Бесплатный фрагмент - Каникулы в аду

Предисловие

Эту книгу я хотел бы посвятить одному человеку, той, благодаря которой я и начал писать. Я посвящаю эту книгу своей маме — Романовой Веронике Евгеньевне. Она была и остается единственным человеком, который верит в меня и не дает опускать руки даже тогда, когда не хочется продолжать. Если бы не она, я бы так и ходил вокруг да около, решаясь на многие свои поступки. Я очень благодарен ей за все, что она для меня делает, за все слова, за всю ту поддержку, которую постоянно мне оказывает. Это самый близкий и дорогой мне человек, таким она и останется навсегда, ведь кто может быть ближе матери? Я очень люблю ее и знаю, что она любит меня. Спасибо тебе, мама, эту книгу я посвящаю тебе.

Каникулы в аду. Пролог

Доброго времени суток, уважаемые читатели. Я автор этой книги, и перед ее прочтением мне бы хотелось рассказать, что вас ждет.

Перед вами история обычного для нашего времени среднестатистического парня со своими проблемами, мыслями и жизненной позицией. Но ему придется столкнуться с необычной проблемой для своих лет. Я хочу показать вам историю мальчика, который стал мужчиной, в какой-то степени даже героем. Эта история обыкновенна в той же мере, в коей и фантастична. Это история его смерти. Но я осмелюсь открыть вам тайну: иногда, далеко не всегда, конечно, но смерть — это только начало.

Если вы еще не закрыли эту книгу, то я, со всей своей благодарностью, желаю вам приятного просмотра.

Часть 1

Глава 1: Вещий сон

Я всегда считал огонь неотъемлемой частью уюта, он дарил тепло, спокойствие…. Так было до тех пор, пока я не почувствовал запаха паленой резины и не посмотрел на свои ноги. Крича и прыгая на одной из них, я скинул обувь и принялся яростно бежать по непонятному мне месту. Огонь уже не казался таким теплым и манящим, как пару секунд назад, он был страшным и кусачим. Пробежав с полкилометра, почуяв прохладу и облегчение, я остановился и посмотрел по сторонам. Глаза уже привыкли к сумрачному свету, но ощущение, что я двинулся, только усилилось.

Вокруг царила тишина, даже пламя, которое, судя по всему, тяжело было назвать редким явлением для этого места, горело тихо и ровно. Я начал вглядываться во тьму, она поначалу сопротивлялась, но вскоре отступила и приоткрыла завесу. Передо мной легли бесчисленные пики гор и поля, усеянные голыми деревьями. Одышка не проходила, а пот уже проступил. Складывалось ощущение, что я выпил и пошел в баню.

Я начал думать, кто я и что здесь делаю? Над первым вопросом думать было необязательно, тут и так ясно, я — это я. Но второй вопрос не давал мне покоя. Присев на корточки, мои мысли углубились в прошлое, я вспомнил дом, семью, но как только начал вспоминать, где я был в последний раз, что-то ударило мне по голове, а потом мягко упало рядом. Мне показалось, что сознание пробудилось; подпрыгнув, я открыл глаза и уставился перед собой.

И все-таки показалось.… Передо мной, уткнувшись лицом в камень, лежала девушка, ну, девушка — это громко сказано, но в какой-то мере да. Это даже можно было бы назвать чем-то симпатичным, если бы не одна маленькая деталь. Рог! У этого существа был рог! И это, признаюсь честно, меня немного смутило. Обернувшись, я увидел новые огни, но на этот раз они не были безмолвными и неподвижными, а напротив, со стуком и шипением, которое свойственно кострам, получившим дозу сырых веток, приближались. Недолго думая, я понял причину аварии, схватился за рог и продолжил уже привычное для этого места действие — бежал. Направившись к ближайшей горе, я надеялся спрятаться за валунами, но тут моя рука дернулась, я остановился, повернулся и сразу после этого услышал громкое, но мягкое слово:

— Проснись!

И получил такую затрещину, что невольно возник вопрос: это точно она бежала от них, а не наоборот?

Глава 2: Урок дипломатии

Я открыл глаза и поднял голову с парты, надо мной стоял учитель, судя по его не особо приятному выражению лица, особенно в этот момент, очень недовольный.

— Выспался? — поинтересовался он в немного комедийной, но достаточно щекотливой форме. Было видно, что он хочет, чтоб я начал отрицать и оправдываться. Но мой язык отказался ему подыгрывать и решил съязвить.

— Да, — отвечал я. Голова еще не включилась, но начала понимать, что происходит. В ней крутилось: «Вот это меня угораздило, зря я так много выпил на дне рождения у Марка, думал, крыша поехала». И тут же понял: «Да? Я ответил ему да? Нужно срочно что-то с этим делать, иначе окажусь у директора». Педагог не стал медлить.

— Что ты сказал? — сказал он, после чего уточнил. — Ты еще и огрызаешься?

Атмосфера в классе накалялась, ученики уже готовились взорваться диким хохотом, но пока сохраняли самообладание и сдерживались. Я понял, что времени мало, и нужно что-то говорить. Тут я решил, что буду все отрицать. Так обычно говорят адвокаты из фильмов своим подопечным, попробую перенять эту практику.

— Нет! Мне послышалось, что вы спросили, готовился ли я? — в голове пролетел лишь один немой вопрос: «Что я несу?» Но раз начал, нужно продолжать, кажется, начало получаться.

— То есть ты готов? Отлично, выходи к доске! — воскликнул учитель, будто понимая, что я несу чепуху, и указал рукой на доску.

Нехотя вываливаясь из-за парты и пытаясь взять себя в руки, с невозмутимым видом я прошел к доске. Пот стекал по моему безразличному, как гранит, лицу, только на этот раз батарея около парты была ни при чем. Вот сейчас бы пригодилась рогатая.

Максим Леонидович загрузил снимок на электронную доску, а я в этот момент дочитывал тему урока с меловой доски. Она звучала так: «Жизнь и правление Екатерины II». Чтоб иметь хоть какое-то представление о ее жизни, я решил посмотреть на ее портрет. И я узнал это лицо! Я его уже где-то видел! Это было так неожиданно, что я невольно произнес все вышеупомянутое вслух.

— Действительно? — изобразил удивление педагог, после чего добился своего и добавил. — Может быть, в учебнике?

Урок был сорван. Дети кричали как ненормальные, учитель тщетно пытался их успокоить, а мне пришлось стоять около доски и краснеть, было ощущение, что я и не просыпался. Казалось, гогот был настолько громким и звучным, что смеется не один класс, а вся школа. Но звонок прекратил мои мучения. Я поспешно покинул кабинет, затем школу и свернул в переулок, где мог успокоиться и мирно покурить с друзьями. Опять рогатая! Только старше и без рога. Вот что значит быть аккуратнее со своими желаниями.

Марина, Лена и Андрей уже были там, у меня периодически складывалось впечатление, что они и не выходят оттуда. Этот дымящийся хоровод увидел меня издалека, после чего в три руки приглашал меня присоединиться, сопровождая это привычным для этого транспорта гудением. Я не мог им отказать в этой чести.

— Всем привет! — я подошел к Андрею и с приветливой улыбкой на лице пожал ему руку. После чего прошелся по всем участникам мероприятия, обнимая их и даря все ту же приветливую улыбку.

— Привет, Ник! — отвечали они хором, искренне радуясь моему приходу. Особенно яркая и светлая улыбка светилась от Лены — моей девушки. Недолго думая, я поинтересовался у нее, как прошел день.

— Обычно, — отвечала она с печальным и даже немного нездоровым выражением лица, — скучно…

— Пойдем до тебя? — резко спросил я в надежде на вкусный обед и привычную беседу.

— Давай немного погуляем? Мне сейчас хочется побыть на свежем воздухе.

Глядя на ее грустную и немного задумчивую физиономию, я решил уступить и согласился. После чего задал самый волнующий на этот момент вопрос:

— Хорошо, а что есть дома покушать? — в других кругах этот вопрос считался бы бестактным, но все, кто находились в нашем тесном кругу, не обратили на него внимания. Только Андрей, немного улыбнувшись, сказал: «Ник — это Ник, где есть еда, есть и он».

— Отбивные с пюре, — с грустью промолвила Лена, понимая, что это последнее упоминание о них, но решила добавить, — только все не съедай, родителям оставь.

Я согласился, тем более выбора у меня не было, но надежду на плотный обед не потерял.

— А у вас какие планы? — спросил я остальных, ожидая, что они не отважатся пойти гулять, оставив нас одних. В этом положении дел мне будет намного проще попасть к столу. Маша культурно и вежливо покинула нас, ссылаясь на музыкальную школу и необходимость ее нахождения там, но Андрей решил по-другому:

— А у меня нет планов, — сказал он, обрекая на муки мой пустой желудок.

— Вот и отлично! — задорным тоном крикнула Лена, после чего чуть ли не вприпрыжку рванулась вперед, ведя нас за собой.

День был ярким и солнечным, одним из тех, которые красуются на больших экранах кинотеатров. Мы пошли по песку вдоль моря. Андрей решил промочить ноги и позвал нас с собой. Я попросил, чтобы он не тонул прежде времени, после чего сел на полено. А Лена охотно согласилась, ей будто стало легче, и она решила отпраздновать это. Опять я остался один. Засмотревшись на спокойные волны, которые напоминали маятник, призванный вводить людей в транс, и перестав приглядывать за друзьями, я почувствовал, что спать сегодня мне хочется гораздо больше, чем любоваться природой. После чего уснул.

Глава 3: Запеченный дед

Руины. Я бродил среди руин неизвестного мне города. Обувка снова была на мне, но уже другая. Эта была похожа на смесь кроссовок и кожаных туфель, а по высоте они напоминали сапоги. Чуть позже оказалось, что изменились не только они, но и вся остальная одежда. Я настолько увлекся, что не сразу обратил внимание на крики, окружавшие меня со всех сторон. Куда бы я ни смещался, насколько далеко бы ни отходил — тише не становилось, только менялась тональность звука. Чаще всего это были хоровые пения людей, напрочь лишенных слуха, которые через какое-то время напоминали один сплошной рев. Изредка этот рев раздавался лишь в один голос. Эта картина, как бы странно ни казалось, не пугала меня, не удивляла, а наоборот, казалась привычной, естественной для меня и этого места. Решившись осмотреться получше, я бродил глазами по силуэтам зданий, стен и огней. На этот раз огонь не просто вырывался из земли, он вылетал из специальных прямоугольных плит, торчащих здесь отовсюду, плиты были накалены докрасна, а крики исходили прямо из них. Это меня испугало, я понял, что там находятся живые люди, они как мясо в фольге — варятся в собственном соку. То ли от неожиданного испуга, то ли от отчаянья, я крикнул:

— Есть кто живой?!

Крики прекратились.

В то же мгновение я понял, как глупо поступил. Судя по обширным знаниям в сфере ужасов, когда герой остается один в страшном месте и начинает звать на помощь, это обычно не заканчивается хорошо. Я подумал, если там есть люди и они кричат, значит не по своей воле они легли в эти каменные гробы, значит кто-то или что-то заперло их там. Огонь немного стих, и я почувствовал легкую прохладу по всему телу. Визг! Резкий и быстрый, как удар молнии, эхом раздался по мертвому городу. Паника и ужас охватили мое сердце. Я побежал. На этот раз мои ноги были в порядке, но складывалось чувство, что нечто иное начинает подгорать. Увидев огромный каменный склеп с большими дверями, я забежал в него и заперся изнутри. Отойдя от дверей, я услышал громкие, частые стуки, будто через них рвется армия, и визг, все тот же визг. Обернувшись, я хотел продолжить марафон, но еще одна плита остановила меня, а именно врезалась мне в голову. Она была похожа на остальные, за некоторым отличием: она не торчала из земли, а стояла посреди зала, обнажив свои стены, также она была в разы крупнее, чем остальные.

Только пробежав с десяток кругов внутри этого склепа, я смирился с тем, что другого выхода нет, а дверь почти взломана. В принципе, в этом даже есть некая ирония — умереть в склепе. Далеко ходить не придется. Упав на колени от отчаянья, я почувствовал, что нечто упирается мне в ребро; приподняв куртку, я увидел небольшой клинок, холодно обжигающий мне кожу. Резко прыгая на ноги, я бьюсь головой о каменную крышку прямоугольника, чувствуя, как она немного сдвигается в сторону. И тут я понял две вещи: во-первых, у меня начинает болеть голова, и во-вторых, что нужно делать. Как говорится, враг моего врага — мой друг!

