Бесплатный фрагмент - «Кошка Петрарки» и другие истории

Предисловие

Дорогие читатели, особенно совсем юные,

Вы держите в руках книгу, где напечатаны несколько сказок и рассказов. В мире взрослых мы называем это «художественной литературой». Есть литература научная — это серьёзные, часто очень толстые книги, написанные после того, как их автор провёл какое-то исследование или эксперимент. Есть публицистическая литература, а рядом с ней — журналистика; эти произведения ваши родители и дедушки-бабушки читали в бумажных газетах и журналах, а вы читаете в интернете.

И есть художественная литература. Литература — значит, написанный словами текст. Художественная — значит, автор, как художник, словами «рисует» свою историю. Но как картины и рисунки часто рождаются «из головы», так и те истории, которые рассказывает художественная литература, зачастую нигде, кроме как в воображении автора, и не произошли.

В детстве мы много воображаем, фантазируем и придумываем. Вера даётся легко. Но проходит время, и мы узнаём, что Дед Мороз — это наш папа или просто взрослый дядя, а все сказки и «художественная литература» — не более чем чья-то игра фантазии. И нам — вполне справедливо, надо заметить, — начинает казаться, что все в этом мире, включая папу и Деда Мороза, нас обманывают.

Говорят, детство заканчивается. На самом деле, заканчивается наша вера в то, что иллюзия, которую создаёт искусство, чем-то нам полезна. Появляется этот «взрослый» взгляд на мир, который всё оценивает с точки зрения более или менее сиюминутной пользы. Настоящая вера в силу искусства и начинается именно тогда, когда мы понимаем, что есть «обман» во благо, и что именно благодаря таким «обманкам», как живопись, музыка, литература, театр, мы как люди ещё живём на этой земле. Вот до этой веры и приходится расти взрослым.

В этой книжке вы найдёте разные произведения. В одном мальчик отправляется в путешествие по московскому метро. В Москве есть и метро, и все станции, которые мальчик посетил. Я писала этот рассказ по фотографии, где действительно был изображен мальчик лет семи, но была ли такая история..?

Или рассказ «Кошка Петрарки». Франческо Петрарка — великий итальянский поэт и дипломат XIV века. Он, безусловно, был. И кошки у него были. И одну из кошечек действительно забальзамировали, и она уже 500 лет «живёт» в доме своего хозяина. И на портного он жаловался: это я узнала из его писем. И Лауру он любил и писал ей стихи. Но была ли история с кошкой именно такой, как об этом написала я..?

Действие сказки «Фейри в чайной» происходит в реальной чайной на реальной Мостин-стрит в реальном курортном городке Ландидно на северо-западе Уэльса, где я, будучи в творческой командировке, пила однажды чай. Реально так всё и было. Да, и Большой Орм тоже есть. И в Уэльсе, конечно, живут фейри, запечатлённые в фольклоре. Но случилась ли реально история, о которой рассказывает сказка..?

И конечно, рассказ «Space O». Кому-то из вас ещё рано его читать, потому что вы пока мало знаете о зарубежной музыке, космосе и Дэвиде Боуи, но я пишу не только для детей, а и для их родителей, и вот они-то как раз всё это знают. Признаюсь: я приложила большие усилия, чтобы вся «историческая» часть рассказа была совершенно настоящей. Спасибо интернету, я даже смогла найти видео Лондона и его жителей в 1968 годах! Многие факты из первых трёх частей рассказа совершенно реальны. Но действительно ли Боуи написал свою самую знаменитую песню именно так..?

Иногда писатели всё придумывают «с нуля»: страны, города, историю и культуру этих мест, даже язык, разумеется, людей, которые там живут. Но, скажу вам по секрету, всё это тоже каким-то образом правдиво, даже если существует под какими-то другими названиями. Такие писатели, как я, нередко берут вполне реальных людей, истории, места из нашего настоящего или прошлого и спрашивают: а как могло бы произойти вот такое событие?

