Бесплатный фрагмент - Кровный враг друга Мо

В КЛУБЕ

— Показывай клубную карточку! — раздался медленный голос, явно принадлежавший обделенному интеллектом, но не силой, человеку.

Из полуоткрытого оконца в двери на Авеля Коэна смотрел клубный вышибала.

(Новенький что ли? Где тот, который всегда пропускал меня, зная кто я и к кому иду?)

— Я друг Сайсела Мо. — со вскипающим нетерпением ответил он. Произнося слово «друг», его губы невольно скривились. — У меня с ним встреча и уверяю тебя, ему не понравится, если из-за тебя я к нему опоздаю.

За дверью закопошились и через несколько секунд слова Коэна возымели явный эффект над бугаем, который уже не столь дерзко поглядывал на него через окошко. Дверь в «Элитный стриптиз-клуб Брата Мо» отворилась и улицу залила неприятная какофония электро музыки, которая ударила своими резкими и режущими ухо скачками по мозгу Авеля.

— Как тебя зовут? — привратник начинал действовать на нервы.

Темная фигура высокого и крепко сложенного человека стояла у приоткрывшейся двери ночного клуба. Длинные волосы каштанового цвета ниспадали на темный плащ, который не мог похвастаться своей новизной, но явно давал своему носителю простор в движении. Его голову прикрывала мягкая и удобная шляпа с круглыми полями, на которой виднелась черная тесьма из кожи, служившая для хранения небольших предметов, на подобии спичек. Сейчас тесьма не держала ничего. Это был не стьелла, перед дверью находился явный человек.

— Я Авель Коэн. Старый приятель Мо…

— Мастера, — педантично и медленно исправил бугай, будто бы от этого зависело его будущее, — Сайсела Мо.

Музыка в клубе смешивалась с криками толпы и словами диск-жокея. Авелю надоело стоять. Он нагло вошел внутрь, задевая плечом идиота охранника, который пару секунд тупо смотрел ему в след, а после, решив, что его честь и гордость были задеты ударом о плечо, зашагал в сторону уходящего незваного гостя. Коэн уже успел дойти до барной стойки, когда рука идиота оказалась сзади на его плече.

(Эта мразь тронула меня?)

— Эй ты!..

Только и успел сказать привратник, когда охотник резким движением тела развернулся на сто восемьдесят, левой рукой избавляясь от захвата бугая, а правой доставая свою флиссу из кожаных ножен. Его движения были неидеальными из-за оглушения орущей отовсюду музыки, но он был доволен своей реакцией. Теперь в его в руке был нездешний меч длинной около двадцати семи дюймов с прямым обухом и заточенным волнообразным изогнутым лезвием, немного расширяющимся перед острым концом так, чтобы рубящие удары были эффективнее. Этот клинок был сделана из металла стьелла, что позволяло с легкостью резать мягкую плоть и рубить твердые кости.

— Серебрянка! — из-за барной стойки раздался знакомый голос, который Авель услышал, несмотря на возбужденность, скачущие басы и мерзкие крики развращенной толпы. — Морри, оставь его в покое! Он из своих.

Морри вот-вот уже лишился бы своей руки, которую неподвижно держал в воздухе на уровне плеча Авеля, когда флисса просвистела в паре футах от него и привычным движением спряталась в ножны в ожидании более подходящего момента, чтобы появится вновь.

— Здравствуй, Тилит. — поприветствовал Авель высокую барменшу, которая заметила возню у двери и, поняв, что произойдет нечто любопытное, придвинулась к входу ближе.

Краем глаза он видел, как охранник, поглядев на свою руку, будто бы не веря, что она все еще на месте, ушел на свой пост.

Тилит жестом подозвала охотника к барной стойке, сама при этом опираясь на нее с другой стороны всем своим стройным телом в заигрывающей красной рубашке, которая не была застегнута, показывая вызывающий черный бра, прикрывающий ее объемные и манящие груди, а также плоский живот с впалым пупком.

(Жаль у меня нет времени на тебя… Мо требовал меня как можно скорее.)

— Серебрянка, дорогой. Все не оставил привычку рубить с плеча?

— Мне здесь не нравится. А тут еще и этот ваш идиот со своими допросами и слишком длинными руками. Где Сайсел?

Тилит засмеялась своим гортанным смехом, который так любил Авель. Этот

смех, путь он и был всего лишь фикцией, как и многое другое, казался Коэну естественно-привлекательным и будоражащим все нутро от самых низов. Потом она объяснила, где его ждет Мо. Пока Авель пытался расслышать ее речь сквозь то спадающие, то возрастающие электрические ноты, голова у него разболелась, и он захотел покурить, но решил сделать это в ВИП-комнате Сайсела.

— Спасибо, Тили. — сказал Авель, а после добавил, когда та придвинулась к нему всем телом и развязно шепнула на ухо, что сегодня свободна. — К сожалению, я пока что занят. Ваш Сайсел умеет трахать мозги. Поэтому секс мне сегодня обеспечен.

Барменша вновь засмеялась призывно раскрыв свою рубашку еще шире. Авель лишь отчаянно вздохнул и попрощался с ней, на последок поцеловав ей руку так, как она это любила. Он догадывался, что не он один так целует руку этой женщины, но ничего не мог с собой поделать.

