Бесплатный фрагмент - Кровь Кьянти

Посвящается Анне Панфиловой — коллеге, соратнице и подруге!

Спасибо, что веришь в меня!!!

Вступление
Девять историй о любви и не только

Лишь умный человек может писать о сложных вещах просто, легко и увлекательно. Писательница Злата Ната — кандидат психологических наук. Ее рассказы помогут вам поверить в себя и избежать типичных ошибок в отношениях. Злата может найти общий язык и с обычным человеком, и с талантливым актером, и с профессиональным гипнологом, и с олигархом. Канва историй, на первый взгляд, незамысловата; но это не так.

Вдумчивый читатель сможет проникнуться тонким психологизмом повествования. Тяга Майка из «Спасителя» и «Дуба» к пышногрудым барышням — несомненно, тоска по матери-кукушке, которая оставила своего нелюбимого и единственного сына. «Шамаханская царица» — наглядная иллюстрация того кошмара, который случается, когда «из грязи в князи». Действие рассказов происходит в современном мире, где в мужчинах диким образом уживаются нездоровая страсть к селфи, как в заключительном рассказе «Тест Фрейда», феноменальная жадность, как у самовлюбленного богача Жорика в «Курице с бритыми яйцами», тяга к прекрасному и душевная глухота главного героя в рассказе «Софи».

Но в мире, который создает Злата Ната, есть место чудесам — волшебные вибрации дольменов, мистические совпадения, забавные параллели и романтика, которой порой так не хватает в нашей жизни: «На следующий день ровно в восемь вечера я, как мальчишка, ждал ее у подъезда с роскошной корзиной гиацинтов. Заранее все продумав, снял изысканный ресторан в лучшей гостинице Москвы. В маленькой башенке на двадцать пятом этаже для нас уже был сервирован стол. Интимная обстановка интерьера располагала к любви и взаимному доверию: кресла обтянуты красным бархатом, стены украшены гобеленами, вокруг много живых цветов, в канделябрах горят свечи, нежная музыка ласкает слух, и официант заходит только по звонку».

Злата Ната любит контрасты, предпочитает неожиданные сюжетные повороты, а финал рассказа для читателя всегда некое удивление, сюрприз: бац — и как обухом по голове.

Для меня стало открытием то, что Злата настоящий патриот: Монако-Куршевель-Майами ее давно не цепляют, а вот красоты Геленджика она описывает с истинным чувством, как и московский парк Фили. Вполне возможно, что у Министра культуры России скоро появится достойная помощница!

Импонирует, что писательница страстно любит жизнь во всех ее проявлениях. Злата Ната, безусловно, — человек образованный и духовный. В каждом рассказе есть мораль, но она не докучлива, а остроумные диалоги и эротические сценки служат пряной приправой.

Мария Панкевич, писатель, журналист

От автора

Друзья! Вот и увидела свет моя первая книга! Это свершилось! Именно вы и стали ее героями, современные люди Земли! Спасибо вам за вдохновение! Каждый человек для меня — это целый мир и огромная Вселенная! Уникальная Ее часть!!! В своих рассказах я была очень откровенна и открыта, а иначе — зачем писать?! Каждый из вас поразил меня по-своему, каждый внёс свою лепту и оставил свой след в моей жизни и мировосприятии. Спасибо вам за то, что вы такие, какие есть! Я люблю вас!

Хочу выразить отдельную благодарность своим родителям, родственникам и друзьям!

Без вашей поддержки и критики я бы ничего не смогла! Инна Зернова, Юрате Гаска, Ксения Белевич, Римма Грасс, Д.К., Оксана Романенко, Светлана Малахова, Владимир Шепотатьев стали первыми моими читателями и внесли немалую долю в коррекцию произведений! Огромное спасибо, мои дорогие!

Также хочу поблагодарить своего редактора, талантливую писательницу и журналистку Марию Панкевич за терпение и позитивный настрой!

В путь, друзья! Приятного чтения!

Злата Ната, писатель, кандидат психологических наук

Кровь Кьянти

Каждый человек, подобно Луне, имеет свою неосвещённую сторону, которую он никому не показывает.

Марк Твен

Часть первая

Зоя на ходу вскочила в поезд Кривой Рог — Москва, специально выследив вагон с проводником-мужчиной. Все, что она успела захватить, убегая из дома, — это открытку и ноль рублей ноль копеек. Девушка грезила Москвой с тех самых пор, как бабушка подарила ей на десятилетие почтовую карточку с фотографией гостиницы «Украина», одной из семи знаменитых сталинских высоток. «Оказывается, есть и другой мир, — открыла для себя Зоя, — полный величественных зданий, ярких огней и огромного неба, которое светится, как северное сияние». И по сравнению с этим городом, ставшим мечтой, халупа на окраине, где жила девушка, показалась ей сточной канавой. Впрочем, это было недалеко от истины: ведь из окна двенадцатиметровой конуры с гнилыми стенами виднелась речка, куда стекали канализационные стоки со всего Кривого Рога. Именно открытка с видом Москвы и решила судьбу Зои. «Я хочу туда, я буду там жить, прямо в этом здании!» — решила упрямая девчушка.

Семья Куницыных влачила жалкое существование, целый месяц растягивая небольшую пенсию старушки. Перебивались с хлеба на воду, макароны по-флотски ели только по праздникам. Мама Галя не работала — по какой причине, Зоя понять не могла, ведь женщина была молода, красива и здорова. Девочку она родила в пятнадцать от своего одноклассника, за что их обоих исключили из школы. Так и не найдя работу, отец стал регулярно пить горькую, со временем заменив ее на денатурат и одеколон, а потом и на любую другую воспламеняющуюся жидкость, вызывающую эйфорию. К двадцати пяти годам он допился до белой горячки и перестал узнавать всех вокруг. Ночью выскакивал голым во двор, кричал: «Наш корабль идет ко дну, спасайся, кто может!» и размахивал руками, имитируя плавательные движения. На пятидесятом заплыве его забрали санитары и положили на дно психбольницы.

Весь дом вздохнул с облегчением, особенно семья алкоголика. Для них это было избавлением, поскольку «мучитель» последний раз чуть не задушил телефонным проводом свою тещу. И лишь рука Зои, случайно попавшая между шеей бабушки и шнуром, уберегла Лидию Ивановну от неминуемой смерти.

В школе дела шли не лучше: одноклассники презирали и били Зою. Дети жестоки, они терпеть не могли девочку за то, что она всегда ходила в одном и том же ободранном платье, с нечесаной головой и грязью под ногтями. Та защищалась, сражаясь как затравленный зверек: кусалась, визжала, царапалась и дралась в кровь, отстаивая свое право на жизнь. Уже в одиннадцать лет она состояла на учете в детской комнате милиции. Со временем Зоя смогла занять в школе свою нишу, оказавшись вдруг нужной и незаменимой. Она начала продавать жвачки, сигареты, гашиш, насвай. Менты не трогали девчонку — она стала одной из любовниц смотрящего за районом. Если случались неплательщики, дружки криминального авторитета их отлавливали и избивали. За свою коммерческую деятельность Зое удалось скопить аж сто семьдесят пять долларов — целое состояние, которое она оставила вместе с запиской: «Мамочка! Бабушка! Не переживайте, я вернусь за вами через год. Зоя».

Когда бабушка в хлебнице нашла письмо, оно было еще влажным от слез, и чернила расплылись так, что подпись «Зоя» превратилась в кляксу. Старушка даже не сразу поняла, от кого записка: «Галя, бегом сюда, я тут письмо нашла, очки мои захвати!» Прочитав тетрадный лист, мать Зои так и села, но в розыск подавать не стала, зная бойцовский дух своей дочери. Начался отсчет времени новой жизни.

Проводник оказался мужчиной слабеньким, так что мучил Зою несильно и всего несколько раз. Даже накормил и дал чаю с сахаром. Да что уж там, напоследок расщедрился и пихнул в карман сто гривен, а это целых десять долларов, на пару дней точно хватит.

Часть вторая

Поезд затормозил. «Ну, все, одевайся, приехали!» — скомандовал проводник. «Ура! Москва! Как много народу!» — удивилась Зоя. Выйдя на перрон, первым делом она подняла глаза к небу и улыбнулась: «Здесь даже солнце другое, не такое ласковое, как дома, зато светит ярче…» Кто-то сильно задел ее плечом. «С дороги, стоишь тут, шалава!» — гаркнул носильщик, толкая перед собой обшарпанную тележку. «Сперва придется пожить на вокзале», — решила Зоя. Поменяв гривны на рубли, она купила пирожок с капустой и жадно съела его. Затем зашла в общественный туалет, быстро помыла голову в унитазе (в раковине побоялась, в милицию могли сдать как бездомную), — и с влажными волосами вышла на площадь Киевского вокзала.