Для меня писатель сродни актёру и режиссёру. И разумеется, историку. Мы погружаемся в какую-то историю, изучаем её, как делает историк. Потом, как актёры, мы пытаемся понять наших героев и персонажей. Как они попали в ту историю, которую мы рассказываем, и что они из неё вынесут? И одновременно, как режиссёры, — или как актёр, который ставит свой собственный спектакль, — мы выстраиваем мизансцены, подбираем детали, музыку, цвета, выставляем свет, чтобы эта история — как бы она ни произошла на самом деле — стала настоящей.

Есть такое выражение — возвышающий обман. Его часто употребляют по отношению к искусству и подчёркивают слово «обман». (Видите, мы возвращаемся к началу моего предисловия). Но ваши родители и дедушки-бабушки знают слово «визуализация». Это магическое слово означает, что надо что-то очень хорошо вообразить — и оно обязательно сбудется! Однако если этого сейчас у нас нет, а мы это воображаем, то разве не обманываем мы сами себя? Конечно, да! А зачем мы это делаем? Чтобы то, чего у нас нет, однажды появилось…

…понятное дело, мало только воображать, нужно обязательно что-то делать, чтобы получить желаемое. Но вот в чём штука. Именно искусство рассказывает нам, каким красивым и добрым может быть этот мир. Когда мы смотрим в кино историю о добром герое, который побеждает злого врага, то, возможно, именно такой истории никогда и не было на самом деле. Впрочем, следуя за героем, мы учимся у него быть добрыми, верными, храбрыми, даже если мы — девчонки метр с небольшим. Или мы читаем книжку о дружной и счастливой семье и очень хотим, чтобы и у нас была такая же, даже если сейчас это не так. Но мы запоминаем, как в такой семье люди относятся друг к другу, и стараемся перенести это в свою жизнь.

И это тоже «возвышающий обман», только теперь нас не обманывают, а поднимают — возвышают — над тем миром, что нам был известен и знаком до сих пор, и показывают, каким ещё он может быть: добрым, ярким, честным, хорошим. В этом смысле все Художники — дети. Только ребёнок может заподозрить, что жизнь и люди могут всегда быть хорошими, и рассказать об этом. Мы, взрослые, часто называем это «сказкой», имея в виду, что такого не бывает. Не бывает хороших людей. Но что, если сказка и есть тот возвышающий обман, который напоминает нам: поднимись над тем, что ты узнал умом, — и тебе откроется то, что может увидеть только сердце?

А сердце всегда на стороне добра, мои дорогие друзья, особенно самые юные из вас. Об этом узнала Линда из сказки «Чудо в Рождество», когда совершила маленькое чудо. Точнее, попросила об этом Санта-Клауса. Конечно, его не существует. И я не знаю, как на самом деле произошла эта история. Но я точно знаю, что там, где есть Любовь и Вера, возможны любые чудеса.

Я думала, что предисловие будет коротким, а у меня получился практически ещё один рассказ о литературе и искусстве. Искусство сегодня тоже иногда похоже на Деда Мороза: всё больше людей считают, что это обман, всё меньше тех, кто осознаёт его возвышающую силу. Но Дед Мороз существует, как существует детство, художники и искусство. И пока мы верим в чудо, которое можем сотворить сами, мы как люди будем жить на этой земле.

Юлия Н. Шувалова

Москва, 16 ноября 2025 года

Как я путешествовал в метро

— 1 —

«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция „Сокольники“. Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи», — прозвучало объявление. Последний пассажир успел забежать в вагон, двери за ним сразу захлопнулись.

