Бесплатный фрагмент - Курс адаптации: Ад на удалёнке

Часть 1. ПРОПАВШАЯ ДУША

Глава 1. Голос в Nokia

Квартира Михаила пахла пылью и одиночеством. Занавески, не стиранные с прошлой весны, пропускали тусклый свет, который ложился на пол неровными пятнами, будто пролитый чай. На кухне капал кран — монотонно, как метроном, отсчитывающий время, которое здесь словно застыло. Два года. Два года с тех пор, как Александра исчезла, оставив после себя только старый Nokia 3310, валявшийся теперь в ящике с забытыми проводами и сломанными наушниками.

Михаил рылся в коробке, откидывая спутанные кабели. Рука наткнулась на что-то холодное и угловатое. Телефон. Чёрный, потёртый по краям, с царапинами на экране, складывавшимися при определённом угле в три шестёрки. Он не включался с того дня, но сейчас, будто почувствовав прикосновение, замигал зелёным индикатором.

— Что за чёрт… — Михаил нажал кнопку.

Экран вспыхнул неестественно ярким светом, будто изнутри его подсвечивали не лампочки, а что-то другое. Гулкий треск динамика, будто кто-то продирался сквозь помехи, и вдруг — голос.

— Они переносят меня… в Архив…

Голос Александры. Тот самый — чуть хрипловатый, с лёгкой насмешкой в интонации, даже сейчас, даже здесь, где бы здесь ни было.

— Сашка?! — Михаил сжал телефон так, что корпус затрещал. — Где ты? Что за Архив?

Ответа не последовало. Вместо него раздался резкий звук, будто где-то далеко захлопнулась дверь, и экран погас. Но перед этим, на долю секунды, на нём вспыхнули цифры: 666.

Тишина.

Михаил сидел, уставившись на телефон, словно ожидая, что он снова заговорит. Но аппарат молчал, холодный и мёртвый, как будто и не включался вовсе.

— Чёртов глюк, — пробормотал он, но пальцы всё ещё дрожали.

Из кухни донёсся громкий треск, затем шипение, будто что-то подгорело. Михаил вздрогнул и, сунув телефон в карман, пошёл на звук.

Тоша стоял перед тостером, скрестив руки на груди. На столе перед ним лежали три поджаренных ломтя хлеба, и на каждом из них чётко проступали странные символы — то ли руны, то ли искажённые буквы.

— Ну и как, по-твоему, это нормально? — Тоша ткнул пальцем в один из тостов.

Михаил наклонился. Символы складывались в нечто, отдалённо напоминающее лицо.

— Это… — Он почувствовал, как у него перехватило дыхание. — Это же Саня.

Тоша поднял бровь.

— Ты уверен? Мне кажется, это просто случайный узор.

— Нет, — Михаил схватил тост, будто боясь, что изображение исчезнет. — Это она. Ты же видишь?

Тоша вздохнул и почесал затылок.

— Ладно, допустим. Но тогда объясни, как её лицо оказалось на хлебе?

Михаил не ответил. Он смотрел на тостер — старый, с облезлой краской и потёртыми кнопками. Всё это время он просто стоял тут, на кухне, будто обычный бытовой прибор. Но сейчас в его щелях виднелся лёгкий сизый дым, а металлический корпус был тёплым на ощупь, хотя его не включали уже несколько дней.

— Это не глюк, — наконец сказал Михаил. — Она где-то там.

Тоша хотел что-то ответить, но в этот момент тостер дзынькнул и выплюнул ещё один ломоть. На этот раз символы складывались в одно слово:

АРХИВ.

Тишина снова повисла в воздухе, густая, как дым.

— Окей, — медленно проговорил Тоша. — Теперь мне страшно.

Михаил сжал тост в руке. Крошки посыпались на пол, но он даже не заметил.

— Нам нужно найти её.

— И как, спрашивается? — Тоша махнул рукой в сторону тостера. — Залезть внутрь?

Михаил посмотрел на телефон в своём кармане. Экран был тёмным, но где-то в глубине ему чудился слабый зелёный свет.

— Думаю, — он медленно поднял глаза на Тоши, — нам понадобится кот.

Тоша замер.

— Фурик?

— Фурик.

Где-то в квартире, будто в ответ, раздалось довольное «Мрр».

                                             * * *

Серверная комната Тоши напоминала лабиринт из проводов и мигающих лампочек, где воздух был густ от запаха перегретого металла и пыли, осевшей на вентиляторах. В углу, на самом мощном из серверов, свернувшись в рыжий клубок, спал кот. Фурик. Его бока равномерно поднимались и опускались, а усы подрагивали во сне, будто он ловил невидимые сигналы из воздуха.

Михаил осторожно прикрыл за собой дверь, чтобы не разбудить его, но Тоша, не обращая внимания на предосторожности, громко шлёпнул ладонью по столу.

— Ну что, гений, проснись, у нас проблема.

Фурик даже не пошевелился. Лишь кончик хвоста дёрнулся, словно в ответ на шум, но не более того.

— Он сегодня особенно невозмутим, — пробормотал Михаил, подходя ближе.

И тут он заметил: лапы кота двигались. Не просто дёргались во сне, а именно двигались — мелко, ритмично, будто он… печатал.

— Ты это видишь? — Михаил ткнул пальцем в сторону Фурика.

Тоша наклонился, прищурился, затем резко выпрямился.

— Окей, либо я окончательно сошёл с ума, либо наш кот освоил слепой метод набора.

На мониторе, подключённом к серверу, где спал Фурик, всплыло окно терминала. Чёрный экран, зелёные буквы. Одна строка:

«ИЩИТЕ В АРХИВЕ»

Михаил почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Это он написал?

— Ну, если не считать того, что у него нет пальцев, да, скорее всего он, — Тоша потёр подбородок. — Хотя, может, это какой-то вирус.

— Вирус, который печатает осмысленные сообщения?

— А ты уверен, что это осмысленно?

Михаил не ответил. Он смотрел на кота, который теперь потягивался, как будто только что закончил важную работу, и зевнул, демонстрируя ряд острых зубов. Его глаза — зелёные, с вертикальными зрачками — медленно открылись и уставились прямо на Михаила. Взгляд был настолько осознанным, что казалось, будто за этой мордой скрывается нечто куда более сложное, чем обычный домашний питомец.

— Ладно, — Тоша вздохнул. — Или он гений, или мы все сошли с ума.

Фурик муркнул, будто соглашаясь с обоими вариантами.

Михаил достал из кармана телефон. Экран был тёмным, но он всё ещё чувствовал его странное, почти живое тепло.

— Архив… — пробормотал он. — Где его искать?

Тоша пожал плечами.

— Может, спросить у кого-то, кто в этом разбирается?

Михаил задумался на секунду, затем кивнул и потянулся к своему телефону. Он пролистал контакты, остановившись на одном имени: «Дядя Вадим».

— Ты серьёзно? — Тоша поднял бровь. — Твой «бывший экзорцист», который теперь торгует травяными сборами и уверяет, что Wi-Fi — это излучение ада?

— Он единственный, кто хоть что-то знает про эти вещи, — Михаил нажал на вызов.

Гудки прозвучали странно — будто эхом, отдалённым и искажённым, как будто сигнал шёл не через спутники, а через что-то другое. Наконец, на другом конце линии раздался голос, густой, с лёгкой хрипотцой:

— Ну что, племянник, опять бесы достали?

— Можно сказать и так, — Михаил прижал телефон к уху. — Слушай, ты что-нибудь знаешь про «Архив душ»?

На другом конце провода воцарилась тишина. Затем раздался смех — невесёлый, скорее, нервный.

— Ты серьёзно?

— Да.

— Ну ладно… — Дядя Вадим вздохнул. — Если коротко, это как потерянная папка в офисе… только вечность.

— То есть?

— Представь себе огромное хранилище, куда попадают души, которые система не смогла правильно обработать. Забытые, потерянные, «бракованные». Как файлы в корзине, которые никто не удосужился удалить окончательно.

Михаил почувствовал, как пальцы сами сжали телефон чуть сильнее.

— И как туда попасть?

— Ха! — Дядя Вадим фыркнул. — Ты думаешь, это просто? Это же не почтовое отделение, куда можно зайти с паспортом.

— Но возможно?

— Всё возможно, — голос дяди Вадима стал тише, почти шёпотом. — Но если ты правда хочешь туда попасть, тебе понадобится проводник.

— Какой проводник?

— Тот, кто знает дорогу.

Михаил посмотрел на Фурика. Кот умывался, тщательно вылизывая лапу, но его глаза были прищурены — будто он слушал.

— Спасибо, — пробормотал Михаил и положил трубку.

Тоша скрестил руки на груди.

— Ну и?

— Нам нужен кто-то, кто знает дорогу.

— И где мы такого найдём?

Михаил медленно перевёл взгляд на кота.

Фурик перестал вылизываться. Он сидел теперь совершенно неподвижно, уши навострены, хвост чуть подрагивал.

— О нет, — Тоша покачал головой. — Ты хочешь сказать, что наш кот — это…

— Проводник? — Михаил улыбнулся. — Думаю, да.

Фурик зевнул, показав все свои острые зубы, затем встал, потянулся и спрыгнул с сервера. Он прошёл мимо них, гордо подняв хвост, и остановился у двери, оглянувшись, будто говоря: Ну что, идём?

Тоша вздохнул.

— Ладно. Либо мы сейчас найдём Александру, либо нас упекут в психушку.

— А какая разница? — Михаил усмехнулся и шагнул за котом.

Фурик муркнул, довольный, и повёл их в темноту коридора.

                                             * * *

Полночь в квартире Михаила наступила с тихим щелчком переключающихся цифр на электронных часах. В комнате, освещённой лишь тусклым светом уличного фонаря, пробивающимся сквозь грязноватые занавески, лежал на зарядке старый Nokia 3310. Его зелёный индикатор мигал неровно, будто устройство дышало во сне. Михаил, не в силах заснуть, сидел напротив, уставившись в темноту, пальцы нервно постукивали по подлокотнику кресла. Тоша храпел на раскладушке в углу, укрывшись курткой вместо одеяла.

Тишину разорвал резкий писк. Телефон засветился неестественно ярким светом, отбрасывая на стены колеблющиеся тени. Михаил резко выпрямился, сердце забилось где-то в горле. На экране, покрытом сеткой мелких царапин, появилось размытое изображение. Он схватил аппарат, пальцы чуть дрожали от напряжения.

— Сашка…

На фотографии, будто сделанной сквозь туман, Александра стояла в очереди среди полупрозрачных фигур. Её лицо было напряжённым, губы сжаты, а пальцы сцеплены перед собой так, как она всегда делала, когда нервничала. За спинами людей виднелась вывеска: «Отдел 666. Приём по талонам». В воздухе над головами висели не то цифры, не то номера, составленные из дыма. Один из теней повернулся — пустые глазницы уставились прямо в камеру, будто сквозь экран, прямо на Михаила.

— Тоша! — Михаил дёрнул друга за плечо. — Проснись, чёрт возьми!

Тоша застонал, перевернулся, затем резко сел, когда увидел выражение лица Михаила.

— Опять твой телефон?

— Смотри.

Они оба уставились на экран. Изображение держалось несколько секунд, затем начало расплываться, как краска под дождём. В последний момент Александра повернула голову — её губы шевельнулись, будто она что-то говорила. Потом экран погас, оставив после себя лишь тёплую поверхность и слабый запах озона.

— Отдел 666, — пробормотал Тоша. — Оригинально. Прямо как в плохом фильме ужасов.

— Это не шутки, — Михаил сжал телефон так, что корпус затрещал. — Она там. В каком-то… отделе. С талонами. Что это вообще значит?

Тоша потёр глаза, затем потянулся за очками, валявшимися рядом на полу.

— Если верить всему, что мы видели сегодня — тостеру, коту, этому звонку твоему дяде — то получается, что она в каком-то бюрократическом аду. — Он зевнул. — Что, впрочем, объясняет очень многое в нашей жизни.

Михаил встал, прошёлся по комнате. Его тень, удлинённая и нечёткая, металась по стенам.

— Нам нужно туда попасть.

— В бюрократический ад? — Тоша поднял бровь. — Ты уверен, что не предпочтёшь обычный? Там хотя бы ясно, чего ожидать: котлы, вилы, прочая классика.

— Она там! — Михаил ударил кулаком по столу. Маленькая фарфоровая собачка — подарок Ольги, оставшийся с прошлых времён — подпрыгнула и разбилась. Оба замолчали, глядя на осколки.

Тоша первым нарушил тишину:

— Ладно. Допустим, мы действительно хотим пробраться в цифровой ад. Как? Через тостер? — Он фыркнул. — Это же абсурд.

— А что ещё? — Михаил развёл руками. — Кот печатает на сервере, телефон показывает фотографии из загробного мира, хлеб выплёскивает сообщения… Почему бы и тостеру не быть порталом?

Тоша задумался, почесав подбородок.

— Если рассуждать логически… Техника одержима. Значит, между мирами есть связь через электронику. Тостер — простейшее устройство с нагревательным элементом. В мифологии порталы часто связаны с огнём…

— То есть?

— То есть, возможно, ты прав. — Тоша вздохнул. — Боже, как же я ненавижу, когда ты прав в таких вещах.

В этот момент из-под дивана раздалось шуршание. Фурик вылез, потянулся, его зелёные глаза в темноте светились, как два маленьких фонарика. Он подошёл к ним, сел, обвёл обоих оценивающим взглядом, затем зевнул, демонстрируя ряд острых зубов.

— Мяу, — произнёс он, и в этом звуке было столько презрительного снисхождения, что Тоша даже закатил глаза.

— О, великий проводник, — сказал он, кланяясь с преувеличенной почтительностью. — Не удостоишь ли ты нас своим мнением?

Фурик мотнул головой, будто отмахиваясь от глупости, затем подошёл к тостеру и ткнул в него лапой. Устройство дзынькнуло в ответ, хотя его не включали в розетку.

— Значит, через тостер, — прошептал Михаил.

Фурик сел, обернулся и посмотрел на них с таким выражением, будто хотел сказать: «Наконец-то дошло». Затем он демонстративно лёг и закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

— Ладно, — Тоша поднялся, потянулся. — Значит, завтра лезем в ад через кухонную технику. — Он посмотрел на часы. — Вернее, уже сегодня. Спокойной ночи. Вернее… — он махнул рукой, — какой там ещё спокойной.

Михаил остался сидеть, глядя на тостер. В его щелях, если приглядеться, можно было разглядеть слабый красноватый свет, будто внутри уже разгорался огонь, готовый принять их в свои объятия. Он потрогал телефон в кармане — устройство было тёплым, будто живым.

— Мы найдём тебя, — прошептал он в пустоту, обращаясь к той Александре, что смотрела на него с экрана. — Даже если для этого придётся пройти через весь этот безумный ад.

Фурик, не открывая глаз, муркнул — звук был то ли одобрительным, то ли насмешливым. А может, и то, и другое сразу.

Глава 2. Призрак с указкой

Офис Михаила в утренние часы напоминал кладбище техники: компьютеры дремали с потухшими экранами, принтер в углу периодически вздрагивал, выдавливая из себя последние капли тонера, а на стене висел перекошенный плакат с улыбающимися людьми и подписью «Команда — это успех!», пожелтевший от времени. Воздух пах старым кофе и пылью, осевшей в вентиляционных решётках. Михаил, переступив порог, сразу почувствовал — что-то не так.

Стул перед его рабочим местом медленно отъехал сам, скрипя колёсиками, будто его кто-то невидимый отодвигал, чтобы предложить присесть. На столе стояла кружка с остатками вчерашнего кофе — Михаил машинально потянулся к ней, но едва пальцы коснулись ручки, жидкость в ней потемнела, покрылась плёнкой и остыла, будто в неё бросили горсть льда.

— Вот чёрт…

Тоша, появившийся в дверях с двумя стаканчиками свежего кофе, замер, увидев выражение его лица.

— Опять?

— Опять, — Михаил отодвинул кружку. — Вчера клавиатура сама печатала три шестёрки, сегодня мебель двигается.

Тоша осторожно поставил стаканчики на стол, оглядываясь по сторонам, словно ожидал, что стулья набросятся на него.

— Либо тут сквозняк, — сказал он, — либо менеджер даже после смерти борется за энергосбережение.

Михаил хотел ответить, но в этот момент на доске для планерок, висевшей на стене, зашевелились прикреплённые к ней листы. Без всякого ветра, без чьих-либо рук. Они затрепетали, как крылья пойманной птицы, затем разгладились, образуя безупречно ровную поверхность.

И тогда воздух в комнате стал густым, тяжёлым, будто наполнился невидимой влагой. Лампы дневного света замигали, затем вспыхнули ярче, освещая фигуру, которая материализовалась у доски.

Он был полупрозрачным, будто сотканным из дыма и усталости — мужчина в потрёпанном пиджаке, с галстуком, который вечно казался чуть криво завязанным, даже сейчас, в этом призрачном состоянии. Его лицо было бледным, с мешками под глазами, а в руках он держал указку, которой теперь тыкал в пустое место на доске, где не было никаких графиков.

— Коллеги! — его голос звучал так, будто доносился через плохую связь, с помехами и лёгким эхом. — Процент одержимости оргтехникой вырос на 15%! Это провал!

Тоша медленно повернулся к Михаилу.

— Ты… ты это видишь?

— Вижу, — Михаил не отрывал глаз от призрака.

Фигура продолжала размахивать указкой, указывая на несуществующие диаграммы.

— Посмотрите на динамику! В прошлом квартале было всего 7% случаев самопроизвольной печати демонических текстов, а сейчас — уже 22! Кто за это отвечает?

Михаил осторожно поднялся.

— Аркадий Лютиков?

Призрак замолчал, повернулся к нему, и его мутные глаза, казалось, наконец-то сфокусировались на реальности.

— Ордынский? — его голос стал чуть чётче. — Вы почему не на планерке?

Тоша фыркнул.

— Вот это поворот. Даже после смерти он проводит совещания.

Призрак — Аркадий Лютиков, бывший менеджер их отдела, умерший полгода назад от сердечного приступа прямо во время презентации годового отчёта — нахмурился.

— Белов, я вас не вызывал. Ваш отчёт по KPI за прошлый месяц даже не был загружен в систему!

Тоша открыл рот, затем закрыл.

— Он… он серьёзно?

Михаил сделал шаг вперёд.

— Аркадий… вы же знаете, что…

— Что? Что вы опять не выполнили план? — Призрак тыкал указкой в его направлении. — Я вас предупреждал! Теперь придётся пересматривать бюджет!

Михаил перевёл дух.

— Вы умерли. Полгода назад.

Тишина.

Аркадий Лютиков замер, его полупрозрачное лицо исказилось, будто он пытался загрузить в голове информацию, которая не открывалась.

— Что… что за чушь? — он посмотрел на свои руки, сквозь которые просвечивала доска. — Я…

Затем его черты вдруг прояснились, и в глазах мелькнуло осознание.

— Ах да… — он опустил указку. — Презентация… диаграммы… и потом…

Он потрогал свою грудь, где когда-то остановилось сердце.

— Странно. Я думал, после смерти будет… ну, не знаю, покой. А тут опять отчёты.

Тоша медленно поднял руку.

— Вопрос. Вы… призрак?

Аркадий вздохнул.

— Видимо, да. Но это не освобождает вас от сдачи квартальных отчётов.

Михаил и Тоша переглянулись.

— Ну вот, — пробормотал Тоша. — Даже смерть не спасла его от бюрократии.

Аркадий нахмурился, но прежде, чем он успел ответить, стены офиса вдруг задрожали, а с потолка посыпалась мелкая пыль. Где-то вдали, будто из глубин здания, раздался гул — низкий, настойчивый, словно пробуждающийся механизм.

Призрак побледнел ещё сильнее.

— О нет… — прошептал он. — Они идут.

— Кто? — Михаил оглянулся.

— Аудит.

И тогда лампы погасли, погрузив офис в темноту.

                                             * * *

Офисный воздух внезапно загустел, будто кто-то разлил в нём старый клей для принтера. Тоша чихнул — его нос всегда реагировал на потустороннее, как на пыль из вентиляции.

— Либо сквозняк, — пробормотал он, — либо тут завёлся менеджер, который даже после смерти требует соблюдать дресс-код.

Перед ними материализовался полупрозрачный мужчина в пиджаке, который когда-то, наверное, был серым, но теперь напоминал цвет тонера, застрявшего в ксероксе. В руке он сжимал указку — точную копию той, что годами тыкала в графики несчастных подчинённых.

— Коллеги! — голос призрака звучал так, будто его транслировали через разбитый колонок. — Процент одержимости оргтехникой вырос на пятнадцать пунктов! Это не просто провал, это — форс-мажор по вине отдела кадров!

Михаил взглянул на Тошину кружку. Кофе в ней за секунду покрылся ледяной коркой.

