Бесплатный фрагмент - Крым наш

Автор фото на титульной странице:

Павел Можаев

Авторизованный перевод с эсперанто:

Петро Паливода

Переведено по изданию:

Krimeo estas nia. Reveno de la imperio

Mondial, Novjorko, 2015

© Kalle Kniivilä, Mondial, 2015.

© Петро Паливода, перевод, 2019.

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
К РУССКОЯЗЫЧНОМУ ИЗДАНИЮ

Аннексия Крыма в марте 2014 года стала резким переломным моментом в послевоенной истории Европы, моментом, когда образ России на Западе полностью и бесповоротно изменился.

Всего за несколько дней до того как парламент Крыма подвергся нападению «зеленых человечков», я брал интервью у шведских экспертов по поводу ситуации в регионе. Они полагали, что Россия не будет использовать военной силы в Крыму. Ведь это означало бы не только нарушение всех видов соглашений и международных стандартов. Важнее то, что Россия ничего не выиграла бы, она была бы только в проигрыше, поскольку такие действия привели бы к международной изоляции и крупным экономическим потерям. Почему какая бы то ни было страна действовала бы против своих собственных интересов?

Я согласился и написал газетную статью, выводы которой оказались ошибочными еще почти до того, как чернила успели высохнуть. У правителей России было иное мнение о национальных интересах страны, и население страны с большим воодушевлением согласилось с этим.

Через полгода после аннексии я посетил Крым, Киев и Москву, чтобы попытаться понять, что произошло и почему аннексия Крыма вызвала такой энтузиазм в России, хотя она поставила страну в положение международного изгоя.

В Крыму многие надеялись получить экономические выгоды: более высокие зарплаты и пенсии, новые рабочие места, укрепление отраслей советской промышленности. Теперь, пять лет спустя, очевидно, что надежды были в основном напрасными.

Крымскотатарский телевизионный канал, подвергавшийся во время моего посещения серьезным ограничениям, был закрыт вскоре после появления первого издания этой книги и теперь ведет вещание из Киева. Жители Крыма теперь должны испытывать ограничение своей свободы и международную изоляцию. Эйфория давно прошла, и ожидания о скором экономическом процветании не были исполнены. Тем не менее многие утверждают, что аннексия была необходимой, чтобы спасти Крым от судьбы, постигшей Донбасс. Однако войну на Донбассе затеяла именно Россия.

В этой книге я пытался, независимо от своей собственной позиции, честно изложить точки зрения всех сторон, а также показать, где факты не подтверждают точку зрения того или иного опрашиваемого.

Я очень благодарен своему хорошему другу Петру Паливоде за качественный перевод книги с эсперанто на русский язык. Надеюсь, что ее будут читать не только в Украине, но и в России.

Калле Книйвиля

Киев, август 2019 г.

ТОСКА ПО СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ

Играет духовой оркестр, и на его фоне Владимир Константинов, представитель «Единой России», правящей партии, дает сигнал. Трогается изношенный кран. Дорожная табличка с украинскими названиями населенных пунктов Урожайне и Трудове вырвана из земли, ее место занимает новая, почти идентичная, свежая табличка: Урожайное и Трудовое. Затем Константинов говорит в телекамеры о восстановлении исторической справедливости в Крыму. Сюда относится также восстановление оригинальных, русских названий населенных пунктов, — говорит он.

— С политической точки зрения это очень важное событие. Даже важнее хлеба.

Эти два топонима на самом деле не русские, а, скорее, типичные советские. Трудовое появилось в советские времена, а Урожайное до 1944 года имело совсем другое название. Тогда крымскотатарские топонимы были устранены из Крыма вместе со всем крымскотатарским народом. Крымских татар депортировали в далекую Центральную Азию, и они не имели права воз­вращаться, пока существовал Советский Союз. Но это неважно. Для новых правителей в Крыму историческая справедливость означает, что должен быть восстановлен именно русский вариант советских топонимов. Ведь теперь снова правит Москва.

Полуостров Крым, и в частности город-порт Севастополь, где российский Черноморский флот базируется с 18-го века, в России всегда ассоциировался с военной доблестью. В 50-х годах прошлого века Крым был присоединен к Украинской ССР, но большинство жителей является русскоязычным еще с 19-го века. После распада Советского Союза Крым остался в составе независимой Украины — но многие в России никогда не признавали, что Крым принадлежит другой стране.

В России присоединение Крыма в марте 2014 года вызвало беспрецедентную волну патриотической истерии. В опросах общественного мнения и так мощная поддержка политики Владимира Путина превысила 80 процентов, выйдя на такой же уровень, как и после его предыдущей успешной военной кампании — короткой войны в Грузии 2008 года. Громкая критика окружающего мира послужила еще одним доказательством, что Россия на самом деле поступила правильно и остановила западную агрессию. Крым, и особенно легендарная база флота в Севастополе, молниеносно стали символами восстановленного статуса России как сверхдержавы.

В Крыму тоже праздновали. Большая часть русскоязычного населения после двадцати трех лет в независимой Украине приветствовала возвращение к сверхдержаве, управляемой из Москвы.

Запад отреагировал так, словно его разбудили после долгого сна, удивленно и растерянно. Действия России казались иррациональными. Почему они пошли на разрушение всей системы европейской безопасности и пренебрегли всеми соглашениями о неприкосновенности государственных границ, если аннексия к тому же неизбежно станет сверхтяжелым бременем для российской экономики, которая уже находится в состоянии стагнации?

Но правители России во главе с президентом Владимиром Путиным выходят с совершенно иной картины мира, чем западные наблюдатели, и поэтому у них другое понятие базовых интересов своей страны. Самое важное, в конце концов, — это не хорошее развитие экономики, хорошие отношения с соседями и благополучие народа, а статус России как сверхдержавы. Речь идет о глобальной игре с нулевой суммой, в которой Россия должна защищать сферу своих интересов любой ценой. Какие-то вещи, в конце концов, важнее хлеба.

И, конечно, решительные шаги в Украине — это ясный способ дать понять, что они никоим образом не допустят подрывной деятельности у себя в России.

Эти объяснения не противоречат друг другу, а дополняют друг друга.

Путин — самый популярный политик в России в течение пятнадцати лет не только потому, что он заставил замолчать своих критиков и остановил всех конкурентов. Его поддержка, прежде всего, связана с тем, что он после хаоса и нищеты 90-х годов прошлого века возродил сильное государство и за счет прибыли от продажи нефти дал рядовым россиянам приемлемый уровень жизни. Поскольку материальное благополучие улучшилось, большинство народа согласилось с ограничением гражданских свобод.

Но после массовых протестов вокруг президентских выборов 2012 года стало понятно, что все большую часть благополучного среднего класса уже не устраивают только хлеб и зрелища. Тогда же можно было увидеть, что нефтезависимая российская экономика вскоре столкнется с большими проблемами.

Нужна была новая стратегия. И она была найдена.

Ключевым словом становится стабильность: руководители России говорят, что они работают на нее, и это действительно то, чего хочет народ после катастрофических катаклизмов 90-х годов прошлого века. Но речь уже не идет об экономической стабильности. Экономика должна приспосабливаться — ведь есть вещи поважнее хлеба, например, безопасность. Россию окружают враги, войска которых угрожают стране. Иностранные агенты пытаются уничтожить достигнутую кропотливым трудом стабильность России, тайком перенося опасные западные идеи.

Новое описание реальности не является абсолютно новым: кто помнит Советский Союз, это легко распознает. Враждебное окружение со своими несправедливыми антироссийскими санкциями — это тоже хорошее объяснение, почему растут экономические проблемы страны.

До аннексии весной 2014 года крымчане во многом продолжали жить в российско-украинском хаосе 90-х годов прошлого века, с олигархами и беспорядком. Тот, кто смотрел российское телевидение, видел, как процветает большой сосед на востоке. Поэтому, видимо, не было неожиданностью, что многие люди тосковали по сильному лидеру, который восстановил бы порядок и в Крыму.

В конце сентября 2014 года я объехал Крым и разговаривал со сторонниками и противниками аннексии. Все они хотели порядка и дисциплины вместо хаоса и коррупции. Но находили разные ответы.

Желающие, чтобы Крым оставался частью Украины, охотно говорили о демократии и правах человека. Реальное правовое государство по западному образцу и приближение к Европе — таким был их путь вперед. Но многие из них уже замолчали. Другие покинули оккупированный полуостров и отправились в Киев — чтобы иметь возможность свободно говорить, чтобы можно было работать для того, во что они верят. Для них российское правление в Крыму — это продолжение советского гнета, неприятный отголосок прошлого.

Желающие быть частью России охотно говорили о русском языке, который, по их мнению, подвергается притеснению в Украине. Большинство, конечно, надеется, что присоединение к России приведет к высшим зарплатам, более высокому уровню жизни. Но, по крайней мере, столько же они говорили о добрых старых временах. Некоторые сторонники присоединения вспоминали Сталина как хорошего руководителя. Но даже Сталин не был таким безупречным, как Путин, — добавила одна из них.

Если в России возврат Крыма для многих стал символом возрождения страны как сверхдержавы после краха и национального унижения 90-х годов прошлого века, для многих крымчан путинская Россия — это действительно мечта о Советском Союзе. Не о настоящем, бедном Советском Союзе — с цензурой, с диссидентами в психушках и с длинными очередями в пустых гастрономах, а о хорошем Советском Союзе, о золотой эпохе, продолжающей жить в детских воспоминаниях о лете, и в классических советских кинофильмах, которые никогда не переставали показывать на российском телевидении.

Но хорошие советские времена никогда не вернутся. Ведь их никогда не было.

ВТОРЖЕНИЕ НИОТКУДА

Рано утром в пятницу 28 февраля 2014 года здание международного аэропорта в Симферополе в Крыму окружают пятьдесят вооруженных людей в зеленой форме без знаков различия. По словам очевидцев, эти люди приехали на трех российских военных грузовых автомобилях марки КамАЗ. На грузовиках отсутствуют номерные знаки. Мужчины, кажется, относятся к той же неопознанной, хорошо организованной группе, штурмовавшей накануне здания парламента и правительства Крыма.

После штурма «зеленые человечки» вывесили российский флаг над парламентом. В тот же день объявляется, что правительство Крыма отправлено в отставку. Новое правительство возглавляет Сергей Аксенов, лидер «Русского единства», маргинальной пророссийской партии. Но до сих пор никто не знает, кто такие «зеленые человечки».

