18+
Кролик в лабиринте

Объем: 154 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

«Образы, созданные воображением, существуют. Они могут быть столь же реальными, а в равной степени столь же вредоносными и опасными, как и физические обстоятельства». (Юнг)

Кролик в лабиринте
Глава 1

Над крышами машин стоял сплошной смог. Лучи утреннего осеннего солнца, пробиваясь через мутную пелену, щекотали лобовые стекла и лица людей, застрявших в железном плену. Четыре ряда авто за тридцать минут не сдвинулись ни на сантиметр. Справа и слева в розовом свете плавились эпичные сталинки, отбрасывая густые синие тени. На радио «Вести» снова обсуждали Украину. Давид нервно барабанил пальцами по рулю. Совещание с инвесторами было на грани провала — они не понимают опозданий. Раздалась навязчивая мелодия телефона. Давид давно хотел поменять рингтон, но вспоминал об этом только тогда, когда снова его слышал. Это была Маша.

— Привет, Солнышко! Помнишь про вечер? Ты сегодня со мной?

— Привет! Это про что?

— Как? Ты забыл? Заморочился в конторе! Вечером мы идем на крутое мероприятие. Очень светское. Как говорится, будут все. Я тебя вчера предупреждала!

— Честно, забыл. Ты снова хочешь поиграть в светскую львицу?

— Что-то в этом духе. Надо пользоваться возможностями. Сомневаюсь, что через двадцать лет меня туда пригласят. А может и сама не захочу. Ну, пожалуйста! Мне некомфортно идти одной! Оки?

— Ок. Убедила. Я тебя заберу в семь.

В этот момент стройные ряды разноцветных железных коробок вместе с живым содержимым сдвинулись, Давид нажал на газ.

Совещание прошло относительно удачно. Инвесторы были в благодушном настроении, и Давид выдохнул все напряжение последних дней. Ситуация на рынке ухудшалась, а конкуренция росла. Было трудно оптимизировать затраты, особенно на зарплатный фонд. Программисты — народ избалованный и уверенный в себе.

В кабинет без стука вошел Виктор. Сутулый и растрепанный, как всегда.

— Привет, старик!

Он, единственный в конторе, считал, что на правах старого друга может обращаться к шефу на «ты». В последнее время Давида это стало тяготить, потому что возникал элемент неформальности в формализированной офисной жизни. Давид считал нужным чтить неписанные правила и очень серьезно относился к своей карьере и личному благополучию.

— Привет. А постучать?

— Сори. Никак не могу привыкнуть к твоему статусу. Обещаю исправиться. Дело важнее формальностей.

— Как сказать… Кажется, ты совсем не по делу…

— Помнишь, я тебе недавно говорил об одной штуке, с которой я разбираюсь по вечерам. Так сказать, в свободное от основной работы время… Ты же знаешь, что физика и математика, или математическая физика — это моя слабость и хобби. Может, надо было идти в науку? Проблемы мироздания никак не дают покоя…

— Да, что-то такое помню. Ну, я больше прикладник.

— Не обижайся, но ты скорее администратор. Я думаю, ты на своем месте. Мало кто выдержит такую тяжесть — регулярно общаться с денежными мешками и не сойти с ума. От зависти. Ну, ладно. Короче. Кажется, у меня что-то получилось. Но еще остались серьезные вопросы. Я хочу с тобой это обсудить. Конечно, это хобби и к делам конторы не имеет отношения. Но все же. Я могу только с тобой этим поделиться.

— А рассказ надолго?

— Не знаю. На вечер с пивом.

— Нет, не сегодня. Я обещал Маше пойти с ней на тусе.

— Тусе и Маша — это святое. Так может, завтра вечером?

— Посмотрим. И стучись, пожалуйста.

Давид и Маша поднимались по красной дорожке в свете софитов и видеокамер. Давид подумал, что, наверное, некоторые люди жить не могут без этого света. А многие все бы отдали, чтобы пройтись по этой лестнице. Смешно. «Дааа… Ничто человеческое и мне не чуждо.» В гардеробе Маша скинула модное пальтишко и оказалась в облегающем платье с обнаженными руками. Давид невольно обвел ее взглядом. В отличие от других мужчин, он придавал большое значение женским рукам. У Маши они были красивые, тонкие. А плечи худенькие, немного угловатые как у подростка. Пышные вьющиеся волосы. В общем, она соответствовала его представлениям о красоте. В огромном помещении было невероятно много людей. В толпе беззвучно и ловко сновали элегантные официанты в белых перчатках с подносами, на которых стояли бокалы с шампанским. Было много красивых и очень хорошо одетых женщин. Люди собирались в небольшие группы, обменивались приветствиями, улыбались и беседовали о чем-то, видимо, умном. Группы распадались и снова собирались уже в другом составе. Царило веселое оживление. Вдали торчал высокий Ургант. Рядом с ним копошились люди поменьше. Кажется, один из них был Цикало. В ожидании основного события — вручения каких-то странных гламурных премий — все толпились возле столов с закусками и алкоголем.

— Маша, а все эти люди голодают, что ли? Туда же не протолкнуться.

— Это такой феномен. Большинство из них, возможно, даже уже успели поужинать. Но ведь на шару и уксус сладкий. К тому же здесь сегодня обещали устрицы и черную икру. Кстати, я ее обожаю! Интересно, где наш фотограф? Я его не видела! Надо завтра найти наши фотки и поставить их в фотоотчет! И на ФБ с Инстаграм!

Периодически к Маше подходили разные люди с одинаковыми искусственными улыбками и одинаковыми вопросами или ответами: «Как дела, дорогая?» «Как у тебя?» «Все супер» «Просто шикарно!» и все в том же духе. Женщины скользящим взглядом осматривали Давида, мысленно ставили ему оценку и, видимо, расстраивались. Маша одела на лицо такую же обалденно счастливую улыбку и превратилась в незнакомку. Музыка просто ревела и перекрикивать ее не имело смысла. Давид начал скучать.

— А, все-таки, все эти мероприятия довольно однообразные.

— Ну, да, дорогой. Но каждый уважающий себя человек из глянцевой жизни должен здесь быть. Это как бы обязательно, чтобы оставаться в обойме. А если тебя здесь нет, значит, ты просто не существуешь. Тебя перестанут узнавать, уважать и ты потеряешь свой статус.

— Смешно. Здесь очень громко. Я не могу так говорить.

К Маше подошла какая-то женщина с короткой стрижкой, лет сорока, сверкая неприлично белыми зубами. За ней стояла еще одна дама, тоже стриженная, одетая как мальчик, в комбинезоне с большими карманами.

— Привет, Анечка, дорогая! Как дела? Ты сейчас проводишь свои тренинги?

Анечка чмокнула Машу в щеку. Глаза у нее были несколько истериоидные. Спутница просто поздоровалась и держалась сдержанно.

— Конечно! Знаешь, очень выросла аудитория. Это уже нормальный бизнес. Много езжу по провинции. Там тоже люди нуждаются в информации. Особенно женщины. Они более активны.

— А как тебе это удается? Ты же практически одна…

— Дорогая, конечно, все через ФБ. Зайди ко мне. Там все есть. У меня уже 20000 подписчиков! Так что все норм. Илонка помогает.

Аня посмотрела на спутницу. Илона крутила головой.

— А где здесь курят? Я сейчас сойду с ума. Нужен никотиновый допинг. Секс и сигареты — это мои наркотики.

Она, наконец, улыбнулась. Маша показала на стеклянную дверь в конце зала.

— Курят там. Но я с вами не пойду. Обещают устрицы. Боюсь пропустить!

Парочка скрылась в толпе.

— Что это за стремные девушки бальзаковского возраста?

— Оооо…. Это смешно. Анечка — типа бывшая телеведущая. Еще, кажется, радиоведущая. Тоже бывшая. Ее уже выгнали отовсюду. А теперь она — психолог. Ты знаешь, что сейчас это самая модная профессия среди неудачниц и бывших маникюрщиц? Вообще-то, у нее был муж. Очень коньюнктурный журналист. Типа оппозиционер. За ним кто-то стоит. Какой-то большой мешок с деньгами. Ему, так сказать, везет на инвесторов. Он никогда не работал в системных изданиях. Постоянно где-то добывает инвестиции и мутит какие-то мутные политические проекты. Но деньги осваивает нехилые. Недавно домик себе купил. Я так и не поняла, почему отдельные люди с деньгами считают его талантом. С такими инвестициями и кролик может запустить проект. Но миллионеры, как правило, люди туповатые и с провинциальным мышлением. Если один несет какой-нибудь чемодан, то все остальные начинают думать, что в нем лежит что-то ценное. Главное, найти для себя первого покупателя. Но женщин миллионеры всерьез не воспринимают, сам понимаешь. Так что мне инвестиции не грозят. Я всегда буду только женщиной. Сначала молодой. А потом просто старой.