— Какие вещи! Людей бы ещё не забыть! — пошутил пожилой мужчина, оглядываясь в поисках единомышленников. Сидевшая рядом с ним девушка в зелёном платье в пол усмехнулась. Едва поезд остановился на «Комсомольской», пассажиры бурным потоком устремились с тележками и сумками к выходу на Площадь трех вокзалов, а им навстречу, толкаясь и возмущаясь, двигались те, кто ехал дальше на север. Немудрено было остаться в вагоне или на платформе, если не работать локтями. Дальнейший путь продолжили человек двадцать, и все заметили, что вместе с десятком взрослых и пятью подростками едут несколько детей. Они возбужденно вертелись и удивлялись тому, что переполненный вагон неожиданно стал почти пустым. Один ребенок, мальчик лет семи, казалось, ничего этого не замечал, увлечённо наблюдая в окно, как быстро поезд движется в направлении тоннеля. И сейчас, когда поезд медленно отъезжал от «Красносельской», мальчик продолжал стоять на коленях на сиденье, ожидая, когда начнется тоннель.

— Особенно детей, — ответила девушка, и пожилой мужчина понимающе кивнул. — Как их искать-то потом?

— 2 —

Я люблю ездить в метро. Иногда в вагоне очень много народа, а иногда он пустой. Когда пустой, можно забраться на сиденье, прижаться лбом к окну и смотреть, как в темноте пролетают какие-то провода и трубы. Это жутко интересно! Я уже решил, что, когда смогу читать большие книги, обязательно узнаю, что это за трубы, для чего они нужны. А если народа много, тогда ничего не видно, зато можно стоять и двумя руками держаться за поручни. Я не достаю до верхнего поручня, за него папа с мамой держатся, а вот на нижнем иногда можно повисеть. Правда, взрослые ругаются.

Когда родители говорят, что мы поедем на метро, я всегда радуюсь. Наверное, я бы и не болел никогда, если бы всегда можно было ездить на метро. Но если я заболеваю, в метро меня уже не берут. Поэтому я очень стараюсь не болеть.

А ещё родители говорят, что маленьким детям здесь легко потеряться, поэтому надо всегда ходить за руку. Хотя я не боюсь. Я бы всё время катался на поездах! Меня же всё равно найдут и вернут домой.

— 3 —

Взволнованная Мама металась по станции «Комсомольская» Сокольнической линии. Пассажиры бросали на неё и Папу сочувствующие или недоумённые взгляды. Поезда прибывали и отбывали.

— Паша, что значит, ты его не видел?! Максим, Максимка! Как можно ребенка не видеть!?

— Я думал, ты его за руку держишь!

— Я же стояла у дверей на выход, а вы вдвоем — у меня за спиной. Господи, Паша, что делать?! Ты хоть понимаешь, что ребенок потерялся! Что будет теперь?! Где мы его найдем?!

Как мужчина и руководитель среднего звена, Папа твердо сказал:

— Найдём. Успокойся. Сейчас в полицию сообщим, и его найдут.

Но, повернувшись спиной к жене, ища глазами полицейского, Папа всё же подумал: «Как найти семилетнего ребенка в метро? Он и читать ещё толком не умеет…»

— 4 —

Вскоре Мама и Папа сидели в отделении полиции, а майор Светлов читал заявление.

— Как же вы его потеряли? — спросил он, дочитав до конца.

Родители переглянулись.

— Я думал, он к жене подошел, она думала, что он со мной. Вышли на перрон — Макса нет. Туда-сюда, звали, а его нет.

— М-да, на «Комсомольской» детей хоть подмышку бери, — обронил майор со вздохом. — Итак, восстанавливаем ход событий: ехали от «Севастопольской» с пересадкой на «Боровицкой», вышли на «Комсомольской», ребенок остался в поезде. Куда ехали-то?

— К друзьям в Клязьму, — поспешила ответить Мама. — Ты Свете с Димой позвонил бы, сказал, что не приедем? — обратилась она к Папе.

— Подождут, — буркнул Папа. — Что, Макс не найдется, что ли? Ещё и приедем к ним до вечера, вон, только двенадцать часов.

Майор отдал протокол на подпись.

— Скажите, — обратилась Мама, — а вообще, часто такие случаи бывают? Ну, вот если дети теряются, их быстро находят?

Светлов пожал плечами.

