Бесплатный фрагмент - Китайский капкан

Большая у нас страна. И природных богатств в ней много, и культурных ценностей, и нищеты, и роскоши, и гениев, и бюрократов, и трусов. А ещё в нашей стране есть секреты. Накопленные в огромных количествах со времён царствования коммунистической партии. И до сих пор мы храним их, или пытаемся это делать. А вокруг плотным кольцом наши секреты окружили иностранные разведки, которые уже знают, где их искать. И лишь на сознании нашего народа, воспитанного ещё тем же коммунистическим режимом, построен тот «железный занавес», спасающий страну от разорения, надругательства, позора. Но любая крепость, за которой нет должного ухода, со временем неизбежно ветшает и рассыпается. Пусть не сразу, по крупинке, по кирпичику. Появляются дыры, через которые можно заглянуть внутрь цитадели. Дыры эти замостят другими кирпичиками, наскоро высеченными неизвестно из чего. И очень высок риск того, что эти «заплатки» будут сооружены неумелым мастером, не заложившим в них прочности. Потому как умелых мастеров становится все меньше и меньше….

1

Городок Снежный на карте не найти. Он надежно укрыт лесами и бездорожьем от посторонних глаз. Только жители окрестных деревень знают, что где-то рядом, за колючей проволокой, есть войсковая часть с секретным научно-исследовательским институтом, и служат там очень умные, прошедшие специальный отбор военные. Местные всегда старались обходить стороной таинственное место, не приближаясь без особой нужды к бдительно охраняемому КПП. Тем более что всегда существовал риск нарваться на какую-нибудь мобильную группу в маскировочных халатах и полной боевой раскраске, отрабатывающую замысловатые маневры на очередных учениях. Для обывателя такая внезапная встреча в лесу — удовольствие сомнительное и с непредсказуемыми последствиями. Избранные «аборигены» получали доступ в часть, только если своими знаниями и профессиональными навыками могли быть ей полезны. Но и они предпочитали не распространяться вовне о своей деятельности. От греха подальше. Чтоб работу не потерять, ну и, так сказать, оправдать оказанное им доверие, которое неизменно подкреплялось подпиской о неразглашении. Военный городок был автономен во всех отношениях: своя коммунальная инфраструктура, жилые дома и административные здания, детский сад, школа, госпиталь, гарнизонный дом офицеров и даже — библиотека. Во главе всего этого хозяйства — и бог, и царь, и он же воинский начальник — командир части. Именно он должен был блюсти интересы профессиональной деятельности, быта и даже досуга своих подчиненных и членов их семей. От командира требовались титанические усилия, недюжинный административный талант и особые душевные качества, чтобы этот живой и сложный организм под названием войсковая часть №00000 не давал сбоев ни по службе, ни в повседневной жизни. Городку Снежному с командирами чаще везло, чем нет. Хотя в последнее время руководству части всё сложнее становилось управлять личным составом. Как поддерживать на режимном объекте дисциплину сотен людей, ограничивать им выезды за пределы части, когда там, за периметром, 21 век бурлит и развивается, предлагает людям новые возможности и развлечения, а здесь их ограниченный «колючкой» мирок застыл, будто муха в янтаре, в благословенных и сонных семидесятых?.. Городок перестал быть для его жителей оазисом порядка, уюта, спокойствия и благополучия, став тесной и душной «тюрьмой», выбраться из которой можно только с разрешения начальства по уважительной причине или в командировку. Семьи военных жили в тоскливом ожидании свободы от отпуска до отпуска, стараясь проводить их с первого до последнего дня где-нибудь, но только не в части.

Антон Белов был семьей не обременен, поэтому в отпуск особо не рвался. Последние два года отдыхать летом ему не доводилось, женатые сослуживцы с детьми-школьниками уговаривали Антона уступить им три теплых месяца для поездки на море: детей оздоровить и жён побаловать. Белов благородно шел навстречу, потому что, несмотря на свой холостяцкий статус, понимал, что от таких мелочей иногда может зависеть семейное счастье. Всяких драм в городке навидался.

В июле 2004 года, после неожиданных организационно-штатных мероприятий в части, как-то сами собой вырисовались три недели отдыха. Белов прямо перед отъездом купил билет на станции с символичным для этого медвежьего угла названием Пустая, которая находилась километрах в десяти от Снежного. Он ехал в отпуск на малую родину как всегда без предупреждения. Родители-пенсионеры всегда ждали и всегда были рады. Накануне Антон Белов получил досрочное, в свои 35 лет, звание подполковника и должность начальника отдела опытных исследований новейшего вооружения.

Настроение было замечательное, несмотря на отвратительный сервис российских железных дорог в глубинке и вечную проблему с билетами на маленьких станциях. Быстро застелив постель, Антон забрался на верхнюю полку и закрыл глаза. Мыслями он уже был дома: поможет родителям перекрыть крышу одряхлевшего дома, по утрам на тихой речке, из которой в детстве не выползал всё лето, он будет сидеть со старой потрескавшейся удочкой. Руки помнят её отполированную и местами подмотанную задубевшей изолентой поверхность. А поздними вечерами на веранде он будет работать на своём стареньком ноутбуке, не давая пытливому мозгу «наукера» расслабиться. Из-за прикрытой от вечерней свежести двери будут доноситься бормотание телевизора и ласковая перебранка родителей. Три недели пролетят в умиротворении, какое бывает только в родительском доме, рядом с самыми близкими людьми. Мама будет печь пироги и, подперев ладошкой рано поседевшую голову, смотреть, как сын с аппетитом уминает их за обе щёки. В глазах у мамы уже много лет грустный укор: «Когда же ты, сынок, семью заведёшь?..» Но вслух не скажет — деликатная. Отец, крепкий, трудолюбивый и веселый, будет аккуратно расспрашивать о работе, шутить о политике и шоубизнесе. А потом — Антон вернется на службу, со свежими силами, на новое место, о котором он так долго мечтал и к которому честно и целенаправленно двигался несколько лет.

Поезд уже набрал скорость. Привычный стук колёс мерно отсчитывал километры на пути к дому. Белов задремал. Во сне он видел себя, проходящего через электронные системы охраны нового контрольно-пропускного пункта технической территории: на всё пара минут, в тамбур по одному человеку. Еще он видел себя, усталого, идущего с работы в пустую квартиру, где его, заядлого холостяка, никто не ждёт. Военный городок, зелёный, чистый, с тщательно выбеленными бордюрами пешеходных дорожек и стволами деревьев, и огороженный по периметру колючей проволокой, дающей мнимую надежду на защиту от потенциального врага, но в сущности лишь ограничивающей свободу перемещения жителей гарнизона. Магазин «Военторг» с заоблачными ценами и скудным ассортиментом товаров, к чему он давно привык. Традиционная пачка пельменей на ужин. Всё как обычно. Вечером вновь сядет за компьютер, чтоб поработать над своим детищем — новейшей системой управления крылатой ракетой, своего рода искусственным интеллектом. Дерзкий проект, о котором ещё никто не знает, но скоро он заявит о нём, и это будет триумф!

Кто-то толкнул его полку. Белов проснулся и посмотрел вниз. Огромный детина заправлял постель, тяжело сопя и покряхтывая.

— Извини, земляк, я случайно, головой. Разбудил?

— Да ладно, всё в порядке, — ответил Антон и откинулся обратно на подушку, потом повернулся к окну.

Не часто он встречал таких габаритных людей. В армии, например, таких он не видел вообще. Обычно военнослужащие в большинстве своём имели средний рост. Под этот шаблон подходил и сам Антон: немногим за сто семьдесят сантиметров, крепкого, но не атлетического, скорее жилистого телосложения. В общем, самый обычный с виду военный, в котором и не распознаешь офицера, если он не в погонах. Разве что короткая аккуратная причёска его русых волос с ровным уставным кантиком на выбритой шее, да выправка могла выдать в нём причастность к силовому ведомству.

На улице темнело. Багровая краюшка солнца торчала из-за горизонта. Проросшее поле уже теряло свои цвета, где-то вдалеке в окошках серых избушек загорались огоньки. В полусотне метров вдоль железнодорожного полотна по гравийной дороге, не отставая, мчался тонированный внедорожник БМВ, поднимая за собой хвост серой пыли. Антон приоткрыл окно. В нос ударил аромат вечерних трав, принесённый ветром с поля и перемешанный со слабым запахом креозота. Вновь нахлынули воспоминания. Опять его село, аромат скошенных полей, растянутых вдоль железной дороги, к которой детьми бегали смотреть на поезда, где в ожидании следующего состава вели задушевные беседы, делились секретами и мечтали.

Мечтали о разном. Видел Антон себя военным или кем-то другим — сложно сказать. Но часто представлял в своём будущем звёзды на погонах, просторы страны, открытые для него службой, гордость родителей за сына.

— Слышь, друг, — послышался уже знакомый голос снизу, — закрой окошко, а. Прохладно уже под вечер.

— Какие мы нежные… — буркнул в ответ Антон. Попутчик не услышал.

Белов подтянул раму и спустился с полки. Желудок призывно заурчал, требуя закинуть в него что-то съестное.

Незнакомец, похоже, испытывал те же чувства. Он выложил на стол солидный кусок копчёного сала. Купе вмиг наполнилось ароматом кострища. Антон сглотнул слюну и достал из своих припасов копчёную колбасу и пачку сухой лапши.

— Миша, — протянул руку попутчик.

— Антон! — отложив нож и колбасу, пожал массивную лапу нового знакомого. Имя Миша идеально подходило к медведеобразной внешности попутчика.

— Далёко? — Миша был немногословен.

— Завтра выхожу, — также кратко ответил Антон.

— И я тоже завтра. Угощайся, земляк.

Миша, несмотря на свой внушительный вид, с ювелирной точностью нарезал сальце тонюсенькими пластиками. Потом достал бутылку мутной жидкости, по всей видимости, самогона, достал из поездных подстаканников две граненые ёмкости, дунул в них, поставил рядышком и наполнил до середины.

— Будем! — сказал он и, не дожидаясь соседа по купе, залпом влил содержимое в себя, потом смачно занюхал кулаком и, как настоящий гурман, аккуратно положил пластик сала в рот.

— Ты чего не пьёшь? Не боись, хороший первачок! Мы на севере такой каждый день принимаем. Иначе никак! — довольно пожёвывая сало, заявил Миша.

Антон покрутил стакан в руке и повторил подвиг.

— Мужик! — порадовался за него Миша и налил по второй.

Жидкость, обжигая, растеклась по стенкам пустого желудка, наполняя тело приятной истомой. Слегка закружилась голова, Антона накрыла эйфория. Казалось, что наконец-то складывается так, как должно было быть всегда. Наконец-то и на его улице наступил праздник, после долгих лет упорной работы. И дальнейшие планы были грандиозные: начальник отдела, главный инженер части, и, наконец, Москва, которая вскоре настежь откроет перед ним все двери военных ведомств. Сердце застучало так часто, что сбилось дыхание. Антон машинально дотронулся до флэшки, спокойно лежавшей в кармане его рубашки.

Миша не тратил время на подобные раздумья. Сморщив лоб, с предельной сосредоточенностью он чистил картошку в мундирах, аккуратно выковыривая ножом глазки, потом сказал:

— Ну что, друг Антон, ещё по одной, и я спать!

Выпили, закусили.

Миша как сидел, завалился на полку и захрапел.

Поезд сбрасывал скорость, очевидно, подъезжая к какой-то станции. Яркие прожекторы переездов освещали купе сквозь белые занавески. Антон слегка отодвинул штору и посмотрел на пустынный перрон. У железной ограды за деревьями стояла та самая БМВ, что часом раньше гналась за поездом.

Через минуту проводник хлопнул дверью.

«Значит, никто к нам не подсел — это хорошо», — подумал Антон и посмотрел на свободные полки у противоположной стены. «Меньше народу — больше кислороду!» — вспомнилась поговорка его бывшего начальника.

Он пошарил в кармане куртки, достал пачку сигарет и спички. Вышел в тусклый тамбур, аскетично выкрашенный в серый цвет и навсегда пропахший табачным дымом. В пепельнице ещё тлел чей-то окурок.

Антон закурил. Поезд, вальяжно покачивая вагонами, мчался сквозь сумерки в ночь. На тёмно-синем небе среди редких облаков зажигались и подмигивали звёзды. Чужие планеты с безразличием смотрели на Антона, да и ему до них дела не было. Белов не был романтиком. Открылась дверь, и в тамбур вошла милая особа с тонкими восточными чертами лица. Она достала сигарету из новой пачки и спросила:

— Прикурить не найдётся?

Антон кивнул и зажёг спичку.

— Не спится? — снова спросила она.

— Нет.

— И мне не спится. Домой еду, волнуюсь почему-то. Каждый раз…

— И я домой… И тоже волнуюсь… — ответил Антон, ощутив, что язык спотыкается на этих простых словах.

Девушка сделала две затяжки и поломала сигарету в пепельнице. Пожелала спокойной ночи и ушла.

Антон ещё немного постоял в тамбуре, наполненном карамельным дымом от сигарет незнакомки, и отправился к себе в купе. Выпитое с попутчиком зелье прессовало сознание. Антон почувствовал вялость в ногах, дышать стало трудно, веки налились свинцом. В последний миг он схватился за поручень, но пальцы бессильно разжались. Он падал. Чьи-то крепкие руки подхватили его сзади.

