Бесплатный фрагмент - Контракт для привидения

Глава 1

Арина

Никто не заметил, как я выскользнула из ажурной музыкальной шкатулки. Женщина, поправлявшая покрывало в спальне, видимо, была новой хозяйкой. Я не помнила, когда в последний раз видела предыдущую — год, два, три назад? Что с ней стряслось? Неужели она, как и все остальные, в итоге отказалась от дома?

Хозяйка спустилась вниз. Я медленно последовала за ней, скользя по перилам скрипучей узкой лестницы. В гостиной она взяла телефонную трубку, а я наблюдала из коридора, подмечая все изменения, которые могла заметить в одном человеке. Причёски за эти годы почти не изменились. Телефоны снова стали крупнее. Был ли персиковый цвет в моде в этом году?

— Да-да, у меня всё готово, — голос женщины звучал вежливо, с лёгким энтузиазмом. Она провела пальцем по кофейному столику и осмотрела кончик пальца с аккуратным маникюром.

— Я сделаю быструю уборку, и вы сможете сразу переехать. Замечательно! Спасибо, Максим.

Закончив разговор, она направилась на кухню и принялась проверять шкафы.

Переехать? Кто-то наконец снял дом? Я хихикнула, обернулась и чуть не опрокинула изящную расписную фарфоровую вазу, но вовремя успокоилась.

Он, скорее всего, будет игнорировать меня, как и все прежние жильцы. Но, по крайней мере, у меня появится компания. Он привезёт книги, журналы, будет смотреть телевизор — вдруг включит канал, где показывают «Дикий ангел»? Может, решит оживить сад. Ох, сколько всего интересного! Я не могла дождаться его приезда.

Я поспорила сама с собой, что он окажется очаровательным.

Глава 2

Максим

За 78 часов до встречи

— Просыпайся, соня!

Я приоткрыл один глаз и подождал, пока изображение станет чётким. Элеонора стояла в дверях, в моей белой рубашке, наполовину застёгнутой, с дымящейся кружкой в руке.

— Надеюсь, это не кофе, — пробормотал я.

— Конечно, кофе. Ты же его любишь.

— Да, но только когда готовлю сам.

Я открыл второй глаз, сел и взглянул на будильник. Одна минута седьмого. Чёрт возьми. Я быстро направился в ванную.

— Максим, — Элеонора произнесла моё имя с привычным надуванием губ.

— Прости, дорогая.

Несколькими шагами я пересёк спальню и чмокнул её в щёку.

— Спасибо, но дай мне сначала одеться, — попросил я.

— Ты лишаешь утренний кофе всякого смысла! — её смеющийся голос догнал меня в ванной.

Я слушал её удаляющиеся шаги и звон посуды на кухне, а затем занялся делами. Начать ровно в шесть утра было бы идеально, но жизнь не всегда складывалась безупречно.

Кроме сегодняшнего дня. Сегодня был День побед.

Одна, две, три, четыре, пять, шесть минут. Умыться, почистить зубы.

Одна, две, три, четыре, пять, шесть минут. Побриться.

Одна, две, три, четыре, пять, шесть минут. Уложить волосы.

Они стали чуть длиннее, но пока выглядели сносно.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Одеться.

Белоснежная рубашка, пиджак. Они просили серый, но никто не уточнял, насколько серым он должен быть.

Галстук.

Я провёл пальцами по ряду сложенных галстуков в ящике. Серый, тёмно-синий, тёмно-синий в полоску… Нет, нужен «Счастливый красный». Я сверился с зеркалом.

— Правда? Красно-янтарный? — Элеонора снова появилась в дверях. — Это не провокация?

Да, провокация.

— Я нравлюсь судье Лежнёвой. В отличие от Плевако, — я дерзко приподнял бровь, встретив её взгляд в зеркале.

Плевако терпеть не мог, когда я нарушал дресс-код в суде. Так что, конечно, я должен был надеть именно этот галстук в День моих побед.

Элеонора подошла, взяла галстук и принялась завязывать узел.

— Я могу сам, — заметил я.

— Ты не позволяешь принести кофе, не даёшь завязать галстук. Пожалуйста, дорогой, не говори, что превращаешься в Георгия.

— Он не позволил тебе сохранить работу. Это другое. Он — территориальный придурок.

— А ты с этой кофемашиной?

— Не завидуй ей.

Я приподнял подбородок, пока Элеонора заканчивала узел. Кофемашина ничего не значила, но принести кофе в постель — это был акт близости, знак привязанности. Элеонора была для меня…

— Не могу дождаться, когда всё закончится. Ты забронировал места на горнолыжный курорт?

— Полулюкс. Говорят, эти номера популярны среди молодожёнов.

Ах, сладкая ирония. Элеонора рассмеялась и развернула меня к зеркалу. Она завязала галстук замысловатым многослойным узлом, которого я раньше не видел. Неплохо.

— Это мой особый узел, — прошептала она, её дыхание коснулось моего уха. — Называю его полуоткрытым лотосом.

Она игриво шлёпнула меня галстуком.

— Если закончил, мне нужно одеться. Менее провокационно.

Она направилась в ванную, по пути подхватив платье с пола.

— Кофе ждёт на кухне.

Окна от пола до потолка занимали почти всю стену квартиры открытой планировки. Я прошёл сквозь длинные тени, отбрасываемые утренним солнцем на полированный паркет, и остановился, любуясь видом. Небо было ясным, а от восхода осталась золотисто-оранжевая полоска, яркая на фоне тёмных силуэтов небоскрёбов. Я закрыл глаза и удовлетворённо вздохнул.

— Удачного дня, — пробормотал я себе под нос.

***

За 76 часов до встречи

Перед зданием суда я проверил своё отражение в стекле. Пальто скрывало пиджак и слегка скандальный галстук. Вместе с тонким портфелем я выглядел как идеальный адвокат с буклета юридической фирмы. Не просто адвокат — почти партнёр. Я проделал отличную работу за последние годы, и начальство — Прохоров Матвей Андреевич и Беляев Игорь Алексеевич — намекнуло, что достаточно закрыть это дело, и они оформят меня партнёром. Я улыбнулся своему отражению. Звучит неплохо.

— Привет, Александров! — один из коллег сбежал по лестнице.

— Доброе утро, Петров.

Петров указал на галстук, выглядывавший из-под пальто, и рассмеялся своим глубоким смехом.

— Сегодня закрываешь сделку?

Я повернулся и направился вверх по лестнице, подняв портфель.

— Побеждаю!

Подъехал фургон новостного канала, и репортёр выскочил из машины. Рано, подумал я. Слушание начнётся только через полчаса. Но их трудно винить. Сегодня будет быстрое закрытие, а после я и мой клиент отпразднуем победу для прессы. Я поймал взгляд репортёра, подмигнул и вошёл внутрь.

Расстегнув пальто, я помчался по коридору с мраморным полом, приветствуя знакомых. Служащие арбитражного суда — София, Валерия, Николай. Лидия, переводчица. Лена из IT. Новая девушка из столовой, готовившая лучший кофе. Я улыбался, махал рукой, шутил и в ритме шагов повторял про себя: я выиграю, я выиграю…

Олег, мой помощник, стоял у закрытой двери зала суда и нервно постукивал ногой. Обычно он делал это не чаще двух раз в секунду, но три удара — плохой знак. Ещё хуже — стук прекратился, когда он меня заметил.

— Максим Владимирович, слава богу, вы здесь! Плевако и его команда уже внутри с судьёй.

Я не опоздал, правда? Проверил часы — нет, пришёл вовремя.

— Плевако представил новые доказательства…

— Он что? — я взорвался. — Новые доказательства?

Олег поправил очки и прижал к груди папку.

— Д-да…

— Он не имел права! Нас должны были уведомить. Мы ничего не получали…

— Нет, Максим Владимирович, никто не звонил.

Чёрт возьми, Плевако. Устраивает засаду?

— Я разберусь. Жди здесь.

— Но, Максим Владимирович…

Я толкнул дверь зала суда. Плевако был там со своим клиентом, Георгием Штайнером, и командой юристов — все в одинаковых тёмно-синих костюмах, серебряных галстуках и чёрных туфлях. Даже проборы у них были на одну сторону, будто они так и не выросли из школьной шайки.

Я направился к судейской скамье.

— Доброе утро, Ваша честь. Яков Борисович, — я коротко кивнул сопернику и вежливо улыбнулся судье. — Могу я уточнить, в чём дело? Кажется, окно для предоставления доказательств закрылось… — я взглянул на часы, — тринадцать дней назад?

— Это не совсем о деле, — Плевако с самодовольной ухмылкой облокотился на скамью.

Позади него Штайнер смотрел на меня с опущенными бровями и взглядом, слишком тяжёлым даже для человека, чей брачный договор вот-вот признают недействительным. Расстраиваться — одно, но Штайнер выглядел так, будто готов меня прикончить.

— Хотя, в каком-то смысле, всё-таки о деле, — Плевако постучал толстым жёлтым конвертом по скамье и передал его мне. — Только доказательства касаются не моего клиента, а вас.

Пачка фотографий легла в мою ладонь. Слегка размытые, снятые издалека, но достаточно чёткие: темноволосый мужчина и рыжеволосая женщина входят в здание, затем у окна, в объятиях. С каждой фотографией волосы женщины всё ниже, мужчина запускает пальцы в её идеальную причёску…

Мои руки онемели, во рту пересохло.

— Это…

— Фотографии сделал тот же детектив, которого вы наняли, чтобы следить за моим клиентом, якобы изменяющим жене. Я подумал, раз он так хорошо справился, почему бы не воспользоваться его услугами? — Плевако не убирал ухмылку. — Вы привыкли к папарацци, Максим Владимирович. Всё это позирование… И, кстати, Элеонора Штайнер тоже. Невероятно фотогеничная женщина.

Кресло Штайнера зловеще скрипнуло. Плевако откашлялся и отступил от клиента.

Мои мысли пробивались сквозь туман, сгущавшийся в голове.

— Ваша честь, эти фотографии нельзя приобщить к делу без оценки реального ущерба. Нужно установить их достоверность…

— Я знаю, какое дело веду, Максим Владимирович, — голос судьи Лежнёвой был резким, молоток не понадобился.

— Вы также не можете утверждать, что это я и Элеонора Штайнер. В этом здании сотни жильцов. Многие, представьте, с тёмными волосами.

— Галстук, — выдавил Штайнер.

Плевако оглянулся.

— Прошу прощения?

— Его галстук, — голос Штайнера стал громче. Он встал, ударил кулаками по столу и ткнул в меня пальцем. — Сегодня утром я звонил жене в отель, где она должна была остановиться. Она не ответила. А его галстук завязан так же, как она завязывает мой. Она называет это полуоткрытым лотосом.

Команда Плевако ахнула. Я посмотрел на свой галстук, затем на Штайнера, на Плевако и, наконец, на судью.

— Яков Борисович, вы предоставите все доказательства в установленной форме после заседания. Вы знаете процедуры, — сказала судья.

— Да, Ваша честь, — Плевако ухмылялся.

— И вы, Максим Владимирович, — в голосе судьи не осталось благосклонности. — Предлагаю повторно вызвать ответчика для заключительного заявления. И подготовьте доказательства в свою защиту, если они у вас есть. Вопрос вашего отстранения обсудим после суда.

Я сглотнул. Отстранение? Я взглянул на фотографию — я и Элеонора, вчера или, может, той ночью на прошлой неделе.

— Разрешите выругаться, Ваша честь?

Судья Лежнёва невозмутимо приподняла бровь.

— Отклонено.

Ну, блин.

