Бесплатный фрагмент - Конструктор: Послание будущего

Вступление

Часто ли вам приходилось задумываться, что все могло сложиться иначе, если бы не ряд ваших решений, обдуманных или спонтанных, вынужденных или нелепых.

Многие месяцы меня убивала идея, я был заражён ей, словно паразит сидел ­где-то в глубине меня. Год пьянства и мук совести дал свои плоды. Близкие опустили руки или приняли решение делать вид, что все хорошо, будто ничего не произошло.

Пока Джон не нашел меня на полу чердака. После убийственной дозы. Тогда я горбатился над планом, способным вернуть мне утраченное счастье. Почему наркотики? Ответ очевиден: алкоголь уже не глушил боль. Все в моей жизни пошло вверх дном, путая прошлое и будущее.

Как же двадцатипятилетний парень докатился до такого? Сложно сказать.

Но начну я, пожалуй, не с этого.

Глава: Начало пути

Я родился в век информации и технологий. Для нас первый робот, прошедший тест Дюринга, стал началом отсчета другой эры. Многие ученые один за другим стали совершать открытия мирового уровня. Встречам и дебатам не было конца. Ученые со всего света ломали голову, пытаясь создать невозможное. Были и безумцы, решившие играть в богов, унеся множество невинных жизней. В итоге после огромных неудач в области генетики и кибернетики многие государства были вынуждены прикрыть эту деятельность надолго. Ограничение душило многих, не давая людям идти вперед. Бесспорно, медицина шагнула далеко, дав надежду обществу, открыв малую часть возможных дверей прогресса.

Закончив с отличием обучение в одном из престижных вузов по изучению временных аномалий, я решил примкнуть к группе молодых ученых и внести свой вклад. В основном работал на полигонах, в госпиталях, больницах. Изучал потребности населения, разрабатывая более совершенные машины и механизмы.

Моей первой сенсационной работой стала разработка нового робоволокна, благодаря которому всего в двадцать лет меня выдвинули в президиум. Мечтая связать свою жизнь с наукой, я не тратил время на пустые развлечения, которые пестрили на каждом углу. Скорее всего, именно это стало основополагающим началом моего успеха. Так сказать, вверил свою девственную натуру науке.

Вот только, сам не ожидая, после окончания вуза я стал одержим желанием помогать людям. Поэтому я отказался от своего направления, решив идти работать не по профессии.

Ко всеобщему сожалению, на месте не стояла и разработка оружия. Пускай значительные конфликты были подавлены, зато разбой и терроры доходили до пика. Люди с ужасом выходили из дома. Для детей были построены специальные площадки, оснащённые высокими плазматическими полями, защищающими от любого вида металла. Позднее систему улучшили до распознавания и психологического состояния человека, это позволяло избежать массы проблем.

Кроме того, почти на всех рабочих местах были установлены робопомощники. Эти роботы обладали навыками обороны и медицины, также могли устранить возгорание и рассчитать риски. Все это разрабатывали, улучшали, преобразовывали в нечто другое выпускники моего вуза.

«Станьте частью большего» — такой слоган мне твердили во время поступления. Кем я могу стать? Кем хочу быть в мире нового будущего?

Задавая себе повторяющиеся вопросы, я сам не заметил, как прошел практику в госпитале и устроился на работу в больницу врачом. Первое время было тяжело привыкнуть к постоянно растущим обязанностям. Хорошо, что я умею вливаться в работу. Просторное место для отдыха, приятный персонал и кафетерий — то, чего я не мог представить, поступая на свою специальность. Как я туда попал?

Мое обучение в вузе было смежным, поэтому вместо роботов я выбрал людей. Смена факультета мне кажется правильным решением. Я был доволен тем, что имел, ценил это. Любимое кофе каждый день, общительные коллеги, скучный кактус на окне. Все это оставалось неизменным, пока шли однообразные дни. Поглощённый своим образом жизни, я стремился к совершенству, проходя стажировку на новых местах. Мысли, скрученные в трубочку, отвлекали, пока я пытался сосредоточиться, заполняя документы.

Помню, как на фоне шумели новости на весь город: «Просим всех граждан ознакомиться с новыми правилами посещения зон B и С в вашем регионе. Часы приема родственников были изменены, также внесены новые поправки в закон С137»

С137 — шутка над учеными.

— Запретить эксперименты в области биокибернетики смешно, — подумал я, раскрутив мысли в голове. –Группа недоучек возомнила себя богами, убив немало человек.

— Плевать — добавил я, вытянув руки, уверенный в том, что закон всего лишь прикрытие для государства. Эксперименты на людях и дальше проводят, тщательно скрывая это поправками, о которых власти не сообщают гражданским. И лишь одному Богу известно, какие лазейки для себя они внесли в закон С137. Гул, стоящий в ушах, мешал мне работать.

— А ведь есть люди, которые считают, что живут в чистом и непорочном обществе будущего, не замечая, как все давно прогнило и смердит, — прижав руку к щеке, сказал я в приемной. — Как мы к этому пришли?

Власти создали целые районы за городом, куда сгоняют всех неугодных граждан. Это мне было далеко до лампочки. Какой смысл беспокоится о том, чего я не в силах изменить? Быть обычным винтиком в устоявшейся системе проще, чем ее сломать. Все уже привыкли: нестабильные подростки обязаны проходить проверки после наступления шестнадцати лет и так до восемнадцати.

Выявили психические отклонения — назначим курс лечения, под конец которого повторная экспертиза. Если улучшений нет — ребенка на списание. В ­какой-­нибудь сектор на отшиб. Конечно, взрослые и старые не исключение. Сначала проверяли раз в год, но, когда все взбунтовались, ввели новый закон — проверки, по требованию. Представьте, к какому расцвету коррупции это привело, ведь тот, у кого есть деньги и связи, может быть спокоен.

Все обещали золотое будущее, описывая волшебство жизни без страха.

— Грядет новое время, перестаньте бояться будущего, пройдите тест уже сегодня!

— Оставьте сомнения, хватит ждать, что ­кто-то выпрыгнет на Вас с ножом!

Кричащие стенды захламили улицы, рободевушки не давали прохода на улице. Просвистывали слухи и о том, что, когда еще только принимали закон, людей заманивали голосовать плотскими утехами. Конечно, ни о чем не рассказав.

Все это было не более, чем иллюзией, сказкой в сравнении с реальностью.

Выезжая по работе в приемные часы, я видел, как люди стоят за оградой будто зомби. Холодок бежал от картины. Толпа с пустыми глазами, слоняющаяся без цели. Никто не подходил близко, все наблюдали издали. Ведь каждый знал, что забвение в этих секторах неисцелимо. Не важно взрослый, ребенок, старик. Для тех, кто попал туда, пути обратно нет. Живые трупы особо опасных людей.

«Лучше бы оставили тюрьмы», — подумал я, отводя взгляд. Это было как раз до новых поправок в законе, разрешающих родственникам лично навещать родных. Жаль только толку нет. Будь то брат, сват, отец или сын — он тебя не вспомнит, даже если ты придёшь туда лично. Все, что ты получишь, — неутихающую боль под ребром.

Нейро — вот ответ. Гуманное и благородное решение общества для неугодных.

Что до стражей порядка, они стали в свободное время глушить остаточное чувство вины, болью раздающиеся от их порядочного прошлого, в алкоголе и недорогих развлечениях.

Я провел остаток дня в своих мыслях, и мне стало тошно от самого себя.

— Пора выдвигаться в сторону дома, — подумал я, закрыв приемную, мысленно отстраняясь от шумного рабочего дня.

— Опять похоже пятно посадил, — отметил я, оставив свои вещи и белый халат в раздевалке.

Приятное чувство свободы, когда после работы спускаешься в ближайшее метро. Наверное, ­что-то настолько гениальное еще не скоро придумают. Меня всегда удивляла и завораживала подземная жизнь. Первая линия метрополитена длиной 6 км была построена в Лондоне, а запущена 10 января 1863 года. Сейчас 2057 год, и пускай метро очень сильно изменилось, меня до сих пор трогает, что люди того времени смогли обуздать стихию и создать ­что-то настолько немыслимое и грандиозное. В 2033 году были предложены надземные трубы для передвижения, но эту идею быстро задвинули, ведь зачем создавать ­что-то новое и тратить кучу средств на реализацию, если можно отдать дань уважения предкам и доработать то, что имеем. Дрожь накатывает сама собой от мысли, каким пугающим было тогда метро.

— Как шумно, — выдохнув с облегчением, подумал я и спустился ниже.

В одном я был уверен: ничто так не успокаивает, как голос всем знакомой незнакомки на платформе.

— Здорово, — пробормотал я, поняв, что долго ждать нужного состава мне не придется. Они довольно часто отправлялись по ветке в Бристан. Хоть в целом с местом жительства мне не очень повезло, веди приходилось наслаждаться комнатой на душном чердаке в одном из бедных районов, отведённых для кабаков, зато по пятницам на платформе мне не приходилось задерживаться от слова совсем.

За время практики и обучения я мигом освоился, привыкнув к дорогому и приятному парфюму, исходящему чаще всего от мужчин, направляющихся со мной в Бристан.

Меня не задевало и то, что путь до моего чердака проходил через бордель. Печалил только факт, что мужчины из метро почти всегда провожали меня до дома.

