Бесплатный фрагмент - Купель

Христа знамя

Революция кровью умыла

Белокаменной лик,

Коршун в небе кружил-

Слышен лебедя крик.

В сердце Родины воткнут

острый штык,

Час расплаты пробил,

Час Пик!

И спускался с Небес

Светлых ратников полк,

А в степи завывал

Одинокий волк.

И молил народ:

«Помоги нам, Бог!»

Растворял врата Ангел —

им в чертог.

Ограждала Мать

Крестным знамением,

И шептал колдун при

Лунном затмении.

А младенец рос на руках царя,

И ждала его Русь, Господь, Твоя.

На распутице цепи сорваны,

И Державы той основы подорваны.

Пуля метила в сердце чистое,

а в глазах его Мать Пречистая.

И Святая их Фамилия

Защитит теперь от бессилия:

Духом крещены новые сыны,

И не  утихают в храмах псалмы.

Разожжет народ сердца пламя —

Православное, Христа, знамя!

Как много важного не высказать словами

Как много важного не высказать словами!

Как хочется иной раз закричать!

И чтобы быть услышанною вами,

придется, видимо, иных предвосхищать…

Как донести немому до глухого

открытие, рожденное в душе?

И уберечься от пути иного,

которым будут следовать не все?

Как заглянуть в укутанные души,

не получив пощечину в ответ?

Как в нужную и крайнюю минуту

не нарушать обет?

Как не сгореть, увидев боль другого?

Как оправдать того, кому не мать?

Как, отказавшись от былого,

черту вновь не переступать?

Как выжить в мире безутешном

молящим в поиске богов?

Как будучи безбожным, грешным,

решить проблему выплаты долгов?

Как будучи телесным, бренным,

ждать милости у ангельских существ?

Как, став однажды верным,

забыть об изменении веществ?

Как, отыскав ответ на все вопросы,

не умереть, а только возлететь?

Как, Господи, стать Человеком?!

Прошу Тебя, пожалуйста, ответь!

Миную мрак

Как сохранить тебя в невинной чистоте?

Душа моя — ты трепетная птица!

Пусть жизни пыль на сердце не садится,

И не иссохнит радости родник.

Пульсирует Любовь, и кровью-магистралью

приводится в движение нутро.

Не скрыться даже под вуалью

мне от Создателя всего!

И принимая дивное Явление,

всегда я буду ощущать рождение

и, испрося прощение,

миную мрака навождение…

Любовь спасает наши души…

Любовь спасает наши души,

конструкция её проста:

не затыкайте мыслью уши,

когда речёт вам совестью она!

Когда откроет сердце веру

в благое, в сущность бытия…

Когда, как раннею весною,

вновь обновится кровь твоя…

Когда в душе рисунок кистью…

запечатлится волею Творца…

Когда сознание включится

и понесёт в Неведанность волна…

Когда в себя восприняв искру с Неба,

ты разожжёшь Негаснущий огонь…

Тогда… да кем бы ты и не был —

вернёшься ты для жизни вновь!

Купель

В старинном русском городе Боброве на «Азовке»

крестила я рожденное дитя,

и к светлой сына маленькой головке

с Небес спускалась благодать Твоя.

О наш Господь — Иисус Христос — Всеблагий!

Великий дар Ты создал для меня.

Глаз голубых лучистые загадки

губами трепетно целую я.

Пророк Илья, услышь мою молитву!

Слезами радости прольют мои дожди.

В душе запечатленную улыбку

свечою благодарности зажги.

Я нарекаю именем пророка младенца кроткого

на любящих руках.

В Духовном Свете будь его Дорога,

во сне и наяву пусть помнит Бога.

До старческих седин в телесный храм

вселится пусть Любви Святой частица,

Не даст он спуска собственным грехам,

и вновь, и вновь с причастием родится.

Мать Божия, покровом огради,

и церковь колокольным звоном

от мук душевных защити!