2

Шеф, как обычно, прогуливался по коридору, напевая себе под нос любимую песенку старухи Шапокляк:

Кто людям помогает —

Тот тратит время зря.

Хорошими делами

Прославиться нельзя…

Иногда, останавливаясь у окна, переходил на тихое монотонное мычание, куда-то смотрел неподвижным взглядом, потом глубоко вздыхал и продолжал маячить перед открытыми кабинетами оперработников. Невысокого роста, слегка полноватый пожилой мужчина, с простой русской фамилией Фёдоров. Полковник Фёдоров. Полжизни отдав военной контрразведке, имел колоссальный опыт агентурной работы. Провернув за свою службу не один десяток уголовных дел, почему-то встречал закат своей профессиональной деятельности начальником маленького отдела ФСБ в далёком сибирском гарнизоне.

Гулко ударила металлическая входная дверь, в отдел забежал старлей Серёга Соколов. Он несколько месяцев назад прибыл из института ФСБ служить, как выражались «на земле». Молодой опер ещё был преисполнен патриотизмом и искренне верил в чистоту и справедливость правоохранительных органов.

— Товарищ полковник, разрешите доложить? — по лицу было видно, что сегодня «его день».

— Докладывайте, Сергей Михайлович, — улыбнувшись, сказал шеф и оттянул боковой карман застиранной афганки.

— Владимир Иванович, у меня информация… — растерянно произнёс Соколов.

— Да шучу я, — засмеялся начальник, — пойдём ко мне в кабинет.

Старший лейтенант взахлёб рассказывал начальнику добытую информацию, попутно предлагая мероприятия по реализации материалов. Дело, казалось, было интересное и перспективное. Начальник, сидя за большим письменным столом, сомкнув пальцы в замок, внимательно слушал, не перебивал, лишь иногда кивал головой. Когда запал Соколова кончился, лишь произнёс:

— Действуй. Не попутай карты в азарте.

Сегодня весь оперсостав вновь протирал штаны в кабинетах, правя документы, закрывая «долги». Отдел готовился к приезду очередной проверки из Москвы, которая, как всегда, сводилась к перекладыванию из одной стопки в другую тонн макулатуры. С каждым годом писанины становилось всё больше. Времени и сил на беготню катастрофически не хватало. Шеф, будучи неисправимым оптимистом, подбадривал подчинённых: «Ничего сынки, бумага — это хорошо! Больше бумаги — чище задница!». Но когда писать становилось нечего, выгонял всех из отдела, приговаривая: «Опера ноги кормят!».

В кабинете старшего оперуполномоченного майора Владислава Брагина, опытного работника с приличным багажом профессиональных знаний, как всегда орал телевизор. По «Первому» в который раз крутили до тошноты надоевшие серии «Агента национальной безопасности», где крутые мужики из утопичной «фирмы» занимались делом. В это время никто не смел отрывать Брагина от экрана. Даже шеф снисходительно относился к этой причуде своего лучшего опера. После очередной серии, в которой молодцеватый Михаил Пореченков в роли Лёхи Николаева снова спасал страну от негодяев разных мастей, Брагин тяжело вздыхал. А Фёдоров при случае шутил: «Ну какая это работа? Без бумажки — ты какашка!». Брагин не отвечал на шутку и спустя несколько вздохов снова погружался в бумажную работу. Он был одним из немногих в отделе, кто имел в кабинете компьютер. Большинство до сих пор карябали бумагу шариковыми ручками или занимали очередь в секретариате.

Глухое потрескивание телефона ЗАС в кабинете начальника заставило всех замолчать.

— Фёдоров. — начальник представлялся только так. Через полминуты сказал: — Секундочку, товарищ генерал, дверь прикрою.

От хлопка тяжёлой, обитой утеплителем двери в отделе сотрясся воздух, заставивший зазвенеть стёкла в старых рамах окон. Дверь начальник закрывал в особых случаях.

Все напряглись в ожидании чего-то неизвестного и пугающего. Даже неунывающий секретарь, раскладывающий пасьянс «косынку» на компьютере, оторвался от экрана и замер, прислушиваясь к растущему напряжению в воздухе. Брагин выключил телевизор. Никто не пытался подслушать начальника — ловили необъяснимой природы эмоциональные волны, стремительно распространявшиеся по отделу и пробуждавшие что-то тревожное внутри.

За дверью слышались неразборчивые фразы шефа, которые он успевал вставлять в монолог начальника Управления, вперемешку с «так точно» и «сделаем».

Разговор был короткий. Через пять минут вышел Фёдоров, озадаченный, вытирая платком пот со лба. Зашёл к Брагину, закурил.

— Ну что, Влад, отодрал меня Папик. Нормально. — прищуриваясь и выпуская густой сноп дыма через нос, заявил шеф.

Владислав был моложе начальника, но в их возрасте разница в годах особо не ощущалась. В отделе считали, что Брагин — первый претендент на место шефа после ухода действующего. Шеф это знал, и воспринимал Брагина почти как равного себе коллегу. Военнослужащие части считали так же и в настоящее время позиционировали его как заместителя начальника отдела. А Брагин, казалось, желания занять кресло шефа не имел вовсе, и при случае напоминал: «Солдат мечтает стать генералом, лейтенант — полковником, капитан — майором. А вот майор думает, как ему побыстрее на пенсию свалить!»

— Не браво. — Владислав был краток. — Что хотел?

— Результатов, — бросил шеф. По лицу было видно, что думает он сейчас о чём-то другом.

— Ясно. Сделаем. — обыденно ответил Брагин.

— Я так и сказал. — Фёдоров вышел и в коридоре крикнул, как бы для всех: — Я на сотовом. Если кто будет звонить — ушёл за результатами.

Ясно, что ни за какими результатами шеф не собирался. Он пошёл домой, где нальёт себе полстакана водки, выпьет её без закуски, и сядет перед телевизором коротать время, оставшееся до увольнения в запас.

Матричный принтер надрывно визжал, выталкивая из себя лист бумаги. Влад бросил карандаш на стол и откинулся в кресле.

— Ну, что делать будем, господа? — крикнул он на весь отдел. — Серёга, что там у тебя сегодня?

В кабинет вошёл Соколов. Вскоре подошли другие оперативники из дальних кабинетов.

— Что делать? Работать надо… — ответил Соколов.

— Согласен. А кто документы писать будет? — не то в шутку, не то всерьёз спросил Брагин.

Возникла пауза.

— Понятно. Отдерут, так отдерут. Я тоже за результатами. — Брагин захлопнул папку со свежими документами и кинул её в сейф.

Владислав вышел на улицу и остановился на высоком крыльце. Закурил. Хороший оперативник всегда держит в запасе интересную информацию, и пригодиться она должна в нужный момент.

3

Солнце слепило глаза, не давая рассмотреть, что происходит вокруг. Антон Белов лежал на заднем сиденье автомобиля, мчавшегося неизвестно куда. От лёгкого покачивания немного мутило. Он попытался поднять руки, чтоб потереть лицо, но они бессильно упали на сиденье.

— Он проснулся! — откуда-то послышался грубый голос.

— Тормози. — раздался второй голос, более спокойный и уверенный.

Машина свернула с дороги и остановилась. Солнце ушло в сторону, Антон смог открыть глаза и осмотрелся. Левая рука больно ныла, будто затекла и не хотела отходить.

Тёмный кожаный салон автомобиля, в обычной ситуации внушающий надёжность и защищённость, сейчас пугал, ассоциируясь с серьёзными ребятами из американских боевиков. Открылась задняя дверь, в проеме показалась крупная фигура, рассмотреть которую не удавалось из-за непонятной усталости. Свинцовые веки закрывали глаза. Белов находился на грани между сном и явью. Больную руку туго перехватили резиновым жгутом и уверенным движением воткнули укол в вену. Сознание быстро возвращалось к Антону.

Собравшись с силами, опираясь на руку, Антон приподнялся и посмотрел в окно. В пыльном мареве колыхалась степная трава, от горизонта тяжело ползли сизые тучи — эта невеселая картина вселяла страх. Хотелось пить.

Незнакомый мужчина, обладатель спокойного голоса, смотрел поверх спинки водительского кресла на процедуру инъекции, затем тоже выбрался из машины и подошёл к двери Антона:

— Выходи.

— Зачем?! Вы меня убьете? — просипел Антон.

— Было бы надо — давно б замочили, — сказал водитель. Антон хотел разглядеть незнакомца, но спутанное сознание ухватило только отражение скрюченного тела в больших черных очках.

— Что вам от меня нужно? — Антон немного успокоился, согласившись с ответом незнакомцев. Неловко сполз с высокого сиденья и привалился к грязному крылу внедорожника — похоже, того самого БМВ, которого он вчера видел дважды.

— То, что было нужно, мы уже получили.

Антон схватился за карман. Флэш-карты не было.

— Ты правильно всё понял, — продолжал второй незнакомец, — она у меня.

На флэшке Антона была его разработка. Он судорожно вспоминал все подробности — дату последнего сохранения, объём справочной информации, который он взял с собой: «Ноутбук! В ноутбуке ничего секретного не было, это точно, только общеизвестные сведения. Всё на флэшке. Но кто они? ФСБ? Взяли меня с моей разработкой, которой ещё не присвоили гриф секретности?»

— Что теперь? — спросил Антон.

— Формальности, — продолжал второй собеседник, одновременно говоривший с кем-то по спутниковому телефону. — Сейчас сюда прибудет наш шеф, он тебе всё разъяснит.

Антон посмотрел вокруг. Пустынная дорога, просматриваемая на километры, и ничего больше. Откуда прибудет? Он облизал пересохшие губы. Водитель достал из-под сиденья бутылку с водой и протянул Антону:

— Много не пей, кишки береги. Три дня уж прошло.

Антон замер.

— Какие три дня? — растерянно спросил он.

— Которые мы ехали, — равнодушно ответил водитель.

— Куда ехали? Где мы?.. Я?

— В Китае.

В розыгрыш поверить было трудно, но очень хотелось. Антон опешил. В его сознании не укладывалось услышанное.

Спустя минут десять прямо на дорогу рядом с машиной, раздувая пыль с обочин, приземлился небольшой пассажирский вертолёт. Из него вышел представительный мужчина с кожаным портфелем.

Он подошёл к Антону, осмотрел его и жестом пригласил в машину. В его восточной внешности проглядывали черты и европейской расы: более открытые глаза, умеренные скулы. Классическая стрижка, сильная проседь на висках.

— Я Сяо Шен. — представился он на чистом русском. — Вы можете называть меня Саша, так будет проще и мне и вам.

— Белов Антон Николаевич, — рефлекторно по-военному четко ответил Антон.

— Да, я знаю. Мы всё о вас знаем. И про ваш род деятельности, и увлечение наукой, и даже про родителей в маленькой деревушке… — улыбнулся Сяо Шен.

Антон молчал, не понимая сути разговора.

— Я представляю китайскую разведку, где занимаю достаточно солидный пост. Я лицо официальное, поэтому моё появление в России может вызвать массу ненужных телодвижений ваших спецслужб. Тем не менее, именно я буду вашим координатором. Мы провели серьёзную работу по выводу вас, Антон, на нашу территорию, и это стоило нам существенных затрат. Ваши пограничники сговорчивые, но очень жадные. Вы должны оправдать надежду великого китайского народа и партии, — китаец говорил спокойно и ровно, будто читал с листа.

— Вы меня вербуете? — опешил Белов, чувствуя, как холодеет затылок.

— Мы уже Вас завербовали, Антон. На компрматериале. Ведь для своих идей вы использовали совершенно секретные данные. Ваша флэш-карта пока останется у нас и будет гарантом стабильности наших с вами отношений. Возможно, когда-нибудь мы её вернём, и даже сможем профинансировать ваши разработки. Но для этого вам придётся очень постараться, — продолжил китаец. От его спокойного голоса, а больше от всего услышанного Антон впал в какое-то покорное оцепенение.

— Что я должен делать?

— Для начала вернуться в Россию. Ведь вы уже как три дня в отпуске. Не ломайте своих планов, съездите к родителям, отдохните от транквилизаторов. Задание вы получите, когда прибудете на службу. Наши люди на вас выйдут.

— А если я откажусь? — вдруг вспылил Антон.

— Не откажетесь. Назад дороги нет. Поверьте, за свою историю каждая разведка придумала тысячу и один способ воздействия на человека, как в своей стране, так и за рубежом.

Сяо Шен порылся в портфеле:

— Это ваш паспорт для выезда из Китая, он настоящий. Храните его в надёжном месте и подальше от чужих глаз, — усмехнулся китаец. После короткой паузы продолжил: — Эти парни увезут вас в надёжное место. Приведёте себя в порядок — и отбудете на Родину.

Он вышел из машины и сел в вертолёт. Винтокрылая машина легко поднялась в воздух и через минуту скрылась из вида.

Антон не мог упорядочить мысли: «Наверное, меня проверяют. ФСБ? Какая-то служба безопасности? Связано ли это с моим новым назначением? Ну уж нет! Когда я вернусь домой, я должен доложить обо всём, это точно проверка». В байки про китайских разведчиков мозг верить категорически отказывался.

БМВ нёсся по автостраде. Идеально ровная дорога заставляла поверить в то, что он не в России.

