Бесплатный фрагмент - Хэлен Хоуп дарит надежду

Серия первая, мистическая

ТАЙНА ВИНДФИЛДА

— Миссис Хоуп, к вам полицейский инспектор Роджерс, — голос секретарши по интерфону звучал взволнованно.

— Пожалуйста, Мелани, проводи его ко мне, — ответила я, скрыв удивление.

Через минуту в дверях моего кабинета в издательстве «Миллер, Хоуп и партнёры» появилась коренастая фигура инспектора Роджерса. Лет пятьдесят с небольшим, жёсткие рыжеватые усы и пристальный взгляд серых глаз. Левую густую бровь рассекал небольшой шрам, отчего казалось, что инспектор слегка прищуривается.

— Миссис Хэлен Хоуп? — уточнил он с порога.

— Да, чем могу…

— Инспектор полицейского управления Сан-Франциско Майк Роджерс, — он показал мне свой бедж. — Могу я задать вам несколько вопросов?

— Конечно, — жестом я пригласила его присесть. — О чём идёт речь?

— Вы знакомы с господином Эдгаром Роу? — произнёс инспектор, проигнорировав мой вопрос.

— Разумеется! Он один из наших самых читаемых авторов, знаменитость, весьма популярный писатель, особенно среди поклонников хоррора… А что случилось?

— Мне очень жаль, мэм, он мёртв.

Мне показалось, что я ослышалась. Как это возможно?! Но инспектор продолжал, не дожидаясь моих вопросов.

— Это случилось прошлой ночью. Автокатастрофа на шоссе номер один. Его автомобиль упал с обрыва на скалы — к сожалению, шансов не было. Тело мистера Роу обнаружили только утром.

У меня вырвался тяжёлый вздох. Как нелепо! Погибнуть вот так, в расцвете лет, на пике творческой карьеры…

— Вы хорошо знали его, мэм? — голос Роджерса вывел меня из оцепенения.

— У нас чисто деловые отношения. Конечно, за много лет сотрудничества невольно узнаёшь о человеке некоторые подробности… Но Эдгар всегда был довольно замкнутым, я бы даже сказала, скрытным… Что именно вас интересует?

— Мы уже кое-что выяснили, миссис Хоуп. Родственников у него нет, жил один. Мы произвели обыск у него в доме и обнаружили письмо на ваше имя. Вот, взгляните.

С этими словами инспектор протянул мне небольшой запечатанный конверт без марки, на котором от руки было написано: «Для Х. Хоуп». Внутри я нашла маленький ключик и листок, на котором тем же почерком было написано следующее: «Дорогая Хелен, в случае моей смерти, пожалуйста, найди мой дневник и опубликуй его. Он в моём старом доме в Виндфилде. Гонорар от продажи необходимо перевести на счёт церкви Виндфилда. Я знаю, что могу на тебя положиться. Искренне, Э. Роу».

Это было очень странное послание. Неужели, это предсмертная записка Эдгара? Я протянула письмо Роджерсу:

— Взгляните, инспектор. Думаю, письмо меняет дело…

Роджерс быстро прочёл записку и, прищурившись, посмотрел на меня без тени удивления. Похоже, он ожидал чего-то подобного.

— Нет, мэм, оно лишь подтверждает мою версию. Насколько нам удалось установить, автомобиль мистера Роу был исправен, он ехал по совершенно пустому шоссе. Мы не обнаружили никаких следов других машин, животных или людей на месте происшествия. В его крови нет ни алкоголя, ни наркотиков… Честно говоря, мэм, очень похоже, что мистер Роу специально направил машину в пропасть.

— Вы хотите сказать, что он покончил с собой? Но это абсурд!

— Миссис Хоуп, вы не замечали за ним ничего странного в последнее время? Депрессия? Проблемы личного характера?

— Что вы! — искренне удивилась я. — Эдгар был на пике славы, каждый новый роман собирал всё больше поклонников. Его даже пригласили выступить на телевидении! И я точно знаю, что Эдгар не употреблял спиртного. Когда-то давно, кажется, у него были проблемы с алкоголем. Но он говорил, что после смерти жены не взял в рот ни капли. Правда, это было очень давно и я мало что знаю о том периоде его жизни, мы познакомились позже. Что же касается его личной жизни, здесь я ничем вам помочь не смогу. Как я уже сказала, Эдгар был человеком очень скрытным.

— Спасибо, миссис Хоуп, вы уже помогли, — полицейский встал, собираясь уходить. — Кстати, завтра я собираюсь в Виндфилд, не составите мне компанию? Вы же должны выполнить последнюю просьбу погибшего?

— Можно просто Хэлен, — ответила я, протягивая руку на прощание. — Конечно! В котором часу отправляемся?

***

— Вот её могила, — старый священник подвёл нас к заросшей травой надтреснутой каменной плите с надписью «Анна Льюис 12.12.1975 — 12.12.1999». — Это её девичья фамилия. Никто не знал, что здесь покоится супруга писателя Эдгара Роу. Даже журналисты не пронюхали. Думаю, он тщательно скрывал. Он ни разу не пришёл сюда с тех пор, как уехал из Виндфилда. Двадцать лет уж прошло. А родных у неё не было, сирота…

От вида заброшенной могилы меня бросило в дрожь. Я представить себе не могла, что Эдгар был способен настолько забыть женщину, которую когда-то, наверное, любил. И тут я вспомнила про записку-завещание: все средства от продажи его дневника отдать церкви Виндфилда — этой самой церкви в маленьком, богом забытом городке, где находится могила его жены… Что это, попытка искупления?

— Как она умерла? — спросила я священника, но первым ответил инспектор Роджерс, до сих пор хранивший молчание.

— Несчастный случай на дороге. Её машина упала с обрыва, — и он многозначительно посмотрел на меня, снова прищурив левый глаз.

— Да, так всё и было, — вздохнув, добавил старик. — Это случилось в день её рождения. Видно, Господь решил прибрать бедняжку, чтобы прекратить её мучения. Жили они тогда плохо, бедно, постоянно ссорились. Эдгар сильно пил и вечно жаловался, что никто не может оценить его писательский талант. Из-за него она и ребёнка потеряла. Но его не бросила, любила сильно. А потом случилось это несчастье…

— Вы сказали, она потеряла ребёнка? — услышанное ещё больше потрясло меня.

— Да. Они были странной парой. Он — из обеспеченной ирландской семьи, она — темнокожая девочка из сиротского приюта. Но его родители рано покинули этот мир, а Эдгар спустил всё состояние очень быстро. Он ни дня в своей жизни не работал! Сначала якобы учился в колледже, а потом, когда деньги кончились, всё легло на плечи Анны. Бедная девочка работала по две-три смены, санитаркой в нашем госпитале. Какая уж тут беременность… Говорил я ей, но она не слушала. Всё твердила, что для Эдгара на всё готова, что у него великое будущее. Не выносила она ребёночка, на шестом месяце потеряла. Упокой, Господи, её душу…

Священник тяжело вздохнул и перекрестился.

— Сразу после похорон Анны Эдгар уехал из Виндфилда и больше мы его не видели. А на следующий день этот надгробный камень треснул — вот, поглядите…

Я вдруг почувствовала, как по спине пробежал холодок. В шелесте листьев мне почудился зловещий шёпот. Сколько горя, оказывается, сумел причинить этот человек любящей его женщине. Неудивительно, что он больше не женился, будто был проклят. В мистику я не верила, но треснувший посередине надгробный камень вызывал какой-то первобытный страх…

Ещё страшнее оказался старый дом Эдгара. Двадцать лет здесь никто не жил и, похоже, его даже не открывали — двери и ставни были наглухо заколочены. Инспектор Роджерс вооружился ломиком и через несколько минут мы оказались в помещении, где остановилось время. Потёртая старая мебель, покрытая толстым слоем пыли, свисающая с потолка паутина, на столе — брошенная посуда, на полу — пустые бутылки из-под виски и джина…

Пока инспектор осматривал другие помещения, я прошла в кабинет. На каминной полке я заметила фотографию в облупившейся рамке. Это была свадебная фотография Эдгара и Анны. Как странно, что, уезжая, он не взял её с собой. С фотографии на меня смотрела хрупкая чернокожая девушка в скромном подвенечном платье. Тёмные волосы стянуты в тугой пучок, никаких украшений, ни даже цветов. Она так крепко прижалась к жениху, словно боялась его потерять. Рядом с высоким статным Эдгаром, с его орлиным профилем и уверенным взглядом, она, действительно, смотрелась гадким утёнком. Только огромные чёрные глаза её выделялись на худом лице. Я взяла фотографию в руки, чтобы получше рассмотреть лицо девушки, и чуть не вскрикнула — стекло неожиданно хрустнуло и тонкая паутина трещин скрыла изображение.

«Какой страшный дом! Надо поскорее найти этот проклятый дневник и убираться отсюда…» — подумала я, осторожно вернув фотографию на полку. Я принялась искать, где может быть спрятан дневник, но ключик из конверта не подходил ни к ящику письменного стола, ни к дверце книжного шкафа. Какой замок можно было открыть этим маленьким почерневшим от времени ключиком?

В который раз я обшаривала взглядом мрачную комнату. И только снова взглянув на каминную полку, вздрогнула от неожиданности — рядом с фотографией Эдгара и Анны стояла небольшая шкатулка из тёмного дерева. Как я могла её не заметить? Готова поклясться, что, когда я брала фотографию, никакой шкатулки на полке не было!.. Неуверенно ступая, я вернулась к камину. Шкатулка была старинная, из почти чёрного дерева с вырезанными на крышке буквами А и Л. Дрожащими руками я взяла шкатулку и поставила её на стол. Ключик подошёл сразу. Подняв массивную крышку, я увидела дневник. Это, без сомнения, был он — очень старый, потёртый дневник, весь исписанный мелким, дрожащим почерком. Первая запись повергла меня в оцепенение:

«13 декабря 1999 г., Виндфилд. Она мне позвонила где-то в 10 утра. Сказала, что не простит и не вернётся, но не оставит меня никогда. С похмелья я ничего не мог понять, пока не вспомнил, как ударил её накануне и она уехала в ночь… Полиция мне не верит. Они говорят, что она разбилась в полночь, что она НИКАК не могла мне звонить!»

