Бесплатный фрагмент - Королевские чётки: Зерно Чужестранца

Карты, которые могут понадобиться в процессе чтения

Глава 1

Добро пожаловать в Серенид!

(Королевство традиций, амбиций и запутанных юстиций)

Королевство, где мечты сбываются… с рук.

Где путники чувствуют себя как дома… кладут ноги на стол и спят, где хотят.

Где магия и религия объединились… против разума.

Где бедность — не порок… сердца. Переживёте!

Где аристократия неустанно думает о народе… нелестные вещи.

Где слышен звон монет… но не видно, кто их у вас вытащил.

Где доблестные рыцари бьются… шлемами о стену.

Где вы можете позволить себе всё… кроме того, что нужно.

___________

И, конечно же, где без чёток даже король не чёток!

Смогу ли я когда-нибудь забыть эту встречу? Быть может, стоило развернуться и уйти? Убежать! Ведь я сразу увидела, что он приближался именно ко мне. Ну да…

Больше было не к кому. Я ведь специально пришла на площадь в разгар рабочего дня, когда она пустовала. Мечтала постоять одна под ярким солнцем — тёплым и ласковым, как на родине. В тишине и покое. Поесть мороженое.

Нет же, кому-то что-то опять надо!

Почему все раненые, потерянные, несчастные тянутся именно ко мне? Как будто на спине написано «Чем могу помочь?».

Хотела уйти, но жара так разморила. И я подумала, если просто опущу взгляд, сдвину брови построже и погружусь губами в мороженое — он и сам пройдёт мимо. Как бы не так!

Какое-то время я даже верила, что это случилось, что незнакомец нашёл другую мишень, когда совсем рядом послышалось:

— Эй, девушка. Вы не подскажите, как попасть наверх…

Я дёрнулась. Верхушка моего великолепного мороженого с розовыми полосками джема соскользнула на землю.

О нет! Я в ужасе распахнула руки и глянула вниз. Если оно ещё и попало на новые туфли — он об этом пожалеет.

— Девушка?

Пришлось ответить. Казалось, это был единственный способ от него отделаться.

— Что вам нужно… э-э-э, сэр?..

Сэр он, или кто? Да кто ж его знает? Никогда прежде не видела такой странной одежды. Сиреневая мантия — вам мало? С золотыми оборками и узорами на подоле. Жонглёр? Фокусник? Нет!

Ткань переливалась на солнце, колыхалась от ветра. Готова поклясться: такой шёлк продают на вес золота во дворцовых лавках.

Наверное, я уставилась слишком уж пристально — незнакомец поёжился, чуть отстранился и скрестил руки.

— Я говорю, — медленно выговаривал он по слогам: — как по-пасть на верх ко-ро-левско-го двор-ца?

На верх королевского дворца?.. Это что — шутка? Честное слово, в Армаде Дракона за такие вопросы предлагали бы опохмелиться.

Я сморгнула. Слова застряли где-то в горле.

— Вы глухи? — нахмурился он.

«А вы слабоумны?» — так и хотелось сказать.

— Как попасть на верх королевского дворца? — повторила я, поднимая голову. Ещё выше… и выше…

Высоко, на фоне лазурного неба, маячила так называемая королевская башня. Самая высокая башня… думаете, города? Континента? Мира!

Первое, что озаряет рассвет, и последнее, что гасит закат.

— Туда попасть невозможно, — выдохнула я, не сдержав лёгкий вздох. Что уж тут поделать — дух захватывает.

Ляп! Капля моего обречённого мороженого сорвалась снизу. Бумажному стакану конец. Да и не мороженое это больше — молоко.

Вот же чёрт! Не прощу!

— Да вы!.. Вы… — я кинула стаканчик, замахала руками. — Вы только посмотрите, что…

Он не разделил моей скорби. Действительно. Много ли печали — мороженого лишиться? Он с интересом окинул меня взглядом с ног до головы и приподнял бровь. Серьёзный вид для человека с такими вопросами.

— Вы впервые в Асилоте, верно?

— В каком-то смысле… — любитель ярких мантий тоже поднял голову, выискивая взглядом свою запретную цель.

— Так вот, наверх может попасть только король и его приближённые.

— И как же они туда попадают?

— Хороший вопрос. Может, вам стоит поискать гида.

Куда только делось моё раздражение? Я поймала его взгляд и, вопреки ожиданиям, незнакомец не выглядел глупым занудой. Скорее человеком с какой-то… болью в сердце? Странно, конечно. Много ли печали спальню короля не увидеть?

Что ж, на отдыхе каждый сходит с ума по-своему. Например, моей главной задачей на тот момент было — купить новое мороженое.

Я уже развернулась, но…

Его пальцы коснулись моего локтя, он приблизился.

— Помогите мне, — тихо, но твёрдо проговорил он. — Я должен туда попасть. Я заплачу. Заплачу вам, сколько скажете.

Такой настойчивости я не ожидала. Чуть повернулась и глянула на него. Он склонился, лицо закрыла тень, но я чётко разглядела напряжённые скулы, поджатые губы, складку меж бровей. Ох, это не какой-нибудь там культурный интерес. Он настроен серьёзно. Но почему? Зачем кому-то подниматься в покои самого короля?

Заговорщик? Нет, слишком открытый. Авантюрист? Нет, слишком серьёзный.

И что прикажете делать? Я ведь рыцарь Армады Дракона — военнообязанный блюститель порядка. А если это какой-нибудь государственный преступник, мало ли среди них ненормальных. И как я потом оправдаюсь, что ничего не предприняла?

Не могу я просто так взять и уйти, когда при мне какой-то чудак решил прогуляться в королевскую башню в весёлой мантии.

Моё замешательство мужчина понял по-своему:

— Смотрю, у вас сразу появились идеи.

— Вы, сэр, будто о делах государственного значения разговоры ведёте, — я постаралась улыбнуться.

Он склонил голову, подмигнул обоими глазами:

— Но ведь вы чужестранка.

Больше доказательств не требовалось — я не ошиблась, этот модник что-то замышляет. Теперь я просто не в праве оставить это дело. Арестовать его? Нет… Он удерёт. Стража дремлет в тени — а там, глядишь, и затеряется в переулках.

Боже! Ну за что мне это? Я ведь просто хотела отдохнуть, поесть чёртово мороженое, забыть, что я воин, и вот…

— Сэр, подождёте меня здесь? Я мигом, — я изобразила улыбку, вырвала локоть — что вцепился, ведь не тонет?

Он хмыкнул, вновь сложил руки на груди:

— Но учтите, я вас найду.

Не надо быть следопытом, чтобы понять — он не отставал ни на шаг. Я ощущала себя бродячим артистом с экзотической зверюшкой на привязи. Горожане сворачивали шеи, стражники останавливались и хмыкали, торговцы выпадали из-за прилавков, возницы придерживали лошадей. Даже лошади провожали нас долгими взглядами.

Портниха, выйдя на крыльцо, приложила к глазам пенсне — ловила веяние новой моды.

Булочник с подносом, не заметив дороги, врезался в дверь своей пекарни и рухнул, осыпаемый круглыми румяными буханками.

Гробовщик, приколачивающий табличку «С удобством в жизнь вечную», грязно выругался, попав себе по пальцам.

А крик из лавки брадобрея и вовсе заставил поёжиться.

С непринуждённым видом, своей вальяжной походкой, чужак в сиреневой мантии уверенно приближался к пику событий сезона. Похоже, в клубах и тавернах о нём будут говорить все выходные.

Я выдохнула, когда мы наконец добрались до перекрёстка и свернули в старый парк или, скорее, уже молодой лес. Многолюдный район остался позади.

Пару ребятишек ещё перешёптывались и волочились следом, но отстали, когда мы дошли до конца разбитой дорожки и начали петлять по дворам — среди почерневших, разрушенных домов.

Здесь начинался Погорелый район, уже много лет заброшенный после пожара. Славился он дурной репутацией.

Одни видели тут злобных духов. Другие рассказывали, что здесь пропадают люди. Третьи — о портале нечисти.

Останки недогоревших зданий, обугленные деревья, раскуроченные прилавки дразнили даже самое скудное воображение. Но я-то знала: дело не только в воображении.

Пройдя почерневший переулок, я свернула в поросшую лианами рощу. Колючки цеплялись за тонкие косички, обвивались вокруг ног — привыкла.

За рощей возвышался забор в два человеческих роста, словно заявляя миру: «Прохода нет!»

Сзади бодро ломались ветки — мой новый знакомый не отставал. Смелый парень, но для него прохода действительно нет.

Я добралась до ворот, прошептала нужные слова и быстро проскользнула в приоткрывшуюся щель, которая тут же сомкнулась за моей спиной.

Двое стражей в потемневших доспехах кинулись ко мне ломаной походкой — живые мертвецы. Привычным жестом я создала защитное поле. Атаковать безвольных рабов не в моих правилах.

Ещё одно препятствие — сад: заросший и запутанный, как борода столетнего отшельника. Пара ругательств, пара криков нежити, которой я ненароком в зарослях отдавила ноги.

Наконец-то!

Я добралась до покосившегося четырёхэтажного особняка. Какой он был прекрасный… когда-то. Остатки роскоши — статуи и резные украшения — так и скалились со стен. Пустые окна с тоской поглядывали на гостей, которых здесь не бывало.

Прочная дверь поддалась. В полутёмном коридоре уже ожидал дворецкий с загнутыми бараньими рогами и красными глазами — последнее «Проваливай!» для самых понятливых.

Отпихнув его, я бесцеремонно свернула к лестнице, поднялась на второй этаж, через длинный коридор направилась в библиотеку.

Из двери пахнуло пергаментом и пожелтевшими страницами. Я переступила порог. Здесь всегда царит полутьма — тяжёлые шторы задёрнуты плотно.

Длинные стеллажи нависали со всех сторон, громоздились тома, свитки, непереплетённые листы. Казалось, одно неверное движение — и всё это обрушится, похоронит меня в этой тьме под толщей знаний.

У массивного стола в центре стоял мой бывший учитель — великий маг Серенида, одно имя которого считается заклятьем: Гредвар.

Как всегда, он читал, согнувшись в три погибели. С его ростом это должно быть особенно нелегко. Длинные чёрные волосы удерживала повязка у лба — чтобы не ниспадали на драгоценные страницы.

Он поднял голову, хотя глаза всё ещё бегали, словно продолжали читать строчки.

— Опять приехала? По делу или просто? — на лице вспыхнула улыбка.

Немного бледный, лохматый, но красивый, будто принц. Маги долго остаются молодыми.

— Похоже, по делу, — вздохнула я.

— «Похоже»? — он приподнял брови.

Я пересказала всё: про чудака на площади, про его странные вопросы о королевской башне, про его просьбу.

— Вот как? — в глазах Гредвара вспыхнул живой интерес. — И много пообещал? А то я бы и сам заплатил тому, кто… свергнет монархию.

Чего я ждала?

Сколько его знаю — он готов в любую минуту что-нибудь отменить или свергнуть: титулы, порядки, престолы.

Довести мир до первобытно-общинного строя.

И при этом каким-то образом верен государству и короне. Будь не так — я бы не пришла.

— Он не похож на убийцу, — сказала я, перебирая в памяти наш разговор на площади. — Его… — я пыталась подобрать слово, — его жалко.

— Превосходно. Умеет манипулировать чувствами! Настоящий профессионал, иначе медник бы ему цена.

— Да не в том дело. Ну… сам глянь. Он там, у забора.

— Интригующе, — Гредвар подошёл к окну, отодвинул тяжёлую штору и выглянул наружу. — Вон тот, в мантии? — вопрос, конечно, риторический.

Он потянулся к полке, достал бинокль, поднёс к глазам… Замер. Губы его быстро прошептали длинную фразу на неведомом языке. Я не знала перевода, но это точно было ругательство.

Он ещё минуту щёлкал языком, мотал головой, а затем повернулся ко мне. Его зелёные глаза горели, будто он внезапно постиг тайну мироздания.

Сердце ёкнуло. Я уже чувствовала: дело нечисто. Без меня тут не обойдётся. Уже не обошлось.

— Вот этот тип подошёл к тебе, сказал, что хочет попасть наверх, и предложил заплатить?

— Да.

— Точно?

— Точно.

— Ну, одно скажу точно — он не собирается убить короля. Потому что он и есть король.