Через пару часов автомобиль въехал в небольшое поселение и припарковался у двухэтажного деревянного дома с высоким забором. Бросились в глаза восточные очертания сводов крыш. Снующие по улицам люди не обращали на приезжих никакого внимания. Появление такого автомобиля в родной деревушке Антона обязательно вызвало бы повышенный интерес местных жителей. Вероятно, его спутники здесь нередкие гости.

— Выходи! — скомандовал водитель.

Антон выбрался из авто и с удивлением обнаружил, что улицы вмиг опустели.

Они вошли в дом. Скромно обставленный, но чистый и ухоженный. Посередине просторной комнаты стоял огромный круглый стол с лёгким налётом пыли, вокруг несколько деревянных резных стульев с кожаной обивкой. Вдоль стен стояли диван, два кресла, напротив небольшой телевизор. По всему было видно, что в доме не живут, лишь иногда наведываются гости.

Водитель показал Антону, где можно привести себя в порядок, добавив:

— Там всё есть.

Белов положил на подлокотник дивана ветровку и проследовал в туалетную комнату со старой металлической ванной на тонких ножках. Порылся в узком высоком шкафу, достал чистое полотенце. Из крана полилась ржавая вода. Немного постояв перед ванной в ожидании, что вода станет чище, разделся.

Горячие струи стекали по телу, расслабляя и даря немыслимое удовольствие. Только сейчас Антон понял, как он устал. Несмотря на его трёхдневный провал в памяти, во время которого он, скорее всего, спал, теперь по-настоящему клонило в сон. Минут двадцать он просто стоял под душем, стараясь не думать ни о чём.

— Хватит уже, — в дверь стукнул водитель.

Антон оделся и вышел.

Его спутники сидели за столом, и умело орудовали палочками, уплетая рис из высоких чашек. В центре стояло блюдо с мелко нарезанными кусочками мяса и бутылка с соевым соусом.

Только сейчас он смог рассмотреть их лица. Ни одного признака восточной внешности. Истинные славяне, лишь с несколько смуглой кожей. Волевые подбородки и мощные скулы, скрывающие короткие шеи, умные холодные глаза, ровные большие носы. На секунду показалось, что эти двое — близнецы.

— Садись, — показал палочками на кресло второй мужчина. Антону дали полную чашку риса и ложку. Он набросился на еду, глотая рис с мясом, практически не жуя. Простая еда казалась безумно вкусной.

— У вас все так едят? — поинтересовался незнакомец. — Желудок нужно беречь. Вы скоро американцев догоните по болячкам и килограммам сала на заднице.

Антон немного смутился, но от еды не отказался.

Прикончив неизвестно откуда взявшуюся в доме горячую пищу, все трое вышли во двор. Водитель прошёл в гараж через боковую дверь и открыл ворота изнутри. В гараже стоял японский внедорожник.

— Поедем на этой, от лишних глаз.

Антон вышел со двора на улицу и сел в тонированный джип. Машина медленно покатилась по деревушке на выезд. Белов напоследок обернулся, пытаясь запомнить дом, который китайцы так ловко приспособили под своё убежище.

«Только бы добраться до дома, — подумал он, — бегом побегу к особистам, и хрен с ней, этой флэшкой, всё равно никто ничего не докажет».

В окне второго этажа дёрнулась занавеска.

Часа четыре ехали молча. Антон, сытый и расслабленный после горячего душа, пытался анализировать произошедшее. В голове крутились мысли о том, как он поступит потом, когда его оставят. Казалось, он наяву переживает это время. Каждый мысленный шаг оставался в его голове как инструкция. Комфортная машина неслась по шоссе в неизвестном направлении, ласково урча мощным мотором, звук которого магически погружал в сон. Белов не заметил, как задремал. Снова он видел сон, в котором сидит мальчишкой на берегу реки рядом с нависшей над водой через рогулину удочкой. В ожидании поклёвки непрерывно смотрит на яркий поплавок, легко покачивающийся на мелких волнах. Клюёт! Антон схватился за удилище и слегка подтянул его, пытаясь подсечь рыбу. Резкий рывок заставил упереться в берег. Вот это удача! Его удочка не сломается, он уверен в ней, её делал отец. Ещё рывок. Ноги соскользнули по мокрым катышам к кромке реки.

— Что, сил не хватает?

Антон, не отпуская удилище, повернул голову назад. За ним стоял его отец. Высокий, сильный, скрестив руки на груди, смеясь и не желая помочь.

— Папа, помоги! — на мгновение Антону стало страшно. Натяжение стало усиливаться, ноги медленно катились по мелким речным камешкам, ладошки разжимались. Он один должен справиться с невидимым чудовищем, которое хочет утащить его с собой.

— Держи! — подзадоривал отец, — Кто кого посадил на крючок? Сделай выбор! Бросай удочку или тяни… свою лямку!

Мощный рывок оторвал маленького Антона от земли, и он свалился в мутную воду. Перехватило дыхание. От нахлынувшего ужаса он проснулся.

Машина, покачиваясь на невидимых провалах, мчалась по шоссе. В динамиках тихо играла медленная музыка, успокаивая готовое выпрыгнуть сердце. В ушах пульсировала кровь. Холодный пот скатился на брови.

Сопровождающие так ни слова и не проронили. Через некоторое время внедорожник свернул на полевую дорогу к видневшемуся вдалеке населённому пункту.

Когда уже почти подъехали, водитель, не оборачиваясь, произнёс:

— Здесь мы с тобой расстанемся. Ты пройдёшь через пограничный пост по китайскому паспорту. Свои вещи и деньги забери в багажнике. Билет до дома купишь сам.

Антон вышел из машины, достал старую дорожную сумку, с которой уже мысленно распрощался. Вещи были аккуратно сложены в том же порядке, в каком он укладывал их дома. Сверху лежал его ноутбук и китайский паспорт, в котором красовалась его физиономия, непонятно где и кем сфотографированная.

Водитель позвал его за собой.

Пройдя без особых трудностей таможенный контроль, Антон остался один. Взяв такси, старую, местами проржавевшую двадцать четвёртую «Волгу», он плюхнулся в продавленное пассажирское кресло.

— Дверь посильнее захлопни! — скомандовал водитель. — Куда едем?

— До ближайшей железнодорожной станции далеко?

— Какая разница? Ехать всё равно придётся! Или пешком пойдёшь?

Провинциальный водитель откровенно хамил, и в другой раз Антон непременно осадил бы его, но сейчас эта грубость развеселила. Он был дома, и этот забулдыга в старой застиранной рубашке и с немытой кудрявой головой был как родной!

— Тогда поехали! Заводи свою колымагу! — в том же духе ответил Антон.

Водитель подчинился. Правда, «Волга» только с третьего раза, взревев, изрыгнула копоть из выхлопной трубы и помчалась по гравийной дороге в неизвестном направлении.

Через полчаса водителя прорвало на «задушевную» беседу:

— Из Китая? — задал он дурацкий вопрос.

— Нет, из Парижу, — иронично ответил Антон.

— А… ну да, что я спрашиваю? — он засмеялся. — А я там ни разу не был, хотя у границы всю жизнь прожил. Как они там живут?

— Как мы. Ничего особенного. Только дороги лучше и машины… у некоторых, — Антон осёкся, он не хотел обижать мужичка.

— Да я на своей ласточке уже третий круг без ремонта наматываю! Только масло стала жрать как лошадь.

— Извини, я не хотел ничего про твою машину сказать…

— Да ничего, я привык. Каждый второй мою волжанку ржавой консервной банкой обзывает.

«Волга» обиженно дёрнулась и заглохла. Лысые покрышки шумно проскользили по накатанному гравию, и машина остановилась на обочине. Антон вышел, огляделся по сторонам. От приграничного городка отъехали довольно далеко, он уже скрылся из виду, а как добраться до ближайшего очага цивилизации, он не знал. Обычно радующие своими масштабами российские просторы сейчас пугали. «Вот так! Только стал китайским агентом, и за день сдох от жажды», — зло пошутил про себя Антон.

— Не переживай, сейчас, я быстро, — водитель выскочил из машины и задрал капот. Что-то бубня себе под нос, достал из-под пассажирского сиденья брезентовую сумку с ключами и склонился над двигателем.

Где-то за горизонтом был Китай, где с Беловым произошло нечто страшное и непонятное, но с каждым километром эмоции притуплялись, и ему казалось, что всё уже встаёт на свои места.

«Волга» снова взревела мотором и, чихая, стояла в ожидании пассажира.

— Поехали, поехали! — крикнул шофёр.

Антон сел в машину.

— У тебя есть попить? Я что-то не подумал перед отъездом.

— Зато я подумал. Я всегда о вас, пассажирах, думаю. Полтинник.

— Что полтинник?

— Бутылка воды пятьдесят рублей. Будешь брать?

Антон изумлённо посмотрел на водителя, и молча достал из кармана синюю бумажку.

— В бардачке возьми, — пальцем показал водитель.

Антон достал оттуда бутылку тёплой минералки.

За разговорами время пролетело быстро. Простой, как казалось сначала, мужик был весьма эрудирован и начитан.

Машина подкатила к небольшому, но ухоженному провинциальному вокзалу. Водитель не постеснялся содрать с Антона приличную сумму и, тепло попрощавшись, укатил восвояси.

4

К концу рабочего дня Брагин вернулся в отдел, настроение было приподнятое. Информация, которую он выдавил из агентуры, заслуживала оперативного внимания и рисовала хоть и не радужную, но достаточно светлую перспективу. Особенно если не брать во внимание некоторую «притянутость» данных к оперативному интересу.

На удивление Брагина шеф был на месте, в добром здравии и бодром расположении духа.

— Разрешите, Владимир Иванович? — постучался в дверь Брагин.

— Заходи Влад. Ну, что у тебя? Наковырял дерьма в нашем маленьком городке? — всегда довольный своим специфическим юмором спросил Фёдоров.

— Соскоб сделал, — в такт его шутке, но с полной серьёзностью на лице ответил Брагин и достал из кармана лист бумаги.

Фёдоров взял листок, и, прищурившись, прочитал сообщение. Агент через «возможно» и «по мнению источника» до ненужных мелочей расписывал механизм левого заработка начальника тыла полковника Петренко, который, наладив контакты с парой магазинов в ближайшем городе Рудногорске, полуофициально покупал для части стройматериал по заоблачным ценам. Сверхприбыль успешно «пилилась» между хозяином магазина и Петренко, который уже обеспечил себе безбедную старость. Закончив читать, Фёдоров подошёл к сейфу, достал оттуда тетрадный лист, протянул его Брагину:

— На-ка, почитай.

Влад, быстро пробежав глазами по тексту, ухмыльнулся.

— Как информацию делить будем? — спросил он. Сведения, полученные от разных источников, били копейка в копейку.

— Да никак. Соколову отдадим, пусть тренируется, он утром получил похожие данные. Да, повод задуматься, почему твой агент всю эту информацию получил от моего, а мой от твоего.

Брагин почесал затылок и отправился к себе.

Просидев пару часов за компьютером, шеф с Соколовым состряпали докладную для генерала. Расписали всё в ярких цветах и, как полагается, подвесив к информации «контрразведывательные яйца», отдали секретарю на отправку.

— Ну, Серёга, телеграмму завтра генерал прочитает и пришлёт тебе медаль. С закруткой на спине, — хихикнул шеф, шлёпнув старлея по плечу.

Соколов хмуро посмотрел на начальника. Он понимал, что теперь за материалы отвечает он, и Управление с него не слезет, пока их отдел не добьется «красивого» результата.

Фёдоров покидал секреты в сейф, и, со всеми попрощавшись, велел допоздна на работе не засиживаться.

Соколов тоже собрался и не спеша побрёл домой. В голове в один больной комок переплелись мысли о том, что ему предстоит. Материалы, полученные им сегодня, и дополнительная информация от Брагина и шефа рисовали красивую картинку, краски с которой осыпались при малейшем прикосновении. Материал был тупиковый, это знали все, поэтому, видимо, и держали его до «особого случая». В душе теплилась надежда, что шеф с Брагиным помогут своим опытом.

«Ну, ничего, первый блин всегда комом», — успокаивал он себя, но розовые очки тускнели, открывая естественный вид на серые будни. В то, что начальник и авторитетный коллега могут подставить, верилось с трудом.

***

За бумажной рутиной два дня прошли быстро и незаметно. В целом отдел был готов встречать «дорогих гостей». Шеф готовил свою печень, уже неделю разминаясь минералочкой и напрягая местных коммерсантов на организацию досуга «уважаемым людям из Москвы». Как-то он упомянул, что в комиссии будет его старый знакомец, и с ним они попробуют закрыть наиболее болезненные недостатки, которые обязательно найдутся. Иначе никто не поверит, что комиссия действительно работала не покладая рук, выявляя в дружном коллективе врагов и тунеядцев.

Настал «судный» день. Фёдоров уехал на вокзал в посёлок Лысые Сопки встречать «ревизора» с его свитой. Машину пришлось взять у командира части. Старый отделовский уазик уже третий месяц стоял на приколе, и никакие силы не могли сдвинуть его с места.

Оперативники в ожидании комиссии молча слонялись по коридору, выглядывали в окна, лишь иногда глубоко вздыхали от волнения. Сил и желания что-то доделывать, исправлять и вообще, заниматься служебной деятельностью не было. Чай пить было нельзя. Заранее заготовленные секретарём плюшки и конфетки, щедро насыпанные в широкую чашку, были предназначены для уставших корпеть над «запущенными делами» ревизоров.

