18+
Катрина: Меч зари

Объем: 364 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее


Книги цикла «Катрина»:

Дилогия 1910 года:

«Катрина: Меч зари»

«Катрина: Земля падших»

Калининградская дилогия:

«Катрина: Число начала»

«Катрина: Реквием ангела, исповедь демона»

Официальное сообщество: vk.com/katrina_universe

Глава 1. Лондон 1910

Лондон, Англия.

Май 1910 года.

Впервые имя Джульетт Фэннинг мимоходом стало звучать в компаниях охочих до диковинных развлечений и увлеченных спиритуализмом. Упоминание пророчицы из Лаймхаус засветилось даже в паре лондонских газет. Интерес к ней разгорался на фоне очередного бума моды на медиумов и прорицательниц.

Это было время, когда открытие мясной лавки среди газетчиков считалось новостью. Значимость подобных событий ни у кого не вызывала сомнений, и потому газеты пестрели всевозможными банальностями. А уж когда подворачивалось что-то небывалое, даже незначительная новость приобретала поистине широкий размах.

Когда о Джульетт Фэннинг заговорили в следующий раз в очередном доме, при разговоре присутствовал гость особый и не простой.

В тот ясный весенний вечер узкий круг друзей собрался на воскресное жаркое в доме достопочтенного сэра Артура на Чилтерн-стрит, в престижном квартале Мэрилебон.

Едва ли этот традиционный ужин можно было назвать светским мероприятием. Скорее скромной отдушиной в скучной жизни присутствующих. По обыкновению гости делились историями о всяческих пустяках с видом причастности к крайне важным событиям. Тут-то хозяин дома и вспомнил, что не так давно захаживал к этой самой пророчице из Лаймхаус.

— В самом деле, сэр Артур? И что же она вам сказала?

Вопрос миссис Мюррей, жены делового партнера сэра Артура, настолько соответствовал всеобщему любопытству, что гости на мгновение прервали трапезу, в ожидании, когда сэр Артур ответит.

Хозяин сегодняшнего воскресного ужина разрезал йоркширский пудинг и с усилием для самого себя переключил внимание с тарелки на беседу, саму собой возникшую из мимоходом упомянутого события.

— Насулила процветание и успех в дальнейших вложениях. Весьма красочно. И предостерегла от сопутствующих богатству излишеств, дабы ничего не угрожало здоровью, — легкомысленно поделился сэр Артур. — Словом, пророчествовала изо всех сил. Но я, знаете ли, человек не суеверный. Потому остался очарован усердием мисс Фэннинг более, чем её словами.

— О, просто прелестно! Бедняжка, эта нищенка так старается, не правда ли?

— Действительно, миссис Мюррей. Очень занятно, — отозвался мистер Бьюфорд.

Заметив, что данная тема возымела успех, сэр Артур отвлекся от уже наколотой на вилку отварной моркови, промокнул салфеткой усы и продолжил:

— Это ещё не самое нелепое из того, что она рассказывала. Когда впервые о ней написали в Illustrated London News, там приводились такие занятные выдумки этой мисс Фэннинг, что нынешние её предсказания просто блекнут. Например, уж не знаю, где она нахваталась таких идей, но она наговорила всяких небылиц про вампиров, будто бы они существуют на самом деле и ходят среди нас.

— Правда? — с интересом медленно произнес шелестящий женский голос с правой стороны обеденного стола. — Вампиры? Здесь, в Лондоне? Как вульгарно! И о таких несерьезных вещах нынче пишут в прессе?

Произнесшая это леди Сандерленд остановила на сэре Артуре свои выразительные глаза, казавшиеся в тускло освещенной столовой изумрудно-черными. А в зрачках её пленительно сверкал золотистый блеск, подобный тому, какой можно наблюдать у кошек в темноте. Этот блеск словно бы повторялся и в рыжине её великолепных волос, заколотых в элегантный пучок, как того требовала последняя мода от светских дам.

Все повернули головы к ней.

— Собственно, сама статья, — не преминул внести ясность сэр Артур, внезапно ощутивший желание рассказать об этом подробнее, — насколько я помню, рассказывала о различных уличных шарлатанах, обитающих на городских улицах, в числе которых юную мисс Фэннинг выделили, как наиболее занятную и милую особу. По мнению журналистов, ей удалось стать своего рода новым аттракционом в Ист-Энде для леди и джентльменов, интересующихся медиумами.

Мистер Бьюфорд издал участливый вздох:

— Всё-то они преувеличивают, эти газетчики, вам не кажется? Я хочу сказать, нельзя же людей называть аттракционом. По-моему, подать пени нуждающемуся это не что иное, как благотворительность, а не развлечение. Между прочим, в газетах не пишут о том, что проблема бесчеловечных условий труда вынуждает людей идти побираться на улицах, а порой воровать. Мы должны видеть суть проблемы, чтобы убрать с улиц шарлатанов и преступность. На мой взгляд, не современно, что у нас до сих пор нет возможности контролировать применение законов на предприятиях. Разве я не прав?

Благую инициативу мистера Бьюфорда никто не поддержал.

— Позволю себе не согласиться с вами, мистер Бьюфорд, — возразил мистер Мюррей, муж миссис Мюррей. — Совершенно очевидно, что необходимо обладать определенными наклонностями, чтобы вместо нормальной работы выйти на улицу и потешать публику своими причудами. И трудовые условия на производстве тут совершенно не при чем. Сэр Артур, скажите, сколько лет этой самозваной предсказательнице?

— Я бы не дал ей больше четырнадцати, — ответил тот.

— Вот видите, мистер Бьюфорд! Вполне трудовой возраст. Нет чтобы устроиться работать на фабрику или пойти в прачки! Она будущее, видите ли, предсказывает. Не удивительно, что её семья бедствует в Ист-Энде. Попомните мои слова, из-за таких тунеядцев Восточный Лондон навсегда останется трущобами.

— Вижу, дар предсказаний не чужд и вам, мистер Мюррей, — подколол его Бьюфорд, вызвав на себя негодование Мюррея и спровоцировав спор, чуть не испортивший уютную обстановку воскресного жаркого.

Леди Сандерленд терпеливо выжидала, когда Бьюфорд и Мюррей закончат полемику, и вернула разговор к прежней теме:

— И что же конкретно эта занятная мисс Фэннинг наговорила об этих ваших вампирах, сэр Артур?

— Право слово, я точно не помню, но если вам интересно, я храню все купленные выпуски газет, и могу найти нужный вам.

— О, если вас не затруднит, я бы одолжила у вас этот выпуск. Лорд Сандерленд обожает развлекать себя чтением всевозможных необычных историй. Видимо, сказывается необходимость всё время находиться в четырех стенах, не вставая с постели. Он будет рад, если я принесу ему таких диковинных новостей. А где, вы говорите, можно найти эту предсказательницу?

— О, очень просто. Она живет с семьей в Лаймхаус недалеко от Коммершиал-роуд. На Джилл-стрит, если точнее. И принимает посетителей у себя дома, к слову сказать. Ничуть не на улице. Кстати, хорошо, что мы вспомнили о лорде Сандерленде! Как здоровье вашего мужа?

Леди Сандерленд и без того не проявляла большого аппетита, но после прозвучавшего вопроса и вовсе отложила нож и вилку. Однако вслед за тяжелым вздохом, она ограничилась лишь сдержанным:

— С учетом обстоятельств, лорд Сандерленд чувствует себя неплохо.

Видя чрезмерную бледность молодой Астрид Сандерленд, все присутствующие поняли, что состояние её мужа доставляет немало хлопот и беспокойств, и совсем изматывает эту молодую женщину.

Здоровье лорда Сандерленда неожиданно подкосилось вскоре после свадьбы, приковав его к постели. Небезосновательно поговаривали, что недуг сказался и на его нраве, превратив в крайне замкнутого человека, не желавшего даже принимать гостей. Поэтому никто не видел лорда Сандерленда уже пару лет. Все тяготы и заботы легли на хрупкие плечи леди Сандерленд, мужественно взявшей на себя все дела и заботы мужа. Присутствовавшие за ужином не подозревали, что подлинно существовали иные обстоятельства, объясняющие её уставший вид и недуг мужа.

Дабы как-то оживить обстановку миссис Мюррей решила нарушить затянувшуюся паузу:

— Джилл-стрит? Разве не там живут китайские торговцы?

— Вот поэтому-то я и оказался там изначально, — охотно признался сэр Артур, накладывая добрую порцию пюре из брюквы. — Полагаю, все здесь знают о моей слабости к коллекционированию. В день, когда я набрел на мисс Фэннинг, на самом деле я надеялся найти в одной из китайских лавок антиквариат из Азии. К слову сказать, вопреки расхожему мнению, в тех районах проживают не только китайцы, но и работники доков, а во времена моего юношества недалеко оттуда располагались склады Ост-Индской компании…

Сэр Артур пустился в новые повествования, и постепенно разговоры вернулись к обсуждению сегодняшней проповеди. Ужин продолжался до половины седьмого. После чего гости, тепло прощаясь, разъехались по домам. Все, кроме одного. Кто домой сегодня отнюдь не торопился.

Горящие газовые фонари окрасили вечерний туман в грязно-желтый цвет и протянулись вдоль Коммершиал-роуд, как капли воды на паутине.

Расплатившись и покинув черный кэб, леди Сандерленд тем же вечером вышла за несколько кварталов и направилась к Джилл-стрит. Экипаж доставил её в Ист-Энд к началу девятого. В этой части города мрак будто сгущался, а копоть и грязь покрывала не только улицы, но и одежды некоторых прохожих, возвращавшихся с работы. Столь нарядную рыжеволосую особу, прогуливающуюся одну в рабочих районах, провожали назойливые взгляды.

Пальцы в белых перчатках из вышитого тюля легонько сжимали газету сэра Артура и ридикюль. Астрид Сандерленд направлялась в дом пророчицы Джульетт Фэннинг, не желая откладывать визит на более подходящее время по меркам приличия.

Извилистая Джилл-стрит уходила на юг от Коммершиал-роуд, в самую темноту сгущающейся ночи. Астрид замедлила шаг, прислушиваясь. Внимательно оглядывая окна и фасады. Точного адреса сэр Артур не помнил, а статья не сообщала. Астрид остановилась в густой тени и стала выжидать.

Ее острый слух улавливал отголоски голосов, раздававшихся в глубине окружавших домов. Смазанные гулким эхом комнатушек, заглушенные стенами и крайне неразборчивые. И всё же выхватить нужное имя из этого едва слышного гомона она бы смогла.

Минуло не меньше четверти часа. Пока леди Сандерленд ждала, притаившись в городской темноте, мимо прошли несколько гогочущих рабочих в куртках, пахнущих цементом. Они даже не заметили худощавую фигуру Астрид, бездвижно слившуюся с ночью. Когда их болтовня стихла, в доме напротив резковатый голос женщины в годах несколько раз требовательно позвал дочь по имени. Джульетт.

Астрид едва заметно улыбнулась, чествуя свой талант терпения.

Пророчица — в двухэтажном домишке, зажатом между одинаковых трехэтажек из желто-бурого кирпича.

Сделав лицо попроще, Астрид коротенько постучала в дверь и приготовилась изобразить некоторое смущение за столь поздний визит.

Ей отворила низенькая женщина в холщевом фартуке с небрежным пучком курчавых волос уже начавших терять цвет. В одной руке она держала метлу. Вероятно, дела по хозяйству оставались у неё на вечер после возвращения с работы. Астрид успела заметить, насколько старше выглядели её сухие истрескавшиеся кисти рук, чем плотное лицо. Вероятно, прачка. Щелочь оставила свои следы.

— Что вам нужно? — спросил тот же резковатый голос матери Джульетт.

Выражение лица женщины всё рассказало о ней. Заваленной заботами и мыслями о делах, ей были ни к чему незваные ночные посетители.

— Добрый вечер! Я леди Сандерленд. Прошу прощения за такой поздний визит, — подчеркнуто сокрушенно начала Астрид, — Мы живем в Хартфордшире, и у меня нет возможности приехать раньше. Мой муж безнадежно болеет…

— Вы к Джульетт?

— О да, я бы хотела поговорить с ней, если это возможно! Ее дар может помочь нам с мужем…

— Джульетт принимает днем. Приходите завтра, уже поздно, — сухо отрезала миссис Фэннинг и собиралась уже закрыть дверь, когда Астрид проворно подставила носок сапожка и придержала дверь.

Следом раздался приглушенный звон монет.

— Я понимаю вашу ситуацию, — сказала Астрид и протянула шесть шиллингов — недельную плату за ренту. — Я готова покрыть создавшиеся неудобства щедрым предложением. Это за то, чтобы войти. Сверху я заплачу за беседу с Джульетт.

Монеты соскользнули с белой тюлевой перчатки в морщинистую ладонь матери Джульетт. Деньги. Безотказный способ для расположения к себе людей этого класса.

Зрачки, мерцающие золотом в темноте майской ночи, испытывающе впились в лицо невысокой прачки. Что произойдет дальше, Астрид уже знала.

Миссис Фэннинг отставила метлу, шире открыла дверь.

— Что ж, проходите, — пригласила она нежданную гостью и впустила в дом, приговаривая: — Только не долго. Если муж придет со смены, он вас прогонит. А уж с ним спорить без толку. Проходите в гостиную, направо. Осторожно, не ударьтесь головой о полку. Да, коридоры у нас узкие, места мало. Не то что у вас в Хартфордшире.

Астрид шагала по дому семьи пророчицы, с любопытством осматриваясь. Мебели было тесно в этом жилище. Не все газовые рожки на стенах горели. Тени скрывали захламленность. В семье помимо Джульетт скорее всего имелось ещё несколько детей. Вдоль одной стены коридора стояло несколько маленьких пар обуви. Но это был совсем не такой дом, хозяева которого могли себе позволить несколько пар на человека.

Они прошли в гостиную. Классическая комната небогатой британской семьи, в которой попытались создать рабочую атмосферу медиума. Небольшая, квадратная, продуваемая сквозняками. С круглым столом, задрапированным темной скатертью у зашторенных окон. Вокруг стола стояло несколько стульев. А на стенах выцветшие обои с весенним цветочным орнаментом. Никаких картин и фотографий.

Миссис Фэннинг громко позвала Джульетт со второго этажа и предложила гостье устраиваться на одном из стульев, а сама принялась зажигать свечу на столе. Затем выложила колоду карт таро и поставила некий загадочный сундучок. Вполне вероятно, пустой, или наполненный швейными принадлежностями, не имеющими отношения к потусторонним пророчествам.

Астрид осталась стоять и наблюдала за представлением. Настрой её был весьма скептический. Ее интересовали лишь конкретные слова, переданные сэром Артуром и газетной статьей. Она пришла сюда скорее, чтобы убедится в своей правоте, нежели обнаружить правдивость некоего дара девчонки. И пока всё оказывалось именно настолько смехотворно, как леди Сандерленд ожидала.

Свет одинокой свечи на столе скорее подчеркнул глубину теней, чем прогнал домашний мрак.

— Джульетт! — ещё раз позвала мать. — Не заставляй нашу посетительницу ждать!

— Иду! — раздался ясный девичий голос с лестницы.

Торопливо войдя в гостиную, совсем юная слегка запыхавшаяся белокурая девушка в белом платье, поспешила объясниться:

— Я укладывала Джеффри и Энни спать.

Леди Сандерленд засмотрелась на неё. Сэр Артур ошибся. Джультт было около шестнадцати. Совсем не похожая на мать. Грубоватые черты лица Джульетт удачно сочетались, создавая приятный гармоничный образ, к тому же их скрашивала юность. Беглый выразительный взгляд на удивление сообразительных глаз из-под густых темных ресниц. Куда бы Джульетт ни посмотрела, она будто видела во всём красоту и никогда не помышляла зла. Хватало нескольких секунд, чтобы понять, она несла в себе душевный мир и свет чистосердия.

Астрид задалась вопросом: могла ли эта девчонка столь искусно играть свой образ и дурачить суеверных посетителей? Появление Джульетт Фэннинг внесло несоответствие в сложившуюся до того картину.

— Ой, простите! — Джульетт взглянула на Астрид, смущенно подобрала губы, затем приветственно улыбнулась. — Здравствуйте!

— Джульетт, это леди Сандерленд из Хартфордшира. Она пришла по очень важному делу. Постарайся ответить на все её вопросы. Ну а я, пожалуй, не буду вам мешать, чтобы не нарушать энергии прозрения. У меня ещё много дел.

Энергии прозрения… Какая примитивная фантазия.

Смущение, которое Астрид прочитала на лице девчонки после столь нелепых слов матери, подтолкнули её к очевидному выводу. Едва ли сама Джульетт являлась организатором этой затеи с прорицаниями.

Джульетт почтительно поприветствовала Астрид и предложила сесть за стол. Ее мать удалилась, оставив пророчицу из Лаймхауса наедине с гостьей.

Астрид села, не сводя изучающего взгляда с девушки. Так волки смотрят на посетителей зоопарка. Джульетт знала, что её изучают и делала вид, что не замечает этого, что готовится к некоему сеансу. Скорее всего, связывая столь пристальное внимание Астрид с бдительностью и недоверием респектабельной леди к шарлатанам вроде себя.

Между ними трепетало пламя свечи.

— Что вы хотите знать, леди Сандерленд? — спросила Джульетт, неуверенно облизав губы.

— Мой муж, лорд Сандерленд, давно сражен болезнью, очень слаб и совершенно не выходит из дому, — играла свою роль Астрид, не впадая в излишний драматизм, — я должна знать, должна иметь хоть небольшую надежду! Поправится ли он? Сможет ли жить хотя бы в половину полноценной жизнью? Молю, скажите, что нужно, чтобы вы увидели наше будущее?

— Есть ли при вас его вещь?

— О да, минуту.

Астрид достала из ридикюля маленькую карманную книжицу без названия на обложке. На самом деле это вовсе не была вещь её мужа. Астрид использовала её, чтобы напустить на себя вид благочестия и говорила знакомым, что это псалтирь, хотя это тоже была ложь.

Джульетт старательно закрыла глаза и сосредоточенно держалась за фальшивую вещь лорда Сандерленда.

Как часто ей приходилось повторять этот ритуал? Как долго она противилась, чтобы мать использовала её для обмана?

Несмотря на молодую внешность, Астрид Сандерленд прожила очень долгую жизнь, и мало на свете осталось вещей, способных её удивить. Всё в мире повторялось. Для внимательного наблюдателя разнообразие жизни рано или поздно замыкается в себе же. Так повторялась порода людей, истории семей и связь событий. Взглянув на человека, присмотревшись к его привычкам и суждениям, Астрид и сама подобно предсказательнице могла бы составить весьма точное описание его дальнейшей жизни. И в том не таилось ни капли магии. Потому она истинно наслаждалась, встречая жизни, выбивающиеся из привычной ей картины. Судьбы, которые предстояло разгадать.

Джульетт открыла глаза и вернула книжицу владелице. Играть образ медиума получалось, но явно тяготило её. Она будто старалась не обидеть посетителя наигранностью, вычурностью представления в противоположность матери. И похоже, ей хватало кротости, чтобы смириться со своими обязанностями нареченной пророчицы.

Она вздохнула, смиряясь с очередной ложью, и заговорила с поразительной осмысленностью:

— Здоровье лорда Сандерленда будет неизменно в ближайшее время. Достаточно долго. А потом произойдет событие, которое положительно отразится на его духе, вернет ему силы и благоприятно скажется на самочувствии. Он окрепнет, но не выздоровеет полностью.

Складно. Убедительно. Какая умная девчонка…

Астрид улыбнулась, не сводя внимательных изумрудно-черных глаз с пророчицы. Магии не произошло. Джульетт не разгадала ни того, что вещь вовсе не принадлежала лорду Сандерленду; ни тем более того, что муж Астрид скончался много месяцев тому назад, отрезанный от мира и заточенный в собственном доме. Это была одна из множества темных тайн Астрид.

Гостья с облегчением выдохнула.

— Какое облегчение, я всегда в это верила!

— Но до тех пор вы должны себя поберечь. Вы очень бледны, беспокойства о муже могут плохо сказаться на вашем здоровье, — прибавила Джульетт.

— Ох, вот как. Да, пожалуй, мне стоит подумать и о себе. Вы что-то увидели? Думаете, мне что-то угрожает?

— Скорее всего, вести о том, что ваш муж поправится, уберегут и вас от нездоровья, — доброжелательно пояснила Джульетт, поняв, что зря сболтнула про бледность Астрид.

Она не хотела расстраивать леди Сандерленд и создавать новый повод для расспросов, но Астрид тут же ободрилась:

— Чудно, чудно! Я тоже так думаю!

Увидев, что гостья не намерена допытываться у неё о собственном здравии, Джульетт с облегчением вздохнула и спросила:

— Интересует ли вас что-то ещё?

Астрид всерьез задумалась над прозвучавшим вопросом. Она уже поняла, что Джульетт достаточно умна, хоть и лишена расчетливой человеческой хитрости.

Дабы не оскорбить гостью, пророчица могла бы не выдать, что знает об истинной природе вещицы. С другой стороны, обладай девчонка настоящим даром, уж витающую неподалеку смерть она бы почувствовала. И испугалась. А напуганной она не выглядела.

Астрид доверительно наклонилась над столом, и Джульетт непроизвольно тоже подалась вперед.

— Есть ещё кое-что, что меня волнует, — вполголоса произнесла Астрид. — Но это не касается нашей семьи.

— Ладно. Простите, леди Сандерленд, а кого именно это касается? — старательно уточнила Джульетт.

— Когда я узнала о вашем даре, я поняла, что вы посланы нам с мужем свыше в утешение. Но вместе с тем, я узнала от вас кое-что очень тревожное.

Джульетт не поняла, ведь она видела Астрид впервые.

— От меня? — удивилась она.

Астрид положила на стол газету «Иллюстрированные лондонские новости», которую сэр Артур дал ей сегодня. Самую популярную газету в Лондоне, расходящуюся тиражом более трехсот тысяч экземпляров еженедельно, со статьей о прежде никому неизвестной Джульетт, «пророчице из Лаймхаус».

Сначала Джульетт наклонилась, чтобы рассмотреть газету и разобраться. А потом быстро сообразила, что именно это за выпуск. Ресницы её взметнулись. Большие серые глаза обратились к Астрид с невысказанным вопросом и желанием объясниться.

— Если ваш дар правдив, то и эти ужасные слова тоже правдивы? — изобразила встревоженность Астрид.

Внутренний свет в Джульетт заслонила неведомая тень.

— Они не так всё написали.

— Правда? Значит, в газете написаны не твои слова?

— Мои, но… Они не поняли, — с болезненным огорчением объяснила Джульетт. — Простите, матушка не разрешает говорить об этом. Это на самом деле просто глупости.

— Глупости? Не понимаю. Люди стали приходить к тебе, желая послушать твою историю. Так ты и попала в газеты. Тут сказано, что ты старалась предупредить людей.

— Поначалу да, пыталась. Я просто не знала, что делать. От рождения у меня не было никакого дара. А когда он появился, я испугалась и не, не… — Джульетт запнулась, подбирая слова, будто делясь самым сокровенным. И, похоже, она верила, что это важно, всем своим сердцем. — Не понимала, что это всё значит. Я сама до конца не знаю, чему верить в том, о чём было вот это прозрение.

Она поставила палец под словом «вампиры» в статье.

Следующие слова Джульетт скомкала и буквально выдавила из себя:

— А потом матушка помогла мне. Направила мой дар, чтобы я могла помогать людям.

Сказав это, Джульетт явно почувствовала себя неловко.

Белокурая пророчица замолчала и смотрела теперь на графический рисунок, изображавший цыганку с хрустальным шаром. Именно такой иллюстрацией сопровождалась статья о пророчице из Лаймхаус.

Неизвестные Астрид образы или воспоминания увлекли Джульетт в омут тревожных размышлений.

— Расскажи мне об этом, — повелел одурманивающий голос гостьи с той стороны стола. — О матушке не беспокойся, я всё улажу.

Джульетт в сомнении задумалась. А решившись, заговорила тихо, медленно. Вспоминая:

— Ну, хорошо. Это было мое первое видение. В прошлом декабре. Даже не совсем видение. Мы выходили с воскресной службы, и на меня нахлынула волна. Словно прежде неизвестные воспоминания обрели физическую форму. Я провалилась в них будто в воду. Все говорят, я упала в обморок на ступенях Святой Анны. То, что я стала знать, когда очнулась, меня испугало, — слезы мучения выступили на её глазах. — В этом знании было столько боли. Столько злости ко всему доброму и светлому. Столько зла и смерти. Вы не представляете! Будто все войны и страдания, которые люди причиняли друг другу от начала времен поместить в одного человека. В крови его яд, что отравит весь род человеческий. Какое наследие он даст? Я не могла не попытаться предостеречь людей…

— Джульетт, я совсем тебя не понимаю, — терпеливо предупредила Астрид и коснулась рукой газеты. — Существуют ли эти ужасные создания, о которых ты рассказывала газетчикам? Угрожают ли они людям?

Подошва ботинок проскрипела на пороге дома. Следом хлопнула дверь и мужской голос из коридора позвал жену:

— Пэтти!

Миссис Фэннинг поспешила встретить мужа, чтобы подготовить его к тому, что в их доме посторонняя персона.

Джульетт подобралась и вытерла слезы, поняв, что сейчас сюда войдет отец. Астрид помнила, что миссис Фэннинг предупреждала её о возвращении мужа.

— Джульетт, дорогая, позволишь ли ты мне увидеть тебя ещё раз? — обратилась она к пророчице. — Мне действительно кажется, что ты во всём права, и это очень важно. Могу ли я прийти завтра?

— Если вам угодно, — согласилась Джульетт.

— Ирвин, да погоди! — послышался приглушенный шепот матери Джульетт.

Увещевания миссис Фэннинг к мужу всё нарастали, пока они оба двигались по коридору, и, наконец, оборвались.

В комнату решительно вошел высокий мужчина, худой и крепкий. Выглядел он моложе жены. Стрижка рабочая. Щетина. Руки и одежда Ирвина Фэннинга перепачканы углем.

— Простите, но я должен попросить вас уйти. Мы не принимаем незнакомых людей по ночам. Я считал, что это вполне очевидная вещь для леди, — резковато заявил он, жестом приглашая Астрид на выход.

Свеча на столе дрогнула и зачадила черным дымом.

— О да, разумеется, — гордо поднялась Астрид и холодно встретила его взгляд. — Оставляю ваш дом. Доброй ночи, Джульетт!

— Джульетт, всё хорошо? — настороженно спросил её отец.

Пророчица кивнула.

Астрид медленно прошла мимо Ирвина Фэннгига под его пристальным взглядом и уже на самом пороге обернулась, доставая кошелек:

— Миссис Фэннинг, так сколько я должна за сеанс?

Мать Джульетт оттеснила мужа и радостно поспешила к Астрид.

— Шиллинг, леди Сандерленд! Как хорошо, что вы вспомнили, а я уже забыла, заработалась совсем, — затараторила она, принимая монету.

— Я ещё вернусь, — сообщила Астрид и твердо посмотрела на отца Джульетт.

Не желая упускать состоятельную клиентку, миссис Фэннинг расплылась в заверениях, что леди Сандерленд всегда здесь рады и долго кричала ей вслед теплые пожелания на прощание.

Закрыв дверь, миссис Фэннинг взъелась на мужа.

— Ирвин, ну что ты за дурень неотесанный, надо было повежливее, это жена лорда Сандерленда!

— У нас есть правила, Пэтти, — стаскивая с себя куртку, ответил Ирвин Фэннинг. — Нечего в нашем доме привечать незнакомцев среди темна. Мы не знаем, что у людей на уме. А к нашей Джульетт привлекли излишнее внимание. Не безопасно это.

— Ну, хотя бы делом займется! — фыркнула миссис Фэннинг. — А то я за всех горбачусь на двух работах, сил уже моих нет…

Ирвин прошел в комнату, с кривой усмешкой слушая ворчание жены и устало уселся за стол. Потянул носом, запалил сигарету от свечи и закурил.

— Ну, и что этой леди Сандерленд было от тебя нужно? — заботливо спросил отец дочку.

— Как обычно. И ещё вот это, — Джульетт подвинула газету к отцу.

— Тоже как обычно, значит, — хмыкнул он.

— Я не успела рассказать ей.

— Может оно и к лучшему. Даже если бы рассказала, она бы распорядилась этим знанием только чтобы поразить своих компаньонок по игре в бридж. Такие люди интересуются всякой мистикой забавы ради. Что рай, что ад, им всё едино.

— Леди Сандерленд произвела другое впечатление. Она настроена очень серьезно. Если она вернется, я расскажу ей всё. Нельзя скрывать от людей правду.

Ирвин выпустил дым в сторону и потер ноющую шею.

— Не знаю, дочка. Боюсь, из-за этой правды настанет день, когда «пророчицу из Лаймхаус» станут кликать «сумасшедшей из Лаймхаус».

— Скажи это матушке. Вообще-то они и так думают, что я сумасшедшая, — посмеялась Джульетт, вставая из-за стола, и обняла отца. — Спокойной ночи, пап!

— Спокойной ночи, крошка.

Но ночь та выдалась не спокойной. Всем Фэннингам снилось одно и то же, и они даже не подозревали об этом.

Шакалы, окружившие дом. С глазами мерцающими золотом.

Глава 2. Медиум из Лаймхаус

По обыкновению жители восточного Лондона просыпались раньше остального города. Ирвин Фэннинг начинал собираться на работу задолго до того, как утренние лучи приходили на тенистую Джилл-стрит.

В сумрачной утренней прохладе он заскрипел половицами в родительской спальне, пока его жена, миссис Фэннинг гремела посудой на кухне, стряпая завтрак для семьи. А старшая дочь постучалась в открытую дверь спальни и вошла.

Джульетт несла отцу миску с водой для бритья. На плече у неё висело полотенце для отца. Она радостно пожелала ему доброго утра, вся сияя, и передала миску, от которой поднимался пар. Ветерок, подувший из поднятого Ирвином окна, всколыхнул занавески, подхватил пар от воды и понес в призрачном утреннем свете в сгущавшуюся тень.

Услышав звонкий приподнятый голос дочери, Ирвин прищурился, присмотрелся получше к ней, и вслух заметил:

— Радостно видеть тебя в добром настроении, крошка. А то закисла в последнее время. Я уж начинал переживать, не приболела ли.

Джульетт посмеялась и подала ему чашу для пены и щетку-помазок, с сочувствием вглядевшись в лицо отца.

— Уж я-то здорова, а ты выглядишь уставшим. Скорее бы выходные. Отдохнуть бы тебе, отоспаться получше.

Джульетт скрипнула дверцей шкафчика, развернула мыло и стала разводить пену для бритья. А Ирвин, потирая ноющую шею, выложил бритву и начал умываться перед меленьким овальным зеркальцем на столе. Пока Джульетт делала пену, она сама не заметила, как принялась негромко напевать мелодию.

Ирвин ухмыльнулся и удивлённо покачал головой. Он стал наносить мыльную пену на щеки, шею и подбородок, то и дело поглядывая на дочь. Давненько он не видел её такой живой и радостной. И в том отчасти корил себя. За то, что не смог дать семье достойную жизнь. Но старался он как мог.

— Что на тебя нашло сегодня? — полюбопытствовал Ирвин.

— Это всё из-за леди Сандерленд, — улыбнулась его старшая дочь.

Джульетт испытывала большие ожидания от предстоящей встречи с леди Сандерленд. С самого утра она чувствовала воодушевление. Подъем. Терзавшие её сомнения и грусть от людского безразличия, с которым она то и дело сталкивалась, покинули её. Наконец кто-то отнёсся к ней серьёзно.

Она так и сказал отцу. С улыбкой и надеждой:

— Наконец-то кто-то отнесся ко мне серьезно.

С негромким трескучим шорохом Ирвин провел лезвием по щеке и обмакнул бритву в воде. Затем глянул на дочь.

— Я тоже отношусь к тебе серьезно. Уж в этом не сомневайся.

— И я очень благодарна за это. Но нужно чтобы кто-то ещё поверил мне. Кто-то из другого круга.

— А чего ты ждешь от леди Сандерленд? Ну выслушает она тебя, потешит себя жутковатой историей о живых мертвецах из твоих видений. Может даже поверит в каждое твое слово, но тебе-то что толку от этого?

Джульетт в это время с укоризной заметила угольные пятна на висящем на стуле рабочем пиджаке отца и, сказав, что сейчас вернется, быстренько сбегала за щеткой. А вернувшись, она принялась чистить его пиджак.

Она основательно обдумала вопрос отца и поняла, что ей, скорее всего, стоит попросить леди Сандерленд об услуге. Чтобы их предстоящий разговор вышел за пределы этого дома. Если пророчество Джульетт прозвучит из уст леди Сандерленд в кругу уважаемых людей, быть может, к нему отнесутся серьезно.

— Ну, во-первых, я надеюсь, что леди Сандерленд передаст всё услышанное от меня кому-то сведущему. Возможно, она знает какого-нибудь профессора биологии или медицины, человека, который с научной точки зрения и всей серьезностью сможет отнестись к словам о существах, жаждущих поработить всё живое. Какими бы нелепыми они ни казались даже мне самой. Очень жаль, что я не могу вложить в свои слова всё, что чувствовала, что видела, что испытала, — на мгновение перестав вычищать угольные пятна, задумалась Джульетт. — В любом случае, профессор этот может знать кого-то из парламента или приближенных короля. Мне стоит попросить леди Сандерленд передать эту информацию людям такого круга. А если предупреждение о потусторонней угрозе дойдет до короля, то уж он-то точно придумает, что делать… Ну, в смысле, у него достаточно советников, которые подскажут, что делать, верно ведь?

Ирвин добривал уже другую сторону лица, хмыкнул и с добрым сомнением протянул:

— Ну, крошка, напредставляла ты себе много. Боюсь, не станет леди Сандерленд делать ничего такого. Но, чего бы ты хотела, я, кажется, понял. Вот только я в толк не возьму, зачем ты каждый раз оттираешь угольные пятна с моей одежды. Всё равно я каждый вечер возвращаюсь из цеха весь в них.

Джульетт посмеялась.

— Ты сам говоришь, Фэннинги — люди небогатые, но довольно образованные и с чувством достоинства, — припомнила она слова отца, которые Ирвин любил вворачивать по поводу и без. — Пусть другие рабочие ходят грязными, а мой отец не будет.

Вытерев полотенцем свежевыбритые скулы, Ирвин улыбнулся. Чуть грустно. С бережной любовью глядя на отражение дочери в зеркале.