— Редко, конечно, но случаи все разные. Иной раз бывает, ребенок катается на метро и катается, а взрослые валидол сосут. Маленьких быстро находят, зато семилетки и старше уже сами с усами.

Папа рассмеялся:

— Это про нашего Макса! Обожает метро! По-моему, так и ездил бы сам! — Мама вымученно улыбнулась.

Майор отвел взгляд, но в голосе была слышна укоризна:

— Пока ещё разметки нет в метро, где встретиться. Поэтому всегда говорим родителям: не отпускайте детей, следите, особенно если малые такие шустрые.

Он перевел взгляд на часы:

— Значит, ищем по всей красной ветке. Сами оставайтесь на станции. Никакой самодеятельности! Не найдём на красной ветке, дадим сообщение по всему метрополитену.

Мама поджала губы, сдерживая слезы.

— 5 —

Когда поезд въехал на станцию, люди кинулись на выход и всё выходили, выходили, выходили. Я отвернулся: было неинтересно. Мне показалось, что меня окликнули, но я решил, что родители просто сядут где-то, а я буду смотреть в окно. И вот я стоял и смотрел, как пролетают трубы и провода, какие разные стены на станциях. А потом я услышал: «Поезд дальше не идет. Просьба освободить вагоны».

Я оглянулся. Мамы и папы не было.

Я вышел на огромной пустынной станции. Она была очень широкая и длинная, а колонны — ужасно высокие. Рядом с папой я обычно просто удивлялся, а тут мне впервые стало страшно. Я был совсем один. И я не знал, на какой станции нам надо было выходить.

Я вжался в холодную, твердую колонну. Прямо передо мной на стене был указатель станций. Он тоже был очень длинный: начало и конец еле виднелись. От некоторых станций спускались вниз таблички. Папа объяснял, что это станции пересадок, чтобы люди видели, куда они могут поехать. Как много их было…

И вдруг я вспомнил, что мне всегда хотелось просто поездить в метро. Не куда-то, а просто так. Я не знал, как мама и папа меня найдут. Конечно, они будут волноваться: мы же едем к дяде Диме с тётей Светой. Но я же знаю, что нельзя заходить за ограничительную линию! И у дверей нельзя стоять, чтобы не выпасть! И с чужими разговаривать тоже нельзя! А ездить можно! Мне уже семь лет, я скоро иду в первый класс! Мама говорит, что надо быть самостоятельным! Я буду ездить на метро, а потом родители меня найдут, и я столько им расскажу..!

— 6 —

Мама вернулась с обхода.

— Паша, мне кажется, мы что-то делаем не так. Ну, нельзя же ничего не делать! Ребенок где-то катается, а мы просто стоим на станции.

Папа потер шею.

— Ты тоже хочешь потеряться? Или чтобы мы все потерялись? Парню семь лет, в школу идет. Всё с ним нормально будет, — сказал он, понизив голос, беря жену за руку.

Но она вырвала руку.

— А если его кто-то уговорит пойти в полицию, а уведет куда-нибудь.., — она осеклась.

— Таня, — Папа снова взял Маму за руку и для верности обнял за плечи, — нельзя так. Надо верить. По красной ветке передали информацию. Найдут Макса. Всё будет хорошо. Надо ждать.

На станцию «Комсомольская» прибыл очередной поезд. Макса в нем не было.

— 7 —

Я сел в первый подошедший поезд. Я впервые старался рассмотреть все станции и запомнить их названия. Станции были очень красивые, а вот названия ужасно сложные. На одной был черный и серый пол квадратами, как в шахматах! На следующей — высокие желтые колонны. Потом была станция, где высоко под потолком ходили люди. Я никогда не думал даже, что в метро так можно!

В вагоне становилось всё больше и больше людей, но вот поезд приехал на станцию, где снова были шахматные пол и потолок. Я даже вышел из вагона. С потолка спускались огромные светильники-шары. В середине станции были эскалаторы. И много-много людей ходили туда-сюда! Здесь было очень красиво, но я испугался, что снова потеряюсь, и сел в очередной поезд.

