Бесплатный фрагмент - Консилиум

Консилиум
I Часть

Внимание! Рецепты, перечисленные в этой статье, не следует применять без наблюдения врача!

Мне уже два года как нет в живых.

Я всё ещё тоскую по временам, когда был жив.

По радостному смеху… по сладкому сну… по поцелую любимого человека… по вкусу воды. Я скучаю по всему.

Если бы я мог вновь обрести жизнь, в первую очередь я бы вышел на мост, дал бы ветру нежно погладить меня, а потом… шагнул бы вниз — прямо в реку, не колеблясь.

******************************

Вызов из клиники «Сина» поступил срочно.

Бригада скорой помощи добралась до окраины города, в одну из старых махаллей, ровно за 58 минут. Из машины, не теряя времени, выскочили трое молодых парней — новички в профессии. Один нёс аптечку, другой — носилки, третий — портативный монитор. Подбежав к воротам указанного дома, они нажали на звонок.

Прошла минута. Второй звонок. И снова — тишина.

Они не решались нажать в третий раз, будто что-то удерживало их.

И вдруг из дома послышались глухие, прерывистые стоны — то ли рычание, то ли хрип. Один из фельдшеров, ошеломлённый этим звуком, отступил на шаг назад и поднял глаза вверх, стараясь разглядеть хоть что-то через верх ворот.

— Кажется, мы зря приехали на скорой, — пробормотал один из молодых врачей. — Надо было брать другую, спецмашину.

— Я с самого начала чувствовал, что симптомы приукрашены. Но только сейчас понял, насколько крупную ошибку мы совершили, — откликнулся второй.

В этот момент ворота скрипнули и отворились.

На их фоне появилась женщина. Она выглядела так, будто перед ней предстали ангелы спасения. В её глазах сверкнула надежда, и не сказав ни слова, она поспешно жестом пригласила их внутрь.

Они шагали по узкой вымощенной дорожке — аккуратной, как и сам дом, выстроенный в европейском стиле. Прошло всего несколько шагов, как один из молодых врачей не сдержался и озвучил свои мысли:

— Только не вздумайте сказать, что это дом Дэвида Копперфильда. С такими нечеловеческими криками изнутри — тут явно всё гораздо серьёзнее.

Он резко повернулся к хозяйке:

— Вы вызвали нас к психически больному, мадам?

— Нет, он не псих, — уверенно ответила женщина.

— То есть, вы хотите, чтобы мы только так и сказали?

— Возможно, вы захотите осмотреть его сами, — вмешался самый юный из троицы. — В любом случае, это куда разумнее, чем сразу ставить диагноз “ одержим дьяволом», как делают некоторые в таких случаях. Или вы, доктор, боитесь? — с усмешкой бросил он взгляд на старшего из них.

Они поднимались к просторной гостиной, из которой, предположительно, и доносились те самые страшные звуки. Старшего врача всё больше занимал один и тот же вопрос: в какой именно комнате прячется этот «странный» пациент?

На второй этаж вела широкая лестница. За ней — узкий коридор и пять дверей: две справа, три слева. Он задержал взгляд всего на три секунды — и сразу понял, какая именно из них.

Сквозь щель под дверью сочилась вязкая, почти живая жидкость. Ручка — облупленная. На двери — массивный навесной замок. А само полотно — выгоревшее, едва не отслаивающееся от стены.

Врач представил: пациент заперт тут уже давно.

Щели в двери достаточно широкие, но ни единой полоски света не пробивается изнутри. Комната — погружена в полную темноту. Возможно, именно поэтому у больного развились циклические приступы… Квартира словно держит свою тайну под замком.

Осталось всего несколько секунд. Сейчас замок провернётся — и дверь откроется.

Вдруг раздался резкий звук, от которого четверо врачей на мгновение замерли. Все вздрогнули — это зазвонил мобильник у главного врача, звук вырвался прямо из кармана его халата. Он ответил:

— Профессор, мы прибыли на место… но, к сожалению, пациента пока не видели. Похоже, его содержали в полной темноте…

Он слушал голос профессора с вниманием, не отрывая глаз от женской руки, медленно поворачивающей ключ в замке…

************************************

В лабораторной комнате царила особая атмосфера — смесь химии и тонких эмоций, нечасто встречающаяся даже в самых продвинутых научных центрах.

Юный лаборант с изумлением наблюдал за девушкой, чьи тонкие пальцы ловко удерживали пробирки. Она была высокой и гибкой, словно тень скользившая между колбами, с пушистыми, почти солнечными волосами, которые спиралью спадали на её бледные щеки.

Но сейчас происходило нечто большее, чем обычный эксперимент: реакции в его мозге шли активнее, чем реакции в самих пробирках.

Эта светловолосая стажёрка проводила всего второй день практики в лаборатории. По плану, сегодня она должна была отправиться в морг…

Но кто-то решил, что девочке с таким лицом не стоит смотреть на холодные орудия и разложение. Её направили к лаборанту — и не ошиблись.

Спустя пару минут он выдал задание:

— Первое практическое задание для вас — приготовление эликсира любви.