«Привет, Москва! А вот и я — встречай, цветов не надо!» — воскликнула Зоя, широко раскинув руки, будто приглашая столицу в объятья. Впереди она увидела здание своей мечты — такое же, как на бабушкиной открытке. Оно потрясло ее своим величием. «Я не боюсь тебя! Я буду в тебе жить!» — вслух сказала девушка, даже не догадываясь, что перед ней здание МИДа, а не гостиница «Украина».

— Куда едем? — вернул Зою в реальность грубый мужской голос.

С заученным выражением лица она жалобно произнесла:

— Дяденька, у меня денег нет…

— Садись, натурой отдашь, — скомандовал хозяин «копейки».

Зоя устроилась на сидении рядом с большим усатым водителем в кепке, протянула ему открытку и гордо сказала: «Мне сюда надо!» Ей побыстрее хотелось дотронуться до здания мечты собственными руками и убедиться — она не спит. Не доехав до гостиницы одного переулка, бомбила свернул во двор и стал спешно расстегивать штаны. Зоя, по выработанной еще в школе привычке, впилась в щеку шофера ногтями обеих рук. Он не успел понять, что произошло, как ее и след простыл. На сиденье «копейки» осталась лишь потрепанная открытка с изображением гостиницы «Украина». Зоя бежала без оглядки навстречу мечте. Приблизившись к зданию, она стала прикасаться к нему своими маленькими ладошками и целовать стены. Завидев большие двери, откуда выходили и заходили люди, Зоя тоже вошла в них.

Впервые в жизни девчушка оказалась в огромном холле с сувенирными магазинами, кафе и ресторанами. Около часа она завороженно рассматривала расписных матрешек, картины, янтарные бусы, браслеты, статуэтки из оникса, музыкальные шкатулки, пепельницы из натурального камня. Затем, почувствовав божественный аромат настоящего кофе, Зоя как загипнотизированная пошла на запах и села в кафе за столик поближе к людям. Такой публики она еще в своей жизни не видела. Потягивая шампанское из узких фужеров на тонкой ножке, спокойно переговаривались друг с другом изысканные дамы в красивых платьях. Их руки были усыпаны кольцами и браслетами, которые играли на солнце. Но больше женщин Зою поразили мужчины, одетые в светлые костюмы и бежевые туфли. Один из них дымил сигарой. Зоя сидела так близко, что могла отчетливо слышать их беседу. Из разговора девушке удалось распознать только «thank you», — и она очень обрадовалась, поняв, что означают эти два слова.

Подошел официант:

— Чего желаете?

Зоя дрожащей рукой разжала кулачок, где лежали скомканные купюры. Жалобно посмотрев на официанта, она спросила:

— Здесь хватит на воду?

Официант бросил взгляд на деньги и коротко ответил:

— Да.

Зоя цедила безвкусную жидкость как можно медленнее, но вода все равно закончилась. Покидать здание своей мечты ей никак не хотелось — и она тихо побрела в самый дальний угол огромного холла. От усталости и обилия новых впечатлений Зоя свернулась калачиком на диване и сразу уснула. Ей снилось, будто бы она, как истинная леди, в шляпе и перчатках, заходит в отель под руку с мужчиной в белом костюме и бежевых туфлях. Швейцар суетливо выхватывает ее чемодан, и она благодарит его щедрыми чаевыми, небрежно бросая: «Thank you!» Как вдруг этот швейцар хватает ее за плечи и начинает сильно трясти. От ужаса Зоя проснулась — перед ней стоял охранник.

— Девочка, ты потерялась? Где твои родители?

— Мама с бабушкой в Кривом Роге остались, — проговорилась спросонья Зоя.

— А ну брысь отсюда, пока ментов не позвал, — резко переменил тон охранник.

Зоя грустно поплелась обратно на вокзал.

Работа пошла не сразу, только через неделю, когда Зою заприметил Толян — сутенер местного розлива. Он сразу огласил ей условия:

— Значит так, малая, клиенты и кров с меня, обслуживаешь всех по полной программе — не дай бог, кто-то пожалуется, вылетишь. Половина заработка — моя. Кинешь — сдам ментам. А теперь иди за мной.

Они прошли через весь зал ожидания, который был битком набит народом. Со стороны можно было подумать, что это брат и сестра. Толян открыл дверь в медкабинет и грубо подтолкнул Зою к кушетке. Дежурившая медсестра, увидев амбала, сразу покинула комнату. Для Зои начались муки ада — член Толяна был огромным, кривым, как рог быка, и доставлял ей страшные боли. Ее как будто бы разрывало изнутри. Чтобы хоть как-то облегчить свои страдания, Зоя становилась на затылок и пятки, образуя телом сплошную дугу.

— Чего на дыбы встала, дура! — с размаху ударил ее по лицу Толян.

Через пять минут он уже застегивал ширинку. И только когда он хлопнул дверью, Зоя позволила себе скорчиться от боли и заплакать, положив голову на колени и обхватив их руками. Низ живота нестерпимо болел. «Когда-нибудь я тебе обязательно отомщу, урод!» — решила Зоя.

Часть третья

Знаменитая телеведущая музыкального канала, хрупкая и маленькая, как ребенок, Зара Грей спешила в самый дорогой фитнес-клуб столицы «Radisson Royal Hotel — Украина». Как всегда, двери перед ней учтиво распахнул все тот же охранник Боря. Уже пятнадцать лет он ее в упор не узнавал. А вот Зара запомнила его навсегда. Когда-то именно он прогнал ее, бездомную девчушку, из холла гостиницы обратно на вокзал. Походив по беговой дорожке и немного поплавав в бассейне, Зара надела халат и отправилась к себе в номер. В нем она останавливалась, когда ей не хотелось тащиться домой через всю Москву на Новую Ригу. Сегодня была пятница, и наверху в шикарном ресторане отеля ее ждали две подружки. Их она пригласила, чтобы отметить выход своей новой рубрики в журнале «Лучшие люди столицы». С глянцевой обложки с победоносной улыбкой и горящими глазами смотрела сама Зара Грей. Приняв душ, она надела платье от Dolce and Gabbana, туфли Louboutin, часы, серьги и кулончик Chopard, взяла сумку Birkin и только хотела выйти, как мелодией скрипки заиграл золотой Vertu.

— Алло, доченька, привет! Пришли только пять тысяч, а еще десять — где?

— Мама, по Western Union можно за раз только пять тысяч долларов пересылать, на днях придут остальные.

— А, ну все, я тогда тебя в понедельник наберу, как деньги получу.

— Подожди. Как бабушка? Чем занимаетесь? — Зара присела на кровать, рассматривая свое отражение в зеркале шкафа.

— У бабушки давление скачет. А Мусик, засранец, шторы подрал новые. Мы решили его кастрировать. Не успели ремонт сделать — все углы пообсыкал. А что ж будет, когда мебель новая придет?

— Ма, не вздумай мучить животное. Кастрируете Мусика — денег больше не дам. Все, пока, — бросила трубку Зоя.

Нижняя губа задергалась — этот нервный тик достался ей в наследство из прошлой жизни. Подарок Толяна. Долгое время Зое удавалось припрятывать деньги, которые ей платили клиенты, но в один прекрасный день сутенер ее вычислил и избил железной арматурой до полусмерти, так что девочку еле откачали. Правда, потом Толяна кто-то заказал. Его подкараулили ночью у дома и убили ударом ножа в сердце. Утром рядом с трупом Толяна соседи обнаружили его отрезанный член.

Взяв бутылочку шампанского из мини-бара, Зоя залпом осушила ее из горла и, совсем не захмелев, уверенной походкой пошла в ресторан. Приветливая девушка-хостесс, узнав в Заре известную телеведущую, провела ее за столик.

— Крошки, привет! Скучала, кошечки мои золотые, вот, полюбуйтесь, узнаёте? — Зара швырнула на стол журнал «Лучшие люди столицы».

Подруги стали рассматривать и поглаживать обложку.

— Ну, ты даешь, Зарка, ну, дела! Ваще звездой заделалась! — наперебой охали и ахали ее подруги-марионетки.

— Теперь я — ведущий колумнист глянца!

— Блин, Зарочка, какая ты молодец, сколько отдала? Я тоже хочу!

— Сколько отдала, столько отдала, победителей не судят, а что мы пьем?

— Мы пока ничего не заказывали, тебя ждали. Ты же у нас в винах разбираешься!

— Молодой человек, — громко крикнула Зара проходившему мимо официанту.

Тот остановился и сказал:

— Добрый вечер, я слушаю Вас.

— Бутылку Кьянти.

— Классико?

— Я же сказала: Кьянти.

— Уточните: Классико, Резерва или Супериоре…

— Какое дороже?

— Супериоре.

— Тогда бутылку вот этого, супер которое!

Через минуту вино уже плескалось в бокале. Зара пригубила его, изображая из себя великого дегустатора, и вынесла вердикт:

— Это не Кьянти.

