Бесплатный фрагмент - Когда открывается книга…

Когда открывается книга…

Он поглядел на первую страницу небрежно раскрытой книги.

На начало какой-то несуразной легенды. На яркую картинку, будто насмехающуюся над его скучной жизнью.

И чуть не заплакал.

Громко.

Неудержимо.

Потом его потянуло на смех.

И только когда на только что хилом животе обозначился пресс, смех внезапно прекратился. Парень встал, мельком взглянув на себя в зеркало. Ничего особенного. Высоченный, будто растягивали с детства, не худой и не толстый, все как у всех — кости, немного мышц. А отец говорил, будто красавец. Чушь. Как и вся его жизнь. Серая и обыденная. Поэтому он и взял детскую книгу легенд в библиотеке. Вдруг детские нелепости изменят его настроение, хоть на градус. Летон вновь взглянул на книгу. Отвёл взгляд в сторону. И снова перевёл уже заинтересованный взгляд на страницу. Неожиданно легенда захватила его.

«Давным-давно, когда пещерные жители ещё лишь осваивали свои первые художественные принадлежности, могущественный чародей Флад Ния Рэйднесс решил создать волшебный артефакт, который соединил бы в себе белую магию и чёрную. Да к тому же вещь должна быть всё время на виду. Но незаметной. Взглянув на первобытных людей, чародей понял, какую вещь надо сделать. Призвав на помощь все стихии, все созвездия, все растения, он воздел руки к небу, произнес заклинание. Из взметнувшегося вихря в руки ему упала маленькая коробка акварели. И предрёк чародей, что эти краски будут всегда на виду, но незаметны для многих, и будет у них одно свойство: если нарисуют этими красками кого-то, сможет он существовать лишь в мире картинном и выбраться оттуда будет почти невозможно. И присущее всем волшебным предметам качество — краски эти бесконечны».

На этом месте Летон захлопнул книгу и довольный откинулся на спинку стула. Да уж, веселая небылица, да только он не маленький уже, чтобы в детскую сказку верить. Одна польза от этого «шедевра» — скука немного развеялась. Летон рывком встал со стула, решив нанести визит своему давнему другу, художнику Джефрену. Пока парень шёл по улице, он успел заметить некую разрозненность мира. Он будто состоял из кусков, не связанных между собой ничем, кроме наименования: город. И всё. Каждая улица, каждый микрорайон будто жил своей, отдельной жизнью. И жизнь их наверняка такая же пресная, не заслуживающая внимания Летона. Пока он об этом размышлял, не заметил, как дошёл. Дверь на знакомой лестничной площадке была такой же обшарпанной и обыкновенной, как и всё вокруг. Летон нажал на кнопку звонка.

Где-то живут люди, у которых дверной звонок чирикает голосами различных птиц, у кого-то просто весёлая приветственная мелодия. У художника Джефрена, казалось, в дверь была вмонтирована бензопила или мощная газонокосилка. Зачем? Спросите вы. Ответ прост — чтобы вытащить творческую личность из недр вдохновения.

Знакомо взвыла дверная «газонокосилка».

Летон огляделся, привычно пройдя в комнату, с разбега плюхнулся на диван.

— Эй! Осторожнее! — воскликнул художник, — Ты ж меня совсем без дивана оставишь! Не на мольберте же я буду спать!

— Почему нет?

— Эх ты, сам попробуй так. Слушай, — осенило художника, — а давай, я тебя нарисую спящим на мольберте, это будет новая страница в книге живописи. Хочешь?

Кто же откажется от такой заманчивой перспективы? Естественно, Летон согласился.

— Знаешь, Лет, мне недавно такие краски хорошие достались! Совсем бесплатно! Хорошая консистенция и отличные цвета. Я недавно ими свой свитер писал, так реалистично получилось, только, жаль, я с тех пор его найти не могу. Ну ладно, — встряхнулся Джефрен, — позируй.

При этих словах у Летона в памяти проскочила какая-то мысль, но так и осталась незаметной.

Приняв самую, по его мнению, красивую позу спящего, парень устроился на мольбертах, сваленных в кучу в углу. Упал. Снова лег, шлёпнулся на пол.

— Слушай, так невозможно работать! –укорил его друг, — лежи спокойно.

— Не могу, сам бы попробовал! -Вскинулся Летон.

— У меня идея! Я тебя на клей «Момент» сейчас приклею, только штаны мои старые надень, где-то там валяются.

Усмехнувшись (как штаны отдирать потом?), Летон пошёл искать «где-то там» штаны. Приодевшись в эти штаны, оказавшиеся необъятного размера (их на бегемота шили что ли?), с отважностью аквалангиста бросился на клеевую лужу.

— Эх, хорошо прилип! Теперь лежи спокойно. — Велел его друг.

Несколькими профессиональными мазками он набросал очертания друга. И, как аппетит приходит во время еды, так и вдохновение посетило художника именно в этот момент. Если бы оно еще относилось к этой картине. Нет! В его голове родился замысел гениального монументального полотна, и он метнулся к другому холсту.

— Я сейчас! — воскликнул Джефрен, — полежи пока, книгу почитай. С этими словами он бросил другу, никогда не читанный им томик детских легенд.

Летону показалось, что он уже видел эту книгу. Он пытался дотянуться до книги, но насквозь промазанные суперклеем штаны не дали ему этого сделать. Пришлось последовать методу суслика и уснуть на месте. Художник настолько увлёкся работой, что не замечал ничего вокруг. Долго ли, коротко ли, вспомнил наконец он про свою «модель». Вернулся, а тот спит себе, чуть не похрапывает. Идеальный объект для срисовки! Джефрен с увлечением принялся писать портрет. Дело уже близилось к завершению, как объект вдруг потянулся, хрустнул всеми позвонками и снова сладко засопел носом. Художник обеспокоенно махнул на него кисточкой, нечаянно разбрызгав краску. Часть желтой акварели приземлилась на нос «объекту рисования». Штрих, ещё штрих, последний мазок. Вспышка! И на месте Летона осталась пустая куча мольбертов.

…Летон оказался в каком-то захламлённом пространстве, но даже не заметил этого, продолжая сопеть, как медведь в разгаре января. Но спать ему пришлось недолго. Сквозь дрёму он почувствовал, будто кто-то трогает его за плечо, мягко проводя по нему пышным меховым хвостом. Стоп! (глаза у парня резко распахнулись) Не было никакого хвоста! Он испуганно огляделся, понять, что же привело его в ужас.

Где он?

Как он сюда попал?

Где, в конце концов, Джефрен и его мастерская?!!

И кто это? Лисёнок? Недавно такого же я видел в нашем заречном лесу, — подумал Летон и в душе его немного потеплело, как будто туда ненадолго заглянуло солнце. Откуда он (тут парень ещё раз огляделся) на дороге взялся?

Парень попытался вскочить. Неведомая сила, взяв его в плен, притянула обратно. Раздался противный хруст рвущейся ткани. Лисёнок в панике бросился бежать в спасительную темноту недалёкого, как оказалось, леса.