***

За 43 часа до встречи

— Вчера завершилось громкое дело года: Георгий Штайнер против Элеоноры Штайнер. Но вместо того чтобы обсуждать, как фармацевтический магнат справится с потерями, общественность следит за Александровым Максимом Владимировичем, адвокатом, выигравшим дело для Элеоноры Штайнер. Александрова, которого называют рок-звездой юридического мира, самого угораздило вляпаться в скандал…

Я с раздражённым щелчком выключил телевизор и рухнул на диван. Телефон уже был на беззвучном режиме. Непринятых звонков всё больше, и теперь тишину квартиры нарушало только моё дыхание. Я не решался закрыть глаза: фотография — я и Элеонора — будто выжглась на внутренней стороне век, насмехаясь надо мной, иногда под аккомпанемент смеха Плевако.

Что хуже? То, что я сам себя подставил, или то, что Плевако вбил последний гвоздь в крышку моего гроба? Нет, никаких гробов. Я выберусь. Я переспал с клиенткой только после того, как дело было практически закрыто, а Элеонора с мужем уже месяцы жили раздельно. Не преступление же.

Стук в дверь. Я лёг на диван и накрыл голову подушкой.

— Максим Владимирович? Здравствуйте! У меня посылка, слишком большая для почтового ящика.

Файлы по делу Михайлова. Это казалось сюрреалистичным — кусочек жизни до того, как всплыли эти фотографии. Я со вздохом поднялся и распахнул дверь. Коридор ослепил вспышкой. Мужчина, явно не почтальон, опустил камеру. Рядом женщина в строгом брючном костюме сунула мне в лицо диктофон.

— Максим Владимирович, что вы можете сказать о Штайнер…

— Мне нечего сказать.

Я захлопнул дверь и прислонился к ней. Мне есть что сказать. Но фраза «к чёрту тебя и к чёрту Плевако» вряд ли понравится её боссам или СМИ.

***

За 12 часов до встречи

Я никогда не думал, что опущусь до того, чтобы красться в вестибюль своего дома посреди ночи за почтой. Ползу, как преступник. Согласно опросу, который я не хотел видеть, но случайно наткнулся, 46% респондентов теперь считали меня таковым.

Я ждал конверт с печатью суда. Вернувшись в квартиру, сел на диван, бумага уже намокла от пота на пальцах. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Адвокатов лишали лицензии за серьёзные проступки — фальсификацию доказательств, мошенничество. Со мной такого не случится.

Я глубоко вдохнул, разорвал конверт и затаил дыхание, пока взгляд бегал по адресу, должности, официальной записке…

Статус адвоката приостановлен.

Дисквалификация на восемь месяцев. Маленькая часть меня, та, что всегда искала светлую сторону, шептала: отстранение — не лишение статуса, это временно, ты справишься. Но большая часть зациклилась на слове «приостановлен», пока оно не вытеснило фотографию на внутренней стороне век. Это было всё, о чём я мог думать, всё, что я видел, всё, чем я стал. Неудачник. Бесстыдник.

***

За 7 часов до встречи

Видеозвонок

— Это плохо, Максим. Они копают, — голос Прохорова из динамиков телефона стал хриплым, но тревога на его лице была очевидна.

— Знаю, — мне не нужно было это слышать от него. Я стал хуже рецессии для бизнеса и лакомым куском для СМИ.

— Не хочу тебя терять. Ты принёс фирме пользу.

Принёс? Желудок сжался от ужаса. Кому-то нравится менять работу, хобби, переезжать. Но не мне. Я с детства мечтал стать адвокатом. В восьмом классе, когда учительница спросила, кем мы хотим быть, другие отвечали: врач, пират, актёр. Я сказал — адвокат.

— Пока это только слухи, но если они докопаются до деталей…

Комната закружилась вокруг размытого лица на экране.

Думай, думай, ради бога, думай.

— А если не докопаются?

— Что, прости?

Я сглотнул, стараясь говорить ровно.

— Элеонора никому не расскажет. Кроме неё, только я знаю детали. Мы можем заявить, что фотографии поддельные. Что-то придумаем. Если они не доберутся до меня, им придётся отступить.

— Скандал стал бы кошмаром для фирмы, — Прохоров кивнул, почёсывая подбородок. — Поэтому мы похороним это. Похороним тебя.

Я поморщился от формулировки, но промолчал. Даже метафорическое захоронение звучало ужасно, но выбора не было, и мне повезло, что Прохоров согласился помочь. Я сделаю, как он скажет.

— Тебе нужно уехать. В городе или там, где у тебя связи, тебя легко выследить. Если спросят в офисе, ты в отпуске из-за дисквалификации. Куда поедешь — фирма не обязана знать, это не наша забота. Верно?

— Да, — ответил я, слегка дрожа.

А что с Элеонорой? Бежать обоим? Нет, это только усилит подозрения. К тому же я не бегу.

Я решил исчезнуть.

***

За 5 часов до встречи

Элеонора, оглянувшись, проскользнула в мою квартиру и сняла капюшон. Её волосы под ним остались идеально гладкими. Она обняла меня, и мы стояли так несколько минут.

— Ты не должен уезжать.

— Так будет лучше для нас обоих, — сказал я.

— Ты не знаешь… — она вздохнула.

— Прохоров и Беляев всё уладят. Я уеду, ты останешься и будешь делать вид, что всё нормально. Со временем так и будет.

Я взял её руки. Пожалуйста, согласись. Мне нужно, чтобы кто-то сказал, что это сработает.

Но в её глазах я видел только беспокойство.

В коридоре хлопнула дверь.

— Тебе пора, — сказал я. — Приходить сюда и так было рискованно. Больше никаких контактов, договорились? Пока всё не уляжется.

Элеонора поджала губы, как всегда, когда что-то шло против её желания.

— Я тебя люблю, — сказала она с лёгким недовольством.

— Я тоже.

Может, она ещё не на уровне приносить кофе, но, чёрт возьми, я буду по ней скучать там, куда еду.

Комок ледяного свинца в желудке напомнил, что с этим тоже пора разобраться.

***

За 4 часа до встречи

Я мерил шагами гостиную со стаканом коньяка в руке. Напиток почти не помогал успокоить нервы. Работа, за которую я так бился, квартира, о которой я и не мечтал купить, жизнь, которую я любил, — всё придётся оставить.

Мне придётся стать призраком.

Я поставил стакан рядом с ноутбуком и начал искать жильё в аренду. Никаких квартир — нужно уединение. Изображения домов сливались, пока я листал сайт, мозг переключился в режим анализа. Внешний вид не важен, большое пространство не нужно, я буду там только зимой и ранней весной, так что кондиционер необязателен…

Вот оно.

Русский дом, отремонтированный, на окраине села в небольшом городке, в трёх часах езды. Статус: сдается. Я отправил владельцу сообщение и через десять минут получил подтверждение. Быстро — мне это понравилось.

Или я просто нервничаю из-за аренды?

Неважно. Первое дело сделано. Я поднял стакан. Я разберусь, выполню всё, что сказал Прохоров, и вернусь сильнее, чем прежде. Я откинулся назад, чтобы проверить название городка.

Курлово.

Глава 3

Максим

Дом, конечно, не был идеальным.

Когда я договаривался об аренде, даже не взглянул на фотографии. Убедился лишь, что есть мебель, рабочий туалет и крыша над головой, но сам дом не рассмотрел.

Это был типичный русский дом необычной формы, с фасадом в викторианском стиле, крутой черепичной крышей и единственной башенкой сзади. Полузаросшая кирпичная дорожка вела от ворот кованого забора к крыльцу. Кто бы ни обновлял это место, он явно хотел сохранить старинный дух. Надеюсь, облупившаяся краска и неуместная черепица были частью замысла.

— Ничего страшного, всего на восемь месяцев, — пробормотал я сам себе.

Разговариваю сам с собой — идеальный кандидат для жуткого ведьминого дома. Я схватил два чемодана, взбежал по ступенькам и выудил из-под пустого цветочного горшка связку громоздких ключей. Сорвал с двери записку о сломанном звонке, глубоко вдохнул и вставил ключ в замок.

Не так уж плохо. Прихожая крошечная, но уютная. Справа — узкая лестница наверх, слева — дверь.

Я оставил чемоданы у консольного столика, единственного предмета мебели, который здесь помещался. Его украшали три бронзовые статуэтки животных. Я взял среднюю, пытаясь понять, пухлый олень это или изящный кабан.

Дверь вела в гостиную, будто сошедшую с декораций сериала восьмидесятых. Полосатые горчичные обои, массивная стенка с книжными полками и квадратным телевизором, стеклянный журнальный столик, диван с матовым коричневым узором, похожим на шерсть потрёпанной кошки. Телевизор напомнил дом моего детства — мама долго хранила такой и не выбрасывала, — но здесь он не приносил утешения.

Из гостиной другая дверь вела в тесную кухню — слава богу, с современной техникой. Рядом — столовая, втиснутая в башню и выходящая окнами на кустарник во дворе.

Свет из окон башни делал пространство приятнее, и, заглянув в холодильник, я обрадовался: хозяйка, как я просил, заполнила его продуктами. Я ещё не проезжал городок, добирался по извилистой дороге через лесную долину, а этот участок был на самом краю.

Наверху — две спальни и небольшая ванная между ними. Уютно — похоже, девиз этого дома. Спальни обставлены скромно, пахло искусственной чистотой, будто их недавно привели в порядок. В более удобной комнате был уголок для чтения в башне и необычное украшение — музыкальная шкатулка на каминной полке несуществующего камина. Но, стоя в башне, я почувствовал сквозняк и решил занять вторую спальню.

Следующие несколько часов я распаковывал вещи, устроил на кухне кофемашину, заварил первую чашку и возился с подключением к интернету, пока не понял, что для сигнала Wi-Fi нужно держать открытой дверь между гостиной и кухней. И главное — я твердил себе, что поступил правильно.

Глава 4

Арина

Он был здесь.

Я наблюдала за новым жильцом из коридора, изо всех сил стараясь не хихикнуть, не подпрыгнуть и не сделать что-нибудь ещё, что могло бы потревожить ближайшие предметы. Скрипучие полы и дребезжащие окна, как я знала по опыту, не способствовали незаметности. Нужно было сохранять спокойствие, чтобы не спугнуть его.

Он был занят, как пчёлка. Два часа распаковывал чемоданы. Я не заглядывала в спальню — приватность есть приватность, — но, судя по всему, он привёз гору одежды. Надеюсь, это значило, что он останется надолго. Поэтому я изо всех сил сдерживалась, чтобы не поправить статуэтку оленя, которую он сдвинул. Или книгу. Я сопротивлялась этим порывам, пока они не стали такими сильными, что пришлось вернуться в музыкальную шкатулку и ждать там своего часа.

Не пугай его. Не пугай его. Не пугай его.

Ночью я исправила все его ошибки.

Глава 5

Максим

Я проснулся посреди ночи — не постепенно, а резко. В одну секунду спал, в следующую смотрел в потолок широко раскрытыми глазами, пытаясь понять, что меня разбудило. И тут послышалось царапанье — словно гвозди по дереву или… ветки, качающиеся на ветру и скребущие фасад.

Раздражённый собой, я перевернулся и обнял подушку, мечтая снова заснуть.

Я скучал по Элеоноре. Её стойкий аромат на подушке, её тёплое, мягкое тело рядом. А сейчас я один, раздражённый, на скрипучей старой кровати.

Я подумал о Плевако. Не думай об этом придурке. Подумай о будущем. Есть ли будущее с Элеонорой? Она останется в городе, вернётся к нормальной жизни разведённой женщины, запустит свой модный бренд. Если что-то изменится, она даст знать. Может, через пару месяцев сможет приехать…

Это стук? Я сел, затаив дыхание, но через несколько секунд выдохнул и закатил глаза. Наверное, опять эта ветка…

Тук-тук-тук.

Я замер, начав вставать, но остановился. Смешно. Я думал о городе, где перед отъездом люди постоянно стучали в мою дверь, и теперь вообразил стук здесь.