— Что-то мне не нравится ход твоих мыслей… Ты — журналист, и не веришь в честную журналистику? И требуешь равноправия?

— Какая честность? Мы живем в жестком глобальном мире. Среди олигархов и алигаторов. Одно и то же. Времена честных журналистов-одиночек закончились вместе с Марком Твеном. Все превратились в винтики. Все выполняют определенные функции. Винтики должны быть одинаковыми, то есть, соответствовать стандарту.

— Тебя это напрягает?

— Иногда… Хочется свободы. Проявить себя. Но я понимаю, что это невозможно… Муж Анечки умеет разводить лохов. Толстый, страшноватый мужик, и много пьет. Наверное, его живот и некрасивое лицо вызывают доверие у людей с ограниченным интеллектом. Конечно, денежки прилипают к его пухлым ручкам.

Маша улыбнулась.

— А я работаю в сетевом издании с жестким регламентом. У нас талант — дело относительное. Главное — правила соблюдать. И хорошо выглядеть. Кстати, Анечка — как раз борец за равноправие. В том смысле, что Илона — это ее любимый друг. Можно сказать, что Аня ушла от мужа к Илоне… Нет, мне эта тема не близка… Я Аню знаю давно. Мне кажется, она совсем съехала с катушек. У нее несчастные глаза, как бы она ни притворялась. Вот такой себе психолог. Аня сейчас проводит авторские тренинги на тему: «Как выйти замуж за миллионера». Правда, абсурд? Ее бывший муж, в принципе, просто ворюга на доверии, а нынешний — Илона-фотограф. Вот так! А представляешь, что будет, если Илончик ее бросит?

— Страшно представить. Я не знал, что лесбийская любовь бывает на самом деле. Я думал, только в порно.

— Как? А Рената с Земфирой?

— Сори, совсем забыл! Интересно, они не ощущают недостатка чего-нибудь? Может, они иногда приглашают третьего? Какого-нибудь модельера, например? Или двух модельеров?

Маша засмеялась. И здесь Давид увидел невысокого мужчину, за пятьдесят, в бабочке, с небольшой сединой на висках, который разведя руки в радушном приветствии, направлялся к ним. Он смотрел на Машу и широко улыбался, обнажая крупные лошадиные зубы. Его сопровождала миловидная молодая женщина. Мужчина обнял Машу и поцеловал ее в щеку.

— Давид, познакомься! Это Олег Стрелков. Мой приятель и крупный специалист в ПР, — Давид протянул руку для рукопожатия:

— Давид Уваров.

— Олег, это мой друг. Директор крупной айти-компании!

Спутница Стрелкова с кокетливой улыбкой представилась:

— Ольга. Тоже занимаюсь пиаром. Сейчас пиаром нашей сборной по хоккею.

— Как интересно! — воскликнула Маша. — Мы могли бы найти точки соприкосновения! Давайте поменяемся визитками! Можем встретиться на следующей неделе. Возможно наше издательство будет вам полезно!

Стрелкова явно заинтересовал Давид. Он легко прикоснулся к его плечу.

— Мы через месяц проводим крупную инвестиционную конференцию под эгидой Мирового банка. Все самые серьезные компании, не только российские, принимают участие. Вы занимаетесь айти? С удовольствием приглашаю вас на нее. Как в качестве участника, так и в качестве гостя. Кстати, я являюсь секретарем одного закрытого мужского клуба. Полезные связи, серьезные люди… Ну, вы понимаете…. Возможно, вам это тоже будет интересно…

— Не знаю. Никогда не участвовал в тайных организациях, — холодно ответил Давид.

— Ну что вы! Никаких тайн! Просто клуб для серьезных деловых людей. И никаких женщин. Это же мужской клуб. Ну, вы понимаете? Тоже есть повод для продолжения знакомства! Может быть, мы также обменяемся контактами?

Минут пять компания обсуждала ничего незначащие вещи, известных людей и политические новости, в основном, зарубежные. Было ясно, что новый знакомый очень хочет понравиться Давиду. Когда Стрелков со спутницей, наконец, отправились к другим гостям, Давид спросил Машу:

— А это что за добрый Буратино?

— Сомневаюсь, что он добрый! Просто проходимец. Так сказать, разводящий. Тоже умеет присосаться к кому надо. Несмотря на свой преклонный возраст. Женат. Но бывает везде с молодыми девками. Наверное, бежит от старости… Я даже толком не помню, откуда он всплыл: то ли с Украины, то ли из Узбекистана… У него есть какие-то связи в наших кругах. Сам понимаешь, без этого в тусовку не просочишься! Теперь пристает ко всем со своим мужским клубом и еще с разными бесполезными конференциями. Наверняка хочет развести тебя на бабки… Не ведись!

— Ты что, Машуня! Разве я похож на лоха? А подпольные клубы мне точно не нужны вместе с сомнительными связями. У меня слишком много работы и мало времени.

Вдруг раздались аплодисменты. Давид не понял, что это значит. Он посмотрел в направлении входа и увидел известного телеведущего, который зашел в зал с небольшой свитой. Он приложил руку к груди и раскланивался во все стороны. Благодарил за аплодисменты. Но взгляды публики скользили мимо него, к дверям. Наконец, он понял, что происходит что-то не то. За его спиной шла вереница невозмутимых официантов, которые несли над головами блюда с долгожданными устрицами. Толпа хлопала им.

Давид нахмурился:

— Мне его жаль.

— Чего его жалеть? Старый клоун. Он думает, что и здесь кому-то интересен. Доди, ты его помнишь? Допрыгался! Теперь в ссылке на Украине. Разводит мелких украинских олигархов. И ведутся же на старый секондхенд! Там парочка таких клоунов сейчас работает. Еще Ганапольский. Смешно, но кто-то их содержит там…. А мне его не жаль. Он коллекционирует вина. Значит, с голода не умирает. И вообще я считаю его абсолютно бездарным. Наши пропагандосы как-то повеселее…

— Что-то я не вижу Ксюшу.

— Да что ты! Теперь это не ее формат. Она ушла в политику. И пока не вернулась. Ксюша теперь — достояние республики. Или федерации…

— Мне кажется, что сегодня намного больше красивых женщин, чем обычно. В смысле, девушек.

— Хм, не думаю! Ты хочешь, чтобы я ревновала? Это с Украины понаехала деревенщина. Все, кого не пустили в Майями, ломанулись в Москву. А вон видишь толстую старуху в черном платье? Это их маман, так сказать. Типа хозяйка гламурного журнала, который издается тиражом в сто штук. Такой себе каталог с проститутками. Главное, чтобы тиража хватало на всех потенциальных клиентов. Эта бабушка еще умудряется со своих девочек и деньги брать за то, что печатает в своем каталоге их фотки. Представляешь? С олигархов деньги за проституток, а с проституток — за фотки! Украинский десант сильно снизил цены. Так что теперь любой извращенец может найти себе товар по хорошей цене…

Давид увидел слева от себя небольшую группу молодых симпатичных девушек, среди которых выделялась высокая яркая блондинка с роскошной фигурой в облегающем платье, странного цвета, почти сливавшимся с цветом кожи. расшитом блестящими камушками, Она болтала с подружками и весело смеялась.

— Маша, сори! А кто эта роскошная блондинка?

— Рекомендую. Зная тебя, боюсь, ты будешь сильно удивлен и разочарован при ближайшем знакомстве! Это знаменитая в широких или узких кругах травести-дива Монро. Просто Монро… Красотка, правда? Точно не знаю, но думаю, что она или, простите, он, даже не отрезал себе пенис. Так интереснее, правда?

— Ты злая.

— Нет, я честная. И выпила шампанское!

— Да…. Как много вокруг нас необычных существ… Просто можно подумать, что мы на какой-нибудь межгалактической вечеринке в стиле Звездных войн…

Ночью без пробок ехать по Москве комфортно. На заднем сиденье такси целоваться романтично и немного инфантильно, как в кино в последнем ряду. Маша и Давид добрались к его дому буквально за полчаса. Когда они вышли из машины, Маша потянулась и расстегнула пальто.

