Бесплатный фрагмент - Кукольник

Глава 1. Странный старый дом

Часть 1 Маленький городок

Наши дни.

Темной ночью трасса казалась такой пустой и странной. Свежий воздух, гонимый ветерком, задувающим через слегка открытое окно автобуса, трепал волосы, заставлял их развиваться, путаться. Они попадали в глаза и в рот. От чего она дёрнулась и, забравшись в сумку, достала резинку ярко-розового цвета с достаточно толстыми плетёными боками и затянула ими волосы, убрав их в конский хвост. Надо было ли говорить, что хвост был растрёпанным и неуклюжим. А курчавые волосы так и норовили вылезти обратно из хвоста и снова забраться своей владелице в глаза. — Наташка! Что не спишь? — фыркнул паренёк, дремавший на соседнем сиденье. — Брыкаешься. Спать не даёшь. — Он сполз чуть ниже, устроившись поудобнее и вытянув ноги, так что они забрались под находящееся перед ним сидение.

— Как ты можешь спать в такой позе? Неудобно же, — ответила девушка, пригладив свои волосы, заправив светлые локоны за аккуратные, округлые формы, хоть и маленькие ушки. Она снова повернула голову в сторону окна. Смотрела на дорогу в ночной дымке, что покрывал мелькающие мимо разными красками цветов и трав полей. Узкие речушки и смешной формы, скрюченные деревья. Как давно они мечтали поехать вот так всею своею дружной кампанией «Автостопом по Европе», как сказала бы её мать. Наташа сейчас думала о ней. И почему-то стало как-то грустно на душе. Быть может, потому что мама её была против этой поездки. Уж очень она не хотела отпускать свою единственную дочь в такое странное путешествие. Так называемый «круиз на автобусе по необычным городкам Европы».

Да и что могло значить одно — это название. Необычные города. Ну что в них может быть необычного-то. От чего мать Наташе ещё успела выкрикнуть вдогонку, когда та убегала с собранным чемоданчиком и сумочкой, полной документов и жизненно важных вещей, висящей на плечике, зацепленной тем длинным ремешком в виде плетёной комы. — Что тебе в России городов мало? Зачем тебе эта Европа понадобилась? Идёшь на поводу своего этого, как его там зовут! Но Наташа уже не слышала её последних слов, успев выбежать из квартиры и захлопнуть дверь, сбежать по лестнице и, повиснув на шее своего милого, чмокнув его легким и таким звонким поцелуем в нос, закинула свой чемоданчик в его машину. А дальше как в тумане. Самолёт. Встреча с друзьями на автовокзале. И вот автобус уже вёз их по таким печальным и чужим дорогам в некую такую интересную, странную и непонятную неизвестность. И что за города находились по пути проложенного маршрута. И что за люди окружали их. Хотя Наташа чувствовала себя достаточно неуютно среди этих людей и ненароком понимала, что, возможно, её мама была права насчёт этой поездки. А всё потому, что Наташа не знала иностранных языков. Да и её английский на базе школьного не особо мог помочь. Связать пару слов с помощью переводчика на телефоне. Неудобно ей казалось. Хоть и привыкнуть можно было. Да и успокаивало то, что её парень, Денис, достаточно хорошо владел английским. И мог общаться на нём с иностранцами, и они даже понимали его и отвечали на вопросы, поддерживали беседу. Хоть и иногда посмеивались над произношением некоторых слов. Наташа закрыла глаза, глубоко вздохнула, набрав полную грудь воздуха, прижала к себе сильнее сумку, сжимая её крепко в руках, и задремала. А между тем редкие огоньки проезжающих мимо машин продолжали жалить глаза даже сквозь закрытые веки. Яркими вспышками наполняющие её сон.

— Эй! — громкий голос и непонятная тряска привели Наташу в чувства, заставив её открыть глаза. — Просыпайся, соня. Мы приехали в один из городков. — Это был её молодой человек. Как принято было называться у нынешней молодёжи, по-модному «бойфренд». Слово, над которым всегда хохотала её мама. От чего Наташа снова слегка опустила голову, загрустив. Было стыдно понимать, что она вот так обидела маму перед отъездом. Не попрощалась даже нормально. Но Денис достаточно быстро привёл её в чувства прежней жизнерадостности и цветения. — У нас есть два часа, чтобы погулять по городу.

— А что за город? — спросила Наташа, выбираясь из автобуса. — Как называется?

— Twilight land. — ответил один из друзей Дениса, указав рукой на достаточно большую деревянную табличку, расположенную на покосившемся стареньком здании. — Там написано: «Добро пожаловать в сумеречный край». — перевел он надпись на той табличке и, хмыкнув, достал из сумки карту и принялся её изучать.

— Витька, ты что в карту полез? — к нему подошел ещё один парень. Высокий, светловолосый, голубоглазый, в компании с симпатичной девушкой, что внешне очень походила на него. Что говорило о том, что они брат и сестра.

— Не помню, чтобы в маршруте автобуса такое поселение указано было, — хмыкнув, ответил Витька, еще раз пробежав пальцем по полосе на карте, вырисовывающей трассу, по которой проходил маршрут их автобуса. И вот он ринулся обратно к автобусу. Захотелось найти водителя и гида. Выпросить у них настоящий маршрут. И почему этого города нет на карте. — Эй, товарищ! — закричал он по-русски, обращаясь к водителю, который, раскрыв чемоданчик с инструментами, открыл боковую панель в желании добраться, видимо, до поломки.

— Пойду-ка я помогу Витьку поговорить с водителем. А то так он долго будет узнавать, что и к чему. Ты же знаешь Витьку, как нервничать начинает, как вообще у него всё из головы вылетает. — Денис потер плечо Наташи, словно объясняя тем самым, что скоро вернётся, и чтобы она не скучала, после чего направился следом за Витькой, который уже во всю допрашивал водителя и выловленного им в соседнем ларьке за занятием в виде покупки сигарет и газированной воды, гида.

Как оказалось в итоге, что эта остановка совсем не входила в их маршрут и была, можно так сказать, вынужденной из-за попавшей в радиаторную решётку какой-то мелкой птицы, что повредила проводку, и теперь автобус просто не в состоянии ехать дальше. Также выяснилось, что названные два часа их пребывания здесь — это были примерные первоначальные сведения. До того, как водитель залез внутрь системы и не обнаружил причины поломки. И теперь оставалось ждать приезда электрика, которого по странному стечению обстоятельств не было в данный момент в этом чудесном городке. И придется ждать его возвращения в город из более крупного города, находящегося на достаточно большом расстоянии отсюда, аж на утро следующего дня.

— И что теперь делать будем? — протянула мурлыкающим, нежным голосом блондиночка.

— Ну что, Катюш, — ответил ей Витька как-то невразумительно. Словно и сам не знал, что ответить. Но вот он увидел, как другие пассажиры ихнего автобуса забирают свои вещи из багажника и уходят в городок в поиске гостиницы. — Думаю, нам стоит поступить так же, как и эти люди, — он махнул рукой в сторону уходящих пассажиров автобуса. — Тоже заберём свои вещи и пойдем поищем место, где можно переночевать. Может, гостиница какая тут есть или иное место. Хостел на худой конец, — он снова окинул взглядом водителя, что, собрав свои инструменты обратно в ящичек, залезает в автобус и сверяет с гидом данные пассажиров. Рядом с гидом стоял Антон, тот самый высокий, светловолосый и голубоглазый паренёк, который так живенько общался с гидом и тыкал пальцем в его книжечку, указывая на данные и номера телефонов его и его друзей.

— Гид сказал, что, когда отремонтируют автобус, они позвонят всем пассажирам и оповестят об времени отправления, — Антон вернулся к друзьям с достаточно хорошей новостью. И теперь можно было направиться на поиски гостиницы или хостела.

Долго блуждать по городу, к счастью, не пришлось. И нашей компании достаточно было тупо следовать за вереницей таких же бедолаг-пассажиров, как и они. Номер тоже снять удалось. Правда, один на всех, так как все свободные комнаты уже успели занять более ушлые и пронырливые граждане. К тому же Витька не сразу сообразил сразу уточнить о наличии свободных комнат, а просто попросил номер на ночь.

Номер также был достаточно хорош, даже с тем учетом, что вмещал в себя четыре кровати, стоящие напротив друг друга с повернутыми подголовниками к стене, а ногами, так сказать, друг к другу. Маленькие тумбочки, что стояли у каждой из кроватей, украшали белые светильники на столь же белой керамической подставке. Два узких шкафчика располагались по стенкам с обеих сторон входной двери. Но самым главным шедевром здесь было большое окно, выходящее на центральную площадь и открывающее самые лучшие виды этого маленького городка. Парни сразу же завалились на кровать, не снимая ботинок, в желании проваляться весь день за привычным всем занятием типа игрульками в танчики на телефоне. Но вот Катя вышла из туалета, вытащила из своего рюкзака кофточку цвета топлёного молока и, по-деловому сложив руки на груди, подошла к окну, оглядела центральную площадь и, резко обернувшись, громко и четко выдала фразу: «И что? Вы собираетесь весь день ерундой страдать?»

— А что? — подняв спину, облокотившись локтями о мягкий матрас, спросил её брат. — Ты что, занятие какое еще знаешь?

— Конечно знаю! — цокнула она языком по зубам. — На улице прекрасная погода, солнце, теплынь. Это во-первых. — Она подняла указательный пальчик, размахивая им. — А во-вторых, мы отправились в тур на автобусе не для того, чтобы в гостинице на кровати валяться, а чтобы увидеть города новые, неизвестные, интересные. — продолжала она. — Пойдем погуляем по городу. Посмотрим, что тут интересного есть.

— А что? Хорошее предложение. — сказала Наташа и повесила на плечо свою сумочку. — Я за!

— Ну раз девчонки за, то и я тоже за! — Антон поднялся с кровати и убрал телефон в задний широкий карман его штанов.

— Тоха. Ты знаешь кто? — высказал Витька, неохотно поднимаясь с кровати и так же убирая в карман свой телефон. — Ты подкаблучник. Вот ты кто! Девчонки захотели, и ты побежал их хотелки выполнять, тоже мне дамский угодник выискался!

— Ну извини! — протянул Антон, пожав плечами и развел при этом руками. — Сестра на пять минут старше меня, вот и привык слушать что она хочет. А ты если так хочется, то в номере оставайся.

— Вот еще! — протянул недовольно Витька, понимая, что и Денис тоже собирается идти на улицу. — Один в номере я не останусь. С вами пойду!

— Боишься, что ли? — хихикнула Катя, прикрыв ладонью рот, словно этот жест мог скрыть видимость насмешки над молодым человеком.

— Я ничего не боюсь! — выговорил Витька и первым вышел из комнаты. — Ну! — протянул он недовольно. — Чего стоите? Чего ждёте? Особого приглашения? — и вся компания, рассмеявшись, вышла за ним. Антон захлопнул дверь, повернул пару раз ключ в замочной скважине и положил ключик в нагрудный карман своей рубашки. Это была свободного кроя бежевого цвета льняная рубашка, которую он носил поверх белоснежной футболки, что была настолько узкой, что вырисовывала все неровности его достаточно стройного и подкаченного молодого тела. Синие джинсы с заниженной талией с трудом удерживал коричневый кожаный ремень с блестящей круглой бляхой. И белые, казалось, новенькие или просто регулярно подвергающиеся стирке белые кроссовки. Среди всей компании он, наверное, именно стилем одежды и выделялся. Так как что Витька, что Денис были одеты практически одинаково. Темные штаны-шаровары и футболка свободного покроя. Вот только у Витьки еще торчали в разные стороны его каштановые волосы, которые он зачем-то отращивал. Что ему совершенно не шло, как утверждали многие из его знакомых.

Так же и девчонки. Вот взять, к примеру, Катю. Она была полноценной копией своего брата. Быть может, тут срабатывал тот факт, что они были двойняшками, родившимися с разницей в пять минут. Или, может, это остаточное явление с детства, когда родители их одевали в одинаковые одежды. Так что Катя была одета очень схоже с братом. Белая футболка в облипочку, кофточка цвета топленого молока с широкими рукавами, сшитая из тонкой полупрозрачной ткани, и голубого цвета джинсы. Вот только вместо кроссовок она предпочитала сандалии в жаркую погоду. И хоть Наташа тоже зачастую носила джинсы, всё же её образ казался более простым. Быть может, потому что она предпочитала одежду более темных тонов. Черную футболку вместо белой и рубашку красного цвета в шотландскую клетку. Да и тот хвостик, из которого торчали волоски в разные стороны, также создавали видимость некой простушки.

Что же сказать про городок? Маленький и аккуратный, что еще могло его отличать от других подобных ему английских городов? Чистые дороги и стриженные кустарники. Узорчатые низенькие заборчики и лавочки. Аккуратные низенькие домики в три этажа, не больше, навевали эпохой семнадцатого века. Мелькающие перед глазами своими разноцветными, хоть и светлыми красками фасадов. Резными перилами и причудливыми лепнинами. Выложенные каменными плиточками дорожки, по которым бродили дамочки с маленькими мохнатыми собачками на поводках. — И на что тут смотреть? — как всегда Витька был недоволен. Может, потому что ему просто не хотелось бродить по этим одинаковым улочкам и смотреть на одинаковые по архитектуре домики. А может, и вправду это было не особо интересным. Городок и правда был достаточно мал. И, пофоткавшись вдоволь сначала на центральной площади у большой клумбы и у трёх фонтанов, вырисовывающих треугольник вокруг той клумбы, а после у парочки интересных по своей конструкции старинных зданий, ребята уже не знали, чем бы еще заняться и куда бы еще пойти. — Ну что? И куда теперь пойдем? — спросила Наташа. И вдруг поднялся достаточно сильный ветер, что, сорвав листья с осинки, растущей на небольшом участке гладко выстриженного газона, обрамленного резным заборчиком, заиграл с ними, швыряя в разные стороны. Вот он подхватил листья выше и понёс его в сторону одного старенького здания с высокими витражными окнами и резной деревянной дверью, хлопающей при каждом рывке ветра. — Может, зайдем? — сама не понимая зачем, предложила Наташа, ведь она не являлась любителем бродить по развалинам, но почему-то именно этот дом манил её своею открытой дверью и непонятным искрящимся отблеском ярких лучей солнца на разноцветных витражах оконных стёкол.

