Бесплатный фрагмент - Королева святых

Пролог Прошлое Король

Умный и справедливый Флахий правил Востгомом на протяжении двадцати лет. К сожалению, у них с королевой долгое время не получалось зачать дитя. Когда королю исполнилось тридцать восемь лет, Мерилэй наконец, подарила ему долгожданного мальчика. Наследника. Опору и силу в будущем.

Родители не могли налюбоваться сыном, исполняли любые прихоти, балуя с самого рождения. Возможно, именно поэтому мальчик вырос капризным и самовлюблённым. Вместе с избалованностью с годами начала проявляться злость и внезапные вспышки неконтролируемого гнева. Любимым занятием принца, было клеветать на слуг, чтобы их потом отчитывали, а лучше наказывали. Он радовался, когда ни в чём неповинных людей били плётками, держали в темницах и выгоняли из столицы с позором.

Неистовую ярость у мальчика вызывали те, кто не исполнял его желаний. Все были обязаны безоговорочно подчиняться, кланяться и целовать ноги. Когда целуют ноги, значит воля сломлена. Значит человек — раб. Никто не понимал, почему ребёнок, росший в любви и заботе, стал таким ожесточённым извергом и мучителем. Окружающие знали его ужасный характер, но родители не замечали в главном подарке судьбы ничего странного, видя в нём лишь ангела.

Единственные, к кому принц не испытал ненависть: лошади. Он обожал этих созданий с самого детства, и только рядом с ними исчезала злость и ярость. Добрые животные неким чудом возрождали в нём благородство, пускай и ненадолго. Фирс любил скакать вблизи Аларимских гор, любоваться закатами, океаном, лесами. Эго щекотала надежда, что он скоро станет королем. Люди, и вся красота будут под его властью.

О будущем Фирс часто разговаривал с матерью. Несмотря на скверный характер, принц безумно любил её и делиться своими мыслями и секретами мог только с ней. Отец же учил только охоте и управлению государством. Всегда был строг и придирчив, обожая при этом сына больше жизни, а тот напридумывал себе, что отец его не любит. Когда любят, не ругают за ошибки, не унижают, не растаптывают столь хрупкий внутренний мир. Отец был не таким, как мать, не умел хвалить сына за любое деяние, не мог закрывать глаза на его не готовность к битвам или завоеваниям.

С давних пор король Флахий дружил с королем Одаскра — Теодинием. Два королевства, соседи и союзники испокон веков. Одаскра располагался в юго — восточной части Андинского полуострова, и обладал намного большей территорией, чем Востгом. Те же могучие Аларимские горы обхватывали и Одаскра, но помимо них там бушевало знаменитое Алое море. Если верить легенде, в глубине морской пучины жило страшное чудище темно — красного цвета. Старики любили рассказывать молодым, что оно воровало прекрасных дев и утаскивало к себе в подводное царство. Мол, чудовище превращалось в человека и так заманивало юных красавиц. В шторм вода становилась багровый. Кто знает, может и правда монстр красил море в алый цвет.

Многочисленные живописные острова поражали красотой каждого, кто въезжал в королевство. Бурные реки, завораживающие бирюзовые озёра, где когда-то, по преданиям, жили озёрные феи. Густые леса, которые разрастались гуще, чем в Востгоме. Почти все деревушки раскинулись на островах, омываемых водами Алого моря, и только замок скрывался в горах. Оттуда открывался невероятный вид на всё королевство.

Неизменной мечтой Флахия было объединение двух государств. Наконец, момент настал. Жена короля Теодония, королева Ларена родила дочь Лиэф, ненамного позже, королевы Мэрилэй. Как и Флахий король Одаскра долго не имел детей, и после рождения первенцев они решили, что сама судьба послала им детей в одно и тоже время. Короли заключили соглашение. Принц Фирс и принцесса Лиэф сыграют свадьбу, когда достигнут совершеннолетия, и только тогда королевства объединятся. В пять лет Фирс узнал, что судьба предрешена и невеста выбрана без права на отказ.

Шли годы. Впервые он увидел будущую жену в десять. Два ребёнка были так не похожи друг на друга. Она добрая, отзывчивая, всегда с улыбкой на лице, готовая прийти на помощь любому, и Фирс, который лишь пакостил, думая только о себе. Мальчик с огромным эго, едва умещавшимся в маленькой груди. Они были детьми, а дети не в состоянии понять отличия. С каждым годом характер будущего короля становился хуже. Он вырос, возмужал, превратился в высоченного, крепкого юношу, точную копию отца, и начал любить только одного человека. Себя. Изо дня в день жил мечтой — стать королём, жениться и править двумя королевствами.

С детства, любуясь гербом семьи, величественным дубом в оттенках золотого и черного, он заставлял шить себе наряды только этих цветов. Ему не было равных в манере красиво одеваться. Нарциссы всегда умели выделяться. Будущего короля хорошо обучили охоте, тактике и стратегии ведения войны. То, что однажды казалось ненужным, стало смыслом жизни. Фирс превратился в могучего воина, но временами вопросы терзали пытливый ум. Он не понимал, зачем столько учиться, ведь войны давно уже остались в прошлом, и забыты рассказы о битвах.

Стены замка — прочные и неприступные для того, кто осмелится напасть. Востгом веками был надежно защищён, и охранял покой жителей. Стража и королевское войско мастерски владели арбалетами, луками и остальным оружием. Задумавшего напасть, мгновенно бы встретили щитом и мечом. Никто с нечистыми умыслами не посмел бы ступить на великие территории. Но отец настаивал на тренировках. Фирс привык. Правитель обязан уметь всё, и он желал приобрести навык в тройном объёме.

Однажды Флахий отправился на охоту и взял с собой Фирса. Ему не терпелось понаблюдать, как сын ловко справится с выслеживанием добычи и меткой стрельбой. Лишний раз возгордиться сыном никогда не помешает. Минуя горы, чащи, деревни, после славной охоты, Флахий решил поскакать непривычным путём. Свернул к лесу, вдали от замка и шумного океана. Дорога получалась длинной. Он захотел выкроить побольше времени, которого иногда не хватало для простого общения с сыном.

Передвигаясь не спеша, громко разговаривая и обсуждая дела, будущий король увидел густой, огромный лес. Флахий сразу приметил интерес сына, и категорично запретил туда ходить, как обычно, задев его самолюбие. Фирс не слышал. Загадочный лес поглотил воображение юного принца. Величественные деревья — великаны склонялись, будто кланяясь, закрывая вид сверху, не разрешая солнцу заглядывать внутрь. Где вход, где выход было не разобрать из-за обилия растений. Зелёное, чарующее царство казалось чёрным и мрачным.

Воздух был напоен запахом трав. Приятная прохлада окутывала Фирса невидимыми нежными руками, и он слышал чей-то успокаивающий шёпот. Вокруг леса и поверх него, блуждающий ветерок не отваживался спуститься в тенистую чащу, боясь заблудиться там навсегда. Звуки животных, пение птиц завораживали, а близко стоящие друг к другу деревья, словно общались между собой. Жизнь кипела в этом манящем и в тоже время пугающем царстве. Фирс желал вдохнуть эту жизнь. Поговаривали, если кто заходил туда, больше не возвращался. Лес забирал чужаков. Никто не знал и не слышал историй о том, каков он изнутри. Видимо, народ был прав.

Несмотря на запреты отца, Фирс приказал построить маленькую хижину рядом лесом, и тайно проводил там время. Наслаждался красотой, размышлял о том, что же скрывается от глаз, и какие секреты хранит это дикое место. Ему представлялись волшебные существа, оставшиеся лишь в легендах и сказках, хотя некоторые полагали, что те вымерли. Дикое любопытство съедало, но принц не решался перейти тонкую грань, да и боялся, отец узнает. Мечты о приключениях так и оставались мечтами.

Годы бежали в бешеном темпе. Кто-то рождался, кто-то старел. Так от старости умер некогда грозный, но мудрый правитель Лангарда. Флахию пришло приглашение на коронацию нового короля и будущего союзника. За неделю до отъезда шёл сильный ливень. Фирс, привыкший не пропускать тренировки, надумал сражаться на мечах, как обычно в саду, под открытым небом, впитывая кожей капли дождя, танцуя в такт холодному ветру. Тренировки сыграли злую шутку. Он сильно простудился, и лекари запретили вставать с постели до полного выздоровления. Глядя, как сын кашляет, бредит во сне, горит от постоянной температуры, было решено, в поездку отправятся только король с королевой.

На дворе стояло дивное, солнечное утро. Приятный ветерок обдувал лица слуг, готовящих карету в путь.

— Всё готово, пора в дорогу, Ваше Величество, — кучер низко поклонился, и протяжный скрежет колёс послышался с улицы. Молодой принц выглянул из окна, наблюдая, как родители выезжают из замка и медленно скрываются за деревьями, направляясь в сторону гор.

Странные чувства тревоги и опасения закрались глубоко под кожу, царапая когтями нутро. До самого вечера тело сжималось и мелко тряслось. Руки не слушались, судорогой, скручивая пальцы. Едва передвигаясь на ватных ногах, больной принц нарезал рваные круги по комнате. Живот стягивало узлом. Он предчувствовал надвигающуюся беду, что не заставила себя ждать. По дороге в Лангард на королевскую карету напали разбойники. Никто не остался в живых.

Впервые в жизни Фирс испытал страх, ужасающее, поглощающее одним глотком, чувство боли. Печаль и скорбь острым ножом впивались в грудь. Сил не осталось. Казалось, сердце вот-вот разобьётся на тысячу осколков, что разлетятся по полу, и он зашагает по ним, разрывая ступни в кровь, лишь бы сменить моральную агонию на физическую.

Фирс плакал навзрыд. Незнакомые до сих пор слёзы душили петлёй. Пытаясь не задохнуться, он жадно глотал воздух, словно запертый в гробу и похороненный заживо. Крепкий мужчина, сидя на коленях, напоминал маленького беззащитного ребёнка. Ему хотелось кричать, стонать, выть от горя, и молодое здоровое тело, как старая прогнившая тряпка, валялось скрученным на полу. Он захлебывался утратой самых близких людей, единственных, кто по-настоящему любил его. Захлебывался от одиночества, мелькавшего, как тень в тусклом свете свечи. Следующие дни потонули в тумане. Кто-то приходил, кто-то уходил. Люди, фигуры, голоса. Слова сочувствия, рыдания слились в один проклятый день. Фирсу было безразлично всё, до тех пор, пока он не ощутил тяжёлую, как ноша всех королей, корону.

Коронация прошла пышно, празднично. Приехали правители соседних государств. Для народа, на площадях выставили угощения. Яркий праздник гремел, как гром. Новый король хотел громко заявить о себе. Мысли об утрате, горести и переживания, что недавно тревожили его, скрылись под покровом сладкой власти. Первыми прибыли родители Лиэф, чтобы поддержать Фирса и обсудить предстоящую свадьбу. Как только коронация закончилась, молодой король устремился в зал обсуждений для разговора с Теодонием.

Зал был большим и выполненным в безупречном стиле. Прозрачный мрамор на стенах и на полу создавал иллюзию зеркала. Стены украшали портреты всех правителей великого королевства. С левой стороны от входа находилось одно окно от пола до самого потолка. Массивный овальный, дубовый стол, расписанный древним языком на боковых изгибах, располагался в центре. Вокруг стояли десять одинаковых стульев из того же дерева и в том же стиле. Короли старались не выделяться от тех, с кем вели переговоры.

Над столом висел величественный герб. По обе стороны от окна тянулись длинные шкафы, переполненные несметным количеством книг. Ярко горящие свечи отражались от всех поверхностей, наполняя зал изумительным светом, в котором, спустя столько лет перед Фирсом предстала невеста.

Стройная, как и полагалось юным принцессам. Русые волосы, волнами стекающие с плеч, отливали золотом. Тонкие миниатюрные черты лица. Здоровый, приторно — розовый румянец покрывал щёки и подбородок. Пухлые губы бантиком казались кукольными. Как и в детстве, Лиэф не переставая улыбалась, демонстрируя ровные белоснежные зубы. Чересчур большие, сияющие зелёные глаза смотрели на Фирса с лучиком надежды. Она, то и дело, теребила платье из шелка цвета абрикоса со струящимся шлейфом.

«Какой обаятельный. На вид такой строгий, но верю, что в душе он мягкий, и будет любить меня безумно. Мы будем счастливы. Какие красивые у него губы», размышляла Лиэф, пристально разглядывая пафосного короля, но засмотревшись на его губы, вдруг покраснела и опустила глаза. Эта жизнерадостность и до тошноты добрый взгляд вызывали у него раздражение. Фирс искал в душе хотя бы малую долю услады от её присутствия. Надежды не оправдались. Она не нравилась ему.

«Почему она всегда улыбается и смотрит на меня в упор? Наконец опустила свои огромные глазища и эта мерзкая лисица рядом. Ненавижу лис», задумался он, покосившись на Инарию, старательно отводя взгляд от Лиэф и уже через мгновение раскрыл объятия, направляясь к Теодонию с наигранной улыбкой.

— Теодоний очень рад вас видеть, — вымолвил томным голосом после развернулся и выдавил из себя. — Принцесса. Моё почтение, — реверансы он делал мастерски.

Королева

Ровно через месяц после коронации на острове Парар состоялась передача невесты королевства Одаскра её мужу — королю Востгома.

Волнение не оставляло Лиэф, она трепетала от предстоящей свадьбы, но организованная роскошная встреча немного успокоила. Триумфальные арки, красиво и изысканно украшенные улицы. Люди, которые усыпали дорогу перед ней розами. Фейерверки, вино, льющееся рекой и бьющее из фонтанов. Раздающееся всем жителям королевства угощения вызывали умиление и радость.

По прибытию в замок невесту тут же препроводили в отдельную светлую и уютную комнату, некогда служившую для отдыха погибшей королеве Мерилэй. Повсюду в роскошных вазонах стояли свежие цветы. Из открытых окон врывался лёгкий ветерок, подхватывая их ароматы, разнося по всей комнате. Вдоль каждой стены тянулись миниатюрные шкафчики с книгами. Рядом с двумя небольшими окнами стояло объемное и на вид очень мягкое кресло. Слева блистал камин, вырезанный из белого камня. Над ним висел огромный портрет королевы Мерилэй. Середину комнаты украшало габаритное зеркало в золотой оправе и двадцать служанок бегали вокруг него с дрожащими руками.

Невесту пора было готовить к свадьбе. В раздумьях какой же нанести макияж помощницы заметили, насколько у Лиэф красивые и правильные черты лица. Пылающие розовые щёки. Алые, как только распустившаяся роза губы, длинные густые ресницы и приняли решение не портить то, что было великолепным от природы. Лиэф же с нетерпением желала надеть роскошное белоснежное свадебное платье. С широкой пышной юбкой из золотой парчи, расшитое бриллиантами и белым жемчугом, а сверху полностью состоящее из кружева. Оно представляло собой произведение искусства, и когда его надела Лиэф наряд стал идеален. Когда весь образ был завершён, все спустились к выходу.

Свадебный кортеж ждал неподалеку от замка. Сам Фирс в сопровождении избранных придворных встретил невесту. Он полагал, что увидев её в свадебном платье, сердце оттает и она хотя бы немного ему понравится. Этого не произошло.

«Возможно, это из-за суматохи со свадьбой», посчитал он, отмахиваясь от плохих мыслей, помогая той войти в карету. Продвигаясь по улицам, Лиэф от волнения не удержалась, выглянула из окна и увидела толпы людей, заполнивших улицы Востгома.

— Сколько людей так искренне радуются нашей свадьбе.

— Все они безума от вас, моя королева, — Фирс стиснул зубы, демонстрируя восковую улыбку.

Карета остановилась. Великолепная, легкая и воздушная часовня открылась взору. Двухэтажное крыльцо напоминало некую переходную зону между земным и священным пространством. Два больших проёма были расположенны друг над другом, ведя тем самым на нижний и верхний этажи. Нижний этаж предназначался для дворцовых служащих, а верхний — для королевской семьи. Небольшие окна украшенные витражами золотого, розового, оранжевого и синих цветов. По всему периметру разместились скульптуры, словно только что спустившихся с неба ангелов. Стены украшали идеально выполненные арки в форме ангельских крыльев.

Вся часовня поражала своей изысканностью и богатством, сделанная из белого камня с вкраплением драгоценных металлов. Войдя внутрь, у Лиэф перехватило дыхание. На первом этаже пестрили расписанные фресками своды, высотой примерно десять метров. Оконные витражи внутри казались ещё прекраснее, переливаясь разными цветами и отражаясь радугой на мраморном полу. Посмотрев на второй этаж, она подумала, что тот парит в воздухе, не имея стен. Он состоял из огромных окон витражей от самого пола до потолка, наполняя каждый угол солнечными лучами. Как только Лиэф сделала несколько шагов по длинному проходу, то заметила на себе сотни пар глаз.

Шестнадцатилетняя королева сияла свежестью и редкой красотой. В блеске бриллиантов, жемчуга и свечей, её походка показывала величие и грацию всех королев её рода. Она гордо шла, опираясь на руку своего отца, который едва сдерживал слёзы счастья. Словом, день свадьбы стал триумфом молодой невесты. Её любили, боготворили, обожали и восхищались.

После официального приёма к вечеру все собрались в роскошном зале, где одну стену полностью украшали зеркала. Параллельно зеркалам стояли высокие окна, создавая ощущение нескончаемого простора. Повсюду отражался свет горящих свечей, словно лучи солнца, ослепляя и будоража взор. Расставленные столы и стулья были вылиты из серебра. Столы накрыты шёлковыми белыми скатертями, обшитыми драгоценными камнями. Стулья покрывал изысканный бархат очень редкого цвета. По всему залу расставлены вазы в золотой оправе. Золотые торшеры и канделябры. Десятки хрустальных люстр свисали, чуть не касаясь полов.

Зал был заполнен придворными, мечтающими вблизи полюбоваться королевой. Лиэф от волнения так и не смогла заставить себя поесть, особенно её сердце порхало и билось от предвкушения предстоящей первой брачной ночи. После трапезы, танцев, слов поздравления от подвыпивших гостей, молодым пора было отправляться в покои. Дубовая дверь распахнулась в комнату короля. Шурша платьем, молодая королева шагнула первой. Вслед за ней, медленно, с опущенной головой, прошёл король. Войдя, она окунулась в золотое царство.

В центре располагалась кровать, окруженная позолоченной балюстрадой, накрытой балдахином из золотой парчи. Кровать окружал обширный белый зал с золотой лепниной. Справа находилось небольшое овальное окно с золотой рамой. Пытаясь отвести взгляд от этой роскоши, она сделала первый шаг. Фирс попятился назад и отвернул лицо. Его тонкие губы собрались в тонкую линию и скривились в насмешке. Лиэф опешила, застыла в смятении, не зная, что делать дальше. Что вообще делают в таких ситуациях? Раскраснелась от смущения. Стук каблуков, как капли по стеклу раздался от её быстрого перехода в сторону кровати.

Платье было таким красивым и таким неудобным. Она сидела молча. Тяжело найти слова, когда стыд царапает чувства. Король тоже стоял молча, как прибитый к полу. Тишина звенела в ушах. Лиэф встала и начала снимать свадебное платье, один слой за другим. Наконец, она осталась в одной кружевной сорочке, демонстрируя мужу свою утончённую фигуру. Король смотрел на неё пустыми бездушными глазами, как мёртвая рыба на кухонном столе, а она сияла солнечным светом. Он чувствовал вкусный запах её кожи. Слащавый вкус обжёг нос. Словно все цветы мира благоухали в замкнутом пространстве. Фирса затошнило. Во рту образовался налёт горечи, вперемешку с железом. Он прокусил нижнюю губу. Осторожно подойдя к молодой жене, слегка прикоснулся губами к её ледяной от испуга руке.

— Мы не обязанны делать это сегодня. Я очень устал. Давай оставим на потом, — прошептал, опуская руку Лиэф, не глядя при этом той в лицо.

Было слышно, как сильно звенело её сердечко, так звенят цепи в кандалах. Дыхания не хватало, то-ли от его прикосновения, то-ли от мимолетного поцелуя. Пытаясь всмотреться в его опущенное лицо, где тенью отдавалась усталость и печаль, она шепнула чуть дыша, боясь испортить момент.

— Хорошо, как скажете мой король.

— Твои покои подготовлены в конце коридора. Будешь жить там, — он выбежал из комнаты, как из логова хищного зверя. Фирсу и в голову не пришло, что оставляет жену одну в растерянности. Что заставляет чувствовать вину за то, что не хочет её.

Лиэф прожигала взглядом захлопнувшуюся дверь. Тонкие руки обхватили плечи, обнимая саму себя, ощущая холод, исходящий изнутри. Всегда горевший в ней огонь погас, покрываясь коркой льда.

Ей было стыдно, за что именно не разобрать. Возможно за то, что она стояла одна, полуголая в пустой комнате, ожидая его возвращения. За то, что может смутила его своим напором. За то, что не так красива, как он думал. За то, что построила воздушные замки в голове. Ей хотелось ласки, прикосновений, его нежных рук, которые она готова была гладить и целовать вечно. Идеальный мир рядом с ним, иллюзии о страстных ночах любви и сладких речах из его уст намертво укоренились в душе и в мыслях.

— Это просто волнение. Такое бывает. Он любит меня, — измеряя комнату детскими шагами, она твердила в слух, как молитву и надежду на то, что у них действительно всё будет хорошо.

Пробежав через толпу людей, никого не замечая, он вбежал в комнату отдыха своей матери. Запер дверь на ключ, пугая сам себя, что молодая жена, возможно, последовала за ним.

