Бесплатный фрагмент - Кофе с молоком. Том 2

Вступление от автора

Приветствую. Рад представить Вам третью книгу литературного проекта «Ирбис» и приквел к одноименному роману — Том 2 «Кофе с молоком».

Это история о первой любви героя и его становлении как мужчины, рассказ о первых шагах в познании таинства мира женщин и превращении неопытного юноши в опасного соблазнителя. Так начинался путь Ирбиса.

Данная книга является художественным произведением, не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет и не пропагандирует их. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.

Литературный проект «Ирбис»:

1. Роман «Ирбис» (2014).

2. Роман «Кофе с молоком» Том 1. (2017).

3. Роман «Кофе с молоком» Том 2 (2017).

4. Роман «Кофе с молоком» Том 3 (пишется)

5. Роман «Кофе с молоком» Том 4 (пишется)

6. Роман «Крым».

7. Роман «Ганаш».

8. Роман «Пандора».

9. Роман «Пакистанский квартал».

10. Роман «Ночь в Венеции».

11. Роман «Дневник майора Брилова».

12. Роман «Сирийский связной».

13. Роман «Три дня в Барселоне».

14. Роман «Операция „Блэк Джэк“».

15. Роман «Первый».

16. Роман «Воспитание страсти» (продолжение романа «Ирбис»).

Глава 1 «Дороги, которые мы выбираем»

Люди не влюбляются в других людей.

Они любят их образы, которые сами создают в своём сознании.

В этом вся проблема — образы и реальные люди редко совпадают.

Декабрь 1978 — январь 1979 года. СССР, город Ленинград

Зима в тот год выдалась невероятно холодной. Стояли аномальные морозы. Днём выйти на улицу без шапки и тёплых перчаток было невозможно, но даже они не спасали. Лицо и руки коченели на ледяном ветру. Прохожие, обмотанные шарфами, в натянутых до ушей шапках, передвигались перебежками, стараясь как можно быстрее спуститься в метро или спрятаться в ближайшем магазине, чтобы обогреться. В точках общественного питания и кафетериях царил аншлаг. В том же «Сайгоне», и в обычные дни полном посетителей, было не протолкнуться от желающих согреться чашкой горячего крепкого кофе. Ночью температура опускалась до минус тридцати. Электрические сети не выдерживали перегрузок, случались аварии, оставлявшие без света целые районы. Во многих домах от холода лопались батареи. Везде все только и говорили, что о морозах: в студенческой столовой, в библиотеке, в общежитии, в кафе и закусочных, в метро, и даже на тренировке по боксу.

В этом ледяном аду я сгорал от лихорадки, совершенно не чувствуя холода. Меня постоянно трясло от жара. Потеряв аппетит и лишившись сна, я пребывал в том же безумном состоянии, что и прошлым летом, с одним существенным отличием — в этот раз надежды не было, только глухая тоска и безнадежность. Я не знал, что теперь делать и как всё исправить, а главное — не понимал, в чём виноват перед Таней, и почему она так поступила со мной.

В юные годы люди склонны воспринимать происходящее с ними особенно остро и впадать в крайности. Для них есть лишь два цвета — чёрный и белый, только по мере взросления появляется способность видеть всё разнообразие палитры жизни. Надрыв первых разочарований ранит с особенной силой, а иногда, из-за отсутствия опыта, вызывает ложное ощущение безысходности и толкает на необдуманные поступки, часто имеющие печальные последствия. Нечто подобное тогда происходило и со мной. Я сходил с ума от переживаний и не представлял, как буду жить без Тани. Навязчивая и маниакальная тяга овладела сознанием, хотелось бросить всё, наплевать на гордость и бежать в Биржевой переулок.

Любящий человек, будучи униженным и преданным своим спутником, часто совершает типичную и роковую ошибку: вместо того, чтобы осознать случившееся и прекратить бесперспективные отношения, он возвращается, словно побитая собака. Первым идёт на примирение, теряя всякое самоуважение и показывая свою слабость. Как мотылек летит на отблески пламени, стараясь любой ценой вернуть объект обожания, не понимая, что тем самым только ухудшает своё положение, и невольно поощряет обидчика продолжать действовать с ним тем же образом, что и ранее. Я тогда чуть не совершил эту ошибку, лишь невероятным усилием воли смог удержать себя от необдуманного шага.

Наступившая через неделю зимняя сессия стала спасением от душевных мук. Я с усердием перечитывал конспекты лекций и штудировал учебники, готовясь к каждому зачёту так, словно он был главным и решающим событием всей жизни, от которого зависело моё будущее. Днями и ночами не выходил из комнаты, посвящая себя подготовке.

Однако отвлечься надолго не получилось, крайним зачётом шла «общая и специальная психология». Встреча с Таней была неизбежна. До Нового года оставалось всего несколько дней, и в моей душе забрезжила нелепая надежда: она непременно извинится и предложит встретить праздник вместе, как и планировали. Никаких веских причин так думать не было, однако, эта мысль всецело овладела моим разумом и не подвергалась сомнениям.

Ночью перед зачётом я не спал. В возбуждённом состоянии нервно ходил по комнате из угла в угол, размышляя о предстоящей встрече с Таней, репетируя свои действия, вплоть до каждого слова и выражения лица (тренировался перед зеркалом). Твёрдо решил, что даже виду не покажу, что соскучился: «Она виновата, ей и начинать разговор. Попросит прощения, немного потяну, и соглашусь». Как только стало светать, принял душ, надушился, надел костюм с галстуком и отправился в университет.

На месте был уже за два часа до начала зачёта. Специально приехал раньше, чтобы зайти первым и приватно переговорить с Таней, вернее дать ей возможность извиниться без посторонних глаз. Наивный фантазёр, я представлял себе самые разные варианты развития событий: от немедленного примирения со страстным поцелуем прямо в аудитории до грандиозного скандала. Но произошло то, о чём даже и подумать не мог. Она просто не пришла, её заменил другой преподаватель. Заглянув в свои записи, он сообщил, что мне поставили зачёт «автоматом», и выпроводил в коридор. Усмешка судьбы над глупыми фантазиями. Разбитый и подавленный, вернулся домой. Надежда исчезла. Новый тысяча девятьсот семьдесят девятый год я встретил без Тани.

***

В январе, получив по большей части дисциплин экзамен «автоматом», я досрочно закончил сессию и решил отметить это событие. Тем более была возможность, деньги, отложенные на совместное празднование и каникулы, остались нетронуты. Пришло время их тратить. Днём отправился в комиссионный магазин, купил подержанный черно-белый телевизор, старый письменный стол, книжный шкаф, и кушетку, чтобы обставить свою комнату в общежитии. К тому моменту, я уже успел сделать там небольшой ремонт: побелил потолок, поклеил на стены новые обои, утеплил окно, и перевёз половину своей личной библиотеки, гири и боксерский мешок.

Вечером устроил себе праздничный ужин в ресторане «Метрополь». Проходя через очередь ожидающих свободного столика, я вспомнил, как впервые оказался здесь с Таней, и невольно улыбнулся. Швейцар, некогда грозный неприятель, сконфузивший меня во время свидания, а теперь — хороший знакомый, поздоровался и пропустил внутрь. Отблагодарив его, я оставил верхнюю одежду в гардеробе и проследовал в зал. Там играла музыка. Несколько пар танцевали.

— Дмитрий Николаевич, рад видеть, — приветствовал администратор. — Прошу, ваш столик. Изволите чего сразу или обдумаете? Сейчас подойдёт официант.

— Подумаю немного.

— Вы сегодня один? Татьяны Владимировны не будет? — неожиданно спросил он.

— Нет, — смутился я. — Она в Москве, по работе.

— Ах, вот оно что! А я уже волновался, не обиделась ли. Раньше постоянно у нас бывала, а теперь уже больше двух недель не заходит.

— Скоро вернётся.

— Приятного вечера.