К слову, даже в сфере интимных услуг почти все заменили роботы. Даря полный спектр удовольствий, такие утехи быстро завоевали рынок. Пускай спрос на обычных девушек и не упал, их услуги стали отличаться в цене.

Я никогда бы сюда не заглянул, если бы не коллега Тод, который потащил меня туда, как только узнал, что я ищу жилье. Стараясь не думать, как он узнал об этом месте, я внушил себе, что снимаю жилье у его знакомой.

Поначалу шум отвлекал от работы, но меня устраивала недорогая аренда. Даже подрабатывая ассистентом хирурга, я получал немного. Со временем привыкнув, даже познакомился с Инесс.

Я словно вечно жил на чердаке, не обращая внимания на окружение, пока один из клиентов борделя не начал высказывать свое недовольство работой Инесс.

— Приличное заведение? Да мне после ремонта этой мастерицы чуть новый хер мастерить не пришлось, — горланил клиент сервиса, раскрасневшийся то ли от стыда, то ли от злобы. –Только приведите мне эту чертовку, я ей по горло сам засуну то, чего она меня чуть не лишила.

В общем, это был очень шумный скандал, который я запомнил яркими урывками, проходя мимо после работы.

Тогда даже охране пришлось выводить устроившего бунт клиента чуть ли не с пинками.

Мне, конечно, были совершенно до лампочки неудовлетворённые клиенты и их утехи. Но напуганный взгляд Инесс, стоящей напротив мужчины, въелся мне в голову. Тем же вечером она постучалась ко мне на чердак. Все в округе меня хорошо знали, как и то, кем я был, — врачом. Инесс не стала исключением, придя ко мне за помощью, как к специалисту.

Был уже поздний вечер. Открыв дверь после долгого непрерывного и громкого стука, я увидел Инесс в порванных колготках с заплаканным лицом. Заткнув меня одним своим взглядом, Инесс вошла.

В тот вечер она не обмолвилась со мной не словом, но я и так все понял, осмотрев ее ноги и руки, покрытые ссадинами и ушибами.

Больше всего в этой истории пострадали руки девушки.

— Ты понимаешь, что не скоро сможешь вернуться к работе? — держа ее за отбитую кисть, тихо проговорил я. –Тут явно перелом нескольких костей.

С ее круглого припухшего лица покатились слезы. Непривычной тишине на смену пришел вой. Хлюпая носом, девушка вздрагивала, щелкая зубами. У меня всегда было тепло и сухо, но от этого ощущение влажности в маленьком квадрате стало резко увеличиваться. Заливая мой пол соплями, Инесс продолжала молчать.

— Не переживай, я помогу тебе, — чуть громче добавил я.

Уверен, даже готов поспорить, что это было дело рук того урода, хотя даже спустя время она отказалась говорить о том, что тогда произошло.

Через два дня после обещания ей помочь я украл препарат R40 из больницы, впервые нарушив закон. Такие лекарства были по карману далеко не каждому специалисту. Сказал ли я об этом ей? Конечно, нет.

Несмотря на высокую цену, уколы R40 были очень распространены, они ускоряли заживление любых тканей, в том числе и костных.

Спустя неделю Инесс вернулась к работе, а в благодарность помогла мне, предоставив для экспериментов несколько конечностей от робоженщин, за которыми я впервые спустился к ней в мастерскую. Я, конечно, догадывался, как это противно. Но увидев несколько раз вживую, стал намного реже спускаться к ней, хотя это и позволяло мне проводить на них тесты своих прототипов. В то время ­что-то еле уловимое, но грандиозное созревало у меня в голове. Кроме того, лишняя работа помогала, когда я находился в поиске музы.

После того, как я помог Инесс, я сам не заметил, как сблизился с ней. Мне приносили легкость ее рассказы о проблемах на работе, с которыми она борется. Иногда, проходя мимо, я заглядывал посмотреть, как идут дела. Несмотря на сложности, она никогда не теряла своего женского шарма. Волосы Инесс всегда были убраны в аккуратный пучок, который она иногда поправляла, отвлекаясь от робота, над которым работала.

У нас было не много общих тем, но все равно она мне стала как сестра. Меня, бывало, даже посещало странное чувство, будто она была и раньше. Храбрая, заботливая, любящая сестра, защищавшая меня.

Но больше всего в Инесс меня поражала ее религиозность. Такая тяга к Богу казалась мне несовместимой с ее работой. Меня это искренне удивляло. Ее жгучие рассказы, наполненные любовью к семье и родным, наталкивали меня на мысли об одиночестве. Ведь, к сожалению, из родни у меня был только старый отец, да и то он лишь изредка выходил на связь, после того, как я не оправдал его ожидания о моем будущем.

Что касается матери, ее знать мне не довелось. Она умерла во время ограбления. Удивительно, не правда ли? Будущее защищённости, безопасности и вот — ограбление. Это долгое время меня это тревожило и грызло изнутри. Но если я спрашивал отца подробнее, он отмахивался. По нему всегда было видно, насколько это больная тема. Как и тема отца для Инесс. Она старше меня на три года, но все равно часто ведет себя как маленькая девочка, обижаясь на мои слова.

Больше всего ей не нравилось, когда я говорил, не подумав. А такое случалось довольно часто. Один раз я умудрился сказать:

— Жуть, да кто такую захочет, ты в тысячу раз красивее.

Дернул же ­кто-то меня за язык сказать такое, пока она разбирала очередного робота. И то, что я ее и правда считаю очень красивой, меня не оправдывает. Прислушиваясь к ее мнению и считаясь с ним, я старался больше не трогать неприятные для нее темы, сдерживая свои неуместные высказывания в некоторых вопросах.

Я видел запал в глазах Инесс, что бы она ни делала. Это словно манило меня остаться подольше в подвале, где она работала. Там было светло и достаточно просторно, но я все равно не мог долго находиться в той атмосфере. Повсюду валялись искорёженные после утех куклы, ждущие своей очереди на ремонт. Даже тошно было представить, через что им приходилось пройти, чтобы попасть сюда.

Глава: Грянет гром

Мой дорогой друг Джон недолюбливал науку, для него она была крупной рыбой ему не по вкусу. Все эти робоняни, помощники были ему чужды. Есть полная пинта — есть диалог. Все просто.

Встретился я с ним, когда помогал в одном из отделений физиотерапии.

Джона привезли к нам в госпиталь без правой ноги. Вдаваться в подробности он не любил, поэтому как он получил травму я узнал позднее. Случилось это на полигоне — обычное безопасное испытание.

— Давно было пора доверить проверку новой военной техники робосолдатам — рявкнул недовольный медбрат, занося тело в палату. Все знали расклад армии: доверять роботам — не доверять себе.

Удивительно, как власти с пеной у рта урезают права и зарплаты ученых, врачей, зато спокойно относятся к этому. Позволить проверять новые боевые разработки на людях, надеясь, что все пройдет гладко. Полнейшее безумие!

Через меня проходила куча народа, но, как правило, никто не цеплял, они приходили, мы им помогали, и на этом все. Люди бесследно исчезали из моей жизни. Когда к этому привыкаешь, жизнь становится проще. Зачем привязываться, сочувствовать? Про Джона я тоже так думал: еще один, бесследно пропадающий странник.

Зайдя в палату, я увидел, как он сидит в скрюченной позе на кушетке. Смутило ли это меня? Конечно. Я глубоко вдохнул, чтобы позвать медсестру. Он вдруг перебил меня, промычав:

— Док, сделай ­что-нибудь.

Я точно знал: при таком ранении вкачивают лошадиную дозу снотворного и это пугало меня до дрожи.

Глаза Джона горели алым цветом, белки заполнила кровь, а по щекам текли крупные слезы. Он держался двумя руками за бинт, сильно сжимая то, что осталось от его ноги.

Его хриплый голос, замученный болью, до сих пор в ушах стоит.

К сожалению, из-за запрета нейронауки врачи могли только пообещать хлипкий протез и обезболивающие на всю оставшуюся жизнь. А что до жизни, все знали: у таких солдат она была совсем недолгая. Посвятив себя Родине, они получали рано или поздно травмы, не совместимые с жизнью. Уверен, были и те, кто сходили с ума от своей беспомощности. Знавал я и таких, кто шел ва-банк, продавая свое тело на эксперименты. Во благо государства, конечно же. От этого все мне казалось пустым. Передо мной сидел парень с целями и идеалами, которые привели его в тупик.

— Поражающее детское легкомыслие, — подумал я, глядя на него.

Высшее военное образование довольно дорогое удовольствие, без которого мечта о высоком звании все равно, что ребячество, и, даже зная это, он пытался сделать карьеру таким дурацким способом: броситься на полигон без подготовки, думая, что все обойдется.

Уложив его на кушетку, я проверил показатели. Болевой порок почти превышен.

— Как быть? — спрашивал я себя, метаясь по палате. — Да как при такой боли ты в сознании?

Ужасала одна только мысль, что он может умереть от травматического шока.

— Тебе же уже ввели двой­ную дозу анестезии! — добавил я, изучив его мед карту.

Я не понимал, как это возможно. Внезапно меня словно поразила молния, побуждающая начать действовать. В моей практике не было людей, которые даже после одной дозы были в сознании, а тут ввели две.

Нужно было ­что-то срочно предпринимать. Нажав кнопку вызова бригады, я выстроил в голове фронт работ. Мне необходимо было остановить кровопотерю, уложив его обратно на кушетку.

