Бесплатный фрагмент - Кладбище условных единиц

— Вот это да! — Иван остолбенел от увиденного. В фирменном халате и шапочке супермаркета «Лэнгли», за прилавком мясного отдела стояла Эльза Григорович! Весь день Иван Жуков, начальник кредитного отдела «Гринбанка», оформлял заём на постройку загородного особняка этой бизнесвумен, и вот теперь он видит будущую владелицу элитной недвижимости в роли простой продавщицы! Эльза тоже узнала Жукова, но, справившись с секундным замешательством, обратилась к нему с заученной вежливостью:

— Вам что-нибудь подсказать?

«Подскажите мне, зачем Вам кредит в три миллиона долларов?!» — крутилось в голове у Ивана.

— Вот буженинка свеженькая, балычок очень вкусный, только что подвезли… — затараторила Григорович.

— Буженинка… — машинально повторил Жуков. — Я вегетарианец! — он посмотрел продавщице прямо в глаза.

— Вегетарианец? — искренне, и нисколько не смутившись, удивилась Эльза.

Иван глянул на её грудь. «Скокова Екатерина Леонидовна», — гласил нагрудный бейдж продавщицы.

— Ну, если, вегетарианец, тогда я ничем Вам помочь не могу, — улыбнулась Эльза. — Но в нашем магазине есть отдел вегетарианской пищи. Вот пройдите направо…

— Спасибо, я знаю — ответил Иван, — Я часто бываю здесь.

Последнее утверждение являлось ложным: Иван был в универсаме «Лэнгли» первый раз.

Ничего не купив, Иван вышел из супермаркета, сел в машину и поехал домой.

— Привет… — улыбка сошла с лица жены, как только она увидела Ивана. Мария остановилась, держа в руке лейку, из которой собралась поливать цветы.

— Я видел её в магазине… — стоя в прихожей, медленно проговорил Иван.

— Кого ты видел?

— Эльзу Григорович.

— Это кто?

— А ты разве не помнишь?

— Помню, — согласилась Мария. — Ну и что?

— А то, — начал раздражаться Иван, — что наш банк сегодня выдал ей трёхмиллионный кредит. А эта, якобы владелица фитнесс-центра, в свободное от основного бизнеса время работает простой продавщицей в универсаме! — резким движением он снял пальто.

— Мало ли в жизни совпадений? — усмехнулась Мария. — Ты эту Григорович видел один раз, а в универсаме встретил очень похожую женщину.

— Это она, — Иван продолжал смотреть сквозь жену.

— Ты что, влюбился в неё что ли? — попыталась пошутить жена. — На работе — Эльза Григорович! Дома — об Эльзе Григорович! А теперь ты ей свидания в магазине назначаешь?

— Это она стояла за прилавком! — упёрся Иван.

— А я уж подумала, что Эльза ходила по подиуму, и ты любовался её длинными ногами, — Мария, как ни в чём не бывало, проследовала в комнату.

— Даже голос её… — Иван прошёл вслед за женой.

— Так Вы ещё мило побеседовали? — речь Марии полилась, как вода из лейки.

— Мы не беседовали. Она мне буженину предложила…

— И где эта буженина?

— Перестань издеваться!

— Какое издевательство? Я бы с удовольствием съела за завтраком бутерброд с буженинкой. А ты увидел прекрасную Эльзу, — Мария наклонила лейку над очередным цветком, — и совсем забыл о жене.

— Маша, почему ты не хочешь понять всей сложности моей ситуации?

— Продавщица, похожая на клиентку банка, предложила покупателю буженину! — театрально воскликнула Мария. — Ситуация, сложнее не придумаешь!

— Это была Эльза.

— А ты бы спросил эту Эльзу, что она сама думает о таком странном сочетании видов деятельности?

— Не спросил, — признался Иван.

— Почему? — с материнским участием поинтересовалась жена.

— Она там не Григорович.

— Ваня, ты что заболел? — супруга подошла к мужу и заботливо потрогала его лоб. — Здесь Григорович, там не Григорович. И, наверное, не Эльза, а Эдвард, переодетый мужчина, трансвестит!

— У нас в банке она получила кредит, как Григорович, а в супермаркете у неё на бейдже написано: Скокова Екатерина Леонидовна.

— Екатерина Леонидовна? Ваня, ты устал, тебе надо отдохнуть. Отдохнёшь, и тебе перестанут мерещиться в магазинах, на бензоколонках или ещё где-либо Эльзы Григорович.

— Но это было она! Я не обознался! — досадуя больше на самого себя, закричал Иван.

— И она тебя, конечно, тоже узнала? — продолжала иронизировать Маша.

— Узнала, но, естественно, не признала, — грустно усмехнулся Жуков.

— А она, вообще, красивая? А, Ваня! В твоём вкусе?

— Нет, не в моём! Ты же видела её фото…

— Ваня! — Мария олицетворяла само спокойствие. — Я, как эксперт службы безопасности банка, Эльзу Григорович и проверила и перепроверила. Из-за тебя, кстати, пришлось перепроверять!

— Я… — сжал кулаки Иван. — Я с самого начала был против выдачи ей кредита, но твой шеф… Да что теперь говорить!

— Вот именно, — поддержала Мария, — надо успокоиться и всё пройдет.

— Что пройдёт?

— Всё! — строго сказала Мария. — Всё. Никаких Эльз! А иначе, Иван, я устрою тебе сцену ревности. Кстати, каким ветром тебя занесло в универсам «Лэнгли»?

— Да вот занесло, — вздохнул Иван. Он решил прекратить бесполезный в данный момент разговор.

***

— Ваня! Ваня! Не ходи по воде!

Иван рефлекторно обернулся на крик чьей-то молодой мамаши. Её двухгодовалый сынишка в новом красном комбинезоне пытался при помощи детской лопатки измерить глубину маленькой лужи.

Привычка реагировать на любой звук своего имени осталась у Ивана с детства. Ведь в его детские времена сразу несколько мам могли кричать «Сережа», «Андрюша», «Саша», и только одна мама периодически звала: «Ваня!». Это редкое тогда имя в устах и воспитательницы детского сада, и школьной учительницы всегда было обращено только к нему. А вот в последнее время «Иваны» вошли в моду. Наверное, скоро в каждом классе будут учиться по три-четыре Ивана, как когда-то учились Серёжи и Саши.

Являться носителем редкого имени — это с одной стороны лестно (я не такой, как все), а с другой — тяжело. Особенно — в детстве. К любому имени одноклассники стараются прилепить какое-нибудь рифмованное прозвище: у нашего Алика не выпросить шкалика, у Кости — крепкий компостер, у Дениса — в штанах кипарисы… Но это ещё придумать надо и подогнать под конкретную личность. А для Ивана всё уже есть, всё придумано и продумано: Иванушка-дурачок, Ванька-встанька, перестань Ваньку валять, Иван, не помнящий родства, во всю Ивановскую… Такой вот «подарок» сделали родители Вани его одноклассникам, да и не очень политкорректным учителям. Это сейчас на школьного учителя можно подать в суд и потребовать заклеить глубокую рану детской души толстым денежным пластырем. А раньше народ учителей боялся. И учителя в выставлении оценок и выдаче характеристик себя не стесняли:

— Да ты не Иван, а Иванушка-дурачок, если такую задачу решить не способен! — восклицала вполне добродушно преподавательница математики.

— Вот из-за таких знатоков истории и появляются в нашей стране Иваны, не помнящие родства! — громогласно заявлял историк.

— А ну перестань Ваньку валять! — такое замечание зашалившему ученику по имени Иван мог позволить себе любой учитель.

Но сильнее всего обидела Ваню учительница русского языка и литературы, когда перед всем классом начала читать вслух знаменитый рассказ Чехова:

— Ванька Жуков, девятилетний мальчик, в ночь под Рождество не ложился спать…

Хохот в классе не смолкал минут пять — ведь Иван оказался не только тёзкой, но и однофамильцем главного героя рассказа. К литературе Ваня с раннего детства, с самых первых сказок относился настороженно, а вот историю, несмотря на острый язык учителя, полюбил. Иван Калита, Иван Грозный — эти участники исторических событий доказывали Ване, что не такое уж его имя безнадёжное. Впрочем, и школьная жизнь Ивана Жукова показывала, что Иванам на Руси сказочно везёт не только в сказках. Урок литературы с чеховским героем стал переломным моментом в Ваниной биографии: Ваня, обидевшись тогда очень сильно, через некоторое время перестал обижаться совсем.

— Дуракам всегда везёт! — с вызовом отвечал Ваня и ровесникам, и учителям на любую колкость, и мысль эта всё чаще и чаще стала находить материальные подтверждения. Школьник Жуков совсем не был дурачком, но везти ему стало с некоторых пор фантастически. Ваню никогда не спрашивали того, чего он не знал, но если урок выучивался на зубок, учитель обязательно вызывал Жукова к доске. Когда одноклассники Ивана, завладев классным журналом, наставили себе туда хороших оценок, только Ваня сумел на основании этих липовых «пятёрок» получить отличные оценки и в четверти. Все остальные получили в той же четверти «неуд» по поведению.

— А ты у нас, Иван, Грозный! — усмехнулся как-то учитель химии, изобличив Жукова в изготовлении взрывного порошка, хлопающего под каблуками учительниц и старшеклассниц. Вместо того чтобы отдать «минёра» школьных рекреаций под педагогический суд, химик направил Ивана Жукова на олимпиаду по химии.

Так Ваня окончательно перестал быть Иванушкой-дурачком и стал для окружающих Иваном Грозным. В старших классах уже никто не обращался к нему «Ванька», а только уважительно — «Иван».

Будущую профессию Ваня выбрал так же в противовес своему сказочному тёзке: он поступил в финансово-экономический институт. Заведение это было в основном женским, но пока Иван выбирал себе студенческую подругу, его самого выбрала однокурсница по имени Маша. Иван да Марья! Надо сказать, что Ивану и самому Маша сразу понравилась, но оставшийся в подсознании «сказочный» детский комплекс мешал ему заговорить с ней первым. Однако, Мария, обладавшая скорее европейским, чем русским характером, застенчивостью не страдала. Когда их первый курс выехал на обязательные в советское время сельхозработы, Маша стала обращаться за помощью только к Ивану. Сначала он поднёс ей пустой ящик для сбора морковки, потом оттащил заполненный, через несколько дней они вместе обедали, а по возвращении из колхоза уже и спали. Кроме этого, Иван помогал Маше писать контрольные и курсовые работы, а Мария, используя своё нескромное обаяние, устроила Ваню в конце третьего курса в один из первых в России коммерческих банков.

Спонтанные воспоминания Ивана прервал истошный детский плач. Мальчик Ваня в красном комбинезоне не устоял на ногах и навзничь упал в лужу.

— Ну, куда ты всё время лезешь! — с ужасом вскричала его мама и, впрыгнув вслед за сыном в воду, одной рукой поставила его на ноги. Красный комбинезон даже не успел намокнуть.

«Сел в лужу! Как и я с Эльзой Григорович. Или меня в эту лужу посадили?» Вчерашний эпизод в универсаме не выходил из головы. Иван подошёл к машине, открыл дверь и погрузился в салон. В зеркало заднего вида он наблюдал, как расстроенная мамаша, усадив маленького Ваню в коляску, быстро увозит его прочь от злополучной лужи. Цветовая гамма коляски приятно гармонировала и с комбинезоном малыша, и с пальто его мамы.

«Надо и мне из лужи выбираться!» Иван завёл двигатель и, вырулив за шлагбаум жилого комплекса, поехал на работу в тот самый «Гринбанк», где он, Иван Васильевич Жуков, вот уже второй год занимал кресло начальника отдела кредитования.

За годы работы Иван не только стал Иваном Васильевичем, но и внешне оформился как его одиозный исторический тёзка. Усы, бородка, строгий взгляд, весомый голос, привыкший отдавать распоряжения — казнить или миловать. В принципе работа начальника отдела кредитования чем-то похожа на труд самодержца: своей волей выражающейся в подписи (или визе, как именовала её секретарь), Иван Васильевич мог одарить просителя-клиента кредитом или в таковом отказать. И он отказывал. Не всегда и не всем, конечно. В подобном случае Иван стал бы не самодержцем, а самодуром и свою власть, данную вышестоящей инстанцией, потерял бы. Но когда интуиция подсказывала… А она периодически подсказывала… Иван был неумолим! На собраниях отдела кредитования Иван Васильевич иногда разъяснял подчинённым логику некоторых своих решений.

— Что такое интуиция? Это практический опыт, перешедший на иной качественный уровень, — как учитель ученикам, вещал Иван Васильевич. — Вот вспомните фильм «Место встречи изменить нельзя», когда Фокс входит в зал ресторана, где его ждёт засада. Как он узнал об опасности? Интуитивно. Но с другой стороны, он же не шарахается каждого куста, гуляет по Москве спокойно. Однако всё время помнит о том, что его ищут. Так и вы должны думать о том, что вас в любой момент могут обмануть. Не все и не всегда… Но могут! Развивайте логику и опирайтесь на мою интуицию, пока своей не обзавелись.

— А почему Вы решили, что Дудукин не вернёт кредит? — Аллочка, задавшая этот вопрос, работала в банке совсем недавно, а потому спрашивала совершенно искренне, желая овладеть хотя бы частицей знаний Ивана Васильевича.

— Дудукин? — усмехнулся Иван. — А ты бы ему свои деньги в долг дала?

— Я… — Аллочка почему-то покраснела. — Нет… Дудукину бы не дала.

— А кому бы дала? — хохотнул неисправимый циник Виктор.

— Витя, мы пока не занимаемся сексуальным кредитованием, — одёрнул остряка Иван и снова обратился к совсем уже растерявшейся Аллочке. — Вот видишь, Алла, твоя интуиция тебе что-то подсказывает, но ты не можешь словесно сформулировать эту подсказку. Пока не можешь. А ты, Виктор?

— Что я? — вопрос начальника застал подчинённого врасплох.

— Ты Дудукину кредит бы выдал? — с лёгким раздражение повторил свой вопрос Иван Васильевич.

— Выдал бы! — резанул Виктор. — У него все документы в порядке, справка о доходах…

— По справке у него доход 35 тысяч рублей в месяц, — перебил Виктора Иван Васильевич, — а выглядит он на три пятьсот!

Все, кроме посрамлённого сотрудника, улыбнулись.

— Так что, нам по внешнему виду, а не по документам кредиты выдавать? — потерял своё остроумие Виктор.

— По всему, Витя, по всему, — назидательно давил Иван. — Если человек специально для визита к нам надел дорогой костюм, это тоже сразу видно…

— Зубы золотые, а жрать нечего! — решил поддакнуть начальнику Виктор.

— Правильно, мыслишь, Витя. А ещё подумай, почему в нашем банке практически нет невозвращённых кредитов.

— Потому что начальник кредитного отдела нашего банка владеет не только мощной аналитикой, но и блестящей интуицией! — лесть подчинённого прозвучала как насмешка.