— Зачем я это сделал? Я никогда её не полюблю, — впиваясь ногтями в кожу головы, повторял одно и тоже снова и снова. — Теперь я — правитель двух королевств. Я — великий. Я — здесь король! Просто не буду замечать, будто её и нет, — голова заболела от тысячи мыслей бьющих молотом. Не успев жениться, Фирс начал думать о том, как избавиться от жены. — Почему я её так ненавижу? — пелена гнева затмевала глаза. — Все любят её. Она и правда хорошая и достойная королева. Может со временем я хотя бы не буду раздражаться при виде её. Ах, мама, как мне тебя не хватает! Ты бы помогла советом, успокоила, — проговаривал он портрету матери на стене, тщетно пытаясь разжечь маленький огонёк любви в своей скудной душе.

Со дня свадьбы прошло много времени, а молодая королева так и не ощутила тепла от мужа. Перед её глазами всплывала картина захлопывающейся двери за королём, и ей казалось, что захлопнулась не дверь, а надежды на любовь и счастливый брак. Всеми силами она прогоняла мрачные мысли туда, где никто не найдёт. Холод, прокравшийся однажды в душу, обжигал льдом её одиночество. Всё свободное время она проводила в своих покоях, полностью переделанных под её вкус. Комната была светлой и просторной, выполненной в постельных тонах с элементами серебра и дерева. Повсюду стояли книги и цветы, отчего она напоминали библиотеку в саду.

— Инария, дорогая, почему все эти дни король не появлялся в моих покоях? Праздники закончились, а я его до сих пор не видела. Ты знаешь всё скажи, почему он избегает меня? — рассматривая могучие горы из окна, расспрашивала Лиэф верную подругу.

— Милая, я не знаю, что с королём, если хочешь, могу узнать его чувства, но для этого мне нужно поближе подойти к нему, а он явно не любит лис. Охотники по рождению не любят других охотников, — с ехидной ухмылкой демонстрируя острые, как спицы зубы, отозвалась Инария.

— Нет, не нужно его тревожить. Надеюсь, со временем и так узнаем. Главное… — в дверь постучали. — Входите, — Лиэф чуть слышно проронила, отрывая взгляд от окна.

В дверях появилась женщина лет тридцати. Она была небольшого роста. В меру упитанная, с пухлыми, как сдобный хлеб, пальцами, что нервно теребили подол белоснежного фартука. Добрые, круглые бусины — глаза вмещали в себе весь мир.

— Доброе утро, Ваше Величество, — небрежно хватаясь за края старого, но опрятного платья, женщина неуклюже поклонилась. — Я пришла помочь вам одеться. Моё имя Анне.

— Проходите, не стойте в дверях, — Лиэф изящно поманила её рукой.

Новая служанка сразу же принялась помогать королеве одеваться к завтраку и утренней прогулке. От сильного волнения позабыла закрыть дверь и поняла это, когда та распахнулась и в комнату с громким шумом и гамом влетели двое лисят. Катаясь по полу, они угодили прямо под ноги Анне. Не успев ахнуть, милая женщина рухнула на пол. Воцарилась тишина.

— Все целы? Я никого не раздавила своими красивыми пышными формами? — не сдержавшись, громко рассмеялась.

От её заразительного смеха в комнате колокольчиком зазвенел и весёлый смех Лиэф. После стольких дней тоски она, наконец, повеселела, а вместе со смехом комната словно наполнилась солнечным светом. Добродушная Анне не спешила вставать с пола, играя с лисятами. Инария переглянулась с хозяйкой. Они поняли, женщина будет хорошим другом и верной служанкой.

Одевшись в бледно — розовое простое кружевное платье, королева отправилась на завтрак. Как же она была удивлена, увидев за столом мужа. На лице засиял румянец. Ей захотелось подбежать и обнять его со словами: «Я так скучала». Вдыхать аромат его тела, но вместо этого только поклонилась и вымолвила вполголоса.

— Доброе утро, мой король, — скромно села. Она ждала, что он скажет: «Я так скучал». Встанет, обнимет, прижмёт к могучему телу, но в ответ услышала сухие, подобно осенним листьям на земле слова.

— Доброе утро. Прости, что не виделись столько дней, — он с лёгкостью обращался к ней на «Ты». Она не решалась переступить этот порог, считая его по-прежнему чужим. — Много дел накопилось в королевстве. Надеюсь, ты не скучала? — не глядя на неё, продолжил есть завтрак. Чёрствый, отрешённый мужчина отравлял даже воздух вокруг. Настроение было испорчено. Отгоняя плетью мечты об объятиях и нежных поцелуях, Лиэф решила сменить тему.

— Я желаю поехать к родителям. Как я знаю, отец хотел встретиться с вами по поводу объединения двух королевств. Может мы вместе съездим к ним?

— Да, ты права, моя королева, но мы уже всё обсудили. Объединение пока откладывается, говорить о причине нет желания, — он выжимал из себя буквы. — Но ты можешь ехать к родителям, когда пожелаешь. Это твоё право.

Больше он не проронил ни слова. Окончив трапезу, король встал из-за стола, поклонился и тяжёлыми шагами направился к выходу. К вечеру всё было готово к отъезду. Лиэф, Инария, лисята и Анне спустились вниз, где снаружи их ждала карета. Обсуждая предстоящую поездку, они подошли к выходу, когда на пороге появился взволнованный, мокрый от пота гонец.

— Простите, Ваше Величество, — кланяясь, он вручил королеве письмо, на котором величественно сияла печать её королевства.

Она словно ощущала беду сквозь плотные листы бумаги, смотря то на гонца, то на письмо, что так и норовило выскользнуть из рук. Вскрыла конверт, бегло пробежала взглядом по идеальному почерку. Не дочитав до конца, мгновенно побледнела. На горизонте лениво переливался закат. Солнце на прощанье залило небо розовым светом. Замок был раскрашен яркими красками. Дул мягкий свежий ветерок, как вдруг всё переменилось. Небо затянуло тёмными хмурыми тучами. Раздался оглушительный гром. Сверкнула молния, забушевал океан, грозно бьющий волнами о берега, разбиваясь пеной. Королева упала так быстро, что никто не успел её подхватить. Инария кинулась к ней, тыкая носом в левой висок. Слуги подскочили, подняли, придерживая едва стоявшую на ногах Лиэф.

— Мои родители, — прохрипела. — Они погибли, — остекленевший взгляд был жутким. Высвободившись из державших её рук, выбежала из замка, подлетая к карете. Очнувшиеся от услышанного, бегом последовали за ней. — В Одаскра быстрее, быстрее! — кричала она срывающимся голосом. Вместе с каждым её словом раздавался гром и молния беспощадно рассекала чёрное полотно.

Все прекрасно знали до Одаскра два дня пути, но через опасный перевал в горах можно доехать и за день. Никто не сомневался, что королева прикажет ехать именно этим путем. Дороги размыло дождём. В карете все молились. Кучер что-то бурчал себе под нос, явно не приличное. Всем было страшно, кроме Лиэф, чьи глаза по-прежнему оставались стеклянными. Она не моргала. Дышала, через раз. Будто превратилась в статую. Дождь лил не переставая. Карета мчалась, не останавливаясь, подпрыгивая от каждой ямы, заставляя восклицать и молиться ещё сильнее.

— Наконец-то добрались. Слава Создателю, — Анне посерела и, похоже, постарела лет на пять. Кучер не успел остановить лошадей, как Лиэф открыла дверь кареты ногой. Выбежала, не дожидаясь помощи слуг, вся в грязи и глине направилась к замку. Из-за ливня, стоящего стеной она с трудом заметила знакомый силуэт.

— Мой король, что вы здесь делаете? Где мои родители? Что произошло? — крик утопал в ударах капель. Она сдерживала слёзы. Мокрая, испуганная, старалась казаться сильно.

— Мне очень жаль, моя королева. Твои родители тоже хотели увидеть тебя и отправились в путь, но карета почему-то поехала по другому пути. На них напали. К сожалению, никто не выжил. Я же приехал обговорить последние пункты нашего соглашения, но опоздал, получив печальную новость об их кончине. — он поднял руки, желая взять Лиэф за плечи, и в этот момент силы покинули её. Из прекрасных глаз покатились слёзы.

Оттолкнув короля, она ворвалась в замок. Не глядя на скорбящих слуг, прямиком устремилась в покои родителей. Взвывая упала на широкую постель, что пахла детством. Пахла мамой. Хранила очертания отца. Она рыдала, не переставая. Омут печали затягивал все глубже и глубже. Кислород превратился в воду, обжигая лёгкие. Её чудесное будущее сейчас било по рёбрам и хлестало по лицу. Верная Инария пыталась хоть как-то помочь хозяйке, но всё было тщетно. Лиэф похоронила частичку души вместе с родителями.

Дитя

После похорон, как в бреду, королева вернулась в замок Востгома. Ей больше не был интересен король. Не мучили мысли о светлом будущем. Любовь, жившая в сердце, так долго была выгнана без права на возврат. Единственное, что порой не давало ей покоя, странные сомнения по поводу Фирса, как-то слишком быстро объединили королевства и короновали его.

С того самого рокового дня лил дождь, оплакивая родителей королевы. Людям казалось, у капель солоноватый вкус, словно и вправду с неба падали слёзы. В океанах и на морях не утихал шторм, как шторм в её разорванной в клочья душе. Дни сменялись неделями. Недели, месяцами. Боль потихоньку угасала. Король по прежнему проводил мало времени с королевой. Он даже не удосужил её вниманием, когда та тонула в страданиях и нуждалась в спасении и поддержке.

Прошло два года со дня свадьбы, а детей так и не было. Слуги, жители столицы, придворные и люди в деревнях обсуждали данный щепетильный вопрос. Короля не волновали слухи, однако он всё же принял решение, что королевству нужен наследник. Впервые за столько лет он провёл ночь с супругой. В скором времени объявили: королева ждёт ребенка. После стольких лет одиночества и скорби Лиэф в конце концов почувствовала счастье, непередаваемую радость от растущего дитя под сердцем. Маленькая жизнь дарила жизнь ей.

Позади замка находился красивый сад, открыто оформленный обширными партерами. В центре располагался мраморный бассейн, украшенный скульптурами и росписями. Дальше от центра раскинулись фонтаны и небольшая площадь, окружённая вазами и статуями. Повсюду росли деревья, высаженные в баскетах близко друг к другу, создавая густоту массива зелени, но, несмотря на великолепие, Лиэф с лисицей и лисятами любила бродить по маленькому лесу, в который можно было попасть в конце сада.

Забеременев, она стала тратить всё своё время на прогулки в прекрасном лесу, беседуя с деревьями и растениями. Некоторые слуги замечали её странное поведение и вскоре поползли слухи, дошедшие до короля. Ему было наплевать, что делает королева, главное не докучает. Он — король и у него столько обязанностей. Поэтому ему не было дело до её странных причуд, вот только с детства любопытный Фирс решился проследить за Лиэф.

Однажды под вечер, после вкусного ужина, он последовал за стройными силуэтом, отбрасывающим тень на узенькую тропу. Идя вглубь деревьев, заметил, как она разговаривает с лисицей. Король не мог их расслышать, но чувствовал, что лисица отвечала ей.

— Видимо, я схожу с ума, — Фирс потёр переносицу, понимая, что явно бредит. Собрался покинуть лес, но увидел, как его хрупкая миниатюрная жена подходит к огромному дереву, ствол которого высох, листья перестали расти, а ветки напоминали кисти скелета. Королева прикоснулась тонкими, почти прозрачными пальцами к стволу и начала излучать странный свет, исходящий не откуда-то из вне, а именно из неё. Король вздрогнул.

Всё заблистало. Ветки потянулись к ней, словно пытаясь обнять. Дальше, как по волшебству начали появляться почки. Высохшее дерево превращалось в стройного гиганта с пышной листвой. Фирс ужаснулся от увиденного, подкосились ноги, наливаясь свинцом. Зацепившись за корягу, он рухнул на землю, от чего испугался ещё больше. Потом бежал, спотыкался, падал, снова вставал.

— Кто она? Я правда это видел или это сон? Неужели она ведьма? — вопросы бурной рекой вытекали из уст. — Что же делать? — ветки хлестали по лицу, но он ничего не чувствовал. — Как поступить? Не может быть. Колдуньи, ведьмы и всякая нечисть вымерли давным-давно. Я вообще считал, что это сказки! Но она носит наше дитя. Так успокойся, — король замедлил шаг, замедлил биение сердца. — Нужно срочно успокоиться. Мне могло показаться. Я мало сплю, много нервничаю. Нужно будет ещё раз перепроверить, а пока отбросить мысли, — он не понял, как добрался до конюшен, вскочил на коня и отправился к океану.

— Самый счастливый день в моей жизни. Как это прекрасно стать матерью, — Лиэф не могла оторваться от маленького комочка на руках. Мир обрёл новые краски, стал более ярким, отчётливым. За окном было, как всегда, солнечно. Пели птицы, слышен шум океана. Слуги хлопотали вокруг Лиэф и ребёнка. Преданная лисица и верный друг Инария с лисятами Китуной и Кенаром не отходили от кроватки ни на шаг. Все были счастливы. Ничто не могло испортить такой удивительный день, но мрачные мысли, как затяжная болезнь, не давали покоя молодой матери. — Где король, где мой муж? — Лиэф бросила на Анне полный волнения взгляд.

— Его не было с самого утра, Ваше Величество, — ответила та грустным голосом, опуская голову. Ей было невыносимо видеть съедающий себя заживо взгляд королевы. Король Фирс, узнав о начале родов, в спешке отправился на охоту. Он не желал видеть ни жену, ни новорожденное дитя. Многолетняя ненависть сжирала его изнутри, как вечно голодное животное. Единственное, на что он надеялся, что хотя бы родится мальчик.

Молодой стройный мужчина от переживаний издалека напоминал сгорбленного измученного старика. Охотиться не получалось. Широкие плечи опустились, сильные руки с трудом держали лук и стрелу. Серые, близко посаженные глаза сменили цвет на траурный — чёрный. Худощавое, всегда чисто выбритое лицо вытянулось в жуткую гримасу. Щёки без того впалые, окончательно ввалились. Мир потерял краски, стал серым и невзрачным. Он даже не мог наслаждаться видами своего королевства, а ведь Востгом был единственным, что король любил по-настоящему.

Великий Востгом был одним из четырех королевств северных земель. Находился в западной части Андинского полуострова с прекрасным островом Думе в южной части Антивеского океана и островами Парар и Ларим в водах Сиремского океана. На востоке возвышались Аларимские горы, именно у их подножья располагался королевский замок.

Западные склоны гор подходили к Антивескому океану, образуя обрывистые берега. Восточные склоны плавно переходили в равнинные просторы на территорию королевства Одаскра. На крайнем севере Востгом граничил с королевствами Лангард и Тимесон. Из-за влажного морского климата и разрезом поверхностей в горах сверкало большое количество рек и озёр. Склоны покрывали мелкие леса, кустарники и луга. Когда-то, давным-давно люди верили, что там жили драконы, тролли, колдуны и ведьмы, а в лесах водились феи и другие волшебные существа.

Король любил охотиться в горах и лесах неподалеку от замка. Ему нравился климат, пускай королевство и имело северное расположение даже зимой там не бывало сильных холодов. Он обожал спускаться к океану и наблюдать, как крестьяне перебирают рыбу, шумят на берегах. Гул и крики моряков с приближающихся кораблей успокаивали его. Жители хоть и не любили короля, но уважали и ценили, как умного правителя.

Любуясь малюткой и не отходя от кроватки на гнутых полозьях, украшенную великолепной резьбой по дереву, Лиэф, как заворожённая, любовалась своей дочерью. Большие зелёные глаза, румяные, наливные, как спелые яблоки, щёчки.

— Как же сильно ты на меня похожа, радость моя, — всепоглощающее счастье переполняло сердце. Мысли о светлом будущем возвращались к ней. Изгнанная из души любовь вернулась буйством чувств. Новая любовь окрыляющая возрождающая, заставляющая улетать далеко-далеко, но внезапный громкий топот сапог по коридору вернул её в настоящее. Это шёл он. — А вот и папа. Как же он сейчас будет счастлив увидеть тебя, любовь моя, — Лиэф с замиранием ожидала, что король обрадуется своему дитя.

— Это мальчик? — он влетел с грозным видом.

— Это девочка, мой король. Наша прекрасная Леуна, — чувство ярости вмиг охватило его, сожгло кровь, выдернуло вены. Длинный острый нос вытянулся вдвое и ярко пурпурный цвет залил лицо.

— Девочка? Я думал, будет мальчик, продолжатель рода моего. Будущий король. А ты родила мне девочку? Что с ней делать? Она мне не нужна. Это только твой ребёнок, сама ею и занимайся. И что это за имя такое — Леуна? — он повертел имя на кончике языка и его передёрнуло. — Ты явно начиталась сказок, моя королева, — Лиэф попыталась возразить, но он выставил ладонь перед ней. — Я всё сказал, не потерплю никаких вопросов и упрёков. Мне пора идти, — взгляд упал на рычащую Инарию. — И скажи своей лисе, чтобы не скалилась, а то пущу на воротник, — король выбежал из покоев, оставив застывшую от испуга Лиэф слушать его отдаляющиеся шаги, как тогда, в день свадьбы.

— Почему он так со мной? — одинокая слеза с грохотом приземлилась на пол. — Ладно, я. Почему он так с нашей малышкой? Ведь она наше наследие, будущее, она и его плоть и кровь, — Лиэф закрыла лицо руками и в комнату вошла Анне, пытаясь успокоить её. — Она не нужна ему. Почему Анне? Почему? Ведь она наша дочь, — Анне молчала. Её круглое лицо раскраснелась огнём в печи. Мудрые карие глаза наполнились слезами. Она подняла голову кверху, так ей удалось сдержать поток эмоций, что вот-вот собирался вырваться наружу. — Она не нужна ему, так же как и я. Я всегда была сильной, буду сильной и дальше, — взяв себя в руки, она медленно подошла к кроватке, откуда на неё смотрели бездонные зелёные глаза. — Я есть у тебя. Я люблю тебя больше жизни. Ты — мой ангел, нам хватит нас двоих.

Король выскочил из замка чернее тучи, устремился в конюшню, вскочил на коня и поскакал вглубь гор. Он надеялся там ему, возможно, станет легче. Мысли бурей срывали остатки спокойствия. Злость и гнев разрывали пополам.

— Она родила девочку. Девочку! Но почему? Почему я женился на ней? Сколько ещё лет мне это терпеть? Теперь ещё и дочь, которая как две капли похожа на неё, — он скакал как сумасшедший, не заметив дерева посреди дороги, что раскинуло ветви, будто ловушки. Фирс со всей силы ударился о толстые ветки лбом и полетел с лошади, упав прямо на камень. От вспышки ярости даже не ощутил, как разбил правую ногу в кровь. Попытался встать, но каждый раз падал от острой боли. — Да что же это такое? Что за проклятый день сегодня? — самообладание улетучилось и он криком спугнул коня.

Сжимая окровавленную ногу, Фирс, наконец понял, что серьезно ранен и сам не справится. Глубоко вдохнул и начал блуждать глазами по сторонам в поиске хоть одной живой души. «До деревень далеко. Как быть?», рассуждая про себя и обдумывая все варианты, сидя на земле, где-то глубоко в горах, рядом с реденьким лесочком, где виднелись лысые поляны и выгоревшая трава, ему вдруг померещился приближающийся силуэт стройной девушки.

«Мираж», подумал он. Но мираж не останавливался. Чем ближе приближалась фигура, тем отчетливее он видел изящную женщину. Её походка была так грациозна, словно дикая кошка кралась к добыче. Она была высокая, стройная, как берёза, немного худощавая, но это её не портило. Чёрные волосы развивались на ветру, как дым, танцующий над костром. Она манила так сильно, что он не мог оторвать взгляд и когда приблизилась к нему совсем близко, её кошачьи, тёмные глаза заставили его сердце биться втрое сильнее. «Никогда раньше не видел таких прекрасных глаз». Он тонул в них безвозвратно.

— Что с вами? Вам помочь? — нежный голос звучал пением ангелов. — Вы ушибли голову? Или только ногу? — её бледные ровные пальцы коснулись его волос. Фирс потерял на мгновенье дар речи. Он был околдован ею. Она была мечтой, что долго таилась в пыльной шкатулке его желаний. «Она не знает кто я. Не буду пугать», решил не говорить кто он на самом деле.

— Только ногу. Не могу встать, — вымолвил Фирс, пожирая её влюблёнными глазами.

— Я помогу вам. У меня с собой есть всё, что нужно. Скоро сможете бегать, — её улыбка окончательно свела его с ума.

— Кто ты? Как твоё имя? — он весь горел от желания прикоснуться к белоснежной и гладкой коже.

Она взглянула на него агатовыми глазами и томно прошептала.

— Рагана.

Все мысли были только об одной. Сердце выпрыгивало из груди. «Рагана, любовь моя. Душа моя», он произносил её имя, как нечто священное. «Девочка. Она родила мне девочку. Всё. Мне не нужна ни Лиэф, ни её ребёнок. Я знаю, что нужно делать. Я слишком долго ждал. Ждал, пока родит. Ждал, когда вспыхнут чувства. Ждал и ждал. Но появилась ты — Рагана и я сделаю всё возможное, чтобы мы были вместе», Фирс принял ужасающее решение.

После вечерней трапезы, как обычно, королева с лисами собралась отправиться в лес. За маленькой Леуной осталась присматривать Анне.

