Бесплатный фрагмент - Хочу Румынию. Подлинная история Влада Цепеша Дракулы

Подлинная история Влада Цепеша Дракулы,

рассказанная командиром его тайной стражи

Александру Арджиу

…Вот так оно и бывает в средневековой Европе

Я не знаю, как начать эту ужасную, но правдивую историю. И не только потому, что она самая удивительная из тех, которые известны в нашем подлунном мире. Но пусть простит меня Вседержитель, я вам расскажу все, потому что имею на это право как непосредственный участник разразившихся в Карпатах событий, награжденный моим господарем за храбрость и ум тремя золотыми цепями.

Это рассказ о подвигах и битвах, тайнах и предательствах, кладах и магии, но больше всего об удивительной судьбе великого героя, легенды о котором веками будут рассказывать по всем четырем сторонам наших Карпатских гор. Но только я один из оставшихся в живых знаю всю правду, и я вам ее расскажу, несмотря ни на что. История — это то, что было, а не то, чего бы хотелось.

Слушайте, добрые люди из будущих веков, и не говорите, что не слышали, эту потрясающую историю, прогремевшую в Цара Ромынеяскэ, и да никогда не придется вам переживать что-либо подобное.

Александру Арджиу,

комендант замка Поэнари, начальник тайной стражи и друг Влада Неистового, ставшего Цепешем и Дракулой только после смерти, 1430 — 1476 годы от Рождества Христова.

Предисловие

Новый приключенческий роман московских писателей-историков Александра и Максима Андреевых «Хочу Румынию!» рассказывает о судьбе знаменитого Влада III Цепеша (1431—1476) из семьи потомственных господарей Валахии, вошедшего в историю под именем Дракулы. С этим удивительным персонажем европейской истории связано множество мифов, легенд и вымыслов, на самом деле далеких от исторической правды. Для большинства наших современников Дракула — это загадочный и кровожадный тиран и князь тьмы, оборотень и слуга Дьявола. Но знаем ли мы, каким в реальности был этот удивительный гений?

Цель авторов романа — в яркой приключенческой форме отделить правду от вымыла и, опираясь на исторические документы и факты, динамично рассказать подлинную историю жизни Влада Дракулы — справедливого и талантливого правителя Валахии, проводившего успешные политические реформы, строившего замки и крепости, храмы и монастыри, основавшего будущую столицу Румынии — Бухарест; гениального и бесстрашного полководца, который смог противостоять безжалостному и кровожадному азиатскому врагу — Османской империи, угрожавшей не только Валахии, но и всей Европе.

Нарочито медленное начало, в котором рассказывается об исторической обстановке, сложившейся в Европе в начале XV века, резко сменяется описанием жизни Влада Дракулы, представленном в виде найденной старинной рукописи, в котором исторические события, наполненные битвами и приключениями, быстро, если не мгновенно сменяют друг друга,

Повествование в романе ведется от имени друга Влада и начальника его тайной стражи, который динамично и жестко рассказывает о детстве героя в Сигишоаре и Тырговиште, его жизни в заложниках в Стамбуле, описаны страшная гибель его отца и брата, бегство в Молдавию, долгий путь к родительскому престолу, приход к власти в Валахии, которую новый господарь за несколько лет сделал процветающей, строительство горных замков и крепостей, создание новой армии, отчаянная война с Османской империей, удивительные по воинскому мастерству битвы и сражения, предательство собственных бояр, захват Влада в плен брашовскими купцами и подлым венгерским королем Матиашем Хуньяди, четырнадцатилетнее «заточение» в Буде, возврат к власти и невыясненная до сих пор гибель.

Действие постоянно переносится из трансильванской Сигишоары в валашское Тырговиште, венгерскую Буду, молдавские Яссы, турецкий Стамбул, польский Краков и римский Ватикан, любимый горный замок Влада Поэнари. Битвы сменяют заговоры, сражения — погони, напряжение повествования с детективной интригой поиска сокровищ, спрятанных Владом III в Снагове летом 1476 года, постоянно и неуклонно нарастает.

В повествование по мере необходимости помещены интересные рассказы о гуситах, с которыми воевал первый Влад Дракул, рыцарских орденах Дракона и других орденах, об ассасинах и дервишах, замках, мистических событиях, подробно описан механизм заговоров и интриг у престолов Валахии, Молдавии, Венгрии, Польши, Турции в переломном веке позднего Средневековья, описана Грюнвальдская битва 1410 года, по которой тогдашние владетельные князья учились искусству полководцев. Авторы интересно рассказывают о правлении знаменитого Железного Тимура, Тамерлана, опыт и принципы которого при создании процветающего государства были использованы Владом Дракулой. Подробно и точно изложено взятие Константинополя османским войском султана Мехмеда II Фатиха, который после этого развернул орды своих янычар на покорение Валахии и всей Европы.

В романе со всеми историческими подробностями по часам воспроизведены все знаменитые невозможные подвиги Влада Дракулы, особенно его потрясающие засада на засаду 1460 года и ночная атака 17 июня 1462 года.

XV век стал веком противостояния Европы и Османской империи, переломной исторической эпохой, в ходе которой решалась судьба всего Европейского континента. Отчаянная борьба Влада Цепеша Дракулы и Валахии спасла Европейский континент от полного порабощения Турцией, создав все условия для разгрома Османской империи объединенными христианскими армиями.

В 1385 году Валахией один год правил Дан I, затем около сорока лет его брат Мирча Старый, дети Раду II, после них началась борьба за валашский трон двух родственных династий — Данешты, позднее Басарабешты, и Дракулешты, продолжавшаяся более двухсот лет.

Работая прошлой осенью в Центральном государственном историческом архиве Украины в Киеве, расположенном на шумной Соломенской площади, в котором я занимался сбором генеалогических материалов для родословной, я, как обычно, побывал в Национальной Исторической библиотеке, чтобы узнать, есть ли какие-то новые интересующие меня поступления в «Отдел редкой и старинной книги».

Уже на выходе из метро Арсенальная я вдруг почувствовал необъяснимое волнение, которое приписал приближению Киево-Печерской Лавры, где располагалась главная библиотека Украины. Однако, как выяснилось всего через три часа, дело было не только в этом.

Пройдя через главные лаврские ворота, я свернул налево в арку, направился к длинному старинному двухэтажному зданию Библиотеки и вошел в него по круглым неудобным ступеням. Сняв куртку в гардеробе напротив красивой лестницы на второй этаж, предъявив «Квиток читача» и получив контрольный листок на пункте регистрации, я прошел под лестницей в «Отдел редкой и старинной книги». Подойдя к ящикам каталога, я просмотрел раздел «Новые поступления» и заказал семь заинтересовавших меня изданий, одно из которых, без даты, но явно очень старое, имело необычное название.

В ожидании заказа я поднялся на второй этаж в информационно-справочный отдел, посмотрел новые материалы об интересовавшем меня Збаражском замке и вернулся на первый этаж, где получил заказанные фолианты.

Когда третьей из книг я взял в руки ту самую «Цара Романа», мое утихшее до этого волнение вдруг опять необыкновенно усилилось, и я стал внимательно просматривать издание. Через пятнадцать минут я понял, что волновался не зря.

Это была рукопись, написанная на хорошо знакомом мне старославянском языке, на бумаге, время изготовления которой легко датировалось второй половиной XV века. Хорошо сохранившийся сафьяновый переплет содержал более двухсот листов с хорошо читаемым текстом. На первой плотной странице было напечатано только название книги, под которым было четко видно несколько латинских букв и цифр, которые, однако, обозначали не даты, а что-то совсем другое.

Вообще-то такие старинные издания попадали не в Библиотеку, а сразу в Главный архив древних актов, и я спросил у заведующей отделом о происхождении рукописи. Оказалось, что несколько старинных книг, включая и ту, которую я не выпускал из рук, в Библиотеку несколько дней назад принес какой-то человек, обнаруживший их на чердаке купленного им старого дома в Барышевке под Киевом. Книги были внесены в каталог новых поступлений, и я возблагодарил Вседержителя за то, что он привел меня в этот пасмурный осенний день в Лавру и Библиотеку.

Сев за стол у сдвоенных окон, я начал читать «Цара Романа», привычно в уме переводя старинный текст на современный язык, и мурашки сразу побежали по всему моему телу. Уже несколько первых абзацев, без пропусков между словами и гласных, объяснили мне, что осторожно я держал в своих руках…

«В очередной раз янычарское море медленно и неотвратимо накатывалось на великолепные Карпатские горы. Вот уже и прекрасный Голубой Дунай, через который злобный османский султан приказал построить для своей огромной армии сразу пять широких мостов.

Вдруг уже начавшее переправу турецкое войско внезапно замерло и остановилось. На другом берегу из ниоткуда возник темный, почти черный рыцарь на великолепном коне. Казавшийся огромным витязь молча смотрел на непонятно от чего замерших османов, а затем поднял вверх сверкнувшую как молния булаву. Тут же, как будто из-под земли, за ним возникли могучие конные воины, вставшие каменными стенами справа и слева от своего вождя, у которого вместо господарского шестопера в руках появился шитый золотом штандарт.

На дальнем берегу задрожала земля, дрожь непостижимым образом перенеслась через Дунай и рухнула на забитый османами берег. Ряды янычар вздрогнули, и по ним волнами покатились крики ужаса. Бессердечные убийцы, конечно, сразу узнали стяг, черного рыцаря и его молчаливых воинов, и некоторые стали кричать, что видят за ними вкопанные в землю пятиметровые колья с тупыми концами.

На румынском берегу под гордым штандартом Валахии стоял ее господарь Влад Неистовый со своими непобедимыми витязями, и воины султана уже хорошо видели, что в атаку на них вот-вот устремится сама янычарская смерть».

Три дня я читал и переписывал эту рукопись конца XV века. Это был потрясающий воображение и вызывающий восторг рассказ о знаменитом валашском господаре Владе III Цепеше Дракуле, написанный начальником его тайной службы. Закончив переписывать, я получил разрешение Библиотеки на публикацию, тут же на всякий случай отсканировал переписанное и подготовил рукопись для печати.

Я отсылаю вас, уважаемые любители средневековых тайн и удивительных подвигов, к этому шедевру темных веков, который я переписывал с чувством глубочайшего восхищения героями, доказавшими нам, что только слава вечна.

А. А., историк-архивист, член Союза писателей России.

Так что же в самом деле произошло в Валахии, Молдавии и Трансильвании в середине кровавого XV века? Почему о Владе Цепеше Дракуле знает весь цивилизованный мир?

Мы проваливаемся в прошлое, и нам медленно открывается подлинная история этого отчаянного Дракона и Дьявола, страшная и величественная. Вот уже слышны частые залпы пушек, и черный дым от множества выстрелов полностью затягивает южное солнце, видящее, как в атаку на бесконечное стадо янычар мчатся огромные валашские волки с оскаленными пастями и саблями в лапах, несущие на безжалостного врага свой ужас…

Цара Романа. Рукопись XV века

Мы — люди карпатские. Битва за трон и Валахию. 1430—1456 годы. Кто силен — тот и прав? Орден Дракона и Грюнвальд. Из Сигишоары в Тырговиште. 1431—1444 годы

Влад Неистовый и я родились на одной улице, в одном городе, в один день и в один час, и на это были свои причины. Мой род военных бояр Арджиу служил валашским князьям-воеводам всегда. Из Дагараша Арджиу вместе с Раду Негру ушли за Карпаты на юг, где был выстроен новый город Кампу-Лунгу, ставший столицей нашей родной Валахии.

Мои предки вместе с князь-воеводами ходили к Серету останавливать безжалостные монгольские орды, на карпатских перевалах насмерть стояли против алчных анжуйских мадьяр, у Краевы и Джурджу отчаянно отбивались от рвавшихся за Дунай османов.

В 1273 году Раду Негру дал Арджиу земли у Яломицы, а когда столица из Кампу-Лунгу была перенесена в Арджис, мы получили вотчины и у Бузеу. Когда в начале нашего столетия господарь Валахии Мирча Великий построил новую столицу, мой дед Серджиу Арджиу основал на реке Дымбовице свое родовое гнездо, в котором я сейчас пишу эти строки.

Арджиу два столетия служили военными воеводами у потомков Черного Князя, и я горжусь тем, что мои предки в боях за родину сотни лет не выпускали из рук сабли.

В составе знаменитой валашской хоругви, во главе которой господарь Мирча поставил своего двадцатилетнего сына Влада, мой такой же юный отец Раду Арджиу в 1410 году рубился в ужасной Грюнвальдской битве с тевтонскими рыцарями, был ранен, но, слава богу, остался жив. Еще восемь лет он ходил в походы в войске Мирчи Великого, от Турну-Северина до самого Моря, но потом все внезапно кончилось.

После смерти великого господаря в Валахии началась двадцатилетняя борьба за трон, с которого его законные и незаконные сыновья ежегодно свергали и сбрасывали друг друга. Вместе с князем Владом мой отец ушел служить венгерскому королю и императору Священной Римской империи Сигизмунду. Мечтавший и о чешской короне Сигизмунд Люксембургский не на жизнь, а на смерть дрался с отчаянными гуситами, и мой отец с князем Владом более десяти лет воевал по всей Европе, не раз побывав в Буде, Загребе, Кракове, Белом Городе и Златой Праге, где видел и говорил с гетманом Яном Жижкой и Прокопом Большим.

В 1430 году князь Влад был принят императором Сигизмундом в рыцарский орден Дракона, членами которого были только владетельные князья и государи. Влад, который стал называть себя Драконом, Дракулой, был направлен служить в трансильванскую Сигишоару, которую от Тырговиште отделяли карпатские перевалы и двести верст, но проскакать их, чтобы попасть в родной дом, было совсем не просто.

Сигишоара была основана триста лет назад саксонскими купцами из Германии и Голландии, которым венгерские короли Арпады давали любые льготы, чтобы противопоставить их местным нобилям и дворянам. Румынская Трансильвания была незаконно захвачена Венгрией в XI столетии, но покорить ее по-настоящему Мадьярское королевство так и не смогло. Дома князя Влада и моего отца стояли рядом на площади Цитадели, но в них нечасто видели их хозяев, постоянно пропадавших в военных походах.

1 октября 1431 года в домах 5 и 7 на улице Жестянщиков родился сын Влада Дракона и внук Мирчи Великого, названный в честь отца Владом, и я, Александру Арджиу — сын, внук и правнук великих военных бояр. С этого дождливого октябрьского вечера моя судьба навсегда была связана с судьбой Влада, Влада Дракулы-Неиствого, ставшего героем и славой Валахии. Потом говорили, что в час его рождения, в восемь часов вечера, над Сигишоарой и всей Трансильванией разразилась ужасная гроза, с громом и молниями, но это, конечно, была выдумка, которая постоянно стала сопровождать жизнь Влада Дракулы. Я потом спрашивал об этой грозе у матери, но она только посмеялась и сказала, что осенью молний и гроз в Валахии не бывает.

Я совсем не помню первые пять лет своей жизни, как не помню поспешный переезд через Грозовые Карпаты в 1436 году из аккуратной Сигишоары в мятежный Тырговиште. Позже я, конечно, узнал, что в этом году сын Мирчи Великого при помощи императора Сигизмунда и трансильванских бояр, в сопровождении отряда моего отца ворвался в столицу и, поддержанный всей Валахией, был провозглашен ее господарем под именем Влада II Дракона.

Двадцатилетняя война князей, терзавшая Валахию, в которой чуть ли не два раза в год Раду Праздноглав менялся местами на троне с Даном и Александром Алдей, закончилась. Наша семья вернулась в Дымбовицкое поместье, надеясь больше не покидать его никогда. Не тут-то было.

Господарь лично открыл школу для своих и боярских детей, которых набралось около двадцати пяти мальчишек. Мы сидели с Владом, сыном Дракона, в одном ряду и старательно учили географию, историю, латынь, немецкий, венгерский и турецкий языки, грамматику, арифметику, астрономию и риторику, но это только в первой половине дня. После обеда мы намного усерднее занимались военным делом и боевыми искусствами. Влад и я вскоре стали лучшими мастерами в «поединке четырех мечей», когда противники наотмашь бились двумя клинками каждый одновременно. Часто боевые уроки нам давал мой отец, за тридцать лет непрерывных боев и сражений ставший удивительным мастером рукопашного боя всеми видами оружия. Позднее он же рассказывал нам о Грюнвальдской битве и гуситских войнах, по которым мы учились стратегии и тактике, но об этом подробно я расскажу позже, ибо решил в своей рукописи придерживаться хронологического изложения событий.

Мы, восьмилетние мальчишки, больше интересовались холодным и огнестрельным оружием, недавно появившимися в Тырговиште пушками, чем политикой. Мимо нас незамеченной прошла смерть престарелого императора Сигизмунда в 1437 году и сразу же разгоревшаяся во всей Европе яростная борьба за все три его опустевшие короны. В эту борьбу не упустила вмешаться Османская Порта, которая, как постоянно говорили нам и мой отец, и господарь Влад, была самым страшным врагом Валахии. Трон в Тырговиште шатался и почти падал, но Влад II Дракул сумел удержать власть, даже оставшись без венценосного покровителя. Ему пришлось в 1438 году пропустить через Карпаты османское войско, стремившееся в Трансильванию участвовать в борьбе своих ставленников на европейские престолы.

Господарь Влад в сопровождении отряда моего отца день и ночь мотался по стране, успевая гасить заговоры и отражать внешние угрозы. Мы только потом узнали, как они уже через месяц после вторжения турок смогли оставить их без продовольствия, и османы, несолоно хлебавши, были вынуждены вернуться в Адриянополь, не успев сильно напакостить в Карпатах. Только после этого господарь и мой отец, давно ходившие с почернелыми от усталости лицами, начали наконец улыбаться, и все сразу почувствовали, как в Тырговиште спало напряжение.

Турки опять на Дунай не спешили, но к новому походу, конечно, готовились. Императорская корона вернулась в дом Габсбургов, а венгерскую корону, под протекторатом которой вынужденно находилась Валахия, надели восемнадцатилетнему польскому королю Владиславу III из литовской династии Ягеллонов. Венгерские вельможи надеялись, что северная Польша поможет Западной Венгрии противостоять южной Османской империи, но в конце концов эта история кончилась для юного короля совсем плохо.

Влад II Дракон активно участвовал во всех этих событиях на стороне Европы против Азии, и это, конечно, ему с рук не сошло. В конце зимы 1442 года на Дунай обрушилось османское войско румелитского беглербега Шехабеддина, шедшее по приказу султана Мурада II свергать с Валашского трона первого Дракона и отца Влада, который уже стал моим другом. Нам было почти двенадцать лет, и мы уже хорошо понимали, в каком мире и окружении бьется как загнанный зверь наша румынская родина.

Наши предки расселились вокруг Карпатских гор задолго до Рождества Христова. Военный союз румын во главе с Децебалом в течение долгих двадцати лет оказывал яростное сопротивление непобедимым легионам Рима, которые только под угрозой нашего полного уничтожения в 106 году вышли к Карпатам. Рим назвал наши земли Дакией и в конце III века был выдавлен из них своей слабостью. Оставшийся на Дунае народ, названный дако-римлянами, еще долго отбивался от атаковавших всех северных германских варваров, но был вынужден уйти в горы.

Только к IX веку франки Карла Великого рассеяли варваров, но на наши земли сразу же накатилась новая беда. По землям к югу и востоку от Карпат бесконечно бродили орды печенегов и половцев, и они пришли в запустение, сохранив селения только на охранявшихся торговых путях. Несмотря ни на что, к западу от Карпат, в Ардеале, румыны смогли создать свои небольшие княжества Фагараш и Марамуреш.

В начале XI столетия румын с запада атаковали орды мадьяр, на востоке и юге бродили орды кочевников, и наши земли под названием Трансильвания насильно вошли в состав Венгерского королевства.

Ничего хорошего из этого насилия не вышло. Как только венгры завязли в борьбе с нахлынувшими со стороны Галицко-Волынского княжества монголами, у Тисы и в Предкарпатье, румыны из Дагараша перешли горы и между Карпатами и Дунаем создали нашу Валахию. Когда через сто лет татаро-монголы развалились в междоусобной борьбе, румыны из Марамуреша ушли от алчных мадьяр на восток и от Карпат до Сирета и Прута образовали княжество Молдову.

Попытки Валахии, Молдовы и Трансильвании объединиться в единую Румынию постоянно встречали яростное сопротивление Венгрии на западе, Польши на северо-востоке и Османской Порты на юге, и проломиться через этот безжалостный частокол на юге румыны не могли. Они смогли выбить турок из Дунайской Добруджи и выйти к Морю, но в самом начале слияния Валахии и Молдовы Венгрия и Польша в один голос дружно завопили, что тогда пройдут от Дуная до Днестра огнем и мечом.

К началу нашего века Османская Порта разбила Сербию на Косовом поле, окончательно покорила оба болгарских царства и почти по всему течению Дуная нависла над Валахией, заявив, что вот-вот завоюет все Балканы.

Под угрозой потери доходов и независимости европейские государи ненадолго перестали кусать друг друга и выставили против османов сильные войска. В 1396 году в битве при Никополе христианские вожди переругались из-за будущей славы победителей, и только стойкость устоявших в битве валашских воинов спасла цвет упрямого европейского рыцарства от гибели.

Оставшийся один на один с безжалостной Портой, Мирча Великий подписал с султаном Баязидом вассальный договор, по которому Валахия выплачивала Турции только символическую дань в несколько сот золотых дукатов. Валахия не была разорена и стерта османами, как до этого Сербия и Болгария, а вскоре попутный ветер задул и в ее паруса.