(Мужчина есть мужчина. Иногда в такие моменты я чувствую себя полным идиотом. Как собака, увидевшая сочный кусок мяса на белой кости…)

«Элитный стриптиз-клуб Брата Мо» был, наверное, одним из самых ненавистных мест Авеля Коэна. Вечный разврат и разложение людей и стьелла, куда не посмотри. Каждый входящий сюда пренепременно терял свою мораль, честь, совесть и даже индивидуальность благодаря подпольным смесям разбавленной полоумной травы, которую в этом месте курили все без остановки, ядовитого газа ягоды стрегоз, что продавался в маленьких флаконах для вдыхания, крови банши для внутривенного употребления и нескончаемых реках всевозможных одурманивающих напитков. Авель однажды сказал Сайселу, что его клуб скоро станет одной сплошной нескончаемой оргией, которая не закончится, пока не выйдут бесконечные запасы дурманов в подвалах и складах заведения. На что Мо лишь рассмеялся и порадовался такой перспективе. Ведь, как он сказал, в таком случае гостям придется платить еще и за ночевки в его клубе. Теперь Авель видел, что его слова отчасти оказались пророческими.

Продвигаться в ВИП-комнату на другом конце клуба он решил в обход переполненного танцпола. Прямо в центре стоял ярко освещаемый пьедестал диск-жокей на достаточном возвышении от толпы, таким образом, чтобы того было видно со всех сторон. Авель заметил, что перед парнем на пьедестале на коленях стояла какая-то женщина. Светомузыка сильно била по непривыкшим глазам, поэтому рассмотреть ее более внимательно не представлялось возможным. Диск-жокей кричал неразборчивые, но зажигательные фразы в микрофон, одновременно делая резкие поступательные движения своим тазом и держа за копну волос женщину на коленях. Толпа конвульсивно двигалась в мерцаниях ярких фонарей под ломаные ритмы то стихающей, то нагнетающей музыки. Вдруг он сделал резкие движения рукой по пульту, отставил наушник в сторону и принялся подымать руки в сторону, будто крылья. Его фрикции ускорялись вместе с ускорением ударных в музыке. Через пару секунд парень поднял руки вверх с криком и тряской во всем теле. Какофония из музыки и криков толпы резко прекратилась. Все устремили свой взор на пьедестал диск-жокея и его дамы. Она поднялась с колен, открыла рот, показала толпе, что он пуст, высунув язык, и диск-жокей, взяв микрофон громко объявил:

— Поздравляем нашу новую Королеву глубины! Теперь забери свой подарок, крошка!

Толпа взорвалась криками и аплодисментами, когда девушке поднесли новую модель курительного устройства для полоумной травы, которую та, несомненно, заслужила своими силами и умениями.

Она слишком показушно порадовалась новому устройству для саморазрушения и под звуки довольной публики спустилась ко всем остальным. Диск-жокей быстро возобновил электро и толпа, забыв о новой Королеве, вновь погрузилась в конвульсивные, но ритмичные движения.

Авелю захотелось плюнуть, но он воздержался. Быстрым шагом прошел вдоль стены, держа у себя в мыслях портсигар с самокрутками из табака «High Level», и спустя пару минут уже стучал в ВИП-комнату.

(Наконец-то можно перевести дыхание в этом зверинце, провонявшем всем, чем только не́льзя.)

Авель расположился на удобном кресле в ВИП-комнате Сайсела прямо напротив него самого, достал из портсигара самокрутку и закурил наслаждаясь тишиной, царившей здесь. В таких комнатах была установлена шумоизоляция от остального клуба, чтобы ВИПы могли спокойно наслаждаться здесь распитием элитных настоек, курением дорогих галлюциногенов, приватными танцами и не только. Ходили слухи, что были люди и выше звания ВИП-персон в этом заведении. Таким «избранным» Мо предлагал малолетних девочек, которых учили танцевать и ублажать мужчин более опытные работницы стриптиз-клуба.

Старый Сайсел сидел на большом диване в компании двух сексуальных танцовщиц, одетых в легкие ткани, которых тот прогнал шлепками по причинному месту после того, как охотник закурил сигарету и стал делать ровные и спокойные затяги, медленно выпуская дым и наблюдая за получившимися кольцами.

— Ну что, Зубатый, нравится тебе мое заведение? — гулко и с улыбкой на всем лице осведомился Мастер.

Этот человек всегда говорил очень громко, но его бас, до поры до времени, был теплым и дружелюбным. Настоящий диссонанс возникал у Авеля в голове, каждый раз, при разговоре с Мо. Он испытывал ненависть к нему, но пытался это скрывать.

Сайсел Мо, или же Мастер, как называли его все подчиненные, был огромным мужланом под шесть с половиной футов. Тусклые серые глаза показывали незаурядную силу воли и стойкость характера. Лицо было ничем не примечательным за исключением следов от персидского огня на правой половине, которым он болел и от которого избавился много лет назад. Несмотря на свои габариты мастодонта, был аккуратен в своих движениях, как и все большие люди, боясь что-нибудь задеть или уронить по неосторожности. Особенно в своих заведениях. Род деятельности Мо выбрал как нельзя подходящий для человека своего типажа. Он был профессиональным контрабандистом и держателем крупной шайки, который за долгие года в темном бизнесе, многое подмял под себя. Начиная простой торговлей черными товарами на рынках, он теперь стал крупной фигурой, которая скупал те рынки и строила на их месте более прибыльные клубы по типу того, в котором они сейчас и находились.

Старый контрабандист всегда был двуличным лжецом и манипулятором, который, если не ложью и сладкими обещаниями, то угрозами и страхом расправы, всегда добивался своего. Авель знал это на своем личном горьком опыте. Поэтому теперь, каждый раз, когда лицо Мо, обрамленное черной с едва заметной сединой, короткой, но плотной бородой, расплывалось в доброй улыбке, Авель подозревал, что дело дрянь.