Отужинав осетриной, запечённой в сметанном соусе, и салатом «Метрополь», я заказал крепкий кофе с горячим молоком и десерт — пломбир с шоколадным кремом и печеньем. Медленно потягивая обжигающее эспрессо, разглядывал пёструю публику, собравшуюся в этот вечер в ресторане. Гости прибывали и прибывали. Вскоре все столики оказались заняты парами или компаниями, лишь я ужинал в одиночестве.

Мрачное настроение не исправил даже праздничный выход. Непринужденная атмосфера и общая весёлость мне не передались, ощущение полной безысходности только усилилось. «Пора назад», — решил я, и уже собрался просить счет, когда меня окликнул знакомый голос.

— Какие люди! — это был Миша Левинсон, мой давний приятель, тот, что помог с подарками для Тани. После школы он не стал поступать в университет. Устроился работать сторожем, вернее лишь официально числился им, а в действительности занимался фарцовкой и неплохо преуспевал в этом деле.

Пару слов уделю рассказу о моём приятеле, чтобы стал понятен ход дальнейшей беседы. Это был невысокий, худощавый юноша, с непомерно большой головой, сильно контрастировавшей со щуплым телом. Широкий лоб, ясный выразительный взгляд и грамотная красивая речь свидетельствовали об уме и начитанности. Одевался он модно, во всё заграничное, как и было положено фарцовщику. Будучи от рождения физически неразвитым и слабым, Левинсон между тем отличался задорностью характера, смекалкой и невероятной юркостью. Он славился тем, что мог достать всё, что угодно, и обладал невероятной способностью находить выгоду в любом, казалось бы, даже самом бесполезном занятии. Первые свои мероприятия, Миша затеял ещё в школе, скупал у колхозников яблоки и сливы, а затем перепродавал на рынке с прибылью. Это был делец от рождения.

Я привстал, поприветствовал его и пригласил за столик:

— Присаживайся.

— Не помешаю?

— Нет.

— На минутку, — согласился он. — Я тут с компанией, самому неудобно надолго отлучаться. Случайно заметил тебя и решил подойти. Да и ты, наверное, не один? Где твоя роскошная дама? Она осталась довольна презентами?

— Сегодня один, — сухо ответил я.

Заметив моё настроение, он сменил тему:

— Наслышан! Наслышан о твоём подвиге. Один против толпы. Говорят, их было человек десять — двенадцать? Геракл! Давид!

— Слухи явно преувеличены. Не больше шести, да и то часть разбежалась.

— Неважно. Там один «Кабан» только чего стоит!

— Такой толстый?

— Да.

— Знаком?

— Так, визуально, он вроде с области, с этого… Как его? С Бокситогорска. Он же «контуженый», — Левинсон покрутил пальцем у виска.

— В смысле?

— Натуральный псих! С детства на учёте в психиатрическом диспансере. Постоянно хвастается: «Покалечу кого захочу, и ничего мне не будет. Я дурак, у меня справка есть». Вдобавок к этому почти всегда «вмазанный» ходит, ни дня без «ханки».

— Всё понятно, — я вспомнил неадекватный вид толстяка. — То-то он тогда так странно себя вёл: лез напролом, пропускал удары, но не реагировал, словно не чувствовал боли.

— Да, это всё от «ханки». Многие вздохнули спокойно, когда его забрала милиция.

— Забрала?! — удивился я.

— Да. Он же с той троицей прохожих по ночам грабил, так что теперь не скоро вернётся в город, если вообще вернётся. Соседи, услышав шум драки, вызвали наряд. Ты, как я понимаю, успел сделать ноги, а они нет. Установили личности, и оказалось, вся компания числится в розыске.

— Да, успел, — подтвердил я и улыбнулся, вспомнив, что милицию тайком вызвала Надя.

— Кстати, я тебя обыскался, — заметил Миша. — Где пропадал?!

— К сессии готовился, жил отшельником в общаге.

— Так я и туда заходил, стучал, дверь никто не открыл.

— Не хотел никого видеть. Зачем искал?

— Дело есть, — он перешёл на шёпот, интонация голоса сделалась опасливой.

— Говори.

— Давай сначала выпьем за встречу? — предложил Левинсон и, не дожидаясь ответа, окликнул проходящего мимо официанта:

— «Наири» есть?

Тот кивнул.

— Принесите, пожалуйста, два по сто и лимончик дольками.

Выпив рюмку коньяка, он продолжил:

— Ты кем работаешь, грузчиком?

— Подрабатываю, а так учусь на юридическом… Откуда знаешь?

— Неважно. Есть не пыльная работёнка и по твоему профилю. Вознаграждение шикарное. За пару часов будешь иметь месячную зарплату, и учёбе не помешает.

— Что за работа? — осторожно поинтересовался я.

— Мне охранник нужен. Ходить на сделки, стоять в сторонке, в случае чего страховать. Как тебе?

— Охранник?! — удивился я. — Зачем? От кого охранять? Если от дружинников, я пас.

— Да причём тут они?! С милицией как раз «рабочие отношения». Защита требуется от «гопников» и клиентов-кидал.

— Фарцовка джинсой стала опасной? — усмехнулся я.

— Нет, я вышел на новый уровень, — серьезно ответил он и замолчал, видимо размышляя, посвящать меня в детали или нет. Потом наклонился и прошептал на ухо. — «Гринами» торгую.

— Чем?

— Валютой, — Левинсон оглянулся, не подслушивает ли кто, и предложил. — Давай выйдем, покурим, здесь такие вещи лучше не обсуждать.

— Пошли.

Предупредив официанта, чтобы столик оставили за мной, я последовал за Мишей на улицу. Он уже успел перебежать на противоположную сторону проспекта.

— У входа курить неудобно? — в шутку спросил я, догнав его.

— Там много лишних ушей. Надеюсь, всё, что сейчас скажу, останется между нами, — он нервно защёлкал зажигалкой.

— Не вопрос. Ты же знаешь меня.

— Знаю, поэтому и обратился, — Левинсон затянулся сигаретой и протянул пачку «Мальборо», предлагая угоститься. — Куришь?

— Нет.

— Правильно. Никак не могу бросить с этими нервами. Дело такое, я накопил небольшой капитал, завёл нужные связи, появилась возможность выйти на неплохие обороты, только работай. Но не всё так просто, как хотелось бы. Большие деньги — большие риски. По милиции вопрос решаем, это всё, что тебе надо знать. Проблема в постоянных «кидках». За месяц у меня трижды отбирали выручку. «Гопота» с окраин. Слышал о «люберах»?

— Да.

— У нас свои последователи. Борцы социализма…, — он глухо выругался, чего раньше я за ним никогда не замечал.

— Как они узнают, что у тебя деньги?

— Под видом подставных клиентов или просто слежка. Точно не знаю. Никто серьезный за ними не стоит, так, глупость и отвага, но между тем проблемы они доставляют большие. Недавно один «валютчик» отказался отдавать выручку, избили так, что места живого нет. Сейчас все заводят себе охрану или ходят группами. Мне работать не с кем, да и нет желания делиться «выходами». Вспомнил тебя. Ты же боксёр. Ещё эта история с дракой. Подумал, лучшего кандидата не найти.

— Понял, — сухо ответил я, озадаченный услышанным. Для студента юрфака, мечтающего о службе в прокуратуре или КГБ, сам факт знакомства с фарцовщиком мог стать компрометирующим, а тут ещё валюта — подсудное дело в те годы.

— Чего так напрягся? — усмехнулся Миша.

— Не боишься, что расстреляют, как Рокотова?

— Он на слишком большие обороты поднялся! Да и ситуация там была сам знаешь какая. Политика! Не повезло! Я тебе предлагаю в стороне постоять, чтобы подстраховал, в руках деньги держать не надо.

— Подумаю.

— Думай быстрее. Ждать долго не могу. За пару часов в день готов платить пятьдесят рублей. Не согласишься, буду искать дальше. Обмозгуй и определись. Пошли обратно, холод собачий, я уже продрог до костей.

Вернувшись за столик, мы заказали ещё коньяка, чтобы согреться. Миша записал на салфетке свой номер телефона:

— Завтра жду звонка.

