри было пусто.

Помимо того, мысли были заняты другим в последнее время. В мае моим родителям позвонили и сказали, что бабушка умерла от сердечного приступа. Она-то и жила в Саратове. А в завещании говорилось, что квартира после ее смерти будет принадлежать мне. Этому удивилась не только я, но и родители. В последний раз с бабушкой я виделась лет десять назад, хотя прежде ездила каждое лето к ней. Но потом… Родители перестали меня возить. Не знаю почему. Да и сами они уже не общались с ней. Позже из моей детской памяти стерлись многие воспоминания, которые пробудились только в последние пару месяцев.

— Нет, правда, — сказал мужчина спустя несколько минут молчания. — Я уже давно в такси работаю, разных людей вожу. И редко попадаются молодые, которые сюда переезжают. Разве что ради учебы. Или вы тоже учиться сюда приехали?

— Я уж отучилась, — ответила я.

— Ну вот, — подтвердил водитель и усмехнулся. — Тогда точно редкий случай. А зачем, если не секрет? Вы простите, если досаждаю.

— Можно сказать, смена обстановки, — ответила я честно. Ведь была возможность квартиру продать и купить другую в своем городе. Но от этой идеи я осознанно отказалась. Мне нужна была полная перезагрузка. — Решила полностью своей жизнью пожить какое-то время. Найти себя, в общем. Здесь меня точно никто отвлекать не будет.

— Это похвально. Для вас, молодежи, ведь сейчас оно важно… Это… Саморазвитие. Во.

— Ну да, — я улыбнулась.

— А я вот тоже развиваюсь. Рейтинг зарабатываю. Уже четыре и девять. Вообще-то, по профессии я токарь. Четвертого разряда, между прочим.

Уточнение мне ничего не дало, но заинтересовало другое:

— А почему в такси работаете?

— Да, как и многие, наверное, — мужчина пожал плечами. — Машину люблю водить. Да и с людьми интересно пообщаться. Иногда, конечно, попадается всякое быдло. Уж простите за мой «французский». Да и жена ворчит. Но мне нравится моя работа. Ничего поделать с этим не могу.

Этих слов было достаточно, чтобы в каком-то смысле зауважать водителя и даже порадоваться за него. Он занимается тем, чем хочет. Проживает свою жизнь, а не ту, что ему навязывают окружающие и близкие. К этому стремлюсь и я.

Телефон завибрировал, и я увидела ответ на свое сообщение о приезде: «ОК». Я только горько усмехнулась и снова заблокировала телефон.

Когда мы въехали во двор, было ровно пять утра. Я распрощалась с водителем и медленно зашагала по небольшой лестнице, ведущей к подъезду. Пусто и глухо. Старая детская площадка с давно облупившейся краской на качелях пугала. Общую атмосферу заброшенности отлично дополняли газовые трубы метрах в двадцати от дома и хлипкая (такая же облупившаяся, как и качели) лавочка почти у самой двери.

И тут я вспомнила, что лифта, как и полагается старой хрущевке, здесь нет, и мне придется тащить свою ношу по ступенькам на последний этаж. В обычных обстоятельствах я и сама не против лишний раз пройтись, но явно не с грузом. Я поправила лямку джинсового комбинезона-шорт и невольно поморщилась.

В подъезде стоял страшный запах. Вернее, множество запахов. Перегар, табак и кошачья моча перебивали друг друга по очереди с каждым пройденным мною метром. Между первым и вторым этажами, на подоконнике, стояли пустые стеклянные бутылки из-под пива. К контингенту, который здесь обитал, я явно не привыкла.

Моя дверь была прямо напротив лестницы. Старая, обитая темно-бордовым дерматином. В детстве не понимала, зачем нужна эта обивка, но помню, как бабушка на мои расспросы отвечала, что это для лучшей звукоизоляции, да и было модно когда-то. Учитывая ограниченность выбора любых товаров в Советском Союзе, нетрудно понять, почему была такая «мода». Хотя другие две двери на этаже были уже более современные. Как минимум, без этой обивки.

Я открыла дверь и вошла в прихожую. Запах старости и даже затхлости ударил в нос. Я тихо прикрыла дверь и заперла ее. Сумку аккуратно поставила на пыльный пол. Хотелось, конечно, сбросить эту ношу разом, но мой планшет и ноутбук сказали, что это плохая затея. Они — мой единственный источник пропитания сейчас.

Три месяца назад я на саму квартиру не обратила никакого внимания, так как была потрясена бабушкиной смертью. Но сейчас, уже в спокойной обстановке, могла осмотреться, хотя, конечно, дискомфорт ощущался.

Все было так же, как и десять лет назад. Напротив входной двери находилась небольшая спальня, где обычно спала бабушка, справа была гостиная. В конце узкого коридора — совмещенный санузел, а дальше, справа, была кухня. Балкон соединял спальню и гостиную. В кухне было небольшое окно.

Я сняла дорожную обувь и достала из ящика резиновые тапочки. Хотелось сразу переодеться, но не только потому, что уборку стоило делать в чем-то домашнем, а не в любимой бело-красной кофте в полоску и светлом комбинезоне, а потому, что я немного замерзла, хотя на дворе был август, самый жаркий месяц, как принято считать. Однако погода была прохладной. Тем более, в пять утра.

Я остановилась на пороге спальни, окинула взглядом платяной шкаф, комод и… одноместную кровать. Внутри как-то все сжалось. От спальни веяло чем-то неприятным. Но это был не запах или какое-то дуновение. Это было что-то не из нашего мира.

Здесь умерла бабушка. На этой самой кровати. Так сказали врачи.

Несмотря на то что я никогда не боялась бабушку, находиться здесь было не по себе. Так обычно и бывает. Смерть для человека — это что-то, что навсегда останется неизведанным, потому люди начинают бояться даже самых близких после их смерти. Не самих близких, конечно же. А их проявления в виде чего-то потустороннего.

По спине пробежал холодок, и я отступила. Решила начать уборку с гостиной.

В носу неприятно зудело, а глаза слезились. Вся мебель и ковры, один из которых лежал на полу, а другой, по старой советской традиции, висел на стене позади дивана, были в пыли. Второй на какое-то время заинтересовал меня. Он был таким же, как и у многих: красно-желтый с различными узорами, вензелями и цветочками. Ковер на полу был немного другим: красным, на нем были изображены цветы, ветки, а в центре — непонятный узор, похожий на мандалу.

Старые диван и кресло стояли со светлой обивкой, на которой снова были цветы: они находились по центру крупных чередующихся кругов — коричневых, зеленых и светло-желтых. Все эти цвета были уже совсем тусклыми, так что, если пришлось бы смотреть на эту грубую ткань издалека, то показалось бы, что обивка была цвета грязной охры. О столике около балкона нечего сказать. Обычный круглый столик на хлипких ножках.

Напротив дивана, чуть ближе к балконной двери, стоял большой сервант. На одной из полок — маленький старый телевизор, так же, как и абсолютно всё в квартире, пыльный. Было и отделение с прозрачными дверцами. Там находился чайный сервиз. Светло-красные блюдца, чашки и заварочный чайник украшали крупные белые лилии. Бабушка одна никогда не использовала этот сервиз. Доставала только две чашки, когда приезжала я. На другой полке, за этим же стеклом, стоял набор конусообразных фужеров с вырезанными рисунками.

Я распахнула дверцы, не закрытые стеклом. Они уже больше месяца пустовали, так же, как и те, в шкафу, который стоял у стены, противоположной балкону, между диваном и межкомнатной дверью. Из одежды не осталось ничего. А вот с посудой, предметами интерьера и книгами мы решили повременить и никуда не отдавать их. Я предусмотрительно отказалась от этой затеи. Догадывалась, что захочу уехать сюда. И не прогадала.

В нос снова ударила пыль, поэтому я раздвинула кружевные занавески и раскрыла дверь балкона. Прохладный воздух снова вдохнул в меня жизнь.

К одиннадцати часам я успела протереть абсолютно все от пыли, даже все ящики изнутри. Дышать стало свободнее. Оставалось только пропылесосить ковры, но это я оставила на послеобеденное время и пока вытирала пыль в остальных комнатах — в маленькой спальне, кухне и ванной.

В двенадцать часов желудок начал сходить с ума, поэтому я переоделась обратно в городское, собрала часть верхних прядей волос, которые хоть и были короткими, но все же позволяли сделать небольшой пучок, и тщательно расчесала челку. Я долго рассматривала получившуюся прическу в зеркало, и мысли о смене цвета волос снова незаметно подкрались. Но я себя каждый раз останавливала. Возможно, прозвучит глупо, но мне всегда казалось, что совпадение блондинистого цвета волос и фамилии «Белова» было чем-то впечатляющим. Как оказалось, так это выглядело только для меня.

Вниз я спускалась, задержав дыхание, потому что иначе меня бы просто стошнило.

К счастью, продуктовый магазин располагался прямо напротив дома. Он был очень маленьким с небольшим ассортиментом только самого нужного в повседневной жизни. Я закупила все необходимое: молоко, чай, яйца, соль, колбасу, макароны, картошку, курицу, овощи и фрукты. В общем-то, потратила около двух тысяч рублей.

Вновь проходя по лестнице, поняла, что до сих пор не встретилась с соседями. Возможно, к счастью.

К концу дня я валилась с ног, но зато вся квартира была отмыта сверху донизу. Кроме того, с утра я постирала постельное белье, и к вечеру оно высохло, поэтому я, приняв горячий душ, со спокойной душой улеглась в чистую постель и провалилась в глубокий и крепкий сон.

Новый день новой жизни

Пробуждение было тяжелым. Во-первых, проспала я не меньше одиннадцати часов, во-вторых, не сразу поняла, где вообще нахожусь. Это было очень странное ощущение. Обычно я всегда просыпаюсь под звон тарелок и другой шум кухонных принадлежностей, либо под ритмичные удары стоп отца по беговой дорожке в соседней комнате по выходным. Сейчас я проснулась в тишине. Одна.

Чтобы отвлечь мозг от такой непривычной обстановки, я включила свой любимый сериал «Теория большого взрыва» в оригинальной озвучке, и знакомые голоса согрели душу. Я даже и не смотрела в экран ноутбука, просто оставила его на маленьком столике на кухне, а сама принялась за приготовление завтрака. Позже приступила к работе.

Еще на первом курсе я знала, что после окончания четвертого съеду от родителей и наконец начну самостоятельную жизнь. Поэтому я стала к этому активно готовиться. Все свободное время тратила на развитие навыка рисования. То есть, не просто делала бесчисленное количество рисунков по принципу «опыт приходит с практикой», а изучала, какие бывают направления и стили, изучала человеческую анатомию и анатомию некоторых животных (это важнее, чем кажется), которых использовала в своих работах, анализировала подходы других художников, которые уже имели достижения в своей сфере. На второй год я начала работу над собственным стилем. Пыталась понять, что хочу показывать своими работами, как это делать и зачем. Но, как оказалось, иногда ты рисуешь то, что нельзя объяснить ответами на эти вопросы, то, что сидит у тебя внутри и не может найти выход. Словно строки стихов, которые появляются из ниоткуда. Ты просто внезапно видишь какой-то образ перед глазами. А иногда не видишь. Иногда у тебя только шевелится что-то в груди, как птенец, который пытается разломить скорлупу, скрывающую его от мира. И тогда ты берешь в руки карандаш и пускаешь фантазию в полет. Так я нашла свой стиль.

В основном мои работы содержат образы людей, причем далекие от реализма — больше стилизованные. И часто они находятся в каких-то выдуманных местах или обстоятельствах. Одна из моих любимых работ — та, где девушка в современном наряде читает книгу на диване, а за ним беседуют двое молодых людей в старинных фраках. Другой рисунок, который входит в список моих любимых, тот, где девушка пытается выбраться из-за решетки, прутья которой состоят из рук людей, прочно держащих друг друга. Для меня она имеет особое значение. Каждый нашел бы свою интерпретацию этой работы, но я связываю это прежде всего с зависимостью личности от общества, от ожиданий окружающих и от ярлыков, которые все так любят навешивать.

Я предпочитаю считать, что большинство моих работ близки к сюрреализму и символизму. Мнения эксперта я, конечно, никогда не спрашивала.

Когда работы стали выглядеть вполне качественно, я начала изучать вопрос о том, как же художнику продавать свои творения. Я сравнивала между собой различные сайты для фрилансеров. Поначалу было практически невозможно найти клиента, так как на сайтах было полно художников, чей навык был в разы выше моего. Я выбрала одну из самых популярных бирж для тех, кто хочет работать удаленно. Там нужно было рассказать о том, что я могу предложить и какую цену запрошу за сделанную иллюстрацию. Когда у меня появился первый клиент, я была ужасно взволнована. Боялась, что мою работу раскритикуют, и все накроется медным тазом. Но работа вышла вполне ничего. Клиент, конечно, попросил внести некоторые правки, но потом похвалил и даже оставил положительный отзыв.

Хотя были и случаи, когда клиенты давали несправедливую оценку и оставляли негативный отзыв, что сильно сказывалось на моей репутации на бирже. После этого приходилось работать еще усерднее и регистрироваться на других биржах тоже. Постепенно я формировала свое портфолио с лучшими работами. За пару лет навык значительно вырос. Кроме того, я научилась определять, какие клиенты в конечном итоге могут принести неприятности, и это помогло мне отказаться от вредоносного сотрудничества.

На четвертом курсе я начала рассылать свое резюме в разные издательства, чтобы устроиться на «нормальную» работу, а не бегать за единичными низкооплачиваемыми заказами. С одной стороны, я могла браться за те, которые мне были интересны, но с другой, клиенты всегда непредсказуемы, поэтому лучше было найти работу, где будут заказчики, которые более ответственно и уважительно относятся к взаимодействию со своим художником. Ситуацию осложнили набирающие популярность нейросети, из-за которых большинство художников потеряли свою работу. Я, как и многие мои коллеги, возненавидела это новшество. Но надежду не утратила. Вскоре, полгода назад, я успешно прошла собеседование в одном из маленьких издательств и стала работать там. В целом, ничего не изменилось, я все также работала с разными клиентами, но статус у меня уже был повыше.