В Турции началась многолетняя резня за власть трех сыновей неожиданно разгромленного Тамерланом Баязида. В Европе разгорелись длительные гуситские войны, в которых завязли Венгрия, Польша и Священная Римская империя. На Карпатах временно все затихло, но в 1418 году смерть Мирчи Великого опять помешала Валахии, Молдове и Трансильвании объединиться. Вместо борьбы за румынское единство в Валахии началась двадцатилетняя драка за власть законных и незаконных претендентов на ее престол, сильно ослабившая набранную при господаре Мирче мощь страны.

К 1440 году гуситские войны в Европе закончились, и венгерскую корону надели на юную голову пылкого польского короля Владислава III, рвавшегося возглавить крестовый поход, затеянный Ватиканом против османов, которых к этому времени успел объединить султан Мурад II. Границей противостояния христианской Европы и мусульманской Турции оказалась Валахия, и султан потребовал от нее полного подчинения. Наш господарь Влад II Дракул в ответ собрал полки в войско Владислава, и Мурад II тут же ударил по Валахии от Дуная. Мы еще не знали, что основой стратегии тактики султана и его военных пашей был один единственный прием — завалить врага трупами. Не имевших сердца и воли турецких янычар встретили гордые валашские рыцари, имевшие опыт самых страшных битв своего времени.

Нас, валашских мальчишек, воспитывали рыцарями с трехлетнего возраста, и мы росли на Кодексе рыцарской чести. Наши доблестные отцы побеждали непобедимых тевтонов у Грюнвальда, годами рубились в кровавых гуситских войнах, отбивали неотбиваемые атаки османских сипахов. Все мы, особенно второй Влад Дракон, бредили рыцарскими подвигами и рвались в них участвовать, по-детски боясь опоздать на очередную битву. Мы восторженно декламировали стихи французских и немецких поэтов, пели песни трубадуров и миннезингеров, прославлявшие рыцарские доблести — воинственность, благоразумие, мужество, великодушие и чувство чести.

Наш век был временем расцвета рыцарства, и наши отцы с удовольствием участвовали в воинских турнирах в Буде, Кракове и Нюрнберге.

Первые военные дворяне, названные рыцарями, рубились в Европе уже семьсот лет назад. На Франкскую империю Карла Великого напали арабы, воевавшие в конном строю. Пешие воины Карла не могли противостоять коннице и тоже сели на коней. У них появилось особое оружие, и в эпоху крестовых походов рыцарские меч, щит, копье, кольчуга, панцирь, шлем, поножи, набедренники, поручи, наплечники, рукавицы весили как взрослая женщина. Рыцари одели в броню и своих боевых коней. Тяжелая панцирная конница таранным ударом решала исход любого сражения, но боевые кони могли выдержать тяжеловооруженных всадников не более часа.

Каждый европейский дворянин отлично знал освященные в церкви законы рыцарской чести — не бежать от врага, не поддерживать неправого дела, не начинать войну без причины, быть верным своему слову, не лгать, защищать слабых, везде бороться за правду и добро против лжи и зла и быть щедрым.

Главным оружием рыцаря был меч длиной в рост подростка и весом в два ведра воды. Его рукоять соединялась поперечной перекладиной с клинком и придавала ему форму креста. Когда рыцарь был должен поклясться на кресте, он просто втыкал меч в землю перед собой.

К рыцарскому мечу всегда полагался длинный кинжал. Рыцарские копья из крепчайшего ясеня достигали длины в три человеческих роста, верхний острый железный наконечник дополнял нижний штырь, позволявший втыкать копье в землю под любым наклоном. Кроме колющих, рубящих и обоюдоострых мечей и копий рыцари шли в битву с боевыми топорами, окованными железом палицами, булавами с острыми металлическими шипами, имевшими шары на цепях. Луки и арбалеты сами рыцари не использовали, считая их недостойным оружием, убивающим исподтишка и издалека, но в своей свите всегда имели лучников.

Каждый рыцарь шел в бой с оруженосцами, пажами, лучниками, запасными боевыми конями и оружием. Он и его свита составляли «копье», от двадцати до сорока копий составляли «знамя», около пятидесяти знамен составляли рыцарское войско, в котором редко было более тысячи рыцарей.

Перед битвой рыцари выстраивались в три боевые линии, одна за другой. Каждая линия имела центр и два крыла. В центре строился клин, который был должен прорвать фронт врага. В сражении рыцари в линиях строились «частоколом», на расстоянии пяти метров друг от друга, чтобы иметь место для поединка. Трубадуры пели: «Кто видел свою кровь, чьи зубы скрипели под ударами чужих кулаков, тот, кто был распростерт на земле, тот поднимался более непреклонным, сколько бы раз не был повержен».

Общие законы и правила поведения европейские рыцари создали во время крестовых походов. Именно они дали всему миру новое понятие — о чести. Рыцаря, который рассчитывал на свой меч, нельзя было оскорбить безнаказанно. Рыцари показали всем на Западе и Востоке, что за унижение их враги могут ответить жизнью и кровью. Это были совершенно особые люди, стать которыми мечтали все дворяне Европы.

В боях крестовых походов на Ближнем Востоке и Палестине появились рыцарские ордена, в которых своеволие не приветствовалось. Рыцари в бою не стремились убить противников, они сбивали их с коней, затем брали в плен для получения выкупа и только потом шли в атаку опять. В сражениях с арабскими воинами султана Салах-эд-Дина, имевшими такую же выучку, как и рыцари, это легко могло кончиться разгромом.

Для усиления боеспособности рыцарского войска в конце XI века были образованы духовно-рыцарские ордена иоаннитов-госпитальеров, тамплиеров и тевтонов, которые имели строгую иерархию отрядов, приоров, комтуров, командоров, маршалов, составлявших капитул во главе с пожизненно избиравшимся великим магистром, подчинявшимся только римскому папе.

Рыцари духовных орденов вместо обычного частокола и клина стали атаковать врага колоннами, что значительно увеличивало боевую силу христианского войска. Они давали три строгих обета — воздержания, послушания и бедности, а их уставы были более чем суровые:

«Ты жестоко ошибаешься, если думаешь жить у нас спокойно и весело. Наш устав говорит: когда хочешь есть — ты должен поститься, когда должен поститься — тогда должен есть, когда должен идти спать — тогда должен бодрствовать. Для ордена ты, рыцарь, должен отречься от отца, матери, брата и сестры. В награду за это орден даст тебе хлеб, воду и рубище».

В сражениях больших стотысячных армий силы удара рыцарских орденов не хватало. В грандиозном сражении при Никополе у болгарского Плевена европейские рыцари во главе с желавшими славы бургундцами ринулись в атаку на пеших янычар, которые расступились, пропустили конных врагов, а затем сомкнулись перед их «копьями», после чего перебили или пленили прорвавшихся.

После этой битвы в христианском войске появилась пехота. Рыцари, не отрываясь от нее, прорывали фронт врага, и тут же за ними в боевые порядки врывались пехотинцы, довершая разгром.

Воевавшие против османов валашские рыцари сражались против огромного количества пеших янычар и легкой конницы сипахиев. Влад II Дракон, искусный стратег и опытнейший воин, значительно облегчил рыцарское вооружение своих воинов, что позволяло им противостоять османам длительное время. В 1444 году валахи опять спасли христианское войско под Варной, но об этом я подробно расскажу в свое время.

В 1408 году в Вышеграде под Будой венгерский король и император Священной Римской империи Сигизмунд Люксембургский объявил о создании Societas Draconistrarum, Ордена Дракона. Название ордена было выбрано удачно — в нашем балканском фольклоре геройский дракон всегда побеждал злого демона и защищал людей от происков дьявола.

Устав ордена Дракона был написан канцлером Венгерского королевства и утвержден буллой римского папы. Его символом стал дракон и пылающий крест, а девизами были выбраны «О, как милосерден Господь» — «Oquam misericors est Deus», и «Оправдано и мирно» — «Lastus est pasiens».

Орден Дракона не стал массовым, хотя его целью была объявлена организация крестовых походов против Османской Порты. Император Сигизмунд пригласил в него польского короля Владислава II, литовского князя Витовта Великого, английского короля Генриха V, датского короля Кристофера II и других членов правящих династий европейских государств, надеясь получить от них помощь для отражения очередного турецкого нашествия.

Членство в ордене Дракона было очень почетным, и когда в 1430 году Сигизмунд Люксембургский принял в него владетельных венгерского князя Батори, трансильванского князя Ракоци и сына валашского господаря Мирчи Старого Влада, это сильно помогло ему через шесть лет занять трон в Тырговиште.

На одежде Влада появилась эмблема, изображавшая дракона с доходящим до шеи хвостом. Он, как Батори и Ракоци, внес его изображение в родовой герб и сделал своей родовой фамилией, перешедшей к его среднему сыну Владу. Валашские господари Влад II Дракул и Влад III Дракула были рыцарями без страха и упрека, и я подробно расскажу вам об их подвигах, о которых знаю все.

Теперь, когда я пишу эти строки, моего друга и господаря больше нет, как нет и того рыцарства, которое вызывало восторг всей Европы. Теперь оно с каждым годом теряет свой воинственный пыл, а рыцарей-воинов все больше и больше сменяют рыцари-придворные, дни и ночи которых проходят уже не на полях битв, а в роскошных дворцах. Теперь рыцари любят собираться при дворах европейских государей и проводят время в турнирах, охотах и празднествах.

Пушки все больше и больше делают закованных в броню рыцарей уязвимыми и рыцарский строй, удобный для яростного поединка, заменяет сплошной строй хорошо обученных солдат, подчиняющихся единой воле командиров. Рыцарство уходит в прошлое, но его идеалы изменили не только Европу, но и мир. Благородные воины облагородили наши жуткие нравы, а их образ жизни распространился на все христианское дворянство, которое стало воспитываться в рыцарском духе, главным девизом которого были «Верность и Честь».

Мой отец Раду Арджиу и его господарь Влад II Дракон вместе написали отчет об участии валашских воинов в страшной Грюнвальдской битве, по которому учились воевать наши командиры в военной школе Тырговиште. До 1410 года рыцари Ordo Theutonikorum, Тевтонского ордена, носившие черные туники и белые плащи с черным крестом на левом плече, были непобедимы в сражениях, что позволило им завоевать Восточную Пруссию и половину Балтийских земель. Когда в невыносимой гордыне тевтоны повернули свои отряды на юг, объявив о походе к Морю, им навстречу вышло объединенное войско Польши и Литвы, в котором были австрийские, чешские, хорватские, венгерские рыцарские отряды. Тысяча валашских воинов во главе с Владом Драконом рубились в самом центре великой Грюнвальдской битвы, и бумаги с описанием их подвигов я храню как зеницу ока.

Читайте же, благородные потомки ваших героических отцов, эту историю о разгроме Тевтонского ордена, написанную скупыми словами воинов, чьи руки, привыкшие к мечам, редко держали перья, и это будет мой первый рассказ об их подвигах.

«Подробный рассказ об участии валашского полка в битве на Зеленом поле, случившейся этим летом, написанный собственной рукой воеводы Рады Арджиу под началом князя Влада, прочитанный господарем Валахии Мирчей Великим, в Тырговиште, октября 2 дня сего 1410 года.

О тевтонах и причинах, погубивших заносчивый орден, ни в чем не знавшего меры.

В начале нашего века в Европе вдруг стало тесно — Тевтонский орден решил сразиться со всеми за первенство, земли и их доходы. Не решившись всерьез ссориться с Империей, тевтоны, распространившись с середины XII столетия из Пруссии на балтийские страны и получив отпор от Московии, повернули на своих южных соседей — Польское королевство и Великое Литовское княжество. Зная, что в их планах было прорваться к Южному Морю, чтобы положить свой меч на весь главный европейский торговый путь, южные соседи Польши и Литвы — Австрия, Чехия, Хорватия, Венгрия, Валахия — решили им помочь и послали в их войско свои полки.

Тевтонский орден включал многие комтурства в Германии, Пруссии, Ливонии, Балтии и Поморье, которые выставляли тысячи и тысячи рыцарей. Капитул Тевтонского ордена и его великий магистр открыто заявили, что их цель — «Drang nach Osten — Натиск на Восток». Это увеличение ордена за счет польских, литовских и русских земель, а затем создание в Европе Великой Тевтонии.

Так как Тевтонский орден и Польша являлись католическими государствами, то развязывающая войну сторона получала осуждение всего католического мира и его вассалов во главе с римским папой. Тевтоны обвинили поляков в ненастоящем христианстве, поскольку они находились в союзе с язычниками-литовцами. На европейских землях началась большая политическая игра. Молдавия являлась вассалом Польши, а Валахия состояла с ней в экономическом союзе. Стремясь разгромить Польшу и подчинить себе не только Трансильванию, но Валахию и Молдову, то есть все румынские земли, Венгрия выступила в войне на стороне Тевтонского ордена. Валахия отправила в польское войско тысячу лучших бойцов, понимая, что втрое большее, чем она, Венгерское королевство при первой возможности ринется за Карпаты. Валашский и молдавский полки через Яссы, Черновцы, Львов и Люблин вступили к Бресту, где формировались польские и литовские армии.

Об армиях.

Тевтонское войско состояло из тяжелой рыцарской и легкой союзной кавалерии и большого количества пеших кнехтов. Орденская армия всегда была самой большой в Европе, огромные средства тратились на наемников, на покупку новых военных изобретений и их применение в боевых действиях. Еще в середине XIV века тевтоны купили первые пушки, одна из которых в 1341 году каменным ядром при осаде замка убила великого литовского князя Гедимина, не знавшего о новом страшном оружии.

Польско-литовское и союзное войско формировалось в территориальные конные и пешие полки-хоругви. Его организация перед битвой была образцовой.

Тевтонская армия в начале лета 1410 года состояла из пятидесяти тысяч рыцарей и кнехтов, и еще пятнадцать тысяч военных слуг находились в обозе.

Польская и литовская армия с союзными полками состояла из пятидесяти тысяч конных рыцарей и пеших воинов, и еще двадцать тысяч слуг и крестьян находились в обозе.

В хоругвях той и другой армии было по 200 — 800 воинов в каждой.

В начале июля 1410 года две огромные армии, абсолютно равные по силе, встали на польско-тевтонской границе у Ольштына.

Грюнвальдская битва 15 июля 1410 года.

14 июля две армии выстраивались друг против друга у городка Танненберг. Между ними и тевтонами находилось Зеленое Поле, Грюнвальд.

Наши и литовские воины провели осмотр будущего поля битвы. С другой стороны разведку проводили тевтоны.

Поле занимало площадь в четыре квадратных версты и располагалось в широком треугольнике между деревнями Грюнвальд (Зеленое Поле), Танненберг (Еловый лес) и Людвигсдорф. Поле оказалось ровным, почти по его середине были небольшие овраги, лощины и цепь невысоких холмов, за которыми удобно было скрыть резерв.

На рассвете 15 июля тевтонская армия встала на невысоких холмах, чтобы мы атаковали ее снизу вверх, справедливо думая, что это уменьшит силу удара. Рыцари и кнехты встали на позиции так, чтобы их было трудно окружить, а орденская конница с флангов могла нас атаковать. Тевтонские и наши полки имели знамена-хоругви, которыми во время битвы подавались команды, поскольку в грохоте боя барабаны и трубы были не слышны. Мы хорошо знали, что тевтоны для обмана уменьшали или увеличивали число знамен и ночных костров, чтобы невозможно было определить размер войска. Тевтоны могли поставить под знаменитую хоругвь новобранцев, а под неизвестным знаменем — отборных воинов, чтобы скрыть направление главного удара. Все эти сведения наши военачальники учли при разработке плана сражения.

Тевтоны должны были иметь сто пятьдесят полков, однако наши воины насчитали на их позиции только сто двадцать хоругвей. Стало ясно, что отборный резерв из тридцати полков великий магистр спрятал в центре за холмами. Во время разведки наш воин, Михня из Арджиса, обнаружил, что перед фронтом ордена были вырыты тщательно замаскированные волчьи ямы с вбитыми в дно острыми кольями.

Тевтоны выстроились двумя линиями длиной две версты между Грюнвальдом и Танненбергом.

Правым флангом командовал великий комтур Куно фон Лихтенштейн, левым — великий маршал Фридрих фон Валенрод. В центре с резервом встал великий магистр Ульрих фон Юнинген. Перед фронтом выстроились арбалетчики и сорок пушек. Полки состояли из рыцарей-тевтонов, рыцарей-вассалов, рыцарей из Германии, Австрии и Венгрии, наемников, кнехтов и двора великого магистра.

Наши войска выстроились фронтом в две версты в три линии-гуфа, к югу от Грюнвальда, так, чтобы нас невозможно было окружить. Польские, моравские, богемские, украинские, русские, молдавские и валашские хоругви под командой польского короля Владислава II Ягайло стояли на левом фланге и в центре. На правом фланге выстроились литовские, белорусские хоругви, литовские татары и пешее ополчение под началом литовского князя Витовта Великого. В наших полках лучшие воины находились впереди и на флангах, менее опытные — в центре.

Разгромить железный строй хоругвей Тевтонского ордена прорывом их фронта было невозможно. Витовт Великий предложил гениальный план сражения, позволявший победить непобедимых тевтонов. Для этого его войско выстроилось на правом фланге, за которым в двухстах метрах широкой полосой разлеглась болотистая местность.

Июльское утро было очень жарким, выстроившиеся в три часа рыцари в тяжелой броне чувствовали себя не лучшим образом.

Наши хоругви построились только в шесть часов утра. Витовт хорошо знал, что валашский полк был обучен князем Владом атаковать и отступать как единое целое, не разрывая фронт. Так как его план битвы могло осуществить только хорошо обученное войско, он попросил передать ему валахов. Король не возражал, и наша тысяча во главе с Владом встала позади великого литовского князя.

Уже семь часов тевтоны стояли на холмах, ожидая атаки на своей выгодной позиции. Мы не двигались с места — в пять часов утра над Грюнвальдом разразилась сильная гроза, земля размокла, и атака конницы вверх по грязи означала только наше быстрое поражение.

В десять часов утра два герольда великого магистра воткнули два меча у ног Владислава и Витовта со словами: «Не прячьтесь, если вам мало места — мы можем отойти!».

По плану сражения тевтоны должны были оставаться на месте. Земля высохла, и сражение можно было начинать.

Наши полки двинулись на врага сразу по всему фронту лавой, впереди с двумя конями каждый летели татары Джелаледдина. Бомбарды ордена выстрелили, за ними дали залп арбалетчики, но вреда нашей коннице они не нанесли.

Вдруг татары бросили вперед линию своих вторых коней без всадников, которые провалились в волчьи ямы. Татарский строй пролетел между ними как стрела и вмиг изрубил не успевших уйти лучников и пушкарей. Рыцари первой линии на холме сдержанно улыбнулись, когда к ним поскакали татарские всадники совсем без брони, и только опустили на щиты свои тяжелые копья. Вдруг татары на полном скаку остановились как вкопанные в двадцати шагах от рыцарей, что-то резко замелькало в воздухе и арканы мгновенно вырвали из тевтонского фронта первый ряд оруженосцев и четыре боевых штандарта.

Потеря знамени была позором для рыцарей. Фронт тевтонов яростно заревел на всем своем протяжении, и их железная стена качнулась вперед, начав атаку ордена. Первая линия тевтонов сошла с холмов и битва грудь в грудь началась в равных условиях. Мы видели, как стоявший перед нами Витовт весело посмотрел на Владислава — тевтоны сошли с места первыми, потеряв выгоды действительно сильной позиции. Теперь великому стратегу было необходимо, чтобы в бой втянулась вторая линия тевтонов и спрятанный за великим магистром резерв.

Мы видели, как две линии рыцарей с ужасным грохотом ударились друг с другом. Рыцари рубились, падали и поднимались на вал своих павших товарищей, но наши витязи не сдвинулись назад ни на шаг. Нога наступала на ногу, доспехи бились о доспехи и копья летели в лица врагов. Удары мечей и страшных литовских секир о щиты и шлемы производили невыносимый грохот, как будто сотни молотов бились и бились о сотни наковален. Кони давили упавших и кусали друг друга, все перемешалось, но обе линии врагов стояли твердо, и никто не отступал с места, пока не был убит.

Великий магистр ввел в бой вторую линию своих хоругвей, и мы видели, что Витовт еле удержал своего коня на месте. Гордые тевтоны ударили прямо в центр, надеясь прорвать наш фронт, и там начался ад. Удар пришелся на три русских хоругви, которые стояли насмерть, потеряв каждого второго воина. Поляки, чехи и молдаване тоже стояли как каменные стены, а бреши в местах, где прорывались тевтоны, закрывались хоругвями второго и третьего гуфа.

В начале второго часа битвы Витовт оглянулся, поднял окованную железом руку, и князь Влад тут же отвел нас на двести метров назад, прямо к обозу и незаметному от фронта болоту. Литовцы начали мнимое отступление по всему правому флангу, и за ними с победным ревом ринулись ряды тевтонов. Литовцы разошлись по сторонам, зубами держа строй, и сразу пять тевтонских хоругвей вынеслись на нашу валашскую тысячу. Мы ринулись вперед и в сторону, лишив тевтонов преимущества хода, оставив за собой открытым обоз. Часть рыцарей не выдержала и бросилась на беззащитный обоз для его грабежа, но остальные ударили по нам. Под ударами их мечей мы начали откатываться к болоту, и тевтоны впервые в этой ужасающей битве разорвали свои железные ряды.

Часть рыцарей почти доскакала до обоза, но внезапно его возы разошлись в стороны, и за ними стояли готовые к огню пятьдесят орудий. Ужасающий залп в упор превратил бросившихся к обозу тевтонов в ничто. Пользуясь возникшим секундным замешательством, мы тут же вырвались из боя и ударили по флангу рубившихся с нами тевтонов, которые мгновенно были загнаны в болото, где преимущества панцирной конницы превратились в прах.

Прорвавшихся в тыл литовского фронта и завязших в болоте тевтонов окружили и вырубили в пыль, а в продырявленный левый фланг ордена бешено рванулись отборные хоругви, которые повел в бой сам Витовт Великий. По его приказу мы вытерли со лбов кровавый пот и встали в тылу хоругвей польского короля.

