Бесплатный фрагмент - Камень Гипербореи

Посвящается:
Кабанену Павлу Геннадьевичу

Спи спокойно, дорогой друг.

Твой труд, не пропал зря.

---

С особой благодарностью,

Геннадию и Елене Чайка.

За идею, дружбу и искреннюю поддержку.

---

Синопсис

Издревле миру известна легенда о таинственной стране Гиперборее, которая, по преданию, располагалась на краю холодного ледовитого моря. Загадочный ареол, где в году один день и одна ночь, небо полыхает малахитовым пламенем да обитают могучие белоснежные звери.

Много загадок скрывала она в те далёкие времена, и многие из этих тайн были описаны древними мудрецами и открылись миру. Великие цари, полководцы и простые искатели приключений пытались найти эту великую и загадочную страну, подобия которой нет на земле.

Прошло немало лет, но и в наши дни таинственная Гиперборея, надёжно сокрытая временем, хранит свои секреты и будоражит пытливые умы. А необъяснимые явления, словно невидимые стражи, берегут её сокровища от взора и помыслов тех, кто стремится их отыскать.

В один из обычных весенних дней юной студентке Ирине Самойловой волей случая в руки попадается старый дневник Александра Баркича, известного на весь мир исследователя Гипербореи. С этого момента жизнь молодой исследовательницы переворачивается с ног на голову. Вооружившись своими знаниями и помощью друзей, она пускается в опасный и интересный путь, чтобы в конце найти и открыть миру величайшую тайну загадочного камня Гипербореи.

От автора

Дорогие друзья! Вы держите в руках мою новую книгу «Камень Гипербореи». Это первая книга серии, посвящённой загадкам северного края. Сразу спешу оговориться — это не научный труд, а художественное произведение. Соответственно, и относиться к этой книге нужно как к художественной, вымышленной в большинстве своём истории.

Я не ставил перед собой цель сделать из этой книги нечто сверхновое или породить очередные спорные мнения касаемо такого мифа, как Гиперборея. Поверьте, теорий на этот счёт предостаточно.

Основной же целью написания книги послужил мой живой интерес к теме, о которой я уже давно и очень много слышал от друзей, знакомых и средств массовой информации.

Я также очень хотел описать Мурманский край, его природу, особенности той жизни и культуры, которой здесь в буквальном смысле пропитано всё. Многообразие красок, звуков и характеров, несмотря на холодный климат и невероятно длинные зимы, может легко поразить любого, даже самого искушённого путешественника. А круговорот нескончаемого летнего дня в период, когда солнце круглый день не покидает небосвод, вкупе с невероятными красками северного сияния навеки околдуют ваши сердце и разум.

Основой для книги послужила реальная история экспедиции нейрофизиолога, профессора Александра Васильевича Барченко, проходившей на Кольском севере в августе 1922 года. Эта экспедиция оставила после себя слишком много вопросов, на которые до сих пор нет ответов. Что на самом деле нашли участники экспедиции? Почему материалы их исследований были засекречены НКВД? Что на самом деле сокрыто в тундрах кольской земли?

Многие имена и фамилии персонажей книги по этическим соображениям были мной намеренно изменены, поскольку не берусь с полной уверенностью утверждать, что описанные в книге события имеют точную историческую достоверность.

Что же касается приключений, описанных в настоящем времени, то всё это полностью вымышленная история. Любые совпадения в именах, фамилиях и названиях не более чем случайность, за исключением реально существующих мест.

Организация под кодовым названием «Псарня» никогда не существовала на самом деле. Это лишь плод чрезмерно бурной фантазии автора.

В деятельности группы подразделения Аненербе «Наследие предков», действовавшей на Кольском полуострове в период Второй мировой войны, также множество противоречий. Однако отрицать её причастность к поискам Гипербореи нельзя, поскольку тому есть официальные доказательства, собранные группой поискового отряда «За Родину» под руководством Виктора Комкова.

Надеюсь, что эта книга сумеет по-настоящему заинтересовать вас. Я буду очень рад, если моя версия событий о тайнах и загадках древней страны Гипербореи покажется вам интересной. Я постарался собрать максимум информации, чтобы моя история не наскучила вам в процессе чтения. Ну а если вдруг кому-то это приключение покажется чрезмерно фантастичным, так знайте, что это всего лишь фантазия, попытка рассмотреть эту загадку с совершенно иной стороны!

Благодарю за внимание и приятного чтения!

Прилетел он в царство под солнышком,

Слезает с орла самолетного.

И начал по царству похаживать,

По Подсолнечному погуливать.

Во этом во царстве Подсолнечном.

Стаял терем — золоты верхи,

Круг этого терема был белый двор.

О тых воротах о двенадцати,

О тых сторожах о строгих…

…Стоят три терема златоверховые;

Во первом-то терему млад светел месяц,

Во втором-то терему красно солнушко,

В третьем-то терему часты звездочки.

Млад светел месяц — то хозяин наш.

Красно солнушко — то хозяюшка,

Часты звездочки — малы детушки.

Отрывок сказки-былины
«Подсолнечное царство»

П. Н. Рыбникова

Пролог

Территория современного Кольского полуострова, Ловозерский район, тундровые окрестности близ горы Урмаварака, приблизительно 2000 лет до н.э.

Гром! Молнии! Буря и дождь метались над холодной землёй, заставляя всех и вся, что обитало в этих краях, прятаться и скрываться в паническом ужасе, опасаясь за свою жизнь. Стена холодного косого дождя, освещаемая вспышками ярких молний, казалась отражением кошмара, который сейчас испытывала каждая живущая здесь тварь.

Непогода сия налетела внезапно, словно из ниоткуда. Тяжёлые, чёрные тучи быстро заволокли и без того пасмурное осеннее небо. Звери и птицы метались в поисках временного укрытия. Те, у кого были норы и гнёзда, возможно, чувствовали себя немного спокойнее, но это была лишь иллюзия, поскольку спустя считаные мгновения, прошедшие с начала бури, порывы мощного ветра сорвали все гнёзда, а потоки холодной дождевой воды затопили норы со всеми их обитателями.

Огромная кривая молния ударила в ствол старого дерева, и даже несмотря на сильный дождь, оно вспыхнуло словно трут, который запасливый путник бережно прячет в сухом мешке, чтобы в момент безысходности разжечь им спасительный костерок.

Горящее дерево постепенно начало затухать, и в замирающем огненном мареве холодный дождь превратился сначала в ледяной град, а потом в крупный тяжёлый снег. За считаные мгновения эта свирепая снежная масса окрасила мир в белый, безжизненный цвет, и в одночасье всё вокруг изменилось.

Старый седоволосый шаман Ёаввк уже почти год, как серьёзно занемог. В такую же непогожую ночь, как и эта, когда молодая чеххч-чехч перевалила за большую сопку свою правую ногу, а землю покрывал злой метелью первый безрассудный снег. Мудрый шаман Ёаввк упал возле своего вежи, выронив посох, и с того дня практически не поднимался с устланного еловым лапником топчана. В ту же ночь сильная снежная буря замела снегом всю тундру.

Молодой охотник Тымэшк, присланный отцом с побережья, чтобы помогать деду, усердно хлопотал по хозяйству. В тот год ему только исполнилось пятнадцать лет. Он был худощав и сутул в спине. Его редкие длинные волосы то и дело непослушно вырывались из-под каппера, а разноцветные ввалившиеся глаза в темноте казались пустыми.

Парень жил в тундре почти год и ещё год после того, как старик упал. Юноша усердно ухаживал за лопарём: носил старику воду, готовил ему пищу, убирал вежу, охотился на лис и зайцев, ловил рыбу и менял её на мясо оленей у соседей из племени «Белой ноги», которое проживало на другой стороне огромной сопки Олений горб.

Вежа старика Ёаввка располагалась на самом краю огромной горы Урмаварака, рядом с которой был длинный глубокий каньон. Ещё до того, как ослабеть, старый шаман регулярно спускался вглубь земного разрыва по ему одному известной тропе и подолгу сидел там, расстелив на камнях оленью шкуру. Причиной тому был величественный пролом в стене в форме лица человека, странная чёрная, непроглядная во тьме масса. Этот мрачный лик, продавленный в скальной стене каньона руками некоего неведомого бога, имел, по мнению старого Ёаввка, строгие черты лица и грозный воинственный взгляд. Со стороны могло показаться, что вот-вот содрогнётся огромный каньон и восстанет могучий великан, окинет взором пустых глазниц весь мир и бросится туда, где вершится великие зло, чтобы, собрав всю свою могучую силу, избавить мир от дурных помыслов.

Лишь раз молодой Тымэшк сопроводил старого шамана вглубь каньона. В тот день он тащил на себе огромную вязанку дров да куски оленьего мяса, уложенные в мешок из рыбьего пузыря.

Весь день из каньона поднимался дым и в воздухе витал запах жареной оленины. То был великий дар могучему богу-громовержцу Укко. А на следующий день старый шаман упал и налетела буря.

Однако основной причиной, по которой отец отправил Тымэшка к старику, было стремление получить от упрямого лопаря заветные знания. Шаман Ёаввк много лет следил за миром, в котором проживали местные племена. Он знал тайны бескрайней тундры, умел предсказать характер погоды, понимал повадки зверей и птиц, а ещё поговаривали, будто бы старик мог разговаривать с камнями. Олени часто приходили к его жилищу и подолгу оставались там, словно вели со стариком ведомые лишь им одним беседы.

Ёаввк был сильным лекарем, он владел тайным знанием природы, собирал травы, знал заговоры и древние ритуалы. Жители близлежащих племён часто обращались к нему за помощью в моменты недуга.

— Земля — живая, словно и мы сами! — говорил он, сидя у костра. — Деревья и травы — покров её головы. Мхи и почва — её кожа. Озёра и моря — глаза её. Реки — её кровь. Землю нельзя ранить и калечить. Это то же самое, что ранить и калечить человека. Нельзя бросать Землю — это сравнимо с тем, что бросать человека. Нельзя убивать Землю! Если когда-либо человек убьёт Землю, то тут же умрёт и сам. Истинно говорю я вам — не будет жизни на мёртвой Земле.

Тымэшк слушал старика, и слова эти его восхищали. Он и ранее слышал о могучих древних богах, которые спускались с небес, и всегда думал, что нет никого сильнее них. А оказалось, что все они малы в сравнении с великой Землёй, поскольку сами живут и творят на ней.

Мало-помалу упрямый старик стал учить Тымэшка сокровенным знаниям. Видимо, ощущал старый Ёаввк близость конца, а каждый шаман обязан отдать свои знания молодому охпнуввэй чтобы не пропасть впросак, когда предстанет он перед Великим Укко, а тот спросит с него за дела земные.

Тымэшк был внимателен к речам старика, впитывал каждое слово и каждый день стремился познать что-то новое, а вернувшись к отцу, с гордостью показать тому свои знания и умения. Но после падения старый Ёаввк всё больше слабел с каждым днём. Уже не мог он сам пить воду и есть рыбу. А слова его звучали всё тише, и Тымэшк ближе наклонялся к нему, чтобы разобрать сказанное.

— Что произошло в ту ночь, когда пришла буря? — спросил он однажды погожим весенним днём, когда солнце разогрело воздух сильнее обычного.

Старик смотрел в открытый полог вежи, совершенно не обратив внимания на вопрос Тымэшка. Юноша некоторое время смотрел на старика, ожидая ответа, но так и не дождавшись, направился к выходу. Он собирался к озеру набрать воды к ужину.

— В тот день по небу промчался на своей колеснице Великий Укко, — ответил едва слышно упрямый лопарь. — Он поблагодарил меня за подарок, который я оставил ему на дне каньона. А потом он рассказал мне, что скоро грянет великая буря. В день, когда это произойдёт, Укко вернётся и я смогу пойти вместе с ним. А ещё он сказал, когда мы уйдём, на землю упадёт кеддък. И будет от того камня свет, и тьма будет. И что даст он тому, кто примет его — знание, которого ни у кого больше не будет.

Старик на мгновение смолк, словно бы вспоминая что-то ещё.

— Но сила большая сокрыта в обладании этим даром, и не каждый сможет его удержать. А удержавший не сможет далеко снести, не сумеет осмыслить и постичь во всей силе.

Тымэшк стоял возле полога, опустившись на колени, и смотрел на старика изумлёнными глазами.

— Что же это за сила такая? — только и сумел выдавить он.

— Не моё уж теперь это дело, — ответил старый Ёаввк. — Но знаю я, что ты будешь искать, когда я уйду.

То лето стало для Тымэшка самым трудным за всю его жизнь. Старый лопарь заставил юношу соорудить волокуши из двух крепких жердей и шкур убитого оленя, которого принесли в дар шаману жители племени «Белой ноги». Эту конструкцию Тымэшк уложил на покрытую мхом землю, надел на плечи крепкие ремни из кручёной кожи, в специальные отверстия старый Ёаввк продел руки и ноги, чтобы юный возничий не потерял его по дороге, и, указывая ученику путь своим странным посохом, обмотанным кусками старых шкур, велел идти в тундру.

Каждый день, кажущийся Тымэшку бесконечным, они проходили не более поронкусемы. И хотя старик весил немного, остановившись, юноша опускал свою ношу на землю и сам падал рядом с лопарём, едва живой от усталости. Северная тундра, увенчанная множеством сопок, покрытых густыми короткоствольными лесами, сырыми болотными низинами и множеством тёмных холодных озёр, была практически непроходима. Благо густо покрывавший каменистую землю пушистый мох почти не тормозил движение волокуш. Встречавшиеся на пути крутые скалистые уклоны Тымэшк обходил стороной, а пару раз ему пришлось даже скрываться, пряча под шкурой старого лопаря и себя самого. Причиной тому было пересечение свежей медвежьей тропы, и, бросившись бежать, Тымэшк не сумел бы спасти ни себя, ни старого лопаря. К счастью, голодного талла поблизости не оказалось, и путники поспешили покинуть его владения.

Вскоре выяснилось, что у этого странного путешествия была своя цель. К полудню нового дня, спустя половину луны, они вышли на свободную от деревьев возвышенность. Взору молодого Тымэшка предстало весьма странное зрелище. Огромных размеров валун возвышался на трёх маленьких камушках. Плоская поверхность служила этому странному изваянию чем-то вроде постамента. Но главное, поразившее юношу, заключалось в том, что огромный камень мерно покачивался. Отталкиваемый неведомой силой, он переносил центр тяжести с одного опорного камешка на другой, а потом и на третий.

— Что это? — спросил Тымэшк, опуская старика на землю.

— Менгиры — священные сейды, — ответил Ёаввк. — Ты что, их никогда не видел? Это указующий маяк. По ним мы дойдём до звёздных столбов. Там я научу тебя, как смотреть на звёзды. Как только я уйду вместе с великим Укко, ты будешь внимательно наблюдать и узнаешь день, когда на землю упадёт кеддък.

— Но зачем мне это нужно? — удивлённо развёл руками Тымэшк. — Это звёздный камень, он упадёт в море, и никто не узнает о нём.

— Камень упадёт сюда, в этот лес, на эту тундру, на эту землю, — ответил с хрипом в горле старый шаман. — Ты должен узнать, когда именно это произойдёт, и оповестить об этом всех, кто живёт в этих краях. Если ты не сделаешь этого, все они умрут и Великий Укко никогда не сможет забрать их отсюда. Они не будут погребены и станут безвольными рабами гейду, коих восстанет великое множество.

Ужас охватил Тымэшка. Он не раз слышал легенду про умерших гейду — женщин, которых при жизни считали ведьмами.

В мире саамов так было заведено, что лишь мужчина нойду — шаман — мог сотворить и повелевать священным бубном. Женщинам было строжайше запрещено даже прикасаться к этому могущественному символу силы.

Каждый раз, когда Тымэшк слышал эту легенду, его бросало в дрожь.

Гейду после смерти становились опасными мертвецами, так как они не теряли способности посещать иные миры: теперь для них иным миром был и мир живых, гейду могли похитить живого человека и утащить его на тот свет.

На месте этой стоянки они отдыхали два дня. Затем Тымэшк вновь погрузил старого шамана в волокуши, и они пошли, следуя от менгира к менгиру, направляясь к звёздным столбам. Странной особенностью оказалось то, что, останавливаясь у очередного указующего маяка, мужчины могли рассмотреть вдалеке следующий, такой же, а за ним другой и так далее.

Через месяц пути, когда бесконечный день наконец-то прекратил своё красочное торжество и солнце начало постепенно скрываться по ночам за кромкой мира, они подошли к огромному озеру. Один из его берегов занимала величественная по размерам возвышенность. Почти целый день путники поднимались на эту вершину, а когда солнце ушло и вновь вернулось, ошарашенный увиденным Тымэшк упал на землю, уронив при этом волокуши вместе со стариком. На возвышенности стояли две огромные пирамиды. Ещё никогда молодой ученик шамана не видел ничего подобного. Его тело охватила странная слабость, голова закружилась, а к горлу подступила противная тошнота.

— Это место странно влияет на людей, — услышал Тымэшк слабый голос старика. — Я полагаю, всё это потому, поскольку мы уже не те, что были раньше. Мы стали слабыми и уже никогда не сумеем построить ничего подобного.

С трудом справившись с тошнотой, юноша встал перед стариком на колени.

— Неужели подобные чумы когда-то построили люди? — в его голосе звучало неприкрытое сомнение.

