Бесплатный фрагмент - Камень Души

Пролог

Посвящается моей Ларе.

В твоих глазах я обрел целый мир. Ты — вся моя любовь. В твоей душе я отыскал свою собственную. Рядом с тобой я становлюсь целым, по-настоящему живым.

Могучий Великий Океан катил свои бескрайние воды, скрывая в глубинах вековые загадки. И как сотни и тысячи зим назад его волны, подобно исполинскому существу древности, неспешно омывали прибрежные камни. Отшлифованная галька, покорная ритму прибоя, создавала мелодичный шелест, откатываясь назад с волной.

Скалистое побережье с величественными утесами сбросило зимние оковы. Солнце, прорываясь сквозь разреженные облака, постепенно прогревало каменистую твердь. Весна в этих краях была непредсказуема — никто не мог точно определить ее начало и конец. Местные давно смирились с такой особенностью. И Море Штормов полностью соответствовало своему имени — даже в тихие дни оно таило опасность. Полуденные земли вдоль побережья были неприветливы и суровы. В этом царстве каменных пустошей и отвесных склонов весна словно играла с жителями в прятки, то задерживаясь надолго, то обходя стороной некоторые места, оставляя их во власти холода.

Стенуфер пробуждался к жизни. Над домами с толстыми моховыми крышами, защищающими от ветров, вился причудливый дымок. В стальных водах фьордов рыбацкие суда тянули богатый улов — серебристые косяки трески, сельди и палтуса наполняли сети. Жизнь в поселении кипела — каждый житель, от мала до велика, был при деле.

Вот и сейчас, около десятка женщин проворно перемещали корзины со свежим уловом, каждая, самостоятельно справляясь со своей ношей. Они направлялись к ледяным хранилищам, искусно обустроенным в прибрежных скалах. Пополнение запасов было критически важным делом, ведь осенние штормы существенно ограничивали возможности морского промысла, столь необходимого для Стенуфера.

Юный мальчишка, словно ветер, мчался по узким улочкам между каменными домами, ловко огибая развешанное белье. Его меховая безрукавка развевалась на бегу, пока он направлялся к одинокой постройке у скалы. Из трубы кузницы поднимался густой черный дым, а изнутри доносился металлический перезвон — работа там кипела с первых лучей солнца. Срочно требовалось изготовить стальные обводы для трех баркасов у ремонтного причала.

Запыхавшийся парень с растрепанными светло-русыми волосами влетел в распахнутые ворота и согнулся, пытаясь отдышаться. Могучий кузнец с седеющей бородой работал над раскаленной заготовкой, высекая снопы искр своим молотом. Пот струился по могучему телу, подчёркивая рельефные мускулы на руках бородатого мужчины. Заметив молодого визитёра, он остановился и пронзил его суровым взглядом черных глаз, в которых сверкал огонь металла.

— Мастер… Вит… я… — задыхаясь, начал мальчик.

— Свен Ари Гурссон, — внушительно проговорил мужчина с окладистой бородой. — Сперва успокойся и отдышись. Торопиться стоит лишь тогда, когда хватаешь крабов голыми руками в студёной прибрежной воде.

Мальчик, все еще опустив голову, глубоко дышал, собираясь с мыслями. Кузнец положил молот, аккуратно подхватил щипцами заготовку и поместил ее в горн

— Ну, — приподнял брови бородач. — Что стряслось-то? Чего так несся?

Сердитый взгляд и металлический тембр голоса кузнеца не смутили юного посланника. В Стенуфере все знали: хотя мастер Вит и держался строго, но славился своей справедливостью и пользовался безоговорочным уважением. Искусный кузнец относился с особой теплотой к детворе, независимо от пола, и никому не отказывал в помощи, сохраняя при этом безупречную вежливость. Сейчас он терпеливо ждал, пока запыхавшийся мальчуган восстановит дыхание и поведает свою историю.

— Мастер Вит, — произнес наконец мальчик, справившись с одышкой, — Матушка Мо велела вам поспешить к дому Хрома.

Кузнец пристально посмотрел на Свена из-под густых бровей и снял рабочий фартук.

— Олэна?

— Ага, — хрипло подтвердил мальчик. — Такой крик стоял — страшно! Все женщины сбежались, девчонок прогнали, а крови столько…

— Не частИ, — оборвал его кузнец, направляясь к бочке с ледяной водой. — Давно началось?

— Как только папенька к берегу ушел, — почесал затылок мальчишка. — Солнце только фьорды осветило.

— Присядь там, — кузнец кивнул на топчан у стола с инструментами и принялся омываться студеной водой.

Освежившись и вытершись досуха льняным полотенцем, бородатый мужчина облачился в свежую рубаху и покинул кузницу.

— Олаф! — зычно позвал он, глядя вниз на берег.

Из-под нависающей скалы появился крепкий молодой человек с короткими русыми волосами и пробивающейся щетиной, неся увесистую лохань со льдом.

— Уже здесь, мастер Вит, — бодро откликнулся парень. — У берега льда почти не осталось. Пришлось добираться до скалы купальщиц — там хоть немного удалось собрать.

— Побудь за старшего, — прогудел кузнец. — Проследи за горном и… Поработай с заготовками.

— Случилось чего? — насторожился юноша, прибавляя шагу.

— Вряд ли что-то серьезное, — отозвался бородач и шагнул обратно в кузницу.

Олаф последовал за ним, аккуратно установил лохань на каменное основание, стараясь не растерять бережно собранный лед. Тут он заметил на топчане радостно улыбающегося мальчугана, болтающего ногами.

— Брат? — изумленно воскликнул юноша. — Как ты тут очутился?

— Матушка Мо отправила, — выпалил мальчишка, спрыгивая с топчана и бросаясь к брату.

Братья заключили друг друга в объятия, словно не виделись целую вечность, и старший взъерошил Свену волосы.

— С мамой всё хорошо?

— Ага, — озорно блеснул глазами мальчишка. — Только вот…

— Пошли, — перебил готового начать рассказ мальчугана кузнец. — Нечего время попусту тратить!

Накинув меховую безрукавку, он решительно зашагал вниз по улице. Младший из братьев Олафа, переглянувшись со старшим, поспешил следом за мужчиной, уже достигшим первых домов квартала.

Встречные жители радостно приветствовали кузнеца, а местная детвора, завидев его, наперегонки бежала навстречу. Несмотря на спешку, он находил время обнять каждого ребенка и угостить сладостями, которые неизменно носил в карманах. Малыши боготворили его, стремясь привлечь к себе хоть каплю внимания. Мастер Вит учтиво кланялся всем встречным, продолжая путь к жилищу Хрома.

Около дома собралась внушительная толпа любопытных, преимущественно женского пола. Они перешёптывались между собой, украдкой поглядывая на окна каменного строения, откуда доносились стоны и крики роженицы.

— Чего столпились, словно на ярмарке? — громогласно обратился к ним бородач, стремительно приближаясь к дому. — Расходитесь! Неужто других забот нет?

После этих слов женская часть населения Стенуфера мгновенно рассеялась. Кузнец, проводив взглядом спешно удаляющихся женщин и девушек, толкнул дверь и вошёл внутрь.

В доме существовал особый порядок входа: сначала гость попадал в переднюю прихожую, а затем в основную, где можно было комфортно расположиться. Следуя местному обычаю Стенуфера, обувь снимали при входе — полы устилали рукодельные половики, передававшиеся по наследству. Мастер Вит оставил сапоги на лавке у входа и шагнул внутрь.

Просторная зала была заполнена примерно десятком человек, преимущественно дамами средних зим. Среди них выделялся явно не в своей тарелке хозяин дома — Хром, который отчаянно искал возможность сбежать от женского общества. При появлении бородатого гостя его взгляд засветился надеждой на спасение. В помещении царил полумрак — едва различались силуэты мебели и колышущиеся шерстяные юбки. Душный воздух становился еще тяжелее от доносившихся из соседней комнаты женских возгласов.

Окинув взглядом обстановку, бородач недовольно качнул головой. Войдя в залу, он призвал магию, и все свечи вспыхнули разом.

— Ансгар Хром, — властно указал кузнец, — Немедленно отправляйся к ремонтному причалу, там от тебя будет прок…

— Мастер Вит, — вмешалась дородная женщина с уложенной короной русой косой, — Но он же скоро станет дедом и…

— Гретта! — отрезал бородач, сверкнув глазами, полными тьмы. — Еще слово, и последуешь за мужем.

Хозяин дома, под пристальным взором супруги, поспешно поднялся и направился к выходу. Проходя мимо кузнеца, он благодарно улыбнулся и кивнул.

— Благодарю, — беззвучно произнес он.

Взгляды женщин выражали явное неодобрение кузнецу, но он мгновенно перехватил инициативу, обратив на них пристальное внимание.

— В этих стенах слишком много любопытных, — властно заявил бородач, приближаясь к присутствующим дамам. — Пусть останутся только Гретта и Инга Хром, прочим следует заняться своими делами.

Все изумлённо посмотрели на хозяйку и её бабушку. Последняя, безмолвно кивнув, заняла место у окна, не желая вмешиваться. Остальные, получив молчаливое согласие старейшины рода Хром, покинули помещение практически бесшумно. Почти.

— Гретта, — произнёс кузнец, провожая уходящих женщин мрачным взором, — Впусти свежего воздуха, здесь невозможно дышать.

Пока хозяйка торопливо распахивала окна, впуская прохладу фьордов, бородач приблизился к старшей Хром, опустился рядом и взял её ладонь.

— Как поживает ваша старшая правнучка, уважаемая Инга? — спросил он, бережно поглаживая её сухую морщинистую руку. — Надеюсь, всё благополучно?

В здешних местах расспросы о самочувствии считались дурным тоном — местные жители, закаленные суровым климатом, отличались завидным здоровьем. Любопытство о физическом состоянии можно было проявить лишь намеками, прибегая к тонким иносказаниям.

— Признательна за заботу, мастер Вит, — ответила она, пронзительно глядя на него. — Несмотря на мои грядущие сто восемь зим, я вполне способна внимать крикам младшей правнучки. Что до старшей — у неё дел невпроворот, в отличие от этих юных особ, которых ты так изящно отправил к Хоррну. Хвала Небесам, пока у Стенуфера такой глава как ты, мы можем рассчитывать ещё на несколько десятилетий спокойствия.

— Вы чрезмерно добры, почтеннейшая, — улыбнулся бородач. — Однако я искренне верю, что в ближайшие годы вы успеете понянчить праправнуков, тем более что один из них уже готов огласить фьорды своим первым криком.

— Воистину было бы чудесно, Мастер Вит, — приговаривала старуха, нежно поглаживая морщинистой ладонью могучую руку кузнеца. — Хоть слух мой и подводит в последнее время, но то, что донеслось из-за стены, весьма меня встревожило.

— Что же вас так обеспокоило, достопочтенная Инга?

— Поговори-ка ты со своей супружницей, — продолжала похлопывать его старуха. — Она тебя искала. Глазищи у неё были — точь-в-точь как у идола на утёсе Хэльварда. Такие же неестественно расширенные. Торопись, голубчик, не мешкай.

Могучий бородач, поклонившись, освободил руку старшей хозяйки и поспешил в опочивальню младшей правнучки Инги. Едва переступив порог, он понял — случилось нечто из ряда вон выходящее, не чета обычным происшествиям, которых он навидался в Стенуфере за свои долгие годы… Долгие годы.

В затемнённом углу комнаты застыл супруг Олэны, могучий Фрост Хром. Оцепенев, он неотрывно смотрел в пустоту, беззвучно шевеля губами. У окна на лавке две повитухи тихо причитали, а третья лежала без чувств у противоположной стены — лишь тяжёлое дыхание выдавало, что она жива.

На супружеском ложе распласталась Олэна, запрокинув голову. Мокрые от пота светло-русые пряди облепили лицо, шею и грудь. Промокшая от крови нижняя сорочка сбилась на округлом животе, едва прикрывая колени. Ноги от бедер до ступней были залиты кровью, как и простыни под ней. Она дышала тяжело, но всё же дышала. Перед ней на коленях замерла женщина с каштановой косой на груди.

Её губы, не умолкая ни на миг, выводили древние слова, пока пальцы крепко сжимали ладонь Олэны. Воздух звенел от магического напряжения, пропитавшись солёным ароматом пота и металлическим привкусом крови. Заклинание набирало мощь, достигая своего апогея, превращая шёпот женщины в хриплое дыхание. Она словно тянула с небес невидимую, но неимоверно тяжёлую ношу, медленно и мучительно. Капли пота заблестели на её напряжённом лице, и вдруг левая рука резко рухнула вниз, будто незримая небесная вервь не выдержала и оборвалась.

Невыносимая боль пронзила тело Олэны, заставив выгнуться дугой. Промокшая сорочка соскользнула, обнажая живот и ноги, а из груди вырвался душераздирающий крик. Черные, как беззвездная ночь, глаза бородача зловеще сверкнули. Широко раскинув руки, он произнес таинственные слова на древнем наречии, и с его пальцев потекли сгустки чистейшей тьмы, искрящиеся фиолетовыми всполохами. Они окутали тело страдалицы, проникая сквозь кожу, затекая в уши, рот и ноздри. Непрерывные судороги сотрясали Олэну, голова безвольно металась по подушке.

Матушка Мо, погруженная в транс, продолжала читать древнее заклинание, переходя от шипения к утробному рычанию. Воздух в комнате пульсировал от первобытной силы и ярости. Внезапно все стихло, и в звенящей тишине прогремели слова Олэны:

— Они пришли…

Матушка Мо распахнула глаза и, отпустив руку девушки, подалась вперед, вглядываясь в её лицо.

— Они пришли, — повторила та, открывая глаза. — Враг врага соберет детей Тьмы, когда у Лун взойдет Дочь…

Алагос

Любое завершение имеет свое начало. Прошлое уже написано невидимыми чернилами времени, а будущее — чистый холст, ждущий своего художника. Но тот, кто рожден из тени, уже сделал первый шаг в свет, навстречу своей судьбе.

Безбрежная вечность раскинулась подобно неистовому Мировому Океану. Его воды, темные и беспощадные, несут на себе острые осколки грязных льдин. Жестокий ветер времени, пронизывающий до костей, гонит их вперед, словно стадо диких зверей. Льдины с оглушительным грохотом разбиваются о неприступные скалы реальности, заставляя мир замереть в тревожном ожидании.

В бесконечности нет ничего, что могло бы привлечь живую душу. Она пуста и безжизненна, как заброшенный склеп. Вечность — это бездонная пропасть, где даже самые яркие звезды меркнут и гаснут. Подобно всепоглощающей тьме, она окутана липким страхом смерти, который проникает в самые потаенные уголки сознания.

Смерть не властна над ним — он сам её воплощение.

Он неразделим с ней, её Покоритель, идущий с Рассвета, и рядом с ним она — та, чьё серебристое сияние пронзает самый густой мрак. Её существование наполняет его жизнь глубинным смыслом. Словно лунное сияние, пробивающееся сквозь густую крону, она дарит ему недостающие надежду и тепло.

Она прольет кровь для него и будет жить двумя лунами, как мать и будет называться Дочерью.

Каждый их шаг вместе — эхо древних предсказаний. Каждый взгляд — отражение грядущих свершений. Они — воплощение вечного круговорота жизни… Любое завершение имеет свое начало. Но прежде им предстоит собрать воедино осколки Камня Души…

***

Алая кровь растеклась повсюду, клочья ткани и доспехов вперемешку с останками усеивали покрытую изумрудным мхом землю, свисая с пробудившихся после темных чар веток. Воздух пропитался ароматом смерти.

— Какой в этом смысл? — простонала Риаа над распростертым телом юной девушки. — Зачем ты это сделала, Гончая? Она была безобидна, чтоб тебя Бездна поглотила!

— Я не властна над своей сущностью, Повелительница, — прошелестел метаморф, принявший облик изящного безликого чудовища. — Она просто оказалась не там, где следовало.

— О боги, — простонала Риаа, пытаясь зажать страшные раны. — Столько крови… Как мне её остановить?

— Ты же Повелительница Ночи! — забулькал метаморф, опускаясь рядом. — Призови тьму, госпожа.

— И это говоришь мне ты? — яростно взглянула Риаа. — Как именно?

— Как вы с Повелителем, когда возрождали Гландаголл, — прошипело существо.