— Хорошо.

— Дима, рад был видеть. Пойду, а то моя компания уже заждалась, — попрощался он.

Оставшись один, я несколько раз покрутил в руке салфетку, внимательно разглядывая аккуратно выведенные цифры и рассуждая: «Предложение действительно заманчивое. За ночную смену грузчиком я получаю всего пятнадцать рублей, а тут пятьдесят за раз и ничего не делая. Лёгкие деньги! При таком заработке я бы смог устроить жизнь с Таней и удовлетворять все её потребности без ущерба для отношений. Но риск! Чтобы Левинсон не говорил о связях и как бы ни хвалился, гарантий нет. Тем более друзья мы не близкие, можно даже сказать, так, обычные знакомые. В школе учились в параллели, во дворе общались, как все. Миша сам по себе человек не плохой, даже положительный, но насколько я могу доверять ему? То-то и оно! Риск быть скомпрометированным и попрощаться с мечтой о карьере следователя слишком велик. Всё же стоит отказать ему».

Разогретый коньяком, я захотел выпить ещё, но в этот раз решил взять водки, заказал сразу пол-литра. Надо сказать, что до знакомства с Таней, я практически не прикасался к спиртному, лишь раз пил пиво, и то одну кружку после выпускного. С ней же попробовал многое, но до водки очередь пока не доходила. Вот, настало время это исправить.

Официант быстро принёс запотевший графин ледяной водки и закуску: зернистую икру, осетровый балык и салат из креветок. Первая стопка обожгла горло, откашлялся и закусил икрой, чтобы перебить горечь. Вторая зашла чуть легче. По телу разлилось тепло. Щёки загорели. Поняв, что пить водку в чистом виде не моё, заказал холодного соку. Хотелось получать удовольствие, а не морщиться от горечи. Получилось то, что надо. Вообще не чувствуешь алкоголь, но с каждым новым глотком приятное расслабление и весёлость. Я так увлёкся, что потерял контроль и меньше чем за час выпил все пол-литра.

Опьянение пришло резко, словно провалился в воду. Я вдруг ощутил, что ещё немного и просто не хватит сил встать, свалюсь и усну прямо здесь. Надо было скорее возвращаться домой, чтобы не попасть в конфуз. Расплатился за ужин и шаткой походкой направился в гардероб. Наспех накинув пальто, вышел на улицу.

Проходя мимо швейцара, хотел попрощаться, но вместо слов получился лишь несвязный набор звуков. Тот улыбнулся и помог дойти до такси. Ощущения были странные, всё понимая и осознавая, я при этом потерял всякий контроль над речью и телом. С трудом сел в машину и еле выговорил адрес родителей.

Спустя четверть часа уже был у подъезда дома. За время поездки я совсем разомлел от работающей в салоне печки и теперь еле держался на ногах. О том, чтобы появляться в таком виде у родителей, не было и речи. Развернувшись, отправился в общежитие. Идти ночью при таком лютом морозе даже для трезвого не лучшая идея, но я уже ничего не соображал. Дальше — провал памяти.

Пришёл в себя на набережной Макарова, прямо напротив Таниного дома. Как очутился, здесь, не помнил. В окнах знакомой квартиры темно, в мастерской тоже нет света. «Ещё не вернулась из Москвы», — сообразил я. — «Получается, Новый год она там встретила». Побродив немного по набережной, остановился у фонаря и уставился на замёрзшую Малую Неву. В ярких лучах искрились пушистые снежинки, покрывая реку мягким белым одеялом. Несколько минут с тоской вглядывался вдаль, вспоминая, что по вечерам, после ужина в ресторане, мы часто гуляли тут с Таней и смотрели на реку. Иногда стояли так больше часа, держась за руки, в абсолютной тишине. Нам было хорошо и уютно даже без слов. Иногда я читал стихи Блока, особенно её любимые: «Ночь, улица, фонарь, аптека…».

Чувствуя усталость, присел на скамейку, чтобы немного отдохнуть и затем продолжить путь. Закрыл глаза и засопел…

Проснулся от громкого крика и встряски. Открыв глаза, увидел мужчину лет тридцати в дублёнке и ондатровой шапке, по виду водитель, рядом у обочины машина с включёнными фарами и светящимся оранжевым плафоном на крыше.

— Парень, ты чего?! Просыпайся! — он с силой тормошил меня, схватив за воротник, и бил по щекам.

— Что…? Где…? — забормотал я, удивлённо озираясь и пытаясь понять, что происходит.

— Сдурел спать на улице в такую погоду?! Ночью! Ещё и расстегнутый! Околеешь! Идти можешь?

Оказалось, что выйдя из ресторана, я забыл застегнуть пальто, и надеть перчатки. Так и ходил по стуже нараспашку. Руки от мороза окоченели, кожа на губах и пальцах потрескалась до крови, горло саднило от обжигающего холодного воздуха.

— Я… Извините… Спасибо, — попытался встать, но не смог.

— Да ты набрался, старичок! — таксист приподнял меня и, обхватив под руку, потащил к машине.

— Ноги не слушаются, — виновато объяснил я. — Извините.

— Не менжуй! Прорвёмся, — дотащив до такси, он усадил меня внутрь и сам запрыгнул на переднее сиденье.

В салоне было тепло. Жаркий воздух приятно окутал обмёрзшее лицо.

— Ну ты и выдал! Тебя как зовут? Студент? — смеясь, спросил таксист.

— Дмитри-и-ий, — с трудом выговорил я, стуча зубами, и кивнул. — Студ-д-дент-т-т.

— Что, сессию отмечал?

— Да-да-да…

— Понятное дело. Много выпил? — поинтересовался тот.

— Пол-литра.

— Винца?

— Нет-т-т, водки, — вздохнув, ответил я.

— Один пил?

— Д-д-да…

— Могёшь! — одобрительно воскликнул тот. — Не евши, наверное? Пол-литра любого с ног свалят, если без закуси… Чего пешком попёрся в такую погоду, на ночь глядя? Такси бы взял! Что всю стипендию пропил? Ладно, куда тебе?

Совсем недавно я ещё горевал и жаловался на неблагосклонность судьбы, но теперь был безмерно благодарен провидению за счастливое спасение. Только сейчас я осознал всю серьезность произошедшего: «Пьяная выходка чуть не стоила мне жизни. Если бы не этот таксист, точно бы замёрз. Утром дворник нашёл бы бездыханное тело и вызвал милицию. Они бы установили личность, сообщили родителям и в университет. Как глупо и нелепо могло всё закончиться, оборваться на самом старте».

С таксистом действительно повезло. Этот добрый человек спас меня, напоил крепким горячим чаем и отвёз до общежития, решительно отказавшись брать плату. Я часто вспоминаю о нём и жалею что, тогда не спросил ни его имени, ни фамилии.

***

Ночное приключение не прошло без последствий. Наутро я почувствовал ломоту в теле и озноб. Запершило горло. Заболел. Пришлось вернуться домой к родителям, чтобы было кому присмотреть за мной. Несколько дней пролежал с высокой температурой. Постоянно пил лекарства, травяные настои и делал ингаляции. Постепенно начал приходить в себя, горячка спала, но врач запретил в течение недели выходить из дома, прописав постельный режим. Родители усиленно откармливали меня, покупая килограммами мандарины, апельсины и лимоны.

В один из вечеров, после ужина, я пил чай в кругу домашних у телевизора. Показывали кинокомедию Леонида Гайдая «Деловые люди», снятую по мотивам рассказов О. Генри. Фильм состоит из трёх новелл: две комедийные и одна драматическая. Последняя произвела на меня настолько сильное впечатление, что я тут же отыскал в библиотеке отца книгу американского писателя и с жадностью прочитал рассказ «Дороги, которые мы выбираем» несколько раз подряд, словно меломан, прокручивающий понравившуюся песню снова и снова.