— Не люди, а те, кто жили в этих краях ещё до времён прихода могучих льдов, — произнёс старик. Тымэшк уже пришёл в себя и помогал шаману устроиться поудобнее в его своеобразном лежаке. — Говорят, что они летали на огромных белых птицах, не ведали горя, страданий и боли, жили веками, а умирали, лишь познав все тайны жизни.

— Но кто они? Что за боги способны построить подобные жилища? — изумлённый взгляд молодого Тымэшка замер, потрясённый видом величественных строений.

— Они дети великого бога солнца, — ответил с улыбкой старый шаман. Тымэшк вновь изумился. Он ещё ни разу не видел, чтобы старый лопарь улыбался. — Их миром была таинственная страна, сокрытая за холодным морем. Гиперборея! Эти люди владели великими знаниями. Умели творить звуки, играть светом, строить высокие чумы и ваять богов в камне. Они сосчитали все звёзды на небе и видели тропы меж ними.

— А где они теперь? — Тымэшк вновь надел кожаные ремни и поднимал волокуши со стариком, собираясь продолжить путь. После падения он немного отдохнул и вновь был готов идти. — Почему ушли?

Старик закряхтел, потом зашёлся скрипучим кашлем и тяжело задышал.

— Говорят, великий бог Усир хотел переправить тот народ на Юг. Но не сумел осилить столь тяжкую ношу и упал. Его тело озарило мир невероятным светом, и страна Гиперборея раскололась на множество осколков.

Старик вдруг погрустнел и как-то мечтательно произнёс:

— Лишь немногие сумели уцелеть. Они ушли в мир песков и, быть может, там строят ещё более величественные вежи-дома.

Тымэшк хотел было ещё что-то спросить, но, поразмыслив, промолчал. Лицо старика, погружённого в задумчивость, лишь на мгновение показалось ему спокойным, счастливым, словно у человека, который и не был болен вовсе, а всего лишь испытал некое смутное чувство.

Оставшийся месяц старый шаман учил Тымэшка смотреть на звёзды. Оказалось, что между пирамид, направленных на восход и закат, очень хорошо видны созвездия. Странным образом они мерцали в этом месте куда ярче и по необъяснимым причинам казались ближе, чем обычно. Движение созвездий показалось Тымэшку магическим парадом. Разноцветные глаза юноши с самого дня его появления на свет пугали окружающих. Яркие, живые, они отливали малахитом зелени и оранжевым ярким рассветом. Но здесь, в этом странном месте, они приобрели невероятную способность — смотреть и видеть звёзды. Видеть чисто, открыто и далеко.

Каждую ночь он наблюдал, как кружатся в небесном хороводе далёкие яркие светила. Как сменяют друг дружку знаки, посланные великой Вселенной. Юноша вглядывался в ночное небо и видел рыбу, льва, зайца. Он увидел, как девушка, несущая воду, поравнялась с большим псом, и старый шаман объяснил ему, что некто вскоре встретит хорошего друга.

— Когда игра небесных искр проявится на ночном полотне в виде стаи блестящих лебедей, ты увидишь в центре их клина яркую мерцающую точку, — однажды ночью пропел старый Ёаввк. Сперва протяжную речь шамана Тымэшк принял за песню, но потом прислушался и понял, что ошибся. — В тот день ты поймёшь, где именно упадёт кеддък.

Более старик ничего не сказал. Он ещё что-то бурчал себе под нос, но его слов молодой охпнуввэй уже разобрать не мог.

Днём Тымэшк спал. Старый шаман тоже спал, но совсем мало. Он готовил вяленую оленину, замачивал её в воде и варил с травами, добавляя туда толчёные орехи и корни дикого лука. За всё время путешествия старик ни разу не жаловался на здоровье. Его голос был так же слаб, сил в ногах не прибавилось, а руки едва могли помогать в мелких делах. Однако по прибытии на место, где стояли звёздные столбы, Ёаввк словно получил заряд бодрости. Он мог всю ночь рассказывать Тымэшку о звёздах, а днём, лишь немного отдохнув, принимался за варево, а в один из дней даже сам насобирал ягод. Чудесная аура этого загадочного места словно питала старика жизненными силами.

— В двух лунах пути на север есть старая провала в скале, — сказал как-то Тымэшку шаман. — Найти её сложно, но если смотреть внимательно, то мимо точно не пройдёшь. Провала сокрыта за большим белым камнем, но глазами не видна, а лишь ощутима при прикосновении. Запомни про то место. Быть может, однажды оно тебе пригодится.

Молодой охпнуввэй лишь пожал плечами и кивнул, давая понять старику, что принял его совет на веру.

В последнюю ночь пребывания возле звёздных столбов Тымэшк увидел в небе яркую точку. Сначала ему показалось это некой новой звездой, но, пронаблюдав за точкой всю ночь, он подметил, что она очень медленно движется.

— Я, видимо, уже устал, — сказал он старому шаману. — Наверное, пора ложиться спать. Мне мерещатся летящие звёзды.

— Это не обман зрения, мальчик, — ответил старый Ёаввк. — Это приближается кеддък. Нам нужно срочно возвращаться домой.

В родные земли Ёаввка они вернулись уже по пожухшим листьям и рыжему мокрому мху. Холодный очаг из больших камней долго не хотел нагреваться, и пришлось уходить в лес за лишней кладью сушняка.

К тому дню, когда землю сковал первый йнн, Ёаввк был уже совсем плох. Его терзала сильная дрожь, он почти не говорил, а побелевшие глаза смотрели словно в пустоту. Дальнее путешествие, а особенно обратный путь, далось старому лопарю очень тяжело и окончательно добило его и без того хрупкое здоровье.

Тымэшк поил шамана настоем из брусники и клюквенным морсом. Всё, что старик мог съесть, умещалось в малой каменной чашке размером не более ладони. Это был отвар из оленьего мяса и душистой пряной травы. Почти всё время старый Ёаввк спал, и лишь изредка просыпаясь, он еле слышно шептал странные слова, половину которых молодой охпнуввэй едва мог разобрать.

И вот сейчас, когда на улице свирепствовала жестокая буря, старый Ёаввк, укрытый толстой волчьей шкурой, хриплым ослабленным голосом позвал к себе молодого Тымэшка.

— Я слышу, как великий Укко скачет за мной на своей колеснице, — сказал с улыбкой старик. — Он долго ждал меня в своих бескрайних тундрах, где полно сочного ягеля, а стада сильных оленей невозможно окинуть взглядом, настолько они велики. Косяки рыб в его быстрых реках бесконечны настолько, что их можно ловить голыми руками.

Старик замолчал, стараясь восстановить тяжёлое дыхание.

— Я знал, что этот день настанет и поэтому сумел подготовиться. Смерть меня не страшит. Я лишь боюсь за тебя и всех людей, что живут в этом краю. Кеддък приближается с каждым днём. Ты должен узнать, когда и где он упадёт. А потом заставить людей покинуть этот край. Не навсегда, а лишь на время.

— Я сделаю всё, как вы говорите, — ответил, склоняя голову к груди старика, Тымэшк. — Народ Сейда не сгинет в буре вселенского пламени.

— Не сгинет, — повторил последние слова юноши старик. — Но нет! — воскликнул он, едва дыша, словно вспоминая что-то очень важное. — Ты сам не должен уходить. Ты должен остаться здесь. Твоя судьба быть здесь.

— Здесь? — на лице Тымэшка отразилось испуганное удивление. — Зачем мне оставаться?

Старика придушил приступ сухого кашля, он собирал силы каждый раз, как пытался сделать очередной вдох. Его сухая, костлявая рука ухватила юношу за запястье. Пустые глаза смотрели в никуда, как будто видели молодого шамана насквозь.

— Ты должен остаться и забрать кеддък, — прохрипел Ёаввк. Сердце Тымэшка сковал ужас. — Ты должен спрятать кеддък, чтобы его никто никогда не нашёл.

— Зачем? — в непонимании Тымэшк развёл руками.

— Потому что подобное уже случалось! Давно, очень давно. В день, когда упал с неба великий Усир, вместе с ним упал и кеддък, и это обрекло детей великого бога солнца на гибель.

Молчание, повисшее в веже, нарушал лишь вой бури, что неистово металась за пологом жилища.

— Я больше не увижу отца? — отрешённо произнёс Тымэшк. — А я так хотел, чтобы он мной гордился.

— Он будет гордиться, когда узнает, какую судьбу принял его сын, — выдохнул едва слышно старик. — Ты ещё молод, и однажды тебе предстоит сделать выбор — принимать дар коварной судьбы или нет. В тот миг решится твоё будущее. Но то, что предназначено тебе свыше, куда важнее. Уведи людей, найди кеддък и спрячь его. На это способен только ты. Больше никто не сможет.

Трясущейся рукой шаман указал на свой странный посох.

— Возьми его себе. Он покажет тебе то, что нужно знать.

В ту ночь старый Ёаввк улетел на колеснице великого Укко. Оставшийся в одиночестве молодой Тымэшк почти месяц не выходил из куваксы. Он погрёб шамана так, как положено древними традициями, отправив тело в горящей керёже по озерной глади. А после погрузился в тяжёлые мысли.

Старый лопарь сумел достойно дотянуть до кончины и поставил юношу перед фактом. Остаться здесь в момент падения кеддък означало верную смерть. Но нет, умирать рано, нужно найти и сокрыть камень. И тут юный шаман вспомнил слова старика о старом провале в скале, и в его глазах загорелась надежда.

Глава 1 
Крот

Наши дни. Секретное управление центрального архива Министерства обороны России. 320 метров под землёй. Точные координаты объекта засекречены. Вторник, 12 мая. Время не указано

По длинному, широкому коридору, освещённому мощными галогеновыми лампами, неспешно шёл высокий человек в дорогом костюме серого цвета. В его правой руке был зажат толстый блокнот в кожаном переплёте. Одного беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять — этот блокнот уже очень старый. Кожаные корешки, тиснение, отстав, уголки совершенно пожухли, а в некоторых местах и вовсе пошли трещинами. Листы по кромке выгорели и приобрели едко-жёлтый окрас, словно их в некий момент обильно полили крепким чаем. Никаких надписей или иных обозначений на обложке старого блокнота не имелось, однако во многих местах между страниц были вложены жёлтого цвета короткие закладки.

Высокий мужчина, по лицу которого совершенно невозможно было определить его истинный возраст, являлся обладателем коротких седых волос. Его тело выглядело подтянутым и крепким, и этого факта не мог скрыть даже строгий деловой костюм. Он смотрел вперёд совершенно пустыми, не выражающими никаких эмоций глазами холодного синего цвета. Длинный острый нос с высокой горбинкой, выпиравшей из-под тонкой кожи, свидетельствовал о том, что некогда он был не единожды сломан при обстоятельствах, по-видимому, скверных. Тонкие бледные губы плотно жались другу к другу и были абсолютно неподвижны. Возможно, встретив такого типа на улице среди толпы обычных обывателей, никто и не обратил на него никакого внимания, если бы не один весьма неприятный аспект его вполне типичной внешности. Всю правую часть лица от скулы и практически до макушки пересекал глубокий, страшный шрам. Отсутствие правого уха окончательно довершало эту жуткую картину. По всей видимости, именно эта особенность внешности являлась основным фактором, вызывающим откровенно отталкивающие чувства в момент общения, а, быть может, и обычного обмена взглядами даже у тех, кто работал в этом очень необычном месте.

Изредка мужчину обгоняли курсирующие в обе стороны коридора грузовые и пассажирские электрокары. Этот вид транспорта внедрили в обиход работников этого странного места несколько лет назад, тем самым кардинально ускорив процесс обмена данными. Это невероятно важно, поскольку там, где служил человек со страшным шрамом на лице, все документы хранятся в оригинале, то есть на бумаге.

Коридор, по которому поднимался высокий человек в дорогом костюме серого цвета, имел явно выраженный наклон двадцать три градуса, а его протяжённость составляла ровно двадцать километров. Для того чтобы преодолеть подобное расстояние пешком, требовалась недюжинная спортивная подготовка и моральная выдержка. Чтобы полностью пройти это расстояние, крепкому здоровому человеку требовались ровно сутки. Именно по этой причине до внедрения электромобилей все сотрудники поднимались на поверхность специальными лифтами, установленными в головном здании, главные двери которого выходили на неприметную улочку в районе Малого кольца, пересекающегося с Ленинградским шоссе.

Но высокий мужчина в строгом сером костюме даже в те времена не пользовался благами цивилизации. В тусклом освещении старых ламп накаливания, которыми в те времена был оборудован коридор, он так же неспешно шёл все двадцать километров пешком, чтобы в конце своего пути предстать перед человеком, восседающим в большом красном кабинете третьего дома Министерства обороны, расположенного на Фрунзенской набережной. Этот странный ритуал высокий мужчина проделывал редко. В последний раз это было пять с половиной лет тому назад.

Ровно через двадцать четыре часа путь, проделанный странным мужчиной, завершился входом в большую, оформленную под старинные ворота металлическую бронированную дверь. Ещё спустя полчаса хождений хитроумные коридоры вывели путника в длинное помещение, по центру которого был расстелен широкий бордового цвета ковёр. По правую и левую стороны коридора тянулись длинные вереницы высоких дверей. Все они были одного цвета и ничем не отличались одна от другой. Лишь присмотревшись, можно было увидеть, что над каждой дверью имелась надпись, полностью сливающаяся с цветом самой двери.

Попавший сюда случайный человек счёл бы подобное решение интерьера до ужаса скучным и отталкивающе пугающим. Но мужчина, облачённый в строгий серый костюм, знал, что подобное решение — не что иное, как своеобразная система первого уровня защиты. При попытке произвести фотосьёмку в этом странном помещении сливающиеся с тоном дверей надписи полностью скроют обозначения тех, кто работал в этом необычном месте.

Безошибочно остановившись у нужной двери, мужчина оправил ворот рубашки, извлёк из нагрудного кармана белый конверт и вошёл без стука.

В помещении кабинета с красными словно кровь стенами за длинным деревянным столом расположилось около двадцати офицеров. Все они имели возраст не менее пятидесяти лет и звания не ниже генеральских. По центру стола возвышался крупный мужчина в звании генерал-полковника. Он лишь на миг поднял взгляд на незваного гостя, отрываясь от некоего документа, который, по-видимому, очень тщательно изучал, и словно бы обмер. Сидящие за столом обернулись на вошедшего незнакомца с вопросительными взглядами.

— Я прошу меня простить, господа офицеры, — произнёс строго генерал-полковник. — Но я вынужден прервать наше совещание.

Мужчина, облачённый в строгий костюм серого цвета, демонстративно сделал шаг в сторону от входной двери, одним лишь этим давая понять всем присутствующим, что им пора уходить.

Все сидящие за столом поднялись и, с недоумением поглядывая на вошедшего незнакомца, принялись покидать кабинет. Секретарь генерал-полковника закрыла свой ноутбук и скрылась за незаметной дверью, расположенной за огромной картой России, на фоне которой сидел хозяин красного кабинета.

— Вы, как всегда, неожиданно, — убирая распечатку документов в ящик своего стола, произнёс генерал-полковник. — Что у вас на этот раз?

На лице офицера мелькнула едва заметная ухмылка.

— Не стоит иронизировать по поводу моего появления, — голос мужчины, облачённого в костюм серого цвета, звучал строго и жёстко, словно ударяли чем-то очень тяжёлым по металлическому рельсу.

— Ну, ваша крайняя сирийская наводка обошлась нам невероятно дорого… — генерал-полковник не успел закончить начатую фразу.

— Но в результате вы нашли то, что искали. А поэтому я не понимаю, с чем связан ваш саркастический тон, — строго пресёк рассуждения офицера мужчина в костюме серого цвета.

— Я всего лишь позволил себе предположить… — офицер медленно поднялся из-за стола и принялся вытирать лоб извлечённым из кармана кителя платком.

— Подобного рода предположения не ваш удел, — вновь оборвал генерал-полковника собеседник в строгом сером костюме. — Вы получаете информацию и, следуя инструкциям, выполняете предписания.

— Я понимаю… — генерал-полковник поздно осознал свою ошибку, но было уже поздно.

— Не стоит обольщаться на мой счёт, — громыхнул резким голосом мужчина в строгом сером костюме. — Наивно полагая, что, кроме старых пыльных книг, я в своей жизни ничего не видел. До того как вы сподобитесь произнести ещё хоть слово, задумайтесь вот над чем. Ваша дочь была оштрафована за скоростную езду уже восемнадцать раз. Ваш сын-наркоман в прошлом году убил человека. Не обладай вы связями, он уже сидел бы в тюрьме. Ваша жена владеет всеми вашими бизнес-проектами, и на неё же переписаны ваши дома и квартиры. А то, чем вы занимаетесь в свободное от служения Родине время, вообще не соотносится с понятием «офицер».

Генерал-полковник смотрел на мужчину в строгом костюме серого цвета с паникой, граничащей с ужасом.

— Вы абсолютно правы, — произнёс он едва слышно. — Мне не стоило так говорить.

— На этом носителе записаны некие секретные сведения, — высокий мужчина осторожно положил на край длинного стола старый блокнот. — Следуя моим рекомендациям, вам следует передать этот документ человеку, который займётся его изучением.

На край стола медленно опустился белый конверт, на котором жирным шрифтом было написано «Проект „Ледяная басня“», перечёркивали надпись крупные красные буквы «СЕКРЕТНО».

— Используя известные конфронтации заинтересованных третьих лиц, вы обязаны создать благоприятные условия для ускоренного изучения и поиска описанного в документе артефакта. Какие вы при этом будете применять методы и средства, значения не имеет. Главное, успеть провести всю операцию за короткий летний период. В противном случае вернуться к этой теме незаметно у нас уже не получится.