— Возрождали… — повторила она, всматриваясь в бледнеющее лицо. — Не только смерть, но и жизнь…

Память унесла Риаа в прошлое, когда она была дорфиной могущественного рода Срединных земель Аррен. Коснувшись молодого мха, она закрыла глаза. Сердце замедлилось, и сквозь выдох она ощутила, как тянутся к ней тени минувшего, шепча тысячами голосов.

«Слушай их, некромант… Они ждут во тьме…»

Голоса мертвых зазвучали отовсюду — из опавшей листвы, из-под корней и мха. Тысячи их ворвались в её разум, и Риаа распахнула глаза…

Фиолетовый свет, исходящий из них, озарил тело девушки, затмевая даже солнце в вышине. Она чуть приподняла ладонь над ранами, к ним потянулись пульсирующие сгустки тьмы, мерцающие в искрящемся мраке. Края ран начали бурлить, кровь вскипела, а внутренности, мышцы и кожа на глазах срастались воедино. В воздухе разлился необычный сладковатый аромат, напоминающий плавленый мед. Риаа осторожно провела окровавленной рукой над затянувшимися ранами и, закрыв глаза, ощутила одновременно голод и прилив надежды. Лицо исцеленной порозовело, ресницы затрепетали, и она резко очнулась, сделав глубокий вдох.

От внезапного пробуждения девушка закашлялась и попыталась встать, но Риаа мягко удержала её.

— Погоди, милая, — произнесла она успокаивающе. — Тебе нужно восстановить силы.

— Кто… вы… — начала шептать девушка пересохшими губами, но вдруг замерла, широко распахнув темно-серые миндалевидные глаза. — Я.. могу… говорить…

— Разумеется, можешь, — ответила озадаченная Риаа. — Ты ещё слаба, но говорить вполне способна.

— Нет… вы не понимаете, — с трудом выдохнула девушка. — Я.. с шести зим… не произнесла… ни слова…

— Хм, — задумчиво протянула Риаа, не ослабляя хватку. — В шесть зим ты потеряла дар речи?

Девушка согласно кивнула, проводя языком по потрескавшимся губам.

— Ясно, — произнесла истинная, пытаясь изобразить дружелюбную улыбку. — Оставайся на месте, я принесу воды.

Поднявшись на ноги, Риаа направилась к серой кобылке, безмятежно пощипывающей свежую траву. Тем временем метаморф, приняв облик огромного черного пса, неспешно потрусил в прохладную тень молодого дуба неподалеку. Вернувшись с флягой, истинная открутила крышку и, придерживая голову спасенной, поднесла горлышко к её губам.

— Пей маленькими глотками, — предупредила Риаа. — Береги горло.

Девушка послушно отпила раз, другой, третий. Её глаза засветились благодарной улыбкой, и, утолив жажду, она откинулась назад.

— Меня Сигг зовут, — прошептала она. — Благодарю за воду. Значит, я добралась до Серых Пределов — это хорошо…

— Что за чушь? — возмутилась истинная, закрывая флягу. — Там не раздают воду и к слову сказать, там вообще нет жизни.

— Реальность иллюзий нельзя отрицать, — настаивала девушка, кокетливо взмахивая ресницами. — Всем известно, что коварный Повелитель обмана способен создать любое наваждение, даже прелестных дев…

— Астарат не тратит силы на такие мелочи, как спасение от смертельных ран, — с насмешкой отрезала Риаа. — И уж точно не посылает случайных водоносов помогать умирающим утолить жажду.

Слова о Том-Кого-Нельзя-Называть вызвали у девушки явное неодобрение.

Совершенно точно явное неодобрение! Её лицо исказилось, отражая целую бурю эмоций — от сомнения до полного недоверия.

— Только безумец осмелится произнести полное имя Неназываемого, — возмутилась она, привстав на локтях. — К тому же, я уверена, что вы лжете, кем бы вы ни были.

— Впервые встречаю создание, которое после долгого безмолвия вдруг становится таким разговорчивым, — усмехнулась Риаа. — В Серых Пределах табу на произнесение его имени — не просто традиция, а строгий запрет. Он слишком остро реагирует на это, считая себя скорее падшим вестником небес, нежели Богом.

— Знаете, — обратилась к ней Сигг, — Вы помогли мне, и я благодарна вам за это, но…

Приподнявшись на локтях, девушка замерла, когда её взгляд упал на жуткую картину внизу пригорка. Сначала она заметила застывшего, словно каменное изваяние, орка Бэлла перед широкой лестницей — там, где впервые встретила женщину в черном. Далее её взор скользнул по бездыханному телу некроманта и рассеченным пополам темным эльфам. Содрогнувшись, она увидела неузнаваемую груду останков воинов Рейнара, а затем и его самого — вернее, то немногое, что от него осталось. Осознание произошедшего и личности виновника этой бойни отразилось в её расширенных от ужаса глазах. С трепетом она повернулась к той, что стояла рядом на коленях, держа флягу с кристально чистой водой.

— Надо же, — подавив улыбку, Риаа посмотрела на девушку и многозначительно сообщила: — С возвращением в наш мир, Сигг!

— Вы… — она замерла на полуслове, не в силах произнести ни звука.

— Раз уж ты снова лишилась дара речи… тебе не помешает освежиться. Пойдем к воде.

Риаа поднялась и, не оглядываясь, медленно направилась к озеру Дев. Взмахнув рукой, она подозвала черную псину, которая послушно засеменила следом, словно комнатная собачка знатной дамы. Заметив, что Сигг остается на месте, истинная обернулась — полукровка застыла на пригорке с ужасом в глазах.

— Не бойся, Гончая тебя не тронет, — усмехнулась Риаа с озорной улыбкой. — Видишь, как виновато уши прижала? Хватит столбом стоять!

Развернувшись, она поспешила к озеру, пытаясь собраться с мыслями. После битвы и исцеления девушки силы почти покинули ее — ноги едва держали, но она упрямо шла вперед, не желая показывать слабость той, кого, судя по мыслям, прочитанным при исцелении, послал сам Дорн III, Глава Престола Церкви Единой и Единственной.

— Час от часу не легче, — пробормотала Риаа у кромки воды.

Игнорируя прилетевших сов, она погрузила руки в прохладную воду, смывая кровь с ладоней. Умывшись, она почувствовала, как уходит напряжение этого безумного дня. А может, не такого уж и безумного?

— Откуда вы узнали, что я полукровка? — раздался голос подошедшей Сигг.

Риаа вытянулась во весь рост и запрокинула голову, позволяя лучам солнца, только что показавшегося из-за нависающей над озером скалы, ласкать её лицо.

— Я догадалась об этом в тот момент, когда ты въехала в долину с теми, чьи тела теперь питают корни Вечного леса, — произнесла она, даже не шелохнувшись, когда величественная сова слетела с парапета и горделиво опустилась на её плечо, приводя в порядок оперение. — Удивительно, что охотница на зверюшек из Разлома предпочла отправиться с ними, выбрав славу вместо золота, предложенного дуболомом Дорном.

— Об этом знали только… — Сигг осеклась на полуслове, ошеломлённо уставившись на сову. — Священные птицы Тарионна появились, потому что…

— Потому что в Гландаголл вернулись истинные правители, — резко перебила её Риаа, обернувшись с горящими фиолетовыми глазами.

Этот яркий свет заставил девушку вздрогнуть. Она пристально взглянула на истинную, но та невозмутимо выдержала взгляд полукровки, продолжая ласково поглаживать грудку совы.

— Если я не ошибаюсь, вы дан, — учтиво произнесла она, — И истинный некромант. Как такое вообще возможно?

— Долгая история, — откликнулась Риаа, отпуская тьму. — Мне нужно кое-что у тебя выяснить.

— Спрашивайте, — девушка устроилась на парапете.

— Когда я занималась твоим исцелением, — начала Риаа, присаживаясь рядом, — Моя магия проникла в твой разум, и многое стало ясно, однако… Воспоминания о потере дара речи остались для меня загадкой. Они словно разрозненные фрагменты, будто ты сама или кто-то намеренно скрыл тот период. Что же случилось на самом деле?

— Зачем вам это знать? — девушка нахмурилась и опустила взгляд, погружаясь в воспоминания.

— Хочу понять природу исцеления, — деловито пояснила Риаа.

Погрузившись в воспоминания, Сигг начала различать в памяти отрывочные картины прошлого.

— Моя мама — эльфийка из клана Энтул, — тихо произнесла она. — Она была стражем леса…

— Её изгнали?

— Верно, — печально отозвалась девушка. — Я появилась на свет в маленьком поселении близ Кетласа. Мама защищала местных от набегов тварей из Разлома. Но однажды зимой случилась беда — чудовища напали целой ордой…

Сигг прервалась, устремив взгляд на возрождённый магией истинной тьмы Вечный лес Гландаголл. Слёзы беззвучно покатились по её лицу.

— Она не смогла всех спасти, — голос девушки дрогнул. — Твари накинулись разом. Я видела, как хрост швырнул её через ограждение и… Никто не уцелел. Через три дня меня нашел охотник…

— Каенар, — договорила за неё Риаа.

— Да, — кивнула Сигг, украдкой вытирая слёзы. — Я лежала среди растерзанных тел жителей. Не помню, сколько времени провела там, замерзая от холода и страха. С того дня я онемела, а теперь…

— Теперь, — подхватила Риаа, — Ты исцелилась. Но важно помнить даже горькое — ради памяти о любимых и о тех, кто причинил боль твоей матери, жителям деревни и тебе.

В тишине они погрузились каждая в свои горькие воспоминания. Одна вспоминала отца — его сильные руки и добрую улыбку, теперь навеки утраченные его предательством. Другая терзалась воспоминаниями о матери, чей образ постепенно тускнел в памяти, оставляя лишь горький привкус потери.

Боги… Эти древние и могущественные сущности играют судьбами смертных, словно фигурками на гигантской доске. Они выбирают своих избранников — тех, в чьих венах течёт божественная кровь, пусть даже самая малая её частица. Некоторых они превращают в жертв, других — в героев. Но кто может с уверенностью сказать, какая роль благороднее?

Богам безразличны методы достижения цели. Их интересует лишь конечный результат, предсказанный пророками и записанный в священных текстах. Божественное вмешательство не всегда очевидно. Оно может проявляться в случайной встрече, в неожиданном решении или даже в минуте молчания, подобной этой. Ведь именно в такие моменты рождаются самые важные решения, способные изменить ход предначертанной истории.

— Вы хотели что-то еще спросить? — внезапно очнулась девушка, поворачиваясь к Риаа.

— Что именно просил Дорн?

— Сопроводить отряд Рейнара к Тарионну, — Сигг удивленно изогнула бровь. — Вам это известно.

— Продолжай.

— В послании говорилось о трех путниках в Гландаголле, — размеренно произнесла девушка, все так же приподняв бровь. — Якобы некромант с гоблином похитили дорфину Риаа Аррен из Кана, и ее нужно спасти из лап прислужников тьмы…

Риаа кивнула, безмолвно прося продолжать.

— Причину выбора пути через Проклятый лес я не уточняла, — замолкла Сигг.

Риаа снова кивнула, пристально всматриваясь в собеседницу.

— Я бывала тут несколько раз, — призналась девушка, встретившись взглядом с истинной. — Ладно, трижды…

— Вот как? — в голосе Риаа прозвучало искреннее удивление.

— Это совсем не то, что вы думаете! — вспыхнула Сигг.

Истинная лишь загадочно улыбнулась, не сводя пристального взгляда с девушки.

— Каждому известно — чтобы достичь Тарионна в обход Мор Али, путь лежит через Проклятый лес, — пробормотала девушка, не в силах выдержать пронизывающий взор истинной. — Многие пытались, но всем это оказалось не под силу.

— Кроме тебя, — с иронией заметила Риаа, изящно выгнув бровь. — И почему же?

Мысли захлестнули Сигг волной воспоминаний. Проклятие матери, обрекшее её на вечное изгнание из Вечного леса, текло по венам подобно отравленной крови, передаваясь через поколения без надежды на искупление.

Жизнь столкнула её с Каенаром — сильным полукровкой-орком из прославленного клана Ясс. Он отыскал её среди пепелища деревни, где ещё витали души погибших. Его клан вошёл в легенды после последней героической битвы у столичных стен против пятиленточников. В тот день пала великая Раккаи, но выжившие воины унесли с собой священные традиции клана.

Храня тайну о прошлом своего рода, Каенар растил юную полуэльфийку в железных традициях клана Ясс. Его несгибаемый характер, закалённый выживанием, требовал абсолютной дисциплины. Изнуряющие тренировки превратили её в настоящего воина. Она освоила искусство следопыта, виртуозное метание клинков и битву с тварями из Разлома.

В двенадцать зим она добилась невероятного — в одиночку одолела людогрыза, чудовищного хищника, на которого обычно охотились целыми отрядами. Каенар, верный своей суровости, ответил лишь сдержанным кивком. Его изрезанное шрамами лицо оставалось бесстрастным, хотя в душе он ликовал успехами ученицы.

Под его наставничеством она превратилась в непобедимого воина, способного выжить там, где другие гибли. Каждый её приём нёс отпечаток древних традиций клана Ясс, хотя кровь изгоев вечно напоминала о запрете приближаться к таинственному Вечному лесу.

— Каенар был хорошим учителем, — очнувшись от раздумий, произнесла Сигг, — И другом.

— Не сомневаюсь, — отрезала Риаа. — Но задумайся — разумно ли полагаться лишь на умения полукровки, пусть даже орка из клана Ясс, обучившего тебя всему, что знал сам?

— К чему вы клоните? — насторожилась Сигг, резко обернувшись на слова истинной.

— В тебе течет кровь эльфа и стража леса… и кое-кого еще, — задумчиво произнесла Риаа после паузы. — Но об этом после… И да, этот дуболом Дорн каким-то образом прознал о твоем происхождении. Неважно. Главное — ты идешь со мной.

— Что значит с вами? — возмутилась Сигг.

— А ты хочешь вернуться в Кетлас? — загадочно усмехнулась истинная. — Дорн, чтоб его Бездна поглотила, мигом узнает об этом. И встретишься ты с ним уже в кандалах, как еретичка, преступившая законы Церкви Единой и Единственной.

— Я не совершала ничего, — девушка начала протестовать, но осеклась, встретившись с насмешливым взглядом Риаа.

— Думаешь, ему есть дело до того, что ты была простым следопытом? — истинная склонила голову. — Ты — единственная выжившая, а значит знаешь, как погиб отряд Рейнара. Так что…

— Пойду собирать лошадей, — оборвала её Сигг, спрыгивая с парапета.

— Умная мысль, дорогая!

***

В Дубовом парке мирно паслись лошади, с аппетитом щипая сочную траву, не замечая останков своих бывших владельцев. Тела, разорванные магическим воздействием, уже начали преображаться по законам Вечного леса — покрываясь травой и мхом. В Гландаголле всё неживое безвозвратно отдавало свою силу живому.

Сигг оставила свою лошадь у лестницы, надёжно привязав к балюстраде. Остальных животных она методично собрала вместе, соединив их друг с другом за седельные луки, к явному неудовольствию самих лошадей.

На лошади Бэлла Риаа заметила прикреплённую клетку с каргом. Умные глаза птицы настороженно следили за совой, восседавшей на плече истинной. Сова же, в свою очередь, поглядывала на карга с явным гастрономическим интересом, но Риаа не позволила ей осуществить свои планы.

— Сигг, — окликнула истинная, — Это карг его высокопреосвященства?

— Точно, — отозвалась девушка, обыскивая сумки лошади Рейнара. — Нашла мешок с золотом. Пригодится нам.

— Золото никогда не бывает лишним, дорогая, — с улыбкой ответила Риаа, — Особенно для девушек.

Из одиннадцати лошадей битву пережили восемь, что не могло не радовать. Оставлять их в Тарионне было бы неразумно — они могли пригодиться, хотя бы для продажи за Алагосом. Степные жители, известные своей предприимчивостью, не упустят возможность приобрести хороших скакунов для перепродажи где-нибудь в Хемии.

Наконец закончив с приготовлением лошадей, Риаа и Сигг взобрались в седла.

— Куда мы направляемся? — поерзав для удобства, поинтересовалась Сигг.

— Переправа Тарионн, — не раздумывая выпалила Риаа.

— За какой Бездной нам туда ехать? — подавшись вперед, задала Сигг следующий вопрос.