Так было и сейчас.

Охотник спокойно смаковал длинную самокрутку, когда его принципал наконец перешел к делу.

— Я позвал тебя и требовал твоего скорейшего прихода, — начал он нарочито вежливо, — потому что на сей раз дело действительно неотложное и я хочу, чтобы ты занялся им уже завтра.

(А еще что ты хочешь, старый упертый бык? Хочешь, я прямо сейчас станцую тебе приватный танце? Последние пару лет я ведь только и делаю то, что ты хочешь!)

— Сайсел, старина, — ему приходилось выдавливать из себя дружеские обращения к Мо, но он понимал, что лучше уж казаться ему другом, чем быть врагом, — сколько раз ты говорил, что «на сей раз дело неотложное» и так далее? Уже два года прошло как ты мне помог…

— Спас. — исправил его Мо. — Я тебя спас и если бы не я, то ты бы не обошелся потерей одних лишь передних зубов, Элл.

Самокрутка дошла до середины, когда Авель улыбнулся и сверкнул своими серебряными зубами. Коронки были сделаны хорошо, и он почти не ощущал их во рту во время еды, разговоров или курения.

— И я это очень ценю, но и ты пойми, что держать меня на побегушках пора бы прекратить. Я уже сполна отплатил тебе за свое спасение.

Гигант напротив поднялся с кожаного дивана и пошел в минибар за одной из настоек, чтобы сгладить этот острый диалог мягкостью дурманящего напитка. Сноровисто налив два стакана бурой жидкости почти до краев, он отдал один Авелю и сел на свое место в центр дивана, пригубив напиток. Охотник с подозрение посмотрел на свой бокал и этот взгляд не остался без внимания Мастера.

— Не беспокойся ты. Чистая медовая настойка с красной розой Запада. Я не стал бы тебе вредить. Ты мне нужен. А тебе нужен я. Пока что все работает именно так. — сказав эту фразу, Мо поднял стакан и охотник, убежденный его словами, сделал тоже самое.

Они отпили по паре глотков бурой настойки, по вкусу похожей на теплый мед с листьями нежного цветка. Было вкусно и Коэн, позволив алкоголю спокойно пройти в желудок, закурил вновь.

— Так вот, к делу… А где? Вот ведь мразь, забыл где-то сигареты. Не поделишься? — Авель дал ему самокрутку. Тот закурил.

— Спасибо. А теперь слушай. Семь лет назад я был еще не таким как сейчас. — крепким басом начал Мо свою историю. — Тогда мой бизнес только разрастался и у меня был партнер. Мой, вроде как, бизнес-друг. Он был мозговитым человеком. Очень. Любил книги старые читать, карты разглядывал и много времени проводил у себя в мастерской, где изучал всякие механизмы и остальную чушь, на которую я не стал бы тратить свое время. Тогда мы нелегальными раскопками занимались и этот Росс Грин, — Сайсел произносил это имя с неприкрытым презрением, — так его звали, хорошо себя показывал в нахождении старых комплексов и складов, ну ты понимаешь. — Авель кивнул и сделал очередной затяг. — Мы тогда славный навар получили с одного дела, на котором нашли старые записи о роботах и их строении. КУЛы отдали много денег за те чертежи.

Ну все было хорошо. Так и шло все у нас. Да только потом… Видишь ли, он звезду поймал, и решил будто бы и без меня бизнес строить сможет. Мол, он все знает, и я ему, стало быть, не нужен. — Мо отпил еще немного из стакана и затянулся; так же поступил и Авель. — Я давно подозревал, что этот Росс тот еще змееныш. Не нравился он мне. Мы с ним повздорили однажды. Сильно посрались тогда. Я его чуть руками не забил. Он то хилым был. Будто б хрустальный. Потом Росс меня крупно подставил с поставкой ценных данных. Прятался от меня по всему Округу, как крыса. А после и вовсе засаду мне устроил. Не сам… Нанял идиотов каких-то и надеялся, что они меня и убьют…

Мастер снова поднялся с дивана и подошел к закрытым ставням в клуб. Постоял немного и открыл их, озарив темную комнату яркими вспышками. Авель прищурился, но продолжил молчать, желая узнать, чем все закончилось и каково будет его задание. Хотя он вполне догадывался о сути новой миссии. Мо стоял перед окном в общий зал, бессмысленно смотря на заполненный танцпол. Его крупное тело в длинной серой рубашке озаряла безостановочная и сумбурная игра света, быстро переливающегося и мерцающего под разными углами.

— Я выжил. Медики из Истгардена меня быстро поставили на ноги. А Росса я больше не видел. Искал его. Людей своих отправлял по всем местам, где он мог быть. Безрезультатно. Думал, этот падла сбежал куда-то далеко, прознав, что его засада не удалась, и я захочу мстить. И я захотел. Принципиально хочу задушить его своими же руками, но сначала все его змеиное тельце изрежу в труху. Жалею, что не забил его до смерти, когда была возможность. Слишком нагло он со мной поступил. Такое не прощается. Тогда я пообещал себе найти этого урода и покончить с ним.

Мо закрыл ставни, и комната вновь потемнела, давая глазам отдохнуть от вспышек. Он недолго постоял теперь уже у закрытых ставень, повернулся и с резкостью впился в Авеля своим взглядом командира.