— Где будет проходить операция? — собравшись с духом, сухо спросил генерал-полковник.

— На Кольском полуострове, — так же сухо ответил мужчина в строгом сером костюме.

— Там же только сопки да озёра, — задумчиво произнёс генерал.

— А ещё там сокрыто величайшее знание, — парировал его слова мужчина в строгом костюме серого цвета. — Повторюсь, ваша задача не рассуждать, а действовать. Операцию можете начинать планировать уже сегодня. Выберите для операции подходящего пса. И молю вас, не ошибитесь, поскольку докладывать о проделанной работе и результатах будете непосредственно ему, — высокий мужчина демонстративно поднял взгляд вверх. — После выздоровления он дал моему ведомству карт-бланш на все исследования в этой области, так что теперь мы будем с вами видеться гораздо чаще.

Злобная улыбка, искажённая уродливым шрамом, мелькнула на лице мужчины, облачённого в строгий костюм серого цвета.

— Буду рад поработать с вами, — генерал-полковник вроде бы даже как-то вытянулся. Его лоб продолжал обильно потеть, и он в очередной раз промокнул его уже и без того мокрым платком.

Мужчина, облачённый в строгий костюм серого цвета, ничего не ответил. Он резко развернулся и, не прощаясь, покинул кабинет генерала.

Как только за ним захлопнулась дверь, генерал-полковник грузно опустился в огромное кресло и громко выдохнул.

— Мать твою! Снова этот кошмар.

Из-за потайной двери показалось лицо секретаря.

— Что-то случилось, Григорий Петрович?

— Случилось, — тяжело произнёс генерал-полковник, выбрасывая промокший насквозь платок в мусорное ведро.

Секретарь, девушка лет двадцати с небольшим, грациозно выскользнула из потайной комнаты и с удивлением уставилась на высокого грузного офицера.

— Это всё из-за разговора? Что вообще это за мужик?

Вольность, с которой молодая секретарь позволяла себе выражаться, говорила лишь о том, что её служебные отношения с генералом уже успели перерасти в нечто большее.

— Этот субъект достался мне в наследство от прежнего владельца этого кабинета, — ответил задумчиво генерал-полковник. — Его позывной — «Крот». Ни имени, ни звания, ни личного досье. Говорят, он работает в секретных архивах, куда вообще никто не имеет доступа. А выходит только вот по таким случаям, когда нужно передать для расследования важную, в его понимании, информацию. Опять же, по слухам, это секретное ведомство создал ещё сам Иосиф Виссарионович. Вот только для каких целей, непонятно. В Бога и всякую подобную сказочность та власть не верила, а, может, делала вид, что не верила. Но, несмотря на это, перед битвой за Москву в 1941 году самолёт с Тихвинской иконой Божьей матери трижды облетел столицу.

А после войны в высоких военных кабинетах стал изредка появляться странный человек, одетый в костюм серого цвета. При его появлении высшие чины военного ведомства только что в штаны не клали. Но обсуждать приказы подобного рода в высших эшелонах было вообще не принято. И каждый раз после того, как здесь появлялся этот странный тип, где-то в мире происходило совершенно неординарное событие фатального масштаба.

Я изучал некоторые документы, обрывочные, конечно, и могу сказать одно: ничего хорошего из его очередной затеи не выйдет.

Я вижу его лишь в третий раз за всё время, что сижу на этом месте. В последний раз он пришёл ко мне чуть более пяти лет назад и принёс документ, утверждающий, что в Сирии есть некий источник, который способен даровать здоровье. Спустя полгода наши войска отправились в Сирию.

— И что дальше? — с замиранием сердца прошептала секретарь.

— А дальше был слушок, будто бы он, — генерал-полковник демонстративно поднял глаза, — неизлечимо болен и что сирийская операция — это последняя надежда на его спасение.

Генерал достал из специальной, сокрытой в столе ниши бутылку дорогого алкоголя, открутил крышку и плеснул в стакан тёмную жидкость.

— И судя по той фразе, которую обронил этот «серый кардинал», поиски оказались успешными.

Генерал на мгновение замер, словно полностью погружаясь в какие-то сугубо личные воспоминания.

— Это выглядит очень странно, а, быть может, и парадоксально, но мне кажется, что с последней нашей встречи этот тип совершенно не изменился, — произнёс он, кардинально меняя тему беседы.

— А что он вам принёс на этот раз? — испуганные глаза секретаря блеснули каким-то странным, нездоровым любопытством.

— Признаться честно, даже не хочу смотреть.

Откровение генерала сильно напугало и насторожило девушку-секретаря. Она бросила хищный взгляд на оставленные на столе материалы, а потом быстро подошла, взяла старую тетрадь и конверт со стола. Медленно и осторожно девушка открыла блокнот на одной из последних закладок и прочитала выборочно несколько строк. Это были строки из личного дневника, написанные красивым, выверенным почерком. Но прочитав лишь малость, она впилась в рукописный текст глазами и уже не могла оторвать заинтересованного, жадного взгляда. То, что было занесено в блокнот красивым почерком, поразило её.

— Соедините меня с ведомством Вагнера, — голос генерала был строг и одновременно тревожен. В трубке ему что-то ответили, и генерал произнёс: — Да, я подожду.

В динамике послышалась медленная, приятная музыка. Но не прошло и минуты, а голос в трубке снова ожил:

— Назовите специфику заказа?

— Меня интересует специалист по слежке и незаметному устранению на случай, если всё выйдет из-под контроля, — спокойным голосом сообщил свои требования генерал.

— На ваш адрес отправлены шесть файлов, — коротко и быстро ответил голос в трубке. — Оплата наличными после личного подтверждения миссии агентом.

— Благодарю за оперативность, — офицер быстро положил трубку. — Ну, давай посмотрим, во что мы вляпались на этот раз.

Генерал усмехнулся, но взглянув в глаза ошарашенного прочитанным секретаря, понял — всё куда хуже, чем он мог себе изначально представить. Девушка подняла испуганный взгляд на задумчивого генерала и от волнения смогла произнести лишь одну-единственную фразу:

— Этого просто не может быть!

Глава 2 
Ирина

Мурманский арктический государственный университет, факультет истории и социальных наук. Среда, 20 мая. 10:23

— Вот объясните мне, Самойлова, чем вы занимались все те долгие недели, пока готовили этот доклад?

Высокий седоволосый мужчина с такими же седыми густыми бровями и крупным носом смотрел на молодую студентку вопросительным взглядом.

— Ну как… — попыталась оправдаться та, ненавязчиво поправляя короткую юбку. — Готовилась, изучала материал, сутками сидела в архиве, рылась в библиотеке, иногда заходила в интернет.

Пожилой преподаватель почесал горбинку своего крупного носа. Он был уже далеко не молодой мужчина, но весьма современный, и поэтому последняя фраза юной студентки заставила его задать собеседнице язвительный вопрос:

— Ну, разве что иногда?

Девушка насупила пухлые губки, поправила непослушную прядь светло-русых волос и будто бы даже обиделась.

— Да! — ответила она вполне серьёзным тоном, поднимая невинный взгляд бездонных голубых глаз. — Я не часто захожу в интернет. Там слишком много лишней и ненужной информации, которая может легко ввести в заблуждение. А я была слишком сильно занята в последнее время, чтобы отвлекаться на подобные глупости. Ко всему прочему, интернет есть источник весьма ненадёжный, поскольку размещённые там файлы на девяносто шесть процентов состоят из непроверенной и недостоверной информации, ничем официально не подтверждённой.

Правая бровь пожилого преподавателя медленно поползла вверх.

— Но даже если на документе, размещённом в сети, и есть некое официальное подтверждение, то, скорее всего, на восемьдесят восемь процентов — это филькина грамота.

Около минуты пожилой профессор смотрел на молодую студентку, не моргая и не произнося ни единого слова. Затем, поднявшись с кресла, он аккуратно оправил полы своего видавшего виды замшевого пиджака и с нескрываемым сарказмом в голосе спросил:

— Поразительное явление, вы не находите?

— Что вы имеете в виду? Простите? — не поняла вопроса студентка.

— Вопрос риторический, — ответил профессор. — Однако несмотря на тему вашего доклада, — он демонстративно отложил в сторону толстую кипу испещрённых печатными строками листов, — я понимаю, вам навязали эту работу, но согласитесь, подобный поворот событий есть результат ваших же действий. Вы довольно хорошо изучили вопрос, связанный с достоверностью информации, размещённой в интернете, — на этом моменте пожилой профессор повысил голос. — В отличие от основной темы, которой вы должны были вплотную заниматься, предоставленный вами материал оформлен из рук вон плохо. Нет выводов по работе с архивными данными. Не приведены параллели с научными трудами, имеющимися в общем доступе, и опубликованными докладами известных историков по этой теме. Все главы вашего доклада похожи на сборище старинных свитков, а не на грамотно оформленный доклад студента четвёртого курса. А в финале всего этого хаоса я обнаружил выписки и распечатки с некоего весьма сомнительного по своему контенту сайта, на котором уже несколько лет подряд не публикуют ничего стоящего из области современных исторических научных выкладок.

— Это не более чем случайное недоразумение… — на щеках девушки вспыхнул румянец смущения.

— Из всего вышесказанного я могу сделать вполне обоснованный вывод, — прожигая студентку строгим взглядом, констатировал пожилой профессор. — Вы неприлично глупо потратили своё время, пропадая в сети, хотя могли использовать его с пользой и наконец-то закончить доклад, который позволил бы вам автоматом перескочить на пятый курс.

— Но я старалась! — оживилась молодая студентка. — Я правда старалась!

— Вы разочаровали меня, Самойлова! — покачивая головой, произнёс укоризненно пожилой профессор. — Вы очень одарённая и подающая большие надежды ученица. В вашем возрасте редко кто способен добиться подобных результатов в учёбе. И вот когда ваша мечта стать археологом и поступить на кафедру археологии исторического факультета МГУ практически сбылась, вы рушите свой мир подобной несуразицей.

Девушка сидела на стуле и, словно нашкодивший подросток, смотрела в пол, теребя пальцами кромку своей короткой юбки. Аудитория, в которой проходила эта нравоучительная беседа, была пуста, и от этого ситуация с устным взысканием выглядела ещё более строгой.

— Очень и очень неприятная ситуация! — вновь закачал головой пожилой профессор. — Очень неприятная, Самойлова.

Его строгий взгляд укоризненно прожигал девушку словно рентген.

— Признаться откровенно, я как-то неприятно и, что немаловажно, огорчительно расстроен вашим несерьёзным отношением к учёбе и работе.

Профессор нервозно постучал по столу ногтем среднего пальца, ещё более усиливая воспитательный эффект.

— Ну дедушка! — не выдержав достигшего апогея напряжения, протянула умоляющим голосом девица. — Я же не специально!

— Я тебе здесь не дедушка! — нравоучительно прикрикнул на девицу пожилой профессор. — В этих стенах я твой научный руководитель. Поэтому будь добра выслушать меня и, пожалуйста, в следующий раз надень юбку чуть длиннее.

По щекам студентки пролился багровый румянец стыдливости.

— Я больше так не буду, простите, Семён Игнатьевич, — глядя в глаза старику, чётко пообещала Ирина. — Устала я, видимо. Год трудным был, вот и расслабилась.

— Понимаю! — улыбнулся в ответ профессор.

Он обошёл учительский стол и присел рядом с внучкой.

— А кто говорил, что будет легко? Однако зная твоё упорство, могу кое-что тебе подсказать, дабы подстегнуть, так сказать, твои упавшие духом стремленья.

Ирина с интересом взглянула на деда.

— Вы меня заинтриговали, дедушка!

Старик снова улыбнулся, вновь почесал нос и произнёс:

— Вчера вечером, закончив работу, я уже спускался к машине, и тут на меня налетает некая студентка Шварцева. Знаешь такую особу?

Ирина тут же насупилась. С Анной Шварцевой у неё с самого первого курса шла негласная дуэль, соревнование, о котором знал почти весь университет. Узнав, что на кафедре преподаёт родной дед Ирины, Шварцева всегда и во всём стремилась быть впереди. Чтобы доказать всем, что не связи решают исход получения высокого звания «студент», а лишь личные волевые и умственные качества.

Шварцева же являлась для Ирины своего рода неким стимулом для более плодотворного и качественного процесса получения знаний. И хотя Ирина никогда не обращалась к деду за помощью, сей факт ничем соперницу не трогал. Шварцева с завидным упорством продолжала свою подрывную политику в отношении Ирины, и это девушку невероятно злило.

Но более этого девушку раздражала странная манера, в которой одевалась соперница. Шварцева всегда носила тёмную одежду, длинные свитера, накидки, пончо, пальто, плащи, объёмные худи в комплекте с чёрными армейскими штанами и высокими берцами. Вся эта готская атрибутика навевала на Ирину невероятную скуку, отчего отвращение к непримиримой сопернице усугублялось ещё больше.

Вот и сейчас, услышав о необычном поступке соперницы, Ирина тут же почувствовала невероятное рвение, чтобы исправить допущенную в отношении неполного доклада ошибку.

— Да уж знаю! — прошипела она едва слышно.

— Так вот, сия девица принесла мне готовый и весьма неплохой в плане раскрытия материала томик. Я, конечно, найду, к чему там придраться, и это даст тебе лишнее время, чтобы ты смогла доработать свой доклад. Но предупреждаю сразу — фора будет небольшой. В противном случае у госпожи Шварцевой появятся обоснованные подозрения о моём вмешательстве в процесс вашего противостояния, и тогда ты проиграешь. Вопросы?

Ирина быстро замотала головой.

— Вопросов нет, — ответила она.

— Вот и чудно! — констатировал профессор, вновь потирая нос.

Ирина хотела что-то сказать, но он жестом руки оборвал её.

— Получишь диплом — поблагодаришь. Матери привет передай, жду её в выходные в гости. Моя старуха задумала испечь пироги, поэтому мне просто необходима моральная поддержка твоей мамы.

— Аргумент и впрямь железный. Я передам ей вашу челобитную, профессор.

Ирина улыбнулась, махнула пожилому профессору рукой и покинула аудиторию. Она быстро сбегала в библиотеку, заскочила в буфет и за кофе с булочкой успела обсудить с кассиром Тамарой Ивановной очередную сплетню из шоу Малахова. Затем Ирина бросила быстрый взгляд на часы и стрелой помчалась на очередную пару.

День пролетел в суете и привычных студенческих заботах. Очники — люди занятые, если, конечно, действительно тратят время на учёбу. Когда Ирина уже вышла в центральный холл, за окном тускнел холодный майский вечер.

Она забрала пальто из гардероба и уселась на лавочку, извлекая из огромной сумки непослушные наушники, которые в очередной раз запутались, по всей видимости, сами собой.

— Вы любите историю? — услышала она незнакомый мужской голос.

Девушка подняла глаза. Прямо перед ней стоял высокий и крепкий мужчина лет тридцати с виду. Он был одет в высокие красные ботинки, джинсы, тёплый шот и полупальто чёрного цвета. В глаза тут же бросилась цветная татуировка, изображающая голову зубастого волка, которую сверху пронзал обоюдоострый клинок. Изображение было небольшим, но очень чётким и располагалось на правой стороне шеи незнакомца. Подобные искусные росписи были весьма дорогими, и позволить их себе мог исключительно обеспеченный человек. Но что действительно поразило Ирину, так это глаза мужчины. Они были словно космос, тёмные, с множеством мерцающих ярких искорок и, как показалось девушке, совершенно не имели белков. От этого необыкновенного взгляда, которым незнакомец одарил девушку, по спине побежали мурашки. Ирине интерес странного незнакомца показался весьма подозрительным, и она решила поскорее от него отделаться.

— Да, я учусь на историческом факультете.

— Наверное, это очень интересно? — незнакомец не только не желал отставать, напротив, он присел рядом с девушкой и с интересом взглянул ей в глаза, чем ещё сильнее напугал собеседницу.

Ирина не смогла выдержать подобного зрелища и быстро отвернулась.

— Вы даже не можете себе представить, — язвительно отмахнулась она и, поднявшись со скамьи, принялась быстро надевать пальто.

— Я тоже когда-то изучал историю. Вот только это была история войн.

Незнакомец постоянно пытался смотреть девушке прямо в глаза, но Ирина умело избегала этих попыток.

— Это очень интересно, но вы простите, меня ждёт парень.

Ирина врала редко, но в этом случае у неё не было выбора. Беседа со странным незнакомцем нравилась ей всё меньше и меньше. Разговор об истории войн явно не способствовал позитивному настрою.

— Конечно, конечно! — мужчина поднял обе руки, словно показывая тем самым, что сдаётся и не имеет ничего против её заявления. — Удачи вам!

Ирина схватила оставленную на лавке сумку и бросилась к выходу. Возле двери она обернулась, но странный незнакомец уже исчез, словно его и не было.

«Странный тип», — подумала Ирина. На пути к двери у неё в голове уже начал выстраиваться план того, как она будет действовать, если незнакомец решит пойти за ней следом. Первым делом Ирина забежала бы в ближайший магазин и попросила Тиграна Ашотовича выпустить её через чёрный выход. План скромный, но весьма действенный. Она так пару раз от Шварцевой сбегала. Выход вёл во двор, а там и проспект Ленина в паре метров. В общественном месте никто на неё нападать не станет. Но мужчина исчез так же неожиданно, как и появился, и экстренный план побега можно было отложить до иных времён.

