Бесплатный фрагмент - Когда темнота заберёт нас

Предисловие

Кто-нибудь вообще знает, для чего нужно предисловие? Чаще всего читатели его пропускают, торопливо пролистывая к «настоящему» началу книги. Примечательно, что чем предисловие больше по объёму, тем меньше шансов, что его осилит читающий. Не самая плохая тенденция, если учесть, что довольно много писателей не пишут в нём ничего, кроме благодарностей своим жёнам, собакам и пиратскому Word. Поэтому я могу понять, почему читатели пропускают эти сентиментальности. Если ты, читающий это, поступишь так же и с моим предисловием, то я не обижусь, хотя я и не собирался писать здесь ничего подобного, а хотел немного поговорить здесь с тобой кое о чём, волнующем меня.

Хоть я и не разделяю убеждений о существовании чего-то сверхъестественного, как то: духи, призраки, монстры и так далее — но осознание того, что, когда человек становится лишь цитатой на могильном камне или на погребальной урне, ничего больше для него не будет происходить, будоражит меня. Мне отчаянно хочется верить, что должно быть что-то ещё по ту сторону черты. Но в то же время мысль о том, что всё оборвётся густой и непроницаемой темнотой, заставляет меня ценить всё то, что происходит со мной. Понимание одноразовости жизни заставляет использовать её максимально эффективно: поменьше прокрастинировать, всегда двигаться вперёд, находить новое даже в уже давно приевшемся старом.

Моё сознание отказывается принимать факт, что никакой другой жизни со мной больше не случится и, к сожалению, придётся успевать сделать так много в такой ничтожно короткий человеческий век. Самое обидное, что осознал я это только после того, как потратил уже приблизительно четверть от него. Короче говоря, да, я боюсь этой темноты, что поджидает нас за последней чертой. Я всегда искренне не понимал тех, кто не страшится потерять то, что он имеет всего только раз. Да, конечно, иногда случается так, что приходится отдавать свои жизни во имя кого-то или чего-то. Это великий подвиг, но я имел в виду другое.

Поэтому этот сборник рассказов — попытка победить страх перед неизбежным концом и попытка сделать что-то большее, чем просто плестись от колыбели до крематория, всё время уставившись в серый и грязный асфальт. Но я знаю, что когда бы темнота ни пришла за мной, я всё равно буду жалеть, что не успел научиться играть на пианино, побывать во всех странах мира, получить 100% достижений в серии игр Dark Souls.

Несмотря на то, что выше я заявил, что не собираюсь расписывать здесь благодарности (да, я ужасный человек — я соврал), однако, приближаясь к завершению предисловия, я вдруг почувствовал, как меня больно ударила моя совесть. Поэтому я просто обязан объявить, как я бесконечно благодарен своей жене за критику, советы и помощь. Я благодарю маму и папу за их поддержку и веру. Без вашей помощи мне было бы намного сложнее. И спасибо всем моим друзьям, на которых здесь есть отсылки. Со многими мы давно не виделись и не общались, но воспоминания о вас будут со мной всегда. Вас сложно забыть.

Капучино с корицей

Я останусь здесь.

Веки разомкнулись после непривычно долгого моргания. Где-то неподалёку раздавались размытые сирены скорой помощи. Или полиции. Он никогда не отличал их на звук. Но всё это было не здесь. Здесь было тепло, уютно. Правда, подмерзали пальцы ног.

«Надо было теплее ботинки надевать и не выпендриваться…»

Тело проваливалось в мягкую обивку кресла, будто застревая в его текстурах, как иногда бывает в компьютерных играх. Молодой человек подался чуть вперёд, упёршись локтями в стол, и подтянулся к столику.

«Надо сделать заказ уже, что ли… Почему ко мне никто не подходит?»

Одна из официанток прошмыгнула прямо рядом с краем его столика и даже не посмотрела в его сторону, хотя он так навязчиво пытался заглянуть ей в глаза.

«Какой же я стеснительный… Идиот. Когда пойдёт назад — обязательно позову».

Темноволосый молодой человек бросил беглый взгляд на улицу сквозь стекло, которое отделяло его от промозглого ноября, шныряющего по улице. Солнце торопилось к кромке горизонта, сгорая от желания завершить поскорее день и принять расслабляющую холодную ванну с морской солью. В последний месяц осени пареньку всегда мерещился в розовеющем мареве корабль, покрытый ледяной глазурью, который спокойно вплывает в широкую бухту прибрежного городка, не обращая внимания на взмыленных морских баранов. Судно пришвартуется у центрального причала с помощью невидимых матросов сверкающими морозными канатами, сплетёнными из холодных звёзд, с его борта сойдёт старуха-зима и сразу же отправится сумеречными переулками к кому-то в гости.

Он отвёл взгляд от витрины и глубоко вздохнул.

«Когда он придёт уже? Опять опаздывает…»

Проверив время на экране смартфона, он оттолкнул открытое меню на середину столика и окинул взглядом кофейню. Небольшое помещение, выдержанное в гамме молочно-кофейных цветов, немного столиков посередине, ещё меньше посетителей за ними, пара официанток и бармен, который работал здесь испокон веков.

«Похоже, что сначала этого мужика поставили сюда, а потом возвели вокруг него стены заведения».

Одна из официанток посмотрела в его сторону каким-то тревожным взглядом, и он, не теряя возможности, вскинул руку вверх. Она немного помедлила и зашагала в его сторону.

«Наконец-то…»

Девушка подошла к столику.

— Добрый вечер. Один двойной капучино, пожалуйста. С корицей.

Девушка молча забрала меню со стола и отправилась назад к стойке.

«Странная какая-то. Раньше она была приветливее…»

Парень откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за тем, как на экране подвешенного к стене телевизора лениво бродят по подиуму модели. Спокойная музыка, доносившаяся из колонок заведения, располагала к тому, чтобы расслабиться в приятном ожидании кружечки любимого кофе и подумать о чём-нибудь своём. Постепенно и незаметно для него самого его голова начала тяжелеть. Его ступни начало ломить от холода. Пытаясь сопротивляться сну, он плавно сползал вниз по спинке кресла. Он силился сконцентрироваться на чём-нибудь вокруг, но окружение расплывалось в мыльную плёнку и постепенно затемнялось. С надвигающейся темнотой воцарилась абсолютная тишина. Парень попытался оттолкнуться ногами, чтобы усесться в кресле повыше, но в этот момент осознал, что не чувствует пола. Или, может быть, ног. Он дёрнулся и попытался схватиться за край столика, чтобы подтянуться, но вместо этого он продолжал сползать всё ниже. Его всего утягивало вниз, сквозь пол, словно в болото. Страх стиснул его лёгкие и не давал издать ни звука, как бы он ни старался. Когда он погрузился уже по пояс, то стал в панике молотить кулаками по клетчатой напольной плитке, но та лишь колыхалась мелкими и частыми волнами, будто застоявшаяся тухлая густая вода. Греческий керамический орнамент уже добрался до глаз, и тут абсолютную тишину прорвали обрывки фраз официанток.

— Что, прямо тут?

— Да! Вон за тем столиком, где я только что меню забрала. Если бы не опоздала на работу — сама бы всё увидела!

Звякнул колокольчик на входной двери. Парень встрепенулся и в судорогах полудрёмы схватил себя за плечи, лихорадочно и шумно выдыхая. Он огляделся, чтобы убедиться, что это был всего лишь сон. Да, так и было. Он сидит на кресле, а не торчит из пола, в телевизоре гуляют модели, за окном всё те же сумерки ноября. Парнишка повернул голову в сторону входа в надежде, что пришёл его друг. Но это оказался седой старик. Тот неуверенно, с лёгкими покачиваниями двинулся к нему и уселся в кресло напротив, уставившись грустным и задумчивым взглядом через стекло на море.

— Простите, мы знакомы?

Старик молчал.

— Простите, но я жду своего друга, вы заняли его место…

— Добрый вечер, — перебила парня официантка. — Готовы сделать заказ?

— Да, — обрывисто, но вежливо бросил старик, переводя глаза на девушку. — Мне как всегда.

Она слегка улыбнулась, смутившись, и аккуратно переспросила:

— Простите, а что входит в «как всегда»?

Старик глубоко и тяжело вздохнул. Это заставило официантку нервно закусить нижнюю губу, но тут он наконец заговорил всё так же спокойно и не спеша:

— Два больших капучино. Один с корицей, другой без.

Она торопливо кивнула и быстро удалилась к барной стойке. Старик дрожащей рукой полез в карман джинсов. Он с трудом вытащил мятую пачку сигарет вместе с зажигалкой. Закурил и, слегка прищурившись, стягивая морщинистые волны в уголках глаз ещё сильнее, продолжил наблюдать за безустанным морем, таранящим уже и так разбитый берег. Парень смутился оттого, что его игнорируют и придётся пересаживаться.

«Какого чёрта? Это наше любимое место…»

Тихий и тёплый стук фарфора о столик заставил старика отвлечься от созерцания. Две кружки капучино поставили прямо перед ним. Старик посмотрел на дымок, переплетающийся замысловатыми тающими узлами, и снова перевёл взгляд на беспокойное море.

Парень хотел было встать и пересесть, но тут донёсся шёпот официанток:

— Сразу видно — новенькая!

— Почему? Что опять не так?

— Ты не знала, что закажет тот старик.

— А, этот…

— Да, только потише!

— Он что, постоянный клиент?

— Ага. О нём есть что-то типа местечковой маленькой легенды. Он приходит сюда уже сорок два года каждую пятницу ровно в 17:45.

Молодой человек с любопытством всмотрелся в лицо старика, испещрённое выщербленными морщинами.

— Так вот, видишь то пустое кресло напротив него?

Прозвучавшая фраза болезненным эхом прокатилась в сознании молодого человека. Холодный пот облизал затылок парня шершавым языком, а его глаза невольно заслезились. Парень с сожалением и грустью посмотрел на старика, который уже не казался ему наглым незнакомцем. Он разглядел в его седине некогда соломенный оттенок. Его задумчивый и слегка усталый взгляд куда-то на горизонт вызвал в груди парня щемящее, ноющее чувство тоски и печали.

— Да, вижу. И что? — спросила смущённо новенькая.

— Там умер его друг… С тех пор он всегда приходит сюда по пятницам и заказывает два больших капучино…

— Один без корицы, другой с корицей, — закончила новенькая.

— Да… В общем, мы обычно не спрашиваем.

Старик медленно затянулся, стряхнул пепел, выпустил серый дым в стекло и перевёл взгляд с витрины на пустое кресло. Затем, чуть подавшись вперёд, продвинул тёплую кружку на противоположный конец столика, оставляя за ней нежный шлейф пара, и тихо, но весело сказал:

— Угощайся!

Парень дрожащей рукой потянулся к кружке, стараясь левым запястьем остановить солёный потёк, бегущий по щеке. На поверхности кофе колыхалась, присыпанная корицей, воздушная пенка. Он ещё раз взглянул на старика — тот разглядывал его кружку, будто чего-то ожидая. Тогда он провёл пальцами по ушку кружки, но они прошли насквозь со слегка щекочущим и покалывающим чувством, словно от слабого разряда электричества. С широко раскрытыми влажными глазами парень посмотрел на свою кисть, шевеля пальцами, и, немного помедлив в нерешительности, занёс её над дымящимся напитком. Пар, сочившийся из кружки, облизал его пятерню, выводя чёткие очертания ладони, показывающей жест поднятого вверх большого пальца.

Старик заулыбался:

— Наконец-то встретились, дружище, — он утёр рукавом мокрый уголок глаза и добавил: — Ну, что так долго?

14.11.2014

16:36

Не сезон

Берегите лес! Он наш дом.

«Когда уже попадётся что-нибудь незаезженное?» — водитель упорно клацал по кнопке «Forward» на руле. Его внимательный взгляд следил за хитро петляющим серпантином.