Дверь упала с грохотом, и мне навстречу выползли уродливые змееногие женщины в некрасивых париках. Резко отвернувшись, я вбил клинок между стенкой и крышкой гроба, поддев последнюю и толкнув ее что есть силы. Хладнокровные приостановились и уставились на только что разлетевшуюся от падения плиту. Сейчас я мог их посчитать, хвостатых оказалось трое. Все были вооружены трезубцами и плохими намереньями. Огонь справа от меня перестал, и я увидел, что оттуда вылезает голый мужчина лет шестидесяти на вид. Недолго думая, одна из «красавиц» кидает в него оружие, но тот, отойдя немного в сторону, ловит вилы и спокойным басом благодарит ее за помощь. Его слова удивили не только девушек, но даже в многочисленных глазах на их париках появилось недоумение.

Окинув меня взглядом, мужчина своим мирным, но звучным голосом велел мне проснуться. После чего взял камень с пола и кинул в одну из обескураженных женщин.

Глава 4: Зов на родину

Открыв глаза и оглядевшись, я понял, что был уже у Лены. Не помню только, как я пришел сюда и как простился с Андреем, но по спокойному выражению лица девушки можно было догадаться, что все прошло без происшествий. Сон наяву, это что-то новенькое, постараюсь больше так не делать, а то вся жизнь пролетит. Стараясь отпустить ситуацию, я начал разговор.

— Что будем делать? — с усмешкой спросил я, не подавая виду, что что-то произошло. По полному животу я понял, что уже плотно поел, жаль, что не помнил как, но думаю, было вкусно.

— Не знаю, — резко и просто отвечала Лена, после чего решила спросить, — ты идешь завтра к Паше?

— К Паше? — я уже и думать забыл, что завтра полкласса позвали на вечеринку к одному парню, чьи родители уехали отдыхать, а он решил, не теряя времени, отметить это. Я любил подобные мероприятия, поэтому ответ был один: — Да, конечно иду.

Тут неожиданно раздался телефонный звонок. Я подошел к куртке и посмотрел, кто решил прервать мою беседу: это была мама. Я взял трубку и начал разговор, попутно вспоминая, что сегодня обещал приехать домой после занятий.

— Привет, мам, — отчеканил я, придумывая причину, по которой пришлось задержаться.

— Привет, Ник, ты где? Что-то случилось? — уже более настороженным тоном спросила мать. Ее слова были как волны во время начинающегося шторма, с каждой волной напор усиливался, поэтому нужно было придумать достойную причину, которая, как волнорез, умерит ее пыл. Я вспомнил, что у Андрея были небольшие проблемы с геометрией, которая мне, как ни странно, давалась легко, и решил именно это использовать в качестве аргумента.

— Нет, все хорошо, — поспешил я ее успокоить, — просто Андрей попросил помочь с математикой, а я не посмотрел на время. Извини, — я говорил это с максимально грустной интонацией, чтоб мои слова звучали более правдоподобно.

— Ничего страшного в том, что ты помог другу, нет, но в следующий раз предупреждай об этом заранее, мы ждали тебя, а ты не появлялся, — с облегчением и некоторой грустью сказала мама, а после добавила, — а в котором часу тебя ждать?

Кинув взгляд на часы, которые показывали половину седьмого, я нехотя сказал, что скоро буду выезжать. Этот ответ устроил маму, после чего она согласилась и повесила трубку. Мне не хотелось ехать домой, там нужно будет работать и делать уроки. Жизнь в поселке подразумевала не только баню и шашлыки, но и постоянную заботу об участке с кучей дел.

— Хреново, — выдавил из себя я, будто яд из раны, и добавил. — Повезло же тебе, родители приезжают вечером и уезжают утром, живешь в квартире, не нужны ни дрова, ни вечная уборка. Отдыхаешь… — Краем глаза я заметил, что Лена хочет возразить, и сказал внатяжку:

— Ладно, мне пора, работа зовет.

После чего встал и вышел в коридор. Девушка пошла за мной. Я быстро обулся, накинул куртку и схватил сумку, после чего с грустным выражением лица обнял ее, поцеловал и гордо заявил: «Извини, дорогая, служба!». После чего вышел за порог в сторону автобусной остановки.

Дорога домой прошла тихо, я дошел до остановки, сел на автобус и очень быстро оказался в своем поселке. По пути к дому я разглядывал соседские дворы, которые еще не обзавелись заборами, здоровался со знакомыми людьми, с которыми, если быть честным, довелось общаться моим родителям, а не мне. В одном из переулков я заметил, как мальчики лет двенадцати и постарше бегали за дворнягой и кидались в нее камушками себе на потеху. Делая вид, что ничего не происходит, я быстро проскользнул мимо зданий и вошел во двор. У меня и так не было никакого желания идти домой, так еще и за детьми бегать не хватало.

Глава 5: Возвращение домой

Вернувшись домой, я увидел, что мама моет полы в доме, а отец колет дрова. Аккуратно проскользнув мимо него, я вошел в дом и поздоровался. Мама ответила тем же, обняла меня и попросила выкинуть мусор. Мне было так лень это делать, но выбора нет. Скинув сумку, я взял пару пакетов и пошел. Хорошо, что контейнеры находились недалеко от дома. Подойдя к ним, я сразу выкинул один из пакетов, после чего увидел все ту же собаку.

— Убежал все-таки? — с ухмылкой сказал я собаке. И вытащив из пакета старую куриную ножку, кинул ему.

Этот песик был здесь еще щенком. Какие-то соседи переезжали в город и оставили его на улице, не помню, как его звали тогда, но после пары месяцев на свободе зверушка обзавелась большой царапиной на пол-лица, проходящей через глаз, но не задевающей его. Таким образом звать его стали Пират.

Собака не решалась подойти к неожиданно прилетевшему ужину, тогда я отошел, чтоб не смущать ее. Дворняга накинулась на ножку, будто это самая последняя еда на земле, тогда я и смог чуть лучше разглядеть ее.

Судя по всему, она была уже не молода, но из-за своих размеров была похожа на неухоженного щенка, порода непонятная, но на шее виднелся замызганный, но плотный кожаный ошейник. Шерстка была короткая, но покрытая слоем грязи и репейника. Глядя на нее, складывалось чувство, что она многое пережила и способна за себя постоять, но почему-то не хочет. Будто ждет, когда блохи и глисты окончательно сожрут ее, как она этот кусок курицы.

— Понятно, — сказал я с отвращением перед этим зрелищем и добавил, — что ж, удачи.

Вернувшись домой, я поел и, пока меня не заставили мыть посуду, умыкнул в свою комнату. Закрыв за собой дверь, я почувствовал некое облегчение, как то, что мышь испытывает, залезая в свою норку.

Выкинув сумку в дальний угол комнаты, я ловким движением скинул все книги с кровати на одеяло, заменив их собой. Мама услышала стук от учебников и зашла в комнату.

— Что это было? — спросила она, но взглянув на разноцветную мозаику из обложек, спросила меня. — Зачем?

Я не нашел, что сказать. У матерей удивительно чуткий слух, мне иногда кажется, что они сверхлюди. Тогда я начал оправдываться:

— Я случайно потянул за одеяло, а книги лежали друг на друге… они просто упали. А у меня еще сегодня был нервный день, и эта ситуация… ну я лег, чтоб не нервничать, — говоря это, я кидал свой взгляд из угла в угол, стараясь не смотреть в глаза, такое я видел на канале про животных, это делается, чтоб не вызывать агрессию у хищника.

Мама сразу поняла, что я вру. Но не стала меня отчитывать, подойдя к кровати, рядом с которой я стоял, словно на боевом построении, она взяла одну из моих книг и положила на кровать. Сама присела рядом, посадив меня рядом.

— Я не знаю, что с тобой происходит. Мы с отцом очень волнуемся за тебя и твое будущее. Ты перестал появляться дома, не помогаешь нам, к примеру, сегодня нужно было помочь отцу разгрузить машину с бревнами, а тебя не было рядом. Он потянул спину… — грустно протянула она. — Ты перестал рисовать, читать, помогать по дому. Помнишь, какие красивые рисунки у тебя получались?

Мама смотрела на меня таким взглядом, коим смотрят попрошайки на людных улицах. Ее глаза были мокрыми, а голос дрожал. Я не нашел, что ей ответить, потому просто обнял ее. Говорят, что объятия придуманы для людей, которые хотят скрыть свое лицо, это не всегда так. Иногда ты пытаешься спрятать чужой взгляд, потому как он доставляет уж слишком много боли.

Разговор был окончен. Мама встала и направилась к выходу, но перед уходом уже более сдержанным и отрывистым голосом поинтересовалась, сделал ли я уроки.

— Да, — отвечал я, не желая портить ей настроение еще больше.

После того как мама вышла за дверь, я решил заправить кровать и лечь спать. Как только я привстал, мои глаза набрели на книгу, которую мама заботливо положила на кровати. Я сразу узнал эту книгу, в ней рассказывалось о древних языческих культурах, ритуалах и их истории. Я помню, почему начал изучать ее, это было в отместку родителям за то, что таскают меня в церковь. Вверху открытой страницы было написано: «Кривис Кирвайтис (krivis kirvaitis, нем. Criwe)». Я помню, как читал эту статью, как и многие другие, но понятия не имею, что из этого правда, а что просто очень красивые слова.

Расправив кровать и раздевшись, я лег спать, предвкушая завтрашний вечер.

Глава 6: Щетина и звезда пожара

Ни за что не угадаете, где я оказался на этот раз. Горы! Я оказался в горах. Сидел, свесив ноги с обрыва, и смотрел вниз. Судя по тому, что ветра не было, а высота была приличная, я предположил, что нахожусь в пещере. Также тот факт, что над моей головой был потолок, дополнительно убеждал меня в этом. Странно, но ночь не была особо темной, да и вообще во время всех моих снов погода — это единственное, что оставалось без изменения. Все такой же холодный серый свет, легкая прохлада, все так же нет ветра, периодически начинает казаться, что все застыло, только я ношу клеймо нарушителя покоя.

Я решил посмотреть, какие изменения произошли в моем гардеробе на этот раз. Кожаные сапожки, как и кинжал, я узнал сразу. Но какие-то брюки из толстой и плотной ткани, широкий поясной ремень, накидку, напоминающую укороченное пальто с толстыми кожаными прослойками в районе кистей, шеи, а также на широких участках тела, и капюшон. Все это напоминало мне наряд старого ниндзя. По настоящему меня удивило совершенно другое. Я был как минимум в два раза больше, чем в жизни. Накачанные руки, широкая грудь, объемные плечи — все то, что показывают на соревнованиях бодибилдеров в Америке. Руки были твердые и крепкие, как у человека, привыкшего усердно работать, а шрамы на них вселяли страх даже мне. Невольно дотронувшись до своего лица, я почувствовал острую, как топор, щетину, об такую могла сломаться любая известная мне бритва и некоторые кухонные ножи. Волосы… Их не было! Я всегда носил длинную челку с зачесом, а эта лысина больше подходила солдату, чем мне, хотя очень хорошо подходила моему новому образу. Все это не укладывалось у меня в голове. Решившись, я встал и обернулся.

