Бесплатный фрагмент - Капитан Мацарельский: Культ пожирающей змеи

Введение

— «И ты решил сдаться сам?» — задал вопрос мужчина в кителе с майорскими погонами, погладив себя против роста волос по свеже выстриженному затылку с ровным кантиком, обрамлявшим ворот его верхней одежды.

— «Да», — спокойно ответил сотрудник следственного комитета, капитан Ярослав Мацарельский, ничуть не смутившись.

— «Только давай, ты нам тут не будешь рассказывать, что не виноват, а распишешь все, как было? Договорились? У нас, как тебе известно, каждый третий не виноват».

Ярослав улыбнулся, не раскрыв своих белых зубов и еще раз кивнул, глядя на то, как следователь помялся на своем стуле, приготовляясь записывать показания человека, пришедшего с повинной под диктовку. Настроение у сотрудника явно поднялось, так как это очередная победа на его рабочем месте, вот-вот закроется очередное дело, обещающее навести много шума в средствах массовой информации, так как главный обвиняемый в нем — его бывший коллега.

— «Приступим?» — поинтересовался довольный майор.

— «Да, только одна просьба», — ответил Мацарельский, глядя в глаза своему собеседнику.

— «Вот еще? Ты знаешь, что совершил побег, и тебя подали в федеральный розыск, так? Ты сюда пришел только по той причине, так как все обдумал и пришел к разумному выводу: дальше возьмут и навесят лет этак „цать“ строгого режима», — следователь перевел осуждающий взгляд в окно, где только-только из-за рваных туч выглядывало утреннее солнце, — «ладно, чего ты хотел?»

— «Вам лучше включить диктофон, писать придется очень много».

— «Что еще?» — усмехнулся офицер, глядя на допрашиваемого.

— «Чтобы наша беседа проходила с вами с глазу на глаз».

— «Это еще почему?» — удивился майор.

— «Потому что чины низшего ранга не имеют допуска к делам такой важности, ведь профессор Елисеев проходил по программе защиты свидетелей».

— «Хорошо», — ответил следователь, кивнув старшему лейтенанту за соседним столом.

Тот молча встал, задвинул за собой стул и медленно проследовал безоговорочно за дверь, демонстрируя явное недовольство, будто его согнали на самом интересном месте. Наверное, участок после этого наполнится большими слухами, особенно после того, как старший лейтенант закурит сейчас сигарету в месте для курения и обмолвится парой лишних слов с другими сотрудниками из этого участка. Позже он поймет, что в кабинете ему делать нечего и поплетется куда-нибудь еще.

Историю пишут победители

…

поэтому в ней не упоминаются проигравшие.

— «Доброй ночи, товарищ капитан, у нас тут без вас не обойтись», — послышалось в телефоне.

— «Чего?» — спросил сонный голос.

— «К вам уже подъехала машина».

— «Хорошо», — спокойно ответил Мацарельский, потирая сонные глаза, и поглядел на правый уголок дисплея, но заспанка впилась в глазницу, заставив прищуриться.

Встав с кровати, одеваясь, сотрудник следственного комитета впал в какой-то ступор. Спросонья в голове крутились мысли, что все это как-то странно. Первый раз такое, что звонит взволнованный голос из дежурной части, да еще и среди ночи, чтобы выдернуть куда-то на работу после смены.

— «Бред какой-то, чего они без меня там не справятся?» — задал себе вопрос Ярослав и тут же смирился, ведь служба есть служба.

Выйдя на улицу, капитан даже задумался над тем, что одет не по форме, что было для него очень непривычно. Во дворе уже стояла машина с майором Харченко. Холодный ветер ударил в лицо, закравшись под ворот верхней одежды, заставив сжаться от неприятного чувства после теплой кровати.

Внезапно Мацарельского посетила мысль, что надо переложить телефон из кармана брюк, так как он может выпасть в машине, или треснуть, когда он сядет, окажись устройство позади. Наверное, для читателя будет интересно узнать, что основная причина попавших телефонов в туалет — это расположение карманов, обычно все это происходит у девушек в школе или ВУЗе, по большей степени из-за их физиологии и расторопности, а так же той самой мысли, что все это может произойти с кем угодно, но только не с ними. Именно поэтому у большей половины женского населения приобретается условный рефлекс, идя в туалет, держать телефон в руках, как только они займут исходное положение, но у другой половины треснутые дисплеи — следствие от удара о кафель мобильника, который обычно уложен в туалетной комнате.

Ярослав прекрасно понял, что забыл свой девайс дома, небрежно и машинально бросив его на не заправленную кровать, когда стал собираться в спешке.

— «Не спится, капитан?»

— «Да спать бы и спать, чего там?» — спросил Ярослав, садясь в машину.

— «Говорят, глухарь. Зачем бы тебя вытащили из кровати? Сейчас все там будем» — ответил водитель, посмотрев уставшим взглядом на своего пассажира.

Майор Харченко был под метр восемьдесят ростом. Его улыбка всегда казалась странной. Высшие чины постоянно находятся, что называется на своем уме, как не от мира сего, будто что-то уже знают, но умалчивают и слегка подшучивают над младшими по званию. Остается только улыбаться, как дурак.

С Романом Ярослав был знаком поскольку-поскольку, пересекаясь с ним в участке лишь на пересмене. Слава за майором закрепилась неоднозначная — хорошая раскрываемость дел, а так же высокая физическая подготовка, но почему-то Харченко все так же оставался на своей должности, все никак не получая две полковничьих звезды. Поговаривали всякое, но все сходились в одном — он до сих пор еще не женился, что затягивало его иногда на темную сторону, чтобы загулять, встретив очередную женщину.

— «Ох, уж эти глухари», — ответил Ярослав, пристегивая ремень безопасности.

Глухарь — это, разумеется, птица, но как всегда, профессионализмы никто не отменял. Смысл слов часто искажается из-за понятий в обиходе. Убийство из пистолета Макарова в двадцать первом веке сразу же становится таинственным делом, ведь, по сути, это служебное оружие, которое числится только за сотрудниками силовых структур, а так же является табельным у военных офицеров. Следы в этих преступлениях заметаются так умело, что порой даже не верится, как все это произошло, разумеется, если это не самоубийство.

Самоубийство сотрудника — это конец дела, обычно совершается из-за того, что человеку не хочется жить, но почему? Среди сотрудников бытует мнение, все это лишь бы скрыть большую правду, которая увезет на поезде куда-нибудь в Сибирь сотрудников, превысивших должности, благодаря своему служебному положению. Настоящий самоубийца сразу же становится героем для своих, так как правды, которая могла стать известна обществу, теперь уже точно никто не узнает. Иногда, даже непонятно, человека убили или он это совершил сам, ясно лишь одно, что человек из структуры не может быть недовольным своей жизнью, особенно если есть дети.

В большинстве случаев — это убийство, на которое пошли коллеги, чтобы не быть за решеткой и продлить свое безоблачное существование со своей семьей. И никаких других мотивов для человека, кроме своей жизни, чтобы переступить закон или нарушить основную заповедь обычно не существует.

— «Делаем ставки, кто-то опять сходил на охоту за кроликом», — глядя на капитана, проговорил Роман.

— «Каким еще кроликом?» — спросил Ярослав, не понимая, к чему клонит майор.

— «Как каким? Ну, офицер загулял, не сдав свою зажигалку, пришел домой, там на его жене кролик, а он его взял и того из ревности, все ведь старо как мир».

— «Нет, зачем тогда нас дергать?» — сразу же поинтересовался капитан.

— «Ну, тогда офицер пришел к любимой даме, а там на ней кролик, он взял и пристрелил Казанову».

— «Чего сразу Казанову?» — улыбнулся Ярослав.

— «Ну ладно, Дон Жуана», — поправил себя Харченко.

— «Так, а может, он даму пристрелил, причем тут род мужской? Оно же, как в природе, собачка не захочет, пёсики не родятся».

