Бесплатный фрагмент - Хочу счастливым быть

Избытком радости поет душа…

­­­­­­­­­­­

Избытком радости

Поет душа,

Ей не прикажешь,

Ведь на дворе весна!

Весна — как новый старт

Все в жизни изменить,

И все богатства мира

Влюбленным раздарить.

И это возбуждение души

Порой лишает сна.

Мои весенние мечты,

Как украшение судьбы,

Которые не мне носить.

Заветная мечта всего одна:

Тебя, кого люблю сейчас,

Хочу любить всегда!

Но жарким будет лето,

А осень предвещает

И дождь, и холода,

Не пощадит колючая зима

Мои весенние надежды,

Я их заранее раскрашу

В черно-красный цвет.

Приятен мне приход весны,

Благоуханье лета,

Ненастье ноября

И первый легкий снег

Простуженной зимы,

Лишь только потому,

Что я любим и я люблю.

Молчание сердец

Не ищи ты во мне идеалы, от которых ты сам без ума,

В них запутаны лесть и обманы,

Как отрава они для меня.

Не ищи ты во мне изъяны, как грибы после дождя,

Утешаются в них печали,

По которым писалась судьба.

Не ищи ты во мне причины, дым бывает и без огня,

Есть резон и в молчанье пустыни,

Что не понял меня — не беда.

Не ищи ты во мне капризы, обидев меня сгоряча.

Дай мне время выплакать слезы

Чтобы в сердце пришла доброта.

Прощай, мой милый август

Август был добродушным,

В нем отдыхало лето,

В благоденствии дней,

Теплых, как парное молоко.

Порой хмурилось небо

Обложными дождями

Щедро поило землю

И ясень безропотно мок,

Увы, не быть ему вечнозеленым.

Когда наступали ясные дни,

Август лениво томился

В полуденном зное,

Его продували южные ветры.

Скучали деревья без птичьего гама.

Лишь иногда на закате,

Что-то крикнет синица

Уходящему солнцу вослед

И вновь замолчит до весны

В солнечный жаркий полдень

Над цветочной мозаикой луга,

Нудно жужжали пчелы,

Раздобревшие на меду.

Август дарил влюбленным

Холодные темные ночи,

И магия звездопада,

Обещала вечность в любви.

А осень уже сверкала росою в траве.

В саду отцветали красные розы,

В торжественности чинной,

Аромат увяданья их сладок,

Как блаженный утренний сон.

В туманах утро рождалось

И в розовом цвете зари

Пробуждалось усталое лето,

Считая последние дни.

И золотилась листва березовой рощи.

Ночное откровение

Мне по душе усмирять время, пребывая в чертогах у звездной ночи,

Слышать то, что не слышит ухо, увидеть то, что не видишь днем.

Ночь распускает черные перья вееров загадочных вдохновений,

И кто-то во сне улыбнется, а кто-то и глаз не сомкнёт.

В полночь царствует лунное время, расцветают звездные рощи,

Над миром ослепшим в плену мракобесия месяц блестит серебром.

Я не буду искать оправдания, не хочу быть рабом у иллюзий,

Я меняю себя для вечности, для любви, как спасенный Христом.

История на Рождество

По христианской традиции Рождество отмечают в семейном кругу, чтобы человек за праздничным столом в окружении родных и близких почувствовал, как он любит и как любим.

Чудесная история рождения младенца Христа произошла среди божьего народа, который из века в век, хранил завет Бога.

А это простая история, случившаяся на Рождество, имела место быть в одном приморском городке Бельгийского королевства, где в небольшой курортной квартире жили заслуженный пенсионер Ронни и его русская жена, с ними, на одной лестничной площадке, проживал сын Виктор, а дочери, Татьяна и Катя обосновались в других городах.

Познакомились Ронни с Надей просто, по сайту знакомств, популярность которого в последнее время росла из года в год, ведь, что там не говори, а стареть в одиночестве тяжко, это они понимали оба и обоим хотелось еще и большой красивой любви.

Ронни просил у Бога встречу с хорошей женщиной, чтобы он не стеснялся при ней с молитвой на колени встать, а Надя — достойного мужа, чтобы быть верной и нежность, дамой его сердца, но встретившись, они разошлись, слишком трудными были их судьбы, чтобы поверить, что счастье возможно и очень близко.

По проведению свыше они встретились снова, и Ронни, не думая много, решил попросить Надиной руки.

В ту ночь над Землей ярко горела полярная звезда, Ронни и Надя, рука в руке, стояли у распахнутого окна, как у небесного алтаря.