Брагин сидел за компьютером и меланхолично раскладывал пасьянс, допуская очевидные ошибки. Было видно, что сосредоточен он на чём-то другом, и карточная игра — способ заставить время двигаться быстрее, потом получить свою порцию «пистонов», посмотреть кино про Лёху Николаева и снова заняться работой до приезда очередной комиссии. А комиссий и проверок за годы своей работы перевидал он великое множество.

Серёга Соколов стоял у окна и, не отрываясь, смотрел на перекрёсток дороги, ведущей к подъезду отдела. Несмотря на прогнозы старших товарищей «проскочить на халяву», так же переживал и думал о чём-то своём.

У Брагина в кабинете затрещал телефон.

— М-да. Слушаю. Спасибо, — сухо поговорил он с кем-то, положил трубку и сообщил товарищам по несчастью: — Заехали в часть! С КПП позвонили.

Владислав, достигший такого уровня профессионализма, что мог получать информацию, не выходя из кабинета, и здесь оказался впереди. Он без суеты доиграл в карты, выключил компьютер и сделал отметку в «журнале наработки часов ПЭВМ» — незаменимая вещь для высчитывания амортизации компьютера.

Прошло уже два часа, но комиссия так и не появилась. Владислав нервно протопал по серому коридору, сложив руки за спиной, и вынес вердикт:

— Забухали по дороге. Точно.

Он вернулся к себе в кабинет, пнул по кнопке питания системного блока, стоящего на двух томиках Маркса на полу, глянул на часы, сделал закорючку в журнале и снова запустил пасьянс.

Почему-то его одного не радовала перспектива не быть удостоенным внимания москвичей.

Так просидели целый день. К вечеру появился шеф, изрядно «подкушавший», но в сознании, и как всегда серьёзный. Было видно, что сегодня он пил водку не ради удовольствия. Сейчас он не был похож на того человека, которого праздничное застолье в отделе превращало в добродушного и открытого дядьку, по-отечески относящегося к своим сотрудникам, весёлого и энергичного.

— Так, мы сейчас идём в баню. Завтра попробую опять взять удар на себя. Я думаю, мы всё решим. Палыч, пойдёшь? — обратился он к секретарю.

Палыч был заядлым банщиком, вытворяющим чудеса с берёзовым веником в парилке. И попить пива с рыбкой в хорошей компании не отказывался никогда. Но сейчас шеф его спрашивал, понимая, что он вправе отказаться от такого дела, как развлекать комиссию. Секретарь взглянул на оперов, в глазах которых читалось «надо, Палыч, надо», и обречённо кивнул головой.

— Владислав Александрович, — обратился шеф к Брагину, — там с комиссии майор один спрашивал про офицера нашей части — Белова. Говорит, учились раньше вместе. Надо бы найти его, пусть забежит в отдел завтра.

— Я понял, Владимир Иванович, найдём.

5

На вокзале Антон Белов взял билет на ближайший поезд нужного направления. До его прибытия оставалось почти два часа. Теперь можно было спокойно перекусить и ещё раз обдумать свои дальнейшие действия. На ужин в привокзальном буфете удалось раздобыть пару беляшей и стакан кофе «три в одном». Беляши являли собой два комка пережаренного теста, внутри которых стыдливо спрятались крошечные кусочки мяса неизвестной природы. Зато кофе был горячим и неожиданно вкусным. Перекусив, Антон устроился на жёсткой скамье в зале ожидания. Желание выйти в Чите и прямиком направиться в Управление ФСБ становилось всё устойчивее. «Если это была проверка, — думал Антон, — значит, я всё правильно сделаю. Если китайцы были настоящие, значит, я всё равно сделаю правильно». Других вариантов решения этой проблемы он не видел. Да и в возможную проверку со стороны «конторы» уже не верилось. Как-то всё очень правдоподобно было, и с границей, и с паспортом, и со всем остальным.

И тут к его невеселым размышлениям добавилось какое-то новое, постороннее ощущение. Совершенно отчетливо Антон почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Неприятный озноб пробежал по спине и тут же материализовался в холодную струйку пота. Придав лицу равнодушное выражение, Антон неторопливо, как бы скучая, повернулся. На скамейке, метрах в пяти от него, сидела неряшливого вида девица, похоже, из «вокзальных». Она в упор рассматривала Антона и призывно улыбалась щербатым ртом. Мысленно чертыхнувшись, он так же неторопливо отвернулся.

Спустя ещё час Антон уже дремал в поезде. Уставший от нежеланных приключений, он спал как младенец. Без сновидений и тревожных пробуждений: в этот раз мозг категорически отказывался переваривать произошедшее.

Почти сутки пути пролетели незаметно. Антон много думал, вновь и вновь проигрывая сценарий того, как он будет «сдаваться» органам безопасности. Иногда в его воображении возникали видения, как его по двадцать часов в день, при свете ярких ламп будут пытать самыми изощрёнными способами. Но Антон тут же успокаивал себя тем, что на дворе не тридцать седьмой год, и, наверное, чекисты используют более лояльные методы.

Прибыли в Читу. Поезд подползал к вокзалу. Белов смотрел через затемнённое окно на людей, суетливо снующих по перрону, озабоченных своими проблемами, настолько несущественными, как казалось Антону, что у него возникло чувство сожаления, что он не один из них. Каждый взгляд в его сторону настораживал, обостряя ощущение, что за ним беспрестанно следят.

«Так и кукушка слететь может», — встряхнул себя Антон.

Поезд засвистел тормозами и остановился.

Пропустив всех пассажиров, Белов вышел последним. Осмотревшись, спустился в подземный переход. Вышел из вокзала и направился в сторону стоявших поблизости частных такси. Местные бомбилы атаковали со всех сторон, предлагая свои услуги. Выбрав наугад машину, Антон сказал водителю:

— Знаешь где ФСБ в городе?

— Конечно, знаю, — сглотнув, ответил водитель.

— Погнали, быстрее! — непонятно откуда на Белова нахлынуло волнение.

— Конечно, командир! — водитель топнул на педаль, и иномарка полетела по городу. Изредка бросая короткие взгляды через зеркало заднего вида на сидящего сзади Антона, спросил:

— В командировку?

— В командировку. А что?

— Да так. Не похожи вы на особиста.

— Это почему? — удивился Антон.

— Взгляд у вас не тот.

Антон промолчал. Откуда бы простому «таксёру» знать, какой должен быть взгляд у сотрудника ФСБ?

Через несколько минут таксист припарковал машину около большого универмага.

— Дальше проехать не получится, там всё перекрыто и чужие машины не пропускают. Перейдёте через улицу и потом в проулок, вон там, — он показал пальцем. — Дальше увидите наше ФСБ. В смысле, которое в нашем городе…

Осёкся и торопливо выскочил к багажнику за сумкой.

— Спасибо, сколько я тебе должен?

— Обижаете, командир!

— Не люблю оставаться в долгу, — настаивал Белов.

Водитель ещё раз посмотрел на Антона и сказал:

— Тогда пятьсот, — и взяв деньги, добавил: — А ведь вы точно не фээсбэшник.

Дискутировать не хотелось. Белов перекинул сумку через плечо и направился в указанном направлении.

Через секунду путь преградил китаец, один из тех, которые шастают у магазинов и по рынкам и впаривают прохожим разные безделушки.

— Фанарика, яркий свет, бери! — еле выговаривая русские слова, совал он Антону металлический фонарь.

— Нет, спасибо, — слегка опешив от неожиданности, отказался он от ненужной покупки.

— Секлареза, холосий. Дома лемонт бистра.

Антон молча обогнул торгаша, направляясь к цели, и вдруг услышал на чистом русском:

— Да кто ж тебе там поверит?

Антон оцепенел, дыхание перехватило. Он медленно повернулся к китайцу, который всё так же улыбался и подмигивал. Однако он уже не был похож на того простачка-крестьянина из глухой провинции, приехавшего в Россию зарабатывать себе на хлеб торговлей ширпотребом сомнительного качества. Через искусно подобранную маску уличного торгаша на него смотрел уже как будто не тот китаец. Его пронизывающий взгляд и осознание безвыходности ситуации приводили Белова в ужас.

— Ну, куда ты собрался, Антон? — продолжил он, — Не жалеешь себя — пожалей родителей. Нам казалось, что мы договорились.

Внезапно на Антона накатила безумная злость. Ему захотелось перегрызть глотку этому китайцу прямо здесь, порвать его на тысячи мелких кусочков, испепелить. Но это ничего бы не изменило.

— Вы, суки! — прошипел он. — Чего вы от меня хотите? С чего вы решили, что я соглашусь? Нашли наивного дурачка? Хер вам! — Антон сложил пальцы в фигу, и сунул под нос китайцу.

— Успокойся, Антон, — абсолютно равнодушно продолжил китаец, — мы предполагали, что ситуация может повернуться таким образом, поэтому я здесь. Даже если ты плюнешь на всё и попытаешься обо всём рассказать, меня всё равно не найдут, а остальных — тем более искать бессмысленно, они остались в Китае. А в вашей славной стране скоро нас будет больше, чем русских. Ведь вас и завоёвывать-то не придётся. По сути, до Урала территория уже оккупирована, нам осталось взять оружие в руки. Мы ведь как троянцы здесь, понимаешь? Некоторые уже давно граждане России, а пять лет назад первый китаец пошёл в вашу армию. Но какую бы присягу он вам не давал, он всё равно китаец!

— Вы как тараканы здесь! И при случае, мы вытравим вас как… — Антон запнулся, подбирая слово.

— Называй нас как хочешь. Мы не обидимся, потому, что у нас есть цель, и мы добьемся её любой ценой. Ты, сослужив нам службу, будешь иметь хоть какой-то шанс на спокойное будущее, и твои близкие люди, кстати, тоже. Мы умеем быть благодарными.

— Наша армия вас растопчет как котят! — злился Антон.

— Уже нет. Что сейчас представляет ваша армия? До безобразия раздутый командный аппарат, надувные танки и самолёты, которыми вы хотите напихать брошенные части, имитируя своё превосходство? Вы сами уничтожаете себя, и даже придумали оправдательное слово — «оптимизация»! О чём ты говоришь? Вы же пластом лежите на бумаге, и скоро в ней захлебнётесь! Спецслужбы и армии всего мира ждут финала, чтоб потом поделить некогда великую страну на сферы влияния.

Белов молчал. Китаец, пожалуй, был прав, и спорить было бесполезно.

— Антон, подумай. Предавая таким образом свою страну, ты, прежде всего, помогаешь своему народу, — продолжал китаец, — да, разоружив Россию, нам будет проще её захватить, но это снизит, а может и вообще сведёт на «нет» сопротивление русского народа. Ты и такие, как ты, сохранят миллионы жизней, кровь не будет литься рекой, как это было во вторую мировую. Сделай свой выбор! Кому ты давал присягу? Родине? А что для тебя Родина? Государство и Правительство, или родная земля и народ, которому ты служишь?

— Хотите сделать из нас рабов?

Китаец засмеялся.

— Мы давно цивилизованная рациональная нация. На Руси никогда не было рабовладельческого строя, и мы понимаем, что русские этого не воспримут. Нам будет проще договориться, и мы знаем, как. Это сложная цепочка программируемых событий, которая будет завершена очень скоро. Механизм давно запущен и ни разу не дал сбоя. Эта система намного серьёзней той, что привела к развалу Советский Союз.

Китаец снова улыбнулся и протянул Антону фонарик.

— На, дарю, — он сунул ему в руку дешёвую пластмасску и скрылся в толпе, попутно приставая к прохожим со стеклорезами.

Антон сел на скамейку напротив фонтана. Страх, беспомощность, одиночество в чужом городе в этот момент овладели его сознанием. Былая уверенность и ощущение защищённости государством и законом, как гражданина Российской Федерации, превратились в прах. Сейчас он чувствовал себя беспомощной животиной, безнадёжно пытающейся выскользнуть из-под нависшего над ней топора мясника. Но воображаемый тесак так и остался висеть над Беловым: не то выбирая момент для нанесения удачного удара, не то пытаясь устрашающим видом забрать последние силы сопротивления и превратить его в жалкое покорное существо, от страха сжавшееся в комок.

Порывы тёплого летнего ветерка сдували высоко подброшенные редкие капли воды, они попадали на лицо и открытые руки, освежая голову и успокаивая эмоции. Белов мысленно прокручивал состоявшийся диалог с китайцем. Привыкший рассуждать рационально, Антон искал логическое завершение произошедшего. В чём-то с китайцем можно было согласиться. Клятва на верность своей Родине приобретала совсем другую окраску. В противовес оставались только непонятные принципы, которые не поддавались объяснению.

Белов щёлкал дешёвым китайским фонариком и смотрел на яркие вспышки светодиодов, режущих своим холодным светом глаза. Потом посмотрел через плечо в сторону серого здания ФСБ, строгим монолитом вписавшегося в разношёрстную архитектуру города. Люди с равнодушными лицами проходили мимо, и никто не приблизился к Антону, чтобы предложить помощь. Просто никто не знал, что он сейчас в ней так нуждается.