— Прошу прощения, сейчас приглашу сомелье.

Вернувшись с новой бутылкой Кьянти, работники ресторана открыли ее на глазах у Зары. Она пригубила вино и вновь повторила:

— Это не Кьянти!

Сомелье опешил и осмелился возразить:

— Позвольте с Вами не согласиться, мадам. Я здесь работаю с самого открытия ресторана и каждую бутылку выбирал лично. Смею Вас заверить — это Санта Кристина Кьянти Супериоре урожая 2012 года.

— Да что ты мне рассказываешь, я что, Кьянти не пила?

— Прошу прощения, я настаиваю. Это Кьянти, — спокойно сказал знаток вин.

При этих словах сомелье откланялся и через минуту вернулся с управляющим ресторана — высоким, седым итальянцем, который представился на ломаном русском:

— Бона сэра, сеньорита, чем могу быть полезен?

— Короче, мне твой сомелье пихает паленое вино.

— Извините, но это Санта Кристина Кьянти Супериоре урожая 2012 года.

Интеллигентность и сдержанность работников ресторана окончательно вывели Зару из себя, и она перешла на крик.

— Да я Кьянти с детства пью! Будешь еще меня здесь лечить, Челентано хренов! Я вас сейчас всех уволю, — брызжа слюной, орала звезда на весь зал. — Ты у меня уже завтра назад в Италию поедешь! Да вы знаете, кто я такая?

При этих словах Зара выплеснула вино в лицо пожилого итальянца. Досталось и сомелье. Кровь Кьянти попала на его значок с изображением виноградной лозы и залила лицо Зары на обложке глянца.

По рации вызвали охрану. Не церемонясь со скандалисткой, ее вынесли из зала. Болтая ногами в воздухе, она сопротивлялась и, визжа как раненый зверь, кричала: «Я вас всех перестреляю, я вас всех убью, вы — покойники!»

Часть четвертая

Лежа на кровати в своем неуютном полупустом доме на Новой Риге, Зара Грей не могла уснуть вот уже третий час. Ее грудную клетку сдавливала тупая, щемящая боль. Маленькое бедное сердце Зары то замирало, то быстро стучало, как стучали когда-то колеса скорого поезда Кривой Рог — Москва. Она надела тапочки и прошла на кухню. Открыла ящик с лекарствами и выругалась: «Черт, опять домработница разложила все по-своему. Коза драная… Куда она запихнула мое снотворное? Старая идиотка! Убью ее…»

Проснувшись утром, Зара, не завтракая, впрыгнула в свой новенький Range Rover и помчалась в гостиницу «Украина» за извинениями. Быстро доехав до отеля, она вышла из машины и, по обыкновению, как королева, бросила ключи швейцару. Но путь ей преградил все тот же охранник Боря:

— С сегодняшнего дня Вам в гостиницу вход закрыт навсегда.

— Что? Что ты сказал? — не поверила своим ушам Зара, — Повт-т-тори уб-б-б-л-лю-док, — по лицу Зары пробежал нервный тик, она начала заикаться.

— А ну, брысь отсюда, пока я ментов не позвал!

— У меня там в номере вещи остались! Зови сюда начальника охраны! Быстро!

Словно в бреду, ничего не видя перед собой, Зара отступила в сторону. Она уперлась лбом и маленькими ладошками в каменную кладку здания своей мечты. Рассудок отказывался принимать происходящее: «Они не могут закрыть мне вход, я — Зара Грей, я — звезда! В этот момент вышел огромный мужчина лет за сорок:

— Майор Демидов, начальник охраны отеля, чем могу быть полезен? — представился он.

— Мы можем пройти в холл поговорить?

— Нет, Вам запрещено приближаться к отелю в радиусе километра. У нас везде камеры.

— Что я такого сделала? Это было не Кьянти!

— Позвольте Вам напомнить: в 2010 году в номере 156 еле откачали мужчину, которого Вы покинули лишь под утро. В его крови была обнаружена высокая доза клофелина, а драгоценности, ценные бумаги и чемодан с деньгами исчезли. Дальше продолжать?

— От-ткуд-да, от-тку-д-да Вы знаете? — пятясь назад словно рак, выдавила из себя Зара.

— Откуда-откуда?! Из базы! Вы вчера расшумелись, вот мы Вас и пробили, Зоя Куницына!

30.05.2014

Софи

Посвящается Д. К.

Всегда — это пустое слово. Между капризом и вечной любовью разница только та, что каприз длится несколько дольше.

Оскар Уайльд

Я грезил о ней с юности, с того самого момента, когда понял, почему по утрам «дымит» одеяло. Она стала моим идеалом красоты. И не только моим! В нее были влюблены все без исключения мужчины нашей огромной страны, когда СССР занимал шестую часть суши земного шара. Актриса по имени Елизавета Денейченко просто не могла не нравиться. Она была символом утонченной женственности и несла в себе доброту, тепло и нежность. Пересматривая фильмы с ее участием, раз за разом я проживал бурные эмоции, отождествляясь с героями, теряя себя. Я был то пылким любовником, то ревнивым супругом, то отвергнутым женихом, то деспотичным отцом, то духовным пастырем, то нежным братом Лизы, как будто режиссер специально создавал этот мир для нас двоих. Отныне и на века Елизавета Денейченко стала моей Лизонькой, моей мечтой!

«Боже, лишь бы она дождалась, пока я вырасту, хоть бы не выскочила замуж за одного из этих захудалых актеришек, они же все как барышни кисейные. Артист не сможет ее защитить, позаботиться, уберечь от невзгод, создать условия для расцвета ее таланта!»

Я смогу! Я все это предоставлю своей Лизоньке! Я заработаю! Я женюсь на ней! Я буду ее боготворить, холить, беречь, лелеять и любить, любить, любить!

Лизонька создана для меня! И это не мальчишеские фантазии, мне пятнадцать, я уже сильный и настоящий мужчина. Она меня полюбит! Я ощущал это всеми фибрами своей души. Я это знал! Ей всего двадцать три, невелика разница.

Тонкая, высокая, волосы цвета липового меда — длинные, ровные, словно сноп пшеницы в русском поле! А глаза — синее, синее небо… И все это такое родное, волшебное, как из сказки.

Я обожал славянских женщин. Не зря именно они знамениты своей неземной красотой и являются самыми желанными в мире. Эти светлые создания несут в себе вселенскую тайну, к которой так хочется припасть губами и пить, пить, пить, постигая мироздание. В их внешности соединилась гармония всех стихий: Земли, Огня, Воды и Воздуха. Красота их не броская, а скорее спокойная, не предвещающая зноя, опасности или бури. Славянки — само совершенство природы. В них сублимировались нежность и трогательность березки, гибкость ивушки, звонкость горного ручейка. Это Ангелы во плоти. И мой светлый добрый Ангел Лизонька сошла с Небес ради меня и нашей Любви.

Я рос в наполовину еврейской семье. Моя мама — настоящая русская женщина, а папа — красивый чистокровный еврей. В битве за мою внешность победили гены отца: от него мне достались карие глаза, черные кудри, смуглая кожа. К семнадцати годам я уже вымахал под метр девяносто и кружил головы всем красивым девчонкам школы. Некрасивые в меня тоже влюблялись, но до них у меня попросту не доходили руки, так как надо было еще и учиться. Я был отличником и лидером класса — в общем, успевал все: и похулиганить в меру, и задачки пощелкать. Данные всех девочек, с которыми у меня был интим, я регулярно складывал в специальный «сундук для секса». Делал я это очень просто. На листке писал имя, возраст, размер груди юной особы и клал фантики в железную коробку из-под печенья. Здорово, правда? Как только крышка от волшебной жестянки закрывалась, мой мозг тут же аннулировал все ощущения и воспоминания от встречи с девушкой.

Цинично? Не-е-е-е-т, просто я не позволял себе испытывать чувств из-за любви к Лизоньке.

Я выбирал только таких партнерш, которые хоть чем-то напоминали моего Ангела. Девчушки и вправду были хороши, свежи, наивны и доверчивы, достойные дочери своих родителей, воспитанные и неглупые. Только интереса у меня совершенно не вызывали. Я жил ради встречи с Той. Учился, работал по ночам, копил и вкладывал, вкладывал и копил, в результате, поднялся. Исправно посещая все спектакли, где играла Она, как в юности, вбирал в себя ее льняные волосы, васильковые глаза, белую кожу, легкую поступь… Но в течение восьми долгих лет, пока я пытался дорасти до своей Лизоньки на всех уровнях Бытия, она жила своей жизнью: вышла замуж и родила дочь. Теперь мне было двадцать три, а ей — тридцать один. Я не отчаивался, просто знал, что Лизонька моя и только моя. Я ждал. Ждал, когда она оправится от родов, подрастет ее малышка, и Лиза снова выйдет на сцену.