Традиционным органом боли считают так называемые ноцицепторы (это нейроны, которые реагируют на повреждающие и потенциально опасные стимулы, посылая сигналы «возможной угрозы» в спинной и головной мозг). Чтобы провести операцию с минимальными рисками, сохранив ему жизнь, мне пришлось послать электонейров в мозг для устранения нервной активности. Этот шаг был очень ответственный и не менее опасный. Проводя такие вмешательства, мы обязаны получать письменные согласия от пациентов. Но Джон уже был не в состоянии давать ­какие-либо согласия, а уж тем более писать их. Парень становился похожим на выжатый лимон, пролежавший несколько часов на солнце. Поэтому, подлетев к его койке, я без раздумья поставил согласие его рукой, вслух надиктовывая заученный текст.

Сноска из учебника биологических наук.

[Роберт Низка 2053: 1005]

«Электронейро- Вещество с маленькими нанороботами, размер которых близок к кровяным тельцам. Нанороботы нейро были разработаны немецким ученым Майер А. С. на космической станции МИГ. Изначальное применение неизвестно. После 2050 года применяется в медицинских и научных целях. При длительном воздействии на мозг нейро почти полностью прекращает его активность. В медицине также применяют для помощи людям с психическими отклонениями. „…“ Замедляет работу мозга.»

Не думал, что интерес к книгам Роберта окажется полезным. В основном я редко бывал в библиотеках и редко там читал. Сами понимаете, век технологий.

Одно мне стало понятно еще в вузе — общество считает многие вещи гуманными, пока это выгодно.

Как бы то ни было, моей главной целью было сохранить Джону жизнь. Мозг — это паутина, где каждая нить имеет свое значение и место. Малейшая ошибка могла привести к необратимым последствиям. Сложность заключалась в том, что мне нужно было успеть отключить электронейро после того, как заблокируется нервная система, напрямую, через мозг, но при этом не позволить нейро поразить полушария и нарушить мозговую деятельность.

Набрав необходимое количество жидкости по таблице Майер в шприц, я без лишнего колебания ввел его в поясничный отдел позвоночника, где находится эпидуральное пространство. Это была ювелирная работа, на выполнение которой потребовалось больше времени, чем я планировал.

Когда бригада влетела в палату, я уже вывел всех нейро из строя магнитным импульсом.

Показатели приходили в норму, пока медики готовились провести операцию. Теперь все зависело от бригады.

— У вас будет не больше часа на установку протеза.

— Не переживай, мы успеем раньше, чем они с переливанием крови, — буркнул Тод, указав пальцем на медсестер, охающий вокруг него.

Выскочив за дверь, я замер. Руки коченели, пока к коленям прокатывала дрожь. Знакомые серые стены больницы плыли перед глазами. Осознание. Я еще никогда до этого не видел столько крови. Она хлынула на пол, после того, как Джон поднялся. Только сейчас я осознал, как ударная волна запахов шибанула через нос в голову. Успокаивая себя, я сказал:

— Сделал все, что мог.

Так ли это? Я не знал. Было ли это мое осознанное решение как врача, успел ли я в суматохе взвесить все за и против? Может я выбрал очевидное решение, не копнув глубже, — не знаю.

— Парень остался без ноги, а если еще и я ошибся, это конец, — пробормотал я, прижавшись спиной к пыльной стене коридора.

Опустившись на пол, скользя, я завис.

— Я никогда, этого не делал, но ­отчего-то мои руки все знали, голова понимала.

Нормального человека вырвало бы на месте от такого зрелища. Ясный рассудок, нужные воспоминания из книг.

— Похоже я перетрудился, — поднимаясь с пола, заключил я.

Люди, проходящие мимо, старались не замечать меня: лишь повернув голову, они отворачивались.

— Черт! Дерьмо! Я весь в крови, — морщась и придерживая руками карманы халата, кричал я. — Точно! Еду домой.

Спустившись по широкой лестнице, я завернул вниз. Любимый блок дезинфекции. Вот он, врачебный рай.

Небольшое пространство, наполненное светом и чистотой, приветствовало меня. Несколько больничных блоков уборщиков стояли на подзарядке в углу комнаты. Мне нравилось это место, тихо и одиноко.

— Чур! — перепугано закричал я, глядя на роботов. Холодная, тяжелая клешня схватила меня за край халата, буквально затягивая меня в тиски.

— Срочно! В обработку! На халате обнаружены биологические следы!

Повернув голову, я увидел Галю. Конечно, так ее никто не звал. Большой и тяжелый робот первых моделей получил это имя от меня.

— Галя, ты меня напугала, я сюда за этим и пришел, –оправдываясь, проговорил я, вырываясь из ее хватки.

— Прошу обращаться по форме, — скрипучий голос, трещал, разжимая хват.

— Скорее, отдай! Биологически опасное оружие! –прожужжала полукруглая бочка на колесах с выпирающими глазами.

— Держи, держи, не волнуйся, а то взорвемся еще, — улыбаясь, сказал я. Внешний вид старой модели у меня вызывал умиление. В ее код прописали заботу о сотрудниках. Учли наше долгое пребывание на рабочем месте, ночные смены. Новые роботы более компактные, экономичные, но они никогда не принесут вам кофе, не разбудят, если попросишь. Галя — мама нашей больницы. Пускай и шумная.

— Объект получен, приступаю к процессу обработки, — открыв люк второй клешней, она закинула внутрь себя мой халат, защелкнув отсек. Внешне это было похоже на барабан стиральной машины.

— Готово! — довольно моргнув на меня, добавила Галя. Наклонившись, я увидел, как остатки моего белого халата догорают от вспышки.

— Спасибо, Галя, — поморщившись, сказал я. — Старая модель, что поделать.

— Доброго дня, Маркус, — добавила Галя, выключаясь.

— Обиделась, что ли? — подумал я. — Галя, а очистить систему? — стуча по блоку, спросил я.

Без ответа.

— Ладно, я ушел, передай это Тоду, — сказал я по дороге к лестнице.

Сегодня с Инесс запланировали выпить пива, поговорить, но настроения совсем нет. Голова гудит и так. Добравшись до своего родного чердака привычным маршрутом, я ­наконец-то мог выдохнуть. Знакомый шершавый низкий стол. Прикроватная тумбочка, с лениво растущим папоротником.

— Что может быть лучше! — глубоко вздохнув, сказал я, растягиваясь на своем матрасе на полу. — Минимум роскоши, больше дела.

— Опа! Кого я вижу! — улыбающееся лицо Инесс показалось в люке. — А что это мы не на работе? Уволили наконец?

— Сплюнь! — поморщился я.

— Я тебя раскусила! Ты вспомнил, что сегодня за пиво плачу я, поэтому пришел раньше, — поднимаясь, Инесс продолжала говорить, тыча в меня пальцем. — Чтобы больше выпить!

— Вот какого ты мнения обо мне! — закрывая лоб рукой, пробормотал я.

— Так, поняла, ­что-то случилось, — она села рядом, опустившись вниз, слегка отодвинув меня. — Рассказывай, пока нет завала снизу.

— Сегодня привезли парня, наш ровесник. Без ноги. Кровь хлестала, он в сознании и смотрит, — я говорил чуть дыша, закрывая лицо руками.

— А ты что? — взволнованно спросила Инесс, придавив меня ладонью. — Ничего, если растерялся, запаниковал, это нормально. В такой ситуации каждый бы испугался.

— В ­том-то и дело. Я все знал, был спокоен, — подняв руки перед собой, продолжил. — Вот эти руки все знали, делали.

— У тебя просто шок, это нормально, поспи и все, — похлопывая по ноге, подбадривала она.

— Ты не понимаешь, это не шок, а безумие ­какое-то.

— К безумию, которое тоже не вечно, привыкаешь, –придвинувшись ближе, она перенесла руку на лоб. –Жара нет, уже хорошо.

— Инесс, к тебе пришли, спустись принять! — знакомый звонкий голос смотрительницы дома Трей отвлек нас от разговора. — Да поживее!

— Иду, иду, — в ответ крикнула Инесс.

— Как и договаривались, я зайду вечером, — кивнув, прежде чем уйти, добавила она.

Может она была права, мне и правда нужно отдохнуть. После нескольких ночных смен на меня накатывали бессонные ночи. Еще раз размяв кисти рук, я повернулся на бок. Веки слипались сами собой.

— Я еще никогда так быстро не засыпал, — подумал я, проваливаясь в сон. Сквозь дремоту я чувствовал, как меня прошибает пот. Покалывание от кончиков пальцев на ногах раздавалось дрожью по суставам. Ощущение отдыха напрочь отсутствовало. Казалось, я не сплю, а лежу, прикрыв глаза.

Внезапно я вскочил.

— Я знаю, что делать! Могу ему помочь, — подбежав к своему столу с тусклым освещением, я придвинул лампу. — Но как? как? А если… — я продолжал ­что-то неосознанно царапать на планшете.

— Нет, не пойдет, каркас не выдержит, — дергая головой и крутя изображение, я топтался у стола. — А что, если добавить это сюда?

— Ты уже проснулся? — встревоженно сказала Инесс, стоя за моей спиной.

— Прости, совсем тебя не заметил, — ответил я, не обращая и дальше на нее внимания. На мое плечо опустилась ее теплая рука.

— Что это? — она говорила, встревоженно наклонившись. –Ты серьезно? — недовольный голос, словно рычал на меня. –Маркус, это не законно! Ты же знаешь.

