Бесплатный фрагмент - КЛУБок историй

Друзья!

У вас в руках — небольшой сборник рассказов-воспоминаний однокурсников, выпускников факультета культурно-просветительной работы Львовского высшего военно-политического училища 1981 года. Благодаря интернету и социальным сетям, через много лет нам удалось встретиться в виртуальном пространстве и создать свою группу друзей молодости… Однажды, авторам этого сборника пришла в голову мысль собрать вместе некоторые воспоминания участников про училищную жизнь и последующую офицерскую службу. Конечно, откликнулись не все… Представляем вам то, что удалось записать… Ни один из авторов не является профессиональным литератором, поэтому не судите строго. Приятного прочтения!

(Произведения авторов сохранены без изменений.)

Сергей Богаткин,
Павел Скорняков

ОТДАНИЕ ВОИНСКОГО ПРИВЕТСТВИЯ. Сергей Богаткин

В 1977 году я поступил во Львовское Высшее военно-политическое училище.

И в течении месяца до приема Военной присяги проходил курс молодого бойца.

Расскажу один случай из жизни, когда я впервые отдал честь (воинское приветствие) старшим по званию. В моем случае это были офицеры.

Нас переодели в военную форму и мы стали полноправными военнослужащими со своими маленькими правами и огромными обязанностями. После подгонки формы и переодевания я решил отпроситься у своего командира и сходить в магазин Военторга, который был у нас на территории училища.

Получив добро от ротного, я вышел на одну из аллей в училище и, сориентировавшись, бодро пошагал к магазину, не забывая крутить головой, чтобы не пропустить встречного сержанта или, что еще хуже, офицера.

И вот я шагаю по аллее, а навстречу идут два офицера, причем слева и справа от меня и получается, что я пройду как раз между ними.

В голове лихорадочные мысли:

«Это два офицера. Им каждому надо отдать честь! А как это сделать, если они по разные стороны от меня?»

Тем временем я и эти офицеры продолжаем сближение и, не найдя ничего лучшего, я перехожу на некое подобие строевого шага и отдаю офицерам честь, приложив ОДНОВРЕМЕННО ОБЕ РУКИ к пилотке.

Офицеры козырнули мне в ответ, а когда мы немного удалились друг от друга, я услышал сдавленный смешок одного из них и реплику другого:

— Находчивый!

Да, со стороны это выглядело смешно и было абсолютно не по Уставу, но лучше так, чем не отдать честь вообще.

КАК Я СТАЛ ОФИЦЕРОМ. Юрий Литвинов

Как я стал офицером? Думаю, совершенно случайно.

Родился и рос в простой рабочей семье. Учился в школе очень хорошо. Мне все легко давалось.

Особенно любил математику. Помимо учебы занимался в различных кружках (благо при клубах было их большое разнообразие): в драматическом, в ансамбле народного танца, в студии бального танца. Со сверстниками не дружил, не получалось…

И никогда не мечтал стать военным. Для меня это было противоестественным (так я думал и в этом был убежден).

Восемь классов закончил на отлично.

В девятом и десятом вместе с увлечениями появились четверки. Школу окончил хорошо.

В институт не поступил, не прошел по конкурсу. Пошел работать, естественно призвали в армию. Началась моя служба в учебке в ГСВГ. После учебки попал в «Королевский полк» в Вюнсдорф в разведывательную роту командиром разведотделения.

Был у нас в роте молоденький замполит. И он получил задание подобрать кандидатов на поступление во Львовское ВВПУ. И начал меня агитировать. Я упирался как мог. Он отправил меня на врачебную комиссию.

Всех врачей я прошел, признали годным, а зубной врач меня забраковал (у меня коренной зуб оказался с кариесом).

Я на радостях вернулся в казарму. Думаю «ну все, отвертелся». Но замполит не унимается. Отправил меня к полковому стоматологу. А этот коновал зубы не лечил, он их только удалял. Ну мне в мои 19-ть, конечно, не хотелось терять мой драгоценный зуб (кстати, мне уже 65-ть, а этот зуб до сих пор мне служит), и я от него сбежал.

