Бесплатный фрагмент - Коротко о разном

Сборник стихов

Если бы, да кабы

«Если б я поэтом не был,

Я бы стал бы звездочётом.»

Маяковский

Да уж мне бы…

Да уж чё там…

Не корми

такого

хлебом! —

мне бы

толику

Почёта,

на Доске

висеть бы мне бы,

под стеклом, в красивой

раме,

с шеей,

в галстук

запряжённой,

с изумлёнными

глазами,

став рабочим

заслужённым!

Или стать врачом

полезным,

в рот глядеть, и

зубы дёргать:

«Вставлю зубы

из

железа —

Не сносить Вам их до

морга!»

Если

стал бы я

учитель,

то везде б ходил с

указкой.

Избегал меня б

строитель,

пряча голову под

каской,

помня,

мать его,

ученье!..

Обзавёлся б я

мандатом —

сразу б взял кулёк с

печеньем

и раздал его б

солдатам —

я

стремглав в народ пошёл

бы,

став политиком

нехилым,

среди всем известной шоблы

всем известным…

Жаль, что рылом

не в тую

пошёл породу.

Меж потёмками и

светом

в ступе я

толкую воду.

Стать бы мне бы хоть

поэтом —

чтоб,

глаза и рот раззявя,

наблюдать бездумно

небо:

ведь глаза даны

не зря

ведь.

Вот бы кем бы стать бы мне бы!

Стонут

пролежни в диване.

Догорает жизнь, как

спичка.

Обнаружилось

призванье!.

Не

к Христову

дню

яичко…

5.09.2016.

Расклеенный мир

Клей плохой. Расклеиваюсь весь.

На соплях, как-видно, всё держалось.

Осень. Лакмус. Дождевая взвесь.

Листьев разношёрстных побежалость.

Побежалость беженцев от войн.

Кровь и ор над пропастью вселенной.

Мир идёт по грани ножевой.

Что-нибудь включить повеселей, но

Видимоприёмник барахлит.

Как ни бей — набит он дураками.

И разводит добрый Айболит

В облаках беспомощно руками.

25.09.2015.

Рыбацкое

Ласточки в небе. Обрывы — как сыр.

Берег. Речная пена.

Блики мальков. По колено трусы.

Бас парохода степенный.

Солнце и ветер. Покой и простор.

Севера вольная воля.

Лет промелькнуло с тех пор… может, сто,

Может — маленько поболе.

Время течёт, будто в бездну река.

Миг полноводен и зыбок.

Тонет в безвестности полпоплавка

Для рыбака. И для рыбок.

Картинка из детства

Что-то птицы стали низко каркать.

Верная примета: будет дождь.

В курьей слепоте окно барака

утонуло. Ты домой идёшь

по дощечкам. Хлюпает болото,

плавают большущие жуки,

стрекоза зевает чёрным ротом,

водомерки встали на коньки…

Облака — зелёные сквозь стёкла

от бутылки. Солнце плечи жгёт.

Оступился. Тапочка промокла.

Ну, теперь от мамки попадёт!

18.04.2015

Муравьёвое

Флаг в руки, честь и слава муравьям,

могучим и с усердием таскучим

добычу в общежитие! Твоя

былинка пригодится в общей куче.

Под небом, шелестящим от стрекоз

живущий без прогресса и регресса,

везёшь на гору свой нехитрый воз

и чувствуешь себя частицей леса,

частицей заповеданной земли,

которой соль — не просто хлор и натрий…

А в это время космокорабли

пространство бороздят в большом театре.

Павшая звезда

Средь всяких разных катавасий,

в одном заброшенном пруду,

до нитки вымокший карасик

нашёл упавшую звезду.

Он видел, как она летела,

как оживился небосвод.

Недавно было это тело

небесным, огненным! И вот —

обыкновенный с виду камень…

Жалел карасик от души,

и грустно гладил плавниками

оставшийся от света «пшик».

14.11.2014.

Психоделическое

Что может быть лучше, чем поздняя осень?

Ну, разве что ранняя… Дождь за окном.

Порывистый ветер берёзы матросит.

В полях всякий суслик себе — агроном.

Хрен редьки не горше — хандра это, грусть ли…

Свернись эмбрионом и память листай.

Курлыкают в небе последние гусли,

Летят в Поднебесную, то есть — в Китай.

А мы остаёмся. По Сеньке и шапка.

За лесом — деревьям конца не видать.

Течение жизни. Ни валко, ни шатко.

И горе — не горе. Беда — не беда.

Подумаешь — осень! Среди обновлений

Последних тире — временная межа.

Петляет Сусанин по следу тюленей.

Ежи в направлении целей лежат.

12.10.2019.

Утро туманное

Мужик с собакой. Смотрят. В голове

Неведомо, что у него творится.

И у собаки тоже. По траве,

Подскакивая, ковыляют птицы.

Какая-то старушка крошит хлеб

Воронам, будто во дворе цыплятам.

Бездомная. В её родном селе

Земля пустует, догнивают хаты

Заброшенные. Держит лапой клён,

Чтоб не упал, собака. К ней привязан

Хозяин. Белый свет со всех сторон,

Всепроникающий инопланетный разум.

25.03.2015.

Неиссякаемое

Дождь. Хандра. Нехватание минов для vita —

Как нехватка любви и нежности. Редкие встречи

Не заряжают надолго. Организм дыроватый — что сито.

Не выручают ни овощи-фрукты, ни даже тресковая печень.

Нет, ничему никого и девятая жизнь не научит.

Новая поросль не слышала слова «грабли»,

Которые стоят того, чтоб дождаться случая.

Бывает и вечер куда мудренее утра, блин!

Но когда за окном всё черным-черно, а в тебе — отражение этого,

Тёплой плоти комок, сгусток тёмного света, чудных обстоятельств стечение, —

Неужели тебе всё до лампочки, всё фиолетово —

Что уходит любовь, как сквозь пальцы вода, принося облегчение,

Вместе с временем жизни, отпущенной нам свысока

От пределов и до беспределов? Страдая от жажды,

Мы течём по течению. Не иссякает река.

Это мы иссякаем, войдя в эту воду однажды.