Проехав три остановки на троллейбусе в сторону юга, Ирина позвонила матери, зашла по пути в магазин за продуктами и вскоре уже была дома.

— Как успехи? — раздался из кухни голос матери.

— Нормально! — отозвалась Ирина, бросая сумку на пол и усаживаясь на лавку в прихожей, чтобы снять сапоги.

— Дед звонил, — Ольга Семёновна вышла встречать дочку, вытирая руки кухонным полотенцем. — Говорит, что-то ты там не успела?

Ирина сняла обувь, и тут её внимание привлёк странный предмет, торчащий из приоткрывшейся сумки.

— Ага, не успела с докладом, — даже не глядя на маму, ответила девушка. — Я слишком загружена в последние недели, вот и отстаю.

Она медленно извлекла из сумки старый, в потрёпанном кожаном переплёте блокнот. Открыла его и быстро пролистала. Все страницы старого носителя были исписаны красивым, аккуратным подчерком, а на заднем корешке отчётливо отпечатались крупные выцветшие капли, очень сильно напоминающие кровь.

— Ничего себе! — воскликнула мама. — Какая раритетная книга! Это тебе для доклада, что ли? Снова дед подсуетился? Береги и верни, как закончишь!

— Для доклада, — ответила словно в трансе Ирина. Она медленно поворачивала блокнот, рассматривала его, словно некое чудо. — Откуда он взялся? — спросила она, непонятно к кому обращаясь.

— Ты же сама сказала — для доклада, — Ольга, уже не единожды видевшая у дочери подобный взгляд, полный жажды изыскания и трепетного нетерпения к чему-то непознанному, не особо сильно удивилась. — Иди поешь, потом будешь свою древность изучать. Лара Крофт, блин!

                                          * * *

Чёрный автомобиль Audi Q7 проводил девушку невидимой тенью до самого дома. Мужчина с цветной татуировкой на шее и странными, мерцающими искорками глазами бросил быстрый взгляд на подъезд, в дверях которого исчез объект его слежки, затем поднял правую руку на уровень лица и, словно ухватившись за что-то невидимое пальцами, плавно повернул кисть руки по часовой стрелке. Второй рукой мужчина снял с панели крохотный наушник и осторожно вставил его в ухо. Световой индикатор оповестил о включении устройства, и по левой щеке из уха поползла тонкая серебристая струйка. Возле уголка губ струйка остановилась, образовывая на конце маленькую каплю. Соединение, установленное по закрытому квантовому каналу, прошло мгновенно.

— Вы доставили пакет? — послышался в динамике ушного микрофона строгий голос.

— Да, — ответил тут же человек с татуировкой. — Но я решил внести небольшую интригу в нашу игру. Поэтому пакет получил человек, совершенно не имеющий отношения к этому делу.

— Вы с ума сошли, Маджонг? — голос в динамике странного микрофона сорвался на крик. — Это секретные данные, передавать их посторонним лицам есть государственное преступление! Это измена! Вас казнят! — голос на другом конце телефонного соединения тяжело задышал. — Что, если ваша новая «пешка» употребит эти знания не по назначению? Если все наши планы пойдут по-иному, совершенно недопустимому в этой ситуации пути?

— Не переживайте, — спокойным голосом произнёс собеседник. — Ваши планы в любом случае пойдут по иному пути, что бы вы там себе ни предполагали.

«Так всегда происходит, — подумал про себя Маджонг. — Что бы и как ты ни планировал, ни рассчитывал и ни подстраивал, в реальности всё и всегда идёт наперекосяк».

— Я наблюдал за ней очень внимательно. Эта «пешка» исключительно способна и обладает фанатичной целеустремлённостью, особенно в условиях крайней сложности текущей ситуации. Таких людей я чувствую за километры. Можете поверить, это будет воистину невероятное приключение!

Мужчина с татуировкой злорадно улыбнулся.

— Посмотрим, — ответил сдержанно оппонент. — Но я прошу вас принять меры для подстраховки. Провал миссии неприемлем. Вы в курсе, откуда пришёл приказ?

— Я уже принял дополнительные меры, — холодно ответил человек с татуировкой. — Вы оповестили остальных игроков?

— Все игроки оповещены. Охота уже началась.

— Отлично, — мужчина с татуировкой ещё раз бросил взгляд на подъезд дома, в котором несколько минут назад исчезла девушка, и хищно улыбнулся. — Позвольте лишь маленькую просьбу.

— Слушаю, — строгий голос оппонента на другом конце линии выражал явное недовольство.

— Предупредите местных, чтобы не мешали. Уж очень не хочется лишней крови.

— Нет, — строго отказал оппонент. — Вы изменили правила игры, значит, и проблемы решайте сами.

Мужчина с цветной татуировкой на шее и странными, мерцающими искорками глазами сморщился, словно раскусил лимон.

— Ну что же! Моя игра — мои правила! Поиграем!

Глава 3 
Становление пророка

Из неопубликованного секретного дневника научного сотрудника Института Бехтерева, руководителя исследовательской экспедиции в центр Кольского полуострова, нейрофизиолога Александра Баркича

Дата записи 12 июня 1937 года

Вот и настало то самое время, которое я ждал так долго и так сильно боялся. Время, которое наверняка изменит всю мою жизнь.

К пущему пояснению хочу сказать лишь, что решился я на этот шаг в здравом уме и по собственной воле, поскольку не вижу иного выхода. Даже несмотря на то, что моя жизнь уже в полной своей мере обрела весьма осязаемый смысл и то дело, которым я занимаюсь в данный момент, отражает все те помыслы, коими я грезил на протяжении всего периода своего существования, я всё равно решился завести дневник. Это первая запись, сделанная через месяц после моего ареста в апреле 1937 года.

Всё, что я здесь напишу, никогда не будет опубликовано, поскольку, говоря по правде, то, о чём я тут расскажу, больше похоже на безумную фантазию, нежели на страшную реальность. Поразмыслив о надобности своего сочинения, я пришёл к выводу, что не хочу, чтобы эту рукопись когда-либо опубликовали. На самом деле её и не опубликуют, а если кто-нибудь узнает, что я тут написал, меня попросту расстреляют как безумца. Да и вообще вся эта затея с дневником не что иное, как моя ничтожная попытка убежать от нависшей надо мной тяжести неотвратимой реальности. В мире, где я живу, люди не имеют возможности откровенно выражать свои мысли, и это ещё одна из причин, по которой я пишу эти строки. Если быть откровенным до конца, то мне попросту нужно высказаться. А сделать это кому-либо я не имею никакой возможности, поскольку сижу в одиночной камере. Поэтому я и завёл этот дневник.

Но не станем забегать далеко вперёд, а начнём по порядку.

К сожалению, в свои тридцать лет я слишком рано осознал истинную суть вещей. Почему к сожалению? Ну, наверное, потому что будь я умнее, то вряд ли бы продолжил заниматься тем, чем я занимался до своего ареста. Другой человек на моём месте влился бы в общий поток жизни, поплыл по течению, подхваченный её неукротимой силой, старался держаться на плаву, подчиняясь общим правилам. Но я не могу так поступить. Я не могу пойти против своей природы, своего призвания, любимого дела. На свой страх и риск буду продолжать свои исследования и, даже несмотря на реальную опасность, которая грозит каждому свободомыслящему человеку в этой стране, буду работать с тем, что имею и смогу добыть. С одной лишь оговоркой! Если когда-нибудь сумею выбраться отсюда.

Всё началось девятнадцать лет назад, в последний месяц 1918 года, после встречи с этим странным, опасным и очень умным человеком, которого зовут Стани́слав Борий.

Имя Стани́слав, звучало именно так, на польский манер, а его обладатель на самом деле никаким поляком не был. Однако сей факт нисколько не смущал его, а, наоборот, выгодно выделял на фоне событий того страшного времени.

Моя работа, а точнее, исследовательская деятельность, была связана с вопросами не очень популярными в научных кругах, поскольку даже в наше время великих открытий и научных изысканий, таких как электро-лучевая трубка Бориса Розинга, теория относительности Альберта Эйнштейна, открытие Х-лучей Вильгельма Конрада до сих пор считаются ересью. А такие науки, как оккультизм, мистика, космизм, хиромантия, телепатия, гипноз — вообще сжигались на кострах общественного самосознания в угоду шагающему семимильными шагами бездушному прогрессу.

Ещё с раннего детства я ощутил тягу к другому, не познанному людьми миру. Уж слишком много в дремучей России ходило поверий и сказаний о том, что сокрыто от обычного, привычного нормальному человеку взора.

Россия, только что претерпевшая глобальную социальную катастрофу, названную историками Октябрьской революцией, и кардинально изменившая свой курс исторического продвижения, остро нуждалась в новом путеводном маяке, которым и стало развитие науки. От многовековой монархии Романовых страна перекатилась в руки жестоких и коварных революционеров-фанатиков. Поначалу я был принципиально против этого глобального политического изменения, поскольку в душе я всегда был и останусь консерватором. Но под воздействием причин, от меня не зависящих, был вынужден скрывать своё мнение от окружающих, наигранно принимая сторону победителей.

Господи! Что творилось в Петербурге в те страшные дни! Передать простыми словами это невозможно. Поскольку если и есть предел человеческому безумию в мире, то именно в те дни он был перепрыгнут, переломлен и вдавлен в грязь с такой силой, что и поныне нет ему оправдания. Страх, кровь и ужас. Кругом убивают людей. Эти матросы, солдаты, революционеры. Они словно в дурмане какой-то агонии. Прохожих отлавливают, словно бешеных животных, и убивают прямо на улицах без суда и следствия. Убивают просто за то, что у них нет какого-то пропуска на период комендантского часа, о котором никто не знает. И где брать эти самые пропуска, тоже никто не знает.

Я выходил в лавку за хлебом только при свете дня, а ночью запирал двери и никому не открывал. И хотя я служил и воевал на фронтах Первой мировой войны, сражаясь за царя и Отечество против немцев, австрийцев, венгров в 1905–1906 годах, я всё равно так и не смог привыкнуть к виду смерти.

Соседи шептались на кухне, никто не решался выражаться откровенно и вслух, все были напуганы. Многие говорили, скоро начнут приходить и за нами, любого из нас революция и новая власть может безнаказанно арестовать или убить, просто потому что этого требует их новая политика.

Но время шло, жизнь постепенно налаживалась, не скажу, что всё меня лично устраивало. За мной никто не пришёл, да и за моими соседями тоже. Однако вскоре появились новые люди в управлении хозяйством нашего дома. Они провели митинг, раздали всем листовки, расклеили по всему дому плакаты с революционными лозунгами и призывами к равноправию трудящихся. На этом и закончилась наша революция.

Однако так прошёл год. Поразмыслив о том, что происходит с моей несчастной страной, я решил принять сей новый порядок, но не как данность, а как возможность. Возможность продолжить свою работу, в надежде, что новые властители судеб, отнесутся к ней куда благосклоннее, нежели предыдущее правительство.

Мои помыслы и рвения не были напрасны. Как я уже упоминал выше, осенью 1918 года в комнату, которую я снимал на маленькой улочке недалеко от юнкерского пехотного училища, постучала сильная рука.

Неприятные воспоминания о недовольных разговорах на кухне вспыхнули в моём сознании с новой силой, когда я открыл двери, а находящийся за ними человек в длинном кожаном плаще ткнул мне в лицо бумагу, в которой были кратко прописаны его полномочия. Сердце моё остановилось в тот момент. Я не помню всех деталей, поскольку с трудом мог что-либо воспринимать, а мысль о скором расстреле, словно дамоклов меч, висела надо мной.

Чекиста звали Станислав Борий, и вопреки моим кошмарным ожиданиям, он пришёл не затем, чтобы арестовать меня, а лишь предложить работу. Поразительная осведомлённость и язвительная откровенность этого странного человека без малого восхитили меня. Я даже проникся неким уважением к его пылким словам, когда он закончил свою речь. А впоследствии, когда я обдумывал наш с ним разговор, меня посетил некий глубинный, животный страх, поскольку я вдруг осознал, что этот человек знает обо мне очень много, а я не знаю о нём ничего, и после осмысления этого факта я стал хуже спать.

— Я знаю о сути вашей работы, — произнёс спокойным голосом чекист. Он медленно переступал с ноги на ногу, осматривая мою небольшую комнату. — Признаюсь откровенно, в стране не так много специалистов вашего профиля, и мне поручено разыскать и привлечь к работе всех, кого я смогу убедить. В эпоху страшных перемен доверия к новому правительству практически нет. Вы понимаете, что в этой ситуации есть всего два пути: убеждение или угрозы. В вашем случае я намерен всего лишь попросить работать на нас. Поскольку вы один из немногих людей, истинно верящий в то, чем занимаетесь. А угрожать или убеждать человека заинтересованного — это, на мой взгляд, всего лишь пустая трата времени.

— И где же мне предстоит работать? — спросил я, и меня в очередной раз накрыло волной страха. Борий, по всей видимости, это прекрасно видел, но не показывал мне своего превосходства.

— Вы будете работать на особый отдел ГПУ, — в моих глазах читался немой вопрос. — Это будущее разведки Советов рабочих и крестьян. Отдел ещё только формируется. Вы станете помогать нам в борьбе с врагами и шпионами революции.

Признаться, я смутился.

— Простите, но чем такой человек, как я, может помочь разведке?

Я никак не мог понять, что нужно от меня этому человеку.

— Вы верите в то, что где-то в глубинах человека скрыта великая тайна? — ответил мне вопросом на вопрос Борий. — Вы верите, что однажды с помощью силы мысли мы сможем познать тайны глубин человеческой души? Или заглянуть за пределы сознания?

Борий смотрел на меня так, словно читал открытую книгу. Он знал, какие вопросы нужно задавать, чтобы зацепить меня за живое, и это у него прекрасно получалось.

— Конечно, верю! — пылко ответил я. — Именно ради этого я и живу, ради этого работаю, исследую и ищу!

— Прекрасно! Это прекрасно! — воскликнул мой гость. — Вот именно этим, дорогой Александр Васильевич, вы и будете заниматься.

Затем вдруг он замолчал и так молчал почти минуту.

— А что, если однажды вы сможете прочитать мысли наших врагов? Вы только представьте себе! Это открытие навсегда обезопасит нашу огромную страну от любых, даже самых хитроумных и коварных посягательств. Никто не сумеет ничего помыслить против свободы, которую мы такой кровью себе получили.

Идеи Бория были более чем фантастичны. Даже я со своим многолетним опытом исследователя, путешественника и искателя не сразу смог осознать их грандиозность. Однако когда я осознал масштабы глобального размаха, о котором помышляло новое правительство, я пришёл в ужас. Моя жизнь окончательно перевернулась с ног на голову и уже более никогда не станет прежней. Именно по этой самой причине, которую в результате своих умозаключений я счёл основной, я и решился на написание этого дневника.

Но как бы там ни было, стремления Станислава Бория осуществились не в одночасье. До этого момента прошло немало лет. А на первых порах, получив работу в ещё не сформированном отделе ГПУ, я был отправлен на Балтийский флот читать лекции о конспирологических концепциях французского мистика Сент-Ива де Альвейдра.

Глава 4 
Игроки

Посёлок Спутник. 61-я бригада морской пехоты Северного флота. Спортивно-тренировочный комплекс. Среда, 20 мая. 17:48

— Ты его долго не мурыжь. Как увидишь, что выдохся — вали со всей мочи. Он в клинче не выдержит долго, а ты упёртый. Так что давай, капитан.

— Да я уже не капитан, — ответил грустно проводивший разминку мужчина.

— Да мне плевать, — равнодушно огрызнулся старшина. — Сдюжишь — честь бригады подымешь. Нет — честь бригады подымет тебя, — доброе напутствие напоследок от старшины ободряло неимоверно. — А потом уронит и ещё раз подымет, да так и будет ронять, пока дышишь. Ты понял, что ждёт тебя на случай поражения?

— Умеете вы подбодрить, Василий Львович! — взирая исподлобья на старшину, промычал сквозь капу крепкий, коренастый мужчина, одетый в кимоно для контактного рукопашного боя.

— Умею и горжусь этим, поскольку это одна из моих самых успешных черт характера, — не сдавался старшина Ларионов. — А ты давай вали на ринг и без победы можешь не возвращаться. Вопросы?

— Никак нет! — ответил боец и, поднявшись, уверенно пошёл в сторону выхода.

Службой в Спутнике некогда капитан, а с недавних пор лейтенант Михеев гордился. Он изначально жаждал сюда попасть, так как чувствовал неистовую тягу к военно-морской романтике. Да и само место службы было чем-то сродни магическому эталону смелости и силы, к которому обязаны стремиться настоящие герои. Ну и, конечно, главным фактором, повлиявшим на выбор места службы, была семейная приемлемость. Отец Михеева служил в этой же самой части. Он погиб в период Первой чеченской кампании. Брат капитана, а ныне лейтенанта, также служил в этом подразделении и тоже погиб, но совершенно при иных обстоятельствах.

Основанная в 1943 году как 67-я морская бригада, она участвовала в форсировании Киркенеса, за что и получила наименование «Киркенесская». За боевые заслуги бригада была награждена орденом Красного Знамени.

Позднее бригада была трансформирована в полк, который вошёл в состав сухопутных войск. Местом её дислокации был выбран посёлок Какури (ныне Спутник). Согласно директиве Главнокомандующего ВМФ СССР № ОМУ/4/738052 от 14 мая 1966 года, 61-й мотострелковый полк был выведен из состава 131-й мотострелковой дивизии ЛенВО и 15 июля 1966 года был включён в состав Краснознамённого Северного Флота как 61-й отдельный Киркенесский Краснознамённый полк морской пехоты.