— Советую и Вам овладевать, — при этих словах Иван Васильевич Жуков обычно вставал из-за стола, давая понять, что собрание окончено.

Так всё и было несколько дней назад. Сотрудники разошлись по своим рабочим местам, а Иван занялся текущими делами. Дела эти состояли в том, что начальник кредитного отдела просматривал документы, подготовленные подчинёнными, и ставил на них визу. Или не ставил. Однако в тот день процесс визирования был внезапно прерван появлением в кабинете Жукова директора службы безопасности банка, Юрия Владимировича Безденежного. Фамилия для банковского дела, скажем прямо, не совсем подходящая, но для человека, обеспечивающего безопасность банка — вполне. Только Юрий Безденежный позволял себе входить в любой банковский кабинет без стука, не говоря уже о приглашении секретаря. Входя в помещение, Безденежный бегло осматривал стены, мебель и потолок, и только после этого обращал внимание на присутствующих там людей. Так проявлялась многолетняя профессиональная привычка: до работы в банке Юрий Владимирович охранял вторых лиц государства. «Первых после первых», — по его собственному выражению. Свинцовый взгляд Безденежного никогда не сулил ничего хорошего, но и ничего плохого сотрудникам банка этот человек не делал. Однако в присутствии директора службы безопасности Иван всегда ощущал некую двойственность: он забывал об Иване Грозном и вспоминал Ваньку Жукова. Вот так, становясь неким Ванькой Васильевичем Жуковым, он и общался с Безденежным. Общение обуславливалось служебной необходимостью: департамент безопасности проверял платежеспособность заёмщиков банка. Впрочем, далеко не все личные дела клиентов доходили до Юрия Владимировича: некоторых, явно ненадёжных, начальник отдела кредитования отсеивал лично, руководствуясь своей знаменитой интуицией.

— Здравствуй, Иван! — басовитым приветствием Безденежный завершил визуальный осмотр кабинета.

— Здравствуйте, Юрий Владимирович.

Юрий Владимирович закрыл за собой дверь, прошёл к столу Жукова, протянул ему руку и уверенно сел в кресло напротив. В его манере усаживаться не было и тени вальяжности, но даже в гостевом кресле Безденежный выглядел хозяином любого кабинета. Около четверти минуты протекло во взаимном молчании.

— Много работы я смотрю у тебя… — Юрий Владимирович, как всегда, начал издалека.

— Да, сами понимаете, бум потребительского кредитования, — при этих словах Иван зачем-то начал теребить бумаги, лежащие на столе.

— Да и у меня работы прибавилось… Хотя могло стать и больше, если бы ты не выручал меня, — по тону Безденежного трудно было понять, говорит он серьёзно или шутит. Правда, шутливости за Юрием Владимировичем не замечалось, единственной разновидностью юмора, которой он неплохо владел, являлся сарказм.

— Другой бы, на твоём месте, — продолжал свои размышления Безденежный, — скидывал всё на службу безопасности — проверяйте, мол, всё под вашу ответственность! А ты сначала сам проверишь, а потом и нас перепроверишь…

— Ну, Вас-то перепроверять мне зачем? — жёстко прищурился Иван. Он уже понял, что разговор будет не из простых. «Но в лужу я не сяду», — Жуков вспомнил сегодняшний уличный эпизод.

— Вот и я себя спрашиваю: зачем? — в голосе Безденежного появилась нотка агрессивности. — Служба безопасности несёт такую же ответственность за невозврат кредита, как и отдел кредитования. Почти такую же. Если мои люди одобряют, почему ты лишаешь клиента права на кредит?

— О каком клиенте Вы говорите? — поглаживая усы, вскинул брови Жуков.

— А будто ты сам не знаешь? Гражданка Григорович обратилась в наш банк за кредитом на постройку дома, служба безопасности дала добро, а начальник отдела кредитования дал ей от ворот поворот!

Иван прекрасно помнил этот отказ. С клиентами, сумма кредита которых превышала пятьсот тысяч долларов, он встречался лично. Григорович запрашивала три миллиона. Собеседование с этой женщиной оставило у Жукова тягостное впечатление: несмотря на своё звучное имя, Эльза более походила на замученную бытом и пьяницей-мужем домохозяйку, чем на будущую владелицу элитного особняка. Её ответы на вопросы звучали как плохо выученная роль актрисы второго плана и, невзирая на положительные результаты проверки, Иван принял решение в выдаче кредита отказать.

— Да, это моё решение, — Иван Васильевич сохранял внешнее спокойствие. — Я его обосновал и готов повторить своё обоснование хоть председателю правления банка.

— А решение департамента службы безопасности для тебя ничего не значит? — Безденежный откинулся в кресле и высокомерно смотрел на собеседника. — Может быть, ты теперь сам всё проверять будешь, а нас прикажешь распустить? Кстати, это с твоей стороны не первый случай необоснованного отказа.

— Необоснованных отказов у меня не бывает! — начальственный тон давался Ивану великолепно.

— Бывает, Ваня, бывает, — как отец-командир, пожурил своего бойца Юрий Владимирович. — Я могу вспомнить с десяток случаев. Но там речь шла о меньших суммах, а здесь… Да если она и не построит дом, ликвидация её залога в два раза перекроет и сумму кредита, и проценты по нему! Банк ничем не рискует! Банк получит прибыль! Получил бы, если бы не твой отказ…

— Назначайте проверку, Юрий Владимирович! — Иван посмотрел Безденежному прямо в глаза. — Если у службы безопасности имеются вопросы к начальнику кредитного отдела, я готов ответить, а так же сообщить Вам, что пока количество выданных кредитов в нашем банке равно количеству возвращённых.

— Эх, Ваня, Ваня! — эсбэшник понял, что лобовой наезд не удался. — Я к тебе пришёл поговорить, посоветоваться… А, по-твоему, получается, что я только слежкой за сотрудниками занимаюсь, работать людям мешаю. Но ведь я обязан обращать внимание и на случаи явной перестраховки. Перестраховка вредит банку не меньше, чем злоупотребления и махинации! А ты, Иван, как оказывается, перестраховщик ещё тот.

— Не знаю, не знаю, в страховом бизнесе не работал, — с дипломатичной сухостью ответил Иван.

— Вот-вот, а не своим делом занимаешься.

Прозвучавшая фраза будто хлестанула Жукова по лицу, и оно стало покрываться красными пятнами.

— А, вообще-то, Иван, — Юрий Владимирович понял, что переборщил, — мне бы хотелось, чтобы между твоей и моей службой стало больше доверия…

— Никому не доверяй! — ледяным тоном процитировал Иван.

— Не понял… — напрягся Безденежный.

— Инструкция один, параграф один американской полиции, — с кривой улыбкой, напомнил Жуков.

— А ты там служил? — презрительно процедил Юрий Владимирович.

— Я — нет, — немного растерялся Иван, — Но Вы этот параграф должны прекрасно знать: уставы всех полиций похожи. И служб безопасности. Наверное.

— Наверное? — опершись руками на стол, Безденежный привстал и наклонился к Жукову своим мощным корпусом. — Не говори о том, чего не знаешь точно, Ваня.

Резко повернувшись, директор службы безопасности вышел из кабинета.

«Зря, зря это я про американскую полицию… Но и промолчать было нельзя!» Возвращаясь в тот вечер домой, Иван снова и снова прокручивал в памяти состоявшийся разговор. Вообще-то, Жуков ни на чём особо не зацикливался, но к попыткам превратить его из Ивана Васильевича в Ваньку это не относилось. К счастью, такие попытки делались нечасто, и связаны они были в последнее время с одним и тем же человеком — с Юрием Владимировичем Безденежным. «Ну, что за человек! Ничего предъявить не может, а настроение изгадит! Завтра на столе у зама председателя правления появится докладная записка: Жуков тормозит выдачу кредитов и развитие кредитования в банке». Но доноса Иван не боялся: во-первых, у него со всем директоратом отношения прекрасные, а, во-вторых, директорат понимает, что написание всяких кляуз, сбор компромата, стукачество и т. п. — одна из функций службы безопасности. Юрию Владимировичу нечем заняться, и он решил провести воспитательную беседу с начальником кредитного отдела. Кстати, у него, у Жукова, свой человек в службе безопасности тоже имеется. И не кто-нибудь, а студенческая подруга Машенька, гражданская жена Мария! Иван да Марья в одном банке работают! И не просто в одном банке, а в одной цепочке: Маша заёмщиков проверяет, а Ваня им кредиты выдаёт. Вроде опасная для банковской сферы связка: муж и жена — одна сатана, много чего провернуть таким образом могут. Но Юрий Владимирович Безденежный рассудил иначе, и тут ему в мудрости не откажешь. Если какие проблемы и подозрения — кто первый подозреваемый? Правильно, Иван да Марья, и они, об этом помня, вряд ли какую аферу замутят. Опять же, утечку информации в кредитный отдел Юрию Владимировичу контролировать легче. Захотел до Ивана некоторые сведения довести — сделай так, чтобы Мария услышала, а уж она своему любимому всё передаст. С комментариями, конечно, но на чужой роток не накинешь платок, так что пусть этот роток будет известен заранее.

Когда Иван доехал до дома, Марии там ещё не было. Несмотря на то, что работали они в одном учреждении, в одном здании, на работу ездили поодиночке. У Марии — своя машина, у Ивана — своя. Так удобней. В рабочее время они тоже практически не встречались, только перезванивались и переписывались по электронной почте. Переписка эта носила в большинстве случаев деловой характер и не только потому, что просматривалась людьми Безденежного. Зачем обсуждать на работе то, что можно спокойно обговорить дома? Да и друг от друга отдохнуть не мешает. Иван въехал на территорию своего комфортного жилого комплекса, припарковал машину и поднялся в квартиру. Ужинать не хотелось, впрочем, и ужина как такового на кухне не наблюдалось: холодильник был практически пуст. Пустота и тишина. Иван включил телевизор, прилёг на диван и незаметно уснул. Приснился Ивану Юрий Владимирович, который в рабочей спецовке и рукавицах лопатой копал яму. Яма постепенно превращалась в огромный котлован. Сначала Жуков не понял, где образовался этот котлован, но потом сообразил, что они с Безденежным находятся на месте, где располагалось здание банка.

— Юрий Владимирович! Что Вы делаете?! Здесь же банк! — кричит Иван.

— Банк теперь, Ваня, в другом месте! — улыбается Безденежный.

— Где? — удивляется Жуков.

— А зачем тебе это знать, Ваня? — ухмыляется эсбэшник. — Меньше знаешь — крепче спишь, крепче спишь — реже куришь, дольше живёшь. Или это не про тебя?

— Я бросил курить, Юрий Владимирович.

— А вот я начал! — Безденежный втыкает лопату в землю и достаёт пачку сигарет. — Будешь? — угощает он Жукова.

Иван отрицательно мотает головой.

— Ну, как хочешь.

Безденежный вдруг прыгает в котлован, и Ваня видит на самом дне Эльзу Григорович. Юрий Владимирович с Эльзой сплетаются в какой-то странный клубок, клубок превращается мутный водоворот, затягивающий попавших в него куда-то на дно котлована. Иван в ужасе и не знает, что делать. Но вдруг рядом с ним появляется Мария. Она обнимает и страстно целует Ивана…

— Устал, мой мальчик? — Иван проснулся от прикосновения губ Маши к его щеке.

— От твоего шефа не только устать можно…

— Что-то случилось? — лицо Марии моментально стало серьёзным.

— Приснился он мне сейчас… — Иван решил пока не говорить жене о сегодняшнем разговоре.

— Это интересно! — игриво удивляется Маша. — И что же он во сне с тобой делал?

— Ничего не делал, яму копал… Слушай, а Безденежный курит?

— Не замечала, — на все вопросы, которые не касаются цифр и расчётов, Маша любит давать обтекаемые ответы.

— Во сне курил, — философски изрекает Иван.

— Это тебе самому курить хочется. В подсознании, — комментарии Маши в отличие от ответов на вопросы всегда конкретны.

«Другая жена спросила бы, ужинал ли я, а эта европейка привыкла ничего не готовить!».

Про себя Иван называл супругу «европейка». Хотя с таким же успехом он мог назвать её и американкой. Стереотип сознания не требует точности. И согласно этому стереотипу, американские и европейские женщины, в отличие от русских, самостоятельны, независимы, не готовят, не стирают, не убирают и оценивают своё сексуальное удовлетворение по пятибалльной шкале. Смог пять раз — получи «пятёрку»! Или пять минут? Ну, тут Ваня и в десятку легко попасть может: с сексом у него всё в порядке. У Марии с его помощью — тоже. Наверное. Наверное, потому что может быть и как в английском анекдоте?

— У тебя с сексом всё нормально?

— У меня — да.

— А у твоей жены?

— Не знаю…

Маша, как истинная европейка (или американка) считает официальный брак предрассудком, а потому до сих пор находится с Ваней в гражданских отношениях. В развитых странах женщины рожают ребёнка после тридцати! Так заявила Мария ещё во времена их студенческого романа. Более к этому вопросу они не возвращались. А ведь Машке скоро тридцать! Вот у Ваниного друга Лёвы — всё нормально. Зайдёшь в гости — жена всегда у плиты, или у стиральной машины, или с пылесосом. Муж, Лёва, если не за компьютером, то за столом. Обед из трёх блюд, потомство из двух детей. Конечно, Соня, его жена, не так стройна, как в юности, но по характеру и на ощупь всё ещё округла и мягка. Правда, на ощупь Иван Соню не проверял, ограничиваясь визуальным впечатлением.

Мария, напротив, домохозяйка никакая, зато следит за собой, как иной автомобилист за любимой машиной: полирует, тонирует, чистит, постоянно что-то меняет и регулирует. Иван не читал автомобильные издания, но и мужские журналы с фотографиями обнажённых красавиц тоже не просматривал. Зачем? Ведь типовая красавица всегда находилась рядом с ним.

Красота приглядится, а щи не прихлебаются! Мудрость этой пословицы из очередной сказки про везунчика Иванушку-дурачка Жуков познал на собственном опыте. И почему-то именно сейчас, проснувшись вечером, Иван страшно захотел свежих щей.

— Маша! А ты умеешь варить щи?

Вопрос мужа заставил жену, находящуюся в тот момент у зеркала, остановить массирующие движения ладоней на лице.

— Щи? Ты знаешь, я, вообще-то, умею делать многое другое… А щи… Это блюдо вне моей компетенции!

— А какое блюдо в твоей компетенции? — с подковыркой спросил Иван.

— Такое же, как у тебя — финансы и кредит. Я, Ванечка, — начала обижаться Мария, — если бы совершенствовалась в кулинарии, то не достигла бы совершенства в своей профессии. Или ты с детских лет мечтал жениться на поварихе? Извини, но со мной твоя мечта не сбудется!

— Маша, не заводись, — Иван взял курс на мирные переговоры. — Просто ужасно захотелось наваристых домашних щей. Как у мамы… Может, витаминов каких в организме не хватает?