Замполит, думая, что у меня с зубом все в порядке, отправляет меня опять на врачебную комиссию. Что делать?

Я, недолго думая, залепил дырку в зубе жвачкой и пошел к стоматологу, надеясь, что она заметит мой обман и в очередной раз отправит меня лечить зуб. Но, номер не прошел. Осмотр закончился быстро, и из кабинета я вышел со «здоровым» зубом, с отметкой «здоров» и «годен к поступлению в училище». Так я прошел медицинскую комиссию.

А затем, меня отправили вместе с другими кандидатами на вступительные экзамены, которые проводила выездная комиссия ЛВВПУ в городе Нойруппине. Конкурс был 1 к 1,5 — так положено для армейцев.

К экзаменам я, естественно, не готовился, надеясь, что не пройду по конкурсу. Сначала писали сочинение, тема в памяти не отложилась, сочинил не помню, что (но писал я грамотно и с сочинением справился). После сочинения отсеялись двоечники и нас осталось ровно столько, сколько нужно было набрать. Остальные экзамены тоже были успешно сданы.

Я был зачислен на учебу во Львовское высшее военно-политическое училище на факультет культпросветработы в 5 группу 8 роты. Училище закончил с красным дипломом.

Так я стал офицером.

ЦИТАТА БРЕЖНЕВА И ЭКЗАМЕН В УЧИЛИЩЕ. Роман Ливинский

Когда я окончил школу, и передо мной встал вопрос выбора профессии, то я по совету своего старшего брата Гриши, курсанта выпускного курса Львовского Высшего военно-политического училища, решил держать экзамены именно туда.

Начались напряженные дни подготовки к вступительным экзаменам.

Гриша меня наставлял:

— Главное при сдаче — составить правильный план ответа. Ты возьми лист бумаги и раздели его на три части:

1) И.О. — Историческая обстановка

2) О.И. — Основные идеи

3) Выводы.

И еще он заставил меня вызубрить цитату из материалов XXIV съезда КПСС, которая начиналась словами Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева: «Наши съезды как гигантский монумент…»

Первый экзамен, он же самый сложный — сочинение, я сдал.

А вот на следующем эта «братская» формула мне помогла.

Построив план ответа, я бодрой (но внутренне волнуясь) походкой подошел к столу, за которым сидели члены приемной комиссии и начал ответ:

— Товарищи преподаватели! Я хочу начать свой ответ со слов, сказанных генеральным секретарем Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза товарищем Леонидом Ильичем Брежневым на XXIV съезде КПСС…

(Попутно замечу, что поступал я в 1977 году и в тренде были материалы XXV съезда)

В этот момент мою речь прерывает один из членов комиссии и поправляет: — на ДВАДЦАТЬ ПЯТОМ съезде!

Я останавливаю свой взгляд на этом офицере, потом внимательно осматриваю остальных членов комиссии и веско, с нажимом продолжаю ответ:

— Именно на двадцать ЧЕТВЕРТОМ (!) съезде КПСС Леонид Ильич произнес: «Наши съезды как гигантский монумент…» А вот на ДВАДЦАТЬ ПЯТОМ съезде Леонид Ильич сказал…

Честно скажу. Я не помню, что было дальше, волнение напрочь стерло детали моего ответа.

Но зато я помню обалдевшее лицо того члена комиссии, да и остальных тоже…

Я сразил их наповал: вчерашний школьник знает материалы аж двух (!) съездов КПСС.

Из аудитории я вышел чуть ли не строевым шагом, и с оценкой «отлично» в экзаменационном листке.

Самое любопытное, что такая формула трёх разделов листа вкупе с цитатой из «дорогого Леонида Ильича» сработала и на следующем экзамене. А как итог — я курсант первого курса ЛВВПУ.

И за это я должен поблагодарить своего брата Гришу, настоящего офицера — культпросветработника, которого, увы, уже нет с нами.

УРОК ПЕНИЯ. ИЛИ АНГЛИЙСКОГО? Владимир Владимиров

Однажды, во время учебы в училище случился такой небольшой казус.