Мне вдруг показалось, что в старом доме странно трещат половицы, словно кто-то осторожно по ним ступает, да и ветер зловеще завывает в дымоходе, будто стонет… Хорошо, что в этот момент в дверном проёме появился Роджерс.

— Инспектор, пожалуйста, давайте выйдем на улицу, меня мутит от пыли! — мне захотелось скорее вырваться из этого жуткого дома.

Свежий воздух немного привёл меня в чувства. Отдышавшись, я показала дневник Роджерсу.

— Я понимаю, инспектор, что для вас это вещественное доказательство. Но мне необходимо внимательно прочесть весь дневник. Надеюсь, вы не против? Я сообщу вам сразу, если найду что-нибудь важное.

— Я не против, мэм, буду признателен, если вы сделаете это, — ответил Роджерс всё с тем же странным прищуром и протянул мне свою визитку. — Пожалуйста, звоните в любое время.

— Вы всё же полагаете, что это было самоубийство? — не выдержала я.

— Похоже, что так. Вероятно, бедолага всю жизнь винил себя в смерти супруги. Может, потому и писал эти жуткие книги. Пока не решил всё закончить подобным способом. Возможно, пытался искупить вину.

Конечно, всё это выглядело вполне логично. И всё-таки что-то не давало мне покоя во всей этой истории. Во-первых, зачем ждать двадцать лет, чтобы свести счёты с жизнью, да к тому же в тот момент, когда ты на вершине славы, богат и благополучен? Во-вторых, предсмертная записка тоже вызывала у меня вопросы. Разве пишут «в случае моей смерти», когда собираются покончить с собой? Такое ощущение, что Эдгар не хотел умирать…

***

Вернувшись в офис, я закрылась в своём кабинете и попросила секретаршу не беспокоить. Мне не терпелось прочесть дневник Эдгара — может, я смогу найти ответы на мучившие меня вопросы?

«15 декабря, Виндфилд. Сегодня её похоронили. Она лежала в гробу как живая. Только дотронувшись губами до её лба, я почувствовал лёд… А вечером она опять позвонила мне! Это точно была ОНА. Велела делать всё, как она скажет. Тогда я буду в порядке… Я должен уехать из Виндфилда прямо сейчас и никогда больше сюда не возвращаться. Даже на её могилу. Никогда. Не возвращаться. На её могилу. Мне очень страшно…»

«20 декабря, Сан-Франциско. Я снял тесную комнату на окраине города. Район ужасный, дом старый и всё равно очень дорого. Моих сбережений надолго не хватит. Но она обещала, что скоро всё изменится, если только я буду слушаться».

«24 декабря. Сочельник. Она обещала позвонить ровно в полночь и сделать мне подарок. Она поможет мне создать настоящий бестселлер! Я буду знаменит! Кажется, я схожу с ума…»

«30 декабря. Она звонит мне седьмую ночь подряд и диктует тексты. Я пишу, как никогда не писал. Не отрывая онемевших пальцев, борясь со сном и голодом. Завтра книга должна быть закончена. Она будет называться „Проклятие трёх нулей“. Она сделает меня знаменитым…»

Я оторвалась от записей, чтобы перевести дух. Если поначалу дневник напоминал мне скорее записки помешавшегося от горя и чувства вины человека, то теперь я могла сопоставить факты. Рукопись книги «Проклятие трёх нулей» поступила к нам в издательство ровно 31 декабря, в канун двухтысячного года. Это показалось каким-то мистическим совпадением, и главный редактор решил прочесть историю. Она была потрясающей — страшной и захватывающей одновременно. Он немедленно передал её в печать и вскоре Эдгар Роу проснулся знаменитым.

Я стала быстро перелистывать дневник. Получалось, что автор всех двенадцати романов Эдгара вовсе не он, а его покойная жена. Невероятно! Я изо всех сил пыталась найти логическое объяснение. Может быть, писатель черпал вдохновение таким странным образом, представляя себе, что покойница-супруга диктует ему тексты по телефону? Но зачем писать об этом в дневнике? И зачем, спрашивается, публиковать дневник после смерти? Чтобы весь мир узнал, что автор сумасшедший? Нет, Эдгар совсем не был похож на помешавшегося.

Затаив дыхание, я открыла последнюю страницу дневника. Почерк здесь уже больше походил на тот, что я знала, да и чернила совсем другие — последние записи были сделаны совсем недавно. И это странно! Дневник Эдгара я нашла в его заколоченном доме, как он мог попасть туда?! Что-то не сходилось…

«1 декабря 2019 г., Сан-Франциско. Двенадцать. Это её цифра — она преследует меня всю жизнь. Вышло ровно двенадцать книг… От меня ждут нового шедевра, а она больше не звонит. Пытался писать сам — ничего не выходит. Я бездарность. Без неё я никто! Что мне делать?!…»

«12 декабря. Сегодня день её рождения и смерти. Она позвонила прошлой ночью. И сказала то, чего я давно ждал и боялся. Мне пора. Она ждёт меня… Но я не хочу умирать! А позор ещё страшнее. Я не переживу его! Я не в силах выполнить её последнюю просьбу — опубликовать этот проклятый дневник…»

Я подняла трубку, чтобы позвонить инспектору Роджерсу и только тогда заметила, что за окном совсем стемнело. Но Роджерс ответил сразу.

— Нашли что-то интересное в дневнике, миссис Хоуп?

— Да, инспектор. Эдгар пишет, что якобы получал звонки по ночам от имени его покойной жены, — — я решила пока не вдаваться в мистические подробности. — Вы можете проверить, кто звонил ему в последнее время? Вот, например, в ночь на 12 декабря, день его гибели. Возможно, кто-то таким образом подталкивал его к самоубийству?

Инспектор перезвонил довольно быстро.

— Мы проверили все звонки за последнее время, миссис Хоуп. По ночам ему никто не звонил. Кроме одного раза — — именно 12 декабря. Был звонок, недолгий, всего 5 минут. Но знаете, тут одна странность… Звонок поступил из его старого дома в Виндфилде.

***

Я выполнила последнюю просьбу Эдгара Роу. Его дневник был опубликован и имел ошеломительный успех. Публика решила, что перед смертью автор придумал самую страшную свою историю. После того как весь гонорар был перечислен на счёт церкви в Виндфилде, мне поступили два звонка. Первый — — от старого священника, чтобы поблагодарить меня лично за столь щедрое пожертвование. Он не поверил, что такова была последняя воля писателя.

Второй звонок разбудил меня в полночь. Сначала ничего не было слышно, только как будто шум ветра или океана. А затем, когда я уже хотела с раздражением бросить трубку, где-то очень далеко едва различимый женский голос тихо произнёс: «Спасибо…».

Серия вторая, психологическая

ПАЛАЧ ИЛИ ЖЕРТВА

Холодный лунный свет освещал роскошную виллу и сад на берегу залива. В ночной тишине блестело зеркало большого бассейна. Рядом в ванне джакузи, по пояс в чернильной воде, лежало тело полного мужчины с перекошенным лицом. В его застывших глазах отражалось звёздное Калифорнийское небо.

***

— Хэлен, это Сэм Конен. Ты можешь срочно приехать ко мне домой? Это очень важно! Здесь полиция… Меня подозревают в убийстве! — звонок автора детективных романов и давнего друга моего покойного мужа застал меня в кабинете издательства «Миллер, Хоуп и партнёры». Перед Рождеством всегда много дел, а когда ты ещё и главный редактор, голова просто идёт кругом. Было поздно, я была страшно вымотана, но от такой новости вскочила со стула.

— Сэм, погоди, я ничего не понимаю! Кто убит? При чём здесь ты?!

— Грегори Вудроу… — голос Сэма вдруг оборвался, раздались короткие гудки. Не теряя ни минуты, я выбежала на парковку. Сэм Конен, Грегори Вудроу, убийство — просто чушь какая-то! Ничего, сейчас я приеду и во всём разберусь. Наверняка это недоразумение…

Я быстро добралась до центра города и там упёрлась в пробку. Ну конечно, скоро Рождество — все куда-то спешили, ехали, суетились. Даже поздним вечером поток машин на Ван-Несс-авеню не прекращался. Сан-Франциско, похожий на сверкающую Новогоднюю гирлянду, приветствовал меня завораживающими красно-зелёными переливами купола Сити-холла, ослепительным сиянием здания Оперы и… красными стоп-сигналами толкущихся впереди автомобилей. Их вереница, казалось, уходила за горизонт. Что ж, быстро доехать не получится. Надеюсь, меня дождутся.

Я задумалась: Грегори Вудроу убит… Почему-то эта новость не сильно меня удивила. Такой проходимец, как Вудроу наверняка имел множество врагов. Он владел одним из крупных издательств в Сан-Франциско вот уже много лет, и за ним всегда тянулась слава нечистого на руку бизнесмена. Я предпочитала не пересекаться с этим крайне неприятным человеком, хамоватым и самодовольным.

А вот Сэму сильно досталось от Вудроу лет двадцать тому назад. Я вспомнила эту историю ещё и потому, что Сэм как раз напечатал у меня детективный роман, в основу которого легли те давние события. Тогда молодой начинающий автор Сэм Конен принёс в издательство Вудроу свой первый детектив. Его напечатали на драконовских условиях, но автор был и этому рад. Продажи пошли неплохо, а потом вдруг случился настоящий бум — буквально за один день была раскуплена половина тиража! Однако, радоваться было рано.

