Бесплатный фрагмент - Код карибской авантюры, или Смертоносный вояж

Посвящается Василию Александровичу Архипову — герою, не признанному у себя на Родине, на момент Карибского кризиса капитану второго ранга, начальнику штаба подводных лодок, спасшему человечество от неминуемой гибели. И тем молодым ребятам, которым не суждено было вернуться.

Только по официальной версии их было захоронено шестьдесят четыре.

А также Владимиру Николаевичу Калинину, чей служебный путь, эпизодом вошедший в данное повествование, зависел от его гражданской позиции, которую целиком и полностью поддерживала преданная ему жена Ольга Петровна.

---

Как это было, и как это могло быть

Пролог

2002 год — конференция на Кубе, посвящённая 40-летию Карибского кризиса. На ней были представлены сообщения участников всех в прошлом противоборствующих сторон: их современное видение той ситуации, поставившей мир на грань ядерной войны. В своём выступлении бывший министр обороны США Роберт Макнамара, основываясь на рассекреченных документах, признал, что начало ядерной войны было гораздо ближе, чем оценивалось в то время. Дополняя его, один из организаторов этой встречи, Томас Блэнтон, директор Архива национальной безопасности, в свойственной сотрудникам этой службы манере сообщил, что «именно парень по фамилии Архипов спас тогда мир». И уже в 2003 году вице-адмирал Василий Архипов посмертно удостаивается Национальной премии Италии — премии Ротонди «Ангелы нашего времени» — за стойкость, мужество, выдержку, проявленные в экстремальных условиях.

Как это было

По материалам различных источников, не всегда совпадающих по трактовке и видению тех событий, но в основе своей взывающих к разуму и предостерегающих всех о хрупкости этого мира.

27 октября 1962 года. В жаркий осенний день, свойственный этому времени года для морского побережья Американского континента, могла начаться ядерная война, которая, конечно же, не ограничилась бы только им, а затронула бы громадное пространство планеты Земля и, вероятно, погубила бы бо́льшую часть человечества! В ней не было бы ни победителей, ни побеждённых — все стали бы жертвами, даже те, кто остался бы в живых. И, что самое страшное, уже не руководители двух соперничающих стран, двух непримиримых идеологических систем — США и СССР — на этом этапе решали, как это принято считать, быть или не быть войне, ведя острые переговоры на официальном и неофициальном уровне. Ядерный удар могли спровоцировать любые бездумные, безумные действия одной из сторон на уровне командиров ракетно-зенитных батарей, воинских ракетных частей или капитанов дизельных подводных лодок. О последних нужно сказать отдельно. Эти лодки с портом приписки в Полярном, равно как и другие, вообще никогда не бывали в тропических широтах. Не говоря уже о том, что не было и никаких данных о морской противолодочной обороне. Пикантность ситуации заключалась ещё и в том, что как политическое, так и военное руководство страны (!) до последнего считало, что направляет туда атомные субмарины. Но по разным причинам не докладывало об этом «наверх». А усугублялось всё ещё и тем, что субмарины, держа путь в сторону Кубы, по причине глубокой, в прямом и переносном смысле этого слова, секретности, неделями не имели никаких контактов с руководством военно-морского флота. Это же не позволяло им вовремя всплывать для подзарядки батарей, что вызывало кислородное голодание и тропическую жару в отсеках лодок. Да в придачу ещё и катастрофическую нехватку пресной воды. Все эти обстоятельства не могли не сказаться на физическом состоянии моряков, приводили к нервному истощению. А их командирам вообще по сути было дано право (!) действовать по усмотрению, с учётом складывающихся обстоятельств! Это была русская, а в данном случае советская, рулетка. И вот при попытке прорыва блокады Острова свободы, объявленной после обнаружения самолётами разведки США баллистических ракет на территории Кубы (самой мягкой сценарной разработкой, на которой настоял президент, в отличие от более жёсткого сценария руководителей военных ведомств), эти «обстоятельства» возникли, хотя и спровоцированы они были не под толщей воды!

За пять дней до этого: 22 октября.

В этот день, после выступления по телевидению Джона Кеннеди с сообщением об обнаружении ракет с ядерными боеголовками на территории Кубы, вмиг опустели пляжи Флориды, находящейся всего в 150 километрах от кубинского побережья. Американцы в спешке покидали свои дома и квартиры, стремясь быстрее убраться вглубь страны в надежде на спасение. Америка с её пятьюдесятью федеральными штатами сжалась до нескольких, находящихся ближе к центру и к территории Канады, куда стремились попасть многие мирные жители страны. И теперь уже не мексиканцы, традиционно обивающие пороги Соединённых Штатов, а американцы штурмовали границу с Мексикой. Пожалуй, впервые после трагедии 7 декабря 1941 года при нападении Японии на Пёрл-Харбор, приведшей к гибели части Тихоокеанского флота и большим людским потерям, которую США «компенсировали» чудовищными атомными бомбардировками Хиросимы и Нагасаки в 1945 году, простые мирные жители испытали шок от надвигающейся катастрофы! Советские же люди, не имея на этот счёт никакой информации, продолжали жить своей обычной жизнью. Хотя даже если бы они и узнали о той страшной угрозе, нависшей над всем миром, вряд ли бы бросились искать бомбоубежища — ведь это было так далеко от них!