Харченко посмотрел на своего пассажира, медленно расплывшись в улыбке.

— «Капитан, значит, ты думаешь, что там сейчас будет дама, а я говорю, что будет герой любовник».

— «Хорошо, но вдруг там какой-нибудь дедушка».

— «На что спорим?» — поинтересовался Роман, остановившись на светофоре.

Ярослав лишь пожал плечами, сдерживая свой зевок. Обычно так и бывает, женщину никто не трогает, а вот того, кого она выбрала, тот попадает под горячую руку. Эту версию Мацарельский сразу же откинул, так как бы был свидетель драмы, хотя нет человека, как говорил товарищ Сталин, нет проблемы.

— «А который хоть час?» — глядя на часы в панели автомобиля, спросил риторически капитан. Внезапно по его телу пробежала дрожь от сквозняка, лизнувшего холодком шейный позвонок, и, заставив встрепенуться.

— «Давай, на «бутылку и полбатона», — предложил Харченко.

— «В смысле?»

— «Ну, ты за меня потом смену отходишь, чтобы я побыл дома, там как раз скоро наши будут играть».

Увлечение футболом у Романа было символическим, как у большей половины любителей посмотреть матч и пропустить за просмотром пару добрых кружек.

— «Слушай, а куда мы едем? Это же не наш район», — глядя на пейзажи за окном, поинтересовался Ярослав.

Майор улыбнулся, глядя на своего пассажира.

— «Глухарь — птиц перелетный. Как знать, свято место пусто не бывает. Может, кто-то из хозяев земли устроил свидание, и кого-то из нашего участка заберут сюда, давай, капитан, не будем гадать, я тебе сразу уступлю».

— «А чего это я? Мне и в своем районе хорошо».

— «Ты сегодня оружие сдал?» — поинтересовался майор Харченко, серьезно глядя на дорогу.

— «Ну да, после смены, чего его с собой таскать?»

— «Это хорошо. Ладно, приехали», — проговорил Роман, остановившись у частного дома с большим забором, где уже стояли служебные автомобили, все это напоминало какой-то неформальный слет на разборку в начале девяностых, только средства передвижения претерпели технические улучшения.

Выходя из машины, Ярослав посмотрел на название улицы, где ни разу не был. Зябкая ночь обещала вот-вот задождить, но ночная мгла сдерживалась, прикрыв звезды черной вуалью. Высокий забор и двухэтажный дом напоминал со стороны чем-то средневековую крепость из камня, под крышей которого, расплелась виноградная лоза, свесив увесистые гроздья спелых кистей. Во дворе в огромном вольере метался по кругу злобный пес, пускавший слюну со своей челюсти, походившей больше чем-то на капкан для медведя, его свирепый взгляд поглядывал на незнакомых людей.

Громкий лай и рычание врывались в солнечное сплетение, давая понять, что будь животное во дворе, а не в вольере, всем сотрудникам пришлось бы применять служебное оружие, чтобы их не порвали в клочья. Чем-то эта атмосфера напоминала какую-то охоту на волков, так называемый арест высших чинов, злоупотребивших своим служебным положением из-за того, что съехали от генеральского седла вседозволенности с ума, такие часто любят заводить на своих дачах или домах огромных псов, искренне полагая — животное никогда не предаст, в отличие от людей и коварных друзей, не умеющих дружить без зависти.

Все это очень печально, когда семья высших чинов подлежит аресту. После этого дорогие дома долго висят на продаже, но их никто не покупает из-за высокой стоимости, а почему это называется охота на волков?

Потому что проще нанять охранников, нежели содержать таких громадных псов. По стоимости выходит то же самое, сколько ест огромный пес. Разумеется, никто потом животное не берет к себе домой, так как тяжело по меркам обычных заработных плат прокормить, еще не забудьте его приручить после старых хозяев, проще говоря — это одни проблемы. А ведь иногда высшие чины не хотят сдаваться без крови, полагая, что они заработали все честным трудом, есть и другой вариант, когда человек просто пускает себе пулю в висок, чтобы избежать позора для семьи, обходясь меньшей кровью, становясь суицидником, но сохранившим множество тайн, тем самым сохранив жизни других коллег, а так же их расположение к своим родственникам. Проще говоря, никто не любит стукачей или их семью, а когда человек заключается в СИЗО, его семья моментально становится объектом наблюдения.

Типичный глухарь — перипетия того, что генеральское седло пришло в ужас от того, сколько оно награбило за свою карьеру и вот человек начинает понимать — скоро общество об этом всем узнает, а после приходит к выводу — проще закончить это дело быстро и без мучений, застрелиться и избежать трибунала после следствия, а потом еще и чаепитий за счет государства, где жизнь малиной не покажется. Однако генералы чаще оказываются подставным лицом из-за своих работников, где доклад о должностном превышении застрял на определенном звене, по совсем понятной причине — человек есть правонарушитель и представитель власти, а точнее закона.

И все равно, потом родственники не могут содержать ни такое имущество, ни такого животного, но зато дело останавливается, все списывается на суицид, а если происходит несчастный случай, то сразу становится понятно, человек перешел дорогу своим, может даже вот-вот арестовать многих, и проще отсидеть за всех кому-то одному, учинившему аварию, обязательно с летальным исходом.

После этого человек выходит на свободу с почетом, почет который легко отследить. Обычно он проявляется в машинах, даже квартирах или в обычной сумме «черным налом», которую передали после окончания срока, что уж говорить про работу, а точнее рабочее место, которое словно дожидалось избранного человека после тюрьмы, ведь до того, как человек сел, он даже свою машину с квартирой подарил кому-то из своих. Круговорот почета в преступном обществе, ведь вместо того, что сели все, отсидел один в колонии поселения за сбитого пешехода и ему все благодарны. Есть более забавные случаи, когда человек просто теряет память, явно что-то скрывая, с целью перевести стрелки на другой округ, чтобы моментально обзавестись друзьями среди своих, объединившись против других людей в погонах, которые об этом даже ничего и не подозревают.

Власть не любит, когда компрометируют себя высшие звенья, потому что потом происходит большое недоверие населения к силовым структурам, которые так же ссорятся между собой, но уже на другом уровне.

Обычно дают уйти красиво с благотворительностью, так ведь лучше для власти? Дело не придается огласке, все как-то заминается, а другим сотрудникам снятся настоящие кошмары. Это даже не секрет, что знакомые знакомых потом еще могут смотреть косо на тех, кто проводил арест, приравняв это к предательству. Еще и не хочется покалечить жизни детей, а потом многие из подрастающего поколения задаются вопросами, почему все так произошло?

Если отец из органов сел за решетку, чадо могут признать сиротой, которому будут большие поблажки в жизни, так они избегают позора. Ведь влиятельные друзья у людей в структуре абсолютно везде, документы в таком случае не проблема. Как всегда дети не причем, но когда родитель отсидит, он раскрывает глаза своему ребенку опять в том же ключе, что отца убила семья вот этого-то человека. Он может это сделать через посредников, или же сам, если ребенок был в несознательном возрасте. Самый интересный случай был в «Караганде», когда один сотрудник совершил убийство своего коллеги, а сам исчез, инсценировав свою гибель, оставив вместо себя труп неизвестного лица. Через двадцать пять лет он даже появился в жизни своего ничего неподозревающего ребенка, который считал своего родителя погибшим, уже даже получившим солидное наследство, по достижению восемнадцатилетия. Разумеется, наследство было обычным «общаком» от коллег, своеобразной благодарностью.

Об этом и думал Ярослав, идя в дом, не зная, что же он там увидит, а вдруг «звезда».

— «Судя по имуществу — полковник», — подумал Мацарельский.