Парень улыбнулся, вспомнив, что надел необъятные штанищи своего друга и приклеился (добровольно, прошу заметить!). Дернувшись ещё несколько раз и накачав этим икроножные мышцы, Летон наконец смог встать, разминая затекшие конечности. То, как он здесь оказался, его уже не волновало. Летон — как мотылёк, беззаботный и оптимистичный.

Вокруг был спокойный окололесной пейзаж. Он решил не стоять, словно столб на одном месте, направился по дороге (авось, куда-нибудь приведет).

…в картинной галерее шла экскурсия для школьников, чтобы дети просвещались в области искусства.

— Смотрите! Смотрите! — вдруг закричал один ученик, — картинка движется!

— Не сочиняй, Саша — не оглядываюсь, одернула его учительница.

— Но я правду говорю, Вера Петровна! Посмотрите! — восхищенно прошептал Саша, заворожено глядя на картину, где по недавно пустой дороге медленно шёл вдаль человек.

Учительница обернула и застыла в немом изумлении. Сняла и протёрла очки. Вновь надела. Ничего не изменилось. Человек, одетый явно не в эпохе картины, не спеша шёл вглубь картины.

…Летон в недоумении остановился. Где заканчивался обозримый край картины, дорога прерывалась, а за ней была пустота. Без всего. Дорога будто обрывалась в никуда. Погрузившись в размышления над этим феноменом, Летон слишком поздно услышал топот и свист за спиной. Опасливо обернувшись, он увидел перед собой банду лесных разбойников. Их главарь уже приподнял руку с пистолетом, как Летон, не оборачиваясь, шагнул в пустоту за спиной. Единственной мыслью было: «Я, оказывается, умею летать!»

Приземление оказалось не очень мягким. Потирая ушибленное место, юноша встал, изумлённо озираясь. Прямо перед его взглядом оказался высоченный забор с надписью: «МОЙ!»

— Так странно, — озадачился парень, — что мыть? Руки? Где? В заборе, что ли?

Повернувшись, он увидел, что во дворе замка, где он оказался, всё помечено табличками: «МОЯ!», «МОЁ!» и тому подобное. Даже на скатерти, непонятно зачем валяющейся на голой земле, тоже была подпись. На входе в замок висела табличка: ГРАФ ДЕ ЛА ЖМОТ.

— Ну, что жмот, так это точно. — Усмехнулся Летон.

Тут распахнулась дверь замка, оттуда выбежал какой-то растрепанный мужичок:

— Убирайся вон! Чего пришёл мои владения разглядывать? Нечего зариться на чужое! Здесь всё моё! Прочь!

— Что Вы! — отшатнулся парень. — Зачем мне Ваши владения?

— Чего припёрся тогда? Прочь отсюда!

— Да с радостью! — воскликнул Летон, — да где ж тут выйти? Везде забор!

— А вон, обернись, — указал ему за спину граф, видишь скатерть на земле постелена? Вот тебе и скатертью дорога! Вон! — в гневе прокричал граф, боясь за своё имущество.

Летон быстрым шагом направился к скатерти, стремясь как можно скорее уйти из владений Жмота. А то, того и гляди, граф его тоже решит присвоить в рабство. Так, не глядя, он наступил на уголок скатерти. Его желудок мгновенно подскочил к диафрагме, потому что нахальная скатёрка только и дождалась, чтобы на неё кто-нибудь встал и неожиданно рванула вверх. Не успел парень схватиться за сердце или за поручень, как уже приехал. Куда, правда, непонятно. И не видно. Вокруг царила непроглядная тьма. А где тьма, там чаще всего и холод. Летон продрог за одну лишь секунду, искренне надеясь, что кто-нибудь вскоре придёт и разъяснит ситуацию, согреет и разгонит тьму. Словно в ответ на его мысли, в нескольких сантиметрах от лица незадачливого путешественника вспыхнуло на миг пламя. Летон отшатнулся, испуганно вздрогнув. Огонь запалил лежащую тут же кучу веток, и костёр весело затрещал, поглощая дерево.

— Человечишшшка! — зашипел огромный дракон, — Что ты здесь делаешшшь?

— Я…. Я, — от испуга начал заикаться Летон. — Я, наверное, нечаянно сюда упал, пожалуй, пойду, — быстро пробормотал он и рванулся прочь.

— Не так быстро, человечишшшка, — ухмыльнулся дракон, сделав ленивое движение когтем и поймав беглеца. — Раз уж зашёл в гости, так останься подольше. До ужина, например, — рассмеялся дракон, закидывая Летона в клетку.

— Зачем это? — ещё больше напугался Летон.

— Сам-то не можешь додуматься? На закуску, конечно! — вскричал дракон. — Только повезло тебе.

Летон вздохнул было с облегчением, но тут же насторожился вновь:

— Повезло, говоришь? А почему?

— Я недавно так наелся на царском пиру, — мягко похлопал себя по животу дракон, теперь мне этого века на два хватит. Давай уж познакомимся, пока я не уснул вековым сном — дракон раскатисто засмеялся. Незадачливый путешественник только искоса глянул на такое странное явление, как дракон резко прекратил веселье.

— Меня зовут Альфорс Ка Рийо, — протянул хвост в дружественном жесте дракон.

— Летон, — растерянно пробормотал Летон, легонько касаясь страшного хвоста рукой. Да и кто бы на его месте не растерялся? Дракон, только что грозивший съесть его, вдруг знакомится и оказывается вполне миролюбивым. Летон исподтишка поглядывал на столь странного дракона, изучая невиданного гиганта. «Интересно, о чем мечтает Альфорс Ка Рийо?» — внезапно посетила его странная мысль. Летон ещё раз осторожно взглянул в сторону огненного дракона.

— Чего уставился? — подскочил Альфорс Ка Рийо, хватаясь за сердце. — Чего ты меня пугаешь?

— Я? Пугаю? — изумился Летон, — ты что такое говоришь? Я только посмотрел. Вообще я спросить хотел.

— Ну так спрашивай, — всё ещё держась за сердце, возмутился огненный дракон.

— Какая у тебя самая заветная мечта? — пытливо вглядываясь в выражение драконьей морды, спросил путешественник.

— Мечтааааа… — вздохнул дракон. — Наверное, самое большое, что я хочу — это быть молодым, высоко и быстро летать, а не чахнуть тут над златом, как мой племянник Кощей.

— Так это же просто! — воскликнул Летон. — Мне мама, это когда я еще в своем мире был, всегда говорила, что все мысли материальны. Вот смотри!

Летон встал в позу царского гонца, читающего приказ о начале бала, вдохнул полной грудью, и громко произнёс: «Хочу, чтобы Альфорс Ка Рийо помолодел на тысячу лет!»

Раздался громкий хлопок, столб пламени вырвался из дырки в стене, все завертелось. Открыв глаза, Летон обнаружил у себя под ногами яйцо. Да не просто яйцо, а какого-то сверхгигантского размера. Летон ошарашенно повертел головой по сторонам, не понимая, куда мгновенно исчез огромный дракон.