«Перед лицом Бога я беру тебя в жены. Согласна?»

И Надя ответила: «Да!»

Это случилось в канун Рождества, когда человеку необходимо верить, что в жизни случаются не только беды, но и чудеса.

Потом проходили годы, промоченные дождями, иссушенные ветрами, прожженные солнечным лучом, а Надя и Ронни всегда были рядом, вместе радовались и огорчались, ссорились и мирились, и были хранимы Богом ибо они верили, что спасены..

Годы летят быстро, их не схватить налету, и, снова, народ божий готовится к Рождеству.

Блестят огнями поющие деревни, города, добреет сердце человека, радостью кружится веселая кутерьма, и в доме у Ронни и Нади наряжена елка красиво, над окнами мишура, но в комнатах покой и тишина.

Ронни с утра делал рейд по магазинам, он любил покупать продукты с запасом, а Надя крутилась у праздничного стола, одна, а то, что телефон молчал упрямо, выводило её из себя, и в полдень она решила позвонить гостям сама.

— Алло, Катюша, вы вышли из дома? Приедете скоро?

— Мама, не волнуйся, а то занервничаю и я, нас ждать не надо, понимаешь, я не дома, покупаю подарки, бегаю от прилавка к прилавку, верчусь, как белка в колесе, … хотелось бы выбрать что-то такое, чтобы всем пришлось по душе, ну, и, конечно, по дешевой цене.

— Ну, какие такие подарки при пустом кошельке? Никаких подарков не надо, мы это решили еще в ноябре, когда вы купили холодильник в рассрочку, чтобы вам не сидеть в долговой тюрьме.

— Мама, это решила ты сама, а нашей Тане закон не писан, она за месяц вперед накупила подарков целый воз с прицепом, а я в отпуске всего два дня.

— Катюша, брось соревноваться за звание самой щедрой. Это не Новый год, и играть Деда Мороза тебе совсем не идет! Пойми, в Рождество не подарки приносят радость, а взаимная любовь и доброта! Кстати, в этом году, я тебе по секрету скажу, всех ждут сюрпризы, от мамы, ну, как всегда: кому — перчатки, кому — носки, а в придачу… каждому… от солнца козырьки! Приезжайте скорее, я вас обедом накормлю. … Нет-нет, я никого не тороплю, но очень жду!

Часа через два, дверь без стука отворилась и в комнату ввалилась дочь Катя, с сумками наперевес, за нею вошла ее старшая дочь, а малышка Софи в коляске сидела и с любопытством на всех глядела, ей пошел второй год.

Надя и Ронни внуков особо любили и баловали, как только могли.

Не успели гости зажечь огни у елки и поиграть с котом, как пришел Виктор, продолжатель достойного рода, заядлый любитель пельменей и пирогов.

Надо сказать, откровенно, что Виктор был нелюдим, в гости ходил под конвоем, а с друзьями виртуально дружил, но к маме заходил он каждый день, утром на завтрак, а после работы на обед.

С приходом гостей в комнате стало тесно и шумно, все говорили наперебой.

— Катя, а где твой Коба? Ты его оставила дома? — полюбопытствовал брат у сестры

— Вить, прошу, не порть праздник, мне Коба и дома надоел, а тебе что, разве плохо, ты живешь под боком у мамы, у Ронни под крылом, как счастливый Буратино в коморке папы Карло.

— Мама, где Таня с подарками и где ее друг Бобби? — прервал сестру Витя.

В ответ Надя сообщила, что Таня с утра уже звонила, чтобы праздновали без нее, потому что ей хочется одной встречать Рождество.

— Так, значит подарков под елкой не будет?

— Витя, кто о чем, а ты о своем. Пусть будет, как Таня решила, главное, в ее сердце живет Христос, так она сама сказала! А сейчас, руки моем и все за стол. Обед готов.

Ронни от борща наотрез отказался, хотя борщ получился на славу. Он кушал только то, что в детстве готовила его мама: овощи, мясо и картошку, а морковку, огурец и свеклу он, вообще, не признавал за еду. Его причуды в еде знали уже все.

— Ронни, а, вот, пирожок с картошкой, это русский деликатес! — с улыбкой спросила Катя.

— Катя, как можно есть пюре запрятанное в тесте? — заволновался Ронни, который не знал ни одного русского слова, кроме «люблю» и «нет»?

— Зачем смотреть, что там сидит, ты попробуй пирожок на вкус! — не сдавалась Катя.

— А что я буду делать, если это застрянет в моей кишке? … Надя, — обратился он к жене, мне можно есть одну картошку?

