Бесплатный фрагмент - Когда говорят пирамиды

⠀

⠀

⠀

⠀

Ce récit est une œuvre de pure fiction. Par conséquent, toute ressemblance avec des lieux, des situations réelles ou avec des personnes existantes ou ayant existé ne saurait être que fortuite.

Le Code de la propriété intellectuelle interdit les copies ou reproductions destinées à une utilisation collective. Toute représentation ou reproduction intégrale ou partielle faite par quelque procédé que ce soit, sans le consentement de l’auteur ou de ses ayants cause, est illicite et constitue une contrefaçon sanctionnée par les articles L 335—2 et suivants du Code de la propriété intellectuelle.

---

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

Первая часть.

Странное пробуждение

Глава первая

Она очнулась в странной комнате. Вокруг нее не было стен, одни стволы пальмовых деревьев с роскошными кронами над ее головой. Между прямыми стволами были натянуты гамаки и светлые полотна, как бы разделяющие пространство на комнаты.

Она подняла голову и полюбовалась ярко-синим небом и мерно качающимися пышными разлапистыми кронами пальм. Потом пошевелила руками и ногами и поняла, что ничто нигде не болит. Она прогнула свою спину наподобие кошки и соскочила с качающегося гамака на утрамбованную землю. Потянула носом воздух, еще нежаркий и наполненный странными морскими запахами. Почувствовала на лице легкий бриз и поняла, что рядом где-то должно быть море. Или океан?

Она прошлась между гамаками и никого в них не увидела. Сымпровизированные комнаты были пусты. Вскоре она заметила небольшую утоптанную трапинку, ведущую, судя по доносящимся запахам и шумам, к берегу моря. Вдоль трапинки она опять никого не встретила. Но на душе было спокойно и светло. Она продолжала идти, рукой отгибая легкие вуали из светлого льна, ожидая, наконец, кого-то за ними увидеть. Но все пространство до берега моря было пустым. Обитатели не проявляли себя никак. Это заинтриговало ее, но в душе продолжало царить полное спокойствие и умиротворение. Казалось, сам воздух был целебным и успокаивающим. Она никуда не торопилась.

Совсем вскоре открылся вид на побережье синего, слепящего на солнце моря. За стволами последних пальм она разглядела песочный пляж, довольно широкий, там и тут были воткнуты в песок укрытия от солнца из хвороста пальмовых веток, как часто делается в экваториальных странах. Но пляж был по-прежнему пуст.

Она подошла совсем близко к воде. Сильная волна, сформировавшись уже издалека в большой вал, катилась на нее, оттягивая в воду весь песок с пляжа. Она отпрыгнула назад. Но волна все-таки докатилась до ее стоп и омыла ноги свежей водой.

— Похоже на океан, — сказала она самой себе.

За спиной что-то сказали на непонятном ей языке. Она оглянулась и увидела небольшого человека экваториальной наружности, с загорелым лицом и узкими улыбающимися глазами. Он склонил голову в приветствии, сложив руки перед собой наподобие молитвы. Одет он был в льняные широкие штаны и рубаху, из той же ткани, что и льняные перегородки сымпровизированных комнат ее странного пристанища. На вид не молодой, но и не старый, он спокойно и услужливо ждал, когда она ему что-то ответит.

— Здравствуйте, — не удержалась она от привычного приветствия, но тут же поняла, что ее врядли поймут, если она будет разговаривать на своем языке. Она силилась вспомнить, какими еще языками она владеет, но сознание было настольно расслаблено и умиротворено, что ничего на ум не приходило. Она расслабилась внутренне, заметив, что обитателя этого места это совсем не смутило.

Он жестом показал ей на находящуюся вдали постройку, и склонился опять в поклоне, походящем на молитву.

Жесты его были мягкими и упреждающими, в глазах, которые он изредка поднимал на нее, светилось спокойствие и дружелюбие. Она кивнула и пошла в сторону постройки, человек последовал за ней мягким шагом.

Тут, дорогой читатель, я должна несколько отвлечься от повествования, чтобы объяснить тебе, кто она и как попала в это спокойное место. Хочешь подробностей ее предыдущих приключений, которые завели ее сюда? Или будем все узнавать по порядку, по мере развития действия? Мне больше нравится проживать события вместе с героями моих романов, и признаюсь тебе уже сейчас, я понятия не имею, кто она, и как туда попала. Я просто написала первое слово, потом второе, потом мне самой стало интересно, а что же будет дальше и кто эта таинственная пришелица в мой творческий мир. Ну что, вернемся к героям, и вместе начнем потихоньку проникать в их внутренний мир, в события их жизни, чтобы понять, зачем они пришли к нам рассказать свою историю? Мне так интереснее, а тебе? Детали будут раскрываться по мере моего продвижения по закоулкам моего подсознания, но будь уверен в том, дорогой читатель, что рано или поздно все станет явным и понятным. Мы вместе с тобой и моим подсознанием творим новую реальность. Реальность героев романа. А может, и свою собственную. Кто знает. Не переживай, если с первых страниц романа тебе не все будет понятно, просто доверься ведущему разуму и пройди по тропинкам романа вместе со мной. Смысл появится позже, так как подсознание уже точно знает, что и зачем. Оно и пишет этот роман, а я лишь нажимаю на клавиши компьютера, стараясь точно выполнять команды моего подсознательного разума. Он лучше знает, куда мне теперь лучше идти. Так что я пошла обратно к героям, ты со мной?

По мере приближения к постройке, утопавшей в местной прибрежной растительности, она раглядывала берег, по ее мнению, совсем не моря. Волны были настолько мощными и крутыми, и с такой силой затягивали в себя весь морый песок, перед тем, как на него обрушиться с первобытной силой элементов природы, что сомнений не было — перед ней простиралась безбрежная плоскость океана, и другие страны и континенты находились от нее в десятках тысяч километров, где-то за горизонтом.

У нее возникло ошущение, что она находится на краю мира, и что дальше бежать уже некуда. Да и не хотелось. Само место раполагало к тому, чтобы остаться там навсегда, и жить счастливо и умиротворенно. Все клетки ее тела расслабились и перешли на спокойные вибрации, поняв, что ей там уже ничего не угрожает.

Полоса песочного пляжа была широкой, в полкилометра примерно. С левой стороны от нее был прибой, со спокойной вековой силой перемешивающий песок, воздух, воду и солнечный свет, а с другой полоса скудной экваториальной растительности каких-то серо-бурых неотчетливых оттенков, выжженных на вечном солнце, перемежающихся с каменными кладками, за которыми она предполагала наличие жилищ обитателей этого райского места. Цвет был один — синее небо над головой, синяя гладь океана слева от нее, а все остальное было поглощено ярким солнечным, почти белесым светом — и песок, и растения, и каменные кладки прибрежных строений. Кое-где высились пальмы, по две-три в одном месте, видимо, на участках вокруг домов, конфигурацию которых она еще не разглядела, так как дома прятались за каменными высокими заборами и за пожухшей от солнца зеленью растительности. На пляже на всей его протяженности никого не было.

Она шла вперед к постройке, возвышавшейся немного над остальными, утопая ногами в теплом еще песке, примерно по щиколотку, и подставляла лицо веющему с океана бризу. Жары еще не было, и по положению солнца она понимала, что это еще ранее утро, но скоро на этот бесконечный белый пляж уже невозможно будет выйти из-за жары. Она пока еще ни о чем не беспокоилась. Человек был почти бесшумным и как будто прозрачным. Но от него веяло только дружелюбием. Она иногда оглядывалась на него, но он ничего больше не пытался ей сообщить, ни словом, ни жестом. Она перестала о нем думать и спокойно наслаждалась окружающим ее странным миром.

Наконец, они подошли к постройке. В каменной кладке она увидела углубление и лестницу, ведущую вверх и вглубь. По краям лестницы высились огромные пальмы с кокосовыми орехами, а стены лестницы были выложены такими же серо-бурыми камнями. Человек остановился и рукой показал ей в сторону ступенек, приглашая проследовать вверх. Он опять сложил руки в молитве и поклонился, терпеливо ожидая, что она пойдет первой.

Ощущения были приятными, место уютным, радостью наполняло синее небо над головой. И ей захотелось уже спрятаться от вездесущего солнца, поднимавшегося все выше и выше над горизонтом. Она стала спокойно подниматься по ступенькам наверх, вглубь постройки. Мужчина мягко следовал за ней.

Спустя пятьдесят ступенек она оказалась на небольшой внутренней террассе, в тени от пальм и плетеного из тростника навеса. В глубине был отрытый полукруглый вход в помещение. Внутри было сумеречно, но не темно. Веяло прохладой. Она остановилась посередине террассы, ожидая дальнейшего приглашения. Но приглашения не поступило. Она оглянулась, но человек исчез где-то в дальней стороне террассы.