Внезапный тоненький треск отвлёк его от этого занятия. Он настороженно поглядел вниз. До сих пор мирно лежавшее яйцо около его правой ноги вдруг зашаталось, треснуло, и из него показалась наружу маленькая когтистая лапка. Она осторожно поцарапала скорлупу яйца, и неожиданно резко ухватила край маленькой дыры и рванула край. Прореха увеличилась, и под ноги донельзя удивленному Летону вывалился небольшой новорожденный дракончик. Он поднял голову, легонько фыркнул, выдув крохотный клуб дыма, и, испугавшись этого, за секунду вскарабкался по ноге Летона, спрятавшись ему за спину. Повисев, прикинувшись рюкзаком, дракончик ткнулся мордочкой в щёку Летона, будто хотел поцеловать, затем легонько укусил за ухо.

— Эй! Ты мне так ухо отгрызешь! — рассмеялся Летон. Он осторожно перехватил малыша, взял на руки, вглядевшись в его счастливую мордочку. Кто бы мог подумать, что мысли НАСТОЛЬКО окажутся материальны? Летон и предположить не мог, что его пожелание сбудется. Да и возраст Альфорса Ка Рийо не мешало бы спросить, охватило юношу запоздалое раскаяние.

Дракончику, видимо, надоело без дела сидеть на руках, он издал пронзительный вопль, похожий на автомобильную сигнализацию, вывернулся из объятий Летона и бросился бежать.

— Стой! — воскликнул Летон, бросаясь в погоню — Альфорс! Стой! Да куда же ты!

Малыш успел проскочить в какую-то дыру в стене, как его схватил Летон. Альфорс Ка Рийо (вновь получивший молодость, как и мечтал) обернулся, фыркнул огнём и дёрнулся, почти вырываясь из рук преследователя. Юноше удалось увернуться от струи пламени, но он не выпустил лапки дракончика. Неожиданно впереди оказалось много места. Слишком много. Летон почувствовал, что летит в неизвестность головой вперёд, тогда он прижал к себе дракончика покрепче и зажмурил глаза, надеясь, что полёт закончится мягко и как можно скорее.

…Джефрен в панике пытался понять, куда делся друг.

— Лет! Где же ты? — чуть не плакал художник, заглядывая во все места, куда мог спрятаться Летон.

— Отзовись! Летон! — крикнул художник под шкаф. Правда, потом его посетил редкий гость — Здравый Смысл. И сообщил, что под шкаф даже рука Летон не пролезет, не то, что он сам. Художник усмехнулся, выпрямился, и подумал, что, в целом, ничего страшного не произошло.

— Ну, подумаешь, исчез и исчез, что такого? — пробормотал он, успокаивая больше свои мысли, нежели себя. — Может он сбежал, пока я рисовал? А может, я заснул, а ему надоело тут сидеть?

С этими словами Джефрен подошел к мольберту, взглянул на него мельком и в буквальном смысле упал на пол от удивления. Картина была пуста. То есть, фон, которым служила куча мольбертов, остался, недописанный, а изображение Летона в шикарных великанских штанах исчезло. Совсем.

Джефрен, не веря своим глазам, заглянул за мольберт, под мольберт, никого понятно, не нашел, и решил, что на Новый Год надо меньше пить, а то и не такое привидится.

…Приземление назвать мягким можно было лишь с огромной натяжкой. Альфорс Ка Рийо возмущенно пискнул, вырываясь из слишком тесных объятий, и нечаянно задел когтем щеку Летона. Парень испуганно дёрнулся, инстинктивно отворачиваясь от лапы дракона, и открыл глаза.

— Ёлки-палки, лес густой! — громко выругался Летон, рассматривая новую дислокацию.

— Это ты про окружающий нас пейзаж или про то, что у тебя сейчас на голове? — раздался тоненький голосок где-то в районе колена (зачем говорить колену, я же не кузнечик — пронеслось в голове у Летона).

— Альфорс! Ты научился говорить! — радостно подскочил Летон.

— Конечно, я же всегда это умел, теперь только челюсти натренирую, и вообще легенды рассказывать начну, — громко щелкнув пастью, пропищал малыш. — Ты зачем меня в ребёнка превратил?

Летон смущенно отступил:

— Ты же сам хотел молодость обрести…

— Не на тысячу ведь лет! Хотя бы на пятьсот, тогда бы всё нормально. А, чего уж там, — махнул лапой дракон.

— Слышишь, что-то воет? — вдруг насторожился Альфорс Ка Рийо, обладавший более острым слухом, чем человеческий отпрыск.

— Нет… — начал было Летон, как внезапно налетевшее со спины нечто сшибло его наземь. Будто порывом ветра опрокинуло. Проглотив слова и испуг, Летон рискнул обернуться. Первое, что бросилось ему в глаза, был… смеющийся дракончик. Согнувшись чуть ли не пополам от смеха, Альфорс Ка Рийо лапкой показывал на что-то за спиной Летона.

— Ну раз даже такому малышу не страшно, то и мне нечего бояться! — воскликнул парень, собирая в себе силы обернуться. Однако он не учел, что кажущееся смешным огнедышащему дракону, для человека может обернуться ночным кошмаром. Прямо за спиной Летона оказалось привидение. Но это было не самое странное. Привидение мило улыбалось, добродушно протягивая руку для знакомства.

— Я Мирум, — раздался его уверенный голос. — С Великим Альфорсом Ка Рийо, — тут привидение отвесило поклон маленькому дракону, — я уже знаком. А тебя как зовут, человек?

Юноша настолько растерялся, что не мог вымолвить ни слова.

— Летон его зовут, — вмешался в тишину дракон, — это друг мой.

— Постой, Альфорс! — внезапно прорезался голос у Летона. — Почему Мирум назвал тебя великим? Это что, прикол такой?

— Нет, — улыбнулся во всю пасть дракон, — Я просто царь немножко.

— Шутишь?! — аж присел от такого заявления парень.

— Нисколько. Я правлю, ну… точнее, правил Огнелэндом.

— Но почему ты мне об этом никогда не говорил? — изумлённо воскликнул Летон.

— Зачем же? Теперь там наследный принц Стефан. Огнелэнд больше не хочет видеть меня своим правителем, ведь сначала я был старый, теперь слишком юный. — Пожал крыльями дракон. — Но это не так важно. Ведь я в любое время (лет так через пятьсот) смогу вернуть свои права на трон. И не вздумай обращаться ко мне «Ваша Светлость» или «Ваше Высочество», а то поджарю. Да, Мирум, мы тебя слушаем.

Всё это время порывавшийся что-то сказать, Мирум наконец смог это сделать.

— Следуйте за мной. — Спокойным, ровным тоном произнесло привидение. — Вас уже ждут.

— Ничего себе! — удивился Летон, — откуда в такой глуши о нас могут знать. Кто, кстати, знает?

— Учёный один, — таинственно прошептал Мирум, — он меня создал и многих моих родственников. Только вы не пугайтесь его.

— Чего это я буду пугаться какого-то учёного? — вскинулся Летон, — неужто он страшнее тебя или Альфорса?

— Я совсем нестрашный! — хором заявили дракон и привидение.

— Конечно, нет, — с готовностью согласился юноша, поэтому я и говорю, с чего я бояться стану? А, Мирум?

— Зря храбришься. Ниро Мистикус очень необычный ученый.

При этих словах Альфорс Ка Рийо напрягся и вопросительно посмотрел на привидение.