— Аркадий Лютиков, — представился призрак, поправляя галстук, которого не было. — Бывший старший менеджер по стратегическому прокрастинированию. Ныне — пострадавший от корпоративной культуры.

— А как… это случилось? — спросил Тоша, тыкая в призрака карандашом. Тот прошёл насквозь, оставив в воздухе дымный след в форме вопросительного знака.

Аркадий вздохнул так, что с полки упала папка с надписью «Архив. Не открывать».

— Я умер на планерке. От скуки.

Михаил приподнял бровь.

— Серьёзно?

— Абсолютно, — призрак махнул указкой, и в воздухе замерли цифры: «Смертность от совещаний: 99,9%. Выживают только те, кто спит». — Я два часа говорил про квартальные KPI, а потом вдруг осознал, что все в зале уже духовно мертвы. Даже кактус на подоконнике завял.

В воздухе заплясали искры, и перед глазами героев развернулась сцена из прошлого.

Конференц-зал. Люминесцентные лампы, отбрасывающие тени, похожие на графики убытков. Аркадий у доски, его указка скользит по слайду с диаграммой, напоминающей ЭКГ после остановки сердца. В первом ряду менеджер Вадим рисует в блокноте виселицу, во втором — стажёрка Алёна незаметно листает Tindor, а в углу бухгалтер Геннадий тихо считает, сколько минут осталось до пенсии. Вдруг Аркадий замолкает. Тишина. Он смотрит в зал и понимает: они уже не здесь. Их души улетели в Лимб ещё на слайде номер три. Последнее, что он видит перед тем, как рухнуть лицом в таблицу Excel, — уведомление на своём ноутбуке: «Батарея разряжена. Система отключена».

— Ирония в том, — добавил призрак, — что я даже не успел дойти до главного — про снижение бюджета на кофе.

Тоша фыркнул, но тут же замер под ледяным взглядом Аркадия.

— Вы видели Александру, — сказал Михаил, сжимая в кармане Nokia 3310.

Призрак вздрогнул, и его указка зависла в воздухе, как курсор над кнопкой «Удалить».

— В Архиве есть души, которые не прошли проверку, — прошелестел он. — Ваша подруга — одна из них.

— Почему?

— Не помню, — признался Аркадий. — В Архиве многое стирают. Например, мою премию за переработки. Но… — Он полез в прозрачный карман и достал потрёпанную ключ-карту. — Лифт в Лимб. Там её ищите.

Карта была холодной, как офисный чайник, которым никто не пользуется.

— Это нарушение регламента! — вдруг завопил призрак, увидев, как Тоша рисует на доске пентаграмму маркером. — Вы не заполнили форму №666-бис «Заявка на посещение загробного офиса»!

— В графе «Причина» пишем: «Хочу вернуть кое-что из адового бюро находок», — невозмутимо ответил Тоша, дорисовывая рога демону на графике.

Аркадий задышал чаще, и от его дыхания на стёклах выступил иней, складывающийся в слова: «Протокол нарушен. Санкции: увольнение в небытие».

И тут из-под стола вылез Фурик. Его шерсть топорщилась, а глаза горели, как два перегруженных пикселя. С тихим звуком «Мяу. exe» кот прыгнул на стол и вцепился в указку.

— Он… он нарушает корпоративную этику! — закричал Аркадий, пытаясь вырвать указку, но Фурик лишь глубже вонзил клыки.

Михаил смотрел на эту сцену и думал: «Это либо гениальный кот, либо самый странный менеджер, которого я когда-либо видел».

Фурик, словно услышав, повернулся и посмотрел на него взглядом, полным древней, почти бюрократической мудрости.

Как будто он сам когда-то подписывал приказы о вечных совещаниях.

                                             * * *

Призрак Аркадия Лютикова, полупрозрачный и вечно недовольный, размахивал указкой так, будто от этого зависела судьба вселенной — а может, и зависела, учитывая, где они находились. Его пальцы, сквозь которые просвечивал тусклый свет мониторов, лихорадочно перебирали стопку бумаг, материализовавшихся из воздуха с лёгким шелестом, словно осенние листья, опадающие с дерева бюрократии.

— Коллеги, — проскрипел он, и в его голосе звучала та самая интонация, от которой у живых сотрудников сводило скулы, — без соблюдения регламента мы погрузимся в хаос! Форма №666-бис должна быть заполнена в трёх экземплярах, заверена печатью отдела кадров и подписана кровью… то есть, чернилами.

Михаил перевёл взгляд на Тошину руку, уже тянувшуюся к ручке. Тот, не моргнув, вывел в графе «Причина посещения» размашистые буквы: «Хочу вернуть кое-что из адового бюро находок».

— Это… это… — Призрак офиса задыхался, его прозрачные щёки налились неестественным румянцем, будто кто-то поднёс к ним проектор с картинкой «ярость менеджера». — Это неформатированный запрос! Где обоснование? Где ссылка на внутренний регламент?!

— А где вообще ваш бюро находок? — спросил Тоша, нарочито медленно обводя взглядом комнату, где стены, казалось, состояли из папок с пыльными корешками. — Или души, которые «никто не ищет», просто валяются в углу, как старые зонты?

— Коллега! — Аркадий Лютиков поднял указку, и её конец затрясся, как антенна, поймавшая сигнал из мира живых. — Всё учтено, всё рассортировано! Каждая душа — в алфавитном порядке, с инвентарным номером и актом приёма-передачи!

Михаил почувствовал, как у него заныл висок. Он вспомнил, как два года назад, в самом начале этого безумия, Александра сказала ему, сквозь хриплый звук Nokia 3310: «Ад — это не пламя и скрежет зубовный. Ад — это когда ты понимаешь, что даже смерть не освобождает от отчётов».

— Ладно, — он вздохнул, протягивая руку к бланку. — Давайте ваш формуляр. Только без пункта «подпись кровью», а то у меня аллергия на серу.

Призрак, казалось, готов был расплыться в прах от возмущения, но тут на сцену вышел Фурик.

Кот до этого момента лежал на сервере, лениво наблюдая за происходящим одним полуприкрытым глазом, но теперь поднялся, потянулся, и его рыжая шерсть встала дыбом — не так, как у обычных котов, а словно пиксели на глючном экране. Он спрыгнул вниз, приземлился бесшумно, но с таким видом, будто только что объявил о своём короновании.

— Мяу, — сказал Фурик, что в переводе с кошачье-адского означало: «Хватит этой ерунды».

И бросился на указку.

Аркадий Лютиков вскрикнул — звук, похожий на скрип несмазанных офисных кресел, — когда кот впился зубами в его единственный символ власти.

— Он… он грызёт корпоративный инвентарь! — завопил Призрак, пытаясь вырвать указку, но Фурик лишь глубже вонзил клыки, и прозрачный пластик затрещал. — Это нарушение трудового кодекса!

— У вас тут вообще есть трудовой кодекс? — поинтересовался Тоша, с интересом наблюдая, как кот трясёт головой, будто добычу. — Или только «адский»?

— Коллеги! — Призрак офиса вдруг замер, его глаза расширились. Он уставился на Фурика с внезапным осознанием. — Вы… вы не понимаете! Этот… этот кот…

Фурик выпустил указку. Она упала на пол с глухим стуком, которого не должно было быть у призрачного предмета, и разломилась пополам.

Наступила тишина.

— Мяу, — сказал кот, сел и начал вылизывать лапу, всем видом показывая, что обсуждение закрыто.

Михаил перевёл взгляд с Фурика на Аркадия. Призрак дрожал, его полупрозрачные пальцы сжимали обрывки бланков, и вдруг он прошептал:

— Вы… вы знаете, кто он?

Тоша поднял бровь.

— Ну, кот и кот. Немного демонический, немного наглый, ест тунца с перцем чили…

— Коллеги, — голос Аркадия стал тише, но в нём появилась странная нота — не страх, а скорее… уважение? — если вы не знаете, с кем имеете дело, то зачем идёте в Архив?

Фурик перестал вылизывать лапу. Его зелёные глаза, обычно лениво-равнодушные, теперь сверкнули, как два крошечных адских портала.

— Мяу, — сказал он, и на этот раз это прозвучало как приговор.

Призрак офиса медленно отступил.

— Я… я пожалюсь в HR, — пробормотал он, но без прежней уверенности.

— HR тут уже был, — внезапно сказал Михаил, подбирая обломки указки. — И, кажется, его уволили.

Фурик муркнул — коротко, одобрительно.

Аркадий Лютиков посмотрел на кота, на разорванные бланки, на Тошину ухмылку, и вдруг… исчез. Не с театральным всплеском, не с криком — просто растворился, как утренний туман над офисным паркингом.

Только на полу осталась лужица чёрных чернил, медленно складывающихся в слово:

«ЖАЛОБА».

Фурик фыркнул и наступил на неё лапой.

Глава 3. Кот-навигатор

Фурик растянулся на развернутой карте Москвы, как рыжее пятно солнечного света, прорвавшееся сквозь занавески в неурочный час. Его лапы, пушистые и вальяжные, топтали Садовое кольцо, будто он размышлял, с какой стороны подступиться к этому человеческому лабиринту. Михаил, сидя на корточках рядом, смотрел, как кот методично оставляет отпечатки на бумаге — не просто следы, а странные, упорядоченные точки, будто кто-то пронумеровал входы в параллельный мир.

— Ты вообще понимаешь, что он делает? — Тоша склонился над картой, его очки бликовали в свете настольной лампы, превращая глаза в две мутные лужицы. — Это же не просто следы. Смотри.

Он провёл пальцем от одной лапки к другой, и вдруг хаотичные точки сложились в узор — нечто среднее между древними рунами и схемой метро, нарисованной пьяным архитектором.

— Это координаты, — прошептал Михаил.

— Нет, это маршрут, — поправил Тоша. — И ведёт он явно не в «Ашан».

Фурик, словно подтверждая их догадки, перевернулся на спину, подставив живот — жест, который у обычных котов означал «чеши мне пузо, раб», но в данном контексте выглядел скорее, как «вот вам ключ, попробуйте разгадать».

Михаил потянулся к нему, но вдруг замер. Между клочьями рыжей шерсти, там, где у обычных котиков была бы нежная розовая кожа, виднелись чёрные линии — тонкие, как паутина, но явно искусственного происхождения.

— О чёрт… — Тоша ахнул. — У него татухи.

Фурик мгновенно перекатился обратно, прикрыв лапой бок, но было поздно. На боку, чуть ниже ребра, четко читалась надпись:

«Property of Hell. If found, return to Satan» (Собственность Ада. Если найдёте, верните Сатане)

— То есть… — Тоша медленно поднял глаза на кота. — Ты… украденная собственность Ада?

Фурик притворно зевнул, демонстрируя ряд острых зубов, которые у обычного кота вряд ли были бы такими белыми и такими… многочисленными.

— Или, — Михаил склонился ближе, — ты и есть тот, кому должны возвращать?

Кот замер. Его зрачки, до этого щелочки в изумрудной радужке, вдруг расширились, поглотив зелёный свет, и на секунду стали абсолютно чёрными — а затем вспыхнули алым, как два крошечных адских прожектора.

Тоша отпрянул так резко, что опрокинул стакан с чаем.

— Чёрт возьми!

— Именно, — пробормотал Михаил.

Фурик, словно осознав, что маскировка сорвана, не стал ни шипеть, ни превращаться в десятифутового демона. Он просто сел, поднял лапу и начал её вылизывать с видом настолько невинным, что это само по себе было подозрительно.

— Ладно, — Тоша вытер лоб. — Допустим, ты… э… Сатана. В отпуске. Почему тогда скрывался?

Фурик перестал вылизывать лапу. Его хвост дёрнулся один раз, как провод под напряжением, а затем он медленно, очень медленно, повернул голову к Тоше. В его взгляде читалось что-то среднее между «ну ты и идиот» и «я пожалею, что не съел тебя в первый же день».

— Может, он не скрывался, — Михаил провёл рукой по карте, где лапные отпечатки теперь явно складывались в путь к одному из старых зданий на окраине. — Может, он ждал, пока мы догадаемся.

— Ждал два года?

— В масштабах вечности — это как перекур, — Михаил пожал плечами.

Фурик муркнул — коротко, одобрительно.

Тоша вздохнул и потянулся к ноутбуку, на экране которого всё ещё был открыт чат с Лерой «Геймершей».

— Ладно, предположим, ты — Люцифер. В отпуске. В виде кота. И теперь решил помочь нам пробраться в Лимб. Почему?

Кот посмотрел на него, потом на Михаила, потом снова на Тошины дрожащие пальцы, тыкающие в клавиатуру.

И вдруг… рассмеялся.

Не по-кошачьи, не мурлыканьем — а настоящим, человеческим смехом, который звучал так, будто кто-то скребёт ножом по стеклу, но при этом в нём была какая-то древняя, почти милосердная ирония.

— Мяу, — сказал Фурик, что в переводе с языка падших ангелов, видимо, означало:

«Потому что мне скучно».

                                             * * *

Фурик исчез так же внезапно, как появляются неудобные вопросы на совещаниях. Михаил заметил лишь мелькнувший рыжий хвост, скрывшийся за углом книжной полки, прежде чем раздался пронзительный вопль Призрака офиса, похожий на скрип несмазанных дверных петель.

— Моя ключ-карта! Коллеги! Это форменный беспредел!

Аркадий Лютиков метался по комнате, его полупрозрачные руки ощупывали карманы пиджака, которые, казалось, становились ещё прозрачнее от возмущения. Его указка, недавно разломанная пополам, уже успела восстановиться — бюрократический инвентарь в аду, видимо, обладал способностью к самовосстановлению, в отличие от человеческого терпения.

— Он же буквально вырвал её у меня из кармана! — Призрак тыкал указкой в сторону, где секунду назад сидел кот. — Это же… это же нарушение корпоративной этики! Воровство! Саботаж!

Михаил перевёл взгляд на Тошину коробку с электронным хламом, где среди старых плат и перегоревших микросхем мирно лежала пластиковая карточка с надписью «Доступ B2: Лимб. Только для персонала». Над ней, прикрывая добычу пушистым боком, восседал Фурик с видом настолько невинным, что это само по себе было преступлением.

— Ну что, — Михаил склонился к коту, — планируешь поделиться сокровищами или будем играть в кошки-мышки?

Фурик прикрыл глаза, демонстрируя полное равнодушие, но кончик его хвоста дёргался с едва заметной частотой — как стрелка сейсмографа, фиксирующая подземные толчки лжи.

— Он ведёт себя как настоящий менеджер, — вздохнул Михаил, откидываясь на спинку кресла. — Прячет важное и делает вид, что не при чём. Может, тебе ещё отчёт за квартал завалить и совещание на пятницу назначить?

Кот приоткрыл один глаз, в его зелёной глубине мелькнул огонёк, который можно было принять за искру сарказма. Он потянулся, грациозно переступил через ключ-карту и спрыгнул с коробки, оставив добычу на виду — но ровно в тот момент, когда Михаил протянул руку, Nokia 3310 на столе вдруг завибрировала с таким надрывом, будто пыталась вырваться из мира живых.

Экран вспыхнул мерцающим светом, цифры «6:66» поплыли перед глазами, и сквозь хриплый динамик прорвался голос, от которого у Михаила похолодели пальцы:

— Миша… кот… не доверяйте… системе…

Голос Александры, обычно такой уверенный, теперь звучал так, будто её тянули назад, в ту самую «Архивную» бездну, откуда она пыталась до них докричаться. Слова прерывались, как плохая связь в метро:

— Он… не тот… кем кажется… код… ошибка…

Фурик, до этого демонстративно чистивший лапу у книжной полки, вдруг замер. Его шерсть встала дыбом — не по-кошачьи, а странно, как будто каждый волосок находился под отдельным напряжением. Он развернулся с неестественной для животного плавностью и прыгнул прямо на телефон, приземлившись всеми четырьмя лапами на клавиатуру.

Связь оборвалась с звуком, похожим на вздох утопленника.

— Что за чёрт! — Тоша рванулся вперёд, но кот уже спрыгнул на пол, оставив после себя потухший экран. — Он же намеренно это сделал!

Михаил поднял телефон дрожащими пальцами. На экране, в месте, где секунду назад были цифры, теперь красовался единственный пиксельный след кошачьей лапы. Он провёл пальцем по кнопкам — мёртвая тишина. Даже привычное гудение фоновых процессов, обычно ощутимое, как лёгкий ток в пальцах, исчезло.

— Фурик, — Михаил повернулся к коту, и в его голосе впервые за два года прозвучала не просьба, а команда. — Что ты скрываешь?

Кот сел, обернув хвост вокруг лап, и посмотрел прямо в глаза Михаилу. Его зрачки расширились, поглощая зелёный свет радужки, пока глаза не стали двумя абсолютно чёрными безднами — а затем в них вспыхнули крошечные огненные буквы, складывающиеся в слово:

«ПОТОМ»

Тоша ахнул и отпрянул, ударившись спиной о стену. Михаил же, напротив, придвинулся ближе, пока их морды — человеческая и кошачья — не оказались в сантиметре друг от друга.

— Нет, не потом. Сейчас. Александра там одна. И если ты действительно тот, за кого себя выдаёшь… — он кивнул на едва виднеющуюся татуировку под шерстью, — то должен понимать, что происходит.

Фурик муркнул — звук, больше похожий на ворчание старого сервера, чем на кошачье урчание. Он потянулся и вдруг… чихнул. Из его носа вырвалось крошечное пламя, опалившее край карты Москвы, лежащей на столе.

— Ого, — прошептал Тоша. — Настоящий дракончик.

Кот посмотрел на него с выражением, которое ясно говорило: «Если бы я был драконом, ты бы уже горел», затем подошёл к коробке с хламом и вытолкнул оттуда ключ-карту носом. Пластик скользнул по полу и остановился у ног Михаила.

— Это что, капитуляция? — насторожился Тоша.

— Нет, — Михаил поднял карту, на обратной стороне которой теперь виднелись три свежих царапины, складывающихся в число «666». — Это пропуск. С условиями.

Фурик лизнул лапу и провёл ею по уху с видом существа, которое только что заключило сделку с дураками, но не станет им этого говорить. Его хвост дёрнулся, указывая на дверь, будто говорил: «Ну что, идём или будем ныть дальше?»

За окном ударил гром, хотя прогноз не обещал дождя. Где-то вдали, на крыше соседнего дома, завыло что-то, что могло быть ветром — а могло быть и не ветром. Nokia 3310 на столе на секунду вспыхнула снова, показывая последнее сообщение перед тем, как окончательно погаснуть:

«Он ваш единственный шанс. И ваша главная ошибка.»

                                             * * *

Тоша достал из кармана пузырёк с замутнённой жидкостью, на этикетке которого кривым почерком было выведено: «Освящено, вроде». Он перевернул его в пальцах, рассматривая с видом учёного, готовящегося к рискованному эксперименту.

— Ну что, дружище, — он приподнял бутылку, чтобы свет лампы прошёл сквозь подозрительно мутное содержимое, — давай проверим, насколько ты демонический.

Фурик, растянувшийся на подоконнике, приоткрыл один глаз, оценивая ситуацию с высоты своего кошачьего — или, возможно, сатанинского — величия. Его хвост лениво подрагивал, как антенна, улавливающая сигналы надвигающейся глупости.

— Ты серьёзно? — Михаил скрестил руки на груди. — Ты собираешься облить святой водой кота, который только что прочитал нам лекцию взглядом?

— А что, по-твоему, надо делать? — Тоша уже откручивал крышку. — Спросить у него рекомендации? Заполнить анкету? «Уважаемый господин Кот, не могли бы вы указать степень своей инфернальности по шкале от одного до десяти?»

Фурик, кажется, усмехнулся — во всяком случае, его усы дёрнулись так, будто он оценил шутку, но не стал удостаивать её ответом.

Тоша не стал ждать. Он брызнул.

Капли святой воды — или того, что за неё выдавали в церковной лавке у метро, — полетели в сторону кота, сверкая в воздухе, как крошечные бриллианты греха.

Фурик чихнул.

Это был не обычный кошачий чих, а нечто более впечатляющее: из его носа вырвалось крошечное пламя, которое мгновенно испарило капли ещё в воздухе. Запахло жжёной пылью и чем-то ещё, что Михаил мог бы назвать серой, если бы не знал, что это всего лишь старый дом с плохой проводкой.

— Ну хоть не вампир, — вздохнул Тоша, закручивая крышку обратно.

— Поздравляю, — Михаил поднял бровь. — Ты только что проверил святой водой Люцифера. Надеюсь, у тебя есть план «Б»?

Фурик, между тем, уже вернулся к вылизыванию лапы, как будто ничего необычного не произошло. Лишь его хвост подрагивал с едва заметной дрожью — возможно, от сдерживаемого смеха, а возможно, от желания запустить им в Тошу, как плетью.

— Ладно, — Тоша убрал пузырёк и почесал затылок. — Допустим, он действительно… э.… тот, за кого себя выдаёт. Что теперь?

