Бесплатный фрагмент - Ключевые моменты истории Руси

Что изучаем?

Как известно каждому студенту, вопрос «что изучаем?» — это вопрос на 4, и нам нужно это понять, потому что знать цвет учебника недостаточно. Так вот, что такое «История Отечества»?

С «историей» примерно понятно. Что касается Отечества — это не только правители и не только их регалии, но и страна. Потому что если бы не было того, чем они управляют, то не было бы и их. Историю Отечества принято изучать для всей нынешней территории Отечества. И если в СССР изучали, например, Урарту в Закавказье или Хорезм в Приаралье, то теперь это не делается. Но есть и более важные последствия такого подхода.

Западная граница СССР с 1939 года (признано мировым сообществом с 1945) проходила таким образом, что вся бывшая территория Руси оказывалась на территории современного Отечества, и противоречий в подходе не возникало. Однако, что касается Великого княжества Литовского, то его роль замалчивалась и при СССР, и до СССР, потому что поставила бы под сомнение общий подход к изучению истории, заложенный ещё Карамзиным Н. М. в его «Истории государства Российского». Так что великих князей литовских теперь считают героями белорусской истории, а Даниила Галицкого (1201—1264) — украинской. И мы наблюдаем печальный эффект, когда в угоду политическим пристрастиям Россия и Украина каждая пытаются присвоить себе всю историю Руси, а Белоруссия пытается создать свою историю от Полоцка и ВКЛ, особую от истории Руси.

Карамзин Н. М. издал труд, ставший огромным прорывом для своего времени и полностью не утративший актуальности до сих пор. Помимо особенного языка и подчас механического воспроизведения летописных известий, в труде проводится идея о сплошной преемственности российской государственности по прямой линии Киев-Владимир-Москва-Петербург. Но красота, как известно, требует жертв. Дело в том, что Киевская Русь распалась в 12 веке примерно на 15 самостоятельных княжеств-земель, и Владимиро-Суздальское — только одно из них. Далее, в 14 веке оно в свою очередь распалось на множество княжеств, в числе которых в разное время были великие: Тверское, Нижегородско-Суздальское, Московское и даже Ярославское. Однако уже с Ивана Калиты (начало 14 века) «предпочтение» в изучении отдаётся Москве, которая к концу 15 века освободила от монголо-татарского ига и объединила… говорится «Русь», но это неправда, потому что только северо-восточную половину Руси. Потому что юго-западная половина Руси была объединена и освобождена от ига на 100—150 лет раньше, литовцами. Требовавшими от русских князей признания своей верховной власти взамен на «старины не рушаем».

Оба переноса «столиц» вызывают огромные вопросы.

«Перенос» столицы из Киева во Владимир в 1169 году после известного разгрома города войсками Андрея Боголюбского историки уже не признают переносом столицы, как не признают и существование одного государства. Прав был Ключевский В. О., сказав, что Андрей «отделил старшинство от места». Но в том-то и дело, что отделил. То есть старшинство связалось вовсе не с владимирским престолом, а с самим Андреем, да и то не для всех и ненадолго. Затем подобное было у его брата Всеволода Большое Гнездо. Часть современных историков говорят о переносе столицы из Киева во Владимир в 1243 году, когда монгольские ханы, получившие признание зависимости от всех русских князей, назвали владимирского князя Ярослава Всеволодовича, отца Александра Невского, «старшим в русском народе». Но дело в том, что впоследствии власть владимирского князя распространялась максимум на Рязань, Смоленск и Новгород, причём это не было «новостью» и к моменту монгольского нашествия (1237—41). Затем в 1299 году из Киева во Владимир переехал митрополит в связи с татарским разорением юга Руси и падением доходов. Про разорение не уточняют, что оно было следствием подавления Сараем обособленного полвека до этого «дунайского» улуса Ногая в 1299, и слушатели думают, что речь о разорении Киева в 1240 году. Также умалчивается в данном контексте об одновременном появлении Галицкой и Литовской митрополий, которые в дальнейшем существовали практически попеременно друг с другом, но всегда параллельно с владимирской и далее московской митрополией.

Что касается «переноса» столицы в Москву, то вопрос размыт ещё более. Митрополит переехал из Владимира в Москву в 1325, это подтверждено константинопольским патриархом в 1354. Ярлык на великое княжение был у московских князей в основном с 1328 года (за исключением редких кратковременных эпизодов), но соединение Московского княжества с Владимирским произошло только в 1383 (по воле хана Тохтамыша), и только с этого момента московские князья стали великими. И только с завещания Дмитрия Донского (1389) все известные «купли» Ивана Калиты стали завещаться московскими князьями, то есть судя по всему он покупал их не к Москве, а к Владимиру. Последним совершал обряд вокняжения во Владимире Василий Тёмный в 1428 году, а «Московский» встало в титуле московских правителей прежде «Владимирского» только с царя Алексея Михайловича (1645—1676).

Следующие переносы столицы из Москвы в Питер и обратно были реальными и происходили без смены предмета — того, столицей чего они были.

Подытожим. Рассказывая о каком-то моменте в прошлом, историки — осознанно или нет — идут на поводу у Карамзина и друг у друга, уделяя особенное внимание тем элементам, которые восторжествуют впоследствии, и тем самым искажают картину прошлого. Тогда она выглядела совсем не так, как они о ней сейчас рассказывают. Мы же начнём обзор истории Руси с конца 8 и до конца 16 века, стараясь быть нейтральными. Мы расскажем о истории всей Руси с начала и до её окончательного разделения на три народа: русский, украинский и белорусский. Когда Великое княжество Литовское перестало быть русским, заключив с Польшей Люблинскую унию (1569), передало ей Украину, и там началась полонизация.

Киевская Русь (нач. 9-сер. 12 века)

Ранний период (кон. 8-сер. 10 века)

С падением СССР досталось и марксизму, согласно которому возникновение государства происходит при совершенствовании орудий труда, возникновении излишков и присвоении их частью сообщества.

Между тем в 8 веке у восточных славян возник плуг в дополнение к сохе (переворачивающий землю вместо её рыхления) и именно с конца 8 века археологически фиксируются «тысячи усадеб-хором» на территории будущей Руси. Это небольшие крепости, как правило стоящие на возвышениях рельефа, обособленные от обычных поселений. В них проживало по 20—30 человек — семья хозяина усадьбы, слуги и охранники. Это был прообраз позднейшего боярства — опоры княжеской власти.

В арабских источниках упоминаются зимние походы русов за пушниной в земли славян и летние экспедиции по продаже этой пушнины в Константинополе, Багдаде и Балхе. Подробно это описано византийским императором Константином Багрянородным в середине 10 века, и мы знаем эти экспедиции как полюдье. Однако в арабских источниках, с учётом их редакций, это описано уже для начала 9 века («Книга путей и стран» Ибн Хордадбеха, по мнению большинства исследователей, создавалась в два этапа: первый вариант был закончен в 846/847 году, а второй, дополненный, — не позднее 885/886 года).

Этому соответствуют слова константинопольского патриарха Фотия, сказанные о русах при их нападении на Константинополь в 860 году: «Русы, покорив живших окрест их и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руку на саму ромейскую державу».

Поход русов на Константинополь в 860 году на 200 ладьях, хоть и неудачный, примечателен многим. Именно ему соответствует упомянутый в «Повести временных лет» поход киевского князя Аскольда. Он датирован 866 годом, но историки единогласно принимают греческую датировку 860 как достоверную. Но дело в том, что Рюрик, чьим дружинником Аскольд якобы был, был призван в Новгород только в 862 году, так что скорее всего верна версия о киевском происхождении Аскольда, возможно, от основателя города Кия, участвовавшего в переговорах с одним из византийских императоров ещё во время славянской колонизации Балкан.

