Бесплатный фрагмент - Хищные зеркала

ХИЩНЫЕ ЗЕРКАЛА

ПТИЦЕЛОВ

Зоя Петровна согласилась принять Марка после полудня.

Она жила в старой части города, где раньше жили ученые, выдающиеся деятели культуры. Благоустроенный район с булочными на каждом углу, крохотными аптечными пунктами с синими ставнями на огромных окнах. Клумбы, скверы. И все такое чистое, опрятное. Точно лакированные ботинки, которые поджидали под кроватью воскресного утра. Начищенные до блеска, с гладкими шнурками. В таких только на богослужение и обратно, и по пути заскочить за пышными пончиками.

Марк неторопливо поднимался в квартиру, рассматривал мозаику на подъездных стенах. Не чета его собственному подъезду, и тем более — подъезду Саши, который дожидался Марка в машине.

Дверь Марку открыла худенькая женщина за сорок. Длинные волосы собраны в хвост на затылке, большие очки с толстыми линзами. Ничего не сказала, даже не поздоровалась, только молча посторонилась, и пропустила Марка в темную прихожую. Он разулся, торопливо сбросил куртку, которую женщина тут же забрала и повесила на вешалку, потом нагнулась и поставила к стене кроссовки Марка. Жестом указала на дверь в конце коридора. Марк послушно кивнул, прошел туда, боковым взглядом замечая, что дверей много. В комнатах, куда можно было заглянуть, были занавешены окна. Пахло терпкой перечной мятой, кофе и нафталином, бубнило радио.

Марк вошел в комнату, и Зоя Петровна указала на древнее кресло исполинских размеров. Парень прошелся по скрипучему паркету, сел. Гостя и хозяйку разделял миниатюрный журнальный столик, на котором стояла тяжелая пепельница, пачка папирос «Беломор», спички. Тетрадь. Зоя Петровна поздоровалась и сразу перешла к делу.

— Всего их пять. Но собрать будет тяжеловато. А может, вместе они и не нужны?

— Первое бы найти.

Зоя Петровна, сухопарая женщина в годах, стряхнула пепел с папиросы, подалась вперед, и двумя пальцами двинула к Марку толстую, потрепанную тетрадку в черной обложке.

— Первое зеркало — это Птицелов, злое и хищное, — женщина говорила прокуренным, надтреснутым голосом. — Вернее, каждое является хищным. Берите, берите да смотрите.

Марк послушно открыл тетрадь, провел указательным пальцем по шершавой бумаге.

Палец заныл.

— Нос мне Птицелов не откусит? — нервно усмехнулся парень, глядя на старую фотографию и пометки ниже, сделанные витиеватым почерком.

Крохотное круглое зеркало с длинной рукоятью, заостренной к концу. Больше похоже на шип, нежели на рукоять.

— Не откусит, не это его интересует, — Зоя Петровна снисходительно улыбнулась, огляделась по сторонам, убрала серебристые пряди у лица, выбившиеся из высокой прически.

В просторной гостиной царил полумрак, стены занавешены плотной тканью. Марк знал, что под тканью прятались зеркала — женщина коллекционировала их и знала толк в редких экземплярах.

— Вы так говорите о них, — задумчиво пробормотал Марк, задержав взгляд на балконной двери, — словно зеркала — живые. Не откусит, не интересует.

— Так живые же, — Зоя Петровна потянулась за чашкой с кофе. Старое кресло скрипнуло.

— Вы так считаете?

Зоя Петровна сделала глоток, вздохнула. Помолчала, отвела взгляд.

— Не каждое из существующих, конечно.

— И вы, глядясь в зеркало, понимаете живое ли оно?

Женщина сурово сдвинула брови к переносице.

— В живые смотреться нельзя.

Марк обвел взглядом занавешенные стены, заерзал в кресле.

— Неужели все ваши?..

— Второе — Костолом, — отрезала Зоя Петровна, жестом велела перевернуть страницу.

Длинное, прямоугольное, прислонено к стене на фотографии.

— Какие странные названия, — Марк покачал головой.

— Имена, — поправила женщина.

— Прошу прощения?

— Имена. Подобные зеркала носят имена.

Марк кивнул.

— И неужели помогут?

Зоя Петровна поджала губы, слегка растерянно посмотрела на Марка.

— Не помогут. А дадут то, что ты хочешь, в обмен на то, что хотят они.

Марк перешел к следующему зеркалу.

— Наблюдатель, — тихо произнесла женщина.

Зеркало на фото было совсем маленькое, на трехногой подставке, с витиеватыми узорами на раме.

Четвертое.

Марк почувствовал, как зашевелились волосы на затылке.

— Зубоскал, — Зоя Петровна потушила папиросу.

Рама зеркала украшена маленькими зубами. Виднелись сколы, некоторые из зубов с темными пятнами.

— Чьи зубы? — испуганно прошептал Марк.

Зоя Петровна пожала плечами:

— Детские зубы, детские.

Марка словно кипятком окатили.

Торопливо перелистнул страницу. Миниатюрное зеркало с позолоченной крышкой, которые легко бы поместилось в дамской сумочке.

— Мара, — Зоя Петровна откинулась на спинку кресла.

Марк почесал в затылке.

С одной стороны задача стояла простая. Собрать нужные зеркала вместе. С другой — непосильная. Если зеркала у кого-то из коллекционеров, то придется выложить кругленькую сумму за каждое. Да и не каждый согласится продать такую диковинку. А если и вовсе в музеях хранятся? Кражу совершать?

Марк нахмурился. Ну, собственно, они же нужны ненадолго, можно взять в аренду, например. Парень улыбнулся: в аренду такую жуть брать, да и кто ж сдаст-то?

Вздохнул.

Нужны-то ненадолго, однако как возвращать зеркала после использования? Снова по кускам собирать да в рамки вставлять?

— Зоя Петровна, — осторожно начал Марк, бережно подбирая слова, — несказанно повезло, что получилось встретиться и вы практически бескорыстно помогли.

Марк прямо-таки почувствовал как заныл сильно похудевший кошелек.

— Еще одна просьба.

— Вся внимание, — женщина воззрилась на Марка.

Страшные глаза, очень страшные. Как два пруда с мутной водой. В такие приходили топиться, прятать косточки убитых. Гляделся в них Марк, и видел, как плескалась в сероватой мути лихорадка, белело брюхо мертвой рыбы. Марку подумалось, что женщина-таки смотрелась в свои экспонаты и глаза Зои Петровны из человеческих превратились в части этих зеркал.

— Не подскажете ли как найти хотя бы Птицелова?

Зоя Петровна постучала длинными пальцами по подлокотнику кресла.

— Увы, — коллекционерша развела руками. — Но. Зеркала принадлежали раньше одному человеку и повезло, что из города их так и не вывезли. Наследники их либо где-то спрятали, либо продали местным собирателям подобных вещиц, либо вовсе избавились.

— Почему вы так уверены, что зеркала не вывезли, например, в другую страну?

— Зеркала не любят перемен. Они бы просто не позволили забрать себя с насиженного места, — уклончиво ответила коллекционерша.

Марк потер лоб.

— Тетрадь можете сфотографировать. Дам парочку рекомендаций, они пригодятся, если однажды раздобудете зеркала.

Марк ощутил, как в области желудка появился тугой узел.

Стоя на улице и переваривая беседу, Марк выкурил две сигареты подряд, и полез за третьей. Парень поежился, поправил шарф, натянул на голову капюшон куртки. Каждый путеводитель настоятельно рекомендовал посещать Староград весной, когда начинают цвести яблони, коих на улицах города предостаточно, и не портить впечатления от поездки зимними пейзажами. Впрочем, цветущие яблони вряд ли бы скрыли от туристов мусор в канавах, фантики, пустые бутылки, что валялись на каждом углу. Правда, Марку нравился город на запах. Жареные каштаны, мокрый асфальт, сигаретный дым.

Пока Марк слушал рекомендации Зои Петровны ощутил, что седых волос на голове прибавилось. Марк поморщился.

Достал из кармана телефон, открыл галерею, хотел пролистать фотографии зеркал еще раз.

— Что за черт? — парень аж сигарету изо рта выпустил.

Вместо фото Марк увидел пять белых прямоугольников. Первой мыслью было вернуться к Зое Петровне и попросить отснять тетрадь еще раз, да только рукой махнул — дело вовсе не в тетради.

Марк растер тлеющую сигарету носком ботинка, поднял, донес до урны и направился к машине.

— Чего, как? — поинтересовался Саша, сидевший за рулем автомобиля.

Веснушчатое лицо, взъерошенные рыже-каштановые волосы. Марк приземлился по правую руку от него.

— Ну, — неуверенно протянул Марк, — как найти не знает, но подтвердила, что зеркала существуют взаправду и дала рекомендации на случай если найдем.

При одном только упоминании рекомендаций Марку стало не по себе. Парню много чего довелось прочитать в интернете и в пыльных библиотечных книжках, но такого еще не встречал.

— Давай пообедаем и обсудим, — Марк пристегнул ремень безопасности.

Саша кивнул, повернул ключ зажигания.

Пока они ехали до дома Саши, Марк прокручивал в голове главное из услышанного. Наверное, зеркала женщина называла живыми не потому, что зеркала сами по себе состояли из плоти и крови, а потому что в них обязательно кто-то прятался.

По позвоночнику побежали мурашки.

Кто-то прятался.

Воображение рисовало сонмы чудовищ, прорывающихся в мир людей через треснувшую зеркальную гладь. Марк нервно задергал ногой.

— Только рекомендации дала? — не утерпел Саша, поворачивая руль направо.

— Да, но я не стал говорить, что нужно не просто собрать зеркала.

Саша бросил испуганный взгляд на друга и снова вперился в дорогу. Марк крутил в руках телефон. Страшное он дело задумал, как бы провернуть и не погибнуть.

Машина притормозила перед трехэтажным домом, выкрашенным в бледно-желтый.

— Поднимайся в квартиру, я припаркуюсь, — Саша вручил Марку ключи.

Тот кивнул, сжал тяжелую связку, вышел из машины и побрел к подъезду на ватных ногах. Пиликнул домофон, из подъезда дохнуло сыростью, запахом собачьей шерсти, крепким одеколоном. Марк поднялся на второй этаж, вставил ключи в замок на железной двери ржавого цвета, дернул на себя, толкнул вторую, деревянную. Нашарил выключатель, щелкнул. Прихожую залил яркий свет. Марк сбросил ботинки, повесил куртку, побрел на бедно обставленную кухню.

Пока закипала вода в чайнике, Марк смотрел на отходящие от стен обои и следы подтеков под ними. Около года назад Сашу сильно затопили соседи. И не просто затопили, прорвало трубу с кипятком. Поэтому и обои быстро отклеились. Друг не стал заморачиваться с ремонтом, а сумму, выплаченную в качестве компенсации, потратил на детали для машины.

Марк сел напротив рассохшегося окна, в торце стола с клеенчатой скатертью. У Саши дома пахло нагретой древесиной, чем-то прокисшим. Наверное, еда в дребезжащем холодильнике испортилась. На подоконнике, возле банки из-под кофе, наполненной окурками, громоздилась кипа старых журналов.

Хлопнула входная дверь — пришел Саша.

— Вроде бы люди на работе должны быть, а припарковать негде! — ворчал друг, пока снимал пальто и шарф. — Скажи, чего все занято?

— Каждый так подумал, — отозвался Марк. — Мол, день в разгаре, найти место для машины будет раз плюнуть.

— Ага, как же, — сердился Саша.

Друг скрылся в ванной, чтобы помыть руки.

Марк вспомнил, что забыл сделать то же самое, направился к кухонной раковине, взял обмылок, лежавший на самом краю. Парень включил воду, подставил руки и зашипел от боли: полился кипяток. Засвистел чайник.

— Чего будешь есть? — спросил Саша, появившись за спиной у Марка.

— Аппетит пропал.

Саша пожал плечами, достал чашки, коробку с пакетированным чаем, завалявшуюся еще с прошлого месяца упаковку с сушками.

— Так чего там по рекомендациям? — спросил он, заливая водой чай.

Марк сначала перечислил имена зеркал, затем рассказал, что для работы с ними важно себя обезопасить.

— Имена! — присвистнул Саша.

— Да. Для первого, Птицелова, нужно принести любую птицу, обмотать лапы красной нитью и положить на само зеркало. Птица должна быть живая, иначе зеркало не захочет никак реагировать.

Саша поставил чашки на обеденный стол. Марк домыл руки, брезгливо вытер их об засаленное полотенце на ручке шкафчика.

— Так тебе вроде вступать в контакт с этой формой жизни и не нужно, — Саша насыпал в чаю от души сахара. — Только найти.

— Верно. Только как и где искать?

Саша откинул со лба пряди волос.

— Я бы понаблюдал за местом, где умирает много птиц.

Марк сел за стол, оперся локтями на него.

— Допустим.

— Всего-то нужно отыскать человека, который наблюдает за птицами в черте города или за городом, если зеркала далеко не ушли. Уж он-то подскажет, как и чего.

Марк усмехнулся.

— Куда ж зеркала уйдут, у них ног нет.

— Не придирайся, я образно, — Саша шумно отхлебнул чаю, открыл упаковку сушек.