Когда книга почти стала бестселлером, вдруг выяснилось, что это Вудроу скупил собственный тираж, чтобы поднять рейтинги и подхлестнуть продажи. Какой-то журналист провёл расследование и уже хотел публично разоблачить махинации издателя, но тот обвинил во всём молодого и наивного Конена. Скандал был ужасным! Конен не только не получил ни цента от издательства, он был опозорен, чудом избежал суда, и никто больше не хотел иметь с ним дела. Кроме моего мужа. Он взялся печатать романы Сэма, веря в его талант. Но напрасно. Что-то в Сэме тогда сломалось, его романы стали слишком мрачными и не поднимались высоко в рейтингах популярности. Я продолжала их печатать не ради выгоды, а скорее в память о дружбе Сэма и моего мужа Генри.

И вот теперь этот негодяй Вудроу убит и Сэма обвиняют в этом. Какая глупость! Зачем ему было ждать двадцать лет, чтобы свести счёты с обидчиком? Сэм слишком порядочный человек и определённо не из тех, кто на такое способен.

Погрузившись в размышления, я тем временем добралась до района южного Сан-Франциско. Я знала, где живёт Сэм, но бывать у него не любила — этот район, расположенный на задворках международного аэропорта, всегда наводил на меня тоску. Огней здесь было заметно меньше, с одной стороны шоссе тянулись тёмные силуэты индустриальных построек, с другой — шли глухие заборы закрытых резиденций, откуда доносился устойчивый запах карри, горелого жира и каких-то восточных специй. Над головой то и дело с жутким гулом взлетали и садились самолёты. Как можно было здесь жить? Неудивительно, что детективы Сэма были такими тоскливыми.

На пороге дома Конена маячила знакомая коренастая фигура инспектора полиции Майка Роджерса. Он был явно рад меня видеть, но тщательно старался это скрыть. Думаю, что благодаря нашему недавнему знакомству с Роджерсом меня вообще допустили к Сэму.

— Миссис Хоуп, приветствую! Спасибо, что согласились приехать так поздно, — проговорил инспектор, как всегда немного прищурив левый глаз под рассечённой шрамом бровью. — Господин Конен хочет вас видеть, и мы, конечно, вас пустим. Но сначала разрешите мне задать вам несколько вопросов. Прошу сюда.

Мы вошли в дом и разместились в небольшой гостиной. Обстановка здесь была типичной для представителей среднего класса в Калифорнии: камин с коллекцией старых фотографий на полке, огромный диван с множеством подушек, пара кресел, напротив — журнальный стол и плоский телевизор на стене. Насколько я помню, этот дом принадлежал семье Сэма уже много лет и писатель не желал никуда отсюда переезжать.

Устроившись в кресле напротив инспектора, я внимательно всматривалась в его серые, под густыми рыжеватыми бровями глаза, пытаясь понять, насколько всё серьёзно.

— Миссис Хоуп, где вы были вчера вечером между восемью и десятью часами?

Мне не пришлось долго вспоминать.

— В моём офисе, конечно, перед Рождеством всегда очень много работы.

— Вы там были одна? Кто-нибудь из сотрудников может это подтвердить?

— Я отпустила секретаршу около восьми часов, а примерно в четверть девятого приехал господин Конен. Мы обсуждали рекламную кампанию его новой книги. Проговорили часов до десяти. Затем он уехал, а я ещё немного задержалась. А что собственно произошло, я могу узнать?

Мне показалось или действительно на обычно бесстрастном лице инспектора отразилось облегчение? Он даже слегка улыбнулся, но тут же вновь насупил густые брови.

— Дело в том, что вчера вечером, как раз в это самое время, в своём доме в районе Саусалито был убит известный издатель Грегори Вудроу. А вы только что обеспечили алиби господину Конену.

— Правда? — я выдохнула с облегчением, — Но простите, инспектор, почему вообще вы подозревали Сэма?

— О, это очень занимательная история! Вудроу был обнаружен у себя на патио, в джакузи, полном чернил. Он умер от сильного разряда электрического тока. Наши эксперты выяснили, что это не было случайное замыкание, его подстроили. Но самое интересное, что рядом с трупом мы нашли последний роман вашего писателя. Книга была открыта на странице, где рассказывается о точно таком преступлении! Что бы вы подумали на моём месте?

— Хм… Я бы подумала, что надо быть полным идиотом, чтобы так указывать на свою причастность к убийству. Сэм далеко не глупый человек.

— А может быть, он слишком умный, и подготовил такое алиби? — хитро прищурился Роджерс. — Однако, вы развеяли мои подозрения. У меня нет оснований для ареста господина Конена. Но пока мы будем проверять другие версии, ему придётся оставаться дома.

После разговора с инспектором я смогла наконец увидеть Сэма, которого держали в соседней комнате под присмотром ещё пары полицейских. Выглядел он ужасно — небрит, волосы всклокочены, глаза лихорадочно блестят, домашний халат надет на пижаму. От писателя пахло смесью табака и валерьянки.

— Хэлен, дорогая, спасибо! — хрипло заговорил Сэм, протягивая для приветствия сразу обе руки. — Если бы не ты, даже не знаю, что бы я делал! Кому-то пришло в голову обставить всё так, будто это я его убил! Представляешь?

— Успокойся, Сэм, тебя никто не обвиняет. Полиция просто отрабатывает версии. И я уверена, что инспектор Роджерс во всём разобрался бы сам. Я его немного знаю, приходилось пересекаться.

Я преувеличивала, конечно. Пока преступник не найден, опасность для Сэма оставалась. Кто же мог так подставить его и главное — зачем? На этот вопрос я очень хотела найти ответ.

***

На следующий день была суббота, но мне совсем не сиделось дома. Дело Сэма Конена не выходило из головы. Свежий воздух всегда помогал мне думать, и я решила прогуляться. Пройдя немного по тенистым аллеям парка Президио, я устроилась на лавочке и какое-то время просто любовалась прекрасным видом на мост Золотые Ворота. Его элегантные красные очертания парили над белёсой дымкой тумана, ещё застилавшего утренний залив. По ту сторону знаменитого моста и находился элитный район Саусалито, с богатыми виллами у самой воды, частными причалами и белыми лепестками яхт, рассыпанными по бухте. В одной из таких шикарных вилл и был убит тот, кто испортил жизнь писателю Сэму Конену много лет назад.

Я ни на секунду не усомнилась в невиновности Сэма. Наверняка у этого толстосума Вудроу было немало желающих свести счёты или заполучить его состояние. Похоже, что кому-то из них пришло в голову обставить убийство, как описано в книге Сэма, и тем самым отвести подозрение от себя. Я открыла прихваченный с собой свеженький томик в яркой обложке. Детектив назывался «Жертва или Палач?».

Роман был во многом автобиографичен. Его герой, писатель-неудачник попадает ровно в такую же скандальную историю, как когда-то Сэм, а вскоре узнаёт, что смертельно болен, и решает свести счёты с издателем-негодяем. Убийство он обставляет весьма экстравагантно, подгадав момент, когда издатель принимает ванну джакузи дома в одиночестве. Он бросает в воду включённый фен, и разряд электрического тока убивает издателя. А затем писатель наполняет ванную чёрными чернилами, тем самым указывая на мотив преступления — бесчестное отношение издателя к своим авторам.

Смертельно болен… Я задумалась. Если бы Сэм узнал, что умирает, захотел бы он свести счёты с Вудроу? Смог бы пойти на убийство? Я не знала, что ответить на этот вопрос. Мне необходимо было поговорить с Сэмом, и я взяла телефон.

— Сэм, это Хэлен. Как ты?

— О, Хэлен, рад слышать! Вот, сижу под домашним арестом. Ко мне приставили полицейского, дежурит в машине на улице.

— Послушай, Сэм, я должна задать тебе один очень важный вопрос. Пообещай, что честно на него ответишь. Это нужно для твоего алиби.

— Конечно, Хэлен, я обещаю! Я так тебе обязан! Спрашивай что угодно.

— Сэм, скажи мне, ты здоров?

— В каком смысле? Я не понимаю вопроса…

— Я хотела бы знать, не болен ли ты, как твой герой из последнего романа.

— Ах вот ты о чём! — воскликнул Конен и нервно рассмеялся. — Нет, Хэлен, я совершенно здоров. Ну, насколько можно быть здоровым в моём возрасте. Я сделал своего героя смертельно больным в память о моей жене, Сильвии — ты же помнишь, она умерла от рака… Если хочешь, запиши телефон моего семейного врача, его зовут доктор Нгуэн. Он всё подтвердит.

Я решила лично навестить доктора Нгуэна.

***

Вечером того же дня я сидела за столиком моего любимого кафе «Старбакс» и беседовала с инспектором Роджерсом. Да, я сама пригласила его поговорить в неформальной обстановке. Конечно, инспектор мог истолковать моё приглашение несколько превратно, но мне было всё равно, главное — убедиться, что Сэм Конен вне подозрений.

Инспектор и правда выглядел немного смущённым моим приглашением. Он заказал большую порцию капучино с ореховым вкусом и страшно удивился, когда увидел, что я пью крепкий чёрный чай.

— Вы любите чай, миссис Хоуп? — поинтересовался инспектор. — Прямо как англичанка…

— Скорее, как русская! — рассмеялась я в ответ. — Вы не в курсе, инспектор, что у меня русские корни? Да-да, моя прабабушка эмигрировала из России после революции, сто лет назад. Как-нибудь я расскажу вам эту историю.