Наша преподавательница английского языка решила проявить инициативу и лично разобраться с должниками по ее предмету. Для этого она отправилась к нам в казарму.

А в это время там происходила смена нательного белья после бани.

И вот, открывает дама входную дверь и заходит в расположение. А в этот самый момент ей навстречу идет отличник и ее любимый ученик в… ээээ… слегка не одетом виде, вернее совсем в не одетом, размахивая кальсонами и напевая себе под нос что-то типа:

— А-а-а-а-а!!!!!

Естественно, что встреча в этот момент в таком пикантном виде с преподавателем английского языка никак не входила в его планы, и он от неожиданности, а может и от смущения вдруг выдал:

— А-а-а-а… Алеся, Алеся, Алеся-я-я!!!!

Дверь в расположение моментально захлопнулась с другой стороны, и больше эту преподавательницу в нашей казарме никто и никогда не видел.

* «Алеся» — ВИА «Сябры», Анатолий Ярмоленко. Музыка Олега Иванова, слова Анатолия Поперечного.

БЛИЗНЕЦЫ. Владимир Владимиров

На четвертом курсе я однажды умудрился подраться с местной шпаной. Причина драки сейчас понятна любому — выяснение отношений между кацапом и хохлами. Результатом этого «интеллектуального диспута» стали два шикарных «фингала» под моими глазами.

Когда меня в таком виде встретил комбат, то после выяснения всех обстоятельств произошедшего сделал довольно неожиданный вывод:

— Наконец-то я не буду тебя путать с курсантом Г.

Подивившись такому итогу разбора от комбата, я отправился в казарму.

Самое интересное, что ровно через неделю Серега Г. так же «попал под замес» и его лицо украсилось точно такими же синяками, как и у меня.

Когда комбат увидел Серегу, он растерялся:

— Как же я теперь вас различать буду?

НАШИ ВЕРНУЛИСЬ. Виктор Бублей

Курсант-культпросветработник должен быть личностью творческой и артистичной. И уметь сыграть любую роль. Вспоминается эпизод из курсантской жизни, когда во Львове отмечали 35-летие Победы грандиозным театрализованным представлением, посвященном Великой Отечественной войне.

На стадионе СКА из досок и ДСП был сконструирован макет Рейхстага, который должны были штурмовать в плащ-палатках времен войны курсанты одной из наших рот. Другие курсанты, переодетые в немецкую форму, защищали цитадель Третьего рейха.

Нам достали (уж и не знаю точно, где) немецкую форму и даже выдали музейные немецкие автоматы. Вид у нас был вполне соответствующий и достаточно эффектный, чтобы произвести впечатление на тех львовян, которые, проходя мимо забора училища, с удивлением смотрели на наши тренировки на плацу в полном немецком облачении.

---

Кульминацией восторга отдельных горожан стал путь переодетых курсантов через город на стадион СКА. Начальство не решилось устроить пеший эсэсовский марш, погрузило нас в тентованые «Уралы» и повезло на штурм «Рейхстага». Однако, грязные полотнища кузова не смогли сдержать творческий потенциал будущих культпросветработников.

На одном из перекрестков узких львовских улочек брезентовый занавес был сброшен, и горожане увидели улыбающихся солдат «вермахта», орущих песни на немецком языке. Кроме нескольких слов из «Дойчлянд зольдатен» отличники учебы, естественно, ничего не помнили, но и этих куцых знаний оказалось достаточно.

Прохожие впадали в ступор. Многие вскидывали правую руку вверх, некоторые пытались подпевать. Отовсюду слышалось «Наші повернулися».

Это был успех. Вошедшие в роль «немцы» перешучивались со встречными хорошенькими львовскими «фройляйн». Те шарахались под дружный курсантский хохот, но принимали происходящее за «чистую монету». Пенсионеры улыбались, один сухонький старичок, вероятно из бывших, что-то залопотал в ответ на немецком. Для поддержания разговора курсанты успели крикнуть «Я-я, натюрлих!».