Но лежал я уже не так расслабленно, прислушиваясь. Репортёр меня нашёл? Нет, конечно. Я был осторожен, и никто не станет искать меня в доме, похожем на декорацию к фильму о привидениях.

Лестница скрипнула.

Хватит. В старых домах лестницы скрипят постоянно.

Ещё скрип. И…

Всё, с меня хватит. Я схватил беспроводные наушники и включил на телефоне запись процесса Синявского и Даниэля. Установил тихую, убаюкивающую громкость и откинулся на подушку.

К чёрту ветки и лестницы.

Глава 6

Арина

Успокоенная тем, что каждый предмет на своём месте, я вернулась в музыкальную шкатулку. Работа сделана хорошо. Он, скорее всего, даже не заметит, а если снова что-нибудь сдвинет, я повторю всё следующей ночью. И так каждую ночь, пока не придумаю, как правильно к нему подойти.

Мне не терпелось увидеть, что он будет делать завтра. Уверена, это будет что-то захватывающее.

Глава 7

Максим

Я проснулся ясным солнечным утром и решил оставить странную ночь позади. Под мерцающим светом в ванной начал утренний ритуал.

Одна, две, три, четыре, пять, шесть минут. Умыться, почистить зубы.

Одна, две, три минуты. Побриться, уложить волосы.

Четыре, пять, шесть минут. Одеться.

Спустился в гостиную. Раз, два, три — включить ноутбук. Четыре, пять, шесть — запустить…

Я замер, глядя на экран. Передо мной был пустой календарь. По привычке открыл расписание — тоже пустое. Ни встреч, ни заседаний, ни напоминаний. Ни на сегодня, ни на завтра, ни на послезавтра.

Я не знал, сколько просидел так, в своей офисной одежде — даже надел любимую голубую рубашку.

Мне нечего было делать. Я сидел, как потерянный щенок, который полчаса гонялся за своим хвостом, а потом понял, что это глупо.

Всё нормально. Таков план. Ничего не делать, как бы больно это ни было. Осталось 239 дней. Я справлюсь. Здесь есть чем заняться. Например, прогуляться вокруг дома, осмотреть окрестности. Отличная идея.

Десять минут спустя

Прогулки — отстой.

Я мог бы пойти дальше — в лесу наверняка полно тропинок, — но зачем, если я не выдержал и пяти минут ходьбы?

Я дважды обошёл дом. Проверил задний двор, который когда-то, наверное, был садом, а теперь напоминал кладбище растений, где грибки пожирали единственную деревянную скамейку. Осмотрел голые, полузасохшие деревья и заметил, что ветви одного из них тянутся к дому, царапая фасад в ветреную погоду.

Не то чтобы я специально это искал.

И вот я снова в крошечной, чертовски тесной прихожей, понимая, что сойду с ума от скуки. Оперся на консольный столик и уставился на жуткие бронзовые статуэтки.

Статуэтка кабана — или всё-таки оленя? — была сдвинута.

Я отступил, наклонился влево, вправо, даже вернулся к двери, чтобы взглянуть под другим углом. Я уже сошёл с ума? Мог бы поклясться, что вчера, вернув статуэтку на место, оставил её чуть впереди остальных — как и подобает существу столь неоднозначного происхождения. Но теперь все три стояли в идеальной линии, как по линейке. Я открыл приложение-линейку на телефоне и измерил расстояние — больше делать было нечего. Основание каждой статуэтки находилось ровно в десяти сантиметрах от края стола, а расстояние между ними — тоже десять сантиметров.

Да, я схожу с ума. Мне нужна работа. Немедленно.

— Пожалуйста, Матвей, у тебя должно быть что-то для меня, — умолял я Прохорова по видеосвязи.

Я расхаживал перед ноутбуком, затем сел так, чтобы камера меня видела. Прохоров снял очки и потёр глаза.

— Ты знаешь, я не могу дать тебе работу. Ничего, что тебе хотелось бы. Ты отстранён, закон запрещает…

— А исследования? Я могу заняться исследованиями.

— Максим, твоя квалификация выше. Это для помощников, стажёров и выпускников, которые слишком много о себе думают.

Но это интереснее, чем смотреть, как растут сорняки. Мой двор на 85% зарос ими.

— Пожалуйста, хоть что-нибудь?

Прохоров вздохнул и откинулся на спинку кресла. Я позавидовал девственно-белому фону его кабинета. Он взглянул на мои горчично-коричневые обои.

Боже, я здесь зачахну.

— Полагаю, Серову не помешает помощь, — голос Прохорова звучал хрипло из-за плохой связи. — Он взялся за крупное дело, фармацевтическую компанию. Нужны тонны исследований.

Да!

— Тогда я твой человек, Матвей.

— Я попрошу его прислать тебе материалы. Но помни, ты будешь его подчинённым. Ничего больше по этому делу делать не можешь.

— Знаю. Никаких консультаций, подготовки документов, минимум общения…

Это шаги на крыльце?

Я замер, боясь сглотнуть. Снаружи что-то зашуршало. Мышцы напряглись, я чуть откинулся, чтобы увидеть входную дверь и тень за ней.

Нет, нет, нет. Не говорите, что меня нашли.

— Максим? — голос Прохорова из ноутбука заставил меня подпрыгнуть.

— Я… э-э, да, — я вернул внимание к экрану. — Спасибо за возможность. Жду указаний Серова.

Когда звонок завершился, я снова посмотрел на дверь. Тень исчезла. Выдохнул. Репортёра не было, я просто параноик. Работа вернёт меня в норму. Дела Серова сложные, но не драматичные, исследования могут быть скучными, но, глядя на полки напротив, я решил, что отупение не так уж плохо, если есть работа.

И я убедил себя, что книга на третьей полке снизу не двигалась со вчерашнего дня. Я просто неправильно запомнил её положение.

Глава 8

Арина

Тогда я поняла, что это было «нет» моему садоводству.

Глава 9

Максим

Той ночью я не мог заснуть. Возможно, из-за отсутствия работы. Прогулка не утомила, а исследования я ещё не начал. Мысли неслись в бешеном темпе: Элеонора, суд, фотографии, самодовольное лицо Плевако, уведомление о дисквалификации… Тук-тук-тук.

Я резко сел. Это не почудилось. Я не схожу с ума. Что-то издавало шум — может, отопление или отвалившийся водосток, — но я найду источник прямо сейчас, чтобы наконец спать спокойно.

Сделал пару шагов к двери, передумал и вернулся за лампой с прикроватной тумбочки. Не для света — коридорный выключатель работал. Но с лампой в руке было спокойнее. Держа её перед собой, я медленно открыл дверь со скрипом.

Нащупал выключатель, включил свет и направил лампу туда, где видел тень.

— Замри!

Это был не ребёнок. На лестнице стояла девушка лет двадцати шести. До этого я объяснял звуки в доме. Но не мог понять, почему она вскрикнула от удивления, когда я включил свет, — будто это я её напугал, а не наоборот. Или почему она была в зелёном бархатном платье с ажурным воротником и длинными рукавами, похожем на костюм из исторического фильма. Вьющиеся каштановые волосы собраны в высокую причёску, которую я видел только в кино, а на бледном овальном лице — широко раскрытые голубые глаза.

Моя профессия готовила меня к любым ситуациям, но сейчас мозг объявил капитуляцию, решив, что логика — не его забота.

— А-а, замри?

Несмотря на мою «грозную» лампу, девушка должна была среагировать как воровка. Но её глаза расширились ещё больше, она прикрыла рот рукой и ахнула.

— Не может быть! — её голос был на удивление приятным. — Ты меня видишь?

Глава 10

Арина

Не так я представляла знакомство с жильцом. Я вообще не задумывалась о знакомстве — люди никогда меня не видели. Но он видел, а я всё испортила, крадучись по дому посреди ночи.

— Не двигайся, — сказал мужчина, всё ещё направляя на меня лампу.

— Я… я… — что я могла ответить? Ни одна книга не учила этикету представления себя человеку, поймавшему тебя в собственном доме. Но это отвлекло меня от главного.

— Ты меня видишь!

Меньше энтузиазма, Арина. Первое впечатление важно. Но сдержаться было трудно. Я не верила, что говорю с живым человеком, и боялась, что момент закончится, и я снова стану невидимой. Незаметной. Неслышимой.

— Да, вижу, — он нахмурился, но лампу не опустил. — И сейчас вызову полицию.

— Что? Нет, ты не понял! Это не…

— А теперь… — он шагнул ко мне, протянув руку.

— Я бы не советовала…

Его рука прошла сквозь моё плечо. Он поднёс её к лицу, пошевелил пальцами и попробовал снова. Снова сквозь меня.

— Какого чёрта? — он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.

Я пожала плечами.

— Я привидение. Ты не можешь меня коснуться. И не зови полицию — они меня не увидят и оштрафуют за ложный вызов. Если вообще приедут, поверив тебе.

— Что за трюк? Голограмма? Как заставляют тебя говорить? — он ещё раз провёл рукой сквозь меня и вздрогнул.

— Станет холодно, если пройдёшь сквозь меня. Или я сквозь тебя — стараюсь этого избегать из-за холода…

— Где-то тут устройство, — он присел и запустил руку в мою юбку.

— Ну, это уже слишком! — я отступила и упёрла руки в бёдра. — Привидения тоже заслуживают приватности.

— Хватит нести чушь про привидения, — он выпрямился во весь свой внушительный рост и скрестил руки.

Я шагнула назад и случайно провалилась сквозь стену. Быстро вылетела обратно в коридор.

— Извини, случайно. Давай начнём заново? Привет, я Арина, — я протянула руку и тут же убрала. — Забудь, тебе будет холодно.

Он осмотрел меня с ещё большей настороженностью. Чёрт, я не думала об этой проблеме. Человек меня видит, но не верит. Теперь, когда у меня наконец появился собеседник — к тому же, похоже, образованный, — я не могла его спугнуть. Как заставить его поверить?

Успокойся. Будь собой.

Худшая идея. Я никогда не умела кокетничать с мужчинами, особенно красивыми, а он определённо был таким. Чёрные как смоль волосы, загорелая кожа, квадратное лицо с пухлыми губами и яркими зелёными глазами, подозрительно глядящими из-под прямых бровей. И вкус у него неплохой: простая серая футболка и клетчатые пижамные штаны. Прошлый жилец, Юрий, обожал комплекты с динозаврами — тревожное зрелище на 48-летнем мужчине.

— Здравствуй, Арина, — он помахал рукой перед моим лицом. — Или кто там за неё говорит.

— Последний раз повторяю: я не голограмма. Я привидение. Смотри!

Я пронеслась мимо него, пролетела сквозь стену в ванную, вылетела обратно, спустилась по коридору, врезалась в деревянную статуэтку оленя. Обожаю эту статуэтку — в ней словно лежишь в тёплом осеннем лесу с запахом листьев и земли. Через миг я выскочила и подлетела к нему.

Его глаза расширились.

— Не бойся, — выпалила я. — Обычные дела привидений.

— Я сплю, — он потёр глаза, взглянул сквозь пальцы и застонал.

Ох, чудесно. И как он придумывает эти оправдания? — подумала я с сарказмом.

— Это не сон. Я настоящая. Ну, не материальная, без физической оболочки, но существую…

— Наверное, лунатизм. Возвращаюсь в постель, — он шагнул назад, запутавшись в проводе лампы.

— Осторожно… — я протянула руку.

Ещё шаг. Шнур натянулся, он споткнулся, упал назад и ударился затылком о дверную ручку. Обмяк у двери без сознания.

Боже, Боже, Боже! Не дай первому человеку, увидевшему меня, умереть из-за дурацкой лампы!

Я скользнула к нему и присела у груди. Она равномерно поднималась и опускалась, крови на голове не было. Похоже, просто шишка. Утром будет в порядке. Но было бы мило и гостеприимно уложить его в постель. Я потёрла руки. Мои навыки перемещения людей заржавели, но сейчас самое время их освежить.