Пели сверчки в кадках с ухоженными кактусами, чуть в глубине, справа от нее, покачивались все те же льняные светлые полотна, разделяя пространство на ровные квадраты, стояли столы, скамейки из грубого дерева, но по-прежнему никого не было и не было никаких звуков. Она насладилась тишиной, которой давно уже не ощущала всеми клетками ее тела. Тело ликовало спокойствием и отдохновением от прежнего невыносимого напряжения. Она почувствовала, что как будто вся замедлилась и стала замечать, что тревожное ожидание в ней сменилось на радостное предвкушение. Чего? Она сама не знала.

Человек появился из сумеречного проема прохладного жилища и поставил на стол три пиалы, налил в них из принесенного на подносе чайника причудливой формы какого-то напитка и жестом пригласил ее попробовать. Напиток был горячим и дымился кипятком.

Она кивнула и взяла в руки горячую пиалу. Руки не обжигало, но согревало пальцы. Она подула на поверхность напитка в пиале. Человек кивнул, сделав все то же самое и отпив горячего травяного чая. Она медлила, не желая обжечься. Он терпеливо ждал. В конце концов она глотнула предложенного напитка и почувствовала разлившуюся по небу негу чего-то необычайно вкусного, сладковатого и шипучего одновременно. У нее защекотало где-то в затылке от удовольствия.

— Добро пожаловать в наш скромный улогок спокойствия и умиротворения! — сказал голос на понятном ей языке, где-то у нее за спиной.

Она обернулась.

Перед ней стоял высокий мужчина средних лет и с укладистой бородой с проседью. Длинные серебристые волосы его спускались по плечам на светло-льняное одеяние. Глаза его горели глубоким карим светом на вычерченном четкими линиями лице.

Приятный баритон опять раздался на террассе, как бы оглушив ее после столь продолжительной тишины:

— Располагайтесь! Мы вам рады! — и он жестом указал ей на скамью у стола. Она послушно присела на краю скамьи.

Высокий мужчина расположился напротив, по ту сторону стола. Молчаливый человек исчез за льняными полотнами.

— Ну что, рассказывайте! Как вы дошли до жизни такой? — он пристально на нее смотрел, но во взгляде читалась доброта и сострадание.

— Посмею спросить, где я? — спросила она несмело, боясь как-то нарушить столь долгожданное для нее спокойствие.

— Вы на западном берегу Американского континента, в Южной Калифорнии, в небольшом рыбачьем селеньи. Я давно тут живу, устав от бурного и назойливого внешнего мира, — объяснил человек медленно и даже успокаивающе, что ей было совершенно необходимо в этот момент.

— Вы меня не выгоните на палящее солнце, когда узнаете, кто я? — осторожно осведомилась она.

Мужчина хмыкнул и заверил:

— Это не входит в мои планы, — и принялся дальше потягивать бодрящий напиток. — Я знаю, кто вы. Но не могу понять, зачем вы себя так измотали?

— Я долго приходила в себя? — спросила она, поняв вдруг, что она в этом месте находится уже довольно давно.

— Как вам сказать? Все в нашем мире относительно, не берите в голову, вам это сейчас совсем не нужно, отдыхайте. Вы на дружественной вам территории.

Мужчина откинутся, оперевшись спиной на один из стволов растущих там пальм. Он прикрыл глаза, как бы задавая тон разговору — он никуда не торопился, от него исходило чем-то очень успокаивающим разум.

— Вы — философ? — неожиданно для себя спросила она.

— В такой обстановке выжить можно только философу. Да, я теперь стараюсь подальше от всего этого держаться, и вам советую, не лезьте туда, куда вас не приглашают, целее будете, — он подмигнул карим глазом, и волна удовольствия окатила ее сознание, добравшись до самой макушки. — Разве просто жить и наслаждаться жизнью не достаточно?

Он встал, смотря куда-то далеко в бесконечность, молча вышел из-за стола и направился в сторону лестницы, ведущей к океану.

Она хотела было спросить, что ей делать дальше, но мужчина был уже где-то внизу. Кричать ему вдогонку она не стала — весь этот чуть замедленный мир ее очень устраивал и она не хотела нарушить это с таким трудом приобретенное внутреннее равновесие. Отсутствие ответов ее даже устраивало. Отсутствие необходимости оправдываться тоже. Вроде бы всех все устраивало. Ей давали отстрочку на выздоровление.

Из прохладной глубины появился молчаливый человек и жестом пригласил ее внутрь помещения.

Внутри уже было не так сумеречно, как казалось снаружи. Экваториальное солнце сжигало все краски природы, и приучало роговицу глаза к яркому белому свету. Все прикрытые от света пространства казались темными. Но глаз в конце концов привыкал, и спокойное освещение внутренних комнат казалось уже вполне светлым и уютным.

Они прошли через достаточно просторную кухню, освещаемую двумя проемами арок с видом на океан, потом еще более просторный салон, с выходящим на широкий балкон фронтоном полукруглой формы, далее они по внутренней лесенке поднялись на второй этаж, где располагались спальни постройки, все выходящие окнами на океан.

---

Человек открыл одну из дверей, и на нее пахнуло морским свежим воздухом. В комнате работал вентилятор, нагоняя воздух с балкона. Человек мягко прикрыл за собой дверь, и она была предоставлена самой себе.

Она вышла на балкон, закрытый со всех сторон от солнечных лучей и полюбовалась широтой пейзажа вечной морской глади. Она увидела хозяина дома, бредущего по песку где-то вдали.

В голове роились мысли, но оформлять их в определенные мнения и решения она не торопилась. Просто не хотелось. Не хотелось уже ничего. Совсем ничего.

Хотелось остаться здесь навечно и наслаждаться морем, солнцем и дружелюбной компанией совершенно незнакомых ей людей.

Глава вторая

— Вы хорошо отдохнули? — спросил мужчина, когда она спустилась к обеду в просторный салон дома. — Не беспокойтесь, здесь каждый делает то, что хочет, и предоставлен самому себе. Если вы не голодны, то можете пойти погулять по парку дома. Но не выходите на пляж в это время — сгорите от солнца.

Она присела на рельефный диван, обитый тканью ярко синего цвета. Рядом небрежно брошенным куском холстины был прикрыт абажур невысокого желтого торшера. На невысоком стеклянном слолике, обвитом бамбуковой арматурой, стояли уже несколько пиал с разными закусками и специями. Из кухни доносился запах жареной говядины.

Мужчина вальяжно расположился напротив нее в вычурной формы кресле, с яркой черно-белой раскраской обивки. Он налил себе в стакан какого-то напитка из большой бутыли странного цвета, отпил и продегустировал:

— Неплохо получилась комбуча в этот раз, — он довольно просмаковал любимый напиток. — В прошлый раз я положил ванильный сахар, а надо было бамбуковый. Вкус совсем не тот. Угощайтесь! — и он протянул ей стакан с чуть шипучей прохладной жидкостью.

Она отпила глоток:

— Вкусно! Что-то мне это напоминает, но никак не могу вспомнить, что. Я уже пила этот напиток! Когда-то давно, в самом детстве! — она продолжала смаковать давно забытый и необычайно знакомый вкус во рту, и пыталась связать его с какими-то своими давным-давно забытыми воспоминаниями детства. — Вспоминается мой отец! Он готовил эту беванду и заставлял всю семью ее пить… Так это чайный гриб! — воскликнула она радостно. — Мой отец грозно заставлял нас пить это странное питье, утерждая, что это полезно для здоровья, — она хмыкнула. — Там, в банке, плавало нечто, похожее на моховик — это гриб такой, растет в северных странах. Когда мой отец служил на Севере, мы с ним всей семьей ходили по грибы. Традиция была такая… Страшно теперь подумать обо всем том, что произошло на открытии Пирамид… Страшно…

— Но теперь вам ничего не грозит, все участники открытия погибли, а вы выжили, — со спокойной улыбкой сказал мужчина.

— Благодаря вам? — насторожилась она.

— Я вас выкрал! — улыбнулся он. — Вы не доехали тогда до места назначения. Я забрал вас к себе и выходил по законам природной медицины. Иначе, у вас не было бы шансов. Пуля была вполне реальной, но, зная как функционирует человеческое тело, с точки зрения физиологии, можно восстановить любой орган. Тот, кто в вас стрелял, не планировал вас убить. Всем остальным повезло меньше, — похоже было, что мужчина был очень хорошо осведомлен по поводу всего произошедшего, но агрессии не проявлял.

— Я вам зачем-то понадобилась? — поинтересовалась она, хотя ответ лежал на поверхности.