Я вздрогнула… села бы, если бы рядом не лежала стопка книг. Что?! Вот уж этого я не ожидала. Король? Один? Здесь? Бред!

Боже… Я хлопнула себя по лбу. Чему я верю? Он же шутит. Секундный шок сменился злостью, как у жертвы глупого розыгрыша.

— Гредвар…

Я выдохнула, раздражённая вдвойне. Я не люблю шутки про короля и про политику.

— Это несмешно, — проговорила я, поджав губы. Он должен это прекратить.

Маг пожал плечами:

— Но я и не смеюсь, — он снова взглянул в бинокль… и тут же расхохотался. — То есть смеюсь. Но не над тобой. Ситуация уморительная!

Оххх… И ради этого я сюда пришла?

Я подавила желание разразиться тирадой, приблизилась к столу, которого наконец-то коснулся нелюбимый Гредваром дневной свет. На плотных страницах раскрытого фолианта плясали какие-то мелкие символы. Ничего не понять, а жаль: я бы почитала, пока он там не сменит настроение.

Поскорей бы… А то лавка мороженщика закроется. Я хочу мороженое! Я хочу отдохнуть и забыться. Мне это не позволено?

— Девочка моя, — протянул бывший учитель, — я серьёзно. У меня под забором стоит король.

— Так впусти его. Второго такого случая не будет, — буркнула я, не отрывая взгляда от непонятных знаков.

Гредвар фыркнул, как человек, которому предложили пожертвовать состояние на ремонт казначейства:

— Нет уж, спасибо.

Да уж. Приглашать кого-либо побродить по его «вилле ужасов», по совместительству — лаборатории некроманта, зоопарку демонов и складу проклятий… Отличное место, чтобы инсценировать несчастный случай.

— Кстати, — продолжал Гредвар, — не вздумай сказать ему, чей это дом. Скажи, хозяин давно уехал… чёрт знает куда. Откуда ты у нас, напомни?

— Таприкан, — буркнула я. Как будто у людей с тёмной кожей есть другая родина!

— Вот. Уехал в Таприкан, а дом тебе оставил. И пусть забудет дорогу…

Я тут же пожалела, что вообще ответила. Надо было молчать.

— Гредвар, ну пожалуйста, — пробормотала я, вновь отвернувшись к книге. — Просто скажи: он безопасен?

В этот момент моё видение ситуации перевернулось — я почувствовала на себе его взгляд. И этот взгляд я знала.

Иногда ощущала его даже на расстоянии, в моменты усталости, когда хотелось сказать: «Хватит с меня!». Он возвращал в реальность, поднимал на ноги. Не давал забыть, кто я, и за что я отвечаю.

И этого взгляда я боялась.

Я замерла, с трудом подняла глаза. Холод пробрал до костей.

Гредвар прижал ладонь к сердцу:

— Клянусь Единым Создателем всего живого и неживого: да сгореть этим книгам, да не колдовать мне семь лет, если только это не король.

Это уже не шутка. Гредвар — в клятвах осторожен. Холод пробрал во второй раз, мир замедлился.

На ватных ногах я подошла к окну. Гредвар пожал плечами и протянул бинокль. Я тут же выхватила его.

Что я хотела увидеть? Не знаю. Мне будто надо было переосмыслить, посмотреть заново. Осознать это… событие века.

Это король? Он самый? Сверху? Прямо с трона? В городе? Без охраны?

Мой знакомый в сиреневой, уже измятой, мантии стоял там, где я его оставила — в тени у рощи. Он смотрел на ворота с таким укором, будто обвинял их в государственной измене.

Он не мог видеть сквозь них — ворота прозрачны только изнутри, но я сама себе об этом напоминала. Потому что взгляд проникал в самую душу. Ладони вспотели.

Я сглотнула, ощущая себя так, как если бы маленькая надпись на карте внезапно обернулась горным хребтом.

Как если бы в обычной воде растворилась капля смертельного яда.

Как если бы крошечное насекомое передало неизлечимую болезнь.

Что-то безобидное оказалось фатальным.

— Я… я не знаю, как выглядит король, — пробормотала я, возвращая бинокль на полку. — Он всё время в башне. Его никто не видит.

— Большинство не видит, — поправил Гредвар. — Но уж семь советников имеют такую честь чаще, чем желают.

— И ты ведь один из них.

— Точно.

Точно!

Я даже выдохнула. И с чего решила, что без меня не обойдётся? Вот король — вот советник. Я свою часть выполнила — свела их. Дальше уж они что-нибудь определённо придумают. В крайнем случае, Гредвар может встретиться с ним в каком-нибудь другом месте, если не желает раскрывать свой адрес. Это уж ему решать. А я скорее всего уже буду в клубе болтать с друзьями и даже не узнаю…

— …как это вообще возможно, что король оказался без сопровождения и просит помощи, словно сирота из сгоревшего приюта? Из окна, что ли, выпал? — сама не заметила, как проговорила вслух я.

— Не знаю, — Гредвар пожал плечами. — Спроси у него. Он же тебя выбрал.

От неожиданности я даже не успела сменить интонацию и всё также задумчиво повторила:

— Меня? Выбрал? Для чего?

— Для помощи, — спокойно пояснил маг.

Я наконец встрепенулась:

— Что? Что ты говоришь? Меня? Для помощи? Ну нет. С чего ты взял? С какой стати? Да и что я могу сделать?

— Помочь вернуться наверх, очевидно.

— Да при чём тут я? Я уже сделала, что от меня требовалось — привела его к тебе. Ты его советник и…

— И что?

— И знаешь, как всё это работает.

— Вот именно, что знаю. Ты заметила, что обратился он не к советникам?

— Ну, до них ещё надо добраться, — я посмотрела исподлобья: — а ближайший скрывает своё местоположение.

До той минуты я ещё думала, что он потешается.

— Э… это неважно, — парировал Гредвар. — Я, конечно же, искренне сочувствую и даже поразмыслю, как ему попасть наверх. А ты пока… обеспечишь ему полную безопасность! Точно! — он кивнул сам собой, довольный. — Так и сделаем!

И прежде, чем я успела понять, что сейчас произойдёт, он успел официальным тоном заявить:

— Приказываю тебе обеспечить Его Величеству полную безопасность.

От возмущения я даже закашлялась:

— Ты уже давно не мой наставник, Гредвар!

— Тогда приказываю как советник.

— Нет, нет и нет. Я рыцарь Армады. У меня полным-полно своих дел. А Совет… С каких пор я вообще ему подчиняюсь? Вы тут давайте уж сами решайте свои королевские дела.

Он поправил штору так, чтобы из-под неё не проникало ни лучика, прошёл к тумбочке и уселся. Это предвещало лекцию:

— Конечно, — громко произнёс он, будто говорил на целую аудиторию. — Несомненно! Армада Дракона — независимая наёмная армия. Однако воин, достигший в ней звания рыцаря, присягает в верности королю. Разве ты не присягала?

— Присягала, — я сдержала вздох.

Захотелось заткнуть уши. Казалось, чем больше я отнекиваюсь, тем больше аргументов у него появляется. И с каждым разом всё более весомых. Вот уж увязла, как в проклятых зыбучих песках.

— Вот. Это первое. Второе, Армаду Дракона сейчас возглавляет Орн Одноглазый, граф Опдора. А граф Опдора — член Совета, который возглавляю я. Следовательно, это даёт мне право на внештатную мобилизацию в отношении рыцарей обеих действующих армий Серенида, одной из которых является Армада Дракона. Если это не противоречит приказам графа Опдора. Или, при угрозе национальной стабильности, самого короля, — он изящно указал ладонью в сторону окна.

Всегда поражалась, как быстро он умеет перевоплотиться из дикого мага-отшельника в бесстрастного политика. Всё, что я смогла выговорить, это:

— Пропади пропадом эта дьявольская бюрократия!

— Согласен, жуткая вещь, — с победной улыбкой проговорил Гредвар. — Потому я её и освоил. Так что вперёд, мой герой. И помни это совершенно секретное дело. Никто не должен заподозрить, что король остался без башни, пока я не решу, как незаметно его туда вернуть.

Я не знала, что сказать, только ловила ртом воздух, как рыба, вытащенная на берег. Только подумала, что появилось время отдохнуть и оглядеться, как…

Да когда кончится этот героизм поневоле?!

— Гредвар! — я пыталась передать всё своё недовольство в одном слове, что я ещё могла возразить против приказа. А ещё жалела, что не умею жечь одним только взглядом.

Мне виделось, как сейчас могла бы вспыхнуть его одежда, волосы. И он с криком упал бы на свои книжные полки — и вот здесь начинаются самые страшные душевные муки: ведь загораются книги! Себя-то он легко восстановит, но книги…

Гредвар выдержал мой взгляд, улыбнулся ещё шире:

— О! Тебя так злит наша система? Блестяще! Будет, о чём поговорить с королём! И помни: я всё ещё готов заплатить тому, кто свергнет монархию.

…И вот огонь касается языками корешков его книг, они дымятся, со свистом вспыхивают, обугливаются. Оголяются беззащитные страницы и распадаются в пепел. Медленно, но верно огонь подбирается к верхним полкам, где стоят самые ценные, самые любимые…

Что он сказал?!

— Ты надеешься, что я его убью?!

— Ну-ну… — Гредвар покачал головой. — Я лишь сказал свергнуть монархию! А пока мне предстоит её спасать. Этим и займусь. Зайди через три дня.

— Три дня?!

— Хотя бы, — он оглядел длинные ряды книг. — Я ведь не знаю, что искать, не каждый день короли выпадают из окон.

Три дня! Это займёт все мои выходные!

Уже в дверях я обернулась:

— Впредь я не буду самостоятельно лезть в чужие дела, какими бы странными они мне ни казались!

— Я вот всегда так делаю, — усмехнулся Гредвар.

Глава 2

Я вышла из виллы Гредвара и села в заросшем саду на обломке каменной статуи — обдумывать свою нелёгкую судьбу. Куда спешить?

Герой моего дня стоял напротив, за прозрачными воротами. Нежить вокруг меня скалились, угрожая ему — кто мечами, кто палками. Их задача ясна: никого не впускать. А вот моя…

Подумать только! Охранять! Короля! Мне? Да мне положено пытать предателей и рубить врагов, а не ходить по пятам за знатными особами и сдувать пылинки с их ярких халатов. Кто я, придворный гвардеец?

Король, наверняка, привык, что ему потакают, да ещё по всем правилам этикета. Не припомню, чтобы в моём племени или в Армаде преподавали подобное. Как с ним вообще разговаривать?

«Ну до этого же как-то разговаривала», — вдруг прозвучало в голове голосом Гредвара.

И правда: когда он подошёл ко мне, я говорила с ним на равных, и его это не смущало. Он понимал — я не знала, кто он.

Внезапная мысль пронзила меня, как молния: а кто меня вообще просил раскрывать, что я знаю? Такого указа не было.

Вот и оставлю всё как есть. Буду вести себя, как прежде. А он… да может, он вообще и не король. Мало ли похожих. Гредвар, конечно, не станет лгать, но ведь и он человек, может ошибиться. Всё-таки чтение в темноте портит зрение.

Эти нелепые мысли придали мне решимости. Я встала и подошла к воротам. Теперь мы стояли лицом к лицу, но не на равных: я его видела, а он меня — нет.

Любопытство взяло верх. Вот кого Гредвар назвал королём Серенида — тем самым загадочным, которого никто не видит. Ведь на портретах всех местных правителей изображают одинаково: кислое овальное лицо, длинный нос, маленький рот, большие глаза. Священный символический образ, «увековечивающий душу, а не бренную плоть». Но до чего же интересна эта «бренная» тайна!

Я рассматривала его — кто знает, будет ли другой случай?

Он был моложе, чем казался на первый взгляд, лет тридцати. Высокий, поджарый, с короткими тёмно-коричневыми волосами, вытянутым лицом. Что до выражения, то тут портреты не врали — не просто кислое, а исторически кислое. Его улыбку даже представить было трудно. Ни одной заминки вокруг губ или глаз. Зато меж бровей темнела складка.

Видно, невесёлыми делами занят король у себя под облаками.

Я тряхнула головой — так дело не пойдёт. Никаких королей. Просто человек, за которым надо присматривать. Вроде неопытного напарника, новичка — подопечный.

