Центурион
Сейчас он ветеран,
Но все запомнил битвы.
Загангрененные руки и ноги,
Друзья, шептавшие молитвы.
Смрад трупный, горы тел,
Конечности на поле боя.
Он хладнокровен и жесток,
Пустой внутри, а значит он спокоен…
Закал в боях, убийство близких,
Машина Смерти, без корысти.
Перерезая глотки и ломая рёбра.
Шепчет: — Pro Familia1.
Соратники зовут «Karajan»2
Убийство — вот его идиллия.
***
Участвовал во всех походах,
И после битвы при Руспине,
Искал на поле боя Смерть,
Но та, расправив свои Крылья
Решила двери Запереть.
Он проходил, рубя хребты,
До центра битвы в брызгах крови.
Враги смотрели на безумца,
И убегали с поля боя.
Кричали что-то на своём,
Но не куда им было деться,
Легионер в пылу агонии кричал:
— Venite ad me. Ego scindam corde.3
Он вырывал его не раз,
И демонстрировал прилюдно,
Шокировал солдат и полководцев.
Был беспощаден абсолютно.
Впервые был на поле брани,
В рубке при Массилии.
Был новобранцем он тогда
А после битвы пал в бессилии.
Затем участвовал при Диррахии,
Где удостоился почёта, славы,
Отправил весточку домой,
Пришёл ответ ему печальный.
«Omnibus interfectis. Incensa domo tua». 4
Легионер был обездвижен,
На миг оторопел, затем присел.
И лишь сказал: — Occiderunt de vitae sensu…5
Лишь в следующем бою его прозвали Зверем.
Поступки делал жуткие тогда,
Легат, смотря на бой, глазам своим не верил.
Был изумлён, как страх наводит на врага.
Он был подвижен, полон сил,
Сильнее галла и упрямее фракийца
Лишившись Гладиуса, руками жизни забирал,
Легат сказал: — Interfectorem immitis.6
С тех пор прошёл не мало он полей,
Не мало видел, зла, смертей и боли,
Устал гоняться лишь за смертию своей.
Центурионом стал, супротив Воли.
Нашел искомое при Мунде,
Когда об этом не мечтал.
Шёл в бой десятый Легион,
Тогда, молится он не стал.
Пробив защиту начал убивать врагов,
Но был и там один безумец,
Шрам был во всё лицо, располосована спина,
Оружием любимым стал трезубец.
И Оба были превосходны и изящны!
Пока Центурион Вершил свой Суд,
К нему прорвался Дьявол сам,
Сказав: — Я здесь и завершу твой труд!
Был принят вызов без раздумий,
И завязался самый ярый бой.
Не уступали Демоны друг другу.
Сеть стала смертью роковой.
Накинув сеть на Центуриона,
Вонзил в противника металл,
Затем движениями руки,
Кинжал грудину разорвал.
В песке, крови и страшных ранах,
Центурион вдруг на колени пал,
Пока летел клинок до шеи,
Невнятное он что-то бормотал.
Слетела голова, поникло тело
И зверя дух навечно в миг потух!
Сидим мы в поле пьём напиток,
Историю мне ведает пастух.
Шрам на лице, располосована спина,
Трезубец рядом вместе с сетью.
В глазах печаль, на сердце боль утраты.
Не каждый день казнишь родного брата…
_______
1 За семью (латинский).
2 Шальной (латинский).
3 Иди ко мне. Я вырву сердце (латинский).
4 Все погибли. Ваш дом сгорел (латинский).
5 Убили смысл жизни (латинский).
6 Безжалостный убийца (латинский).
Изгой
Снова вернулись под муштру
Ничего не даст нам покаяние.
Воды течения медленно фрегат несут,
Внутри пусты и нету сострадания.
Ведёт нас самый смелый капитан!
На корабле царит собственный свод правил.
В битве с врагом в глаза ему смотри.
За нарушение, по кодексу, неминуема расправа.
Он молчалив, несправедливости не снёс,
Себе сам на уме и тем опасен!
Подвёл черту под прошлым, создав вокруг себя апофеоз!
Помнит, кто разжёг огонь, но он его погасит.
Хоронил любовь и переступал порог.