— Да, это тот, о ком Великий Альфорс Ка Рийо подумал, — вновь поклонился Мирум.

— А почему я его не знаю? — поглядел на дракона Летон.

— Так ты же из другого мира, — хмыкнул его друг.

— Смотрите, куда огнём стреляете, Ваше Величество! — подлетел Мирум, — Вы ж мне весь лес спалите!

— Сейчас я и тебя спалю, будет привидение-гриль, — осерчал дракон, — просил же меня так не называть!

— Виноват, простите! Стой, как тебя, Летон! — вдруг вспомнило привидение. — Ты что, правда, из другого мира? А как к нам попал?

— Да я толком не понял, -почесал затылок Летон, — сначала меня нарисовал мой друг, художник Джефрен, затем меня куда-то затянуло…

И поведал юноша о своих приключениях.

— А раньше-то, — улыбался Летон, — раньше-то я думал, что моя жизнь скучная и размеренная. Стойте! — вдруг осенило его. — Я же до этого еще что-то читал! Книжку каких-то детсадовских легенд! Что-то там было такое… никак не вспомню…

Сзади раздалось кряхтение. Летон обернулся и еле успел поймать Альфорса, падающего из огромного дупла.

— Что ты там делал?

— Не эту книгу читал? — повертел дракон перед носом обалдевшего друга книгой в очень знакомой обертке.

— Да! Но как… Откуда… Вот! — раскрыл на нужной странице книгу парень.

— Вот, я же говорил, что тут мистика!

— Ты такого не говорил.

— Не придирайся к словам. Это всё краски! Точно! — окончательно убедился в своей правоте Летон. — Мне художник как раз говорил, что у него новые краски! А ведь я сразу заподозрил, что невозможно получить хорошую вещь задаром, это ловушка! Понимаете, — парень обернулся, вдохновленный, но его улыбка быстро погасла.

За спиной было пусто.

— Эй! Альфорс! Мирум! Где вы? — испуганно позвал Летон.

— Да здесь мы, пятясь вышел из-за елки огненный дракон. — Мы тут подумали, что надо бы и продолжение прочитать.

С трудом дракон вытащил на поляну огромный талмуд.

— Что это? — в ужасе воскликнул Летон, — неужто мне это все читать придется?

— Нет, — успокоил его Мирум, — просто её написал Флад Ния Рэйднесс, чародей, создавший краски. Мы всё слышали, поэтому решили тебе помочь.

— И как мне это поможет?

— Помоги-ка мне, — пропыхтел Альфорс Ка Рийо, пытаясь маленькими лапками перевернуть толстенную обложку. Летон ухватился за край, напрягся, и… в голове его всё перемешалось, он почувствовал, что вроде бы куда-то летит… Брякнувшись на какой-то ужасно неудобный камень, Летон ошалело потряс головой, огляделся. Недалеко от него в такой же позе сидел дракончик. И лишь привидению ничего не нанесло ущерба.

Мирум спокойно смотрел в талмуд, задумчиво перебирая пальцами в воздухе.

— Эй! Летон! Иди сюда! Срочно! — вдруг завопило привидение, напугав и дракона, и человека.

— Что такое? — подскочил дракон, крепко приложившись головой о нижнюю ветку дерева, — ох, — схватился он за голову.

— Давайте я Вам помогу, великий дракон! — метнулся к нему Мирум.

— А мне что делать? — растерялся Летон, подходя к огромной книге и осторожно заглядывая в неё. Он вгляделся в первые строки какой-то «вспомогательной легенды» (пф, какое глупое название, — подумал юноша).

— Вот оно! — радостно вскричал Летон, указывая пальцем в книгу.

— Что оно и где это «вот»? — с надеждой спросил Альфорс.

— Я нашёл, нашёл выход! — исполнял Летон какой-то диковинный канкан.

Поняв, что от него ничего сейчас не добиться, дракон распахнул пока еще небольшие крылья и подлетел к книге.

«Да не вечно действие тех красок. Стоит лишь стереть хоть один мазок с картины, всё вернётся на свои места — в свои миры. Но не так просто стереть нарисованное. Ни ластик, ни топор здесь не помогут. Сделать это смогут лишь те, кто побывал в картинном мире…»

У дракона разочарованно опустились крылья.

— Эй, Летон! Тут способ есть…

— Какой?!

— Невозможный. Чтобы выбраться, надо стереть кусочек картины, где ты нарисован, чтобы стереть — надо выбраться. Заколдованный круг! — махнул лапой Альфорс Ка Рийо.

Парень, глядя на друга, тоже приуныл. Но не успел он окончательно повесить нос, как Мирум воскликнул:

— Я же привидение! Я могу проходить сквозь стены, а, значит, через мольберт я тоже просочусь.

Лучик надежды проглянул на хмурых лицах друзей.

— Ага, вот вы где! — внезапно выскочил из кустов, напугав всех, включая флегматичное привидение, мужчина в странных очках. Это был мужчина в полном расцвете лет, но не ухаживающий за собой, потому и казавшийся стариком. Его некогда белый, будто врачебный халат был замызган до такой степени, что невероятно трудно было опознать в нем истинный цвет. Весь его вид свидетельствовал о невероятной занятости его обладателя. Это был Ниро Мистикус.

Трое друзей круглыми от изумления глазами смотрели на учёного. Но его это не смущало.

— Я вас жду, жду, устал уже! — кипятился Ниро Мистикус. — Мне нужна ваша помощь.

— Для чего же? — заинтересовался Альфорс Ка Рийо.

— Для спасения мира! — воскликнул ученый… точнее, баклажан, лежащий на месте учёного. Овощ подпрыгивал и крутился вокруг своей оси, будто горячо доказывал что-то.

Летон ошарашено глядел на странный овощ:

— А… где…

— Ученый? — хмыкнул вдруг Мирум, — перед тобой. Я же говорил, что он немного необычный.

— Немного?! Это ты называешь немного необычным?! –обалдел дракон.

— Не повезло бедному учёному, — вздохнуло привидение, — он, как только волноваться начинает, сразу неконтролируемо превращается в овощи. Всегда в разные. — Со вздохом закончил Мирум, бережно подбирая притихший баклажан и складывая в сладки длинного… одеяния?

— Кстати, мир спасти! Учёный же сказал что-то про это? — вдруг вспомнилось Летону.

— Да это у него хобби такое –мир спасать. Пришли бы вы в лабораторию, выпили чай с бубликами, которые он изобрёл, поговорили бы о том, о сём. И в душе бы такой мир возник. Да и большому миру от этого бы стало лучше, если бы у каждого его обитателя всё было хорошо.

Услышав про бублики, Летон ещё больше захотел домой, на собственную кухню в бубликовых обоях.

— Летон, я всё же могу попробовать и тебя спасти, хочешь? — предложил Мирум.

— Конечно! — бросился Летон на шею привидению. И пролетел сквозь него, едва не ударившись о дерево. — Спасибо!

— Да не за что еще! Читай, что в книге сказано.

— Я прочитаю! — воскликнул молчавший дотоле Альфорс и бросился к раскрытой книге.