Поставив щит, я отодвинула нежить, приоткрыла ворота и вышла.

«Подопечный» испытующе глянул на меня.

— Ну? Что вам удалось выяснить? — бросил, едва разжимая губы.

Ну и тон! Не припомню, чтобы я что-то обещала. Кому из нас двоих тут нужна помощь?

Я выдохнула. — Напарник, новичок, подопечный, — пробормотала я себе под нос.

— Прошу прощения? — тут же переспросил он, брови приподнялись.

— Жду информации, — ответила я деловым тоном. — Не каждый день… к королям в окна лезут.

— Сколько ждать?

— Три дня.

Три дня, чтобы вернуть короля в его дворец! В какую игру мы играем?

— Это слишком долго. Нам нельзя терять время. Пойдёмте во дворец.

Я откашлялась:

— Я думала, вас туда не пускают.

Он выдохнул громко, почти с раздражением:

— Так и есть. Иначе я бы к вам не обратился. Но стоит попробовать. Через нижний уровень.

— Он открыт для посетителей. И что мы…

— Мы идём туда немедленно.

Похоже, он искренне считал, что может общаться со мной при помощи одних только приказов.

Я развернулась и быстро зашагала по мягкому грунту прочь. Сама не поняла, в какой момент он оказался у меня на пути.

— Как тебя зовут?

— Кеита, — вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.

Он фыркнул — если напрячь воображение, это напоминало усмешку:

— Неужели всех таприканских девушек зовут одинаково? Какой тогда смысл в именах?

Следовало промолчать. Но в груди забурлило — мне было что ответить!

— Это говорит подданный страны, где всех королей зовут Бернард Двадцать Четвёртый? Какой тогда смысл в буквах, если меняются только цифры?

Я довольно задрала подбородок. На миг почувствовала себя победительницей и… тем больнее было падение.

Король поморщился и холодно ответил:

— Чужестранка, чего уж хотеть. Да будет тебе известно: Бернард — это тронное имя. Каждый наследник считает честью назваться в день коронации в честь величайшего правителя — Бернарда Первого, мудреца и воина. А настоящее имя короля… иное.

Полный разгром. Горло сжалось, слова иссякли, как реки под палящим солнцем. Оставалось действовать. Я развернулась — на этот раз уже в правильном направлении.

— К королевскому дворцу, говоришь? — сказала я вслух. А под нос пробормотала: — Напарник, новичок, подопечный…

Обратно мы шли молча и почти вслепую. Стоило открыть рот или глаза, и разгулявшийся в Погорелом районе ветер тут же наполнял их песком и пеплом.

К счастью, «песчаная буря» принесла не только вред: когда мы добрались до оживлённых улиц, вызывающе-сиреневая мантия моего спутника стала пыльно-серой. Теперь он походил на обычного бедняка или паломника — что не могло не радовать. На всякий случай я свернула на соседнюю улицу.

Рабочий день подходил к концу. Продуктовые лавки закрывались, ремесленники грузили телеги — и направлялись туда же, куда и мы: на Центральную площадь.

После полудня, когда светило пряталось за дворцом, а тот снисходительно покрывал половину города своей тенью, на площади собиралась вся столица. Одни — в надежде распродать остатки товара. Другие — развеяться после трудового дня. Для третьих на площади рабочий день только начинался.

Мы миновали белоснежный храм на углу, свернули с длинной улицы и спустились к караульной башне. В лицо повеяло теплом печей для выпечки — значит, мы приближались к цели.

Место, где мы встретились, теперь было не узнать.

Недавняя пустынная площадь превратилась в шумное море. Палатки, телеги, жаровни. Запахи корицы, карамели, садовых цветов и заморских масел кружили голову. От криков и смеха звенело в ушах.

— …что напрямую связано с отменой рабовладельческого строя! И каждый день мы видим новые законы, вроде этого, в защиту низшего класса. Но может ли защитить кодекс сам по себе?! Побойтесь Бога! Серенид никогда не был страной писаных законов… — донёсся до нас выразительный голос с ближайшей трибуны.

Ах да. Это же трибуна ордена Непринуждённых. В Серениде трибуны есть у каждой фракции.

Мой спутник кинул в сторону оратора строгий взгляд и пошёл дальше.

Я шагала рядом с ним, будто всё это привычно, будто я каждую неделю сопровождаю сбежавших монархов через рынок в их собственный дворец.

Казалось, на нас постоянно оглядываются — кто-то с любопытством, кто-то с раздражением. Вот продавец сладостей прищурился, будто узнал. Вот девочка указала пальцем — на меня или на него? Или вовсе не на нас?

Я постаралась смотреть вперёд. Чёрт возьми! Почему же всё казалось таким нелепым?

— В прошлом году мои вазы победили на Баркийской выставке! — гаркнул торговец, когда мы проходили мимо уставленного посудой прилавка. Я вздрогнула и чуть не врезалась в мима с нарисованной широкой улыбкой.

— Таприканские масла, — подмигнула мне полная женщина с подносом, привязанным к шее.

Ясно, увидела во мне потенциального покупателя. Но тут же посторонилась: прямо на нас шагала колонна бродячих музыкантов. Выстроившись по трое, они дудели, бренчали, отбивали ритм. Их светлые наряды выделялись на фоне толпы.

Я кивнула своему «подопечному» — он выпучил глаза и обхватил себя руками — то ли замёрз, то ли испугался — мы пристроились следом за музыкантами. Они уверенно пробивали путь к широким вратам дворца.

А врата, как всегда, были распахнуты. Из них лился тёплый, золотой свет, от сотен масляных ламп.

И уже в десяти шагах от цели моё внимание привлёк дурманящий запах вафель. Горячих, хрустящих, с орехами, шоколадом, ягодами — аромат возносил в райские кущи.

Очередь уже вилась змеёй у маленького ларька. Ещё бы! Неслыханно — приехать в столицу и не поесть знаменитых вафель. Я замерла всего на долю секунды.

«Может, Его Величество сжалится? Позволит сделать перерыв и перекусить? В конце концов, ему тоже надо питаться, я полагаю…»

Но тут мои сладкие грёзы прервал резкий голос. Он нарушил вечерний гул, словно камень разбивший витраж:

— Что это вы делаете?!

Я обернулась. Слева за палатками четверо стражников избивали парнишку в рваной тунике.

— Что вы делаете? — повторил Его Величество. — Стойте!

Стражники не реагировали. Думаю, они и предположить не могли, что обращались к ним.

— Стоя-а-а-ть! — заорал король так, что голос эхом разлетелся по площади.

Стражники замерли. Люди, сбившиеся с ног в толчее, обернулись. Гул стих, как по мановению руки.

— Ты что, а? — вытаращился стражник в золотистом шлеме.

— Капитан, в чём вина этого молодого человека?

— Твоё какое дело? Иди куда шёл! И до тебя скоро доберёмся, — просипел стражник.

Остальные трое с готовностью загоготали.

— Значит, вы даже не знаете, — король ещё выше поднял подбородок и сложил руки на груди.

— Слышь ты, у тебя что, армия за плечами? — капитан сплюнул.

Вокруг воцарилась такая тишина, что стало слышно, как дышит избитый. Бернард Двадцать Четвёртый входил в свою роль:

— По закону вы имеете право лишь арестовать его, — звучал над площадью его сильный голос.

Чётко выговариваемые слоги отдавались эхом в моей груди, в груди всех слушателей. Притихли даже ораторы.

— И только в случае вооружённого сопротивления, опасного для жизни одного или нескольких подданных, вам дозволено применить оружие…

Толпа одобрительно загудела, послышался шёпот. Стражники застыли в нерешительности, один из них бросил:

— Что-то он больно умный!

И тут избитый парнишка подскочил, будто поднятый с земли невидимой рукой. Он сгибался пополам, морщась от боли, но рванулся вперёд, сверкая босыми пятками. Его силуэт так стремительно скрылся в толпе из виду, что капитан стражи успел только всплеснуть руками.

Послышались смешки, но быстро смолкли — капитан положил руку на эфес меча. А король, кажется, не уловил перемену в воздухе и продолжал:

— Ну вот. Теперь вы его не найдёте, потому что в первую очередь вам стоило проверить его документы, но уверен, вы этого…

Лицо капитана исказилось, как в кривом зеркале:

— Иди сюда ты, отбросок! — проговорил он. — Сейчас я разберусь с тобой.

Он обнажил меч, остальные стражники повторили за ним.

Зеваки с воплем бросились врассыпную, мы остались одни перед четырьмя вооружёнными громилами. И только тут король осознал своё шаткое положение. Он побледнел, рука его метнулась к левому бедру — оружия нет.

Я кинулась вперёд, чтобы встать между королём и стражниками, отвлечь удар на себя. Что делать потом — одному Богу известно, но ещё пара шагов и Гредвару будет, кому заплатить за свержение монархии.

Но вдруг король вскинул руки, будто готовился к магической атаке. Я встрепенулась:

«Магия?! Но ведь королевскому роду не положено».

Тем не менее с его рук сорвалась вспышка, и вокруг нас вихрем закружилась дорожная пыль.

Словно по команде, все четверо стражников застыли на месте, как злобные восковые фигуры. Капитану досталось больше всех: с поднятой ногой и мечом в руке он покачнулся и со всего роста рухнул на землю. Грохот спугнул стаю птиц у фонтана и заставил меня опомниться.

— Бежим! — закричала я и дёрнула короля за руку.

На полном ходу мы врезались в удаляющуюся толпу. Без особых жертв пробились вперёд и побежали по улицам, петляя по закоулкам. Остановились в конце дальнего квартала на каком-то старом дворе, когда перестало хватать дыхания. Я уселась на край перекошенного колодца, король опёрся спиной о ствол дерева рядом.

— Поверить не могу, — проговорил он. Голос был преисполнен трагизма, достойного лучших сцен Серенида. Сбивчивое дыхание и взмокшие волосы усиливали эффект. — Я только что нарушил закон!

— Ты сошёл с ума! — констатировала я.

Он как раз принялся осматривать свои ладони, будто искал на них повреждения, и теперь поднял на меня взгляд:

— Но ведь иначе они убили бы меня!

Я дёрнулась так, что чуть не съехала на землю.

— Что?! Да ты бы ещё голову на плаху положил, а потом брыкался! Ты сам всё устроил! Никому… Никому, понимаешь?.. — нужных слов не находилось. — Никому не позволено мешать хранителям правопорядка! Тебе полагалось просто следовать за мной, заниматься своим делом, как все нормальные люди. А не устраивать сцены на виду у всей столицы! Ты публично унизил их! Поставил под сомнение их честь, помешал исполнению служебных обязанностей, а напоследок ещё кинул в них «Параличом»!

— Что? — он отслонился от дерева, подался вперёд, на лице одновременно заиграли злость и растерянность. — Да ты ведь тоже была там! Ты что, ничего не видела?! Честь? Служебные обязанности?

— А что?

— Что?! Да то, что ты чужестранка, которой дела нет до того, что творится в этой стране! Четверо вооружённых бойцов избивают сапогами несчастного полуголого парнишку — действительно, какое тебе дело?!

— Какое мне дело… — голос вовремя осип, не дал сорваться.

«Это он говорит мне, борцу за свободу и равенство?! Мне, рыцарю и герою его королевства?! Мне, что готова была кинуться на его защиту, рискуя своим положением?! Мне?»

Разумеется, он ничего этого не знал. Я выдохнула и сказала так спокойно, как только позволяли эмоции:

— Знай же, о патриот, что творится на твоей родине по десять раз за день!

— Что за вздор! — он стиснул зубы. — Хочешь сказать, что моя стража регулярно нарушает полномочия? Ты понимаешь, что говоришь? Да при таких беспорядках… Будь так, я бы… люди бы… не молчали!

Я скрестила руки на груди. Казалось, вот-вот одержу верх.

— А кому, по-твоему, они должны это говорить? Или может, они должны кричать на центральной площади, как ты? Да и что за повод? Стражи ловят нарушителей закона и наказывают их на своё усмотрение. Да, время от времени превышают свои полномочия, но какой нормальный человек полезет заступаться за преступника?

Король сжал кулаки:

— Не применяй к моему народу свою рабскую логику! — сквозь зубы проговорил он.

— Мою? Что это ты имеешь в виду?! — ком в горле перекрыл дыхание, я сглотнула.