И я дождался. Мой звездный час, мой шанс, мое — всё! Это случилось на закрытом вечере после спектакля, главную роль в котором играла талантливая и знаменитая актриса Елизавета Денейченко — мой Ангел!

На фуршете я не сводил с Лизоньки глаз, я наблюдал. Она вышла к прессе, позировала на камеру, давала автографы, общалась с коллегами, режиссерами и поклонниками — вокруг нее распространялась аура неземной красоты и нежности. Лиза передвигалась по залу, согревая всех своим теплом, будто сотканная из света. Это был ее первый выход на сцену после рождения дочери. Она всегда была хороша, а после родов стала еще лучше: более наполненной и притягательной. Материнство, словно прикосновение первого луча Солнца к кувшинке, позволило распуститься всем лепесткам цветка и раскрыться ее чистой Божественной сущности.

Друг другу нас представил мой знакомый. Наши взгляды встретились. Я прильнул устами к нежным рукам Лизоньки. Бархатные, теплые, они благоухали. Обручальное кольцо неприятным стальным холодом вдруг обожгло мои губы. В ее глазах блеснула надежда, они загорелись, прояснились, стали ярче и засияли. Но уже через мгновение потухли. Она произнесла: «Я замужем, у меня дочь». Я крепко сжал ее руку.

— Уедем отсюда? — спросила она быстро.

— Да! — коротко ответил я.

Волна счастья захлестнула меня. Так быстро взаимности я не добивался никогда.

Ты — моя, я ждал этого момента восемь лет, да что там, я жил ради этой встречи! И если бы потребовалось, то ждал бы еще восемь лет, и еще восемь, да хоть всю жизнь! Ведь, по сути, Лизонька и была моей жизнью, она заполняла собой все мое пространство и помыслы. Она обитала внутри моего тела, Души, сознания — всего того, что являл собою я.

Лиза поняла, что я ждал ее всю жизнь. В долю секунды она смогла почувствовать, что мы созданы друг для друга. Ангел! Женщина! Актриса! Она всё знала…

Наизначительнейшее событие моей жизни — нашу встречу — я представлял себе миллионы раз, прокручивая в голове как кинопленку. Фантазировал, замирал на стоп-кадрах, но всё случилось вот так: естественно и легко.

Мы были знакомы вечность и в этой жизни встретились вновь, узнав друг друга. Я томился в ожидании восемь долгих, скучных лет, а Лизонька смогла распознать меня за долю секунды. Доля секунды и восемь лет…

Мы приехали в мой шикарный двухэтажный особняк в центре Москвы, я снял с Лизоньки меха и сказал: «Я строил этот дом для тебя! Ты — не гостья здесь, ты — хозяйка!»

Лизонька нежно обняла меня, положила указательный палец на мои губы и прошептала: «Я ждала тебя всю жизнь! Тебя и только тебя. С мужем мы просто друзья. Нас связывает дочь…»

В этот момент я крепко и страстно поцеловал ее в губы. О, боги, в нашем поцелуе слились вечность и доля секунды. Голова пошла кругом, ноги как-то обмякли, все остальное набухло. Мы провалились в бездну любви, и я погрузился в атмосферу Лизоньки!

Уже через неделю я, Лиза и ее годовалая дочь Софи стали жить вместе. Разговор с мужем Лизы так и не состоялся, хотя я и был к нему готов. Мой мир наполнился детским смехом, любовью и радостью. Только тогда я смог понять, что означают слова: «Дом — полная чаша!»

Меня посетило то прекрасное ощущение легкости, от которого я не ходил, а летал. Испытывали подобное? Когда стопы не касаются земли и тебя несет вперед какая-то неведомая сила.

Счастье длилось ровно год. Этот год вместе с Лизонькой пролетел словно миг. Мы проживали жизнь во всей ее полноте, строили планы на будущее, хотели завести ребенка, путешествовали и любили, любили, любили! Но случилось непоправимое — заболела Софи. Заболела какой-то редкой, неизлечимой болезнью. Я был убит горем. Понимая, что ничем не могу помочь малышке, я хоть как-то старался поддержать Лизоньку — своего нежного Ангела. Но все ангельское и нежное покинуло ее в тот день, когда врач объявил диагноз дочери. Два коротких слова навсегда засели в моей голове и сверлили виски: «Софи обречена».

Лизонька не истерила, нет. Она просто стала старше на десять лет. Вся легкость покинула ее, и из Лизоньки она в долю секунды превратилась в Лизу! Твердую, сухую, никогда не улыбающуюся Елизавету Денейченко!

Кроватку Софи перенесли к нам в спальню — доктор сказал, что так будет лучше для ребенка. Малышке нужно ощущать присутствие родителей днем и ночью.

В тот день я жутко задержался на работе и лег спать в комнате для гостей, чтобы не будить Софи и Лизу. Проснувшись в полдень, спустился в столовую.

«Странно, — подумал я, — где все? Девочки, должно быть, гуляют во дворе».

За окном стоял морозный солнечный день. «Сейчас позавтракаю и выйду на свежий воздух, — планировал я. — Вместе слепим снеговика! Что за ерунда, где горничная? Издеваются, что ли?»

Резко отворив дверь в комнату прислуги, я обнаружил их сидящими подозрительно тихо.

— Приветствую вас, леди и джентльмены, чем обязан такому игнору?! — театрально заявил я.

Все молчали, в комнате повисла неприятная тишина. Я почувствовал неладное:

— Где Лиза? Где Софи? Что случилось?! Отвечайте же, мать вашу!

Повар дрожащими руками передал мне записку.

«Я вернулась к мужу, так будет лучше для всех… Прости меня!»

В глазах потемнело, ноги подкосились, и я упал. Следующий месяц я провалялся в постели с температурой сорок и сотрясением мозга.

Зачем мне жить, если моя женщина ушла от меня?! Ушла к другому! Мой добрый светлый Ангел Лизонька покинула меня, унеся с собой Солнце, Небо, Радость и Любовь.

Шло время, я оправился внешне, но не внутренне. Во мне поселилась черная дыра. Усмехаясь, она поглощала все светлые и добрые воспоминания о Лизоньке и нашем с ней счастье. И вскоре эта ненасытная дыра не оставила и намека на свет в моей Душе, проглотив меня целиком. Я погрузился во тьму.

Вечерами я практически не зажигал в доме свет, даже не читал. Возвращаясь после трудового дня в свой когда-то звенящий радостью дом, я садился в кресло и слушал пустоту. Иногда слуги разжигали камин — единственное светлое пятно в моем темном доме.

Через год я случайно встретил Лизу в аэропорту. Было видно, что она оправилась от горя, вернее сказать, свыклась с ним, приняла как данность. Ее нежность и светлость так и не вернулись к ней, их место заняли внутренний покой и смирение, от Лизоньки веяло холодом. Но в моей памяти эта женщина навсегда осталась Ангелом.

— Как ты? — бесцветно спросила она.

— Без тебя плохо, — честно ответил я.

— Я приду завтра в восемь, — бросила Лиза и покинула аэропорт.

На следующий день, это был вторник, я стал ждать. Ждал молча, в привычном оцепенении и темноте. Ровно в восемь залаяли псы.

Она приехала!!!

В этот момент черная дыра изрыгнула из себя какие-то обрывки трепета и света, я услышал стук своего сердца — оно выпрыгивало и рвалось наружу. Мое бедное истерзанное сердце… Оно еще бьется… Оно еще может чувствовать…

Лизонька здесь!

Я заплакал.

Лиза молча вошла, скинула шубу. Подошла ко мне сзади, немного постояла, положив руки на плечи. Потом села на пол и обняла мои ноги. И все это — не проронив ни единого слова.

Я не шевелился, смотрел в одну точку: боялся спугнуть так отчаянно заколотившееся, неожиданно вырвавшееся из черной дыры сердце. Слезы капали на грудь, оживляя меня, когда-то так жестоко преданного.

Я не знаю, сколько времени мы просидели в полной тишине и темноте. Очнулся я от знакомого ощущения погружения в атмосферу Лизы, горячего дыхания и трепета ее тонкого тела.

Мы скатились на пол. Наши руки, ноги и волосы сплелись как корни редких деревьев древней Амазонии, крепко и на века.

В середине ночи Лиза ушла. Так продолжалось целых восемь лет. Восемь лет я был счастлив на долю секунды. Черная дыра отступала по вторникам — и то лишь для того, чтобы я наполнился атмосферой Лизоньки. Потом дыра вновь пожирала ее свет и тепло, и уже в среду во мне зияла пустота. Я медленно сходил с ума.

Меня интересовало лишь одно: о чем думала Лиза все эти восемь лет, покидая меня среди ночи. И через восемь лет, когда черная дыра поглотила не только меня, но и дом, я спросил ее об этом. Я давно распускал прислугу по вторникам и оставлял двери открытыми. Лиза пришла, как всегда, — ровно в восемь. Интересно, что она говорила мужу все эти годы? Скорее всего, он не смел ее об этом спросить, как и не смог тогда позвонить мне.

Она поднялась в спальню, я ждал за дверью. Лиза вошла. Не обнаружив меня, развернулась и направилась к выходу. Тут я выскочил и, повалив ее на кровать, стал душить. Я душил ее и орал: «Почему, почему ты всегда уходишь? Отвечай мне, холодная тварь! Сейчас же отвечай, а то убью!!! Почему ты каждый раз оставляешь меня одного?! Я так больше не могу!»

Я придушил ее довольно сильно, испугался и отпрянул. Я должен был знать, почему она так поступает со мной! Это развлечение? Может, так она черпает вдохновение для своей игры на сцене? Обновляет эмоции? Что ЭТО? Что ЭТО? Что ЭТО? Я должен узнать ЭТО сейчас!

Лиза отдышалась, села и тихо заговорила:

— Каждый раз, уходя от тебя по вторникам, каждый раз все эти восемь лет я сбегала, чтобы не остаться навсегда. И каждый раз плакала.

Она положила правую руку на грудь, не давая рыданиям прорваться наружу, и сдавленным, чужим голосом сказала:

— Нам не суждено быть вместе в этой жизни! Пойми! Я слишком сильно люблю тебя!

На какое-то мгновение мое сердце замерло, я даже не мог вдохнуть. Потом взял ее лицо в свои ладони и заглянул ей в глаза:

— Я тоже слишком сильно люблю тебя! Так почему же мы не вместе?!!

Лиза отстранилась и глухо произнесла:

— В тот день, когда я ушла от тебя, у Софи парализовало ноги. Если бы мы остались, то наше с тобой счастье разбилось бы в долю секунды. А так у нас были эти восемь лет…

24.10.2014

Курица с бритыми яйцами

« — И запомните, Фима, презерватив — это временный разовый контрацептив.

А гондон — это постоянная черта характера… на всю жизнь!..»

Давид Маркович Гоцман (актер Владимир Машков), сериал «Ликвидация»

С Жорой мы были знакомы семь лет. Он нравился мне всегда. Крупный, статный и высокий мужчина сорока трех лет, интеллигентного вида, с густыми, черными волосами с проседью и усами, которые являлись предметом его особой гордости.

Сначала я думала, что Жора кавказец. При виде женщин любой «масти» его глаза всегда ярко вспыхивали, усы шевелились, а на больших руках вздувались вены. Я чувствовала, что нравлюсь Жоре, так как он всегда делал мне недвусмысленные комплименты, а при случае крепко обнимал. В эти мгновения я ощущала огонь его желания и мужскую силу. По большому счету, из всей этой компании знакомых мужчин мне нравился только он. Но почему-то дальше легкого флирта наши отношения не продвигались. Странно, это даже задевало! «Меня — и не добиваются? — мысленно удивлялась я. — Ну и дела!»

Позже выяснилось, что у Жоры есть девушка Кристина. Оказывается, мы были с ней знакомы — работали в одном модельном агентстве. Про её отношения с Жорой я узнала совершенно случайно на совместной тусовке.

На эту вечеринку молодые красавцы-бизнесмены пригласили тридцать моделей ведущего агентства Москвы. Праздник по поводу успешной продажи банка проходил в их казино.

Все веселились в закрытом VIP-зале, официанты суетились, ублажая гостей. Было тепло, уютно, красиво и по-домашнему. Царила атмосфера свободы, легкости и праздника, ведь это было накануне Нового года. Зал был украшен гирляндами, игрушками, в углу стояла красивая пышная ель до потолка, то и дело мерцающая разноцветными огоньками, с красной пятиконечной звездой на верхушке. Под ёлочкой приветливо улыбались фигурки Деда Мороза и Снегурочки. Это был один из тех вечеров, когда после непринужденного общения гости забывают друг о друге навсегда.

После горячительных напитков и развлекательной программы, когда страсти уже изрядно накалились, один из компаньонов Жоры выступил с рациональным предложением: «Ребята, а не взять ли нам девчонок с собой?!» Повисла пауза. Многие мужчины были семейными и планировали отпраздновать Новый год со своими жёнами и детьми в Куршевеле, но уже через пару секунд все кричали «ура», чокались и целовались. В общем, на том и порешили, за то и выпили. Конечно, тридцать девчонок никто брать с собой в Куршевель не собирался, а потому сразу посыпались предложения из серии «Как всё это совместить и никого при этом не обидеть». Мужчины вошли в азарт, а девушки тем более. Стали обсуждать, по каким критериям будет проходить отбор счастливиц, поднимались тосты за «лучший выбор» и за «счастье всех на Земле».

Для себя я сразу решила, что если и полечу, то лишь по личному приглашению Жоры, «отдельным номером». И сказала об этом Кристине. Та очень странно посмотрела на меня и предложила выйти покурить. «Хм! С чего бы это? — подумала я. — Хотя, мало ли? Может быть, она хочет сообщить мне что-то интересное о Жоре?!»

Мы вышли на улицу. Кристина закурила. Стояла красивая предновогодняя ночь: снег кружился и падал, повсюду сияли огни, и на Душе было светло. Внешность Кристины я бы оценила на твердую четверку по пятибалльной шкале. Она была высокой, кожа — гладкой, брови красиво изогнуты. Четко очерченный небольшой ротик, ровный нос и голубые глаза дополняли картину. Если не считать её слегка выпирающего подбородка, можно с уверенностью сказать, что она была настоящей красавицей. Однако при такой эффектной внешности Кристина выглядела посредственно. От неё всегда веяло какой-то непроходящей грустью, даже когда девушка улыбалась или смеялась. На фоне горящих огней ночной Москвы она напоминала угасающую лампу, которая уже отсветила своё.

Я поинтересовалась, сколько ей лет, она ответила, что двадцать восемь. По московским меркам это много! Несмотря на то, что я была старше, выглядела намного моложе. Что же касается Кристины, она была девушкой вне возраста, ей можно было дать и двадцать восемь, и тридцать восемь и даже сорок.

Вдруг Кристина задала вопрос, нравится ли мне Жора. Я ответила, что да, конечно, он классный мужик, самый лучший из всей компании, пусть и не самый богатый.

— А тебе? — в свою очередь спросила я.

— Мне тоже… и давно! — ответила Кристина.

— Ого! Ничего себе! — от неожиданности воскликнула я. — А как так вышло?

— Да просто я его девушка… уже три года. Работаю у него секретарем.

«М-да… чудненько! — подумала я. — Так вот к чему этот перекур… Теперь все ясно!»

Я оказалась в неловком положении, но неловкости при этом почему-то не испытывала. Я просто стояла и любовалась заснеженным Арбатом. Кристина курила рядом и пристально смотрела на меня, чего-то, видимо, ожидая. Я молчала.

И тут она очень жалостливо заглянула мне в глаза, взяла за руку и произнесла почти шепотом:

— Лера, я вижу, ты ему небезразлична. Пожалей! Ты молодая, еще все успеешь, а мне уже под тридцать! Я прошу тебя, оставь его мне!

— Хорошо, — просто ответила я.

После этого вечера я не раз виделась и с Кристиной, и с Жорой, но всегда по отдельности. Кристина, как правило, вела себя со мной подчеркнуто отстраненно, Жора, напротив — радушно и приветливо.

Прошло более семи лет. Я уже окончила карьеру модели, получила второе высшее — финансы и кредит, и работала частным консультантом в банке. Мой приятель Виталик позвал меня отметить сразу три дня рождения: свой, мой и его дочери, с ней я родилась в один день, чему он был не особо рад.

Я подарила Виталику книгу о здоровом питании, поскольку за эти годы он стал тучным и боролся с лишним весом, а его дочурке — чудесное бархатное платьице и пушистого игрушечного зайку. Виталик мне не подарил ничего. Более того, он нисколько не был смущен данным обстоятельством. Видимо, считал, что ужин в ресторации и есть его подарок. Должна заметить, что он вообще никогда не отличался особой щедростью.

Приняв поздравления и подарки, Виталик собрался представить меня Жоре, но тот опередил его и крепко меня обнял. Так я вновь оказалась рядом с Жорой. Этому обстоятельству Виталик тоже был не рад. Напротив нас сидела очаровательная блондинка с третьим размером груди в маленьком черном платье, похожая на Мишель Пфайффер. Чуть позже к Виталику присоединилась еще одна молодая, очень худенькая, но весьма симпатичная особа с яркими голубыми глазами. Она была одета скромно: в серый кардиган и черные узкие кожаные брюки. На ногах были кроссовки из черной кожи.