— Инария посмотри на это деревце, оно совсем истощено. Идём быстрее, нужно ему помочь, — крикнув лисице, она подбежала к дереву и лучи света наполнили поляну. Собираясь прикоснуться к стволу Лиэф расслышала рык Инарии. Глаза лисы вспыхнули пламенем, пышная густая шерсть встала дыбом. — Что случилось? Что…

— Колдунья. Ведьма. На костёр её! — кричал король, указывая на неё пальцем, а растерянные слуги рядом с ним, раскрыв рты боялись сделать шаг. — Ловите её! Казнить ведьму! — Лиэф от ужаса упала на землю. Тело отяжелело, мышцы сковали в плен. Она не могла пошевелиться, руки и ноги парализовало, не давая шанса подняться.

Сквозь шум, визжание и дым от факелов, она видела, как Инария пыталась защитить её, кидаясь и прокусывая плоть каждого, кто приближался близко. Густые, стальные тучи собрались над Востгомом. Закрыв глаза от безысходности, молясь всем святым, она застыла на миг, но душераздирающий стон вынудил открыть глаза.

Под ногами валялась верная Инария. Один выстрел и стрела попала ей прямо в сердце. Горячая кровь ошпарила кожу Лиэф. Пышная шкура рыже — белого цвета залилась багровой краской. Безжизненные пустые глаза смотрели в пустоту. Не слыша ни призренных слов, ни криков, она гладила лису, что-то приговаривая. Ничего не происходило, слишком поздно. Время остановилось. Бездыханное тело лисы лежало неподвижно.

«Где дети? Где дети?», только это волновало её в тот момент. Оглядываясь по сторонам, не увидев лисят, она успокоилась, понимая, что те в безопасности и успели убежать. Главное, чтобы их не нашли. Держа Инарию на руках, Лиэф уткнулась в окровавленный воротник. Чьи-то руки схватили лису, пытаясь вырвать её из объятий.

— Тогда гори вместе с трупом гадкой твари! — с ненавистью кто-то фыркнул в толпе. Она ощутила, как сгусток слюней упал ей на руки.

Женщины, мужчины, старики, дети, было слышно много голосов. Всё смешалось в один устрашающий гул. Летели камни, колкие слова. Это были они, те самые люди, которые ещё недавно так обожали, боготворили и любили свою королеву. Те, кому она помогала, кормила, лечила, делала все для их блага.

«Как быстро люди превращаются в жестоких судей и нелюдей», ужаснулась она, крепче прижимая Инарию, но кто-то очень сильный смог вырвать бездыханное тело из её хрупких рук. Она не проронила ни слова. Молча и гордо несла свою ношу. Подвешенная над костром Лиэф пыталась расслышать голос короля. Найти его в толпе и молить: «Храни наше дитя. Не тронь! Оставь в живых»!

Но Фирса не было. Трусливый король не осмелился прийти на казнь и посмотреть ей в глаза. На неё глядели лишь тысячи презирающих злобных людей, что когда-то смотрели на неё с восхищением. Тот, кто отобрал лисицу, кинул ту, словно тряпку под ноги Лиэф. Горько заплакав, она взвыла и бросила в толпу.

— Я не прощу! — вспыхнуло пламя. В полном молчании глотая боль, она горела на костре предательства, лжи и ненависти.

Королева умирала, а король бежал в её покои.

— Собирайся! — наорал он на Анне. — Собирайся быстрее! Бери всё, что нужно. Ты с ребёнком отправишься жить в хижину возле густого леса. Теперь только ты будешь её растить, — жёстко, с отвращением, сухо рявкнул он, презрительно глядя на своё дитя.

Анне мигом собрала необходимое, прижимая Леуну к себе так крепко, словно боясь, что вот-вот кто-то отнимет её. Пока Анне собиралась с мыслями и эмоциями, после услышанного в дороге о королеве, она не заметила, как уже входила в хижину с малюткой на руках. Слёзы лились рекой, размывая грани реальности. Добрые глаза наполнились скорбью. Она утратила свой жизнерадостный вид. Улыбка не сходившая с лица, заржавела, сковывая кожу. Анне постарела.

— Бедное дитя осталась сиротой.

Принцесса

Стоя в полумраке в середине старой ветхой хижины Анне с резью в животе, оглядывала каждый угол, с ужасом осознавая, что здесь придется растить дитя. Это был маленький одноэтажный дом, построенный из орехового дерева. С двумя каморками, похожими на комнаты и крошечным залом, соединенным с кухней.

Слева от входной двери, которая была качественно сделана для такой хижины, начиналась кухня. В углу стояла печь, рядом с ней проржавевшая, не видавшая мытья, железная раковина. Дальше — несколько шкафчиков для посуды, специй и круп. Крохотный, слегка кривоватый стол со стульями. Справа от двери виднелась обшарпанная тахта и рядом с нею камин. Уборная располагалась на улице, пристроенная к дому, но идти её осматривать Анне не имела ни малейшего желания. В грязном, переполненном от золы камине на последнем издыхании горел огонь.

— Откуда в камине огонь? Получается, король заранее всё продумал и даже подготовил дом, — понимание всего происходящего бросило в жар. Анне всей кожей ощутила темноту дома. То-ли от уже угасающего пламени, тонущего в золе, то-ли от самого жилища. На всю округу, ни души. Из окон виднелся густой лес, больше похожий на гиблое место из сказок. Ещё и дождь, капая по ветхой крыше, отдавался громким стуком каждой падающий капли, заставляя её вздрагивать. — Утро вечера мудренее, — она прижала дитя к сердцу. — Утро вечера мудренее, — погрузившись в раздумье о том, что делать дальше, как расположиться, куда поставить вещи, она расслышала странный шорох у входной двери. Сердце мгновенно сорвалось и упало в пятки. По лбу потёк холодный пот. — Вот и всё. Нас пришли съесть дикие животные, — она сказала Леуне. Та засмеялась, а Анне нервно натянула вверх уголок рта.

Шорох нарастал, становясь похожим на скрежет когтей. Анне прислушалась и едва не проглотила язык, уловив детский плачь.

— О нет! Ребёнок за дверью! — с бледным от страха лицом, трясущийся рукой она распахнула дверь, и внутри что-то оборвалось. Два мокрых грязных клубочка сидели и стонали, прижавшись друг к другу. — Детки мои, милые детки. Что же с вами сделали? — ругаясь, рыдая, она поспешила положить малютку Леуну в кроватку, чтобы заняться лисятами. Взяла лежащую на спинке стула шаль, с трудом подняла на руки на вид маленьких, но весьма тяжёлых малышей и занесла их в дом.

Трясущихся от холода, испуга и испытания деток положила возле камина, а сама устремилась на кухню найти и состряпать еды, чтобы накормить их. Пытаясь совладать с собой, принялась разминать затвердевшие пальцы. Собственное тело не слушалось её после всего пережитого, и странные мысли завертелись в голове.

— Я могу с уверенностью сказать, они плакали, как настоящие дети. Слёзы на глазах и взгляд, как у человека. Нет. Моё сердце больше не выдержит таких переживаний. До чего дошло уже мерещится непонятно что, — бормотала под нос, стараясь успокоить себя.

— Анне, они убили королеву и нашу маму, — скуля, простонал грубоватый детский голосок.

Анне подпрыгнула на месте. Кровь окончательно отлила от лица, губы и ноги онемели. Она вот-вот готова была свалиться в обморок, но набрав последние остатки храбрости, развернулась. В метре от неё сидел Кенар. По его морде стекали то-ли слёзы, то-ли дождевая вода было не разобрать.

— Ты-ты разговариваешь? — раньше она не заикалась. Хорошо, что позади оказался шкаф, он не дал ей упасть.

— Да, прости, забыл, что ты не знаешь. Я, я, я… Не могу сейчас всё объяснить. Пожалуйста, прошу, не прогоняй нас. Позволь остаться, — голос скрывался камнем с обрыва. — Я всё объясню позже. Обещаю. Мы совсем одни. Если захочешь нас убить не стану сопротивляться, сил нет, но дай хотя бы Китуне уйти, — лисёнок захлёбывался от боли.

— Убить? Выгнать? Что ты дитя! Разве я могу такое сотворить? Конечно, мне многое не понятно и буду ждать объяснений, но вы же моя семья. Вы всё, что у меня есть. Я вас никуда не отпущу, — слёзы вырвались сами, сдерживать не получалось. Она нагнулась, подняла его на руки и перенесла обратно к камину, подбросив туда ещё дров. — Сейчас вас накормлю и мы ляжем спать. Завтра обо всем поговорим. Утро вечера мудренее, — возможно, это были её волшебные слова для убеждения себя, что завтра будет лучше, чем сегодня.

Солнечный свет и свежий запах цветов разбудили Анне рано утром. После вчерашнего ливня, грома и молний снаружи было одухотворённо и спокойно, будто ничего и не произошло. Пугающий ночью лес больше не казался страшным, а хижина угрюмой и ничтожной.

Огонь в камине давно погас, заполнив золой поддон до краёв. Мир снова стал тихим, пока идиллию не прервал едва слышный стук. Анне, уснувшая, не переодевшись, метнулась к двери сразу же, ей не нужно было, чтобы следующий удар разбудил сладко спящих детей. Отворив дверь, горячие лучи солнца ворвались в дом, ослепляя глаза. Прищурилась и разглядела на пороге двух стражников короля. Они принесли продукты и другие необходимые вещи, удосужившись только вывалить мешки из повозки на землю недалеко от жилища.

— Вы случайно не хотите мне помочь занести все в дом? — поинтересовалась Анне, переводя взгляд то на мешки, то на стражей.

— Простите, леди, — страж с ярко — рыжими волосами, выбивающимися из под шлема, галантно наклонил голову. — Не можем. Дела. Король объявил о своей свадьбе, нужно готовиться.

— Свадьба?! — вскрикнула она от неожиданности и резко закрыла рот ладонью.

— Да. Теперь у нас будет новая королева. Рагана. Тьфу, — плюнул на землю стражник, развернулся и оба забрались в повозку, пустившись обратно в путь.

Как бы она не старалась отойти от новостей, голову пронзали слова о свадьбе. Оглядев комнату, поняла, что лисята мирно спят у камина. Леуна, не разу не проснувшаяся за ночь, тоже спала крепким сном. В надежде никого не разбудить, Анне принялась тихо вносить мешки в дом, но не получалось, она волокла, их сопя и порой грубо ругаясь.

У лис слишком хороший слух. С трудом затащив один из самых тяжелых и больших мешков, выходя за следующим, она столкнулась с Кенаром. Он яростно старался помочь, весело виляя хвостом и рыча. Закончив работу, села на стул и, вытирая пот с лица Анне то и дело поглядывала на Китуну, которая уже проснулась, но не вставала с места, будто приклеенная.

— Надо срочно поесть, — соскочив со стула и роясь в мешках, Анне продолжала что-то говорить, но разобрать речь было нелегко.

Содержимое подачек удивляло: там было всё необходимое. В одних крупы, овощи, фрукты, яйца, мука, даже мясо с курицей, которым требовалось определённое место для хранения. В других ткани, одежда, обувь, покрывала, детские, вырезанные из дерева игрушки. В последнем, укутанная тряпками обнаружилась новая посуда. На дне — маленький мешочек с монетами и записка, где сообщалась, что каждый месяц им будут поставлять продукты и монеты до совершеннолетия Леуны.

«Выживем и без подачек». Анне мысленно сплюнула. «А как вырастет наша красавица переберёмся в столицу».

Она состряпала вкусный завтрак на скорую руку и покормила Леуну с Кенаром, умоляя поесть и Китуну, но та всматривалась в пустоту печальными глазами, отказываясь. Прекратив попытки и мольбу с тяжёлой ношей на душе Анне отправилась мыть посуду. Работа позволяла отвлечься, поразмышлять о будущем, составить план, хотя она этого и не умела. Её жизнь была проста, она же не важная персона, чтобы уметь составлять какие-то планы. Анне видела, как взрослеют дети, отправляются к её кузине в столицу. Очертания будущего почти стояли перед глазами, но её отвлёк приятный и немного хриплый голос молодой девушки.

— Спасибо тебе за доброту. Знаю, ты не ожидала, что мы говорим. Это шокирует. Другие, отреагировали бы на нас иначе, — она имела ввиду всех людей королевства. Всех, кто забрал их мать. — Хочу поведать тебе всю историю своей семьи и королевы Лиэф. Считаю, ты должна знать, — Китуна больше не отворачивалась, смотрела в упор на Анне. Её глаза не были глазами ребёнка. Больше нет. Анне молча кивнула, оставила посуду и села на стул. Китуна огляделась по сторонам, будто боясь, что кто-то может появиться из неоткуда. Потом остановила взгляд на камине и начала рассказ. — Всё, что вы читали в книжках о колдунах, ведьмах, драконах, обо всех волшебных существах — правда. Три века назад, а если быть точнее, в пятьсот восемьдесят пятом году, после победы короля Андина над тёмными силами в первом веке.

— Победы над тёмными силами? О чём ты, дорогая? — Анне вскинула руки, нервно моргая. — Это же была победа над захватчиками, пришедшими завоёвывать королевства, находящиеся под правлением короля Андина. Про какие тёмные силы ты говоришь? — она знала тёмные стороны людей, черноту их душ, поступков, но знание того, что есть ещё и реальные тёмные силы, способно лишить рассудка.

— Правда о том сражении, описанная в книгах очевидцами, была сожжена и утрачена, спустя три столетия после войны. Правители приказали летописцам выдумать свои версии и написать не то, что было на самом деле.

— Вот те на, — Анне нащупала кухонное полотенце позади себя на шкафу и вытерла лоб, словно тот вспотел.

— Тёмные силы стали могущественнее. Заполонили почти пол земли. Подняли восстания и сбросили с тронов много королей. Началась великая битва. Простые люди, армии, волшебные существа, добрые волшебники объединились для борьбы, но тьма была сильнее. Ангелы, наблюдая за происходящим, не выдержали и спустились с небес, но помочь не смогли. Тогда один из архангелов явился к великому Андину и вручил тому огромный меч, сделанный из золота. Ангел сказал, что только данным оружием можно одержать победу. Андин был сильным и бесстрашным воином. Благодаря ему победу одержало добро, но потери оказались велики.

— Потери, — повторила Анне, вжимаясь в стул.

— Со временем после страшной битвы земли начали вновь расцветать. Королевства расти. Волшебных существ почитали и не причиняли вреда. Все жили в мире и спокойствии несколько веков. В пятьсот восемьдесят пятом году в королевстве Одаскра жила принцесса по имени Милона, предок королевы Лиэф. Она влюбилась в простого юношу, которого постоянно встречала на берегу океана. У них вспыхнула сильная глубокая привязанность и любовь. Такая, что описывают только в сказках. Милону должны были вот-вот выдать замуж за молодого нового короля в Тимесоне. Противиться свадьбе она не могла и вышла замуж уже беременной от своего возлюбленного.

— Подожди, — Анне, замахала полотенцем. — Может всё таки это был ребёнок короля?

— Нет, Милона точно знала, от кого, — взгляд Китуны ничего не выражал, что пугало Анне, поэтому она оставила следующий вопрос, не высказанным. — Со временем, после свадьбы новая королева начала влюбляться в своего мужа. Он был галантен, заботлив и любил её безумно. Первая любовь забылась. Молодой юноша, запавший однажды в душу, больше не появлялся в её жизни. Она и не искала с ним встреч, позабыв навсегда. У Милоны родилась девочка по имени Алуна. Белокожая, с золотистыми волосами, великолепными чертами лица. Словно ангел, написанный на картинах. Всё, кто видел ее, влюблялись с первого взгляда. Невозможно было оторвать глаз от прекрасного создания.

— Прям как наша Леуна, — Анне вытерла уголки глаз.

— Да как Леуна, — лисица немного смягчилась при упоминании малышки. — Девочка росла доброй и открытой. С детства стала замечать, что слышит, будто кто-то плачет рядом. Казалось, она понимает о чём говорят животные и поют птицы, даже деревья что-то нашептывали ей. В скором времени она начала беспокоиться за свой рассудок. Безумно любящая природу девушка стала бояться всего живого. В надежде, что со временем станет легче, она надумала запираться в покоях и читать книги, погружаясь в миры грёз, чтобы не слышать странных голосов. И вот однажды, сидя в кресле и читая очередную книгу, прямо перед ней воссиял струящийся свет, мягкий и успокаивающий. Она даже не испугалась, и сквозь него возникла фигура молодого мужчины. Присмотревшись, она увидела четыре белоснежных крыла у него за спиной. Он парил в воздухе, излучая гармонию и чуть уловимое тепло. «Не бойся, дитя», прошептал он. «Я пришел открыть тебе тайну, чтобы больше не страшилась мира. Ты ведь догадываешься, кто я?». «Я читала о тебе в книгах. Ты — Ангел», храбро ответила Алуна. «Да, дитя моё, но я так же твой отец. Ангелы не могут создавать семьи. Мы — воины, призванные защищать Создателя и людей, но мы умеем любить и иметь детей. Ты — дитя, моё наследие. Теперь тебе подвластна большая мощь. Ты способна управлять стихиями, слышать и понимать язык животных и растений, исцелять раны у всего живого, управлять погодой. Передавать энергию другим, но пока ты не очень сильна, с возрастом дар возрастёт. Единственное не будет только крыльев, но они и не нужны. Ты наполовину ангел, и этого достаточно. Неси добро в своём сердце, помогай нуждающимся. Из поколения в поколение в твоём роду будут рождаться полуангелы. Учи их, направляй на правильный путь, оберегай от сил зла. Ты справишься. Я знаю». Закончил и исчез так же внезапно, как и появился, оставив только яркое сияние в воздухе. Так начиналась история королевы Лиэф, но в её роду лишь девочки рождались наполовину ангелами.

— Кхм, — Анне чесала лоб, не прекращая, видимо так было легче думать. — Ангел? Полуангел? Серьёзно? — Китуна кивнула. — Если все девочки рождались полуангелами, то мать королевы Лиэф, тоже была такой.

— Нет. Не все раскрывали дар и истинную сущность. Подавляли с детства, а благодаря нам — лисам, дар угасал. Мы как-то запечатывали его. Как именно не знаю, — Китуна попыталась вспомнить рассказы матери, но воспоминания комками грязи склеились в голове.

— Кстати, о лисах. Почему никто и никогда не обращал на вас внимание при дворе? Даже у меня не возникало вопросов, — она действительно не задумывалась о них как о зверях из лесов. Они были словно домашние животные.

— Из-за волшебства.

— И то верно, что это я. Ладно. Что там дальше? — Анне пылала. Пот лил в три ручья.

— Алуна, узнав правду о том, кто она начала помогать нуждающимся. Она исцеляла не просто физические увечия, но и душевные раны. Так как есть ангелы, существуют и демоны. Спустя почти шесть веков после последней битвы полудемоны, кровопийцы и прочая нечисть, снова заселили землю рядом с людьми, — Анне полностью откинулась на спинку стула, прикладывая полотенце ко лбу. — Люди стали замечать как что-то не человеческое, участило нападения на их дома. Убийства и ужасные вещи не переставали происходить повсюду. В те времена люди знали про драконов, общались с колдунами, но чувство, что именно само зло и темнота сгущаются над землёй, не понимали. Они думали, это делают волшебные существа. Для них не было различий. Всеми королевствами было принято решение изничтожить всё волшебное. Люди предположили, что это битва добра и зла, но это было истреблением беззащитных существ и тех, кто мог защитить их от мрака. За одну ночь, когда-то зелёные леса превратились в окровавленные озёра. Нежные запахи растений и цветов сменились на запах палённого мяса. Некогда успокаивающая тишина лесных чащ разорвалась криками и стонами невинных существ. В горах лежали кости и горы трупов. Алуна не вмешалась, боялась погибнуть сама. Она бы и не смогла одна справиться с полчищем голодных до крови людей. Она закрылась в своих покоях, задыхаясь от слёз, содрогаясь от каждого услышанного вопля, не в состоянии помочь. Прилагая неимоверные усилия, чтобы окончательно не сойти с ума, сидя в углу, обнимая коленки, она краем глаза заметила, как кто-то или что-то пытается влезть в окно. Вытирая затуманившие взор, слёзы разглядела раненую беременную лисицу. Алуна успела её спасти, а та смотрела на неё, как на врага. Перепуганный взгляд сопровождался рыком, лисица боялась её. Людей боялись все. В ту ночь не утихали истошные крики боли. В ту ночь омылась кровью земля. Убив всех тех, кто не был на людей похож, войска отступили. Страшась поражения от тёмных колдунов, королевства призвали на помощь светлых магов, но после победы казнили и их, обвинив в колдовстве. Воюя бок о бок в одно мгновение ока сожгли на костре всех, кто им помог. Люди глупы и слепы. Они предположили, что победили демонов и тёмные силы, а нечисть разрывалась от хохота, сидя в своей преисподней. Кому-то из добрых существ удалось спрятаться в ту ночь. Многие выжили, но после скрывались и скрываются по сей день. Лисица влезшая в окно, была нашей прабабушкой. Она осталась с Алуной и после весь наш род стал служить её потомкам. Мама рассказывала, что в давние времена мы умели превращаться в человека, но дар был утрачен. Теперь мы можем лишь успокаивать, изредка помогать в лечении, защищать семью и быть преданными до конца жизни. Если присмотреться, мы очень отличаемся от простых лис. Окрасом и величиной. Но, к сожалению, нас так же как и их легко убить одной стрелой, — не сдержавшись, Китуна заплакала, вновь представила перед глазами момент летящей в её мать стрелы.

Когда Инария заподозрила неладное, велела детям бежать, но они не послушались, спрятались за деревьями, наблюдая за всем. Видели, как их мать, заливаясь кровью, пыталась спасти королеву. Как король предал их и сбежал, оставив на растерзание зверям. По-другому нельзя было назвать тех людей, которые вырывали безжизненное тело Инарии у Лиэф.