— Могу ему помочь, и я это сделаю! — отвлекшись от чертежа, глазами кольнув Инесс. — Или ты хочешь, чтобы я оставался в стороне как все остальные? — захлебываясь эмоциями, я продолжал. — Как те пустые врачи, которые не спасли твоего отца! — черт, дерьмо, прости меня.

Инесс плюхнулась рядом на матрас, закрывая глаза.

— Ты правда это сможешь сделать? Марк, ты уверен? –потирая руки, будто пытаясь согреть их, спросила она.

— Уверен.

— Откуда ты, черт возьми, можешь быть уверен! — резко вскочив, воскликнула Инесс, ударив по столу. Она с трудом сдерживала слезы. Я видел это отчетливо, пока ее лицо находилось напротив меня.

— Что у тебя есть? Твой опыт не стоит грамма [1] нентола. Как такой специалист сможет провернуть это?

— Смогу, моего опыта хватит, — я говорил уверенно, но Инесс была права. Все против меня: закон, связи, отсутствие опыта, ресурсов. Так отчего во мне такая уверенность?

— Откуда это в тебе? — ударив по затылку буркнула она. –Вечно совать жопу в чужие беды, — вздохнув, она добавила. –Ладно, показывай, что имеем. Впрягаться так всем.

— Здесь, если взять старые детали, будет вечный клин. Но если вовремя смазывать хорошим маслом, то сойдет, — палец скользнул ниже. — Смотри, здесь потребуется дополнительная опора или хороший каркас. Как крепить планируешь?

— Ты мне, наверное, не поверишь, но — легким движением отодвинув чертеж, я показал ей комбинацию нейростиматического кода. — А я его не буду крепить, будем приживлять.

— Твою мать, — округлив глаза, сравнивая расчеты, Инесс замерла. — Да у нас тут еще и уголовочкой попахивает.

Дергая бровями, она продолжала:

— Марк, ты забыл, совмещение органического с неорганическим запрещено.

— Проверь расчеты, все точно получится.

— Все это на бумаге. Какие риски. Марк, тот парень живой, –несколько раз ударив меня по лбу, она повторила. –Жи-вой, он жи-вой, Марк!

— Да все я понимаю, — вздохнув от осознания, что мне придется повторить любимую фразу отца, я добавил, — лучше сделать и пожалеть, чем жалеть о несделанном.

Еще раз посмотрев на меня, не сказав ни слова, Инесс перевела взгляд на планшет.

— Здесь добавь сменный паз.

— Зачем? — в недоумении спросил я.

— Маркус, ты что, думаешь после двадцати люди не растут?

Потупившись, я молча добавил корректировку.

Тишину комнаты разрядил громкий звон.

— Ответишь?

— Желания нет, — встревоженно ответила она, отклонив вызов.

— Это опять Стив? — сказал, я продолжая царапать планшет, не отрывая глаз.

— Угу, — с тоской промычала Инесс, отойдя от стола. — Он в последнее время опять взялся за старое, хотя обещал, что больше не будет, — словно мишка, переваливаясь, она доковыляла до блока в углу.

— Как хоть ты дотащила целый блок пива одна? — удивившись, спросил я, только сейчас заметив его у книжной полки.

— Знала, что разговор выйдет длинный, — сказала она, открыв бутылку.

Остаток тихого вечера мы провели вдвоем за разговорами. Инесс рассказывала о своих проблемах с парнем, иногда поправляя мою работу. Они были долго в отношениях, больше трех лет. Меня раздражали ее рассказы о его постоянных изменах и вечерах с друзьями. Раздраженный от непонимания того, что твориться у нее в голове, я чаще молча слушал, не давая пустых советов.

Как можно терпеть, а главное любить того, кому на тебя плевать? Возможно, это было связано с тем, что она ждала от Стивена искупления. Прощала его всякий раз как Дева Мария, веря, что придет тот самый благодатный момент. Искупление, раскаяние и чудо.

Надежда — наш дар и проклятье. К­то-то может прождать всю жизнь, так и не поняв, что не жил.

Ни разу за жизнь не испытав сильного влечения к ­кому-либо, я считал себя любимцем судьбы. Находясь в зоне своего комфорта, какой я мог дать совет? Разве только как поливать Боба, стоявшего у моей кровати. Одно я был обязан сказать.

— Инесс, прости меня еще раз, за отца.

— Ты же знаешь, я очень долго росла в приемной семье, –сказала она, пожимая плечами. — Со временем мне даже стало не интересна жизнь моих настоящих родителей. Пока не пришел он: высокий, красивый, добрый.

Сев рядом с ней, я замер, молча слушая.

— Мои первые воспоминания об отце были очень яркими, несмотря на юный возраст, — взгляд Инесс опустился на пол. — Я не рассказывала тебе, но я чувствую и свою вину в его смерти. Когда он забрал меня от опекунов и я стала жить с ним, поначалу, конечно, я очень злилась на него, спрашивая себя: почему он отдал меня? Я была не нужна ему? Отец уже позже рассказал, что по ошибке его поместили в лагерь, где он находился, пока виновный человек… — несколько перебивающих всхлипов, опередили слезы.

— Хорошо, что тогда он еще смог избежать Нейро, –добавил я, пытаясь ее успокоить.

— Время с ним пролетало так незаметно, что я и не обратила внимание на его состояние. Жила, не отказывая себе ни в чем, забыла про все ценности, кроме денег. Каждый раз, когда я беспокоилась о его здоровье, он либо отмалчивался, либо отшучивался про грипп.

Ее плечи дергались, пока слезы капали на колени.

— Моя вина в бездействии.

— Ты не виновата, он сам решил скрыть от тебя свой рак легких, — сказал я, обняв за плечо, пытаясь остановить всхлипы.

— Тут ты прав, он это старательно скрывал. Даже умирая, не хотел, чтобы я это видела. «Милая, я по работе», — вот, что он мне сказал. Друзья отца просили меня не винить себя, продолжая верить, что на все воля Божья, — мокрые щеки отражали тусклый свет от лампы. — После его смерти я отказалась от всех его сбережений и решила найти свой собственный путь.

— И тебя занесло сюда? — улыбаясь, сказал я. — Такое себе место, — пытаясь ее отвлечь. –Да уж, без образования сложно найти хорошую работу.

Она метнула в мою сторону пронзительный взгляд и, выдержав паузу, внезапно рассмеялась

— Ты серьезно? У меня высшее мехотехническое образование, — подскочив, сказала Инесс, смеясь. — Марк, я не такая глупая, как ты думаешь!

Глядя на мое раскрасневшееся лицо, она еще больше захохотала, закрывая рот рукой.

Напряжение спало, мы оба словно смыли в унитаз давно наболевшие чувства и переживания.

— А неплохо, может надо почаще повторять такие разговоры по душам, — вопросительно посмотрев на меня, предложила она.

— Ага, только пива в следующий раз бери больше, — допивая бутылку, добавил я.

— Да так с тобой разоришься, даже если раз в неделю сидеть, — недовольно сказала Инесс, посмотрев на упаковку.

— День душевных разговоров по вторникам, — задумчиво вбросил я. — Звучит неплохо.

— Вот и ладненько, — подтвердила она, многозначительно вытянув руки, направив ладони на меня.

Ее голос звучал мелодично и протяжно, успокаивая меня.

Глава: Странное дело

Когда мы начали разработку ноги для Джона вместе с Инесс, мне пришлось позаимствовать часть материалов из лаборатории и хирургического отдела. Понимал ли я, что это противозаконно? Безусловно. Знал ли, на что иду? Конечно.

Две ночи подряд, пока Джон приходил в себя, мы делали точные расчёты, буквально по миллиметрам просчитывали натяжение волокон. Дополнительные замеры мне пришлось провести, пока Джон лежал в больнице.

Полностью изучив его организм вдоль и поперек, нам удалось добиться желаемого результата.

Материал, из которого мы делали протез, был очень прочный, а благодаря мастерству Инесс выглядел словно настоящая нога. К выписке одноногого пирата бионога была полностью готова. Результат удивлял.

Реабилитационный период затянулся, дав мне возможность с ним поладить. Его тяготила окружающая атмосфера. Больничный шум, капельницы и вечная бумажная волокита, пускай она теперь и была на мне. Поймав момент, когда в палате никого, я нырнул туда поговорить с ним.

— Я понимаю, Джон, что ты можешь не согласиться на такое. К тому же это выходит за пределы закона и даже новых поправок на его расширение, но…

— Согласен, — сказал он, глядя на псевдоногу.

— Я еще даже не договорил, — встревоженно буркнул я.

— Все равно! — армейски сказал он, не переставая кивать и жать мою руку. — Не в моих интересах останавливаться на достигнутом, я почти накопил деньги на военный институт, ради чего? Чтобы тут сдохнуть, как скот, — фыркая, он встал с кровати. — Нет уж. Без боя я не сдамся, сраный мир. Ты еще нагнешься передо мной раком! — сжав кулак, он тряс им в окно.

Внезапно мне показалось, что сжался у него не только кулак.

— Маркус, знай, я непростой человек, если цель окупает средства, то я и голую жопу к ежам засуну.

— Глубокомысленно, надо будет записать, — я поперхнулся смехом от его серьезности.

— Если все получится, я тебе буду по гроб жизни обязан, –продолжал говорить Джон, стоя напротив окна. — А если нет, то ты мне — гроб. Это простая математика.

— Все получится, готовь свою жопу к ежам.