---

На стадионе перед началом действия начальство заклеймило переодетых курсантов позором, обвинило творческих людей в низкой политической сознательности, пригрозило разборками по комсомольской линии и… отправило защищать бутафорский Рейхстаг.

Подавленные пламенными речами командиров и комиссаров, «немцы» сдались практически без боя.

Возвращались в училище молча как военнопленные. Возле оружейной комнаты любители немецкого фольклора с понурыми лицами сдавали оружие старшине. Все ждали расправы.

Однако в итоге, начальство сменило гнев на милость, и псевдофашистам по случаю 35-летия Победы вышла амнистия.

Победители — народ великодушный.

СЛУЧАЙ. Владимир Бахаев

В этот год месяц май выпал солнечный, теплый и без дождей. А было это в конце второго курса. В начале месяца я женился. Жена работала на главпочтамте и проживала рядом в общежитии на ул. Коперника.

И вот после полевых занятий, пока в роте разбирали оружейку, приводили в порядок расположение, я решил сходить в самоволку на часок к жене пообедать.

Дежурным по роте был мл. сержант В. Рытиков, и так как мы с ним были друзья, то после небольших переговоров (уговоров) он выдал мне противогаз, который указывал на то, что я посыльный. Из некоторого источника я знал, что начальник училища генерал-майор Зиновьев В. К. уехал в штаб округа.

Я был самонадеян и думал, что с противогазом мне открыты все дороги, ничего другого не придумал, как пойти по ул. Гвардейской мимо дома начальника училища. В голове были радужные мысли от встречи с женой, которые были развеяны у дома, где проживал генерал-майор Зиновьев В. К. Не успев пройти этот дом, я увидел движущийся мне навстречу генеральский уазик. В голове уже крутились планы моих дальнейших действий, но деваться было некуда, и я решил действовать по старому плану, спускаясь по ул. Гвардейской.

Уазик остановился у меня за спиной, дверь открылась, и я услышал окрик: «Товарищ курсант! Вы куда?» Я остановился и, обернувшись к машине в пол оборота, стал объяснять, что я посыльный и иду за командиром взвода. Генерал спросил за кем именно я иду и приказал: «Товарищ курсант, ко мне!».

Для меня это был сигнал к отступлению.

Быстро оценив обстановку, я рванул вниз по Гвардейской. Сзади я услышал рев, который в своей жизни не слышал ни до, ни после этого случая. Генерал кричал: «Курсант, ко мне! Я приказываю!». Но в голове уже свистел встречный ветер, я не бежал, а летел. Никогда в жизни я больше так не бегал, а я ведь был КМС по бегу. Я добежал до трамвайного депо, свернул во двор и по оврагу через кусты поднялся наверх. Нет, я не бежал, а летел как самолет.

У расположения четвертой роты, перепрыгнув через забор, я увидел суматоху курсантов и столкнулся с земляком, который ввел меня быстро в курс дела. Я молнией вбежал в расположение своей роты, где уже все курсанты бегали по тревоге. Быстренько сориентировавшись в обстановке, я кинул противогаз Рытикову, который в это время уже открыл всю оружейку и находился в понуром состоянии, так как оперативный дежурный позвонил и предупредил, что сейчас придет проверять личный состав и пересчитывать противогазы. Валерка, увидев меня, повеселел.

В это время поступила команда строиться для проверки. Но я с Жорой Петросяном уже был в умывальнике, где сбрил свои усы, а Жорик постриг меня налысо. Только мы успели встать в строй, как раздалась команда: «Смирно!». Пришел оперативный дежурный, проверили весь личный состав по списку и пересчитали противогазы в оружейке. Дальше весь личный состав вывели на плац.

Начальник училища со своими замами стоял на трибуне. Он приказал всем подразделениям коробками в составе учебных групп и расстоянием между шеренгами не менее вытянутой руки маршировать мимо трибуны. Мне пришлось встать в самую середину группы, надвинуть фуражку поглубже так, чтобы козырек прикрывал глаза.

Начальник училища очень внимательно вглядывался в проходящие мимо него шеренги. Так мы прошагали три круга. Но генерал меня не «вычислил».