— Так вот откуда в вас такая настойчивость и проницательность! Всему виной русские корни…

— И ещё любопытство! — заявила я, ничуть не смутившись его комплименту. — Я как раз хотела спросить, как продвигается расследование убийства Грегори Вудроу? Есть ли подозреваемые?

— Дорогая миссис Хоуп…

— Пожалуйста, зовите меня Хэлен.

— Хорошо, Хэлен, — Майк слегка запнулся на моём имени. — Так вот, к сожалению, я не могу обсуждать с вами ход расследования. Вы заинтересованная сторона. Понимаете?

— Но инспектор… Конечно, я давно знаю Сэма. Он печатается у нас без малого двадцать лет и его очень любил мой покойный муж. Можно сказать, что я лицо заинтересованное, но только в установлении истины. И я могу вам помочь! Разве вы забыли дело о писателе хоррора и его погибшей жене?

— Да, конечно, я очень вам обязан за помощь в том деле… Ну хорошо, слушайте, — Рождерс сделал глоток кофе и немного помолчал, как будто всё ещё сомневаясь, но потом вдруг заговорил очень быстро. — У Вудроу оказалось немало врагов. Многим он напакостил, кому по мелочи, а кому и по-крупному… Но основных подозреваемых трое: его четвёртая жена, сын от первого брака и его партнёр по бизнесу. Знаете, как говорят в классических детективах: «Ищи, кому это выгодно!»

Инспектор смолк и сделал ещё глоток кофе. Я сверлила его взглядом, требуя продолжения истории.

— Так вот, этим троим прямая выгода от смерти Вудроу. Жена получает дом и всё недвижимое имущество. На имя сына он оставил приличный счёт в банке, ну а партнёру достаётся прекрасно раскрученный бизнес. Всё по завещанию. И состояние Вудроу такое, что за него вполне можно и в джакузи утопить…

Он поднял на меня извиняющийся взгляд:

— Я вчера разговаривал с сыном Конена, Дэниелом. Он живёт в Саннивейл, работает в IT-стартапе в Кремниевой долине. Книгами отца совсем не интересуется, да и не общается с ним в последнее время. Парень неплохо устроился и считает профессию отца блажью. Он уверен, что Конен не способен убить, иначе сделал бы это ещё двадцать лет назад.

— Ну вот, и я вам говорила то же самое! Спросите любого, кто знаком с Сэмом, и вам подтвердят, что это исключительно порядочный человек. Его последний роман — это уже месть издателю, максимум, на что он способен! Зачем ещё убивать?

— Милая Хэлен, я повидал на своём веку всякое. Бывает, что и порядочные люди идут на преступление в определённых обстоятельствах. Например, от отчаяния или под давлением. Вам это не приходило в голову?

— Приходило. Именно поэтому я сегодня навестила семейного врача Сэма Конена и выяснила, что он совершенно здоров! В отличие от героя его романа. Потому как смертельная болезнь могла бы объяснить внезапную агрессивность и желание отомстить. Отчаяние, как вы говорите. Но нет. Это не наш случай!

Похоже, в этот раз я заслужила уважительный взгляд сурового полисмена.

— Миссис Хоуп… простите, Хэлен! Я в вас не ошибся! Почему вы не работаете в полиции? — инспектор даже попытался шутить. — Думаю, Конен ни при чём. Пора сосредоточиться на других подозреваемых. У каждого из них есть алиби на вечер убийства. Но мы ещё раз всё перепроверим. Спасибо вам!

***

В воскресенье я решила отложить все дела и наконец украсить дом к празднику. Нарядить ёлку! Я была в прекрасном настроении. Всё так быстро уладилось с Сэмом, инспектор оказался просто душкой. До Рождества всего пара дней, и я с нетерпением ждала дочь. Она училась в Университете в Санта Барбаре, но всегда прилетала на Рождество домой. Надо ещё успеть сделать покупки и приготовить что-нибудь вкусненькое!

Звонок оторвал меня от приятных забот.

— Миссис Хоуп, — в первый момент я даже не узнала голос инспектора, он звучал непривычно жёстко, — я вынужден сообщить вам, что мы арестовали господина Конена сегодня утром.

— Как? Почему?! — я не могла поверить своим ушам.

— Обнаружилось, что его машина в вечер убийства находилась неподалёку от дома жертвы. Камера наблюдения одного из магазинов зафиксировала её на парковке буквально на соседней улице. Как раз с семи тридцати вечера…

— Подождите! — я тёрла пальцами лоб, пытаясь поймать ускользающую мысль. — Этого не может быть потому, что Сэм был у меня в издательстве в восемь пятнадцать… Боже мой, как же я сразу не вспомнила! Он же приезжал на такси. И опоздал, потому что у него по дороге сломалась машина!

— Вот и он так говорит, но у нас есть сомнения. Почему вдруг Конен оказался в тот вечер в Саусалито? Он вам что-нибудь рассказывал, миссис Хоуп?

— Минутку! — я задумалась, восстанавливая в памяти тот злосчастный вечер. — Я не видела, как Сэм приехал… Извинялся, что опоздал из-за машины. Но когда он уезжал, я как раз подошла к окну и посмотрела на улицу. Помню, что он садился в такси. Я тогда не удивилась, потому как Сэм жаловался, что ему ещё забирать машину с парковки, вызывать эвакуатор, а уже поздно… Но где именно он бросил машину, не упоминал…

— А теперь подумайте хорошо, в котором часу от вас уехал господин Конен?

— Это было вскоре после десяти. Я уже говорила. Вы что, мне не верите, инспектор?

— Наши эксперты установили, что смерть Вудроу наступила примерно в девять тридцать. То есть, если бы Конен вышел от вас, скажем, в девять, то вполне мог успеть к этому времени в Саусалито. Я хотел бы вам верить, миссис Хоуп, но вы лицо заинтересованное. А я должен опираться на факты.

— Почему вы всё время твердите про мою заинтересованность, инспектор? Да, Сэм мой автор, но я не буду покрывать убийцу. Какой мне смысл это делать?

— Какой смысл, говорите? Посмотрите на рейтинги продаж новой книги Конена! Думаю, вам лучше больше не вмешиваться в ход расследования. Это в ваших же интересах, миссис Хоуп.

Инспектор повесил трубку, а я ещё несколько минут стояла в полном оцепенении с ёлочной гирляндой в руках и не могла прийти в себя. Затем очнувшись, бросилась к компьютеру. Всё ясно: после скандального убийства и шумихи в прессе продажи книги Конена били все рекорды. Похоже, мне пора было печатать дополнительный тираж, вдвое, нет, втрое больше предыдущего. Неужели, инспектор подозревает меня в сговоре с автором? Это было непостижимо…

Я вышла во двор, чтобы немного успокоиться. Свежий океанский бриз чуть охладил мои пылающие щёки. Какая ужасная несправедливость! Я всего лишь пыталась помочь хорошему человеку. И вот теперь сама под подозрением? Если уж Майк Роджерс так переменился ко мне, значит, дело действительно плохо… Но я не отступлю. Теперь я должна действовать ещё активнее! Я обязана найти настоящего убийцу Вудроу.

Вернувшись в дом, я подняла брошенную ёлочную гирлянду. Похоже, моему дому не суждено быть украшенным к празднику. Надеюсь, дочка простит. Эмили всегда понимала меня как никто другой. Как жаль, что сейчас её не было рядом — вместе мы бы точно справились с этой загадкой.

Думая об Эмили, я вдруг вспомнила про сына Конена — Дэниела. Может быть, он сумеет мне помочь? Странно, что инспектор сказал, будто Дэниел не одобряет профессию Сэма и почти не общается с ним. Я хорошо помнила этого худого застенчивого парня, ещё подростком приходившего к нам в издательство вместе с отцом. Мне всегда казалось, что они близки. Ведь Сэм воспитывал сына один, его мать умерла очень рано, от рака. Я решила навестить Дэниела Конена.

Мне не составило труда найти его адрес и телефон, но я решила нагрянуть без предупреждения. Речь идёт о жизни и свободе его отца — не выгонит же он меня, в конце концов!

В отличие от отца, Дэниел жил в довольно престижной резиденции в самом сердце Кремниевой долины. Дверь просторной квартиры-студии открыл высокий, худой и очень бледный молодой мужчина, в котором я с большим трудом узнала того милого подростка, каким его помнила. Конечно, ведь прошло столько лет! Голова Дэниела был гладко обрита, из-за стёкол круглых очков смотрели усталые глаза с тёмными кругами.

Я представилась и объяснила, что хочу поговорить о деле его отца. Похоже, Дэниел узнал меня, потому как сразу пригласил пройти в квартиру. Одет он был типично для людей своей профессии — клетчатая хлопковая рубашка с завёрнутыми рукавами, потёртые джинсы, на ногах резиновые шлёпки.

Студия была обставлена довольно минималистично, но при этом стильно: главное место в ней занимал огромный письменный стол с множеством мониторов и прочей компьютерной техникой, мне неведомой. Рядом расположились стеллажи с книгами, чуть дальше в эркере — неубранная кровать, встроенный платяной шкаф и по другую сторону — крохотная кухня, отделённая барной стойкой с высокими стульями. Всё новенькое, блестящее, современное, но в полном беспорядке. Типичное холостяцкое жильё, никакого присутствия женщины.

Дэниел достал из холодильника пару бутылок пива и предложил одну мне. Я решила не отказываться и устроилась за стойкой, забравшись на высокий неудобный стул.

— Дэниел, ты должен мне помочь оправдать твоего отца, — начала я без прелюдий. — Ты же знаешь, что он арестован?

Мне показалось, что на лице молодого человека промелькнуло странное выражение — смесь удивления и страха. Но тут же исчезло.

— Папа арестован? Я не знал, — проговорил он севшим голосом. — То есть, я в курсе, конечно, что у него проблемы в связи с этим убийством… Но я не думал, что всё так серьёзно. Вы уверены, что его арестовали?