— Эликсир любви? — она приподняла бровь. — Это шутка с первого дня? Что ж, надеюсь, мы подружимся. А как выглядит эта «смесь»?

— Ха-ха, — усмехнулся он. — Я дам вам ключи. Молярная масса — 1007. В рациональной формуле: 43 атома углерода, 66 водорода, 12 азота, 12 кислорода…

— И две серы, — мягко улыбнулась она.

— Конечно! — воскликнул лаборант, зрачки расширились от удивления. — Откуда вы…

— Если вы не против, я продолжу спокойно наблюдать за биосинтезом аминокислот — и попрошу вас не слишком возбуждаться, — подмигнула она шутливо.

Но, увы, биосинтез уже начался — в сердце самого лаборанта.

Ровно через пятнадцать секунд это состояние, похожее на окситоциновую терапию, грубо оборвалось: дверь с резким хлопком распахнулась.

На пороге стоял профессор Исламов — эндокринолог клиники «Сина». Его голос был полон холодной иронии:

— Прости, лаборант. Сейчас тебе придётся вкусить немного… кортизола.

Он протянул фотографию, на которой изображено нечто мокрое и пугающее.

— Посмотри в глаза этому слизняку.

— Профессор, пожалуйста, оставьте меня хоть на день в покое! — раздражённо бросил лаборант. — Лучше пойдите и пощупайте опухшие железы своих пациентов!

— Посмотри внимательно на глаза на этом снимке, — резко оборвал его профессор, возвращаясь к теме. — Глаза как у мертвеца. Похоже, они давно не получали кислород…

— Кто вообще этот человек? Мы не имеем права консультировать пациентов вне нашей клиники. Так что давайте закончим на этом!

— Ты такой бесчувственный, — пробормотал профессор с холодной ухмылкой. — Знаешь, что происходит, когда нарушаешь правила? Получаешь дозу адреналина. А это — бесплатная химическая реакция!

Он легонько ткнул пальцем в поясницу лаборанта.

— Пожалуйста, поставьте диагноз по-быстрому и без пафоса! — ответил тот, потирая больное место и украдкой бросая взгляд на пушистую блондинку.

Профессор перешёл к перечислению:

— Информация от супруга пациента:

!Уже два года он буквально не вылезает из болезни.

!Всё это время жалуется на тошноту.

!Последние полгода — приступы бреда, рассеянность, ухудшение памяти, холодность в отношениях, снижение либидо, — он усмехнулся, криво подняв уголок губ.

!Началась фоточувствительность — аллергия на свет.

!Его обследовали, и диагноз «шизофрения» был исключён.

!Самое странное — при порезах он не жалуется на боль.

!В последние недели — трудности с глотанием, замкнутость, тяжёлая депрессия.

!Шизофрения исключена, но симптомы… подозрительно схожи.

!Длительное применение антибиотиков.

Вот пока всё, что известно.

— А почему его сразу в печь не отправили, чтобы изгнать бесов? — фыркнул лаборант, с блеском в глазах. —

— Если бы она ежедневно травилась такими газами, как ты, — резко бросил профессор, — то её состояние можно было бы записывать в твой личный справочник по слабоумным.

— Нарушение кишечной микрофлоры, тошнота и замедленное восстановление, — рассуждал лаборант. — Вы сказали, что он принимал много антибиотиков?

— Но тогда в организме должна быть ползающая, вечно живая инфекция, — с сомнением возразил профессор. — Только так можно объяснить симптомы, похожие на шизофрению. А если так — куда подевались все те тонны антибиотиков, которые он глотал?

— Возможно, была черепно-мозговая травма. Нужно МРТ.

— МРТ уже сделано.

Снимки были получены как раз в начале появления симптомов. Никаких травм.

— Почему его нельзя сюда доставить?

— Сказали, что впадает в приступы. Судорожные.

— Фотофобия?

— Да. Именно поэтому я думаю, что дело в инфекции.

— Вы что, теперь по телефону лечите? — съязвил лаборант, нахмурившись.

— Я направил туда троих практикантов. Провёл с ними консультацию, — ответил профессор, слегка наклонив голову и прищурив глаза.

В этот момент, освободившись наконец от возни с пробирками, пушистая блондинка вставила своё мнение:

— Может, это гидрофобия. Многие из симптомов — страх, угнетённость, избегание контактов. Профессор прав — это не физическая травма, а инфекция…

Глаза профессора, ещё секунду назад буравившие лаборанта, резко, но без тени удивления, перевелись на девушку. Его взгляд остался таким же жёстким и пронизывающим, но теперь он смотрел только на неё.

— Вы всегда так прямо в лоб говорите? Или я просто отвлекла вашего любимого лаборанта слишком надолго?! — резко бросила девушка.

— Нет-нет, с чего вы взяли? Я ведь поставила диагноз, не так ли, — ответила она без тени покорности в лице.

— Профессор, может… может, мы продолжим этот разговор за пределами аудитории? Сегодня я могу посвятить вам всё своё время… — проговорил лаборант, почти теряя остатки достоинства, в отчаянной попытке спасти последние капли своей репутации.

Но профессор тут же перебил, вонзив слова как лезвие: