Бесплатный фрагмент - Кардинал

Глава 1. Патриот мечты

Москва, 1981 год. Холодное утро ранней весны. Улицы ещё хранили следы таяния мартовского снега — чёрные лужи в бордюрах, ледяные корки на асфальте, капли с крыш, медленно и упорно падающие на головы прохожих. Город гудел, как организм: автобусы рычали на остановках, трамваи скрипели на поворотах, заводы выдыхали пар, а люди шли, укутанные в пальто, с сумками и портфелями, кажущийся усталым, но внутренне напряжённый ритм эпохи.

Среди этого движения, в переулке неподалёку от станции метро «Сокольники», по утоптанному тротуару шагал молодой человек. Ему было двадцать два. Высокий лоб, аккуратно зачёсанные русые волосы, прямая спина, по которой сразу можно было понять — это человек, верящий в то, что делает. Алексей Николаевич Соколов. Студент пятого курса Московского авиационного института имени Орджоникидзе. Но для него это была не просто учёба. Это был путь, почти священный. Каждый чертёж, каждый расчёт, каждая бессонная ночь за таблицами и логарифмической линейкой — всё это было как ступени на ракете, ведущей туда, где Земля уже кажется далёкой мечтой.

С детства Алексей знал, чего хочет. Космос — не как абстрактная мечта, не как модная фантазия мальчишки. А как зов. Как долг. Как необходимость стать частью чего-то большего. Его отец, Николай Иванович, был офицером инженерных войск. В доме всегда звучал голос Левитана, пахло чернилами и скипидаром, стены украшали портреты Гагарина и Королёва. Алексей рос в среде, где слова «Родина» и «долг» не требовали пояснений. Он впитывал это, как дыхание. Он не мечтал быть знаменитым. Ему не нужен был почёт. Он хотел быть тем, кто делает шаг в безмолвную чёрную бесконечность — от имени всего Советского Союза. Не для себя. Для них. Для всех, кто верит. Чтобы его сердце билось не только ради собственной жизни, но ради самого факта существования такой страны, где человек может покинуть планету — и не перестать быть её частью. Учился Алексей хорошо. Не фанатично, не заученно — а вдумчиво, честно, как принято у тех, кто понимает цену времени. Он не был гением, но был непреклонен. Преподаватели уважали его за сдержанность и ясность ума. Однокурсники ценили за спокойствие и умение помочь, когда нужно. Он не кричал, не спорил, не рвался в лидеры — но, когда возникала сложность, именно к нему шли с вопросами.

Весной 1981 года, когда Москва окончательно сбрасывала зимнюю спячку, и в воздухе пахло мокрой землёй и пылью, Алексей сдавал свой диплом. Тема — расчёт орбитальных траекторий с учётом нестабильности гравитационного поля при манёвре на низкой околоземной орбите. Он сидел за кафедрой, чётко, без запинки, рассказывал о вычислениях, о допусках, о реальных задачах пилотируемой космонавтики. Члены комиссии переглядывались. Молодой. Спокойный. Уверенный. Один из тех, кого можно отправить туда, где никто не подаст руку помощи — и быть уверенным, что он вернётся. Или, если не вернётся, — не сдастся. Когда всё закончилось, он вышел на улицу с папкой в руках. Небо было низким, серо-синим, над ним шумели провода. Прохожие шли мимо, не зная, что среди них стоит человек, который уже сделал первый шаг. Алексей поднял голову. Где-то там, за облаками и радиационными поясами, за миллионами тонн мертвого вакуума — его будущее. Он не знал, как именно, но чувствовал — он туда попадёт. Не может не попасть.

В кармане у него лежало письмо из Центра подготовки космонавтов. Приглашение на первичный отбор. Он сжал его сквозь ткань пальто, улыбнулся едва заметно и шагнул вперёд.

Глава 2. Старт за горизонт

Путь в Центр подготовки космонавтов был не прямым и не быстрым. Алексей понимал: одной решимости недостаточно. Требовались идеальные показатели здоровья, выносливость, устойчивость психики, физическая подготовка, знание теории и, самое главное, внутреннее равновесие. Он не сомневался в себе, но был реалистом. Каждый день, каждая минута стали теперь испытанием.

Первые медкомиссии он прошёл в Москве. Диагнозов не нашли — только удивлённые взгляды врачей: «Молодой человек, вы будто по учебнику собраны». Потом начались проверки в Звёздном городке: психологи, неврологи, офтальмологи. Многочасовые тесты, сложные задачи на воображение, эксперименты с невесомостью на кратковременных полётах в Ил-76. Алексей молчаливо проходил всё, не задавая вопросов. Он знал: чем меньше лишнего — тем ближе космос. Он не просто проходил проверки — он наблюдал. Слушал, запоминал, анализировал. Запахи помещений, скрипы тренажёров, голоса инструкторов. Он ощущал, как сама среда вбирает его, проверяет, пропускает сквозь себя. Ночи он проводил за письменным столом, записывая в толстую тетрадь с красной обложкой не только лекции, но и свои ощущения: «Сегодня впервые почувствовал, как время теряет значение. В вакууме нет времени. Только действие».

Через месяц он заметил, как изменилось его тело: плечи расправились, реакция стала мгновенной, движения — точными, почти машинальными. Сила не приходила внезапно — она росла как дерево, медленно, с корнями.

Вечерами он сидел в общежитии Центра, читал методички, конспектировал лекции по астрофизике, смотрел архивные записи с испытаний «Востока», «Союза», изучал аварии, причины, выводы. Его комната была скромной: железная кровать, деревянный стол, пара книг. На стене висела чёрно-белая фотография Гагарина. Алексей часто смотрел на неё и думал: «Ты смотрел на Землю снаружи. Я тоже это сделаю».

Однажды, после занятий, он записал в дневнике: «Я перестаю быть человеком из толпы. Что-то внутри меня меняется. Не фанатизм, нет. Просто ясность. Такая, как бывает в горах, когда слышишь только ветер и своё дыхание».

Инструкторы уважали его. Не все показывали это, но чувствовалось — к нему относятся как к равному. Один из них, капитан Шаврин, ветеран программы «Салют», однажды подошёл после тренировки: — Ты не просто крепкий. Ты — настоящий. Это редкость. Настоящий — значит, ты не ломишься в космос. Ты туда возвращаешься. Эти слова Алексей запомнил.

Прошло полгода. В мае 1982 года было официально объявлено: старший лейтенант Алексей Соколов включён в резервный экипаж миссии на орбитальную станцию. Его ждало небо. Ночью он не спал. Лежал на спине, глядя в потолок, и чувствовал — всё было не зря. Завтра начинался новый этап.

Глава 3. Голос звёзд

Орбитальная станция дрожала под невидимыми ударами солнечного ветра. Внутри было тихо — только редкие щелчки систем жизнеобеспечения, дыхание товарищей по экипажу, ритмичное гудение стабилизаторов. Но за этими звуками стояла абсолютная, нечеловеческая тишина космоса — как будто само бытие вокруг спало, затаив дыхание.

Алексей уже две недели находился на орбите. Привык к режиму, к замкнутому пространству, к особой тяжести невесомости, которую невозможно объяснить — её нужно прочувствовать, как читают древние стихи, слово за словом. Он не жаловался. Наоборот — в нём каждый день крепло ощущение, что он наконец-то дома. Здесь, среди пустоты, он впервые чувствовал себя по-настоящему свободным.