— Ронни, для тебя я приготовила отдельно: отварная картошка, тушенное мясо с подливом и брюссельская капуста на пару, все, к чему твой желудок привык с детства. Ты доволен?

— Да, дорогая, я могу на тебя положиться, а Кате доверия нет! А кто там в кастрюле так жалобно плачет?

— Это пельмени, им вариться еще пять минут.

— Ребята, ваша мама заживем сварила пигмеев вам на обед?

Ронни явно рассчитывал на эффект.

— За то, что твои «пигмеи» морковку в детстве не ели, а, вот, тебя я люблю, и в кастрюле не сварю!

Это был привычный диалог, между Ронни и Надей, он повторялся из года в год, для поднятия аппетита у сидящих за столом.

Сытого человека обычно клонит ко сну, а Виктора к разговору на чистоту.

— Катя, признайся, честно, почему мужа с собой не взяла?

— Чтобы он не путался под ногами, в этой квартире у моря, и без него тесно, здесь можно ходить только вокруг стола, а если тебе без Кобы скучно, то поиграй с Софи, как любимый дядя, ей нравиться твоя борода, как у дядьки Черномора!

Витя медленно повернулся к маленькой Софи, и тут же соска выпала из ее рта.

— Софи мы будем с тобой играть, я тот, кого зовут Синяя Борода!

Витя скорчил такую гримасу, что девочка тут же закрыла глаза, а любимая кошка Ронни быстро спряталась за бюро, и всем почем-то стало смешно.

И довольный Витя, на правах дяди устроил Эмили допрос, как она успевает в школе, при этом он осуждающе поцокивал языком, а это было несправедливо, ведь девочка училась неплохо, хотя могла бы и лучше, но зачем об этом говорить при всех, да, еще на Рождество, и Эмили в ближнем бою отстояла право на тройку по рисованию и по труду.

За дочь вступилась Катя, что Витя сует свой нос в воспитание ее детей, пусть сначала своих заведет.

Тут Надя взяла сторону сына, а Эмили объяснила, что учеба учебой, но надо ей быть похитрее, ведь, что там не говори, а Витя имеет доброе сердце, а задирается из-за любви.

Семейная программа Рождества начиналась с поиска первой звезды, вспоминая, как к младенцу Христу с Востока пришли волхвы.

И, вот, Надя с Ронни, Витя, и Катя с детьми по-зимнему оделись и отправились, на поиски вечерней звезды, когда уже в сумерках не было видно, ни моря, ни зги.

Было слышно, как бушевал прибой, ветер бросался песком в лицо, а на набережной никого, от холода дрожала одинокая елка под красным фонарем, и только семейство Ронни продвигалось вперед всем стихиям назло, а Софи спокойно спала в детской коляске под целлофановым кульком.

Первым не выдержал Ронни, он любил гулять, но не пешком, а только на своем джипе и только сидя за рулем.

— Моя дорогая, — обратился он к Наде, — а в воздухе пахнет дождем? Какие могут быть звезды, в такую погоду. Любимая, давай вернемся домой, что будет очень вполне разумно, ведь всему свое всему, и грибы не растут ни летом.

— Ронни, не надо меня упрекать, что я летом грибы искала, я их и осенью не нашла, но терять надежду нельзя, так, что ноги в руки и за мной!

— Дорогая, ноги не надо брать в руки, нам руки тоже нужны, но не забудь, что нам не пели ангелы, и мы не пастухи.

Когда идешь долго, сам не зная куда, то трудно остановиться, до финиша не дойдя. Ронни прибавил шагу, по самые уши поднял воротник, а Надя пустилась вдогонку за ними, а дети плелись позади.

Когда подходили к отелю, одиноко стоящему в дюнах, как приют для домовых, вдруг, все закричали разом: «Ура! … Мама, домой пора, потому что капает рождественский дождь!

Потом Эмили, бабушке в угоду, помахала бенгальской звездой, и все дружно помчались домой, а у порога стояла огромная красная сумка, а в комнате под елкой, на месте Деда Мороза, сидела Таня, но подарки, что из сумки торчали, быстро спрятала Надя, потому что всему свое время.

Надо сказать, что Таня имела особые жизненные приоритеты и гордилась этим. Она собирала красивые камни, на это тратила немалые деньги, приучая себя к голодной диете, и учила французский, когда бросала курить, а, когда курить перестала, то стала писать фантастические рассказы, на нидерландском языке, которые бережно хранила мама, как в древности фамильное серебро.