Два маленьких лисёнка лицезрели весь ужас, не имея возможности защитить семью. А что они могли? Их бы просто убили и сожгли вместе с королевой. У матери была одна задача — уберечь детей. Она сделала единственный правильный выбор, заставила бежать, но не догадывалась, что им предстоит прочувствовать реальное ощутимое зло.

— Королева Лиэф и малютка Леуна — ангелы. Это точно? — Анне было сложно такое принять, но не верить глупо, а верить значит уничтожить все знания, впуская новые.

— Да, — откликнулся Кенар.

— Тогда мы вырастим нашего ангелочка в любви и заботе. Вас милые, никогда не оставлю. С этой минуты вы — мои дети, — в голове звучало намного правдоподобнее. Лисы — дети. Какая интересная жизнь. — Мы — семья, не забывайте об этом, — Анне поперхнулась, осознавая, что стала матерью волшебных существ. Раньше ей с трудом бы в такое поверилось, а сейчас уже не смущало странное стечение обстоятельств.

Время текло. Леуна росла добрым, беззаботным, весёлым ребёнком. Вместе с лисами, она обожала убегать из дома и бродить по лесу. В скором времени, как и все в её роду, начала слышать голоса и излучать непонятный пугающий свет. Благо рядом была семья, которая всё объяснила и успокоила, но им также пришлось рассказать про то, кто её отец и кто была мать. Всю историю, от которой сжималось сердце в маленькой груди. Леуна приняла решение, что никогда не увидит отца, а из-за чистой светлой души простит и забудет его, продолжая жить своей жизнью, храня в памяти только рассказы о маме. Повзрослев, она превратилась в прекрасную молодую девушку, невысокого роста, с большими зелёными глазами, в точности как у Лиэф. Золотые, словно лучи солнца, волосы струились до самых колен. Нежные, как лепестки бутонов роз, губы приковывали внимание, а струящийся голос ласкал слух.

Лисы, как и хозяйка росли не отставая. Китуна превратилась в копию своей матери. Рыжую, с огромным пушистым хвостом, белой мордой, но с грустным взглядом, что так и не зажёгся огоньком, после смерти Инарии. Кенар вымахал в два раза больше сестры. Его окрас отличался, был темно — рыжий с чёрными вкраплениями.

— Очень редкие цвета для лис, — постоянно твердила ему Китуна.

Морда исиння — чёрная, на ней выделялись лишь светло — карие, почти медового цвета глаза. Кенар стал храбрым, отважным. Не взирая на некую грубость и резкость очень весёлым. Его хитрые выразительные глаза всегда горели, как раскалённые угли. Единственной задачей для себя, как он говорил было защищать семью.

Всё шло своим чередом. В доме царили любовь и понимание. Они были настоящей, сплочённой семьёй. Ссорились, мирились, поддерживали в любых ситуациях. Знали слабые стороны друг друга и старались эти стороны сделать сильнее. Целый мир гудел снаружи их маленького дома, а они хранили свой собственный мир. Долгие беседы не надоедали. Каждая мысль и слово отзывались в сердцах. Они были счастливы, оберегая то, что имели.

— Почему у меня не вырастают крылья? — вертясь перед зеркалом, кричала Леуна на весь дом. Она любила старое зеркало, что делало её крохотную комнату с выкрашенными в бледно — розовой цвет стенами, намного просторнее.

— Милая, они не вырастут, — Китуна проорала в ответ. — Ты ведь наполовину человек. Можешь только исцелять и помогать всему живому. Единственное отличие от людей — едва заметное свечение вокруг тебя. Когда плачешь, идёт дождь, а когда смеёшься, свет становится ярче, — лиса зашла в комнату и запрыгнула на кровать, мудро взирая на отражение хозяйки.

— А я буду летать? — лиса громко вздохнула, покачав головой. — Нет, я понимаю, что крыльев не будет, но может какой-нибудь дар откроется и смогу летать без крыльев. Как думаешь такое возможно? — она представила как парит под облаками, глотая свежий воздух.

— Нет, моя принцесса. Этого тоже не будет.

— Я не принцесса! — больше всего на свете Леуну раздражало это слово. Она никогда не приравнивала себя к некой знати. — Прошу больше не называй меня так, — попросила слегка жёстко и расстроенно села на кровать. Китуна не ответила. Подползла поближе и покорно положила морду на её колени.

Глава 1
Без души

Фирсу не потребовалось много времени на размышления. Он быстро отправил войско, чтобы найти ту таинственную девушку в горах. Как только Рагана появилась во дворце, король незамедлительно сыграл свадьбу. Не было того восторга и радости, как на свадьбе погибшей Лиэф, но Фирса это не волновало. Его вообще мало что волновало. Ему хотелось быть с ней и только с ней. После стольких лет Рагана стала единственной, кто будоражил кровь и заставлял сердце биться чаще. Она стала его путеводной звездой, лучом света в кромешной тьме, где он блуждал очень долго.

Спустя немалое количество лет в браке он по прежнему видел всё иначе, намного ярче, красивее. Когда-то грубый и озлобленный на судьбу мужчина стал похож на доброго задорного юношу. Фирс полностью избавился от мыслей о дочери и бывшей жене, получал удовольствие от новый жизни, новых эмоций, любви. Радовался каждому дню.

Однажды король решил поехать на охоту. Он получал удовольствие выезжать без стражи и сопровождения придворных. Так получал больше адреналина. К тому же нравилась самостоятельность. После отца, который следил за каждым его шагом, быть одному было счастьем и великой привилегией.

Король скакал через леса, наслаждаясь видами цветущих растений и величественных деревьев. Чувствовал блаженство от видов его владений, вдыхал свежий воздух и думал о возлюбленной. Об их бессонных ночах, наполненных любовью и страстью. О её губах, что обжигали кожу, оставляя горячие следы, но вдруг его что-то отвлекло. Показалось, будто кто-то следит за ним.

— Кто здесь? Выходи, я приказываю! — заорал, сурово озираясь, но ответа не было, а он продолжал вглядываться в каждый куст.

— Убийца! Убийца! — пронзительный, колючий голос разносился эхом по лесу.

Фирс искал источник звука, но тот лился рекою отовсюду. В душе зашевелился гнетущий червячок. Король осознал, что это деревья обвиняют его. Мороз обдал с головы до ног неприятным чувством сковывающего льда. Фирс взялся теребить уздечку, но верный конь сбросил его и пустился прочь. Король побежал, закрывая уши от напористого, режущего слух голоса.

— Убийца! Убийца! — въедалось в плоть, как клещ в жаркую погоду.

Стража, делающая обходы деревень, заприметила королевского коня, выбегающего из леса и тут же устремилась в сторону, откуда выбежало животное, вовремя найдя перепуганного короля, смотревшего на них взглядом сумасшедшего. Фирс подпрыгивал, от каждого писка. В голове набатом отдавались обвинения. Да, он был убийцей, но никто не смел открыто его так называть. Оставалось одно, прекратить охоту, пока не поправится. Король заперся в замке, не желая выходить, поскольку повсюду слышал одно и тоже.

— Убийца! Убийца!

Вместе с пугающими голосами его настигла и другая беда: Фирса возненавидели животные. Они кидались на него. Лошади не слушали, стараясь лягнуть. Дошло до того, что верный конь чуть не затоптал его на конюшне. Король стал пленником собственного замка и приказал срубить деревья и вырвать с корнем растения в саду. Всё живое, цветущее поблизости превратил в пустыню.

Он утверждал, что он великий король и не может лишиться рассудка. Нашёл виновного в недуге. Ведьма, прокляла его, когда её сжигали на костре. Теперь даже из преисподней она хотела, чтобы он не был счастлив. Жил в постоянном страхе. Это все она. Лиэф. Она не давала ему покоя. Он изводил себя, разговаривая сам с собой, окончательно сходя с ума. Только Рагана скрашивала его вечера, когда поглощало безумство. Она забирала страхи себе и с ней он делился всем, зная, что поймёт.

В один из таких вечеров, спустя недели тревог и опасений, он прижимался к любимой жене, вдыхая аромат её кожи, готовый провести всю жизнь вот так, сидя рядом с ней.

— Любовь моя. Я решил, что теперь ты будешь заниматься делами двух королевств. Следить за порядком на наших землях, — заявил он Рагане после долгих обдумываний о своём бессилие.

— Хорошо, мой король. Но что случилось? Вы уже несколько недель на себя не похожи. Не выходите наружу. Срубили всю зелень. Что тревожит вашу душу?

— Я не желал волновать тебя, любовь моя, но деревья… Они разговаривают со мной. Животные пытаются убить, затоптать, покусать, — он оглядывался по сторонам, будто их подслушивают.

— Деревья? Невозможно. Вы, наверное, сильно устали, мой король. Вам следует отдохнуть, прийти в себя. Я уверенна, скоро всё закончится и станет легче. Но если вы так желаете, я с радостью займусь королевствами. Сделаю всё как вы повелите, — она запустила холодные пальцы в его волосы, обволакивающе шепча на ухо, заставляя Фирса стонать от наслаждения.

— Как же я благодарен судьбе за тебя, — усыпал её поцелуями, крепко сжимая в объятиях, предвкушая скорый переход в кровать.

— Теперь ложитесь в постель, Ваше Величество. Я приду позже. Хочу просмотреть кое-какие записи. Я ненадолго. Ждите, — плавно соскользнула с его колен, а он успел ухватить её руку.

— Хорошо, душа моя. Только ты меня понимаешь. Буду ждать с нетерпением, — целуя каждый её пальчик, король представлял, как проглотит её ночью целиком.

Выйдя из покоев Рагана прямиком устремилась в особую комнату, находящуюся в подвалах, некогда служившую тайным кабинетом королей. В последствии ту заколотили и не использовали, как и большинство помещений, укрытых под главной лестницей. После обнаружения укромного местечка она только там могла оставаться наедине с собой.

— Глупец. До чего же отвратительный глупец, — лицо невольно искривилось. — Фу-у-у. Гадкий омерзительный человечишка. Не понимаю, как дурочка Лиэф могла его любить, — вытерла до красноты ладонями губы и щёки и открыла дверь в тайное убежище.

Маленькую комнатку Рагана быстро превратила в то место, где ей было приятно находиться. Убрала весь хлам, расставила столы и стулья. Очистила камин, в котором сейчас едва слышно потрескивали дрова. Комната была погружена в тишину, прохладу и полумрак, как она любила. Закрыла глаза от удовольствия, наслаждаясь одиночеством, но её прервал резкий голос.

— Рагана тьма очей моих. Пришёл напомнить кое-что, а то я смотрю никаких продвижений нет, — её чёрные глаза впились в его силуэт, и она медленно опустилась на колени. — Я всего лишь хочу, чтобы каждый человек в этом забытом королевстве совершал грехи. Убивал, грабил, делал самые ужасные вещи, что только может сделать человек. Мне нужны все их души до единой. У тебя есть власть. Не забывай, кто её дал. Иди и твори зло, как я учил тебя. Прелесть моя, я жду великих деяний, а не беготни от короля по тайным комнатам, — скрестив длинные пальцы на широкой груди, Арам не отводил цепкий взгляд от неё.

— Я всегда служила верой и правдой, владыка тьмы. Я не подведу. Вы знаете, — едва дыша, Рагана почти касалась лбом пола.

— Повторяю, я не вижу никаких действий, только слова. И подними лицо, мне не интересно разговаривать с твоим затылком.

— Я стараюсь, правда, — она выпрямилась как струна от одного приказа. — Всё будет, обещаю. Но простите, господин, меня мучает вопрос. Почему я не могу просто убить спятившего никчемного короля и править сама? Зачем он нам?

— Безмозглое ты дитя, — если бы кто-то другой её так обозвал, сразу бы испепелила, но любые его оскорбления всегда принимала как должное. — Если король умрёт, правда, рассчитываешь на то, что трон отдадут безродной девице, только недавно спустившейся с гор? Женитьба на тебе — чудо, — его смех был заразительным и в тоже время отталкивающим. — Никогда. Нигде. Ни в одном королевстве такого не было, чтобы король или королева породнились с безродным человеком. Думаешь, мало ведьм и колдунов пыталось заворожить правителей? Никому не удавалось. Знаешь, почему? Потому что я им не помогал. Ты стала королевой только благодаря мне, — он повторял это постоянно, тыкая её носом в грязь, но она готова была слизывать любую грязь, если он прикажет. — Получила знания благодаря мне. Всё, что имеешь это благодаря мне! Если он умрёт, то законной королевой станет его дочь. Никогда не забывай. Король нужен нам. По крайней мере, сейчас, — Арам похожий на тень, стоял рядом с угасающем пламенем в камине.

— Ах, да, совсем забыла про никому ненужную бедную сиротку. Почему бы не убить её? Все проблемы мигом закончатся, — дай ей волю, она уничтожила бы девчонку моментально.

— Зачем? Лишняя трата времени и сил. Они и так погибнут в скором времени или станут моими слугами. К тому же не стоит без надобности убивать дитя. Я всё же не настолько ужасен и беспощаден, — он вышел на середину комнаты и мерзкая улыбка исказила лицо, застывая властным оскалом.

Чересчур высокий, стройный. Похожий на молодого юношу. Его мрачные, мерцающие, хваткие, жестокие, угнетающие глаза, поглощали душу, разум, миры. Волосы липкой смолой блестели даже в тени. Необычный голос успокаивал и пугал до дрожи одновременно. Арам смахивал на обыкновенного мужчину — аристократа — лорда. Никто бы не догадался, что он и есть — царь, владыка, князь тьмы.

— Отец, ты обещал, что я буду помогать, а сам оставляешь меня дома смотреть на нечисть вокруг. Когда я уже займусь настоящим делом? — грубый и тягучий бас, раздался из тёмного угла комнаты.

Подняв глаза на говорящего Рагана, в сотый раз почувствовала укол прямо в сердце. Грудь сжалась в узел. Жадно глотая воздух, который словно закончился, она встретилась с его карими глазами, обнажающими её душу. Юноша под два метра ростом, почти доставал головой до потолка. Широкоплечий, похожий на скалу. Могучие руки, готовы были обхватить человек пять за раз. Черты лица, немного грубые, но притягательные. Массивные скулы, прямой нос, будто вылепленный умелым скульптором. Короткая аккуратная бородка, бережно подстриженные идеально уложенные каштановые волосы.

Крепкое мускулистое тело в кожаном жилете, перечного цвета с открытыми руками сводило с ума. Голос тёк медом. Ей хотелось пить его, а не слушать. Она давно вкусила сильные чувства, накрывающие волной счастья и смущения. Это была всепоглощающая любовь, когда невозможно дышать, тяжело говорить. Нутро скручивается от боли и блаженства, одновременно. Горит каждая клеточка, расходясь пламенем по телу, заставляя полыхать, дымиться, потеть и таять. Хочется прижаться и не отпускать того, от кого так плохо и хорошо. Страсть туманила её глаза. Рагана настолько потерялась в сладкой мечте о любви, что даже не заметила, как он протянул ей руку.

— Вы будете вставать? — опомнившись, Рагана схватилась за его стальную руку, словно тонущий за соломинку, и медленно поднялась на окаменевших ногах. Она всегда трепетала от его мимолетных прикосновений, нервно кусала губы. Дай ей волю, с удовольствием отдалась бы прямо здесь и сейчас, как она делала и раньше. Израненная желанием очередная любовница самовлюбленного принца.

— Миктиан, сын мой, ты следишь за мной? — приглушённый, острый, как острие ножа голос Арама быстро вернул её с небес на землю. — Твоё время ещё не пришло. Поэтому отдыхай и веселись в своё удовольствие, пока можешь. Скоро будешь жаловаться, что у тебя много дел.

— Тогда я удаляюсь с вашего позволения. Пойду прогуляюсь, раз выбрался наружу. Моё почтение, королева. Скоро увидимся, — поцеловав, отпустил дрожащую руку Раганы. Только при отце он вёл себя с ней почтительно. Миктиан небрежно поклонился и исчез в темноте.

— Что-то ты странно выглядишь, тьма очей моих, — Арам почесал подбородок, поднимая левую бровь. — Постой. Ты вся дрожишь. Не может быть! — его смех больно отдался в душе, но Рагана смолчала, стремительно заливаясь краской. — Я думал у вас лишь плотские утехи, но ты влюбилась, — он не удивлялся, а издевался.

— Я, я. Не.. Не по-понимаю-ю о чём вы мой господин, — меньше всего ей хотелось говорить на эту тему.

— Всё ты понимаешь, — вроде улыбнулся, но у неё всё сжалось внутри. — Я надеюсь, ты не станешь слишком отвлекаться на моего сына и примешься за работу. Время, дорогуша, время не ждёт. Нет, не могу поверить. Там, где нет души, вдруг вспыхнула любовь. Невероятно. Поздравляю. Ты сумела меня немного удивить, — расхохотался, а она разрезала ногтем себе ладонь, чтобы не чувствовать обиду. Смех утих. Чёрные свирепые глаза, как пиявки впились в неё. Рагана прикусила язык, но не застонала. — Больше не хочу об этом говорить. Я вернусь, когда понадобишься! — Арам также как и его сын, исчез в темноте.

Миктиан перенёсся в лес во владениях Востгома. Он часто посещал это королевство, но конкретно в данное место никогда не попадал. Всё о чём он мечтал, входя в портал, прогуляться по маленькой чаще, где не бродит много людей и оказался где хотел. Неторопливо шагая меж деревьев и густой травы, Миктиан наслаждался свежим воздухом, очищающим лёгкие и разум. Любовался звёздным небом, которого так не хватало в его царстве.

Благородный мрак и отдалённые крики сов, готовившихся к охоте, успокаивали его. Продвигаясь дальше вглубь, обходя стволы зелёных обитателей, его внимание привлёк слегка сияющий огонёк. Он медленно подкрался поближе к свету и разглядел миниатюрную девушку, которая бережно обнимала высохший саженец ещё не выросшего дерева. Он не поверил своим глазам. Она была полуангелом, а отец не рассказывал ему, что ещё остались полуангелы — женщины. Засмотревшись, случайно наступил на сухой сук и тот, как срубленное дерево, с грохотом разломился пополам. Леуна отскочила от саженца, всматриваясь в темноту. Заметив тень неподалеку, набравшись призрачной храбрости, заорала, хотя это больше было похоже на писк испуганной мышки.

— Кто здесь? Выходите, не бойтесь! — пока тряслась как осиновый лист на ветру, она думала только о том, что зря отказалась от предложения Кенара пойти с ней.

— Не бойтесь? Ха-ха, — насмешливо отозвался голос. — Это ты совсем одна в лесу в такой поздний час. Если кому и стоит бояться, то тебе, — Миктиан откровенно издевался, выходя из тени.

Ей на мгновенье показалось, что надвигается великан или что-то очень похожее. Не человеческое. Когда молодой юноша подошёл ближе, она разглядела его грубые, но почему-то обаятельные черты лица. Леуна выпрямилась, чтобы хоть немножко казаться повыше.

— Это мой лес, — гордо заявила, оглядывая того с ног до головы. — Мне нечего здесь бояться. Кто вы и что здесь делаете? Я знаю каждого проживающего неподалеку отсюда, но вас раньше не видела. И если предполагаете, будто я вас боюсь, то глубоко заблуждаетесь.

— Не боишься меня? — он коварно прищурил правый глаз. — Зря. Что ты сделаешь, если я сейчас нападу? Закричишь? Поверь, никто не услышит.

— Вот только не надо запугивать и угрожать! И какое вы имеете право разговаривать со мной на «ты»? Что-то не припоминаю, чтобы мы с вами были близко знакомы, — она до ужаса его боялась, но держалась нарочито храбро.

— Простите, о прекрасная леди, что задел ваши чувства. Какой я грубый и бестактный. Где мои манеры? — опять издевался. — Но всё же зря не боишься, — ехидная похабная улыбка расползлась на лице.

— Вы явно грубиян и не воспитаны вовсе, — скрестила руки на груди, демонстрируя недовольство. — Если вы такой огромный, с большими, как вёсла руками, то это не значит, что вас нужно бояться или ждать нападения. Думаете, не дам сдачи? Раз я девушка, то слабая и беззащитная? Уходите прочь из моего леса! Вам тут не рады!

— Руки как весла? Огромный? — Миктиан неосознанно оглядел руки. — Хотя бы не мелкий карлик, как ты! Что же получается? Мышь угрожает кошке? А ты храбрая мелюзга, но я никуда не уйду, — никто не смел ему указывать, даже отец. — Мне глубоко наплевать, кто тут рад мне, а кто нет. Это свободный лес. Хочу гуляю, хочу нет. Кстати, насчёт воспитанности. Воспитанные девушки не оскорбляют незнакомцев.

— Ах так, — страх быстро сменился гневом. — Тогда идите куда шли и не мешайте. Воспитанные девушки имеют право оскорблять бесстыдных юношей, осмеливающихся угрожать им. И хватит мне тыкать. Мы с вами не друзья и уж тем более не близкие люди, — отвернувшись и вспыхнув от ярости, Леуна уже собиралась уйти от нахала подальше, как вдруг незнакомец задал вопрос.

— А что ты тут делала? Я видел странный огонёк, а теперь его нет, да и факела в твоих руках что-то не заметно. Что же светило?

— Не твоё дело, великан, — на её лице он видел ненависть. От робости не осталось и следа.

— Великан? Твоё? Мы видимо сближаемся раз теперь на «ты». Ты так и будешь меня оскорблять? Смотри, разозлюсь.

— Нет, не сближаемся. Размечтался, — его забавляло, как она сжимала маленькие кулачки. — Я решила разговаривать на твоём невоспитанном, привычном только грубиянам языке. Может так наконец начнёшь понимать. И да, если бы хотел что-то сделать, уже давно бы сделал и поверь, получил бы отпор.