Сюжет прост. Дикий Запад. Трое бандитов грабят почтовый экспресс. Одного из них застрелили, двум другим, Бобу Тидболу и Додсону по кличке «Акула», удаётся скрыться с добычей. Лошадь Тидбола поскальзывается и ломает ногу. Он предлагает Додсону погрузить добычу на его коня по кличке Боливар и дальше ехать на нём, но тот убивает своего друга, произнеся фразу: «Боливар выдохся. Он не выдержит двоих». В финале становится ясно, что всё это всего лишь приснилось главе маклерской конторы Додсону, заснувшему в кресле. Разбуженный помощником, он узнаёт, что с просьбой об отсрочке платежа пришёл его старый друг. Додсон отказывает в помощи, отвечая: «Боливар не выдержит двоих». Этот незамысловатый рассказ о реалиях Дикого Запада, невероятно поражал своей реалистичностью и трагичностью момента выбора.

В этот же вечер мне на глаза попалась стопка листов, прошитых нитками. Это были перепечатки первых книг Карлоса Кастанеды: «Учение дона Хуана: Путь знания индейцев яки», «Путешествие в Икстлан» и других. В СССР Кастанеда появился в середине 70-х годов в форме таких самиздатных текстов и распространялся нелегально через знакомых и фарцовщиков, официально его начали печатать только в 90-ые годы XX века в киевском издательстве «София». Я одолжил их у Тани примерно за неделю до расставания, и совсем забыл об этом.

Усевшись в кресло, принялся за чтение. Страница бежала за страницей. Книги читались легко и затягивали. Мистические образы представали перед глазами: пустыня, встреча с индейцем доном Хуаном, обучение героя тайным знаниям, методика расширения сознания, кактус пейот, шаманизм, точки сборки, путь Воина… Многое было непонятно, вызывало интерес. Я делал закладки, а самые интересные моменты даже конспектировал на отдельный листок. Даже сейчас помню наизусть девять наиболее понравившихся высказываний, ставших моими личными принципами.

Высказывания Кастанеды

1. Учение оказывается всегда не тем, чего от него ожидают.

2. Любой путь — лишь один из миллиона возможных путей. Поэтому воин всегда должен помнить, что путь — это только путь; если он чувствует, что это ему не по душе, он должен оставить его любой ценой.

3. То, что воин называет волей, есть сила внутри нас самих. Это не мысль, не предмет, не желание. Воля — это то, что заставляет воина побеждать, когда его рассудок говорит ему, что он повержен. Воля — это то, что делает его неуязвимым.

4. Пока человек чувствует, что наиболее важное и значительное явление в мире — это его персона, он никогда не сможет по-настоящему ощутить окружающий мир.

5. Жалость к себе несовместима с силой.

6. Восприятие — это всё. Изменится оно — изменится сам мир.

7. Воин ни перед кем не опускает голову, но в то же время он никому не позволяет опускать голову перед ним.

8. Быть воином — это бесконечная битва, которая будет длиться до последнего момента. Никто не рождается воином, точно так же, как никто не рождается обычным человеком. Мы сами себя делаем тем или другим.

9. Один из принципов воина заключается в том, чтобы никому и ничему не давать воздействовать на себя, и поэтому воин может видеть хоть самого дьявола, но по нему этого никогда не скажешь. Контроль воина должен быть безупречным. Безупречность — это делать лучшее, что можешь, во всем, во что ты вовлечен.

Практически без перерыва на сон я читал всю ночь и весь следующий день, до темноты, пока не упал без сил на кровать.

***

Проснувшись утром, вдруг вспомнил, что совсем забыл о предложении Миши Левинсона, а ведь обещал позвонить и дать ответ. Найдя салфетку с номером телефона, набрал:

— Привет. Это Дима.

— Привет, — ответил тот недовольным голосом. — А я уже думал, ты решил отказаться и уже не позвонишь. Неделя прошла.

— Извини. Болел.

— Понятно. Сейчас-то здоров?

— Да. Если всё в силе, согласен и готов начать.

— Не по телефону! Давай встретимся, обговорим. Как у тебя со временем? В обед сможешь?

— Где?

— Знаешь гостиницу «Москва» на Невском? Там кафетерий…

— «Сайгон»?

— Да.

— Знаю.

— В четырнадцать часов.

— Договорились.

В «Сайгоне» я был уже с полудня. Пришёл раньше, чтобы насладиться обстановкой. С декабря не заходил в кафе и изрядно соскучился по нему. Тут всё было, как всегда: накурено, полно посетителей и вкусно пахло свежим кофе. В помещении стоял дикий гул от разговоров и царило постоянное движение. Мне нравилась эта суета, как ни странно вызывавшая состояние уюта.

Пока пил кофе, поймал себя на мысли, что сегодня проснулся совсем другим человеком. Ясное сознание и абсолютное спокойствие. Знания, почерпнутые из книг Кастанеды, оказали на меня благотворное влияние. Жалость к себе и обида на Таню исчезли, словно их и не было. «Воин не сожалеет, а действует», — решил я.

Миша вошёл в кафе ровно в четырнадцать часов, с небольшим чёрным дипломатом в руках. Заказав кофе и бутерброды с колбасой, он взял стул и сел рядом:

— Чего не в буфете?

— Люблю пить кофе и смотреть в окно, — ответил я, тихо добавив. — Тут удобнее говорить, меньше посторонних.

Он кивнул, с аппетитом кусая бутерброд:

— Ничего не ел с утра.

— Чего так?

— Работа! А вообще я рад, что ты позвонил. У меня такие возможности открылись. Ух! Но одному никак.

— Я готов. Когда начнём?

— Доем и в путь.

— Давай тогда ещё раз проговорим условия, — предложил я. — Моя роль сводится к тому, чтобы сопровождать и охранять тебя, правильно?

— Да, но на расстоянии. Присутствовать на сделке не надо, клиенты слишком опасливы. Будешь наблюдать со стороны и, если что, придёшь на помощь.

— За день может быть несколько сделок. Рискую я на каждой, и ты зарабатываешь с каждой, справедливой будет сдельная оплата по тридцать рублей.

Миша не стал торговаться и спорить, согласился без обсуждений, ему были нужны мои услуги, и прибыль позволяла их щедро оплачивать.

Когда-то он начинал с малого, выменивал у иностранцев заграничные вещи на чёрную икру и армянский коньяк. Постепенно обрастал связями, изучал теневой рынок, находил выходы на моряков и дипработников, налаживая систему покупки и сбыта дефицита. В итоге поднялся до вершины фарцовки, став «валютчиком». Здесь зарабатывали сумасшедшие деньги. В те годы свободного хождения в стране валюта не имела. Иностранные туристы должны были менять её по официальному заниженному курсу. Выгоднее было пойти к валютчикам, дававшим рыночною стоимость. То же самое касалось граждан СССР. Одни хотели приобрести запас долларов, чтобы купить что-то во время командировки за границей. Другие, вернувшиеся из заграничной поездки, — обменять их на советские рубли. Сделать это легально они не могли, так как вся валюта подлежала обязательно сдаче в отделения Внешторгбанка, где вместо неё выдавали специальные чеки, которые принимались в качестве оплаты только в сети комиссионных магазинов «Берёзка». Спрос рождал предложение.

Выйдя из «Сайгона», мы взяли такси и отправились на «Галёру». В Ленинграде валюту меняли в основном там, в галерее универмага «Гостиный Двор». Внутри разделились. Я со стороны наблюдал за Мишей, а он общался с клиентами. Спустя три часа, Левинсон знаком показал мне идти к выходу. На улице встретились. Оказалось, что работа на сегодня закончена. Всего за полдня я заработал девяносто рублей.

***

Теперь каждый день мы отправлялись на «Галёру». Миша общался с клиентами и проворачивал сделки, а я страховал, приглядывая за ним со стороны. Иногда встречи назначали в других местах города: переходах метро, кафе, кинотеатрах и барах гостиниц. Я всегда был на чеку, в кармане пальто на случай, если придётся драться, носил кастет, однажды уже выручивший меня. Однако он так ни разу и не понадобился. Неделя заканчивалась без происшествий.