Позади меня была пещера, глубокая и таинственная. Про такие обычно говорят: «Не входи, в ней кто-то живет!». В нескольких метрах от меня можно было разглядеть силуэт, очень знакомый силуэт, который лежал на чем-то вроде сумки. Подойдя ближе, я узнал лицо. Это была та самая девушка! Ну, или то самое, тут тяжело сказать наверняка. Как бы то ни было, на этот раз мне хотелось говорить именно девушка, а не монстр. Я не испытывал отвращения или неприязни, начало казаться, что я давно с ней знаком, даже слишком давно. Не теряя времени, я присел рядом и начал вглядываться в ее очертания: с одной стороны она казалась очень милым и нетронутым созданием, не созданным ни для новоиспеченного меня, ни для этой пещеры. Но с другой, а именно с левой, она напоминала нечто выбравшееся из пожара и отказывающееся лечиться. Огромные прорези на месте щеки, сухая, напоминающая чешую кожа, рог, торчащий чуть выше лба, причем рог был длиннее, чем в прошлый раз. Через прорези можно было увидеть хищные, как у дикого зверя, наточенные клыки. Спускаясь ниже, я заметил руку или лапу, крепко сжимавшую что-то вроде покрывала. Эта конечность была черная, как ночь, с торчащими и растопыренными когтями. В шутку я подумал, что нашел, чем мог здесь бриться. Но энтузиазма мне это не прибавило. Напротив, мне показалось, что я засиделся и пора вставать. Заметив сумку и кусок ткани, сшитый из множества других кусков, возможно, даже вещей, я лег, как она, и накрылся, стараясь как можно быстрее уйти отсюда. Как только я закрыл глаза, усталость подступила к моему телу, и я почувствовал, что засыпаю.

Глава 7: В пещере зомби

Сон длился недолго, так как будильник решил вмешаться в мои планы и закричал что есть мочи у меня под подушкой. Моментальным, резким и в то же время привычным жестом я выключил его. На удивление, я чувствовал себя отдохнувшим, а тот факт, что я лежу не на голых камнях, а на мягкой кровати, впервые в жизни обрадовал меня. Странное счастье, скажу я вам. Вытянувшись на кровати, я еще раз обнял подушку, будто старую и очень теплую подругу, после чего встал.

Попутно, возвращаясь в мир, я стал выбирать себе вещи. Признаюсь честно, я уже успел привыкнуть к новому образу, а подойдя к зеркалу, был даже смущен своим худым телом, бритым лицом и длинными волосами. Но ненадолго. Выбрав вещи, коими я очень гордился, так как мало у кого было столько брендовых и дорогих вещей, я отправился в душ. В ванной я постарался максимально отвлечься от неприятных воспоминаний и стал представлять, как круто будет клеить девчонок сегодня вечером. Я думал, что буду пить сегодня, с кем я буду это делать, и какие приключения будут меня ожидать после этого. Одевшись и покинув в ванную, я спустился на кухню, влеченный запахом свежего мяса и картофеля. Там меня уже ждали мать с отцом, которые голодно смотрели на еду, ожидавшую моего прибытия. Я сел, пожелал всем доброго утра и приятного аппетита. Трапеза началась. После завтрака меня все-таки заставили помыть посуду, и я нехотя покорился. Потом вышел в коридор, надел верхнюю одежду и вспомнил, что забыл сумку в комнате. Оглядевшись и не находя никого, я рванулся на второй этаж, подхватил сумку, которая всегда на такой случай лежит в отдельном месте, полная запасных вещей и пустых тетрадей для отвода глаз, и так же быстро вылетел обратно. Если бы мама заметила, что я ходил по дому в обуви, то никуда бы не отпустила, поэтому все приходилось делать быстро.

Открывая калитку забора, я еще раз помахал семье, после чего вышел. На этот раз собаки не было, да и людей тоже. Все были еще дома, это мне, как сельскому жителю и честному школьнику, приходится выходить пораньше, чтоб сесть на автобус, остальные еще наслаждаются теплом и уютом своего очага. В остальном дорога прошла как обычно, а через какое-то время я был уже в школе.

Первым уроком была биология, нам объясняли особенности работы мозга. Говорили про память, восприятие вещей, сон и т. д. Ничего интересного и нового я не узнал, интереснее было послушать о том, что и как будет проходить сегодня вечером, а не про то, что мозг — это самый совершенный компьютер. Я гуманитарий, а не биолог, им будете это рассказывать. А мое дело узнать, какие страсти кипят в обществе, и с этим я хорошо справлюсь. После биологии должны были пойти физра с изо, потом литература и что-то еще. На изо, то есть рисование, я не ходил из принципа, ничего нового они мне там не покажут. А физкультуру я и за предмет-то не считал. В любом случае сегодня у меня были дела поважнее, да и если прогуливать, то все сразу, а не два урока. Тут-то и вышла накладка. Физрук, догадываясь о моих намереньях, подловил меня у выхода из школы. Пришлось идти. Но формы у меня не было, да и места в сумке для нее бы не хватило, поэтому пришлось сидеть на скамье и смотреть, как занимаются другие. Тут я встретил добрую половину класса, всех, кто был приглашен. Физрук коварен. Поэтому скучно мне не было, мы обсуждали вечер, который, как оказалось, начнется еще днем. Слушали музыку. И смеялись над Маркусом — самым толстым и неуклюжим учеником этой школы. Когда он бегал, мы притворялись, что подпрыгиваем на скамейке от вибрации. Если он подходил ближе, жалобно просили, чтоб он нас не ел, и все в этом духе. Это было весело, до тех пор пока он не обижался и не убегал в раздевалку, после этого напор стихал.

Урок кончился, и все разбрелись по домам, а я пошел к Лене. Ее не было сегодня в школе, и мне не терпелось узнать почему. Можно было бы и позвонить, да денег на телефоне не было, а просить у других я не стал. Я же не нищий. Подойдя к квартире и постучавшись в дверь, я услышал хлипкий и чуть живой голос. А взглянув на Лену, понял, что случилось. Заболела.

— А ты вовремя, — произнес я, не скрывая эмоций, — почему ты сделала это именно сегодня?

— И тебе привет, — спокойным, но слегка колеблющимся тоном отвечала она, — я не специально, правда.

— Ну хорошо, ты пойдешь сегодня на вечеринку? — спросил я, прекрасно зная ответ, но желая услышать наверняка.

Я спокойно разулся, скинул куртку и прошел на кухню. Лена пошла за мной и выдвинула стул из-под стола, приглашая меня присесть. Я сел.

— Скорее всего нет, температура большая, да и вообще плохо себя чувствую, — а потом добавила тихо и грустно. — Прости…

— Ну ладно, что у тебя есть из еды? — спросил я, пытаясь разрядить обстановку.

Немного приподняв глаза и улыбнувшись уголками губ, она подошла к холодильнику и начала перечислять ассортимент. Я слушал, стараясь не упустить ни одного слова, будто от этого зависела моя жизнь.

— Плов с курицей, квашеная капуста, рассольник, — сказала она, добавляя, — можешь съесть все, у меня кусок в горло не лезет.

Ассортимент был небогатый, но лучше, чем ничего. Я попросил всего, что имеется, да как можно больше, прекрасно понимая, что другой нормальной еды я не получу до завтра. На вечеринке будет много напитков и спиртного, музыки и сигарет, но рассчитывать, что на столе будет огромный, зажаренный в собственном соку кабан, не приходится.

Перекусив, я обнял Лену и попрощался, взяв с нее слово, что она выздоровеет к завтрашнему дню. После чего оделся и вышел за порог. По пути к месту встречи я замечал множество знакомых лиц, с которыми учтиво здоровался, после чего брал в попутчики. За пятнадцать минут наше войско увеличилось до 20 человек, но я, как их самопровозглашенный вождь, шел впереди. В действительности только я и мог быть этим вождем, ведь выглядел я по-королевски. Кроссы дорогой марки, штаны, которые обошлись моим родителям в кругленькую сумму, не говоря уже о куртке за тридцать пять тысяч и куче запасных вещей. Но самой важной частью моего гардероба были носки, не буду говорить от кого они, но за такие деньги они должны быть пуленепробиваемые, с платиновым напылением. Вот так выглядит современный принц! А что делают принцы? Завоевывают принцесс!

Очень скоро наше войско добралось до стен замка, после чего мы принялись по одному располагаться в таковом. По приблизительным подсчетам нас было около десяти мальчиков и тринадцати девочек. Наше задание заключалось в ликвидации водки, пива, коньяка, мартини, нескольких бутылок шампанского и двух блоков сигарет. Согласен, задача не из легких, но я верил в свой разнополый легион. Квартира была просторной, это было видно даже с учетом всего населения, развлечений тоже хватало: большой телевизор, игровая приставка, караоке и многое другое. Девушки пафосно покуривали кальян, а парни травили смешные истории, все было идеально. Через пару часов появились первые зомби, это были самые слабые из парней, так сказать не прошедшие естественный отбор игрой в шоты. Плавно терять голову начинали и девушки: те, что высокомернее, строили из себя богинь, но парни вовремя подхватывали эстафету и спускали их с Олимпа на землю. Те, что поскромнее, начинали сплетничать и нести всякую чепуху, мы им не мешали. По мере ослабления контроля каждый из участников похода становился веселее, раскрепощеннее и добрее. Жизнь начинала бить ключом, синяки почти уснули, первые жертвы похода, но остальные считали своим долгом не бросать в беде товарищей, а пытаться поднять их на ноги. Это вызвало новую волну смеха и веселья, восставшие падали, как карточный домик, сначала они начинали шататься и что-то мычать, после чего у них отнимались конечности, всегда разные и поочередно, а в конце, подобно волне, они раскатывались по любой поверхности, которую считали или не считали пригодной для этого. Таким образом, часть пола, ванная и несколько подоконников были заминированы. Это все слегка напомнило мне один из моих снов, в котором люди, лежа на одном месте, что-то вопили и пахли чем-то очень старым и зловонным, подхлестываемые огнем. Эти люди тоже были в пламени, но в отличие от моего сна, они сами решили пустить его в себя. Сравнивая обе эти картины, мне стало не по себе. Я вышел на балкон, захватив бутылку пива с собой. Свежий воздух пошел мне на пользу, почти восстановившись, я уж думал вернуться. Но одно из прекраснейших созданий преградило мне путь. Я был не против. Ее лицо было расплывчато-прекрасно, волосы извивались, подобно кристально чистому водопаду, переливающемуся яркими цветами в свете июльского солнца. Глаза цвета голубого океана, да и все ее лицо напоминало принцессу из старых детских сказок. Я застыл, пытаясь не упустить ни одной детали, ни одной ямочки этого прекрасного создания! Почему ко мне во снах не приходят такие девушки?

Поздоровавшись со мной, девушка подошла к углу балкона, взявшись за перила. Ее голос был очень мил и звучен, но в то же время спокоен и игрив. Я поздоровался в ответ и встал рядом, незаметно и ненавязчиво пытаясь разглядеть ее лицо. Заметив мой взгляд, она начала разговор.

— А ты симпатичный, как тебя зовут? — в ее голосе и нраве чувствовалось, что она немного подшофе. А ее похвала в сторону моей одежды повысила мою самооценку до небес, придав мне уверенности. По крайней мере, я так думал, но на деле было вот что:

— Ты, ты тоже очень красивая, я, — немного помедлив и собравшись, произнес, — я Ник. Через секунду я уже понимал, что сказал очень невнятно и расплывчато, но слово не воробей, назад не воротится. Заметив мою неуверенность, она с улыбкой и неким смешком продолжила.

— Красивое имя, очень необычное, а вот меня Катей зовут, приятно познакомиться, — было видно, что она сдерживается, пытаясь показать хорошие манеры, но я этого не замечал. Алкоголь в моих венах разгорелся с новой силой, начала кружиться голова, я невольно начал вспоминать всех Кать, с которыми доводилось общаться.