— Витаминов у нас в доме навалом! — победоносно провозгласила Мария. — А что касается щей — это, действительно, к твоей маме.

Насчёт витаминов Мария выразилась удивительно точно: баночки с витаминами в их квартире не только теснились в аптечке, но и стояли на трюмо, гордо заявляли о себе в ванной, сиротливо жались в баре. Не выпускала фармацевтическая промышленность таких полезных таблеток, которых не вкушала бы Мария! «Скоро на сухой корм перейдём! — подумал Иван. — Как в рекламе советуют: постепенно добавляйте сухой корм в пищу своих питомцев, и через несколько дней полностью переходите на него».

Конечно, нельзя сказать, что Маша переводила Ивана на сухой корм в течение всех лет их совместной, отдельной от родителей, жизни. Она его, если быть точным, вообще никогда не кормила. Материальное благосостояние, пришедшее к Ивану и Марии ещё в студенческие годы, позволило им уже тогда питаться исключительно в ресторанах. Новые рестораны открывались и открываются постоянно, так что проблем с разнообразием обедов и ужинов не возникало до сих пор. Но, периодически бывая в гостях у Лёвы с Соней, Ваня мечтал о простой домашней трапезе, на кухне, с Марией… Мария же после посещения гостей отмечала, как располнела и обрюзгла Соня.

— Кстати, хочу тебя предупредить, — как бы в отместку за щи, проговорила Маша, закончив вечерний макияж. — Мой шеф собирается на тебя наехать через зампреда.

— Знаю. Направление его движения мне очевидно.

— Ваня! Это очень серьёзный наезд: ты будешь обвинён в том, что препятствуешь выдаче кредитов, а для начальника отдела кредитования — это вопрос о служебном несоответствии!

— Хорошо, я буду выдавать кредиты всем, кому скажет Безденежный. Пусть подготовит список заёмщиков, а я всё подмахну не глядя!

— Ваня… — Мария в ночной рубашке присела на диван рядом с мужем. — Не конфликтуй с нами, не надо…

— С «нами»? — Иван даже привстал.

— Со службой безопасности! — раздражённо выкрикнула Маша. — Я в ней работаю, и не надо придираться к словам!

— А что у твоего шефа конкретно против меня есть? — вернулся в русло делового разговора Иван.

— Я думаю… — Мария чуть помедлила. — Речь пойдёт о кредите Эльзы Григорович… О твоём отказе в выдаче ей кредита. А между тем, её залог проверяла лично я! Ты не доверяешь своей жене? — Маша лукаво улыбнулась.

— А тебе необходим кредит? — Иван изобразил на лице удивление.

— При чём тут я? — не поняла Маша.

— Я доверяю свое жене, но не верю Эльзе Григорович, — отчеканивая каждое слово, произнёс Иван. — Эльза Григорович — это клиент, а я имею полное право не доверять клиентам.

— Ну, ладно, — свернула несемейный разговор Маша. — Ты взрослый мальчик — тебе и решать. А я сочла своим долгом предупредить любимого человека о предстоящих ему служебных неприятностях.

— Ой-ой-ой! — дружелюбно поёрничал Иван. — Какие мы пафосные!

Со своей гражданской супругой он не чувствовал себя ни Ванькой, ни Иваном Васильевичем. С Марией Жуков был Иван. И, может быть, именно за это он любил её.

Уже на следующий после разговора с Безденежным день Ивана вызвал к себе заместитель председателя правления «Гринбанка» Владимир Александрович Гретхен. Владимир Александрович относился к Ивану очень хорошо. Взаимное доверие возникло у заместителя председателя правления банка и начальника кредитного отдела ещё на ниве борьбы с так называемым «социальным кредитованием». Это кредитование в определённый момент времени начало развиваться с молниеносной быстротой, захватывая всё новые сферы жизни и принимая подчас странные формы. Так, например, Жуков при поддержке Гретхена решительно выступил против кредитов на поездки в общественном транспорте. «Поезжай сегодня зайцем!» — Щиты с подобной рекламой заполонили тогда весь город. Однако очень быстро среди «кредитных зайцев» стали превалировать самые настоящие, которые отказывались оплачивать проезд под предлогом вымышленного кредита. С кредитованием техосмотра автомобилей тоже вышла незадача: автовладельцы требовали аннулировать кредитный договор, если автомобиль признавался негодным к эксплуатации. Не выдали талон техосмотра — значит, не оказали услугу! Ещё большая неразбериха возникла с кредитами на оплату коммунальных услуг. И до открытия кредитных линий народ не очень вовремя платил за газ и воду, а тут злостные неплательщики мгновенно возжелали стать добропорядочными заёмщиками. Эпопея с техосмотром и коммунальными платежами сменилась кредитами на лечение алкоголизма и наркомании. Куда шли деньги, взятые на избавление от алкогольной и наркотической зависимости, предположить нетрудно. Однако на этом развитие «социального кредитования» не остановилось. Старики и старушки стали брать кредиты на ритуальные услуги, и тут же использовать их по целевому назначению с открытой датой исполнения. Родственники покойных после похорон заявляли, что в подобных услугах не нуждаются, и деньги возвращать не будут. Процессы о том, кто должен погашать в данном случае кредитную задолженность, перспектив в судах не имели. Кстати, судьи, приговорив каких-нибудь хулиганов к штрафу, прямо в залах суда оформляли кредит на его выплату. В кредит стало можно всё! Билет на самолёт и на шоу в стриптиз-клубе! Кусок хлеба и глоток воды! В кредит можно было родиться, креститься, жениться, исповедаться и умереть!

Иван Васильевич Жуков вёл с подобным «социальным кредитованием» непримиримую борьбу. Именно она снискала ему уважение в Правлении «Гринбанка» вообще и у Владимира Александровича Гретхена лично.

— Иван Васильевич! Я прямо не ожидал, что с Вами — с человеком, который работает в нашем банке чуть ли не со дня его основания, придётся вести такой разговор…

Владимир Александрович действительно чувствовал себя неловко: если бы не постоянные докладные, а потом и грандиозная вчерашняя «телега» от директора службы безопасности данного разговора не состоялось бы.

— Иван! Объясни, пожалуйста, что, в конце концов, происходит?

— Произошло безосновательное вмешательство службы безопасности в лице её руководителя Безденежного Ю. А. в работу отдела кредитования, — Иван закончил чтение докладной записки и ответил Гретхену в её стиле. Вообще-то, Владимир Александрович имел право и даже был обязан сей документ в руки Жукову не давать. Но именно для Жукова Гретхен сделал исключение.

— Да нет, Иван Васильевич, — Владимир Александрович встал, точнее, при его небольшом росте, слез с кресла, и начал прогуливаться по кабинету, как профессор Плейшнер по улицам Берна. — Оснований-то вон сколько! Почитаешь, так складывается впечатление, что вы там никому кредитов не выдаёте.

— Владимир Александрович! Но Вы-то знаете…

— Я-то знаю! — взмахнул руками Гретхен. — А они? — Владимир Александрович вздёрнул руки наверх, хотя совет правления директоров обычно заседал этажом ниже. — Они знают? А если узнают, то опять же от Безденежного! Своё решение (и не в твою пользу!) они без тебя примут, и я ничем помочь не смогу!

— Вы правы, Владимир Александрович.

Иван вставлял реплики в монолог и жестикуляцию Гретхена исключительно для поддержания разговора: Жуков знал, что Владимир Александрович решение давно принял и, выговорившись, он его Ивану сообщит.

— Вот что, Иван, — заместитель председателя правления запрыгнул обратно в кресло. — Я должен на заявление Безденежного отреагировать, и я отреагирую, но так, чтобы и твоя правота была очевидна. Часть отказов я отдам эсбэшникам на перепроверку, но большинство твоих решений признаю совершенно правильными. Таким образом, и волки станут сыты, и овцы… — Гретхен остановился, уловив недовольство Ивана подобным сравнением. — Другими словами, я хотел сказать, что все будут удовлетворены.

Иван тогда, действительно, вышел из кабинета зампреда вполне удовлетворённым. Умеет Владимир Александрович принимать соломоновы решения! На руку Ивану сыграло и то, что Юрий Владимирович, как человек в прошлом военный, субординацию соблюдал чётко, а другой на его месте мог и через голову зампреда обратиться прямо в совет директоров. Служба безопасности — это в банке особый отдел. СМЕРШ! Смершовцы не взирают на чины и звания. Однако результаты перепроверки тоже предсказать несложно: кое-какие отказы придётся аннулировать, а кредиты выдать. Но не все! Так что не удалось Безденежному сделать из Ивана Александровича Ваньку Жукова.

Зато это удалось Владимиру Александровичу Гретхену. Через два дня после начала проверки Гретхен позвонил Жукову:

— Ну, что Иван, — голос Владимира Александровича излучал оптимизм, — Должен сказать — работаешь ты аккуратно, тщательно и перепроверка, проведённая по моему указанию, подтвердила полную твою правоту.

— А что она уже закончена? — удивился Иван.

— Во-первых, мы проводили не проверку, а перепроверку, а, во-вторых, она была выборочной. Я тебе полностью доверяю, и Безденежному с этим пришлось смириться.

«Это ненадолго», — подумал Иван, а вслух сказал:

— Спасибо, Вам, Владимир Александрович, я всем и всегда готов подтвердить, что необоснованных отказов у меня нет.

— Да, почти нет, — согласился Гретхен.

«Почти»… Это любимое слово заместителя председателя правления насторожило Ивана.

— Как говорится, и на старуху бывает проруха, — словно, читая мысли Жукова, продолжил Гретхен. — Единственное, с кем ты погорячился, так это… Как её, забыл… Кредит на строительство загородного дома она запрашивала…

— Эльза Григорович, — упавшим голосом подсказал Иван.

— Да, Григорович! — подхватил Гретхен, — Эльза Григорович! Необычное сочетание —

трудно запомнить.

Подобный комментарий от человека, чья фамилия полностью соответствовала женскому имени в Германии, звучал несколько странно, но Владимир Александрович, видимо, так не считал.

— Но Григорович… — начал было Иван.

— Кредит Григорович обеспечен ликвидным залогом и никаких обоснований для отказа я не вижу.

Когда надо, маленький ростом Гретхен спокойно и жёстко умел показать, что в банковской иерархии он решающая фигура. Одна из решающих.

— У меня есть сомнения в целевом использовании кредита, — попытался возразить Иван, хотя прекрасно понимал, что решение уже принято и ему придётся его исполнять.

— А у меня таких сомнений нет, — завершил обсуждение данного вопроса зампред. — Пусть твои ребята завтра же оформят все необходимые документы.

— Слушаюсь, Владимир Александрович, — без тени иронии отчеканил Иван.

— Вот и молодец! — сухо отреагировал Гретхен и повесил трубку.

«Опять Григорович… Почему именно Григорович и только Григорович?..»

— Вам плохо, Иван Васильевич? — голос новенькой сотрудницы Аллочки вывел Жукова из мыслительного оцепенения. Она смотрела на своего начальника через открытую дверь кабинета, и её глаза выражали по-детски искреннее сочувствие. Мария никогда не смотрела так.

— Мне? — Ивану вдруг захотелось посадить Аллочку на колени, обнять, как ребёнка и погладить… Просто погладить.

— Я сегодня, Алла, что-то устал, — проговорил Жуков. — Так что всё в порядке. Да… — вспомнил он. — Ты уже что-нибудь оформляла?

— Ну… Я знаю, как оформляется разрешение на выдачу кредита — неуверенно согласилась Алла.

— Завтра оформи Эльзу Григорович. Утром все документы будут у тебя.

— Но я…

— Всё бывает первый раз, Алла! Не бойся, Виктор тебе поможет. А если что, обращайся ко мне.

— Лучше сразу к Вам! — услышав о Викторе, Аллочка изменилась в лице.

— Если я не буду занят, — официальным тоном ответил Жуков.

***

Надо как-то вытаскивать себя из лужи. А существует ли лужа? Может, Маша права: я сам всё придумал, и продавщица Скокова просто как две капли воды похожа на владелицу фитнесс-центра Эльзу Григорович?

Приехав на работу после встречи с Эльзой в универсаме, Иван первым делом вошёл в базу данных клиентов кредитного отдела. Так… Эльза Михайловна Григорович… Анкетные данные… Фото! Похожа на Скокову, похожа! Да что там похожа! Одно лицо! Макияж у продавщицы просто другой, а на фото для личного дела она, Григорович-Скокова, хорошо загримировалась. И беседовал Иван, нет, не в магазине, а у себя в кабинете — именно с продавщицей или домохозяйкой, как он тогда её для себя определил. Место работы Эльзы Григорович — директор фитнесс-центра «Вум». Адрес фирмы…

А не навестить ли мне Эльзу Михайловну на её директорском посту? Иван встал из-за стола.

Фитнесс-центр «Вум» выглядел и снаружи, и внутри как дорогой закрытый клуб. Жукова, как только он вошёл, встретила красавица-администратор. Своим роскошным обликом она демонстрировала тот результат, к которому стремились посетители «Вума».

— Добрый день! Что Вы желаете?

— Здравствуйте, могу я видеть Эльзу Михайловну?

— Эльзу Михайловну? — подняла аккуратно выщипанные брови администратор. — Её сейчас нет.

— А когда её можно увидеть?

— Она бывает здесь очень редко, — виновато улыбнулась красавица. — Могу я поинтересоваться, по какому вопросу Вы желает к ней обратиться?

— По личному, — глядя в глаза эталону красоты, улыбнулся Иван.

— Извините, но я ничем Вам помочь не могу — развела руками администратор.

«Как и твоя начальница в мясном отделе», — подумал Иван и, кивнув фитнесс-вумен, вышел на улицу. «Ну что ж, экскурсия по анкетным местам Эльзы Михайловны Григорович продолжается, — не теряя оптимизма, подумал он. — Едем к ней домой!»

Полчаса за рулём, и Жуков оказался перед воротами «закрытого охраняемого двора»! Как в рекламе элитной недвижимости, которая, в общем и целом, подходит и для описания других, отдалённых от эксклюзивных домов мест. Иван вспомнил шутку из КВНа:

«Охраняемый двор.

Металлические двери.

Специально обученные консьержи.

Встроенная мебель, баня, прачечная, домовая кухня.

Жилые комплексы «Кресты», «Бутырка», «Лефортово», «Матросская тишина» (нужное подчеркнуть).

Рассрочка до 15-ти лет».

В том, что такое сравнение соответствует действительности, Иван Васильевич убедился при попытке проникновения в дом Эльзы Михайловны.

— Добрый день, Вы к кому? — прохрипел перед металлическими воротами голос в переговорном устройстве.

— К Григорович Эльзе Михайловне, квартира 10.

— Фамилию свою назовите.

Иван назвался.

— Минуточку подождите.

Через минуту голос объявил:

— Эльзы Михайловны нет дома.

— А кто-нибудь ещё дома есть? — отрицательный результат Ивана не особо удивил.

— Нет, никого нет.