— Наташ? — спросил Денис, схватив девушку за руку. — Ты уверена, что хочешь зайти в этот дом? Ты же вроде раньше агрессивно относилась к подобным действиям?

— Уверена, — ответила Наташа. Хотя её голос совсем не выдавал уверенности. Это больше походило на то, что кто-то зовет её, заставляет зайти в тот дом вопреки всем страхам и прежним амбициям. По телу пробежал холодок, и кожа покрылась россыпью мурашек, но и это не тревожило её в этот момент. Она двинулась с места как-то резко, после чего так же резко остановилась и, медленно оглянувшись, посмотрела на Дениса. Так, словно ждала от него разрешения подойти ближе к дому. Но он держал её сейчас за руку. Сейчас их руки вырисовывали плавный изгиб, соединяющий их неким причудливым мостом.

— Хорошо, — кивнул головой Денис и, отпустив её руку, позволил двигаться дальше. Он смотрел вслед своей девушке. На то, как она робко подходит к двери, что, словно почувствовав её присутствие, распахнулась шире, и ветер, ворвавшись внутрь дома, внёс в него свежий букет из сорванных листьев. — Пойдем, что ли, глянем, что за развалюшка такая старинная, — пожал плечами Денис и пошел следом за Наташей. Так и Антон с Катей, взявшись за руки, пошли за ними.

— Старинная развалюшка, — хмыкнул Витька, натянув на лицо улыбку. Казалось, он был единственным из всей компании, кому действительно была по душе идея побродить по разваливающемуся, заброшенному дому. — Прям как про мою бабулю сказал! — выдал он очередную из своих глупых фразочек сквозь смех, после чего вошел в этот дом следом за остальными. И этот дом, словно понимая, что этот парень последний из пришедших поглазеть на его старинные стены гостей, захлопнул за ним дверь, что с громким хлопком ударившись об косяк, захлопнулась и больше не открывалась. Эхом пронеслись звуки, словно балки над их головами, разломавшись, посыпались вниз. Но это были лишь отголоски, казалось, доносимые ветром из других комнат этого дома. Девчонки взвизгнули от этого страшного хлопка, повиснув на парнях, сопровождающих их. — Да что вы визжите? — снова выдал Витька. — Подумаешь, дверь хлопнула. Ветер гуляет, вот и всё. Чего бояться-то тут? На нас же не стены рухнули.

— А вдруг здесь кто-то живёт? — встревоженный голосок Кати выдавал все её эмоции в том тембре и нервозном дрожании.

— Детка, мы же не у себя на родине. — Ухмыльнулся Витька.

— Так сказал ты, конечно. Что, в других странах бомжей нет, что ли? И в развалинах люди не живут? — казалось, это было похоже больше на попытку отчитать друга со стороны Антона, чем просто высказывание своего мнения.

— Мы же в Англии! — завывая, ответил Витька, принявшись дергаться и извиваться в попытке изобразить привидение. — А в Англии в заброшках живут только призраки. У-у-у-у! — продолжал он издавать те же звуки. Казалось, он пытался изобразить Кентервильское привидение, гремящее своими цепями, для чего переваливался с ноги на ногу и нелепо размахивался руками. — У-у-у-у. Я призрак старого дома! У-у-у-у! Я сейчас вас поймаю и съем. — Сейчас он действительно своим видом напоминал то самое привидение из старого мультика, что любила пересматривать его мама.

— Дурак! — высказала Наташа, и Витька, успокоившись, махнул в их сторону рукой, словно намекая на тот факт, что они просто ничего не понимают ни в заброшках, ни в призраках. Да и вообще во всей красоте вот так бродить по подобным развалинам. Прошел чуть дальше по этой достаточно маленькой для подобного вида сооружений прихожей. Рядом с дверью стоял небольшой столик для писем, сухое растение в высоком глиняном горшке и зонтик, висящий на бронзового цвета крючке. Бордового цвета стены украшал рисунок небрежных позолоченных завитков. Узкая сидушка вдоль стены с тёмно-зелёного цвета обшивкой, а на дальней стене, где находился широкий, выполненный в виде арки проход в коридор, висело узкое и длинное во всю стену зеркало. — Смотрите, газеты. — Наташа заметила на столике для писем несколько газет и конвертов с письмами. — Не вижу даты на конвертах. — Хмыкнула она, подняв несколько конвертов и разглядев их со всех сторон. — Странно? — прошептала она, после чего столь же тихим и спокойным голосом прочитала надпись на конверте: «Арчер Райс». — Это имя, наверное, такое, как думаете?

— Арчер переводится как «стрелок», — Денис взял из её рук конверт и так же оглядел его. — Похоже, такая фамилия была у прежнего владельца этого дома. А имя Райс… Интересное. Не похоже на английское.

— Райс. — протянула Наташа и улыбнулась. — А мне нравится. Красивое имя. Райское такое.

— Главное, чтобы тот, кто это имя носил, имел райский характер, — подметил Денис. Казалось, его совсем не зацепил тот факт, что его девушка с неким восхищением говорит об имени другого мужчины.

— А что написано в этих газетах? — задала новый вопрос Наташа и, забрав у Дениса конверты, протянула газету.

Тут написано, что дом семейства Арчер был то ли аварийным, то ли закрытым. Точно не пойму. Тут буквы стёрты. А еще что-то об убийствах. И что убийцу так и не нашли.

— Замечательно! — воскликнула Катя. Её голос явно выдавал то недовольство и некоего рода нежелание находиться в заброшенном доме. А между тем снова послышались звуки осыпающейся штукатурки и треск балок где-то выше над их головами. — Не хватало еще в этом ужасном месте наткнуться на убийцу. — Она подняла голову выше, посмотрела на потолок. Туда, откуда, казалось, и доносились звуки ломающихся стен. Но и потолок, и стены при этом были целыми. Даже трещинок видно не было, что наводило на новые пугающие мысли. И тут её можно было понять. Кому бы хотелось остаться под завалами рассыпающегося на куски дома.

— Дай-ка мне посмотреть. — Витька выхватил из рук Наташи одно из писем и, разорвав конверт, достал бланк-извещение. Пожелтевший лист, имеющий всего несколько строк. — Тут написано, что по запросу на получение дополнительных материалов для ремонта разрушающейся части здания отказ. — Далее он раскрыл следующий конверт и принялся и их изучать. — А это похоже на квитанции. Надо же, и в то время тоже платили коммуналку. — захихикал он.

— Не. Это погашение долговых займов. — Ткнул в одну из строчек в бланках Антон. — Видимо, у хозяев дома было много долгов.

— И, возможно, им жилось не очень-то и сладко. Раз здание при них уже рушилось, а в помощи с ремонтными работами городские власти отказывали, — пропищала Катя.

— Во. А в этом письме тоже про долги написано. И сумма-то не маленькая. — Витька открыл следующий конверт и принялся считать нули после пятёрки в прилагаемом к письму с угрозами отнять имущество у некоего Арчера Райса. — Или это другое что-то. Не разобрать. Буквы все размытые. Видимо, от старости бумага и чернила совсем испортились.

— Похоже на то, — прошептала Наташа, уставившись в то узкое и длинное зеркало, что висело на стене. Замерла. Казалось, увидев в нем что-то, что заставляло её сейчас так пристально смотреть в своё отражение. И что она видела в нём сейчас? Быть может, лишь только себя. А может быть, яркие вспышки, вырванные из обрывков воспоминаний о прошлом забытых призраков этого дома.

Часть 2 Райс и Диана Арчер

Много лет назад.

Матовая поверхность бежевых стен, казалось, светилась от попадающих на них ярких солнечных лучей такого теплого июльского солнца. День, что так торопился начаться, наполнялся легким запахом фиалок и жасмина. Духи, что так любила эта высокая и властная девица. — Вот и пришли! — говорила она таким протяжным, указывающим на её высокий статус голосом. — Домику у них, конечно, не особо ухожен, но это же и не важно. Верно? — Она приподняла руку слегка, стряхнула веер, что моментально раскрылся, и принялась махать им плавными движениями. Всё элегантно и сдержанно, как и подобает дамам высшего общества.

— Агнес, — прошептала вторая девушка. Более молоденькая на вид и более просто одетая, хоть и осанкой и жестами не уступала своей подруге. — Это же дом Арчеров. Я слышала, что этот дом проклят. — Она явно боялась сделать легкое движение в сторону этого странного дома. А потому рассматривала его вот так со стороны. Заинтересованный взгляд упал на необычные окна, украшенные разноцветными красками и овальной формой с лепниной по краям, напоминающей листья лавра. — Красивые окна, — прошептала она на вздохе. Но всё же. Агнес? Не верится, что ты ходишь в этот дом.

— Я думаю, на самом деле это мой папочка придумал небылицу про проклятья. Не просто так же он их мать вечно ведьмой называл. — хихикнула девица, свернув обратно веер и расправив юбку темно-бордового цвета, сделала шаг ближе к крыльцу, потянула подругу за собой. — Между прочим, именно благодаря этим сказкам о проклятом доме легче выбить скидку. И к тому же Диана — лучшая швея в нашем городе. — Она повернула руку запястьем кверху, демонстрируя ровные швы на рукавах её кофточки. Ровные и аккуратные, без единого косяка. — Если бы не этот факт, то её творения стояли бы намного дороже. В городе, конечно, есть и ещё мастерицы, но таких, как Диана, ты вряд ли найдешь.

— Это уж точно, — протянула девушка. — Ты в городе первая красавица и модница. И уж точно платья шьешь у лучших швей города.

— Так и говорю же тебе, Элизабет, что Диана — лучшая швея в нашем городе. Всегда следит за новинками моды, вяжет кружево и вышивает в разных стилях. Да и к тому же брат у неё красавчик. Ах! — она вздохнула, а на лице заиграла похотливая улыбка. Щеки покрылись ярким румянцем, от чего Агнес снова раскрыла веер и замахала им быстро-быстро в желании остудить горящее лицо ветерком. — Обещаю, что в платьях от Дианы ты начнешь ловить на своей фигурке влюблённые взгляды молодых мужчин и полные зависти взгляды ревнивых девиц.

— Так ты ходишь к Диане, потому что она лучшая швея, или потому что у неё брат красавчик? — хихикнула девушка.

— Оба варианта верные, — подметила Агнес, прошептав фразу подруге на ушко так, чтобы прохожие не могли услышать её слов. — Диана и вправду мастерица искусная, но и у её брата есть чем похвастаться.

— Не понимаю, как ты можешь вот так просто идти к нему, обнимать и целовать. Фу. — Элизабет, наверное, впервые за всю их историю дружбы посмела высказать подобные слова про любовника подруги. — Он же кукол делает. Странно это как-то и страшно. — Она издала звук «Брр» и сморщила лицо. — Мне кажется, что человек, который делает кукол, не может быть нормальным. Это уже навеивает маниакальностью.

— Просто, дорогуша, ты его не видела. — ухмыльнулась Агнес, подумав тут про себя, что надо постараться сделать так, чтобы и не увидела. А вдруг Элизабет влюбится, и что тогда делать? Делить на двоих? Ну уж нет! — Он такой красивый! — Она всё же не могла удержать своих эмоций в те моменты, когда вспоминала его. Ровные черты лица и густые брови, светлые волосы, спадающие каскадом до плеч, и пронизывающие насквозь суровые глаза. Руки, что знали прекрасно анатомию женского тела и могли подарить неповторимое наслаждение, и слова, что он мог бы сказать ей снова. — Особенно когда на нем нет одежды. Ах!

— Да! — качнула головой Элизабет, сжав губы, с выражением лица задумчивым и немного угрюмым. — Вот теперь ты меня им точно заинтересовала. Надо будет при случае оценить прелести твоего голого маниакального любовника.

— Ой, бесстыдница! — захохотала Агнес. Уж тут они обе понимали, что Элизабет попала в точку в своём высказывании. Но всё же необходимо было держаться гордо. Ведь мимо проходили знакомые граждане, что, приклонив головы, здоровались, и необходимо было так же поприветствовать их в ответ. Что служило еще одной причиной быстрее войти в здание, спрятаться внутри его мрачных стен. — Знаешь? То, что говорят об этом доме и о том, кем была мамаша Дианы и Райса, делает его ещё сексуальнее. Правду говорю тебе, подруга. Этот мужчина умеет покорить сердце любой девушки. — окинула она взглядом беглым и игривым подругу, после чего перевела взгляд на окно, что находилось в мастерской кукольника, и сделала глубокий вдох. — И не только девушек! — проронила она новую фразу дребезжащим голосом. — Но всё же не думаю, что тебе стоит с ним знакомиться. Очарует еще, не дай бог. Соблазнит. И что тогда делать? В женихи он не годится, долгов много. В общем-то, по той же причине и его сестрица в старых девах останется.

— Так почему бы им дом не заложить? Или продать? — тут в голове Элизабет заработал встроенный калькулятор, не зря её отец с малых лет таскал в банк.

— Так пытались продать. Точнее, их отец, когда жив был, хотел им расплатиться. Он же ещё тот был игрок азартный и все деньги в казино отца оставлял. В долг каждый раз много брал. Вот и довёл до того, что сумма наросла в очень даже кругленькую. Вот только женушка-то его тогда и разругалась что есть мочи. Говорили, это именно она дом и прокляла и что в доме этом живёт с тех пор неприкаянная душа. Мистер Арчер жену боялся очень. Верил тоже, что она ведьма. Так и называл её, сама слышала. А потом он умер, и долги все перешли по наследству его жене и детям. А через пару лет и его жена скончалась. Вот так и живут теперь Райс и Диана с шикарным наследством в виде кучи долгов и разваливающегося на глазах дома. И каждый раз, когда доходит дело до разговора о продаже дома, начинает буянить. Бить посуду, ломать мебель.