Сторонники норманнской теории, считающие северогерманца Рюрика основателем древнерусского государства, закрывают глаза на слова «Повести временных лет» (служащей их единственной опорой), о том, что Рюрик, будучи варягом, не был ни норманном, ни шведом, ни готландцем, ни англичанином. Поэтому распространены версии западнославянского происхождения Рюрика — из бодричей (рарогов; рарог — балобан по-польски, ср. трезубец в гербе Рюриковичей и Украины) с острова Рюген («Буян» русских сказок) или из Пруссии (по-руссии; Ломоносов), хотя пруссы относятся с летто-литовским народам, а не славянским. Первая версия рифмуется с тем, что часть исследователей относят самих словен ильменских не к восточным, а к западным, балтийским славянам, вытесненным из Поморья германцами. Вторая версия забавна тем, что в верховьях Немана рядом с Пруссией располагалась так называемая «Чёрная Русь» (в средневековой терминологии «чёрная» или «внутренняя» значит «изначальная» в отличие от «белой» или «внешней» — колонизированной). И тем, что там было в 12 веке русское Городенское княжество с династией неизвестного происхождения (Рюриковичи, но основатель неизвестен). Что же касается терминологии летописцев, то «Русь» идёт прежде всего от «По-росья» по реке Рось на правом берегу Днепра южнее Киева. «Русью» в более широком значении летописцы называли кроме Поросья уже окрестности самого Киева и широкую полосу от верховьев Южного Буга на западе до будущих Брянска и Курска на левобережье Днепра. Историки считают, что это была территория на какой-то момент территориального роста Киевской Руси между 6-м и 9-м веком.

Но вопрос влияния Рюрика и его сподвижников на возникновение государственности на Руси является отдельным, кем бы Рюрик ни был. Потому что много обращалось внимания на то, что призывала его на княжение в Новгород уже готовая структура, перед этим изгнавшая шведских грабителей «за море», причём структура эта была рангом выше союза племён. Союзами племён были словене, кривичи, весь, меря, чудь, водь, мурома. А тут действовал «суперсоюз» из их всех (словами Рыбакова Б. А., применяемыми им к южнорусской, киевской структуре). Причём это касается и событий после призвания Рюрика. Он автоматически посадил своих мужей в городах на всей этой территории, причём это были не захваты (а города были со славянскими названиями даже в финно-угорских мере — Ростов, и веси — Белоозеро). И затем боролся с Аскольдом за кривичские земли (входящие в киевское полюдье — Смоленск и Полоцк), и у Аскольда нашли убежище бежавшие из Новгорода сторонники Вадима Храброго, убитого Рюриком в борьбе за власть.

Кстати, имя Аскольд может происходить от названия праславян тех мест — сколотов. Возможно даже это и было именем не собственным, а нарицательным. Тем менее удивительно наблюдение некоторых историков, что постоянно используемая летописью конструкция «Аскольд и Дир» идёт с единственным числом, так что может быть речь об одном человеке, «сколоте Дире» -Ингире-Игоре. Аскольд и Дир по летописи были убиты Олегом в 882 году, приведшим на киевское княжение юного тогда ещё Игоря Рюриковича. Но Игорь — большая загадка, он будто вне времени вообще. В 903 году он как будто женился на Ольге, но когда он был убит древлянами в 945 году, у них был только один юный ребёнок Святослав, а к Ольге в 945 году сватался древлянский князь Мал, а в 955 году византийский император, а умерла она в 969 году. Так что реальная Ольга (а возможно и Игорь, которого мы знаем) скорее всего родилась не раньше 910 года. Но вместе с тем из договора с Византией 944 года известно и о других представителях династии Рюриковичей на тот момент, о которых (и о потомстве которых) мы не знаем.

Конец 9-начало 10 века — большое белое пятно в русской истории. Современные норманисты отмечают, что археология не позволяет говорить нам о городе на месте Киева до середины 10 века. Но в то же время и «скандинавские древности на среднем Днепре отсутствуют», и это объясняют «быстрой ассимиляцией скандинавов на юге», даже не пытаясь сделать прямой вывод об их отсутствии там в то время. В Византии о варягах узнали и вовсе только в середине 11 века.

Поход Олега на Константинополь 907 года, воспетый Пушкиным А. С., скорее всего не имел места в действительности: он неизвестен грекам. И по количеству ладей он идентичен походу 860 года (бывшему в действительности), но с обычным 10-кратным завышением. Но было два торговых договора 907 и 911 годов.

Олег, заняв Киев в 882 году по летописи, провёл походы сразу на несколько соседних племенных союзов. В свете же всего вышесказанного о том, что южнорусское (киевское) княжество было и до него, он мог не присоединять эти племенные союзы вновь, а лишь утверждать в них свою власть. Так же делал, например, Владимир, захватив Киев в 980 году.

Следует заметить, что все аргументы за мощное новгородское княжество 9 века вовсе не означают слабости или отсутствия киевского княжества. Юг Руси более пригоден для всех видов сельскохозяйственной деятельности, чем болотистый и холодный север. Геродот писал о хлебном экспорте из среднего Поднепровья в Грецию ещё в 4 веке до н.э. (тогда греки приплывали за зерном к днепровским порогам сами). И тут главным аргументом «становится» новгородская торговля по пути «из варяг в греки». Но и этот аргумент очень ненадёжный. И география, и археология говорят нам, что с Днепра на Балтику гораздо удобнее попадать через Западную Двину. Отсутствие кладов между Витебском и Великими Луками свидетельствует, что путь из Днепра на Ловать имел в основном внутреннее значение. Восточные и даже византийские монеты попадали в Скандинавию не с Днепра, а с Волги. Но и с Волги путь шёл не через Новгород, потому что это лишний крюк. Значение ветки на север от Смоленска могло повыситься, когда Новгород стал переправлять дани в Киев (ориентировочно с середины 10 века — см. ниже). Был и более южный путь с Днепра на Балтику через Припять и Западный Буг.

Середина 10 века. Полюдье и дружина

Лишь начиная с Игоря и Ольги мы можем более или менее надёжно прослеживать историю Руси, без значительных пропусков.

Убийство Игоря древлянами после второй подряд попытки сбора дани вызвало не только разгром древлян Ольгой, но и регламентацию размеров дани. Рассказывается о строительстве погостов для сборщиков дани и назначении уроков (самих обязательств) для древлянской земли и затем для прилегающих к Новгороду земель по рекам Мсте и Луге. Причём поскольку в первом известии древлянская земля названа «деревской», то речь вполне может идти также о севере — так называемой Деревской пятине. Другая же часть историков читает «по Мсте» как «по (то есть после) мести (древлянам)», а Лугу понимает как приток Западного Буга.

Судя по всему именно в это время произошло включение Новгорода и вообще северных земель в киевскую систему сбора дани, когда Новгород стал переправлять 2/3 своих даней в Киев, и только на 1/3 содержать местное войско. А до такого включения северные племенные войска должны были существовать примерно в том виде, как франкское войско при Хлодвиге (5 век н.э.), лично убившем на очередных «мартовских полях» (ежегодных военных сборах) воина, пришедшего с неисправным оружием. Такая система комплектования, когда земли обязаны были не данью, а воинами, сохранилась на западе и после реформы Карла Великого, так что в Западной Европе в 955 году перед битвой на реке Лех с венграми аккуратно перечисляются все составляющие немецкого войска, а отсутствие некоторых отдельно объясняется удалённостью их земель (примерно по 500 км каждая). Также после реформы Карла известно, что вассал служил сеньору 40 дней в году или пока не съест взятый с собой в поход свиной окорок.