— Как здорово! Как тепло! Может быть, это последний теплый вечер в этом году. А, может быть, в жизни? Давай посидим на лавочке? Я хочу курить!

— Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда от тебя пахнет табаком.

— Ну и что? Я что-нибудь выпью у тебя. И приму душ. Посмотри, листья на деревьях не шевелятся. Я не помню такой погоды! Как будто все замерло. Как будто мы здесь вне времени. И тихо-тихо. Даже не верится, что это Москва. А может мы оказались в другом пространстве или в другом измерении? А может, это сон? Я никогда не могла понять, почему наш мозг воспринимает все происходящее во сне, самое невероятное, так же естественно, как и реальность. Как будто так и надо. В снах, в отличие от обычной жизни, полностью отсутствует причинно-следственная связь. Все хаотично, внезапно, но ты не удивляешься… Не помню, кто сказал: мы сотканы из того же, что и наши сновидения… Ты никогда об этом не думал?

— Честно говоря, нет. Обычно я думаю о чем-то другом. К тому же я редко помню сны. Романтичная ты девушка, Маша. Кстати, ты занялась уже живописью? Ты же хотела…

— Ой, это больная тема. Чтобы заниматься искусством, надо иметь много времени и, главное, свободную голову. Потому что это очень серьезно. Искусство, как и наука, — самые сложные виды деятельности. Им надо отдаваться полностью. И днем, и даже ночью… Нельзя прибежать с работы и немножко порисовать. Художник, как известно, тот, кто не может не рисовать. А я, наверное, могу. К сожалению, живопись сейчас — не актуальный вид деятельности. Она давно умерла.

— Вот уж не знал! Так много разных выставок-вернисажей… И там, по крайней мере, на открытиях, вполне приличная публика. И когда же произошло это несчастье*

— Да это просто та же, простите, светская жизнь. И та же тусовка. Все приходят зарисоваться перед камерами на открытии. На следующий день все выставки пусты… Когда умерла живопись? Хмм… Сейчас скажу… Когда появился «Черный квадрат»? Да нет. Это уже следствие! Я думаю, Малевич, был не художником, а скорее магом–разрушителем. Супрематизм… Разложение на составные части всего сущего. Он, кстати, не был первым в таком выражении темной стороны бытия. Еще в начале семнадцатого века один английский мистик изобразил такую же геометрическую фигуру и назвал это — «Великая тьма». Так что «Черный квадрат» практически плагиат… Нет, на самом деле началом конца живописи стали импрессионисты. Да-да, всеми любимый Моне. У него довольно странный жизненный путь… Но дело не в этом. Хотя почему, нет? В принципе Моне первым разложил мир на элементарные частицы. Такие милые мазки — синие, желтые… Все, вроде, стало еще ближе к правде. Особенно на расстоянии. Но в этом и был подвох… После него все пошло-поехало… Он открыл ящик Пандоры.

— Даже люди, которые вообще далеки от искусства, я, например, любят импрессионистов…

— Ну да! Вроде и не жесткий реализм… И не абстрактно… Как-то доступно и миленько… Сейчас искусство — просто глобальная идеология. Кому теперь нужна живопись, когда мы все погрузились в черный квадрат? Эпоха пост-модернизма: имитация и анти-искусство… Ничего настоящего. Все — сон. Теперь художнику вообще не нужно уметь рисовать, главное — ПР! Дугин сказал, что пост-модерн — это конец человека. По-моему, этим все сказано! Нет, в совке, конечно, живопись была… Социальный заказ… Кое-что и сейчас есть… Но не у нас! Я понимаю, что искусство вообще существует для избранных. В том числе для избранных зрителей. Оно лежит вне сферы массовой культуры… Большинство людей стремятся к примитивному, легко доступному… Так чтобы вообще мозги не включать. Какой-нибудь блокбастер смотришь как во сне… Я об этом еще не успела подумать… Но получается, что кино и музыка проще всего вводят человеческую психику в транс… Динамичные картинки и ритмичные звуки. Надо подумать! Но это уже на стыке психологии и философии… Эта примитивизация, безусловно, еще и насаждается… Уже нет ни социального заказа, ни спроса. По крайней мере, деньги и славу на этом не заработаешь…

— Как я понимаю, ты адепт реализма…?

— А что, по-твоему, человек может сам себя называть художником и при этом не уметь рисовать? Леонардо вместе с Аристотелем просто разрыдались бы! Но они, к счастью, не знали, что такое пост-модерн… Недавно в одной кафешке случайно встретила девочку из параллельного класса. Представь, она учится в самой что ни на есть настоящей Академии искусств. В Кракове. Я ее спрашиваю: «как вас там рисовать учат? Живопись?» Она мне: «Ой, да я, в общем, занимаюсь инсталяциями…» Эта вся рухлядь — позавчерашний день. Я ничего ей не сказала. Затуманенный псевдокультурой мозг невозможно вывести из анабеоза. Таким, извините, художникам кажется, что у них есть мысль. Одна. И они ее думают. А всем остальным должно быть это безумно интересно. Так вот, нет, не интересно. Коммуникация с таким «искусством» ставит всех участников процесса в идиотское положение. Зрители должны делать вид, что они что-то понимают или, хотя бы догадываются. Художники надувают щеки и что-то невнятное имитируют. Ну а уж искусствоведов мне просто жаль! Зачем, ради чего вся эта ложь? Надеюсь, ты в курсе, что весь этот постмодернистский маразм активно поддерживается и финансируется различными фондами? Например, фондом Рокфеллера… Это — навязанная дегенеративная система ценностей, в которой нет никакой объективности. Нет мастерства. Нет умелости рук, как сказал бы Аристотель. А все суждения не просто субъективны, а еще политезированы и коньюктурны. В общем, бред. У которого нет будущего!

— Тебе повезло с внешностью. Я слышал, что красоте многое прощается. Даже ум.

Давид присел возле Маши на скамейку. Она открыла сумочку, чтобы найти сигареты.

— Смотри, какая-то старая машина заезжает во двор. Это твои соседи?

Давид посмотрел на въезд и увидел длинную белую американскую тачку, совсем архаичного вида. Но в темноте он не мог разобрать марку. Машина медленно припарковалась. Из нее легко вышел человек и решительно, и как-то весело, направился к ним. Среднего, скорее небольшого, роста, коренастый, одетый в светлые брюки и что-то светлое вверху. Даже в тусклом свете фонарей было видно, что у него светлые длинные волосы, затянутые в тугой хвост, который опускался прямо до пояса. Давид как-то неожиданно почувствовал свое сердце. Он не понял, что это было. Человек подошел к ним и, глядя Маше прямо в глаза, произнес:

— Добрый вечер! Извините! А можно ченч?

— Что-что?

Не поняла Маша.

— Можно попросить у вас сигарету?

Весело спросил человечек и достал из-за спины руку с яблоком и протянул его Маше.

— Ну, если вы курите женские…

Человечек продолжал смотреть на Машу и улыбаться.

Маша сунула руку в сумочку, достала оттуда пачку тонких «ВОГ» и протянула ее незнакомцу. Яблоко она взяла.

— Спасибо!

Человечек еще раз улыбнулся и, не закуривая, вместе с сигаретой направился к своей машине. Через минуту его и след простыл. Маша посмотрела на Давида и ошарашенно спросила:

— Доди, что это было? Он же не закурил! Он что приехал в этот двор ночью за сигаретой и знал, что мы здесь сидим, и у меня в сумке есть сигареты? Я же не курила еще!!!

Давид как будто очнулся от короткого сна.

— Да просто мужик искал сигарету. Здесь далеко круглосуточный магазин. Ты же знаешь, что курильщики — это практически наркоманы… Не придумывай тайны… Пошли наверх!

В квартире Маша сразу тщательно помыла яблоко и со смехом предложила его съесть пополам.

— Давай представим, что мы — Адам и Ева. Значит, я должна накормить тебя яблоком…

— А последствия будут такими же?…

Сказано — сделано. Они были вместе уже почти полгода. И это сейчас вполне устраивало Давида. Маша практически не напрягала. Вовремя приходила и вовремя уходила. Не терзала вопросами про бывших. И не строила планы на светлое будущее. Давиду нравилось с ней спать. Он даже считал ее неглупой. В общем, вписывалась в алгоритм его жизни.