«„ " " " " " " " “»

Среди небес воздушных в голубой лазури

кружили птицы райские крича,

детей же Божьих в купель окунули

руки священника с надеждою и верою крестя.

Вериги

Католической Польше указали на дверь,

Победило «отрепье»: хочешь верь — хочешь не верь!

Казаки-вольнолюбцы, Запорожская Сечь —

С миром в сердце, братья, пришлось вам полечь.

Вот и, перекрестясь, воротятся они,

Вот и в хатах их ждут лампад веры огни.

Днепр могучий спивает им грустную песнь,

Как когда-то, с бандурой обнявшись, Олесь.

Богуна вспоминают, толкуют о нем:

Хорошо одному, ну а лучше вдвоём!

И поют, брагу льют во степи казаки

У подножия древней, великой реки.

Звезды гаснут в ночи, задымит костерок.

Ты какой нам отвел, Господь Бог, жизни срок?

А с утра за туманом плывут корабли,

Шляхта душит обманом, что вериги легки!

История рождается сейчас

Клянусь вам, отпрыски Горгоны,

что будут сорваны погоны.

Плевок размажете по лицам —

Ведь вас берут теперь с поличным.

И предок — дед ваш — полицай

Подлец, предатель и лазутчик,

Свой гроб перевернет пускай

Фашистской хунты он попутчик!

Он с детства ядом пропитал

Своих сынов безформенных сознание.

И сколько сожжено домов!

Сердец безвинных

Отдано в заклание!

Вы скажите — истории придание?

История рождается сейчас.

Вот в этот самый, мирный, час.

Когда стихают города,

И раздается глас молитвы.

Когда вздымает, как волна,

Дыханием братская могила.

Земля им пухом, только внукам дает История урок:

Вы не пускайте на порог, того, кем будет проклят бог.

И не миритесь с злыми псами, которые придут за вами,

Собратьев рвущих на куски

От той тоски, что их сердца Любви не знали,

И в омут Кривды быстро пали.

И опаленных метит птица — зияющий смертью Денница!

Монахи

В другом живете измерении…

В труде забыли и о лени вы.

Как пчелы в улии гудят,

монахи веру божью чтят.

В воздушном кружеве сады,

псалмы звучат на все лады.

И пальцы пахнут воском,

и в горле снова ком.

И фаворским сиянием

все полнится кругом…

А Днепр волной спокойной

ласкает старый брег,

где новые монахи свой начинают век.

И пишет кисть икону,

печет просфору он,

и прочь летит ворона,

услышав колокола звон.

А Лавра, разговляясь,

ждет паству у ворот.

Ведь столько не бывает в миру ином хлопот!

Простить, помочь, исполнить

Христов прийти Завет,

даст выстраданный кем-то

ей батюшка совет.

А дети, поливая у церквушки цветы,

душою постигают духовные стихи.

И белая голубка взлетает к облакам,

и радуга дугою льет цвет к Его рукам.

И лужи отражают улыбку на лице,

монах себя узнает в заботливом отце.

Сердце бронью

Когда разрушено сознание,

так сложно снова церковь в сердце воскресить.

И Золотая Рыбка три желания

никак, увы, не сможет воплотить.

Когда душе неведомо Прощение —

в чем будет наше утешение?

И грузом тяжким грех наложится,

и житие в смятении приумножится.

И в поиске Источника Любви

ты алчешь, с ног сбиваясь, на пути,

на плечи взваливая суть:

нельзя в невежестве тонуть.

Листая Книгу Жизни, ты паришь,

и, может быть, себя потом простишь.

Исчез иллюзии кошмарный сон,

идешь ты к Богу на поклон.

А Он… Он звал,

стучал весеннею капелью,

и хворью — белою постелью —

тебя, Невидимый, встречал.

А ты, увидев Крест, стыдился,

и отворачивал глаза.

А позже блудным сыном появился

среди церковного двора.