В дальнейшем мне пришлось в процессе учебы избегать прямых встреч с генералом. На четвертом курсе в училище поменяли начальника училища, но Зиновьеву В. К. разрешили нас выпустить. И вот долгожданный выпускной: построение, вручение дипломов и торжественное прохождение. Потом мы идем на торжественный обед, а после мы уже сами по себе.

И вот мы, несколько молодых офицеров в новенькой парадной форме, идем по аллее от центрального КПП к штабу за документами, а навстречу идет генерал Зиновьев. Мы останавливаемся и приветствуем его, отдавая честь. Он каждому из нас пожал руку. Сказал напутственные слова и, обращаясь ко мне, сказал: «А Вас, товарищ лейтенант, я вспомнил, как Вы убежали от меня». И пожелал удачи в службе.

Вот такая история произошла со мной.

ЭКЗАМЕН. Анатолий Пуклич

Какой курсант военного училища в перспективе не желает поступить и учиться в военной академии? Но не каждому это дано судьбой.

Молодые лейтенанты стараются служить отлично, чтобы их заметили и повысили в должности. Мечтой всех офицеров — является выдвижение на должность, которой штатом предусмотрено воинское звание «майор». Это первая ступень для того, чтобы сбылась мечта юности — поступить в военную академию. Но не всем майорам удаётся учиться в военной академии, на всех мест не хватает. Поэтому и конкурс в военные академии внушительный.

После Львовского высшего военно-политического ордена Красной Звезды училища, которое я закончил с дипломом с отличием, я тоже мечтал поступить в военную академию. Служил прилежно, проверки сдавал на отлично, меня ставили в пример даже выпускникам общевойсковых вузов.

Труды мои не пропали даром, был замечен командованием и каждый год в течение четыре лет подряд назначался на высшие должности и в результате был назначен на «майорскую» должность. Однако не все желания сбываются в один миг. Мне пришлось прослужить ещё пять лет на «майорской» должности, чтобы попасть в число счастливчиком и стать кандидатом для поступления в академию.

Попав в число кандидатов на поступление, я с большим волнением отвечал солидной армейской аттестационной комиссии на задаваемые мне вопросы. Очень нервничал, когда вместе с другими кандидатами ждал вердикта от председателя комиссии и как безмерно радовался тому, что наконец-то я попал в число счастливчиков, которым предстояло попытать своё счастье на вступительных экзаменах в академию.

Когда все формальности были соблюдены и мои документы были оправлены по команде, я принялся усердно готовиться к экзаменам. Так как я окончил военное училище с дипломом с отличием, то мне предстояло сдать всего один профилирующий экзамен, но только на «отлично». Таким экзаменом по моей выбранной специальности для учёбы в академии должен был быть экзамен по военной педагогике и психологии.

Изучив программные вопросы, которые необходимо было освещать на экзамене, я подобрал в библиотеке необходимую литературу и открыл учебник на странице, где освещался вопрос по теме «Восприятия». Так как подготовка к экзаменам шла параллельно со службой, а до планового отпуска было ещё много времени, полноценно изучить весь материал на отлично у меня не было физической возможности.

То внезапная проверка, то учения, то плановая проверка, то ответственное мероприятие с участие руководства Министерства обороны — всё необходимо было провести успешно, чтобы не подводить своих командиров, которые на меня всегда очень надеялись.

Как только выдавалась свободная минута, я начинал штудировать учебник, который постоянно лежал у меня на рабочем столе, но далее темы «Восприятия» у меня никак не получалось отлично усвоить материал.

Вышло так, что тему «Восприятия» я выучил наизусть. Знал, где какой знак препинания и в какой строчке учебника расставлен. Разбуди меня ночью и я мог без заминки рассказать всё что написано в учебнике о восприятиях.

Другие темы я изучил тоже хорошо, но именно тема «Восприятия» мной была изучена на высочайшем уровне, со множеством примеров, графических схем, таблиц и иллюстраций.

Время летело очень быстро. И вот в один прекрасный день начальник отдела кадров объединения Иван Ефимович позвонил мне и сообщил радостную весть о том, что пришёл вызов для поступления в академию.

