Бесплатный фрагмент - Кольцо для Афродиты

Глава 1

Если вы думаете, что жизнь у такой девушки как я может быть только распрекрасной и удивительной, то глубоко ошибаетесь. Да, я родилась с серебряной ложкой во рту, то есть, папа и мама у меня люди очень обеспеченные, и денег на меня и мои удобства никогда не жалели, но, и это очень большое «НО», их угораздило все-таки слегка подпортить мне жизнь.

Моя мама армянка, и ее зовут Жанна Оганян. Очень даже прилично звучит, и она не стала менять фамилию, когда вышла замуж за папу, чем очень его огорчила. А папа мой русский, и зовут его Николай Помидоркин. Ну хоть бы Помидоров, так нет же — Помидоркин. Оба моих будущих родителя мечтали о дочке, и она, то есть я, родилась… и они назвали меня Афродитой. Мама считала, что имя «Афродита Оганян» подходит будущей знаменитой скрипачке. Папочка насчет «будущей знаменитой скрипачки» не возражал, но, в свою очередь, заявил, что либо дочка будет записана как Афродита Помидоркина, либо — развод. Мама рыдала; папа хлопал дверью; бабушка Оганян недовольно фыркала в сторону папы; бабушка Помидоркина бросалась уговаривать маму и папу назвать меня Раисой или Татьяной; но тут уже оба родителя начинали возмущаться и в один голос заявлять бабушке, что называют дочь Афродитой в честь Богини Любви, и никакие Раисы или Татьяны с Богиней Любви даже рядом не стояли. Оба дедушки только вздыхали и уходили в папин кабинет, где выпивали по рюмочке армянского коньяка для снятия стресса. К счастью, посмотреть на младенца приехала папина младшая сестра Катя, и она шепнула маме, что я всегда смогу поменять фамилию потом, когда буду получать паспорт. Мама успокоилась, рыдать перестала, и папа быстро, в тот же день, зарегистрировал меня как Афродиту Помидоркину.

Дома все звали меня просто Дита, и только мой двоюродный брат Сергей, сын тети Кати, называл меня Афа и Афочка, и я очень злилась, потому что это звучало как собачья кличка. Но проблемы мои начались в школе, точнее в лицее, где я училась. Мамочка поместила меня в этот лицей по той причине, что ее мечта о дочери-скрипачке «накрылась медным тазом», как сказал мой дедушка Помидоркин, бывший капитан дальнего плавания, из-за полного отсутствия у меня музыкального слуха. Это был мой самый счастливый день, так как быть скрипачкой совершенно не хотелось. Между прочим, вы что думаете, это было очень легко изображать полное отсутствие музыкального слуха целых полгода? Дедушка Оганян был совершенно уверен, что мои способности быстро считать и сортировать наличные деньги в возрасте семи лет прямо указывали на финансовые таланты. Ну таланты, может, и имеются, кто знает, но думаю, что я просто люблю деньги. Нет, я не меркантильная особа и по трупам ради денег тоже не пойду, но прекрасно понимаю, что деньги дают свободу, независимость и возможность делать то, что хочешь и любишь, поэтому к деньгам всегда отношусь с должным уважением. У дедушки Оганяна была небольшая сеть антикварных магазинов, и он мечтал передать их в мои руки, когда стану взрослой и самостоятельной, и потому с раннего детства учил меня, особо не напрягая, всему, что может пригодиться будущему антиквару. Но один из моих учителей сказал моей мамочке, что мои акварельки с русалками просто прелестны, и мама стала мечтать о знаменитой дочери-художнице, тряхнула своими связями, а папа кошельком, и я оказалась в элитном лицее с художественным уклоном в середине учебного года.

Если честно, мне там нравилось. Быть художницей я не планировала, я объективно оценивала свои способности, но меня увлекала история искусства, в особенности искусство древнего мира, и после лицея я хотела изучать это всерьез. В лицее меня стали называть Афродита Впиверожденная — намек на то, что мой папа владелец пивного заводика, ведь настоящая Афродита была Пенорожденная, родилась из морской пены, ну а я вроде как из пивной, но я не особенно парилась по этому поводу, точнее, сначала даже плакала, но быстро успокоилась. Дело в том, что в нашем лицее вместе со мной учились также: Ромуальд Редькин, Жан Котенкин, Цезарь Семиухов, Лолита Хмырева и Мишель Семечкина. Был еще мальчик по имени Савелий Бидон, но это как бы не считается, потому что имя у него нормальное, вот с фамилией не очень повезло, это да. Получается, что не только у меня родители были мечтателями, но все же первое место среди нас заняла девочка, которая появилась у нас после Нового года. Ее звали Мелодия Вальтц. Ей-богу, не придумываю. Родителей надо штрафовать за то, что они не думают о том, как имя ребенка может усложнить его жизнь. Правда никто девочку Вальсом или Мелодией не называл, а звали ее Частушка. Мелодия очень быстро говорила, «частила», как сказал преподаватель физкультуры, — так и получилась Частушка, хотя многие думали, что прозвище связано с народным песенным творчеством. Друзья, и я в том числе, звали ее Мела или Мелка.

Все остальные в классе имели нормальные имена, например: Анастасия, Ольга, Наталья, Юлия, Семен, Владимир, Виктор, Вячеслав, хотя также имелись Марфа, Агафья и две Ефросиньи. Но странно все же, как совершенно нормальное имя и совершенно нормальная фамилия в сочетании могут подпортить детство и юность ребенка. У нас был очень талантливый мальчик среднего роста и очень худенький, и звали его Илья Муромский. По сказкам и легендам Илья Муромец был здоровенным, туповатым, ленивым парнем, который 33 года пролежал на печке по причине своей врожденной нелюбви к труду, потом вдруг встряхнулся и пошел совершать различные подвиги. Ясное дело, что Илья Муромский был немедленно переименован в Илью Муромца в связи с полным несходством во внешности и характере. Илюха по этому поводу сильно переживал, но потом привык. В конце концов и Муромский, и Муромец означают одно и то же, ну то есть, что человек родом из Мурома.

А через год стены лицея дрожали от хохота лицеистов и даже преподавателей, когда в нашем классе появились два новых ученика. Одного звали Алексей Попов, а второго Никита Добров. Ясное дело, троица богатырей с их приходом была укомплектована полностью. Теперь у нас был не только Илья Муромец, но также и Алеша Попович, и Добрыня Никитич. На роль Соловья-разбойника претендовал Славка Соловьев из-за подходящей фамилии, но народные голоса единогласно были отданы Мишель Семечкиной, которая своим умением свистеть славилась не только в нашем лицее. Нет, своим свистом лошадей с ног она не сбивала, но собак, охранников и учителей пугала ужасно. От ее свиста собаки в округе бежали прятаться, охранники грозили кулаками, а учителя, и в особенности учительницы, хватались за сердце. Так что наша Мишель заслуженно получила прозвище Соловьиха-Разбойница, или просто Соловьиха. Были попытки некоторых называть ее Вермишель, но это не прошло. А вот прозвище Соловьиха прилипло к ней надолго.

Между прочим, когда Илье исполнилось 18 лет, он уже дорос до 185 см ростом и стал крепеньким пареньком со спортивной фигурой, так как любил лыжи, коньки и длительные пешие прогулки по красивым местам нашего региона. Из этих прогулок он возвращался с альбомом полным эскизов и набросков, и потом писал такие пейзажи, от которых сердце наполнялось нежностью и восторгом. Илья действительно очень талантливый художник, и сейчас его работы регулярно выставляются, успешно продаются и у нас, и за рубежом, и получают прекрасные отзывы от критиков и экспертов, и картины свои Илья подписывает И. Муромец.

Муромец мой друг, один из самых близких друзей, а их у меня трое — Мишка, то есть Мишель, Мелка, то есть Мелодия, и Илья. Илья был влюблен в Мелку с первого взгляда. Мелка очень красивая знойной яркой восточной красотой, от которой у бедного блондина Муромца начисто снесло крышу еще в лицее. Она долго полоскала ему мозги, но потом все же вышла за него замуж. Теперь они счастливые родители двух хорошеньких девочек, и Мелка поменяла имя Мелодия на Милену. Теперь она Милена Муромская, и ей это очень подходит, но мы продолжаем звать ее Мелка, а иногда и Частушка. Илья, помимо пейзажей, теперь пишет также жанровые сценки и портреты, в которых присутствуют его красотка жена и очаровательные двойняшки.

На мой день рождения в прошлом году Илья подарил мне картину под названием «Афродита Озерная», которую бабушка Оганян назвала полным бесстыдством, бабушка Помидоркина глубоко вздохнула и сказала, что это классическое изображение Богини Любви и Красоты, а оба дедушки после некоторого раздумья произнесли короткое «Н-да…» и удалились в папин кабинет. Родители молча переглянулись; папа вздохнул и тоже пошел в свой кабинет; а мама сказала, что бедра я унаследовала от бабушки Оганян, грудь от бабушки Помидоркиной, а вот талию и ноги от нее, и хорошо бы мне похудеть килограмма на 3—4, но обе бабушки насчет похудения с ней не согласились и в один голос заявили маме, что у меня классические пропорции и нарушать их нельзя.

На картине был изображен сказочно красивый местный пейзаж с озером, заросшим белыми кувшинками. Мы от моря далеко, у нас только озеро с кувшинками и речка с камышом. Я стояла на берегу вроде бы после купания; хорошенькая нимфа, похожая на Мелку, расчесывала мои длинные, пшеничного цвета волосы большим резным гребешком; а два сатира старались обсушить мое тело какой-то тонкой прозрачной тряпочкой, которая показывала все, что можно показать, и даже то, что можно бы и не показывать. Я смотрелась в зеркало, которое держала передо мной еще одна симпатичная нимфа, тоже похожая на Мелку. Из-за деревьев и кустов за мной с любопытством наблюдали разные зверюшки и бурый медведь с очень интересным выражением на морде. Не знаю, то ли ему хотелось меня слопать, то ли присоединиться к сатирам и помогать обсушивать меня тонкой прозрачной простынкой. На траве неподалеку лежало роскошное одеяние — либо халат, либо кафтан, но белья не было — наверное, богиням белье не полагалось.

Кстати, о сатирах, тетенька из отдела культуры проводила лекцию для пенсионеров на тему «Мифы Древней Греции» с очень красивыми слайдами, и из-за плохой погоды в бывшем Клубе Железнодорожников народу всех возрастов собралось довольно много. Всем на удивление, лекция была просто замечательная, интересная и красочная. Тетенька эта, наверное, любила свой предмет, потому что она так рассказывала о богах и богинях, о нимфах и об этих самых сатирах, которые очень уж любили греческих женщин, но и нимф не пропускали тоже, показывала такие красивые слайды, что после лекции в нашем городе сатирами стали называть неверных мужей. Сатиры ведь были полулюди и полукозлы, вот это и было особенно привлекательным в таком прозвище. Козел, но не полный, да еще и любитель женщин, одно слово — сатир.

Возвращаюсь к картине, картина мне очень понравилась, и я бросилась Илье на шею с поцелуями и благодарностью, а после повесила ее у себя в спальне над кроватью. Каждый вечер перед сном я на нее поглядывала и думала, что насчет интимной стрижки в форме сердца никто не знал, кроме Мелки, она, значит, стрижку и позировала, потому что мы с ней вместе так постриглись. Между прочим, очень так миленько смотрится. И вообще на картине я действительно очень красивая, даже приятно посмотреть.

После лицея я хотела продолжать учиться, но не получилось, и не потому что я тупая или у папы не хватило денег, а потому что сначала тяжело заболела мама, а потом, когда она выздоровела, я сама заболела воспалением легких, и долгие месяцы меня никак не могли полностью вылечить и возили по разным клиникам то в Германию, то в Швейцарию. Потом привезли домой и лечили уже дома. Бабушка Оганян поила меня каждый вечер горячим красным вином с медом и травами, а бабушке Помидоркиной друзья переслали из Сибири жутко вонючий топленый медвежий жир, которым она целый месяц растирала мне спину и грудь и потом закутывала меня в старый пуховый платок. В конце концов болезнь оставила мое тело, скорей всего не выдержав вони медвежьего жира. Врачи рекомендовали отдых, прогулки в сосновом бору, минимальные нагрузки и так далее, и папа сказал мне, что учиться никогда не поздно, а пока нужно просто набраться сил. И я набиралась сил и попутно помогала дедушке Оганяну с его антикварными магазинами.

Нет, финансами я не занималась: я составляла каталоги по уже готовым описям, сидя за удобным письменным столом у дедушки в кабинете и тыкая двумя пальцами в клавиши компьютера, но иногда не выдерживала, надевала маску от пыли и лезла в кладовки и подсобки, где на полках лежали и стояли еще не разобранные и не описанные ящики, в которых хранились старинные, и просто старые чаши, кубки, кувшины, сервизы, украшения, картины, книги и гравюры. Я часами могла сидеть там, разбирать ящики, пакеты и свертки и чувствовать себя частью истории, путешественницей во времени; но дед находил меня и выгонял, жестоко ругая за то, что я подвергаю риску свои только что выздоровевшие легкие.

Соснового бора у нас рядом не было, но это не остановило моего папу. На наш громадный участок привезли из питомника не меньше сотни молодых сосенок и посадили мне целую сосновую рощицу; все сосенки прижились и не болели; и я любила там сидеть на лавочке, наблюдать за белками, да и просто дышать упоительным чистым воздухом. Жизнь моя была спокойной, без всяких там драм и трагедий. У меня были чудесные мама и папа, дедушки и бабушки, близкие друзья, а вот любви пока не было, хоть меня и назвали в честь богини любви. Парней вокруг меня вилось вагон и маленькая тележка, без кавалеров я никогда не оставалась, но не было никого, в кого я могла бы влюбиться. Я встречалась с очередным поклонником месяца два или три, мы даже целовались, но после все сходило на «нет». Промежутки между свиданиями становились все длиннее, а потом свидания просто сами собой прекращались.