И уже 27 октября командир одного из подразделений ПВО, расквартированного на территории Кубы, принимает решение сбить самолёт-разведчик U2.

И хотя количество их полётов выросло в октябре в десятки раз, однако они никак не угрожали наземным службам. История умалчивает, почему это было сделано — при строжайшем запрете со стороны военно-политического руководства страны и, в частности, без ведома дважды героя Великой Отечественной войны, главнокомандующего всей группировкой советских войск на Кубе Иссы Плиева. (В тот момент у него были большие проблемы со здоровьем и он был недоступен.) Именно он накануне этого похода, будучи командующим Северо-Кавказским военным округом, отказался применять боевые патроны при разгоне мирной демонстрации в Новочеркасске. Не говоря уже о том, что и бронетехника осталась стоять у моста через реку Тузлов, соединяющего две части города, что не увеличило число жертв той катастрофы в сотни раз. Ну а сам Исса Плиев, не уронивший понятий чести и достоинства, но как провинившийся был «удостоен» зарубежной командировки на Кубу.

Всему этому предшествовала ситуация, сложившаяся после установки Соединенными Штатами ракет средней дальности на территории Италии и Великобритании в начале 1959 года. А затем в октябре 1961 года — в Турции. И если посмотреть на эти действия поверхностно, может показаться, что американцы делали это абсолютно безрассудно. Только надо вспомнить, что происходило за несколько лет до этого, в 1956 году. Начало того года ознаменовалось испытанием в СССР первой в мире баллистической ракеты Р-5М, взорвавшей ядерный заряд за 1200 километров от её пуска. А потом была Венгрия, когда эту страну танками и пулями вернули в лоно «социалистического рая» те, кто ассоциировал себя с «миролюбивой внешней политикой». И уже в конце 1958 года ракеты Р-5М, секретно для мировой общественности, но не для западных разведслужб, доставляются под Берлин в специально построенные военные городки рядом с деревушками Нойтимен и Фогельзанг. До Рима они хоть и не достают, но накрывают бо́льшую часть Италии, а вот Лондон — конкретно их цель. Кризис же из-за расхождений по статусу Западного Берлина и жёсткая позиция по данному вопросу со стороны руководства СССР, мечтающего о выдавливании США и других государств из их зон разграничения, приводит в итоге в августе 1961 года к строительству Страной Советов в одностороннем порядке Берлинской стены. Вот тогда в октябре того же года США и снабжают ракетами местечко рядом с турецким Измиром. Правда, в 900 километрах от границ с СССР. Возможно, ответом на это было испытание 30 октября на территории СССР одной из самых страшных термоядерных ракет, ударная волна которой дважды (!) обошла весь земной шар.

Именно тогда впервые и заговорили о возможном ядерном противостоянии. Но авантюра с неясной перспективой хеппи-энда, инициированная тогдашним руководителем Советского государства Никитой Хрущёвым, могла, в конце концов, стать апофеозом уничтожения всего живого, причём не в отместку, по горячим следам октября 1961 года, а просто под настроение, точнее при посещении Болгарии в мае 1962 года. Именно там один из соратников Хрущёва вдруг открыл ему глаза (а может, действительно раньше не докладывали?) на то, что «вот тут, недалеко, в соседней Турции уже установлены ракеты, нацеленные в сторону СССР». Это была авантюра, и ровно через два года она отозвалась эхом стука его ботинка по столу в качестве аргумента на 15-й Генеральной Ассамблее ООН во время обсуждения «венгерского вопроса». Она же и привела Никиту Сергеевича к ответным действиям, да ещё и под благовидным предлогом защиты от потенциальных американских агрессоров, готовящихся к захвату молодой, почти социалистической республики Кубы. Хотя на самом деле она стала таковой в силу нерукопожатности со стороны тогдашнего президента США Дуайта Эйзенхауэра, предшественника Джона Кеннеди.

Он не нашёл времени принять у себя Фиделя Кастро, пытавшегося после революции получить аудиенцию, чтобы быть воспринятым руководством США.