— А может, не стоит шуму поднимать? — спросил он и повернулся к Джульетт, которая вертела в руках его пиджак, проверяя, всё ли отчистила. — Ну насчет этих твоих вампиров. Может быть, их мало и они не здесь. Как дикие звери. Могут наброситься и растерзать, если человек зайдет поглубже в чащу. Но вдали от них, в городах человеку ничего не угрожает. Может, не стоит простым людям тревожить тени, что поджидают в ночи?

Грустный, беспокойный блеск скользил в любящих отцовских глазах. Он осторожно предлагал дочери умолчать о своих видениях. Не потому что не верил ей…

А потому что верил.

— Я бы хотела сложить этот груз с себя, — подумав, вздохнула Джульетт. — Кому-то, кто сможет сделать что-то полезное, зная об угрозе.

Ирвин с пониманием кивнул.

Окна дома Фэннингов выходили на запад, поэтому с восходом в комнаты попадал лишь отраженный свет от желтой кирпичной стены дома напротив. В таком освещении они завтракали каждое утро. За завтраком Ирвин рассказал, что пару дней назад на металлургической мануфактуре «Миллуолл Стилл», где он работал, произошел разлив расплавленной стали.

— Последствия до сих пор разгребаем. Сегодня тоже могу задержаться и прийти позже, — предупредил он, набирая подсоленную овсяную кашу, приготовленную на бульоне из потрохов.

— Они хотя бы доплатят за это? — со слабой надеждой спросила его жена.

— Да какой там, Пэтти! Иначе вопрос ставят. Не сделаем, что поручено, уволят же.

— Никто не пострадал? — с беспокойством уточнила Джульетт.

— Двое, — скупо ответил Ирвин. — Парни с другой смены. Я их особо не знаю. Не уверен, когда они смогут вновь работать, но жить будут.

— Им хотя бы выплатили компенсацию? — тревожно поинтересовалась миссис Фэннинг. — Или их семьям?

Ирвин доел кашу, усмехнулся и молча махнул рукой в ответ, оставив жену в тревожных раздумьях о том, что если с ним что-то случится на работе, их семье даже не заплатят в качестве компенсации.

После завтрака Джульетт завернула отцу обед на работу: кусок пирога с куриными потрохами. А в мыслях она представляла себе лишь новую встречу с Астрид. И думала об этом всё время, помогая отцу собраться на работу, подавая ему пиджак и передавая завернутый пирог.

Направляясь к выходу и натягивая отчищенный рабочий пиджак, Ирвин глянул на деревянную доску с меловой надписью «Лаймхаусский медиум! Всего шиллинг за сеанс предсказаний». Доска стояла в коридоре у входа. Надпись и цену придумала миссис Фэннинг. А Джульетт выставляла доску на улицу возле двери всякий раз, как начинала принимать посетителей.

— Джульетт, мать сегодня работает, — оглянулся он к дочери. — Значит, посетителей ты не принимаешь, пока взрослых нет дома. Доску не выставляй.

Джульетт посмеялась.

— Да помню я, не переживай.

Она размышляла о том, какими связями может обладать леди Сандерленд. О том, как убедить её, что людей стоит предупредить. Ведь существа из видений Джульетт не были теми вампирами, о которых писали в развлекательных рассказах, что печатались на последней странице дешевых газет. Она думала об этом всё время. Выбегая за отцом в рассветную прохладу улицы, чтобы передать забытый им коробок спичек для сигарет. Выслушивая распоряжения матери относительно запланированных на сегодня дел по дому. Моя посуду после завтрака, когда мать ушла на свою работу.

— Как хорошо, наконец, довериться кому-то, кто всерьез хочет тебя выслушать, — улыбнулась Джульетт своему младшему брату Джеффри и задорно тронула его пальчиком за нос.

Восьмилетний мальчик не знал, о чём говорит Джульетт. И как много лежало на плечах его старшей сестры. Никто из смертных не знал. Ведь Джульетт помимо собственной воли несла груз судьбы мира. И до вчерашнего вечера думала, что совсем одинока в этом.

Астрид Сандерленд, в самом деле, проявила вчера отнюдь не праздный интерес к пророчеству Джульетт. Самому безумному пророчеству. И единственному, которое не было выдумкой.

Это не только отличало Астрид от остальных посетителей дома Фэннингов, желавших то поговорить со своими почившими родственниками, то поглумиться над девушкой из бедной семьи, вынужденной притворяться медиумом. Заинтересованность Астрид вселила в Джульетт надежду в тот момент, когда надежда уже начинала гаснуть.

Леди Сандерленд производила впечатление влиятельной и умной женщины. Она сможет подсказать, что делать с информацией, которой обладала Джульетт. По крайней мере, юная пророчица надеялась на это.

Астрид и внешностью выделялась из числа остальных состоятельных гостей пророчицы. Она была величественна. Таинственна. И безупречна, как фарфоровая кукла.

Покормив младшего брата и сестру, почитав им, и отправив их играть, Джульетт стала готовиться к встрече с леди Сандерленд. Она полдня убиралась в доме, чтобы как-то преобразить их скромное жилище. Чтобы скрыть следы бедности, изношенности и несовершенства их существования. Она развернула скатерть на столе, за которым принимала посетителей, чтобы разрывы прохудившейся ткани не были видны. Перевесила занавески так, чтобы скрыть заплатки. Унесла с подоконников магические безделушки, которые мать расставила, напуская атмосферу мистики, какая в её представлениях должна была царить на приеме у медиума.

А закончив с домом, Джульетт принялась готовить ужин. После чего взялась приводить в порядок себя. Она вычистила щеткой грязь из-под ногтей. Переоделась в чистое платье. Простое, но нарядное. Белое, вышитое в мелкий цветочек. И с полчаса заплетала свои сильные непослушные белокурые волосы. Борясь с прядями, то и дело выбивающимися из хвоста. Волнение спирало ей дыхание. Девушка всё время думала о том, как безупречна Астрид, и стремилась выглядеть подобающе, насколько могла.

Свой второй визит Астрид Сандерленд нанесла в дом Фэннингов вечером, в начале восьмого. Она явилась в атласном изумрудном платье под цвет глаз. Рыжеволосая леди с роскошным колье из изумрудов. В элегантных перчатках из черного бархата и расшитых золотыми нитями сапожках. Принеся с собой аромат цветочных масел и сандала.

Такая же безукоризненно совершенная, горделивая и привлекательная женщина, какой она запомнилась вчера. Такая же необычайно бледная и двигающаяся слишком плавно, слишком быстро для людей.

В небе над Джилл-стрит гасла бледная арка уходящего дня. Миссис Фэннинг к тому времени уже вернулась, и тепло приветствовала леди Сандерленд, поглядывая ей на руки в ожидании щедрой платы. В руках Астрид принесла небольшую коробку, украшенную элегантным рисунком. Она заметила назойливые взгляды матери Джульетт и отдала ей шиллинг со словами:

— За сегодняшний сеанс. А теперь ступайте, я пришла поговорить с вашей дочерью, — с холодком прибавила она приказным тоном. И имела на это полное право по своему убеждению, ведь Пэтти Фэннинг готова была выполнять любой каприз, лишь бы угодить знатной гостье и получить деньги.

Не возражая, миссис Фэннинг удалилась прочь.

Астрид прошла в гостиную, внимательно оглядывая дом Фэннингов словно в первый раз. Здесь вновь горела свеча на столе, и был погашен основной свет. Но Астрид определенно отметила перемены и поняла, что Джульетт старательно готовилась к её визиту. И эта догадка подсказала ей, какими словами начать разговор.

Джульетт стояла возле стола в приветливом ожидании. Завидев её Астрид расплылась в теплой улыбке.

— Ах, Джульетт! Какое счастье, что мы, наконец, увиделись! — с благоговейной истомой воскликнула леди Сандерленд. — Признаюсь, весь день я только о тебе и думала. О тебе и твоих дивных словах. Я стремилась поскорее закончить дела и приехать сюда. У меня столько вопросов!

— Леди Сандерленд, как приятно это слышать, — облегченно вздохнула Джульетт.

— Но сперва у меня есть подарок для твоих брата и сестры!

Астрид передала Джульетт бумажную коробку, столь бархатистую и приятную на ощупь, что казалось непривычно для рук девушки. Заглянув под крышку, Джульетт оторопела. Внутри лежали изысканные шоколадные конфеты, которые они видела только в витринах магазинов в фешенебельных районах Лондона.

— По пути сюда я заехала в Мейфейр на Нью Бонд-стрит и прикупила поистине королевских вкусностей, — объяснила леди Сандерленд, с застывшей теплой улыбкой разглядывая Джульетт. Будто экспонат. Будто неразрешенный кроссворд в газете. С улыбкой столь бездвижной, что казалась маской.

— Леди Сандерленд, должно быть, это очень дорого, — изумленно протянула Джульетт. — Я даже не знаю, как вас благодарить!

— Пустяки, — прищурив в улыбке изумрудно-черные глаза, отмахнулась знатная гостья. — Прошу, давай поскорее начнем!

Оставив коробку конфет на комоде, Джульетт кивнула и села за стол.

— Вчера мы прервались на твоих видениях, — напомнила Астрид, смиренно сложив ладони на столе, будто в молении. — Расскажи мне о них. О чём эти видения? И почему в газете написали про вампиров?

Прежде чем начать, Джульетт быстро облизала губы, поправила волосы и пробежала глазами по предметам в комнате, обдумывая, как лучше объяснить.

— Признаться, я не совсем уверена, что вампиры это правильное слово, леди Сандерленд, — Оно совсем не отражает сути того, что видела я.

— В твоем видении, — утвердительно уточнила Астрид.

— Да.

— Итак, о чём же оно?

Джульетт опустила глаза к столу. Не виновато, не лживо. Она просто вгляделась в белую скатерть, оживляя в уме видение, пришедшее к ней однажды, и повторявшееся впоследствии во снах.

В то декабрьское утро они всей семьей выходили с воскресной службы в церкви Святой Анны. Ещё на проповеди Джульетт почувствовала головокружение. Чуть позже, спускаясь по заснеженным ступеням после службы в темной толпе прихожан, она вдруг оказалась совсем не в Лондоне.

Шаг со ступени, ещё один, а следующий — в темный поток нескончаемой крови, стремящийся подобно реке.

Джульетт испугалась, оглянулась и не увидела никого, кто её окружал. Ни отца, ни матери, ни брата с сестрой, ни людей. Лишь одну фигуру неподалеку.

Воина в черных доспехах. Бежал он от бездны полной душ. Из недр которой неслись крики боли. И кровь тысяч жертв стелилась за воином по воздуху, оставляя позади алый горизонт. Взбиралась по спине его реющими багряными реками. В ночи сверкал белый металл его меча, отражая зарю. И скорбь окутывала плечи воина подобно плащу.

Джульетт ужаснулась, оглядевшись.

Руины. Пепел. Бездыханные растерзанные тела тысяч и тысяч людей. Женщин, детей, мужчин. Бедных и богатых. Все растерзаны были тьмой, в которую бежал воин.

Тьма взирала с ненавистью ко всему живому.

Она кишела сонмом бессмертных мертвецов, вышедших из числа людей, под обличием которых скрывались они века. Явили себя миру. И были они призраками во плоти, что пожирают людскую кровь. Разливали они кровь по кубкам, омывали себя и оставляли за собой горы трупов, горящие города и опустошенные дома.

И правители людские приклоняли колени, вознося им хвалу и принося в дар очередные невинные жизни, как подношение новым богам.

Пепел кружился вокруг Джульетт, покрывая всё подобно снегу. Воздух разил смертью и тленом. И тьма взирала на неё тысячами своих горящих глаз, над которыми на каждом лбу начертано было имя первейшего из бессмертных мертвецов. Сокрытое от пророчицы и знания живых.

Очнулась Джульетт на лестнице Святой Анны. Вся в снегу. Её не могли привести в чувство несколько минут. Миссис Фэннинг что-то взволнованно кричала. Брат и сестра плакали. Некоторые из прихожан обступили Фэннингов с разных сторон и спрашивали, что случилось. Отец помог Джульетт подняться, а на следующий день отвел в госпиталь. Врач, осмотрев Джульетт, признаков болезни не обнаружил.

Всё это Джульетт пересказала леди Сандерленд, старательно подбирая слова.

— Врачу из госпиталя отец не поверил и потому отвел меня к доктору в Вестминстере, который брал чудовищную плату за прием, — продолжила рассказ Джульетт. — Я отговаривала отца, но он очень переживал за меня, потому как прежде я никогда не падала в обморок. И крепким здоровьем тоже особо не отличалась. Сходили мы в целом впустую. Доктор из Вестминстера тоже ничего не обнаружил, прописав мне снотворную соль. От истерик. Правда, истериками я тоже не страдаю, отец ему так и сказал. Хотя с тех пор я стала беспокойной. Откровенно говоря, я места себе не находила. Я чувствовала, что стала свидетелем истины, которая была послана мне свыше. Я всё время ходила за родителями и умоляла поверить мне. И в конце концов, по настоянию матушки, снотворную соль мы всё же купили. Признаться, спать я стала лучше, но эти видения начали повторяться во снах. И я перестала принимать её. А матушка сказала, что если я вправду вижу будущее, то должна не панику разводить, а помогать людям. Вот так я и стала медиумом. Но у меня нет дара. Кроме пророчества, которое я увидела в декабре, я не видела будущего отдельных людей и не могу предсказывать их судьбу.

Астрид выслушала внимательно. Не шелохнувшись. Застывшая, будто не живая. Казалось, она даже не дышала. Лишь изумрудно-черные глаза с золотистым отблеском в зрачке медленно двигались в свете свечи.

Дождавшись, когда Джульетт договорит, она спросила:

— Какие страшные вещи ты рассказала, — задумчиво протянула Астрид. — А ты сама встречала когда-нибудь этих вампиров?

— Нет, леди Сандерленд.

— А почему ты считаешь, что твое видение это именно пророчество?

— Ох как сложно это объяснить, — с сожалением вздохнула Джульетт и старательно напрягла брови. — Когда вы что-то вспоминаете, вы ощущаете, что это было в прошлом. Когда вы находитесь в этом моменте, вы понимаете, что это происходит сейчас. Точно так же я чувствовала, что это произойдет в будущем. Наше чувство времени похоже на чувство сторон света. Мы отличаем направления. И вместе с тем, мое видение не только о будущем. Оно будто обо всем. Будто и прошлое, и настоящее, и будущее переплелись в нем.

— А ты задумывалась, почему именно к тебе пришло видение?

— Да, леди Сандерленд. Возможно, я не первая. Но, вероятно, я единственная, кто хочет направить эти страшные знания во благо. Я не боюсь. С самого первого дня я хочу предупредить об угрозе, что поджидает в ночных тенях. Я хочу помочь людям. Леди Сандерленд, люди должны знать об этом, потому что это может спасти жизни многих! Ах, если бы ученые мужи и уважаемые джентльмены смогли бы донести эту информацию до политиков. До короля! Сколько людей бесследно исчезают, и никто не знает, что с ними стало. Ночь таит в себе смертельную угрозу для всех нас, и государство должно знать её в лицо.

— Как это благородно! Как это решительно! — растроганно вздохнула Астрид, в то время как в глубине её зрачков коварной усмешкой блеснуло золото.

— А ещё я хотела передать людям добрую весть о надежде.

— Надежде? — с искренним непониманием удивилась Астрид и прибавила уже с притворством: — Что ещё за надежда может быть, если мир этот столь ужасен, раз в нем живут чудища, жаждущие лишь крови людей?

— Они будут не всегда.

Леди Сандерленд настороженно подумала, неотрывно рассматривая лицо Джульетт в полумраке пылающей свечи, затем переспросила:

— Как это, не всегда?

— Однажды чудовищ не станет.

— Прошу прощения, я совсем не понимаю. Не могла бы ты выражаться яснее?

Джульетт кивнула, подобрала губы, поправила волосы и выпалила со слабо теплящейся верой:

— Мертвецы сгинут однажды. Падут. И больше не станет их. И ничто потустороннее не будет угрожать живым. Это я увидела тогда же.

Астрид усмехнулась.

— Какая замечательная новость! Но как они сгинут, если ты говоришь, что они бессмертные мертвые призраки? — Казалось, теперь она, наконец, ожила и задышала. Посмеиваясь, она продолжала дивиться этой доброй вести. — А как это произойдет?

— Их всех победит воин.

— О, ну конечно! Доблестный рыцарь? Как я раньше не догадалась! Чудесно, просто чудесно, — улыбнулась Астрид с облегчением. — Вот теперь я успокоилась. А то слова твои поначалу всерьёз напугали меня.

Джульетт попыталась объяснить:

— Но я не знаю, когда это произойдет…

— Люди всю жизнь ждут чего-то хорошего, наполняя бессмысленное смыслом. И в том находят утешение. Быть может, и нам стоит последовать их примеру.

Легкость, с которой Астрид это произнесла, зародила сомнения в Джульетт — действительно ли леди Сандерленд отнеслась к словам пророчества так серьезно, как считала Джульетт?

— Простите, а могли бы вы передать о том, что узнали, людям своего круга? Возможно, чтобы пророчество сбылось, нужно чтобы все о нем знали. Вы же наверняка знакомы с уважаемыми джентльменами, которые способны разобраться в столь серьезных вопросах. Они-то могут придумать, что людям делать. Такие вещи стоит обсуждать на уровне Короны. В парламенте. С премьер-министром!

— О, разумеется, расскажу! — заверила Астрид. — Могу заверить даже, что о тебе уже говорят в лондонском свете! И неспроста. Ты производишь хорошее впечатление на людей. Занимательно, насколько ты начитанна. Умные вещи порой говоришь.