— Так мне сказали, что красная нить, все такое, иначе зеркало того, общаться не захочет.

— Для задушевных бесед, может, красная нить и нужна, — Саша поднял вверх указательный палец, — но раз Птицелов у нас злое и хищное, то есть вариант с тем, что пропитание ему нужно. Сядет какая птичка на поверхность, оно и сцапает. Не целиком сожрет, так, крылья откусит или лапы. А как обезопасить себя можно?

— Не дать зеркалу поймать отражение.

Саша сглотнул и в кухне повисла давящая тишина.

Марк даже явственно ощутил, как сгустился воздух и появилось чувство, будто в затылок кто-то смотрит. Марк обернулся. Только полумрак коридора да мигающая красная лампочка на электросчетчике.

— Лицо спрятать за маской? — предложил Саша.

Марк согласно закивал.

Как только Марк вошел в полупустое кафе и увидел темноволосую девушку за столиком у окна, сразу подумал, что это как раз его и дожидались. С Мариной парень познакомился в интернете, на форуме людей, которые называли себя бёрдвотчерами — наблюдателями за птицами. Марк никак не мог взять в толк почему нельзя было назваться наблюдателями или, допустим, орнитологами-любителями, но не стал обращать на это внимания. Если ему что-то не понять, не значит, что этому нет места в жизни.

— Марина? — Марк подошел к столику и девушка оторвалась от экрана телефона.

Она заказала кофе и какое-то пирожное.

— Здравствуйте, — Марина улыбнулась.

Девушка сама была похожа на птицу. То ли черты лица натолкнули на такое сравнение, то ли манера чуть дергано поворачивать голову.

— Не буду ходить вокруг да около, — Марк сел напротив девушки, попросил официанта принести стакан сока.

Марина внимательно вгляделась в Марка, от чего тот заерзал на месте — неуютно стало под таким пристальным взглядом.

— Нужно, чтобы вы обозначили на карте места, где гибнет много птиц.

Марина взяла в руки вилку, вонзила в пирожное и горячий шоколад полился из-под бисквита на белоснежную тарелку.

— Лучше всего подойдут места, где птицы гибнут не из-за болезней, а по непонятным причинам, — продолжал Марк. — Сможете?

— Да конечно смогу, — Марина поковырялась вилкой в пирожном, превратила его в кашу. — Вопрос времени и денежного вознаграждения.

— Насчет денег можете не переживать, — сказал Марк, а у самого на душе кошки заскребли.

Денег хватит с лихвой, только расставаться с ними болезненно.

— Только вот времени мало, — Марк скрестил руки на груди. — Мне бы еще вчера информацию получить.

Марина тихо рассмеялась.

— Без проблем, раз уж деньги будут, то и все быстро подготовлю.

Марк почувствовал, как отлегло от сердца. Возможно, предложенный Сашей вариант поиска зеркала окажется рабочим.

— Интересно, — Марина подперла ладонью подбородок, — зачем вам эти места на карте?

Потом спохватилась и уточнила:

— Могу же об этом спрашивать?

Марк вздохнул, натянуто улыбнулся, поправил очки, сползшие практически к самому кончику носа.

— Можете. Правда, вряд ли расскажу.

Девушка повела плечом.

— Точно, точно.

— Хотя бы одно из мест прямо сейчас получится назвать? — Марк полез за кошельком.

Марина задумалась.

— Вообще, да.

Девушка открыла на телефоне карту города, пару минут водила по экрану пальцами, то увеличивая, то уменьшая изображение. Потом повернула телефон к Марку.

— Здесь находится заброшенный железнодорожный вокзал. Очень красивый, кстати. Благодаря дебаркадеру.

Марк видел фотографии арочной конструкции из металла из стекла в зоне прибытия поездов. Кое-где виднелись прогалины — стекло разбито.

— И как раз там мы нередко находили трупики.

— Не болезнь?

Марина покачала головой.

— Место чудесное, но столько маленьких смертей.

Девушка полезла в галерею и показала фотографии мертвых птиц. Затем скинула примерные координаты вокзала.

— Спасибо, — Марк подскочил со стула как ужаленный.

Официант только-только принес сок. Марк вытащил из кошелька купюру крупного номинала, положил перед Мариной.

— Это за кофе и за остальное. Напишите потом, пожалуйста, об остальных местах.

Марина посмотрела на купюру и покраснела.

— Подождите, я не думала, что настолько много!

— Ничего, ничего, — Марк торопливо застегнул куртку. — До свидания!

Парень ринулся к выходу из кафе. Марина озадаченно смотрела на купюру.

Марк бросился к машине, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. Первая удача, да еще какая! Если сильно повезет, то и зеркало окажется именно там. На такое уж везение, конечно, рассчитывать глупо, но вдруг.

— Да ты повеселел, — воскликнул Саша, едва увидев Марка, открывшего дверь пассажирского сиденья. — Хорошие новости?

Марк рассказал о вокзале и Саша тоже воодушевился.

— И действительно, — Саша достал из кармана леденец в прозрачной обертке, торопливо развернул и отправил конфету в рот. — Масок только нет.

— Ничего, — махнул рукой Марк. — Надо будет — шарфом замотаюсь.

Саша попытался построить на телефоне маршрут до вокзала. Получилось только примерно, так как на официальных картах вокзал не значился.

— Ладно, — кряхтел Саша, словно старик, — издалека же увидим, это же не что-то маленькое. Ух!

Саша потер ладони.

— Хотел бы посмотреть на зеркало это.

Марк же помрачнел.

Былой настрой улетучился, груз грядущего навалился на плечи. Ведь Птицелов — только первое зеркало из пяти, нужно все найти. Да и парень считал, что зеркала будут больше по размеру, тут только Костолом выделялся. Как с такими вообще что-то могло получиться? Марк, конечно, не сомневался, что получится, просто опять же. Размеры. Плюс чего ждать от зеркал Марк не знал.

Вдруг сделалось страшно: а если он просто поверил в глупые россказни и зеркала — самые обычные, какие можно купить в любом магазине или на барахолке? Марк вцепился в правое колено пальцами, сжал посильнее. Стало больно. Коллекционерша и ее зеркала вполне реальны.

А если Зоя Петровна — шарлатанка?

Марк помотал головой, заметив, что начинал себя накручивать на пустом месте. Донакручивается, начнет тревожиться. Сейчас вообще ни к чему.

Марк откинулся на спинку сиденья, бросил взгляд на отражение в зеркало заднего вида. Лицо изможденное, под глазами залегли тени. Он толком не спал последние несколько недель, а если и засыпал, то видел кошмары или наступал сонный паралич. Пока Марк пытался пошевелить рукой или ногой, в углу комнаты стоял черный человек с головой, объятой белым пламенем. В кошмарах часто виделась зеркальная дверь, собранная из осколков. На осколках было много крови. Крови Марка. Парень смотрел на ладони и они были изрезаны почти до кости.

— Чем больше твоей крови, тем быстрее найдешь твою кровь! — кто-то навязчиво шептал в самое ухо.

Дверь открывалась и в проеме не было ничего, кроме вязкой темноты. Марк просовывал руку в проем за зеркальной дверью и его утягивало внутрь. Тело перемалывало и разрывало, Марк просыпался, брел на негнущихся ногах в ванную, умывался ледяной водой, затем оседал на пол и долго плакал, не в силах встать.

Марк прикрыл глаза, глядя на заснеженную обочину дороги. Из-под полуприкрытых век чудилось, будто по снегу бежал огромный зверь, похожий на волка, пытаясь догнать машину и снег под лапами разбивался на осколки.

Машина резко остановилась.

Марк выбрался из полудремы, поморгал, заозирался.

— Приехали, — тихо сказал Саша, отстегивая ремень безопасности.

Впереди виднелся заброшенный вокзал. Вокруг стояли еще другие постройки, тоже опустелые. Марк выбрался из машины, поежился — мороз быстро забрался под куртку.

— Поближе, может, подгоним машину? — спросил Марк у Саши.

Тот покачал головой.

— Мало ли чего там. Пусть останется на ровной дороге хотя бы, а то в самый неподходящий момент застрянем и не вытолкаемся.

Марк застегнул куртку.

— Давай-ка один схожу.

— Чего это? — Саша нахмурился.

Марк знал, что это могло его немного обидеть. Со школы во все неприятности они впутывались вдвоем, и Саша никогда не бросал Марка разгребать в одиночку. И услышав о задуманном деле, Саша, ни минуты не колеблясь, предложил помощь.

— Проверю есть ли там зеркало или нет.

Из-под свинцовых туч пробились холодные лучи солнца, поднялся ветер. Мимо проносились автомобили. Марк невольно обернулся посмотреть, не видно ли позади того зверя. Только лесополоса, чуть поодаль виднелась заправка.

— Ладно, — недовольно буркнул Саша.- Телефон только далеко не убирай.

Марк кивнул и зашагал в сторону вокзала.

Перед двустворчатыми дверьми с витражными вставками Марк замешкался. Посмотрел на барельефы, на молчаливые скульптуры по бокам от входа. Собравшись с духом, парень в одно мгновение преодолел расстояние, отделявшее его от дверей, дернул на себя одну из створок.

Пустые окошки касс, где продавали билеты, киоски, где можно было купить журналы. Брошены прямо с этими самыми журналами. Направо — зал ожидания, над которым имелась лестница, ведущая в музей и привокзальную гостиницу. Повсюду валялись осколки сувенирных тарелок, брелоки. Выбиты стекла, надписи на стенах. Даже чемодан имелся с вываленными на пол вещами.

Ветер перекатывал туда-сюда бумажки. У Марка сложилось впечатление, будто вокзал бросили в один момент, побросав все.

Марк прошел вокзал насквозь, оказался под арочным сводом дебаркадера. Огляделся. Ничего необычного. Достал телефон на всякий случай. Сверху, на перекладинах, наблюдая за Марком, сидела стайка ворон.

— М-да, — вздохнул Марк, увидев, что сигнала нет.

Парень прошелся вдоль платформы. Обратил внимание на рельсы и похолодел.

Они были усеяны трупами птиц.

Марк закусил губу, спрыгнул с платформы на рельсы, приблизился к трупам. Неприятный запах ударил в нос. Некоторые трупики абсолютно свежие. Оторваны лапы, откушены перья.

Головы.

Какие-то трупы уже полежали прилично, какие-то и вовсе разложились. Марк пошел вперед, стараясь не наступать на птиц, но, видимо, не всех заметил, так как под подошвой раздался хруст. Марка бросило в пот, затошнило.

Чуть дальше лежал кусок плотной ткани. Еще дальше — искомое зеркало. Марк бросился было поднимать, но вовремя вспомнил о мерах предосторожности. В голове сразу закрутились мысли Почему здесь, на рельсах, на заброшенном вокзале?

— Потому что хотели избавиться, когда поезда еще ходили, — прошептал сам себе Марк и волосы зашевелились, а руки затряслись: со стороны зеркала послышалось тихое дребезжание.

Либо зеркало выкинули из окна поезда, либо положили на рельсы так, чтобы Птицелов треснул под колесами. Но нет, выкидывать здесь — глупость, поезда здесь только тормозили или на тихом ходу покидали вокзал. Марк бы сам выкинул его далеко за городом, проезжая мимо полей и отдаленных поселков.

Дребезжание повторилось, в этот раз чуть громче и как бы навязчивее. Внутри блеснул огонек. Словно зеркало почуяло рядом чье-то присутствие и решило приманить поближе. Марк снял с шеи шарф, обмотал голову. Подобрал кусок ткани, в который зеркало было раньше завернуто. Стало нехорошо. На ткани виднелись бурые пятна.

Марк приблизился к зеркалу. Так, чтобы рассмотреть его, но чтобы не попасть на отражающую поверхность.

— Ничего себе, — охнул парень.

В зеркальной глади Марк четко видел птичий скелет, который находился внутри. Словно вмерзший в лед.

Рама зеркала в крови.

Рукоять в крови.

Марк достал еще и перчатки. Кинул на зеркало сверху ткань. Зеркало задребезжало сильнее, зазвенело. А когда Марк взял его в руки, то ощутил вибрацию.

Ветер стих.

Птицы, сидевшие наверху, вперились взглядами в Марка. Тот попятился, споткнулся о рельсу и едва не упал навзничь.

Марк бросился прочь с вокзала, сорвав с лица шарф на бегу.

Он остановился только перед машиной, возле которой курил Саша. Тот аж чуть сигарету изо рта не выронил.

— Неужели нашел?! — воскликнул Саша, увидев сверток, который Марк прижимал к груди.

Марк закивал, ошарашенно глядя на друга. Саша побледнел.

— Ты в порядке?

— Т-там что-то не так, — заикаясь ответил Марк. — В-весь вокзал, птицы.

Друг был перепуган насмерть.

— Ну, главное, что зеркало у тебя, верно? — Саша подошел к нему поближе, похлопал по плечу. — Давай поедим, кофейку выпьем?

Марк беспомощно смотрел на друга.

— Еще четыре. Целых четыре, четыре!

Саша усадил Марка в машину, обеспокоенно посмотрел на товарища. Недостаток качественного сна плохо сказывался на нем. У Саши давно крутилась мысль о том, что задуманное-то получится, но какой ценой?

Марк дернулся от звука сообщения, вытащил телефон.