— Семь лет прошло и только сейчас я нашел его. Мои люди сообщают, что он находится в Лесу Шестерни. — легкий холодок начал подыматься по ногам охотника при этих словах и тот привычным движением рук убрал свои длинные волосы назад, проводя ладонями от висков до затылка, чтобы сосредоточится. — Я хочу, чтобы ты привел мне его живым. И не только его одного. — после недолгой паузы продолжил он. — Вместе с ним пропала одна из моих тогдашних наложниц. Если она все еще жива, я бы очень хотел ее увидеть… Плата составит десять тысяч град за живого Росса и пять за живую сучку.

— Лес Шестерни? Ты серьезно? — опешил Авель от своего нового задания. — Там ведь все еще ходят исправные роботы-патрульные. Туда ведь ни один здравый человек или стьелла не сунется! Ты ведь сам знаешь это.

Именно на этом месте много сотен лет назад, когда миры еще не сплелись, но Война уже бушевала в самом разгаре, был какой-то важный для человечества комплекс, который сейчас ушел глубоко под землю, спрятав тайны, бывшие обыденностью для человечества того времени. Комплекс был разрушен, однако охранники, роботы-патрульные, которые в своем расцвете защищали комплекс от атак стьелла, теперь были изуродованы Сплетением и временем. Теперь, когда два мира сошлись в единый и сплели свои реалии, разрушив при этом почти все, машины видели угрозу даже и в тех, кого должны были защищать. Патрульные сошли сума, как говаривали ученые-инженеры. Их маленькие схемы, выполнявшие функцию мозгов, которые должны были различать стьелла от человека, изменились, как и все в Общем мире. Теперь антропоморфные машины видели угрозу во всех, кто нарушал границу их патрулей. Практически все их орудия были сломаны, а немногие оставшиеся боеприпасы, расстреляны в тех, кому не посчастливилось забрести в Лес. Однако оружие было им не нужно. Все их механическое тело и было сплошным орудием, которым они поваливали, рвали и топтали любого, кто нарушал границы, охраняемой ими территории. Идти туда было самоубийством. А идея прятаться там от Сайсела Мо была выбором меж двух зол. С одной стороны, тебя найдут и убьют после долгих моральных и физических пыток. А с другой стороны… Перспектива быть убитым одним движением бесчувственного робота, который не станет измываться над твои бездыханным телом, вполне себе не самая плохая.

— Именно поэтому мне и нужен ты, Элл. — он прошел к минибару, наполнил свой стакан и вновь сел на диван, бросая окурок в пепельницу. — Никто в здравом уме или без хорошего стимула не стал бы выполнять это задание. Но у меня есть один рычаг давления, который я использую по отношению к тебе. — вновь поднялся стакан, как бы в знак понимания страха перед Лесом. — Я даю тебе свое слово, что после выполнения тобой этого задания, я отстану от тебя, и мы не будем вынуждены строить эту дурацкую постановку, играя друзей. Лично мне уже знатно надоела твоя мнимая дружба. Я сыт тобой по горло…

(Наконец-то этот фарс закончился, и он показал мне свое лицо.)

Сидеть сталось неприятно, поэтому Авель решил встать и походить по комнате, чтобы размять ноги и стимулировать умственную деятельность, всецело расценивая, как ему поступать дальше. После минуты молчания уверенный баритон охотника разбил стоявшую тишину.

— Моя задача найти в Лесу Шестерни твоего Росса и твою шлюху, — медленно начал Коэн, встав за кресло, на котором сидел и облокотившись о него руками, — при этом я должен буду сначала один, а потом и в компании твоих друзей бродить по лесу, пытаясь не попасться роботам-патрульным. — Мо лишь кивал и исподлобья смотрел на охотника. — В случае, если я не умру, и твои друзья тоже, я могу быть уверенным, что получу пятнадцать тысяч? — Сайсел вновь кивнул, сопроводив движение головой протяжным мычащим звуком. — Есть ли у тебя точные данные о том, что мне стоит ждать от этого Росса?

— Нет, точных данных нет.

(Замечательно. Ты отправляешь меня на войну против неизвестного врага. Все вроде бы как обычно, если бы не одно но… ТЫ ОТПРАВЛЯЕШЬ МЕНЯ В ЛЕС МАШИН-УБИЙЦ И ПРОСИШЬ ПРИВЕСТИ К ТЕБЕ ЖИВЫХ ЛЮДЕЙ!!!)

— Но ты ведь понимаешь, что я не могу обещать тебе того, что вытащу их из этого леса живыми?

— Да… — медленно, как бы осмысливая сказанное, протянул Мо, но затем добавил, оживившись. — Однако, ты уж постарайся. Можешь порубить ту сучку на куски, но Росса ты обязан принести мне живым. Или не видать тебе денег, как сисек у бабы стьелла.

Опять хотелось курить. На сей раз не для того, чтобы снять стресс, а чтобы сосредоточиться и подумать над ответом. Авель сел, достал самокрутку из портсигара, зажег ее, сделал затяг, прочувствовал, как крепкий, но шелковистый дым от табака «High Level» прошел в легкие и начал обволакивать их, медленно выдохнул, смакуя вкус, сделал привычное движение, убрав волосы назад и сказал:

— Я берусь за задние. Я постараюсь привести тебе твоих друзей так или иначе. За их сохранность отвечать не стану. Думаю, ты будешь доволен, если узнаешь, что в лесу, по пути обратно, их порвал на кусочки робот и я вернусь назад один. Думаю, в таком случае твоя месть будет считаться исполненной, пусть и не тобой. — Мастер хотел было вставить слово, но охотник поднял ладонь, опередив его. — При таком раскладе я не возьму оплату. Но ты сейчас же дашь свое нерушимое слово, что после задания, каков бы не был его исход, мы больше не увидимся, и ты перестанешь использовать меня в подобных суицидальных миссиях.