Истинная метнула на нее взгляд, явно колеблясь с ответом, но раз уж решила взять спутницу, придется раскрыть карты.

— Нас там ждут…

— Некромант и гоблин? — нетерпеливо встряла Сигг.

— Не совсем, верно, — губы Риаа тронула загадочная улыбка, и она добавила вполголоса, — Доберемся к вечеру — сама все поймешь. Гончая — веди!

***

Полуденный зной окутал город своим удушающим покрывалом. Беспощадное солнце, взошедшее над бескрайними крышами Кана, превратило этот день в настоящее испытание. Величественное здание магистрата на площади Мирра, казалось, приютило под своей крышей всех жителей Дерии — ведь сегодня наступил долгожданный день Прошений, традиционно проводимый за месяц до летнего равноденствия.

Измученные чиновники трудились без передышки, пока снаружи царила невыносимая жара, сравнимая разве что с дыханием демонов Кронангула. Прохлада административного здания манила горожан, которые под предлогом решения пустяковых вопросов искали спасения от палящего солнца.

Лишь кабинет магистра дорфа Аррена служил пристанищем для действительно важных посетителей, делившихся своими тревогами о повышении пошлин на древесину и камень. Когда последний проситель покинул комнату, внутрь стремительно вошла поразительная женщина. Ей было не больше тридцати, с безупречными чертами лица и шелковистой кожей. Её чёрные волосы были собраны в строгую косу, а стальной блеск синих глаз выдавал внутреннюю силу. Облачённая в элегантное тёмно-серое платье, подчёркивающее её природную красоту, она замерла на полпути к массивному столу.

— Многоуважаемый дорф Аррен, — произнесла она с холодной решимостью. — Три дня я добиваюсь встречи с вами. Либо вы меня страшитесь, либо ваша репутация не соответствует занимаемому положению.

Магистр города Кана и дорф гильдии пряностей, Китт Аррен, поднял воспаленный взгляд на нарушительницу его уединения. Узнав гостью, он медленно откинулся в своем кресле, осознавая неизбежность предстоящей беседы. Последние три дня он искусно избегал этой встречи, но судьба, похоже, решила иначе.

— Алкар Реганн! — воскликнул он с наигранным воодушевлением, расплываясь в приветливой улыбке. — Какая честь видеть вас, несравненная Алкар Реганн! — добавил дорф, поднимаясь из-за стола с показным радушием.

Темная эльфийка изогнула бровь, удивленная внезапной переменой в поведении дорфа. После трех дней полного игнорирования — ни в особняке на Литейной, ни в магистрате — он вдруг рассыпался в любезностях, демонстрируя странную смесь раболепия и снисходительности.

— Вы слишком щедры на комплименты, — произнесла она, поправляя непослушный локон под модной шляпкой. — Но я здесь по делу.

Аррен так стремительно обогнул стол, что едва не опрокинул белую мраморную статуэтку на его углу.

— Прошу, присаживайтесь, — галантно придвинул кресло дорф. — Я внимательно выслушаю вас, и мы обязательно найдем решение, моя несрав…

— К делу, уважаемый дорф, — резко оборвала его эльфийка, опускаясь в кресло. — Время дорого — как ваше, так и мое.

— Как будет угодно магине, — перешел на официальный тон дорф, хитро прищурившись на представительницу Главы Престола. — Что привело вас?

Китт Аррен вернулся за стол. Откинувшись в кресле и сложив пальцы домиком, он изобразил внимательного слушателя — хотя совсем недавно был к ней глух и слеп.

— Его высокопреосвященство шлет наилучшие пожелания, — начала темная эльфийка. — Он весьма обеспокоен вашим самочувствием после исчезновения дочери.

Лицо дорфа внезапно посерело от этих льстивых слов. К счастью, тень от драпированных штор скрыла эту перемену от пристального взгляда гостьи.

— А также надеется на ваше участие в выборах в Генеральные штаты, — продолжила эльфийка, — Которые, несомненно, будут вами выиграны с большим перевесом голосов выборщиков.

Изумление исказило черты Аррена — брови взметнулись вверх, придавая лицу комичное выражение. Он даже причмокнул, совершенно не ожидая, что беседа о дочери примет такой неожиданный поворот, угодив в то, что он называл «Ямой». И надо же было так попасться на уловку темной эльфийки, прислуживающей архиепископу! Растерявшись от столь дерзкой манипуляции, он снова причмокнул и обратился в слух, внезапно обнаружив в разговоре новый, захватывающий интерес.

— Как вам известно, — эльфийка пронзила дорфа стальным взглядом, — Его Высокопреосвященство глубоко ценит вашу службу городу Кан и королевству Дерия.

Лесть звучала столь изысканно, что Аррен, измотанный последними днями, уже не мог отличить правду от игры воображения.

— Мой покровитель… — эльфийка запнулась, меняя интонацию, — Настаивает на вашем непременном участии в этом году.

Тут самообладание окончательно покинуло дорфа, и, невзирая на серьезность гостьи, он поднял руку, желая прервать её.

— Простите, магиня, — ловко подобрал он слово вместо «несравненная», — Я совершенно забыл о долге хозяина. Не желаете ли вина?

— Нет, — подалась вперед волшебница, пронзая собеседника ледяным взором своих синих глаз. — До заката я пью исключительно воду.

— Что ж, я, пожалуй, побалую себя аталанским, — беззаботно произнес дорф, не обращая внимания на холодность гостьи. — Вам — воды, так воды.

Он поднялся и направился к сервировочному столику у окна, уставленному разнообразными напитками. Там стоял и графин с водой, в которой плавали кубики льда, ломтики лимона и экзотический боокс. Щедро наполнив свой бокал вином, Аррен налил воды во второй и вернулся к столу, подав напиток гостье. Опустившись в кресло, он сделал внушительный глоток аталанского, а точнее попросту выпил полбокала, и прикрыл глаза от наслаждения.

— Прошу, продолжайте, несрав… магиня, — поспешно поправился дорф. — Я внимательно слушаю.

Темная эльфийка с легким удивлением наблюдала за тем, как он осушил половину бокала залпом. Взяв себя в руки — а точнее, крепче сжав свой бокал — она отпила немного воды и поставила его на стол.

— Поскольку выборщики от Дерии находятся в Кане, — она особо выделила последнее слово, — Я должна сообщить, что задержусь здесь надолго, чтобы обеспечить вашу победу на выборах. А значит, мне придется обосноваться в вашем особняке на время всех мероприятий…

— Позвольте! — лицо дорфа мгновенно утратило выражение блаженства от вина. — Мой дом — моя крепость, магиня! Я не наме…

— Не обсуждается, — отрезала эльфийка. — Таково распоряжение высокопреосвященства. Отныне я ваш полномочный представитель по выборам в Генеральные штаты.

С этими словами Алкар Реганн извлекла из рукава свиток и с едва заметной усмешкой протянула его дорфу.

Ошеломленный таким поворотом, Аррен принял документ, убедился в подлинности личной печати Престола, торопливо сломал сургуч и развернул пергамент.

«Я, божественной милостью, Глава Престола Церкви Единой и Единственной Дорн III, обращаюсь к Вам, магистр светлого города Кан Китт Аррен, с предложением и благословлением.

Мы, Его Святейшество, считаем Вас достойным кандидатом на пост Председателя Генеральных штатов всех Срединных земель. Посему призываю Вас подать прошение в канцелярию сего богоугодного заведения для дальнейшего избрания Вас в кандидаты от светлого города Кана незамедлительно.

В помощь Вам направляю преданную дочь Церкви Единой и Единственной, благословенную Алкар Реганн, как Нашего полномочного представителя. Уповаю на Ваше полное содействие ей во всех делах и оказание должного почтения, соответствующего её высокому положению.

С благословением, Его Святейшество Дорн III»

«Капкан захлопнулся», — мрачно усмехнулся дорф, перечитывая послание.

Аррен внимательно изучал письмо, пока эльфийка с нескрываемым энтузиазмом следила за его реакцией. План, который они недавно разработали с высокопреосвященством после получения посланий от Архимага Нагелиуса и карга Рейнара, явно её воодушевлял.

— Что ж, — дорф отложил послание архиепископа. — Высокопреосвященство немногословен, но его слова весомы и надёжны. Буду рад, если ваше присутствие озарит мой дом и подарит нам множество прекрасных моментов общения.

— Мой экипаж ожидает на площади Мирра, достопочтенный дорф, — глаза эльфийки победоносно сверкнули синевой. — Окажете честь составить мне компанию?

— Несомненно, магиня, — Аррен одарил её широкой улыбкой. — Отдам необходимые распоряжения и с огромным удовольствием провожу вас до моего дома.

С этими словами дорф гильдии пряностей и магистр города Кан направился к выходу. Излюбленная игра архиепископа закрутилась ещё сильнее…

***

Роскошная архиепископская карета, украшенная алыми символами элементалей, бросалась в глаза на площади Мирра. Четыре великолепных гнедых скакуна с белоснежными гривами и хвостами были впряжены в экипаж. На козлах важно восседал кучер в официальной ливрее Престола, а у дверцы застыл веснушчатый лакей с надменным выражением лица, будто проглотил полуторный меч.

Китт Аррен, применив воздушную магию, молниеносно отбросил лакея к стенке кареты и галантно предложил руку изумленной темной эльфийке. Она, к еще большему удивлению вжавшегося в карету перепуганного слуги, без колебаний приняла помощь.

Оказавшись внутри, магиня попыталась заговорить, но, встретившись взглядом с мрачным и разъяренным дорфом, предпочла промолчать. Аррен освободил лакея, который с облегченным вздохом поспешил занять место на задней платформе.

Шикарное убранство архиепископского экипажа впечатляло — Аррен погрузился в мягкое бархатное сиденье и, не удержавшись, провел по нему рукой, чем вызвал удивленный взгляд спутницы.

Он тут же отдернул руку!

В такой необычной компании разговоры казались неуместными, и он погрузился в размышления о том, не угодил ли в искусно расставленную ловушку.

По правде говоря, амбициозный глава гильдии пряностей грезил не просто о месте в Генеральных штатах — его заветной целью было кресло Председателя, верховного правителя Срединных земель.

Генеральные штаты представляли собой четыре влиятельные коллегии: благородное дворянство из древних родов бывшей империи Раккаи; духовенство, объединявшее высокопоставленных служителей Церкви Единой и Единственной вместе с членами Ордена Вера; могущественные представители четырех Башен ордена Мирра; и, наконец, городская элита, преимущественно состоящая из глав торговых гильдий. Эшайи, несмотря на длительные обсуждения этого вопроса в Кане, все еще оставались за пределами избирательного процесса.

После избрания на местах кандидаты отправлялись в ассамблею Генеральных штатов для финального голосования, где в итоге выбирали Председателя.

Китт Аррен, хоть и не стремился открыто к месту в штатах, втайне лелеял такие амбиции. И шансы у него были неплохие — он представлял три из четырех избирательных сословий. Раньше его удерживали два обстоятельства: дочь, из-за которой он был привязан к Кану, и покровительство Ризы Варкартнер, нуждавшейся в его присутствии в городе. Сейчас же ситуация изменилась — он оказался под крылом самого Дорна, который явно имел на дорфа гильдии пряностей серьезные планы. К тому же, Огарис с его крупным портом всегда манил Аррена. Хотя…

— Ваше лицо выдает ход ваших мыслей, многоуважаемый дорф, — внезапно произнесла магиня, пристально вглядываясь в Аррена. — О чем-то глубоко задумались?

Магистр гильдии пряностей откинулся на спинку кареты, скрестив руки на груди, его взор прояснился, став острым и проницательным.

— Пятнадцать зим я служу Кану магистром, — произнес дорф очевидное. — А Дорн III, насколько я знаю, правит уже четыре десятка зим. И тут возникают два интересных вопроса: почему именно сейчас Глава Престола решил поддержать мою кандидатуру? И почему раньше он не стремился повысить мой статус?

И умолк.

Эльфийка внимательно изучала лицо Аррена, пытаясь разгадать этого противоречивого дорфа — внешне тщеславного, но внутренне равнодушного к власти, обладающего незаурядным магическим даром. В нем определенно крылась какая-то загадка, но какая именно?

— Вы же ознакомились с посланием Престола, уважаемый, — нарушая этикет, с явным раздражением произнесла эльфийка. — Там недвусмысленно сказано: «считаем Вас достойным кандидатом на пост Председателя Генеральных штатов всех Срединных земель.»

— Знаете ли, это не ответ, — усмехнулся дорф, не меняя позы. — Будьте добры, просветите меня. Я же знаю, что для таких случаев у вас есть четкие указания от самого… Престола.

Темная эльфийка, ничуть не смутившись слов Аррена, хитро прищурилась и одарила его лукавой улыбкой. Изящным взмахом руки она окутала карету невидимым барьером, отсекающим все внешние звуки с улицы и любые попытки подслушивания.

— Знаете, в свите архиепископа немало любопытных персон, как людей, так и иных существ, — промурлыкала она, глядя из-под полуопущенных ресниц. — Взять хотя бы кучера, который так старательно докладывает помощнику архиепископа Яноссу каждое слово, произнесенное в этой карете.

— Полагаю, ваш спонтанный щит не помешает ему доложить о том, что вы что-то скрываете, — напряженно заметил дорф, внимательно изучая загадочную магиню.

— Не тревожьтесь, почтенный дорф, — она перестала щуриться, но её улыбка стала еще более лукавой. — Сейчас он слышит лишь наш пустой щебет о грядущих выборах в Генеральные штаты.

— Вы ещё та штучка, магиня!

— Алкар, — она склонила голову, сохраняя улыбку. — Когда мы наедине, зовите меня так.

— Китт, — он подался вперед, протягивая ей руку.

Их рукопожатие оказалось удивительным сочетанием мягкости и силы. Дорф отметил необычную теплоту нежной руки эльфийки — черта, совершенно нехарактерная для обычно прохладных темных эльфов. Откинувшись назад, Аррен озадаченно посмотрел на магиню, встретив её лукавую улыбку.

— Вы удивлены, — подметила она. — Хотя ваши познания о нашей расе впечатляют, выводы несколько поспешны, уважаемый дорф.

Магистр выжидающе молчал.

— Фаиса Алатт — это клан, а не род, — пояснила эльфийка. — Присягнув Ордену Пяти Лент, они отреклись от магии темных эльфов и истинной Тьмы.

Аррен продолжал выжидающе молчать, лишь скрестил руки на груди.

— Признаюсь честно, я никогда не давала клятв пятиленточникам, — твердо заявила магиня, пристально глядя в глаза дорфу. — В семилетнем возрасте подобные ритуалы не проводятся — это слишком рискованно. Такая магия может не только подорвать физическое состояние испытуемого, но и необратимо искалечить его магический потенциал.

— Вы из Морн Алатт, — прошептал потрясенный дорф.

— Хм, — она одарила его лукавой улыбкой и промурлыкала с притворной невинностью: — Неужели вас это беспокоит?

Карета погрузилась в гнетущее безмолвие… но ненадолго. Китт Аррен напряженно размышлял, пытаясь разгадать истинные мотивы загадочной магини — действует ли она по четким указаниям Престола, намеренно пытаясь затуманить его рассудок, или преследует собственные цели.

— Он знает? — не выдержав напряжения, выпалил дорф, многозначительно указав наверх.

— Скорее предполагает, — уклончиво ответила она, после чего добавила с вызовом: — Впрочем, ему придется смириться с неоспоримым фактом — я была и остаюсь темным эльфом из рода Морн Алатт!

Дорф остолбенел от этого откровения, его лицо застыло в изумлении. Он пытался что-то сказать, но лишь беззвучно открывал и закрывал рот, словно рыба на берегу.

— Боги! — с уверенностью произнесла эльфийка. — Похоже, мне удалось сделать невозможное — по-настоящему вас удивить.

— Это… это просто поразительно, — наконец выдавил из себя дорф, постепенно обретая дар речи. — Вы не просто принадлежите к запрещенному клану Морн Алатт, но и открыто храните верность древним богам — деяние, караемое смертью в вашем положении…

— Рода, Китт, — твердо поправила она, подчеркивая слово «род» и ничуть не смущаясь пронзительного взгляда собеседника. — И да, можете считать меня еретичкой, но я продолжаю верить в старых богов и в их неизбежное возвращение, когда явится достойный…

— Вы совершенно меня не страшитесь, — заметил Аррен, подавшись вперед и впившись взглядом в ее синие глаза. — Почему же?