— Да, сегодня утром. Я знакома с инспектором, который ведёт это дело. И мне почти удалось убедить полицейских в невиновности Сэма, но тут они нашли видеозапись…

Я подробно рассказала Дэниелу обо всём, что происходило в последние дни. По мере моего рассказа его лицо становилось всё мрачнее.

— Чего вы от меня хотите? — неожиданно резко спросил Дэниел, когда я закончила. — Я совсем не общался с папой в последнее время и вряд ли смогу чем-то помочь. Эти его детективы — полная чушь, вот до чего довели! Лучше бы занялся нормальным делом… Извините, миссис Хоуп, не хотел быть грубым.

— Ну что ты! Каждый вправе иметь своё мнение. Но отцу-то ты хочешь помочь?

Мне показалось странным такое поведение Дэниела. Я рассчитывала на совсем другой приём. Я слезла со стула и стала медленно прохаживаться по комнате. Я уверяла Дэниела, что вместе мы быстрее и эффективнее поможем его отцу. Тем более, если привлечём все его технические возможности.

Подойдя к стеллажам с книгами, я вдруг заметила одну странную вещь, на которую сразу не обратила внимания. А когда поняла, что меня так смутило, даже развернулась и ещё раз удивлённо осмотрела полку. Романы Сэма Конена, все, кроме последнего, стояли на почётном месте в самом центре стеллажа, в аккуратном хронологическом порядке. Что бы это значило? Ведь Дэниел сказал, что считал занятие отца пустой тратой времени.

— Папа присылал мне свои книги, — заметив моё удивление, Дэниел поспешил объясниться.

— Все, кроме последней? — парировала я.

— Да, кроме последней, — и снова на лице молодого человека промелькнула смесь страха и досады. Парень явно мне чего-то недоговаривал.

— Странно… — я посмотрела Дэниелу прямо в глаза. — Ну так что, ты готов мне помочь?

— Даже не знаю чем…

— Ну, для начала хотя бы собрать информацию о возможных подозреваемых. Их трое: сын Вудроу от первого брака, его последняя жена и его партнёр по издательскому бизнесу. Можешь выяснить о них всё возможное до завтра? У нас мало времени.

— Я попробую… Конечно, миссис Хоуп.

— Зови меня Хэлен, — я протянула руку на прощание. — Спасибо за пиво!

Я вышла на парковку резиденции, села в машину и сделала небольшой виток вокруг коттеджей. Затем припарковалась сбоку от корпуса, в котором жил Дэниел, так, чтобы мою машину не было видно из его окон. С такой позиции, однако, просматривалась вся парковка, и я бы не пропустила момент, когда парень выйдет из дома.

Не знаю, почему я решила следить за сыном Сэма. Он же должен быть моим союзником! Но что-то в его поведении, в интонациях и взгляде показалось мне странным, что-то не сходилось. Обычно такие нестыковки приводили меня к интересным выводам. «Вот и посмотрим, — решила я, — если он займётся поиском информации, чтобы оправдать своего отца — значит, всё в порядке. Что может быть важнее жизни единственного близкого человека? А если нет, то что-то здесь не так».

Интуиция меня не подвела. Примерно через полчаса Дэниел вышел из дома, сел в машину и куда-то поехал. Я последовала за ним, держась немного в стороне, но не выпуская из виду. Каково же было моё удивление, когда через некоторое время машина Дэниела остановилась у клиники, где работал доктор Нгуэн. Конечно, само по себе это ещё ничего не значило, ведь доктор Нгуэн — семейный врач Коненов. Но интуиция подсказывала мне, что нужно копнуть глубже. Я отправилась за Дэниелом внутрь клиники, осторожно держась позади, и через несколько минут ошарашенно застыла у дверей онкологического отделения.

***

— Дэниел, я всё знаю. Нам надо поговорить, — с этими словами я вновь заявилась домой к сыну Конена на следующий день. Посещение клиники всё расставило по местам. Пазл сложился. Но картинка, которую я увидела, совсем мне не понравилась. Я почти не спала ночь, мучительно размышляя, что делать в такой непростой ситуации. В конце концов я решила поговорить с Дэниелом начистоту.

Он смотрел испуганно и растерянно, в этот момент очень напоминая того мальчишку, которого я помнила.

— Ч-ч-то вы знаете? — спросил он, слегка заикаясь.

— Я знаю про твою болезнь, Дэниел, — заметив тень облегчения на его лице, я продолжила. — Знаю, почему ты прекратил общаться с отцом. Ты не хотел, чтобы он понял, верно?

Осторожный, едва заметный кивок головы.

— Ты ведь очень любишь своего отца, правда, Дэни?

Ещё один молчаливый кивок.

— И сделаешь всё, чтобы спасти его?

Напряжённый взгляд. Тишина.

— Ты признаешься, что убил Грегори Вудроу?

Дэниел молча сполз на пол и обессиленно опустил голову на руки. Повисла долгая пауза. Потом он вскинул на меня покрасневшие глаза и заговорил сиплым срывающимся голосом:

— Да, это я убил этого гада! И сделал бы это снова… Знаете, Хэлен, когда я понял, что моя болезнь неизлечима, что мне уже не выкарабкаться — я решил, что сделаю это. Молил Бога, чтобы мне хватило времени. Говорят, рак — это наследственная болезнь. Моя мама умерла от рака, когда ей было примерно столько же, как мне сейчас. Совсем молодая! И возможно, у неё был шанс вылечиться, если бы не этот ублюдок Вудроу!

Мне тогда было шесть, но я всё отлично помню. Жили мы очень бедно. Отец рассчитывал на тот гонорар, чтобы оплатить мамино лечение, а взамен получил позор и крах всех надежд. Когда мама умирала, она прошептала: «Я бы убила этого издателя, если бы только могла!» Эта фраза и её блестящие глаза, смотрящие в бездну, снились мне потом много лет… Я даже не знаю, за что больше ненавидел Вудроу — за то, что он сделал отцу, или за то, что убил мою мать…

Дэниэл замолк и отвернулся к окну. На его щеках блестели слёзы. Мне стало безумно жаль этого ещё молодого, но уже познавшего столько горя человека. Я тихо присела на пол рядом с ним и попросила:

— Расскажи мне всё, Дэни.

— Папа как раз выпустил свой детектив и, как всегда, прислал мне экземпляр. Я знал, что он посвятил его маме. Этот роман и подсказал мне, как всё сделать. Я тщательно продумал и рассчитал все детали. Узнал, что джакузи у Вудроу находится в саду. Нанялся помощником садовника в дом. Незаметно поколдовал над проводкой. Выяснил, в какое время этот гад обычно принимает ванну. Подгадал момент, когда он будет один. И вот — у меня всё получилось!

Я специально перестал общаться с папой, чтобы тот ни о чём не догадался. Подозрение никак не могло пасть на него. Ведь это же абсурд — совершать убийство по собственной книге. К тому же, папа в тот вечер должен был встречаться с вами, то есть у него было железное алиби. Я и это предусмотрел. Но… но я никак не мог предвидеть, что папина машина сломается именно в тот день, и именно в Саусалито! Если бы не это дурацкое совпадение, всё было бы точно, как я спланировал. Но из-за этого нелепого стечения обстоятельств папа теперь в камере… Это просто ужасно! Я так не хотел…

Мы ещё посидели в полном молчании. Потом я погладила Дэни по гладкой голове, поднялась и направилась к двери.

— Я ничего не скажу полиции, — проговорила я, обернувшись с порога. — Ты сам должен решить, что делать, Дэни. Только ты можешь спасти отца…

***

Был сочельник. Я вела машину, направляясь в аэропорт встречать Эмили, когда позвонил инспектор Роджерс. Пришлось резко затормозить у обочины.

— Добрый день, миссис Хоуп, — тон его голоса был извиняющимся. — Я был излишне резок с вами в прошлый раз. Пожалуйста, простите меня, Хэлен… Мы отпустили господина Конена, его сын во всём признался. Представляете, он решил отомстить издателю за свою семью, когда узнал, что неизлечимо болен. Очень печальная история. Думаю, парня освободят, ему осталось совсем недолго… А вы — молодец, как всегда оказались правы!

— Я была уверена, инспектор, что и вы во всём разберётесь, — благодушно ответила я. — Но извинения принимаются только при личной встрече! Счастливого Рождества!

***

К Новому году роман Сэма Конена стал бестселлером. Дэниела отпустили и он смог провести последние дни жизни рядом с отцом. Так закончилась эта история…

Но мне не даёт покоя один вопрос, который я так и не решилась задать Сэму: что же он делал в вечер убийства в Саусалито?..

Серия третья, историческая

ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ ЛЕДИ В СИНЕМ

«…Ночь. Тихая бухта среди скал погружена в туман. Сюда не доходят мощные океанские волны. Натыкаясь на дальние камни, они смиряются и лишь негромко шлёпают о борт гружёной лодки.

— Эй, Билл! Что ты там возишься? Пошевелись! — басит Громила Тони с берега.

— Да не видно ж ни черта! — зло огрызается Билл, стаскивая с лодки тяжёлый ящик. Билл пыхтит, каждый шаг отдаётся трелью бутылочного стекла.

Вдруг из тумана появляется тёмный женский силуэт. Он бесшумно скользит по поверхности воды прямо на Билла и вдруг вспыхивает синим светом.

— А-а-а! Это она, б-братцы! — Билл роняет ящик в воду и, спотыкаясь о камни, бежит к берегу. — Л-леди в синем! П-призрак!…

— Да ты спятил, приятель! — Громила Тони входит в воду по колено, шарит по дну руками, вылавливая бутылки. — Фрэд велел доставить груз к полуночи, и если мы этого не сделаем, то сами станем призраками!