И тут я вспомнил ту девушку из сна, она была похожа, хоть и частично, на Екатерину Вторую, это же тоже Катя как-никак. Я вспомнил ее лицо, которое с таким интересом разглядывал в зловещей пещере, и представил, что будет, если и на это личико наложить подобный грим. Зря я это сделал. Все-таки любое, даже самое прекрасное лицо можно изуродовать сквозными отверстиями в щеке и огромными клыками. Про рога можно даже не говорить. Проделав подобный эксперимент, я задумался, а может и та девушка в пещере когда-то была столь же красива и мила, как эта? Но что могло сделать такое? Кто покусился бы на такую чистую красоту? Все вышеперечисленные наблюдения заняли у меня какое-то время. Как оказалось, мы несколько минут смотрели друг на друга, но она делала это, вслушиваясь в пустоту и восхваляя свою неотразимость, а я — вглядываясь и уходя все глубже в дебри самого себя. Воспользовавшись этим затишьем, алкоголь в ее крови подтолкнул ее вперед, и мы поцеловались. Мой мозг еще до конца не успел отойти от анимации, поэтому у меня складывалось чувство, что мой язык скользит не по гладким и аккуратным белым зубам, а по острым, как мечи, клыкам, которые, нужно заметить, были не менее белыми. Не подавая виду, я продолжил поцелуй, чтоб не обидеть девушку, но нас прервали. Дверь на балкон дернулась, и зашел ее парень, о котором я даже думать не смел. Тогда-то плавный и приятный вечер, который мне хотелось провести, испарился вместе с моими воспоминаниями о сне. Начался ор. Парень, который был ненамного старше меня, но тем не менее намного крепче сложен, толкнул меня в грудь, выкрикивая что-то наподобие: «Ты охренел!» Девушка рядом начала плакать и извиняться, ссылаясь на алкоголь, но парень был настроен решительно. Было видно, что выпил он больше меня и уж точно больше, чем она. Разговор был бессмысленный. Следом за Ромой, выкрикивая его имя, на балкон вбежал хозяин квартиры. Тот упросил его, чтоб в доме не было конфликтов, и попросил спуститься на улицу. Рявкнув в ответ, Рома согласился и велел мне следовать за ним, чего мне совершенно не хотелось, но выбора у меня не было. Проходя по квартире, словно под конвоем, я оглядывался по сторонам, пытаясь найти хоть кого-то, кто сможет прийти мне на выручку, но таковых не оказалось. Все мои друзья либо разбрелись по домам, либо были в числе тех злополучных зомби. Я остался один.

Спустившись и выйдя на улицу, я заметил, что мой собеседник не один. Пятеро молодых парней вышли, что обсудить со мной личную жизнь одного из них. Вот это друзья, ничего друг от друга не скрывают. К слову, разговора особо не получилось, сразу после моего призыва к гуманности я получил по лицу. Потом еще и еще, после моего падения они встали в хоровод и начали отплясывать чечетку, переделав ее под русские народные танцы. Не помню, сколько это продолжалось, я быстро отключался и включался бессчетное количество раз. Когда же, наконец, я остался один, то твердо решил, что возвращаться у меня нет никакого желания. Поэтому молча пополз в сторону автобусной остановки. Через какое-то время мне удалось перейти на шаг, на шаг одной ногой с плавным подтягиванием другой. Решив оценить обстановку, я начал ощупывать свою голову, очень скоро я почувствовал небольшое отверстие в верхней ее части, больно не было, присутствовало лишь стойкое состояние невесомости, легкости и спокойствия. Я шел по центру дороги так, будто много лет бесперебойно пил. Шатаясь и таща свою ногу за собой, я оглядывался по сторонам, будто пытаясь найти укрытие от этого жестокого и холодного мира. Все расплывалось, деревья и здания сливались в одну темную массу, дорога перестала чувствоваться, а боль исчезла. На секунду я понял, что чувствую себя великолепно, закрыл глаза и упал. Последнее, что я слышал, это были крики людей, вой сирены и чьи-то слова: «Он еще живой!». Пробыв немного в состоянии покоя, я услышал плач матери и успокаивающие слова отца, которые были так далеки от меня и так нереальны, что я почти сразу потерял их.

Часть 2

Глава 1: Тараканы и старухи

Очнувшись, я немного приоткрыл глаза. Ситуация не стала от этого понятнее, было так же темно и холодно, лишь небольшой огонек заставлял плакать мой левый глаз. Собирая последние крупинки мужества, я постарался приподняться. Немного повернувшись в сторону света, я заметил пару силуэтов, даже от моего туманного взгляда не укрылось, что на меня уставились две пары огромных и старающихся не моргать глаз. На их фоне я напоминал азиата. Мне еще тяжело было разглядывать их лица, я лег обратно и подумал, что это очередной сон. Лишь закрывая глаза, я понял, что лежу в той же пещере, под тем же покрывалом, а взгляды, с усердием сверлившие меня, принадлежали погорелому старичку и однорогой девушке. Все, походу я окончательно сошел с ума. В отличие от моих предыдущих снов, в этом не было призрачного ощущения туманности, легкой дремоты. Я чувствовал себя выспавшимся и полным сил — это пугало меня. Притворившись спящим, я пытался вспомнить последние события, а вспомнив все, пришел лишь к одному выводу — я умер! Или в коме, или в дурке, тут точно не угадаешь, но одно я знаю точно: это не дом! Моя маленькая истерика продлилась недолго, я могу быстро с чем-то смириться, может быть, и с этим тоже…. Говорят, психолог от пациента отличается тем, что знает всех своих тараканов по имени. Два моих таракана до сих пор пронизывают меня своими большими, как мячи, глазами. Видимо, я должен проявить свое чувство такта и поздороваться, пока они не успели этого сделать. Приоткрыв глаза и стараясь сопротивляться свету, я облокотился на сумку, что была под головой, и сел. Делая невозмутимый вид, что получалось довольно трудно, я поинтересовался, как долго спал, а также почему они на меня так уставились. Обе головы напрочь отказывались моргать, а также говорить и, по-моему, дышать. Но, как только я постарался встать, более старая и скукоженная резко встала, потянув за собой тело, и помогла мне подняться.

— Как ты себя чувствуешь? — не скрывая волнение, но в то же время твердым, поставленным голосом спросил он меня. Я впервые вижу этого человека, по крайней мере, одетым, его роба была похожа на мою, только на худом теле она выглядела, как платье у монаха. Лицо стало намного моложе, но от бесконечного количества морщин избавиться не удалось. Он держал меня под руку, ожидая, что я могу свалиться на пол. Волосы на его голове отросли, при таком их количестве я вообще не понимаю, на что ему сдался капюшон. Но глаза, глаза — единственное, что выдавало его возраст до последнего дня. Немного помедлив с ответом, я сказал:

— Лучше всех, — после чего решил взять инициативу в свои руки и уточнить. — А ты кто?

Опять наступило молчание, старик еще немного посмотрел мне в глаза, после чего отошел и сел рядом с девушкой, которая все это время не сводила с меня глаз. Усевшись, он рукой предложил мне присесть напротив и ждал, пока я выполню его поручение. Я подчинился. Постелив под себя покрывало и сложив ноги в позе лотоса, подобно моему собеседнику, я выполнил задание. Немного помолчав, мужчина сказал:

— Ты сейчас находишься в затруднительном положении, мы тоже. Ты не знаешь, кто мы и какой информацией обладаем, а мы не знаем, что ты помнишь, — немного подумав, с тем же каменным выражением лица он добавил. — Предлагаю обмен, информация за информацию.

Выбора у меня не оставалась, а вопросов было немало. Немного поразмыслив, я решил задать самый волнующий из них, тот, над которым я ломал голову, притворяясь спящим. Отпустив ситуацию, я представил, что говорю с Леной и Андреем. Так я пытался защититься от суровой правды. Этот метод с анимацией однажды подействовал не в мою пользу, может, на этот раз он меня выручит. Стараясь не смотреть на собеседников, я задал вопрос:

— Где я? — мой голос был спокоен, но в нем прослеживались некоторые нотки отчаянья, эти нотки я изо всех сил старался подавить, придавая себе уверенности. Ответ был ошарашивающим, как раскат грома в ясную и солнечную погоду, но я был к нему готов.

— В аду, — несмотря на громкость этих слов, тон, с которым они были произнесены, был спокойным, как вода, и холодным, как лед. Мужчина сказал это тихо и мирно, будто это всегда было общеизвестным фактом. Как только я решил задать следующий вопрос, меня перебили. Подала голос девушка, она резко и звучно воскликнула, не в силах более сдерживаться.

— Ты меня узнаешь? Ты помнишь, кем являешься сам и чем мы здесь занимаемся? — не меняя интонации, но с нарастающим упорством она продолжала. — Скажи мне, что помнишь хоть что-нибудь!

В этот момент мужчина прервал ее речь, слегка прикоснувшись рукой к подрагивающему плечу. Девушка бросила на него взгляд, полный боли и слез, она с трудом могла контролировать дыхание, сорвавшись, Катя накинулась на старичка и обняла его. Ее имя я произнес не нарочно, так же, как и воспроизвел его в своих мыслях. Но явно угадал, потому что после его произнесения она начала смотреть на меня взглядом, полным надежды, но отпустить старика так и не сумела.

— Успокойся, Катя, все хорошо, — произнес я, представляя перед собой Лену. — Ты же Катя? Я тебя узнаю, но совсем не так, как ты думаешь. Кто я? Конечно, мне это известно, но кто вы и что наша странная компания здесь делает, я не знаю.

Со стороны эта ситуация выглядела очень забавно, только представьте. Темная и глубокая пещера, в которой вокруг костра, разбросавши свои вещи по полу, сидят: старик, которого я впервые вижу, по крайней мере, в одежде, и девушка, имеющая больше общего с пожилым единорогом, чем с людьми. Обнимая старика и уставившись на меня, сидит однорогая девушка с полуразложившимся лицом. Я — человек, похожий на бывалого головореза, одетый в какие-то лохмотья. И первым двоим от меня что-то нужно, видимо, они считают меня своим другом, возможно даже, очень близким, но я не могу их вспомнить. Мужчина, сидевший против меня, все прекрасно понимал, казалось, мне не обязательно было отвечать, чтоб он узнал все ответы. А эту игру он придумал лишь для того, чтоб прояснить мое сознание.

— Послушай меня, Ник, — не отрывая взгляда, молвил он. — Мое имя Лиздейко, а это Катерина. Мы твои друзья, как ты уже догадался. Втроем мы находимся в этом богами забытом месте уже далеко не первый год, наша дружба прошла множество испытаний, которые, к сожалению, ты пока не можешь вспомнить. Твоя память была временно утеряна, но ты начинаешь приходить в себя. Со временем ты вспомнишь все, но мне не можем так долго ждать. Ты к нам вернулся, и если ты — это еще ты, тогда мы можем завершить начатое, — Лиздейко произносил это спокойным, но повелительным тоном. Казалось, воздух сам наполнял его легкие, чтоб лишний раз не беспокоить старца. А голос был поставлен временем, которое уже не вернуть, за что к нему невольно росло уважение. Я не знал, что мне ответить, новые знания не укладывались у меня в голове. Мне хотелось заплакать и забиться в угол этой пещеры. Мне было страшно. Я наконец стал осознавать серьезность всего происходящего, мне захотелось вернуться домой к маме и папе, захотелось остаться наедине с Леной. Шепотом, дрожащим и отчаянным голосом я произнес: «Видимо, это конец»…

— Нет, — отвечала мне девушка, — это не конец, еще есть надежда. Если ты, испив из реки Леты, смог вернуть себе рассудок, значит надежда еще есть, а твое тело не погибло. Ты можешь выбраться отсюда, ты еще можешь увидеть своих родителей! — она говорила это так, что мое сердце вновь начинало биться. Она указала мне путь, после того как я потерял его. Но чувство, что они копаются в голове, не покидало меня. Уж больно четко они угадывали мои мысли. Я взял себя в руки, поднял голову и посмотрел на старика, как бы ища подтверждения ее слов. Он понял это и согласно кивнул.

— Хорошо, — сказал я, стараясь положить конец этой тоскливой и унылой атмосфере. — Что мне делать?

— Я начинаю узнавать своего друга, — произнес Лиздейко, не скрывая свою радость, но оставаясь в образе расчетливого и мудрого воина. — Ты все узнаешь завтра на рассвете, а пока спи и набирайся сил. Завтрашний день приготовил для тебя много сюрпризов.

Произнеся это, мужчина отодвинул Катю от себя, после чего вытер ее слезы и ушел вглубь пещеры. Его походка была тяжела и медлительна, создавалось впечатление, будто он скользит по воздуху, а голову использует в качестве лезвия для его разрезания. Несмотря на не очень темную атмосферу, освещаемую чем-то вроде лунного света, ему удалось быстро скрыться из виду. Катя, осознав, что осталась со мной наедине, немного засмущалась. Она быстро, но не торопясь, легла на камни, подложив мешок под голову, и отвернулась, укрываясь куском ткани. Я остался один. Было ясно, что сегодня мне не удастся порадоваться крепкому и здоровому сну, поэтому я повторил за девушкой и начал плавное погружение в дебри самого себя.