Джульетт показалось, что в леди Сандерленд произошла едва уловимая перемена после всего услышанного. Девушка начинала сомневаться, что знатная гостья по-прежнему верит ей. Она опустила голову, задумавшись об этом и почувствовав, как печаль и чувство безысходности снова возвращаются к ней. Как если бы она вновь стояла одна в потоке крови, перед кишащей чудищами тьмой.

— Знаешь, что? — раздался азартный голос Астрид в полумраке. — А гадать по руке ты умеешь?

— Да, матушка заставила научиться.

— И как, успешно гадаешь?

— Как знать, разве что на потеху посетителям.

Леди Сандерленд сняла бархатную перчатку, и из темноты в свет свечи протянулась её белая рука.

— Погадай тогда уж и мне. Что начертано мне судьбою? — спросил вкрадчивый полушепот из-за свечи.

Не видя в этом смысла, Джульетт вздохнула и согласилась. Она взялась за раскрытую ладонь Астрид, чтобы получше рассмотреть линии на сгибах, и в этот момент произошло нечто страшное.

Джульетт будто утянуло на дно, и всего воздуха в легких не стало.

Через прикосновение к руке леди Сандерленд Джульетт будто заглянула в момент рождения тьмы. Слишком сложный для объяснения.

Человек на лодке. Бушующее море. Черный остров посреди озера крови. Перевернутое дерево. Вечный мрак, утаскивающий путника в бездонный колодец.

Имя, высеченное на любу бессмертных, что прежде было сокрыто.

Имя падшего принца.

Лордок.

Осколки новых видений пронеслись, перед Джульетт, смешиваясь с прежними. И теперь к ним прибавилось всё, что чувствовала Астрид Сандерленд, забирая каждую жизнь, совращая каждую невинную душу, крадя кровь и оставляя бездыханные тела. А также всю боль, что испытали её жертвы. Все страсти, на которые подтолкнули людей соблазны Астрид. Джульетт пережила её смерть много веков назад и утонула в яде, что стремился теперь по её жилам. Всё разом обрушились на Джульетт мерзкой волной, выжавшей из пророчицы душераздирающий крик.

Голова закружилась. Она упала со стула и в ужасе стала отползать к стене, шепча имя, которое повторял шепот в её голове. Шепот крови. Проклятое знание. Не благословенное откровение, сошедшее на церковных ступенях, но тайна, отравленная тьмой самой преисподней.

— Лордок… — прошептала Джульетт, с ужасом уставившись на Астрид.

Леди Сандерленд тут же поднялась из-за стола и молча смотрела на Джульетт. Глаза её остекленели от нахлынувшей злобы. А затем велела холодным и бездушным голосом:

— Повтори!

Будто посторонняя воля заставляла Джульетт послушаться, но пророчица вместо этого обронила, всё ещё потрясенная многовековым ужасом, что передался ей от Астрид:

— Вы одна из них! — вжимаясь в стену, шептала Джульетт и не сводила испуганных глаз с леди Сандерленд.

Астрид бесилась всё больше с каждым звуком, издаваемым Джульетт.

— Откуда ты знаешь это слово? КТО ТЕБЕ ЕГО НАЗВАЛ?!

— Вы одна из них, — на иной лад повторила Джульетт, теперь услышав себя и ужаснувшись ещё больше.

На крик Джульетт прибежала миссис Фэннинг.

— Джульетт вошла в контакт с кем-то из духов, — с оскорбленным видом объяснила Астрид. — Это уже чересчур! Я слишком напугана, чтобы продолжать сегодняшний сеанс, и вынуждена уйти!

Она с негодованием смерила взглядом миссис Фэннинг, затем перевела разъяренный взгляд на Джульетт, в котором угадывалось удивление, граничащее с ужасом и непониманием. В свете свечи глаза леди Сандерленд будто разгорались неестественным желтым сиянием.

А затем она направилась к выходу из гостиной. Спешно и решительно. И каждое движение Астрид теперь пугало Джульетт, ведь теперь она знала: движения эти не принадлежали человеку. Ещё больше она испугалась, когда увидела, что Джеффри и Энни, её младшие брат и сестра, спустились по лестнице на крики и настороженно выглядывали между перил, чтобы посмотреть, что происходит.

Выйдя, Астрид Сандерленд наткнулась взглядом прямо на них, затем развернулась в дверях и улыбнулась Джульетт, прикладывая палец к губам. Миссис Фэннинг в это время начала расспрашивать Джульетт, что опять она натворила.

Но Джульетт её не слушала. Она нашла в себе силы подняться, выйти из гостиной и проследить за тем, чтобы страшная гостья действительно покинула их дом. Дрожащими руками придерживаясь за стены, Джульетт выглянула в коридор.

Входная дверь медленно плыла, закрываясь за изумрудным подолом платья. А за ней чернела щель на ночную Джилл-стрит. Джульетт подбежала к двери и закрыла её на все замки. Как же страшно ей теперь было. Видения видениями, но только что она впервые встретила бессмертное существо из своего пророчества и даже впитала темное знание, что несла в себе Астрид, наследница падшего принца.

Вся в слезах, Джульетт уложила брата и сестру спать. И дождалась отца. Она не слушала мать, которая пыталась затевать скандал несколько раз, обвиняя в том, что Джульетт спугнула состоятельную клиентку.

Когда Ирвин пришел, он почувствовал странную перемену в доме. Будто сегодня в его жилище кто-то умер. Он заставил жену наконец замолкнуть, а заплаканную и до сих пор не пришедшую в себя Джульетт отвел в её комнату и расспросил, что случилось. Чувство тревоги, витавшее в воздухе, настолько передалось Ирвину, что он забыл даже зажечь свет.

Его старшая дочь села на свою кровать, обреченно повесила руки и уставилась в темноту перед собой. Она рассказала всё. Упавшим голосом жертвы, пережившей тысячи смертей из прошлого Астрид.

Описывая всё, что увидела и испытала, она невольно поразила Ирвина и убедила его в том, что всё сказанное правда. По-другому быть не могло. И Ирвин начинал верить, что их гостья, зовущаяся леди Астрид Сандерленд, была волком в овечьей шкуре. Он и без того не питал большого доверия к людям. А в Астрид с самого начала чувствовал неладное.

— Пап, мне нужно бежать. С рассветом. Иначе она вернется за мной. Пожалуйста. Поверь мне.

Ирвин не говорил ни слова. Не отвечал. А Джульетт продолжала тихо убеждать, чтобы не услышала мать. Она тараторила и тараторила. Убеждая снова и снова. Думая, что отец не верит. Что он откажется. Что навлечет тем самым ужасную беду на всех них.

А потом Джульетт поняла, что это она, глупая, навлекла беду на свою семью. И расплакалась вновь. Она сползла на пол, опустившись на колени, и стала молить отца простить её.

Ирвин поднял её за плечи и запретил впадать в истерику.

— Хочешь уехать, уедем, а истерику прекращай! — строго велел он.

Джульетт старательно кивнула, вытирая слезы. Она готова была на всё, лишь бы сделать что-то. Лишь бы он ей поверил. Лишь бы они как-то исправили ошибку Джульетт, наивно выдавшей пророчество одной из бессмертных наследниц тьмы.

— Знаю я, куда нам ехать, — прикинув, кивнул себе Ирвин. — Есть одно местечко. Но много вещей не возьмем. Налегке выдвинемся. А там уж разберемся, чудачка ты у меня сумасшедшая или всё это правда. В любом случае, сельский воздух тебе не помешает. Ни к чему сидеть в этих стенах.

Так они и поступили, как сказал Ирвин.

Собрали немного вещей и еды в дорогу. И на рассвете пешком выдвинулись в грузовой порт, что раскинулся неподалеку. Порой тихими утрами на Джилл-стрит были слышны звуки работ оттуда. В порту Ирвин сговорился с одним из моряков, и за небольшую плату тот согласился взять их на борт. Судно шло в Ирландское море, в Ливерпуль с заходом в порт острова Мэн.

Вечером следующего дня, к тому времени, как Джульетт и Ирвин Фэннинг плыли морем в безопасное место, Астрид Сандерленд вновь наведалась в их дом в Лондоне.

Преисполненная решимости убить шестнадцатилетнюю пророчицу, чтобы скрыть тайну своей личности. Убить, выпытав сначала правду о том, откуда Джульетт известно про лордоков, и кто надоумил её нести эту ересь, будто бы бессмертные однажды сгинут. Астрид нужно было знать, ради чего Джульетт твердит эту кощунственную ложь?

Ей открыла мать Джульетт, обрадованная возвращением Астрид, извиняющаяся, но с сожалением вынужденная сообщить, что Джульетт нет дома.

— Как это «нет дома»? — притворно улыбнулась Астрид и с нажимом спросила. — А где ещё ей быть?!

— Леди Сандерленд, по правде сказать, я сама не знаю…

Астрид разозлилась в одно мгновение. Она толкнула дверь рукой, и та ударила миссис Фэннинг по лицу. Да так, что рассекла ей лоб в кровь. Пэтти Фэннинг попятилась испуганно, но продолжая чувствовать себя обязанной перед знатной гостьей. Ведь она могла щедро заплатить. И Астрид знала, как сильно эта женщина, эта ничтожная прачка, любит деньги.

Астрид закрыла за собой дверь и медленно повернулась к миссис Фэннинг.

— Не нужно мне лгать! — прошипела Астрид, искажая лицо от бешенства. — Лучше скажи мне, сколько ты предлагаешь за дочь целиком, если я выкуплю у тебя Джульетт? Двадцать фунтов? Пятьдесят? Сто?

Мать пророчицы сначала оторопела от вопроса, а потом решила, будто поняла, что к чему. Она посчитала, что речь идет о бизнесе и прибылях. Что богатая особа увидела в её Джульетт золотоносный резерв. Если Астрид предлагает сто фунтов, значит они смогут заработать много больше, решила Пэтти Фэннинг. И ответила с гордостью и вызовом:

— Я не позволю наживаться на таланте Джульетт кому-то еще!

Астрид рассмеялась.

— Дура тупая. Думаешь, дело в этом?

Подскочив к Пэтти Фэннинг так быстро, что та не успела даже моргнуть, Астрид схватила её за запястье и заглянула в глаза:

— Говори, куда убежала эта девчонка?

Мать Джульетт ощутила постороннюю волю, будто вселившуюся в неё и развязавшую ей язык. Она рассказала, что проснулась утром, а дочери с мужем уже не было дома. А больше она ничего не знает. Но Астрид не поверила и этому. Ведь если эта прачка любила свою дочь, то никакая власть над её волей не расколет её.

Астрид оттолкнула её в сторону и поднялась на второй этаж в этом тесном как сундук домишке. Она нашла спальню Джульетт и велела миссис Фэннинг показать одежду дочери, которую не носил никто, кроме Джульетт. Та послушно отдала леди Сандерленд шерстяной свитерок, который связала для Джульетт и та его часто носила в холода. Также Астрид забрала расческу Джульетт. И сказав, что ещё вернется, ушла.

Сейчас ей надо было найти пророчицу первым делом. А с семьей Фэннингов она разберется потом.

Астрид уткнула нос в свитер и втянула запах Джульетт. Запоминая. А затем стала искать его обрывки в воздухе. И пошла на юг по Джилл-стрит. В сторону верфи и доков. Туда же, куда четырнадцать часов назад шли Ирвин и Джульетт.

В свете редких ночных фонарей Ист-Энда она приближалась к порту, не глядя на прохожих и рабочих, оглядывающихся на нее. Отмечающих её странное поведение. Астрид, будто гончая, причуивала след. Всё больше боясь, что он приведет её к воде.

Так и произошло. Причал, возле которого остановилась Астрид, вглядываясь над серой рябью Темзы, обрывал след. Новое судно, что стояло у причала, пахло чем угодно, только не пророчицей из Лаймхаус.

В бешенстве Астрид зарычала на весь порт и ушла.

Вернувшись за час до полуночи в особняк лорда Сандерленда, Астрид подняла дикий крик с самого порога. Это не были слова, это не был ни один звук, похожий на те, что может издать человек. Призывный тревожный вопль прокатился в темных стенах особняка, в котором по ночам не зажигали света.

И минуту спустя из теней стали появляться фигуры. Подданные Астрид. Её клан. Пятеро. Они стягивались к ней, как к вожаку стаи. Опасливо и молча.

— Перевернуть весь Лондон, все порты, всю Англию вверх дном! Найти эту оборванку!

В ночной свет от окон просторного полукруглого холла вышла белокурая роза. Нежный ангел с кошачьими чертами лица.

— Госпожа, что за запах ты принесла с собой? — спросила Сандрин Вольтер.

— След, — прошипела Астрид. — Её вы должны найти.

Леди Сандерленд протянула руки со свитером и расческой Джульетт. И поданные прильнули к вещам пророчицы, втягивая их запах. И запоминая.

Все они отправились в разные концы Лондона, на вокзалы, в порты, в соседние деревни, в соседние графства и к ближайшим берегам. Нигде не обнаруживая Джульетт.

Шли дни и ночи, драгоценное время уходило. Джульетт Фэннинг была всё дальше. А результатов всё не было.

Неудача в поимке пророчицы заставила Астрид отправиться на телеграф и послать телеграмму в Швейцарию.

Старейшему из бессмертных. Чтобы призвать стражей Триумвирата на поиски девчонки.

Глава 3. Швейцарская Конфедерация

Восточная Швейцария.

Май 1910 года.

Далеко на востоке над горными массивами Ретийских Альп бледнело предрассветное небо. Время стояло совсем раннее. В чистоте небосклона восходящего дня ещё сияли звезды.

Сапфировые глаза из-под длинных ресниц следили за полетом орлана, кружащего где-то внизу среди скал. Ветер мирно развевал длинные полы черной отороченной мехом дубленки на изящной женственной фигуре.

Катрина Вэллкат смотрела в безмолвную даль заснеженных гор с полуоткрытой галереи, колоннадой висящей над пропастью меж скал и ледников. Открывающийся отсюда вид всегда приносил покой и уверенность. Это древнее место служило наёмнице вторым домом бессчетное количество лет, на протяжении которых обязанности стражей приводили её в Цитадель Триумвирата.

Позади остались часы ожиданий. Трое лордов-маршалов, возглавлявших три клана стражей, совещались всю ночь на закрытом совете, куда в этот раз не допускались ни летописцы, ни советники. Сюда, в Швейцарию, их созвал старейший из лордоков Понари́н Люцербер. И никто из их подданных не знал, почему.

За спиной наёмницы раздался чуть удивленный юношеский возглас:

— Катрина Вэллкат!

Она обернулась к приближавшемуся стражу в одеждах Морбиева клана.

— Да?

— Я Бальдо из гвардии стражей Морбия.

Парень, вышедший на продуваемую галерею из недр Цитадели, был одного роста с Катриной, по движениям явно проворный, но поступь его сковывало легкое волнение. С мелкими чертами лица и некрупными ладонями, на вид полностью лишенный силы — удивительно, что он стал стражем.

— Я помню вас, — кивнула Катрина.

— Не знаю, уместно ли это сейчас, — спешно выпалил он, — я давно хотел сказать, что восхищен вашей работой в Венеции. Уверен, это было нелегкое задание даже для наёмника.

Катрина приподняла брови:

— Славных дел наёмниками свершено немало. Почему именно Венеция?

— Как же? Вы проявили крайне неординарное тактическое мышление. Милосердием добились того, чего не смогло бы насилие, — с убеждением горячно заговорил Бальдо, а потом с гордостью покивал: — Лишь истинный воин способен понимать, что не всё достигается взмахом меча.

Наемница холодновато напомнила:

— Я слышала, что в клане Морбия иное суждение о моих делах в Венеции.

Испуг и сожаление скользнули по белому лицу Бальдо.

— В таком случае, я не разделяю их мнения, — доброжелательно заверил парень.

— Напомните, как вы стали стражем, — спросила Катрина.

— О, долгая история, — улыбнулся он, отмахнувшись, и тут же прибавил, посчитав, что ответ его прозвучал невежливо: — Если вам интересно, могу рассказать вкратце.

— Расскажите.

— Я служил надзирателем в тюрьме Дете’ро. А один из заключенных предпринял попытку бегства. Один из уподобившихся волкам. Образный. И мне каким-то образом удалось его поймать цепью. После этого лорд-маршал Морбий обратил свое внимание на меня и взял в стражи, — он задумался о чем-то, и произнес, обращенный взором к своим воспоминаниям: — Знаете, вблизи они совсем ужасны. Оборотни. Омерзительны!

— Знаю. И смертоносны, если их рассматривать, когда они пытаются напасть, — с толикой иронии добавила наёмница.

Бальдо посмеялся.

— Да, точно подмечено, леди Катрина.

Отголоски чужого смеха в дальней части галереи привлекли внимание обоих. Сюда приближался особый подданный Понарина. Окруженный свитой, увлеченный собственным рассказом, он охотно ловил похвалу от своих подданных и с упоением смеялся в ответ на восторженные возгласы. А ему поддакивали и так же охотно льстили.

Нобилиор. Второй наёмник Триумвирата.

Наружностью безупречный, уверенный и лишенный изъянов. Он звонко вышагивал по мерзлому камню в блестящем кожаном плаще, фасона характерного для представителей швейцарского клана. С рядами ремней-застежек, пересекавших его стройный торс.

Увидев издали Катрину Нобилиор предложил своим спутникам и спутницам подойти поприветствовать сербскую наёмницу.