В тумане вновь возникает женская фигура, от неё исходит синее сияние. Тони пятится и падает в воду, подняв фонтан брызг. Когда, грязно ругаясь, он тяжело поднимается на ноги — никого в тумане больше нет…»

Я подняла глаза от текста. Эта рукопись, а точнее, старая тетрадь с пожелтевшими страницами, пришла в издательство «Миллер, Хоуп и партнёры» утром. Конверт был без обратного адреса, на нём значилось только моё имя: «для Миссис Хелен Хоуп». Внутри оказалась тетрадь, исписанная сбивчивым почерком, на первой странице — неизвестное мне имя и название: «Эдвард Литтл. Подлинная история Леди в синем». В начале рукописи говорилось, что она основана на реальных событиях времён сухого закона, которые произошли здесь, недалеко от Сан-Франциско, в местечке под названием Эмеральд Бич. История захватывала, но меня ждало разочарование — она обрывалась, едва начавшись. Кто и зачем прислал мне её? Здесь крылась какая-то тайна…

Вечером следующего дня я сидела на террасе ресторана «Эмеральд Бич Хаус», на побережье Тихого океана, и с наслаждением смотрела на залив. Солёный бриз обдувал лицо и наполнял лёгкие, пунцовый закат догорал над тёмным зеркалом водной глади. Где-то внизу мерно шумели волны, разбиваясь о скалы и омывая крошечный песчаный пляж, что притаился под высоким берегом. Я пыталась представить, что могло произойти здесь в далёком 1929 году.

Тогда на пляже был найден труп женщины в синем платье. Накануне её видели в этом ресторане, где в то время располагалось нелегальное питейное заведение. Говорили, что у Леди в синем был роман с пианистом. Но ревнивый муж застал любовников и расправился с неверной супругой, нанеся смертельный удар ножом в спину. С тех пор призрак Леди в синем стал являться бутлегерам, по ночам тайно разгружавшим с лодок спиртное. Прошло много лет, но ходят слухи, будто призрак Леди в синем до сих пор ищет своего возлюбленного в Эмеральд Бич.

Я решила посетить это загадочное место и пригласила моего доброго знакомого, инспектора Майка Роджерса из криминальной полиции Сан-Франциско. Во-первых, инспектор задолжал мне ужин за помощь в расследовании недавнего дела об убийстве издателя. Во-вторых, я надеялась разузнать у него что-нибудь о том преступлении.

Роджерс принёс из бара два бокала — тёмно-бордовый Пино Нуар мне и янтарный виски для себя, и сообщил, что наш столик скоро будет накрыт.

— А давайте останемся на террасе, инспектор, — предложила я. — Смотрите, как красиво! Какой кровавый закат…

— Да, местечко это особенное, — отозвался Роджерс. — Надеетесь дождаться темноты, чтоб увидеть призрак Леди в синем?

— О, призраков мне хватит! — засмеялась я, вспомнив наше первое с Роджерсом дело. — Просто мне пришла рукопись, основанная на этой легенде, и меня заинтересовало преступление. Вы что-нибудь о нём знаете?

— Вот как? — инспектор пристально посмотрел на меня, чуть прищурив левый глаз. Шрам над бровью придавал Роджерсу какой-то особый полицейский шарм. — Вы поэтому пригласили меня сюда, миссис Хоуп?..

— Ну инспектор, мы же договорились, зовите меня Хэлен, — я ловко ушла от ответа. — Так что же здесь произошло?

— Ревнивый муж застал жену с любовником и… зарезал, — Роджерс отхлебнул виски и усмехнулся. — Ничего оригинального. Но зато хороший повод для появления призрака. Его здесь видели периодически, на протяжении многих лет, правда, каждый раз это было шарлатанством. Предыдущие хозяева ресторана лет двадцать назад даже приглашали медиумов, но тех уличили в симуляции.

— А что насчёт убийства? Были свидетели? Мужа поймали?

— Если верить городским легендам, он неожиданно появился в баре в тот вечер, устроил сцену ревности на глазах у посетителей, а позже якобы был замечен на пляже. Его арестовали, но потом как будто отпустили, за недостаточностью улик.

— Выходит, настоящий убийца так и не найден? Может, это был любовник? Что известно о нём?

— Любовнику тоже досталось — его нашли недалеко от убитой девушки. Он был оглушён ударом по голове и ничего не помнил. Вот такая история. Чем она вас так заинтересовала?

— Всё дело в рукописи. Мне кажется, в этой истории что-то не так.

— Эх, вам бы работать в полиции, — засмеялся Роджерс. — Кстати, мой прадед, Вильям Роджерс, служил здесь полицейским как раз в те годы.

— Вот как! Ваш прадед расследовал это дело?

— Ну что вы! Нет, он был совсем молодым офицером и погиб в конце 29-го — несчастный случай на шоссе №1. Да там и сейчас опасно — такой крутой серпантин вдоль побережья…

— Знаете, инспектор, — задумалась я, — пожалуй, я покопаюсь в архивах Эмеральд Бич. Вдруг найду что-нибудь интересное.

***

Девушка лежит ничком у кромки воды. Ледяная волна омывает её босые ноги, в такт прибою колышется подол синего платья. По спине расползлось большое тёмное пятно, вокруг — розовая от крови морская пена. Туфли брошены на песок, рядом — окровавленный нож. Светлые волосы спутаны, мокрые пряди на бледном лице. Широко раскрытые голубые глаза неподвижно смотрят в океан. Предрассветный час на побережье, туман медленно рассеивается, открывая маленькую бухту под крутым обрывом и песчаный пляж с неподвижной фигурой…

Я очнулась от кошмарного сна. В комнате было темно, за окном едва брезжил рассвет. Уф! Похоже, я слишком впечатлилась историей Леди в синем. Ещё не хватало, чтобы призрак являлся мне по ночам. Посмеявшись над собой, я попыталась снова заснуть. Как бы не так! Все мысли роились вокруг легенды и странной рукописи. Интуиция подсказывала мне, что в этой истории всё не так, как на первый взгляд кажется. Если не муж, то кто тогда убил Леди в синем? И кому принадлежит старая тетрадь? «Сегодня же займусь расследованием!» — решила я и крепко заснула.

Наутро я отправилась в архив библиотеки Эмеральд Бич, изучать газеты 1929 года. Трагедия произвела тогда много шума, газеты пестрели заголовками: «Жестокое убийство на пляже», «Муж не простил измены», «Леди в синем убита из ревности» и так далее. Легенда подтверждалась.

«Леди в синем» звали Мэри Энн Морли. Она приехала в Эмеральд Бич незадолго до своей гибели вместе с мужем, Кристианом Морли — мелким банковским клерком. Девушка искала работу певицы, иногда выступала в таверне «У Фрэда». Пианист Джорджио Боско приходился роднёй владельцу таверны, Фрэду Гамбино, и по вечерам играл в баре. Боско имел репутацию плейбоя и бездельника. По слухам, он был любовником Мэри Энн. В тот вечер в таверне вдруг появился муж…

***

Полумрак бара, шум голосов, дым сигарет и запах рома щекочут нос. У барной стойки обитые бордовой кожей высокие стулья. За столиками — мужчины в двубортных костюмах и дамы в струящихся платьях. Оголённые плечи, шляпки «клош», перчатки выше локтя. Играет лёгкий джаз. За фортепьяно в центре зала — привлекательный молодой человек в элегантном белом костюме и бабочке, с чёрным бриолином и тонкими усиками, а рядом — красивая девушка в синем шёлковом платье. Узкий шарф с блёстками вокруг стройной шеи. Облокотившись о фортепьяно, красавица улыбается пианисту и подпевает в такт музыке.

Вдруг в дверях появляется невысокий мужчина в очках и мешковатом пальто, он машет девушке шляпой. Широкоплечий охранник преграждает путь. Мужчина встревожен, кричит через весь зал: «Мэри Энн!». Обернувшись на голос, девушка вздрагивает, бледнеет и спешит к мужчине. Посетители оборачиваются. «Муж, муж, это муж Леди в синем», — пробегает по бару. Пианист играет громче, супруги ссорятся, муж с силой хватает девушку за плечи. Слышны обрывки фраз: «С кем ты… позор!.. немедленно… домой!»

На шум скандала с лестницы второго этажа неспеша спускается хозяин таверны — солидный мужчина лет сорока в дорогом костюме-тройке в полоску, с сигарой в руке. Он щёлкает пальцами и двое амбалов выдворяют разбушевавшегося супруга из заведения.

***

— Алло, инспектор? Это Хэлен Хоуп. Не отвлекаю? — я звонила Роджерсу, проведя весь день в архивах округа. — Мы можем встретиться? У меня важнейшая информация. Для вас.

Через полчаса мы сидели за столиком кофейни «Старбакс». Роджерс прихлёбывал свой любимый ореховый капучино, я, как обычно, крепкий чёрный чай. Мне не терпелось поделиться с инспектором неожиданным открытием, которое я сделала.

— Сначала я пыталась разузнать о муже Леди в синем. Но след Кристиана Морли теряется сразу после его освобождения. Возможно, он сменил имя. Тогда я взялась за пианиста. И оказалось, что вскоре после трагедии на пляже он тоже отправился на тот свет, — я сделала многозначительную паузу, — разбился по дороге в Сан-Франциско на шоссе №1. Это было под Рождество, ночью, к тому же, в сильный туман. Всё списали на несчастный случай. Но я нашла газетную статью, в которой сказано, что с пианистом в машине был… младший офицер полиции В. Роджерс. Оба скончались на месте.

Инспектор ошарашенно смотрел на меня.

— Но в полицейских архивах нет информации о том, что мой прадед занимался этим делом. Как он попал в машину с пианистом? — удивился Роджерс.