Его громкий смех лавиной поглотил лес. Леуна пристально посмотрела и заметила, как его глаза сменили карий цвет на янтарный. Только что улыбающееся лицо искривилось в жуткой гримасе. Подойдя к ней совсем вплотную, он склонился, словно родитель над провинившемся ребёнком.

— Ты — полукровка. Полуангел. Думала не знаю кто ты? — без того грубый голос стал ещё жёстче. — Не волнуйся, не причиню вреда, ведь мы чем-то похожи. — от Леуны осталась лишь оболочка. Стоя близко к нему, она почувствовала странный запах, похожий на палёную плоть. Запах отвратной удушливой гари.

— Похожи? Кто ты? — прошептала дрожащими посиневшими губами.

— О нет, карлик — полукровка, этого я не скажу. Может узнаешь со временем. Скоро обязательно встретимся, даже не успеешь соскучиться, — наглая ухмылка засияла на лице. Миктиан выпрямился, развернулся и ушёл обратно, туда, откуда пришёл. — Какая маленькая вредная полукровка, — бубнил себе под нос, пиная каждый попавший на пути камень. — Но такая храбрая. Что-то в ней есть. Что-то чарующее. А глаза? Словно весь мир отражается в них. Я, кажется, видел в них своё будущее. А волосы? Какие у неё волосы, будто расплавленное золото стекающее по склонам идеальной фигуры. Невероятная красота. Я восхищен, — новые незнакомые чувства волнами сбивали с ног.

Когда незнакомец покинул растерянную Леуну, та на деревянных ногах рухнула на землю. Сжимая ледяные кулаки и старательно разгоняя кровь на побледневшем лице потихоньку начали появляться краски жизни. Испуг растворялся, как сахар в чае. Гадкое предчувствие занозой впивалось между рёбер. Запах гари, его слова, поведение, всё было странным.

Она пыталась понять, откуда он знает, кто она. Почему не убил? Вопросы терзали, ломая мировоззрение. Полностью погрузившись в мысли, она даже не расслышала знакомый голос, эхом отдающийся у неё голове.

— Леуна. Слышишь меня? — она встретилась с перепуганными горящими глазами.

— Кенар, что ты тут делаешь?

— Я почувствовал запах мёртвой плоти, доносящийся из глубины леса, куда направилась ты. Чувство беспокойства охватило и я бросился искать тебя. Что произошло? Я до сих пор ощущаю запах вокруг, он словно въелся в тебя, — лис втянул носом воздух и поморщился. Леуна вглядывалась в темноту сквозь ветви деревьев, стараясь удостовериться, что их никто не подслушивает. Собралась с духом и рассказала о случившемся. — Это был демон, — Кенар зарычал, а она уставилась на него, после слова «демон». Застыла от настоящего ужаса, сковывающего в цепи. Весь разговор, его внешний вид чередой мелькали перед глазами.

Она не верила, что демоны так похожи на людей. Он не мог быть демоном, ведь она представляла их совсем другими. И он сказал, они чем-то похожи. Это должно что-то значить. Но понимала: Кенару виднее. Уж кто-кто, а он узнает по запаху любого. Леуна впилась пальцами в переносицу, не обращая внимание на бегающего вокруг неё лиса, который изо всех сил старался унюхать ещё что-нибудь важное.

Миктиан оказавшись в подземном царстве, молнией устремился к отцу в покои. Едва не выламывая дверь ворвался в кабинет с криком.

— Отец, ты не говорил, что полуангелы ещё остались в королевстве Востгом!

— Я полагаю, ты встретил прекрасную Леуну, — Арам исподлобья одарил сына невозмутимым взглядом, делая вид, будто не заметил, как тот ворвался, не постучав.

— Да, но насчёт прекрасной я бы поспорил, — мышцы на лице напряглись.

— Зацепила твоё самолюбие сынок?

— Что? Конечно же нет. Просто она не так прекрасна и не похожа на полуангелов, которых ты описывал раньше. Так почему не говорил про неё?

— Не считал таким уж и важным, чтобы говорить о ней. Не я описывал сынок, люди описывали их веками. Для меня они все одинаковы. Не волнуйся, она не представляет угрозы для нас. Она — никто. Пыль на твоих сапогах. Не думаю, что полукровка способна что-то сделать в одиночку. Надеюсь, мы закончили разговор, поскольку прошу простить, но мне пора идти. Дела, дела, — Арам быстро вышел из кабинета, направляясь в сторону ждавшего его джинна, оставив Миктиана размышлять в одиночестве. — Скажи, мой верный друг, стоит ли опасаться юного полуангела? — он массировал висок, словно испытывал головную боль.

— Не думаю, владыка, но её лисы могут влезть туда, куда не следует. Однако, полагаю у них не хватит сил противостоять вашей власти и мощи. Мы следим за ними, всё под контролем, мой господин, — Мусаллата — главный джинн и верный друг всегда умел рассуждать правильно.

— Много ли душ ты собрал? — Арам выбросил, как мусор мысли о полукровки. — Как я вижу, люди сейчас охотнее поддаются грехам и слушают моих слуг.

— Много, мой господин. Повсюду уже происходят убийства, грабежи, насилие и издевательства. Некоторые даже разрешают нам подселяться в их тела, что очень помогает.

— Чудесно. Превосходно. А есть ли самый ужасный из тех, кто продал душу?

— Да, мой государь. Это мебельный мастер, живущий в одной из деревень Востгома. По ночам он ловит пьяниц и гуляк, сдирает с них кожу живьём, и покрывает ею мебель. Человеческое мясо отдает другому нашему слуге, который продаёт его на рынке. Люди покупают и едят человечину, становясь тем самым более уязвимыми и слабыми духом.

— Восхитительно. Ты радуешь меня Мусаллата, — Арам позволял себе хлопать по плечу только самых близкий, и джинн входил в его круг доверия. — Последнее дело останется за Миктианом, и я наконец, превращу всех святош и добрых людишек в своих рабов. Устрою преисподнюю на земле, где будет только один король — я, — от вожделения вспотели руки. — И небеса содрогнутся от ужаса и боли. Ведь больше не будет тех, кого нужно защищать и оберегать. Ангелы зарыдают от бессилия, а Создатель в итоге останется без игрушки под названием — человек.

— Да, мой господин, — Мусаллата мечтал об этом наравне с ним, возможно даже больше.

— Человечество проиграет войну. Люди так глупы, сами склоняются ко греху, поддаваясь искушению, выбирая служение мне. На что они только не способны, стоит лишь пообещать то, чего желают. Как охотно отдают душы, не задумываясь о последствиях, предавая тем самым Создателя, забывая о нём. Как же весело наблюдать за ними, когда те осознают, что натворили, но время вышло и пора платить. Тупые создания сами летят к огню, — они оба смеялись, как гиены над падалью. — Скоро, совсем скоро все забудут о Создателе, поклоняясь мне — истинному правителю.

Глава 2
Месть

Китуна должна была услышать срочные новости. Демоны вышли на свет и ходят среди людей, как в тёмные времена. Леуна с Кенаром быстро возвращались домой. Родной дом замелькал вдалеке, а вокруг него, суматошно нарезая круги, кричала Анне, надрывая горло.

— Китуна, где же ты? — по её лицу градом скатывался пот.

— Где Китуна? — первым подоспел Кенар, принося вереницу пыли и испуга с собой.

— Я не знаю, — глаза красные от слёз. — Не могу найти. Она мирно спала у камина, когда ты внезапно покинул дом. После, резко вскочила со словами «пришёл час расплаты» и кинулась прочь, ничего не объяснив.

— Я знаю, куда она отправилась, — задние лапы подкосило. — Гнев одолел её. Наверняка выждав момент, когда останется одна, чтобы не подвергать нас опасности в тихую отправилась в замок отомстить королю.

— Как она туда доберётся? До замка, если по прямой, то неделя пути, — Леуна успела подойти, когда он говорил про сестру и сильно разволновалась.

— Мы не просто лисы, — сказал Кенар, а она вскинула бровь, намекая, что и так об этом знает. — Ты даже не заметишь нашу фигуру в воздухе так быстро мы умеем бегать. К тому же знаем короткий путь в замок через горы. Если она отправилась в дорогу сразу после меня, то будет там совсем скоро, — Леуна побледнела на глазах, осознавая трагедию.

— Тогда нужно срочно отправляться за ней, — её руки машинально вцепились в воротник Кенара. — Её могут заметить и убить. Я не выживу, если с ней что-то случится, — она визжала пойманной за горло дичью.

— Нет! — брызги гнева из глаз. — Я отправлюсь один. Не позволю, чтобы и с тобой случилась беда. Вы ждите дома, никуда не уходите, пока не вернёмся, — последние слова глухим эхом раздались от убегающего лиса.

Глаза лисицы застилала лютая ненависть. Месть — особая сладость даруемая лишь избранным. Китуна считала себя избранной. Слишком долго вынашивала план. Слишком долго ждала. Месть отравляла кровь. Комом пробивалась по венам. Ей нужно было лишь тихонько прокрасться к мирно спящему королю, и перегрызть ему глотку. Лиса просчитывала каждый шаг в голове, летя за желанной добычей.

Китуна знала замок и его окрестности ещё с детства. Каждый угол, спальни, коридоры, сады. Она также знала, что никто не сможет проникнуть туда через высокую и плотную стену, защищающую его испокон веков. Никто кроме них с Кенаром.

В конце сада, где начинался небольшой лес, в стене, укрытая пышными елями, скрывалась маленькая прорезь, выходящая в горное предлесье. Нору когда-то вырыла их мать на крайний случай, и вот случай настал. Прошмыгнуть мимо стражи и залезть в окно для неё было простым делом. Она помнила поминутно, как и когда те делают обход, а также где стоят на посту.

Пролезть через дыру в стене не составило труда. Пройти мимо стражи, не заметной тоже, но всё же она прислушивалась к шорохам, боясь попасться. Китуна буквально взлетела, запрыгнув на окно. Быстро огляделась по сторонам. Осмотрела покои вдоль и поперёк и взгляд упал на спящего короля.

Украдкой, почти не дыша, опуская одну лапу за другой, Китуна застыла на месте. Для спокойствия, ещё раз осторожно осмотрела все углы, принюхиваясь и вслушиваясь в тишину. Она не понимала, где новая жена Фирса. Он был один в постели. Но посчитала, так даже лучше. Убийце пришёл конец. Душа ликовала, отталкивая неважные вопросы.

Ступая шаг за шагом, лиса старательно касалась пола лишь мягкими подушечками лап, старательно втягивая когти. В покоях темно и прохладно. Свет луны дорожкой освещал путь от окна до цели. Следуя по нему, подкралась к кровати, предвкушая вкус сладкой мести. Смакуя, пережёвывая. Ощущая желанный привкус железа от его крови. Принимая стойку, её отвлёк звук взмаха крыльев и, развернувшись к окну, она увидела огромного ворона.

— Только тебя тут не хватало, — она облизалась и оскалилась. — Кыш отсюда, а то разорву за компанию, — на миг испугалась разоблачения. Молилась, чтобы глупая птица не разбудила её добычу. Почти перестала дышать. Приняла боевую стойку, приготовилась прыгнуть на кровать и одним рывком вцепиться в горло короля.

— Что ты тут делаешь, мерзкая тварь? — её слух пронзило шипение, напоминающее женский голос.

Китуна почувствовала женщину, стоящую позади неё. Пока рассчитывала на то, что сможет развернуться и дать отпор, в спину вонзилось нечто острое. От расплывающейся боли лиса с грохотом упала на пол, взирая на устрашающую, больше похожую на тень фигуру худощавой женщины с длинной заколкой в руках, напоминающую спицу. Китуна хотела разглядеть лицо, но та словно не имела его. Единственное, что лиса уловила: её запах.

— Ве-е-едьма, — приглушенный рык.

— Ты думала, сможешь легко ворваться в покои короля и убить его? Наивная тварь. А говорят лисы — хитрые существа. Видимо это не про тебя, — она засмеялась вполголоса, стараясь не разбудить спящего правителя.

— Что ты сделала со мной, ведьма? — силы покидали, она с трудом выговаривала буквы.

— Уколола ядом змеи — Оксиуранус. Самой ядовитой на свете, — покрутила спицей перед носом. — Тебе осталось недолго, ещё чуть-чуть и сдохнешь, — Китуна не расслышала последних слов, погрузившись в глубокий сон.

Рагана на цыпочках подошла к умирающей лисице и подняла ту, словно пушинку. Поднесла к окну и без тени сожаления выбросила тело вниз, смотря как оно стремительно падает и бьётся о землю. «К утру стража уберёт твои останки и выбросит как мусор, кем ты и являешься». Такие мысли согрели её.

Кенар мчался как никогда прежде. Взгляд терялся в лабиринте искр, мелькающих во тьме. Он надеялся догнать сестру, всматривался в даль, пытаясь углядеть силуэт Китуны. Уши ловили звуки, самым громким был хруст земли под лапами, когда внезапно позади послышался стон. Лис остановился, оставляя вмятину от когтей, прищурил глаза и распознал знакомую фигуру вдалеке. Всё это время за ним бежала Леуна.

— Зачем отправилась за мной? Я же сказал, что справлюсь один! — закричал и метнулся к ней. — Но сейчас меня интересует другое. Как ты смогла так быстро бежать? Я поражен, — Кенар ухмыльнулся рухнувшей на колени от усталости Леуне.

— Подожди, дай отдышусь, — хрип со свистом вырвался наружу, ей казалось лёгкие вот-вот взорвутся. — Хух, вот это скорость. У меня молнии бьют из глаз. Я так бежала, кажется, в обморок упаду, — сложившись пополам, она с трудом сдерживала подступающую к горлу рвоту.

— У меня скорость? На себя посмотри. Угнаться за лисом. Да ты — молодец! — он действительно не мог понять, как она сумела. — Ладно, нет времени на разговоры. Раз уж ты тут садись на меня, так быстрее будет, скоро доберемся.

Огромный лис обгонял ветер. Леуне приходилось зарываться лицом в его шерсть, отчего не удавалось открыть глаза или посмотреть по сторонам. Даже шевелиться было страшно. Одно неверное движение и острый кинжал — ветер мог срезать голову с плеч.

До замка оставалось недолго, когда Кенар взвизгнул от резкого укола в спину. Необъяснимая боль пролилась по телу, но останавливаться нельзя. Лис сдержал агонию и бежал на запах сестры, который он чувствовал повсюду. Впереди плотной завесой стояла величественная стена. Леуна замерла, вытирая мокрые глаза от слез, после встречи с безжалостным ветром. Она слышала рассказы про дворец, его величие и как тот охранялся. Но стена — скала вызывала дрожь, ведь её не пробить, не прорваться, не сломить никому.

— Слезай, будем пролезать вон в ту прорезь под стеной, думаю получится, — Кенар указал мордой на маленькое отверстие.

— А мы точно пролезем? Проход ведь совсем маленький, — Леуна спрыгнула и недоверчиво поглядела на лиса.

— Не бойся, мы сможем, — он исчез, едва просунув морду в проход. — Давай скорее, я жду, — сдавленным как из трубы голосом заорал лис с другой стороны.

«Волшебство». Догадалась Леуна, выходя в вырубленную до основания небольшую чащу.

— Леуна, пойдем, — Кенар нервничал, видя как она медленно шагает, оглядываясь по сторонам с открытым ртом.

Чем дальше они продвигались к замку, тем хуже ей становилось и оказавшись в пустынном месте некогда садом, Леуна едва сдержала крик, прижимая ладони к губам. Под светом факелов стоящих вдоль дорожек открывался отвратительный вид. В искусно сделанных фонтанах не текла вода. Бассейны покрылись грязью и чёрный тиной, уничтожающей былую красоту. Пустые вазоны с прогнившей почвой издавали тошнотворную вонь. Земля демонстрировала глубокие раны от деревьев вырванных с корнем.

— Что это Кенар? — она прошептала невнятно уткнувшись носом в рукав платья.

— Понятия не имею. Раньше здесь было всё по-другому. Странно. Ладно, потом поразмышляем. Мне не до пейзажей сейчас, — он прав, не их забота, но всё равно было гадко на душе.

В серебряном свете луны и отблесках огня от факелов, замок устрашал. Серый, холодный, уродливый, похожий на оборванца в порванной одежде или на больного, что вот-вот умрёт. От величия не осталось и следа. Леуна вздрагивала при каждом взгляде на него.

— Где вся стража? Никто не охраняет замок? — озираясь, Леуна наткнулась на приросшего к мраморному полу Кенара. Лис стоял и смотрел в одну точку, в пустоту, напугав её до безумия. — Кенар, Кенар, — Леуна трясла его за шкирку, но тот не реагировал.

Он крепко заснул. Видел сон, погрузившись в него без остатка. Кто-то звал откуда-то из реального мира. Выкрикивая имя, пытаясь выдернуть из пучины небытия. Кенар слышал её голос по ту сторону забвения. Но он тонул во мгле. Не ответить. Леуна встала перед ним, развернулась по кругу, пристально вглядываясь туда, куда направлены его глаза, и… И содрогнулась.

— Китуна! — в пыли, клочком вырванной шерсти лежало неподвижное тело лисы.

Слезы колкими иглами расцарапали щеки. Леуна от ужаса начала бить кулаками, Кенара, чтобы пришёл в себя, но тот не ощущал удары. Им нужно было быстро покинуть это проклятое всеми святыми место, пока стража не заметила незваных гостей.

Оставив попытки привести в чувства лиса, Леуна с большим трудом оттащила раненую лисицу и из последних сил уложила ту на спину Кенара. Сама залезла рядом и ощутила, что лис словно превратился в камень. Крепко обхватила Китуну перед собой и впилась ногтями лису в уши со словами.

— Кенар, миленький, вперед! — он сорвался с места, распарывая задними лапами мрамор.

Всю дорогу обратно Кенар летел через горы, леса, не проронив ни слова. Ворвался в дом, снеся дверь с петель. Остановился посреди зала, превратившись в статую, только грязь от луж протяжно закапала с шерсти на деревянный пол. Леуна мокрая, в чёрной пыли, спустила Китуну и потащила к камину. Слезы липкой лентой оставляли светлую дорожку на сером лице. Глаза щипали, было больно моргать, но не время плакать.

— Что… — начала Анне, но Леуне было не до вопросов.

— Нана, готовь теплую воду и все снадобья, что я делала для исцеления ран! — она орала на позеленевшую Анне, закатывая рукава.

Леуна сжимала в объятиях лису так крепко, словно она самое дорогое сокровище на земле. Сколько прошло времени, никто не знал, но ослепительный свет заливший комнату начал обжигать. Кенар снова провалился в сон на яву, такой сон обычно не заканчивается хорошо.

Всё вокруг потеряло краски, стало безликим безобразным, а он лишь наблюдатель, в хлипком мире: где хозяйка моет сестру, вливает что-то той в пасть, насильно раскрывая. Вновь блистает свет. Яркий, колкий, обжигающе — ледяной. Слышны голоса, плачь и Анне в панике измеряющая шагами крошечный зал.

Он следил, но не двигался, боялся — сломаются кости, провалится пол. А может это не сон? Может это другой мир? Может их давно убили в том самом лесу вместе с матерью? Может ему суждено проживать смерть близких вновь и вновь? Или забывать, а потом заново смотреть?

— Кенар, брат, ты здесь? — мучительная боль от родного голоса выдернула лиса из его подсознания. Скованность отступила. В светло — карих глазах рассеялся туман. Воздух глыбой прижал к земле. Не в силах подняться, он ползком добрался до сестры, смотря на неё, на живую, на её вечно печальные глаза. По морде покатилась слеза, одна за другой, даруя чувствам свободу. — Я почти отомстила, брат, — это был её голос, но такой неживой. — Я стояла в двух шагах от него. Ещё чуть-чуть и сделала бы задуманное, но там появилась ведьма. Ведьма, брат, — ему было наплевать на ведьм, на месть и всех королей. — Она напала, не дав возможности защититься. Я не рассмотрела лица, но она точно ведьма. Последние воспоминание, как она сказала, что уколола меня ядом — Оксиурануса. Самой ядовитой змеи. Королева — ведьма. Ужас. Она помешала мне. Король остался жив. Я не убила его.

— Она выживет? — рыдая он не отрывал взгляд от уставшей Леуны. Лис не вслушивался в слова Китуны, его интересовало лишь как избавиться от яда и спасти сестру.

— Нужно выяснить, что за яд и как его вывести из организма. Сейчас же займусь. Перечитаю все книги, я где-то сталкивалась с подобным. У нас мало времени. Мы должны успеть, — уже роясь на полках в шкафу, Леуна судорожно искала информацию, кидая под ноги книги одну за другой. — Нашла! Ты только послушай! — нервный визг оглушил присутствующих.

«Спасаясь от страшных гномов, феи были вынужденны бежать из своих роскошных домиков, где цвели разные цветы, волшебные растения и деревья.

Идя несколько дней, уставшие обессиленные феи укрылись в небольшом лесу росшем у подножья гор. Они начали искать место, где можно поспать и отдохнуть, но лесные жители уже заняли все деревья. Один из малышей фей был сильно ранен, ему было необходимо поспать и залечить раны. Но никто не уступал место, чтобы помочь малышу.

Прекрасные огромные цветы тоже отказывались принимать чужаков, боясь, что те повредят их пышные лепестки. И только один неприметный кустарник разрешил феям укрыться среди своей листвы.

Кустарник был непростой, его корни обладали особым целительным свойством, даже могли оживить, но из-за его невзрачного вида никто не обращал на него внимания. Его считали простым, некрасивым сорняком.

Проведя ночь под его листвой, выспавшись после стольких дней пути, феи вдруг увидели, что неприметный кустарник исцелил их малыша и решили наградить его за доброту и помощь. И вот, когда взошло солнце, на его ветках распустились сотни прекрасных ярких цветков. Каждый из лепестков обладал силой исцеления.

