Бесплатный фрагмент - Кто я тебе?

…

Все события и персонажи вымышлены, любое совпадение имён и событий с реальными являются случайностью.

АЛИСА

Этот день, словно самый страшный кошмар в моей жизни, мне не забыть никогда. Это случилось в субботу утром, двенадцатого июня. Я не спеша шла домой, слушая музыку в наушниках, придерживая одной рукой маленький рюкзак, который был перекинут через моё правое плечо. А в другой руке держала пару книжек, которые до этого купила в книжном. Погода была замечательной. Лёгкий ветерок трепал мои распущенные волосы, а прохожие улыбались мне, что вызывало на моем довольном лице ответную улыбку. До моего дома оставалось пару широких многоэтажек, которые молчаливо обступили меня со всех сторон, закрывая от палящего солнца. Я свернула налево, решив немного срезать путь. Прошла пару магазинчиков, прошагав через просторную детскую многолюдную площадку и вот, я почти что подошла к своему подъезду. Не дойдя пару метров, я приостановилась, чтобы достать с рюкзака ключи от квартиры и домофона, как ко мне спешным шагом подошли двое людей в полицейской форме, и тыча мне в лицо удостоверениями, что-то рассерженно говорили. Я растерялась на секунду, но потом спохватилась и выдернула из ушей наушники.

— Что-что, простите? Я вас не расслышала.

— Дворцова Алиса?

— Да, это я, — я недоуменно переводила взгляд с одного полицейского на другого, пытаясь прикинуть в уме, что и когда я успела натворить. — Что-то случилось?

— Пройдёмте с нами.

— Куда? И зачем? — я нахмурилась, делая инстинктивно шаг назад. Один из полицейских бесцеремонно взял меня чуть повыше локтя и стал подталкивать к машине, которая была припаркована у подъезда. Её я сразу не заметила, или же просто изначально не обратила внимания. — Что вы себе позволяете? На каких основаниях вы меня хватаете за руки?!

— Пройдёмте, гражданка. На вас поступила жалоба. Сейчас мы проверим, и если все нормально, то сразу же вас отпустим.

— Жалоба? — я начинала нервничать. Руки задрожали, а ноги стали подкашиваться. — Что я сделала? Вы сказать-то можете?

— Вот возле машины и разберёмся! — отпарировал полицейский и снова попытался схватить меня за руку. Я не позволила ему это сделать.

— Говорите здесь! Никуда я с вами не пойду! — моему возмущению не было предела. Вокруг нас уже потихоньку стала образовываться толпа зевак, которые с любопытством поглядывали в нашу сторону и перешёптывались. Полицейский хмыкнул и жёстко ответил:

— Поступил донос, что вы, гражданка Дворцова, приторговываете наркотой и, в данный момент, идёте сбывать товар!

— Что?! — шокировано воскликнула я. — Кто мог это сказать? Да я домой иду! Вот в этом доме, в этом подъезде, я живу! — я махнула рукой в сторону коричневой металлической двери. Мужчины были непреклонны и, похоже, начинали терять терпение.

— Так, уважаемая, перестаньте ломать комедию. Проходите к машине и предъявите на осмотр ваш рюкзак. Если у вас ничего нет, то почему так нервничаете?

— Да потому что в шоке от происходящего! Кто мог вообще такую чушь сказать?! Мне скрывать нечего. Пожалуйста, можете посмотреть. Ничего интересного вы там не найдёте!

Я прошествовала в сопровождение мужчин до их машины. Один из полицейских открыл пассажирскую дверь, придерживая меня за руку. Видимо для того, чтобы я не сбежала. А другой подошёл к толпе зевак, вызволил оттуда какую-то суховатого вида высокую морщинистую женщину и пузатого лысого мужика. Сказал им пару фраз, записал что-то на белый лист, и повёл их за собой.

— Вот, понятые, смотрите, будем производить досмотр, — произнёс полицейский взяв рюкзак у меня из рук, и подойдя к открытой двери машины, расстегнул молнию и высыпал все содержимое на поверхность чёрного кожаного кресла.

На виду оказались мои личные вещи: блокнот, пару ручек и простых карандашей, помятые записки, блеск для губ, зеркальце, паспорт, кошелёк, солнечные очки и, среди этого добра, притулился маленький пакетик с белым порошком. Моё сердце, казалось, ухнуло вниз, к самым пяткам. Я вытаращила глаза, не смея отвести от него взгляд. Сердце стучало так бешено, что заглушило все посторонние звуки. Я видела, как победоносно один из полицейских взял этот пакетик осторожно за край и повертев им из стороны в сторону, хищно оскалился, наклоняясь к моему лицу.

— Так-с, что тут у нас? Белый порошок. Предположительно героин. Ну что, Дворцова, не зря, значит, донос был? Закрывай её, Малыгин. Поехали в отделение. Пусть ей занимаются профессионалы.

— Это не моё! — отчаянно закричала я, да так истошно, что с близ стоящей берёзы в рассыпную разлетелись птицы. — Отпустите меня! Я ни в чём не виновата!

— Не виновата я! Не виновата! — передразнил меня полицейский, тыча мне под нос лист бумаги. — Все запротоколировано, гражданка. Смысла отпираться нет! А теперь подписывайте и проедете с нами.

Мне сунули ручку в ослабевшие пальцы, я её выронила. Хотела поднять, но полицейский, стоящий рядом со мной, не дал этого сделать, резко одёрнув за рукав. При повторном вложении ручки мне в ладонь, я смогла нарисовать какую-то загогулину, мало похожую на мою настоящую подпись. Но, похоже, этого было достаточно.

Спустя мгновение после этого, мои руки грубо окольцевала холодная сталь наручников. Меня силком усадили на заднее сиденье и один из полицейских присел рядом. Другой же ещё минут пять стоял с понятыми, записывая что-то в протокол. Потом отпустил их и уселся за руль. Меня всю трясло и хотелось выть от безысходности. Я как мантру повторяла одну и туже фразу: «Это не моё, мне подкинули. Это не моё, мне подкинули».

— В отделение разберутся. Кто кому что подкинул, и чьё это «добро», — холодно сказал полицейский, сидящий рядом со мной. — Надо было раньше башкой думать, когда эту дрянь толкала на улице.

Всю дорогу я была будто не в себе и плохо соображала, куда меня везут и что собираются делать. В голове вертелась единственная мысль: " Кто и за что?», но ответов, пока что не находилось. Оно и не удивительно. В таком состоянии я вообще не могла внятно соображать и рационально рассуждать. Меня привезли в управление по контролю за оборотом наркотиков МВД. Машина подъехала к парадным дверям и остановилась. Меня, выволокли на улицу и силой дёрнув за наручники потащили наверх по широким ступеням. В неизбежность и полную неизвестность.

АСМАН

Не смотря на работающий кондиционер в кабинете было душно. Я сидел за столом, внимательно посматривая папки с протоколами, делая пометки на компьютере. На настольном термометре показывало +27 градусов по Цельсию. Достав с кармана платок, я протёр пот со лба, останавливая взгляд на одном из исписанном листе. Глаз был замылен, оно и не удивительно, в такую жару сейчас бы оказаться где-нибудь на песчаном пляже, окуная ноги по икры в прохладную воду, а не прозябать в маленьком кабинете. Работу свою я любил, но в такие жаркие моменты хотел быть вне этой душной комнаты. Усмехнувшись про себя, я посмотрел мельком на часы. 12:38. Скоро на обед. Это немного утешало.

В этот момент в дверь громко постучали и не дожидаясь ответа, она распахнулась, и на пороге появился младший лейтенант Гречкин, держа в руках очередной протокол.

— Разрешите, Асман Асланович?

— Да, Вадим, проходи. Что-то серьёзное?

— Поймали очередного распространителя наркотиков. Поступил анонимный звонок. Отреагировали незамедлительно. При досмотре оказалось, что наркотики были при задержанной. Взяли с поличным и доставили в отделение. Возьмётесь? Гришанин на обед уже ушёл. Вот я и решил к вам обратиться.

— Ладно, что уж там. Давай протокол сюда. Веди задержанную. Посмотрим, с чем имеем дело.

Гречкин кивнул и покинул кабинет, положив сначала лист, который держал в руках, на стол. Я без интереса взял его в руки и бегло посмотрел по корявым строчкам. Ничего нового. Все по старой схеме: остановили, проверили, нашли, задержали и доставили в отделение. А дальше ими уже занимались следователи. Я с тоской посмотрел на часы, сглотнув слюну. С обедом придётся повременить. Надеюсь, надолго не затянется.

В дверь снова постучали, открыли и на пороге появился лейтенант, ведя за собой девушку. Я печатал на компьютере и не сразу обратил на неё внимания. В моем кабинете перебывало столько потенциальных наркоманов, что ничего нового я там увидеть и не думал.

— Вот, Асман Асланович, принимайте.

— Ну что же, присаживайтесь, гражданка… — я мельком посмотрел в протокол читая её данные, а потом поднял глаза.

Передо мной стояла невысокая щуплая девчонка, одетая в бежевые босоножки, короткие голубые джинсовые шорты и полупрозрачную белую блузку. Густые черные волосы были стянуты на затылке в хвост, прямая чёлка достигала больших серых глаз, в которых читался страх и отчаяние. Симпатичное личико было залито слезами. Сколько этих крокодильих слез я пересмотрел в этом кабинете — не счесть, и поэтому был не удивлён, хотя в душе мельком появилось досадливое чувство, что очередная молокососка подсела на наркоту, не сумев удержаться от соблазна посетить призрачный мир кайфа от кратковременной дозы.

— Дворцова Алиса Сергеевна?

Девушка беззвучно кивнула. Я прибавил голосу твёрдость.

— Когда спрашивают надо отвечать, гражданка! Присаживайтесь на стул. За что задержали, знаете?

— Это не моё, мне подкинули! — заверещала в ответ девчонка, сложив руки на груди. — Я шла домой, как меня остановили и стали допрашивать, а потом вывернули рюкзак наизнанку. Я не знаю, что это за пакет и что в нем находится. И тем более не знаю, как он попал в мой рюкзак!

Я цинично хмыкнул, делая пометки в компьютере.

— Ну конечно же не ваше, а как же иначе. Эту фразу я слышу каждый божий день. Придумали бы что ли что-нибудь новенькое, гражданочка.

— Я правда не знаю, как этот пакетик попал ко мне, — девушка всхлипнула, резким движением руки вытирая слёзы с щёк и повторно стала рассказывать о своём злоключении, — Я шла домой с книжного магазина, как меня остановили полицейские и стали осматривать…

— Досматривать, — автоматически поправил я её, та коротко кивнула. Ладони с длинными пальчиками и ухоженными ноготками дрожали, а на кончиках пушистых ресниц снова заблестели слёзы.

— Увидев этот пакет, я не сразу и поняла, что это. Полицейские сказали, героин, — голос её дрогнул, а губы задрожали мелкой дробью. — Господи, да я в глаза никогда этой дряни не видела, кроме как в фильмах.

— Ага, — я саркастически улыбнулся. — Все вы так говорите, милочка. Ну что там в пакетике находится — покажет экспертиза. А до того дня, пока идёт следствие, посидите в изоляторе. И если реально покажет какой-то известный наркотик, то загремите по 228 статье УК РФ по полной программе. А это лет семь точно.

Услышав это, девушка сжалась, будто в тугой комочек, глотая солёные слёзы, которые потоком потекли по бледным щекам.

— Это не моё, не МОЁ! — взвизгнул она в ответ, закрывая глаза ладонями.

— Но нашли-то его при вас, уважаемая! Какой смысл отпираться? Если есть что сказать — говорите. Может подельников своих назовёте? На кого работаете? Кому несли сбывать товар? У кого его взяли? Знаете ли, Дворцова, — чистосердечное признание смягчает наказание. И уж не в вашем случае идти в отказную. Лучше раскаяться и признаться раньше, пока ещё есть в чём. Потом может будет быть поздно.

— Пожалуйста, поверьте мне. Не моё это, — захлёбываясь слезами подрагивают голосом ответила девушка, смотря на меня умоляющим глазами. Такую безысходность я, честно признаться, видел впервые. Но по роду службы не имел права руководствоваться своими чувствами и отталкивался только от холодного и рационального расчёта, которое рисовало моё узкое мышление.

— Смотрите, — девчонка закатала рукава блузки по самые плечи, демонстрируя мне идеально чистые руки, без намёка на то, что вены когда-то касалась прохладная сталь иглы. — Никогда в жизни я не пробовала наркотики и уж тем более не стала бы торговать ими!

Я искренне рассмеялся. За окном набежали облака, закрывая за собой палящее солнце. В кабинете стало на чуть-чуть прохладнее, хотя пот всё ещё собирался на моем лбу. Стрелки часов подошли к 14:00. Пора заканчивать этот бессмысленный диалог. Все, итак, было понятно, останется только дождаться результаты экспертизы.

— Колоть наркотики можно не только в вены на руках, Дворцова. Хотя вам и так это известно. Так, пожалуй, на сегодня закончим. Сейчас вас проведут в изолятор. Как результаты экспертизы будут готовы, снова посетите мой кабинет, вот тогда поговорим серьёзнее.