В комнате какое-то время были слышны лишь звуки тления табака сигареты охотника. Ему казалось, что старый контрабандист слишком долго взвешивает все за и против. Для него самого все было очевидно. Его отправляют чуть ли не на самоубийство в этот Лес, не дают никакой подробной информации о цели и при этом просят его о том, чтобы тот, вывел против своей воли живых и сопротивляющихся людей из места, которым заправляют машины-убийцы. На одном конце была свобода от компании Сайсела Мо, который изрядно уже надоел Авелю, а на другом конце была жизнь, которую он любил, несмотря на свою давнюю болезнь, которая грозила убить его со временем. Он уже почти и забыл про нее за долгий период поиска лекарства. Безуспешного поиска.

(В любом случае я скорее всего умру через пять-десять лет. Я бы не хотел, чтобы этот человек забрал еще хоть один из оставшихся мне дней. Там, где большой риск, там хорошая нажива. В данном случае мой риск — это старые машины, а нажива — спокойная жизнь, лишенная физиономии Мо и деньги в придачу. 15.000 мне сейчас лишними не будут. Если не ухвачусь за эту соломинку и не получу деньги, то счетоводы скоро начнут за мной охоту…)

— Будь по-твоему, Зубатый. — раздался громкий голос Мастера. — Мои люди завтра отправят тебя караваном до самой кромки Леса. Координаты получишь у них же. А пока что отдыхай. Завтра в пять утра, с первыми лучами треклятого солнца, мои ребята будут тебя ждать у выхода из города. Удачи, Авель. — Произнеся имя охотника, Мо издал глухой гортанный звук и сплюнул в цветочную вазу, стоящую слева от дивана. Авелю показалось это излишним.

— Понятно.

— А теперь иди и отдыхай. Я освободил тебе домик, как обычно. Завтра в пять.

— Завтра в пять. — повторил Авель и открыл массивную дверь, ведущую прямиком в общий зал, где продолжала играть все та же, как ему казалось, музыка.

Яркие вспышки вновь предприняли атаку на глаза и в нос снова ударил запах разврата и распущенности, смешанный с вонью горелой полоумки и витающего в воздухе сладковатое послевкусия газа стрегоз.

Было желание уйти отсюда поскорее, он так и поступит, но сначала поговорит с Тилит по поводу возможности вновь провести с ней ночь. Эта обжигающая женщина была единственным, за что ему нравилось это заведение. Они уже проводили ночи вместе. И не раз. Когда они оказались в постели впервые, Авель удивился ее умениям и тому, как мало он сам знал о такой простой вещи, как секс. Женщина буквально учила его самым простым азам, а тот послушно, как ученик, выполнял все то, что просила сделать его Тилит. И результатом был великолепен. После он имел многих девушек, но повторить то, что он делал с высокой барменшей, он ни с кем не смог. Поэтому ему хотелось вновь принять на себя роль ученика, который отработал домашнее задание и вернулся к своему учителю для проверки.

Какой-то мужчина оказался проворнее Коэна и уже обхаживал объект его сегодняшних желаний. Он сидел за барной стойкой, Тилит все так же стояла на другой стороне и все так же сияла своей красотой и целомудренной, как Авель однажды назвал ее манеру одеваться с стриптиз-клубе, где чаще всего ходили голышом, наготой. Он решил не вступать в конфликт. Всем было известно простое правило:

(…женщина сама выбирает, а мы выбираем из тех, кто выбрал нас…)

Авель прошел мимо и заметил, что Тилит даже не обратила на него внимание, когда тот прошел почти в метре от ее стойки, где та все так же продолжала строить глазки мужчине перед собой.

(Все понятно. Сегодня тебя танцует другой, дорогуша…)

— Прошу, проходите. — опять это медленный голос, будто бы кто-то пытался говорить с набитым ртом. На сей раз голос был совсем уж покорный и вежливый.

— О! Ты должно быть Морри?

— Да. Это мое имя. — смотря куда-то в сторону промямлил привратник.

— Еще раз тронешь меня, я отрежу тебе твои руки.

Выйдя на улицу из клуба, Авель наконец смог вздохнуть полной грудью и открыть глаза, перестав щуриться. Возле дверей ошивались пару оборванцев, которые просили милостыню. Увидев их, Морри вышел и угрозами с подзатыльниками прогнал попрошаек подальше от элитного клуба.

Посмотрев на эту смешную картину охотник, закурив очередную сигарету, медленно пошел в домик, который Сайсел выделил для него этой ночью. Отойдя на небольшое расстояние от клуба, он приметил девушку, стоявшую посреди дороги в откровенной одежде.

(Явная проститутка. Только выглядит молодо. И ее блузка кажется знакомой…)

— Хочешь стать моим папочкой? Или просто ходишь и смотришь чтобы ночью вспоминать меня под одеялом? — голос был звонкий, голос ребенка.

— Боюсь, что у меня нет сейчас лишних денег. Но через парочку дней они появятся.

— Ну вот потом и приходи. — ответила девушка и отвернулась от него, но потом резким движением повернулась обратно, когда Авель спросил:

— Как тебя зовут?

— Я Элиз.

— Хорошее имя. А лет тебе сколько?

Тут она слегка поморщилась и ее сплошь открытый наряд, который явно был ей велик, слегка колыхнуло ветром, и он увидел, что ее живот был впалым. Она была худой. Даже слишком.

(Где я видел эту блузку?)

— Если тебе интересен мой опыт, то его хватает. Уже как два года в этом деле, папик.