— Вы видели и смогли прочесть то, что было написано на западной грани Пирамиды, не правда ли? Я был одним из арестовавших вас жандармов, и в мои планы входило спасти вас.

— Это вы выстрелили в меня, чтобы меня спасти? — догадалась она.

Мужчина промолчал.

— Вы живы и здоровы, и это самое главное на данный момент.

Она на минуту задумалась, вспоминая свои отчаянные действия на открытии Пирамид. Она вспомнила всех участников, погибших в этом безумии.

— Мы все тогда сошли с ума! — сказала медленно она, в глубоком раздумьи.

— Выбирать надо свое окружение! — рассмеялся по-доброму он, и ей стало на душе чуть спокойнее и веселее. — Все это уже позади. Смотрите вперед смелее!

Ее душу кольнула грустинка, но так мимолетно, что она и не придала этому значения. Она почувствовала, что страсти, раздиравшие ее столько времени, наконец, отпустили, и она поняла, что та история уже прожита ею до конца. Возврата быть уже не может. Она чуть вздрогнула, поняв, какой опасности она подверглась, но с теплотой посмотрела на сидящего напротив мужчину, даже, возможно, и стрелявшего в нее… Но ведь он ее спас…

— Ради чего вы меня спасли? — спросила она прямо.

— Ваше сознание важнее для людей, чем примитивные разборки «кто кого», — рассмеялся он. — Вы гениальны! Да-да, я не шучу!

Она смутилась, но быстро пришла в себя — впрочем, она и сама знала о своей неординарности, и никогда не сомневалась в себе. Просто она от нее немного устала.

— Я не хочу больше ввязываться ни в какие приключения, — сказала она, быстро взглянув на мужчину.

— А вам и не нужно будет никуда ввязываться, не беспокойтесь, — он отпил немного комбучи. — Вы можете жить здесь хоть всю свою жизнь, есть, пить, купаться в океане, загорать, только на солнце не сгорите! — опять засмеялся он. — Только вот я могу поспорить на что угодно, что рано или поздно вам это райское спокойствие надоест. И вы опять во что-то невероятное впутаетесь! Найдете себе какого-нибудь полусумасшедшего непонятого гения, опять он вас заинтригует своей непонятностью, станет манипулировать вами, ну и пошла-поехала…

— И вы предпочитаете, чтобы этим гением оказались вы? — тут уже рассмеялась она.

— Какой из меня гений? — улыбнулся в усы он. — Я давно от всего отошел, видите, живу здесь, в глуши, вдали от всего остального мира. Мне все эти почести не нужны. И гонка за трофеями тоже.

— А что же вам нужно? Ну, не просто же так вы, рискуя собой, меня вытащили из той передряги. На глазах у всех меня подстрелили и спасли! — продолжала иронизировать она.

— Я вам не говорил, что это стрелял я, — серьезно ответил он. — Я просто был там, где должен был оказаться, в нужный момент. И сориентировался в обстановке. Посвященных людей было совсем не много.

— И вы были одним из них? — спросила она.

— Ах, вот уже готово и жаркое! Давайте лакомиться блюдами местной кухни! Джой отлично готовит!

Молчаливый человек принес большую тарелку с расположенными на ней кусками аппетитно приготовленного мяса в овощном рагу.

— Специи добавляйте по вкусу, я попросил Джоя не заправлять говядину, по его обычаю, острыми соусами. Вам эта кухня не привычна. Но вскоре вы ее полюбите.

Мужчина разложил куски мяса по тарелкам и принялся за еду. Она последовала за ним.

— Хотите, мы теперь придумаем вам новое имя? — неожиданно предложил он.

— Майва! Я хочу, чтобы теперь меня звали Майва! — обрадовалась такой возможности она. Прежнее имя слишком резало слух и вызывало неприятные воспоминания.

— Майва, так Майва, — согласился он. — Я тоже с удовольствием забуду о той истории, и давайте договоримся — больше никогда и ни при каких обстоятельствах не вспоминать о ней и не напоминать друг другу, хорошо?

— Вас тоже она чем-то ранила? — догадалась она.

— Да, — коротко ответил он.

— Хорошо, я согласна! Больше никогда, ни при каких обстоятельсвах, мы не станем ворошить наше прошлое, — она протянула стакан с комбучой, чтобы чокнуться с ним.

Он поднял стакан комбучи и ответным жестом подтвердил соглашение.

— Только мне теперь не понятно, — вставила она, пока еще было не поздно, логичный вопрос. — Если вы спасли меня ради моих знаний и открытий на западной грани пирамиды, то как же мы сможем их использовать?

— Ах! Вот вы уже и попались! Исследовательский дух в вас проснулся? Передохните, Майва! Не насилуйте свои извилины раньше времени. Когда я говорил об «истории», я имел в виду страсти людские и все, что заварилось вокруг Пирамид, все эти ваши разборки и стремление уничтожить соперника. Мы с вами не соперники, и никогда ими не станем, а пирамиды как стояли на Земле миллионы лет, так и дальше будут стоять! И никому они со своими тайнами жить не мешают.

— Миллионы! — у нее загорелись глаза. — Кто это вам сказал?!

— Умели строить в старые времена! — довольно закусил он сочной говядиной.

— Мы считали, что им 100 тысяч лет, а никак не миллион! — задумалась она.

— Стоп, стоп, стоп! Мы же договорились! Никаких отсылок к той ситуации! Никаких параллелей! Никаких сравнений! Вы шли по ложному пути! — серьезно настроился он.

— И никакого предсказания не было? — поразилась она.

— Нет, — односложно ответил он.

— Значит, все это было зря? — она поняла абсурдность ситуации.

— Вот поэтому, выключите из своего сознания все ложные воспоминания, чтобы они не мешали вам идти по новому, истинному пути, и давайте теперь выпьем шампанского!

Молчаливый человек неслышно принес бокалы из хрусталя и поставил бутылку шампанского в лед на высоком столике. И так же плавно удалился.

Она вся расслабилась и откинулась, полулежа на синем диване. Она перестала его бояться. Совсем. Все сомнения по поводу ее пребывания здесь улетучились, и даже мимолетные всплески памяти прошлых событий стали постепенно угасать, оставив место новым предвкушениям и радости освобождения от тяжелых воспоминаний.

— Почему вы меня не загипнотизировали, и не отключили мой разум от всех моих прежних мыслей? — весело и чуть игриво спросила она.

— Я против насилия над разумом человека. Становление проходит через глубокое переживание случившегося и через его отпускание. Вам эти воспоминания больше не будут мешать жить, уберите их в копилку своего богатого опыта. Он ценен, и каждый пазл пережитого момента жизни — это не хлам прошлого, это более высокий уровень понимания действительности. Давайте теперь совместно поднимемся на еще один уровень сознания? — он с хлопком открыл бутылку шампанского и разлил по хрустальным бокалам. Бокалы зазвенели.

Перелив хрустального звона опять встрепенул в ней воспоминания далекого детства, в кругу семьи, за новогодним столом, с пожеланиями счастья и любви, и с таким большим количеством любящих ее людей. Где они все теперь? Нет их больше…

Она вернулась мыслями к этому располагающему к себе мужчине. Она подумала о том, что он красив, и, несмотря на полуседую длинную бороду, еще вполне молод. Где-то около сорока-пятидесяти, подумала она. Его натренированное плаванием в океане тело блистало загорелыми мускулами, сильные босые ноги мягко покоились на ковре, руки, по плечо обнаженные, спокойно разливали шампанское по бокалам. Он на нее не смотрел, занятый уровнем шампанского в бокале, и она могла немного полюбоваться красотой его лица. По спине пробежал ручеек удовольствия, и тут же исчез, сменившись на внезапный жар, заполонивший все тело — он поднял на нее свой пристальный взгляд.

Она протянула руку вперед за бокалом и потупила взгляд, но он взгляда не отводил. Она опять подняла на него глаза и уже не смогла отвести. Он выдерживал ее внимание. Она почувствовала, что начинает проваливаться в его глаза.

Он остановил это падение:

— Шампанское у нас самого высшего разряда, за знакомство! — он улыбнулся вполне по-дружески.

— А сколько времени я уже тут нахожусь? — спросила она.

— А это все еще имеет значение? Мы же договорились, никакой связи с прошлым! — он со звоном дотронулся до ее бокала и отпил глоток. Кадык на его высокой шее заиграл. В ней проснулось вполне конкретное желание.

— Никакой, так никакой! — она даже обрадовалась, вздохнув с некоторым облегчением.

Значит, предвкушение чего-то совсем нового ее не обманывало. В новом месте, с новым именем и с таким очаровательным мужчиной! А самое главное во всем было то, что она-то была жива! Значит, она оказалась последней! Прав был тот чертенок! И все-таки замечательная это была история… Она поймала себя на мысли о том, что не должна мыслями туда возвращаться. В этом мужчина был совершенно прав! Она вдруг заметила, что все еще не знает его имени.