Я напечатал на компьютере сегодняшнюю дату и, стараясь не обращать внимания на тихий плач, поставил протокол на печать. Как только лист вылез из принтера, я поставил свою подпись и протянул его задержанной.

— Ознакомьтесь и подпишите. Если в пакетике окажется, например, обычная сахарная пудра, то волноваться вам не о чём. Отпустим вас на все четыре стороны. Ну а пока придётся подождать.

Девчонка дрожащей рукой поставила подпись и скорбным голосом произнесла:

— Предупредите маму, пожалуйста, что меня закрыли. У неё больное сердце, ей нельзя волноваться…

Я кивнул, убирая протокол в очередную свободную папку, что лежала в кипе бумаг на столе. И набрав на рабочем телефоне заученный до дыр номер, зычно произнёс:

— Гречкин, забирай Дворцову. Ага, жду, — и положив трубку на место, с безразличием обратился к поникшей девушки. — Не переживайте, передадим вашей матушке, о том, что вы у нас. Постараемся это сделать как можно деликатнее.

В кабинет вошёл младший лейтенант. Я кивнул головой в сторону задержанной. И, прежде чем её увели с кабинета, я успел посмотреть в большие серые глаза, в которых промелькнул не наигранный ужас.

АЛИСА

Прежде, чем меня вывели из кабинета следователя Айдарова (фамилию я мельком увидела на протоколе, когда трясущейся рукой его подписывала), меня отвели в полутёмный кабинет, освещённый парочкой люминесцентных ламп и сняли отпечатки пальцев, а потом повели по узкому коридору к дальней двери, которая, по-видимому, вела в изолятор, который находился, здесь же, при управлении. Все происходило будто в кошмарном сне, я с трудом запоминала свои действия и передвижения по этому мрачному зданию, которое навевало ужас и немыслимую тоску. Я с трудом слышала, что мне говорили и, говорили ли со мной вообще? Очнулась лишь тогда, когда за мной с треском лязгнула металлическая дверь. Я вздрогнула и огляделась.

Находилась я в пустой узкой небольшой душной комнате, метра три на четыре, в которой стояло пара двухъярусных металлических кроватей, над высоким потолком виднелось небольшое зарешётчатое грязное окошко, а за спиной молчаливо и упёрто стояла железная дверь с круглым глазком посередине. Сев на одну из кроватей, я горько разрыдалась не понимая, как я смогла здесь оказаться? Это что, чья-то злая шутка или злой рок? Как тот злосчастный пакетик попал ко мне в рюкзак? Как бы там ни было, но я не была наркоманкой! Да, что уж там говорить, я никогда в жизни ничего не употребляла. Если только… мне могли его подложить. В душе закралось сомнение и как гром среди ясного неба в мозгу всплыло имя: ОКСАНА! Меня аж всю затрясло от ненависти, злости и обиды. Неужели и правда? Ведь она недавно мне угрожала, что сделает все возможное, чтобы от меня избавиться, и получается, сдержала своё обещание? Ногти с болью вонзились в ладони, а мысли перенеслись в недалёкое прошлое.

Артём играл на гитаре, пел, был хорошим скейтером и просто душой компании. Нас познакомила общая подруга — Тоня Ивлева. Чуть ли не силком привела в его компашку, в которой сама частенько ошивалась, и зычным голосом представила меня:

— Алиса Дворцова. Прошу любить и жаловать, и не обижать, соответственно!

По компании, которая состояла из пятнадцати человек, прошелестел тихий смешок. Девушки смотрели на меня с вызовом, а парни оценивали. Артём улыбнулся мне, и как мне показалось, даже подмигнул. Длинные пальцы с ухоженными ногтями скользнули по тугим струнам и послышался звук его чарующего голоса. Я растаяла, зачарованно смотря на красавчика, не смея отвести от него взгляд. Я не знала встречался ли Греков с кем-то на тот момент, но в душе настроилась на самое худшее. Даже если у него и есть девушка, то это не помешает мне любоваться им и тайно восхищаться. Но, в последствие, оказалось, что девушки у него нет. Он сам сказал мне об этом, когда после занятий напросился проводить меня до дома. Конечно же я согласилась, хотя провожали нас совсем недружелюбные взгляды. Особенно со стороны девичьего населения.

Как-то все быстро завертелось и закружилось, и вот уже Артём предложил мне стать его девушкой. Отказаться я не могла, так как была безумно влюблена в этого сероглазого блондина с очаровательной ангельской улыбкой. Как только эта новость пролетела со скоростью света по институту, ко мне, после пар, когда я осталась доделывать практическую работу, неожиданно ввалились трое девчонок. Среди них была Оксана Зайцева. Высокая нескладная брюнетка с непослушной гривой курчавых волос и озлобленными зелёными глазами. Встав в боевую стойку, она высокомерно посмотрела на меня и ядовито произнесла:

— Думаешь ты тут самая умная? Не таких обламывали, девочка!

— Что, простите? — я похолодела внутри, постаралась ничем не выдавать волнение и оставаться спокойной.

— Что слышала, первогодка! — хмуро ответила Зайцева, смотря на меня исподлобья. — Только поступила и уже права начала качать? Ты вообще знаешь, кто я такая? Да я тебя в порошок сотру!

Оксана подходила ко мне ближе, а две другие девушки остались стоять в дверях и поглядывать по сторонам, чтобы в кабинет не проник никто посторонний.

— Не понимаю, что вам от меня надо? Не знаю я вас, а должна?

Брюнетка рассмеялась, оглядываясь на своих девчонок.

— Слыхали? Не знает она меня! Я девушка Артёма Грекова! Уяснила? Или тебе доходчивей объяснить?

Мне стало не по себе. Мне вспомнилось, как Тоня раньше говорила о какой-то девушке, с которой тот встречался первые два курса, но потом они с громким скандалом разбежались по разным сторонам, но, по-видимому, считал так только Греков.

— Оксана, кажется? — выдавила я из себя.

Та хищно улыбнулась.

— О-о-о, вспомнила-таки? А я уж хотела память тебе слегонца освежить. Так вот, я не поняла, это что за приколы? Говорят, ты с моим Тёмиком у меня за спиной шашни крутишь? Это правда?

Я приподнялась со стула и коротко кивнула.

— Да. Уже несколько недель. Странно, что донесли тебе только сейчас. И не за спиной, а в открытую. Мы таиться и не собирались.

— Что-о-о?! — Оксана угрожающе нависла надо мной, глазами метая искры. — Что ты сказала, курица? Да я же сейчас тебе табло расквашу за такие изречения!

По спине пробежал холодок, я оценивающе осмотрела обстановку и поняла, что дела мои плохи. При серьёзной потасовке, я огребу не хило от трёх здоровенных кобыл, которые прижали меня в тесном кабинете, на третьем этаже, куда заходят крайне редко. Черт меня дёрнул пойти именно сюда, хотя свободных кабинетов был вагон и на первом этаже. Захотелось уединения? Теперь придётся выкручиваться самой.

— Послушай, Оксана, — попыталась я до неё достучаться, медленно пятясь спиной к окну. — Насколько мне известно, вы больше не встречаетесь, и нет смысла сейчас доказывать мне обратное. Будь это не так, я не стала бы лезть не в своё дело и разрушать чужие отношения.

— Ты уже влезла не в своё дело, пытаясь сейчас что-то вякать в своё оправдание! — девушка разъярённо подскочила ко мне и вцепилась в мои распущенные волосы. — Артём был моим, есть и будет всегда! И никакая дешёвая шавка вроде тебя не посмеет его у меня отобрать. Ты поняла? Я не слышу: ты ПОНЯЛА?!

Я скрючилась от боли, чувствуя какой железной хваткой эта гарпия впилась в меня, пытаясь содрать скальп живьём.

— Нет! — громко вскрикнула я, пытаясь отодрать свои многострадальные волосы, но они ещё сильнее были намотаны на мощный кулак оппонентки. — Вы давно разбежались, так что оставь его и меня в покое! Он был твоим, но теперь он со мной и тебе придётся смириться. Отпусти меня немедленно!

— Ах ты ж… — Оксана замахнулась свободной рукой и хотела нанести мне удар по лицу, или голове, но её остановил громкий вскрик со стороны дверей.

— Зайцева! Ты что творишь?

Мы обе одновременно подняли глаза в сторону кричавшего. Им оказался Артём. Он зло растолкал толпившихся подружек у дверей и проскочил в кабинет, направляясь в нашу сторону. Я вздохнула с облегчением. Как же я была рада его видеть. А Оксана скривилась.

— О, Греков, лёгок на помине! А мы только что выясняли, так с кем же ты всё-таки встречаешься? А, милый?

— Мы всё давно с тобой решили, Оксана, так что нет смысла возвращаться к одному и тому же разговору сотый раз, — он подошёл к нам и смотря в глаза посеревшей девушке, взял её руку и освободил мои волосы. Я отскочила в сторону, обиженно потирая голову.

— Это ты для себя решил, Греков, — фыркнула Зайцева, яростно посмотрев на него. — Я же ничего не решала и решать не собираюсь. Я так это не оставлю. Думаешь, вот так просто можешь отделаться от меня? А вот хрен тебе! — она показала два средних пальца парню, и быстро направилась к двери, потом обернулась и, посмотрев в мою сторону, недовольно выпалила: — А ты теперь щемись, тварь. Я с тебя живьём не слезу.

— Зайцева не надо угрожать! — попытался образумить её Артём, но та уже поспешно покинула кабинет, прихватив с собой ухмыляющихся подруг. Парень подскочил ко мне, и нежно обняв, спросил: — Ты как, солнышко?

— Бывало и лучше, — я прильнула к парню всем естеством и всхлипнула. — Мне чуть не досталось из-за тебя. Мог бы и предупредить, что твоя бывшая такая сумасшедшая.

— Прости, — сквозь зубы выдохнул Греков, погладив меня по спине. — Зайцева все никак не может понять, что, между нами, всё данным давно кончено. Постоянно донимает меня SMS-ками, звонками, я уже все её номера в чёрный список добавил, но нет — она всё никак не может угомониться! Достала, ей-богу.

— И что мне теперь делать? Она и меня слушать не стала.

— Просто не обращай внимания. Когда-нибудь она отстанет. Мне все равно на неё, поверь. Ну не избивать же её, чтобы до неё дошло? — в голосе парня проскользнула досада. — Хотя пару тумаков для профилактики ей бы не помешало.

— Не трогай ты её, Тём. А я постараюсь держаться от неё подальше. А то мало ли что…

— Не бойся ты её, — Греков обхватил моё лицо ладонями и ласково поцеловал в губы. — Она обычная пустословка. Только угрожать и может, но сделать никогда не сделает! Пошли, милая. Опоздаем на автобус.

Мы медленно вышли из кабинета и направились к лестнице, которая вела на первый этаж. Покинув институт, мы, взявшись за руки, зашагали к автобусной остановке. Вспоминать о неприятном инциденте не хотелось, но душу нестерпимо жгло неприятное чувство тревоги, которое не покидало меня долгое время.

Слова Артёма о том, что Зайцева пустословка, оказались ложью. В дальнейшем моя жизнь в институте стала невыносимой. Оксана делала всё возможное и невозможное, чтобы меня задеть и насолить мне. Так однажды она сорвала мне выступление на Новый год, который должен был состояться в актовом зале учебного заведения, испортив мои сценические вещи, в которых я должна была появиться на сцене. В итоге пришлось выступать в том, в чём была. Преподаватель была в ярости, а Зайцева всю премьеру сидела на первом ряду и показывала мне «факи», и ржала как лошадь. Она подстерегала меня на углу и несколько раз выливала мне на голову или одежду кефир, якобы случайно. Отвратительные граффити с участием моего имени и фамилии, красовались на всех заборах институтского стадиона. А уж о попытках избить меня нет и речи — их было множество раз, но мерзавке не удавалось воплотить задуманное, так как со мной был или Артём, или Тонька, или ещё кто. Я редко прогуливалась одна, так что гадине приходилось лишь кусать локти от досады.

Артём пытался неоднократно с ней поговорить, как он утверждал, но был мягко послан и попытки доконать меня со стороны этой ненормальной не только не прекратились, а наоборот усилились. Она делала всё чтобы вывести меня на эмоции, разозлить и встретиться один на один. Но я, хоть и злилась, но не хотела идти у неё на поводу. Пусть бесится и дальше, а я продолжу делать вид, что её как будто не существует.

В таком темпе прошло полгода. Ближе к весне Зайцева притихла, видимо осознав, что ничего у неё не получиться. На какое-то время наступило долгожданное затишье. Я вздохнула с облегчением. Но, оказалось, это была преждевременная радость. Оксана просто попала в больницу с острым аппендицитом и некоторое время находилась в лечебнице. Но как только она соскочила с больничной койки, мне опять на телефон стали поступать гневные смс с незнакомых номеров и угрожающей просьбой, оставить Артёма в покое. Летом, когда учёба осталась позади и дело дошло до сессии, я решила серьёзно поговорить с Грековым. Мы сидели у меня дома, в моей комнате и, обнявшись, сидели на диване, смотрели какую-то мелодраму, когда я спросила:

— И когда это закончится?

— Что именно, малыш?

— Ты знаешь, о чём я.

Греков нахмурился, убрав руку с моего плеча и скрестил их на груди.