Все было очень странно, обычно пока едешь в машине, уже узнаются многие детали во время беседы, только почему-то не в этот вечер, быть может майор и не хотел разговаривать о работе или сам ничего не знал. В любом случае глухарь — это настоящий буревестник, сулящий громадные перемены в жизни силовой структуры, который приведет либо к войне между своими, поисками крысы, либо наступит колоссальное недовольство в обществе, когда произойдет огласка.

— «Почему они не могут купить какую-нибудь дешевую дачу, чтобы жить среди простых людей? И проще забыться, погулять, поговорить, ничего не боясь. Там же веселее, чем в этих хоромах, наверное, все это из-за того, что мы разные люди. Вот когда я постарею, куплю себе где-нибудь простенькую дачу, буду косить под какого-нибудь отсидевшего, чтобы меня побаивались и никогда, никогда не расскажу им, что был офицером. Заведу там черную кошку, и буду смеяться с того, что мне никто не доверяет, и обходят стороной, мол, как возьму, да как обворую. И самое главное, никто и никогда из них не будет шастать у меня во дворе. Потом еще с этими хоромами завещание, как яблоко раздора, а так сарай какой-то, да и все. Скорее бы пенсия», — грустно подумал Мацарельский, заходя в дом.

В гостевой был настоящий кавардак. Разбросанные книги с книжных полок валялись полукругом рядом с телом неизвестного седого старика, лежавшего на животе. Угольки в камине еще тлели, наверное, тело погибшего в луже крови остыло совсем недавно. Можно было бы проводить розыскную деятельность по горячим следам, но почему-то всего этого не происходило.

Все сотрудники, стоявшие на лестничном пролете, обернулись, посмотрев на прибывших следователей. Один из офицеров зачем-то кивнул в сторону майора и капитана, словно указав, а не поприветствовав, хотя так просто могло показаться Ярославу. Подойдя к ним, Харченко и Мацарельский поздоровались.

— «Что думаете?» — спросил майор, обратившись к своим коллегам.

— «Да что тут думать — глухарь. Гильза отправлена на экспертизу, сейчас проверяют «оружейки», — отозвался человек в обычной одежде на вид пятидесяти лет, с торчавшей кобурой на правой стороне испод кожаной куртки, — «вот, ждем результатов».

— «Капитан, проиграл я тебе, тут дедушка», — сказал Харченко, глядя на лежавшее тело рядом с книгами.

— «Это вы о чем?» — поинтересовался закуривший старший лейтенант в накинутом кителе поверх белой рубашки.

— «Да так, о своем, а кто это?» — отозвался Мацарельский.

— «Это Сергей Анатольевич, профессор исторических наук. Да вы подойдите, познакомьтесь, тут уже все запечатлели. Можно даже за руку поздороваться. Смерть наступила около двух часов назад. Выстрела, соседи, как всегда не слышали», — вводил в курс дела человек в штатском.

Как всегда никто и ничего не слышит обычно из-за того, что никто даже не может допустить такой мысли, что чего-то может выстрелить у соседей. И как показывает практика, проще быть незрячим и глухим, чтобы просто не вмешиваться в происходящее, пока не крикнут пожар, только после этого соседи обычно подают признаки жизни, испугавшись за свое имущество.

В доме даже с этим кавардаком отдавало уютом и теплом. Такое ощущение, что погибший был помешан на чистоте. В воздухе царил приятный запах от настоящего цветущего зимнего сада, расположенного у окна.

— «А что жена?» — громко поинтересовался Харченко у своих коллег.

— «Он вдовец, из родственников только внучка, которая еще не в курсе».

— «Значит, отпадает», — произнес Роман, словно шутя, но при всем этом не спуская глаз с Мацарельского, — «ну, товарищ капитан, ваша версия, что здесь произошло, а главное — мотив».

— «Странно, что он одет не по-домашнему», — проговорил Ярослав, осматривая тело в строгом костюме, — «судя по кавардаку, вводили в замешательство, ничего не взяли, раз украшения лежат».

Рядом с телом были небрежно брошены очки в круглой оправе с треснувшей линзой слева. Седые короткие волосы с залысиной на затылке и округлое лицо с заостренным носом, сразу же всплыли в воспоминаниях капитана. Он сразу же вспомнил, как посещал кафедру по делу одного странного культа 32С и подземного города, однако упоминать об этом сейчас ему совершенно не хотелось.

— «Это где они лежат?» — интересуясь ювелирными украшениями, вопросил Роман.

— «Да вон, в серванте», — указал рукой Ярослав.

— «Да, не повезло дяде», — отозвался майор Харченко, игнорируя жест и поглядывая на погибшего.

Мацарельский присмотрелся к правой руке, в которой была зажата ручка, а под кистью виднелся небольшой исписанный лист.

— «Да, да, не стесняйтесь, капитан, здесь все уже осмотрено», — произнес майор, глядя на то, что его коллега повернулся и видимо хотел спросить: — «можно или нет?»

В записке, которая чудом не утонула и не испачкалась в застывшей луже крови, красивым почерком было выведено следующее:

Городские беспорядки, произошедшие пятнадцать лет назад, были искусно вызваны обществом — «дальше несколько слов испачкались в крови», виднелось лишь окончание — «ский».

Ярослав обратил внимание на разбросанные полукругом возле тела книги, среди них нашлись старые художественные работы, шрифт на обложках которых, едва можно было различить. По другую сторону лежали исписанные красивым почерком от руки листы, пробитые дыроколом, но не вставленные в папку со скоросшивателем. Капитан осторожно взял один из листков, чтобы прочесть, ведь это было очень странно, что профессор Елисеев лежал рядом со всеми этими интеллектуальными работами, будто его застали врасплох во время его исследовательской деятельности, а потом устроили беспорядок.

(Безымянный листок, исписанный от руки)

Из-за двух мировых воин двадцатый век наполнен большим количеством исторических несоответствий, которые намеренно допущены высшими руководствами стран, что ставит авторитетные источники прошедшего столетия под очень большим вопросом, если посмотреть сегодня на многое скептически. История, как и оружие ошибок не прощает. Наверное, человечество уже может плавно переходить от вымыслов к правде, однако это является переломным моментом в самой истории как таковой для всего человечества. Трудно верить источникам, если вы поняли, что они построены на лжи, но не стоит отбрасывать тот момент, что события двадцатого века поросли мифами из-за обычной дезинформации, а в условиях свободы слова в наше время число художественных вымыслов возрастает во много раз.

Стоит в качестве примера вспомнить историю кораблекрушения британского трансатлантического парохода «Титаник», который запомнили благодаря художественному фильму. Если посмотреть на карту маршрута, возникнут вполне здравые сомнения в том, что лайнер встретил на пути айсберг, северная широта практически соответствует Азорским островам, где зимой средняя температура достигает 18—19 градусов тепла. Но даже не это смущает больше всего, а история другого лайнера, называвшимся «Британник», который затонул четырьмя годами позже во время Первой Мировой Войны, примечательно то, что в числе спасшихся будет медсестра и кочегар по фамилии Прист (что в переводе означает священник), до этого им удалось выжить после трагедии на «Титанике». Причем эвакуация на «Британнике» шла 55 минут, спастись удалось большему числу пассажиров, нежели на «Титанике», на котором эвакуация длилась практически три часа. Именно на «Британнике» две шлюпки затянуло под работавший гребной винт, но если спросить сегодня у обычных граждан — где это произошло, то они без всяких сомнений ответят, что это было в другом художественном фильме.

«Британник» в свою очередь затонул после аналогичного повреждения по правому борту, как и у своего предшественника, только в его случае, повреждение вызвала подводная мина. Есть утверждения, что лайнер подвергался торпедной атаке, однако это вопрос ребром из-за военной этики. Ни один капитан в здравом уме не согласился бы взять на себя ответственность за атаку гражданского судна, ведь потом шел трибунал, вероятно, документы об этом могли быть уничтожены, если экипаж числился выжившим. Изначально «Тройственный союз» соблюдал правила ведения морской войны, но как это часто бывает, потом начинается ужесточение.