Тяжёлые мысли ворочались в голове, разрывая мозг на части. Думалось плохо. Сейчас ему хотелось только одного: быстрее добраться до родного дома, где детское сознание навсегда сформировало ощущение неприступности и надёжности малой Родины. Хотелось обнять своих стариков. Уже позднее такое же чувство защищённости давал и закрытый военный городок с жёстким пропускным режимом, куда, как говорится, «враг не пройдёт». Неожиданно Антон подумал об особом отделе, куда он тоже сможет обратиться, вернувшись в часть, и выложить всё начистоту. Но хватит ли им сил противостоять напору китайской разведки, Белов не знал.

6

Выяснив в отделе кадров, что подполковник Белов находится в отпуске, Влад Брагин бросил потёртую трубку на телефон и с сожалением сказал:

— М-да, не вовремя свалил этот подпол в отпуск, — затем немного подумав, добавил, — да и хрен с ним.

— А кто это такой? — спросил его Соколов.

— Да есть там, у «молчунов» один молодой «дикорастущий» офицер. Башковитый, говорят, но мягкий, как плюшевый медведь, собственно как и большинство «черепов». Ну, да ладно. Приедет, передадим ему привет, в зависимости от результатов проверки, — Влад посмотрел на Соколова и хитро улыбнулся.

Следующие три дня прошли «в муках». Оперативная работа в такие периоды жизни особого отдела напрочь забрасывается, и отдельные военные негодяи, зная это, используют это время по максимуму, проворачивая свои грязные делишки.

Комиссия, перелопатившая дела, и раздавшая каждому оперативнику по солидной порции «советов», отбыла восвояси, накатав акт недостатков, за который по головке не погладят, но и сильно бить не будут. Шеф, имеющий опыт работы с комиссиями, приложил все усилия, чтобы итоговая бумага стала максимально мягкой и не сильно «царапала задницу». Тем более, что серьёзных недостатков действительно не было.

Как и предполагалось, Серёгу Соколова долго не мучили, слегка пожурив, произнесли напутственные слова и попытались вдохновить на подвиги ратные. Владислав Брагин отбрехался лучше всех, так как опыта ему было не занимать. Остальные опера как попало, но тоже выдержали натиск. Лишь у одного капитана Мохначёва Максима Максимовича, по-детски гордившегося своими инициалами, компетентная комиссия для виду полистала худенькие дела и, не сказав ни слова, в итоговом акте ни разу не упомянула.

Этому в отделе уже давно никто не удивлялся, да и шеф, в своё время пытавшийся слепить из него что-то «опероподобное», давно махнул на капитана рукой. А после его очередной фразы: «Владимир Иваныч, меня е… ть — что небо красить» и вовсе перестал замечать. Фамилия Мохначёва целиком и полностью соответствовала его социальному образу: неизвестный благодетель, то бишь «мохнатая лапа» в верхних эшелонах органов безопасности отправил его «на землю» — то ли опыта набраться, то ли тихо «отсидеть» пару-тройку лет для стажа, а потом забрать под своё крыло на Лубянку. Об этом Мохначёв никогда не забывал напоминать своим собратьям по оружию, а иногда добавлял: «Моя жизнь расписана по минутам. У МММ нет проблем!».

— А за что могут выгнать опера с конторы? — снова заглянул к Брагину ещё не оправившийся после стресса Соколов. Тот сидел за компьютером, сосредоточенно раскладывая пасьянс.

— Не знаю, Серёга. По опыту — за аморалку, да если агентуру расшлёпаешь. Хотя, за это даже уголовка может быть. Да что ты переживаешь? Твои недоделки в бумажках они уже забыли. Тем более у тебя толковая первичная информация по Петренко, которая может очень красиво реализоваться, если упрёшься, конечно. Успокойся, шеф с вокзала приедет — напьёмся, и завтра всё встанет на свои места.

Такая перспектива немного успокоила Соколова. Только сейчас он почувствовал, что некоторое вливание горячительной жидкости ему совсем не повредит.

Через полтора часа приехал шеф с двумя полиэтиленовыми пакетами, доверху набитыми водкой и стандартной закуской: сыром, колбасой, маринованными огурцами, лимонами, какими-то консервами — и громко скомандовал:

— Все ко мне заходим!

Ещё через час в кабинете играла гитара, пели песни, рассказывали байки про пережитую комиссию. И только шеф в своем тосте сказал: «Да… времена меняются, коллеги. Теперь мы будем пахать как ломовые лошади. Скоро у нас будет все, но и выхлоп должен быть соответствующим». Затем он замолчал, но никто не решился выспросить у него подробности.

В течение следующего месяца отдел методично устранял недостатки согласно разработанного начальником плана. Федоров дал понять, что прошедшая проверка отдела была весьма серьёзной.

Соколов плотно занимался материалами в отношении Петренко. Шеф, осуществляя руководство и постоянный контроль за работой молодого оперативника, оказывал ему необходимую помощь. За это время набралась приличная доказательная база, которую осталось обобщить и передать в военную прокуратуру. Начальник не спешил. Зная местного прокурора, за которым, по слухам, тянулся криминальный хвост, информация должна была быть вылизана, чтоб не было возможности развалить дело, как карточный домик.

Брагин, плюнув на бумаги, зарылся в поисках серьёзной информации, и порой откапывал самые удивительные вещи, но всё это было не то.

7

В штабе второго бюро министерства государственной безопасности КНР полковник Сяо Шен докладывал об успешно проведённой операции по склонению российского офицера и важного секретоносителя к сотрудничеству со спецслужбами Китая.

Расположившись у трибуны в зале заседаний, оснащенном по последнему слову техники, в том числе и оборудованием от прослушивания, он обращался к высокопоставленным генералам, удобно устроившимся за овальным столом в мягких кожаных креслах.

— В июле этого года на компрометирующем материале нам удалось завербовать важного секретоносителя из числа офицерского корпуса Министерства обороны Российской Федерации. Агенту присвоено условное наименование «Красный змей». В перспективе планируем использовать его для добывания информации о новейших российских технологиях в области вооружения. Вместе с тем, вербовочная работа ещё не завершена. Имеющийся компрматериал довольно сырой, и если объект глубоко проанализирует ситуацию, возможно, он найдёт выход из щекотливого положения. Поэтому в ближайшее время мы планируем провести ещё комплекс мероприятий, направленных на довербовку агента. Параллельно проводится его психологическая обработка и переубеждение. Так, один из первоначальных этапов мы завершили в городе Чите, где успешно пресекли попытку источника сдаться властям.

— Полковник, насколько вы уверены в качестве получаемой от «Змея» информации? — задал резонный вопрос один из генералов с густой пепельной шевелюрой.

— Генерал Чжао, я уверен, что информация будет актуальной и правдивой. Источник занимает достаточно серьёзный пост в масштабах воинского формирования и осуществляет руководство одним из опытных отделов. Как вы знаете, рядом с объектом «Снежный», в населённом пункте Лысые Сопки, постоянно проживает наш давний агент «Амур» из числа российских граждан. В ходе монтажа новых систем охраны в данной воинской части он принимал участие в строительстве зданий в качестве разнорабочего, где выполнил необходимую подготовку для технической разведки, а также достаточно подробно изучил штатную структуру части. Это позволит определённым образом осуществлять проверку достоверности получаемых сведений.

— Полковник Сяо, мы уже отмечали, что на Ваши мероприятия потрачено много партийных денег. Но вашего источника мы до сих пор не можем считать своим? — продолжал задавать вопросы Чжао.

— Основные затраты уже сделаны. Значительная часть выделенных сумм ушла на подготовку к вербовке. В остальном планируются допустимые текущие расходы. Кроме того, источник очень ценный, я уверен, что он оправдает наши надежды. В конце концов, давно пора переходить с практически бесполезной «челночной» агентуры, которую мы набирали в последние годы как мусор, на новый уровень, — полковник уходил от прямых ответов.

Генералы вдумчиво и без спешки обсудили отдельные технические моменты, и заседание закончилось.

8

В Снежном умели не только работать, но и отдыхать: как говорится, «любить — так любить, гулять — так гулять!». Единственное местное кафе с ироничным названием «Усталый воин» после шести вечера гостеприимно принимало жаждущих развлечений, в безвкусно оформленном тесном зале закипала весёлая жизнь. По сути, это была занюханная пивнушка с ресторанными ценами и скудным меню, зато пиво здесь было в ассортименте и лилось рекой. «Уставшие» от службы «воины» — большие любители утолить жажду парой-тройкой литров живительной влаги — быстро занимали все столики и просиживали часами, пока их не забирали по домам разгневанные жёны или бармэнша баба Валя не выгоняла после закрытия кабака.

Но сегодня был один из тех редких дней, когда офицеры отдела опытных исследований новейшего вооружения — «белая кость» войсковой части — собрались вместе по важному поводу. За свою новую должность проставлялся подполковник Белов, на днях прибывший из отпуска, и наконец-то собравший в конце рабочей недели подчинённых на организованную пьянку. Стол, по местным меркам, был накрыт хороший. Пара стандартных салатов, отварная картошка с жареными куриными окорочками, мясная и овощная нарезки для ассортимента — всё, на что были способны местные повара. Самое же главное, что всего этого было много, как и покрытых инеем бутылок с водкой.

Официальная часть закончилась быстро. Коллеги произносили тосты, не всегда внятные, особо дальновидные пели дифирамбы новому начальнику, отмечая его бесспорный профессионализм и безупречный «облико морале». После двух коллективных перекуров праздник незаметно перешёл в неуправляемый кутеж. Кто-то из трезвенников, откланявшись, вовремя ускользнул домой, пока поддатые сослуживцы не начали приставать с гниловатыми фразами типа «сегодня с нами ты не пьёшь, а завтра Родину продашь». Остальные разбились по кучкам: то ли по степени опьянения, то ли по каким-то неизвестным общим интересам. Антон, который принял алкогольного напитка не меньше своих сослуживцев, как ему казалось, был трезв. Он сидел один и тоскливо смотрел на пьяных подчинённых, считавших себя научной элитой местного масштаба.

«Вот они, наши военные учёные!.. Господа офицеры!.. Нажрались как свиньи все… А что им остается? Как жить в этой дыре? — Белов скользил мутным взглядом по замызганным стенам, — Ни тебе театров, ни кино, ни нормального Интернета, ни даже приличной кафешки, куда можно жену с детьми привести… А молодым где время проводить, чем развлечь любимую девушку? Какая убогость вокруг… Только водяру хлестать для анестезии… Чтоб тоску эту заглушить…» Антон налил себе полстакана водки и залпом выпил. Жидкость уже не имела вкуса.

Очнулся Антон у себя дома к обеду следующего дня. Свою комнату узнал не сразу. Неизвестно почему посередине стоял стол, заваленный тарелками с недоеденными столовскими салатами, пустыми бутылками из-под водки и горой бычков в консервной банке из-под армейской тушёнки.

С трудом встав с дивана, первым делом открыл все форточки и балконную дверь. В квартире скверно пахло несвежей пищей вперемешку с перегаром и запахом табака. Покалеченный алкоголем мозг категорически отказывался восстанавливать события минувшей ночи. Стоп-кадр на злополучном полстакане водки. Слегка мутило. Антон открыл холодильник, где заранее была припасена бутылка минеральной воды, и прилип к горлышку. Тошнота и головная боль постепенно отпускали.

В дверь громко постучали. В висках запульсировало, Антон зажмурился, машинально закрутил крышку минералки и пошёл открывать дверь. На пороге, с пакетом в руке, стоял его коллега, хороший товарищ и тоже заядлый холостяк, Васька Пухов,

Свою майорскую звезду и должность заместителя начальника отдела он получил, как говорили, совершенно случайно. Со знаниями не выше уровня лаборанта, для начальства он был сотрудником из разряда «подай — принеси — не мешай». Но, несмотря на свои недостатки, имел уникальную способность организовать работу в отделе в отсутствие начальника, непосредственно в ней не участвуя. Его талант «влезть без мыла в одно место» помогал выбивать для отдела практически всё что угодно — от канцелярских принадлежностей до нового оборудования, пылящегося на складах «про запас». За это его иногда за глаза называли начальником научного тыла. Он это знал, поэтому чувствовал себя полезным. А ещё у него был мягкий характер и здоровое чувство юмора, за что в отделе к нему относились не только как к заму, но и как к хорошему товарищу, душе компании.

И вчерашние «возлияния», как ни странно, не вывели его из строя. Он был в прекрасном расположении духа и с порога бодро спросил:

— Как себя ощущаешь?

Антона передёрнуло. На дурацкий вопрос хотелось ответить соответственно, но мысли путались, и он только поморщился.

— Хреново я себя чувствую, Вася!

— Похмеляться будем? — еще бодрее спросил Пухов и достал из пакета «полторашку» крепкого пива.

Антона снова передёрнуло, к горлу подступило содержимое желудка, готовое вырваться наружу.

— Не, Вася, я не могу. Лучше расскажи, что вчера было. — Антон жестом позвал Пухова пройти в комнату. — Ты пей, а я пока уберу тут всё, посуду помою.

— Вадик, ну ты даёшь, не помнишь что ли? Ты вчера откушал водовки прилично. С бабой Валей вальс танцевал!

Антон покраснел от стыда, а Пухов, распечатав бутылку, вальяжно развалился на диване и осторожно налил пиво в засохший стакан из-под сока. Из-за его небольшого роста над столом была видна только голова и руки, умело управляющиеся с пластиковой тарой и фужером.

— Надеюсь, это все приключения?

Пухов рассмеялся.