Встречи обычно назначались на вторую половину дня, не раньше обеда. Поэтому я сильно удивился, когда рано утром в пятницу Миша разбудил меня телефонным звонком и взволнованным голосом попросил как можно быстрее приехать. Оказалось, появился клиент, которому срочно надо поменять крупную сумму. Завтра он уже уезжает в загранкомандировку и готов на любые условия. Миша с ним лично не знаком, тот обратился впервые, хоть и по рекомендации, но с большой суммой, что для первого раза уже было подозрительно.

Встречу назначили не на привычной «Галёре» и не вблизи гостиниц, а в парке имени Кирова (том самом, где гулял с Таней). Место отдалённое, время раннее — всё это вызывало дополнительные опасения. Я предусмотрительно оделся по-спортивному и на всякий случай взял с собой нунчаки, купленные ещё в декабре у того же мастера, что делал кастет. До этого момента я использовал их лишь в домашних тренировках на координацию.

На 70-ые и 80-ые годы XX века пришёлся пик мировой популярности легендарного мастера восточных единоборств и актера Брюса Ли. В нашей стране его фильмы не попали в официальные показы кинотеатров и на телевидение, их смотрели в подпольных видеосалонах и дома на видеомагнитофонах, что только подогревало интерес. Вместе с Брюс Ли в СССР пришла мода на запрещённое каратэ и Восточную культуру. В картинах «Кулак ярости», «Возвращение дракона» и «Выход дракона» он сражался при помощи нунчак. Немудрено, что мальчишки, увлечённые образом героя, принялись мастерить самодельные нунчаки, чтобы походить на великого мастера. Позже они станут грозным оружием молодёжных банд и будут часто применяться в уличных драках.

В этот раз я ни на минуту не отходил от Миши: не только сопровождал его до парка, но остался и на саму сделку. Клиент, элегантный седовласый мужчина средних лет в кашемировом пальто, судя по манерам и речи, дипломатический работник, тоже появился с сопровождающим. Всё заняло несколько минут. Пересчитав деньги, стороны разошлись.

Обратно мы возвращались со всеми возможными мерами предосторожности: петляли от улицы к улице, делали круги через проходные подъезды и дворы, останавливались, проверяя, нет ли слежки. Напряжение было колоссальным. Миша крепко сжимал в руках сумку с деньгами, ни на секунду не ослабляя хватки, а я с подозрением вглядывался в каждого прохожего, постоянно ожидая подвоха. Только оказавшись на Васильевском острове, немного успокоились, места тут знакомые. Перейдя через мост Ломоносова, совсем расслабились, ещё немного и в безопасности — Миша снимал квартиру на Лиговском проспекте.

Когда шли по улице Рубинштейна, по дороге промчался легковой «Мерседес», похожий на тот, что я видел прошлым летом. Пытаясь разглядеть пассажиров, я остановился, а Миша прошёл вперёд и повернул во двор. В этот момент мимо пробежал какой-то парень в красной шапке и тоже резко свернул в проходную арку. Тут же раздались крики:

— Дима! Помоги!

Я бросился следом и увидел Мишу, лежащего на земле, лицо его было в крови. Парень в красной шапке бежал уже по противоположной стороне двора с Мишиной сумкой.

— С*ка! Дима, держи его! Сумка! Не упусти! — надрывно кричал Левинсон.

— Жди здесь! — приказал я и погнался за красной шапкой.

Пытаясь оторваться, он петлял по дворам-колодцам. Их в этом районе города целая вереница. Если ориентироваться на месте, можно пройти несколько кварталов, даже не выходя на улицу. Я бежал изо всех сил, с каждой минутой сокращая дистанцию, а красная шапка напротив начал выдыхаться: тяжело дышал и постепенно замедлял скорость. Наконец, он свернул в глухой двор и оказался в западне. Пометавшись из стороны в сторону и убедившись, что другого выхода нет, красная шапка повернулся и недобро оскалился передним рядом золотых коронок. Только сейчас я увидел, что это был мужчина за тридцать лет, может и старше, а ведь сначала я принял его за ровесника. Хотя по бледному землистому лицу, изъеденному оспой, с впалыми щеками и нездорово горящими глазами трудно было понять реальный возраст. Он смотрел таким странным взглядом, что мне стало не по себе. Позже по этим внешним признакам я научусь безошибочно определять наркоманов.

Тяжело дыша, красная шапка шагнул в мою сторону и с угрозой выкрикнул:

— Уйди с дороги! — голос у него был неприятный и хриплый, как у заядлых курильщиков.

— Сумку верни, — потребовал я.

— Назад! Щегол, порежу! — сплюнув, прохрипел он и вытащил из кармана нож. Щёлкнуло откидное лезвие, обнажив клинок.

Меня словно окатило ведром ледяной воды. По спине волной пробежали мурашки. От страха заныло в животе. В первое мгновение я даже попятился назад, но тут вспомнил, что тоже вооружен. Растерянность сменилась решительностью. Выхватив нунчаки из внутреннего кармана куртки, принялся размахивать ими, вращая из стороны в сторону и делая постоянные перехваты, чтобы противник не смог их выбить. Он, правда и не думал об этом, лишь застыл в изумлении:

— Чё за ху*ня?

Резким ударом с замахом перебил руку, выбив нож, и тут же по инерции снизу вверх нанёс нокаутирующий удар нунчакой в подбородок. Красная шапка дёрнулся, осел и рухнул на землю. Забрав сумку, я рванул обратно, опасаясь, что рядом могут быть его сообщники.

По пути назад, с досадой отметил, что надо было допросить красную шапку и выяснить, от кого он узнал о сделке, и как выследил нас.

Миша, ещё издали заметив меня, бросился на встречу:

— Догнал?! Всё на месте?! — Левинсон раскрыл сумку и принялся пересчитывать купюры. — Он ничего не взял?

— Не успел. Спрячь! Увидит кто!

— Спасибо. Дима, спасибо…, — он чуть не плакал.

— У тебя лицо в крови, вытри. Есть платок?

— Да, сейчас, — пролепетал Левинсон, судорожно сжимая в руках сумку.

— Пошли. Здесь оставаться не безопасно.

Всю дорогу до дома Миша благодарил меня без остановки. Когда зашли в квартиру, он прямо в прихожей снова пересчитал деньги и, убедившись, что ничего не пропало, рухнул на табуретку, с облегчением выдохнув:

— Всё на месте!

— Я же говорил!

Левинсон отсчитал несколько купюр:

— Спасибо, Дима, спас меня. Бери, это твоя доля.

— Здесь пятьсот рублей! — удивленно воскликнул я. — Слишком много!

— Всё честно, если бы не ты, я бы потерял всё! В долг взял у серьезных людей, чтобы обороты поднять. Не знаю, как бы отдавал. Пронесло!

— Спасибо, — пробормотал я, пряча деньги в карман.

— Завтра в Одессу еду, недели на две, вернусь не пустым, — улыбнулся он. — Нужна будет помощь.

— Проводить?

— Встретить. Пока точную дату не знаю, позвоню или дам телеграмму.

— Сделаю.

Миша встал с табуретки и подошёл к входной двери:

— Давай тогда прощаться. Извини, что так выставляю, но выспаться перед поездкой не помешает. Голова болит. Этот гад здорово приложил.

— Может врача вызвать? — предложил я.

— Не надо, отлежусь.

— Прими холодный душ, помогает. Мы после нокаутов так делаем. Воды много не пей.

— Почему?

— Нельзя при сотрясении, чтобы отёка не было.

— Спасибо за совет. Жди телеграмму.

Я вышел на улицу. Был уже полдень. Ярко светило зимнее солнце. Настроение приподнятое: победа в схватке дала приличный выброс гормонов в кровь, а денежное вознаграждение стало приятным закреплением моего триумфа. Всего за неделю работы с Мишей я вернул на сберкнижку всё, что потратил осенью, и ещё пятьсот рублей оставалось. Грузчиком за такие деньги месяцами по ночам горбатиться, а тут легко и с приключениями, а главное — можно неделю поработать, а потом весь оставшийся месяц отдыхать. Всегда при деньгах и выспавшийся.

