Бесплатный фрагмент - Карандаш против ножа

Глава первая. Гоголев и Бровкин

1

Родители Ромы Бровкина частенько доставали его тем, что нельзя проводить всё своё свободное время за компьютером.

— Оглянись сынок, — говорил отец, — ты ничего вокруг себя не замечаешь. Жизнь проходит мимо тебя. Я в твои годы и на каратэ ходил, и на плавание, а ты только и знаешь, что в «Майнкрафт» играть, да ржать непонятно с чего. Уставишься в этот ящик и гогочешь, гогочешь, словно у тебя очередное дегенеративное расстройство.

— Из-за своего компьютера ты не имеешь ни одного друга, — пилила мать, — разве это нормально?

В такие моменты Рома старался с ними не спорить. Хотя справедливости ради стоит заметить, что родители его сами после работы подолгу зависали в социальных сетях. У каждого из них было по компьютеру. И для того, чтоб сынок не донимал их, не канючил «дайте поиграть», они купили ему личный. Деньги, слава богу, позволяли.

А вот друзей нормальных у него, действительно, не было. Так сложилось. Все знакомые пацаны, с которыми можно было бы дружить, так же, как и он, жили возле монитора. Правда, в день, когда произошла эта история, жизнь Бровкина решила внести кое-какие коррективы.

Вторая смена для восьмиклассника — это прелесть. Родители рано уходят на работу, и можно смело, чуть ли не с семи утра, покорять космические просторы злобной галактики. Что он и делал.

Его игру прервала трель звонка. Бровкин вышел из игры и поплёлся к входной двери. Он глянул в глазок и увидел какого-то чувака с диском. Тот неуверенно топтался на лестничной площадке.

— Я тебя знаю? — спросил Рома, после того, как открыл дверь.

— Я это… принёс диск, — пробормотал чувак. У него были упрямо-торчащие волосы цвета соломы, курносый нос с веснушками и синеватые глаза. — Мне Сашка Бабаев про тебя много рассказывал. И я решил к тебе заглянуть.

Рома прикинул, что тот или его ровесник, или старше на год. Пацан явно не из слабаков. На руках заметно бугрятся мышцы и плечи у него широкие.

— Бабаев? Блин, а кто это такой?

— Ну, ты даешь! Жирдяй из пятнадцатой квартиры.

— Так этого ж дуба Лёхой зовут. Козлина он, набрал кучу дисков и не отдаёт.

— Точняк, Лёха Бабаев, а не Сашка. Я всё попутал. Согласен, козлина ещё та.

— Что за диск?

— Контр стрик.

— Контр страйк, лопух! — улыбнулся Рома и пропустил парня с диском в квартиру. — Какая версия?

— Версия? — растерялся парень. — Не знаю какая.

Снисходительно улыбнувшись, Бровкин протянул руку.

— Меня Рома зовут, а тебя как?

— Виталик… Гоголев.

— У тебя, что, своего компа нет?

— Да, я так… живу в соседнем доме.

— А мой адрес как нашёл?

— Частенько тебя на одном из балконов третьего этажа видел. И вычислил квартиру.

2

Рома потянул нового знакомого в свою комнату, чтоб сразу поразить его навороченным компьютером.

Гоголев шёл по коридору с приоткрытым ртом. По пути он успел кинуть взгляд в роскошный зал и современную кухню. И даже ухитрился толкнуть дверь в родительскую спальню, чтоб краем глаза заглянуть туда. Рома был на своей волне и не заметил этой мелочи.

Захватив один из стульев, стоящих возле тахты, Бровкин пригласил Виталика к столу:

— Садись, я тебе кое-что интересное покажу. В ГТА играл когда-нибудь? У меня самая крутая версия.

— И что там надо делать?

— Чё хочешь. Тачки воровать, копов мочить. Сейчас увидишь.

— А поиграть можно будет?

— Можно! — выпалил ярко улыбающийся Ромка.

— А родаки твои где? — спросил Виталик, ёрзая на стуле. — Не нагрянут ненароком?

— Не боись! Можем хоть до вечера отрываться. Они на работе.

— А как же школа? — поинтересовался Виталик и обвёл комнату беглым взглядом. — Ты что не пойдёшь?

— Я заболел, — закашлял притворно Бровкин. — Мамка сказала дома сидеть, справку организует. Вот смотри, здесь всё просто: бегаешь, стреляешь, воруешь тачки.