Это мы выпадаем на землю осенним дождём

И зарёванно смотрим в холодные смутные стёкла

Заоконья, где мы, спотыкаясь, куда-то идём,

Ускользая от смысла, который — то рядом, то — около.

11.10.2019.

Письма

Как порою сердца рвётся ритм!

Строки рвутся тоже, словно нити.

«Ну давай с тобой поговорим!» —

Прокричу я в тихоговоритель.

Исчеркаю серые листы.

Спрячусь в них, как белая ворона.

Чёрные каракули-кусты

Осыпаются осеребрённо.

Как силки — запутанница чувств.

Снег скрипит. Бесследность на крылечке.

Может, я чему-то научусь,

В сотый раз плясать начав от печки?

23.10.2014

Философское

Стоять по локоть хоть в золоте, хоть в крови —

Элементарно. В Турции вон когда-то, в средневековье,

В бочках воров возили. Вор только всплыви —

А тут янычар с ятаганом! Нахмурит брови,

Да размахнётся, соббака, да сходу — вжик —

Так что нырнёшь и в зловонную жижицу поневоле.

А на кого обижаться-то? Заслужил!

Разные времена. Разные люди. И разные роли.

Над обрывом

Чёрно-белым по мокрой бумаге

Под стеклом расплылась акварель.

В тёмной раме увязли овраги,

В талый снег провалился апрель.

В рыхлом сумраке прячется омут.

Как знакомы мне эти места!..

Вот — следы, уводящие к дому.

Только дом — за краями листа.

25.07.2014

Осенняя риторика

Дыгдынит дождь. Темно. Впадают в спячку

деревья, звери, бабочки, мечты.

Над водокачкой пролетают пачкой

пернатые, листая дней листы.

Что остаётся нам с тобой, бескрылым

подобиям? — Смотреть седьмые сны,

мусолить пальцы, сберегая силы

для (или до) ещё одной весны?

24.09.2019.

Пугало

Рвёт на груди рубаху непогода,

гремит ведро пустое. Не пойму:

зачем я здесь торчу, средь огорода?

Кого пугаю?

Страшно самому

и грустно мне: кружится птичья стая

с прощальным криком. Скоро улетят…

Я тоже о других краях мечтаю,

да намертво

на жёрдочках

распят.

29.10.2014.

Миропорядок

И снова осень. Рыжики поспели.

Над паутиной тропок и дорог

Серебряные тянут канители

Канатоходцы, что есть рук и ног

Бегут по ним под охладевшим солнцем

Ловить ворон, а может — сонных мух…

И кружится Земля, как веретёнце

И день и ночь. И никаких разрух.

02.09.2019.

Ишшо раз про любовь

Деревянный-деревянный Буратино.

Деревянные глаза и сердцевина.

И душа у парня тоже — деревяшка.

Хоть в воде не тонет тело — жить так тяжко!

Он протягивает руку, словно ветку —

Лучше б сделал, папа Карло, табуретку:

И полезная в хозяйстве эта штука,

И кормить её не надо, даже луком,

И не сохла б табуретка по Мальвине…

Скок в очаг, а он — фальшивый. На картине.

25.08.2019.

Тебе

Вспомню детство. Как забытый запах,

Как забытый вкус… Издалека

Принесет орлиный ветер в лапах

Перистые очень облака.

Застучит капелью в подоконник…

Слышишь — клювы тупятся о жесть?

Знаешь, как печально и легко мне

Знать, что ты на свете где-то есть!

Будто вновь стою я на обрыве,

Собираюсь с духом, чтобы спеть…

Жизнь — как меж смертями в перерыве —

Миг, в который можно все успеть.

Отзвук

Глянул ворон в дырочку скворечника.

В доме деревянном — пустота.

Посидел, пожал пернатым плечиком,

проследил падение листа

на траву, хрустящую от инея.

Тюкнул клювом… Крепкая изба!

В небе самолёт оставил линию.

За семью печатями судьба

тех, кто в нём летит, на время общая.

Дай им Бог! Ни пуха, ни пера.

Запоздав, развеялся над рощею

звук.

Что наша жизнь? — Игра…

9.11.2015.

У старого причала

Сосны, из песка босые пальцы

высунув, томятся на жаре.

Облака, небесные скитальцы,

приползли из-за семи морей.

Тонет солнце в дымке акварельной,

как из одуванчиков венок.

Снится старой мачте корабельной,

что земля уходит из-под ног.

Промысел

Рыбный день. Как будто с кондачка,

подсечёт неведомое ловко —

и уже не соскочить с крючка,

и не впрок бесплатная перловка.

Простенькая, вроде бы, игра,

искушенье хлебом. Быль и небыль

ниже ватерлинии пера,

некогда летавшего по небу.

Промысел. Заоблачная грань

жизни беззаботной и счастливой.

Бьётся головой об стол тарань,

улыбаясь ртом сушёным криво.

Свет

Прости меня в прощённый новый год,

прощённый час, прощённую неделю.

Навыворот и задом наперёд

проходит жизнь. Заботишься о теле,

а что душа? — Печальная, как джинн

нахохленный, сидит на хрупкой ветке.

Угукает потресканный кувшин,

глотая бесполезные таблетки,

и молча тонет истина в вине.

Ощипанные крылья распростёрла…

И неизвестно ни тебе, ни мне,

что значит свет за обожжённым горлом.

15.08.2019.

Звёздная осень

Природа ошалевшая притихнет,

А в лужах разволнуется вода,

Когда в начале августа вдруг вспыхнет

На мокром клене первая звезда.

Среди листвы, прожилистой и пряной,

Созревший оторвется черешок,

И дворничиха, жаворонок ранний.

Звезду, зевая, запихнет в мешок.

И долго будет, как ромашки, осень

Листву с деревьев спелых обрывать.

Ей в этом незатейливом вопросе,

Как видно, на последствия — плевать.

Закинута в мешке звезда за спину

Измятая. Но это — ерунда!

Успеет обогреть сквозь мешковину

Озябшую работницу звезда.

Со всяким  прочим  мусором вповалку

Урчащий тракторишко увезет

Все звезды облетевшие на свалку —

И станет свалка звездной сразу, вот!