«Не может быть! Я его неправильно расслышала».

Но он сказал всё с той же злостью:

— Таприкан!

— Да что ты знаешь о нём?! — руки мои задрожали, знакомый жар разлился по телу. — Я не могу… я не владею собой, когда кто-то называет мой народ «рабским».

А он лишь насмешливо фыркнул:

— Знаю. Достаточно. Вы позволили сделать себя рабами.

Дальше сдерживаться я не могла:

— Да как ты смеешь такое говорить! Вот, значит, как? Да я… Я тоже много чего знаю… знаю, кто ты! Ты король всего этого балагана, от которого у тебя самого встают дыбом волосы. Сам не в силах приструнить даже собственную стражу! А таприканцы у тебя виноваты? Может, ты разрешил нам остаться только для того, чтобы было на кого сливать вину?!

— Ты… ты… ты… Да ты знаешь, кто я?! — выкрикнул он так, что даже закашлялся.

Ах, как шёл ему гнев! Глаза горели, щёки пылали — он просто был рождён для него! Так вот настоящее лицо правителя!

— Знаешь, кто я?! Знаешь и позволяешь себе вот это… всё?! Ах ты неотёсанная, ограниченная… дикарка! — последнее слово отразилось насмешливым эхом в заднем конце двора.

— Ах! — я вскочила, впервые в жизни ощутив острое желание разодрать кому-то лицо ногтями. — А ты тупой, самонадеянный пустозвон! По-твоему, ты заслуживаешь другого отношения? Да, ты! Ты! И один лишь ты в ответе за всё, что происходит — и даже не способен это признать. Не могу поверить, что раньше…

— Наглая дрянь! Да как ты смеешь! — он почти плевался словами, на скулах заиграли желваки, кулаки побелели. — Твоё образование не позволило бы тебе управлять даже забегаловкой! Что ты можешь понимать в государственной политике?

— Ну так вперёд, с твоим великим образованием! Попробуй пережить хоть одну ночь на улицах собственной страны с утончённой политикой!

— Обойдусь без ваших масок и тотемов!

— Изувер!

— Людоедка!

— Да пошёл ты! — разворачиваюсь и иду прочь. Куда — не знаю, но рядом с этим тупицей находиться больше не могу.

— Правильно, исчезни с глаз моих!

«Нет, это слишком! Король виделся мне дерзким борцом с заплесневелой системой, новатором, справедливым правителем. А оказался — фанатичным националистом с комплексом неполноценности. Разрушает старые заблуждения, а у самого башка кишит новыми! Не желаю связываться с узколобым эгоистом! И кровь его на моих руках мне тоже не нужна. Пусть сами разбираются со своим двадцать четвёртым прыгуном».

С такими мыслями я направлялась к дому Гредвара. Как бы там ни было, я обязана сказать ему, что отказываюсь от задания.

Глава 3

На этот раз я пролетела Погорелый район на одном дыхании, разодрала колючие кусты и буквально кинулась на ворота. Однако те не спешили открываться.

Сердце тревожно сжалось. На всякий случай я повторно прошептала секретные слова — тогда ворота дрогнули, и из них выглянул рогатый демон:

— Господина нет, — проговорил он голосом, напоминающим завывание ветра.

«Нет, Гредвар, ты не можешь так со мной поступить!»

Я выдохнула:

— Когда вернётся?

— Не раньше завтрашнего вечера.

Из горького опыта я знала: лучше не проверять. Не дома он или просто не в себе — неважно. Нет, значит, нет.

Оставалось ждать: покидать город было уже поздно. Тени удлинились, ветер переменился, но дома и мостовые всё ещё дышали жаром после раскалённого дня — не самая типичная погода для начала серенидской осени.

В груди тоже донимал жар — то ли от злости, то ли от обиды…

«Год от года всё жарче! Чем больше вольности даёт король этим чёрным рабам, тем больше Серенид похож на их жалкую колонию!» — вдруг подкинула память ядовитые слова, недавно услышанные мною в одном из многолюдных клубов.

Слова, от которых кровь превращалась в кипяток!

Снова — после боли, пережитых потерь, жертв. Снова — после разгрома, реабилитации, спасения. Будто ничего не было, будто ничему не научились — ни мы, ни они.

Разве удивительно, что я вспылила от тех слов? Кто бы не вспылил! И опозорила не только себя — опозорила всю Армаду Дракона. Хорошо ещё, что спасла репутация героя и кодексы, которыми Его Величество защищает нас — таприканцев и ретаньян.

Бывших невольников. Бывших!

«Вы свободные люди, под защитой суверенного государства…» — это слова короля. Короля…

Только по его милости, благодаря его законам, я не под трибуналом, а во временной отставке. Он… он же всегда заступался за чужестранцев!

Вот что кололо больше всего — разочарование. Я могла вытерпеть и понять гнев, крики, необдуманные слова. Но упоминание рабства… Да точно ли это был король?!

Его образ — такой справедливый и светлый, образ короля-защитника, короля-освободителя рушился с каждой секундой, вскрывая старые раны.

Я пошла короткой дорогой, придерживаясь окраины города. Мимо стиранной одежды и бегающих кур пересекла несколько дворов и через забор попала на знакомую узкую улочку. Пригнувшись, быстро пробежала под распахнутыми окнами — не хотелось повстречать старых приятелей, будучи в таком состоянии духа.

Нарочито срезала угол через старую мастерскую с двумя дверями под крик плотника: «Мы не тоннель!», протиснулась меж домами и вскоре оказалась у трактира «Маретт-Рюсар».

Сюда редко наведывались случайные прохожие: густая крона деревьев скрывала старое двухэтажное здание от посторонних глаз.

Я отворила дверь — колокольчики у входа приветственно звякнули, но внутри царили тишина и покой.

Погасший камин, нетронутые столы и пустая барная стойка. Если бы не чистота, ощущавшаяся даже в полумраке, трактир можно было бы счесть заброшенным.

Жилые комнаты помещались в подземном этаже — среди оружейных, лабораторий и ещё многого другого, о чём не стоит рассказывать при первом знакомстве.

— Ах, моя дорогая! — послышался грудной женский голос. — Ну почему ты так редко заглядываешь? Ведь обещала отлучиться только на время!

Пышнотелая хозяйка трактира в старомодном, а оттого стильном селянском платье спускалась с чердака. Белый передник подпрыгивал в такт шагам.

— Маретт, я всегда здесь как дома, благодаря вам! — проговорила я дежурную фразу. Из груди вырвался вздох: я ведь действительно собиралась сюда заглянуть, но в совсем другом расположении духа.

— Надеюсь на это, — хозяйка принялась ворошить угли в камине, затем взяла с полки кувшин и заученным движением плеснула туда искрящейся жидкости. Такими штучками бар снабжали алхимики: едва жидкость коснулась недогоревших поленьев, как они вспыхнули, разгораясь, и бар озарился тёплым светом.

Маретт повернулась:

— Так значит, — она понизила голос на полтона и подмигнула единственным глазом (второй всегда закрывала повязка), — комнату на двоих?

Я даже обернулась проверить, не стоял ли кто за спиной.

— Я одна, Маретт.

— Как же, как же! — женщина прижала кулак ко рту, плечи дрогнули. — Слышали уже. Ох, дорогая, нас мало, но мы шустрые: что не подглядим, то подслушаем.

— Маретт, я не понимаю.

«Ох, и устала я сегодня от странностей!»

— Да как же? Ведь тебя видели на площади с красивым и дерзким. А теперь вот остаёшься в городе на ночь. Ты что, стесняешься-то? Я ж не священник.

Мне пришлось опереться о стену — слова не подбирались.

— Ну вот, — Маретт вновь расплылась в улыбке. — Так и знала: всё-таки это была ты.

— Нет… то есть, да, я, но я… просто выполняла поручение Гредвара. Не более.

— И всё? — на лице хозяйки нарисовалось глубокое разочарование. — Как скучно! Значит, ты снова с Гредваром?

— Вроде того.

— Ладно, ладно, — она развернулась и зашагала к бару. — Не хочешь — не рассказывай. Не на дыбе!

Маретт вытащила из-под барной стойки мешок с фиолетовым порошком, насыпала немного в один из стаканов:

— Но знай, между вами была замечена… — она потянулась за кувшином и добавила в стакан воду — ярко-розовая пена с шипением поднялась над стаканом. — Алхимия!

«Да уж, в горле до сих пор осадок после этого… взаимодействия. Даже подташнивает».

— Больше слушай этих тюрбанов, — я постаралась улыбнуться и махнула рукой в сторону подземелий. — Целый день по городу слоняются, со скуки и не такое насочиняют. Раньше они думали, что я наложница Гредвара.

— Ну… — на этот раз Маретт сдержала улыбку, но плечи дрогнули. — Он тогда так лихо забрал тебя к себе, вы так долго жили вместе… Ладно, я-то всегда верила, что он просто твой наставник.

Будто опомнившись, она тряхнула головой и протянула мне стакан.

— Держи! Не знаю, что там за поручение, но силы тебе понадобятся. За тем чудаком надо приглядывать, он какой-то ненормальный: то на стражников кидается, то к озеру, на ночь глядя, попёрся. Из какой дыры он приехал — не слыхала про таких дикарей?

— Он не дикарь… Подожди! — я уже взяла стакан и начала присаживаться за столик, но тут меня словно кинули в холодную воду. — Куда «попёрся»?!

— К озеру. Около часа назад Эруна о нём расспрашивал.

— А он что, не сказал ему, что там?..

— Да сказал, сказал, но твой только обрадовался.

Весь жар в груди теперь обернулся холодом — меня пробрало от макушки до пят.

«Король! Король, жизнь которого мне доверили, отправился на верную смерть!»

Моя рука дрогнула, и розовая пена выплеснулась из стакана на стол. Я поставила его и кинулась к двери.

— Скажи ему, что это не выход! — крикнула Маретт. — Если проблема со стражей, то ты же знаешь, что делать!

Я неслась по городу, ветер свистел в ушах, а в голове звучало одно:

«Как я могла?! Ну я и рыцарь! Правильно меня, видать, в отставку отправили! Совсем с ума сошла — бросить короля одного! Развела драму, как капризный отрок. И когда я стала такой импульсивной? Что я теперь буду делать, если он в беде?»

На пути уже виднелись ворота города; справа от них, на лугу, была стоянка возниц. Седые заросшие мужички круглый год жили в своих повозках, в основном спали, кутаясь в десятки одеял. Пробуждались только при виде заказчиков.

— К озеру Эральд, — выговорила я набегу, хватая ртом прохладный вечерний воздух.

— Э-э-э… нет, — уже поднявшийся возница плюхнулся обратно.

Я подошла ближе, достала из кармана несколько серебряных монет и показала ему.

— Да дело не в этом, — усмехнулся он из-под бортика повозки. — Ты не местная и, видимо, не знаешь. Западные дороги в это время года кишат разбойниками. Разбойничий сезон! Так что придержи монетки — шкура дороже.

— Ну тогда довезите хотя бы до леса!

Он помотал головой:

— На запад не поеду. Ни за что! Знаешь, что с одним таким «смельчаком» стало?

— С Худапом, что ли? — из соседней повозки выглянуло одеяло, в котором белело заросшее щетиной лицо. — Так его Бог за жадность наказал. Ему побольше заплатили — он, оболтус, и поехал.

— Вот, — раздалось из третьей повозки. — Мы больше туда не возим и много не берём. Поищи другие дела, красавица, зимой съездишь — зимой озеро ещё красивее!

Я сжала виски.

«Что делать? Я не успею туда пешком! И времени терять нельзя!»

Я неслась по городу в поисках лошади, готовая платить хоть золотом. Но, как назло, все загоны в клубах пустовали — слишком рано!

Идущий навстречу таприканец натолкнул меня на одну мысль. Ну конечно, наша традиция с тех самых пор, как мы покинули Таприканский континент: помогать друг другу на чужбине, чего бы это ни стоило.

«Я знаю, где достать лошадь. И это совсем близко!»

Бегом миновав пару кварталов, я перемахнула через забор. Передо мной раскинулся огород размером с целое поле, и лишь вдали, за деревьями, притаился маленький домик.

Говорят, раньше домик служил сараем, а посреди участка стоял роскошный особняк. Однако во время войны он сгорел дотла, а хозяева погибли. После этого имение досталось бывшему верному рабу — Йийи. Тот обожал земледелие и в большом жилье не нуждался.