Я прекрасно понимал, что в запасе имеются несколько часов времени, поэтому решил не торопиться, а спокойно во всем разобраться. Начнем с глобальных вопросов. Это, судя по всему, ад, и он реальный. Попал я сюда, как и все, за грехи. Хорошо, с этим разобрались. Дальше можно догадаться, что я нахожусь здесь продолжительное время, у меня появилось пара друзей, и мы что-то задумали. Хорошо. Если все действительно так, то это что-то поможет мне отсюда выбраться. Но в чем же их выгода, я хочу попасть домой, а чего хотят они? По мере моих дум количество вопросов начало расти. Как мне отсюда выбраться? Что я узнаю завтра? Откуда в аду рассвет? И многое другое. Утомленный последними событиями, я почувствовал, что силы начинают оставлять мой организм, я прижал ноги к груди, приняв позу эмбриона, плотнее укутался и, задавшись последним вопросом на сегодня: «Почему камни, на которых я лежу, теплые?», выключился.

Глава 2: Мама

На этот раз мой сон был печален и краток. Мне снилась палата, не чья-то чужая палата, а моя, и спал в ней я. Я стоял напротив своего искалеченного, худого, обмотанного бинтом тела. Ко мне было подключено много всякой аппаратуры, от прозрачного мешочка к моей вене на руке была проведена трубка, по которой стекала прозрачная жидкость. Присоски на моей груди следили за моим сердцебиением, а трубки, торчащие из носа, наполняли мои легкие кислородом. Сильнее всего была обмотана голова, видимо, как всегда, в ней все проблемы. Через несколько мгновений в палату зашли мать с отцом. Они прошли рядом со мной и сели около тела. Я попытался коснуться матери, но рука прошла насквозь. Не желая оставлять попытки, я то и дело пытался поймать ее, стиснуть в своих объятьях. Я был так близко, но в то же время так далеко от нее. Я начал кричать от бессилия! Призывать их заметить меня! Казалось, вся больница должна была встать на уши от такого душераздирающего крика, но не встала.… Все шло своим чередом, птицы все так же пели, солнце светило, а мама взяла мою руку и прижала к своим губам, она тихо, почти беззвучно рыдала, но именно эти слезы были сильнее всех. О любви не кричат — так ведь говорится? О любви молчат, ведь это лишь голос сердца, а не разума, ему не нужны раскаты грома или дуновение ветров, ему нужен лишь покой. Отец сидел рядом и пытался ее успокоить, он говорил, что все будет хорошо, что я поправлюсь, и все будет, как раньше. Казалось, что только эти слова и сдерживали наши мятущиеся души, без них, без веры в них мы бы не справились. Родители не замечали, как позади, стоя на коленях, в слезах я просил у них прощения и умолял, чтоб все это закончилось. Они этого не слышали, но эти слова, как и подобные им, не обязательно слышать, их нужно чувствовать, и они чувствовали. Немного наклонившись над моей головой, мама прошептала: «Ты сильный, ты справишься, я верю в тебя так же сильно, как и люблю». Я слышал каждый звук подобно эху в своей голове, они, тихие и почти безмолвные, были намного громче любых других слов. Поцеловав меня в забинтованный лоб, мама поспешно вышла, не в силах более выносить подобного. Отец пошел следом, стараясь ее успокоить, было видно, как и его душа разлетается на миллион осколков, удерживаясь лишь надеждой, которую он в себе хранил. Он мужчина, поэтому должен быть сильным, должен заботиться о той, которую поклялся любить до самого конца. Я тоже мужчина, и мама, я даю тебе слово, что вернусь к тебе, чего бы мне это ни стоило, через что бы мне ни пришлось пройти, помни, что я вернусь, потому что ты меня ждешь! С этого момента мне есть за что бороться, я смогу, я смогу, я смогу! Чего бы мне это ни стоило.… После этих беззвучных криков все начало размываться, я начал возвращаться к действительности и почувствовал, что просыпаюсь.

Глава 3: Вершина мира

Меня разбудил шум, который исходил от моих спутников, собирающихся в паре метров от меня. Открыв глаза и повернувшись в их сторону, я спросил:

— Вы куда-то собираетесь?

Ответом на мои слова были два недоумевающих выражения лица с привычными для них большими глазами.

— Да, — ответил Лиздейко. — Не желаешь составить нам компанию?

— Раз вы приглашаете, — съязвил я, — то, пожалуй, не откажусь. Но для начала вы объясните мне куда и зачем мы идем, я должен знать, как проведу сегодняшний вечер.

Вечер. Казалось, что только вечер здесь и бывает. Видимо, погода в этом краю не особо богата фантазией, раз единственное, до чего она смогла дойти, это сумерки. Поднимаясь на ноги, я заметил, что за спиной у моих товарищей висят сумки. Третья сумка была у меня под головой, а значит, если никто не забыл представиться, она принадлежит мне. Складывая в нее покрывало, я заметил какие-то вещи, лежащие на дне. «Пока не буду их трогать, — подумал я, — время еще будет, а задерживать мне никого не хочется». Под сумкой находились длинные и широкие ножны, из которых торчал большой двуручный меч, который больше походил на кусок ржавой сплющенной арматуры, чем на боевое оружие, но несмотря на это, можно было понять, что его хозяин максимально долго пытался сохранить ему жизнь, каждый раз реанимируя и полируя клинок. Опоясавшись и накинув сумку, я встал перед потухшим костром, вопросительно посмотрев в глаза старику. Моментально среагировав, тот начал говорить:

— Сейчас мы находимся на вершине Гарпии, это самая высокая точка к юго-западу от Ахерона. Как можно было догадаться, сторожат эту крепость гарпии — полуженщины-полуптицы. И у тех, и у других есть страсть собирать красивые блестящие изделия, — мужчина извиняющимся взглядом посмотрел на спутницу, но та не придала этому значения, — нам нужно похитить некоторые из них. А именно, как можно больше монет, они нам понадобятся в дальнейшем.

— С целью мы разобрались, — сказал я, довольный столь подробным ответом, — но как мы планируем это сделать?

— Очень просто, — перехватывая инициативу на себя, начала говорить девушка, — этот тоннель, — и она указала рукой в глубь пещеры, — приведет вас внутрь. Поднявшись по водостоку, вы разделитесь и посетите обе их башни, если птицы все тащат в гнездо, то оно должно быть там.

— А что делать со стаей взбешенных женщин? — прервал ее я, сгорая от желания поскорее закончить все это. — Что делать с ними?

— Птичек я возьму на себя, — довольным, но загадочным тоном произнесла Катя, после чего достала из сумки большой блестящий щит. — Я подарю им такую безделушку, которая поможет им сгореть от счастья, — произнеся это, она убрала инвентарь в сумку, обвязала себя куском веревки и прыгнула с обрыва. Переглянувшись с Лиздейко, мы синхронно развернулись и побрели в глубь пещеры.

Подбирая по дороге какую-то палку, дед решил посвятить меня в детали плана:

— Как только мы попадем внутрь, поднимайся по восточной лестнице. Забравшись в башню, начинай закидывать как можно больше монет. Катерина не сможет их долго отвлекать, поэтому периодически поглядывай в окна и чаще прислушивайся. Кто первым соберет все, начинает вылезать. Второй окончательно собирается, после чего следит за первым. В случае угрозы тот, кто остается в башне, начинает привлекать внимание на себя, тем самым отвлекая гарпий. Как только первый слезает, Катя устанавливает заряд под его башней, после чего — взрывает, выигрывая время второму. Если в башне останешься ты, то сразу после взрыва со всех ног беги в пещеру. Тебе все ясно? — все вышеперечисленное он сказал одним монотонным голосом так, будто перечислял список покупок. Мы стояли друг напротив друга, я осмысливал его слова, он ждал моего ответа. Через какое-то время молча кивнул, и мы отправились в дорогу.

Первая часть пути прошла довольно безмолвно, Лиздейко пытался не заблудиться, а я не хотел ему в этом мешать. Оказалось, что пока я был без сознания, мой товарищ дни напролет изучал эти пещеры, пытался запомнить каждый камень, каждый спуск и все в этом роде. Когда мы вышли на финишную прямую, я решил, что пора. Пора позадавать кучу глупых вопросов, мучавших меня перед сном:

— Как ты понимаешь, что наступило утро? Я не видел в этих краях ни солнца, ни луны, ни даже звезд.

— По сиянию, — спокойным тоном отвечал он мне. — Если приглядеться, то раз в день в небе появляются огни, они очень похожи на северное сияние, и именно от них день берет свой отсчет.

— Почему камни, на которых мы спали, были теплыми? — не сбавляя темпа, я продолжал донимать собеседника. Как раз мы подошли к нужному месту, присели и начали ждать знака.

— Подумай сам, это ад, большую часть его территории занимает огненная пустыня, а в горах очень много действующих вулканов. Даже эта гора является вулканом. Камни нагреваются, постоянно подпитываясь теплом, идущим изнутри. Здесь нет ничего удивительного.