Белый Peugeot 407 уверенно и быстро мчал по пустой горной дороге, местами пролегающей под почти облысевшими кронами деревьев. Размеренный рык двигателя разносился сквозь медленно засыпающий горный лес. Нечастые жёлто-зелёные листья болезненно качались от свежего дыхания осени. Загадочные предзакатные сумерки глубокого октября сводили счёты с пока ещё живым днём.

Каждое нажатие на кнопку грубо обрывало песни одну за другой. Водитель с тоской вспомнил, как накануне вечером собирался записать новый CD для машины, но когда он вернулся домой с работы, сил хватило только на просмотр несвежих серий Top Gear, под которые он и уснул прямо на диване. Перед тем как провалиться в беспокойный сон, он успел подумать, что в пути он пожалеет, что не записал новый диск. Ему казалось, что он сидит у себя в архиве и к нему приходит заместитель председателя суда и требует выдать ему срочно диски с видеоматериалами по делу о самостроях в районе Толстого Мыса, приговаривая при этом: «Костя, побыстрее, меня с этими материалами в сауне ждут!» Костя молча окунается в пыльную глубину полок и возвращается обратно со стопкой дисков в плоских и истрескавшихся футлярах. Передавая их начальнику, он с ужасом узнаёт в них свои старые болванки с музыкой для машины. Заместитель председателя уходит с ними к себе в кабинет, и через некоторое время сквозь закрытую дверь его кабинета доносится гитарное соло, открывающее песню «Paranoid». Спустя ещё несколько секунд раздаётся громогласный ор, пробиваясь сквозь музыку: «Какая сволочь перезаписала эти диски и затёрла все материалы к чертям?!»

Этот ор и заставил его проснуться утром и осознать, что он опаздывает на работу. Водитель кисло покосился на бардачок, в котором вопреки законам физики умещались набитые стопками старые заезженные диски.

Зазвонил сотовый. Костя торопливо скользнул по экрану взглядом:

«Иван Владимирович».

Не глядя ответил на вызов и поднёс телефон к уху:

— Да.

— Ты ещё долго? — спросил мужской голос со смесью раздражения и нетерпения.

— Нет, уже проехал Джанхот.

— Ага… — Голос затих, послышались невнятные перешёптывания, и после них мужчина добавил: — Ну, давай быстрее. Мы тут голодные!

На том конце провода послышалось возмущённое восклицание, заставив мужской голос замолчать, а затем раздался знакомый женский смех. Водитель не смог разобрать слов — захрипели помехи. Автомобиль приближался к пику перевала, после которого дорога начинала плавно спускаться к побережью.

Снова послышался в трубке мужской голос:

— …Ну ладно, ладно! Не мы, а я! — Говорящий улыбался.

— Да скоро буду уже, — ответил водитель, продолжая внимательно следить за дорогой, которая живо изворачивалась перед носом автомобиля. — Только тормозну вот сейчас отлить — не успею доехать. Так что простите.

— Не, Кость, лучше езжай прямо до нас, не останавливайся… — Голос неожиданно умолк.

Костя глянул на экран телефона — соединение не было разорвано. Таймер продолжал отсчёт беседы. Хмыкнув, он снова приложил телефон к уху. Несколько секунд до него доносились лишь потрескивания и шорохи. Наконец помехи исчезли и сквозь них пробился голос Ивана:

— …А то ведь бывали случаи нападения диких животных на водителей в это время года. Дикие места.

— Слушай, я не собираюсь идти в лес. Я просто встану рядом с машиной.

— Те пропавшие были тоже одни.

— Я не буду глушить мотор.

— Но… — связь на мгновение оборвалась. — До сих пор не нашли.

— Тогда я возьму с собой ружьё, чёрт возьми! — уверенно воскликнул Костя.

Он знал, что Ване будет нечем крыть этот козырь. Трубка взорвалась смехом:

— Блин, Костян, ходить ссать с ружьём — это уж слишком.

Костя тоже улыбнулся.

— Ладно, — продолжил Ваня. — Но учти, двое из пропавших были также охотниками, и при них было оружие, которое тоже не…

— Чёрт, Хеллоуин ещё не начался, а ты уже травишь мне байки, — в голосе Кости звучали нотки поражения. — Всё, связь отстой. Я почти на перевале. Я буду у вас через пятнадцать минут и даже в сухих штанах, если ты перестанешь меня запугивать. Ты же не помрёшь от голода за это время…

Костя аккуратно отбросил телефон на пустое пассажирское сидение. Он не был уверен, что всё, что он сказал, услышал его друг. Меньше всего ему нравилось, когда его начинали предостерегать от чего-то или когда ему давали указания, что ему нужно делать. Возможно, это также являлось причиной, из-за которой он ненавидел своё начальство.

Пока он говорил по телефону, таймер успел отсчитать полторы минуты игравшего трека. Он глянул на экран магнитолы: «Pendulum — Slam».

«О, сойдёт. Ладно, ща пройду поворот и сразу за ним торможу».

Пальцы выкрутили регулятор громкости почти до максимума, затем водитель правой рукой переключил коробку в режим M, выставив пониженную передачу, а правая нога вжала педаль газа в пол. «Пежо» на едва ощутимое мгновенье просел, подобно гепарду перед рывком за добычей, а затем бросился навстречу самой высокой точке перевала.

                                          ***

Костровище уютно и скрытно тлело в специально подрытой ямке. В нём тихо потрескивали скрюченные ветки, а прямо на них языки костра беззвучно отплясывали мистический танец. В исходящем от него тепле грелись две руки, подсвеченные красно-оранжевыми бликами. Они потирали одна другую, издавая едва слышимый шелест огрубевшей кожи, перепачканной землёй и золой. Хозяин рук сидел на камне, покрытом засаленной и перепачканной тканью, и смотрел, как долину, лежащую у подножья горы, пожирают изголодавшиеся сумерки. С горы открывалось захватывающее зрелище, как разномастные домики тонут в чёрной растекающейся массе, вспыхивая один за другим электрическими огнями. Некоторые из домов бесследно тонули в тёмной бездне.

Он внимательно осматривал всю панораму, пока его губы беззвучно двигались. Взгляд мужчины плавно скользил по всей долине от края до края сверху вниз. Он провёл глазами последнюю невидимую линию, и губы замерли. Тогда мужчина вытащил из внутреннего кармана потрёпанного пуховика до смерти измятый блокнот. Пальцы нетерпеливо побежали по засаленным страничкам и, завершив пробежку, остановились на листе, расчерченным на большие клетки. Обтёсанный и потёртый карандаш твёрдыми и грубыми линиями начал выводить записи, похожие на смесь ходов морского боя и результатов матчей по футболу:

«А1 — 4:2; B1 —3:1; C1 — 4:1; D1 — 4:0; E1 — 4:1…»

Тупой грифель остановился после «H8 — 6:0», а затем перелетел к центру сетки и обвёл «E3 — 4:1» аккуратным кругом. Мужчина задумчиво перепроверил схему. Затем он принялся размеренно отлистывать страницы к началу одну за одной, внимательно сверяясь с предыдущими записями. Иногда его брови хмурились от увиденного сильнее обычного. Изредка таблицы с клетками, наполненные дремучими комбинациями цифр и букв, разбавлялись заметками или мыслями, набросанными в пару абзацев неразборчивым почерком. Иногда попадались кривые зарисовки горных пейзажей и аккуратно исполненные чертежи механизмов. Когда он дошёл до первой страницы, почти прогоревший костёр подсветил на форзаце алфавиты кириллицы и латиницы с покосившимися рядами. Прямо над ними значилась строчка:

«Заметки медвежатника».

Мужчина скользнул по ней взглядом и довольно хмыкнул. Он закрыл блокнот и торопливо спрятал его в недрах залатанного шкурами животных пуховика. В этот момент его внимание привлекли два жёлтых луча, заискрившиеся на дне долины. Они плавно, но быстро выплыли из-за чёрного силуэта горы и поспешили в сторону электрических огоньков. Немного попетляв, они свернули на 90 градусов и покатились, но уже медленнее, к одинокому огоньку из блока Е. Едва увидев это, мужчина задумчиво цокнул языком. Послышался едва различимый металлический грохот. Он раскатисто прокатился по утопленной во тьме долине. Лучи наконец замерли на месте, а затем растворились в толще ночной прохлады в одно мгновенье.

Мужчина перевёл взгляд на костёр. Тот погас, оставив после себя сочные и горячие угли. Активность вокруг того дома беспокоила его. Он должен был быть пустым уже давно.

Будто бы что-то вспомнив, мужчина привстал с камня и отошёл в размытую лесную темень. Послышались звуки возни. Он что-то перебирал среди своих вещей. Шорох прекратился, и мужчина снова сел на камень. В его правой руке была освежёванная и обезглавленная тушка белки. Рядом с костром стоял мешочек соли. Мужчина запустил в него пальцы свободной руки и, выхватив щедрую щепотку, принялась растирать влажное мясо. Грубая соль легко и быстро плавилась, въедаясь в плоть. Затем он насадил добычу на заострённую плотную палку и подвесил её над костровищем.

Мужчина привалился левым плечом к толстой сосне и слегка прикрыл глаза. Из его рта седой струйкой пара вылетел усталый и протяжный выдох. Усталость после хождения по окрестным горам приятно разливалась по телу.

Плотную тишину, нависшую хрустальным куполом над долиной, неожиданно разбил жалобный и протяжный вой, который разлетелся диким эхом и разорвался о щетину гор. Мужчина едва заметно вздрогнул и поднял голову. Он вслушивался во вселяющую инстинктивный страх песню в попытке определить, откуда исходит звук. Но вой неожиданно оборвался, и на мгновенье снова повисла густая чёрная тишина, которая теперь казалась ещё более жуткой. Теперь остывший воздух рассёк целый хор — завыли сразу несколько особей.

Слабый красный отсвет углей слабо подсвечивал в темноте лицо мужчины. Длинные и слегка вьющиеся на концах матовые волосы укрывали с обеих сторон засаленными чёрно-оливковыми прядями чуть потемневшее от лесной жизни лицо. Над глазами, в которых искорками дрожал костёр, сдвинулись густые брови. Такие же тёмные усы равномерно переходили в бороду, которая была грубо, но старательно обрезана примерно на уровне кадыка. Густая борода тщательно скрывала задумчивую ухмылку. Через всё лицо по диагонали тянулись четыре кривых тёмно-бежевых борозды — доказательство сильного духа и прочного тела.

Мужчина запустил руку в карман и вытянул оттуда маленькую грубо вырезанную из дерева фигурку оленя. Он покрутил её, пристально разглядывая. Ему казалось, что её угловатые и неотёсанные изгибы будто бы были обгрызены мощными зубами. Кое-где торчали тонкие колючие щепки. Мужчина снова посмотрел в чёрную пустоту долины. Шакалий хор напомнил ему кое о чём.

Тушка шумно зашкворчала. Он перевернул её на другой бок под протяжные завывания и снова прислушался. Выли с горы напротив, которая уже слилась с небом в единый чёрный холст.

Ему вспомнилось, как он только начинал охотиться в здешних краях. Каждый новый поход на охоту начинался с осмотра мелких ловушек, расставленных на белок и мелких птиц. Сразу после обхода он уходил подальше от своей стоянки и устраивал засады на зайцев, оленей, куниц. С собой он брал рюкзак, в который складывал мелкую добычу, растения, орехи, ягоды, а в качестве оружия использовал самодельное копьё средней длины, с помощью которого закалывал добычу. На случай встречи с медведем всегда брал с собой длинную рогатину. Такая осмотрительность однажды спасла ему жизнь.

Почти все его дни проходили на охоте, но удача не всегда была на его стороне. По несколько дней могло быть так, что ловушки оказывались пусты, а кабаны и шакалы будто бы знали, где он сидит, и не шли к нему. Странные вещи стали случаться спустя год, как он стал жить в этом лесу. Однажды рядом с пустой ловушкой он нашёл небольшую грубо выструганную деревянную фигурку зайца. Мужчина сильно удивился, что кто-то забрался так далеко в лес и обронил игрушку рядом с его ловушками. Прошло несколько дней, и около пустых ловушек он снова нашёл новый подарок. В этот раз это оказалась фигурка медведя. Вот тогда ему стало страшно.