Я штатный работник там до сих пор. Чему очень рада. Возвращаться на биржу мне совсем не хочется. Стараюсь выбирать заказы, которые близки к тому, что люблю рисовать я, но не всегда это получается. Это значительный минус. Есть и другая трудность: авторы не всегда оставляют комментарий о том, что они хотят видеть на обложке своей книги. Соответственно, мне приходится внимательно вчитываться в аннотацию и синопсис, а иногда и вовсе читать саму рукопись, чтобы как можно точнее отразить идею. Это очень интересно, а кроме того, еще и приятно, когда автор говорит, что я попала в точку. Но иногда приходится многое переделывать.

А сейчас мне предстояло начать работу над небольшим фэнтезийным романом, где в центре событий находится героиня, которая внезапно попадает в волшебный мир с драконами и чародеями.

Приступив к работе, я невольно вздохнула. Тяжело и тоскливо. За полгода я перечитала несколько схожих сюжетов. И каждый раз мне приходилось придумывать что-то, что отличалось бы от предыдущей, похожей работы.

Я перенесла ноутбук в гостиную и поставила его на небольшой столик у балкона, а сама, усевшись в кресло, закинула ноги на подлокотник.

Взяв в руки планшет и стилус, я начала с эскиза. Идея пришла почти сразу. В невысокой траве сидела девушка спиной к зрителю. Ракурс чуть сверху, а сама девушка занимает не больше одной восьмой части холста. На траве видна тень дракона, его огромные крылья раскрыты прямо над девушкой. Я не хотела делать обложку банальной и сразу показывать образ дракона или волшебника. Хотела сделать намек на это.

Спустя два часа работы эскиз был наполнен основными цветами, чтобы иметь представление о том, как будет выглядеть конечный результат. И получалось ровно то, что я задумала.

Написала заказчице и сбросила черновик, чтобы утвердить задумку.

Обычно я до утверждения работу не продолжала, но в этот раз решила ее завершить. Даже если задумка заказчику не понравится, я сделаю что-то для себя.

Я назвала файл «Тень нерасправленных крыльев». Размышляя о такой интерпретации, я испытала некоторое волнение. Каково это — умереть, не успев расправить свои крылья? Конечно, есть вероятность, что твои труды будут оценены по достоинству только после смерти, как это произошло со многими творцами, но все же, что, если не успеть раскрыть себя за жизнь? Не успеть открыть в себе потенциал? Не успеть его воплотить?

Мысли омрачили мое состояние, и я отложила планшет. Вдохновение меня покинуло на шестом часу работы. За это время прошел целый сезон сериала.

Я решила прогуляться и дошла до Ленинской площади. Там теперь стоял фонтан, а рядом с лужайками находились лавочки. В семь вечера они почти все были заняты — многие, как и я, вышли на прогулку. Рядом с площадью я приметила небольшой скверик. Он назывался «Сквером почета». Там было тихо и не так людно — хорошее место для работы. На свежем воздухе вдохновение проще найти. На картах в телефоне я увидела, что недалеко от площади находился торговый центр. Я добралась туда за десять-пятнадцать минут и просто начала бродить по магазинам одежды. Для меня это было отдыхом. Смотрю на одежду, и мозг автоматически начинает составлять образы и представлять, как бы они смотрелись на персонажах, которых предстоит изобразить в будущем.

Мой взгляд задержался на летнем черном платье с маленькими цветочками. Оно доходило до середины голени, а разрез на одной ноге заканчивался выше колена. Короткие рукава были в форме небольших фонариков. Платье показалось мне очень милым. Я взяла размер «S» и направилась в примерочную.

На мне оно сидело как влитое, да и выглядело даже лучше, чем на вешалке. Я сфотографировала себя через зеркало и отправила фотографию маме, чтобы посоветоваться по поводу покупки. Оно мне очень понравилось, да и цена была приемлемой. Поэтому я сняла его и направилась на кассу, не дожидаясь ответа на отправленное фото. Расплатившись, побрела домой, наслаждаясь прохладой свежего воздуха и оранжевыми лучами заходящего солнца. Покупкой настроение было поднято почти до небес.

Не хотелось, чтобы запах подъезда его испортил, поэтому я поднималась довольно быстро. И вдруг услышала, как кто-то спускается по лестнице. Между вторым и третьим этажом увидела двух взрослых женщин.

— Здравствуйте, я ваша новая соседка, — вежливо улыбнулась я и указала пальцем наверх.

Их реакция оказалась странной. Они посмотрели на меня сначала непонятливым, а потом и вовсе презрительным взглядом и… просто прошли мимо. Когда женщины спустились ниже, я услышала, как они перешептывались. Только слов разобрать не могла.

«Очень интересно», — подумала я. На несколько секунд даже замерла на этой зловонной лестнице, озадаченная бескультурьем этих «тётек». По-другому назвать я их не могу.

Я мотнула головой и направилась к своей квартире. Ситуация быстро забылась, особенно после горячего душа и надетой пижамы: оранжевых штанов в клетку и белой футболки. Я заварила себе горячий шоколад, снова включила сериал и улеглась в постель.

Хороший настрой испортила вибрация в телефоне. Это было СМС от мамы: «Теперь решила посоветоваться?». Очень «своевременно» ответила…

Мне нечего было сказать на это, поэтому я просто отложила телефон в сторону. Но он завибрировал снова. Я взяла его не сразу, а после того, как прогнала все возможные варианты маминых комментариев. Может, все-таки написала, что платье ничего? Или наоборот, что оно мне не идет? Или, может, спросила, как у меня дела в другом городе?

Оказалось, сообщение было вовсе не от мамы. Ответила заказчица. И ее ответ меня разочаровал:

Ваша задумка совсем не подходит моей книге. Я пишу о фэнтезийном мире, где центральное место занимает волшебство. Так почему это не отражено на обложке? Переделайте, пожалуйста. Я хочу, чтобы на обложке была главная героиня, ее возлюбленный чародей и дракон на фоне.

И почему нельзя было сразу об этом написать?..

Я сделала набросок того, о чем попросила она, потом обрисовала чуть четче. Желания рисовать такую банальную вещь у меня совсем не было. Но нужно было, так как сроки горели. И на то, чтобы сбросить конечный вариант, было всего три дня.

В двенадцать часов глаза начали слипаться. Я выключила свет и ноутбук и закрыла глаза, лежа под шерстяным одеялом в старом пододеяльнике.

Сон медленно начал наступать. Тело становилось ватным и повисло в невесомости. Полусонное состояние было самым приятным в процессе засыпания. Иногда во время него мне приходили какие-то интересные и необычные идеи. Но бывало и такое, что слышались звуки неизвестного происхождения. Может, мерещились, а, может, исходили откуда-то. То же происходило и в этот момент. Протяжный тонкий скрип раздался где-то вдалеке. Но так четко, что в памяти он прозвучал еще несколько раз.

Сон, как туман, рассеялся. А я продолжала слышать непонятный скрип, который, возможно, не был игрой воображения. Сердце начало колотиться, а глаза зажмурились сильнее прежнего. Стало так страшно, что я сжалась под одеялом, как будто оно могло бы спасти меня в случае чего. Я знала, что не спасло бы, но ничего не могла с собой поделать.

Нащупала провод выключателя прикроватной лампы и щелкнула им. Только тогда открыла глаза. Ни в комнате, ни в коридоре не было никого. С трудом заставила себя подняться. Вышла в коридор и зажгла свет там. Посмотрела в дверной глазок. Было видно только окно, освещенное фонарем во дворе. Я осмотрела спальню, кухню и ванную, но ничего подозрительного не обнаружила.

«Значит, приснилось», — подумала я, хотя мысли о существовании потусторонних сущностей все же закрались в мою голову.

Мама всегда верила в домовых (к слову, об этом знали только мы с папой, так как для других мама была «супер-современной» женщиной, которую заботит только работа и репутация). Говорила, что они присматриваются к новым хозяевам и прогоняют их всякими пакостями из дома, если те им не понравились. Тут же об этом подумала и я. Вдруг за мной следит домовой?.. Стало еще более жутко, чем до этого. В дневное время я бы сказала, что не верю ни в домовых, ни в привидения, ни в каких-либо других паранормальных существ. Но сейчас, находясь ночью одна в квартире, где несколькими месяцами ранее умер человек, я мыслить здраво не могла.

Теперь ни о каком сне не шло и речи. Свет горел во всей квартире, а я сидела в кровати, укутавшись в одеяло и обхватив ноги. Смотрела в этот злосчастный коридор, крутя кольцо на пальце. Каждый раз, когда там моргала лампа, я вздрагивала.

Снова включила сериал и смотрела его до рассвета. Только тогда наконец погасила свет и заснула.

В поисках идеи

В пятницу утром я отправила готовый результат. Мне рисунок показался типичным и ничем не выделяющимся, но заказчица была довольна, даже очень. Я начала листать список запросов от авторов, и один моментально зацепил мое внимание. Некий Антуан Коршунов написал антиутопический роман и желает, чтобы обложка была оформлена в стиле сюрреализма. Обычно я предварительно знакомилась хотя бы с минимальной информацией о произведении, но в этот раз взяла заказ, не раздумывая. Только потом приступила к изучению.

Я перечитала аннотацию несколько раз. Суть сюжета заключалась в том, что главный герой сложным путем доказывает всем остальным жителям страны несправедливость действующей системы, которая пропагандирует богатство и статус главным критерием оценки человека, а бедность высмеивает. После этого люди начинают готовить революцию. Как мне показалось, это описание подошло бы большинству антиутопий; ничего в этой аннотации меня не зацепило. Я решила поискать какую-нибудь информацию об Антуане, что делала в тех случаях, когда заказ выделялся на фоне других. Оказалось, что он сотрудничает с крупным издательством и там его книги пользуются спросом. Но почему тогда он отправил эту книгу в наше небольшое издательство? Наверное, ее не приняли из-за банальности сюжета… Но, может, я не права.

Я связалась с заказчиком, чтобы утвердить техническое задание. Его главными условиями было соблюдение стиля, передача характера героя и сроки. Он дал мне две недели, и это, между прочим, много, так как обычно на работу уходит всего три-пять дней. Это меня немного насторожило. Тут два варианта: либо он слишком придирчив и несколько раз просит что-то переделать, либо дает возможность подойти к работе с большей ответственностью. Кроме того, он был очень уж немногословен.

Пока меня радовало, что я могу в некоторой степени дать волю своей фантазии, да еще и в любимом стиле сюрреализма.

Я решила, что это задание будет для меня показательным. Хорошая возможность добавить к своему портфолио по-настоящему качественную, да еще и значимую для меня работу и, кроме этого, посотрудничать с известным автором. Я была взволнованна как никогда, приступила к работе немедленно.

Я несколько раз перечитала синопсис. Оказалось, несмотря на банальность задумки, сюжетная линия была насыщена событиями. Даже через синопсис чувствовался сильный характер главного героя, его целеустремленность и непреклонность перед обществом. В конце он погибает, но его труды не остались напрасными. Замотивированный народ продолжает его дело и устраивает революцию.

Прочитала несколько глав книги, чтобы еще больше проникнуться персонажем, понять его. И книга меня затянула. Не сюжетом. А этим самым персонажем. Это идеал человека в моем понимании. Он точно знает, чего хочет, не боится высказать свое мнение, не пресмыкается перед теми, кто стоит выше него. Готов даже умереть, лишь бы не изменять самому себе.

Я прочитала книгу за два дня. А на смерти главного героя долго плакала, а ведь мне это совсем несвойственно. Вот она — сила поистине хорошей книги.

Благодаря полному знакомству с произведением, я точно знала, что должна показать обложкой. Я должна показать силу характера, возвышенность над обществом и уверенность… Если бы такой человек оказался рядом со мной, он непременно стал бы моим кумиром, а в лучшем случае — наставником. К сожалению, даже отец таковым мне не приходится, хотя названным критериям соответствует полностью. Я уважаю его как человека и как родителя, но недостаток внимания и даже воспитания сказался на целостном восприятии. Многие превозносят своих родителей, идеализируя их, считая, что у них не может быть никаких недостатков. Почему нет? Это их позиция, и таких многих. Но моя отличается. И всему виной отсутствие взаимопонимания, а вернее, нежелание к нему прийти. Иначе меня бы в этом городе сейчас не было. Но все сложилось так, как сложилось.

В поиске образа я провела половину дня. Обрывки никак не складывались в целую картину. Были только некоторые задумки, и я начинала нервничать, ведь нужно было сбросить зарисовку Антуану, чтобы он не думал, будто я отложила его заказ в долгий ящик.

Я отправилась на прогулку.

Был уже вечер, часов семь. Приближался закат. Я бродила по улицам, рассматривала окружающих, обращая внимание на мимику людей, их походку и внешний облик. Никогда не знаешь, каким окажется источник вдохновения, поэтому с собой в рюкзаке у меня был планшет на случай внезапного возникновения задумки.

Впереди шла парочка, которая то и дело друг друга «подкалывала». Один раз парень наступил девушке на ногу. Возник образ. Человек идет по другим, лежащим людям, как бы показывая свое превосходство?.. Нет. Глупая идея. Она сделает из главного героя какого-то угнетателя. Совсем не в его стиле.

Нужно было придумать что-то другое, что тоже показало бы его лидерские качества и отличие от остальных. Он стоит выше всех. Выше общества. Выше системы. Может, непропорционально большая фигура человека над вершиной горы? В стиле минимализма, только из схематичных черно-белых силуэтов… Это выглядело бы симпатично. Но это все еще не то и слабо отвечает запросу заказчика. Такой образ был бы ближе к теме одиночества.

Так я отвергла множество идей, что возникали у меня. Одна была близка к тому, чтобы попытаться ее развить, а именно: крупный план туловища человека в черном смокинге и со стеклянным шаром в руке, в котором находятся другие люди. Превосходство? Да. Сила? Да. Но этот образ может раскрыть персонажа с отрицательной стороны. Или возникнет мысль, что тот, кто держит шар, и вовсе является антагонистом.

Не то.