И детвора, тянувшая ладони,

просила милостыню у тебя.

И укреплялось сердце бронью,

надеясь, веря и любя.

Коренная пустынь

Коренная пустынь… Ноги полощу.

Позже, и когда-то я себя прощу.

Ты, святой источник, забери недуг,

здесь молюсь я в сердце даже не за двух.

Изгнанные бесы прячутся в кустах,

ваши злые рожи не поселят страх.

Смыто злобы племя — сердце расцвело,

Как же жить не веря? Неужель пришло?

Ожило, восспряло, звоном обликлось!

как же я упряма! вот не задалось!

Ветер ты, весенний! Ты — холодный май!

Ты в свои объятия снова принимай!

Светит снова в душах негасимый свет!

как же было надо долго ждать рассвет!

Приложусь к иконе, задымлю свечу.

Я теперь на воле. Добром отплачу.

Исповедь

Посмотри на меня, Мессия!

Пред Тобой стою я — Россия.

Я не Сербия, не Черногория,

но познала сполна горе я.

На берёзе икона — Троица,

а в глазах моих всё удвоится:

зыбко Образ в сердце хоронится,

ну а вера меня сторонится.

Мать святая моя, Богородица!

Знаю, за троих с меня спросится.

Чистота ты моя духовная,

ну а в мире сём — я греховная.

Малороссия — в росе слёзной я,

вырождение в день рождения:

Украиной-руиной обозвана

и спиной стала позже к нам.

Русь же Белая, оголтелая,

власть у подданных не умелая.

Ты зависима, ты завистлива,

а с корыстию ты немыслима.

Я ж Великая, да бескрайняя,

и изба моя не крайняя.

Думу думаю — я, двухглавая,

и наполнена вся анклавами.

Криком полнится, сердце кается,

всё мне помнится, всё сбывается.

Русью запело сердце мое

Русью запело сердце мое,

экое дело, в ладе житье!

Гуслям моим ведать Сказку дано,

ставни раскрою — утро зазвано.

Свет лучезарный — Ярило взошло!

Облик кошмарный — лишь чучело.

Идол Перуна сгорает дотла,

варяжская руна дотронется дна.

Бубны звенят, играют гудки —

веселье идет с легкой руки.

Князь мой с княгиней-лебедкой сидит,

купцам заморским в очи глядит.

Жемчуг да злато, яхонт, булат —

будет Великим Новгород-град!

Гуси гогочут — хлещет их прут,

тут за молодца двух отдают.

В крепких руках плуг землицу рыхлит,

матерь в избушке девку бранит.

Ветер колышет сережки берез,

выпито озеро девичьих слез.

Летопись спрятана в лист бересты,

братья нательные носят кресты.

Нимб то или герб?

Человек без Родины — мечется душа,

болью и оскоминой сердце-кликуша.

Рвётся, бредит, мается — как бы умереть?

Невмоготу справиться — горестно смотреть.

Крестят православные испокон веков

отроков и сродников, жён, сестёр и вдов.

Мы, иноязычные, цепью обвились,

и куда-то к Лихому в омут подались.

Слепнет око чёрное — золочёный крест,

Утро стало тлетворное — где же Благовест?

Вербное приблизилось, в Пасху — куличи.

Солнце в окне снизилось — день к полуночи.

Месяц в небе светится — янычаров серп,

отрок Богом меченный: нимб то или герб?

Венцы и крест

Великолепие России, её державность и красу

Рождают мужество и сила и верность Господу Христу.

Народный дух и вольный норов, защита

Свыше нам даны, Руси Святой, Страны Великой,

голубоглазые сыны!

На плечи ваши пала ноша — её Крестом назвали вы,

зимой суровою пороша — предвестие цветов весны.

Князья, цари и самодержцы листали летописи Быль,

Старинных книг живая жила, неистребляемая пыль.

Ковыль топтали вражьи кони,

Пленили старых и малых, но не кричат они от боли,

А призывают сонм святых.