Подготовив соответствующие документы, простившись с коллективом, и семьёй, я ночным поездом убыл в столицу покорять вершины академической науки.

В учебном центре академии на Кубинке нас разместили в одном из многочисленных эллингов, приспособленных под общежитие кандидатов для поступления, распределили по отделениям, довели распорядок дня, график консультаций и время сдачи экзаменов.

Началась подготовка к экзаменам. Время неумолимо приближалось к началу экзаменов. Все консультации прослушаны, темы изучены.

Наступил день экзаменов. На построении начальник факультета — заместитель начальника академии Николай Тимофеевич Таловеров* по-отечески напутствовал нас и пожелал отличникам сдать экзамены на «отлично» и влиться в славный коллектив легендарной академии.

По жребию мне предстояло сдавать экзамен в третьей шестерке кандидатов. Очень долго тянулось время пока первые две шестёрки готовилась к ответу и отвечала на поставленные в билетах вопросы. Но вот и моя очередь. Я вошёл в аудиторию и четким командирским голосом доложил о прибытии на экзамен.

— Берите билет, товарищ майор, — предложил председатель комиссии.

— Есть! — громко ответил я и взял билет из середины кучи конвертов, разложенных на столе.

Вскрыв конверт, я чуть было не вскрикнул от радости. Мне попался билет, в котором было, как положено два вопроса. Первый из них — «Восприятия».

Председатель комиссии с ухмылкой спросил: «Судя по вашим эмоциям Вы готовы отвечать без подготовки?».

— Так точно! — ответил я.

— Если Вы хорошо подумали и так уверены в себе — сказал полковник — отвечайте.

Отрапортовав слово в слово тему из учебника, я привёл примеры из своей срочной службы в мотострелковых войсках, учёбы в военном училище и офицерской службы в ракетных войсках стратегического назначения (РВСН), в которых разъяснил процесс отражения в сознании военнослужащего предметов и явлений реального мира в их целостности, в совокупности их различных свойств и частей и при их непосредственном воздействии на органы чувств.

Члены комиссии замерли от неожиданности. Такой глубины знаний у кандидата они в своей практике встречали не часто. Ни практических ни теоретических вопросов по теме у комиссии не было.

Второй вопрос о ленинских принципах воспитания военнослужащих я доложил так же чётко и уверенно. Вновь приведя примеры из моего армейского опыта.

Председатель комиссии ещё раз прочитал мою справку-объективку и задал вопрос: «Неужели Вы ни одного дня не были заместителем командира по политической части?».

— Никак нет — ответил я — моя специальность культурно-просветительная работа. Я прошел все должности от начальника клуба полка до начальника Дома офицеров гарнизона».

Наш диалог был прерван вошедшим в помещение Николаем Тимофеевичем Таловеровым, который, как потом мне рассказали товарищи по поступлению, все мои ответы слушал, стоя у двери аудитории.

— Хватит мучить майора — сказал он, обращаясь к комиссии — он нам на факультете пригодится.

— А вы, товарищ слушатель — обернувшись ко мне — собирайтесь, через час выдвигаемся в академию. Жить будете на Пироговке (ул. Большая Пироговкая, общежитие академии), на месте получите задачу в соответствии с вашей специальностью, если не хотите копать траншеи для электроснабжения учебного центра. Жду вас на контрольно-пропускном пункте.

Вернувшись в эллинг, а путь мой пролегал как раз мимо той траншеи, которую копали четыре бравых майора и один подполковник, я быстро собрал свои скромные пожитки, свернул матрас и спальные принадлежности и понёс сдавать их на склад.

В академии была традиция, когда кандидат на поступление проваливал экзамен и совершал «полосатый рейс», то есть шел сдавать постельные принадлежности, проходящий мимо строй переходил на строевой шаг, держал равнение на неудачника и хлопал ему в ладоши.

Меня миновала эта участь, так как только была дана команда «смирно», её тут же отменил Николай Тимофеевич сказав: «Этого не обижайте, он уже поступил».