И это глупо осуждать. Никто не соблюдал правила войны, как и Российская империя, которой было запрещено использование винтовки Мосина. Она являлась основным оружием у русских солдат. Винтовка послужила созданию настоящей конвенции. Суть таких соглашений обычно является односторонней — это все равно, что приказать пехоте государству, с которым вы находитесь в состоянии войны просто сложить оружие, то есть сдаться или перевооружиться.

Можно отметить, что во время Первой Мировой Войны «Британник» был переоборудован в плавучий госпиталь, а его борта окрашены в международные цвета госпитального судна. Однако до этого произошла гибель «Лузитании».

После успешной торпедной атаки на лайнере прогремел второй взрыв. Корабль затонул за восемнадцать минут, а число погибших приблизительно схоже с трагедией на «Титанике». Это событие послужило причиной для Соединенных Штатов Америки вступить в войну. Именно здесь встречается абсурдная фраза — «нелегальная перевозка боеприпасов», разумеется, Германия не стала бы просто так втягивать в войну государство, так как это не было выгодно.

В этом случае, трагедия может быть вымышленной или же настоящей, гибель произошла в десятых числах апреля, как и «Титаника». В фильме «Британник» вы встретите тот же самый факт атаки по правому борту «Лузитании», хотя официально «Британник» был подорван подводной миной, что так же остается под большим вопросом. Госпитальное судно было оснащено пулеметом, благодаря которому, стрелку удалось предотвратить торпедную атаку, что по сути уже является нарушением, так как на борту было оружие. Кстати, на любом гражданском судне по сей день, с помощью пожарного гидранта можно потопить шлюпочную абордажную команду.

Позже Великобритания подтвердила факт перевозки пяти тысяч ящиков с винтовочными патронами на борту «Лузитании», которая во время атаки оставалась на ходу и свернула влево, что так же является схожим фактом уклонения «Титаника» от айсберга, но объясняется работа гребного винта на «Британнике», который шел по инерции, заглушив двигатели.

Поэтому «Титаник», на мой взгляд, является сборищем всех бед, случившихся в первой половине двадцатого века с торговым и гражданским флотом. Но мистификации двадцатого века, которые исказились, благодаря художественным вымыслам на этом не заканчиваются. Понять предыдущее можно как повод для того, чтобы вступить в войну и повод забыть старые обиды после победы. Ведь у людей на слуху только «Титаник» — гражданское судно, которое затонуло при странных обстоятельствах, а не «Лузитания», которая перевозила боеприпасы и была потоплена подводной лодкой.

Стоит так же перейти к другой интересной мистификации — «Бермудскому треугольнику», когда после Второй Мировой войны целое звено из пяти самолетов пропало с радаров. Позже была проведена поисковая операция, в которой армия С. Ш. А. потеряла гидросамолет Мартин Маринер. На одном из гражданских кораблей люди видели падающий горящий объект.

Позже Ларри Куше предположил, что «поисковый самолет имел большой недостаток, внутри его кабины скапливались пары топлива, и достаточно было искры, чтобы произошло воспламенение», но до этого, как и после, подобных случаев за всю двадцатилетнюю эксплуатацию летательного аппарата не наблюдалось, т.е. это бы не являлось загадкой, а ответ был бы дан моментально, но этого не произошло.

На этом поисковая операция пропавшего звена не закончилась, военно-морские силы С. Ш. А. отправили целый флот более чем из двадцати кораблей и двухсот самолетов. Все это напоминает больше военную операцию по зачистке определенного района. Уместнее было бы предположить, что после войны могли остаться частички военного флота Германии, так как они и раньше во времена Первой Мировой Войны, очевидно, потопили судно «Циклоп» в этом районе. Конечно, никто из Германии не взял на себя ответственность, но та же самая дизельная подводная лодка, осуществившая успешную подводную охоту, могла просто не вернуться из похода, унеся с собой тайну на дно.

Расположение «Бермудского треугольника» очень выгодно для подводной охоты в целях экономической блокады Англии, которая, как и до этого являлась главным из соперников Германии. К тому же в случае успеха извечного «Тройственного союза», ВМФ Германии могли осуществить развертывание плацдарма для своей следующей цели — С.Ш.А., расположившись на островах, где население отставало в технологическом развитии и легко могло быть покоренным, с целью увеличения радиуса действий подводных лодок, которым требовалась дозаправка. Нижний архипелаг «Бермудского треугольника», как и верхний, располагается близко к столице С. Ш. А. И в таком случае, было бы очень логично, что большинство гражданских лайнеров ходили бы через север Атлантики, не подвергая себя излишнему риску, но если взглянуть на маршрут того же самого «Титаника», очень сомнительно, что ему попался на пути айсберг в широте Азорского архипелага в апреле, когда зима в заполярье еще «строгая».

Тайна «Бермудского треугольника» может заключаться и немного в другом. Либо остатки немецкого флота попытались избежать «Нюрнбергского процесса», а быть может и патриотическая, в нежелании сдаваться просто так, к тому же стали известны расправы за военные преступления.

Наш мир огромен, для того чтобы затеряться остаткам флота, особенно в первой середине двадцатого века, когда коммуникации, РЛС и связь были развиты не так сильно. За всю историю двадцатого века военных процессов над Германией было два и это стоит помнить, так как предыдущий опыт с целью уклонения расправы мог быть учтен, то может являться причиной тайны «Бермудского треугольника».

Причина возникновения подобных мистификаций банальна, война уже кончилась и стоит забыть прошлые обиды, только как объяснить все это массам, ведь очень странно, согласитесь, что на «Титанике» отправлялись итальянцы, ради «Американской мечты». В дальнейшем послевоенные расселения дадут о себе знать, проявившись в экономическом кризисе. В Америке появится настоящая итальянская мафия, итальянцев будут недолюбливать, так как Италия входила в состав «Тройственного союза». Поэтому «Титаник» может являться вымыслом, как и «Бермудский треугольник». В первом случае, что итальянцев в С. Ш. А. пока не любят, а во втором случае сохранение военной тайны, что нейтральные воды уже безопасны. Представьте, зима тысяча девятьсот сорок пятого года, уже полгода мир, а отправившись на обычном лайнере, таком как «Циклоп», вы можете быть атакованы остатками флота, просто случайно попав в поле зрения военного корабля или подводной лодки, так как в их случае, весь мир против них, и любой свидетель представляет опасность. В случае даже если пропавшее звено сообщило о происшествии, об этом мир бы не узнал и на то есть свои причины.

Мир только-только приходит в себя и необходимо соврать, чтобы предотвратить народную ненависть, которой и так было через край — это понять можно, уже мир, массам надо думать о другом. После Первой Мировой еще не раскрылись старые секреты, как на пороге уже была Вторая Мировая война, поэтому много фактов просто исказилось и забылось, однако опыт последней ассимиляции качественно отличается от первой и это показатель того, что все это не просто так. И вот прошло уже почти столетие, скорее всего, человечество уже готово безболезненно и спокойно отнестись к фактам, которые происходили на самом деле, что пробуждает огромный интерес к истории, нежели наоборот.

У одного из офицеров на лестничном пролете раздался звонок на телефоне. Майор Харченко стоял подле капитана Мацарельского, не спуская с него своих глаз. Многим знакомо это чувство, когда тебе смотрят в затылок, в такие моменты так и хочется оглянуться, чтобы удостовериться в своем шестом чувстве, закрепив интуицию для себя и став более уверенным в своем чутье.

— «Да. Скоро подъедет?» — беседовал неизвестный офицер по телефону, располагаясь на лестничном пролете, — «это хорошо, она без истерики? Ой, ну не люблю я вот эти встречи родственников, когда они тут наводят смуту».

— «А куда его?» — спросил Ярослав у Харченко, но тот лишь пожал плечами.