— То есть ведёт себя, как любая женщина в истерике? — хихикнула Элизабет.

— Ну почему сразу любая? — Агнес явно не поняла шутку подруги. — Я вот мебель не ломаю и посудой не швыряюсь.

— Я просто говорю, что странно себя эта душа ведёт, — пыталась объяснить Элизабет. — Если она защищает дом, то почему бы не делать так, чтобы его хозяева хотя бы не нуждались в его ремонте, а не наоборот? Вчера вот новый запрос пришел от Райса Арчера о выделении ссуды или хотя бы ресурсов на ремонт части дома. У них крыша протекает, и потому балки подгнили. А на ремонт у них денег нет. Все вырученные деньги за работу твоя семья забирает. И, кстати, именно этот факт и послужил причиной отказа о выделении средств на ремонт.

— Вот давай только не будем мою семью сюда вмешивать. — Агрессивно отнеслась к сказанной фразе Агнес.

— Я не вмешиваю твою семью, Агнес. Просто не могу понять, почему ты не можешь уговорить отца и братьев поменьше давить на Диану и Райса Арчер, — Элизабет не могла прекратить свои рассуждения. — Если ты так любишь Райса, то почему бы не помочь ему? Такая малость — упросить отца забыть о долгах на пару месяцев, чтобы Арчеры могли починить часть дома?

— И как ты это представляешь? — развела руками Агнес. — Папенька, отсрочь выплаты Арчеров на пару месяцев по причине ремонта их дома, и, кстати, Райс — мой любовник?

— Приметно так, — Элизабет качнула головой и снова зажала губы. Как она обычно делала, когда впадала в некий ступор, наполненный расчетов и раздумий. — Вот только про любовника говорить не обязательно.

— Ой, ладно! — Агнес, казалось, уже успела забыть все те размышления Элизабет, высказанные вслух. — Пойдем уже, познакомлю тебя с Дианой.

И что же можно было рассказать об этих двух прекрасных особах?

Агнес Ридчастер — так звали эту высокую и яркую девушку. Хотя её уже трудно было назвать девушкой. Не только потому, что она уже была достаточно преклонного, как назвали бы её в её же кругах. По-другому девушку, не вышедшую замуж до достижения возраста Агнес, а точнее, двадцати девяти лет, можно было разве что назвать старой девой. Хотя мало кто мог набраться смелости и коснуться подобной фразой Агнес. Другая же причина состояла в её любви проводить время в компании мужчин. Одним из которых и являлся Райс Арчер, брат той самой швеи, к которой она и привела подругу.

Агнес принадлежала самой влиятельной семье этого маленького городка. А точнее, была старшей дочерью Эдварда Ридчастера. Человека, что имел в городе больше власти, чем губернатор. Держал под собой местное казино, публичный дом, банк и парочку гостиниц. Потому-то Агнес могла быть в чем-то наглой, в чем-то агрессивной. И при этом ей было легко и просто найти отговорку от замужества. И вдобавок убедить отца, что замужество такой, как она, не нужно вовсе. Ведь во всём городе не было подходящего кандидата на роль её мужа. И что брак с человеком хоть на капелюшечку ниже их рода может сулить лишь позором. Возможно, мистер Эдвард Ридчастер и вел бы себя иначе, если бы Агнес была единственным ребёнком в семье, но тут его женушка вовремя поймала его за «хождением налево», устроила ему незабываемую ночь страсти, после которой и родила ему двух сыновей. Прямо сказать, что близнецами они не были, можно было, конечно. Так как полной идентичности во внешности эти два зазнавшихся сноба не имели. Ни в детстве, ни в юности, ни уже в своём истинном возрасте. Сейчас им было уже по двадцать пять лет, что давало им право периодически доводить сестрицу до истерики разговорами о её грядущей старости и о том, что скоро даже Арчер перестанет лезть ей под юбку.

Отец, конечно же, периодически останавливал их. Объяснял, что внутри семьи издевки запрещены. И что для издевательств те могли бы прогуляться до дома Арчеров и напомнить его обитателям о долгах, оставленных их отцом перед смертью. Что они также делали с невероятным удовольствием. И, конечно же, ни один из них не отвергал увлечённость Дианой. Споры. И общие желания, скажем так, сорвать её цветок невинности.

Что же можно было сказать о второй девушке?

Элизабет была дочерью управляющего банком и верного товарища мистера Эдварда Ридчастера, а потому была частой гостьей в доме их семейства. Тихая и скромная девушка двадцати двух лет. Кудрявая, светловолосая, голубоглазая. Казалось, чего можно было не хватать благородным мужам в её утончённой и скромной персоне. Как говорил мистер Ридчастер своим сыновьям регулярно: лучшей кандидатки на роль жены не найти. Такая уж точно не будет перечить мужу. Но увы. Все мысли Оливера и Ральфа Ридчестеров витали вокруг другой серенькой мышки, носившей имя Диана Арчер. Хотя Элизабет не сказать, чтобы сильно переживала по этому поводу. И не представляла себя в роли охотницы за влиятельными женихами.

К слову о платьях. Элизабет одевалась под стать той сущности, что в ней жила. В одежде всегда преобладали светлые тона. Высокие воротнички и шляпки, под которыми было бы возможно немного спрятать постоянно торчащие в разные стороны кудри, которые совершенно не хотели слушаться и держаться в пучке. Узкие сапожки и тугие плотные чулки. Короче говоря, полная противоположность Агнес. Может, именно потому Агнес и называла Элизабет подругой и старалась при любой подходящей ситуации брать её с собою. То и прогулки по магазинам или рыночной площади. И посещения отцовского казино по субботним вечерам в компании братьев.

В любой удобной ситуации, в которой было необходимо подчеркнуть свою яркость и неординарность. Ведь, согласитесь, удобно представить более тихую и скромную подругу мужчине, понимая, что из вас двоих он обязательно выберет тебя. Яркую, страстную, весёлую и в чём-то наглую. С такой-то точно скучать не придётся. Но и Элизабет, казалось, пользовалась своею дружбой с Агнес. Так она могла выторговать книги за меньшую цену. Слушать разговоры мужчин и женщин. Их интересы и отвращения. И о том, что происходит за пределами этого городка. После чего записывала всё услышанное в книжечку. Отсеивала нужную информацию от ненужной. После чего рассказывала отцу.

Скажем так, Элизабет была достаточно умной девушкой, а потому и не спешила выйти замуж за первого попавшегося, а искала того, кто мог бы её увезти из маленького провинциального города в столицу.

Вот и в этот раз Агнес решила прикрыться подругой. И главной причиной похода к портнихе, конечно же, был не пошив нового ультрамодного комплекта одежды, а желание соблазнить в очередной раз мужчину, по которому обтекались слюной и не только большая часть женского населения городка.

И вот, приобняв подругу слегка, при этом взяв её под руку, Агнес подвела её к крыльцу и постучала в дверь. — Добрый день. — Дверь открыла достаточно молодая, лет так слегка за двадцать, девушка в достаточно скромных одеждах. Длинная тёмно-зелёная юбка стройнила и без того стройные черты. Худенькие руки и грудная клетка, выделяющая упругую небольшую грудь. Спрятанные под белой блузочкой с отчерченными горизонтальными тёмными линиями в расстоянии где-то в сантиметр друг от друга. Что делало её торс на вид длинней и ещё худее. И уж точно не надо было говорить уже о том, что данный фасон вытягивал её тело ещё сильнее и прибавлял роста на вид сантиметров десять. Светлые волосы, уложенные в аккуратную прическу, убранные в замысловатый пучок чуть ниже макушки без единого торчащего волоска, скрепляла заколка в виде восточной палочки, украшенной многочисленными блестящими зелёными огоньками камушками бисера. Лёгкий макияж, совсем незаметный на светлой коже. Осанка и тон разговора. Было заметно, что когда-то её обучали манерам и правилам этикета. Хоть всё остальное в её внешности кричало о малом достатке их семьи. — Агнес? — Слегка удивлённо произнесла девушка, приподняв бровь от удивления, при этом совершенно не затронув данным действием другие мышцы лица, что оставалось мраморным и гладким. — Я не ждала вас? — Но всё же она отступила в сторону и пропустила девушек внутрь дома. Закрыла за ними дверь. — Но раз уж пришли, то проходите.

— Дианочка, ты как всегда прекрасна! — воскликнула Агнес, отпустив руку подруги и по-хозяйски отодвинув Диану, вошла в дом первой. — Познакомься, это моя подруга Элизабет. Она в восхищении от моих нарядов, дорогуша, — голос Агнес зазвучал более надменно и грубо. Казалось, она всем своим видом и выставленной вперёд грудью старалась показать своё превосходство. Ту разницу, что царила между ними, — которые сшила для меня ты, — протянула она последнее слово, словно желая выделить его из всего предложения. — Потому я решила привести её к тебе, дабы создать невероятной красоты новое платье. — Агнес приподняла юбку совсем слегка, подцепив её пальцами правой руки и вышагивая по скрипучим доскам быстрым шагом по прихожей, потом завернула в коридорчик достаточно узкий и длинный налево и пару шагов по коридорчику, остановившись возле выкрашенной в коричневый цвет двери. То была дверь, ведущая в мастерскую комнату Дианы. — Дианочка, ты же сумеешь создать для неё шедевр.

— Конечно же, — голос Дианы был ровным и спокойным. Казалось, она просто уже привыкла к столь наглому отношению этой выскочки. Хотя, если учесть то, что говорили о их доме люди, то было понятно, почему Диана была такой скованной и сдержанной. Иначе вести себя она и не могла. Всегда царил в душе страх сделать или сказать что-то, что воспримут не так, как оно есть, и новыми слухами наполнится их городок. Ну а так как её швейная мастерская приносила больше дохода, чем кукольная мастерская её брата, то становилось понятно, что клиентов Диана потерять не могла. Боялась потерять хотя бы одного клиента и потому полностью прислушивалась и поддерживала желания клиенток. — Любой каприз за ваши деньги. Как бы сказал мой брат, — Диана выдала столь непринужденную и сухую фразу, после чего толкнула ладонью дверь своей мастерской. Дверь открылась достаточно легко с неким легким скрипом, умоляющим смазать петли. Диана жестом руки пригласила гостей войти в комнату, и те с великой охотой зашли внутрь. После Диана зашла сама, но дверь не стала закрывать, оставила её открытой.

— Кстати! — Агнес слегка занервничала и, снова раскрыв веер, принялась остужать горящее лицо. — Дианочка, а твой брат дома? — Её грудь вздымалась при каждом тяжёлом вздохе.

— Дома, — ответила девушка без каких-либо проявлений эмоций. — Где же ему быть в полдень воскресного дня? — На что Агнес лишь сверкнула взглядом, пустив на показ широкую улыбку и расстегнув несколько пуговок на вороте своей кофточки, направилась дальше по коридору и выше по лестнице на второй этаж. Туда, где находилась мастерская кукольника.

Часть 3 Мастерская кукольника

Наши дни.

— Наташ? Наташ, что с тобой? — Денис тряс её за плечи в желании заставить прекратить так пристально смотреться в зеркало.

— Что случилось? — девушка резко заморгала, после чего протёрла ладонями начавшие слезиться глаза. Пошатнулась слегка и отступила на пару шагов назад. У неё закружилась голова.

— Да ты минут десять в зеркало смотрела, не отрываясь! — кричала на неё Катя полным нервозности голосом. Казалось, она стремилась убежать из этого дома, но почему-то не делала этого. То ли просто самой было интересно продолжить исследовать этот дом, то ли просто боялась уйти одна, но было признаться в этом и позвать за собой брата. — Если ты так поддерживаешь приколы Витьки, то знай, что это плохая шутка!

— Прости, — протянула Наташа, не отрывая рук от головы. — Я не прикалывалась, правда. Просто мне показалось. Я что-то увидела в зеркале.

— И что же ты увидела? — спросила Катя, сложив руки на груди и нервно похлопывая мыском стопы по полу.

— Людей, — пожала плечами Наташа. Голова наконец-то перестала кружиться, и она убрала руки от головы. — Девушку в старинной одежде, красивую и светловолосую. Чем-то похожую на тебя, Кать. Тоже высокая и стройная. И с нею мужчина. Тоже светловолосый и тоже красивый. Почему-то мне показалось, что они брат и сестра. Потому как он обнимал её за плечи и целовал в макушку. Казалось, они были дружны, но по-странному печальны. Та девушка смотрела в зеркало, и её взгляд… Я не могла отвести глаз от того взгляда. Полного странной тоски и одиночества.

— Тебе просто показалось, — вставил своё слово Денис. — Этот дом так на нас влияет. Если хочешь, то пойдём отсюда? — спросил он и, подойдя сзади, обнял девушку за плечи и поцеловал её в макушку. Наташа дёрнулась снова, взглянув в зеркало. Сейчас она видела себя на месте той девушки, что видела в зеркале, а Денис делал всё в точности так же, как тот мужчина. Страх пробежал мурашками по коже, такой резкий и пронзительный, но всё же она не стремилась уйти из дома. А потому Наташа качнула головой, отрицая, и пошла вперёд через арку в коридорчик. А ребятам ничего не оставалось, как следовать за нею следом. Наташа шла по этому длинному коридору, разглядывая двери, выкрашенные в разный цвет, но она не спешила их открывать, словно ведомая неведомой силой или теми призраками прошлого, что мелькали в отголосках зеркал, висящих на стене. Вот она остановилась и окинула взглядом вход в достаточно большую кухню, совместимую со столовой. Двери здесь не было, а потому и содержимое кухни можно было разглядеть из коридора. Что Наташа и делала. Покосившаяся мебель и раскиданная кухонная утварь, покрытая ржавчиной. Достаточно большой стол, размещённый посередине, также наполненный различной посудой. Видимо, уже после того, как этот дом опустел, местные жители собирали хорошие вещи, побросав те, что были уже непригодными к пользованию. А вот стулья стояли аккуратно задвинутыми. И каждый ровненько и строго на своём месте. Наташа насчитала шесть стульев.