Глава 11

Максим

Я проснулся с лёгкой болью и сильным замешательством. Первая мысль — напился вчера? Но похмелье студенческих лет не вязалось с пульсирующей болью в затылке, а память была ясной. Я точно не пил.

Выполнил утренний ритуал, ступая осторожно. Итак, вчера ночью: стук, странная девушка в коридоре, я не мог её коснуться, она словно скользила, а не шла — даже не спускалась с лестницы, а парила…

На кухне я взял из холодильника пакет со льдом, чтобы снять отёк, и сел в гостиной. Она назвалась привидением. Я думал, розыгрыш, голограмма, но её движения… Может ли шутник владеть такими технологиями? Неважно, это был сон.

Но такой яркий. Ярче, чем сон перед закрытием первого дела, где судья кланялся, а присяжные вытирали слёзы от моей речи. Тогда я проснулся, на 22% уверенный, что это правда.

Сейчас — 24%.

Солнечные лучи лились из окон на задний двор. Утром гостиная казалась невинной и нормальной. Это должно было помочь отделить реальность от вымысла, но чем больше я цеплялся за воспоминания, тем реальнее они казались. Травма на голове доказывала, что я не спал.

И что-то было осязаемым: холод, когда рука прошла сквозь девушку, её голос, странные звуки, статуэтки, менявшие положение ночью.

Я зашёл в коридор. Статуэтка кабана-оленя стояла в идеальной линии с другими. Чувствуя себя идиотом, помахал рукой по лестнице. Пылинки мигали в лучах, но ничего — ни нитей, двигающих предметы, ни голограмм.

Хватит позорить себя. Это сон. Пора за работу и забыть.

Серов прислал цифровые файлы. Я заварил кофе, устроился на диване. Удивительно, но диван, несмотря на вид, был удобным. С ноутбуком на коленях я начал работать.

Тишина и покой оказались не так уж плохи. Я не замечал, как привык к городскому шуму — машинам, сиренам, визгу поездов, приглушённым разговорам. Это успокаивало, но в первозданной тишине было своё очарование.

— Привет.

Я подпрыгнул, чуть не уронив ноутбук. Сердце заколотилось. Девушка-привидение — или голограмма? — стояла у книжной полки. Зелёное платье почти сливалось со шторами.

Она застенчиво подняла руку.

— Надеюсь, не напугала.

Ох, чёрт, нет.

Я зажмурился, сосчитал до шести и открыл глаза. Она была на месте, сложив руки, с лёгкой улыбкой.

— Не обращай внимания, — пробормотал я. — Ты сходишь с ума от безделья. Работай, и она исчезнет.

Работа всегда всё исправляет.

— Хочу извиниться за вчера, — она двинулась, скользя, а не шагая. Ноги двигались, но слишком плавно. — Хорошо спалось? Я не очень умею перемещать людей.

Игнорируй, игнорируй, игнорируй. Я уставился на экран. Его синий свет должен был успокаивать, но я не мог сосредоточиться. Я схожу с ума? Только не это. Мне ещё столько нужно сделать. Я не дам Плевако победить.

Она остановилась у дивана.

— Она не существует, — я потёр глаза. Пожалуйста, исчезни. Но она стояла на месте.

Думай логично. Никакого сумасшествия.

Может, съел что-то не то или вдохнул что-то в саду. Грибки? Я открыл поисковик и начал печатать, чувствуя себя лучше.

— О, не надо, — она скользнула за спинку дивана и заглянула через плечо. — Не ищи симптомы в интернете. Подумаешь, что у тебя рак.

Почему эта галлюцинация такая… болтливая?

— У тебя не галлюцинации. Я настоящая. Ну, насколько может быть настоящим привидение. Если считать физические факторы, то, наверное, не очень…

— Помолчи, — я захлопнул ноутбук. — Просто помолчи.

И, невероятно, она замолчала.

Но не исчезла.

Я сидел, глядя перед собой, как добыча, боящаяся шевельнуться. Что делать? В этом городишке вряд ли есть врач. Ждать, пока пройдёт, и надеяться, что не станет хуже?

— Ладно, — она вернулась к полке. — Может ли галлюцинация сделать это?

Она взмахнула рукой, и книга упала с полки.

А затем она исчезла.

Я глубоко вздохнул, будто вынырнул из воды. Может, лучше вернуться в постель и отоспаться. Неделя была тяжёлой, мне нужен отдых.

Встал, но замер, увидев книгу. Медленно поднял её с пола.

— Я привидение. Правда.

Я вскрикнул, чуть не уронив книгу. Она вернулась к дивану.

— Я скинула книгу. Это было реально. Наша встреча вчера тоже была реальной.

Я сглотнул.

— Тогда почему я проснулся в постели?

— Я отнесла тебя, — она помедлила. — Ничего такого. Не могла же оставить тебя в коридоре. Но сразу вернулась в музыкальную шкатулку, — быстро добавила она. — Не следила за тобой и ничего странного не делала.

— Отлично, — выдавил я слабым голосом.

Два варианта: либо я болен, либо в доме привидение. Но, по крайней мере, она дала мне поспать!

Я медленно подошёл, пока она сидела на диване. Слои юбки выглядели придавленными, но если она нематериальна…

— Я могу сделать, чтобы выглядело так, — сказала она. — Видишь, я сижу. На самом деле нет, но это менее жутко, правда? Лучше, чем это.

Она провалилась сквозь диван, оставив видимой только голову, и быстро поднялась обратно.

Я отвернулся, стиснул зубы и оглянулся. Не может быть, что это происходит. Ни за что.

Но если выбирать между сбоем разума и настоящим привидением — мифами, в которые я никогда не верил, — что бы я предпочёл?

— Значит, ты… привидение, — я покосился на неё.

Она не выглядела мёртвой. Без травм, без гниющей плоти. На самом деле она выглядела… хорошо.

— Ну вот, лёд тронулся! — она хлопнула себя по колену. — У тебя наверняка куча вопросов. Задавай, я готова ответить.

— Я… — я нахмурился. — Не знаю, что спросить.

Допрос свидетелей — это я умел. Допрос привидений? Не уверен.

— Ой, — между её бровей появилась морщинка. — К этому я не готова.

— Слушай, э-э…

— Арина.

— Максим, — я автоматически протянул руку.

Она посмотрела на меня, затем на руку.

— Давай притворимся, что я её пожала.

— Ты была источником ночных стуков?

— Да, прости. Пришлось выправить статуэтки. Решила ночью, чтобы не пугать тебя днём.

— А скрежет на фасаде?

— Просто старое дерево снаружи.

Ага! Я знал!

— И ты здесь, чтобы… преследовать меня? — привидения ведь это делают, да?

Проклятье. Теперь я хочу, чтобы это были грибы.

— Конечно, нет! Я бы никогда.

Я приподнял бровь.

— Понимаю, о привидениях ходят гадкие слухи. Но я не желаю тебе зла.

— Это здорово, но… — я потянулся к ноутбуку и прижал его к себе. — Пойду-ка я.

С ноутбуком под мышкой я направился в коридор. Привидения или грибы — неважно, я уезжаю. В городе есть гостиница, верно?

— Только заселился, — пробормотал я.

— Нет! — холодный воздух пронёсся мимо, и Арина появилась на лестнице. — Пожалуйста, не уходи. Я… — её солнечное лицо померкло, губы опустились, брови напряглись. — У меня больше никого нет.

— Я не могу с этим разбираться, — я хотел пройти, но заколебался. Не потому, что она могла меня остановить, а из-за её голоса — низкого, почти слёзного.

— Тебе не придётся, обещаю, — сказала она. — Мне нужна только компания. У меня её давно не было.

— Как давно?

— Я умерла в 1826 году.

Боже.

— Как?

Она помедлила, и я задумался, не нарушил ли этикет привидений. Бестактно спрашивать, как они умерли?

— Заболела, — ответила она.

Логично. Тогда даже молодые часто умирали от болезней.

— И с тех пор ты здесь?

— Да. До твоего приезда никто не мог меня видеть или слышать.

Я пытался осмыслить вихрь мыслей. Сверхъестественное меня не волновало, но собирать факты и находить смысл — моя работа. Факты: травма головы, сдвинутые статуэтки, упавшая книга, девушка, чьё прикосновение — ледяной поток, и платье, слишком исторически точное, чтобы я его выдумал. Вывод: я беседую с 198-летним привидением.

Она была здесь два века — эпохи, события, изменения, без возможности с кем-либо взаимодействовать.

От этой мысли по спине пробежал холодок. Я не мог представить такой изоляции.

Хотя… восемь месяцев. Каково было бы два столетия?

— Хорошо, — я посмотрел в пол. — Останусь.

Логично. Не придётся искать другой дом и разбираться с расторжением аренды через неделю. И я не хочу привлекать внимание.

— Правда? — она пролетела мимо и закружилась по комнате. Ваза на полке качнулась. — Упс! — Арина остановилась, и ваза вернулась на место.

— Но никаких стуков, скрежетов и странных звуков.

— Хорошо, — она широко улыбнулась.

— И не беспокой меня.

— Не буду, — она энергично кивнула. — Обещаю, ты едва заметишь, что я здесь.

Глава 12

Арина

— А ещё, кроме пижам с динозаврами, он обожал шпионские книги. Штирлиц, разведка, всё такое, — я откинулась на спинку дивана, наблюдая, как пальцы Максима летают по клавиатуре. Этот человек печатал с невероятной скоростью. — Я не давала его книгам покоя. Жаль, что жильцы всегда забирают их, уезжая.

— Не давала покоя? — Максим оглянулся через плечо. — Ты же сказала, что не преследуешь.

— Людей — нет. Но предметы — другое дело. Они не против.

Я подумала провалиться сквозь диван, но решила выглядеть нормально и обошла его, старательно двигая ногами, будто иду.

— Если я проникаю в объект, содержащий информацию, я её получаю. Как будто читаю книгу, только быстрее.

Максим замер, остановив пальцы над клавиатурой.

— Удивительно.

— В общем, Юрий не любил раскладывать книги по порядку. Ни по алфавиту, ни по хронологии. Оставлял их в полном хаосе. Однажды я попыталась переставить полку и… ты слушаешь?

Он снова уткнулся в ноутбук, в огромный документ на экране.

— Хм.

— А потом я случайно убила Юрия…

Никакой реакции.

— Ты не слушаешь, да?

— Хм.

— Максим! — я провела рукой по его плечу.

— Ай! — он потёр место, где я коснулась.

— Прости. Но ты меня не слушал.

— Слушай, ты обещала не беспокоить. Понимаю, тебе не с кем было говорить десятилетиями, и ты хочешь, чтобы я стал твоим собеседником…

— Что, похожа на девушку, которой ты даришь цветы и ставишь на пьедестал на первом свидании, а потом, добившись своего, перестаёшь замечать? Даже не слушаешь?

Максим поднял голову, сморщив нос.

— Что?

— Жена Юрия, Марианна, была помешана на мюзиклах и журналах о стиле жизни. Возможно, я не давала покоя её журналам, — я склонила голову. — К сожалению, теперь я не могу забыть все советы из рубрик знакомств.

— Ох, — его растерянный взгляд сменился подозрительно пристальным.

— Я не намекаю, что это свидание. Боже, — я села на диван. — Не хотела, чтобы это так прозвучало. Похоже, мои разговорные навыки совсем заржавели.

— Арина, — он повернулся ко мне с ободряющей, но холодной улыбкой. — У меня много работы, и я хочу сделать её хорошо и быстро.

Я взглянула на экран, заполненный блоками текста.

— Знаешь, я могла бы проникнуть туда и достать любую информацию, которая тебе нужна.

— Спасибо, но я предпочту сам.

Он мне не доверяет, да? Или считает мои способности жуткими. Или я слишком навязчива. Журналы Марианны много писали об этом. Я обещала не мешать, но говорить с живым человеком — не с собой, не с телевизором, не с книгами — было так приятно. Я не чувствовала себя так годами.