— Спасибо, — Иван включил задний ход и начал разворачивать машину.

«Ну что, Катенька, одна ты у меня осталась! — подумал Ваня о продавщице Скоковой. –Уж в этот раз от угощения бужениной я не откажусь».

Для входа в супермаркет «Лэнгли», где работала Григорович, она же Скокова, представляться не пришлось. Иван прошёл к мясному отделу, но… Увы, и там его ждало разочарование! За прилавком стояла совсем другая женщина.

— Простите, я могу увидеть Екатерину Скокову? — обратился он к женщине.

— Катю Скокову? Она сегодня выходная, — без особого воодушевления ответила продавщица.

— А когда она выйдет на работу?

— Мы работаем два через два. Катя работала вчера… Значит, послезавтра! — завершила логическую цепочку сменщица Екатерины Скоковой.

Одна зацепка нашлась! — удовлетворённо отметил Жуков. Набрав в универсаме всякой снеди, он вышел на улицу. Только сейчас Иван обратил внимание, что мобильник всё время его отсутствия на рабочем месте молчал. Ну, это и к лучшему! Возвращаться на работу категорически не хотелось. Иван набрал номер друга Лёвы.

— Время есть — заезжай, — флегматично пригласил Лёва. — Нет времени, накопишь — приедешь.

— Есть время, есть! — обрадовался Иван. — Как всегда, по ноль пять? — уточнил он.

— Не по ноль пять, а в итоге ноль пять, — невозмутимо поправил его Лёва.

— К такому итогу мы ещё ни разу не приходили!

— А вот здесь ты не прав, — не меняя тона, поправил Ваню Лёва. — Мы приходим к подобному итогу постоянно, но каждый раз его пересматриваем…

— И в результате по ноль семь! — рассмеялся Иван.

— Хорошо, возьми ноль семь и приезжай, — флегматично сгласился Лёва.

— Понял. Еду, — официально отрапортовал Иван.

Жуков вернулся в супермаркет, положил купленные продукты в ячейку хранения, снова зашёл в торговый зал и купил бутылку водки «Северная Канада» ёмкостью ноль целых семь десятых литра.

***

Весной в России труднее всего определить собственное отношение к ассортименту алкогольных напитков. Речь идёт, конечно, не о профессионалах — людях, пьющих всё, всегда, в любую погоду и в три смены. Проблем с сезонным характером возлияний у настоящих профи не возникает. Они зимой и летом синего цвета! А вот простые любители спиртного периодически мучаются вопросом: что в данном сезоне следует употреблять. Зима, мороз, продрог — это понятно, водочки! Лето, жара, развезёт — пиво, пиво, пиво. А потом вино. Вино на пиво — это красиво. Осенью целесообразно согреваться опять же красным вином, коньяком, виски… А вот весной? Днём солнце по-летнему греет, а ночью — заморозки. По логике надо пить коктейли, но кто ж из нас пьёт по логике? Алкоголь как раз изобретён для того, чтобы человеческую жизнь не приплюснула эта железная, непробиваемая, бездушная логика. Водка в любой логике дырочку найдёт!

Рассуждая таким образом в процессе спонтанных встреч, Ваня и Лёва пришли к выводу: весной надо пить водку. Днём ты разгорячён, а к вечеру холодает, так что для профилактики весенней простуды… Обычно они брали на вечер «ноль пять». Но это приводило к тому, что потом требовалось ещё столько же. Супруга Лёвы, Соня, таких повторов, естественно, не одобряла, и мужчины решили сразу брать «ноль семь» и впоследствии не добавлять.

Таунхауз, где жил Лёва, находился на самой границе города. Это была именно граница, а не окраина. Окраина подразумевает упадок, неустроенность, заброшенность. На окраинах города в прежние времена жили люди, оказавшиеся на краю жизни. В советское время такая точка зрения перестала соответствовать действительности, а в постсоветское стала почти неправильной. Почти, потому что невдалеке от типовых многоэтажек окраины появились таунхаузы, малоэтажные жилые комплексы. Их приобрели и в них поселились люди, которые сумели занять достойные места в жизни новой России. Те же, кто занял центровые позиции, въехали в отдельные коттеджи, особняки и даже маленькие дворцы. Иногда эти дворцовые ансамбли соседствовали с бедными колхозными деревеньками. Хижины и дворцы находились рядом, они смотрели друг другу в окна, но между ними была граница. Граница города и деревни, граница блеска и нищеты. Вот на такой границе, ближе к дворцам, и жил Ванин друг Лёва.

Окончив то же учебное заведение и по той же специальности, что и Ваня Жуков, Лёва Гольдман в банковский бизнес не пошёл, хотя фамилия («золотой человек») сулила ему на этом поприще неплохие перспективы. Вместо этого Лев основал свою компьютерную фирму, поселился в таунхаузе и вёл, по его собственному выражению, исключительно самостоятельный образ жизни.

— Заходи-заходи, гостем будешь, — приветствовал Ваню Лёва. — Извини, но хозяином стать не позволю.

Лёва всегда говорил вполголоса, почти в одной интонации, и выражение его глаз под толстыми линзами очков тоже практически не менялось.

— Сейчас Соня до нас снизойдёт и оформит твёрдую составляющую нашей жидкостной трапезы.

Квартира Гольдманов, как все жилища в таунхаузе, была трёхъярусной, поэтому снисхождение и восхождение в её пределах осуществлялось в прямом смысле.

— Здравствуй, Ванечка. Как ты давно к нам не заезжал! А почему один? Как поживает Маша? — Сонино лицо осветила искренняя радость от появления Жукова и от отсутствия при нём Марии.

— Маша яму копает, — проговорил Лёва.

— Какую яму?! — Иван вспомнил сон прошлой недели. Его испуг был столь заметен, что Гольдманы посмотрели на друга семьи с тревогой.

— Долговую яму для клиентов, какую же ещё?.. — Лёва попытался снять возникшее напряжение продолжением шутки, хотя уже понял, что оно здесь явно неуместно.

— Лёва, ты иногда шутишь, как работник крематория! — резко бросил Иван.

— Да, Лев, ты иногда чрезмерен… — поддержала Ваню Соня.

— А, по-моему, Вы, господин Жуков потеряли чувство юмора из-за чрезмерно однообразной жизни, — как врач пациенту, объяснил реакцию Ивана Лев. — На работе — деньги, вне работы — деньги… Разучились переключаться!

— Ладно, давай переключимся, — улыбнулся Иван.

Сытная закуска, выставленная домовитой Соней, уже благоухала на столе.

— Попилим наш бюджет? — Лёва постучал ногтём указательного пальца по бутылке водки.

— Тянет всё-таки тебя в нашу финансовую терминологию, — усмехнулся Ваня.

— В терминологию — нет, к финансам — да, — невозмутимо парировал Лёва.

Они выпили по первой. Соня тоже пригубила свою стопку вместе с мужчинами, но, услышав слишком крикливую детскую возню, поспешила наверх.

— Что ж ты по специальности не работаешь, если к финансам тянет? — выдохнув и закусив, прищурился Ваня.

— А что такое наша, извини — теперь уже только твоя, специальность? Я деньги люблю зарабатывать, но работать исключительно с деньгами… Скучно!

— А мне нравится.

— Сейчас это всем нравится и многим хочется. Все норовят иметь дело с деньгами, минуя свои непосредственные служебные обязанности.

— Ну, в моих обязанностях работа с деньгами на первом плане, — Иван разлил ещё по одной.

— В твоих — да, а в обязанностях гаишников, например?

— Тебя недавно оштрафовали?

— Меня — нет. А вот паренёк у меня работает, так он целую жизненную коллизию пережил. Выходит как-то утром из дома, видит у его машины человек лежит. Думал — пьяный. Подошёл ближе, а у того — дырка пулевая между глаз. Парень пошёл в ближайшее отделение милиции. Отделение, кстати, рядом с его домом. А дежурный говорит: «Это не наша „земля“. Звоните 02 и вызывайте следственную бригаду по телефону».

— Как не их «земля»? Ведь отделение рядом!

— Это когда в армию забирать — все рядом, а когда «глухарь» на себя вешать — все далеко. Звонит он по телефону. Через полтора часа приезжает милицейский «козелок». Люди из «козелка» походили вокруг, вызвали «скорую», а сами уехали…

— Как уехали? — икнул Ваня.

— На «козелке», — словно ребёнку-дауну пояснил Лёва. — Приезжает «Скорая», но увезти труп без распоряжения милиции она не может…

— Замкнутый круг! — хохотнул Иван.

— В данном случае, замкнутый труп, — уточнил Лев. — В общем, он до вечера это тело пристраивал.

— Пристроил?

— Да, снова вернулся в своё отделение милиции и дал дежурному пятьдесят долларов. Дежурный направил его к офицеру. Ещё сто долларов, и через двадцать минут убитого забрали.

— Не может быть!

— Ста пятидесяти долларов? Почему? Я нормально плачу своим сотрудникам, и взятку в сто пятьдесят долларов они себе позволить могут, — Лев произнёс эти слова с таким серьёзным лицом, что Иван от души расхохотался.

— Лёва! Да они скорее этого парня арестовали бы! Труп-то рядом с его машиной найден!

— А деньги? — с видом учителя, подводящего ученика к решению задачи, вопросил Лев.

— Деньги бы им твой парень заплатил, чтобы его отпустили!

— Сложная схема, — разочаровался в своём ученике Гольдман. — Деньги этим людям нужны здесь и сейчас. Задержать они по закону, конечно, могут. А вдруг по закону и отпускать придётся? Тогда никаких денег от задержанного не получишь. Для данного случая схема слишком сложная, а значит — малоэффективная, — резюмировал Лев.

— Клиентам банка тоже деньги нужны здесь и сейчас, — осоловело подтвердил Иван. — И чего они только ради этого не придумывают! Они схемы запутывают, а я их распутываю. Вот, например… — Иван немного помедлил, размышляя о том, стоит ли рассказывать Лёве о превращениях Эльзы Григорович.

— Ну, приводи пример, — подбодрил Ивана Лев.

«А кому я ещё об этом могу рассказать? Лёва — человек умный, может, что и подскажет», — решился Иван.

— Интересный случай тут со мной приключился, Лёва, — и Ваня кратко изложил Гольдману историю Григорович-Скоковой.

— А ты, Иван, дорогой порошок при этом не использовал? — неожиданно спросил Лев, когда Иван закончил своё повествование.

— Какой порошок? — нахмурился Ваня.

— Да тот, что в телерекламе

И Лёва вдруг очень выразительно продекламировал Ивану последнюю кэвэновскую шутку:

«Нужен дорогой порошок? «Колумбия»!

Только натуральные ингредиенты растительного происхождения…

Только герметичная упаковка в пластиковые пакеты…

Только опытные курьеры.

Только вежливые продавцы.

Порошок «Колумбия». Белый, как снега России».

— Да ну тебя! У меня и так сегодня один сплошной КВН! — обиделся Иван. — Кокаин — это проблема лишних денег, а у меня такой проблемы нет!

— Да, Ваня, — посерьёзнел Лев, — Если всё, как ты говоришь, у тебя проблема, именуемая в народе, подставой.

— Ты думаешь? — помрачнел Иван. — А как же Маша? Она же лично эту Эльзу и проверяла, и перепроверяла.

— Мария в этой игре такая же разменная пешка, как и ты. Уж прости меня за грубую откровенность. А с другой стороны посмотреть, так при самом плохом варианте кто виноват: служба безопасности и товарищ Безденежный Юрий Владимирович лично.

— Я начальник кредитного отдела, — пошатываясь на стуле, провозгласил Иван. — Я отвечаю за выдачу кредитов. Я работаю так, что у меня количество выданных кредитов равно количеству возвращённых!

— Аз есмь царь и великий кнезе Иоанн Васильевич! — ласково передразнил Жукова Гольдман. — Иван Васильевич, ты не гневайся. Казань брал, Астрахань брал… А ведомство Безденежного взять не смог! Ничего удивительного, если шведский король Гретхен на его стороне. Ваня, ты сделал всё возможное в твоей ситуации!

— Да, Лёва, не одолеть мне Юрия Горыныча, — согласился Иван. Только на дружеских посиделках и только в изрядном подпитии позволял Иван Васильевич Жуков сравнивать себя с Иваном-Царевичем.

— Любишь ты сложные схемы, Ваня. А вот схему воздействия алкоголя на организм, наверное, не знаешь? — хитро прищурился из-под очков Лёва.

— Что за схема? — сдвинул брови Иван.

— Простая схема, и хороша она тем, что её не надо ни запутывать, ни распутывать. Она сама в организме выстраивается.

— Это как? — водка в бутылке ёмкостью семьсот граммов уже подходила к концу, и Ваня начал терять нить Лёвиной логики.

— А вот так! — воскликнул Лёва и разлил остаток горячительного напитка по стопкам. — Давай выпьем за то, что мы сидим здесь и сейчас, и общаемся без всяких схем.

— Давай! — поднял стопку Иван. Они выпили и немного помолчали.

— Ваня, оставайся у нас, — вдруг предложил Лёва. — Позвони Машке и оставайся. Завтра на работе увидитесь.

— Да, Ванечка, оставайся — поддержала своего супруга вернувшаяся из детской Соня.

— Ну, если не прогоните…

— Утром обязательно прогоним, — строго ответил Ивану Лев.

Лев своё обещание сдержал. Иван появился на работе вовремя и целый день провёл, разгребая текущую рутину. Со вчерашнего дня накопилось! Об Эльзе Григорович он почти не вспоминал. Иван думал о Екатерине Скоковой. Как он подъедет завтра вечером в супермаркет «Лэнгли» и побеседует с этой «продавщицей».

— Здравствуйте, Екатерина! Не примите мой интерес за банальный способ познакомиться, но Вы очень похожи на владелицу фитнесс-центра «Вум»…

Так Жуков представлял начало разговора. А что дальше? Дальше надо смотреть на реакцию «продавщицы». Она, скорее всего, ответит, что не имеет к госпоже Григорович никакого отношения, и мужчина (Иван Жуков) просто обознался. Но ведь у Ивана есть номер мобильного телефона Эльзы! Что если, зайдя в магазин и наблюдая издалека за продавщицей Скоковой, набрать номер Григорович? Кто ответит и ответит ли вообще? Жуков отвлёкся от дел и снова заглянул в клиентскую базу. Так… Рабочий телефон. Судя по первым цифрам, это телефонный номер района, где располагается фитнесс-центр… Домашний по тем же признакам совпадает… Графа «мобильный телефон» оказалась пуста. Странно, ведь Иван точно помнил, что о первой встрече с Григорович, ещё до всей этой истории с Безденежным, он договаривался именно по мобильнику. Жуков посмотрел другие личные дела клиентов «Гринбанка»: все они содержали номера трубок. Только владелица дорогого фитнесс-центра «Вум» и будущая хозяйка роскошного особняка не имела мобильного телефона! Но, к счастью, мобильный Ивана был способен хранить в памяти несколько сотен номеров. Со дня звонка Григорович прошло не так много времени — номер должен остаться в телефоне. О, так оно и есть! Теперь план действий ясен: Иван входит в супермаркет, набирает Григорович и смотрит за реакцией Скоковой. Если она и Григорович — одно и то же лицо, то Екатерина Скокова ответит на звонок. Или ответит не она, а сама Эльза. Тогда Жуков просто побеспокоится, всё ли в порядке у VIP-клиентки и довольна ли она обслуживанием в их банке. Если же на звонок ответит Скокова… Если ответит, а не оставит мобильный в подсобке, в раздевалке или ещё где! Сплошные «если». А если плюнуть на всё это и не осложнять себе жизнь! Но Ивана уже мучило чисто профессиональное любопытство: за время работы в кредитном отделе он стал своего рода следователем и сумел распутать не одно «дело». Правда, в большинстве своём, эти дела касались фальшивых справок о доходах, липовых залогов и других попыток несложного мошенничества. Эльза Григорович была первым крепким орешком в следственной карьере финансиста Жукова. И раскусить этот орешек Иван собирался завтра, когда Катя Скокова, согласно своему графику, возвратится за прилавок.