В девять вечера я, расстроенная, возвращалась домой. По пути зашла в магазин. Хотела купить овощей для салата.

Внутри я увидела две знакомые фигуры. Те самые женщины, которые проигнорировали меня в подъезде несколькими днями ранее. Обе покосились на меня, и одна что-то шепнула другой. Я проходила мимо них и не сводила глаз. А потом показательно поздоровалась, противно улыбнувшись. Я знала, что они не ответят, но не смогла удержаться от возможности немного уколоть их. Мысленно же я выругалась на них не самыми лестными словами и направилась прямиком к овощам. Я взяла пакетик и начала набирать помидоры. С другой стороны, где находились фрукты, были двое подростков-мальчиков. Хихикали и шуточно обзывали друг друга. Помню, в школе, классе в девятом, именно так и проходило общение моих сверстников. Да и позже тоже… Да и одногруппники этим страдали иногда…

Услышала, как один другого пихнул рукой, другой в том же шутливом тоне сказал:

— Я тебе щас яблоком по башке тресну, понял? Ньютоном станешь.

Его друг или брат только загоготал. Да и я усмехнулась этой глупой шутке. А потом вдруг замерла, не донеся томат до пакета.

Башка? Яблоко? Голова и яблоко. Яблоко и голова! Сразу мне вспомнилась картина бельгийского художника-сюрреалиста Рене Магритта «Сын человеческий». На ней изображен человек в черном пальто и черной шляпе с короткими бортиками, а вместо его лица — зеленое яблоко. Но моя идея заключалась не в этом. А совсем в другом.

Я закинула несколько помидоров в пакет, набрала еще огурцы с зеленью и бросилась к кассе. Посетители магазина, наверное, были озадачены моей спешкой, да и девушка-кассир смотрела на меня округленными глазами, но я горела идеей так сильно, что не обратила на это внимания.

Домой я буквально бежала. Без преувеличения. Бежала. Сначала через дорогу, потом по двору, а потом и по лестнице. Кто-то спускался. Как мне показалось, парень. Но я просто не глядя поздоровалась, а уже через полминуты захлопнула дверь в квартиру и с разбега вместе с рюкзаком прыгнула в кресло, достала планшет и принялась делать набросок.

Я нарисовала человеческий силуэт, оставив сверху четверть свободного пространства для названия книги, а снизу фигура заканчивалась чуть выше колена. Я набросала края рукавов рубашки и складки на ней. Добавила галстук. Потом стерла руки и пририсовала их так, чтобы они поправляли узел на этом галстуке. И, наконец, вместо головы пририсовала большое глазное яблоко.

Странно? Да. Но это сюрреализм, так и хотел Антуан. Да и задумку отражает полностью: превосходство, сила и, что самое главное, свое мировоззрение. Глаз символизирует взгляд на жизнь и слежение за всем, что происходит вокруг. Наблюдение. А значит — знание.

Я снова набросала примерные цвета. За фон решила взять ночную аллею, освещаемую фонарями. Глаз как бы немного скрывался в тени, чтобы не выглядел слишком броско.

Впервые за долгое время я рисовала без включенного на фоне сериала. Просто работала в тишине, полностью была погружена в творчество.

Отвлекшись от планшета, я увидела, что за окном был мягкий свет. А потом с ужасом уставилась на часы. Четыре утра. Я сохранила работу, отложила планшет и, быстро приняв душ, улеглась в кровать.

«Зато не в темноте», — подумала я перед тем, как провалиться в сон.

Утром я отправила черновик Антуану и с замиранием сердца ждала его ответа. Я сидела перед включенным телефоном минут пятнадцать, просто глядя на отправленное мною сообщение. Крутила кольцо на пальце.

Когда я увидела, что он прочитал, мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок. Меня бросало то в жар, то в холод. В глазах начинало темнеть. Он молчал несколько минут. А потом начал печатать сообщение. И тут…

«Продолжайте работу».

Я запищала и прыгнула со стула.

Весь следующий день я работала над обложкой для Антуана, все еще в тишине. Вдохновение и творческий подъем меня не отпускали. К вечеру у меня уже был готов рисунок. Оставалось только подставить его в макет, который выбрал заказчик.

И вот я уже смотрела на готовый вариант. Он радовал глаз. Это была одна из самых легких работ в плане техники исполнения, однако она мне очень нравилась. Но отправлять я не торопилась. Решила на следующий день уже свежим взглядом оценить рисунок, исправить что-то по мере необходимости и уж потом отправить Антуану.

Я наконец могла отдохнуть. Вышла на балкон подышать свежим воздухом. И взглянула вниз. Со стороны магазина в наш двор шли две пожилые женщины и как будто почувствовали, что я смотрю на них. Обе подняли головы и молча глядели на меня. Их мирная беседа была прервана моим «бесконтактным» вторжением. Я не могла даже с места сдвинуться. Уж больно долго они удерживали зрительный контакт, все так же в безмолвии. Мне стало ужасно не по себе. Я вошла обратно в квартиру и заперла балкон, а потом еще решила проверить, точно ли заперла входную дверь. Соседи в этом доме меня сильно напрягали. Они были подозрительными. Странными. Вели себя как дикари.

Легла на диван и устремила взгляд в потолок. Вспомнились строки, которые пришли мне в голову еще в поезде. Мысли их дополнили:

Мы осуждаем тех, кто выглядит и говорит не так, как мы,

И получаем осуждение от других.

Мы смотрим на одно, но видим разное:

Плод призмы восприятия — вины.

Но точно ли это осуждение? Я даже не могла понять, что не так было в их взгляде. Решила не тратить на эти рассуждения нервы и просто пошла готовить ужин.

В десять вечера я уже была готова ко сну, но спать не хотелось. Поэтому я раскрыла дверцу в серванте, где находились бабушкины книги. Там было множество сборников Джека Лондона, некоторые книги Жюля Верна. Но по большей части, обе полки были заняты русскими классиками. Мое внимание привлекла старая книга в серой обложке. Не цветом, конечно. Названием. «Коллекционер». Автор — Джон Фаулз. Я многое слышала о ней, но никак не доходили до нее руки, и сейчас без раздумий я схватила именно ее.

Первые страницы давались мне легко, затягивали. Но по мере продвижения по сюжету становилось все тяжелее и тяжелее читать. Не потому, что автор использовал трудный слог или по какой-то другой причине. Мне было эмоционально тяжело ее читать. Повествование ведется от лица похитителя, одержимого молодой девушкой, Мирандой. Причем он считает себя вполне адекватным. Где-то на странице пятидесятой я отложила книгу, так как уровень напряжения и сопереживания главной героине достигли максимума.

Спать теперь еще сильнее не хотелось, но нужно было, а то мой режим сбился знатно. Я выключила свет и отвернулась к стене.

Сквозняк пощекотал затылок, и прядь волос вдруг спала на подушку так, как будто до нее кто-то дотронулся.

Страх снова начал мной овладевать.

«Здесь никого нет», — твердила я самой себе. Но сквозняк только сильнее щекотал затылок. Я четко слышала, как за окном шелестят листья деревьев, но появился и другой звук. Снова скрип. Но не на улице.

Я вцепилась пальцами в подушку и сильнее поджала ноги. Удары сердца отдавались в ушах. И тут я не выдержала. Снова с закрытыми глазами нащупала выключатель позади себя и включила лампу. С трудом разжала веки. Все спокойно. Вполне логично. Просто игра воображения. Вот и все. Это просто кошмар. Кошмар.

Я поставила будильник на четыре часа утра, чтобы с рассветом выключить светильник. И легла спать.

Случайное знакомство

Утром я отправила обложку Антуану на утверждение. И в час дня он ответил. Ему понравилась моя идея! И это только часть айсберга. В хорошем смысле, конечно же. Он написал мне следующее:

Мне понравился ваш подход, техника и быстрота исполнения. Я хочу предложить вам роль моего постоянного художника. Если вы готовы рассмотреть предложение, то я вышлю пробное задание, которое необходимо выполнить до шестнадцатого августа.

Я была обескуражена. Восторг захлестнул меня. Конечно же, я согласилась. И сразу же Антуан выслал мне задание. Нужно было нарисовать обложку для уже изданного его романа «И плачут дома». На задание у меня всего три дня. Срок в разы меньше. Но я была решительно настроена на то, чтобы успешно пройти испытание. Сотрудничество со знаменитым автором для меня казалось хорошей перспективой, даже отличной. Может, хоть тогда родители убедятся, что я не «ерундой страдаю», выставляя «рисульки» на продажу? Очень надеюсь.

Я распределила этапы по времени. На подробное ознакомление я отвела четыре часа. А дальше продумывала образ.

Задание мне показалось сложнее предыдущего. Название буквально кричит о том, что на обложке должен быть дом. И первое, что приходит в голову, так это просто картинка дома со стекающими вдоль окон струями воды. И банальность этой идеи подтвердила уже существующая обложка. Она была примерно такой же, как я и представила, только вода бушевала из окон.

Я ознакомилась с аннотацией. Антуан поднимал проблему расставания с родными местами, тоски по дому, родине. Не скажу, что эта тема актуальна сейчас для меня. Из-за сложностей в общении с родителями в последнее время я не испытывала эту тоску. Возможно, не сильную.

Прочитала несколько глав, и уже появилась идея. Как мне показалось, Антуану нравился стиль сюрреализма, и я решила сделать обложку именно такой: использовать прием хуманизации, то есть, очеловечивания неживых предметов (или живых объектов, которые людьми не являются). Дом выступал в образе женщины. Черты были человеческими только силуэтно. То есть, все тело было выложено из кирпичей. На месте черт лица — окна, которые изменены под форму глаз, носа и рта. Вместо рук — водосточные трубы. Рядом с этим домом-женщиной стоит взрослый мужчина с кожаным чемоданом в десяток раз меньше ее и смотрит вверх, на лицо женщины. Она плачет и вытирает слезинку рукой-трубой.

Пятнадцатого числа я сбросила готовый вариант и получила одобрение. С того дня началось мое сотрудничество с Антуаном.

Мне приходилось работать и с другими заказами, так как Антуан сказал, что будет запрашивать обложки примерно раз в четыре недели.

В общем, я погрузилась в работу с головой. Хотела накопить денег и купить другую квартиру после продажи этой. Либо ближе к центру, либо вообще в Волгограде. Но пока что я не горела желанием возвращаться.

Уже двадцатого августа Антуан прислал мне задание. Я не ожидала получить его так рано. Нужно было сделать обложку для его новой книги. В этот раз он сказал, что нужно прислать работу до двадцать третьего августа. И я, как обычно, приступила сразу же. К слову, теперь мне намного лучше работалось в сквере недалеко от моего дома.

На следующий день я сидела на скамейке и несколько часов рисовала обложку. Было так спокойно на душе. Я невольно задалась вопросом: как же выглядел этот Антуан? Почему-то мне представился худощавый пожилой мужчина с бешеной харизмой. Ходит в черном, носит шляпу и черные очки. Похож на Михаила Боярского. Но я все же решила посмотреть в интернете. Почему-то в прошлый раз на его внешность я не обратила абсолютно никакого внимания. К моему удивлению, примерно так он и выглядел, разве что не носил ни очков, ни шляпы.

В четыре часа дня я решила вернуться домой. Есть хотелось, да и на жесткой скамье сидеть устала.

Я шла вдоль одного из домов и думала о своем, обхватив планшет руками. Было хорошее настроение, но, если честно, хотелось отдохнуть от рисования. Подумала, что после этого заказа возьму перерыв на несколько дней.

Вдруг у меня появилось четкое ощущение, что за мной кто-то наблюдает.

Оно приглушило все окружающие звуки. Я не слышала ни проезжающие вдоль дороги машины, ни голоса людей, которые шли по улице. Только тихий гул проникал в мой разум.

Мне казалось, что кто-то шел позади и смотрел точно в затылок. Просверливал дыру. Я продолжала идти вперед.

Не сбавляя темпа, повернула голову и краем глаза увидела мужскую фигуру. И больше никого. Он был довольно близко.

Но не успела я на ней сфокусироваться, как что-то внезапно врезалось в меня. Причем с такой силой, что я почти упала. Планшет вылетел из рук и с болезненным для моих ушей грохотом приземлился на асфальт.

— Ой! — кто-то вскрикнул рядом. — Прости! Я правда не заметила тебя… Блин…

Рядом суетилась молодая девушка с длинными светлыми волосами. Около нее лежал самокат, а сама она потирала колено. Только тогда я поняла, как сильно болела кость руки чуть выше локтя. Видимо, ручкой самоката она заехала именно туда.

Но куда больше меня заботил планшет. Я подняла его и попыталась включить. Несмотря на отсутствие внешних повреждений, он не работал. Я судорожно нажимала на кнопку блокировки, надеясь, что он включится.

— Не работает, да? — виновато спрашивала девушка.

— Не работает, — обычно я не грубила незнакомым людям, но сейчас отвечала не самым доброжелательным тоном. — И что мне делать теперь?

Осознание произошедшего начало меня злить, и эта злость стала переходить в слезы, но я стойко сдержала ком в горле. Работу нужно было сдавать послезавтра, а со мной приключилась такая неприятность. На ремонт наверняка уйдет много времени, которым я не располагала. А на покупку нового у меня не было денег.

Мне вспомнились места с вывеской типа «Ремонт за час». Только вот как понять, куда лучше обращаться? Кто даст гарантию, что там добросовестно возьмутся за работу и не заломят цену?

— Правда, извини, — продолжала девушка. — Может, я заплачу?

— Забей, — бросила я и пошла в сторону дома, чтобы в спокойной обстановке поискать место для починки.

Девушка торопливо зашагала за мной, катя самокат рядом.

— Да подожди. Я могу помочь.

— Чем? — я вздохнула и посмотрела на нее. Пришлось снова остановиться.

— У меня брат технарь. В общем, разбирается в технике всякой. Он может починить.

— И что ты мне предлагаешь? Планшет тебе отдать?

— Да нет. Он тут недалеко живет. Можем сейчас до него дойти.

— Мне проще в ремонт отнести.