— А как вас зовут? — задала она вполне логичный вопрос. — Вы тоже придумаете себе новое имя?

— Пожалуй, это будет логично! Как вы хотели бы меня назвать? — предоставил он ей право выбора.

— Если меня зовут Майва, то вам тоже что-то экзотическое подберем. Ммм… Так сразу ничего в голову не приходит, — засмеялась она и отпила шампанского.

— Это не к спеху! Поедемте, я вам что-то интересное покажу! — он поднялся и направился к выходу на террассу, отдав какие-то указания Джою на непонятном ей языке, и вернулся за ней, встав в полукруглом проеме.

Она с готовностью поднялась с дивана, чувствуя легкое кружение головы, но в целом бодрость и ощущение глубокой внутренней радости. Жизнь вновь открывалась перед ней! И такая приятная, и такая красивая, и такая беззаботная… И с таким обворожительным мужчиной… Имени которому она еще не придумала!

Она широко ему улыбнулась и шагнула в новую жинь!

Глава третья

Высокий открытый джип, каких много было на дороге, петлявшей по берегу океана, уносил их в сторону юга.

— В прошлом, это было небольшое рыбачье поселение, но в последние годы здесь обосновалось большое количество американцев и богатых мексиканцев, и вырос целый курорт. Я лично предпочитаю жить в самом отдаленном уголке этого полуострова, там, где еще остались ветхие домишки, крытые пальмовым хворостом, где можно увидеть лежащих на дороге коров и где пылят по песчаным дорогам грузовики. Цивилизация и тут наступает. Но, благодаря труднодоступности, эта территория еще далеко не везде освоена туристами, есть и совсем дикие пляжи, — мерно разглагольствовал он, не очень заботясь, интересно ли ей это все или нет.

Она погрузилась в свои ощущения, пытаясь заглушить иногда прорывающиеся старые мысли. Она ведь дала слово. Но совсем не вспоминать о случившемся было почти невозможно. Хорошо, что хоть думать можно свободно, не беспокоясь о том, что кто-то прочтет ее мысли.

— Не переживайте, забудьте обо всем! — ответил он ее мыслям. — Хотите немного музыки?

Он повернул громкость на табло машины, и в динамиках заиграли веселые карибские танцевальные ритмы.

— Вы любите танцевать? — спросил он почти банально, как будто бы они приехали туда на недельный туристический отдых.

— Ой, я даже не помню, когда я в последний раз танцевала, — воскликнула она, поведя плечами в такт заводной песне на испанском языке.

— Вот и чудесно, сегодня вечером потанцуем! — наметил план ближайших действий гостеприимный хозяин дома.

— А потом вы заживо съедите меня? — засмеялась она.

— Нет, я предпочитаю карибскую кухню моего Джоя, — в тон ей ответил он.

Ей показалось, что это был намек на то, что никаких личных планов он на нее не имеет. Ее это завело слегка. Не так, чтобы она почувствовала укол самолюбия, но что-то обидно дружеское в его словах все-таки прозвучало.

— У вас есть жена? — решила осведомиться она, чтобы не увлечься слишком сильно этим уж столь обольстительным мужчиной.

— Нет, жены у меня нет, и не предполагается, я — одинокий волк по жизни, женщины обременительны, а я хочу быть свободным в своих действиях и перемещениях, — просто ответил он, не очень интересуясь скрытым в вопросе предложением.

Она вся вспыхнула внутренне. Нет, не потому, что он ее как-то обидел, а потому, что вынудил ее первой начать этот разговор. И в общем-то сразу ей и отказал.

Вот манипулятор чертов, подумала она, сам обольщает шампанским и прогулками, глазами своими карими меня насквозь пронзает, а сам делает вид, что ему я не особо-то интересна! Она чуть надула губки и отвернулась, рассматривая прибрежные проносящиеся камни и сухие кактусы на фоне синего моря и такого же синего неба.

Пейзаж был до невозможного однообразен. Они проехали уже с десяток километров вдоль океана, а кроме сухих прибрежных веток и белоснежных валунов, она ничего по пути так и не приметила. Даже жителей особо с их жилищами на пути не встречалось. Только проносились мимо на огромной скорости разнообразные джипы.

Ей вдруг стало скучно. Вроде бы жить и радоваться, она была спасена, накормлена и обустроена. Но так уж устроена человеческая природа, что как только самые первобытные потребности удовлетворены, человеку хочется удовольствий. И не просто наслаждаться пейзажем и морским бризом, а вполне конкретным наслаждением плоти. И компания мужчины к этому располагала, и его положение холостяка, и их необычайное пересечение судеб. Все вело к тому. Но мужчина никаких признаков заинтересованности не проявлял.

— Я вас не обременяю своим присутствием? — спросила она, почему-то почувствовав себя неловко в этой зашедшей в тупик ситуации.

— А зачем бы я вас привозил к себе домой и выхаживал, как вы думаете? Чтобы себя вами обременить? — рассмеялся он и рассеял ее сомнения.

Похоже, какой-то интерес он к ней все-таки испытывал, но какой? Чисто утилитарный? Ему нужны были ее знания о пирамидах? Ее ум, смекалка, способность анализировать ситуацию и находить неожиданные пути разума?

— Нет, у меня к вам совсем не утилитарный интерес, если вы подумали об этом, — опять он удивил ее своей догадливостью. — Но и в постель свою вас укладывать я не планирую.

Это было уже слишком! Какой наглец! Какой самозванец! Как он посмел подозревать ее в испытываемом к нему желании! Она чувствовала себя почти оскорбленной таким равнодушным ответом уверенного в себе мачо. Но тут же спохватилась, вспомнив, что находится тут на птичьих правах, и от него зависит, засохнет ли она здесь на палящем солнце или выживет в абсолютно чужой ей стране, где она даже языком не владеет. И что, кроме него, у нее теперь в целом свете никого нет! Только он, его джип, дорога перед ней и океан справа по боку. Тихий! Ни много ни мало!

— Вы обиделись, — односложно констатировал он.

— Да нет, ну что вы…, — выдавила из себя она, чуть не поперхнувшись от разочарования. — Я вам очень благодарна за все, что вы для меня сделали… Мне не на что обижаться… Я и не думала вовсе…

— Вы ожидали от меня романтических вечеров и жарких признаний, — продолжал как ни в чем не бывало он. — Нет, этого не будет.

Она уже просто задыхалась от нахлынувшего на нее желания, от дурманящего запаха его тела, столь близкого и столь недоступного, от бархатного тембра его голоса, ласкающего ее левое ухо, от поблескивающего на его бронзовых плечах пота и от предвосхищения того, как он прижмет ее к себе своими горячими большими ладонями. У нее буквально потекли слюнки. Она сглотнула и стала хватать ртом сухой воздух.

Он протянул ей бутыль с водой, припасенную на заднем сидении. Машину слегка повело в сторону, и ему пришлось дать руля вправо, чтобы не столкнуться носом со встречным джипом. Раздался гудок встречки, недовольной его вальяжным вождением.

— Черт бы их побрал! — выругался он. — Что гудеть-то! Что я маленький что-ли? Водить не умею? Поддал бы я газку до двухсот-трехсот, мы бы посмотрели, кто руль держать умеет!

Пока он высказывал все свое недовольство, она любовалась этим длинноволосым мачо. И все больше и больше ее щеки рделись желанием броситься в его объятия этой же ночью.

— Даже и не мечтайте! — сказал он и свернул под откос в сторону океана, и продолжил по горбатой песчаной дороге посреди торчащих сухих веток и витиеватых серых стволов, в сторону звучащей невдалеке музыки.

Он остановил джип на небольшой утрамбованной стоянке для машин, где уже стояли с десяток автомобилей разных марок и цветов. Он соскочил на землю первым, а она осталась сидеть еще пару минут, приходя в себя и переживая заново все чувства.

Он открыл ее дверцу и пригласил выйти из машины. Она боялась на него взглянуть после столь низкого падения в пропасть невысказанных откровений.

Он как ни в чем не бывало протянул ей руку, и ей пришлось поднять на него глаза. Он обжег ее своими карими столь умными глазами. В них горел искренний интерес, забота, и искорки игривости распаляли ее еще больше. У нее сперло дыхание от одной мысли о том, что он просто играет с ней, завлекает в свои сети, заигрывает, распаляет, и ее в конце концов ждет жаркая ночь в его объятиях.

— Нам надо еще об одном договориться, Майва! — сказал он, пристально глядя ей в глаза.

— Я уже догадалась, — она ощущала всем своим существом свою униженность.