— Чего мне вас бояться? — произнесла магиня, пронзая собеседника ледяным взглядом синих глаз. — Мы здесь вдвоём, и защитная магия надёжно скрывает наш разговор — никто не услышит ни моих дерзких слов, ни вашего изумления. К тому же, в отличие от вас, мне страх неведом. В моём положении терять уже нечего… Я давно всё потеряла.

Она сделала паузу, внимательно изучая дорфа, который молча ждал продолжения с явным любопытством. Магиня наклонилась ближе:

— И последнее, — тихо произнесла она. — У вас есть своя тайна, о которой ни вы, ни она предпочли бы умолчать. Я вас не осуждаю — это было давно, и возможно, вы действительно не знали. Но Риза Варкартнер всё же поведала вам об этом… наедине.

При упоминании небесной эльфийки лицо дорфа побледнело до белизны свежего теста. Ироничная усмешка собеседницы лишь подтвердила его худшие опасения — она знала многое о его семье, тогда как он о ней — ничего.

— Не тревожьтесь, Китт, — промурлыкала она, откидываясь назад и продолжая говорить менторским тоном, словно читала лекцию на своем факультете. — Он об этом не знает. Ваш секрет останется при вас — до тех пор, пока вы не решите раскрыть мой!

После напряженной паузы, заметив изменившееся выражение лица дорфа, эльфийка продолжила:

— Я знаю правду о вашей дочери и причину, по которой эта властная особа так отчаянно желает заполучить её… желала, — она многозначительно усмехнулась, бросив взгляд в окно. — О, мы почти у цели. Знаете, Китт, я искренне надеюсь на наше взаимовыгодное сотрудничество. Вам крайне важна моя поддержка, как и мне — ваша.

— Какого рода? — не сдержал любопытства дорф.

В это время экипаж въехал на территорию поместья Арренов через распахнутые ворота и остановился у главного входа, где выстроилась встречающая свита.

— Скажем так, — она сделала паузу. — Его высокопреосвященство архиепископ обожает Телл, и, хотя играет посредственно, его стиль безжалостен, невзирая на статус противника. Он особенно любит оттачивать мастерство на тех, чье положение вызывает у него… особый интерес. Власть, видите ли, не терпит равноправия.

У дверцы кареты застыл веснушчатый лакей, готовый распахнуть её, но дорф опередил его, сковав магическими путами. Парень застыл с нелепо выпученными глазами.

— Я запомню это, — произнес дорф, открывая дверь и случайно задев лакея по лбу. — Магиня, добро пожаловать в поместье Арренов, — он открыто улыбнулся и галантно подал руку эльфийке, выйдя первым. — Кажется, я понял правила нашей игры…

***

Золотистый, нетронутый песок расстилался широкой лентой вдоль побережья, уходя за горизонт. В час отлива Море Ветров ласково шептало, посылая освежающие порывы бриза. Стройные кокосовые пальмы, выстроившись живописными группами у кромки воды, роняли спелые плоды в прозрачную лазурь. В кристально чистой лагуне Куил, что раскинулась близ Скайгге, мирно покачивались рыбацкие лодки, а сквозь прозрачную воду просматривалось песчаное дно.

Ветер дул с моря.

Послеполуденный зной у Пика Рога становился поистине невыносимым, превращая окрестности в настоящее пекло, куда более жаркое, чем в Кане. Лишь магическое искусство позволяло противостоять этому испепеляющему жару.

Опытные капитаны, истинные мастера своего дела, распорядились укрыть всех адептов под навесами, где те продолжали постигать тайны темной магии.

Ветер дул с моря.

Даже сквозь наглухо закрытые ставни резиденции магистра Ордена казалось, что соленые волны жадно лижут каменные стены и гранитные ступени, спускающиеся к причальной плите в бухте. А морской ветер все дул и дул, неустанно напоминая о своем присутствии.

Погруженный в размышления, Темный восседал в любимом кресле на просторной террасе, плавно перетекающей в Сад Солнца.

Сквозь кристально прозрачные стены его взгляд был прикован к величественному Пику Рога, чьи вершины, невзирая на палящий зной, неизменно блистали снежно-белым покровом.

Клепсидра в кабинете отсчитала уже третий час, пока он с показной небрежностью изучал свежие сводки от своих тайных осведомителей о происходящем в землях прежней империи и могущественных соседях по обе стороны Разлома.

Рядом стыл забытый чай, заботливо приготовленный его верным квингералием — Белегаром, закаленным временем и испытаниями гномом с Железных гор.

Периодически его взор устремлялся к пышному великолепию Сада Солнца. Повсюду царствовали цветы: они теснились в тонких клумбах между каменными тропинками, возвышались в исполинских вазонах из гранита и мрамора, которые не поддались бы даже усилиям десятка силачей. Зелень, казалось, возникала из воздуха. Пламенеющие розы соседствовали с нежными тюльпанами, а под раскидистой сиренью, увенчанной белоснежными соцветиями, пылали огненные сараны. Он позволял себе передышку, упиваясь ароматами и красотами, прежде чем вновь погрузиться в изучение пергаментов, раскиданных по столешнице.

Внезапно почувствовав магическое колебание, Темный отшвырнул очередной свиток и схватил книгу, черную как ночь, которая замерцала серебристыми искрами.

— Надо же, — вырвалось у него, когда он распахнул обложку.

На раскрытой странице проступили первые слова:

«Темных, Учитель! Ты рядом?»

Взяв стилус, старик вывил быстрым росчерком:

«И тебе темных, мой Ученик!»

За все время их совместного пути и последующей дружбы, они принципиально избегали упоминания личных имен и званий в Книгах Пути. Между наставником и учеником сохранялась подчеркнуто формальная дистанция, которая со временем превратилась в негласное правило их странствий по Срединным землям.

«Наконец мы достигли намеченной точки. Как поведал наш союзник из лесного народа, палящий „Зной“ вынуждает нас задержаться. Переправа возможна исключительно при сиянии обеих лун, что дарит нам драгоценное время для восстановления сил перед грядущими испытаниями на противоположном берегу»

Внимательно изучив запись, Темный вывел:

«Любопытно, почему переправа должна происходить непременно при двойном лунном свете? Об этом, разумеется, умолчали!»

«Вот именно. Мы обнаружили осколок Камня…»

Император спешно стер последние два слова, заменив его на:

«…редчайший фрагмент лазурита времен Тинариона. К слову, пернатые гости в саду у озера Дев не остались голодными.»

— Немыслимо… — выдохнул Темный, когда узнал об Осколке Камня Души в Тарионне. Груутарад явно владел этой информацией задолго до остальных…

Спросил:

«Где именно?»

Ответ пришел незамедлительно:

«На дне озера Дев. Одна из крылатых обитательниц сада указала точное место»

— Немыслимо! — повторил Темный, больше не сдерживая эмоций.

«Понимаю, что Тарионн в руинах… Главное, чтобы Осколок был надежно спрятан.»

Последовал быстрый ответ:

«Он у нас, Учитель. Но держать его за рекой становится опасно. Придется искать способ доставить его вам.»

С теплой улыбкой старик написал:

«Подумаю над безопасной передачей, Ученик. Как там наша подопечная? Надеюсь, до летнего солнцестояния обошлось без происшествий?»

Риаа стала ему как родная дочь. Удивительно, как быстро Император и Дочь Луны сблизились, словно их души и сердца были предназначены друг другу. Погрузившись в воспоминания о своей возлюбленной Ниран, он не сразу заметил новое сообщение:

«Она в Тарионне, прикрывает наш отход к переправе. Пришлось раскрыть её сущность лесным друзьям — это вызвало немалое волнение.»

Темный застыл в оцепенении. Придя в себя, он торопливо начертал:

«Что значит „прикрывает“? От кого вы уходите? И почему именно она, а не ты или кто-то другой?»

Книга Пути хранила безмолвие. Нетронутый белоснежный лист расстилался перед глазами, завораживая своей первозданной чистотой. Он манил к себе, подобно нетронутому снежному покрову, ждущему первых шагов. Но стоило поднести стилус и…

«Пламенную исповедь её я решил не записывать. Уверен, судьба предоставит ей возможность самой поделиться этой историей. Но каждое слово дышало страстью, сплетённой из глубокой любви и абсолютной верности мне. Она приняла этот вызов, чтобы уберечь нас, особенно наших лесных друзей, от встречи с наёмными убийцами Дорна. Именно он направил отряд: некроманта, темных эльфов и стихийных магов в сопровождении опытных воинов. Несмотря на огромный риск…»

И Книга Пути замолчала.

«Что случилось?»

Спустя мгновения Темный прочитал:

«Я ощущаю её приближение. Через пару часов она будет здесь.»

Магистр Ордена Тени напряженно всматривался в мерцающие строки. Немедля ни секунды, он начертал:

«Выступаю сейчас же…»

«Нет!» — гласил неожиданный ответ.

Подавив желание съязвить в адрес своего воспитанника и Императора, он лаконично поинтересовался:

«В чем причина?»

Ответ заставил его замереть от изумления:

«Прибываю лично с Эльдариен. До встречи с Дочерью Луны остается пара часов. Жди меня через миг…»

— Проклятье! — выпалил Темный, вскакивая в поисках квингералия. — Как не вовремя… — не успел он закончить мысль, как в книге вспыхнула новая запись:

«Где ты?»

Стремительно опустившись в кресло, магистр торопливо начертал:

«На террасе.»

***

В каждом уголке, где свет не может пробиться сквозь преграды — будь то дерево во дворе или глубокие ниши — притаились клочки мрака, сплетаясь в единую тьму. В любом месте, недоступном для лучей света, скрывается тень, а в ней…

Словно соткавшись из неё, возник статный и хмурый Неро, а следом за ним бесшумно скользила эльфийка. Её стройный силуэт излучал грацию, а золотистые косы, уложенные короной, подчеркивали изящные заостренные уши. Юное лицо, подобное тонкому фарфору, освещали удивительные для обитательницы Вечного леса изумрудные глаза. Облаченная в облегающие серые брюки и короткую куртку с капюшоном, она держала лук, а за спиной покачивался колчан со стрелами. Дополняла всё это лишь дорожная сумка на плече.

— Благословенна будь Тьма! — воскликнул Темный, раскрывая объятия навстречу Неро. — Как я рад тебя видеть, мой мальчик!

— Взаимно, Учитель, — ответил Император, на мгновение озарив лицо улыбкой и заключив старика в объятия. Освободившись из них, он пристально посмотрел ему в глаза. — Ты ведь помнишь Эльдариен?

Изумрудные глаза эльфийки, казалось, стали ещё больше, когда она, завороженная, вертела головой, впитывая великолепие Сада Солнца. Её сияющий взгляд отражал восхищение буйством красок, пышной зеленью и роскошными цветами.

— Повелитель, — она приблизилась к благоухающим розам и тюльпанам, но замешкалась с просьбой.

— Конечно, можешь, — с улыбкой опередил её вопрос Император, понимая желание гостьи насладиться красотой сада. — Времени у нас немного, но ты осмотрись пока. Только передай мне свою сумку.

Не поднимая глаз на Неро, эльфийка сняла через голову дорожную сумку и протянула ему. Император, взяв её, удовлетворённо кивнул и, подхватив под руку Тёмного, направился в открытый кабинет, оставив Эльдариен наедине с садом.

— Не станем мешать ей, Учитель, — произнёс он, увлекая спутника с террасы. — В кабинете нам никто не помешает, а время дорого.

Энергичный гном Белегар как раз вышел из приемной с кувшином ароматного сока боокса, когда Темный, подхватив сумку Неро, устремился в кабинет. При виде Императора старый, но шустрый гном буквально остолбенел — его челюсть отвисла в самом что ни на есть буквальном смысле. Растерявшись с кувшином в руках, Белегар неуклюже опустился на колено, едва не пролив напиток. Эта сцена вызвала у Темного легкую усмешку, тогда как Неро явно не одобрил столь бурное проявление верноподданнических чувств.

— Белегар! — раздраженно воскликнул Император. — Прекрати эти поклоны! Сколько можно повторять? Здесь не парадная площадь перед Дворцом Королей, я не монарх, а ты не паж. Ты — личный квингералий самого Магистра Ордена Тени, чтоб тебя Бездна Рога поглотила!

— Прощение просим, мой Повелитель! — пробормотал гном, растерянно уставившись в пол, словно надеясь найти там оправдание своему поведению. — Никак не могу свыкнуться с мыслью, что вы — не «он», а я — не подгорный владыка.

Неро метнул гневный взгляд на упрямца, все еще стоящего на коленях, и раздраженно махнул рукой, показывая, как ему наскучили эти бесконечные препирательства с фанатичными блюстителями дворцового этикета. Отвернувшись от Белегара, он опустился в любимое кресло у камина, устраиваясь поудобнее для разговора с наставником, который, убрав сумку в шкаф, уже направлялся к своему привычному месту с трубкой, прихваченной с табачного столика.

— Не понимаю, — с явной насмешкой произнес Неро, — Почему эти упрямцы так настойчиво портят свои колени? Еще бы лбом об камни бились! И все ради чего? Чтобы угодить тому, кто даже не верит в их святыни. Просто уму непостижимо!

Он раздраженно махнул рукой, развернувшись в кресле и увидев все еще коленопреклоненного гнома.

— Белегар, — произнес он, переводя взгляд на пламя в камине, — Поднимайся уже. От твоей позы меня так и тянет встать рядом с тобой на колени и ждать благословения самого Виттора.

Гном с трудом, но поднялся и, гордо выпрямившись, подошел к столику возле массивного стула магистра, любимого стула. Поставив кувшин, он с тем же надменным выражением лица удалился в приемную, бурча что-то неодобрительное о поведении Императора и Повелителя Ночи, в частности. За закрывшейся дверью отчетливо послышалось:

— Ему, видите ли, хочется на колени встать, — отчетливо ворчал гном. — И благословения Виттора дождаться… Как же, размечтался! Держи карман шире!

В кабинете на миг воцарилась тишина, а затем Темный и Неро разразились оглушительным хохотом, мгновенно развеявшим все напряжение предыдущей встречи.

— Ох, они просто неподражаемы, мой Повелитель! — сквозь приступы неудержимого смеха выдавил Темный, смахивая набежавшие слезы.

— Без единого шанса на исправление, — поддержал его Император, промокая увлажнившуюся щеку.

— Я прекрасно вас слышу! — донеслось из приемной, вызвав новый приступ безудержного веселья у двух друзей.

— Насмехаться над преданностью — великий грех! — возмущенно прокричал задетый за живое гном из-за двери.

Их смех перерос в совершенно неконтролируемую истерику. Слезы градом катились по лицам, а Темный, не в силах совладать с собой, выронил трубку и едва не свалился со стула на пол.

Гнетущее напряжение последних суток наконец отступило. Оно растворилось в воздухе кабинета, принося Неро долгожданное облегчение… Пусть небольшое, но такое необходимое. Даже зная, что его возлюбленная жива и, вероятно, невредима, он всё ещё боролся с яростным желанием наплевать на её просьбы и броситься вслед за Гончей к той, чьё сердце принадлежало только ему. Сковавший душу страх за неё наконец ослаб, и благодаря этому гному он смог хотя бы на мгновение позволить себе передышку.

В кабинете воцарилась умиротворяющая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием пламени в камине и мерным капаньем клепсидры.

— Не желаешь боокского сока, Повелитель? — с лёгкой улыбкой спросил Темный.

— Пожалуй, нет, — решительно отозвался Неро, затем добавил мягче: — Предпочел бы гномояду, но, увы, пока это невозможно.

— Действительно, — тихо согласился Темный. — Итак, что же там произошло?

— В Тарионне? — не отрывая взгляда от пламени, уточнил Неро.

Темный молча наполнил серебряный кубок соком, ожидая продолжения. Император не заставил себя ждать:

— В некогда прекраснейшем уголке не только Гландаголла, но и всех Срединных земель, разразился такой всплеск боевой магии, что сопровождавшие меня эльфы припали к шеям своих скакунов. Сила била через край — её можно было касаться руками, хотя я воздержался. Она разрывала саму ткань мироздания, черпая мощь не только из собственного дара, но и из силы павших — как бессмертных, так и смертных. А после всё стихло… Лишь вопли умерших эхом разносились по лесу, подхваченные листвой и ветром вдоль границ Гландаголла.