В Восточной же Европе огромные расстояния и относительно редкое население предполагали содержание постоянных войск, оторванных от содержащих их местностей. Известия о сборе «воев» повзрослевшим Святославом (964) для его знаменитых походов на восток и юг или Владимиром для размещения их в южных крепостях для борьбы с печенегами — это сборы не на время и не в поход, а насовсем. О каких-то других войсках, помимо киевских, мы услышим после 943 года (и реформы Ольги) только при упоминании союзников, или уже при упоминании периферийных Рюриковичей, обособившихся от киевской власти. О восточном походе Святослава, о котором речь ниже, Рыбаков Б. А. пишет: «Протяженность похода — около 6 тысяч километров. На его осуществление потребовалось, надо полагать, не менее трех лет с зимовками где-то на Волге и Северном Кавказе». Другое характерное проявление такого способа комплектования войск: в 1021 году Ярослав успел за неделю пройти из Киева до реки Судомы около 800 км, чтобы перехватить ограбившего Новгород Брячислава полоцкого, что означает постоянную боеготовность киевских войск в белгородском лагере и их способность к переходам на лошадях под вьюками без телег и саней со скоростью, близкой к спортивным и к скоростям кавалерии в гражданской войне в США. Вообще слово «полюдье» не имеет аналогов в Европе, для этой системы и скандинавы и греки использовали русский корень.

Но следует понимать, что чтобы использовать войско 360 дней в году вместо 40, недостаточно одного только желания. Оно будет в 9 раз менее численным. А собранное на 40 дней с той же территории войско мы если и сможем наблюдать в одном пункте, то недолго: ему вскоре пора будет расходиться по домам. Ведь за 40 дней можно пройти с обозом в один конец только 400—600 км., Ярослав же сходил на Судому 800 км в один конец, а Святослав на восток — 3000 км в один конец. Также надо понимать, что при полюдье периферия платила за круглогодичное содержание киевской дружины и оставалась без средств или почти без средств (как Новгород).

Тех читателей, которые хотят сейчас ознакомиться с темой военного дела и социальной структуры в развитии, я приглашаю в последний раздел пособия.

А сейчас рассмотрим подробнее походы Святослава, в известиях много противоречий. Прежде всего дело касается датировки восточного похода. Был разгромлен Хазарский каганат, впервые разбита Волжская Булгария, покорены вятичи. На них всех потом проведёт походы и Владимир Святославич в 980-е, но что касается каганата, то именно удар Святослава по нему считается смертельным. Итиль и Семендер были разорены, Тмутаракань, Керчь и Саркел на Дону стали русскими городами. Но прежде чем перейти к самим походам, вкратце ознакомимся с обитателями степей Восточной Европы.

Кочевники южнорусских степей

Пару слов о Хазарском каганате. На мой взгляд это самое эфемерное явление из всех кочевников-соседей Руси. Не известно ни одного набега хазар на Русь. Известно даже о том, как арабы в войне с хазарами в 737 году дошли до Дона и взяли в плен 20 тысяч славянских семейств, но не о походах хазар. Подчёркиваются внушительные размеры: от западного берега Дона до восточного берега Волги включительно.

Причём крепости на западном берегу Дона строились с помощью византийских инженеров в начале 9 века, и даже в БРЭ это толкуется как защита от усиливающегося Киева. Но проблема в том, что линия обороны не может строиться на противоположном берегу, она строится на своём. Да и население крепостей аланское (то есть индоевропейское), а не тюркское. Так может быть крепости строились для защиты теми, кто жил западнее? И даже добавим: для защиты от мадьяров (венгров), наступавших в 9 веке с востока.

С восточным берегом Волги та же история. Это тоже не хазары, а 10 тысяч наёмной мусульманской тяжёлой конницы хорезмского (то есть ещё далее на восток) происхождения. В принципе читается мусульманская полоса на всей нижней и средней Волге, включавшая и волжских булгар. И неслучайно всю эту полосу атаковал и Святослав, и потом Владимир. Десятину на нижней Волге платили русы, а до подчинения Киевом и вятичи.

Посередине (между нижним Доном и нижней Волгой) пусто, потому что там сухие неблагоприятные степи вплоть до кавказских предгорий. Из 4 частей «каганата» мы уже исключили 3, осталась одна, самая с позволения сказать степная и самая кочевая, наискосок от нижнего Днепра до средней Волги. Именно здесь сменялись кочевые народы, с которыми постоянно боролась Русь.

Хазары относились к первой, булгарской волне тюрков (гуннов), господствовавшей в степях с 5 по 8 век включительно. Были заняты Среднедунайская котловина в 5 веке, средняя Волга (волжские булгары, нынешние чуваши) и задунайская Болгария в конце 7 века.

Между первой и второй (гузской) волнами тюрков «вклинились» венгры (индоевропейцы; родственники финнов, эстонцев, коми, карелов, ханты-мансийцев), они господствовали в степях весь 9 век.

Следующие — печенеги. Деление печенегов на «хазарских» и «турецких» при территориальном совпадении первых с «чёрными болгарами» на нижнем Дону подсказывает, что печенеги — не этническое понятие. А кочевники, которых мы знаем как «печенегов», совпадали с «печенегами турецкими», то есть относились ко второй (гузской) волне тюрков, основная часть которой прошла южнее Каспийского и Чёрного морей (турки, азербайджанцы, туркмены). Печенеги господствовали в степях весь 10 век и до середины 11-го. Торки следовали за печенегами, но Русь почти не затронули: в 985 помогли Владимиру Святославичу против волжских болгар, а в 1060 были разбиты Ярославичами и Всеславом.

Третья и последняя тюркская волна — кипчаки, половцы. Но перед ней был ещё один интересный народ — берендеи. Историки предлагают так много вариантов его классификации, что это выдаёт отсутствие у них идей на эту тему. Добавим ещё одну версию, раз уж на то пошло. «Берендеи» очень похоже на русское произношение «венендеров» («онногундуров»), занимавших в начале 9 века тот самый западный берег нижнего Дона, а уже в этих последних названиях мы хорошо видим корни «вен» и «хун», указывающие соответственно на славян и тюрков. Оба мы найдём в названии Венгрии Hungaria, только здесь к ним прибавлен в конце собственно венгерский «мадьярский» корень «угр». О славянском населении Дона известно (но неизвестно о времени колонизации), это бродники, однажды ошибочно названные Грековым И. Б. берендеями, и «бродник» напоминает уже дальнейшую русификацию того же слова. Такая же ситуация с Венгрией: «сидели славяне по Дунаю, где ныне земля Угорская и Болгарская» — пишет автор «Повести временных лет», помещая это до «Хождения апостола Андрея» (1-й век н.э.), но тогда, согласно официальной истории, и речи не могло быть о славянской колонизации.

Дон и Среднедунайскую котловину роднит не только славянское население с неизвестной датой колонизации, но и аланское население к моменту прихода и туда и туда гуннов. А после прихода гуннов единственный «перерыв» был в 9 веке (венгры), всё остальное и до и после занимали тюрки, для славян «не было места».