— Теперь, — Михаил подошёл к карте, где всё ещё виднелись отпечатки кошачьих лап, складывающиеся в подозрительно точный маршрут, — мы используем его как проводника.

Фурик тут же перевернулся на спину, подставив живот — жест, который в кошачьем языке означал «я вас не слушаю» или «попробуйте только».

— Видишь? — Тоша ткнул пальцем в кота. — Он отказывается.

— Он не отказывается, — Михаил потёр переносицу. — Он торгуется.

— Торгуется?

— Да. Ты же не думаешь, что бывший владыка Ада будет работать просто так?

Тоша задумался, затем полез в холодильник и достал банку тунца — последнюю, как гласила наклейка с драматическим «THE END», оставленная предыдущим арендатором квартиры.

— Ладно, пушистый диктатор, — он поставил банку на стол. — Договорились?

Фурик даже не пошевелился. Его глаза, полуприкрытые, выражали такую степень презрения, что даже Тоша почувствовал себя ничтожным.

— О чёрт, — прошептал он. — Он хочет чего-то большего.

Михаил вздохнул и потянулся к полке со специями. Красный перец чили, купленный когда-то для рецепта, который так и не был приготовлен, заскрипел в его пальцах. Он щедро посыпал им тунца, перемешал вилкой и снова поставил перед котом.

— Вот. Твой гонорар.

Фурик наконец поднял голову. Его нос дрогнул, уловив аромат, а глаза сузились до двух хищных щелочек. Он медленно подошёл, обнюхал угощение и… муркнул.

Это не было обычное кошачье мурлыканье. Это был звук, в котором угадывалось что-то древнее, почти ритуальное — как будто где-то в глубинах ада заскрипели давно не смазанные ворота, пропуская очередную душу.

— Бинго, — прошептал Тоша.

Фурик съел тунца с такой скоростью, что казалось, будто банка испарилась сама собой. Затем он вылизал морду, сверкнув на них взглядом, полным тёмного удовлетворения, и прыгнул на карту. Его лапа легла ровно на то место, где лабиринт улиц складывался в подозрительно точный круг — вход.

— Значит, договорились, — Михаил кивнул.

Фурик муркнул в ответ — на этот раз коротко и деловито. Его хвост дёрнулся, указывая на дверь, а в глазах вспыхнули те самые огненные буквы, которые теперь читались совершенно ясно:

«ПОЕХАЛИ»

За окном снова ударил гром, на этот раз громче. Где-то вдали завыла сирена — то ли скорая, то ли нечто менее приятное. Nokia 3310 на столе дрогнула, но не включилась.

— Ладно, — Тоша потянулся за курткой. — Значит, в ад — с котом-проводником и банкой острого тунца.

— Не забудь ключ-карту, — напомнил Михаил.

— А вдруг она нам не понадобится?

Фурик фыркнул — звук, который можно было перевести как «о, вам ещё много чего понадобится».

Дверь захлопнулась за ними, оставив в квартире только смятую карту, пустую банку из-под тунца и тишину, которая длилась ровно до тех пор, пока из темноты не раздалось последнее, едва уловимое:

«Мяу»

Что, в переводе с языка падших ангелов, вероятно, означало: «Вы даже не представляете, во что ввязались».

Глава 4. Библиотека теней

Лифт остановился с таким скрежетом, будто его механизмы перемалывали кости нерадивых посетителей. Дверь открылась, выпустив в лицо героям волну воздуха, который пах не просто сыростью и пылью, а чем-то более древним — забытыми обещаниями, невыполненными клятвами, молитвами, застрявшими в горле.

Перед ними открылся зал, казавшийся бесконечным. Стеллажи из чёрного дерева, покрытые вековой паутиной, уходили в темноту, теряясь где-то за горизонтом. На них стояли не книги, а папки — тысячи, миллионы папок в одинаковых серых переплётах, каждая толщиной с человеческую жизнь.

Михаил сделал шаг вперёд, и пыль под его ботинками взметнулась клубами, как пепел сгоревших душ.

— Ну что, — прошептал Тоша, — похоже на бюро находок?

— Скорее на морг, — ответил Михаил, проводя пальцем по ближайшей папке. На её корешке значилось: «И. В. Сидоров. 1972—1998. Не востребован».

Фурик, шедший впереди, остановился у стены, где когда-то кто-то вывел краской, теперь потрескавшейся и выцветшей:

«Души, которые никто не ищет»

Под надписью висела инструкция: «Порядок утилизации: 1) Проверить наличие родственников. 2) Убедиться в отсутствии задолженностей перед системой. 3) Архивировать навечно».

— Весёлое местечко, — пробормотал Тоша, но его голос дрогнул.

Из темноты между стеллажами раздался звук — не шаги, а скорее шуршание страниц, перелистываемых невидимой рукой. Затем появился он.

Демон-библиотекарь был худым, как голодный студент перед сессией, но вместо глаз у него были два толстых стекла очков, за которыми мерцали крошечные огоньки — как будто кто-то зажёг свечи в глубине черепа. Его рога, больше похожие на изогнутые каталожные указатели, торчали в разные стороны, а пальцы, длинные и костлявые, перебирали воздух, будто листая невидимый каталог.

— Читательский билет есть? — прошипел он, и его голос звучал так, будто скрипела несмазанная дверь в заброшенной библиотеке.

Михаил молча протянул ключ-карту Призрака.

Библиотекарь взял её кончиками когтей, будто боялся испачкаться, и поднёс к очкам. Огни в глубине вспыхнули ярче.

— О, Лютиков… — он фыркнул, и из его ноздрей вырвалось облачко чёрного дыма. — Его тут все ненавидят.

— Почему? — не удержался Тоша.

— Потому что он даже после смерти проводит планерки. — Демон швырнул карту обратно, и та пролетела сквозь воздух, оставляя за собой дымный след. — Вам что-то конкретное нужно или просто постоять среди вечных неудачников?

Фурик, до этого момента сохранявший стоическое молчание, вдруг прыгнул на ближайшую стойку и смахнул лапой папку. Та упала на пол с глухим стуком, раскрывшись. Внутри лежала фотография — молодой человек, снятый где-то на пляже, улыбающийся в камеру. На обороте надпись: «Вася К. Последнее фото. Ошибка системы: слишком счастлив для архива».

— Нам нужна одна душа, — твёрдо сказал Михаил. — Александра.

Библиотекарь замер. Даже огоньки в его очках перестали мерцать.

— О, — он протянул это слово, как растягивают резинку перед тем, как щёлкнуть кого-то по лбу. — Та самая «бракованная».

— Что значит «бракованная»?

— Значит, её не должны были сюда поместить. — Демон провёл когтем по воздуху, и где-то в глубине зала что-то заскрипело, будто проснулось. — Но раз уж она здесь…

Фурик внезапно зашипел, выгнув спину. Его шерсть встала дыбом, а глаза вспыхнули адским пламенем.

Библиотекарь отпрянул.

— Ладно, ладно! — он поднял руки, и его когти поскрипывали, как перья на старой ручке. — Каталог вам в помощь. Только учтите — если её дело здесь, значит, кто-то очень не хочет, чтобы её нашли.

— Кто?

— Тот, кто пишет правила, — демон усмехнулся, и его очки на мгновение стали зеркальными, отражая их собственные испуганные лица. — Тот, кто решил, что некоторые души… слишком чистые для этой системы.

Где-то в глубине архива упала ещё одна папка. Потом ещё одна. И ещё.

Как будто сама библиотека просыпалась и начинала следить за незваными гостями.

                                             * * *

Демон-библиотекарь провел костлявым пальцем по воображаемому каталогу, и где-то в третьем ряду вспыхнула тусклая зеленая полоска света, словно подсветка в старом лифте, отмечающем нужный этаж.

— Следуйте за огоньками, — прошипел он, и его очки запотели от внутреннего жара. — Но предупреждаю — дела с пометкой «ОШИБКА» имеют обыкновение… сопротивляться.

Огоньки вели их через лабиринт стеллажей, где папки располагались не по алфавиту, а по какому-то неведомому порядку: «Любовь несостоявшаяся», «Мечты растоптанные», «Надежды похороненные». Воздух становился гуще с каждым шагом, будто сама атмосфера пропиталась пылью разочарований.

Фурик шел впереди, его хвост нервно подрагивал, а уши поворачивались, улавливая звуки, недоступные человеческому уху. Вдруг он остановился перед скромной папкой серо-голубого цвета, заметно отличавшейся от прочих. На корешке алела кроваво-красная печать:

«ОШИБКА: ЧИСТАЯ ДУША В АДУ. НА УТИЛИЗАЦИЮ»

Михаил протянул руку, но папка дёрнулась сама, будто живая, и упала к его ногам, раскрывшись с глухим стуком. Внутри лежала фотография: Александра стояла в серой очереди среди других «бракованных» душ, но в отличие от них, сгорбленных и потухших, она смотрела прямо в камеру с тем самым вызовом, который Михаил помнил так хорошо. На обороте снимка — штамп: «Дело №666. Причина отбраковки: избыточная светоносность души. Нарушает баланс Тьмы».

— Что за бред? — Тоша поднял фото, и его пальцы оставили влажные отпечатки на поверхности. — Её хотят уничтожить за то, что она… слишком хорошая?

Фурик внезапно зашипел, его спина выгнулась дугой. В тот же миг воздух перед ними задрожал, как над раскалённым асфальтом, и материализовался Призрак офиса. Аркадий Лютиков был ещё прозрачнее обычного, будто его вытянули через фильтр корпоративных отчетов.

— Коллеги! — его указка дрожала, указывая то на папку, то на фото в руках Тоши. — Это грубейшее нарушение протокола! Доступ к служебной информации строго по заявке в трёх экземплярах!

Михаил намеренно медленно перевернул в руках фотографию, изучая оборотную сторону, где мелким шрифтом было напечатано: «Утилизация назначена на 06.06. 6:66».

— Аркадий, — он говорил тихо, но каждое слово падало, как гвоздь в крышку гроба, — вы знали. Вы знали, что её хотят стереть.

Призрак офиса замер, его полупрозрачные пальцы сжали указку так, что та треснула посередине.

— Это… стандартная процедура! — он закашлял облачком пыли. — Душа, не соответствующая параметрам системы, подлежит…

Фурик прыгнул.

Его лапа с растопыренными когтями прошла сквозь призрачную щеку Аркадия, оставив после себя рваные дыры, как в порванном проекторе. Призрак завизжал — звук старых тормозов в метро — и начал распадаться на пиксели.

— Я… я пожалюсь в HR! — его голос эхом разнёсся по залу, пока последние частицы не исчезли в вентиляционной решётке.

Фурик приземлился грациозно, вылизывая лапу с видом победителя, только что разорвавшего особенно надоедливый договор.

— Ну что, — Тоша поднял брови, — теперь мы официально в чёрном списке?

— Мы там с того момента, как переступили порог, — Михаил аккуратно сложил фотографию в карман, ощущая, как бумага жжёт кожу даже через ткань. — Теперь мы знаем главное: у нас есть дата. И причина.

Библиотекарь, наблюдавший за сценой из-за стеллажа, вдруг фыркнул, и из его ноздрей вырвалось два клубка чёрного дыма, сложившихся в цифры: 06.06.

— Вам повезло, что Лютиков — идиот, — прошипел он. — Но те, кто вынес решение… они не простят вмешательства.

Фурик муркнул, и в этом звуке было столько презрения ко всем «тем, кто выносит решения», что даже демон-библиотекарь невольно попятился назад.

Где-то в глубине архива упала ещё одна папка. Потом ещё одна. Как будто сама библиотека вздохнула, осознав, что покой нарушен, а правила — вот-вот будут сломаны.

                                             * * *

Под слоем пыльных документов в папке Александры лежал артефакт, казавшийся чужеродным в этом царстве бюрократии — аудиокассета в прозрачном пластиковом корпусе, на которой чьей-то дрожащей рукой было выведено: «Последнее свидетельство. Не стирать». Тоша вынул её с осторожностью археолога, извлекающего древний свиток.

— Ну конечно, — пробормотал он, переворачивая кассету в пальцах, — в цифровом аду — аналоговые носители. Это как кнопочный телефон в квантовом компьютере.

Библиотекарь, наблюдавший из тени, внезапно зашипел, и его рога затряслись, словно ветки во время бури.

— Эту запись не следует слушать! Она вне каталога! Вне системы!

Фурик, до этого момента сохранявший царственную отстранённость, вдруг насторожился. Его зрачки расширились, поглощая зелёный свет глаз, пока те не стали двумя чёрными безднами. Михаил, не обращая внимания на протесты демона, вставил кассету в старый магнитофон, стоявший на библиотечном столе — аппарат выглядел так, будто его последний раз использовали для протоколирования исповедей грешников в 1980-х.

Плёнка закрутилась с надрывным скрипом, и сначала были только помехи — шёпот тысяч душ, может быть, или просто статическое электричество вечности. Потом раздался голос.

Александра. Но не та, которую знал Михаил — в этом голосе не было привычной дерзости. Только усталость. Такая усталость, какая бывает у тех, кто увидел закулисье мироздания и не смог забыть.

— Если слышите это… меня стёрли. Не потому, что я сломала правила. А потому что увидела, как эти правила пишутся. Система работает не так, как все думают. Ад — это не наказание. Это… фабрика.

Плёнка на мгновение замолчала, будто набрав воздуха в лёгкие, которых у неё не было.

— Они берут чистые души не потому, что они грешные. А потому что они… горят слишком ярко. Мешают балансу. Как моя. Как…

Голос оборвался. На секунду воцарилась тишина, которую нарушил только треск плёнки — и вдруг Александрина речь стала вдвое быстрее, словно её ускорил невидимый палец на небесном магнитофоне:

— Котнедоверяйтесистемеонзнаетноприкидывается—

Фурик, до этого момента сидевший неподвижно, словно изваяние, вдруг вскочил на стол, опрокинув стопку папок. Его шерсть стояла дыбом, образуя вокруг тела ореол из рыжих всполохов. Он бросил взгляд на магнитофон — и Михаил впервые увидел в кошачьих глазах не сарказм, не раздражение, а настоящую ярость.

— Мяу! — это не было кошачье мяуканье. Это был звук рвущейся ткани реальности.

Затем кот прыгнул прямо на магнитофон, сбив его на пол, где аппарат разлетелся на части, выпустив на свободу ленту, которая тут же вспыхнула синим пламенем и сгорела за секунду, оставив после себя только запах озона и горелой памяти.

— Кажется, — Тоша медленно отодвинулся от стола, — мы только что разозлили Сатану.

Библиотекарь в углу забился в припадке, его рога стучали по стеллажам, сбрасывая папки с полок.

— Вы… вы выпустили ересь! — он захлёбывался собственным дымом. — Это было вне каталога! Вне системы!

Фурик, тяжело дыша, повернулся к ним. В его взгляде больше не было ярости — только холодная решимость. Он прыгнул на пол и одним движением лапы вывел на пыльном полу цифры: 06.06.

— Понятно, — Михаил поднял уцелевшую фотографию Александры. — У нас есть дата. И теперь мы знаем почему.

Он посмотрел на кота, который уже мрачно вылизывал лапу, будто пытаясь стереть с неё следы только что случившегося.

— И знаем, что ты тоже что-то скрываешь.

Фурик муркнул — звук, который можно было принять за согласие, или за предупреждение. Или и то, и другое сразу.

Где-то в глубине библиотеки упала последняя папка, и воцарилась тишина, какая бывает только в тех местах, где слишком много правды, и слишком мало времени, чтобы её принять.

Глава 5. Дело №666

Пыль кружилась в луче света, пробивавшегося сквозь трещину в потолке архива, когда Михаил достал из папки фотографию. Бумага была холодной на ощупь, как металл зимним утром, и слегка влажной, будто её только что вынули из морозильной камеры.

На снимке Александра стояла в длинном коридоре с низким потолком, освещённом тусклыми лампами дневного света. На стене за её спиной висела табличка с безжалостной прямотой: «На утилизацию». Она не смотрела в камеру — её взгляд был устремлён куда-то в сторону, словно она заметила нечто за кадром, что заставило её напрячься.

Но самое интересное было на заднем плане.

В дверном проёме, почти сливаясь с тенями, стояла фигура в потрёпанном пиджаке и подтяжках. Его руки с длинными, костлявыми пальцами сжимали старомодный калькулятор, а рога, короткие и тупые, больше напоминали сломанные карандаши, воткнутые в растрёпанные волосы.

— Кто это? — Тоша прищурился, пытаясь разглядеть детали на потускневшем снимке. — Охранник?

Библиотекарь, до этого момента копошившийся среди стеллажей, вдруг замер. Его роговые очки подёрнулись мглой, когда он бросил взгляд на фотографию.

— Геннадий, — прошипел он так тихо, что слово больше походило на скрип несмазанных дверей. — Герион Третий, главный бухгалтер отдела списаний.

— Бухгалтер? — Михаил перевернул фото, как будто на обратной стороне могло быть больше ответов. — Он решает, какие души… списать?

Библиотекарь кивнул, и его рога скрипели, как старые вешалки в гардеробе.

— Он сводит баланс. Чистые души — это убыток. Они нарушают равновесие. — Демон понизил голос до шёпота, хотя вокруг, казалось, не было ни души. — Он подписывает акты. Ставит печати.

Тоша свистнул:

— Значит, это он решил, что Александра подлежит…

Он не договорил. В воздухе повисло слово «утилизация», тяжёлое, как гиря.

Фурик, до этого момента наблюдавший со стороны, вдруг подошёл к фотографии. Его нос дрогнул, учуяв запах, невидимый для остальных, а затем он… заурчал. Но это не было обычное кошачье урчание — звук напоминал отдалённый гул реактивного двигателя, готового к взлёту.

— Он… боится только кота, — библиотекарь отступил на шаг, когда Фурик выгнул спину, и его шерсть встала дыбом, образуя вокруг тела ореол из рыжих всполохов.

— Подожди, — Михаил посмотрел на кота, затем на фото, затем снова на кота. — Ты же… ты же его начальник, да?

Фурик муркнул — звук, который можно было интерпретировать как «конечно», но с оттенком «ну наконец-то до тебя дошло».

Тоша медленно опустился на корточки, чтобы быть на одном уровне с котом.

— Так, значит, этот Геннадий… он просто исполняет приказы? А кто тогда…

Он замолчал, увидев, как зрачки Фурика сузились в две тонкие чёрные линии.

Библиотекарь закашлял чёрным дымом.

— Вопросы выше бухгалтерии… не задаются. — Он нервно поправил очки. — Система работает. Баланс сводится.

Михаил снова посмотрел на фотографию. Александра стояла в том самом коридоре, куда, возможно, уже через несколько дней её отведут навсегда. А за её спиной — демон с калькулятором, всего лишь винтик в машине, которая перемалывает души.

Фурик вдруг прыгнул на стол и лапой накрыл изображение Геннадия, словно закрывая его от чужих глаз. В его взгляде читалось нечто сложное — не гнев, не презрение, а скорее… понимание.

— Он всего лишь бухгалтер, — прошептал Михаил. — А ты… ты знаешь, кто стоит за этим.

Кот не ответил. Он просто спрыгнул со стола и направился к выходу, его хвост метнулся из стороны в сторону, как маятник, отсчитывающий последние минуты до часа «Х».

Где-то в глубине архива упала ещё одна папка. На её корешке значилось: «Временные меры. Навсегда».

                                             * * *

За поворотом между стеллажами с делами «неудобных душ» стена оказалась фальшивой. Фурик первым заметил едва различимую линию шва в бетоне и теперь сидел перед ней с видом мага, демонстрирующего фокус. Его лапа легла на незаметную панель — и стена с тихим скрипом отъехала в сторону, открыв лифтовую шахту, пахнущую озоном и старыми страхами.

Лифт был обит внутри потрёпанным бархатом цвета запёкшейся крови. Кнопки на панели блестели тускло, как глаза уставшего демона:

B1: Офис

B2: Лимб (зал ожидания)

B3: Чистилище (open-space)

B4: Ад (не работает)

Тоша потрогал кнопку B4 — она не поддавалась, будто вмерзла в панель.

— А что, в ад просто так не попасть? Как в VIP-зону клуба?

— Там ремонт, — мрачно пошутил Михаил, рассматривая потёртую инструкцию: «Просьба не прислоняться к дверям. Ваша душа не застрахована».

Фурик прыгнул внутрь и лапой нажал B2, но лифт не сдвинулся с места. Вместо этого раздался механический голос:

— Требуется авторизация. Вставьте ключ-карту или произнесите пароль.

В этот момент воздух за спиной героев сгустился, запахло чернилами и дешёвым лосьоном после бритья. Аркадий Лютиков материализовался с характерным звуком рвущейся бумаги. В его прозрачных руках дрожал бланк с печатями.

— Коллеги! — его указка тряслась, как антенна, поймавшая помехи. — Без подписанного «Согласия на обработку души» доступ в Лимб запрещён! Статья 666, пункт 13!

