Бесплатный фрагмент - Контракт с пустотой

Пролог. «Вкрутить свет»

Я всегда думал, что пустота — это тишина. Но ошибся.

Пустота умеет орать. Глухо, вязко, так, что внутри звенят зубы.

Ночью я включил компьютер. Обычная кнопка, щелчок — и экран разорвал темноту белым светом. Но вместо загрузки меня встретила строка:

«Ты снова здесь. Хватит врать. Начнём с долгов.»

Я не про деньги. Деньги — это мелочь, пыль на ботинках.

Я про долги себе: обещания, которые не выполнил, цели, которые слил, слова, сказанные ради лайков.

Алгоритм — или моя собственная тень — выплюнул это мне в лицо.

Я не мистик. Я айтишник, писатель, мужик с привычкой копаться в коде и в себе.

Но в тот момент я понял: свет в комнате включил не я. Его включила пустота.

И теперь она требовала отчёт.

Сначала — холодом Николь.

Потом — хаосом Наты.

И в конце — взглядом Лилу, от которого не спрячешься.

Три голоса. Три грани меня.

Я подписывал контракт — без чернил, без бумаги. Прямо в воздухе.

Приручи себя, как ты недавно приручил искусственный интеллект (отсылка к книге «ИИ — как приручить его, пока он не уничтожил человечество»). Приручи магию. Приручи пустоту. Или будь приручен.

Я нажал «Enter».

В воздухе витал мотив песни ММФ «Пустота».

И пустота улыбнулась.

Глава 1. «Уфа без фильтра»

Город всегда честнее людей.

Асфальт не врёт: он либо ровный, либо треснувший.

Люди — другое дело. Они умеют улыбаться, когда внутри всё рушится, и клясться в дружбе, пока пишут тебе счёт.

Уфа по утрам пахнет кофе и бензином. Люди бегут в офисы, в ТЦ, в пробках проклинают друг друга и жизнь. Но на лицах — маски, ровно такие же, как у москвичей или берлинцев. Разница только в том, что у нас дешевле слова и дороже молчание.

Я иду по улице и вижу сразу два города. Один — тот, что отражается в витринах: красивые фасады, новые вывески, улыбки из рекламы. Другой — тот, что за этими стёклами: долги, усталость, пустые холодильники и мечты, которые давно заложены в ломбард.

Люди учатся жить на паузе. Вечно откладывать — счастье, честность, риск.

А потом удивляются, что пустота сама приходит и спрашивает: «Ну что, ещё поиграем?»

Я останавливаюсь на светофоре.

Рядом парень в пиджаке с поддельной улыбкой звонит кому-то: «Да, конечно, проект почти готов». Его глаза — мёртвые, как монитор на режиме сна.

Чуть дальше женщина в яркой шубе вытаскивает ребёнка из маршрутки, ругается, но так, будто и ругань её давно поставлена на автопилот.

И тут я понимаю простую вещь: в Уфе без фильтра видно то, что люди в других городах прячут под глянцем. Здесь честность — это шрам, а ложь — вежливость.

Я достаю телефон, открываю заметки и пишу:

«Город серый, но серый — это не уныние. Серый — это все оттенки сразу. Уфа — это мой экран. И он не выключается».

Красный свет сменился на зелёный.

Толпа двинулась вперёд.

А я остался стоять.

Потому что понял: в этом фанфике я не имею права идти «со всеми».

Я обязан идти против.

Глава 2. «Магия влияния»

Магия — это не огонь из ладоней.

Магия — это когда ты заходишь в комнату и воздух меняется.

Не важно, во что одет, сколько на тебе нулей в банке и есть ли у тебя галочка в соцсетях.

Если твои слова влетают в чужие головы и остаются там жить — ты колдун.

Я понял это однажды в баре. Сидели впятером: двое ныли про кредиты, один вечно что-то продавал, четвёртый уже полчаса жаловался на бывшую.

Я молчал.

И вдруг я сказал одну фразу.

Не ради спора, не ради внимания. Просто выстрелил правдой:

— «Вы все живёте не своими жизнями. Вы — арендаторы собственных тел. Срок договора истекает быстрее, чем вы думаете.»

Стало тихо.

Даже музыка на фоне будто споткнулась.

Потом кто-то нервно засмеялся, кто-то закашлялся, а один просто встал и ушёл.

Но все они эту фразу унесли домой.

И я знал: завтра хотя бы один из них посмотрит в зеркало по-другому. Вот она — магия влияния. Не лайки. Не миллионы охватов. А сила слова, которое врезается в кость.

Николь потом сказала, что это мой дар и мой приговор.