Может, выбрала неудачное время. Когда я была жива, меня тоже раздражали люди, отвлекавшие от работы в саду.

— Прости, — я встала. — Оставлю тебя с работой. Не хотела мешать.

Я вылетела из гостиной, но замерла в дверях. Уходи. Нет, вернись. Нет, уходи.

— Арина? — подозрительный взгляд Максима, так ему идущий, вернулся.

Я сжала кулаки. Не сейчас, не зацикливайся, пожалуйста. К счастью, после трёх мысленных повторений мой порыв отступил, и я исчезла наверху.

И, к счастью, Максим не стал допытываться о моём поведении.

Глава 13

Максим

Я жалел обо всём.

Когда Арина сказала, что ей нужна компания, я представлял ненавязчивого соседа по комнате, как в университете: здоровается, прощается, иногда болтает на кухне.

Редко. Очень редко.

Но Арина была здесь всё время бодрствования, а если и во время сна — не удивлюсь. И у неё было мнение обо всём.

За ужином:

— Не понимаю, зачем нарезать хлеб заранее. Мы всегда резали свой, и он дольше оставался свежим, — сказала она, стоя у кухонной стойки, пока я готовил.

Обои:

— В пятидесятых тут были лучше. Пастельные, с цветами. Какие бы ты выбрал? Хотя ты можешь, если захочешь. Я не смогу помешать ремонту, но, теоретически, могла бы сорвать обои, приложив усилие… — она смотрела на стену гостиной, постукивая пальцем по губам.

Даже клавиатура:

— Клавиши у тебя удобно расположены, это здорово. Василий, жилец до Юрия и Марианны, был геймером. У него была безумная установка, вся в красной подсветке. И вы ещё считаете привидения жуткими? А некоторые клавиши были разрисованы…

Тем временем Серов, поняв, что я готов на всё, прислал ещё работы. О сожалениях: все документы были по химии. Нам нужно разобраться со спорными лекарствами, а химия была моим самым ненавистным предметом в школе. Я трижды гуглил, чтобы понять эту чушь, а внутренний голос, раздражающе бодрый, шептал, что я справлюсь.

Я не признавался, но исследовательские способности Арины могли бы пригодиться.

Нет, я не сдамся. Всё, чего я достиг, — результат труда, хотя обаятельная улыбка порой помогала. Это ещё одно испытание. Я не дам Прохорову и Беляеву забыть, что я всё ещё хорош.

Но сосредоточиться было чертовски трудно, когда Арина хотела болтать. И я чувствовал себя виноватым, постоянно прося её замолчать.

Подумать только, несколько дней назад я страдал от скуки.

Вечер третьего дня с Ариной. Она молчала минут двадцать, разглядывая книжную полку. Я писал отчёт для Серова, когда пришло письмо.

Прохоров? Беляев? Новости об отстранении? Может, я вернусь…

Нет, напоминание о поездке на горнолыжный курорт. Мы с Элеонорой были бы счастливы, если б наш роман не стал достоянием города. До поездки — пара недель. Я взглянул на отфотошопленную рекламу курорта и ещё больше возненавидел затхлую гостиную.

Элеонора.

Я потянулся к телефону и открыл её профиль в соцсетях. Без обновлений. Желудок сжался, пока я не напомнил себе, что это хорошо. Она затаилась, как и я.

Элеонора поняла бы моё раздражение. Она не любила пустую болтовню.

Любопытство грызло: что пишут СМИ? Я боялся проверять, думая, что это наведёт репортёров на мой след. Глупо. Я стиснул зубы. 235 дней.

Тук-тук-тук.

Книга. Арина вытащила её с полки, вернула и повторила ещё дважды.

Сосредоточься.

Я убрал письмо и вернулся к отчёту.

Тук-тук-тук.

Ещё одна книга. Она потянулась за следующей.

— Хватит! — команда вышла резче, чем я хотел.

Арина уронила книгу, та прошла сквозь её юбку и упала к ногам.

— В чём дело?

— Что ты делаешь?

— Просто… — она подняла книгу и вернула на место. — Я должна это сделать.

— Это отвлекает.

— Но я должна! — она топнула ногой.

— Тебе нужно двигать каждую книгу трижды? Это ритуал привидений? — сарказм вырвался сам собой.

— Может, узнал бы, если б хоть раз послушал, — ответила она в том же тоне.

— Я слушаю! Но ты должна понять, что это…

— Раздражает? — она приподняла бровь.

Я опустил плечи.

— Нет.

— Утомляет? — она задрала нос.

— У меня много работы.

— Ты это уже говорил.

Я почувствовал, как в ней что-то изменилось. Не объяснить, но невидимая волна печали коснулась меня, прилипнув к коже.

Мне нужно больше работы. Чёрт, надо было просить у Прохорова два проекта. И без фармацевтики.

Я потёр переносицу.

— Могу я изгнать тебя или как?

Арина ахнула.

— Хочешь от меня избавиться?

Она не злилась, а казалась потрясённой. Мои пальцы замерли над клавиатурой. Ой-ой. Насколько мстительны привидения?

— Ну, тебе не повезло, — она скрестила руки. — Мы связаны. Ты застрял со мной, как я с тобой.

— Прошу прощения? — мой тон почти повторил её.

— Как арендатор ты не подарок. Мы могли бы вести замечательные беседы, выбери любую тему — я изучу и обсужу. Но нет, ты весь день пялишься в ноутбук и жалуешься на прогулки.

Я вытаращил глаза.

Арина фыркнула и скользнула к окну.

Я вернулся к ноутбуку, но разум не давал сосредоточиться.

— Вообще-то, выход есть, — сказала она.

Я поднял взгляд. В стекле отражалась гостиная, но не Арина, хотя она стояла у окна.

— Я здесь в ловушке, — её голос стал тише, печальнее. — Могу выйти только на задний двор, до забора. Не могу его пересечь. У меня есть этот дом и вечность в нём. Вечность безделья. Быть никем.

Мне не нужна была волна грусти, чтобы ужаснуться. Я всю жизнь старался выжать из неё максимум. Каково иметь бесконечное время, но знать, что ничего не имеет значения?

— Но я верю, есть способ уйти навсегда. Двинуться к Великому Запределью.

Я молчал, не желая прервать неуместным замечанием.

— В восьмидесятых тут жили Танечка и Анатолий. Последний хорошо ухаживал за садом. Хотя они сажали там кое-что, от чего печенье было… расслабляющим.

Ох.

— Я пыталась наладить контакт. Не очень получилось. Они решили, что дом с привидениями, из-за моих перемещений предметов. Я даже писала помадой на зеркале… — Арина пожала плечами. — Каллиграфия сложна для привидения. Я только напугала их. Танечка начала искать способы изгнания и принесла книгу. Казалось, она была уверена, что это сработает.

— Но ты всё ещё здесь, значит, не сработало?

— Дело не в том. В день, когда Танечка принесла книгу, полиция… узнала про ингредиент печенья. Танечка едва вошла с книгой, как Анатолий выгнал её, сказав, что надо бежать. Книга осталась в машине…

— За забором.

— Точно.

— Значит, мне нужно найти такую же книгу.

— Есть проще способ, — Арина подплыла ко мне. — Танечка не вернула книгу, и Анатолий сказал, что оставит её в городской библиотеке как пожертвование. Она может быть там.

— Предлагаешь мне её найти? — я моргнул. — Но я думал, ты не хочешь уходить. Хочешь болтать и… — я махнул рукой.

Арина вздохнула.

— Я здесь давно. Многое видела, но не увижу мира за забором. Если это мой шанс уйти, я должна попробовать, — её голос дрогнул, но она покачала головой, будто собираясь. — И тогда мне не придётся торчать тут с тобой.

Она слабо улыбнулась, и я ответил тем же.

— Звучит великолепно.

— Отлично, — она казалась собранной.

— Великолепно, — я встал и потёр руки. — А теперь расскажи, как выглядит моё спасение.

Глава 14

Максим

Городскую библиотеку найти было легко. Я припарковался неподалёку, надел солнцезащитные очки для маскировки и направился к солидному зданию из серого кирпича.

Ранним утром городок был тих, а в библиотеке — почти безлюдно. Я не хотел задерживаться, мечтая о мире без Арины. План: зайти, взять книгу, уйти. Я подошёл к библиотекарю — женщине средних лет с аккуратной химической завивкой, в белой блузке и чёрной юбке.

— Здравствуйте, — я начал с обаятельной улыбки, всегда смягчавшей людей. — У вас есть раздел о привидениях? Проклятиях? Что-то в этом духе?

Женщина подняла голову, поджала губы и прищурилась.

— В библиотеке очки снимаем.

Я огляделся.

— Нигде нет такого правила.

— Я говорю: нет очкам в библиотеке.

Я вздохнул, снял их и демонстративно зацепил за воротник рубашки.

— Так, секция привидений?

Её глаза сузились ещё больше. Она меня не узнала, правда?

— Вон там, — почти рявкнула она, указав на три разные полки, и вернулась к древнему компьютеру.

Поди разберись. Но раздел о привидениях у них был.

Глава 15

Арина

Я расхаживала по гостиной. Обычно я укрывалась в музыкальной шкатулке, чтобы успокоиться, но сейчас не знала, когда вернётся Максим, и хотела быть здесь с книгой.

Всё моё нематериальное тело трепетало от мысли о движении вперёд. Я не могла сидеть на месте. Это была хорошая нервозность — я хотела покинуть этот мир. Ещё два дня назад я этого не осознавала, но теперь всё обрело смысл.

Я была на полпути к Великому Запределью. Скоро, возможно, присоединюсь к душам там. Больше не буду одинока. Умирать естественно. Быть привидением — нет.

На улице остановилась машина. Шаги, ключ в замке, поворот — Максим вошёл, прижимая что-то под мышкой.

— Ты её достал?

— Ты очень счастливое привидение, — он поднял книгу и положил на кофейный столик.

Он нашёл её. Настоящее чудо. Тонкий томик в тёмно-фиолетовом вельветовом переплёте, с золотым ромбом на обложке. Именно такой я её помнила.

Максим сел на диван, положив книгу на колени.

— Думаю, знаю, что ты ищешь.

Он листал пожелтевшие страницы быстрее, чем я ожидала. Книга не была старой, но, похоже, износилась за десятилетия в библиотеке. Даже бездействие оставляет след… на предметах и людях.

— Вот, нашёл.

На правой странице был заголовок «Контракт на переход» с чертой под ним. Я читала жадно.

Если человек-привидение примет согласие и выполнит его условия буквально, ему будет разрешено пройти в Великое Запределье и жить в мире вечно.

— По-моему, тут подвох, — сказал Максим. — Будто тебе что-то впаривают.

— Да, мир.

— Арина…

— Я уже мертва. Что может быть хуже?

Его взгляд встретился с моим, в нём мелькнула мягкость. В неловкой тишине, впервые за дни, я не знала, что сказать, и опустила глаза на книгу.

— Вот условия, — мой голос слегка дрогнул, и я откашлялась. — Просветить кого-нибудь… Это я могу. Наверное, просто рассказать тебе что-то новое. Согреться… Ты разведёшь огонь, я постою рядом. Простить.

Я запнулась на последнем слове. Прощение. Я уже проходила через это — с семьёй, с собой. Думала, это освободит меня.

Может, Максим прав, не доверяя книге.

— Арина? Что-то не так?

Я взглянула на него, но не смогла удержать зрительный контакт и вернулась к контракту. И тут увидела последнее условие.

Починить что-то сломанное.

— Ничего. Это глупо. Не сработает.

— Почему? — спросил он.

— Починить что-то сломанное. Машину? Я не могу. Могу касаться предметов с усилием, но не чинить. Это точная работа. Привидения только ломают.