Сама же операция по переброске войсковых соединений, техники и, главное, ракет с ядерными боеголовками под названием «Анадырь» началась ещё в середине лета. Всё было сделано для того, чтобы отвести подозрения в том, что конечным пунктом доставки будет Американский континент со стороны Карибского моря. И даже само её название «Анадырь» с кивком в сторону северо-востока указывало на прямо противоположный вектор её направления. В ней было задействовано 86 различных кораблей — от круизных лайнеров до сухогрузов, на которые доставлялось громадное количество военной техники, самолётов, вертолётов, различного вспомогательного оборудования, а самое главное, ракет средней дальности с ядерными боеголовками. Личный же состав экипировался в гражданскую одежду, состоящую из костюмов, полушубков, ушанок и валенок, да ещё и с лыжами для отвода как своих, так и чужих глаз. Трюмы кораблей были буквально забиты техникой и построенными в несколько ярусов спальными деревянными нарами по внутренним бортам морских исполинов. Это был кромешный ад с отхожими местами в виде вёдер и пищевых фляг, и только ночью людям позволялось ненадолго по несколько человек выходить на верхнюю палубу на воздух. В несравненно более комфортных условиях были те, кому посчастливилось плыть на круизных лайнерах типа «Балтика» и «Адмирала Нахимова». Они могли группами по несколько человек оставлять свои каюты и, будучи в штатском, изображать на палубах либо беззаботно отдыхающих туристов, либо специалистов сельского хозяйства, направляющихся на помощь слаборазвитым странам.

После того злополучного выстрела, жертвой которого стал американский лётчик, эскалация конфликта по сути уже началась, тем более по ходу были обстреляны ещё два самолёта, один из которых, будучи подбитым, всё же сел у себя на аэродроме. И уже шумовые гранаты полетели с кораблей и самолётов США на головы обнаруженных советских подводников, заставляя их лодки всплыть на поверхность. В эпицентре же этой вакханалии оказались четыре из одиннадцати подлодок, бороздящих подводную акваторию Карибского бассейна, в одной из которых и находился Василий Архипов. И когда командир К-59, этой подводной единицы, и его замполит, принявшие шумовую атаку за боевой бомбовый удар по ним, решились на ответный залп ракетой с ядерной (!) боеголовкой, их безумство остановил один-единственный человек, тот самый «парень по фамилии Архипов», будучи старшим по положению и сохранивший разум и самообладание и, на счастье землян, ставший на время начальником не только подводного царства, потеснив с трона аж самого Нептуна, но и ангелом-хранителем всего живого под водой и над ней!

И они всплыли и не были ни расстреляны, ни подбиты! Хотя нервы им потрепали изрядно, устроив настоящую карусель из палубных штурмовиков «Трекер», пикирующих один за другим на беспомощную лодку К-59, выпуская по ходу её курса по кромке волн заряды из пушек. Но всё же они, проявив различные хитрости, через какое-то время сумели уйти восвояси. Примерно тот же путь пришлось проделать и двум другим субмаринам. Правда, встречали их по-разному. Некоторых даже с оркестром, исполнявшим знаменитую русскую «Чижик-пыжик, где ты был?». И лишь одной удалось уйти незамеченной. А в это время руководителям двух стран, несмотря на протесты и обиды третьей, той, из-за которой всё начиналось и желание которой «биться до конца» проигнорировали, удалось всё-таки договориться. США пообещали больше не трогать Кубу плюс освободить через некоторое время Турцию от «устаревших» ракет. Ну надо же было и перед ними держать лицо. А СССР демонтировал ракеты с Кубы и уже не скрытно, а как победитель отправился назад, в Советский Союз. Да, действительно, цели были достигнуты! Но какой ценой!

Однако, как видно, ни в одной из этих стран не все по достоинству оценили эту вынужденную сделку. И даже с точностью до наоборот: некоторые расценили её как трусость и предательство.

Уже через год в Далласе был убит президент США Джон Кеннеди. А через два года был снят со всех своих постов Никита Хрущёв. Похоже, им припомнили «горячую» осень 1962-го.

Как это могло быть

Записка. Возвращение. Заочный свидетель
преступления. Бегство. Преследование. Старик

Вызванный в Москву видный учёный в области ракетостроения Андрей Викторович Сладков понимал, что это неспроста и не к добру. Он, уже давно осознав пагубность и опасность ядерной гонки на выживаемость между двумя политическими системами, всячески старался затормозить этот процесс. Это, конечно, не могло быть не замечено как специалистами в этой области, так и спецслужбами. Тем более что его помощник и в то же время охранник капитан Ермолаев был как раз из этих структур.