Походы Святослава (до 972)

По русской летописи, восточный поход произошёл в 964—966 годах, по восточным в 968—969. Причём летопись даёт важную подробность: в 964 году Святослав только спросил вятичей «кому дань даёте?», но покорил их только после похода на хазар, в 966 году.

Обратимся к, казалось бы, малозначительному эпизоду. Когда печенеги осадили Киев в 968 году, а Святослав (согласно летописи) был на Дунае, то «люди той стороны Днепра» (черниговской) подошли на помощь Киеву, представившись «сторожей» Святослава. Они завели переговоры, пришёл Святослав и «прогнал печенегов в поле». Логично предположить, что Святослав возвращался вовсе не с Дуная, а именно что из-за Днепра, поэтому черниговцы и удачно выдали себя за его сторожу. Потеряв время из-за печенегов, Святослав прошёл вятичские земли без конфликта, едва успев спросить «кому дань даёте?», торопясь на среднюю Волгу, вероятно, чтобы миновать её до зимы. Ведь мы знаем по 1172 году, что «не время воевать зимою болгар» (волжских) и тогда даже бояре саботировали поход, а Святослав к мнению дружины прислушивался более Боголюбского.

И дальнейшее вмешательство Святослава в дунайской Болгарии, как и раскол болгарской знати, более правдоподобны после смерти царя Петра, последовавшей в 969 году (часть была пленена греками под предлогом смотрин невест для принцев Романовичей).

Сначала Святослав разбил враждебную ему партию болгар, поставил гарнизоны в городах, Борис Петрович был его союзником. Потом Святослав пошёл на Константинополь и, по летописи, победил греков под Аркадиополем в 970 году, а по хронике Льва Диакона, проиграл, но в любом случае вернулся в Болгарию, что русская летопись объясняет получением откупа. Про осаду Доростола греками и уход уцелевших русских с 2 мерами хлеба на каждого (и зрением — а его греки лишали пленников) летопись не знает, но знает о мире: «Царь же обрадовался и повелел писцу записывать все речи Святослава на хартию. И стал посол говорить все речи, и стал писец писать». То есть условия были продиктованы русской стороной?! Или летопись слишком оптимистична? — нет, и Лев Диакон пишет, что император «с радостью принял условия россов». А условия были такие (снова летопись): «никогда не буду замышлять на страну вашу, и не буду собирать на нее воинов, и не наведу иного народа на страну вашу, ни на ту, что находится под властью греческой, ни на Корсунскую страну и все города тамошние, ни на страну Болгарскую. И если иной кто замыслит против страны вашей, то я ему буду противником и буду воевать с ним». Как мы видим, неправы комментаторы, называющие мир чуть ли не капитуляцией Святослава. Приведённый отрывок означает, что Византия становится протекторатом Руси от слова «protect» — защищать. И Русь это делала впоследствии — при Владимире и даже при Святополке русские войска помогали грекам против мятежников, в Армении и Болгарии, которая была окончательно покорена греками с русской помощью в 1020-е годы императором Василием «Болгаробойцей». Так что действия Святослава в Болгарии не очень похожи на интернациональную помощь, тем более что после русско-византийского мира именно болгары сообщили печенегам о движении на Русь Святослава, «взяв имения много и полон бесчисленен». Ведь при Аркадиополе болгары и печенеги сражались со Святославом против греков, а значит после русско-византийского мира они стали против обеих сторон. Известно даже о греческом посольстве к печенегам с просьбой пропустить Святослава, но комментаторы говорят, что посольство подкупило печенегов для нападения.

Когда летопись расходится с хроникой Льва Диакона касательно итога битвы под Аркадиополем, некоторые историки находят выход из положения, говоря, что битвы было две в разных местах — по одной выиграла каждая из сторон. Но распыление сил даже одной из сторон сомнительно, а обеими — вовсе из области фантастики. Тогда судьба войн решалась в генеральных сражениях, не было фронтов, направлений и т. д. Да и вероятность того, что два источника умолчали об одном сражении каждый, мала.

Когда же летопись расходится с Львом Диаконом в описании ухода русских с Дуная, то как раз здесь очень похоже на два разных ухода.

Первый уход в 971 году триумфальный, с имением и полоном, с миром. Здесь не было осады Доростола, но здесь была встреча Святослава с Цимисхием на берегу Дуная. Святослав «переплыл» Дунай в ладье (если бы он прибыл на встречу из осаждённого Доростола, стоящего на южном берегу Дуная, он вышел бы через ворота). Не было состояния войны, Цимисхий приходил без армии, только с «бессмертными», а Святослав свободно перемещался по своим придунайским владениям, и конкретно для этой встречи мог действительно переплыть с северного берега Дуная на южный. Тогда же Цимисхий мог «воздать Борису почести, назвав владыкой булгар» — тоже не очень похоже на войну. Это июль 971 года. Сразу после встречи был оформлен мир и Святослав ушёл с частью войск и добычей на Русь, гарнизоны остались. По пути зазимовал в Олешье в устье Днепра, а весной 972 года был убит печенегами на днепровских порогах на пути в Киев.

Второй уход русских с Дуная, с двумя мерами хлеба на каждого, мог быть уже летом 972 года, это уже уход гарнизонов. Новое киевское правительство продолжать дунайскую кампанию (кто-то скажет «авантюру») не стало, так что подкреплений из Киева не ожидалось. Возможно, Святослав остановился на зиму в Олешье, планируя весной получить подкрепления из Киева и вернуться на Дунай. А не дождавшись, пошёл в Киев сам. Дальние походы Святослава были беспрецедентными и могли не нравиться не только его матери Ольге, но и какой-то части знати, с которой она села в осаду в Киеве в 968 году. А «люди той стороны Днепра» тогда сами объясняли своё вмешательство необходимостью, «иначе погубит нас Святослав», и вовсе позиционируя себя как некую автономную единицу, заключающую мир с печенегами. И этот мир фактически нарушил вернувшийся Святослав, который их «прогнал в поле». То есть были причины на то, чтобы знать не была единодушна, причём активные сторонники Святослава были прежде всего его спутниками в походах, включая этот.

Вследствие изменения киевской политики Цимисхий двинул армию в Болгарию (но в 972, а не 971, как считается), чтобы заменить русские гарнизоны на свои. Возможно, это было простое интернирование, а возможно, не обошлось и без стычек, могла быть даже та самая осада Доростола с вылазками осаждённых для некого «набивания цены» и получения гарантий. При реальной обороне нужно было закрыть балканские проходы и дунайское устье, но это сделано не было. И тогда же Цимисхий «снял с Бориса знаки царского достоинства и возвёл в сан магистра». Но Русь и Византия при этом остались союзниками.

Владимир «Креститель» (980—1015)

Прежде всего «расстрою» читателей и скажу, что о крещении Руси в 988 году греки ничего не знают, но знают о крещении в 860-м. Знают о походе Владимира на Корсунь в Крыму, о его женитьбе на принцессе Анне Романовне (род. 963) и о его помощи грекам против мятежа Варды Фоки. Единственный упомянувший взятие русскими («тавроскифами») Корсуни Лев Диакон поместил это событие после брака и разгрома Варды Фоки, и историки вынуждены строить предположения, что или Корсунь перешёл на сторону мятежников, или Владимир атаковал Корсунь, т. к. Анна не спешила к нему ехать («иду, как в полон, лучше бы мне здесь умереть»). То есть ясности мягко говоря немного.