В дыру на левом фланге ордена ломились все новые и новые литовские хоругви, заходя в тыл всему войску Тевтонского ордена. Рыцари яростно надавили на польский фланг и центр, и битва в этом месте, где рубились лучшие воины, стала ужасающей. Тевтоны прорубились почти к королю, подрубили и захватили главное знамя Польши. Под яростный рев бросившиеся к нему польские витязи смогли отбить свою главную хоругвь, и в этот момент в открывшийся польский фронт ударил резерв великого магистра. Польские рыцари приняли на себя этот страшный удар, но более двух тысяч тевтонов во главе с магистром, с размаху пролетев мимо короля Владислава, стали заходить в тыл польского войска.

У прорывавшихся тевтонов ничего не вышло, потому что они с размаху врезались в наш заслон, который падал рядами, но не отступал ни на шаг, и многие наши витязи прославили себя и родину знаменитой валашской стойкостью.

Я не знаю как, но мы удержали фронт, не дав тевтонам зайти нашим хоругвям в тыл, и уже справа нас закрывали родные молдаване, слева рубили врага страшные в ярости поляки, и дыра в центре на глазах затягивалась залитыми кровью по пояс хоругвями русских, украинцев и чехов.

В этот момент фронт тевтонов напротив короля был словно разрублен боевой литовской секирой. Страшный косой удар, придуманный отцом Витовта Кейстутом, поразил центр ордена, и мы своими глазами увидели, как пятеро оставшихся в живых после этого страшного удара израненных литовских рыцарей на шатающихся лошадях прорвали передний ряд тевтонов, и Витовт Великий своим ужасным мечом разрубил бросившегося на него орденского всадника пополам вместе с конем.

Фронт ордена начал расползаться надвое, к пяти литовским героям прорубилась подмога, и железные совсем недавно ряды Тевтонского ордена были прорваны нашими воинами во многих местах. На Грюнвальдских холмах десятки тысяч еще оставшихся в живых тевтонов были окружены и загнаны в смертельный котел, окруженный непробиваемыми стенами польских, литовских, чешских, русских, белорусских, украинских, молдавских и валашских хоругвей.

Начался небывалый разгром всемогущего до 15 июля 1410 года Тевтонского ордена, тонувшего в собственной крови. Тевтонов разделяли, зажимали в смертельные кольца и стирали в пыль. Пять тысяч орденских всадников вырвались из кольца и попытались укрепиться в своем вагенбурге, но их догнали и в момент изрубили вместе с военными слугами.

В Грюнвальдской битве погибли более тридцати тысяч тевтонских рыцарей и их союзников, из двухсот пятидесяти начальников ордена в столичный Мариенбург не вернулись более двухсот, были взяты почти все орденские знамена. Когда к ногам Витовта Великого сложили собранные лично перстни убитых тевтонских рыцарей, он посмотрел на насыпь вокруг него и воскликнул: «Ужели тут лежит весь орден!»

Валашская тысяча вернулась на родину с победой и славой. Погибли 203 наших рыцаря, а ранены были все. Европа узнала, что валашского воина мало убить, его после этого надо еще повалить. О стойкости и мужестве валахов больше ни у кого не было никаких сомнений».

Теперь, когда я пишу эти строки, судьба Тевтонского ордена свершилась.

1 февраля 1411 года был подписан Торунский договор, по которому Тевтонский орден быстро покатился к своему концу. Поляки и литовцы могли добить тевтонов еще осенью победного года, но Витовт Великий не захотел этого делать, справедливо полагая, что оставшаяся без сильного врага Польша тут же попытается поглотить его Великое княжество Литовское. На землях ослабевшего Тевтонского ордена была создана Лига немецкого и польского дворянства, которая в 1454 году восстала против тевтонов и передала свои земли польскому королю Казимиру IV Ягеллончику. Орден еще сопротивлялся тринадцать лет, но в 1466 году признал себя вассалом Польши. Теперь вместо него существует обычное герцогство.

Вернувшись на родину из пропитанного красной кровью Зеленого Поля, валашские воины не долго оставались дома. После смерти в 1418 году нашего господаря Мирчи Великого, в Валахии начался бесконечный кровавый раздор, и с этим по тогдашним законам ничего нельзя было сделать. Сын Мирчи Влад, которому до трона в Тырговиште дотянуться было еще невозможно, мудро ушел с отрядом моего отца на службу к императору Сигизмунду.

Отряды гуситских воинов, прошедших десятки сражений, в 1430-е годы разошлись по всей Европе, став простыми разбойниками с большой дороги, или нанимались на службу к государям и владетельным князьям. Гуситы еще сыграют свою зловещую роль в судьбе моего господаря, но об этом я расскажу в свое время.

Когда мы с Владом, сыном Влада II Дракона, говорили о гуситских войнах в плену в Адрианополе, то будущий господарь, у которого еще не отросли усы, заметил, что в нашем мире судьба государства зависит от личности вождя и мощи его страны. На мой вопрос, а что же значит народ страны, он не ответил тогда. Ответил потом — делом.

Когда нам с Владом исполнилось по одиннадцать лет, Валахия впервые увидела на своей земле страшного врага, который рвался на Балканы, мечтая подмять их под себя.

За двести лет своего существования маленькое Тюркское княжество в азиатской Анатолии выросло в огромный Османский султанат, который к началу нашего столетия уже разгромил Болгарию и Сербию. Султаны из рода Османов вместо военного ополчения создали огромную постоянную армию, воины которой получали захваченные в войнах земли в поместья. Это делало их натиск за Дунай почти неостановимым. В эти же годы султаны стали брать из балканских семей маленьких мальчиков, из которых выращивали не знающих родства и жалости янычар, в пешем строю слепо идущих в любую атаку по приказу султана.

Не знающих уже два столетия поражений турок остановили великолепные гулямы Эмира Тамерлана, создавшего в Азии огромную империю. В 1402 году войско Железного Хромца Тимура в страшной битве под Анкарой разгромило до этого непобедимую армию османов, а захваченный султан Баязид I через год умер в железной клетке, выставленный на всеобщее посмешище.

Почти двадцать лет трое сыновей Баязида боролись за власть в Османской Порте, пока в 1421 году ее прочно не взял султан Мехмед I.

После разгрома христианского войска в 1396 году под Никополем, Мирча Великий дважды подписывал с султанами символический полувассальный договор. До его смерти османы большего не требовали, возможно из-за того, что Валахия заключила союзные договоры с Венгрией, Молдовой и Польшей. Только после начала валашских междоусобиц в конце 1420-х годов турки стали почти ежегодно ходить в походы за Дунай в Македонию, Хорватию и Албанию, тогда же султаны стали брать в заложники сыновей балканских правителей, надеясь тем самым держать в узде их непокорных отцов.

В 1438 году огромное войско османов с сербами прошло по Валахии в Трансильванию. Влад II Дракул, оставшийся без поддержки недавно умершего императора Сигизмунда и занятый борьбой с претендовавшей на трон династией Данешти, пропустил турок без боя. Несмотря на опасность разорения Валахии, господарь и его соратники сделали все, чтобы сорвать грабительский поход османов на Карпаты, и им это удалось — турецкая армия быстро вернулась домой.

В 1440 году венгерские нобили надели корону Арпадов на восемнадцатилетнего пылкого польского короля Владислава III. При полной поддержке Ватикана Венгрия и Польша попытались остановить османов, начав подготовку к крестовому походу на Турцию. Султан Мурад I решил создать новый плацдарм за Дунаем, и в мае 1442 года тридцатитысячное войско во главе с беглербегом Шехабеддином двинулось на Тырговиште, везя в обозе своего претендента на валашский престол.

У Влада II было только четыре тысячи воинов, а половина бояр была на стороне династии Данешты. Господарь с соратниками ушел в Карпаты, а свои семьи, среди которых были князь Влад с братьями и все Арджиу, были отправлены дальше, в знакомую Сигишоару.

Шехабеддин посадил на трон в Тырговиште сына Дана II Басараба II, и турки начали грабеж богатой Валахии. По приказу Владислава III в конце августа к валахам в горах подошло трансильванское войско во главе с Яном Хуньяди. Валахи и трансильванцы спустились с гор и 6 сентября 1442 года под валашской столицей разбили турецкую армию, которая почти впервые получила отпор за Дунаем.

Влад II вновь занял валашский трон и за помощь в разгроме османов был вынужден объявить себя вассалом венгерского короля. На присяге в Тырговиште присутствовал трансильванский князь Ян Хуньяди, судьба которого с этого времени тесно переплелась с судьбой Влада II Дракула.

В 1409 году незнатный трансильванский дворянин Войк Бути получил от императора Сигизмунда за верную службу крепость Хуньяд, название которого стало его родовой фамилией. Он женился на Эржибет Моршини, и у них родилось двое сыновей, одного из которых назвали Яном.

Молодой Ян Хуньяди начал военную службу у знатнейшего вельможи и канцлера Ласло из Уйлаки, затем был определен к венгерскому вассалу в северной Сербии Стефану Лазаревичу. По просьбе отца Яна взял на службу император Священной Римской империи. При Сигизмунде Ян Хуньяди сделал блестящую карьеру, став бароном и трансильванским князем, что позволило ему позже до конца жизни оставаться правителем Королевства Венгрии. Князь Ян активно участвовал не только в сражениях, но и в придворной борьбе у императорского трона, которая была гораздо опаснее битв, в которых не били в спину.

Сигизмунд I Люксембургский в 1361 году родился в семье императора Карла IV Люксембургского, боровшегося за корону Священной Римской империи с могущественным домом австрийских Габсбургов. В 1385 году Сигизмунд женился на дочери венгерского короля Лайоша — Людовика Анжуйского и вскоре сам стал королем Венгрии. В 1411 году германские курфюрсты и герцоги предпочли Люксембургов властным Габсбургам, и Сигизмунд был избран германским королем и императором Священной Риской империи. С 1419 года Сигизмунд в союзе с римским папой Мартином V почти двадцать лет вел гуситские войны за чешскую корону, которую и получил в конце жизни.

Сигизмунда сменили на троне Венгрии Альбрехт австрийский и его брат Фридрих III из дома Габсбургов, который в 1440 году был избран императором.

Князь Трансильвании Ян Хуньяди в борьбе за власть вступал в союзы и бои с сыном венгерского канцлера Миклошем Уйлаки и наместником императора графом Ульрихом Цилли.

Князь Хуньяди женился на Эржебет Силади из богатого венгерского аристократического рода, что значительно усилило его политическое влияние, которое он подтверждал бесконечными военными походами.

Вместе с отрядом францисканского монаха Якоба из Марки, в 1437 году присланного Ватиканом в Эрдейский край, как называли Трансильванию в Венгрии, отряды Хуньяди выловили и сожгли в нем всех гуситов. Когда в том же году восстали трансильванские крестьяне, войска Хуньяди разбили их отряды у Клуж-Менештур и тут же казнили всех предводителей во главе с Анталом Надем. После нападения на вассальную Венгрии северную Сербию турок, которые взяли Семедерево с обороняющим его племянником Стефана Лазаревича Джордже Бранковичем, войска Хуньяди остановили османов у Дрины. В августе 1438 года отряды Хуньяди кроваво подавили в Каменице восстание венгерских гуситов во главе с Фомой из Печа и Валентином из Уйлаки, переведших Библию с латыни на мадьярский язык. В 1439 году, когда горожане Буды поднялись против немецкого засилья в Венгрии, Хуньяди подавил их мятеж, залив столицу венгерского королевства кровью.

К 1440 году, когда венгерскую корону одел поляк Владислав III, Ян Хуньяди находился в Италии, где при дворе Филиппа Висконти в Милане совершенствовал свое воинское искусство и приобрел хорошие связи при дворе римского папы в Ватикане.

В 1443 году у знаменитого и богатого князя Трансильвании родился сын Матиаш. Его стал воспитывать секретарь польского короля Владислава III Николай Пясоцкий, после его гибели оставшийся в Венгрии. Судьба его отца Яна Хуньяди была тесно переплетена с судьбой Влада II Дракона и по воле рока также неразрывно переплелись судьбы их сыновей — Матиаша Хуньяди и Влада III Дракулы.

Родовым гербом Хуньяди был корвин — ворон с огромными крыльями. Мне придется рассказать вам, дорогие потомки, как венгерские стервятники с распростертыми крыльями навалились на валашских драконов, бешено стараясь сыграть в их судьбе свою страшную роль.

К счастью, у них получилось не все.

Варна. Теперь я знаю, что буду вас бить как Чингизхан и Тамерлан Влад в Турции и на Ближнем Востоке. Ассасины и дервиши. 1444—1448 годы

Весной 1443 года стотысячное войско польских, венгерских, валашских рыцарей и многих добровольцев из Австрии, Чехии, Германии, Франции вышло из Буды в крестовый поход под началом короля Владислава III, венгерского князя Яна Хуньяди и папского легата, имя которого я не хочу даже называть. В составе войска было семь тысяч валашских витязей во главе с господарем Владом Драконом, среди которых шла в поход и тысяча моего отца. Поход был подготовлен просто отлично, войсками командовали опытные воеводы, и все проходило как по-писаному. Османы вывели к Дунаю свои сто тысяч воинов, крестоносцы трижды разбили их и взяли пять пограничных крепостей, перебив их немалые янычарские гарнизоны.

Султан Мурад II сам предложил королю Владиславу III мир, который и был торжественно подписан в Сегеде под Будой. По этому договору турки сами уходили из Сербии почти до Тираны, и это была отличная победа крестоносного войска, которое смогло, наконец, остановить неостановимую Османскую Порту в ее атаке Балканского полуострова.

А дальше начались беды, которых можно было легко избежать. Возжелавший славы легат римского папы уверил двадцатилетнего короля, что необходимо добить турок, наступать от Плевена на Софию до Пловдива, а затем взять незащищенную столицу Порты Адрианополь — Эдирне. Грех нарушения Сегедского мира легат брал на себя, но это не устраивало многих рыцарей из разных стран, которые хорошо знали, что такое честь и верность.

Крестоносное войско уменьшилось наполовину. Тогда легат начал уверять жаждущего подвигов короля, что венецианский флот вот-вот блокирует пролив Босфор и все турецкие порты в Эгейском море, а возможно ворвется и в Мраморное море, и султан не получит подкреплений и припасов в Эдирне. Это решило дело и провалило его.

Несмотря на возражения Хуньяди и Дракона крестоносцы во главе с Владиславом выступили на Тырново. Неожиданно Мурад II совершил из Эдирне немыслимый марш на Сливен, перешел болгарские горы и остановился у Варны, рискуя зайти крестоносцам в тыл и отрезать их от Дуная. В Варне его уже ждала прибывшая из Синопа эскадра с подкреплениями и припасами. Три дня эскадра опустошала трюмы кораблей, и эта задержка спасла крестоносное войско, которое от Тырново через Шумен успело выйти к Добричу.

Темной ноябрьской ночью Ян Хуньяди и Влад Дракул отговаривали Владислава от уже проигранной битвы, но он слушал только папского легата, который говорил, что по Дунаю с подкреплением к Варне идет галерный флот. Господарь Влад не выдержал и показал на карте, где Добрич, а где Дунай, но Владислав очень хотел стать героем, а легат папой, и валахи ничего не могли с этим сделать.

10 ноября 1444 года крестоносное и османское войска стояли друг против друга у Варны. Христиан было вдвое меньше мусульман, перед фронтом которых на высокой пике висел нарушенный королем Сегедский договор, и рыцари не могли на него смотреть.

Сто тысяч османов бросились на пятьдесят тысяч крестоносцев. Семь тысяч валахов с Владом стояли за Хуньяди как его личный резерв и хорошо видели, как волны турецких янычар разбились о шеренги крестоносцев. По всему фронту разгорелась упорная битва, в которой османы не могли ни выставить против крестоносцев всех своих янычар, ни обойти их с флангов, потому что на флангах были горы.

Трансильванский и валашский князья совсем не зря рубились в битвах, и их план сражения с вдвое большим противником был безупречен. Они хотели вымотать турок в упорном лобовом бое, при этом удержав фронт, а затем ударом панцирной конницы прорвать турецкий строй на их левом фланге, где это позволяла местность, и зайти к ним в тыл. Для этого шесть тысяч валашских панцирных воинов во главе с Владом Дракулом ждали сигнала за спиной Яна Хуньяди.

Все шло так, как задумали князья, и крестоносцы твердо стояли как каменные стены, о которые раз за разом разбивались янычарские волны, и перед фронтом рыцарей уже лежал большой вал их трупов.

Внезапно король Владислав, дравшийся в тысяче шагов справа от Влада и Хуньяди, с криком «Мурад!» бросился прямо на центр турецкого войска, где находился султан. С ним в атаку ринулись отборные польские и венгерские хоругви, и было видно, как их железный клин медленно врубался в османские ряды, и с этим ничего нельзя было сделать. Хуньяди с белым лицом повернулся к Дракулу и тот, поняв невысказанный от ярости приказ, с таким же отчаянием в глазах стал разворачивать валашскую конницу вправо, пока трансильванцы со всеми оставшимися силами бросились на османов, пытаясь спасти короля. Было совершенно ясно, что турки, которых было намного больше, отрежут рыцарей с Владиславом от главных сил, перебьют их и тут же ринутся в дыру в крестоносном фронте, как это сделал Витовт Великий в Грюнвальдской битве, после чего крестоносное войско погибнет в окружении. Валахи Влада, среди которых был мой отец, должны были принять на свою грудь прорвавшихся янычар и удержать фронт, пока Хуньяди будет отводить оставшиеся войска под прикрытие гор.

Все вышло еще хуже, чем могло. Владислав с десятью польскими героями прорубился к султану, но их поединок кончился не начавшись. Мурад II, которому никогда не стать рыцарем, ткнулся копьем в измученного коня короля, Владислав упал и был тут же зарублен янычарами.

Турки в мгновения дорубили прорвавшихся с королем рыцарей и тут же рванулись вперед в дырявый строй крестоносцев и воткнулись в летевшую на них валашскую панцирную конницу, которая ударила по ним со всей румынской силы. Янычары валились как снопы, а валашские сабли без перерыва поднимались и опускались на головы врагов.

Центр крестоносцев валахи держали насмерть, Хуньяди метался по хоругвям и пытался отводить их в тыл организованно, но с флангов побежали почти все, потому что более держаться в этом аду было нельзя. Только выстоявший валашский центр и наступивший ранний осенний вечер спас крестоносцев от окончательного разгрома.

Валашские полки в полном порядке отступили от Добрича к Русе и за сутки прошли более ста верст до Джурджу, где уже были приготовлены лодки для переправы через Дунай.

Из семи тысяч воинов, вышедших более года назад в «Долгий крестовый поход», Влад Дракон привел на родину только четыре тысячи, а у Хуньяди не было и ста трансильванцев. Князья и рыцари впервые за несколько страшных дней вытерли кровавый пот, и в этот момент султанский чауш, загнавший обоих сменных коней, привез господарю Владу II Дракулу приказ выдать Мураду II нарушителя Сегедского договора, венгерского князя Яна Хуньяди, под угрозой разгрома полностью беззащитной 12 ноября 1444 года Валахии.

Влад дал прочитать приказ Яну. Дракон и Хуньяди стояли и молча смотрели друг на друга…

Рыцарь Влад не выдал Турции рыцаря Яна. Об этом не могло быть и речи. Но господарь не выдал османам и Валахию, заплатив за это своей жизнью.

Вот такие государи правили Валахией в 1444 году!

Дракон не мог сказать чаушу Мурада, что не может выполнить его пожелание, поскольку Хуньяди с оставшимися соратниками прямо от Варны ушел в венгерские земли. Слишком многие видели, как они вместе рубились плечом к плечу и затем отступали к Джурджу. Не мог Влад сказать, что трансильванский князь ушел в Венгрию из валашской пограничной крепости, ибо тогда он бы не являлся господарем в своей собственной стране, а значит, его можно было заменить. В середине нашего бурного века в Европе еще не называли черное белым, хотя уже выдавали ложь за добро.

Господарь Влад объявил чаушу о задержании Хуньяди на территории Валахии, но выдать его он не может, потому что по законам христианского мира владетельные князья могут быть осуждены только при доказательствах их вины. Дракон попросил у Мурада прислать доказательства нарушения Хуньяди мирного договора в Сегеде, который он не подписывал. Все знали, что султан просто требует Хуньяди для повышения престижа и внесения раскола в стан своих врагов, но все знали и то, что для этого он может стереть Валахию, беспощадно перебив полмиллиона валахов.

Господарь Влад со всеми почестями, но под охраной поместил Яна Хуньяди в своем дворце в Тырговиште. Еще в Джурджу два князя всю ночь проговорили один на один, и мы никогда не узнаем, о чем был этот судьбоносный для них разговор, хотя последствия этой беседы Валахия ощутила совсем скоро. «Заключение» Хуньяди в Тырговиште продолжалось менее месяца, и для его быстрого освобождения без вреда для своей родины господарь Влад сделал все.

Службу сбора и реализации стратегической информации, касающейся существования и жизни страны, которую сейчас, в конце XV века, называют тайной, в Валахии создали сын первого Дракона и я в 1450-х годах, но господарь Мирча Великий и его средний сын имели, конечно, своих конфидентов во всех соседних странах.

Султан Мурад II был безрассудным, но совсем не сумасшедшим правителем. Он мог совершить безумное деяние, но в абсолютных авантюрах старался не участвовать. Завоевание Балканского полуострова шло совсем не так, как ему хотелось. Мурад понимал, что Османская Порта не выдержит удара объединенной Европы и будет сокрушена, а династия османов стерта.