Следующую станцию я уже видел раньше. Здесь была лестница в центре, а с потолка свисали шары, и они сильно раскачивались, когда прибывал поезд. Наверное, их специально проверяют, чтобы они не упали. Станция называлась «Библиотека», мы сюда часто переходили с родителями. Ещё было много красивых станций, но я нигде не выходил. А потом мы неожиданно въехали на станцию на мосту. Под нами была река, и там плыл кораблик! Я выбежал из вагона на просторную платформу — посмотреть, как кораблик плывёт дальше. Вдалеке, на правом берегу высилось здание с большими странными оранжевыми квадратами на крыше. Вот бы узнать, что там?!

К платформе, где я стоял, подошёл поезд, и я решил поехать обратно. Но на станции с шахматным полом и потолком я вышел и спустился на эскалаторе вниз. Я никогда ещё так не ездил, а когда было попробовать?

Мне пришлось долго идти. Рядом шли женщины в шортах, в длинных и коротких юбках и платьях, некоторые на очень тонких каблуках. Мужчины тоже шли в шортах или в брюках, на ногах у них были кроссовки, ботинки, а иногда сандалии. Многие везли тележки и тащили сумки, и легкие, и тяжелые. Я старался идти быстро, вместе со всеми, но не поспевал, поэтому пошел вдоль стены. Мама не разрешала трогать стену в переходах, а мне всегда было интересно, какая она на ощупь. Стена была холодная. У стены напротив стоял дедушка и на гармошке играл красивую музыку, а люди стояли вокруг и слушали. Но я пошел дальше.

На новой станции на полу снова были шахматы, а на потолке — ромбы с венками. Потом я еще раз куда-то перешёл, и… оказался на станции, где в полукруглых проходах сидели серьёзные каменные люди, у женщины была курица в корзинке, у солдата — собака, ещё у одного солдата было ружьё. И они были такие блестящие! И все подходили к ним и терли их — собаку, ружьё и курицу. Я догадался, что так люди загадывают желания.

И тогда я тоже подошёл к собаке. Я не доставал ей до носа, поэтому стал тереть лапу и просить, чтобы родители меня нашли. Я устал и проголодался. И мне опять стало страшно, потому что я вдруг подумал: а если меня ещё долго не найдут?

— 8 —

— Мальчик, ты, что, потерялся? — полная женщина с тульским говорком участливо склонилась к ребенку, который настойчиво тер лапу собаки на станции «Площадь Революции».

— Да, — кивнул он.

— А где ты потерялся? На этой станции?

Ребенок покачал головой.

— А на какой?

Мальчик пожал плечами.

— Ох, ты ж, дела! — воскликнула женщина и подтащила к себе черную тележку. — Надо в полицию бежать!

Мальчик почему-то испугался:

— Не надо! Родители будут ругаться!

Женщина подбоченилась:

— Будут, а как же! Ты без них катаешься, а они волнуются, небось! Пойдём в полицию! Скажем, что ты потерялся, и тебя найдут.

И в этот момент из громкоговорителя прозвучало:

— Внимание, внимание! — и все замерли. — Разыскивается Сачков Максим, 7 лет, одет в бело-синий морской костюм, синие ботинки и синюю кепку. Волосы и глаза тёмные. Просим пассажиров быть внимательными. При нахождении ребенка немедленно сообщите в полицию. Родители ждут мальчика на станции «Комсомольская» Сокольнической линии.

— Это я! — обрадовался мальчик и тут же испуганно попятился: — Но я не хочу в полицию…

— Так, — скомандовала женщина, — не хочешь в полицию — пойдёшь со мной! Я до «Комсомольской» еду, доставлю тебя родителям!

— 9 —

С тетей Валей мы очень быстро вернулись на шахматную станцию с шарами и сели в полупустой вагон. Она смотрела по сторонам и то и дело зевала:

— Ой, не выспалась.

Я тоже устал и хотел спать. Я придвинулся к тете Вале, от которой пахло пирогами, и спросил:

— Тетя Валя, а вам нравится метро?