Елена Механик с украинского телеканала «Интер» быстро добралась до аэропорта.

— Мы прибыли около трех часов ночи. Я была единственным журналистом, который решился подойти к одному из «зеленых человечков». Откуда вы? — спросила я. — Украина, Россия? Россия, — ответил мужчина.

Это могло бы стать новостью мирового значения. Но информация, которая быстро распространилась в украинских СМИ, была поставлена под сомнение международными агентствами новостей, поскольку российские власти настоятельно отрицали какое-либо вмешательство в события в Крыму. Целью было вызвать путаницу и как можно дольше сохранить видимость, что на самом деле речь идет о внутренних беспорядках, а не о российском вторжении, — говорит Фредрик Вестерлунд, аналитик из FOI, исследовательского института министерства обороны Швеции.

Тогда же Россия начала масштабные военные учения с северной стороны. Когда российские войска приблизились к Украине и создали очевидную угрозу на длинной наземной границе, правительство Украины в Киеве вряд ли могло сосредоточить свое внимание на Крыме. Замешательство возросло еще больше два дня спустя, 1 марта, когда Владимир Путин попросил и получил разрешение от российского парламента на использование российской армии на всей территории Украины в случае необходимости.

За три месяца до того в Киеве, столице Украины, начались массовые протестные акции, после того как президент Виктор Янукович в последний момент под давлением со стороны России кардинально изменил свое решение и приостановил давно запланированную договоренность о тесном сотрудничестве с Европейским Союзом. Но от Киева до Черного моря далеко. В Крыму все было тихо, и большинство не очень беспокоилось схватками в столице. Думали, что все образуется, как всегда. Но протестующие, которые заняли Майдан Незалежности в центре Киева, не отступают. Вследствие кровавых боев между милицией и протестующими сто человек погибло между 18 и 20 февраля, а 22 февраля президент Виктор Янукович бежит из столицы в Харьков в Восточной Украине. Оттуда он едет дальше в Крым, уже с помощью российских спецслужб, работающих сейчас на территории Украины. Там он остается несколько дней, пока по собственной просьбе не был тайком переправлен в Россию. Это позже рассказал его российский коллега Владимир Путин.

— Но тогда никто не знал, что происходит, — говорит крымскотатарский активист Эскендер Бариев, с которым я встречаюсь в Крыму через полгода после тех событий.

— Тогда все происходило очень быстро. Янукович сбежал, его разыскивала милиция. Пытались сделать так, чтобы жители здесь поверили, что в Киеве власть захватила фашистская хунта, фашисты сразу начнут массовую резню. Хотели всех убедить, что русскоязычное население находится под угрозой. А кто же им мог угрожать? Мы, крымские татары, конечно. Хотя очевидно, что такой угрозы не существовало. И по этой причине пророссийские группы уже 25 февраля начали выходить на митинги и требовать присоединения к России.

Журналист Арсен был репортером местной редакции украинской русскоязычной газеты «Сегодня» в Симферополе, когда начались пророссийские митинги в Крыму.

— Сначала их было немного, речь шла о нескольких сотнях, каких-то казаках и местных организациях. 25 февраля они пытались снять украинский герб со здания парламента, но не удалось. Они выкрикивали какие-то пророссийские лозунги, я точно не помню что. Это продолжалось до позднего вечера, я был там, чтобы написать репортаж о митинге, но наконец я ушел. А утром они снова собрались.

Ходили слухи, что парламент Крыма 26 февраля рассмотрит вопрос о независимости, что, как ожидалось, вскоре приведет к сближению с Россией. Сторонники и противники собрались вокруг здания парламента. Противниками были преимущественно крымские татары, и их было явно больше, чем сторонников, хотя пророссийские группы подвозились автобусами из Севастополя. Одним из проукраинских участников митинга была Лиза Богуцкая, которая после аннексии была вынуждена покинуть Крым.

— Сначала было довольно спокойно, хотя там было множество людей. Без сомнения, было пять тысяч крымских татар. И начали прибывать автобусы из Севастополя. То, что они прибывали оттуда, было очевидно, потому что это было написано на многих автобусах. Людей с пророссийской ориентацией было, возможно, около тысячи. Нас, выступавших за Украину, было, вероятно, в пять раз больше. Милиционеры сначала стояли между группами, но вдруг они исчезли. Потом кто-то сбил папаху с головы какого-то казака, кто-то выдернул флаг с другой стороны, и возникла потасовка.

По словам журналиста Арсена, протестующих было больше.

— Я думаю, что всего там было по крайней мере десять тысяч человек. Они начали толкаться там, по центру, где стояли казаки. Было очень тесно, мы еле могли поворачиваться. Наконец крымские татары оттеснили казаков и побежали к зданию парламента. Но тогда вышел Рефат Чубаров, остановил их и сказал, что они поступают неправильно.

Рефат Чубаров — председатель Меджлиса, главной организации крымских татар. В феврале 2014 году он был также членом местного парламента в Крыму. Теперь российские власти выслали его — он не имеет права въезжать в Крым.

Председатель парламента Владимир Константинов, который в то время еще представлял украинскую Партию регионов, также сообщил, что парламент не будет обсуждать независимость Крыма.

— Все успокоились и пошли домой. Думали, что победили. Они в это верили. Но на следующий день появились военные, и уже никто больше не решался выходить, — говорит Арсен.

Эсма Аджиева — крымскотатарский врач. До аннексии она работала координатором международных проектов по совершенствованию ухода за новорожденными и роженицами в Крыму. Теперь проектов больше нет, потому что Крым считается оккупированной территорией. Сама она поселилась в Киеве. А в конце февраля она была в центре событий.

— Я знаю многих врачей в Крыму, по моей работе следовало знать все актуальные события в области здравоохранения. И одна из моих знакомых дежурила в карете скорой помощи во время большого митинга у здания парламента. Она рассказывала, что это было ужасно, у них было четыре машины скорой помощи, но только две рации. А мобильные телефоны не работали, они не могли связаться с диспетчерской.

Один пожилой крымский татарин умер от сердечного приступа во время митинга. Женщина с пророссийской группы упала, была затоптана толпой и травмирована так серьезно, что умерла в больнице.

На следующее утро Эсма Аджиева пыталась попасть к крымскому министру здравоохранения, с которым она разговаривала после митинга.

— Мы договорились о встрече утром. Я почти не спала в ту ночь. Когда я позвонила ему утром, он сказал, что он не в министерстве, что кто-то штурмовал дом правительства. Он не хотел сообщать, где он находится. Позже я узнала, что он сразу же покинул Крым и уехал в Киев.

В предыдущие дни говорилось о передвижении российских войск в Крыму, но все равно все были удивлены, когда пятьдесят тяжеловооруженных мужчин в зеленой форме без знаков различия в четыре утра в четверг 27 февраля захватили здания парламента и правительства, вывесив российские флаги.

По словам Фредрика Вестерлунда из FOI, сейчас можно относительно уверенно сказать, что здание парламента штурмовал спецназ российской военной службы безопасности ГРУ. Среди людей в зеленой форме были также отряды элитных войск российской армии.

— У них были немного разные задачи. Здания политического и военного руководства Крыма штурмовал, прежде всего, спецназ ГРУ, тогда как те, что окружали военные базы и устанавливали блокпосты, в том числе на перешейке между материком и Крымом, как мы понимаем, были, прежде всего, элитными войсками российской армии, состоящими из десантных отрядов и морской пехоты.

Спецназ ГРУ использовался для штурмов, потому что был обучен захватывать здания с как можно меньшим количеством жертв, — объясняет Фредрик Вестерлунд. — Российские военные также пользовались поддержкой местных и приезжих неформальных вооруженных формирований, в том числе групп российских казаков, националистов в форме, которые считают себя потомками исторических казаков, преимущественно с южной России. Цель состояла в том, чтобы создать видимость, что это локальные, спонтанные события.

— В этом им удалось создать достаточную неопределенность, чтобы можно было с какой-то уверенностью отрицать, что это российские войска. Милиционеры размещались как прикрытие между российскими солдатами и местным населением. Тогда и журналистам было трудно определить, что это за солдаты на самом деле.

Таким образом, через несколько часов после штурма премьер-министр Крыма Анатолий Могилев узнал, что он и все его правительство отправлены в отставку парламентом, который, согласно сообщениям, собрался в захваченном здании. Также сообщалось, что 25 мая парламент решил провести референдум по расширению автономии Крыма. Но что происходило на самом деле в здании, захваченном неизвестными войсками, вряд ли кто-то мог знать. Все телефонные линии в здании были повреждены, телефоны парламентариев были изъяты, когда они зашли в здание парламента, и ни один журналист не был туда допущен. Невозможно знать наверняка, сколько из ста членов парламента присутствовало, но, как можно предположить, их было меньше, чем те пятьдесят, которые необходимы для кворума в соответствии с законом.

Лиза Богуцкая села в свою автомашину и поехала к центру, как только услышала о штурме парламента.

— Я увидела, что здание парламента оцеплено. Это была не милиция, а люди в военной форме без знаков различия. Много людей. Они не позволяли никому подходить.

Репортер Татьяна Курманова работала в Центре исследовательской журналистики в Симферополе и была разбужена информацией о штурме парламента в пять часов утра.

— Мы немедленно отправились туда, мы были первыми на месте и стояли там, снимая, весь день. Так что мы могли видеть парламентариев, пришедших туда. Их не могло быть больше пятнадцати, потому что другой дорогой они не могли попасть. Так что очевидно, что все, что там происходило, было абсолютно незаконным.

Российский националист Игорь Гиркин, больше известный под своим военным прозвищем Игорь Стрелков, участвовал в так называемых отрядах самообороны Крыма в конце февраля. Потом он рассказывал в телевизионном интервью, что его отряды сгоняли вялых парламентариев в захваченное здание парламента, чтобы отправить крымское правительство в отставку и принять новое:

— Я, к сожалению, не видел никакой поддержки со стороны руководящих органов в Симферополе, где я оказался. Их не было видно. Отряды самообороны собрали парламентариев и затолкали их в зал заседаний, чтобы они голосовали. Я возглавлял одну из групп, я все видел собственными глазами.

Тележурналистка Елена Механик, которая вскоре подойдет к «зелёным человечкам» возле аэропорта, ехала в Крым ночным поездом из Киева в среду вечером 26 февраля.