Вечером накануне отъезда, прежде чем отпустить своего водителя ефрейтора Сергея, учёный, встретив его в коридоре и приложив палец к губам, буквально впихнул ему в ладонь записку. Запершись в своей комнате, Сергей пытался вникнуть в её содержание. В ней говорилось, что Сладков изменил код, необходимый для старта ядерных ракет, и это, вероятно, обнаружилось при попытке их учебного запуска. А так как он знал, что в ближайшее время что-то затевается, ему было ясно, почему высшему руководству необходимо было срочно узнать этот шифр. Но была и ещё одна серьёзная проблема, писал учёный, он не успел перешифровать код пуска ядерных ракет, установленных на подводных лодках, так как они уже находились в дальнем походе. И на связь по причине большой секретности они могли не выходить месяцами. Они-то и представляли реальную угрозу для всего мира. В записке была убедительная просьба к Сергею, заучив этот шифр, уничтожить её и, если что-то случится с учёным, передать его либо одному известному военачальнику, либо, если это не удастся, человеку из этой же среды, но который покажется Сергею порядочным. Сергей аж взмок, понимая, какой груз и какая ответственность легли на него. Вероятно, у учёного просто не было выбора и передать это кому-то другому он не мог, тем более его жена с ребёнком собиралась лететь с ним. А на следующий день уже по дороге в аэропорт Андрей Викторович вдруг вспомнил, что оставил дома документы на подмосковную дачу, которую хотел переписать у нотариуса на жену. И, несмотря на протесты и предупреждение капитана, что они могут опоздать на самолёт, предложил Сергею развернуть машину. В этот день по всей местности была объявлена учебная тревога на случай ядерного удара, и им периодически встречались бригады людей, одетых в защитные комбинезоны и противогазы. Подъехав к воротам, капитан выскочил из машины, нажал на кнопку потайного звонка и тут же сел обратно. Ворота открылись, и они проехали мимо явно растерянного дежурного, который так и не закрыл их. Внутри участка стояла грузовая машина, на что все обратили внимание. Когда Сергей притормозил рядом с домом, всё могло бы сложиться по-другому, однако замок передней двери заклинило, поэтому капитану выйти первым не удалось, и учёный, опережая всех, а за ним и Ольга, оставив ребёнка на заднем сиденье и попросив Сергея присмотреть за ним, устремились к дому. И только потом, с третьей попытки, капитан, осилив сопротивление замка, смог последовать за ними. Через несколько мгновений ефрейтор услышал два приглушённых хлопка, после чего на крыльцо выскочил капитан и крикнул: «Уезжай быстро!»

Он махнул рукой и выхватил пистолет.

Сергей понял, произошло что-то страшное, и, крутанувшись, резко дал по газам, выскочив задним ходом за ворота, чуть не сбив бросившегося ему навстречу вахтёра. Краем глаза он видел, как капитан стрелял в его сторону, но явно имитируя прицельность стрельбы. К нему уже присоединились появившиеся из дома люди в защитных комбинезонах. Проехав небольшое расстояние, когда представилась возможность, он развернул «Победу», одной рукой аккуратно переложил ребёнка на переднее сиденье и, теперь уже придерживая его, снова резко нажал на газ.

Преодолев ещё пару километров, он вдруг заметил, что вдоль дороги идёт Лена, помощница по хозяйству в их доме. Сладков дал ей в этот день выходной. Вероятно, она только что вернулась на автобусе из города. Это было для Сергея большой удачей. Резко затормозив рядом с ней, от чего она, испугавшись, даже отскочила в сторону, он рывком открыл дверь и со словами: «Я тебя прошу, возьми и сохрани, — передал ошарашенной Лене ребёнка и добавил, махнув рукой в сторону кустов: — Беги от дороги!»

После этого он снова вдавил педаль акселератора до отказа. Сергей лихорадочно пытался сообразить, что ему делать. Он понимал, надо срочно избавляться от машины, и, когда увидел первую просёлочную дорогу, резко свернул туда. После чего, проехав метров пятьсот, выбрался с неё и быстро зашагал в сторону от дороги. Теперь ему предстояло избавиться от формы и бежать, бежать, бежать как можно дальше от этих страшных мест. Но куда?! На чём?! Вокзал, железная дорога?! Но ведь именно там и будут искать его в первую очередь! Мысли путались, перед глазами застыла сцена с капитаном. Ольга, учёный и эти якобы ликвидаторы. Конечно, ликвидаторы, но только не последствий ядерного взрыва. Страх и ужас тяжёлой вязкой массой окутывали всё тело. Хотелось броситься на землю, раствориться, забыться и, в конце концов, сдаться. Ну в чём его вина? Сказать им, что он, мол, тут ни при чём, он вообще ничего не видел и не слышал. Но Сергей из последних сил гнал от себя эти мысли, не представляя, что ему делать, кто ему вообще сможет помочь и как он выпутается из этой жуткой истории. И ещё он никак не мог понять, почему капитан дал ему возможность скрыться.