Вызывает некоторое недоумение, каким образом все дети Владимира успели родиться до 988 года, включая, скажем, Судислава, умершего после многолетнего заточения в 1063 году, или Марию-Добронегу, вышедшую замуж около 1040 года и умершую в 1087 году. Во всяком случае и Всеволод, погибший в Скандинавии в 995 году, и Святослав, у которого в 1002 году уже родился сын Ян, должны были родиться задолго до 988 года, а они были младше Бориса и Глеба. Если же Анна была матерью будущих святых Бориса и Глеба, тогда получится, что сыновья у Владимира продолжали рождаться от других жён и после 988 года.

В 980 году Владимир, убив брата Ярополка, женился на его беременной (Святополком) вдове «грекыне» в дополнение к уже имеющимся жёнам. Если она и есть Анна и была матерью Бориса и Глеба, то убийство Бориса наёмником Ярослава в 1015 году буквально заиграет новыми красками. А Святославич Олег на картине Бруни 19 века каким-то чудом назван «растоптанным конями Владимира», хотя официально он упал в ров при взятии Овруча Ярополком (977). Здесь (как и в случае с Ярославом, Святополком и Борисом) нам следует обращать внимание на то, кто в итоге победил в братоубийственной междоусобице. Именно его логично прежде других подозревать в этих убийствах.

Вообще летописная версия о старшинстве Ярополка и Олега очень сомнительна и строится на том, что они отказались от новгородского княжения, и так туда попал «сын рабыни» Владимир. Если же мы смотрим на факты, то в Новгороде всегда сидел старший сын киевского князя. Кроме того, когда в 977 году Рогнеду собирались «вести за Ярополка», Владимир уже был женат на чешке (а это значит с 970 года, брак скорее всего был заключён перед наступлением Святослава на Византию) и у него уже был сын Вышеслав. А учитывая, что Святослав в 946 году смог бросить копьё только «сквозь уши коня» в походе на древлян (то есть предположительно родился в 934 году, в 12 лет первый военный поход), то Владимир должен был родиться около 952 года, и времени для рождения каких-то Святославичей до него не остаётся.

Что касается борьбы Владимира с печенегами, то да, он действительно строил крепости по Роси, Стугне и Суле и населял их «мужами», набранными на севере. Но что касается именно борьбы, то одно из двух достоверно известных сражений Владимир проиграл (под Василёвом на Стугне) в 996 году.

И заканчивая подраздел, коснёмся другого вопроса, также Владимира не красящего. Летописец восклицает «Жаль нельзя было старого Владимира навеки пригвоздить к горам киевским!». Безусловно была стабильность, но ровно с гибели двух других из трёх Святославичей и до братоубийственной войны между его детьми. Пресняков А. Е.: «Во всяком случае, о каком-либо старейшинстве или о правах первородства в дошедших до нас известиях нет и речи… перед молодым государством остаются только две возможности: восстановление единства и целости владений путём борьбы и уничтожения родичей или распад, дробление на ряд независимых друг от друга волостей-княжений». Хотя мы не увидим такого ни на одной карте, но скорее всего правы белорусы, в том, что Полоцкое княжество стало независимым от Киева самое позднее в 1015 году. Дело в том, что когда умер в Полоцке Изяслав Владимирович, его место занял не другой сын Владимира, а Брячислав Изяславич. Это уже означало выпадение Полоцка из системы. Брячислав ещё мог подчиняться деду, но после смерти деда его уже ничто не связывало с дядьями, никакой регламентации не было. Тогда ещё даже не было лествичного права, которое установит Ярослав Мудрый.

Ярослав Мудрый (1019—1054)

Хотя Ярослав начал тоже не с того. Он ещё при жизни отца отказался переправлять в Киев 2/3 новгородских даней, нанял на них варягов, и Владимир приказал обустроить дороги для похода на Новгород. Но войско послал на печенегов во главе с «любимым» сыном Борисом, после чего умер. Войско предложило Борису воспользоваться ситуацией для захвата власти, но Борис отказался идти против «старшего брата». Это стоило ему жизни, причём согласно скандинавской саге, которая, в отличие от русской летописи, не редактировалась после победы Ярослава в борьбе за власть, убил Бориса наёмник Ярослава Эймунд.

Поразительно равенство сил, которым обладали все претенденты. Ярослав и Святополк дважды сменили друг друга на престоле. Поляки были в Киеве и уходить не собирались. И это в единой Киевской Руси. Точно так же будет в 1069 году. Ярослав хотя и смог разбить Брячислава Полоцкого и отнять награбленное тем в Новгороде, признал Витебск и Усвят его владениями плюс к Полоцку. Казалось бы, Брячислав был наказан за грабёж. Но не совсем так. Факт отдачи Ярославом участка пути между Киевом и Новгородом означал триумф Брячислава. То есть получается, что Брячислав показал, что будет грабить что и сколько захочет, если не получит то, что скажет. И это правда. Концентрация сил в Киеве буквально оголяла всю периферию Киевской Руси не только перед внешними противниками, но и перед любыми опальными князьями. Сын Брячислава Всеслав повторит подобное в 1065—1067 годах (осада Пскова и захват Новгорода), но Ярославичи в ответ захватят сам Полоцк и пленят Всеслава.

Из Тмутаракани пришёл Мстислав Владимирович, и в союзе с северянами разбил Ярослава в 1023 году при Листвене. Впервые на Руси был использован боевой порядок, расчленённый по фронту на 3 полка, известный на востоке ещё со времён Ганнибала. Последствия были удивительными: Ярослав бежал из Киева в Новгород, и Мстислав мог бы сесть и в Киеве, но сел в Чернигове, и они «поделили по Днепр Русскую землю». Скорее всего подразумевается среднее Поднепровье, но судя по дальнейшим событиям к Чернигову относились и Муром, и Рязань, и вятичи, и Тмутаракань.

В 1036 году, когда Мстислав умер без наследников, Ярослав стал «самовластцем в Русской земле». Напоминаю, 13 лет из периода «единства» Русь была разделена на 2 части, а считая Полоцк — на 3. Печенеги сразу пришли под Киев и были разбиты Ярославом, он хорошо усвоил лиственский урок и использовал принесённое Мстиславом построение. Последнего брата Судислава он захватил во Пскове и посадил в поруб на 23 года (его выпустили только Ярославичи спустя 5 лет после смерти Ярослава, взяли клятву не претендовать на престол и постригли в монахи).

Ярослав судя по всему научился не только боевому порядку, то есть не зря был назван «Мудрым». Перед смертью он завещал Русь сыновьям, установив между ними иерархию, а не бросив как котят в прорубь подобно своим деду и отцу. Снова Пресняков А. Е.: «Мы видим такую же борьбу за соединение всех волостей в руках киевского правительства, какую наблюдали и в X в., и в первой половине XI в., с той только разницей, что роль „собирателя“ земель играет не один князь, а союз трёх Ярославичей, и перевес силы на их стороне столь значителен, что возможны иные, менее напряжённые методы борьбы». К слову сказать, часть исследователей считают распад Руси по 1054 году именно потому что было узаконено сосуществование нескольких княжеств. В Чернигове и Переяславле, например, появились отдельные митрополиты. Примечательно, что Полоцк в завещании Ярослава не фигурирует, вывод делаем сами.

Хотя прямых указаний в завещании нет, с этого же времени следует считать на Руси лествичное право, когда младшие братья наследовали за старшим, а потом за ними дети старших и т. д. Те, чей отец не княжил на определённом столе, назывались «изгоями» и выпадали из очереди.