— Вот так кухня, — протянула Катя, было сунувшись в помещение кухни, но случайно задела одну из тарелок, что стояла на столе. Тарелка упала и разбилась о кафельный пол. Наташа опустила взгляд, разглядывая его. Подметила тот факт, что и в прихожей, и в коридоре полы были деревянными, а вот на кухне был постелен кафель. Видимо, так было удобнее убирать с пола различные остатки пищи или муки. Катя ойкнула и вприпрыжку выбежала из помещения кухни. — Пойдем лучше дальше, — простонала она, спрятавшись за спиной брата.

— Пойдем, — проронила быструю фразу Наташа и пошла дальше по коридору. Дальше дверей уже не было, только лестница, ведущая на второй этаж. Ребята переглянулись между собой и, пожав плечами, словно согласившись продолжить путешествие, двинулись дальше, поднялись по лестнице и сразу же уперлись в дверь. Дверь, что была выкрашена черным цветом. Та, что возникла перед ними и звала войти внутрь. — Заперта, — прошептала Наташа, дернув ручку, но дверь не желала открываться.

— Жаль. — За всё время пребывания в доме подал голос и Антон. Но лишь стоило Наташе отвернуться от двери в желании вернуться обратно к прихожей, как ручка дёрнулась, потом ещё раз. Словно её кто-то дёргал с другой стороны. И вот ручка полностью опустила свой носик вниз, и дверь открылась. Медленно двигаясь, она раскрылась полностью, слегка ударившись о стеллаж, что стоял по правой стене от входа. — Похоже, Наташа, твои призраки нас приглашают зайти внутрь этой комнаты. — Спустил он шутку, что и шуткой-то назвать было трудно в такой ситуации.

— Ну и что вы столпились-то? — теперь в разговор вмешался Витька, толкнув друзей в спину, каждого по очереди. Тех, кто стоял ближе всего к нему. — Пойдем уже посмотрим, что там, раз уж дверь открыта оказалась.

— А вас не смущает, что дверь заперта была, а потом сама по себе открылась? — Наташа, казалось, начинала приходить в себя от того опьяняющего её видения. И видимость происходящего в её глазах уже не выглядели такими уж безобидными. — Вы же видели все, как ручка сама двигалась, и как дверь сама открылась.

— А это всё призраки, Наташ. — Витька снова изобразил приведения, извиваясь и издавая гудящий звук.

— Вот честно, Вить, — Катя решила выдать весь сарказм, что только мог в ней существовать. — Не просто так у тебя девушки нет. Это же надо полной дурой быть, чтобы такого дурака, как ты, полюбить.

— Катюха заговорила стихами. — Витька знал, как правильно ответить на подобные высказывания. — Прям ум выпирать начал, вон смотри, из ушей вот-вот мозг польётся.

— Хамло! — так же резко среагировала на его слова Катя.

— Да тише вы! — остановил их перепалку Денис. — Вы только посмотрите на содержимое этой комнаты. — И Витька с Катей прекратили ссору и огляделись. От чего Катя снова спряталась за спину брата. — Офигеть комнатка! — в восхищении проговорил Денис. — Это что, пыточная? — Он поднял со стола один из инструментов, повертел в руке, разглядел и положил обратно на стол.

Достаточно маленькая, но при этом вместительная комната вмещала в себя несколько столов. Прочных и достаточно больших. По разбросанным на этих столах многочисленных пилочек, плоскогубцев, рубанков разных размеров и стамесок было понятно, что хозяин этой мастерской работал именно с деревом. В углу, рядом с узким окном, стояли бревна разной ширины и высоты, очищенные от коры. «Вот чему, наверное, не сломаться было», — подумала Наташа в тот момент, когда подошла к окну и коснулась пальцами правой руки до одного из брёвен, медленно провела вниз, отчертив две ровные полосы на покрытой пылью поверхности. Наташа выглянула в окно и снова замерла. Сейчас в окне она видела привлекательную даму в красном платье прошлых лет. Утончённая и в то же время агрессивная, яркая. Казалось, она источала флюиды страсти и желаний. Она стояла на дороге и смотрела на это окно. Казалось, она желала увидеть кого-то в этом окне. Ждала его. Хотела его. «Что за наваждение?» — Наташа зажмурила глаза и резко закачала головой. Словно хотела скинуть с себя то наваждение и снова открыла глаза. Той женщины уже не было видно. Обычная улица, пустая. Ни людей, ни животных видно не было. Перевести всё происходящее с нею на голод и недосыпание сейчас было куда проще, чем выдумывать себе непонятные диагнозы, а потому Наташа решила: пусть будет именно так. «Просто не выспалась и не позавтракала. А время уже обеда. Вот и мерещится всякая ерунда — хмыкнула она, словно в попытке оправдаться сама перед собой, и отошла от окна.

Висящие на стенах широкие цепи наводили непонятный ужас, продолжающий бегать холодком по коже. Но этот холодок был заманчивым и интересным. Может, именно потому и ходят некоторые по развалинам. Ради вот таких вот ощущений. Заставляющих сердце биться сильнее, а кровь течь быстрее в венах. Наташа окинула взглядом друзей. Денис продолжал разглядывать различные инструменты, лежащие на столах, быть может, потому что он учился на факультете деревообработки, а потому было логичным, что его заинтересовали стамески. Витька, как всегда, дурачился, примеряя различные парики, что лежали на более маленьком столе. Из ящика, что стоял под тем столом, вытащил одну ногу и руку. — Ой, мадам, позвольте вашу ручку. Ой, простите, позвольте еще и вашу ножку — хихикая, игрался он с деревянными конечностями. — Слушайте, ребята, — тут он решил выдвинуть своё предположение о том, кто же мог владеть этой мастерской. — Может, чувак, который тут жил, манекены делал? Очень похожие запчасти в магазинах на витринах стояли. — Тут он достал ещё одну ногу. Точнее, это была не полноценная нога с коленными суставами и ляжками, а только ступня. — Во! А вот такие в обувных магазинах стоят, — снова хихикнул парень. — Точно говорю, чел манекены делал

— А платья ему тогда для чего нужны были? — Катя, как настоящая шмотница, перебирала платья, что висели на вешалках, висящих на короткой палке открытой гардеробной. Платья, что больше напоминали кукольные по фасону. Такие платья Наташа видела на фарфоровых куколках в магазинах.

Антон в это время, как самый любопытный, лазил по шкафчикам и сундукам. — Вы только гляньте, что я нашел — воскликнул тут Антон, открыв запрятанный в самом дальнем углу сундук. — Теперь вот точно страшно. — Сундук был наполнен всевозможными деревянными игрушками. Лошадками, солдатиками, машинками с движущимися колёсиками. Миниатюрные куколки с курчавыми волосиками и аккуратными платьицами и много чего еще.

— Может, этот человек создавал кукол? — произнесла чуть слышно Наташа, вытащив одну из таких куколок из сундука, и поднесла её ближе к лицу. Внимательно рассмотрела. Круглое личико и невероятной красоты крупные глаза с бархатными ресничками. Личико было аккуратно раскрашено, мастерски точно. Тонкие линии и завитки. Прожилки алых губ и тычинки янтарного цвета зрачков. Дуга бровей. Всё говорило о том, что человек, сделавший их, любил свою работу.

Видимо, создание манекенов было более доходным в ту эпоху! Витька, как всегда, был неугомонным и весёлым. А потому он достал из ящика голову и, нацепив на неё парик, принялся с нею вести немой диалог, жестикулируя при этом свободной рукой. «О Ерик, бедный Ерик — произнёс он достаточно громко, после чего шваркнул голову вместе с надетым на неё париком обратно в ящик.

Наташа улыбнулась. Сейчас эта шутка, казалось, к месту. Разрежала достаточно напряжённую обстановку. Но вот Наташа увидела свернутые в трубочку большие листы бумаги, воткнутые в металлическое ведро. Проснулся интерес, и руки сами потянулись за ними. Возможно, там были эскизы или иллюстрации работ. Но, развернув один из таких свёртков, она хмыкнула сперва. Потом кашлянула. А после сглотнула собравшуюся слюну. — Мда, — протянула она. — Это не манекены, ребята. — Её натянутая на лицо улыбка, такая искусственная и в то же время полная эмоционального ступора, положила лист бумаги на стол.

— Ого! — высказал Денис, разглядев очень даже интересные детали на чертежах. — Это что же получается такое? Секс-кукла?

— Ну а что! — снова сквозь собравшийся кашель проговорила Наташа. — Как там? Резиновую Зину купили в магазине?

— Ага! — ответил Денис. — Если в нашу эпоху резиновая Зина — лучшая подружка в мире, то в эпоху этого гения были деревянные Мальвины, готовые выслушать любую ложь из уст Буратино! — Ребята сначала не могли понять, о чем говорят Денис с Наташей, но после того как подошли ближе и увидели чертежи, то сначала растерялись, потом, приглядевшись, мальчики рассмеялись, а девушки засмущались. И такая реакция, конечно же, была понятной. На бумаге было нарисовано тело женщины. Точнее, куклы, выглядящей как взрослая молодая женщина, имеющая необходимое отверстие между ног. И кстати. Если верить рисунку, то у той куклы все конечности должны были быть сгибаемыми. В районе бедер, коленных чашечек и ступней, что касалось ног. Что и касалось рук. Плечи, локти, кисти. Если верить чертежам, то у той куклы даже пальцы должны были быть подвижными. — Извращенцы жили во все времена. Аха-ха. — подметил Денис.

— Да ладно! — протянул Антон. — Может, тем мужчинам с девушками не везло, а нужду надо было как-то утолять потребности. В наше-то время подобным развлекаются тоже. Мне вот больше интересно другое. Автор этих вот куколок сам их испытывал или оставлял это для клиентов?

— А меня другой вопрос интересует, — хихикнул Витька. — Они, когда деревянных тёток трахали, не боялись на писюн занозу поймать? — вопрос, который заставил сначала всю компанию задуматься, а потом расхохотаться.

— Не думаю, — ответил Денис. — А хотя кто его знает.

— А вот интересно, — протянула фразу теперь Катя, что внимательно изучала этот чертёж, — тот, кто здесь жил, он молодым был или старым? Красивым или не очень?

— А чего это ты вдруг об этом задумалась? — окинул её ревнивым взглядом брат.

— Просто пытаюсь понять причины, почему человек, который делал красивых милых детских куколок, вдруг начал ваять кукол для секса, — ответила достаточно спокойным голосом Катя.

— Да всё тут понятно, — Наташа решила добавить, так сказать, своё мнение по этому поводу. — Я так понимаю, что человек изначально занимался созданием детских игрушек, но клиентуры было мало. А жить надо на что-то. Видимо, идею подкинули клиенты. Или сам где-то подглядел или придумал. Куклы для сексуальных утех однозначно стоить должны дороже, чем детская игрушка. А если он еще и был мастером своего дела и его создания были идеальными, то и клиентов у него должно было прибавляться, — разложила по воображаемым логическим полочкам свои рассуждения Наташа. Она говорила так уверенно, что казалось, она знает художника этих произведений некого эксклюзивного рода. Так скажем мягко. Не для всех. Так, словно видела его раньше. Слышала, чувствовала. Или, может, это новые видения заставляли её думать и говорить так. Или, может, это её грёзы рисовали образ того мужчины, чьим запахом пота были пропитаны эти стены. Она не могла объяснить сейчас словами свои чувства. То, что играло где-то внутри сосуда, называемого телом. Звенело непонятными голосами в ушах. Било барабанами по перепонкам. Звуки громкие, тукающие, звонкие. Даже сердце слушало их в эти минуты и билось так же часто в унисон этим странным голосам, окружающим девушку. И она боялась признаться друзьям. Боялась рассказать им, что видит и что слышит. Свои чувства и эмоции. Сейчас она прятала их внутри себя подобно тому самому мужчине, что создавал своих кукол в этой мрачной комнате.

Глава 2 Это всё мы.

Часть 1 Повелевай мной

Много лет назад.

Райс Арчер был из тех людей, что всегда следовали четко выстроенному плану. Казалось, даже в плане личных нужд. Сексуальных или иных. Всё было четко просчитано. Он и любовниц выбирал для себя расчетливо. Так, чтобы изымать от своих любовных страстей больше выгоды. Быть может, именно поэтому Агнес Ридчастер была одной из его любовниц. Именно одной из них. Но, конечно же, он выделял её больше всех. Строптивая и дикая, самовлюблённая и самовольная на вид. В постели предпочитала полное подчинение мужчине. Всё, что ему нравилось, всё, что ему хотелось, она спешила исполнить все его фантазии. Ну и самое главное было в их порочной связи, так это то, что это не только устраивало, но и нравилось им обоим. Может, именно это Райсу нравилось в ней даже больше, чем принадлежность к семье Ридчастеров. Возможность не просто трахать одну из них, но и пользоваться её статусом. А Агнес, в свою очередь, периодически выпрашивала у батюшки ту или иную милость для своего возлюбленного. Хоть и старалась это делать достаточно редко и достаточно тактично. Так, чтобы отец не заметил той любовной связи между ними.