— Да, обычно так, — Максим постучал по подбородку. — А если условия понимать иначе? Просветить — привидения гасят свет. Согреться — вы ассоциируетесь с холодом. Простить — вами движет месть.

Я вздрогнула, но он был слишком увлечён теорией, чтобы заметить.

— А починить сломанное — потому что вы ломаете. Умно, шутка это или нет.

— Рада, что тебе весело, — я встала, прошла сквозь журнальный столик и уставилась на книжную полку. — Зачем давать надежду и отнимать, делая условия невыполнимыми? Спорю, я не смогу и согреться. Не чувствую ни тепла, ни холода. Это несправедливо.

— Арина…

— Да, знаю. Я глупо поверила, дала тебе ложную надежду. Прости, но я проведу остаток вечности в музыкальной шкатулке, чтобы не мешать.

— Я хотел сказать, это ещё не всё.

Я замерла на полпути к коридору.

— Там мелкий шрифт, — его глаза блестели, как у ребёнка в кондитерской.

Ну конечно, он обожает мелкий шрифт.

— В контракте для привидений — мелкий шрифт?

— Он везде есть, — он указал на крошечный текст внизу.

Мне пришлось напрячь глаза, чтобы разобрать:

Призрачный индивидуум (ПИ) может передать контракт другому, призрачному или не призрачному индивидууму (ПНПИ), завладев ПНПИ только после того, как ПИ завладел контрактом, но до выполнения условий. Как только ПНПИ выполнит любое условие, контракт не может быть передан обратно ПИ. ПНПИ выполнит условия от имени ПИ. Никакие льготы контракта не распространяются на ПНПИ.

— Так многословно, — сказала я.

— Это и есть мелкий шрифт, — Максим положил книгу на стол. — Оставлю открытой, если решишь заняться своим… делом, — он покрутил руками и ушёл на кухню.

Я медленно подплыла к книге. Не думала, что в призрачном существовании можно столько чувствовать за день: раздражение, ожидание, счастье, отчаяние. Но эти эмоции лишь подчёркивали, что я никогда не пролью слёз в грусти и не обниму в радости. Не почувствую, как бьётся сердце.

Может, Великое Запределье притупляет чувства. Это было бы чудесно.

Из кухни доносилось пыхтение и бульканье кофемашины. Максим снова варил кофе. Он был одержим им. Я не понимала его — и не только в этом.

Обычно он резок, но порой проглядывала доброта. Будто он мог менять поведение, становясь тем, кто нужен клиенту. Но он помогал мне, и, получив задачу, казалось, был полон решимости её выполнить.

Мне нужен кто-то, чтобы уйти из этого мира. Кто лучше мужчины, который хочет, чтобы я ушла?

— Максим? — я начала тихо, но повторила увереннее: — Максим!

— Да? — он выглянул из кухни.

Я заломила руки и кивнула себе. Что хуже — он откажет, и я спрячусь в шкатулке?

— Выполнишь контракт от моего имени?

Глава 16

Максим

— Ты хочешь, чтобы я стал твоим представителем? — я прислонился к дверному проёму. — Серьёзно? Этот контракт выглядит мутно.

— Думаешь, всё, что в книге, — чушь?

Здравый смысл подсказывал, что так и есть. Но неделю назад я сказал бы то же о привидениях. По крайней мере, я мог вернуться к привычному — анализу правил.

— Во-первых, он отвратительно составлен. Называть это контрактом — оскорбление. Нет половины пунктов: условий расторжения, разрешения споров, формулировки размытые, стороны не определены! Кто оказывает услуги? Какой-то… — я взял книгу и открыл первую страницу, ища имя автора. — Бабинец Н. В. Вы серьёзно? Наверняка это псевдоним для её…

Я замолчал, услышав хихиканье Арины.

— Прости, — сказала она. — Сегодня я эмоционально нестабильна.

— Рад, что я такой забавный, — я вздохнул. — Я к тому, что этому контракту нельзя доверять.

— Если он фальшивый, нам нечего бояться, верно? Он не навредит ни мне, ни тебе, — она скользнула по комнате. — Но, если он настоящий, я не могу упустить шанс только из-за пары недостающих пунктов. И помочь мне можешь только ты.

Больше некому помочь.

Давно я не слышал такого от клиентов. Последнее время я работал с крупными заказчиками, для которых такие слова — лишняя персонализация. Но иногда их приятно слышать.

В каком-то смысле Арина была клиентом. Клиентом, от которого я хотел избавиться. Это был выход — так почему я сопротивлялся?

— Допустим, я согласен, — сказал я неохотно. — Как это будет выглядеть? Подписать что-то? Чёрт, тут даже нет места для подписи, вот о чём я…

— Эта часть оговорена, — Арина слегка улыбнулась. — Привязка. Сначала я завладею контрактом, потом тобой. Просто.

— Завладеешь мной…

— Ничего страшного. Как с любым предметом.

— Сплошная объективация, — пробормотал я.

— Сначала я подпишу контракт. Смотри, ничего не случилось.

Прежде чем я успел возразить, Арина положила руку на страницу и исчезла. Страница издала низкое жужжание, как фоновый шум компьютера, и Арина появилась снова.

— Видишь, безобидно.

— Э-э… — я указал на страницу.

В пустой строке под заголовком появилась надпись: Арина Александровна Репина, выведенная витиеватым курсивом.

Арина взвизгнула.

— Получилось!

— Как ты это сделала? — я не верил своим глазам.

— Обычный спиритический трюк привидения, как с предметами, — она посмотрела на меня с надеждой. — Теперь нужен мой ПНПИ.

Я отступил.

— Мы ни о чём не договорились.

— Но…

— Ты не будешь мной овладевать.

Если бы нужно было просто подписать — ладно. Без юридической силы эта страница ничего не значит, с подписью или без. Но мысль, что Арина войдёт в меня, как бы это ни выглядело…

— Тогда, — Арина упёрла руки в бёдра, — раз я не выполню контракт, останусь здесь. Мы ещё о многом не говорили. Знаешь, в детстве у нас не было туалетной бумаги. Она существовала, но мама использовала такую штуку, и, о, кстати, она была парфюмированной. Танечке нравились ванильные салфетки, хотя, если подумать, я их не преследовала, не то чтобы я часто завладевала туалетной бумагой, это было бы странно…

— Ладно, — я поднял руки. — Расскажи про завладение.

— Это займёт секунду. Может стать холодно, но вреда не будет.

— Сможешь мной управлять? — я поморщился.

— Не буду, — она говорила спокойно и искренне. — Верь или нет, но я не мечтаю играть юриста. Туда и обратно. Быстро.

Я сел и пролистал контракт. Никакой дополнительной информации. Сплошная призрачная чушь. Арина права: если контракт фальшивый, я, как ПНПИ, ничем не рискую. Она будет разочарована, но я предупреждал. Её проблема. Если настоящий — я лишь исполнитель, без последствий для меня. Плюс это даст шанс выполнить условия.

Я глубоко вздохнул.

— Хорошо. Делай своё дело.

— Правда? — Арина прижала руки к груди. — Отлично, давай. Обещаю, быстро и безболезненно.

Она села рядом и осторожно протянула руку к моему лбу. Сердце заколотилось, тревога нарастала, но, как только её пальцы коснулись меня, она исчезла. Моё сердце успокоилось. Ощущение было, будто меня окунули в ледяную воду, но холод был под кожей, распространяясь по телу. Разум оставался ясным, кричал запаниковать, но паники не было. Я чувствовал себя одурманенным, зрение затуманилось.

Арина появилась на диване и со свистом выдохнула.

— Как ты?

Я моргнул и покачал головой.

— Нормально.

Одурманенность и холод исчезли. Хм. Не так уж плохо.

— Слава богу, — Арина обмахнула лицо. — Я никогда этого не делала.

Я подпрыгнул.

— Что?!

— Ну, я не завладеваю людьми.

— Ты вошла в меня, не зная, правильно ли это делаешь?

— Это базовое владение. Думала, сработает. И сработало — смотри!

В контракте имя Арины сместилось вверх, а под ним появилась надпись: Переводное лицо — Максим Владимирович Александров.

— Ты меня обманула, — прошептал я.

— Не лгала. Сделала быстро и безболезненно, как обещала. Просто не сказала, что это впервые.

Я покосился на книгу, но мысли были не о тексте. Она права. Она применила мою тактику — подала правду так, как ей выгодно. Я бы даже похвалил, если б не боялся спровоцировать пятнадцатиминутную речь. Хватит этой чуши на сегодня, пора за работу.

— Максим? — Арина наклонила голову, привлекая внимание. — Спасибо, — тихо сказала она.

Связан я контрактом или нет, физически разницы не чувствовалось. Но осознание, что я помог, было… приятно.

Глава 17

Арина

Я не спала, но в музыкальной шкатулке, слушая тихую колыбельную, время текло быстрее.

К сожалению, шкатулка всё ещё была в моей старой комнате.

Многие воспоминания поблекли, но комната оставалась яркой в памяти. Неважно, что её переделывали десятки раз. Мою кровать сменила кровать племянника Николая, потом другая — с лоскутным одеялом, делавшим комнату уютной, будто брат Саша хотел стереть все следы меня. Шкаф, туалетный столик, умывальник — всё выбросили и заменили. Чудо, что шкатулку не тронули. Или проклятие.

Но сегодня, несмотря на изменения, я смотрела на комнату с надеждой. Максим начнёт выполнять условия, и скоро я буду свободна. Я скользила по коридору, напевая и кружась. У двери гостиной вошла, вернулась, вошла снова — и так трижды. В этот момент Максим вышел из кухни.

— Доброе утро! — я повернулась, села на диван, но тут же вскочила от нетерпения. — Готов приступить?

— Ты про свою призрачную работу, не мою настоящую, — Максим отпил кофе. Это объясняло его хмурость.

Он включил ноутбук. Я сжала кулаки за спиной. Вчера вечером, в знак доброй воли, я оставила ему сюрприз.

— Что за… — Максим наклонился к экрану и прищурился на меня. — Что, чёрт возьми, ты сделала?

— Просто проверила твой отчёт и исправила пару ошибок. Например, «метоксихлордиэтиламинометилбутиламиноакридин».

— Но это не всё, да? Тут целый вывод, который я точно не писал.

Я не знала, как ему это удалось — я стояла, он сидел, — но он смотрел сверху вниз. Я откашлялась.

— У тебя были проблемы с исследованием. Я просмотрела документы, изучила информацию и отчёт, чтобы сохранить твой стиль. И… — я заломила руки.

— Я сказал, что помощь не нужна, — его голос скрипел, как точильный камень.

— Я хотела помочь, чтобы у тебя осталось время для моих задач, — я сделала несколько быстрых вдохов, сдерживая возмущение. Этот человек сводит с ума. — И почему ты так злишься?

— Потому что это моя работа, и я не люблю, когда её делают за меня.

— Я ничего не отнимаю, я помогаю! — моё спокойствие улетучилось. Я хмыкнула и отвернулась. — Прости. Если позволишь, я верну всё как было.

Я шагнула к ноутбуку, но Максим прикрыл его рукой.

— Ладно, — сказал он. — Хоть я и не одобряю твои методы, работа сделана… — он страдальчески вздохнул. — Хорошо. Очень хорошо. Спасибо.

Я засияла внутри. Вот каково быть полезной? Но, не желая дразнить его эго, хлопнула в ладоши.

— Можем приступить к заданиям?

— Думаю, да. Что первым?

Я взглянула на книгу, открытую на странице контракта.

— Как насчёт просветления?

— Хорошо, — он слегка улыбнулся, или мне показалось? — Для просветления я должен рассказать интересный факт?

— Пожалуй. Давай.

Максим почесал подбородок.

— Вот! В Испании в 1540 году судили моль. Её обвинили в порче гобелена. Суд признал насекомое виновным и приговорил к отсечению головы. Решение — судебная ошибка, настоящими виновниками были личинки.