— Что ты хочешь от меня услышать, Алис? Ты же знаешь, что я пытался поговорить с ней, — всё бестолку!

— Но нельзя чтобы это продолжалось! Не дай бог эта умалишённая мне в лицо кислотой плеснёт или что похлеще. Такое ощущение, будто тебе всё это нравится!

— Да что ты говоришь?! — вспылил Артём, вскочив на ноги. — Почему это я должен разбираться в ваших девчачьих проблемах?

— В наших проблемах? — обиженно протянула я. — Так это из-за тебя началась эта травля, дорогой. Разве не так?

— И что? Я теперь должен всем и каждому что-то доказывать? Не нравится, что мы встречаемся — так и скажи, и не надо сюда впутывать Зайцеву, или кого-то ни было!

— Что? — я опешила от такого дерзкого высказывания. — Мне не нравится то, что ты не поговорил с Оксаной начистоту! Она до сих пор надеется, что вы будете вместе, поэтому строит мне всякие козни. А ты так спокойно рассуждаешь, будто ничего не происходит!

— Да говорил я с ней и ни один раз. Как о стену горох. И чем больше ты будешь уделять ей внимание, чем сильнее мы отдаляемся друг от друга. Разве ты не видишь сама, что каждый раз наши встречи начинаются с того, какая Зайцева плохая. Знаешь, честно я уже устал от всех этих разговоров.

— Устал?! — я разозлилась, кидая в него подушкой. — Ну знаешь не ожидала я от тебя, что вместо поддержки, будет одна немощь. А давай вообще тогда разбежимся? Сделаем Зайцевой приятное, а глядишь, ты вернёшься к ней, раз я такая хреновая!

— Отлично! Хочешь тайм-аут? Да пожалуйста!

Артём быстрым шагом направился к двери, я не побежала за ним следом, но полными боли словами крикнула в спину:

— Только крысы сбегают с тонущего корабля!

Греков не ответил и, громко хлопнув дверями, ушёл. Я разревелась, падая на диван плашмя, пряча лицо в ладонях. Впервые мы так серьёзно поругались. И было бы из-за кого! Наревевшись в волю, я собрала остатки мужества в кулак, и взяв дрожащими руками мобильник, нашла ненавистный номер и нажала на кнопку вызова. Спустя мгновение трубку сняли и послышался глухой самодовольный голос Зайцевой.

— Алло?

— Ты увидеться хотела? Так давай увидимся!

— О-о-о, смотрите-ка, кто позвонил, — мерзкий смешок пронзительно прозвучал в ушах. — Отлично. В восемь за гаражами на Смольной. Знаешь где это?

— Знаю, — глухо ответила я. — Только давай без своих подпевал. Один на один, как честные люди.

— Окей, замётано.

Не успела я произнести дальше, как в трубке послышались короткие гудки. Отбросив мобильник на стол, я посмотрела на часы, что висели на стене. Было начало седьмого вечера. Нужно собираться. Я не знала, иду ли я на бой или на самоубийство, но одно знала наверняка: я не позволю больше этой мерзавке вставать у меня на пути! Нацепив на себя первые попавшиеся голубые джинсы, синюю клетчатую рубашку и белые кеды, я выскочила из дома, предварительно засунув в задний карман джинсов мобильник, и пару сотен рублей. Доехать до Смольной пришлось на маршрутке, ведь эта улица находилась от моего района в другом конце города. До гаражей тоже пришлось пройти приличную часть пути, но в моей груди горел такой огонь ненависти, что я больше половины дороги прошла погруженная глубоко в свои мысли. И вот уже первые строения показались в поле видимости, как вдруг я заметила впереди себя знакомую фигуру и одежду. Я замерла на полпути, не понимая с какого бока он здесь оказался? Сомнений не осталось. Это был Греков, и он направлялся к самому дальнему гаражу, который скрывался в зелёном покрове деревьев. Мне пришлось спрятаться за ближайшую постройку, чтобы он меня не заметил. Когда он скрылся из вида, я медленно, крадучись, пошла по его следам. Сердце колотилось так бешено, что, казалось, перекрывало все звуки вокруг. Я еле справлялась с переполнявшими меня эмоциями, но я должна была выяснить, что он здесь делает и зачем сюда пришёл. Приблизившись настолько насколько мне позволяло моё положение, я застыла на углу гаража, не решившись идти дальше, чтобы раньше времени не дать себя обнаружить.

Послышался голос Грекова:

— Какого чёрта ты здесь забыла? Неужели нельзя было встретиться где-нибудь в городе и поговорить?

— Нравится мне здесь, — проворковал голос Зайцевой, отчего мне стало противно. — Разве не помнишь, ты привёз меня сюда впервые на отцовском «Форде», и мы занялись любовью на заднем сиденье?

— Нашла что вспомнить, — не поддержал её энтузиазма Артём. — Это было давно. К чему ворошить прошлое?

— К тому, что ты от меня без ума и любишь до сих пор, хотя и стараешься это скрывать. Но я уверена, что наши отношения ещё можно спасти, если ты перестанешь избегать меня и делать вид, что меня не существует.

Послышался короткий холодный смешок Грекова.

— Оксана, ты бредишь! Когда ты угомонишься, в конце концов? Пойми ты наконец, что НАС больше нет и не будет. Есть только ты и есть только я, а ещё я встречаюсь с Алисой, и счастлив с ней! Когда хоть это дойдёт до твоей несчастной головушки?

— Не ври! — истерично взвизгнула Зайцева. — Ведь ты сам недавно говорил, что любишь меня!

— Да, говорил! — вскричал Артём и, я впервые за всё время, что была с ним, услышала в его голосе боль и обиду. — Но когда это было? До того самого момента, как ты прыгнула в койку Матросова! Или тебе напомнить, что случилось год назад?

— Не надо, — фыркнула девушка. — Было и было, что теперь говорить об этом? Но я уже сполна расплатилась за свои косяки! Думаешь, мне приятно сейчас видеть, как ты прилюдно целуешься и обнимаешься с Дворцовой?

— Она моя девушка и мы вправе делать всё, что нам хочется. И никто, в том числе ты, Зайцева, не имеешь никакого права мешать нашим отношениям! Отстань от Алисы! Разбирайся со своими чокнутыми тараканами в голове сама, и перестань искать со мной встреч! Мне это не интересно. Пора уже расстаться с прошлым, которым ты не просто живёшь, а грезишь. Так и до дурки не далеко. Остановись пока не поздно.

— Ну уж нет, — лицемерно произнесла Оксана. — Не хочешь по-хорошему, тогда будет по-плохому!

— Чего? Ты сейчас мне угрожаешь?

— Нет, миленький, не тебе будет хреново, а твоей кобылке резвой.

— Да отвяжись ты от неё, мать твою! — заорал как резаный Греков, отчего вороны, что сидели на краю гаража разлетелись по сторонам, а я вздрогнула. — Только попробуй её пальцем коснуться, я тебе такую кузькину мать покажу, что мало не покажется!

— Да не собираюсь я её трогать. Думаешь, не найдётся методов как её проучить? Ошибаешься, красавчик. Только помяни мои слова: сам в скором времени будешь бежать от неё, как от прокажённой!

— С чего это вдруг?

— Сам увидишь!

— Что ты надумала? А?

— Не твоего ума дело! И вообще, я позвала её час назад сюда, но эта лживая сука не приехала.

— Зачем?

— Расставить все точки над «И». Но теперь это неважно. Я пошла.

— Подожди!

— Чего тебе?

Я не стала слушать дальше их разговор и развернувшись пулей помчалась в сторону видневшихся трёхэтажных домов, чтобы спрятаться от этой чокнутой, которая, даже не видя меня воочию, продолжала мне угрожать. Но по крайней мере я убедилась в том, что Артём заступился за меня, и действительно, всё было бесполезно. У Оксаны точно было всё не в порядке с головой. Я постаралась побыстрей вернуться домой, потому что не желала оказаться на одной остановке с Артёмом или этой разъярённой курицей Зайцевой. Греков позвонил мне в тот же вечер и извинился за своё поведение. Я простила его, но не стала рассказывать о том, что была у гаража и слышала, а он так же умолчал, что был там и беседовал с Зайцевой обо мне.

И вот спустя неделю в моем рюкзаке нашёлся пакет с непонятным содержимым. Совпадение ли? Не думаю. Стало так горько и погано, отчего захотелось выть. И что мне делать? Если в пакетике действительно окажутся наркотики — я попала по полной. Как быть? Мысли лихорадочно метались в мозгу, вызывая боль. Я должна буду отстоять свои права и выйти отсюда чтобы мне это ни стоило!

АСМАН

Работы как обычно имелось выше крыши, но отчаиваться было не когда. Этот год был самым тяжёлым и переломным в моей жизни, и работа не только меня спасала, но и заставляла отвлекаться от плохих мыслей, поэтому грех жаловаться. Утром я проснулся с чувством какого-то приятного предвкушения, но почти половина дня прошло тихо и спокойно, не предвещая никакого серьёзного переполоха. После обеда ко мне заглянули ребята из отдела экспертизы и передали на руки исследования, с которыми мне предстояло ещё повозиться. Вздохнув, я присел за стол, открыл первую попавшуюся папку и прочитал имя и фамилию.

— Дворцова Алиса…

В голове всплыл образ миловидной заплаканной девушки, которая, заламывая руки, стояла здесь пять дней назад и рыдая доказывала, что ей подбросили пакетик, и она никакого отношения к нему не имеет. Бегло посмотрев результаты экспертизы, я недовольно поджал губы. Как и предполагалось изначально, в пакете обнаружили наркотические вещества. Откинув с презрением папку в сторону, я потянулся к телефону, набрал номер и попросил привести задержанную ко мне в кабинет, для допроса. Не теряя времени даром, я просмотрел оставшиеся шесть папок, делая пометки в компьютере. В кабинет постучали.

— Да, заходите, — громко ответил я, как дверь отворилась и на пороге появилась осунувшаяся уставшая девушка, в помятой одежде, а за ней стоял сотрудник, который подтолкнул её в кабинет.

— Проходи, давай.

Как только мы остались с девушкой наедине, я жестом указал ей на стул и мрачно изрёк:

— Присаживайтесь, гражданочка. Только сегодня пришли результаты экспертизы и, что я могу сказать: дела ваши плохи.

В больших глазах мелькнул секундный страх, который медленно стал превращаться в панику.

— Что это значит? — слетело с её дрожащих губ.

— А то и значит. Что в пакетике, который был изъят у вас, обнаружено наркотическое вещество. А если быть точным, то — кокаин.

— Не может быть этого! — истеричный возглас пронзил кабинет, словно удар весеннего грома. Я поморщился и, схватив папку со стола, нервно взмахнул перед её лицом.

— Что не может быть, уважаемая? Вот, все доказательства налицо, а вы ещё пытаетесь отпираться! Экспертиза никогда не ошибается! Или вы пытаетесь сделать из меня дурака?! Да, я таких как ты, наркоманок, столько перевидал в этом кабинете, на этом самом стуле, на котором ты сидишь, и могу со стопроцентной гарантией сказать, что все ваши оправдания гроша ломаного не стоят. Итак, всё понятно, нет смысла упираться и идти в отказную. Так, милочка, не видать вам ближайшие лет пять свободы. Просто примите это как должное. Дальше вашим делом будет заниматься суд.

— Нет-нет-нет, пожалуйста, не надо, — заревела девушка. По бледным щекам градом катились горячие слёзы. — Не моё это. Сколько можно повторять? Почему вы мне не верите?

— Потому что, все улики против вас!

— Я не наркоманка! В жизни никогда не употребляла эту гадость. Как она попала в мой рюкзак я не знаю. Меня просто подставили. Понимаете? Подставили!

— Ага, конечно, — с сарказмом произнёс я, взяв трубку в руки намереваясь вызвать человека, чтобы увели задержанную. — На сегодня диалог закончен. Даже слышать ничего не хочу.

— Не делайте этого. Вы посадите невинного человека. Я ни в чём не виновата. Пожалуйста, не надо. Послушайте…

— Успокойтесь, гражданка. Не надо бессмысленных истерик.

— Я сделаю всё, что вы захотите! Я буду вашей… Лишь вашей. Когда захотите, как захотите… Только… Только не закрывайте меня!!!

Удивление проскочило по моему лицу, а палец завис у телефонной кнопки с цифрой «2». Мне предлагали многое, но, чтобы такое, — впервые. Самопроизвольно вырвался протяжный смех. Широко распахнутые серые глаза девушки, в которых читалась надежда, наполнились слезами и безумным отчаянием. Я положил трубку на место, всё ещё посмеиваясь.

— Вы в своём уме мне такое предлагать, Дворцова?

— Простите, — слетело с её посиневших губ так тихо, что я еле расслышал.

Опустив голову на грудь и, согнувшись, словно от болевой агонии, девушка обречённо застонала, обхватив голову, с сальными чёрными волосами, ладонями. В какую-то долю секунды мне стало её жаль. Но я не мог её отпустить, как бы этого не хотел, хотя, она одна из немногих задержанных, вызывала во мне какие-то противоречивые чувства. Снова взяв трубку телефона, по внутренней связи, позвал в кабинет лейтенанта Гречкина, который увёл Дворцову из кабинета. Она в последний раз скользнула по мне разочарованным взглядом, полным боли, отчего мне стало не по себе.