Твердая походка и уверенный взгляд. Он всегда был таким, даже в те моменты, когда враги пытались опустить его на колени. Принизить или оскорбить. Всегда он выглядел выше их страстей и негатива. Высокий, стройный, широкоплечий молодой мужчина около тридцати лет. Светлые волосы, длинные и всегда распущенные, совсем не соответствовали моде тех времён, и обведённые чарующим ободком синие глаза. Достаточно пухлые губы и ровный нос. Высокий лоб. Пышные ресницы и наполненные нотками востока изогнутые ломанной дугой тёмные брови. Трудно было не заметить его среди других мужчин. Трудно было не поддаться его взгляду, его чувственной улыбке. И то, как он одевался. Белая рубашка, распахнутая на груди, штаны на подтяжках и кожаные коричневого цвета сапоги. Он редко надевал пиджак, просто потому что ему он казался неудобным и сковывающим движения. Хотя бывали моменты, когда всё же его сестре удавалось уговорить его одеться подобающим образом и убрать волосы хотя бы под ленту в конский хвост. Надо было ли говорить, что в таком виде он привлекал женщин еще больше. Хоть его внешность не могла всё же стереть того статуса, что надежно приклеился к их семье. А потому и постоянной девушки у него не было. Все связи. Все эротические действия. Это была лишь похоть с обоих сторон и не более. О большем и думать он не смел. Хотя, может, так было и лучше сейчас. Без любви оно проще, легче. Так вырисовывалась главная цель. Утолить свои и её сексуальные потребности и получить при этом нечто большее. Деньги в основном его интересовали. От них-то он никогда не отказывался. И, может, стоило посмотреть на это по-другому. Как на подачку, принижающей его как мужчину. Но всё же в их семье каждая копейка была на счету, а потому он не мог отказаться от денег.

Очень хотелось курить. Вот уже пару дней не чувствовал привкус табака на языке. И уже пару дней он не заходил в свою мастерскую. Заказов не было, и делать было нечего. А потому оставалось лишь валяться на кровати и думать о жизни, которой ни у него, ни у его сестры никогда не будет. Но вот в памяти промелькнула мысль, что в мастерской оставались окурки в пепельнице. От чего захотелось сильнее курить. Терпеть теперь было невмочь, а потому он поднялся с кровати и, поправив покрывало, что успел свернуть, направился дальше по коридору. Он шел не спеша, слегка раскачиваясь при каждом шаге, при каждом движении тела. Дёрнул ручку и открыл дверь. — Добрый день, мистер Арчер, вы не могли бы помочь мне справиться с моею проблемой? — Такой игривый голос вонзился в его уши звонкой ноткой. Сейчас он молчал и смотрел на неё, застыв в некоем ступоре, не понимая, как Агнес оказалась в его мастерской. — Ну что же вы, мистер Арчер? Почему заставляете даму ждать? — Она была абсолютно голой, и лишь тонкая белая шелковая ткань, которой она прикрывала самые интимные участки тела, висела на её плече, готовая вот-вот соскользнуть вниз и показать её прелести во всей красе.

— Откуда ты взялась здесь, Агнес? — спросил он, сделав шаг вперёд и войдя в комнату, закрыл за собою дверь. После чего дёрнул ручку в другую сторону, полностью заблокировав замок так, чтобы его сестра не смогла войти и не потревожить их идиллию своим присутствием. Его лицо выдавало всю радость этой встречи. Улыбка, взгляд — всё кричало о желании овладеть ею сейчас же. — Ты же говорила, что твой отец урезал твои расходы в этом месяце и ты не будешь заказывать у сестры наряды?

— Я пошла на хитрость, — проговорила девица и, стянув с плеча ткань, отшвырнула её в сторону. Ткань легкой волной проплыла по воздуху и опустилась на стоящий чуть дальше от них стул с изогнутой резной спинкой, полностью накрыв его собою. — Я привела сюда подругу. Порекомендовала ей хорошую швею. Лучшую в нашем городе.

— Вот как? — лицо мужчины наполнялось интересом в тот момент, когда девушка так плавно подходила к нему, покачивая округлыми бёдрами из стороны в сторону. — Впервые от моей сестрицы есть польза. — Он больше не желал слушать её слов или ждать её действий, а потому пошел сам в наступление. Ринувшись к ней и схватив за руку, потянул на себя, и она, скользнув по полу босыми ногами, мгновенно упала в его объятья. Страстные и такие жадные. Он целовал её губы и шею, блуждая пальцами по бархатной коже, сильнее сжимал в объятьях.

— Не только от твоей сестры, но и от моей подруги тоже. — Он совсем не желал слушать сейчас её слов, переполненный желаниями и грязными, полными похоти мыслями. Всё, что связывало их всегда. Вот так, на несколько минут обжигающего, пылкого танца. То, как он, схватив девушку за горло, сдавливал пальцами артерии, сильнее и сильнее, заставляя пустить слезу. — Райс. — Слетело с её уст, и тогда он сжал её еще сильнее, подталкивая, заставлял двигаться ближе к столу, облокотиться ягодицами о грубые доски. — Райс. — Протянула она его имя, так нежно, прерывисто. Но он молчал. Его губы не шевелились, хотя Агнес всё и так понимала без слов. Его голодный взгляд заставлял сделать новый рывок. Всосаться поцелуем в его губы, пробежаться пальцами по груди, расстегнуть все пуговки на его белой рубашке и распахнуть её. — Я знаю, чего ты хочешь. — Прошептала она, оторвавшись от его губ, провела ладонью по безволосой груди ниже. Теперь её руки умело расстёгивали тугой ремень на его штанах. — Скажи мне это? Мой повелитель! — Фраза, заставившая его дёрнуться и со всей жестокостью, что жила в нём, схватить за волосы и заставить опуститься перед ним на колени. И она была сейчас такой податливой. Та, что никогда бы не позволила мужчине командовать ею в иных, обыденных условиях. Готовая выполнить любое его желание сейчас.

— Ты знаешь, что я хочу! — суровый голос, грубый, как и все его действия. Как его руки, сдавливающие её волосы у самого основания. Прическа моментально сломалась, и волоски вываливались из пучка, рассыпались по плечам. Но это её сейчас не волновало. Агнес приподняла слегка тело и согнула при этом спину, создав форму вопросительного знака, быть может, потому что она была достаточно высокой и в данной ситуации приходилось искажать позу. Она расстегнула сильнее его штаны, поглаживая руками возбуждённую кожу, облизывая его, лаская языком и руками. Так глубоко, так желанно. Медленно и аккуратно он проникал в её рот. Она была целиком и полностью послушная ему. Ускоряясь или замедляясь каждый раз, когда он сильнее сдавливал её волосы. Управлял движениями, словно кукловод куклой, и нельзя было сказать, что ей это не нравилось. Скорее наоборот. Она тонула в этой покорности, не испытываемой ни с кем другим слабостью. Чувством некой безысходности и ранимости. И он закрывал глаза, наслаждаясь всем, что делала она. Какой послушной была. От чего хотелось быть более жестоким с нею. — Иди сюда! — сказал он, дёрнув её за волосы вверх, причинив нестерпимую боль, от чего девушка издала скулящий звук, слегка поморщив лицо, но при всём этом она продолжала молчать. Оставалась покорной рабой его страстей. И, быть может, был бы кто-то другой на его месте сейчас, она не стерпела бы, высказала недовольство, влепила пощёчину. Но не с ним. Этот мужчина словно обладал чарами, способными полностью подавливать её и подчинять себе. Почему она позволяла ему командовать ею, унижать её, принижать вот так беспощадно, причинять боль, она и сама не понимала. И вот она поднялась на ноги так резко, подчинившись движениям его рук. Наконец боль стихла. Он отпустил её волосы, позволив тёмным прядкам прилипнуть к покрывшейся испариной бледной коже спины. Райс, недолго думая, прижал Агнес к своей груди и, обхватив за ягодицы, приподняв, посадил на краешек стола. И как же сильно, как же страстно. Каждый раз, когда он входил в неё вот так резко и яростно, без единого сомнения. Без желания подарить ей хоть капельки личного наслаждения. Всё, что хотелось, — это лишь насладиться всем самому. Завладеть её телом, насладиться громким стоном, вырывающемся с алых губ, почувствовать влажность её тела. Но казалось, что ей и этого хватало. Или, может, именно это и нужно было ей. Упасть в эту грязь и нестерпимую, мерзкую страсть. Порыв боли, смешанный с адским пламенем наслаждений. Его губы, что бродили по подбородку и шептали её имя. Его язык, липкий и тёплый, пробегающий по тонкой шее, его пальцы, сдавливающие бёдра и прижимающие сильнее к своему основанию. И она обвивала снова его руками, цепляясь пальцами за широкие плечи, опрокидываясь чуть назад.

Рука скользнула по доскам стола, и предметы, лежащие на нем, попадали на пол. — Я уронила твои инструменты! — вырвалась фраза с уст девушки, она открыла глаза и дёрнулась в попытке вырваться из его объятий, спрыгнуть со стола и поднять всё, что случайно уронила. Вернуть на место. Но он не выпускал её, сильнее сдавив руками.

— Забудь! — прошептал он, потянув сильнее её на себя, так что ей пришлось сильнее опрокинуть спину, практически лечь на стол и оставшиеся на нём инструменты, что упирались в тело и создавали немного некомфортные ощущения. — Потом! — новое слово и новый рывок. Теперь Агнес полностью опустила спину на стол, но теперь даже острые края инструментов, впивающиеся в нежную аристократическую кожу, не могли сломать иллюзии той игры, что царила между ними. То, как он, закинув одну её ногу себе на плечо, а вторую согнув в колене, подтянул её еще немного на себя. И каждый резкий жест. Каждое движение, пронзительное и быстрое. И как же хотелось тоже урвать немного блаженства. Не позволить утонуть в экстазе только ему. От чего Агнес слегка пригладила волосы одной рукой, плавно спускаясь по щеке и ниже по шее, по груди, по животу, пока её рука не встретилась с его основанием, так беспощадно пронизывающим её. Она ласкала себя рукой, перебирая пальцами аккорды на своей возбужденной коже. И стон, и крик, и оглушительный скрип этого, казалось бы, крепкого стола. Она закрыла глаза и утонула в той ласке, что дарила сама себе в этот момент. Но он не желал ей быть такой счастливой. Точнее, он не мог позволить ей забыть про него, отчего его рука накрыла её ладонь. И его пальцы блуждали в такт её пальцам. Тот сладкий танец, уносящий в экстаз. Её тело трясло, стон становился громче, прерывистее, слаще. Она заскулила. Подняла спину и прижалась к его груди. Не тревожила и поза. Сломанная пополам, разрывающаяся в попытке стать для него кем-то больше, чем просто кошельком своего отца. И вот лишь миг. Казалось, оставалось совсем немного, и он не сдержится. Он кончит прямо в неё. И почему она не реагировала сейчас на это, на жесты и движения его тела. Быть может, она хотела именно этого. Быть может, желала, чтобы он выпустил страсть прямо в неё? Но подобные действия не входили в планы Райса. Оттого он снова потянул её за волосы одной рукой, а второй стянул со стала и, резко развернув, заставил пригнуться, лечь грудью на стол. И он ворвался в плоть чуть выше нужной точки. Узкая, нежная, она сразу покрылась красными пятнышками раздражений. Стон стал еще громче, перерастающий в крик. Казалось, он редко когда позволял себе совершать с нею подобных действий. Раздвигать её ягодицы, вторгаться в неё. Или, может, он ждал, когда же она проявит себя. Закричит на него, обзовёт. Хотел увидеть порывы убежать, ударить, наказать за столь грубые действия, но Агнес молчала. И он выпустил в неё всю накопленную страсть, снова дёрнул за волосы и, заставив выпрямиться и повернуться к нему лицом, поцеловал её губы. Но тот поцелуй был уже иной. Холодный и быстрый. И он отошёл от неё на шаг, подтянул штаны и затянул ремень. — Я уберу тут всё сам! Не волнуйся! — сухим и полным безразличия голосом проговорил он. Казалось, он ждал, когда же она оденется и покинет стены его дома. Отчего не смотрел на девушку, игнорировал её жесты и то, как она, скинув на пол ещё несколько предметов, врезающихся до этого ей в рёбра, разлеглась на столе в развратной позе. Вот на языке снова заиграл вкус табака, и Райс вспомнил, что хотел курить. Глубоко вздохнув и сделав несколько тяжёлых шагов по комнате, мужчина открыл окно, пустил лёгкий летний ветерок в помещение и принялся перебирать окурки в пепельнице, дабы найти в ней пригодный ещё для использования окурок.

— Райс, — проговорила девушка почти по слогам его имя, но мужчина игнорировал её, молчал и смотрел в окно. — Райс, милый, — она спрыгнула со стола и, покопавшись в складках своей одежды, что лежала на дальнем стуле у входа в комнату, достала что-то, снова выпрямилась. Но она не спешила одеваться, а подошла к окну и прижалась грудью к спине мужчины, прилипнув к его потному телу своим, и, казалось, если бы не его белая рубашка, что разделяла их сейчас, их кожа бы склеилась между собой. Агнес положила на подоконник две небольшие коробочки с курительным табаком, дроблённым в мелкую крошку, и свернутую в трубочку сигаретную бумагу. — Выкури нормальную сигарету, — девушка отлипла от его спины и, запрыгнув, уселась на широком подоконнике, открыв коробочку и оторвав по сгибу кусочек бумаги, Агнес развернула его, придерживая край бумаги двумя пальцами одной руки, а второй тем временем подцепила щепотку табака, уложила его на бумаге, потом еще одну и еще. После чего примяла табак, закрутила сигаретку и примяла пальцами. Действия, которые говорили, что она очень хорошо знает процесс создания подобных сигарет. Она протянула сигарету мужчине, и он, взяв сигарету из её рук, поджег её от пары щелчков огнива и затянулся, пустил белый дым.

— Агнес, отойди от окна, — проговорил он всё тем же сухим голосом, сделав новую затяжку и выпустив дым. — Тебя могут заметить прохожие.