— Это тебе всё просто.

— Садись, пробуй. И получай кайф.

Парни поменялись местами. Гоголев сел за клавиатуру и очень быстро освоился.

— Ничего себе тачка!

— Гони за пожаркой. И перепрыгивай в неё! Ну! Ну! Давай!

— Долго болеть собираешься? — спросил Виталик, наблюдая, как герой игры выкидывает из пожарной машины пожарника.

— Дня три точняк, а что?

— Ничего. Если что, я к тебе нагряну ещё как-нибудь. Ты не против?

— Я не против. Приходи.

— Что здесь надо делать? — поинтересовался игрой Гоголев.

— Вообще, выполнять задания. Но я тут просто люблю гонять на разных тачках и устраивать беспредел.

— Это по-нашему, — хохотнул новый знакомый Бровкина. — Я всё играю и играю. Садись ты, может.

— Играй, отрывайся. Я успею. Признайся честно, компа у тебя ведь нет?

— Нет, — вздохнул Виталик. — Пить ужасно хочется. Воды не принесёшь?

— Не вопрос, — кивнул Рома и выскочил из комнаты.

3

Виталик Гоголев осторожно приоткрыл верхний ящик стола. В нём лежало несколько крупных купюр, блокнот и три фотографии. Ничего из этого его не заинтересовало. Он задвинул ящик и стал осматривать комнату. Спортивная стенка, тахта, шкаф для одежды, стул с джинсами и рубашкой на спинке. Мягкий ворсистый ковёр на полу, серебристые обои, тёмно-синие шторы. Всё в комнате стильное, со вкусом подобранное друг к другу.

— Да-да, мамочка. Я понял.

Виталик выглянул в коридор и увидел, как из ванной с мобильником у уха вышел Рома и двинул на кухню.

— Я не сижу за компом, скажешь тоже, — раздался из кухни его голос. — Померил. Тридцать семь и семь.

Вернувшись к столу, Виталик поочерёдно заглянул во все остальные ящики. Затем перебрался к стулу с джинсами и рубашкой. В кармане джинсов он ничего не нашёл. Там было пусто.

4

Набрав в кружку воды, Бровкин вышел из кухни и услышал шорох в родительской спальне. Он насторожился, предчувствуя что-то нехорошее. Скрипнул паркет, потом ещё раз и ещё раз. «Вот, тебе, и новый знакомый», — пронеслась мысль в голове Ромы. — «Шустрый паренёк, ничего не скажешь!»

Затрещал шкаф и Бровкин отступил на кухню. Не оборачиваясь, он нащупал на столе нож и зажал его в руке. Сердце застучало громче, лоб взмок. Рома притих, ожидая, когда из родительской спальни выйдет Виталик. Но тот не спешил.

Что-то тяжёлое грохнулось на пол, и Бровкин выкрикнул:

— Ну, хватит, уже, выходи!

— А… ага, — раздался голос Гоголева из комнаты Ромы.

Бровкин растерялся от неожиданности и так и остался стоять в коридоре с ножом в руках. Из его спальни с удивлением на лице вышел Виталик.

— Ты чего? — пробормотал он. — Что-то не так?

— Там кто-то есть.

— Где?

— В спальне у родителей.

— Сейчас проверим, — хохотнул Гоголев и смело заглянул в спальню. — Нет тут никого.

— А чего ж там тогда так грохнуло?

Виталик зашёл в спальню.

— Ваза на полу валяется. Сквозняк, наверное. Вон, форточка открыта.

Рома двинулся вслед за новым знакомым.

— Ты бы нож положил на место. Зачем он тебе?

— С ним спокойнее.

— Как знаешь, — хмыкнул Виталик и заглянул в шкаф. — Да, нет тут никого!

— Тихо!

Гоголев уставился на Бровкина. Тот указывал пальцем под двуспальную кровать. Там кто-то закопошился и зашуршал бумагой.

— Мышь или крыса, — со знанием дела заявил Виталик.

— У нас?! — усмехнулся Рома. — Скажешь мне тоже.

Чтоб заглянуть под кровать парни зашли с двух её сторон. И на счёт «раз — два — три» резко нагнулись.

— Бух! — крикнул Гоголев и этим криком чуть не довёл до инфаркта Ромку. Тот чуть в штаны не наделал.

— Мама! — взвизгнул он. Мало того, что «бух» этот прозвучал очень неожиданно, так ещё из-под кровати выскочило что-то чёрноё и врезалось прямо ему в лицо, после чего дало заднего хода.

«Мяу-у-у», — завыло это «что-то черное» и проскочило между ног Виталика. В две секунды оно взлетело на подоконник и выскочило через открытую форточку.

— Какой жирный котяра! — воскликнул Ромка.

— А какой быстрый! — захохотал Виталик. — Прямо реактивный самолёт!

5

— Я, наверное, пойду, — сказал Виталик, взглянув на нож в руке Ромы. — Засиделся я тут у тебя.

— Не спеши, давай чаю попьём.

— Давай. А есть с чем?

— Обижаешь.

Ромка пошёл на кухню ставить чайник. По дороге он обернулся:

— Ты чего там застрял?

— Спальня у твоих родаков прикольная, — разглядывая комнату, сказал Гоголев. — В принципе, как и твоя. У кого-то из твоих родителей неплохой вкус. Мебели немного, но всё выглядит как-то строго и богато.

— У меня мамка дизайнер интерьера, — крикнул с кухни Бровкин. — Чай будешь какой, чёрный или зелёный?

— Зелёный.

Взгляд Гоголева остановился на картине. Он аккуратно сдвинул её в сторону и убедился, что за ней ничего нет. Затем шагнул к прикроватной тумбочке. Виталик хотел приоткрыть ящик, но в его кармане завибрировал мобильный телефон.

— Да, — ответил он на вызов и шагнул к выходу из спальни. — Нет, «разводной» я как раз-то нашёл, но он нам не понадобится. Да, да.

Из кухни выглянул Рома, и Виталик приложил палец к губам. Мол, тихо, ничего не говори.

— Хорошо, батя, я всё понял. У нас есть ещё время до вечера. Я скоро приду. У бабушки я… Всё-всё, я понял. Ну, давай… Да, насрать мне! Веришь, нет? Всё, я сказал!

— Чё, батька твой звонил? — поинтересовался Ромка, после того, как Виталик засунул мобильник в карман.

— Достал он меня уже, — пожаловался Гоголев. — У него куча поручений. И все обязательно надо сделать. А сам со своим якобы больным позвоночником лежит на диване и только указания раздаёт. Слушай, можно я с твоего домашнего старшому брякну. Мне ключи передать ему надо. Он сюда заскочит, лады?

— Лады! — дал согласие Бровкин и достал из холодильника ветчину с сыром. — В зале найдёшь, на стеклянном столике стоит. Увидишь.

6

Овальный кухонный стол соблазнял вкусной едой. Гоголев чуть не подавился слюной, увидев на нём бутерброды с ветчиной, крупные куски шарлотки и медовые пряники. Он утром съел только пару ложек овсяной каши. Больше ничего не лезло. Уж очень сильно он волновался. А как только волнение приутихло, накатил голод, и Виталик уже успел пожалеть, что так плохо поел. Впереди предстоял очень тяжёлый день. Поэтому предложение попить чайку было ой как кстати.

— Угощайся! — пригласил к столу Ромка. — Виталик, ты извини меня. Я слышу, кто-то в спальне у родителей копошится. И на тебя подумал.

— Забей! — махнул рукой Гоголев. — С кем не бывает. У вас так много комнат. Непривычно, честно скажу. У нас только две.

— Четыре комнаты — это разве много?

— Ну, и немало… Телик работает?

Бровкин кивнул и собирался уже спросить у Гоголева, чего тот не в школе, но кто-то позвонил во входную дверь.

Виталик тут же сорвался со стула.

— Это брат мой, — выкрикнул он и зашагал к ней. Прошёл по коридору, обратив внимание на внутристенный шкаф и на антресоль.

Он вышел на лестничную площадку и слегка прикрыл за собой дверь.

— Не поверишь, Крот, я его еле нашёл, — сказал он рыжему пацану и протянул ему ключ. — Не торопитесь. Дайте мне ещё час.

— У тебя тридцать минут, не больше, — возразил Рыжий. — Нехрен тянуть кота за яйца.

— Не умничай, — ответил на это Гоголев, — тебе это не к лицу.

Он вошёл в квартиру и захлопнул дверь.