И сейчас, выходя на ринг, лейтенант Михеев знал, что проиграть в предстоящем бою он не имеет никакого права. Проигрыш в буквальном смысле являл собой оскорбление чести родного полка, а значит, и чести всех тех, кто сейчас или ранее посвятил жизнь службе в рядах этого легендарного подразделения.

Это был ежегодный бой чемпионов подразделений. Главный бой года победителей войскового турнира на кубок губернатора Мурманской области. В этом году честь сражаться в финальном бою выпала бойцу со Спутника и чемпиону с крейсера «Адмирал Кузнецов».

Михеев вышел на пятиугольный ринг под одобрительные крики сослуживцев. Новый спортивный комплекс вмещал в себя не более тысячи человек, но на этот раз здесь было раза в три больше народу, и не только бойцы Спутника и крейсера «Кузнецов», но и масса народа, просто обожающего контактные боевые искусства. Это неожиданное обстоятельство откровенно потрясло лейтенанта.

С первой же минуты бой принял совершенно неожиданный оборот, к которому Михеев оказался абсолютно не готов. Противник, крепкий, жилистый парень, на вид не старше тридцати лет, с ходу ринулся в бой, осыпая лейтенанта мощными ударами, и, казалось, совершенно не чувствовал усталости. Спасло морпеха лишь врождённое чувство реакции. Он уклонялся, быстро перебирая ногами, менял траекторию своего движения, пытаясь сбить напористого противника с толку, дезориентировать его неистовое рвение в стремлении дотянуться до открытых болевых мест. Это более походило на некую необычную игру между двумя непримиримыми соперниками, которые в стремлении одолеть друг друга бьются яростно и беспощадно. Но вот уже много дней их схватка не приносит никакого результата, поскольку силы их равны и воля их сильна, а все свои уловки, ужимки и приёмы они уже давно изучили, и нет среди них равного, ибо заворожённые красотой этой схватки боги не в силах сделать решающий выбор.

Чарующая грациозной стремительностью и красотой схватка хитрости, скорости, силы, ловкости и тактического противостояния длилась весь первый раунд. После финального гонга бойцы разошлись по углам.

— Вот видишь, Михеев, можешь ведь, когда хочешь, — подбодрил лейтенанта Львович. — Осталось-то совсем ничего. Пару раундов продержишься в таком вот темпе, а потом можно и в атаку. Уверен, к тому времени этот живчик уже не будет выглядеть так бодро!

— А я? — задал вопрос Михеев, тяжело дыша.

— А у тебя выбора нет, лейтенант, — развёл руками старшина. — Ты либо победишь, либо нафига ты нужен доблестной морской пехоте.

— И ведь не поспоришь даже, — кивнул, соглашаясь со сказанным, лейтенант. Он вытер лицо полотенцем, глотнул из бутылки прохладной воды и быстро сделал несколько глубоких вдохов.

Удар гонга возвестил о начале второго раунда. Михеев вышел на ринг, и тут до него дошёл смысл слов, которые он услышал от старшины Ларионова. Его выкинут из бригады, словно вшивую крысу, если сегодня он проиграет.

Озверевший от осознания этой невыносимой мысли, Михеев ринулся в бой.

Он с такой невероятной злобой обрушился на противника, что тот с первых же секунд потерял инициативу, которой владел весь первый раунд. Яростный напор соперника ошеломил чемпиона с «Кузнецова». Михеев, словно поражённый бешенством волк, набрасывался на противника и засыпал его чередой мощных ударов.

Весь второй раунд морпех полностью контролировал ход боя. Он навязал противнику бой в клинче, совершенно не позволяя тому оторваться на приличное расстояние, чтобы провести серию ударов, которые могли стоить Михееву пораженческих очков. Под конец раунда лейтенант резво извернулся и завалил противника на болевой приём, выламывая тому левую руку. Но довести начатое до победы не позволило время. Предательский гонг констатировал окончание поединка, и злой от незавершённого дела лейтенант отправился отдыхать.

В третьем раунде боец Спутника позволил сопернику немного выступить, но памятуя о случайности, способной привести к ошибке, вновь перешёл в яростное наступление.

Спустя полторы минуты с начала третьего раунда лейтенант уже добивал несчастного оппонента на окровавленном ковре, не позволив даже сдаться.

Бой закончился. Судьи засчитали чистый нокаут. На ринг уже проталкивались медики, а к едва держащемуся на ногах лейтенанту тут же устремились взбудораженные победой сослуживцы. Они подхватили воина на руки и принялись качать, подкинув несколько раз в воздух.

— Поздравляю с победой, лейтенант Михеев, — в раздевалку вошёл статный офицер в звании капитан-лейтенанта. Это был личный секретарь командира бригады.

— Служу России! — тут же отрапортовал морпех, даже не удосужившись встать.

— Переоденьтесь, лейтенант, и проследуйте в расположение штаба. Это прямой приказ командира бригады.

После этих слов статный офицер удалился.

— Не нравится он мне, — произнёс откровенно старшина Ларионов. — Ни то ни сё! Вроде и офицер, а не служит здесь, будто на работу ходит. Одно слово — секретутка.

— Предвзяты вы к нему, Василий Львович, — зашнуровывая берцы, усмехнулся Михеев.

— Я тебя забыл спросить, сопляк! — огрызнулся старшина.

— Сопляк? — удивлённо переспросил ошарашенный Михеев. — А кто только что победил на ринге?

— Иди давай бегом! — рявкнул на лейтенанта старшина. — Батя ждать не любит. Победитель!

Михеев улыбнулся, быстро накинул на плечи бушлат и выскочил из раздевалки. Он прекрасно понимал манеру своеобразного армейского юмора, и то, что старшина назвал его сопляком, было сравнимо с тем, что отец родной назвал бы его сыном.

— Присаживайтесь, лейтенант Михеев, — указав на стул, произнёс командир. — Я знаю из вашего досье, что до службы вы учились в Мурманском арктическом государственном университете?

— Так точно! — тут же ответил Михеев. — На факультете естествознания, физической культуры и безопасности жизнедеятельности.

— Великолепно! По всей видимости, именно оттуда у вас такая недюжинная сила. — Командир, по всей видимости, уже был наслышан о победе.

— Я обладатель второго дана в карате-кекусинкай. В августе я хочу попробовать сдать на третий, — ответил чётко Михеев.

— Ваши стремления похвальны, лейтенант, — произнёс как-то отстранённо командир. — Но я вас вызвал совершенно по иному вопросу.

Михеев странно насторожился, но виду не показал.

— Завтра утром вы отправитесь на место своей учёбы и внимательно там осмотритесь. Погуляйте, зайдите к преподавателям, пообщайтесь, узнайте, не заметили ли они в последние дни чего-либо необычного? Вам понятен приказ?

— Не до конца, — ответил откровенно Михеев.

— Не стану скрывать от вас, но есть подозрения, что вскоре в вашем учебном заведении может произойти кое-что неприятное, — вкрадчиво произнёс командир. Было заметно, что информация эта цитируется исключительно для отмазки. — Не нужно раньше срока делать скоропалительных выводов или задавать ненужные вопросы. Приказ прост — незаметно присмотреть за университетом. При случае оценить масштаб угрозы и локализовать. Если возникнет нестандартная ситуация, действовать вне правил и инструкций. Ну, в общем, всё, как вы обычно и делаете. Приоритет — защита невинных граждан. Вопросы?

— Никак нет! — ответил настороженно Михеев.

— Вот и прекрасно! Вам разрешено взять двоих бойцов для огневой поддержки на случай непредвиденных обстоятельств. Если вы сумеете успешно выполнить это задание, получите обратно своё капитанское звание. Выполняйте! — холодно произнёс командир. — И поздравляю с победой.

Штаб лейтенант Михеев покидал с задумчивым видом.

За два часа до описанных выше событий

Раритетного вида красный проводной телефон без номерного диска зазвонил как раз в тот самый момент, когда командир бригады Спутник собирался покинуть расположение штаба. Оглянувшись с порога на аппарат, полковник сразу почувствовал неладное. Он медленно подошёл к столу и поднял трубку.

— Не тратьте время на глупые формальности, полковник. Молчите и вникайте в суть услышанного, — прозвучал в трубке незнакомый равнодушный голос, принадлежащий, как показалось офицеру, уже глубоко пожилому человеку. — Вашему подразделению поручается секретное задание, от выполнения которого зависит будущее, — напряжение в голосе собеседника свидетельствовало о том, что приказ, передаваемый по прямому телефонному каналу командования, будет снабжён пометкой срочно. — В ближайшие часы вам необходимо откомандировать специалиста для проведения скрытого контроля за одним из объектов стратегического назначения. Согласно секретным оперативным сведениям, там готовится теракт. Координаты объекта высланы на ваш закрытый канал.

Приказ — выследить потенциальную угрозу, установить контакт с объектом, изъять находящиеся у него секретные материалы, при попытке оказать сопротивление объект следует ликвидировать.

В этот момент на компьютер полковника пришло сообщение, содержащее заархивированный файл.

— Насколько велика вероятность теракта? — задал быстрым голосом вопрос полковник.

— Уровень красный, — ответил голос. — Последствия могут оказаться страшнее, чем после взрыва ядерного реактора на Чернобыльской АЭС. Вопросы?

— Никак нет! — скрывая ужас от последних слов собеседника, ответил командир бригады Спутник.

— Изучите материалы и немедленно приступайте к выполнению задачи!

— Будет исполнено! — ответил полковник, но в трубке уже шли короткие гудки.

Жилищно-коттеджный комплекс «Огни Мурманска». Восточная объездная дорога, частные владения

Среда, 20 мая. 20:33

Когда Рамис вошёл в дом деда Геворга, он уже прекрасно знал, что его ждёт. Беседа явно предстояла непростая, и в очередной раз ему достанется. А ведь он, по сути, совершенно невиноват. Ну, разве что косвенно.

Молодой человек, прибывший на встречу, был красив! Чёрный волос, чёрная бровь, говор с традиционным акцентом. Горячая кавказская кровь часто играла в его молодых жилах. Занятия в спортивном зале превратили Рамиса в некое подобие испанского мачо, отчего многие не очень умные девушки путали его с иностранцем.

Поднявшись на второй этаж огромного частного дома, расположенного за городом, он направился к широкой остеклённой веранде. Возле огромного панорамного окна в кресле-качалке сидел уже не молодой мужчина. Его голова давно лишилась всех волос, кожу во многих местах покрывали крупные старческие пигментные пятна, а на суровом лице проступили глубокие морщины. Мужчина был погружён в чтение книги и, казалось, совершенно не обращал внимания на окружающий мир.

— Когда я только приехал в этот город, здесь не было практически ничего. Лишь обгорелые печные трубы и груды разрушенных развалин, — не отрываясь от чтения, произнёс пожилой мужчина в кресле. Рамис тут же замер на месте. — Мне было четырнадцать. Я работал как проклятый по двадцать часов. В те годы строители были уважаемыми людьми и нас, без преувеличения сказать, ценили, словно мы единственные и других таких более нет и больше не будет.

За тридцать лет я и такие, как я, отстроили этот холодный город практически с нуля. И в большинстве благодаря именно нашему труду здесь сейчас живут и работают люди. Я потерял здесь всё своё здоровье, отморозил пальцы на ногах и оба уха, — старик немного помолчал и продолжил: — Когда мой трудовой путь был завершён, мне выделили однокомнатную квартиру в одном из построенных мною домов. Подарили медальку «Герой труда». Назначили пенсию в восемьдесят восемь рублей и забыли.

Рамис внимательно слушал, не решаясь вставить и полслова.

— Когда я осознал, что остаток своей жизни мне предстоит доживать в нищете, я заплакал. А потом я поехал к родне в Армению и привёз оттуда свой первый товар. Мне было шестьдесят. Ты знаешь, что такое вгрызаться в вечную мерзлоту? — задал Рамису вопрос дед Геворг. — Ну, конечно же, ты не знаешь! Да и откуда тебе знать это! Знаешь лишь, как кутить в кабаках, гулять с распутными девками и за два часа уничтожить под корень весь двухгодичный запас товара, который собирался по крупицам множеством десятков людей.

Мужчина медленно положил книгу на журнальный столик и, опираясь на трость, тяжело поднялся с кресла.

— Прости меня, дедушка Геворг, — Рамис тут же опустил глаза, боясь даже помыслить о том, что с ним сейчас сделают. — Ума не приложу, откуда там взялся этот патруль.

— Этот товар предполагался к поставке в Москву! Это настолько колоссальная сумма, что её даже неприлично называть вслух! — голос старика сорвался на крик. — О таких деньгах люди не говорят, они даже не шепчут об этом. Лишь безмолвие электронного перевода передаёт неосязаемый импульс, от которого в кровь выбрасываются адреналин и эндорфин вместе взятые. Ты ни от одной дури на земле не испытаешь большего кайфа, чем от осознания того, что на счету у тебя достаточно денег для того, чтобы купить себе всё, что только возможно купить. После закрытия этой сделки мы собирались улететь на Кипр! Навсегда!

— Прости, дедушка!

— Да заткнись ты! — пожилой мужчина поднял в запале руку, собираясь ударить нерадивого внука, но сжимая ладонь в кулак, лишь потряс им над замершим в страхе юношей.

— Таймураз уверял меня, что дорога чистая, проверенная, там никого нет и проблем не будет, — Рамис чуть не плача принялся оправдываться, опускаясь на колени и сжимаясь, словно от сильной боли в области живота.

— Где сейчас Таймураз? — выкрикнул старик. — В морге! А ты здесь. И отвечать за потерю товара тебе! Если выйдут на меня, я буду всё отрицать, а ты!.. — он ткнул пальцем в Рамиса. — Ты сядешь! Очень надолго!

В глазах испуганного до смерти Рамиса мгновенно появилась растерянность.

— Нет! Я не пойду в тюрьму! — прошептал Рамис. — Я молодость свою сгноить там не позволю.

— Раньше надо было об этом думать! — огрызнулся старик. Рамис окончательно пал духом.

— Мне нечем покрыть такой огромный долг. Все деньги, что вы мне платили, я тратил.

Парень набрался храбрости и поднял взгляд на деда. Тот мгновение смотрел на внука, затем, словно что-то вспомнив, вернулся в кресло, сел и, взяв со стола книгу, продолжил чтение.

— Есть одно дело, — спокойным голосом произнёс старик. Рамис напряг слух, внимая каждому сказанному слову. — В Мурманском пединституте есть одна историчка. Вот её фотка, — он бросил через плечо снимок. — Так вот, у этой студентки есть нечто, что, по уверениям одного моего знакомого, может стоить немыслимых денег на чёрном рынке.

— Я достану, дядя! — Рамис бросился старику в ноги. — Я из этой девки всю душу вытрясу, а достану.

Он быстро поцеловал тыльную сторону руки родственника и прикоснулся к ней лбом.

— Хорошо, — согласно кивнул старик. — Достанешь артефакт, прощу тебя. Не достанешь, можешь не возвращаться. Сам знаешь, что тебя здесь ждёт.

Рамис быстро и с пониманием дела закивал головой, схватил с пола фотокарточку девушки и сразу же удалился.

---

За час до описанных выше событий

Ничто так не успокаивало Геворга Джарматовича Кочаряна, как чтение. Ещё со студенческой скамьи, когда в его молодую голову пришло осознание красоты литературного слога, он с упоением читал Гоголя, Лермонтова, Толстого, Пушкина, Верна, Дюма. С годами его предпочтения практически не изменились, он всё так же любил хорошую литературу, конечно же, не классику, поскольку великие уже ушли и более, увы, не способны творить, о чём Геворг Джарматович очень сильно порой жалел.

С недавних пор он полюбил книги Сергея Иванова, Марии Семёновой, Дэна Брауна, Пауло Коэльо. Любил и классику: Булгакова, Достоевского, Тургенева, читал Шукшина, Цветаеву, Мандельштама.

И хотя времени на чтение у пожилого предпринимателя было немного, но в те редкие дни, когда подобная радость выпадала на его долю, он был готов со всей душой отдаться этой томительной муке, медленно перелистывая страницы, и не торопясь впитывать новую необычную историю.

В этот день чтение было вынужденной мерой, поскольку новости, поступившие от хорошего осведомителя в органах, не порадовали Геворга Джарматовича. Его самый младший из внуков — Рамис — с треском провалил глобальную поставку товара. Была перестрелка, и в ней погиб доверенный в этих делах Таймураз.

Сам племянник в этот момент уже был выпущен под залог и тихим сапом направлялся в сторону дома родного деда, с лихвой готовый получить по заслугам.

Дорогой, инкрустированный брильянтами мобильный телефон зазвонил скрытым номером. Пожилой лысый армянин с изуродованными давней травмой ушами откровенно удивился, увидев подобную картину. Скрыть номер в этой стране могут позволить себе сейчас далеко не многие люди.

— Алё! — произнёс пожилой предприниматель, поднеся аппарат к уху.

— Геворг Джарматович Кочарян, я полагаю! — это был не вопрос, и пожилой армянин вдруг странным образом напрягся. Голос звонившего не показался старику знакомым, но был до ужаса равнодушным, холодным и поразительно отстранённым.

— С кем имею честь?

— Это неважно. А важно вот что! Вчера вы потеряли очень ценный груз. Я могу помочь вам его вернуть. Быстро, тихо, без последствий, и бонусом даже уничтожу все материалы дела, которое с каждой секундой вашего размышления становится всё объёмнее.