— Марина прислала координаты других мест с погибшими птицами, — просипел Марк, пролистал сообщения.

— Хм, будет забавно, если Птицеловов окажется штук десять, — невесело усмехнулся Саша.

Марк с ужасом поглядел на него.

— Просто говорю, — Саша пожал плечами, закрыл пассажирскую дверь, обошел машину со стороны капота, сел на водительское сиденье. — Ну, что? По картошечке? Бургеров возьмем, молочные коктейли, ух!

Марку нравилась эта черта в Саше. Даже в самых отчаянных ситуациях, у него получалось успокаивать Марка беспечностью и легкостью.

Марка трепетно прижимал к себе Птицелова, и зеркало, казалось, пульсировало под пальцами.

— Давай отвезем зеркало домой, — попросил Марк.

Саша согласился. Не таскать же с собой такую опасную штукенцию.

На обратном пути Марк снова начал отключаться. Парня разморило в тепле и появилось чувство какой-никакой, но безопасности. Снилось, что Птицелова он примостил на видное место в пустующей спальне — на стену, возле которой Марк планировал затем собрать дверь. А зеркало возьми да и упади. Разбилось вдребезги. И под осколками моментально разлилась темнота густой лужей. Из темноты сначала показалась длинная рука. Рука ощупала пространство вокруг. Появилась вторая. Руки уперлись в пол и из лужи медленно начала вылезать темная фигура. Марк вздрогнул и проснулся.

— Покажешь Птицелова? — спросил Саша, когда они переступили порог квартиры.

Марк никак не мог привыкнуть к тому, что временно жил у друга. Саше не жалко, конечно, он бы последнее отдал товарищу, Марку только неловко было. Пусть Марк и понимал, что это временно.

— Покажу, только не подходи к зеркалу близко.

Саша согласился, сбросил ботинки. Марк тоже разулся, повесил куртку на крючок. Замешкался, застыл посреди прихожей.

— Давай на кухню.

Саша кивнул.

Марк положил зеркало на стол, осторожно, чтобы не попасть в поле отражения, убрал ткань. Оно продолжало дребезжать. Саша присвистнул, увидев скелет птицы.

— Ничего себе! Вот это вещица, конечно. Кто такое только придумал?

Марк не ответил, он не знал ответа на данный вопрос. Конечно, когда пытался найти подобные зеркала, начал искать информацию о создателях. Ничего ровным счетом.

— Необычно, конечно, — Саша обходил стол со всех сторон, чтобы рассмотреть находку как следует.

Марк начинал нервничать. А вдруг случится беда, пока зеркало лежит вот так, открытое? Поэтому быстрым движением накинул ткань обратно, поднял находку со стола.

— Смотри! — Саша протянул руку к Птицелову. — Там что-то написано.

И правда. На задней стороне рамы имелась надпись.

— «К тебе, много лет спустя», — прочитал Саша вслух, поджал губы, непонимающе уставился на Марка. — Жутковато немного.

Марк стоял как громом пораженный, рассматривая надпись.

Нет, не может быть!

Саша хмыкнул.

— А оно только птицами питается, интересно?

— Не хочу проверять, — Марк завернул зеркало получше.

Начинало приходить осознание того, что ему невероятно повезло и везение это получилось просто сказочным. Все так гладко, так ровно. Только побеседовал с Зоей Петровной, нашел Марину, следом сразу обнаружил зеркало. В голове пронеслась мысль о том, что зеркало желало быть обнаруженным. И такими вот, неведомыми Марку, путями привело к себе. У Марка сжались внутренности. Еще надпись эта.

— Как искать остальные? — подал голос Саша.

— Не знаю, придумаем. Наверное.

Он опустился на стул.

— Давай закажем еды, совершенно не хочется выходить на улицу сегодня, — попросил Марк.

Пока Саша заказывал еду, Марк отнес зеркало в спальню, где ничего, кроме матраса не было. Невольно вспомнился сон, который приснился на обратном пути, поэтому парень решил убрать зеркало под матрас, так оно точно не разобьется до поры до времени. Спать Марк мог бы в большой комнате, на ковре. Птицелов продолжал дребезжать.

Марк сел на корточки, отогнул край матраса, хотел было уже убрать зеркало под него. Пальцы ощутили что-то холодное и руку свело резкой болью. Парень дернулся, отодвинулся. На пальцах появились глубокие порезы и кровь попала на Птицелова. Марк похолодел. Он случайно сунул пальцы под ткань!

— Саш! — бешено заорал Марк, отполз дальше от зеркала. — Саша!

Друг мгновенно прибежал на крики.

— Откуда кровь? Ничего себе, как умудрился?

Марк открывал и закрывал рот, как вытащенная из воды рыба.

— Я случайно дотронулся, — наконец выдавил из себя парень, глядя на порезы.

Хищное и злое.

Саша ловким движением задвинул зеркало под матрас.

— Пойдем, пойдем обработаем. Если зеркало птиц жрало, мало ли сколько на нем заразы.

Марк послушно поплелся обратно на кухню.

Снова мелькнула мысль о том, что зеркало искало его. Однако ей на смену пришла совсем иная, более страшная.

Вдруг с зеркалом сложилось так славно, потому что тот, кого Марк искал, помогал с той стороны, чтобы дверь собралась быстрее?

КОСТОЛОМ

Ночью спалось дурно.

Едва Марк проваливался в дрему, как тут же чудилось, будто в дверь, отделяющую его от спальни, где затаился Птицелов, кто-то скребется. Марк приподнимался на локте, прислушивался — тишина, только в третьей спальне похрапывал Саша.

Ближе к утру Марк заснул крепким, глубоким сном и в этом сне привиделась старая квартира, в которой он прожил с родителями и сестрой четырнадцать лет. Снилось, будто бы за окнами весна. Ласковое солнце, яркая зелень на деревьях, цветущая сирень. Марк прошелся по квартире — пусто, нет мебели, только балконная дверь открыта и теплый ветер колыхал тюлевые занавески. Марк увидел, что в комнате сестры дверь нараспашку. Мелькнула тень, еще одна. Марк двинулся туда, заглянул. Сестра сидела на полу перед дверью в стене, вокруг рассыпаны осколки зеркал. В проеме не видно соседской квартиры, только темнота. Густая.

Живая.

Она двигалась волнами, переливалась всполохами белых огней, смеялась женскими и детскими голосами, шептала голосами стариков, плакала, звала к себе и прогоняла прочь. И в этой темноте играла музыка.

Марк повернулся к сестре.

У нее не было глаз. Вместо них торчали осколки.

Марк вздрогнул и проснулся.

Посмотрел на окно. Никакой весны нет и в помине, никакого солнца. Парень повернулся на бок, потянулся за телефоном. Несколько пропущенных. Марк моментально сел и с него слетели остатки сна.

Зоя Петровна.

Он набрал номер.

— Марк, Марк, Марк, это вы? — спросил шуршащий женский голос на том конце линии.

— Да, — удивленно отозвался Марк.

— Зоя Петровна умерла ночью.

Марк похолодел.

Наверное, ему звонила та, что его встречала на пороге.

— Соболезную.

Неловкое молчание, тяжелый вздох и потом голос продолжил:

— Я сняла ткань со стен. Очень, очень, очень много зеркал.

— Так, — Марк немного не понимал почему она позвонила.

— Видите ли, я подслушала вашу беседу с мамой, — голос звонящей зазвучал крайне тихо. — Мне очень, очень, очень стыдно, но, возможно, среди зеркал вы найдете хотя бы одно из тех, которые ищете?

Марк моментально подскочил с дивана.

— Почему решили отдать их?

— А что, что с ними делать? — прошелестело в трубке.

Снова тяжелый вздох, как будто каждое слово давалось с трудом. Марк нахмурился и зашипел от боли: в палец будто иголку воткнули.

— Приезжайте, посмотрите что да как.

Гудки.

Марк быстро оделся, пошел в комнату к Саше, заглянул. Тот спал на спине, прижимая к себе одну из подушек. Марк хотел сначала разбудить товарища, но не решился. Саша не должен лишаться сна и прочих радостей жизни, да и в целом, несмотря на готовность помогать, друг не заслуживает того, что может произойти. Горечь сожаления острой иглой вонзилась куда-то под ребра. Не стоило вообще его втягивать.

Пока Марк ехал в автобусе до дома Зои Петровны, он прокручивал в голове сон. Прислонился головой к холодному стеклу, поглядел на серые дома снаружи, замерзающих людей на остановках, похожих на нахохлившихся воробьев. Недосып брал свое: выбегая из дома, парень накинул на плечи старую куртку Саши. Ладно хоть телефон в руках был, а то случалось такое, что куртку надел одну, телефон положил в другую.

Марк открыл галерею, пролистал до старых фотографий. Вот новогодняя елка, вот стол накрытый. Дашка улыбалась, прижимая к себе кота. Вот фотографии с прогулки на площади.

Дашка.

Смешная такая, в шапке с помпоном. Мама в любимой шубе. Отчим. На всех фотографиях Марк закрасил ему лицо черным цветом в фоторедакторе, либо же обрезал этого человека. Глядя на маму и Дашу, Марк чувствовал подступающий к горлу комок. Глядя на отчима, он чувствовал животный страх и лютую ненависть.

Марк вышел на нужной остановке, достал сигареты, отошел в сторонку. Закурил. Идти к Зое Петровне страшно. Скорее всего, тело еще там. Страшно еще и потому, что с зеркал убрали ткань. А Зоя Петровна говорила, что ее зеркала живые. Марк покопался в карманах и достал медицинскую маску, надел. На всякий случай.

Докурил, почти выбросил тлеющий окурок в урну, потом потушил его о бок урны. Бросил в снег, поднял и теперь уже выбросил. До дома дошел быстро, правда, руки успели замерзнуть по пути.

Вот и подъезд. Тяжелая, металлическая дверь нараспашку, придавлена кирпичом.

Марк добежал до квартиры, чувствуя, как ускоряется сердцебиение не только от скорости движений, но и от волнения.

Его ждали.

Дочь Зои Петровны назвалась Светланой. Женщина все так же молча позволила Марку войти в прихожую. Помимо нее в квартире больше никого не было.

— Тело уже не здесь, не здесь, — на выдохе произнесла Светлана. — Чай, кофе?

— Это не так важно, — Марку не терпелось перейти к осмотру зеркал.

Маску снимать не стал. Он хотел прямо сказать о том, что в первую очередь нужна тетрадь, но запнулся на полуслове: Светлана выглядела совершенно потерянной.

— Чаю тогда, — попросил Марк, разулся, разделся и женщина тут же приосанилась.

Гора с плеч, наверное. Быть наедине с таким кошмаром никому не пожелаешь, а тут хотя бы еще одна живая душа. Светлана засеменила на кухню, потряхивая головой, пригласила Марком следовать за ней. Гость с позволения хозяйки сел за стол, выложил на стол телефон.

Кухня оказалась светлой, просторной и чистой. Белые шкафчики с резными ручками, огромный холодильник. Светлана возилась с заварочным чайником, доставала из холодильника какую-то еду. Руки у нее тряслись и она норовила разбить посуду, рассыпать угощения. Могла застыть на время, вглядываясь в пустоту, затем как ни в чем не бывало продолжала накрывать на стол. Чайник Светлана так и не поставила.

— Позволите забрать еще и тетрадку? — нарушил тишину Марк, чувствуя, что ему очень не по себе.

Только парень никак не мог сообразить, чем именно вызвано было это чувство. Светлана кивнула, голова ее вновь начала трястись.

— Можно тогда пока схожу за ней? — Марк понадеялся, что тетрадь так и осталась лежать на журнальном столике, рядом с пепельницей. — Заодно на зеркала посмотрю.

Светлана замерла, пугливо поглядела на Марка.

— Зеркала, зеркала?

— Да, — неуверенно протянул Марк, не понимая что происходит.

Он совершенно не был знаком со Светланой, но испуг в ее глазах, уступающий месту злости, начинал его тревожить.

— Тетрадь?

— И она тоже.

Светлана кое-как примостила тарелку с заветренными бутербродами на столе, сцепила дрожащие пальцы в замок. Тонкая кожа на пальцах, под которой просвечивало что-то желтое, натянулась. Марк встал со стула, убрал телефон в карман джинсов.

— Так что?

— Да, да, да. Пока чай. Чай.

Марк почувствовал, что становится нехорошо от внезапно накатившего ужаса. Парень сделал шаг назад и Светлана тоже сделала шаг, только по направлению к нему.

— Подождите тут? — спросил Марк и кивнул.

Светлана кивнула. У Марка сердце ушло в пятки. Сложилось впечатление, что он стоял перед зеркалом и отражение повторяло за ним. И теперь движения стали уверенными, четкими. Как будто все остальное до этого женщина делала, точно не зная правильно ли поступает.

Марк попятился, женщина двинулась вперед. У Марка пересохло во рту. Его заманили в ловушку. И Зоя Петровна, скорее всего, не умерла. Марк не понимал кто перед ним находился, но понимал, что делать все придется максимально быстро и при этом не погибнуть раньше времени.

Он закусил губу.

— Из какого зеркала ты вылезло? — прошептал Марк, продолжая пятиться.

