Я свою веру бережно храню
Я веру очень бережно храню —
Подальше от церковной позолоты,
А если Пётр меня и спросит: «Кто ты?», —
Я ключнику всё просто объясню.
Всё честь по чести, правды не тая,
Чего там врать, поди уж не мальчишка.
Не раз читал я от Матфея книжку,
Но праведной не вышла жизнь моя.
Не только в рёбрах — в каждой из костей
Моих сидит лукавый бес-пройдоха,
Я бабник, я лентяй и выпивоха,
Беспутный гаер, шут, прелюбодей.
Сам не святой, но не могу простить
Стяжательства, лукавства и обмана,
Греховности под святостью сутаны
Тех, кто обязан Господу служить.
Горсть родной земли
Горсть родной земли в тряпице
Под рубахой на груди
Рядом с крестиком нательным
Силы даст мне для пути.
На крыльце перекреститься
И покинуть отчий дом,
Стать матросом корабельным
Или просто кораблём.
Чтобы килем резать волны
Неизведанных морей,
Чтобы влага брызг солёных
Загасила жар страстей.
С неба молнии и громы,
Мачты стонут и скрипят…
В дебрях мыслей потаённых,
Как в шкафах, скелеты спят.
Бунт
И было Слово на заре веков.
Тогда никто не знал, как отзовётся
В ночи негромко сказанное «Бог»
И сколько крови на Земле прольётся.
А годы шли, был слабым человек —
Твой образ оказался только внешним,
И в результате мир из века в век
Не становился лучше — грешен грешник.
Ты наблюдал, как режут мусульман,
Ухмылку пряча в бороду седую,
А короли из христианских стран
Легко убили заповедь шестую.
Но вот пришла пора держать ответ —
Торговцы гонят христиан из церкви,
От крови красным стал весь белый свет,
Надежда с верой без любви померкли.
Ни кола ни двора
Ни кола, ни двора, ни прошлого,
Да и будущее во мгле.
Заметают снега порошею
То, что фатум отмерил мне.
Лишь в мечтах моих звёзды падали
Беспрестанно в ладони мне,
А на деле питался падалью
На безжизненной злой земле.
Никогда никому не кланялся —
Сам себе властелин и Бог.
Что получится, то останется.
Пепел — жизни моей итог.
Ничего уже не изменится,
Хоть пляши, а хоть волком вой.
Заметает следы метелица,
Не пускает меня домой.
Заблудший
Шёл к вере своей, спотыкаясь о камни
Гордыни и похоти, жадности, гнева,
И был нескончаемым ряд испытаний,
И было тяжёлым и пасмурным небо.
Мой путь не окончен — до цели далёко.
Но легче теперь мне нести свою ношу,
Ведь стала намного ровнее дорога.
Я крест донесу. Я смогу. Я не брошу.
У монастырских врат
Думаешь, меня Господь простит?
Пустит ли склониться пред престолом?
Не родится из яйца пустого
Старой веры новый неофит.
Накопить немерено грехов,
Растранжирить душу по-пустому,
Не найти ни в чём себе основу,
Не прожить — пробыть во власти снов.
И теперь, как малому дитя,
Стоит просто попросить прощенья,
Попытаться вымолить спасенье,
Нюни распуская и сопя?
Только это, брат, не для меня —
Грех гордыни не даёт покоя.
Стыдно мне, чего уж там, не скрою,
На миру признать, что я — не я.
Лез из кожи, чтобы первым быть,
Именно чтоб быть, а не казаться.
И теперь приходится признаться,
Что не удалось судьбу сломить.
Никого к себе не подпускал —
Вместо женщин были только самки,
Дети — одинокие подранки,
И друзей «приветливый» оскал.
Вольная воля
Черёмуха краснеет винным цветом,
Осина — ярким пламенем огня,
Берёза сыплет золотом монетным,
Чтоб в тёмной чаще сделать воздух светлым…
Какого цвета осень у меня?
Совсем недавно был как перец с солью —
На чёрной саже проблеск серебра.
Но соль моя перемешалась с болью —
Кому-то я не доплатил любовью
И недодал душевного добра.
Не жадничал — свой жар не экономил,
Размазал ровным слоем на весь свет.
Бывало, сам себя в любви не помнил,
Выходит, ни черта я в ней не понял,
Хотя прожил уже немало лет.
И осень пролетела незаметно,
Нарушив содержание письма,
Написанного на листочке в клетку.
Зима письмо оставит безответным,
И всё начнётся с чистого листа.
Стою в бескрайнем белоснежном поле,
Белее снега стала голова,
Сжимает зоб удавка вольной воли,
Содрав коросты застаревшей боли
И заперев раскаяния слова.
Говорил мне монах
Говорил мне монах-черноризец,
Старый страж монастырских ворот:
«Ты забудь про невзгоды и кризис,
Соломон обещал: всё пройдёт.
Только помыслы дороги Богу,
Ты пойди, помолись в тишине,
Сердце к свету отыщет дорогу —
Не удержишь воды в решете.
Намерения выйдут наружу,
Как расплавленный воск от свечи,
Ты очистишь мятежную душу,
Расскажи Ему всё, не молчи».
Ночь
Холодает к ночи за окном,
Месяц льёт на землю бледный свет,
И близнец луны под потолком,
Только звёздной свиты рядом нет.
На столе разлитое вино
И засохший, почерствевший хлеб.
Праздник жизни кончился давно,
Тамада уснул, он глух и слеп.
Под образами
Всего скорее, ты мне не поверишь.
И я тебе не верил. До поры.
Живут без Бога люди — аки звери,
Тельца златого жалкие рабы.
Но я пришёл к тебе не за спасеньем,
Нет — за спасеньем. Только не своим.
Перед тобою встану на колени
И помолюсь сегодня за других.
Прошу тебя, Всевышний, Боже правый,
Дай украинцам силы и ума
Сломать хребет бандеровцам кровавым,
Чтоб рiдна ненька снова расцвела.
Ещё, Создатель, просьба непростая —
Прошу, спаси Россию от воров,
От тех, кому война как мать родная,
Плохих дорог да властных дураков.
Сибирский шаман
Я в прозрачном сосновом бору
На крутом берегу Енисея
Не бруснику в лукошко беру —
Мастер-класс у лесных чародеев.
Научите, шаманы, меня
Древним знаниям духов природы,
Слышать шёпот воды и огня,
Понимать звёздных рун хороводы.
Чтоб летал я среди облаков,
Обернуться мог ёлкой и камнем,
Чтобы плыл в косяке осетров,
Бормоча про себя заклинанья.
Но ответил мне старый шаман,
Сдвинув набок песцовую кепку:
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.