Глава 2

На следующий день Давид проспал спортклуб и выехал на работу с легким чувством досады. Он очень любил систему и строго соблюдал расписание. Но Маша стоила того. Ладно!

Под вечер в дверь постучали и в кабинет вошел Виктор. На его лице сияла загадочная улыбка.

— Видишь, старик, я исправляюсь! Уже стучу.

— Молодец! Меняться к лучшему никогда не поздно.

— Так что, бросаем здесь машины и в «Линдерхоф»? По пиву?

— Нет. Два вечера подряд в толпе я не выдержу. «Линдерхоф» отпадает. Если хочешь, поехали ко мне. А потом добирайся домой сам.

— Ок. У тебя даже комфортнее для серьезного разговора. Тогда вискарь с тебя!

Зайдя в квартиру, Давид почувствовал облегчение. Все на своих местах. Помыл руки в ванной и внимательно посмотрел на свое отражение в зеркале. В кухне достал бутылку виски, два стакана, мясо и сыр. Поставил все это на барную стойку. Виктор уже расположился на высоком стуле и сам налил себе треть стакана.

— Ну, что, за тебя, старик! Кажется, ты — мой лучший друг. Хотя мы с тобой разные. Ты — не романтик.

— Это правда. Но ты же не можешь требовать, чтобы все были такими, как ты?

— Да, жизнь построена на разнообразии. Все — разные. Для тебя главное — успех. Кстати, у тебя здесь лофт или хайтек?

— Я не задавался этим вопросом. Главное, чтобы мне нравилось.

— А твоя гламурная Маша одобряет интерьер?

— Кажется, да. Современно. Ничего лишнего. Хотя она бы поставила здесь какие-нибудь цветочки… Но пока, к счастью, воздерживается.

— Как ты относишься к истории?

— К какой именно?

— Вообще, к историческим событиям? К движению времени? Почему оно идет туда, куда идет?

— Не интересно, старик. Об этом думают тысячи лет. Кто угодно. И ученые тоже. Но я — не ученый и даже не философ. Я просто хороший программист. Мы сейчас будем говорить о теории, что весь мир — компьютерная симуляция и других ништяках? Напомню: чтобы смоделировать Вселенную по закону Мура, например, надо еще подождать лет 300. Хотя в закон уже вносят коррективы… Ну, конечно, мы пока не обладаем квантовым устройством. По крайней мере я с ними еще не сталкивался… Я говорю только о линейных машинах. Так что меня это интересовать не может. Я живу здесь и сейчас.

— Тебе это кажется, старик.

— Витя, это просто буддизм какой-то. Типа, «… истина в том, что на самом деле тебя не существует…» Мне все равно, что на самом деле… Даже если я — цифровая симуляция самого себя. Пока я в этой, так сказать, иллюзии, в этой парадигме, то живу по местным правилам. Когда мне объявят другие правила, я постараюсь им соответствовать.

— Да, да, конечно! Большинство хочет соответствовать правилам… Но то, что я нашел, можно сказать, обнаружил, все меняет. Это и есть новые правила!

— Вечер перестает быть томным…

— Ден, книга мироздания написана математическим языком. Ты в курсе, что законы физики в математических уравнениях симметричны относительно времени? На сегодняшний день физики ищут закон, который не допускает путешествия во времени и, как ни странно, не находят. Можешь послушать того же Мичио Каку. Все-таки, популяризатор. Хотя для нас с тобой примитивненький… Уравнения, которые управляют реальностью, не берут в рассмотрение, в какую сторону идет время. Решения, которые описывают поведение любой системы и известные нам законы физики, будут одинаковыми для времени, идущего назад, и для времени, идущего вперед. Представил?

— Я не помню этих уравнений. Да и мой математический уровень, наверное, не соответствует пониманию…

— Но это известно было и до меня. Главное — в другом.

Виктор сам себе подлил виски. Его глаза округлились, и он начал нервничать.

— Старик, можно я закурю?

— Как мне надоело бороться с табакокурением! Здесь будет вонять!

— Ну, ладно, я выйду на балкон…

— Кури здесь. Это плата за возможность услышать тайну мироздания….

— Постараюсь быть кратким и излагать в доступной для программистов форме… Примерно так… Необратимость времени связана с трактовкой момента времени как полного набора координатных положений всех частиц, представляющих систему. В модельном варианте допустимо представить мир как ограниченное количество элементов. И возможно введение понятия внутреннего времени системы, если рассматривать всю сумму элементов только этой системы. Такое введение различных времен позволяет строить их иерархию, «вложенность» одно в другое… Ты понимаешь что-нибудь?

— Стараюсь следить за твоей мыслью…

Давид тоже долил себе виски. Пока он мало что понимал, и, главное, не вдохновился.

— В такой системе могут обсуждаться возможные обобщения, связанные с понятием «возвратов во времени». Это делает возможным создание и «машины времени». При этом внутреннее время системы, именно с небольшим числом частиц, может быть фактически обратимым. Я долго в этом копался. Миллионы уравнений. Всякие математические ништяки, которые тебе не интересны… И, кажется, нашел. Сейчас пока это применимо только к сознанию. Не к телу. И не к предметам. То есть, не к физическим оболочкам. А к ментальному слою, так сказать… Я сделал соответствующий сканер. И даже испытал. На себе, разумеется… Ощущение страшное. При том, что осознаешь, что это не сон…

Здесь Давид перестал скучать и включился в разговор. Он пристально посмотрел на Виктора. И подумал про виски. Но в бутылке было еще много содержимого, то есть, говорить о бессознательном состоянии алкогольного опьянения было рано…

— Что ты испытал? Что значит, «на себе?»

— Я понял систему, как собрано время с пространством. Один момент вкладывается в следующий. То есть, время, это не непрерывная река, это цепочка точек, фрагментов. Как кадры на кинопленке. И все они имеют цифровой эквивалент. Вселенная построена на физике, которая является специальным подмножеством математических решений. Можно записать цифрами, например, твое сознание и поместить его в другое временное физическое хранилище, которое, конечно, тоже описывается цифрами. Я сам написал алгоритм. И он позволяет твоему сознанию, но пока только сознанию, оказаться в любой точке пространства-времени. Тело сейчас перенести не получается. Ну, тело — это практически пустота, если рассматривать его в категориях элементарных частиц, контейнер для нашего «Я». Но массу все-таки имеет. Понятно, надо сканировать мозг. Я уже собрал прибор. И попробовал, как говорю, на себе. Представляешь, как это интересно? А какие перспективы? Это ж можно в 1975 году подойти к Брежневу и сказать ему, чтобы он срочно арестовал Андропова и Горбачева. Просто показать ему фотки, к чему они приведут. Ой, забыл! Фотки перетащить с собой нельзя! Надо как-то на пальцах объяснять. Когда там Афганская война началась? Можно ее остановить.

— Ну, не знаю! Что может одиночка? Это только в тупых блокбастерах…

— Не, Дэн… Главное, как-то подобраться к кому-нибудь из них. И вообще можно Гитлера убить еще в 29-м или сразу после рождения. И все будет нормально! Вообще можно все изменить! Правда, есть некоторые проблемы с размещением… Важно попасть в нужное тело. Приходится выбирать конкретных людей… Ты понимаешь, можно попасть в любое заданное чужое тело в любой точке времени и пространства? Хочешь, например, побыть немножко Сталиным? Нет, Сталиным, пожалуй, не надо! А то еще напортачишь что-нибудь в войне или в строительстве Днепрогэса. Будет потом еще хуже, чем есть сейчас… Альтернативная история. Кстати, а что тебе в истории нравится?

— Мне? Так сразу не скажу… Я не испытываю пиетета к авторитетам… Не знаю. Например, к Кеннеди. Хотя недавно слышал, что он чуть ли не революционером был. Пытался как-то там изменить ситуацию в экономике Америки. Но в итоге нарвался… А Жаклин считаю просто некрасивой женщиной… Ну, фигура у нее была ничего. Все равно историю делают не те люди, которых мы знаем. Не президенты, и не премьеры… Реальная политика — это тайная политика. Мы об этом просто ничего не знаем. Может, к лучшему?

— Не, Дэн! «Нельзя жить в обществе и быть свободным от него…» Рано или поздно политика вместе с историей придет и за тобой… Собственно, много раз приходила… Войны, перестройка… Меня в последнее время очень беспокоит один вопрос: зачем Брежнев признал полет американцев на Луну? Какая была в этом политическая целесообразность?