Султан Баязид в 1396 году во всеуслышание объявил, что устроит из Ватикана большую и грязную конюшню, и уже через несколько лет кончил свою жизнь в позорной железной клетке Тамерлана. Мурад II таких заявлений уже не делал и неостановимо захватывал Балканы по частям, соизмеряя свои силы с силами очередных врагов. Летом 1444 года Турция могла атаковать Валахию, но только себе во вред, и об этом совсем скоро узнали в Тырговиште.

Летом 1444 года войско отчаянного врага турок, албанского князя Георгия Кастриота, которого сами османы называли великим воином Скандербегом, пыталось принять участие в крестовом походе. Если бы яростные албанцы под Варной ударили во фланг Мураду, вся история Европы и Азии пошла бы по-другому. Их не пропустил через уже освобожденные от турок сербские земли венгерский вассал Джордже Бранкович, выбравший своим покровителем не короля, а султана.

Через закрытые горные перевалы Скандербег прорваться не мог, но дома, в Албании и Греции восстание поднял, и турки были вынуждены три года, а затем еще двадцать лет гасить большой костер народной войны на западе Балканского полуострова.

В ноябре 1444 года Албания еще не взорвалась, но господарь Влад еще не знал, что до восстания Скандербега оставались недели. Судьба не одинокой в своей борьбе Валахии больше не качалась на страшных османских весах. В начале декабря Влад Дракул с почестями отпустил Яна Хуньяди из Тырговиште, который, понимая, что господарь спасал свою страну от погрома, все равно не простил ему свое европейское унижение.

Вернувшись в Буду, князь Хуньяди заявил, что на валашском троне должны сидеть не потомки Мирчи Великого, а члены рода Данешти, и он сделает для этого все. Влад II не ответил бывшему товарищу ничего, потому что знал, как Ватикан и Империя уже решили судьбу Венгрии.

Королем мадьяр в 1445 году был назначен пятилетний сын Альбрехта Австрийского Ласло V Постум, которому до 1452 года предстояло находиться при дворе своего дяди Фридриха III, императора Священной Римской империи. В борьбе за регентство в Венгрии схватились Ян Хуньяди и его вечный враг Ульрих Цилли. Хуньяди поддержал его враг — друг Миклош Уйлаки, и граф Цилли был разбит. Ватикан договорился с Империей и назначил трансильванского князя Яноша Хуньяди регентом Венгерского Королевства.

Десять лет Ян Хуньяди правил Венгрией, даже тогда, когда в 1452 году в Буду привезли тринадцатилетнего короля Ласло. Князь в 1451 и 1453 годах дрался за власть с графами Цилли, и вражда двух влиятельных родов была так велика, что после неожиданной смерти Хуньяди в 1456 году, его сын Ласло тут же прилюдно убил Ульриха Цилли, за что был казнен по приказу императора.

У нового правителя Венгрии, сыну которого Матиашу в 1445 году исполнилось два года, было много проблем, но одной из главных он считал включение Валахии в состав Венгерского Королевства, для начала посадив на трон в Тырговиште своего господаря.

Влад II Дракул из рода Мирчи Великого не стал дожидаться атаки Хуньяди, как бык молота на бойне. Уже в декабре 1444 года он сам повез дань за два года султану в Адрианополь, надеясь даже ценой жизни хоть на время отвратить от родины страшную османскую угрозу.

Албания и Греция уже полыхали огнем мятежа, и султан пока не стал карать покорившегося ему валашского господаря. Мурад II подписал с Владом II новый вассальный договор, но задержал его в Адрианополе по ужасной причине, о которой в Валахии узнали через несколько дней.

В конце января 1445 года в Тырговиште из Адрианополя с отрядом янычар прибыл мой отец, который привез приказ Мурада за возвращение Влада Дракона домой привести к нему в залог его верности двух младших сыновей — Влада и Раду. В знак своей доброй воли султан милостиво разрешил оставить в Тырговиште его старшего сына Мирчу.

Нам с Владом было уже по 14 лет, мы отлично рубились двумя саблями и хорошо разбирались в валашских делах и еще не ведали страха смерти, хотя уже видели ее не раз. Я не колебался совсем и сказал отцу, что поеду к османам вместе с Владом как его оруженосец, потому что друзей в беде не бросают. Воевода Раду Арджиу своему единственному сыну возражать не стал, только почернел лицом. Меня быстро собрали в дорогу, из которой можно было не вернуться.

1 февраля 1445 года в Джурджу состоялся обмен господаря Влада на двух его сыновей. Дракон грустно попрощался с Владом и Раду, а отец со мной. Они оба как-будто чувствовали, что больше не увидятся с нами никогда. В окружении сипахов мы сели в кайяк и поплыли через Дунай на болгарскую сторону. Вдруг мы с Владом одновременно оглянулись назад. На крепостной стене Джурджу еще были четко видны две рыцарские фигуры и, словно что-то почувствовав, господарь и его верный воевода выхватили и подняли над головой свои ужасные для врагов мечи, и их непонятно откуда взявшийся блеск при полностью затянутом черными тучами небе полыхнул в наших мальчишечьих сердцах предчувствием страшной беды. Я переглянулся с Владом, и мы с трудом удержали нахлынувшие откуда-то слезы. Валашский рыцарь может заплакать только от счастья — когда в пыль разобьет врага своей отчизны.

«Эгригез, Косой глаз» — так называлась крепость в ста верстах к югу от Адрианополя, где содержали князей Влада и Раду. Мы под небольшой охраной могли ездить по округе, ходили по крепости, занимались боевыми упражнениями. Несколько раз нас привозили на Эдирне на торжественные приемы султаном чужеземных послов, чтобы подчеркнуть мощь Османской Порты. К нам пригласили учителей, и мы успешно учили турецкий язык и другие науки, которые должны знать владетельные князья. Мы пользовались библиотекой из трехсот томов, и у меня появился большой интерес в изучении истории битв, войн и соседних с Валахией государств, а также внешней политики Европы и Турции, да и всей Азии. Я пользовался большей свободой, чем мои князья и не раз побывал в Адрианополе, где стал завсегдатаем книжных лавок и гостевых домов дервишских орденов, которые меня очень заинтересовали. Мы вместе с Владом читали и обсуждали каждый добытый и купленный мной документ, касающийся войска и военачальников Османской Порты, ее устройства и внешней политики. Совсем скоро мы поняли, что Османская Порта — это дьявольское порождение Сатаны, посланное в христианский мир на его погибель. Султаны завоевывали Европу и Азию силой, или угрозой ее применения, и плевали на международное право.

Для управления Портой ее верховный вождь и глава султан назначал главного визиря и членов Государственного Совета-Дивана из визирей, правителей провинций и мусульманских улемов во главе с шейх-уль-исламом. Азиатские владения Порты назывались Анатолия, европейские — Румелия, и управлялись беглербегами. Их территории разделялись на провинции — пашалыки и области — санджаки. Со всего населения собирались около сотни налогов, чтобы оно не могло открыть рот в протесте и поднять голову от обрабатываемой им земли.

Турецкое войско состояло из кавалерии, акынджи и сипахи, которые получали поместья — тимары — в завоеванных христианских землях и за которые дрались, не жалея жизни, и пешего ополчения, служившего по обязанности за землю и для грабежа.

Главной силой османского войска при султане Мураде II стали янычары, воевавшие в пешем строю. В их отряды набирали славянских мальчиков, насильно в виде особого налога ежегодно увозимых из балканских семей. За пятнадцать лет их отуречивали и превращали в бездушных убийц, не знающих ни отца, ни матери, и только выполнявших повеления султана.

В сражениях султаны посылали впереди османов болгарские и сербские отряды, которые расшатывали оборону такого же славянского противника, гибли, а затем в бой вступали янычары и акынджи. В битве на Косовом поле в 1386 году огромное сербское войско было атаковано сорока тысячами болгар, а затем его добивали османы, а в 1438 году во главе турецкого войска через Валахию на Трансильванию шли сербы.

Турецкие военачальники слепо копировали опыт европейского военного искусства, и их действия в сражении были очевидны противнику. Отношение к славянскому населению, называемому гяурами — неверным и райя, было ужасным, оно интересовало османов в виде обираемых трупов или рабов

Султаны боялись только одного — объединения Европы, с которым активно боролись силой и обманом. Ежегодно весной собиралось огромное османское войско и шло на Сербию, Грецию, Албанию, Хорватию, Венгрию, Чехию или Польшу. Остальным государствам из Адрианополя говорили, что их трогать не будут. Перед завоеванием очередной страны ей предлагался выбор — превращение в абсолютно бесправную турецкую провинцию — пашлык, которая принадлежала султану и навсегда лишалась права на независимость. Если атакуемое государство признавало власть султана и платило сумасшедшую дань людьми, деньгами и имуществом, у ее князей и бояр не забирали права и землю и давали статус вассала, «мумтаз эйлает, привилегированной провинции». В первом случае славянское государство уничтожалось, во втором — грабилось вчистую. При этом в первую очередь у народа стирали чувство национального, а затем собственного достоинства. После завоевания очередной балканской страны неотвратимо наступал черед следующей, и этому не было конца.

За годы нашего вынужденного заложничества в Эгригезе мы с Владом узнали об Османской Порте все.

Второй Дракон изучил тактические действия османских военачальников, порядок службы гарнизонов крепостей, особенно пограничных, охрану войск в походе и лагере, методы разведки и обследования местности при движении, все виды одежды турецких кавалеристов, янычар и пехотинцев. Позднее я по его приказу создал отборный отряд удивительных валашских витязей, которые во главе с отчаянным Владом под видом османских воинов проникали в любой турецкий лагерь или крепость.

Я собрал и изучил все доступные нам виды государственных и военных документов, применявшихся в Османской Порте — султанские фирманы, визирские грамоты, приказы военных пашей, указания, карты, пропуска в крепости, условные слова и знаки, использующиеся в турецких войсках, их методы и способы связи, службу султанских гонцов и чаушей, посольские дела, хозяйство городов и селений и, конечно, дороги.

За четыре года мы не раз побывали в столицах Порты, в Бурсе, Эдирне, Синопе, Трабзоне. Османы, видя, что мы не делаем попыток убежать, даже взяли нас с собой в посольскую свиту, и мы побывали в Багдаде и Дамаске, о чем я подробно расскажу позднее. Везде я изучал интереснейшие дервишские ордена, которые играли большую роль в османских делах и даже имели свои формирования в войсках, в том числе в беспощадной янычарской пехоте. Позднее при организации тайной стражи Влада Неистового я использовал свои знания, полученные в неволе, об дервишских орденах, а также о тайных ассасинах Хасана-ас-Саббаха, собранных в Аламуте.

Влад и я изучали историю империй Чингизхана и особенно Тамерлана, в 1402 году развалившего Османскую Порту как карточный домик и засунувшего всемогущего и наглого, как полная луна, Баязида в железную клетку для всеобщего позора. Я собрал о них все, что было можно и нельзя, и написал для своего друга особые трактаты об двух этих вождях мира, которые оказались первыми, но совсем не последними в моей работе на благо Валахии и моего друга — господаря.

«Владыка сильных» Чингизхан и рожденная им империя кочевников, внушавшая ужас всем окрестным народам в течение многих веков.

К северу от далекого азиатского Китая племена мэн-гу во главе с вождями-нойонами у рек Онон и Керулен кочевали со времен Великого переселения народов. Двести пятьдесят лет назад потомственный нойон Темуджин во главе созданной им дружины воинов-нукеров объединил монгольские племена и на всеобщем курултае был объявлен великим вождем Чингизханом. Войска монголов разгромили соседние племена ойратов, уйгуров и тангутов, после чего тумены Чингизхана атаковали огромный Китай.

Китайцы жили в долине азиатской реки Хуанхе задолго до Рождества Христова, назвав свою страну Чжун-Б, Срединное государство. Его правители — ванны — еще со времен Александра Македонского дрались за власть друг с другом, вырезая платившее врагу налоги население и после победы закапывая живьем воинов противника.

В 221 году до Рождества Христова Цин Ши-хуань-ди объединил семь китайских царств в империю и для защиты от кочевников начал строительство Великой Стены. Новая империя рухнула сразу же после смерти жестокого и кровавого Цина, но постоянно пыталась восстановиться разными династиями.

Пришедшая в 900 году к власти династия Суй передала власть чиновникам, которые только интриговали за посты и без конца повышали налоги населению. Вместо реального управления огромной страной, население которой еще тысячу лет назад составляли миллионы и миллионы людей, императоры торжественно назначали определенные дни для цветения каждого цветка, которые, однако, плохо подчинялись верховной власти. Народ восставал, и для подавления мятежей китайские правители начали нанимать за деньги и возможность грабежа соседних с Китаем кочевников. Дело кончилось крахом и позором. Нанятые кочевники чжурджени в 1127 году захватили север Китая и создали там свое государство Цзинь.

В Китае в огромных размерах выросло ростовщичество, которое насаждали чиновники. Из дикой жадности они изъяли из обращения металлические деньги, заменив их бумажными, которые мгновенно обесценились из-за массовых подделок. Денежное обращение в чиновной империи рухнуло, и для отвлечения измученного населения китайские ваны, находясь в трезвом уме и твердой памяти, начали войну с Цзинь и наняли для этого монгольские племена, которыми командовал отец Темуджина, нойон Хабул. Монголы разгромили чжурдженей, но понесли большие потери. По приказу укравших их плату за кровь чиновников монгол разогнали, а отца Чингизхана посадили в страшную земляную яму, из которой его, почти мертвого, с огромным трудом выкупила семья.

Став вождем всех монгол, Чингизхан в 1215 году во главе своих туменов взял китайскую столицу Пекин, и огромная империя обрушилась к его ногам. За ней были завоеваны Кажгария, Средняя Азия и Персия.

После завоевания очередной страны, Чингизхан брал заложников из семей местных правителей, над которыми ставил своих наместников. Для уплаты налогов, которые составляли десятину, он переписывал население и каждого десятого мужчину забирал в монгольское войско. Османы просто копировали «Потрясателя Вселенной», только делали это намного подлее и кровавей, забирая в янычары не мужчин-добровольцев, а детей и сильно увеличив налоги.

Чингизхан был равнодушен к христианству и исламу, он просто объявил, что «монголы должны быть вознесены над всеми другими народами».

От своих воинов повелитель монгол требовал «быть начеку днем как волку и бдительным ночью как ворону». Силу монгольскому войску давали железная дисциплина, великолепная кавалерия и страшные луки, прибивавшие всадника в броне на расстоянии до ста метров. Китайские инженеры научили монгол брать крепости, однако главной причиной их успехов была кровожадность. На завоеванных землях они устраивали резню населения и делали невероятные разрушения. Подобная жестокость производила на соседние государства сильное впечатление, и в ожидании пощады сдавались даже те страны, которые могли защищаться.

Чингизхан умер, но держава его устояла, и к середине XIII века власть монголов простиралась от Памира и Каспийского моря до Сибири и Китая. Во время нашествий монголы обращали в рабство целые народы, говоря, что «нас избрало небо для мирового господства».

В первую очередь на завоеванных землях монголы брали под контроль все торговые пути и богатели не только от грабежа покоренных народов, но и от мировой торговли.

Огромная империя Чингизхана была разделена на улусы для его сыновей, и при распаде в начале XV века они стали родоначальниками ханств, султанатов и орд. Их создание сопровождалось уничтожением древних городов, кровопролитием и грабежом.

Главным смыслом существования монгольских государств было насилие. Посол Священной Римской империи Плано Карпини с ужасом писал после поездки в столицу монголов Каракорум в середине XIII столетия:

«У них совсем не считается грехом убивать людей, нападать на земли других, захватывать чужое имущество любыми нечестными способами, предаваться блуду, обижать других людей и поступать против заповедей божьих.

Они очень горды, всех презирают, мало того, считают их ни за что, будь то знатные или незнатные. Они очень вспыльчивы, раздражительны, коварны, льстивы, а под конец жалят как скорпион. Они обманщики, и если могут, обходят всех хитростью. Все зло, которое они хотят сделать другим людям, они удивительным образом скрывают, чтобы те не могли найти средств против их хитростей. Они очень алчны и скупы и огромные мастера выпросить что-нибудь, а сами очень крепко удерживают все свое. Убийство других людей считается у них ни за что».

Когда я первый раз прочитал Владу этот трактат о Чингизхане, он сначала долго молчал, потом попросил прочитать еще раз, а затем сказал, что этих полулюдей, а так он со мной называл османов, может остановить только ужас.

Я не спорил.

Нам удалось съездить в Анатолии на озеро Туз, где полвека назад в битве под Анкарой Тамерлан поставил османов на колени. Через несколько месяцев мы с князем Владом уже в который раз говорили о биографии этого великого правителя, чья держава и сейчас лежала к северу от нашего Эгригеза, за Каспийским морем. Я сохранил у себя и этот небольшой трактат о любимце Дракулы.

Тамерлан и его гулямы.

«Аксак» — по-тюркски означает «железо», «ленг» — по-персидски звучит как «хромой». Аксак-Тимур — Железный Тимур, Тимур-ленг — Хромой Тимур — так звали великого героя нашего времени. Потомок Чингизхана по матери и чагатайский князь по отцу Тимур родился с куском запекшейся крови в руке. С семнадцати лет Тимур отчаянно и трудно без перерыва дрался за власть, был ранен в ногу и руку и только в тридцать пять лет стал эмиром Джагатайского ханства Мавераннахр.

Происходивший из тюркско-монгольского племени Барлас, Тимур перестроил войско, впервые дал ему разделение на части и одинаковую форменную одежду. Главной силой его армии стали гвардейцы-гулямы, количество которых ежегодно росло.

Получив надежную опору и защиту, Тимур навел порядок в разоренном многолетней войной Мавераннахре, уничтожил разбои и разбойников, грабежи и насилия. На все ключевые посты в стране он поставил друзей детства, на которых мог положиться. Тимур устроил дороги, караван-сараи, навел порядок на таможне и в финансах, сократил чиновников и разрешил торговать всем. Эмират оживился сразу, земледельцы пахали, купцы торговали, мирные пилигримы смело проходили Мавераннахр вдоль и поперек.

Тимур собрал вокруг себя лучших военачальников, администраторов и ученых своего времени. Его личный историк Шериф-эд-дин писал на века:

«Выше чести, как стать властителем всех известных ему земель, Тимур-ленг не знал и этого всемерно домогался. Это было по его мнению единственным способом сделать людей счастливыми. Зрелище бесконечных раздоров и междоусобиц, которые терзали Азию, плачевное положение народов, притесняемых мелкими тиранами, подтверждало это».

Подготовив страну и войско к бою, Тимур начал завоевание Азии со словами: «Все пространство населенной части мира не стоит того, чтобы иметь двух царей».

После развала империи Чингизхана десятки и сотни мелких тиранов притесняли, издевались, не ставили ни во что десятки и сотни миллионов людей, которые после освобождения от тирании называли его героем, сравнивая с Александром Македонским.

Предлагая мелким правителям покориться, он говорил: «Я повею на вас ветром разрушения». Добровольно от тирании над людьми не отказывался никто, и Тимур, Тимурленг, Тамерлан, разрушал их власть, не жалея голов. К пятидесяти годам империя Тимура занимала половину огромной Азии.

В ужасных битвах великий воин побеждал и потому, что был абсолютно уверен в том, что он исполнитель воли высших сил и «Бич Божий». На него при людях нисходило озарение, его интуиция была чудесна, и это укрепляло Тимура в уверенности, что его вдохновляет бог. Эмир-герой обладал пронзительным взглядом и сверхъестественными возможностями проникать в тайные мысли и намерения своих врагов. Он предугадывал их действия и абсолютно безошибочно предвидел развитие событий.

Тимур любил слушать звездочетов и астрологов, но принимал от них только те предсказания, которые ему нравились. Перед сражением у Дели в Индии, в котором Тимур одержал блистательную победу над более сильным противником, астрологи сказали ему о плохом предсказании от звезд. Эмир, которого называли джихангиром, улыбнулся, пожал плечами и сказал:

«Экая важность — совпадение планет. От звезд не зависят ни радость, ни горе, ни счастье, ни несчастье. Я никогда и ни за что не стану откладывать исполнение того, для осуществления чего я принял все нужные меры».

В Европе и Азии страшные нашествия монголов второй половины XIII века и страшная чума середины XIV столетия, сократившая ее население наполовину, резко понизили стоимость человеческой жизни. Погибать преждевременной смертью стало в Европе привычным. Все люди мечтали о мире, покое и хоть какой-то уверенности в завтрашнем дне и ради этого готовы были пожертвовать чем угодно. Тимур заявил, что должен восстановить мир, унять неуемных от алчности государей и обеспечить процветание всем людям.

Тимур не любил крови и огня, но считал, что должен убивать дурных правителей и их продажное и злобное окружение во имя справедливости: «Лучше сто тысяч смертей в один день, чем тысяча раз тысяча смертей на протяжении десятилетий».

Чтобы реже прибегать к силе, Тимур должен был ее чаще и больше показывать. Он был убежден, что цель оправдывает средства и верил в действенность примера.

Удивительные победы Тимура многие современные ему ученые объясняли не только его могучим военным гением, но и ужасом, который он внушал своим врагам. Тиран не успевал сознать свою вину, как над ним тут же нависала Тимурова гроза. Когда Тимур карал, он был беспощаден.

Когда великий эмир играл в любимые шахматы, ему читали исторические сочинения. Тимур поражал всех своим знанием истории других государств и перед битвами воодушевлял всех своих воинов подвигами древних героев.

Джихангир был единственным полновластным государем своей империи и понимал, что он военный и политический гений. Все вокруг были только исполнителями его воли. Тимур всегда советовался, но не всегда соглашался с советами. У него была отлично работавшая тайная служба, и обо всех событиях в мире он был осведомлен максимально точно. Он собирал великие курултаи из высшей знати, но после одного из них сказал, что шейхи и улемы вместо того, чтобы давать полезные советы, кормят его лестью.