Как только дверь за ними захлопнулась, я откинулся на кресло и задумчиво уставился в окно, за которым стояли высокие берёзы. Под действием небольшого восточного ветра они колыхали своими зелёными листьями, стуча некоторыми сухими ветками о пыльное стекло. Работать абсолютно не хотелось. На глаз попалась папка с делом Дворцовой. Взяв её в руки, я лихорадочно стал листать скудное содержимое, пытаясь понять, не могло ли где быть проколов? Экспертиза не ошибается — это верно, ну а вдруг? Всякое же в жизни случается. Повертев в руках несколько заполненных листков с результатами, я внимательно всё стал изучать, и тут мне на глаза попался абзац с результатами экспертизы отпечатков пальцев. Не совпадают! В душе всё возликовало. Вот! Вот где мой прокол! Нужно было досконально всё проверить, а только потом вызывать девушку на допрос. Рука автоматически потянулась к телефону, но задержалась на полпути. В голове прошелестел тонкий испуганный голосок: " Я буду вашей… Лишь вашей. Когда захотите, как захотите…»

Одёрнув руку на место, я стал нервно думать, как мне поступить. Предложение девушки было не просто заманчивым, а, я бы даже назвал это, притягательным. Когда мне выпадет ещё такая возможность, покуролесить с молодой девчонкой, воплощая в реальность свои самые заветные и изощрённые желания? Тем более, она сама согласна на всё и, о такой возможности, можно только мечтать. В кабинете и без того было жарко, но от своих мыслей мне стало ещё жарче. Расстегнув две верхние пуговицы на рубашке, я отложил папку с делом девушки в сторону и встал со стула. Думать рационально не представлялось возможным. Поэтому я решил покинуть кабинет, спуститься вниз, и выпить чашку горячего кофе. Но от этого мне легче не становилось, а мысли терзали меня всё сильней и сильней.

Закончив рабочий день, я направился к машине и задумчиво поехал домой. Проживал я почти в центре, в пятнадцатиэтажном здании, на восьмом этаже. Пройдя в квартиру, небрежно бросив ключи на тумбочку, что стояла в коридоре, я поспешно стянул с себя вещи и прямиком направился в ванную комнату. Встав под душ, я попытался расслабиться, а из головы никак не выходила задержанная девушка. Мысли будто круговорот стали беспорядочно метаться, то к прошлому, то к настоящему, путая, сбивая и направляя по следу безоблачных грёз.

Женился я в двадцать пять лет. Сначала, как положено, поступил в школу милиции, потом два года армии. Пришёл с армии, закончил учёбу и устроился работать по специальности. Девушка у меня была, до армии, но потом канула в небытие. Как оно обычно и бывает. Разлюбила, не дождалась. Но я не шибко и переживал. Не было никакой привязанности или чувств сожаления. Отпустил я тогда эту ситуацию на самотёк, а потом, как гром средь ясного неба, повстречалась мне ОНА. Карина была высокой эффектной блондинкой с выразительными голубыми глазами. Умная, начитанная и не погодам развитая. Только-только поступила в университет на юриста. Темы общие нашлись сразу, да и говорить с ней даже о пустяках было большим удовольствием. Что уж говорить, влюбился я в неё без ума, почти что с первого взгляда. Она почти сразу ответила мне взаимностью. Я был на седьмом небе от счастья. Редкие встречи из-за моей занятости по работе, а её — по учёбе, вскоре стали чаще, и в последствие мы старались подолгу не расставаться и проводить всё свободное время вместе.

В таком бешеном темпе прошёл год. Я предложил ей жить вместе. Она согласилась, а в последствие и приняла от меня обручальное кольцо, бросившись на шею с воплями радости. Я помню до сих пор запах её персиковой кожи, которая пахла жасмином с нежными нотками лаванды, помню её шикарное свадебное платье, белую длинную фату, искрящиеся глаза, наполненные любовью и, хриплый от волнения голос, когда в загсе она говорила мне: «да». Хороших воспоминай осталось больше, нежели плохих. Я до сих пор не могу понять с какого момента всё стало скатываться в пропасть, и наши, казалось бы, идеальные отношения треснули по швам.

Да, я работал в поте лица, как ломовая лошадь, практически не вылезая с ночных дежурств, чтобы обеспечить нам достойное будущее. Она отучилась. Устроилась работать в частную контору юристом, тоже отдавая себя всю работе. Мы накопили прилично денег. Купили две машины, стали строить свой дом в черте города, вкладывая все средства в строительство. Ежегодно летали отдыхать куда-нибудь на юг, ни в чём себе не отказывая последние годы. Единственное, что омрачало меня, так это то, что Карина ни в какую не желала слышать о ребёнке.

— Милый мой, у нас ещё порядочно времени, успеем родить ребёночка, — ласково отвечала мне Карина, горячо обнимая. — Давай пока не будем торопиться. Тем более нам нужно ещё дом достроить. Ремонт хороший сделать. Не заводить же ребёнка в твоей мизерной двушке? Нам здесь самим места мало, куда ещё сюда дитя? Ребёнку воля нужна и простор. Сам посуди, не время ещё. Понимаешь?

— Конечно, только мои коллеги все давно с ребятишками… — понуро отвечал я ей, она шутливо хмурилась.

— Да что ты на всех смотришь? У нас своя семья. И всё у нас будет. Не надо всех под одну гребёнку ровнять. Успеется ещё.

Но ничего так и не «успелось». Прожив в браке четырнадцать лет, мы так и не обзавелись общими детьми. С каждым годом ответы Карины становились всё жёстче и холоднее. Она стала истеричной и злой, обвиняя меня в том, что я слишком на неё давлю. В один прекрасный день, это было тогда, когда у меня был выходной, и я намеревался провести его дома, за просмотром какого-нибудь фильма. Карина пришла домой с бутылкой коньяка, молча поставила её на стол, откупорила, разлила по стопочкам и, придвинув мне один стаканчик, второй взяла в руки и, не смотря мне в глаза, горько произнесла:

— Давай выпьем!

— За что? — подозрительно посмотрел я на жену, не понимая её поведения.

Она осушила свою стопку до дна, потом налила ещё и, судорожно проглотила и её, намереваясь налить в третий раз. Я не дал ей этого сделать, отобрав бутылку.

— Что случилось, Карин? Ты ведёшь себя странно.

— Нет, Айдаров, это ты себя странно ведёшь! — громко вскрикнула Карина, ударяя ладонями по столу. — Неужели ты ничего не замечаешь?

— Да что не так? — я опешил. — Тебе плохо?

— Да, мне плохо. Плохо оттого, что позволила себе затянуться всему этому на такой долгий срок. Нужно было сделать это раньше. Чёртова жалость не давала мне сказать это. Но дальше терпеть нет смысла. Лучше поздно, чем никогда…

— О чём ты? — я поднялся со стула и подошёл к жене, попытался её обнять, но та оттолкнула меня и отскочила в сторону, нервно произнеся:

— Не трогай меня, пожалуйста! Я ухожу от тебя!

— Что? — моё лицо изумлённо вытянулось. — Это что, шутка?

— Нет, блин, это действительно так. Я устала от всего этого, Асман, и ухожу от тебя. Я не могу больше так жить, как мы живём. Ты же ничего дальше своего носа не видишь и, кроме своей драгоценной работы, не замечаешь. Я живая. Слышишь? У меня тоже есть чувства, есть свои переживания, но ты давно игнорируешь меня и мои проблемы. И нет смысла сейчас стучать в закрытые двери. Я устала и хочу отдохнуть от этого всего.

— От чего ты могла устать? — вскипел я, не понимая, что за чушь несёт Карина. — И чем тебя моя работа не устраивает? Все же было хорошо. Что могло измениться и, главное, когда? Почему ты устала именно сейчас? Почему молчала раньше?

— Потому что я никак не могла до тебя докричаться! Ты никого кроме себя никогда не слушал. И ты не замечал очевидные вещи. Я давно к тебе охладела и весь девичий запал пропал. Нам уже давно не по двадцать лет, Асман. Я хочу нормальную семью, нормальные отношения. Мы живём как соседи и нас, похоже, это и устраивало. Ты давно не вызываешь во мне той страсти, которая была раньше. Все меняется, и мы в том числе. Кроме уважения и лёгкой привязанности я ничего более к тебе не чувствую, Асман. Прости, но это действительно так.

— Но я же люблю тебя! Я горы готов свернуть ради тебя! Что, черт возьми, происходит, а Карин?

— Просто я давно не люблю тебя. Прости, — жалобно протянула Карина, отвернувшись к окну, выглядывая во двор. — Нет смысла и дальше рушить наши жизни. Просто давай разойдёмся друзьями, и не будем усугублять и без того шаткое положение.

Я подошёл быстрым шагом к Карине и положил руки ей на плечи. Она вздрогнула, но не стала противиться.

— У тебя кто-то появился? Ответь честно, — хриплым голосом спросил я, не в силах поверить, что этот неприятный разговор вообще состоялся.

— Нет. У меня никого нет.

С души как будто камень свалился. Я прижался к родному телу, попытался её обнять, но Карина вырвалась.

— Не надо, прошу. Я ведь не шучу, Асман.

Я горько усмехнулся.

— Хочешь уйти навсегда? А как же я?

— Ты найдёшь себе ещё женщину, с которой будешь счастлив. Вот увидишь.

Но держать меня против моей воли не надо. С тобой я не чувствую свободы. Когда-нибудь ты это поймёшь и будешь мне ещё благодарен.

И в тот же вечер она собрала все свои вещи из квартиры и переехала в наш достроенный дом, который позже, по решению суда, был оставлен в её пользу. Так же она забрала часть общих денег и одну из машин, оставив меня одного на произвол судьбы в моей крохотной квартире, которая досталась мне в наследство от деда. Я проклинал тогда всё на свете, пытался всеми силами вернуть свою любимую и самую дорогую женщину, но после развода Карина охладела ко мне полностью. Она не подпускала меня на порог своего дома, не брала трубку, когда я пытался ей позвонить. Я шпионил за ней, старался проследить с кем она встречается, что делает и как, вообще живёт без меня, но она не постеснялась подать на меня заявление в полицию о том, что я якобы её шантажирую и домогаюсь. Коллеги посмеивались надо мной, кто-то сочувствовал и просили мягко, чтобы я отвязался от бывшей и дал ей жить спокойно. На несколько месяцев я вышел из строя. Серьёзно пил, переживал, лишился сна и аппетита. И когда чуть не потерял работу, более-менее стал приводить себя в форму. Ежедневно пропадая на работе, на тренировках, я попытался спрятать глубоко в себя свою боль, обиду и злость. Постепенно жизнь пришла в норму, но легче не становилось.

Год прошёл мучительно медленно. Но иногда, словно раскалёнными прутьями, протыкая тело насквозь, на меня накатывали воспоминания, напоминая мне о том, чего я лишился и, как я мог вообще это допустить? Я постарался избавиться о напоминании о Карине, спрятал далеко все наши свадебные фотографии, поубирал с глаз долой всё то, что она в спешке забыла и могла напомнить о себе. Пытался пару раз построить отношения с женщинами, но так ничего и не получилось. Не хотелось никого обманывать, чего-то обещать и эти обещания не выполнить и, снова оказаться у разбитого корыта.

И вот, мне на пути случайно (или нет), попадается девушка, наивная, такая молоденькая и нежная, словно ангел, которая предлагает мне быть моей, и у меня ни с того ни с сего от этих слов башню срывает. Ну то, что девушка всеми силами пытается вырваться из плена заточения — это понятно. Тут только дурак может не понять, что меня просто хотят использовать, чтобы только вырваться на волю. Всё ясно как божий день и вызывает лишь саркастическую улыбку. Но с чего это вдруг я так заинтересовался этой идеей? Хороша чертовка, ничего не скажешь. Аж кровь бурлит о воспоминании о ней. А что если попользоваться своим положением? Почему бы и нет? У меня уже больше полугода не было интимных отношений. Отчего бы не воспользоваться подарком судьбы и не взять то, что само плавненько идёт в руки? Выйдя из душа, я решил не торопиться со своими поспешными выводами и попытался утихомирить взбудораженную плоть. Нужно прилечь спать. Утро вечера мудреней. Завтра всё решится, а пока нужно занять себя чем-нибудь другим.

АЛИСА

Часы ожидания в тесной камере, куда с трудом проникал солнечный свет и было так душно, что хоть футболку выжимай, были сродни погребению заживо. Мне не хватало воздуха, было тяжело дышать. Мне не хотелось есть, заставляла себя через силу. Сон пропал, и каждая минута казалась вечностью. Я ходила из угла в угол, пытаясь понять, как я смогла так облажаться и попасть сюда, потеряв всю бдительность и инстинкт самосохранения. Не нужно было недооценивать соперницу и полагаться на своё тщеславие, а теперь придётся пожинать плоды. Нужно ещё постараться доказать, что этот злосчастный пакет, в котором непонятно что находится, мне подкинули. А если понадобится адвокат? Где мама найдёт деньги? Работа учительницы не приносит масштабного дохода, да и Артём не из богатой семьи. Кто сможет помочь? Господи, сколько же проблем я огребла на свою непутёвую голову и всё из-за этой проклятой Зайцевой! Чтоб ей пусто было. Поди рада теперь гадина, что смогла мне насолить. Да не просто насолить, а конкретно так подгадить, причём на хороший уголовный срок!