После привычных трудов и обдумывания планов по разоблачению Григорович-Скоковой Иван вернулся в свою квартиру, в которой не был два дня и одну ночь. Это, конечно, не самая длительная его отлучка из дома. Случались командировки и подольше. Командировки, корпоративные загулы, ночёвки у друзей. Супруги довольно часто отдыхали отдельно, но при этом каждый знал, где и с кем находится его половина. Ни Иван, ни Мария не давали друг другу серьёзных поводов для ревности. Но в этот раз, вернувшись домой, Иван испытал какое-то странное чувство. Сначала он не понимал, что же его смущает, что ему кажется необычным в собственной квартире. Он в задумчивости бродил по комнатам, заходил на кухню и в ванную, водил пальцем по книжным стеллажам… И вдруг Жукова осенило: этой ночью в квартире никто не ночевал. Никто! Ни он, ни Мария. А ведь он звонил ей вчера поздно вечером… Насколько поздно? Пьяные, как и счастливые, часов не наблюдают. Впрочем, Соня-то не была пьяна! Иван набрал номер Гольдманов:

— Сонечка, привет! Извини, что вмешиваю тебя в свою семейную драму, но тут моя благоверная ругает меня почём свет зря, будто я пьяный разбудил её вчера среди ночи. А, по-моему, не так поздно было!

— Ну, пьяный, непьяный, а позвонил ты ей не глубокой ночью — часов в одиннадцать, в начале двенадцатого. Время, конечно, недетское, но, насколько я знаю, и она у тебя не жаворонок.

— В одиннадцать? Ты не путаешь?

— Да я как детей уложила, к вам спустилась. Часы на кухне без десяти одиннадцать показывали. Быстро вы вчера свою бутылочку оприходовали. В прежнее время до часа ночи угомониться не могли! — разговорилась Софья.

— Спасибо, Сонечка! — восторженно перебил её Жуков. — Ты спасла мой семейный очаг!

— И пусть Мария на тебя не наговаривает. Такого примерного мужа ещё найти надо!

Иван ещё раз поблагодарил Соню и мягко закруглил разговор. Конечно, Соня Марию недолюбливает и, если надо, подтвердила бы, что Иван, вообще, в восемь вечера звонок сделал, но в данном случае информация супруги Гольдмана полностью соответствовала действительности. А всё-таки почему он решил, что Мария не ночевала дома? Иван стал смотреть вокруг внимательней и внезапно нашёл несколько подтверждений своей догадки.

Каждое утро Маша педантично сдвигала рамочку календаря на число наступившего дня. Но в этот раз календарь «показывал» вчерашнее число. Каждые вечер жена Ивана включала стиральную машину, прокручивая в ней бельё, полотенца, блузки и всё то, что, по её мнению, нуждалось в ежедневной стирке. Утром чистые вещи вынимались и вывешивались на просушку. Сегодня мокрое бельё, выстиранное, видимо, накануне, по-прежнему находилось в стиральном автомате. Даже чашки и блюдца были вымыты, хотя мыть их по утрам Мария всегда не успевала. Всегда! А сегодня успела? Или вымыла вечером? Вчера? А сегодня утром не пила кофе? Мария?! Утром?! Не пила кофе?! Такого быть не могло! Но так, судя по всему, было. И дело, конечно, не в кофе и не в белье. Дело в том, что Мария вчера пришла домой, а потом уехала из дома на всю ночь. После звонка Ивана. После того, как узнала, что его дома не будет.

Шум ключа в замке входной двери прервал размышления ревнивого мужа. Увидев Ивана, Мария расплылась в счастливой улыбке.

— Ваня! Как я по тебе соскучилась!

— Да-а? — нарочито удивился Иван, не отвечая на страстные объятия супруги.

— Что-то не так? — Мария опустила руки.

— Всё так, Маша, всё так, — холодно проговорил Иван.

— Тогда почему такой тон? Может, это мне стоит выразить недовольство тем, что ты вчера не ночевал дома!

— Я не ночевал дома?! — захлестнуло Ивана. — А ты? Где ночевала ты?

— Я? — опешила Мария. — Знаешь, Ваня, это напоминает анекдот: муж возвращается под утро после пьянки и спрашивает жену: «Где ты была всю ночь?»

— И где ты была всю ночь? — тоном, не допускающим возражений, спросил Иван Васильевич.

— У Гольдманов! — как ни в чём не бывало, продолжила свою игру Маша. — Позвони Соне, я там до сих пор сижу.

— Уже позвонил, — серьёзно ответил Иван.

— Иван Васильевич! Вы что, заболели? — сочувственно вздохнула Мария. — Вчера Эльзу Григорович в магазине увидел, сегодня время и пространство пронзил и не увидел дома жену. Всё правильно: мы с твоей любимой Эльзой в кафе тогда сидели!

— С половины двенадцатого ночи и до самого утра, — злая ирония жены не возымела на Ивана никакого действия. — А утром, прямо из кафе, ты пошла на работу. Даже домой не заходила!

— Та-ак… — протянула Мария, — галлюцинации, осложнённые бредом ревности.

— Ты не ночевала дома, Маша, — грустно подытожил Иван.

— Нет, это ты не ночевал дома, Ваня! — разразилась Мария. — Это я имею все основания подозревать тебя, а не выслушивать твой бред! Позвонил пьяный среди ночи, разбудил, а теперь меня же и обвиняет! — она зарыдала.

Иван подошёл к календарю и демонстративно передвинул рамочку на сегодняшнее число. Потом он направился в ванную, достал из машины бельё и стал развешивать его на виду у Марии.

— Ты даже кофе утром не сварила, — с досадой произнёс он.

— Что? — Мария растёрла макияж по лицу. — Сыщик хренов! Я проспала сегодня утром. Проспала! Не спала полночи из-за тебя, а потом заснула и проспала! — Маша снова зашлась в рыданиях.

— Проспала? — разгадка оказалась столь простой, что Иван растерялся. — Маша! Прости меня! — он кинулся к жене.

Маша сначала оттолкнула мужа, но потом позволила обнять себя, раздеть и… Бурно и страстно они помирились.

«И всё-таки, Маша, ты сегодня не ночевала дома» — совершенно спокойно и абсолютно уверенно подумал Иван перед тем, как погрузиться в царство Морфея.

Выйдя следующим утром во двор, Жуков снова увидел малыша Ваню и его маму. Правда, одет маленький тёзка был уже в зелёный комбинезон. Мама тоже оделась на детскую прогулку в зелёных тонах. «Интересно, у них жёлтый цвет есть? Всё-таки надо прививать мальчику верное представление о светофоре!» Вчерашняя лужа высохла, и ребёнок мирно играл в песочнице. «Наверное, красный цвет используется в этой семье для экстремальных прогулок, зелёный — для безопасных. Скорее всего, есть и жёлтый. Он для маршрутов повышенной сложности!» — Ивана Васильевича начал разбирать смех. Когда он садился в машину, то заметил, что мама мальчика тоже улыбнулась ему.

«А почему бы прямо сейчас не заехать в „Лэнгли“? — вдруг подумал Иван. — С утра пораньше. Катя Скокова уже на работе, покупателей у неё немного, поговорить ей не с кем. Правда, такому собеседнику, как я, она вряд ли обрадуется… Но зато я найду ответ на вопрос и не буду мучиться им весь день. А вечером с женой надо сходить в ресторан! Давненько мы никуда не выбирались». С этими свежими мыслями Иван понёсся по улицам весеннего города.

Через час он уже входил в ярко освещённые торговые залы супермаркета «Лэнгли». Немногочисленные покупатели, скучающие кассиры, неторопливо раскладывающие товар продавцы. В мясном отделе покупателей вообще не было, и продавщица, видимо, воспользовавшись их отстутствием, отлучилась по своим делам. Иван подошёл к холодильному стенду с молочной продукцией, и, делая вид, что неспеша выбирает йогурты, стал наблюдать за мясным отделом. Он уже успел повертеть в руках все сорта молока, ряженки, простокваши, кефиров, различных напитков с бактериями, злаками и прочей растительностью, полезной для организма, когда в отделе напротив появилась продавец. Но не Екатерина Скокова! И даже не её сменщица. Может, новенькую взяли? Иван ещё минут пять повертел в руках напиток, предотвращающий целлюлит, и решил подойти к витрине мясного отдела.

— Что Вы желаете? — сразу же отреагировала на него молоденькая работница торговли, гораздо более симпатичная, чем та, знакомства с которой добивался Жуков.

— Что я желаю?.. — усмехнулся Иван. — Екатерину Скокову! Она сегодня работает?

— Скокова? — девушка захлопала красивыми ресницами. — Я сейчас пойду, узнаю. Я здесь недавно работаю…

Быстрыми шагами продавщица отправилась в подсобное помещение. Вернулась она так же быстро.

— Екатерина Скокова уволилась, — сообщила продавец по-детски извиняющимся голосом и растерянно посмотрела на Жукова.

— Уволилась?.. — интуитивно Иван ожидал чего-то подобного.

— Да, — простодушно подтвердила девушка. — Я могу позвать заведующую отделом…

— Нет, не надо. Спасибо, — Иван повернулся и зашагал к выходу.

«Уволилась! Не раньше, не позже, а именно сейчас. Всё правильно — после разговора со мной. Вот такое совпадение! Да, что-то много этих совпадений: Григорович на работу не ходит, дома не живёт, Скокова уволилась…»

Сев в машину, Иван для завершения следственных действий набрал мобильный Эльзы Григорович. Хотя он знал, он был абсолютно уверен в том, что услышит в трубке. Он даже мог процитировать эту фразу, поскольку у всех операторов мобильной связи она звучала примерно одинаково:

— Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

«Отрицательный результат — тоже результат». Иван завёл двигатель и поехал в банк.

— Маша, привет! — Иван редко созванивался с женой на работе, обычно здоровались они друг с другом только вечером, дома.

— Привет!

— Я хочу пригласить тебя сегодня в ресторан.

— О, как романтично! А куда?

— В ресторан, меню которого никогда и никого не приводило к ожирению, а как раз наоборот. В новый и очень модный ресторан!

— В «Лагерланч»? — почему-то разочаровалась Мария.

— Да, в «Лагерланч»… — не понял её огорчения Иван.

— Ванечка, а я сегодня вечером занята, — как мама ребёнку, сообщила Мария. — Еду к нашим партнёрам. Пока все вопросы уладим, поздно будет.

— Жаль! — искренне расстроился Иван.

— Мне тоже, Ваня. Но как-нибудь в другой раз.

— У меня такое чувство, что я зову девушку на первое свидание, а она мне отказывает…

— Ваня, ты забыл, — ласково упрекнула мужа супруга. — Это я пригласила тебя на наше первое свидание!

— Да нет, я помню… — Ивана почему-то очень сильно задел отказ Марии. Как будто любимая женщина не просто отказывала ему в свидании, а сообщала о том, что им надо расстаться. — Ладно, встретимся дома!

Иван положил трубку. «Не хочет — не надо! И почему я, собственно, не могу сходить в этот ресторан один? Заодно узнаю, что там и как. Может, Марии к этому заведению и близко подходить не следует!» Запланировав свой вечер, Иван Васильевич спокойно занялся отчётностью.

Ресторан «Лагерланч» являл собой разновидность клубов грязной эстетики. С самого момента своего открытия он стал символом скандальной славы и даже судебных разбирательств. Различные советы ветеранов войны и узников концлагерей подавали на него в суд, тем самым только увеличивая популярность «Лагерланча». То, что готовилось и подавалось там, можно было попробовать исключительно в 30-40-е годы двадцатого столетия и то не везде. Различные эрзац-супы фашистских концлагерей, баланда Гулага, хлеб ленинградской блокады — всё это составляло меню ресторана «Лагерланч». Пресыщенная лозаннскими устрицами и прочими деликатесами публика слеталась на такую экзотическую еду, как мухи на дерьмо, и платила за столь необычную трапезу сумасшедшие деньги. Официальный сайт «Лагерланча» утверждал, что ресторан ставит своей целью наглядное знакомство молодёжи с голодным временем войны, демонстрацию ужасов недоедания и пропаганду мира. «Не дай Бог, кроме как здесь!» — гласил слоган ресторана «Лагерланч». Однако богатая молодёжь быстро освоила «Лагерланч» как модное и дорогое место. За сколоченными из грубых досок столиками ресторана периодически восседали успешные банкиры, владельцы торговых домов, представители шоу-бизнеса и властной элиты. Не бывать в «Лагерланче» считалось у представителей верхних слоёв общества дурным тоном.

Вот в такое заведение отправился Иван Жуков. Он приехал туда по богемным меркам довольно рано, но многие столики в «Лагерланче» уже оказались заняты. Метрдотель в форме конвоира НКВД предложил ему место в уютной по меркам «Лагерланча» нише, более похожей на интерьер карцера, и оставил изучать меню. Иван Васильевич выбрал себе солянку «Равенсбрюк», жаркое по-сталинградски и эрзац-кофе «Маутхаузен». Хлеб в «Лагерланче» — настоящий, блокадный — подавался за отдельную плату, которая могла превышать стоимость самого обеда. Официантка в робе узницы и с пришитым на груди номером внимательно выслушала Ивана и убежала исполнять приказ. Официанты в этом заведении действительно бегали, а если что не так — метрдотели-нквэдэшники и администраторы-эсэсовцы орали на них, как настоящие фашисты. Спиртного Иван заказывать не стал: во-первых, он был за рулём, а, во-вторых, алкогольные напитки, декларируемые здесь как образцы подпольного творчества заключённых, на самом деле являлись обыкновенной дешёвой водкой. Правда, в «Лагерланче» дешёвая водка стоила очень дорого.