Темный хмуро потягивал сок, явно недовольный услышанным, но молчал, ожидая продолжения.

— Я не берусь судить её страсть к убийству, — Неро помедлил, подбирая слова. — Но её могущество впечатляет. Нет, я не испытываю страха, но должен объяснить ей важность…

— Вспомни пятый аргумент тени, Ученик, — перебил Темный, опуская кубок. — Как истинный некромант и Дочь Луны, она вольна применять его по своему усмотрению, когда сочтёт нужным устранить угрозу. Таково её право.

Погруженный в размышления Император молчал, отступив от своей привычки комментировать, и внимательно слушал наставления Учителя.

— Сейчас мне предельно ясно, — размеренно произнес Темный, — Что её решение вступить в одиночную схватку с наемниками — это неотъемлемая часть познания собственных возможностей. Она прекрасно осознает: после Алагоса вам предстоит столкнуться с неведомыми доселе созданиями, и их будет несметное множество.

Магистр плавно поднялся и направился к изящному столику, где хранился его любимый кисет с крепким Алаттским табаком.

Вернувшись в кресло под пристальным взглядом Неро, Темный начал неторопливо наполнять трубку, продолжая свою мысль:

— Никто не ведает пределов её дара, — он методично утрамбовывал табак. — Даже она сама, хоть и чувствует безграничность своих сил. Но кто поможет ей раскрыть этот потенциал? Ты вряд ли — сам мало что знаешь, я тем более — могу только строить догадки, но проверить… Впрочем, неважно. В былые времена, когда Орден Тени был в зените своего могущества, не чета нынешнему, менторы проводили многочисленные испытания и обряды, стремясь выявить истинную природу дара, возможностей и силы избранных.

Закончив с приготовлениями, Темный вызвал на кончике пальца фиолетовое пламя и неспешно раскурил трубку.

Выпустив клубы дыма, обратившиеся в дракона, терзающего добычу, он произнес:

— На данный момент других вариантов нет. Остается лишь проводить испытания, задействуя ваши способности.

— То есть, — не сдержался Неро, — Единственный выход — это уничтожать целые поселения, не щадя ни людей, ни других существ?

Очередной выдох Темного породил воздушный силуэт грациозной эльфийки, напоминающей Эльдариен, которая к слову сказать, в этот момент, напевала, обращаясь к цветам…

— Ты передергиваешь, Повелитель, — нахмурился он, скрывая раздражение за новой порцией дыма. — Вам обоим необходимо придерживаться изначального плана, внося коррективы по мере необходимости, не страшась предстоящих действий.

— О чем ты говоришь, Учитель? — Неро развернулся к нему, задавая риторический вопрос.

Взгляд сурового магистра, известного своей строгостью ко всем обитателям Цитадели, смягчился. В нем читалась отеческая любовь к Неро, ставшему родным сыном, но при этом сохранялась твердость кидрина — несокрушимого металла демонов, не знающего ни ржавчины, ни трещин, уступающего прочностью лишь драконьей чешуе. Металла существ, бродивших по этим землям тысячи зим…

— Переход через Алагос — это лишь начало испытаний, мой мальчик, — прозвучал твердый голос Темного. — Впереди вас ждут земли кочевников Тарка, и поверь, это так же верно, как морской бриз за окном. Эти дикари не станут колебаться перед убийством, особенно когда дело касается эльфов. Готовьтесь к бесчисленным схваткам на пути к Сарна-Ал-Мар.

Он прервался, чтобы затянуться трубкой, выдохнув дымное подобие линдвормы — бескрылого дракона, славящегося своей скоростью.

— Должен предупредить, — произнес Темный, пронзительно глядя на Неро, — В каменистых землях вас поджидают не только гоблины из кланов Большой Руки, но и другие зловещие создания. В основном нежить, которую не удалось искоренить даже за время правления императоров. И, замечу, её количество там только возросло.

Сделав очередную затяжку, Темный продолжил:

— И не забывай о Владыках Гландаголла, — поспешил добавить магистр, глядя на внимающего Неро. — Они не прощают ничего, даже добрые дела. Особенно если… даны обвели их вокруг пальца в их собственном доме…

— Ты это о чем? — удивленно спросил Неро, широко раскрыв глаза.

Снова дым… и теперь являя образ Мистандилла, восседающего на Арассе.

— Сплетение чар Разрушителя с древней магией Вечного леса, — сверкнул недобрым взглядом Темный. — Эта хитроумная защита веками оберегала их покой, позволяя не тратить драгоценные силы лесных стражей. Сейчас, когда вы разрушили искусно сотканный обман, они трепещут от ужаса. Ведь в Тарионн… нет, в Гландаголл хлынет поток искателей сокровищ и древних артефактов. А еще появятся те, кто жаждет заполучить прекрасных эльфийских дев, ценность которых превосходит любые материальные богатства.

Комната погрузилась в тягостное молчание, даже уютное потрескивание поленьев и мерное капание клепсидры не могли его развеять.

— Так это действительно была западня для нас? — неохотно произнес Неро, вспоминая слова о завесе Разрушителя в Гландаголле. — Ты знал об этом?

— Нет, — мрачно отозвался Темный, делая очередную затяжку. — Понял только после встречи с вами в Тарионне. Жаль, что не раньше… Но пока сам не увидишь, не прочувствуешь… И это еще не всё.

Он лениво выдохнул дым, даже не пытаясь придать ему причудливую форму, явно предчувствуя неприятный поворот разговора.

Неро впился в него немигающим взглядом.

— Думаю, не случайно неугодных эльфов отправляли именно в Тарионн, — он сделал очередную, более основательную затяжку. — Конечно, многие погибли, а те, кто решился пересечь реку в поисках убежища, пали жертвами бесконечных набегов кочевников Тарка.

— Серьезное обвинение, — прищурившись, произнес Неро. — Знаешь, внезапно появилось жгучее желание нанести этим Владыкам визит и обстоятельно побеседовать…

— Неразумно, — перебил его Темный, выпуская струю дыма, мгновенно превратившуюся в величественный трехмачтовый корабль. — Особенно сейчас, когда ставки так высоки. Не забывай о своей истинной цели на том берегу Алагоса.

Гнетущая тишина заполнила кабинет. Неро созерцал пламя, осмысливая слова своего наставника. Темный неспешно выдыхал дым, создавая причудливые образы — драконов, кораблей и… Эльдариен. А сама эльфийка в это время бродила по саду, ласково касаясь цветов и напевая древние лесные мелодии.

— Знаешь, — нарушил безмолвие Неро, — Мне пришла мысль, что Владыки руководствовались неизвестными нам мотивами. Да, они оберегали наследие прошлой войны, но, кажется, за этим кроется нечто большее, чем просто защита. После… Я непременно найду их и получу ответы, а сейчас… думаю, мне пора возвращаться.

— Верно говоришь, — с едва заметной грустью отозвался Темный. — Буду сообщать тебе о происходящем здесь и в Кане.

— Разузнай, — произнес Неро, поднимаясь, — В чем истинная необходимость собрать все части камня. Что-то здесь не складывается.

— Приложу все усилия, — ответил Учитель, тоже вставая. — Моих текущих познаний явно недостаточно для точного ответа. Хотя… У меня только что родилась одна догадка. Но тебе действительно пора и…

Не успел Темный договорить, дверь кабинета распахнулась, и появился гном с подносом в вытянутых руках. На нем покоился свиток, перевязанный изысканной черной лентой. Неро мгновенно замер, пораженный — он прекрасно понимал значение этой ленты и её отправителя.

— Магистр, доставлено послание из Сумрачного леса, — произнес Белегар, приближаясь к столу.

— Неожиданно, — протянул Темный, взяв свиток. — Благодарю, старина. Полюбопытствуем.

И развязал черную ленту.

Он погрузился в чтение, то одобрительно кивая, то задумчиво щурясь. Закончив, передал послание Императору.

— Рог сейчас бы не отказался от нашего последнего путешествия к Бездне, — в глазах Темного плескалась едва сдерживаемая ярость.

Неро осторожно, словно ядовитую змею, взял свиток и начал читать:

«Истинная тьма есть истины свет, мой друг!

Не могу обойти вниманием тревожные, хоть и предсказуемые донесения моих лазутчиков из Рассветных земель за пологом Тьмы[1].

«Империя строгих правил»[2] активно готовится к масштабному вторжению за полог. Границы Тарка и Ридрана кишат соглядатаями, а в городах Торна объявились личности, жаждущие проникнуть в хранилище магов Огня за бесценными артефактами шаманов Акенора и Орба.

Ситуация накаляется, и я считаю своим долгом предупредить вас.

Заверяю, мои разведчики продолжат наблюдение за Ридраном и немедленно доложат о любых изменениях или передвижениях войск Ассов за пологом Тьмы.

Неизменно Ваша, Тауррэн.»

Неро шумно выдохнул, демонстративно медленно и тяжело. Вернув послание Темному, он одарил его изумленным взглядом, а затем его глаза вспыхнули угрожающим фиолетовым светом:

— Ты знал и молчал? — процедил Император, сузив глаза по-звериному. — Когда собирался поделиться столь тревожными и пугающими сведениями?

— Признаю вину, мой Повелитель, — смиренно склонил голову Темный. — Не было достоверных подтверждений, однако…

— Когда? — резко оборвал его Неро, пронзая Учителя недобрым взглядом.

Темный некоторое время изучал пол, то ли опасаясь вспышки гнева Повелителя, то ли пытаясь найти оправдание своему промаху. Затем, изобразив слабую, но теплую улыбку, маскирующую глубокую усталость, свернул послание и произнес:

— Уже месяц мои агенты в Торне и Ридране собирают данные о подготовке к войне. Слухи противоречивы, но распространяются стремительно, принося больше вреда, чем реальная угроза вторжения.

Учитель замолчал, нервно теребя свиток и внимательно наблюдая за Императором. Тот скрестил руки на груди, безмолвно требуя продолжения.

— Да, виноват, мой Повелитель! — внезапно воскликнул Учитель, всплеснув руками и чуть не выронив злополучный свиток. — Не доложил, полагая слухи просто слухами.

И замолчал.

Неро молча развернулся и направился в сад, следуя за звонким голосом эльфийки, который разносился повсюду.

— Эльдариен! Нам пора уходить, поспеши! — окликнул Император, после чего обратился к Темному: — Давай оставим это недоразумение позади. И впредь я жду от тебя кратко о событиях за Даэдэлу.

— Как пожелаете, мой Повелитель, — поклонившись ответил Темный, пряча улыбку в бороде.

Эльфийка примчалась на зов и замерла, переводя встревоженный взгляд между магистром и Повелителем. Она явно почувствовала напряженность их разговора и предстоящего холодного прощания.

— Я готова следовать за вами, Повелитель, — произнесла она тихо, не двигаясь с места.

Неро безмолвно создал тень и, взяв Эльдариен за руку, шагнул во тьму…

***

Алагос.

Река жизни, чьи могучие воды стремительно мчатся в бескрайнюю даль, питая древние деревья Гландаголла и бесчисленных обитателей своих берегов. Подобно вечному танцу жизни, неукротимый поток преодолевает пороги и водопады, берущий начало в дальних лесных кантонах Тарка и Торна, где хрустальные горные ручьи сплетаются в единое целое.

Берега Алагоса кипят удивительной жизнью. Здесь грациозно скользят серебристые выдры, чьи шкуры мерцают подобно лунному сиянию, а редкие пурпурные цапли охотятся за переливающимися всеми цветами радуги рыбами в кристально чистых заводях. В спокойных затонах распускаются мифические голубые лотосы, являющие свою красоту лишь раз в сто зим.

У подножия древних великанов — Каменных Стоп — река раскрывается величественной дельтой, создавая причудливый узор из сотен протоков и заводей. Местные жители с благоговением называют эти места «Перстами Алагоса», веря в благословляющую силу речных вод…

До наступления Разлома…

Величественный Алагос, некогда полноводная транспортная артерия, теперь утратил былую судоходность. Лишь на рубеже Гландаголла и Хемии еще можно заметить редкие баржи с зерном и древесиной, добытой на южном берегу, где безжалостно истребляются древние леса, покинутые эльфами. У некогда древней переправы Хуннендар, где река встречает преграду Разлома, течение замедляется. Этот путь, охраняемый орками клана Ясс, всегда был оживленнее Тарионна, привлекая не только людей, но и гномов из Железных гор.

Алагос изменился.

Северный берег опустел — ни зверя, ни птицы, словно все живое покинуло эти места. Виной тому завеса Разрушителя и полчища нежити. Но теперь, когда преграда пала, жизнь непременно вернется в Гландаголл.

Наступал вечер, окрашивая мир в особые краски. Бледное солнце, скользящее над горизонтом, придавало этому часу неповторимое очарование. Гландаголл затих, убаюканный прохладным речным ветром. С противоположного берега донесся последний жалобный писк какого-то существа, оборвавшийся в гнетущей тишине. Лишь потрескивание костра нарушало безмолвие у древних каменных столбов, что стояли на берегу словно молчаливые стражи, отделяющие этот мир от иного — загадочного и чуждого, где только что оборвалась еще одна жизнь.

Возле пылающего костра, жадно поглощающего сухой хворост, расположился старый гоблин. Он с маниакальным усердием натирал походный чайник, уже сверкающий словно зеркало, периодически бурча что-то недовольное себе под нос.

— Хватит брюзжать, старина, — воскликнул Неро, шутливо зажимая уши. — Ты уже довёл эту кухонную утварь до такого блеска, что в неё можно не только глядеться, но и бриться.

— А при чем тут чайник, хозяин? — гоблин принялся ещё яростнее полировать посудину. — Вот она с самого утра маковой росинки во рту не держала, всенепременно с самого утра, а всё идёт и идёт. Тоненькая как тростинка, а силы откуда-то берутся.

— Ты прав, — задумчиво поворошив костёр веткой, признал Неро. — Ничего, осталось совсем чуть-чуть, пара лиг пути — и она будет здесь… причём не одна.

Неожиданное появление Лориэля, стража леса, нарушило их беседу. На его лице отчетливо читалось недовольство появлением нового спутника в лагере. Атмосфера наполнилась таким явным неодобрением, что Марко и Неро невольно уставились на пришельца недружелюбными взглядами. Для них решение Дочери Луны имело куда больший вес, чем мнение какого-то лесного эльфа.

Соратники Лориэля уже успели встретить Риаа в лесной чаще и, конечно же, доложили о пополнении отряда полукровкой с эльфийской кровью. Гончая, двигавшаяся впереди всех, успела встретиться с тигром и тот передал все новости Неро. Тот, хоть и не был в полном восторге от ситуации, придерживался простого принципа: раз ей это нужно, значит так тому и быть, и нечего тут обсуждать.

Наконец в просвете между деревьями, когда сумерки только опускались на лес, показалась всадница, окутанная едва заметным фиолетовым сиянием. Неро вскочил и помчался к ней, преодолевая поваленные стволы. Риаа соскочила с лошади и бросилась ему навстречу. Они сплелись в объятиях, и он, бережно обхватив её лицо ладонями, впился взглядом в её трепещущие ресницы, после чего осыпал поцелуями её губы и щёки, а она лишь счастливо улыбалась в ответ.

— Хватит уже, — прервала Эльдариен этот водоворот нежности, в котором они утонули от радости встречи. — До летнего равноденствия от её лица ничего не останется, Повелитель. Что тогда будете целовать?

— Какая же ты зануда, — бросила Сигг, проходя мимо эльфийки. — Они же целую вечность не виделись…

— Не лезь не в своё дело, — грозно осадила её Эльдариен — Мы даже не знаем, кто ты такая…

— Спроси у неё, — усмехнулась полукровка, кивнув на Риаа. — Может она тебе расскажет, а может и я сама.

Сигг демонстративно положила руку на рукоять кинжала, загадочно улыбнувшись и начав постукивать пальцами по оружию.

Риаа, заметив этот жест, слегка повернулась в объятиях Неро и мягко произнесла:

— Эльдариен, Сигг не менее проворна, чем ты. Давайте обойдемся без драки, — а затем, вновь обратившись к возлюбленному, добавила радостно: — Я так по тебе скучала…

— И я по тебе, — ответил Неро, отпуская её лицо из своих ладоней. — Целую вечность не виделись…

— Я же предупреждала, — с иронией бросила Сигг, направляясь к костру. — Пойдем, защитница чести, там светлее и уютнее.