— Но?.. — Геворг Джарматович был старый предприниматель, начинал ещё в девяностые и прекрасно знал все схемы переговоров подобного плана.

— Но взамен мне нужно, чтобы вы кое-что для меня достали!

— Что же я должен достать, чтобы вернуть утраченное? — в вопросе пожилого предпринимателя прозвучали нотки сарказма.

— Один очень важный артефакт. Его описание я выслал на вашу электронную почту. И если вдруг вы хоть на секунду подумали, что я шучу, рекомендую взглянуть на видеоролик во вложении. Уверен, многих персонажей этого занятного видео вы можете знать лично. А это значит, если вы не выполните моё задание, все эти люди умрут, следователи получат неопровержимые доказательства вашей личной причастности к утраченному грузу и вы навсегда загремите в тюрьму, из которой живым уже не выйдете.

Геворг Джарматович от ужаса открыл рот. Он быстро зашёл в браузер и открыл вложение в электронном письме. На видео вооружённые до зубов люди держали в заложниках его родного брата Джабраила и всю его семью.

— Если хоть один волос упадёт с их голов…

— Достаньте артефакт, и ваши родные останутся жить, — перебил Геворга Джарматовича равнодушный голос.

— Ты пожалеешь, собака… — багровый от злости, попытался грозить пожилой предприниматель. Но в трубке уже слышались короткие гудки.

Глава 5 
Предвестие кеддък

Территория современного Кольского полуострова. Ловозерский район, тундровые окрестности близ горы Урмаварака, приблизительно 2000 лет до н.э.

Прошло почти два года после смерти старого шамана Ёаввка. В первые месяцы одиночества молодой Тымэшк никак не мог спокойно спать по ночам. Каждый раз, как только он закрывал глаза, ему мерещилось, что в вежу входит старый шаман и настойчиво напоминает ему о падении кеддък.

Тымэшк вздрагивал, просыпался, осматривал жилище. Ворчал на мёртвого старика и вновь пытался уснуть. Сон приходил к нему лишь с третьего, а порой и с четвёртого раза. Завещанное стариком дело никак не отпускало разум и сердце молодого шамана. Он уже и сам окончательно смирился со своим предназначением и даже сотворил обряд с кровным положением о верности исполнения задуманного. Но старик всё равно продолжал приходить, словно напоминание о том, что ещё не всё сделано.

Как только землю накрыла тёплая кёссь, а линька оленей вошла в полную силу, Тымэшк отправился туда, где встаёт солнце. Всё лето он строил из камней образ чудесного созвездия лебединого клина, чтобы навсегда запомнить его образ. В результате, когда землю покрыл первый снег, молодой шаман увидел с высокой сопки величественное зрелище. Огромный символ точечно указывал расположение звёзд на ночном небе в момент пришествия кеддък. Эту картину Тымэшк запечатлел в своей памяти с особым усердием.

Домой молодой шаман вернулся уже по глубокому снегу.

Нэмм — погонщик оленей из племени «Белой ноги», что устраивалось на летнее стойбище неподалёку, посоветовал Тымэшку сделать себе ритуальный бубен. Молодой шаман долгое время размышлял над полученным советом, но воспользоваться им так и не решился.

Главной причиной сомнений молодого шамана было отсутствие знания о том, как именно нужно изготавливать бубен. Старый Ёаввк однажды сказал:

— У ритуального бубна особая аура, говорящая о сильной вере в духов. А если вера крепка, то духи шаману укажут на дерево, из которого нужно вырезать основу. Духи укажут на оленя, чья шкура станет мембраной, отделяющей мир живых от мира умерших. Они же расскажут, будет делать его шаман в одиночестве или попросит о помощи свою семью.

Но несмотря на подобные речи, у вредного старого лопаря никакого бубна не было. Был только странный блестящий серебристого цвета посох, обмотанный кусками старых звериных шкур.

Много ночей Тымэшк провёл в размышлениях о символах шаманской силы и однажды, засыпая, случайно сжал рукой посох старого колдуна. Тот сон, что он увидел, молодой человек запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Высокий, рубленный из толстых брёвен дом, освещённый яркими лучами восходящего солнца, высился на крутом морском берегу. Красота убранства этого странного жилища поражала воображение. Резные наличники над расписными окнами, крытая узорной резьбой крыша, двери с красивыми коваными рукоятями и петлями. Всё это великолепное убранство было выкрашено в яркие тона красного, оранжевого, золотого оттенка.

Из открывшейся входной двери, смеясь, выскочила стройная светловолосая девушка в длинном белоснежном одеянии. Стопы её были босы, руки белы словно снег, густые волосы заплетены в косу красивой красной лентой. Длинную стройную шею украшало тонкое ожерелье из рубиновых ярких камней. В руке она сжимала что-то похожее на большую походную суму.

— Не опоздай, Снэска, — раздался вдогонку весёлый мужской голос. — Огнарга ждать не станет.

— Не опоздаю, отец! — бросила девушка через плечо и побежала вниз по протоптанной широкой тропе.

Она мчалась, а ветер колыхал её косу и развевал платье. Девушка искренне улыбалась, словно предвкушая нечто, что способно навсегда изменить её жизнь.

Вскоре красавица добежала до широкой пристани, расположенной на берегу необъятного водного массива. Солнечный диск освещал воду, играя на её бирюзовых просторах брильянтовыми бликами. Девушка приложила ладонь ко лбу и взглянула вдаль. Огромная гора Меру, как и всегда, дышала огненным потоком и курилась серым дымом.

На причале стояли огромные корабли с резными головами драконов на носах, высокими мачтами, с уложенными вдоль бортов широкими вёслами.

— Снэска! — звонкий молодой голос окликнул девушку откуда-то сверху. Красавица подняла голову и увидела на корме высокого корабля красивого, статного юношу.

— Пангор! — помахала она рукой и побежала к длинному трапу. Юноша бросился ей навстречу.

— Ты чуть не опоздала, — сказал юноша, когда они встретились. — Огнарга уже собирается отплывать.

— Я не могла опоздать, — улыбнулась ему в ответ красавица. — Ты разве отплыл бы, не будь меня рядом?

— Конечно, нет, Снэска. Однако подношение Аполлону не станет ждать твоего соблаговоления.

— Я знаю, Пангор! — ответила, сияя, девушка. — Я столько лет готовилась к этому дню, неужели ты мог подумать, что я опоздаю?

Она сжала руки в кулачки и прижала к груди.

— До сих пор не могу поверить, что поплыву на праздник первого урожая. Говорят, остров Делос прекрасен, как сам рай.

— Ты права, — ответил вдохновенно юноша. — Делос такой и есть. Мы прибудем туда через тринадцать солнц. Как раз в разгар са́мого праздника. За время плавания ты с другими девами научишься ритуалу возложения даров. А когда Аполлон получит то, что пожелает, мы вернёмся, и я испрошу благословения для нас у твоего отца Тогнаида.

— Ты торопишься, Пангор.

Девушка отвернулась и, прищурившись, стала смотреть на дымящую гору Меру.

— Гиперборея вечна, — ответил юноша, слегка обнимая девушку. — Мы с тобой нет. Две сотни лет не такой уж долгий срок. А я хочу наслаждаться тобой каждое мгновение. Мой мир тускнеет, когда тебя нет рядом.

— Всё это лишь слова, — Снэска едва заметно улыбнулась. В душе она уже представляла цветущую поляну, озарённую полярным огнём, и два скрещённых окровавленных ножа. Вокруг стоят в ритуальных одеждах два десятка молодых девушек, и у каждой в руке пылающий факел — частица сердца великого бога.

— Аполлон благословит нас, вот увидишь. Осталось чуть меньше года до дня сошествия покровителя на гору Меру. И когда его колесница, запряжённая белыми лебедями, снизойдёт на нас, я буду молить его о благословении. Аполлон любит своих детей, он не откажет в просьбе, а твой отец не сможет противиться воле бога.

— Ты прав! — мечтательно произнесла девушка. — Как быстро летит время. В последний раз Аполлон снизошёл на нас в день моего рождения девятнадцать солнечных лет назад, и вот наконец я сама смогу увидеть его лик.

Корабль медленно отплыл с пристани и, покидая родные просторы благодатной страны, Снэска плакала, но слёз своих никому не показала. Огромные статуи могучих стражей, облачённые в доспехи и высокие шлемы, держащие в руках длинные копья и тяжёлые щиты, провожали их корабль, взирая с высоты своих постаментов, установленных на высоких горных отрогах морского берега. Их грозный, суровый взгляд словно бы напутствовал детей солнца, провожая в славный поход. Корабли отошли от пристани на приличное расстояние и, медленно распушив уложенные вдоль борта вёсла, оказавшиеся на самом деле широкими крыльями, взмыли над водой и быстро полетели, удаляясь в пелену утреннего тумана.

Впереди ждал новый мир, новый край, новые люди, жизнь которых непохожа на ту, которую ведёт она и её родичи в этом краю. Их мир полон радости и дружелюбия. Так она рассуждала, так мыслила. О, как же она ошибалась.

Тымэшк вскочил ото сна весь в холодном поту. В руке всё так же был сжат посох старого шамана. Юноша посмотрел на странный блестящий батог и осторожно разжал пальцы.

Он долго смотрел на причудливый подарок, оставленный шаманом Ёаввком, и вдруг осознал, почему у старика не было бубна.

                                          * * *

Первый год с момента ухода Ёаввка показался молодому шаману невероятно трудным. Жить одному было не просто, хотя и спокойно. Но наконец беспокойная душа старика покинула сонные лабиринты воспалённого разума Тымэшка, чтобы уже никогда не возвращаться к тому, что он оставил в мире живых. Молодой шаман принялся поспешно собираться в трудное путешествие. Он должен был провести в пути целый год, чтобы оповестить все племена о надвигающейся беде.

После того случая с посохом он более не притрагивался к нему, опасаясь вновь узреть те странные видения, коими наделил его жезл в момент сна. Но сколь ни велико было поклонение страху, любопытство оказалось куда сильнее.

Осень в тот год не на шутку затянулась. Иннманн уже закончился, а земля всё ещё не была белой. Когда наконец пришла зима и плотный снежный покров лёг прочно на землю, а озёра и болота сковал крепкий йнн, Тымэшк заложил своё скромное стойбище крепкими жердями. Запаковал все входы пучками мха и отправился на далёкое огромное озеро Сейдъявврь. По пути Тымэшк намеревался посетить несколько окрестных племён.

Маршрут, сложившийся в памяти молодого шамана, выглядел довольно витиевато. Двигаться юноша предполагал строго на север, ведомый светом яркой неподвижной звезды, что держит небо. Добравшись до морского побережья, он намеревался посетить родное племя «Тюлений горб». Затем, поднявшись по незамерзающему заливу до устья реки Кольйок, уже оттуда двигаться в сторону конечной точки — озера Сейдъявврь.

Посох старика молодой шаман взял с собой, но почему-то словно в наказание убрал его на самое дно упряжи, связав крепкими ремнями, чтобы не видеть до поры. А оленевод Нэмм из племени «Белой ноги» подарил молодому шаману здорового, крепкого оленя, на которого тут же надели упряжь. Тымэшк назвал оленя Булли.

С наступлением зимы и приходом бесконечной ночи родное племя молодого шамана снималось с летнего стойбища в районе устья реки Кольйок и на керёжах спускалось к побережью холодного моря. Здесь возле высокого холма Тюлений горб и располагалось основное промысловое стойбище. Большую часть года люди вождя Тоанла охотились на тюленей, ловили рыбу, били пушного зверя и дичь.

Перед каждой охотой Тоанл лично проводил ритуальный обряд, обходя чумы с бубном, и древними песнями привлекал удачу на сторону добытчиков. Сам он охотился крайне редко, поскольку в его племени хватало здоровых и крепких мужчин, а надобности добывать провианта более, чем есть, саамы не имели. За долгую тёмную ночь они сумеют добыть достаточно для того, чтобы весной обменять на добычу соседей, когда пройдут очередные Медвежьи игрища. О времени начала самого́ праздника всегда извещает посланник племени «Бурая шкура». Он мчится по всем крупным стойбищам и рассказывает людям о том, как великий охотник из числа его соплеменников смог добыть могучего талла. В момент самого́ праздника шаман племени — мудрый Вуэннтъря, чьё тело и лицо испещрено шрамами от былых схваток с талла, — проведёт ритуалы, которые умилостивят душу убитого зверя и помирят её с душой охотника, убившего тело гиганта. А потом, когда зверь отведает своего же мяса и наконец-то уснёт вечным непробудным сном, начнётся празднование. На великой сходке будут выгодные мены и добрые рассказы о славных охотах. Все люди наденут красивые, яркие одежды юпа, украшенные разноцветными лоскутками и бисером. Повсюду будет слышен смех и радостные песни. Молодые мужчины смогут посмотреть на молодых девушек, чтобы спустя год преподнести подарки их родичам и получить заветное согласие на брак.

Тымэшку подобная участь, увы, не виделась и в мечтах. Шаман всегда должен быть один в окружении духов и мыслей, а семья, дети, заботы лишь отвлекают от истинного предназначения, которому он посвящает свою жизнь. Досадно, конечно, и порой Тымэшк задумывался о скорбности своей участи, но грусть, к великому счастью, была ему несвойственна и с лихвой восполнялась работой. Быть может, не сложным трудом добытчика или пастуха, но делом тоже очень нужным, поскольку без ведома шаманов не виден мир во тьме великой ночи.

Идти по снегу со своим куваксом, да ещё запряжённым оленем, парню показалось куда проще, нежели тащить немощного старика с его препираниями по заросшим мхом камням и валунам через непроходимую цветущую тундру, могучие бугристые сопки и болотистые низины. Булли послушно тянул свою упряжь, лишь изредка фыркая ноздрями.

От многих старых людей Тымэшк слышал, что когда-то очень давно погода в этих местах была другой. Лето было жарким и долгим, а зима короткой и не такой суровой, как сейчас. Говорили, что в этих краях жили статные люди, обладатели великих чудес. Они могли управлять погодой и природой в целом. Им подчинялись растения, животные и рыбы. А время было над ними не властно. Эти люди могли путешествовать сквозь расстояния, не прилагая огромных физических усилий.

В памяти тут же вспыхнули слова старика Ёаввка и воспоминания странного сна, где красивая девушка Снэска плывёт на корабле в некий неведомый край с людьми, сотворившими эти огромные водные сани.

Те люди, наверное, были богами. Поскольку только боги способны создать великие чудеса, о которых сейчас умеют поведать лишь мудрые шаманы. Только боги могли передать им те знания о природе окружающего мира, которыми наделены избранные, что из поколения в поколение с гордостью несут эту тяжкую ношу, как будто обличённые ею.

Ещё старый Ёаввк говорил, что ноша сия нелегка и ни один шаман не принимал её как должное, ибо призвание шамана — есть тягота духа, боль тела, страх разума! Шаманство — это проклятие, обречение, отрешение, одиночество.

— Шаман рождается, живёт и умирает один, — говорил Ёаввк.

Тымэшк много размышлял над этими словами. Но лишь когда старого шамана не стало в живых, осознал смысл сказанных им слов.

Он всю жизнь был один. Один ребёнок у своих родителей. Мать Тарьенч родила его тяжело. После этого она не могла более иметь детей. На стойбище Тымэшк часто возился с оленями и сторонился более проворных и сильных сверстников. Молодого человека пугала их агрессивность и постоянная готовность к схватке. Его отец Тоанл поначалу сильно переживал, наблюдая за сыном, и рано понял, что продолжать род и дело семьи Тымэшк не сможет. Мальчик рос слабым и практически беспомощным.

В возрасте пяти лет Тымэшка впервые увидел шаман Ёаввк. Поражённый отличием видения жизни, которым обладал мальчик, и его редкой особенностью смотреть в два мира одновременно, он долго не мог насмотреться на необычного ребёнка. Сам Тымэшк ничего не понимал из того, что говорил старый шаман. Но нутром ощущал некую тревогу, словно бы его душа обрела некое неведомое новое чувство. С этого дня всё изменилось как для самого мальчика, так и для его семьи. А спустя десять лет отец отвёз сына в учение и уже более трёх лет не видел его.

Тымэшк шёл по снегу, вспоминая всё то, что произошло с ним за то время, как он попал в ученики к старому шаману, как ухаживал за ним, как тащил к звёздным столбам. Парню вдруг показалось, что прошла уже целая вечность. Как-то там мать? Тарьенч уже немолода, и великий бог Стурра Пасса уже не единожды пригонял к её веже бездомных щенков хаски, дабы женщина не скучала в отсутствие сына и не страдала от невозможности когда-либо понянчить внуков. Хорошо, что у неё есть Тоанл. Он хороший муж и достойный отец. Он сможет найти нужные слова, чтобы поддержать жену в трудный момент.

Сильная боль в области ноги вырвала Тымэшка из пелены воспоминаний. Молодой шаман упал на снег, показавшийся ему невероятно твёрдым. Короткий зимний день уже почти погас, уступая место бесконечной ночи. Потирая ушибленную ногу, Тымэшк с откровенным непониманием уставился на торчащую из-под снега каменную глыбу. Как он её не заметил, шествуя по тундре в снегоступах? А вот нарвался-таки, ударился ногой, едва не повредив связки.