Ему стало ясно, что его выследили. Нашли. Но он не мог поверить, что, несмотря на всю его осмотрительность и скрытный образ жизни, им это удалось. Пугала сама мысль о том, что они догадались, где искать.

Когда он сбегал из города, то не взял с собой ни денег, ни вещей. Лишь одну небольшую вещицу. Этой же ночью поймал неприметную попутку и превратился для них в бесследно исчезнувшего утопленника, который так нигде и никогда не всплывал уже на протяжении нескольких лет. Но даже к такому случаю медвежатник был подготовлен. У него была выкопана небольшая, но глубокая яма ростом с него прямо рядом с костровищем. Стены ямы были обложены высушенной травой, а кое-где в них были проделаны специальные ниши-полки, на которые он складировал небольшое количество вяленого мяса, орехов, воды, пустые пластиковые бутылки, целлофановые пакеты. Сверху яма накрывалась большим приплюснутым валуном. Всё это он подготовил на случай, если они подойдут слишком близко, и он смог бы спрятаться до тех пор, пока они не уйдут.

Вот и после нахождения фигурки медведя мужчина бросился в свой лагерь и, убедившись, что вокруг никого нет, скрылся в яме, задвинув сверху над собой валун. В сыроватой темноте он провёл сутки и хотел уже было выходить, как сверху раздался хруст сучьев. Кто-то явно пришёл в его лагерь. Мужчина с ужасом затаил дыханье. Он выжидал. Хруст периодически повторялся, но звуков шагов расслышать не удавалось. Это ввело его в замешательство. Он не мог понять, как можно так тихо ступать и в то же время быть таким неуклюжим. Но он явно чувствовал, что над ним кто-то ходил. Ему даже казалось, что они разглядывают его вещи. Правой рукой мужчина сжимал рукоятку наточенного ножа. Хруст прекратился так же неожиданно, как и раздался в первый раз. Медвежатник прислушивался, но не мог различить больше никаких звуков, кроме размеренного стука своего сердца и почти беззвучного дыхания. Из осторожности он просидел в укрытии ещё два дня, разоряя запасы на полках.

Ночь после выхода наружу прошла бессонно. Долго выли шакалы, а когда они перестали, ему послышались странные шорохи, тихие вздохи; мерещился мутный силуэт, выглядывающий из-за стволов сосен время от времени. Один раз ему даже показалось, что из-за дерева сквозь иссиня-чёрный мрак за ним подсматривает неестественно высокий человек с рогатым черепом вместо головы. Увидев этот образ, медвежатник ощутил, как застыла кровь в венах. Затем начали громко и знакомо похрустывать сухие ветки, а мутные очертания мрачной фигуры растворились во мраке. Что-то медленно перемещалось вокруг его лагеря и, казалось, не переставало наблюдать за ним. Больше всего ему хотелось укрыться в своём убежище, но на виду у странного наблюдателя делать это было опасно и бессмысленно. Густая ночь не давала разглядеть ничего дальше трёх шагов от костра, оставляя медвежатника, подсвеченного тусклыми отсветами догорающего костра, лишь беспомощно дрожать. Лишь когда оранжево-розовый рассвет выполз на небо, к нему стал медленно возвращаться трезвый рассудок и смутное осознание, что что бы то ни было в темноте прошедшей ночью — это были не те, кого он так боялся. Это было нечто во много раз опаснее, чем его криминальное прошлое.

С тех пор прошло уже несколько лет, а фигурки продолжали появляться рядом с его расставленными силками. Он даже пытался менять расположение ловушек, но загадочным образом фигурки оказывались на новом месте. Со временем он к ним привык. Страх тоже прошёл. Он даже скопил из них коллекцию. Ещё через какое-то время у него получилось установить странную и необъяснимую связь — если есть фигурка, то дальше на охоту можно было не идти. Он стал записывать в свой блокнот все результаты охоты и сопоставлять их с фактами нахождения фигурок. Сто процентов совпадений. Ещё через некоторое время он с удивлением обнаружил, что в ночь того же дня, когда нашлась фигурка, выли шакалы. Как и сегодня — в этот раз это была деревянная лисица.

Тушка вновь громко зашкворчала, и мужчина снял её с углей. Шакалы как раз угомонились и наконец затихли, оставив рассыпанную горсть электрических звёзд дрожать на дне долины, выжидая первых лучей солнца. Он откусил небольшой кусочек на пробу и довольно причмокнул языком. Его глаза ещё раз скользнули по дрожащим огням внизу, а мысли попытались снова собраться в стройную линию. Но вкус мяса заглушил все мысли.

                                         ***

Через горный лес, присыпанный опадающей листвой, шагал охотник. Компанию ему составлял приземистый гладкошёрстный фокстерьер молочно-белого цвета с большим шоколадно-коричневым пятном на спинке. Собака бодро трусила рядом с ним, забежав чуть вперёд хозяина, и периодически останавливалась, чтобы повести носом и прислушаться к притаившемуся лесу. Охотник уверенно ступал по едва заметно продавленной на траве тропке, частично заваленной листвой. В руках на изготовку он держал начищенную, играющую вечерними сумерками на отполированном стволе винтовку «Аншутц». Его лицо выражало самоуверенную готовность ко встрече со зверем: карие глаза тщательно осматривали на предмет добычи горный хребет, бесконечно ползущий вверх; губы плотно сжаты; плавная, но быстрая походка, почти не издающая звуков. Тяжёлое дыхание выдавало в нём человека, которому уже глубоко за сорок. Хоть горная местность и развила у мужчины чрезвычайную выносливость, но возраст начинал брать своё, и блуждания по осенним лесам давались с каждым годом всё труднее. Дыхание начинало сбиваться всё раньше, а притупившееся зрение становилось всё чаще причиной промахов. Осознание, что наступает старость, которая скоро может лишить его самой настоящей страсти в его жизни, заставило его найти способ, как повысить свои шансы на поимку добычи. Запасной вариант. К нему и возвращались время от времени его мысли, пока охотник шагал по лесу.

Собака остановилась на дольше, чем обычно.

— Кто там, Шеди?

Пёс повернул голову вправо и застыл. Было слышно, как его нос усиленно обрабатывает поступающий в две влажные кожаные ноздри воздух.

«Капканы…»

Подумав несколько секунд, охотник твёрдо скомандовал:

— Взять!

Собака сорвалась с места и припустила под нечастый и пронзительный лай, оставляя позади себя кружиться опавшую листву небольшими коричнево-жёлтыми облачками.

— Молодчина, Шед! Взять!

Охотник побежал за псом, а сам подумал на бегу: «Хоть бы лиса!»

Собака быстро и легко отрывалась, оставляя его позади. Шед всегда терял голову, стоило ему учуять дичь. Мужчине же бег давался с трудом. Сноровка, выработанная годами, не выручала. Иногда он разбавлял свои сбивчивые вдохи и выдохи выкриками «Молодец!» или «Взять! Взять его!»

Местность была хорошо известна мужчине. И он знал, куда приведёт его собака. Оставалось пробежать примерно сто метров и пробраться через густой кустарник, широко расползшийся в разные стороны, словно стена. В этот момент Шед как раз смело занырнул в него и затих. Охотник перешёл с бега на трусцу, а поравнявшись с живой изгородью, остановился, переложил винтовку в левую руку и осторожно протиснулся сквозь ветки.

Когда охотник пробрался через цепкий куст, его взгляд первым делом упал на Шеда. Тот настороженно, вытянувшись стрелой, обнюхивал капкан. Мужчина растерянно огляделся вокруг, на ощупь убедился, что предохранитель включён, и закинул винтовку за спину в кожаный чехол. Он устало присел на корточки рядом с Шедом и осмотрел добычу в капкане.

Металлические поржавевшие челюсти были намертво сомкнуты, удерживая лисью лапу. Чёрный мех плавно переходил в рыжий, и где-то в середине цветовой градации нога была перебита стальными зубьями, а мех был перепачкан багряными, ещё влажными каплями. Ещё чуть повыше нога заканчивалась торчащей обгрызенной костью. Самой лисы нигде не было видно. Он поднял голову и присмотрелся к земле.

«Хм… Листопад спрятал следы! Чёрт возьми!» — с тоской подумал охотник и перевёл взгляд на капкан.

Сделав глубокий вдох, мужчина развёл дуги капкана в стороны до плотного металлического щелчка. Освобождённая лапка свалилась на листву, как отсохшая ветка. «Ладно, может, ещё попадётся, плутовка. Пусть ещё денёк-другой тут постоит. Зря только издохла, — продолжал размышлять охотник. — Шкура пропадёт почём зря. Хотя… Вдруг недалеко ушла». Его взгляд упал на собаку. Та с любопытством глядела на лапку. Мужчина взял сухую палку и осторожно отодвинул лапу от капкана, а затем подтолкнул прямо под нос псу:

— Шед, след! Ищи!

Собака поводила над ней носом, замерла в стойке и посмотрела куда-то в сторону подъёма. Затем пёс вопрошающе поглядел на хозяина.

— Веди! Только рядом!

Шед дёрнулся было вперёд, но охотник сразу же сердито вскрикнул:

— Куда? Рядом, сказал! Пошли.

Он встал и решительно зашагал вслед за собакой, которая с лёгкостью преодолевала крутой подъём. Через десяток шагов дыхание мужчины снова сбилось.

— Всё, сейчас заберём лисицу и двинем восвояси. Скоро стемнеет, — объяснил он собаке, которая не обращала на него внимания. Шед был поглощён удерживанием невидимой нити запаха, который вёл её к раненому зверю.

Преодолев подъём, они вдруг вышли на небольшое плато, подобно растянутому лестничному пролёту в просторном подъезде. Почти прямо перед ними торчал во все стороны пока ещё зеленеющий куст дикой бузины. Шед тихо гавкнул два раза, глядя то на хозяина, то на кустарник.

— Нашёл? Молодец, Шед!

Отодвинув листву, охотник увидел своего пса, сидящего рядом с завалившимся набок телом крупной лисы, слегка свёрнутым в полукруг. Передняя левая лапа отсутствовала. Глаза были зажмурены, а пасть застыла в оскале.

— Вот она, моя красавица!

Охотник протиснулся сквозь раскидистые упругие ветки и присел рядом с телом на корточки, шмыгая носом. Он поводил рукой по густому меху, и по его лицу растеклась довольная улыбка. В глазах блестел восторг со смесью первобытного удовлетворения.

— Ах, а какой хвост?! Ты посмотри только, Шеди. — Он осторожно стиснул в кулаке пушистый хвост. — Тебя-то и не хватало, теперь будет из чего доделать жене жилет.

За спиной у мужчины хрустнула ветка. Он вскочил на ноги и круто обернулся, резко вскидывая винтовку заученным и точным движением. Никого. Только ветки бузины, за которыми почти ничего не было видно. Мужчина выглянул из-за зелёной изгороди и оглядел горный склон. Вокруг никого не было. Однако звук он слышал отчётливо. Тогда охотник вернулся к добыче, бросил на своего пса укоризненный взгляд и сказал:

— Ну ты, старина, даёшь. Ветки хрустят, а ты сидишь и ухом не ведёшь.

Собака сидела рядом с мёртвой лисой и отрешённо глядела куда-то сквозь бузину. Казалось, что пёс задремал с открытыми глазами.

— Шед, ку-ку! — Мужчина преклонился на колено и поводил рукой перед его мордой. Тот не никак не отреагировал, продолжая таращиться в никуда.

— Ладно, чёрт с тобой. — Охотник отвернулся от собаки и снова уселся на корточки рядом с лисой, вытащив нож из кармана куртки. Рука едва заметно дрожала от нетерпения и удовольствия. — Сейчас-сейчас… Заберу лису, а потом отвешу тебе такой пендель…

Едва он прикоснулся к телу лисы, как что-то бросилось на него с громким шелестом листвы и хрустом веток.