Михаил взял протянутый бланк. Мелкий шрифт гласил: «Подписывая, вы соглашаетесь на вечное хранение, использование в служебных целях и возможную утилизацию вашей души». Рядом красовался штамп: «Одобрено отделом вечных мук».

— Аркадий, — Михаил достал ручку, — ты же сам говорил, что все тебя ненавидят. Зачем помогаешь системе?

Призрак замер, его полупрозрачное лицо исказила гримаса, в которой смешались обида и привычка.

— Это… это регламент! Без правил будет хаос!

— А с ними — ад, — заметил Тоша.

Михаил вместо подписи нарисовал на бланке схематичного кота с рогами. Бумага вспыхнула синим пламенем и сгорела за секунду, оставив в воздухе запах серы и чьё-то разочарованное «тьфу».

Аркадий завизжал:

— Вандализм! Самовольство! Я.… я…

— Пожалуешься в HR? — перебил Тоша.

— В вышестоящую инстанцию! — Призрак начал распадаться на пиксели. — Ждите проверки! Ревизии! Ау…

Он не договорил. Фурик ловким движением лапы шлёпнул по указке, и та сломалась пополам с звуком хрустящего сухаря. Призрак исчез, оставив после себя только клочок бумаги с надписью: «Акт о нарушении. Составлен».

Лифт вдруг ожил. Панель замигала зелёным, и механический голос провозгласил:

— Авторизация пройдена. Добро пожаловать, уважаемый К.

Фурик муркнул самодовольно, когда двери закрылись, и лифт рванул вниз с такой скоростью, что у героев подкосились ноги. На стене замигал экран с рекламой:

— Устали от вечности? Оформите «Адскую ипотеку»! Льготный процент — всего 66,6% годовых!

Тоша прислонился к стене, бледный как призрак:

— И что, этот Геннадий… он действительно может просто взять и «списать» Александру?

Фурик повернул голову, и в его глазах вспыхнули огненные буквы:

«НЕТ»

Потом добавил:

«ЕСЛИ МЫ НЕ УСПЕЕМ»

Лифт продолжал падать вниз, в самое сердце системы, где решались судьбы душ и где теперь предстояло сыграть их странному трио последнюю партию.

                                             * * *

Тишина в архивном зале стала густой, как смола, после исчезновения Призрака офиса. Лишь потрескивание ламп дневного света нарушало эту давящую тишину, словно сама атмосфера сжималась в ожидании решительных действий. Фурик, сидевший у лифтовых дверей, вдруг потянулся и зевнул с демонстративной небрежностью, словно все происходящее было для него не более чем скучной формальностью.

Потом он исчез.

Не с рывком, не со вспышкой — просто перестал быть на месте, растворившись в воздухе, как тень при резком включении света. Михаил и Тоша переглянулись, но прежде, чем успели что-то сказать, рыжий комок шерсти снова материализовался у их ног, держа в зубах небольшой металлический жетон.

— Откуда ты это взял? — Михаил наклонился, чтобы рассмотреть находку.

Жетон был холодным, как лёд, несмотря на то что только что находился в кошачьей пасти. На тёмной поверхности красовался выгравированный номер — 666 — а ниже, мелким, но отчётливым шрифтом:

«Спец доступ. Только для Люцифера»

Тоша присвистнул:

— Ну что, теперь официально. У нас в команде сам Повелитель Тьмы.

Все взгляды устремились на Фурика. Кот сидел, вылизывая лапу, с видом существа, которое только что предъявило диплом о высшем образовании группе сомневающихся первоклашек. Его глаза, обычно столь выразительные, теперь казались нарочито пустыми, будто он намеренно стирал из них всякие признаки разума.

— Фурик, — Михаил присел на корточки, чтобы быть с котом на одном уровне. — Ты ведь знаешь, что это меняет всё?

Кот прекратил вылизываться, поднял голову и уставился на Михаила. В его взгляде не было ни вызова, ни угрозы — только усталость, странная и почти человеческая. Затем он развернулся и демонстративно отвернулся, уткнувшись носом в собственный хвост.

Ответ был ясен без слов.

— Ладно, — Тоша вздохнул и потянулся к жетону. — Значит, этот пропуск… он откроет нам лифт?

Фурик муркнул — коротко, деловито. Его хвост дёрнулся, указывая на двери лифта, будто говорил: «Ну сколько можно ждать?»

Михаил поднял жетон, ощущая, как металл пульсирует в его ладони, словно живой. Он поднёс его к считывателю у лифтовой панели. Раздался щелчок, мягкий, но отчётливый, как звук отпираемого замка в тишине ночи.

Лифт ожил.

Лампочки на панели замигали зелёным, механизмы загудели, и двери плавно раздвинулись, выпустив наружу струю воздуха, который пахнул озоном, пылью и чем-то ещё — чем-то древним, что не принадлежало миру живых.

— Ну что, — Тоша сделал шаг вперёд, но тут же замер, будто вспомнив, куда именно они направляются. — В зал ожидания для душ. В Лимб.

Михаил кивнул. В его голове проносились обрывки мыслей: А что, если это ловушка? Если Фурик ведёт их туда, откуда нет возврата? Но затем он посмотрел на фотографию Александры, всё ещё зажатую в руке, и сжал её крепче.

— Пора.

Фурик, не дожидаясь дальнейших обсуждений, прыгнул в лифт первым. Он устроился в центре кабины, свернувшись в рыжий клубок, но его глаза, горящие в полумраке, были широко открыты и полны решимости.

Михаил и Тоша последовали за ним.

Двери лифта начали закрываться с медленной, неумолимой плавностью. В последний момент, перед тем как створки сомкнулись, Михаил поймал взгляд библиотекаря, всё ещё наблюдающего за ними из тени. Демон-архивариус не махал на прощание, не улыбался — он просто стоял, и в его очках отражались их фигуры, уже почти исчезнувшие за металлическими дверями.

Раздался звук — «динь» — мягкий, почти вежливый, но от этого ещё более зловещий.

Лифт тронулся.

Кабина дрогнула, затем начала плавное движение вниз. На стене замигало табло:

B2: Лимб. Зал ожидания.

Фурик муркнул, свернувшись ещё плотнее, будто готовясь к долгому пути. Его глаза, полуприкрытые, всё равно светились в темноте, как два крошечных уголька.

— Интересно, — прошептал Тоша, — там есть Wi-Fi?

Лифт продолжал спускаться, унося их вглубь системы, где правила были другими, а ставки — выше.

И где, возможно, их уже ждала Александра.

Или то, что от неё осталось.

Глава 6. Лифт в Лимб

Лифт вздрогнул, будто его дёрнули за невидимый кабель, когда Михаил нажал кнопку B2: Лимб. Металлическая коробка с скрипом тронулась вниз, и в тот же миг из решётчатого динамика на потолке раздался голос, напоминающий то ли автоответчик, то ли надгробную проповедь:

— Просьба не прислоняться к дверям. Ваша душа не застрахована.

Голос был настолько безразличным, что казалось, его записали в перерыве между вечными муками. Михаил невольно отстранился от стен, представив, как они внезапно сомкнутся и превратят его в фарш, который потом демоны-бухгалтеры аккуратно разложат по графам в отчёте «Несчастные случаи на производстве».

Фурик, до этого равнодушно наблюдавший за происходящим с подоконника серверной, внезапно подскочил и ударил лапой по кнопке «Стоп». Кнопка замигала красным, но лифт лишь зловеще урчал, продолжая движение.

— Видишь? — Тоша ткнул пальцем в панель. — Даже техника здесь не слушается. Наверное, тут тоже есть свой HR, который запрещает аварийные остановки без трёх подписей.

— Мяу, — процедил Фурик, что в переводе с кошачьего явно означало: «Вы оба идиоты».

Лифт дрожал, как старый холодильник, в котором застрял демон. Стены были обиты потрёпанным дерматином, местами прожжённым до дыр — будто кто-то пытался выжечь здесь свои грехи паяльником. В углу валялся смятый бланк с заголовком «Анкета для вновь прибывших» и единственным заполненным пунктом: «Причина смерти: скука».

И тут, словно в подтверждение этой догадки, воздух перед ними заколебался, и в лифте материализовался Аркадий Лютиков — Призрак Офиса. Его полупрозрачная фигура была облачена в пиджак, который даже после смерти оставался безнадёжно помятым, а в руках он сжимал указку, светящуюся зловещим зеленоватым светом.

— Коллеги! — начал он, не обращая внимания на то, что его никто не звал. — Спуск в Лимб займёт тридцать секунд. Прошу подготовить вопросы.

Михаил вздохнул. Даже в загробном мире нельзя было избежать планерок.

— У меня вопрос, — сказал Тоша, тыча пальцем в призрака. — Почему вы вообще здесь? Вы же умерли. Разве нельзя просто… ну, исчезнуть?

Аркадий нахмурился, и его указка зависла в воздухе, будто он сейчас начнёт рисовать график.

— Коллега, вы предлагаете мне нарушить корпоративный регламент? — Он потряс прозрачными бумагами, которые вдруг появились у него в руках. — «Пункт 13.7: После смерти сотрудник обязан проводить ежеминутные планерки до полного исчерпания энергии призрака».

Тоша не выдержал и ткнул в него указкой. Та прошла насквозь, оставив после себя лишь лёгкое шипение, будто кто-то коснулся языком батарейки.

— Осторожнее! — возмутился Аркадий. — Это служебное имущество!

— Ага, — пробормотал Тоша. — У вас, похоже, даже душа — служебное имущество.

Фурик, наблюдавший за этим с видом кота, который вот-вот начнёт рвать обои, вдруг прыгнул на панель управления и нажал лапой все кнопки подряд. Лифт затрясся, заскрипел, и вдруг из динамика раздался новый голос, на этот раз женский, но с явными помехами:

— Внимание. Обнаружены несанкционированные манипуляции с интерфейсом. Нарушители будут…

Голос оборвался, сменившись на монотонный гул.

— Отлично, — прошептал Михаил. — Теперь мы ещё и в чёрном списке Ада.

— Не переживай, — хмыкнул Тоша. — Думаю, мы там и так у всех на карандаше.

Фурик лишь мотнул головой, будто хотел сказать: «Вы даже не представляете, насколько».

А лифт тем временем продолжал падать вниз, унося их в самое сердце бюрократического ада.

                                             * * *

Стены лифта, казалось, впитывали в себя отчаяние всех, кто когда-либо здесь стоял. Михаил скользнул взглядом по потрёпанным обоям, где чьи-то невидимые пальцы оставили царапины — возможно, последние попытки выбраться. Его внимание привлекла криво приклеенная рекламная листовка, пестревшая неестественно яркими красками на фоне всеобщей унылости:

«Хотите избежать Чистилища? Оформите карту „Адский Кэшбэк“! Первые 666 дней — 0% за муки!»

Рядом красовалось изображение улыбающегося демона с кредиткой в руках, а внизу, столь мелким шрифтом, что его едва можно было разобрать, значилось:

«Душа является собственностью банка. В случае неуплаты подлежит конфискации в пользу третьего круга Ада. Подробности уточняйте у вашего персонального мучителя».

— Ну конечно, — пробормотал Михаил, ощущая, как в его груди закипает знакомая смесь возмущения и бессилия. — Даже здесь нельзя просто умереть. Нужно ещё и кредиты выплачивать.

— О, это новинка! — воскликнул Аркадий, его призрачные глаза загорелись профессиональным интересом. — В моё время просто мучили, безо всяких бонусных программ. Прогресс!

Тоша скривился, разглядывая листовку:

— Смотри, тут ещё сноска: «Акция действительна только для душ, не состоящих в чёрном списке Сатаны». Думаю, мы уже в нём.

Фурик, сидевший на полу и методично вылизывающий лапу, лишь мотнул головой, будто хотел сказать: «Вы даже не представляете, насколько».

В этот момент лифт содрогнулся, издав звук, похожий на предсмертный хрип старого компьютера, и двери со скрежетом разъехались.

Перед ними открылся зал, который мог бы сойти за вокзал в час пик, если бы не несколько существенных отличий. Гигантское пространство, уходящее вдаль, было заполнено пластиковыми стульями, на которых сидели души — сотни, тысячи их, все в одинаково серых одеждах, с одинаково пустыми глазами. Воздух был густым от запаха пота, страха и чего-то ещё, что Михаил не сразу смог опознать — потом он понял, что это запах безнадёжности.

Над головами висело электронное табло, мерцающее кроваво-красными буквами:

«Очередь в Рай: 1245 лет. Очередь в Ад: 1 минута (акция!)»

— Ну что, — вздохнул Тоша, — как думаешь, успеем к ужину?

Михаил не ответил. Его взгляд привлекла фигура, сидевшая ближе всех к ним — пожилой мужчина в потрёпанном пиджаке, который методично, раз за разом, перекладывал с места на место потрёпанный номерок.

— Сколько вы уже здесь? — не удержался Михаил.

Мужчина поднял на него глаза — тусклые, словно покрытые пеплом.

— Не знаю, — прошептал он. — Время здесь… оно другое. Мой номер 145672. А сейчас обслуживают 89221.

— Но это же… — начал Тоша, но замолчал, осознав бессмысленность любых подсчётов.

— Коллеги! — внезапно оживился Аркадий. — Я вижу стойку регистрации! Нам нужно получить талончики и заполнить форму 666-Б!

Фурик внезапно прыгнул Михаилу на плечо, и его когти впились в кожу сквозь ткань рубашки.

— Мяу, — сказал кот, и в его голосе впервые прозвучала не ирония, а предупреждение.

— Да, — тихо согласился Михаил. — Мы не будем брать никаких талонов.

Он посмотрел на Тошу, и в его глазах читалось то же понимание — они не могли позволить себе стать частью этой системы. Не сейчас. Не когда Александра где-то там, в этом лабиринте бюрократии и вечного ожидания.

— Тогда куда? — спросил Тоша, озираясь по сторонам.

Ответ пришёл неожиданно. Из толпы к ним пробиралась маленькая фигурка в слишком большом пиджаке — демон-стажёр с бейджиком «Бебер».

— Вы… вы не должны были сюда попасть, — зашептал он, озираясь по сторонам. — Они уже знают о вас. Идут проверки.

— Кто идёт? — насторожился Михаил.

— Аудит, — дрожащим голосом ответил Бебер. — Ангелы-аудиторы. Если они найдут вас без талона…

Фурик внезапно выгнул спину, его шерсть встала дыбом. Где-то в глубине зала раздался звон колокольчика, и несколько душ вскочили со своих мест, словно по команде.

— Нам нужно уходить, — резко сказал Михаил. — Сейчас же.

Бебер кивнул и махнул рукой:

— За мной. Есть один путь… но он не для слабонервных.

Они двинулись сквозь толпу, и Михаил вдруг осознал, что большинство этих людей даже не смотрят на них. Они просто ждут. Ждут своего номера, своего приговора, своего места в очереди вечности.

И где-то среди них была Александра.

Фурик, сидя на плече Михаила, вдруг повернул голову и посмотрел ему прямо в глаза. В его взгляде читалось что-то важное, почти человеческое.

— Мяу, — сказал кот, и это звучало как клятва.

Михаил кивнул. Они найдут её. Даже если для этого придётся сжечь весь этот адский офис дотла.

                                             * * *

Стойка регистрации напоминала гибрид банковского окошка и средневековой пыточной камеры — бронированное стекло, перечёркнутое железными прутьями, за которым сидел демон с головой болотной лягушки и руками, похожими на высохшие ветви. Его глаза-блюдца медленно перекатывались, осматривая каждого подошедшего с видом существа, которое уже тысячу лет видит одни и те же глупости и всё ещё не может к этому привыкнуть.

— Следующий, — прохрипел он, и его язык, липкий и розовый, как старая резиновая перчатка, шлёпнулся о стойку.

Михаил почувствовал, как Фурик напрягся у него на плече. Кот следил за демоном с таким выражением, будто вспоминал, где уже видел эту рожу — и обещал себе при случае напомнить её владельцу о чём-то неприятном.

— Номерки получаете? — демон протянул когтистую лапу к стопке бумаг, испещрённых мелким шрифтом. — Форму 6-б заполнили? Свидетельство о смерти при себе?

— Мы просто проходим, — начал было Михаил, но демон уже тыкал пальцем в какую-то кнопку.

— Без номера не положено. Правила. — Из щели под стойкой выполз длинный бумажный язычок с цифрами: 666666. — Ожидание — вечность. Присаживайтесь.

Тоша закатил глаза:

— О, отлично. Как раз столько у нас и было.

Фурик внезапно прыгнул на стойку, его хвост нервно дёргался. Демон-лягушка отпрянул, будто увидел призрака из собственного прошлого.

— Эй, ты! Питомцев надо сдавать в камеру хранения! Статья 66, пункт 6!

Кот не стал утруждать себя ответом. Одним взмахом лапы он смахнул со стола стопки бланков, которые взметнулись в воздух, как стая испуганных птиц. Бумаги закружились, оседая на пол, и вдруг — о чудо! — начали самовозгораться, превращаясь в чёрные хлопья пепла.

— Мои отчёты! — завизжал демон, пытаясь поймать хоть один лист. — Полгода работы! Теперь всё сначала!

Аркадий, до этого молча наблюдавший за происходящим, вдруг оживился:

— Коллеги! Это нарушение документооборота! Нужно составить акт о порче имущества в трёх экземплярах!

Но Фурик уже скакал к двери с табличкой «Только для персонала», оглядываясь через плечо с явным намёком: «Если хотите жить — бегите за мной».

Дверь оказалась не заперта — точнее, замок был, но висел на одной петле, будто кто-то уже пытался выбить её плечом отчаяния. За ней открылся коридор, который мог бы показаться бесконечным, если бы не терялся в тусклой дымке где-то впереди. Стены были уставлены папками — старыми, потрёпанными, перевязанными бечёвкой, некоторые опечатанными сургучом с печатью, на которой угадывалось «ВЕЧНО ХРАНИТЬ».

— Архив, — прошептал Тоша, касаясь пальцем корешка одной из папок. Пыль осыпалась, открывая полустёртую надпись: «Души, ожидающие пересмотра. 1894—1895».

Из глубины коридора доносился мерный стук — словно дождь по жестяной крыше, но ритмичнее и методично. По мере их продвижения звук становился громче, и вскоре они поняли, что это — бесчисленные пишущие машинки. Сотни, тысячи их, все разных марок и эпох, от древних «Ремингтонов» до советских «Ятрань», стучали безостановочно, будто вели какую-то бесконечную перепись мироздания.

Фурик шёл впереди, его хвост был поднят, как антенна, улавливающая невидимые сигналы. Он свернул в ответвление коридора, где папки на стеллажах выглядели новее, а на их корешках красовались стикеры с надписями: «Срочно», «На утилизацию», «Ошибка системы».

— Здесь, — вдруг сказал Михаил, хотя кот ничего не произнёс. Он остановился у одной из полок, где лежала ничем не примечательная папка с номером 666. Рука сама потянулась к ней, будто ведомая неведомой силой.

Тоша заглянул через плечо:

— Ты уверен? Как ты понял?

— Она… тёплая, — ответил Михаил, и это было правдой. Картон под его пальцами излучал слабое тепло, как тело спящего зверя.

Фурик прыгнул на полку и ткнул носом в соседнюю папку — ту, что была помечена «АКТЫ. УНИЧТОЖЕНИЕ». Внутри лежала единственная бумага с печатью «УТВЕРЖДАЮ» и знакомой подписью: «Геннадий. Отдел 666».

Михаил развернул лист и почувствовал, как земля уходит из-под ног. В графе «Объект утилизации» стояло имя Александры, а в графе «Причина» — размашистый почерк вывел: «Чистая душа. Нарушает баланс».

Стук пишущих машинок внезапно стих. В тишине, густой, как смола, послышался скрип — дверь в дальнем конце коридора медленно открывалась.

Фурик ощетинился, его спина выгнулась дугой. Тоша схватил Михаила за рукав:

— Нам пора. Сейчас.

Но Михаил не двигался, сжимая в руках папку. Где-то там, за этой дверью, была Александра. И между ними — только бесконечные коридоры бюрократического ада и кто-то… или что-то… что уже шло по их следу.

Фурик прыгнул ему на плечо и ткнулся холодным носом в щёку — жест одновременно утешительный и требовательный. В его зелёных глазах горело что-то древнее, мудрое и бесконечно уставшее.

— Мяу, — сказал кот, и это звучало как приказ.

Михаил глубоко вдохнул, сунул папку за пазуху и кивнул. Они побежали — мимо стеллажей с папками, мимо пишущих машинок, которые снова застрочили, будто спеша зафиксировать их бегство. Где-то сзади раздался крик — нечеловеческий, полный ярости и офисной безысходности.