— Я ни разу тебя таким «готовым» не видел, прям «в муку»! Но это было самое неожиданное приключение. Не переживай, ничего неприличного ты ей не предлагал, она даже довольна осталась, называла тебя Антончиком, — Пухов громко засмеялся. — Подполковник Антончик, блин!

У Белова стали гореть уши, от смущения хотелось залезть под раковину. Путь в «Усталый воин» был заказан.

— Да, ещё ты там мёл что-то про китайцев.

Антон замер.

— Что я про китайцев мёл?! Кому? — стараясь не выдать волнения, спросил он.

— Да мне. Я ни хрена не понял, за что ты их уродами называл. Фонарик какой-то тебе подарили в отпуске. Короче, отстань с расспросами, я тоже «в муку» был. — Васька, попивая пивко, быстро хмелел на старых дрожжах.

— А, да, фонарик был, — Антон судорожно пытался придумать оправдательную версию, — только не они подарили мне фонарик, а я им деньги. Фонарик сломался через три дня. А что я ещё говорил, вспомни!

— Да не помню я, отстань. Что ты завёлся? Хрен с ним, с этим фонариком. Мы этим китайцам, когда-нибудь их фонарики в одно место плашмя запихаем! — Пухов сделал ещё несколько глотков уже из бутылки.

— Налей-ка мне тоже… — попросил Антон и поставил перед Пуховым вымытый стакан.

— О! Это по-мужичьи! — обрадовался Василий и аккуратно, не поднимая пены, наполнил до краёв сосуд.

— А что потом было? — допытывался Белов.

— Дальше не знаю. Я домой пошёл, а ты собрал самых стойких, и вы с салатами пошли к тебе. Правда, когда вы из кафе выходили, ты уже «кыш» сказать не мог.

Антон стряхнул в раковину крошки с замызганной скатерти и кинул её в стиральную машину.

— Ты сегодня никого из наших не видел? — поинтересовался Антон.

— Нет пока. Думаю, они трупаками дома лежат, и до понедельника мы их не увидим — домашний арест женатикам обеспечен на все выходные. Сегодня вообще кроме Брагина никого не видел. Он, кстати, просил тебя забежать к нему в понедельник.

Холодный пот прошиб Антона. В теле вмиг пропали все неприятные ощущения.

— Чекиста что ли? — тихо спросил он.

— Деда Мороза! Что у нас, рота Брагиных служит?

— А где ты его видел?

— В магазине за пивом стоял, он меня у кассы выцепил. Говорит, там какой-то презент для тебя корефан передал, что ли. Якобы приезжал с комиссией, пока ты в отпуске был. Да ладно, я никому не скажу, что у тебя фээсбэшники в друзьях, — подмигнул ему Пухов.

— Слышь чё, Васька…

— Проехали.

Допили пиво. Пухов, настроенный на продолжение банкета, убежал ещё за одной бутылкой, но так и пропал. Антон, прождав его часа два перед телевизором, понял, что тот не вернётся, скорее всего «зацепившись у любимой женщины», и завалился спать.

Организм настойчиво требовал отдыха, но возбуждённый полученной от Пухова информацией мозг не мог расслабиться и погрузиться в объятия Морфея.

Неужели он в пьяном бреду проболтался своим коллегам про то, что с ним случилось в отпуске? Почему Брагин так ненавязчиво пригласил зайти к нему на работу? Что теперь вообще делать? Каждый вопрос упорно лез на первое место и требовал немедленного разрешения.

Наконец, отравленный алкоголем организм всё же победил серую субстанцию, и Белов погрузился в приятную дремоту.

9

Ранним утром следующего дня в доме Ивана Шаталова раздался телефонный звонок. Иван соскочил с кровати и быстро побежал в прихожую, где в кармане ветровки пиликал старенький мобильник. В такую рань ему никто никогда не звонил кроме них.

В спешке достав телефон, Иван встревоженным голосом спросил:

— Алло?

— Это… я, — с выдержанной паузой ответил уверенный голос.

— Да, да, я понял! — волнуясь, произнес Шаталов.

— Через два часа, — сказал абонент и отключился.

На ходу затолкав в рот глазированный пряник и запив холодной водой, Иван быстро собрался и выскочил во двор, где стоял старенький праворукий Ниссан.

— Опять? — строго спросила его жена Татьяна.

— Опять.

Он завёл машину и выехал на улицу. На крыльце, набросив поверх ночной рубашки старенький халатик, его с тревогой в глазах провожала жена.

Урча добротным полуторалитровым мотором, иномарка выскочила на трассу. От Лысых Сопок до Рудногорска было чуть больше сотни километров — полтора часа езды. «Главное, не опоздать» — думал Шаталов.

Подгадывая время, немного покружив по городу, он оставил машину в двух кварталах, и пешком направился на встречу. Через десять минут он подошёл к старой хрущёвской пятиэтажке, коих в этом районе настроили в советские времена штук двадцать, расположив их как костяшки домино. Зашёл в обшарпанный, исписанный скверными словами и рисунками, заваленный пустыми бутылками и использованными шприцами подъезд. Прислушался. В подъезде никого не было, из квартир через двери доносились глухие голоса, ругань, детский плач. Контингент, населявший этот район, в большинстве своём был далёк от культуры и в основном состоял из опустившихся алкашей и отморозков.

Иван быстро поднялся на третий этаж и своим ключом открыл облезлую дверь с нацарапанной кем-то надписью «Светка сука». Задвинув массивную щеколду, прошёл в комнату, где в кресле сидел его куратор.

Он глянул на наручные часы:

— Молодец, не опаздываешь.

Шаталов кивнул. Этого человека он знал уже более десяти лет. Знакомство с ним произошло в начале девяностых, когда Шаталов ещё работал на Иркутском авиазаводе.

Тяжёлое экономическое положение в стране, постоянные задержки зарплаты на предприятии заставили его заняться нелегальным семейным бизнесом. С трудом собрав деньги на простецкую швейную машинку «Brother», Иван занялся пошивом пуховиков. Распорол свою старенькую демисезонную финскую куртку, купленную ещё в давние времена по «подтоварке». Жена Таня, внеся небольшие коррективы, сделала выкройки по размерам. Получилось недурно. Так продолжалось почти год. Днём Шаталов уезжал на работу, Татьяна носилась по магазинам, закупая сырьё, а вечером вместе шили пуховики. Дети росли сами по себе, ходили в школу и учились как попало.

На удивление, бизнес пошёл. Раз в неделю партию готового товара Иван увозил на местную «шанхайку», где уже знакомый китаец Володя, как он просил его называть, скупал их по сносной цене. На месте он цеплял на них яркие этикетки, заворачивал в красивые пакеты и вывешивал в торговых рядах, выдавая за фабричный продукт. Раскупались пуховики лихо, несмотря на то, что были немного дороже подпольного китайского хлама. В таком же пуховике ходил и сам Иван.

В доме завелись деньги, и семья могла позволить себе покупать практически любые продукты и кое-какие вещи в коммерческих магазинах, благо их развелось в городе тьма тьмущая. Скопив небольшую сумму и продав машину, Шаталов решил попробовать себя в челночном бизнесе. Съездил в Манчжурию, за три дня истратил все деньги и вернулся домой с двумя туго перемотанными скотчем клетчатыми баулами типа «китайская радость», где компактно лежал весь его товар, побывавший под многотонным прессом. Татьяна встала за прилавок на той же «шанхайке», где первое время китаец Володя по старой памяти помогал ей раскручиваться, учил основам рыночной торговли, объяснял различные тонкости. В обмен на консультативную помощь он просил брать на себя часть груза, который вывозил из России в Китай. Ездить Иван стал чаще, а вскоре — передал эстафетную палочку своей жене. Два-три раза в месяц она моталась в Китай вместе с Володей, перетаскивая на себе детища конверсии российской оборонки — от алюминиевых кастрюль и подносов до советской оптики и электробритв. В Китае Володя помогал Татьяне быстро закупать новую партию кустарно изготовленных шмоток и оформлять груз на таможне.

Ещё через год Шаталовы набрали приличные обороты и уже не таскали тюки через границу, не стояли в жару и холод под деревянным навесом на китайском рынке, навязывая прохожим свои товар. Госпожа Татьяна Шаталова приезжала на Пекинский рынок с сумкой налички, где её уже знали многие поставщики и радостно встречали как постоянного крупного покупателя. В Поднебесную она пёрла машинами перекупленные у посредников станки и оборудование с иркутских заводов карданных валов и «Эталона». Володя крепко вошёл в доверие и практически стал членом семьи Шаталовых. Он никогда не подводил, мог при необходимости занять любую сумму денег, и даже ездил с ними на дачу, где иногда ковырялся в саду. Ему наивно доверяли, несмотря на то, что не знали о нем практически ничего. Он не любил рассказывать о своём прошлом, ссылаясь на неприятные воспоминания, и неподдельно радовался тому, что здесь, в России, он обрёл замечательных друзей.

Иван, имея налаженный бизнес, всё же не стал бросать работу на авиазаводе. Исправно выполнял свои обязанности, постепенно осознавая, что эта работа уже стала не средством для заработка, а своего рода хобби. У начальства за свои морально-деловые качества он пользовался заслуженным авторитетом, а коллеги по цеху уважали за человеческое отношение к ним. В трудную минуту он никогда не отказывался помочь им, понимая бедственное положение с выплатами заработной платы, всегда давал деньги взаймы и на любой срок.

Однажды к Ивану подошёл его давний товарищ Алексей и попросил занять довольно крупную сумму, чтобы завершить свой долгострой — двухэтажный дом в пригороде Иркутска. Иван знал его со студенческой скамьи, откуда они вместе попали по распределению на авиазавод и долгие годы плечом к плечу стояли у соседних станков. Потом Алексей перепрофилировался и стал заниматься сборкой электронных блоков бортовых вычислительных машин для выпускаемых летательных аппаратов, а Иван стал неплохим специалистом гидравлических систем. Несмотря на некоторое расхождение профессиональных дорог, дружескую связь они всё же не потеряли.

Алексей никогда не обращался попусту, и сейчас Иван понимал, что товарищу действительно нужна помощь. Однако сумма, которую назвал его друг, для Шаталова была неподъёмная — все деньги были вложены в бизнес. Объяснив ситуацию, Иван пообещал достать деньги, и вечером, встретившись с партнёром Володей, обратился к нему со своей проблемой. Володя, знавший Алексея по рассказам Ивана, отреагировал на просьбу спокойно и пообещал решить вопрос положительно. Спустя три дня китаец пригласил Шаталова в ресторан «Шеньян», где их уже ожидал незнакомец представившийся господином Ли Бэем. Для простоты общения он предложил называть его Леонидом. До краёв набравшись тёплой китайской водки, Володя вышел на улицу подышать свежим воздухом, а Леонид перешёл к делу. Заявив, что является представителем национальной освободительной армии Китая, а иначе Министерства обороны КНР, он напрямую предложил оказать «почти безвозмездную» финансовую помощь его другу в обмен на «всего лишь» принципиальную схему секретного блока распознавания «свой — чужой». Свой интерес он объяснил тем, что Минобороны России запросило за схему слишком большую сумму, а благодаря посредничеству его друга китайское руководство сможет заметно сэкономить. При этом всем участникам сделки обещано щедрое вознаграждение. Шаталов, не сильно разбиравшийся, что и почём сейчас продаётся, согласился. Как ни странно, согласился и его друг, очевидно движимый желанием воплотить свою мечту в реальность. На следующий день, сделав из старой светокопии бумажные обувные стельки, Алексей, вдохновленный своею мечтой, без колебаний прошёл контроль на проходной завода. На стоянке он передал «стельки» Шаталову, и, получив наличными заветную сумму «честно заработанных» им денег, галопом помчался домой. Чуть позже, в ресторане «Шеньян» Иван передал две половинки схемы Леониду. Володи на этой встрече уже не было. После совместной трапезы Леонид предложил Шаталову пройти в подсобку, где ему показали шокирующий короткометражный блокбастер «Передача секретного документа гражданину КНР». Так Иван Шаталов стал агентом китайской разведки.

За долгие годы он так и не узнал ничего больше о господине Ли. Отношения были исключительно деловые: никаких отвлечённых разговоров, личных вопросов, только дело, за которое Ивану отстёгивали приличные суммы. По заданию иностранной спецслужбы он незамедлительно менял места жительства, профиль работы, машины, явочные квартиры, и лишь его куратор оставался бессменным, только с годами покрывавшийся сединой и редкими морщинами.

Он сидел перед Иваном и холодно смотрел ему в глаза. Одетый сейчас под китайского рыночного торгаша в дешёвые «треники» и несуразный свитер — в китайской действительности он был значимой фигурой, упакованной в дорогой костюм и разъезжавшей на шикарном автомобиле. Но Иван этого никогда не видел, встречи с куратором всегда проходили в России, в Китай после вербовки Иван перестал ездить.

Из кармана трико Леонид достал пачку тысячных купюр и кинул её на лакированный стол желтушного цвета с паутинкой мелких трещин. Это был второй и последний предмет мебели в холодной квартире с прокуренными стенами и серым потолком. Новые яркие бумажки смотрелись в интерьере нелепо.

— Сейчас едешь в Иркутск, — сухо произнес китаец, — на входе в китайский рынок найдёшь павильон, где торгуют нашей электроникой. Спросишь у продавца «два телефона с круглыми кнопками без букв». Это условная фраза. Купишь.