На его лице появилась усмешка, я думаю, ему льстит объяснять все это. Он чувствует себя важным, так делает большинство людей, говорят, чтоб говорить. Тогда я решил задать еще один вопрос. Но услышал взрыв, стены задрожали, а наверху поднялся громкий и пронзительный вопль. Это был знак. Не теряя времени, мы отодвинули крышку люка и по очереди вылезли в него, предусмотрительно закрыв за собой дверь. Оказавшись в большом каменном зале, по обеим сторонам которого находились широкие лестницы, мы сразу заметили ворота, через которые еще вылетали странные существа. Внешне они напоминали пожилых женщин, нарядившихся в маскарадные костюмы сороковых годов, не учитывая, что перья успели почернеть и начали выпадать. Немного вглядываясь вперед, можно было заметить, что эта армия кураги летит на взрыв. Катя, используя щит, как отражательную поверхность, готовилась дарить им тепло, а мы развернулись и побежали по лестницам, пытаясь забраться на самую вершину. Наши пути разошлись. Несмотря на то, что лестница выглядела довольно старой, в ее прочности можно было не сомневаться. Прыгая по идеально выровненным булыжникам, я плавно поднимался вверх. Лестница была очень длинной, почти нескончаемой. Теперь ясно, отчего здесь поселились гарпии, тут можно быть уверенным, что в гнездо никто не проникнет, не хватит сил дойти. Через какое-то время я наткнулся на дверь: толстая, почти непробиваемая, она стояла на моем пути. К такому меня не готовили, что я должен был делать в этой ситуации? У основания лестницы раздался визг. Я понял, что дело плохо. Выглянув в сквозную щель, пробитую напротив двери, я увидел, как мой компаньон, выкинув веревку из окна, с довольным видом лезет вниз. Чувствуя, что крик приближается, я инстинктивно облокотился на дверь, та отворилась, и я упал в комнату. Не теряя времени, я подпер дверь брусом, лежавшим неподалеку, и начал осматривать помещение. В голове пронеслось: «Дверь была не заперта?» Получается, я все это время сидел перед открытой дверью и отчаивался, больше не нужно так поступать. Весь этот мир кажется невозможным, я не ожидал, что некоторые вещи могут быть настолько простыми. Может, на самом деле все просто, вся жизнь проста, но почему-то люди привыкли все усложнять. Я прекрасно понимал, что мне нужно выиграть время, но найти монеты тоже необходимо. Рассуждая о двери, я поначалу не заметил, куда попал, но возвращаясь в реальность, был поражен. Окруженные толстыми серыми стенами, на полу валялись не только золотые монеты, но и многое другое. Наполированное оружие, щиты и доспехи, серебряная посуда, статуэтки, золотые слитки и даже стекло. Все это горело огнем, отражая солнечный свет, падающий из единственного окна. Теперь понятно, что так яростно защищают эти существа, люди за такие сокровища отдавали бы свои жизни не задумываясь, предавали бы друзей и близких, чтоб обладать ими. Вспомнив про план, я выглянул в окно, мой компаньон почти спустился, но его заметили. Отряд из дюжины гарпий стремительно летел вниз. Я взял щит и начал пускать зайчиков им в глаза. Самая первая из них была ослеплена и потеряла управление, она резко распахнула крылья и зависла в воздухе. Ближайшие к ней женщины не успели остановиться, поэтому влетели в нее на полной скорости. Трое было сбито, и они кубарем, отталкиваясь от стены, дружно полетели на скалы. Остальные заметили меня, широко взмахнув крыльями, они взвились вверх, желая отомстить за своих сестер. Я начал кидаться в них драгоценностями, первой полетела ваза, она очень быстро набрала скорость и рухнула на голову одной из воительниц, остальные, понимая, что я задумал, разбрелись и стали лететь поодаль друг от друга. Напрасно я запустил в них еще пару бюстов и щитов, это только заняло мое время. Подобрав самый широкий щит, я втиснул его в окно, после чего подпер всем, что лежало под рукой. Я стал ждать команды к отступлению. Скинув сумку, я начал закидывать в нее золотые монеты. Под ними я заметил что-то вроде дамского зеркальца, его я тоже закинул ко всему прочему. Гарпии атаковали окно, они с явным упорством пытались пробить мою оборону. Закончив собираться и взвалив мешок на спину, я стал искать то, чем буду отражать их нападение изнутри. И тут мне в глаза бросился меч, который лежал рядом с кучей полированных доспехов, он был чуть шире и длиннее моего меча, но его состояние было в разы лучше. Скинув свое лезвие, я взял этот дар холма. Схватив одной рукой ножны, второй я вынул меч из его укрытия. Он был великолепен, его лезвие, судя по всему посеребренное, показывало отражение моего лица. Рукоять была голубая, как небо, и твердая, как скала. Казалось, что от этого меча исходила такая сила, которую я не встречал ни в этом мире, ни в том. Он идеально сидел в моей руке, придавая мне уверенности. Но, несмотря на всю эту прекрасную громоздкую конструкцию, весил он не больше перышка. Оборона была прорвана, щит со звоном отлетел в стену, а предо мной предстали несколько ужасных особей прекрасного пола. Вцепившись в меч и приняв что-то наподобие боксерской стойки, я был готов к битве. Одна из них резко рванулась на меня, одним прыжком она перелетела половину комнаты, протянув ко мне свои ужасные когти на ногах. Немного присев, я резко выпрямил ноги, пуская перед собой смертоносное оружие. Наступила тишина. Упав на обрубки своих ног и держась за окровавленный живот, гарпия пыталась не дать своим внутренностям покинуть ее тело. Ее мучения длились недолго, вторым взмахом меча я отрубил ей голову, которая со свистом отлетела в дверь. Сделав пару шагов вперед, я заметил, как ее сестры начали отходить назад. Они со страхом и ужасом смотрели на окровавленный меч. Тут-то и прозвучал сигнал. Завопив и выпрыгнув в окно, птички быстро упорхнули в сторону взрыва. Это был самый узнаваемый сигнал из возможных. Выглянув в окно, я потерял дар речи. Половина второй башни пропала, она летела вниз, унося за собой драгоценности и жизни, попавшие под удар. Последний раз окинув комнату взглядом, я выбежал вон, подхлестываемый ударами падающих камней. Земля дрожала, из-за чего наполированные камни, представляющие собой лестницу, не казались мне столь безопасными, как в прошлый раз. Летя по ним, я быстро достиг зала, прыгнул в люк, после чего накрыл его крышкой. Внутри пещеры меня уже поджидал Лиздейко. Было видно, что он тоже решил обновить свой гардероб. В его руке, отражая падающий из сквозных отверстий в люке свет, белым пламенем горел длинный жезл, сверкая каким-то красным камнем на самом верху. Молча он показал рукой жест, означающий, что мне нужно следовать за ним, и быстро пошел вперед. Я следовал за ним, стараясь не упустить его из виду, хотя это было почти невозможно, палка в его руке не перестала гореть, освещая нам путь, из-за чего путь занял у нас намного меньше времени, чем в прошлый раз. Вернувшись на уже знакомое место, я сразу заметил Катю, которая приветствовала нас своей улыбкой. Она радостно крикнула: «Получилось!» Тем самым поставив точку в этой вылазке.

Мы встретились, обнялись, после чего сели вокруг потухшего костра, поставив сумки рядом. Катя начала разжигать огонь, используя какую-то прозрачную жидкость, она пролила ее на бревна, после чего начала тереть палки друг об друга. Через несколько мгновений огонь снова стал греть нас, озаряя собой часть пещеры. Немного переведя дух, она спросила: «Что удалось достать?»

Ответ не заставил себя долго ждать. Встав на колено, старик достал из сумки лук и колчан со стрелами, после чего залез туда еще раз и вынул небольшой кинжал. Старик пояснил, что лук сделан из очень прочного материала, а наконечники стрел и кинжал покрыты серебром, поэтому их смертоносность резко увеличивается. После чего он вручил мне похожий кинжал и показал, что тоже им обзавелся.

Я решил последовать его примеру, открыв сумку, я вынул из нее зеркальце, после чего протянул его девушке. Подняв сумку, я высыпал из нее около тридцати золотых монет. Лучница была в восторге, она быстро опоясалась клинком и колчаном, перекинула лук через голову и посмотрелась в зеркальце. На ее лице появилась открытая и яркая улыбка, можно было подумать, что она впервые смотрелась в зеркало. Я не стал нахваливать свой подарок, а просто и спокойно сказал: «Там, откуда я родом, все девушки носят такие». Она посмотрела на меня так, будто я был ее мужем, это был взгляд любящего человека, того, который пытался уловить каждое слово своего возлюбленного, иногда можно даже подумать, что только эти слова и заставляют ее улыбаться. Но для меня они были первыми, это был первый комплимент в ее сторону на моей памяти, в котором я не затрагивал ее белоснежных зубов или слегка подросшего рога. Понимая, что не в силах более сдерживать своих чувств, но чувствуя за них некую ответственность, она убежала вглубь пещеры, стараясь не показывать слез.

Любуясь данной сценой, Лиздейко не смел ничего говорить. Он просто сидел поодаль, пытаясь стать невидимым для нас. Но после ухода девушки сказал:

— Она скучает, скучает по тому, кем ты был, представь, каково ей. Она любила человека, которым ты был, а он любил ее еще сильнее. Сейчас же ей приходится мириться с тем, что ты носишь его лицо, говоришь, как он, действуешь, как он, но не являешься им. Знаешь, почему она так часто и так подолгу смотрит в твои глаза? В них она ищет его и любовь, которую он ей дарил.

Я почувствовал себя виноватым в ее мучениях, ведь она страдает, а я нет.

— Катя не всегда была такой, какую ты ее знаешь, — начал свою историю Лиздейко. — Когда-то она жила в твоем мире. Мы все в нем жили, — с тоской добавил он. — Тогда ее звали Екатерина Вторая, она была императрицей Всероссийской. За свою земную жизнь она много видела и многое узнала, она руководила миллионами людей, стараясь удержать на ногах страну, которая в принципе ходит качаясь. И у нее это получалось. Но настал час, и она, как многие до нее, перешла сюда. Сотни и сотни лет она жила здесь, похоронив надежду снова увидеть свет солнца. И тут появляешься ты — худой, со странной прической и одеждой, но убийственной волей вернуться домой. Ты вывел ее из мрака, даровав надежду. За это она отдала тебе свое сердце. Пойми, нам тоже тяжело, мы оба смотрим на тебя, но видим его. Тем не менее я верю, что хоть твои воспоминания потеряны, твой дух нисколько не потерял силы. Что хоть ты и не знаешь, где правда, а где ложь, где добро, а где зло, ты увидишь истину во мраке. Как бы эгоистично это ни звучало, но мы ждем от тебя именно этого.

Впервые за все время, проведенное вместе, я услышал, как дрогнул его голос. Ответить на это было невозможно, поэтому я решил переключить внимание на меч. Мне было интересно, что он скажет о нем. Вынув лезвие из ножен, я протянул его старцу.

— Это достойный клинок, — взяв меч у меня из рук, начал он, говоря уже более спокойным тоном, — его лезвие покрыто серебром, а рукоятка усилена чем-то вроде местного камня, он идеально сбалансирован, что дает возможность более плавно маневрировать им. Хорошее оружие, лучшего здесь не найти. Как ты его назовешь? У хорошего меча должно быть имя.

Старец вопросительно поглядел на меня. Я и не думал об этом. Но раз уж лезвию нужно имя, я обязан его дать. Я призадумался. Старик вернул мне меч, я сразу одел его и убрал за спину.

— Не обязательно давать имя прямо сейчас, — с улыбкой пояснил Лиздейко, — оно само придет тебе в голову, когда посчитает нужным, — после чего добавил, протягивая маленький кожаный мешочек. — Собери в него монеты и ложись спать, завтра мы решим, куда отправимся дальше. Утро вечера мудренее.

После этих слов он привстал и вытащил из мешка покрывало, после чего улегся на мешок, накрылся и уснул. Да, с ним особо не поболтаешь, этот человек не бросает слов на ветер, все только по делу. Я встал, собрал в мешочек монеты, лежавшие на полу, и положил их в сумку. Я взял меч и подошел к краю пещеры, раздев его, я начал осмотр. Лезвие действительно было великолепно: серый сет приставал к его лезвию подобно тысяче мотыльков, летящих на свет лампы. Они липли к нему, следовали за ним, чувствовалось, что он сам подчиняет их себе. Я вспомнил, какой страх и крики клинок вызвал у гарпий, как они страшились его, боялись к нему прикоснуться. Взглянув в свое отражение, я увидел лицо, свое лицо. Никак не могу к нему привыкнуть. Оно было таким же, как мое, но в то же время совершенно иным. В голову пришло название: «Слеза Гарпии» или просто «Слеза». Уж больно прозрачно было лезвие. Я подумал, что так ему и быть, а вслух произнес: «Слеза Гарпии». Хорошее название. Успокоенный этим, я засунул меч обратно в ножны. Еще какое-то время я любовался пейзажем: огромные скалы окружали эту пещеру, если вглядываться чуть дальше, то можно было заметить небольшие огни, исходящие издалека. Нагнувшись, я разглядел небольшую реку, окруженную несколькими деревьями, которые подобно ее личной охране равномерно располагались вдоль устья. Несмотря на все ужасное, творящееся в этом мире, природа имела место быть. Она жила отдельно, стараясь не замечать, что происходит вокруг, живя по своим законам. Это немного воодушевляло. Раз уж она смогла пробиться сквозь эти горы, то я с не меньшим упорством смогу выбраться отсюда, вновь взглянуть на своих родных, школу, дом. Вещи, которые еще недавно казались мне ненавистными, сейчас воодушевляют меня. Ирония судьбы, по-другому не скажешь. Но чем мы здесь занимаемся, зачем нужны эти монеты, и почему только я их принес, за чем на самом деле мы пробирались на эти башни? Опять вопросы.… Думаю, я довольно часто буду задаваться ими, но ответы на некоторые из них я получу уже завтра. Нужно спросить у Кати и Лиздейко, пусть они посвятят меня в свои планы. Катя… Она так и не вернулась. Я представляю, что она чувствует, это похоже на то, что я видел в своем прошлом сне, то чувство, когда ты видишь своих любимых, но не можешь к ним прикоснуться, сказать им что-то, оно ужасно. В такие моменты душа разрывается, а сердце перестает биться. Простите меня все, кому я сделал больно, прости меня, мама, за то, что был груб к тебе, редко говорил, как я тебя люблю. Прости, отец, за то, что увиливал от работы, сокращая время, когда мог побыть с тобой, поговорить о всяких глупостях. Прости меня, Катя, за то, что забрал у тебя любимого, хоть и не нарочно. Я стану достойным его памяти, я изменюсь, стану лучше, чем был он, зажгу свет в твоих глазах. Только научите меня, покажите, как мне это сделать, и я сделаю. Наконец, прости меня, Лена. Прости за то, как я вел себя с тобой, за то, что не поддерживал в трудные минуты, прости за все. А ты ведь думаешь, что я предал тебя. От тяжести этих мыслей по щеке покатилась слеза. А вслух я произнес твердым и решительным голосом, голосом человека, которому есть, за что биться: «Я вернусь, через что бы ни пришлось мне пройти, какие трудности ни пришлось бы преодолеть, знайте, я вернусь. Только теперь я буду сильнее и крепче, чем прежде!» Эти слова были обещанием, обещанием не сдаваться, всегда идти до конца, отсекая все протесты, не теряя надежду и веры в свои силы. Это были слова не мальчика, случайно попавшего сюда, но мужчины, который выбрал свою цель, ради нее он сметет все на своем пути, покорит горы, освятит подземелья, уничтожит самое худшее зло только потому, что дал себе слово сделать это.