На всякий случай мы вышли из больницы в разное время. Я знал, что он будет ждать меня в метро. Как итог, ждал его я. Джон хромал и передвигался с невыносимой болью. Всю дорогу он засыпал меня вопросами о том, что и как будет. Ему было страшно. Мне тоже. Дорога казалась дольше, чем обычно. И почти все время пути я проклинал такси, отказавшее нам.

— Мы не доставляем в ваш район.

Так бы и говорили: мы не поедем в Бристан, чтобы лишний раз не светить своим брендом в неблагоприятном месте.

Скрип его ноги бил по мне до мурашек.

— Как хорошо, что мы скоро тебя избавим от этого, –протараторил я, указывая на ногу, сидящего напротив Джона.

— Надеюсь, — пихнув руки в карманы.

— Кажется, тебя, — добавил он, кивнув на браслет.

— Где вы потерялись? — недовольно спросила Инесс, когда ее голограмма высветилась в вагоне. — Уже все готово!

— Мы уже в вагоне, еще пара минут пути, — кивнув, ответил я.

— Жду вас, мальчики, — завершая диалог, она резко потупилась. –Вот еще, я Трей сказала, что Джон твой брат. Мало ли, что подумают.

— Оп, отключилась, — отодвигая браслет в сторону, сказал я.

— Н­аконец-то меня будет оперировать красивая, грудастая медсестричка, — буркнул Джон, закинув руки за голову.

— Это ты про Инесс? — улыбнувшись, спросил, я.

Джон выпрямился и уселся рядом со мной.

— Сейчас ты разговаривал с Инесс?

— Да, — кивнув, четко ответил я.

— Тогда о ней, — потерев подбородок рукой, Джон нахохлился. — Да я женщин за версту чую, она точно обязана быть с пышными формами.

— Есть у меня одна хорошая знакомая с пышными формами, Галя зовут, — смеясь, сказал я, глядя в глаза Джона, наполненные вопросом. — Да Инесс плоская, как доска.

— Отстой! — откинув назад голову, он говорил, глядя в потолок. — Чего раньше не сказал!

— Ты бы тогда не согласился? — усмехнулся я. — Тебя что, только пышные формы волнуют?

— Конечно, нет. Главное, чтобы человек был хорошим, –погрустнев, ответил Джон. — Такая мечта загублена.

— Прямо на корню, — добавил я, смеясь и опираясь на колени.

— Ну ладно, шутки шутками, но какая она? Мне же до жути интересно, — пробормотал придвинувшийся Джон.

— Дай-ка подумать, — задумчиво я сказал. –Ну, она веселая, ко всему относиться с нужным тактом, — продолжая описывать, я загибал пальцы. — Что касается работы, тут ей вообще нет равных.

— Так, понятно, у вас ­что-то было? — пристально глядя на меня, спросил он. — Марк, ты мне тут не юли.

— Джон, ты чего, она мне как сестра, — в лоб ответил я, глядя на него, как на барана.

— Вы врачи все такие скучные? — ухмыльнувшись, сказал он, толкнув меня в плечо. — Ладно, я уверен, что она и правда очень хороший человек, раз помогает тому, кого даже не знает, рискуя всем.

Молча кивнув в знак согласия, я выдохнул. Н­аконец-то мы были на месте. Путь мог быть долгим и утомительным, но за глупыми и пустыми разговорами с Джоном время прошло незаметно. Да и метро оказалось полностью адаптировано под людей с ограниченными возможностями, поэтому вечер был наполнен удивительной легкостью. В воздухе витал запах сырого асфальта с примесью табака, который достиг пика на нашей станции.

Подходя к дому по слабо освещенной улице, я увидел, как все вокруг стало воскресать. Потихоньку улица становилась более яркой и живой. Как спички загорались вывески и плакаты.

Встретил нас ночной Бристан со своим неповторимым шармом. В ­какой-то момент я поймал себя на ощущении будто потерялся, но твердый и уверенный голос Джона, вернул меня в реальность. Как и ожидалось, вопросов у домоправительницы не возникло. Возможно, она и вовсе нас не заметила. Ведь ночная жизнь начала бить ключом. Дом был наполнен давно привычным для меня шумом: звоном бокалов, цоканьем высоких шпилек, разговорами и смехом. Никто ничего не подозревал, но сердце билось чаще. Кровь кипела с каждым моим шагом, скрипом, шорохом. Пытаясь себя успокоить, я говорил:

— Нужно дойти до мастерской, не создавая проблем.

Но при этом мой лоб и ладони все больше потели.

— Эй ты! Инвалид! — буркнул уже напившийся мужлан за барной стойкой.

— Джон, не обращай внимание, идем, — я торопливо одернул его. — Сейчас нам нужно спуститься к Инесс.

— Спустимся, Марк, спустимся, не переживай, — проговорил он, отодвигая меня левой рукой в сторону.

— Государственный кусок мяса, — допивая, прошипел пьяный гость. — Да на таких как ты смотреть — только аппетит портить.

— У, сука, я сейчас испорчу тебе его по полной, — оскалив зубы, как пес, рявкнул Джон, закатывая рукава.

Я изначально знал, что все так и будет. Привести армейского пса в обитель агентов — все равно, что кинуть кошку собаке. Государство долгое время кормило агентов, пока военные не сместили их с места под солнцем. Как итог: финансы, сила и фактическая власть у армии, а кучке крупных фабрик лишь огрызки со стола.

— Тебе мало безногий, решил и безруким стать? — плюнув в пустой стакан и вставая, добавил незнакомец.

— Да я тебе и без ноги хлебало поправлю, — он расправил белый воротник рубахи и продолжил. — Жаль только потом пол людям отмывать.

Было бесполезно его останавливать, поэтому, приготовившись к худшему, я замер.

— Какой шум в таком приятном заведении, — ритмичный голос исходил от мягкого кресла в зоне отдыха, на котором сидел молодой мужчина, облюбованный дамами. — Таких людей нужно уважать, — добавил незнакомец из тени, сверля Джона глазами.

— Да я сейчас тебе, богатый ублюдок! — проговорило раскрасневшееся лицо пьяницы. — Вас обоих убью! –прокричал он, вставая.

— Виолетта, научи этого джентльмена манерам, — добавил незнакомец, делая вид, что не обращает внимание на выпады в свою сторону. — Он мне надоел. Заказывающая напитки элегантная девушка тут же отвлеклась, глядя на бунтовщика.

Звон льда, прыгающего по стаканам, внезапно затих. Только тихий и чарующий джаз не переставал шутливо отвлекать гостей, отрывая от напитков на танцплощадку.

В суматохе мы даже не заметили, как немаленькая толпа гостей подтянулась, столпившись вокруг лестницы. К­то-то просто искоса поглядывал на задиру, допивая свой коктейль и метая ядовитый взгляд, при этом бормоча себе поднос. Были и те, кто уходил, не ожидая конца представления, предпочитая не обращать на них внимания. Из-за спины раздался то ли смех, то ли гул, но моментально затих. Роскошная, длинноволосая рыжая девушка, одетая в шелковое синее платье с глубоким декольте, которое мало что скрывало, внезапно ухватила мужчину за шею. Тонкая нога чиркнула по полу — и обидчик тут же повалился на пол.

— Только попробуй встать, урод, — наклонившись к полуотключенному, проговорила девушка. — Я таких, как ты, на завтрак съем и не подавлюсь, — добавила она, расправляя платье.

С кожаного дивана, держа в руке дорогую трость, встал мужчина.

— Т­ак-то лучше, — добавил он, вытягиваясь. — Можете идти –бросил он, отмахнувшись.

Темный брюнет явно отличался от всех, кто стоял позади него.

— Не стоит переживать, это всего лишь новая модель 2DFssae.

Толпа выдохнула и на волне воодушевления, как по волшебству, исчезла.

— Господи, что у вас тут случилось? — спросила выбежавшая Инесс.

— Что с ним? — спросила она, глядя на парня, харкающего кровью.

— В целом, все в порядке, — ответил незнакомец напуганной Инесс.

Вот только по ее глазам я понял, что напугало ее ­что-то совсем другое. Глядя на стоящую напротив Виолетту, она вся побледнела.

— Раз все хорошо, я пойду, — не оборачиваясь добавила Инесс, буквально убежав в ужасе.

— Франц, — многозначительно сказал незнакомец, — приятно с вами познакомится.

Говорил он, осматривая ногу Джона.

— Ужасно, не правда ли? — переведя взгляд на меня, добавил. — Медицина несовершенна, как и люди.

— Ну, лично меня все устраивает, — пробормотал Джон.

Франц, махнув рукой, позвал к себе Виолетту. Она тут же оказалась рядом с мужчиной, откинув свои рыжие волосы, закрывающие лицо, за спину.

— Убери это и иди в машину, — сказал он ей на ухо. –Поймите, мы решаем вопросы другими методами.

Выдержав паузу добавил:

— Эффективными, — и ударил тростью по ноге Джона.

— Эй!

— Возьмите, — рука мужчины с дорогими часами протянула мне визитку. — До скорого.

На прощание он еще раз взглянул своими холодными, карими глазами. Мы остались с Джоном в остолбенении. Виолетта и ее спутник исчезли, оставив лишь запах дорогих духов. А мои мысли внезапно озарила молния.

— Инесс!

Кинув взгляд вниз лестницы, я убедился, что Инесс там уже не было, как и Джона. Не мешкая, я тоже спустился вниз.