Светлана растянула губы в улыбке, и Марк увидел острый частокол черных треугольных зубов. Существо поняло, что дальше можно не прятаться. Марк выскочил в коридор и дернул на себя дверь кухни. Выиграет время, однако витражная вставка не добавляла уверенности. Если создание и не сможет открыть дверь без примера для подражания, то додумается выбить стекло. Правда, Марк надеялся, что повезет и в этот раз.

Парень в один миг пересек коридор, слыша, как существо на кухне затарабанило в дверь.

Послышался клекот, странное бульканье.

Марк побежал в комнату, где беседовал с Зоей Петровной. Распахнул дверь, запер ее за своей спиной и немного перевел дыхание. Огляделся и ему стало жутко. Пол в крови. Зеркала смотрели на него. В прямом смысле. Он видел скалящиеся тени, желтые глаза, таращащиеся из зеркальной глади. Одно из зеркал, видимо, сорвалось с крепления и разбилось. Марк видел табличку с надписью, откатившуюся к креслу пожилой женщины. Он подошел поближе и едва не закричал: прямо за креслом лежало тело. Вернее то, что от него осталось. Ноги вырваны, кишечник вывалился и влажно поблескивал в тусклом свете невыключенного бра на стене. Марк приложил руки ко рту — накатила тошнота. Еще чуть-чуть и вырвало бы. Обглоданное лицо, левый глаз слепо уставился в потолок. Скальпа не было, как и волос. В уцелевших пальцах левой руки зажата папироса.

У Марка защипало глаза от запаха.

Что же вылезло из зеркала, раз оно сотворило такое с несчастной женщиной?

Взглянул на табличку.

— Пересмешник, — проблеял Марк.

Звон разбитого стекла моментально привел его в чувство. Парень бросил взгляд на журнальный столик. Ага, действительно повезло. Тетрадь на месте. Он схватил ее и спрятал за пазуху. Обернулся на зеркала.

И увидел то самое, вытянутое, прислоненное к стене.

— Костолом, — прошептал Марк, схватил с пола кусок ткани, разорвал надвое — слишком длинный.

Накрыл тканью зеркало, поднял. Оно оказалось тяжелее, чем парень рассчитывал. Да и куда больше, чем на фотографии.

Бух!

Удар в дверь. Ткань с зеркала сползла, оголив часть рамы. Марк подскочил к балконной двери, наступив на что-то ногой.

Хрусть!

Марк взвыл от боли.

Очки с толстенными линзами, которые он видел на встречающей его женщине в первый визит к Зое Петровне. Дужка треснула и впилась в ступню.

Бух!

Марк кинулся к двери, распахнул ее, захлопнул как раз в тот момент, когда дверь в комнату открылась и существо побежало к нему, потряхивая головой. Только теперь это была не Светлана, а нечто желтое, со струпьями на морщинистой коже, губами растянутыми в тугой улыбке, обнажившей зубы. Марк застыл от страха. У существа не было носа, лишь две щели, как у змеи. Волос тоже не было, и Марк успел рассмотреть красноватые вены и сосуды.

И глаза.

Желтая радужка с красными зрачком.

Марк отшатнулся, существо же припало к стеклу балконной двери, высунув раздвоенный язык. Но тут же отшатнулось, увидев Костолома в руках Марка. Пересмешник потупил взгляд, двинулся назад.

Марк побледнел.

Его накрыло осознанием: что же такое сидит в Костоломе, что даже такая тварь забоялась?

Рисковать и возвращаться в квартиру Марк не стал, спустился по пожарной лестнице на улицу. Захотелось плакать от боли в ноге, но нужно было убираться подальше.

Хорошо, что телефон взял с собой, не оставил на кухне.

Парень, ковыляя, дошел до соседнего дома, то и дело оглядываясь назад. Вызвал такси. На немое удивление прибывшего водителя, Марк устало произнес, открыв дверь пассажирского сиденья:

— Не спрашивайте, оставлю чаевые.

— Дружок, а вдруг ты вор? — сощурился водитель. — У тебя в руках вон чего, нечто старинное явно. Обувь где? Застукали на месте преступления?

Марк не выдержал и натуральным образом разрыдался, осев на землю, дрожа от страха.

— Пожалуйста, пожалуйста, — громко просил парень, — увезите меня отсюда! Клянусь всеми богами, которые когда-то бывали на нашей планете, я ничего не крал!

Водитель стушевался, потом вышел из машины, помог Марку встать, осторожно усадил его на сиденье. Хотел положить зеркало назад, но парень вцепился в раму намертво. Водитель покачал головой, пристегнул Марка, сел за руль.

Включил печку.

— Пацан, может, тебя накормить? — спросил водитель. — Кофе купить, чего угодно.

Марк поднял глаза на водителя. На деда его похож очень. Даже родинка под правым глазом на месте.

— Не, — Марк покачал головой и шмыгая носом.

Слегка попустило, но ноги тряслись.

— Ты уж извини меня, — пробормотал водитель, — не хочу на старости лет отвечать за то, чего не делал.

Марк кивнул, вперившись взглядом в дорогу. Он все вспоминал как Пересмешник отступил. Костолом, в отличие от Птицелова, не дребезжал и не вибрировал, просто тяжелым грузом покоился в руках Марка. Почему Зоя Петровна не стала говорить о том, что Костолом находился у нее? Марк предложил бы любые, абсолютно любые деньги.

Парень откинулся назад.

Прикрыл глаза.

Открыл.

Темнота в стене, сестра с осколками вместо глаз. Даша тянула к нему руки, хныкала.

Кто-то погладил Марка по голове.

Снова открыл глаза.

Такси стояло у Сашиного дома.

— Вы меня по голове зачем погладили? — сонно спросил Марк.

Водитель растерянно улыбнулся.

— Не трогал тебя никто, малой.

Водитель вышел из машины, обогнул, открыл дверь Марку, помог выбраться, даже довел до подъезда. Марк вдруг весь сжался: куртка с ключами осталась в квартире Зои Петровны. Парень позвонил в домофон, и Саша мгновенно открыл. Водитель достал из кармана клочок бумажки.

— Слушай, — мужчина тронул за плечо Марка и тот вздрогнул. — Да не бойся, не обидит никто. Возьми вот, телефон мой.

Он протянул бумажку.

— Михаил. Ты уж больно на моего внука похож. Если что — можешь позвонить, деньгами вряд ли выручу, а пирогами или чем еще накормлю, отвезу куда надо.

Михаил буквально всучил бумажку в ладонь Марка, тот кивнул и убрал бумажку в карман джинсов. Михаил похлопал парня по спине, пошел обратно к машине. Парень опомнился и крикнул:

— Спасибо!

Михаил махнул рукой. Марк же вошел в подъезд. Темно, хоть глаза выколи.

И тут Костолом задребезжал.

— Только не это, — охнул Марк и пулей бросился к квартире Саши.

Тот переминался с ноги на ногу в коридоре, дожидаясь друга.

— Чего не разбудил? — поинтересовался Саша, но Марк проскочил мимо него в квартиру, направился в спальню, включил свет и зеркало умолкло.

В отражающей поверхности видно было только темноту. Она бурлила, словно неспокойная вода в реке.

— Откуда взял? — охнул Саша, который пошел следом.

Марк без сил сел на пол, затравленно посмотрел на матрас, под которым лежал Птицелов.

— Есть водка? — прохрипел Марк не своим голосом.

— Коньяк вроде был, — засуетился Саша.

Марк встал, пошел на кухню.

— Расскажешь в чем дело? — лепетал Саша, ничегошеньки не понимая.

Марк запер входную дверь, даже цепочку навесил. Сел в торце стола на кухне. Ему так страшно еще никогда в жизни не было.

Парень горько заплакал, спрятав лицо в ладонях. Саша сглотнул, подлетел к шкафчикам, нашел кофе, коньяк, поставил чайник, сам сел на корточки возле Марка.

— Ты чего?

Захлебываясь слезами, Марк только и смог выдавить из себя про забытую куртку и кроссовки.

— Да брось, ерунда. Замки поменяю, кроссовки купим, куртку купим…

Марк отнял руки от лица и Саша умолк. В правом глазу у друга лопнул сосуд, волосы на голове сбились в колтун. Саша опустил глаза, увидел грязные носки. Увидел кровь.

— Как это ты так? — выпалил он, подорвался, принес аптечку.

Марк мотнул головой.

— Я сам.

С трудом снял носки, вытащил из ранки кусочек пластиковой дужки, плеснул перекисью. Поджал пальцы ног. Он не заметил, что жутко замерз. Сбивчиво рассказал про звонок, про Пересмешника.

Про тело.

— Я не потому боюсь, что ключи, куртка там остались и придется покупать новое. Я боюсь, потому что Пересмешник может ввести в заблуждение других людей и сожрать.

Он умолчал о самой страшной мысли, которая пришла в голову: Марк тревожился из-за запахов. Вдруг существо может выбраться из квартиры и по запаху добраться до Сашиного дома и убить не самого Марка, а его друга? В том, что Пересмешник будет убивать никаких сомнений не было. Возможно, Зоя Петровна слукавила, когда назвала только Птицелова хищным и злым зеркалом.

Марк взял в руки телефон, разблокировал экран. Оцепенел. Сотни пропущенных от Зои Петровны. Несколько звонков от Саши. Сообщения от Марины, наблюдательницы за птицами. Дрожащими пальцами Марк открыл переписку.

— Марина прислала отметки и других мест, где гибнут птицы, — просипел Марк.

— Ну, Птицелов же найден, остальные локации не нужны, наверное, — повел плечом Саша.

Марк перевел Марине деньги и попросил больше не искать мертвых птиц, но оставаться на связи, мало ли что еще может понадобиться.

Чайник засвистел, и Марк дернулся.

— В комнате с зеркалами нельзя выключать свет, — произнес он, глядя на то, как Саша налил ему коньяка, а себе делал кофе.

— Почему?

— Когда вошел в подъезд, то Костолом начал дребезжать. Там было очень темно. В квартире у Зои Петровны и пока я ехал, зеркало оставалось на свету.

— Что под рубашкой?

Марк хлопнул себя по лбу и достал тетрадку. Саша присвистнул.

— Та самая?

— Угу.

— Можно посмотреть?

Марк кивнул. Саша взял тетрадку, открыл на случайной странице и поморщился.

— Зубоскал?

Марк выдохнул. Ладно, с первыми двумя справился. О Зубоскале думать вообще не хотелось. Зубы, детские зубы.

Парень вспомнил, как водил Дашу в стоматологию, как с трудом уговорил в обмен на шоколадку. Понятное дело, шоколадку никто сестре сразу не отдал после пломбирования дыр, Даша же надулась и вынашивала весь вечер план мести. Помнил, как сестра стеснялась щербинки между передних зубов и по глупости даже пыталась ее заделать белым пластилином. Марку тогда здорово влетело от мамы. Где справедливость? Пластилин в рот совала Даша, получил нагоняй старший брат. Марк вообще как-то пропустил момент, когда превратился в няньку. Но не жаловался никогда. Во-первых, видел, как уставала мама на двух работах. Во-вторых, любил Дашку до одури. В-третьих, кто, если не он?

Отчим тоже уставал, конечно, но большую часть времени мужчина уделял новому хобби. Где-то вычитал про интересную книжку, через знакомых вышел на алкаша, который распродавал за гроши семейную библиотеку родителей. Родители алкаша повесились и он сам сказал отчиму, что если не сопьется, то вздернется. Не спился.

Марк прекрасно помнил название книги.

«Сердца в зеркалах».

Серенькая такая, ничем не примечательная.

Отчим так ею увлекся, что трясся над книжкой, пылинки сдувал, всегда убирал на верхнюю полку, куда Даша бы точно не дотянулась. Марк дотянулся бы, конечно, с его-то ростом. Но не трогал книгу.

Во-первых, думал, что личные вещи — неприкосновенны, будь то лизуны, которые сестра однажды разлепила по обоям в квартире, или те же книги. Лизуны оставили жирные следы на кошмарных узорах, но лишать Дашу игрушек никто не стал. Марк поговорил с сестрой и ситуация не повторялась.

Во-вторых, книга Марка не интересовала. Вернее, злила, и парень старательно делал вид, будто этой дряни не существовало. С появлением книги в квартире, отчим резко изменился. Из добродушного человека он превратился в угрюмого ворчуна, который подолгу мог запираться в одной из комнат с той же книгой.

У него завелись сомнительные знакомые, которые частенько захаживали к отчиму в гости. В квартире стало в разы больше зеркал.

Даша ныла, что зеркала сильно ее пугали, поскольку девочка слышала странный шепот. Шепот мешал спать, отвлекал от дел и — что самое страшное — подстрекал сделать всякое. Марк почти полностью поседел за мгновение, когда увидел, как Даша с размаху вонзила себе в руку цыганскую иглу. Ни секунды не колебалась. Осознание пришло после, как и дикая истерика. Марка потом долго дразнили в школе из-за цвета волос, только Саша поддерживал.

В-третьих, если бы Марк добрался-таки до книги, он совершенно точно ее сжег. И тогда либо молчаливый отчим вовсе перестал бы с ним общаться, либо искромсал бы лицо пасынка, как искромсал ножницами подушку. Ему не понравилась новая наволочка, которую сшила мама.

Иногда Марк жалел, что закрасил лицо отчима на фотографиях, ведь у него не осталось ни одной нетронутой. Марк всем сердцем любил маму, прежнего отчима, и Дашу, но простить то, что произошло, не мог.