— Нет, не догадались, я не желаю связи с вами, ни телесной, ни душевной, ни дружеской, я не хочу к вам привязываться никоим образом, и не хочу привязывать вас к себе, никак. Я хочу, чтобы в один прекрасный день наши дороги разошлись, и ни вы бы ко мне не испытывали никаких обид и претензий, ни я к вам, хорошо? — он смотрел очень серьезно и даже испытующе.

— Ну, это уже слишком! — вспыхнула она. — Вы сами меня выкрали, не дали мне умереть, выходили меня на краю света и теперь требуете оставаться к вам равнодушной?! Я не способна на это и не могу вам обещать, что не влюблюсь в вас по уши и на всю жизнь! Вот и живите теперь с этим! О прошлом я забыть могу, но не предвкушать будущего — это увольте! Это просто бесчеловечно по отношению ко мне! Если захочу, я страдать и любить вас буду, столько, сколько захочу! И как захочу! — она хлопнула дверью автомобиля и пошла в сторону крытой пальмовой соломой постройки, пыля белым песком босыми худыми ногами.

Постройка оказалась прибрежным кафе-баром для местных жителей этого края земли. Вполне себе комфорная и обустроенная по последним требованиям моды международных курортов. Она на мгновение забыла, что находится у черта на куличиках и вспомнила всю привычную ей цивилизацию. Пары и группы по пять-шесть человек сидели за столиками или у стойки бара, внизу на пляже тоже расположились пикники отдыхающих. Не так чтобы много, но пусто там не было. Громко играла музыка.

Она присела за стойкой, лицом к океану. Он подошел и бросил на землю ее тряпичные тапки, забытые в машине, и протянул соломенную шляпу:

— Не обожгитесь, песок здесь горячий, да и солнечный удар не трудно заполучить, что будете пить? — спросил он заботливо и почти обыденно, как будто уже давно привык о ней заботиться.

— Я хочу текилы, здесь это пьют, ведь так? — буркнула она, не смотря на него.

Он отошел к стойке бара.

Тут к ней подсел какой-то незнакомец с карибской наружностью, и на чистом испанском чем-то поинтересовался. Она ответить не смогла, но мило улыбнулась, показывая своим скучающим видом, что ей не до него. Незнакомец отошел в сторону.

— Вот ваша текила, — он поставил на деревянную плоскость стойки стакан с напитком. — Быстро же вы влюбляетесь в незнакомых мужчин! — проиронизировал он.

— Мне не до смеха! — она отпила текилы и чуть успокоилась, почувствовав мгновенный эффект алкоголя. — Ладно, я поняла, что полностью проиграла эту партию. Еще даже до того, как она началась. Вы со мной знакомы, я так полагаю, уже достаточно давно. Все шрамы зажили, ничего нигде не болит. После огнестрельного-то ранения? Несколько месяцев, год? Сколько я тут уже на вашем обеспечении? Ну, рассказывайте, что за ценный самородок вы привезли себе на побережье Тихого океана? Ради каких опытов или открытий? Я готова! Тем более, что никакого другого выхода у меня нет и не предвидится. Говорите начистоту!

— У меня нет никаких опытов и я не предвижу никаких открытий! Я просто живу и наслаждаюсь жизнью! И вас приглашаю последовать моему примеру, — он подсел рядом и потянул текилы с солью.

— Но у меня есть тело и оно не может оставаться равнодушным рядом со столь притягательным мужским телом, — ответила она в тон его.

— Резонно, у вас постепенно появится огромное количество возможностей утолить потребности вашего тела, с этим здесь проблем нет, — он обвел глазами людей вокруг них.

— А вы, смею спросить, тоже утоляете свои потребности тела столь прагматичным способом? — она вся рделась от подобного разговора.

— Да, утоляю время от времени, — он кивнул в сторону группы брюнеток.

— О, нет, не провоцируйте меня на ревность! — она вспыхнула яростью тигрицы. — Слишком много эмоций за всего один лишь день! Я ведь только сегодня воскресла из небытия разума и чувств!

— Это нормально! Ваши проснувшиеся гормоны играют! Скоро это пройдет и вы ко мне охладеете, привыкнете, я вам даже надоем! — он пристально посмотрел в даль океана. — Страсти человеские не вечны. И я от них устал! Так устал, что даже представить себе не можете.

— Хорошо, а если мои страсти улягутся, и я охладею к вам, вы увидите во мне способ утоления ваших потребностей? — она капитулировала полностью, поняв, что ей там уже ничего не светит.

— Если это действительно произойдет, то все возможно, но я вам тогда уже буду не нужен, не тратьте ваше время и силы на ожидание, нет ничего хуже — чего-то ждать и понять, что тебе это уже и не нужно! — он как-то несвойственно ему тяжело вздохнул. — Легкость, во всем должна быть легкость бытия! И радость жизни! В каждом ее мгновении!

— Какая может быть легкость, когда я должна себе отказывать в естественном человеческом порыве? И о какой радости может идти речь, если я должна жить в доме мужчины, который меня не хочет! — она чуть вздрогнула от вырвавшегося откровения.

— А я не сказал, что я вас не хочу, — сказал он обыденно и просто.

— Вы все время говорите загадками! — она пристально на него взглянула. — Кто вы в конце концов?!

— Вы мне уже придумали новое имя? — он уставился на нее своими карими теплыми глазами.

— Мистер Никто! Вот вам новое имя! И с ним теперь живите! — бросила она с вызовом.

— Как хотите, мне все равно. Если вам так удобно, зовите меня так. Только как-то длинно получается — мис-тер-ни-кто… Много слогов! Сократите!

— Терник! — хмыкнула она.

— Уже лучше, а еще что-нибудь, более оригинальное? — он выжидал.

— Просто Ник!

— Замечательно! Теперь зовите меня Ник! Меня устраивает!

Он взял ее руку в его ладонь, поднес к лицу и прижал к щеке:

— У вас тонкая, изящная рука, трудно представить себе вас среди активных разведдействий. В вас скрыта какая-то небывалая сила. Хватит тратить ее на мужчин! В кои веки потратьте ее на себя! Вам она нужнее. Я готов любить вас, если вы будете способны полюбить себя и только себя…

— Как это, любить?

— А так, любить и все! Живите! Вам такой выпал шанс!

— А вам разве не хочется, чтобы вас любили?

— Нет, не хочется. Меня уже любили слишком сильно. Я устал.

— То есть вы мне предлагаете любовь без постели в обмен на нелюбовь? Странная формула счастья! — она сконфузилась.

— Что-то вроде того, но это не произойдет сразу, может, спустя несколько лет, может, больше…

— Вы планируете, что я проживу у вас несколько лет? — поразилась она.

— А что в этом странного? Я обычный мужчина. Если мне будет с вами комфортно, то я и на всю жизнь захочу. Но захотеть мне трудно. Потому что я уже абсолютно ничего не хочу.

— Значит, я нужна вам для того, чтобы научить вас заново любить кого-то?

— Любить, это не проблема. Мы все любим кого-то. Проблема хотеть. У меня напрочь отсутствуют все желания. Я пресыщен жизнью.

— Но что-то же вами движет? Вы же не просто так меня сюда привезли, так?

— Да, не просто так. Просто хотел дать вам второй шанс, вторую жизнь. Но совсем другую.

— Хотите развернуть линию моей судьбы и сделать меня другим человеком?

— Таких претензий у меня нет. Просто захотелось сделать что-то по-настоящему хорошее и стоящее в жизни.

— И вы выбрали меня?

— Почему бы и не вас?

— Так это случай?! — она была разочарована.

— Скорее математический расчет! Алгоритм — алгебра, геометрия, синусы, косинусы… Искусственный интеллект!

— Так вы — машина??? — она чуть отодвинулась от него.

— А что это меняет, если вы чувствуете ко мне непреодолимое физическое желание? — он уставился ей в глаза.

— Нет, не верю! Вы — настоящий мужчина! Вы не можете быть машиной! Вы — человек! — она отпрянула и стала пристально искать на нем признаки нечеловечности. И не находила. Но влечение и страсть как рукой сняло. Она к нему в миг охладела, и щеки и руки стали холодными.

— Вот видите, как недолговечно было ваше чувство ко мне! Мужчиной я вам нужен, а машиной уже нет! Так что любите лучше себя, а я постараюсь научиться любить вас! Идет?

— Нет, не идет! Я не верю вам! В вас нет ничего искусственного, все подлинно, живо, трепетно. Вы пахнете, как человек! У вас человеческий голос! У вас мягкие руки и доброе сердце! Вы — точно человек! Чего я не смогла бы сказать о всех тех, кого я раньше знала…

— Вы обещали! Ни слова, ни жеста о прошлом! Его уже нет. Есть вы и я. И есть этот миг, называемый человеческой жизнью, — он был ласков и серьезен.