— Два года? — Авель удивился, потому что она была очень молода на вид.

— Да. Два года. И за это время я многое выучила. Когда я только начала, я ничего не знала. Теперь знаю много чего. — Она говорила это с такой гордостью, будто рассказывала о поступлении в Коллегию Ученых Людей в Городе, а не историю становления юной уличной проституткой.

— Так во сколько лет ты начала этим заниматься? — продолжал добиваться своего Авель. Ему была любопытна ее небольшая предыстория.

— В двенадцать. Мой первый клиент был у меня в двенадцать лет. Это было неприятно, но денег я тогда получила достаточно и смогла нормально жить некоторое время. — она говорила это без какой-либо тени стыда; вполне обычная история для нынешних времен.

— Родители…

— Нет у меня никаких родителей, папик! — раздраженно перебила его Элиз. — Я сама по себе. И если тебе не нужны мои услуги, то можешь идти… Только, — добавила она сменив раздражение на заискивание, — можешь угостить сигареткой?

Без каких-либо колебаний Авель достал из портсигара, который уже достаточно опустел за сегодня, одну самокрутку и протянул ее Элиз.

— Вот твоя сигарета, детка.

Взяв ее в губы, фея, рост которой доходил Коэну до груди, попросила того нагнуться и дать прикурить по-взрослому. Авель сделал, как та просила и когда их сигареты соприкоснулись, они заглянули друг другу в глаза. Охотник не видел в этих глазах ребенка. Он видел женщину, которую уже помотала жизнь. Такое сплошь и рядом, думалось ему в этот момент. Если у тебя нет родителей, которые могут позаботиться о тебе, ты в этом мире либо умрешь, либо будешь пытаться выживать, как эта девочка.

Возможно, он придет к ней как-нибудь. Она была симпатичной, хоть и через чур худой. Он не видел в своем желании воспользоваться ей ничего дурного. Ведь он не станет ее насиловать, а лишь купит ее услуги, как покупали и многие до него. Да и к тому же, он всегда был нежен к женщинам в постели и ей бы наверняка понравилось. Это тебе не секс со старым и дряхлыми извращенцем, где она только и мечтала бы о скором прекращении надрывных и неровных хрипов над собой. Он бы не стал даже бить ее, что любили делать многие клиенты дешевых проституток. И все же ему было жалко эту девочку, которую слишком рано судьба поставила перед выбором: либо умереть где-нибудь под забором или в канаве Округа от голода, холода или болезни, либо пытаться выжить любыми, даже самими отчаянными способами, торгуя собой на улице или, если повезет с фигурой, стать протеже какой-нибудь танцовщицы, которая через кнут будет учить правильно двигаться на наэлектризованном шесте.

(Возможно, ей было бы легче, если бы она спокойно умерла, чем жить вот так?..)

Тут взгляд Авеля упал на объемную сумочку, которую держала Элиз. В ней он заметил стеклянный отблеск. Уловив движения глаз охотника, проститутка отодвинулась от него и, сделав затяг…

(Да это ж «High Level»! Даже я поначалу кашлял от его крепости, а ей хоть бы хны!)

…достала из сумочки стеклянный предмет, напоминающий хобот с расширением у одного конца и сужением у другого.

— Это новый куритель для полоумки. Такого пока не у кого нет. Правда красиво переливается на солнце?

НОЧЬ ПЕРЕД ЗАДАНИЕМ

Я взмахну своим топором

И жизни ваши оборву.

Вас здесь и так слишком много,

В огонь вас всех сложу…

Губная гармошка издавала минорные блюзовые звучания, которые отлично сочетались с мелодичными и приятными, хоть и без особого умения, напевами Авеля Коэна, сидящего в старом и неудобном кресле возле печи, в которой трещали паленья. Огонь освещал его лицо и теперь можно было заметить, что он о чем-то внимательно думает. О чем он думал? Он и сам порой этого не знал. В голову проникали, словно черви, всякие мысли и крепко забуривались в его мозг. В такие моменты он располагался где-нибудь в тихом месте, закуривал любимые самокрутки и сидел, смотря в никуда, временами отводя волосы привычным движением. Сейчас он наигрывал и пел песню собственного сочинения полностью на автомате, даже не отдавая себе отчета, что иногда не попадал в нужные отверстия на любимом инструменте и тот фальшивил.

Вдруг Авель закончил играть на гармошке, которую ему подарила одна женщина лет пять назад за то, что тот помог ей разобраться с ее мужем, который избивал ее до полусмерти, подозревая ту в измене. Она действительно изменяла тому дебилу… с Авелем. И не один раз. Но бить женщину? Это был перебор, и Коэн без особых изяществ разобрался с мужиком. Наградой за его испачканные руки была старая стальная гармоника с золотыми узорами в виде волн, а также очередная прекрасная ночь с благодарной женщиной.

— Она просто очередная жертва своего времени… — вдруг эти мысли вылетели из испещренного червями мозга, и охотник внезапно понял, что причиной его задумчивости была та юная проститутка.

Что-то в ней все-таки было. Какая-то притягательность. Но не в привычном для Коэна значении. За последние годы он стал слишком мягкосердечным, как сам считал. Он испытывал легкую, но раздражающую одним своим присутствием, жалость.