Надо было не закрасить, а искромсать.

На улице темнело, а на кухне так хорошо и тепло, что Марк понемногу отвлекся от событий в квартире Зои Петровны. Саша понемногу изучал тетрадь, перелистывая страницу за страницей, останавливаясь на уж очень необычных зеркалах. То рама привлекала внимание, то сама форма рамы. В списке имелся цельный зеркальный шар.

— Око, — хмыкнул Саша, прочитав название. — Кто вообще додумался такие зеркала изготавливать?

— Это и не зеркала, а куски единого целого, похожие на зеркала, — тихо сказал Марк. — Зоя Петровна называла их живыми, а я знаю, что в них спрятались чудовища. И это имена чудовищ, вовсе не имена зеркал.

Щелк!

В квартире погас свет.

— Опять что ли? — недовольно буркнул Саша.

Независимо от того, сколько электроприборов работало, пробки вышибало регулярно.

Марк ощутил, как кожа покрылась мурашками. Парень вскочил, опрокинув табурет, на котором сидел, побежал в спальню, где ожил Костолом.

Зеркало задребезжало.

И на этот звук из-под матраса отозвался Птицелов легким звоном.

Марк нервно сглотнул. Парень видел, что в Костоломе появился оранжевый глаз. Глаз моргнул, посмотрел направо, налево, вперился в Марка, который тут же перекрыл половину лица рукой. Начисто забыл про маску и, вероятно, сейчас было уже поздно.

— Фонарик! Фонарик! — что есть сил завопил Марк.

Глаз моргнул, исчез. Точнее не исчез, не растворился, а ушел наверх, словно некто огромный распрямился во весь рост.

Сквозь зеркало в комнату проникла длинная когтистая рука. Зажегся фонарь за окном, и желтый свет попал на лоснящуюся черную кожу Костолома. Рука дернулась назад, обогнула световое пятно и двинулась дальше ощупывать спальню. Рука тянулась к матрасу, под которым Птицелов зашелся в оглушающем звоне.

— Фонарик!

Рука замерла, и выпросталась вперед, словно намереваясь сцапать Марка. И тут же резко отползла назад, поскольку луч фонарика, который принес Саша, попал на зеркало. Снова клубящаяся темнота и больше ничего.

Марк подошел к зеркалу и поставил его так, чтобы ночью на него падал свет фонаря, если вдруг снова выбьет пробки.

— Верни свет обратно, — попросил Марк, повернувшись к Саше.

Тот испуганно смотрел на зеркало.

— Это не пробки. Наверное, свет выключили.

Марк почувствовал, как в желудке заворочалось неприятное ощущение. Даже не страх, не тревожность.

Беспомощность.

Марк забрал у Саши фонарик, попросил друга сходить на кухню за телефонами, свечами, запасными батарейками — чем угодно, лишь бы свет был до восхода солнца. Желтоватый свет из окна вселял надежду. Странно, что фонарь не вырубился.

Саша вернулся, напуганный пуще прежнего.

— В соседних домах горит свет. Под нами тоже свет горит, я высунулся из окна, посмотрел.

Марк схватился за голову.

Ситуация становилась хуже. К мысли о том, что Птицелов захотел быть найденным, присоединилась еще и мысль о том, что Костолом создавал для себя темноту самостоятельно.

Марк сжал кулаки. Не может быть, тогда бы в квартире Зои Петровны всегда была кромешная тьма. И тогда бы свет у Саши отключился бы куда раньше.

В ушах все еще стоял звон Птицелова.

Марк достал первое зеркало и унес зеркало в ванную, положил в таз и накрыл грязным бельем.

НАБЛЮДАТЕЛЬ

Саша заснул очень быстро.

Не стал уходить в свою спальню, свернулся калачиком на полу возле дивана, на котором теперь спал Марк. Друг укрыл его одеялом, сам же ложиться не стал, сидел с фонариком у Костолома и видел только тьму. Нацепил маску, сделал кофе, чтобы протянуть до рассвета.

Как только дома стало больше зеркал, то у отчима тоже начались проблемы со сном. Он не называл их живыми, не говорил, что у них есть имена. Просто в тех зеркалах иногда скользили тени, или отражение показывало не квартиру, а разрушенные дома или могильные холмы.

Маме это надоело, она долго копила на море и в один вечер радостно сообщила, что всей семьей они уезжают к солнечному берегу, к горячему песку и соленой воде, которая если не залечит раны на теле, то уж точно вылечит души. Марк уговорил отчима согласиться и оставить ненадолго свое увлечение, занавесить зеркала, отвлечься. В мужчине накопилось много агрессии и напряжения. Возникало ощущение, будто это скоро все лопнет и выйдет наружу самым неприглядным образом.

Сам Марк не слышал шепота, ему не хотелось втыкать в себя иглы или подолгу сидеть перед зеркалами, как стала делать Дашка. Марк однажды обнаружил ее перед своеобразным алтарем в кладовке, которую отчим освободил именно для зеркал. Даша не хотела никак выходить из кладовки, брыкалась, даже укусила Марка. Парень тогда разозлился, пошел к отчиму поговорить.

— Ладно ты, взрослый человек, сам в это вляпался. Дашку не пускай в кладовку, запирай на ключ!

Отчим невидяще уставился на Марка, потом отвесил пасынку затрещину. Марк полез бы даже в драку с ним за сестру, но мама вмешалась. Усадила поговорить, позвала ужинать. Марк видел, что маме самой ужасно страшно. Сон нарушился, она много раз жаловалась на галлюцинации, вызванные сонным параличом.

Накануне отъезда на море, Марк дождался пока все заснут, прокрался в зал, где на полках пылились книги, добрался до «Сердец в зеркалах», умыкнул к себе в комнату и спрятал в рюкзаке, под вещами. Он планировал вывезти книгу к морю, сжечь или разорвать на части, засыпать песком на пляже. Марк верил, что проблемы закончатся, едва книга исчезнет. Засыпал он с чувством облегчения. Крепко заснул, сладко.

А проснулся от воя мамы.

Марк открыл глаза. Парень задремал под утро и действительно услышал разбудивший его вой, только выл Саша. Марк заозирался по сторонам. В спальню заглядывало солнце, перед Костоломом горели свечи. Ни глаза, ни руки, вроде бы все в порядке. Марк вспомнил о Птицелове, встал и, пошатываясь, пошел к ванной комнате, проверил на месте ли зеркало. На месте.

Саша выл на кухне.

— Что случилось?

Саша продемонстрировал красную руку — обжегся кипятком, пока наливал в чашку воду для кофе. Марк почувствовал, как дышать стало ощутимо легче: первой мыслью было то, что Птицелов сделал больно.

Марк полез за аптечкой, помог Саше с рукой, приготовил завтрак на автопилоте. Парню становилось хуже без сна. Он честно не понимал как вытянет до конца и вытянет ли вообще.

Пока Саша за обе щеки уплетал яичницу с жареными сосисками, Марк вяло ковырялся в тарелке, перебирая в уме возможные локации с нужными зеркалами. Он жалел о том, что все-таки сжег книгу отчима, не удосужившись толком перевести большую часть информации на неизвестном языке. Память угодливо подкинула воспоминания про Пересмешника и Марка затошнило от накатившего ужаса. Он почему-то считал, что когда все закончится, то и все неприятности рассосутся сами по себе.

Марк достал телефон.

Еще множество пропущенных от Зои Петровны.

Тошнота стала сильнее, поднялась до самого горла. Пересмешник не успокаивался. Неужели существо не понимало, что однажды ускользнувшая добыча не вернется, чтобы стать обедом? Наверное, не понимало. Наверное, просто не умело мыслить такими категориями. Сидело себе в зеркале, время от времени подглядывало за Зоей Петровной и ее дочерью. Марк был на сто процентов уверен, что Зоя Петровна нередко смотрелась в живые зеркала, не всегда занавешивала их, просто запретила это делать ему.

Марк едва успел добежать до раковины, прежде чем небогатое содержимое желудка выплеснулось на грязные тарелки.

— Извини за это, — пробормотал Марк, виновато пряча глаза от Саши. — Уберу, не переживай.

Включил воду, прополоскал рот, принялся мыть посуду. Саша расстроенно вздохнул.

— Я говорил уже много раз. Извиняться не за что.

— Где искать остальные зеркала? — глухо произнес Марк, старательно натирая тарелки губкой с моющим средством.

Нужно быстрее, как можно быстрее. Если его не сожрут уже найденные два, то точно сведут с ума. Марк положил тарелки на полотенце, вытер руки о штаны. И снова вырвало. В глазах потемнело.

Мама выла, поглаживая лицо мертвой Дашки. Сестра лежала перед кладовкой. Пол кладовки сплошь усеян мелким крошевом зеркал, на стене нарисована дверь. Пустые рамы. Зеркала не разбили, а словно попытались истолочь в пыль.

Марк осел на пол, протянул руки к сестре. Из глаз у нее торчали зеркальные осколки. Марк подобрался поближе, ласково убрал мамины ладони от Дашкиной головы, приподнял тельце над полом. В затылке был еще один осколок, самый крупный из трех. Марк поранился об него пальцем, когда укладывал голову сестры на пол. Парень тогда не знал, что в ранку попал крохотный кусочек зеркала.

Тошнота понемногу отступила.

— Где искать остальные зеркала? — повторил вопрос Марк, глядя на чашку с крепким сладким чаем, который заварил Саша.

Марк сидел на полу, прислонившись спиной к кухонному шкафчику. Чашка стояла перед ним, друг сидел рядом. Марк снова прокручивал в голове беседу с коллекционершей.

— Из города их не вывезли, они не любят перемен, — прошептал Марк.

Было бы неплохо снова в квартиру к Зое Петровне попасть, но там бродил Пересмешник.

— Не любят перемен, — Марк потер подбородок.

Птицелова нашел на вокзале. Вдруг зеркало хотели вывезти, но каким-то образом Птицелов решил нарушить планы?

— Кто не любит? — подал голос Саша.

— Зеркала, — пробормотал Марк.

Раз то, что в них сидит, своевольное и может сделать так, чтобы отыскали, значит, может и повлиять на то, чтобы зеркала оставили в определенном месте. Или бросили и больше никогда не беспокоили. Палец снова заныл, как тогда, когда Марк впервые рассматривал тетрадь. Марк сделал глоток чая. Опять звон Птицелова вспомнился. Парень посмотрел на Сашу, чувствуя как волосы на загривке встали дыбом.

— Что такое? — Саша приподнял брови в удивлении.

— Я знаю как искать, — Марк хлопнул себя по коленке, встал с пола.

Совершенно дурацкая мысль, но чем черт не шутит?

Марк направился в ванную, достал Птицелова из-под вороха одежды. Зеркало задребезжало. Вчера Марк посчитал, что Птицелов звал Костолома на помощь и поэтому начал звенеть. А вдруг зеркала посильнее могут пожирать другие зеркала? Нет, нет, нет, такого точно быть не может. Они же части одного целого. Не пожирать, Костолом хотел слияния.

Марк не стал надевать маску и, собравшись с духом, взглянул прямо на свое отражение позади птичьего скелета.

— Я дам крови, а ты расскажешь где искать Наблюдателя, Зубоскала и Мару. Не расскажешь — скормлю Костолому, — отчеканил Марк и замер: отражение улыбнулось частоколом черных зубов во рту.

Птицелов зазвенел.

Марк приложил руку к отражению и закричал: кожи на ладони как не бывало. На зеркале остался след крови, который моментально впитался в него. Из-за ослепляющей боли Марк даже сразу не понял, что на вопль примчался Саша.

— Что такое? — ахнул Саша и тут же рассвирепел:

— Что ты творишь? Совсем из ума выжил?!

Зеркало же тихо зазвенело и явило глазам изумленного Марка сотки полок с книгами и подшивками, пыльные коробки, сотни картонных карточек. Саша тоже вгляделся в изображение.

— Похоже на библиотеку, — Саша сощурился, чуть натянул правый уголок глаза, чтобы лучше видеть.

— Или на архив, — покачал головой Марк. — Детали бы не помешали, конечно.

Саша поджал губы.

— Знаю это место.

Марк с надеждой посмотрел на него.

— Детская библиотека, там рядом еще бывший Дворец пионеров.

— Как ты узнал?

Друг указал пальцем на огромные окна позади стеллажей.

— Я эти окна узнаю из тысячи. Из них было видно школу. Нина позже меня заканчивала занятия.

Саша покраснел.

— Я шел в библиотеку, возился с докладами или еще с чем, высматривал ее и потом выходил, как бы ненароком с ней пересекался, а дальше дело в шляпе. Мороженым угостить можно, в кино сходить.

Марк глупо заулыбался.

— Не знал, что тебе Нина нравилась.

Саша почесал в затылке.

— Да уж, было время. Ладно. Давай руку забинтуем и поедем за третьим зеркалом.

Марк закусил нижнюю губу. Он боялся оставлять Костолома без присмотра. Саша прекрасно понял, о чем запечалился товарищ, поэтому заверил:

— Брось, тут недалеко, за час управимся. Два, если искать зеркало будет сложно.

Конечно, сложно. Там же сотни полок, стеллажей, море книг.