25.12.2013

Стихи в альбом

«Никогда я не был на Босфоре,

Ты мне не рассказывай о нём»

Даже в мимолётном разговоре,

Не играй ни с дымом, ни с огнём.

Утром, днём, и вечером, и ночью,

Даже если вёдро из ведра —

Мне Босфор не увидать воочью.

Рад, что вижу белый свет с утра,

Рад, что за окошком зреют шишки

На сосновых бронзовых стволах,

Что орут птенцы и ребятишки,

Дай им Будда, Бог или Аллах

Долгих дней, безоблачного неба,

Силы крыльев, клювов, ног и рук,

И умов, и опытов… А мне бы —

Только быть с тобою, милый друг.

29.07.2019.

РеинКАРнация

Размотать клубок бы мыслей,

да шарахнуть об забор!

Не совсем мозги прокисли,

что-то помнят до сих пор! —

Что-то ясно, что-то — смутно,

будто связан по рукам,

запелёнут. Почему-то —

небо, овцы-облака…*

Позапрошлое листаю.

Хоть листай, хоть не листай —

я тоскую по Китаю:

«журавли летят в Китай…»

17.07.2019.

* «Небо с овчинку».

Недосказанное

Поедем, поедим? Далёкое так близко…

Есть времени вагон и молоды мечты.

Ячменный кофе, хлеб, горячая сосиска

с горчичкой… И уже мы счастливы почти.

Парит наш паровоз, встревожен муравейник:

невнятен в небе гром. И через не могу

пройдёт моё-твоё смешное поколенье

и «Тихий океан, и тундру, и тайгу».

Побелены стволы, окрашены скамейки

и дышится легко: на то и город-сад!

В нём жители просты, как медные копейки,

и каждый со спины немножко полосат…

Брошенка

Хмурый пёс смотрит в лужицу лунную,

Как в колодец. Прохладно и звёздно.

Беспризорник. Вот взяли, да плюнули

Прямо в душу. Завыть? Несерьёзно.

Все уехали в город. Заброшенный,

Постепенно ветшает посёлок.

Только трудятся в травах некошеных

Одичалые мудрые пчёлы.

Белая ночь

Просторный берег, чайки и волна.

И пароход-бычок — бочком о пристань

Потёрся и побрёл, мыча. Луна

Над островом повесилась лесистым.

Тельняшка на груди была узка

Девичьей, мини-юбочка в облипку

На мини-бёдрах. И была близка

Минута, допустившая ошибку

В событиях, что волею судеб

Объединяют города и страны.

Мы связаны со временем, и где б

Мы не были — в том мире, как ни странно,

Мы есть всегда. Всё время — верь, не верь —

Ночной дозор маячит у постели,

И солнце разбивается о дверь,

И брызги света проникают в щели

Реальности, где деревянный дом

Скрипя углами, пробуждённо дышит,

Где смешана невинность со стыдом,

И, встрепенувшись, стряхивают крыши

В сугробы снег… Вот так бы ношу лет

Стряхнуть с души, в бессмертие поверив.

Весенний лес — как высохший скелет

Огромной рыбы, проглотившей берег,

Круги вокруг последнего блина

И сомкнутое, как ладони, небо.

И пузырьки воздушные со дна…

Всё — память. Словно мёртвому плацебо.

Денежное дерево

Упавший лист покажется мне странным,

хоть все на месте: жилки, черешок…

А дворничиха, жаворонок ранний,

зевая, запихнет его в мешок,

и не заметит (вот стальные нервы!) —

Что на листе, сквозь золото и медь,

виднеется: «500, примерно, евро.»

И подпись: «Клиффорд Саймак.»

О — хре — неть!

25.12.2013.

Путешественник

Пароход, как водный «лисапет»,

Шлёпает по речке лихо плицами.

В палубах с потерянными лицами

Бродят пассажиры. Спит рассвет.

Суднышко  с веснушками-заклёпками

Колесит вовсю, свистит, как рак.

А на мне костюм бумажно-хлопковый,

Бескозырка с надписью «Моряк».

Ни к чему нам знать причины-следствия.

Лоцман знает мели. Курс к звезде.

В долгое земное путешествие

Мы идём по утренней воде.

4.09.2015

Человек и природа

Взрослея, креветки вылазят из устаревших шкур.

Осьминоги показывают рыболовам ловко сплетённые кукиши:

ничего вам не светит, мол. Но светятся абажур-

ы медуз в жутковатой пучине тутошней.

Летают по небу птицы, китовьи стада

бродят по водам штормящим, как лошади посуху.

Становится вредной воздушно-морская среда.

Наскальное деревце корчится высохшим посохом.

Дельфины приходят на берег: пора умирать,

хоть сколько их поливай водой из ведра.

Существование моря невидимо невыносимо.

Ядрами закидала его Хи… Чур меня! — Фукусима.

И только человечеству всё это как-то по хе…

Как слону дробина. Или — об стенку горох при царе Горохе.

Мутирует, миллионноголовая гидра, от эпохи к эпохе,

теряя последнего разума жалкие крохи.

Ветка персика

В животе у неё порхают цветистые бабочки,

В голове так и рыскают плодовитые тараканы.

Внутренний мир упакован в блестящие тряпочки

В броских наклейках: «желательно трогать руками».

Вольно ей быть раскрепощённой и ветреной, и

Каждое утро прощаться с морщинками старыми.

Она вырастает на несколько сантиметриков,

Чтобы парить невесомо над грешными тротуарами.

Созданы мастерски губы для ласки, и бёдра заманчивы.

Клюнув на вызов природы — кто сроду не ошибался-то?

Брачные игры. Брутальные пляшут тушканчики,

Грубо прикинувшись нежными снежными барсами.

Ветер, как пёс беспризорный, бежит вслед за нею и ластится.

Колени её — открытий любых откровеннее.

От наготы, облачённой в прозрачное платьице,

В мире глобальное копится потепление.

Слово — не ласточка — вылетит вслед ей: «Бесстыжая!»

Тесно за пазухой зябко пружинящим сисечкам.

Над Абэвэнском — не хуже, чем по-над парижами —

Солнышко брызжет лучами, как чайное ситечко.