Китаец залез в другой карман трико, достал две сим-карты компании «Мегафон» и так же небрежно бросил к деньгам. Затем, уже бережно, положил рядом небольшой брусочек металлического цвета.

— Установишь и жди звонка. По флэш-карте, — он показал пальцем на узнаваемый предмет, — получишь отдельные инструкции.

Леонид встал и направился к выходу. Проходя мимо, добавил:

— Уйдёшь через десять минут. Ключ положи в почтовый ящик. Здесь мы больше не встречаемся.

Иван остался один в квартире, где проходили явки с Леонидом последние два года. Встречи были нечастые, но Иван всё же успел привыкнуть к этой занюханной хате, неуютной, неприветливой. Привык и к району, в котором он быстро изучил всё до мелочей, разработал для себя подходы к дому и легенду посещения.

Странное чувство, будто прощаешься с родным человеком, вдруг нахлынуло на Шаталова. Осмотрел ещё раз квартиру, на выходе в углу увидел паука, освещённого тусклой лампочкой, застывшего в центре своей паутины — единственного жителя этого мрачного места.

Иван вышел в подъезд. Внизу на площадке между первым и вторым этажом слышалась какая-то возня. Тихо переступая по ступенькам, он спустился на этаж ниже и посмотрел через перила. Прямо под почтовыми ящиками сидели два наркомана в замызганных спортивных костюмах, приготовившие один шприц на двоих. Первый перемотал себе руку и уже целился в вену, второй дрожащей рукой только закатывал рукав.

— Эй, парни! — вдруг позвал их Иван.

— Иди стороной, мужик! — не поворачиваясь, ответил один из них.

— Слышь, мне что-то хреново, выпить надо. Давайте я вам штуку дам, сгоняйте за пузырём, сдача ваша, — в такую глупость, выдуманную на ходу, поверить мог только идиот. Но надо было спасать положение. Ключ от явочной квартиры нужно положить в почтовый ящик во что бы то ни стало.

К счастью, это предложение наркоманам понравилось. Аккуратно надев колпачок на иглу, первый прогнусил:

— Давай бабосы, мы быстро.

Иван протянул ему зелёно-голубую бумажку. Через две секунды наркоши выскочили на улицу. Естественно, мчаться за водкой они даже не думали. Скорее всего, несостоявшиеся гонцы забежали в соседний подъезд, чтобы проткнуть себе вены и вволю посмеяться над лохом, который подарил им тысячу рублей на очередную дозу дряни.

Иван же сейчас испытывал чувство удовлетворения — цель была достигнута. Он бесшумно положил ключ в ящик и, осмотрев двор через окно, так же незаметно вышел из подъезда.

Ещё час — и он уже подъезжал к центральному иркутскому рынку, перед которым, оккупировав большую площадь, плотно стояли контейнеры, самодельные навесы с полиэтиленовыми крышами из вещевых тюков и редкие павильоны. Маленький Китай в самом центре областного сибирского города. Маленький анклав, схожий с сотнями таких же рынков по всей стране, стремительно догоняющий московский «Черкизон», со своими законами и порядками.

Припарковав в узкой улочке своего неприметного «японца», Иван наугад пошёл вдоль периметра рынка, быстро заглядывая в проходы в поисках ларька с китайской электроникой. То ли случайно, то ли намеренно, такой павильон у многочисленных ворот оказался один. Войдя в душное помещение, где топтались любопытные обыватели, он сразу подошёл к продавцу.

— Мне нужен телефон… два. С круглыми кнопками и без букв. Есть такие? — спросил Иван и уставился на продавца, удивляясь про себя изобретательности китайцев на условные фразы. Действительно, ни один нормальный русский никогда не задаст подобный вопрос, в первую очередь, из-за нежелания быть засмеянным окружающими.

— Есь. Восемь тысясь за один. Два по семь писот забилай, — спокойно ответил продавец.

— Покажи.

Китаец достал из-под прилавка чёрный кирпич с монохромным экраном и положил его на прилавок. С виду неприметный мобильник, образца девяностых годов, которым и кинуть в кого-нибудь можно, и длинной антенной в ухе поковыряться. Скудное меню на ломаном русском языке, отсутствие даже признаков СМС-сервиса и телефонной книги. Для полного «счастья» не хватало дискового наборника. И только одна, утопленная в боковую стенку аппарата, продолговатая неприметная кнопочка с рельефным рисунком в виде ключика, отличала его от техники прошлого века.

Кто-то хихикнул за плечом: «Надо же, кому-то ещё нужен такой хлам… Да за такие деньги…».

За такие деньги Шаталов забрал два аппарата с функцией кодированной связи гарантированной стойкости, на расшифровку которой в современных условиях, возможно, понадобилось бы лет двадцать. Он быстро рассчитался с китайцем, сложил аппараты в чёрный пакет и бодрым шагом направился к машине.

10

В квартире Антона Белова в поздний час раздался телефонный звонок, пробудивший в груди необъяснимое чувство тревоги. Он поднял трубку и негромко представился:

— Белов.

— Добрый вечер, Антон Николаевич. Майор Брагин. Особый отдел. Оставайтесь дома, за Вами заедут…

Не дослушав до конца, Антон бросил трубку на аппарат. Нахлынувшая волна животного страха заставила организм выбросить в кровь лошадиную дозу адреналина. Он вмиг выскочил на улицу, на ходу поправляя запятники старых кроссовок. Задыхаясь от усталости, Антон бежал через городок к лесному массиву, чтобы скрыться от преследующих его людей в чёрных комбинезонах. Уходящее за горизонт солнце уже не освещало улицы. В сумерках бежать было трудно, словно воздух сгустился вокруг. Он с трудом переставлял ноги, которые будто вязли в какой-то невидимой трясине. Из последних сил прорываясь сквозь плотную воздушную массу, спотыкаясь на асфальте и путаясь в длинной, побитой дождями траве, он что есть мочи, словно раненый зверь, неистово закричал, пробуждая в себе новые силы. Провалившись в темноту леса, быстро отыскал тропу, ведущую к порыву колючей проволоки, опоясавшей всю территорию воинской части. Это был единственный проход, через который многие военные нелегально покидали объект, когда им ограничивали выезды из части. Его единственный шанс сейчас выбраться с закрытой территории и скрыться в неизвестном направлении.

«А что потом?» — подумал Белов. — «Куда бежать? Где прятаться всю жизнь?».

Но ноги уже не слушались и будто сами по себе бежали к заветной бреши.

Вот уже видно покосившиеся бетонные столбики с провисшей ржавой «колючкой». До цели оставалось метров пятьдесят. Еще несколько секунд, и он был бы на месте. Но… дыра была аккуратно заделана серой проволокой, на которой висела наскоро прикрученная свежая табличка с надписью «Стой! Территория Министерства обороны. Проход (проезд) запрещён».

Антон упал на колени и уткнулся головой в холодную землю. Она пахла могильной сыростью. Тени преследователей в свете ярких фонарей быстро приближались. Сердце вырывалось из груди, дыхание сбилось.

Антон открыл глаза, с трудом соображая, где он сейчас находится. В квартире было тихо, лишь телевизор тихонько бормотал в углу комнаты.

Это был сон. Бред, рожденный переживаниями и страхами.

Светало. Первые лучи всё ещё щедрого августовского солнца пробивались сквозь неплотно задёрнутые шторы, успокаивая сознание.

Спать больше не хотелось. Сегодня Антон планировал съездить на рынок в Рудногорск, чтобы забить на неделю холодильник немудреным холостяцким «хавчиком», и заодно присмотреть себе новый ноутбук. Антон глянул на свою старую технику — уже почти неделю пылившийся на шкафу ноутбук. Даже включать его не хотелось: он был практически уверен, что китайцы нафаршировали его своей передающей электроникой, и сейчас потирают руки в ожидании его новых технических решений.

Белов выпил чашку пустого чая и вышел во двор. В раннее воскресное утро городок ещё спал. Лишь на стадионе кто-то не спеша семенил по беговой дорожке, да редкие машины катились к КПП, чтобы поспеть к открытию рынка в Рудногорске.

Антон, озираясь по сторонам, прошёл на стоянку, плотно забитую машинами военнослужащих части. Свою немолодую Тойоту Белов держал под открытым небом круглый год. Приличные гаражи в городке были страшным дефицитом и предметом особой гордости: вечерами там «заседали» мужские клубы по интересам, а в выходные играла музыка и дымились мангалы. Надежная «японка» ни разу серьезно не подводила Антона, но он уже подумывал поменять её на что-нибудь посвежее. Завёл двигатель, обошёл вокруг, проверяя колёса. Всё было в порядке. Окончательно успокоившись, Белов сел в машину, пропитанную приятным ароматом дорогой «вонючки», и закрыл глаза. Посидев так ещё минут пять, вырулил со стоянки и отправился на выезд из части.

Трасса была пустая, и Белов, раскочегарив свою иномарку, с ветерком нёсся в Рудногорск. Через пятнадцать минут он уже проскочил ближайший населённый пункт Лысые Сопки, куда они с мужиками иногда выезжали попить пивка, а потом, чтобы не попасться гаишникам, убивали подвеску автомобиля на заброшенном тракте, потихоньку добираясь до части. Ещё час с небольшим — и Антон въехал в город. Остановившись у центрального рынка, закрыл машину и отправился за покупками. Изысков в пище он не любил, скорее потому, что в быту был изрядным лентяем, брал то, что можно приготовить на скорую руку. Через полчаса, нагрузившись авоськами, вышел из мясного павильона.

У машины, оглядываясь по сторонам, топтался полноватый мужчина лет сорока пяти, не по погоде одетый в тёплые брюки и осеннюю ветровку.

— Чё надо? — грубо спросил незнакомца Белов.

— Антон? — вопросом на вопрос ответил незнакомец и улыбнулся.

На автоугонщика, по мнению Белова, он похож не был, и на местного бомжа — тоже.

— Ну, допустим.

— Иван. Иван Шаталов. Очень приятно, — он протянул руку, открыв широкую ладонь.

Антон осторожно пожал его медвежью лапу, не изуродованную трудовыми мозолями.

— Мы можем поговорить наедине? Давайте куда-нибудь отъедем, — продолжал новый знакомец, как бы уверенный в согласии Белова.

— Здесь мы не можем поговорить наедине?

— Хм… — по лицу Ивана скользнула тень недовольства, но он тут же улыбнулся. — Может, тогда просто в машине поговорим?

— Нет, — коротко сказал Антон и открыл багажник, чтобы положить продукты.

— Это ваше?

Белов с изумлением посмотрел на Шаталова. В руке у того лежала потёртая флэшка Антона, отнятая у него китайцами месяц назад.

— Нет, — повторил Антон.

— Послушайте, уважаемый, хватит брыкаться. Мне по барабану, ваша это хреновина или нет. Мне сказали её вам отдать, и я её вам отдаю, а потом вы её можете хоть в унитаз спустить — ваше дело! — Шаталов нахально сунул Белову в нагрудный карман рубашки флэш-карту и пошёл прочь.

— Эй, подождите! — неожиданно для себя воскликнул Антон. — Давайте поговорим.

Шаталов остановился, внимательно посмотрел на Белова и вернулся.

Через пять минут они выехали на набережную.

Иван показался Антону хорошим мужиком, с правильными понятиями, в прошлом имевшим дело с оборонкой, и по этой причине обладающим «военным» складом ума. Легко, но без особых подробностей, Шаталов рассказывал о своём прошлом, на вопросы в основном отвечал уклончиво. Так и не ясно было, почему он попался в китайский капкан. Белов видел в нём такую же несчастную жертву, выбранную гигантской машиной для приведения в действие своих механизмов, перемалывающей людей и их судьбы, и неумолимо движущейся к своей цели. От общения с Иваном Шаталовым на душе стало легче. Теперь Антон мог поделиться своими мыслями и переживаниями, рассказать ему о своих страхах и сомнениях как самому близкому и понимающему человеку.

— Да успокойся, Антон. Поверь, меня терзали те же мысли и сны, я уже давно передумал все способы, как выбраться из этой паутины, но, похоже, это бесполезно. И не изобретай второй раз треугольное колесо — дурацкая затея. Тем более, у тебя уже назад дороги нет. Слишком много времени прошло, а ты так и не сообщил об этом в компетентные органы. Что ж ты раньше не пошёл сдаваться?

— За родителей испугался, — честно ответил Антон.

— И за свою карьеру, наверное, тоже? Кто тебя подпустил бы потом к секретам? К науке? Смирись. Ты сидишь в своём военном городке, где все друг друга знают, где звание и должность определяют социальный статус, где нет отъявленных подонков, отмороженной «гопоты», наркоманов, пробивающих иглой вены в подъездах. Дети гуляют одни и допоздна, в одиннадцать уже тишина в городке, а в двенадцать спят уже. Машины перед домом стоят круглый год — и никто их не выхлапывает. Да миллионы хотели бы жить в таких условиях! А здесь что, в жизни-то реальной, в которой ты рано или поздно окажешься, например, выйдя на пенсию? Посмотри, ведь вокруг волки! И ты будь волком, иначе сожрут. Будь готов ко всему. Может, будь покорыстнее. Китайцы, кстати, неплохо платят за сотрудничество, — Шаталов подмигнул. Он достал из внутреннего кармана ветровки чёрную массивную трубку и зарядное устройство:

— На вот, держи. Это телефон, по которому они будут на тебя выходить. Как работает — не знаю, сам разберёшься. И деньги ещё тебе.