— Инспектор, ну это же очевидно! — воскликнула я так громко, что за соседними столиками стали оборачиваться. — Ваш прадед расследовал это дело и накопал что-то такое, что его убрали вместе со свидетелем-пианистом. Может, он вёз пианиста к федералам для дачи показаний или чтобы спрятать? А материалы, очевидно, кто-то уничтожил — скорее всего, продажные полицейские!

— У вас богатая фантазия, Хэлен, — вздохнул Рождерс. — Вам как издателю это позволительно. А я, как профессионал, должен опираться на факты.

— Ах, на факты? — возмутилась я и достала блокнот. — Тогда слушайте. Таверна «У Фрэда» принадлежала итальянскому эмигранту Альфредо Гамбино. Он сменил имя на более американское «Фрэд», жил какое-то время в Нью-Йорке и был связан с мафиозными группировками Маленькой Италии. После того, как отсидел три года за воровство, переехал на Запад и купил здесь таверну. Во времена сухого закона Гамбино очень поднялся — в его питейном заведении бывала вся местная элита, от актёров немого кино и джазовых музыкантов до губернатора и начальника полиции. И там никогда не проводились облавы!

Я перевела дух, взглянула на инспектора.

— Я абсолютно уверена, что и убийство Леди в синем, и гибель вашего прадеда с пианистом имеют отношение к преступной деятельности Фрэда Гамбино. Вот, смотрите, ещё факт: после отмены сухого закона в 1933 году Фрэд Гамбино успешно открыл на этом месте ресторан. И позже стал весьма процветающим бизнесменом и влиятельным человеком округа. Умер в возрасте семидесяти лет от инфаркта, оставив потомкам солидное состояние.

Давние события выстраивались в стройную цепочку. Однако, в ней не хватало нескольких звеньев. Надо было разыскать потомков Гамбино.

***

Найти наследников Гамбино оказалось несложно. Им принадлежало несколько ресторанов и отелей на туристическом побережье разросшегося Эмеральд Бич. А также, роскошный особняк и большой сад за высоким забором. Через пару дней мы с Роджерсом стояли у глухих дубовых ворот и тщетно пытались добиться аудиенции у мистера или миссис Гамбино. Договориться о встрече по телефону нам не удалось, но мы наивно надеялись взять «крепость штурмом». Не тут-то было! Наследники миллионера наотрез отказались с нами говорить без ордера и адвокатов. Даже Роджерс ничего не мог поделать. Это был тупик.

***

После неудачи с Гамбино инспектор неожиданно исчез. Он не отвечал на мои звонки и сообщения. Только раз прислал скупое: «Простите, Хэлен, очень занят». Я даже хотела обидеться, но подумала, что всё-таки Роджерс — полицейский из «убойного» отдела, мало ли что. Я беспокоилась и плохо спала.

А через несколько дней он вдруг возник у меня в издательстве.

— К вам полицейский инспектор Роджерс, — только произнесла моя секретарша по интерфону, а его широкоплечая фигура уже появилась в дверях кабинета.

— Майк! Ох, с вами всё в порядке? — я кинулась к нему навстречу.

— Дорогая Хэлен, извините, что так внезапно, но нам надо ехать!

— Вы смогли договориться о встрече с Гамбино? — удивилась я.

— Лучше! Расскажу по дороге, собирайтесь!

Когда через пять минут мы выезжали с парковки, Роджерс наконец заговорил:

— Я навестил старый дом моей семьи. Сейчас он принадлежит тётке, она никогда ничего не выбрасывает. Несколько дней я перебирал семейные архивы и рылся в пыльных бумагах. И обнаружил вот это.

И Роджерс протянул мне пластиковый файл с пожелтевшим листком, на котором было что-то написано почти выцветшими чернилами. Листок был мятый и обгоревший, словно кто-то пытался его сжечь, но потом передумал и выхватил из огня.

— Что это? — удивлённо спросила я.

— Судя по всему, этот листок вырван из блокнота моего прадеда, это его почерк. Самого блокнота я не нашёл. Здесь список свидетелей, опрошенных в таверне «У Фрэда» после убийства Мэри Энн Морли. Но самое интересное — вот! — инспектор ткнул пальцем в конец списка. Я пригляделась. Одно имя было подчёркнуто, а рядом стоял восклицательный знак.

— «Малыш Эд», — с трудом прочитала я. — Кто это?

— Эдвард Ноулз, в 29-м году совсем мальчишкой он был рассыльным в заведении Фрэда. Проработал там всю жизнь — позже был официантом, помощником повара и ночным сторожем. Пару лет назад у него парализовало ноги, но старик ещё жив и вполне себе в здравой памяти. Мы едем в дом престарелых встречаться с живым свидетелем!

***

В саду дома престарелых в Эмеральд Бич пахло мимозой. Старик был очень древний, совсем белый, с трясущимися узловатыми пальцами и почти прозрачной кожей, но с удивительно живым взглядом. Он сидел в кресле-каталке, прячась от солнца в тени кипариса, ноги укутаны пледом. Мы с Роджерсом расположились рядом на скамейке и заворожённо слушали его рассказ.

— Её звали Мэри Энн. Она была очень красива и всегда одевалась в синее. А как она пела! Говорили, что у неё был роман с красавчиком Джорджио, пианистом. Но я думаю, это служило прикрытием. На самом деле она была федеральным агентом, внедрённым в банду Фрэда. Готовилась поставка крупной партии рома из Канады, и федералы следили за нашей таверной. Но кто-то из продажных полицейских сообщил Фрэду, и тот приказал своим людям избавиться от Мэри Энн…

***

Малыш Эд замер под лестницей. На нём кепка не по размеру, клетчатый жилет и короткие бриджи, как у многих мальчишек его возраста. Эд прижимает к груди коробку сигар, которую хозяин велел отнести господину Уайтли на 5-ю улицу. Но Эд не успел — через приоткрытую дверь он услышал такое, что заставило его вжаться в тёмный проём под лестницей и не дышать.

— Слушай меня внимательно, Тони, — говорил хозяин своему помощнику. — Эта певица в синем, на которую положил глаз Красавчик Джорджио, водит нас за нос. Мне только что сообщил надёжный человек: она федерал…

— Да не может быть! — пробасил Громила Тони и грязно выругался.

— Она не случайно появилась именно сейчас, когда мы ждём товар из Канады. Это будет наш лучший ром, Тони. Мы не можем упустить такой шанс. Разберись с ней. Только тихо. Джорджио ни слова.

— Всё сделаем, Фрэд. Будь спокоен.

Малыш Эд почувствовал, как по спине пробежал холодок. Они говорят о Мэри Энн! О самой доброй и красивой девушке, которую Эд встречал в своей маленькой жизни. Мэри Энн грозит смертельная опасность! Он должен её предупредить.

Эд опрометью выскакивает за дверь. Солнце ещё высоко, а значит, он может застать девушку дома. Где живёт Мэри Энн, он знает прекрасно, приходилось передавать ей записки от пианиста. Работа рассыльного в таверне — всё, что есть у Малыша Эда в жизни. Лучше, чем быть бездомным сиротой.

Эд мчится через лес, напрямик, перепрыгивая через заросшие овраги и поваленные стволы деревьев. Ветки больно хлещут по лицу. Но он только крепче прижимает коробку сигар. Лишь бы успеть!

Наконец, её дом, заветная синяя дверь, железная табличка с надписью «Морли». На стук открывает невысокий мужчина в очках.

— Мистер… Морли? Ваша… жена дома? — задыхается Эд.

— Она уехала в таверну «У Фрэда». Поёт там сегодня вечером, — отвечает мужчина. — Но погоди, ты же оттуда — Малыш Эд, верно? Что случилось, парень?

— Мистер Морли! Мэри Энн грозит смертельная опасность, — хрипит Эд и рассказывает мужчине то, что услышал в таверне.

— Поехали! — мистер Морли решительно надевает пальто и шляпу, вместе они бегут к машине.

***

— Дорогой! — Мэри Энн кидается к мужу, говорит нарочито громко. — Что ты здесь делаешь?

Обнимает его за шею, он шепчет ей на ухо: «Фрэд всё знает, ты в опасности!» И тут же громко:

— Я знаю, с кем ты проводишь здесь вечера, изменница! Какой позор…

— Скорее уходи, — шепчет девушка и делает удивлённое лицо. — Ну что ты, любимый! Успокойся! Это глупо так ревновать!

— Немедленно едем домой! — кричит Морли и хватает девушку за плечи, пытаясь увести с собой. Но тут его стискивают с двух сторон вышибалы Фрэда и грубо выталкивают за дверь.

Всё происходит так быстро, что Мэри Энн не успевает ничего сказать. Кто-то крепко берёт её под локоть. Это Фрэд, он настойчиво ведёт девушку обратно в зал. Его рука больно сдавливает локоть, сопротивляться бесполезно. У фортепьяно Фрэд протягивает Мэри Энн бокал.

— Выпейте, дорогуша, и спойте нам наконец! Мы ждали этого весь вечер, — с итальянским акцентом весело произносит хозяин, но его чёрные глаза прожигают насквозь. — Дамы и господа, поёт Леди в синем!

Джорджио наигрывает мелодию, лукаво подмигивает Мэри Энн. Глупый красавчик Джорджио! Он не сможет ей помочь. Она делает небольшой глоток вина, слабо улыбается и поёт. Поёт как никогда. В глазах стоят слёзы…

***

— Я наблюдал через щель в чулане, потом выбрался и побежал искать Морли. Похоже, его изрядно отделали парни Фрэда, я нашёл его возле автомобиля без сознания. Пока он пришёл в себя, пока я рассказал, что после выступления Мэри Энн ушла с Джорджио на пляж, пока мы добрались до обрыва, откуда просматривалось побережье… В общем, мы опоздали. Сверху увидели два неподвижных тела у воды. Морли стал спускаться, а мне велел бежать в полицейское управление…

Эдвард Ноулз замолчал и отвернулся. Мы с Рождерсом переглянулись. Когда старик заговорил вновь, в его голосе слышались слёзы:

— Это было наивно, конечно. Когда я сообщил об убийстве, шериф только усмехнулся. Но один молодой полицейский поехал посмотреть. Он стал опрашивать свидетелей, всё записывал. А потом появился шериф с кучей других полицейских и арестовал мистера Морли.