Не без труда я разглядела и самого Йийи. Пожилой таприканец не обращал на меня никакого внимания и продолжал рыхлить землю каким-то орудием с длинной палкой.

— Йийи, это я, Кеита! — крикнула я погромче, подбегая к старику. Он был близорук и глуховат.

— Кеита? — он растерянно развёл руками.

— Ну та, что до Бертуна подвозила.

— Кеита! — улыбнулся старик.

— Дело неотложное, Йийи, мне срочно нужна лошадь, одолжите, пожалуйста.

Старик поник, опустил голову, потом медленно повернулся в сторону конюшни:

— Моя Горлинка? Ну… — он снова глянул на меня.

Я нагло пользовалась его верностью традиции и благодарностью за дела давно минувших дней. Но другого выхода не видела.

— Бери, конечно, если срочно нужна, — наконец выговорил старик. Он помолчал, потом махнул рукой и наклонился, чтобы работать дальше.

Я ехала верхом и невольно любовалась прославленными серенидскими красотами. Передо мной раскинулась изумрудная долина, усыпанная синими и красными цветами, а за ней, на горизонте, начинался осенний лес. Как гости на собрании серенидской знати, деревья пестрили красным, жёлтым, зелёным, оранжевым. На фоне лазурного неба то там, то тут строгими стражами возвышались пики скал — младшие сослуживцы Великого Белого плато, на котором стояла столица.

Я свернула в ущелье между двумя такими стражами — светло-серыми, как и само плато, а не белыми. Серенидцы не любят серое, равно как и не умеют называть вещи своими именами.

Впереди ждала развилка трёх дорог. Мне предстояло свернуть на запад, к лесу. Я осматривалась — вполне возможно, что король не успел уйти далеко. У развилки, в тени дуба, виднелся силуэт, но нет — он принадлежал не мужчине. Под деревом, обхватив колени, сидела девочка лет восьми. Заслышав стук копыт, она пугливо подняла глаза.

Я не могла проехать мимо — во мне заговорил рыцарь и защитник.

— Эй, привет! Ты что здесь делаешь? — обратилась я к ней.

— Я потеряла папу, — детский голос дрожал.

— Что случилось?

— Мы пошли в лес за грибами, но там пусто, — она кивнула в сторону леса. — Мы шли и шли, а грибов не находили, и тут из зарослей вышли какие-то люди и сказали, чтобы папа дал им денег. У нас не было денег, и когда они это поняли, то достали оружие, — она со всхлипом опустила голову. — Я была в кустах, ловила большую жабу, поэтому они не заметили меня. Папа закричал так громко, что я испугалась и побежала. Я бежала, бежала… — она прижала ладонь к глазам. — Так долго бежала!

— Как давно это случилось?

— Я не знаю точно, может, час назад.

Давно, но, если поторопиться, ещё можно было напасть на след этих головорезов.

— Вот чёрт! Ты помнишь место в лесу, где это произошло?

— Я очень хорошо знаю лес! — глаза глянули с надеждой, в них стояли слёзы.

Я усадила её впереди себя, и мы поскакали на запад — следом за заходящим солнцем.

— Не стоит гулять в лесу в это время года, — сказала я.

— Вам легко говорить, мадам, — протянула девочка. И с чего взяла, что я дама? Меч, что ли, заметила? — Вы богатая. А нас, что в пещерах живут, один лес кормит. Вы знаете, что грибы появляются только осенью?

Это ужасно, но люди, живущие в лесных пещерах, бедные, как храмовые мыши. Туда уходят те, чья последняя надежда — умереть тихо. Так зачем же разбойники грабят таких? Не ради денег — просто чтобы помнить, что они власть? Или это уже не люди, а звери?

Возле большого, поросшего мхом утёса мы свернули на лесную тропинку. Меж деревьев уже сгустились тени, воздух наполнил запах мокрой земли и древесной смолы, под копытами Горлинки шелестела сухая листва.

Я вслушивалась в каждый шорох, но девочка опять подала голос:

— Мама говорила ему, чтобы он не шёл, — продолжала она. — Но он не хотел, чтобы мы снова ели суп из ботинок.

Я замерла.

— Из ботинок?

— Натуральная кожа, мадам. Главное — долго варить. Он не вкусный, но сытный. Понимаете, мой отец служил в Армаде, но потерял в бою правую руку — не смог больше держать меч, и его изгнали. Со службы у него остались натуральные кожаные ботинки. Иногда мама варит из них…

Что-то не сходится… В Армаде нет изгнаний за увечья. Тем более чтобы воина оставили без компенсации.

— Но Армада не бросает своих героев…

— Это здесь, мадам! — она кивнула на поляну справа.

Горы разноцветных листьев под ногами и такая же листва вокруг, на деревьях, — единый пёстрый ковёр до самого неба. Идеальное место в это время года для засады. Я выехала на самый центр и даже не поняла, как передо мной возникли трое здоровых мужиков.

— Лучше сразу отдай нам деньги, оружие и коня, — без всяких церемоний заговорил средний, самый перепачканный.

— Сам ты конь — это лошадь! — ответила я.

— А! Любишь поговорить? Сейчас поговорим! — после этих слов он оглушительно свистнул.

Деревья тут же зашуршали, из них показалось ещё человек десять головорезов. Я обнажила оружие.

— Неплохо! — разбойник вновь свистнул, но тише. — Гляди-ка, как сияет мой новый клинок!

В этот момент девочка, сидевшая впереди меня, обернулась — и прежде, чем я поняла, что происходит, в её руке блеснуло лезвие, и острая боль пронзила грудь. Я пошатнулась, и тут резкий удар сбоку сбил меня с лошади.

В следующий миг я уже смотрела в небо, а три разбойничьи рожи нависали надо мной, в живот уткнулись два меча и копьё.

Я сжала пустые ладони:

«Где мой клинок? Когда они успели забрать его?»

Чуть приподняв голову, увидела, как его довольно вертит в руках тот самый перепачканный.

— Лежать! — закричали трое моих «надсмотрщиков».

— Ой, осторожно! Сзади! — закричала я, диким взглядом всматриваясь в пустоту между ними.

Этот приём срабатывал безоговорочно: все трое разбойников оглянулись. Всего на долю секунды, но этого хватило. Дважды прошептав заклинание «Стальной руки» — для левой и для правой — я приподнялась и ухватила двоих за колени. В следующую секунду их крики наполнили весь лес: они свалились на землю, забыв обо всём, кроме резкой боли.

Далее я увернулась от третьего — тот лишь растерянно крякнул, когда я перехватила его руку и завладела мечом. Остальные подались назад, к лесу. Я кинулась на перепачканного: мечи встретились. Он был сильнее и тяжелее меня, но сражался, как ребёнок, да и заклинание в моих руках делало своё дело. Разбойник не выстоял под моим напором, закачался и выронил оружие.

— Все назад! Отступаем! — запоздало заголосил он давно отступившей шайке, а затем пустился следом.

С ними бежала и девочка, из-за которой я попала в эту передрягу — кинулась спасать, как дура, и потеряла драгоценное время.

Я схватила клинок с земли и ринулась к Горлинке. Движения давались непривычно: руки и ноги отяжелели, перед глазами качнулось туманное марево. Это настораживало — битва не могла меня так вымотать.

Грудь жгло, на рубахе краснело пятно крови размером с ладонь. В другой ситуации я бы сразу повернула в город, к целительнице. Да что там — я бы в жизни не отправилась в такую поездку без зелий. Вот что значит спешка.

На скаку я обшаривала карманы, поясную сумку. Нашёлся только пустой пузырёк от восстанавливающего зелья. Откупорила и вытрясла оставшиеся капли на язык, выбросила в траву.

«Чёрт побери, на ровном месте получить такую рану! Как не стыдно, прославленный герой! Но ещё более стыдно, что по моей милости король тоже может попасть в беду. Теперь уже неважно, что будет со мной — я должна его найти».

В лесу сгущались тени, верхушки деревьев окрасились в алые тона. В глазах темнело всякий раз, когда я подскакивала в седле, продираясь через чащу. Скорее бы к дороге, пока не слишком темно, пока хоть что-то видно.

Вот Горлинка в очередной раз споткнулась, и из моей груди вырвался вздох, а затем сильный кашель заставил зажмуриться. Когда я открыла глаза, то увидела красные брызги на гриве. Поспешно коснулась губ, глянула на пальцы — кровавый кашель? Чёрт возьми, это совсем не к добру!

«Какая глупость! Пережить бунты и восстания, спасти королевство от нежити и… быть убитой семилетней девочкой в десяти километрах от города!»

Мне уже виделась эта концовка баллады голосом местного барда — даже почудились тихие звуки ситара. И кто тут может играть? Глаза различали лишь стволы деревьев и размытые сумеречные тени — ни тропинки, ни просвета. Горлинка ржала, вертелась на месте, не слушалась. Надежда выехать к дороге угасала с каждой секундой.

А тут ещё какой-то треск… Треск? Я встрепенулась. Это был не просто скрип веток на ветру — кто-то или что-то уверенно проламывалось сквозь чащу. И, судя по всему, направлялось ко мне.

Новый приступ кашля не вовремя согнул меня пополам, пришлось натянуть поводья — замедлиться. Когда пришла в себя, то уже слышала голоса преследователей.

— Она не могла уйти далеко!

— Осторожнее, она сильнее, чем кажется! Покалечила Грила и Трегана!

— Заткнитесь вы оба!

Мысли путались.

«Они выследили меня? Решили добить? Уйти… не выйдет…»

Я резко развернула Горлинку, напрягая остатки сил, сотворила ледяной шар и метнула его в заросли, туда, откуда шли голоса. Не самое эффективное средство, учитывая, что я дитя Огня, а у серенидцев врождённая стойкость к Холоду. Но метать фаерболы в лесу — самоубийство.

Раздались ржание и глухой грохот, из чащи галопом выскочил конь без всадника, с перекошенным седлом. Я успокаивающе хлопнула Горлинку по шее.

Снова крики:

— Проклятье! Всё из-за этого недоноска!

— Смотреть надо, куда прёшь!

— Я велел вам заткнуться!

— Я… не могу встать!

Пальцы почти не слушались. Я с трудом нащупала рукоять и выдернула меч — как раз вовремя. Из-за деревьев выехали двое. Их силуэты расплывались в тумане, а лица казались карикатурами.

— Эй ты! — сказал один, с хрипотцой. — Ты связалась не с теми.

Что у них в руках? Дубинки? Топоры? Неважно.

«Если дерутся, как тот перепачканный — справлюсь».

— Справлюсь, — прошептала я, сжимая рукоять ослабевшими пальцами.

Я подняла меч, кажется, до уровня их шеи. Или ниже? Тело немело, в голове били барабаны, если бы ещё не этот туман… Я занесла оружие, но тут же покачнулась и едва не рухнула с седла. Глаза сами зажмурились, мир исчезал за серой пеленой. И где-то сквозь эту пелену слышалось громкое, хриплое дыхание неприятеля.

Я стиснула зубы. Сейчас холодное лезвие коснётся горла…

Мгновение. Ещё одно, мучительно долгое. Враг… ждал? А может, решил пощадить?

Я осторожно приоткрыла глаза. Оба всадника были тут же, но замерли.

Меч, занесённый надо мной, завис в воздухе. Будто кто-то запечатлел на холсте последнюю секунду моей жизни. Будто…

Шорох заставил вздрогнуть.

Кто-то поравнялся со мной — всадник на чёрном коне, в кольчуге и закрытом шлеме. Уж не чудится ли?

Я не знала.

Одной рукой я вцепилась в седло, другой всё ещё пыталась удержать меч, который уже не чувствовала.

Всадник двинулся вперёд, расплылся серым пятном на чёрном фоне. Крики, ржание, звон стали слились в единый шум, а потом что-то отчётливо просвистело над ухом. Лошадь дёрнулась, и я потеряла равновесие. Земля метнулась навстречу, по телу разлилась тупая боль.

Шуршание веток, зелёная вспышка, крик и быстрый топот тяжёлых сапог,

— Кеита! Что с тобой?! — послышался голос, как будто знакомый. Но я видела лишь силуэт и открытое забрало.