— Да, Витя, здесь я с тобой согласен. Это отвратительный подлог с очень далеко идущими последствиями… Я довольно недавно узнал, что этих пресловутых псевдополетов было, оказывается, много. Не помню, семь или десять… Когда я это понял, то просто обалдел — как они масштабировали свой миф. С детства я знал только об одном полете… А их была куча…

— Да-да! И от всей этой кучи не осталось ни одного материального свидетельства. Ни технической документации… Ни даже лунного грунта.

— Витя, я бы сказал так: это была первая крупномасштабная фальсификация эпохи постмодерна. Когда Брежнев ее признал, он открыл дорогу всем другим постановкам и фальсификатам. Только после лунной аферы стало возможно 11 сентября, фейковые съемки из разных «горячих точек» и все-все, что мы теперь видим…

— А этот Леонов-то каков? Своим статусом советского космонавта все это легитимизировал!

— Да ему наверняка бабки дали. Просто. Примитивно. Тот же Бобков… Интересно, им теперь это как-то помогает? Хотя я не уверен, что после жизни есть еще что-то… Ну, некоторые так говорят…

— Дэн к сожалению, это следствия. А если копнуть вглубь?

— В нашей истории? Россия — страна с непредсказуемым прошлым, — улыбнулся Давид. — Я не люблю, например, Петра и Екатерину. Оба — странные. Первый — откровенный параноик и садист. Кстати, не факт, что это тот Петр, который сын Алексея Михайловича. Мутная история… Очень похоже, что его подменили. До путешествия или вовремя — это вопрос к историкам. Но, кажется, разбираться в этом никому не выгодно. Вот так сразу взял и разлюбил все русское — одежду, церковь, жену… Знаешь, он там такими извращениями занимался, что даже современному человеку противно, если немного в его деятельность углубиться. Собственного сына замочил… Никакая государственная целесообразность этого не может оправдать. Если, конечно, это не его сын, да еще и законный наследник престола…. Тогда все становится на свои места. Потом женился на женщине с низкой социальной ответственностью, как сейчас принято это называть. Еще и алкоголичке. Наверное, хотел постебаться над троном Романовых. «Вот я вам сейчас царицу назначу — самую что ни на есть… конченную. А вы потом будете ее потомков считать за царей…» Похоже, что стеб над Россией он сделал смыслом своей жизни. Как бы ни старались придворные историки отмыть его личность и деятельность, но мерзость все равно сочится из всех щелей. Окно в Европу… Мне это что-то напоминает, но уже из новейшей истории… Я бы сказал, что все было наоборот — окно для Европы в Россию. Тащить отсюда все, что плохо лежит. Кстати, население при нем массово сокращалось, как во время «перестройки»… Не понимаю, почему у нас принято его хвалить… Какая-то стремная коньюктура.

— Тогда получается, что Романовы после Алексея, собственно, и не Романовы…

— А почему нет? Гольштейны, например. Мне лично все равно. Что это для нас меняет? — Давид улыбнулся.

— Уже ничего. Хотя, как знать…

— Екатерина Вторая — тоже та штучка. Грохнула мужа. Захватила трон. Терпеть не могла собственного сына. Зато обожала разнообразных мужиков. Переписывалась с Вольтером. А я недолюбливаю так называемых просветителей… Что-то с ними не так. Именно оттуда растут ноги всяких человеконенавистнических идей. Прогрессизм, рационализм, позитивизм, волюнтаризм, дарвинизм, антропоцентризм, гуманизм и прочий бред… Их энциклопедия на самом деле — первое орудие массового поражения мозга.

— Я вижу, тебе не нравятся «измы»?

— Не, не нравятся… Все это приводит к деградации… И дарвинизму! Ты, например, можешь представить свою пра-пра-пра-пра-бабушку-обезьяну? Какую-нибудь «Люси»? К ней, кстати, надо испытывать уважение. Ну как к старшим, своим предкам и прочее… Ты уважаешь обезьян?

— Честно говоря, нет. Я о дарвинизме всерьез не думал… Но всегда считал, что это сомнительная концепция. Не лучше, чем рептилоиды-инопланетяне… Какая-то манипуляция общественным сознанием. «Мы произошли от скотов, то есть, можем быть и дальше скотами…» Что-то в этом духе… — Виктор задумчиво почесал лоб. — Ну а гуманизм чем плох? Это же любовь к людям!

— Да нет, не любовь. Совсем даже наоборот. В нашем обществе давно принято подменять смысл слов. Что означает, например, слово «демократия»? Вроде бы с греческого — «власть народа». На деле нечто совсем иное. Управляемая, безграмотная, безответственная и обманутая демагогами толпа. Скорее это можно было бы назвать «охлократией». За спинами «демократических» лидеров всегда стоят одни и те же личности — хозяева истории. Это игроки. Они умело манипулируют своими фигурами — теми, кого мы принимаем за политиков и общественных деятелей. Подмена понятий. Слова-упаковки. Сплошь и всюду. Принцип работает примерно так: берем хорошее слово, с устойчивым позитивным значением, и вкладываем в него противоположный смысл. Мало кто это понимает… Можешь полистать Юваля Харари. У него там доходчиво изложено про все это… Очень модный сейчас гуру. По его словам мы все скоро станем богами. Но одновременно будем животными… Еще смешнее — Сопольски. Этот вообще безграмотный фрик… Но кто-то же смотрит его лекции? Кто-то даже его дурацкие книжки читает. Как раз до «Люси» — один шаг. От человеческой глупости просто становится тоскливо… Лучше просто отморозиться и жить своей жизнью…

— Ты так и делаешь… Вспомнил еще один замечательный «изм» — экологизм… — Виктор подмигнул другу.

— Когда я слышу это слово, мне хочется перестать сегрегировать мусор, — с раздражением сказал Давид.

— Согласен. Во всем этом «экологизме» есть что-то гнусное. Начиная с физиономий фронтмэнов… — Виктор широко улыбнулся, — И лживое. Никого не интересуют тонны пластика, которые попадают в природу из всякого ловкого бизнеса. Например, бутылированная вода. Вместе с аэробными бактериями… Вопрос: а не лучше ли просто нормально очищать воду в водопроводах? Ан, нет! Делаем бабки! Я так понимаю, что для спасения экологии проще всего уничтожить 90% населения… Чтобы избранные вместе с белыми тиграми могли наслаждаться чистой природой…

— Да, вернемся к кринолинам. Эпоху Екатерины я бы назвал периодом застоя и диктатуры олигархата. Павел пытался что-то изменить, но невидимая рука англосаксов его настигла. Оболганный император. Ничего не успел… Хотя, как сказать? После него кое-что изменилось… В истории много вранья. Например, якобы убийство Иваном Грозным своего сына, который на самом деле умер от банального отравления. Этих Рюриковичей вообще травили там ртутью как тараканов… Сколько об этом уже сказано-написано. Но нет. Вот тебе картина Репина, просто как фотка из Инстаграмм, и заткнись… Интересно, кто эту «прелесть» великому живописцу заказал? Видимо, пытались понравиться династии. Ясно, Романовым. Типа до них все были ублюдками. Карамзины всякие… Этот вообще, по-моему, отличился в области фальсификации истории. Придворный пиарщик. Наверное, сидел на грантах… Пушкин, бедняга, тоже попался на эту удочку. А потом по Пушкину всю историю выстраивают. По нему удобно и выгодно. Кто ж попрет против авторитета великого поэта? Наше все… А его-то просто обдурили.

— Ден, насколько я помню, Пушкин баловался масонством. Всякими там тайными обществами… Декабристы те же… Наверное там ему и внушили, что Петр — великий российский император. Я слышал, что он, в конце концов, все, или почти все, понял. Захотел выскочить. Здесь его и грохнули. Вся эта детективная история с Дантесом, с анонимками, женитьбой на сестре Натальи — плохо пахнет. Не говоря уже о том, что у Дантеса был, мягко говоря, странный приемный отец. Есть даже версия о их нетрадиционной, так сказать, связи. В общем, дерьмище какое-то. И все это крутилось вокруг бедного Пушкина!