— Ты должен представить место, откуда переместился, — начал читать он, водя лапкой по строкам, — закрыть глаза и ждать, когда с картины сотрут хоть какую- то часть.

— Так просто? В чём подвох?

— Просто автор считает, что представить то место всё труднее, ведь чем больше ты в другом мире, тем хуже помнишь родной.

— Что же мы медлим! — вскричал Летон, — давайте скорее! Я домой хочу! Готов!

Парень встал, раскинув руки, зажмурился. Как назло, образ мастерской художника был каким-то смутным, никак не удавалось Летону ухватить его и представить окончательно. Он напрягся, вспомнил огромные штаны, это вызвало у него смешок. Летон открыл глаза.

— Не получается!

— Значит, остаёшься? — с затаённой надеждой спросил Альфорс Ка Рийо.

— Ты, конечно, суперский дракон, но я домой хочу, мы там чай еще не пили! — поспешно зажмурился Летон.

Напоминание о чае подогрело воспоминание юноши. Он отчетливо представил себе мастерскую своего друга художника, только почему-то там вместо друга был Мирум, подлетающий к мольберту.

…Художник, понуро опустив голову, вошёл в свою мастерскую. Нигде не было и намёка на внезапно исчезнувшего «объекта». Он бросил расстроенный взгляд на мольберт… Его челюсть едва не упала, хорошо, успел поймать. Перед холстом висело нечто… Привидение? И, как будто привидения посередь дня Джефрену было мало, привидение еще и стирало с мольберта ластиком часть изображения.

Летон почувствовал, что его куда-то затягивает.

— Ааааа! Спасибо, Мирум! — кричал Летон, «затягиваясь» всё больше.

Вдруг у Джефрена перехватило дыхание. Будто в предчувствии чего-то.

— Ох! — вдохнул он.

Привидение настороженно обернулось и исчезло.

— АААААААА! — послышался вопль из ниоткуда и прямо перед носом донельзя удивленного художника приземлился целый и невредимый Летон.

Сильно приложившись головой о ножку мольберта, Летон не сразу понял, где находится. Тем более глаза его были закрыты… чем-то непонятным… вроде бы даже чешуйчатым…

Летон осторожно убрал с глаз нечто (а вдруг оно опасное?) и первое, что он увидел — была улыбающаяся морда молодого дракона.

— Альфорс?!

Затем взгляд юноши упал чуть дальше дракона, и тут Летон понял, почему ему так хорошо:

— Джефрен! Я доооооомааааа, -вскочил он. Художник, ещё не пришедший в себя после волшебного перемещения Летона туда — обратно, тоже, впрочем, радовался. Всё прошло благополучно.

— Больше никогда не соглашусь, чтобы меня рисовали! — выдохнул Летон.

— Да и я тоже не буду рисовать людей… Постой, что это за… Кто это? — исправился художник, видя грозный вид Альфорса Ка Рийо.

— Мой друг Альфорс! — представил друга парень.

— Он что, дракон? — неуверенно пробормотал Джефрен, опасаясь, что он слишком подвержен влиянию детских сказок.

— Да, и между прочим, царствующий! — порывисто воскликнул сам объект обсуждения. — А знатным особам положен чай с бубликами!

Все трое провели вечер в занятных рассказах, историях о приключениях Летона и Альфорса, о том, что в это время предпринимал Джефрен.

Вечером, идя домой, Летон почему-то обратил внимание на удивительную целостность окружающего его города. Все улицы, кварталы казались удивительно слаженным механизмом. Мельком узрев себя в безымянной витрине какого-то супермаркета, Летон удивился своей красоте. Всегда считал себя посредственным, а сейчас он сам и всё вокруг него обрело какую-то невидимую, но ощутимую внутреннюю красоту.

— И почему мне жизнь казалась серой и скучной? — на ходу размышлял Летон, то и дело поправляя на спине уснувшего дракончика.

— Жизнь-то ведь, оказывается, крутая штука, если уметь ей пользоваться! Да и не серая совсем, — высказал он умную мысль, глядя на закат. Он удостоверился в правдивости слов о том, что мысли материальны, понял, как важно думать о ком- то другом, стараться понять, о чём он мечтает. Как удивительно понимать, что каждый, даже очень необычный человек, может быть уникальным и надо бережно к нему относиться или, по крайней мере, не пересекать его границы, если он это не хочет. Летон, вспомнив лисёнка, почувствовал радость от того, что может видеть красоту природы. Как замечательно, что у тебя есть друзья, которые за тебя переживают и могут помочь. Как странно, что он не замечал всего этого раньше. Теперь мир в душе и мир вокруг обрёл новые краски. Всё это, как ни странно, помогла понять книга детских сказок.

Его душа ждала полёта мечты, которая уже потихоньку просыпалась и раскрывала свои крылья. Летон ощущал, что всё реально, все желания осуществимы, он сильный и смелый, поэтому может поймать свою мечту. В его душе затягивались рвы стеснительности, открывались тайные засовы, скрывавшие творчество, рушились монолитные крепостные стены обид и огорчений. Он знал, что перед ним лежат волшебные миры, и ждут они лишь того момента, КОГДА ОТКРЫВАЕТСЯ КНИГА…

Карамелькова любовь

Взмах. Ещё взмах… Нет, волшебная палочка здесь бессильна — с долей разочарования пробормотал пришелец. Не успел он закрыть рот, подул горячий ветерок и внезапно вспыхнули голубые факела на стенах круглой, как Мерлиново блюдце, пещеры.

— Кто ты, чудак, что забыл в моих владениях? — прорычала старая дракониха, бережно сжимая огромными лапами золотое яйцо.

— Эльф я Семинебский, — пробубнил пришелец, смущенно ковыряя пяткой лаковых башмачков каменный пол пещеры, — пришёл за заданием от твоей семьи, о Великая! У нас, в Семинебье ежегодно проходит Турнир Трёх Чудес. Сегодня самые сложные задания и самые труднопобеждаемые участники — одних только магов и волшебников не меньше ста, есть и сфинксы, и феи, и гномы, я один из эльфов. Помоги, а?

— Знаю я о вашем Турнире — протянула дракониха, — знаю и о правилах. Слушай, на ушко скажу задание. Подошёл эльф доверчиво, а она как гаркнет громоподобным гласом, сотрясшим своды пещеры: «Ты должен пролететь над Зелёным болотом, да не забыть прихватить между испытаниями принцессу заколдованную, пройти лабиринт и продержаться под водой Зелёного болота не менее суток без колдовства». Бедный эльф от удивления аж присел: «Как это продержаться под водой сутки БЕЗ МАГИИ???» Ответом было лишь рычание, означавшее, по-видимому, что аудиенция окончена.

Делать нечего, пошёл эльф (кстати, имя ему подобрали престранное: Язаразсъемстокарамелек) куда глаза глядят. Привели эти самые глаза его к избушке на курьих ножках. Начал он вспоминать, что говорят в таких случаях. Нет, обычные слова, типа: «Избушка, встань к лесу задом, ко мне передом» не подходят, у Бабы –Яги недавно пароль сменился. Вдруг Язаразсъемстокарамелек получил довольно ощутимый удар по плечу. Обернувшись, узрел Кощея Костлявого (да-да, Кащей Бессмертный — его брат).