От Миши я отправился в общежитие, чтобы переодеться, и ехать в Сберкассу, положить половину денег на книжку. А вечером собирался в ресторан, отметить удачную сделку. Однако моим планам не суждено было сбыться.

На вахте меня остановила комендантша:

— Брилов! Стой! Сюда иди! Тебя к телефону.

Взял трубку:

— Алло.

— Привет, — раздался знакомый голос. — Дима, это Таня! Узнал?! Надо срочно увидеться. Есть важный разговор. Через час в «Сайгоне». До встречи, милый. Целую.

Договорив, она сразу положила трубку, не дав мне ответить. Выбора не оставалось. Пришлось ехать.

Когда вошёл в кафетерий, Таня уже пила кофе и курила на нашем привычном месте, у окна в общем зале.

— Привет. Отлично выглядишь, Димочка. Закажи два «маленьких двойных», хочу ещё чашечку, одной мало, — попросила она и поцеловала в щёку, словно между нами не было ссоры.

— Уже здоровались, — сухо ответил я, демонстративно вытерев щёку.

Пока ждал у буфета, обдумывал предстоящий разговор: «С чего начать? Или лучше буду молчать, пусть сама говорит!». Я испытывал смешанное чувство: с одной стороны взыграла былая обида, хотелось отыграться за все дни мучений и растянуть процесс примирения, но с другой — я был счастлив, что она вернулась.

Разговор вышел коротким. Таня быстро выпила свой кофе и встала:

— За мной такси приехало. Надо срочно за билетами.

— Мы не поговорим? — удивился я. — Сама же позвала!

— Не только поговорим, но… У меня для тебя подарок. Скажи, что согласен!

— Согласен на что?

— Сначала скажи, потом расскажу.

— Таня! Что за детский сад?!

— Ну, пожалуйста… Соглашайся! Тебе понравится.

— Говори!

— Вечером летим в Палангу, это курортный городок в Литве на берегу Балтийского моря. Проведём там все выходные, а потом в Ригу. Ты был в Риге?

— Нет.

— Тебе понравится. Как раз ещё неделя зимних каникул остаётся, вернёмся к началу занятий. Едем? — радостно спросила она.

«Даже не извинилась», — с обидой подумал я. — «Ведёт себя так, словно ни в чём не виновата!».

— Чего молчишь? Поедешь или нет? Ты со мной?

— Да, — ответил я, после некоторой паузы.

Таня довольно улыбнулась:

— Мой мальчик, мой умный мальчик. Так, всё! Я за билетами, проводи до такси. Собирайся. Жду тебя в шесть вечера. Не опаздывай.

Проводив Таню до машины, я заехал к родителям, предупредить их об отъезде, отобедал у них и потом отправился в общежитие, собирать вещи.

В шесть часов вечера был в Биржевом переулке. У подъезда уже ждало такси. Таня курила рядом.

— А чемоданы? — спросил я.

— Уже в багажнике, водитель помог, — улыбнулась она.

— Понял.

— Я боялась, что не придёшь.

— Договорились же.

— Ну да. Залазь с той стороны, — Таня бросила окурок в урну и села в салон, рядом со мной. — В аэропорт, — обратилась она к водителю.

Молодость дана нам для ошибок. Я много ошибался и не жалею об этом. Оно того стоило. Нельзя научиться без ошибок, они ведут вперёд, если нам хватает ума и терпения, чтобы осознать и больше не совершать их. Ошибки, как шрамы у мужчины. Ими стоит гордиться.

В тот день правильным было бы отказать Тане и не возобновлять общение потому, что есть дороги, которые лучше не выбирать, но, не пройдя их, не научишься выбирать нужные. Сейчас я понимаю ошибочность своего выбора, в том числе потому, что тогда выбрал именно эту дорогу.

Глава 2 «Выходные в Паланге»

Январь 1979 года. Литовская ССР, курортный город Паланга

Билеты оказались на разные кресла, но Таня не растерялась и, пустив в ход всё своё женское обаяние и кокетство, уговорила тщедушного лысеющего мужчину средних лет, поменяться со мной местами. Польщенный комплиментами, он раскраснелся от удовольствия и не смог устоять перед её напором. Она села у иллюминатора, и почти сразу уснула, ещё до взлёта, а я с интересом рассматривал пассажиров и устройство салона. До этого я всего лишь раз летал на самолёте, в далёком детстве, поэтому любопытству не было предела.

Поздним вечером мы приземлились в аэропорту Вильнюса. Построенный в стиле сталинский ампир, он показался мне тогда огромным и монументальным. Здание сохранилось до нашего времени, сейчас в нём расположен терминал прилёта. Каждый раз, прилетая в столицу Литвы, я с улыбкой вспоминаю, как первый раз побывал здесь с Таней. Теперь, после посещения громадных аэропортов Парижа, Бангкока и Шанхая он кажется до смешного крошечным. Всё действительно познаётся в сравнении.

Уже на самом выходе, после получения багажа, Таня остановилась и, смущаясь, тихо произнесла:

— Дима, ты только не злись…

— Что случилось?! — встревожился я.

— Помнишь Лену?

— Ещё бы!

— Вот…

— Что?!

— Она нас встретит. Мы будем гостить у неё, на даче, в Паланге, — на выдохе выпалила Таня.

— Но… Что за…?! — возмутился я, с грохотом поставил чемоданы на пол.

— Не швыряй вещи!

— Снова задумала свои игры?! Помню, чем они кончаются! Почему сразу не сказала?! Отказался бы!

— Поэтому и не сказала! Не ори на меня! Что ты имеешь против Лены?! Она тебя обидела?

— Нет, — ответил я, смягчившись. — Но в прошлый раз всё начиналось точно так же.

— Извини! Да, я была не права! Сама заварила кашу и поддалась эмоциям, это не повторится. Хочу исправиться, — она посмотрела заискивающе.

— Это то, о чём я подумал?

— Не знаю… может быть, если сам захочешь, я буду только за, — улыбнулась Таня. — Идём?

— Хорошо, — согласился я.

— Умный мальчик, — на радостях поцеловала в щёку.

Елена ждала нас у входа, на такси. Она заметно нервничала. Здороваясь, вся залилась краской и отвела взгляд. Я тоже несколько разволновался; хоть и не питал к ней никаких чувств, но всё же у нас был интимный опыт, а это уже совершенно иное восприятие человека. Стоило увидеть её, как в памяти всплыли яркие воспоминания о проведённой ночи. «Она весьма недурна. Можно было бы повторить», — отметил я, почувствовав лёгкое возбуждение. Мне даже стало как-то неловко и совестно от таких мыслей в присутствии Тани.

В салоне автомобиля, пытаясь успокоиться и отвлечься от нахлынувших фантазий, закрыл глаза и вскоре провалился в сон. Проспав всю дорогу, проснулся только на въезде в Палангу. За окнами мелькали малоэтажные домики, преимущественно старой постройки в неоготическом стиле, хотя встречались и современные типовые многоэтажки. Елена жила на окраине города, недалеко от моря, в небольшом двухэтажном доме из красного кирпича со встроенным флигелем. Выгрузив из машины чемоданы, мы прошли по мощенной гравием дорожке, через уютный дворик, засыпанный снегом. На первом этаже располагалась отапливаемая веранда-оранжерея, заставленная кадками с цветами, большая гостиная с камином, кухня и ванная; на втором — две жилые комнаты. Внутреннее убранство напоминало охотничий домик: стены отделаны деревом, повсюду картины и чучела животных. Девушки сварили кофе и расположились у камина. Я так устал после дороги, что отказался составить им компанию, быстро принял душ и лёг спать. Впрочем, они и не возражали, мне даже показалось, обрадовались, что оставил их одних.