— Я поехала сразу после большого митинга возле парламента, но когда я села в поезд, я еще не знала, насколько серьезным все окажется. Когда мы ехали, я позвонила в пресс-службу парламента, я всех их знаю, и мы договорились, что в четверг нам позволят снимать внутри в здании парламента. Когда мы утром пришли, я перезвонила. Тогда они сказали, что не могут попасть на свое рабочее место, что произошло что-то непонятное, что вооруженные люди захватили здание. Больше они ничего не знали. Мы, разумеется, сразу же принялись за работу и снимали все происходящее.

Елена Механик хотела сама сообщить о событиях в Крыму, потому что она родом оттуда, и потому что ее 12-летняя дочь тогда еще жила у ее родителей в Симферополе, где училась в украиноязычной школе.

— Это была самая большая украиноязычная школа в Крыму. Теперь она уже, конечно, не украинская. Как только все это началось, мы решили, что дочь останется дома, мы боялись, что могут быть провокации против украиноязычной школы.

Елена Механик и ее телевизионная команда работали в Крыму десять дней, чтобы документировать события. Она жила дома с родителями, другие члены команды — в гостинице. Они снимали одетых в зеленое солдат, когда те захватывали аэропорты и окружали украинские военные базы. Они сообщали также о большой украинской авиабазе Бельбек в окрестностях Севастополя, где Юлий Мамчур, командир авиабазы, со своим невооруженным отрядом шел против зеленых военных, стреляющих в воздух. Драматические телевизионные изображения с Бельбека распространились по всему миру.

Возле украинской военной базы в Феодосии в юго-восточной части Крыма впервые напали на ее команду.

— Когда мы прибыли к базе, мы увидели, что возле нее проходит пророссийский митинг. Они не давали нам подойти, они увидели, что мы с украинского канала. Они начали толкать нас, забрали мой микрофон. Когда я увидела, что казаки пытаются куда-то отвести нашего оператора, я начала снимать на телефон. Затем они забрали и телефон. Но в тот раз мы выкрутились.

В субботу 1 марта новый глава Крыма Сергей Аксенов в письме Владимиру Путину формально попросил российской помощи, чтобы «сохранить мир» на полуострове. В тот же день Путин попросил разрешение российского парламента на использование российской армии на территории Украины. Верхняя палата парламента дала свое разрешение на срочно созванном заседании уже в тот же вечер.

А несколько дней спустя начались перевозки российских военных и военного оснащения через пяти­километровый Керченский пролив на восточном краю Крыма. Но официально Россия и дальше не признавала, что люди в зеленой форме без знаков различия на самом деле являются российскими войсками, и журналисты, пытающиеся снять вторжение, не были желанными гостями. Одним из них была Ирина Седова, работающая тогда на местной радиостанции «Керчь ФM».

— Я разговаривала с солдатами. Они получили информацию, что их повезут на обучение в Новороссийск на российской стороне, но вместо этого их отправили через пролив в Крым. Мы снимали все, паромная переправа в Керчи была действительно важным местом введения российских войск. И когда мы снимали, казаки подходили к нам и угрожали, они даже угрожали оружием, но мы все равно снимали через окна автомобиля. Затем, когда я разговаривала с украинскими пограничниками, они говорили, что командование в Симферополе приказало им замкнуть оружие. Через несколько часов вооруженные казаки подбежали и поставили их к стене. С ними были «зеленые человечки». А потом начали перевозить военную технику из России.

Украинская армия имела базу с 400 военными в Керчи, но они ничего не сделали, — говорит Ирина Седова.

— Я разговаривала с ними довольно много, потому что я делала объезды с волонтерами, которые раздавали им экипировку. Если бы они получили приказ, они могли бы заблокировать паромную переправу, когда началась перевозка российских войск. Но никаких приказов не поступало, а мы сами не могли начинать войну, — говорили они. Позже, когда стали поступать целые конвои, уже не было смысла, ведь что 400 военных могут сделать против такого количества? Так что они оставили базу и уехали.

Российские войска завозились не только через паромную переправу в Керчи, — рассказывает Фредрик Вестерлунд.

— Все отряды, которые они использовали, прибыли извне, кроме флота и одного из элитных отрядов. В Крыму был один российский отряд морской пехоты, который использовали. Кроме того, ввозили войска на самолете в аэропорт Гвардейское под Симферополем и кораблями в Севастополь. В начале марта начинают завозить регулярные российские войска через Керчь. А те, которые уже доставлены на место, владеют ситуацией, но их мало, чтобы можно было сопротивляться, если бы украинские отряды решили сделать что-то серьезное.

Отсутствует точная информация о количестве российских войск в Крыму на том этапе, но, вероятно, речь шла сначала о нескольких сотнях, а в конце февраля, возможно, о двух тысячах солдат. Когда регулярные войска начали вливаться в течение второй недели марта, их число увеличилось на одну или две тысячи, возможно, немного больше. Россия ввезла также боевые вертолеты, которые демонстративно летали над еще не сдавшимися украинскими военными базами.

За первую неделю марта телевизионной команде Елены Механик удалось посетить несколько украинских военных баз в Крыму, взять интервью у военных и задокументировать, как одна за другой забирались базы. Но украинские журналисты больше не были желанными гостями в Крыму, и 7 марта на команду снова напали, на этот раз возле базы противовоздушной обороны под Севастополем.

— Там работало много женщин, и я планировала сделать репортаж о женском празднике 8 Марта. Мы были первыми журналистами, которых вообще туда пустили, потому что база секретная, огромный подземный бункер. Они контролировали воздушное пространство над всем Черным морем и северное направление до самого Николаева.

Телевизионную команду впустили, и женщины-военные рассказывали, как это работать в подземном бункере, когда ситуация на земной поверхности неуправляема. Получился хороший репортаж о женском празднике, — считала Елена Механик.

— Мы уже уехали оттуда, было, пожалуй, восемь вечера. И тогда командир базы звонит и просит вернуться. Они сейчас штурмуют нас, — говорит он. Конечно, мы возвращаемся, — отвечаю, потому что не могла догадаться, что из этого получится.

Поскольку большинство украинских журналистов находилось в Симферополе, на 80-километровом расстоянии, команда Елены Механик прибыла первой, вместе с другой командой ее канала «Интер», уже находящейся в Севастополе. Последующие события были кошмаром, что наводит на мысль о романе «Остров Крым» Василия Аксенова 1981 года.

В романе Крым из-за капризов истории никогда не стал частью Советского Союза. После Гражданской войны в России Белая армия забаррикадировалась в Крыму, который в книге не полуостров, а остров. Там успешно развивалась рыночная экономика с процветающей демократией и свободной прессой. Но крымчане недовольны, они тоскуют по лону своей великой родины, они голосуют за воссоединение с Советским Союзом — и тогда могут в прямом эфире следить за тем, как советская армия входит в Крым и разбивает оснащение телевизионных репортеров, пока трансляция внезапно не прерывается.

— Мы начали снимать двумя камерами. И, кроме того, у меня была такая миниатюрная камера, как спичечный коробок. Я получила ее от нашего оператора. Он сказал, чтобы я снимала ею, если что-то случится. Они протаранили ворота огромным армейским грузовиком. Шестьдесят российских солдат перелезли через стену. Но тогда на них была еще форма без знаков различия. Они окружили всю базу и взяли в плен командира. Все женщины-военные, у которых мы раньше брали интервью, были теперь заперты в бункере. Мы стояли снаружи и снимали.

Штурм сумел снять только канал Елены Механик, это произошло, прежде чем другие журналисты добрались до места происшествия. И когда они снимали, автомашиной приехали две женщины.

— Они сказали, что они местные жители и потребовали, чтобы мы уехали. Ничего здесь не происходит, — сказали они.

Оператор ответил, что на самом деле события происходят, и показал женщинам, что ему удалось снять весь штурм базы. Женщины резко повернулись, запрыгнули в свою машину и скрылись.

— Нам надо позвонить, — сказала одна из них другой. Тогда я не думала об этом, но позже поняла, куда они звонили.

Через пятнадцать минут появились четыре автомобиля с крепкими мужчинами в масках. Некоторые были одеты в камуфляжную форму, другие — в спортивную одежду, но на всех были балаклавы, — говорит Елена Механик.

— На одной из машин было написано что-то вроде «Нет фашизму». Эти мужчины в масках немного понаблюдали, чем все занимаются, и, кажется, пытались выведать, что нам удалось снять. И вот вдруг они начали избивать журналистов, жестоко и целенаправленно. Мой оператор потерял пять зубов. Я стояла там будто парализованная, но меня спас греческий журналист Костас Онисенко. Он втолкнул меня в нашу машину.

— Мы ехали как можно быстрее. И мы позвонили нашему другому водителю и предупредили его, чтобы он не возвращался туда, а попытался спрятаться где-то в Севастополе. Поскольку была еще одна проблема: блокпосты на выездах из Севастополя. Там стояли казаки и обычные работники автоинспекции, а также самые разнообразные странные люди. Сепаратисты, я имею в виду. Во всяком случае, мы поехали, но через несколько минут мы заметили, что кто-то за нами едет следом. Мы пытались оторваться, но не сумели.

Был поздний вечер, и было темно. В безлюдном месте преследователи догнали машину телевизионной команды, одна машина перегородила дорогу, и выскочили люди в масках.

— У меня была видеокамера на груди. Один из мужчин резко открыл дверцу, потянул к себе камеру и начал крушить ее об автомобиль. Он бил, пока не остались одни обломки. Мы кричали водителю, чтобы он трогался, и нам удалось проехать еще немного. Все время звонил мой телефон. Мне до этого удалось дозвониться до журналистки из канала ATR, рассказать, что нас нападают, и предупредить ее, чтобы они не посылали туда своих журналистов.

Журналистка из крымскотатарского канала ATR в свою очередь предупредила других коллег о нападении на журналистов, и теперь на Елену Механик охотится также редактор популярной программы актуальных событий на украинском телевидении, чтобы она приняла участие в прямом эфире. Руководителю программы Шустеру всегда удается собрать самых актуальных лиц в своей передаче, и именно сейчас новый глава Крыма Сергей Аксенов на прямой связи из Симферополя. Он только что объяснил всей Украине, что в Крыму все спокойно — и в то же время начинает поступать информация о насильственном нападении на журналистов там, возле украинской военной базы, которую штурмуют.