Нет, с одним таким поклонником у меня было все, как поет один старичок, исполнитель романсов: «А на том берегу, а на том берегу было то, что забыть никогда не смогу». Было, да — и именно на берегу, практически в камышах; но не оставило у меня таких воспоминаний, чтобы их стоило помнить дольше, чем пару дней.

Я, конечно, сказала потом девчонкам, что весь процесс напомнил мне День Влюбленных, ну то есть, День Св. Валентина — коммерчески раскрученный праздник, когда все молодые и престарелые девушки ждут чуда, а получают открытку, букетик или плюшевого мишку с атласным сердцем в лапах, и то если повезет. Мне говорили о девушках, которые сами себе посылали открытки, чтобы не было стыдно за их отсутствие. А вот если бы они этого Св. Валентина поискали в сети да почитали информацию, сразу бы поняли, что Валентин этот — тот еще был дядечка в свое время, так что чудес от него лучше не ждать; да и вообще праздновать этот День Влюбленных лучше всего 31-го декабря, когда все в приятном подпитии, и все друг друга более или менее любят.

Девчонки хохотали, Мишка сказала, что мне просто не повезло, не того поклонника выбрала для такого важного события в жизни каждой девушки, а Мелка загадочно улыбнулась и заявила, что я просто еще не проснулась для любви. Вот когда проснусь, тогда и поговорить на эту тему можно будет. После этого я, конечно же, начала приставать ко всем с вопросами, но никто не мог дать мне четкого ответа хотя бы на один простой вопрос: «Что такое любовь?»

Девчонки выпучивали глазки, складывали ручки как для молитвы, и почти что пели про бабочек в животе, про слияние душ и так далее. Моя родная мамуля засмеялась и сказала, что любовь, это когда даже стирать грязные носки любимого приносит удовольствие. Папа подумал и сказал, что любовь, это когда хочешь быть с этим человеком до конца своих дней, и даже недостатки принимаешь как достоинства; после чего мамуля окинула папочку своим официальным взглядом «дамы из администрации», и папа трусливо сбежал в свой кабинет. Соловьиха, то есть Мишкa, добавила, что любовь у каждого своя и мое время еще не пришло, если я спрашиваю.

Мишка, ясное дело, понимает в любви больше нас всех, так как уже успела дважды сходить замуж и дважды развестись. Наклевывается вроде бы третий муж, но мы не уверены, так как недавно Мишка сбежала от любимого к морю на пару дней с каким-то приезжим игроком в бильярд. В свое оправдание она сказала, что он так красиво загонял шары в лузы, что ей ужасно захотелось проверить, как он делает все остальное. Проверила — бильярдист не оправдал надежд: все остальное было на «троечку» по словам Мишки, а Мишка никогда не врет.

Мелка заявила, что все мои бывшие просто были «героями не моего романа», а когда появится мой «герой», то мне все сразу станет понятно. А Муромец меня «обрадовал», сказал, что любовь — это положительная биохимическая реакция между двумя совместимыми индивидами. Тут все присутствующие начали спорить, а я тихонько сбежала в сад.

Глава 2

Ночью я спала плохо, сны снились дурацкие, почти кошмары, и все о любви. Ну что делать, если я не влюбляюсь ни в кого, ну не получается у меня с любовью и все тут. Может быть, я вообще любить не умею. Кстати, а можно научиться любить или это в нас заложено генетически? А может, это с именем связано? Вот назвали меня Афродитой по имени Богини Любви, а судьба, или кто-то там наверху, решили пошутить и способность любить у меня отобрали. А если бы меня Раисой или Татьяной назвали, как предлагала бабушка Помидоркина, я бы влюблялась или нет? Мне уже скоро двадцать пять, и я все в свободном полете, а большинство знакомых девчонок уже замужем или просто живут вместе со своими любимыми, у многих даже дети есть. Мишка не только замуж дважды вышла, но и дважды развелась. Что со мной-то не так?

Утром я встала рано, привела себя в порядок и отправилась на кухню варить кофе и готовить завтрак дедушке Оганяну. Один раз в неделю семья мне это позволяет, все притворяются, что ничего об этом не знают. Дед очень любит сырники с вареньем и сметаной, а бабушка, фанатка долголетия, сырники ему не жарит. Мы же с дедом считаем, что лучше прожить короткую жизнь с удовольствием и с радостью, чем жить долго, но нудно. Но так как мне тоже хочется, чтобы дед прожил подольше, я все-таки заменила сырники на творожную запеканку. Там жира и сахара меньше, но все равно вкусно и деду очень нравится, он вообще все из творога любит, лишь бы творог был настоящий, а не обезжиренный. Когда мы утром вдвоем едим горячую запеканку с вареньем и запиваем ее настоящим, сваренным на раскаленном песке кофе, мы чувствуем себя заговорщиками, и нам очень весело, и настроение потом целый день просто отличное и у меня, и у деда. Дед очень меня любит, ведь я у него одна.

Настроение у нас отличное, конечно же, не только от запеканки, утром мы с дедом любим обсуждать различные проблемы в семье и в мире в целом. У деда талант находить простые ответы на сложные вопросы, вот и сегодня я легонько так заговорила о Богине Любви и о том, как это она ухитрялась любить всех своих поклонников. В тех мифах, которые читала я, а я прочитала все, что могла найти в библиотеке деда и в сети, Афродита была покровительницей и платонической, и телесной любви, у нее было много любовников, и вообще она не была особенно озабочена моралью, и детей даже рожала, а дед мне рассказывал об Афродите, которая совершенно отличалась от той Афродиты, о которой читала я. Какая же из них настоящая? Та, которая и с богами, и со смертными любовь крутила напропалую, а также покровительствовала проституткам, и Парису с яблоком помогла, ну которое он Елене отдал, а та стала виновницей Троянской войны. Или же настоящая та, о которой рассказывал дед?

Дед улыбнулся и сказал, что существует несколько версий легенд об Афродите. То, что читала я, это наиболее распространенная и принятая всеми версия. Мифы и легенды создают люди, а не боги, и создают они их в соответствии со своими вкусами, понятиями, концепциями и даже нуждами. Даже в отношении самого рождения Афродиты существует по крайней мере две версии. В одной, ее отец Уран (Небо) намеревался, так сказать, осчастливить одну девицу, и только растопырился, чтобы на нее приземлиться, как его сыночек Кронос подкрался да и оттяпал ножницами у папаши гениталии и выбросил их в море, вот от этих папашиных гениталий, от которых море вспенилось, и родилась Афродита из этой самой пены. Между прочим, Кронос этот гад тот еще. Так хотел на престоле усидеть и боялся, что его собственные дети потом с трона сковырнут, так он их сожрал, сволочь. Правда, не всех, некоторые остались в живых.

По другой версии, отцом Афродиты был Зевс, а матерью какая-то то ли нимфа, то ли смертная, не помню ее имени, кажется, Диона. Дед называл, но я не запомнила точно. По этой версии Афродита тоже выходила из моря, хотя что она там делала, непонятно. Есть несколько версий даже о месте рождения Афродиты. Называют и Кипр, и Родос и т. д. Но есть легенды, хотя они и мало кому известны, где Афродита совсем другая, более идеализированная, более морально устойчивая, так сказать, и именно об этой Афродите дед мне и рассказывал, потому что именно ее история кажется ему наиболее интересной и очень загадочной.

Дед с интересом посмотрел на меня и сказал, что во всех легендах этой версии ее любили все мужчины, но нигде не сказано, что она кого-то в отдельности любила. По этой версии, она не имела права любить одного, ведь будучи БОГИНЕЙ Любви, она сама и была ЛЮБОВЬ. Вот и получается, что ее настоящая задача была пробуждать в людях любовь к любви, то есть желание любить, чтобы, любя, люди создавали и дарили миру красоту, ведь настоящая красота рождается только от любви или от мечты о любви. Древние греки дураками не были, дураки никогда не придумали бы Афродиту — Богиню Любви и Красоты. Они, древние греки, были философами и относились к своим богам и богиням с уважением, и в то же время с неким снисхождением, наделяя своих богов не только божественными, но и человеческими качествами.

По словам деда, есть одна интересная легенда, в которой говорится, что одна из богинь, от ревности или зависти, заказала кузнецу Гефесту сделать магическое кольцо. Если поклонник ухитрится надеть это колечко на палец Афродиты, она его полюбит не как богиня, а как простая женщина, и потеряет свою божественную силу и власть. Когда об этом узнала Гера, жена Зевса, она забрала кольцо у завистницы и бросила его в море. Многие искали это кольцо, но никому не повезло. Может быть, море и выбросило колечко на берег, и кто-нибудь его и подобрал, а может — Посейдон забрал его себе, но об этом нигде не написано.

— Дедуль, а как это кольцо хоть выглядело? Там было сказано или нет? А то так вот поедешь в Грецию, купишь бижутерию в лавчонке, померяешь… и раз… влюбляешься в старого бородатого продавца, — спросила я и захохотала, потому что легенда эта мне понравилась.

Можно использовать в моей собственной жизни. Будет кто допекать своей любовью, а я ему сразу, мол, найдешь кольцо, полюблю. От такой мысли я даже хрюкнула от смеха.

— По описанию колечко было серебряное, очень скромное, в середине за частой решеткой верхней оправы, как в гнезде лежал небольшой рубин исключительной чистоты и качества, ограненный в форме сердца. Если надеть кольцо на палец, решетка раскроется и освободит рубиновое сердце, выпустит его на волю, позволит любить, — но ведь это просто миф, сказка, — ответил дед и улыбнулся.

Конечно, я понимаю, что это просто миф, но интересно же. Нашел бы это колечко какой-нибудь успешный, красивый, респектабельный, умный, а также молодой мужчина, и я сама бы ему палец, а то и всю руку протянула бы… или нет? Господи, может быть я просто жуткая зануда и одиночка, и никакое кольцо мне не поможет?

— Дедуль, ну тогда получается по этой твоей версии, чтобы дарить миру красоту, надо только Богиню любить, в придачу безответно, — так или не так?

— Совсем не так, — заулыбался дед, — ведь Богиня пробуждала любовь в сердцах людей не к себе самой, она просто будила Любовь, само чувство, само ощущение, которое спасало и спасает мир от равнодушия и серости. Когда человек любит, весь мир перед ним окрашивается яркими красками, все ощущения обостряются, он все острее видит, слышит и чувствует. Конечно, можно прожить неплохую жизнь и без любви, но с любовью жить интересней. А ты что, влюбилась? Что это тебя Богиня Любви интересует?

— Да нет, не влюбилась. Это меня про мое имя часто спрашивают, вот и захотелось узнать побольше.

Пока дедушка допивал кофе, я убрала все следы приготовления и поедания нами запеканки, хотя все и так прекрасно знали, что сегодня у нас с дедом День Запеканки и Час Вопросов и Ответов. Завтра будет День Винегрета с мясом и крепкий чай с лимоном — не в чашках, а в стаканах с подстаканниками, и рассказы дедушки Помидоркина о дальних странах и обычаях. Четыре утра в неделю я завтракаю с моими дедушками и бабушками, с каждым по отдельности. Дедушкам я готовлю то, что они любят, а бабушки готовят сами и учат меня готовить. Заодно отвечают на вопросы, которые дедушкам задать мне неловко. Остальные три утра вся семья завтракает вместе со мной. Я не знаю, кто первый это придумал, но это здорово и продолжается уже много лет.

Позже, когда все проснулись, оделись, позавтракали и начали расходиться по своим делам, мама попросила меня съездить и проверить нашу городскую квартиру на случай каких неполадок, вызвать уборщицу, чтобы та все убрала и вычистила в квартире по первому разряду, а также подготовила все три спальни к приезду гостей. Приезжала иностранная делегация, и мама не хотела их селить в единственной гостинице нашего города, которая раньше называлась «Дом колхозника» и предоставляла койки, а не отдельные номера, и дух того общежития еще чувствовался даже в холле, несмотря на то, что новый хозяин дважды ее перестраивал. У нас есть и трактиры с меблированными номерами; и даже имеются «Меблированные комнаты Григория Сидорина и сына» с пестрыми домоткаными половиками и геранями на подоконниках; но для иностранной делегации все это не очень подходит, так что мама иногда селит гостей в нашу бывшую квартиру. Еще надо купить запасы продуктов и всего остального по списку, написанному мамой на трех страницах мелким почерком.

Короче, я все сделала, как мама просила, и решила посидеть на лавочке и поболтать с бывшими соседками, которых я помню с детства. Они уже старушки и мой приезд для них большая радость, так как дает возможность посплетничать и поделиться новостями с «новым» человеком. Одна из главных новостей была о замужестве Гали из 16-ой квартиры.

Я помню Галю красивой веселой девушкой в ярких кофточках и тугих джинсах. Поклонников у нее было немеряно, и соседки говорили, что хотя Галя и «Б», но она не «П». Я была маленькая в те времена и очень удивлялась, что Галю сравнивали со звонкими и глухими согласными, и почему-то звонкое «Б» получалось лучше глухого «П». Я даже однажды спросила ее об этом. Галя сначала растерялась, потом сильно покраснела, оттолкнула меня и побежала домой.