Ярославичи и их дети (1054—1125)

Так называемый «триумвират Ярославичей» успешно существовал 14 лет, даже сходив вместе с Всеславом Полоцким против торков в 1060 году. Стоит заметить, что и разгром печенегов в 1036, и разгром торков в 1060 способствовал чрезмерному усилению в степях новых кочевников, половцев. Прежние кочевники были частью подчинены половцами, частью бежали на окраины Руси (они назывались «чёрными клобуками» по цвету шапок), а частью на Балканы. Там 29 апреля 1091 года печенеги были физически истреблены вместе с семьями при Левунионе византийцами (что поразило даже их союзников половцев), о чём Анна Комнина написала «Из-за одного дня скифы (так она называет печенегов) не увидели мая».

Поражение от половцев в 1068 году на Альте и восстание в Киеве фактически положили конец триумвирату. В 1071 году Изяслав разбил Всеслава, но не смог его выгнать из Полоцка, заключил договор и был изгнан Святославом Черниговским и Всеволодом Переяславским из Киева. Ровно как в 1021 Ярослав Мудрый заключил договор с Брячиславом и был изгнан из Киева Мстиславом. Можно предположить, что наличие договора между Киевом и Полоцком перенаправляло торговые пути в обход Левобережья (например, с Волги на Балтику через Двину, а не через Оку-Сейм/Десну-Припять-Буг-Вислу), поэтому было таким чувствительным. Вспомним и ещё один такой случай: в 977 году Рогнеду полоцкую собирались "вести за Ярополка". Итог - и Полоцк и Киев разгромлены. То есть Ярополк не хотел громить Полоцк сам, и вынужден был отдать Киев тому, кто хотел.

Была и ещё ложка дёгтя: «Правда, политика старших Ярославичей часто нарушала отчинные права младших князей, нарушала систематически и настойчиво… Этим она вызвала много смут. „Сироты, — скажем мы словами М. С. Грушевского, — отчины которых забрали старшие Ярославичи во время их малолетства, ничего им не оставив, вырастали один за другим и шли добиваться своего добра“…Долгое владычество старших Ярославичей создало, как мы видели, представление, что они трое — единственные преемники отца» (Пресняков А. Е.).

Отчаянное столкновение произошло на Нежатиной Ниве в 1078 году. С разных сторон погибли Изяслав Киевский и его племянник Борис Вячеславич. Напоминаю, это единое государство. Киевским князем стал последний Ярославич Всеволод. Но став киевским, он не взял под контроль запад, где в Полоцке снова княжил Всеслав, а в Турове и на Волыни остался Ярослав Изяславич. Владимир Мономах был сыном этого Всеволода. Прослыв впоследствии, в том числе посредством правки летописей, борцом с половцами, начал он при отце и дядьях с того, что вместе с половцами впервые в истории разорил русские земли (Полоцкую).

Ситуация 1078 года в точности повторилась в 1094—96 годах, когда Олег Святославич в союзе с половцами предпринял отчаянную попытку вернуть отцовское наследство. Перед этим на Стугне половцы разбили ровно тот же союз, что разбивали в 1068 на Альте, утонул брат Мономаха Ростислав (1093). После этого Олег Святославич пришёл с половцами под Чернигов, и Владимиру Мономаху пришлось оттуда уйти. «Не хвалиться поганым», сказал он, сдавая город, и его не атаковали, позволив уйти (1094). Затем Олег вёл обширную кампанию на северо-востоке, взяв Муром (погиб сын Мономаха Изяслав), и был разбит под Суздалем только Мстиславом Владимировичем, пришедшим с новгородцами.

Результатом стало решение «каждый да держит отчину свою» на съезде в Любече в 1097 году. Часть исследователей считает распад Руси по 1097 году, но и это не совсем верно. Решение касалось только участников и ничего не говорило о детях участников, хотя обычно понимается как решение ограничить круг наследников определённой земли только потомками определённого участника съезда.

Святославичи, получая Чернигов в 1097 году, возможно (версия БРЭ) отказались от претензий на Киев, а это означает сходную с полоцкой ситуацию полного отделения княжества. Это подтверждается и тем фактом, что впоследствии на Киев могли претендовать только потомки Всеволода Ольговича, женатого вторым браком на внучке Мономаха, но не Святослава Ольговича и не Ярослава Святославича. Хотя официально Черниговское княжество независимым в это время ещё не считается. Хотя в действительности мог быть не «отказ», а просто понимание того, что Святослав Ярославич княжил в Киеве при живом Изяславе Ярославиче вопреки праву.

Но это было только начало. Война на левобережье была, но ещё не было войны на правобережье. А Святополк Изяславич, занявший место Всеволода, располагал только своей туровской дружиной, а расширяться ему оставалось только на запад. Так что истоки скандального ослепления Василька Теребовльского скорее всего вели к Святополку, хотя и исполнено оно было Давыдом Игоревичем. Потому что выгнал Давыда с Волыни именно Святополк в порядке «наказания», и потому что заодно попытался выгнать и Василька с Володарем Ростиславичей из Перемышля и Теребовля, ведь это тоже «волость отца моего и брата». Но братья совершили невозможное и разбили киевское войско на Рожном поле в 1099 году, как бы предвосхищая будущие галицкие победы.

На выражении Святополка остановимся подробнее. Волость отца — Изяслава Ярославича, брата — Ярополка Изяславича (отравленного Ростиславичами, кстати, в 1086 году). У Ярополка был сын Ярослав, княживший в Берестье (нынешний Брест). Так вот, он умер в тюрьме у Святополка в 1102 году, волость конечно же перешла к Святополку.

В княжение Святополка произошёл перелом в войне с половцами: русские князья нанесли в 1096 году поражение на Трубеже Тугоркану (он погиб) и перешли к наступательным действиям. Особенностью этих действий было то, что требовался широкий сбор, при появлении в степях был риск вызвать на себя гораздо больший огонь, чем во время половецких набегов на Русь, но и половцам отступать было некуда. То есть было куда — на Кавказ, и в конце концов это и случилось. Повторим, всё это произошло в княжение Святополка, хотя инициатором походов представлен Мономах. Поэтому придя к власти в 1113 году, Мономах смог заняться не только правкой летописей, но и атакой на родственников. В частности, захватом Волыни теперь уже у Ярослава Святополчича (погиб в бою в 1124), Минска у Глеба Всеславича.

Примечательны отношения Киева с Новгородом. В Новгороде традиционно сидел старший сын киевского князя. Но при Всеволоде Ярославиче в 1088 году сына (Владимира) сменил уже внук (Мстислав Владимирович), пересидевший в Новгороде даже киевское княжение Святополка («если у твоего сына две головы, посылай его к нам»), а потом его (в 1118 году) сменил Всеволод Мстиславич. Оба раза новгородцы брали клятву с этих князей остаться у них пожизненно, но оба нарушали эту клятву. Первый раз новгородцев вызвали в Киев и взяли с них присягу, а второй раз (1136) дело окончилось обособлением от Киева и установлением в Новгороде боярской республики.

Владимир Мономах, составивший с Владимиром «Крестителем» былинный образ Владимира Красное Солнышко, закончил так же, как и его великий предок: он оставил детей перед перспективой войны. Условно говоря, если беда престолонаследия в раннем периоде состояла в том, что князья получали сопоставимые владения без установления иерархии между ними, то теперь иерархия устанавливалась, но владения продолжали даваться сопоставимые.