Оставив позади спутников, которые уводили лошадей к прибрежной поляне, Сигг устремилась к костру. Там её уже ждал старый гоблин, не сводивший с неё внимательного взгляда. В его руках сверкал начищенный до блеска чайник, который он собирался водрузить на огонь, чтобы приготовить для госпожи ароматный тан.

— Меня зовут Сигг, — она церемонно поклонилась, чем привела гоблина в еще большее изумление. — Рада знакомству. Ты ведь Марко?

От неожиданности, что незнакомка знает его имя, гоблин едва не выронил чайник, лишь молча кивнув в ответ.

— Позволишь присесть, почтенный? — с легкой улыбкой спросила полукровка.

— Всенепременно, — отозвался Марко, наконец придя в себя.

Радостное оживление в лагере не стихало после прибытия Дочери Луны. Особенно воодушевлён был Марко — он мигом устроил свою госпожу у костра и преподнёс ей щедрое угощение: тарелку с аппетитной ветчиной, ароматным сыром и свежей зеленью. Загадкой оставалось, откуда этот хитрец добывал такие деликатесы. Вскоре появился и тан — гоблин тут же наполнил кружку этим божественным напитком, чей манящий аромат создавал атмосферу домашнего тепла и уюта вокруг костра. Когда волнение улеглось, все замерли в ожидании её повествования.

Не дав Риаа возможности вымолвить и слова, из мрачной чащи внезапно появились две серебряные совы, которые без всякого стеснения опустились на плечи Повелителей. В их поведении читалось явное самодовольство.

Собравшиеся у костра замерли в изумлении, наблюдая за необычными пернатыми гостями. Совы же, словно игнорируя присутствие всех остальных людей, кроме своих избранников — Повелителей Ночи, невозмутимо прикрыли глаза, всем своим видом демонстрируя полное безразличие к окружающим.

— И за какой Бездной, ты их взяла с собой? — поинтересовался Неро, нежно поглаживая грудку совы, устроившейся на его плече.

— Бездна не при чем, — улыбнулась Риаа, протягивая кусочек ветчины другой пернатой красавице. Та, приоткрыв один глаз, с царственной грацией приняла угощение. — Они сами за нами увязались, вот и всё.

Все взгляды устремились на Дочь Луны в ожидании продолжения. Окинув присутствующих внимательным взором, она задержалась на Сиг, которая, в отличие от остальных, беззаботно уплетала угощение, заботливо приготовленное гоблином.

— Их было одиннадцать, не считая Сигг, — неохотно продолжила Риаа. — Двое темных эльфов, один некромант-нежить, пара стихийников, орк и пятеро людей. Вот, собственно, и вся история…

— Ага, — промямлила полукровка с полным ртом. — Жуть как было страшно… у меня до сих пор волосы шевелятся.

Все уставились на неё, а Лориэль, подняв голову, уточнил:

— Некромант-нежить?

— Что? — встрепенулся Неро.

— Я сразу его присутствие почувствовала, — ответила Риаа, опуская руку. — У него был деревянный амулет — мальчик с луком, от которого исходила жуткая аура.

Все погрузились в молчание, обдумывая слова Дочери Луны. Неро вспомнил давнюю лекцию Учителя о некромантах, обретших бессмертие через запретную магию. Их ждала страшная участь, но главный вопрос — откуда здесь взялся этот?

Все ждали продолжения.

Не дождались. Риаа неспешно потягивала тан, изучая взглядом сидящих напротив спутников. Ангаинский тигр бесшумно приблизился к костру и расположился у ног Дочери Луны, умиротворенно вытянувшись. Погладив Лорку между ушей и опустив кружку, она внезапно обратила взор к Лориэлю.

— Что именно и сколько нам предстоит ждать?

— Ожидаем восхода лун, душа моя, — опередил эльфа с ответом Неро, лукаво сверкнув глазами.

— Их серебро должно лечь на воду, — пояснил Лориэль.

— А световой путь пройти меж столбов, — подхватила Эльдариен.

— При ясном небе, — уточнила Олвариен.

— Госпоже не мешало бы передохнуть, — озабоченно вмешался старый гоблин. — Всенепременно отдохнуть, всенепременно.

— Я набралась сил, Марко, — беззаботно отозвалась Риаа, продолжая ласкать тигра за ушами.

Все, кроме Лориэля, одарили её безмолвным укоризненным взглядом. Эльф же, до сих пор не посвященный в тайну личности Сигг и цели её присутствия, продолжал недоумевать.

Заметив его замешательство, Риаа кивнула и с явным раздражением обратилась к стражу леса:

— Не могу постичь вашего трепетного отношения к крови и его значимости для клана. И еще более непонятно другое — почему клан Энтул так рьяно стремится отречься от дан, некогда бывшими вашими верными союзниками, до проклятого Разлома. Да, Сигг — полукровка, в ней течет кровь и Энтул, и.… дан.

— Что?! — в один голос воскликнули Сигг и Неро.

Присутствующие с удивлением обратили взоры на полукровку, которая не сводила глаз с Риаа, непринужденно потягивающей остывший тан из своей кружки.

— Не будь некоторые столь несдержанны, — промолвила она после глотка, — Мне бы не пришлось заниматься починкой…

— Я всё слышу, Повелительница, — донесся из лесной чащи голос Шепот.

— Я и не сомневалась, — отозвалась Риаа. — Пришлось повозиться с кровью, верно, Сигг?

— Воистину так, госпожа, — ответила полукровка, все еще пребывая в оцепенении от услышанного.

— Отныне, — произнес Неро, пристально глядя на нее, — Ты под нашей защитой, и никто — я подчеркиваю, никто — не посмеет причинить тебе вред ни словом, ни делом, будь ты хоть эльф, хоть дан.

Собравшиеся взглянули на Императора и единодушно подтвердили его слова кивками.

— Между прочим, — внезапно заметила Олвариен, — Обе луны уже вступили на светлую тропу.

Взоры всех устремились к небесам, где в кристально чистой выси величественно сияли два небесных светила — те самые «подруги», как их ласково называли лесные эльфы. Их сияние озаряло Алагос волшебным светом, и лагерь мгновенно пришел в движение. К тому моменту, как лунные лучи пронзили пространство между древними каменными столбами у реки, все, кроме Лориэля, уже восседали в седлах.

Преклонив колено у самой кромки воды, страж леса погрузил руку в речные воды. Между массивными колоннами струилась серебряная световая дорожка, живая и трепещущая. При соприкосновении ладони эльфа с прохладной влагой время будто застыло. С его пальцев срывались капли, превращаясь в парящие серебряные шары над рекой. Темные воды засияли таинственным внутренним светом, привлекая серебристых рыб, которые сплетались в причудливый узор у поверхности. Воздух завибрировал от пробуждающейся древней магии.

Тогда Лориэль запел.

Его тихая, почти скорбная песнь едва различимыми словами напоминала чарующие напевы Эндэсиль. Сияющие подобно звездам шары выстроились безупречной цепью от замшелых колонн до противоположного берега, где клубился туман. Их отражения плясали на водной глади завораживающий танец. Когда последние звуки древнего заклинания растаяли, природа замерла в предвкушении. Вязкая тишина окутала все вокруг.

Внезапно река покорно расступилась. Вода с шипением отступала там, где парили шары, обнажая древний путь Гландаголла. На появившемся речном дне проступили старинные камни с таинственными символами.

Алагос изменился.

***

Если кто и мог разгадать природу заклинания Лориэля, то только Неро — обладатель уникальных способностей, закаленный в суровой школе Ордена Тени. Мощь высвободившейся энергии напоминала ту битву с Разрушителем на рубежах Тарионна, но природа её была совершенно иной — чисто эльфийской, далекой от истинной некромантии. Здесь переплелись воедино магия Вечного леса, личная сила эльфа и древнейшие руны, высеченные на речных камнях — символы, появившиеся едва ли не раньше самих эльфов.

Похоже, это было частью замысла самой Эндэсиль, участвовавшей в преображении этого мира. Она стремилась наделить разумных существ толикой своей силы — магии одновременно темной и светлой.

Услышанная Неро песнь подтвердила его догадки — именно она служила проводником, сплетающим воедино мощь леса со словами древнего божественного колдовства.

Неро невольно поморщился, осознавая истину: лесные эльфы не просто бессмертные создания, но обладатели невероятной силы, которую они берегут для единственной священной цели — сохранения жизни.

Мысли пронеслись в сознании Императора молниеносно, заставив его осознать, насколько поверхностны его познания о таинственной магии Вечного леса.

— По световому пути, живо! — скомандовал Неро, устремляясь вперед и не глядя на спутников. — Время на исходе, верно, Лориэль?

Поднявшись с колена, эльф окинул пристальным взглядом товарищей, ступающих на речное дно, и отчеканил:

— Времени почти не осталось, спешите! — после чего ловко вскочил на коня, которого предусмотрительно удерживал Лагорве.

Отряд стремительно понесся по руслу Алагоса. Во главе мчался Неро, следом — Риаа и Марко, умудрявшийся вести в поводу мерина. За ними неслись Гончая с Лоркой, далее — Сиг, Эльдариен с Олвариен и кони из Тарионна. Замыкали процессию Лагорве и Лориэль.

После предупреждения стража леса, скачущие всадники и их животные заметили, как речное дно начало заполняться водой. Сначала медленно, но с нарастающей скоростью вода прибывала, омывая древние камни. Когда отряд преодолел примерно половину пути к противоположному берегу, поток усилился. Животные впадали в панику, Гончая рычала, а тигр совершал невероятные прыжки над стремительно прибывающей водой, уже почти скрывшей каменистое дно.

Лошади мчались вперед, разбрасывая вокруг себя фонтаны брызг. Мелкие камешки, вылетающие из-под копыт встревоженных скакунов, с громким плеском падали в бурлящую воду, яростно сопротивляющуюся дерзкому вторжению в свои владения.

Умбар первым взлетел на крутой берег Алагоса, когда вода уже поднялась выше колен животных — но все успели выбраться. В следующий миг магическая защита рухнула, и неукротимый поток смыл последние следы чародейства. Грохот все еще звенел в ушах, и даже осознание спасения не могло унять всеобщее напряжение. Даже Умбар, представитель своей гордой породы, озирался с несвойственным ему выражением страха и обреченности в глазах. Всадники осторожно спешились, позволив лошадям пастись у самого края бушующей реки, чьи воды устремлялись вниз по течению, формируя причудливый узор громыхающих волн.

Алагос вновь изменил свой облик.

Обессиленная Риаа опустилась на землю у дерева, откинув голову к стволу. Её взгляд устремился в небо, где две луны, словно играя, подмигнули и начали свой путь по небосводу. Морэна одарила улыбкой храбрецов, осмелившихся бросить вызов могуществу природы и богов. Тем временем эльфы бесшумно растворились в лесной чаще, не потревожив ни единого листочка.

Практичный старый гоблин занялся сбором хвороста, а Сиг, проявив решительность, последовала за Марко помогать с костром. Неро примостился рядом с Риаа, тоже выказывая признаки усталости.

— Поразительно, — тихо произнесла Дочь Луны.

— О чём ты? — поинтересовался Император.

— Об эльфийской магии, — ответила она утомлённо. — Их способность сочетать тьму с силами Гландаголла.

— А, это, — протянул Неро, глядя в небо. — Эндэсиль даровала им эту способность неспроста. Такой дар доступен лишь избранным эльфам Энтула, включая Владык. Против пятиленточников она практически бесполезна в привычном понимании. Эльфы прибегают к ней лишь в случаях невероятной опасности.

— Ясно, — прошептала Риаа, прильнув к плечу Неро.

Они погрузились в молчание, каждый думая о своём. Тишину нарушал только ворчливый гоблин, тащивший внушительную охапку хвороста. Разводя костёр, Марко украдкой поглядывал на Повелителей Ночи, которые незаметно уснули, прислонившись друг к другу.

— Пускай поспят, — добродушно проворчал старый гоблин, таинственно улыбаясь. — Всенепременно поспят.

***

Волшебное утро встретило мир безмятежной тишиной, наполненной свежестью и мелодичным пением птиц, а воздух был напоен сладким ароматом лесных цветов. Даже легкая дымка тумана, стелющаяся вдоль берега, лишь добавляла очарования этому лучезарному рассвету.

Первым пробудился Неро. Бережно накрыв дополнительным пледом безмятежно спящую Риаа, он поднялся, с наслаждением потягиваясь навстречу новому дню. Над весело потрескивающим костром красовался начищенный до блеска чайник, а рядом хлопотал преданный гоблин Марко, усердно нарезая ветчину и сыр для завтрака своих Повелителей. Сиг что-то заговорщически нашёптывала ему, отчего гоблин то морщился, словно от кислятины, то бросал на неё косые взгляды, упорно игнорируя явно провокационные предложения.

Неподалёку от костра, укутавшись в плащи, досматривали последние сны эльфийки, уставшие после ночного дозора. На опушке леса мирно паслись лошади, с удовольствием щипая сочную траву, которой здесь было несравнимо больше, чем на противоположном берегу Алагоса.

Обернувшись к, Марко и Сиг, Неро загадочно улыбнулся и стремительно направился к реке. С наслаждением погрузил ладони в освежающие воды, наслаждаясь их шелковистой прохладой на коже и кристальной чистотой брызг. Он настолько увлёкся умыванием, что даже не заметил, как кто-то бесшумно приблизился и замер позади, наблюдая за ним.

Выпрямившись, Неро обернулся и встретился взглядом с той, чьи глаза заставляли его сердце замирать. И сейчас оно снова пропустило удар, сбившись с ритма.

Риаа протянула ему свежее полотенце — одно из тех загадочных запасов, что Марко неизменно извлекал из своего бездонного походного мешка.

— Тьма уступила Свету, настал новый день! — произнесла она.

— Тьма уступила Свету, настал новый день! — эхом отозвался Неро, принимая полотенце с улыбкой.

Не дав ему опомниться, Риаа обвила руками его шею и подарила нежный поцелуй. Затем, отстранившись, она склонилась к реке и плеснула себе в лицо пригоршню прохладной воды.

Освежившись утренним умыванием, Риаа ощутила необычайный прилив сил, словно после долгого целительного сна. С улыбкой, вытираясь предложенным полотенцем, она с благодарностью окинула взглядом и Неро, и гостеприимный лес, ставший их временным пристанищем на пути к неизведанному.

— Пойдем, — с теплой улыбкой Неро протянул ей руку. — Марко уже извелся в ожидании, мечтая поскорее накормить нас завтраком. А аромат свежего тана так и манит отведать его немедленно.

Две эльфийки, приветливо кивнув Повелителям как давним знакомым, пронеслись мимо них к реке. Неро и Риаа, обменявшись улыбками, направились к костру, где к ним уже присоединился Лориэль, вынырнувший из лесной чащи.

Завтрак удался на славу, причем не столько из-за самой трапезы, сколько из-за изумления эльфиек и Лориэля кулинарными способностями Сиг. Повелители же ничуть не удивились — Неро лично наблюдал, как полукровка что-то таинственно нашептывала гоблину, отчего тот морщился все сильнее и сильнее. В итоге Сиг превзошла себя, приготовив рыбу, завернутую в листья прибрежного масленичного дерева нар.

На каждого пришлось по две рыбины — удивительный улов, который вызывал невольное любопытство о способе и времени такой успешной рыбалки. Завёрнутые в сочные зелёные листья и обвязанные стеблями, они томились на углях костра, источая восхитительный аромат, при этом листва чудесным образом сохраняла свою свежесть.

Все с восхищением наблюдали за процессом, кроме Марко — главного «повара» Повелителей, чей взгляд выражал явное недоверие. Сиг, нисколько не смущённая его реакцией, с лучезарной улыбкой поведала:

— Проснулась с рассветом и дошла до ближайшей заводи, — пояснила она, ловко переворачивая рыбу и придвигая её ближе к жару. — Они сами прыгали в руки, похоже, давно здесь никто не рыбачил.

Слушатели, особенно эльфийки, присевшие перед ней на корточки, внимали каждому слову.

— Использовала листья нара, — продолжала полукровка, — Еле уговорила этого скрягу поделиться солью и перцем — он упорно противился такому способу приготовления простого завтрака.