— Ваше Величество… вы в порядке… — прошептала я. Или, может, просто подумала.

А потом мир окутала тьма.

Глава 4

Я открыла глаза и уставилась в дощатый потолок. Лежала на мягкой кровати. Затылок ещё ломило, но от тумана не осталось и следа. Сильно хотелось пить: губы слиплись, в горле застрял сухой комок.

— Ну вот, вы в порядке! — рядом прозвучал незнакомый женский голос.

Я повернула голову и несколько раз моргнула. Слева на стуле сидела… девушка лёгкого поведения? Это ещё что такое?

— Вы кто? Где я нахожусь? — слова больно резанули горло.

Девушка тут же подала мне ковш с водой. Я обхватила его обеими руками и залпом осушила. На миг подступила тошнота, но быстро отпустила — силы возвращались.

Я осмотрела комнату: окно, комод, два стула. На комоде лежали моя одежда, меч и нож. Сама я была одета в просторную белую сорочку. Коснувшись груди, нащупала амулет.

«Не обворовали. Значит, не у врагов… Король! — последним, что я помнила, был его голос. — Или показалось?..»

— Что это за место? — спросила я.

— Таверна «Абит-Кард», — ответила девушка.

Такой я не знала.

— Всё в порядке. Я целительница, меня зовут Матья.

Ах, точно. Могла бы и догадаться — целительницы одеваются очень смело. Всегда хотела узнать, почему.

— Вам лучше пока полежать. Вы были ранены и отравлены!

— Но как я сюда попала?

— Ваш друг вас привёз, — она дёрнула обнажённым плечом. — Не помните?

— Ах, да… да… — соврала я. — А где он сейчас?

— У себя. Ждёт, когда вы придёте в себя. Позвать?

— Позвольте мне сначала одеться…

«…и взять оружие. А то мало ли, что там за „друг“.»

Всё-таки я не ошиблась. Минут через пять в комнату вошёл сам Бернард Двадцать Четвёртый. Уже не в сиреневой мантии и даже не в кольчуге, а разодетый: расшитый камзол, белые панталоны, новые чёрные сапоги. На мой вкус не хватало только пары белоснежных перчаток, чтобы прямо из комнаты шагнуть в карету и отправиться на светский приём.

На пороге он притормозил, приподнял брови — возможно, ждал приветствий. Я уставилась ему в грудь, делая вид, будто задумалась. Всяко лучше, чем выдавливать из себя непривычные слова и ловить его колкие взгляды.

Он едва заметно вздохнул, сел на стул и глянул из-под прикрытых век:

— Объясни, что тебе понадобилось в лесу?

«Ну надо же! Вопросы здесь задаёт он.»

— Я делаю, что хочу.

— И как часто?

— Всегда, — не моргнув, выдала я самую большую ложь в своей жизни.

Он развёл руками:

— Значит, тебе сказочно везёт. Выехать в это время года на западные дороги без единого лекарства… Кто тебя обычно спасает?

Я поперхнулась: обычно это я всех спасала. А он продолжал:

— Не знаешь лечебных заклинаний — носи хотя бы кольчугу.

«Кажется, меня отчитывают…»

Захотелось защититься, доказать, что я чего-то стою. Я поддалась этому почти детскому порыву и вклинилась в его речь:

— Знаешь… знаете, Ваше Величество… есть такое заклинание — «Уворот». С ним не нужны доспехи. А действует оно постоянно благодаря амулету, который всегда со мной.

Я осеклась: при этих словах гордо выпятила грудь, и выглядело это, мягко говоря, странно.

Поспешно сгорбилась. Ну и ужимки! Хуже всего, что король наблюдал за этим слишком внимательно. Никогда раньше не хвасталась. И не стоило начинать.

— Как же тогда тебя ранили и отравили?

Память подбросила неприятную картину: лезвие в руках ребёнка.

— Неважно… Это долгая история, — меня передёрнуло, зато ушло ощущение неловкости от предыдущей реплики. — А вот ты что там делал, Величество? Сами же говорите, что там опасно.

— Позволь заметить, я не ранен.

«Ещё и спас меня. Надо бы поблагодарить…»

Я глянула на него: осуждающий взгляд, поджатые губы, складка меж бровей — такой грозный, что даже стул под ним будто скрипнул от страха. Никогда ещё не было так трудно говорить. Даже перед тем, как снести голову злодею, предателю и врагу народа, в какой-то момент проникаешься к нему сочувствием. А тут хотелось только язвить и досаждать.

Я сощурилась и представила, что глотаю горькое лекарство:

— Спасибо, Ваше Величество… Без вас мне не жить, — выдохнула.

Не верилось, но его взгляд потеплел. Мне даже показалось, что ему это приятно.

— Не благодари за это.

Искра человечности быстро отогрела и меня. Я решилась спросить ещё раз:

— И всё же, что ты там делал?

Он посмотрел мне в глаза тем же спокойным взглядом.

— Грабил караваны, — ответил не сразу.

Такая попытка пошутить стоила дороже, чем правда. Или он не шутил? Я предпочла поверить в лучшее и подыграла:

— Неплохо вышло. У тебя, Величество, талант, — я покосилась на его новый наряд.

Король покачал головой и цыкнул:

— Пожалуйста, оставим формальности.

— Прошу прощения?

— Не пытайся называть меня «Ваше Величество», у тебя всё равно не выходит.

— Ну, я так быстро не сдаюсь. Буду работать над собой.

— Не надо. Сейчас это лишнее.

Всей душой я была согласна — давно хотелось послать этикет к гаджаю. Но так легко повиноваться… Нет уж.

Да, он спас мне жизнь. Может, этим и искупил «дикарку» и «людоедку». Но не упоминание рабства.

В конце концов, если бы он сам вёл себя посдержаннее, ничего бы и не случилось. Так что желание уколоть его ещё раз всё ещё сдавливало грудь.

Я театрально покачала головой:

— Не могу допустить, Ваше Величество. Как смею! Столь дерзко и непозволительно обращаться… — начала речь, как в детских сказках. Но на этом мой запас пышных выражений иссяк.

Король закатил глаза — не с иронией, а холодно, устало. Не знаю, как он это сделал, но у меня будто пол ушёл из-под ног. Сердце ёкнуло. Я тут же забыла, с чего начала, и просто выговорила:

— А как тебя называть?

— Дарган.

— Почему Дарган?

— До чего же ты любишь вопросы! Меня так назвали. Даже я не интересовался — почему.

— Это имя красивое, — я даже обиделась за него. Имя ему шло куда больше, чем «Бернард». И даже как будто украшало. На Даргана обижаться было сложнее. — Приятно наконец познакомиться.

— Познакомились, — кивнул он. — Теперь нет необходимости прятать меч под подушкой.

Я обернулась. Из-под подушки действительно торчала рукоять. Меньше надо было ворочаться.

Король всматривался с неподдельным интересом:

— Короткий меч?

— Да. Любимое оружие.

— Ты позволишь? — он протянул руку.

Ну что ж! Я достала меч и передала Даргану.

Он внимательно осмотрел его в ножнах, провёл пальцем по рукояти. Потом медленно, будто неуверенно, обнажил лезвие. Мне даже показалось, что его рука дрогнула.

Он замер. С таким выражением, наверное, читают письма с войны.

Казалось, он забыл дышать. Его лицо побледнело, затем губы приоткрылись, взгляд заметался из стороны в сторону. Он точно наблюдал за призрачным, ведомым лишь ему одному диалогом. Лоб прорезали глубокие складки.

Я отдала бы многое, чтобы понять, о чём он думал. Раньше этот меч тоже рассматривали, узнавали, восхищались… Но такого выражения я не припомню ни у кого.

Я осторожно откашлялась. Он вздрогнул, как будто и вовсе забыл о моём присутствии. Потом медленно поднял глаза:

— Меч Солнечного камня, — сказал спокойно, почти буднично. — Так ты Кеита Брайа. Та самая…

— Да-да, — кивнула я, выдавила вежливую улыбку и подавила желание закрыть лицо руками.

В эти моменты узнавания я никогда не знала, что делать. Они сковывали. Я чувствовала себя обезьяной в клетке — на меня смотрели, от меня чего-то ждали.

— Почему же ты не сказала?

— Ну, ты тоже не сказал, что ты король.

— Странно было бы подойти и сказать: «Здравствуйте, я король».

— А я бы: «Здравствуйте, я Кеита Брайа»? И вообще, что меняется? Я для тебя всё равно дикая чужестранка.

Дарган дёрнул уголком рта, будто собирался возразить, но заговорил о другом:

— Мы ведь хотели исследовать нижний уровень дворца?

— Было дело.

Он кивнул, вложил меч в ножны и вернул мне:

— Встретимся у лестницы через пару минут.

Я обулась, закрепила ножны на поясе, взглянула в зеркало, поправила спутавшиеся косички и тихонько приоткрыла дверь. Жизнь научила всегда осматриваться, прежде чем войти или выйти.

В щель я увидела весь холл до самой лестницы. Шесть дверей: три с каждой стороны, моя — самая дальняя справа.

У самого спуска топтались трое мужчин на любой вкус: слащавый блондин в парадном камзоле, лысый полуголый амбал и мрачный долговязый брюнет в кольчуге. Самое забавное — они были одной командой! Троица как из банальной сказки: умный лидер, туповатый силач и юркий разведчик.

Стоя в кругу, мужчины напряжённо шептались, спины согнуты. Блондин мял в руках пергамент, раз за разом тыча в него пальцем. Мне это совсем не нравилось.

Наконец он указал на вторую дверь слева, и сказочная троица двинулась туда.

Я не заметила, чтобы они стучали, но дверь отворилась, и на пороге возник Дарган.

— Ну вот, мы снова встретились, — прошипел брюнет.

— Я ведь предупреждал: лучше уйти самому, — поддакнул блондин, выглядывая из-за плеча.

Амбал же только косился по сторонам и агрессивно скалился.

— И что дальше? — Дарган непринуждённо опёрся о дверной косяк. — Убьёте меня или…

Он не успел договорить: из рук блондина вылетела какая-то красная молния — что за чёрт?! Когда она ударила Даргана в грудь, лицо его сморщилось, он стал медленно сползать по косяку.

— Быстро! — рявкнул брюнет. Амбал подхватил короля и закинул в комнату, как мешок с мусором. Дверь захлопнулась.

Я метнулась через холл и толкнула её — даже не потрудились запереться.

На моё появление странная троица не обратила никакого внимания. Король неподвижно лежал поперёк кровати. Брюнет с амбалом теснились у окна, а блондин расхаживал по комнате, заложив руки за спину:

— Доставайте щипцы и верёвку. Думаю, для подписи хватит и трёх пальцев, — проговорил он.

Во всём их виде, в каждом слове и движении мне виделось что-то неестественное. Но времени раздумывать не было — внутри меня уже говорил рыцарь Армады.

Ноги сами встали в боевую стойку, клинок Солнечного камня блеснул в свете окна. Троица обернулась. Каждый поспешно принял нечто среднее между боевой стойкой и фигурой танца.

Выглядело так, что я едва сдержалась, чтобы не расхохотаться и не утратить боевую сосредоточенность. Но расслабляться не стоило: стойки напоминали элементы древних боевых искусств, которыми владели профессиональные убийцы. Я даже не рискнула приближаться. Вместо этого применила магию — послала молнию в острый край подоконника, как учил Гредвар. Идеально для боя с несколькими противниками.

Молния отразилась и раздвоилась, сразив амбала и блондина одним ударом. Они рухнули оглушённые.

Как и следовало ожидать, юркий брюнет увернулся и метнул в меня дротик. Но с моим амулетом «Уворота» такие атаки всегда мимо.

Теперь настала очередь меча. Лезвие блеснуло в его руках.

Я приняла атаку одним резким движением, шагнула вперёд и… завалила его прямо на стену. Слишком легко. Он мог парировать, поставить блок, просто отскочить. На секунду я даже замерла от удивления — эта секунда спасла ему жизнь, потому что тут же, в ответ на немой вопрос, зажатый в угол брюнет завопил:

— Не, дружбан, мы так не договаривались! Слышишь? Она дерётся слишком хорошо! Она меня сейчас порешит!

Я сморгнула дважды: он кричал… Даргану?!

А Дарган… ожил. Он сел на кровати.

— Ладно. Признаться, я и сам тогда не знал, на что она способна.