Чужих людей Таня сторонилась с детства, ни в чьей любви не нуждалась особо, зато в ее квартире проживала зоологическая семья: рыбки и птичка и грызуны, собачка Бобби и Фелиса дикая кошка.

Все радовались приходу Тани, это был чудесный сюрприз.

— Таня, — спросила Катя с улыбкой, — ты сообщила морским свинкам когда ты вернешься домой? … А, как поживают рыбки? … А, кролики? … А хомяки? … Ох, как бы я хотела, чтобы и мои дети так послушно себя вели!

Вечер, горят свечи, мантница пыхтит на плите, а на столе — салаты, грибы, свежие огурцы и помидоры, словно в зиму вернулось лето, не дожидаясь весны.

Ронни поднялся из-за стола, и с бокалом вина от лучшего винодела, с которым знаком был лично, он прославил Бога за рождение Христа, благословил накрытый стол и собравшихся за ним, и тех, кто не пришел и тех, кто далеко.

Вечером к чаю подавался торт-Наполеон и тихо велась беседа о событиях прошедшего года и планах на будущий год, а в полночь все устали и отправились на покой.

Рождественская ночь тиха и таинственна, а утро радостью славится. Солнечный свет заливал комнату, где подавались на завтрак бутерброды со всякой всячиной и горячие блины, а для поднятия настроения была открыта баночка красной икры.

В полдень Ронни с Надей навестили Джильберта и Розу, они жили этажом ниже, хоть в церковь не ходили, но тоже радовались Рождеству.

Когда в Бельгии правили немцы, Джильберт учился в колледже иезуитов, он искренне верил в Христа и принял проповедь епископа из Ватикана, что Германия для фламандцев братская страна, как божий призыв, и отправился на фронт, к немцам, как к старшим братьям.

Джильберт воевал на восточной фронте, потерял лучшего друга, был ранен в бою, а, когда в Бельгии праздновали Победу, вернулся домой, а его посадили в тюрьму за сотрудничество с врагом.

И лишился бедняга чести быть патриотом родной страны, как и наследства отца, обида на церковь долгое время в его сердце жила.

Прошли годы, Джильберт открыл новое дело, имел успех, женился на прелестной Розе, единственной дочери почтенной семьи, но от венчания наотрез отказался, решив, что церковь ему чужда, и в жизни вера в Христа ему не нужна.

Надо сказать, что и Ронни в церковь лет тридцать не ходил, как свидетель того, как там продавалась святость за деньги, и только встреча с Надей обратили его к Христу, они вместе искали церковь и нашли божью семью.

Джильберт с Розой жили в одном подъезде с Ронни, который слышал, как сосед привычно ругал Бога за свою искалеченную судьбу, когда с помощью приходил к старикам, и сердце его болело.

Однажды, Надя спросила мужа, — Зачем ты ходишь туда?

— А кто им расскажет о любви Бога, кто, если не я?

По прошествии пяти лет случилось чудо, как-то раз перед Рождеством, Джильберт спросил у Ронни верит ли он сам, что Христос из мертвых воскрес?

— Джильберт, я верю!

— Тогда верю и я! Роза иди сюда, я верю, во что верит Ронни, в Иисуса Христа, который родился и умер, и мы с тобой когда-нибудь умрем, но Иисус был праведен перед Богом, потому что нес на крест не свои, а наши грехи, с его воскресеньем воскреснем и мы.

С тех пор Ронни, рукоположенный миссионер, ввел Джильберта и Розу в христианское братство, и вместе с Надей проводил богослужение, у них на дому, ибо сказано было Иисусом, где двое или трое собрались во имя мое, там и церковь моя.

Рождественский день уже приближался к вечеру, Витя с Таней и Катюша с детьми, решили пройтись вдоль моря, вспоминать свое детство и сибирскую пургу. Они еще не ушли, как позвонил Коба, чтобы сказать, что он не приедет, машину не удалось завести.

Эта новость на рождественскую никак не походила, но Катя ее мужественно перенесла.

Пока дети и внуки гуляли, Ронни с Надей отправились в русский магазин. Всем захотелось вареников вместо той индейки, про которую глава семьи забыл купить, а когда вспомнил, то всех индеек уже разобрали.

Автомобиль катил вдоль моря, Ронни и, сидевшая рядом, Надя думали каждый о своем.

Мужчина смотрел на дорогу, мысленно жалея, что у его автомобиля отсутствуют паруса, а то бы машина под ветром взлетела, как парусник над волной, а Надя наблюдала через окно, как тяжело поднимается солнце над морем, и плохие мысли приходили бес спроса, одна за другой.