— Ну, красивое оно, да. Но народу слишком много. Зато быстро везде доезжаешь. А ты, путешественник, чего поехал-то по станциям? Машинистом хочешь стать?

— Не знаю, — честно ответил я.

— 10 —

Они приехали на станцию «Комсомольская», где под потолком ходили люди и был выход к трём вокзалам. Максим почти сразу увидел родителей. Папа подхватил его на руки, Мама обняла, майор Светлов улыбался в усы, а тетя Валя стояла и почему-то вытирала глаза.

— Мальчик-то ваш, — сказала она, — стоял и собаке лапу тер, чтобы вы нашлись! И только потер — как тут же объявление, а я ещё рядом стою и говорю: пошли в полицию! А он: нет, родители ругаться будут!

— Глупыш, — плача, смеялась мама, поправляя сыну кепочку. Тетя Валя незаметно удалилась. Майор оглянулся, ища еёглазами, но чёрная тележка уже скрылась из виду.

— 11 —

Мы приехали к дяде Диме и тете Свете вечером. В поезде я ел пирожки, хотя мама обычно не разрешала. Я очень проголодался, но рассказал про все станции, где я был. Папа присвистнул и сказал:

— Ну, молодец, Максим-путешественник!

Я чувствовал, что стал выше всего за один день. Я даже подумал, что я уже выше мамы, но ошибся. Наверное, это потому, что я еще не очень хорошо умею читать.

И оказалось, мой папа знает, что это за здание с оранжевыми квадратами. Это Академия Наук. Папа говорит, что там работают очень умные люди. Когда научусь читать хорошо, обязательно туда пойду. Наверняка, они там всё знают: и зачем в метро трубы на стенах, и как люди ходят под потолком, и почему желания быстро сбываются, если потереть лапу собаке.

2021 год

Кошка Петрарки

Рассказывают, что Петрарка любил кошек. После смерти поэта его любимую фелину забальзамировали, и эту фигурку до сих пор можно видеть в музее поэта.

Felina происходит от латинского felis, которое, в свою очередь, связано с felix, «счастливый». Кошка Петрарки была, несомненно, счастлива: не только при жизни она пользовалась благосклонностью хозяина, но и после смерти ей воздали почести, каких порой не удостоивают и людей.

И как, однако же, странно, что Капитолийский лауреат, автор великих поэм, создатель «Канцоньере» и «Триумфов», тот, перед чьей безответной любовью к мадонне Лауре мы испытываем восторг и унижение, — как, однако же, странно, чтобы этот самый гений был кошатником. Вообразите себе поэта, который, забывшись, строчит пером по бумаге, и вдруг он вздрагивает, словно вспомнив о чём-то, и, смущённо улыбаясь, бежит налить молоко в блюдце своей любимице.

Право, любить кошку потруднее, чем обожать женщину, особенно когда вы живёте с первой и лишь мечтаете о второй. Глаза женщины всегда отождествляются с солнцем, чей свет тёпл, мирен и благостен. Глаза кошки — это окно в другой мир, не случайно чёрных кошек, с яркими, как солнце, глазами, считают непременными спутницами ведьм. Но, верно, Петрарке было отрадно глядеть подолгу в эти бездонные колодцы, на самом дне которых он, — как знать! — находил и знание, и вдохновение. Не имея возможности всё время смотреть на солнце очей Лауры, он предпочёл им вечную тайну глаз своей кошки.

До нас не дошло ни одного портрета мадонны Лауры. В «Канцоньере» ещё сильно влияние средневекового символизма и куртуазной поэзии: поэт тысячу раз поведает нам о добродетелях возлюбленной, своих любовных терзаниях и неизбывной горечи, — но мы так и не узнаем, высока ли мадонна Лаура; стройна ли. Может быть, она вовсе и не красива, и не умна, но разве не известно, что любовь склонна преувеличивать достоинства и превращать грехи в недостатки, а недостатки — в слабости?