Иван порылся в другом кармане.

— Здесь пятьдесят тысяч. Гонорар типа, или аванс, — он рассмеялся. — Инструкций не было, поэтому трать, на что хочешь. Так будет всегда.

Он крепко пожал Антону руку и вышел из машины.

— Постой! — окрикнул его Антон. — А как мне найти тебя?

— Я живу недалеко от Снежного — в Лысых Сопках. Улица Центральная, дом семь. Заезжай если что, картошечкой там, помидорками могу угостить!

Он ещё раз попрощался и исчез.

В машине тихонько пело радио. Антон сидел в удобном кресле и смотрел на задержавшихся с утреннего клёва рыбаков, на тёмную воду спокойной реки Белой. Вчерашний патриотизм, уверенность в себе, мучивший его протест, страх, которому он так сопротивлялся — всё это куда-то уходило. Чернота и безразличие проникали в его сознание. Жизнь перетекала в новое русло так же спокойно, как и эта река. В руке он крутил туго перетянутую резинкой пачку тысячных купюр.

«Вот и новый ноутбук я себе приобрёл!» — ухмыльнулся Антон.

Домой он добрался к вечеру. Продукты в багажнике здорово подтаяли, но он всё равно был доволен. Быстро закинув их в холодильник, он уселся за свой новый ноутбук, чтобы установить операционную систему и ещё кучу полезного программного обеспечения.

Когда всё было готово, Антон открыл свою старую флэш-карту. Вся информация была на месте. Странным образом свойства файлов изменены не были: ни копирования, ни других операций он не нашёл, хотя поверить в то, что китайцы не сняли данные, было практически невозможно. Внешний осмотр накопителя тоже не дал никаких результатов, признаков его вскрытия Белов не увидел. Да и запихать в такой крошечный корпус какой-либо передатчик, тем более с мощностью, способной распространять радиоволны за пределы военного городка, казалось нереальным. А вот в старый ноутбук китайские товарищи могли установить даже портативный спутниковый передатчик.

Вооружившись отвёрткой, Белов достал со шкафа компьютер и без жалости принялся препарировать его нутро. Хорошо разбираясь в «железе», Антон внимательно осмотрел комплектующие. Абсолютно стандартные, без признаков вмешательства и дополнительных антенн. Так и не найдя ничего подозрительного, он свалил запчасти в мусорное ведро, чтобы завтра вынести их на свалку. Разбирать флеш-карту Белов не стал лишь потому, что металлодетектор на КПП её по неизвестной причине «не видел», и это давало возможность работать с файлами и дома, и на службе.

Проснувшись утром по будильнику, Антон сделал лёгкую зарядку, принял душ, позавтракал и, облачившись в отглаженную форму, вышел на улицу. Пять минут пешком до остановки, где сотрудников забирал служебный автобус и увозил в лабораторию, были хорошей прогулкой на свежем воздухе, которой было достаточно, чтобы чувствовать себя бодро в течение предстоящего рабочего полудня в подземелье. Проходя мимо отдела ФСБ, куда его просил зайти майор Брагин, Антон испытал неприятное чувство ожидания нежеланной встречи. Игнорировать просьбы столь серьёзной организации было не принято. Но, убедив себя в том, что «чекисты», скорее всего, ничего не знают, быстро успокоился. Появилось необычное ощущение некоего превосходства над другими, словно он посвящен в особую тайну, неведомую никому другому. Теперь ему хотелось жить в своё удовольствие. Белов и сам удивился, откуда в нём вдруг столько тщеславия и надменности? В нем, в правильном, как он себя сам считал, офицере?

Половина рабочего дня прошла без особых хлопот. Недолго поработав с документами, военнослужащие собрались в комнате психологической разгрузки и до обеда со смехом вспоминали прошедший банкет. Про китайцев, о которых якобы рассказывал начальник, никто не сказал ни слова. Все опасения Антона развеялись, однако он дал себе обещание в следующий раз быть осторожнее и не доводить себя до невменяемого состояния.

Вернувшись в городок за пятнадцать минут до начала обеденного перерыва, Белов отправился в особый отдел. На пороге его встретил молодой оперативник Соколов. В силу своей молодости и небольшого опыта он не курировал научные подразделения, но уже был известен в части как дотошный «гэбист», «выворачивающий наизнанку» делишки нерадивых военнослужащих подразделений обеспечения, чем завоевал определённый авторитет.

Он доложил начальнику о прибытии Белова.

— А, Антон Николаевич! Проходите, присаживайтесь, — любезно пригласил его Фёдоров. — Как отпуск провели? Куда ездили?

— Домой ездил, Владимир Иванович, родителям помог по хозяйству да на рыбалку ходил.

— Вы же где-то на востоке живёте? Как там дела? Китайцы ещё не заселили Забайкалье?

Разговор стал напрягать Антона, а Фёдоров шутливо продолжал:

— Ходил на рыбалку, встречался с китайским резидентом…

— Извините, — перебил его Белов, давно зная провокационные шутки полковника, — я с китайцами не общался. Брагин просил зайти меня сегодня.

— Да шучу я, Антон Николаевич, мы вас пригласили по личному вопросу. К нам в прошлом месяце приезжала комиссия, пока вы были в отпуске. Среди проверяющих был майор Никифоров, знаете такого?

— Петька что ли? — удивился Антон.

— Для кого Петька, а для кого и Петр Иннокентьевич, — поправил Белова Фёдоров.

— Конечно, знаю, мы вместе в военном училище учились. Друг мой закадычный. Только после распределения он на запад укатил, мы одно время с ним переписывались даже. Я слышал, что его в ФСБ забрали потом, но связь у нас как-то потерялась.

— Да, а он вас нашёл, и хотел встретиться. Вот его телефон, так что созвонитесь, он очень просил, и мы ему обещали, — Фёдоров положил бумажный квадратик с номером телефона перед Антоном. — Собственно, всё..

Антон поблагодарил полковника за приятную новость и пошёл домой обедать.

11

— Уважаемые коллеги! — отчитывался перед руководством полковник Сяо Шен. — Вчера с помощью агента «Амур» была осуществлена довербовка нашего подопечного — «Красного змея». Запись беседы нам была передана в этот же день. Кроме того, он взял деньги, что также было зафиксировано видеоматериалами со скрытой камеры.

Новость для генералов была приятной. Присутствующие в конференц-зале оживились. Сяо Шен попросил продемонстрировать записи и продолжил:

— «Змею» был передан шифровальный телефонный аппарат, и теперь мы можем отработать ему первое проверочное задание согласно утвержденного вами плана.

— Не спешите использовать телефон, пусть он будет вариантом на крайний случай, — остановил его генерал Вэй Сан, проводивший коллегию. — Я внимательно изучил Ваш отчёт и знаю, что «Змей» неплохо разбирается в электронике, физике, и, возможно, не решится использовать его, опасаясь прослушки, или, хуже того, залезет в начинку аппарата! Предлагаю для связи использовать тайник.

— Кому поручить закладку тайника? «Амуру»? — удивился Сяо Шен.

— Кстати, об «Амуре», — неторопливо продолжил генерал, — его нужно переместить, и чем быстрее — тем лучше. Ваш новый подопечный пока не закалил свой характер и в душевных муках может начать искать поддержки у вербовщика. Не у вас, Шен. Вербовку осуществил как раз «Амур», к вашему же стыду. А знаете почему? Работаете грубо. Вы используете только прессинг, выдавливая из человека то, что вам нужно. А «Амур» проник к нему в душу. В последние годы мы стали очень безжалостно относиться к агентуре из числа иностранцев. Хватаем кого попало, выжимаем как губку до последней капли и выбрасываем на съедение их же спецслужбам. Ваш «Амур» ещё не расшифрован благодаря старой закалке его куратора — Ли Бэя. Хотя, может, уже и его очень глубоко разрабатывают в ФСБ. Поэтому и надо переводить: чтоб «Красный змей» не зачастил к нему и не попал в поле зрения наших российских коллег. Сейчас у нас появился реальный шанс получить доступ к русским разработкам нового оружия, очень хороший шанс! И мы не имеем права его упустить!

В зале повисла напряженная тишина. Коллегии, на которых обсуждались столь значимые зарубежные операции, — это был разговор равных среди равных. Конечно, были волкодавы разведки, чьё экспертное мнение ставилось выше других. Но в бюро никто и никогда не отчитывал опытных сотрудников словно пацанов.

Сяо Шен молчал. Его определённо не устраивал тон и содержание речи Вэй Сана, но перечить старшему по званию он не посмел.

Генерал продолжил:

— Два дня вам, полковник, на переработку плана. Доложите лично мне! — он встал, и, попрощавшись со всеми, вышел из зала.

12

Капитан Соколов всю рабочую неделю готовил материалы в отношении Петренко для передачи в военную прокуратуру. Доказательная база набралась на добрую сотню листов со всеми ксерокопиями фиктивных документов и объяснениями свидетелей.

Петренко, давно почуяв неладное, зачастил к Фёдорову. Часами заседал у него в кабинете, затеял грандиозный «евроремонт» в отделе. Очень скоро от старого обшарпанного помещения не осталось и следа: кабинеты, коридор и комната отдыха превратились в современный офис с хорошей мебелью и новой категорированной оргтехникой, выделенной воинской частью в постоянное пользование. В комнате отдыха с мягким освещением красовался дорогой кожаный диван, в кухонной зоне расположились двухкамерный холодильник, диспенсер с бутилированной байкальской водой и микроволновая печь. Завершала весь этот шик ковровая дорожка по всей длине коридора, увешанного цветочными кашпо и пейзажными картинками.

Федоров, как всегда, прогуливался по коридору, улыбаясь и думая о чём-то своём. Время от времени заглядывал к подчинённым, подбадривал их шутками и затейливыми поговорками. Оценив созданный усилиями Петренко уют и комфорт, он стал больше времени проводить в отделе, сюда же плавно переместилось и его бытовое пьянство. В холодильнике всегда лежала початая бутылка хорошей водки, а также кусок колбасы, сыр, консервы — всё то, чем закусывают на скорую руку. Затем к его ежедневным «накатам» присоединились секретарь и Брагин.

Через пару недель после передачи материалов в прокуратуру в отделе появился и сам прокурор. Молодой холеный полковник с надменным лицом прикатил на новеньком внедорожнике. Небрежно бросив его на служебной стоянке, занял два парковочных места. В течение часа он сосредоточенно изучал дело по Петренко, периодически делая какие-то записи на своём ноутбуке. Затем многозначительно произнёс:

— Ну, что я могу сказать… Интересно, конечно всё, думаю, уголовное дело мы возбудим. Мне нужно переговорить с начальником следственного отдела, обсудить кое-какие детали, я тут пометил себе. Да, материалы весьма интересные!

Фёдоров, с утра опрокинувший в себя рюмаху, не скрывая радости, предложил выпить за успешную реализацию материалов. Прокурор не отказался, и уже через три часа спал за столом среди сигаретных бычков, пустых бутылок и тарелок с заветренной закуской.

В восьмом часу вечера оперсостав разошёлся по домам. Соколов, договорившись о встрече с источником информации, спешил в назначенное место. Мысли о реализации дела Петренко отвлекали его от предстоящей беседы с агентом. Он понимал, что сделал всё от него зависящее, и теперь остаётся только ждать и надеяться на успех, который, по убеждению Брагина, почему-то был маловероятен.

Сергей шёл по вечернему городку, наслаждаясь прохладой, свежим воздухом, запахом скошенной травы, прислушиваясь к лёгкому шелесту листвы. По улицам в сторону гаражной зоны неспеша катились редкие машины. Со стороны «Усталого воина» доносились пьяные выкрики местной молодёжи.

Подходя к явочной квартире, Соколов привычно сосредоточился и осмотрелся по сторонам, вскользь глянул на окна ближайших домов. Сердце учащённо колотилось. В маленькой воинской части его уже знала каждая собака, и сейчас казалось, что за всеми его передвижениями городок следит в четыре глаза. Он отогнал от себя нелепые мысли и уверенно вошёл в подъезд, нащупывая в кармане ключ от квартиры. Поднявшись на третий этаж, бесшумно вставил его в замочную скважину и открыл дверь.

В квартире его уже ожидал единственный её житель — пенсионер Седов Василий Кондратьевич. Бывший офицер, подполковник в отставке, он уже не один год ожидал сертификат на квартиру, а сейчас подрабатывал водителем в автобазе и по вечерам попивал пивко в кресле перед телевизором, там же и засыпал. Дети его давно выросли и разъехались кто куда, жена лет семь назад обрела новую любовь и переехала в другую воинскую часть с новым мужем. Кондратьич, как он просил его называть, был завербован ещё при КГБ в качестве агента и долгие годы был верен конторе. С выходом на пенсию его оперативные возможности были естественным образом утрачены, но его патриотизм и желание продолжать негласное сотрудничество с органами были высоко оценены, и ему предложили за неплохую прибавку к пенсии обеспечивать конспиративные условия для встреч с действующей агентурой.

Седов, которому так сейчас соответствовала его фамилия, был опытным сотрудником и всегда знал, что и когда ему делать. Он поздоровался с Соколовым, предложил чаю и, естественно, бокальчик пива. Сергей поблагодарил, но отказался, сославшись на прибытие «человека» с минуты на минуту. Седов настаивать не стал и удалился на кухню, прикрыв за собой дверь.