Я вечером рассказала об этом папе, он покосился на маму, вздохнул и сказал, что «Б» означает «большая взрослая девочка», а «П» это сокращение от слова «петушиться», то есть выставлять себя не той, какая есть, а как бы лучше других. Вот поэтому соседки и сказали про Галю, что она, хоть и большая, взрослая девочка, но не строит из себя бог знает что. В этом случае можно сказать, что звонкое «Б» лучше глухого «П», а оттолкнула меня Галя и убежала только потому, что ей было неудобно слышать похвалы себе. Иногда люди стесняются, когда их хвалят.

Мама вдруг ни с того ни с сего налила папе свежего чая в его любимую чашку, положила на стол запретные для него конфеты, чмокнула папу в макушку и растрепала ему волосы. После всего этого она улыбнулась и сказала, что «наш папа знает все, он очень умный». Кто бы сомневался?..

В общем Галя вышла замуж за очень хорошего человека, работящего, непьющего, крепкого мужичка из соседнего района. Он сюда переехал и работу сразу нашел, да еще и подрабатывает. Галя от счастья светится и ребенка они ждут. Ну что ж, я очень рада за Галю. А вторая новость была о новом соседе, который купил квартиру рядом с нашей.

— Молодой, лет тридцати, высокий, плечистый, волосы черные и кудрявые, глаза синие, как васильки, нос такой авторитетный, сам загорелый, красавец, конечно, ничего не скажешь, — с удовольствием описывала нового жильца Анна Иосифовна из 12-ой квартиры, — богатый, одет во все иностранное, и машина у него большущая. Дуся, наша дворничиха, убираться к нему ходит, говорит, что мебель странная, потому что все белое, лакированное, с картинками и инкрустациями из перламутра. Кровать прямо красоты неописанной, белая и вся в инкрустациях, и постельное белье из натурального шелка, и ковры везде белые, только думки — подушки такие маленькие на диванах — яркие.

Анна Иосифовна желала бы и дальше продолжать свои описания нового соседа, но тут во двор, сыто урча, въехал огромный джип ярко-желтого цвета. Из открытого окна рвался на простор двора хриплый голос известного исполнителя тюремного шансона. Певец тосковал о свободе и плакал о длинной дороге к любви. Наконец он замолк на полуслове, а из машины вылез здоровенный детина в светлых джинсах, белой майке и кроссовках, тоже белых. Нет, Анна Иосифовна описала его правильно. Конечно же, он высокий и плечистый, но я девушка некрупная и по росту, и по объему, поэтому мне он показался гигантом. Я практически почувствовала себя Дюймовочкой, ужас просто. Стоит такая образина и смотрит на тебя сверху вниз, ух.

— А кто это у нас такой хорошенький? А чей же это кукленочек? А какие у нас глазки! А какие у нас губки, — противно засюсюкал новый сосед, разглядывая меня с головы до пяток и так же противно ухмыляясь.

— Роман, прекратите паясничать, Дита на провокации не поддается никогда. Она ваша соседка по лестничной площадке, познакомьтесь и ведите себя прилично, — вмешалась Татьяна Андреевна, еще одна бывшая соседка.

— Разрешите представиться, Роман Евгеньевич Энгельгард к вашим услугам, мадмуазель, — четко произнес этот клоун, наклонил голову, попытался щелкнуть несуществующими каблуками, взял мою руку, поцеловал и задержал в своей руке.

— Афродита, — представилась я и руку свою не отняла, пусть посмотрит, руки у меня красивые и маникюр совсем свежий.

— Ничего себе… Мне сказали, что в этом городе только одна Афродита со смешной фамилией, живет загородом классная девчонка, и меня обещали с ней познакомить, а оказывается, есть еще одна, и она моя соседка даже — повезло мне.

— Насчет повезло, это вряд ли, Афродита со смешной фамилией, живущая загородом, это я, а теперь скажите мне, кто это собирался нас познакомить. У меня нет и не может быть друзей, похожих на вас.

— Да ладно тебе, кончай нервы расчесывать, есть у тебя такие друзья. Илья Муромский хотел меня с тобой познакомить, а он с тобой со школы дружит. Он, кстати, сказал, что ты единственная женщина на планете, которая мне подходит, и я просто обязан на тебе жениться, иначе буду жалеть всю жизнь, если упущу. Вот я смотрю и думаю, а ведь Илюха прав, ты мне подходишь. Выходи за меня, Афродита моя, — вдруг завопил он во все горло.

Соседки ахнули, Татьяна Андреевна даже перекрестилась, а я выдернула свою руку, посмотрела на него презрительно и сказала негромко:

— Да пошел бы ты, клоун… и не просто пошел бы, а огородами… а с Муромцем я поговорю, тоже мне сваха…

И я пошла к своей машине, включила зажигание и посмотрела в зеркало. Соседки что-то Роману говорили, а он смотрел мне вслед, но уже не улыбался.

Глава 3

По дороге домой я чувствовала, что медленно закипаю, как вода в старом самоваре, пузыриться начинаю уже. Ну, Муромец, я до тебя доберусь, друг дорогой! Сватать он меня начал, понимаешь ли, замуж меня выдать поскорей ему хочется… С чего бы это его так разбирает, если он даже эту образину, гориллу африканскую, Ромика этого, богатыря тупого, мне в женихи хочет подсунуть. Мало того, он еще эту гориллу уговаривает на меня внимание обратить, он меня расхваливает, как будто я уродина из уродин и самостоятельно не найду никого, кто захотел бы на мне жениться. Так… скоро светофор… куда едем… к Муромцу домой — направо надо поворачивать; к Муромцу в студию — налево рулить; так куда ехать-то… ладно, если впереди пятая машина бежевая — еду в студию; если нет — то к нему домой. Раз, два, три… четы… не видно ни фига, — а если чуточку высунуться?

Высунулась… и от громкого гудка таксиста, выезжавшего из подворотни на дорогу, чуть инсульт ни получила. Я ему тут же средний палец показала, чего в жизни никогда не делала, а он только головой покачал. Вот, во что общение с этой гориллой Ромочкой меня превратило. Приличная девушка из приличной семьи стала себя вести как последняя оторва. Муромец, ты мне за все заплатишь! Ладно, а куда ехать-то теперь, вроде пятая машина была голубая «копейка», или это четвертая была? Не буду гадать, поеду лучше домой и позвоню Муромцу, когда успокоюсь и чаю попью… Пусть сам приезжает. «А кто это у нас такой хорошенький? А чей же это кукленочек?».. Ну, Ромочка, я тебе этого вовек не забуду, так и знай! Почему это, если девушка хорошенькая, то она должна быть чьей-то? ЭTOT «кукленочек» НИЧЕЙ, и уж точно не ваш, Роман Евгеньич. Ну, Муромец, погоди, получишь ты у меня… и громила твой носатый тоже… А у него что, нос здоровенный, что ли? Нет, не помню я, какой у него нос…

До дому я доехала, слава Богу, без приключений, машину в гараж не стала ставить, еще придется сегодня поездить. На кухне офигительно вкусно пахло пирожками бабушки Помидоркиной и ванильной халвой бабушки Оганян.

Обе бабушки сидели на веранде, пили кофе и чай, заедали сладостями и сплетничали с подружками, приехавшими в гости. То и дело на веранде смеялись и даже хохотали. Я и забыла совсем, что сегодня у нас посиделки. К бабушкам приезжают подружки: и обе бабушки заранее пекут пироги и печенье, готовят разные сладости, достают чудесное варенье из вишни с мятой; а потом пьют чай и кофе, домашний лимонад или легкое вино, в зависимости от погоды и желания, и рассказывают друг другу свои семейные новости; сплетничают; веселятся; обсуждают кинофильмы, сериалы, спектакли, артистов, политиков и знакомых; а потом договариваются у кого встречаются в следующий раз, — и разъезжаются по домам.

Я налила себе большую чашку кофе со сливками, положила на тарелку парочку еще теплых пирожков и только потом заметила большой букет цветов на кухонном столе. Цветы у нас в доме не переводятся, и букеты стоят в каждой комнате. В нашем саду, с легкой руки бабушки Помидоркиной, все есть и все цветет; но этот букет отличался тем, что был из цветочного магазина, с огромным розовым бантом, и едва помещался в белое пластмассовое ведерко, которое обе бабушки использовали для разных хозяйственных нужд. Рядом лежал запечатанный конверт с надписью: «Афродите». В конверт была вложена красивая открытка, на которой было напечатано: «Афродита, извините меня, пожалуйста. Я просто растерялся и от растерянности нес чепуху. Я очень хочу извиниться лично, давайте встретимся вечером, я позвоню. Роман».

Ага, разбежался, нужны мне твои извинения, как же, обойдемся без встреч. Букет я принимаю, роскошный букетик… ни в одну вазу он не влезет, так что придется его разделить на части. Быстро он управился — я еще до деревни не доехала, а уже букет привезли. Это он по телефону заказал, раз текст на открытке напечатан, а цветочный магазин в нашей элитной деревне прямо у въезда и открыт допоздна. Там не только цветы продают, но еще и очень дорогие конфеты в роскошных коробках. Мама однажды ядовито заметила, что это очень удобно для мужей, возвращающихся поздно вечером домой от любовниц и врущих женам, что они были на объекте или совещании. Купил жене букетик и конфеты подороже и можешь спокойно вешать ей лапшу на уши. Папа только головой покачал и тяжело вздохнул под маминым соколиным взором.

Смешно, но это первый букет, полученный мной от совершенно постороннего человека. Жаль только, что этого человека я терпеть не могу. Букеты мне обычно дарят родные и друзья на день рождения и 8 Марта, а тут вдруг не букет, а букетище, и в обычный день. Вообще-то, если бы Роман не вел себя со мной как жеребчик, он бы, вроде бы, и ничего был бы, я ведь в основном на Муромца разозлилась, а на Ромку из-за «кукленочка» этого. Противное слово такое: не кукла, не куколка, а кукленочек — ужас просто!

Пирожки я съела, кофе выпила, с букетом разобралась, успокоилась и собралась уже Муромцу звонить; но тут позвонил дедушка Оганян и попросил приехать в его магазин на площади: надо разобрать новый товар, который только что доставили, и сделать предварительную опись. Работать у дедушки я очень люблю, точнее — работать с дедушкой. Дедушка — археолог по профессии, доктор наук, профессор и т. д. и т.п, еще в детстве заразил меня своей любовью к искусству древнего мира. Много лет назад в экспедиции он провалился в карстовую пещеру и чуть ни погиб. Его спасли, но он навсегда остался инвалидом и на раскопки больше никогда не ездил. Когда он вышел на пенсию, то открыл свой первый антикварный магазин, и дело у него пошло сразу же. Связей и знакомых в этой сфере у него было море. Он мог определить с первого взгляда, подлинный ли предмет или новодел, или старая копия, и у него появился обширный круг постоянных покупателей, которые абсолютно доверяли его знаниям и мнению. Со временем у деда появилась небольшая сеть таких магазинов с отличной репутацией, и дед надеялся передать свой бизнес в мои руки, когда я стану взрослой и самостоятельной. Стану ли? — вот в чем вопрос.

Быть единственной дочкой и единственной внучкой — это вам не щи ложкой хлебать, как говорит дедушка Помидоркин. Мои попытки быть самостоятельной немедленно пресекаются, а то, что я уже давно взрослая, игнорируется полностью. Вот только когда работаю с дедом Оганяном. я чувствую себя взрослым человеком. Мы работаем почти на равных, и мне это очень приятно. Дед сказал однажды, что у меня есть натуральное чутье и его обязательно надо развивать, — чутье для антиквара очень важно; но как тут его развивать, если дома тебя считают беспомощной малышкой, а в большом мире ты «кукленочек», которого надо срочно выдавать замуж. Ладно, переживем.

Я сварила кастрюльку кофе, перелила в термос, наложила в корзинку пирожков, а в маленький контейнер положила две лепешки ореховой халвы, укрыла все салфеткой и поехала к деду. Дед сидел в подсобке и разглядывал «скифье», разложенное на грязном полосатом полотенце. В основном там были бляхи, но было также наручье, даже два, а вон еще и чекан. Ничего особенного, просто кто-то заныкал несколько предметов из скифского погребенья во время раскопок и решил продать самостоятельно.

— Дедуль, мне скифов описывать или ты сам этим займешься?

— Нет, Дита, тебя ждет более интересная работа. На полке слева стоит целый сундучок старинных украшений, вот им и займись. В основном там обычная бижутерия прошлого века, но есть также и действительно старинное серебро, золото и полудрагоценные камни. Все смешано вместе, хорошо хоть не выбросили. Вот их надо будет отобрать и описать отдельно в первую очередь. Потом мы с тобой все хорошенько посмотрим.

Дед никогда ничего не выбрасывает. Он говорит, что для любого товара всегда есть свой покупатель, нужно только время и правильная цена. Раньше антиквариатом считалось только то, чему было 100 лет или больше, но сейчас даже то, что было произведено лет 40, а то и 30 назад, тоже считают антиквариатом, наверное, потому, что мы живем в новом веке и даже в новом тысячелетии. Дед однажды мне напомнил, что я сама родилась в конце прошлого века прошлого тысячелетия… ух, у меня от этого даже волосы дыбом встали.