Джихангир лично контролировал цены на рынках и ярмарках, сам проверял меры и весы, говоря, что люди должны жить богато и счастливо. Посол Священной Римской империи Густав Клавихо после встречи с Тамерланом писал: «Когда приказ Тимура написан, к нему посредине прикладывают его печать, на которой написано буквами „правда“. Тут же все по нему исполняется без малейшего промедления, в тот же день и час».

Тимуру подчинялись «господа большой руки», визири, которых на совет-диван собирал диван-бек. Тимур лично устанавливал налоги в зависимости от количества земли и урожая, при этом они не могли превышать четверти всех доходов подданных. Если воины приносили большую добычу, а так было почти всегда, налоги в империи Тимура отменялись вообще. Тимур во всеуслышание говорил, что бедность народа вызывает падение авторитета власти, что совершенно недопустимо.

Главным в хозяйстве страны Тимур считал активную внешнюю торговлю. Он лично следил за порядком и охраной китайского Великого шелкового пути и индийского Пути пряностей, которые несли процветание всем находившимся на нем странам. Тимур на Государственном Совете объявил: «Нет торговли — нет богатства, нет богатства — нет государства».

Все караванные пути с Запада на Восток проходили только через империю Тимура, Персию, Переднюю Азию и Закавказье. При этом причерноморские дороги через Крым были уничтожены вместе с колодцами и караван-сараями.

Одной из главных причин благосостояния народов Тимур называл отсутствие таможен и границ. На многочисленных таможнях небольших государств без конца брали завышенные пошлины и мзду, которые значительно повышали цены на все товары. Тимур уничтожил эти таможни, а разбойников на торговых путях перебил, устроил отличные дороги, мосты и караван-сараи, за что его благодарили все подданные.

Главным для джехангира в конце многотрудной жизни были справедливые цены на все продукты и товары для людей и защита от перекупщиков и мошенников. Обобравший бедного богатый лишался имущества и мог проститься с жизнью. Разорившимся не по своей вине купцам давали ссуды. Везде прокладывались арыки, строились мечети, школы, караван-сараи, общественные здания, богадельни. Тимур лично оказывал помощь неимущим, контролировал все финансовые операции.

Тимур абсолютно справедливо считал себя идеальным государем, ответственным в империи за все — за закон, чиновников, безопасность населения, цены и сбор налогов. Одним из самых больших грехов он считал анархию. Когда он стирал очередного тирана, то оставлял на месте своего наместника с проворными и толковыми администраторами. Все современники писали, что после покорения государств в них наступало благоденствие и процветание.

Тимур успешно создал идеальную империю, которая существует и сейчас. В своем завещании он написал наследникам:

«Для успокоения народов интересуйтесь настроением каждого, поддерживайте слабых, укрощайте алчность и гордыню вельмож. Пусть чувство справедливости и добра постоянно руководит вами. Живите согласно, чтобы в созданном мной в мире не было хаоса и не пропали мои многолетние труды. Умираю с отрадой, что я никогда не давал сильному утеснять слабого».

Когда я первый раз прочитал Владу доклад о Тамерлане, он впервые после пленения пришел в полный восторг, забрал его себе, и я с трудом выпросил бумаги, чтобы сделать с них копию. Влад сказал, что Тамерлан — его идеал, и он будет следовать его заветам, когда займет трон в Тырговиште, в чем он нисколько не сомневался. Я был счастлив. Мы не сомневались, что Влад, средний сын Дракона, будет господарем Валахии и сделает ее счастливой. Иначе, зачем все?

В конце 1446 года в свите посольства самого Раис-эфенди-паши, визиря по чужеземным делам, мы побывали в Дамаске и Багдаде. Влад и я очень хотели узнать арабский мир, ислам и его халифат не только по книгам, но и увидеть все своими глазами. Влад мечтал попасть и в империю Тимура, но после того, как джихангир посадил отца нынешнего султана Баязида в железную клетку, Эдирне не поддерживал с Самаркандом никаких официальных отношений. Влад так никогда и не увидел страну своего кумира, но, благодаря и моим трудам, знал о ней все и использовал эти знания в борьбе за Валахию.

Раис-паша не мог путешествовать даже по делам полгода, преодолевая тысячи верст на верблюдах или в кибитках. В Мерсине мы сели на приготовленные для визиря корабли и, увидев в тумане берега волшебного Кипра, уже через несколько дней высадились в Сайде, откуда за две недели добрались до Дамаска. Визирь занялся переговорами, касавшимися, конечно, торговых дел, а мы, после торжественного вручения грамоты султана Халифу, были практически предоставлены сами себе. Мы побывали везде и увидели все, что можно и нельзя. Последовавшее затем путешествие в Багдад, половину которого мы проделали по знаменитому Тигру, также не было длительным и тяжелым. Назад в Порту мы возвратились по Евфрату через Халеб, сели в Искандеруне на ждавшие посольства корабли и вдоль берега Порты доплыли до Антальского залива, а затем по суше и до Мраморного моря. Плыть до Дарданелл через Родос и Хиос было опасно, так как Средиземное море кишело пиратами, как Трансильвания мадьярскими сборщиками налогов, затем исчезавших в Буде навсегда.

Я видел и понимал, что мой друг Влад будет выдающимся господарем Валахии. Мы никогда не говорили с ним, сможет ли он вообще занять трон в Тырговиште после своего старшего брата Мирчи, мы просто готовились к этому всеми силами. Я собирал и писал для второго Дракона трактаты об арабском мире, исламе и Персии, которые мы начали называть обзорами. В дальнейшем я готовил Владу их по всем важным чужеземным и внутривалашским делам, и к 1476 году их собралось более сотни. Надеюсь, они еще послужат валашским господарям для создания нашей единой Цара Ромынеяскэ.

Из поездки на Ближайший Восток я привез обзоры о халифатах, Сельджукском Руме, разгромленном монголами, а также о знаменитых дервишских орденах и страшном ордене тайных убийц, которых у нас называют ассасинами, но об этом в свое время.

Мы занимались изучением окружавшего нас враждебного мира тайно и достигли в этом немалого мастерства. Занятия двух мальчишек, а потом юношей в библиотеках, переписывание ими каких-то бумаг не интересовали, слава богу, наших сопровождающих, многие из которых были неграмотны. Однако то, что получилось их этих бумаг в конце, вызвало бы у них неподдельный интерес, поэтому я готовил обзоры в голове, заучивая их наизусть, и смог записать их только в Эгригезе. Мы плыли на корабле через залив Искандерун, и я рассказывал Владу о том, что мне удалось написать, а он совершенно серьезно говорил, что объявит мою голову в Валахии господарским достоянием.

Об Аравии, Полуострове арабов, вере, правителях и их врагах.

Джазират-ал-араб, или Аль-Джазира, Полуостров аль-араб, арабов, расположен к югу от Османской Порты и окружен Средиземным, Красным, Аравийским морями и заливами, которые называют Оманским и Персидским. Именно в Аль-Джазире в священных городах Мекке и Медине возник ислам и было создано мусульманское государство Халифат, начинавшееся в горном Хиджазе-преграде и ровном Неджде, более пригодном для жизни арабских кочевников — бадави, бедуинов.

Аравийский летний ветер Самум — ужасен, зимний Ледяной — страшен, а земля из песка и известняка совсем не плодородна. Жизнь бедуинов проходила у колодцев и финиковых пальм, в заботе о верблюдах, этих кораблях пустыни, дававших молоко, мясо и шерсть мужественным людям, для которых пустыни были родным домом.

Природа суровой Аравии наложила сильный отпечаток на характер арабских бедуинов, неприхотливых, привычных к лишениям и невзгодам и очень храбрых.

Несколько десятков бедуинских шатров составляли клан, несколько кланов — племя во главе с шейхом. Тысячу лет назад впервые арабы были объединены племенем кинда, но в 529 году были разгромлены соседями, не желавшими, чтобы арабы стали сильнее и обрели свою государственность.

На побережье Аль-Джазиры с древнейших времен находился торговый порт Джидда, через который по Красному морю шла активная арабская торговля. Совсем рядом с Джиддой был построен город Мекка, которым владело племя курейшитов, считавшееся привилегированным в арабском мире.

20 апреля 571 года в Мекке родился пророк Мухаммед, выросший в семье деда, а затем дяди Абу-Талиба. В двадцать пять лет Мухаммед женился на курейшитке Хадидже и вскоре начал проповедовать в Мекке новое учение — ислам, предание себя единому богу, Аллаху. Его проповеди собрали вокруг пророка родственников и сторонников, но вызвали сильное недовольство властей, не нуждавшихся в конкурентах.

В 622 году пятидесятилетний пророк Мухаммед бежал от ареста хозяев Мекки в Медину вместе со своими сторонниками — муслимами, которых в Европе стали называть мусульманами. 622 год стал первым годом в новом мусульманском календаре — годом Хиджры, Переселения.

Мухаммед успел создать из меккинских мухаджиров и мединских ансаров боевые отряды, которые сумели отбиться от атак курейшитов. После осады Медины в 628 году курейшиты заключили с Мухаммедом мир, признали его пророком и приняли ислам, который стал быстро распространяться в Аравии.

Пророк объединил многих арабов в мусульманскую общину умму и в 632 году умер в Медине. Под знаменем его учения, ислама, Аравия стала объединяться в единое государство.

У Мухаммеда не было сына, и после его смерти мусульмане стали избирать своим главой халифа, наместника пророка на земле.

За Аравию с ее портами и торговыми путями вели кровавые войны персидское государство Сасанидов, которые заняли палестинский Иерусалим и даже Дамаск, и Византия, отбившаяся от персов почти в Константинополе. Аравийские бедуины обратились за помощью к мусульманам и вместе с ними несколько раз разбили сасанидские войска, но Византия на время сумела остановить их объединение.

Осенью 633 года три арабских мусульманских войска, в каждом из которых было всего по семь тысяч пятьсот воинов, начали активное объединение арабского мира.

За двадцать лет они разгромили Сасанидов, заняли Месопотамию на севере и Египет на востоке, а затем отбросили византийские войска и заняли Сирию, Палестину с Иерусалимом, Антиохию, весь Ирак, часть Персии и создали огромное мусульманское государство, названное Халифат.

Ислам был принят арабским миром. Пророк Мухаммед рассказывал о нем, как об откровениях, посланных ему Аллахом через Архангела Гавриила. Через несколько лет после смерти его проповеди, записанные на пальмовых листьях и даже камнях, составили Коран, Чтение, из 114 глав-сур, ставший священной книгой мусульман.

Каждая сура была разделена на стихи-айяты и имела название с указанием мест, где их впервые произнес Мухаммед, определивший пять столпов ислама и обязанностей мусульман:

Исповедовать единобожие, ибо «Нет бога кроме Аллаха, а Мухаммед — пророк Его», совершать пять молитв в день, соблюдать пост, давать милостыню и совершать паломничество-хадж в Мекку к священному камню Каабе. Для мусульманских молений стали строить мечети — «Места, где поклоняются». На основе Корана был составлен Шариат, свод мусульманских законов.

В 22 суре Корана Мухаммед объявил, что арабы должны создать сильное государство: «Если бы Аллах не сдерживал одних людей другими, то были бы разрушены церкви и синагоги, и мечети». В образованном Халифате ислам стал государственной религией, а халиф, светский государь, первосвященник, полководец и судья, получил титул «Эмир аль-муминин» — «Повелитель правоверных».

Арабская аристократия и простолюдины создали не выборный, а наследственный Халифат династии Омейядов, выбравших своей столицей Дамаск. До конца VII столетия Мухаммеда войска Халифата завоевали Среднюю Азию, Закавказье, Северную Африку, острова Средиземного моря и даже юг Пиренейского полуострова. Государственной религией Халифата стал ислам, а языком — арабский, но недовольные Омейядами арабы быстро разделились на суннитов, шиитов и хариджитов.

Омейядов не стали долго терпеть и во время восстания в середине VII столетия вырезали почти всех, кроме нескольких представителей рода, сумевших создать в Гранаде на юге Пиренеев небольшое государство, просуществовавшее до конца нашего бурного XV века

Халифат возглавили Абассиды, которые перенесли столицу из Дамаска в новый город Багдад, построенный в форме круга с воротами на все стороны света. В нем тут же началось бесконечное противостояние суннитов, шиитов и хариджитов.

Большинство арабов стали суннитами, правоверными, которые говорили, что происхождение халифов от пророка Мухаммеда совсем не обязательно. Халифа может выбрать умма на основе государственного закона — сунны.

Против суннитов с оружием в руках выступили хариджиты и шииты.

Повстанцы-хариджиты объявили: «Нет халифа, кроме как по воле бога и народа!» Не должно было быть никаких наследственных династий в Халифате, но халифом умма может выбрать не только араба из племени курейш, к которому принадлежал пророк, а любого достойного мусульманина.

Бедняки-хариджиты первое время пользовались поддержкой простых арабов, но лишились ее, когда потребовали у всех стать в их ряды. Хариджитские фанатики в 658 году были разбиты войском Халифа Али, женатого на любимой дочери пророка Фатиме, своей нетерпимостью оттолкнули арабов от себя, разругались, разделились сразу на десять групп и исчезли в аравийских песках навсегда.

Перед исчезновением хариджитов, один из них в 661 году убил халифа Али на выходе из мечети, где трудно было обеспечить его надежную охрану. После этого убийства эмира аль-муминина история арабского мира пошла по-другому.

Приверженцы убитого халифа Али, которые назвали себя «группа — жиа», объявили, что в мусульманском мире право на верховную власть имеют только потомки халифа Али, поскольку именно в них течет кровь пророка Мухаммеда. Халиф должен был выбираться только из святого семейства на основе божественного права Акбар, а не сунны.

Шииты назвали Омейядов и Абассидов захватившими власть узурпаторами. В засаде в отчаянном бою под Кербелой погиб сын Али — Хусейн, и шииты назвали его потомков имамами. Шииты верили, что двенадцатый имам из рода Али — Мухаммед исчез в таинственном ущелье и скрыт Аллахом у себя, до тех пор, когда бог пошлет скрытого имама — мессию к шиитам, чтобы создать мир добра и справедливости.

В IX столетии в шиитском учении от имени седьмого потомка Али Измаила возникло сокровенное знание — измаилизм. Его последователи смогли создать в Египте Халифат, где правили потомки Али и Фатимы.

Сын Измаила Мухаммед и его соратник Абдаллах создали очень хорошую миссионерскую школу, восставшую против многих и многих миссионеров-карматов. В основе учения исмаилитов была мистическая цифра семь, поскольку Аллах создал семь небес, материков, морей, металлов, цветов и звуков. Бог назначил семь имамов от Али до Исмаила, каждый их которых имел по семь помощников, которые рассылали проповедовать по двенадцать апостолов, а от имени седьмого скрытого имама проповедовал главный учитель — дан с миссионерами.

Исмаилиты, среди которых было много бедуинов и крестьян, начали строить замки на горных утесах и труднодоступных местах. В одном из них удалось побывать и нам с Владом, когда мы смогли из Багдада ненадолго выехать в расположенные рядом иранские горы Илама. К этому времени мы уже очень многое знали о страшных и неумолимых ассасинах, но попасть в их бывшую столицу, Аламут, находившуюся к северу от Исфахана, не смогли. Впоследствии мы использовали увиденное и понятое на этих горах при строительстве любимого замка Влада Неистового — Поэнари.

Гибель Сельджукского Рума от рук Хасана-ас-Саббаха и его ассасинов.

Половину тысячелетия назад тюркские кочевые племена сельджуков создали в Азии на персидских землях огромное государство, названное Румский султанат во главе с великим сельджуком. В конце XI столетия при Малик-шахе сельджукские войска захватили Багдад, Иерусалим, почти половину арабского мира и совсем не собирались останавливаться на завоеванном. Казалось, что сельджуков не может остановить никто и ничто, и их страшная неумолимая власть распространится не только над имуществом и жизнью, но и над душами миллионов людей.

Сельджуков остановили ассасины.

В 1065 году султан Али-Арслан назначил своим главным визирем перебежчика из султаната Газни Хасана ибн-Али, который был награжден прозвищем «Низам-аль-Мульк-Порядок царства». Через несколько лет Низам с титулом атабек, отец-князь, стал регентом сына Али-Арслана Малик-шаха. Пользуясь его малолетством, Низам аль-Мульк в своем трактате «Об управлении государством» написал о передаче всей власти от князей и беков назначаемым великим Сельджуком чиновникам. Для этого визирь предложил продолжить завоевания чужих земель, грабеж которых дал бы деньги на проведение этих неправых идей в жизнь.

14 октября 1092 года Низам-аль-Мульк выехал из столичного Исфахана в Багдад, чтобы возглавить новый опустошительный поход-нашествие на Дамаск, в который была перенесена столица суннитского Халифата. Через два дня всемогущий визирь был зарезан как баран фидаем-убийцей, непостижимым образом прошедшим через три кольца бдительной охраны. Фидая послал школьный друг визиря Хасан-ас-Сабах, исмаилит, создавший собственное учение в исламе. Через месяц неожиданно умер тридцатилетний Великий Сельджук Малик-шах. Казавшийся несокрушимым и вечным Румский султанат дрогнул и начал разваливаться, делая это все быстрее и быстрее.

Исмаилит Аль-Хасан ибн Ас-Саббах, вельможа Халифата Фатимидов, уставший драться в междоусобных войнах султанов и их наследников, в 1081 году написал трактат «Дават-и-джадит» — «Призыв к новой вере». На иранских землях он проповедовал, говоря, что народ во главе со скрытым имамом должен свергнуть сельджуков со своей натруженной спины, и активно собирал сторонников своего учения. Низам аль-Мульк приказал любой ценой схватить Хасана-ас-Саббаха, но сторонники спрятали его в иранских горах, где он начал создание своего собственного ордена-государства.

5 августа 1090 года в восточном Иране, недалеко от Казвина, Хасан и его сторонники взяли крепость на неприступном утесе, которая получила название Аламут — Орлиное Гнездо. Пройдет совсем немного времени, и у Хасана будет сотня крепостей в Персии и Халифате, а многие восточные правители заговорят об «ужасной силе, посылающей с гор смертельные удары, от которых нет спасения эмирам и всем высокостоящим».

Хасан-ас-Саббах создал свое государство, которое охраняли сто горных крепостей. В нем быстро наступило процветание, от чего заволновались крестьяне Рума и Халифата, и Низам-аль-Мульк объявил, что начинает поход, который уничтожит «Горное Гнездо» и его властителя.

Хасан-ас-Саббах понимал, что он не может создать большую армию, способную противостоять Румскому Султанату. Он организовал школу политических убийц, с помощью которых начал отбивать направленные на него удары алчных правителей. За два года главный дан седьмого скрытого ислама обучил десятки фидаев — «жертвующих собой» и подготовил крестьянское восстание на иранских землях, начавшееся в 1091 году.

Фидаи Хасана за короткий срок убили Низама-аль-Мулька, Малик-шаха и двух сыновей визиря, начавших вместо отца преследование ордена ассасинов. Хасан готовил политические убийства в строгой тайне. Фидаи совершали убийства особыми кинжалами и всегда при большом стечении народа, громко крича, за какие преступления убивают очередного правителя в окружении многочисленной охраны.

После убийства нескольких десятков эмиров, шахов, князей и визирей, восточных правителей охватил страх, и они день и ночь ходили в кольчугах и подозревали во всех своих приближенных убийц-ассасинов. Последним султаном Рума, попытавшимся в 1141 году взять Аламут, был султан Санджар, но и у него ничего не получилось. Утром после совета в Диване, назначившем дату похода на Аламут, всемогущий великий Сельджук обнаружил на своей подушке кинжал и лист бумаги с надписью: «То, что положено возле твоей головы, может быть воткнуто в твое сердце». Санджар так и не узнал, кто и как проник в его спальню. В середине XII века от Сельджукского Рума уже отделились Грузия, Армения и вся Средняя Азия, рассыпавшаяся на десятки небольших княжеств.

После I Крестового похода, когда на Ближнем Востоке появились христианские государства, о Хасане-ас-Саббахе узнала и ужаснулась вся Европа. Крестоносцы попытались продолжить завоевания, и два фидая, неведомыми путями попавшие как прибывшие из Европы воины во двор государя, убили вождя крестоносцев Конрада Монферратского, при этом сумев второй раз добить его раненного в постели. Некоторые из государей начали предлагать Хасану-ас-Саббаху устранить претендентов на их престол, но он неизменно отказывал всем. Возвратившийся из Крестового похода английский король Ричард Львиное Сердце был захвачен французским монархом по обвинению в том, что он просил ассасинов его убить.

Люди Хасана-ас-Саббаха называли себя хасанитами. Не сумевшие с ними справиться европейские государи обвинили их в употреблении гашиша и опия и стали называть их хашишинами, ассасинами, а Хасана обвиняли в том, что он приказывал ассасинам закалывать себя или прыгать в пропасть, чтобы подтвердить его могущество. Это была ложь, а правду об ассасинах не знал никто.

Хасан хранил методы обучения фидаев в глубокой тайне. У него были свои люди при дворах всех восточных правителей. Фидаи его школы в совершенстве знали многие чужестранные языки и могли перевоплотиться в купца, воина, дервиша, крестьянина, чиновника, учителя, нищего и вельможу. Они умели проникать во дворы всех восточных государей, и многомесячное пребывание в постоянном напряжении и чужом облике требовало от фидаев огромного самообладания и выдержки. Ассасины всегда были готовы к самопожертвованию, и для этого им не был нужен ни гашиш, ни опий. Многие ассасины совершали убийства тиранов не один раз, всегда непостижимым образом уходя от погони. Хасан-ас-Саббах лично встречал каждого своего героя, и Аламут праздновал его встречу столько дней, сколько убийств совершил ассасин. Нередко в Аламуте по этому поводу гуляли целую неделю.