Он был не молод и совсем не стар. Туго натянутое на черепе прямоугольное лицо сидело, словно подтаявший воск. Крупные губы тоже не имели четкой формы. И ни единой морщинки, даже мимической. Короткие, зализанные назад волосы открывали лоб.

Ледяная сталь его глаз скользнула по Бальдо, когда он приблизился. Абсолютно мертвый взгляд. Нобилиор обладал всеми приметами, которые идеально соответствовали его званию. Как и Катрина, он был посланцем самой смерти.

— Наемница! — с почтением громко приветствовал Нобилиор.

— Наемник! — так же ответила ему Катрина.

Оба склонили головы в знак уважения друг к другу. Два редчайших воина, специально отобранных и подготовленных как никто другой. Закаленных в горниле испытаний, столь суровых, что не перенес бы ни один смертный. Впитавших тысячелетнюю мудрость войн. Оба представляли собой острейшее жало, которым обладал Триумвират.

— Прекрасно выглядите, Катрина!

— Благодарю. И вы ни капли не изменились, Нобилиор.

Наемник коротко повернулся, взглянул на Бальдо, стоящего подле Катрины.

— Страж! — приветственно кивнул Нобилиор подданному румынского клана. — Не припомню ваше лицо. У Морбия что, пополнение в гвардии? — Но прежде, чем Бальдо успел ответить, Нобилиор не дождался его и вновь заговорил, обращаясь уже к Катрине: — Как вы находите наши пейзажи в это время года?

— Любуюсь, наёмник, — окинув взглядом светлеющие горные дали, ответила Катрина. — И считаю их в равной степени своими. Поскольку доводилось стоять в этой галерее и взирать на них издавна и весьма часто. Цитадель Триумвирата мой второй дом.

За её словами крылся ненавязчивый намек на то, что в этом поколении наёмников она была первой и самой опытной.

— Пожалуй, как и для всех нас, — улыбнулся Нобилиор. — Как вы добрались из Королевства Сербии?

— Быстро. Телеграмма лорда-маршала Понарина весьма… взбудоражила, — с азартом в сапфировых глазах, проговорила Катрина. — Итак. Вам известно, что заставило Триумвират собраться в столь срочном порядке?

Вопрос этот прозвучал как утверждение. Нобилиор глянул на Бальдо, словно отмечая, что тот будет лишним при данном разговоре, и ограничился лишь кратким ответом:

— Не больше вашего. Как и все, жду, когда всё раскроется.

Он замолчал. Его мертвенный взгляд неподвижно оставался на лице Катрины. Непробиваемый, как толщина окружавших их стен. Наемница не поверила ему.

В галерею вышел герольд Понарина, объявил о завершении заседания и позвал всех заслушать решение Триумвирата.

— Прошу! — с холодной учтивостью пригласил Катрину вперед Нобилиор.

Стражи трех кланов прошли в тронный зал и оказались в величественном длинном помещении с высоченным потолком.

Выложенный из темного камня габбро, убранством зал походил на окружающий горный пейзаж, но превосходил его торжественностью прямых линий. С тремя стрельчатым окнами позади трона и восемью световыми шахтами в потолке, столь длинными и устроенными таким образом, что прямой солнечный свет не попадал сюда даже днем.

Еще никем не занятый высокий черный трон из того же камня стоял на постаменте, под острым углом врезающимся в зал, словно нос корабля, застрявшего во льдах.

На стенах красовались высеченные гербы трех кланов: Вэллактов, Морбиев и Люцерберов. Символы равноправной власти каждого из лордов-маршалов в этих чертогах. За их пределами же на многие километры вокруг простирался ореол обитания клана Понарина.

Каждый раз на трон Цитадели Триумвирата садился один из трех лордов-маршалов и объявлял решение, которое приняли все трое. Кто именно будет объявлять решение, согласно протоколу, выбиралось вначале каждого заседания. До того, как начнется обсуждение, и станет ясна суть самого решения.

В этот раз вышел сам Понарин. Длинноволосый брюнет, затянутый в кожаный тренчкот на пряжках вместо пуговиц. Высокий и на удивление молодой для старейшего из бессмертных.

Устроившись на троне, Понарин немедля поднял над головой листок бумаги с телеграфными штампами и марками. Машинописный текст телеграммы был весьма развернутым.

— У меня в руке телеграмма из Лондона, — заговорил Понарин, повергнув зал в тишину. Стены встрепенулись эхом его рокочущего голоса. — От великочтимой Астрид, ныне именуемой леди Сандерленд. Содержание её телеграммы послужило причиной, по которой я срочно созвал в Цитадели Триумвирата достопочтенных лордов-маршалов Зана Вэллката и Дариуса Морбия. Дождавшись пока все благополучно доберутся, мы, наконец, провели заседание, на котором обсудили сообщение Астрид о событиях возмутительных и требующих вмешательства стражей. Здесь сказано, — Понарин потряс телеграммой, — что в Британии живет пророчица, предрекшая гибель всего нашего рода. Самозванка. Девчонка из лондонских трущоб, Джульетт Фэннинг. Однако полюбившаяся лондонской прессе. И что ещё важнее, знающая, что означает слово «лордок». И вот эта девчонка, посулившая наше полное уничтожение, теперь пропала. Сбежала из Лондона прежде, чем Астрид успела разобраться в этом странном деле самостоятельно. Факт исчезновения Джульетт Фэннинг обеспокоил Астрид и меня не меньше, чем болтовня, которую она выдает за пророчества. Разумеется, находись эта девчонка в Лондоне, живая или мертвая, Астрид нашла бы ее. Скорее всего, Джульетт покинула Лондон по воде. Это объясняет, почему Астрид потеряла след. С учетом всего вышесказанного, Астрид просит участия стражей в дальнейшем развитии событий.

В зале зазвучали озабоченные голоса сбитых с толку подданных Морбия:

— Она предрекает нашу гибель? Всех нас?

— Думаете, это правда? Нам что-то угрожает?

— Это провокация! Кто-то пытается выманить нас…

— Или поселить среди кланов панику и раздор.

— Но кто? — с жаром вопрошал Бальдо, ища ответа на лицах собратьев. — Фонарники? А может быть обра́зные?

Последнее предположение пуще прежнего обеспокоило их толпу.

Лишь представители клана Понарина остались невозмутимы, и так Катрина поняла, что информацию из телеграммы Астрид они знали ещё раньше, но не выдавали этого до окончания заседания Триумвирата.

Нобилиор, наёмник Понарина, окликнул румынскиих стражей:

— Чего так переполошились? Все это вздор. Британия далеко. Лондон перенаселен. Оставь мы всё как есть, голос девчонки затеряется в гомоне голосов шести миллионов человек, а сама она со временем умрет. Зачем нам вмешиваться?

— И что? Сидеть, сложа руки? А если это предвестие новой войны с обра́зными? Вдруг мы не выстоим на этот раз? — ответил ему один из стражей Морбия, Игнак.

— Не тратьте слова понапрасну, — прервал их диалог Понарин. — За эту ночь мы с Заном и Дариусом рассмотрели ситуацию со всех сторон. И вот что Триумвират постановил: бросить силы всех кланов стражей на поиски лживой пророчицы. Выследить и убить. Но прежде — удостовериться, что девчонка не связана с образными или фонарниками, дабы на вас самих не устроили охоту. А теперь лорды-маршалы выберут и огласят имена своих подданных, которым надлежит отправиться в Британию и разыскать Джульетт Фэннинг. Прошу, — уступил Понарин очередь говорить двум другим главам кланов.

Когда Понарин замолчал, мощная поступь сапогов грянула в тишине зала. Лорд-маршал сербского клана Зан Вэллкат, Мучитель Паннонский, вышел вперед и повернулся к остальным лицом. Его неподвижные как маска красивые черты словно скрывали оскал под снежно-белой кожей.

— Клан Вэллкат посылает своего маршала, наёмницу стражей Катрину Вэллкат, — с почтением указав ладонью на свою дочь, сообщил Зан.

Вслед за ним румынский лорд-маршал вышел с другой стороны и также повернулся к остальным.

— Клан Морбий отправляет отряд стражей численностью шесть бойцов.

В завершение говорил Понарин, оставшись на троне:

— Клан Люцербер отправляет наёмника стражей Нобилиора. И да исполнится воля Триумвирата!

По обычаю все названные выдвинулись на два шага вперед и склонили головы и колено перед сидящим на троне. Шестеро из восьми подданных Морбия по левую руку от трона. Нобилиор из пяти подданных Понарина по центру. И Катрина по правую руку от трона, оставив часть зала, соответствующую её клану, пустой, поскольку в Цитадель Триумвирата они с Заном прибыли только вдвоем.

Теперь Понарин обратился с напутствием к склонившим колено стражам:

— Подданные Астрид по понятным причинам хорошо осведомлены, но членам остальных кланов о сих событиях сообщать запрещается. Не стоит тревожить наше сообщество рассказами о том, что вы сегодня узнали. Не достойно мыслей лордоков то, чему случиться не суждено. Это ясно?

По залу прокатились возгласы согласия и одобрения. Согласия безропотного и безмозглого, по мнению Катрины.

Понарин продолжал:

— По прибытии в Лондон вы встретитесь с Астрид. Она посвятит вас во все детали, необходимые для поисков Джульетт Фэннинг. Если не сможете взять след, рассейтесь по всей британской земле от берега до берега, но найдите эту девчонку! И не затягивайте. Убейте при первой возможности.

— Лорд-маршал Понарин, узнать ли мне, что ей известно, прежде, чем убить? — осведомилась Катрина. — Это было бы разумно, учитывая столь тревожный тон телеграммы Астрид.

Вопрос прозвучал так, будто наёмница не допускала иного варианта, кроме как, что из всех стражей до Джульетт Фэннинг первой доберется именно она. Сообразивший это Нобилиор бросил на Катрину быстрый взгляд и уязвленно улыбнулся. Он-то знал, что его способности равны ей. Они с Катриной единственные из всех стражей являлись наёмниками — редчайшей разновидностью особо подготовленных воинов. По крайней мере, в этой эпохе.

— У тебя будет соблазн узнать, — хрустальные глаза Понарина, видевшие ещё самого Лордока, впились в лицо наёмницы с высоты трона Триумвирата. — Что бы девчонка ни сказала, знание то бесполезно, и Триумвират в нём не нуждается. Её слова либо рассмешат тебя, либо посеют смуту в тебе. Такую же смуту, какая разойдется по всему нашему сообществу, если мы проявим неосмотрительность и поддадимся сомнению. Её пророчества ничто. Слова те ложны. Будь девчонка провидицей, знала бы сама, что толкует о противоестественном.

Столь беспечно уверенное отношение Понарина показалось Катрине крайне недальновидным. Наемница предприняла попытку достучаться до старейшего лордока рациональными доводами:

— Лорд-маршал, но ведь Триумвират стражей за тем и собран, чтобы защищать кланы. Он основан на идее опасностей столь серьезных, что без стражей существование нашего рода может оказаться под угрозой.

— Здесь находятся все трое основателей Триумвирата, — сказал Понарин, и его легкая усмешка рокотом отдалась в стенах этого темного зала. — Уверяю, нет необходимости напоминать нам, какими мотивами мы руководствовались.

Катрина замолчала и решила не вступать в спор со старейшим лордом-маршалом.

Дариус Морбий иронично хмыкнул. Зан остался бесстрастен.

Понарин продолжал, и голос его, подобный стихии, отдавался в сводах зала, как грохот волн отражается в прибрежных пещерах:

— Даже Лордок, первейший из нас, пал когда-то. Это урок, который преподнесло нам время. Перемены неизбежны. По отдельности мы можем пасть. Но кланы устоят. Триумвират это гарантирует. Скажите, лорды-маршалы, верно ли я говорю?

Зан и Дариус отозвались одобрительными воинственными выкриками в знак согласия. А Понарин вновь заговорил:

— Лордок пал, а наследие его сильно и властвует в нас. Мы не можем сгинуть. Мы носители тайны, неведомой даже необузданному воображению этой британской девчонки, что по собственной глупости обрекла себя на приговор Триумвирата. Будь она пророчицей, истинной Кассандрой, знала бы, что навлекает на себя смерть. Нам, видевшим падения империй, победы полководцев, рождение и смерть поколений, незачем страшиться её слов. Чем она отличается от цыганских девиц, дурящих головы впечатлительных господ? Проблема не в Джульетт Фэннинг. Не в её болтовне. Но в тех из нас, что могут поддаться сомнению. Страху. В тех из нас, что посмеют забыть КТО МЫ! — Неистовый гневный выкрик Понарина пронесся над залом, пристыжая собравшихся. — Мы убьем её даже не за её глупую болтовню, и вовсе не потому, что газеты самого населённого города в нынешнем мире подхватили эту историю, — спокойно заговорил Понарин, скользнув взглядом по фигуре Морбия. — Быть может, иные из нас жаждут её смерти лишь поэтому. А мы нет. Нам придется убить ее, потому что среди кланов найдутся неверящие. И пусть они неоднократно перешагивали будущее и само время, они всё ещё страшатся, что однажды будущее перешагнет через них. Если лорд-маршал клана стражей Дариус Морбий, величаемый убийцей фонарников, поддался сомнениям; если даже сама кровавая Астрид из Арля столь взволнована, то прочие кланы изойдутся в панике. Порядок нарушится. Доверие к защите Триумвирата пошатнется, и власть Триумвирата ослабнет, в чём мы абсолютно не заинтересованы.

— С вашего позволения, лорд-маршал, — почтительно изрек наёмник Нобилиор и обратился к остальным. — Я нахожу эти доводы в полной мере разумными. Среди кланов и без того тлеют оппозиционные настроения против нас, стражей. Вы знаете, нас упрекают в попытках взять всё сообщество лордоков под контроль милитократического правления. Но что за мир они бы построили без Триумвирата?

— Так мы проигнорируем пророчество и убьем девчонку лишь из-за политики? — с тенью усмешки отозвалась на его слова Катрина.

Зан, заметивший, как румынский лорд-маршал злобно ощерившись, раскрывает рот в ответ, поспешил сам ответить своей дочери, чтобы не допустить перебранку Катрины с Морбием:

— Что мысль о конечности бытия делает с человеческим обществом? — обращаясь ко всем, громко произнес Мучитель Паннонский. — Заставляет брать как можно больше в страхе, что сея праздность может прекратиться. Жадно брать сейчас, погрязая в изобилии, пока есть возможность. А что для лордоков изобилие? Города, утопленные в людской крови. Лордоки опустятся до уровня обращенных. Вслед за этим людские власти предпримут ответные меры. Будет всплеск новой инквизиции или новые крестовые походы против нас. Посеется великая смута. Этого нам не нужно. Однажды начавшись, беспорядок имеет свойство нарастать. Мы этого не допустим. Задача Триумвирата хранить не только безопасность всех наших кланов, но и порядок, который строился веками.

Новая волна ропота прокатилась в рядах подданных.

— Спасибо, лорд-маршал Вэллкат. Всё верно, — хрустальный взгляд Понарина назидательно скользнул по Катрине. — Посему от лица Триумвирата, мы посвятим это убийство нерушимости многовекового порядка. И да не будут мифические страхи более властвовать над нашими помыслами. Ибо вечность течет в наших жилах.

— Да, лорд-маршал, — склонила голову Катрина.

Бледный костяной паук протянул лапу вверх. Так Понарин воздел палец в воздух и мановением худощавой кисти заставил всех внимать его словам.

— Помните! Жизнь это стремление материи к самоосознанию. Живое от неживого. Вечное постигает себя через преходящее. Первоосновы мира, из которых всё рождено, это небытие. Мы живем вечно, ибо в нас нет жизни. Мы порождены древнейшей стихией, из которой всё восходит и в которую всё возвращается. Бескрайний мертвенный хаос взирает на себя сквозь призму жизни. И торжествует. Род наш — посланец первоисходного хаоса, что был и будет.

Этими словами Понарин завершил всеобщее собрание и кивнул герольду. Тот провозгласил оглашение решения Триумвирата завершившимся, и все стали расходится.

Зан одним из первых удалился в покои своего клана. Катрина, поймав его выразительный взгляд, пришла туда гораздо позже. Сначала перекинувшись парой слов с Нобилиором и подданными клана Люцербер. Солнце к тому времени уже сияло снаружи над снежными склонами гор.

Посреди грубо высеченной круглой каменной залы в крыле клана Вэллкатов непоколебимой темной колонной в размышлениях стоял Зан Вэллкат.

Плотно закрыв железную дверь, Катрина спустилась в центр залы, на ходу выкладывая то, с чем она не могла согласиться:

— Отец, Джульетт нельзя убивать! По крайней мере, пока мы не знаем ничего наверняка. В её пророчестве следует разобраться.

— И слышать не желаю этот вздор, — громко отозвался Зан, поворачиваясь к наёмнице. — Ты слышала Понарина. Такова воля всех лордов-маршалов стражей. Решать не тебе. Ты лишь оружие в руках Триумвирата, и прекрасно это знаешь. Единственное, что на сие могу тебе ответить, это пожелать тебе удачи в предстоящем задании. Не посрами имя Вэллкатов в столь ответственный час.

Такие претенциозные напутствия — будто на публику — показались Катрине неестественными даже для её отца, истово преданного идеалам лордоков. Последовавшая за тем едва уловимая ироничная усмешка на лице Зана подтвердила её сомнения.

Он простер руки для объятий, приглашая дочь подойти ближе. Наемница приблизилась, и Мучитель Паннонский заключил её в свои объятья. Холодные и отстраненные.