Через десять минут измождённая узница принесла железные миски и кружку, в которых находились заказанные Иваном блюда. Жуков, с любопытством рассматривая столь необычную для него посуду, поднёс ко рту первый ломоть заменителя хлеба и замер… Нет, остановка эта не была вызвана каким-либо омерзительным запахом, исходящим от пищи. Пища, скорее, совсем не имела запаха. Причиной Ваниного ступора явились ощущения не обонятельных, а зрительных рецепторов. По залу «Лагерланча», который Жуков мог обозревать из своей ниши почти полностью, проследовала подозрительно знакомая парочка. Вместе Иван этих людей никогда не видел, а вот по отдельности знал хорошо. К одному из столиков ресторана проследовал не кто-нибудь, а сам начальник службы безопасности «Гринбанка» Юрий Владимирович Безденежный и… Иван узнал её не сразу… Вернее, он сразу понял кто это, но не захотел признаться в увиденном даже самому себе… Рядом с Безденежным шла Мария. И не просто шла. Безденежный и Мария были вместе, как бывают вместе мужчина и женщина, близкие не один день. «И всё-таки, Маша, ты сегодня не ночевала дома», — вспомнил Иван.

Мимо его карцерной ниши, куда-то покорно спеша, семенила официантка.

— Водки! — приказал ей Иван.

— Какой? — она тут же остановилась в подобострастном полупоклоне.

— Любой! — прошипел Жуков.

— Гулаговки? — на всякий случай уточнила прислуга.

— Да, Гулаговки, — продолжая смотреть на Безденежного и Марию, кивнул Иван.

К счастью… Хотя какое тут счастье? К удобству для Жукова, парочка села спиной к нему, так что Иван мог спокойно наблюдать всю идиллию двух воркующих голубей, один из которых чем-то походил на огромного ворона. А вторая…

— Ваша Гулаговка! — железная кружка опустилась на дощатый стол. Иван взял её обеими руками, по-зековски, и осушил до дна. Спиртосодержащая жидкость ударила в голову не меньше, чем гнев на жену, и Иван Васильевич вынужденно занялся трапезой. Вкуса еды он не чувствовал, поедая сомнительное варево с огромным аппетитом.

— Повторить? — намекая на пустую кружку, поинтересовалась официантка.

— Да, пожалуй, — согласился Иван.

Вторая порция напитка, напоминающего своим ароматом жидкость для омывателей автомобильных стёкол, утихомирила яростный гнев Жукова. Гнев превратился в чувство спокойной, осознанной ненависти. Иван ещё минут десять наблюдал, как Юрий Безденежный с бархатной улыбкой на суровом лице наговаривал его супруге на ушко какие-то слова, как Мария с выражением блудливой кошки заглядывала своему шефу в глаза и похабно смеялась. «Какой он оказывается остроумный человек! — подумал Иван о Безденежном. — И как она ржёт от его анекдотов. А не поржать ли мне с ними вместе?» С этой пьяной мыслью, Жуков встал из-за стола и, пошатываясь, направился к столику своих знакомых.

— А я и не знал, Юрий Владимирович, что Вы такой мастер анекдоты рассказывать! — сунув свою голову между головами Маши и Юрия, воскликнул Иван.

Мария от неожиданности взвизгнула, а Безденежный несколько секунд не мог подобрать к своей физиономии соответствующее выражение.

— Как прошли переговоры с партнёрами? — притёрся он щекой к жене. — Или они только начинаются? Я прав, господин Безденежный? — теперь Иван коснулся щекой начальника службы безопасности. — М-м, как Вы чисто выбриты, Юрий Владимирович, даже не колетесь! А мои усы Вам не мешают?

— Иван, ты сам уйдешь или охрану попросить тебя выкинуть? — с привычным хозяйским выражением лица проговорил Безденежный. Мария растерянно молчала.

— А, Вы с охраной, Юрий Владимирович? — выпрямился Иван. Теперь он смотрел на них сверху вниз. — А ты, Мария? Тоже с телохранителями? Или ты хранишь своё тело только для босса? — Жуков мотнул головой в сторону Безденежного.

— Ваня, ты счёт оплатил? — с подчёркнутым спокойствием поднял голову Безденежный.

— Не успел, Юрий Владимирович. Я ведь так торопился засвидетельствовать почтение коллегам!

— Если ты не уймёшься, — Безденежный поднял свою тарелку, — то в ближайшие несколько лет подобную жратву бесплатно хавать будешь.

— Только вместе с Вами, Юрий Владимирович! — оскалился Иван. — Только с Вами вдвоём! Марии ведь рядом не будет — у неё другая зона, женская.

— Что ты сказал?! — вскочила Мария.

— Девушка! — крикнул Безденежный официантке. — Тут одного клиента требуется на проветривание вывести.

— Сейчас, — официантка метнулась к будке охраны, стилизованной под смотровую вышку концлагеря.

— И ещё одного на чистую воду! — громогласно возвестил Иван и схватил Юрия за грудки. Одним мановением руки Безденежный сбросил пьяную хватку Ивана, скрутил его и как неудобный свёрток передал подоспевшим «гестаповцам».

— А-а-а, да ты ещё фашистский прихвостень! — заорал Иван, безуспешно пытаясь высвободиться. — Смерть полицаю Юрию Безденежному! — митинговал ведомый охранниками Жуков. Посетители с удовольствием наблюдали это действо, которое, по их мнению, являлось элементом нового шоу ресторана «Лагерланч».

— Юра! Я убью тебя! — успел прокричать Иван у самого выхода. — Я убью тебя, гэбистская сволочь!

Отдав в «лагерной» раздевалке деньги за обед, Иван Жуков оказался на улице. Свежий воздух весеннего вечера охладил его пыл, и Ваня уже почти твёрдой походкой направился к своему автомобилю. Однако не успел он проехать и двух перекрёстков, как был остановлен представителями дорожно-патрульной службы. Амбре, исходившее от водителя, чувствовалось столь явно, что приветливый гаишник сразу перешёл к делу:

— Иван Васильевич, Вы в курсе, что штрафы за пьяную езду возросли? Вот такая штука!

— Штука?.. Штука значит штука, — хмурый и помятый Жуков смотрел сквозь стража порядка невидящим взглядом. — Мне теперь всё равно.

— У Вас что-то случилось? — с врачебным сердоболием спросил лейтенант.

— Да… Пять минут назад жизнь разрушилась, а так — всё в порядке. Я сейчас, — Иван полез за бумажником.

— Да погоди ты! — прервал его жест гаишник. — Тебе сейчас по-любому за руль нельзя. Ты, вон, вокруг ничего не видишь!

— Я уже всё увидел… — бесстрастно промолвил Иван.

— Живёшь далеко?

— Да нет, не очень.

— Вот что, — решил офицер. — Я тебя понимаю. Я сам год назад нечто подобное пережил. Так что давай садись на пассажирское место, а я тебя отвезу. Разойдёмся на пятиста. За услуги! — подмигнул он Жукову.

— Только ты не подумай, что я каждого так домой отвожу, — гаишник оказался очень разговорчивым, и все двадцать минут пути Иван слушал его философский монолог. — Бывает, такая сволочь попадётся, что я принципиально штраф не беру. Пусть получит по полной, лишится прав, потом побегает за ними… Хотя такие, если не на моём, то на более высоком уровне откупятся. Коррупции у нас хватает. Президент, конечно, борется, но начинать-то надо с себя! Пусть я в данном случае теряю, но ведь должна же быть какая-то справедливость! Иной, как ты, выпил, потому что жизнь за горло взяла, можно сказать, неумышленно выпил. А другой пьёт, потому что в безнаказанности уверен. Вот с такой наглой безнаказанностью я и борюсь! Себя обделяю, но борюсь! Мы в ГАИ боремся, на таможне, в налоговой люди порядок наводят… Президент, опять же, с нами. А вместе мы — сила! Ты как считаешь?

— Ну, если президент, тогда — да, — только чтобы не молчать, отреагировал Иван.

— А тачка у тебя хорошая! — внезапно сменил тему лейтенант. — Я много таких «Крайслеров» штрафовал, но вот не ездил ещё ни разу. Правда, жрёт много, но зато какой салон!

— Мне тоже нравится, — подтвердил владелец автомобиля.

— Ну что, гражданин Жуков, похоже, мы приехали, — резюмировал гаишник, когда они свернули на улицу, где жил Иван. — Куда дальше?

— Спасибо, дальше во двор я сам, — Иван протянул гаишнику деньги.

— Ну, сам так сам, — согласился лейтенант. — Я услуг никому не навязываю, — он деловито пересчитал купюры и засунул их в карман форменных брюк. — И больше не пей за рулём. Я столько пьяных аварий видел, не дай Бог. Жизнь дороже денег! — с грустным оптимизмом изрёк философ от ГАИ, выходя из машины.

Душа болела страшно, но мозг Ивана, несмотря на остатки алкогольного опьянения, работал с математической точностью.

— Ах, ты сука! — кричала душа, обращаясь к отсутствующей Марии.

— Дура феминизированная! — наслаждался мозг. — Законный брак — это пережиток? А квартира-то зарегистрирована на меня — так что твои пережитки с пожитками отправятся восвояси!

В гневе Иван Васильевич был страшен. Он стал яростно выкидывать из шкафов одежду и обувь Марии, сметать с полок косметику, хватать любую вещь, принадлежащую бывшей… Какой бывшей?! Мы никогда и расписаны не были! Так жили вместе, работали, спали! Ах, скольких женщин я пропустил в жизни из-за этой шлюхи! Пожрать приготовить — и то не умела! Только и знала, что морду с жопой кремами мазать!

Сбросив имущество Марии в одну большую кучу, Иван стал грубо заталкивать его в дорожные сумки.

Собирайся и катись! Машину свою бери! Могу ещё домашний кинотеатр с холодильником подарить! Хотя зачем они тебе? С тремя-то миллионами?! Кстати, о миллионах…

Протрезвев и устав от энергичных действий, Иван плюхнулся на диван.

Завтра же докладную Гретхену! Хотя… Горячку пороть не стоит. Вряд ли зампред воспримет с должным вниманием то, что я принесу ему на своих рогах. А мои рога в свою очередь станут главной темой устных взаимоотчётов всех сотрудников банка. Оно мне надо? Мне надо сохранять спокойствие и делать вид, что ничего не произошло! С Крушевельской… Иван впервые в жизни мысленно назвал жену по фамилии… С Крушевельской мы и так никогда на работе не общались, так что никто ничего заметить не должен. Всё всплывёт только через месяц, когда наступит срок первого платежа по кредиту. Платежа не будет, как, наверное… Ивану вдруг почувствовал что-то вроде жалости к несчастной продавщице супермаркета «Лэнгли». Скорее всего, её уже нет в живых. Схема известная: левого человека уговаривают получить кредит за долю малую, а потом убирают, оставляя и без денежной, и без жизненной доли. БЕЗ денежной… А фамилия у тебя, Юра, для таких афер прекрасная. Если что, ты ни при чём, ты ведь БЕЗденежный. А вот я при чём! Причём самый главный обвиняемый! Кто выдал Григорович кредит? Я. Вот я за всё и отвечать должен. Такую роль мне отвели в этом спектакле Безденежный и Крушевельская. Точнее говоря, отводили. А ведь после инцидента в «Лагерланче» они могут и переиграть! Вот решат, например, что главный обвиняемый им больше НЕ НУЖЕН… При этой мысли Иван стал трезвее трезвого и даже снова захотел выпить. Скокову убрали, и меня уберут. При таком количестве денег количество трупов роли не играет. Хотя… Сейчас я главный организатор хищения кредита и убийства Скоковой-Григорович. Если меня убить, то главным организатором становится мой убийца. Неизвестный убийца! Этого неизвестного начнут искать, а искать потенциального владельца трёх миллионов будут очень хорошо, так хорошо, что могут и найти! Оно Безденежному надо? Ему необходим заведомо всем известный, живой и здоровый козёл опущения на три лимона. Этим козлом он и сделал меня! Так что планов своих любовнички менять не будут. И по их же планам ждёт меня дорога дальняя и казённый дом.

Ивану сжал зубы. Всё, так или иначе, идёт по сценарию его врагов. Раньше ли позже узнал бы Жуков, как его подставили — результат один. Подпись начальника кредитного отдела стоит на всех разрешительных документах, а все возражения и протесты Иван делал исключительно в устной форме. Что делать?

Размышления Ивана внезапно прервал телефонный звонок. Какой знакомый номер! Но чей?

— Иван Васильевич, добрый вечер! — женский голос в трубке показался почти что родным. — Я не поздно? Мне сказали на посту охраны, что Вы спрашивали меня…

— Эльза Михайловна?! — Иван еле сдержался, чтобы не спросить «Как? Вы ещё живы?!»

— Да, это я. Так что случилось?

— Эльза Михайловна, — начал лихорадочно соображать Иван. — Мне сообщили, что Вы недовольны обслуживанием в «Гринбанке», в частности волокитой возглавляемого мной отдела. Так как Вы являетесь VIP-клиентом нашей финансовой организации, я бы хотел лично выслушать Ваши претензии.

— Претензии? — удивилась Григорович. — Никаких претензий к Вам у меня нет.

— С получением кредита проблем не возникло?

— Нет. Деньги поступили, всё в порядке.

— Эльза Михайловна, я собирался вручить Вам небольшой презент от нашего банка. Если не возражаете, завтра наш курьер подъедет к Вам, когда и куда скажете…

«Сейчас у неё срочно появятся срочные дела, и она, конечно, не сможет…», — мысленно предсказал Иван.

— Не могу отказаться! — не оправдала прогноз Жукова Григорович. — Завтра во второй половине дня я буду в фитнесс-центре. Думаю, что где-то с двух до четырёх визит Вашего курьера меня обрадует.

— Завтра с двух до четырёх. Договорились, Эльза Михайловна.

— До завтра, Иван Васильевич, — попрощалась Григорович.

«До завтра, Иван Васильевич»? То есть ты не сомневаешься, что этот надуманный презент доставлю тебе лично я. Молодец, Юра! Госпожа Григорович жива-здорова, а в сношениях с чужой супругой ничего криминального нет. Правда, Юрий Владимирович? И звоночек ты организовал так кстати. Спи спокойно, Ванюша, все живы, никто ни от кого не скрывается, а даже наоборот: сама владелица фитнесс-центра «Вумен» находит номер телефона, находит время, чтобы позвонить начальнику кредитного отдела. Значит, не пришло ещё и тебе время умирать, Эльзочка! Оно придёт в конце месяца, в день первых платежей по кредиту. А пока ты в доле с Безденежным и Крушевельской. Пока, ибо Безденежный ни с кем делиться не собирается. Ну, Машка, ты и дура! Меня, может, и посадят, а вот тебя-то убьют! И убьёт не кто-нибудь, а твой горячо возлюбленный Юра… Эх, Машка!

От любви до ненависти один шаг. От ненависти к любви — столько же. Машка, Машка… Ладно, придёшь за вещами — поговорим.