Должна признаться, что после рассказа деда о кольце для Афродиты я с особым интересом рассматривала все серебряные кольца и перстни, которые описывала сейчас. Я, конечно же, понимаю, что то кольцо — это миф, сказка, — а вдруг правда? Вот есть же мифы про Трою, и все ученые твердили, что это мифы, а Шлиман не поверил, взял да и нашел Трою, и именно там, где мифы указывали. Вот если бы я нашла это кольцо, что бы с ним сделала? Это ведь совсем не простой вопрос, как кажется! Ладно, подумаю об этом завтра, а сейчас работать надо. Работали мы с дедом до вечера. Съели пирожки, выпили кофе и сгрызли халву в процессе работы, все успели, все сделали, пора ехать домой. Я поехала первой, так как деду надо было и с продавцами поговорить и закрыть магазин.

Около наших ворот стоял огромный джип желтого цвета, а в кабинке сидел известный мне громила по имени Роман уже не в джинсах и майке, а в костюме и шелковой рубашке с галстуком, причем костюм черный, туфли черные, рубашка черная, галстук серебристый, а на улице теплый, ранний летний вечер… Длинные черные волосы у Романа гладко зачесаны и связаны в кудрявый хвостик узкой бархатной ленточкой, очки в золотой оправе. Мамочки, сам Дон Корлеоне пожаловал из романа про Крестного отца, сейчас он мне сделает предложение, от которого я не смогу отказаться. Или нет, колумбийский наркобарон (на короля Роман Евгеньич не тянет), тоже с предложением. Меня увидел, засуетился, вылез из машины, три красных розы в руке, ногти на пальцах отполированы и поблескивают. Ну надо же, ногти он полирует…

Я тоже вылезла, без суеты и, надеюсь, элегантно, хотя «экстерьер» у меня и подкачал, белые брюки и майка запачканы «антикварной» пылью, и волосы с утра не причесаны, но… Как там психологи пишут, сама читала, насчет как заставить здоровенного наглеца почувствовать себя карликом. Значит так, выпрямить спину, откинуть плечи, приподнять подбородок, полуопустить веки и смотреть НЕ в глаза ему, а в точку во лбу между бровями, но повыше бровей, можно слегка растянуть губы как бы в улыбке. Сделано! Стоим! Смотрим! Молчим! Ждем! Бедный Роман Евгеньич вроде бы начал потеть, что-то лоб у него заблестел.

— Роман Евгеньевич, я вас слушаю.

— Афродита… я не знаю, как сказать, честно не знаю, — заюлил бывший громила, а ныне садовый гном бабушки Помидоркиной, перекладывая розы из одной руки в другую.

— Но вы же приехали, чтобы лично извиниться, не так ли?, — холодно произнесла я и подняла подбородок еще выше.

— Да, конечно, но не только… Дита, я хочу сказать тебе, что… — он не успел договорить, потому что подъехала машина и остановилась рядом.

— Ромка? Ты что здесь делаешь, отец, что ли, прислал? И одет как мафиози, в клуб, что ли, собрался? — весело, но удивленно спросил мой подъехавший дед.

— Здравствуйте, Рубен Васильевич, — облегченно и радостно ответил «Ромка», — нет, отец меня не присылал, я, собственно, к Афродите приехал.

— Не знал, что вы знакомы. Дита, что же ты гостя у ворот держишь, приглашай в дом, бери у него розы, а то он не знает уже, куда их приткнуть. Ну и молодежь нынче пошла, ну никаких понятий о приличных манерах, — засмеялся дед и начал подталкивать нас обоих в сторону дома.

Я сделала вид, что мне абсолютно все равно; а Ромка никакого вида не делал, по его лицу было понятно, что приглашению он очень рад. Интересное кино получается, ладно, посмотрим, что дальше будет.

Глава 4

Дома дед сразу пошел к холодильнику за холодным пивом, а я почему-то поставила на стол не обычные стаканы, а тяжеленные баварские пивные кружки, которые и пустые-то держать в руках трудновато, а уж с пивом… Дед удивленно поднял брови, посмотрел на меня, но ничего не сказал. На столе в вазе стоял предыдущий букет от Романа, точнее, четверть букета, и я пристроила розы в эту же вазу. Потом поставила на стол вазочки с солеными орехами, миндалем и горохом. Так как пиво было не только с папиного завода, но и из папиных личных «представительских» резервов, оно было самое лучшее, самое вкусное и самое свежее. Дедушка Помидоркин, бывший капитан торгового флота, по этому поводу всегда громко укорял папу, что к пиву папин консервный завод не выпускает таранку в банках.

Папа умаялся доказывать деду, что его консервный заводик не может выпускать таранку в банках, так как специализируется на овощах, фруктах и концентрированных борщах и супах. Море от нас далеко, какая тут таранка, разве только пескари в речке. Хорошо хоть дедушка Оганян папу не доставал, с удовольствием пил пиво и грыз орешки. Он, между прочим, посоветовал отцу добавлять какую-то травку в пиво, как в древности делали, отец сказал технологу, а технолог с дедом долго беседовал. Теперь завод выпускает и такое пиво тоже, но только на экспорт, в малых количествах и по бешеной цене, потому что папа сказал, что наш народ не поймет такой утонченности в пиве, а на западе снобизм во всех своих проявлениях и под разными названиями очень даже популярен, и пиво пойдет на ура. Кстати, он оказался прав. Короче, пиво всех сортов у нас дома всегда есть, потому что мужчины, приходящие к нам в гости, папино пиво пьют с большим удовольствием. Именно поэтому дед сразу же пошел к холодильнику за пивом, а я за орешками.

Дед разлил пиво по кружкам до краев, Ромка держал свою одной рукой, и я заметила, что рука слегка подрагивала либо от тяжести, либо от нервов, скорей всего от волнения. Вон он какой здоровущий, ему бочку пива поднять особой проблемы не создаст. Он нервничал, не знаю почему, я же была спокойная, как удав, кружку держала двумя руками и пиво пила мелкими глотками. Дед отхлебнул немного, поставил свою кружку на стол и обратился к Ромке:

— Ты сегодня отца увидишь? Если увидишь, скажи ему, что японский церемониальный меч в прекрасном состоянии я ему нашел, пусть приедет посмотреть. Ты из своего Лондонстана насовсем вернулся или временно здесь?

— Я сегодня вечером позднее к отцу заеду, Рубен Васильевич, он просил меня заехать, бумаги проверить, вот тогда про меч и скажу. Вообще я надеюсь, что останусь здесь, устал я от Лондона, да и вообще устал от заграницы. Хочу здесь обосноваться, недавно квартиру купил, вот теперь жену ищу, хочу осесть и пустить корни, — Ромка невольно хихикнул и испуганно покосился на меня.

Я отхлебнула пива и как бы скучающе вздохнула, а у деда в глазах появились маленькие веселенькие чертенята и закрутили хвостиками.

— Жену найти — дело нетрудное, а на что жить собираешься вместе с женой в России? Отец твой говорил, что ты в Лондоне очень хорошо зарабатывал, но то в Лондоне, а здесь ведь не Лондон. Ты кто по профессии?

— У меня, Рубен Васильевич, две профессии: одна помогает деньги зарабатывать, а вторая чисто для души, но тоже деньги приносит, и немалые. Семью содержать смогу. По первой я юрист, а по второй морской биолог. Странное сочетание, я признаю, но так уж получилось. Хотелось и отцу угодить, и себя не забыть, вот и учился на двух факультетах сразу, ну а потом работал и там, и сям.

Ромка улыбнулся деду, а я чуть ни подавилась пивом и даже закашлялась от удивления. Вот тебе и тупой богатырь! Громила, оказывается, у нас образованный и даже успешный, не какой-нибудь мажорчик, весело прожигающий папашины денежки, скажите пожалуйста… Мне даже стыдно за себя: надо, надо учиться, хотя бы заочно, и дело не в дипломе, а в знаниях и самоуважении.

— Молодец, Роман, хвалю, в жизни всегда надо иметь запасной вариант. Ну ладно, ты ведь к Дите приехал, так что я пойду к себе, а вы уж тут сами.

Мы пили пиво и молчали, хотя Ромка несколько раз и пытался начать разговор, но тут же замолкал. На втором этаже вскоре послышались звуки шагов и голоса. Это обе бабушки собирались спускаться вниз на кухню, чтобы приготовить ужин на все наше большое семейство, а я решила, что бабушкам с Ромкой лучше не встречаться, а то меня достанут они обе своими вопросами и расспросами, и я пригласила его погулять в саду. Вечер был теплый и тихий, ни ветерка, ни шороха, и только терпко и сладко пахло ранним жасмином и вистерией, которые цвели у крыльца. Ромка, видимо, набрался храбрости и наконец заговорил.

— Дита, я еще раз прошу меня извинить. Пожалуйста, Дита, не сердись, я вел себя как осел, признаю свою вину. Звонил Илье после, рассказал о нашей встрече, так у меня телефон чуть ни расплавился ото всех тех слов, что мне Илья высказал. — Я промолчала и он продолжил: — Ты мне очень нравишься, Дита… очень… Илья прав, ты особенная, не такая, как все, кого я знаю или знал прежде. В тебе есть какая-то необычность, я это чувствую, не понимаю, что это, но чувствую. Может быть, само твое имя наложило свой отпечаток, ведь так зовут Богиню Любви. Имя необычное, особенное, вот ты такая и получилась. Говорят же, что как ребенка назовешь, так он и проживет. И потом ты в придачу еще и очень красивая, ты красивая от природы, тебе даже косметика не нужна, а очень красивые женщины меня всегда пугали.

— Почему пугали? — с интересом спросила я.

— Понимаешь, когда женщина ТАК красива, ее красота просто не может принадлежать лишь одному мужчине, потому что все остальные тоже хотят к ней прикоснуться, хотят ею любоваться, хотят присвоить ее себе, а я, между прочим, как говорит моя мать, ужасный ревнивец. У очень красивых женщин никогда не бывает легкой судьбы. Они рано понимают силу своей красоты и быстро привыкают к тому обожанию, любованию и желанию обладания, которые их окружают, и страх потерять эту красоту отравляет их жизнь. Они делают все возможное, чтобы сохранить свою красоту подольше, и это со временем становится практически самой главной целью их жизни. Они с помощью хирургов, косметологов и макияжа начинают создавать красоту искусственную, которая только кажется красотой на расстоянии нескольких метров, и бывшие обожатели начинают смотреть на них с полупрезрительной жалостью и насмешкой, а это очень больно и очень страшно.

— Ну, Ром, ты даешь… Ты практически утверждаешь, что очень красивая женщина не может быть верной женой, так как ей необходимо будет постоянное подтверждение своей красоты, и следовательно, она будет заводить любовников. Далее, ты утверждаешь, что страх потерять красоту подвинет ее на эксперименты с пластическими хирургами и косметологами, и ее природная угасающая красота будет заменяться искусственной иллюзорной красотой, которая вместо обожания будет вызывать жалость и презрение. Короче, ты утверждаешь, что самооценка у очень красивой женщины целиком и полностью зависит от ее внешних данных. По твоей логике получается, что все очень красивые женщины имеют только одну извилину в мозгах. А тебе не приходит в голову, что очень красивым женщинам тоже надо на что-то жить самой или помогать семье и так далее, а для этого им надо зарабатывать деньги. Их красота становится товаром, за который очень хорошо платят и который они продают, чтобы выжить, так же, как другие, которые продают свой талант, свое мастерство или свои знания, ну то есть, я тебе знания, а ты мне кусок хлеба с маслом, ну как ты, например. В некоторых профессиях красота является необходимым требованием работодателей. В этих случаях, хочешь или не хочешь, приходится поддерживать красоту любыми способами и как можно дольше, если хочешь продолжать зарабатывать. Для этого одной извилины в мозгах недостаточно. В общем, в отношении меня получается так: ты назвал меня очень красивой, как бы похвалил, и тут же оскорбил, подразумевая, что все очень красивые женщины тупые, неверные и зациклены на своей красоте, поэтому они тебя пугают. И как же нам с тобой дальше общаться? Я ведь теперь понимаю, что моя красота тебе нравится, что ты этой красотой хочешь обладать, хотя и считаешь меня ветреной дурой. Утром я сама считала тебя тупой гориллой, потом поменяла свое мнение, когда узнала, что ты учился на двух очень разных факультетах одновременно и успешно их закончил, и успешно применяешь полученные знания, зарабатывая на свой бутерброд с икрой. Сейчас я начинаю думать, что либо ты, заучившись, свихнул себе мозги в своем Лондоне, либо твои женщины тебя не любили и не думали, что ты заслуживаешь их верность. И в том и в другом случае для меня будет лучше не поддерживать с тобой никаких отношений. Желаю тебе всего доброго. Не забудь сказать своему отцу, что дед нашел ему японский меч, какой он давно хотел приобрести.

Я кивнула Ромке на прощанье, повернулась и пошла в дом. Я не оглянулась, даже когда он позвал меня. Тихонько прошла из холла в гостиную, села в кресло и закрыла глаза, услышала шум отъезжающей машины и усмехнулась. Я не злилась на Романа и не сожалела о своих словах, но где-то в глубине души все же немножко грустила о том, что могло бы начаться, но не началось. Ну, значит, не судьба.

Глава 5

Следующие несколько дней я все время работала у деда и много думала о своем будущем. Дед поглядывал на меня с интересом, но помалкивал, про Ромку не спрашивал, и я была ему за это благодарна. Приезжал Ромкин отец и они с дедом долго беседовали, обсуждали меч, который Ромкин отец втихую купил у деда, потом они ушли куда-то вместе, а я продолжала заниматься описями и каталогами. К тому часу, когда дед вернулся в магазин, я созрела для серьезного разговора.

— Дедуль, — обратилась я к деду во время перерыва, когда мы с ним пили кофе и заедали маковыми плюшками, — ты ведь знаешь, что я вас всех очень люблю и не хочу никого обижать, поэтому мне так трудно делать выбор в отношении моего будущего.