Зан тут же раскрыл свой замысел. Он прошептал на ухо Катрине:

— Триумвират принял неверное решение, потому что Понарином и Морбием руководит страх. В отличие от них я не стану закрывать глаза на проблему. Отправляйся как можно скорее. Доберись до Джульетт Фэннинг первой. Узнай всё, что она знает. Добейся её доверия, если потребуется. Выжми из неё всё. Невзирая ни на какие препятствия. Любой ценой. Абсолютно любой!

Слова эти так поразили наёмницу, что она вгляделась в лицо отца, желая удостовериться, что он совершенно серьезен.

Катрина изумленно переспросила:

— Неужели ты допускаешь, что Джульетт обладает даром?

— Рано об этом судить. Но если бы каждый из лордов-маршалов не допускал хотя бы на йоту, что девчонка что-то знает, то Астрид не отправила бы телеграмму, а мы не собрались бы здесь сегодня. Цена вопроса невероятно высока. Если роду лордоков суждено сгинуть, то я должен знать — каким образом.

— А потом?

Сербский лорд-маршал качнул головой, будто тут и думать было не о чем.

— Убей, разумеется. Мы же чтим волю Триумвирата, — с ироничным почтением прибавил Зан и отпустил дочь из объятий.

Исполненная долга перед своим лордом-маршалом, Катрина склонила голову:

— Как повелишь, отец. До отбытия ещё шесть часов. Я подготовлю всё необходимое и выеду раньше остальных.

Зан приподнял голову, закрыл глаза и прислушался. Словно к движению солнца по небосклону. В создавшейся на минуту тишине слух наёмницы привлекло робкое позвякивание цепей в дальней части круглой залы.

— Шесть? Разве не восемь? — открыв глаза, воззрился Зан на свою дочь.

Наемница пояснила:

— Тени гор проложат мне путь во дне.

— Одобряю твое рвение.

— Благодарю, — улыбнулась Катрина. — Отец. Почему Понарин при всех сказал, что Морбий испугался?

— Разве он так сказал? — с притворной задумчивостью Зан отошел от неё и направился к своему трону, что стоял позади.

Каменный, украшенный драгоценностями, покрытый небрежно наброшенными меховыми шкурами. С трона сербского лорда-маршала прекрасно было видно всякого входящего в покои Вэллкатов.

Именно оттуда раздавались позвякивания цепей. Ведь там, возле трона, как теперь увидела Катрина, была прикована к полу девушка. Закованная в кандалы по рукам и ногам и принужденная цепями сидеть на полу или самое большее — подниматься на колени. Совсем нагая, длинноволосая, с кляпом в рту. На вид немногим старше Катрины, а на деле совсем дитя в сравнении почти с двумя сотнями лет, что прошли с рождения наёмницы в 1717 году.

Закованная в цепи пленница в покоях Вэллкатов служила подарком от швейцарского лорда-маршала прибывшему Зану. Аналогичное угощение ожидало и Морбия в покоях румынского клана. Она была до смерти напугана, не знала, где находится, и что происходит. Но провела здесь много времени и уже не предпринимала попыток освободиться или докричаться до лордоков.

Зан, не обращая на пленницу внимания, прошел мимо и сел позади девушки на свой законный трон главы сербского клана стражей.

— Отец, я уверена, ты знаешь, о чём я говорю, — со снисходительным терпением настаивала Катрина. — Понарин не говорил этого впрямую, но не упустил шанса намеком укорить Морбия.

Мучитель Паннонский удобно устроился в мехах трона, и свесил руку с подлокотника, поглаживая волосы пленницы, будто голову преданной собаки.

— Маленькая месть Понарина. У них вышла перебранка на совещании глав Триумвирата, — соизволил объяснить Зан, в то время как его снежно-белые пальцы ласково перебирали пряди волос девушки в цепях. — Конечно, они на взводе. Их можно понять. Сейчас крайне неподходящее время для угрожающих стабильности известий. Негласная борьба за власть между судьями Трибунала кланов и Триумвиратом стражей набирает обороты. Сначала остальные кланы вверили стражам свою безопасность, чтобы праздно коротать свою вечность. А теперь боятся, что Триумвират возвысится над ними. И ищут возможности ослабить нас.

— Молва об апокалиптических предсказаниях нынче придется некстати, — понимая обстановку в сообществе лордоков, заметила Катрина.

— Верно. Узнав о предсказании Джульетт, кланы рассудят так: если лордоки сгинут, значит, Триумвират их не спасет. Если Триумвират не способен их спасти, зачем он им нужен. Понимаешь, какова расстановка фигур в этой партии? Вот, что беспокоит Понарина. В складывающемся положении многое решает политика.

Катрина нетерпимо покачала головой:

— В минуты глобальных угроз не внутренние распри должны занимать умы лордов-маршалов.

— Мудрые властители мыслят всеобъемлюще, дочь. Тебе как наёмнице вверены угрозы внешние. А мы с Понарином и Морбием позаботимся о том, чтобы тревожные вести не вышли дальше кланов стражей. А теперь поторопись, ангел! Тебе ещё нужно собраться в дорогу.

— До скорой встречи, мой лорд-маршал! — с почтением склонила голову Катрина.

У самого порога голос отца окликнул наёмницу. Когда Катрина повернулась к нему через весь зал, Зан Вэллкат стоял возле своего трона, придерживая пленницу за голову.

— Взгляни на это человеческое дитя, — произнес Зан, успокаивающе поглаживая девушку по волосам и лицу. — Узри её страх, дочь. Лишь власть моего ума над её волей удерживает её от истерик. Как и все смертные, рожденная для этого момента, станет она мне пищей, ибо я вкушу её кровь. Предчувствуя грядущую смерть, она боится.

— Как и все они, — кивнула Катрина, переведя взгляд с пленницы на отца.

— А тебя страшит предсказание лондонской пророчицы? — вкрадчиво осведомился Зан. И испытывающе впился мерцающими в темноте желтыми глазами в свою прекрасную дочь.

Катрина понимала, что лорд-маршал проверяет её. В очередной раз.

— Отец, я нахожу разумными все прозвучавшие доводы на оглашении решения Триумвирата. К сожалению, я не так мудра, как великие лорды-маршалы, — с учтивой покорностью произнесла наёмница. — Обстоятельства предстоящего задания не вызывают у меня ни страха, ни сомнений в вечном наследии Лордока. Я исполню всё порученное мне. А чего бояться, решат политики.

Едва заметно губы сербского лорда-маршала тронула улыбка. Он наградил дочь взглядом, гордым за её умный ответ. И кивнул головой, отпуская наёмницу в путь.

Разворачиваясь к дверям, Катрина заметила, как коготь Зана впивается в податливую плоть на шее пленницы, и из вены вырывается кровь. Двери в крыло Вэллкатов захлопнулись за наёмницей. И человеческая жизнь оборвалась.

Глава 4. Зацепка в Эссексе

Сразу после разговора с отцом Катрина направилась в недра горы, где располагались кузни. Из крыла Вэллкатов туда вел ход, оканчивающийся просторным залом, что соединял разные части Цитадели Триумвирата. Далекий утренний свет отражался от гор и вливался сюда, в густой мрак полированного камня, сквозь ряд трифор, высеченных с северной стороны, откуда никогда не упадет прямой луч солнца. Шаги здесь отдавались звонким эхом. Катрина пересекла зал и свернула на лестницу, круто уходящую вниз, в непроглядный мрак горной породы.

Там кипела работа. Свирепый лязг и тяжелые металлические удары неслись из глубин горы. Сквозняки подхватывали искры и кружили среди скальных теней.

Спустившись в кузни, Катрина оказалась в совершенно отличном пространстве. Если наверху, в Цитадели царили сложные архитектурные решения, прямые линии и тщательная работа по камню, то кузница представляла собой разделенную на несколько секций дикую пещеру, в которой развернули большой цех по производству оружия.

Трудились там двое искусных мастеров, а заведовал ими Ферран. Главный оружейник всех трех кланов стражей. Искусный мастер и инженер самой смерти. Он понимал тактику разных представителей Триумвирата и для каждого клана делал свои типы оружия и брони, с учетом требований лордов-маршалов и наёмников.

Увидев стройную темную фигуру, Ферран тут же узнал наёмницу. Он отложил инструменты и ствол недавно доработанного ружья, на котором делал гравировку в узорах Морбиева клана. Привыкшие к визитам наёмников остальные мастера не отвлеклись от работы.

— Леди Катрина! — приветственно воскликнул Ферран и направился ей навстречу, позвякивая связкой грубых железных ключей на ремне.

— Здравствуй, Ферран, — ответила наёмница.

Встретившись, они крепко пожали руки, обхватив друг друга за запястья, как римские воины, показывавшие, что у них нет спрятанных клинков. Это было их привычное дружественное приветствие.

— Мне уже сообщили, что случилось, — серьезно произнес Ферран.

— Эта информация должна остаться в пределах Триумвирата.

— Понимаю.

— Пойдем в хранилище. Я пришла забрать несколько вещей, которые пригодятся на новом задании.

Они направились к небольшому ходу в дальней стене. Остановившись у входа в темный извилистый коридор, Ферран снял газовый фонарь с крюка, вбитого в горную породу, и вместе они шагнули во тьму.

По пути к хранилищу они пустились в обычные для стражей обсуждения.

— Я так понимаю, жертву ещё сначала предстоит разыскать, — заговорил Ферран, и голос его плотным эхом разлился в тесной каменной расщелине, по которой они двигались. — Значит, ты будешь налегке?

Шедшая рядом Катрина подтвердила:

— Верно. Никакого тяжелого оружия. Подберу максимально скрытный и компактный комплект. И что-нибудь для устранения помех со средней дистанции.

— Есть бельгийский самозарядный Браунинг М1903 со свободным затвором. Калибр девять миллиметров.

— Вещь хорошая, но магазин маловат, я уже говорила, — напомнила Катрина. — Кольт использует ту же систему Браунинга, но под меньший патрон. Боезапас выше за счет снижения останавливающей способности пули, что тоже не подходит.

Ферран довольно кивнул:

— Да, я помню твои пожелания. Изначально магазин бельгийской модели рассчитан на семь патронов. Я модернизировал до девяти. Специально для тебя.

— О, ну раз так, — согласилась Катрина, — Что ж, попробуем.

— А защита?

— В основном от солнца. Наверняка придется действовать днем.

Ферран с беспокойством глянул на Катрину и хмуро покачал головой.

— Дальность и пробивная способность пуль возрастает. Нательная броня нужна как никогда прежде, Катрина. Я подготовил металлические пластины для одежды, которые хорошо тормозят серебро. Тебе может пригодиться.

Они прошли мимо ворот из кованых решеток с гербом клана Понарина, за которыми во мраке поблескивал полированный металл. Катрина отодвинула полу дубленки, показывая корсет, надетый поверх белой блузы:

— А на мне что, Ферран? В корсет вшиты металлические пластины. Новые мне не нужны. И к тому же я отправляюсь на охоту, а не в прямое столкновение. Да и фонарники нынче в упадке. Стрелять по мне будет некому. Меня заботит нечто другое. Я планирую подготовиться к возможной встрече с куда более опасным противником.

Поняв, о ком говорит Катрина, Ферран бросил на неё настороженный взгляд. Молча кивнул.

Коридор стал спускаться, затем слега повернул на запад. Даже здесь, в гротах, высеченных бессмертными из тысячелетних скал, наёмница прекрасно чувствовала стороны света.

Вскоре справа показались ворота в хранилище Вэллкатов. Такие же кованые и величественные, как на хранилище Понарина. С фамильным гербом клана Катрины. Тоже кузнечная работа Феррана. Металлические роза и меч, скрещенные на фоне латинской V, обозначавшей «Вэллкат» — имя родоначальника сербского клана. Первейшего в истории наёмника вампиров, что верно служил самому Лордоку. Падшему Принцу. Первейшему в истории бессмертному.

— Открывай, — в привычной для себя хозяйской манере, повелела Катрина.

За порогом хранилища начиналась территория её клана. И Ферран, сняв связку ключей и отворив кованые ворота, отступил в сторону, церемониально склонив голову. Без соответствующего разрешения он не смел переступать порог хранилища, если только не намеревался пополнить его оружейные запасы. И никто кроме членов сербского клана не смел отсюда ничего забирать. Для этого у остальных стражей имелись свои хранилища.

Катрина шагнула за ворота в пещерную комнату, где на каменных постаментах и вбитых в стены крюках покоились в ожидании своего часа мечи, кинжалы, арбалеты и огнестрельное оружие. Некоторые были завернуты в ткани. Другие покоились в ножнах. Третьи блестели оголенные, переливаясь в свете фонаря узорной гравировкой с орнаментом Вэллкатов.

Ферран поднял повыше фонарь, освещая наёмнице сокровищницу её смертоносных владений.

Среди холодного оружия преобладали привычные для пережившей османское влияние Сербии сабли, килиджи, ятаганы и саифы. Они бросались в глаза изяществом своих изогнутых линий в сравнении со строгостью европейских мечей. Хотя на стене напротив входа острием вниз висел огромный двуручный цвайхандер с двойной гардой. Меч отца Катрины, Зана Вэллката, Мучителя Паннонского.

В нынешнем веке всё реже представлялась возможность пользоваться этими клинками. Методы убийства тоже были подвержены влиянию моды. И в том заключалась практическая польза. Дабы действовать скрытно в развивающейся человеческой цивилизации, Триумвират стремился убивать такими же методами, какими люди убивают друг друга. И нынче людям нравилось делать это с помощью огнестрельного оружия, с расстояния, заменяя доблесть клинков удобством пуль.

Катрина взяла перекидную сумку для верховой езды, положила в неё две коробки 9-миллиметровых патронов. Одна с обычными, вторая с серебряными. Взяла с постамента длинный объемистый пистолет. С литыми линиями и коротковатой рукоятью. Браунинг М1903 с модернизированным Ферраном магазином, о котором они говорили по пути сюда.

Умело повертев пистолет в руках, вынув однорядный магазин, оттянув кожух-затвор и спустив крючок вхолостую, наёмница бросила одобрительный взгляд на Феррана и сложила пистолет в сумку.

— В развитии науки смерти человечество, несомненно, преуспело. Не так ли, Ферран? — с азартом заметила Катрина.

— Весьма преуспело.

К пистолету Катрина положила и килидж — одноручную саблю с изогнутым клинком небольшой длинны. В некоторых регионах Ближнего востока, культура которого повлияла и на Балканы, откуда родом была Катрина, киличи представляли символ власти и царствования. Выбранный Катриной экземпляр напоминал об этом благодаря щедро украшенной рукояти и ножнам.

— Золото, сапфиры и топазы, — оглядев килидж, произнесла Катрина. — Тут ты немного перестарался, Ферран.

— Вспомнил как раз о тебе, когда делал его, — с формальным видом отчитался главный оружейный мастер Триумвирата.

Драгоценные камни и правда подходили под цвет её глаз.

Наемница зашла теперь в ту часть комнаты, где хранились латы. И потянулась к большому продолговатому свертку из черной атласной материи, под которой скользил и позвякивал металл.

— Осторожнее, Катрина! Они посеребрены, — предупредил Ферран.

— О, мне это известно! — улыбнулась наёмница.

Она раскрыла сверток, и её лордочьи глаза тут же обжег блеск серебра. Искусно декорированные гравировкой стальные латы-голенища на прочных ремнях покрывал тонкий слой серебра. Особая защита от особых противников.

Катрина повернулась к Феррану:

— Не исключаю, что нас может ждать засада обра́зных. Значит, следует укрепить ноги. Волки хитры и опасны. Они имеют обыкновение зубами схватить жертву за ногу и утащить вглубь стаи. Их челюсти мгновенно переламывают берцовые кости. Лордоки не успевают восстановиться, чтобы смочь подняться. А лежачий воин — мертвый воин. Тем более в окружении псов. Стая набрасывается на жертву, мигом раздирая в клочья.

— И плоть не успевает восстановиться, — со знанием дела прибавил Ферран и оживленно кивнул: — Латы не помешают! Но тебя им не подловить таким образом. И надеюсь, ты их не встретишь.

Наемница завернула латы и сложила в сумку. Затем бросила туда же кожаную горжетку с подшитым кольчужным слоем для защиты шеи.

— А я скорее боюсь, что не встречу их. Образные… фонарники… всё это лишь допущения для перестраховки. Если их не будет, значит это не западня. А если это не западня, — Катрина сделала паузу, мысленно проговаривая «значит, за словами девчонки может стоять реальное пророчество», а вслух произнесла лишь: — значит, мне предстоит крайне скучное задание. Моя цель — юная испуганная девчонка, сбежавшая из дому.

Ферран ухмыльнулся и сально протянул:

— Юная испуганная девчонка? Звучит заманчиво! Я бы с ней не скучал.

— Гляжу, ты давно не выпускал пар.

— Истина в твоих словах! — со смехом грянул Ферран. — Триумвират заваливает работой. Может, замолвишь за меня словечко перед лордами-маршалами?

— Быть может, замолвлю, — иронично улыбнулась наёмница и направилась к тяжелому кожаному плащу с капюшоном, что висел среди аналогичных плащей других размеров. Эта вещь должна была защитить её от солнечного света, если ей придется действовать среди бела дня.

— Дозволишь войти? — попросил Ферран.

— Дозволяю.

Ферран осторожно зашел в хранилище Вэллкатов, будто стараясь не производить даже звука своих шагов и бережно вынул из ниши изящный кинжал, напоминающий миниатюрный меч, с плоским клинком длинною не более тридцати сантиметров. Клинок утолщался к середине и становился шире у гарды, а самое острие его было очень острым, плавно истончающимся, словно жало.