Этот камень Тымэшк знал. Древний валун с грубыми, вырезанными в его основании изображениями. Мужчина-охотник, высоко поднимающий лук и стрелы. Женщина, стоящая рядом с оленем, а в верхней части? Тут Тымэшк едва не вскрикнул. Он мгновенно позабыл про боль в ноге и, скинув тёплые рукавицы, принялся расчищать изображение на камне голыми руками. Сметая рукавом примёрзшие листья и сбивая прозрачную наледь, молодой шаман бормотал под нос слова непонимания. Сперва он подумал, что надвигающаяся ночная мгла сыграла с его глазами злую шутку. Но, очистив камень и внимательно рассмотрев расположенные на нём изображения, шаман окончательно убедился, что зрение его не подводит.

Некоторое время Тымэшк сидел в недоумении и словно бы впал в транс глубокой, сковавшей разум задумчивости. Он точно помнил, как прошлым летом, обнаружив этот причудливый валун, тщательно его рассматривал. Как поразило его необычно искусное изображение, сделанное в верхней части камня неизвестным мастером — огромный огненный диск, в центре которого сидел человек. Кто это мог быть? Быть может, Пеййве? А, может, тот, кто был изображён здесь — это сам великий Торден?

Тымэшк знал ещё от матери, что его народ не изображал солнце на камнях, поскольку Пеййве могуч и живёт он только в небе. Но даже если кто и решился сделать рисунок бога на камне, то куда этот самый рисунок мог пропасть? Можно высушить мокрую одежду, стереть кровь с кожи, разбить угли в очаге, но стереть изображение с камня, да так, чтобы не осталось и следа… Человеку это не под силу.

Всё прошлое лето, когда Тымэшк проходил мимо ближайших стойбищ, соседствующих с его стоянкой племён, он натыкался на странные изваяния и изображения, вырезанные прямо на огромных камнях, или сложенные из камней круглые лабиринты. Любопытство обуревало молодого шамана. Он внимательно рассматривал эти странные реликты, иногда останавливаясь на целые сутки, разводил костёр и устраивался на ночлег. Затем поудобнее усаживался на какую-нибудь ближайшую возвышенность и при свете незаходящего летнего солнца изучал, впитывая глубинными закоулками памяти эти чарующие, магические изваяния.

Этот камень, о который он сейчас ударился ногой, молодой шаман рассматривал особенно долго. Он прекрасно помнил всё, что было на нём изображено, и куда подевалась часть общей картины, иллюстрирующая образ человека в центре солнечного диска, Тымэшк не мог даже предположить.

— Кто оставил эти круги, эти картины, вырезанные в камне? — спросил он однажды у мудрого вождя племени «Лунного оленя» Окольётта. — Это боги установили величественные менгиры, камни, которые старый Ёаввк называл сейдами?

Вождь Окольётт прожил долгую и насыщенную жизнь. Ещё мальчиком он потерял отца, убитого на охоте, на которую его не взяли лишь по чистой случайности. За день до этого мальчик провалился под лёд, и старуха Крайка, смотрительница очага, не позволила Окольётту идти в столь сложный поход. Отец, поразмыслив, посчитал эту мысль верной, не случилось бы хвори в пути. Огромный вйллькесь талл, неведомо откуда взявшийся в этих краях так далеко от моря, напал на стойбище охотников ранним утром. Отец Окольётта — Медруккт сражался отчаянно, но одолеть демона так и не сумел. В то утро свирепый вйллькесь талл убил всех охотников. А спустя почти половину луны их растерзанные тела нашёл старый шаман Ёаввк. Он и рассказал мальчику о горькой утрате.

Прошло много лет. Окольётт вырос, возмужал, обзавёлся семьёй и стал вождём вместо отца. И однажды зимой, когда вождь учил охотиться своего старшего сына Рукколли, он встретил того самого вйллькесь талл. Как он его узнал, да просто почувствовал его силу и свирепость, в которой была и частица силы его покойного отца, отобранная вйллькесь талл в момент убийства. Опьянённый вновь нахлынувшей на него горечью утраты и одурманенный жаждой неуёмной мести, Окольётт бросился на свирепого вйллькесь талл, даже не задумываясь о последствиях своего поступка. Безумная ярость окутала в тот миг его разум. Сколько времени продолжалась та схватка, Окольётт никак вспомнить не мог. Но лишь когда холодный ужас прикоснулся своей шершавой рукой к его сердцу, морок с разума вождя спал словно по волшебству. В ту ночь он сидел на обезображенной туше своего врага, весь перепачканный его кровью, которая уже настолько заледенела, что полностью сковала его песку. Руки, залитые кровью, крепко сжимали рукоять сломанного лаппи. А вокруг того места, где произошла схватка, валялись раскуроченные керёжи, вырванные и переломанные деревья. Вытоптанный снег был густо забрызган кровью. А рядом с телом убитого вйллькесь талл лицом в снег лежал бездыханный Рукколли. В ту пору ему исполнилось лишь двенадцать зим. Судьба-злодейка строго наказала вождя своей ироничной безжалостностью. Убив двоих взамен его одного.

Вождь племени «Лунного оленя» горько оплакивал смерть сына. Он много думал, виня себя в том, что не попал тогда на ту злополучную охоту. Быть может, убив Окольётта, злой демон вйллькесь талл вернулся обратно в свой суровый ледяной мир, полный огромных белых глыб. Но нет, судьбе было угодно поступить по собственному усмотрению.

Окольётт долго молчал, потом пристально посмотрел на молодого шамана.

— Странно, что старик не рассказал тебе об этом.

— Возможно, просто не успел, — ответил с сожалением Тымэшк. — Старик был плох уже тогда, когда отец прислал меня к нему в ученье.

— А быть может, пытался уберечь, — задумчиво произнёс Окольётт.

— Уберечь? — насторожённо переспросил Тымэшк. — От чего?

Вождь медленно переворачивал прутиком угли в тлеющем очаге своего жилища. Он понимал, что старый шаман не даром умолчал молодому преемнику о тайне древних камней. И сейчас, когда ненароком назрел этот разговор, Окольётт сомневался, стоит ли ему брать на себя это тягостное бремя. Бремя решения, когда знание, переданное человеку, полностью меняет его судьбу. Ибо знание — это дар! А осознанный разумом дар — это и есть судьба!

— Ты уверен, что готов узнать это? — глядя в мерцающие угли, спросил Окольётт. — Это может изменить твою судьбу.

— Судьба — это дар! — ответил задумчиво молодой Тымэшк.

Вождь племени «Лунного оленя» не стал более задавать вопросов. Он бросил в очаг несколько сухих поленьев и, когда огонь разгорелся, жадно пожирая дрова, приступил к рассказу.

— У нашего народа есть древняя легенда, что человек — шаман, достигший наивысшей вершины своего мастерства, — может превратиться в камень. При этом его душа навсегда остаётся бессмертной и получает возможность через силу камня говорить с людьми.

«Уж не дух ли шамана — этот самый камень?» — размышлял над словами Окольётта идущий по снегу Тымэшк. Он хорошо запомнил тот разговор у очага, и вот теперь судьба сама подавала ему знаки. Мысли молодого шамана метались, словно звери в горящем лесу, и не могли найти спасительного высвобождения. «Но если так, то, что всё это может значить?»

Глава 6 
Безумное нападение

Мурманский арктический государственный университет.

Четверг, 21 мая. 10:00. Потоковый сигнал с беспилотного аппарата Оса-2114. Координаты точки фиксации 21.05.10.00

Майское мурманское утро по привычному обыкновению выдалось пасмурным. В отличие от природы средней полосы России, где в конце мая уже зеленеет трава, деревья одеты в листву, а вся природа цветёт и благоухает, для Заполярья это явление весьма редкое и скупое. Отнюдь не по причине жадности или недостаточности. В этом чудесном краю велико и обширно разнообразие природной фауны и флоры.

Причина отсутствия зелени в это время года имеет исключительно климатическую особенность Мурманского края. Выражается это в большинстве своём в сугубо малом количестве тёплых погожих дней и уже сложившейся веками предосторожности местной растительности к чрезмерной спешке в столь ожидаемом здешними жителями цветении!

Бывали дни, после которых уже с полной уверенностью можно было бы сказать, что вот она, весна, наконец-то она пришла и на эту суровую, холодную землю. Ан нет. Проснёшься поутру, а за окном, покрывая каменистую и тёмную землю, лежит полуметровый слой белого снега. Конечно, к концу дня он тает, но осадок некоего разочарования всё-таки останется.

---

В Мурманске долгая и холодная зима. Она длится порой девять месяцев, и зимой по многу дней люди не видят солнца. Это полярная ночь скрывает здешний мир от взора неба. Зато летом, если ты не привыкший и не в курсе событий, уснуть не сможешь вообще! Солнце летом здесь не заходит за горизонт. И в погожий день светит все двадцать четыре часа. Люди приезжие, конечно, могут не сразу осознать сей чудесный элемент природной метаморфозы. Лишь после того, как взглянут на часы и вдруг увидят стрелку на двенадцать, то поинтересуются, день ли сейчас или ночь. У многих подобное вызывает шок, но в основном лишь восхищение!

Именно в такой майский день Ирина Самойлова вышла в институт чуть позже обычного. Бессонная ночь, причиной которой стало чтение странного дневника, сморила девушку в сон уже под утро.

Мама, как и всегда торопившаяся на работу, с удивлением обнаружила дочь спящей без задних ног под радостно тренькающий будильник. Она растолкала Ирину, снабдила её порцией родительских нравоучений в стиле «не фиг до полуночи смотреть телевизор», скрылась за дверью.

Ирина быстро перекусила приготовленными тостами и, одевшись в первое, что сумела отыскать в шкафу, побежала в университет.

По дороге, пока ехала в троллейбусе, мысленно корила себя за то, что проспала и так не доработала доклад. Однако эта мысль быстро её отпустила, поскольку впереди уже маячила долгожданная пятница, а за ней и два выходных дня. Ирина достала из сумочки зеркальце и мысленно пообещала себе потратить выходные на работу с докладом.

Однако дойти до аудитории у девушки так и не получилось. Как только она поднялась на второй этаж институтского корпуса, то тут же наткнулась на необычайно расстроенную и встревоженную чем-то соперницу. Совершенно неожиданно с невероятной для себя силой Анна Шварцева прижала Ирину к стене и больно упёрлась своей коленкой девушке в живот.

— Привет, заучка! — в воспалённых глазах Шварцевой, по-видимому, от бессонной ночи промелькнул какой-то необычайно странный маниакальный блеск. — Вчера вечером к тебе по ошибке попала моя вещица. Если ты мне сейчас же её вернёшь, то я уверяю тебя, отделаешься лишь лёгким испугом и недоумением от вопроса, что же здесь на самом деле произошло.

Шварцева вперила в Ирину свой неприятный, назойливый взгляд.

— Не понимаю, о чём ты, — ответила начинающая злиться Ирина. Первоначальный страх от неожиданного столкновения с соперницей уже прошёл, и теперь сложившаяся ситуация доставляла неприятный дискомфорт в области живота.

— А если так? — девушка злобно ухмыльнулась и приставила к горлу Ирины лезвие ножа.

Проходящие мимо студенты с недоумением оглядывались, переговаривались между собой, кто-то уже достал мобильник, чтобы снять на камеру набирающий обороты конфликт.

— Ты что, совсем с ума сошла? — испуганно спросила Ира. По откровенно злому взгляду Шварцевой она поняла, что та совсем не шутит.

— Отдай мне то, что тебе не принадлежит! — не обращая внимания на вопрос соперницы, прошипела Анна словно змея.

В голове Ирины царил полный хаос. Страх вперемежку с недоумением. Одновременно словно из ниоткуда вспыхнули сотни вопросов, на которые моментально и хотелось, и не хотелось искать ответы. А ещё Ирина вдруг отчётливо поняла, что немедленно должна что-то сделать, иначе свои лидерские позиции она сейчас окончательно и необратимо потеряет и восстановить их уже никогда более не удастся, поскольку даже спустя годы все, кто знает правду, будут говорить: именно в этот самый момент она, испугавшись, проиграла.

— Нет! — Ирина медленно отвела назад правую руку, а левую плавно подняла, прижимая ладонь к груди. Отточенным резким движением она сделала двойной рывок, одновременно выбрасывая правую руку вниз и внутренней стороной ладони ударяя в колено Анны, которое упиралось в живот. Левая рука, изогнувшись, отстранила от горла лезвие ножа. Одновременно с этим девушка резко наклонила вперёд свою голову и ткнула Шварцеву лбом прямо в переносицу. Выронив нож, соперница громко взвыла от боли, а Ирина уже стремглав неслась вниз по широкой лестнице.

— Самойлова! — громкий нечеловеческий крик разорвал привычную суету институтской перемены.

Ирина обернулась, и в этот момент рядом с ней прямо в стену что-то глухо стукнуло. Одновременно с этим в лицо полетели мелкие песчаные крошки, а периферийное зрение выхватило разлетающиеся в разные стороны куски настенной облицовки.

Она бросила быстрый взгляд на лестничный пролёт, откуда раздался крик, и с ужасом поняла, что не зря в своё время участвовала в школьных олимпиадах по бегу. На лестнице, глядя прямо на Ирину совершенно нечеловеческим взглядом, стояла Анна Шварцева. Из разбитого носа девушки обильно текла кровь, а в вытянутой руке чернел огромный пистолет с длинным толстым стволом.

Не теряя ни секунды, Ирина рванулась в сторону. Очередная пуля ударила в стену как раз туда, где мгновение назад находилась студентка.

На повороте она не успела среагировать и неловким рывком снесла с ног молодого парня лет двадцати, который в этот самый момент неспешно шёл по коридору в сторону лестницы и с тяжёлым задумчивым видом убирал в карман трубку мобильного телефона.

— Ты что, Самойлова, совсем с катушек слетела? — выкрикнул парень, поднимаясь с пола. Но тут же, заметив животный страх в глазах одногруппницы, резко сменил тональность: — Куда спешишь?

— Боря, где твоя машина? — закричала на парня Ирина, вскакивая на ноги.

Борис Иванов — обладатель самой распространённой на Руси фамилии, был человеком очень простодушным. Однако незаурядный ум и отменная находчивость позволяли парню грамотно скрывать эту черту его души.

Будучи абсолютным блондином и обладателем хорошей спортивной фигуры, Иванов не был гулёной, как многие его сверстники. Он не посещал клубов, не тусил на вечеринках, не тратил деньги на женщин и уж тем более на алкоголь и сигареты. Он с радостью предпочитал походы на выставки и в театр любому иному увеселительному мероприятию. Но главное отличие парня от других мужчин, которых приходилось встречать Ирине, было то, что Боря был однолюб. И так получилось, что сердце его вот уже четыре года подряд начинало бешено колотиться, как только он видел красавицу Ирину Самойлову. Вот и сейчас он замер от восторга, наблюдая за тем, как девушка отряхивает джинсы, поправляет джемпер, встряхивает волосы.

— Боря? — крик Ирины вырвал парня из временного замирания.

— На парковке! Где и всегда, — ошарашенно ответил парень.

— Бежим! — только и успела выкрикнуть Ирина. В этот миг очередная пуля ударила в кофейный аппарат, который располагался как раз за спиной девушки.

— Самойлова, отдай мне дневник! — выскочившая из-за поворота с пистолетом в руке Шварцева вогнала Борю в неописуемый транс жуткого оцепенения.

— Это что, «люгер»? — выкрикнул ошарашенный Борис. — Откуда у этой чокнутой «люгер», да ещё и с глушителем?

— Бежим! — Ирина схватила Бориса за руку и потащила в сторону выхода. Шварцева тем временем уже спускалась по лестнице и стреляла прямо на ходу. Увидевшие эту невероятную картину люди разбегались и прятались кто где мог. Пули с глухим стуком ударялись в стены, разбивали стёкла дверей главного входа, отскакивали от металлических конструкций арматурных перекрытий и с резким свистом отлетали в стороны.

Парень и девушка выскочили на улицу в тот самый момент, когда в здании университета раздалась пожарная тревога, включённая, видимо, кем-то из очевидцев.

— Где машина? — прокричала Ирина, быстро спускаясь по ступенькам.

— Да вон она, стоит на парковке, возле техцентра, — тут же ответил девушке Борис.

Ирина бросила быстрый взгляд налево. На парковочной стоянке, растянувшейся на несколько десятков метров вдоль улицы Егорова, плотным рядом стояло много припаркованных машин. Среди них девушка безошибочно узнала большой «УАЗ-Патриот», выкрашенный в армейский камуфляж. Ребята бросились к машине, но в этот момент из-за угла ближайшего здания вылетела длинная огненная стрела. Ворвавшись прямо в машину Бориса, стрела глухо стукнула, и уазик тут же взлетел на воздух, объятый яростным пламенем взрыва. Одновременно с этим в стороны полетели две крайние машины, сминая всё, что попадалось на их пути.

Ирина и Борис упали на мокрый асфальт, отброшенные ударной волной.

Крики людей, треск пламени, скрежет искорёженного металла, звон пожарной сирены — всё смешалось в один чудовищный круговорот звуков. Ира с трудом поднялась на ноги. Голова гудела, в ушах звенело, мысли путались. Она перевела взгляд на Бориса. Парень сидел на асфальте, с горечью глядя на горящий автомобиль.

Резкая боль заставила девушку вернуться в реальность происходящих с ней событий. Пуля едва задела кожу на руке Ирины, но боль от ранения оказалась невероятно сильной.

Самойлова схватилась за раненую руку и тут же повернула голову в сторону центрального входа в университет. По ступенькам, словно в замедленной съёмке, с пистолетом в руке спускалась Анна Шварцева. Её лицо, искажённое безумной маниакальной злобой, напоминало гримасу терракотового воина, застывшую в ужасе вечного заточения.