Время приходит — становятся стульями древними

Ветки, цветами с ума всех прохожих сводящие…

Снова любовь. Ожидается рост населения.

Весенняя акция. На безенчуковские ящики.

Круговорот

(недописанное)

Ох и погоды сегодня! — Не то, что надысь!

А на четверг обещали дождя, как положено, вроде…

Над головой громыхает бездонная синяя высь:

Кто-то по кровле железной невидимо бродит.

Кучка растрёпанных веточек — вот и гнездо,

Вот и любовная лодка отчасти готова

В небе качаться, баюкать нас осени до.

Корни могучего дерева — лодки основа.

Вечность пройдёт. Отшумит, отцветёт, отпоёт,

Мёртвой листвой опадёт в разливанные лужи.

Хлипкая лодка конечно, не бальсовый плот, —

Тот — и разболтанный — штормы житейские сдюжит.

Время течёт незаметно. Сегодня среда?

Снова четверг?! Неужели? Ну ладно, не спорю я.

Дождь. Притяжения неба сильнее вода.

Гнёзда пустеют. Становится осень историей.

Сокрушение

Деревья растут вместе с прибитыми к ним турниками.

Однажды мы не можем уже дотянуться до турников руками.

Руки коротки. Одурачены, мы чувствуем себя дураками.

Ничего в этом нет, понятное дело, хорошего.

Не изменишь будущего, нет смысла оглядываться в прошлое.

Ещё немного — деревья с турниками окажутся под облаками.

А мы же не птицы. Не взлетим, как ни маши кулаками.

Кстати, какие-то птицы каркают, оседлав вершины.

А мы всё сокрушаемся о том времени, когда деревья были большими.

13.06.2019.

Лентяй

Воскресенье. Я нежусь в кровати

несмотря на ворчанье жены:

«Как дитё… Всё валяется… Хватит,

может быть? Я вот жарю блины,

будто пчёлка кручусь, или белка!

Что я — лошадь? Лежит, как тюлень…»

Боже мой! Это пошло и мелко!

Отвечать мне на глупости лень.

Незаметно впадаю в дремоту.

Солнце. Лето. Дорога. Крыльцо.

— Что, сынок, не встаёшь? Неохота? —

Голос мамы… Родное лицо…

Невидаль

Разыгралась на дворе пурга.

— На тебе калачик!

— Не заманишь!

Спряталась испуганная зга

В снегопад. Как ёжики в тумане.

Мягкое, пушистое «угу».

Спрятан белый свет за белой шторой.

Снегопад такой — не видно згу,

Не видал ни разу я которой.

8.02.2015

Окружение

Однажды,

забросив в гостиницу хлам,

забыл,

где я ночую.

Я

адрес

по-русски спросил у хохла.

Хохол отвечал:

— Нэ чую. —

Маяковский

А что изменилось сегодня?

У нас

всё те же отверстия…

в сыре,

всё то же Солнце,

всё та же

Луна,

всё так же нет мира

в мире.

В колодец,

Гремя,

жестяное ведро

роняешь.

Тащишь с натугой.

А в нём не вода —

Человечья

кровь.

Пропитана ею

округа.

Глотать

полезно

её

натощак,

закусывая человечиной.

Чуешь? —

холопьи чубы трещат,

паны заправляют

сечевом!

Жить можно

без сердца.

И без мозгов

тоже.

В руках —

винтовка.

Главное — свергнуть прежних

богов.

Капитализм.

Остановка.

Вот и приехали.

Это —

рай?

Нимбов слепит

свеченье.

В очередь, суки!

Не

напирай! —

Хватит не всем

печенья!

Горько!

Хотя и твержу:

— Халва! —

роясь в развалах

сэконда.

Рушится мир.

А вокруг —

Москва!

И

отступать

нам

некуда.

3.09.2016.

Недуг бытия

Чересчур

земля моя поэтами

богата.

И у каждого, гляди,

своя стезя.

Я, бывает,

уши затыкаю

ватой:

некоторых слушать

без уныния

нельзя!

Средь мужчин

поэтов масса,

да и среди женщин

всех профессий,

даже тех, кто у руля

государства.

Впрочем,

если бы поэтов было

меньше —

разве не вращалась бы

Земля?

Разве вдруг

январь бы обернулся

маем,

стало небо выше,

жизнь короче и

грустней?

Говорят, вода

поэзии внимает,

и от музыки

становится

куда полезней

и вкусней!

Ежели

давать «подкормку»

овощам и фруктам

в виде Листа

или Пастернака например,

мы тогда завалим

валовым продуктом

и себя, и

остальной

постэсэсэр!

Еcли же коровам

сквозь наушники

дуть

в уши

тексты песен

нынешней

попсы —

скиснет молоко

в коровьих недрах-тушах!

Что

ты станешь кушать?

Отощаешь

так, что свалятся

трусы!

Дело, значит, вовсе не

в количестве,

а в качестве?..

Пусть себе

строчат

работники пера!

Критику работа.

Вон — гляди —

на вырубках корячится —

руки стёрты в кровь

и в волдырях

от топора!

Ради

наслаждения

душевного, а также

плотского,

для того,

чтоб стать куда добрее

и мудрей,

я, бродя по улицам,

несу в кармане *

Бродского,

Окуджавы запись

в головной коре.

Улицы мои

грушовы, яблочны,

тенисты, да сиреневы.

А трава у дома! —

Аж из космоса

видна!

Граждане поэты,

не пишите много разной

хрени вы,

а пишите лучше хорошо

и до хрена!

Пусть поэты будут всякие —

большие, маленькие —

разные!

Разные у всех

и души, и умы,

но поэзия — такая вещь

заразная —

беспощаднее холеры, ОРЗ

или чумы!

«Чересчур

страна моя

поэтами нища»?!

Да ведь плюнуть некуда —

поэтищи вокруг!

Хорошо!

Стихи я принимаю натощак.

Не проходит

обострённый

бытия недуг.

*в нагрудном.

Пустяки

Из окон сигать —

некрасиво

и не умно.

Разве для этого

в доме твоём

окно?

Оно для того,

чтобы не было днём

темно,

а также —

для экономии

света

хоть для гражданина

обычного,

хоть для поэта.