— Отвалишь кучу денег, и не факт, что нормально там сделают, — настаивала девушка. — А брат за бесплатно починит. Все-таки из-за меня он не работает… Я позвоню. Сейчас.

Не дождавшись моего ответа, она набрала номер в телефоне и позвонила брату.

— Алло, Андрей, ты дома сейчас?.. Отлично. Я тогда зайду, у меня тут проблема небольшая. — Она засунула телефон в карман широких штанов и улыбнулась мне. — Ну, пойдем. Меня, кстати, Юля зовут.

— Аня, — я зашагала за ней. И через семь минут мы уже были на месте.

Дом выглядел в разы лучше того, в котором жила я. Подъезд был просторней и чище. Был лифт. Мы поднялись на пятый этаж. Юля открыла квартиру ключом. По узкому коридору и расположению комнат стало понятно, что квартира по размеру была не больше моей. Может, даже поменьше.

Юля позвала меня в какую-то комнату справа по коридору и громко постучала по открытой двери. Когда я подошла, то поняла, почему она это сделала. Перед компьютером в наушниках сидел парень лет тридцати, который явно не слышал, как мы вошли. У него были короткие светло-русые волосы со слабым рыжим отливом. Лицо гладко выбрито. Нос, как мне показалось, был немного кривым, как и челюсть. Создалось впечатление, что этот парень раньше много дрался. Хотя проблема с челюстью, скорее всего, была врожденной.

Андрей недоуменно посмотрел на меня, а потом на Юлю, ожидая объяснений. Та кратко ввела его в курс дела, а я натянуто улыбнулась и помахала рукой. Наверное, просто не знала, что мне сказать: «привет» или же все-таки «здравствуйте».

— Я тебе говорил не ездить на этой фигне. Давайте штуку вашу. Посмотрю.

Я подошла к Андрею, протянула планшет. Он покрутил его перед собой и понажимал кнопки.

— Ну хотя бы внешне живой, — вздохнул Андрей. — Сегодня разберу и позвоню. Ориентировочно завтра сможешь забрать. Номер черкани, — он пододвинул какой-то блокнот на столе и ручку.

Я записала номер, а потом посмотрела на Юлю с недоверием.

— Мой запиши, — сказала она. — Если что, сможешь полиции доказать, что это я тебя заставила планшет оставить.

Юля посмеялась. Я записала номер и сразу позвонила на него, чтобы проверить. Так стало чуть спокойнее.

Да уж. Ситуация более чем странная. Отдать незнакомым людям вещь, которая спасает меня от нищеты, было верхом безрассудства. Но, будучи сбитой с толку произошедшим, я это сделала.

Оставшийся вечер я читала книгу, а потом, так же, как и предыдущим вечером, легла спать при включенном свете. В четыре утра по будильнику его выключила.

До обеда я была на нервах, все переживала, что меня обманули с планшетом. Может быть, все было подстроено. Даже столкновение с Юлей. Может, ее вообще не Юлей звали?

Я решила позвонить ей.

На удивление она сразу взяла трубку.

— Да-да? — весело ответила она. Признаться, мне нравилась ее открытость. С такими людьми всегда проще общаться.

— Привет, я хотела узнать, когда смогу забрать планшет.

— Андрей не звонил что ли? Засранец… Он обещал к вечеру закончить, так что приходи к восьми. Квартира пятнадцать, если что. Я там тоже буду.

— Ну хорошо. До встречи тогда.

— Давай, пока!

Сроки поджимали, у меня был только следующий день для того, чтобы закончить работу. Меня успокаивало, что черновик уже был не в самом начальном состоянии, поэтому за день я бы без особых усилий управилась. До вечера решила прогуляться. Взяла с собой книгу и доехала на автобусе до набережной. На дорогу ушел почти час, но оно того стоило. Свежесть воздуха вблизи Волги оказала успокоительное воздействие на меня. И три часа я провела на одной из скамеек в тени деревьев.

В шесть часов я выехала обратно и примерно в двадцать-десять была на месте. Дверь подъезда была открыта и подперта кирпичом. Я неуверенно шагнула и поднялась на пятый этаж. Было слышно, что в квартире Андрея играла музыка и смеялись люди. Я довольно громко постучала в дверь. И почти сразу ее открыл незнакомый парень лет двадцати пяти. Он был высокий и с кучерявыми каштановыми волосами. Секунд десять мы стояли молча. По его взгляду стало понятно, что он не очень-то трезв.

— А Юля с Андреем дома? — наконец спросила я.

Парень молча отошел в сторону, приглашая войти. «Странный тип», — подумалось мне.

Я осторожно заглянула в гостиную по левую сторону от коридора. Именно там играла музыка и сидели люди. Человек семь. Я пробежалась взглядом по всем, пока не заметила длинноволосую Юлю. Она тоже меня увидела и улыбнулась.

— Привет! — помахала она, сидя на диване. — Ребят, это Аня. Та самая, про которую я рассказывала.

Я проделала то же самое, что и при знакомстве с Андреем, — натянуто улыбнулась и помахала ладонью. Ребята казались вполне дружелюбными.

Я подозвала Юлю и спросила про свой планшет. Она снова провела меня в комнату Андрея. Он там был с каким-то своим другом. Они курили около окна. Потом Андрей вернул мне мою вещь, и я собралась уходить.

— Может, потусишь с нами? — предложил Андрей, кинув бычок в пепельницу.

— Оставайся, с нами весело, — поддержала его Юля.

Я помотала головой, так как в незнакомой компании мне находиться не очень-то хотелось.

— Мне нужно работу закончить, — я чуть приподняла планшет.

— Да вечер уже, какая работа? Отдыхай, — Андрей положил руку на мое плечо и повел в гостиную.

Меня этот жест немного смутил. Андрей еще раз представил меня ребятам, а их — мне. Если честно, запомнила я от силы троих: это Леша, тот самый парень, который открыл мне дверь; Макар, низкий крепкий парень, довольно стильный на вид (в белой рубашке с засученными рукавами и синих брюках, на лице — очки в черной оправе); и Лиза, судя по всему младшая из всех, на вид ей было лет семнадцать.

Поначалу мне было неловко, и я хотела уйти, но Андрей с Юлей настояли, чтобы я осталась. Их подхватили и друзья.

— Значит, ты не местная, да? — спросил Макар. Он выглядел самым трезвым из всех. — Юля сказала, ты из Волгограда переехала.

Я сначала насторожилась, а потом вспомнила, что об этом разговор все же заходил по пути к дому Андрея.

— Да, моя бабушка умерла, я теперь здесь в ее квартире живу, — сказала я вполне спокойно, хотя внутри стало грустно.

— Давно? — Макар спрашивал, как мне показалось, из чистой вежливости, чтобы сбавить дискомфорт.

— Переехала пару недель назад. А бабушка… Ну умерла. Еще в мае.

— Ты же недалеко отсюда живешь? — спросила Лиза. Но вот ее взгляд меня немного напряг. Он был настороженным.

— Ну, да, — немного неуверенно сказала я.

— А фамилия у тебя не Белова случайно? — уточнила Лиза.

И тут я язык проглотила. Откуда она знала мою фамилию? Другой момент меня напряг не меньше. Остальные смотрели на меня заинтересованным и тем же настороженным взглядом, что и Лиза. Поэтому я не нашла ничего лучше, чем соврать:

— Нет, а в чем дело-то?

Я заметила, как опять начала судорожно прокручивать кольцо.

— Да забей, — Андрей отпил пиво из стеклянной бутылки. — Тупые местные байки, в которые эти идиоты верят.

— Спасибо, — возмутилась Лиза, хотя в голосе обиды не было. Видно, в этой компании все были хорошими друзьями и прекрасно понимали, что нарочно задеть друг друга никто не пытается.

— Там правда ничего интересного, — пожала плечами Юля. — Просто слухи. Ничем не подтвержденные.

— Не всегда слухи врут, — загадочно улыбнулся Макар. — Как это было с операцией «Скрепка», например.

— Иголка в стоге сена, — фыркнул Андрей. — С такой логикой, можно считать, что в зоне 51 реально проводили эксперименты над людьми, а всякие проекты, например, ну не знаю… — Андрей развел ладонями и посмотрел в потолок на несколько секунд в попытке что-нибудь вспомнить. — «Эбигейл» или «Монток». Всяких теорий заговора куча, а правда из них — единицы. Это во-первых. Во-вторых, ни к чему сюда приплетать теории заговора вообще. Мы говорим о слухах. И то, во что верите вы, скорее можно приравнять к «существованию» Йетти.

— А я и не говорю, что я верю, — Макар поправил очки. — Я просто намекаю на то, что мы не можем быть уверены в том, что это неправда.

— Да, намек был очень тонкий, — усмехнулся Андрей.

— Я верю только в то, что доказано научными фактами, но и не отвергаю того, что не доказано. ЕЩЕ не доказано. Откуда нам знать?

— Вот отсюда, — Андрей приложил указательный палец к голове.

— Так вы расскажете, о чем спорите? — снова вклинилась я, так как интерес начал брать верх.

— Лиза верит, что у нас тут ведьма в районе жила, — скептически ответил Андрей.

— Бабка Белова, — подтвердила его слова Лиза. — И так считаю не только я, между прочим.

Я надеялась, что они что-то путают. Или я путаю. На секунду даже усомнилась в своей фамилии, но потом пришла к выводу, что, может, была еще какая-то пожилая женщина с такой фамилией. Она не редкая, в конце концов.

— И… почему ее считали ведьмой? — поинтересовалась я у Лизы, так как она, судя по всему, была больше остальных вовлечена в эту тему.

— Точно не знаю, но я читала, что с ней когда-то конфликтовала одна из ее соседок. И после этого Бабка Белова навела на нее порчу. У этой соседки вскоре умер внук — Женя. А потом и сама соседка…

— И мы, конечно же, опустим тот факт, что внука соседки сбила машина, а она потом и сама крышей поехала, — Андрей снова отпил из бутылки.

— Ну это же было после того, как Бабка порчу навела, — возразила Лиза.

— А ты свечку держала? — съязвил Андрей, и тут Лиза уже надулась.

Спор продолжался еще довольно долго, но благодаря Юле тема разговора перетекла в другое русло. Ребята рассказывали мне разные истории, которые их связывали, и я поняла, что дружат они давно и тесно, причем видятся постоянно.

Я не заметила, как прошло время. Только когда пара ребят, которых я так и не запомнила, собрались уходить, я увидела, что было уже двенадцать часов.

Юля принялась убирать со стола грязную посуду, и я решила, что пора возвращаться домой. Но, увидев мой настрой, Андрей кивнул в сторону коридора:

— Пойдем покурим.

Мы зашли в его комнату, и он прикрыл дверь. Меня это не насторожило, так как в его взгляде не было ничего пугающего. Я была спокойна.

Он поставил бутылку на подоконник, открыл настежь окно, а потом — пачку, которая лежала рядом с бутылкой. Протянул мне. Я помотала головой. Андрей усмехнулся и достал сигарету:

— Я так и думал, что ты не куришь. — Он сжал сигарету губами и, пока зажигал ее, невнятно пробубнил: — Чересчур правильная.

— Раньше курила, курса до третьего. Потом, когда родители перестали денег давать, бросила. Оказывается, на них тратила очень много.

Андрей неспешно сделал затяжку и только после того, как выпустил дым, спросил:

— И что, даже желания нет?

— Есть. Даже не представляешь, какое, — я незаметно сделала глубокий вдох, прочувствовав приятный табачный запах. — Но к тому образу жизни возвращаться не хочу.

— Сочту за комплимент, — усмехнулся Андрей и закурил. — А че с родителями-то?

— Ну, — я замялась. Рассказывать все не хотелось. — Они настаивали, чтобы я после практики оставалась работать с ними, а у меня были свои планы. Можно сказать, обиделись.

— А это ты зря. Зачем упускать возможность по связям устроиться?

— Потому что я не хочу жить той жизнью, которую придумывают за меня. У меня есть свои интересы. И ожидания родителей я не хочу оправдывать. Я сама строю свою жизнь, сама зарабатываю, пытаюсь чего-то добиться.

— И потом это приведет к тому, что ты выйдешь замуж и после декрета станешь домохозяйкой.

Я даже не нашлась, что на это ответить. Мне показалось его суждение глупым и стереотипным. Но это было только начало:

— Ты единственный ребенок в семье? — пока я соображала, к чему был задан этот вопрос, Андрей бросил на меня оценивающий взгляд и вальяжно махнул пальцами. — Не отвечай. Это и так видно. Я задам другой вопрос. У тебя, наверное, не было серьезных отношений. Я прав?

Я продолжала молчать. Почувствовала, как глаза чуть прищурились. Ход его мыслей меня абсолютно не радовал. Напротив — настораживал.

— Конечно, прав, — Андрей снова затянулся, самодовольно ухмыльнувшись. — Иначе у тебя было бы другое отношение к родителям.

Я вдохнула поглубже, хотела что-то сказать и запнулась. Но через силу и с некоторым осуждением выдала:

— С чего вообще такие выводы?

— Тебя, судя по всему, только своя жизнь заботит. — Андрей говорил непринужденно, даже не задумываясь о том, что его слова могут быть обидными. Он шмыгнул носом, одновременно сморщившись. И на секунду горбинка стала заметнее. — Думаю, тебе не приходилось о ком-то заботиться. Всё делали для тебя. Плюс этот юношеский максимализм.

— Поразительно, за минуту ты успел меня назвать эгоисткой и подростком, — я приподняла бровь, не глядя на него. Руки автоматически скрестились на груди.

Андрей посмеялся. Он очевидно не видел в своих словах ничего подобного.

— Неправда. Я просто описал, как эта ситуация выглядит со стороны.

— И все равно я не понимаю, при чем здесь отношения.

— В серьезных отношениях ты бы научилась идти против себя. Хотя это не всегда на руку, — Андрей поморщился и затушил бычок, оставив его в пепельнице. — Юлька раза четыре клялась мне в серьезности ее новых отношений. И да, это были четыре разных истории, — Андрей бросил на меня взгляд и усмехнулся. — Каждый ее новый парень как кот в мешке. Сиди и гадай.