Дверь в конце коридора была уже близко. На ней висела табличка: «Серверная. Посторонним вход воспрещён». Фурик прыгнул вперёд и ударил лапой по ручке. Дверь поддалась с тихим скрипом, открывая тёмный проём, откуда пахло озоном и чем-то ещё — чем-то, что напоминало грозу перед рассветом.

Они шагнули в темноту, и дверь захлопнулась за ними, отрезая последний путь к отступлению.

Глава 7. Советский сервер

Тьма за дверью оказалась не просто отсутствием света — она была плотной, вязкой, словно наполненной частицами вековой пыли, осевшей на невидимых шестерёнках мироздания. Михаил сделал шаг вперёд, и его нога погрузилась во что-то мягкое — старые перфокарты, рассыпанные по полу, как осенние листья на заброшенной аллее.

Потом за спиной щёлкнул выключатель, и перед ними открылось зрелище, напоминавшее музей технических кошмаров.

Зал, уходящий вдаль, был заполнен машинами — не современными серверами, а теми, первобытными чудовищами кибернетики, что рождались в эпоху, когда компьютеры занимали целые комнаты. Лампы, мигающие оранжевым, как глаза уставших зверей. Барабаны памяти, медленно вращающиеся с тихим скрипом, будто жернова, перемалывающие время. Ленты перфораторов, свисающие со столов, как кишки механических титанов.

И запах — озон, машинное масло и что-то ещё, сладковато-едкое, напоминающее о перегоревших транзисторах и несбывшихся мечтах.

— Боже, — прошептал Тоша, и в его голосе смешались восторг и ужас. — Это же БЭСМ-6. Легенда.

На стене, покрытой потрескавшейся краской цвета советской школьной формы, висел лозунг, выведенный ровными буквами, будто его писали под копирку:

«Слава КПСС! Ад — это дисциплина!»

Ниже, менее официальной рукой, было приписано: «И вечная сверхурочка».

Фурик спрыгнул с плеча Михаила и потрусил вперёд, его лапы бесшумно ступали по металлическим плитам пола. Он остановился перед одним из терминалов — огромным ящиком с зелёным монитором, где мерцали строки кода.

За монитором сидел человек.

Или то, что когда-то было человеком.

Его фигура просвечивала, как старая киноплёнка, застрявшая в проекторе. Полосатая роба висела на нём, как на вешалке, а лицо… Лицо было измождённым до прозрачности, с тенями под глазами, глубокими, как траншеи. Он не поднял головы при их появлении, продолжая стучать по клавиатуре костлявыми пальцами, на каждом из которых висела бирка с номером.

— Здравствуйте? — осторожно позвал Михаил.

Человек вздрогнул, будто разбуженный от долгого сна, и медленно повернулся. Его глаза были пусты, как экран монитора после отключения питания.

— Вы… новые? — прошептал он, и голос его звучал так, будто доносился через толщу лет. — Из отдела кадров прислали?

Тоша переглянулся с Михаилом:

— Нет, мы…

— А, понял, — призрак кивнул, не дожидаясь ответа. — Из технадзора. Проверять, как я формулы ввожу. — Он махнул рукой в сторону стопки бумаг. — Всё по инструкции. Сорок второй пункт: «При обнаружении греха седьмой степени тяжести ввести в формулу 13-бис».

Фурик прыгнул на стол и уселся прямо перед монитором, загородив экран. Призрак наконец оторвал взгляд от клавиатуры.

— О, — сказал он, и в его голосе впервые появились нотки чего-то, кроме апатии. — Кот. У нас котов не положено. СанПиН не позволяет.

— Слушайте, — начал Михаил, — мы ищем одну душу. Девушку. Её зовут…

— Всех зовут, — перебил призрак. — Всех записывают. — Он ткнул пальцем в стопку перфокарт. — Вот система. Учёт и контроль.

Тоша подошёл ближе и заглянул в монитор. На зелёном экране мерцали строчки кода:

IF SOUL = «ЧИСТАЯ» THEN DELETE.

ELSE SEND_TO_HELL.

— Что это? — спросил он.

Призрак вздохнул, и его плечи опустились, будто на них положили невидимый груз.

— Алгоритм сортировки, — прошептал он. — Я его писал… в шестьдесят втором, кажется. Или в шестьдесят третьем. Время здесь…

Он потер виски, оставляя на прозрачной коже следы, как от стирающей резинки.

— Я просто хотел автоматизировать учёт грехов… — продолжил он, и голос его дрожал, как стрелка осциллографа. — Чтобы быстрее было. Чтобы без ошибок. А теперь…

Он махнул рукой вокруг, и Михаил вдруг понял, что этот зал — не просто серверная. Это тюрьма. А этот человек — не просто призрак. Он — узник собственного кода, обречённый вечно обслуживать машину, которая давно должна была устареть.

Фурик вдруг потянулся лапой и нажал какую-то последовательность клавиш. Экран мигнул, и на нём появилось новое окно:

ПОИСК: АЛЕКСАНДРА

СТАТУС: ОШИБКА

МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ: АРХИВ

Призрак вскочил, его лицо исказилось от ужаса.

— Нет-нет-нет, не надо это трогать! — зашептал он, озираясь по сторонам, будто боясь, что из-за угла выйдет надзиратель. — Это же… это же брак системы! Чистая душа в Аду! Нарушение всего баланса!

— Где архив? — твёрдо спросил Михаил.

Призрак замотал головой, его прозрачные пальцы дрожали над клавиатурой.

— Не знаю. Не положено знать. Я только ввожу данные. Сорок второй пункт…

Фурик мотнул головой и прыгнул снова на клавиатуру. На этот раз он нажал какую-то особенно сложную комбинацию, и экран погас, а затем вспыхнул снова — теперь на нём был не код, а изображение коридора с бесконечными стеллажами и — вдалеке — силуэт девушки.

— Александра… — вырвалось у Михаила.

В этот момент где-то в глубине зала раздался гудок — резкий, пронзительный, как сигнал тревоги в лагере.

— Нет! — вскрикнул призрак. — Это проверка! Они идут!

Он схватил со стола стопку перфокарт и судорожно начал вставлять их в машину, его пальцы мелькали, как у пианиста, играющего смертельную сонату.

— Быстро, — зашипел он, — уходите! Через вентиляцию! Я вас не видел!

Фурик уже бежал вперёд, к тёмному прямоугольнику вентиляционной решётки в углу зала. Тоша бросился за ним, но Михаил задержался на мгновение.

— Кто вы? — спросил он призрака.

Тот поднял на него глаза, и в них на миг вспыхнуло что-то человеческое.

— Я? — он горько усмехнулся. — Программист. Заключённый. Создатель системы.

Он повернулся к монитору, и его пальцы снова затанцевали по клавишам.

— А теперь бегите. Пока я могу стереть ваши следы.

                                             * * *

Зелёный экран монитора мерцал, как болотный огонёк, выхватывая из полумрака исхудалое лицо программиста. Его пальцы, похожие на бледных пауков, замерли над клавиатурой, когда Михаил приблизился, разглядывая строки кода. Те буквы, что складывались в роковые команды, казалось, дышали собственной жизнью — древней, механической, бездушной.

IDENTIFICATION DIVISION.

PROGRAM-ID. SOUL_SORT.

IF SOUL = «ЧИСТАЯ» THEN DELETE.

ELSE SEND_TO_HELL.

— COBOL, — прошептал Тоша, и в его голосе прозвучало что-то между восхищением и ужасом. — Боже, они до сих пор на нём работают. Это же как на паровозе через космос лететь.

Михаил не сводил глаз с роковой строки. Буквы плыли перед глазами, складываясь в страшную логику:

— Так вот почему Александру хотят стереть… Она не вписывается в их проклятый алгоритм.

Фурик, сидевший на системном блоке, вдруг выгнул спину и зашипел, как разряженный конденсатор. Его шерсть встала дыбом, когда из-за угла серверных стоек материализовался Призрак офиса — Аркадий Лютиков с вечной указкой в руках.

— Коллеги! — возвестил он, словно открывал планерку. — Я провёл анализ вашей операционной деятельности и выявил грубейшие нарушения!

Его прозрачный палец ткнул в экран, оставляя на нём мутный след.

— Вот видите? У вас даже нет системы контроля версий! Ни Git, ни SVN! Как вы вообще работаете?

Программист-зек медленно поднял голову. В его глазах, до этого потухших, вспыхнул огонёк — не то ярости, не то безумия.

— Контроль версий? — его голос скрипел, как не смазанные шестерни. — Я двадцать лет просидел здесь, вводя данные вручную! Меня прислали «автоматизировать адские процессы», а потом забыли! Как старый компьютер!

Он схватил со стола перфокарту и швырнул её в Аркадия. Бумажный прямоугольник прошел сквозь призрачную грудь и застрял в вентиляционной решётке, где и загорелся синим пламенем.

— Вам бы только отчёты! — продолжал орать программист, и его прозрачное тело вдруг стало чуть плотнее, реальнее. — А кто будет чинить эту рухлядь? Кто будет вводить данные, когда лампы перегорают, а ленты рвутся?

Тоша осторожно прикоснулся к монитору, будто боялся разбудить спящего зверя.

— Слушайте, а если мы попробуем изменить код? — прошептал он. — Может, есть какая-нибудь лазейка? Админка?

Программист горько рассмеялся, и его смех превратился в приступ кашля — сухого, как треск статического электричества.

— Админка? — он вытер прозрачный рот рукавом робы. — Админ здесь один. — Его взгляд скользнул на Фурика, который внезапно сделал вид, что очень увлечён вылизыванием лапы. — Но он… в отпуске.

Аркадий, оправившись от шока, снова замахал указкой:

— Это безобразие! Нарушение всех стандартов! Где документация? Где регламент?

— Документация? — Программист махнул рукой в сторону гигантского шкафа, из-за стеклянных дверей которого виднелись кипы пожелтевших бумаг. — Пожалуйста. Тридцать томов. Вручную переписаны. Только вчера закончил том про обработку грехов седьмого уровня.

Михаил сжал кулаки. Где-то там, в этих бесконечных коридорах ада, была Александра. И её судьба висела на волоске — нет, на тончайшей перфоленте этого древнего монстра.

— Нам нужно найти её, — твёрдо сказал он. — Вы же понимаете, что этот код… он неправильный. Души нельзя сортировать, как макулатуру!

Программист вздохнул, и его грудь пропустила этот вздох насквозь, как сито.

— Правильный, неправильный… — прошептал он. — Главное — чтобы баланс сходился. А чистая душа в аду — это ошибка системы. Сбой. И сбои надо исправлять.

Фурик вдруг прыгнул на клавиатуру. Его лапы промчались по клавишам с неестественной для кота точностью. Экран мигнул, и на нём появилось новое окно:

ВНИМАНИЕ: ДУША #АЛЕКСАНДРА ОБНАРУЖЕНА В АРХИВЕ.

СТАТУС: ОЖИДАЕТ УТИЛИЗАЦИИ.

— Нет! — крикнул Михаил, хватая кота за шкирку. — Отмени это! Как она там оказалась?

Но было уже поздно. По всему залу разнёсся пронзительный вой сирены, и красные лампочки замигали, окрашивая лица в цвет крови. Где-то в глубине серверной затрещали реле, будто проснулся великан и начал шевелиться.

— Тревога, — простонал программист, и его фигура стала ещё прозрачнее, будто растворяясь от страха. — Они идут. Система обнаружила несанкционированный доступ.

Аркадий вдруг засуетился, лихорадочно листая невидимый блокнот.

— Надо составить акт! Заявление о несанкционированном доступе! Возможно, ещё не всё потеряно!

Фурик вырвался из рук Михаила и в один прыжок оказался у вентиляционной решётки. Его взгляд говорил яснее слов: «Бегите. Сейчас».

Тоша уже подбежал к нему, но Михаил задержался, глядя на дрожащего программиста.

— Идите, — прошептал тот. — Я попробую задержать их. Введу ложные данные. Может, куплю вам время.

— Почему? — не понимал Михаил. — Вы же один из них.

Программист улыбнулся — печально, по-человечески.

— Потому что я тоже был ошибкой системы.

И повернулся к компьютеру, его пальцы уже летели над клавишами, вводя новый код — код сопротивления.

                                             * * *

Фурик, до этого наблюдавший за происходящим с кошачьим равнодушием, вдруг подобрался, как пружина, и одним стремительным прыжком оказался на клавиатуре. Его лапы, обычно такие изящные в движениях, теперь молотили по клавишам с неестественной точностью, будто отбивая морзянку какого-то потустороннего кода.

— Эй, слезай оттуда! — попытался оттащить его Тоша, но кот лишь ощерился, продолжая свой странный танец.

Лампы на системном блоке замигали в хаотичном ритме, экран дёрнулся, и зелёные буквы поплыли, как подёрнутые рябью. На мгновение всё замерло — даже программист-зек застыл с открытым ртом, его прозрачные пальцы застыли в воздухе.

Потом монитор вспыхнул красным, и на экране появилось сообщение, написанное шрифтом, который казался криком, застывшим в цифровой форме:

«ВНИМАНИЕ: АКТИВИРОВАН ТЕСТОВЫЙ РЕЖИМ. ДУША #АЛЕКСАНДРА ОБНАРУЖЕНА В АРХИВЕ. СТАТУС: „ОШИБКА СИСТЕМЫ“. ПОДЛЕЖИТ НЕМЕДЛЕННОЙ УТИЛИЗАЦИИ.»

Михаил почувствовал, как по его спине пробежал холодок, словно кто-то провёл по позвонкам лезвием.

— Что ты наделал? — прошептал он, глядя на кота.

Фурик повернул к нему голову, и в его глазах вспыхнуло что-то древнее и мудрое — нечто, что не принадлежало обычному животному. В этот момент Михаил впервые по-настоящему задумался: а кто на самом деле этот кот?

Ответа он не получил. Из глубины серверной донёсся звук, похожий на вой сирены, смешанный со скрежетом рвущейся перфоленты. Красные лампочки аварийной сигнализации замигали, окрашивая лица в кровавые тона.

— Тревога, — простонал программист, и его голос звучал так, будто он уже тысячу раз видел, чем это заканчивается. — Они идут.

Стены серверной затряслись, и из них начали вылезать тени — нечёткие, размытые, но с ужасающей определённостью форм. Они напоминали офисных работников, но только если бы тех пропустили через мясорубку бюрократии и собрали обратно по памяти. У одного была голова в виде стопки бумаг, у другого руки заканчивались остриями дыроколов, третий тащил за собой бесконечную ленту с печатями.

— Демоны-бюрократы, — прошептал Тоша, отступая к вентиляционной решётке. — Худший кошмар любого офисного планктона.

Фурик прыгнул перед наступающими тенями, его спина выгнулась, шерсть встала дыбом. Он зашипел — и это не был обычный кошачий звук. Это было что-то древнее, первобытное, звук, от которого задрожали даже лампы в серверах.

Тени замедлились, некоторые даже попятились назад, но ненадолго.

— Коллеги! — раздался голос Аркадия, который вдруг оказался среди демонов, размахивая указкой. — Это же нарушение всех регламентов! Несанкционированный доступ! Надо составить протокол!

Один из демонов-бюрократов повернул к нему голову-папку:

— Форма 666-б заполнена? Три экземпляра? Подписи? Печати?

Аркадий замер на мгновение, затем радостно воскликнул:

— А вот и нет! А значит, по пункту 45 подраздела 12…

Пока демоны увязли в бюрократических дебрях, программист-зек схватил Михаила за руку — его пальцы, обычно такие неосязаемые, вдруг стали почти твёрдыми.

— Бегите, — прошептал он. — Вентиляция ведёт к Архиву. Я задержу их.

— Но как? — не понимал Михаил.

Программист улыбнулся — впервые за всё время это была настоящая, не призрачная улыбка.

— Я введу ложные данные. Нарушу баланс. Пусть думают, что это системный сбой.

Он повернулся к компьютеру, его пальцы уже летели над клавиатурой.

Фурик, отступая от демонов, прыгнул к вентиляционной решётке и мотнул головой: «Идёмте!»

Тоша уже поддел решётку отвёрткой, которую бог знает откуда достал. Михаил бросил последний взгляд на программиста — тот сидел, сгорбившись над клавиатурой, его прозрачная фигура постепенно растворялась в мерцании экрана.

— Спасибо, — прошептал Михаил.

Программист не обернулся, только кивнул:

— Скажите ей… скажите Александре… что ошибки иногда бывают прекрасны.

Потом они уже ползли по узкому вентиляционному ходу, а за спиной раздавались крики демонов, сливающиеся в единый рёв системы, обнаружившей, что кто-то осмелился нарушить её безупречную логику.

Фурик шёл впереди, его хвост, как маяк, покачивался в темноте. Где-то впереди был Архив. Где-то там была Александра.

И теперь система знала, что они идут.

Глава 8. Бебер-предатель

Стены серверной дрожали, как перегруженный лифт, а воздух гудел низкочастотным гудением, словно где-то в глубине коридора работал гигантский трансформатор, перемалывающий грехи в цифровые отчёты. Михаил бежал, спотыкаясь о кабели, которые извивались под ногами, будто живые змеи, а Тоша, задыхаясь, оглядывался через плечо — там, во мраке, уже маячили тени охранников: высокие, угловатые фигуры в пиджаках, с лицами, напоминающими искажённые голограммы плохо настроенного телевизора.

— Где выход?! — выкрикнул Тоша, и его голос разлетелся эхом по металлическим стенам, словно попав в гигантскую трубу.

Ответа не последовало — только учащающийся топот и скрежет когтей по полу. Вдруг прямо над ними с треском отлетела решётка вентиляции, и на пол шлёпнулось что-то небольшое, гибкое и явно не готовое к приземлению.

— Ой! Чёрт! — раздался тонкий, почти подростковый голос.

Михаил едва не наступил на упавшего — перед ними лежал демон. Вернее, не демон даже, а какая-то его жалкая пародия: существо ростом с подростка, в пиджаке на два размера больше, с бейджиком «Бебер. Стажёр. Отдел 13». Его рога были небрежно подпилены, хвост завязан узлом (видимо, чтобы не путался под ногами), а глаза — большие, жёлтые, с вертикальными зрачками — смотрели на них с выражением крайней степени растерянности.

— Вы… вы не те, кого я ждал, — пробормотал он, потирая ушибленный локоть.

— А кого ждал? — Михаил схватил его за воротник, приподняв так, чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Ну… начальника охраны? Или хотя бы курьера с пиццей… — Бебер заёрзал, словно пытаясь стать ещё меньше. — Я думал, меня спасут…

Топот за спиной нарастал. Тени уже вырисовывались чётче — у одного в руках блеснуло что-то вроде степлера, но Михаил почему-то был уверен, что скобы в нём — не для бумаги.

— Если ты не хочешь, чтобы тебя разорвали на части вместе с нами, — прошипел Тоша, — то, может, подскажешь, куда бежать?

Бебер заморгал, потом резко дёрнулся, выхватив из кармана смятый пропуск с надписью «Технический персонал».

— Там! — он ткнул пальцем в стену, где под слоем пыли угадывался контур двери. — Но это архив… вас там убьют.

— Нас и здесь убьют, — буркнул Михаил, хватая Тошу за рукав.

Бебер завозился, пытаясь приложить пропуск к почти незаметной панели. Его руки дрожали, а из-под пиджака торчал кончик хвоста, нервно подёргивающийся, как провод под напряжением.

— Я не для этого устраивался, — бормотал он. — Мне обещали офис в Кремниевой долине… бесплатный кофе… а вместо этого — вечные акты утилизации и начальник, который орёт, если в отчёте запятая не там!

Дверь щёлкнула, открыв узкий проход, за которым виднелся коридор, освещённый тусклыми лампами с зелёными абажурами.

— Бежим! — Тоша рванул вперёд, но Бебер вдруг схватил его за руку.

— Подождите! — в его голосе прозвучала странная нота отчаяния. — Если вас поймают… скажите, что я вас не видел. Ладно? А то у меня и так испытательный срок до конца века…

Михаил хотел что-то ответить, но в этот момент из темноты вырвался первый охранник — высокий, с лицом, напоминающим смятый договор, и руками, заканчивающимися не пальцами, а острыми скрепками.

Бебер ахнул и, кажется, готов был тут же провалиться сквозь землю, но вместо этого неожиданно выпрямился и закричал:

— Коллеги! Там, в серверной, демон-HR требует срочно подписать новые инструкции по технике безопасности!

Охранники замерли. Один даже уронил степлер.

— Без подписи не будут начислять страдания! — добавил Бебер, и в его голосе впервые появились нотки чего-то, отдалённо напоминающего уверенность.

Охранники переглянулись и, бормоча что-то про «опять эти бюрократы», развернулись и зашагали обратно.

Бебер обернулся к Михаилу, и в его глазах мелькнуло что-то вроде гордости.

— Ладно… я провожу вас до архива. Но если меня поймают…

— Скажем, что ты нас загипнотизировал, — пообещал Тоша.