Все, исключая Повелителей, укоризненно взглянули на старого гоблина, который скривился, словно отведал горькое зелье.

— Обернула листьями, перевязала стеблями ангорэна, — рассказывала Сиг, умело переворачивая рыбу. — И вот, блюдо почти готово. Зачем ограничиваться ветчиной и сыром, когда вокруг столько возможностей разнообразить походное меню?

Все присутствующие одобрительно кивали, облизываясь в предвкушении — аромат и таинственный вид приготовленных рыб околдовал каждого… кроме Марко.

Наступил долгожданный момент истины. С изящной осторожностью полукровка извлекала из углей завёрнутые рыбины, бережно укладывая их на громадный лист ангорэна, услужливо протянутый одной из эльфиек — то ли Олвариен, то ли Эльдариен. Развернув первую рыбину, Сиг неожиданно для всех передала её хмурому старому гоблину. Взгляды всех присутствующих замерли на нём в напряжённом ожидании.

— Премного благодарен за угощение, уважаемая Сиг, — произнёс он церемонно. — Всенепременно испробую и сейчас же.

Марко деликатно отломил кусочек зажаристой рыбы и отправил его в рот. Затаив дыхание, все следили за тем, как он жуёт, и лишь когда гоблин проглотил и расплылся в улыбке, облегчённо выдохнули.

— Никогда не доводилось пробовать ничего столь изысканного и нежного, — восторженно заявил гоблин, сверкая острыми клыками в широкой улыбке.

***

За утренней трапезой царило оживление — все с наслаждением вкушали сочную рыбу с хрустящей золотистой корочкой. Беседа текла неспешно, в основном восхищались мастерством приготовления улова, лишь изредка затрагивая тему предстоящего путешествия. Покончив с завтраком, каждый занялся своими обязанностями: эльфы выдвинулись на дозорные позиции, Гончая, успевшая убежать на пару миль от стоянки, продолжала разведку, а Лорка отправился вдоль речного берега — и подкрепиться, и окрестности проверить.

Отряд готовил лошадей к долгому пути до Сан-Ал-Мара. Однако Повелители приняли решение идти через Долл'Буд — они надеялись найти ответы о появлении Разрушителя в Тарионне и выяснить, какую роль в этом сыграл один из истинных некромантов Ордена Тени.

После последней войны никто из эльфов отряда не пересекал реку Алагос, поэтому дорогу к поселению не знал ни один из них. Без карт и проводников путь казался непростым. Посовещавшись с Риаа, Неро решил использовать заклинание поиска — оно должно было помочь обнаружить следы тех, кто покидал Тарионн в то время.

— Принеси-ка мой посох, Марко, — произнес Неро, устроившись у воды. — Сейчас он мне пригодится.

— Уже несу, хозяин, — засеменил старый гоблин к Умбару.

Отцепив длинный сверток с седла, Марко заспешил обратно на своих кривых коротких ножках, привычно бормоча что-то себе под нос.

— Полно ворчать, старина, — улыбнулся Император подошедшему слуге.

Гоблин осторожно развязал веревки на свертке, продолжая тихонько бурчать несмотря на замечание Неро, и развернул ткань. Все замерли в изумлении — перед ними предстал поистине уникальный посох.

Он был черным… истинно-черным.

Его поверхность завораживала причудливым узором — живые, пульсирующие жилки поднимались от кончика к массивному основанию, где располагался замысловатый узел, удерживающий шар глубочайшего черного цвета. На древке искусно вырезаны древние ночные символы, каждый из которых, казалось, дышал собственной жизнью и силой. У основания красовались древние руны дан.

Черный шар приковывал взгляды. Даже эльфы без магического взора отчетливо видели движение внутри — таинственная субстанция извивалась подобно живому клубку первозданной мощи. Она перекатывалась словно неукротимый зверь в клетке, излучая волны древней магии. Сама аура посоха вызывала трепет и благоговение. Стоявшие рядом ощущали, как по коже бегут мурашки, а воздух становится плотным и тяжелым.

Посох мгновенно откликнулся на призыв Неро, трепеща в его руках будто одушевлённый, и как только пальцы властно сомкнулись на древке, магическая сила забурлила в нём с новой силой. Чернильный шар на его вершине вспыхнул ярким фиолетовым сиянием, которое каскадом устремилось вниз, рассыпаясь искрящимися бликами. Эти живые искры, танцуя по древку, оставляли за собой светящиеся фиолетовые следы. Мощные волны энергии, исходящие от посоха, наполнили воздух вибрирующим напряжением.

Перехватив древко правой рукой, истинный вонзил его в прибрежный песок. В этот момент сам Неро преобразился: его глаза загорелись фиолетовым пламенем, черты лица заострились, отчетливее проступили скулы. Он словно вырос, расправив плечи, а за его спиной возник плащ из чистой тьмы, развевающийся в несуществующем ветре. После произнесения древних слов, Неро смежил веки, и всё замерло. Вокруг посоха заклубились колеблющиеся тени.

Спустя мгновение Император распахнул глаза. Тени, сорвавшись с посоха, разлетелись во все стороны: одни петляли между деревьями, другие впивались в землю, проникая в самую суть Гландаголла. Лес отозвался шелестом листвы и скрипом ветвей, а затем раздался глубокий стон, эхом отразившийся от воды и устремившийся к Разлому. Вечный лес услышал призыв, и мертвое устремилось к живому.

Мысленный призыв к мертвому и заклинание поиска устремилась обратно в глубь Вечного леса. Сознание Неро содрогнулось от мощного эха минувших дней. Лес хранил память столетий. Волна боли пронзила тело, но благодаря посоху он устоял, лишь крепче стиснув древко и сдавленно зашипев сквозь зубы.

Перед его внутренним взором развернулась картина прошлого: вереница темных силуэтов двигалась от берега в чащу. Беженцы — эльфы, люди и даны — несли детей, корзины и наспех собранные пожитки, спасаясь от смертоносного огня пятиленточников. Они медленно продвигались вглубь леса, делая остановки для ночлега, снова поднимались и шли дальше, надеясь найти безопасное убежище. Путники петляли, заметали следы, не разжигали костров на стоянках — лишь крепко держали за руки малышей.

Долгий путь привел их к небольшому озеру в глубине Гландаголла. Они обрели спасение — временное или вечное? Внимание Неро привлекла одинокая фигура, замыкавшая процессию. Она обернулась, перехватив древко, и её призрачный взгляд встретился с его собственным. Нашел…

Тени стремительно втянулись обратно в посох, его свечение и гул стихли. Воцарилась тишина, лишь ветер в листве Гландаголла шептал: «Нашел».

Неро выдохнул, окинул взглядом спутников, виновато улыбнулся Риаа и опустил посох. Пот струился по лицу, а в глазах мелькнул и погас фиолетовый отблеск. Заклинание сработало — теперь он точно знал, где находится Долл'Буд — Место Тени…

***

Тем временем.

Шелест священных листьев Гландаголла прошептал «Нашел», эхом отразившись в новой цитадели эльфов Энтула. Весть ворвалась в прохладный тронный зал, где восседали повелители Вечного леса, заставив Туиллериен замолчать на полуслове.

Она обращалась к коленопреклоненному новому стражу, когда услышала послание. Её глаза расширились от изумления, и она обернулась к Мистандиллу. Его лицо исказилось, глаза превратились в узкие щели, когда он процедил:

— Они переправились и отыскали дорогу к Месту Тени. Пусть трижды поглотит их Бездна Рога!

Страж в замешательстве поднял взор на властителей.

— Они не просто нашли путь — он применил чары поиска, — добавила Туиллериен. — Я ощутила эту мощь — безграничную силу истинного некроманта.

— Позвольте исправить положение, мои Владыки, — осмелился вмешаться страж.

Их холодные взгляды упали на дерзкого просителя, не предвещая ничего доброго. Но, прежде чем они успели ответить, в зал стремительно вошёл Вэон, главный знаменосец и советник Мистандилла, громко возвестив:

— Владыки! Прибыл Римтан с важными вестями!

— Что?! — воскликнули они оба.

Презрев приказ своего командира Лориэля, его верный соратник Римтан дерзко явился в Твердыню Энтула. В нарушение всех установленных порядков, он прибыл один, оставив командира позади.

— В одиночку пришёл? — внезапно поинтересовался Мистандилл.

— Совершенно, — последовал чёткий ответ.

— Под охраной? — спросила Туиллериен.

— У входа его стерегут двое паладинов, — доложил Вэон, почтительно склонившись.

— Почему не в оковах? — вновь вопросил Мистандилл.

— Не сочли нужным, мой Владыка, — уверенно ответил советник, заметив удивлённо приподнятые брови повелителя. — В этом нет нужды.

Скрестив руки на груди, Мистандилл окинул взглядом склонённого стража и лёгким кивком указал направление, чтобы тот исчез.

— Ведите его.

Вэон отвесил поклон трону, развернулся и быстрыми жестами передал указание стражнику у входа. Тот кивнул и распахнул двери, впуская эльфа, подвешенного на шесте словно добытый олень — со связанными конечностями. Его несли двое могучих, если так можно выразиться, представителей бессмертного народа в сопровождении паладинов в серебряных доспехах.

От представшей картины Мистандилл поморщился, словно от внезапной зубной боли, а его супруга нахмурилась, возмущенная столь варварским обращением с эльфом, пусть даже и последовавшим за изгнанником. Недопустимо обращаться с представителем бессмертного народа, будто с диким зверем.

— Освободите его немедленно, — властно распорядилась она, отметая любые возможные возражения Вэона решительным жестом.

Стражи поспешно опустили Римтана на каменные плиты тронного зала и принялись распутывать искусно затянутые путы. Освободив пленника, они отступили, но остались в зале, чем удивили Туиллериен:

— Можете идти.

Эльфы, поклонившись, стремительно покинули помещение.

Римтан выглядел потрепанным — разорванные плащ и куртка, синяк на скуле красноречиво свидетельствовали о нелегком возвращении. Однако владыки придерживались иного мнения:

— Как ты посмел явиться? Ты предал командира, запятнав себя еще большим позором, чем когда вызвался следовать за ним.

Эльф, не отводя дерзкого взгляда, сорвал изодранный плащ и шагнул к трону. Мгновенно обнажились клинки паладинов, уперевшись ему в горло. Римтан лишь усмехнулся и подался вперед, позволив лезвиям оцарапать кожу. Появились капли крови.

Туиллериен, оценив этот жест, элегантным движением руки велела стражам отступить.

Мечи опустились.

Римтан снова усмехнулся и сделал еще два шага к трону. Вопреки традициям клана Энтул, он не преклонил колена, а лишь склонил голову, вызывающе глядя на правителей.

— Отвечай на вопрос, — рявкнул Мистандилл, чем вызвал ещё большую усмешку эльфа.

— Его следует проучить за столько дерзкое поведение, Владыка, — подал голос Вэон и уже собравшись ударить жезлом знаменосца дерзкого эльфа был вынужден остановиться от пристального и красноречивого взгляда Туиллериен и немого: «не смей».

Резко обернувшись, Римтан пронзил советника испепеляющим взглядом, склонив голову набок с нескрываемой яростью.

— Попробуй только, Вэон, — процедил он сквозь зубы с жуткой ухмылкой.

Задержав взгляд на советнике дольше положенного, Римтан обратился к владыкам:

— Я прибыл не как эльф клана Энтул, а как вестник Повелителей Ночи с предостережением об опасности, нависшей над Вечным лесом, Владыки. Моя задача проста — донести послание и вернуться в Тарионн, где я буду ожидать того, кто меня направил. И либо дождусь его возвращения, либо встречу там свою смерть. Я больше не в вашем подчинении, потому прошу держать вашего цепного пса Вэона на привязи, иначе я сверну ему шею.

— Да как ты… — советник не успел договорить, Римтан молниеносно оказался рядом, сжав его горло.

Паладины вскинули мечи, но Туиллериен жестом остановила их.

— Прошу, отпусти его, Римтан, — произнесла она, сложив ладони в миролюбивом жесте. — Мы выслушаем тебя.

Эльф устремил взор на владычицу.

— Умоляю, — она склонила голову в молчаливой мольбе.

Отпустив горло, он отошел от Вэона и занял прежнюю позицию перед троном.

— Почему ты упомянул Повелителей? — первым нарушил тишину Мистандилл.

— Неро и Риаа властвуют над… Ночью, — твердо произнес Римтан, не отводя пристального взгляда. — Мы присягнули им на верность, и они приняли наш обет. Тьма окутала нас, проникая внутрь, но не причиняя вреда. Наши тела, как и их, озарились фиолетовым светом. Мы стали свидетелями возрождения Тарионна под действием их магии — появилась свежая трава, распустились цветы и листья, а мертвые деревья покрылись новой корой. Мы узрели могущество той, что находилась здесь. Как она, обратившись тенью, уничтожила Ментиора, явившегося из мглы Серых Пределов, разрывая его на части словно тряпичную куклу своей силой.

Владыки, затаив дыхание и широко раскрыв глаза, внимали рассказу эльфа, вернувшегося из места, откуда возврата не было.

— Мы прошли сквозь тьму, сотворенную Повелительницей Ночи, — продолжил Римтан, делая еще шаг к трону. — В этой тьме я увидел всю правду о судьбе моего народа, случившуюся много зим назад. Я стал свидетелем предательства тех, кому не пристало говорить мне об этом. Собственными глазами, которые хотелось вырвать, я узрел это, ощутил вкус крови на губах и пережил ярость и боль от осознания, что служил истинным предателям Гландаголла.

— Да как ты смеешь, ты…

— Смею! — резко перебил Римтан вскочившего Мистандилла. — Смею, ибо собственными глазами узрел всё это, ощутил каждой клеточкой души! Мои верные товарищи, выйдя из мрака, рыдали, преклонив колени.

Шаг к трону.

— Смею, ведь серебрянокрылые совы вновь воспарили над Тарионном, принеся свои священные дары в Сад Эндэсиль к стопам Повелителей.

Второй шаг к трону.

— Смею, потому что был свидетелем, как хрупкая дева с волосами цвета осени бросила вызов одиннадцати воинам и одержала над ними верх, хоть и молила их отступить.

Третий шаг к трону.

— Смею, ибо она вступила в битву в одиночку, когда могла укрыться со всеми, но выиграла драгоценное время для нас.

И ещё один шаг к трону.

— Смею, ведь на обратном пути через Тарионн я видел, как птицы возвращаются в этот некогда чудесный край, а ручьи вновь поют величественный гимн Гландаголлу.

До трона не осталось шагов, только ступень.

— Смею, ибо Повелители, в отличие от вас, Владыки, несут не смерть, а жизнь!

— Ты умрешь быстро, — прошептал Мистандилл, обнажая клинок, пока его паладины одновременно выступили вперед с оружием наготове.

Владыка успел наполовину извлечь меч и сделать первый шаг к дерзкому эльфу, но не успел завершить второй, как пространство зала наполнил властный голос:

— Остановись, супруг мой, -Туиллериен окутывало призрачное голубое сияние, а в глазах пылал неистовый огонь. Её одеяния колыхались без малейшего дуновения ветра. Лик её исказился — заострились черты, под потемневшими глазами залегли тени. — Оставьте нас все… немедленно.

— Любовь моя, ты совершаешь ошибку…

Повелительный жест владычицы Гландаголла оборвал речь Мистандилла. Убрав руку с рукояти меча, он молча склонил голову и направился к дверям внутренних покоев. Остальные, почтительно поклонившись, чинно удалились из королевского зала, оставив Туиллериен наедине с изгнанным эльфом, некогда служившим стражем клана Энтул.

Магическая тишина пульсировала вокруг владычицы, но она усмирила бушующий гнев и, покинув ступени, направилась к террасе, парящей над пышными садами. Прислонившись к перилам, она вглядывалась вдаль, пытаясь различить Тарионн за кронами деревьев и ожидая эльфа, познавшего истину или полуистину давних событий. Непрошеные слезы струились по её щекам, наполняя сердце горькой смесью печали, страха и боли.