Тут мне снова вспомнилась одна из картин Рене Магритта. «Влюбленные». Это портрет целующейся пары. Фишка в том, что на их головы надеты белые мешки. И целоваться они никак не мешают. Может, полотно говорит о том, что любовь не видит недостатков. А может, рассказывает о пустом влечении без привязанности к душе.

— Все ошибаются. Когда-то она так скажет, и это будут действительно серьезные отношения.

— «Когда-то», — Андрей усмехнулся и отпил из горла. — Это же не сейчас, а когда-то потом.

— Что плохого в том, чтобы думать о будущем?

— Какой смысл о нем думать?

— Должна же быть какая-то определенность, — в моем голосе начала прослеживать нетерпимость.

— Такая ты наивная малышка еще, — он сказал это без сальности в голосе, довольно мягко, по-доброму. Но снисходительный тон мне не понравился. — Глупо постоянно думать о будущем. Вот тебе пример. Ты планировала закончить работу, отправить ее и получить деньги. Почему тогда во всем этом ты не учла, что девушка на самокате сломает твой планшет? И одна секунда невнимательности приведет к пропущенному сроку и к тому, что сейчас ты сидишь в квартире нового знакомого? Можно было такое предугадать? Нет. Значит, какой смысл думать о будущем? Живи настоящим — и будет тебе счастье.

— Может быть.

Меня уже начали раздражать его нравоучения.

— Да не может быть, а точно. Я-то постарше тебя, жизнь повидал. Поэтому прислушайся к тому, что я тебе говорю.

— Ага, — сказала я, не сдержав улыбку. Хотя он это, скорее, счел за согласие.

В час ночи я пошла домой. Андрей настаивал на том, чтобы проводить меня, но я отказалась. Дошла я быстро и без приключений. Была сильно вымотана, но страх, одолевающий меня в одиночной темноте, немного взбодрил. Поэтому спать я снова легла при включенном свете. И все время до того, как провалиться в сон, размышляла об услышанной истории. Кто была эта Бабка Белова? Действительно ли это была моя бабушка Тоня? И существовала ли Бабка Белова на самом деле или была плодом чьего-то бурного воображения?

Вскоре все эти мысли унесли меня из реальности.

Выполненный заказ

С самого утра двадцать третьего августа я начала работу. Нужно было успеть вечером скинуть заказ Антуану. Я даже не питалась нормально, обходилась мимолетными перекусами в процессе. После шести часов безостановочного рисования ужасно болели глаза и ломило спину. Но работа была закончена. Я с облегчением выдохнула. Отправила работу и отложила в сторону телефон и планшет. Нужно отдохнуть.

Я поставила ноутбук на стол кухни и принялась готовить себе ужин. Параллельно с этим решила посмотреть какой-нибудь мультфильм. Было настроение погрузиться в детское состояние. Выбор пал на мой любимый мультик — «Коралину в стране кошмаров». Многим он кажется жутким и пугающим, но для меня — у него особая атмосфера с необычным, но вместе с тем таинственным и завораживающим музыкальным сопровождением. Никогда не перестану восторгаться этим произведением.

Спустя сорок минут я уже ужинала курицей-карри с запеченным картофелем. Вечер был прекрасен. До утра меня ничто не заботило. Я просто наслаждалась времяпрепровождением.

Проснулась я также с хорошим настроением и проверила почту в телефоне. От Антуана письма не было. Зато было от издательства. И когда я его открыла, меня бросило в сильнейший холод, а потом в жар, а потом снова в холод. Глаза, как мне казалось, были готовы вылезти из орбит. Приветствие я пропустила, снова и снова перечитывала основное содержание:

…К сожалению, мы вынуждены расстаться с вами из-за недостаточного уровня компетенции. Важным условием работы с нами является соблюдение всех критериев технического задания автора. Из-за ваших ошибок мы рискуем репутацией и имиджем издательства.

С уважением,

Чистое слово.

ЧТО?

Я времени терять не стала и сразу позвонила знакомому рекрутеру, Лене.

— Ал-л-е-е, — манерно протянула Лена в трубку.

— Здравствуйте, Лена, мы с вами встречались как-то в издательстве…

— Я помню, у меня твой номер забит.

— Хотела узнать: мне сейчас пришло письмо о том, что меня увольняют. Но я не понимаю… Я всегда соблюдаю ТЗ.

— Сроки.

— Я ни разу не пропускала сроков. Я вообще в растерянности.

— Знаю я про твою ситуацию, — Лена начала говорить менее манерно и уже значительно тише. — Начальник разозлился ужасно. Ты с Антуаном в конфликт вступила. А тот разорвал все договоры с нашим издательством, сказав, что у нас работают некомпетентные люди.

Я обомлела. Слов не было. Конфликт?

— Какой конфликт? — мне с трудом удавалось унять дрожь в голосе от сложившейся ситуации. — Его устраивали мои работы. А последний заказ я выполнила в срок. Он сказал закончить до двадцать третьего. Я вчера как раз и скинула.

— В этом и дело, — все также негромко говорила Лена. — ДО двадцать третьего. Не включительно. А у него со сроками все очень строго. Он и так довольно эксцентричный дяденька. Я удивлена, что ты не знала.

— Как? — я даже не могла в голове сформулировать никакой внятный вопрос. Неужели из-за одного дня можно было развести скандал в издательстве и вынудить меня уволить? При этом ничего не сказав мне самой. — Но я же…

— Слушай, я знаю, что ситуация бредовая, — с пониманием в голосе сказала Лена. — Но помочь ничем не могу. Такие скандалисты, как он, не редкость. А начальник обозлился именно из-за того, что договоры разорваны. Антуан мог бы поднять наше издательство, но… В общем, если хочешь что-то решить, то звони Андрееву. Может, удастся договориться.

Андреев — это главный редактор. Лично пообщаться с ним мне редко удавалось, но того было достаточно, чтобы понять, что человек он серьезный и словами разбрасываться не станет — если что-то сказал, то так оно и будет. Именно поэтому я почти не питала надежды на то, чтобы воззвать его к справедливости. Хотела, как минимум, прояснить ситуацию.

— Слушаю очень внимательно, — отозвался раздраженный немного глуховатый взрослый голос. По интонации я поняла, что причина моего звонка ясна как день.

— Вениамин Львович, добрый день. Я полагаю, вы знаете, по какой причине я звоню.

— Если честно, не совсем. В электронном письме все подробно расписано. В мягкой форме, естественно.

— Сроки сдачи не были нарушены. Включительно или не включительно по двадцать третье число — об этом не говорилось в заказе. Я все и отправила в тот день. То есть, вчера. И другими работами Антуан был доволен.

— Ну а теперь нет. И обсуждать я дальше ничего не намерен. У меня нет на это времени. Из-за вас мы потеряли автора, который давал нам возможность развить издательство, а теперь этой возможности нет. И это лучшее, чем могла обернуться ваша безответственность. В худшем случае Антуан намеренно начнет портить нашу репутацию. При условии того, что он был очень зол, такое вполне возможно. Скажите спасибо, что отделались простым увольнением. Всего доброго.

Он положил трубку, а я еще долгое время стояла посреди зала с телефоном у щеки. Я была абсолютно потеряна. Это настоящий крах. Еще пару дней назад я радовалась тому, что сотрудничаю с Антуаном, а сейчас проклинала день, когда взялась за тот заказ с антиутопией.

Трудно было оценить мое состояние и то, что я вообще испытывала. Не помню, куда дела телефон и что вообще делала. Но только поздно вечером я проснулась.

На душе пустота. В голове — тоже она. Рука сама потянулась к выключателю, чтобы включить свет. И пролежала я так до самого утра, просто глядя в бесконечный темный коридор.

Утром зазвонил телефон. Я нашла его в кресле. Мама. Этот звонок немного вытащил меня из отстраненного состояния. На смену ему пришло смятение. Мама?

— Да, — ответила я.

— Я думала, спишь еще, — тон был сдержанным, но уже не таким снисходительным, как до этого. Даже такого тона было достаточно, чтобы почувствовать себя чуть лучше. — Хотели спросить, не надумала ли ты квартиру продать? И приехать обратно?

— Ты таким образом хочешь спросить, как я себя чувствую и какова мне взрослая жизнь?

— Можешь интерпретировать так, — уверена, в этот момент она пожала плечами и закатила глаза.

— Нет, не надумала.

— Видимо, с работой все хорошо, — она сказала это как-то недовольно, а я снова поникла. Тяжело, когда дела идут по одному месту, а поддержку не в ком найти. Особенно грустно, когда ее нет в родителях.

— Меня уволили, — честно, но равнодушным голосом сказала я и упала обратно на диван. Мне не хотелось врать и хотелось высказаться. Я знала, что мама позлорадствует этому, но не потому, что она злая или что-то в таком духе. Она просто хочет, чтобы я вернулась и пошла работать туда, куда хочет она. И хочет отец. Но не хочу я.

— Я давно говорила, что твоя, прости, Господи, профессия — это ерунда.

— Ты, видимо, и причину не очень-то хочешь слышать. Знаешь, мам, мне казалось, родители должны поддерживать своих детей. А если ты звонишь мне только для того, чтобы как-то уколоть или за мой счет самоутвердиться, то лучше вообще не звони, пожалуйста. Пока.

Впервые я положила трубку, не дождавшись ответа. Я тогда не хотела ничего слышать. Я оделась и просто пошла на улицу. С прошлого утра я так ничего и не ела, но мне и не хотелось. Я просто шла. От самой Ленинской площади до набережной. Этот путь занял у меня четыре часа, так как шла я, не торопясь. И была там еще какое-то время.

Я погрузилась в глубокие размышления на скамье в тени шелестящих на ветру деревьев. В небе безмятежно плавали облака, периодически заслоняя жаркое солнце. А я долго искала ответ. И что мне делать? До чего может довести этот скандал? Может, Антуан постарается насолить мне и сделает так, чтобы со мной не захотел сотрудничать ни один автор. Звучит, может, чересчур, но исключать такую вероятность тоже не стоит. Мне предстояло снова искать издательства, где есть штат художников, а это не так легко. И до того момента, как бы мне этого не хотелось, придется вернуться на биржу, где художники берут разовые заказы от разных заказчиков. От этой мысли я прикрыла ладонью глаза и надавила на веки, помассировав их.

Если не найти решение, то можно просто остаться без всего, причем за довольно короткий промежуток времени. Мне просто необходимо было работать теперь в три раза больше, так как на данный момент моя деятельность была менее надежной и менее оплачиваемой. По крайней мере, пока не устроюсь в штат. Мне стоило добавить работы, которые я выполнила за время в издательстве. Думаю, сотрудничество (хотя и короткое) с Антуаном тоже можно упомянуть.

Хотела сделать себе выходные, а получатся гипернасыщенные рабочие дни.

Легкое дуновение ветра донесло до меня приятный запах вареной кукурузы из стоящей недалеко от меня тележки. Пухлая недовольная продавщица неторопливо обслуживала покупателей.

И наконец мой желудок поддался натиску и заурчал. Нужно вернуться домой, поесть, наконец, и настроиться на предстоящие дни.

Я добралась до автобусной остановки и спустя сорок минут была у подъезда. Дом, милый дом? Двоякое чувство. Милый? Точно нет. Дом? Может быть.

Мимо тех бескультурных женщин на скамье я прошла молча в этот раз. К черту их.

Я открыла дверь и увидела молодого парня с довольно старомодной прической, она напоминала форму горшка, но волосы спадали небрежно и ровной линии не было. Узкие губы были расслаблены, а скептический взгляд небольших глаз вцепился в меня. Если бы я не была в плохом настроении и если бы не знала, какие здесь «долбанутые» соседи, то даже могла бы назвать его симпатичным.

Парень чуть замедлил шаг, да и я чуть не остановилась. Но здороваться не стала. В очередной раз быть проигнорированной под тяжелым взглядом? Вот уж нет. Надоело.

Но только я подошла к лестнице, за спиной прозвучал размеренный колкий голос:

— Вам тоже — добрый день.

От неожиданности я обернулась. Это первый человек в доме, который сказал мне хоть что-то. Поначалу я даже подумала, что не мне. Он ушел, не обернувшись. А я еще некоторое время стояла, глядя на медленно закрывшуюся дверь.

Обычно мысли о соседях покидали меня, как только я запирала входную дверь. Но не в этот раз. Тот парень занял все мое внимание. За готовкой обдумывала сложившуюся ситуацию. Пару раз чуть не порезала палец, когда чистила морковь. Почему остальные соседи смотрят на меня с презрением, а этот человек — нет?

Пока тушились овощи, я села дополнять резюме. А когда убедилась, что выглядит оно вполне прилично, принялась за подбор вакансий и разослала резюме в четыре издательства.

В девять вечера я наконец восполнила запас энергии в организме. Только за приемом пищи поняла, как была голодна.

Покончив с ужином, я отставила тарелку и уперла подбородок в ладони. Снова накрыла грусть. Взгляд упал на старый радиоприемник на подоконнике. Раньше он всегда работал, когда мы с бабушкой тут ели. Играли разные песни восьмидесятых и девяностых годов. И в голове заиграла песня «Белая ночь» Игоря Салтыкова. Видимо, бабушка была «поклонницей» времени, в котором она родилась и выросла, раз эта вещица до сих пор находилась здесь. Об этом говорила и вся сохранившаяся по сей день атмосфера советской эпохи в квартире. Во мне это пробудило теплые воспоминания. Помню, как беззаботно ела бабушкину кашу и заедала ее бутербродом с повидлом, и все, что могло меня беспокоить, заключалось лишь в том, что каникулы идут всего три месяца. В остальном — сплошное удовольствие от жизни.

От воспоминаний мне стало еще тяжелее, и ком в горле породил слезы. Но тут зазвонил телефон.

Андрей.

— Алло, — ответила я, подавив всхлип.

— Здоров, занята сейчас?

— Не особо.

— Тогда подваливай, мы тут с ребятами собрались опять. Тебя тоже хочу видеть.

— Спасибо, конечно, но нет. У меня сейчас нет настроения на это.

— А че случилось? — голос стал чуть обеспокоенным.