Медленно приподняв безжизненное тело за левую руку, Мацарельский лишь увидел испачканную в крови белую рубаху. В это время на пороге раздались шаги, и в открывшуюся дверь в помещение донесся громкий лай, заставивший всех оглянуться на инстинктивном уровне, чтобы оценить ситуацию, ведь, как известно, черт любит шутить именно так. Новоприбывшие оказались сотрудниками из организации по окончательной регистрации граждан, судя по их лицам, желали они как можно быстрее погрузиться и покинуть очередное место, коих за ночь у них может быть несколько.

— «Ранение в живот, видимо были повреждены какие-то жизненно важные органы», — прикинул вслух Мацарельский.

— «Капитан, а вам не кажется, что его пытали?» — спросил майор каким-то заигрывающим голосом, будто играл в какую-то ехидную игру, или просто дразнил младшего по званию.

— «Может быть. Думаю, он был в сознании продолжительное время, раз успел написать записку».

— «Тогда почему он просто не позвонил в „скорую“ или же нам?»

— «Как знать, наверное, его держали на мушке, а кто вызвал наряд?»

— «Соседи, их пес заколебал, говорят, никогда такого не было. Собакен был все время спокоен, а тут как с цепи сорвался, подумали, тут воры орудуют, раз профессора нет дома».

— «Убийцу, покойный, скорее всего не знал», — предположил Мацарельский.

— «Это еще почему?» — улыбнулся нахально майор, отрицательно покачав головой в разные стороны. Взгляд Харченко был переполнен каким-то странным сарказмом, наверное, такое сплошь и рядом встречается в школе или на работе среди коллег, когда вся компания забавляется над одним человеком, а тот ничего не понимает, просто продолжая участвовать в беседе.

— «А вы не согласны?»

— «Конечно же, нет, капитан. Сами подумайте, Елисеев одет, как будто ждал официальной встречи, пес носится в вольере. Профессор сам впустил домой своего убийцу, иначе и быть не может».

— «Это да, наверное, именно поэтому вы и майор», — решил отыграться Ярослав, чувствуя к себе какое-то странное внимание со стороны коллеги, — «но почему он тогда не написал на листке имя убийцы?»

— «А вот это очень интересный вопрос, вам виднее, товарищ капитан, скажите, вы не знали покойного до сегодняшней встречи?»

— «Только косвенно, но какое отношение это имеет к нашему делу?»

— «Прямое», — ответил Харченко, расстегивая кобур со служебным оружием, — «где вы были сегодня после смены?»

Майор неспешно достал пистолет Макарова, глядя за реакцией Мацарельского.

— «Вы подозрительно спокойны, товарищ капитан. На вашем месте я бы уже, наверное, вспотел для приличия. Через несколько минут мы получим ордер на ваш арест, так как в оружейной комнате вашего оружия на месте не оказалось».

— «Ром», — вырвалось у Ярослава, который тут же смолк, — «Это что? Проверка на вшивость?»

— «Майор», — слегка улыбнувшись, произнес Харченко.

— «Майор, все это какое-то недоразумение, я сдал оружие сегодня после смены», — слегка шутя, с небольшим сарказмом передразнил коллегу Мацарельский, но все больше убеждался, что все это совсем не шутка.

— «Вы знали покойного, на этой записке была написана ваша фамилия, все это и ежу понятно, а теперь», — в этот момент раздался звонок офицеру на лестничной площадке, перебив обвинительную речь Харченко, улыбнувшись, он продолжил, даже не обернувшись на мелодию, — «вот видите, что и требовалось доказать».

— «Да, это он», — утвердительно прозвучал голос на лестничном пролете.

— «Медленно встать», — приказал Роман, прошипев и наведя пистолет на Мацарельского.

Ярослав беспрекословно выполнял приказ, в этот момент ему казалось, что это всего лишь сон, какое-то чудовищное недоразумение. Однако доказывать все это, ему совсем не хотелось. Да и не было смысла. Он отчетливо помнил, как после смены сдавал оружие, расписавшись в табеле. Скорее всего, в участке что-то напутали, поэтому грубить человеку с пистолетом не имело смысла.

— «А теперь на улицу», — указал майор, махнув пистолетом в сторону двери.

— «Харченко, ты его хоть осмотри», — произнес кто-то на лестничном пролете, ведущим на второй этаж частного дома.

— «Руки за спину, так, на шею, молодец, и не вздумай бежать, мне бы не хотелось стрелять», — продолжил Харченко, — «ты глянь на него, пришел на место преступления и даже не покраснел», — громко произнес Роман, проходя мимо коллег.

— «Меня тут не было», — сухо отозвался Ярослав.

— «Оружие где?»

— «Сдал я его, вы чего там».

— «Поговори мне еще тут, сейчас дочь приедет. Скажи еще спасибо, что мы тебя не при ней будем допрашивать».

— «Допрашивать?»

— «А как же, сразу покажешь, как все тут произошло или капитан, ты хочешь потянуть время, а потом опять вернуться на место преступления? Ты ведь знаешь, лучше сразу во всем сознаться, иначе получишь строгача, хотя, как показывает моя скромная юридическая практика», — майор нагло плюнул за порог, — «выйдешь ты уже совсем другим человеком, не в меру посидевшим».

Пес в вольере все никак не унимался, пуская слюну со своей челюсти. Его лай резонировал от забора и навесом над нескромным автомобилем профессора.

— «Куда дальше?» — спросил Ярослав, не поворачиваясь к Харченко.

У забора темнота отступила от фар подъехавшей машины, звук двигателя тут же смолк.

— «Давай к вольеру, это видать, внучка Елисеева».

Ярослав медленно повернул направо, смотря в глаза псу, свирепевшему все сильнее и сильнее. Склонившись к передним лапам, животное готовилось к своему очередному мощному прыжку, не боясь ударить своей огромной тушей по железной сетке.

— «Давай, ноги на ширине плеч, руки за голову, как на зарядке и не рыпайся», — майор неспешно прощупывал со спины капитана, спокойно стоявшего спиной к своему коллеге.

— «Да, я бы его на месте убийцы уже бы обезоружил», — спокойно подумал Мацарельский, чувствуя, на каком расслабленном уровне все это делал Харченко, очевидно чувствовавший, что все держит под контролем, — «вот так судьба, наверное, все это полезно, побыть в шкуре подозреваемого, хоть и час. Представляю, как все потом будет».

— «Мы тебя позже на съедение отдадим, сейчас она в дом зайдет, а потом после истерики ты ей сам в глаза будешь смотреть».

— «Рома».

— «Майор», — тут же поправил своего коллегу Харченко.

— «Я уже даже представляю, как ты потом будешь после всего этого извиняться».

Дверь машины захлопнулась, послышались спешные шаги к тяжелой мощной калитке. Грузный засов провернулся, ударив звучно внутри металлической личины.

— «Капитан, повернись», — спокойно произнес майор, сбавив злости в своем тоне.

Ярослав как загипнотизированный смотрел на пса. В его огромных бычьих глазах, будто залитых кровью от темноты, не было места спокойствию, лишь одна свирепая ярость.

— «Повернись, ну и псина», — опять проговорил Харченко.

Медленно поворачиваясь через левое плечо, Мацарельский сопроводил взглядом промелькнувший к двери дома женский силуэт, девушка в спешке оставила калитку ворот нараспашку. Майор уже опустил оружие, прислонив его к правой штанине, чтобы ей не было заметно.

— «Ты лучше сам все расскажи, как и с какой целью все это совершил», — почти безучастно и без агрессии обратился Роман, глядя в ничего непонимающие глаза капитана. Наверное, так именно и смотрят телята, когда идут на бойню.

— «Майор, я сдал оружие после смены, а потом пошел домой».