— Вот, ты скажи мне Ронни, почему Коба на Рождество не пришел? Была ли на это воля Бога? Или он не хочет праздновать Рождество по православному, но мы все один христианский народ.

На этот вопрос у Ронни ответ был готов.

— Дорогая, все очень просто, если кота нет дома, у мышей пир горой! Ты думаешь, что такой мужчина, как Коба дома один?

Надежда читала мысли Ронни скорее, чем тот произносил.

— Не суди других за глаза, подозревать зятя в измене нельзя, это не по-христиански, не по-мужски!

По дороге из русского магазина зазвонил Надин телефон, но говорил Витя.

— Мама, ты главное не волнуйся, если сидишь, то сиди, я ключи от съёмной квартиры, которую сняли для Кати, где-то обронил!

— Ты, что, пошутил?

Это оказалось не шуткой, как выяснилось позже, ключи потерял не Виктор, а Катя их обронила в лифт. Теперь ключи лежали на дне шахты, а достать их мог только лифтер, у которого был заслуженный выходной.

Ронни прибавил газ и обреченно сказал, — Я знаю, что услуга лифтера на Рождество стоит не менее тысячи евро!

— Мой дорогой, это ты знаешь точно? Ты с прейскурантом уже знаком?

— С кем? — уточнил Ронни, и тут же признал Катю курицей, из которой не выйдет кролика, ни сегодня, ни даже потом.

Сердце Нади разболелось, но не из-за ключей, а из-за зятя, который не пришел на Рождество. Открывая дверь в свою квартиру, с пакетом вареников в руках, она уже у порога принялась Катюшу упрекать, что та оставила мужа одного дома, в рождественскую ночь, но вовремя осеклась, ибо Коба шел ей навстречу с букетом красных роз!

Тут Ронни от радости вскинул руками и тождественно произнёс: «Такого я не ожидал! На поезде приехал? Ты молодей, хвалю, ты мой герой!»

Но Катерине не понравилось, что все внимание переключилось на мужа, а не на пропавшие ключи, и объявила громко, что кушать больше не будет, ведь инсулин лежит в сумке, а сумка в квартире, а ключи от квартиры в лифте на дне, и никому до нее нет дела, а у нее скоро наступит кома, а всем все равно!

Такое положение дел не понравилось хозяину дома, и Ронни выступил с речью, (мужчина любил помогать ближним), его слушали молча, признавая его главой.

— Я уверен, что Роза, наша соседка, знает телефон лифтера. Кстати, от квартиры Кати у нее есть запасные ключи!

Все решили, что свершилось рождественское чудо!

Подошло время праздничного обеда, все собрались за столом, в тесноте, но не в обиде, и тут пожаловал лифтер, с найденным ключом. За службу лифтер попросил тридцать евро, но Ронни не стал мелочиться и заплатил ему все пятьдесят.

Лицо лифтера просияло, видимо, в деньгах он нуждался и на радостях разговорился, вспоминая, как когда-то в Москве, он встречал Новый Год, сильно простудился и нос чуть было не отмерз, а добрые русские его полечили, водкой щедро угостили, и вернулся хоть не совсем здоровым, но живым и веселым.

Как только лифтер удалился, на огонек заглянула Роза, ей тоже хотелось праздника, а Джильберт уже спокойно спал.

Тут Витя стал подниматься со стула со словами: «Однако, ребята, пора мне домой».

Ему что-то тихо сказал Коба, его поддержала Катя, и Виктор из дома для Розы, как гостьи, табуретку принес.

Как раз настало время подавать горячее и в воздухе запахло не елкой из леса, а капустным пирогом.

Опять прозвучали рождественские гимны, теперь — на двух языках, и с благословенья Ронни пошел мир горой.

Розе понравился тортик из русского магазина, но больше пришлись по вкусу вчерашние пирожки. Она сидела недолго, потом поспешила домой, и от ее улыбки на прощанье всем стало на душе особо хорошо.

Затем все играли спектакль, где Коба был Иосифом, Эмили — ангелочком, закутанным в белую простыню, а Ронни читал библию, хотя в этом домашнем спектакле был простым пастухом.

Играли без подготовки, от этого было очень весело, ведь участвовали все. Роль Виктора была самой важной, ему предстояло зажечь Вифлеемскую звезду — яркую люстру под потолком, украшенную новогодней мишурой.

В конкурсах победила дружба, и ею оказалась Катя. Она присвоила победы мужа, и получила главный приз: большую коробку и шоколад. В коробке был миноискатель, и всех потянуло к морю, искать мистический клад.