Иван вдруг почувствовал страшную усталость. Усталость навалилась и придавила его. Так, как и сидел, в костюме с галстуком, Жуков сполз набок и уснул. Всю ночь ему снился Безденежный, которого Иван Васильевич бил и бил по лицу, держа в руках рукавицу. «Презлым… Презлым заплатил за предобрейшее, гнида!» Рядом с Безденежным на коленях стояла Мария. «Не вели казнить, великий государь!» — со слезами на глазах умоляла она Ивана Васильевича.

Всё утро Иван мучился догадками, какой же сюрприз преподнесёт ему Эльза Григорович. В том, что сюрприз будет, он не сомневался. От размышлений его отвлёкло лишь обращение Виктора Долгова, того самого сотрудника, который подкалывал на собраниях юную Аллочку. Виктор обратился к своему непосредственному начальнику за… кредитом.

— Иван Васильевич, мы с женой квартиру собираемся строить. А где мне брать кредит, как не в родном банке? Я самый прозрачный и самый проверенный потенциальный клиент. За меня можно стопроцентно поручиться!

«И ты хочешь, чтобы я за тебя поручился? — усмехнулся про себя Иван. — Я в жене, в человеке, которого знал со студенческой скамьи, ошибся, а тебя… Чёрт тебя знает!»

— Вообще-то, Витя, за время моей работы в должности начальника кредитного отдела мои подчинённые кредитов в нашем банке не брали… — вслух поразмыслил Иван.

— Всё бывает в первый раз, Иван Васильевич! — улыбнулся Виктор, не в силах удержаться от очередной шаблонной фривольности. — Почему бы мне не стать у Вас первым сотрудником-заёмщиком?

— В принципе, устав банка не запрещает брать кредиты сотрудникам, — без особого вдохновения согласился Жуков. — Более того — он выдаёт их на льготных условиях…

— Я надеюсь, Иван Васильевич, — заискивающе посмотрел на Жукова Долгов, — что эти условия распространятся и на мою скромную персону.

— Сколько ты хочешь? — деловито осведомился Иван.

— Триста тысяч, — выдал давно подготовленный ответ Виктор.

— Долларов? — уточнил Жуков.

— Нет, евро, — спокойно поправил начальника Долгов.

«Чёрт знает что! — Ивана стал разбирать какой-то нездоровый смех. — Мой сотрудник по фамилии Долгов просит в долг у „ГРИНбанка“ 300 тысяч не „гринов“, а евро. И, наверное, проверять его будет тот же самый… сука, Безденежный!» Мысль о своём удачливом сопернике моментально нейтрализовала приступ смеха.

— Ну, что ж, Виктор! — прищурился Жуков. — Не стану же я тебе объяснять, как подаётся заявка на кредит. Заполняй, а мы рассмотрим.

— Я очень надеюсь на положительный ответ, — в тон своему шефу ответил Долгов.

«Просит так, как будто, сам выдаёт!» — с неудовольствием отметил Иван и начал собираться на встречу с Григорович.

Ровно в 14 часов Иван Васильевич подъехал к зданию фитнесс-центр «Вум». В багажнике его автомобиля находился набор из шести бутылок шампанского, упакованных особым образом и являвшихся фирменным презентом «Гринбанка». Иван вытащил подарок и, зайдя в холл, как с давней знакомой, поздоровался с красавицей-администратором:

— Добрый день! Надеюсь, сегодня я приехал не зря?

— Простите, не поняла Вас… — лицо фитнесс-модели выразило недоумение.

— Вы меня не узнали? Богатым буду! — пошутил Иван. — Помните, я несколько дней назад заезжал?

— Извините, но, видимо, в тот день работала не я. Мы работаем посменно…

«Два через два! — чуть было не продолжил Иван. — Скокова посменно и ты туда же!»

Но тут он заметил, что эта администратор, как сестра-близнец, походила на сотрудницу, с которой Жуков беседовал несколько дней назад. «Наверное, берут пример со своей начальницы: она за прилавком стоит, а её администраторы в свободное от спортивно-модельной работы время занимаются влажной уборкой станций метрополитена».

— Я к Эльзе Михайловне, — объяснил Иван.

— К Эльзе Михайловне? — администратор взяла трубку телефона. — Как Вас представить?

— Иван Васильевич Жуков.

— Эльза Михайловна? К Вам пришли. Жуков Иван Васильевич…. Да, сейчас провожу.

— Прошу Вас, — пригласила она Ивана и пошла впереди него.

Вид администраторши сзади напомнил Ивану стройную фигуру Марии. «Наверное, тоже стерва порядочная, е… тся со всеми подряд!» — злобно подумал он.

Кабинет хозяйки фитнесс-центра «Вум» был обставлен в стиле хай-тэк, просто, дорого и со вкусом. Хотя о вкусах не спорят. Ничего броского, никакого китча, разве только фотографии полуголых девиц на стенах. Но здесь изображения обнажённой натуры не выполняли функции сексуального возбуждения мужчин, а демонстрировали женщинам, к чему они должны стремиться и чего могут достичь.

Эльза Григорович (или Екатерина Скокова?) выглядела великолепно.

— Здравствуйте, Иван Васильевич! А я улетала на несколько дней отдохнуть, — с сияющим радостью лицом обратилась она к Жукову. — Обслуживание в Вашем банке прекрасное, но всё равно, получение в кредит такой суммы — дело хлопотное. Вот решила немного себя побаловать!

— Да, — согласился Иван. — Во время нашей первой встречи Вы выглядели немного усталой.

— Не льстите — «немного»! — усмехнулась Григорович. — Я тогда просто замоталась!

— Но сейчас Вы просто цветёте, — сделал комплимент Иван. — Эльза Михайловна, — он поставил корзину с шампанским на стол. — Это Вам от нашего банка.

— Обычно подарки делают вкладчикам, а Вы — кредиторам, — заметила Григорович.

— Да, но далеко не всем кредиторам, — подчеркнул Жуков.

— Что ж, спасибо, — искренне поблагодарила Ивана Эльза. — Женщине всегда приятны знаки внимания. Тем более, от такого интересного мужчины, как Вы. Может, чашечку кофе?

— Не откажусь.

Григорович взяла телефонную трубку:

— Сделайте нам, пожалуйста, кофе.

— Иван Васильевич! — обратилась она к Жукову. — Я тоже хочу Вас отблагодарить. — Эльза Михайловна открыла ящик стола. — Вот годовой абонемент в наш фитнесс-центр для Вашей супруги.

— У меня нет супруги, — бесстрастно, неожиданно для самого себя, констатировал Иван.

— Нет супруги? — удивилась Григорович.

«И без твоего участия в этом деле не обошлось!» — почему-то подумал он, хотя прекрасно понимал, что Эльза сама может являться жертвой аферы.

— Ну, тогда для подруги, невесты… — Григорович протянула Жукову пластиковый квадратик золотого цвета.

— Спасибо, Эльза Михайловна, — Иван взял золотую карту фитесс-центра «Вум».

В кабинет вошла ещё одна фотомодель, очень похожая на администратора, и поставила на стол поднос с двумя чашками кофе.

— Спасибо, — кивнула ей Григорович.

— А что мы до сих пор стоим? — вдруг воскликнула она. — Присаживайтесь, пейте кофе!

— Какие у Вас красивые сотрудницы, — заметил Иван. — Но очень друг на друга похожи. А вот Ваша красота индивидуальна…

— Ошибаетесь, Иван Васильевич — начала помешивать кофе Эльза. — Я точная копия своей сестры Луизы. Мы с ней сёстры-близнецы.

— Близнецы?! — Иван выронил ложку на стол.

— А что Вас так смутило? — подняла брови Григорович.

— Я как-то встретился с Вами, а Вы меня не узнали. Так вот в чём разгадка!

— Вы встретили меня, а точнее — мою сестру, в супермаркете «Лэнгли»?

— Да… Она работала там продавцом.

— Вообще-то, она не продавец, — слегка поджала губы Эльза, — а заместитель генерального директора. Но есть у неё одна странность…

— Какая? — Жуков знал, что услышит, но услышать это ему хотелось именно от Григорович.

— Она иногда надевает халат продавца и становится за прилавок, — глядя в стол, промолвила Эльза. — Она когда-то работала продавцом… Говорит, ностальгия. Да и на многие проблемы рядовых работников стоит посмотреть изнутри…

— А бейдж, Эльза Михайловна? — не унимался Иван.

— Какой бейдж?

— На бейдже у Вашей сестры была совсем другая фамилия.

— А, бейдж! — засмеялась Григорович. — Да она берёт бейдж любой сотрудницы, чаще той, которая уже не работает в магазине, и выходит в зал.

— Как всё просто! — вслух разочаровался Иван. «И очень гладко!» — подумал он.

— А Вы, наверное, решили, — лукаво посмотрела на него Григорович, — что простая продавщица подделала документы и получила трёхмиллионный кредит?

— Мелькнуло такая мысль, — признался Иван.

— И потому Вам так хотелось увидеть меня в качестве директора фитнесс-центра, — холодно подытожила она. — Увидели?

— Увидел, — нисколько не смутился Иван.

— Значит, за этот великолепный набор шампанского, я должна благодарить, прежде всего, Луизу, — усмехнулась Эльза.

— Эльза и Луиза… — проговорил Иван. Ему не совсем нравился победоносный тон Григорович. — Красивые имена придумали Вам родители!

— Это всё папа, — допила кофе Эльза.

— Спасибо Вам, Эльза Григорьевна, — поднялся со своего места Иван.

— Спите спокойно, Иван Васильевич, — подмигнула ему хозяйка фитнесс-центра.

«Усну. После твоего первого платежа по кредиту», — мысленно пообещал Иван и, попрощавшись с Григорович, вышел из кабинета.

Сестра-близнец? Надо проверить, всё проверить! А сейчас надо поужинать!

Ехать в какой-либо ресторан Жукову не хотелось. Вот если бы вчера он никуда не поехал, всё пошло бы по-другому. Только вот позвонила бы Эльза, если бы не вчерашний случай? В случайность её звонка Иван Васильевич верил не очень. Вот когда платежи по кредиту начнут поступать… Ну, да ладно о грустном! Как же хочется есть! Иван сел в машину и поехал в супермаркет «Лэнгли». По привычке.

Через час он катил полную тележку разноцветных продуктов по автомобильной парковке супермаркета. Всё, хватит шляться по кабакам, перехожу на домашнюю пищу! Не справлюсь с готовкой сам, найму домработницу. Не справится она — уволю! Домработницу выгнать легче, чем жену. С этой радужной мыслью Иван открыл огромный багажник своего «Крайслера М300». Огромный настолько, что в нём легко мог поместиться человек. В лежачем положении, в не очень удобной позе, но мог. Правда, до настоящего момента Иван никогда об этом не думал. Ваня Жуков задумался над объёмами своего багажника только сейчас, когда увидел в нём Юрия Владимировича Безденежного. Юрий Владимирович Безденежный, лежащий в багажнике автомобиля Ивана Васильевича Жукова, был мёртв.

«Юра! Я убью тебя! Я убью тебя, гэбистская сволочь!» Воспоминания о вчерашнем вечере пронеслись в голове Ивана, и минуты две он в остолбенении смотрел на тело столь ненавистного ему человека. Нет, Жуков не любовался фактурой развитых мышц бывшего офицера КГБ: Юрий Владимирович отошёл в мир в полностью одетом, цивильном состоянии. На первый взгляд, могло показаться, что властный, сильный человек просто уснул, лёжа на боку. Но он обязательно проснётся и задаст всем перца! Однако Безденежный просыпаться не спешил. Иван робко тронул начальника службы безопасности за плечо. Но это прикосновение лишь убедило Ваню, что труп уже закоченел. «Давненько же я тебя катаю,» — как бы между прочим, подумал Иван. Отойдя от шока, Жуков сообразил, что стоять и любоваться содержимым багажника долго не стоит: любой случайный прохожий мог увидеть то, что созерцал владелец «Крайслера». Иван захлопнул багажник, открыл заднюю дверь и стал перекладывать пакеты с продуктами на сидение. «Концепция изменилась, — лихорадочно колотилось в его мозгу. — Вопрос «кто виноват» пока не актуален. Гораздо важнее — «что делать».

ЧТО ДЕЛАТЬ? Все слышали угрозу Ивана в ресторане «Лагерланч». А теперь: один пацан сказал, другой пацан сделал. О другом подумаем после. А сейчас… Иван, стараясь двигаться как можно спокойнее, вырулил с парковки «Лэнгли» и взял курс на городскую свалку. Ты меня хотел в дерьмо втоптать, а я тебе место на помойке найду. Услуга за услугу! — беззлобно беседовал Иван Жуков со своим покойным пассажиром в багажнике. Только бы менты не тормознули! Я трезвый, скорость не превышаю, разметку на нарушаю… А вдруг у НИХ всё схвачено?! Положили мне труп и… Внимание всем постам! Но тогда бы меня раньше остановили, когда я ещё ничего не знал, а Юрий Владимирович был тёпленьким…

Иван приближался к посту ГАИ на выезде из города. Закон подлости, может, несправедлив, но это закон. Перед машиной Жукова доселе скучавший сотрудник инспекции взмахнул жезлом. Иван, проехав чуть вперёд, послушно принял вправо. Приехали, Юра! Разбегаемся! Сейчас тебя повезут в морг, а меня — в тюрьму. Иван вышел из автомобиля, хотя по правилам дорожного движения, мог этого и не делать. Но перевозить трупы в багажнике легковой машины тоже было не совсем по правилам.

Гаишник ленивой походкой двигался к Жукову. Оказывается, шаги судьбы, да ещё и на роковых поворотах, могут выглядеть весьма вальяжно. Интересно, как изменится его походка, когда он… «Откройте багажник!»

— Что? — переспросил Иван.

— Предъявите Ваши документы! — повторил гаишник.

— Ах, да, — Иван полез в карман куртки. — Пожалуйста!

— Иван Васильевич, — с типично ментовской подковыркой обратился к Жукову милиционер. — Вы на Вашем автомобиле в Америку собрались? Так это бесполезно.

«Началось…»

— Простите, не понял, — заморгал Ваня.

— Это я к тому, что даже такие хорошие американские автомобили, как Ваш, должны техосмотр в России проходить… Как у Вас с техосмотром?

— Техосмотр? — обрадовался Иван. — У меня есть техосмотр! Сейчас талончик из бардачка достану.

Жуков нырнул в салон «Крайслера» и начал рыться в бардачке. Не психуй, Ваня, не психуй! Где же этот чёртов талон?! Вот он, голубчик!

— Техосмотр у меня пройден, — спокойно заявил Иван гаишнику.

— И всё-таки, Иван Васильевич, — слегка раздосадованно продолжил нотацию гаишник. — Если Вы не хотите, чтобы мы лишний раз проверяли Ваш автомобиль, закрепите талон ГТО на лобовое стекло. В правом нижнем углу. А выше техосмотра надо приклеить талон ОСАГО. Кстати, оно у Вас имеется?

— Конечно! — Иван снова нырнул в салон. — У меня и КАСКО есть. Вот договор.