— Я кричу в телефон, что не могу принять участие ни в каком прямом эфире, что кто-то преследует нас, что они отрезали дорогу, и это может закончиться ужасно. Именно тогда я вижу, что автомашины остановились возле нас, так что я заканчиваю разговор и выключаю звук в телефоне. Я запихиваю его за пазуху, а вместе с ним маленькую камеру. Те мужчины выходят из своих машин и начинают бить по нашему автомобилю палками. Они бьют изо всех сил, я чувствую, как машина будто коробится при каждом ударе. Я понимаю, что сейчас случится что-то ужасное.

Напавшие резко открывают дверцу автомобиля и вытягивают мужчин, только Елена Механик продолжает оставаться на заднем сиденье. Она не решается больше выглядывать наружу, она главным образом вперяет взгляд вниз, но слышит, что начинают бить коллег. В то же время телефон вибрирует за пазухой.

— Мне надо было бы выключить его целиком, а не только звук. Теперь каждый пытается дозвониться ко мне, потому что меня упоминали в программе Савика Шустера. И моя мать, сидевшая перед телевизором в Симферополе с моей дочерью, вся в истерике, потому что как-то неправильно поняла то, что было сказано об отрезанной дороге. А я очень боюсь, что эти люди в масках услышат вибрирование телефона, поэтому держу руку на груди и делаю вид, что закашлялась.

Когда Елена Механик тайком выглядывает наружу, она видит, что греческий журналист Костас Онисенко лежит на земле и истекает кровью. Напавшие все еще бьют других и все время кричат, чтобы украинские журналисты никогда не возвращались в Севастополь.

— Потом они начали собирать наши вещи, все наше оборудование. Меня не трогали, но взяли мою сумочку, высыпали содержимое и забрали все: все карты памяти и SIM-карты, и USB-флешки. Но самое важное я сняла миниатюрной камерой, которую спрятала за пазухой. Я сидела там, на заднем сиденье, вытаращив глаза, они копаются в моем кошельке, тычут им мне в лицо и спрашивают, почему там так много карт. Достаточно идиотские вопросы. На украинских военных базах, которые мы посещали, солдаты подарили мне форменные нарукавные знаки. Когда они находят знаки, то это как будто показали красный флаг быку, они начинают орать, как сумасшедшие. Затем они находят мой внутренний паспорт с регистрацией в Крыму. Теперь мы знаем, где ты живешь, — говорят они и начинают разглагольствовать о том, что могут сделать с членами моей семьи.

В то же время новый глава Крыма Сергей Аксенов на телевидении повторяет, что в Крыму все спокойно, он уже позвонил, и его проинформировали, что отряды само­обороны никому не угрожают, и никакого штурма бункера противовоздушной обороны под Севастополем нет.

Украинские общенациональные телеканалы уже отключены в Крыму, поэтому, чтобы крымчане могли увидеть программу Савика Шустера, она в тот вечер также транслировалась крымскотатарским каналом ATR, «единственным украинским каналом, оставшимся в Крыму», — как говорит Шустер в начале передачи.

Шустер всегда говорит по-русски на телевидении, но его программа — это нечто иное, чем так называемые дискуссионные программы на российском телевидении, где ни у кого нет права усомниться в мудрости государственного руководства. Последний раз крымчане смогут увидеть программу, в которой сторонники присоединения Крыма к России и те, которые хотят, чтобы Крым остался в составе Украины, кричат в рот друг другу, но время от времени также дискутируют почти цивилизованно. Сотрудники Шустера сделали представительный отбор крымчан и пригласили их в студию в Киеве, чтобы они сказали в прямом эфире, что они думают.

— Даже для разводов существуют правила. Если мы хотим разъединиться, мы должны стараться делать это цивилизованно, — говорит Савик Шустер в камеру, а потом улыбается немного смущенно, когда его гости в телестудии не могут придерживаться нормального тона диалога.

Тем временем продолжается избиение журналистов возле автомашины в Севастополе, где Елена Механик сидит и дрожит от страха.

— Они разбили все камеры, они забрали все наши документы и карты памяти. Я слышала выстрелы, и тела забрасывали в багажники. Я не знаю, что происходит, потому что одновременно кто-то светит мне в лицо и допрашивает меня. Но потом кто-то звонит одному из этих мужчин, и вдруг они успокаиваются, бросают нам ключи от машины и говорят, что мы можем ехать. Это было так, словно телефонный звонок раздался из параллельной вселенной, я не знаю, кто позвонил, но, наверное, кто-то, кто смотрел программу Шустера, где принимал участие Аксенов.

Те, которые еще не лежали в багажнике, сломя голову сели в машину и уехали. Когда они уже были на некотором расстоянии от нападавших, они остановились, чтобы посмотреть, как чувствуют себя два человека, которые лежат в багажнике. Они живы. Пули в них не попали, нападавшие, кажется, стреляли в воздух, чтобы запугать. Но ужас не прошел, побитая автомашина, по-прежнему находилась между блокпостами сепаратистов.

— Когда мы приезжаем к блокпосту, нас, разумеется, останавливают. Там стоят казаки и люди в зеленой форме, а также обычные работники автоинспекции. Для меня милиционеры всегда означали закон и порядок, так что я делаю несколько шагов в направлении к этому работнику автоинспекции — и он смеется мне прямо в лицо.

Оказалось, что все на блокпосту уже знали, что произошло.

— Все казалось театром абсурда. Они сделали вид, что обеспокоены, и спросили, случилось ли с нами что-то, но было совершенно ясно, что они только смеются над нами. Нет, нет, все в порядке, — заверили мои коллеги, хотя они были залиты кровью.

Автомобиль еще раз обыскали, и теперь избитые журналисты могут свободно ехать в направлении Симферополя.

На следующий день, после того как Елена Механик получила несколько странных телефонных звонков и после того как неизвестная машина появилась у дома ее родителей, вся группа решает оставить Крым как можно быстрее. Но нападавшие украли все паспорта, и видимые раны избитых журналистов, несомненно, привлекли бы внимание на новых пограничных пунктах контроля сепаратистов.

— Наша телекомпания помогла им вылететь из Крыма без документов. Они уехали в тот же день. Я не могла поехать с ними, я должна была вывезти также дочь и родителей. У них были паспорта, а у меня не было. Мы взяли только самые необходимые вещи, мы были как настоящие беженцы, когда заняли спальное купе. Проводницей была украинская женщина, которая хорошо понимала, что происходит. Она сказала, что перед отправлением поезда из Севастополя какие-то люди искали журналистов, заставляли пассажиров раздеваться и рылись во всех чемоданах.

8 марта, когда Елена Механик оставила Крым со своей семьей, контроль киевского поезда еще был нерегулярным, и она надеялась на успех.

— Но я все еще боялась, что та «самооборона» войдет в поезд в Джанкое, непосредственно перед границей, и меня от этого бросало в дрожь. Я ждала только, чтобы мы переехали перешеек, чтобы мы достигли материковой земли, чтобы я могла почувствовать себя в безопасности. И когда мы наконец были там, у меня потекли слезы. До того как все произошло, я не могла плакать. Я ничего не чувствовала, просто текли слезы.

Через восемь дней, 16 марта, новая власть в Крыму организовала свой референдум, который с молниеносной скоростью провели на два месяца раньше, чем объявили. На официальных афишах Украина изображалась как нацистская Германия. Согласно официальным результатом, 97 процентов проголосовало за присоединение к России. Для тех, кто был другого мнения, самым мудрым было молчать. На следующий день после голосования нашли тело Решата Аметова, крымского татарина, которого «самооборона» вывезла двумя неделями ранее, когда он участвовал в митинге против российской оккупации. На его теле были следы пыток.

18 марта Владимир Путин выступил со своей исторической речью перед обеими палатами российского парламента и провозгласил, что Крым принят в состав Российской Федерации.

Будто по тайному сигналу парламентарии неоднократно вставали, аплодировали и скандировали: «Россия! Россия!». Церемония завершилась подписанием соглашения с представителями новой пророссийской власти Крыма под аккомпанемент российского гимна, старой советской мелодии, которую Путин вновь вернул в первый год своего правления.

Хотя многие детали аннексии Крыма остаются неизвестными, очевидно, гладко проведенная масштабная военная операция России была запланирована задолго до этого. Когда ситуация в столице Украины в конце февраля 2014 года вдруг стала хаотичной и в течение нескольких дней было непонятно, у кого власть, российские правители воспользовались возможностью и осуществили свой план.

НА АННЕКСИРОВАННОЙ ЗЕМЛЕ

Когда я приземляюсь в Симферополе спустя полгода после тех событий, аэропорт уже не международный. Окружающий мир не признает российской аннексии Крыма. ИКАО, авиационная организация ООН, не признает российского контроля над крымским воздушным пространством. Поэтому сюда летают только российские авиакомпании, и только из России. Я выбрал послеобеденный полет «Уральских авиалиний» из Москвы.

Первое, что вижу на аэродроме, — это огромный флаг России на высокой красно-белой полосатой мачте. Небольшой зал для прибывших охраняется пятью российскими полицейскими, и когда чемоданы после получасового ожидания наконец появляются на конвейерной ленте, их надо отдать в полицию на рентген, прежде чем их можно будет выносить. Когда я потом попытался открыть чемодан, оказывается, что цифровой код больше не работает, и я должен ломать замок. Конечно, это просто случайность. Но здесь легко заподозришь.

Середина сентября, и в Крыму тепло — многие еще в шортах. Это самая южная часть Украины, если верить ООН, ЕС или украинскому правительству. Но почти все, что я вижу, намекает, что на самом деле речь идет о России. На припаркованных машинах все еще украинские номера, а расплачиваются российскими деньгами. Водитель упорно предлагает мне поездку в центр за шестьсот рублей, примерно втрое дороже обычной цены. Вместо этого я выбираю маршрутку, которая стоит десять рублей. До аннексии цена была 2,75 украинских гривен, но на табличке в передней части автобуса старая цена закрыта бумажкой. Хотя, кажется, старые правила для пассажиров автобуса продолжают действовать.

Информационная табличка только на русском языке, так же, как всегда почти все было в Крыму.

Над передним окном водитель автобуса повесил российский флажок.

Здесь только что проходили местные выборы, и по дороге от аэропорта до центра стоят рекламные щиты партий. Коммунист Зюганов обещает «честное руководство», тогда как партия Путина, «Единая Россия», напоминает, что она «команда победителей». Самое забавное послание националистической партии Владимира Жириновского: «Голосуйте за нас — или терпите старых правителей». Не совсем ясно, каких старых правителей имеет в виду Жириновский — ведь предыдущее, демократически избранное правительство Крыма отправлено в отставку российской армией в конце февраля.