Пристыженно молчали те растения, которые отказались помочь феям, а гостеприимный кустарник теперь затмевал своим очарованием и ароматом даже самые пышные цветы. И назвали его феи — Рододендром», — дочитав легенду она бросила взгляд на последние строки. — Он растет только в густых лесах, куда не ступает нога человека.

— Ты знаешь о чем речь, — внимательно слушавший Кенар сразу понял, что их ждёт. — Отправляемся в густой лес, — Леуна схватилась за шкаф, стараясь не упасть. — Одно но.. Как мы узнаем цветок, когда попадем туда? — лис не раз бегал вокруг тёмного царства и знает насколько оно велико, найти там крошечное растение, дело не из лёгких.

— Как я поняла из написанного, он будет самым красивым из всех с множеством лепестков. Поверь, мы узнаем его, — дар речи вернулся и Леуна старательно натянула улыбку, но вышло криво. В голове эхом отдавалось: «Тёмный лес. Страшный. Густой. Тёмный лес».

Она потерла грязными руками лицо, отбрасывая опасения и тревогу. Сердце громыхало в бешеном ритме, желая сломать ребра, выпрыгнуть и убежать. Но на кону была жизнь ее сестры, пускай не по крови или виду, но сестры. Сестра — это та, с кем сливаются душой воедино. Леуна всегда знала, что сделает все для неё. Отдаст последний вздох, упадёт в пропасть, умрёт, если понадобится. Темный лес не страшен, когда страшишься чего-то поужаснее.

— Что делаем?

— Идем, — она впилась взглядом в дверь, которая валялась выдернутой на полу. Где-то у камина спала лисица, а Анне молча сидела рядом с ней и лишь тихо кивнула, одобряя их дальнейший путь.

У страха глаза велики, но отступать нельзя. Собрались, взяли немного еды на дорогу, завернутую в плотную ткань, в неё же надумали набрать цветов. Попрощались, пообещав скоро вернуться с лекарством. Кенар надеялся, они будут отсутствовать день, возможно два. Устрашающий лес был недалеко от хижины. Примерно в нескольких метрах можно было услышать шум деревьев, доносящийся от густой чащи. Подойдя вплотную туда куда, они не решались приближаться с детства, встала дилемма.

— А как в него войти? Не видно ни входа, ни выхода, — Кенар задумчиво разглядывал место, от которого у здорового лиса бегали мурашки под шерстью. — Придется пробираться через густоту. Будет сложно.

— Мы справимся, — Леуна попыталась успокоить его и погладила по голове. — Смотри, — она ткнула пальцем в кусты, растущие, словно сплетаясь друг с другом. — Вот тут и пролезем. Вперед, — стоило ей прикоснуться к пышной листве, как лес буквально проглотил ее вместе с Кенаром. У обоих слова застряли в гортани, не желая выходит наружу криком. Первым глаза открыл Кенар, обнаружив, что они внутри леса.

— Что это было? — он спросил дерганным тоном, выплевывая листья.

— Не знаю, но такое предчувствие, будто лес волшебный и он нас принял. Отворил дверь. Не думала, что такое возможно. Магия одним словом, — вставая и отряхиваясь, Леуна подняла голову ввысь.

Взору предстало необыкновенное и завораживающее место, не похожее на то, каким они его себе представляли. Высокие деревья, не давая солнечному свету попадать внутрь, наполняли пространство особыми красками. Уютная тишина покоряла сердца. Леуна ощутила, будто попала в сказку, описанную в книжке про далекие королевства. Где жили разные существа в волшебных лесах. Разглядывая красоту вокруг, она заметила единственную тропинку ведущую в глубь мрачного царства. Та словно звала их навстречу приключениям. Если приключения зовут, то зачем заставлять их ждать?

Вышагивая по жёлтому песку, Леуна не переставая глядела вверх, поражаясь, как деревья скрывали чудный мир под своими широкими кронами. Такое разнообразие великанов она не встречала. Дубы, грабы, каштаны, сосны, ели и все они стояли так близко друг другу, словно обнимались. Леуна парила над землёй от удовольствия, а Кенар хмурился и дергался от ощущения, что кто-то или что-то наблюдает за ними. Он напридумывал себе, будто в лесу обитают духи, хотя некто протоптал тропу. Значит этот некто, имел ноги.

Спускаясь вниз по тропинке, они попали на поля, усыпанные цветами. Где-то неподалеку слышались всплески воды. Там бушевал водопад, вспенивая спокойные воды. Тёмные заросли больше не пугали. В них обитали лесные жители, никак не чудовища из страшилок стариков. Лисы, волки, филины, олени, все животные гуляли рядом, не боясь друг друга. Не боясь чужаков.

С лесных холмов спускался ручей, и кто-то прошептал Леуне на ухо: «Ступай за ручьём. Не бойся, ступай за ручьём». И ноги сами бросились на утек вдоль ручья. Невидимая сила вела её за руку к кристально чистому озеру. Подходя ближе, Леуна почувствовала, как груз переживаний пеплом слетал с плеч. Её ждали.

Ровная гладь прозрачного озера отражала в себе сочные зеленые тона густых растения. От него веяло благодатью, умиротворением, миром. Тончайшие ароматы травы, цветущих кувшинок и свежесть щекотали нос. Деревья, низко склонившись, не удерживая корни, окунались в прохладную воду.

Опущенные крепкие ветви давно стали новым домом для множества кувшинок с нарядными лепестками. Лес, который так пугал с детства, сейчас походил на дом. Дом, где она родилась, выросла, впервые заговорила. Окунувшись в мир грез, Леуна на миг забыла обо всем, пока резкий рык не привел ее в чувства.

— Леуна где мы? Кажется мы зашли слишком далеко, — Кенару не нравилось это место ещё и в желудке урчало. Когда он нервничал, то хотел есть, а нервничал он часто. — Нам стоит вернуться и искать лекарство. Ты меня слышишь? — она не слышала. Кенар зарычал громче разглядывая её искривленное от улыбки лицо. Лис всю дорогу боялся, что их подслушивали, а тут она с блаженным глупым выражением. — Ты в порядке? — не выдержал и решил пошутить. — Выглядишь очень странно. Может какой волшебный порошок случайно вдохнула? — хихикать с похрюкиванием мог только Кенар.

— Я вдохнула запах дома, — ему было смешно, а она выглядела серьёзной. — Тут так хорошо. Почему мы раньше сюда не приходили? И не издевайся здесь и вправду великолепно.

— Сестра, — замялся. — Если хочешь остаться, ты знаешь, мы всегда рядом. Нам не важно место, ты — наш дом и мы пойдём за тобой хоть на край света. Но Китуна… Ты забыла? В данный момент нужно думать о ней.

— Конечно не забыла, — разозлилась на лиса. — Она на первом месте! — от возмущения морщинка проступила меж бровей. — Но еще пару минуточек, пожалуйста. Давай насладимся покоем, а потом пойдем найдем лекарство и бегом обратно к Китуне. Неужели… — сверкающие глаза Кенара глядевшие пристально сквозь неё не дали закончить предложение. Перепугавшись, она медленно развернулась и столкнулась взглядом с девушкой стоящей по ту сторону озера. — Кенар, ты видишь тоже, что и я? — спросила она, не шевеля губами, скривив рот.

— Да, — он ответил в такой же манере.

— Может ты был прав и пока мы шли вдохнули чего-то и нам мерещится. Как думаешь? — по спине пробежал колючий холодок.

— Не знаю! Но она так таращится аж страшно. Бррр, — у лиса хвост ходуном заходил. — Вдруг она хочет нас съесть. Кто знает какие чудовища водятся в этом странном лесу. Того и гляди сожрут и имя не спросят!

— Не говори глупости. Она всего лишь девушка, — лис фыркнул и скосил взгляд давая понять, что и девушки могут быть чудищами. — Я пойду подойду, поближе, ткну в нее пальцем, может ненастоящая.

— Лучше палкой тыкай. Палку не жалко, — Кенар поджал уши, первый признак, что он испугался.

— Трусишка, — хихикнула Леуна и, ступая, не спеша подбиралась к незнакомке. Та в свою очередь продолжала стоять неподвижно.

— Найди палку, — бубнил под нос лис, но она его не слышала.

Оказавшись близко, Леуна начала изучать неестественно большие серые глаза девушки, несущие в себе глубокую мудрость и усталость, как у людей, перенесших трагедию. Коротко постриженные, взъерошенные каштаново — фиолетовые волосы, откуда выглядывали заостренные книзу уши, вероятно, аномалия. Да и сочетание такого цвета волос редкость в здешних краях. Может, в столице были девушки с подобной шевелюрой, но эта явно не оттуда.

Она была полновата, но тонкая талия делала образ изящным. Смуглая кожа, будто девушка проводила много времени на солнце, отчего лицо покрылось мелкими веснушками. Маленький рост, нескладная, а из под платья, потерявшего былой цвет, виднелись изношенные туфли. Леуна не могла разобрать, сколько ей лет, но выглядела она лет на семнадцать. И на вид была тихая и кроткая.

— Добрый день, — слова сами вырвались. — Мы не причиним вам зла, — Леуна вдруг заметила, что глупо жестикулирует, говоря с ней, как с умалишенной. — Мы пришли за лекарством. Как только найдем, сразу же покинем лес, будто нас и не было.

— Вы. Вы — ангел! — девушка, которая до этого смотрела не моргая, вдруг выдала то, от чего у Леуны волосы на голове зашевелились. Она мгновенно превратилась в белую, окаменевшую статую. Леуна готова была бежать на несгибаемых ногах как можно дальше, не оглядываясь, или провалиться сквозь землю, желательно поглубже. — Мы ждали вас, — незнакомка продолжила говорить, не замечая тени ужаса на лице Леуны, а в голосе почему-то присутствовала нотка волнения и радости. — Вернее ждём. Давно. Радость-то какая! Подумать не могла, что и говорящий лис придёт, — Леуна взглядом нашла Кенара, а страх нарастал. — Мы не встречали полуангелов и этих волшебных существ уже очень давно. А тут пришла набрать целительной воды и что я вижу, — разум Леуны кричал как резаный: бояться не стоит. Но верилось с трудом, однако она попыталась успокоиться. — Ангел, которого мы ждали просто стоит и разговаривает с величайшим существом, — от слова «величайший» Леуна засмеялась, поглядывая на сжавшегося от ужаса в землю Кенара.

— Я — Леуна. Вон тот слившийся с травой и боящийся подойти, как вы говорите «величайший» — Кенар.

— Я-я-я Фатана, — она сначала выставила руку, потом резко опустила, видимо из-за волнения не соображала, что нужно делать. — Я тоже полукровка, только из семейства озерных фей. Нас пятеро детей, но лес пока принимает только меня, не знаю почему и объяснения нет. В общем… Ах да, столько хочу рассказать. С чего же начать? — серые глаза бегали из стороны в сторону. — Может с озера? Или с моего рождения? Или… Да, да. Начну с Гильмода, — она говорила и говорила не останавливаясь.

— Подождите, — Леуна решилась вставить хоть пару слов. — Давайте по порядку. Во-первых, очень приятно с вами познакомиться Фатана.

— С тобой, — перебила она.

— Что простите? — Леуна нахмурила лоб.

— Прошу давай на «ты», а то не по себе, я не привыкла на «вы», — Фатана сжалась от смущения.

— Хорошо, давай, — обычно ей не нравились фамильярности, но в данном случае была не против. — И так. Во-вторых, вы… Ох прости. Ты. Ты сказала, что вы нас давно ждали. Можно поконкретнее. Очень любопытно. Кто вы? В- третьих. Зачем нас ждали? И напоследок. Как ты догадалась, что я — полуангел? Не ангел, а именно полуангел, — Фатана на миг растерялась и раскраснелась после стольких вопросов.

— Пойдёмте познакомлю вас с Гильмодом, — это было единственное что пришло ей на ум. — Поймете всё сами. Пусть лучше он всё расскажет и ответит на вопросы.

Кенар наблюдавший за долгой беседой ждал возвращения Леуны, но та и не собиралась идти назад наоборот поманила его пальчиком к себе. С важным видом, высоко вздернув нос, словно делая одолжение, зашагал к ней, при этом пристально разглядывая незнакомку прищуренным левым глазом.

— Кенар, это Фатана, — не успел подойти, как начала знакомить, отчего лис фыркнул недовольно, но его истинное недовольство выдал желудок, протяжно простонав от голода. — Держи, — Леуна развязала тряпку с едой с пояса. — Можешь съесть всё, — Кенар едва не откусил ей руку, когда та протянула паёк. — Это Фатана, — она повторилась, лис кивнул, быстро жуя. — Она — фея. Настоящая. Мы идем знакомиться с Гильмодом. Не спрашивай кто это, сама не знаю, но скоро узнаем. Вперёд, — Леуна толкнул его по направлению к густо растущим деревьям, он чуть не поперхнулся куском еды.

— Куда? Что? Кто? — спросил он, доедая и упираясь лапами.

— Вопросы потом. Идём. Не смотри на меня так! Скоро всё узнаем, — Леуна переполненная восторга, зашагала куда-то, непонятно к кому. Бедный лис замотал головой, собираясь с мыслями, но делать нечего и молча проследовал за ней и странной, незнакомкой.

— Фатана, ты сказала, что набирала исцеляющую воду в озере. Что это за вода? — продвигаясь глубже в лес через плотные заросли, Леуна решилась спросить то, что не давало покоя после их беседы.

— Волшебная. Озеро волшебное. Вообще его называют — озеро фей. Мои предки жили около него, оберегали, получали знания, после чего сделали воду исцеляющей. В давние времена многие верили, что озеро — это источник молодости. Именно поэтому феи так долго жили и оставались молодыми.

— До сих пор не могу поверить: фея. Я знала о вашем существовании, но не ожидала увидеть в живую, — Фатана нервно закашляла, Леуна перешла к другой теме моментально, ей показалось про фей лучше пока не говорить. — А вода может исцелить того, кого отравили ядом?

— Не знаю, однако она долго поддерживала жизнь Гильмоду. А почему интересуешься? Ах, да, вы же пришли за лекарством. Что именно ищите? Да и зачем лекарство? Ты же полуангел и умеешь исцелять.

— В данном случае не получилось, — Леуна сжала голову в плечи, чувствуя неловкость и никчемность. — Я только смогла продлить жизнь на несколько дней. Китуна — лиса, наша с Кенаром сестра умирает от редкого яда змеи Оксиуранус. Ведьма отравила её и мы пришли за растением под названием: рододендром. Знаешь, где его найти? Как оно выглядит? И если озерная вода способна помочь тогда может и не стоит искать это растение.

— От яда змеи вряд-ли поможет, тем более, если замешана ведьма, хотя не уверена. А рододендром думаю здесь есть. Поверь, ты узнаешь его, у него большие красные лепестки, а манящий запах почувствуешь сразу. Может Гильмод вам даст совет, он разбирается в ведьмах и их колдовстве.

Погрузившись в разговор, Леуна не заметила, как они зашли далеко, очутившись в весьма отдаленном месте, пока Кенар не начал тыкать носом в её руку, жалобно заглядывая в глаза. Место, напоминающее тёмную безобразную пещеру, моментально въедалось в кожу, заставляя бояться. Мгла окутывала в кокон. В конце поляны виднелся огромный старый дуб. Настолько высокий и широкий, будто крепость. Ни один десяток человек понадобится, чтобы бы обхватить его. Но великое могучее дерево было абсолютно голым, почти иссохшим. Оно медленно, но верно умирало.

— Гильмод. О великий мудрец, посмотри, кто пришёл, — Фатана приблизилась в плотную к дубу, подняла руки к верху и буквально молилась ему.

Леуна и Кенар переглянулись. У обоих в голове возникла мысль: «Неужели мы проделали весь этот путь только ради того, чтобы познакомиться с высушенным деревом и наблюдать за сумасшедшей девушкой». Кенар оскалился, собираясь высказать всё, что он думает, причём в неприличной форме. Леуна готовила речь для отхода, дабы не обидеть незнакомку. Слова почти сорвались с её губ, как ветки вдруг затрещали. Земля затряслась, словно уходя из под ног. Откуда-то из глубины раздался хриплый голос старика.

— Кто это? Кто здесь?

Кенар застонал и приготовился схватить Леуну за шкирку и бежать. Леуна же приобрела землянистый оттенок, становясь одного цвета с почвой под ногами. Она никогда не встречала такие деревья, слышала, когда они просили о помощи или шептали нечто не связное, но чтобы дерево разговаривало как человек, нет.

— Фатана. Я привела полуангела, которого ты ждал, о ком все время говорил.

— Алуна? Ты привела Алуну? — скрипучий голос прогнивших досок оживал, произнося это имя.

— Нет, я Леуна, — вежливо ответила она, осознав, что опасности нет, а бедный старик нуждается в помощи и зашагала к нему.

— Кто? Я не знаю никакую Леуну, — у всех коленки затряслись от его рёва.

— О великий Гильмод, — Леуна решила повторить за Фатаной может, при такой манере дерево будет благосклонно. — Алуна была моей дальней родственницей. Она умерла около трех столетий назад.

— Не может быть. Прошло столько времени? — Гильмод явно не поверил, сурово захрипел, потом как заорет. — Фатана! Почему не сказала, что прошло столько лет? Зачем скрывала?

— Я каждый день рассказываю ему обо всём, — фея расстроенно покачала головой, глядя лишь на Леуну. — Каждый день говорю, какой сейчас год, что в мире нового, но он забывает, — дерево фыркнул на её слова, хрустя ветками, словно старик, хрустящий костяшками пальцев.

— Много веков назад, — Гильмод заговорил более спокойным ровным тоном. — Большая часть королевства Востгом была покрыта нашим могучим лесом. Прекрасные существа жили в нём, пока озлобленные люди не задались целью перебить всё живое. Они отвоевали немалую территорию леса, а после вырубили. Отравили половину земли. Множество моих братьев погибло от яда, пропитавшего почву под нами, — только сейчас Леуна разглядела его торчащие толстые корни, покрытые чем-то вязким. — Мне тысячи лет. За всю мою долгую жизнь люди почитали нас и охраняли, но после той проклятой ночи мы стали защищаться от людей. Ни один человек не может войти в лес, только волшебные создания, — Кенар с Леуной не видели его глаз, да и лица в прочем, но всем телом ощутили пристальный взгляд на себе, при слове «волшебные». — Я умираю, видимо уже три столетия. Возможно простою еще столько же, а возможно скоро умру. Если умру, то лес перестанет быть в сохранности. Только Алуна могла мне помочь исцелиться, но она так и не пришла, видимо забыла, — старик резко замолчал, словно устал говорить.

— Фатана, что нужно делать? Скажи, я помогу, — Леуна заявила решительно, чуть не плача от жалости к старику.

— Нужно…

— Люди забудут Создателя, — Гильмод перебил её, заговорив замогильным голосом. — Дети перестанут почитать старших. Жадность, подлость и разврат охватит людей. Жители великих королевств восстанут против правителей. Те дадут ответный удар. Наступит хаос, — от таких заявлений Кенар поперхнулся собственной слюной. — Начнется битва добра и зла и зло начнет побеждать. Все на земле поклонятся темному князю. По земле пройдет кровавый циклон. На небе появится три солнца, два белых и одно огромное красное. Не будет больше ночи. Мир превратится в пылающую преисподнюю. Кровавое солнце будет покровительствовать демону, что вот-вот придет к власти, — Леуна потянулась руками к своей шее, словно хватаясь за стягивающую горло петлю. — Люди увидят на небе кровавый свет и вот тогда на землю придет зверь с кожей ящера на спине. Но на острове Парар воссияет старое солнце и оттуда явится спаситель. Всего их будет трое. Другой сойдет с гор. Третий спустится с небес. Начнется последняя битва. Не известно, кто одержит победу, — выпалив такие ужасы, Гильмод снова затих.

У Леуны по коже пробежали не мурашки, а стадо быков. Лицо во время монолога претерпело изменение в цвете от белого до ярко — алого и обратно. Вытянулось в испуганной гримасе. Кенар же прижался к земле, закрывая лапами морду.

— О чем он говорит? — Леуна с трудом выдавила из себя слова, потеряно поглядывая на Фатану.

— Он видит будущее. Все время повторяет одно и тоже. Я должна уже привыкнуть, но почему-то пугаюсь каждый раз. Кровь стынет в жилах.

— Так как ему помочь? — не время думать о будущем и хаосе, ожидающим всех, стоило думать о настоящем.

— Нужно его исцелить и очистить почву под ним. Он впитал весь яд в себя, чтобы тот не распространился по лесу.

— Сколько времени это займет?

— Возможно дня два, а после ты, вероятнее всего будешь истощенна, и тогда поможет вода из озера.

— Два дня? Нет, нет и нет. Я не смогу! Я не успею, — её истерический смех вперемешку с жестикулированием заставили Фатану отойти подальше на несколько шагов. — Нам надо спасать Китуну. Надо. Надо. Что же надо? — она впилась тонкими пальцами в свои волосы, сжимая голову. — Я вернусь. Обещаю. Как только помогу сестре, обязательно вернусь!

— Надеюсь успеешь, — Фатана с нежность погладила высохшую кору Гильмода.

— Стой! — резкий грубый окрик Кенара. — Ты должна спасти его прямо сейчас. Мы не можем просто уйти, ты слышала, что он сказал. Возможно, он единственный, кто знает о будущем и оно, если честно не очень радужное. Я верю, он сможет помочь остановить грядущее, — лис был серьёзен, Леуна знала этот взрослый взгляд.

— Он бредит Кенар! Он болен! — у неё затряслись руки, а стопы словно утонули в земле, сковывая движения.