                                         ***

Солнце беззвучно шипело, погружаясь в холодную солёную пену на горизонте, и облака, проходящие аккурат над ним, прекрасно дополняли картину, притворяясь кучерявым паром. Но это всё не было видно водителю по обратную сторону красно-жёлтых пиков, укрощающему дикие повороты горной дороги, которая упрямо стремилась в подъём. Автомобиль уверенно входил в виражи на высокой скорости, проходя по самым крайним траекториям. Бодрящая электронная музыка и ограничение в семьдесят километров в час подстёгивали зайти в очередной поворот на всё большей скорости, невзирая на уже сгустившиеся сумерки. Дорога со всеми её козырями была хорошо известна водителю, и он был готов поспорить на что угодно, что смог бы проехать ночью без фар в тусклом свете луны.

Вот и очередной поворот. Самый крутой из всех. 150 градусов направо, никаких ограждений на краю обочины слева, за которой молчаливо выжидал обрыв. Вдобавок ко всему это была самая высока точка подъёма. Знак «40». Авто пронеслось мимо него на скорости сто километров в час, и, войдя в управляемый занос, он начал заворачивать направо под пронзительный свист резины и гулкий рык двигателя.

Пока автомобиль боком плыл по асфальтовой дуге, плавно огибая горный выступ на обочине, на дорогу начали сыпаться мелкие камни. Водитель кинул взгляд вверх — вниз катился человек, а вслед за ним кувырком летели рюкзак и длинное ружьё. Он тщетно пытался ухватиться за растущие вразнобой кустарники, но они лишь выскальзывали из его перепачканных ладоней. Едва мужчина распластался по прохладному асфальту, он приподнялся на локтях и испуганно посмотрел куда-то наверх. Казалось, приближающаяся к нему машина значила для него меньше, чем то, что происходило сверху. Он был перепуган. Мужчина вскочил на ноги и кинулся бежать.

Всё произошедшее не заняло больше пары секунд — среднестатистическое время срабатывания реакции водителя. Послышался громкий металлический лязг — колёса повернулись в сторону заноса до упора. Двигатель завыл ещё громче, выжимая из резины ещё больше свиста и густого едкого дыма. Машина круто развернулась, а её скорость стала падать, но задний бампер успел передать человеку мощный кинетический заряд под громкий хруст. Протащившись ещё несколько метров, авто застыло в расплывающемся белом облаке от сожжённых шин.

                                         ***

На дне долины стояли затопленные ночью, словно немые рыбы, дома. От некоторых струился тёплый электрический свет. На огороженном металлопрофильным забором дворе вокруг одного из таких домов в мангале догорали дрова, оставляя лишь раскрасневшиеся угли с седыми прожилками. Рядом с мангалом стояли мужчина и женщина. Они заворожённо смотрели на горячие кроваво-красные пятна сквозь подрагивающий воздух. Время от времени они отпивали каждый из своего стакана пузырящийся чёрный напиток, сладко отдающий ароматом дубовых бочек. Последние сверчки приятно допевали свою серенаду.

— Слышала, сегодня опять стреляли? — спросил мужчина.

— Когда?

— Час назад где-то. Как раз на закате.

— Не-а. Я в доме была же. Наверное, далеко это было. А вы завтра идёте на охоту, кстати? — спросила женщина и слегка поёжилась.

Мужчина приобнял её и с улыбкой ответил:

— Если сегодня не упьёмся, то да.

— А я думала, вы будете как герои фильма твоего любимого.

— Ага, и с медведем домой вернёмся.

— Главное, чтобы не с доярками, — она пустила в него строгий взгляд, отчего мужчина довольно улыбнулся.

Они постояли немного в тишине, греясь от убегающего в звёздное небо жара. Единственные звуки, которые раздавались сквозь тишину, были сверчок и едва слышимые дуновения ветра, прилетевшего со стороны медленно остывающего Чёрного моря.

— Надеюсь, Костя привезёт разрешения, — нарушила она лесную тишину.

— Надеюсь, что он вообще доедет сегодня… Конечно, привезёт, там обо всём заранее договорились с кем надо. Он что, зря в суде работает, что ли, в конец концов.

— Вань, да позвони ему ещё раз.

— Я звонил много раз, — раздражённо ответил мужчина.

В этот момент раздался тонкий звон колокольчика.

— О, эсэмэс…

Он достал телефон из кармана и взглянул на экран:

«Абонент Костян доступен в сети».

— Сеть просто замечательно работает. Такое ощущение, что когда отсюда уезжают все отдыхающие, то половину вышек со связью отключают.

— Ага, специально тебе назло, — улыбнулась она.

Ваня слегка наклонился к ней и негромко спросил:

— Ань… Может быть, уже начнём жарить?

— Ты про мясо или?.. — она соблазнительно глядела ему в ответ.

Их мягкий смех тихо разлетелся по тёмным окрестностям, отражаясь от пустых тёмных домов.

— Ну, так я пойду за кастрюлей схожу или… — улыбаясь, ответил Ваня.

Не успел он договорить, как сквозь тишину послышался шум двигателя. Звук быстро приближался, а через несколько мгновений уже послышался шум приминающегося гравия.

— Ладно, мясо никуда не денется. Пожарим в следующий раз, — усмехнулся Ваня.

Он отставил свой бокал на полочку, приваренную к мангалу, и пошёл к воротам. Едва он сделал пару шагов в темноту двора, как влажная прохлада укутала его в зябкое одеяло. Ваня передёрнул плечами и с неохотой направился через двор, чтобы встретить друга.

Ворота откатились с противным поскрипыванием, в очередной раз напомнив ему о данном им обещании Ане смазать их. За воротами простиралась прохладная темнота. Ваня всмотрелся в неё и глубоко вздохнул. В такие моменты ему становилось немного не по себе от мыслей, что пока ворота раскрыты нараспашку, кто-то может выскочить из темноты и набросится на него, застав врасплох. Но в этот раз долго ждать не пришлось — яркие лучи быстро приближались к нему. Ваня даже испугался, что его сейчас зацепит уголком бампера. Резко сбавив скорость перед въездом, большие жёлтые огни круто свернули во двор и обернулись знакомым белым «Пежо». Машина остановилась на призрачно-белом пятачке, подсвеченном настенным фонарём, и из неё выскочил водитель.

— Скорее закрывай! — встревоженно и торопливо бросил он.

Проникнувшись и не вдаваясь в подробности, Ваня быстро закатил ворота. Накинул замок. Подёргал несколько раз, убедившись, что он плотно схватился.

— Что такое? — серьёзно спросил Иван, повернувшись к Косте.

Тот выглядел совершенно рассеянно и вместе с тем испуганно. Брови слегка приподняты. Лицо казалось бледным. Он помолчал некоторое время и сбивчиво ответил:

— Я… не знаю, как объяснить… Но, чёрт возьми, ты был прав в том, что мне не следовало останавливаться.

— На тебя напал зверь? — испуганно спросил Ваня. — Ты не ранен?

— Что случилось? — раздался сначала голос Ани, а затем она сама вышла на свет рядом с Костей.

Тот нервно вздрогнул и отшатнулся в сторону. Из-за этого он споткнулся, но удержался на ногах.

— Ты чего? — встревоженно спросила Аня и, увидев лицо Кости, обеспокоенно воскликнула: — Что с тобой случилось?!

Костя недоверчиво посмотрел на друзей. В его взгляде явно читался испуг. Его светлые волосы были растрёпаны. На левой скуле ссадина. На лбу набухла крупная тёмно-красная шишка, вокруг которой расступилась разорванная кожа.

— Нет, — коротко ответил гость, — это был не зверь…

Тишину разорвал пронзительный вой. Казалось, что он исходил сразу отовсюду.

— Твою мать, — снова встрепенулся Костя. — Ненавижу, как они воют.

— Дело привычки, — пожал плечами Ваня. — Так что, чёрт побери, случилось? Говори уже!

Костя задумчиво пробежался взглядом по старенькой потрескавшейся плитке, которой был вымощен двор. Мысль мелькнула искоркой в его глазах, и, подняв голову, он спросил:

— Камера включена же?

— Да, как всегда. Ждёт…

— Пойдём тогда в дом! — бойко перебил Костя Ивана. — То, что сейчас запишется, — будет твоим первым бестселлером, — произнёс он дрожащим, но твёрдым голосом, и пошёл вглубь двора.

Ваня с Аней последовали за ним. Они переглянулись. Во взгляде обоих читалось нетерпение. Все трое миновали пустую и тёмную веранду, прошли через витражную дверь в дом и оказались на уютной кухне. На противоположном конце большой комнаты была гостиная, которую отделяла от кухни массивная, отделанная тёмно-коричневым буком лестница. Из гостиной доносилось бормотание телевизора. На кухне стоял большой круглый стол, приставленный к угловому дивану. На стене позади него под потолком висели три чучела голов кабана, оленя и медведя. Рядом было ещё одно свободное место, ожидающее нового трофея. Кухонный гарнитур был разделён на две части и располагался друг напротив друга вдоль стен. По левую сторону от входа на столешнице ближе к столу стояли аккуратно расставленные бутылки алкоголя. Аппетитные закуски, ожидающие в фарфоровых блюдах на белой скатерти, теперь казались всем неуместными.

На настенной полке гарнитура по правую сторону стояла видеокамера, нацеленная на стол. Крышка была снята. Проходя мимо неё, Костя клацнул кнопку «Rec», и на оттопыренном экранчике побежал отсчёт времени. Ваня сел на приставленное к столу стул-кресло спиной к выходу на веранду, Костя сел на краешек дивана, а Аня прошла мимо стола, направляясь в сторону гостиной.

— Принесу ватку с перекисью.

— Слушай, а обязательно записывать? — спросил Ваня, оглянувшись на камеру.

— Да, — отрезал он.

Вернулась Аня, держа в руках упаковку ваты и чёрный пластиковый бутылёк перекиси водорода.

— Так, дай-ка взглянуть…

Пока Аня обрабатывала ссадины Кости, Ваня подошёл к бутылкам с алкоголем.

— Я так понял, до шашлыка дело уже сегодня не дойдёт… — буркнул он как бы сам себе под нос.

— Какой нахрен шашлык? Там такая хрень произошла только что, меня до сих пор трясёт!! — вскрикнул Костя.

— Воу, успокойся, Костян. Ты, кажется, был спокойнее, когда приехал.

— Не могу с собой ничего поделать! — дрожащим голосом ответил он.

— Может, уже расскажешь? — спросила Аня, отложив вату с перекисью.

С ран были убраны засохшие кровяные кусочки и мелкие частички грязи, обнажив алые ссадины. Перед Костей на стол приземлилась рюмка, наполненная до краёв. Он недоверчиво покосился на неё, а затем на друзей. Ваня держал такую же в руке. Аня жестом показала, что она пас.

— Давай, чтобы спокойнее всем было.

— Лучше не надо, наверное… — неуверенно начал Костя.

— Мы не собираемся бухать! Просто выпей уже рюмку, и пусть тебя немного поправит, чтобы ты не дёргался и не дрожал. А то уже весь твой мандраж и мне передаваться начинает, а я даже не знаю ещё ничего.

— Ладно.

Звякнуло стекло. Оба опрокинули рюмки и заели лежащими рядом на блюде солёными огурцами.

— Фу, что-то не лезет особо, — морщился Костя.

— Ничо, это как успокоительное пусть будет. Ну, так что там стряслось? Рассказывай.

Ваня сел обратно в кресло и откинулся на спинку, а Аня уселась на диванчик. Оба выжидающе смотрели на Костю. Тот сделал глубокий вдох и начал медленно и тихо говорить, прикрыв глаза:

— Предупреждаю, что то, что сейчас расскажу, — это лишь то, что я видел. Я не собираюсь утверждать ничего и призывать поверить мне. Как мы все тут знаем, мозг часто неправильно интерпретирует входящие в него данные, что может приводить к некорректным выводам… — проговорил Костя медленно.