7

Виталик вернулся к столу. Он потянулся к бутерброду, откусил смачный кусок и запил приостывшим чаем. Ромка заметил, что лицо его изменилось: стало серьёзным, задумчивым.

— Что-то не так?

Гоголев не ответил — он дожевал бутерброд и уставился в окно. Именно в этот момент Бровкин заметил в новом знакомом что-то нехорошее, звериное — что-то, что промелькнуло и тут же исчезло.

«Ведь я о нём ничего не знаю», — задумался Рома. — «И при этом позволяю свободно разгуливать по квартире. А если он у нас что-нибудь украл и спокойно передал брату? Какой же я лох?!».

Бровкин не отводил взгляда от Гоголева. Рука того скользнула к кухонному ножу и положила его рядом с тарелкой. Как будто, так и надо. Действительно, чего бы не положить нож рядом с тарелкой? Пускай лежит. Не помешает.

Рома проглотил ком, подступивший к горлу. Надо будет как-нибудь вежливо его отсюда выпроводить, решил он. Зачем мне сдался такой друг, которого я боюсь? До сих пор не было друзей и этот не нужен.

Виталик принялся за шарлотку и проглотил два куска, практически не жуя.

— Так телик работает, или нет? — неожиданно спросил он.

— Да ну этот телик! — попытался непринуждённо сказать Рома, и тут же в его голову постучалась мысль: «А я ж ошибся — он не мой ровесник, он меня старше и не на один год. Как же так? Почему я это не заметил сразу?»

— Включи, — сказал Виталик и взглянул на настенные часы, — хотя бы для фона, а то скучно в тишине сидеть.

Рома поднялся со стула и подошёл к холодильнику. На нём стоял небольшой телевизор и рядом лежал пульт. Рома включил телевизор и вместе с пультом вернулся за стол. Переключая каналы, он задал вопрос Виталику:

— А чего ты не в школе? Тебе, что, во вторую смену?

— Ага, — ответил Виталик, и его рука легла на ручку ножа. Он постучал пальцами по лезвию. — Нам на второй урок. Биологичка заболела.

— И в каком ты классе учишься?

— В девятом «Б».

— А в школе?

— В двенадцатой.

— Это где ж такая находится? — удивился Ромка. — Явно ж не в нашем районе.

— На Девятовке, — невозмутимо ответил Виталик. — А ты в какой?

— В третьей.

Рома остановился на канале ТНТ, по которому в данный момент шли «Интерны». Он услышал, как кто-то открыл входную дверь. И затем тихонечко, не ляпая, за собой закрыл.

8

Бровкин положил пульт на стол и выглянул в коридор. Там никого не было. Он обернулся и встретился взглядом с Виталиком.

— Ты чего? — спросил тот и перестал жевать.

— Ты разве не слышал?

— Что, опять кошара залез?

— Нет — нет, — завертел головой Рома. — Кто-то зашёл в квартиру. Я слышал.

— Ну и чё ты бздишь? Иди и посмотри.

Слова Виталика резанули слух Ромки своей грубостью. Неприятно слышать такое от человека, с которым знаком чуть больше часа. Слишком как-то

по-крутому. Развалился тут на стуле и ведёт себя, как хозяин дома. Телевизор ему включи — скучно, видите ли!

Рома вышел в коридор. Не успел он сделать и несколько шагов, как на кухне довольно громко заговорил телевизор. Виталик наглел всё больше и больше. Но Бровкин пока на это решил не обращать внимание. Он был уверен, что кто-то проник в квартиру, и это, на данный момент, волновало его больше всего.

Может, я зря на него злюсь, задумался Ромка. Пацан, как пацан этот Гоголев. Ну и пускай, что грубоват. Зато смелее, чем я намного. Не реагирует на всякие там пустяки.

В зале заскрипела дверца блока-стенки и Рома замер. Тишина. Больше никаких звуков. Бровкин тут же почему-то вспомнил, как рука Гоголева скользнула к ножу и положила его рядом с тарелкой. Ромку аж передёрнуло от такого воспоминания. Он тихонечко заглянул в зал.

Странно! Но в зале никого не было.

— Твою мать! — выругался Ромка и уже собирался возвращаться на кухню, но в его сознание внезапно ворвалась подозрительная мысль. А вдруг тот, кто вошёл, спрятался в той части блока-стенки, где родители вешают деловые костюмы. Ведь запросто такое возможно. Он сейчас откроет дверцу блока, а ему раз нож в живот и готово.