Все партии, имеющие право участвовать в сентябрьских выборах, конечно, поддерживают аннексию Крыма Россией. Быть против было бы сепаратизмом, серьезным преступлением в России. И все региональные партии тоже запрещены в соответствии с законодательством.

Часть города, где расположен аэродром, называется Комсомольское в честь молодежной секции Коммунистической партии Советского Союза. После современного центра Москвы поездка в столицу Крыма воспринимается как ностальгическая экскурсия в бетонно-серые воспоминания о покрытых пылью постсоветских девяностых. И не удивительно. Россия и Украина — как две одинаковые бутылки с минеральной водой, — шутили когда-то украинцы. Разница лишь в том, что украинская бутылка без газа. Газ поступает из России. И нефть. Деньги текут в обратном направлении.

В первую очередь не компетенция Владимира Путина вызвала резкий рост экономики России на рубеже тысячелетий, а быстрое повышение мировых цен на нефть.

Тогда Путин ловко использовал благоприятную экономическую ситуацию, чтобы укрепить государственную власть, чтобы обуздать сверхбогатых олигархов, чтобы управлять СМИ — и чтобы создать иерархическую систему, сделавшую его незаменимым отцом нации. Между тем Украина оставалась в ловушке продолжения российских 90-х годов прошлого века, в положительном и отрицательном смысле. В то время как соседние страны Россия и Польша переживали быстрый экономический рост — Россия, как уже отмечалось, прежде всего, из-за повышения цены на нефть, Польша — в результате успешных реформ, Украина со своей устаревшей тяжелой промышленностью и коррумпированным управлением застряла в прошлом. Олигархи, сумевшие забрать при развале Советского Союза честным или нечестным путем промышленные предприятия и другую собственность, дальше правили страной, в которой почти все было доступно за деньги, будь то решение налогового органа или место в парламенте, или решение Конституционного суда. Импорт российского газа, который чрезвычайно важен для украинской экономики, был монополизирован подозрительными компаниями, анонимные владельцы которых зарабатывали миллиарды.

И политическая жизнь в Украине в значительной мере была театральным представлением, которое ставили олигархи или из-за кулис, или непосредственно из правительства. Странные приватизации тяжелой промышленности в пользу олигархов с правильными связями здесь и далее проходили еще долго после наступления нового тысячелетия. Но поскольку группы олигархов имели различные интересы, это означало также, что, в отличие от России, в Украине никто не мог полностью монополизировать политику или средства массовой информации. Даже в самые трудные времена нельзя было заставить замолчать критические голоса в Украине. Во время двух революций 2004 и 2014 годов народ поднялся, чтобы положить конец вечно коррупционным 90-м годам. И оба раза протестовали против Виктора Януковича, человека, который в 2004 году получил открытую поддержку Владимира Путина и который сам пытался завоевать благосклонность электората как «украинский Путин».

На этот раз, кажется, Януковича изгнали навсегда. Самого же его российская армия тайно переправила в Россию через Крым за несколько недель до аннексии.

Наконец мой автобус добирается до большого транспортного кольца к северу от центра города. Мы проезжаем три четверти кольца и проходим огромный советский жилой колосс из бетона. Это Московская площадь. Водитель снижает скорость на склоне, и вскоре мы добираемся до части города, где я планирую жить — такие же бетонные коробки 70-х годов прошлого века. Улица была названа в честь Кечкемета, венгерского города-побратима Симферополя. Возле автобусной остановки нахожу маленькую продуктовую лавку, витрину которой продолжает украшать реклама в цветах Украины, желтом и синем, и текст по-украински: «Шостка» — улюблений сир моєї родини». Захожу в магазинчик и покупаю продукты. И лавка будто непосредственно взята из российских 90-х годов прошлого века — все товары за прилавком, и грубое овсяное печенье, которое я прошу, продавщица берет по одному из большой коробки и взвешивает. Молоко привозят из Нальчика в материковой части России. Когда я позже открываю пакет, оказывается, что молоко уже скисло, хотя еще остается несколько дней до истечения срока годности. Это совсем не редкий случай, узнаю я позже — доставки с материковой части России не всегда работают так гладко, как бы того хотелось.

Небольшая однокомнатная квартира, которую я нашел через Интернет, принадлежит Алексею. Сам он в настоящее время живет в квартире своих пожилых родителей на той же лестничной площадке ветхой советской пятиэтажной бетонной коробки. Семья нуждается в дополнительном доходе, потому что отец тяжелобольной и регулярно ездит в Москву на лечение.

— Здравоохранение теперь, когда мы принадлежим к России, бесплатное. А в Москве есть хорошие специа­листы, они говорят, что лечение раковых пациентов у нас отстает в развитии на несколько десятилетий. Но билеты на самолет не бесплатные, — говорит Алексей.

Громоздкий телевизор в углу комнаты показывает только российские каналы.

— Раньше были другие каналы. Это информационная война, — говорит Алексей.

На стене прихожей все еще прикреплен советский электро­счетчик, изготовленный в 1972 году, на что ука­зы­вает отметка, выдавленная на бакелитной коробке. Однако два старомодных фарфоровых предохра­нителя заменены на современные автоматические, которые прикреплены болтами на коричневом бакелите. На лестничной клетке висит хаотическая куча проводов и по-современному упорядоченный серый металлический шкаф. Это подключение к Интернету. Когда подсоединяюсь к нему, IP-номер показывает, что я нахожусь где-то под Киевом в Украине. Установленные линии связи Крыма остаются подключенными к общей сети Украины. Но если я вместо этого подсоединяюсь к сети со своего мобильного телефона с российской SIM-картой, то узнаю, что нахожусь в районе Краснодара на юге России. Сеть мобильной связи теперь подключена к России, и только самые упрямые украинские патриоты продолжают использовать свои украинские SIM-карты. Они должны оплачивать дорогие международные звонки, чтобы позвонить своим соседям.

Вечером я гуляю по городу с Павлом — эсперантистом, врачом и блогером, которого я уже немного знаю по Интернету. Он русскоязычный, родился и вырос в Крыму, — и он против аннексии. Она не состоялась должным образом, — говорит он. Действительно, он и другие работники бюджетной сферы получили более высокую зарплату, хоть и цены тоже поднялись. Но это не самое важное, — считает он.

В своем русскоязычном блоге он до последнего момента пытался приводить аргументы против аннексии. Это означало бы конец демократии и свободы выражения мнений, и привело бы к тому, что маргинальные пророссийские политики с сомнительным прошлым пришли бы к власти. Во многих аспектах произошло именно так. Но в последнее время сам Павел больше не в силах интересоваться политическими вопросами. У него просто нет желания думать об этом, возможно, это какой-то защитный механизм, — говорит он.

Но сколько людей в Крыму думает, как он? Об этом почти невозможно узнать. Согласно опросам, поддержка присоединения к России в последние годы перед аннексией колебалась от чуть менее 30 до чуть более 40 процентов. Один опрос в мае 2013 года указывает на поддержку лишь 23 процентов. Даже если поддержка, возможно, возросла в связи с неясной ситуацией в Киеве, она, конечно, никогда не приближалась к тем 97 процентам, которые показывает официальный результат референдума. Но все-таки можно поверить, что большинство крымчан поддерживает аннексию или, по крайней мере, открыто не выступает против нее. Ведь понятно, что на сторону сильного переходят легко, особенно тогда, когда твое, не такое, как у всех, поведение может тебе только навредить.

Не только бетонные окрестности, но и центр Симферополя имеет четкую атмосферу провинциальной России 90-х годов прошлого века. Многие здания однозначно нуждаются в ремонте, а небольшие, часто немного изношенные магазины даже в центре не были заменены большими торговыми сетями и роскошными торговыми центрами. Движение на узких улицах интенсивное, и уши не имеют права на отдых даже в детском парке на проспекте Кирова — российская попса звучит из громкоговорителей, которые прикреплены к каждому электрическому столбу. Дети Симферополя получили новые игрушки: большие трамплины, нижняя часть которых окрашена в цвета российского флага.

Мы проходим мимо восьмиугольного здания парламента в советском стиле. Здесь все началось в феврале. Когда я позвонил Павлу на второй день после штурма парламента, он уже побывал в центре города, чтобы посмотреть, что происходит. Однако он долго не был уверен, что парламент действительно захватили российские военные — это казалось слишком невероятным. Но это было очевидным, — говорит он теперь, — он просто не хотел верить.

И он был не единственным. Почти все эксперты, и на Западе, и в России, до последнего момента были уверены, что Россия не собирается ни покорять Крым, ни отправлять войска в Украину. Ведь даже если мы в своей повседневной жизни вынуждены считать, что разные люди могут иметь разные взгляды на мир, разные понятия о морали и различные приоритеты, мы на удивление часто ожидаем, что те, кто принимает политические решения в других странах, должны поступать так, как мы сами сделали бы в подобной ситуации, в соответствии с критериями, которые мы сами считаем очевидными и бесспорными. Это называют зеркальным мышлением — мы предполагаем, что все остальные думают так же, как и мы.

Поэтому предположение, что Россия может аннексировать Крым, казалось абсолютно иррациональным. Не было никаких конкретных угроз русскоязычному населению в Крыму или где-либо в Украине. Военное вмешательство России означало бы большие экономические потери и ухудшение условий жизни для значительной части российского населения. Кроме того, агрессивные действия со стороны России означали бы международную изоляцию страны и усиление присутствия НАТО в Европе.

И все же это произошло.

Российская аннексия Крыма стала поворотным моментом в послевоенной истории Европы, всего значения которого мы пока не можем оценить. До этого мы жили в мире, где было немыслимо, что границы стран в центре Европы могут быть изменены с помощью военной силы. В мире, где уважают сделанные обещания и принятые договоренности. Но теперь может случиться что угодно. А может, всегда было так — мы просто не решались увидеть, что скрывается по ту сторону зеркала?

Теперь, во всяком случае, государственный герб Украины удален с фасада парламента в Симферополе и текста на трех языках на фасаде уже нет. Новая вывеска только на русском, хотя российский Крым имеет на словах три официальных языка: русский, украинский и крымскотатарский. Единственное официальное здание, на котором я во время своего визита вижу трехъязычную вывеску, — это старое российское консульство поблизости. Консульство теперь стало «Представительством Министерства иностранных дел Российской Федерации в Республике Крым».