Сверху хорошо просматривалось всё побережье, и Сергей мог видеть отдельных пловцов и людей, сидящих на пляже. Был воскресный день, и отдыхающих было достаточно много, что было ему на руку. Он судорожно искал одиночку и наконец увидел молодого парня под стать себе. Тот разделся, видимо, нисколько не заботясь о том, что кто-то может претендовать на его пожитки, и побежал к морю. После чего, пробежав по пирсу и нырнув как-то по-особенному, что выдавало в нём местного жителя, поплыл, быстро удаляясь от берега. Сергей, не медля ни секунды, достал воинскую книжку и рубли, которые Ольга вложила ему в руку, чтобы он расплатился с официантом, и не захотела взять сдачу. Это было однажды, когда они возвращались из детской консультации и она предложила ему пообедать в ресторане.

«Ну да, — вдруг разоткровенничалась она, выпив вина, — помнишь, год назад, когда муж был в командировке, ты привозил меня на одну вечеринку к знакомой? Нас вышли встречать ребята, а с ними и военные с Кубы. Я тогда здорово набралась… В общем, один из них воспользовался, так сказать, этим, хотя я и пыталась сопротивляться, — криво ухмыльнулась она и продолжила: — Но муж простил меня и даже не стал поднимать из-за этого шум, он же у меня трудоголик, его работа и есть его жизнь. Сама не знаю, зачем тебе всё это рассказываю, вероятно, потому, что тебе приходится много возиться с ребёнком, а он, как ты сам видишь, как бы несколько отличается от наших…» — и замолчала. Сергей тогда тоже молчал, не зная, как на всё это реагировать.

Отодвинув валун и подкопав песок, он положил всё снятое с себя в это углубление и вернул камень на место. Оставшись в одних трусах, он, теперь не привлекая ничьего внимания, сбежал вниз и направился к месту, где пловец сложилсвои вещи, зорко следя за тем, как далеко тот находится в море. Приблизившись к искомой цели, Сергей как бы ненароком прилёг, прогладив вокруг песок, нашёл гальку, положил оставшиеся рубли, а набралось их порядка двенадцати, и прижал купюры ею. Это всё, что он мог оставить несчастному взамен одежды, которую Сергей уносил, судорожно прижимая к себе. Поднявшись в гору, он в кустах натянул на себя цивильное. Башмаки оказались размером побольше, он покрепче стянул их шнурками и, что есть сил, рванул вдоль окраины какой-то деревушки, перемахнул через дорогу и побежал просёлками. Но дорогу в сторону города из виду не терял. Однако через какое-то время прикинул, что если преследование продолжится, то его надо ждать именно со стороны трассы. Поэтому стал отдаляться от неё, больше ориентируясь по солнцу. Сергей хорошо осознавал: в этом мире он уже не жилец — ну кто хватится ненароком пропавшего одиночки, ведь ещё до ухода в армию неожиданно умер его дядька, в семье которого он воспитывался после смерти в раннем возрасте родителей. А вот дядькина жена явно не была в восторге от того, что ей пришлось за ним ухаживать, и после случившегося просто уехала со своими родными детьми из тех мест. Сергей к этому времени окончил школу, отправился в город, где устроился на завод, получив место в общежитии.

Сейчас же единственное, на что он надеялся, так это на то, что его вряд ли подадут во всесоюзный розыск и его портреты будут на каждом стенде «Их разыскивает милиция». Ведь кто бы его ни поймал, мог услышать от него много чего интересного, тем более если это был бы сотрудник МВД с учётом недружественности к другому ведомству. А значит, у него есть маленький, но шанс. Он слышал о бичах, но это, говорят, в основном на северах. При этом отсутствие паспорта перечёркивало бы все его возможности. В голове стучала одна совершенно сумасбродная, невероятная мысль: добраться до порта и каким-то образом попасть, возможно, ночью, при погрузке материалов, на борт грузового или другого судна, отправляющегося в заморские страны. На этом полёт его фантазии заканчивался.

Между тем его преследователи, вероятно, тоже сообразили, что он мог именно это сделать, и свернули с шоссе. После чего возвратились и вскоре обнаружили «Победу». Капитан, сев за руль легковушки, отбыл в управу, дав остальным распоряжение продолжать поиск. При этом никто не сомневался, что его надо вести в направлении селений, но не в стороне просматриваемых полей. И первой их целью оказалось маленькое село, где и жила Лена. Она же, только успев занести ребёнка в дом, услышала шум подъезжающей машины. Оставив малыша на кровати, молясь про себя, чтобы тот не заплакал, быстро выскочила на улицу навстречу подъехавшим.

— Ты чья будешь-то, красавица? — выпрыгивая из грузовика, поинтересовался старлей, уже сбросивший с себя комбинезон.

— Я-то из войсковой части 34735. А вы, товарищ старший лейтенант, не ассенизаторов ли к нам привезли?

— Да нет. А ты, я вижу, остра на язык, будто не знаешь, что сегодня учения проводятся. Ну ладно, но, если сговоримся, могу их в следующий раз доставить, а могу и без них, — игриво ответил он. — Так никто сегодня к тебе не заглядывал?