Он скрестил руки, явно гордясь собой.

Я моргнула.

— Чувствуешь себя просветлённой?

— Факт интересный, — ответила я. — Но, может, не очень поучительный?

— Тогда не знаю! — он встал. — Что просветляет? Женщины теперь голосуют?

— Максим, я знаю, что творится в мире. Я привидение, но не оторвана от реальности.

Я опустилась на диван.

— Может, из-за моего статуса я плохой объект. Не могу стать просветлённой.

— Или это не работает, потому что ты — призрачный индивидуум, ПИ. Нужен третий, независимый от контракта человек.

Он взъерошил волосы, сел и открыл ноутбук.

— У меня есть кандидат.

Он щёлкнул несколько раз, раздался звон, и послышался голос:

— Максим Владимирович, здравствуйте. Могу помочь?

— Олег, хватит быть секретаршей, — сказал Максим.

Я наклонилась. На экране — молодой парень в очках с растрепанными тёмными кудрями.

— Кто это?

— Это… — Максим осёкся и покачал головой. — Олег, у меня необычный запрос. Сейчас расскажу факт.

— Ты странно говоришь, — шепнула я.

— Знаю. Перестань, — шепнул он в ответ, а затем громче: — У Беляева есть причуда. Когда ему приносят папки разного цвета, светлые должны быть сверху, тёмные — снизу. Если одного цвета — вместе. И если на столе стоит кофе, папки кладут слева, чтобы он не пролил его на документы.

— О, мне нравится этот Беляев, кем бы он ни был, — сказала я.

Максим проигнорировал и продолжил:

— Ну, как?

Я не поняла, к кому он обращается, но Олег, слегка заикаясь, ответил:

— Полезно, Максим Владимирович. Очень полезно.

— Можешь сказать, что почувствовал себя просветлённым?

— Ну, да, я бы сказал, просветлённым.

— Отлично! Тогда вернёмся к работе. Хорошего дня.

Максим завершил звонок и закрыл ноутбук.

— Олег — мой помощник. Помощник адвоката. Теперь он тот, кого я просветил.

Я посмотрела на контракт. Ничего не изменилось.

— Может, мне снова завладеть им, чтобы условие закрепилось?

Я так и сделала, задержавшись в странице на пару секунд для прочности связи, но, вернувшись, увидела, что ничего не изменилось.

— Возможно, нужно выполнить все условия, чтобы увидеть эффект, — сказал Максим.

Я прикусила губу.

— Наверное. Просто хотелось бы знак, что мы на верном пути.

— Давай, — он постучал по коленям и встал. — Попробуем ещё. Как насчёт починить что-нибудь?

Глава 18

Максим

— Где-то тут шутка, — я ввинтил лампочку, постучал по ней и слез со стула. — Сколько адвокатов нужно, чтобы поменять лампочку?

Арина, не отвечая, смотрела в книгу.

— Пока ничего.

Я включил свет.

— Лампа работает, свет горит. Ты сломала, я починил.

Я подошёл и проверил контракт.

— Мы сделали, как написано. Если это чего-то стоит…

— В чём ты и сомневался…

— …то должно сработать. Это паранормальный контракт, но не значит, что он должен быть образным, — я правда это сказал? — Сроков исполнения нет. Я выполнил хотя бы одно условие.

Даже если просветление Олега не сработало, я «согрелся» тремя способами: пробежкой, у печки и горячим кофе. Плюс простая починка — половина дела сделана.

Лучше бы это сработало. Я потратил 167 минут. Знал ли этот чёртов контракт, сколько времени я ему уделил?

Конечно нет. Это бумага. А призрачная болтовня снова сводила меня с ума.

— Кажется, это не работает, — Арина потёрла лоб. — Мы выполнили половину условий, но я не чувствую разницы. Разве я не должна исчезать или становиться отстранённой?

Я хмыкнул и пошёл на кухню за кофе.

— Вот что сделаем. Завтра еду в город — в селе нет доставки продуктов.

Мне нужно уединение, и я его получу.

— Попробую просветить кого-нибудь в городе. Может, сломаю и починю что-то без твоего участия. Возможно, из-за твоей роли в контракте паранормальные силы считают, что мы жульничаем.

Прохоров и Беляев меня бы не узнали.

— Звучит отлично. А остаток дня?

— Работать, — я налил остатки кофе в кружку и вернулся в гостиную. — Надо сдать жалобу на шестьдесят две страницы по клиническому исследованию.

Контракт меня раздражал. Хотелось результата. Победы. Арина отлично справилась с исследованием — фантастически, — и на миг я задумался, не попросить ли её помощи снова. Но нет, сделаю сам. Разве не в этом смысл — спастись от скуки?

— Понимаю, — Арина улыбнулась, но глаза остались грустными. — Не включишь телевизор? Давно не смотрела, а книги для преследования кончились.

— Конечно, — я включил. — Нормально?

— О, «Королева бензоколонки»! Не знала, что это ещё показывают! — она вскрикнула, и телевизор загудел.

— А, ты имела в виду смотреть, завладевая им паранормально.

Я неловко постучал по колену. Теперь не выключить, пока Арина не выскочит. Несколько секунд я смотрел, как девушка бегает по заправке, улыбнулся и вернулся к работе.

Глава 19

Максим

За стойкой библиотеки сидела та же женщина, в другой, но всё такой же чёрно-белой одежде.

— Возвращаю, — я подвинул призрачную книгу через стойку, внимательно следя за её реакцией.

Очки я снял, чтобы не дать повода для жалоб. Сегодня не брился — щетина помогала маскировке в городе.

Но главное — я вырезал контракт из книги. Лучше, чтобы библиотекарь этого не заметила. Как школьник, избегающий вызова к доске, я огляделся, притворяясь, что изучаю полку «Новые поступления», и краем глаза следил за ней.

Она взяла книгу, поджала губы, пролистала и отложила.

— Ещё что-то? — спросила усталым голосом.

Пора уходить, но книги… Я повернулся с вежливой улыбкой.

— Вообще-то, да.

Через пятнадцать минут и пять проверок через плечо — нет ли ищеек с камерами? — я направился в универмаг. Внезапно тёплый аромат свежей выпечки потянул к другому зданию на главной улице.

Пекарня. Витрины ломились от добра: хлебные палочки, булочки с корицей, с джемом, круассаны, черничные кексы, один с шоколадной начинкой… Когда я последний раз был в настоящей пекарне? В детстве рядом с домом была одна, и на карманные деньги я всегда брал булочки с кремом.

Мне нужны продукты. Тут хлеб, наверное, лучше, чем в магазине.

Колокольчик звякнул. Пусто, только женщина за стойкой в белом фартуке, уткнувшаяся в газету. Не поднимая глаз, она пробормотала:

— Доброе утро. Чем помочь?

— Три батона, две булочки с абрикосовым джемом… — я запнулся. Две с корицей? Арина не ест. — Э-э, одну булочку…

Женщина странно посмотрела. Нет, не странно — с тем же подозрением, что библиотекарь.

— Простите, хлеб закончился, — сказала она с натянутой улыбкой.

— За мной и за вами его полно.

— Да, но мы закрыты.

Она подвела меня к двери.

— На табличке ясно написано…

Дверь захлопнулась перед носом.

— …открыто, — закончил я, когда она перевернула табличку с силой, отразившейся в стекле.

Какого чёрта?

Я смотрел на дверь, как идиот. Вот тебе и гостеприимство городка.

Осталось 230 дней.

Поняв, что в пекарню не попасть, я пошёл в универмаг. Тут было людно, никто не бросал подозрительных взглядов и не намекал, что меня узнали. Я держал голову опущенной.

Набрал продуктов и ярко-салатовую овощерезку, которая, судя по упаковке, режет пятью способами, а по цене сломается через пять минут. Починю — ещё одно условие. Увлечённый мыслями о контракте, я ждал, пока кассир обработает заказ, и машинально протянул карту.

— Простите, карты не принимаем.

— Что?

Я присмотрелся. Лет пятьдесят, химическая завивка… О, нет.

— Женщина передо мной платила картой, — возмутился я.

Я параноик? Все дамы с завивкой в этом городе против меня?

— Терминал сломался, — она пожала плечами, даже не пытаясь убедить.

— Банкомат поблизости есть?

— Нет.

Если и был, она бы не сказала. Я выругался про себя и проверил кошелёк. Наличных почти нет. Кто платит наличкой в наши дни? Деревенские магазины…

— Если не можете оплатить, отойдите. Задерживаете очередь, — сказала кассир.

— Мне нужна овощерезка, — я подвинул коробку и карту.

— Я не могу принять платёж! — она толкнула их обратно.

— Боже мой, — раздался мужской голос. — Это Бояри?

Я посмотрел на свою кожаную куртку с золотой вышивкой и на молодого человека в проходе — в сером пиджаке и красных брюках.

— Э-э, да? — ответил я.

— Ты, верно, новичок. Привет, я Богдан, — он протянул руку с искренней улыбкой и повернулся к кассиру. — Тамара Петровна, зачем усложнять человеку жизнь?

— Не усложняю. Сказала, что принимаем только наличные.

— Правда? — Богдан прищурился, но, посмотрев на меня, просиял. — Сколько не хватает? Не волнуйся, отдашь, за углом банкомат.

— Значит, есть? — я многозначительно взглянул на кассира. — Я могу…

— Нет, нет, — Богдан взял меня за рукав. — Нельзя заставлять клиентов ждать. Вот, — он достал две купюры по пятьсот рублей. — Хватит на нас обоих и…

— Дмитрий… э-э, Семёнов, — солгал я.

Тамара Петровна приподняла бровь. Я попытался ответить её же надменной улыбкой.

— Готово, — Богдан взял сдачу и подмигнул. — Овощерезка! Обожаю. Не могу поверить, что вы чуть не лишили его покупки, — он покачал головой, и мы вышли. Я бросил на кассира наполовину подозрительный, наполовину победный взгляд.

— Спасибо, — сказал я на улице. — Не обязан был.

— Может, и нет, но, когда вижу, как Тамара Петровна или сёстры Епанчины кому-то треплют нервы, чувствую, что должен помочь, — ответил Богдан.

— Сёстры Епанчины?

— Так я их зову. Или «Святое курловское трио». Тамара Петровна — ты с ней познакомился, Людмила Владимировна в библиотеке и Екатерина Васильевна в пекарне. Могут быть неприятными.

Я посмотрел вдоль улицы. Библиотекарь, пекарь, кассир. Все испытывали ко мне странную неприязнь, даже не зная меня.

— Не любят чужаков? — спросил я.

— Не думаю. Я видел их гостеприимство — порой слишком навязчивое. Они из тех, кто является с печеньем и запеканками в знак приветствия. Обычно люди пытаются от них отвязаться, а не наоборот.

Я прищурился. Приветствие…

— Они так встречают всех новоприбывших?

— Наверное. Маленький город. Хотя, если меня спросить, почему запеканка? Лучше фруктовый пирог. У меня есть бабушкин рецепт…

— Хватит! — я развернулся к пекарне, в логово одной из «сестёр».

— А банкомат… — Богдан догнал меня.

— Минуту. Подержи, — я передал ему овощерезку и постучал в дверь пекарни.

Дверь приоткрылась.

— Какого… о, — Екатерина Васильевна, увидев меня, скорчила презрительную гримасу.

Я просунул ногу в щель, не давая закрыть.

— Кажется, я понял. Неделю назад, когда я приехал, вы с подругами пытались меня поприветствовать. Приносили еду, но я не открыл. Поэтому вы злитесь?

Екатерина Васильевна скрестила руки.

— Мы старались быть хорошими соседями…

— Дмитрий, — подсказал Богдан.

— Но вам это неинтересно. Видимо, вы из какого-то модного места, где люди друг другу не важны. Мы вас не беспокоим, и вы нас, пожалуйста, не беспокойте.