— Нет, — лис тяжело дышал. — Об этом пророчестве рассказывала наша мать. Не так красочно и подробно, конечно, но о восстании демонов мы слышали испокон веков. После последнего их провала, не мудрено, что они попытаются ещё раз.

— И что ты предлагаешь? Оставить Китуну? Она умрет, если не придем вовремя! — Леуна даже не заметила, как начала орать от ярости и обнимать себя за плечи. Она панически боялась опоздать к сестре, но также боялась оставлять старика. Разорваться не получится. Нужно выбирать одно. Выбирать она не умела, вернее при любом раскладе всегда выбирала семью. Семья — превыше всего. Но и не помочь другим не могла, из-за чего её трясло ещё больше.

— Мы успеем. Я верю, — Кенар выпрямился, становясь огромным. Обычно таких размеров он достигал готовясь к атаке. Леуна видела такое с детства. — Да и Китуна бы предпочла… — громко сглотнул, явно наступая на горло эмоциям. — Захотела бы спасли скорее его чем себя. Помоги ему сестра. Прошу тебя, — Леуна едва сдерживала слезы, глядя как тот сдерживается. — Мне и так тяжко на душе, ты же знаешь, но оставить на погибель бедного, больного, старика, зная, что мы могли помочь, я не позволю. Просто начни, умоляю, — она лишь моргнула соглашаясь.

Глава 3
Спасение

Леуна оказалась сильна. Целые сутки в темных зарослях пропитанной гнилью поляны, вокруг огромного дуба, не переставая сиял божественный свет, переливающийся желтым, оранжевым и бледно голубым. Весь лес замер в ожидании чуда. Не было слышно пения птиц, шума водопада, шуршания пышной листвы. Абсолютная тишина.

Кенар и Фатана, опасаясь ослепнуть от столь яркого света, отправились на поиски волшебного куста, бродя по закоулкам таинственного леса. Остатки надежды на успех отыскать растение практически улетучились, пока, наконец они не наткнулись на густые заросли папоротника, плотно скрывающего едва заметный проход на низком холме.

Лис принюхался и дивный аромат поманил к себе. С трудом пробравшись в самый центр холма, усеянного мириадами цветов, он увидел невероятной красоты лепестки, издающие запах сладости, желания, счастья. Времени оставалось мало, и Фатана нарвала столько цветков, сколько необходимо для лечения. С облегчением они поспешили обратно к могучему дереву, но откуда раньше вырывался свет, виднелась лишь тьма.

— Что-то не так, слишком тихо! — Кенар бросился туда.

Подлетев к месту, где совсем недавно всё горело и блистало как солнце в летний день и всматриваясь в темноту лис бросил взгляд на неподвижную, словно спящую подле дуба, Леуну. Лапы врезались в землю, готовясь к прыжку, поспешить на помощь, но на месте, где она лежала, начали распускаться цветы.

Жуткая поляна озарилась проворными лучами, прорывающимися сквозь мрачные ветви. Земля, на которой ничего не росло, наполнялась зелёной сочной травой. Деревья, скрытые за пеленой тумана, выпрямились, будто воины в строю.

— Срочно отнесите её к озеру, — приказ отдал Гильмод молодым голосом, никак не старика.

Ошеломленный Кенар, не упуская Леуну из вида, перевёл взгляд на могучий дуб, у которого кора перестала быть мертвого цвета. Ещё недавно голые сухие ветви покрылись пышной листвой. Он опустил их к Леуне, поднимая её вверх и откуда не возьмись, к нему потянулись ветки других деревьев. Она словно поплыла по воздуху в направлении озера.

Лис с Фатаной побежали за ней, остановились у кромки воды, где последнее дерево аккуратно с нежностью окунуло Леуну в озеро, погружая глубже и глубже. Кенар щёлкнул зубами от нетерпения и опасения, но через мгновенье Леуна вынырнула, блистая в прозрачных лучах солнца с прекрасным свежим румянцем на щеках.

— Ты сделала это! — радостно воскликнула Фатана, подпрыгивая и хлопая в ладоши.

— Как я рада вас видеть, — вымолвила она, выходя из воды и выжимая мокрые волосы, с которых само золото капало на землю. — Да я сделала это. Кенар, — лис напрягся. — Пока я лечила Гильмода он поведал много тайн, нам пора домой. Ты нашел лекарство?

— Нашёл. То есть мы нашли, — он ткнул носом в Фатану. — Подожди, разве нам не надо идти к Гильмоду? — лис недоуменно покосился на Леуну.

— Нет, нам сначала нужно к Китуне. Времени мало Гильмод всё знает и будет нас ждать. Здесь наш дом Кенар. Мы вернемся сразу как сможем, — подойдя ближе она погладила встревоженного лиса по шее и нарочно забрызгала водой.

— Тогда вперед. Сестра ждет, — встряхиваясь и задорно ухмыляясь, ласково потёрся о её плечо, он всегда так делал, когда одобрял что-либо.

— Пожалуйста, можно мне пойти с вами? Возможно смогу чем-то помочь, — смущённо спросила Фатана, глядя себе под ноги.

— Конечно, — Леуна отпрянула от Кенара и по-доброму приобняла фею. — Пойдемте, нам пора, — схватила ту за руку и поспешила к выходу из леса.

Милый родной дом, наполненный уютом, теплом и запахом из детства открылся взору. Леуна всегда считала, что даже стены в маленькой хижине умели лечить, если и не лечили, то придавали сил. Расплываясь в улыбке с охапкой целебных лепестков, она сорвалась на бег, едва заприметив печальное лицо Анне, которая, как заведенная топталась у двери, заламывая пальцы рук.

— Леуна, дорогая, милая моя, почему вас так долго не было? Я уже не знала, что и думать, — в слезах, видно, не спавшая с их ухода Анне вцепилась в Леуну.

— Всё хорошо, Нана, мы в порядке, не плачь. Чуть позже обо всем расскажем, но сейчас главное — Китуна, — вполголоса ответила она, держа Анне за плечи, всматриваясь в ее заплаканные, испуганный и усыпанные морщинами глаза.

— Милые мои, вы опоздали, Китуна умерла, — выдавила из себя Анне, закрывая лицо руками и рыдая навзрыд. Это было горе, выходящее наружу.

Леуна, всматриваясь в пустоту, будто не слыша слов, отшатнулась от Анне и направилась в дом прямиком к камину. Сестра лежала неподвижно, словно спала, и вот-вот встанет, потому, что они вернулись, они здесь. Леуна села на корточки и погладила мягкую шерсть по привычке, ведь лиса всегда просыпалась, когда она так делала. Но ни в этот раз.

Лепестки, разбросанные вокруг, вызвали злобу, неистовый гнев. Леуна безжалостно разрывала их на мелкие кусочки, судорожно стараясь накормить ими бездыханное тело лисицы. Руки тряслись, глаза не видели от слез, но она не переставая вновь и вновь впихивала проклятое лекарство в пасть не реагирующей Китуне. При этом излучала свой целительный свет. Время бежала загнанной от дикой рыси ланью, прошла целая вечность, а Леуна не успокаивалась, прибывая в мучительном бессознании.

— Оставь, прекрати! — Кенар кричал, задыхаясь, словно тонул. Горящие глаза потухли в миг. Было не разобрать, жив или мёртв. Со стороны казалось, что лис не дышит, лишь стоит прибитый к полу. Он слышал, как Анне рыдала во дворе. Фатана, не знавшая Китуну плакала закрыв лицо. Кенар не плакал, его душило отчаяние, сдавливая горло. Безысходность и страх стягивали жилы. Сжигающая жуткая боль истязала тело. Он осознавал, что часть его души покидает мир, стремясь к сестре. — Не нужно. Поздно Леуна. Прошу тебя, — молил полушепотом.

Она не слышала, не желала слышать. Прекратила исцелять, вцепилась в лисицу и громко заплакала. Вместе с истошным плачем раздался гром. Дождь забил по крыше с невероятной силой, стараясь заглушить нарастающий вой Леуны. Сквозь стук и рвущий в клочья душу крик, послышался приглушенный хриплый стон.

— Леуна милая, почему ты плачешь?

Все мгновенно замерли, резко прекращая рыдать. В комнате повисла мертвая жужжащая тишина, которую тревожили только падающие тяжелые капли проливного дождя. Эмоции захлестнули, сплетаясь в одну. Леуна сжала Китуну в объятиях так сильно, что еще чуть-чуть и раздавила бы, а стоящий в углу Кенар подбежал к ним.

— Она жива, жива! — Фатана прыгала на месте, шмыгая носом.

— Мы так испугались, что потеряли тебя! — в прилипшей к коже шерсти Леуна вытерла слезы правой рукой, а левой не переставая обнимала лисицу.

— Я не понимаю. Вы только что отправились в лес, а дальше темнота, ничего не помню, — Китуна, будто оправдывалась.

— Всё в прошлом. Главное ты в порядке, больше никуда тебя не отпущу и не оставлю одну, — виновато приговаривал Кенар и решил, что именно так и поступит в будущем.

Как только Китуне стало полегче, Анне накормила её до отвала. Не переставая, извинялась и корила себя за то, что выпустила ту из дома. Не остановила, не уберегла. Бедная женщина постарела на десяток лет, если не больше. От упругих щёк не осталось и следа. Они впали, и кожа свисала, как растаявший воск с краёв блюдца. Уголки рта покосились к низу, даже когда она пыталась улыбнуться, губы выражали скорбь. Все в доме старались её переубедить, доказать: не её вина в случившемся. Но она не прекращала себя ругать, периодически пуская слезу.

Успокоившись и расслышав урчание живота вечно голодного Кенара, который старательно делал вил, что ничего не хочет, она покормила и остальных. Все молча выжидали, пока Анне прекратит кружить над Китуной, как орлица над орленком, и только лис казался самым несчастным. После вкусного и сытного ужина Китуне и Анне, наконец представили Фатану. Леуна поведала обо всем, что было в лесу. О Гильмоде и страшном пророчестве.

Китуна быстро поправлялась. Крепла на глазах, хотя при таком серьёзном уходе в лице Анне это было не удивительно. Время мчалось без оглядки. Физические раны зарастали. Душевные оставили шрамы. Напоминание. В случае Леуны и остальных времени на скорбь и размышлений о прошлом не было. Они собрались, попрощались с Анне и снова отправились в путь.

— Здесь невероятно красиво, — очутившись в волшебном лесу, шагая рядом с Фатаной позади Леуны с Кенаром, лисица не скрывала восторг. — Всё как вы описывали, но увидеть своими глазами не то, что услышать. Не могу перестать наслаждаться видами.

— Никак не находила времени сказать: для меня большая честь познакомиться с такими великими и могущественными существами, как ты с братом, — гордо заявила Фатана.

— В каком смысле великими? — перестав разглядывать могучие деревья, Китуна с удивлением уставилась на неё.

— Вы волшебные! — фея остановилась, втянула живот, выпрямила спину, словно действительно разговаривала с кем-то великим и важным. — Так же как и полуангелы умеете исцелять. Ваша магия способна заставлять всё живое делать то, что пожелаете. Гипнотизируете, а еще превращаетесь в человека. Не всем такое дано — это высший дар! Вы великолепны и даже священны. Я так считаю, — после такой речи лисица решила, что ещё чуть-чуть и та упадёт на колени.

— Возможно, все перечисленное было под силу нашим предкам, — грустно выдохнув, лисица отвернулась. — Мы не можем, к сожалению. Дары утеряны для нас. Мой тебе совет, не думай о нас, как о великих и могучих существа. Мы просто лисы, разговаривающие лисы. Да, у нас есть сила, но только чтобы защитить и помочь. Не путай с каким-то священным даром.

— Не правда! — переходя на крик, Фатана размахивала руками, словно боролась с невидимой врагом. — Вы не знаете свою силу, но поверь, она раскроется со временем, вот увидишь. Вам нужно поверить в себя, открыть то, что скрыто глубоко внутри. Вы одни из величайших и всегда будете такими. Легенды не врут!

Китуна не ответила, поскольку считала это сказками и глупостями. Давно забытым прошлым, которое не переставало давить и задевать гордость. Так повелось, что в их семье, о таком не говорили, да и мать не любила упоминать о прошлом. Прошлое остаётся в прошлом. Его следует похоронить. Не стоит вытаскивать на поверхность то, от чего бывает грустно или невыносимо. Не нужно вспоминать вещи, если они никогда не повторятся. Вот и лисица, не видя смысла продолжать разговор про себя и брата, надумала сменить тему.

— А ты? Ты — фея. Какими обладаешь способностями? — спросила лиса, а Фатана замялась и покраснела.

— Никакими. Умею только делать снадобья. Я потомок озерных фей, но ничего от них не перешло.

— Возможно и ты ошибаешься. Если в нас скрыта сила, то наверняка и в тебе есть магия, которая откроется со временем. Поверь в себя Фатана. Говоришь, легенды не врут, наверняка существуют легенды про твой род, и они тоже не врут.

— Я надеюсь, искренне надеюсь, но не верю, — пробурчала та себе под нос, лисица ухмыльнулась, ведь фея на деле была такая же, как и она.

Фатана не верила в себя, считала слабой по сравнению с другими. Порой думала, что она простой человек и напрасно её приписывают к волшебным существам. Она не надеялась когда-нибудь стать настоящей феей, как предки, жившие у озера, которое она так любила. А возможно, ей суждено было быть хранителем древних сказаний, тайн и того самого дорогого для неё места.

Леуна и Кенар шли впереди, весело обсуждали известные только им глупости, периодически толкали друг друга, не прислушиваясь к разговорам идущих позади. Лис то и дело говорил о еде, и сколько пирожков он съест. Требовал, чтобы ему досталось больше, поскольку он крупнее остальных, следственно ему нужно много, к тому же девочки должны есть меньше. Леуна заливалась громким смехом, но резко остановилась, настороженно оглядываясь по сторонам.

— Что-то не так, — Леуна промолвила так тихо, чтобы ее услышали лишь трое.

— С чего ты взяла? — лис принюхался.

— Я не слышу пения птиц и деревья притихли. Скорее нам надо к Гильмоду! — и они побежали.

Недалеко показалась поляна. Фатана остановилась, прижимаясь к дереву, хрипя от усталости. Леуна оперлась на коленки, пытаясь отдышаться от быстрого бега и подняла глаза, где роем летали то-ли мошки, то-ли искры.

Возле Гильмода стоял невысокий, плотно сложенный, но в тоже время весьма худощавый парень. Он казался очень сильным, крепко сжимая в руках широкий огромный меч, полностью сделанный из серебра или что-то вроде того, но цвет оружия совпадал с цветом волос. Кенар оскалился, Леуна расслышала хруст земли под его лапами. Китуна встала рядом с братом, громко щелкнув пастью.

— Отойдите от дерева, иначе не поздоровится! — Леуна бросила свирепый взгляд на незнакомца и зашагала в его сторону. Все за ней.

Юноша, услышав угрозу в свой адрес, не спеша развернулся, и они увидели едва уловимое мерцание вокруг него. Леуна замедлилась, разглядывая его добродушное, чрезвычайно спокойное и твёрдое лицо. Синие глаза, напоминающие ягоду, голубику и пронзительный взгляд, вызвали доверие и сомнение одновременно. Он был похож на ангела, описываемого в книгах. Было ощущение, что он вот-вот расправит крылья и взлетит.

— Я — друг, — произнес парень, улыбаясь от их пристальных и изучающих взглядов. Ещё немного и рассмеялся бы.

— Успокойтесь, это наш друг. Он прибыл из далеких Южных земель. Королевства Пирсток. Он пришел с миром и хочет помочь, — сонно вымолвил Гильмод, зашуршав листвой.

Чем ближе Леуна приближалась, тем больнее кололо у него в груди. Он не понимал, откуда взялось необъяснимое чувство, будто тянет к ней. Не мог перестать любоваться её зелёными глазами. Видел её впервые, но ощущал, словно знает вечность. Ему захотелось прижать её к себе и защищать от всего. От падения, страха, кошмарных снов, плохих дней, скверных мыслей. Внезапно начал задыхаться. Задышал глубже, пытаясь собраться и взволнованно рассматривал подошедшую совсем близко Леуну. Синие глаза по особенному заблестели, когда её едва заметная скромная улыбка появилась на миг и исчезла. Он почтительно и осторожно поклонился, протягивая широкую дрожащую руку.

— Ме-е-е-ня зо-зо-зовут Эрелим, — выговорил заикаясь, треся её руку в бешеном темпе и заметил злобный взгляд здоровенного лиса.

— Леуна, — звонкий голосок зазвенел колокольчиком у него ушах, а от прикосновения волоски на его теле встали дыбом. Её лицо с выражением доброты и тонкой красоты сочеталось со статными плечами и гордой осанкой. Выражение глаз кротких и правдивых, но с бушующей бурей, рвущейся наружу лавиной и мягкий взгляд перенесли в иной мир, где он ощущал заботу, оставшуюся в детстве.

Он не хотел отпускать ее руку продолжая, сжимать ладонь, пока не расслышал режущий слух рык крадущегося к нему Кенара. В миг отскочил от Леуны на два шага, пытаясь совладать с собой. Закинул руки за спину, прочистил горло и заговорил, чувствуя на себе недоверчивый взгляд увеличенного в размере лиса.

— В лес приходили джинны, я пришел по их следу, — слово «джинны» застало всех врасплох, никто не слышал о них.

— Джинны? — Леуна задрала левую бровь в недоумении. Оттого, что посторонние приходили в лес, все переглянулись, — Кто такие джинны? Вы можете объяснить?

— Ты.

— Что я? — она не поняла.

— Нет, я имел ввиду, обращайся ко мне на «ты», пожалуйста.

— Хорошо, — ей было некомфортно, но видимо люди во всем мире привыкли к такой манере общения.

— Я так понимаю, никто из вас не знает о джиннах, — с трудом отрывая взгляд от Леуны, Эрелим обратился к присутствующим, и они разом отрицательно замотали головами. — Понятно. Тогда, пожалуй, расскажу с начала, — все в такт закивали. — Создатель породил джиннов из чистого бездымного пламени до создания людей. Те со временем стали забывать о своей чистой природе. После того, как в аморальности и вражде они перешли все возможные границы, Создатель послал к ним ангелов, чтобы остановили их бесчинства и войны. Создатель разгневался на джиннов, оставив тех без своего внимания и помощи, и решил сотворить новую форму жизни: людей. При этом сделал две вселенные на земле.

— То есть и они, и мы живём в одном месте? — Леуна неосознанно задрожала, словно похолодало.

— Не совсем. Джинны стали жить параллельно с людьми только в своей вселенной. Когда люди спят, те бодрствуют и наоборот. Никто не может их увидеть, пока они сами не разрешат, но поверьте, лучше не видеть. Их истинный вид пугает, — Леуне сделалось ещё хуже. — У джиннов перевернуты ступни и руки. Голова переворачивается на спину. Вместо зубов клыки дикой кошки. Они очень опасны и злопамятны, — ему захотелось прикоснуться к Леуне, поскольку ту трясло, хотя старалась не подавать виду. — Джинны со временем разделились на тех, кто не переставал верить в Создателя и тех, кто перешел на сторону князя тьмы. Поскольку они передвигаются не так, как люди или другие существа, обладая умением войти в любое пространство и место, они являются главными помощниками темного князя.

— Чудно, — Кенар случайно фыркнул вслух, но с ним все согласились.

— Чуднее некуда, — Эрелим застыл на мгновенье уставившись в одну точку, но продолжил. — Мало кто видел джиннов в истинном обличье, ведь они могут превращаться в кого угодно и способны предстать в облике человека, животного или растения. Также умеют овладевать разумом и телом живых существ, делая это только с одной целью — нанести вред, — закончил и снова принялся рассматривать Леуну.

— Зачем они пришли в лес? Чего хотели? И как вообще вошли? — она не замечала, прожигающий её насквозь взгляд.

— Вероятнее всего хотели узнать сколько волшебных существ живет в лесу и что стало со мной. А вошли, поскольку сами волшебные, но из-за их темной породы лес не дал пробраться глубже. Выгнал, — Гильмод внезапно вмешался в разговор.

— Все попрятались от страха, почувствовав присутствие чужих, теперь понятно, — вымолвила Фатана.

— Эрелим будь так любезен, поведай моим друзьям то что рассказал мне, — одна из веток могучего дуба, похлопала Эрелима по плечу.

— Конечно, — согласился и сразу смутился, поскольку восемь глаз смотрели на него, не моргая. — Когда Создатель выгнал из своего царства предателей, падшие ангелы спустились на землю, и главный из них сотворил преисподнюю. После потери ангельского чина все, кто был изгнан, превратились в демонов, но сохранили воздушные тела. Это помогало им принимать разные формы и создавать иллюзии. Они разделились на два вида: воздушные и земные. Самые сильные из падших обладали воздушными телами, были тоньше, поэтому легко преобразовывались в огонь и летающие огненные субстанции. Огонь нужен был, чтобы скрывать истинное темное лицо и превращать настоящую тьму в мнимый свет. Земные умели превращаться в людей, сливаясь с толпой и творя зло, не пользуясь иллюзиями и чужим сознанием, а речами заставляли делать то, что приказывали.

— Мы знаем про демонов, — Китуна не понимала, зачем им слушать то, о чем и так известно.

— Позволь ему высказаться, прекрасное создание, — протянул Гильмод и ей расхотелось перебивать.