Ассасины владели всеми видами оружия, умели переносить любые лишения, терпеть пытки, имели особые знаки, жесты, приемы маскировки и незаметного передвижения. Все знали, что главным оружием фидаев были отравленные кинжалы, которыми они владели в совершенстве, но при убийствах ассасины пользовались всеми возможными средствами.

Сорок лет Хасан-ас-Саббах руководил орденом ассасинов. Все убийства при нем были только политическими, убивали также и предателей. Хасан отказался от личного обогащения и казнил двух своих сыновей за нарушение законов Шариата. По всему Востоку ходили легенды о его смелости, неподкупности и справедливости. Все знали, что его фидаи убивали только алчных и злобных правителей. При этом имевших свои государства иоаннитов и тамплиеров ассасины не трогали, договариваясь с ними и помня слова представителя скрытого имама: «К чему убивать их великих магистров, если на их места капитул тут же изберет других».

Только во второй половине XIII столетия орды монголов Хулагу-хана, уничтожавшие все на своем пути, стерли Сельджукский Рум с карты мира, но замки ассасинов им пришлось штурмовать еще почти двадцать лет. Ассасины не утратили своего искусства и тайно расселились небольшими группами по Ирану, Афганистану, Индии и Ближнему Востоку. Говорят, что их мастерство применяется и в наше время.

Когда Влад впервые услышал мой рассказ о Хасане-ас-Саббахе, он тут же спросил, возможно ли возрождение или создание подобного ордена в Валахии, чтобы он мог вызывать ужас у соседних государей, зарившихся на румынские земли. Я тогда не ответил, только напомнил, что ассасины не трогали монашеские и рыцарские ордена иоаннитов и тамплиеров. Однако именно тогда мы решили, что Владу для его правления нужно иметь тайную службу и стражу, способную на все для свободы Валахии. Я с гордостью рассказал ему о восточных дервишах, чья организация великолепно подходила для выполнения любых тайных дел. Влад был в восторге.

«Истинные мудрецы» Османской Порты, Восток и зикр, внушающий и бросающий в сон по их воле.

Дервиши, «мудрецы, нашедшие и любящие истину», говорили, что их ордена вели свою историю от первых халифов. Они утверждали, что зло, причина разъединения людей, вошло в мир только из-за его невежества, и с помощью мистических знаний «растворяли себя в идеале». Для достижения высшего познания и сущности бога, дервиши сами вводили себя в экстаз, «состояние между бытием и небытием, между реальностью и ничем». Многие дервиши умели усыплять других людей и разговаривать с ними во сне, когда не существовали пороги сознания.

Почти все дервишские ордена имели тайное, мистическое учение, с помощью которого могли внушать мысли на расстоянии другим людям.

Центром дервишского ордена было место, где находилась могила его основателя. Главы орденов, раис-уль-мешейхи, обладали даром пророчества и берегли родословную ордена, которую передавали только преемнику. Каждый орден имел знамя своего особого цвета, а все предметы одежды, которых было двенадцать, даже пуговицы и нитки, имели символическое значение.

Дервиши носили шапки конусом, в виде горшка, круга, высокие и низкие, на них писали суры Корана и делали мистические надписи. Верхняя одежда, мантии-хирки, была разного цвета и очень длинной, без ворота, с длинными широкими рукавами. Пояс их делался из шерсти или в виде веревки с тремя узлами, напоминавшими, что дервиши не должны лгать, воровать и блудить.

Дервишские ордена состояли из общин во главе с настоятелями, которые подчинялись шейхам. Во главе всех орденов, самыми знаменитыми из которых были Кабирии, Накшбендии, Рифаи, Хардерии, Деркавии, военные Бекташи, был шейх-уль-ислам, духовный глава мусульман, но и сами они оказывали сильное влияние на политику султанов.

Особое место в орденах занимали странствующие дервиши, ходившие по всему Востоку для сбора пожертвований, которые тратились на помощь бедным. Они занимались сбором различных материалов о жизни других стран, строили на караванных путях свои гостиные дома, которые становились их центрами в Азии и Южной Европе.

Важнейшим предметом у дервишей были четки-тесбих, которые носили за поясом. В них всегда было девяносто девять шариков, по числу имен бога. К поясу дервиши привешивали мешочек для бумаг, с надписями религиозного содержания. Странствующие дервиши имели посох с изображением сверху серпообразного месяца, который являлся и грозным оружием.

Дервиши, с длинными волосами, бородой и усами, часто носили с собой барабаны, флейты, гусли и другие музыкальные инструменты, чтобы получать через музыку откровения бога. У всех дервишей были свои условные знаки, по которым в странствиях узнавали друг друга.

Главным ритуальным обрядом, приводящим дервишей в экстаз, был особый танец зикр, к которому они долго готовились, приводя себя в особое мистическое состояние.

Дервиши под музыку медленно, затем все быстрее и быстрее, выкрикивая сакральные фразы, одновременно двигали головой и телом, покачивались в разные стороны, затем двигались по кругу, вертелись волчком, на одной, затем на другой ноге, при этом правая рука обращалась к небу, а левая — к земле.

Зикр делался трижды и занимал около двух часов. Считалось, что во время этого потрясающего танца дервиши могли совершать чудеса. Их техника внушения мыслей на расстоянии и ввод людей в сон до сих пор хранится за семью печатями.

Наша судьба покориться сильнейшему? Нет!
Первый трон, Хуньяди и Молдова. 1448—1453 годы.

Пребывание Влада и Раду в Турции кончилось так же внезапно, как и началось, и причиной этого стали неожиданные события в молдавской Сучаве. Несколько раз в год мы получали письма и приветы из Тырговиште и знали, что именно на самом деле происходило в Валахии.

За три года Влад Дракон забрал назад все дунайские пограничные крепости Мирчи Великого, которые турки за выкуп вернули Валахии, имея в залоге двух детей господаря. Оршова, Турну-Северин, Бекет, Турну-Мэгуреле, Зимнича, Джурджу, Олтеница, Межестыря, Кэлераши, Негру-Воде и Мангалия были надежно укреплены, и для их взятия после 1446 года потребовались бы большие воинские силы и немалое время.

В междоусобицы валашский морской порт находился в собственности Цара Ромынеяскэ, а после принятия первым Драконом венгерского протектората в ней появился сильный мадьярский гарнизон, построивший для защиты Констанцы крепость Йон-Корвин.

Венгрия оправилась от разгрома под Варной и ее регент Ян Хуньяди начал новый накат на румынские земли с Молдовы, решив для начала поставить в Сучаве своего господаря. Он все правильно делал, этот решительный Хуньяди, потому что с Молдовой, как и с Валахией до Дракона, случилась беда.

С 1400 по 1432 год Молдовой правил выдающийся господарь Александр Добрый, которому помог укрепиться в Сучаве Мирча Великий. При нем Молдова терпела протекторат Польши с большим трудом, но скинуть его пока не хватало сил. Сын Мирчи Влад II Дракон был женат на дочери Александра Елене, и его сыновья Мирча, Влад и Раду были внуками двух великий румынских государей, пытавшихся так незаметно объединить Цара Ромынеяскэ, находившейся под бдительным присмотром с севера и запада.

Когда после смерти Мирчи Великого Александр Добрый решил помочь занять трон в Тырговиште своему зятю, один из Данешты тут же вернулся из Эдирне с османским войском. Молдавский господарь еще не раз пытался объединить румынские земли, но как только его полки двигались к Брэиле, от Каменец-Подольска на Сучаву сразу наваливались польские хоругви, для отпора которых к северу от Сучавы на Пруте была построена Крепость Черновицы.

В 1430 году Александр Добрый собрал значительное войско и начал сбрасывать с Молдовы польское ярмо. Широким ударом от Черновцов молдавские полки снесли польские пограничные хоругви, взяли Станислав и осадили Львов, в котором неожиданно умер Александр Добрый. Войска ушли в Сучаву, но мстительные поляки этого, конечно, не забыли. Когда сцепившиеся в борьбе за власть два сына Доброго один за другим обратились за помощью в Краков, Польша тут же разделила набравшую силу Молдову на Северную и Южную, поставив в Сучаве и Бырладе обоих братьев господарями.

С 1432 по 1447 годы север и юг Молдовы без перерыва воевали друг с другом, разорив собранную по кусочкам Александром Добрым землю дотла. Тогда-то Янош Хуньяди и решил взять молдавские земли, не затратив на это почти никаких сил. Однако венгерский регент встретил достойный отпор.

Летом 1447 года мадьярские полки перешли Карпаты, но дальше им хода не было. У крепости Нямц и на Быстрице регента Венгрии встретил господарь объединенной Молдовы Богдан из рода Драгошей, брат жены Влада Дракона Елены, а за ним дружно стояли румынские войска.

Сквозь зубы Хуньяди отвел свои полки назад за горы, но не в Буду, а в Сигишоару, от которой его войско могло дойти до Тырговиште за неделю. Оно и дошло, и посадило на трон Валахии Дана II. Влад II развернул полки от Сучавы домой, и тут же Черновицы атаковали радостные от жажды наживы польские хоругви, в обозе которых сидел недавно выбитый из Сучавы двоюродный брат Богдана Драгоша Петр Арон. Польское войско возглавлял новый король, целую половину столетия правивший Польшей под именем Казимир IV Ягеллончик. Он тоже претендовал на полную покорность Молдовы, и Хуньяди на время пришлось забыть о Сучаве. Уверенный в победе хотя бы над Валахией, венгерский правитель отвел свои полки из Тырговиште в Трансильванию. Он был серьезный правитель, князь Янош Хуньяди из дома Стервятника Корвина, но и боролись с ним за свободу родины настоящие валашские герои.

Влад Дракон оставил свои полки и сына Мирчу для защиты только что с такими трудами объединенной Молдовы своему родственнику Богдану, к которому успела вырваться из Тырговиште и семья господаря. Сын Мирчи Великого правил Валахией уже двенадцать лет, сделав жизнь в стране спокойной, чужеземных войск в ней уже не было, и господарь совершенно справедливо рассчитывал, что его многочисленные сторонники помогут ему выгнать второго Дана из Тырговиште, куда он двинулся только с тысячей моего отца Раду Арджиу.

Они вышли из Сучавы на Роман в самом начале декабря 1447 года, и здесь Второй Дракон совершил роковую ошибку. В Бакэу он разделил тысячу моего отца, отправив восемьсот воинов вдоль Карпат на юг забрать с собой на Тырговиште сторонников внука Мирчи Великого в Аджуде, Фокшанах, Сэрате и Бузеу. 5 декабря они должны были встречать своего господаря в Кымпине, нависавшей над столицей с севера. Сам Влад Дракон, мой отец и двести его воинов пошли прямо по Карпатским горам через Онешти, Сфынту и Брашов, чтобы узнать, где находятся в Трансильвании полки Хуньяди, способные ударить в спину господарю при взятии Тырговиште. Они шли очень быстро, но кто-то оказался еще быстрее. В купеческом Брашове ничто не предвещало беды, венгерские полки стояли по своим городам от Бая-Маре до Тыргу-Мереш, а в Сигишоаре находился только ее гарнизон. На рассвете 3 декабря успокоенный Дракон вышел из Брашова на Кымпину и на перевале Предял попал в такую засаду, в которой не погибнуть было нельзя.

В горах можно сколько угодно проверять дорогу, по которой идешь, но это не может спасти от беды. Триста воинов Хуньяди были спрятаны к востоку от Брашова в Сэчеле, а пятьсот убийц Дана ждали господаря южнее, в Азуге и Буштени. Дозоры отца благополучно прошли до Синае и Кымпины, где встретились с тремя тысячами своих воинов, ждавших господаря. Можно было спускаться в долину Тырговиште без опаски, не ожидая никакого подвоха.

Когда Влад с отцом и сотней воинов стали спускаться с Предяла, с Сэчеле им в спину ударили воины Хуньяди, а от Азуги прямо в лоб атаковали убийцы Дана.

Сто отважных и опытных воинов могут победить или отбиться от семисот, но только не на узкой горной дороге, когда вас бьют с обеих сторон. Тридцать верст дороги от Сэчеле до Синае, в которую уже шли от Кымпины три тысячи наших бойцов, имели отвесные склоны гор высотой до самого неба и только одну боковую тропу справа от Азуги до Рышнова. Было ясно, что дальше Буштени Владу и его отчаянной сотне не прорваться, и господарь с отцом провели свой последний бой так, что он запомнился всей Цара Романа.

Сверху на воинов уже начали сыпаться камни мадьяр. Влад Дракон выхватил меч, и сто витязей как ураган ударили на четыреста убийц Дана, проломились, теряя людей до Азуги и тут же были атакованы еще сотней Данешти от Буштени.

Шестьдесят воинов Раду Арджиу с господарем зубами держали поворот от Азуги на Рышнов, закрывая своими телами тропу, по которой уходили, нет, уносились пять лучших воинов отца с штандартом, мечом, печатью и булавой господаря Влада II Дракона, которые они любой ценой должны были передать его старшему сыну Мирче в Сучаву.

Они совершили невозможное, эти пять витязей, незамеченными проскочили мимо страшного замка Бран в нашу старую столицу Кымпу-Лунгу, где несколько дней прятали государственные символы Валахии, которые вовремя получил Мирча, сын Влада II Дракула.

Задержав на какое-то время Данешти у предялского Пырыула, остававшиеся на ногах тридцать витязей с Владом и Арджиу смогли отступить на площадку Тохану Но и дали свой последний бой ввиду замка Бран, гарнизон которого весь сгрудился на южной стене, включая сторонников и Данешти, глядя с горы вниз на разыгравшуюся на их глазах трагедию. Это позволило пятерым нашим воинам с регалиями господаря незаметно пройти мимо замка, что в любом другом случае было бы невозможно. Господарь и его военный боярин сделали все, чтобы род Мирчи Старого продолжал бороться за Валахию. Позднее один из брановских воинов, видавший все своими глазами, рассказал сыну Дракона и мне, как погибли наши отцы.

Они, воины Арджиу, бились на этом тоханском обрыве и молча гибли один за другим, отправляя в ад своих бесчисленных врагов. Данешти, а за ними венгры, сгрудились на тропе перед площадкой и лезли на нее как саранча, лезли и умирали, образуя уже хорошо видный вал трупов.

Когда на ногах остались только господарь и отец, они отступили к краю обрыва и молча стали спина к спине, устало опустив багровые от крови мечи. Они стояли среди тел своих павших товарищей, и на этих великих рыцарях не было живого места. А потом случилось чудо, и о последней битве двух великих воинов заговорила вся потрясенная Цара Романа.

Сорок убийц встали вокруг господаря и его боярина и приняли от них свою страшную смерть. Видевшие с брановских стен этот ужас бывалые воины рассказывали нам о нем, даже через полгода, прыгающими губами. Это был «валашский веер», во время которого проводящие его бойцы превращаются в смерть для нападающих. Потом убитых нашими отцами врагов даже не смогли собрать по частям, поскольку нечего было собирать, везде лежали куски мяса и костей, которые только что составляли тела опытных воинов.

Какое-то время на Тохану Но стояла мертвая тишина, Влад и Арджиу, сломавший один из мечей, не падали только потому, что опирались друг на друга, но никто не осмеливался к ним подойти. Их пробили одним копьем, брошенным кем-то из Данешти с десяти метров, и наши отцы умерли мгновенно, точно с трудом дождавшись этого удара. Их тела положили на плащи и унесли в никуда.

Из ста воинов, сопровождавших господаря Влада к Тырговиште, выжили только двое, из тех пятерых, что доставили его знамя и меч сыну Мирче.

Из трехсот венгров Хуньяди в живых осталась половина, а из пятисот людей Дана — шестьдесят.

Мы нашли и убили их всех, и те из них, кто остался жить после боя на Тохану Но, перед смертью позавидовали своим мертвым товарищам. Я не буду вам рассказывать, как они умирали, ибо подданные не должны знать, что иногда могут совершать их великие господари. Данешти молили нас о смерти на колу, потому что остальные казни были намного ужаснее, но мы не дали им умереть легко, ибо предатели и подлецы не заслуживают милосердия никогда.

Кара за смерть господаря Влада, боярина Арджиу и их витязей настигла их убийц совсем не сразу. Нам предстояло прожить еще грозный 1448 год, о котором я вам сейчас расскажу.

Мирча с мечом и знаменем Влада Дракона во главе пяти тысяч воинов ворвался в Тырговиште, из которого с чужой господарской казной успел сбежать Дан Второй. Никто не знает, что произошло в столице Валахии в январе 1448 года, но Тырговиште опять был забит венгерскими полками и боярами Дана, снова усевшегося на трон. Мирча был убит при огромном стечении народа, но об этом я расскажу позже.

Дан II, само собой, присягнул на верность регенту Венгрии, и в этот момент османское войско беглербега Румелии вошло на Балканы за Дунай и по сербским землям неостановимо двинулось к Буде. Хуньяди со всеми своими воинами и сторонниками Дана через Карпаты бросился спасать Венгрию, на время оставив Валахию и Молдову в покое.

Мы узнали о гибели своих отцов только в феврале 1448 года. Неожиданно охрана Эгригеза была значительно усилена, нас перестали выпускать за замковые ворота, и мы ждали самого худшего, понимая, что в Валахии что-то случилось. Наконец, прибывший из Эдирне чауш султана привез нам его фирман, из которого мы узнали, что наших отцов больше нет и что князь Влад, сын Влада II Дракула и внук Мирчи Великого, признан Мурадом II наследником валашского престола. Подробностей гибели в письме не было, но наше горе от того не было меньшим. Мы сразу вспомнили переправу через Дунай и две фигуры рыцарей на стене Джурджу с поднятыми над головой мечами, на которых неизвестно откуда вдруг появился неземной блеск.

На следующий день, когда мы немного пришли в себя от горя, Влад заявил коменданту Эгригеза, что хочет ехать в Эдирне на прием к султану, но получил отказ. Видя отчаяние валашского князя, который за четыре года не доставил ему никаких хлопот, комендант немного смягчился и сказал, что ждать вызова в столицу Порты Владу придется совсем недолго.

Через три недели после этого разговора князей Влада и Раду отвезли в Эдирне, где их почти сразу принял султан, второй раз за все время плена. Мурад II сказал, что его войско вышло в поход за Дунай по сербским землям для упрочения славы султана и завоевания новых территорий, выразил сожаление о гибели Влада Дракулы, не преминув заметить, что он все же был строптивым правителем, и предложил князю Владу с помощью большого османского отряда занять трон отца в Тырговиште. Аудиенция продолжалась совсем не долго, затем сын Дракулы до вечера разговаривал с визирем Дивана.

Влад попросил не посылать с ним военный отряд и сказал, что сам возьмет Тырговиште без боя, поскольку Дана в нем нет и все его сторонники ушли вместе с ним к Хуньяди. Визирь внимательно посмотрел на уверенного семнадцатилетнего князя, что-то, видно, для себя отметил, спорить не стал, но заявил, что сразу же после коронации, если ему повезет, новый господарь должен подписать вассальный договор султану. Визирь пообещал какое-то время не увеличивать ежегодную дань Валахии Османской Порте, но при этом хитро прищурился. Он предложил свои деньги для похода на Тырговиште, без которых никакую власть захватить невозможно. Влад опять отказался, попросив, однако, дать ему золото только в долг. Визирь, услышав подобные речи, спросил упрямого валашского мальчишку, будет ли он верен вассальному договору Валахии и Османской Порты, и в ответ второй Дракон пылко ответил, что он не будет предателем своей родины никогда. Визирь еще раз внимательно посмотрел на этого слишком толкового чужеземного князя, и в глазах его мелькнуло какое-то беспокойство. Влада спасло только то, что в этот момент в зал вошел чауш султана и объявил, что Мурад II вызывает визиря к себе, чтобы отправить командовать войсками в Сербию.

Визирь объявил, что вся необходимая Владу помощь будет оказана без промедления, но султан пока оставляет его брата Раду при себе. Влад попросил освободить пятьдесят валашских пленников, томившийся в рабстве после битвы при Варне, чтобы они разнесли по Валахии вести о его возвращении на отцовский трон. Опытные валашские воины были приведены в дом, который предоставили Владу недалеко от султанского дворца.

Второй Дракон под огромные проценты занял деньги у местных менял, на которые купил оружие и все необходимое для долгого похода через Болгарию в Валахию, которого мы решили не совершать. Влад не стал посылать воинов в Валахию, но сказал всем купцам, которые отправлялись с караваном через Карпаты в Трансильванию и дальше, что он возвращается в Валахию бороться за отцовский трон. Однако для выполнения нашего плана мы сделали то, что было необходимо сделать совсем без шума.

Семья Влада II была в Сучаве у Богдана, но моя оставалась в родовом Дымбовицком поместье. В те годы при смене власти боярских семей еще не трогали, опасаясь получить в ответ такую же реакцию. Мы отправили троих воинов к моей матери под Тырговиште, и через два месяца они целыми и почти здоровыми вернулись в Эдирне, отлично выполнив поручение князя.

Воины моего отца Раду Арджиу содержались за счет нашей семьи, они прошли с ним и первым Драконом все гуситские войны и были всецело преданны своим боярину и господарю, что и доказали в декабре 1447 года гибелью ста из них, в бою на Тохану Но, до последней капли крови бившихся за своих геройских вождей. Оставшиеся в живых девятьсот воинов охраняли поместье Арджиу в Дымбовице, и не один из них не перешел на службу к Данешти. Нам передали, что князя Влада очень ждут не только в Дымбовице, где все рвутся увидеть и меня, но и во всей Валахии.

С тремя посланными к нам прибыли десять воинов из тысячи моего отца, которые в Сучаве поклялись ему во что бы то ни стало спасти меня после его очень возможной гибели. Они привезли не только свои верные мечи, которые я разделил надвое между мной и другом, но и горячие приветы и деньги. Радостный Влад тут же купил небольшой двухмачтовый бриг, так необходимый нам для выполнения плана по возврату Дракулешти к власти.