В крупном торговом центре, кажется, находится единственный современный супермаркет в центральной части города: можно самостоятельно класть продукты в свою корзину для покупок. Но не оплачивать карточкой. Банковские карточки, которые еще имеются у Павла, теперь просто сувениры из прошлой эпохи: украинские банки в Крыму закрыты, деньги со счета снять нельзя, а зарплата выплачивается наличными.

Взявшим кредиты в украинские времена, с другой стороны, не нужно думать о возвращении, — так сказал Владимир Путин во время своей «прямой линии» по телевидению, когда один крымчанин спросил, что ему делать с кредитом, который он взял, чтобы купить автомобиль. «Катайтесь спокойно. Не хочет господин Коломойский с Финкельштейном получать деньги с вас, это их дело», — пояснил президент. Сразу же после этого он пообещал, что владельцы депозитов в закрытых банках получат компенсацию от российского государства. Но бюрократия настолько сложна, что Павел до сих пор не хочет заниматься этим делом.

— Во всяком случае, у меня не очень много денег на том счете.

Но есть и другие, которые пытаются удвоить сэкономленный капитал, требуя те же деньги и от российского государства, и от своего украинского банка.

Как бы там ни было, украинские банковские карточки больше не работают. Павел не знает ничего о банкоматах, которые, возможно, работают, когда я спрашиваю. Он немного сомневается в том, возможно ли в Крыму вообще снять деньги с помощью иностранной банковской карточки.

Первый банкомат не работает. Второй шумит какой-то момент в раздумьях, но наконец выплевывает стопку гладких российских рублей. Я спасен. Лишь через три месяца Крым фактически будет отключен от международной системы переводов кредитными карточками.

На маленькой пешеходной улице мы вдруг встречаем российского политика-популиста Владимира Жириновского. Ближе оказывается, что это картонная фигура в натуральную величину. Он стоит у стеклянного павильона, который называет себя «первым российским кафе в российском Крыму». Павильон стоит посреди пешеходной улицы без необходимых разрешений, и поэтому ему грозил снос. Но владелец «первого российского кафе» быстро обзавелся хорошими связями, и, когда снос должен было начаться, оказалось, что в павильоне полдничает российский парламентарий из партии Жириновского. Это же совершенно случайно. С тех пор картонный Жириновский стоит у павильона и охраняет свою новую территорию, которой больше никто не смеет угрожать.

РУССКОЯЗЫЧНЫЙ ЧЕРЕП

На письменном столе лежат три распиленных человеческих черепа, рядом с газетами, ручками, мобильным телефоном и российской пятирублевой купюрой. Они пластмассовые, не так ли, — говорю я, размышляя, и касаюсь пальцами одного из черепов. Действительно, на ощупь это пластмасса.

— Нет, что вы! Конечно, это настоящие черепа, мы сами готовим их, — говорит мой знакомый Павел, врач. Он берет один из черепов в руки и показывает золотой зуб. Я чувствую себя некомфортно, думая о том, что я только что касался черепа умершего человека, и уже не так некомфортно, когда думаю о том, что три врача, сидящие сейчас в маленьком кабинете, ежедневно в своей работе используют фрагменты умерших людей.

— Так мы здесь работаем, мы всегда используем подлинные материалы человеческих тел, а не пластмас­совые учебные модели, — объясняет Павел.

Затем он улыбается и продолжает:

— Ведь это, конечно, русскоязычный череп.

Два других врача в комнате, Петр и Гуливер, криво улыбаются. Да, шутка немного грубоватая, но всем трем так надоела российская телевизионная пропаганда об украинских фашистах, распинающих русскоязычных детей, или какие-то другие актуальные сказки. Итак, само собой разумеется, что гнусные врачи держат на своем столе именно русскоязычный череп, — объясняет Павел.

Мы пьем чай на втором этаже флигельного здания института нормальной анатомии Крымского медицинского университета в Симферополе. Павел ставит свою чашку на стол, как раз возле трех черепов.

И действительно, именно русскоязычного черепа я только что касался своими пальцами — в Крыму почти все русскоязычные: и сам Павел, и Петр, даже если у них есть родственники также в Украине. И Гуливер преимущественно говорит по-русски, даже у себя дома, даже если он крымский татарин. Украинский все трое изучали как иностранный язык. Однако все они противники российской аннексии Крыма. Ни один из них не участвовал в непризнанном референдуме 16 марта.

— Но я полагаю, что для большинства это не слишком важно, при условии, что они получают заработную плату. Особенно, если зарплата даже растет. Если им говорят по телевидению, что теперь так должно быть, их это устраивает, — говорит Гуливер.

У Петра есть брат, который до недавнего времени служил в украинской армии в Крыму. Некоторые из его товарищей перешли на сторону России, но этого не захотел делать брат Петра. Он уже выехал из Крыма и служит в другом месте в Украине. Родственники в России никак не могут понять, почему он и Петр не приветствовали присоединение к России — родные же смотрели телевизор и узнали, что новое украинское правительство состоит из фашистов. И от тех фашистов спасли крымчан.

— Когда я говорю по телефону со своей тетей из России, она совсем не слушает то, что я говорю, она просто повторяет то, что услышала по телевизору. «Я доверяю нашему правительству», — говорит она все время.

Другой коллега заходит в комнату, собирает какие-то вещи, но опять быстро выходит, когда понимает, о чем разговор. Коллега поддерживает аннексию, узнаю позже. Или «воссоединение», как теперь это официально называют.

— Так становится легче, избегают говорить о политике с теми, у кого иная точка зрения, тогда легче говорить о другом, — говорит Гуливер.

Он сам хочет и дальше считать себя гражданином Украины, хотя вопреки своему желанию получил российский паспорт.

— Они говорят мне, что я теперь гражданин России, и я должен принять паспорт, если я и дальше буду работать здесь.

Однако большинство крымчан сохранило и свои украинские документы. Если они переезжают новую границу, они могут сначала показать российский паспорт российским пограничникам, а потом украинский паспорт — украинский охранникам.

Павел хочет показать мне музей анатомического института, и мы уходим с небольшого кабинета. На лестнице мы проходим мимо цветного портрета строгого лысого мужчины в голубой куртке и с бакенбардами, которые были популярны в 19-м веке. Этот человек — Николай Иванович Пирогов.

Анатомические исследования в Крыму начались с 50-х годов 19-го века, когда Россия пыталась усилить свое влияние на Ближнем Востоке и в черноморском регионе. В конце 18-го века Россия завоевала Крымский полуостров, который до этого принадлежал Османской империи. Когда Россия несколько десятилетий спустя хотела завоевать другие территории, колониальные государства Великобритания и Франция решили остановить такое развитие событий. Следствием этого стала кровавая Крымская войны, во время которой Николай Иванович Пирогов основал современную военную хирургию.

После вскрытия многих замороженных тел Пирогов смог опубликовать свой большой анатомический атлас, который сыграл важную роль в дальнейшем развитии хирургии. «Mortui docent vivos» — умершие обучают живых — это написано на фасаде главного корпуса института анатомии. Музей расположен в широком коридоре на втором этаже. На полках — старые хирургические инструменты и стеклянные сосуды с препарированными человеческими органами, на которые я предпочитаю не смотреть вблизи. На почетном месте устроена выставка под названием «Пирогов в Симферополе» с картинами масляными красками, показывающими великого хирурга за работой, и с четырьмя восковыми фигурами: лежащим выбритым пациентом, медсестрой и двумя задумчивыми бородатыми мужчинами в одежде 19-го века. Сходство с портретом не бросается в глаза, но человек с большой бородой из двух лысых, видимо, должен изображать Пирогова.

Согласно настенной табличке, выставка принадлежит «Министерству здравоохранения СССР, Медицинскому институту Крыма». Никто не успел поменять табличку после распада Советского Союза, и с этим все в порядке, потому что это снова актуально. Украинский государственный медицинский университет должен стать российским. Но еще не совсем ясен вопрос о будущем статусе университета и о том, какому российскому министерству он должен подчиняться. Именно это беспокоит Татьяну Фоминых, директора анатомического института. Это обязательно должно быть министерство здравоохранения, как это было на Украине, потому что министерство образования совершенно не разбирается в системе здравоохранения, в которой новые врачи должны работать после получения дипломов, — считает она.

Но это на самом деле единственное, что ее беспокоит, совершенно очевидно, что все станет только лучше теперь, когда наконец Крым вернулся домой, в Россию, — говорит она, кипятя воду для кофе в своем маленьком кабинете.

— Не слушайте Павла и тех других, которые продолжают жаловаться на все, я не понимаю, о чем они думают. Они, вероятно, просто решили, что не любят Россию, и поэтому во всем будут винить Россию.

Действительно, некоторые украинские студенты оставили университет, но появились другие — крымчане, которые больше не хотят учиться в Украине, и русские из других частей Украины, которые сейчас решили учиться здесь. И болтовня о проблемах с выплатой заработной платы является необоснованной. Да, действительно, украинские банки были закрыты и банкоматы перестали работать. Но россияне быстро подготовили наличность, которая была доставлена в университет, чтобы выплатить зарплату. И заработная плата выросла намного больше, чем цены. Кроме того, не экономика важна, а факт, что наконец Крым нашел свой путь домой, в Россию, и здесь нет войны, — отмечает Татьяна Фоминых.

И все прошло вполне спокойно, — говорит она. Сама она почти не видела следов всемирно известных ныне «зеленых человечков», только военный автомобиль, который стоял рядом с университетом недолгое время. Да, действительно, были солдаты у здания парламента, но это далеко.

— Вообще никто не думал, что это может произойти. Я очень волновалась, когда в Киеве начались демонстрации, так как понимала, что это плохо закончится. У меня есть знакомый в службе безопасности, я иногда встречаюсь с ним, потому что он отвечает за разрешения на пребывание иностранных студентов и подобные вопросы. И только за несколько дней до событий я спросила его, что будет. Он сказал, что Крым никак не может войти в состав России по нескольким причинам. Но что же нам делать, — удивлялась я, — ведь те из Украины придут сюда и убьют меня.

Татьяна Фоминых не знает, как доходчиво объяснить, почему теперь украинцы захотели бы вдруг убить ее и все других русскоязычных в Крыму. Но они угрожали сделать это, — настаивает она.

Во всяком случае, все было вполне спокойно в Симферополе и до того, как появились зеленые солдаты, и после того, — говорит она.