Русские княжества (сер. 12-сер. 16 века)

Возвышение Галича. Потеря Киевом Волыни, Переяславля, Турова

Старший Мономахович Мстислав владел только Киевом, а младшие беспокоились о том, дойдёт ли до них вообще очередь. Поэтому они вступили в сговор: Андрей волынский и Юрий Суздальский (Долгорукий) договорились оставить своим сыновьям эти уделы. У старших тоже был сговор: Всеволода Мстиславича планировалось сделать киевским (или как минимум переяславским) князем после Ярополка Владимировича.

Мстислав предпринял попытки расширения киевских владений. В 1127 году, когда Всеволод Ольгович выгнал своего дядю из Чернигова, Мстислав предпочёл нарушить крестное целование и закрыть на это глаза, за что получил от Всеволода Курск. Иногда представляют произошедшее как признак слабости Мстислава, мол он не хотел борьбы с Всеволодом. На самом деле он нанёс черниговским князьям существеннейший ущерб. Главное не Курск даже, а уход Мурома и Рязани из-под власти Чернигова, превращение линии Ярослава Святославича с изгоев. И если Курск Всеволод спустя 10 лет смог вернуть, но Муром и Рязань навсегда обособились от Чернигова и уже в конце 12 века попали под влияние суздальских князей.

В 1127 же году после смерти Святополчичей Брячислава и Изяслава Туров при невыясненных обстоятельствах также был присвоен Мономаховичами, правда Мстиславу пришлось переместить в Туров из Смоленска брата Вячеслава, а в Смоленске (менее престижном и более удалённом) посадить сына. В 1127 и 1129 годах Мстислав атаковал всё тот же многострадальный Полоцк и присоединил его. Но также не подумал о какой-то системе передачи этих владений, и в 1132 году всё стало ещё хуже, чем в 1125, потому что вскрылись вышеупомянутые планы.

Тогда Мстиславичи, которым дальше всех теперь было до киевского престола, перешли на сторону Всеволода Ольговича, тот уже в открытую водил на Русь половцев, вернул Курск. Сами Мстиславичи с новгородцами провели поход на Суздальщину, но Долгорукий отбился. Полоцк навсегда уже обособился, туда вернулись из византийской ссылки Всеславичи. Ярополк Владимирович продолжал править, но скорее по инерции. Никаких перспектив не имел, наследников мужского пола у него не было. Сменивший его Вячеслав Владимирович был мгновенно выгнан из Киева Всеволодом Ольговичем (1139).

Новый князь попытался лишить Мономаховичей владений на юге, но вынужден был осознать, что именно их владения (Волынь и Переяславль) являются его основным ресурсом. По сути попав в Киев по линии своей жены Мстиславны, он вынужден был и держаться этой линии. И хотя завещал Киев брату Игорю (киевляне были недовольны, что они «наследство»), фактически следующим князем должен был стать Изяслав Мстиславич, а даже не Юрий Владимирович.

Новой реалией стало Галицкое княжество, объединённое из Перемышльского и Теребовльского (1140). Когда-то окраина Волынского, эта земля стала одной из мощнейших на Руси. Владимир Володаревич первым на Руси начал и то, что давно пора было начать: он оставил своего племянника Ивана Берладника в третьем городе, фактически создав домен из первых двух. Всеволод Ольгович воспользовался возможностью вмешаться в дела Галича и провёл на него два похода огромными силами, но безрезультатно.

Галицкие князья, сами будучи изгоями для Киева, обладали огромными военными ресурсами, и предпочитали вмешиваться в борьбу за Киев на стороне одного из претендентов, того, который наименее угрожает их независимости. После смерти Всеволода Ольговича они смогли перейти в наступление. При Изяславе Мстиславиче киевском (1146—1154 с перерывами) они поддерживали его дядю Юрия Долгорукого. Изяслав безуспешно атаковал Суздальскую землю с новгородцами и смолянами, Юрий — Волынь. Также борьба шла на левобережье Днепра. Давыдовичи были на стороне Изяслава, Игорь Ольгович был убит киевлянами, Юрий буквально спас Святослава Ольговича. В конце концов Изяславу удалось разбить Юрия на реке Руте (1151), Ярослава Владимировича Галицкого — под Теребовлем (1154), осадой Новгорода-Северского заставить Святослава Ольговича отступить от союза с Юрием.

Пресняков А. Е. делает бесценное наблюдение: киевская знать считала «своей» династией прямую старшую линию Мстиславичей: Изяслав-Мстислав-Роман. О приближении всех их киевляне не оповещали их противников, даже если эти противники были киевскими князьями. Но привлекательность Киева как прежнего центра была столь сильной, что ни киевских сил, ни сил Мстиславичей не хватило для того, чтобы им осесть в Киевском княжестве эпохи раздробленности, и они утвердились на Волыни, таким образом отделив её от Киева (1154). Эта же линия наиболее последовательно боролась с половцами, в то время как её противники частенько прибегали к их помощи.

Но при всех своих талантах и позитивной повестке по сохранению киевского старшинства Изяслав также не оставил преемников и не обозначил домена. Его очень способный сын Мстислав был, пожалуй, самым младшим во всём роду и претендовать на власть не мог, а брат Ростислав не обладал бойцовскими качествами. Юрий Долгорукий, занявший-таки Киев в 1155 году, был отравлен киевлянами в 1157, но его сын Глеб удержался в Переяславле, отделив его тем самым от Киева.

Киевский престол занял Изяслав Давыдович, в прошлой войне постоянный союзник Изяслава Мстиславича, собиравшийся идти на Долгорукого с Ростиславом Смоленским и Мстиславом Волынским. Туров занял Юрий Ярославич, потомок Святополка, и его уже ни Изяслав, ни потом Ростислав не смогли оттуда выгнать. Примечательно, что, перейдя из Чернигова в Киев, Изяслав фактически покинул весь волынско-смоленско-черниговский союз, а перешедший в Чернигов Святослав Ольгович присоединился к этому союзу. Изяславу пришлось полагаться на Андрея Боголюбского, на зятя Глеба Переяславского, половцев и Святослава Всеволодовича (и даже Олега Святославича) в борьбе против всех остальных. Из-за отказа Изяслава выдать Ивана Берладника в Галич Ярослав Осмомысл дважды посылал войска в помощь Мстиславу Изяславичу, тот захватывал Киев и передавал его своему дяде Ростиславу Мстиславичу. Во время второго захвата Изяслав был убит чёрными клобуками.

Наступила новая эпоха, но было бы неверно сказать, что киевский князь перестал править другими землями. Более того — как показала дальнейшая история, он не мог править и Киевским княжеством, если не соглашался отдать всё кроме самого Киева другим линиям.

Походы Боголюбского и начало эпохи дуумвиратов

Пресняков А. Е. отмечает, что после смерти Долгорукого суздальские Мономаховичи «отказались от связи старейшинства с Киевом и перешли к политике, сходной с галицкой, политике ослабления Киевщины», хотя — добавим мы — будучи младшими дядьями южных князей, имели приоритетные права на Киев по действовавшему лествичному праву.

Мстислав Изяславич после смерти Ростислава и занятия Киева попытался соединить в своих руках Киевщину, выгнав Ростиславичей. Последствия оказались катастрофическими: Андрей Боголюбский пришёл на помощь Ростиславичам, разгромил Киев (1169), дал его брату Глебу, а киевскую землю оставил Ростиславичам. Однако аналогичный натиск на Новгород, где княжил 20-летний Роман Мстиславич, закончился фиаско: новгородцы смогли разбить осаждающих так, что потом продавали пленных за бесценок (1170).