По пути в академию Николай Тимофеевич начал рассказывать мне о себе. Оказалось, что мы земляки. Наши пути, правда в разные годы до нашего знакомства, неоднократно пересекались.

Родился он в с. Печановка, Дзержинского района, Житомирской области на Украине. А я в г. Каменец-Подольский на Хмельниччине.

Срочную службу я начинал в 320 гвардейском мотострелковом учебном полку 117 гвардейской учебной танковой дивизии дислоцированной в г. Бердичев, Житомирской области, а продолжил в 274 мотострелковом полку 24 мотострелковой Самаро-Ульяновской, Бердичевской Железной ордена Октябрьской Революции, трижды Краснознамённой орденов Суворова и Богдана Хмельницкого дивизии в г. Яворов (Краснознамённый Прикарпатский военный округ). Николай Тимофеевич с 1957 по 1960 годы проходил срочную службу в 23 отдельном полку связи и радионавигационного обеспечения Дальней авиации, дислоцировавшимся в г. Смоленске на улице 1-й Краснинской (с 20 октября 1962 г. улица имени Адрияна Григорьевича Николаева, лётчика-космонавта, дважды Героя Советского Союза, генерал-майора авиации). Затем был заместителем командира роты по политической части в управлении 50 ракетной армии РВСН. В г. Смоленск я прибыл в 1986 г. на должность заместителя начальника Дома офицеров. А на момент нашего знакомства я был уже начальником Дома офицеров. Так что не спроста заместитель начальника академии заприметил меня.

Всю дорогу мы говорили о наших общих по Смоленску знакомых, а в конце разговора он спросил меня: «Скажи честно, ты наверно пользовался шпаргалкой, что так чётко и слово в слово изложил вопросы билета?»

Мне пришлось рассказать ему всю историю с моей подготовкой и почему я наизусть знал именно тему «Восприятия».

Долго мы смеялись над моим рассказом, а затем Николай Тимофеевич заключил сквозь смех «Ну ты и везунчик».

* Николай Тимофеевич Таловеров. Родился 15 июля 1938 г. Окончил Вольское военное училище, Смоленский государственный пединститут им. К. Маркса, Военно-политическую академию им. В. И. Ленина, юридический факультет Московского гуманитарно-экономического института. В 1957—1960 гг. находился на срочной службе. В 1963—1979 гг. проходил службу в Ракетных войсках стратегического назначения на различных политических должностях. В 1979—1993 гг. — преподаватель, начальник факультета заочного обучения — заместитель начальника Военно-политической академии им. В. И. Ленина.

О СПИРТЕ, «МАССАНДРЕ» И АРМЕЙСКОЙ СМЕКАЛКЕ. Павел Скорняков

Был такой тяжёлый истребитель-перехватчик войск противовоздушной обороны страны МиГ-25. Была такая 10 Отдельная Армия ПВО. Был такой военный авиационный гарнизон, базировавшийся на аэродроме Летнеозерский, что близ города Архангельска, который был вооружён этими истребителями. Почему я говорю про всё это в прошедшем времени — потому, что в 1994 году прошло известное сокращение Вооружённых Сил РФ, — и 10 ОА ПВО, и Летнеозерский авиагарнизон, и сам самолёт МиГ-25 перестали существовать, ушли, так сказать, в историю…

МиГ-25 был очень примечательным истребителем. Помимо того, что он обладал до сих пор не превзойдёнными лётно-техническими характеристиками боевого самолёта — летал быстрее всех и выше всех в мире, была в нём ещё одна, по мнению военнослужащих, работавших с этой техникой, особенная черта. Этот самолёт был просто заполнен чистым спиртом C2H5OH. Спирта в нём было не просто много, а очень много! В один боевой самолёт заправлялось 48 литров 95% спирта и до 300 литров разбавленного до 50% дистиллированной водой. Этот спирт в тяжёлые 90-е годы здорово помогал выживать и военнослужащим гарнизона, и жителям военного городка, и другим гражданам, проживающим не очень далеко от аэродрома. Также, он очень нравился авиационному начальству всех уровней, вплоть до самых генералов…

На тему спирта — мой рассказ…