Но клад оказался рядом, под елкой, в виде большой красной сумки, в ней лежали настоящие подарки, которые не имели особой нужды, а получать такие подарки интереснее всего.

Каждое Рождество — это благословение человека, его семьи и всего божьего народа, в этой летописи благословений живет и прославляется младенец Иисус Христос.

Поменялся код моей жизни

Поменялся код моей жизни

Что было — уже не в счет

Обещала тебе быть счастливой

Ты поверил, вздохнул и ушел

Сплю одна, на двуспальной кровати,

Рыжий котик пригрелся у ног,

А на черных пологах ночи

Образа, где вы вновь со мной.

В объятьях другого мужчины

Не быть мне любимой тобой,

Не плачут плакучие ивы,

Над безутешной вдовой.

Разошлись восьмеркой наши пути,

Ты в небесном кругу, я — в земном,

Но история нашей любви

Светит ночами яркой звездой.

Бог разлучил нас во времени,

Верю в милость его без слез.

Знаю, мы снова встретимся

В вечном мире воплощения грез

Счастье туриста

Путешествие по туристическим путевкам, где оплачен любой комфорт, непременно войдет в копилку семейного благополучия, а кошмар от незастрахованных случайностей во время путешествия своим ходом, по прошествии лет, станет настоящей семейной притчей во языцех.

Хотя знакомиться с историей и культурой народов через окно автобуса или в толпе туристов прельщает многих, но человеку всегда хочется приключений.

Разумно, отдыхать по средствам, а когда этих средств немного?

Если учение русского физиолога Павлова применить к туризму, то летний отдых будет заключаться в том, чтобы поменять привычный образ жизни: горожанам стоит пожить вдали от цивилизации, подышать свежим воздухом, поесть здоровую пищу, а деревенских — заслать куда-нибудь в город, пусть денек, другой погуляют по музеям, поедят в забегаловках и поймут, что они в деревне и так живут, как на курорте, где солнце, воздух и вода помогают всем всегда от всех болезней, как и отсутствие интернета и заморской диеты.

Человеку не стоит ворчать и завидовать, как, кто и где предпочитает отдыхать, ибо лето для всех одно, оно бывает жарким, дождливым, лишь бы не скучным, а отпуск всегда коротким.

В одном из путешествий своим ходом Томас решил провести несколько дней в долине реки Мозель.

Дело было в разгаре лета, время каникул, и Томас с женой Надей взяли с собой в путь свою внучку Эмили. Место для ночевки было выбрано удачно, фамильный трейлер хорошо вписался в окрестности, он стоял у подножья горы, по склонам которой расстилались виноградники. Рядом весело журчал ручей, по утрам и вечером пели соловьи, и в воздухе сочился аромат полевых цветов.

День клонился к вечеру, когда на кемпинг въехал юный велосипедист, уже издалека его вызывал сострадание, сказывалось утомление длинным путем, он выглядел исхудавшим спортсменом на финише, зато его яркая фирменная одежда, внушительный рюкзак за плечами и радостная улыбка на обветренных губах говорили сами за себя: этот парень — тертый калач, настоящий велотурист.

Проезжая мимо, паренек умело соскочил со своего велосипеда и, пожелав Томасу и его семье доброго вечера, стал располагаться по соседству на ночлег, ближе к ручью, у самого края виноградного поля.

Жара спадала, повеяло прохладой, умиротворенность воцарилась как в природе, так и в душе каждого туриста, что очень располагало к знакомству.

Велосипедиста звали Питер, он на своем двухколесном коне проехал пол Европы, чтобы навестить свою студенческую подругу, отдыхающую где-то на юге Франции, и теперь измученным, но довольным, возвращался домой.

После ужина на природе Томас отправился гулять по кемпингу, познакомился с туристами из Англии, Надя, сидя в походном кресле, созерцала мистическую прелесть закатного неба над темнеющими горами, а Эмили что-то рисовала в своем альбоме.

Когда вернулся Томас, то он сразу заметил, что юный голландец пропал и пропал вместе с палаткой. Уже темнело, когда Питер появился вновь, он быстро навьючил поклажей велосипед, и, закинув за плечи огромный рюкзак, уже был готов тронуться в путь.

Томас, Надя и Эмили собирались на прощанье помахать ему рукой, но юноша передумал, видимо, решил персонально попрощаться с ними, ведь на кемпинге турист туристу — друг, товарищ и брат. Питер подошел поближе, ведя за руль велосипед, он выглядел уже посвежевшим, но обиженным на весь белый свет.