Разве для смерти

рождаемся мы

на свет?

На подоконнике пыльном

последний

след

с лупой изучат,

когда проводить станут

следствие…

— Это на семь

навалившихся бед

ответ,

это — последнее

в жизни

бедствие!

Слабые духом бросаются

под поезда,

взвесив все

за

и против — вяжут пеньковые

галстуки.

Где ты, Создатель?

Уж если сумел

создать —

убереги

от ошибок фатальных,

пожалуйста,

тех, кто собрался с духом,

не не окреп

духовно,

кто ждёт не дождётся

не милостыни, но —

милости.

Мало уметь посеять

насущный хлеб.

Надо суметь этот хлеб-то

ещё и

вырастить.

Окна распахнуты.

Веет теплом из прорех

города. Не до восторга

телячьего.

Всё как у всех:

нынче слёзы,

а завтра —

смех.

Знаешь, отчаянье —

самый смертельный

грех.

Жизнь — это данность.

Дана

не затем,

чтоб растрачивать

на пустяки её.

— Послушай, а может быть,

чаю

с печенькой

горячего?

Мания

Если однажды

в полуденной или ночной

тиши

услышишь треск

или скрежет ты

необычный,

уверенным будь — то поэты

грызут

карандаши

или же перья

железные

автоматических ручек.

Всё самоедство.

А Муза роняет перо,

годится которое разве что для

дремучей подушки,

последнее

с синей пупырчатой

тушки,

и оголяет

бесстыдно

бесплотную грудь, и

бедро.

Жажда писанья

страшнее,

чем птичий

грипп,

свалит с копыт

даже супертамбовского

волка!

Ежели муза попала на мушку,

что кура

в ощИп —

два полушария

мозга

работают, как двустволка.

Порох бездымный, беззвучный.

Дуплет, дуплет!

Пороховницы

со скоростью света

пустеют.

Неуловимые,

бродят в дому

Галатеи.

Музы бессмертны.

Из них

не налепишь котлет.

Клавиатуру облапив,

енот- поласкун —

слышишь,

строчит холостыми,

как из

пулемёта? —

Это

безмузье вгоняет

поэта

в тоску,

это

на муз

беспощадно идёт

охота!

Пуще неволи

охоты такой

процесс.

Бродят сюжеты, как ёжики

в плотном тумане, и

надо нести —

а куда нам деваться —

свой

крест —

граф ли, не граф* —

не открестишься

от

графомании.

*Намёк на графа Струйского — поэта, книгопечатника середины 18 века.

Перемены

Медведи и лоси выходят на трассы авто.

Тополя в результате стрессов меняют пол.

Люди охреневают: а что с нами станет завтра?

Падает рубль. И не только. Смотрите, мол:

В тундре растут деревья, страдают реки.

Плавится, как Терминатор, арктический лёд.

Тех, кто уходит в безмолвные параллельные, заменить уже некем.

Лебеди-гуси летят сквозь весну напролёт

Над широтой-долготой безымянных туманных угодий.

Ёжики не в рукавицах, бродят кони пока без пальто.

Что-то меняется, но продолжается, вроде.

Что-то теряется. Что-то находится. Что?..

06.06.2019.

Наш паровоз

Движение — горения итог.

Нет дыма без огня — и нет угара.

Тут главное — чтоб не ушли в свисток

старания трудяги- кочегара,

тут главное — чтоб ехал паровоз,

бежали вёрсты, пар крутил педали.

Куда лететь — совсем другой вопрос.

Возможно, и туда, где нас не ждали.

Прошлое в прошлом

Встречают нас чужие города.

Рождения не нами жребий брошен.

Летят на свет в туннелях поезда

Под грохот раскатившихся горошин.

А в прошлом… В прошлом — дышится легко,

Покойно от заката до заката.

Что на губах не сохнет молоко —

За невзросленье долгое расплата.

Нам кажется, что будет так всегда.

И будущее видится хорошим.

Там нет ещё ни боли, ни стыда…

Они придут потом. Но будут в прошлом.

8.01.2016

В тундре

Я романтик. Непрактичный ум.

Думал я, прикидывая в Уме:

Мы бы в тундре выстроили чум,

Да и жили-б, как чумные, в чуме!

мы с тобой, чуть свет — уж на ногах! —

Вышли в свет, раздвинув занавески.

Ты бы мне не «ставила рога» —

Просто потому, что было-б не с кем!

Ты бы шила малицу, узор

Из кусочков шкурок подбирая,

А собаки бы несли дозор

У ворот кочующего рая.

На костре варилась бы уха,

Да такая, что стояла-б ложка! —

Из стерлядки! Нечего вздыхать! —

Скоро, скоро! Потерпи немножко!

Северная ягода на стол.

Дымный чай. Как в чуме нашем чисто!

Погляди — я у реки нашел

Царские монеты для монисто!

Есть у нас лекарство из рогов,

Есть табак и трубка для куренья.

Мы приносим в жертву для богов

Баночку брусничного варенья.

И, светла, приходит в тундру ночь,

Каждый раз смущаясь, как невеста,

Улетают злые духи прочь! —

Только добрым в доме нашем место!

И царит над миром Красота!

И Любовь — как жертвенное пламя

Нас сжигает — там, где Мерзлота

Вечная качается под нами.

Страшила

У кого-то стихи воробьями

На краю бесконечной души.

У меня — ковыряются в хламе

Стаи белых ворон. И шуршит

Синий ветер пером вечерами.

В чёрных соснах в литовской глуши

Бродит месяц с гнилыми краями,

Ищет шишки. А может, шиши.

Смех, замешанный круто на драме,

Клок соломы в башке ворошит.

9.04.2015.

Простая мысль

Отсутствие наличия того, что есть у других есть наличие отсутствия наличия того, что есть у других, у тебя. Разве это не здорово?

Береги то, чего у тебя нет и чего нет у других которого!

Се ля ви

Глаза разбегаются, лишь успевай лови —

скачут, как ошалелые, по прилавкам и полкам.

А в кошельке ни хрена не видать. Се ля ви,

как говорят «у них». А у нас втихомолку

лишь матерятся: мол, цены пустились в галоп,

подорожало «Игристое», «Завтрак туриста»…

— Сколько?! — И лезут глаза на лоб.