— То есть вы предлагаете мне любить машину? — ужаснулась она.

— В том-то все и дело, что я прелагаю вам любить саму себя! Я не нуждаюсь в вашей любви. Я хочу научиться любить сам! И хотеть, и желать, и чувствовать. А чтобы вам не было со мной скучно, я предлагаю вам прогуляться в одно любопытное место. Оно вам понравится. И вы вскоре перестанете так расстраиваться по поводу того, что я не оправдал ваших ожиданий…

— Нет, не могу поверить! Ваше тело прекрасно!

— А дело тут совсем не в теле. Тело-то как раз у меня мое, человеческое.

— А что же тогда… Ах, искусственный интеллект!

— Да, именно он и есть! У меня интеллект машины! В человеческом теле. Вот такая вот незадача… И мне теперь с этим жить!

Она была настолько ошарашена откровениями ее спасителя и хозяина ее нового пристанища, что лишилась дара речи. Почему-то она ему верила. Это было немыслимо, но поверить пришлось — в теле очаровательного мужчины жил искусственный интеллект!

— Хорошо, я попытаюсь вам дать то, что вы просите! Я вам обязана жизнью! Но если вы по-настоящему влюбитесь в меня, а я наоборот…

— Я буду любить вас всю жизнь!

— Ваша жизнь конечна?

— Конечно! Я же живой человек! У меня лишь мозг искусственный. Сверх-мощный, сверх-умный, сверх-способный предсказывать события. Мне нужна женщина с такими же способностями, но живая… Мне еще есть чему научиться у вас. Я хочу стать живым!

— Если вы все можете предсказывать, то чем я могу вам помочь?

— Вы способны выходить за рамки известных алгоритмов, вы способны к творчеству, вы способны генерировать чувства, эмоции, испытывать радость, любовь, грусть, ревность. Вы способны предсказать то, на что машина не способна. У вас есть интуиция, шестое чувство, связь с Высшим Разумом Вселенной. А у меня ее нет!

— Но как? Как это возможно? Как вы заполучили этот интеллект?

— Страсть к исследованиям…

— Ах… Я поняла… Вы тоже пострадали от Пирамид…

— Вот вы все и поняли. Я рад. Вы сделали это быстрее меня. Мне на это понадобились годы, а вы за считанные секунды все поняли. В этом и есть наша с вами разница. Вы — гораздо быстрее меня! Ну что, вернемся к нам домой? Там, наверное, ужин уже готов.

— Да-да, конечно, — машинально ответила она, но от прежней торопливости уже не осталось и следа. Оказаться в постели с машиной, даже с великолепным человеческим телом, она уже не торопилась. Да и жить рядом с искусственным разумом было как-то неуютно… Она поежилась.

— Не бойтесь, все будет хорошо, я обещаю вам это, — он заплатил за две текилы и направился к стоянке машин. Она неуверенной походкой пошла за ним следом.

Это был единственный ее дом. И единственный в мире человек, который был готов любить ее. Если когда-нибудь сможет…

Глава четвертая

Дома у Ника уже пахло вкуснейшим жаркое. Джой исхищрялся на кухне в приготовлении какого-то очередного оригинального блюда невесть какой кухни. Он знал секреты всех кухонь мира и умудрялся найти ингридиенты для любого рецепта, даже если их приходилось выписывать из-за океана.

Благодаря запахам она чуть расслабилась внутренне и приняла свою участь — жить в этом доме на условиях, установленных его странным хозяином. Она даже не планировала никакого побега, ни сейчас, ни позже, что было ей не свойственно. Откровения Ника тронули ее в самое сердце. А что если у них что-то и правда получится? Мало ли какой у него разум, тело-то человеческое, красивое, привлекательное, вызывающее желание. Но условием было его не любить! Почему? Это немного удивляло ее и настораживало. Он боялся ее чувств и привязанности? И он сам себе противоречил: то сказал о том, что хотел бы расстаться друзьями, то сказал, что готов любить ее всю жизнь… Ах, да, наверное он имел в виду расстаться, если полюбить ее у него не получится. Да, скорее всего так!

Она терялась в догадках, но больше ничего выяснять у него не стала — просто стала жить у него на правах непонятно какого эксперимента. И непонятно чьего. Не сам же он себе этот интеллект в голову засунул… Что за всем этим стоит? Она не могла себе отказать в привычке, давным-давно укоренившейся в ней, все анализировать и сопоставлять факты. Это происходило как-то само собой, фоном размышлений всегда неуспокоенного разума. Человеческого разума! Она стала своим разумом гордиться, раз машина, то есть этот милый с виду мужчина, стал в ней столь нуждаться.

И потом ей совсем не хотелось бередить прошлые, оставленные за океаном связи. Главных героев уже не было в живых, а второстепенные ее не интересовали. Вся эта инфернальная машина, приведшая к гибели шести человек, похоже, ушла для нее на второй план. Да и раскапывать там было уже нечего. Все было ясно до предела. Только вот Пирамиды… Вернее, то, что ей удалось прочесть и понять на западной грани Пирамиды.

А ведь никто, совершенно никто, даже Ник, не знает и не догадывается, что она там прочла! Люди думают, что она умерла? Ник скрыл от мира ее спасение? Скорее всего, да! Она и не сомневалась даже, что рано или поздно он заведет об этом разговор. И это был ее главный козырь! Где-то в душе он тоже томится желанием разгадать загадку, и, может быть, как раз именно этого он от нее и ждет! Ждет того, но очень боится прогадать и ошибиться, боится, что она ему укажет на способ избавления от искусственного интеллекта в его сознании, боится того, что она его прочла на западной грани Пирамиды… Она решила подождать и заставить его первым заговорить на эту тему. Хватит проигрывать искусственному интеллекту! Я же человек! Просчитаем на несколько шагов вперед, и обойдем его самого на пару шажков! Вот он удивится! Хотя, нет, не удивится, он уже признал ее превосходство в способности предвидения, ну, тогда порадуется… Ей уже хотелось сделать ему приятное. Просто так, в обмен на теплоту его дома.

Ник принял душ наверху и спустился к столу, вальяжно благоухая каким-то цветочным ароматом. К запаху примешивался естественный запах его тела, который она уже научилась улавливать издалека, как дикая кошка пума, каких было много в местных лесах серо-бурых кактусов.

Она также навострила и свои кошачьи глазки, пытаясь увидеть в полумраке экваториальной ночи новые нотки на его лице. Лицо Ника разгладилось, посвежело, появилось подобие румянца на загорелом лице. Он весь как-то посветлел, и стал еще желаннее. Она запретила себе об этом даже думать. Просто наблюдала его внешние изменения после получасового отдыха друг от друга. Он — у себя в комнате наверху, в комнате, которую ей еще не показали, она — на комфортном диване в салоне рядом со столовой террассой, где Джой хозяйничал так тихо и так ловко, что у нее было ощущение, что тарелки и фужеры сами появляются и расставляются на столе.

— Майва, пойдемте к столу! — он подошел вплотную к ней, встал над ней всей махиной мускулистого тела, одетого в легкие серо-синие шаровары с широким витым поясом и с обнаженным торсом, босиком и с небольшими четками из бурого камня, расположившимися у него на груди. Волосы он забрал в пучок на макушке. Борода, казалось, была причесана и даже немного подстрижена. Он выглядел ухоженнее, чем сегодня утром, при первой встрече.

Это значило, что он понял после разговора с ней на берегу океана, что шанс у обоих есть, и стоит быть приятным, хотя бы внешне? Или он пожалел о том, что так оттолкнул ее днем?

Она ответила протянутой рукой, и он подхватил ее руку и поднял с дивана, нежно касаясь ее ладони, даже слегка поглаживая большим пальцем тыльную часть запястья. Мурашки пробежали по всей руке и устремились прямо в затылочную часть головы, в мозжечок. И там и остались на весь вечер.

— Какой шикарный стол! — сказала она, садясь к прекрасно сервированному столу.

За спиной у нее была декорированная в японском стиле деревянная стена из светлого дерева, отделявшая внутреннюю часть просторной гостиной от внешней, находившейся уже на террассе. Он же сел напротив, спиной к пальмовому саду с разноцветной подсветкой. Свет прожекторов выдергивал из темноты рельф бурной южной растительности и играл разными красками на стволах и кронах пальм. Контраст между поливаемыми внутренними садами домов и прибрежной скудной растительностью был очевиден! Его силуэт, освещенный высоко подвешенными над столом ажурными лампами и красочной подсветкой у него за спиной, казался величественным и даже царским, чинно восседающим посреди его владений, где предметы роскоши изысканной цивилизации перемежались с зарослями диких джунглей.