— Меня с работы уволили. — Я хотела объяснить, почему такое произошло, но голос, который едва не задрожал, не дал мне этого сделать.

— Ох! Это из-за планшета что ли?

— Да, но… В общем, меня бы все равно уволили. Неважно.

— Ну слушай, тебе тем более разгрузиться надо. Приходи, выпьем. Юлька тоже тебя ждет. Будем тебя развлекать.

— Мне не до развлечений. Извини. Пока.

Я принялась за подбор подходящего заказа. И один такой я нашла. Была описана задумка. «Нужен рисунок, где показано, что молодая девушка испытывает проблемы с психикой. Близко к шизофрении».

Мне показалось, что для моего состояния это самое оно. Срок — три дня.

До поздней ночи я делала наброски, подбирала идею. И сделала то, что мне понравилось. На некоторых участках тела девушки в майке и шортах видно следы ладоней, как будто бы они пытаются выбраться из ее тела так, как если посмотреть на прижатую ладонь к ткани с другой стороны. Позади появляются руки, которые начинают девушку душить. И непонятно, чьи они, чужие или те, что просились наружу. Позже можно доработать и фон, чтобы все выглядело гармонично.

До вечера следующего дня я не выходила из дома и почти закончила рисунок. Только часов в восемь я выглянула наружу и поняла, что там мне рисовалось бы намного лучше. Я быстро перекусила, собралась и пошла в тот же сквер, где работала над заказом Антуана. В этот раз планшет не доставала из рюкзака до самой скамьи. Людей было уже не так много. И погода замечательная. Вся улица утопала в оранжевом свете заката. И тогда я действительно расслабилась. Даже не следила за временем поначалу. Только когда обратила внимание на горящий фонарь надо мной, поняла, что уже довольно поздно. Одиннадцать часов вечера. Я хотела закончить с контуром и пойти домой. Доводила последнюю линию по краю щеки, как вдруг мне стало как-то не по себе. Чувство, что за мной следит кто-то, пощекотало нервы и обдало холодком. Точно так же, как и перед столкновением с Юлей. Я крепко сжала стилус в ладони и незаметно осмотрела сквер взглядом исподлобья. Не было абсолютно никого. И вдруг за моей спиной раздался голос:

— Не поздновато для прогулок?

Я резко обернулась на безэмоциональный мужской голос и чуть не подпрыгнула от неожиданности. Скамью обошел тот самый парень, которого я видела днем ранее, он сел рядом.

— Я работала. — Я поначалу замялась и отвечала отрывисто. — Не заметила, как стемнело. И до дома не так далеко. Ну ты сам знаешь.

— Какая разница, далеко или нет? — этот парень казался мне странным, так как по его лицу вообще нельзя было считать никакую эмоцию. Я бы назвала его флегматиком, но он выглядел в некоторой степени напряженным. Но не физически. Это было понятно по взгляду. — Можно подумать, если ты так маньяку ответишь, то он в расстройстве тебя отпустит.

Я уже более спокойно усмехнулась и вернулась к работе над контуром. Было очевидно, что он пытался казаться загадочным, «не таким как все».

— О нет, сжальтесь, пожалуйста, товарищ Маньяк, — пропищала я тонким голосом с сарказмом. Факт того, что мы жили в одном доме, тоже подействовал на меня успокаивающе.

— Была бы ты местной, не вела бы себя так.

— Ну так просвети меня, — я отвечала без заинтересованности. Больше скептически.

— Здесь не самый спокойный район. Не такая плохая репутация, как у Заводского, но все же. Лет семь назад тут ходил маньяк с молотком. Нападал на молодых женщин. Это тебе так, на будущее.

— Да? — моя интонация все еще была скептической. — И где же твой?

— Что «мой»?

— Молоток, — я незаметно улыбнулась и подняла взгляд на парня, но он даже не смотрел на меня.

— Не думаю, что ты захочешь услышать ответ.

Очевидно, шутка. Не разбавленная ни косым взглядом, ни смешком. Трудно было расценить его настрой из-за отсутствия эмоций в голосе. Я уже не очень-то понимала, чего он добивался: пытался заинтересовать, запугать или действительно предостеречь. Поэтому решила ответить без сарказма:

— Ну так и что потом?

— Ничего. Его так и не нашли. Так что я бы на твоем месте дома в такое время сидел.

— Но не сидишь.

— Не у одной тебя работа. Я шел домой и заметил тебя. К слову, ты так и не поздоровалась вчера.

— А, ну да, — я вздохнула. Мысли о соседях заставили поморщиться. — Ты извини. Я просто не ожидала. Все соседи на меня странно косятся и игнорируют, когда я с ними здороваюсь. Потому и перестала здороваться.

— Тебе не кажется глупым менять привычки ради других?

Пожалуй, не лучший момент для нравоучений от человека, с которым я общаюсь от силы пару минут.

— Да, но… Сейчас у меня не лучшее время. И, пожалуй, ты прав. Пойду я домой. — Я убрала планшет в рюкзак и поднялась со скамьи. — Пока.

— Пока, — ответил он, поднялся и пошел рядом со мной.

Я чуть смутилась этой неловкой ситуации и поджала губы.

— Мы вроде как попрощались, — усмехнулась я.

— Только живем в одном доме.

Некоторое время мы шли молча, только потом я решила представиться:

— Меня, кстати, Аня зовут.

— Ден, — он отвечал как-то сухо. Все еще казался мне странным.

Вместе мы дошли до дома. Я открыла домофон и потянула за ручку. Ден приоткрыл дверь сильнее, пропуская меня вперед. Но я вдруг остановилась у доски объявлений по правую сторону.

Старое объявление об отключении электричества двадцать восьмого июля. Новых не было. Только старые листки на изрисованной древесно-стружечной плите. Из-под одного из желтоватых листов виднелись черные буквы маркером: «ову!». Я осторожно сдвинула этот лист так, чтобы не сорвать скотч и чуть не сгорела от злости.

Сжечь Бабку Белову!

Про себя я выругалась всеми матерными словами, которые только знала. И развернулась к Дену, чтобы спросить, знает ли он, кто оставлял подобные записи. Но его и след простыл.

«Ну и странный тип», — подумала я.

И в этот момент услышала, как где-то дальше, в подъезде, звякнуло стекло. А потом кто-то тихо посмеялся.

Злость сразу ушла. А на смену ей пришла тревога.

Я медленно подошла к лестнице и уже тогда поняла, что на подоконнике, между первым и вторым этажами, выпивали люди. Те самые, которые поддерживают этот «прекрасный» аромат перегара во всем подъезде.

Не успела я ступить на лестницу, как внимание уже было приковано ко мне. Всего там было четыре парня. Все одеты в старые спортивные костюмы. У одного из них на голове была черная шапочка, из-под которой торчали уши. Он сально посмотрел на меня и присвистнул.

Я не подала виду, что испугалась. По крайней мере, мне так показалось. Но большим пальцем начала тереть кольцо. Молча поднималась. Никакого страха во взгляде. Вот только сердце готово было выпрыгнуть.

— Неужели мадам Белова? — оскалился в улыбке парень в шапочке. Зубы, на удивление, белые-белые. Клыки острые, как у волка. Теперь я куда больше была бы рада прежнему игнорированию от соседей. — Собственной персоной. Не желаете ли присоединиться к нашему пиршеству?

— Нет, спасибо, — ответила я сухо и почти его миновала, как два других парня преградили мне дорогу.

— Зря отказываешься.

В этот момент мне стало трудно совладать с собой. Хотелось позвать на помощь, но слова застряли в горле.

Взгляд парня в шапочке не сулил совершенно ничего хорошего. Хотели бы просто припугнуть, не стали бы загораживать путь.

Меня немного успокаивала только мысль о том, что в рюкзаке лежал перцовый баллончик. Вот только достать его я не успею, даже если буду действовать быстро.

Соседи. Если буду кричать, МНЕ помогать никто не станет.

— Ань, ты где застряла там? — раздался голос Дена где-то выше. У меня чуть ноги не подкосились от облегчения.

— Меня ждут, дайте пройду, — уверенно заявила я, протиснувшись между парнями, и быстро начала перебирать ступеньки. С третьего этажа спускался Ден, очевидно, за мной. Я ухватила его за рукав джинсовой куртки и потащила наверх.

— Проводи меня, пожалуйста, — шепнула я.

Когда мы поднялись на четвертый этаж, я судорожно вставила ключ в замок и быстро-быстро открыла. Переступив порог, я уставилась на Дена. Нужно было попрощаться, но я была слишком испугана, поэтому сказала следующее:

— Мне неудобно просить, но можешь посидеть со мной полчасика?

Он согласился. И мне стало еще спокойнее.

Пока я запирала дверь, он сказал:

— В подъезде лучше с десяти до двенадцати не появляться. Там иногда вот эта «золотая молодежь» сидит.

— Спасибо, что помог, — выдохнула я, стоя напротив двери и уперев лоб в нее. Я практически почувствовала физически ощутимую безопасность за ней.

— А я ничего и не сделал.

На это я нервно усмехнулась, показала, где можно вымыть руки, а потом мы сели на кухне. Поставила чайник и достала печенье. Ден отказался, а вот я съедала одно печенье за другим, так как все еще не могла отойти от ситуации в подъезде.

— Так значит, ты и вправду внучка тети Тони? — спросил Ден, когда пауза затянулась.

— Тети? — тут я удивилась и наконец отставила коробку с печеньем в сторону. Все называли мою бабушку Бабкой Беловой. Даже те, кто здесь не жил. И от этого я пропиталась к Дену бОльшим уважением. — Ну да. Я.

— Давно тебя здесь не было. Судя по всему.

Я снова почувствовала укол совести за то, что упустила столько времени. Но говорить об этом вслух не стала, только поджала губы и кивнула, опустив взгляд.

Когда часть страха отступила, до меня начала доходить сумбурность ситуации. Уж не знаю, что испытывал Ден. Возможно, ему было еще более неловко, чем мне. Но подняв взгляд на него, я увидела, что он был в своем привычном состоянии. Теперь я поняла, как его спокойствие сочеталось с напряжением. Казалось бы, два противоречащих друг другу описания, но оба подходили этому парню. Он был собранным. Казалось, мог быстро среагировать на что угодно. Захотелось даже «случайно» опрокинуть кружку, чтобы это проверить. Но я, конечно же, оставила эти мысли.

— Не знаешь, почему ее называли ведьмой? — спросила я. Этот вопрос меня интересовал с тех пор, как о моей фамилии спросила Лиза

— А что знаешь ты?

Переадресованный вопрос. Интересно. Ведь проще было ответить. Но Ден, видимо, сильно отличался от большинства. Мне хватило не так много времени, чтобы это понять.

— Знаю о ее ссоре с соседкой. И о смерти внука…

Я поджала губы и промычала, пытаясь вспомнить имя.

— Женя, — во взгляде Дена промелькнула грусть. Наверняка он знал Женю, когда был мальчишкой.

— Да, точно… Но не вижу причины называть ее ведьмой после этого.

— Ты не видишь. А толпа видит. Все всегда ищут виноватых. Твоя бабушка не заслужила такую репутацию. Она только закрылась. От всех.

Я начала корить себя за то, что не была рядом. За то, что когда-то приняла выбор родителей больше сюда не ездить. Может, если бы я приезжала, то бабушка не была такой одинокой. Я даже не могу представить, каково это — жить в обществе, в котором тебя все ненавидят. Это ужасно.

С этими мыслями я засыпала после того, как Ден ушел. За прошедший день меня радовало только новое знакомство. Пусть Ден был и с причудами, но мне показалось, что у нас с ним схожие взгляды на жизнь.

В поисках источника

Страх внутри меня остался и на следующий день, но работать дома не получалось. Да, атмосфера была родной и успокаивающей, однако вся эта старая обстановка не давала мне пробудить вдохновение и создать что-то новое. Хотя, возможно, виновато эмоциональное состояние. Ничего путного у меня не выходило, результаты работ за всю прошедшую неделю меня не устраивали. В какой-то момент я была готова опустить руки и все же вернуться назад, в свой город и там уже… Неважно.

Все время я рисовала в сквере или на набережной. Но даже это не помогало полностью освободить разум, чтобы выпустить фантазию на виртуальный холст.

Иногда по вечерам, в районе восьми-девяти часов, я замечала снаружи Дена. Он либо прогулочным шагом ходил вдоль дома, либо просто сидел на скамье, когда она не была занята. Почему-то становилось на душе тоскливо. И вспоминалась картина Магритта «Размышления одинокого прохожего» [8 — См. приложения]. О чем он все время думал, оставалось для меня загадкой.

Как-то я пришла и молча уселась рядом с ним. Настроение было на нуле.

— Тяжелый день? — спросил Ден.

— Как обычно, — пожала я плечами.

Он промолчал. Я вздохнула и мысли сами перешли в слова. Вернее, в неконтролируемый поток:

— Не могу уже. Раньше приходилось совмещать работу с учебой, и работа на фоне нее мне казалась такой интересной… А сейчас… Из издательства меня уволили из-за одного барана, в другое не берут, мне приходится выполнять не менее сложные заказы за гроши. Так еще и никто не даст гарантию, что меня не нае… Ну ты понял. Здесь мне как будто не место. Близких нет. Я сама по себе. Раньше думала, что люблю одиночество, стремилась к нему, но сейчас его слишком много. Все, что я делаю, это пытаюсь как-то выкрутиться из сложившейся ситуации. Нет никакого разнообразия.

Я снова тяжело вздохнула и откинулась на спинку скамьи. Вытянула ноги вперед, а голову запрокинула назад. Руки лежали без сил. Не поднимаясь, я сказала:

— Ты извини, что гружу. Некому больше сказать.

От последней фразы мне стало еще тоскливее. Со стороны я, наверное, выглядела очень жалко — жаловалась на жизнь человеку, которого видела всего третий раз.

— Нужна смена обстановки, — кратко сказал Ден, которого не смутило ни мое словесное полотно, ни странная поза.

— Ясное дело, — усмехнулась я, снова усевшись, как подобает адекватному человеку. — Только мне все равно нужно продолжать работать. Иначе мне просто нечем будет платить за квартиру и не на что есть.