С этой речью я повернулся и направился в сторону лежбища. Твердо уверенный в своих силах, но мне нужно было поспать. Накрывшись и сомкнув глаза, практически моментально я уснул. Сегодня мой сон будет крепок, ничто не побеспокоит его.

— За что мне все это? — тихим эхом доползло до моих ушей что-то из глубины подземелья, я знал, что там была Катя. По другую сторону пещеры, практически не находясь в ней, рыдала девушка, оплакивая свою любовь. Она никак не могла смириться с тем, что потеряла ее. Но луч надежды в разбитом сердце не угасал. Я думаю, что у нее, где-то в закоулках своей души, еще есть вера, что она сможет увидеть любимого. Сейчас я понимал ее, как никто другой. Но пока она просто спрашивает у судьбы, за что ей нужны эти страдания.

Глава 4: Психология чудовища

Утро наступило неожиданно, привыкший видеть сны каждую ночь, я даже не заметил, как новый день настал, поэтому проснулся чуть позже остальных. Когда я открыл глаза, они уже ели. Меня сразу пригласили разделить пиршество. Приняв позу лотоса, я скинул с себя одеяло и посмотрел на костер. Точнее на то, что жарилось на его огне. Это была исполинских размеров крыса. Мяса в ней было немного, да и сам ее вид вызывал некоторое отвращение. Смущенным взглядом я посмотрел на товарищей. Они с наслаждением вкушали мясо этого животного, пытались есть так, чтоб не обронить ни кусочка. Словно это было не канализационное животное, а фазан со взбитыми сливками, приготовленный в духовке. Немного оторвавшись от трапезы, они посмотрели на меня, после чего девушка сказала: «Угощайся, я полночи охотилась за ними». И с довольным видом продолжила пировать. Мне очень хотелось вежливо отказаться от щедрого предложения ее величества, но желудок говорил обратное. И как я так долго мог не хотеть есть? Видимо, смена обстановки и потеря памяти немного сбили мой режим. Кушать действительно хотелось. Поняв, что отказываться нельзя, как бы я этого ни желал, аккуратным движением я взял стрелу, на которой готовилась дичь. Впервые еда вызывала у меня такое отвращение. Мне не хотелось больше смотреть на эту крысу, поэтому я закрыл глаза и решительным движением начал откусывать кусок за куском, жадно проглатывая их. Вскоре мясо кончилось, не открывая глаз, я положил стрелу на пол и вытер лицо покрывалом. Наконец открыв глаза, я заметил, что мои собеседники, сдерживая смех, хихикают. Да, думаю, со стороны это выглядело забавно. Они тоже доели, поэтому мы встали и начали собираться в дорогу.

Когда все приготовления были закончены, я краем глаза заметил, что девушка смотрит в зеркальце и поправляет волосы вокруг рога. Раньше это зрелище вызвало бы у меня отвращение, но сейчас это показалось немного милым. Заметив мой взгляд, девушка быстро убрала зеркальце и сделала вид, что ничего не было. Я перевел глаза на Лиздейко, он уже потушил костер, после чего достал какую-то бумажку. Развернув ее и бережно уложив на камень, он подозвал нас. Это оказалась карта, на ней было отмечено наше местоположение, мы находились чуть ниже вершины Гарпии. Здесь было отмечено многое: сама земля представляла собой остров, покрытый горами и пустыней, лесами и полями, здесь было все, что могло быть на Земле. Даже города и замки имели место быть. Я спросил: «А кто это построил?» Не могли же все сооружения, оружие и даже эти существа появиться сами собой.

— У вас верят, что Люцифера изгнали в ад, — говорил Лиздейко, — но никто не описывает ад до этих событий. Возможно, здесь была жизнь, такая, которую мы знаем, или похожая на такую. Демоны, гарпии, драконы и многие другие могли быть коренным населением. Не удивительно, что они пытают и мучают людей, наверняка они считают их виновниками своих несчастий.

— Эти существа разумны? — удивленно спросил я. Ведь если так, то с ними можно договориться, не обязательно вести войну, если можно договориться о мире. Мне подумалось, что не только страх смерти мог напугать и вызвать ужас у гарпий, когда я убил одну из них. Это мог быть и другой страх, страх за их сестру, боль за ее мучения. Они защищали свой дом, свои сокровища. А я обворовал их и убил одну из них. Эта мысль засела, как кость в горле. Я опять почувствовал себя виноватым.

— Я знаю, о чем ты думаешь, он думал так же, пошел к ним в одиночку, — старик помрачнел. — Мы нашли его тело в реке Лете, той, что огибает эту гору. Остальное ты знаешь. Я отговаривал его от этого поступка, просил передумать, но Ник был непреклонен. У этих существ на уме лишь боль и смерть. Не допускай его ошибок.

— Ты нашел эту карту в башне, — подала голос Катя. — Там было еще что-нибудь?

— К сожалению, нет, — грустно промолвил старик. — Судя по ней, на тех землях есть еще сокровищница. Но нам до нее не добраться, — Лиздейко ткнул пальцем в единственный островок, над которым был какой-то силуэт. — Там, где есть драконы, всегда имеются и золото, и знания.

— Тогда нам нужно попасть туда! — радостным тоном сказал я.

— Если бы все было так просто, — все с той же тревогой ответил ворчун. — Для этого нужен корабль, экипаж или хоть что-то, на чем можно добраться.

Наступила минутная пауза, все думали о том, как нам попасть на остров.

— Как мы здесь появились, как мы встретились? Ведь в аду должно быть полно народу! — я говорил это так, будто на меня снизошло озарение.

— Мы с тобой встретились в городе Дит, — он указал на единственный город, который был мне знаком.

— Я помню! Помню! — подпрыгивая, завопил я. — Ты голый вылетел из раскаленного каменного вольера! Защищая меня от хвостатых женщин в париках!

Катя засмеялась, я впервые услышал ее смех, он был звучен и ярок, казалось, вся пещера становилась ярче, ослепленная ее белоснежной улыбкой:

— Что? От кого он тебя защищал? — прокричала она, падая на спину. Старик немного засмущался, ему, видимо, не понравилось, что я сказал про его наготу. Немного придя в себя, он сказал:

— Я иначе помню эту историю, — сказал дед привычным ему тоном. Катя начала сдерживать смех, но через отверстия в щеке было видно, как ее зубы дрожат. — Тогда мы сражались бок о бок, я трезубцем, а ты кинжалом. Мы победили совместными усилиями.

— Хорошо, тебе виднее, я помню далеко не все, — с улыбкой сказал я, — но и не все забыл! Пока я был в городе, я слышал множество криков и стонов, они исходили не только от тебя, под каждой крышкой скрывался человек.

— Да, и что? — догадываясь о моих намереньях, сказала Катя. — Что ты хочешь сделать?

— Я предлагаю спасти этих людей, вместе мы сможем это сделать. Если у нас будет команда, то мы построим корабль и доберемся до острова, — я говорил это уверенно, но прекрасно понимал, что это полное безумие.

— Будь по-твоему, — сказал Лиздейко. — Мы пойдем за тобой, как делали это прежде. Не подведи нас.

Катя согласно кивнула, после чего подняла упавшие во время смеха стрелы. Тем временем старик еще раз взглянул на карту, после чего сложил ее и положил в сумку. Мы были готовы.

Спускаясь с горы, я заметил, как что-то блестит на ее склонах. Немного отклонившись от курса, я подполз к одному из больших, торчащих с горы валунов. Забравшись на него, я заметил самую настоящую кольчугу. «Должно быть, вылетела из подорванной башни», — подумалось мне. Подняв ее, я заметил, что материал тот же, коим покрыт мой клинок. Вот так находка. Я сразу скинул рюкзак, потом верхнюю одежду и примерил ее. Отлично, как будто сделана под меня. Я быстро оделся и поспешил за товарищами. На этот раз спускаться было тяжелее, весила кольчуга немало, но, думаю, оно того стоит. Спустившись, я заметил, как Катя с Лиздейко тащат что-то вроде плота. Заметив мой недоумевающий взгляд, дед сказал: «На нем мы сюда добрались, по реке мы намного быстрее доберемся до кочующего леса, чем прыгая по горам».

Эта новость меня обрадовала, сидеть намного легче, чем прыгать по скалам. Я помог спустить плот на воду, мы взяли палку, которой будем отталкиваться от дна. После чего начали свой путь. Все оказалось не так просто, как мне хотелось бы. Грести пришлось мне, Катя с луком была на стреме, а Лиздейко служил нам навигатором. Повезло, что здесь еще нет течения, было бы гораздо труднее.

Одну за одной мы огибали скалы, горы и предгорья. Руки уже начали затекать, поэтому я начал понемногу замедляться. Заметив это, Катя предложила меня подменить. Я охотно согласился. Поменявшись обязанностями, я, наконец, сел. Мы продвигались очень быстро, с такими темпами мы очень скоро покинем горы. Я поинтересовался у деда:

— Когда ты говорил об аде, ты сказал: «У вас верят». То есть ты в это не веришь? — вопрос был неожиданным, но, видимо, я уже задавал его, поэтому ответ не заставил себя долго ждать.

— Я язычник, на Земле я был известен как Криве-Кривайтис, что было высшим духовным саном в моих краях. В этом месте с приверженцами других религий разговор короткий. Нас запирают в каменных гробах, после чего нагревают их до того момента, пока те не накалятся, и оставляют. По сути, сейчас мы движемся в стан к вероотступникам. Людям, страдающим за то, что не поклонялись вашему богу, а защищали жизненный уклад своих предков, — он замолчал и уткнулся в карту, видимо, ему больно было говорить об этом, неизвестно, как долго он сам варился заживо. Было видно, что ему не хочется туда возвращаться, но здесь, почему-то, ему не хотелось находиться еще больше. Немного помолчав, я стал докапываться до Катерины:

— А каким лихом тебя сюда занесло? — этого вопроса она точно не ожидала. Ее глаза расширились, а дар речи пропал. Запинаясь, немного дрожащим голосом она начала говорить:

— Ты имеешь в виду, как я сюда попала? — ее голос резко выровнялся, в нем появилась некая стать, присущая аристократам. — Там, на Земле, меня знали и уважали многие. Я была императрицей великого, но трудного в управлении государства. Я была статной женщиной, может быть, даже хорошей матерью, — ее голос немного стих, заметив это, она вернула прежнюю интонацию. — Но это было сотни лет назад… Я была совершенно другим человеком, с тех пор многое изменилось. А с церковью у меня всегда были натянутые отношения, мне не нравилось, насколько большую власть она имела в то время. Поэтому не удивительно, что я попала сюда. Нынче сюда очень легко попасть и за меньшие проступки.

— Что с тобой произошло? — спросил я, поглядывая на ее небольшой хвост. Она это заметила, после чего сказала, взяв его в руку:

— Со временем это место меняет людей, оторвавшись от того мира, они становятся частью этого. А хвостик — он помогает мне удерживать равновесие, это особенно удобно при стрельбе, — с улыбкой сказала она.

— А почему у него такого нет? — не отставая, продолжал я. — Он, насколько я понимаю, был здесь еще дольше.

— Гораздо дольше! — перебил нас третий. — Я язычник и не подчиняюсь местному укладу. Мой ад в другом месте. К слову, мы выбрались.

Перед нашими глазами открылось большое зеленое поле, оно плыло до самого горизонта. Трава была белая, как мрамор, но легко поддавалась ветру. Это было неповторимое зрелище. Вдалеке виднелись небольшие каменные бугры, а позади нас, выстроившись в ряд, стояли горы. Это место не может быть столь ужасным, раз в нем есть такая красота.

— Скоро будем сходить, — продолжал старик. — Дальше пойдем пешком, течение слишком сильное.