Ирине вдруг на мгновение показалось, что именно в этот момент её славная, беззаботная и такая тихая жизнь, которая, по сути, только начинает набирать обороты для максимального разгона, закончится здесь, в её любимом городе, на этой самой улице, на асфальте возле родного университета. От ощущения неминуемого конца Иру затошнило, голова пошла кругом, в глазах потемнело. И когда мир уже практически померк в её глазах, она услышала вдалеке незнакомый, едва слышный протяжный голос:

— Иди ко мне. Иди.

А потом кто-то подхватил Ирину, словно щепку хватает поток бурной горной реки, и потащил в пугающую неизвестность.

Глава 7 
Путёвка на север

Из неопубликованного секретного дневника научного сотрудника Института Бехтерева, руководителя исследовательской экспедиции в центр Кольского полуострова, нейрофизиолога Александра Баркича

Дата записи 26 июня 1937 года

Оценивая своё плачевное положение, я с уверенностью могу сказать, что из этой каморки, в которой меня держат, выйти на свободу я уже наверняка не смогу. В первые месяцы заключения меня таскали на допросы чуть ли не каждый день. Сейчас, по-видимому, утомились, а быть может, им просто стало неинтересно слушать мои бредни. Я ничего ни от кого не скрываю и добровольно рассказываю всё, что видел и знаю. Я вообще всегда полагал, что истина способствует и помогает человеку в жизни, однако здесь я осознал иную, куда более суровую истину. Правда в большинстве своём имеет значение только для того, кто её знает. В остальных случаях она подобна кривому зеркалу — сколько ни вглядывайся, одно уродство! По этой причине я продолжаю писать свой дневник и надеюсь, что мне хватит времени закончить начатое.

Из-за отсутствия нормальных условий гигиены, привычных мне продуктов питания я чувствую сильную усталость и слабость в теле. У меня вновь начала болеть кисть левой руки, и это обстоятельство мне часто мешает спать по ночам.

Вот уже почти год, как я мотаюсь по гарнизонам Балтийской флотилии. То, что на первый взгляд показалось мне безумием, на самом деле явилось, без преувеличения сказать, «Золотой жилой». Оказывается, конспирологические концепции французского мистика вызывают огромный интерес у современного рабочего и военного электората. Я с удивлением узнал, что на многих судах Балтийской флотилии напрочь отменено религиозное поведение. А капитаны кораблей более полагаются на выверенные научные правила и законы, а также на опыт и мастерство своих подчинённых, нежели на милость Божию.

К слову сказать, я неплохо заработал в этой командировке и даже смог закончить пару собственных книг, одна из которых являет собой художественное произведение, вторая же есть плод моего сугубо научного изыскания и посвящена обмену энергополями между живыми сущностями.

Неоспоримым плюсом моего путешествия стали местные красоты. Здесь воистину рай на земле. Балтийское море — одно из самых молодых на планете. Наследник последних ледниковых бассейнов, оно чисто и прозрачно будто слеза. Здесь прекрасные песчаные пляжи и чистейший воздух. Я смог подлечить свои уставшие от петербуржской сырости лёгкие и сейчас могу без устали пробежать пару-тройку километров. В этом краю действительно всё прекрасно. Наверное, именно тут Бог, если он, конечно, существует, закончил творение своего идеального мира. Ведь именно здесь видна вся красота его величественного мастерства.

В один из последних дней лета 1919 года, вернувшись домой, я застал в прихожей неожиданного гостя. Быть может, я преувеличиваю, говоря о неожиданности, хотя что я несу, если связался с чекистами, то от неожиданностей ты, увы, более не застрахован. Станислав Борий спокойно сидел на стуле, который он сам же вынес в прихожую с кухни. Я открыл дверь в квартиру и обомлел.

— Неожиданно для вас? — спокойным тоном, словно ничего и не произошло, спросил чекист.

— Крайне неожиданно, — ответил я, стараясь скрыть испуг.

— Был проездом здесь и решил вас навестить, — Борий вертел в руках шляпу с широкими полями. — Но жду уже почти два часа, и времени на беседу у нас всё меньше. Поэтому не стану ходить вокруг да около.

Он поднялся со стула и всё той же плавной, неспешной походкой подошёл к окну.

— Вскоре вы получите приглашение, — сказал Борий, глядя на то, как дети на улице играют в лапту. — Я уверен, вас этот шанс порадует. У меня к вам будет лишь одна просьба — не отказывайтесь от этого предложения! Это ваш шанс ещё больше приблизиться к той цели, о которой вы мечтаете. То, что вам предложат, навсегда изменит нашу жизнь.

Слова Бория меня не на шутку насторожили. Однако бояться мне было нечего. Мне всего лишь предлагали шанс, а любой шанс — это попытка что-либо изменить. И я воспользовался своим шансом, хоть сейчас и жалею об этом.

В начале декабря 1919 года меня вызвали в Петроград. Без конвоев, арестов, чекистов. Всё было куда прозаичнее, чему я очень сильно рад и до сих пор. Морозным утром почтальон принёс мне конверт, в котором было написанное от руки приглашение выступить с научным докладом в Петроградском институте изучения мозга и психической деятельности. От подобного сообщения я едва устоял на ногах.

Сборы и дорога мне почти не запомнились. Да и что это за мелочь, требующая монотонности и не стоящая даже толики памяти, когда впереди перед тобой дверь, в которую ты стучал годами, и она вдруг приоткрылась, давая возможность заглянуть внутрь столь желанного мира. Петроград встретил меня холодным, мокрым снегом, слякотью на тротуарах, руганью извозчиков и дымом фабрик.

Встреча, перевернувшая мою жизнь, о которой я уже упоминал, была не единственным подарком судьбы. В тот знаменательный день, когда я должен был читать свой доклад о ритмах, в мою жизнь вошёл человек, к которому я буду испытывать признательность и уважение всю свою жизнь. На совместном банкете, устроенном по случаю научных чтений, я был представлен академику Владимиру Михайловичу Бехтереву.

О! Это выдающийся человек, при жизни достойный памятника. Знакомство с ним есть великая честь, поскольку именно Бехтерев в 1907 году основал в Петербурге первый научный центр по комплексному изучению особенностей человека и научной разработке таких наук, как психология, неврология, психиатрия.

Я могу признаться, поскольку все эти записи вряд ли увидят свет и мои мечты не станут никому известны, так как я не собираюсь это публиковать, да мне наверняка и не позволят. Работать с Бехтеревым, да всего лишь быть этому великому человеку представленным, до этого дня оставалась одним из самых моих несбыточных желаний. И вот я смотрю на него, а он пожимает мне руку и что-то спрашивает, а я не могу ничего ответить словно студент-первокурсник у грифельной доски. Это непередаваемое чувство встречи с кумиром.

До сих пор не могу поверить в то, что произошло. Я приглашён в институт Бехтерева, и не просто приглашён как лектор, я стану здесь работать. Наша беседа с академиком была насыщенной. Оказалось, он с интересом прочёл все мои работы, мои мысли произвели на него впечатление, и он считает, что направление, которое я избрал в своих трудах, можно развивать и успешно изучать. Я потрясён и несколько дней пребываю в некой мечтательной эйфории. Чувство, которое я испытываю в этот момент, напоминает мне состояние влюблённости. Нет сна и аппетита, я не могу думать более ни о чём, кроме своей новой работы. И каждый раз, как только я вспоминаю разговор с академиком, мне хочется улыбаться.

Вот уже год в научных кругах ходили слухи о том, что Владимир Михайлович ходатайствует об открытии отдельного института по изучению мозга и психической деятельности.

Я ещё толком даже не успел освоиться, а мне уже преподнесли первый сюрприз. 9 января ко мне привели человека. Его звали Егор Фурман. После недолгой беседы я узнал, что этот человек мнит себя телепатом. Он и вправду смог легко угадать мой любимый сорт чая, а также сумел рассказать мне кое-что о моей жизни, пускай и с ошибками. Но в общем и целом его рассказ оказался верен. Однако подобное может поведать о человеке любой весьма наблюдательный мошенник, более или менее разбирающийся в психологии человека.

Я люблю чай с лимоном, и он всегда стоит на столике в прихожей. А то, что я человек умный и переживший немало бедствий, так это можно сказать о любом научном сотруднике, пережившем события Первой мировой войны и Великой революции.

— Вы готовы заняться этой темой? — спросил меня Владимир Михайлович после того, как Фурмана увели.

— Телепатия весьма странная наука, — ответил я. — Её не признаёт ни одно научное сообщество.

— Ну, астрономию тоже когда-то не признавали, — усмехнулся Бехтерев. — А что сейчас? Чуть ли не каждый второй по ночам смотрит в подзорную трубу или телескоп.

— Проблема в том, что телепатию не рассмотреть в подзорную трубу. Её нужно осязать, ощущать, предвидеть.

— Вот видишь, ты уже знаешь, что нужно делать. Я нисколько не сомневался, что ты сможешь совершить прорыв в этой области.

Доверие, оказанное мне Бехтеревым, стоило многого. Я работал сутками, на износ, проверяя каждую мелочь по несколько раз.

В некоторых случаях мы видели и впрямь удивительные вещи, и часто разговор с испытуемыми принимал весьма неожиданный оборот.

Однажды один семилетний мальчик, которого из глухой сибирской деревни привёз дед, рассказал нам о том, что вскоре начнётся очередная и очень кровопролитная война. К подобного рода предсказанию можно было бы отнестись весьма скептически, поскольку мир наш настолько безумен, что войны начинаются и заканчиваются едва ли не каждый год. Однажды великий император Марк Аврелий сказал: «Я правил всего лишь четыре года без войн. Всё остальное время мы проливали кровь, и именно поэтому Римская империя столь велика и могущественна».

Но прислушавшись, я вдруг ощутил невероятный холод, которым веяли слова, произнесённые этим малышом. В них и правда не было лжи или театральной наигранности. В словах этого ребёнка звучала боль, горькое предречение великой утраты и горечь огромных потерь.

Когда мы спросили его, кто и с кем будет воевать, он лишь ответил нам, что в этой битве два орла, старый и молодой, попытаются захватить берлогу медведя.

Вечером того же дня доклад о предсказании странного мальчика лёг на стол Станислава Бория. Что сталось с тем ребёнком, мне оставалось лишь только гадать. Но поговаривали, что его жизнь с того дня изменилась необычайно.

В конце ноября 1919 года Бехтерев вызвал меня к себе. По его напряжённому взгляду я понял, что разговор нам предстоит непростой. Я даже не мог и представить, насколько круто развернётся моя жизнь после этой беседы. Хотя, признаюсь откровенно, за последние годы я уже начал привыкать к её непредсказуемому нраву.

— Присаживайся, Александр Васильевич, — академик указал на стул напротив его рабочего стола. — Разговор трудный у нас будет.

— Что случилось, Владимир Михайлович? — спросил я напрямую.

— Как ты относишься к холодной погоде?

Подобный вопрос вызвал у меня недоумение и слегка насторожил. Почти все мои родные, друзья и знакомые знали о том, что холод я не люблю. Ещё во времена моего студенчества мы часто проводили ночи в холодных, неотапливаемых университетских казармах. Тогда мне это не казалось чем-то приятным. Лишь после того, как я обзавёлся собственной комнатой, то мог зимой на крещение искупаться в проруби без страха окоченеть насмерть, без надежды где-либо согреться.

— Ну, не брезгую, — отозвался я сдержанно. — Хотя воспоминания неприятные есть.

Бехтерев поёрзал на стуле и демонстративно пожевал губами, подбирая нужные слова.

— Я не давлю на тебя, что бы ты ни подумал, — потирая руки, сказал академик. — Даже наоборот, — он задумчиво усмехнулся. — Это на меня давят с самого верха. И настоятельно просят организовать экспедицию в центр Кольского полуострова.

— Это на Мурман, что ли? — удивился я.

Бехтерев согласно закивал.

— Именно. Там бескрайняя неисследованная тундра. Масса картографических пустот, народы саами, лопари и некая странная болезнь, связанная с массовым психозом. Точно пока неизвестно. Но местные называют это «мерячением». Если это то, о чём я думаю, тебе обязательно нужно поехать.

— Я слышал и раньше про это, — сказал я, вспоминая знакомое название.

Мерячение — это весьма странное явление. Его ещё называют «арктической истерией». Отчасти это и правда очень похоже на болезнь, схожую с безумием. Она проявляется у жителей Крайнего Севера. Но известны случаи заболевания и пришлых людей. Это специфическое состояние похоже на массовый психоз, обычно проявляющийся в момент проведения шаманских обрядов, но иногда болезнь возникает и совершенно спонтанно. Поражённые мерячением люди, словно погружённые в транс, начинали повторять движения друг друга, безоговорочно выполняя любые команды.

— Я давно изучаю это явление, — пояснил академик, — и с радостью поехал бы туда вместо тебя, будь у меня возможность. Но к великому сожалению, сделать этого я не могу и поэтому посылаю тебя, поскольку знаю, что доверие моё ты оправдаешь.

— Я согласен, — с гордостью ответил я. — Не думал, что вы так высоко цените моё мнение. Я не подведу вас.

— Я не просто ценю ваше мнение, я полагаюсь на него и верю в то, что именно вам подобная задача по силам.

Через год, в январе 1920 года, на заседании учёной конференции института по личному представлению академика Бехтерева я был избран членом Учёной конференции на Мурман и командирован в Лапландию для исследования загадочной болезни мерячение, наиболее часто проявляющейся в районе Ловозера.

Вот именно так и началась моя настоящая история исследователя, которая впоследствии и привела меня к мысли написать эти строки.

Глава 8 
Перехват

Мурманский Арктический государственный университет

Парковочная зона вдоль ул. Капитана Егорова

Четверг, 21 мая. 10:10. Потоковый сигнал с беспилотного аппарата Оса-2114. Координаты точки фиксации 21.05.10.10

Небольшая улица, расположенная практически в самом центре Мурманска, носит имя одного из самых прославленных и отважных капитанов в истории Мурманского промыслового флота.

Капитан Егоров Александр Александрович с 1936 года ходил в море штурманом, далее капитаном на рыболовных траулерах. Он внёс огромный вклад в составление промысловых карт Баренцева моря. В 1931 году на траулере «Двина» открыл новый промысловый район, названный Гусиной банкой. С 1938 по 1940 год — заместитель начальника Мурманского тралового флота.

В период Великий Отечественной войны капитан Егоров был командиром тральщика ТЩ-37. Лавирующее между подводных мин рыболовецкое судно отражало атаки вражеской авиации и, несмотря ни на что, продолжало свой непростой морской промысел, а по ночам шло в полной темноте с погашенными бортовыми огнями, чтобы не быть обнаруженным противником.

В 1943 году Егоров возвращается на пост капитана рыболовного траулера. Его экипаж в 1944 году за одну лишь путину добыл тридцать четыре тысячи центнеров рыбы.

Капитан Егоров награждён двумя орденами Ленина и орденом Трудового Красного Знамени. Умер Александр Александрович в 1957 году и похоронен в Феодосии.

Этот человек являл собой истинное воплощение настоящего боевого капитана, на которого ещё не один год будут равняться те, кто сегодня выходит на промысловый труд в суровое Баренцево море.

Обо всё этом лейтенант Михеев, конечно же, прекрасно знал.

А ещё лейтенант Михеев знал, что в центре города много узких улочек, которые с каждым годом всё плотнее забиваются припаркованными машинами. Именно по этой самой причине он приказал сержанту Гагарину припарковать их модернизированный «УАЗ-Хантер» таким образом, чтобы иметь возможность оперативно выехать на проспект Ленина, являющийся главной транспортной артерией Мурманска.

Уже покидая автомобиль, Михеев и его бойцы услышали со стороны здания университета отчётливые хлопки выстрелов. Не теряя времени даром, они бросились к зданию, на ходу подготавливая оружие к бою.

Промчавшись по переполненной машинами улице около сотни метров, Михеев и его бойцы увидели выбегающих из дверей университета перепуганных людей. В здании и впрямь творилось что-то ужасное.

В какой-то момент намётанный взгляд Михеева упал на красивую девушку, выскочившую из дверей университета. Следом за ней выбежал крепкий светловолосый парень, явно её знакомый. Он быстро указал рукой в сторону парковки, и парочка стремглав бросилась к одной из машин.

Необычное поведение парочки заинтересовало лейтенанта, но толком обдумать своё предположение офицер не успел. Не прошло и минуты, как из открытых дверей главного входа показалась ещё одна девица. В её вытянутой руке Михеев без труда узнал… «Люгер»? Да ещё и с глушителем?

Михеев почесал ноющий после вчерашнего боя подбородок и бросился наперехват.

Глаза огнестрельной девицы, пылающие жаждой убийства, прищурились, пытаясь ухватить в прицел убегающую парочку. Грянул очередной выстрел, и пытающаяся скрыться беглянка инстинктивно пригнулась. Крепкий белобрысый парень что-то ей крикнул, и они вместе бросились к ряду припаркованных вдоль дороги машин, но в этот момент из скрытого тенью деревьев чёрного Mercedes-Benz Gelandewagen серии G55 выскочил человек кавказской наружности с гранатомётом РПГ-18. Он без промедления навёл оружие на припаркованные автомобили и выстрелил. Оглушительный взрыв, подбросил вверх несколько машин. Из «Гелендвагена» продолжали выбираться люди. Все они были вооружены.