Рутина. Вот во что превращалась моя жизнь. Разве могло такое нравиться? Да, спокойствие. Да, любимое дело. Но какой толк, если оно не может прокормить в достаточной мере?

— Завтра в четырнадцать часов на Молодежной, 2а, — сказал вдруг Ден. — И планшет захвати.

Я лишь недоуменно посмотрела на него, не зная, что и спросить. А он просто поднялся со скамьи и ушел куда-то.

До чего же странный тип. Что он задумал, оставалось для меня загадкой. И снова это заняло мою голову. Все лучше, чем страдать из-за неудач в работе. Дома я посмотрела, где было это назначенное Деном место. Оказалось, довольно далеко, в Зональном поселке. И ехать с пересадкой почти час. Я не была уверена, что поеду, но и сразу от этой затеи не отказывалась.

Лежа в ванной поздно вечером, я читала (вернее, дочитывала) «Коллекционера». Эта история намного трагичнее, чем может показаться на первый взгляд. Беря эту книгу в руки, я думала, что это просто история о маньяке. Но нет. Оказалось, что это далеко не главная тема. В моем восприятии на передний план здесь выдвинута проблематика экзистенциализма. Смысл жизни, поиски себя, обращение к своему внутреннему миру. А маньяк кажется всего лишь метафорой того, что не дает человеку «двигаться». В похожем состоянии застряла и я.

Что же не давало двигаться мне? Слава Богу, не маньяк. Хотя… Вдруг Ден им и был? Позвал меня неизвестно куда, попросил взять планшет. Может, решил украсть его. Или меня…

Я усмехнулась. Как сказала бы моя мама, да кому я сдалась?

И если рассуждать серьезно, то мои преграды можно рассматривать вообще с разных сторон. Например, отсутствие друзей и хороших взаимоотношений с родителями лишает меня какой-либо поддержки. Это минус. Но зато меня ничто не отвлекает от работы, и я могу спокойно двигаться в своем ритме. И это плюс.

Тут я вспомнила слова Андрея. В них была доля правды. Нет отношений — нет отвлекающих факторов. И неважно, о каких отношениях идет речь: любовных, дружеских или семейных. Особенно в моем случае.

Я отложила книгу на край раковины, а сама просто прикрыла глаза, расслабившись, и незаметно начала проваливаться в сон.

Я вылезла из ванной и обернулась в большое белое полотенце. Было странно холодно и темно. Взглянула в зеркало и удивилась. Волосы были значительно длиннее. Я провела по ним рукой и убедилась, что это действительно так.

Осторожно толкнула дверь, и та со зловещим скрипом отворилась. Этот звук был похож на то, как если бы мокрым пальцем провели по стеклу, с силой надавив, а вместе с тем его царапал острый нож. От этого звука побежали мурашки. А передо мной открылся длинный-длинный коридор. Темный и пугающий. В конце него из приоткрытой двери лился на пол тускло-синий свет. Я, завороженная им, зашагала вперед. Медленно и осторожно.

Хлюпающие шаги эхом отдавались в конец коридора и обратно. И оно казалось таким громким, будто кто-то шел рядом. Я обернулась. Дверь в ванную с тем же скрипом закрылась. Теперь свет был только из другой комнаты. Дверь не могла закрыться сама. Там кто-то был. Но я не видела.

Я зашагала к двери с синим светом быстрее и увереннее. Это единственный путь. Главное — не в темноту.

И вот я оказалась у двери. Осторожно толкнула ее. Вся комната была залита синим светом, льющимся из окна, и была мне знакома. От ее вида подкосились ноги. Двухъярусная кровать стояла в углу комнаты, а почти прямо напротив нее шведская стенка. А с турника свисала веревка, на конце которой раскачивалась петля…

В коридоре слышалось завывание ветра вперемешку с фырканьем. И только тогда до меня донесся какой-то шепот. Он пощекотал шею.

«Настя», — шептал голос.

Я захлопнула дверь, не глядя.

— Просто сон! Просто сон! — повторяла я самой себе, закрыв глаза руками.

Но тут голос шепнул мне прямо в ухо: «Обернись!».

На мое плечо опустилась обжигающе ледяная рука. И я закричала, отскочив в сторону.

Я дернулась и проснулась. Вода в ванной колыхалась и перелилась через борт.

«Опять», — шевельнулось в голове.

Я еще долго сидела там, пытаясь прийти в себя. Только когда стало чуть легче, вышла. Долго не могла пройти этот коридор. После сна он пугал меня еще сильнее. Ровно тогда поняла: слишком долго находиться в одиночестве тяжело. И я решила поехать на следующий день туда, куда пригласил Ден.

Ночью почти не спала. Было тревожно и страшно. Только под утро удалось уснуть, да и то — под сериал.

По будильнику встала в одиннадцать, быстро сделала все дела, включая завтрак, поход в душ и другие утренние сборы. В час дня вышла из дома и поехала на место встречи.

Не знаю, как расценивать ее… Даже дружеской эту встречу назвать тяжело, ведь я не знала ни куда мы пойдем, ни с какой целью. Поэтому… Это просто прогулка в компании с новым знакомым. Пожалуй, это самое подходящее описание.

Путь лежал через Юбилейный микрорайон, который уж очень мне понравился. Он значительно отличался от центра города. Тут было намного больше зелени и, как мне показалось, он был больше рассчитан под частный сектор. То же касалось и Зонального поселка.

Наконец я вышла на своей остановке. По адресу, который назвал Ден, находился огромный гипермаркет. Я подошла к одному из входов, села на скамью и просто стала ждать. С моей стороны, конечно, было глупо не спросить у него даже номера, но какая теперь разница…

Я снова листала заказы и пыталась выцепить что-нибудь интересное. Но таковое мне не попадалось. Опять обложки с чародеями и драконами или интригующим любовным треугольником в типичном сюжете про чуть ли не нищую девушку и олигарха, который по чистой случайности в нее влюбился. Я могу сколько угодно осуждать такую литературу, однако спросом она пользуется. Причем большим. Возможно, причиной тому служит зависть к персонажам с насыщенной личной жизнью. Да и не только личной… Довольно грустная тема.

Если уж и заводить этот разговор, то про меня можно сказать то же самое. В моей жизни не происходит ничего интересного и радостного, и для меня рисование — это своего рода погружение в другую реальность. Поэтому я могу за ним провести несколько часов подряд и устать только физически. Было ли это звоночком о том, что я как-то неправильно живу?

— Не думал, что придешь, — вдруг услышала я совсем рядом и вздрогнула от неожиданности. Я подняла глаза на Дена. Ноль эмоций.

— Да я тоже, если честно, — усмехнулась я и поднялась. — Ну что, куда пойдем?

— Давай обговорим сразу. Я не скажу, куда мы идем, пока не будем на месте. Можешь сейчас развернуться и уйти, если боишься. Но все же рекомендую сходить.

Я не смогла не скрыть напряжения. Но… По какой-то, не понятной мне причине, я ему доверилась и молча кивнула.

Чуть позже, конечно, немного засомневалась в своем решении. Шли мы минут двадцать. И все это время я не оставляла без внимания свое кольцо.

Сначала шли через какой-то небольшой поселок, а потом по дороге, ведущей неизвестно куда. Возможно, в поля. Или к дачам.

В моей голове постоянно крутился вопрос: «Зачем я пошла?». На него ответить я не могла. Но могла ответить, почему пошла. Одиночество начало меня съедать и снова привело к кошмарам. Поэтому мне нужна была хоть какая-то компания. Но тут возник и новый вопрос, из-за которого я чуть не остановилась. Почему я не позвонила Юле или Андрею? Их я знала и странными не считала. Вполне обычные ребята, которые любят «потусить». А сейчас я, возможно, рисковала жизнью. Очевидно, последние события совсем сбили меня с толку, ведь в здравом уме я бы вряд ли на такое решилась.

Через какое-то время мы оказались у старого-старого магазина. И Ден свернул от него. К полуразрушенному дому и прошелся вдоль него. К кустам. Я остановилась и встала как вкопанная.

— Идешь? — спросил он расслабленно, как будто для него поход в безлюдные заброшенные места казался обыденностью.

И именно эта расслабленность уверила меня в том, что Ден опасности не представляет. Ему было все равно, пойду я или сбегу прямо сейчас.

Я пошла за ним. Через кусты и чуть дальше. Увиденное ошеломило меня. Я даже приоткрыла рот. Все пространство, которое открылось перед глазами, представляло собой лес, настолько красивый и чарующий, что я не могла сдвинуться с места.

Ден усмехнулся, видя мое восхищение.

— Поэтому я и не сказал. Так эмоции ярче.

— Точно, — не глядя на него, ответила я, все еще продолжая разглядывать деревья, сквозь которые даже не было видно неба. Щебетали птицы, где-то я даже заметила двух белок, которые гонялись друг за дружкой по стволу. — Ты заставил меня понервничать.

— Ты сама хотела смену обстановки, — пожал плечами Ден и начал спускаться по старой кривой лестнице, ведущей по склону. — Под ноги смотри, тут упасть запросто можно.

Мы шли по какой-то тропинке, а я все не могла налюбоваться природой. Даже не помню, когда была в лесу в последний раз. Может быть, и не была. Мне стало так спокойно. Не могу даже передать это чувство. Словно все проблемы отошли на задний план. Все мысли расступились перед чувствами и эмоциями. Мне показалось, что ими можно было бы захлебнуться.

— Стой, — шепнула я и дернула Дена за куртку.

Мы присели. Чуть поодаль от нас я заметила на дереве дятла, который тут же забарабанил клювом по стволу. Медленно, вполуприсяде, я зашагала туда, чтоб поближе рассмотреть птицу. Пусть и видела ее в мультфильмах или фильмах. Совсем другое — увидеть вживую, на природе. Я притаилась и наблюдала, пока дятел не перелетел дальше. Я посмотрела восхищенным взглядом на Дена, а он слабо улыбнулся. Повел меня дальше.

— Куда мы идем вообще? — поинтересовалась я.

— Есть одно место, которое мне очень нравится, — ответил он. — Думаю, ты тоже оценишь.

Вся местность была холмистой, отчего завораживала еще больше. Некоторые деревья склонялись над другими и как будто образовывали портал в другой мир.

Наконец Ден свернул куда-то. Я видела, что там был крутой спуск, но куда он вел — нет. Я слышала шум воды. Мы вдруг оказались у обрыва метров в пятнадцать, а там, внизу, протекал ручей. Он был небольшим, но стекал довольно быстро. В самом дальнем месте, которое я могла увидеть, ручей сбегал по какой-то возвышенности, преодолевая бревно. Я стояла на краю и долго разглядывала эту картину. Ден уселся на пенек и тоже глядел вниз.

— Мне показалось, что здесь тебе будет проще творить, — сказал он. — Иногда очень хочется поделиться тем, что нравится.

В этих словах была правда. Будь у меня близкий человек, я бы без конца с ним чем-то делилась: понравившейся книгой, картиной или кино.

Рядом с обрывом лежало давно поваленное дерево. Я села на него и достала планшет со стилусом. Вдруг поняла, чего мне не хватало в стенах дома. И образ сам нашел меня.

Я рисовала саму себя. Как сдираю обои в квартире, а за ними нахожу сказочный лес, полный тайн и загадок. Где-то выглядывало крыло птицы, где-то торчало ухо какого-нибудь зверя. И много других незначительных деталей, которые можно увидеть только тогда, когда вглядываешься. Так же и с настоящим лесом. Если бы я проходила просто мимо, то ничего интересного бы и не заметила. Но вглядываясь и прислушиваясь, я поняла, что этот лес был полон жизни.

Я даже не знаю, чем занимался Ден все это время. Может, наблюдал за тем, как я работаю, а может, тоже любовался природой. Но в какой-то момент он заговорил со мной.

— Ты сказала, что стремилась к одиночеству, — он сделал небольшую паузу, чтобы убедиться, что я его слышу и слушаю. Я подняла взгляд на секунду. — Почему?

— Не знаю, — этот вопрос показался мне эмоционально тяжелым. Не любила обсуждать эту тему никогда. — Наверное, я просто изгой.

— Здесь ты не единственный изгой.

Я не поняла этого ответа, потому спросила:

— В доме?

— Ну да. Людям не нравятся не такие, как они. И потому начинают относиться хуже. Боятся стать такими же, хотя в глубине души завидуют.

— Если честно, меня мало волнуют соседи, — ответила я. Частично честно. Да, мне было неприятно их отношение, но забивать себе голову этим было незачем.

— И правильно, — его взгляд снова был обращен ко мне. — Не зависеть же от косых взглядов.

Мне определенно нравилось его мировоззрение. Оно было схожим с моим. Вот почему мне было легко с ним поделиться тем, чем обычно я ни с кем не делилась. Может, поэтому и доверилась, когда пошла сюда.

— Ты ведь наверняка к одиночеству пришла потому, что не нашла поддержку в близких, так?

Я опустила взгляд и вернулась к рисунку.

— Может быть, — сказала я неоднозначно. И поначалу не хотела продолжать.

— Значит, я прав?

— Здесь не одна причина. Далеко не одна. Но ты прав… — я пыталась остановить себя, однако слова будто сами покидали мысли и выплывали наружу: — Дело в моих родителях. Они работают в рекламном агентстве и занимают руководящие должности. Отправили меня учиться на рекламщика, хотя меня эта сфера вовсе не интересовала. Мне интересно творчество. В рамках рекламы я, конечно, могла бы это реализовать, но не в полной мере. Начала «крутиться» сама. Родители этого не одобрили. Даже обиделись. Они хотели, чтобы руководство в будущем перешло в мои руки. Можешь считать, что я повела себя глупо…

— Я так не считаю, — заверил Ден.

Я снова подняла взгляд — на этот раз он был удивленным. Почему-то я считала, что Ден ответит примерно то же, что и Андрей. Вернее, боялась этого.