— Сегодня нет, а вот вчера…

— Ну ясно, ясно к такой, и чтобы никто… — уже садясь в кабину, иронично заметил тот.

А в это время Сергей, неплохо ориентируясь на местности, прикидывая, что двадцать километров ему быстро не преодолеть и придётся идти через посёлки, а лучше бы вдоль них, чтобы не привлекать внимания, перешёл на быстрый шаг. Мучила жажда, желудок присох к горлу. Даже страшно было подумать, что ещё ему предстоит. Заставив себя глубоко вдохнуть и выдохнуть, беглец решил хоть как-то восполнить это. Миновав несколько маленьких деревушек, он вспомнил, что через полкилометра будет очередное, довольно большое село. Время играло не на него, хотя он шёл напрямки, но и не на преследователей, ведь им предстояло объехать много мест, каждый раз съезжая с основной дороги на просёлочную, а затем выруливая назад. Ещё минут пятнадцать он преодолевал себя из последних сил и, выходя на окраину селения, буквально у второго домика заметил копошащегося в огороде деда.

— День добрый, дедушка!

— Бог в помощь, — отвечал тот, прикрывая ладонью лицо от солнца.

— Не дадите ли напиться?

— Это можно. Заходи, мил человек.

И дед поковылял в глубину участка, к колодцу. Сергей последовал за ним.

— Ты, это, откель сам-то будешь? — вопрошал старик, пока Сергей неотрывно пил из ковша.

В это время за забором на околице послышался шум двигателя. Показалась верхушка кабины поднимающегося на небольшую возвышенность грузовика с людьми в комбинезонах на борту. Но беглец уже успел, распластавшись на земле, змейкой юркнуть за колодец и, слегка приподняв голову в сторону старика, прохрипеть:

— Это за мной, но я не преступник!

Посмотрев внимательно на парня, дед так же тихо через остатки зубов процедил:

— Вижу, вижу. Быстро ползи вдоль дома, а затем — на кукурузное поле. Зазря, что ли, мы её, эту самую кукурузу, выращивали, хоть на что-то, окромя животины, ещё сгодится, — бормотал себе под нос дедок, повернувшись в сторону приехавших.

С подъехавшего грузовика спрыгнул старлей и гаркнул:

— Дед, никого здесь чужого не видел?!

— Нет, не видал, — ответил тот, — как вышел в огород в полшастого, так и застрял тут в одиночестве, только что вы меня хоть не забыли навестить.

— Ладно, — сказал трёхмелкозвёздочный, — если кого увидишь, сообщи сразу вашему председателю.

— Конечно, конечно, службу знавали. Можа, водицы отведаете?

— Да нет, спасибо, уже с утра отведали разного, — угрюмо пробурчал служивый. — И не только… Поехали, далеко не уйдёт, явно где-то здесь, поблизости, — обращаясь к своим людям, злобно сказал он и запрыгнул на подножку ЗИЛа.

Машина покатилась дальше в сторону отдалённых соседских строений. Проводив взглядом отъезжающую команду, дедуля направился за дом и, поравнявшись с кукурузой, шепелявя, прикрикнул:

— Ну, давай вылезай, страдалец. Хорошо хоть собачек с собой не прихватили, видать, сильно торопились. Ты вот что, паря, для начала лучше охолонись, а то пыль с тебя, как с элеватора, сыплется.

Пока Сергей, сбросив с себя рубашку, умывался и обливался водой из колодца, дед принёс полотенце и, подавая его беглецу, предложил:

— Иди-ка зайди в хату, пока ещё они всё там прошерстят. Не преступник, говоришь? На-ка, возьми хлебца с сальцом. Видать, не зазря ты от них скрываешься.

Беглец вгрызся в четвертину буханки и буквально заглотил её вместе с куском сала.

— Ну вот и молочком отполируй сверху, можа, не слипнется, — подавая бадейку, сказал старец.

— Спасибо вам большое, дедушка.

— Так ты мне вот что скажи, что ты там за игры затеял с

такими, — дед поморщился, — серьёзными ребятами?

Скосив глаза в сторону и переминаясь с ноги на ногу, Сергей выпалил:

— Невеста меня бросила и за другого пошла, пока я срочную служил! Вот я и решил повидаться с нею и в глаза ей посмотреть. В общем, сбежал в самоволку.

Последовало минутное молчание.

— Ты, это, парень сильно здорово, конечно, придумал. Видно, времени не было совсем что-нибудь поинтереснее сочинить! Видать, органы только этим делом и занимаются. Я пока цвета лычек-то различаю.

Теперь замолчал Сергей.

— Ладно, ты вот что скажи, где твоя ненаглядная проживает? — И, видя нерешительность беглеца, продолжил: — Ну хорошо, где хоть родители твои?