Оказывается, паренек не смог вбить колья в каменистую почву для закрепления палатки, и теперь ему предстояло засветло найти новое место для ночевки, но все было бы хорошо, если бы Мишель, хозяин кемпинга, вернул ему те 10 евро, которые Питер с вечера заплатил ему за одну ночь, чтобы ранним утром без помех отправиться в путь — дорогу.

— Понимаете, у меня совсем небольшой бюджет, — объяснил он свою беду, — все рассчитано до единого цента, теперь надо искать другой ночлег, но заплатить за новый ночлег я уже не смогу… Чувствую себя бездомным бродягой. Обидно, ведь Мишель взял заранее деньги за место, где палатку нельзя закрепить.

— Я понимаю тебя, — поддержал разговор Томас, — почва здесь каменистая, колья в землю и кувалдой не вбить, а ночью палатку ветром снесет, если хорошо не закрепить. Мы давно знакомы с Мишелем, он любитель обманывать, хотя не злой по природе, но… жадный.

Вот и все, чем смог утешить Томас юношу, и тот уехал в неизвестном направлении. Когда он пропал из вида, то на душе у Нади, как и у всех остальных, стало нехорошо.

— Мне покоя не дает то, что у меня не оказалось с собой наличных денег, чтобы помочь пареньку, — огорчено вздохнул Томас.

Подул теплый ласковый ветерок, над горой показалась светлая точка звезды, но настроения насладится вечерним покоем не было ни у кого.

— Помните, как Иисус говорил в притче: «Я к вам приходил голодный, а вы меня не накормили». Ребята, это про меня, — поддержала мужа Надя.

— У меня есть 10 евро, — тихо проговорила Эмили. — Это мои деньги, я их заработала на каникулах, когда работала няней по вызову. Я бы могла их отдать Питеру.

В голосе девочки звучала неподдельная грусть, с надеждой смотрела она на пустую дорогу, по которой только что уехал велосипедист из Голландии, и Надя с Томасом смотрели в том же направлении, как будто, они вместе что-то на той дороге потеряли.

Нет ничего тяжелее на сердце, чем чувствовать сожаление от не сделанного добра.

— Мы христиане, или нет? — вдруг воскликнула Надя, — Томас, садись с Эмили в машину, а я буду молиться, чтобы вы нашли нашего беглеца.

Она еще говорила, как Томас уже заводил машину, а Эмили пошла искать свои десять 10 евро.

Сумерки густели прямо на глазах, и с такой же быстротой тяжелело на сердце у Нади, ведь она отпустила голодного путника, а ведь могла накормить его перед дорогой.

А в это время Томас объезжал одну деревню за другой, но поиск не увенчался успехом, все усилия были напрасны, велосипедиста из Нидерландов нигде не было видно. Возвращались Томас с Эмили удрученные по окружной дороге, которая между домиками, похожими на игрушечные, круто сбегала вниз.

В какой-то момент, о, великий случай, они увидели того, кто так нуждался в их помощи.

Томас с визгом затормозил, Эмили на ходу выскочила из машины и кинулась голландцу наперерез. Не поняв ситуации, Питер резко останавливается, и девочка без слов протягивает ему 10 евро.

Юноша послушно взял и на ее глазах превратился в счастливого человека.

Томас не стал выходит из машины, он наслаждался моментом.

— Спасибо, выручили, — поблагодарил его парень, подойдя поближе.

— Во имя Иисуса Христа, — ответил Томас, сам удивляясь тому, что сказал и ещё больше удивился тому, что молодой путешественник неожиданно перекрестился.

— Теперь я знаю, что Господь рядом, этот день стал чудесным. Храни вас Бог.

С этими словами Питер отправился искать стояку, которую уже присмотрел искать ночевку, а Томас и Эмили возвратились в свой караван, по их улыбкам Надежда сразу поняла, что можно вновь радоваться жизни, ведь, это редкое счастье успеть помощь страждущему.

Влюблен

Тебя увидел,

И споткнулся.

Удар в сплетенье чувств.

Я получил.

Замкнуло память.

Пошатнулся мир!

И в этом мире я один,

А в сердце

Ледниковый холод

Один твой взгляд

Навеки растопил.

Я задохнулся.

Немыслимый пожар в груди

И разум,

Как в горшочке

Кактус.

Ромашкой обернулось солнце,

— Погадай, — кричит,

— Узнай судьбу!

Но не хочу!

Не нужно мне чужое откровенье

Тебя люблю!