Первые дня три я находилась в камере временного изолятора одна, а на четвёртый день ко мне подселили какую-то женщину, лет тридцати пяти. Причём по ней было видно, что она наркоманка. Порванные чёрные джинсы были в пыли, стоптанные кроссовки так же были покрыты толстым слоем грязи. Голубая футболка в некоторых местах была порвана и виднелся бежевый замусоленный бюстгальтер. Короткие рыжие волосы были взъерошенные и мокрые, будто её окатили водой перед тем, как посадить сюда. Карие глаза горели безумством, а изо рта вырывалась нецензурная брань и истошные крики.

— Выпустите, сволочи! А ну двери откройте! Я же вас всех урою, уроды!

Она билась о дверь и руками, и ногами и даже головой. Падала на пол и каталась по нему, словно у неё начался приступ эпилепсии. Мне стало страшно. Я забилась на своей кровати в угол и старалась подавать вида, будто меня здесь нет. Но она заметила меня и подбежав ко мне, стала орать на меня, будто это я виновата во всех её злоключениях.

— Что ты смотришь?! Нравится смотреть? Нравится, да, я тебя спрашиваю? А может ты с ними заодно? Что хлопаешь глазками корова, я ж тебе лицо сейчас расцарапаю! Чтоб неповадно было!

Я сжалась в тугой комочек ожидая нападения, но женщина лишь истошно визжала, до тех пока дверь отворилась и на пороге появились двое полицейских.

— Сидорова! — гаркнул один из них. — Ты что буянишь? А ну быстро угомонилась! И перестань приставать к задержанным, или отхватить хочешь?!

— Давай-давай, жеребец, только посмей меня тронуть. Я потом вас всех засужу на хрен, мусора!

— Рот закрыла! — не вытерпел второй и двинулся на неё с дубинкой. Замахнулся, но бить не стал.

Женщина ещё что-то пыталась вякать, то впадая в озлобленную истерику, то рыдала от безысходности, но в итоге угомонилась, видимо поняв, что никому её дешёвые концерты не интересны. Она легла на соседнюю кровать и отвернулась к стене, что-то бубня себе под нос. По моему телу с головы до ног пробежала долгая дрожь ужаса. От такого соседства я точно была не в восторге, а что будет, если меня посадят? Я беззвучно разрыдалась, понимая, что должна предпринять всё, чтобы во что бы то не стало отсюда выйти. И молила бога, чтобы в пакетике была обычная сода, и тогда я со спокойной душой выйду отсюда и, постараюсь, больше таких оплошностей не нарушать.

Но чуда не произошло. На другой день меня привели в кабинет следователя Айдарова. Подходя к его кабинету, у меня задрожали поджилки. Ничего хорошего я не ожидала, хоть и надеялась, что всё образумится и, моё временное заключение, окажется обычным кошмаром. Как и в первый день нашей первой встречи мужчина выглядел сосредоточенным и строгим, сидя за своим столом, уткнувшись в многочисленные кипы бумаг, лежавших перед ним на широкой столешнице. Я могла бы назвать этого мужчиной красивым, хотя он намного лет был старше меня и, такие как он, были не в моём вкусе. Смуглый, высокий, метра под два ростом, с накаченными ручищами, и большими ладонями, с длинными пальцами и ухоженными ногтями. Голова была лишена волосяного покрова, а на лице проглядывалась небольшая щетина, что не портило его, а добавляло некоторого шарма. Тёмно-карие глаза были холодны и безразличны. Полные губы, наверное, красиво бы изгибались в улыбке, но я всего лишь могла это предположить, так как кроме бездушного суждения с этих губ я ничего не слышала, а уж улыбку не видела подавно. Встретив такого на улице, я могла бы обронить на него случайный взгляд, но не более того. Сейчас же он внушал мне страх и, какую-то тайную заинтересованность. Могла ли я отыскать от него снисхождения? Да, но только в непринуждённой обстановке и уж никак не тогда, когда он сидел за своим рабочим местом, рассматривая дела наркоманов.

Он попросил меня присесть, а потом продекламировал, что в пакете, который был найден при мне нашли наркоту. Меня аж затрясло от этой новости. Вот теперь я точно влипла! Я пыталась сказать что-то в своё оправдание, но следователь был неумолим и голос его был прохладен, словно декабрьский ветер. Сердце стучало так громко, что отдавалось в ушах, а мозг болезненно стал искать альтернативу всему происходящему, а с губ уже предательски вырвалась отвратительная фраза, от которой я чуть позже не свалилась в обморок:

— Я сделаю всё, что вы захотите! Я буду вашей… Лишь вашей. Когда захотите, как захотите… Только… Только не закрывайте меня!!!

В ответ послышался громкий смех, который противно прозвучал в ушах. Конечно, он принял всё это за шутку, а я побледнела от омерзения своих слов, которые посмела предложить незнакомому мужчине, имея при этом парня, который переживает сейчас и ждёт, когда я выйду отсюда. Так противно от своих действий мне ещё никогда не было. Я извинилась, а после меня отвели в изолятор. Сумасшедшая соседка прыгала по кроватям и просила её освободить. Мне пришлось нехотя лицезреть все её неприятные сцены, но ближе к ночи она угомонилась и с храпом уснула. Я же, погрузившись в свои мысли, попыталась заснуть, но у меня ничего не выходило. Я всей измученной душой понимала, что теперь всему моему будущему пришёл конец. Это самое дно, на которое я опустилась не по своей воле, но должна буду унизительно пройти этот путь до конца. Слёз уже не было. Осталось только немая боль, которая поглотила с головой. Я попытаюсь справиться. Ради мамы, ради Артёма, ради тех, кто переживает сейчас за меня. Я должна быть сильной. Иного выхода нет и, похоже, не будет.

На следующий день, часам к десяти, в камеру заглянул полицейский и сухо произнёс:

— Дворцова, на выход.

Я покорно пошла следом. Меня вновь привели к следователю, который вёл моё дело. Оставив меня в кабинете, сопровождающий удалился, прикрыв за мной дверь. Айдаров стоял ко мне спиной у окна и смотрел вниз, на улицу. За окнами шёл дождь. В кабинете работал кондиционер и было свежо и прохладно. Я тяжело вздохнула, хотя здесь и было намного легче дышать, но стены давили похлеще, чем в изоляторе.

— Добрый день, Алиса, — мужчина повернулся в мою сторону и не спеша подошёл, потом встал передо мной на расстоянии вытянутой руки, присел на рабочий стол и, пристально на меня посмотрел. Мне стало неловко, я отвернулась в сторону, сосредоточив свой взгляд на горшке с цветком, который стоял на окне. — Я бы хотел поговорить о вчерашнем нашем разговоре.

Я густо покраснела, опустив взгляд на пол, который был покрыт коричневым линолеумом, в некоторых местах протёртый и поцарапанный, видимо мебелью.

— О чём именно?

— Не скромничай, — усмехнулся Асман, скрестив руки на груди. — Всё ты прекрасно понимаешь. Или хочешь, чтобы я напомнил?

— Нет, не нужно, — я сглотнула вязкую слюну и подняла на него испуганный взгляд. — Я не думала, что вы воспримите мои слова всерьёз.

— Правда? То есть, ты хочешь сказать, что ты сказала всё это впустую?

Я промолчала, он хмыкнул и встав, снова отошёл к окну.

— Жаль. Потому что я собирался достать тебя из того дерьма, в которое ты вляпалась. Но раз ты…

— Стойте! — я обхватила пылающее лицо ладонями и глухо произнесла: — Я не отказываюсь от своих слов, но я должна быть наверняка уверена, что вы действительно вытащите меня из этого ада, и я никогда не вернусь сюда больше.

Айдаров довольно улыбнулся, обнажая ряд белоснежных зубов. Но эта улыбка мне совсем не понравилась. Улыбка хищника, который медленно и уверенно заводит свою жертву в тупик и собирается хладнокровно растерзать.

— Конечно. Но также хочу напомнить, Дворцова, что не будет правонарушений, не будет и наказаний. Я займусь твоим делом сейчас же. Сегодня ты выйдешь отсюда, но…

Я болезненно на него посмотрела, тот подошёл ко мне ближе. Я чуть-чуть покачнулась в сторону, пытаясь удержать равновесие. Я едва доставала этому здоровяку по грудь. Господи, что же я натворила, ляпнув вчера в агонии то, что говорить не должна была!

— Но ты обязана будешь прийти завтра в шесть вечера в кафе «Ассорти», что на Ленинской. Я буду ждать тебя там. Не придёшь — будешь иметь плохие последствия.

— Я приду, — обречённо выдохнула я. Тот легонько потрепал меня по плечам, а по моему телу пошла дрожь отвращения.

— Вот и отличненько. До завтра, — он добродушно подмигнул, а мне сквозь землю хотелось провалиться от стыда и позора, который я обрекла на свою больную голову. Это будет похлеще наркотиков, которые нашли в моём рюкзаке.

После обеда меня отпустили домой, отдав все личные вещи, которые были при мне в момент задержания. Дождь закончился и по асфальту разлились огромные лужи. Яркое солнышко выглядывало из-за туч, которые быстро проносились по небу, изредка скрываясь из вида. Я ненавистно посмотрела на здание, которое осталось за спиной, и поспешно пошла в сторону дома. Я не стала ждать автобуса или маршрутку, решив посвятить пару часов пешей прогулке, наслаждаясь окружающим пейзажем. Город жил своей жизнью, наполненный суетой и нескончаемым потоком людей, который каждый был занят своими мыслями, делами.

Когда я подошла к своему дому, то вздохнула свободнее. Мамы в квартире не оказалось. Видимо, была на работе. Отлично. Как раз есть свободное время привести себя в норму. Я с омерзением скинула с себя пропотевшие грязные вещи и открыв горячую воду, встала под душ, облегчённо улыбнувшись. Как же я соскучилась по тебе, тёплая водичка. И как же мне тебя не хватало в этом вонючем изоляторе. Я готова была стоять под водой бесконечность, но нужно было выходить. И как только я отворила дверь ванной, ступая в коридор, в накинутом на голое тело красном халате, входная дверь отворилась и на пороге показалась мама. Увидев меня, она удивлённо вскрикнула и, побросав пакеты на пол, кинулась ко мне в объятия.

— Алисонька, девочка моя! Господи, неужели тебя отпустили? Как же я переживала! Как волновалась, ночами не спала. Я приходила к тебе, но меня не пускали. Сказали, что не положено. Что же это такое, милая? Сказали, что у тебя нашли какой-то подозрительный пакет. Вроде с наркотиками. Люди косятся на меня, ахают, мол воспитала наркоманку. Мне и от стыда провалиться хочется и лица порасцарапать тем, кто так говорит. Я надеюсь, что это было всего лишь недоразумением?

— Мам, — я мягко отстранилась, дабы не быть раздавленной сильнейшими объятиями. — Все нормально. Это была обычная сахарная пудра. Кто-то неудачно пошутил. А не выпускали так долго, потому что надо было результаты экспертизы дождаться.

— Ну слава богу, что всё разрешилось. Зайчик мой, похудела-то как.

— Ну с чего я могла похудеть? Меня всего пять дней не было. Это тебе так кажется. Просто я очень устала и соскучилась по домашней еде. По твоим пирожкам с капустой.

— Я мигом тебе сейчас что-нибудь приготовлю! — засуетилась мама, быстро направившись на кухню. — Главное, что ты дома. Теперь я спокойна. А то сердце третий день ныло, никак не могло успокаиваться.

Я прошла следом за мамой, притащив пакеты, которые подняла возле входной двери, заметив на столе пузырёк с корвалолом. Неодобрительно посмотрев на лекарство, я подошла к маме и обняла её.

— Как же я по тебе соскучилась, мамуль.

— И я, девочка моя, — с глаз мамы скатились слезинки. Я вытерла их пальцами.

— Не плачь. Я всегда буду рядом. Пойду прилягу. Я очень устала. Спина болит. Кровати в изоляторе, знаешь ли, особой мягкостью не отличались.

— Иди в комнату, родная. Я всё приготовлю. Отдохнёшь, а потом покушаешь.

Я согласно кивнула и медленно побрела из кухни, но на середине пути остановилась и обернувшись, спросила:

— А Артём звонил тебе? Интересовался обо мне?

— Да, один раз, — гремя кастрюлями ответила мама.

— И всё?

— Ну да. Звонил в самый первый день, как тебя забрали полицейские. Я всё ему рассказала, он что-то невразумительное ответил и положил трубку.

— Странно, — задумчиво произнесла я, всё-таки уйдя с кухни и зашла в комнату.

Может не хотел надоедать, поэтому не усердствовал со звонками?