(Да что я в конце концов! Размяк, старый головорез. Уже и шалаву уличную, которую первый раз встречаешь, жалеть начинаешь. Так скоро, глядишь, и все деньги святошам или нищим отдавать будешь…)

Темнота уже давно покрыла собой все на улице к тому моменту, когда Авель решил проверить все необходимое для своего похода длинной в три дня. Поднявшись со скрипучего и пыльного кресла у печи, охотник двинулся к деревянной кровати в углу комнаты, на которой успел разложить, все имеющееся снаряжение. Брать с собой любимую винтовку «Семерку», которая пускай и была легкой, но все же была слишком неудобной для быстрых перебежек в лесу, он не видел целесообразным. Именно с этой мыслью двумя руками он поднял с кровати старую «МАКК ФЬЮЕР 566» с оптическим прицелом, которую, как и все свое снаряжение, держал в чистоте и порядке. Осмотрел доброе дерево с резьбой на удобном прикладе, проверил полный магазин на семь патронов военного времени, медленно прицелился в ночное небо отточенным движением и, поняв, что это оружие ничем не поможет ему против лесных машин, отставил винтовку в сторону от кровати, завернув предварительно в черную ткань.

(Машин тобой я не напугаю, а людей можно взять и флиссой. Так будет удобнее.)

Флисса была тут как тут, ожидая, когда хозяин с преданной нежностью и сноровкой достанет ее из ножен и пустит в ход, выделывая ею резкие, рассекающие воздух удары, сочетая с колющими будто игла выпадами. Флиссами мало кто пользовался, отдавая предпочтения обычным и заурядным мечам, которые не требовали особого умения. Флисса же была к себе требовательна. Как самая настоящая женщина в танце она могла быть легкой и грациозной в руках умеющего человека, а в руках простака превращалась в неуклюжую клюшку. Авель Коэн любил и уважал свою флиссу. А она отвечала ему взаимностью, ударяя именно так, как того требовала его рука. Сверкающее лезвие из стали стьелла покрывали многие разномастные, но означающие примерно одно и то же, символы. Когда-то давно эти символы нанес старый куйщик стьелла за небольшое одолжение. Авель сам просил его нанести именно эти знаки. Он хотел всегда помнить, что он «убийца», «предатель», «ищейка», «охотник». Теперь, каждый раз вынимая экзотический клинок из ножен на свет, он видел и, самое главное, помнил, кто он есть. Флиссу он всегда носил с собой. И это задание не станет исключением.

Этой флиссой он чуть не убил посланца Сайсела Мо года три назад, когда тот искал охотника для сопровождения особой важности груза из Окарин в городишко Брокк. Небольшого роста паренек подошел к Авелю в одной спокойной кантине. Все бы ничего, да только этот дурак подошел к охотнику сзади, именно в тот момент, когда тот был на взводе. У него тогда были проблемы с деньгами и ему пришлось взять в долг у опасных людей. Срок займа вышел, и он ждал, что те самые люди пришлют кого-нибудь за ним, чтобы выбить деньги силой. Этот непуганый дурень постучал сзади по спине Авеля, кашлянул, и, когда рука охотника уже дошла до рукояти флиссы, сказал, что для него есть задание от некоего Сайсела Мо, о котором Коэн был наслышан, но не знал лично. Еще одна секунда и клинок выскользнул бы из кожаных ножен и с приятной легкостью вошел бы в тело этого дурака. Но этого не случилось… к сожалению?

(В конце концов, каким бы ублюдком не был Мо, он спас меня от долгой смерти в плену…)

Так он и познакомился с Мастером. Коэн был надежным человеком и это понравилось контрабандисту. Они сблизились на сколько это было возможно, чтобы не перекусить друг другу глотки и Сайсел стал постоянным принципалом Авеля. Убить конкурента, который слишком много о себе возомнил? Легко! Вытащить из передряги поставщика, которому угрожают стьелла? Пожалуйста! Найти похищенного директора одной из шахт? Без проблем! Но сейчас… Вытащить из смертельно опасного леса человека против его воли…

(Благо он дал свое слово. Он его сдержит. А если нет, то я уже точно буду иметь все права на его убийство…)

«STANDART F.E.”… Этот модифицированный шестизарядный пистоль стьелла мог бы послужить хоть какой-то защитой от патрульных леса. Небольшое и легкое в обращении иномирное оружие, с которым воевали противники человечества в Войне, приведшей к великой катастрофе. Беда обычных пистолей стьелла без приставки «F.E.» была в их не летальности. Хорошее попадание заряда электрического патрона могло бы вырубить кого угодно, в чьих жилах текла жидкость, но не убить. Люди же, заполучив оружие из другого мира, под стать своим моралям, модернизировали его и подарили ему возможность убивать. Стьелла были не подготовлены к Войне. Именно поэтому они и проигрывали. И без всяких сомнений, их проигрыш и людская победа стали причиной трагедии. В итоге крах потерпели все… А последствия, к примеру лесные машины, теперь стали общей бедой.

(Я даже не представляю, что способно убить эти железяки, кроме долгих лет под дождями…)

Пламя в печи стало затухать, отдавая пространство тьме, и Авель подошел подбросить еще дров. Они вспыхнули и свет вновь начал войну с тьмой, отбивая дюйм за дюймом, пока не заполнил собой все пространство в комнате. Подготовка была почти завершена. Осталось проверить небольшие стяжки, чтобы связать жертв, путы-ведуны, чтобы гнать человека за собой, будто животного, ударяя разрядами тока при непослушании, взять небольшой запас вяленного мяса с водой, скрутить новых самокруток…

(… одну сделаю с полоумкой; кто знает, может придется накурить кого-нибудь концентрированной отравой, чтобы шел спокойнее…)

…и расположить все это в удобные карманы на протяжении всей его нагрудной сумке, которая обычно с легкостью вмещала в себя все необходимое.