— Что это ты тут делаешь, брат? — радостно воскликнул Кощей, угощая эльфа пригоршней чак-чака.

— Ищу Зелёное болото, спасибо, очень вкусно. — Так ты в турнире участвуешь? Что ж ты раньше-то не сказал? Вместе сейчас к Ягусе зайдём, она путь и покажет. Эй, избушка! В Тик-Ток обзор новой игрушки!

Обрадованный Язаразсъемстокарамелек, что ему не надо вспоминать пароль, узрел, как древняя избушка, услышав это, со скоростью молодых великанов присела на землю, сделав невинный вид обычной деревенской жилплощади. Зайдя внутрь, они тут же были встречены несусветной бранью. — Ты чего это, старая? — удивлённо поскрёб лысый затылок Кощей. — Да Иван — Царевич опять меня в ВКонтакте в друзья не добавил! Внешность у тебя малопривлекательная! — передразнила двухсотпятидесятисемилетняя старушка. — А тебе чего надо, малец? — злобно уставилась на эльфа бабка. — Извините, уважаемая Девушка Яга, не подскажете, как пройти к Зелёному болоту? Баба Яга от такого комплимент растаяла и дала Язаразсъемстокарамельку волшебный клубочек в проводники, прошамкав при этом: «Спасибо, милок, уважил старую. Ступай теперь, удачи тебе». И тут же дверь избушки распахнулась, вытолкнув бедного, не раз за сегодня ушибленного эльфа во двор. Он, повертев головой во все 180 градусов, с поразительным спокойствием увидел, что он уже не на той заброшенной дороге, а в волшебном лесу, который, он знал точно, прилегал к Семицветным болотам. — Туда–то мне и нужно! И даже клубочек не потребуется, сохраню на потом! — обрадовался путешественник. Долго ли коротко ли, шёл он, вдруг на встречу ему гном. Столкнулись лбами. –Ты куда прёшь, смотреть надо! — разразился гневной тирадой гном. — Я на испытание, ты не знаешь, сложное ли оно? — Ничего не знаю и тебе не скажу, до встречи на следующем этапе, если пройдёшь, ха-ха!

Темнело. Язаразсъемстокарамелек решил до полуночи пройти первое испытание и удвоил силы перемещения, пошёл быстрее. Наконец, он увидел Зелёное болото. Дойдя до него в положении «язык через плечо», он стал думать, на чём его перелететь. Выбор, как в Сетапе (Set Up — выбор обмундирования в начале игры), огромен. Ковры-самолёты, метла, драконы, ступа, единороги, облака, фениксы, и многое другое… Словно услышав его мысли, возник образ Великой драконихи: «Здесь действуют только неживые предметы, запомни» и с этими словами растаял в воздухе. Подумав, что метла будет безопаснее и удобнее, он поднял Волшебный Эльфийский Браслет и воскликнул: «Акцио, метла!» Но заклинания Хогвартса здесь не действовали. Тогда Язаразсъемстокарамелек (как он говорил, можно звать его просто Карамельк) вызвал по внутреннему чату всего мира (волшебный мир людей не считается) Бабу Ягу и попросил прислать ступу. Умилённая Баба Яга, при виде которой у Карамелька затрепетало сердце, пообещала выполнить сию минуту. И тут же по совиной почте прилетела посылка. — Спасибо!!! — радостно закричал им Карамельк, уже вскакивая в ступу и взлетая. На середине пути его ждал воздушный замок, который нельзя было никак облететь, пришлось войти. Огромный Змей (на нём бейджик висел) Долиныч (сводный брат Змея Горыныча) грозным рыком потребовал логин и пароль. Язаразсъемстокарамелек его не знал. Поэтому пришлось ему отгадывать загадки. — Первая, — громыхнул дракон, — угадай, с кем тебе придётся встретиться за пределами моего замка:

А вот еще загадка века:

Гибрид коня и человека.

Такой вот странный симбиоз.

Кто это? Жду ответа на вопрос.

Недолго думал Карамельк. — Кентавр! — радостно вскрикнул он.

— Молодец, но это было легко, тебе предстоит угадать ещё двоих:

Он уродлив и огромен.

Руки как оглобли.

Ум его, как сажа, темен.

Это страшный…

Задумался на сей раз Карамельк, долго ли, коротко ли он думал, придумал, наконец: Гоблин! — воскликнул он. И снова угадал.

— И третья загадка, самая сложная, — зарычал дракон:

Уничтожит всё кругом,

Цветы, людей, огромный дом,

Сжуёт железо, всех сожрёт

И скалы в порошок сотрёт,

Мощь армий всех, власть королей

Его величества слабей.

Думал Язаразсъемстокарамелек насчёт этой загадки двести лет по эльфийскому летоисчислению — полчаса по–магски (в магическом мире людей — нас с вами — тоже полчаса). Вот настал момент ответа, с неуверенностью говорит эльф: Я думаю… Громогласно взревел хозяин замка: Никого не волнует, что ты думаешь, презренный эльф! У меня ещё сто восемнадцать участников, не задерживай, давай ответ! А Карамельк в это время успел зайти в Википедию Эльфеек и нашёл ответ. Время! — со стопроцентной уверенностью воскликнул он.

— Да, угадал, — разочарованно выдохнул Змей Долиныч, — проходи…

А тут уже и конец Зелёного болота. Ура! — подумал Язаразсъемстокарамелек и устало повалился спать. На это ему потребовалось как обычно пятьсот эльфийских лет (два с половиной часа по-магски и по-людски). Проснувшись, он двинулся дальше. Впереди воздвигнулись огромные стены. Лабиринт! Вот здесь и пригодился волшебный клубочек Бабы Яги. Стоило Язаразсъемстокарамельку вспомнить её, как он увидел её саму в виде статуэтки в нише одной из стен лабиринта. Сердце ему подсказало взять её с собой. Взял. Как оказалось, не зря. Эта фигурка оказалась заговорённой и помогала ему в пути советами.

Вот уже и выход на свет! Обрадовался Карамельк, с радостью поблагодарил Мини-Бабу-Ягу и вдруг понял, что любит её всем сердцем, бескорыстно и, как ему казалось, навечно. Но никакой принцессы он пока не нашёл. Как жаль! Ведь по его представлению, заколдованные принцессы находятся в обличии жабы, лягушки, лебедя и другой живности, но на болоте он никого не видел, в лабиринте тоже. Вновь пошёл он, куда глаза глядят. — Смотри, куда прёшь, морковка! Ты совсем не уважаешь старших, малявка! — раздался весёлый громкий голос, — ты мне на ногу наступил! Смущённый эльф поднял глаза на три высоты (у эльфов рекорд — десять высот, то есть десять длин их голов) и обалдело уставился на огромного трёхглавого дракона со скелетом в мантии в седле. — Змей Горыныч, Кащей Бессмертный, здравствуйте! — удивлённо и радостно закричал Язаразсъемстокарамелек, — никак не ожидал вас здесь увидеть, вы же в отпуск на Бали уехали, по выигранной в ютубе путёвке?

— Мы уже вернулись, чтобы посмотреть на Турнир Трёх Чудес! Ты ведь участвуешь? — протрубил Горыныч.