— Да пошёл ты! — брюнет задрожал, поджал губы, голос соскочил с угрожающего на обиженный. — Я подзаработать пришёл, а теперь неделю целителю свой обед буду отдавать!

Дарган прижал ладонь ко лбу:

— Я оплачу, — вздохнул он. — Вдвойне. Только замолкни. — Он посмотрел на меня: — Кеита… прошу, оставь их. Это просто актёры.

Постепенно начало доходить. Я опустила меч, хотя рука всё ещё дрожала от рвения сражаться — но не с несчастными актёрами. Я метнула на Даргана взгляд, который должен был объяснить всё без слов. В груди бурлило возмущение. Он спокойно выдержал его.

Тем временем брюнет со вздохами и демонстративным цоканьем приводил товарищей в чувства. Те стонали, ворчали и не хотели подниматься. Сердце моё заныло: я бы никогда не опустилась до насилия без причины.

Всё же, услышав звон монет, актёры повеселели, быстро выпрямились и начали отряхивать костюмы. Значит, их слабость тоже была частью представления и серьёзных травм не случилось? Надеюсь. На душе стало легче, но лишь чуть-чуть.

Я молча смотрела, как король отсчитывает серебряные, как актёры, довольно и спешно уносят ноги. Но едва за ними закрылась дверь — я снова подняла меч. Дарган покосился на лезвие:

— Кеита… — голос его был ровным, осторожным. — Давай без шуток. Я ведь только что убедился, что ты не хочешь причинить мне вред. Или?..

— Теперь хочу! — сорвалось с губ громче, чем я хотела. — Я только что избила людей, которые ничего мне не сделали — почему бы не заняться тобой?!

— Кеита, я не буду с тобой драться.

— Зато ты с радостью заставил драться меня! — обида и злость захлестнули. В груди жгло, будто наелась перца.

Я шагала вперёд, пока он не упёрся спиной в стену. Остриё меча оказалось у его груди. Конечно, я держала себя в руках и вредить ему не собиралась. Но дать понять, что подобное больше не пройдёт, была обязана. Использовать мою преданность против невиновных — это не шутка.

— Знаешь, Величество, ты побил все рекорды! Ещё никто не умудрялся меня так взбесить, — я перебрала в голове все яркие моменты своей жизни и добавила: — За два дня! А ну выкладывай, что ты здесь устроил?!

Меня трясло от ярости. Горло сипело, как сломанный рожок. Щёки горели — казалось, ещё немного, и вспыхнут волосы.

А он…

Надо отдать должное — остался непоколебим. Ни один мускул не дрогнул. Прижавшись к стене, он спокойно смотрел поверх моей головы.

— Я не собираюсь разговаривать в таком положении. Убери меч, — проговорил он холодно.

— Не пытайся мне приказывать!

— А ты — мне.

— Когда ты, наконец, поймёшь, что тут, внизу, всё устроено иначе, чем в твоём дворце? Здесь все равны, и свою правоту доказывают мечом или монетой. И никто не будет терпеть твои королевские замашки. Не веришь — проверяй это без моей помощи!

Я едва не взвыла. Но нападать на него — всё равно что бросаться на камень. Я отступила и опустила меч.

Он стоял спокойно ещё с десяток секунд, потом заговорил, глядя мне в глаза:

— Я понимаю, что ты злишься, Кеита. Но пойми и ты: я не знал о тебе ничего. И сейчас не знаю — кроме имени и того, что четыре года назад всё королевство…

— Ты в своём уме?! — я перебила, пока он не увёл разговор в сторону моих подвигов. — Это ты подошёл, попросил помощи, а теперь спрашиваешь, зачем я пошла с тобой?!

Он хмыкнул.

— Да, но ведь мы ни о чём не договорились. Ты ни разу не заговорила о цене, не спросила условий, но отправилась за мной аж на западные дороги. И, кажется, готова идти дальше — стоит только кивнуть.

Он помедлил — ждал объяснений?

— Далее, — продолжил он, — ты знаешь меня, хотя мы прежде не встречались. Сама ты не представилась. И после этого моя осторожность кажется излишней? Я должен был проверить тебя.

Он был прав. Пусть и немного.

— Но разве я дала хоть какой-то повод себе не верить?

Он покачал головой.

— Однако твоя верность не выглядит безусловной. Я вижу — тебя кто-то нанял.

Я вновь притворилась, что не заметила выжидательного взгляда. Чем дольше он не знает, что я из Армады, тем лучше. Мне и так нет спасу от его приказного тона и надменного взгляда.

— Что ж… — продолжил он. — По крайней мере, этот кто-то велел меня защищать. Бог знает зачем, но уже не худший вариант.

— Почему такая осторожность? Думаешь, против тебя заговор?

— Заговоры есть против любого правителя.

— Так тебя заговорщики из окна скинули?

— Послушай, Кеита… Я, конечно, стал доверять тебе чуть больше, но — самую малость.

«Так неужели он готовит мне ещё одно испытание?..»

При этой мысли в груди снова кольнуло.

— А если бы я убила тех людей? Ты это вообще учитывал?

— Когда нанимал их — нет.

— А откуда у тебя вообще деньги? Такие представления стоят дорого. Ты и правда грабил караваны? Или разбойников?

— Я не обязан отчитываться. Ты закончила с вопросами?

Рука с мечом вновь дёрнулась.

— Я буду спрашивать, когда захочу!

Он устало вздохнул:

— Я не это имел в виду. Знаю, ты всё ещё злишься. Я вёл себя… не слишком мудро. Просто нервы сдают, — он махнул рукой. — Хотел пригласить тебя на обед. В знак извинения. Если ты не против?

Я застыла, сбитая с толку окончательно.

— Вы… все такие странные, короли?

— Поголовно! — его голос стал глубоким, почти бархатным.

Он плавно протянул мне руку ладонью вверх:

— Миледи, окажете ли вы мне честь?

В его взгляде вспыхнули огонь и смятение — словно я поймала его в тот миг, когда в глазах всплыла неконтролируемая страсть, сокровенная тайна.

Конечно, это была игра — он и сам дал понять, назвав меня «миледи», точно процитировав учебник по придворному этикету. Ну какая из меня леди, да ещё и для короля?

И всё же…

Этому человеку не нужна улыбка, чтобы очаровывать. Взгляд его сделался тяжёлым, тягучим, обволакивающим — кружил голову, уносил, будто волна.

Наверное, при дворе учат сводить с ума глупых девушек… Я должна держаться строго!

Должна. Да только не получалось.

Будто к моему лицу поднесли пылающий факел — щёки вспыхнули, во рту пересохло. Я сморгнула, попыталась нахмуриться, чтобы он ничего не заметил, хотя плечи подрагивали при каждом вдохе. Я вложила пальцы в его ладонь.

— Конечно. Для меня это честь, ми… милорд.

Вот так мы и спустились по лестнице — рука в руке, словно на какой-то церемонии. Опомнилась я только, когда услышала цоканье и поймала на себе насмешливые взгляды постояльцев.

Я поспешно отдёрнула руку — чем сильно расстроила цветочника, обедавшего у окна. Он уже было схватил с пола своё ведро, но теперь с глухим вздохом опустился обратно на стул.

На нас ещё немного посматривали, но я быстро обо всём забыла — в нос ударил аромат овощной каши с варёными яйцами. Я и не представляла, насколько проголодалась.

Минут пять в этом мире существовали только я и миска еды. Потом — я и кружка холодного сбитня. И только потом я наконец покосилась в окно. Было светло.

— Сколько я проспала?

Дарган оторвался от своей кружки:

— Полтора суток.

Я чуть не поперхнулась — думала, что провалялась всего пару часов.

— Ну что ж. Бывало и хуже.

— Верю, — он кивнул и на секунду задумался: — И где живёт прославленный герой?

— На юге, в Динки.

— А в Асилоте что делаешь?

— Не поверишь… приехала развеяться: повидаться с друзьями, поесть мороженого, — я едва не вздохнула. — На юге его не делают.

— Правда?

— Ага. Я вовсе не собиралась искать новых приключений!

— А что собиралась?

— Может, букетик для дамы? — цветочник, доев, не выдержал и решил попытать счастье.

И оказался как нельзя кстати — избавил меня от ответа. Я ненавижу такие вопросы. Ненавижу вспоминать, что потеряна в жизни.

Пока Дарган отмахивался от цветочника, я успела сменить тему:

— Когда отправимся во дворец?

— Может, для начала ты всё-таки отдохнёшь, — он обернулся ко мне… и прямо в лицо ему уткнулись две рыжие лилии.

Дарган быстро достал два медяка и протянул назойливому продавцу. Только тогда смог договорить:

— Всё-таки ты была серьёзно ранена.

— Да брось! От чего отдыхать — от отдыха?

Он чуть наклонил голову набок и протянул мне лилии:

— Ну что ж… тогда можем хоть сейчас.

Глава 5

Когда Дарган вывел лошадь из конюшни, меня прошиб пот.

— Горлинка!

— Что?

— Моя лошадь! Что с ней случилось?

— Умчалась в лес, — король надел шлем и оседлал коня.

— Чёрт! — я вскочила ему за спину, пообещав себе, что достану для Йийи другую лошадь.

Когда мы прибыли на площадь, я уже об этом не думала — у меня открылся рот. Каждую стену украшал его портрет, а под ним изящно выведено: «50 золотых за поимку живым или мёртвым».

Я дёрнулась и набрала было дыхание, чтобы трубить отбой, но передумала. На Даргане — закрытый шлем, народа мало, стражники млеют в тени, а до дворца рукой подать.

— Боже мой… Так вот как люди меня увидели, — пробормотал Дарган. Его вздох исказился в шлеме и прозвучал как стон.

Храм запрещает рисовать настоящие лица. Всем правителям и великим людям посвящаются однотипные изображения, не похожие на них самих. А вот преступников разрешается изображать во всей красе — ведь дьявол и без того уже коснулся их.

— Какая у них память! Как бы они и тебя не запомнили.

Я только фыркнула. Служившая в Армаде, я знала:

— Для Королевской армии все чужестранцы на одно лицо. А после появления кодексов в нашу сторону и вовсе предпочитают не смотреть.

— Вот как?

«Да уж. Теперь не увидишь, как стражник избивает чужестранца — а вот серенидца — запросто…»

Мне вдруг стало стыдно, что ещё вчера я называла это нормой. Я осудила Даргана за то, что он вступился за серенидца перед стражей, хотя сама не так давно делала то же самое, только заступаясь за таприканца. Так кто из нас предубеждён?

— Дарган…

— Да?

Я сама не знала, что хотела сказать. Возвращаться к старой теме глупо, но хотелось как-то дать понять, что я уж точно теперь на его стороне. Я уставилась ему в спину, сжала пальцами выбивающееся из плетения кольцо его кольчуги и произнесла:

— Не волнуйся. Мы обязательно найдём способ поднять тебя наверх.

«Мы должны вернуть всё на круги своя. Немедленно. Здесь».

— Что ж, спасибо, — отозвался Дарган.

Мы привязали коня и пошли к распахнутым дворцовым вратам через раскалённую солнцем площадь. Снаружи было тихо, но внутри дворца жизнь кипела в любое время суток. Нижний уровень с его высоченным потолком целиком принадлежал народу. В бесконечных комнатах располагались магазины и увеселительные заведения.

Здесь шумела вечная ярмарка. Купцы выкладывали заморские товары на длинные прилавки — глаза разбегались:

Фроксийские ткани, меха, кожаные изделия — «зима рано или поздно придёт!»

Ауанские парфюмы и целебные масла — «с далёкого-далёкого континента!»

Баркийская посуда — «не такая красивая, но прослужит дольше!»

Украшения из таприканских камней — «но работы баркийских ювелиров!»

Таприканские и ретаньянские сладости — сушёные фрукты, орешки, сиропы и, конечно, шоколад.

Среди всего этого мимы звенели бубенцами, чужестранно разодетые актёры распевали песни разных народов. Художники предлагали сделать портрет в диковинном наряде.

Хихикали студенты, пожёвывая дешёвую вяленую тыкву. Звенели монетами приезжие. Нервно шипели слуги с длиннющими списками покупок. На один край такого я невзначай наступила — длинный свиток выпал из рук круглолицей девушки и укатился под лавку. Девушка с воплем всплеснула руками.