Дед мгновенно насторожился и посмотрел на меня вопросительно.

— Ну что мне делать, дедушка, если у меня нет желания заниматься пивом и консервами, ну совсем нет, ну ни капельки, хотя я папочку обожаю и не хочу делать ему больно. Мне через несколько месяцев будет уже 25, столько времени после лицея упущено по болезни и из-за моей лени, из-за моего нежелания конфликтовать с папой, который до сих пор считает меня малышкой, а я ведь давно взрослая, дедуль, и хочу учиться и заниматься тем, что люблю, раз уж папины деньги позволяют мне это, — и ты прекрасно знаешь, что именно я люблю. Ты мне поможешь, дедушка? Я не знаю, с чего надо начинать.

Дед смотрел на меня очень внимательно, потом слегка улыбнулся, шмыгнул носом, как мальчишка, и сказал:

— Ну начинать лучше всего с самого начала. Тебе нужны базовые знания, нужна основа, значит, тебе надо поступать в университет. Историко-архивный факультет имеется в нашем областном университете. Университет, конечно, не столичный, но знания дает очень даже неплохие. В этом году подавать документы нельзя, ты еще не готова, значит отложим это на будущий год, а в этом году надо готовиться к экзаменам, а также расширить твое обучение и практику по интересующим тебя направлениям. Есть еще один вариант, который мне даже больше нравится. А не попробовать ли нам, Дита, замахнуться на сдачу экзаменов экстерном за два курса универа? Ты девочка умная и справишься, а я тебе достану программу и необходимую литературу. Ты не зеленей, ничего страшного в этом нет, если захочешь, то сдашь за два курса легко, у тебя получится, я в тебе уверен. С твоим отцом на тему твоего будущего я говорил уже не раз, и даже не два, и он уже привыкает к мысли, что твои таланты и способности далеки от производства пива и консервов, так что пусть он надеется на будущего зятя-бизнесмена или ждет внука, а пока и сам справится, молодой еще. Между прочим, твой дед Помидоркин меня в этом поддерживает. Кстати, насчет «упущенного» тобой времени согласиться не могу. Я тебя с детства учил, как мог, всему, что знаю сам, потихоньку учил, а ученица ты способная и предмет свой знаешь на приличном уровне даже с профессиональной точки зрения. Ничего ты не упустила, девочка, ты просто созревала, ждала, когда придет твое время. Давай теперь дерзай, Дита, твое время пришло, внучка моя дорогая, поздравляю!

Нет, что ни говори, но умеет мой дед Рубен поднимать настроение и вдохновлять на подвиги, недаром его так любили студенты. Следующие несколько недель я была так занята, что времени оставалось только на то, чтобы поспать, поесть и принять душ. Даже с друзьями поболтать не могла, отделывалась короткими сообщениями, но всему приходит конец. Да нет, не конец, в моем случае — пришло начало. Все было собрано и все подготовлено, и я начала заниматься дома самостоятельно по программе факультета три часа утром и три часа вечером, а днем пару часов, а то и дольше, работала у деда. Дед подбирал мне работу, которая как можно лучше подходила к теме моих занятий. Родителям я сказала, что хочу поступить на исторический в будущем году, сразу на третий курс. Мама ойкнула от неожиданности и посмотрела на папу. Папа помолчал и спросил:

— А справишься? Не слишком ли амбициозна твоя затея?

— Справлюсь, я же ТВОЯ дочь, — ответила я и подмигнула папе.

Он засмеялся и поцеловал меня в лоб и сказал, что упрямства мне не занимать.

— Не упрямства, а упорства, Коля, это разные качества, — поправила отца мама и погладила меня по голове.

Я училась и работала, и мне было так интересно, что я даже похудела от того, что иногда просто забывала поесть. Обе бабушки всполошились и составили план действий по восстановлению потерянных килограммов и недоеденных витаминов. Но тут вмешались мои друзья, которым недоставало моего присутствия в их жизни для того, чтобы расслабиться по полной.

Мелка и Илья решили отметить очередную годовщину своей брачной ночи, которая произошла намного раньше их законного бракосочетания, и пригласили кучу народу к себе, и мы попраздновали от души. Меня и Мишку по домам развозили на такси, и я не помню, как добралась до постели.

Когда я проснулась утром, то увидела на столике около кровати двухлитровый кувшин ядреного хлебного кваса по рецепту бабушки Помидоркиной и две витаминных таблетки. Таблетки проглотила и с жадностью выпила квас прямо из кувшина. Квас потом плескался раздутом животе, как в бочке. Я выпила все два литра, останавливалась, чтобы отдышаться, и снова пила. Вы себе даже представить не можете, какой это квас. Дедушка Помидоркин называет его «термоядерный». Квас этот прямо-таки взрывается в похмельной голове и вычищает похмельный синдром из мозга и тела за несколько минут. Правда, тот, кто его пьет, некоторое время не может ни вздохнуть и ни выдохнуть, и сидит с выпученными глазами и открытым ртом. Я же привычная, этот квас пью с детства вместо газировки и очень его люблю.

К нам соседи даже приходят за бабушкиным квасом после праздников, особенно в январе, потому что январь это один нескончаемый праздник весь месяц, поэтому бабушка делает к Новому году целую бочку кваса, чтобы всем хватило. Считайте сами сколько получается праздников в январе — Новый год, Рождество, Старый Новый год, Крещение и День Св. Татьяны, то есть День Студентов, вон сколько набирается. Бабушка не держит рецепт кваса в секрете, наоборот, всем его раздает, но соседки все равно предпочитают приходить к ней за уже готовым продуктом. Все поголовно утверждают, что у них квас получается вкусный, но все равно не такой, как у бабушки Помидоркиной. Если честно, мне кажется, что в глубине души бабушка этим даже слегка гордится.

После такого количества выпитого кваса я уж думала, что никакая пища в меня не влезет, но каким-то образом ухитрилась съесть целых два куска пирога с капустой, который мне подсунула бабушка Оганян, когда я пришла на кухню, чтобы как обычно выпить крохотную чашечку кофе. Крепким утренним кофе и ложкой конфитюра из чернослива уже давно начинается каждый мой день до завтрака, но тут я ухитрилась все совместить. Потом долго искала свою сумочку и нашла ее только тогда, когда зазвонил телефон. Сумка с телефоном находилась в горшке с фикусом на веранде. На самой верхушке фикуса был завязан веселенький бантик. Это уже была полная мистика, потому что веранда находилась на совсем другой стороне дома и с крыльцом никак не сообщалась. Оказаться там вчера ночью я не могла никак.

Звонил Муромец. Сказал, чтобы я не искала туфли, если про них вспомню. Они их сейчас быстренько отдерут от потолка, и он их привезет. Мое шоковое молчание он понял правильно и пояснил, что один из гостей рассказал анекдот о марсианине, оставившем следы на потолке. Я анекдот не поняла, и гость попытался мне наглядно пояснить, что и как, для чего ему пришлось, стоя на тумбочке в прихожей, приклеить мои туфли к потолку двухсторонней клейкой лентой, которой Мелка приклеивает к стенам рисунки двойняшек. Его собственные ботинки были слишком тяжелыми и с потолка падали ему же на голову. Потом гость свалился с тумбочки, и мы отправились назад в гостиную выпить за то, что он ничего себе не сломал, и забыли про мои туфли. Получается, что я поехала домой в такси босиком и никто не заметил, даже я сама. Сейчас Мелка уже сковыривает туфельки с потолка ручкой от швабры, а он их привезет, когда они отвалятся. Ну и дела… Туфли на потолке, сумка в горшке, бантик на фикусе… хорошо я попраздновала.

Илья приехал на такси, сам за руль сесть не рискнул. Лицо бледное, глаза красные, волосы встрепанные, вид несчастный, ну ужас и все. Он умоляюще посмотрел на моих бабушек и вздохнул. Бабушка Помидоркина покачала головой, взяла с полки эмалированную литровую кружку с изображением пляшущей коровы и пошла в подвал за квасом. Илья выпил литр кваса, посидел с выпученными глазами и открытым ртом энное время и попросил еще. Пакет с моими туфлями мне не отдал, а прижимал к груди, как любимое дитя, из чего я поняла, что вторая кружка бабушкиного кваса Илье просто необходима. После кваса и котлет с овощами в остром соусе по рецепту бабушки Оганян Илья стал похож на самого себя и отдал мне пакет с туфлями, не объясняя, как они у него оказались. Я это оценила.

Илья рассказал новости, которые не успел рассказать мне вчера, а потом заговорил о Ромке, с которым он часто общается. Роман был в Греции сначала, потом улетел в Англию, после звонил Илье из Италии, сейчас он снова в Лондоне, но скоро вернется домой. Все время расспрашивает Илью обо мне, но приветов мне не передает, — скажите, какой обидчивый…

Обе бабушки с кухни не уходили и с огромным интересом слушали, что рассказывал Илья. Мои попытки увести его на веранду или в сад, или ко мне в комнату успехом не увенчались. Бабушки постоянно подкладывали Илюшке всякие вкусные штучки на тарелку, а он сладкоежка. Мелка держит его на диете, вот мои хитрые бабули этим и воспользовались.

После рассказов о новостях Муромец помялся слегка, а потом сказал, что по всему видно, что Ромка в меня влюбился, и так сильно, что испугался и сбежал от меня подальше, потому что у него уже была любовная история, которая закончилась печально и даже скандально. Он любил очень красивую женщину, француженку, актрису, хотел на ней жениться, а за неделю до свадьбы застал ее с любовником в своей постели, когда вернулся домой из деловой поездки на день раньше. Самое страшное для него было даже не то, что ему изменяла любимая женщина, его невеста, а то, что она никак не могла понять, почему он отменил свадьбу из-за такой «ерунды», и смотрела на него удивленно и обиженно. В желтой прессе и социальных сетях его то жалели, то издевались, актрисуля называла его «жестоким чудовищем» и так далее. В общем, крови она Ромке попортила, даже пыталась содрать с него денежек через суд за моральный ущерб по случаю отмены свадьбы, но у нее ничего не вышло. Ромка ударился в работу, пахал день и ночь, от красивых женщин бегал, как от чумы, никому не верил, кратковременные подружки у него были, конечно, но он никого из них не любил, а за их «любовь» платил дорогими подарками и наличкой.

— Понимаешь, Дитка, я ему про тебя рассказывал, Мелка тоже дифирамбы тебе пела, а он нос морщил, а потом Мелка ему сказала, что ты, как Спящая Красавица, спишь и ждешь своего Принца, чтобы он пришел и разбудил тебя и научил любить. На это Ромка повелся и сказал, что на Спящую Красавицу посмотреть можно и можно даже познакомиться, так как Золушки ему встречались, с Белоснежками тоже знаком, одна немецкая Рапунцель все время в гости приглашает, а вот Спящей Красавицы он еще никогда не видел. Ну я стал думать, как лучше вас познакомить, а вы сами познакомились.

Я молчала. Бабушки жалостливо вздыхали и переглядывались. Если честно, то Ромку мне было очень жалко. Теперь понятно, почему он так себя вел со мной и так говорил. Может быть, если бы я знала его историю, я бы вела себя иначе, хотя… нет… этот его «кукленочек» даже сейчас вызывает у меня чувство гадливости. Я понимаю, тебя предали в любви, твое горе выставили на позорище, тебя облили помоями, но это сделала одна женщина, зачем же мстить и унижать других, ведь они-то ни в чем не виноваты. Зачем винить всех в том, что сделала одна?

У Ильи зазвонил телефон, звонила Мелка и интересовалась, когда муженек заявится домой. Муромец сразу заторопился и вызвал такси, хотя я и предложила отвезти его домой сама, но он отказался, сказал, что ему надо еще заехать в студию, забрать одну картину и парочку зарисовок, чтобы показать галеристу, а потом только ехать домой. Бабушки засуетились и собрали сверток с домашней выпечкой для Мелки и двойняшек. Я проводила Илью до ворот и на прощанье сказала, что если Ромка позвонит и снова будет спрашивать обо мне, пусть Илья передаст ему привет, если посчитает нужным.

Потом я погуляла немного в саду. Лето кончилось, а я и не заметила, конец августа, ветерок уже холодный, хоть и солнце на небе, воздух прозрачный и пахнет чуточку горьковатым дымом. Осень подходит, ну и хорошо, — я люблю осень тоже. Природа готовится ко сну до весны. Зиму поспит, а весной проснется. А Спящую Красавицу может разбудить только Принц. Он ее должен разбудить поцелуем и научить любить. Она у нас, бедняжка, без понятия на эту тему, так что Принц необходим.

Эй, алле, Принц, где же тебя носит? Я сплю и тебя жду, а ты уж больно долго задерживаешься. Прямо как в «Пиковой Даме» получается: «Уж полночь близится, а Германа все нет…»

Глава 6

Через несколько дней после того, как я передала свой привет Ромке через Илью, я получила от него, то есть от Ромки, короткое сообщение, в котором он меня благодарил за привет, хвалил за мое стремление учиться, расспрашивал об успехах и предлагал свою помощь, особенно с иностранными языками. Я ответила, поблагодарила, но написала, что с языками у меня проблем нет, так как почти с рождения бабушка Оганян учила меня французскому, бабушка Помидоркина немецкому, а английский преподавали в лицее, а уж дома английским меня дополнительно мучили оба деда, правда, дед Оганян однажды сказал, что английский язык деда Помидоркина очень богат идиоматическими выражениями, которыми славятся порты Туманного Альбиона, но которые вряд ли пригодятся мне в жизни. Языковый перерыв у меня был только, когда я заболела, а уж когда выздоровела, все началось снова, правда в меньших дозах.