Инесс стояла, наклонившись к столику, не обращая внимания на ситуацию. В ее тусклом взгляде читалось раздражение, а морщины на лбу становились с каждой секундой все отчётливее.

— Смотрите, этот засранец еще и визитку свою оставил, — проговорил я, кладя ее на стол к Инесс.

— Ушли? — судорожно спросила она. — Верно?

— Да вроде того, –сказал Джон, рассматривая бумаги на столе. — Как пять минут, Инесс.

— Что случилось? — взволнованно спросил я, наблюдая, как ее наполняет дрожь.

Ее скованная поза резко сменилась, а лицо исказил ужас. Я не мог понять, что не так. Из ее руки выскользнул инструмент, звонко ударившись об пол.

— Девушка, та девушка, я знаю ее, — параллельно словам, от нее начал исходить вой и рёв. — Я знаю, я ее знаю!

— Кого? — Джон подключился к разговору, пытаясь успокоить плачущую Инесс, сидящую на полу.

— Виолетту, она же мертва.

— Ты перенервничала, –уверенно заключил я.

— Т­очно-точно! — кивал успокаивающе Джон. –Тем более, я слышал, для многих роботов за основу внешне берут обычных людей.

— Вот! — показав рукой на него, добавил я. — Она только похожа на нее.

— Похоже и правда переутомилась, — проговорила она, разбирая стол.

Благодаря нашим усилиям с Инесс мастерская заиграла новыми красками. Почти все стены были перекрыты прочной пленкой, струившийся по полу. Пространство, охваченное ярким светом, больше не казалось тесным. На навесах больше не красовались знакомые мне роботы, ждущие ремонта. Нам потребовалось прилично времени и сил на подготовку, но оно того стоило. Приборы, окружающие стол, были подключены кустарно к чужой подсети. Радовало, что это не вызывало перебоев.

— Садись сюда, — проговорила Инесс, глядя на Джона.

Усевшись на стул, он замер.

— А теперь посмотри внимательно на меня, — придвинув стул, сказала она. — Внимательно, я говорю.

— Черт, да смотрю я, смотрю, — бормотал, растерявшись, Джон. — Она как, всегда такая? — отвлекаясь, спросил меня.

— Всегда, но не переживай, быстро привыкаешь.

— А, понял! — успокоившись, отвернулся он.

— Да не вертись ты! — буркнула недовольная Инесс. — Марк, иди сюда.

— Что там? — подходя к системному аналитику, спросил я. — Серьезно, а такое возможно?

— Да что там? — недовольно выдал Джон. — Скажите мне, не томите.

— Смотри, видишь? — сказал я, повернув к нему небольшой монитор.

— Это вещества для наркоза, а это твой организм. — скользя пальцем по экрану, добавлял я. — Простыми словами, твой организм моментально выводит их при взаимодействии.

— Из-за этого они не девствуют, — добавила Инесс, приблизив схему.

— Оперируйте наживую, я справлюсь, — ударив пустой ногой по полу. — Недавно я проходил испытания на полигоне с опасным газом, — морща нос проговорил он. — Нам вкачали убойную дозу новой разработки для военных.

Расстегнув рубашку, он показал следы будто от химических ожогов на теле.

— Видать из-за этого меня теперь ничего не берет.

Вздрогнув, Инесс посмотрела на меня.

— Перестарались.

— Если бы я боялся смерти, то не пошел бы в армию, — сунул руки в карман.

— Нет, — откинув голову, говорил он. — Мне нечего терять.

— Ты мне зачем сюда привел его? — встала недовольная Инесс.

— Может тебе и жить незачем? — фыркнула она. — Марк, зачем мы ему вообще помогаем!

— Да не нервничай ты так, как лань заскакала. Подлечите меня, я сразу пойду образование получу, а там, — воодушевленно промычал Джон, — и до космоса недалеко.

— Не ворчи, Инесс, все сделаем быстро, — торопливо поговорил я, вписывая данные.

— Черт! — рыкнула она, прижав руку ко лбу. — Ложись давай.

Джон, скрипя, встал с просиженного стула.

— Ты точно уверен?

— Ага, — кивнув, он лег на кушетку.

— Надеюсь, ты об этом не пожалеешь, — затягивая тугие жгуты, добавила она.

— Тут довольно шумно, но мне кажется, могут услышать, — пролистывая данные, заключил я.

— Вроде ­что-то говорили о штормовом предупреждении, — продолжая застегивать, проговорила Инесс. — Отключи, внешнюю шумоизоляцию.

— Нашел!

Увидев, что на улице разбушевалось настоящая буря, я добавил:

— Да грянет гром!

Аккуратно закрепив голову, Инес прижала руки к щекам Джона.

— Похоже сам Зевс решил поддержать тебя.

Улыбнувшись, она защелкнула последний крепеж.

Звуки, не тревожившие нас ранее, обрушились разом. Танец буйного дождя пробился в здание, убив тишину. Раскаты грома будто двигали дом, пока молнии ударяли, словно плети.

— Как раньше жили без систем подавления шума? — морщась, спросил я.

— Мне нравится, — добавила Инесс.

Подождав некоторое время, мы поняли, что шум с улицы смешался с окружением.

— Похоже, домоправительница не заметила, — волоча передвижной стол, сказал я. — Все готово.

Моя рука лежала на плече Джона. Его глаза сухо смотрели в потолок.

— Марк, держи зажим.

— Спасибо, — промычал я, –Джон, я помещу это тебе в рот, чтобы ты не поранил язык от боли.

Чтобы получить разрешение на подобные вмешательства, мне бы пришлось обивать пороги несколько лет. Закон о запрете проведения вмешательств такого характера давно существует. Правда, после смены в руке государства главной карты с фабрик, на армию все стало шатко. Для многих не новость появление обходных дорог, позволяющих проводить опыты. Вот только попасть на нужную тропинку сложно. Как и доказать, что твой проект точно окупит себя.

Для нас подпольная операция была единственным выходом провести хоть ­что-то.

Глава: Встреча

После успешной операции Джон смог полностью восстановиться, но о новой ноге оживленно поползли слухи и меня вызвали в деканат. Сразу после этого цепочка дошла до самых верхов. Богатые и влиятельные люди хотели получить мою консультацию или нанять меня. Власти начали использовать это как неплохой аргумент для расширения экспериментов и присвоения некоторым лицам законного разрешения на проведение операций по объединению органических тканей человека с неорганическими.

Инесс сразу нашла новое место работы, занимая там неплохую должность. То же случилось и со мной, когда я взлетел по карьерной лестнице, после сенсационной операции. Заведующий больницы — вот все, о чем я мог мечтать. Наконец оказавшись на вершине, я был поглощен чувством эйфории. Но, как говорил Тод, к хорошему быстро привыкаешь.

Поработав на новой должности, я многое привык делать на автомате, не говоря о заполнении документации, которой было достаточно.

Мои рутинные дни в приемной сменились новыми. Свой кабинет, просторный и тихий. Глупые полномочия, новая ответственность. Бессменный приятель, Боб, стоявший, теперь на полу. Почему я решил забрать с собой кактус?

Просто его жизнь напоминала мою. Такую же однообразную и неизменную. Шли дни, не меняя меня, как и кактус в моей компании.

— Еще одни спокойный день, — подумал я, просидев пару часов за бумагами.

В кабинете было достаточно душно, и это мешало мне работать.

— Пойду проветрюсь, что ли, — вздохнув, сказал я, взяв халат с кресла.

Шнырнув за дверь, я осмотрелся.

— Может здесь тоже стены перекрасить? — надевая халат, сказал я, проходя по коридору.

— Рабочие с теми задачами не управились, куда им новые, — буркнул мимо пробегавший бригадир.

Задержав взгляд на нем, я выдохнул.

— Обычный спокойный день еще одного понедельника.

Повернув на крутую лестницу, я начал спускаться во двор, где располагалась зона отдыха с уютными скамейками. По небольшому пространству были рассыпаны клумбы, на которых росли очень яркие кустарные розы красного цвета. Никогда не любил эти клумбы.

— Пустая трата места, — подумал я, бросив на них взгляд. –Можно было использовать место более продуктивно, например, установив капсулы для куренья.

Пускай сам я не курил, зато другие коптили только так.

— Вон, облицовку теперь менять из-за них, вся провоняла, — буркнул я себе под нос, усевшись на потертую лавочку.

— Здорово остановить мгновение, — закрыв глаза, подумал я, нагруженный и утомлённый работой.

Как же порой приятно хоть ненадолго выдохнуть, сбросив груз, давивший долгое время.

— Пусть компания роз не то, чего я хотел, но это лучше, чем компания Тода, — прикинул я, пока различные мысли о работе перебивали городской шум, переваливаясь лениво в моей голове.

Внезапно я услышал, как ­кто-то окликнул меня. Звонкий женский голос исходил ­откуда-то со спины.

— Молодой человек, — вновь ударило меня.

Повернувшись, я увидел непримечательную девушку моего возраста.

— Да, вы, на лавочке, — продолжила она, увидев, что я повернулся. –Не поможете мне?

Встав, я побрел к центральному входу, приближаясь к худому силуэту. Незнакомка приветствовала меня широкой улыбкой, сидя в инвалидном кресле, перед которым валялись инструменты в хаотичном порядке.

— Видимо, из-за незаконченного ремонта работники ещё не успели все убрать, — неловко сказал я, раздвигая в спешке завал.