Надо сходить к психологу. Нет, к окулисту!

Пока идёт дождь

Читать, скучать, пописывать стишки,

Глаза упрятав в сонные мешки,

Когда по окнам дождик барабанит…

Попрятались за мокрые кусты,

Стесняясь поголовной наготы,

Берёзы в сквере. Воздух пахнет баней.

Вороны в луже посреди двора.

— Ну, что же вы? — Ни пуха, ни пера,

Семь футов! Крылья — сложенные вёсла…

Как быть, кем состояться, для чего? —

И тот вопрос, и этот — ключевой.

Мучительно не хочется быть взрослым.

Мечтать, дремать под воркотню дождя.

В другое измеренье перейдя —

Летать и падать, обретать свободу

И плакать от нахлынувшей любви.

В соплях подушка — не от ОРВИ,

Друг ситный. Сито плохо держит воду.

Увязнет в глотке воздуха глоток.

Течение. Впадение в поток

Живой воды живущего. По капле.

Носки, рубашка, носовой платок…

Пускай не много нажито, зато

И плыть легко ладье твоей, не так ли?

Проходит время. Копятся долги.

Никак не можешь встать не с той ноги.

Порой ни с той, ни с этой не встаётся,

И рядом нет ни друга, ни слуги.

А в это время где-то у других

В распахнутые окна льётся солнце…

Следопыт

Вот — долгоносик… Вот — уколы шила,

Следы, впечатанные утюжком:

Девчушка на свидание спешила.

Вот — бегала синичка босиком,

А вот — проехал тарахтящий трактор,

Двор застегнув на молнию-замок…

Пришёл и сгрёб лопаты оператор

ПоСЛЕДствия в бессмысленный комок.

6.01.2015.

Облака

Как лебеди, садятся облака

На зеркало реки, роняя перья,

И тянется погладить их рука,

Преодолев их страх и недоверье.

И хочется в их стае, налегке,

Забыв про все и отражаясь в небе,

Плыть по теченью по большой реке,

Как потерявший пару белый лебедь.

Грани

На чьих-то окнах всходят помидоры.

В кармане ищет дырочку соха.

А тут мозги забиты всяким вздором…

как будто станешь сытым от стиха!

— Дыг-дын, дыг-дын — копыта в подоконник —

и поскакал по вольным облакам!

Пускай другие подыхают кони

на пашнях за понюшку табака,

когда навоз по самы помидоры.

Серпом по я оккамовская грань.

Грохочет город. Раздвигает шторы

Ладошками пугливая герань.

30.03.2019.

Оксюморонное

Вновь обостренье тупости. Увы.

Не каждому дано парить без крыльев.

Преодолеть бессилье без усилья

Нельзя. А прыгнуть выше головы?

Как песню спеть мне, будучи немым?

Согласие. Битьё посуды. Ссора.

А истина вдруг оказалась вздором.

Вы за решёткой. Только вне тюрьмы.

Есть белый свет. Есть чёрный кот в мешке.

Всё включено в какой-то круг порочный.

Луч света спрятан в скважине замочной.

Ключ — в сундучке. Который на замке.

7.12.2014.

Золотое кольцо

Историю, как и храмы, делают обыкновенные люди.

Бьют куриные яйца, распределяют белок и желток:

Это — в раствор, а из этого делать будем

Краски. Руководит работами Бог.

Уходят сквозь землю озёра, теряются целые страны.

Прятки. Кому уподобился человек?

Снова ворота. Таращимся, как бараны,

Перетекаем, как реки, из века в век.

Руны на камне. Бьёт колокольня поклоны.

А на дверях — вериги, амбарный замок.

Где-то внутри, замыкаясь в себе, иконы

Думают: «Господи, кто бы Тебе помог…»

3.07.2019. Суздаль.

Дорожное

Мой организм днём и ночью перерабатывает чай.

Я мотаюсь вторую неделю по городам и весям.

Ты успокаиваешь: «Любимый мой, не скучай!

Всё быстротечно и временно. Мир так тесен!

Всё у меня окей.» А тут — хоть колоти в колокола,

Хоть уходи в монастырь, особливо — в женский… Метаморфоза.

Автобус-матрёшка. По-прежнему сажа бела.

Плачут мужчины и бабы хохочут с воза.

От Вологды и до Вологды скатерть дорожная — вся в узелках.

Многоголовы соборы Руси пасторальной.

С чего бы вдруг — о чиновниках и дураках?

Путеводитель, а по домам не пора-ль нам?

3.07.2019. Суздаль.

Фатальное

Бобры. Плотина. Половодье слёз

За вдохом или выдохом глубоким.

За частокол шлагбаумов-берёз

запрятал окунь полосаты боки.

Стремительно проносится оса,

висок отрикошеченный седеет.

Нечаянная жизни полоса —

неважно как, неважно, с кем и где я.

06.04.2019.

Обручение

С бухты-барахты барахтаюсь в этих глазах.

Век воли наступит — захочется века неволи.

Тёмные омуты… Как бы тебе рассказать

О том, какой я законченный стал Светоголик?

Там, за туманами — радужки. Солнце встаёт.

Тает роса. Суеверие: радостно слишком.

Как бы не сглазить. Впадаю в свеченье твоё.

Ты говоришь: «Ну какой же ты взрослый? — Мальчишка!»

Гладишь мне волосы. Средоточенье ума.

Связи серебряных рыбок с суровой мерёжей.

Брод. И по горло (кому — по колено) — туман.

Шмыгает носом колючки теряющий ёжик.

12.04.2019.

Старая ива

Добродушен дом. У старой ивы

Сердцевина крошится ствола.

Дом кирпичный выглядит красивым

С этой ивой во главе угла.

На стволе у дерева заплата:

После операции живот.

Дряхлая атлантка, суковата,

Подпирает низкий небосвод,

Полный влаги и густого света,

Серого, текучего, как ртуть.

Полные печали, сети веток

Ловят ветер.

В осени по грудь.

5.11.2015.

О двух концах

Уныние и безнадёгу — на пушечный выстрел!

Дробина слону. Но это не про тебя.