Короче, мы стали не только посылать короткие сообщения, но и посылать друг другу довольно длинные письма электронной почтой. Однажды Ромка позвонил мне по FaceTime, чтобы показать маленькую терракотовую фигурку Афродиты, которую он купил в одном из крохотных магазинчиков на Кипре. Фигурка Богини не была древней, но она была очень и очень старой, как ему сказали специалисты в Лондоне. Я больше смотрела на него, чем на Богиню, если говорить правду. Ромка похудел немного и сильно загорел, смотрел на меня и улыбался. Это я только после узнала, над чем именно он посмеивался. Все дело было в моей прическе, точнее, в ее отсутствии. Мои длинные волосы я стала заплетать в две косы, а косы скручивала на макушке в рожки, чтобы не мешали, Ромке эти рожки показались умилительными, он мне потом сам сказал. Наше видео-свидание нам обоим пришлось по душе, и мы стали вот так перезваниваться довольно часто, если честно, то практически каждый день.

О том, что я ему очень нравлюсь, Ромка больше не заикался, я тоже помалкивала. Мы разговаривали и писали друг другу обо всем, но не касались тем о чувствах и отношениях. Как-то совершенно незаметно Ромка превратился в близкого друга, почти такого же, как Илья, хотя Мелка сказала мне, что Ромка несколько раз спрашивал, есть ли у меня кто-нибудь. Смешно и странно, но мне это было приятно, значит, не совсем друг, если такая информация его интересует.

Я упорно занималась, дед Оганян время от времени устраивал мне экзамены и оставался доволен, потому что ответы на его вопросы у меня «отлетали от зубов» — по словам самого же деда. По-другому, если честно, и быть не могло, ведь мне было интересно учиться. Все свободное время я отдавала занятиям, редко навещала друзей, и они даже обижались. Так прошла осень, наступила зима, а я даже не заметила, наверное, еще и потому, что снега не было и в помине. Ромка писал раньше, что в декабре возвращается в Россию, а я была так занята, что удивилась необыкновенно, когда он появился однажды вечером у дверей нашего дома с цветами и подарками для всех. Цветов и подарков было так много, что я растерялась и спросила, неужели Новый год уже подошел, а я пропустила. Ромка захохотал и сказал, что до Нового года остался почти месяц, но декабрь начался два дня назад, это точно, и он вернулся в декабре, как и обещал.

Помимо конфет и сувениров для мамы и бабушек, а также наборов с особенными сортами виски для папы и обоих дедов, Ромка привез подарок и мне тоже — коробку с духами, «которых нет и не будет ни у кого, только у тебя» — так он сказал. Аромат духов был необычен, я даже не поняла сначала, нравится он мне или нет. Духи пахли морем, ветром, рассветной свежестью, какими-то незнакомыми цветами или травами, и еще чем-то горьковатым и непонятным.

— Какой странный аромат, никогда не думала, что духи могут так пахнуть.

— Парфюмер сказал, что «именно такой аромат может быть у девушки с таким лицом и таким именем, но он должен быть на твоей коже, чтобы полностью проявиться. Во флаконе это просто набор запахов, а на твоей коже он станет ароматом Афродиты. Только такой аромат может быть у Богини Любви». Так мне сказал парфюмер.

— А откуда он знает про мое лицо? Или у тебя есть моя фотография?

— Да нет, он не фотографию видел. Илья давно уже прислал мне твой портрет по электронной почте, точнее, фото эскиза к портрету, а я переслал парфюмеру, тоже давно.

— Как интересно… завтра попробую духи, сегодня я уже пахну маминой «Пантерой» с головы до пят. Между прочим, а как они называются эти мои духи?

— «Афродита» они называются, как же еще? На донышке флакона посмотри. Извини, если тебе не нравится запах. Мне говорили, что этот парфюмер необычайно талантлив, почти мистик.

— Запах необычный, завтра проверю на коже, посмотрю, как будет.

Особой уверенности в том, что духи мне подойдут, у меня не было, но расстраивать Ромку не хотелось, он ведь хотел, как лучше, поэтому я его поблагодарила. Обняла и поцеловала в щеку и почувствовала, как сильно забилось его сердце от моего поцелуя. Честно говоря, у меня тоже было странное ощущение родства с ним, какой-то близости и даже нежности, что меня удивило. Нужно Мишке рассказать, она у нас специалист в таких делах.

Ромка остался с нами ужинать и веселил мою семейку смешными рассказами о своей жизни в Лондоне, уехал поздно, перецеловав дамам ручки. Правда, меня он еще и приобнял слегка, и чмокнул в район носа перед уходом.

— Очень приятный молодой человек, — чирикнула мама и вопросительно глянула на папу.

— Паренек неплохой и с чувством юмора, — со вздохом подтвердил папа.

— На Дитку смотрел, как Пашаня на горячую котлету, так бы и слопал, да горячо, — хорошего в этом мало… — недовольно процедил дед Помидоркин.

— Ну куда тебя опять заносит, ну причем тут кот Пашаня с котлетами? Что ты на парня напал… ну влюблен он в нашу Диту… что в этом плохого, может, наоборот, все хорошо будет, — бабуля Помидоркина, отчитывая деда, даже руками всплескивала.

— Роман не просто влюблен в нашу девочку, он влюблен с очень серьезными намерениями, Рубен, ну ты хоть подтверди, что я права, ты же хорошо знаешь его семью, такие солидные, респектабельные люди со средствами, да и Роман сам по себе далеко не нищеброд какой. Слышала я про этого парфюмера и его цены. Диткины духи обошлись Роману в цену большой квартиры в нашем областном центре, не меньше, скорей всего, даже много больше. Такие деньги не выбрасывают за флакон духов для обычной подружки, такое дарят той, на ком хотят жениться, вот так… — почему-то с сильным армянским акцентом сказала бабушка Оганян, хотя всю жизнь говорила без акцента.

— Марго дорогая, ты права, как всегда, но я думаю, что мы не должны вмешиваться в отношения Диты и Романа. Ей 24 года, она взрослая и сама решит, кто ей подходит, а кто нет. Да, мне нравится Ромка, и я уважаю его родителей, но Дита — моя единственная внучка, ее счастье для меня важнее всего. Ромка или не Ромка, я приму любого, кто сделает ее счастливой. Не надо на нее давить, придет время, и она сама выберет, — дедуля Оганян вдруг вылил себе в бокал оставшийся в графине кларет и выпил залпом.

— Уважаемые бабушки, дедушки и родители, мне не совсем понятно, с чего это вы все вдруг так возбудились и начали обсуждать мое возможное замужество, о котором я сама еще даже и не задумывалась. Мы с Ромкой друзья, просто друзья успокойтесь, ради Бога, к чему такие волнения, — засмеялась я.

— Дитка, — засмеялся папа, — мы просто тебя ревнуем. Мы растили тебя все вместе, я построил этот огромный дом, чтобы мы все могли жить вместе, и чтобы всегда было кому за тобой присмотреть. Я не доверял чужим людям, нянькам и другим. Ты была нашей малышкой, нашей маленькой девочкой, которую нужно было беречь, учить и охранять. А сейчас ты выросла и скоро от нас уйдешь, и нам даже думать об этом больно.

Тут у бабушек и мамы подозрительно заблестели глаза, а оба деда стали вздыхать и отворачиваться от меня. Вот никогда не думала, что взрослые и пожилые люди могут вести себя как ребятишки в детском саду. Я не выдержала и сдалась, то есть торжественно поклялась, что когда я выйду замуж, то я, мой муж и наши будущие дети будут жить в этом доме, который тогда полноправно можно будет назвать общежитием или коммуной. Все развеселились и решили попить еще чайку.

Когда я вернулась к себе в комнату и проверила свой телефон, то увидела, что пропустила несколько звонков от друзей и знакомых. Ромка, Мелка и Мишка прислали сообщения, Ромка так даже целых четыре.

Мелка напоминала, что у Ильи открытие выставки в 11 утра, чтобы я не забыла прийти в галерею, будет пресса и телевидение. Так… будильник переведем на 7 часов, надо хотя бы пару часов позаниматься до выставки.

Мишка писала, что кандидат в мужья номер 3 наконец-то сдал все позиции, то есть пригласил Мишку в ресторан, накормил, напоил и натанцевал, потом под звуки аргентинского танго встал на одно колено, попросил ее руки и надел кольцо с бриллиантом карата на три ей на палец. Мишка сказала «Да!», все вокруг заорали «Ура!» и стали их поздравлять. Мишка написала, что насчет замужества можно и не особо торопиться, но кольцо очень красивое и поносить его несколько месяцев будет очень приятно, а там видно будет, выходить замуж или возвращать кольцо.

Ромка писал разные смешные глупости, а в последнем сообщении, как и Мелка, напоминал об открытии выставки и просил, чтобы я утром надушилась подаренными духами, а он будет меня обнюхивать там, на выставке, ему интересно. Тоже мне юморист доморощенный, — обнюхивать он меня будет, видите ли. Хотя мне и самой интересно, как эти духи проявятся на моей коже.

Глава 7

Утром я проснулась раньше, чем планировала, то есть не в семь утра, а около шести, и сама удивилась, с чего бы это. У меня было ощущение, что сегодня произойдет то, от чего моя жизнь резко поменяется. Предчувствие это не было радостным, а каким-то тревожным и странным. Никогда ничего подобного я не испытывала раньше и поэтому стала нервничать. Чтобы избавиться от неприятных ощущений, села заниматься, не умываясь, даже зубы не почистила, но чувство непонятной тревоги не проходило. В голове то и дело звучало: «Ну начинается…» А что именно «начинается»? Ответа на этот вопрос мне никто не дал.

К восьми утра меня начало потрясывать, и заниматься я уже не могла вообще. Вышла в сад, хотела пробежаться по дорожкам и залюбовалась первым снегом, выпавшим ночью. Мягкой легкой снежной шубкой были покрыты деревья и кусты, пушистый снежок укрыл клумбы и даже ступеньки крыльца, а на крыльце сидел, и, наверное, тоже любовался снегом любимец деда Помидоркина рыжий кот Пашаня. Делать пробежку мне сразу же расхотелось, жаль было портить своими следами нетронутую прелесть первого снега. Я вернулась в дом, выпила свою обязательную чашечку кофе, заела ложкой конфитюра, съела бутерброд с сыром и пошла приводить себя в порядок и готовиться к посещению выставки.

После душа нанесла подаренные Ромкой духи, как положено, на все пульсовые точки тела, не удержалась и побрызгала чуточку на волосы. Духи были резкие и странные, но я обещала Ромке их попробовать, а обещанья надо выполнять. Они оказались, к тому же, нестойкими, потому что минут через 15 запах пропал, исчез совсем, как будто я духами и не пользовалась. Пролетел Ромка с парфюмером, это уж точно.

Одевалась я и наводила красоту тщательней обычного. Длинные волосы завила локонами, сделала легкий макияж на лицо, надела свое любимое платье из бархата цвета спелой вишни. Платье ниже колен, узкое, приталенное, с длинными рукавами и вырезом, приоткрывающим плечи, шло мне необыкновенно, даже несмотря на мои светлые волосы. Обычно вишневый цвет лучше смотрится на брюнетках, но мне он тоже подходил. Даже консервативной в одежде бабушке Оганян мое платье нравилось, и она подарила мне гранатовое колье на тоненькой серебряной цепочке и такие же серьги к этому платью. Драгоценностей у меня было очень много, но я всегда почему-то любила серебро больше, чем золото. Маленькие гранатовые цветочки и сердечки в обрамлении серебряных листочков и крошечных завитушек. К моему платью эти скромные украшения подходили идеально. В честь Илюшкиной выставки я даже надела новые туфли вишневого цвета с серебряными пряжками и высоченными каблуками и взяла такую же сумочку, накинула жакетик из светлой норки, а потом пошла на кухню, где раздавались голоса дедушек и бабушек; мои родители уже уехали по своим делам.

Я еще по лестнице спускалась, а обе бабушки уже ахали по поводу моей сказочной красоты. Оба деда тоже не отставали в похвалах, а потом все стали хвалить мои ДУХИ, нет, не хвалить даже, а удивляться, какой нежный аромат исходит от моей кожи, от моих волос, от моих рук: свежий, горьковатый и в то же время теплый и сладкий, как будто ветер с моря пролетел над садом. Незнакомый аромат, пробуждающий в памяти что-то, что вспомнить полностью не получалось. Это дед Помидоркин так высказался, а бабушка Ираида добавила, что у деда большой опыт в духах и ему можно верить, так как до женитьбы у него были подружки в каждом порту, и он много духов перенюхал, пока бабушкина «Кармен» дожидалась его дома. Я не выдержала и засмеялась. Дед укоризненно покачал головой, а бабушка фыркнула. Интересно… неужели бабушка до сих пор ревнует деда к прошлым приключениям? А дедуля каков? Ну прямо Казанова, надо подлизаться к нему и расспросить про его любовь в дальних странах. Расскажет или нет?

Садовник уже убрал снег с дорожки от крыльца до гаража, и я смогла пройти к машине, не замочив туфель. Добралась до города нормально, снега там было очень мало, зато машин у галереи было полно. Ромка стоял у входа при полном параде и выглядывал меня, а когда увидел, подошел, чтобы показать мне, куда лучше поставить мою машину, а потом подхватил меня под руку и повел в галерею. По дороге он дергал носом и принюхивался. Это было так смешно, что я не выдержала и начала хихикать, а потом спросила:

— Ну и что ты носом дергаешь, духи не нравятся? Я честно надушилась, как обещала.