— Как же это надоело! — резко ответила девушка. Сейчас она снова стала собой. Такой же властной и самолюбивой. — Мы с тобою уже год встречаемся, и каждая наша встреча — это как что-то запретное и осуждаемое. Надоело! — выкрикнула она.

— А разве это не так? — задал он вопрос, поставив перед фактом всю неприязнь, живущую между их семьями. — Или ты хочешь, чтобы я сделал шаг? Рассказал твоему отцу о нас? — Но она молчала, не спешила отвечать на его вопросы. — Что будет с тобой, если твой отец узнает, кого ты себе решила выбрать в спутники жизни? Выгонит из дома? Лишит всех благ, к которым ты так привыкла? Готова ли ты жить как я? Как моя сестра? В гонении и ненависти или в жалости?

— Прости, — прошептала она, успокоившись и опустив взгляд. Сползла с подоконника и, вернувшись к своей одежде, принялась одеваться. — Ты как всегда прав. — И вот он перестал курить, затушил сигарету и положил её поверх остальных окурков, так, чтобы было проще найти в следующий раз, когда снова захочется почувствовать этот едкий вкус на своём языке.

— Агнес, — он приблизился к девушке со спины и положил руки на её плечи, развернул к себе лицом и коснулся губами её губ, слегка приподняв её голову, коснувшись пальцами подбородка девушки. — Давай не будем усложнять то, что и без того выглядит сложным. К тому же ты же меня не любишь, а я не люблю тебя. Хоть и признаюсь честно, что ты самая огнеопасная девушка из всех, с которыми когда-либо был близок. Не порть свою жизнь. Мой мир не для тебя, Агнес! Ты в нём погибнешь! — и она снова качнула головой.

— Вот еще кое-что. — Она не хотела смотреть на него. Не хотела встретиться с ним взглядом, от чего воротила взгляд. Казалась расстроенной и подавленной. Быть может, это была еще одна причина, почему её тянуло к этому мужчине. С ним она не боялась быть настоящей. Не скрываться за личиной спесивой и разбалованной девчонки из богатой семьи. — Дядюшка просил передать тебе это, когда тебя увижу. — Она достала из складки платья небольшой лист бумаги и вложила в его ладонь. — Новый заказ. — И он снова прижал её к груди, снова коснулся губами кожи. — Райс. — прошептала она и пустила слезу. Обняла его в ответ.

— Мне кажется, этот старый извращенец в тайне мечтает залезть к тебе под юбку. Каждый заказ мне напоминает тебя. Фигура, черты лица, макияж. Лишь цвет волос всегда просит светлый. — Агнес улыбнулась широкой улыбкой. Эта фраза сумела ей немного поднять настроение, хотя в чем-то Райс был прав в своих рассуждениях. И сама Агнес не раз замечала на себе его томный, полный вожделения взгляд. — Тебе пора идти. — Его голос сейчас звучал иначе, был более ласковым и добрым. Нежным. И девушка качнула головой. Отпустила мужчину. Поправила слегка свою прическу и, взглянув в зеркало, подтёрла потёкший макияж. Настало время снова быть надменной тварью, растаптывающей всех на своём пути. И Райс взял девушку под руку, вывел из комнаты и ниже по лестнице и дальше по узкому коридорчику, остановившись у дверей мастерской его сестры. — Я был рад видеть Вас, очаровательная Агнес Ридчастер. — Произнес он и, пригнувшись, поцеловал её руку, развернулся и направился обратно по коридору к лестнице.

Тут и Элизабет вышла из мастерской. «Всё в порядке?» — спросила она у подруги, которая, как ни пыталась привести себя в подобающий вид, всё же выглядела помятой и растрёпанной. Но вот она увидела его. Широкая спина и ровные ноги. Почти белые длинные волосы и твердая походка. Это всё, что сумела разглядеть она в так быстро удаляющейся и исчезающей в тени лестницы фигуре.

— Да, — ответила Агнес, откашлявшись. Казалось, она поперхнулась скопившейся во рту слюной, что всё еще так обильно выделялась после вкуса его плоти. — Ты сумела себе подобрать чего из нового и интересного? — Агнес выпрямила спину, вытянулась и пригладила волосы, зацепив выпавшие из пучка волосы за ушко. Старалась казаться строгой и несгибаемой, как и всегда.

— О! Да! — с восторгом ответила Элизабет. — Ты была права, Диана восхитительна. Она точно знает, что надо предложить. Сразу же поняла, какой мне нужен фасон и цвет.

— Я рада, что вы остались довольны. — Вот из мастерской вышла и сама Диана. С улыбкой нежной и утончённой на лице она подала медленный жест рукой, указав девушкам путь по коридору к выходу и последовав следом за ними до самого конца. — Я буду ждать вас через неделю на первую примерку. — Попрощалась и захлопнула дверь. — Ох! Райс! Не доведут тебя до добра шашни с дочкой Ридчастера. — Прошептала она, мотнула головой. После чего подошла к зеркалу, что висело на стене в прихожей. Узкое и длинное. В нем можно было разглядеть полностью всю свою фигуру и поправить наряд. Что Диана и сделала. Подправила воротничок на своей кофточке и вернулась обратно в свою мастерскую.

Часть 2 Страшилки, рассказанные Чарли.

Наши дни.

— Ладно! — сухо проговорил Денис, подняв со стола тот чертёж и свернув лист в трубочку, сунул его в то же металлическое ведро, из которого его доставала Наташа. — Пойдем уже из этого царства извращения и больной фантазии.

— Да ладно тебе, Денис. Подумаешь, куколки. В наше время мужики тоже куколок гоняют. Ты же не называешь производителей резиновых баб извращенцами, — выразил своё мнение Антон. Но всё же уйти из этой камеры пыток хотелось и ему. — Пойдем посмотрим, что тут еще есть, — и ребята двинулись к выходу. С легкостью открыли дверь и вышли обратно на лестничную площадку. И только Наташа не спешила уходить. Она, казалось, слышала шепот со стороны окна, а потому, резко обернувшись, окинула его беглым взглядом.

— Наташа? Идешь? — окликнул её Денис, остановившись в дверном проёме.

— Да, — ответила Наташа и, сделав несколько шагов к окну, посмотрела на улицу. Улица была такой же пустой и унылой, как и в прошлый раз. Но вот ветерок ворвался в окно, распахнув при этом створку. Наташа отступила на шаг от окна и с удивлением заметила, как одна из сигарет, лежащих в пепельнице, моргнула ярким огоньком, словно кто-то её поджег от спички. Тонкой завивающейся струйкой к потолку потянулся дымок.

— Наташ! — снова окликнул девушку Денис, и Наташа, вздрогнув от испуга, резко развернулась и пошла к нему. — Ты чего там застряла?

— Просто показалось! — произнесла совсем неуверенным голосом девушка, взяв парня под руку в желании быстрее пойти дальше. Но оказалось, что дальше по второму этажу особо идти было некуда. Точнее сказать, комнаты-то там были и коридор. Вот только коридор с этой стороны был полностью завален всевозможным хламом. Креслами, стульями. Посудой и металлическими прутьями. — Тут не пройти? — спросила Наташа, от чего вся компания посмотрела на неё как на дурочку, которая не видит перед своим носом горы разломанной мебели и вещей.

— Предлагаешь нам растащить этот завал? — спросила Катя, словно и её интересовали широко раскрытые двери, видные с той стороны завала.

— Нет, — ответила Наташа, сильнее повиснув на руке Дениса. — Пойдем обратно вниз. — И компания спустилась по скрипучим ступенькам лестницы и, снова оказавшись в узком коридорчике, замерла. Сейчас на полу расстилалась бардового цвета дорожка с темно-синей каймой по бокам, а на стенах висели небольшого размера картины с изображенными на них натюрмортами и пейзажами, а совсем рядом, по левую руку от них, находилась темно-коричневого цвета дверь. Да и обои, казалось, до этого выглядели иначе. Сейчас они были более цельными и более чистыми. Можно было разглядеть их бордовый оттенок и невероятной красоты золотистые узоры. — Ребят? — протянула Наташа, оглянувшись и окинув их немного перепуганным взглядом. — А вам не кажется, что вот этого всего тут до этого не было, и двери этой тоже не было? Вон та дверь была. — Показала она пальцем на следующую дверь, находившуюся по той же стороне стены. — Она не открывалась. И следующая за ней тоже не открывалась. — Она продолжала показывать на двери жестом руки. После чего показала на проём без двери, там, где находилась кухня. С противоположной стороны стены. — А там уже кухня была. — Сейчас ей действительно казалось, что ни двери этой не было, ни тех картин. И она уже и не помнила, что даже не думала открывать те двери и просто проходила мимо них.

— Может, просто прошли мимо и не заметили, — хмыкнул Денис и пожал плечами, погладил пальцами её ладонь. Он хотел её успокоить и поддержать. Всё, как и должен делать любящий свою подругу парень. — Хочешь, зайдем в эту комнату? — спросил он у девушки, и Наташа, зажав губы, как она это любила делать, закивала головой.

Тёмная комната с двумя узкими окошками по задней стене, закрытыми светлыми полосами тюли, и книжным шкафом с открытыми полочками между ними, полными различных книг, коробочек и бумаг. Посередине комнаты стоял широкий письменный стол и кресло с облупившейся тёмно-зелёной кожаной обшивкой. На столе тоже лежали книги, бумаги и письма. — Кабинет, — проговорила по слогам Катя и, пройдя по комнате, принялась разглядывать книги на покрытых пылью и паутиной полках. Она взяла одну книгу с полки, пролистала жёлтые страницы, отдающие запахом сырости и гнили, и чихнула, потом ещё раз чихнула, после чего закрыла книгу и вернула на полку.

И тут она была права. Это помещение действительно являлось когда-то кабинетом семейства Арчеров. — Снова счета и всякого рода письма. — Антон принялся ковыряться в бумагах, лежащих на столе. — И тут счета тоже. А тут напоминание об уплате долга. — Он положил письма на место и поднял записную книгу, принявшись переводить неразборчивый подчерк, хоть и красивый. — Ничего не понятно. — Хмыкнул он и положил книгу туда же, откуда её взял.

Наташа не отставала от остальных в плане обхода комнаты. — Посмотрите, — проговорила она, сняв с одной из книжных полок старую фотографию, стоящую без рамки. Она была просто прислонена к книгам и держалась на честном слове. — Вот эту пару я видела в зеркале. — И вся компания сразу сбежалась к ней. Уж больно интересно всем стало посмотреть, кого же Наташка там в зеркале увидеть могла. На фото были изображены молодой мужчина средних лет с длинными, почти белыми волосами приятной наружности, высокий и стройный, и сидящая в кресле с невысокой спинкой девушка, что, казалось, была на несколько лет моложе его. Ухоженная и красивая. Волосы хоть и были тоже светлыми, но всё же не настолько, как у мужчины. Хотя черты лица были схожи, отчего было понятно, что они являются друг другу братом и сестрой.

Антон забрал из рук Наташи фотографию и, перевернув её, прочитал надпись: «Мистер Райс и миссис Диана Арчер. Любящие брат и сестра. С лучшими чувствами от вашего друга». Он хмыкнул и, перевернув фото, снова разглядел людей на нём, после чего вернул фото Наташе. «Катюх. Прям как мы с тобою».

— Да! Да! — проговорила Катя и снова расчихалась.

— А это похоже на чек. Смотрите? — Денис среди бумаг разглядел очень даже интересную бумажку с банковскими отметками и цифрами, вырисовывающими крупную сумму с четырьмя нулями после пятёрки. — Или как там называлась такая бумага?

— Денег, видать, кто-то семье подкинул, — снова чихнула Катя, да так громко, что её чихание разнеслось звонким эхом по всему помещению.

Но вот дверь скрипнула, открылась сначала слегка, после чего распахнулась сильнее, и на пороге появился странный мужчина лет шестидесяти с взлохмаченными, торчащими в разные стороны седыми волосами, толстым пузиком, короткими ножками и очками с толстыми линзами. Катя, как увидела этого человека, сразу же раскричалась, затряслась и в один прыжок пересекла расстояние и спряталась за спиной брата. Наташа тоже подошла ближе к Денису, что сразу же обвил пальцами её ладонь. И лишь Витька стоял посреди комнаты как ни в чём не бывало и смотрел на мужичка как хозяин дома на незваного гостя. — Здрасте? — проговорил мужичок недовольным голосом, разглядывая молодых людей и расставив руки по бокам, от чего казался еще смешнее и стрёмнее. — Вы кто такие и что тут делаете? — Но ребята смотрели на него, совсем не понимая английских слов.

— Что он от нас хочет? — прошептала Катя на ухо брату, и тот пожал сперва плечами, но потом проговорил фразы, которые понял. — Он спросил, кто мы и что тут делаем, — проговорил Антон.

— Русские, значит? — спросил мужичок и, хмыкнув, сделал шаг вперёд и вошёл в кабинет. — Я вас спрашиваю, что вы забыли в этой развалюхе? — его голос был громким, а произношение чётким. Казалось, этот человек лучше самих ребят владел русским языком. — Что за кошмарные развлечения у современных детей? Лазают они по развалинам и ищут приключения на свою задницу. Тут в любой момент может пол провалиться или чего хуже. Упадёте, разобьётесь, шею свернёте или башку разобьёте! — ругался на молодых людей мужичок.

— Мы вообще-то не детишки! — с явным недовольством в голосе возразил Витька. — Мы все совершеннолетние и паспорт имеем!

— Во оно как? — мужичек от переполняющего его возмущения по-странному вытянул шею, что, казалось, сделало его еще смешнее. — Это, конечно, сильно меняет дело! Так вас хоть сумеют по паспорту опознать, если вы, конечно, такие все из себя взрослые, не забыли их с собою взять!

— Не забыли мы паспорта взять! — столь же резко ответил Витька. — А еще я не забыл взять с собой кошелёк. — после чего достал свой бумажник, раскрыл его и вытянул две стодолларовые купюры. — Быть может, вы перестанете быть таким вредным стариком и вместо нравоучений расскажете побольше об этом доме? Если, конечно, вы что-то об этом доме знаете!