Внутри от таких мыслей всё похолодело. Попробуй вот теперь подойти и проверить, есть ли там кто-то в блоке-стенке, или нет никого. Может, стоит позвать Виталика? Пускай он откроет. Он же ничего не боится.

Ага, посчитает меня трусом, сказал себе Ромка и шагнул к той части блока-стенки, где родители вешали деловые костюмы. Он потянулся рукой к ручке дверцы, и в этот же момент за ней кто-то шевельнулся. И Ромка это услышал. Кто-то там чуток передвинулся.

Бровкин тут же отдёрнул руку от ручки дверцы, словно она была горячей. И стал тихонечко отступать от блока-стенки.

— Виталик, — позвал он. — Иди сюда.

Дверца шкафа заскрипела и приоткрылась. Но тот, кто там спрятался, обнаруживать себя не спешил.

9

Гоголев долго не заморачивался, он сразу подошёл к блоку-стенке, мимолётом кинув взгляд на большое количество книг, располагающихся на шести полках, и открыл дверцу. И хохотнул, увидев того, кого так испугался Бровкин. На него испуганно из блока-стенки смотрел мальчуган лет восьми.

— И что же мы тут делаем? — спросил Виталик у него.

— Сидим, — честно ответил тот.

— Павлик? — вытаращил глаза Ромка. — Я не понял, почему ты не в школе?

— Тебе можно, а мне нельзя?

— Не понял.

— У меня тоже температура.

Ромка дотронулся до лба Павлика.

— Знаешь, братик, а ты врун и прогульщик.

— Сам такой! — огрызнулся мальчуган и потянул дверцу на себя.

— Нет-нет, дорогой! — схватив за дверцу, сказал Рома. — Пойдём назад в школу.

— Не пойду! Мне мамка разрешила с уроков уйти.

— Если б тебе, врун, мамка разрешила, ты бы тут не прятался.

— Ладно-ладно, пацаны, — перебил их Виталик и моргнул Павлику. — Пойдёмте пить чай. А то он остынет. Брат же брата не сдаёт, правильно я говорю?

10

Павлик сел на стул рядом с Виталиком и потянулся рукой к шарлотке. Рома тем временем убавил громкость телевизора и поставил чайник на газ, собираясь заварить братишке чай. Когда он повернулся к столу, то его сердце чуть не выскочило из груди.

Гоголев держал в руке нож. В его взгляде было нечто хищное, злое, звериное — что-то такое, от чего сразу же стыла кровь в жилах.

— Зачем тебе нож? — спросил Рома, чувствуя, как по его спине покатилась струйка холодного пота.

— Сядь! — приказал Виталик.

Бровкин послушно опустился на стул.

— Теперь достаём мобильники и кладём на стол.

Павлик откусил кусок шарлотки и уставился на перепуганное лицо Ромки, не понимая, что происходит.

Рома дрожащей рукой вытянул из кармана мобильный телефон и положил на стол.

— Паша, а где твой телефон? — мягко спросил Виталик.

— А зачем тебе?

Гоголев переложил нож из левой руки в правую и повернулся к мальчугану.

— Павлик, отдай ему телефон! — выкрикнул Рома.

Виталик ткнул кончиком ножа в щеку Пашки.

— Делаем всё с первого раза, я повторять не буду.

— Хорошо, хорошо, — завыл Ромка и хотел помочь достать растерявшемуся братишке мобильник из кармана школьного пиджака, но тот подавился куском шарлотки.

Пашка стал отчаянно ловить ртом воздух. Его глаза широко раскрылись, и в них застыл испуг. Он схватился за горло руками и захрипел, пытаясь что-то сказать.

Ромка подскочил к нему и ударил кулаком по спине. Потом ещё и ещё раз, думая, что это поможет. Лицо братишки приобрело синюшный оттенок. Изо рта потекла слюна.

— Ну-ну, — усмехнулся Гоголев.

Паша стал оседать на пол. Рома обхватил его руками и заорал:

— Да, помоги же мне! Помоги!

— Жми на живот, дурак.

Рома нажал, но ничего хорошего из этого не вышло.

— Сильнее!