— Знаешь, духи как бы и не духи, а твой собственный аромат, чем больше нюхаю, тем больше голову кружит, да и ты сама такая красивая, что смотрел бы на тебя и смотрел. Парфюмер был прав, такие духи действительно подходят только тебе. Я тебя сегодня познакомлю с одним моим приятелем, он твой портрет видел и впечатлился так, что прилетел на выставку из Парижа, — ты как, не возражаешь?

— Ну если уж ТАК впечатлился, то знакомь, — засмеялась я, — а какой портрет он видел? Ты ему эскизы показывал?

— Да тот, что на Илюхином сайте, «Спящая Афродита», — да ты что, не видела, что ли? Эжен этот портрет покупает у Ильи и все эскизы и наброски к нему тоже. Подожди, я сейчас твой полушубок пристрою и покажу тебе портрет.

Ромка унес мой жакет в кабинет хозяина, а ко мне подошла Мишка со своим женихом. Я поздравила их с помолвкой, жених мне понравился, солидный такой, лет эдак на 10 старше Мишки, импозантный рослый дядечка, слегка лысоват, правда, владелец известной страховой компании. На Мишку он смотрел с обожанием, и было на что посмотреть, если честно. Мишка у нас красавица, старше меня на год, дважды была замужем, а выглядит, как подросток. Перекрашивает свои волосы во все цвета радуги почти каждый месяц, и ничего волосам не делается; а как она одевается! Вот и сейчас на ней надеты черные кожаные шорты, черные сапожки ботфорты, короткая зеленая кружевная блузка свободного покроя на черный бюстгальтер, а на ярко-рыжих волосах, распущенных по плечам, красовалась черная беретка с брошкой в виде пчелки.

Пчелок этих у Мишки множество разных, она их коллекционирует, потому что себя тоже пчелой считает. Твердит, что трудится она «аки пчела», с цветка на цветок перелетая, чтобы нектар собрать. Мишкины глаза сегодня были зелеными, как весенняя травка. Позавчера Мишка еще была блондинкой, но вообще в натуральном виде Мишка шатенка с карими глазами. Косметики на лице почти нет, только пухлые губы накрашены яркой красной помадой, вот так, и самое главное, что в любом одеянии, с любой косметикой, с любого цвета волосами и глазами Мишка ну так хороша, слов нет. А в придачу, она еще и умница.

Мишка работает корреспондентом светской хроники, ну то есть в «отделе сплетен и пересудов», как она сама это называет. Мои бабушки очень любят читать Мишкины статьи, очерки и заметки «с поля действий». Мишка остроумная, наблюдательная, очень внимательная, умеет серьезно говорить о смешном и смешно о серьезном, и главное, она всегда основывает свои статьи на фактах. Мишка лучше всех в нашем регионе знает, кто из местных знаменитостей женился, кто развелся, у кого какая любовница или любовник, а также у кого от кого дети, где и что происходит, и что сколько стоит.

Однажды ее соперник на ниве светской хроники в желтеньком журнале так написал про нее в своей колонке «Против фактов не попрешь»: «Уж если сама Соловьиха шутит о странном любовном треугольнике в нашей родной администрации, то дело труба и для А, и для Б, и для В. Администрация Соловьихе верит и не потерпит такого скандала, так что веселым ребятишкам надо либо стреляться, либо увольняться». Мишка подписывает свои статейки «Графиня М», но однажды она принимала участие в телепрограмме, где ведущий легкомысленно свистнул, глядя на Мишкины брюки с разрезами по бокам почти до бедер. Мишка глянула на растущее пузцо ведущего и свистнула так в прямом эфире, что ведущий чуть ни выпал из кресла. Некоторые зрители тут же вспомнили ее давнее прозвище «Соловьиха». Эту выставку Мишка тоже осветит как положено. Уж она найдет, что сказать, несмотря на неоспоримый талант Ильи и его безукоризненную репутацию. Надеюсь, Мелка, прочитав статью, оставит Мишку в живых. Нет, Илью Мишка критиковать не будет, она фанатка его таланта, но по приглашенным на открытие пройдется, это уж точно.

Подошел Ромка, тоже познакомился с Мишкиным женихом, а потом увел меня смотреть мой портрет. Портретов было два. На одном я сидела в кресле и ела виноград, отщипывая от кисти по ягодке, и было понятно, что мне очень вкусно. А второй был даже не портрет. На картине был солнечный теплый день, и под деревом на мягкой траве, застланной легким покрывалом, спала девушка. Золотистые волосы разбросаны легким ветерком длинными вьющимися прядями по траве, нежное лицо, чуть заметный румянец, четкие дуги бровей, тень на щеках от пушистых ресниц, она улыбалась во сне: наверное, ей снилось что-то хорошее. Девушка была одета то ли в сарафан, то ли в хитон, а на маленьких узких ступнях сандалии с множеством тонких ремешков. Рядом на красивом подносе стояла чаша с фруктами и кубок из цветного стекла в серебре. Это была я, а может быть — и не я, я никогда не видела себя спящей. Девушка была не просто красива, она была прекрасна, а я, хоть и красива, но назвать себя прекрасной не смогу, совесть не позволяет. Зато я могу уверенно сказать, что Муромец очень талантлив, и талант его раскрывается все больше и больше с каждым годом, и не только я это понимаю. Девушка на картине казалась живой. К рамкам обеих картин были прикреплены карточки с надписью: «Продано».

После всех похвал художнику, торжественных речей, съемок интервью для телевидения, фотосъемок для газет и журналов и так далее, всех пригласили в другой зал на фуршет. Я есть и пить не хотела, а вот Ромка сказал, что ему просто необходимо закинуть в желудок несколько корзиночек с куриным салатом, и только он собрался пойти в другой зал на пару минут, как к нам подошел высокий, худощавый мужчина лет около тридцати пяти или немного старше. Смуглая кожа, черные волосы коротко пострижены, глаза очень темные, одет дорого и модно, на руке часы тысяч за пятьдесят евро, самое малое, на мизинце перстень-печатка, похож на иностранца.

— Женька, — весело сказал Ромка, — я уж думал, ты уехал, не попрощавшись со мной и не познакомившись с Дитой. Дита, познакомься, это мой старый приятель Эжен Дроздов, можно просто Женя. Он француз с русскими корнями и отлично говорит по-русски.

— Афродита, — представилась я и улыбнулась, — рада познакомиться с вами, Эжен.

Эжен взял мою руку, поднял к губам и поцеловал слишком долгим поцелуем. Его руки и губы были очень горячими, болезненно горячими, и мне стало не по себе, даже мурашки пошли по коже. Я осторожно высвободила руку и вцепилась в Ромкин локоть. Как назло, Ромка предложил нам поболтать, а он соберет себе тарелочку еды, пока она не исчезла со столов. И я осталась одна с этим странным Эженом. Внутренний голос прошептал мне, что я влипла, но во что влипла, не пояснил. Эжен смотрел на меня тяжело и жадно, на щеках у него появился темный румянец, он трудно дышал и ноздри его раздувались. Было что-то странное в его взгляде, что-то пугающее, что именно я не знала, но страх все равно начал подниматься в душе.

— Я так долго тебя искал, уже думал, что в этой жизни никогда с тобой не встречусь, — сказал он очень тихо и печально с легким акцентом, — но потом увидел твой портрет и чуть ни сошел с ума. Я прилетел, чтобы убедиться, что это ты. Это ты, конечно же, это ты. Твой аромат остался прежним, его нельзя забыть, и ты так же прекрасна в этом воплощении, как и во всех остальных. Ты меня помнишь? Помнишь, как я умолял тебя о смерти, а ты говорила мне о жизни. Но нет мне жизни, если ты не будешь моей. Не мучай меня больше, Афродита. Будь моей или убей меня, забери мою жизнь, я знаю, ты можешь, а мне она без тебя не нужна… Боги наказали меня за то, что я сделал смертной тебя, Великая, но я сделал это, потому что всегда любил и люблю только тебя одну, — и он снова взял мою руку и начал ее целовать, и поцелуи обжигали мне кожу и кололи, как иголками.

Боже мой, да он сумасшедший, — ну где же Ромка? Мне страшно, мне правда очень страшно, что же делать? Можно повернуться и уйти, но тогда он пойдет за мной. Можно позвать на помощь, но тогда сбегутся сюда операторы, фотографы, газетчики всех сортов и будет скандал, или же он меня или себя убьет у всех на глазах, и это будет уже катастрофой. Ну как в таких случаях поступают Богини? Что они делают в таких ситуациях, или же надо говорить что-то? «Да говори же ты, не молчи, как дура, только ласково, нежно…» — это снова внутренний голос подсказывает, интуиция заработала, наверное… скорей бы Ромка вернулся.

Я посмотрела на Эжена, освободила свою руку и погладила его по горячей щеке кончиками пальцев. Он вздрогнул, а я заговорила так нежно, как только смогла:

— Глупый, глупый мальчик, любовь Богини надо заслужить, а ты не умеешь ждать, тебе нужно научиться терпению, — сказала я и почему-то вдруг вытащила гранатовую сережку из мочки уха, — вот, возьми, пусть это будет всегда с тобой. Когда я пришлю тебе вторую, ты сможешь за мной приехать, и тогда твоя мечта исполнится. А сейчас уходи и забудь о своей любви, пока ни приедет мой посланец с известием. Сейчас нам еще нельзя быть вместе.

Эжен глянул на меня с восторгом и благодарностью, взял мою сережку и прижал к губам, его глаза наполнились слезами счастья и бесконечного обожания, он прошептал что-то на незнакомом мне языке, я не поняла, но улыбнулась и кивнула головой на всякий случай, и он поклонился мне и ушел… а я начала дрожать так, что застучали зубы.

Меня затошнило и голова закружилась, и я даже не заметила, как вернулся Ромка. В обморок я не свалилась, Роман жутко перепугался и держал меня очень крепко, а я умоляла его увезти меня отсюда и побыстрей. Я так за него цеплялась, боялась остаться одна даже на секунду, что даже за моим жакетом нам пришлось идти вместе. На выходе Ромка позвонил кому-то, чтобы забрали со стоянки его машину и поставили у подъезда его дома. Ключи оставил охраннику, а мы поехали в моей машине к нему домой. Если честно, я мало соображала, куда мы едем. Я была уже не здесь.

«Я бежала к реке, скорее, только бы успеть… Ты моя… моя… моя… моя… полюби меня… меня… меня… меня… Это не он, это эхо, я не боюсь, слышишь? Кольцо надо бросить в реку. Ну скорей же… Добежала, успела, теперь сорвать кольцо с пальца, размахнуться и бросить подальше… как больно… Бросила… успела… река всхлипнула и проглотила Кольцо, спутала бесчисленными потоками злые чары, опустила на дно, но я этого не видела. Я корчилась на берегу от боли, раздирающей мое тело и душу. Мне больно… не надо… мне больно… Я очнулась на закате. Моя одежда порвана, ноги поцарапаны… У меня поцарапаны ноги? Это же невозможно… ах, нет, теперь это возможно… я смертная… я не знаю, как быть смертной и что делать… где я?»

Глава 8

По дороге я рассказала Ромке про Эжена и про видение, и он раз двадцать сказал «невероятно» и «этого быть не может». Я все еще тряслась от пережитого страха, и дома Ромка усадил меня в кресло и закутал теплым пушистым пледом, а сам пошел наливать мне коньяк, а себе виски, и резать лимон. Он тоже еще никак не мог оправиться после моего рассказа. Еще бы… расскажи мне кто-нибудь такое, я бы его или ее к психиатру бы записала на прием. Коньяк и виски мы с Ромкой пили стопками, не имею понятия, почему. После третьей стопки я перестала трястись и даже смогла связно рассказать все заново и в деталях. В этот раз Ромка все понял, слава Богу, в третий раз я бы уже не смогла рассказывать. Потом он начал кому-то звонить, а я начала сначала дремать, а потом и вообще уснула глубоким сном.