К хорошему привыкаешь незаметно, приятно и быстро,

А вот отвыкать… будто БУКами по воробьям.

Молчишь — так сохраннее золото, немудрёные зубы.

Медные трубы играют побудку-отбой.

Розги. Как прутики. Не поломались по одному бы…

Но это конечно опять не про нас с тобой.

Мелочи жизни. Бывает, что «птичку жалко».

Игрушечных армий полчища — смахнуть рукавом.

Прутик несломленный. Вырастет добрая палка.

Небо-земля. А между — вот так — живём.

13.04.2019.

Возрождение

«Шир», да «шир» — метёлкой дворник спозаранку…

Спозаранок нынче тихий. Выходной.

Загляделся на воронью перебранку

на деревьях, вкусно пахнущих сосной,

почерпнул немало ценного из лужи —

облаков, ветвей, ворон круговорот.

В голове стихотворенье, а снаружи —

проза жизни. И заботы полон рот.

Утро доброе, ни пуха, ни пера, но

мечет солнце оперённые лучи.

Вся рубаха в мелких дырочках. Подранок.

Где-то в небе птица чёрная кричит.

Что за жизнь… не потеряться бы в загадках.

Сыплет соль на раны свежие солист.

Возрождение. Мучительно и сладко

вылупляется из почки чистый лист.

21.03.2019.

Туманное

В тёмно-синем лесу — что-то смутное за пеленою…

По рукам и ногам глупых ёжиков вяжет испуг.

Деревянные палочки вдруг оживают весною.

Это кажется только. На самом-то деле — не вдруг.

В этом жутком лесу столько спутанных накрест дорожек,

По которым едва ли удастся сбежать от судьбы…

Есть ли жизнь на Земле? Кто-то молвит над ним: «Бедный ёжик!»

И добавит ещё через тысячу лет: «Как не быть! —

Папокарловы палочки вон оживают весною,

По тропинкам лесным пробираются к небу ежи…

Только чудится им, что покрыты глаза пеленою,

А на самом-то деле — туманны их взгляды на жизнь.»

07.04.2019.

Радость

Над полем рыжей ржи летал петух.

Общались гмо с пенициллином,

И дохли куры со смеху: лопух!

Летальный суп и перья для перины!

А он сиял, вставая на крыло,

То «штопор» им показывал, то «бочку»,

Опознанный курями нло,

Одетый в перьевую оболочку.

12.12.2015.

континуум

— Поговорим?

— О чём же?

— О грибах!

Оставим темы прочие на завтра.

Ты что обычно кушаешь на завтрак?..

И тает мёд на утренних губах…

И расстоянья «близко-далеко»

Смещаются во времени-пространстве,

И волосы теребит ветер странствий,

И паруса мечты — до облаков…

— Так о грибах? С картошкой! Чистим лук.

Как ест глаза! Ну, ничего, бывает…

В житейском море — SMSки круг.

Вселенная. И в ней — душа живая.

11.03.2019.

Привычка

Жуёт стиральная машина

мои несносные носки.

Есть для ворчания причина

И есть причина для тоски.

Ей не до правил и приличий:

Ведь, к помешательству близка,

Она упорно ищет лифчик

Среди вещей холостяка…

О6.03.2019

Неудовлетворённость

Живёшь, как будто ещё не в последний раз,

как будто впереди ещё много нерастраченных судеб,

а где-то в организме третий недрёманный глаз,

зажмурившись, дремлет, и ждёт, что вот-вот разбудят.

Разбудят — встрепенёшься, как встрёпанный, и вдруг поймёшь —

прозрение твоё дороже власти и денег —

что просто живёшь, за здорово живёшь, едрёная вошь,

здорово! И сам себя за волосы тянешь из тени —

потянешь… И в топкой тине взбаламученного бытия

потревоженный сон твой отныне остёр и тревожен.

Мать твою, бытие твое — голимая галиматья!

Ощущаешь: давно ржавым ножиком без стесняющих ножен

лежишь среди прочего хлама на топком дне,

смотришь сквозь толщу лет, как светятся в небе стрекочущие медузы

и рыбы зевают… Ты был бы судьбою доволен вполне,

кабы не звёзды, щекочущие твоё корабельное пузо.

Мартовское воз… пробуждённое

И вот — весна. Легко дышать и ждать

у моря переменчивой погоды.

Беда любая — вовсе не беда:

была бы только толика свободы

любить во всю ивановскую мочь,

как этот кот ободранный дворовый,

поющий серенады день и ночь

неблагосклонной Мурке чернобровой,

была бы только молодая прыть,

да кровь не знала, что такое тромбы…

Ты фимиам, а не табак курить,

ты воду пить с лица и ног попробуй

любимой, а на прочее глаза

закрой. Рассвет в душе. Потёмки

раздвинуты. В них жить уже нельзя.

Ледовый панцирь. Красное на кромке

оккамовского лезвия. С берёз

злорадствуют лукавые вороны —

наелись лука. Сквозь капели слёз

съезжают крыши в небе оперённом.

02.03.2019.

Мысль

Как прихотлива мысль, как вдалеке

Неясен свет… И как непредсказуем

Тернистый путь. Мы башмаки разуем,

Пойдем по розам, грея в кулаке

Лишь горстку медных слипшихся монет.

Оплачены не щедро наши муки.

Но, может, мы страдаем ради скуки?

Что ради славы — вот уж точно — нет.

Сочится кровь, питая лепестки…

Вы скажете: откуда этот пафос?

А это выпал мой скелет из шкафа,

Схватившись за безмозглые виски.

Дубовый шкаф вдруг выпустил ростки…

31.10.2014.

Непреходящее

«Халва, халва, халва… Всё хорошо!..»

Ничуть не легче жить от аффирмаций,

когда часть жизни стёрта в порошок,

оставшуюся заполняет шок

и как-то надо с этим разбираться…

А как — никто не сможет научить.

Всё одному. За болевым порогом —

тревожные бессонницы в ночи,

нескорые  машины и врачи,

пора больниц и разговоров с Богом…

Но прошлое с тобой, сегодня, здесь.