Пианист тогда выжил. Но ненадолго. Он много пил потом, а тот полицейский приходил к нам в таверну и задавал вопросы. Думаю, они испугались, что спьяну Джорджио начнёт болтать, и подстроили аварию… — старик закашлялся, дрожащей рукой вытер рот.

— Вы можете продолжать, мистер Ноулз? — спросил инспектор. — Что было дальше?

— Дальше?.. Я винил себя в том, что не сумел спасти Мэри Энн. Часто следил за бутлегерами по ночам и придумал «призрак Леди в синем», чтобы хоть как-то отомстить за неё.

Нашёл на складе магазина старый манекен, стащил синее платье и шляпку из её дома, привязал манекен к доске и подсветил фонариком. Его я выменял у приятеля за батон хлеба с кухни. Дальше оставалось продержаться в ледяной воде. Я вырос на берегу, знал все прибрежные скалы, гроты и отлично плавал. В темноте и тумане мой «призрак» неожиданно появлялся из-за скалы, бесшумно двигался по воде и внезапно исчезал в гроте. Он изрядно пугал бутлегеров. Пошли слухи о призраке Леди в синем. Многие парни опасались разгружать товар ночью.

Гамбино я боялся, мстить ему даже не думал. Но мне хотелось, чтобы люди не забывали про Мэри Энн. И поэтому время от времени я устраивал разные мистические трюки в ресторане и вокруг него. Конечно, это не могло восстановить доброе имя Мэри Энн, мистера Морли и всех тех, кто пострадал от гангстеров Фрэда. Я никому не рассказывал эту историю. Да и кто мне поверит? Люди охотнее верят всяким выдумкам вроде призраков. Тогда я решил написать книгу про призрак…

— Получается, Эдвард Литтл и есть «Малыш Эд», то есть вы, Мистер Ноулз? — мой голос осип от волнения.

— Я писал эту книгу много лет, но так и не смог закончить. Истории про призрак было слишком мало, а написать правду я не решался. А теперь уж не смогу… — старик посмотрел на свои дрожащие руки и поднял на меня глаза. — У вас хорошее имя, миссис Хоуп, оно означает надежду. Вот почему я отправил рукопись вам. Но я хотел, чтобы вы сами разобрались в этой истории и узнали правду.

— Вы правильно сделали, мистер Ноулз! — с чувством ответила я. — Я помогу вам дописать книгу. Все узнают подлинную историю Леди в синем, пусть даже на страницах исторического романа.

Или хотя бы этого рассказа.

Серия четвёртая, романтическая

СМЕРТЬ ДЖУЛЬЕТТЫ

— Алло, мистер Салливан? Это Хэлен Хоуп, владелица издательства «Миллер, Хоуп и партнёры».

— Здравствуйте, миссис Хоуп. Вы, кажется, путешествуете с моей женой по Италии?

— Да-да, мы в Вероне, — мой голос ещё дрожал, когда я дозвонилась до Мэтью Салливана в Сан-Франциско. — У меня плохие новости! Джулия убита…

Я почувствовала, что мне не хватает воздуха, лоб покрылся испариной.

— Простите, что вы сказали? Как убита?! Когда?

— Только что, у себя в номере… Но убийцу удалось поймать!

— Немедленно вылетаю!

— Конечно, мистер Салливан, мы вас ждём.

Я повесила трубку и посмотрела на связанного мужчину с кляпом во рту, сидящего на полу.

***

Всё началось неделю назад, когда мы с писательницей Джулией Салливан отправились в поездку по Италии. Мы выбрали неизбитый туристический маршрут: по северным итальянским озёрам Комо и Гарда и замкам Южного Тироля в предгорьях Доломитовых Альп, а в качестве «вишенки на торте», под конец путешествия нас ждала Верона.

Город влюблённых привлекал Джулию больше всего. Она призналась, что с юных лет мечтала увидеть дом Джульетты и постоять на знаменитом балконе, воспетом Шекспиром. Похоже, уже тогда будущий автор начала придумывать сюжеты своих любовных романов. Я и сейчас могла представить мою спутницу в роли Джульетты — так она была романтична! И не важно, что Джулия почти на двадцать лет превосходила по возрасту шекспировскую героиню, ведь у неё было главное — юная душа, открытая любви!

Надо сказать, что Джулия была давно замужем, за процветающим бизнесменом, владельцем крупного ай-ти стартапа в Кремниевой долине. Я ни разу не встречалась с мистером Салливаном, но судя по рассказам Джулии, он был её противоположностью — серьёзным, прагматичным и скучным. Когда-то давно они начинали этот бизнес вместе, но компьютеры быстро надоели Джулии — открыв в себе талант писателя, она буквально за пару лет стала автором бестселлеров Нью-Йорк Таймс.

Я была издателем Джулии уже лет пять, и мы прекрасно ладили, несмотря на большую разницу в возрасте. Даже внешне мы были чем-то похожи: тот же рост, хрупкое телосложение и пышные светлые волосы, правда, у Джулии они рассыпались по плечам, в то время как я предпочитала более практичную стрижку. В поездке нас иногда принимали за сестёр, что вызывало дружный смех.

Гидом нашей туристической группы оказался молодой итальянец по имени Роландо, загорелый и стройный, бегло говорящий по-английски с забавным акцентом. С первого дня нашего путешествия он бросал на Джулию заворожённые взгляды, которые не ускользнули от моего зоркого глаза. Настойчивые ухаживания Роландо, похоже, растопили сердце признанной мастерицы любовного жанра. И вот, на пятый день нашего путешествия, когда догорающее июньское солнце уже опускалось за горы на другом берегу озера Гарда, Джулия отправилась на самое настоящее романтическое свидание с юным Роландо.

Мы только что закончили ужин в уютной пиццерии на цветущей набережной городка Мальчезине, с неповторимой, почти средиземноморской атмосферой. И я осталась наедине с недопитой бутылкой Просекко наблюдать, как стройная фигура Джулии удаляется по набережной в закат.

Вдруг я заметила на столике забытый Джулией айфон и бросилась вслед за подругой. Но стремительная фигура на скутере чуть не сшибла меня — она пронеслась так близко, что я потеряла равновесие и распласталась на асфальте. Инстинктивно я подняла голову, чтобы разглядеть неосторожного водителя, и ожидая, что сейчас тот остановится. Однако, водитель — парень в зелёном худи и солнечных очках — только равнодушно оглянулся и быстро скрылся за поворотом. Со стороны пиццерии ко мне уже спешил официант.

— Oh, signora, mi dispiace molto! Questi giovani non guardano dove vanno! — тараторил он, помогая мне подняться и, очевидно, возмущаясь поступком парня на скутере. Официант проводил меня за столик, принёс лёд для распухшего колена, и стаканчик граппы от заведения. На ломаном английском официант предложил мне вызвать скорую помощь или такси, но я отказалась. Наш отель находился минутах в пяти ходьбы, и я решила, что смогу добраться самостоятельно.

Догнать Джулию мне не удалось, а телефона Роландо у меня не было. О приятной прогулке по вечерней набережной тоже пришлось забыть, и немного придя в себя, я медленно поковыляла в гостиницу, превозмогая боль в разбитом колене.

В гостинице я попросила у консьержа льда, обложила ноющую ногу и устроилась в кресле почитать. Но мои мысли то и дело возвращались к сбившему меня парню. Куда он так рванул? Ведь я же видела его ещё до того, как ушла Джулия: он сидел на своём скутере напротив пиццерии и что-то листал в телефоне. Кого-то ждал? Или за кем-то следил? Как сказал бы сейчас мой старый друг, инспектор Майк Роджерс: «Тебе за каждым углом мерещатся преступления, Хэлен!».

Джулия вернулась за полночь и тихонько постучала в мою дверь. Спросонья вскочив с кровати, я вскрикнула от боли и с трудом доковыляла до двери.

— Хэлен, что с тобой случилось? — перепугалась Джулия, позабыв, зачем пришла. Я рассказала ей о парне на скутере.

— Прости, что так вышло! — сокрушалась она. — А ведь я ни разу не вспомнила про телефон за весь вечер! Какой эгоизм с моей стороны…

— Наверное, тебе было хорошо?

— О да! Роландо такой милый, искренний, такой… настоящий! Он весь вечер катал меня на катере по озеру — это было очень романтично!

— Джулия, — я чувствовала, что должна предупредить подругу. — Я бы советовала тебе быть осмотрительней, ты же публичная персона. Не боишься, что твоему мужу станет известно о Роландо?

— Ты совсем не знаешь Мэтью! — рассмеялась в ответ Джулия. — Он не станет ревновать, потому что как женщина я его давно не интересую! Уже несколько лет мы живём каждый своей жизнью и давно развелись бы, если бы не его бизнес. Только никому не говори, но мне до сих пор принадлежит большой пакет акций его компании. Мэтью считает, так выгоднее, чтобы он оставался в семье. Хотя, какая мы семья? Он ведь даже не хочет детей! Другое дело Роландо…

Её глаза блестели, от возбуждения на щеках играл румянец — судя по всему, моя «младшая сестрёнка» была по уши влюблена!

***

«Но что за блеск я вижу на балконе?

Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!

Стань у окна, убей луну соседством;

Она и так от зависти больна,