— Говорил же, что лучше нанять роборабочих, — недовольно бурчал я.

— Нет, ты что, им придется больше заплатить! — забывшись, продолжая диалог, попутно двигая завал.

— Пусть и пришлось бы больше заплатить, зато они бы закончили за неделю и без проблем, — кряхтя от тяжелой плиты, недовольно говорил я.

Поднимая очередной блок, я заметил, как девушка раскраснелась, сдерживая смех от моей репризы.

— А как же экономия госбюджета, — прокашлявшись, добавила она.

— Вот, вот, — сказал я, смущенно.

Хорошо, что все равно у меня перерыв. Выпрямившись, расправив плечи, я замер.

— Здравствуйте! — неловко сказала она, разрядив паузу. –Вы здесь работаете?

— Как вы поняли, по халату? — спросил я, улыбнувшись и отряхнув пыль.

— Я ищу заведующего, мне необходима его консультация, — проронила девушка, опустив свои темные глаза вниз.

— Смутилась? — я молча задумчиво покосился.

— Не волнуйтесь, я точно вам помогу, вы по какому вопросу?

— Простите, но это личная информация, — нахмурившись, посмотрела она на меня.

Девушка оглядывалась по сторонам словно шуганная.

— Понял, пройдемте в кабинет.

Она кивнула, благодарно прищурившись.

Солнце и правда очень резало глаза, наполняя теплом все вокруг. Давно не было такой хорошей погоды. Или это я ее не замечал? Усмехнувшись от собственных мыслей, я двинулся с места. Сделав несколько шагов, я понял, что незнакомка все еще стоит.

— Вы едете? — развернувшись обратно к ней, спросил я.

— Опять ролик заело, — раздражённо сказала она.

Подойдя ближе, я уж было хотел взяться за ручки ее инвалидного кресла, но девушка, заранее поняв мои движения, громко возразила.

— Спасибо, не стоит, тут надо только ударить посильнее.

Остолбенев от этой картины, я наблюдал, как ее тонкая кисть несколько раз ударяет по катушке.

— Странная, — подумал я.

Шуганная, как воробей. Круглые карие глаза носятся безостановочно. Даже одежда была необычной, если всмотреться. Возможно, это только казалось мне. В одном я был уверен: ее кресло — такие выпускали достаточно давно и использовались они при военных полигонах. Опустив глаза чуть ниже, я обратил внимание на эмблему рядом с ручкой.

— Ну, точно, военное, — холодно я заключил про себя. –Эти значки не один раз передо мной мелькали, когда дело касалось Джона.

Пальцы девушки вновь скользнули по ролику для движения кресла, и она неторопливо двинулась.

— Вы здесь впервые? — поднимаясь по пандусу, спросил я.

— Я не местная, моя мама рассказывала про этот город. — продолжала она, минуя запутанные коридоры. — Она говорила, здесь такой же пляж, как в Акапулько.

— Ваша мама отсюда? — подходя к кабинету, спросил я.

— Она переехала сюда несколько лет назад.

— И как ей, нравится тут?

— По письмам — да, — расправив волосы, сказала она расстроенно.

Я молча наклонился к двери, протянув руку. Распахнув дверь легким движением.

— Письма? Какой бред, — подумал я, заходя внутрь.

И да, это был мой кабинет. Просторный и светлый, скучный и убогий. На стене не красовалось грамот и наград, они валялись в углу, на дне пыльной коробки.

Пройдя мимо Боба, я уселся в кресло. Покосившись на стопку бумаг, сдвинул их, и замер в ожидании.

Девушка в недоумении посмотрела на табличку на двери кабинета, на меня и снова на дверь.

— Так Вы заведующий?

— Да, — сухо сказал я, — Маркус, заведующий. Очень приятно.

— Простите за мою нетактичность, — проронила, смутившись, девушка и подъехала ближе. — Вы так молодо выглядите для врача, заведующего целой больницей.

— Неужели Вы и правда не слышали обо мне?

Прижав руку к подбородку, она стрельнула глазами.

— Нет, — уверенно сказала она.

— «Самый молодой ученый, успешно срастивший механизм и тело» правда Вам ни о чем не говорит?

— Простите, не хочу показаться неинформированной, но нет.

— Нет, — неловко добавил я. — Это вы меня простите. Но я искренне удивлен, все СМИ несколько месяцев не давали мне выдохнуть. Отовсюду вещали новости об успешном приживлении кибернетической ноги.

«Откуда бы она ни приехала, эту новость вещали везде и странно, что она не знает об этом. Может, лишь делает вид?» — успокаивая себя, подумал я.

Нахмурившаяся девушка подъехала ближе к столу.

— Маркус, могу я Вас попросить перевести кабинет в бесшумный режим?

— Конечно, я следую правилам врачебной тайны, — сказал я, подходя к двери и закрывая ее на замок, тем самым активируя беззвуковой режим.

— Вы же понимаете, у всего есть мера. Если вы убили человека, я вряд ли смогу это скрыть, — сев обратно в кресло, я добавил:

— Вы же никого не убили? — взгляд покосился на военную эмблему. Для таких людей это было обычным делом. После рассказов Джона я не знал, чего ожидать или к чему быть готовым.

— Что Вы, что Вы, — размахивая руками, качала она головой. — Мне ­всего-то нужно хорошо подлечиться как можно скорее.

— Если Вы говорите о ногах, скоро не получится.

— Нет, я говорю об этом, — она начала расстегивать пуговицы на своей белой блузке, оголяя плечи. Ее взгляд потупился, голова склонилась вниз. — Сколько по времени займет лечение?

Я резко встал: по всем открытым ею участкам были огромные гематомы от сильных ударов. Я подошёл ближе, всматриваясь.

Скопления крови в разных участках тела, неровности и бугры. Несколько шрамов, неровно обработанных, и множество рубцов.

— Словно зашивала обезьяна, — с отвращением подумал я, проводя по ним пальцами. — Думаю, гематомы — меньшая проблема. Но еще неизвестно, задеты ли внутренние органы и кости. Я сейчас же обязан составить заключение, отправив данные куда нужно. Если вас необходимо направить к гинекологу, мы это тоже сделаем полностью анонимно.

— Как раз всего этого я хочу избежать. Мне необходимо только лечение, без шума, — подавленно проговорила она, застегивая блузку.

— Думаю, это можно устроить. Вы же понимаете, когда Ваш медицинский чип попадет в систему больницы, все данные лечения будут автоматически сохранены.

— Меня это устроит.

После того, как она заполнила необходимые бумаги, я провел сканером по руке, считав с чипа все медицинские данные, зарегистрировав в системе.

Таков был регламент, я не мог использовать информацию в своих личных целях и уж тем более выносить данные из своего кабинета.

— Немного расскажу, как работает наша пропускная система. Ничего сложного: после регистрации в базе больницы пациенту достаточно приложить руку к двери, без проблем открыв ее, — направившись к выходу, я добавил. — Давайте я вам покажу, заодно пройдем до палаты.

Вынырнув из кабинета, мы скользили по петляющим коридорам. Я попутно рассказывал, где и что находится в больнице. По пути в палату я бегло кидал взгляд на знакомых мне медсестер, пока мелькали кабинеты. Мимо нас проходили люди, странно смотрящие вслед инвалидной коляске. Конечно, я понимал, почему их глаза цеплялись за нее. Молодая девушка с поставленной осанкой, красивыми волнистыми волосами. Никто не мог пройти мимо без удивления.

— Мы пришли, вот Ваша палата, — показав рукой на вывеску 405. — Приложите руку сюда и подержите.

— Сканирование пациента завершено. Теперь можете не держать, заходите.

Девушка, неловко посмотрев на меня, дернула ручку.

— Добро пожаловать, Николь, — сказала открывающаяся дверь.

— Ой, дурак, как я мог забыть спросить ее имя, — подумал я, придерживая дверь, пока она проезжала. — Надеюсь, вам будет комфортно, если ­что-то необходимо, скажите обязательно об этом Вашей медсестре.

Меня немного раздражал знакомый больничный запах. Он висел в палате будто уставший от лекарств. Около окна были маленькие танцующие пылинки, едва уловимые из-за яркого света.

— Здесь так свело.

— Мне самому нравиться эта палата. Тут достаточно большое окно, наверно, поэтому.

— Это ванная комната? — удивленно заглянула Николь.

На ее лице висела неизменная улыбка, пока взгляд метался по палате. Далеко не шикарные апартаменты удивляли девушку.

— Да, все верно.

— Маркус, если честно, мне неловко об этом говорить, — подъехав к кровати, говорила она. — А уж тем более просить, но на самом деле, — она тяжело вздохнула, и с ее плеч сорвались локоны, — я очень устала после дороги. Вы мне не поможете лечь?

— Никаких проблем, конечно, — подойдя ближе, я наклонился к ней.

— Вы не будете против? — спросил я, протянув руки к ее ногам.

Отстранив лицо от меня, скрывая эмоции, она сухо сказала:

— Спасибо.

Я присел на корточки перед больничной койкой, и легкое покалывание охватило мое тело, пока я не спеша расстегнул легкие полусапожки на ее ноге, стянув их. Казалось, что мои руки начинают коченеть. Почти застывшими пальцами я убрал обувь Николь в контейнер для дезинфекции.

Я судорожно пытался найти оптимальный угол.