Жадно впившись глазами в меню и объявив о том, что он наконец-то чувствует себя свободным (Виталик недавно вернулся с оздоровительного курорта Испании, куда ездил с целью похудеть), именинник заказал четыре блюда: на закуску он выбрал карпаччо из говядины, теплый салат из морепродуктов и фуа-гра в малиновом соусе, на основное блюдо предпочел взять телятину medium rea с жареным картофелем. Я заказала кальмары на гриле с пюре из авокадо без соли и перца. Жорик взял жареные мини-кальмары с лисичками. Пфайффер заинтересовалась лишь салатом из морепродуктов, а вот спутница Виталика не уступила в аппетите своему бойфренду: помимо все того же салата из морепродуктов, она заказала уху из морской рыбы с гренками, спагетти с грибами и пармезаном. «И как такая худенькая мадам все это съест?» — подумала я.

Вечер начался. Разумеется, я сразу вычислила, что Пфайффер приглашена для Жоры, а меня позвали как подругу, просто за компанию. Именно на это и рассчитывала госпожа Пфайффер, то и дело кидая на Жорика томные взгляды. Но что-то пошло не так (или наконец-то, впервые за семь лет — так!). Жора решительным мужественным жестом резко придвинул меня к себе вместе со стулом, взял мои руки и стал нежно их целовать, прикасаясь губами и мягкими усами. Я расслабилась, расценив этот искренний порыв нежности как дружеский жест, вызванный неожиданной встречей, как своеобразную дань уважения нашему долгому знакомству.

Сидящие за столом были удивлены поступком Жоры, особенно Пфайффер. Я решила, что самое время все выяснить и спросила:

— Как у вас с Кристиной?

— Никак, — ответил Жора. — В прошлом году мы расстались.

Вечер обещал быть прекрасным. Спокойно и ненавязчиво играла живая музыка, певцы исполняли песни на итальянском, французском, английском и русском языках. В бокалах искрилось белое молодое вино со вкусом черной смородины, изысканные блюда вдохновляли божественными ароматами. Публика в ресторане была избранная: и селебрити, и медийные лица, и узнаваемые политики, и олигархи, и, конечно же, их неизменные спутницы, красивые женщины. Взгляд скользил по богатому интерьеру, роскошным нарядам посетителей, все были довольны, улыбались и пили вино. Я была счастлива.

Жора стал показывать мне свои фотографии. «Вот моя дочь, вот сын, а это муж дочери — комментировал он. — А это я на Сейшелах, а вот в музее Ниццы, тут мы гуляем по Неаполю». Когда я увидела фото его восьмидесятилетней мамы, то спросила: «Ты еврей?» — «Да, — ответил Жора. — Ты что, не знала? Чистокровный!» Я тут же выпалила, что всю жизнь считала, что он кавказец. Все рассмеялись. Ну правда, уж очень кавказскими были у Жорика его усы и нос. После того, как Жора показал мне фотку, где он стоял в плавках рядом с сыном на пляже, я заинтересовалась им всерьез. Из последней модели айфона на меня смотрел интересный, подтянутый, атлетически сложенный мужчина средних лет с рельефным торсом и выступающими кубиками мышц в области живота. Однако самое интересное наблюдалось ниже — под кубиками! Я даже взяла у Жоры телефон и растянула это изображение на экране. «О Боже, правда?! — пронеслось у меня в голове. — М-да, теперь я понимаю Кристину! Она боролась за него не зря, жаль, что тщетно!»

Внезапно Жора поцеловал меня в губы. Вообще-то, я никогда не целуюсь на глазах у всех, но Жору не отстранила. «Неужели по истечении семи лет что-то будет? — подумалось мне. — Скорее всего, да, ведь нас всегда так сильно тянуло друг к другу!»

Жора весь вечер пестрил шутками, рассказывал анекдоты, и как бы невзначай несколько раз повторил: «Виталик платит!» Я не придала этой фразе большого значения, но слух она мне резанула. Принесли еду. Все приступили к трапезе, пожелав друг другу приятного аппетита. Вкус моих прекрасных кальмаров был потрясающим — натуральным и очень нежным. Жора предложил мне отведать своих с собственной вилочки. Я попробовала, но лишь из вежливости, так как жареную пищу не употребляю уже очень давно. Виталик и его подружка рьяно накинулись на еду, при этом успевая подворовывать из тарелок друг друга. И лишь для Пфайффер вечер явно не задался. Она оказалась лишней на этом празднике жизни. Медленно и безучастно девушка ковыряла вилкой свой салат, но даже по истечении двух часов он так и остался несъеденным.

Пухлыми короткими ручонками Виталик потянулся к корзинке с хлебом, и тут наши с Жорой нервы просто не выдержали. Жора резко ударил Виталика по руке и выхватил кусок хлеба, а я переставила корзинку подальше. Виталик немного смутился, а потом недовольно заметил: «Я восемь дней ничего не ел, дайте мне пожрать спокойно!» И принялся дальше жадно уплетать свое мясо, закусывая картошкой. Его худая подружка тем временем поедала спагетти.

Жорик в этой гастрономической паузе поведал нам о том, что пару лет назад он бросил есть мясо и хлеб, в результате чего похудел на пятнадцать килограммов. И теперь он ест только птицу, причем исключительно кошерную, как и положено еврею, типа курочки, индейки или утки. Кроме того, до сегодняшнего похода в этот популярный ресторан, Жора уже съел жареную курочку целиком в своем, не менее популярном ресторане, дабы не наедаться на ночь.

Пришло время десертов. Я, Жора и Пфайффер отказались, а вот Виталик с подружкой — нет, чем никого особо не удивили. Виталик хотел заказать шоколадный флан, но я чудом уговорила его взять сорбет. В итоге он остановил свой выбор на пяти шариках. Его худенькая подруга заказала панна-котту, которую съела полностью и при этом еще успела полакомиться половиной сорбета Виталика. Тот не остался в долгу: он отхватил кусок панна-котты и съел весь прилагающийся к ней сироп.

Сам процесс поглощения пищи Виталиком и его подругой являл собой уникальное действо, достойное отдельного описания. Низко склонившись над тарелкой, они жадно забрасывали в себя куски пищи, которые затем резко и злобно пережевывали. Не прожевав до конца, тут же закидывали себе в рот новую порцию еды. Так продолжалось до тех пор, пока тарелка не становилась пустой. В общем, зрелище было более чем ужасным и лично у меня вызывало глубокое отвращение.

«Высшее общество, — ухмыльнулась я про себя. — Ну да Бог им судья, пусть жрут, пока не лопнут!»

Вечер подошел к концу. Платил Виталик.

Честно говоря, я думала, что Жора будет настаивать на продолжении, но он оказался порядочным еврейским мужем, прожившим больше тридцати лет в законном браке с женой-еврейкой. Он поспешил домой, чтобы провести выходные с семьей, чему я была весьма рада.

Мы обменялись с Жорой телефонами, и в тот же вечер я стала получать от него приятные смс-ки. Писал он мне и в субботу, и в воскресенье. После текстовых сообщений пошел обмен фотографиями, и уже где-то к полуночи воскресного дня я обнаружила свое фото у него на аватарке в WhatsApp. «Ничего себе! — удивилась я. — Видимо, этот номер телефона его семья не знает! Оригинально!»

В понедельник вечером мы опять встретились с Жорой в шикарном ресторане. На этот раз отмечали день рождения его друга — депутата из Ставрополя. Чиновник был очень симпатичным, светловолосым мужчиной лет тридцати пяти. Рядом с ним сидела весьма миловидная девушка. По её чрезмерно блестящей одежде с кружевами было понятно, что она не из Москвы. Напротив меня — одинокий, но тоже достаточно интересный крупный седой мужчина за пятьдесят, как выяснилось позже, декан МГИМО. Справа сидел Денис, лучший друг Жоры, с девушкой. На вид Денис был неопределенного возраста, но, учитывая его давние дружеские отношения с Жорой, я предположила, что они ровесники. Денис был копией Фантомаса — такой же лысый, с белыми губами, без ресниц, без бровей, со щеками как у шарпея. Его лоб был изрезан глубокими морщинами, а по обеим сторонам головы торчали два белых, острых, как у эльфа, уха. Молодая любовница Дениса, напротив, обладала красивым выразительным лицом. У неё были черные густые брови, карие глаза и маленький правильный носик. Голова — украшена густой темной копной волос до самой талии. На ней был серый бесформенный мешковатый джемпер с накладными карманами, из-под которого виднелась коротенькая джинсовая юбка и длинные худые ноги. Жора выглядел прекрасно: выбритый, подстриженный, благоухающий, в отличном модном сером костюме и подшофе. Я опоздала на полтора часа, и потому все уже были слегка пьяны.

Вечер продолжался. Как всегда, пили белое сухое. Я заказала тартар из тунца. Все остальные ели мясо. Жора как всегда ел жареную курочку… руками, при этом смачно причмокивая. Да, это были мелочи, на которые я старалась не обращать внимания, но, скажу честно, они меня не радовали.