Когда машина остановилась перед библиотекой, то Марк не поверил своим глазам.

— Я не знал, что ее закрыли, — Саша удивленно хлопал глазами, глядя на выбитые стекла в окнах.

Друг погрустнел. Марк же напрягся. Как будто каждое место, где парень находил зеркала, начинало разрушаться. Что вокзал, что… Марк нервно сглотнул. О квартире коллекционерши он старался не думать.

— Тем проще, — Марк выбрался из автомобиля, подошел к зданию.

Краска на фасаде потрескалась, на скульптурах мальчика и девочки, державшихся за обложку книги, появилась черная плесень. Марк дернул на себя одну из створок входной двери. Та поддалась со скрипом.

Библиотека встречала запахом плесени и сырой бумаги. Марк миновал холл, где располагался гардероб, с печалью взглянул на собственное отражение в неживых зеркалах на стенах. Парень с тяжелым вздохом пригладил торчащие в стороны седые волосы, похлопал себя по щекам. Он очень скучал по прежнему себе. Скучал по сестре, скучал по маме.

Марк прошел дальше, через стеклянные двери, ведущие в читальный зал. Ряды тяжелых столов с неработающими лампами. На полу валялись тетради, ручки. Как и на вокзале, у Марка возникло ощущение, словно те, кто тут находился, покидали библиотеку в спешке, бросив все, что имели с собой.

В библиотеке было ужасно холодно, подтекала крыша.

Марк дошел до стола, где велся учет книг, где сидели библиотекари. Парень окинул взглядом книги на стеллажах. К ним десятилетиями стремились за знаниями, и теперь они покоились в одиночестве, среди сырости. Книги не продали, не раздали, не подарили детским домам.

Бросили гнить.

Дело с вокзалом обстояло куда проще. Марк грустно усмехнулся, прошелся вдоль рядов стеллажей. Внимание привлекла книжка в красной обложке, которая валялась возле одного из стеллажей.

— «Чем отличаются люди и нелюди: анатомическое пособие», — прочитал Марк.

Все внутри сжалось.

Марк открыл книгу. Первая страница пустая. Вторая, третья. На четвертой была черно-белая фотография вскрытого человеческого тела на металлическом столе. Голова лежала рядом, лицом вниз. Марк отвернулся, потом сделал глубокий вдох.

Перелистнул страницу.

Палец заныл.

Еще одно тело, только стол другой. Конечности вывернуты под неестественными углами, шея сломана, голова так же лицом вниз.

Перелистнул страницу.

Затошнило. Странное существо, отдаленно напоминавшее собаку, с выпущенными внутренностями.

Перевернул страницу. Одна единственная надпись.

— «Ничем», — прочитал Марк.

Следующая страница.

«Ничем».

Еще одна.

«Ничем».

Еще одна.

Фотография кого-то еще.

Лицом вниз, в брюшной полости пусто. Видно только обломки костей. Марк захлопнул книгу и открыл еще раз. Последний стол оказался уж очень знакомым. Парень похолодел.

Стол с лампой, один из тех, которые он миновал, чтобы дойти до стеллажей.

Стало не по себе, будто Марка макнули в помои.

Он обернулся на столы и замер. Посреди читального зала стоял человек. Черное пальто, черная шляпа-цилиндр на голове. Марк почувствовал, как страх начинает понемногу окольцовывать внутренности.

— Вы кто? — пробормотал Марк.

Человек сделал шаг по направлению к нему.

Второй.

Третий.

Шаркающей походкой, волоча правую ногу, человек медленно, но верно приближался к окаменевшему от ужаса Марку.

— Сам сделал! — заклекотал голос, похожий на голос ребенка.

— Ч-что? — переспросил Марк.

Человек остановился.

— Сам сделал! — на этот раз голос был женским.

— Книгу! — голос старика.

— Сделал! — снова детский.

— Могу тебе главу посвятить! — снова женский.

Марк выронил пособие из рук, попятился. Человек снял цилиндр, сделал неловкий поклон, выпрямился. Голова усеяна маленькими глазками. Голубые, карие, желтые, красные, белые и черные. Глаза вращались беспрестанно, таращились, щурились.

— Марк, — послышался голос Саши со стороны холла, — слушай…

Человек резко повернулся к выходу из читального зала.

— Нет, нет! — истошно заорал Марк. — Уходи! Уходи немедленно!

— Что? Почему? Нечестно тебя бросать наедине с зеркалом, — в голосе Саши слышалась улыбка.

Человек с глазами кинулся к холлу, но Марк закричал:

— Тронешь хоть пальцем — я найду твое зеркало и следующим в книге станешь ты сам!

Ответом Марку послужил смех, сотканный из тысяч голосов. И Марк понял почему зеркало называется Наблюдателем. Марк видел, как Саша появляется за стеклянными дверьми.

— Я нашел его, — Саша выставил вперед руку с зеркалом. — Оно висело у гардероба. А это кто?

Друг увидел человека в пальто и побелел.

— Глазки необычные, — прогудел человек густым басом, отогнул ворот пальто. — Хочу себе такие, еще больше всего смогу увидеть!

Огромная пасть с частоколом острых зубов.

Марк не мог пошевелиться.

Если Птицелов и Костолом уже находились внутри зеркал, то как туда отправить Наблюдателя?

Палец заныл сильнее, чем раньше.

Словно начинал нарывать.

— Осколочник! — прошепелявил Наблюдатель голосом старухи, шумно втянул воздух через дыры на том месте, где мог бы быть нос. — Осколочник! Кого ты ищешь?

Марк переводил взгляд с Наблюдателя на Сашу и обратно.

— Не твое дело! — выпалил Марк. — Полезай обратно в зеркало!

Наблюдатель захлопал глазами.

— Сгинешь, сгинешь! — гаркнул Наблюдатель, однако не торопился нападать.

Невольно вспомнился Пересмешник.

Зеркало в руках Саши задребезжало и, спустя секунду, Наблюдатель испарился. Саша моментально обмотал зеркало шарфом, спрятал за пазуху.

— Что это было? — пробормотал друг, оглядываясь по сторонам. — Почему он тебя Осколочником назвал?

— Понятия не имею, — покачал головой Марк, спрятав руки в карманы, испугавшись, что Саша вдруг почувствует боль в пальце.

Они вернулись к машине, уложили зеркало на заднее сиденье.

— Пригодилась бы сейчас та книга, да? — спросил Саша, поворачивая ключ зажигания.

Марк промычал в ответ что-то нечленораздельное, пристегнулся, откинулся на спинку кресла.

Книжку отчима, о сердцах в зеркалах, Марк долго не вытаскивал из рюкзака, собранного на море. Собственно, и сам рюкзак не разбирался. Помимо гибели Дашки, на Марка с мамой свалилась пропажа отчима. Просто как сквозь землю провалился. Плюс гибель сестры была крайне необычной. Так выражались сотрудники следственных органов, которые первое время в квартире просто поселились.

Мама очень сильно переживала, начала много курить, хотя бросила сразу после университета. Она могла подолгу не принимать душ, частенько даже не умывалась. Волосы на голове превратились в сплошной непрочесываемый колтун, и мама усугубляла ситуацию: она постоянно его еще больше запутывала пальцами.

Однажды утром Марк проснулся, встал, пошел на кухню, готовить завтрак и увидел на кухне маму. Она кардинально отличалась от женщины, которую Марк накануне уложил спать. Мамины глаза блестели. Перед ней на столе лежали сигареты, зажигалка, пепельница, та книжка и машинка для стрижки волос.

— Я немного в твоем в рюкзаке похозяйничала, извини, — мама произнесла это очень виноватым тоном.

Марк осмотрелся. Кухня была вылизана до блеска. Мама встала со стула, расстелила на полу газеты, поставила табуретку в центр комнаты, вручила сыну машинку.

— Очень прошу, — только и сказала она, щелкнула кнопкой на пластиковом корпусе машинке.

Машинка зажужжала. Марк послушно взял инструмент и принялся состригать мамины волосы.

— Давай позавтракаем, — после того, как стрижка была окончена, мама посмотрела на себя в отражении экрана мобильного телефона. — Знаешь, вот как раньше, собирались вместе. Ну, посидим вдвоем, блинчики будешь со сгущенкой?

Сын кивнул, не сводя глаз с книжки.

— Мам, — протянул Марк, — а тебе книжка-то зачем?

Мама взяла сигареты, чиркнула колесиком зажигалки, закурила. Сначала помолчала, глядя на волосы на газете, на блики солнечных зайчиков, прыгающих по стенам.

— Ты ж понимаешь, что муж мой пропал не просто так.

Марк напрягся.

Мама впервые так говорила об отчиме. Раньше просила и Дашку, и Марка называть его папой. И они так и делали, тем более, что отношения сложились теплые, по-настоящему родственные.

Мама сняла обручальное кольцо, с которым не расставалась со дня свадьбы. Марку тогда было семь лет, а Дашке едва исполнился год. Родной папа разбился в аварии: пьяный водитель выскочил на встречную полосу.

— Что такое говоришь? — Марк чувствовал себя крайне неуютно.

Мама чуть улыбнулась, и у уголков ее голубых глаз собрались морщинки.

— Знаю я что он с Дашкой сделал. Знаю зачем, — мама стряхнула пепел. — Я Дашку так любила. И люблю. А он взял и забрал ее.

Марк понурил голову, к горлу подступил комок.

За окном цвела сирень, синее-пресинее небо без единого облачка. Ребятня бегала по двору, в догонялки играли. Теплый ветер шуршал яркой зеленью деревьев.

— И я найду. Заставлю ответить за то, что натворил.

У мамы покраснели глаза, она вытерла выступившие слезы рукавом толстовки.

— Где ж его искать-то? — совсем растерялся сын.

Ему хотелось плакать, но он не смел. Не перед мамой, это расстроит ее еще больше.

— За зеркальными дверями ходит, — отозвалась мама, открыла книгу и поднесла к лицу Марка схематичное изображение двери, собранной из осколков разбитых зеркал. — Нужно найти пять зеркал, из которых соберу обратно дверь, открою ее и позову.

Марку стало нехорошо.

— Мам, а как же я? Неужели меня оставишь? — прошептал Марк, облизнув пересохшие губы.

Мама потрепала сына по волосам.

— Ни в коем случае. Все это — никак не означает то, что тебя кто-то бросит.

— Что за зеркала?

Мама погладила книжку.

— Хищные зеркала. Питаются плотью, радуются чужой боли, становятся от нее сильнее.

— А что за зеркала были в кладовке? — Марк сам взялся за сигареты, думал, что мама будет ругаться, но она только подала зажигалку. — Какие-то другие?

— Да, — мама кивнула. — Зеркала с могил. Умеют только открывать двери. А вот хищные, если напоить их своей кровью, еще и откроют дверь именно там, где находится то, что нужно.

— Нос не откусят? — нервно усмехнулся Марк.

— Не откусят, — мама чуть улыбнулась.

Впервые за последнее время.

— Почему именно пять? Или их существует всего пять?

— Нет, существует их очень и очень много, — мама встала, скомкала газеты вместе с остриженными волосами, выбросила в мусорное ведро.

Провела рукой по голове. Марк нахмурился. Соберу обратно дверь.

— Что значит «соберу обратно»?

Мама полезла в холодильник, достала упаковку яиц, молоко.

— Как я поняла из книги, — мама вытащила муку из шкафчика, — раньше существовало множество зеркальных дверей, которые могли привести в невообразимые места, открыть путь к богатствам, знаниям. За этими дверьми прятались пути. И эти двери охранялись страшными чудовищами, которые не каждого пускали к путям.

Марк приоткрыл рот от изумления.

— Двери были разбиты, из каждой собрали по пять зеркал. Чудовища, охранявшие двери, тоже разделились на пять сущностей. Конечно, есть и другие зеркала с другими тварями, прячущимися в них.

— Как же их тогда различать? — растерялся Марк.

Мама погладила по голове, а затем легонько толкнула.

Марк открыл глаза. Саша жевал шаурму, запивая горячим кофе, порция Марка лежала перед ним, в открытом бардачке.

— Не стал будить, — сказал Саша с набитым ртом, шумно отхлебывая из стаканчика. — Взял тебе тоже перекусить. Попить вот.

Саша протянул Марку бутылку со сладкой газировкой. Машина стояла в переулке, впереди виднелись гаражи. Снег ложился на серые крыши, возле гаражей туда-сюда сновали бродячие собаки. Темные тучи опустились так низко над городом, что еще мгновение и упадут. Марк взял в руки шаурму. Аппетита не было. Парень плохо ел и спал в последнее время. Откусил, прожевал, проглотил.

— Вкусно, спасибо, — поблагодарил Марк друга и тот, поднял свою шаурму, на манер бокала, мол, за здоровье.

— Как думаешь, Птицелов покажет остальные зеркала? — поинтересовался Саша.

— Покажет, куда денется.

Саша улыбнулся.

У Марка защемило сердце. Сашины родители погибли в автокатастрофе, прямо как настоящий отец Марка. В десятом классе Саша осиротел.