Мне снились странные сны, ничего подобного раньше не снилось. Я видела теплое ласковое море, жаркое солнце, скалы, странные деревья и цветы, людей, которые подползали ко мне на коленях и целовали подол моей одежды. Вот только один просто смотрел на меня и молчал, а однажды он выхватил свой короткий меч, вонзил его себе в грудь и упал, обливаясь кровью. Я кинулась ему на помощь и призвала своих служанок и лекарей. Он просил меня дать ему умереть; шептал, что любовь страшна и жестока; что он не хочет любить, но не может не любить; и что любовь приносит ему только боль и ничего, кроме боли, потому что он знает, что Богиня не может любить смертного. А я, что делала я? Я лечила его тело и вселяла надежду в его душу и говорила, что когда-нибудь может произойти чудо, ведь любовь может делать чудеса… и он мне поверил. А потом я услышала звон далекого колокола и проснулась…

Я проснулась, и мне было очень хорошо, тепло, уютно, надежно и приятно лежать в огромной постели под легким пуховым одеялом. Ой, а где это я? Я тихонько приподняла голову и огляделась. Комната была незнакома, мебель и постель тоже, но зато мне был очень даже знаком здоровый детина, на голой груди которого я уютно устроилась, обнимая его за шею. Его же рука удобно лежала на той части моего тела пониже талии, которая у меня частенько мерзла в холодную погоду; но сейчас у меня ничего не мерзло, так как теплая ладонь эту часть тела грела, как печка. Ну, Афродита, ты меня удивила, как же это ты, родимая, забралась к Ромке в постель, с перепугу, что ли? Господи… мы же приехали, когда вроде бы темнеть начинало, а сейчас солнце светит, значит я с ним ночь провела, мои, наверное, все морги и больницы обзвонили. Мы же ни с кем не прощались, когда ушли, никто не знает, где я… ой, мамочки… что же делать…

Я хотела выползти из постели, но Ромка замычал во сне и крепко прижал меня к себе, а потом открыл глаза, подтянул меня повыше и начал целовать. Он был твердый и теплый, а местами даже горячий. Целовался он классно, мне понравилось, и я стала отвечать на его поцелуи. Раз мы уж зашли так далеко, ничего не случится, если зайдем и подальше… ну и зашли, конечно… с ума сойти…

Боже мой, а ведь на том берегу, ну где все произошло в первый раз, было совсем не так… мне не казалось, что я умираю и рождаюсь заново, и не хотелось плакать и смеяться одновременно. И тот, другой, не шептал мне задыхаясь о своей любви, тот, другой только пыхтел и носом шмыгал, как будто у него насморк. С Ромкой же все было не так, ну не так и все, а как было, не могу объяснить. С Ромкой у меня не текла, а бурлила кровь в венах и артериях, не стучало, а грохотало сердце в груди, и сладкая судорога рождалась в низу живота, и все тело отзывалось ей эхом, вот. И мне очень стыдно признаваться даже самой себе, что мне это все очень понравилось: и как он меня целует, и как прижимает к себе, и как дышит, ну и все остальное тоже, а сейчас лежит рядом и думает о чем-то…

— Котенок, — расслабленно произнес мой любовник, — не надо таращить свои красивые глазки, мне просто нравится называть тебя котенком, так вот, котенок, я надеюсь, что ты поняла, что я тебя люблю, даже очень, и давно, и не временно люблю, а навсегда, это проверено. Хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, и чтобы у нас были дети, желательно штуки четыре, можно и больше, если захочешь. Между прочим, я так твоему отцу и сказал вчера, а потом пришлось повторять то же самое еще два раза: один раз дедушкам, второй раз бабушкам и маме твоей, потому что твой отец думал, что я пьян и неудачно шучу.

— Господи, Ромка, ты что… звонил моим? Когда? Зачем?

— Ну ясное дело, звонил вчера, после того, как ты в кресле уснула, чтобы они не волновались, сказал, что ты заснула и я не хочу тебя будить, поэтому ты останешься у меня. Потом сказал, что хочу на тебе жениться, потому что люблю. По-моему, твой отец был в шоке, даже не мог говорить, зато оба деда говорить могли, и один из них, уж точно бывший моряк, высказал мне по-английски все, что он обо мне думал. Интересно он обо мне думал! Английский язык у него богатый, и я все прекрасно понял, я же в Англии полжизни прожил, и он упорно называл меня Пашаня. Я ему ответил вежливо, что мнение его уважаю, но решения моего это не изменит, то есть ты остаешься на ночь у меня, я от тебя не отступлюсь, все равно на тебе женюсь, и ты нарожаешь ему правнуков, ну и что меня зовут Роман, а не Пашаня. Потом пришлось повторить все твоей маме и бабушкам. Одна из бабушек сказала, что Пашаней зовут кота, но не объяснила, при чем тут я. Бабушки и мама все поняли очень быстро, вообще в вопросах любви женщины соображают лучше и быстрее, чем мужчины. Твоя мама только спросила, все ли с тобой в порядке; а одна из бабушек намеревалась приехать, но вторая сказала ей: «Ираида, уймись».

— Ираида — это жена бывшего моряка с богатым английским.

— Я так и понял, солнышко.

— Ром, а как я в постели оказалась, я же в кресле уснула?

— Раз никого другого рядом не было, значит это я тебя перенес в постель, раздел и надел на тебя мою новую пижаму. В середине ночи ты почему-то пижаму с себя сбросила, а потом и белье тоже, и чесалась минут пять, не меньше, я даже испугался, подумал, что у тебя аллергия, и на всякий случай тоже разделся, чтобы у тебя нового приступа не вызвать, — Ромка фыркнул, закашлялся и уткнулся лицом в подушку.

— Ромка, ну хватит уже смеяться, это совсем не смешно. У меня действительно что-то вроде аллергии, и я сплю голышом с детства, а может, и с младенчества.

— Я не смеюсь, я радуюсь. Я тоже люблю спать голышом с детства, видишь, сколько у нас с тобой общего… Кстати, котенок, а ты почему молчишь насчет главного? Я тебе сказал, что люблю, хочу жениться на тебе и иметь с тобой детей, я это твоим дедушкам, бабушкам и родителям вчера тоже сказал, а ты не выдаешь никаких комментариев по этому поводу.

— Ромка, без обид, вчера ты был мой друг, сегодня стал моим любовником, завтра хочешь быть моим мужем, — а послезавтра кто ты мне будешь, а мне учиться хочется, понимаешь? Я вообще про замужество не думала еще. И потом я терпеть не могу эти пышные свадьбы и белые платья, все это театральное представление, которое потом часто заканчивается разводом, я уже на Мишку насмотрелась, — не торопи меня, Ром.

— Дитка, глупышка, я никогда с тобой не разведусь, я чувствую, что я только для тебя, а ты только для меня, и мы не сможем быть счастливы с другими, понимаешь? Учись на здоровье, сколько хочешь, и свадьба и платье все будет, как ты сама захочешь, но только будь со мной рядом, котенок, а сейчас иди ко мне, тебе же надо ко мне привыкать…

Ну в общем, я к нему привыкала почти до вечера и проголодалась ужасно. Пришлось выползти из кровати, пойти на кухню варить кофе и делать бутерброды. Ромка поплелся за мной, и мы с ним съели целое блюдо бутербродов с копченой колбасой, потом два тульских пряника, и честно поделили засохший зефир, найденный Ромкой за банкой с сахаром. Все это запили кофе с молоком, и все время хихикали. Нам почему-то было очень весело. У Ромки блестели глаза, длинные волосы были чуть влажными и завивались в смешные кудряшки, и вообще он был похож на большого наевшегося щенка, особенно когда тыкался лицом в мою грудь или живот, когда я пополняла наш запас бутербродов, а он сидел в кресле и пытался до меня дотянуться. Как выглядела я сама, не имею понятия, зеркала на кухне не было, но наверное, выглядела не очень плохо, потому что наевшийся Ромка подхватил меня на руки и понес снова в кровать, где я с удовольствием привыкала к нему еще примерно час или чуточку больше; а потом Ромка уснул, как будто его отключили, а меня распирала энергия и спать совершенно не хотелось. Я даже собой погордилась, надо же, вот я сама кнопка-кнопкой, а здоровенного мужика почти до комы довела.

Я вылезла из-под Ромкиной руки и направилась в ванную, где проверила содержимое всех шкафов и шкафчиков, нашла все необходимое, включая новую зубную щетку, и начала приводить себя в порядок, а потом с наслаждением постояла под душем. Душ у Ромки не простой, а с прибамбасами, и этих прибамбасов там полно, потому что на стене была встроена панель с кнопками и экраном. Пришлось экспериментировать, не душ, а прямо сказка. Можно регулировать все: температуру воды, режим потока, цветотерапию, звукотерапию, и так далее. Круто, ничего не скажешь. Я перепробовала все варианты и решила попросить отца, чтобы мне поставили такой же, а потом подумала, что спешить не надо, раз у Ромки уже все имеется, и вполне вероятно, что я буду проводить много времени в этой квартире, так как к Ромке мне надо привыкать основательно.

Потом я завернулась в один из Ромкиных халатов и решила проверить телефон и попить чаю, пока Ромка спит. Пропущенных звонков было 8, сообщений только 2. Звонили мне родители, дедушки и бабушки, а также Мишка и Мелка, сообщения были только от Мишки и от Мелки, слава богу. Мишка писала, что мои ей звонили, расспрашивали про Ромку. Она дала ему блестящую характеристику, посоветовала мне не задерживаться у Ромки еще на сутки, а вернуться домой и впустить к себе Ромку, когда мои улягутся спать. Надо думать, что Мишка сама так делала раньше, так как советы она дает исключительно из собственного опыта. Мелка писала, что звонила моя расстроенная мама в слезах и спрашивала, чего ждать от Ромки и нужно ли меня спасать от него, на что Мелка ответила, чтобы успокоить, что раз я УЖЕ у Ромки, то спасать меня поздно, а ждать надо свадьбу и внуков, потому что Ромка слово свое держит всегда. Ага, успокоила она ее как же… лишь бы они сюда ни приперлись, с них станется.

Надо же, совершеннолетняя девушка, которой почти 25, осталась ночевать у парня, который известил об этом событии семью, чтобы они не волновались, и что же? Они все равно паникуют, рвутся ее спасать из рук «соблазнителя», хотя сама девушка их об этом не просит и спасаться не желает, и соблазняться ей очень даже нравится.

— Они тебя просто очень любят и боятся, что я тебя у них отниму, — сказал Ромка заспанным голосом за моей спиной, и даже зевнул, — ничего, твои родные скоро поймут, что я им не соперник, и примут меня в члены семейства.

— Ой, я снова вслух думала?

— А то… Мне особенно понравилась часть, где девушка подтверждает, что ей нравится быть соблазненной и совсем не хочется спасаться от соблазнителя. Это большой шаг вперед в наших отношениях.

— Ромка, ты ненормальный.

— Конечно, какой нормальный мужчина захочет жениться на Богине Любви? Но, видишь ли, счастье мое, ты родилась, чтобы встретиться со мной, чтобы я тебя любил и оберегал, и сделал тебя счастливой. Все очень просто: ты Афродита, а я Роман Энгельгард. Я твой Ангел-Хранитель, так сказать. Нас сама судьба свела.

В голове у меня вдруг что-то полыхнуло, взорвалось, я закричала и услышала свой крик, а потом увидела старую женщину с седыми волосами и в черной свободной одежде, и себя увидела тоже, босую, с поцарапанными ногами, в покрытом пылью плаще из толстой синей ткани.

— Напрасно твоя мать надела то кольцо, дитя мое. Гефест сделал два кольца. Одно превращало Богиню в смертную женщину, но давало любовь. Другое отнимало божественную силу и ничего не давало взамен. Гера выбросила первое кольцо в море, а про второе кольцо она не знала. Это кольцо передали Дионисию, одному из поклонников Афродиты, и тот глупец, потерявший разум от любви, уговорил твою мать принять кольцо в подарок. Как только она примерила кольцо, она стала простой смертной. Теперь и тебе придется пройти через множество испытаний и множество разных жизней. О Богине Любви и Красоты Афродите еще будут складываться легенды и сказания, а вот у смертной Афродиты совсем другая судьба, но не бойся, я попробую тебе помочь, девочка. Тебе придется многому научиться. Не отчаивайся, дитя мое, ведь сущность Любви нельзя уничтожить. Твоя мать умерла, но Любовь осталась. Она теперь живет в каждой смертной женщине, значит, и в тебе тоже. Каждая женщина, которая пробуждает в мужчине любовь, становится немножко Богиней. Придет день, когда сила кольца растает в Реке Времени, и ты освободишься от злых чар, но до тех пор ты будешь хранить и оберегать Любовь, ты станешь Хранительницей Любви, дитя мое, ты и все женщины, рожденные женщинами твоего рода.

— Кто ты, добрая бабушка, богиня или смертная?

— Я всего лишь Мать Всех Матерей, дитя мое, да убережет тебя любовь твоих матерей во всех твоих рождениях, а сейчас мне пора, прощай, Афродита.

И она исчезла, а вокруг меня воздух начал подрагивать, меняться цветом, изображения двоились, распадались на части, появлялись новые и тоже исчезали, у меня кружилась голова, меня тошнило, было тяжело дышать, а потом я увидела что-то белое. Глаза сфокусировались, и я поняла, что это женщина в белом халате, наверное, врач или медсестра, или повар, хотя что она здесь делает? Рядом стоял Ромка… тоже в белом халате, но махровом, и лицо его было таким же белым, как и халат, а я лежала на диване, тоже белом, и почти все вокруг было белым. Странно…

— Котенок, ты меня больше так не пугай, пожалуйста, — испуганным голосом сказал Ромка и погладил меня по голове, а потом стал целовать мою руку.

— Молодожены, наверное? Я смотрю день давно на дворе, а вы в халатах, да и бельишко разбросано…, а то с молодыми такое бывает, переоценивают свои силы, поесть забывают и потом в обморок падают, — засмеялась врач или медсестра, или повар, а я глянула, куда она смотрела.

Через открытую дверь спальни было видно, что на высоком торшере висели мои трусики, с журнального столика свешивался бюстгальтер, а на полу валялись колготки рядом с Ромкиными синими трусами с мелкими красными розочками, стыдоба полная, тихий ужас, и только. Ромка пошептался с женщиной, рванулся в спальню, вернулся с денежкой и отдал ей. Та посмотрела на банкноту, подобрела взглядом и пошла к выходу, смешливо сказав мне на прощанье:

— Ты, молодуха, главное поесть не забывай и его корми тоже, и сок пейте или чай сладкий… в промежутках. Мяса побольше, ему белки нужны.

Ромка, стыдливо подхихикивая, закрыл за ней дверь, подошел ко мне, наклонился, взял мои руки и поцеловал обе, а потом высказался:

— Ты в обморок упала скорее всего от обезвоживания, мы ведь только кофе пили, а ты вон какая крошечная у меня, а я от тебя оторваться не мог. Давай, я тебе чай заварю с травами и с медом, домой я тебя отвозить не буду сегодня, нам надо обоим прилично выглядеть завтра, так что позвоню твоим, скажу, что сдаваться завтра вместе приедем.