Мужичок сразу поменялся в лице и изменил позу. Секунды раздумий и хмыканья. — Почему же не знаю? — он подошел ближе к Витьке и забрал из его рук деньги. Пересчитал их и убрал в свой карман. — Историю этого дома я очень даже хорошо знаю. Этот дом принадлежал семейству Арчер. А последними хозяевами были Райс и Диана Арчер. — мужчина забрал фото из рук Наташи и как-то странно задышал. Казалось, был взволнованным. Он медленно провёл большим пальцем по силуэту Дианы, с неким трепетом, может, даже влюблённостью. После чего снова вздохнул и вернул фото Наташе. — Диана так красива на этом фото, такая чистая, неземная. — и тут его голос перешёл на еле слышный шёпот. — В тот день она была сильно расстроена чем-то и совсем не хотела фотографироваться, но брат уговорил её сделать последний совместный снимок.

— Кому этот дом принадлежал, мы и так уже успели узнать из обрывков газет и кучи писем с извещениями, — громче выразил своё недовольство Витька, казалось даже, не заметив тех последних слов, сказанных этим странным мужчиной.

— Тогда чего же вы хотели узнать? — хмыкнул старик с выражением лица, говорящим, что он деньги уже не вернёт. — Быть может, о том, что этот дом был проклят и неприкаянная душа до сих пор блуждает среди развалин этого дома?

— Неприкаянная душа? — прошептала Наташа. Её голос выдавал и страх, и в то же время любопытство. — Как это? — задала новый вопрос Наташа, и мужичек по-хозяйски обошел стол и присел в кресло. Принялся рассказывать историю этого дома.

— Когда-то очень много лет назад мистер Арчер познакомился с совершенно невероятной женщиной. Её имя было Мэй. И была она родом из восточных земель. Мистер Арчер очень полюбил эту женщину. Взял её в жёны, привёл в свой дом. Она родила ему двух детей. Райса, а потом Диану. Вы можете увидеть по фото некие отголоски восточной внешности в их лицах. Хоть и не сильно выраженные. Мэй была известна как создательница невероятной красоты вырезанных из дерева куколок. Этому ремеслу она и сына обучила. Диана же была не очень способной ученицей в плане резьбы по дереву, но зато в шитье и вязании ей не было равных.

— Значит, это его та страшная комната на втором этаже? — спросила Катя, выглянув из-за спины брата. — Мы там были. Там цепи и разные инструменты для резьбы по дереву и детали, и странный рисунок.

— Это была мастерская Райса. После смерти матери он вплотную занялся созданием кукол из дерева, — ответил на вопрос девушки мужчина.

— Ага, — высказал Витька. — Папа Карло недоделанный!

— Человек лишь делал то, что приносило ему больше денег, — достаточно спокойно сказал мужчина.

— Именно так и я сказала! — вставила своё слово Наташа.

И вот все умолкли, и мужчина продолжил свой рассказ. — Мистер Арчер был достаточно ранимым человеком, легкомысленным, доверчивым и ко всему этому азартным. Таких людей легко подбить к излишней трате денег. Что в итоге и выходило. Он много пил. Стал завсегдатаем казино и в итоге проиграл все деньги семьи. А потом залез в долги. Хотел было заложить дом, и вот тогда его жена показала своё я. — Мужчина слегка прокашлялся. Казалось, он хотел пить, но, увы, ни у одного из них не было под рукой воды. — Мэй называли ведьмой, и, возможно, так оно и было. Или, может, она именно так запугивала мужа и окружающих злых людей. Тут уже лишь Бог их знает. Говорят, что она прокляла этот дом, призвала неприкаянную душу, что когда-то могла погибнуть в нём и остаться витать бестелесной оболочкой. В итоге люди поверили в это, и никто не захотел с этим домом и его хозяйкой связываться. Так они и жили. Мэй пыталась удержать мужа от нового похода в казино и при этом заработать денег для погашения его долгов. И когда мистер Арчер умер, его семье стало тяжелее. Мэй тянула на себе и детей, и этот дом, и долги мужа, про которые не желал забывать мистер Ридчастер. Хозяин казино и многого чего еще. Вскоре и Мэй умерла. И все обязанности перешли её детям. Не надо рассказывать о том, как относились люди к Райсу и Диане. Их кто-то боялся, кто-то презирал, кто-то считал ниже грязи на мостовой. Но были и те, кто понимал их. Кто пытался помочь. Одним из таких людей был молодой констебль, направленный в наш городок для расследования загадочных убийств.

— Значит, всё же был убийца, — хмыкнул Антон, сложив руки на груди. — Значит, я правильно перевёл статью.

— Примерно так. Точно уже не расскажу, так как свидетелей тех лет уже и в живых-то нет. А про хозяев этого дома нынешнее поколение по бабушкиным сказкам знает.

— Понятно, — качнул головой Антон.

— А мне вот интересно, вы-то кем будете? — Витька, как всегда, был готов подлить очередного масла в огонь.

— Я живу в этом городе очень много лет уже, — ответил совершенно спокойным голосом мужчина. Казалось, его просто невозможно было рассердить или заставить нервничать. — Мне нравится здесь. Тихо и спокойно. И в то же время все друг друга знают. А потому заранее знаешь, от кого и что ожидать.

— А откуда вы так хорошо русский язык знаете? — новый вопрос от неуёмного Витьки не заставил себя долго ждать.

— Так потому что я в России родился. И имя у меня самое простое и русское — Иван. Ну а для местных жителей я Чарли. И вы меня можете Чарли называть. Так мне привычнее. — развел руками мужчина и, поднявшись с кресла, снова обошел стол и сделал несколько шагов к двери. — Некоторое время жил в Лондоне, а потом, проезжая мимо, увидел этот городок. Прожил здесь несколько дней, а потом решил остаться здесь жить навсегда. Уж очень здесь хорошо, тихо и спокойно. — Он сделал еще пару шагов к выходу, но, казалось, не спешил уходить. — Вы бы, ребята, уходили из этого дома, аварийный он. Ненадежный.

— А вы могли бы нас по этому дому поводить и пересказывать еще про его обитателей? — достаточно громкий голос Наташи заставил мужчину остановиться и обернуться. — Уж очень хочется всё тут увидеть и узнать. — говорила девушка, а мужчина всё слушал её и слушал. — Там есть второй этаж, и мы видели там такую красивую резную дверь, двухстворчатую. Хотелось увидеть, что там такое. Но вот как пройти туда, не знаем.

— Есть еще одна лестница. — ответил мужчина. — Со стороны прихожей. Странно, что вы её сразу не заметили.

— На самом деле мы много чего сразу не заметили. — В разговор вмешался Денис. — Вот, к примеру, дверь в этот кабинет. Мы её не увидели сразу. И картины в коридоре, и ковровую дорожку.

— Какую еще дорожку? — хмыкнул мужчина и вышел в коридор, а следом за ним и молодые люди. — Нет никакой дорожки. — И действительно, в коридорчике пол был голым. Паркетные доски, слегка покошенные и кое-где отломанные, наполнялись черными полосами от сырости и старости.

— Странно? — протянула Наташа. — Мы же все видели здесь ковровую дорожку бордового цвета и с синею каймой по бокам.

— Возможно, это ваше воображение разыгралось, — подметил мужчина. — Такое бывает в подобных атмосферных местах.

— Так вы нам покажете дом? — Катя уже не пряталась за братом, а вела себя достаточно уверенно и спокойно. Казалось, и бояться уже было нечего. И почему-то этот странный мужичок располагал к себе.

— Конечно, — ответил мужичок. — Вы же мне заплатили денег, так почему бы не показать мне вам эту развалину и не рассказать историю Арчеров, какой её знаю я.

Часть 3 Неприкаянная душа

Много лет назад.

Дождавшись, когда за окнами потемнеет, он зажег от маленького огарка достаточно толстую новую свечу, с трудом вмещающуюся в его достаточно большую ладонь. Сейчас в его голове царила некая идиллия. Та странная и опьяняющая музыка, которая всегда у него играла в голове снова и снова, наполняя фантазией и желанием творить. Создавать незабываемые по своей красоте и реалистичности куклы. Почему он любил работать по ночам? Казалось, он и сам не мог ответить на этот вопрос. Может, потому что ему никто не мешал. Никто не отвлекал его от работы, кропотливой и аккуратной. И потому он всегда работал именно так. В темноте ночи лишь при свете вот такой свечи. И этого было достаточно, чтобы создать очередной шедевр.

Он медленно брел по коридору того небольшого двухэтажного домика, в котором жил, поднялся на второй этаж и открыл дверь своей мастерской. Уютная на вид комнатка была небольшой, но при этом вмещала в себя все нужные ему инструменты и материалы. Несколько бревен, длинных и достаточно толстых, стояли возле окна прислонёнными к стене. С другой стороны, вдоль стены, два верстака. На одном он распиливал бревна и обрабатывал дерево, на другом уже собирал детали конструкции в единое целое. С другой же стороны стоял столик, на котором лежала палитра и краски, парики из натуральных волос. То, к чему он был всегда придирчивым. Хоть и сам не знал, почему он был противником искусственных волос. Может, потому что натуральный волос был более мягким и нежным по ощущению. И это была одна из деталей, что делала его творения более живыми. Парочка манекенов с платьями и шляпками. Наряды, которые шила его сестра для благородных дам и были забракованы покупательницами и отвергнуты, вполне подходили для тех кукол, которые он создавал. Кукол, которые так часто заказывали у него любители экзотики, как он сам их и называл.

Вот он сделал несколько шагов вперёд и поставил свечу на тот стол и окинул взглядом полупрозрачную черную ткань, украшенную крупным кружевом по кайме. — Сестрица опять зазря работала всё утро. — хмыкнул он. Его голос был недовольным и усталым. Как же ему хотелось вырвать себя и свою сестру из тех цепей, в которых их загнала их семья. То желание вылезти из нищеты. На что они были готовы ради этого. И, может, именно потому он и взялся сейчас за этот невероятный заказ, сделанный одним из местных властных чиновников. Любитель странных игр и порочных действий. — И зачем только этому ублюдку понадобилась кукла, так сильно похожая на девушку. Хотя! — он хмыкнул снова. Ведь тот чиновник был не единственным и, конечно же, не первым, кто покупал у него подобную куклу. Мужчина подошел к окну и, взяв в руки недокуренную сигарету, лежащую на грязной и уже переполненной пепельнице, покрутил её между пальцами, приминая табак, закрученный в плотную бумагу. — Мои куклы так похожи на живых женщин, что это вполне может спасти от одиночества. Быть может, потому их так любят эти люди. Куклы, которых он создавал по тому описанию, что требовали покупатели. И в этом он был мастером. Несравненным скульптором, вырезающим по дереву невероятные формы и черты. Мужчина глянул на окно. На улице стало еще темнее, от чего он улыбнулся слегка и завязал свои светлые длинные волосы в хвост черной лентой, снял рубашку, полностью оголив подтянутый и крепкий торс. — Нус. Приступим к работе. — проговорил он и, прикусив зубами сигарету, поднял с подоконника заготовку для головы и, вглядываясь в неё, словно вырисовывая мысленно нужные заказчику черты лица, он прошел по комнате и подкурил сигарету, наклонившись к той свече, что принес.

Мужчина выпустил дым, и вот в его голове снова заиграла та музыка, и фантазия понесла его в мир, в котором он был и царём, и богом. И был самым сильным и могущественным. Он сперва закрыл глаза, что-то пробурчал себе под нос. Видимо, подготовившись к процедуре, и вот снова затянувшись, выпустил дым в потолок. Взяв стамеску и небольшой молоточек, он принялся вытёсывать лицо. Тонкий и ровный носик, пухлые и сладкие губки, сложенные в нежный бантик, к которым хотелось прикоснуться своими губами поцелуем, крупные глаза. — Ты будешь одной из самых красивых моих фантазий. — проговорил он, коснувшись большим пальцем тех губ. Казалось, ему сейчас хотелось почувствовать их мягкость и тепло. Хотелось, чтобы это лицо и эти губы, глаза желали его так же, как он желал их. — Как жаль, что ты лишь дерево. — Он вздохнул и вот снова затянув сигаретку, выпустил дым. Дым, который уже был нестерпимо горьким, от чего пришлось положить голову куклы на верстак и быстрым шагом пересечь комнату, опустить остаток сигареты в пепельницу. — Ладно! — проговорил он более резко. Теперь он принялся вырезать её торс. Тонкая талия, округлые ягодицы. Грудь, что полностью вмещалась в его большие ладони. Он поглаживал их в тот момент, когда шлифовал. Когда придавал форму слегка торчащим, словно при возбуждении соскам. Всё аккуратно и кропотливо. Работа, которую он любил, а потому и отдавал этому процессу всю свою душу и чувства. Далее ноги и руки. Каждый пальчик, каждый изгиб. Всё сведено к идеалу. И, может, он иначе и не умел.