— Костя! — не выдержала Аня. — У меня уже коленки начали дрожать от нетерпения!

— …Поэтому это просто пересказывание того, что я видел, — договорил мысль Костя всё таким же размеренным темпом и открыл глаза. — Так вот, когда мы с тобой поговорили, я был перед последним поворотом перевала. Как раз там, где связь не ловит никогда. Я проехал его и затормозил почти сразу после выхода из него на обочине. Я бы не дотерпел, но сейчас я понимаю, что лучше бы я приехал с мокрыми штанами… — Он сделал паузу и глубоко вздохнул. Его взгляд остановился на тарелке в центре стола, на которой была выложена мясная нарезка. Он скривил на мгновенье рот, будто бы о чём-то вспомнив, а затем так же спокойно продолжил: — Я остановился, поставил аварийку и вытащил ключи из зажигания. А, и взял с собой телефон. Ну, вы же знаете мою паранойю — я всегда всё беру с собой на всякий случай.

— Ага, я тоже, — кивнул Ваня.

По лицу Ани скользнула нервная улыбка.

— В общем, выхожу я наружу. Почти стемнело уже. Как раз наступило время суток, когда с каждой секундой замечаешь, что становится всё темнее и темнее. Обошёл тачку и стою делаю своё дело. И в этот момент до меня долетают странные звуки…

По спинам Вани и Ани пробежала лёгкая непроизвольная дрожь.

— …Ну, помимо тех, что издавал я сам… Ну, вы поняли, — слегка смутившись, добавил Костя. — Слышу я, в общем, крик человека. И он становится всё ближе и ближе. Отчаянный, жуткий. Полный страха и ужаса. А вместе с ним нарастает топот ног. Всё громче и громче. Меня сразу в пот бросило. Не знаю почему, но меня это безумно напугало. Я замер и поначалу не мог понять, откуда этот звук идёт, и через пару секунд только сообразил, что звук сверху шёл. По плато горы, которая была передо мной, кто-то бежал и орал. Тут с меня спал ступор и я стал сворачивать все свои дела, думал скорее свалить уже, но в этот момент раздался звук, будто бы кто-то дрифтит по серпантину. По его направлению я понял, что тачка ехала в мою сторону…

Костя замолчал на мгновение, подбирая слова.

— Одновременно с этим надо мной раздался ещё один звук. Очень жуткий, — продолжил он. — Я слышал, как что-то сверху хрустело без остановки и продвигалось вслед за кричащим человеком. Было похоже, что кто-то тяжело ступает по ковру из пересохшего хвороста. Страх был настолько сильным, что я забыл про дыхание. В общем, я бросился к машине, и в этот же момент крики прекратились. Через секунду я услышал, как та машина во что-то врезается и наступает тишина. То есть всё это сочетание звуков разом обрывается, и становится абсолютно тихо.

Костя замолчал и снова перевёл дыхание. Аня с Ваней сидели с приоткрытыми ртами и молча ждали, пока он продолжит.

— Я сразу понял, что тот, кто кричал, угодил под колёса машины, — продолжил негромко Костя. — А я так и стоял, взявшись за ручку двери, и думал: «Уехать или сходить помочь?» Воспитание говорило мне, что разумно было бы помочь, но рука мёртво вцепилась в ручку и не давала мне отойти от машины. Тогда я попытался прислушаться, но ничего не удавалось расслышать. Лишь поддувал ветер, и уже конкретно стемнело.

— Неужели ты пошёл туда?! — перебил Ваня.

— Ты что, Вань! Как можно взять и уехать? — возмущённо воскликнула Аня.

Костя с недоумением взглянул на обоих.

— Дайте договорить. Погодите, дальше самое интересное, — мрачно произнёс Костя. — Когда я обогнул немного скалу…

— Ты что, пошёл проверять без ружья? — с нетерпением снова перебил Ваня.

— Нет! То есть да. Какой от ружья толк, если нет патронов…

— Ты точно на охоту ехал? — съязвил Ваня.

— Слушай, забыл их по запаре. У тебя же тут всё равно их много. Короче, не об этом речь! Когда я обогнул скалу, то увидел, что посередине трассы стоит машина. Против света было трудно разглядеть подробности, но я увидел, что рядом с ней лежал человек, а над ним стоял мужик — разглядывал.

Аня тихо ойкнула, а Ваня выпучил глаза. Костя обвёл их взглядом и продолжил рассказывать:

— Я ещё когда на всё это посмотрел, то мне сразу что-то не по себе стало. А может, это было из-за того, что рядом лежало тело и не шевелилось. В общем, я ускорил шаг и на полпути к мужику спросил, нужна ли помощь, хотя сам про себя думал, что тупее вопроса задать сейчас нельзя было. Понятно и так было, что если человек лежит не шевелясь в огромной красной луже, то помощь вряд ли потребуется. Вот тогда тот тип повернулся и зыркнул на меня. Хоть и было плохо видно, но я разглядел его выражение лица. Вернее, его эмоцию. Так обычно смотрят те, кого застают на месте с поличным, и в их глазах лихорадочно проносится сотня мыслей о том, что им лучше сейчас сделать. Но он ответил мне необыкновенно спокойно, что он рад, что он оказался здесь не один и попросил, чтобы я подошёл и помог ему с первой помощью. Это звучало разумно, и я успокоился, хотя с каждым шагом я пытался сообразить, что именно здесь не так. Наконец, поравнявшись с ними, я слегка наклонился к телу, чтобы оценить тяжесть повреждений…

— Может, опустишь подробности? — сморщилась Аня.

— Там особо не было жести, кроме одной странной штуки.

— Какой? — спросил Ваня.

— На руке сбитого мужчины был защёлкнут капкан, а голова его была разбита и раз…

— Костя! — морщилась Аня.

— Ладно, прости, заговорился. Пока я разглядывал мужчину, мне в лоб вдруг прилетел удар!

— Что?! — Аня почти подскочила с дивана.

— …Повезло, что я успел дёрнуться, и удар пришёлся в лоб. Голова закружилась, и я потерял равновесие. Я грохнулся рядом с телом, и этот водила-ублюдок уселся на меня сверху, а его руки сомкнулись у меня на шее.

Костя обхватил свою шею и, не отпуская её, добавил:

— Я не успел даже набрать толком воздуха, поэтому в глазах стало быстро темнеть, а сил не хватало, чтобы хотя бы ослабить его хватку.

Он отогнул ворот рубашки. На свет выступили пугающие красные следы пальцев на шее. Аня отпрянула и взволнованно спросила:

— Как же тебе удалось с ним справиться?

— А никак!

— В смысле? — хором поинтересовались Ваня с Аней.

— Вы не поверите, — Костя вновь прильнул к столу. — Я почувствовал, что мне хана. Я уже мысленно прощался с жизнью, как вдруг я увидел: что-то белое забрезжило позади этой оскалившейся рожи надо мной. Прямо на горе что-то было. И, как мне тогда показалось, оно словно наблюдало за нами. Я уже плохо видел — всё расплылось, но мне показалось, что оно было похоже на череп оленя с чёрными глазницами. И рога… Как будто множество веток, выходящих одна из другой. А затем снова раздался хруст, о котором я только что говорил. Он был очень близко теперь. В этот момент руки этого мужика разжались. Зрение начало возвращаться, и я увидел, как его что-то поднимает в воздух. При этом он начал орать так громко и жутко, что у меня побежали мурашки. Было темно, и я толком не мог разглядеть, что происходит, но мне показалось, что его будто бы удерживают огромные палки со множеством тоненьких веточек, похожих на костлявые пальцы. Часть веток держала его, а другая скребла по нему, будто бы хотела содрать кожу. Тогда я…

— Погоди, — сухо перебил его Ваня.

Он встал из-за стола и подошёл к столешнице, на которой стоял алкоголь. Его рука, слегка подрагивая, схватила бутылку водки и разлила по рюмкам тягучую прозрачную жидкость. Он поставил их на стол и жестом предложил присоединиться к нему.

— На трезвую моё сознание отказывается воспринимать твою историю, — произнёс Иван и опрокинул рюмку.

— Я сам себе не верю, но я видел то, что видел… — неохотно оправдывался Костя.

Он тоже выпил водку и закусил куском колбасы.

— Ань! — позвал её Ваня и показал на рюмку.

— Не, мне от таких рассказов уже и так хорошо. А что было дальше? — спросила она, сгорая от волнения и нетерпения.

— Я подскочил и побежал к машине. Я без понятия, что там дальше происходило. Помню лишь одно, что крик неожиданно оборвался. И больше я его не слышал. Я ещё на бегу обернулся, и мне показалось, будто бы там уже просто стояло дерево…

— Как это? — переспросил Ваня.

— Да мне-то откуда знать? Просто вот дерево! Сухое! Стояло между машиной и трупом мужика.

— А та штука, которая схватила… — начала Аня.

— Я её больше не видел, — оборвал её Костя.

— Прямо в асфальте дерево? — продолжал Ваня.

— Выходит, что да.

— То есть если мы сейчас туда поедем, то мы его увидим? — задумчиво произнёс Ваня.

— Куда вы поедете? Вы уже выпили.

— Да знаю, знаю, я просто рассуждаю.

— Я туда не поеду. А лучше уже завтра, когда светло будет, — отрезал Костя и добавил: — В общем, я добежал до машины, и мне уже было всё равно, что там происходит. Я просто прыгнул в тачку и погнал дальше.

Костя закончил рассказывать и откинулся на спинку диванчика. Аня задумчиво разглядывала невидимую точку на скатерти, а Ваня посмотрел на камеру и весело произнёс:

— Ну, давай говори уже, что это был розыгрыш, а на шее у тебя краска!

Костя мрачно посмотрел на него в ответ и лишь покачал головой. Улыбка сползла с лица Ивана, и он сложил руки перед собой на столе, шумно выдохнув. Телевизор тихо и жизнерадостно скандировал лозунг популярных картофельных чипсов.

— Вызывайте копов, — нарушила молчание Аня.

— Зачем? — Костя снова подвинулся к столу. — Чтобы рассказать им офигенную сказку и попасть самому под подозрение в смерти сразу двух человек?

— И вправду… — задумчиво протянула Аня.

— Давайте просто тихо отсидимся, а завтра поедем на это место засветло, — предложил Ваня.

— Да, давай попробуем, — согласился Костя.

— Значит, никакой охоты? — строго сказала Аня.

— Выходит, зря деньги отстёгивали на разрешения… — сказал Ваня и шумно выдохнул.

— Вот о деньгах я сейчас меньше всего думаю. После такого мне вообще что-то не хочется никуда выходить. Такое чувство, как будто та штука собиралась и меня достать, но не успела.

— Слушай, да успокойся. Здесь мы в безопасности. У нас есть оружие, — сказал Ваня, качнув головой в сторону чулана под лестницей, где хранилось несколько ружей и патроны.

— Да, надеюсь…

— Быть может, эта история мне пригодится для моей новой книги. Назову её «Охотник». Можно будет в начале написать «Основано на реальных событиях», — задумчиво произнёс Ваня.

— Да уж, — слегка ободрившись, сказал Костя. — Можешь ещё включить в книгу тот последний случай на охоте, когда мы наткнулись на того здорового кабана и стреляли в него каждый по очереди, пока тот не свалился. Сцена для начала в самый раз.

— Да, помню тот раз. Какая же живучая сволочь попалась…

— Вы это слышали? — спросил Костя, всполошившись.

Он привстал с дивана и испуганно смотрел по сторонам. Ваня с Аней переглянулись.

— Нет, — неуверенно сказал Ваня. — Что такое?

— Опять этот хруст!

— Дружище, давай…

— Неси ружья! — полушёпотом произнёс Костя.