Бебер слабо улыбнулся и шагнул в тёмный проход, где зелёный свет ламп мерцал, как сигнал далёкого, но неумолимо приближающегося поезда.

                                             * * *

Тёмный проход сжимался вокруг них, как пищевод гигантского существа, стенки которого пульсировали влажным блеском. Зелёные лампы, вмурованные в потолок, мерцали с перебоями, словно система вот-вот даст сбой, и тогда тьма поглотит их окончательно. Бебер шёл впереди, его тень прыгала по стенам, то удлиняясь до нелепых пропорций, то съёживаясь в комок.

— Ладно, — прошептал Михаил, прижимая к груди Nokia 3310, экран которого тускло светился, будто последний огонёк в затухающей печи. — Ты проводишь нас к Александре, а мы… мы поможем тебе сбежать.

Бебер обернулся, и в его жёлтых глазах мелькнуло что-то между надеждой и паникой.

— Вы… вы же не шутите? Потому что если это шутка, то я сейчас заплачу. Или упаду в обморок. Или и то, и другое.

— Мы не шутим, — Тоша потянулся к демону, но тот инстинктивно отпрянул, как котёнок, привыкший к пинкам. — Ты же сам сказал — тебе здесь плохо.

— Плохо? — Бебер фыркнул, и из его носа вырвалось маленькое облачко серого дыма. — Это не «плохо». Это… — он замялся, подбирая слово, — …это как работать в колл-центре, но вместо звонков — вечные души, которые орут, что их мучают неправильно. А начальник орёт, что я слишком мягкий. А бухгалтерия требует, чтобы страдания соответствовали смете…

Михаил представил Геннадия с его вечными калькуляторами и невольно усмехнулся.

— Ладно, — Бебер глубоко вдохнул, как человек, собирающийся прыгнуть с обрыва. — Я проведу вас. Но если нас поймают…

— Мы скажем, что ты нас загипнотизировал, — кивнул Тоша.

— Нет, — демон покачал головой. — Скажите, что я… что я был под дулом пистолета. Или что вы пригрозили моей семье. Или что у вас была справка от самого Люцифера.

— У нас есть кое-что лучше, — Михаил указал на Фурика, который, до этого молча сидевший у него на плече, вдруг вытянул шею и уставился на Бебера своими горящими зелёными глазами.

Демон замер. Его хвост дёрнулся, как провод под напряжением.

— Это… это же…

— Мяу, — сказал Фурик, и в его голосе прозвучало что-то такое, от чего у Бебера задрожали колени.

— Ладно, — прошептал он. — Я верю.

Они двинулись дальше, и с каждым шагом стены вокруг них начинали шептаться. Сначала тихо, будто перешёптывание в переполненном вагоне метро, потом громче, отчётливее.

— «Украл в детстве рубль у матери…»

— «Сказал начальнику, что болел, а сам на пляже был…»

— «Мечтал о смерти соседа, потому что тот громко слушал шансон…»

Шёпот липкий, как смола, обволакивал их, проникая в уши, под кожу. Тоша зажмурился, но голоса только усилились, теперь звуча уже внутри черепа.

— Это что? — прошипел он, прижимая ладони к ушам.

— Архив грехов, — Бебер поёжился. — Здесь записано всё. Каждая гадость, каждая мелкая подлость…

Михаил почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он оглянулся — стены коридора теперь были не просто тёмными, они шевелились, покрытые бесчисленными листами бумаги, исписанными мелким почерком. То были признания, доносы, оправдания — вся грязь человеческой души, аккуратно задокументированная.

— Не читайте, — предупредил Бебер. — Иначе…

Но было поздно. Тоша уже уставился в одну из записей, и лицо его побелело.

— Это же… это я. В третьем классе. Когда я соврал про…

Фурик внезапно спрыгнул с плеча Михаила и, грациозно ступая по полу, подошёл к стене. Он мотнул головой, будто отряхиваясь от воды, и —

— Мррррррррррррррррр.

Гулкий, низкий звук, больше похожий на рычание тигра, чем на кошачье мурлыканье, наполнил коридор. И стены замолчали. Буквально. Шёпот оборвался на полуслове, бумаги замерли, и даже воздух перестал дрожать.

— Вау, — выдохнул Тоша.

— Он… он их заставил замолчать, — прошептал Бебер, глядя на Фурика с благоговейным ужасом.

Кот равнодушно облизнул лапу и двинулся дальше, словно ничего не произошло.

— Так, — Михаил тряхнул головой, пытаясь стряхнуть остатки шепота, застрявшего в сознании, как заноза. — Где тут Александра?

Бебер указал на дверь в конце коридора — массивную, чугунную, с табличкой «Архив. Доступ только для уполномоченного персонала».

— Там. Но… — он глотнул. — Там ещё кое-кто есть.

— Кто?

— Библиотекарь Теней.

— И что, он страшный?

Бебер медленно кивнул.

— Он… он проверяет читательские билеты.

Михаил и Тоша переглянулись. В этой фразе было что-то настолько абсурдное, что даже Фурик, кажется, фыркнул.

— Ну что ж, — вздохнул Михаил, поглаживая Nokia в кармане. — Пойдём получать наши билеты.

Бебер, похоже, уже жалел о сделке, но назад пути не было. Он потянул за ручку двери, и та со скрипом открылась, выпустив наружу запах пыли, старых книг и чего-то ещё… чего-то живого, тёплого, тревожащего память.

— Добро пожаловать в архив, — прошептал он. — Только, пожалуйста… если что — я вас не знаю.

                                             * * *

Дверь в архив скрипнула, словно старый шкаф, которому давно не давали покоя. Бебер замер на пороге, его демонические зрачки сузились до тонких вертикальных чёрточек, будто он пытался разглядеть что-то в глубине помещения. Михаил почувствовал, как по его спине пробежал холодок — не страх, а скорее предчувствие, будто они вот-вот переступят черту, за которой всё изменится.

— Вперёд, — прошептал Тоша, подталкивая демона-стажёра. Но в этот момент Бебер резко дёрнулся, будто его ударило током.

— О нет! — воскликнул он с такой искренней паникой, что даже Фурик насторожился. — Я совсем забыл! У меня же Scrum через пять минут!

Михаил только успел открыть рот, как Бебер уже выхватил из кармана смятый листок и сунул ему в руки. На бумаге кривым почерком было написано: «Извините, у меня Scrum. Не выдавайте меня. P.S. Дверь уже открыта».

— Постой! — попытался ухватиться Тоша, но его пальцы схватили лишь клочок серого дыма — демон растворился в воздухе, оставив после себя лишь запах перегоревшей проводки и чувство глубокого предательства.

— Scrum, блин, — пробормотал Тоша, разглядывая записку. — Даже в аду agile-методологии…

Фурик мотнул головой, явно выражая своё отношение к происходящему, и первым шагнул в открытую дверь. Михаил последовал за ним, сжимая в кармане Nokia 3310, экран которого вдруг вспыхнул — на секунду ему показалось, что там мелькнуло лицо Александры.

Архив забытых душ оказался пространством, которое не подчинялось обычным законам физики. Полки здесь уходили ввысь на сотни метров, теряясь в туманной дымке под потолком, и казалось, будто они дышат — слегка покачиваясь в такт какому-то неведомому ритму. Воздух был густ от пыли веков, каждая частица которой, вероятно, хранила чьё-то забытое воспоминание. По стенам ползали тени — не просто отсутствие света, а нечто более существенное, будто сама тьма здесь обрела плоть.

— Господи, — выдохнул Тоша, поднимая голову. — Это же…

Миллионы папок. Миллионы душ. Каждая — в аккуратном картонном переплёте, с аккуратными бирками, с аккуратными печатями. Систематизированный, каталогизированный ад.

Фурик прыгнул на ближайшую полку и принялся обнюхивать корешки, его шерсть в свете тусклых ламп отливала медью. Михаил подошёл к одной из папок наугад — «Иван Петров. Ошибка: слишком много покаяний». Когда он прикоснулся к обложке, папка слегка дрогнула, будто живая.

— И как мы её найдём среди всего этого? — пробормотал Тоша, озираясь. — Здесь же…

— Шшш! — резко оборвал его Михаил.

Где-то в глубине архива раздался звук — скрип тележки, шуршание страниц, лёгкий кашель. Кто-то был здесь с ними. Фурик мгновенно замер, его уши прижались к голове.

Они начали двигаться между стеллажами, стараясь не производить шума. Папки вокруг шептались, словно пересказывая друг другу сплетни о своих содержимых. «Слышал про Сидорова? Опять пытался вымолить прощение…» — «А этот новый, из отдела 666, вообще ни за что не переживает…»

Михаил вдруг остановился как вкопанный. На полке на уровне его глаз лежала папка, заметно отличавшаяся от других. Вместо стандартного серого картона — тёмно-синяя обложка, а вместо обычной бирки — красная печать: «ОШИБКА СИСТЕМЫ».

Его пальцы дрожали, когда он потянулся к ней. «Александра. Душа №042».

В тот момент, когда он коснулся обложки, весь архив вдруг затих. Даже тени перестали шевелиться. Фурик резко обернулся, его спина выгнулась — где-то в проходе между стеллажами раздались тяжёлые шаги.

— Нас нашли, — прошептал Тоша.

Из-за угла показалась фигура в роговых очках — высокая, сухопарая, с руками, которые казались слишком длинными для человеческого тела. Библиотекарь Теней. Его глаза, увеличенные стёклами, блестели, как у совы, поймавшей свет фар.

— Читательские билеты, — проскрипел он, протягивая ладонь с неестественно длинными пальцами.

Михаил почувствовал, как Фурик прижимается к его ноге. Где-то в глубине папки с именем Александры что-то слабо дрогнуло, будто отозвалось на его прикосновение.

Они стояли в самом сердце архива забытых душ, окружённые миллионами историй, которые никто не придёт читать. И теперь им предстояло выиграть хотя бы одну из них обратно.

Библиотекарь сделал шаг вперёд, и тени за его спиной ожили, потянувшись к непрошеным гостям длинными щупальцами тьмы…

Глава 9. Код Фурика

Синяя папка лежала на коленях у Михаила, излучая странное тепло, будто в ней была заключена не бумага, а живое существо. Его пальцы скользнули по кромке обложки, ощущая подушечками лёгкую вибрацию — словно где-то внутри стучало крошечное сердце. Тоша замер рядом, затаив дыхание, а Фурик устроился на плече у Михаила, его зелёные глаза сузились до двух ядовито светящихся щелочек.

— Открывай уже, — прошептал Тоша, нервно покусывая губу.

Михаил разомкнул металлические зажимы. Папка раскрылась с тихим вздохом, выпустив облачко пыли, которое закружилось в воздухе, образуя странные узоры — на мгновение ему показалось, что это проступает лицо Александры.

Наверху лежала фотография. Старая, потрёпанная по краям. Александра стояла в очереди среди других душ — бледных, полупрозрачных фигур с опущенными головами. Но она одна смотрела прямо в камеру, её золотистые глаза выделялись на фоне всеобщей серости, словно два солнечных блика в пасмурный день. На обороте — штамп: «ОШИБКА. К УТИЛИЗАЦИИ».

— Что ты там нашёл? — Тоша наклонился ближе, и его очки отразили тусклый свет архива.

Михаил молча вынул следующий документ — бланк с печатью отдела кадров Ада. «Акт №666» гласил жирный заголовок. Ниже, аккуратным бюрократическим почерком: «Причина утилизации: душа слишком чистая. Нарушает баланс страданий. Создаёт угрозу стабильности системы». Подпись — размашистая, с росчерком: «Геннадий. Бухгалтерия».

— Вот же сволочи, — пробормотал Тоша, хватая бумагу. — Они что, её за то в расход, что она… что она хорошая?

Михаил не ответил. Его пальцы наткнулись на маленькую аудиокассету в прозрачном пакете. На наклейке — номер: «042». Он перевернул её, и на обратной стороне увидел написанное от руки: «Если слышите это — они уже идут за мной. Кот знает выход».

Фурик вдруг спрыгнул с плеча и исчез между стеллажами, его рыжий хвост мелькнул в темноте и растворился. Михаил хотел было крикнуть ему вдогонку, но в этот момент Тоша дёрнул его за рукав.

— Смотри!

На дне папки лежал ещё один документ — «Заключение демона-HR». Строки пестрели канцелярскими штампами: «Не соответствует корпоративной культуре Ада», «Отказывается проявлять должную жестокость», «Слишком часто улыбается». В графе «Рекомендации» — жирная печать: «УВОЛИТЬ».

— Да они просто… — Михаил сжал кулаки, чувствуя, как гнев поднимается по спине горячей волной. — Они…

Глухой стук прервал его. Фурик вернулся, таща в зубах какой-то металлический предмет. Он бросил его к ногам Михаила с характерным звоном — это был жетон, старый, поцарапанный, с выгравированным номером «666».

— Что это? — потянулся за ним Тоша, но кот резко ударил его лапой по руке.

Михаил поднял жетон. Металл оказался неожиданно тёплым, будто только что вынутым из чьих-то рук. На обороте, мелким шрифтом, значилось: «Собственность Люцифера. Вернуть в случае утери. Административный доступ. Отдел 666».

— Фурик… — Михаил поднял глаза на кота. Тот сидел, обернув хвост вокруг лап, и смотрел на него с необычайно серьёзным выражением. — Ты ведь не просто так нам это принёс, да?

Кот медленно моргнул, будто давая понять, что Михаил наконец-то задал правильный вопрос. Потом встал и потянулся, его когти цокнули по каменному полу.

— Подожди, — Тоша схватил жетон и повертел в руках. — Если это пропуск Люцифера… то почему он у кота? И почему…

Он замолчал, посмотрел на Фурика, потом на жетон, потом снова на Фурика. Его лицо медленно меняло выражение от недоумения к догадке, от догадки — к шоку.

— Ой блин, — выдохнул он. — Мы же идиоты.

Фурик мотнул головой, явно соглашаясь с этим утверждением, потом подошёл к папке Александры и ткнул носом в надпись «ОШИБКА СИСТЕМЫ».

— Так, — Михаил почувствовал, как в голове складывается пазл. — Она — ошибка в системе. А ты… — он посмотрел на кота, — ты часть этой системы. Или даже…

— Ваша Темнейшесть, — пробормотал Тоша, делая реверанс, от которого Фурик фыркнул.

Кот подошёл к стене и начал царапать её когтями. Сначала казалось, что это просто случайные движения, но постепенно проступили буквы: «СЕРВЕРНАЯ». Потом добавилось: «КОД». И наконец: «ПЕРЕЗАПИСЬ».

— Ты хочешь, чтобы мы переписали код системы? — Михаил почувствовал, как у него перехватывает дыхание. — Чтобы спасти её?

Фурик сел и уставился на него своими непостижимыми зелёными глазами. В них отражались века — нет, тысячелетия — усталости от этой игры. И в то же время в них светилась какая-то странная надежда.

— Но как? — спросил Тоша. — Мы же не программисты. Ну, я немного, но…

Кот вдруг прыгнул ему на плечо и ткнул лапой в лоб, как бы говоря: «Думай». Потом спрыгнул и направился к выходу из архива, его хвост гордо поднят, как знамя.

Михаил посмотрел на жетон в своей руке, потом на папку Александры. Где-то в глубине души он уже знал, что им предстоит. И знал, что цена будет высока. Но в этот момент Nokia 3310 в его кармане вдруг завибрировала, напоминая, что на другом конце провода всё ещё ждёт голос, который стоит спасти.

Он захлопнул папку и встал, чувствуя, как жетон Люцифера жжёт ему ладонь. Путь был ясен. Оставалось только найти в себе смелость пройти его до конца.

                                             * * *

Михаил сидел на холодном каменном полу архива, перебирая в руках жетон с выгравированным номером 666. Металл был необычно теплым, словно в нем продолжала циркулировать чужая жизнь. Он поднял глаза и встретился взглядом с Фуриком. Кот сидел напротив, его зрачки в полумраке расширились до черных бездн, в которых отражались отсветы далеких адских пожаров.

— Ты… не просто кот, да? — тихо спросил Михаил, ощущая, как слова застревают у него в горле. — Ты ведь и есть…

Фурик резко отвернулся, но кончик его хвоста нервно подергивался, выдавая больше, чем хотелось бы. В этом движении было что-то почти человеческое — смесь смущения и раздражения. Тоша замер рядом, его пальцы сжимали аудиокассету так крепко, что ногти побелели.

— Если он и вправду… — начал Тоша, но замолчал, увидев, как Фурик резко поднимает лапу, словно предупреждая об опасности.

Из глубины архива донесся скрип — где-то передвигали стеллажи. Воздух наполнился запахом гари и старой бумаги. Фурик прижал уши к голове, его шерсть встала дыбом, образуя вокруг тела ореол из рыжих иголок.

Михаил машинально потянулся к кассете. Его пальцы дрожали, когда он вставлял ее в старый магнитофон, найденный на соседней полке. Аппарат скрипнул, зашипел, затем раздался щелчок, и…

— Если слышите это… — голос Александры прозвучал так отчетливо, будто она стояла рядом, а не была заперта где-то в лабиринтах системы. — …значит, они уже идут за мной.

Звук был чистым, без помех, но в нем чувствовалась усталость — та особенная усталость, которая накапливается годами борьбы с чем-то непобедимым.

— Они называют меня ошибкой, — продолжал голос, и Михаил почувствовал, как по его спине побежали мурашки. — Говорят, я нарушаю баланс. Но это не я нарушаю — это их система сломана.

Фурик притих, его уши повернулись вперед, словно он боялся пропустить хоть слово. В его позе было что-то почтительное, даже трепетное.

— Кот знает, как ее обмануть, — прозвучало на пленке. — Он… он не тот, за кого себя выдает.

На последних словах голос Александры дрогнул, и Михаил представил, как она записывала это сообщение — возможно, прячась где-то в закоулках системы, зная, что за ней уже охотятся.

Магнитофон щелкнул, пленка закончилась. В наступившей тишине было слышно, как Тоша глотает воздух, будто только что всплыл с глубины.

— Так это правда? — прошептал он, глядя на Фурика. — Ты и есть…

Кот не ответил. Он лишь подошел к магнитофону и ударил лапой по кнопке «стоп» с такой точностью, какая не свойственна обычным животным. Потом поднял голову, и в его глазах мелькнуло что-то древнее — мудрость тысячелетий, усталость от вечной игры, грусть существа, которое слишком долго носило маску.

Михаил вдруг вспомнил все странности — как Фурик всегда оказывался в нужном месте, как он понимал человеческую речь, как демоны невольно пятились перед ним. Куски мозаики складывались в картину, которая одновременно пугала и давала надежду.

— Ты мог бы помочь ей с самого начала, — сказал Михаил, и в его голосе прозвучал упрек. — Почему ждал?

Фурик мотнул головой, затем резко повернулся и начал выводить когтями на пыльном полу какие-то знаки. Это были не буквы — скорее символы, древние и загадочные. Один из них напоминал перевернутую пентаграмму, другой — глаз в треугольнике.

— Он что, пишет… на демоническом? — ахнул Тоша.

Кот бросил на него взгляд, полный такого презрения, что даже Михаил невольно усмехнулся. Потом Фурик ткнул лапой в жетон, затем в символы на полу, и наконец — в грудь Михаила.

— Он говорит, что все это время вел нас, — вдруг понял Михаил. — Что это… часть какого-то плана.

Фурик мотнул головой, и в этом движении было что-то торжественное. На мгновение его обычная кошачья небрежность исчезла, уступив место чему-то величественному. Но уже в следующую секунду он снова стал просто рыжим котом — почесал за ухом, облизнул лапу и фыркнул, словно говоря: «Ну что, идем или будем тут вечно стоять?»

Из глубины архива снова донесся шум — на этот раз ближе. Где-то упала папка, потом другая, словно кто-то шел, не обращая внимания на порядок. Фурик насторожился, его нос задрожал, улавливая запахи.

— Они близко, — прошептал Тоша, инстинктивно прижимая к груди магнитофон. — Что будем делать?

Михаил посмотрел на жетон в своей руке, потом на таинственные символы на полу, и наконец — в зеленые глаза кота, в которых отражалась вся боль мира. Ответ был очевиден. Они должны были двигаться вперед — к сердцу системы, к месту, где можно все изменить. Даже если цена окажется выше, чем они могли представить.

                                             * * *

Тени в архиве сгущались, приобретая очертания, и воздух наполнился запахом старой бумаги и чего-то ещё — чего-то электрического, словно перед грозой. Внезапно между стеллажами возникла полупрозрачная фигура в пиджаке, с указкой в руке и вечной недовольной гримасой на лице.

— Ага-а! — растянул Призрак офиса, Аркадий Лютиков, размахивая бланком. — Незаконное проникновение в архив! Нарушение регламента работы с документами! Использование служебного оборудования в личных целях!

Он тыкал указкой в воздух, и с каждым его движением где-то в темноте раздавался звук печатной машинки — будто невидимый секретарь тут же фиксировал все обвинения.