***

Пробуждение в субботу выдалось приятным. Таня, встав раньше, приняла душ, залезла под одеяло и разбудила меня самым пикантным образом. Потом вскочила с кровати и, достав из своей дорожной сумки свёрток бумаги, обвязанный разноцветной лентой, с улыбкой презентовала:

— Держи. Твой новогодний подарок!

Я развязал ленту — внутри оказался двубортный домашний мужской халат в коричнево-бордовую клетку.

— Спасибо Таня…, — мне было неловко, ведь ей я ничего не купил.

— Не нравится? — испуганно спросила она.

— Очень нравится!

— Чего тогда лицо такое?

— Я с собой не взял твой…, — смущенно ответил я и с горячностью добавил. — Как вернёмся в Ленинград, сразу же подарю. Не обижаешься?

— Всё хорошо. Пошли в душ, заодно примеришь. В Союзе такие не продаются, знакомый привёз из Лондона. Будешь теперь, как настоящий английский денди.

Пока мы резвились в ванной, Елена приготовила завтрак и поднялась звать нас.

— Дима, спускайся кушать, — попросила Таня. — А нам с Леночкой надо кое-что обсудить.

— Что, секреты?

— Да! Иди уже!

— Хорошо, хорошо. Шпионы! — усмехнулся я.

Стол на кухне был накрыт на одну персону: овсяная каша с сухофруктами, омлет и стакан сока. Я принялся за трапезу, разглядывая новый халат. Вскоре появились девушки. Обе надушенные, с вызывающе ярким макияжем, в коротких, плотно облегающих платьях, черных чулках с поясом на подвязках и туфлях на высоком каблуке. Выглядело это на грани пошлости, но очень сексуально. Не знаю, где они нашли такие платья, скорее всего специально подбирали на размер меньше, эротического белья и секс-шопов в те годы попросту не существовало. Взглянув на них, я чуть не поперхнулся от неожиданности:

— Ничего себе!

— Нравится? — поинтересовалась Таня.

— Не то слово!

— На кого мы похожи? — она подошла ближе и села на край стула, широко расставив ноги. Платье задралось, показалась полоска трусиков.

Я невольно заскользил взглядом по аппетитным бёдрам.

— Дима?

— Что?

— Ответь на вопрос.

— Извини, задумался. Вы… очень, — сбивчиво затараторил я, пытаясь подобрать более деликатное определение.

— Как шлюхи? — напрямую спросила Таня.

— Да, — согласился я, тут же уточнив. — Но очень красивые.

— Хорошо. Именно этого мы и хотели. Доедай скорей, тебя ждут кофе с десертом и кальян.

— Кальян? — переспросил я, и с удивлением посмотрел на Елену. — Ты же говорила, что раньше никогда не пробовала. Откуда?

— По совету Тани приобрела, — улыбнулась она.

— Тогда понятно.

Когда с завтраком было покончено, девушки взяли меня под руки и отвели в гостиную. Усадили в кресло. Подали кальян. Пока раскуривал его, Елена развлекала разговорами и, встав позади, массировала плечи. Таня в это время сервировала журнальный столик: миниатюрная чашечка кофе, стакан ледяной воды и кусочек торта.

— Милый, твой любимый «Наполеон». Специально испекли, чтобы порадовать тебя.

— Когда успели?!

— Заранее, — кокетливо ответила она.

— Мы всю ночь старались, — подтвердила Лена.

— Спасибо, обожаю его!

— Знаю, мой мальчик. Сегодня всё для тебя…, — Таня придвинула журнальный столик.

— Очень вкусно, спасибо, — поблагодарил я, попробовав.

— Хочешь ещё чего-нибудь? — услужливо спросила она.

— Да…. нет. Вроде, всё, итак, отлично.

Она опустилась на колени, развязала пояс халата и распахнула его:

— Кушай тортик, не отвлекайся на нас, наслаждайся моментом.

Елена последовала её примеру. По животу к груди побежали волны возбуждения. Отставив в сторону тарелку с надкусанным десертом, я откинулся на спинку кресла и медленно пил кофе, время от времени затягиваясь кальяном. Закрыл глаза и расслабился. Тело стало невесомым, словно оторвалось от пола и парило в воздухе. Я растворился в неге ласк. В тишине дома было слышно только тихое потрескивание углей в камине, возбуждающие стоны и сладострастные причмокивания…

Днём мы отправились в город. Посетили огромный Костёл Вознесения Девы Марии. Прогулялись по Ботаническому парку. Пообедали в местном кафе. Затем побывали в музее янтаря, расположенном в бывшем дворце графов Тышкевичей. Когда вышли из него на улицу, я, намекая на завтрак с эротическим десертом, с улыбкой поинтересовался:

— Какая у нас вечерняя программа? Торт ещё остался?

Елена как-то странно посмотрела сначала на меня, потом на подругу и удивлённо спросила:

— Разве Таня тебе ничего не сказала?

— Нет, — простодушно ответил я.

— Как это нет?! Ты, что забыл?! Лена, мы всё уже обсудили, — выпалила Таня и с мольбой взглянула в мою сторону. — Вечером приедет племянник Лены — Андрей. Он служит неподалёку, в *- ом инженерно-сапёрном полке, в Каунасе.

— А-а-а… да, точно. Что-то такое говорила, — соврал я. — Он сам из Литвы?

— Нет. Из Северного Казахстана. Через мужа посодействовала, чтобы перевести его в ПрибВО. Хоть увидит море. Он же никогда и никуда не выезжал из своего городка, вокруг одна степь, я сама из тех мест, — объяснила Елена. — Не против, если он присоединится к нам?

— Нет, конечно!

— Замечательно, — она как-то натужно и неестественно улыбнулась, потом добавила — Заказала такси, как раз через час должно быть. Заберу Андрюшу и вернусь.

После разговора о племяннике, повисло непонятное напряжение. Всю оставшуюся часть прогулки девушки постоянно переглядывались и украдкой взволнованно шептались. Они пытались держать себя свободно и непринуждённо, но получалось ненатурально. Их излишне услужливое поведение уже с самого утра показалось мне странным и вызывало подозрения, которые теперь ещё больше усилились. «Что такого в этом родственнике? Чего они так всполошились?» — недоумевал я.

Обойдя весь город, мы вышли к морю. Напряжение достигло пика. Когда проходили вдоль старого пирса, Елена не выдержала и вдруг надрывно воскликнула:

— Кстати, в Паланге снимали «Короля Лира» и «Всю королевская рать»!

Выглядело это очень нелепо, однако я постарался не подавать виду, и поддержал беседу:

— Не знал, интересно. Надо будет обязательно пересмотреть.

— Дима, Таня точно с тобой говорила?

— Да, — снова соврал я, чтобы не подставить любимую.

— Ну, хорошо, — чувствовалось, что она хочет спросить ещё о чём-то, но не решается.

— Ты мне не веришь?! — обиделась Таня.

— Верю, но знаешь, как волнуюсь…

Надышавшись свежим морским воздухом, мы отправились обратно. В дороге молчали. Я несколько раз вопросительно поглядывал на Таню, желая получить объяснения, но та знаками просила подождать.

Около дома уже ждало такси. Водитель выкрикнул через приоткрытое стекло:

— Вы машину заказывали?

— Да, — ответила Лена, затем обернулась к нам. — Ребята, вернусь не раньше восьми вечера. Дима, мне надо Танечке пару слов сказать наедине, наши женские секреты. Не обижайся.

— Хорошо, какие могут быть обиды, — согласился я и свернул к дому.

Пока мы гуляли, дорожку во дворе успело занести снегом. Теперь он приятно скрипел под ногами. Мне было дико любопытно узнать, о чём говорят девушки, но оборачиваться и прислушиваться я не стал, разумно рассудив, что скоро Таня сама всё расскажет.

Она вбежала в гостиную раскрасневшаяся и взволнованная. Скинула шубу и робко посмотрела в мою сторону, бегающий взгляд выдавал смятение.

— О чём это ты рассказывала мне утром? Что вы задумали?! — строго спросил я.

