Бесплатный фрагмент - Краски осени

1. Рисую в красках просто жизнь

Откровение

Я поздно взялся за перо,

Поняв  что жизнь уже проходит,

Узнав и мерзость, и добро

И звук божественных мелодий.

Пусть в душах не зажёг огонь.

Не стал своим среди поэтов

И не люблю слов модных звон

Мудрёных рифм, пустых сюжетов.

Я просто славлю красоту.

Что восхищения достойна.

Пусть то пушинка на ветру

Иль день насыщенный и знойный.

Рисую в красках просто жизнь

Её провалы и удачи.

Судеб крутые виражи.

Потом сижу  дивлюсь и… плачу.

Музыка

Льются звуки из рояля

Тихой ночью лунной.

Будто капельки печали

По старинным струнам.

Вдруг прокатят горным эхом,

То лавиной грохнут,

То зальются звонким смехом

С переходом в шёпот.

Звуки старого рояля

Словно блики света,

Будто взгляд из-под вуали

Старого портрета.

Эти звуки из рояля

Навевают грёзы,

Унося в иные дали,

Вызывая слёзы.

Смеётся женщина

Смеётся женщина. Хохочет.

Откинув голову назад.

Пусть мир вокруг бедой клокочет,

Как много-много лет подряд.

Смех льётся солнечным сияньем,

То дуновеньем ветерка,

То многоликими огнями

Или журчаньем ручейка.

Смеётся, чуть сощурив глазки

От комплимента на ветру.

От сдержанной мужицкой ласки

И поцелуя поутру.

Смеётся, позабыв морщины

И про усталость нежных рук,

Про боль  непрошеных слезинок,

Про зависть деловых подруг…

Мир будет жить, любить и верить.

Растить сады, рожать детей

Покуда  всё мы будем мерить

Весельем женщины своей.

Пёс

Мой юный пёс мне лижет руки

Метёт хвостом, глядит в глаза.

 Играть желая, треплет брюки

И тщится о любви сказать.

А я далёк от сантиментов

 И говорю почти всерьёз.

«Хоть ты и просишь комплиментов,

Пусть ты хороший, но ты пёс.

Тебе б обегать всю округу,

Цветы садовые помять…

Найти весёлую подругу,

Котов и куриц погонять.

А я старик. Мне ближе отдых.

Сидеть, о вечном размышлять

О   прошлом, о душе, о звёздах.

 Мне не досуг с тобой играть.

И не завидуй о свободе

Тем уличным бродячим псам,

Что по помойкам хороводят,

Судьбу доверив небесам.

А я тебя вовек не брошу

Хоть на цепи и подержу.

Ты пёс, хоть даже и хороший,

Но вольничать не разрешу.»

А он  в глаза мне, не мигая,

Глядит, лишь горестно  вздохнув,

И вроде даже понимая,

Вновь руку преданно лизнул.

Медсестра Карлыгаш

Медсестрёнка Карлыгаш

Наш курирует этаж.

Носит « утку», ставит клизмы,

Подавив в себе харизму.

Жжет уколы, гасит  маты

У юнцов и бородатых.

Подтирает стариков

После кашлей и плевков.

А фигурка! Что богиня!

Только лишь халатик скинет,

Чтоб отправиться домой.

На заслуженный покой.

Парень в шоке: «Ах, сестрица!

На тебе хочу жениться.

Брось больничный свой вертеп.

Увезу тебя я в степь…

Твои дивные глаза

Многолюдны, как вокзал.

А я хочу быть в них  один,

Как любимый господин…»

Усмехнулась Карлыгаш.

 «А что ты мне, парнишка, дашь?

Дом, семью, ещё чего-то?

Бесконечные заботы…

А здесь, поверишь, я с утра

Как фронтовая медсестра…

Здесь я всем необходима

Кем-то даже и любима…

А вообще вы. мужики

Все больные слабаки…!

Другу

 Ты, друг, уже пенсионер.

 Печально как-то. Годы-звери!

 И мне через тебя, поверь

 Вдруг приоткрылись в старость двери.

 А помнишь первый стройотряд?

 Степные жёлтые рассветы.

 И тех девчонок ждущий взгляд,

 И тот пьянящий запах лета…

 А ты весёлый, молодой

 Гитарой нам бередишь души

 Под полуночною звездой.

 Как мы любили петь и слушать…

Закат

Оранжевый луч

Заскользил по полям,

Окрасив  багрянцем

Луга и тропинку.

Затеплились клёны,

Зарделась земля,

Закутались горы

В пурпурную дымку.

Мы движемся в мире

Сплошного огня.

Слепящего марева,

Трепетных бликов

В последних мгновеньях

Угасшего дня.

Мы в эти минуты

Слепы и безлики.

Ночью

Когда мой городок заснёт тревожно,

Гася огни, стихая вновь и вновь,

Заглядывает небо осторожно

Ко мне во время кратких полуснов.

В окно гурьбой неслышно входят звёзды,

Соскальзывая с Млечного пути.

Всё извиняясь, что приходят поздно,

И приглашают по небу пройтись.

И я гуляю в звёздном окружении,

Дивясь глубинам, черноте пустот.

Лечу, влекомый  мощным притяжением,

Иных миров и радиочастот.

А иногда приходит звёздный мальчик.

Поговорить о разном, о большом.