— Да, он был еще достаточно молод, имел право заблуждаться. Ну и поэт… Страстная натура… При Иване Грозном было убито меньше людей, чем при Годунове. Просто Иван казнил представителей высшего эшалона, а Годунов — кого попало… Постоянно в истории присутствуют такие авторитетные люди, которые несут в мир дерьмо и ложь. Лидеры, так сказать, общественного мнения. Шекспиры и Репины там всякие… С поздними Романовыми тоже не все так хорошо, как хотелось бы…

— Ну, да! Что они дали России? Крепостное право. Сомнительные нововведения в православие… Травля старообрядцев. Насколько я знаю, многим верующим это не нравится. Александр Второй с его странными реформами… По сути, насильственное насаждение дикого капитализма и разрушение исконного образа жизни.

— Да, Александр Второй — трагическая фигура. Те, кто его гнул, не оценили сделанное… Николай Первый еще куда ни шло… Понимали ли они, как на самом деле устроена мировая политика? Сомневаюсь. Уж Николай Второй точно ничего не понимал. Вообще стремная история с этими тремя кузенами — Николай, Георг и Кайзер. И ниточки тянутся к Виктории… Из них троих, Георг, наверное, был самым несвободным в своих решениях. Мне кажется, за его спиной всегда кто-то стоял. Наш последний император был очень наивным. Иначе после переворота не обращался бы к нему за помощью. Я — не историк. Но из всех Романовых могу выделить только Павла и Николая Первого. Это субъективные оценки профана…

— Дэн, ты думаешь, если бы Павла, например, не грохнули, история пошла бы по-другому?

— Без сомнения. Мне кажется, что история — это не действие безличных систем. Это всегда действие субъектов. С их целями, системой ценностей и характерами. Только субъекты могут создавать системы. По-моему, это очевидно… Нам с тобой — тем более… Павел, как и Петр, кстати, пытался все круто изменить. Только в противоположную сторону. Я думаю, если бы история дала ему хотя бы лет двадцать — страна была бы совсем другой… В хорошем смысле этого слова. Прежде всего не было бы войны 12-го года… Британцы же не зря так его ненавидели. Скажи мне, кто твой враг, и я скажу, кто ты. Кстати, знаешь, старик, что сказал Наполеон, когда ему доложили об убийстве Павла? Я прочел где-то случайно…

— Нее…

— Наполеон сказал: «Они настигли меня в Петербурге…» Видимо, понимал, что и как устроено в этом мире… Потом англосаксы этого же Бонапарта направили на нас… Похоже на ситуацию со Второй Мировой. Павла оболгали в учебниках, как и того же Ричарда Третьего, например. Историю, как известно, пишут победители.

— И кто, получается, у нас победил?… Интересно! Ну, я-то — сталинист, так сказать, убежденный… Ты в курсе.

— Витя, революцию и все, что потом случилось, трудно оценивать только в позитивных категориях.

— Вот именно! Но большинству людей тогда жилось лучше… Понятно, что модные программеры сейчас устраиваются неплохо. Кстати, в Штатах намного круче, чем здесь…

— Если ты про зарплату, скажу сразу: повышение в ближайшие, по крайней мере, шесть месяцев не планируется. А там посмотрим…. Какие тренды появятся…

— Перестань, старик! Все нормально! Мне хватает. Для меня имеет значение атмосфера. У нас нормально работать. Спокойно. Люди, в основном, вменяемые…

— Я это ценю…

— Да, так история… Я думаю, если бы не Сталин, все бы просто рухнуло. Представь, что какой-нибудь Троцкий захватил бы власть… О, да! Думаю, мы бы давно жили, так сказать, в «новом дивном мире». Уже было бы несколько поколений, рожденных и похороненных, сори, утилизированных, в концлагерях. И сейчас мы бы с тобой вот так спокойно за бутылкой не сидели бы. И историю не обсуждали, а тем более какие-то мои открытия… Секс, например, как и жратва, был бы строго по расписанию и только с разрешения начальства. То есть, прежде, чем познакомиться с милой девушкой, я бы, например, обращался к тебе за соответствующим разрешением. Или выходил бы из офиса, а может, и из квартиры на прогулку за сигаретами, опять же, исключительно по твоему разрешению.

— Ну это вряд ли возможно…

— Как сказать… Все к этому шло… Или идет?

— Да нет, Витя, военный коммунизм или что-то подобное — это просто невозможный к реализации маразм. В нашем обществе? Нет….

— Вполне возможный… Вот мы с тобой, например, как раз являемся творцами чудесного цифрового мира. И работаем, сам знаешь, на кого. Коротко говоря, на Центр Управления Полетами…

— Мы — рядовые исполнители. Целеполагание мы не формируем. К сожалению…

— Дэн, я думаю, на версии «лайт» — помощь мировому капиталистическому хозяйству — дело не остановится. Это новые возможности. За ними — новые огромные проблемы, о которых не очень принято говорить. Я думаю, есть силы, сори, субъекты, которые давно поставили все это себе на службу. Ты не хуже меня знаешь, как работает вся эта байда… И мы не управляем ситуацией. Даже страшно подумать, к чему все это может привести… Об этом написана куча антиутопий… И даже вполне серьезные научные работы… Я тут у своего отца нашел одну забавную книжку. Ни за что не догадаешься, кто ее написал… Хотя мега известный автор!

— Ну и…?

— Збигнев Бжезинский, «Технотронная эра»

— Правда, не слышал. Я знаю только «Шахматную доску»

— Это для лохов. Ее все знают. А вот «Технотронная эра» — для избранных. Представь, ее всего один раз издали, еще при совке. Причем разослали по спискам партийным и комсомольским работникам серьезного уровня. И все, молчок! Ни переизданий, ни обсуждений в прессе! Мой отец, как ты помнишь, занимал тогда довольно серьезную позицию… Ну он действительно был убежденным коммунистом! Поэтому, собственно, и ничего не украл. Так что его наследнику приходится трудиться простым программером, а не загорать под мелким дождиком в Лондоне…. Я у папы дома случайно нашел в книжном шкафу. Сомневаюсь, что он ее читал… В общем, я на днях забрал себе…

— И что там такого уникального?

— Только начал. Но уже понятно, что это программный манифест наших «стратегических партнеров»… А….! Она в сумке. Минутку, сейчас кое-что зачитаю… Вот! «Для общества технократов будет характерно объединение миллионов разобщенных индивидуумов с тем, чтобы ими могли управлять отдельные сильные притягательные личности, эффективно используя новейшие средства коммуникации для контроля над эмоциями и побуждениями….»

— Какой грамотный старикашка! «Новейшие средства коммуникации…» Это он себя считает «притягательной личностью»? Уровень интеллекта зашкаливает! Сейчас, видимо, всю эту хрень рассказывает дежурному черту…

— Надеюсь, — Виктор рассмеялся, — Прочту все — расскажу. Кстати, все это безобразие началось еще в позднем совке. Ты, я думаю, этого даже не знаешь или не помнишь… Первый шаг был сделан аж в начале семидесятых. ЦК КПСС, представь себе, приняло, можно сказать, роковое решение — начать копировать серию суперкомпьютеров, так называемую серию 360. И зарубили все наши собственные разработки.

— Интересно, кто эту хреновую идею подсунул безграмотным людям? Я имею в виду разложившееся ЦК КПСС…

— Ты знаешь, что поздний совок — это деградация и распад. Какие-то нехорошие тренды я наблюдаю. Это не развитие. И точно не прогресс. Продолжение опасной линии… Но это отдельный разговор. — Виктор потянулся на стуле. — Как по мне, Сталин — это Нео. Он внедрился в это кодло и взорвал его изнутри. Как говорится, чтобы победить систему, надо стать ее частью…

— Матрица, финал?

— Что-то в этом духе… Человек был такой. До сих пор растаскивают и проедают то, что создал Иосиф Виссарионович! У наших гребаных олигархов вообще конфликт полушарий. Они все не любят Сталина. Но очень любят делить заводы, которые он построил.

Диспут на исторические темы несколько затянулся. Постепенно подошли к современности. Здесь взгляды Давида и Виктора несколько разошлись. Незаметно опустела бутылка виски. Давид вовремя сказал себе «стоп».

— Витя! Если все это правда, то ты занимаешься опасным делом. Я не уверен, что тебе это нужно. Не уверен, что это вообще кому-нибудь нужно. Ладно! Завтра меня ждут коды, коллеги и клиенты…. Три «К». Я ложусь спать. Ты вызовешь сам такси?

— Да. Странно, уже одиннадцать! Так что, тебе интересно то, что я рассказал? Ты можешь со мной в это вникнуть? И давай вместе посмотрим, как с этим можно работать?