— Ну, КАСКО — это Ваше право, а вот ОСАГО — утверждённая законом обязанность, — сотрудник ГАИ просмотрел бумагу и вернул её Жукову. — Аптечка с огнетушителем и буксировочным тросом тоже в автомобиле присутствуют?

— Да, В БАГАЖНИКЕ, — не помня себя, произнёс Ваня.

— Опаньки! — вдруг воскликнул служивый зануда и, быстро шагнув на дорогу, как саблей, рубанул жезлом перед «Жигулями» без номерных знаков, но с тонированными стёклами. — Счастливого пути! — не глядя на Жукова, он сунул ему документы. Иван вскочил в свою машину, бросил всё, что держал в руках, на пассажирское сидение и нажал на газ.

Пронесло! Пронесло! Пронесло! Спасибо Вам, спасибо! — мысленно благодарил Ваня невидимых обитателей «Жигулей». Отъехав несколько километров от КПП, он свернул на какую-то лесную дорогу и остановился. Вокруг вроде бы никого. Иван вышел из машины и открыл багажник. Юрий Владимирович лежал, не меняя позы. Аптечка находилась у его головы. Рядом валялся огнетушитель. Ну, Юра, признавайся, куда ты мой буксировочный трос дел? Ты что ж, хочешь, чтобы меня оштрафовали? Отдавай трос! С большим трудом Ивану удалось просунуть руку под тушу Безденежного. Во бугай какой! А вот и трос! Вытягивая буксировочную ленту, Жуков перевернул своего пассажира на спину. Тебе удобно? Мне так — очень. Иван удовлетворённо вздохнул. Кладём необходимые в дороге принадлежности в салон и — вперёд! Ваня вернулся на водительское место, сдал назад и снова выехал на шоссе.

Через пятнадцать минут он ощутил в салоне весьма специфический аромат — приближалась свалка. Иван припарковал машину так, чтобы её не заметили с дороги, и прогулялся пешком до мусорного клондайка. Какая вонь! Гуляя в дорогих ботинках по пластам отходов городской цивилизации, Жуков прикидывал варианты подъезда к кучам, в которых он мог бы закопать начальника службы безопасности «Гринбанка». Когда проработка маршрута закончилась, Иван вернулся к машине. Ну, Юра, в последний путь! Нашёл я тебе уютное гнёздышко. Сыровато, конечно, но ничего — со временем это всё засыплется, утрамбуется, и ты сольёшься своим мясистым телом со всей промышленной биомассой Земли. В том, что такая биомасса существует, Жуков сомневался, но возникшие несколько часов назад обстоятельства настроили его на минорно-романтический лад. Приехали, господин Безденежный! Иван открыл багажник. Давайте я за Вами поухаживаю! Тяжёлый, зараза…

— Мои соболезнования! — издевательский голос за спиной Ивана возник так внезапно, что Ваня, не успев вытащить Безденежного, рухнул вместе с ним обратно в багажник. В ту же секунду кто-то, обдавая Жукова крепким перегаром, навалился на него сзади и скрутил его руки за спиной куском толстого провода. Голова Ивана уткнулась в грудь Юрия Владимировича, а ноги, упершись коленями в грязь, остались за пределами багажного отделения. Со стороны могло показаться, что Иван Жуков, стоя на коленях, прощается с дорогим и любимым покойным Юрием Безденежным. Неизвестный тем временем обшарил Ивана, вытащив бумажник, телефон и водительские документы.

— А где пушка? — притворно удивился голос. — А? Ваня, где пушка?

«Он меня знает? Или так быстро прочитал документы? — лихорадочно терялся в догадках Иван. — Но это не милиция. Милиция надела бы наручники».

Говоривший оставил своего пленника и открыл дверцу автомобиля.

— Бля! Сколько хавчика! — услышал Иван. — Ты чё? Сюда на пикник ехал? А друг твой в пути с голодухи откинулся?

Обыскав салон машины, человек вернулся к Ивану.

— Вы ведь, гражданин… э-э… Точно — Ваня! — прочитал документы обладатель приблатнённого голоса. — Своими незаконными захоронениями городскую экологию нарушаете. А? Природу, б… Вашу, не жалко?

Иван повернул лицо к говорившему. Им оказался высокий крепкий мужик лет тридцати пяти в футболке, телогрейке и кирзовых сапогах. Лицо и голова мужика были давно не бриты.

«Бомж! И уголовник!» — даже с облегчением вздохнул Ваня.

— Ну, чё уставился, мокрушник херов? — оскалился золотой фиксой Ванин захватчик. — А с ментами побазарить, как? — он начал нажимать кнопки телефона.

— Тебе нужны менты? — глядя в глаза небритому, начал подниматься Иван.

— Мне — по х…, — циркнул мужик. — Я о тебе забочусь: явка с трупом снижает необходимость следственного эксперимента.

— Чего ты хочешь? — глухо спросил Жуков.

— Я хотел, чтобы на моей территории лишних жмуров не было, — процедил бомж. — Но ты мои планы нарушил. Понятно? А? — его золотая фикса снова засияла в закатных лучах весеннего солнца.

— Развяжи, — попросил Иван. — У меня нет ствола.

— В речку выбросил! — хохотнул мужик. — Как в кино! Правда, Ваня? Как Штирлиц!

— У меня никогда не было оружия, — Ивану, наконец, удалось встать. Он стоял перед бандитом в телогрейке, как герой-партизан перед расстрелом. — И, вообще, я его не убивал.

— «Я его не убивал»! — певуче передразнил уголовник. — Вот за такие слова менты сразу прессовать начинают. Они каждый день подобную туфту слышат. Ты не убивал, а тебе сапогом по печени! Не проканает, Ваня! Ты ноу-хау давай!

— Меня подставили, — глухо молвил Иван. — И труп подбросили…

— А так я в школе по поведению на «пятёрки» учился! — спародировал Жукова знаток российского дознания.

— Чего тебе от меня надо? — взорвался Иван. — Убить хочешь? Убивай! Мне всё по херу! На меня три лимона повесят! Убийство пришьют! Мне так и так — хана! Какая разница — сегодня, завтра…

Лицо блатаря сделалось серьёзным.

— Ты не шуми, Ваня, — без всякой издёвки произнёс он. — О трёх лимонах изложи подробней.

— Этот, — Иван кивнул на Безденежного, — левый кредит выдал, а отвечать за него буду я.

— Так ты у нас банкир, Ваня? — с прежней интонацией изумился бомж. — А зачем человека-то жизни лишать? А? Всё из-за денег! Всё бездуховность, б…!

— Я сотрудник банка. И не лишал я жизни никого! Я раскопал эту аферу с кредитом, вот они и решили мне труп в машину подбросить…

— Они — это олигархи? Вот суки! А ты на них в Госдуму настучи! Депутаты их опустят, а жмура твоего в мавзолей пристроят!

— Я не знаю, кто всё это организовал, — спокойно сказал Иван.

— А бабосы кто получит, знаешь? А?

— Бабосы уже кто-то получил…

— А, может, ты Вань? А? Получил, да запамятовал! Провал памяти, как в Санта-Барбаре?

— Ага, — в тон своему собеседнику ответил Иван. — У меня провал памяти! Особенно с трупом! Я убил, попросил прохожих перетащить труп в багажник и забыл. Совсем забыл! А потом поехал в магазин за продуктами, а класть-то их некуда! Вот и решил заехать по пути на свалку. А потом — сразу домой, ужин готовить!

По лицу уголовника пробежала тень сомнения.

— А ты, в натуре, Иванушка-дурачок, — беззлобно заметил он.

— Почему? — растерялся Иван.

— Вор лоха видит издалека! — скаламбурил человек в телогрейке. Он подошёл к Ивану, и,

повернув его спиной, развязал своему пленнику руки. — Ладно, дуракам везёт! Пи… уй отсюда со своим жмуром! Я тебя не видел.

— Спасибо, — мрачно поблагодарил Иван, потирая затёкшие руки.

— Да невелика благодарность! — небритый вынул из бумажника Ивана купюры. — Оставлю тебе малёхо на проезд, а остальное, извини, в фонд помощи бездомным! — он убрал деньги в карман своих спортивных штанов и кинул кошелёк и водительские права в раскрытый багажник.

— Ужином угостишь — подарю мобилу! — вертя в руке телефон, предложил грабитель.

Иван посмотрел на него в недоумении.

— Хавчик гони! — пояснил урка. — А то мне до магазина топать далеко.

Жуков вынул пакеты с продуктами из багажника и поставил их рядом с машиной.

Мобильник Ивана полетел вслед за бумажником и водительскими правами.

— Бери ксивы и рули отсюда! — приказал незнакомец.

Иван взял документы, захлопнул крышку багажника и сел за руль.

— Слышь, Царевич! — неожиданно мягко, почти что ласково, окликнул Ивана бомж. — Ты к ди-джею двигай. Кочегарку на Юге знаешь?

— А зачем мне ди-джей? — не понял Иван.

— Музыку корешу твоему заказать. Пам-па-пам-па-па-пам! — пропело небритое лицо траурный марш Шопена.

— А разве там крематорий?

— В крематорий свидетельство о смерти надо, а его у тебя нет. А ди-джей без вопросов жмуров принимает… Короче, скажи, что от меня. Он тебе поможет.

Человек взял пакеты с едой и неторопливой походкой двинулся куда-то в глубь свалки.

— А как тебя зовут? — Иван вдруг вспомнил, что незнакомец так и не представился.

— Хозяин тайги, — высокомерно представился хозяин помойки.

— Скажи мне, хозяин тайги, — решил на прощание полюбопытствовать Жуков. — Почему ты сразу догадался, что меня Иваном зовут?

Таёжный владелец усмехнулся:

— А ты и есть Ваня! Дурачок и царевич!.. Да ты не менжуйся: у нас все дураки — царевичи, а царевичи — дураки. Дуракам везёт, Ваня! Так что не спалишься!

Он поднял пакеты и зашагал дальше. А Иван завёл двигатель и поехал обратно.

На въезде в город его никто не остановил. И, вообще, нигде и ничто не останавливало. Иван уверенно ехал к кочегарке на юге города. Он понятия не имел, где она находится, но какая-то неведомая сила вела его к месту назначения.

Когда Жуков подъехал к мрачному зданию на окраине города, уже почти стемнело. В глубоких сумерках окружающий промышленный ландшафт навевал мысли о криминальной хронике. И обязательно с трупами! Впрочем, без трупов сюда, похоже, никто и не ездил.

Иван остановил машину метрах в двадцати от здания котельной и подошёл к металлической двери. Ни звонка, ни ручки! Жуков несколько раз ударил кулаком в дверь.

Минута прошла в ожидании. Иван собрался ударить ещё раз, но тут дверь внезапно раскрылась. Перед Иваном стоял пожилой мужчина в кожаной косухе. Длинные седые волосы и борода действительно делали его похожим на старого американского ди-джея, который до последних дней долгой жизни сохраняет верность своей рок-н-ролльной молодости.

Ди-джей без особой приязни, но и без вражды смотрел на вечернего гостя.

— Добрый вечер, — Иван решил начать разговор первым.

— Вряд ли, — хрипло усомнился ди-джей, глядя на стоящий поодаль «Крайслер». — Добрыми вечерами сюда не ездят.

Он огляделся вокруг и жестом пригласил Ивана войти. Иван вошёл внутрь котельной. Среди хитросплетений самого различного вида и диаметра труб, чем-то напоминающих изогнутые деревья сказочного леса, в самом центре помещения находилась огромная топка. Топка с одной стороны походила на избушку Бабы Яги, а с другой была похожа на печь крематория. Как точно выглядит печь крематория, Иван, конечно, не знал, но видел нечто подобное в фильмах, рассказывающих об ужасах нацистских концлагерей. В углу трубного леса стоял приличный музыкальный синтезатор, с набросанными на нём нотными листами. Рядом с синтезатором огромной стопкой лежали в конвертах и без таковых старые виниловые пластинки. Две электрогитары были бережно прислонены к стене.

— Я от хозяина тайги, — объяснил Жуков свой визит.

— Что, жив ещё, душегуб? — то ли обрадовался, то ли удивился ди-джей, привычным движением усаживаясь за пульт. — Любит, зараза, стрелки переводить! Как будто, у него у самого места мало… А у меня и так работы полно! Угля на вас не напасёшься! — вдруг разгневался рокер.

— Я за всё заплачу! — пообещал Иван и тут же вспомнил, что денег ему таёжный человек почти не оставил.

— Ты мне угля привези! — рявкнул на Жукова ди-джей. — Что за народ пошёл! Все только о деньгах думают! Считают, что за деньги всех и всё купить можно! Ты думаешь, у меня высшего образования нет?

При чём тут высшее образование, Иван не понял, а потому молчал.

— Я, между прочим, дипломированный инженер-атомщик! Энергетик! — старик поднял вверх указательный палец. — Но музыка, музыка меня взорвала изнутри! А с моей музыкой в «совке» — только в кочегары! Да ты садись, — предложил он Жукову стул-вертушку, стоящую перед пультом. — Ты сам-то что окончил?

— Финансово-экономический, — просто ответил Иван.

— Я так и думал — деньги! — резюмировал ди-джей. — На бандита ты не похож, значит, белый воротничок!

Жуков оглядел свою одежду. После посещения городской свалки вид она имела довольно измятый, а на коленках брюк, вообще, выделялись два пятна от коленопреклонения перед багажником.

— Где деньги, там всегда кровь! — продолжил развивать свою мысль атомщик. — Люди гибнут за металл? Нет, люди гибнут за бумажки с портретами мёртвых президентов. За металл погиб я! — потряс он поднятым кулаком. — Хотя, ты этой музыки не знаешь! — рокер махнул на Жукова рукой и встал из-за пульта. Подойдя к топке-избушке, он взял кочергу и открыл дверцу. В топке мерно колыхалось пламя.

— Температурный режим! — глубокомыслённо изрёк старик, глядя на огонь. — Ты знаешь, какая должна быть температура, чтобы человеческие кости превратились в пепел? И сколько для этого нужно угля, энергии?

— Простите, — прервал атомного энергетика Иван. — В багажнике моей машины лежит труп, и мне хотелось бы поскорее от него избавиться.

— Сегодня не получится, — со знанием дела ответил старик. — Угля нет. Ты бы пораньше приехал, зимой, или в самом начале весны. Перед окончанием отопительного сезона мы выжигаем весь уголь, чтобы на следующий год фонды не урезали. В марте я, бывало, по три-четыре покойничка за сутки принимал! — с гордостью отметил ди-джей.

При мысли о том, сколько человек сжёг в своей топке этот металлист, Ивану стало нехорошо.

— Что глаза округляешь? — как будто, прочитал его мысли старик. — Ты, думаешь, один такой? Да ко мне со всего города ездят! Стрелка, разборка, мокруха и — к ди-джею! Сейчас меньше, а лет десять назад что творилось! Ребята даже со своим углём ко мне приезжали.

— Вы поможете мне? — начал терять терпение Иван.