— Мне необходимо аккуратно поднять ее с кресла и уложить в постель, — смущенно подумал я.

Наклонившись, чтобы поднырнуть руками под нее, я почувствовал ее аромат. Он был едва уловим, но мне этого хватило, чтобы почувствовать.

— Ваниль, — подумал я, ухватившись за ее тело.

Согревающее тепло настигло мою шею — это ее руки обвили меня. Приятное чувство длилось недолго. Всего мгновенье — и оно скользнуло прочь.

— Хорошего Вам отдыха, я все изучу и завтра вечером обязательно зайду, — сам не поняв, отчего так сказал, я ушел из палаты. Ведь обычно я редко сам вел пациентов.

Когда я закрыл за собой дверь, в меня уткнулась Галя. Слегка попятившись, она издала неприятный скрип.

— Надо поручить ребятам тебя смазать, — отодвинувшись, сказал я.

Вернувшись в свой надоевший кабинет, я уселся за столом.

Поскольку я был ее лечащим врачом, изучить данные с чипа допускалось. Облокотившись, я сразу принялся за работу. Она предоставила полный доступ к своим больничным картам и досье. Там хранилось множество ужасающих фотографий и заключений врачей. Одной из первых травм, зарегистрированных на ее имя, был перелом, который привёл к отказу опорно-­двигательного аппарата.

Кроме этого было множество ушибов, ран и ссадин. Самое интересное, что все это было зарегистрировано почти в одно и то же время в одной больнице.

— Даже не слышал о такой в тех местах, — подумал я, листая отчеты. — Может, подставная клиника.

Глубоко вздыхая, я листал уйму фотографий и рентгенов, пока не добрался до странного документа, доступ к которому был закрыт. Судя по всему, это был файл с результатами о еще ­каком-то серьезном заболевании или же травме, потому как он находился в блоке В.

Пациенты часто архивируют старые или неприятные результаты. Многие бояться показывать врачам, например, то, что у них наследственная экзема. Как по мне, это полная чушь, все равно, что прийти на прием к гинекологу и не лечь под сканер для проверки органов малого таза.

Но что поделать, так уж теперь заведено, пациент сам решает, к каким файлам предоставить доступ.

Выгрузив себя из сервера, я собрал свои вещи. Повесив белый халат, решил направиться домой.

Н­аконец-то покинув рабочие стены, я вырвался на свободу. На улице стояла теплая, солнечная погода, поэтому до дома я решил добираться пешком. Мой путь проходил через очень красивый сквер. Пускай, мне редко выпадал шанс сокращать путь так из-за вечных ремонтных работ. В ­какой-то момент это даже стало меня забавлять. Как только я решался пойти там, приходя, видел одну и ту же табличку: «Сквер находится на техническом обслуживании».

Неужели действительно так сложно поддерживать его изначально в рабочем состоянии, а не ждать пока все системы откажут? Такие, как визуализация травы, деревьев, звуков птиц. Когда я ходил той дорогой до ремонта, сначала птицы начали зависать, потом пропал звук их пения. Хотя, чего уж там говорить, власти обратили внимание только после того, как пропала трава и деревья. И то не сразу, вроде еще дня два ходил по пустому металлическому покрытию. От дома до больницы.

У входа в сквер меня ждал приятный сюрприз: ­наконец-то он был открыт. Без этой дурацкой голографической таблички на входе.

Я шел по каменной плитке серого цвета, осматриваясь по сторонам. Кругом были высоченные дубы, красиво качающиеся. На секунду остановив свой взгляд на одном из них, я увидел, как маленький желтый листик летит прямо на меня. Чтобы поймать его, я протянул руку вперед, раскрыв ладонь. Листик, будто танцуя, медленно кружился, все больше замедляясь, пока вовсе не замер у меня в руке. Почувствовав лишь холодок с легким покалыванием, я сжал руку в кулак. Я знал, что, разжав его, я ничего не увижу в своей руке.

— Волшебство, — подумал я.

Можно любоваться снегопадом, не боясь сугробов. Смотреть на листопад, не думая, кто уберет листья. Невероятное достижение науки. Эстетическое удовольствие без удобрения и полива. Хорошо, что теперь тут дубы, а не сосны. Годовое обслуживание прошло не зря. Да и пение птиц стало более приятным, не таким навязчивым.

Неплохо бы нам тоже заменить в больнице настоящие клумбы на такую систему.

— Интересно, она дорого стоит? — задумался я. — Можно будет не поливать их и выбирать каждый день какие угодно цветы.

Глава: Розы любви

На следующее утро, хорошо выспавшись и отдохнув, с настроем на продуктивный день я вызвал такси до работы.

Мне были привычны мои дни, как на перемотке, но после вчерашнего я четко наметил для себя несколько новых задач. И начал я с изучения рынка. Я шерстил различные сайты и магазины, пока не успокоился, найдя оптимальное покрытие для клумб. Установщик мог приехать только на следующей неделе.

— Розы все равно уберут, — подумал я, без раздумья написав бумаги об отключении систем полива.

В каталоге новых клумб было множество различных растений. Причин расстраиваться из-за нескольких роз у меня не было.

Разобравшись с одним делом, я скоро расправился и с остальными. Бумажная волокита выматывала, но все шло гладко и отлаженно. Раздражали только рабочие, вечно отлынивающие от ремонта больницы.

— Опять никого на рабочем месте, да что такое! — недовольно пробормотал я. Встав с кресла и выйдя из своей клетки, я отправился бродить по коридору и вдруг услышал крик. Это было несколько женских голосов, доносящихся из женской раздевалки для медперсонала.

Остановившись, я прислушался.

— Твою мать! Куда делась вся моя одежда? — громко завопил голос Ады.

Его я был способен узнать даже сквозь дверь.

— Дерьмо, смотри!

— Где мои вещи! — еще несколько криков подключились к Аде.

Заволновавшись, я постучал.

— Я шел мимо и услышал крики, у вас все хорошо?

— Марк, это ты? — с тревогой спросила Ада.

— Да, так что там у вас?

— К­то-то украл все наши вещи.

— Совсем все?

— Да, — нервно сказала она.

— Сколько вас там?

— Пятеро, — буркнула Ада после паузы.

— Не переживайте, я сейчас принесу вам халаты.

— Ты серьезно? — рыкнул звонкий голос.

— Можешь так выходить, — засмеявшись, ответил я.

— Успокойся, Лили, пока нам не привезут вещи, будем работать так.

— Я так никуда не пойду!

— Ты хочешь штраф за часы? — осекла Ада.

Засунув руки в халат, усмехнувшись, я повернул голову в окно. Несколько рабочих бежали в блок стерилизации, таща женские вещи.

— Вот, суки, к Гале бегут, — подумал я и рванул с места. Перепрыгнув несколько ступенек, держась за перила, я буквально скатился с лестницы, дальше — в другое крыло здания через двор. Сердце колотилось, а к ногам прилила кровь. Еще один поворот, и я на месте.

— А ну стоять! — прокричал я, опираясь на ноги, согнувшись. — Руки вверх, бандиты!

Два рослых парня смотрели на меня выпученными глазами, закидывая вещи в барабан, где они бесследно исчезали.

— Вы че, оглохли? Вещи отдали.

— Расслабься, это я их попросил, — тяжелая рука рухнула мне на плечо. Повернувшись, я увидел стоявшего позади меня Тода. Вьющиеся кудри, голубые глаза и вздернутый нос. Немного торчащие уши.

— Ты что? — с максимальным отвращением сказал я.

— Да ладно тебе, не злись, пошутить нельзя.

— Какие шутки? Это порча личного имущества.

— Думаешь, прыгнул выше головы и все теперь можешь, девственник никому не нужный? — распрямившись и наваливаясь на меня, сказал Тод. — Поднялся, а теперь нормальным мужикам жизни не даешь.

— Да я тебя уволю, ты это понимаешь?

— Хоть уволь, мне насрать, — его рука ударила о стену. — Я не уйду отсюда, не посмотрев на медсестричек без трусов в одних…

Не дожидаясь ответа, мой кулак поцеловал лицо Тода.

— Свой халат не забудь обработать, урод.

Схватившись за нос, он попятился назад. Глаза Тода заметались, глядя, как струйка крови побежала вниз.

— Ах ты подонок.

Несколько ударов окровавленной руки прилетело мне в щеку и бровь. «Рассек», — подумал я, сжимая от боли рану.

Поняв, что мы совсем рассвирепели, рабочие подскочили, выводя нас на улицу.

— Да тебя уволят, — вслед крикнул побитый Тод.

— Так ты же упал, верно ребята? — спросил я, глядя на мастеров.

— Да.

— Да, точно, — кивая, соглашались они.

— Тебя еще выпрут, — поднимаясь, сказал он.

«Удивительно, как кровь мгновенно запеклась», — думал я, убирая подтеки, возвращаясь к девушкам с остатками их вещей.

Подойдя к двери, я понял, что шума больше не было. Я постучал.

— Марк, это ты?

— Я, я, — морщась от боли, — Простите, я не все смог спасти, но тут есть пара ­каких-то вещей и халаты.

Из щелки показалась тонкая рука Ады, быстро выхватившая одежду.

— И да, не переживайте из-за часов, идите домой.

Звонкий визг раздавил дверь с той стороны.

— Правда, правда?

— Конечно, да, — добавил я, развернувшись к рабочим.

— А вас я попрошу остаться для дачи объяснений в письменном виде.