— Дверной звонок сломан, — сказал я. — Я вас не услышал.

Не знаю, почему мне было важно, чтобы эти женщины не считали меня высокомерным. Может, потому, что следующие месяцы мне придётся покупать еду.

И двадцать пять процентов населения города уже меня ненавидели.

— Ой, — Екатерина Васильевна прижала руку к груди.

— Слушайте, я не хочу вас беспокоить, но хотел бы спокойно делать дела в городе, без помех на каждом шагу. Давайте уладим недоразумение. Могу я пригласить вас всех на ужин сегодня? — я посмотрел на Богдана. — Ты тоже приглашён.

Екатерина Васильевна прислонилась к двери.

— Пожалуй… я не против.

— Ей просто любопытно взглянуть на дом изнутри, — усмехнулся Богдан.

— Договорились, ужин.

Екатерина Васильевна кивнула. Я кивнул в ответ.

— Я бы не отказался от возврата денег, — шепнул Богдан. — Если, конечно, у тебя нет связей, чтобы достать такую куртку со скидкой. Тогда поторгуемся.

Глава 20

Арина

Я вылетела из статуэтки оленя. Максим на кухне распаковывал продукты, а на журнальном столике в гостиной лежала стопка книг.

— Что это?

Максим вскрикнул, и что-то упало на пол.

— Боже! Ты двигаешься, как…

Я приподняла бровь.

— В общем, это для тебя. Из библиотеки. Новые поступления, так что, думаю, ты их ещё не читала… то есть не погружалась в них паранормально.

— Ты принёс мне книги?

— Чтобы у тебя было чем заняться.

Я и так его не сильно отвлекаю. Но всё равно приятно.

— Раньше мне никто не приносил книг, — сказала я.

— Это надо включить в руководство для привидений. Типа совета: если хотите, чтобы ваше привидение было дружелюбным и довольным, жертвуйте ему минимум три книги в неделю.

Я рассмеялась.

— Значит, поездка в город прошла удачно?

— Кстати об этом, — Максим поставил на стойку коробку с изображением безвкусного салатового устройства. — Я пригласил гостей на ужин.

— Ты что сделал?

— Знаю, неожиданно, и мы не обсуждали…

— Замечательно! — я запрыгнула на кухонный стол. — Они милые? Интересные? Я так давно не видела новых людей!

— Арина.

— Верно, опять много болтаю, — я успокоилась и посмотрела на продукты. — Что будешь готовить?

— Ох, я не готовлю. Это не такой ужин. У меня есть вино, нарежу сыр… Почему ты смотришь, будто я не человек? — удивился Максим.

— Ужин должен быть не таким.

— Ещё как должен. Я был на куче таких с фирмой. Всё одинаково: изысканный алкоголь, закуски, ходишь, очаровываешь людей.

— Может, на твоих адвокатских вечеринках. Но здесь люди ждут настоящей еды.

— Цель ужина — знакомства, сделки, договорённости. Потрясающая еда не нужна.

— А цель этого ужина — завести друзей и повеселиться.

Почему он не даёт мне жить через него?

— Так, что у тебя есть?

Он показал стопку жёлтого, белого и зелёного сыра.

— Что-то кроме сыра, — сказала я, не впечатлившись.

— Как минимум два кило курицы, — на стойку шлёпнулся пакет с кусками мяса. — Готовых блюд не было.

— Их потеря — победа твоих гостей. Открой сайт с рецептами, пожалуйста.

— Ладно. Но ничего безумного, — проворчал Максим, поднёс ноутбук к столу и открыл страницу. — Что дальше?

— Ты не умеешь готовить.

Он скрестил руки.

— И что?

— Ничего, — я пожала плечами и скользнула к ноутбуку. — Не волнуйся, помогу.

— Я не волнуюсь. Умею готовить, если захочу. Просто предпочитаю не тратить время.

Я понимающе улыбнулась и исчезла в ноутбуке. Даже на сайтах рецептов ощущался лёгкий привкус еды — что-то содержательное, не только металлический электронный оттенок, который я чувствовала в компьютерах. Я выскочила обратно.

— Вот что приготовим: замаринуем курицу в сливочно-чесночном соусе, обжарим до хрустящей корочки, добавим жареные овощи и пряный рис. Как тебе?

Максим уставился на меня.

— Что? — спросила я.

— Ты говоришь, как шеф-повар с телевидения.

— Я только что проглотила весь сайт рецептов, — я постучала ногой. — Начнём или это выше твоих навыков?

Максим взял сковороду из шкафа.

— Не волнуйся. Я справлюсь.

Спустя три обугленных куска грудки и одну подгоревшую сковороду…

— Насколько я знаю, приготовить курицу не сложно, — я скользила по кухне.

— Рецепт неправильный, — Максим помахал деревянной ложкой, брызнув маринадом на стол.

— Люди всегда винят в неудачах что-то другое.

— Если не рецепт, то что?

— Ладно, — я села на стойку, между мной и Максимом была плита, и свесила ноги. — Попробуем другой рецепт.

Я закрыла глаза, перебирая данные с сайта.

— Можно тушёную курицу в сметанном соусе с луком и чесноком, тефтели, чахохбили в духовке, курник…

— О, нет. Курник не буду, — он ткнул в обугленную курицу. — Бабушка готовила лучший курник на свете. Она явится с того света и оторвёт мне голову, если я провалюсь, — его лицо озарила мечтательная улыбка.

Я дала ему насладиться ностальгией, а затем нанесла удар:

— Значит, признаёшь, что плохо готовишь?

Максим нахмурился и брызнул маринадом на стол, испачкав его.

Я рассмеялась.

— Ладно, без курника.

— Его готовить часы, замешивать тесто. Нет, придумаем другое, — он присел к плите, разглядывая курицу.

Настойчивый. Поэтому я знала, что он — правильный выбор для контракта. Хотя других и не было.

— Погоди! — я спрыгнула со стола. — Плита! Информация о температуре неверна. На третьей странице комментариев Кулинарная Царица пишет, что у неё газовая плита, как у нас. Сначала жарим курицу на сковороде, пока кожица не станет хрустящей, потом в духовку.

— Кулинарная Царица?

— У неё серьёзные тёрки с Ведьмой на Метле, — я мудро кивнула. — Видимо, идут мясные войны.

— Хорошо, пробуем духовку.

— Только осторожно, чтобы не подгорела.

— Знаю, — Максим положил новые куски курицы, ткнул один и нахмурился.

Он даже хмурый выглядит мило.

— Не тесни их. Им нужно пространство, иначе будут тушиться, а не жариться.

— Так пойдёт?

Я подплыла ближе.

— Думаю, да.

— Провалюсь сквозь землю, если гости скажут, что ждали только сыр, — проворчал он, но без раздражения.

— Твои сырные вечеринки звучат скучно.

— Нисколько. Это шанс наладить связи, найти клиентов. Кстати, я встретил свою…

— Кого? — подтолкнула я, когда он замолчал.

Лучшего клиента? Будущего босса? Или кого поближе?

— Никого. Неважно.

Я знала, что не вытяну подробностей, если он не захочет. Поэтому сменила тему:

— Но ты явно пробовал хорошую еду. Курник на той фотографии выглядел восхитительно. Хотела бы попробовать. Да что угодно оттуда.

Максим приподнял бровь.

— Только не ту, что ты сжёг.

— Это просто курица.

— Для меня всё это ново. Кулинария шагнула вперёд за столетие.

— Ты чувствуешь вкус? Можешь попробовать?

Я села на стол.

— Могу погрузиться, но это испортит вкус. Он будет не тот.

— Но внутри ты чувствуешь его?

— Немного, как другие предметы. Кстати, кажется, готова.

Максим коснулся хрустящей кожицы, одобрительно кивнул и отправил курицу в духовку.

— Твои модные тусовщики не поймут, что их накрыло, — сказала я.

Он рассмеялся.

— Ты живёшь в большом городе из телевизора, с высотками из стекла?

— Да. Моя квартира в одной из них.

— Скучаешь по дому?

Максим присел к духовке. Его тон был слишком лёгким:

— Не успею. Ещё семь месяцев, и я вернусь в город.

Я порадовалась, что моя кожа не выдаёт эмоций, иначе он увидел бы уродливый оттенок зависти. Для него это временно. Он не чувствует себя узником. Через месяцы он вернётся к своей жизни и, вероятно, забудет обо мне.

Я представила его квартиру: блестящая белая мебель, к которой боишься прикоснуться, окна во всю стену с видом на мерцающий город. Мне бы не хотелось там жить — я выбрала бы деревенский домик. Но для Максима это реальность. А для меня реальности больше нет.

Впрочем, это неважно. Когда Максим уедет, я тоже покину это место. Если он останется таким же упорным, к концу аренды меня здесь не будет.

Всплеск сожаления. Я бы скучала по таким дням. Но я вернулась к задаче.

— Уже пахнет вкусно, — сказала я с лёгкой натянутостью.

— Чуешь курицу?

— Нет. Просто моральная поддержка.

— Ну, пахнет отлично, даже если я сам это говорю, — он не отрывал глаз от духовки, держась за ручку.

— Если увижу твою бабушку в загробном мире, скажу, что ты приготовил шикарную курицу. Курник или нет.

Мягкость в его глазах снова вызвала сожаление. Я знала, что должна уйти, что так лучше… но мысль, что я больше ничего не испытаю, пугала.

Не слишком ли надеяться, что мы ещё приготовим еду в Великом Запределье?

— Знаешь, — сказал Максим. — Если с курицей всё выйдет…

— А оно выйдет, ведь ты умеешь готовить.

Он кивнул с улыбкой.

— Оставлю тебе кусочек, чтобы преследовать.

— Правда?

— Половину моей порции. После твоей помощи ты заслужила. Из тебя вышла бы отличная хозяйка.

Даже в похвале его голос был резковат — возражения не принимались. Но хорошая хозяйка? Он первый, кто так подумал.

Глава 21

Максим

Столовая и обеденный стол были малы, пришлось импровизировать. Я притащил два кресла сверху и несколько стульев в гостиную, расставив вокруг журнального столика. Шесть мест. Идеально.

Богдан с девушкой Ольгой пришли первыми. Арина уже сидела в кресле, выпрямив спину, сложив руки на коленях и улыбаясь гостям.

Ольга направилась к тому же креслу.

— А, погоди! — я вытянул руку.

Арина посмотрела на меня, потом на Ольгу и пожала плечами.

— Я тоже часть этого, нет?

— Э-э, присядь в другое место, — сказал я. — У этого кресла шаткие ножки.

— Тогда прибережём его для Тамары Петровны, — хмыкнул Богдан.

Я предложил им диван и пошёл на кухню за напитками.

Арина помахала гостям.

— Стоит попробовать, — пожала она плечами.

— Если б они тебя видели, уже бы среагировали, — крикнул я.

— Что? — спросил Богдан.

Чёрт.

— Ничего. Телефон, — я постучал по уху. — Позже, Матвей. Да, ознакомлюсь с контрактом, — я притворился, что вынул наушник, и положил его на стол.

Вернувшись с напитками, услышал стук в дверь. Всё ещё нервничая, я дёрнулся.

Расслабься. Это гости.

— Ведьмы здесь, — сказал Богдан.

— Ты обещал вести себя хорошо, — мягко упрекнула Ольга.

Богдан фыркнул.

— Посмотрим, как они себя поведут.

У трёх женщин была чёткая цветовая кодировка: Людмила Владимировна в ярко-оранжевом платье, Екатерина Васильевна в тёмно-зелёном, Тамара Петровна в синем. Будто кто-то взмахнул палочкой, придав их нарядам строгий вид.

— Ох, как уютно, — сказала Екатерина Васильевна, войдя в гостиную. — Необычно.

— Осторожно со статуэтками, — предупредил я, когда Тамара Петровна чуть не смахнула сумочкой оленя-кабана.