— Не знаю, зачем мне это нужно. И только не завтра! Я должен вернуться в нормальный ритм. Условно в пятницу…

— А эта пятница — 13-е…

— Я не суеверный!

— О, уже есть машина! Пока, старик! Высыпайся! Завтра будешь нести на плечах всю контору.

Глава 3

Пятница подкралась незаметно. В обед позвонила Маша.

— Милый, я не видела тебя уже несколько дней… Это Вечность! С этим надо что-то делать! Я скучаю. А сегодня пятница…

— Я тоже соскучился. Но сегодня я обещал Виктору вникнуть в какую-то мега важную теорию. Извини. А завтра можем начать ужин прямо с утра.

— Ок. Тогда я приеду к тебе сама утром. Часиков в двенадцать?

— Отлично! Я забронирую на вечер столик в «Турандот».

Из офиса Давид поехал к Виктору домой. Его немаленькая квартира представляла из себя холостяцкую берлогу с кучей железного хлама. То есть, как бы не хлама, а весьма дорогостоящего оборудования. На столах, на системных блоках, на подоконниках стояли грязные тарелки, стаканы, упаковка от фастфуда и пустые бутылки. На всех горизонтальных поверхностях валялась одежда и какие-то бумаги. Виктор встретил его торжественно.

— Ну что, Дэн? Ты готов слушать и пробовать погружение? Если сам не попробуешь, ты просто не поймешь и не поверишь!

— Ну, не пугай так сразу…

— Садись. Вот сканер. Правда не такой, как ты привык. Он сканирует те электрические взаимодействия, которые происходят, например, в моем или твоем мозгу. А теперь давай я тебе покажу алгоритмы. Начнем с простого… Смотри. Открываю. Вот те формулы, которые описывают взаимодействие пространства и времени….

Виктор долго и подробно объяснял все то, что для него представлялось очень важным. Давид старательно вникал. Но у него не получалось успевать за другом. После получаса объяснений Виктор спросил:

— Так, может, попробуем? Ты готов поработать бета-тестером?

— То есть, подопытным кроликом? Где твое зеркало Козырева?

— Никаких зеркал… Все очень технологично. Я сейчас запускаю систему. Сканирую твой мозг. И ты оказываешься, то есть, твое сознание, в любой выбранной нами точке пространства-времени. Правда в чужом теле. Я пока не понимаю, как передвинуть тяжелые частицы. Другая система. Главное — масса. Надо дальше все апгрейдить… Итак. Надо четко выбрать объект, который будет связывать тебя с системой. Ну как бы конкретное лицо. Поскольку у нас нет информации обо всех людях, которые жили на Земле за всю историю ее существования, то выбираем известную личность. Скажем, исторически достоверную.

— А что будет с сознанием того человека?

— Я поменяю ваши сознания местами. Его мозг будет находиться в твоем теле как в контейнере. Но для него пройдет одно мгновенье. Он даже не успеет понять, что это и где он. В худшем случае потом будет думать, что ему приснился кошмар с инопланетными существами. Дело в том, что при этой операции для его системы и для нашей время идет по-разному. Помнишь мысленный эксперимент Эйнштейна? Тут работает этот же принцип. В нашем мире проходит мгновение, а в том столько, на сколько можно там остаться.

— И на сколько же можно там остаться?

— Пока, Дэн, не знаю. Мой рекорд — два часа там. Потом система меня вернула. Ну, таймер мы сами здесь ставим. Страшновато, конечно. А вдруг заблудишься или кто-то что-нибудь с тобой сделает, и ты не сможешь вернуться?

— И где ты был? Если, конечно, можно это все серьезно обсуждать…

— Я был в 1937… В теле друга своего деда… Потом могу рассказать подробности. Меня почему-то больше всего поразил свет там. То есть, обычный солнечный свет. Он там какой-то не такой…

— Может, экология чище? Не обижайся! Я пока не очень верю в этот бред. А в свое собственное тело, но на какое-то время назад, я могу попасть?

— Я не пробовал. Не знаю, почему. Но можно попытаться… Ты хочешь что-нибудь исправить в своей жизни? Учти, что тогда и твое настоящее может измениться совершенно неожиданным образом, старик!

— Нет, я ничего не хочу менять. Пока моя совесть чиста. Витя, ты уверен вообще, что это, как минимум, безопасно?

— Старик! Я ручаюсь! Я сам ТАМ был! Я хочу, чтобы ты это испытал на себе. Тогда ты поверишь. И мы сможем с тобой обсудить, что с этим делать. Мне больше некому довериться…

— Бред! Куда я должен положить свою красивую голову?

— Ложить ничего не надо. Садись в это кресло. Давай обсудим, где и когда ты хочешь оказаться? И точно в своем теле? Давай для начала возьмем три минуты?

— Ну давай три! Да, в своем. Хотя прикольно было бы оказаться в Машином или еще можно вспомнить подружек… Давай, прошлый вторник, 21 час. Другие подробности тебе не нужны? Не верю!

Виктор прикрепил к голове друга какие-то смешные штуки. Сел за комп и начал там что-то творить. Давиду хотелось поострить, но это быстро прошло, так как на какое-то мгновение он потерял сознание. Вдруг он увидел Машу. Она была в коктейльном платье, а вокруг толпа людей. Рядом с ней две лесбиянки, Аня и Илона. И здесь как бы включился звук. Маша о чем-то трещит с Анечкой. Илона скучающим взглядом рассматривает окружающих. И тут Давида понесло…

— Слушай, Илона, а может вам мужиков найти, пока не поздно? И не стоит в твоем возрасте одеваться под мальчика. Честно, не убедительно.

Илона посмотрела на Давида с выражением ужаса и отвращения.

— Что-что? А где здесь курят?…

В этот момент перед глазами Давида появилось лицо Виктора.

— Ну как, старик? Ты жив? Как голова?

— Что это было? Ты меня чем-то обкурил?

— Дэн, я же тебе все разложил по полочкам. Ты можешь сам проверить алгоритм. Ты был ТАМ? Что ты там видел?

— Если это не химия…

— Нет, старик, это физика. Время, пространство и много математики.

— Я был в прошлом вторнике! Это был сон? Мне надо подумать. Ты можешь дать мне алгоритм? Я хочу сам посмотреть.

— Да пожалуйста! Но потом надо еще прибор собрать правильно! То есть, у нас получилось подселить тебя в тебя же… Ну, говорить о том, что все это между нами, смысла нет?

Глава 4

На следующий день приехала Маша. Зайдя в гостиную, она сразу плюхнулась в кресло.

— Осень началась. Погода скверная. Помнишь, какой был чудный вечер после Премии? Я все думаю про того мужика с сигаретой…

— Не надо думать. Тем более о мужиках… Иди ко мне…

Вечером Давид и Маша поехали в «Турандот».

— Как мне здесь нравится… Очень буржуазно! Доди, ты молодец! Спасибо!

— Кстати, забыл тебя спросить. Как ваша премия? Вам же тоже там что-то дали? Вашему мега гламурному журналу?

— Ах! К сожалению, без сюрпризов. Нам дали только вторую. По этому поводу в офисе все ныли и возмущались всю неделю. «Мы — лучшие!» «Мы задаем тренды» «У нас лучше целевая» «У нас элитные рекламодатели, а те — почти масмаркет» Все в том же духе! В следующем году первую премию дадут нам. Надеюсь. Между двумя-тремя первыми мировыми брендами всегда жесткая конкуренция. Идем нос к носу… К счастью, еще пока рекламные объемы не сильно пострадали. Хотя, конечно, внутри есть дифференциация. Диджитал уже опережает по объемам бумагу.

— А как вообще впечатление от мероприятия?

— Как всегда! Гламурно. Хорошая публика. И я обожаю черную икру. Лично я всем довольна! Правда, я не поняла, чего ты наехал на Илону?

— Я?!!!

— Доди, милый, конечно, ты! Чего-то там сказал ей про ориентацию! Это ерунда. Илона не имеет влияния на мою жизнь. Но вообще смешно!

Давид на некоторое время потерял дар речи. Значит, ему не померещилось? Что-то пошло по-другому? Ведь он отлично помнил тот вечер. Здесь Маша увидела мужика лет пятидесяти, с всклокоченной бородой и широкой улыбкой нерусского человека. Он радостно махал Маше рукой. Маша тоже ему махнула, и мужик подошел к их столику.