— Все произошло очень неожиданно. Из Крыма в Киев долгий путь, длиннее, чем в другие части страны, и море между нами и материком, так что здесь было спокойно. И вот вдруг мы просыпаемся утром и узнаем, что парламент захвачен солдатами, которые защищают здание. Я обрадовалась, потому что поняла, что это наши люди, а не украинцы.

Как вы это узнали?

— Я просто поняла это. Накануне вечером я была крайне встревожена после митинга, я думала, что здесь будет война. То, что происходит на Украине, — это же ужасно, вряд ли там можно сказать полслова по-русски, хоть они делают вид, что у них демократия. Но это не так.

Многие в России на самом деле убеждены, что сейчас опасно для жизни говорить по-русски в Украине. Наверное, это не удивительно, учитывая то, что большинство россиян получает информацию о событиях из соседней страны через государственные пропагандистские каналы. Большее удивление вызывает то, что даже в Крыму, похоже, многие верят в эти российские телевизионные сказки, хотя они должны знать по своему собственному опыту, что именно русский, а не украинский является основным языком в большей части страны, например, в столице Киеве. Да, все вывески на украинском языке уже много лет, но почти все разговаривают между собой по-русски. Во время моего последнего посещения Киева осенью 2014 года, когда уже долго длилась война на востоке, лишь однажды кассирша в супермаркете обратилась ко мне по-украински. Сразу же позади меня в очереди другой клиент немного повеселился украинским словом относительно полиэтиленового пакета, которое употребила кассирша. Но беззлобно, скорее шутливо. Торба? — повторил он. Действительно, звучит немного забавно по-русски, не как обычный полиэтиленовый пакет, а, скорее всего, как наплечный мешок крестьянина в древние времена. Да, конечно, торба или торбочка, — ответила кассирша по-украински со смехом. Вот и все. После я слышал, что именно эта кассирша известна тем, что всегда говорит по-украински. Следовательно, так мало людей разговаривает по-украински в Киеве публично, что только это может стать темой обсуждения — и все равно российская пропаганда утверждает, что говорящий по-русски в Киеве рискует быть избитым.

Это, разумеется, не означает, что по-украински в Киеве не говорят, многие делают это — но почти во всех повседневных ситуациях сначала выбирают русский, когда неизвестные люди обращаются друг к другу.

В Крыму по-русски говорят все, большинство школ всегда были русскоязычными, и все официальные документы были русскоязычными еще до аннексии. Опросы общественного мнения показывают, что жители Крыма не очень были обеспокоены официальным статусом русского языка в украинские времена. В исследовании, проведенном Международным республиканским институтом США в мае 2013 года, 1 200 жителей Крыма получили вопрос о том, какие, по их мнению, политические вопросы являются важнейшими на полуострове. Лидерами в списке оказались безработица, высокие цены, неработающая промышленность, а также коррупция власти и бедность.

Статус русского языка был на 14-м месте среди важнейших вопросов, и его упомянули лишь 4 процента опрошенных. Важнейший вопрос, безработица, упоминался 68 процентами. Немного выше, чем статус русского языка, были отношения с Россией. Важным этот вопрос считали 12 процентов респондентов. А теперь многие говорят, что именно притесняемое состояние русского языка в Крыму был важной причиной, по которой Крым нужно было аннексировать.

Понятно, что с точки зрения стратегии было катастрофой, когда украинский парламент после февральской революции 2014 года снова взялся обсуждать вечный вопрос о языках и захотел отменить закон о региональных языках, который предоставлял русскому официальный статус в ряде регионов. Закон был символически важным вопросом, потому что его ввела партия президента, который уже сбежал, и именно поэтому его противники хотели теперь выбросить его на помойку и написать новый. Однако временный глава государства, глава парламента Александр Турчинов отказался подписать решение, и старый закон остался в силе — но это уже не помогло. Многие в Крыму уже были убеждены, что новые правители в Киеве снова хотят «запретить русский язык», — хотя закон о региональных языках даже никогда не вводился в Крыму. Он был ненужным, потому что украинская Конституция Крыма 1998 года четко гарантировала статус русского языка в государственном администрировании Крыма и право каждого на обучение на родном языке.

А Татьяна Фоминых все равно убеждена, что говорить по-русски опасно в Украине. К тому же дети поют гимн Украины в школе!

— И они вкладывают оружие в руки маленьких детей, вы видели это? Это неправильно.

Пение государственного гимна в школе не кажется таким уж опасным, а заявления об украинских детях-солдатах — это еще одна выдумка российской пропаганды. Но мы немного отклонились от аннексии Крыма — простите, воссоединения. Что произошло на самом деле?

— Был четверг 27 февраля, и мы должны были учиться, но наше руководство решило, что все студенты должны идти домой. Я сама думала, что было бы лучше оставить их здесь, чем отпускать в город. Но везде было тихо, у меня даже не было времени, чтобы увидеть «зеленых человечков», как уже я говорила, потому что езжу только на работу, а потом снова домой. Но многие подходили к ним и фотографировали или фотографировались вместе с ними, много женщин и детей. Все, конечно, считали, что это хорошо. А знаете ли вы, что крымские татары на самом деле требовали, чтобы памятник Ленину был разбит! Здесь у меня совершенно противоположное мнение, и о политике и о жизни в целом. Я хочу, чтобы Ленин остался.

Почему Ленин должен остаться?

— А зачем его разбивать? Я не хочу этого. Я не хочу, чтобы вообще что-то разбивали. Статуя — это исторический памятник. Они не только хотели снести его, они также хотели переименовать площадь Ленина. Это мне не нравится, потому что речь идет не только о Ленине. Социализм, который у нас был раньше, я думаю, что это было хорошо. Это же была моя родина, я оттуда родом. Я родилась в 1967 году и очень хорошо помню, как было у меня в детстве и юности. Некоторые говорят, что тогда было плохо, а я думаю, что жизнь тогда была хорошей.

Татьяна Фоминых — далеко не единственный друг России в Крыму, который, кажется, на самом деле стремится вернуться в Советский Союз. Но сегодняшняя Россия, однако, это не то же самое, что Советский Союз ее молодости? Что на самом деле знали крымчане о путинской России до воссоединения?

— Мы ничего не знали. Все же совершенно новое, прошло более двадцати лет, как мы были вместе. А Россия снова стала сильной лишь несколько лет назад. Теперь они возродили промышленность и достигли того, о чем только мечтает Украина — избавились от коррупции. Конечно, какая-то коррупция существует даже в США. Но эта открытость, все публичное, этого больше из России.

В качестве примера российской открытости Татьяна Фоминых вспоминает, что на российском телевидении есть программа по экономике. Но она сама была не в силах смотреть ее.

— Очень скучная программа, они все время говорят только о финансах. Это показывают каждый день. Я считаю, что они беспокоятся о том, чтобы люди поняли, куда идут деньги. А это хорошо.

Однако в действительности контролируемые государством российские средства массовой информации скупо сообщают о том, как используются деньги налогоплательщиков. Летом 2014 года правительство уже второй год подряд решило потратить пенсионные взносы, уплаченные частными лицами, а не инвестировать их в фонды, как было обещано — аннексия Крыма не была же вполне бесплатной для государственной казны. Скандальное решение не привлекло большого внимания государственных СМИ, и, когда заместитель министра экономики Сергей Беляков на своей странице в Facebook написал, что ему стыдно за то, что государство не выполняет своих обещаний перед людьми, которые экономят на свои пенсии, он был немедленно уволен.

Но деньги пойдут на повышение заработной платы для работников бюджетной сферы в Крыму, и поэтому неудивительно, что Татьяна Фоминых и ее коллеги довольны. Однако даже в России не все идеально, — с этим Татьяна Фоминых соглашается.

— Я думала, что в России нет идиотов, но оказалось, что их на самом деле много, и некоторые забрались высоко, я должна сказать. Эти люди, которые хотят иметь власть, многие из них просто хотят присвоить деньги. Недавно же какой-то министр украл миллиард, и теперь за ним гоняются. Путину просто нет времени их всех контролировать, вот что. Но мне действительно нравится Путин. По-моему, он лучший руководитель за всю историю человечества.

Почему же Путин так хорош?

— Он честный человек, я полностью доверяю ему. Все решения, которые он принимает, хорошие. Мне нравится его образ действия. У него есть самоуважение, он имеет свое собственное мнение обо всем и никогда не представляет что-то другое. И не угрожает другим. Когда он стал президентом, он был первым, кто не выступил со своей новогодней речью в кабинете, а под открытым небом, на Красной площади. Он был молод, с бокалом шампанского в руке, и он выступил с новогодней речью, которая была такой необычной. Он мне сразу понравился.

Однако в действительности Владимир Путин выступил со своей первой новогодней речью в своем кабинете, точно так же, как и его предшественник Борис Ельцин обычно делал. И бокал шампанского был у Ельцина, а не у Владимира Путина.

Но новогодняя речь была действительно очень хорошая, — к сожалению, потом Путин не сдержал своего обещания защищать достижения демократии и свободы слова в России. С другой стороны, затем он действительно выступал с новогодними речами под открытым небом, но не на Красной площади, а в стенах Кремля. И самое главное ощущение, что Татьяна Фоминых действительно впечатлена харизмой Путина. Для нее Путин — это воплощение всего хорошего в ее новой родине — в России.

— Мне нравятся все его решения, он всегда делает то, что лучше. Он великий стратег. Если он держит паузу, весь мир ожидает и удивляется: почему Путин молчит? Было же так, он ничего не говорил пять дней, когда все ждали, что он скажет что-то об Украине. Всех охватила истерика, а он молчал, как на театральной сцене. Он очень мудрый, он всегда внимательно обдумывает свои высказывания и действия. И еще важно: он компетентен практически во всех отраслях. Он пытается понять, как обстоят дела, он посещает армию, он может плыть на броненосце, он занимается плаванием. Он молодой и сильный, он не пьет, не курит, он пропагандирует здоровый образ жизни. Немногие руководители делали это. Он снова ввел ГТО, это тоже правильное решение.

ГТО означает «Готов к труду и обороне». Это было одной из основ в программе патриотического воспитания, введенной в советских школах в 1931 году, и означало, что ученики в возрасте от десяти лет должны были собирать очки за достижения различных целей в беге, плавании, метании ядра и других видах спорта, среди которых были также стрельба из военного оружия и метание гранат. Программа исчезла вместе с Советским Союзом, но теперь она действительно снова введена решением Владимира Путина. С 2015 года президент ежегодно 1 мая должен получать отчет о физическом состоянии населения, — указывает распоряжение, подписанное в марте 2014 года. И это хорошо, — считает Татьяна Фоминых.