— Коллеги, это совершенно недопустимо! — голос Аркадия дрожал от возмущения. — Архив — это святое! Здесь каждая душа учтена, каждая ошибка зафиксирована, каждая…

Фурик, до этого момента наблюдавший за происходящим с выражением крайнего раздражения, внезапно подскочил и со всей силы ударил лапой по бланку. Раздался хлопок, как от лопнувшего воздушного шарика, и Призрак офиса рассыпался в облачко пыли. Указка с глухим стуком упала на пол.

— Вот это да, — пробормотал Тоша, поднимая указку. — Он его… уничтожил?

— Вряд ли, — Михаил покачал головой, наблюдая, как пыль потихоньку собирается обратно в человеческую форму. — Он же призрак. Скорее всего, просто… перезагрузился.

Фурик фыркнул и потряс лапой, будто стряхивая с неё что-то неприятное. Потом повернулся к ним и ткнул носом в жетон, который Михаил всё ещё сжимал в руке.

— Ладно, — Михаил глубоко вдохнул. — Мы поняли. Александру хотят стереть, потому что она «ломает систему». А ты… — он посмотрел на кота, — ты знаешь, как эту систему переписать.

Фурик мотнул головой, и в его глазах мелькнуло что-то древнее — терпение существа, которое ждало этого момента очень, очень долго.

— Но как? — Тоша развёл руками. — Мы же не можем просто взять и переписать Ад!

Кот прыгнул на ближайшую стеллажу и начал царапать когтями по корешкам папок. Сначала казалось, что это просто случайные движения, но постепенно проступили буквы: «Ч И С Т И Л И Щ Е».

— Чистилище? — Михаил нахмурился. — Ты хочешь, чтобы мы туда отправились?

Фурик мотнул головой, затем добавил ещё одно слово: «С Е Р В Е Р Н А Я».

— Серверная в Чистилище, — Михаил почувствовал, как у него перехватывает дыхание. — Там находится ядро системы.

Тоша побледнел.

— Но Чистилище — это же…

— Гигантский open-space, — закончил Михаил, вспоминая рассказы Призрака офиса. — Где души вкалывают на механических компьютерах под присмотром демонов-менеджеров.

Фурик мотнул головой, затем подошёл к указке, которую Тоша всё ещё держал в руках, и ударил по ней лапой. Та засветилась слабым синим светом, и на стене появилась проекция — огромное помещение, заполненное рядами столов, за которыми сидели полупрозрачные фигуры, безостановочно печатающие на древних пишущих машинках. Над ними ходили существа в пиджаках, с бейджами «Менеджер страданий», и что-то кричали.

— Боже, — прошептал Тоша. — Это же…

— Самый настоящий ад, — закончил Михаил.

Фурик прыгнул ему на плечо и ткнул лапой в жетон, затем в проекцию Чистилища, и наконец — в грудь Михаила, прямо туда, где должно было биться сердце.

— Ты хочешь, чтобы мы прошли туда, — понял Михаил. — Нашли серверную. Переписали код.

Кот мотнул головой, и в его глазах вспыхнула искра надежды.

— А как мы туда попадём? — спросил Тоша.

Фурик спрыгнул на пол и начал царапать ещё одно слово: «Т О С Т Е Р».

— Конечно же, — Михаил усмехнулся. — Как я мог забыть про портал в виде тостера.

В этот момент за их спинами раздался шорох — Призрак офиса почти полностью восстановился из пыли и снова размахивал бланком.

— Коллеги! Я вас предупреждаю! Всё будет занесено в личные дела!

Фурик вздохнул (да, именно вздохнул, как усталый начальник перед совещанием) и ударил лапой по полу. Тень от его тела вдруг вытянулась, став неестественно длинной, и на секунду Михаилу показалось, что перед ним не кот, а нечто гораздо большее — существо с крыльями, рогами и глазами, полными звёзд.

Потом тень вернулась в норму, а Призрак офиса снова рассыпался в пыль.

— Ладно, — Михаил встал, сжимая жетон. — Похоже, у нас есть план.

Фурик мотнул головой и направился к выходу, его хвост гордо поднят, как знамя. За ним потянулись тени архива, словно провожая.

Они шли к Чистилищу. К серверной. К месту, где можно было всё изменить.

И где-то там, среди бесконечных open-space и вечных планерок, ждала их Александра — ошибка системы, которую они собирались исправить.

Глава 10. Дверь в Чистилище

Жетон в руке Михаила внезапно нагрелся, заставив его пальцы рефлекторно сжаться. Металл, казалось, пульсировал в такт какому-то неведомому ритму, излучая тусклое багровое свечение, которое отбрасывало на стены архива тревожные блики. Фурик, сидевший у его ног, поднял голову, и в его зрачках отразилось это кровавое мерцание — два крошечных адских огонька в темноте.

Дверь перед ними, до этого ничем не примечательная, внезапно покрылась трещинами, из которых сочился тот же странный свет. Постепенно трещины сложились в надпись: «Чистилище. Офис 13. Вход строго по пропускам». Буквы дышали, расширяясь и сужаясь, будто живая мембрана между мирами.

— Ну что ж, — прошептал Тоша, поправляя очки, которые сползли от испарины на переносице. — Похоже, это наш билет в…

Он не успел закончить. Дверь с глухим стоном отворилась, выпустив наружу волну звуков — лязг пишущих машинок, скрежет механических калькуляторов, сотни голосов, бормочущих что-то невнятное, и над всем этим — пронзительные крики, напоминающие одновременно плач ребенка и сигнал тревоги.

Михаил сделал шаг вперед — и замер. Пространство, открывшееся перед ним, не поддавалось обычной логике. Бесконечный open-space простирался до самого горизонта, теряясь в дымке, где потолок должен был сливаться с полом. Ряды одинаковых столов, за каждым — полупрозрачная фигура, сгорбленная над пишущей машинкой. Их пальцы двигались с неестественной скоростью, отбивая бесконечную дробь страданий. Воздух был густ от запаха пота, чернил и чего-то кислого — возможно, слез.

— Господи, — выдохнул Тоша, вцепляясь Михаилу в рукав. — Это же…

— Офисный ад, — закончил Михаил, чувствуя, как у него перехватывает дыхание.

Фурик проскользнул между их ног и гордо вышагнул вперед, его хвост трубой. Он выглядел странно уверенным для кота, попавшего в такое место. Или, возможно, именно для кота это и было возвращением домой.

Между столами сновали существа в слишком тесных пиджаках, с бейджами на галстуках. Их лица были человеческими, но в то же время — нет: слишком острые скулы, слишком широкие улыбки, показывающие слишком много зубов. Один из них, с табличкой «Старший менеджер страданий», остановился рядом с ближайшей душой и ударил кулаком по столу.

— Сто двадцать ударов в минуту! — заорал он, и его голос звенел, как разбитое стекло. — Это позор! Вчера было сто двадцать пять! Ты что, решила расслабиться?

Душа — хрупкая женщина с лицом, изможденным вечностью — даже не подняла головы. Ее пальцы застучали быстрее, но менеджер уже отвернулся, направляясь к следующей жертве.

— Коллеги! — раздался новый голос. Это был демон поменьше, с бейджиком «Стажер». — Напоминаю, что сегодня до конца смены нужно выполнить норму по покаяниям! Тридцать «Отче наш» и двадцать «Господи, помилуй» на душу! Кто не выполнит — останется на сверхурочные!

Где-то вдалеке раздался стон, но его тут же заглушил скрежет машинок.

Михаил почувствовал, как его Nokia 3310 в кармане вдруг завибрировала. Он вытащил телефон — экран мигал: «Александра. Блок 13. Этаж 666». Сообщение исчезло так же быстро, как появилось.

Фурик тронул его ногу лапой, затем кивнул в сторону центра зала, где среди хаоса столов возвышалась странная конструкция — нечто среднее между алтарем и серверной стойкой.

— Серверная? — догадался Михаил.

Кот мотнул головой, но в этот момент один из менеджеров обернулся и уставился прямо на них. Его глаза расширились.

— Эй! Вы кто такие? Где ваши бейджи?

Фурик мгновенно прижал уши, его шерсть встала дыбом. Михаил инстинктивно сжал жетон в руке, чувствуя, как металл прожигает ему ладонь.

— Я… мы… — начал Тоша, но менеджер уже шагал к ним, а за ним — еще трое таких же.

— Нарушители! — завопил один. — Самозванцы!

— Без пропусков!

— Не внесены в табель!

Их голоса сливались в оглушительный гул, а из-за спины уже появлялись охранники — те самые, с руками-степлерами, которых они видели в архиве.

Фурик внезапно прыгнул Михаилу на плечо и мотнул головой в сторону ближайшего стола.

— Бежим? — уточнил Михаил.

Кот мотнул головой, и в его глазах вспыхнуло что-то, что не оставляло сомнений — они бежали. Прямо сквозь адский open-space, прямо к серверной, прямо к Александре.

И пусть весь этот бюрократический ад поднимется против них — у них был жетон Люцифера. И сам Люцифер, пусть и в несколько неожиданной форме.

Первые машинки замолчали, когда они рванули вперед. Души поднимали головы, провожая их взглядами, в которых впервые за долгие века появилась искра надежды.

                                             * * *

Бег сквозь бесконечный open-space напоминал кошмар, где за каждым поворотом открывались новые коридоры одинаковых столов с одинаковыми сгорбленными фигурами. Воздух был густым от испарений пота и чернил, а под ногами хлюпала липкая субстанция, в которой Михаил предпочитал не всматриваться. Фурик бежал впереди, его рыжий хвост маячил как спасительный ориентир в этом бюрократическом аду.

Вдруг кот свернул к угловой стойке, над которой висела кривая табличка «Зона отдыха». Под ней стояли три кулера с мутными жидкостями разных оттенков красного. Надписи на стикерах гласили: «Кровь грешников (охлажденная)», «Слезы невинных (без сахара)» и «Потерянные надежды (ароматизированные)».

— Не могу поверить, — пробормотал Тоша, вытирая лоб. — Даже в аду есть кулеры.

Он потянулся к ближайшему стаканчику и налил себе темно-бордовой жидкости. После секундного колебания отхлебнул — и тут же скривился, будто откусил лимон.

— На вкус как… как наш офисный кофе из автомата! Тот самый, от которого у Марка Потапыча была изжога весь прошлый квартал!

Фурик, примостившийся у ног Михаила, мотнул головой, будто говорил: «А чего ты ожидал?» Его зеленые глаза скользнули по open-space, выискивая опасность. Демоны-менеджеры пока не заметили беглецов, увлекшись муштровкой душ.

Михаил тем временем вглядывался в лица работников Чистилища. Все они казались размытыми, словно кто-то стер их индивидуальные черты, оставив лишь общие контуры страдания. Одни печатали на древних «Ундервудах», другие вбивали данные в механические калькуляторы, третьи — что хуже всего — заполняли бумажные формы в три экземпляра.

— Ее здесь нет, — прошептал он, чувствуя, как в груди сжимается холодный ком. — Все лица… они как будто под копирку.

Вдруг одна из душ подняла голову. Не Александра — пожилая женщина с лицом, изможденным вечностью бумажной работы. Ее пальцы продолжали машинально стучать по клавишам, пока губы шептали:

— Вы ищете ту, что светится? Она в Блоке 13… там, где хранят бракованные души… — Голос ее прервался, когда ближайший менеджер резко обернулся.

Фурик мгновенно среагировал — прыгнул на стол и опрокинул стопку бумаг. Листы разлетелись, образуя временную завесу между беглецами и надзирателями.

— Блок 13… — Михаил выхватил телефон. Экран Nokia 3310 снова показывал координаты: «Этаж 666. Сектор Ω».

Тоша, все еще морщась от послевкусия адского «кофе», указал на дальний угол open-space, где ряды столов сходились в странную спираль. Там, в дымке, угадывалась дверь с едва заметной табличкой — просто цифра 13, нарисованная чем-то темным и подсохшим.

— Нам туда, — кивнул Михаил, чувствуя, как жетон в его кармане снова нагревается.

Фурик мотнул головой и первым рванул к цели, ловко лавируя между столами. Его рыжая шерсть сливалась с отсветами лавовых кулеров, создавая иллюзию маленького движущегося пламени.

Они были уже на полпути, когда раздался оглушительный гудок. Голос из ниоткуда объявил:

— Внимание, сотрудники! Обнаружены нарушители рабочего процесса. Просьба оставаться на местах. Начальник отдела страданий направляется к вам.

По open-space прокатилась волна стонов. Души застыли, их пальцы зависли над клавиатурами. Даже демоны-менеджеры остановились, образуя живой коридор, в конце которого маячила высокая фигура в черном костюме — тот самый «начальник отдела», с рогами, аккуратно прикрытыми гелем, и хвостом, заправленным в брюки.

— Бежим! — крикнул Тоша, хватая Михаила за рукав.

Фурик уже достиг двери с цифрой 13. Он встал на задние лапы и ударил передней по металлической поверхности — странный ритм, напоминающий код. Дверь дрогнула, издав звук, похожий на вздох усталого клерка в конце рабочего дня.

Михаил оглянулся. Начальник отдела страданий ускорил шаг, его лицо исказила гримаса чистейшей бюрократической ярости.

— Коллеги! — заревел он. — Это нарушение всех регламентов!

Дверь приоткрылась, выпустив струйку ледяного воздуха. Где-то там, за ней, ждала Александра. И ответы на все вопросы.

Фурик прыгнул в щель, Михаил и Тоша бросились следом, едва успев проскользнуть, прежде чем дверь с грохотом захлопнулась, оставив начальника отдела страданий с его KPI и гневом по ту сторону.

                                             * * *

Ледяной воздух блока 13 обжег легкие, словно они вдохнули не кислород, а жидкий азот. Стены здесь не просто сходились — они дышали, пульсировали, будто гигантские легкие какого-то космического существа. Михаил почувствовал, как Nokia 3310 в его кармане вдруг взорвалась вибрацией, экран ослепительно вспыхнул, выводя сообщение:

«ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. НЕАВТОРИЗОВАННЫЙ ДОСТУП».

Где-то в глубине помещения раздался механический голос, безэмоциональный и оттого еще более жуткий:

— Обнаружены неавторизованные пользователи. Активирован протокол сдерживания.

Пол под ногами дрогнул. Тоша вцепился в Михаила, когда стены начали медленно, но неумолимо сдвигаться, как гигантские челюсти. Металлические панели скрипели, на их поверхности проступали капли влаги — или, возможно, это был пот испуганного здания.

— Охренеть, — прошептал Тоша, глядя, как расстояние между стенами сокращается с каждым секундой. — Нас сейчас сплющит как…

— Как лишние страницы в годовом отчете, — закончил за него Михаил, ощущая, как жетон в его кармане раскаляется докрасна.

Фурик вдруг вырвался вперед. Его рыжая шерсть вспыхнула в полумраке, как сигнальный огонь. Он прыгнул на центральный серверный блок — странный гибрид древнего мэйнфрейма и алтаря, испещренный руническими символами и обычными сетевыми разъемами. Лапы кота застучали по клавиатуре с неестественной для животного точностью.

— Он… он печатает? — Тоша вытаращил глаза.

Действительно, Фурик набирал команды с профессиональной скоростью системного администратора. На главном экране всплывали строки за строками, написанные на странном языке, где обычный код смешивался с демоническими символами.

Внезапно кот остановился, поднял лапу и с силой ударил по клавише Enter. Его зрачки расширились, отражая мерцание экрана, где теперь ясно читалось:

sudo reboot –now

Введите пароль администратора: *******

Подтверждено. Инициирование перезагрузки системы.

Стены замерли в сантиметре от их тел. Воздух перестал дрожать. Даже голос системы замолчал на полуслове. Наступила тишина, настолько полная, что Михаил услышал, как Тоша глотает слюну.

— Это… сработало? — прошептал Тоша.

Фурик повернул к ним голову. В его глазах было что-то древнее и мудрее всего, что они видели за все это странное путешествие. Он мотнул головой — не «да» и не «нет», а скорее «ждите».

Потом мир взорвался белым светом.

Сначала Михаил подумал, что ослеп. Но нет — это было не отсутствие зрения, а его переполненность светом, чистым и безжалостным, как математическая истина. Он почувствовал, как земля уходит из-под ног, но не в привычном смысле падения — скорее, сам концепт «земли под ногами» перестал существовать.

— Миш… — донесся голос Тоши, но он звучал странно, будто проходя через тысячи километров телефонного провода.

Фурик где-то рядом. Михаил чувствовал его присутствие, хотя и не видел. Кот больше не был просто котом — он был идеей, архетипом, древней силой, принявшей на время удобную форму.

Белый свет начал меркнуть, сменяясь знакомыми очертаниями. Но это уже не был open-space Чистилища. Комната, в которой они оказались, напоминала нечто среднее между серверной, храмом и больничной палатой. В центре стоял единственный предмет — старый тостер, подключенный к сети толстыми кабелями.

На его экране горело одно слово:

«ЗАГРУЗКА…»

Где-то в глубине сознания Михаил понял — система перезагружается. Им дали второй шанс. Но что они сделают с ним — пока оставалось загадкой.

Фурик снова стал просто котом, сидящим у тостера и вылизывающим лапу с видом полного безразличия. Но в его глазах, когда он взглянул на Михаила, все еще мерцали отблески того древнего знания.

Система перезагружалась. Игра продолжалась.

Часть 2. ТАЙНА КОТА ФУРИКА

Глава 11. Шерсть с секретом

Квартира пахла пылью, тунцом и чем-то ещё — чем-то острым, электрическим, будто перед грозой. Фурик, развалившись на полу, катался по карте Москвы, раскиданной Тошей вчера в попытке вычислить «географию адских порталов». Но теперь карта превращалась во что-то другое. Рыжий кот, словно одержимый, ворочался, оставляя на бумаге клочья шерсти, которые прилипали к линиям улиц, складываясь в причудливые узоры.

— Ты видишь это? — Тоша присел на корточки, осторожно поддевая пальцем оранжевый клок. — Они не просто так прилипли. Смотри…

Михаил наклонился. Шерстинки лежали не хаотично — они выстраивались в тонкие, почти невидимые линии, пересекающие город. Одни сгущались у старых заводов, другие вели к полузаброшенным офисным зданиям, третьи петляли, закручиваясь спиралью вокруг метро «Чистые пруды».

— Это же… координаты, — прошептал Тоша, глаза его расширились. — Блин, да это карта Ада! Нашкрёбанная прямо поверх Москвы!

Михаил провёл пальцем по одной из линий, и шерсть, словно живая, слегка дрогнула, будто провод под напряжением. В воздухе запахло озоном.

— А вот это что? — Тоша ткнул в крошечную отметку у переулка, где шерсть сбилась в плотный комок. На карте кто-то когда-то карандашом пометил «Кафе „У Беса“».

Фурик внезапно замер, поднял голову и уставился на них жёлтыми, узкими, как щели в двери, зрачками. В его взгляде было что-то настолько осознанное, что Михаил невольно отпрянул.

— Ты это специально сделал? — спросил он кота.

Фурик мотнул головой, будто отмахиваясь от глупого вопроса, и снова плюхнулся на карту, вытянув лапу к другому участку.

— Ладно, допустим, это карта, — Тоша почесал затылок. — Но как мы должны её читать? Тут нет ни подписей, ни…

Он не договорил. Фурик вдруг перевернулся на спину, подставив живот — и оба замерли.

Под рыжей шерстью, там, где кожа была чуть светлее, проступали… буквы. Нет, не просто буквы — татуировки. Тонкие, будто выведенные иглой, строки текста:

«Отдел 666» — прямо под левой лапой.

«Не кормить после полуночи» — вдоль ребра.

«Люцифер в отпуске» — аккурат над сердцем.

Михаил почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Вот чёрт, — пробормотал Тоша. — Так вот почему он так ненавидит воду…

— Что?

— Да смотри же! — Тоша ткнул пальцем в едва заметные следы выцветших символов. — Это же демоническая защита! Такие тату не смываются, их можно только сжечь… или стереть лапой по полу, как он сейчас и делает.

Фурик, словно подтверждая его слова, резко дёрнулся и начал тереться спиной о край ковра, скребя когтями по полу. С каждой секундой татуировки становились чётче, будто проявляясь от трения.

— Подожди, — Михаил схватил кота за загривок. — Ты что, специально стираешь их?

Фурик зашипел, вырвался и отпрыгнул на книжную полку, оттуда презрительно глядя вниз. Его взгляд ясно говорил: «Вы идиоты. Я пытаюсь вам помочь».

— Ладно, допустим, — Михаил сел на пол, чувствуя, как усталость накрывает его волной. — Ты — не просто кот. Ты знаешь, где входы в Ад. И ты… что, их метишь?

Фурик муркнул — звук, больше похожий на усмешку.

— А что значит «Люцифер в отпуске»? — Тоша прищурился. — Это… ты?