Мстислав умер в 1170 году, а Глеб был отравлен киевлянами (1171), как и его отец. И тогда произошли невероятные изменения в расстановке сил. Брат Мстислава Ярослав, хотя и был его наследником по лествичному праву, не мог быть признан ни киевлянами, ни Святославом Всеволодовичем Черниговским. Фактически произошёл «переход» Волыни в союзники к Ростиславичам, причём «переход» с лидерством Волыни, а не Смоленска. Цепная реакция пошла дальше. Усиление Ростиславичей вывело их из подчинения Андрею Боголюбскому: они запретили ему обращаться с ними как с подручниками и остригли бороду его послу. Но в оппозиции к ним оставался и Святослав Всеволодович Черниговский. Только он и Ярослав Осмомысл Галицкий не участвовали в разгроме Киева в 1169 году. Описанное изменение совсем не ударило по Святославу, но ударило и по Галичу, и по Суздалю — оба сразу лишились роли главных игроков.

Из Галича бежали законный сын Ярослава Владимир с матерью. Но галицкие бояре арестовали Ярослава и сожгли его любовницу. Переворот привёл к тому, что Ярослав остался у власти, но Галич надолго стал смоленским союзником. Переформирование коалиций застало Владимира Ярославича в Чернигове, где он из гостя превратился в пленника. И Святослав Всеволодович обменял его на младших Юрьевичей Михаила и Всеволода, которые были захвачены Ростиславичами при попытке занять Киев. Обмен был очень удачным, если учесть, что со всеми этими пленниками было непонятно что делать.

Во Владимире бояре саботировали поход на Волжскую Булгарию в 1172 году, но пока кризис только предстоял. Андрей двинул войска на Киев в 1173 году, чтобы выгнать Ростиславичей, но потерпел разгром галицко-волынским войском во время осады Вышгорода. Андрею посчастливилось меньше, чем Осмомыслу: в 1174 он был убит боярами. Андрей повторил за многими своими предшественниками то, что повторять не следовало. В начале правления он выгнал из княжества всех родственников, а в конце никому престол не передал. Новые города встали за младших Юрьевичей Михаила и Всеволода, а Ростов и Суздаль — за старших внуков Юрия Мстислава и Ярополка Ростиславичей, поддержанных своим сватом Глебом Рязанским и смоленскими Ростиславичами. С черниговской помощью победили Михаил и Всеволод (1175—1177). Забавно, что именно младшим детям и предназначал Юрий Долгорукий северные земли, ошибочно полагая, что старшие дети удержатся на юге после его смерти.

Следующую попытку концентрации всей Киевщины в своих руках предпринял Святослав Всеволодович в 1180—81 годах. Условно кампанию можно назвать «северным походом Святослава Всеволодовича». Пресняков А. Е. называет её «фантастической попыткой предпринять борьбу с южными Мономаховичами и Всеволодом суздальским». Это замечательный пример русского воинского искусства домонгольского периода, того самого искусства, которое так принижается и замалчивается, специально чтобы легче объяснить будущие поражения от монголов. Не перечисляя все события кампании, перечислим элементы воинского искусства, показанные её участниками:

— Киев сдавался без боя Святославом в начале кампании и Рюриком — в конце кампании (оба раза без атаки со стороны противника);

— Святослав, нанявший половцев, поделил их на две части, каждую из которых объединил с половиной чернигово-северских сил для повышения устойчивости, создав так две одинаковые смешанные группировки;

— Во время первого похода (против Всеволода) одна из этих групп оставалась для прикрытия Чернигова от Рюрика, а во втором походе (против Давыда) она участвовала, уступив функцию прикрытия Чернигова вернувшейся из первого похода группе. Это позволяло отдыхать этим группам по половине времени кампании, они прошли каждая по 1,5 тыс км. Святослав и новгородцы прошли по 2 тыс км;

— В походе на Всеволода, а затем в походе на Давыда участвовало также новгородское войско, всякий раз соединявшееся с пришедшей из Чернигова смешанной русско-половецкой группой до столкновения с противником. Несмотря на то, что Давыд смоленский пытался навязать бой отдельно чернигово-половецкой группе до подхода новгородцев. Это значит, что русские войска обладали навыком, о котором постоянно упоминают применительно к монголам — соединяться для решающих битв;

— Трижды войско избегало столкновения при неблагоприятном соотношении сил, отгораживаясь от противника рекой, оврагом или крепостной стеной: Всеволод отгораживался от Святослава оврагом, Ярослав Всеволодович и Игорь Святославич от Давыда — рекой, Давыд от Святослава укрылся в Друцке. Навык не вступать в бой при неблагоприятном соотношении сил также стабильно упоминается применительно к монголам.

Поход Игоря Святославича Новгород-Северского

Нельзя не сказать несколько слов об этом князе, печально прославившемся своим походом на половцев в 1185 году. Событие это настолько же известно, насколько важно, но вот только известно оно по одной причине, а важно совсем по другой.

Известность можно объяснить тем, что событию посвящено величайшее произведение древнерусской литературы «Слово о полку Игореве», являющееся призывом к русским князьям поучаствовать в обороне границ после поражения Игоря.

Когда мы обращаемся к описанию событий, мы сразу сталкиваемся с мифом о «молодом князе» Игоре. Ему было 35 лет, в походе участвовали его старший 18-летний племянник Святослав Ольгович и старший 15-летний сын Владимир. Также из упоминания в тексте «Слова…» «молодых месяцев» Олега и Святослава иногда делают вывод об участии в походе и 10-летнего Олега Игоревича. Святославу Игоревичу тогда было 8 лет. Всего у Игоря было 4 сына и 1 дочь, выданная замуж в 1190 году.

Впервые Игорь (вместе с младшим братом Всеволодом, тоже участником похода 1185 года) упоминается при взятии Киева в 1169 году, в 19 лет, за 16 лет до похода.

Далее участвовал в трёх удачных походах на половцев: в 1171, 1183 и 1184 годах.

В 1185 году весной Святослав уехал в свои северо-восточные владения собирать воинов, «чтобы идти к Дону на половцев на всё лето». Возможно, половцы собрали такое огромное войско (все орды западнее Волги, кроме разбитых в 1184 году бурчевичей и лукоморских), чтобы противостоять его походу, а скорее всего чтобы самим пойти на Киев и другие города, воспользовавшись его отъездом. Из похожих предпосылок исходил и Игорь: он хотел провести удачный поход самостоятельно, а не как подчинённый военачальник. Возможно, действительно ставилась цель вернуть Тмутаракань.

Сначала поход развивался довольно типично: Игорь нанёс поражение каким-то половецким отрядам, разорил кочевья, организовал погоню частью сил. Но потом всё пошло не по плану: погоня столкнулась с уже собранными ранее огромными силами половцев. С собранными для борьбы с гораздо большими силами, чем те, что были у Игоря. Для подобных противостояний если и подходили силы всего Чернигово-Северского или любого другого крупного княжества, то только в обороне, но не в степях. По примеру 1191 года видим, что силы всех Ольговичей, включая даже отряд из Киева, не пошёл на столкновение в степях с половцами, заранее подготовившимися к встрече. Для степей нужно было соединение нескольких крупных княжеств, как у Чёрного леса в 1168 или на Орели в 1184. То есть в 1185 году преимущество половцев было многократным даже без учёта численностей, а численное могло быть и в десятки раз.