Трое воинов отправились опять к моей матери со словами Влада, что мы прибудем в Валахию сразу же после уборки урожая, чтобы в очередной раз не разорить крестьян. Воины также должны были назвать место встречи нас и витязей отца и всех наших сторонников. Несмотря на их мужество и боевое мастерство, все это было очень рискованным делом, в котором многое зависело от почти непредсказуемых случайностей.

Я сказал своему князю, что очень жаль, что у нас нет никаких условных сигналов и тайнописи для передачи секретных сведений. Мы видели, как османы пытают своих врагов и бывших друзей, и было ясно, что выдержать эти мучения невозможно. Не раз мы видели турецкие казни, всегда совершаемые при большом стечении народа. Влада особенно потрясла массовая казнь на колу, и он спросил у палача, почему они всегда выбирают такие долгие и мучительные виды смерти. Слуга султана спокойно ответил, что именно такая кара производит самое ужасное впечатление на подданных, которые должны быть только песчинками у ног султана.

Влад спросил, могу ли я создать особую службу, которая будет обеспечивать работу по превращению Валахии в счастливое государство, и я тут же с радостью согласился, потому что уже давно создавал ее в своей голове. Мы оделись в праздничную одежду, и ночью, в пустом зале чужого дома, в чужой стране, освещенный маленьким подсвечником сын Дракона посвятил сына Арджиу в командиры своей тайной стражи, и мы оба поклялись друг другу в верности до гроба.

Дан, узнавший о Владе, вернул один полк из Сербии и вывел половину своего гарнизона из Тырговиште на охрану Дунайской границы Валахии, ожидая там его прорыв.

За месяц до начала страшных осенних штормов шестьдесят два отчаянных валаха на двухмачтовой бригантине, на которой не было ни одного османа, вышла из порта Текирдаг в Мраморное море. Среди наших воинов были опытные мореходы и даже два шкипера, и мы спокойно прошли через Босфорский залив в виду бесконечного Константинополя, о гибели которого я совсем скоро вам расскажу.

В трюмах нашего корабля лежали тысяча изогнутых турецких ятаганов, очень удобных при бое в тесноте, и две тысячи длинных копий, которыми могли воевать и неопытные бойцы, выстраивая непроходимую для конницы железную стену. Наш бриг должен был незаметно проплыть мимо забитых кораблями портов Бургаса, Варны и даже родной Констанцы, через одно из трех гирл войти в Дунай у Сулины, собрать по пути своих сторонников и у Джурджени войти в Яловицу, по которой доплыть до самого Тырговиште, внезапной ночной атакой взять господарский дворец, охраняемый полутысячей Данешти. Это и был наш план возвращения в Валахию, и мы с Владом совершенно не сомневались в его исполнении.

Нам предстояло плыть семь дней, и мы радовались, что скоро отомстим убийцам наших отцов. Мы стояли на палубе, впервые без осточертевшей турецкой охраны и пожирали глазами бесконечную морскую даль, за которой должен был находиться большой полуостров Кырым. Я рассказывал впервые за годы неволи улыбающемуся Владу, что по европейским законам вынужденное использование им османской помощи при восхождении на валашский трон, а оно у нас было совсем небольшим, можно считать расплатой за его четырехлетнее заложничество с ежедневной угрозой гибели. В Европе преступлением считалось только сознательное и добровольное обращение за помощью к Османской Порте, объявленной злейшим врагом христианского мира.

Влад был доволен и сказал, чтобы отныне я всегда объяснял его дела и поступки народу Валахии, который должен знать, что его князь все делает для их счастья и благоденствия. На нашей бригантине, у которой были не только паруса, но и весла, и малая осадка, чтобы пройти неглубокое гирло Дуная, я впервые прочитал своему другу еще не записанный на бумаге обзор о таком же, как он, юном князе небольшой Македонии, находившейся всего в десяти днях пути к юго-западу от Тырговиште. Две тысячи лет назад этот мальчишка создал великую империю и вошел в мировую историю под именем Александр Македонский, и Влад опять, как при моем рассказе о Тамерлане, пришел в полный восторг, особенно когда я сказал, что Македония Александра и Мавераннахр Тимура занимали на карте Европы такое же место, как и Валахия, даже без Молдовы и Трансильвании.

Что такое идеальное государство Александра Македонского?

Еще за триста лет до рождества Христова великий греческий философ Аристотель учил своего великого ученика Александра Македонского: «Да не убоится человек создать бессмертное и божественное!» Он говорил гениальному сыну правителя небольшого княжества Македонии Филиппа: «Государство создается не только ради того, чтобы люди в нем жили, но для того, чтобы они жили счастливо. Правители должны руководствоваться совершенно иной моралью, чем их подданные, и имеют право переступать через все законы».

Филипп создал сильное и дружное государство, в котором люди чувствовали себя свободно и имели равные права. Он изобрел страшную боевую машину — фалангу из шестнадцати тысяч воинов, строившуюся по фронту длиной в две версты и во много рядов в глубину. Первые шесть рядов воинов имели удлиняющиеся копья, которые клали на плечи товарищей, и через страшный частокол перед его войском прорваться во фронт было невозможно, как и нельзя было остановить движущуюся фалангу.

Александр стал царем Македонии в двадцать лет и сразу же спросил Аристотеля — как сделать мир совершенным? Аристотель ответил, что все государства делятся на тирании, во главе со злобными или не очень правителями, олигархии с аристократами и демократии, в которых якобы правит народ, при этом они часто меняют форму правления, оставаясь прежними по сути. Дело не в этом, сказал Аристотель, а в личности государя, правителя, и в силе его войска. Аристотель рассказал царю Александру о Греции, и, узнав ее историю в подробностях, великий гений заявил, что созданию идеального мира на земле всегда мешает всемирное зло, и в его эпоху это зло — Персия, а значит, ей нет пощады.

Эллада, расположившаяся на самом юге огромного Балканского полуострова в виде городов-полисов, почти не знала деспотизма и тирании злобных и жестоких правителей, которых изгоняли с островов сразу же, как только они показывали народу свое истинное лицо. Два великих правителя греческих Спарты и Афин Ликург и Перикл оставили наиболее значительный след в их истории, и именно они более всех заинтересовали Александра Македонского.

За триста лет до эпохи Александра правитель Спарты Ликург своими удивительными законами сделал свою родину сначала очень мощной военной, а затем и процветающей державой. Для этого он изучил государственное устройство многих стран Азии и древнего Египта, после чего сделал невозможным появление их зла в Спарте.

В Египте полный контроль власти над всем и вся закончился его крахом, но такова в те годы была и Греция. Совет старейшин Спарты даже закрыл границы страны, чтобы знание чужих порядков и законов не возбудило спартанцев на изменение существовавшего строя.

Ликург начал с уничтожения разбойников, объявив, что самые опасные болезни государственного тела — богатство и бедность. Ликург в своих речах, которые слушала вся Спарта, хвалил доброе, ругал плохое, старался уничтожить гордость и зависть, а затем создал новую систему образования, воспитывающую у людей добродетели. После этого Ликург сумел убедить богатых спартанцев отказаться от владения излишками земли в пользу народа, разделил всю Спарту на тридцать тысяч одинаковых земельных участков, которые раздал всем людям. Каждый такой участок позволял большой греческой семье «жить в добром здравии и не нуждаясь».

Ликург постоянно говорил, что «законы, дающие счастье, должны войти в образ жизни спартанцев, чтобы все люди с ними сжились». Он доказывал всем, что человек может быть счастлив только тогда, когда он живет в мире с самим собой. Сотни лет Спарта соблюдала законы Ликурга и была первым государством Греции. Только тогда, когда управлявшая Спартой аристократия выродилась, первенство в Элладе перешло к Афинам.

Когда в конце VI века до Рождества Христова афинский правитель Солон установил права и обязанности афинян в зависимости от их доходов, дело кончилось тем, что начальниками стали избирать только богатых, увеличивающих свои богатства за счет народа. Афины не выдержали такого правления даже ста лет, и в 508 году новый правитель Афин Клисфен заменил власть аристократии народным вече, перед которым стали отчитываться все начальники.

В Афины пришел хаос, и внук Клисфена Перикл заявил, что народ признает только сильного вождя, и стал этим вождем. За тридцать лет правления Перикла Афины достигли первенства в Греции и своего наивысшего расцвета.

Все Афины знали, что Перикл бескорыстен и неподкупен. Он воздействовал на народ надеждой и страхом, и если народ не повиновался, он применял к нему силу. Когда Афины стали самой процветающей страной на юге Пиренеев, народ решил, что так будет всегда, и низложил Перикла, после чего покатился к своему концу.

Когда Александр Македонский предложил Греции равный союз для наведения порядка во всем обитаемом мире, начались бесконечные и никчемные разговоры, и его привели к огромному Гордиеву узлу из груды веревок, предлагая его развязать, и тогда греки пойдут за Александром. Царь осмотрел узел, понял, что его развязать нельзя, расхохотался, выхватил меч и разрубил этот невозможный клубок.

Александр взял власть в Греции, почти этого не заметив, усилил свою армию за счет великолепных греческих гоплитов и атаковал всемирное зло — Персию.

Огромную Персию размером в половину Европы цари Кир, Камбиз и Дарий создали в VI веке до рождества Христова. Через двести лет продажные чиновники довели страну до гибели орудием, которым стала македонская фаланга.

В битвах у Граника и Гавгамел войско Александра разгромило вчетверо большую армию никчемного шахиншаха Дария Третьего. Александр Македонский создал первую империю в мире и стал ее абсолютным монархом.

Родословная Александра по отцу велась от Геракла, а по матери от Ахилесса, и он с детства с горечью говорил своим товарищам: «Мой отец успеет победить всех, и я с вами не успею совершить ничего великого». Став императором, Александр создал понятие о человечестве в целом, которого до него не существовало. Он стал завоевывать весь мир, чтобы перевоспитать человечество и сделать его счастливым. Александр успешно остановил вечную вражду злобных правителей, заменив их, а затем объявил всему миру, что в его войнах есть победители, но нет побежденных, а только освобожденные.

Для завершения объединения мира Александр начал завоевание Индии, блестяще разбил ее правителей, но не смог закончить свою последнюю войну. Он перешел границы разумного, его армия не выдержала, и Александр вернулся в свою новую столицу Вавилон.

Александру не удалось перевоспитать человечество. Назначенные им наместники частей громадной империи воровали без удержу, он заменял их другими, но и те не выдерживали блеска золота. Империя держалась только на его гении и авторитете, при котором он смотрел на человечество сверху вниз. Он объявил о введении всеобщего звания для всех своих европейских и азиатских подданных, которые должны жить в благоденствии — граждане империи.

Перед неожиданной смертью Александра спросили, кто будет его наследником. «Достойнейший», — ответил он и умер в тридцать три года, надорвавшись от перенапряжения. Все, кто попытались его заменить, погибли, были убиты его жена и маленький сын, и соратники Александра разделили империю на части. В мире опять начались бесконечные войны за торговые пути, в которых все воевали со всеми за доходы, и все опять вернулось на круги своя. Естественный ход истории не смог переломить даже Александр Великий.

Выслушав мой рассказ, Влад задумчиво повторил: «он перешел пределы разумного», а затем долго молчал. Потом он попросил меня собрать материалы о Риме, оставившем для румынских земель грозное имя — Дакия. Я улыбнулся и принес из каюты нужный Владу обзор. Второй Дракон даже не удивился, только сказал, что другого начальника тайной стражи у него не будет никогда. Рассказ о Риме я прочел на следующее утро, сказав, что великое в одну кучу складывать сразу нельзя. Влад с этим согласился.

Рим — это звучит гордо?

Уже с VIII века до Рождества Христова небольшим городком в Италии на Тирренском море управляли народное собрание, сенат и выборный царь. Правящий после легендарного Ромула талантливый Нума Помпилий говорил: «Мой город — поле, где умный может совершать блестящие подвиги». Второй римский царь заявлял, что если человек ни в чем не нуждается, только безумие может заставить его переменить свою жизнь.

Когда очередной царь Тарквиний Гордый захотел править единолично, римляне тут же свергли его и отменили царскую власть вообще. Тот, кто делал попытку узурпировать власть, сразу же объявлялся врагом римского народа.

Во главе Рима встал выборный сенат, члены которого избирались пожизненно. Римляне разделились на две партии бедных плебеев и богатых патрициев, которые быстро начали враждовать. Когда только чудо в виде диких гусей спасло Рим от нападения галлов, его народ вновь объединился. Небольшой город объявил себя республикой во главе с выборными консулами и начал завоевание мира. Перед этим римский консул Публий Валерий, прозванный «Другом народа», Попликолой, утвердил в сенате закон, по которому любой узурпатор власти объявлялся вне закона и мог быть убит без суда любым гражданином Республики Рим.

Небольшой итальянский город стал постоянно побеждать в войнах, объясняя свои победы идеальным политическим строем, а также храбростью, честностью и справедливостью его народа. На время войны римляне избирали диктатора, давая ему неограниченную власть.

После трудной победы над Карфагеном и его гением Ганнибалом, Рим за двести лет до Рождества Христова стал мировой империей, однако его республика не выдержала испытания властью и богатством. Солдаты объявляли награждавших их полководцев-победителей императорами. Сенат давал им право на триумф — торжественное шествие по Риму, которое очень нравилась народу, получавшему хлеб и зрелища от императора бесплатно.

Со всего мира в Рим стекались золото и богатство, но республиканские менялы единодушно давали деньги в кредит только под 45 процентов годовых.

Римляне обленились, их почти не знавшие поражений легионы стали слабеть. В 122 году до Рождества Христова римский трибун Гай Гракх попытался провести в сенате закон о предоставлении завоеванным народам прав римского гражданства. Влить свежую кровь в тело дряхлеющей республики не удалось. Бродившие по Риму граждане-бездельники испугались, что им придется делиться своим бездельем со многими, и не дали Гракху утвердить его великолепный закон. Если бы все входившие в империю народы получили римское гражданство, история мира пошла бы совершенно по-другому.

Сто лет до Рождества Христова Римскую Республику сотрясали гражданские войны, которые вели между собой полководцы-триумвиры. В Риме, империи-республике, все стали решать не сенат, а военачальники и их легионы.

Когда великий полководец и политик Гай Юлий Цезарь стал кормить половину римлян бесплатно, благодарные граждане тут же присвоили ему титул вечного диктатора.

Племянник убитого сенаторами Цезаря Октавиан Август объявил себя кесарем, а Римскую Республику Империей, и граждане с удовольствием стали обычными бесправными подданными. Народ больше не участвовал в голосовании на отмененных выборах, беспокойные легионы разослали на далекие границы империи, а императоров, большинство из которых заслуженно называли животными на троне, без конца провозглашала их преторианская гвардия. Республику давно забыли, Империя превратилась в тиранию, сумасшедшие правители которой совершали все мыслимые и немыслимые преступления со словами: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись».

Императоры, державшие себя как земные божества, набрали скромное количество чиновников, во главе никаких легионов ставили никчемных полководцев, а талантливых конкурентов без затей убивали.

В огромную средиземноморскую империю ворвались варвары, и зажравшаяся и отупевшая страна в 476 году заслуженно погибла под ударами полоумных варварских мечей. Оставшиеся в живых римляне были проданы в рабство, и они и их потомки больше не видели ни хлеба, ни зрелищ.

Выслушав обзор римской трагедии, Влад сказал, что не будет совершать ошибок великих правителей, которые привели к гибели их государств. Я ответил, что эти ошибки непросто заметить во время непрерывной работы на благо родины в условиях постоянного внутреннего и внешнего давления. Второй Дракон, не думая ни одного мгновения, тут же поручил мне предупреждать его о том, что князя заносит, заранее. Мы оба расхохотались, и подошедший воин, выполнявший обязанности шкипера, объявил, что впереди Дунай.

Мы вошли в Дунай через Верхнее гирло, самое глубокое из трех. Торговых судов и лодок на великой реке было много, и наша бригантина совсем не бросалась в глаза. В Вилково мы взяли на борт своих людей с бумагами, подтверждавшими, что бриг «Альба Регия», принадлежавший великому боярину Михне из Вылчи, старому другу моего отца, идет из Констанцы в Брэилу по государственной надобности и досмотру не подлежит.

Вечером, когда таможенники обычно устают, «Альба Регия» без происшествий прошла пограничную Килию. Ночью в Рении мы аккуратно, с лодок, забрали пятьдесят дымбовецких воинов, на рассвете миновали Галац и к полудню были уже за Брэилой, и сто наших воинов, в том числе и мы с Владом, без сил лежали на палубе после десятичасовой гребли, так как ветра, чтобы задуть в наши паруса, совсем не было. Слава богу, «Альба Регия» сумела не привлечь к себе чужого пристального внимания, и у Брэилы мы повернули в Старый Дунай, где вечером в Гырли взяли на борт еще сто наших бойцов и несколько красиво одетых девушек, закутанных в шали. Поздним вечером мы вернулись в широкий Дунай у Джурджени, а затем, в полной темноте, благополучно свернули направо, в реку под названием Яломица, которая брала свое начало к северу от Тырговиште, перед этим проходя через весь город и минуя господарский дворец, построенный еще Мирчу Великим.

Утром 7 сентября 1448 года бриг «Альба Регия» с князем Владом и двумя сотнями воинов, тихо пройдя Слободзею и Урзичени, находился в ста верстах к востоку от Тырговиште. К Груе бригантина подходила в полностью непотребном виде. На ее палубе громко играл большой струнный оркестр, хохотали, а затем красиво пели богато одетые девушки, вокруг которых, падая и поднимаясь, петухами носились их молодые кавалеры, выпивая, а затем выбрасывая за борт пустые бутылки, по которым пытались стрелять из лука. На берегу видели, что на реке развлекаются боярчата с веселыми подругами и друзьями. Это было обычное дело перед долгой и холодной зимой и не привлекало никакого внимания.

«Альба Регия» проболталась на Яломице между Грую и Корнешти весь световой день, и только с наступившей вмиг темнотой на веслах рванулась к Тырговиште. Засидевшиеся в тесном трюме воины менялись на веслах, бриг резал носом речные волны, и мы только молили бога о том, чтобы не разбить «Альбу Регию» о совсем недалекое дно Яломицы.

В три часа ночи на южных окраинах Тырговиште мы, слава богу, не проскочили лодку с витязями из тысячи моего отца. Мы быстро решили, что перед самым рассветом они ударят Тырговиште от Драгомирешти, и когда отвлекут на себя людей Дана, мы прямо с реки атакуем дворец и зажмем врагов в мешок. Влад приказывал действовать решительно, но лишней крови не лить. Узурпатора Дана в городе не было, и захват господарского дворца без него был не таким уж большим подвигом.

Все произошло, как и было задумано. Когда от северных городских башен раздался шум и звон оружия и замелькали сотни факелов, не ждавший ничего подобного господарский дворец осветился, зашумел, и темные фигуры воинов один за другим бросались в сторону от реки. Мы ударили по дворцу двумя сотнями, быстро заняли залы торжественных приемов и высшего боярского совета, а затем рванулись к северным воротам. Почти без крови все было закончено при первых лучах еще жаркого осеннего солнца. Тысяча Арджиу занимала боевые посты на стенах Тырговиште и во дворце, а мы с командирами собрались на совет в тронном зале.

Утром на рыночной площади Влад III Дракула объявил о своем вступлении на трон предков, и мы поняли, что все только начинается. Тырговиште встретил эту весть настороженно, но когда горожане увидели, что грабежей и погромов домов сторонников Данешти не будет, напряжение в столице быстро спало.

Членов рода Данешти, занимавших все посты в государстве, в Тырговиште не было. Мы разослали людей с грамотами о возвращении власти в Валахии в род Мирчи Великого в Краеву, Сибиу, Брашов, Бузеу и все пограничные крепости, но до реального захвата власти было еще далеко. Влад собирал сторонников, а я прежде всего забрал архив Господарства и послал три группы воинов на запад, к Белому Городу, где на сербских землях вот-вот должно было произойти сражение османского и венгерского войска, во главе с Яном Хуньяди, и среди его свиты находились все Данешти.

Влад даже не успел, вернее, не захотел короноваться наспех. Не стал собирать с полумиллиона валахов чрезвычайный налог, а только взял деньги со своих господарских земель. Казна Валахии при занятии дворца была совершенно пуста, меч, знамя, булава и печать его отца Влада II исчезли вместе со старшим братом Мирчей, и проведение такой поспешной коронации было бы просто смешным. Я потом нашел меч и стяг Влада II, ибо не затем наши отцы спасали их на Тохану Но. Второй Дракон короновался именно с ними.

Мы успели собрать только четыре тысячи своих сторонников, столько же, сколько Данешти увели с собой к Хуньяди, когда, загоняя коней, в Тырговиште влетели посланные мной на запад воины. Они сообщили, что битва на Косовом поле окончилась без чьей-то видимой победы, но османы оставили за собой Сербию, а бывший венгерский вассал Джордже Бранкович даже захватил Хуньяди, правда, вскоре отпустив его за большой выкуп. Однако, венгерский регент и визирь быстро договорились, и теперь османы уходят в Эдирне, оставляя в сербских крепостях гарнизоны, а венгерские полки Хуньяди с разъяренным Данном уже прошли Трансильванию и в этот момент переходят Карпаты у Брашова, от которого до Тырговиште войску пять дней пути.

У нас было вдесятеро меньше воинов, чем у Хуньяди, и удержать Тырговиште мы не имели никаких шансов. На следующий день после вести с Косова Поля к нам на взмыленных конях примчались наши воины от Дуная с сообщениями о том, что османы заняли все валашские пограничные крепости, включая Джурджу, которые их гарнизоны сдали без боя. В Тырговиште уже едет султанский посол, который везет тысячу Влада Мураду Второму. Семнадцатилетний князь прекрасно понимал, что через несколько дней Хуньяди войдет в Тырговиште, а затем в Валахию для грабежа и разбоя как огромный тарантул вползет османское войско. В успокоенной правлением первого Дракона стране начнется резня и погром, а виноват в этом будет второй Дракон, хоть и законно вернувший себе господарскую отцовскую власть.