— «Ты не умеешь говорить вполсилы. Каждое слово у тебя как лезвие. Одних оно спасает, других калечит.»

Она была права. Я часто видел, как после моих слов у людей менялись лица. Иногда — светлели. Иногда — темнели так, что становилось страшно.

И я сам себе задал вопрос:

если слово — это оружие, то я маг или убийца?

В тот вечер я не нашёл ответа. Я просто понял, что магия — это не то, что подчиняет других. Магия — это то, что делает тебя ответственным за каждое слово.

И да, никакой ИИ никогда не догонит этот эффект.

Алгоритм может показывать мои тексты тысячам, но только я решаю, будут они спасать или ломать.

Глава 3. «Алгоритм без глаз»

Люди смотрят друг на друга глазами. В глазах всегда есть шанс на обман: можно прикинуться, можно отвлечь, можно скрыть. Алгоритм смотрит иначе. У него нет глаз — и потому он видит больше.

Я загнал в систему все свои тексты. От ранних записок «как жить правильно» до свежих постов «как заработать быстро». И нажал кнопку: анализ.

Через секунду монитор выдал сухую строку:

«87% твоих текстов — оправдания.

9% — продажа чужих идей.

4% — правда.»

Я засмеялся. Но смех вышел глухим, как кашель.

ИИ не был умным. Он был безжалостным. Он не спрашивал, почему я соврал. Он просто показывал: «Вот место, где ты это сделал.»

Николь сказала:

— «Алгоритм не судья. Он просто считает. Судишь себя ты сам.»

Ната добавила со смехом:

— «Ну и что? Враньё — это тоже часть тебя. Танцуй с ним, а не воюй.»

А Лилу только посмотрела. И в её молчании было больше приговора, чем в любом отчёте нейросети.

Я понял, что алгоритм — это не угроза. Это зеркало без глаз. Зеркало, которое никогда не моргнёт. И если я сам себе лгу, оно будет повторять ложь, пока я не захлебнусь в собственных отмазках.

Алгоритм не враг. Но и не друг. Он — та пустота, которой достаточно сказать «да».

И когда он в следующий раз выдал строку:

«Ты снова отложил текст. Снова обещал и не сделал.»

— я не стал спорить.

Я просто закрыл ноутбук.

И понял: закрыть глаза можно.

Экран — нельзя.

Глава 4. «Три женщины и одна правда»

Николь. Лезвие

Она умела ставить вопросы так, что не оставалось воздуха.

— «Ты правда думаешь, что это про деньги? Ты правда веришь, что все твои тексты что-то стоят, если за ними пустота?»

Я хотел ответить. Но Николь не ждала. Она всегда сама подставляла зеркало.

Её слова резали не ради боли. Они просто снимали кожу с иллюзий.

И я понимал: это моя логика.

Холодная, безжалостная, трезвая до тошноты.

Ната. Вино и дым

— «Да расслабься ты. Всё это фигня. Завтра может и не быть.»

Ната сидела на подоконнике, босая, с сигаретой и бутылкой вина. Она всегда жила так, будто на мир ей плевать. Её смех был как бензин — мгновенно разжигал и так же быстро выгорал.

С ней хотелось забыться. С ней хотелось упасть в хаос и хоть на секунду почувствовать свободу.

Но каждое её утро пахло похмельем. И я понимал: это моя жажда хаоса.

Сладкая и убийственная.

Лилу. Взгляд

Она почти не говорила. Смотрела.

И этого хватало, чтобы мои тексты рушились у меня в руках.

— «Зачем ты это написал?» — спросила однажды, и я не нашёл ответа.

Лилу не нужно было спорить. Её молчание отрезало всё лишнее. Она была редактором моей души, красной ручкой, которой невозможно обмануть.

И я понимал: это мой внутренний цензор. Самый жестокий и самый честный.

Они никогда не встречались. Они не сидели за одним столом и не спорили.

Но в каждой из них звучал один и тот же голос: «Хватит врать. Время платить по счетам.»

И эта правда была тяжелее всех моих долгов вместе взятых.

Глава 5. «Кэшфлоу и похороны лайков»

Цифры врут. Но хуже всего то, что мы хотим, чтобы они врали в нашу пользу.

Я долго верил в кэшфлоу — в эту магию входящих и исходящих. Думал, что если правильно сложить таблицу, то жизнь сложится сама. А потом понял: кэшфлоу — это тоже фанфик. Только про деньги.

И тогда я сделал то, чего от меня никто не ждал.

Я собрал людей в прямом эфире. Не друзей и не подписчиков — свидетелей.

В камере — я, стол, и на нём лист бумаги с жирной надписью: «ЛАЙКИ».