Его взгляд застыл на стеклянных дверях, ведущих на веранду. Аня с Ваней внимательно вгляделись в темноту на газоне заднего двора, но ничего не увидели.

— Кость, вот это уже реально страшно, — сказала Аня и прижалась к Ване. — Ты всё ещё слышишь его?

Тот стоял, замерев и ничего не отвечая. Затем он начал медленно опускаться обратно на диван, приговаривая тихо и устало:

— Сейчас уже нет… Но вы правда ничего не слышали?

— Да нет же, говорю тебе, — ответил Ваня. — Костян, давай просто успокоимся и накатим ещё по одной. Наверное, тебя ещё не расслабило.

Ваня взял со стола бутылку водки и разлил её по рюмкам.

— Добавь мне ещё, — протянула недопитый коктейль Аня.

— Ты чо, ты же с виски пьёшь.

— А, точно… Да я уже не соображаю.

Ваня взял её стакан и снова отвернулся к мини-бару. Костя запрокинул голову и осмотрел трофеи, которые они с другом добыли в лесу. Они внушительно нависали над ним. Аня, заметив это, сказала:

— Жалеешь, что не повесил у себя?

— Да куда мне… Вешать-то некуда особо. Здесь лучше смотрится.

— Я из него камлею сделала, — продолжила Аня. — Ничего так получилась. Хотела надеть её, когда ты приедешь, но ты вдруг со своей историей…

— А тут вообще люди ещё в округе есть? — резко сменил тему Костя.

— Зачем они тебе? — сказал Ваня, отмеряя рюмкой коньяк для коктейля Ани.

— Как-то стрёмно осознавать, что мы здесь только одни на всю Прасковеевку, — устало пробормотал Костя и упёрся лбом в сложенные на столе руки.

— Не одни, конечно. Есть ещё люди, которые постоянно живут тут, но они, правда, далековато отсюда. Наш квартал весь пустой, кажется. Тот ведь мужик ещё не заселился, который дом недавно достроил тут неподалёку, Ань? — спросил Ваня.

Но никто ему не ответил. Ваня обернулся через правое плечо и посмотрел на жену. Она сидела неподвижно и, казалось, боялась сделать вдох. Глаза были широко раскрыты, а взгляд был направлен в сторону дверей. Она едва слышно прошептала:

— Скорее, Вань, ружья…

                                         ***

Когда первое утро встретило его твёрдыми жемчужными серьгами на веточках озябших деревьев, он понял, что пора уходить. В этом году он решил обосноваться в строительном вагончике, который уже на протяжении многих лет стоял заброшенным. Он стоял на пустом, поросшем травой участке, обтянутом рабицей. Вокруг было несколько домов, но к этому времени все они уже были пустыми и холодными. Последний, который был как раз напротив него, покинули около трёх недель назад, а свидетельством тому было отсутствие света по ночам. А это означало, что можно было переезжать на зимовку.

Он собрал все свои вещи и подготовил всё к переселению в вагончик. Когда он собирал рюкзак, то раздумывал, стоит ли уносить с собой фигурки животных. Мужчина решил не брать их, так как места и веса они занимали много, а проку с них не было. Да и пришлось бы за ними отдельно возвращаться. Он аккуратно завернул их в целлофановые пакеты и приготовил до утра.

Рано утром мужчина затушил тлеющие угли, присыпав их землёй, сложил сверху пакеты с фигурками, а сверху накидал мёртвой листвы, затем закинул за плечи собранный рюкзак, взял копьё и рогатину и начал спускаться в долину.

Мужчина ловко и без проблем спустился по пологому и скользкому, местами каменистому уклону и осторожно вышел из леса. Утро таяло сизым густым туманом, оседая в седой жухлой траве. Мужчина перешёл по камням маленькую речку и вышел к дачному массиву. Стараясь издавать как можно меньше звуков, он отправился вверх по одноколейной дороге. По правой стороне находились участки, некогда выкупленные кем-то, но до сих пор пустующие. На одном из таких в дальнем конце стоял строительный вагончик. Его корпус украшали ржавые разводы, а единственное окно смотрело на мужчину оценивающим взглядом. Когда мужчина поравнялся с забором-рабицей, он огляделся по сторонам. Ни единой души. Звенящая утренняя тишина. Он аккуратно перенёс свои вещи через забор, а сам пригнулся, чтобы отогнуть изорванную металлическую сеть в сторону, и уже приготовился пролезть, но неожиданно заметил то, чего здесь быть не должно было. Его периферический взгляд уловил, что под глухими тёмными воротами дома напротив виднеется что-то чёрное. Он аккуратно вернул отогнутый забор на место, чтобы не греметь, и тихо подошёл к воротам.

Двухэтажный дом выглядел пустым. Ему даже показалось, что от дома веет холодом. Вскинув голову, он оглядел окна второго этажа. Темно внутри. Закрыты. Шторы раздвинуты. В одном из окон виднеется двухъярусная кровать, практически упирающаяся в потолок. Мужчина присел на корточки, заглянул под откатные ворота и ощутил, как быстро забилось его сердце. Сразу два автомобиля. Под колёсами каждого кучковалась облетевшая листва. Было не похоже, чтобы на них недавно ездили. Но всё же этих машин тут быть не должно. Их забросили относительно недавно. Вдали двора он разглядел мангал, стоящий на тонких металлических ногах, покрытых толстым слоем ржавчины.

Мужчина бесшумно поднялся, отошёл назад к рабице и умело просочился под неё. Оказавшись по другую сторону, он подобрал свои вещи и задумался о том, чтобы вернуться назад и подыскать другое место для зимовки, но мысли о ещё одной ночи, проведённой в замерзающем сыром от влажности лесу, заставили остановиться на вагончике. Чтобы к нему добраться, ему пришлось пройти через вытянутый участок. Мужчина прошёл его, стараясь не шуметь мёртвой листвой, и наконец оказался у двери. На ней висел большой грязно-рыжий навесной замок, который не был защёлкнут. Ему пришлось прийти сюда накануне, чтобы разобраться с ним налегке, а заодно проверить, приведёт ли это к каким-либо последствиям или нет. На вскрытие не ушло много времени, но оно заставило погрузиться в длинные и тревожные воспоминания о прошлом, пока он работал своим легендарным набором самодельных отмычек, который прихватил с собой, убегая из города, как раз для таких случаев.

Он приоткрыл дверь и заглянул в затхлые внутренности вагончика. Свет неохотно пролился вовнутрь. Темнота была чересчур густой, и тогда мужчина раскрыл рюкзак и, запустив в него руку, на ощупь вытащил самодельную свечу из воска толщиной с двухлитровую бутылку газировки. Ему вдруг вспомнилось, как он неудачно позаимствовал с одной из местных горных пасек несколько пластин воска. Когда он первый раз жёг самодельную свечу, то пожалел, что не открыл этот способ для себя раньше, так как их можно было бы задорого продавать богачам как биофитоэкосвечи, которые ко всему прочему дают приятный аромат и горят намного дольше обычных парафиновых свечек из магазина. Он щёлкнул зажигалкой, и хлопковый фитиль охотно занялся ярким язычком. Мужчина протянул свечу вперёд и огляделся: немного досок, пила, топор, одна спецовка, привинченный к стене маленький складной столик, складная табуретка, буржуйка, ещё две кучи непонятного хлама из мелочей и матрац, лежащий в дальнем углу. Мужчина протёр лицо ладонью, немного подумал и заскочил вовнутрь, затянув за собой все свои вещи и прикрыв дверь.

Через час мужчина навёл минимальный порядок, а воздух слегка прогрелся с помощью свечек, которые он аккуратно расставил по периметру. Поначалу он хотел растопить буржуйку, но не рискнул, так как не был уверен, что дом напротив пустой. Он уселся на разложенную табуретку и задумчиво позавтракал припасённым вяленым мясом кролика и горсткой орехов. Мысли постоянно возвращались к брошенным машинам в соседнем дворе. Поначалу он удивлялся, как он мог их не разглядеть в бинокль, но через время понял, что из его лагеря обзор падал под углом, с которого двор дома закрывали ветки деревьев. Мужчина вспомнил набившуюся под колёса машин листву и заключил, что если бы в доме были люди, то они хотя бы иногда ездили на них. Успокоив самого себя, он встал с табуретки, чтобы разжечь угли, которые принёс с собой завёрнутыми в целлофановый пакет. Он открыл дверцу печки и аккуратно высыпал туда угли, стараясь не поднять чёрное облако золы. Как только он чиркнул зажигалкой, чтобы поджечь бумагу, его заняла ещё более тревожная мысль. Он задумался, по какой причине здесь могут быть брошены сразу две машины. Ничего хорошего на ум не приходило. Тогда мужчина затушил пламя и, почёсывая шею, стал ходить взад и вперёд. Через время подключилось и любопытство. Ему захотелось сходить в этот дом и убедиться, что он безопасен. Отогнав от себя бредовые мысли, он наконец запалил бумагу и бросил её в горнило печи.

К вечеру вагончик был прогрет, и мужчина даже поймал себя на мысли, что испытывает ощущение уюта. Окно было завешено плотной чёрной тканью, чтобы не привлекать внимание редко проходивших людей. Согревшись, он стал ощущать, как по телу расползается приятная усталость. Мужчина подошёл к двери и запер её на щеколду, затушил все свечи, кроме одной, и подошёл с ней к матрацу, чтобы осмотреть его со всех сторон на предмет наличия клопов и тараканов. Не найдя там никого, кроме замёрзшего паука, он положил матрац на место и свалился на него. Мужчина задул свечу и быстро провалился в сон.

Посреди ночи его разбудил кошмар. Он в один рывок уселся на матраце. Руки машинально нащупали зажигалку и подожгли фитиль свечи, стоящей рядом. Буржуйка почти потухла, но было всё ещё тепло. Он потрогал свой лоб — слегка влажный от проступившего пота. Ему снилось, как он убегает от стаи деревянных животных, которые молча бегут за ним, а через время они загоняют его во двор дома с брошенными машинами. Миновав машины, он вбежал в дальний участок двора, который был засажен пересохшими и скрюченными деревьями. Все они тянули к нему ветки, больно впивались в кожу. В его ушах стоял громкий шёпот: «Помоги! Помоги! Помоги нам!» Остаток глухой ночи мужчина провёл лёжа на матрасе, периодически увязая в рваных снах.

Под утро послышался хруст веток. Мужчина резко, но тихо вскочил на ноги и осторожно выглянул в окно. Никого не было видно, но ему показалось, что звук исходил со стороны дома с брошенными машинами. На небе уже появились первые розовые отсветы рассвета. Мысль, что нужно сходить в тот дом и всё проверить, твёрдо засела в его голове. Заварив в железной кружке на буржуйке чай из заранее припасённой воды, он, понемногу обжигаясь, выпил его и вышел наружу.

Небо чуть прояснилось, но вся округа была ещё залита фиолетово-розовым маревом. Около ворот он присел на корточки и снова заглянул под них. Та же картина, что и вчера: разбросанные листья, две машины, мангал вдали двора. Мужчина встал и беззвучно и ловко перемахнул через забор.

Прямо перед ним во дворе оказался пыльный «Пежо», чуть правее от него крыльцо. Но прежде чем заходить, мужчина решил обойти периметр. Он подошёл к углу дома и увидел пустую веранду и стеклянную дверь. Он осторожно огляделся и тихо прошёл по запылённой веранде ко входу в дом. Стекло на двери было разбито, а пластиковые ставни проломлены вовнутрь.