Оружейник Триумвирата поставил фонарь на одну из полок и двумя руками церемониально протянул Катрине кинжал, склонив голову.

— Вот. Возьми этот кинжал квилон, наёмница. Если твоя цель — юная жизнь, я знаю, как ты хочешь это сделать. Быстро, красиво, с оттенком приватности. Сблизившись с жертвой. Это лезвие предназначено не для хулы жизни, но для воспевания смерти. То, что тебе нужно.

Сапфировые глаза наёмницы с холодным вниманием впились в грубое лицо Феррана:

— Я начинаю думать, что ты слишком хорошо знаешь мои методы.

Минуту погодя, Катрина взяла кинжал, рассмотрела его тонкие литые линии и сразу же закрепила за спиной на ремне.

— Что есть, то есть. Это мой долг, — развел руками Ферран.

— Слишком хорошо знать меня — опасно, — предостерегла Катрина.

Ферран весело хохотнул. Наемница одной рукой легко подхватила сумку и плащ и сообщила:

— Мне пора.

Ферран с уважением кивнул и вышел, выпуская хозяйку хранилища. Он запер ворота под доверительным, но по-хозяйски пристальным взором Катрины. И вместе они вышли тем же путем, что и пришли сюда. Оружейник Триумвирата проводил Катрину до лестницы, где они попрощались, зная, что свидятся вновь:

— Увидимся, Ферран!

— Увидимся, леди Катрина! И да падут от твоей руки все недруги.

Движение солнца по небосклону отбросило тени у подножья Цитадели Триумвирата.

Ещё под синим небом гаснущего дня Катрина спустилась в конюшню и вывела оттуда одного из скакунов, предназначенных для любого из представителей кланов стражей.

Закрепляя перекидную сумку на седле, Катрина увидела, как по внешней лестнице, сбегающей с крутого каменистого склона, к ней спешил Бальдо, страж из клана Морбия. Спустившись на мощеную плитами площадку, где Катрина готовила гнедого коня в дорогу, Бальдо огорченно крикнул наёмнице:

— Уже уезжаете? Так скоро?

— Путь предстоит долгий. До ближайшего порта не меньше семисот километров. Незачем откладывать.

— Но ведь солнце ещё не зашло.

Поправив все ремни, наёмница дружески похлопала коня по шее и окинула взглядом даль:

— К тому времени, как прибуду в город, зайдет. А пока тени горных хребтов скроют меня от его лучей. К ночи рассчитываю прибыть в Ландкварт.

— А Морбий сказал, что мы выдвинемся только с наступлением темноты. И поскачем на Цюрих.

— Сомневаюсь, что лорд-маршал Морбий послушает мое мнение, но по Ретийской железной дороге будет быстрее, чем гнать лошадей до Цюриха без смены.

Наемница продела сапог в стремя и перекинула другую ногу через седло. Длинную и стройную. Взметнув полы черной дубленки.

Бальдо подошел к коню с видом обеспокоенным и полным смятения:

— Скажите, вы верите, что пророчество о нашей гибели может быть правдой?

— Не переживайте, Бальдо! Понарин прав, девчонка сама не знает, что говорит, — соврала Катрина. — В худшем случае, нас ждет ловушка фонарников или образных. Даже если так, вступим в бой, покончим с ними, и больше ничто не напомнит нам об этом деле. Вот увидите.

— Хорошо бы. Надо же! Вы так уверенны, что эта уверенность передается и мне. Что ж, надеюсь, мы с вами ещё встретимся там. В Британии.

— Всё возможно.

Катрина посмотрела вдаль на едва различимый внизу блеск городских построек в весенней зелени. Оглядела склоны, подсвеченные огненными лучами солнца. И подняла голову к лазури предзакатного неба.

— Какие дивные краски днем, — прошептала Катрина и вдохнула морозный воздух. Они находились на высоте около двух километров над уровнем моря. В густой тени от горных вершин.

Бальдо пожал плечами:

— Я нахожу их слишком яркими. Слепящими.

— Вам стоит почаще выбираться из Морбиевых подземелий.

— Пожалуй.

— До встречи, Бальдо!

— Рад был поговорить с вами! До встречи, леди Катрина!

Наемница развернула коня и погнала его вниз по склону.

Выехав из Ретийских Альп на исходе мая, Катрина добралась до Лондона в первых числах июня. Заранее уведомившая телеграммой о своем прибытии, сербская наёмница была встречена дворецким вечером в порту. Это был человек из семьи, служившей Кровавой Астрид из Арля несколько поколений. Посвященный в тайны лордоков, молчаливый и невозмутимый. Весьма удобный.

Он приехал за Катриной на черном Роллс-Ройсе 1907 года выпуска, отвез в Хартфордшир, в особняк покойного лорда Сандерленда, населенного ныне подданными Астрид. Всё там было пышно приготовлено для встречи столь важной гостьи. Стражи Триумвирата пользовались уважиением в кланах, и британский клан не был исключением. А уж к наёмникам в сообществе лордоков относились и вовсе с почтительной опаской.

И неспроста.

Приехав, Катрина сначала дотошно выяснила все обстоятельства того, как клан Астрид упустил пророчицу. Клан этот был малочисленным, относительно недавно образованным и уже третьим на счету Астрид. Будучи одной из старейших представителей рода Лордока, Астрид прошла сквозь жестокости времен с потерями. Но Катрину сейчас совершенно не заботили ни репутация Астрид, ни торжественные приемы. Наемница прибыла сюда по чрезвычайно важному делу.

Она заставила Кровавую Астрид из Арля, любимицу Понарина, подробно отчитаться о каждом шаге, воссоздавая картину того, как проходили разговоры Астрид и Джульетт, и что заставило девчонку бежать. Что клан Астрид предпринял, чтобы её найти, и почему они не смогли её разыскать.

На основании услышанного у сербской наёмницы появились отчетливые подозрения, что Джульетт Фэннинг поняла, что Астрид не принадлежит к роду людей, когда коснулась её руки. Этому было два объяснения. Рациональное и ещё одно, вызывавшее лишь новые вопросы. Первое косвенно подтверждало, что враги лордоков заманили Астрид в ловушку, заранее зная, кто она. Второе объяснение исключало идею западни как таковой, но подтверждало, что у Джульетт действительно есть дар.

Что было ещё хуже.

Катрину по её распоряжению отвели в подвал, оборудованный Астрид для пыток. Там, в бесконечной темноте, закованную в цепи, они держали мать Джульетт. Поговорив с этой несчастной женщиной пять минут, Катрина сразу сказала Астрид, что мать Джульетт не знает, где девчонка, и пытать её — пустая трата времени.

— А что вы сделали с братом и сестрой пророчицы? — осведомилась Катрина.

— Поступили милосердно, — улыбнулась Кровавая Астрид из Арля.

Под этими словами и правда крылась вполне безобидная вещь. Астрид забрала их из дома Фэннингов на Джилл-стрит к себе в Хартфордшир и даже наняла няню. Но вовсе не из чувства заботы, а потому что дети теперь были её собственностью. В её полной власти.

Они в любом случае были полезны. Брат и сестра пророчицы могли знать что-то о том, куда Джульетт уехала с отцом, а у клана Астрид имелись виды на их кровь. Днем их баловали вкусной едой, которую родители в обеспеченных семьях обычно запрещали детям, а в бедных семьях не могли себе позволить. А по ночам пугали, притворяясь призраками и чудовищами в тенях. Так они пробовали разговорить детей.

Это всё Астрид рассказала Катрине, ведя наёмницу в спальню к детям.

— Цирк и балаган! — ответила на это Катрина. — Они слишком маленькие чтобы утаивать что-либо, а отец с пророчицей не стали бы ничего им рассказывать. Разве это не очевидно?

— Как угодно. Мы не настолько умны в таких вопросах, наёмница, — с уважением склонила голову Астрид.

В течение следующих дней в Британию прибыли остальные стражи. Гвардейцы Морбия и наёмник Понарина, Нобилиор.

Посланцы Триумвирата ещё не знали, что им предстоят месяцы поисков. Что все ниточки обрываются в Лондоне. И им придется прочесывать графство за графством, не выходя на связь с Триумвиратом, чтобы не сообщать об отсутствии прогресса в поисках Джульетт Фэннинг.

Но и тут сербская наёмница оказалась ловчее своих соратников. Пока подданные Морбия по всей Британии пытались взять след, как ищейки, а Нобилиор пытал мать Джульетт в подземельях поместья Сандерлендов и выстраивал с Астрид расчёты наиболее вероятных маршрутов пророчицы, Катрина Вэллкат тем временем с терпением и неспешностью взялась за свое расследование.

Вернувшись в Лондон из Хартфордшира, Катрина первым делом разыскала место работы отца Джульетт, Ирвина Фэннинга. Под видом помощницы из юридической конторы, мисс Уолкотт, она отправилась на металлургическую мануфактуру «Миллуолл Стилл». От начальника цеха она узнала, что Ирвин не предупреждал заранее о своем отъезде, и его не увольняли. Катрина поговорила и со всеми рабочими, с кем общался Ирвин. Убедив их, что разыскивает Ирвина по вопросу наследства, она выяснила, что человек, которого можно было назвать приятелем Ирвина, некий Пит Уортон, уже с полгода как не работает в «Миллоулл Стилл». По заверениям рабочих, если кто и знал, где можно найти Ирвина Фэннинга, то только Уортон.

Почти месяц ушел на то, чтобы его найти. Оказалось, он уехал к больной матери на восточное побережье, в графство Эссекс. Дом матери Уортона располагался в тихом прибрежном городке Мистли, что раскинулся в том месте, где река Стор расширялась в эстуарий перед тем как впасть в Северное море.

Приехав в Мистли в конце июня под видом той же личности помощницы из лондонской юридической конторы, Катрина, наконец, смогла поговорить с Питом Уортоном.

Подавленный неутешительным состоянием здоровья матери, Уортон был слегка замкнут и, казалось, забыл всё, что связано с жизнью его приятелей по работе. Он даже не сразу сообразил, кто такой Ирвин Фэннинг. Но Катрина проявила настойчивость, терпение и вежливость. Она объяснила, что проделала большой путь, потому что, как она выяснила, он единственный, кто знает, где она сможет найти Ирвина.

Они проговорили почти час. В конце концов, Пит Уортон вспомнил, что Ирвин рассказывал что-то про Норт-Йоркшир. По словам Уортона, вроде бы Ирвин родом из тех мест. Ничего точнее он сказать не смог, хотя и видно было, что он искренне пытается помочь старательной помощнице из юридической конторы мисс Уолкотт.

Даже этого наёмнице оказалось достаточно. Территория поисков сузилась до одного графства на севере страны.

Прямиком из Эссекса Катрина отправилась в Норт-Йоркшир и остановилась в Йорке. Весь июль она провела, объезжая старинные городки и деревеньки в поисках Джульетт и Ирвина. А на исходе месяца заметила, что посланцы румынского клана тоже добрались сюда.

Двое.

Бальдо и Игнак. Остальные, видимо, искали в других частях страны.

Катрина не стала раскрывать им свое присутствие в графстве. Она решила выяснить, известно ли Бальдо и Игнаку больше, чем ей. Понаблюдав с неделю за румынскими стражами, наёмница поняла по тактике их хаотичных поисков, что они приехали в Северный Йоркшир не целенаправленно. Очевидно, они искали вслепую, без наводок.

Значит, больше шансов найти Джульетт по-прежнему оставалось у Катрины.

Глава 5. Гринтон

Графство Норт-Йоркшир, Англия.

Август 1910 года.

Охотничье имение Гринтона располагалось на южных склонах Свалдейла среди протяженных холмов и тенистых перелесков. Готический особняк с трехэтажной башней был выстроен в начале прошлого столетия вокруг внутреннего двора и напоминал настоящий средневековый замок. Стены из щебня венчали прямоугольные зубцы, а окна смотрели в основном на восток и север, на деревню Гринтон, что лежала ниже по склону в пятнадцати минутах ходьбы.

Во второй половине XIX века имение приобрел Джон Чарльзуорт эсквайр, член Британского парламента от Уэйкфилда. С тех пор охотничьими угодьями и особняком владела семья Чарльзуортов.

Ирвин Фэннинг устроился в местную рабочую бригаду помогать готовить имение к следующему охотничьему сезону. Работы здесь всегда хватало. По обширной территории были разбросаны сады и плантации, конюшни, каретные залы, питомники и бесхозные хозяйственные постройки. За последние годы многое порядком обветшало. В основном восстанавливали каменные изгороди, протянувшиеся вдоль всей территории, да меняли древесину в загонах.

Предки Ирвина были родом из этих мест. В деревушках, разбросанных по округе в паре миль друг от друга, ещё можно было сыскать его дальнюю родню. А в Гринтоне работал друг детства Ирвина, Нейл Смоллгард. Мальчишками они вместе вытачивали деревянные кораблики и пускали по стремительному потоку мелководной, но быстрой речки Суэйл.

Оба мечтали путешествовать. У обоих по-своему получилось. Ирвин уехал на заработки в Лондон. А Нейл выучился в семинарии, стал Отцом Смолгардом и получал назначения в приходы по всей Англии, пока не был назначен священником в приходе Святого Андрея, здесь же, в Гринтоне.

Именно Отец Смолгард нашел для Ирвина работу и жилье, когда тот внезапно объявился в деревне спустя добрых тридцать лет. Без лишних вопросов и недоверия, за что Ирвин был ему благодарен.

За несколько месяцев спокойной жизни в Гринтоне Ирвин пообжился и уже, глядя на знакомые холмы и каменные домишки, ловил себя на чувстве, будто не уезжал никогда из этих мест. Здесь ничего и никогда не менялось.

Очередной рабочий день на территории охотничьих угодий подходил к концу. Бригада уже сворачивала работу, когда тяжелый деревянный брус придавил и рассек левую кисть Ирвина.

Кровь сначала синим пузырем набухла на тыльной стороне ладони, а потом засочилась по рукаву. Синяк расползался по опухшей кисти.

— Ну, всё, дальше мы сами! — присвистнув, сказал один из рабочих.

— Что там?

— Ирвину руку размозжило.

— Я ж говорил, надо было заканчивать в шесть, — поспешно ввернул второй. — Руку не сломал хотя бы?

— Да вроде нет, — пошевелил онемевшими пальцами Ирвин.

Он выругался себе под нос, обмотал платком руку и, попрощавшись с рабочими, побрел по-над каменной изгородью к дороге.

Вечерняя прохлада сгущалась под ветвями деревьев. Узкая проселочная дорога вела к деревне и старому гринтоновскому каменному мосту через Суэйл. Ирвина поселили в жилой пристройке дома вдаль по Суэйл-Холл-лейн, улочке, протянувшейся на запад от главной дороги. Почти на окраине Гринтона и одновременно недалеко от центра.

В пристройке, обросшей к лету цветущими кустарниками, размещалось всего одно жилое помещение и чулан.

Туда он дошел за десять минут. Поврежденная кисть начинала пульсировать изводящей жаркой болью.

В сумраке Ирвин вошел в темное помещение своего жилища, не зажигая света. Не замечая тёмной фигуры, сидящей сбоку стола, лицом ко входу. Размотал платок и над ведром обдал руку кипяченой водой из чайника. Кровь, смешанная с водой, со звоном ударилась о дно жестяного ведра.

— Где Джульетт, Ирвин? — раздался спокойный женский голос из темноты.

Мужчина вздрогнул, выронил чайник и резко обернулся. В полумраке блеснули два сизых зрачка на белом лице молодой брюнетки.

Не теряя времени, Ирвин метнулся за спрятанным ружьем и направил в её сторону, положив ствол поверх предплечья раненой руки. Он знал, ружье заряжено. Лично проверял, каждый раз уходя на работу и возвращаясь с неё.

Изящным мановением тонких рук возле стола чиркнула спичка.

Катрина Вэллкат зажгла фонарь.

Теперь Иривн Фэннинг мог разглядеть незнакомку. Правильностью аккуратных черт она сошла бы за англичанку, но проглядывала в её облике и экзотическая южная красота, непривычная глазу простого британского рабочего. Одежда её оказалась необычна. Брюки для конной езды, высокие сапоги с голенищем, укрепленным гравированными металлическими латами и кожаный дорожный плащ с капюшоном, лежащем на плечах.

— Уходите немедленно, иначе мне придется выстрелить! — решительно скомандовал мужчина.

— Где твоя дочь, Ирвин? — на новый лад терпеливо повторила вопрос Катрина.

Она говорила на английском, со свойственным для лондонских аристократов произношением. Это было обусловлено наиболее частым общением с представителями светского общества и кланом Астрид Сандерленд.

— Простите, я предупреждал, — через участившееся сбивчивое дыхание проговорил Ирвин и нажал на спусковой крючок.

Ничего не произошло.

Катрина бросила на пол горсть патронов. Ирвин ещё раз нажал на спусковой крючок для верности. Уже отчаявшийся и застигнутый врасплох предусмотрительностью незнакомки, заранее разрядившей его оружие.

— Поскольку мы прояснили ситуацию с ружьем, предлагаю вернуться к главной теме, — по-прежнему спокойно заговорила Катрина. — На протяжении последней недели ты четырежды посещал дом Уоткинсов, трижды ходил в гости к Дорстанам и два раза заглядывал к молочнику. Вопрос: в каком из этих мест прячется Джульетт?

— Вы следите за мной?