Улёгшись поудобнее на кровать, я уставилась в окно, на посеревшее небо, подумав о Артёме. Как же я соскучилась по нему. Как хотела прикоснуться и обнять крепко-крепко, и не отпускать. Слышать биение его сердца и просто молчать. Но теперь, похоже, придётся нам разойтись по разным сторонам. Ведь уже завтра я должна буду встретиться с этим ненавистным следаком и отдаться ему добровольно. Меня затошнило. Нет-нет-нет. Только не думать об этом сейчас и не портить себе настроение. Быть может всё образумится и ничего и не будет. Ну зачем я нужна этому полицейскому? Будто ему жены не хватает. Да, я видела на его правой руке обручальное кольцо. И мне очень хотелось бы верить, что такие как он не изменяют своим супругам, тем более с девушками, которые проходят по следствию, как подозреваемые. А встречу он мне назначил чтобы я просто его поблагодарила, за его добрый жест, и он ничего с меня не потребует. Как же хотелось в это верить. С невесёлыми мыслями я провалилась в глубокий сон, который затянулся до следующего утра.

АСМАН

Сегодня мне ночью впервые за долгое время приснился сон. От которого я был не в восторге. Маленькая комната, по белоснежным стенам которой скользили разноцветные огни, и я стоял посередине и смотрел на них, пытаясь поймать руками. Мне было лет десять. И я видел своё отражение в зеркале, которое было в полный рост. Большие глаза были наполнены радостью, а с губ срывался восторженный смех. Напротив, стояла мама и махала мне из зеркала рукой, подзывая меня к себе. Но я смеялся, смотря на неё, но с места не двигался.

Это напомнило мне, как тогда, в моём детстве, когда я смотрел на двойную радугу через окно своей комнаты, веселился и был полон восторга, в комнату вошла мама и печально произнесла: «Асман, мальчик мой, мне нужно с тобой серьёзно поговорить».

Оторвавшись от лицезрения необычного природного явления, которое мне довелось увидеть тогда впервые, я подошёл к маме и обнял её. Она крепко прижала меня к себе, и, опустившись на колени передо мной, стала целовать мои руки, тоскливо шепча мне в лицо: «Я надеюсь, когда ты подрастёшь, то поймёшь меня. Поймёшь, что я поступила правильно по отношению к тебе и не будешь осуждать или винить. Я хочу, мой хороший, чтобы ты был счастлив. Чтобы из тебя вырос замечательный человек. Будь послушным и справедливым. Слушайся папу и никогда не смей повышать на него голоса. Он твоя защита, твой стержень на долгие годы вперёд. Береги его и не предавай». По лицу мамы слёзы текли потоком. Губы дрожали, так же, как и хрупкое тело. Я ничего не понял из её слов, но в голове сразу закопошился рой нехороших мыслей. «Что случилось, мам, почему ты плачешь?» — спросил я её тогда. Она ещё крепче обняла меня и горько всхлипнув ответила: «Я пыталась быть хорошей мамой, честно. Хотела отдать тебе всю себя без остатка. Ты был моим долгожданным. Моим самым желанным подарком на свете. Надеюсь, ты простишь меня оттого, что не смогла сдержать свои обещания, когда-то данные мною тебе. Но… Но у меня просто нет иного выбора. Я должна это сделать. У меня просто нет сил жить двойной жизнью. Я не имею больше права обманывать тебя, равно как и твоего отца. Прощай, мой любимый сыночек. Я всегда буду помнить тебя». Она резко встала и пошла по направлению к двери. Я бежал за ней и кричал, чтобы она не уходила, но она не оглянувшись, ушла.

И только потом, вечером, когда я доконал хмурого отца допросами: куда делась мама и что могло случится с ней, он зло отчеканил мне, что мама нас бросила и ушла к другому мужчине. Мы стали ей не нужны и поэтому она решила попросту сбежать. Шок обуял моё тело. Казалось, я потерял дар речи на долгое время. Такого предательства не ожидал никто. Ни я, ни отец, ни наши родственники. Она просто встретила какого-то мужчину, вдвое старше себя, оставила позади законного мужа и сына, и решила начать свою жизнь заново. Отец рвал и метал от ярости. Он хотел её найти и сурово наказать, но мама скрылась со своим любовником в неизвестном направлении и, с тех пор так и не объявлялась. Меня воспитывал отец. Порой жёстко, сурово, но справедливо. Он делал всё для того, чтобы поставить меня на ноги. Жениться он больше так и не смог. Иногда, когда он думал, что я не вижу, он украдкой смотрел совместные фотографии с мамой и плакал, быстро стирая слёзы с морщинистых щёк. Не хотел казаться слабым даже для самого себя. Я очень уважал своего отца, поэтому старался никогда не разочаровывать. А маму я изредка, но вспоминал. Вот только как-то отдалённо и размыто припоминался мне её облик. Понял ли я её поступок? Нет, и как не пытался, так и не смог понять. Хотел бы я её увидеть? Да, возможно. Но только за тем, чтобы посмотреть в, когда-то родные, глаза и задать вопрос: за что?

Встав с кровати, я потянулся, стараясь прогнать сон от себя прочь. Вот и с чего мне приснилась сегодня женщина, которая в прошлом называла меня сыном, но смогла спокойно бросить на произвол судьбы, даже не удосужившись за все эти годы узнать, как у меня дела? Жива ли она вообще я не знал, да и знать не слишком то хотелось. Чрезмерно много боли, которая отложилась в детстве, попыталась прорваться наружу, но я давно хладнокровно закрыл эту боль на замок, и сейчас никакой сумбурный сон не заставит испортить мне настроение. Тем более сегодня вечером, я должен буду увидеться с Алисой.

При воспоминании о ней, как-то непривычно сладко сжалось в области желудка. Я просто обязан провести сегодняшний вечер на отлично. И ничто не нарушит мои планы. Проходя на кухню мимо зеркала, что висело в коридоре, я широко улыбнулся и подмигнул своему отражению. Крепкий кофе взбодрил меня и настроил на ещё более позитивный лад. Этот выходной будет самым незабываемым в моей жизни. По крайней мере, я так надеялся.

***

Без двадцати шесть я вошёл в кафешку, которую выбрал для встречи с Алисой. Её, конечно же, ещё не было. Присев за дальний столик и изучив меню, решил скрасить время ожидания чашкой зелёного чая, поглядывая на широкий телевизор, который висел над барной стойкой, транслировавший музыкальные клипы. Периодически в кафе то входили, то выходили незнакомые люди, которые меня мало интересовали. Стрелки часов уже как двадцать минут перевалили цифру шесть на циферблате наручных часов. Я заметно стал нервничать. Неужели обманула бессовестная девчонка? Решила со мной поиграть? Что ж, я ей устрою. Найти её не так-то сложно, тем более в базе данных у меня сохранился адрес этой шутницы. Я намеревался уже встать и уйти, так как не видел смысла просиживать в кафе весь оставшийся вечер, как в поле видимости появилась запыхавшаяся девушка. Увидев меня, она поспешно направилась ко мне и остановившись перед столиком, виновато выдохнула:

— Простите, ради бога. Ехала в автобусе. Попала в небольшую пробку. Не думала, что смогу задержаться.

— Ничего страшного, — губы невольно нарисовали улыбку. Я рад был её видеть. Не обманула. Пришла. Это самое главное. — Присаживайся.

Я мельком посмотрел на неё. Сегодня она была одета в белый сарафан, такого же цвета балетки и при ней находилась бежевая сумочка. Волосы были распущены и струились по оголённым плечам, мягко ложась на полуоткрытую спину. На лице минимум косметики, что, несомненно, мне приглянулось, так как я не любил девушек, у которых «штукатурка» на лице нанесена была маской. Всё мне понравилось в её облике, только вот её глаза… В них не было никакой радости или позитива. Грустный взгляд скромно скользнул по мне и опустился к ладоням, которые она положила перед собой на стол, когда присела.

— Заказать что-нибудь? — поинтересовался я. Она отрицательно мотнула головой.

— Не стоит.

— И всё же я предлагаю хотя бы выпить.

— Хорошо, — короткий кивок. Она не смотрела на меня и всё время сверлила взглядом ладони, которые она то сжимала, то разжимала.

— Что предпочитаешь? — попытался я выяснить у неё. Она безразлично пожала плечами.

— Мне без разницы.

— Тогда вино?

— Угу.

— Красное или белое?

— На ваш выбор.

— Ну тогда закажу белое, — я подозвал официанта. — И да, не надо мне выкать. Договорились?

Снова короткий кивок.

Когда принесли вино к столику, я разлил его по высоким бокалам и протянул один бокал Алисе, а второй взял в руки.

— Предлагаю выпить за сегодняшний вечер.

— Как вам… тебе, — поправила она быстро, — будет удобно.

Она осушила свой бокал залпом, поймав мой удивлённый взгляд. Она невинно посмотрела на меня и слегка улыбнулась, тут же улыбку спрятав.

— Горло пересохло.

— Может тогда водички?

— Нет, спасибо.

— Ещё бокал?

— Да, пожалуйста.

Я подлил ей вина. Она придвинула стеклянную ёмкость к себе, и задумчиво стала водить пальцами по ободку бокала, так и не поднимая на меня глаза. Молчание затягивалось. Мне, несомненно, было приятно смотреть на девушку, но нужно было с чего-то начинать разговор. Да, чёрт возьми, я отвык от общения с женщинами и не знал, как правильней вести себя, чтобы не показаться глупым. Но сказать что-то я всё равно должен. Вздохнув и слегка отпив терпкий напиток, я проговорил:

— Прекрасная погода сегодня…

Я запнулся. Кажется, упоминание о погоде никак не вписывалось в общую картину. Тем более, мы оба прекрасно знали, зачем мы здесь собрались. Я чувствовал себя несмышлёным юнцом с переполнявшими молодой организм разбушевавшимися гормонами, который сидит на первом свидании и ждёт, когда девушка сама возьмёт инициативу в свои руки.

— Да, хорошая погода, — Алиса кивнула. — Но позвали вы меня сюда… ты сюда позвал не для того, чтобы её обсуждать. Ведь так?

— Именно.

— Так зачем тянуть время на бессмысленные разговоры? — она прямым взглядом посмотрела на меня и вновь опустошила бокал до дна. — Давай перейдём сразу к сути.

— Хорошо, — я вытер испарину над губой и усмехнулся. — Не думал, что так тяжело будут даваться слова, но честно сказать, ты меня немного огорошила, когда предложила мне… ну… в общем, я не ожидал такой исход событий.

— Я понимаю. Это было глупо и бессмысленно. Ты же женатый человек. А я предложила тебе такое.

Я с мимолётной грустью посмотрел на кольцо, что было надето на безымянный палец руки, покрутил его и улыбнулся.

— Не обращай на него внимания. Я не женат. А это так… мелочь из прошлого. И, как свободный человек, не обременённый никакими узами брака, хочу пуститься во все тяжкие, а также воспользоваться твоим предложением. Уж очень оно заманчиво прозвучало у меня в кабинете.

Глаза девушки на секунду вспыхнули и тут она, поперхнувшись, начала кашлять. Я поднялся с места и хотел похлопать ей по спине, но она поспешно отхлебнула из моего бокала, поставив его потом на место, выставив вперёд маленькую ладошку.

— Я в порядке.

— Точно? — я протянул руку и положил её на ладонь девушки.

Та кивнула, осторожно освобождая руку. Я осмотрел зал. В кафе стало прибывать много народа, заполоняя всё свободное пространство. Гомон, смех и громкие выклики то и дело долетали до нас. Общаться в такой обстановке стало невозможным. Тут я заметил в стороне, за соседним столиком, высокую блондинку, которая цинично смотрела на нас, что-то говорила другой девушке, наклонившись к её уху. Алиса тоже её заметила. Щёки побледнели, глаза забегали из стороны в сторону, будто пытались за что-нибудь зацепиться. Она заметно стало ёрзать на месте, будто хотела сорваться и побежать сломя голову отсюда подальше.

— Что-то не клеится у нас здесь разговор. Предлагаю поехать ко мне и обсудить всё там. Идёт?

— Хорошо, — согласно закивала Дворцова, поднимаясь со стула. Я встал за ней следом. Расплатился за заказ, и мы двинулись в сторону выхода. Чтобы наладить физический контакт с девушкой, я смело положил на её талию руку. Та испуганно дёрнулась, но вырываться не стала.

Мы вышли из кафе на свежий воздух и подошли к моей припаркованной машине. Усевшись внутрь, я включил на магнитоле ненавязчивую музыку, чтобы играла на фоне, разгоняя нагнетающую обстановку, завёл мотор, и мы плавно тронулись вперёд.

АЛИСА

Мы ехали в неизвестном мне направлении, в чужой для меня машине, с мужчиной, который намеревался провести сегодняшнюю ночь со мной. Мне было тоскливо, одиноко и так горько от осознания, того, что ничего уже нельзя предотвратить. В моём сознании копошился клубок бессвязных мыслей, которые заставляли голову взрываться от боли. Ещё утром я была полна решимости отказаться от своей затеи и никуда не пойти. Позвонила Артёму, чтобы поговорить и объяснится, что сглупила и, собиралась делать то, что делать вовсе не хотела. Греков трубку не брал. Я не стала надоедать и отправила смс с текстом: «Я уже дома. Я люблю тебя и очень хочу увидеть». Он не ответил. Полдня я металась по квартире в попытках отыскать в себе здравый смысл и послать всё далеко и надолго, но понимала, что не могу так просто сойти с дистанции, оставляя за собой шлейф неприятностей, которых, итак, появилось выше головы.