Внутри помещения стояла темнота, через которую доносился почти выветрившийся приторный запах разложения. Мужчина замер, нащупал во внутреннем кармане маленькую свечку, приготовленную как раз для подобных случаев, и зажёг её. Огонёк неуверенно откусил от темноты небольшой кусочек, подсветив столешницы вдоль стен, которые уходили в чёрную пустоту. Мужчина сделал неуверенный шаг вовнутрь, осторожно уворачиваясь от острых обломков стекла, удержавшихся в рамах. Свеча оттеснила темноту ещё дальше, обнажив перед мужчиной праздничный стол, покрытый скатертью из проросшей плесени. Под ней, предположил мужчина, скрывались остатки перегнившей еды. Мужчина поднял руку со свечой повыше и огляделся вокруг. Всё выглядело как прерванное застолье. Вокруг стола стояли три иссохших небольших дерева с длинными изгибающимися ветками и уродливыми стволами, которые уходили в пол прямо через мебель. Деревья тянули друг к другу ветки-руки, сплетаясь ветками в жуткие, но красивые узоры. Мужчина ощутил, как поползи мурашки по спине.

Мужчина неуверенно сделал ещё шаг вглубь кухни, и свеча выхватила три пустых деревянных подиума, прибитых под потолком над столом, а на полу рядом с одним из деревьев он заметил просыпанные патроны.

На полке рядом стояла видеокамера. Мужчина поклацал на ней кнопки без надежды на включение. Она никак не отреагировала. Тогда он отложил её и присел на корточки. Рядом с патронами лежали два ружья, чем-то измазанные. Он потрогал ствол одного из них — что-то влажное. На его подушечке пальца остался след. Он поднёс свечу почти в упор и узнал в этой жидкости кровь.

«Кап», — услышал внезапно мужчина.

Мужчина вздрогнул и покрутил головой. Тени страшно заплясали в такт дрожи огненного язычка на фитиле свечи.

«Кап», — снова раздалось прямо перед ним.

Он чуть опустил свечу и посмотрел на пол. Тёмно-красная лужа.

«Кап».

Мужчина встал и поводил свечой, пытаясь найти источник. Его взгляд остановился на одной из толстых веток, которая была надломлена и безжизненно свисала. В месте разлома медленно сочились и выступали красные капли. Мужчина отпрянул назад, но упёрся во что-то. Он ощутил, как его сердце глухо ухнуло и полетело камнем в пятки. Что-то тонкое и колкое упиралось ему в спину. Он резко повернулся и увидел, что ветки деревьев за его спиной успели сплестись в цепкие сети. Не раздумывая, мужчина с размаху рассёк кулаком тонкие ветки. Они рассыпались на сотни мелких хворостинок, из которых потекли алые струйки. Мужчина бросился к выходу, плечом проламывая срастающиеся ветки. Они подобно лезвиям бритв полосовали его кожу сквозь одежду, вызывая обильные маленькие кровотечения.

Нога мужчины зацепилась за корень, и он упал ничком. Свеча ударилась о пол, и пламя моментально перекинулось на осыпавшиеся сучки. Тупая боль разлилась по левому колену, а живот пронзила горячая резь. Он торопливо посмотрел на рану, откатившись на бок, и увидел, что вспорол себе живот торчащей из пола острой веткой. Кровь быстро вытекала из него.

В этот момент его лодыжку что-то сдавило и потащило обратно вглубь дома. Мужчина перевернулся на спину и увидел, что деревья затаскивают его обратно в свои силки. Ему не за что было ухватиться, и он тщетно пытался сопротивляться, беспомощно махая руками в воздухе. В этот момент что-то огромной тенью пролетело над ним и с грохотом приземлилось рядом с его ногами. Раздался утробный медвежий рёв. Он придавил лапой корень, утаскивающий мужчину, и перегрыз его мощной челюстью. Воздух разорвал громкий женский вскрик. Сквозь него мужчина услышал стук копыт, и крупный кабан ураганом влетел в комнату, сшибая сплетающиеся ветки на всём ходу.

Мужчина понял, что у него появился шанс спастись, и неуклюже поднялся. Боль обжигала живот, разливаясь холодом в ногах. Хромая, он выбежал из комнаты на веранду. Сильное головокружение заставило его потерять равновесие и полететь ничком на пыльную веранду, но вместо твёрдой кафельной плитки он рухнул на что-то тёплое и мягкое. Перед тем как потерять сознание, он увидел раскидистые оленьи рога.

В этот раз мужчина проснулся окончательно. Он сильно потряс головой в стороны, пытаясь прогнать дурной сон. Он снова был в своём безопасном вагончике, на матраце. Буржуйка почти потухла, но было всё ещё тепло. Он потрогал свой лоб — слегка влажный от проступившего пота. Сбитое дыхание. Он запустил руку под одежду и пощупал живот. Всё в порядке. Мужчина шумно выдохнул, а затем поднялся на ноги. Затянутое плотными тканями окно не давало понять время суток. Он выглянул в окно, аккуратно отодвинув тряпки в сторону. Окончательно рассвело.

Раздался хруст прямо около двери. Мужчина вздрогнул и повернулся ко входу, прислушиваясь. Простояв так с минуту в полной тишине, он всё-таки решился подойти к двери. Мужчина осторожно приложил ухо к прохладному дерматину. Никаких звуков. Тогда он осторожно приоткрыл её и выглянул наружу. Никого. Лишь покачивающиеся сонные деревья и заиндевевшая трава. Он уже закрыл было дверь, но в последний момент кое-что заметил. Под подгнившим порогом на траве лежали три грубые деревянные фигурки: медведь, кабан, олень. Под его густой бородой растянулась задумчивая улыбка. Мужчина присел, собрал их в свою большую огрубевшую ладонь и тихо закрыл за собой дверь.

23.03.2018

1:36

Игра

Воздушное путешествие:
часы скуки, прерываемые мгновениями
панического страха.

Эл Болиска

У него была теория. Теория первых трёх незнакомцев. Она была довольно простой и заключалась в следующем: пройдя все проверки и осмотры на наличие запрещённых к перевозке в самолёте веществ и предметов, нужно пройти в накопитель и, стараясь не всматриваться никому из окружающих в глаза, усесться поближе к воротам, из которых будет совершаться загрузка в автобус. Расположившись поудобнее, можно начинать разглядывать находящихся вокруг людей. Первые три человека, на лицах которых взгляд задержится дольше обычного, будут сидеть в непосредственной близости рядом с тобой в самолёте. Эта теория всегда работала. Вне зависимости от размера самолёта и количества пассажиров. По крайней мере, для него.

— Ты опять играешь в свою игру?

Молодой, но уже женатый паренёк отвлёкся от разглядывания лиц.

— Что значит «свою»? — передразнил он супругу.

— Ну, ты же её сам придумал.

— Как будто придумать что-нибудь — это что-то плохое.

— Эд, ну не начинай… — она закатила глаза.

— Что? — удивился Эдди, округлив рот. — Мэри, вообще-то это ты начинаешь, а я сидел и никого не трогал…

— Ну ладно, ладно, рассказывай, с кем нам суждено лететь, — ответила она с напускной серьёзностью.

Эд улыбнулся и поцеловал жену в приятно прохладную щёку. От удовольствия она слегка прикрыла глаза и чуть-чуть съёжилась.

— Смотри вон туда, — начал он чуть приглушённым голосом. — Видишь ту женщину со светлыми волосами?

— Вон та, что читает Esquire?

— Да-да, она.

Мэри повернулась к мужу и поймала его взгляд, а затем произнесла со смешным прищуром:

— Да уж, у тебя хороший вкус!

— Я-то тут при чём? — всплеснул руками Эдди и смущённо засмеялся, разглядывая колени своей жены. — Я тебе уже много раз говорил, это абсолютно случайный выбор…

— Ну, значит, у твоего случайного выбора хороший вкус… — Мэри оценивающе разглядывала блондинку. — Как ты думаешь, кто она?

Эд с неохотой отвёл взгляд от коленей жены и ещё раз посмотрел на блондинку с журналом. Он пытался выглядеть непринуждённо, уперев большой палец в скулу, а остальные приложил ко лбу.

— Ну просто агент ФБР! — улыбнулась Мэри.

Женщина сидела, закинув ногу на ногу. Тёмно-серая юбка до колен, белая рубашка и такой же тёмно-серый пиджак. Повседневность разбавлял тонкий оранжевый ремешок, аккуратно сидящий на талии. Строгая классика, но со вкусом. Лицо женщины было сосредоточенным. Едва уловимо строгие, но приятные черты непроизвольно располагали к себе. Она с интересом что-то читала. Её взгляд размеренно и не спеша скользил по глянцу, время от времени теряя строчку из-за звонящего телефона. Каждый раз женщина спокойно откладывала журнал на свободное сидение рядом и принимала вызов. В основном слушала, будто кто-то по другую сторону трубки регулярно отчитывался перед ней. Когда отвечала, то говорила уверенно и спокойно.

В очередной раз завершив беседу, она убрала телефон в сумочку, которая, по всей видимости, продавалась в комплекте с её ярким ремнём, и скользнула взглядом по Эду и Мэри. Едва заметно вздрогнув, Эд принялся неловко поправлять чёлку. Затем он повернулся к Мэри и сказал:

— Она начальник или что-то в этом роде. Возможно, какой-нибудь аудиторской компании.

— А может быть, она просто супруга какого-нибудь состоятельного бизнесмена.

— Ну не знаю… И её муж постоянно звонит и отчитывается ей, куда он потратил очередной миллион?

— Ха-ха-ха, — засмеялась Мэри. — А может, это он названивает ей с требованием, чтобы та отчиталась, куда она потратила очередной миллион? Ладно, кто следующий?

Эд повернул голову вправо, указывая подбородком направление:

— Похоже, что вот он. Парень в клетчатой рубашке.

Мэри взглянула на молодого человека. Тот пялился в экран ноутбука со скучающим выражением лица. Рубашка была застёгнута лишь до середины. Выше пуговицы были отпущены, позволяя разглядеть футболку с принтом защитника Готэм-сити. Свободные джинсы собрались волнами над новенькими чёрными кроссовками, на которых маячила вездесущая изогнутая белая линия.

— Какая причёска… — протянула Мэри, смакуя слова. — Кажется, она называется Мистер Кул…

Чёлка была зачёсана назад и влево, височная часть аккуратно причёсана, а с затылочной части проглядывал творческий беспорядок.

— Похоже, кто-то пялится, — произнёс Эд невзначай.

— Что? Я? Мы же просто играем в твою игру!

— Ха-ха-ха, — громко засмеялся Эдди.

Несколько людей вздрогнули и бросили на супругов удивлённые взгляды.

— Кстати, откуда ты знаешь, как она называется? Я, например, ни одного названия причёсок не знаю.

— Ну и слава богу! Ещё мне не хватало, чтобы мой муж разбирался в ЭТОМ! — парировала Мэри, подмигнув Эду.

Он улыбнулся в ответ и перевёл взгляд обратно на парня.

Его лицо выражало лишь одну эмоцию — смертельную тоску. Их смеха он не услышал, так как уши были заткнуты наушниками. Было хорошо видно, что ожидание вылета убивало его. Поэтому он регулярно поглядывал на часы на левом запястье, вскидывая руку вверх. Этот жест он выполнял с заметной сноровкой. Затем он фокусировал взгляд на стрелках, которые лениво двигались по дорогому циферблату.

— Я думаю, что он какой-нибудь программист, — стала гадать Мэри.

— Почему?

— Потому что он такой весь сидит в ноутбуке, одежда тоже специфичная…

— По-твоему, если вон тот пузатый мужичок положит себе на колени ноутбук, то он тоже станет программистом?

— А по-твоему, если женщина одета в деловой костюм, то она сразу начальник? — парировала Мэри.

Эдди подумал секунду, затем неожиданно произнёс:

— Вот за это я на тебе и женился.

— Даже не знаю, принять это как комплимент или как сарказм… — протянула Мэри, стараясь придать голосу максимально безучастный тон.

— Там где-то 60 на 40.

Она оставила очередную шутку без ответного выпада.

— А с чего ты взял, что он летит с нами? Он же далеко сидит от входа, — продолжила Мэри.

— Мне так кажется.

Мэри снова бросила взгляд на предполагаемого попутчика, а Эд добавил:

— Я вот считаю, что он модель.

— Модель? Ты хоть раз видел мужчин-моделей?

— Бывало…

— Когда это?