Дружеский. С мушкетом или палашом наперевес,
Мольбы пощады, ствол упирается в висок.
Но хлад в душе, рождает массу тёмных мест.
Он вёл войну с невидимым врагом,
Используя доступные для цели достижения средства.
Не улыбался, видя, как поглощает недруга водоворот,
Вновь возвращался на маршрут, в поисках зла.
Кто мог подумать, не находила его Смерть,
Ведь мертвеца, убить дважды невозможно!
Однажды, его накроет земной плед,
А до тех пор он вытопчет кровавую дорожку…
Снайпер
Однажды выстрелив не смог остановиться.
Запомнил каждого убитого навек лицо.
Отточены движения словно взмахи птицы
«Спасать» людей его нутро обречено.
Ночной дозор, операция, неважно.
Бездвижен, глаз у прицела, дыхание на ноль
Противник, задержка, пуля входит в череп
Шепот напарника: «Мастерски Арнольд».
«Сеющий смерть». Прозвище Легенды
В десятку стрелял ещё юнцом,
Стал снайпером герой наш не случайно
Он попрощался из-за смертника с отцом.
На тот момент, ему было семнадцать.
Осиротевший, на мир злой мальчуган
Сейчас давно уже за двадцать
Прибрал работу смерти много лет назад к рукам
Убийца, богоотступник, скептик
Нет рамок для него и нет мечты!
Лишь на прикладе ставит каждый раз зарубок
И перед выстрелом слова слышны: «Иду на Вы».
Повстанец
Выносит мусор в грязном городе.
Стены исписаны граффити.
Не к этому Миру принадлежит,
Не присутствует на «Кровопролитиях».
Солдат, чья цель лишь обуздать сей мир
Без лозунгов и лжи выйти в эфир.
Погибнуть по дороге может быть.
Но. Цель одна. Против течения плыть.
Бушуют чувства разные внутри,
Но Демонов он не предаст,
Как не подаст и Ангелу руки,
И за сребреник вас не продаст.
Лишь вера в сотни истин и деяние благое
Подогревают душу «Подлеца».
В поле один, неважно мятежник или воин.
Ползя в крови желанье будет — добраться до Конца!
Попутчиков не брать предпочитает,
Обузой будет ставший в один ряд.
Ареса и Айрэн, Повстанец восхваляет.
Монту, Маат, Исида деяния его чтят.
В пути и поисках, моменты жизни проживает.
Стремится обрести покой,
Дорога не легка порой бывает.
До обретения свободы, казалось бы, подать рукой.
Не убегать, не лгать себе цели ставит.
Порой невыполнимые совсем.
Трусливый мозг же сердце не обманет.
Застрял между своих миров в решении проблем…
Палата
Палата номер три семь пять, четыре пациента.
Их судьбы не просты, с определённого момента.
Находятся в ней люди разного калибра: Президент,
боксёр, скульптор и разведчик — невероятная палитра.
Четыре необыкновенные истории,
Что привели людей от счастья к горю.
Насыщенно, восхитительно,
Печально, поразительно и больно.
Дверь отворив касанием руки, вошли в палату
Просторность помещения являлась им наградой
За труд и цели, что в мир вложили.
Мы только что зашли, Легенды только что ожили.
Направился к нам пациент. Он грациозен, важен
Смотрит в глаза без страха и упрека!
Вызывает, чувство доблести, но эпатажен.
На вид жесток, суров, в душе же мягок.
Он, подошёл и осмотрел меня
Цинично, будто я ничтожен…
Под гнётом духа лишь его.
Я был обескуражен, уничтожен
— О! Мистер Президент.
— Я, слушаю вас сударь.
— Какие планы на сегодня?
— Ты мелок и являешься ничем,
Отчитываться мне перед тобою глупо
Удалился ничего не сказав нам более
Я проронил всего пять слов:
— Мне хочется узнать его историю.
— Тогда начну рассказ мой друг.
Авраам Люций был самый милый мальчик
Подрос и в армию подался. Позже,
Был представителем различных делегаций,
Через года в политику прорвался.
Но не было друзей, любви и чувств,
Все удивлялись, что внутри он пуст!
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.