— Один я, нет у меня никого… и невесты нет. Хоть и была

действительно… — задумчиво, запинаясь, отвечал Сергей, больше даже задаваясь вопросом к самому себе, ведь он не очень серьёзно относился к мимолётным встречам с Леной.

— Так где, говоришь, служил-то? — не унимался дед.

— Ефрейтор я, водителем был при… — и тут он замялся, — у одного учёного.

— Случайно, не в Балаклаве?

— Да, точно там, — удивившись, ответил Сергей.

— Да всё очень просто, — заметив это, сообщил дедок, — я им раньше, видно, когда тебя ещё не было там, молочко возил, пока Машка — коза моя — его на-гора выдавала. Видать, оно жене его сильно понравилось, когда она как-то заглянула на колхозный рынок. Вот и предложила привозить его им. Правда, меня на территорию не пускали, так я стучал в ворота, мне открывал вахтёр и забирал у меня бидончик.

Последовала пауза.

— Нет его больше, и жены его тоже нет, — сдавленно сообщил Сергей, опустив голову.

— Как нет, как нет? — засуетился старик. — Да что случилось-то?

— Долго рассказывать, но сейчас и меня могут обвинить в этом.

— В чём в этом-то?

— Да хоть в их убийстве или, по крайней мере, в соучастии в нём, с них станется, я хоть не видел, но слышал всё, думаю, что их нет в живых. Но вот его помощник, капитан, дал мне возможность убежать. Но это он, а для других я опасный свидетель.

Оба замолчали на какое-то время.

— Ну дела, ну дела! — сокрушался дедок возвращаясь к теме. — Ты вот что скажи, как тебя величать-то?

— Сергей я, дедушка.

— Вот что, Сергей, я тебя сейчас больше терзать не буду. Просто вижу, что ты нормальный человек, по глазам вижу, как нам Толстой завещал, Лев, который из графьёв. И я тебе помогу, как смогу. Ты что собираешься делать-то?

И беглецу пришлось сообщить ему свой фантастический план.

— Да, чудеса, — почти пропел дедок. — Видно, что ты со сказками в ладах. Вот и я думаю, а будет ли этот самый коммунизм через двадцать лет, как на съезде-то объявили. Ну да, да, тебе сейчас только до него, до светлого энтого, — поёрничал старик. — В прошлом-то я уже всех потерял. Всё тоже строили, строили, да и война эта прожорливая… Благо хоть одна сестра младшая осталась. Так что мне хоть повеселее, чем тебе-то. Ну да ладно, времени у нас с тобой немного. И путь я тебе укажу покороче к городу. Повезло тебе, парень, там живёт один морячок, старпом уже, в загранки ходит. Должник он мой. Всё грозился вернуть его, должок этот. Давно это было, от нар я его спас, когда он, напившись на свадьбе, Кольку патлатого из другого села ножичком подрезал. Правда, на самом деле он не очень-то был виноват, патлатый первый начал, вытащив перо. Вот Толян у него и перехватил его. Да, а вырос-то он здесь, на моих глазах. В итоге отмазал я его через нашего участкового, хотя отмазывать-то особо нечем было, а вот самогон был. Вот и пришлось того аж два месяца им поить, — укладывая какую-то снедь в небольшой вещмешок, излагал дедуля. — Зато, вишь, тот случай на пользу ему пошёл. Завязал он с «горькой» полностью да и в люди выбился. Семья, детей двое. Мотоцикл с коляской прикупил. Только ты не ищи его в порту, а иди прямо к нему домой попозже вечерком, Победы, 38. Запомнил? Скажешь, мол, от Трофимыча. Да, а по батюшке он Семёныч. И про должок напомнишь, ежели вдруг в чего не въедет.

— Большое спасибо вам, дедушка!

— Да что там! Даже намекать не буду, мол, сочтёмся. Это уже мои последние дела на земле, а тебе жить да жить. Короче, нам надо поторапливаться. Кто их знает, они лисы-то хитрые. На-ка, возьми, — старик подал Сергею вещмешок и вышел с ним на крыльцо.

В этот момент вновь послышался шум двигателя.

— Ну вот, накликал, — поворачиваясь к Сергею, с раздражением на самого себя просипел старик.

— Как намазанные, видать, всё же водички захотелось отведать, а больше и негде. А можа, кто и навёл? Главное, теперь в Новороссийск сразу не суйся, не показывай, что он тебя интересует. Направляйся сначала в другую сторону, в Геленджик. И беги сейчас вон в тот лесок, а за ним по высоковольтной линии. А я их задержу, скажу, мол, ты в кукурузе скрылся.

С этими словами дед бросился навстречу уже знакомому ЗИЛу, а Сергей, пригибаясь, — в сторону леса. Но, достигнув его густых кустов, споткнулся о корягу и, падая, вдруг каким-то шестым чувством осознал, заползая в них, что надо остаться понаблюдать.