— «Я очень рад за тебя, но врать ты не умеешь. Ты пойми, лучше ты сразу во всем сознайся, чем мы сейчас с тобой проведем следственный эксперимент, а потом проследуем в участок. Сам же знаешь, лучше сотрудничать со следствием, нежели отпираться до талого, да и на срок это весомо повлияет, хотя, все равно. Ну, общество, конечно, будет в шоке, но тебе главное отсидеть, а потом уже стариком придешь в город, и тебя уже никто не узнает».

— «Так, он все равно сейчас будет, как баран стоять на своем, неудивительно, что их режут», — подумал про себя Ярослав, — «что дальше? Они увезут меня, после того как я буду молчать на эксперименте? Но сперва, я точно получу пару раз и ведь все равно ничего не скажу. Оружие я точно сдал, там сегодня сидел Москвин, да и не о том я думаю вообще».

— «В твоих интересах начать говорить раньше, баллисты после экспертизы подтвердят твое оружие — это все дело одной ночи, учитывая важность дела».

Ярослав пропускал все мимо ушей, ожидая, что же будет дальше. Время тянулось так медленно, будто Мацарельский, как еретик на костре, прощался с жизнью перед казнью. Суд —

это явный костер, когда происходит самое страшное. Лицо горит от стыда, вся жизнь рушится в одночасье, кошмар происходит наяву и все здесь на одного, чего бы ты там не говорил.

— «Когда тебя будут судить, я тебе ничем не смогу помочь, а сейчас, я бы мог просто принять твое признание. Знаешь, Ярослав, ты выстрелил в живот человеку, который занимался очень важным исследованием, а что, если я тебя спрошу о большем, нарушив ход задуманной нами экзекуции?»

Слушая этот монолог майора, казалось, он не то, чтобы придирчивый, а предвзято обвиняет прямым текстом, даже не выясняя какие-то детали у Мацарельского.

— «Ты украл его книгу, и следующая наша с тобой поездка будет в твой дом, где все перероют, и обязательно найдут пистолет, из которого был убит Елисеев. А дальше ты загремишь настолько, что если ты выйдешь до шестидесяти лет на волю — это будет откровенным чудом».

Усмехнувшись, Ярослав лишь покачал отрицательно головой, до сих пор не веря в происходящее.

— «Гильза подтверждена», — произнес сержант, вышедший из дома.

Скорее всего, он был в числе патрульно постового экипажа, приехавшего на вызов соседей. Молодой человек на вид лет двадцати пяти, скорее всего поступивший на службу после армии, простой как три рубля и надежный как автомат Калашникова, только с малокалиберным пистолетом-пулеметом «Скорпион».

— «Вот видишь», — обрадовался Харченко, глядя в глаза Мацарельскому.

— «Невозможно», — вырвалось у капитана, а после он все же взял себя в руки, перестав думать вслух, как это часто подводит многих по горячке, ведь это очень важное умение в таких ситуациях — не обронить лишнего слова, за которое легко прицепиться умелому психологу и выбить человека из колеи психического равновесия. Если вы невиноваты — ведите себя естественно, как посоветовал один оборотень в погонах — оставайтесь собой, скальтесь. Казалось бы, простая фраза, но как же это всегда выглядит неестественно, когда человек виноват.

— «Сержант, следи за ним».

— «Есть».

— «И не болтать с ним, ясно?»

Такого ликования в голосе Романа еще не приходилось слушать. Еще бы, дело только открылось, а уже закрыто. Ярослав же и вовсе, провалился в себя, думая только о том, что недоразумение перерастает в подставное дело, умело выставленное кем-то из сотрудников.

— «Так точно», — ответил сержант, поправив козырек кепки с кокардой.

— «Кругом», — приказал Харченко капитану.

Ярослав покорно выполнил указание, не ползя на рожон.

— «Кому-то я все же перешел дорогу», — подумал Мацарельский, прокручивая ход событий, — «оружейка», все началось с нее. Неужели Москвин?»

Шаги Романа удалились, вероятно, он зашел в дом, судя по исчезнувшему звуку шагов. Глядя в вольер, как по нему бегало разъяренное животное, Ярослав смотрел на засов, изрядно выпиравший на уровне его груди.

Как часто люди совершают поступки, повинуясь непонятному импульсу, словно мозг сам оценивает ситуацию и заставляет действовать вопреки всей логике. Наверное, в каждом человеке есть некий детектор лжи, оценивающий степень всех фактов и приводящий организм к определенному действию. Будь то недоверие к какому-то человеку, хотя беседа не предвещала конфликтность, либо открытый засов вольера с обезумевшим псом. Распахнув дверь на себя, и встав за ней, Мацарельский отошел в сторону.

Вырвавшийся из вольера пес, вцепился в руку сержанта, тут же повалив его с ног на землю. Мощная челюсть животного с хрустом зажала конечность несчастного, изрядно трепя медвежьей головой в разные стороны. Крик человека в форме заполнил всю округу, резонируя мощным эхом от железной ограды, крытой беседкой, протянувшейся от дома к забору.

Не теряя ни секунды, подозреваемый или же уже обвиняемый капитан выскочил прочь на улицу через открытую калитку, заприметив, что автомобиль родственницы Елисеева, скорее всего, открыт, Ярослав тут же забрался на заднее сиденье внедорожника, даже не оглядываясь назад, чтобы удостовериться, что там никого нет из сотрудников следственного комитета. Чтобы едва слышно закрыть дверь, Мацарельский довел дверь до упора и только потом резко дернул за ручку, однако этого можно было не бояться из-за криков во дворе.

— «Кабысдох! Кабысдох!» — громко кричал женский голос.

Затем послышались спешные шаги по улице, но Мацарельский думал только об одном, что Рубикон уже позади. Затаив дыхание, бывший сотрудник и без пяти минут поданный в федеральный розыск преступник, боялся поднять голову выше, в три погибели свернувшись за водительским местом, и отметив про себя, что не так уж и плохо, что он в туфлях, черных брюках и как это здорово, когда водитель не откидывает назад свое кресло до упора, оставив больше места для ног своих пассажиров.

— «Так, что дальше? Если они сейчас меня найдут, то это еще и оказание сопротивления при задержании, попытка к побегу, хотя, побег изпод стражи — это гораздо хуже. Думай, думай, Ярик, лучше пойти в участок? Нет, надо разобраться во всем. Вроде подумали, что я ушел по улице. Это чистой воды подстава, начиная от „оружейки“. Может… начать с Москвина?» — подумал капитан, слыша, как все разбежались по периметру темной улицы.

— «Ушел!»

— «Так, быстро подавай его в розыск», — прозвучал едва слышный голос, где-то в метрах десяти от машины Елисеевой.

— «Уже», — прокричал чуть дальше Харченко.

— «Ничего вам доверить нельзя! У вас изпод носа убийцы уходят!»

— «Да ничего, далеко не уйдет», — ответил Роман, проходя рядом с внедорожником.

Лай Кабысдоха во дворе все никак не унимался. Возня перед воротами стала успокаиваться и сходить на нет, прошло минут пять, пока снова рядом не послышались шаги.

— «Аптечку, аптечку тащите, а то он сейчас бешенством как изойдет».

— «Еще скажи, спасибо, что живой, а то порвал бы тебе шею и все, поминай, как звали за счет государства. Героя бы дали, наверное», — подшучивал Харченко, открывая дверь своей машины.

— «Мужики, а вы в какую больницу?» — поинтересовался знакомый офицерский голос, говоривший до этого по телефону на лестничном пролете.

— «Наверное, это начальник следственной группы», — подумал Мацарельский, чувствуя, что опасность еще не отступила.

— «В пятую», — отозвался незнакомец из ритуальной кареты.

— «Сержант, давай с ними, там тебе укол от столбняка сделают».

Первой уехал автомобиль МОРГа, судя по закрывшимся дверям и уставшему двигателю микроавтобуса.

— «Долго она там будет? Главное, чтобы все разъехались раньше. Наверное, пробудет тут полночи, не меньше. Пока кровь отмоет, а может и вовсе решит остаться? Хотя нет, спать в этом доме она точно не решится».