Ближе к пяти вечера, не выдержав пытки над своим помутневшим сознанием, я собралась наспех и покинула квартиру. Я приду на эту ненавистную встречу со следаком и постараюсь понять, что действительно он от меня хочет. Но, сидя в кафе, напротив мужчины, который чётко обозначил свои позиции касательно меня и планов на вечер, я чуть не подавилась от шока, понимая, что отвертеться не получится. Вдобавок, не обращая внимания на происходящее вне нашего столика и погрузившись глубоко в себя, я не сразу заметила то, что рядом показалось знакомое женское лицо. Я побледнела, увидев перед собой лучшую подружку Зайцевой — Наташу Гладких. Она с издёвкой смотрела на меня и перешёптывалась с какой-то незнакомой мне девчонкой. Я готова была сквозь землю провалиться от стыда, но слава богу Айдаров заметил перемену моего, итак, не лучшего настроения, и предложил поехать к нему домой. Я незамедлительно согласилась, так как больше не могла находиться в этом ужасном кафе, пропитанного запахом чужих сладких духов, жаренной картошки фри и ментоловыми сигаретами.

И вот, сидя в машине, я украдкой поглядывала на молчаливого мужчину, который уверенно вёл машину по трассе, я кусала губы в отчаянии и гадала, что же будет дальше. Как я смогу переступить через себя, свою гордость и принципы и смогу заняться с ним сексом? Господи, мне противно было об этом думать, не то, что делать. Голова пошла кругом от переживаний. Я должна что-нибудь придумать, чтобы этого не случилось. Должна, чтобы мне этого не стоило.

Мы подъехали к высотному зданию. Припарковав машину у подъезда, мужчина заглушил мотор и посмотрев на меня, бодро произнёс:

— Приехали.

Тяжело вздохнув, я кивнула.

— Хорошо.

Мы вылезли из машины. Послышался короткий писк сигнализации. Доехав на лифте на нужный этаж, вышли на лестничной клетке и прошествовали к крайней железной двери.

— Минутку, — произнёс Айдаров, доставая из кармана брюк ключи. Открыв дверь, он распахнул её передо мной. — Проходи.

Он зашёл первым и включил свет. Небольшую прихожую осветил неяркий свет. Я нерешительно стояла в дверях, не в силах сделать роковой шаг, который тянул меня на собственную погибель.

— Проходи, не стесняйся. Чувствуй себя как дома.

Мужчина говорил это таким будничным тоном, будто пригласил меня выпить с ним чашечку чая и обсудить пустячное дело. Я помялась с ноги на ногу, но решила не перечить. Когда дверь за мной захлопнулась, а вдобавок была закрыта на замок, внутри меня всё перевернулось и по телу пробежала дрожь страха. Айдаров прошёл от меня в сантиметре и остановился почти впритык, внимательно поглядывая сверху.

— Что-нибудь будешь? Чай, кофе? Или может что из алкоголя? Вино, я думаю, найдём.

— Давай вино, — мне хотелось напиться до кондиции, чтобы ничего не видеть и не чувствовать. Асман легонько подтолкнул меня в сторону зала. А сам направился на кухню. Я прошла в небольшую комнату, где располагался диван, два кресла, небольшая стенка в котором был вставлен приличных габаритов телевизор. Окна были задёрнуты малиновыми занавесками, а сама комната была в лиловых тонах. Я присела на краешек дивана, пытаясь справиться с внутренним волнением, но едва удавалось сохранять спокойствие и, уж тем более, быть сосредоточенной.

— А вот и я, — улыбнувшись сказал Айдаров, показавшись в поле зрения, притащив с собой бутылку белого вина и два высоких хрустальных бокала. Поставив всё это на журнальный столик, он наполнил бокалы до краёв и протянул мне один. — Только это будет последний бокал на сегодня, Алиса. Ты нужна мне в сознательном состоянии.

Я густо покраснела и неосторожно отпила из бокала, пролив часть себе на грудь. По белоснежной ткани расползлось мокрое пятно.

— Ох! — разочарованно слетело с моих губ. Асман подскочил с места и побежал на кухню, притащив оттуда полотенце.

— Сейчас попробуем исправить, — он поспешно стал вытирать ткань на моей груди, я мягко отстранилась, видя, как загорелись его глаза, когда он касался меня.

— Не нужно. Я сама.

— Хорошо. Как скажешь. А теперь я бы хотел обговорить с тобой некоторые детали, касательно нашего с тобой будущего времяпровождения.

— Какие? — я присела на место и теперь старалась пить аккуратнее, не поднимая глаза на мужчину.

Он собрался с мыслями и чётко проговорил:

— Во-первых, встречаться будем на моей территории. Встречи будем обговаривать заранее. Посредством смс или звонков — это решать тебе. Во-вторых, никакой зажатости быть не должно. Больше уверенности и раскрепощённости. Ты меня понимаешь, о чём я?

Я, не ответив кивнула, хотя хотелось плеснуть ему в лицо вином, ударить бутылкой по его башке и свалить отсюда не глядя.

— С тобой я хочу попробовать всё и, надеюсь, ты со мной будешь солидарна. Если что не умеешь — научим, не волнуйся. Потренируемся, так сказать, но постараемся всё освоить. Со своей стороны, гарантирую чистоплотность, адекватность и умеренность. Всё будет в допустимых рамках. Обещаю быть с тобой деликатным. Есть какие-то вопросы?

— Только один: как долго это будет продолжаться?

Он почесал бритую голову и хмыкнув ответил:

— В зависимости от того, как скоро мне это наскучит.

Я допила вино до дна, дрожащей рукой поставив бокал на столешницу.

Асман сделал тоже самое, а потом вымолвил:

— Если нужно в душ — пожалуйста, иди.

Я отрицательно замотала головой.

— Нет. Мне не надо.

— Ну как хочешь. А я, пожалуй, схожу, сейчас вернусь. Не скучай. Да, кстати, дай мне сумку.

— Зачем? — я удивлённо подняла на него глаза.

— А это для страховки. Побудет со мной в ванной. На тот случай, если вдруг захочешь сбежать.

Он подмигнул мне и ушёл с зала, прихватив мою сумочку. Я заскрежетала зубами и, обхватив голову руками, закачалась на месте словно болванчик, не зная, что предпринять в данной ситуации. Послышался звук льющейся воды. Хитрый гад предусмотрительно забрал у меня самое ценное. Ведь в сумке у меня был не только кошелёк с деньгами, которые мне наверняка понадобятся на обратный путь, но также паспорт (который я всегда носила с собой) и, конечно же, мобильник. Встав с места, я подошла к окну и отодвинув штору, выглянула наружу. Закатное небо было окрашено в фиолетово-красные тона. Красота заката не только пленила, но и угнетала. Не здесь в данную минуту я должна находиться и, уж не с тем, кто хочет полакомиться мною на ужин, словно аппетитной отбивной. Насытиться сполна и отпустить на все четыре стороны. А уж ответ Айдарова на мой вопрос вообще меня возмутил до глубины души. Что же это получается, он будет пользоваться мною, когда захочет, как захочет, где захочет, и перестанет свои домогания, только тогда, когда я ему надоем? Как же противно это было слушать. Быть игрушкой в чужих руках было так мерзко и унизительно, но я сама выбрала этот путь разврата, боли и унижения, только чтобы спастись от участи оказаться за решёткой по отвратительной статье, опозорив не только себя, но и маму. Но согласившись лечь под первого встречного-поперечного, разве это не сильнейший позор? Это намного хуже. Я заплакала, жалея себя и своё будущее, которое спустя считанные минуты будет растоптано и уничтожено моими же руками.

Позади послышались неторопливые шаги. Я не заметила, как Айдаров закончил водные процедуры и уже вошёл в комнату. Я не повернулась, быстро стирая с щёк слёзы, всё так же уставившись в окно. Боялась увидеть его полностью обнажённым. Он подошёл ко мне впритык. Я ощутила его горячее дыхание, которым он обдавал меня и по телу побежали мурашки.

— Ну что, ты готова?

Я не ответила, почувствовав, как сильные руки легли на мои плечи. Ловкими пальцами мужчина стащил бретельки сарафана в стороны, касаясь осторожно кожи моих рук, уверенно скидывая тонкую материю на пол. Оставшись только в белом нижнем белье, я вся сжалась. Дрожь отвращения не заставила себя ждать. Я не хотела, чтобы он меня касался, но Айдаров, похоже, был полон решимости и действий.

Медленно и уверенно он развернул меня к себе. Мои опасения по поводу его оголённости не подтвердились. Асман был лишь наполовину обнажён. По мускулистому торсу стекали капельки прозрачной воды, а на бёдра были натянуты свободные серые шорты, опускающиеся до колен. Он был сильно возбуждён и это было видно невооружённым взглядом. Я отвела глаза в сторону, стараясь не смотреть на мужчину, но тот смело притянул меня к своему телу, нежно и аккуратно лапая своими ладонями-лопатами по всем доступным местам, будто боялся нарушить какую-то невидимую грань. Мягко помассировав грудь через тонкую ткань бюстгальтера (сегодня я надела его без пуш-апа, что, конечно же, облегчило доступ для Айдарова), и, наклонившись, припал к моим губам. Я зажмурилась и застыла словно статуя, натянувшись подобно тугой струне.

— Что случилось? — оторвавшись от меня, Асман прямолинейно посмотрел на меня сверху. — Кажется, мы обо всём договорились. Ведь так?

— Я просто… — не находила я слов, сильно покраснев.

— Что? Не надо стыдиться. Всё будет хорошо, обещаю.

Он поднял меня на руки, как пушинку, и понёс в сторону дивана. Я ойкнула от неожиданности, когда он откинул меня спиной на мягкий ворс пледа, которым был застелен диван, и ловко забрался сверху, придавливая меня своим мощным телом. Свободной рукой продолжая лапать меня, а губами покрывал мои плечи горячими поцелуями. Тошнота стала подкатывать к горлу. Я попыталась вырваться, но была крепко прижата и, не представлялось никакой возможности, вырваться из этого плена.

— Пожалуйста, не надо! — громко вскрикнула я, почувствовав, как его длинные пальцы направились вниз, оттягивая кромку трусиков, пытаясь пробраться к самому сокровенному.

— Что опять не так? — между бровей пролегли глубокие морщины. — Может хватит устраивать концерты?

— Я не… не могу, — заплакала я, отвернув голову в сторону, прикусив до боли нижнюю губу. — Прости.

Асман приподнялся надо мной на локтях и внимательно посмотрел в лицо.

— Между нами уговор, Алиса, или тебе напомнить? Ты сама предложила мне секс, а теперь пошла на попятную? Так дела не делаются, вообще-то.

— Я знаю. Я несла такую околесицу в твоём кабинете, отчего до сих пор не могу прийти в себя. С языка сорвалось то, о чём я сильно пожалела в последствии.

— Что? — Айдаров нахмурился. — Только ради того, чтобы я тебя вытащил, ты мне пообещала быть моей, а сама, оказывается, не хотела всего этого?

— Да, не хотела, — я заплакала сильней, закрыв лицо ладонями, глухо простонав сквозь пальцы. — Прости меня. Я думала, что смогу, но — нет. У меня есть молодой человек и я его очень люблю. Я не хочу изменять ему. Не хочу предавать. Мне так жаль, что всё так получилось, но заставить себя через силу я не могу.

— А я могу! — сердито отчеканил Айдаров, вновь припав на меня сверху, жёстко оторвав мои руки от залитого слезами лица, и подняв их над моей головой, стал держать свободной рукой, крепко сдавливая. — Не надо делать из меня дурака, Дворцова!

Я громко заревела, пытаясь сопротивляться.

— Не надо, прошу! Ну не надо!

Айдаров только сильнее распался. Вновь хотел меня поцеловать, но я вращала головой из стороны в сторону, не давая шанса прикоснуться. Разозлившись окончательно и понимая, что если продолжит дальше, то перейдёт допустимую грань дозволенного, Асман решил оставить свои бесполезные попытки и слез с меня. Встав с дивана, он зло фыркнул, подтянул слегка слезшие шорты и указал в сторону двери.

— Вставай, собирайся и уходи!

Он вышел поспешно с комнаты. Я поднялась с дивана и подняв свой сарафан, который так и продолжал лежать у окна, стыдливо его надела. Меня всю шатало и кружилась голова. Было так противно от происходящего, но внутри как будто камень с души свалился и становилось легче. Ничего не произошло и, — это главное. Я направилась к выходу, молча натянув на ноги балетки. Мимолётно взглянув в зеркало, я ужаснулась. Волосы были спутаны и торчали во все стороны непослушными прядями. Глаза были красными и опухшими от слёз, а на нижней губе виднелась кровь. Я попыталась привести себя в порядок, как в поле видимости появился Айдаров. Он быстро прошёл мимо меня создав небольшой вихрь, который холодным потоком обдал меня с головы до ног. Я успела заметить, что он нацепил на себя белую футболку и чёрные джинсы. Спустя мгновение он вышел ко мне, протягивая мою сумку.

— На, держи.