Доплыв до большого камня, который разделял реку надвое, мы спрятали плот и двинулись дальше. Ходить по земле было наслаждением. Скалы, какими бы теплыми они ни были, не способны давать столько радости, сколько ее дарят обычные земля и трава. Я решил больше не надоедать вопросами своим спутникам, а просто наслаждаться видом. К ночи мы, наконец, добрались. Перед нами раскинулись высокие голые деревья. Все были немного измотаны, особенно я. Поэтому мы сразу начали разбивать лагерь. После этого Катя взяла лук и пошла в лес на охоту. Язычник вызвался развести костер, а я, не зная чем еще заняться, пошел собирать хворост. Лес выглядел немного зловеще, а голые деревья никак не прибавляли энтузиазма. Со всех сторон слышались шорохи, появилось чувство, что за мной следят. Я понял, что нужно уносить отсюда ноги. Подобрав охапку дров, я развернулся и пошел в обратном направлении. Лес не прекращался. Я стал видеть тени. Они шли за мной по пятам. Я начал бежать, пытаться как можно быстрее вернуться к своим и упал. Одна маленькая веточка решила иначе, она зацепила ногу, отказываясь ее отпускать, подобно ребенку, которому купили новую игрушку. Только игрушкой был я. Резко выдернув ногу из объятий ветки, я прыжком встал на ноги и достал Слезу. Все вокруг меня озарилось небольшим, но пронизывающим светом. Я услышал знакомое шипение и узрел своего врага в лицо. На этот раз я сразу понял, что у них на головах не парики, а самые настоящие змеи. Они шипели и двигались, приковав ко мне свои маленькие черные глаза. Женщин было несколько, они смотрели на меня, плавно пытаясь окружить. Я крикнул:

— Стойте! Чего вы хотите? — я не надеялся получить ответ, просто хотелось потянуть время, выиграть пару минут жизни. Они остановились и уставились на меня удивленным взглядом. Одна из них подползла ко мне и сказала:

— Ты не бежишь в страхе, не умоляешь о пощаде, тебе не страшно? — она смотрела на меня пронизывающим острым взглядом. Ее зрачки были похожи на две царапины, напоминая змеиные. А голос был больше похож на шепот, только слышать его можно было издалека.

— Мне страшно, но я не привык бежать от опасности, я не для того прошел весь этот путь, чтоб бежать обратно, — сказав это, я вспомнил, как еще секунду назад удирал от них со всех ног. Да, неловко вышло, но что тут поделаешь, жить захочешь, еще не так помчишься.

— Хорошо, человек, я скажу тебе, за что ты умрешь, — говорила она уже более спокойным, но не менее устрашающим голосом. — Из-за людей нас выгнали из нашего леса, наши сестры навеки заперты в кипящей пустыне, они вынуждены жариться под палящим солнцем, понимая, что больше никогда не увидят дома. И это все из-за вас! Это началось после вашего прихода! Уходите или умрите! — она перешла на крик, это был первый кричащий шепот, который мне доводилось слышать. С этими словами со всех сторон раздался вопль, она кинула в меня трезубцем, но я успел увернуться. Разговор был закончен.

Тут мимо меня пролетела стрела, она попала точно в горло говорящей. Та схватилась за нее и начала извиваться, как уж на сковородке. Меня отдернули назад, сопровождаемого градом стрел, летящих со всех сторон. Стрелы вонзились в стоящие по бокам деревья, делая их похожими на ежей. Передо мной встал язычник, повернувшись ко мне спиной, он поднял свой жезл в воздух и озарил всю округу светом. Свет был настолько ярким, что глаза при взгляде на него начинало жечь. Сзади подбежала Катя, она схватила меня за руку и со словами «Быстрее, он долго не продержится!» потащила меня за собой. Мы бежали, не оглядываясь, до тех пор пока не вылетели из леса, после чего упали на землю, пытаясь отдышаться. Очень скоро к нам присоединился и старик, он, в силу своего возраста, выглядел даже хуже, чем мы. Немного отдохнув, мы пошли в лагерь. По дороге Катя пояснила, что она быстро вернулась с охоты, подстрелив нескольких птиц, а меня все не было, через какое-то время они начали волноваться и отправились за мной, где я мило вел беседу с не особо милыми женщинами. Они не поняли, о чем я говорил, но после того как в меня полетело оружие, это было и не важно.

— Я тебе говорил, что с ними бесполезно вести переговоры! — немного выйдя из себя, прокричал Лиздейко. Было видно, что ему тяжело дался этот забег, потому сохранять хладнокровие не было сил.

— Я и не пытался вести с ними переговоры, — говорил я тоном, которым не так давно говорил с мамой, сидя на кровати. — Я лишь тянул время, пытаясь придумать, как спастись, — а сам подумал, почему ему так не хочется, чтобы я с ними разговаривал. Хотя на это у него много причин, одна из которых в том, что эти существа веками издевались над ним. Это кого угодно обозлит. Не услышав ответа на свои слова, я решил задать самый неуместный вопрос, который только мог придумать:

— Птицы? Здесь водятся птицы? — этот вопрос был адресован девушке, которая шла рядом со мной. Немного помотав головой, будто отходит ото сна, она приветливо ответила:

— Да, конечно, здесь есть много разных животных, некоторые из них попадают из нашего мира, такие, например, как крысы. А некоторые сильно отличаются от них, возможно, они тоже меняются здесь со временем, — после этого она тихо и немного задорно добавила. — Ты молодец, что тянул время, это был хороший ход.

Мы подошли к лагерю. Мне, как человеку, который ничего не принес, оказали честь и попросили ощипать и приготовить птичку. Она была довольно большая, неудивительно, что Катя так быстро вернулась, в такую тушу тяжело не попасть. Зверь напоминал черного аиста с загнутым клювом, частично отсутствующим оперением и небольшими шипами вдоль позвоночника, от которых исходили большие черные круги. Немного отступив от лагеря, я принялся за дело. Я впервые был рад тому, что не раз помогал маме ощипывать куриц, не думал, что это умение мне когда-нибудь пригодится. Быстро покончив с перышками, я отрубил ей голову с лапками и вспорол живот, вытряхивая потроха, и разделил ее на две части. После этого я нашел палку, насадил на нее ужин и подошел к костру, по сторонам которого уже были крепления, на которые можно было положить палку. Сделав это, я начал плавно переворачивать ее, не давая возможности пригореть мясу. Наступило молчание, каждый стал заниматься своим делом. Новоиспеченный маг разбирал карту, Катя стругала себе новые стрелы, а я готовил ужин, уставившись в огонь и думая о вечном. В такие моменты в голове нет мыслей, ты просто смотришь и на этом все. Время пролетело быстро, мясо было готово, и Катя достала у себя из сумки большую, плотную флягу, заполненную питьевой водой. Дичь была довольно большая, поэтому мы разделили ее сначала на две равные части, спрятав одну из них в Катином мешке, а вторую разделили еще на три, после чего приступили к трапезе. Мясо было очень жестким и сухим, поэтому я очень благодарен лучнице за принесенную воду. Быстро отужинав, мы прибрались и легли спать. Я так устал, что моментально уснул, надеясь, что со сном придут новые силы.

Глава 5: Неизвестный и другие

Темнота, вокруг полная темнота. Я даже не вижу, по чему передвигаюсь, но зачем-то иду вперед. «Отлично, еще один сон, — произнес я вслух, — и что на этот раз? Чего я еще не видел?» Тьма начала сгущаться, было чувство, что я лечу в космосе.

— Это виденье или догадка? — неожиданно ответил какой-то таинственный голос.

— Кто это? Где я нахожусь? — с испугом отвечал я, но стараясь держаться и не поддаваться страху.

— Неважно, кто я, неважно, где мы, — продолжал он. Этот голос был похож на шепот, но отчего-то он был мне очень знакомым, казалось, я уже слышал его. — Важно лишь то, что я скажу тебе.

— Перестань уже говорить загадками! Отвечай мне! — максимально сдержанно и выразительно потребовал я, а про себя подумал: «Я не думаю, что оказался здесь, чтобы говорить сам с собой».

— Все не так просто, Ник, услышь меня, — мигом пролетело в воздухе.

— Что не так просто? Зачем я здесь? Что я должен услышать? — с нарастающей тревогой произнес я.

— Никому не верь, ты сам по себе, — все так же таинственно продолжал он. — Следующий раз может оказаться последним.

— Что ты имеешь в виду? Какой следующий раз? Кому мне не доверять? — насторожившимся голосом ответил я. За все время, которое я нахожусь здесь, у меня получилось встретить лишь двоих. Они представились моими друзьями, помогали мне. Только им одним я и могу доверять.

— Никому…

С этими словами я резко подлетел с земли и попытался отдышаться. Я снова вернулся в реальность, лагерь, как и все кругом, было на месте. Катя с Лиздейко еще спали. Успокоившись, я лег и попытался уснуть, мне нужны были ответы. Но сонливости как не бывало. Тогда я решил развести костер и пожарить мясо, судя по всему, сегодня будет очень веселый день. Других здесь не бывает. Я приоткрыл Катин мешок, после чего вынул оттуда кусок сырого мяса и ту жидкость, с помощью которой разводили костер прошлым утром. Облив ей дрова, я начал тереть две палки друг о друга. Моментально разгорелся огонь. Это было так неожиданно, что я чуть не спалил брови. Никто этого не заметил, все очень упорно набирались сил перед дальней дорогой. Я подкинул дров и, насадив мясо на палку, стал поджаривать его. Где-то вдалеке я увидел свечение, оно расползалось по небу то голубыми, то зелеными огненными змеями. Ничего прекраснее я не видел. Это было сияние, о нем говорил старик, это и есть начало нового дня. Как по будильнику, товарищи начали просыпаться. Они сразу почуяли запах жареного мяса, чему были сильно удивлены. Они посмотрели на меня так, будто ждут объяснения. На что я им ответил: «Просыпайтесь, завтрак уже готовится». Они молча встали и начали собираться. Закончив это, Катя достала воду и одобрительно кивнула. Когда мы собрались, а завтрак уже переваривался, наш поход продолжился.

Мы вернулись к реке, как оказалось, она пересекала лес. К сожалению, ее течение было непредсказуемым в этих краях. Я задал вопрос, это были первые слова, которые прозвучали после того, как мы вышли из лагеря.

— Зачем мы вернулись к реке, вплавь нам все равно не добраться? — решил спросить я нашего картографа.

— Этот лес не просто так называют кочующим, — начал говорить Лиздейко. — Я слышал, что он передвигается, его невозможно пройти без ориентиров.

— Слышал? От кого ты мог это слышать? — с надеждой спросил я.

— От тебя, точнее от того, кем ты был. Ему уже приходилось бывать здесь и не раз, — проговорил старик, после чего указал на реку. — Это наш ориентир, если мы будем идти вдоль Леты, к утру можем достичь поляны. Но будьте начеку, вчера мы узнали, что не одни здесь, за нами могут следить.

После этих слов мы двинулись в путь. Несколько часов мы шли вдоль устья реки, стараясь не привлекать к себе внимания. По правую сторону от нас были горы, а с обратной стороны располагался бескрайний лес. Это было интересно в той же мере, в которой вызывало тоску. С одной стороны я был участником похода, у меня было оружие, спутники, вера в правое дело. Но с другой, было скучно, да и сон не выходил у меня из головы. Не удержавшись, я начал говорить:

— Слежки вроде не наблюдается, все тихо, — попытался я начать разговор.

— Тихо! Нас заметят! — резко ответил дед. Его лицо было встревожено, будто я вырвал его из крепкого сна.

— Кому мы здесь нужны? Змеи убежали в прошлый раз, ты их отогнал, — парировал я. Маг остановился и повернулся ко мне.

— В прошлый раз нам повезло, они не ожидали увидеть еще кого-то. В следующий раз мы можем не выкрутиться, — говорил он, стараясь произносить слова шепотом. — Почему ты никак не можешь понять: ни с медузами, ни с гарпиями, ни с кем другим нельзя договориться. Ими движет лишь один инстинкт, они хотят убивать.

— Я не верю, что есть существа, рожденные только для этого. Они стали такими, но они разумны, с ними можно вести диалог! — я попытался отстоять свою позицию. В этот момент между нами пролетела стрела, воткнувшись в дерево, растущее на берегу реки.

— Ну что, договорился? Теперь попробуй объяснить это им! — рявкнул Лиздейко. Мы побежали за ним вдоль реки. — В лесу нам не оторваться, нужно уходить в горы.