Ребята вдвоем шли домой к Саше через парк, Саша нарвал сирени для мамы. Подошли к дому, а бабульки на лавочке сразу съежились, тихонько в ответ поздоровались. Обычно спрашивали про жизнь, что нового, а тут глаза прятали. Мальчишки поднялись на этаж, дверь в квартиру была открыта. Пахло чем-то резким, Марк потом только понял — сердечными каплями. Ребята зашли в квартиру, взрослые на кухне были. Бабушка Саши сидела с белым, как мел, лицом. Не плакала. Плакала соседка, дед курил на балконе. Бабушка посмотрела на Сашу, увидела сирень. И только тогда завыла в голос. Саша выронил сирень, испуганно замер. Больше он никогда-никогда ее не рвал.

Даже для бабушки.

Палец заныл.

Марк поднес его к лицу, рассмотрел как следует. Кожа покраснела, при прикосновениях откликалась болью. Марк украдкой поглядел на Сашу, который уплетал еду за обе щеки.

Ничего, все образуется, все должно закончиться хорошо.

ЗУБОСКАЛ И МАРА

Марк сидел перед тремя находками и думал о словах мамы про то, что в других зеркалах тоже есть разные твари, только сильно отличаются. Наверное, как раз тем, что даже если зеркала перед ним были хищными и злыми, они не вели себя как Пересмешник. Марк сам дал крови Птицелову, а Костолом вполне мог убить Марка и Сашу, едва отключился свет. Но он тянул руку в сторону матраса и не тронул Марка. Наблюдатель тоже ничего с ним не сделал, даже несмотря на то, что говорил о собственноручно созданной книге с жуткими фотографиями.

Однако другая мысль не давала покоя.

Марка не трогали не потому, что зеркала какие-то принципиальные.

Нет.

Парню определенно помогали с той стороны.

Марку нравилось считать, что у мамы все-таки получилось собрать дверь обратно. Она одним днем просто ушла и не вернулась.

Оставила записку.

«К тебе, много лет спустя»

Марк бережно хранил бумажку под чехлом мобильного телефона, никому не показывал, даже Саше. Марк протянул руку и перевернул Птицелова. Такая же надпись, от которой сделалось дурно еще в тот день, когда Саша обратил на нее внимание.

Мама не забрала с собой книгу, и сын по глупости ее сжег. Оставила рядом с запиской документы на квартиру, где собственником теперь значился Марк, внушительную пачку денег. Видимо, на часть этого они когда-то должны были отправиться на море.

Интересно, как же мама открыла дверь, если не оставила себе ничего? За одну только информацию от Зои Петровны Марк выложил кругленькую сумму.

Марк иногда думал, что мама все-таки воспользовалась трюком с могильными зеркалами. Возможно, она нашла отчима и теперь помогала Марку собрать дверь, чтобы поскорее вернуться.

— Осталось два, — сказал Саша, рассматривая зеркала.

Марк кивнул.

— Раз Зубоскал на раме украшен детскими зубами, может, нужно поспрашивать стоматологов? — предположил Саша.

Друг приподнял брови в удивлении.

— Ладно, ладно, я пошутил, — Саша поднял руки, улыбаясь.

Марка пугало то, что каждое найденное зеркало оказывалось общительнее предыдущих. Птицелов лежал себе под матрасом, Костолом шел на прямой контакт, Наблюдатель и вовсе разговаривал. Рука Марка сама потянулась за Птицеловом.

— Покажи где искать Зубоскала, — попросил Марк, заранее готовясь к боли.

Птицелов не отзывался.

Ни звона, ни дребезжания.

Отражение не менялось.

— Не хочет общаться, видимо, — прокомментировал Саша, взглянув на зеркало через плечо Марка. — Кажется, что изначально было бы куда проще, узнай мы имя предыдущего владельца всех зеркал.

— Думаешь, наследники бы стали общаться? Учитывая то, что Птицелов нашелся на заброшенном вокзале, то от него пытались избавиться, никак не толкнуть втридорога.

— Ну, Костолом же обнаружился у Зои Петровны, а коллекционерша сначала сказала, что конкретно этих зеркал у нее нет.

Зоя Петровна оказалась загадкой для Марка. Наверное, женщина знала зачем понадобился Костолом, поэтому и сказала, что даже не знает, где зеркало.

Зоя Петровна.

Марк хлопнул себя по лбу. Как сразу не подумал!

— Ты чего? — поинтересовался Саша.

— А если Зоя Петровна и была наследницей такого добра? Только не единственной, например.

— Ну, по твоим словам, Зоя Петровна крайне трепетно относилась к зеркалам, а вот Птицелов и Наблюдатель оказались брошены, — Саша потер подбородок.

— В этом и суть, — Марк щелкнул пальцами. — Имелся еще наследник, ну, при условии того, что Зоя Петровна действительно получила Костолома после смерти родственника. И, если Зоя Петровна так оберегала свою драгоценность, то второй наследник мог дико испугаться и попытаться избавиться. Потому Птицелов оказался на вокзале, а Наблюдатель — в библиотеке.

— Почему там, интересно, — Саша вздохнул. — А если Птицелова выбросили тогда, когда уезжали из города?

— Или не выбросили, а он сам решил остаться и заставил что-то для этого сделать.

Марк почесал нос.

— Ведь Зоя Петровна сказала, что из города их не вывезли. Либо спрятали, либо продали другим коллекционерам, либо избавились.

Марк достал телефон.

Снова пропущенные вызовы. И никто не пришел по его душу. Ни Пересмешник, ни полиция, вообще никто. Ладно, с этим можно разобраться позже.

С чего начинать поиски Марк не знал. Зоя Петровна не сообщила фамилии, да и, возможно, имя было ненастоящим. Если не искать других наследников, то можно начать с комиссионных магазинов хотя бы. Марк открыл поисковик.

Вбил имя коллекционерши. Ничего, связанного с зеркалами, поиск не выдал. Писательницы, заведующие учебными заведениями. Марк почесал в затылке. Так. Известен адрес. Теперь ввел имя, отчество, улицу, дом.

— Смотри-ка, — Марк приободрился, увидев упоминание адреса на форуме любителей паранормального.

Саша тоже оживился.

— Адрес фигурирует, только имя другое, — Марк пролистал ветку обсуждения.

Аноним оставил короткое сообщение о том, что покупал себе в коллекцию любопытное зеркало для закрытых вечеринок со спиритическими сеансами. Зеркало ему продали не из того разряда, который интересовал Марка, однако аноним писал о большой коллекции и о том, что некоторые зеркала даже не показали. Под сообщением раскрылись комментарии. Другой пользователь писал, что занятные зеркала можно было купить в магазине в самом центре города, правда, найти вход в магазин достаточно сложно, если не знать где именно искать. Вместе с ним тему просматривало еще несколько человек.

— Кажется, что-то есть, — прошептал Марк.

Затем обратил внимание на давность сообщений и застонал от досады: больше двух лет назад.

— Попробуй написать и спросить о магазине, — посоветовал Саша. — Люди всякие бывают, может ответить.

Марк не стал регистрироваться, написал от лица гостя, благо система форума располагала подобной опцией. Спросил о женщине, собиравшую зеркала, и о магазине. Просматривающих тему стало больше. Марк обновил страницу. Новый ответ.

— Ого! — парень аж подскочил.

Быстро пробежался глазами по тексту.

Магазин действительно оказалось непросто найти. Он прятался во дворе-колодце за металлической дверью, на которой был написан чей-то номер телефона. И больше ничего. Ни таблички, ни каких других опознавательных знаков. Марк дернул на себя ручку, и увидел за дверью простой подъезд. Выщербленная лестница, перила с потрескавшейся краской. Саша тоже заглянул внутрь, недовольно хмыкнул.

— И где? — поинтересовался друг.

Марк пожал плечами, зашел в подъезд, пытаясь привыкнуть к темноте — никакого освещения, даже тусклой лампочки у потолка. Достал телефон, включил фонарик, сделал несколько робких шагов. Пахло капустными щами, было накурено и сквозь такое сочетание пробивался запах терпких духов. Сверху доносились шаги, кашель, громко разговаривали два женских голоса. Прислушался: звуки словно повторялись по кругу. Интонации голосов, кашель. Беседа невидимых женщин затихала, затем начиналась снова, Марку показалось даже, что разобрал отдельные слова. Затем и вовсе выцепил кусок разговора, словно говорящие стояли перед ним.

— Бежать, куда бежать?

— Да зачем бежать?

Снаружи дом не выглядел жилым, и звуки с запахами казались искусственными. Марк поморщился, потер нос. Открыл галерею на телефоне, нашел нужный скриншот. Неизвестный на форуме подсказал, что магазин располагался в одной из квартир на первом этаже.

— Слушай, — Саша поднял вверх указательный палец.

Тихо играла музыка. Марк поежился: вспомнилась музыка в темноте, которую слышал во снах. Друзья двинулись на звук и замерли возле квартиры с дверью, обитой красным дерматином. Не заперто.

Марк потянул на себя.

— Друг мой, прощай! — эхом разнеслось по подъезду.

Музыка замерла и снова зазвучала.

Саша приосанился.

— Знаю эту песню, — у него аж глаза загорелись. — Из фильма старого, с мамкой смотрел. Ох, что же за фильм, как же называется…

— Я уплываю и время несет меня с края на край, — выводил голос. — С берега к берегу, с отмели к отмели…

Марку стало не по себе.

В голове почему-то всплыли воспоминания о том, как он приходил домой, и эта песня играла из приемника на кухне. Поздняя весна, школа позади, можно не думать ни о чем. Гулять днями напролет. Цвела сирень. Мама на кухне, возилась с сырниками. Дашка, едва услышала, как Марк зашел в квартиру, бросила дела и бросилась обнимать брата. Отчим выглянул в коридор. Светлое, счастливое лицо. Добрые, лучистые глаза. Вместо радужки у него были зеркальные осколки.

Марк мотнул головой.

— Друг мой, прощай!

Марк двинулся вглубь магазина.

Переделанная квартира со стенами, оклеенными газетами. Ржавые велосипеды с колесами без спиц, красные свистки, пионерские галстуки, рамки на стенах, за стеклом которых было почтовые марки. С животными, с портретами космонавтов, космическими кораблями, пейзажами. Полки, забитые чашками, кружками, книгами, на крючках и гвоздиках браслеты из бисера, кожаные шнурки с непонятными амулетами.

— Есть кто-нибудь? — громко произнес Марк.

Они миновали прихожую, и перед ним предстала большая комната. Стеллажи с книгами вдоль стен, у самого окна — прямоугольный столик с патефоном, в котором крутилась пластинка. А в углу уже знакомая картина: нечто, закрытое плотной тканью. У Марка засосало под ложечкой, затряслись руки. Повсюду расставлены красные клетки для грызунов, на потолке роспись — диковинные звери с разверстыми пастями и торчащими из спин позвоночниками.

— Ты погляди, ты погляди, ты погляди не осталось ли что-нибудь после меня…

— Чем могу помочь? — из другой комнаты высунулся высокий худой мужчина в очках.

Он вытирал руки о полотенце, что-то жевал. Наверное, Марк и Саша застали его во время обеда или перекуса.

— Вы продаете зеркала? — выпалил Марк, не сводя глаз с патефона.

Слова песни не давали отвлечься, он все вспоминал свои школьные годы, то, как проводил время с мамой и сестрой. Как катались на каруселях, как ходили в цирк посмотреть на белых медведей на коньках, как пахло опилками в фойе цирка, как там же сестра клянчила сладкую вату и красивый надувной шарик с диснеевской принцессой. Марку тогда перепали светящиеся палочки с яркой фосфорной жидкостью внутри — их можно было оставить на солнце, если выдохлись, и к вечеру палочки начинали светиться с новой силой. Как Марк ставил Дашку на широкий подоконник на кухне, и они вдвоем высматривали маму, которая спешила домой на обед, как отчим взял на рыбалку и Марк застрял резиновыми сапогами в иле. Пришлось вылезти из сапог, быстро вытащить их из ила, в грязных носках дойти до машины и переобуться в кеды.

— Это не сон, это не сон…

Как Даша рыдала из-за того, что Марк ввязался в драку из-за щенка, которого старшеклассники запинали за школой, и его лицо почти в кашу превратили. Марк тогда лег на землю, прижал к себе щенка, закрыл от ударов и тогда начали пинать уже самого парня. Парнишка вдруг понял, что щенок затих, не скулил и даже не шевелился. Он встал и бил живодеров с таким остервенением, что оттащить не получилось даже у Саши, который на помощь позвал других ребят. Моментально позвонили маме и попросили срочно приехать в школу.

— Смерть побеждающий, вечный закон…

Как мама кричала на директора за дверью кабинета, пока Марк находился в приемной, прижимая к себе остывшее тельце. Сидел в порванном пиджаке на голое тело, ловил на себе злые взгляды старшеклассников, которые сидели напротив, шмыгая разбитыми носами. Их родителям тоже позвонили.

Как мама вдвоем с Марком поехали потом в бистро. Мама купила по молочному коктейлю, кошмарнейший на вкус бутерброд, гордо именовавшийся в меню сэндвичем. Марк жевал, плакал от злости, обиды и боли. Не только физической.

Под столом, в коробке, завернутый в футболку Марка, лежал щенок. Парнишка поглядывал на коробку и у него щемило сердце.

Черненький, с белым ушком.

Совсем малыш.