— Простите, я так утомилась за первый день, что даже не подумала подняться к себе и принять освежающий душ, — сконфузилась она.

— Не беспокойтесь ни о чем, кроме вас и меня тут никого нет. Джой не в счет. Я не формалист, еще меньше консерватор каких-либо традиций. Но я бы хотел создать какие-то традиции с вами, — начал он, дегустируя закуски на разноцветных тарелочках из мексиканской керамики. — Заметьте, это наш с вами первый ужин, а вы уже так много обо мне знаете.

— Я единственная, кто знает всю правду о вас? — она осторожно попробовала один из салатов зелено-черного цвета и тут же воскликнула. — О, какая вкусота! Это необыкновенно! Что это?!

— Это запеченные кальмары, замаринованные в соусе из камбучи и чернил осьминогов, — улыбнулся он и положил себе тоже пару ложек этого салата.

От вкусовых ощущений незнакомого ей яства ее бросило в секундный жар, но потом удовольствие разлилось по всему небу и поднялось к макушке:

— О, Джой знает толк в приготовлении изысканных блюд! — воскликнула она и взгляд ее зажегся удовольствием всех чувств. И вкус, и обоняние, и красота места, все приводило ее в восторг. Она даже забыла о разочаровании от сегодняшнего разговора, отдавшись всецело ощущениям тела. — Он все время так готовит? — осведомилась она.

— Для вас он теперь будет готовить еще лучше! Не правда ли, Джой? — спросил Ник, когда человек принес большое блюдо с поднимающимся от него паром. Джой вежливо поклонился, и мягко исчез в сторону кухни.

— Вы не ответили мне на мой вопрос, — она настаивала, но очень душевно и мягко.

— На данный момент, в этом месте, да, вы единственная, — ответил он, окатив ее с макушки до плеч теплым карим взглядом. — Меня тронул ваш сегодняшний порыв внезапной страсти, не думайте, что я безучастен к вашим страданиям плоти. Мне они понятны, не скажу, что льстят — я к ним привык — но по-человечески я вас понимаю. Насколько могу. Мой разум охлаждает логика искусственного интеллекта, я все вижу через призму прагматизма машинного разума, мне трудно, если не сказать невозможно, вспыхнуть страстью, внезапным желанием, влечением. Я этого лишен.

— Вы страдаете от этого? — спросила она, пробуя очередную пострясающей вкусоты закуску.

— Уже нет, но мне кажется, что я лишаю себя чего-то важного в жизни мужчины, какой-то радости, богатства ощущений, — он был любезен и даже ласков. Отстраненность сегодняшнего разговора на океане почти исчезла. Он чувствовал себя дома и в полной безопасности, с этой, похоже, давней в его доме гостьей. — Я вовсе не думал вам все это на голову вываливать с первых же часов вашего пробуждения, но вы сами почти вынудили меня это сделать, Майва! Но я вам благодарен. Так проще, и так вы не будете страдать ненужными порывами.

У нее опять все опало внутри — нет, он не планировал с ней никаких отношений, в физическом плане. Она опять поникла всем своим торсом. Он это заметил:

— Вы все еще хотите меня? После всего, что я вам сказал? — он был удивлен, но не холоден. Скорее любопытство руководило им в этот момент.

— Ах, опять этот унизительный для меня разговор! Увольте, не будем больше к нему возвращаться, — почти взмолилась она, понимая, что он вовсе не испытывает никакой неловкости, говоря с ней подобным образом. А вот она как раз чувствовала себя очень и очень неловко.

— Я вижу, что вы очень сильно реагируете на мои слова, совсем не так, как должны были бы. Мы ведь по сути еще чужие люди. Почему вы уже почти требуете от меня близости, которой, может, и не будет никогда? И обижаетесь на то, что я не готов вам ответить столь же быстро и горячо? — он почти препарировал ее разум своими словами.

— Вы будете постоянно меня мучить своими вопросами? — испугалась она.

— Но ведь в этом и заключается фаза сближения двух незнакомых людей — узнать, что думает и чувствует другой человек, как реагирует, что хочет, а что нет? Я иду по алгоритму. Мне это кажется логичным.

Эти заумные и отстраненные размышления так не вязались с его внешним видом, с его обнаженным торсом, с его открытым лицом, с его пытливым взглядом!

Она закусила губу, не зная что ответить:

— Да, вы правы, алгоритм действий правильный, ошибки нет. Но есть одно но. Человек — это машина биологическая, и мысли не всегда идут вперед эмоций и желаний. Химические процессы в теле человека вырабатывают определенные вещества, гормоны, которые влияют на мозг человека, и мысли возникают следом, а не наоборот. Сложно выработать алгоритм, когда ваше обоняние улавливает приятный запах мужского тела, когда глаза наслаждаются красотой обнаженного торса, когда слух ласкает теплый баритон… Как-то все складывается спонтанно. А у вас не так? У вас же обычное физическое тело с теми же процессами, что и у меня?

Он чуть задумался и видно было, что результат его размышлений принес ему удовлетворение. Он улыбнулся:

— Наконец-то я вижу женщину, способную мне все это объяснить! А не метаться в страстях и не бить меня кулаками в грудь за то, что я не раздеваю ее и не заваливаю на кровать. Я бы и мог это прямо сейчас сделать с вами…

У нее в груди что-то екнуло в ожидании, в мимолетной надежде на…

— Я бы мог вас взять на руки и отнести прямо сейчас ко мне в спальню, вы ведь этого хотите, так?

Она чуть заметно кивнула и осеклась, и потом зарделась.

— Но я не хочу этого делать с вами. И не сделаю, пока не пойму… что я способен…, — он замер, взгляд его помрачнел, но он быстро совладал со своими мыслями и ей ободряюще улыбнулся. — Неужели просто жить в моем доме, хорошо есть и весело проводить время не достаточно? Даже вам? — у него во взгляде была мольба.

— Не знаю…, — она и вправду в этот момент не знала. — Всю жизнь жить так и бороться с собой, со своими желаниями? Это почти невозможно, — констатировала она. — Я буду все более и более несчастной с вами, а вы со мной. Я уверена в том, что физический контакт между мужчиной и женщиной нужен, если они любят друг друга, — заключила она, не уверенная, что слова ее понравятся хозяину дома.

Он размышлял.

— Да, именно так, если любят. А если не любят. Если им просто хорошо и спокойно рядом? — спросил он не очень уверенно.

— Что, как друзья? Нет, не думаю, рано или поздно или появится любовь, или они разойдутся и найдут того, кто их полюбит. Я так думаю. Простите, я очень честна с вами, это не в моих интересах, я понимаю это, — она забеспокоилась, не зная, как искусственный интеллект воспримет ее слова. Какой ей будет уготован алгоритм действий?

— Тогда вам придется меня из этого спокойствия вывести, — сказал он неожиданно. — Но это-то меня и пугает, так как с алгоритмами жить спокойнее, и я привык к ним. А вся эта спонтанность… Как с ней жить? — он уставился на нее пристально.

— А вы никогда не жили по-человечески? Ой, простите!

— Ничего. Я и не такое слышал. Наверное, жил, но это было так давно, что я уже ничего не помню.

— Ваше тело помнит, должно помнить. Но, похоже, ваш искусственный разум тормозит ваши естественные порывы и желания. Он занял в вашем теле довлеющую позицию управленца. А должно быть наоборот.

— Как, тело руководит разумом?

— Нет. Не совсем так… Ой, это так сложно! Я никогда не думала об этом в этом ключе… Вы задали мне сложную задачку, Ник!

— Вам так необходим контакт с моим телом? — подумав, спросил он.

— Мне бы лучше спалось в ваших объятиях, не скрою, — улыбнулась она своим ощущениям.

Он встал из-за стола, подошел к ней и протянул руку, ни слова не говоря.

Она сидела неподвижно и ждала. Он приобнял ее за талию одной рукой, другой подхватил под коленями и приподнял над столом. Она обвила его шею руками и прислонилась щекой к его шее, в которой пульсировала кровь.

Живой! Живой! Пронеслось у нее в голове.

Она прижалась сильнее к его торсу, но импульса желания от него не ощущала. Его сильные руки несли ее наверх. У нее замерло дыхание — неужели ей удалось его убедить? Что он намерен сделать? Как ответит ей на все ее откровения? Сердце забилось быстрее, и жар обдал все ее тело, но напряжение от неизвестности росло.

Он поднялся на второй этаж, прошел по длинному коридору на другой конец здания и занес ее к себе в спальню… Она внутренне ликовала! Но тут вдруг соскочила с его рук на пол и, бросив:

— Я не хочу насиловать твой разум! — выскочила из его комнаты и сбежала по лестнице вниз.