Я быстро попятилась и чуть не врезалась в огромный плакат целительского клуба: «Скидки на омолаживающие чары! Выезд на поместье!»

— Дарган, а как ты обычно поднимался наверх?

— Так уже не получится, — ответил он, прикрывая забрало от брызг фонтана.

— Что ты имеешь в виду? И как же ты туда попадаешь?

С ума сойти! Два дня назад я смеялась над этим вопросом.

Дарган ответить не успел — мы как раз прошли мимо Дворцовой библиотеки, и уши заложило от перепалки книголюбов с театралами. Когда начинался спектакль, в библиотеке становилось невыносимо шумно.

— Сюда, сюда! Такого вы ещё не видели! Новинки искусства и ремесла! — заголосил зазывала выставочного зала.

Только отмахнулась — уже побывала, ещё до встречи с Дарганом, осматривала последнее слово кузнечества: «сабли» из Фроксии — тонкие мечи с загнутым лезвием, якобы лёгкие и удобные. И эти модные «кирасы» — панцири из тонкого металла, что уже активно вытесняли старую добрую кольчугу. Одно разочарование.

Не верилось, что над всей этой ярмарочной пестротой где-то там, на высоте в двухстах метрах, восседает на троне великий, непостижимый монарх…

А, впрочем, нет — не восседает.

— Где-то должна быть лестница, — вдруг заявил Дарган.

Лестница? Я уже не первый год блуждаю здесь — ни разу не видела ни одной! Я стала оглядывать яркие стены, резные колонны, цветочные орнаменты — рябило в глазах.

— Туда, — шлем Даргана повернулся к прочной двери под круглой аркой.

Ах, её я и не заметила! Для простых людей она была не более проходима, чем стена. Вряд ли кто-то из посетителей когда-либо пытался её открыть. Не удалась попытка и нам: стоило лишь приблизиться, как перед нами вырос стражник.

— Куда это мы направляемся?

— Мы, — я быстро усилила акцент, — смотреть всюду. Наслаждаться…

— Кто такие?

— Странники, — я пожала плечами.

— А что за вид? — он кивнул на Даргана.

— Ой, — я захохотала, — он у меня просто восхищаться местная экзотик!

— Дьявол, вы чужестранцы какие-то ненормальные, Богом клянусь! В общем, ту-да нель-зя, понятно? — выговаривал он по слогам. — Для посетителей только э-та зо-на, — он обвёл руками помещение.

— Я так и знала. Говорила же! — хохоча, я толкнула Даргана локтем. — Ну что ж…

Я развернулась — и уткнулась прямо в стражника в позолоченном шлеме. Капитан. Тот самый или нет — кто их различит? Для меня вся Королевская армия на одно лицо.

— Что тут у тебя, боец? — спросил он у стражника.

Я быстро взяла Даргана под руку и ускорила шаг. Всё нутро подсказывало: надо срочно затеряться в толпе.

— Да вот, чужестранцы, — усмехнулся тот, — гуляют и…

Я уже не слушала. Мы отдалились, почти растворившись в очереди у лавки сладостей.

— Эй, стойте! — голос капитана стражи, как гром, перекрыл весь гомон в холле. И не было сомнений: это нам. Даже очередь это поняла — люди стали отстраняться, бросать подозрительные взгляды, пока мы не менее подозрительно пробивались вперёд.

— Вы двое, а ну подождите! — разнеслось на весь зал..

Мы ускорились, почти перешли на бег.

— Держите их!!!

Оставалось всего пару шагов — и мы уже свернули бы за угол, но не тут-то было: как из-под земли перед нами выросли двое стражников.

— В чём дело, господа? — возмутилась я.

— Стоять! Куда торопитесь?

— На обед. Мы проголодаться, а что?

— Неужели?! — взревел капитан, подоспев сбоку. — Ты, чужестранка, я тебя помню! И твоего дружка, — он оскалился, блеснув редкими зубами; глаза полыхнули. — А ну-ка, подними забрало!

— Как вы смеете?! «Мы свободные люди. Под защитой суверенного государства…» — я с ходу затараторила знакомую каждому чужестранцу тираду — начало Кодекса «О правах чужестранцев».

— Я не с тобой разговариваю, заткнись! В гробу я видел эти кодексы! — рявкнул капитан. — Я сказал: засвети рожу, хмырь! — он уставился на Даргана.

— Налево, Кеита. Бежим к заднему выходу. Не оборачивайся, — пробормотал Дарган по-таприкански.

У меня отвисла челюсть. Но удивляться было некогда.

Дарган обхватил шлем — и не просто снял его, а метнул с такой силой, что тот впечатался в капитана, будто снаряд. Тот покачнулся, потерял равновесие и рухнул набок, сотрясая пол. О, Боже. Снова?!

Пока стражники с охами и ахами кинулись к нему, мы рванули вперёд, перепрыгивая через ящики, лавки и сбитых с ног зевак.

За нашими спинами слышался тяжёлый топот сапог, опешившая толпа ревела. На пути нарисовалась какая-то круглолицая девушка с длинным свитком и корзиной — я не успела податься в сторону. Корзина выпала из её рук — из неё выкатились яблоки прямо под ноги нашим преследователям. Раздался грохот.

— Налево, Кеита! К маленькой двери! Их не запирают, — повторил Дарган. И, надо признать, тогда я была только рада столь чётким указаниям.

Я только и успела подумать: «Если выберемся, допрошу его об этом таприканском…»

— Держи их! — вновь ревел голос капитана — пришёл в себя. Но мы уже достигли дальней арки.

Наперерез летели ещё трое стражников — но мы, счастливчики, изловчились выскочить наружу.

А над площадью уже гремел рупор:

— Держи-и-ите! Держите их! Задержа-а-ать!

Много ли надо было ума, чтобы понять, о ком речь? Взмыленная парочка — мужчина в полном доспехе с раскрасневшейся физиономией и таприканка с мечом на поясе — рассекали воздух так, что только мёртвый не обернулся бы.

Все стражники в округе — слева, справа, спереди — рванули к нам. С такой прытью — да их бы на баркийскую границу!

А сзади уже хрипел капитан:

— Ну вот и всё!

Как рыцарь Армады я попала бы под трибунал, а потом с позором отправилась бы обратно в Таприкан, где провела бы остаток дней на плантации — если бы только подняла меч против Королевской армии. По правилам мне следовало сдаться.

Но когда это правила решали за нас? Рука сама легла на рукоять.

Опомниться заставил оглушительный крик Даргана:

— Кеита, не смей!

Дрогнули даже стражники, а вот капитан, уже обошедший нас, только пошленько ухмыльнулся:

— Пусть помашет мечом. Тебе в темнице компанию составит. А то на том свете уже чёрненьких не встретишь.

Я даже закашлялась. В Королевской армии — и даже не стесняется…

— …Ссылаться на старовековую ересь?! — заорал рядом Дарган. — Дискриминировать?! Ты капитан Королевской армии, сын собачий! После таких слов будешь чистить туфли торговцев Кассинианского порта!

— Кассинианский порт? Ах да, вспомнил — это где я твою мать по полу валял, — усмехнулся капитан. — Схватить…

— Что?! Ты?! Сейчас?! Сказал?!

Капитан даже не успел стереть с лица ухмылку. Дарган сорвался с места — не человек, ураган. Его удар снёс стражника, как щепку, и оба рухнули на землю.

Вокруг застыло несколько мгновений тишины. Кто-то охнул.

Дарган приподнялся на одно колено. Удар. Капитан дёрнулся. Ещё удар. Хруст. Капитан больше не мог ухмыляться — вместо рта теперь было кровавое месиво.

Дарган судорожно выдохнул и сунул руку за пазуху. Сверкнуло лезвие ножа.

— Дарган!!! — я не узнала свой голос. — Нет! — я кинулась вперёд, но опомнившаяся стража уже оттащила его.

— Ф сюрьму, ф сюрьму! — вопил капитан, барахтаясь на земле в своей новомодной кирасе, как перевёрнутая черепаха. Я так и знала, что кольчуга лучше, а эти новшества до добра не доведут. — Ф канвалы! И её хвасайте!

Двое стражников подошли:

— Сдавайте оружие!

— Э, нет-нет-нет, господа! — послышался сзади звонкий мужской голос прежде, чем я успела возразить.

Передо мной появился человек в бежевой мантии с накинутым капюшоном.

— Какого тяфола? — капитан сел, яростно выплёвывая кровь вперемешку с осколками зубов.

Мужчина вскинул ладони, затем извлёк из-за пазухи подвеску с голубым жетоном.

— Орден Непринуждённых! — объявил он, хотя в разъяснениях никто не нуждался.

— Какофа сёрта фы лезите-е-е-е?! Фукины де-е-ети! — выговорил капитан. Казалось, до этого злость его была на пределе, но теперь он просто запрыгал на пятой точке.

— Вы не имеете права задерживать эту даму, — был ему холодный ответ. — Она под защитой ордена. Все её дела решаются через нас!

Схваченный четырьмя стражниками, король подарил мне оценивающий взгляд.

А капитан так вскипел, что даже метнулся навстречу говорящему, но сил его хватило только на то, чтобы встать. Он взревел, как раненый буйвол, и глянул на меня красными от ярости глазами:

— Вабилайте! Вабилайте её к сёрту! Пока зя не певедумал!

Член ордена схватил меня за локоть и быстро потащил прочь.

— Стой, стой! Эрун! — я наконец вспомнила имя того, кому принадлежал голос. Увидеть лицо под капюшоном так и не удалось. — Я не могу его бросить!

Я обернулась: конвой стражников уже спешно удалялся, и их спины полностью закрывали силуэт Даргана.

— Тише ты! — прошипел Эрун. — Уже и так натворила достаточно! Ты почему им свой жетон не показала?

— Сам видишь — не до этого было! — я перешла на громкий шёпот.

Эрун стукнул себя по лбу:

— Ладно, сейчас не об этом. Надо быстрее убираться отсюда.

Он был прав — в тот момент мы ничем не могли помочь Даргану, только навредили бы.

— Ладно. У меня есть конь. Давай верхом!

Теперь уже я схватила его за рукав и потащила туда, где Дарган оставил коня. Мы поскакали прочь от любопытных глаз — в уже ожидавший нас трактир «Маретт-Рюсар», штаб-квартиру ордена Непринуждённых.

В баре царила всё та же полутьма, но он больше не пустовал. Свет зажжённой свечи в центре стола очерчивал четыре силуэта. Маретт — глава ордена, пятая, стояла поодаль, опершись о барную стойку.

Эрун снял капюшон, открыв ещё мальчишеское веснушчатое лицо и огненные волосы, а затем — в виде пьесы — изложил случившееся на площади. Мрачная атмосфера бара наполнилась хихиканьем, но в конце концов вновь воцарилось молчание. Все взгляды устремились к Маретт. Та вздохнула:

— Кеита, душка… Ну его-то, может, мать со стола в детстве и уронила, а ты-то баба нормальная…

Бен, черноволосый парень, что сидел, подперев спиной стену, пшикнул:

— Ты его мать не трогай!

Бар снова наполнило хихиканье.

— Несмешно, — я закусила губу, чтобы не сказать лишнего. Знали бы они, кто его мать… За королеву Минору я бы и сама набила рожу любому стражнику.

— Тут у нас все, чуть что, оскорбляют матерей друг друга, — отмахивался Эрун. — Это же не всерьёз, это так, выражение. Кто на такое внимание обращает? Это надо додуматься — на стражника кидаться?

— Так, Эрун, — перебила его Маретт, — это не главное! Главное — ты нам, Кеита, скажи: чего ты этого своего хахаля сразу к нам не привела? Ещё и во дворец потащила? Чего тогда уж сразу не в штаб Армады? Голову напекло тебе, а, девка?

Я только вздохнула. Даже не будь моё дело совершенно секретным — выдать столь своевольной фракции, что короля нет на троне… Уж проще сразу устроить революцию. Я ещё больнее закусила губу и решила молчать до смерти.

— Сразу бы к нам пришла — проблем бы не знала, — меж тем продолжала Маретт. — А теперь что? Ты бы ещё дождалась, пока ему башку отрубят…

— Кто там ему башку отрубит? — вскинул голову Бен. — За такое вешают!

— Молчи уже, — хмыкнула Маретт. — Говорю тебе: башку отрубят.