— Да, я участник, уже прошёл два тура! А вот третий — сложный, нужно магские сутки просидеть под водой без магии, что делать, не подскажите? — взмолился Карамельк. Задумались его знакомые. Вдруг Кащей воскликнул: «Я ж недавно книжку про Гарри Поттера читал, там описывались как раз те жабросли, которые около моего замка растут, и у меня они есть с собой, не желаешь отведать?» Так как Язаразсъемстокарамелек тоже читал Поттериану, то с огромной радостью принял предложение и, прожевав жабросли и поблагодарив своих спасителей, нырнул в воды Изумрудного пруда, в котором, как указывала табличка, проводился третий тур. От красот подводного царства захватило дух, хотя он не раз бывал у своей лучшей подруги — русалки, но такого он ещё не видел. Вдруг, почувствовав изменение температуры воды, он обернулся. Ему навстречу плыл кентавр, точнее не плыл, а грациозно шёл по дну. Он узрел чужака и, нацелив на него арбалет, завёл дружескую беседу. Затем, видимо посчитал эльфа, трясущегося со страху, не опасным соперником и опустил оружие. Карамельк сразу успокоился и добавил кентавра Требейна в друзья в ВКонтакте, Одноклассниках и всех остальных соцсетях, которые были подключены в его онлайн-браслете (у людей такие ещё не изобретены, но это нечто по типу смарт-часов, а у Карамелька в его Среденевековье просто были такие эльфийские технологии, неизвестные тогда людям). Зафрендившись с кентавром, который оказался совсем не злым, Карамельк поплыл дальше. Через несколько метров его что- то внезапно схватило за ногу. Испуганно обернувшись, Язаразсъемстокарамелек рассмеялся. Водоросли! Опять эти проказники! Успокоенный, он обернулся и вновь испугался. Прямо перед его носом находился гоблин. Недолго думая, эльф решил оставить гоблина в одиночестве, и поплыл было, но гоблин не был настроен так дружелюбно, как Требейн. Он поймал Карамелька за рюкзачок, в котором тот хранил фигурку Бабы-Яги и другие важные вещи, но эльф вырвался. Разъярённый гоблин бросился за ним, но Язаразсъемстокарамелек был молодым, а значит, быстрым эльфом, поэтому он смог оторваться. Вздохнул эльф с облегчением и от радости начал петь песню — гимн эльфов Семинебья в честь своего освобождения. И тут его радость увеличилась: сутки, отмеренные турниром, прошли, и Карамельк смог вынырнуть. С ощущением счастья он глотнул родной воздух и блаженно улыбнулся. На земле он увидел брошку в виде бабочки. Думает: «Лежит вот она себе, никого не трогает, а вдруг это заколдованная принцесса? Надо взять себе!» Подхватил он брошку и идёт дальше, насвистывает, счастливый: прошёл все испытания, да и принцессу вроде нашёл. Вдруг, глядь, ему навстречу феечка, маленькая — совсем еще ребёнок. Идёт и рыдает в семнадцать ручьёв. Остановился Карамельк, почувствовав себя рыцарем и спрашивает: «Чего плачешь, красавица?» Бросилась фейка ему на шею и рассказывает о потерянной брошке. Сделал вывод Карамельк, что не принцесса это была и отдал фее брошку. Поблагодарила она его и подарила сто пятнадцать фигурок различных красавиц. Бедный эльф пришёл в ужас — ну как в такой куче распознать, кто принцесса, а кто — нет? И нет рядом никого, кто бы смог помочь — у браслета выдохлись батарейки, у статуэтки Бабы Яги начался приступ склероза, такой сильный, что она забыла, как шевелить мозгами и языком. Но не успел Язаразсъемстокарамелек пораздумывать над этим, как ухнул в свежевырытую яму. Полёт длился недолго. Только почувствовал эльф своей пятой точкой пол, как раздался громовой раскатистый голос: «Я, великий Хронос, повелитель времени. Приказываю участнику Турнира Трёх Чудес завести часы, благодаря которым в Безвременье наступит порядок. У тебя ровно сутки, не успеешь, Турнир будет проигран, успеешь, значит, победишь, ведь здесь ты первый!» Обрадовался Карамельк, решил идти искать эти неизвестные часы, другого выхода ведь нет, не так ли?

Брёл эльф долго, пятьсот эльфийских лет (два с половиной человеческих часа). Смотрит, башня виднеется. Поспешил вдохновлённый эльф к ней, думает, вдруг часы там найдёт. Но, к его разочарованию, там была лишь заброшенная скважина с засохшими некогда каплями воды. Возле неё сидел маленький сфинкс и задумчиво глядел вдаль. –Эй! Привет! Ты не знаешь, где мне найти главные часы Безвременья? — окликнул его эльф. — Сфинкс грустно посмотрел на него и вздохнул: «Чего не знаю, того не скажу. А ты можешь мне помочь?» — Чем? — Однажды из Священного Колодца ушла вся вода, и теперь Безвременье помирает, верни нам воду, и я твой должник навеки! Тут, видно у Бабы Яги склероз временно закончился, и она проскрипела из кармана Карамелька: «Используй родовой кулон» и вновь замолчала. Сорвал Язаразсъемстокарамелек кулончик с шеи и бросил в колодец. Вскипела вода и заполнила колодец. Так обрадовался сфинкс, так благодарил эльфа, что тому неловко стало. Счастливый эльф пошёл дальше, но был остановлен громким гласом: «Как тебе, ничтожный смертный, удалось завести часы с первого раза? Теперь в Безвременье есть время и так называть его нельзя, с этих пор это — настоящее, все, что было до этого — прошлое, всё остальное — будущее. А ты объявляешься победителем Турнира Трёх Чудес! Поздравляю!» В руки ошалевшего Карамелька (как он мог завести часы, если он их даже не видел) свалился с небес хрустальный кубок. Счастливый и удивленный, он задал в никуда вопрос: «А принцесса?» Ответом ему был старческий смех, на глазах молодеющий. Фигурка Бабы Яги выпала у Язаразсъемстокарамелька из кармана и начала неудержимо расти. Превратилась она в прекрасную девушку, которая со слезами на глазах начала благодарить донельзя удивлённого трижды за сегодня эльфа. Понял Карамельк, что не зря чувствовал он щемящее сердце чувство, влюбился он и почувствовал свою половинку. Так и рождалась всеобъемлющая Карамелькова Любовь.

Поженились они на следующий же день, пир был на всё Семинебье. Складывались легенды, пелись песни, сказывались сказки и составлялась Великая Семинебская летопись про КАРАМЕЛЬКОВУ ЛЮБОВЬ, да — да, про любовь того самого Язаразсъемстокарамелька, что выиграл ежегодный Турнир Трёх Чудес.

Не откладывай на завтра…

Пролог, который на самом деле глава 1

Вчера подошёл ко мне Васька, мой лучший друг и сосед по парте, хлопнул меня по плечу, да и спросил:

— Слушай, Лёха, а ты ведешь дневник?

Я удивлённо воззрился на друга:

— Ты совсем с ума спятил? Конечно, веду! Будто ты не знаешь, что мои родители постоянно на мои двойки любуются!