— Сюда, сюда, соколики! — уже истошно вопил дед. — Только что этот парень был здесь.

— И где он, куда делся?! — выпрыгивая из кабины, крикнул старшой. — Вот туда, вон туда, в кукурузу сиганул, пострел, — указывая вглубь огорода, продолжал дедок.

В тот же момент из кузова повыскакивали ещё трое, выхватывая на ходу пистолеты и передёргивая затворы. Да и водитель не усидел за баранкой.

— Будем окружать со всех сторон, — бросил старлей и указал каждому направление движения.

После чего вся их группа рассыпалась вдоль кукурузного поля, а сам он, ломая кукурузные стебли, пошёл напрямик, не переставая кричать устрашающие призывы сдаться по-хорошему. Увидев, что водитель грузовика не отказал себе в удовольствии поохотиться на безоружного солдатика и, вытаскивая пистолет ТТ, соскочил на землю, присоединившись к компании, Сергей выждал, пока те не удалятся подальше, кинулся к грузовику и запрыгнул в кабину. На его счастье, ключ торчал в замке зажигания. Взревев, машина двинулась в сторону просёлочной дороги. Он только успел махнуть старику, крестящему его. В тот же момент преследователи, услышав шум отъезжающей машины, рванули со всех сторон назад, сделав несколько выстрелов по удаляющемуся грузовику.

— Ну, старый, мы ещё вернёмся, и, если ты нас объегорил, пойдешь под расстрельную! — злобно отбарабанил главарь, пробегая мимо.

— Да что вы, соколики? Господь с вами, я же как лучше хотел. Он же в кукурузу рванул, ей-богу! — кричал дед вслед бегущей рысцой группе.

Когда последние исчезли из виду, дед, чертыхаясь в сторону убойной группы, бормотал себе под нос:

— Ну-ну. И не такие расстреливали и не один раз. Мало мы, что ли, попартизанили тут. Теперь вот только и гадай, как парнишка-то выкрутится из этой истории…

Тем временем, когда грузовик выезжал с просёлочной дороги на шоссе, случилось непредвиденное: он вдруг клюнул носом вправо и чуть не завалился в кювет. Тут-то Сергей и обратил внимание, что справа от него лежит брезентовая куртка, приподняв которую, он обнаружил автомат. Ещё подумал, выскакивая из машины: «Лучше, чтоб не понадобился». И тут же с досадой увидел, что пробит передний баллон.

Видно, одна из пуль всё же попала в цель. Бросать машину было ну никак нельзя — куда он сможет добраться пешим ходом? Прикинул, сколько времени у него есть в запасе, пока те доберутся до дороги, и, вычислил, что это минут тридцать — не так много, но деваться было некуда. Ужасаясь тому, что делает, он всё же схватил АКМ и, передёрнув затвор, закинул его назад в кабину После этого бросился к ящику с инструментами, достал домкрат, забрался под машину, подставил под ось и принялся за работу. За то время, пока он занимался ремонтом, мимо проехало несколько машин — как грузовых, так и легковых. Но ему было не до них, да и проситься к ним он не хотел, понимая, что может получить отказ и только потеряет время. Уже опуская ЗИЛ на новое колесо, беглец краем глаза увидел бегущих с просёлочной дороги людей. Медлить нельзя было ни секунды, и он, бросив баллонный ключ, запрыгнул в кабину, буквально сдёрнул грузовик с домкрата, вдавив до пола педаль акселератора. Преследователи, что-то крича, стали отставать, на ходу пытаясь стрелять по машине. Одна из пуль пробила кабину справа от него и впилась в приборную доску. Бросив туда взгляд и отметив про себя, что ничто важное не задето, он продолжал упорно гнать к грузовому железнодорожному узлу. ЗИЛ трясло, это явно недотянутые гайки заставляли колесо выделывать восьмёрки.

А в это время, когда вся группа оказалась вне поля его зрения, старлей с компанией, увидав приближающийся к ним грузовой ГАЗ-151, вышел на середину дороги, поднял вверх руку с раскрытой корочкой, а в другой зажал пистолет. Водитель попытался не подчиниться, и старлей выстрелил в воздух, демонстрируя серьёзность своих намерений. Парню в кабине не оставалось ничего другого, как резко затормозить.

— Ты что, не видишь?! — показывая удостоверение, прокричал старшой, буквально вытаскивая бедолагу из кабины, на место которого тут же вскочил один из его подчинённых.

— Мы тут государственного преступника ловим, а ты нам помогать не хочешь! Так что гуляй пока, — усаживаясь рядом с водителем, злобно вещал он в сторону ошарашенного бедняги, по инерции идущего за набирающим обороты грузовиком.