И казни, ссылки и расстрелы — Несправедливость и

Чума,

То демонов к вам посылает игом гнетущий сатана.

И в храмах молятся монахи, и отпускает Бог грехи,

Одетых в белые рубахи крестят в воде Днепра-реки.

Орда и стая, серп и молот, шестиконечная звезда —

И в эмиграцию увозят умы и совесть поезда.

Интеллигенты, разночинцы, славянофилы, западенцы

— В броженьи Смуты мрут юнцы.

И буревестник бьется в душах, где революции сыны,

Торгуют честью с аукционов распятой, проданной

страны.

Свергает память всех кумиров, вождей, тиранов, подлецов.

Гоните прочь этих вампиров! Закончилась кровавая

ночь!

Порочить имя не давайте своих отцов им,

и детей не принести им на закланье утробе,

похоти своей!

И созиданье — не разруха,

Поддержка от Святого Духа,

Помогут снова встать с колен,

А вера в Истину укажет, как не попасть в

подобный плен.

Над Белокаменной покровом — любовь Владычицы,

А сердце колокольным звоном звучит у инокини.

Не забывайте дней суровых, ночей лютых,

В простонародье Бог являет своих святых.

И новые венцы сияют земли родной,

История где повторяет сценарий свой.

Ангела труба

Из века в век тщеславный человек

все ловит сетями успех,

да не смыкая век;

воспет хвалой, властями;

обуреваемый страстями;

к погибели ведущий грех

развертывает перед нами.

Сомкни уста его, тоска,

наполни сердце бичеваньем —

ведь неспроста весит доска —

имен его упоминанье!

Мемориал и постамент

величественно смотрит,

но будет в жизни лишь момент,

в который он исполнит

судьбы веление, перстом

указанное в мысли:

пусть искупит свою вину втечение всей жизни!

Не уподобятся ему потомки светлой выси,

они сочувствием полны и долгу Божьему верны

в делах своих, как дети, чисты.

Ведет их ангела труба в неведомые дали,

где Сына Божьего они однажды повстречали!

С тех пор видения легки, радужны и искристы.

Все потому что эти дни так искренни и быстры!

В храме

Здесь же, рядом, стоял и бревенчатый храм.

Чем-то веяло древлем в округе.

Там, где будет прощение нашим грехам,

тишины запевают лишь звуки.

Замирали сердца, благоговейно дрожа,

свечи таяли, жизнь отживая.

Так и жизнь, что не в наших, а в Божьих, руках,

думу думала, век постигая.

И к исходу поняв:

не безоблачен путь,

и распутица часто встречает —

человек на себя, вовсе не на судьбу,

не на Бога, на случай пеняет.

Возопит малый дух, все на свете кленя,

слезы лья и стеная.

Устыдится потом, в глаза матери Божьей взирая.

Слабовольем своим пусть бичует себя,

в ипостаси иной возрождаясь.

Матерь Божья, прости!

На колени да в пол пред тобой

вновь и вновь я склоняюсь.

Духовное забрало

Отечество! Куда же ты пропало?!

Духовное могущество! Забрало!

Где Александр-князь, святой,

отважный?

Забыла память опыт важный?!

Где Сергий, Серафим и Ольга?

Неужто детям их не кровным только

путан и бесов подавай!

И в этом видется вам «рай»?!

Императрица Александра

в душе явилась православной.

Так отчего же, отчий край,

не слышишь оклик ты — «Рождай!»?!

Девиц честнейших, душекрылых,

наивных, милых и красивых.

Парней добротных, смелых,

знатных, к змее зеленой неповадных!

Неужто не в чем замесить

Богом отмеченное детство?

Не будем каравай лепить?

Сырой еще: равно, что тесто.

Творец! Отец! К тебе взываем,

взглянуть на мир наш призываем.

«Бог в помощь» людям говорим,

сердец врата им отворим.

Пусть хлеб наш — плоть твоя от плоти —

ты примешь в трепетной заботе,

не отвернув от нас лица.

Не допусти времен конца!

На волю Божью уповая,

делись остатком каравая,

с любовью в печи выпекая.

Веди детей к рассвету, солнцу,

Крести водой, спуская к д0нцу.

Воскреснет душ лихая удаль,

погибнет ненависть и юдоль!

Отроку

Отчего ты так любишь развратную,

непутевую девку, нескладную!?

Так лукаво с тобой что играется,

в жены добрые не называется.

Искры с глаз ее сыплются,

телеса ее дыбятся,

похоть сетью влечет,

словно сердце не в счет.

Свою сущность двуличную

обуздай, неприличную.

Не губи душу смолоду,

не влеки себя к омуту!

Да не слышишь ты матушки!

Позабыты уж ладушки.

«Позабудь ты блудницу»,

буду я так молиться!

Может, дух воскресится,

Да над миром спустится.

Может, отрок смирится.

Жертвою искупится.

Предок

Женщина зачала от тебя

и явился к ней во сне твой предок:

«Ты не бойся, милая, меня.

Вот возьми с собою… напоследок.»

И взрыхлив могилу, протянул он

на ладони образ древний ей:

«Ты возьми. Перечить мне не смей!

От того мне будет Там спокойней…»

И увидев медный образок, крестик

очень старого обряда,

замерла она как колосок,

зерна, плевела отделяя к ряду.

Как сказать, что Это ей не надо!?

На земле твоей стоит Их дом!

Предки помнят нас

и шлют Оттуда ни один, а много-много раз

через время верный лишь наказ.

«Надо, надо! Ты побойся Ада!

Рук своих на деток не клади!

Пусть узнают и они от деда,

какова их доля впереди!

ВЕРА — верный путь — ведет дорогой,

что тебе сейчас необходим.

Вот и я мог позабыть об этом,

пока рядом был, да был Живым!»…

Исполнить их завет

Свеча так больно обжигает руки!

И слышу в тишине я звуки:

кадилом изгоняют духов,

что корчатся от страшной муки.

И плачет лик Марии-девы,

пронзают сердце копья, стрелы.

У свода фрески запоют,

когда исторгнет тело дух.

Я не умру, взлечу, прощаясь,

С собой на веке расставаясь.

Но глядя с неба высоты,

вернусь в прибежище души.

Со стороны иной смотря,

прощу забытую себя.

Ведь ей еще идти свой путь.

Свечу до время не задуть.

Проторенной дорогой

шли друг за другом боги.

И нам, ступая вслед,

исполнить их завет.

Кем-то другим

Словом я рисую словно краской,

нанося штрихом автопортрет.

И, пожалуй, это делаю напрасно,

раскрывая тайну и секрет.

Шелестят страницы личной жизни,

образы окрашены в мечты.

Порождаю я иные смыслы,

что цветут и вянут как цветы.

Отжило — уходит постепенно,

за собой захлопывая дверь.

Все ведет-таки закономерно

к Господу покинутую дщерь.

В дебри проникая неизменно,

вновь ступаю на витки пружин.

Поднимаясь, каясь не надменно,

становясь уже кем-то другим.

Веды

Сколько нам известных сказок в «Книге Коляды»!

Там открылись мне ворота да в Ирийские сады!

Друг мой, Пушкин! может это ты ночью писал?

Вот читаю я о том, как там жил Салтан!

Ну а может, Вы, Аксаков, выкрали цветок,

что алеет всех прекрасней, не возьму я в толк??

И ковры да самолеты дарит вовсе не Восток!

Римский-Корсаков услышал дивну оперу «Садко»!

Васнецов писал Снегурку на льняном холсте —

узнаем детских героев, все былины, ВСЕ!

Змей Горыныч, да Емеля со страниц глядят.

Что же это за такое?! Изумленный взгляд!