— Давид, я хочу тебе представить Томаса Шнайдера, лучшего фэшен-фотографа Германии и не только… Сейчас Томас у нас в Москве. Кое-что снял и для нашего издания. Я просто обожаю его работы!

Маша обратилась к фотографу по-немецки:

— Томас, это Давид, мой друг. Он руководит большой компьютерной компанией. Очень умный и все знает про программирование. Ты здесь ужинаешь?

— Оооо! Здесь так дорого! Это как-то недемократично. Москва — очень дорогой город! Это не Берлин и даже не Мюнхен! Маша, я здесь на встрече. Друзья пригласили. Ужинать здесь добровольно я бы не стал. Программирование — это так современно. Кто бы мог подумать тридцать лет назад, что будет такая сущность — программы. И вся жизнь будет зависеть от них? Я не быстро перешел на цифровую камеру. И все равно пленка — это настоящее искусство!

Когда фотограф ушел, Давид спросил:

— Маша, я очень плохо знаю немецкий. А что у него на майке написано? Там что-то про стену?

— Ну да! Там написано: «Верните мне берлинскую стену!»

— Ничего себе! Немец не доволен объединением Германии?

— Ну, там разные люди есть. Многие из них, конечно, с востока, как и Томас, вообще считают, что никакого воссоединения не было, а был аншлюз. Томас принадлежит к тому поколению, которое еще помнит жизнь в ГДР. В Германии пока не преследуют за убеждения и футболки…

Глава 5

В трудах и сражениях за денежные знаки Давид провел следующую неделю. Периодически в кабинет заскакивал Виктор и спрашивал: «Ну как? Ты готов двигаться дальше?» Но Давид был озабочен только делами этого мира и проводить эксперименты категорически отказывался. Однако в конце недели Виктор добился своего. Они снова приехали к нему домой. В квартире было немного почище. Видимо, Виктор провел генеральную уборку.

— Витя, может тебе завести постоянную подружку? Будет бесплатно заниматься твоим хозяйством.

— К этому «бесплатно» прилагается другая плата. Кстати, не всегда без денежных знаков. Сейчас у меня, старик, просто нет времени. Я очень занят. Надо понять, что можно из этого извлечь. Или закрыть и забыть. Кстати, ты там что-то говорил про своих исторических кумиров. Может, попробуешь взглянуть на них собственными глазами?

— Витя, у меня нет кумиров. Даже в нашем мире. Это не цинизм. Просто я трезво смотрю на вещи и на людей.

— Ну, Павел Петрович, например, которого история так обидела? Или Николай Первый? Ты можешь взглянуть им в глаза и взять интервью…

— Ладно, Павел. Я вернусь обратно без повреждений?

— Надо выбрать человека, которого мы сможем поюзать. Что ты знаешь об исторических персонажах того времени?

— Ровным счетом ничего.

Виктор сел за комп.

— Во! Как тебе светлейший князь Платон Александрович Зубов? Последний бойфренд мамаши Павла. Неужели ей чего-то хотелось в шестьдесят лет? Геронтофил гнусный, не брезговал ложиться в постель со старухой ради денег. По-хорошему ему бы надо шею свернуть… Но свернули как раз не ему… Зато гламурный. Почти как ты… Давай попробуем на три часа… Сможешь почувствовать себя древним олигархом. 15 часов 17 февраля 1801 года. Павел еще был жив… Стоп! У нас разные календари! По какому стилю? За сколько дней до его смерти?

— Это последний раз! Мне не нужна история. И мне все равно, что с ними было… Только ради науки… я иду у тебя на поводу. Конечно, по тому календарю… По Юлианскому. Чтобы не запутаться….

— Ок. Сейчас посчитаем…

— Зачем мне Зубов? Я не хочу быть Зубовым! Мне и так хорошо….

Виктор прикрепил к голове Давида клемы и включил свою систему.

— Так далеко я еще не погружался…. Интересно…

Это было последнее, что услышал Давид. Лицо Виктора расплылось в тумане.

Давид увидел перед собой какую-то смешную старую голову в немыслимом белом парике. Голова торчала на согнутом теле в старинном бархатном камзоле неопределенного бурого цвета.

— Ваша светлость, не изволите откушать? Уже подано. И барышня ждут-с в ихней комнате… Просили вам сказать.

Давид повернул голову в разные стороны и увидел странную, но по-своему роскошную обстановку. Огромная зала с невероятной цветной лепниной на высоченном потолке. Стены плотно увешаны картинами. Позолоченная мебель, изящные китайские и французские вазы, хрустальные канделябры и огромный зажженный камин у одной из стен. Вся эта роскошь тонула, мерцала и блестела в лучах неуверенного зимнего солнца, заливавшего помещение из огромных окон с парчовыми золотыми гардинами. Из залы в другие помещения вели несколько дверей. Давид увидел, как в одну из них вышли какие-то два парня, по виду лакеи. В углу на бархатном кресле сидела маленькая обезьянка и копошилась лапками в собственной шерсти. Давид постарался посмотреть на себя и увидел, что одет в расстегнутый голубой камзол по павловской моде. Пуговицы на вид были серебряными. Под камзолом — объемная кружевная рубашка. Перед ним, подобострастно согнувшись, стоял человек лет шестидесяти. «Ага, видимо, это мой лакей. Как же к нему обращаться?»

— Что-то я вчера несколько перебрал, голубчик. Как-то мне нехорошо! Отведи меня в столовую. А что за барышня у нас сегодня?

— Да все та же, ваша светлость, что и прошлого дня. Наталья Ивановна-с. В постели еще-с. Девкам не велели входить. С вами всю ночь провели-с. Просили вашу милость к ней…

— А-а-а-а!

Протянул ошарашенный Давид, пытаясь придумать, что делать дальше. Не есть же еду, которая истлела больше двухсот лет назад…. Не спать же с девушкой, которая старше тебя на те же двести лет…

— Ваша светлость, парик сейчас прикажете или после стола?

— Давай после… Пошли, проводишь меня, где еда. Хоть посмотрю, что ли…

Лакей засеменил вперед. Обезьянка соскочила на пол и быстрыми прыжками обогнала старика. Давид за ними зашел в такой же огромный зал, который, видимо, считался столовой. Длинный, персон на двенадцать, стол был уставлен красивыми тарелками с блюдами, супницами, бутылками и прочим. Во главе стола стоял набор пустых тарелок и лежал один комплект позолоченных приборов. Возле стен замерли трое безмолвных лакеев. Давид сел в удобное бархатное кресло. Лакеи всем своим видом изобразили готовность служить, но знака от старшего не получали. Обезьяна начала наматывать круги вокруг Давида, издавая неприятные и резкие звуки. Было очевидно, что ей что-то не нравится.

— Кыш, шишига! — Крикнул старый лакей. Но животное не унималось. Старик схватил большую салфетку со стола и начал ею угрожающе размахивать. Молодцы у стен тоже подключились к атаке на животное. Обезьяна наконец отбежала в дальний угол комнаты и притихла.

— Милый, извини, забыл, как по имени будешь….

— Иван Кузьмич, ваша светлость…. Уж седьмой десяток лет…

— Хорошо! Отпусти парней-то. Я хочу с тобой с глазу на глаз побеседовать.

Старик грозно взглянул на застывших лакеев, и они на цыпочках исчезли из столовой.

— Налей-ка мне, Кузьмич, воды. Пить после вчерашнего сильно хочу.

— Ясное дело! А чего ж воды? Мож рассольчику? Глашка свежий налила.

— Не, сказал, воды!

Лакей засуетился, нашел на столе воду и налил в хрустальный стакан. Давид медленно сделал один глоток. Вода как вода. Но какой-то привкус Давиду все-таки померещился. «А если я здесь останусь навсегда? Кошмар! Человек ко всему привыкает. Хорошо, что Зубов, то есть, я — богатый. А если в крепость посадят? Они же варвары!»

Тут раздался какой-то шум, шелест чего-то непонятного и топот женских каблучков. В залу вбежала совсем юная девушка, лет семнадцати, в чем-то мерцающе-шелковом и розовом, видимо в пеньюаре, накинутом на атласный корсет, с роскошными распущенными волосами.

— Платоша, милый, вы куда так рано ушли? Я проснулась, а вас нет. Я испугалась. У вас дом-то такой непривычный. И девок моих нет. А ваши тупые…

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.