Жора поднял тост за именинника. Раздался звон бокалов.

— Пьем до дна! — произнес он. — Андрей платит!

«Опа! Еще одна мелочь! — пронеслось у меня в голове. — Как интересно, где-то я это уже слышала!»

В центре стола стояла огромная тарелка с салатом из овощей, из которой Жора по очереди вылавливал то огурец, то перец, то помидор… руками!

Подкрепившись подобным способом, Жора резким движением пальцев подцепил салфетку, быстро вытер руки, промокнул рот и усы, а затем так же резко схватил меня, развернул к себе и смачно засосал. Я почувствовала вкус жареной курицы откуда-то из самых недр его чрева. Это было не столько противно, сколько абсолютно не моё! Прошло уже много лет с тех пор, как я полностью отказалась от мяса и птицы всех видов.

Несмотря на это, я решила перестать считать неприятные мелочи, расслабилась и вспомнила сегодняшнее утро: свое сладкое пробуждение, добрые и символичные сны, приятные сборы, радостные мысли и трепетное ожидание встречи с Жорой. Этими картинками я постаралась перебить мелкие неприятности сегодняшнего вечера. И, кажется, мне это удалось.

Слева от нашего столика сидели четверо молодых красивых модно одетых девушек с одинаково длинными русыми натуральными волосами. Они спокойно общались, иногда, правда, повышая голоса так, что обрывки фраз доносились до нашего стола. Одна из девиц встала и пошла в уборную. Одета она была в очень короткую юбку и жакет на голое тело, несмотря на минусовую погоду за окном.

Жора сообщил мне, что он откуда-то её знает, и, когда девица вновь вернулась за стол, он еще раз подтвердил, что никого из девушек за столом не знает, а вот ее — точно знает!

— Везет тебе, они все реально очень красивые! — усмехнулась я.

— И заметь, им еще есть о чем поговорить друг с другом! — сострил в ответ Жора.

В течение вечера он еще не раз откровенно и неприкрыто рассматривал столик этих русых девиц, при этом то крепко сжимая, то целуя мои руки. Стоит отметить, что на «русалок» нельзя было не обратить внимания. Я не ревновала. Однако подумала: а что, если бы вместо них сидели красавцы-мужчины, и мы с девчонками по очереди то и дело поглядывали в их сторону, бросая долгие оценивающие взгляды, и, ничуть не смущаясь, их обсуждали? Как бы это понравилось нашим спутникам?

Я поняла, что в итоге уже сбилась со счета, отмечая мелкие неприятности сегодняшнего вечера.

Градус моего настроения стремительно падал вниз, но привкуса горечи я пока не ощущала. Просто нарастало напряжение. Чиновник засобирался домой, сославшись на раннее утреннее совещание. Он и его любовница в блестящих одеждах откланялись и покинули праздник. Жора тут же возмутился, дескать, чиновник он и есть чиновник, на день рождения позвал, а банкет не оплатил, чего от него еще ожидать. Весь запал Жоры куда-то испарился: он как-то весь осунулся и поник. Все пошутили по этому поводу, а затем продолжили спокойно есть и выпивать.

Вскоре Жора снова повеселел. Он приобнял меня и, взяв мое лицо в свои цепкие руки, быстро поцеловал взасос, съев окончательно всю помаду. Надо отдать должное, целовался он хорошо. Ну не в ресторане же, не за столом, не при всех! Это не мой стиль, я этого просто не люблю. Далее на меня посыпался град из многочисленных поцелуев в глаза, брови, плечи, шею. Затем Жора приблизился к моему уху и тихо прошептал: «Ты сегодня моя?» Я спокойно ответила: «Нет». Он спросил почему, и я честно сказала: «Потому что сегодня у меня начались месячные!» Это было правдой. Еще утром из-за этого расстроилась, так как была не против бурного секса с Жорой. «Это не помеха для меня! Ерунда! Мы тебя хорошенько вымоем, и я сделаю тебе куннилингус… буду лизать твой клитор!» — уточнил он.

В животе заурчало, и я почувствовала, как тошнота подкатила к горлу. В этот момент Жора опять хотел меня засосать, но я резко его отстранила. Через пару секунд пришла в себя и спросила, глядя ему прямо в глаза: «Но ведь будет идти кровь! Это первый день месячных! Она оттуда просто льется!» Жора ответил: «Не страшно!» Он показался мне вампиром, чей рот был измазан не моей красной помадой, а кровью. Мне стало не по себе. Я залпом выпила стакан воды. «Хорошо, что вино закончилось!» — подумала я. Потом отдышалась и досчитала до пяти. Подумать только! Еще десять часов назад я очень хотела этого мужчину, он был мне интересен, я мечтала полностью раствориться в нем — в его губах, руках, волосах, в аромате его сильного и крепкого тела.

И тут Жора решил добить меня окончательно, заявив во всеуслышание о том, что сегодня он был сильно удивлен, когда в мужской раздевалке одного из элитных фитнес-клубов Москвы обнаружил, что бритые яйца только у него. Эта «рекламная информация» явно предназначалась для меня. К горлу вновь подступила тошнота. Жора не сдавался. Он еще раз повторил (видимо, для тех, кто не понял или не расслышал): «Нет, ну вы представляете? Только у меня были полностью лысые яйца!» Затем он браво подмигнул мне и лихо осушил бокал.

Я подумала о супруге Жоры: «Бедная еврейская женщина! Если бы она только могла знать, что её родной Жорик — страстный любитель месячных! Да уж, век живи — век удивляйся!»

Пошел второй час ночи, ресторан заметно опустел. Жора решил окончательно развеять все мои сомнения относительно его «благородства». Он показал мне свою сегодняшнюю переписку с Виталиком в WhatsApp. С экрана телефона на меня уставилась весьма симпатичная длинноногая мадам лет тридцати. Она была одета в майку с глубоким вырезом и шорты, которые скорее можно было назвать трусишками. Фото было студийным. Девушка стояла в туфлях на высоких каблуках, которые, однако, не скрывали ее толстых щиколоток. Жора тихо и по-заговорщицки сообщил мне, что сегодня эту фотку ему прислал Виталик, мол, очень хорошая девочка, не шлюха, развелась, ищет мужчину. Я промолчала. Жора продолжал показывать мне переписку, пролистывая на экране смс. Я нечаянно прочла его комментарий: «Что-то у нее ноги вяловатые!» И тут же пошутила:

— Неужели Виталик такой жадный, что даже бывших любовниц за долю пристраивает?

Жора возразил:

— Ты еще жадных не видела! Вот я — жадный!

Далее Жора заявил, что это вообще не его программа, типа он в девках не нуждается, так как этого добра у него полным-полно. После чего, гордо подмигнув, добавил: «Ты смотри, Валерия, долго не думай, уведут меня!» Я хранила молчание. Мысли с бешеной скоростью вертелись в голове: «Откуда у этих среднестатистических мужских особей такая завышенная самооценка? От мам? От жен? От любовниц? Может быть, от любовников?!»

Тут я вспомнила про молодого чиновника из Ставрополя, который не так давно скромно откланялся. Он был интересным собеседником и физически намного привлекательнее, чем все эти мужчины вместе взятые, к тому же, еще и лет на пятнадцать моложе, но вел себя достойно. «Откуда в них это, скажите на милость?!» — продолжала недоумевать я. И тут меня осенило: «Это же Москва, детка!» Я облегченно вздохнула и про себя рассмеялась: «Да, это Москва. Пора бы уже и привыкнуть! Здесь практически все женщины являются товаром и хотят от мужчин лишь денег. Им абсолютно все равно, как он ест, пьет, говорит, хорош ли собой и какие у него яйца. Да пусть хоть черт с рогами, лишь бы платил. А мужчины за нашим столом очень богаты. Вот и весь ответ. Ларчик просто открывался!»

Жора всё не унимался и решил поведать мне ещё одну историю «на правах саморекламы». Расставшись с Кристиной, он решил как-то развеяться и отправился вместе с друзьями в ресторан. За соседним столиком сидели две очаровательные дамы бальзаковского возраста. Жора преподнес им в качестве комплимента бутылочку белого сухого, после чего взял у понравившейся женщины номер телефона. Через пару дней он пригласил её на свидание. Она пришла при параде и в хорошем настроении. Жора галантно ухаживал, события стремительно развивались, но ему весь вечер не давала покоя одна мысль: он откуда-то знал эту прекрасную Елену, во всяком случае, видел её неоднократно. «Вспоминай, вспоминай, ты точно с ней знаком!» — шептал он, рассматривая своё отражение в зеркале туалета. И тут он вспомнил. Это была знаменитая телеведущая советских времен Елена Сергеева. «О, нет, ей же за пятьдесят! — ужаснулся Жора. — Да, выглядит она хорошо, но секс… секс с ней — это невозможно!» Жора вернулся за стол, продолжая играть роль восхищенного кавалера. Они еще выпили, и Елена, лукаво глянув исподлобья, томно спросила: «Георгий, я могу отпустить своего водителя?» Тут Жора быстренько сообщил ей о срочной командировке, в которую должен был лететь именно сегодня ночью. Не моргнув и глазом, соврал, что следующую встречу они проведут вместе при более интересных обстоятельствах и поспешно ретировался.