Теперь оставалось соединить все детали металлическими скобами. Коленные чашечки и локти. Плечи и сгибы кистей и стоп. Шея. Каждый суставчик. Каждый пальчик на руках и ногах. Всё двигалось и работало. Теперь она больше походила на девушку, чем на деревянную болванку. Он взял кисть и палитру, обвел красным контур её губ, каждую прожилку, каждую складочку. После смочил кисть, и теперь его кисть коснулась зеленой краски. Теперь он придавал цвет её глазам. Зеленоватые краюшки переходили в карий и янтарный ободок вокруг зрачка. — Идеально, — прошептал он, и вот теперь оставалось выбрать волосы. Почему-то именно тот темно-каштановый ему сейчас был пригляднее всех. Он встал с высокого стула, на котором сидел во время покраски лица куклы, и принялся перекладывать парики. Слегка желтоватые и такие нежные. Он сжимал их в ладонях, водил пальцами по волоскам. Цвет, который указал заказчик. И почему его душа совсем не видела эту красотку блондинкой? От чего он положил этот парик на стол и поднял другой. Темно-каштановый с легкими кудрями. — Давай посмотрим на тебя, — он надел на куклу парик и улыбнулся. На него смотрела сейчас мечта. Лицо, которое не могло не вызывать эмоций и улыбки. Красивое и нежное и в то же время страстное и желанное. Губы, что молили прикоснуться к ним поцелуем. Глаза, что зазывали к себе ближе. И волосы, что обрамляли её лицо, выделяли скулы. Делали её ярче. — Настоящая красавица, — теперь он не мог прекратить смотреть на неё вот так. Взглядом, полным восхищения и тоски, ведь у него самого не было постоянной девушки. И не знал он той удушающей ласки и тепла, о котором мечтает любой мужчина. Которую жаждет, глядя на подобные красоты девушек. И хоть имел он любовниц, но всё же это было не то. Их он не мог назвать родными, не мог назвать своими. Это было лишь отголоском отчаянья с обеих сторон и поиском утешения. Не более. Да и тот факт, что Агнес уже две недели не приходила к нему, бил по вискам желанием слиться с кем-то другим в эротическом танце. Молодой мужчина снова хмыкнул и задумался. Надо было теперь выбрать кукле платье.

— Брат! Уже утро! — раздался за дверью громкий голос сестры, отвлекший его от тех раздумий и фантазий. — Ты всю ночь работал. Иди теперь отдохни!

И он снова вздохнул. И снова его взгляд упал на этот тонкий и желанный силуэт. — Уже иду! — громче проговорил он, так чтобы сестра его услышала и отошла от двери. Быстрым движением руки он стянул со стула ту самую полупрозрачную черную ткань и прикрыл ею деревянное тело. — Я к тебе еще вернусь! — обратился он к кукле, словно она была живой, и вышел прочь из помещения мастерской, захлопнув за собою дверь, но не запирая её на ключ, что было странно, ведь обычно он именно так и делал. Никогда не оставлял дверь открытой.

Усталость утягивала его, и он, не снимая штанов, лишь сбросив с ног ботинки, зацепив их нога об ногу, забрался на кровать и, подмяв подушку, уснул крепким сном. Но вот раздался скрип дверных петель, такой противный и пронизывающий звук до мозга костей. Звук, от которого хотелось сморщиться и закрыть ладонями уши. Он поднял спину и огляделся. Но комната была пустой, как и прежде. И, как и прежде, тишина окутывала его. И та дверь. Она была закрыта. — Странно! — пробормотал он, но, спустив всё на своё больное воображение и усталость, опустился обратно на кровать. И снова раздался рядом звук. Теперь это уже больше походило на звяканье цепей, что висели обычно в его мастерской. Те цепи, на которых он подвешивал кукол для того, чтобы покрыть их бежевого цвета краской и совсем скрыть то дерево, из которого они были созданы. Всё для того, чтобы куклы еще сильнее походили на людей. — Кто здесь? — он снова поднял спину и теперь уже не мог отвести взгляда. Перед ним стояла красивая молодая девушка, чье тело покрывала лишь тонкая прозрачная черная ткань. Темно-каштановые волосы ложились на плечи каскадом, и та улыбка, что, безусловно, могла свести с ума любого. — Кто ты? — спросил он в тот момент, когда девушка двинулась вперёд и, изогнувшись с плавностью кошки, забралась на его кровать, медленно подползая к нему. — Я понял. Это лишь сон. Ты мой сладкий сон. На что девушка кивнула головой.

Она провела одной ладонью по его ноге, плавно перебирая пальцами выше по обнажённой груди, по его бледной, казалось, давно не видевшей дневного солнца коже. — Раз ты сон, то я готов погрузиться в него полностью. — прошептал он в тот момент, когда её ладонь скользнула выше, и вот она, подтянувшись, зацепившись за его шею, выпрямила спину. — Что ты хочешь сделать со мной? — он улыбался сейчас, переполненный желания сейчас. В тот момент, когда она смотрела на него вот так. С неким полным страсти прищуром и незабываемой похотливой улыбкой. Девушка хихикнула слегка и приподняла выше вторую руку, в которой держала ту самую цепь, на которой он подвешивал кукол. Цепь демонстративно качнулась в такт тому взгляду, что упрашивал его дать разрешение на более извращенные шалости. — Что ты хочешь сделать сейчас? — спросил он, стягивая с её тела ту прозрачную ткань, сжимая её пальцами, тянул сильнее, обнажая такую красивую упругую грудь и живот, круглые бархатные бедра. — Я согласен. — протянул он фразу дребезжащим голосом, уже не в силах сдерживать свои желания и порывы. Мужчина отбросил в сторону ткань и принялся ласкать руками её грудь, сжимать их ладонями. — Какая ты красивая. — его голос уже больше походил на стон, чем на обычную речь, и вот она приподнялась выше и, толкнув ладонью его в грудь, заставила опрокинуться спиною на подушки. Теперь она была более властной, такой жестокой. В меру его желания. Казалось, всё, что она делала, полностью соответствовало его желаниям и фантазиям.

И девушка завела одну его руку выше, потом вторую, игриво посмеиваясь и улыбаясь, не спуская с него взгляда, обмотала его запястья цепью. Сперва одну руку, а потом вторую, после обмотав ту цепь вокруг тянущихся к потолку деревянных балок кровати, что держали свисающий над головой полог цвета топлёного молока. — Это уже интересно! — он был в предвкушении и полной готовности поддаться ей. Играть в ту игру, что затеяла эта неземная фея из его снов. Такая желанная и такая нежная. Полностью властвующая над его телом и разумом. Теперь она была готова ринуться в бой и, расстегнув ремень на его штанах, стягивая их с него, словно дикая кошка, мечтающая вцепиться в жертву когтями, отшвырнула его штаны на пол и забралась сверху мужчины. — Делай всё, что хочешь! — прошептал он и закрыл глаза. Сейчас он чувствовал, как её возбуждённая кожа касается его ног, трётся об него в желании быстрее покончить с этим в тот момент, когда руки, наоборот, не спешили и медленно поглаживали его грудь. Девушка сперва подползла выше, и теперь он уже чувствовал её низом своего живота. То ощущение, что заставляло и его возбудиться и налиться тонусом мышцы. Она прильнула к нему, целовала его губы и щёки, медленно спускаясь ниже и вырисовывая языком некие узоры на его коже. Дыхание, что было таким холодным, пронизывало его в тех местах, где кожа намокла от её слюны, от чего покрывалась волной мурашек. Таких желанных и сильнее возбуждающих, сильнее и сильнее с каждым её движением ниже, и вот она была уже возле его основания. Обхватывала его пальцами так нежно и сладостно сжимая, то опускаясь ниже, то поднимаясь вновь, водила по нему рукой. И вот он уже не мог говорить. Не мог произнести ни слова, и лишь лёгкий стон слетал с его губ, поглощённый теми ощущениями, которые он уже успел позабыть. Сколько времени прошло с его последней близости с женщиной, готовой властвовать над ним, казалось, он и сам уже не помнил, может, потому и видел сейчас вот такие сны.

Она продолжала ласкать его языком, так горячо и глубоко проникая им в свой рот, что заставляло его вздрагивать при каждом подобном действии, при каждом её плавном движении, неспешном, осторожном, плавном. Она оторвалась от него и протерла рот ладонью, снова провела ладонью по его животу от грудной клетки ниже до основания, и он открыл глаза. Смотрел на неё в ожидании продолжения. Казалось, он был готов умолять её снова взять его в рот и приласкать сильнее и быстрее. Но девушка мотнула головой, словно без слов понимая, о чем просит его взгляд, и, выпрямив спину, вытянувшись струной, села на него сверху. — Так мне тоже нравится. — ухмыльнулся он, не спуская взгляда с её наглой настырной улыбки. И то, как она двигалась на нём, резко и быстро, совсем не смущало его. И то, как она натягивала цепи, которыми были скованы его руки. Цепи, что резали его плоть и оставляли синяки на коже. Всё было неважным сейчас и невесомым. Всё, что было дорого, это лишь её стоны, её такое сладкое и тяжелое дыхание. И её руки, что продолжали натягивать цепь. Бедра, которые так хотелось приласкать руками, впиться в них пальцами и помочь ей двигаться быстрее. Хотя она словно слышала его мысли или просто чувствовала, понимала его желания, сама ускорилась и вот, выпустив цепи из рук, прильнула грудью к его груди, двигаясь быстрее и быстрее в тот момент, когда целовала его губы, так жадно, словно одержимая им. Заставляла его сдаться, и вот он закрыл глаза от наслаждения, выпустив всю накопленную за эти две недели страсть прямо в неё, и она улыбнулась, расслабившись и повиснув на нем. — Как твоё имя, моя чарующая богиня? — произнёс он в попытках выровнять своё дыхание.

— Ты мне еще не давал имени, разве ты не помнишь? — произнесла девушка еле слышно. — Мастер.

И тут мужчина резко открыл глаза и снова поднял спину. Огляделся. Комната была пустой, как и раньше, вот только штанов на нем надето не было. — Приснится же такое? — прошептал он и, нагнувшись, поднял валяющиеся на полу штаны. Они лежали в том самом месте, куда их откидывала девушка не так давно. — Не помню, чтобы я вас снимал? — Он слегка сдвинул брови в неком недоумении, но вот от чего уже не было смешно, так это от тех синяков, что красовались на его запястьях и четко вырисовывали силуэты цепей. — Что за чертовщина?

Но вот дверь в его комнату распахнулась, и на пороге показалась достаточно молодая женщина, хоть уже и не юная. Лет так, может, за двадцать пять приметно на вид. — Братец, тут к тебе приходили! — воскликнула она, но вот, широко раскрыв глаза и прикрыв ладонью рот, ойкнула сперва, после чего резко отвернулась и протянула таким нежным и полным смущения голоском: — Прости

— Что ты врываешься в мою комнату без стука? — ругнулся на неё мужчина, принявшись быстрее натягивать штаны, прикрывать обнаженные участки своего тела.

— Прости, пожалуйста, меня, братик! — протянула таким же скулящим голосом девушка, всё так же стоя в дверях спиной к мужчине. — Просто ты же обычно одет, не думала, что увижу тебя в таком виде.

— Ладно! — ответил он более грубо. — Пустое! — И, забравшись в шкаф, достал чистую рубашку и надел её на себя, прикрывая синяки на запястьях длинными рукавами, чтобы сестра их не заметила. — Что такое случилось, что ты ворвалась ко мне без стука?

— Клиент приходил и спрашивал, когда будет готова кукла, — ответила девушка, всё так же не оборачиваясь.

— Скоро! — ответил мужчина. И вот он резко двинулся с места и вышел из комнаты, отодвинув сестру рукой, попросту спихнув её с прохода. Почему-то упоминание о кукле заставило его сейчас нервничать. И вот он вошел в мастерскую и окинул ту куклу взглядом. Она сидела на том же стуле, на котором он оставил её. Её деревянное тело всё еще было прикрыто той самой черной прозрачной тканью, через которую виднелись самые притягательные и желанные участки тела. Красные губы и взгляд, что теперь казался ему знакомым, и эти волосы. И только цепь, лежащая у её ног, наводила на странные мысли. — Скажи клиенту, если в следующий раз придёт, что мне надо еще поработать над куклой. — проговорил он, понимая, что сестра подошла к нему ближе и остановилась у порога его мастерской. Девушка кивнула головой и, дёрнув дверь за ручку, прикрыла её, оставив кукольника наедине со своим творением.

Райс присел перед куклой на колени, отодвинул в сторону цепь и принялся разглядывать её лицо. Почему сейчас так хотелось снова поцеловать эти губы и хотелось, чтобы тот сон стал явью. Он приподнял руку и провёл пальцами по лицу куклы, вырисовывая те неровности, щеки, губы. Желание оставить эту куклу себе, казалось, было уже непреодолимым. Потому он и решил сделать именно так. Создать новую куклу для чиновника для него не было проблемой. Материалов для этого хватало, да и новый заказ он не ждал так скоро, а потому он приподнял слегка куклу. Усадил её в более удобную позу на том стуле и принялся создавать другую. — Не ревнуй только, крошка, — ухмыльнулся он, обратившись к кукле. — Эта девушка не сумеет сравниться с тобою в красоте. — И он снова взялся за рубанок. Снова создавал тело и руки, плавные изгибы. Всё, что желал заказчик. Так, чтобы все формы новой куклы напоминали формы Агнес. Губы и глаза. Теперь всё соответствовало заказу, оставалось лишь найти подходящий парик и платье. Что, в общем-то, также не составляло проблем. Всё необходимое было под рукой. Он вытянул из коробки с париками самый светлый и приклеил их к деревянной голове, расчесал локоны и расправил завитки. Далее платье. Почему-то Райс решил нарядить её в белое, достаточно простое, но в то же время откровенное платье с глубоким вырезом на груди, украшенным достаточно большого размера кружевом и рукавом в три четверти. — Вот и готово. — Он выглянул в окно и окинул взглядом пустую улицу. Солнце подходило к закату, вырисовывая яркие узоры на пробегающих по небу облачках. — Надо оповестить Вильяма Ридчастера чтобы прислал кого забрать куклу. — Он снова вернулся к той брюнетке, что сидела на стуле. — Мне надо уйти ненадолго. Хорошо? — Разговаривал он с нею как с живой. — Блондинку потом заберут, заплатят за неё хорошие деньги. А ты останешься здесь. Будешь радовать меня своею красотой. — Он снова провел ладонью по темным волосам, по лицу, по губам. Вышел из комнаты и, захлопнув её, запер на ключ. Телефон, как всегда, не работал и наделял поднятую трубку пронзительной тишиной.