Кот резко отвернулся, будто внезапно заинтересовавшись пылью на люстре.

Михаил вздохнул, потянулся к карте и начал собирать шерстинки в ладонь. Они были тёплыми, почти горячими, и слегка пощипывали кожу, как статическое электричество.

— Значит, «Кафе „У Беса“» — это один из порталов? — спросил он, больше сам у себя, чем у кота.

Фурик не ответил. Но когда Михаил поднял глаза, кот уже сидел на подоконнике, спиной к комнате, уставившись в ночное окно. Его хвост нервно дёргался, а за стеклом, в тёмном отражении, на секунду мелькнуло нечто, напоминающее не кошачью, а человеческую тень — сгорбленную, усталую, с горящими в темноте глазами.

Потом Фурик спрыгнул, прошёл мимо них, задевая хвостом голени, и скрылся в коридоре.

— Он что, только что нас проигнорил? — Тоша ахнул.

— Нет, — Михаил сжал в кулаке шерсть, чувствуя, как она пульсирует, словно живая. — Он дал нам подсказку. И теперь ждёт, что мы её используем.

Где-то в глубине квартиры раздалось довольное «Мяу».

«Или мы идиоты… или он просто нас троллит», — подумал Михаил, разглядывая карту. Но ответа не было. Только шерсть на бумаге, татуировки на коте и странное ощущение, что за всем этим кроется что-то гораздо большее.

Что-то, что Фурик пока не готов рассказать.

                                             * * *

Фурик лежал на полу, развалившись с царственной небрежностью, будто демонстрируя, что даже вальяжность у него — служебная. Его рыжая шерсть, покрытая странными узорами, напоминала карту забытого сражения, где каждая отметина — тайный знак.

— У него даже тату служебные! — завистливо прошипел Призрак офиса, тыча в кота дрожащей указкой. Его полупрозрачное лицо исказилось обидой, словно он только сейчас осознал всю несправедливость мироздания. — А мне бейджик не выдали! Пятнадцать лет планерок, квартальных отчётов, и что? Ни благодарности, ни посмертного удостоверения!

Кот даже не удостоил его взглядом. Лишь одно ухо дёрнулось, а зрачки сузились в тонкие чёрные щели. Затем, не меняя позы, он лениво выпустил когти — и в следующее мгновение указка Аркадия Лютикова рассыпалась в пыль, как старая калька.

— Коллеги! Это… это вандализм! — завопил Призрак, но его голос уже терял громкость, как отключающийся микрофон. Его фигура задрожала, поплыла, и через секунду от него осталась лишь кучка серой пыли на полу, слегка шевелящаяся, будто подгоняемая сквозняком бюрократического бессилия.

— Собирается? — спросил Тоша, тыкая носком ботинка в пыль.

— Дайте минуту, — Михаил склонился над картой, которую Фурик испещрил клочьями шерсти. — Он всегда собирается.

Кот, удовлетворённый, зевнул, обнажив ряд мелких, но невероятно острых зубов, и перевернулся на спину, демонстрируя живот, под которым проступали новые символы: «Отдел 666. Доступ только для Люцифера».

                                             * * *

Координаты, сложенные из шерстинок, вели к заброшенному серверному бункеру на окраине города — месту, которое официально числилось снесённым ещё в девяностых. Дождь, не прекращавшийся с утра, заливал ржавые ворота, превращая их в чёрные, скользкие руины.

— Вот и адрес, — пробормотал Тоша, разглядывая карту. — «Кафе „У Беса“» — это метафора, а вот серверная…

— Настоящая, — Михаил толкнул дверь плечом. Та скрипнула, будто жалуясь на неавторизованный вход, и открылась, выпустив наружу волну затхлого воздуха, пахнущего озоном и пылью десятилетних отчётов.

Внутри царил хаос проводов, словно кто-то в ярости вырвал все кабели разом. На стене, прямо над мёртвыми серверами, чья-то рука (или лапа) вывела граффити:

«Здесь был Кот. Ад закрыт на техобслуживание».

— Значит, он тут уже хозяйничал, — сказал Тоша, осторожно проводя пальцем по буквам. Краска была странно тёплой, будто только что нанесённой.

Фурик, не обращая внимания на их разговор, прыгнул на центральный сервер и ударил лапой по кнопке.

Раздался скрежет, и часть стены перед ними дрогнула, открывая тёмный проход.

— Ну что, — вздохнул Михаил, — идём внутрь?

За их спинами пыль на полу уже собралась в знакомую фигуру.

— Коллеги! — донёсся голос Призрака. — Вы забыли форму №666-бис «На вход в потенциально адское помещение»!

Но дверь захлопнулась, оставив его снаружи.

                                             * * *

Тяжёлая металлическая дверь захлопнулась за их спинами с таким глухим стуком, будто кто-то захлопнул крышку гроба. Тоша вздрогнул и обернулся — ручка исчезла, оставив после себя лишь гладкую, холодную поверхность, на которой теперь проступали капли конденсата, стекающие вниз, как слёзы испуганного ребёнка. Воздух в помещении внезапно стал густым, насыщенным запахом перегретого железа и чего-то сладковато-гнилостного — как будто в соседней комнате кто-то забыл мешок с конфетами на раскалённом сервере.

— Ну вот, — пробормотал Михаил, проводя ладонью по стене, — классика жанра. Заманили и захлопнули.

Из динамиков, вмонтированных в потолок и покрытых слоем пыли, словно сединой, раздался механический голос, в котором угадывались нотки искусственного добродушия, присущего плохо запрограммированному голосовому помощнику:

— Добро пожаловать на аттестацию. Ваша душа — наш KPI. Пожалуйста, займите места и приготовьтесь к оценке профессиональных компетенций.

Тоша нервно рассмеялся, поправляя очки, которые сползли на кончик носа от внезапного выброса адреналина:

— Профессиональных компетенций? У меня в резюме только «умение перезагружать роутер» и «базовое знание Excel». На какую должность мы вообще устраиваемся?

Стены комнаты, до этого казавшиеся обычными бетонными, вдруг ожили — по ним заструились строки зелёного кода, напоминающего старые матричные дисплеи. Михаил пригляделся и почувствовал, как по спине пробежали мурашки — это были их имена, даты рождения, и… список «грехов», среди которых значилось «неэффективное использование рабочего времени» и «излишняя эмоциональность».

— О, — процедил он сквозь зубы, — так вот как выглядит HR-отдел в аду. Персональные дела сразу на стенах.

Фурик, до этого момента сохранявший царственное спокойствие, вдруг поднял голову. Его зрачки сузились в тонкие чёрные щели, а шерсть на загривке встала дыбом, образуя подобие демонического ореола. Он медленно подошёл к двери, постучал лапой по металлу — и в этот момент по поверхности двери пробежала дрожь, словно от электрического разряда.

— Он что, собирается… — не успел договорить Тоша.

Кот взмахнул лапой с неожиданной для своего размера грацией, и его когти оставили на двери четыре глубокие царапины, сложившиеся в странный символ, напоминающий перевёрнутую пентаграмму. Воздух затрепетал, будто пространство само по себе сопротивлялось этому действию, а затем — раздался оглушительный скрежет, и на двери вспыхнули огромные кроваво-красные буквы:

«ERROR 666: SATANIC OVERRIDE»

Голос из динамиков вдруг исказился, превратившись в нечто среднее между скрежетом металла и предсмертным хрипом:

— Вн-н-нимание! Обн-н-наружен несанкционир-р-рованный доступ! Активи-и-ирован протокол…

Голос оборвался на полуслове, словно кто-то выдернул вилку из розетки. Лампы на потолке мигнули, и на секунду в комнате воцарилась кромешная тьма, в которой только глаза Фурика светились ровным зелёным светом, как два маленьких маячка в океане безумия.

Когда свет вернулся, дверь перед ними медленно отъехала в сторону с тихим шипением, открывая длинный коридор, освещённый тусклыми лампочками, которые мигали с неровным интервалом, словно чьё-то прерывистое дыхание.

— Ну что, — сказал Михаил, делая первый шаг вперёд, — похоже, наш пушистый друг только что устроил небольшой переворот в системе.

Тоша, всё ещё не оправившийся от увиденного, машинально потянулся к коту, чтобы погладить его, но Фурик резко отпрыгнул в сторону, бросив на него взгляд, полный такого презрения, что даже самый заносчивый менеджер среднего звена позавидовал бы его выразительности.

— Ладно, ладно, — пробормотал Тоша, — никаких поглаживаний. Понял.

Они двинулись по коридору, стены которого были испещрены странными символами — то ли древними рунами, то ли чьими-то попытками записать код на неизвестном языке программирования. Воздух здесь был ещё гуще, и каждый вдох оставлял на языке привкус меди и горелого пластика.

— Интересно, — сказал Михаил, приглядываясь к стенам, — а что будет, если мы не пройдём эту… аттестацию?

Как будто в ответ на его вопрос, где-то в глубине коридора раздался протяжный стон, больше похожий на звук перегруженного сервера, чем на человеческий голос.

Фурик, шедший впереди, вдруг остановился и повернул голову, словно прислушиваясь к чему-то. Его уши дёрнулись, а хвост замер в неестественно прямой линии.

— Что-то не так? — прошептал Тоша.

Ответом ему послужил лишь тихий, почти неслышный звук — что-то среднее между мурлыканьем и предупреждающим рычанием. А затем — из темноты впереди донёсся лёгкий скрежет когтей по бетону… но это были не кошачьи когти. Это звучало куда крупнее.

Фурик медленно выгнул спину, превращаясь из ленивого домашнего питомца в нечто древнее и куда более опасное. Его тень на стене вдруг вытянулась, обретая неестественные очертания, и на мгновение Михаилу показалось, что он видит не кота, а нечто с рогами и раздвоенным хвостом.

— Окей, — тихо сказал Тоша, — я внезапно вспомнил, что забыл выключить утюг. Может, вернёмся?

Но возвращаться было уже некуда — дверь за ними исчезла, оставив после себя лишь гладкую стену, на которой медленно проявлялась надпись:

«СЕССИЯ АТТЕСТАЦИИ НАЧАТА. УЧАСТНИКИ: 3. ВЫХОД: ЗАПРЕЩЁН.»

Фурик мотнул головой, словно сбрасывая с себя последние следы домашнего уюта, и сделал шаг вперёд — навстречу темноте, из которой теперь доносилось нечто, напоминающее смесь рычания и статического шипения.

Михаил глубоко вздохнул и последовал за ним.

— Ну что ж, — пробормотал он, — как говорится: «welcome to hell».

Где-то впереди что-то щёлкнуло, и коридор озарился красным светом аварийных ламп.

Глава 12. Демон-бухгалтер

Комната встретила их оглушительным треском арифмометров — десятки механических калькуляторов размером с печатную машинку яростно стучали костяшками, будто воспроизводя симфонию для ударных. Воздух был густ от запаха чернил и пожелтевшей бумаги, а под потолком, как проклятые души, кружили клубы сигаретного дыма, хотя никто здесь не курил — по крайней мере, в привычном смысле этого слова.

За центральным столом, заваленным кипами документов с кроваво-красными печатями «СЕКРЕТНО» и «НА УТИЛИЗАЦИЮ», сидел Геннадий. Его рогатые очертания едва угадывались под безупречно отглаженными подтяжками, а крючковатые пальцы с когтями, подпиленными для удобства работы с клавишами, лихорадочно перебирали столбцы цифр. На переносице покоились круглые очки в стальной оправе, увеличивающие и без того огромные глаза до размеров перепелиных яиц.

— Душа Александры… — бубнил он, облизывая указательный палец и перелистывая дело толщиной с телефонный справочник. — Категория: брак. Причина: чрезмерная чистота. Решение: утилизировать.

Михаил замер на пороге, ощущая, как Тоша нервно хватает его за рукав. Даже Фурик, обычно невозмутимый, прижал уши и выпустил когти, вонзив их в потертый линолеум с надписью «Отдел 666. Бухгалтерия вечных мук».

— Коллеги! — вдруг взвизгнул Геннадий, не поднимая глаз от бумаг. — Вы опоздали на планерку на… — он щелкнул кнопкой хронометра на жилете, — три минуты и сорок шесть секунд! Это минус 0,003% от вашей вечности в чистилище!

Стены комнаты представляли собой живую инфографику ада. Диаграммы «Грехи (план/факт)» пульсировали, как кардиограмма умирающего, а под ними висела доска с фотографиями «Лучших сотрудников месяца» — демонов с выгоревшими от усталости глазами. В углу скрипела карусель с папками «Дебиторская задолженность душ», а на полу валялись обрывки бумаг с пометками «Списать в убыток».

— У вас… — Михаил сглотнул ком в горле, — здесь даже в аду отчетность?

Геннадий наконец оторвался от документов, и его глаза — полностью черные, без белков и зрачков — отразили бесконечные столбцы цифр.

— А как же! — воскликнул он с неподдельным ужасом в голосе. — Без баланса — хаос! Без дебета с кредитом — анархия! — Он швырнул на стол толстенную папку, из которой посыпались обугленные края бумаг. — Вот что бывает, когда души не списывают вовремя! В прошлом квартале у нас был перерасход на 6,66% из-за таких, как она! — Он ткнул когтем в фотографию Александры, где она улыбалась на фоне цифр «404 Душа не найдена».

Тоша осторожно поднял с пола обрывок:

— Это… накладная на душу?

— Акт приёма-передачи, — поправил Геннадий, нервно потирая переносицу. — Форма №666-бис. Подпись в трех экземплярах, один из которых необходимо заархивировать в вечность.

Фурик тем временем запрыгнул на стол и начал методично сбрасывать стопки документов на пол. Каждый лист, касаясь земли, вспыхивал синим пламенем и превращался в пепел с запахом жженых перьев.

— Ваша Темнейшесть! — взвизгнул бухгалтер, пытаясь прикрыть руками главную бухгалтерскую-книгу. — Вы нарушаете процесс документооборота! Это же… — его голос сорвался в фальцет, — несанкционированное уничтожение материальных ценностей!

Кот ответил ему долгим, многозначительным взглядом, после чего аккуратно поставил лапу на строку с именем Александры. Чернила под его подушечкой начали пузыриться и менять цвет с черного на золотой.

Где-то в глубине коридора завыла сирена, а свет на мгновение погас, оставив только мерцающие цифры на циферблатах арифмометров, складывающиеся в зловещее «666». Когда освещение вернулось, Михаил заметил, что тень Геннадия — единственная в комнате — не имела рогов и больше напоминала затюканного клерка, чем демона.

— Ладно, — бухгалтер снял очки и устало протер глаза. — Давайте по-тихому. Я спишу её как «технические потери», а вы… — он бросил взгляд на Фурика, — подпишете мне акт сверки.

Тень кота на стене вдруг вытянулась до потолка, обретая знакомые Михаилу очертания — рога, крылья, скипетр… Геннадий затрясся так, что с его рогов посыпалась перхоть в виде крошечных черепов.

— Или… или не подпишете, — быстро поправился он, разрывая акт на Александру своими же когтями. — В конце концов, кто я такой, чтобы спорить с.… с…

— С котом, — закончил за него Тоша, подбирая с пола обгоревший уголок документа, где ещё читалось «Причина утилизации: слишком добрая для ада».

                                             * * *

Фурик, словно оценив степень хаоса, который ещё предстояло внести, медленно обошёл стол по периметру, его пушистый хвост метрономом отбивал такт на папках с пометками «СРОЧНО», «НА СПИСАНИЕ» и «ВЕЧНО ХРАНИТЬ (но не дольше трёх кварталов)». Внезапно он замер перед массивной чернильницей в форме грешника, вечно корчащегося под тяжестью собственных грехов, и задумчиво ткнул в неё лапой.

Чернильница опрокинулась с театральной медлительностью, будто давая Геннадию время осознать грядущую катастрофу. Чернила — густые, кроваво-красные, с лёгким запахом серы — разлились по квартальному отчёту, моментально впитываясь в бумагу, превращая столбцы цифр в абстрактные кляксы, напоминавшие крики загубленных душ.

— Вы… вы… — бухгалтер поднял дрожащие руки к голове, будто пытаясь удержать рога, которые внезапно стали выглядеть менее внушительно. — Вы уничтожили квартальный отчёт! Это же… — его голос сорвался в фальцет, — форма №666-бис-альфа! Без неё я не смогу закрыть баланс!

Михаил, наблюдая, как чернила медленно съедают строку с именем Александры, почувствовал странное облегчение. Казалось, даже воздух в комнате стал чуть легче — меньше серы, больше обычной пыли, оседавшей на костюмы клерков.

— Надо было делать резервные копии, — заметил Тоша, поднимая с пола обугленный уголок документа. — Хотя бы в облаке.

— В каком ещё облаке?! — завизжал Геннадий, хватая себя за голову. — У нас тут всё на бумаге! По ГОСТу 1666—66! — Он судорожно начал собирать намокшие листы, но они рассыпались у него в пальцах, оставляя на когтях алые разводы, будто он только что провёл инвентаризацию в бойне.

Фурик, довольный произведённым эффектом, уселся прямо в лужу чернил, словно объявляя её своей законной территорией. Его отражение в полированной поверхности стола на миг исказилось, приняв очертания существа куда более крупного и куда менее пушистого.

Геннадий замер, его демоническая сущность явно боролась с инстинктами затравленного офисного работника. Вдруг он резко выпрямился, поправил подтяжки и, понизив голос до конспиративного шёпота, прошипел:

— Ладно… давайте по-тихому. — Он оглянулся на дверь, будто ожидая увидеть в проёме не менее трёх надзирателей из внутреннего аудита. — Я спишу её… — он кивнул на исчезающее имя Александры, — как «технические потери». Форма №404-бис, подпункт «аномалия». — Его коготь дрожал, выписывая в воздухе невидимые формы. — Но мне нужна компенсация… пара грешников в довесок. Обычных, среднестатистических. — Он жалко улыбнулся, обнажив ряд острых, но явно нуждающихся в стоматологическом уходе зубов. — Для баланса…

Тоша переглянулся с Михаилом. В его взгляде читалось не столько возмущение, сколько усталое понимание — они имели дело не с воплощением зла, а с бюрократом, застрявшим в системе куда прочнее, чем любые грешники в аду.

— У нас есть кое-что получше, — сказал Тоша, указывая на кота.

Фурик в этот момент занимался тем, что вылизывал чернила с лапы, но при этих словах поднял голову. Его глаза — обычно лениво-равнодушные — вспыхнули холодным зелёным светом, освещая стопку документов с грифом «СЕКРЕТНО (но все об этом знают)».

Геннадий отпрянул, ударившись спиной о шкаф с папками «Дебиторы вечности». Его подтяжки издали жалкий щелчок, одна бретелька соскочила с плеча, и вдруг он показался не демоном, а всего лишь измученным жизнью клерком, случайно застрявшим в неправильном теле.

— Ваша Тёмнейшесть… — он сделал шаг назад, наступая на собственный хвост, который почему-то сегодня выглядел особенно жалко. — Я… я не настаиваю…

Кот медленно поднялся, оставляя на столе лапки, отпечатанные чернилами, как подпись на векселе. Он подошёл к Геннадию, встал на задние лапы и положил переднюю — ещё влажную от чернил — на его потрёпанный галстук.

— Мяу, — сказал Фурик, и в этом звуке было столько неоспоримой власти, что даже арифмометры на мгновение замолчали.

Геннадий замер, его глаза округлились, отражая нечто большее, чем просто испуг — это было осознание. Осознание того, что он всего лишь временный управляющий в этом отделе, в то время как настоящий хозяин вернулся из отпуска.

— Я… я сейчас подготовлю акт о списании, — пробормотал он, шаря руками по столу в поисках уцелевшего бланка. — Форма №… №…

— Просто порви её, — сказал Михаил, указывая на дело Александры.

Бухгалтер вздохнул — и в этом вздохе было столько лет подавленного желания устроить хоть один рабочий день без бумажной волокиты, что даже Тоша почувствовал к нему что-то вроде жалости.

Геннадий взял папку, посмотрел на неё — на фотографию улыбающейся девушки, которая явно не вписывалась ни в один из его отчётов, — и разорвал ровно пополам.

Бумага вспыхнула синим пламенем и исчезла, не оставив даже пепла.

Где-то в глубине адских коридоров завыла сирена, но звук быстро оборвался, будто кто-то выдернул шнур из розетки.

Фурик мотнул головой, явно довольный собой, и спрыгнул со стола, оставляя за собой следы чернильных лап — маленькие, аккуратные печати, утверждающие, что сделка состоялась.

                                             * * *

Фурик медленно поднял голову, и его зрачки сузились до тонких вертикальных чёрточек, словно две точки с запятой в бесконечном коде мироздания. В его взгляде появилось нечто такое, что заставило Геннадия застыть с полуоторванным бланком списания в когтистых пальцах. Воздух в комнате внезапно стал гуще, насыщенным запахом озона и старых пергаментов, а тени на стенах заколебались, принимая странные очертания.