— Мы? Задумали? Ничего такого, — Таня неестественно засмеялась и полезла целоваться. — Отведи наверх, хочу тебя.

— Признавайся!

— Потом. Сначала возьми…

Я прекрасно понимал, что она оттягивает разговор, но решил не давить, тем более, прогулка на морозе вызвала прилив возбуждения. Хотелось согреться в её жарких объятиях. Мы поднялись в нашу спальню и занялись любовью. Таня была активна больше обычного, явно старалась угодить мне…

Она достала портсигар, вытащила тонкую сигарету и щёлкнула зажигалкой. Затянулась, медленно выпустив дым. В воздухе почувствовался шоколадный аромат. Лежали молча. Я ждал, когда она заговорит, но Таня никак не решалась, лишь периодически поглядывала на меня и нервно курила.

— Что случилось?! — не выдержал я.

— О чём ты? — наигранно удивилась она.

— Говори уже!

— Ну…

— Смелее! Не тяни! Знаешь, не люблю этого.

— Дима, … я ей обещала, соврала, что согласился, а я не решилась… Вдруг, воспримешь неправильно, подумаешь… откажешь…

— Таня! Ничего не понял. Объясни понятно. Со мной надо прямо и откровенно.

— Нужна твоя помощь! Как мужчины.

— В каком смысле?

— В самом прямом! Елена же не просто так сняла эту дачу. Понимаешь?

— Смутно.

— Сам подумай. Она хлопочет за сына знакомой и, пользуясь связями мужа, переводит его в Литву, в элитную часть. Договаривается с начальством, чтобы того пристроили в штаб писарем, организует ему каждые выходные увольнительные…

— Стоп! Не понял, она говорила, это её племянник, а теперь, сын знакомой.

— Да какая разница?! — вскрикнула Таня.

— Не кричи!

— Не кричу. Извини, просто я объясняю, а ты никак не поймешь.

— Не пойму потому, что объясняешь намёками. То есть он не племянник?

— Да!

Тут до меня наконец дошло:

— Она хочет соблазнить его?

— Да! Перед Новым годом Лена ездила к себе на родину, в Казахстан. Зашла в гости к подруге, та как раз провожала сына в армию. Увидела и влюбилась. Он симпатичный, но робкий. Одним словом ботаник. Краснеет, стесняется. Она с ним здесь уже двое выходных провела, всё без толку. Он вроде и не против, но боится; рассказывала, что замечала, как подсматривал за ней в ванной. Даже массаж ему делала, но без продолжения… Мужу, разумеется, сказала, что родственник, иначе как объяснить такую тёплую заботу о его судьбе?

— Не могла найти себе кого-то посмелее? — удивился я.

— Думаешь так просто отыскать смышленого и неболтливого любовника? Это ты у меня находка, один на миллион, — обняла и нежно поцеловала.

— Хитра, — улыбнулся я. — Хоть и знаю, что льстишь, но всё равно приятно.

— Поможешь? Или придётся самой его соблазнять? — вопрос был с явной провокацией.

— Попробуй только! — вспыхнул я.

— Тише, тише, — успокаивала она. — Мой ревнивец! Глаза, как угольки горят, так и обожжёшь взглядом.

Однако я уже успел разозлиться:

— Проясним ситуацию! То есть вы ублажали меня весь день только для того, чтобы помог в интрижке? Поэтому позвала сюда?!

— Да, — смущенно ответила Таня, но потом спохватилась. — Нет! У нас романтическое путешествие. Попутно окажем Лене дружеское одолжение, тем более гостим у неё. Тебя же не затруднит? Пожалуйста, Димочка. Я пообещала ей. Мы вообще-то старались, всю ночь пекли торт, пока спал.

— Чего конкретно от меня хотите? — сухо спросил я.

— Помощи. Поговоришь с парнем откровенно, подскажешь, как действовать. Устроим праздничный ужин, создадим соответствующую обстановку, а потом разобьёмся на парочки и по спальням.

— И всего-то?

— Да.

— Стоило устраивать из этого цирк? Сказали бы сразу.

— Постеснялись. Боялась, что неправильно поймешь. Так ты согласен?

— Хорошо, — я повернулся на бок, укрывшись одеялом. — Немного посплю, что-то утомился.

— Конечно, поспи любимый, — она сияла от удовольствия. — Я пока спущусь на кухню, надо начинать готовить, иначе ничего не успею.

Я провалился в сон, и проспал до вечера, пока Таня не разбудила.

— Соня, вставай! — она тормошила меня.

— Что? Минутку…

— Какая минутка?! Лена приехала. Быстро поднимайся и одевайся! — выглянула в окно, и удивлёно воскликнула. — Одна?! Пойду, узнаю, что случилось.

Таня побежала встречать подругу. Накинув халат, я вышел к лестнице. Из гостиной доносились голоса девушек.

— А где твой мальчик? — с недоумением спросила Таня.

— Андрюшу не отпустили. У них там какая-то проверка, он нужен в строевой. Но командир пообещал завтра подписать рапорт и дать увольнительную на целую неделю, — чувствовалось, что Елена расстроена.

— Как жаль, ну ничего, зато больше побудет с тобой! — приободрила её Таня. — Порезвитесь тут!

— Что толку?! — уныло ответила Елена. — Не известно ещё получится или нет.

— Дима обещал помочь.

— Правда? — радостно переспросила она.

— Димочка, — позвала Таня.

Я спустился в гостиную и, делая вид, что не слышал их разговора, спросил:

— Лена, ты одна? Где твой знакомый?

— Не отпустили. Он будет завтра. — Она покраснела и смущенно опустила взгляд.

— Я помогу!

— Спасибо, — прошептала Елена, продолжая смотреть в пол.

— Значит, сегодня всё достанется Диме! — весело произнесла Таня. — Заодно потренируемся перед завтрашней операцией!

— Да, надо обсудить наш план, — улыбнулась Лена.

— Вы прямо шпионы, две блондинки в одном ботинке. Комбинаторы! — засмеялся я.

— Давайте ужинать садиться, — Таня пошла на кухню. — Я уже всё приготовила.

После ужина, мы смотрели кино по видеомагнитофону в гостиной, и пили вино. Потом девушки захотели попариться. Прямо во флигеле дома располагалась финская сауна.

— Уже не стесняешься, — заметила Таня, когда я зашёл в парилку обнаженный. — В Крыму отказывался.

— Не путай, это было на пляже, тут другое дело.

— В бане тоже, я помню.

— Кстати, завтра можем тоже попариться, чтобы знакомый Лены расслабился, — предложил я.

— Мы так и планировали, — ответила Таня.

— Возможно, в твоём присутствии он не будет таким напряжённым, как наедине, — с надеждой произнесла Елена.

— Уже парилась с ним? — уточнил я.

— Один раз, но он наотрез отказался раздеваться.

— А ты?

— Что я?

— Раздевалась?

— Нет.

— Зря. Надо было, чтобы рассматривал и возбуждался, — объяснил я. — Тем более повод формальный есть. Сауна же.

— Хорошо, — согласилась Лена.

— Ещё одно предложение, — продолжал я.

— Какое? — в один голос спросили девушки.

— Оденьтесь, как сегодня утром.

— Мы для этого и репетировали, — ответила Таня.

— Но в этот раз без нижнего белья. Ты, Лена, будешь специально крутиться вокруг него, так чтобы он заметил, что на тебе нет трусиков. Приём примитивный, но работает, мужчины такое любят.

— А я? — Таня хитро улыбнулась. — Мне тоже крутиться?

— Да, но передо мною.

Я вдруг представил, как он будет похотливо разглядывать её за ужином, а в парилке так вообще полностью обнаженную. Кровь закипела от злости, однако, к удивлению, эта мысль вызвала не только приступ ревности, но и сильнейшее возбуждение. Не в силах совладать с ним, я начал приставать к девушкам.

— Дима, Димочка….Подожди. Милый, перейдём в гостиную, на диван, — уговаривала Таня. — В сауне тебе трудно будет. Тут очень жарко.