На что сосед по парте задорно ухмыльнулся:

— Эх ты! Я же не про это замусоленное нечто говорю, — подцепил он мой школьный дневник, — А про дневник, который ведут все известные люди! Они ведь туда записывают умные мысли!!!

— А я что, похож на известного? — развеселился я.

— Нет, Лёха, ты балбес! — (ну, спасибо, друг, — подумал я), — Но, прикинь… вдруг мы с тобой когда-нибудь прославимся, а потомкам ничего будет не известно про наши мысли… Давай будем вести дневник!

Идея захватила меня с головой.

Прибежав домой, я бросил рюкзак на пол, промчался в свою комнату и плюхнулся на стул, судорожно переводя дыхание.

— Лёшенька, — осторожно заглянула в комнату бабушка, — будешь пирожки кушать, горяченькие ещё?

— Некогда, ба, — отмахнулся я, усердно роясь в столе, — я дневник решил писать!

— Бог с тобой, внучек! — удивилась старушка, — ты же еще в первом классе перестал его заполнять!

— Да это не тот дневник, ба, — пришлось оторваться от поисков мне, — я хочу такой дневник вести, чтобы, когда я прославлюсь, все знали, о чём я думал!

— Вот послал Господь внука, — охнула бабушка, — ты же в школе на одни двойки учишься, так еще и отвлекаться на какую-то ерунду вздумал?!

— Бабушка! — воскликнул я, отстаивая идею, — я, может, даже учиться лучше начну, чтобы прославиться!

— Горе ты моё луковое! — вздохнула старушка, — сейчас принесу я тебе тетрадь.

Запнувшись о мой рюкзак («Прости, бабуля!») и изрядно провозившись в соседней комнате, бабушка принесла мне старую запыленную тетрадь в красивой клеенчатой обложке.

— Вот, Лёшенька, держи, — погладила меня по голове бабушка.

— В такой же тетради твой дедушка мне стихи перед свадьбой писал, — предалась воспоминаниям старушка.

— Спасибо, ба! — от души воскликнул я, уже подбегая к столу.

Глава 2

Итак, начал я дневник…

Ну, как начал…

Открыл бабушкину тетрадь и записал дату…

Дальше я вспомнил, что не обедал, решил оставить воспоминания (пока что на столе) и пошёл на кухню.

После сытного обеда («Ох, и вкусные у бабули пирожки!») я снова сел к столу. Решил я оставить воспоминания (на сей раз для потомков) о моём сегодняшнем дне.

«Здравствуй, дорогой дневник, (так вроде принято писать), я — Алексей Тяпкин…»

Елки-палки! У меня же домашнее задание не сделано! А ведь завтра контрольная! Вспомнив эту ужасную новость, я схватился за голову… и за учебники.

Разделавшись, наконец, с ненавистной «домашкой» (прочитав название параграфа и понадеявшись на Ваську, что он сделает, а я спишу, я отбросил учебник в сторону), я снова сел писать.

«… ученик третьего „В“ класса моей любимой (вот никогда бы не подумал и не поверил) гимназии номер 13. Сегодня…»

Я задумался. А что, собственно, сегодня? Всё то же, что и вчера…

Проспал, прибежал в школу, опоздал на час, в тетрадь (за неимением дневника, который я в спешке оставил дома) Мих-Мих, наш завуч, накатал два замечания… Я отсидел с горем пополам все уроки, получив 5 (ну… это в сумме: двойка по математике, двойка по чтению и единица по изо) … И до вечера гонял мяч во дворе…

— И это рассказывать потомкам?! — ужаснулся я, — это же позорище!

От таких страшных мыслей меня отвлёк звонок в дверь. Бабушка, как всегда по вечерам, смотрела очередной бесконечный сериал про любовь, не слыша и не замечая ничего вокруг. На то, что она услышит звонок и откроет дверь, рассчитывать не приходилось. Я со вздохом отложил дневник и поплёлся к двери.

— Кто? — спросил я, уже зная ответ.

— Это я, Васька! Лёха, открывай, скорее!

Ну да, кто же еще будет так трезвонить на ночь глядя…

— Слушай! — вихрем ворвался мой друг в едва приоткрывшуюся дверь.

— Как у тебя с дневником?

Я разозлился:

— Я только начал, ты припёрся! Теперь уже никак! — и правда, пока я ждал Ваську за дверью, все мысли вылетели прочь.

— У меня тоже дело не идёт, — притворно вздохнул сосед по парте и лестничной клетке.

Мы обсудили тяжкую судьбу известных людей (Вот бедняжки! Дневник так тяжело вести!).

— Не откладывай на завтра… — уже засыпая, вспомнил я народную мудрость.

— То, что можно отложить на послезавтра! — сонным голосом отозвался Васька, уронил голову мне на плечо и захрапел.

В результате этих переговоров дневник провалялся на столе целую ночь.

Глава 3

На следующее утро я уже не вспоминал о дневнике. Такая погода хорошая!!! Да и друг не дал поспать, растолкав меня под утро:

— Лёха, вставай, проспали!!! — завопил Васька, внезапно подскочив, ударившись головой о мой подбородок.

— Что проспали?! — подпрыгнул и я.

— Сегодня же наши против соседнего двора в футбол играют!

— Тьфу ты, — сплюнул я, разозлившись, — это ж только через…

Я взглянул на часы:

— Через два часа!

Но лучший друг на то и лучший друг. Васька уговорил меня идти прямо сейчас, чтобы занять места. Так ни мои родители, ни Васькины не заметили его ночного отсутствия. Мы слишком рано ушли.

«Невозможно в таких условиях вести дневник!» — вздохнул я, на бегу запихивая тетрадь в шкаф.

Глава 4

Осень пролетела незаметно. Листья облетели, казалось, за секунду…

И, вот, однажды, (дело близилось к Новому году), папа зачем-то полез в шкаф. Едва он открыл дверцу, как на голову ему шмякнулась шапка, колба, плед и какая-то коробка.

— Ну не люблю я прибираться! Всё скидываю в шкаф, — виновато пробормотал я, пока папа не обрел дар речи.

Но папа такую простую истину, видимо, не осознал.

Потирая многострадальную голову, папа обратил гневный взор на меня:

— Сейчас же разгребай свои завалы!!!

— Но, папа, мы же сейчас на каток собирались! — возмутился я.

— Мы, — надавил на слово папа, — с мамой пойдем, а ты сию же минуту займешься уборкой.

С этими словами папа вышел из комнаты, все еще держась за голову.

Я горестно вздохнул, смиряясь с вопиющей несправедливостью, и принялся разгребать завалы в шкафу. Спустя некоторое (довольно длительное) время я вдруг наткнулся на старую клеенчатую тетрадь.

— Ух ты! Дневник! — неподдельно обрадовался я, напрочь забывая про уборку. Я открыл давно забытую тетрадку и вооружился ручкой, решив что-нибудь там написать.

«… завтра Новый год! (Как же быстро пролетает время!..»

Тут мне вспомнилось, что в такие дневники вообще-то положено писать умные мысли.

«… Я хорошо усвоил истину: «Не откладывай на завтра…», поэтому пишу эту умную мысль сегодня…»