Слишком темно и холодно ему сталось, когда внезапная мысль о том, что Тилит даже не взглянула в его сторону, разговаривая с другим мужчиной, гнилостным червем вновь впилась в искалеченный мозг, в тот момент, когда Авель облизнул клейкую бумагу последней самокрутки.

(Сука, ну ты же всегда знал, что не ты один ее трахаешь! Ты же не хочешь сказать, что испытываешь что-то, по мимо простого желания, к этой женщине? Нет? Вот и славно!)

Он зло и резко взял все еще влажную от слюны самокрутку в губы и зажег ее спичкой. Последовал медленный затяг полной грудью. Черви в мозгу обычно не боялись табачного дыма, но сейчас на какое-то время как будто бы спрятались от никотинового концентрата глубоко внутри, переставая донимать охотника. Да, именно это он чувствовал, завороженно глядя на языки слабого огня в печи. Мысли прояснились, и он понял, что полностью приготовился к завтрашнему пути. Все необходимое поместилось в карманы на сумке, пистоль был в надежной кобуре, флисса чутко дремала в своих ножнах. Все было готово.

Но все же легкая судорога вновь прошлась по его ступням, когда охотник подумал про лес, полный живых машин из прошлого. В случае своего обнаружения, сбежать даже от одного робота было бы на грани с невозможным. Можно было попробовать точно выстрелить ему из пистоля в самый центр головы, где находился центральный процессор, который командовал всеми операциями. Старые ученые-инженеры, говорили, что выстрелы из оружия стьелла могли с некоторой вероятностью оглушать роботов. Но это только в теории. Мало кто рисковал бежать в Лес с маленьким пистолем на смертельно опасную машину с целью подтвердить или опровергнуть эти слова.

(Даже самые дурные из пожитников не ходят в этот лес…)

Сигарета медленно тлела, зажатая в его губах. Он привычным движением убрал волосы назад и надел, лежавшую на дровах рядом с камином, мягкую черную шляпу. Сон наконец стал одолевать его. Нужно было выспаться до пяти утра. Скоро предстояли тяжелые дни в пути. Авель Коэн закинул еще пару поленьев в печь. Та с неутолимым и жадным голодом приняла их в себя и вновь вспыхнула приятной и мягкой яркостью, освещая все пространство. Охотник решил, что сможет поспать в старом кресле, на котором и сидел все это время. Самокрутка почти вся истлела, когда охотник кинул ее в пасть печи.

Черви не возобновили свои движения в его голове.

Он расслабился.

Медленно вздохнул пару раз, успокаивая себя окончательно.

Хотелось спать.

Он сел на столько удобно, на сколько позволяло старое кресло.

Рукой опустил поля шляпы на глаза.

Его голова медленно клонилась на грудь.

Через пару минут дыхание замедлилось почти до незаметного.

Он заснул…

Ему снились какие-то разноцветные огни, неразборчивые силуэты и слова, которые трудно было понять. Было стойкое ощущение, что все происходящее является чем-то важным. Но как же тяжело было разобрать всю эту раздробленную сцену на хоть мало-мальски понятную картину…

На утро он ничего не вспомнит про эти сны. Он никогда не запоминает своих снов…

ЛЕС ШЕСТЕРНИ

У своей кромки, где сейчас и находился Авель с караваном Мо, это место казалось самым обыденным и привычным лесным массивом, коих во всем Общем мире было достаточно. Только вот здешние высокие иномирные ели с распушенной темно-красной листвой, древние могучие дубы, достающие до низких облаков, и куча пышных кустарников скрывали в своих глубинах не простых хищных хапферров с копьевидными языками, не заурядных двуногих рогаедов, которых при желании можно было отпугнуть, а вечно живых и вечно несущих свой многолетний долг, роботов-патрульных.

(Черт тебя дери, Мо. Какая же ты дрянь…)

Было половина восьмого утра, когда караван, запряженный четырьмя чистокровными лошадьми, добрался до Леса. За время поездки Авель получил информацию о примерном местонахождении беглецов от одного из прожженных разведчиков Мастера.

— Росс Грин со своей гирлой очень отчаянные ребята, раз забрели аж в самую глубь Леса. — говорил одноглазый и жилистый мужчина, сидя напротив охотника параллельно ковыряясь пальцем в ухе.

— У вас есть информация, каким образом они так долго прятался там и остался живыми?

— Так в том то и дело, что я сам нихрена понять не могу. Говорят, этот парень умным был. Может придумал чего, не знаю.

После небольшого инструктажа Авель вышел из каравана на свет божий и застыл перед гигантским лесом, который ждал его первого шага вперед. Он видел его кромку, тянущуюся далеко на север и на юг. Солнце ужа поднялось с востока и освещала своими лучами весь лес, который в этом утреннем свечении выглядел…

(…безопасно?..)

— Ну, ты идешь или так и будешь стоять здесь три дня, пока Росс сам к нам не выйдет?

Резкий и хриплый голос одноглазого вывел Коэна из приступа задумчивости. И ответ последовал незамедлительно:

— Если хочешь, я так и сделаю. А ты в это время будешь петь мне песни, чтобы стоялось не так скучно. — съязвил охотник, даже не посмотрев назад на одноглазого, который лишь ехидно улыбнулся, мол «сдохнешь ты в этом лесу».

— У тебя три дня. Потом мы уедем.

С этими словами разведчик Мо залез в караван и позволил себе расслабленно прикрыть оставшийся глаз. Он находился на безопасном расстоянии. Лес не мог ему навредить. Не то что Авелю Коэну, который, плавными и осторожными шагами двинулся в гущу кустарников, вставших на пути в глубь.