Влад не захотел устраивать войну в Валахии и уж совсем не хотел подписывать вассальный договор с Мурадом. Мы думали совсем недолго. С тысячей своих сторонников, которые решили идти с ним, Влад двинулся в Яссы, а затем в Сучаву, к молдавскому господарю и своему дяде Богдану, у которого так и оставались его мать и сестры. Я же, попрощавшись с Дымбовице, где оставалась отцовская тысяча, с сотней молодых воинов погрузил на «Альбу Регию» архив и библиотеку Влада II и вывел наш боевой бриг по уже знакомому пути из Яломицы в Дунай, а от Галаца в Серет, перед этим, правда, случайно заплыв в Прут, не зная, что это знак судьбы.

Мы нагнали Влада с воинами у Бакэу и уже по суше быстрым маршем пошли на Сучаву, оказавшуюся очень похожей на Тырговиште. «Альба Регия» стала штабом господаря, и бригу с сотней воинов и набранным валашским экипажем предстояло сопровождать нас во всех походах, плывя из Серета назад в Прут и даже по Морю в Константинополь.

В Сучаве мы задержались совсем недолго. В Тырговиште на венгерских пиках вернулся довольный Дан, и Влад, понимая, что его пребывание в молдавской столице лишает господаря Богдана свободы политического маневра, попросил дядю отправить его на охрану границ. Не думая долго, Богдан, познакомив Влада со своим сыном Штефаном, отправил валашских воинов в самую опасную крепость на польской границе — Черновицы.

Мы еще не знали, что нам предстоит от начала до конца строить мощную крепость на реке Прут, которая не только будет надежно защищать Молдову от таких же алчных, как мадьяры, поляков, но и контролировать Днестровский торговый путь. Позднее мы использовали полученные при строительстве Хотина знания и умения в Валахии, когда строили и укрепляли свои замки Дымбовице, Бран и Поэнари. Что касается контроля над торговыми путями, то именно он позволил господарю Владу III Дракулу за несколько лет сделать Валахию процветающей.

В Сучаве Влад проводил много времени со своим двоюродным братом Штефаном, которому предстояло войти в историю Цара Ромынеяскэ под именем Великий. Штефан, который был младше Влада всего на год, не совершил таких путешествий по Востоку, как второй Дракон, но несколько раз подолгу находился в Польше, которую хорошо знал. Два великих румына, которым на двоих не было тридцати пяти лет, очень интересно рассуждали о природе государственной власти в Европе нашего бурного века, и я, присутствовавший на большинстве этих дискуссий, записал их для архива Валахии, потому что они этого стоили.

Оба брата соглашались, что в Европе и Азии царит власть силы.

После распада империи Карла Великого в начале IX столетия созданные королевства, герцогства, графства и княжества не получили четко определенных границ. Государи, пытаясь обеспечить безопасность своих держав, делили их земли для охраны между приближенными воинами так, как им было удобней, часто менялись территориями между собой, не обращая внимания на заселявших их людей, их языковое и культурное единство. Главным при этом бездушном дележе были имевшиеся на этих землях сухопутные и речные торговые пути, морские и речные порты, рудники и солеварни.

Безопасность подданных в таких условиях охранялась плохо. Люди верили, что обеспечить их благополучие могут только сильные короли и князья, имевшие кроме военной и получаемую при рождении магическую силу. Личность государя слилась с его королевством и княжеством, добрые и могущественные правители могли защитить, взять на службу, дать работу, построить крепость и город, организовать и охранять торговлю, покровительствовать наукам и искусствам.

В нашем XV столетии государи, силу которых составляли преданные бароны в католических странах и бояре в православных, выставляемые ими воины и города, обладавшие собранным в одном месте богатством, стали символами могущества народа, обеспечивающими национальное единство.

Свое отношение к политике государя подданные выражали в соблюдении ему верности, которая сохранялась или нарушалась в зависимости от его поступков. Государи это хорошо понимали и старались занять или захватить новые земли, которые усиливали их личную мощь, независимую от мнения подданных. В истории и памяти народов оставались совсем не они, а Александр Македонский, Тамерлан, Мирча Великий, работавшие для счастья не земель, а людей, которые давали им непобедимую мощь.

Наблюдая, как беседуют эти два брата, пылко спорившие о создании единой Цара Романа из Валахии, Молдовы и Трансильвании, я вдруг увидел, что для этого один из них должен будет подчиниться другому, и это было совершенно невозможно. Влад и Штефан не уступят друг другу верховенство, потому что мечтают лично сделать счастливыми всех румын. Я никогда не вмешивался в процесс принятия политических решений, потому что принимать их могут только государи, ответственную за людей и страну. Главная обязанность командира тайной стражи — обеспечивать своего господаря всеми нужными ему материалами и документами для управления державой. Тайная стража также выполняет приказы господаря по решению стоящих перед ним и страной проблем. Я стал думать о том, как решить проблему двоевластия при создании единого государства.

Влад попросил дядю Богдана включить его в состав первого же посольства в Краков, чтобы узнать, что представляет собой Польша, от которой он должен охранять румынские земли. Дядя, конечно, не возражал, и мы отправились в Черновицы, расположенные всего в ста верстах на север от Сучавы. Если польское войско брало Черновицы, оно уже через день могло ворваться в молдавскую столицу. Это была большая головная боль господаря Богдана, и племянник пылко пообещал дяде ее унять. Тысяча сто валашских воинов помогали своему юному господарю решать его первую стратегическую задачу.

О Черновицкой крепости и ее земле, которую сейчас называют Буковиной, я успел собрать все нужные для господаря бумаги. Однако о крепостях мы с ним не знали почти ничего. Тырговиште был укреплен очень слабо, а почти все азиатские города, в том числе Багдад и Дамаск и даже Эдирне, рассчитывали не на силу крепостных стен, а на войско. Валашские дунайские пограничные крепости были сильны, но мы с Владом в них почти не бывали.

Я попросил у господаря разрешения перевести «Альбу Регию» из Серета у Сучавы в Прут к Черновицам. Расстояние между Серетом и Прутом у Фрумоса было всего пятьдесят верст, но по суше, и нашему бригу пришлось преодолеть их более тысячи, чтобы достичь Черновцов. Я оставил господарю обзор о Черновицах и поплыл с сотней своих дымбовицких воинов далеко на юг, чтобы у Галаца повернуть далеко на север. Я должен был в архиве и библиотеке Влада II Дракона собрать все материалы о строительстве крепостей и замков и не попасться в лапы Данешти, сильный гарнизон которых располагался рядом с Галацем, в Брэиле.

Наша «Альба Регия» уже была хорошо известна во всей Валахии и Молдове, но мы, отчаянные молодые воины, не боялись ничего. Я установил на ней двенадцать маленьких пушек, которые сейчас называют фальконетами, по четыре по каждому борту и по две на носу и корме, которые не только стреляли каменными ядрами, но и умели плеваться огнем. В те годы мы радовались жизни и не боялись ни бога, ни черта, а только удара в спину. Я учил и учился воинским умениям у воинов моего отца, писал обзор о крепостях и замках и мечтал устроить в Черновицах особую школу тайной стражи.

Черновцы на Пруте, а перед ними Хотин на Днестре — надежная защита от Польши?

Тысячу лет назад плодородная долина в буковых лесах в предгорьях Карпатских гор у рек Прут и Днестр была уже заселена племенами русинов, к которым в XI веке присоединились румынские племена. Соседи занимались распахиванием пашни под овес и рожь и переработкой отличного леса, являясь далекой южной окраиной Киевской Руси, погибшей в первой половине XII столетия.

Буковина оказалась между венгерским королевством и Галицким княжеством, постоянно дравшимися между собой за власть и доходы. Причиной борьбы за равнину с буковыми лесами был контроль за очень прибыльным Днестровским торговым путем, проходившим по польским, подольским и румынским землям до южного Моря. Рядом в Карпатах начинался Прут, а севернее Сучавы Серет, по которым речные торговые караваны выходили в Великий Дунай.

Места были очень прибыльные, и для их охраны на Днестре была построена крепость Хотин, а на левом берегу Прута, древнего поселения под названием «Черное место», была возведена дубовая крепость, стены которой обмазали жирным местным черноземом. Во время нашествия татаро-монгол во второй половине XIII века «Черная крепость, Черновица», была полностью разрушена, а ее жители переселились на правый берег реки.

Галицкое княжество погибло под ударами венгров и татаро-монгол, и его бывшие земли, как до этого и Киевская Русь, были разделены между Польшей и Литвой, которые не успели сильно помешать существованию Буковины. Воеводы образованного в 1359 году Молдавского княжества сразу же отодвинули его границы на север и построили крепость Черновицы на самом перекрестке торговых путей из Западной Европы на все Балканы, в разлегшуюся на двух материках Османскую Порту и еще более огромную Азию, с ее незаменимыми ничем пряностями, без которых нельзя было сохранить никакую еду.

От алчных взглядов жадных поляков Черновицы прикрывала крепость Хотин, и жизнь на этих землях была опасна и трудна во все времена.

Валашский отряд стоял в Черновицах с конца 1448 года по осень 1451 года и покинул эту ставшую ему родной землю в результате драматических событий, о которых я расскажу позднее.

За три этих года мы с Владом не раз побывали во многих европейских столицах. Второй Дракон часто участвовал в рыцарских турнирах, на которые собирались не только знаменитые рыцари, но и многие князья и правители, и о них всегда шли разговоры по всей Европе. Влад победил в рыцарских турнирах в Вене, Нюрнберге и Праге, и о нем заговорили во многих царствующих домах. Я же старался найти во всех городах и столицах нужных господарю конфидентов, знавших тайные пружины большой политики, при этом Влада всегда интересовал именно механизм проведения исторического события.

Вернувшись с турнира в Кракове, Влад с горечью сказал, что тяжеловооруженные рыцари в броне на конях, которые выдерживают только не очень долгий бой, победить маневренных янычар, которых всегда в несколько раз больше, не могут. Я ответил, что при равном соотношении сил османам европейские войска не победить, потому что паши султана с трудом копируют их тактику, а сила турецких войск состоит только в том, что его военачальники не жалеют своих воинов, которых легко превращают в трупы. Влад сказал, что в борьбе с Адрианополем нам будет нужно воевать совсем не числом, которого у нас нет, но чем-то другим, и надолго задумался.

В Черновицах мы, конечно, интересовались совсем не рыцарскими турнирами. Влад прекрасно разобрался, как устроен Днестровский торговый путь, и даже добился, чтобы на ярмарки у крепости стали приезжать купцы со всей округи, и теперь на Черновицкие ярмарки приезжают торговать со всей Европы. Я отдавал все силы набору людей в тайную стражу, которая создавала свои центры во всех стратегических местах Европы и Азии, но денег у нас на это катастрофически не хватало

Чуть западнее Черновиц, на горе Цецино, у истоков реки Сторожинец и в урочище Ринве, мы с Владом создали школу тайной стражи, которую между собой называли «Витязи Дракулы». Для подготовки особых воинов мы использовали все собранные в Азии и Европе знания, включая и те, которые мы получили, изучая ассасинов и дервишей, но об этом позже.

Мы строили Черновицы, но больше всего сил отдавали, конечно, Хотину, ставшему замечательной твердыней на Днестре. Но прежде всего мы с молдавским посольством побывали в удивительном замке Каменец, стоявшем всего в двадцати верстах к северо-востоку от Хотина на подольской земле, потому что именно оттуда Польша раз за разом не давала объединиться Цара Ромынеяске.

Мое двухнедельное путешествие на «Альба Регии» из Серета в Прут через Дунай закончилось благополучно, хотя мы с трудом отбились от засады в Аджуде, а у Брэилы нас спасло не только воинское умение, но и попутный ветер, фактически мгновенно перенесший наш бриг через опасный поворот из Серета в Дунай, а затем в Прут. Несмотря на опасность, я удачно высадил у Текуча первую группу тайной стражи из двадцати опытных бойцов, ставших секретными мастерами. Им предстояло собирать и передавать нам так необходимые Владу сведения из господарского двора в Тырговиште и укрепиться в Краеве, в которой у меня пока не было ни одного своего конфидента. К тому времени, когда «Альба Регия» с полузаделанной дырой на корме, слава богу выше ватерлинии, встала у стен Черновицкой крепости, мой обзор о замках и крепостях был давно написан, и я сразу же после радостной встречи с Владом, довольным, что у нас не было убитых, передал его своему господарю, не забыв оставить копию в новеньком архиве тайной стражи, который пока хранился на бриге.

Замки и крепости, которые так нужны Валахии.

Уже полторы тысячи лет назад, во времена Иисуса Христа, римляне, германские и кельтские племена строили укрепленные лагеря, из которых потом и выросли европейские замки и крепости.

Строители первых крепостей старались найти такие места, на которых укрепления прикрывались естественными преградами — реками, холмами, оврагами, озерами и болотами. Крепости всегда строились на холмах, где сначала искали воду, родники, источники, рыли колодцы. Если воды на холме не было, то строители переходили на другое место.

На площади размером двести на двести шагов, если позволяла местность, по ее краям выкапывали ров глубиной в три и шириной в пять ростов взрослого человека. Земля из рвов шла на валы, которые по высоте и ширине всегда делались такими же, как и рвы. Крутизна валов со стороны возможных нападений была очень большой, а с внутренней стороны делалась пологой. Расстояние между валом и рвом не превышало рыцарского шага, что не давало осыпаться земле, но и нельзя было и лестницы поставить для проведения штурма. Зимой валы поливались водой и делались ледяными.

Сначала на валу строили частокол из заостренных бревен длиной до трех человеческих ростов, треть из которых была в земле. Затем частокол сменялся дубовыми укреплениями, а богатые владельцы сразу делали каменные стены, со множеством бойниц.

Крепости строились круговыми, готовыми к обороне на все стороны, или прямоугольными, или так, как это позволял сделать рельеф местности. В их стенах возводились башни, в несколько ярусов, всегда вдвое выше стен, друг от друга на полет стрелы, что позволяло им защищать соседние. Башни были проездными, с воротами на все стороны света, или глухими. Высота стен на валах достигала высоты большого дерева. По верху стен, с бойницами на разных уровнях, делались боевые ходы и галереи, выступавшие над стенами, с отверстиями в полу, что позволяло защитникам бросать камни и лить кипящую смолу на врага. Крытые сверху галереи прикрывались от выступов зубцами стен. От башен через рвы были перекинуты подъемные мосты, делались тайные калитки и подземные ходы к реке и лесу.

Внутри крепостей сроились казармы и помещения для гарнизона, для казны, оружейные, позднее пороховые склады, погреба, конюшни, продовольственные склады, мастерские, кузницы, хозяйственные постройки и храм. Перед крепостями делались укрепленные форпосты, в которых несли сторожевую службу, и монастыри с высокими стенами, позволявшими держать оборону.

Вокруг крепостей постепенно вырастали городские посады, населенные отставными солдатами, ремесленниками, купцами, лавочниками. Имеющие мощные укрепления, сильный гарнизон, снабженные оружием, боеприпасами, позднее пушками, продовольствием, водой, крепости прикрывали население от нападения врага. Они приковывали к себе большие армии врага, не боялись окружения, блокады и полной изоляции. Пока крепость сопротивлялась, в тыл осаждающим заходила шедшая ей на помощь армия, и врага били с двух сторон.

Первые века после появления крепостей города вокруг них не сжигали, тогда их поджигали враги, и огонь перекидывался на крепость. Перед осадами защитники крепости стали сами уничтожать окружающие ее постройки.

В стране делалась сеть крепостей, которые прикрывали друг друга, их очень трудно было обойти, не получив удар с фланга, и уж тем более крепости не позволяли врагу уйти домой с пленными и награбленным.

При осаде крепостей кроме белого оружия и стрел с горящим войлоком использовались камнеметы, катапульты, баллисты, бросавшие в них не только камни, но и большие комки горящей шерсти в смоле, которые устраивали внутри стен пожары. В первую очередь враги атаковали ворота, пытаясь их поджечь и выбить тараном. Защитники отбивались стрелами, камнями, кипятком и горящей смолой, делали вылазки через тайные калитки.

После появления пушек оборона крепостей постоянно усложнялась, вокруг нее строили несколько линий обороны.

В VIII веке в Европе начали строить деревянные башни-донжоны, вход в которые был сильно приподнят. Вокруг донжона делали частокол или палисад. При атаке этих башен их просто сжигали, и с конца XI века началось строительство каменных замков, которые созидали по плану, сделанному в соответствии с рельефом местности и желаниями владельца.

Замки строили на скалах и в труднодоступных местах. Они были видны издалека и означали, что в этой местности есть правители. За несколько веков вместо одной башни с палисадом были созданы замки из концентрически расположенных дворов и взаимно объединенных укреплений, в центре которых стоял дом владетельного сеньора. Во время вражеских нападений под защиту замковых стен, строившихся по типу крепостей, пряталось окрестное население.

Замок всегда господствовал над округой и проходящими по ней торговыми путями. Сеньор собирал пошлины с провозимых товаров, или просто грабил купцов на большой дороге, и замок, его оплот и твердыня, позволял ему жить безопасно и подчинять себе местное население.

Когда в начале XIV столетия для осады замков придумали метательные машины, бросавшие огромные валуны, разбивавшие стены, в этих твердынях стали увеличивать количество башен. Их стали строить в местах, удобных для прорыва и обносили двумя рядами стен. Нападавшие брали первую линию обороны и тут же попадали под огонь со второй стены. При появлении пушек оборона замков еще более усложнилась, перед ними стали строить земляные укрепления.

В наш бурный XV век началось строительство замков-дворцов, которые создавались для показа величия и богатства владельцев. Их начали строить в виде парадных зданий в замковых дворах. Уже во время правления Влада II Дракона в Европе существовали двадцать тысяч замков и крепостей, символизировавших могущество королей, князей и их дворянства.

Замки нашего времени представляют собой грозное зрелище. Многие владельцы специально делают в верхних ярусах башен малое количество бойниц, что придает им угрюмость и настороженность. Врага или друга у входа в замок встречают глубокий и широкой ров с водой, поднятые на тяжелых цепях мосты, стены до облаков, башни до неба и непробиваемые ворота. Стены многих замков имеют толщину до пяти ростов взрослого человека, а башни делают еще мощнее. В них часто устраивают потайные ходы и резервуары с запасами воды.

В замках день и ночь топились огромные камины, но в них всегда было холодно. Владельцы больше беспокоились не о роскоши, а о безопасности своих замков. В их подвалах хранились запасы оружия и еды, охранялись колодцы, береглись тайны подземелий и ходов к воде, реке, лесу, монастырям. Даже башни делались круглыми, а стены покатыми настолько, что от них рикошетили валуны камнеметов и ядра пушек. В замках создавали такие системы обороны, которые позволяли защищать их небольшими силами. Для врагов в замках всегда делались тюрьмы, отдельные для дворян и простолюдинов с надписью: «Вошедший сюда на землю не вернется!»

В замках на праздничном столе присутствовали целиком жареные олень, кабан под перечным соусом, дичь и рыба. Владельцев развлекали бродячие музыканты, игравшие на арфе, лютнях, гуслях, певшие исторические песни о подвигах рыцарей. Гости и хозяева играли в шахматы, смотрели на борьбу медведей, акробатов, танцевали, пировали, отражали штурмы, выдерживали осады, гасили пожары, охотились, говорили о нарядах, рукоделиях.

Большим праздником для рыцарей и владетельных дворов были турниры, проводившиеся несколько раз в год во многих городах всей Европы.

К участию в рыцарских турнирах, проводившихся с XI века как привилегии для благородных, допускались рыцари, отец, дед, прадед которых были свободным людьми. К ним не допускались изменившие, уличенные в клятвопреступлении, оскорбившие даму, дававшие деньги в долг под проценты.

Организаторы турнира объявляли о его сроках на городских площадях и рассылали приглашения по рыцарским замкам. На лугу устанавливали трибуну, арену с барьерами, всюду развешивались флаги, ставились шатры, устраивались торговые лавки. Приезжавшие рыцари показывали свою удаль, блеск, богатство. Благородные дамы в нарядах по последней моде выбирали женихов.

Герольды делили рыцарей на две равноценные по силе партии, на поле-ристалище, огороженном и разделенном раскрашенными деревянными барьерами, начинались одиночные, а затем массовые поединки.

Задачей рыцаря было ударом копья сбить своего противника с седла, ни в коем случае не задевая самого седла и ног противника и не прибегая ни к каким недозволенным уловкам. Почетные судьи называли победителем рыцаря, который выбил из седла большее число противников, при этом сам усидел на коне. Рыцарей награждали драгоценным оружием, золотыми ожерельями, охотничьими ястребами, а они выбирали королеву турнира.

По окончании турниров рыцари возвращались по замкам и следили за тем, чтобы они оставались грозными и неприступными. Замковые склады заполнялись просом, которое очень долго не портилось, овощами, солью, сушеным мясом, цистерны заполнялись водой.

Замки обычно атаковали летом, когда старый урожай заканчивался, а новый еще не собрали. За несколько дней до штурма по течению реки выше замка бросали трупы животных, заражая воду. Рвы заваливали заранее принесенными деревьями, одновременно нападали на стены и ворота. Если штурм не удавался, то враги копали к замковым стенам подкопы, у основания башни разводили костры, в которые сыпали свиное сало, от страшного жара даже каменные башни трескались и рушились. Чтобы этого не допустить, осажденные рыли навстречу врагу свои подкопы.

Наука о нападении и обороне замков к нашему времени была доведена до полного совершенства.