Марк с мамой потом сходили на пустырь с этой коробкой, вернулись домой. Сестра ревела взахлеб, глядя на брата, поэтому он решил ничего не говорить про несчастное животное. Хватило с нее фарша на лице брата.

— Продаю, какие зеркала вас интересуют? — продавец закинул полотенце на плечо.

Марк прикрыл глаза, поджал губы.

— Не завалялось, случайно, никакого зеркала, скажем, украшенного чем-то похожим на детские зубы? — заикнулся Саша, заметив, что Марк впал в ступор.

Продавец аж просиял.

— Я уж думал, что его никто не купит никогда! Конечно, конечно!

Мужчина бросился в угол возле патефона, сдернул плотную ткань.

— Такое уродство, никто не хочет забирать, хотя всяких покупателей повидал, — тараторил продавец. — С другой стороны, можно понять. Такой жути еще не встречал!

Он вытащил Зубоскала и положил на пол перед Марком. Тот нервно сглотнул, присел на корточки. Действительно, самые настоящие зубы.

— Откуда у вас оно, если не секрет? — прошептал Марк, стараясь не попадать в отражение.

Парень понимал, что, скорее всего, это уже никак не поможет и не обезопасит, он уже отразился в других найденных зеркалах.

— Девушка одна притащила, — продавец вздохнул. — Смешная такая, забегает, волосы синие, взъерошенные! Говорит, мол, смотри чего нашла, ты же как раз такими диковинками торгуешь, самое то, под остальные страшные штуки.

Саша огляделся по сторонам.

По-настоящему страшного в магазинчике он не увидел, правда, птичьи чучела на полке у самого потолка и бумажные журавлики, развешенные на люстре, выглядели достаточно странно. Вместо птичьих лап у чучел были приделаны тонкие кукольные руки, как будто некто набрел на партию бесхозных барби и мертвых птиц и решил: почему бы не взять клей и не соорудить что-то очень необычное? Дело за малым, сделать чучела, приделать руки.

Бумажные же журавлики сделаны из медицинских справок, сложены из рентгеновских снимков. Марк ощутил, что ему не то чтобы неприятно, а очень неуютно. То ли само зеркало, украшенное зубами, заставляло нервничать, то ли в целом обстановка магазина нагнетала.

— О, я вспомнил фильм! — воскликнул Саша, ткнув пальцем в патефон.

— Прекрасный фильм, — закивал продавец. — Ну, будете брать зеркало-то?

— За сколько отдадите? — Марк полез за кошельком.

Какие-то зеркала требовали жертвы в виде крови, какие-то принимали только купюры. Продавец вдруг назвал совершенно смешную сумму. Марк даже переспросил, чтобы убедиться — слух его не подвел. Отсчитал деньги, протянул мужчине. Тот пересчитал, деловито обслюнявив пальцы и загнув уголок каждой купюры.

— Но тут больше, — растерянно пробормотал продавец.

Марк кивнул. Послышался тихий звон. Марк снова посмотрел на патефон, который умолк и издавал легкое потрескивание. И тут, на пыльном подоконнике, среди кипы виниловых пластинок, Марк увидел крохотное зеркальце, которое легко бы уместилось в дамскую сумочку. Ничем не укрыто. Марк подошел поближе, перешагнув через Зубоскала. В зеркальце клубился молочный туман, вспыхивали золотые искры.

— А это? — парень подхватил зеркало и сунул под нос продавцу. — Это продается?

Продавец кивнул.

— Да все, что тут находится, можно купить.

Марк завороженно смотрел на Мару, последнее, пятое зеркало. Сердце зашлось от радости. Неужели так могло повезти? Неужели сразу два зеркала и в одной куче барахла?

— Где вы взяли… такое… чудо? — Марк смотрел на туман в Маре.

Внутри вдруг стало так хорошо и легко, заботы отошли на второй план. Марк ощутил себя самым счастливым человеком на белом свете. Какая красота, завивающийся туман, вспыхивающие искры. Парень расслабился. Туман отливал перламутром, завораживал плавными движениями. Тело будто плавилось, по венам растекалось тепло и спокойствие.

Палец вдруг заныл.

Туман сгустился и внутри зеркала мелькнул красный глаз с вертикальным зрачком. Умиротворение Марка улетучилось моментально, когда по краям рамы зеркальца вылезли острые шипы, по форме напоминавшие шипы розы. На пальцах моментально выступила кровь, но никакой боли Марк не ощутил. Туман, один лишь туман.

— Марк!

Он очнулся от того, что Саша гаркнул ему в самое ухо и грубо потряс за плечо. Нахлынула резкая боль. Марк стоял посреди комнаты со старьем и с рук лилась кровь. Прямо на Зубоскала.

Продавец ошарашенно глядел на него, сделав несколько шагов назад к стене, украшенной коллекционными кинжалами.

— Мать вашу, — выдал мужчина.

Зубоскал ожил.

Никакого знакомого дребезжания и звона. Низкий, нарастающий гул, постепенно переходящий в вой сирены. Внутри Зубоскала что-то затрепыхалось и из зеркальной глади появились длинные скользкие ленты черного цвета с крохотными зубами с одной стороны. Патефон щелкнул.

— Друг мой, прощай! — проскрежетал искаженный голос.

Саша в ужасе таращился то на патефон, то на зеркало и у Марка мелькнула мысль, что приятные воспоминания, связанные с фильмом и песней, треснули. Как трескались поверхности Мары и Зубоскала. Но трескалась иллюзорно, настоящих трещин не появилось.

— ТЫ ПОГЛЯДИ! — заверещал патефон, а ленты обвили лицо продавца и с силой швырнули его на пол.

Он рухнул сначала на колени, сопротивляясь, затем распластался, продолжая вырываться. Очки разбились и кусочки стекла впились в веки, переносицу пропорола сломавшаяся дужка.

— ТЫ ПОГЛЯДИ!

Ленты приподнимали голову продавца и швыряли снова. Брызнула кровь. Продавец кричал нечеловеческим голосом. Шипы Мары втянулись. Ленты потащили мужчину к Зубоскалу. Саша схватил один из кинжалов и полоснул лезвием по лентам. Они треснули, отпустили продавца, засочились липкой жижей. Склеились обратно и теперь поползли к Марку. Тот оббежал Зубоскала, перевернул отражающей поверхностью вниз.

— ПОГЛЯДИ!

Ленты пробрались из-под зеркала и потянулись к ногам Саши, и тогда они вновь ринулись к продавцу, который, кажется, потерял сознание. Или вовсе уже умер на тот момент. Саша снова полоснул по лентам. Марк отодвинул продавца, и на его место положил Мару. Ленты склеились, потянулись к несчастному, но нащупали только миниатюрное зеркало. Раздалось шипение, будто кто-то на раскаленную сковороду с маслом плеснул холодной воды. Ленты спрятались обратно в Зубоскала.

— Ветер весенний ночной принесет тебе вздох от меня, — просипел патефон и заглох.

Воцарилась тишина.

Марк осел на пол, в ужасе глядя на продавца. Он не шевелился, лежал лицом вниз, как люди на фотографиях в пособиях Наблюдателя. Саша подошел к мужчине, приподнял мужчину, перевернул. Затем отскочил в сторону и согнулся пополам: вырвало прямо на чучело пучеглазого кота.

Лицо продавца превратилось в месиво.

— Господи, — простонал Саша, всхлипнул, вывернуло еще раз.

Марк торопливо схватил ткань, которой были накрыты зеркала, уложил Мару на Зубоскала, укрыл тканью, замотал покрепче.

— Надо уходить отсюда! — пролепетал Саша, приложив руку ко рту и пытаясь побороть очередной позыв.

Марк увидел на крючках на стене что-то вроде пальто, сорвал и накрыл им продавца. Потом сел возле тела на корточки. Марка затрясло. Какой кошмар, прочие зеркала были просто жуткими диковинками.

Саша подхватил Зубоскала и Мару, попросил Марка собраться с мыслями и как можно быстрее бежать прочь. Марк поднялся, на негнущихся ногах последовал за другом. Патефон снова щелкнул.

— Прощай! — донеслось до Марка прежде, чем за спиной хлопнула дверь.

Когда машина остановилась у дома Саши, Марк медленно повернул голову к другу. Тот сидел ни жив ни мертв, вцепившись в руль так сильно, что у него побелели костяшки. Саша смотрел прямо перед собой, тяжело дыша и, вероятно, переваривая произошедшее. Он всегда выручал Марка, становился на его сторону. Да и немудрено — Саша проводил у друга практически все время и прикипел ко всем. Но сейчас парень видел, что Саша хочет сбежать, отказаться от обещаний, однако неведомая сила продолжала тащить его сквозь тернии вслед за Марком.

— Ты как? — осторожно спросил Марк, коснувшись плеча Саши.

Друг дернулся, невидящим взглядом вперившись в лицо Марка.

— Погиб человек, — прошептал Саша. — Мы бросили тело. Что теперь будет?

Марк не знал что ответить. У него плохо получалось обманывать, поэтому проще промолчать.

— Идем, нас ждет коньяк, — Марк отстегнул ремень безопасности, открыл дверь машины.

Саша все еще сидел, вцепившись в руль. Затем тряхнул головой, видимо, решившись на что-то, тоже вышел. У Марка желудок сделал сальто. Он подумал, что вот этот момент, когда друг, наконец, скажет проваливать. С одной стороны Марку стало бы очень тоскливо и одиноко, с другой — он не будет больше подвергать опасности дорогого человека. На него внезапно навалилось осознание того, что Зубоскал мог вцепиться в Сашу, мог превратить в кашу лицо друга, а не несчастного продавца.

Ладно, ладно, что случилось, то случилось.

Нужно закончить начатое.

Друзья вошли в подъезд, поднялись на свой этаж. Пока Марк мешкался, пытаясь вставить ключ в замочную скважину, Саша с отрешенным видом стоял чуть поодаль, держал в руках зеркала. Послышался легкий шорох и шаги — некто спускался сверху. Медленно, осторожно. Марк сначала не придал этому значения, затем же поймал мысль о том, что он не слышал как хлопнула входная дверь, не слышал как бились ключи в связке, когда их клали в карман.

Просто шаги, взявшиеся из ниоткуда.

Марк, наконец, воткнул ключ в замок, провернул.

Шаги стали чуть быстрее, однако их обладатель как будто немного прихрамывал.

Марк провернул еще раз.

Шаги ускорились. Невидимка преодолел лестничный пролет и предстал перед друзьями. Марк побелел, увидев Зою Петровну на самой верхней ступени из тех десяти, что отделяли коллекционершу от двери Сашиной квартиры. На пожилой женщине была та пара кроссовок и та куртка, которую Марк оставил, когда забирал Костолома.

— Мать твою, — прохрипел Марк, понимая, что смотрел на Пересмешника.

Парень резко распахнул дверь квартиры.

Существо обнажило зубы и кинулось вниз.

— Быстрее, внутрь! — заорал Марк, забежал первым, стараясь не оглядываться.

Ледяной страх сковал кровь в жилах. Марк снова себя ощутил беспомощным, как тогда, когда пришлось через балкон сбегать на улицу.

Саша тихо вскрикнул, выронил зеркала и повалился на живот, оказавшись наполовину в прихожей. Зеркала не разбились, но Мара издала тихий звон.

Марк обернулся.

Пересмешник стоял на пороге, все так же скаля зубы. Личина Зои Петровны постепенно исчезала, обнажая желтую морщинистую кожу. В правой руке Пересмешника было красное месиво с чем-то отвратительно-белым.

— Нет, — выдохнул Марк.

Парень старался не опускать взгляд на лежавшего Сашу, иначе весь мир разлетелся бы вдребезги. Пересмешник поднес ко рту руку с красным месивом.

— Нет, — выдавил из себя Марк.

Взгляд соскользнул вниз.

У Саши не было затылка.

Марк услышал нарастающий звон, нагнулся, не сводя глаз с существа, оттащил зеркала подальше от растекающейся крови.

Пересмешник не торопился нападать. Игрался что ли?

Существо наклонилось к Саше, затащило тело в квартиру полностью, закрыло дверь. Марк сделал пару шагов назад, Пересмешник шагнул на него, попирая неподвижного Сашу. Наступил на затылок. Со влажным хрустом внутри сломалась кость.

Марк снова отступил назад.

Пересмешник двинулся на него.

— Я знаю кого ты боишься, — просипел Марк.

Существо склонило голову набок, словно пыталось разглядеть получше.

— Кого, кого, кого-о-о, — протянул Пересмешник.

Марк побежал в спальню, где хранились зеркала, успел захлопнуть дверь перед тем, как когтистые пальцы успели бы распороть его. Закрыл на замок, слыша, как заметался Пересмешник. Либо существу не терпелось добраться до Марка, либо он понял.

Марк подошел к Костолому.

— Все равно разбивать, — парень поднял фонарик и ударил по поверхности зеркала.

От воя, в котором зашлось зеркало, у Марка заложило уши.

Пошли трещины.

Еще удар и Костолом разбился на десятки осколков. Марка поразило то, что осколки получились ровные, аккуратные. Как заготовка для мозаики. Марк выбрал один из кусков, тот, что подлиннее, обхватил ладонью. Задохнулся от боли, но не выпустил осколок из рук — вспомнил навязчивый шепот из сна:

— Чем больше твоей крови, тем быстрее найдешь твою кровь!