Про то, как мир куда-то катит дальше

В погоне за желанным барышом.

Про то, как незабвенно пахнут розы,

Как ураганы шлёт нам океан,

Что ждёт нас дальше; жар или морозы?

И как уродлив фильм «Левиафан»…

Но вот встаёт сияющее солнце

И звёзды  растворяются вдали.

И снова город за моим оконцем

В заботах, шуме, гари и пыли.

Старый рояль

Он совсем уж обветшал

Тот рояль старинный.

Старым хламом завершал

Путь земной свой длинный.

Но однажды вместо снов

Ласковые руки

Побудили вспомнить вновь.

Трепетные звуки.

Возбудился наш рояль

И при свете лунном

Полилась с него печаль

По обвисшим струнам.

Он грозой загрохотал

И далёким эхом.

Что-то птицам зашептал,

То залился смехом.

Засиял, хоть и на час

Гордый лучик света,

Зазвучать в последний раз

Как в былые лета.

Учитель

Я не знаю труда

 Благородней, чем этот.

 В дни учительских дат

 Его славят в газетах.

 Вездесущее радио

 Тысячным эхом

 Разнесёт нам награды

 Пожеланье успехов.

 Суета!

А по мне золотая награда.

 Блеск мальчишеских глаз,

 Излучающих радость.

 И когда будто вдруг

 Ты услышишь, учитель

 Крик подброшенных рук.

— И меня поучите!

тополь

Вчера спилили старый тополь,

Что мне всегда смотрел в окно

Вдруг на душе так стало плохо

Как не было уже давно…

Ты был мне другом, старый тополь.

Ты столько раз меня встречал,

Когда я, мир большой протопав,

Опять вставал на свой причал.

Когда-то я привёл невесту,

Чтоб ты добро на счастье дал.

Ты, побелев от этой чести,

Нас белым пухом закидал.

Ещё мальчишкой я безбожно

Твою корону обрубал.

В твои бока, как саблю в ножны,

Ножи и стрелы загонял…

А ты терпел безмолвно раны,

Блестя слезинкой на стволе.

Я лишь вчера заметил шрамы,

Когда лежал ты на земле.

Прости дружище! Не по злобе

Порой мы близких предаём.

Что эгоизм сидит в утробе

Мы лишь со смертью узнаём.

Прощай! Ещё согреешь телом

Зимою страждущих землян…

Мы все простимся с светом белым.

Сегодня ты, а завтра –я.

Меланхолия

Ты уехала. Скучно. Тоскливо.

 Скрылись в сером тумане дома.

 Две вороны кричат сиротливо.

 Зима.

 А ночью смелые мысли сплетают узоры,

 Чтобы утром растаять бесследно.

 Телевизор, еда, разговоры…

 Так живём бездуховно, безвредно.

 Все мы комплексы неполноценности.

 Взоры прячем в свои тревоги.

 Не услышанные откровенности,

 Заплутавшие психологии.

Эпиграммы

Его лицо

Красивейший портал,

А в остальном-

Он мелок, слаб и мал.

                ***

Он и нашим, он и вашим

Подпоёт и подмахнёт.

А коль нужно, он подложит,

 И подставит и спихнёт.

               ***

Просто барин в маске новой.

Крепко держится за власть.

Даже зад лизать готов он

Лишь бы с трона не упасть.

            ***

Тёмное лицо,

Мутная душа.

Выйдет на крыльцо

Пукнет не спеша.

«Кэмел» пососёт,

Что-то промычит,

И о чём поёт?

И о чём молчит?

          ***

Круглый, масляный, упругий.

Либерал. Он свой в дугу

И растоптанному другу,

И заклятому врагу.

Я прихожу к нему по пятницам…

Я прихожу к нему по пятницам

С бутылкой кислого вина.

Не то, чтоб друг стал горьким пьяницей,

Но умерла его жена…

 Он мне сказал: «Я пить не брошу.

Хоть бей меня, хоть застрели…»

А у меня друзей хороших

Раз-два. Да этот вот старик.

И он один до нашей пятницы.

Листает днями интернет.

Так время незаметно катится

И есть ещё стопа газет…

В шкафу бутылочка заветная

И очень близко магазин.

Чтоб сгладить скуку беспросветную

Когда один, совсем один.

С утра глядит на всё скептически.

Нет просветленья в голове.

И лишь смягчиться  взгляд критический,

Как только выпьет рюмки две.

 А вот и я с бутылкой кислого,

Чтоб снизить градус. И вообще…

Пускай плеснёт наружу мыслями,

Что накопились на душе.

Сидим, закусываем яблоком.

Моё  дешёвое вино.

И споры наши шумным облаком

Летят в открытое окно…

Сельский поэт…

 Ушел поэт районного масштаба.

 Ушёл, собравшись вмиг, не тяжело.

 А провожали лишь родные бабы

 На кладбище за дальнее село.

 Он говорил: «Нельзя без Музы, братцы!

 Без женщины и без глотка вина…»

 Но вот в любви кому хотел признаться.

 Была лишь Муза и, притом, одна.

 Он Музу брал рабочею рукою.

 Ласкал, шептал какие-то слова.

 И не желала сонного покоя.

 Его совсем седая голова.

 А Муза не давалась и дрожала.

 Срывалась в пошлость, в деревенский  пляс.

 Но за сердце отчаянно держала.