Бровкин стиснул зубы аж до скрежета. Он вдавил изо всех сил кулаком в живот брата, помогая при этом ладонью другой руки. И произошло чудо — Пашка выплюнул то, что забило его дыхательные пути. С его глаз тут же брызнули слёзы.

— Мама, — завыл он.

Бровкин схватил брата на руки и рванул по коридору к входным дверям. На полпути к ним он услышал, как кто-то снаружи вставил ключ в замок и провернул его. Кто же это? Неужели кто-то из родителей?

Дверь резко открылась, и в квартиру ввалились двое парней.

— Помогите! — завопил Рома и тут же получил кулаком между глаз от одного из них.

11

Бровкин открыл глаза и не сразу понял, где лежит. Вокруг него царил кавардак. По полу были разбросаны разные вещи: книги, вывернутые ящики стола, картина, зеркало, фотоальбомы, одежда. Было видно, что грабители перерывали всё подряд. Рома взглянул на свой стол и чуть не завыл. Системника в нём не было. Остались только клавиатура и монитор. Сколько ж он провалялся в отключке? Рома попытался приподняться и понял, что это не так легко сделать. Руки его и ноги были связаны скотчем. Благо, рот не забили кляпом.

В квартире слышалась конкретная возня. То в одном месте, то в другом различные вещи летели на пол. Поиски шли на полную катушку. И шли с потрясающей скоростью. Но никаких результатов, видимо, не было.

Дрожь тела становилась всё более и более ощутимой. И хоть Ромка понимал, что надо успокоиться, приказать это своему телу он никак не мог. Оно не слушалось, оно подчинялось панике. И тряслось каждой своей клеточкой от самой макушки до самых пяток.

Может мне закричать, понеслись шальные мысли в голове Ромки. Что мне мешает? Меня услышат соседи и обязательно спасут. Или хотя бы вызовут милицию.

Размышления Бровкина прервал Гоголев. Он тихо вошёл в комнату, так, что его появление Ромка не сразу заметил. Причиной тому было его положение. Он лежал так, что ему было легче смотреть на окно, нежели на вход в комнату.

— Хорошенько тебя Дуля угостил между глаз. Удар у него отменный.

— Я сейчас закричу, — предупредил Бровкин голосом, готовым сорваться на истерический крик.

— Не стоит. Поверь мне, я никогда не бросаю слов на ветер. Если ты раскроешь свою зяву, я тут же перережу горло твоему брату. Как барану, идущему на шашлык. Вжик и готово.

Кровь тут же прилила к лицу Бровкина. Он уставился на Виталика. Какая же должна жить в человеке жестокость, чтобы невозмутимо говорить подобные вещи?

— Что вам здесь надо? Чего вы ищите?

— Вот это правильный вопрос. Мы ищем деньги твоего отца.

— Какие деньги? Вы, что, сдурели? Все деньги родители держат на карточках.

— У нас другая информация. Пойми, есть деньги, которые люди сознательно не держат на карточках, потому что они заработаны нечестным путём.

— Я не знаю ничего про такие деньги, — всхлипнул Рома, — это какая-то ошибка. У меня родители честные.

— Вот, что я тебе скажу, дружок, по этому поводу. Деньги лучше найти до прихода наших старших. Ты просто думай, где они могут лежать. Пойми, нам надо найти их по-любому. И на кону жизнь твоя и твоего брата.

— Я не знаю, честное слово.

— Думай, я сказал! Думай!

12

— Только недолго, — уточнил Гоголев и вышел из комнаты, — у тебя на все размышления, — раздался его голос из родительской спальни, — не больше пяти минут.

Рома резко повернул голову набок и стал искать взглядом что-нибудь, что могло бы его спасти. Что-нибудь острое. В глаза не попалось ничего стоящего. И он уже принялся грызть скотч зубами, но, разодрав губы и дёсны до крови, поддался отчаянию: «Ну, допустим, я развяжу руки и что дальше? Мне опять треснут кулаком в лоб и заново обмотают их скотчем. Всё это конец! Я сам виноват! Я сам приговорил себя и брата, впустив этого ублюдка в дом».

Что же делать? Что?! Как нам спастись?

Бровкин загрузил свой мозг кучей вопросов. Но ни на один из них не нашёл стоящего ответа. Да и как его найти, если тебя безостановочно колотит и одна мысль от волнения резко сменяет другую?