И это всё:

Начало и конец,

Мгновение

И вечность.

Ты, оглянувшись,

Улыбнулась мне,

Меня нечаянно

Заразив

Тем вирусом,

который рушит

Крепость мирозданья.

Вакцины нет

И нет противоядия!

Я болен!

Я повержен пред тобой!

Красивая ты или не очень,

И сколько лет,

И что ты любишь на обед

Меня совсем не беспокоит!

Влюблен,

Как мальчик,

Как мудрейший дед!

И я в плену,

Но я свободен!

Твоя улыбка

Мне дороже слов.

Теперь я знаю,

Мы избраны

Любовью,

В которой вечность.

Для любви

Быть вместе,

И в радости,

И в горе,

Да, благословит нас

Бог.

Была холодною весна

Не говори мне мудрых слов,

Когда рука в руке,

Когда я чувствую себя в тебе,

И зарождается любовь,

Которой нет земного объяснения.

Не говори мне милых слов,

Как срезанный цветок,

Красив он на короткий срок.

Когда навыворот душа,

К чему придумывать пустые обещанья.

Не говори мне жестких слов,

В который утешенья нет

Такси уж на подходе,

И, как беззвучный вопль,

Последняя минута расставанья.

Мы хорошо сыграли чью-то роль,

Опущен занавес

Нет зрителей, остались мы вдвоем.

В финальной сцене ты не мой король,

Но сердце просит продолженья

Простим себя, за то, что не случилось

И на прощанье молча посидим,

Плечом к плечу, рука в руке,

Твои слова — вода, пролитая в песок,

А главных слов мы так и не сказали.

«Люблю»

Скитальцы

Я старт взяла и побежала, с судьбою наперегонки, она в затылок мне дышала, шепча пророческие сны. Я в юности преграды покоряла, а в зрелости бежала от беды, и падала, и спотыкалась, но не было спасающей руки. Казалось мне, что счастье я в пути познаю, награду за страданья получу, и, вот, уже я финиш пробегаю, и силы нет, а я бегу, бегу…

Я, потерявшая себя, свой дом, мечту и верность друга, оставила на произвол свою судьбу. Какое «счастье» в этой жизни я ищу? Зачем спешу, когда одна осталась радость, что, слава Богу, я еще дышу?

И тот, кого не замечала, кто часто мимо пробегал, однажды, слово вещее сказал: «Тебя Он любит, дорогая, Господь тебя оберегал. В своих несчастьях ты его не замечала, хотя Он помощь предлагал». Я вновь в пути, иду спокойно, теперь тропа моя узка, на ней я встретила тебя.

Ты долго по свету скитался, забыл про рыцарство и честь, в кругу друзей ты прославлялся, тебе была приятна красивых женщин лесть. Ты был силен и весел, на службу с радостью ходил, летал на планере для развлечения и на крутые горы восходил, но год за годом друзей ты незаметно растерял, родителей в последний путь не проводил, а про любовь совсем забыл. Когда пришла пора на лаврах почивать, вокруг себя ты оглянулся, и понял, что как перст один.

Судьбою понукаем, рабом её не стал, а на колени перед Богом пал, как сын, который от отца ушел и нищим духом в отчий дом вернулся, а Бог тебя не выгнал, не прогнал, он ждал тебя и он дождался.

По вере в Господа Христа, душой возрожденный, меня, заблудшую в дорогах ты отыскал, своей избранницей назвал. Теперь моя рука в руке твоей, идем по жизни вместе, земное счастье пробуя на вкус, а мир любви — он изначально вечен, его создал и осветил для нас Господь Иисус.

Прощай, мой милый август

Летний романс

Август был добродушным,

В нем отдыхало лето,

В благоденствии дней,

Теплых, как парное молоко.

Порой хмурилось небо

Обложными дождями

Щедро поило землю

И ясень безропотно мок,

Не стать ему вечнозеленым.

Когда наступали ясные дни,

Август лениво томился

В полуденном зное,

Его продували южные ветры.

Скучали деревья без птичьего гама.

Лишь иногда на закате,

Что-то крикнет синица,

Уходящему солнцу вослед

И вновь замолчит до весны.

В солнечный жаркий полдень

Над цветочной мозаикой луга,

Нудно жужжали пчелы,

Раздобревшие на меду.

Август дарил влюбленным

Холодные темные ночи,

И магия звездопада,

Обещала вечность в любви.

Хотя в росе уже сверкала осень.

В саду отцветали красные розы,

Торжественно и чинно,

Аромат увяданья их сладок,

Как блаженный утренний сон.