— Неважно. Говорю тебе — видел. Или он какой-нибудь неизвестный… — он помолчал немного, всматриваясь, — или начинающий актёр.

Мэри ещё раз пробежалась по парню оценивающим взглядом и с нетерпением произнесла:

— Хорошо, а кто третий?

Эд обвёл глазами людей вокруг. На его лице при этом проступила лёгкая тревога. Затем он несколько раз покрутил головой по сторонам и с облегчением произнёс, указывая в противоположную от них часть накопителя:

— Да вот же он.

Мэри посмотрела, куда указал муж. Мальчик лет пяти, одетый в ярко-красную футболку и бежевые аккуратные шортики, перебегал между серыми рядами сидений и играл сам с собой в войнушку. Он сложил руки в замок и выставил лишь указательные пальцы обеих ладоней, имитируя перестрелку. После беззвучных выстрелов он убирал воображаемый пистолет в кобуру на поясе и деловито вышагивал вдоль людей, которые не замечали его из-за глянцевой пелены. Иногда мальчишка пытался заглянуть некоторым ожидающим в глаза, слегка наклоняя голову набок, но те его не замечали.

Он отвернулся от читающего мужчины и повернулся в сторону Мэри и Эда. Взгляды мальчика и Мэри на пару секунд пересеклись. Для своего возраста он смотрел слишком серьёзно и сосредоточенно.

— Такой интересный мальчишка. Сам себя развлекает, — задумчиво произнесла Мэри.

— Да, такое сейчас редко увидишь. Либо он уже разбил свой планшет, либо родители сумели научить его пользоваться воображением.

— И не говори, — поддержала его жена. — Сейчас родители с пелёнок приучают детей ко всяким гаджетам. А лучше бы побольше проводили время на прогулках, придумывая какие-нибудь настоящие игры.

— Угу, — кивнул Эд. — Да теперь уже дети и не знают никаких игр, которые любили в своё время мы.

Эд продолжал разглядывать мальчишку. Тот уже переместился гораздо ближе к ним. Ему даже показалось, что он как будто прислушивается к тому, о чём они разговаривают.

— А я думаю, знают, — задумчиво произнесла Мэри.

— Да? Ну-ка, назови какие?

Она на секунду задумалась и подняла глаза к подвесному потолку со множеством люминесцентных ламп.

— Классики, резиночки… Баскетбол!

— Хм… — замялся Эд.

Он силился припомнить случай, когда последний раз видел на улице, чтобы дети играли в активные игры.

— То, что ты не видишь этого, не значит, что этого нет. Было бы странно, если бы в твоём офисе бегали дети, кидали мячом в стены и так далее…

— Ладно, пожалуй, ты права… Но согласись, — поспешил добавить Эд, — за последнее время дети не придумали никаких новых игр! Вот мы-то в своё время…

Мэри засмеялась, заставив мужа осечься на полуслове.

— А вот ты, конечно, всё детство посвятил выдумыванию новых игр, да? Может быть, тебе принадлежат авторские права на догонялки? Если да, то понятно, откуда ты достаёшь деньги.

Эд улыбнулся. Он закинул ногу на ногу и хотел вкратце расписать историю своих последних транзакций, но его опередил детский голос:

— А как придумать игру?

Мэри и Эд посмотрели направо — тот самый вероятный маленький попутчик подошёл к ним почти вплотную. Эд удивлённо поглядел по сторонам, чтобы оценить, как смотрят его родители на эту случайную беседу, но, не обнаружив таковых, ответил:

— О, это не так уж сложно, как тебе может показаться вначале! — Эдд слегка подался вперёд, опершись правым локтем на колено. — Всё, что тебе нужно, — воображение!

— Значит, я могу придумать что угодно?

— Да, конечно, — кивнул Эдди. — В твоей игре главный — ты. Ты устанавливаешь правила, ты придумываешь сюжет и так далее.

— А как понять, интересную ли я придумал игру?

— Просто сыграй в неё с кем-нибудь и спроси, понравилось ли им, — подсказала Мэри.

Мальчик кивнул и побежал снова «воевать».

— Интересный мальчик, — сказал Эд.

— Да.

На какое-то время они оба замолчали. В повисшем так неожиданно между ними молчании ясно ощущалась напряжённость. Эд в попытке скрыть своё смущение полез в свой смартфон в очередной раз обновить почту, а Мэри, поникнув, отвернулась в сторону и задумалась.

«Зачем? Зачем, Эд, мы сделали это? Не готовы, не крепко стоим на ногах… Для чего мы поверили во всю эту чепуху? Малыш… Наш малыш… Но я люблю тебя. Всё ещё… Мы оба виноваты в том, что уже сделано».

Эд перетаскивал неестественно потяжелевший палец по экрану с яркой подсветкой, размышляя.

«Славный малый… Может быть, зря я настоял… Господи, тогда я был уверен, а чем больше проходит времени, тем больше появляется сомнений в правильности решения…»

Он почувствовал прикосновение. Мэри взяла его за левую руку и крепко сжала. Он спрятал в правом кармане свой гаджет и укрыл своей ладонью её руку. Они посмотрели друг на друга: Эдди едва заметно улыбнулся, Мэри ответила такой же слабой улыбкой. Тепло его рук успокаивало и в то же время больно обжигало её где-то внутри груди. Глаза защипало, и она с отчаянным желанием зацепиться за что-нибудь взглядом, чтобы отвлечься от грустных мыслей, принялась вертеть головой. Вспомнив про попутчиков, Мэри обвела взглядом всех трёх незнакомцев.

Женщина в деловом костюме так и сидела, почитывая глянцевый журнал, изредка отвечая на входящие звонки. Парень с модной причёской тоже сидел занятый делом — всё ещё скучающе смотрел то на экран ноутбука, то на наручные часы. А мальчик снова куда-то пропал. Мэри привстала и осмотрелась. Она пыталась отыскать его по яркой красной футболке, но мальчика нигде не было. Тогда она обернулась и посмотрела через огромное окно на бесконечное асфальтовое поле, исполосованное линиями белого и жёлтого цветов. Самолёты грузно и устало стояли рядом с пассажирскими рукавами, привалившись к ним боками. Под ними беззвучно бурлила жизнь: машины сопровождения шныряли туда-сюда, автобусы для транзита пассажиров курсировали без устали от ворот к трапам, могучие тягачи медленно буксировали другие самолёты, кажущиеся безвольными гигантами. Среди машинного бала ещё сновал муравьями персонал аэропорта, как будто не боясь угодить под колёса разнообразной техники.

Подрагивающее вдалеке красное пятнышко, попавшее в периферическое зрение Мэри, целенаправленно приближалось к стоящему поодаль самолёту. Она ощутила, как вздрогнуло сердце. Она повернула голову и прищурилась. В этот момент обзор перекрыл проезжающий автобус. Когда он проехал, Мэри поняла, что это всего лишь стоп-сигнал аэродромного заправщика, подёргивающийся сквозь раскалённый воздух. Она отвернулась от окна и спросила мужа:

— Эдди, а что будет, если не встретить трёх незнакомцев?

Эдди оторвался от бесполезного сёрфа по интернету и задумчиво посмотрел куда-то перед собой. Затем, улыбнувшись, ответил:

— Ничего такого. Да и не случалось этого ещё ни разу.

Эд про себя оценил, как его жена умеет дипломатично сдвигать русло разговора.

«Всё-таки не зря среди её высших есть международные отношения», — подметил про себя Эд.

Тем временем безразличный твёрдый голос отчеканил, что начинается посадка на их рейс. Люди вокруг начали вставать со своих мест и лениво выстраиваться в очередь к воротам, ведущим на посадку. Шуршание одежды, короткие шаги и монотонный трёп языков заполнили пространство.

— Пожалуй, надо выдвигаться, — сказал Эд и устало выдохнул.

— Ничего, ещё несколько часов, и мы будем дома, — подбодрила Мэри.

Эд улыбнулся ей в ответ. Они вклинились в вереницу людей-пингвинов и медленно, по чуть-чуть зашагали к сотруднику аэропорта. Мужчина был одет в стандартный тёмно-синий пиджак. Он судорожно и без звука шевелил губами, стараясь не сбиться со счёта. Эд и Мэри были успешно подсчитаны, и после короткой поездки на автобусе они уже взбирались по трапу под свист и гул прогреваемых двигателей. Стюардесса поприветствовала супругов заученной улыбкой и любезно указала ладонью направо по направлению к экономклассу.

Протиснувшись по узкой тропинке среди кресел и людей, они подошли к своим местам.

— Можно я у окошка?

— Нет, на моём билете написано 5F! Значит, я у окна! — смеялся Эдди.

— Ну-у-у… — канючила Мэри.

— Серьёзно, с тех пор как мы вместе, я ни разу не летал у окна.

— Как же многого ты лишился после брака… Ну ладно, убедил.

Эдди, посмеиваясь, уселся у иллюминатора, Мэри устроилась рядом.

— Смотри, вон та женщина. Снова читает.

Эдди поглядел через проход и увидел её в четвёртом ряду. Снова с упоением читала всё тот же журнал.

— Видишь, теория работает.

— Да, точно! Кстати, вон тот парень с причёской! Через проход прямо в нашем же ряду!

— Слушай, не шуми ты так, — смущаясь, но с улыбкой сказал Эд, разглядывая парня, чтобы убедиться, что это был он.

Мэри осмотрелась по сторонам.

— А третьего нет.

— Да, я тоже не вижу мальчишку. Что ж, это в первый раз не совпало.

Ручей пассажиров постепенно пересох. Стало немного тише. Стюардессы несколько раз прошлись туда-сюда, оставляя за собой лишь щёлкающие металлические звуки ремней, а затем две из них остановились в проходе, будто солдаты на вахте. Из динамиков раздалось:

— Добрый вечер, дамы и господа! Командир Арнольд Шварц и экипаж от имени авиакомпании Germanwings рады приветствовать вас на борту самолёта А-330, выполняющего рейс по маршруту Берлин — Нью-Йорк. Протяжённость трассы 6402 километра. Время в пути семь часов двадцать минут. Наш полёт будет проходить на высоте одиннадцать тысяч метров со скоростью восемьсот семьдесят километров в час. Будьте любезны, пристегните ремни безопасности и подтяните их по размеру. Мы желаем вам приятного полёта и хорошего самочувствия. В целях безопасности нашего полёта просим вас не пользоваться компьютерами и радиотелефонами во время взлёта и снижения самолёта. Благодарю за внимание!

Связь на секунду прервалась. Создалось впечатление, что пилот перевёл дух, а затем добавил:

— Экипаж, подготовиться к взлёту! Бортпроводникам перевести селекторы в положение «автомат».

Через пару секунд самолёт плавно тронулся. Эдди посмотрел в иллюминатор и убедился, что ему не померещилось движение. За двойным стеклом медленно продвигались деревья. Скоро самолёт выехал с рулёжной дорожки на взлётную полосу, и при повороте на неё Эдди успел увидеть и оценить длину предстоящего разбега. Самолёт остановился. Двигатели начали нагнетать мощь, заставляя почувствовать едва заметную вибрацию в животе. Когда звук от движков перешёл на высокие тоны, самолёт дёрнулся и устремился вперёд, утопив в сиденья всех пассажиров. Скорость стремительно росла — деревья превратились в зелёную размазню. Мэри взяла мужа под руку. Он повернулся к ней и улыбнулся, чтобы приободрить, как вдруг заметил свисающие детские ножки с сиденья у прохода рядом с Мэри. Он подался чуть вперёд и увидел мальчишку в красной футболке из накопителя. Он внимательно и не по-детски серьёзно смотрел Эду прямо в глаза. Шасси уже собирались оставить землю, но в этот момент послышался негромкий хлопок, а затем пронзительный визг резины. Всех пассажиров швырнуло вперёд. Ремень безопасности врезался Эду глубоко в живот, заставив внутренние органы расступиться. В эту же долю секунды послышались редкие глухие удары.