— «Товарищ майор, опечатывать будем?» — обратился кто-то к Харченко.

— «Нет, дело-то закрыто», — строго отозвался Роман.

— «Нет, нет, только не сейчас», — подумал Ярослав, услышав, как провернулся замок в калитке ворот.

Еще бы, пока не все сотрудники следственного комитета разъехались, можно было опять попасть под погоню, или вовсе быть застреленным в упор.

— «Этот точно выстрелит», — подумал Мацарельский про Харченко.

Передняя дверь внедорожника открылась с водительской стороны.

— «И еще раз, Агата, вы бы могли остаться здесь, мы выделим вам охрану, если вы переживаете, но мне кажется, что вы в безопасности. У этого человека были другие мотивы, и у него нет оружия, но зато сейчас много проблем», — обратился Роман к Елисеевой.

— «Спасибо, офицер, я не боюсь».

— «Знаете, мы найдем его, он уже в розыске».

— «Не сомневаюсь, простите, но я устала, еще и это. Сами понимаете».

— «Да, конечно, сочувствую. Если хотите, я могу отвезти вас».

— «Нет, я доеду сама».

— «Вы уверены?»

— «Да».

Дверь в машину закрылась, автомобиль слегка качнулся, просев под весом Агаты.

— «Наконец-то», — подумал Мацарельский, слыша, как машина майора уехала.

Ярослав смотрел в зеркало заднего вида, ожидая, когда же Елисеева его заметит.

— «Главное, чтобы она сейчас не подняла крик, иначе все», — подумал Мацарельский, чувствуя, как вся его левая нога просто атрофировалась от онемения и совершенно не зная, может кто-то из следователей еще не покинул место преступления.

Машина тут же заглохла после того, как девушка провернула ключ зажигания. Агата тут же ударила по рулю и громко зарыдала, всхлипывая, она уткнулась в свой правый локоть.

— «Боже, за что? Что он сделал?» — причитала внучка, говоря с собой вслух, шмыгая носом, который наполнился соплями.

В это время еще одна неизвестная машина неспешно завелась и, проурчав мотором, покинула прилегающую территорию к дому, слегка осветив фарами салон, в котором так сильно боялся дышать Мацарельский. Правая рука капитана медленно дотянулась к дверной ручке, но тут же остановилась.

— «Нет, лучше не рисковать», — подумал Ярослав, — «еще не уехал ППС, наверное, курят».

Высморкавшись в руках, не подозревая, что это слышит Мацарельский, девушка завела машину, и почти машинально сдала назад, даже не оглянувшись и не посмотрев в зеркало заднего вида, скорее всего ориентируясь по привычке на освещение проезжей части, где царила темнота и фар от транспорта периферийным зрением не наблюдалось, хотя может ей руководило отчаяние и нежелание дальше жить, что даже пугало пассажира.

— «Так, что дальше?» — подумал Ярослав, — «она меня не заметила, может потом просто покинуть машину, когда остановится?»

Только рассуждения капитана закончилась вопросом, как Агата посмотрела в зеркало заднего вида и громко закричала, автомобиль вильнул на проезжей части в сторону столба линии электропередач, что заставило девушку сразу же смотреть вперед, вцепившись в руль.

Привет из прошлого

Тем, кто не оглядывается в прошлое,

Не заглянуть вперед.

Ярослав долго делал вид, что держит в левой руке пистолет за водительским креслом, пугая тем самым Агату. Блеф его уже настолько утомил, что рука затекла, а изображать из себя убийцу у него получалось с горем пополам. Внезапно его ум посетила гениальная мысль, говорить то, что тут же пришло ему на ум.

— «Господи, какие же вы тупые».

— «Я сделаю все, как ты скажешь», — паниковала Агата, которая даже не видела оружия.

— «Я сказал тебе, не поворачивайся, да какие же вы женщины тупые».

Капитан балансировал на грани какой-то странной истерики, ему хотелось улыбаться от того, что блеф так удачно складывался в его сторону, но необходимо было соблюдать серьезность.

— «Да почему мы тупые?» — ошалело спросила девушка.

— «Так, заткнись, езжай к дому, телефон отдай мне в правую руку, я сказал, не поворачивайся, умница, если будешь так же меня слушаться, останешься в живых».

Глядя на кнопочный мобильник, Ярослав поглядел на девушку.

— «Что?»

— «Тебе что, на нормальный телефон не хватает?»

— «А?» — замялась Агата, слегка покраснев.

— «Б!»

Отключив мобильное устройство, капитан следственного комитета внезапно испытал страх, когда машина стала проезжать рядом с патрулем дорожно постовой службы. Самое интересное, что сотрудники даже помахали почему-то Агате, но тонированные стекла позади салона сыграли на руку капитану, который осознал, что улыбается по странной привычке, показывая своим видом — у прекрасной Маркизы все хорошо.

— «Что же дальше?»

— «Это ты у меня спрашиваешь?» — поинтересовалась напуганная Агата.

— «Так, кто у тебя дома?»

Агата проглотила ком в горле, переведя свой взгляд на Мацарельского в зеркале заднего вида.

— «Никого».

— «Так», — произнес пассажир, приблизившись к уху Агаты, и почти шепотом продолжил, — «если ты будешь мне врать, я прикончу тебя и того кто в доме».

Страх овладел женским телом, скатившись от ее уха к чреслам волнительной дрожью.

— «Кот», — выпалила Елисеева.

— «Что кот?»

— «У меня дома кот», — вполне серьезным тоном, продолжая играть роль жертвы, ответила девушка.

— «А порода какая?» — чуть ли не засмеявшись, спросил Ярослав, но сдерживаясь, все пытался как-то не выказать вида, чтобы не потерять контроля над ситуацией.

— «Эм, сибирский, да, сибирский, точно».

— «Так точно или нет?» — серьезным тоном рыкнул капитан.

— «Я, я… я не знаю», — засомневалась Агата, забегав испуганным взглядом то на дорогу, то в зеркало заднего вида.

Внезапно в голове Мацарельского поселилась мысль, что девушка не видела его, когда он сбегал, а значит, можно попробовать представиться охраной, которая приставлена к важному свидетелю.

— «Так, Агата Елисеева, а если я тебе скажу, что меня приставили к тебе, чтобы охранять твою жизнь, ты мне поверишь?»

— «Нет», — сразу вырвалось у девушки, тут же отрицательно замотавшей головой.

— «Это плохо», — с каким-то сожалением ответил Ярослав, глядя в боковое окно, а после продолжил таким же тоном, — «но попытка не пытка».

— «Ты сказал, если я буду слушаться, то я останусь живой».

— «Да, именно так».

— «Что тебе надо? Это ты убил дедушку?»

— «Если я тебе расскажу, ты мне все равно не поверишь».

— «Да».

— «Что да?»

— «Не поверю».

— «А придется», — спокойным тоном заключил капитан.

Всю дорогу капитан рассказывал, как оказался в доме профессора Елисеева, что по странным стечениям обстоятельств, сдал оружие в оружейную комнату и тут же уловил пронзительный взгляд Агаты.

— «Но он же у тебя, за моей спиной!»

— «Что?» — недоумевающе спросил Ярослав.

— «Пистолет, ты же мне угрожаешь».

Мацарельский улыбнулся девушке в зеркало, которая еще больше испугалась из-за его улыбки, показавшейся ей не то, чтобы неуместной, а маниакальной. Наверное, она могла понять, что ее пассажир безоружен, но из-за страха даже не подумала об этом.

— «Черт, ты считаешь меня сумасшедшим?»

— «Честно?»

— «Да».

— «Да», — не задумываясь, ответила Елисеева.

— «Если бы я хотел, я бы тебя уже убил», — спокойно продолжил Мацарельский.

— «Вот я и спрашиваю, что тебе нужно от меня?» — сразу же спросила Агата, глядя на Ярослава.