Оно в твоей крови, и разве странно,

когда в душе не зарастает рана,

когда болит: ведь ты на свете есть

и проходить любви, как видно, рано…

И сколько б ты ни говорил «халва» —

во рту не сладко. И, скрипя зубами,

ты слушаешь: народная молва

нанизывает бисером слова

на смыслы. Только смыслов за словами —

прикрыть тех смыслов нищету едва…

И вдруг настанет время приходить

другой любви, спасительной, нежданной,

как гром средь неба ясного, как манна…

и робкий свет затеплится в груди

и в будущем затеплится туманном,

которого наплакал ёшкин кот,

воспрянувший от сна, весну  почуяв,

в котором птицы-фениксы кочуют

и замыкается круговорот,

всех исцеляя. Всё вокруг врачуя.

22.02.2019

Туда-сюда

Она опять уйдёт. Да что ж такое?

— Чего ты — как челнок — туда-сюда?!

Нет ни минуты от тебя покоя.

Сегодня воскресенье? Нет, среда!

Смешалось всё в сумятице явлений

И уявлений некоторых лиц.

Недели сократились до мгновений,

Секунды скачут вроде кобылиц,

Копытами звенят мне по затылку.

А может, это… Истина в вине?

Стучат. В глазок смотрю я, как в бутылку,

За дверь. Там, «в толстой сумке на ремне»,

Конверт. Мой адрес. Наш. Макулатура.

Бессвязные, как выкрики, слова:

«Прости. Что делать — я такая дура…

Но в этом ты, бесспорно, виноват!»

10.10.2015

Ложка к обеду

Перекрещусь, когда весенний гром

шарахнет по башке. Ну что тут скажешь?

Бесёнок мой, вопрос стоит ребром.

Тюльпаново-то как на распродаже!

Базар. От сантиментов далеки,

торговцы мартом праздничны и ловки.

Народ. Благоговейные кульки.

В кульках — цветов невинные головки.

02.03.2019.

Верба

Обычное утро, обычной весной

Шагает прохожий, колючий, как ёжик,

С душою в потёмках, но с белой спиной

И хмурой небритостью заспанной рожи.

Апрель начинается первым числом.

Вруны встрепенулись, грачи прилетели.

И он себя чувствует просто ослом

(Ну, хоть не козлом…) в человеческом теле.

А может, он просто привычно устал

Впрягаться в привычное утро, как лошадь…

Наброском на чистом пространстве листа —

Начавшийся день. Вороньём огорошить

С обвислых берёз, потрепать ветерком

За чуб, удивить безмятежностью неба

Пытается жизнь. Серебрится пушком

В начале недели воскресшая верба.

11.03.2016.

Обновление

Пройдёт семь лет — не будет и следа

От прежних нас. Ни клеточки единой.

Ни боли пережитой, ни стыда.

Быль или небыль… Станет жизнь былиной.

Ступай себе и заново греши,

Забыв о том, что есть в мозгах заметки —

Как трудно возрождаются души

Бессмертные израненные клетки.

7.02.2019.

Хранилище

Насолю усмешек бочку —

Злых, таинственных, надменных.

Двести лет им до просрочки

В кучке листьев охрененных.

Заготовлю впрок улыбок,

Положу на полку зубы.

Ворох сделанных ошибок,

Неотёсанных и грубых,

Комплименты, сантименты

Обитают в коробушках,

Между ржавых инструментов,

Между веников с лаврушкой.

В паутине старых писем

Что-то важное хранится.

Тараканы мыслей… Брысь им!

Для болячек есть больница.

Здесь, на дне дырявой кружки,

Тюбик скорчился с «Моментом»,

Лёгкий труп засохшей мушки,

Бескозырчатая лента,

Наряду с помётом крысьим,

Стопкой — чахлые обиды,

Календарь, совсем без чисел,

Как без жизни Атлантида.

Скрип рассохся в недрах скрипки,

В черепной коробке — разум.

В зону, где храню ошибки,

Посторонним вход заказан.

Я иду за следом санным

Между изб-одноэтажек.

Сохранились, как ни странно,

Глухари на крышах даже.

Свет пронзителен и зыбок.

Иней синий. Край суровый.

Замороженная рыба.

Заржавелые засовы.

Жертва

Подточу карандашик простой, намалюю чего-нибудь:

огуречик с ручонками — веточками нарастопыр-

ку, рядом с ним — огуречик поменьше и прутики поутончённее.

Это — я. А ко мне пририсую ещё целый мир

карандашами «Искусство», ароматными и цветными:

домик из брёвнышек и солнышко меж облаков,

деревья, траву, корову, у коровы — большое коровье вымя,

на боку у коровы напишу раскоряченными буквами: «молоко».

В эмалированное ведро ударять будут струйки звонко,

будет вкусная парная пенка подниматься над ним.

Бабушка ругается на игривого губастенького телёнка.

Телёнок получился слегка плоховато. Ну, извини…

На другой картине будет пожар, пожарная машина, брезентовые шланги,

пожарники сильные, потому что шланги тяжёлые ведь,

а ещё — дорога, речка с обгорелым мостом и нехоженые овраги. Хорошо, когда много бумаги!

Говорят, что бумага всё может стерпеть.

Топится печка. Часы досуга. За окнами вьюга.

Объяснять кому-то, что ты будущий великий художник, бес-смыс-лен-но.

Тягу к искусству не убьёшь, хоть и поставишь вместе с ребёнком в угол

поразмышлять- покумекать. Подумаешь, «это были новые обои!» Но…

Разноцветный пластилин

Слышишь цокот? Ты думаешь, чьё-то подковой копыто

бьёт в дорожную грудь: мол, не-ис-по-ведимы пути?

Только как бы не так! Это муха, надувшись досыта

самоварного чаю, с утра на базар цокотит.

Высоко в небесах возникают воздушные змеи.

На невидимой привязи держит их крепко земля.

Через шорохов, тресков и чьих-то стихов ахинею

змеи ловят приказ: «Без приказа не смейте стрелять!

Это суперагент. У него есть свои тараканы —

неприметных подпольных, запечных делов мастера.

Стая цапель в порту — ковыляют подъёмные краны.

Побежал такелаж. С Магометом столкнулась гора.

Грустный ослик Иа засмотрелся в зеркальную лужу.