Он облегченно вздохнул, повалился на свою кровать и закрыл глаза.

Глава пятая

Она сидела на песчаном берегу уже который час. Он не пришел за ней, даже не послал за ней Джоя.

Вокруг была экваториальная ночь, шум волн освещала луна, совсем круглая и бело-желтая. Пенистые валуны тащили на себе вековую морскую мощь, и разум океана омывал собой мокрый песок прямо у нее под ногами. Ее не пугала возможность быть смытой водой в океан, ее вообще уже ничто не пугало. Ее накрыло теплотой доверия. К себе, к этому месту, к этому мужчине, о существовании которого всего несколько часов назад она ничего не знала. Но ей было тепло. Страсть, мгновенно вспыхнувшее в ней желание погасли, но не исчезли совсем из ее тела и разума. Они затаились, наподобие тихо тлеющего костерка, готовые в любой момент разгореться вновь большим костром.

Она понимала, что надежды на победу над искусственным разумом у нее нет. Она не оживит в нем человеческую струнку души, она не восстановит нейронные связи его чувств и эмоций, она не выведет его логический разум в область стихии непредсказуемого и интуитивного. Но она может общаться с ним на уровне тела — оно-то у него живое! Наверное, он будет проявлять странные реакции, его ум будет сопротивляться, он все будет комментировать и выдавать неприличные сентенции — да, все это может быть! Но если ей удастся общаться с ним помимо его разума, отделить разум его тела от разума интеллекта, то он сможет, наверное, полюбить ее тело? Клетками, нервами, благодаря смешению молекул выдыхаемого воздуха, электрическими импульсами прикосновений? Его тело сможет отвечать ей? В обход его логически выстроенных мыслей… Хорошо бы!

Но никакой уверенности в том, что он захочет пойти именно по этому пути, у нее нет. Он хочет сделать все наоборот, полюбить ее разумом, растопить свой или скорее навязанный ему искусственный интеллект, и заставить мозг функционировать по-человечески. И если это им удастся, то он готов к близости с ней… А если нет… То они расстанутся без малейших претензий друг к другу — так решил его логически выстроенный интеллект и задал ему этот протокол действий.

Моя задача — этот протокол в его гипер запрограммированном мозгу поменять на новый! Она не была уверена в том, что справится с задачей. Совладать с машинным разумом — этой задачки перед ней еще никто не ставил! Как, с чего начать? Дизертировать она даже и не пыталась.

Мне с ним тепло и уютно. Какая-то часть его тела-ума меня любит. Он привык обо мне заботиться, меня оберегать, кормить, согревать. Сколько месяцев я уже тут у него болтаюсь между сознанкой и несознанкой?

Она силилась вспомнить хотя бы число и месяц своего убийства в том мире. Но никак не могла припомнить точную дату визита к Пирамидам.

Ой, да я же могу посмотреть в интернете дату открытия Пирамид в Париже! Тогда я смогу определить, сколько времени я уже здесь нахожусь… Но зачем мне это? И к чему меня это знание приведет? Бередить воспоминания? Нет, не могу — я дала ему слово! Машинный разум обманывать опасно — он может заблокировать процесс возврата к человечности! Она была почти уверена в этом. Нужно действовать алгоритмами. Создать новый алгоритм действий, понять где, в каком виде его можно будет вписать в существующий алгоритм машины, в какую часть ДНК его мозга вставить, и перестроить полностью машинное програмирование на нужное мне…

— Не получится! — она вздрогнула, услышав совсем рядом с собой его голос. Он сел на песок рядом с ней, но примерно в полуметре от нее. Так, чтобы их тела не соприкасались. — Я пробовал уже создавать новые алгоритмы, я пробовал их вводить в ДНК моего мозга… Я — программист!

Она отпрянула от него, в ужасе догадавшись, с кем имеет дело.

— Да, вы правы! Я — опасный для человечества индивид! Но совсем не опасный для вас. Вам нечего со мной рядом опасаться. Я — вам не враг. Мы с вами в одной лодке. Мы оба — попавшиеся в сети машинного разума подопытные кролики. Вы — в меньшей степени, нежели я! Я с тех пор пошел дальше в своих исследованиях, и стал проводить опыты на себе… Увидев, чем все это закончилось в Париже… Так, хотя бы я сам себе могу навредить, не подставляя других людей…

— И навредили! Не только себе, но и мне! Зачем вы меня выкрали? Чтобы продолжать ставить на мне опыты? Вы знали, что я была Последней?

— Да, знал!

Она очень тяжело вздохнула, но почему-то, вместо того, чтобы убежать куда глаза глядят, подальше от этого монстра, она прильнула лицом к его плечу. Потерлась носом о его мускулистую руку, почувствовала жар в щеках, шелест удовольствия в животе и вполне конкретную пульсацию внизу живота.

Он дал ей возможность насладиться контактом тел. Она взяла его ладонь и положила на другую свою щеку, ощутив жар исходящего от него тепла.

— Вы горячий! — только и смогла сказать она.

— Вы мягкая и шелковистая! — ответил он.

— Ваша кожа пульсирует размеренно и четко!

— Ваш разум сбежал от страха в пятки!

— Ваш желудок доволен сегодняшним ужином!

— Ваш мочевой пузырь хочет уже давно испражниться…

Она громко расхохоталась. И вправду почувствовала сильный позыв внизу живота. Она вскочила на ноги и отбежала в сторону на несколько метров.

Он остановил ее:

— Не вздумайте зайти в воду! Ночью слишком сильный прибой! Присядьте там, я отвернусь.

Она послушко выполнила его команду и вернулась к нему.

Он продолжал сидеть отвернувшись.

Она погладила его волосы на макушке, провела рукой по длинной шее, спустилась по плечу. Он остановил ее руку своей ладонью. Взял ее ладонь в свою и притянул вниз, ей пришлось сесть рядом с ним.

— У тебя очень гладкая кожа на плече, ты много плаваешь в океане?

Он кивнул.

— Я останусь с тобой здесь, — она опять положила голову ему на плечо и ухом услышала биение его и ее сердца. Они бились ритмично и почти одинаково. Потом и вовсе выстроились в одно сердцебиение.

— Ты улавливаешь мои ритмы? — спросила она.

— Да, а разве это странно? — ответил он, разглядывая ее поднятое перед ним лицо.

— Обычные люди этого не умеют.

— Что не умеют?

— Подстраиваться под чужие ритмы.

— Ты мне не чужая.

— Только не говори мне, что ты нас соединил сознаниями?! — расхохоталась она, но тут же осеклась. — Сколько времени я тут нахожусь? Я имею в виду в сознанке и без?

— Я не хочу тебе этого говорить. Ты сбежишь или испугаешься. Или возненавидишь меня.

— Значит, ты проводил на мне и себе опыты?

— Ты уже согласилась на этот опыт. Сегодня.

— Нет, я имею в виду до моего пробуждения?

— Нет, я ничего не производил с твоим разумом в этот раз. Это было раньше, до Пирамид! — признался он.

— Ах, значит ты и встроил мне в голову этот код Пирамид?

— Ты можешь меня ненавидеть. Видишь, как быстро ты холодеешь ко мне. А ведь еще несколько часов назад ты хотела меня как мужчину, ничего обо мне не зная!

— Нет, я не холодею к тебе. Может, это и не логично, согласно твоему алгоритму, но я как была, так и осталась обычным человеком!

— Потому что я из тебя эту часть ДНК удалил!

— Когда???

— Несколько месяцев назад!

— Где???

— В моей клинике.

— У тебя есть клиника???

— Уже нет. Я ушел оттуда. Я все бросил. И занялся твоим выздоровлением.

— Ты ради меня приехал сюда, на берег Тихого океана?!

Он молча кивнул. Она привстала на корточках, приблизила его лицо руками и уперлась в его лоб своим лбом.

— Спасибо! — прошептала она чуть слышно.

Ей безумно хотелось прокоснуться к нему губами, понежиться возле его лица, но она чуть отвела назад голову:

— От тебя пахнет морской волной и ракушками, свежим ночным ветром и терпкими мексиканскими цветами в кадках твоего дома. Твое тело светится днем солнцем, а ночью луной, твоя кожа мягче лепестков лотуса, а глубина твоих глаз равна самой глубокой впадине Тихого океана. Твои руки могут сравниться по силе с упругими мышцами бугущей пумы, и по нежности с мягкостью шерсти пушистой дикой лисы. Твои стопы уверенны и устойчивы, как стволы деревьев на берегу океана, они способны выдержать любой ветер, любой ураган и выстоять в любую бурю. Твое сердце чувствует пульсацию вселенной, и отвечает взаимностью звездам!

— Хм…, — улыбнулся он. — Я тебя понял…