— «Понимаешь, у меня был ужасный день. Меня подставили, уже, скорее всего, объявили в розыск. Я что, по-твоему, ненормальный? Так. Это риторический вопрос», — сразу же поправил себя капитан, уловив осуждающий женский взгляд, — «но я бы не пошел на место преступления в таком случае, а держался бы от него подальше».

— «А я считаю, что ты обычный убийца среди людей в погонах, твой план сорвался и тебя пытались поймать, но ты совершил побег, а теперь еще взял меня в заложники, ты знаешь, что тебе за это будет?»

Ярослав понял, что теряет контроль над ситуацией и девушка уже переходит в своеобразное психологическое наступление.

— «Хорошо, чтобы ты сделала в моем случае?»

— «Сдалась!»

— «Да, а убийца твоего дедушки остался бы на свободе, если ты мне поверишь, я тебе обещаю помочь во всем разобраться, другие просто заметут следы, посадив меня».

— «Это больше в твоих интересах», — от испуга к хладнокровной беседе перешла Агата.

— «Тогда поезжай в лес», — проговорил Мацарельский.

Глаза девушки налились животным страхом, сжавшись в водительское кресло, она посмотрела влево. Атмосфера вояжа в салоне сразу же изменилась.

— «Ты, ты, хочешь убить меня?» — чуть ли не в слезах спросила Елисеева.

— «Что?» — опять спросил Ярослав, недоумевающе глядя в зеркало заднего вида, одновременно опустив левую руку с водительского кресла и начисто забыв о своем блефе, так как усталость взяла верх, а абсурдность ситуации забила голову.

— «Ты хочешь убить меня в лесу?»

— «А. Да нет, ты чего, просто оттуда проще покинуть город, у меня даже оружия нет, но шею я бы тебе свернуть смог, так что не расслабляйся».

— «Как нет?» — сразу же посмелела Агата.

— «Да так, я же тебе сказал, сдал в „оружейку“, знаешь, хорошая мысль всегда приходит позже, надо было на тебя наехать, начав допрос, за что ты убила своего дедушку?»

— «Кто? Я?!» — громко возмутилась Агата, что ее лоб не смог скрыть такого возмущения и одновременного удивления, приподняв брови вверх.

— «Вот-вот, так же и я, а будь ты на моем месте, тебя бы уже прессовали в участке, если ты сейчас сбавишь скорость», — глядя на спидометр, проговорил Мацарельский, — «я тебе точно сверну шею».

— «Ладно, так куда едем? В лес или домой?» — спросила Агата, оглядываясь назад, чтобы удостовериться, что пассажир не вооружен.

— «А ты мне веришь?»

— «Да как-то не особо», — отозвалась девушка, продолжая испытывать отступающий страх.

Мацарельский спокойно посмотрел в зеркало, ожидая, когда же они с собеседницей встретятся взглядом.

— «И что? Дави на жалость? — спросила Агата, глядя в щенячьи глаза.

— «Так, ладно, давай о другом. У тебя есть мысли, почему профессора убили?»

— «Я думаю, что тебе виднее», — с недоверием в голосе ответила девушка.

— «Нет, я серьезно», — приблизившись к водительскому креслу лицом, проговорил возмущенный капитан, что тут же заставило Агату прижаться к двери автомобиля, — «слушай, если бы я хотел тебя убить, я бы попросил тебя сбавить скорость, остановиться у ближайшего тихого места, например того» — указав правой рукой в тихий закуток, говорил Мацарельский — «и просто бы тебя придушил, а может, сломал шею, или воткнул бы ручку в шею. Так что, давай по-хорошему».

— «Нет».

— «Что нет?!» — ошарашенным голосом воскликнул Ярослав.

— «Я не убивала дедушку», — проговорила опять испуганная Агата.

— «Да это понятно, у тебя сопли через край в рукав ушли, но может у него были враги?»

Агата посмотрела в зеркало, покрываясь стыдливым румянцем, будто ее застали врасплох, а взгляд Мацарельского, словно загипнотизировал ее, заставив, провалиться в глубочайшие раздумья о чем-то своем.

— «Так и будешь молчать?»

Внезапно автомобиль Елисеевой выскочил на встречную полосу, ослепив людей в салоне. Мгновение, ставшее минутой, будто сблизило девушку с пассажиром.

— «Ладно, давай успокоимся и спокойно доедем домой, а там будет ломать голову».

— «А меня Ярослав зовут, кстати».

— «А меня», — хотела проговорить девушка, как Мацарельский тут же ее опередил.

— «Агата. Слушай, я уже встречался с твоим родственником по одному делу, лет пять назад».

Наверное, все это стало предрешающим в развитии столь затянувшегося знакомства при очень странных обстоятельствах. Машина плавно заехала во двор с давно уснувшей многоэтажкой, где в окнах не горел свет.

— «Знаешь», — окликнул Ярослав Агату перед тем, как она заглушила автомобиль, — «ты должна понимать, что я так же тебя опасаюсь».

— «А зачем ты мне это говоришь?» — поинтересовалась девушка.

— «Чтобы мы тихо зашли к тебе в дом».

— «Слушай, тебе бы сказки писать про „Красную шапочку“, зачем жути нагоняешь?»

Фары автомобиля погасли, и мотор под капотом перестал урчать.

— «Ладно, но чуть что, я тебя сдам, телефон верни».

— «Да, да, держи, я про него уже и совсем забыл».

— «Понимаешь, у нас в прихожей свет не горит, а потом ключи искать», — как-то виновато проговорила Агата, ощущая, что капитан говорит все как-то своевременно, что заставляет даже немного опасаться из-за того, что он беспокоится о ее спокойствии перед тем, как они выйдут в темный двор из машины.

— «А потом еще ключ вставлять в скважину», — как-то спокойно продолжил развивать мысль собеседницы Ярослав.

Легкий сквозняк со свежим воздухом ворвался через открытую дверь в салон, пробежав по щекам Агаты, и слегка качнув локон ее волос, поселив в ней, тем самым, слегка странное предчувствие чего-то забытого в ее личной жизни, но такого будоражащего, что она уже и не поняла, как вставила ключ, и открыла дверь в свою квартиру.

— «Проходи, гостем будешь», — вырвалось у хозяйки, которая тут же чуть не споткнулась о кота, прибежавшего на звук замка.

Свет озарил легкий беспорядок в прихожей, где на полу валялась обувь. Наверное, получив звонок о гибели деда, девушка собиралась впопыхах. Вопреки всему, в воздухе не витало этого резкого запаха, напоминающего чем-то аммиак.

— «Знаешь, а вот когда люди курят траву, у них в доме часто пахнем кошачьей мочой».

— «Да?» — удивилась девушка, — «а зачем ты мне все это говоришь?»

— «Просто».

— «А я бы хранила это в какой-нибудь посуде вместе с чаем».

— «Ага, а ты когда будешь курить, чем прикроешь запах?»

Девушка пожала плечами, лениво снимая с себя обувь руками.

— «Ты проходи пока в комнату, у меня на кухне остывший ужин и немного стыдно».

— «А это где?» — поинтересовался Мацарельский, понимающе взглянув на хозяйку.

— «Там», — указав рукой, проговорила Агата, и быстро удалилась в противоположную сторону. Серо-белый пушистый кот все так же крутился под ее ногами, мурча и потираясь о ноги, выпрашивая кусочек внимания к себе.

Ярослав зашел в комнату и покрутился рядом с дверным проходом, пытаясь нащупать выключатель света, чтобы включить освещение. Как же это интересно называется в двух словах — «где выключатель?»

В комнате было чисто. Наверное, Агата, подумал Ярослав, как и большинство хозяек, помешана на чистоте, кружевном нижнем белье черного цвета, небрежно брошенном на диван и обязательно заправленной постели.

— «Слушай, я тут подумала, ты не хочешь есть?» — донесся голос девушки из кухни.