— Ирвин, на кону жизнь Джульетт и всех жителей деревни. Скоро сюда доберутся те, кто послан убить твою дочь. За то, что она знает. Они хотят заставить её умолкнуть навсегда.

— А что здесь делаете вы?

— Я приехала получить чрезвычайно важные знания. Внять твоей дочери. И помочь вам скрыться.

Ирвин недоверчиво переступил с ноги на ногу.

— Однажды я уже видел леди вроде вас. Ей тоже хотелось много чего услышать, и она была так же настойчива. Волчица в овечьей шкуре. Навряд ли и вы хотите помочь. Может быть, мое ружье не заряжено, но вам придется уйти, пока я не вышвырнул вас отсюда.

Катрина встала и стремительно подошла к Ирвину. Он был на голову выше её, худощавый, но крепкий.

— Не приближайтесь, — замахнулся он ружьем.

Наемница легко вырвала ружье из его рук и отшвырнула.

— Если бы я была тебе врагом, я бы вырезала всю деревню дом за домом, не тратя время на вопросы. И так добралась бы до Джульетт.

Катрина взяла наполовину опустошенную бутылку виски, что стояла на полке позади Ирвина и сняла полотенце с крючка. Намочила спиртным ткань, и протянула раскрытую ладонь, чтобы он позволил ей помочь ему:

— Твою рану нужно обработать.

Ирвин неуверенно потянул носом и осторожно протянул поврежденную руку. Катрина принялась обтирать кровь с его кисти, промакивая и приминая рваные края кожи полотенцем, смоченным виски.

Ирвин стоял в растерянности, а Катрина продолжила говорить:

— Я понимаю, тебе тяжело. Дни спокойствия сочтены. Тебе пришлось бежать из дома, оставить жену и детей на милость судьбы ради спасения дочери, и вам совершенно некому довериться. Но вы не в безопасности здесь. Вас найдут. Прячась в Северном Йоркшире вы лишь оттягиваете неизбежное. У Джульетт дар. И тебе не под силу её защитить. По какой-то причине именно вам с дочерью выпало нести этот крест. Если ничего не предпринять, Джульетт убьют за то, что она знает. Послушай меня, — воззвал спокойный голос наёмницы в глубоком молении. Она заглянула в его глаза, а палец её лег на его запястье, туда, где бился пульс. — Это произойдёт. Если вас нашла я, найдут и они. Сюда направляется Нобилиор, наёмник бессмертных. Превосходный следопыт, посланник самой смерти. Тебя будут пытать. Сломают дух, подчинят твой разум своей воле. Гринтон зальют кровью. А потом убьют Джульетт. Дай людям, что живут здесь, спокойно дожить свой век. Доверься мне. Спаси себя и дочь.

Слова эти прозвучали для Ирвина так проникновенно, что он ощутил опасный соблазн поверить ей. Меж тем, прикосновение и зрительный контакт обеспечили Катрине если не полную власть над сознанием смертного (в вопросах чрезвычайно важных для человека гипноз лордоков не имел достаточной силы), то хотя бы расположение Ирвина.

— Довериться и добровольно сунуться в волчью пасть? — спросил Ирвин с горячностью человека, осознающего, что на кону всё, что ему дорого в этом мире. В глазах его металось сомнение. — Вы просите о невозможном. Кто вы такая, что уговариваете меня отдать собственную дочь на вашу милость?

Катрина разорвала полотенце надвое, отделяя пропитанную кровью часть, и перевязала руку Ирвина чистым лоскутом.

— Я та, кто обеспечит вас местом на корабле через Атлантику, — сказала она. — Океан сотрет ваш след, а в Новом Свете нет кланов и некому желать смерти Джульетт. Когда Джульетт расскажет мне всё о своих видениях, я помогу вам исчезнуть. Решайся, Ирвин. Во имя жизни Джульетт.

Уж такого ответа он точно не ожидал. Удивление и несмелая надежда скользнули по лицу Ирвина. Взгляд его метался. Наёмница точно знала, какое решение он примет.

Свет в пристройке Ирвина погас.

После вечерней молитвы Джульетт Фэннинг готовилась ко сну и расстилала кровать, когда в маленькое окошко её комнатки постучались с улицы. Джульетт с недоумением глянула в сторону окна, за которым из сумерек проглядывали могильные плиты церковного двора. Пугливой по натуре она не была, поэтому приглушила свет газового светильника на стене и подошла к окну, присматриваясь.

Она жила в доме приходского священника, который занимал отец Смоллгард. Они с Ирвином решили, что рядом с церковью безопаснее, и если они разделятся, то так её сложнее будет найти.

Времена, когда это могло сработать, закончились с минувшим заходом.

Увидев голову отца, она поспешила открыть створки. Ирвин стоял сбоку от окна, в зарослях кустарника. За плечом у него болтался зачехленный приклад ружья, обрезанного по совету Катрины.

— Пап? Что ты здесь делаешь?

— Тише! Собирайся, нам надо уходить. И погаси свет.

— А что-то случилось? — шепотом спросила Джульетт.

— Потуши сначала свет.

— Хорошо.

Погасив светильник, Джульетт вернулась к окну, перегнулась через подоконник и выглянула на улицу.

— А зачем нам уходить?

— Мы уезжаем.

— Как! Совсем? — огорчилась Джульетт. — Но я не успею собраться.

— Просто одевайся. Возьми только самое необходимое. Вылезай через окно. И не оставляй отцу Смоллгарду никаких записок на прощение.

— Ладно. Поняла. Жуть как невежливо получится.

Белокурая девушка скрылась в окне на несколько долгих минут. Потом из окошка вылетела полупустая дорожная сумка, куда Джульетт набросала несколько вещей, а затем и сама она спрыгнула на траву. За это время она успела завязать волосы и накинуть плащ.

— Кто это с тобой? — увидела Джульетт стоявшую за плечом отца Катрину.

Наемница вышла вперед и протянула руку:

— Меня зовут Кэтрин Уолкотт. Я помогу вам уехать из страны.

Джульетт оглядела Катрину удивленно. Со смутным беспокойством глянув на отца, Джульетт настороженно пожала руку Катрины. И в следующее мгновение, как пальцы наёмницы сжались, Джульетт покачнулась, будто теряя сознание, и повалилась ничком.

Ирвин успел подхватить дочь, прежде чем она упала.

— Осторожно, крошка! Вот так, — проговорил он, помогая ей стать на ноги. — Тебе нехорошо?

Джульетт взялась за голову и тут же нашла глазами Катрину. По прямому взгляду девчонки, по расширившимся зрачкам и ошеломленному лицу, наёмница поняла, что что-то произошло. Нечто скрытое даже от её проницательного взора.

Левая рука Катрины незаметно коснулась кинжала квилона, спрятанного на ремне за спиной под тяжелым кожаным плащом. Она догадалась, что Джульетт каким-то образом поняла, кем на самом деле является Кэтрин Уолкотт. Сейчас девчонка выдаст её. Ирвин предпримет какую-нибудь глупость, которая превратит его в помеху для Катрины, и наёмнице придется действовать. Какое нежелательно кровавое начало.

Опомнившись и твердо встав на ноги, Джульетт быстро поправила волосы.

— Я просто… у меня закружилась голова после прыжка из окна. Оно оказалось выше, чем я думала. Всё в порядке, правда.

— Точно? — испытывающе спросила Катрина.

Джульетт посмотрела на неё долгим взглядом. Многозначительно. И с толикой осознанного любопытства. Будто понимала, что перед ней стоит представительница совершенно другого биологического вида.

— Точно, — легко и решительно уверила Джульетт.

— Тогда пора идти. Тебя ищут лордоки. Ты понимаешь, о ком я говорю?

— Думаю, да, — беспокойно облизав губы, кивнула Джульетт, затем взглянула на отца. — Пойдёмте. А по дороге ты мне расскажешь, как вы познакомились. Ой, что у тебя с рукой?

— На работе поранился.

Ирвин подхватил сумку, закинул через плечо, и втроем они зашагали к главной дороге Гринтона. Им предстоял долгий путь. Джульетт задумчиво шагала рядом с отцом, внимательно рассматривая шедшую впереди новую знакомую отца.

Под опрокинутой бездной ночного неба Катрина вела их к повозке, приготовленной на проселочной дороге за Гринтоном. Наёмница молчала, перебирая в уме причины столь странного поведения девчонки. Сомнений почти не оставалось. Джульетт узнала в ней вампира, но сохранила тайну Катрины. Почему?

Ирвин закинул сумку и зачехленный обрез ружья в повозку и помог Джульетт забраться в кузов, а сам сел на сиденье ездового рядом с Катриной.

— Править буду я, — твердо сообщил Ирвин, хватая вожжи. А затем поинтересовался: — Куда, по-вашему, мы должны ехать?

— В Дарлингтон. Нужно успеть на утренний поезд до Йорка, — ответила Катрина.

Отец Джульетт присвистнул, встряхнул вожжи, голосом послал пегую тягловую лошадь и, когда кобыла двинулась, мягко принял её на вожжи — править упряжкой он умел и справлялся с этим делом, несмотря на травмированную руку.

— Тогда поедем вдоль реки, через Ричмонд, — сказал Ирвин. — Это самая короткая дорога. Часа через четыре окажемся в Дарлингтоне. Но это будет поздняя ночь, что нам делать там в такой час?

— Отдохнете в номере, который я сняла для вас.

— Вы, похоже, всё предусмотрели, — прищурившись, почесал щетинистый подбородок Ирвин и погрузился в размышления. — Скажите, а откуда вы столько знаете о вампирах? У моей-то дочки были видения, и то мы ничего об этих адских тварях не знаем.

— Ирвин, что ты слышал о фонарниках? — в ответ спросила Катрина и пристально вгляделась в его лицо.

— О ком? Фонарщиках?

— Фонарники. Тебе знакомо это слово?

— Фонарники? — задумался Ирвин. — Нет, не слыхал.

Наемница ещё на время задержала цепкий взгляд на Ирвине, когда он смолк, потом повернулась назад, к кузову, в котором сидела пророчица:

— А ты, Джульетт, знаешь что-нибудь о фонарниках?

Это была проверка. Триумвират допускал, что вся шумиха вокруг пророчеств девчонки могла быть спровоцирована орденом фонарников для того, чтобы выманить лордоков из тени и угодить в западню вампироборцев. Существовала вероятность, что Ирвин и Джульетт могли оказаться фонарниками. Но Катрина в этом сомневалась.

— Боюсь, что нет, мисс Уолкотт. Они хорошие или плохие?

— Полагаю, что хорошие, — ответила Катрина. — И даже в своих видениях ты ничего про них не видела?

— Я не видела в своих ведениях ничего хорошего.

Их ответы окончательно развеяли настороженность наёмницы. Ложь она бы заметила. Джульетт отозвалась без запинки, не взглянув на отца. Никаких признаков волнения и нерешительности. Или сговора. А Ирвин… он слишком прост, чтобы притворяться.

— Я расслышала горечь в твоем голосе, — заметила Катрина.

— Так и есть, мисс Уолкотт.

— Ну так что, — спросил Ирвин, — с чего это вы так осведомлены о вампирах?

С притворной убежденностью и горячностью, будто сама верила в святость их миссии, Катрина рассказала об организации, призванной во имя всего святого бороться с вампирами и отстаивать жизнь рода человеческого.

— Они и зовутся фонарниками. Несущими свет во тьму. За несколько веков, что ведут они свою войну, о вампирах удалось скопить немало сведений. Знание есть оружие, а невежество погибель. Я одна из них.

Коварству этого честного признания не было границ. Катрина знала, что Ирвин и Джульетт подумают, будто она говорит о фонарниках. Собственные выводы убедят их сильнее, чем любые её заверения.

— А ты, Джульетт, возможно, обладаешь ценнейший информацией, которая послужит благому делу, — заверила Катрина, обернувшись к пророчице. Но девчонка ответила лишь взглядом, полным смятения.

Весь путь до Дарлингтона, единственной в окрестностях железнодорожной станции, Джульетт молчала и не спала. Наёмница чувствовала её взгляд на себе. А Ирвин продолжал задавать вопросы, на которые Катрина неизменно давала ответы, притуплявшие его бдительность. К концу дороги повязка на его руке пропиталась кровью. От усилий рана, видимо, разошлась, и Катрине пришлось взять вожжи самой.

Джульетт смогла подремать только под утро, когда они устроились в тесной комнатке, снятой для них Катриной в отеле через улицу от железнодорожной станции Дарлингтона.

Засыпая на пахнущей «Отбеливающей содой» постели в полумраке, казавшемся ей чужим и недружелюбным, она спросила отца:

— Ты доверяешь мисс Уолкотт?

— Не очень, крошка. Нам теперь опасно доверять людям. Но оставаться в Гринтоне было бы небезопасно. Тут я, пожалуй, ей поверю. Если нас нашла мисс Уолкотт, то найдет и кто похуже, — звучно вздохнул Ирвин и умолк на время. — Ну а ты ей доверяешь?

— Доверяю, — с осторожной искоркой надежды прошептала Джульетт.

— Почему?

— Просто предчувствие.

— Эх, крошка, не знаешь ты, что бывает у людей на душе. Никому нельзя доверять, пока делом не покажут, чего они стоят. Ну да ладно, поспи немного. Надо набраться сил.

Сам Ирвин не сомкнул и глаза. Сидел с обрезом ружья у кровати дочери, всю ночь буравя взглядом входную дверь. Это наёмница посоветовала ему сделать обрез и помогла с этим. Благо инструментов в его рабочей лачуге было предостаточно. Патроны Катрина тоже вернула. Ещё в Гринтоне. Сразу, как они пришли к взаимопониманию.

В половине восьмого утра, за полчаса до прибытия поезда, в их комнату постучали. Ирвин, прикорнувший на минуту, вздрогнул и отозвался:

— Кто там?

— Доброе утро! Это мисс Уолкотт. Можно войти?

Потерев глаза, Ирвин присмотрелся к спящей Джульетт. Проверил, всё ли в порядке. Раскинув белокурые волосы, уставшая с дороги она, целая и невредимая, мирно спала, зарывшись лицом в подушку. Тогда Ирвин поднялся и, не выпуская обреза из рук, приоткрыл щель в коридор отеля.

Убедившись, что Катрина стояла одна, он впустил её. И поразился, как бледна её кожа в утреннем свете. Он счел это признаком высокого происхождения, что подтверждало её произношение.

— Пора собираться, да? — спросил Ирвин, оставляя ружье возле кресла. — Который час уже?

Катрина вздохнула с сожалением и сообщила:

— Вообще-то, я пришла поставить в известность о произошедших переменах. Только что я вернулась со станции, где узнала неприятные новости. К сожалению, утренний восьмичасовой поезд отменили из-за технических работ на железнодорожных путях. Нам придется дождаться вечернего шестичасового.

Ирвин с досадой почесал подбородок и задумчиво пробормотал:

— Как некстати… думаете, они успеют закончить работы к вечеру? Не хотелось бы здесь застревать.

Катрина легонько махнула рукой:

— Наверняка, дело в каком-то пустяке. Всё не так уж и плохо! В шесть часов придет Йоркский экспресс. На нем мы доедем быстрее. Хлопоты в связи с этими сложностями я взяла на себя и всё устроила. Вам не о чем беспокоится. Билеты я обменяла и продлила оплату комнат. Отдыхайте!

Катрина сделала шаг в сторону двери, когда Ирвин её окликнул:

— Мисс Уолкотт! Не могли бы вы отдать нам наши с Джульетт билеты на Йоркский экспресс.

Катрина улыбнулась очаровательной добросердечной улыбкой и просунула руку во внутренний карман плаща.

— Ну конечно, — она протянула два билета. — Вот, возьмите.

Ирвин взял их и тут же рассмотрел. Маленькие, шириной всего в пару пальцев, с пометкой «экспресс» на сегодняшнее число.

— Спасибо, мисс Уолкотт! За всё.

Она кивнула и ушла, закрыв за собой дверь. И оставив расстроенного Ирвина наедине с беспокойными мыслями. Он подошел к окну и взглянул на блестящие вдали железнодорожные пути, убегавшие в утреннее марево.

Нехорошо это всё. Он не чувствовал себя в безопасности здесь. Если бежишь от угрозы, то лучше двигаться, чем ждать чего-то.

Впрочем, тени дум покинули его, когда он заметил, что дочь уже не спит. Солнце его жизни встало, прогнав тревоги.

Джульетт села в постели и подбадривающе проговорила:

— Не переживай, пап. Это лишь небольшая заминка.

— Наши голоса разбудили, значит? — хмыкнул Ирвин.

— Ага.

— Да я особо и не переживаю, — соврал он и вновь посмотрел на железнодорожные пути.

— Как твоя рука? Болит?

— Уже получше, дочка. Уже получше. Хочешь посмотреть билеты?

— Давай! — загоревшись от любопытства, охотно согласилась Джульетт.

Он отдал дочке билеты и уселся в кресло, надеясь немного поспать.

В 7:59 до полудня гулкий звук локомотивного свистка где-то поблизости разбудил Ирвина и заставил вновь выглянуть в окно. Он отодвинул занавеску, раскрыл створки и высунулся в утреннюю прохладу. Через улицу в сторону станции стягивались люди.

Ирвин решил сходить на станцию. Он взял пиджак, сказал Джульетт, чтобы она заперлась и никому не открывала, даже мисс Уолкотт, и вышел из комнаты. Он почти бегом поспешил на станцию Дарлингтона. Длинное здание из красного кирпича, сквозь которое под стальным со стеклом арочным навесом проходили пути.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.