— Мне не нравится, когда люди позволяют себе полнеть, поэтому он делает все правильно. Я на самом деле очень восхищаюсь им. Если что-то не так, я всегда думаю, как Путин исправил бы это, если бы он только узнал. Точно так же, как это было со Сталиным в его времена. Возможно, это не совсем правильно, но я и Сталина уважаю. Не потому, что он якобы был жестоким, он не был таким. Но после его смерти у него не нашли собственности, только пару сапог и мундир. Он ничего не получал от страны, он служил стране. Но Сталин, конечно, не был таким безупречным, как Путин. Даже критики Путина свидетельствуют, что он живет для страны. Это очень важно. Даже его противники, если они честные и мудрые, признают, что он хороший президент.

В то, что времена Путина у власти означают ограничение свободы выражения мнений, Татьяна Фоминых не верит.

— Его же критики открыто говорят о том отсутствии свободы выражения мнений. И продолжает существовать оппозиционная радиостанция «Эхо Москвы». Никого не лишают свободы. Ну да, посадили в тюрьму Ходорковского, но это было из-за финансовых махинаций. Путин с ним же говорил и сказал ему, чтобы он занимался своими делами, а он начал поддерживать оппозиционные партии.

А если все-таки говорить о Крыме, что произошло после появления «зеленых человечков»? — спрашиваю.

— У нас был референдум, мы были очень рады, по-настоящему рады, и ночью, когда мы перевели часы на российское время, был настоящий народный праздник. Я живу здесь недалеко от железнодорожного вокзала, и там были массы народа, которые праздновали с шампанским, потому что мы перевели часы. Это было настоящее, ничего подобного нельзя инсценировать, это была искренняя радость.

Референдум проводился в соответствии с законом, и все прошло совершенно правильно, этого в действительности никто не может отрицать, — считает Татьяна Фоминых.

— Ведь Путин такой умный человек, он не мог позволить себе никаких юридических ошибок. Ни один юрист не обжалует законность референдума, не так ли? Ведь сделали все, чтобы это по возможности как можно больше соответствовало закону, и у нас также были международные наблюдатели, даже из Финляндии был кто-то. Это мы видели по телевизору, наблюдатели были здесь все время.

Однако в действительности в Крыму не было официальных международных наблюдателей, поскольку референдум был незаконным и не был признан ООН или ОБСЕ, Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе. К «международным наблюдателям», которые красовались перед российскими телекамерами, принадлежали представители сомнительных пропутинских политических групп, часто связанных с крайне правыми. Из Финляндии участвовал Юхан Бекман, сторонник Путина, который также называет себя «представителем Донецкой Народной Республики в Финляндии». В Финляндии он известен, между прочим, своим заявлением, что в Финляндии происходит геноцид русских.

Референдум, кстати, позже получил высокую оценку от французского «Национального фронта», венгерского «Йоббика» и бельгийского «Фламандского интереса», все они представители крайне правых. Большинство других политических групп в ЕС не признало референдум, потому что он не соответствовал Конституции Украины и проводился под российской оккупацией. Ибо невозможно было провести свободную избирательную кампанию, не было возможности голосовать за неизмененный статус Крыма и достоверность результата нельзя было проверить — подготовка к голосованию осуществлялась в обстановке полной секретности в течение десяти дней, что само собой давало возможность для власти объявить любой желаемый результат.

Но вместе с тем многие же ходили голосовать — за исключением сел и городских кварталов, где высокая доля крымскотатарского населения. Из крымских татар очень немногие пошли на избирательные участки. Официально в голосовании приняли участие 83 процента жителей Крыма, и из них, как утверждается, 97 процентов проголосовали за присоединение к России. Другие, независимые оценки участия в выборах, различаются. Согласно отчету, который в апреле 2014 года опубликовали некоторые члены совета по правам человека при президенте России, в голосовании, вероятно, приняли участие явно меньше 50 процентов жителей.

Татьяна Фоминых и все ее соседи и знакомые, во всяком случае, пошли на избирательные участки и проголосовали за присоединение к России, — говорит она.

— Было еще темно, когда я проснулась, пришлось ждать до восьми часов, чтобы, наконец, можно было побежать и проголосовать за Россию. И когда я туда пришла, я увидела, как много желающих принять участие, также пожилые люди, которые еле ходили на костылях, все хотели быть там и проголосовать, все так хотели освободиться от Украины и стать частью России. Вся моя семья пошла: мать, отец и брат. И все соседи в доме, я живу в пятиэтажном доме. Если взять за основу тех людей в доме, всех сотрудников здесь в институте, мы же можем спросить, как все они проголосовали, и я уверена, что девяносто процентов из них скажут, что они голосовали за Россию. Это правда.

Теперь Крым в составе России, и это хорошо. Почти все на самом деле хорошо, — говорит Татьяна Фоминых.

— Единственное, на что хотелось бы надеяться, — это то, что и наши местные бюрократы будут пытаться стать порядочными людьми, чтобы я могла быть довольна также ими, а не только Путиным, который сидит далеко в Москве.

Но если что-то было лучше в Украине, то это относительно малая территория страны по сравнению с Россией.

— До Киева ближе, можно позвонить и поговорить с людьми. Путину не позвонишь, и страна большая, Москва далеко. Но, кажется, теперь он заметил нас, мы узнали, что Путин теперь получил информацию. Мы же долгое время пытались послать ему письмо о статусе университета, и кажется, что оно уже поступило. Но это было непросто.

Одно, что явно улучшилось, после того, как Крым вошел в состав России, — это заработные платы, — говорит Татьяна Фоминых.

— Даже если цены сейчас немного выше, чем они были на Украине, деньги все же остаются. Или мои знакомые, во всяком случае, говорили, что им удалось сэкономить немного, я не смогла. Пожалуй, я начала тратить больше. Но материальное положение у нас сейчас немного лучше, и я убеждена, что развитие будет продолжаться в этом направлении. Действительно, были некоторые небольшие проблемы с поставкой продуктов, но это не коснулось меня, в магазинах есть все, что мне нужно. В остальном ничего существенно не изменилось. И для чего нам существенные изменения? Важно то, что у нас нет войны. В противном случае, безусловно, началась бы война, и я сама пошла бы на баррикады против украинцев.

Татьяна Фоминых абсолютно не верит, что войска из России штурмовали здание парламента в Крыму и блокировали украинские военные базы в конце февраля.

— Украина заявляет, что завезли войска из России. Они что, полные идиоты? Или у них была такая огромная дыра в границе, или они только смотрели в другую сторону, когда Россия вводила войска? Какая же это чушь! Подобному нет никаких доказательств. Нет, они пришли из Севастополя. Это полностью российский город Севастополь, и там весь российский флот, у них было соглашение с Украиной, и они имели право находиться там.

Утверждение, что Россия не вводила войска в Крым, а использовались только те войска, которые имели право находиться в Севастополе, постоянно появляется, когда говоришь с крымчанами, которые приводят доказательства, что Россия забрала власть на законных основаниях. Но, кроме того, что такое утверждение явно ложное, так как можно доказать, что войска были ввезены на паромах с материковой части России, в аргументации есть еще один недостаток: соглашение о базировании флота в Севастополе между Украиной и Россией не давало права российским войскам штурмовать здание парламента в Крыму и отправлять в отставку правительство.

Как бы там ни было, «зелеными человечками» были российские солдаты, это признал сам Владимир Путин в апреле 2014 года. Войска были нужны для безопасности крымчан и для контроля над референдумом, — пояснил он.

Законно или нет, но теперь в Крыму распоряжается Россия. Что это значит для будущего, какие у вас ожидания? — спрашиваю у Татьяны Фоминых.

— У меня большие надежды, единственное, чего я боюсь, что кто-то может убить Путина. Кто-то может захотеть избавиться от него, потому что он многим мешает, не так ли? Этого я боюсь. Но если он и дальше будет придерживаться своей линии, верю, что все будет хорошо. Существуют планы по строительству моста в Керчи, и, если это реализуется, у нас будет хорошая связь, будет проще туристам из России приезжать сюда. И я надеюсь, что восстановят старые санатории. Но доброе дело, которое уже случилось, — это то, что начали сносить все заграждения, которые ранее появились на пляжах. Там требовали денег от людей, которые хотели загорать и купаться. Снесли много таких ограждений.

Я благодарю за кофе и вкусный российский шоколад. Когда я уже за воротами университета, Татьяна Фоминых звонит и просит меня вернуться. Она забыла сказать самое главное:

— Мои дедушки и бабушки воевали против фашистов в годы Великой Отечественной войны. Поэтому Крым должен принадлежать России!

С другой стороны, дедушки и бабушки большинства украинцев тоже воевали на стороне Советского Союза во время Второй мировой войны. Но этот аргумент почему-то здесь не срабатывает.

ПРЕДАТЕЛЬ
ВСЕГДА ОСТАНЕТСЯ ПРЕДАТЕЛЕМ

Сине-желтый флаг Украины висит на фасаде белого двухэтажного дома в центральной части Симферополя. Это последний украинский флаг, который можно публично увидеть в столице Крыма, а вскоре и его не будет. Рядом с ним висит светло-голубой флаг крымских татар. Двое мужчин с автоматами, в масках и камуфляже охраняют вход. Это специальный отряд российской полиции.

На другой стороне улицы стоят полицейские в обычной форме, две полицейские машины и большой белый грузовик марки КамАЗ, в котором расположен мобильный штаб полиции. Там стоит также группа журналистов, которые находятся здесь с самого утра. Уже вечереет, но обыск в штаб-квартире Меджлиса, главной организации крымских татар, все еще продолжается.

Крымские татары, которые говорят на тюркском языке и, как правило, являются мусульманами, живут в Крыму по крайней мере с 15-го века. До российского завоевания в 1783 году государство крымских татар — Крымское ханство — подчинялось Османской империи. После завоевания Россия построила свою важнейшую военно-морскую базу в природной гавани Севастополя. Расширение территории России беспокоило другие великие державы того времени, что привело в середине 19-го века к кровавой Крымской войне, когда Великобритания и Франция в союзе с Османским государством заблокировали и в конечном итоге завоевали важный портовый город. Весь черноморский флот России был уничтожен.