Потом подошёл к двери и отворил замок, приглашая жестом выйти наружу. Я понуро опустила голову и шагнула за порог квартиры, тихо прошептав:

— Прости, что так получилось.

Асман скривился лицом услышав это. Я думала он громко захлопнет за мной дверь, но он закрыл её на ключ и подошёл к лифту вместе со мной, нажимая на кнопку.

— Я отвезу тебя домой.

— Не надо, — начала упрямиться я, краснея как рак, не зная куда смотреть, но только не на него. — Зачем? Я сама прекрасно доберусь. Я, итак, испортила тебе вечер и не стоит тратить на меня своё время.

— Перестань, — жёстко ответил Асман, шагая в подъехавший лифт. — Это моё решение и не надо пытаться его оспорить.

— Хорошо, как скажешь, — пожала я плечами, чувствуя на себе тяжёлый взгляд мужчины.

Мы молча доехали до первого этажа, вышли из подъезда и подошли к машине. Я готова была провалиться сквозь землю от «услужливости» следака. Это же надо до такого додуматься. Девушка ему наобещала в три короба, распалила, потом отказала, а он её до дома решил проводить! К чему вся эта наигранность? Зачем эта ненужная показуха? Возражать было бессмысленно. Да и ни к чему. Пусть делает что хочет, раз ему нравится такие странные манипуляции. Главное, что я скоро буду дома и, постараюсь забыть весь сегодняшний вечер, как страшный сон.

Мы выехали со стоянки. Молчали оба. Когда доехали до моего дома и, остановились недалеко от подъезда, я тихо вздохнула и произнесла:

— Я хочу… — попыталась я извиниться, но он вытянул вперёд ладонь и грубо меня прервал:

— Не надо ничего говорить, Дворцова. Всё уже выяснили. Иди восвояси. Век бы тебя не знать. Свалилась же на мою голову, бестия. Надеюсь, больше не попадёшься на моём пути. А уж если попадёшься, то — здесь уж пеняй на себя.

Я покрылась бордовыми пятнами от такого высказывания, но решила не препираться и торопливо вылезла из машины, которая поспешно скрылась за ближайшим поворотом, оставив за собой слой толстой дорожной пыли.

АСМАН

Дав с силой по газам, я сорвался с места и поскорей скрылся из вида, оставляя за собой зарёванную девчонку. В досаде пару раз стукнул кулаками по рулю, и когда двор Дворцовой остался позади, я припарковался на обочине, и с обидой сжал губы, вспоминая сегодняшний день. О чём я вообще думал, когда поверил этой девице? Уж явно не головой! Чёрт возьми, через пару месяцев мне стукнет сорок лет, а я всё так же продолжал искать искренность в словах малознакомого человека, в которых её не было! Да, зацепила. С первого взгляда я нашёл в этой девочке то, чего не видел в других. И её предложение для меня было спасительной соломинкой от моей прошлой жизни. Я отказывал себе в плотских утехах, так как не мог забыть Карину. Но Алиса была такой несчастной, такой разбитой, сидя тогда напротив моего стола, отчего моё сердце дрогнуло. Да, я хотел её трахнуть! Хотел хоть на вечер забыться и отвлечься от всего, хотя ведь я видел в каком она была состоянии, когда пришла в кафе. Я заранее знал, что ничего не получится, но не мог отказать себе в мысли, что, а вдруг? Она же была такой решительной поначалу, и я поверил, что смогу поиметь её так легко. Но я ошибался. Ох как сильно ошибался.

Её раздавленное состояние в кафе я списал всё за усталость, думал, что ничего — это пройдёт, как только мы останемся наедине. Но стало всё только хуже. Девушка, которая хочет добровольно прыгнуть к тебе в постель себя так вести не будет, как вела себя Алиса, но я так был поглощён собой и своим вожделением, что не обращал на это внимание. Все её жесты, слова и нервные движения говорили о том, что пришла она ко мне будто под дулом пистолета. Я должен был оставить её в покое ещё тогда, когда она стояла в моём кабинете, а я угрожал ей, что будут плохие последствия, если она не придёт в назначенный час и место. Но как же я был возбуждён, когда касался её тела. Такая её нежная и бархатистая кожа, под моими пальцами пробегала дрожь, и я чувствовал каждый отклик на своё движение. Наивный дурак, я думал, что она дрожит от страсти, а это была обыкновенная дрожь страха. Да, я мог бы взять её силой и получить желаемое, но зачем мне оно надо? Я же не насильник, в конце концов, и думал, что всё будет по обоюдному согласию, которого в конечном итоге так и не наступило. Слава богу я вовремя одумался и сдержал себя. Надо отпустить эту щекотливую историю и никогда не возвращаться к этой неприятной теме. Да, обломали меня сегодня конкретно, но виноват в этом только я сам. В следующий раз надо хоть немножечко шевелить извилинами, а не ширинкой.

Тяжело вздохнув, я вырулил обратно на проезжую часть и поехал в сторону дома. Но идти в пустую и холодную квартиру мне не хотелось вовсе. Я оставил машину у подъезда, а сам направился в сторону ближайшего бара. Заприметив один из них со сверкающей вывеской «Дары моря», я шагнул в полутёмное небольшое помещение и прямимом пошёл к барной стойке.

Шумно плюхнувшись на один из высоких стульев, я сделал заказ.

— Сто грамм коньяка.

Молоденький парнишка бармен тотчас начал выполнять мой заказ, поставив бокал передо мной. Я сделал пару глотков, как услышал со стороны восторженный женский возглас:

— Айдаров? О, привет!

Повернув голову в сторону, я увидел миловидную девушку с пышными вьющимися каштановыми волосами и искристыми голубыми глазами. Напрягшись, я сощурившись пригляделся и расплылся в улыбке.

— Игнатова? Какими судьбами здесь?

— На встречу пришла с девчонками, но они что-то задерживаются. А ты что пьёшь в одиночестве? Не кому составить компанию?

— Ну, — я грустно хмыкнул, снова чуть-чуть отпив, кидая в рот дольку лимона. — Не нужны мне компании. Одному неплохо как-то.

Девушка присела рядом со мной на стул и заказала себе коктейль.

— Надеюсь, ты не против, если я присяду рядом?

— Нет, конечно. Сиди сколько хочешь, Кать.

Я внимательно посмотрел на девушку, а на душе заскребли кошки. Катя Игнатова была лучшей подружкой Карины и, в прошлом, они частенько зависали вместе. Да и дома Екатерина была частой гостьей. Она любила экспериментировать над собой и постоянно появлялась в новом образе: то жгучей брюнеткой, то пепельной блондинкой. Один раз даже была с синими волосами. Меняла причёски без какого-либо сожаления. То была в дредах, то с каре, то с наращенными волосами, которые доставали ей колен. Постоянно вставляла разноцветные линзы и трансформировала стиль по несколько раз на дню. Оно и не удивительно, что я не сразу узнал её. Я, конечно, был рад видеть её, но не сегодня. Не самый удачный день для встреч со старыми знакомыми, но не говорить же её об этом, тем более, настроена она очень даже миролюбиво.

— Как дела, Асман? Как поживаешь

— Нормально, — я допил до дна и попросил повторить заказ. Бармен услужливо подлил мне в бокал. — Сама как? Замуж вышла?

— Ай, не до женихов как-то, — смеясь ответила девушка. — Хотя один есть на примете, но он с женитьбой как-то не торопится, знаешь ли. Нерешительные вы такие, мужики, прям беда.

— Да, наверное, — пожал я плечами, взяв бокал в ладонь, смотря на жидкость, что была в нём, с каким-то отчуждением. — Ничего, Игнатова, придёт твоё время. Не всё сразу.

— Конечно, — отмахнулась та, — Я как-то привыкла быть одна, что не представляю рядом с собой кого-либо, кто займёт всё моё личное пространство. Это так скучно, если честно.

— Ну не знаю. У меня несколько иное мнение на этот счёт.

— Кхм, — Катя внимательно посмотрела на меня и лукаво спросила: — У самого-то как на личном?

— Отлично, — я растянул губы в широкой улыбке, но с каким трудом мне пришлось её из себя выдавить, кто бы знал.

— Серьёзно? И кто же эта счастливица?

— А с какой целью интересуешься? — не ответил я на вопрос девушки, напрягаясь внутри. Та беззаботно рассмеялась.

— Если не хочешь говорить, то не надо. Я ж так спросила — чисто из женского любопытства. Я рада, что у тебя всё хорошо, честно.

— Спасибо, — я допил до дна второй бокал и встал с места. Нужно идти домой и хорошенько выспаться. — Я, пожалуй, пойду. День завтра обещает быть тяжёлым. Приятно было увидеться, Екатерина.

— И мне тоже, Асман, — та наклонила голову вперёд и мягко улыбнулась. — Всего хорошего.

Я дёрнул уголками губ и только намеревался уйти, как в кафе шумной ватагой вошла компания девушек, состоявшая из пяти человек и, среди них, я разглядел Карину. Внутри меня будто что-то ухнуло. Я встал как вкопанный, не смея двинуться вперёд. Руки и ноги парализовало, а пульс участился втрое. Как же она была красива… Такая же лучезарная, как и всегда, от неё за пару метров несло живительной энергией и заразительным смехом. Так мелодично и нежно могла смеяться только она. Та, которая была когда-то моей…

Конечно же она меня заметила, и так же остановилась, пронзительно на меня посмотрев. Я попытался взять себя в руки и, совладав с собой и со своими внезапно нахлынувшими эмоциями, стиснул зубы и медленно пошёл вперёд, старалась не смотреть на девушку. Как же тяжело было дышать. Нужно поскорей покинуть это злосчастное кафе. Сегодняшний день полон неприятных сюрпризов, чёрт побери! Но, словно назло, как только я прошёл Карину, услышал в спину её наигранно удивлённый голос:

— Ай-ай-ай, Айдаров, как не стыдно. Прошёл и даже не поздоровался.

Я остановился и нехотя повернулся, изобразив на лице подобие неожиданности.

— Малькова? Вот так встреча. Привет!

Я назвал Карину по её девичьей фамилии, так как не знал, сменила ли она мою фамилию после развода. Девушка скривила губы, но тут же растянула их в циничной улыбке.

— Фамильярничаем?

— Есть в кого, — ответил я ей, разведя руки в стороны.

— Ничего спросить не хочешь? — приподняв правую бровь проговорила Карина. Я отрицательно замотал головой, пытаясь справиться с неожиданно подступившей тошнотой.

— Нет. А должен?

— Нет. Но мне, кажется, у тебя есть ко мне вопросы.

— Тебе просто кажется, — я рассмеялся, поборов в себе секундное желание кинуться к ней и задушить в крепких объятиях. — Извини, но мне надо бежать. Нужно как следует выспаться перед завтрашним днём.

— Давай, удачи, — подмигнула мне Карина. — Приятно было увидеть тебя и пообщаться, Асман.

Я хотел сказать ей тоже самое, но не смог вымолвить ни слова. Промолчав, я замешкался пару секунд, потом шумно выдохнул и поскорей ретировался из помещения, которое стало мне неприятным. Оказавшись на улице, на свежем воздухе, я вздохнул полной грудью и поспешно пошёл в сторону дома. Меня шатало и хотелось дико спать. Как же было глупо идти в этот бар, пытаясь залить свою никчёмность алкоголем. А ещё глупее было встретить там ту, которую увидеть ну никак не ожидал. Судьба? Совпадение? Случайность? Голова трещала так, словно хотела расколоться надвое. Хватит с меня сегодня «приятных» неожиданностей! Нужно поскорее добраться до квартиры, заснуть и постараться забыть этот день. вырвать его из памяти, словно использованный лист календаря. И ни думать ни о Алисе, ни о уж тем более о Карине, чтоб её…

Только оказавшись в тёплой кровати, я закрыл глаза и улетел в призрачный мир сновидений, надеясь, что в этот раз мне не приснится мама, которая однозначно символизировала мне неудачу с противоположным полом, как бы намекая мне о неприятностях, в моём утреннем кошмаре.

АЛИСА

Я стояла и смотрела на дорогу, в ту сторону куда скрылась машина Айдарова и развернувшись понуро пошла к подъезду, не сразу обратив внимание на то, кто возле него стоял. Поднял голову я обомлела и замерла на месте. Нервно куря и хмуро смотря на меня, там стоял Артём, который судорожно держал в пальцах сигарету, которая подрагивала в его пальцах. Не докурив и отбросив горящий окурок метким броском в мусорный контейнер, что притулился в нескольких метрах возле лавочки, парень шагнул в мою сторону и гневно спросил:

— Я не понял, это что только что было?

— Артём, — я была рада видеть его как никогда раньше, попытавшись его обнять, но он увернулся и не дал мне этого сделать. — Что ты здесь делаешь? Я звонила тебе, а ты трубку не брал. Я хотела…

Греков больно схватил меня за предплечья и притянув к себе, зло выдохнул мне в лицо:

— Ты что глухая? Я тебе, кажется, вопрос задал Дворцова.

Мимо нас прошла пожилая парочка с собачкой, направляясь к подъезду, и неодобрительно косясь в нашу сторону. Оценив всю ситуацию и понимая, что выяснять отношения на виду у всех — был не очень удачный вариант, Артём взял меня за руку и дёрнув на себя, потянул за собой, повернув за угол дома.