— Хоть кто-то… — сказала я довольно тихо и с трудом сдержала улыбку. — Я мечтала работать в издательстве или просто с каким-нибудь известным автором. Жаль, что я не родилась раньше. Я бы сделала все, чтобы создать иллюстрации для книг Джоан Роулинг. Это было пределом моих мечтаний. Ты читал ее книги?

— Читал когда-то.

— Вот. Ее читали и читают до сих пор. И если бы… В общем, таких авторов, как она, уже не будет. Джоан Роулинг, Стивен Кинг… Это буквально последние писатели, о которых говорит весь мир. Сейчас такого нет, к сожалению. Поэтому и мечта моя теперь не такая уж и крупная: как минимум, найти автора, с которым бы я могла долго сотрудничать. И не так, как с последним… — все же я затаила обиду на Антуана. — А родителям все равно. Они говорят, что я страдаю ерундой. Хотя я работаю не меньше их, но… Мне просто не хватает родительской поддержки.

Стало как-то тоскливо и обидно. О таком я никому еще не говорила, да и вообще самой себе не хотела признаваться. Проще было от этого отгораживаться. Я глубоко вздохнула, чтобы не расплакаться. Было бы неудобно перед Деном.

— Это дорогого стоит, — сказал он. Я заинтересованно посмотрела. — Мечта. Некоторые даже не знают, ради чего живут. Просто существуют. Дом — работа, дом — работа. И ничего, кроме обычных развлечений. Я не осуждаю, конечно, но тех, кто идет к своей цели, уважаю.

Я незаметно улыбнулась. Слова показались мне очень приятными. Я закончила работу и присела рядом с Деном, показав рисунок. Он долго изучал его. Рассматривал каждую деталь, а потом сказал:

— Интересно вышло.

— Мне тоже нравится, — ответила я с воодушевленной улыбкой.

— Мне кажется, ты разгадала мой тайный посыл, — сказал Ден загадочно.

Я вскинула брови в непонимании, что же я могла разгадать. Ден увидел мое замешательство и поочередно указал пальцем на птиц, животных и насекомых, которых я припрятала в густой растительности за обоями.

Я издала короткое «А», хотя на самом деле до конца так и не поняла этот его «посыл». А вот он снова прекрасно считал мою эмоцию.

— Поразмышляй на досуге.

Еще какое-то время мы сидели у обрыва, потом вернулись. Но на остановку он со мной не пошел. Сказал, что у него еще какие-то дела в этом районе. Поэтому уехала я одна.

Рассматривая рисунок и вспоминая разговор с Деном, поймала себя на мысли, что снова вспомнила стихотворение, которое сочиняла в поезде. Но сейчас просились новые строки. Пусть и не совсем в рифму. Это было то, что выражало мое внутреннее состояние:

А точно ли беда, что каждый видит мир по-своему?

Уж точно нет. Уж точно не беда.

Путь к счастью — видеть мир иначе,

Познать вкус жизни не по чужим следам.

Страх из прошлого

Утром я встала в приподнятом настроении, под энергичную музыку приготовила сырники и мысленно начала составлять планы на день. Уровень продуктивности поднялся в разы. По крайней мере, по ощущениям. Мне захотелось побродить по улицам, купить новую книгу, а вечером сесть за какой-нибудь заказ.

Прогуливаясь по городу, я поняла, что стала воспринимать его как-то иначе. Сейчас шла не как обычно, думая о том, куда иду, или просто о своем, а смотрела по сторонам. Обращала внимание на воробьев и голубей. Иногда было забавно наблюдать за ними. Особенно за тем, как прыткие воробушки пытались перехитрить более наглых голубей, когда те присваивали все крошки себе.

Невольно подмечала и других животных, которые либо шли по каким-то своим «делам», либо расслабленно грелись на солнышке.

Когда проходила мимо остановки, заметила, как из маршрутки вышел высокий и крепкий пожилой мужчина, а потом снова развернулся к маршрутке. По ступенькам медленно спускалась того же возраста женщина. Было видно, что ей это делать затруднительно. И мужчина (очевидно, муж) подал руку. Когда женщина спустилась, то взяла его под руку, и вместе они прогулочным шагом куда-то направились. Что-то рассказывали друг другу, а глаза горели.

Что-то внутри заставило меня улыбнуться. Вот она — любовь длиною в жизнь.

По пути я начала обращать внимание на многих людей, на их образы, поведение и мимику. Было интересно их оценивать. Например, я видела одну очень красивую молодую женщину на каблуках, в юбке-карандаш по колено и приталенном, таком же белом, как и юбка, пиджаке, края которого расходились в стороны, словно дополнительная юбка. Мне показалось, девушка выглядела очень элегантно. Идеально выпрямленные каштановые волосы спадали до лопаток. Пухлые губы, накрашенные бордовой помадой, собраны «бантиком». Я была под впечатлением, когда увидела ее стоящей на перекрестке. Во мне даже пробудилось желание попробовать сформировать такой же гардероб, хотя, конечно, это деловой вариант. Зачем мне такой костюм для обычных прогулок? Да и рисовать в нем неудобно. И я с трудом представляла себя в одежде такого стиля. Конечно, на праздниках с родителями мне приходилось наряжаться подобающе, чтобы, ни дай Бог, не опозорить семью Беловых. А сейчас я себя этим не обременяла.

Загорелся зеленый свет, а мысли отошли в сторону. Эта прекрасная девушка ступила вперед, и после этого она уже не казалась мне такой прекрасной. Она отклячила зад и, не до конца разгибая ноги, зашагала, иногда шаркая тоненькими каблучками по асфальту. Но лицо все еще было таким же высокомерным.

Чуть позже заметила парня, который шел в мою сторону. Начну с того, что мое внимание он привлек сразу, как только появился в поле зрения. Был одет довольно просто. Светлые джинсы, белая футболка. У него была прямая осанка, которая никак не разбавляла его уверенную, но при этом расслабленную походку. Я восхитилась. Невольно сама потянулась затылком к небу, чтобы выпрямить и свою спину, так как мне показалось, что я на фоне этого парня выглядела, как вопросительный знак (к слову, сутулостью я не страдаю). Когда парень подошел ближе, он не показался мне очень симпатичным, но весь его образ оказался более чем привлекательным. Наверное, это и называется харизма.

В связи с этим меня начала преследовать мысль о том, что красота — это понятие не только субъективное, но еще и очень сложное. На нее влияют другие факторы. Если говорить о людях, то характер, манеры, движения и мимика могут эту красоту, если она есть, вознести до небес. А если ее, грубо говоря, нет, то породить ее. Но может быть и вовсе наоборот.

Помню, я смотрела один фильм, в котором была девушка, которая являлась врагом главной героини. По своему характеру крайне корыстолюбивая и надменная личность с кучей других неприятных характеристик. Естественно, она не нравилась мне даже внешне. Но по ходу сюжета, когда она начала меняться в лучшую сторону и раскрываться как вполне приятный человек, я стала подмечать в ее внешности множество красивых черт и весь образ воспринимать иначе. Хотя, может, это называется лицемерием с моей стороны. Мысли эти заставили меня усмехнуться…

В торговом центре я нашла книжный магазин. Хотелось погрузиться в уютную атмосферу выбора мира, в котором можно провести время. Я люблю разные жанры, но больше всего меня привлекает фантастика, особенно в рамках антиутопии. Этот жанр для меня нередко является источником вдохновения, поэтому к подбору книги я отношусь крайне серьезно. В наше время книги — это дорого, никто спорить не станет. Но если я уверена в том, что какая-то книга принесет мне удовольствие от прочтения, я не скуплюсь, даже если стоит она больше, чем остальные в этом же жанре.

Я подошла к соответствующему стенду и принялась за прочитывание аннотаций понравившихся по обложке книг.

С другой стороны стенда стояли две молодые девушки, которые без умолку что-то обсуждали. Делали они это тихо, но через пару минут я невольно перестала вникать в смысл читаемых мною строк.

Одна из них, которая по голосу была старше, рассказывала о своих достижениях в университете и о своем прекрасном, как она сама сказала, резюме.

— Я его составляла года два в процессе учебы, — голос был суетливым. — Постоянно вписывала участие в профессиональных конкурсах.

— Тогда не вижу никаких препятствий, — уже с некоторым раздражением говорила ее подруга (по крайней мере, я подумала, что они подруги). — В чем тогда вообще проблема?

— Да не знаю я, — так же суетливо вздохнула та, что постарше, хотя из-за манеры речи теперь она мне наоборот казалась младше. — Вдруг не возьмут. Это позор. Кто-то будет смотреть и думать: «Дура какая наивная, думала, что мы ее возьмем». Мне после такого вообще будет страшно куда-то свое резюме отправлять.

— Да сколько можно? Я уже миллион раз тебе говорила: не попробуешь — не узнаешь.

Наступила долгая пауза. А я все же вникла в смысл аннотации, хотя где-то на подсознательном уровне размышляла об услышанном разговоре.

Интересный парадокс, который многие замечают. Более умные и потенциально более способные люди чаще уступают в уверенности тем, кто мало что собой представляет. Грустно думать, сколько возможных профессионалов своего дела не смогли реализоваться из-за определенных страхов. Причем страхов, которые на деле только мешают, а не предостерегают от чего-то, как кажется, опасного или плохого. Поэтому я была согласна с подругой этой девушки. Я и сама жила по такому принципу. Да, мне было страшно отправлять резюме в первый раз, но сейчас это стало обыденностью. Да, мне было страшно брать первый заказ. Но я пересилила себя, и теперь это часть моей жизни. Было страшно переезжать одной в чужой город, но вот я — здесь. И продолжаю строить путь вперед. Даже не вперед, а наверх. Я бы с этой девушкой говорила очень долго, приводя аргументы.

— Нет, — ответила она подруге наконец поникшим голосом. — У меня опыта совсем мало. Не возьмут меня. Лучше пока с чего попроще начну. Там, где точно возьмут.

Я взяла одну из отложенных книг и, обойдя стенд, не удержалась и сказала этой девушке:

— Вот так и пропадают таланты.

Я успела заметить удивление в ее глазах и направилась к кассе.

Не знаю, кем она была, кем хотела стать и кем в итоге станет, но, надеюсь, что она найдет в себе силы перебороть страхи.

А чего боюсь я?

Другим я всегда отвечаю — остаться никем. И это правда. Но был и другой страх. Он был связан с моим прошлым, о котором я вспоминать точно не хотела. И осознанно этого не делала.

Я пыталась погасить воспоминания, которые начинали просачиваться через давно закрытую дверь. Всеми силами пыталась удержать ее.

Я опять погрузилась в размышления и от этого значительно замедлила шаг по пути домой. Погода стала мрачнее. Набежали тучи и заслонили солнце. Поднялся ветер. Люди вокруг значительно ускорили шаг в ожидании ливня. И я неосознанно теперь шла быстрее. Была уже на площади.

В голове пробивался образ, но я пыталась отвлечься, думать о погоде. Главное, не о прошлом. Но когда я подняла взгляд, меня бросило в дрожь. Сердце будто замерло. Впереди, метрах в двадцати от меня, стояла девушка. В длинном белом сарафане. Светлые волосы закрывали лицо от порывов ветра, но мне это лицо казалось до боли знакомым. Теперь и меня сковал враг каждого человека — тот самый страх.

Эта девушка стояла и смотрела в мою сторону. Не шевелилась. Остановилась и я. Ноги приросли к земле. Хотелось развернуться и побежать обратно. Но ведь совсем недавно я говорила о том, что свои страхи нужно учиться перебарывать.

Пришлось шагнуть вперед. И тут же рядом со мной кто-то появился. Испугавшись, я отскочила в сторону. Заметила, как на меня посмотрел крепкий молодой мужчина. Он обогнал меня, понял, что я испугалась, и с усмешкой сказал:

— Извините.

Прохожий направился к той девушке. Он приобнял ее за талию и торопливо повел куда-то.

От сердца отлегло. Хотя тревога меня теперь преследовала попятам.

Как только я добралась до дома, пошел сильнейший ливень. Он неистово стучал по крыше. Гром гремел так, что дрожал дом. Молнии слепили каждые полминуты. Находясь на верхнем этаже, я все это ощущала ярче, чем те, кто жил этажом ниже. Я забилась в постель и укрылась по самый подбородок. Мне стыдно было в этом признаться, но в такой момент хотелось, чтобы рядом была мама.

Ливень стих только к вечеру. До этого момента я не вылезала из постели. Настроение было испорчено совсем. Делать ничего не хотелось. Все мысли были об увиденном снаружи и еще о кошмарном сне.

Конечно, сейчас мне следовало бы более трепетно относиться к денежным средствам, но мое состояние казалось требующим постороннего вмешательства. Поэтому я решила не экономить на здоровье.

В телефоне я отыскала контакт, которым уже давно не пользовалась. Я набрала его и стала слушать гудки.

— Алло, — протянул добродушный голос.

— Алло, Алеся Александровна, здравствуйте. Это…

— Да-да, я поняла! Я тебя прекрасно помню. Как твое состояние?

— Ну, раз снова вам звоню, то не очень, — я грустно усмехнулась, а большой палец снова вращал кольцо. — Когда у вас есть окошко?

— Можем побеседовать сейчас, — добродушный тон стал более нейтральным. Таким, какой он был всегда во время сеансов. — У меня сегодня выходной.

— Хорошо. В общем… — мне было тяжело поднимать эту тему. — Не знаю даже, с чего начать. Недавно я переехала в квартиру своей покойной бабушки в другом городе. И уже тут меня снова начали мучить те кошмары.

— С Настей? — уточнила Алеся Александровна.

— Да, — ответила я, нервно сглотнув. — Меня это сильно тревожило… А сегодня мне показалось, что я ее видела. Опять. Но это была просто какая-то девушка… Ничего криминального не происходит, просто… Я давно не вспоминала об этом. А сейчас опять… И меня это сильно беспокоит, потому что я только об этом и думаю.

Я еще довольно долго рассказывала о своих переживаниях. Этого было вполне достаточно, чтобы хотя бы немного почувствовать себя легче. Возможно, если бы хоть с кем-то я общалась близко, то могла бы таким поделиться, но пока таких людей не было. К сожалению, даже родителей я не могу сейчас назвать близкими.