Я молча выслушала признания Жоры и задала лишь один вопрос:

— Какая разница, сколько лет женщине, если она действительно понравилась? Тем более, что тебе самому 52 года…

— Валери, спать с бабушкой — никогда! — категорично заявил Жора.

— А сколько лет твоей супруге? — не сдавалась я.

— Мы одногодки.

— Ты с ней спишь?

Жора промолчал.

Вскоре попросили счет. Официант сообщил, что его оплатил чиновник. Тут Жора резко расправил плечи, как будто его ударило током, и весь прямо-таки засиял. На радостях все решили посидеть еще — выпить чаю и отведать десертов. Я невольно услышала, что сумма составила где-то пятьдесят тысяч рублей. «Это примерно тысяча евро! — подумала я. — Надо же, как немного нужно для радости нашим богатым бизнесменам. Ох, как немного!» Все разошлись не на шутку, можно сказать, у компании открылось второе дыхание. Мужчины вновь обратили внимание на соседний столик, за которым сидели русоволосые девицы. Денис уже открыто проявлял к ним интерес, обсуждая их со своей любовницей, по лицу которой было понятно, что она их осуждает. Стоит отметить, что красавицы-русалки вели себя очень достойно и за весь вечер даже не обернулись в нашу сторону.

Я решила поинтересоваться у декана:

— Сергей Михайлович, а почему бы Вам не познакомиться с одной из этих принцесс за соседним столиком?

— Ну что Вы, Лерочка! — ехидно улыбнулся профессор. — Принцессам уже лет двадцать пять-двадцать семь, а я люблю молоденьких студенток-первокурсниц!

Немного погодя любовница Дениса засобиралась домой.

— Муж? — поинтересовалась я у Жоры.

— Да нет, что ты! Какой муж! — ответил он. — Они уже восемь лет вместе. Расставались на полгода и на год, но снова сходились. Просто лучше не нашлось.

— А-а! Понимаю! — сказала я. — Она реально симпатичная, ну и плюс привычка…

— Не смеши, Валери! — саркастично улыбнулся Жора. — Каждый раз она возвращалась сама, первая писала смс. Это она не нашла никого лучше, чем Денис!

Я была в шоке от услышанного. Молодая красивая девушка не смогла найти за целый год никого лучше, чем этот лысый Фантомас! Это что, шутка?!

Фантомас проводил любовницу — отправил её на такси. «Да уж! Великолепненько! — подумала я. — За восемь лет отношений этот „лучший мужчина“ в ее жизни так и не удосужился подарить своей даме хоть какое-нибудь средство передвижения. Что тут скажешь! Не иначе — любовь!»

Когда Денис вернулся, то попросил нас помочь определиться с билетами в цирк для своих детей в Торонто. Завтра он улетал в Канаду, где уже двадцать лет жил с семьей; секретарь предлагала ему билеты на выбор: партер или VIP. Все решили, что для детей сойдет и партер, все равно фуршет и напитки им пока не нужны.

Вечер подошел к концу, ресторан опустел, и все засобирались домой. Напоследок заглянули в совмещенную уборную. Как ни странно, я вышла первая и отправилась в гардероб за шубой. Я уже успела одеться, а мужчин всё еще не было. Через несколько минут появился декан. Он надел пуховик и стал рассматривать себя в зеркале. Было видно, как его взгляд потеплел. Декан явно нравился себе. Наконец вышли Жора и Денис. Жора даже не глянул в сторону зеркала — он смотрел на меня, не скрывая восхищения. Весь мой образ (шуба, туфли, сумка) производил на него сильное впечатление, он явно испытывал гордость за мой внешний вид. Денис извлек из рукава своего кашемирового пальто шапочку из дубленой кожи и стал примерять ее у зеркала, откровенно любуясь своим отражением. Сзади его голова стала похожа на черный гриб. Денис продолжал поправлять шапку, явно получая наслаждение от этого процесса, при этом не переставая общаться с нами.

Жора набрал своего водителя. К Денису подошел декан, и они стали что-то говорить о шапке. Черный гриб поворачивался то вправо, то влево, открыто кокетничая со своим отражением.

— Красивая шапка, — заметил профессор.

— Я красивый! — отозвался Черный гриб.

— Было приятно познакомиться! — сказала я.

Однако никто из них даже не шелохнулся. Они были полностью поглощены собой и зеркалом.

Мы с Жорой направились к выходу. На улице шел мокрый снег, который тут же превращался в холодный дождь.

Жора открыл передо мной дверь ресторана и, чуть задержавшись, спросил:

— Где твой водитель?

Сзади нас раздался недоумённый возглас:

— А вы что, не вместе едете?!

Декан и Черный гриб выглядели очень озадаченными.

— Нет! — гордо ответила я. А затем повторила: — Приятно было познакомиться!

Ответа так и не последовало.

Жора открыл мне дверь автомобиля, сухо чмокнул в щеку и угрожающе произнес:

— Смотри, я долго не выдержу, меня и украсть могут!

Затем он резко закрыл дверь.

Дождь со снегом нещадно хлестали по лобовому стеклу.

— Домой! — скомандовала я водителю. В голове роились самые разные мысли.

«Как бы и мне научиться так же высоко ценить себя? — думала я. — Как можно так долго собою любоваться, учитывая столь высокую степень непривлекательности?»

Я решила подвести итоги вечера. «Итак, что мы имеем в сухом остатке: жадный, не потративший за два свидания ни рубля пятидесятидвухлетний мужик, жрущий жирную курицу руками, женатый еврей с бритыми яйцами, любящий месячные».

Тут я не сдержалась и начала громко смеяться. Водитель вопросительно посмотрел на меня и уточнил:

— Валерия, домой?

Я сухо ответила:

— Да, Павел! И побыстрее. Я очень хочу спать!

А про себя добавила: «Притом одна, в своей постели!»

Этим вечером Жора не пожелал мне спокойной ночи, как и на следующий день доброго утра.

Таки украли курицу с бритыми яйцами!

20.10.2014

Спаситель

Рассказ запрещен к публикации цензурой.

Дуб

Посвящается Марии Панкевич

Разрушалось всё то, что бренно,

Города обращались в прах,

Но как прежде стоят дольмены

Средь ущелий в глухих лесах.

Знает только бродяга-ветер

На вершинах кавказских гор,

Тайны многих тысячелетий,

Не раскрытые до сих пор…

Ирина Богдановская «Дольмены»

Ура! Мы едем в Геленджик: я и четверо моих лучших друзей. Наконец-то нам удалось вырваться из лап душной Москвы. Да, отдых нас ждал недетский — красотки в парео и без, сочные персики, ароматные дыни и сладкие арбузы, южные целебные вина, море, солнце и горячие камни. Целый год я представлял себе, как бреду по гальке, камушки передают мне свое тепло, обжигая стопы, и заряжают энергией. Я словно йог, идущий по раскаленным углям! А когда становится совсем невмоготу, с разбега ныряю в прохладное Черное море. Классный контраст!

…Поезд Москва — Новороссийск прибыл в одиннадцать вечера. Мы с ребятами решили доехать до Геленджика на автобусе, который не спеша вез нас по крутому серпантину к городу нашей мечты. Слева от нас в темноте угадывались очертания скал. Я знал, что справа Цемесская бухта, но видно ее почти не было; светились лишь редкие огни кораблей.

Я любил Геленджик, наша веселая компания ездила туда уже четвертый сезон. Чудес и развлечений в этом благоустроенном красивом городе было немало: сафари-парк, джиппинг в горах, морская и озерная рыбалка, дайвинг, аттракционы, канатная дорога, яхтинг… Но больше всего меня манили знаменитые на весь мир дольмены — археологические памятники.

На дольменах (от бретонского tol — стол и men — камень) я хочу остановиться подробнее. Они расположились в длину на пятьсот километров вдоль побережья Черного моря от Тамани до Абхазии. Их возраст — от трех до десяти тысяч лет до нашей эры, все они ориентированы по сторонам света и построены в неслучайных местах. Многие ученые считают, что это — древние усыпальницы, в которых мудрые медитировали, перед тем как уйти в Вечность, оставив свою энергию камням. Другие утверждают, что дольмены были воздвигнуты древней могущественной цивилизацией как особые энергетические объекты. Некоторые специалисты склоняются к теории, что эти камни внеземного происхождения.