— Я понимаю, но решил начать с истоков, — лисица уважительно кивнула. — После преисподней князь тьмы создал армию различных подземных духов. Падшие оставались самыми сильными и коварными, умея воздействовать на человека. Низшие существа, не имея разума, могли только подчиняться высшим доделывая грязную работу, например: вселяться в людей, либо же пожирать тех изнутри. Но человеческое тело не способно выносить столь сильный темный дух внутри себя. Поэтому всегда можно распознать того, в кого подселилась нечисть по серому оттенку кожи и фиолетовым полоскам украшающим тело, словно вздувшиеся вены, — все четверо ужаснулись, осознав, что они мало знают о демонах. Китуне даже стало стыдно. — Созданная иллюзия и принятые демонами разнообразные личины зависят от конкретной цели. Они стремятся искусить человека именно тем грехом, к которому тот склонен больше всего. Иногда доходит до того, что человек разрешает низшим чинам вселяться в себя. Если же не получается склонить человека ко греху, то его либо съедают, либо оставляют в покое. Всё зависит от самих людей. Если крепок духом и не помышляешь о великих грехах, то не страшны никакие демоны, несмотря на то, как они сильны, — Леуна молча соглашалась. — В королевстве, где я вырос, поползли слухи, что зло сгущается над землёй. Ведьмы, колдуны, всякие чудовища начали появляться в разных местах. Простые люди принялись убивать, насиловать и терзать друг друга. На протяжении своего пути я видел столько боли и страданий, от чего сложилось впечатление, будто добро покидает этот мир, открывая врата в преисподнюю. Я стал выслеживать, охотиться и убивать нечисть и джиннов, именно тех, которых только что описал, но так и не смог уничтожить хоть одного из высших. Однажды поймал глупого беса, и тот от страха за свою никчемную жизнь поведал мне страшную тайну: само зло живет в Востгоме, и тьма становится сильнее. Поэтому я здесь.

— Ты полуангел как и я? — данный вопрос интересовал Леуну больше всего. — Я чувствую, но мы не похожи, не понимаю почему.

— Да. Я — полуангел и да мы не похожи. Ты исцеляешь и можешь оживить, а я скорее воин, — последние слова он произнес с гордостью и надменностью, отчего Кенар сморщил нос и громко прочистил горло. Эрелим сделал вид, что не расслышал. — Однако в одном мы всё же похожи. Мы служим свету и теперь должны держаться вместе.

— Недалеко от нашего дома, в лесу Леуна встретила демона, — ни с того ни с сего выпалил лис, вспомнив тот отвратительный вечер и запах, окутавший округу. — Он был похож на человека. Если полагаться на твои слова, то значит из земных. Демон разговаривал с ней и тоже заверил, что они похожи.

— А я забыла, — честно призналась Леуна. Не удивительно, после стольких приключений и страха за сестру.

— Он что-нибудь сделал с тобой? — в глазах Эрелима вспыхнула ярость.

— Нет, — ей не понравился его взгляд и тон.

— Не только демон еще и жена короля — ведьма. Она отравила нашу сестру, чуть не убила, — Кенара понесло, не остановить.

— Ясно. Всё гораздо хуже, чем я думал. Король и королева, по-видимому, замешаны. Всё одно к одному. Самое страшное, когда правители отворачиваются от людей, ступая на скользкую дорожку. Но сейчас не будем о них, скоро стемнеет, пора готовить ночлег. С утра продолжим обсуждение и планы на будущее. Нам предстоит найти место, где скопилось зло, хотя догадываюсь, куда точно нужно отправиться.

— Нам? Мы что обязаны пойти с тобой? С чего это? — Китуна поразилась как какой-то незнакомец пускай и полуангел так легко рассуждает об их совместном будущем.

— Прости, — недавний надменный и грозный голос сошёл на нет. — Я подумал, вернее Гильмод сказал, что его друзья помогут.

— Поможем, — Леуна покосилась на Кенара.

— Я-то тут причём? Чего ты на меня так смотришь? — Кенар обомлел от несправедливости.

— Для профилактики, — сказала она, лис хотел обидеться, но лишь закатил глаза.

— Милая, ты уверена? — Китуна едва сдерживала смех, но выражение морды оставалось серьёзным.

— Да. Мы должны, — спорить никто не стал.

— А можно с вами? — добавила Фатана. Про неё все забыли.

— Если хочешь. Конечно, — Эрелим уважительно наклонил голову.

— Да, хочу, — ещё немного и она затанцевала бы на месте.

— Фатана, думаю это плохая идея. Слишком опасно, ты не готова, — лиса видела её слабость и трусость.

— Я справлюсь честно, — у феи от грусти задорно вытянулось мочки ушей.

— Как знаешь, это твой выбор, — лиса переглянулись с Леуной, они поняли друг друга, но решать за кого-то судьбу не могли.

— Вот и договорились. Нам надо нарвать больших листьев, накрываться ими. Развести маленький костер, без него замёрзнем. Ночи в лесах холодные. Леуна поможешь? — Эрелим протянул ей руку.

— Конечно, — растерялась, но вложила свою маленькую ручку в его.

Идя по узкой тропинке, усыпанной мелким золотистым песком и оглядываясь по сторонам в поисках хвороста, Эрелим любовался лицом Леуны, освященным розовым светом заката. Казалось, она притягивала на себя все краски солнца, сияя и издавая тепло, что он ощущал всей кожей. Эрелим встречал много девушек, но не одна, не покоряла взор, как она. Особенная, чистая, настоящая, храбрая.

— Я знаю, ты — принцесса. Гильмод рассказал, — не выдержав молчания, он решил высказать то, что, по его мнению, поспособствовало бы бурной беседе. Зря.

— Нет, я не принцесса, — она буквально прошипела. Особенно буквы «сс» вышли отчетливо. Не желая продолжать тему, от которой ей становилось неудобно. Непросто неудобно, её колотило и выворачивало. Она перешла к вопросам. — Вижу многое знаешь обо мне. Кто я и откуда. Но о тебе я не знаю ничего. Может поделишься. Кто же ты, воин света? — так он точно должен был забыть, о чем говорил.

— Воин света? Забавное прозвище. Мне нравится. Что ты хочешь узнать?

— Давай с самого начала. С рождения, например. Как понял кто, ты.

— Это слишком долго. Потребуются дни, чтобы рассказать всю историю моей жизни.

— А ты попробуй. Поведай самое главное, поверь, я буду слушать внимательно, — глаза горели любопытством, и Эрелим понял, что не может отказать ей ни в чем.

— Тогда начнем, — сдался и Леуна быстро нашла камень для сидения. Устроилась поудобнее, обхватила колени и, непрерывно хлопая глазами, приготовилась слушать. — Не знаю, кто были мои настоящие родители. Меня нашли в горах в корзине очень добрые люди, которые впоследствии усыновили и растили как сына. Я рос в любви и заботе, поскольку у названных родителей больше не было детей, а я был послан им словно подарок с небес, — Леуна вмиг погрустнела, осознавая, что он такой же брошенный, как и она. — Когда мне исполнилось семь, начал чувствовать эмоции людей. Постепенно стали происходить вещи, не поддающийся объяснению. Например: животные у нас в загонах, казалось, будто разговаривали со мной. Невнятно, иногда непонятно, но я их понимал, — она улыбнулась, вспоминая свои первые такие же моменты, и порадовалась, что были родные, кто объяснил ей всё. — Однажды на рассвете в мою комнату залетел белоснежный голубь. Я подумал, он ранен, собирался подойти, взять того на руки и рассмотреть крылья, чтобы помочь. Но голубь начал светиться, заливая пространство ослепляющим светом, и как только тот потускнел, я открыл глаза и обомлел. Передо мной в воздухе парило какое-то существо, напоминающее человека, но я отчетливо заметил, вернее насчитал около шести крыльев. Увидеть лица не удавалось, поскольку оно блестело мелкими огоньками, или это было крыло, уже не помню. Существо молчало, но каким-то невообразимым образом я слышал его мысли. И странный гость поведал, что я — Херувим. Воин. Он говорил о падших ангелах и обо всем в деталях. Я был поражен и испуган одновременно. Я был еще ребенком, мальчишкой даже не осознавал, какие вопросы нужно задавать.

— Воин света, — Леуна подмигнула, ему было приятно. Вроде ничего серьёзного, но она сумела вложить столько смысла в эти два слова.

— Воин света, — давно он не улыбался так по-детски. — Ангел оставил меч, — её внимание переключилось на изящное оружие. — Он сказал в будущем смогу защитить им беззащитных и уничтожу силы зла. Чем старше становился, тем сильнее ощущал, как меня куда-то тянет. Словно тысячи голосов звали на помощь, а вот дар слышать животных и растений со временем утратил, поскольку полностью превращался в воина… Воина света, желающего только уничтожать зло. Не долго думая, я покинул родной дом и отправился в дорогу. Сколько бы не шел, ужасался горю, людской злобе и ненависти. Но самым страшным была первая встреча с демонов. Я не смог победить, он был слишком силен и хитер. Продолжив путь, стал видеть много разных темных тварей, что питались людьми и их жизнями. Низшие существа из преисподней, видя мой меч, падали на колени, моля о пощаде. Я не щадил, уничтожал каждого одного за другим, — ей понравилось наблюдать, как он красочно всё описывал, жестикулируя, выплескивая эмоции. Он был живым и настоящим. Её это притягивало. — Но больше всего меня поражали люди. Они делали вещи поужаснее тварей из тьмы. Однако они были люди, я жалел их, рука не поднималась на живого человека. Не помню, сколько изничтожил нечисти, пока от одного не услышал про Востгом. Что именно здесь самый сгусток зла. Ещё он поведал о древнем древе. Шагая неделю за неделей, я наткнулся на следы джиннов и, преследуя их, очутился здесь. Пожалуй, всё, — Эрелим упёрся руками о меч, выжидая, что она скажет.

— Расскажи, а как ты с ними сражался? — ей было интересно послушать о великих битвах.

— Тебе незачем знать. Не думаю, что понравится кровавая часть моей жизни. Но если мы собираемся остановить зло вместе, думаю, не раз увидишь меня в бою и узнаешь, как истреблять нежить. А пока не время, — смутился, но не от стыда, а от вероятности испугать её. Она храбрая, но всему своё время.

— Да, наверное ты прав, — Леуна резко встала, ноги словно запутались, желая уронить, и ухватившись за ветку, она громко вскрикнула. — Ай! Больно!

— Ты поранила ладонь, — Эрелим подскочил к ней, ухватив за руку, — Кровь течет, нужно срочно перевязать, — стянул с себя рубашку и она разглядела искаженные символы, похожие на шрамы, сияющие едва заметным огоньком по всей его груди и рукам.

Она погрустнела. Его душа была изранена как у неё. Он тоже не знал родителей. Всю жизнь боролся еще и шрамы напоминали о прошлом. Они слишком походили друг на друга. Она жалела его всем сердцем и всё же решилась спросить.

— Что это? — прикоснулась к его груди.

— Не знаю. Отметины появляются с каждым убитым демоном, — он вздрогнул от её прикосновений, разрывая при этом рубашку на куски, но поднеся ткань к её руке, обнаружил: раны нет. — Точно, совсем забыл, ты же умеешь исцелять, — заулыбался и вдруг, пристально взглянув на нее, держа за руку, прочитал стихи:

Волны счастья бьются о сердце мое,

Свет прольется во тьме, забери, оно твое.

Я запомню твой взгляд, я запомню тебя,

Для чувств нет преград, если примешь меня.

Пролетевших веков, мгновение снов,

На лице след печали от несказанных слов.

Каждый твой вздох, для меня целый мир,

В вечности света тобою томим.

Я знаю тебя, в мыслях образ храня,

Сердце бьется, кричит, лишь о тебе говоря.

Я не могу без тебя, в твоей ладони мой мир,

Солнце, ветер, свет всех светил.

— Какие красивые, — ей никогда никто не читал стихов. Книги, да, но не стихи и не мужчины. Он смотрел на неё, как околдованный, чем до ужаса смущал. Она опустила глаза и вырвала крепко сжатую им руку.

— Леуна, — тихий, едва слышный голос. — Посмотри на меня, — молил он, не решаясь дотронуться до неё.

Взмахнув тяжелыми ресницами, её пронзительные глаза встретились с его пылающим взглядом. Словно в бреду, Эрелим склонился и прикоснулся своими влажными губами к её. Ласково, бережно. Мир, полный изъянов, замер. Звуки исчезли. Всё исчезло. Тело больше не принадлежало ему. На миг показалось, будто они парят над землёй, где-то высоко — высоко, а её аромат и прерывистое дыхание сводили с ума. Он был готов провалиться в преисподнюю, лишь бы не выпускать хрупкое создание из объятий. А она застыла от непонимания. Не соображала, что делать дальше. Ей было стыдно, страшно, противно и обидно одновременно.

— Что ты творишь? Отпусти! — она вдохнула, вырвавшись из страстного плена и со всей силы оттолкнула его.

— Прости. Не хотел обидеть. Прости, прости, — он потянулся к ней, она выставила ладони, глядя бешеным и испуганный взглядом, словно он чудовище. — Пойми, я люблю тебя. Не знаю, как такое возможно. Но влюбился, как только увидел. Моё сердце бьётся сильнее, тянется к тебе. Поверь, со мной никогда такого не было, это впервые. Я словно знаком с тобой, целую вечность, — всё, что она слышала, это лишь «я». Я то я это, и ей становилось омерзительно до боли. — Мне кажется, я ждал тебя всю жизнь. Готов отдать сердце, душу всего себя, если пожелаешь, — она отрицательно замотала головой, ей вообще ничего от него не нужно было. — Я должен быть с тобой и только с тобой. Скажи, умоляю, скажи, что испытываешь такое же чувство ко мне! — все его жесты кричали о сожалении. Он сделал шаг к ней, хотел ухватить за плечи, обнять и снова вдохнуть желанный аромат любви.

— Это неправильно! Как ты можешь говорить о любви, не зная меня? Как можешь прикасаться к кому-то без разрешения? — она увернулась и отошла подальше, не желая, чтобы он ещё раз притрагивался.

— Я знаю. Прости, прости меня, умоляю. Но ведь это любовь. Я не могу ничего поделать. Я не властен над этим чувством. Я люблю тебя. Да, мы только познакомились, и ты считаешь рано, но это любовь с первого взгляда. Я правда люблю! Прости! — извинения её не трогали, она только больше злилась на глупые слова и отговорки.

— И ты прости, — вдруг выпалила она.

— За что? — Эрелим недоумевал.

— За то, что не верю в любовь и вряд-ли когда-нибудь поверю. За то, что не нравится, когда меня трогают и тем более целуют незнакомые люди. За то, что не понимаешь и не слышишь. За то, что напридумывал себе что-то, а я должна в этом участвовать. Эрелим, я не знаю тебя. Мы только познакомились. Когда поймешь мои слова, тогда поговорим. Сейчас я просто хочу вернуться обратно и забыть произошедшее, как страшный сон, — холодным царапающим голосом ответила она, больше не взглянув на него.

Ей было чуждо чувство под названием «любовь». Она прекрасно знала о любви к родным и близким. Разве ни это истинная любовь? Но любви к мужчине не могла понять. Это нереально. Это иллюзия, внушаемая людьми самим себе. С самого детства, даже читая книги, вырывала страницы, где речь шла о любви, сильных чувствах и поцелуях. Она не верила, отвергала саму мысль о любви.

Нельзя было винить её, ведь, вспоминая об отце и матери, идея любви отпадала сама собой, а другого примера у нее не было. Несомненно, Эрелим был хорош собой. Добр, воинственен, галантен, умен. Но всем сердцем она осознавала: он не для неё.

Глава 4
Чувства

Трудно было разглядеть лесную дорожку, но Леуна, доверившись инстинктивной памяти ног, дошла в полутьме до поляны, где все давно спали. Следом за ней шел Эрелим, опустив голову, не решаясь посмотреть по сторонам. Пройдя мимо мирно сопевшей Фатаны, она приблизилась к Кенару, хотела уложиться поудобнее и, наконец, заснуть.

— Вы где были так долго? — тихо спросил лис, застав её врасплох. — Мы уже сами и костер разожгли, и листьев набрали, после выслушали нескончаемые рассказы Фатаны, которая не давала никому и слово вставить. Мы ждали и ждали вас, и уснули. Почему ты такая злая? Что случилось? Скажи, я разберусь, — он был готов растерзать надменного воина, стоило ей лишь признать его провинность.

— Ничего не случилось. Я буду спать, — Леуна даже не взглянула на него.

— Ладно, успокоишься, сама расскажешь, ложись, мы с Китуной согреем, — с этими словами лис недовольно бросил взгляд на тихо сидящего у костра Эрелима. После плотно прижался к Леуне и сразу уснул, слегка похрапывая.

Ночь в лесу казалась безмолвной, но стоило сомкнуть глаза, он наполнялся бесчисленными голосами, свидетельствуя о богатой внутренней жизни. Где-то неподалеку слышались крики сов, периодически волнующие тишину и спокойствие царства. Они перекликались между собой, перед тем как отправится на охоту.

Темнота, упавшая на пруды и озера, заполняла воздух звуками лягушек и жаб, распевающих арии по всей округе. Леуна лежала на ровном и мягком месте между лис, но никак не могла уснуть, прокручивая в голове поведение Эрелима. В ушах шумно отбивала ритм, кровь и ложе казалось неудобным. Она постоянно переворачивалась с боку на бок, отгоняя прочь весь сон.

Всматриваясь ввысь сквозь плотные кроны деревьев, увидала тонкий яркий полумесяц на размазанном чёрной краской небе. И поняла, как непроглядна кромешная ночь в этом лесу. Глаза слипались, мысли уходили вдаль, и она погрузилась в приятное, сладкое забвение.

Королева ночь не заметила утреннюю росу на траве. Листья деревьев и кустарников сонно потягивались ветками, призывая солнце, что лениво выплывало из-за горизонта, пробуждая всё живое радостно встречать его разноголосьем.

Звезды бледнели, исчезая вместе с серебряной луной, провожая задержавшуюся ночь. Громкое веселое пение птиц пробуждало лесные цветы, и те стремительно тянули свои головки навстречу мимолетным лучам солнца. Свежий, чистый воздух был пропитан ароматами сосен и елей.

Утренний разбойник — ветерок игриво летал между деревьев, высушивал росу, что великолепно искрилась камнями-самоцветами. Жизнь забурлила и Леуну разбудил влажный теплый нос, уткнувшийся ей в щёку. Открывая полусонные глаза, увидела сидящую перед ней Китуну, пристально смотрящую озорными глазами.

— Что такое? Я проспала? — потягиваясь и зевая, спросила Леуна.

— Нет, все спят, я рано проснулась. Есть хочется, аж живот сводит, — ответила лисица очень тихо, чтобы не разбудить крепко спящего брата.

Леуна привстала, огляделась, все действительно мирно дремали. Костер потух, оставив темно — серую кляксу, а солнечные лучи едва врывались на поляну. Царила тишина, и стоял утренний легкий туман, казалось, пробуждение затронуло только другую часть леса, откуда слышалось пение и чириканье птиц.

— Они ещё долго будут спать, — придумала план. — Думаю успею сбегать к Нане и быстренько вернуться. Уверена, она с ночи наготовила много вкусного. Как тебе идея?

— Мне нравится, — лисице думать не пришлось, пустой желудок умолял о пище. — Не могу дождаться мясных рулетов. У Анне они такие сочные, с разными приправами, толстым мясным слоем, а хрустящее тесто, м-м-м. Всё не могу, я согласна, пошли.

— Ты не пойдешь. Ложись, поспи ещё, а когда встанешь, надеюсь, я уже вернусь, — Леуна вскочила и быстро заплела волосы в косу.

— Давай пойду с тобой, — напрашивалась лисица.

— Нет, я сама. Спи.

Китуна едва моргнула, как фигура Леуны скрылась за деревьями. Пробегая мимо прекрасных пейзажей, она не переставала любоваться красотой утреннего леса. Дойдя до густых кустарников, через которые они проходили, вмиг переместилась на другую сторону. Увидела стоящий впереди милый дом и струящийся дым из трубы.

Предвкушая встречу и ощущая ароматы еды, распространившиеся за пределы родных стен, её внимание отвлек чуть слышный стон о помощи. Бросив взор в сторону любимого с детства маленького леса, сразу поняла: засыхало дерево. Не задумываясь, сменила курс, направляясь прямиком на зов. Решила помочь по-быстрому и вернуться домой.

Сияло ярко — красное солнце. Просыпались лесные жители. Муравьи тянулись длинной дорожкой, трудясь во всю с утра. Воробьи спускались к высокой траве, умываясь и попивая сочную росу. Деревья радостно шептались, приветствуя. Она поглаживала их ветви, здороваясь в ответ. До места, откуда звали, оставалось несколько метров, но она замерла. Почувствовала знакомый запах гари. Мгновенно побледнела, осознавая от кого может так пахнуть.

— Опять ты? — позади раздался знакомый отвратительный голос. — Я же говорил, скоро свидимся, карлик.

— Кхм, — вырвалось случайно.

Она развернулась и увидела близко стоящего к ней того самого великана. С наглой пакостной улыбкой, слегка напоминающей оскал дикого зверя. Только в лучах утреннего солнца он больше не казался страшным и огромным. Смуглая кожа переливалась на солнце яркими искорками. Он скрестил мощные руки на груди, отчего мускулы выделялись так сильно, что Леуна сглотнула от волнения. Цвет лица от бледного резко перешел в пурпурный, она ощутила, как заполыхали щёки и уши.

— Кхм и всё? Чего молчишь? — карие глаза впились в неё, она вздрогнула. — Не рада меня видеть? А я рад. Я так рад! Смотрю, ты подросла с последней нашей встречи, вроде уже не такой и карлик, — его рот растягивался всё шире и шире.

— Не рада, и по-моему ты похоже усох, — как и он скрестила руки на груди и бросила на него недовольный взгляд. Дар речи вернулся, поскольку оскорбления она терпеть не намерена, даже если он и демон.

— Ростом, то выросла, а наглость осталась, — он приблизился. — Я не представился в прошлый раз. Меня зовут…