Мучительные воспоминания терзали её израненную душу. Перед глазами вставали картины того рокового дня: объединенные войска клана, дан и гномов на скалистых уступах долины Серебряных Ветров, тысячи стрел, затмевающих небо над наступающим врагом у входа в ущелье, боевые кличи защитников древней твердыни, сливающиеся со свистом тетивы…

Сердце сжималось от воспоминаний о том, как маги Ордена Пяти Лент обрушили на Цитадель и Дворец Четырех Королей смертоносную бурю молний и белого пламени. Как отряд белопанцирников, прорвавшийся к мосту Тинариона, исчез в волне восставших мертвецов, призванных истинными некромантами. Воздух наполнился тлетворным смрадом и жутким скрежетом костей и…

Яркий солнечный день почернел от копоти и следов темной магии. Крики умирающего Гландаголла все еще звенели в её памяти. Рушащиеся башни, пылающие сады, оскверненные храмы слились в единый кошмар, преследующий её даже во снах. Призраки прошлого держали её в плену, словно кандалы из черного железа.

Римтан бесшумно появился на террасе и, опершись о перила, устремил взгляд к Тарионну, то ли надеясь увидеть его, то ли размышляя о грядущем.

— В ту ночь, — прошептала Туиллериен, — В королевский зал Дворца Четырех Королей вошел наш главный знаменный Радагорт и произнес: «Мы удержим долину, но ненадолго. Они призвали Разрушителя, и лишь Дочь Луны способна его остановить».

Эльф молча внимал её словам, ожидая продолжения её исповеди.

— Я помню участь Раккаи, — прошептала эльфийка, украдкой вытирая слезу. — Даже собрав всю мощь Гландаголла, мы были бессильны. Попытка сопротивления означала бы гибель Вечного леса и всех нас вместе с ним. Появление истинных некромантов у Мор Али стало неожиданностью — их отвага поражала, они сражались не только за себя, но и за всех нас, сдерживая полчища тварей Ордена Пяти Лент на подступах к Тарионну. Но их было слишком мало… Нам оставалось либо погибнуть всем, либо сохранить хоть что-то для будущих поколений.

Холодные слезы непрерывно катились по её щекам, тело сотрясала дрожь. Стиснув перила, она продолжила:

— Мирра и его последователи создали Разрушителя ценой бесчисленных жертв, включая множество невинных существ. Боги! — в отчаянии воскликнула она, ударив ладонью по перилам. — Их оружие оказалось чудовищно эффективным против всех несогласных. Уничтожив Раккаи, оплот свободных Срединных земель, они сокрушили всё на своем пути. Даже они не ожидали таких разрушительных последствий, когда увидели Разлом.

Она замолчала, подавляя рыдания, но нашла силы закончить:

— А мы… мы слишком медлили с защитой, парализованные страхом поражения. Мы даже не предупредили Императора о надвигающейся угрозе.

Римтан больше не мог молчать.

— Как вы могли скрыть от Императора Раккаи планы пятиленточников? — выпалил он с негодованием.

Она медленно обернулась, и, хотя слезы непрерывным потоком катились по её щекам, голос оставался удивительно спокойным:

— О, я призналась в этом Неро во время его визита: «Мы допустили непростительную ошибку в тот день, которая унесла тысячи жизней — как смертных, так и бессмертных», — она снова отвернулась, устремив взгляд вдаль. — Галиад появился с наступлением темноты. Будучи истинным некромантом из рода Варред и пройдя суровую школу Ордена Тени, он сразу перешёл к делу: «Тарионн не удержать. Нужно спасать всех, кого сможем».

Прервав рассказ, она умолкла — воспоминания захлестнули её новой волной боли. Собравшись с силами, она продолжила дрожащим голосом:

— Он предложил увести всех, кто мог двигаться, оставив немощных в Тарионне, — её голос сорвался, а по щекам покатились ледяные слёзы скорби. — Благословенная богиня Морэна помогла нам под покровом ночи увести большинство эльфов на закат. Гландаголл остановил первых преследователей, не дав им напасть на наш след. А Галиад, собрав уцелевших дан, эльфов и гномов, повёл их к переправе через Алагос. Затем… используя остатки магии крови и часть песни, он создал заклинание-ловушку для тех, кто остался в Тарионне — Разрушителя, пятиленточников, белопанцирников и раненых защитников Цитадели…

— Вы помогли ему Песней Весны, — уверенно произнёс Римтан.

— Да, — коротко ответила она.

— Понятно.

— Если я не смогу — расскажи Повелителям Ночи, — твёрдо произнесла она, повернувшись к нему.

Римтан, не отрывая взгляда от её глаз, почувствовал, как утихает бушевавшая в нём ярость. Он молча кивнул и приложил ладонь к груди.

— Впереди нас ждут тяжёлые времена? — спросила владычица, стирая последние холодные слёзы.

Римтан застыл в молчании, отвернувшись от правительницы Вечного Леса, пытливо всматриваясь вдаль в надежде уловить хоть малейший след Тарионна. Затем, вспомнив пророческие слова Риаа — Дочери Луны, он произнес:

— Пусть готовятся к неизбежному — скоро в Вечный Лес хлынут все, кто жаждет нас остановить. Именно это поведала мне Риаа Аррен, Повелительница Ночи и Дочь Луны, которой мы присягнули на верность. Знаете, она нас не просила об этом — мы, спутники Лориэля, сами преклонили колени и дали клятву. Просто взяли и поклялись.

Он умолк, устремив взор на раскинувшееся внизу море листвы.

— Ты назвал её Дочерью Луны? — встрепенулась Туиллериен, несмотря на гнетущую атмосферу.

— Да, — лаконично подтвердил эльф.

— Выходит, я сама предсказала её появление, упомянув серебряных сов, — задумчиво произнесла владычица. — Теперь ясно, почему им суждено было одолеть Разрушителя.

Римтан хранил молчание.

— Ты не раскроешь их пункт назначения?! — воскликнула Туиллериен, пристально глядя на него. — Я права?

— Верно, — отрезал эльф.

— Почему же? — изумилась она.

— Потому что, — холодно отчеканил Римтан, — Здесь есть те, кому не следует знать о том, куда отправились Повелители.

Погрузившись в размышления, владычица облокотилась на перила, наблюдая за юными эльфийками внизу, которые, заливаясь смехом, наслаждались солнечными лучами, пробивающимися сквозь кроны деревьев.

— Ты прав, Римтан, — произнесла она после паузы. — Нельзя присваивать то, что тебе не принадлежит. Это мудрое решение. Пусть эта тайна останется твоей.

Помолчав мгновение, она спросила:

— Когда планируешь вернуться?

— С вашего позволения, хотел бы провести эту ночь с родителями, — ответил эльф, почтительно склонив голову.

— Разумеется, никто не станет тебя тревожить, — поспешно ответила она. — Можешь остаться сколько пожелаешь и…

— Простите, — прервал её Римтан, — Но я отбываю в Тарионн на рассвете. Только одна ночь.

Туиллериен кивнула, принимая его преданность долгу, и направилась с террасы в королевский зал, давая понять, что разговор окончен.

Эльф последовал за ней, отвесил учтивый поклон и двинулся к выходу.

— Римтан, — окликнула она его. Он обернулся, встретившись с ней взглядом. — Ты достойный сын своего народа, и я горжусь тем, что имею такого преданного стража леса.

Легким взмахом руки она показала, что сказала всё. Эльф склонил голову и вышел за дверь.

***

В это утро настроение Главы Престола Церкви Единой и Единственной было просто отвратительным. Особенно его раздражало яркое солнце — Дорн всегда предпочитал пасмурную погоду, хотя дождь тоже не жаловал. Отсутствие вестей из Кетласа третьи сутки только усугубляло его мрачное расположение духа. Он срывался на всех подряд — от церковных служителей до инквизиторов Ордена Вера. Подчиненные либо в панике исполняли поручения, либо старались стать невидимками при его появлении — буквально растворяясь в воздухе. Атмосфера в Цитадели была гнетущей, а солнечный свет только усилил головную боль архиепископа, дополнив страдания от подагры.

С самого утра под горячую руку попал его личный помощник Яносс — за то, что подал тан с опозданием, из-за чего у «несчастного» квингералия архиепископа образовался синяк под скулой.

Просматривая протокол допроса старосты Агранны — деревни на Полуденном тракте за Каном, Дорн поморщился, словно откусил кислый лимон.

— Прыщ орочий, — процедил архиепископ, — Ничего не знает, не видел, не слышал.

Взглянув на следующий документ, он скривился еще сильнее и заорал в пустой кабинет:

— Яносс, чтоб тебя Бездна поглотила!

Дверь приоткрылась, и в щель просунулась испуганная физиономия помощника.

— Хватит изображать черепаху, недоделанная псина! — рявкнул Дорн. — Тащи сюда свое никчемное тело!

Яносс стрелой влетел в кабинет, затормозив у массивного стола начальника от чего у Дорна удивленно вскинулись брови.

— Какой шустрый, — произнес он, размахивая пергаментом перед носом помощника. — Почему Зарга Мапниса не допросили как следует?

Квингералий в ужасе переводил взгляд с пергамента на разъяренного архиепископа, размахивающего документом. Внутри у несчастного все сжалось, вызывая неприятные ощущения.

— Не молчи, пес! — процедил Дорн тише обычного, а в его глазах вспыхнул зловещий огонек.

— Так… не… было…

— Хватит мямлить, сучий хвост, — прорычал архиепископ, потрясая пергаментом. — Говори или…

— Ваше высокопреосвященство, — собравшись с мыслями, начал Яносс, — В письме от главы Ордена Вера не упоминалось о допросе с пристрастием. Напротив, он заверил, что данный господин готов к диалогу…

— Значит, готов сотрудничать? — прищурившись, перебил архиепископ, опуская пергамент. — Где письмо, орочья морда?

— В папке, которую я принес вчера, — ответил помощник, лихорадочно осматривая заваленный стол.

— Где же она? — усмехнулся архиепископ, обводя рукой стол. — Испарилась?

Яносс побледнел как полотно, отчаянно выискивая папку, но вдруг заметил ее край среди бумаг и облегченно выдохнул.

— Вот она, ваше высокопреосвященство, — потянувшись рукой к вожделенной для своего хрупкого организма вещи. — Прямо под вашими…

— Хм, верно, — отодвинул лишние бумаги Дорн. — Что ж, тебе изрядно повезло.

Яносс с облегчением перевел дух, понимая, что еще один приступ ярости архиепископа мог стать для него роковым.

Хозяин кабинета резко захлопнул кожаную папку, едва взглянув на письмо внутри.

— Прочь! — бросил он помощнику, чуть смягчив тон.

Квингералий мгновенно исчез за дверью, не дожидаясь повторного приказа. Оказавшись в коридоре, он с облегчением выдохнул, радуясь короткой передышке от грозного начальства. Но спокойствие длилось недолго — в приёмную вошёл смотритель каргов с небольшим свитком.

«Только этого не хватало», — мысленно простонал Яносс, закатывая глаза.

— Откуда? — спросил он вслух.

— Кетлас, — лаконично ответил смотритель, оставив послание на подносе.

«Небеса, дайте сил», — прошептал Яносс про себя, берясь за поднос.

Архиепископ как раз заканчивал изучать допросные листы старосты Агранны и собирался приступить к посланию епископа Зандена, когда раздался стук.

— Войди! — прогремел его голос.

Яносс вошёл размеренным шагом, неся поднос со свитком.

— Депеша из Кетласа, высокопреосвященство, — чётко доложил он.

— Давай сюда, живо! — рыкнул архиепископ. — Несёшь, будто заарскую блудницу, прости Матерь божья.

Яносс молниеносно подскочил к столу с подносом, но стоило архиепископу своими скрюченными от артрита пальцами схватить свиток, как помощник развернулся к выходу.

— Стоять, сучий хвост! — прорычал Дорн. — Ни с места и не дыши!

Застыв как изваяние, помощник едва шептал молитвы, умоляя высшие силы уберечь его от грозного владыки кабинета.

— Что застыл столбом? — поинтересовался архиепископ, осторожно разворачивая свиток. — Может, сам за шифровальной книгой схожу, бестолочь?

Яносс, шмыгая носом, поспешил к полке, где между трудами Святых Рудольфа и Накрума притаилась книга «Рецепты матушки Ганусс о чудном приготовлении медовых пряников».

Бережно положив фолиант перед архиепископом, помощник отступил на два шага и замер, словно проглотив кол, в ожидании новых указаний.

Дорн, открыв заветную страницу «кулинарного шедевра», принялся сопоставлять её с мелко исписанным свитком. Переписав содержимое на обрывок пергамента, он вдруг напрягся, черты его лица заострились.

«Ваше высокопреосвященство, вестей от Рейнара и Бэлла не поступало. Сиг также не вернулась. Ваш ИГ.»

Архиепископ Дорн откинулся в кресле и устало посмотрел сквозь своего помощника, застывшего перед столом. Настроение упало до уровня подагры, которая тут же отозвалась болью, словно подтверждая его дурные предчувствия. Взглянув наконец на Яносса, он с трудом подавил желание ударить помощника по морде и просто махнул рукой, отпуская его.

Яносс поспешно удалился, прикрыв за собой дверь, и с облегчением выдохнул в приемной.

Дорн поднялся и начал медленно прохаживаться по кабинету, разминая затекшие ноги. Несмотря на боль, напоминавшую о наступившей старости, он продолжал ходить и размышлять над накопившимися проблемами.

«Итак, что мы имеем», — подумал он. «Во-первых, отряд Рейнара и Сиг пропали два дня назад — возможно, потерпели поражение или просто исчезли.»

Остановившись у камина, он подбросил несколько поленьев и продолжил свой путь между столом и дверью.

«Во-вторых, архимаг Нагелиус Вернно сообщает о появлении истинного некроманта. Возможно, эти события связаны — некромант, пропавший отряд и всплеск темной магии.»

Прислушавшись к звукам из приемной, он двинулся обратно к столу.

«В-третьих, Алкар Реганн молчит уже два дня из поместья Аррен. Хотя знает, что за ней следят, не прислала ни одного письма. Впрочем, возможно, она пытается привлечь этого индюка рода на нашу сторону.»

Взглянув на песочные часы, Дорн отметил наступление полудня.

«Самое время для бокала ясского вина… А может, и двух», — подумал он, направляясь к кувшину у камина.

«Надо было брать эту девчонку официально и быстро», — подумал он, наливая янтарный напиток. — «С паршивой овцы хоть шерсти клок…»

И тут… снова постучали. Дорн сделал большой глоток, с наслаждением прищурился и поспешил к столу.

— Входи, — рявкнул он, опускаясь в кресло.

Дверь приоткрылась лишь слегка — как всегда, когда Яносс опасался гнева хозяина. В щель просунулась его голова:

— Ваше Высокопреосвященство, к вам Анатэо Суирнам.

— Кто? — архиепископ удивленно поднял брови.

— Декан факультета некромантии, сиречь тьмы, — пробормотал Яносс, открывая дверь полностью. — Он ожидает вашего соизволения принять его у входа в Цитадель, ваша милость.

— Любопытно, — протянул Дорн, скрывая удивление за бокалом ясского. — Проводи его в библиотеку, я скоро буду.

Помощник кивнул и скрылся за дверью. Тон хозяина ему явно не понравился.

— А этому что от меня нужно? — спросил архиепископ у пустого кабинета и отпил вина.

***

Библиотека Престола величественно возвышалась на третьем этаже Цитадели, двумя уровнями выше кабинета архиепископа. Дорн поднялся туда на подъемном механизме — своем изобретении, которое каждый раз вызывало у него легкую улыбку.

Достигнув нужного этажа, он коротко кивнул смотрителю подъемника и неторопливо направился к массивным двустворчатым дверям библиотеки. Длинный коридор украшали широкие галереи с портретами священнослужителей в рясах и статуями крылатых существ — не то драконов, не то виверн. Архиепископ, погруженный в свои мысли, не обращал внимания ни на убранство, ни на служителей храма, которые бесшумно исчезали при его появлении.

Не дойдя до главного входа, Дорн свернул к неприметной боковой двери. Прошептав несколько слов, он толкнул её и оказался в небольшой комнате, примыкающей к основному залу библиотеки. Громадное помещение поражало воображение — казалось, здесь собраны все книги мира. Бесконечные ряды стеллажей уходили вдаль, а над ними возвышался второй ярус, куда вела узкая каменная лестница. Венчал это великолепие стеклянный потолок, через который лились яркие солнечные лучи. Здесь, в библиотеке Престола Церкви Единой и Единственной, хранилась вся мудрость веков.

Архиепископ осторожно приблизился к ещё одной двери и отодвинул задвижку, открывая небольшое смотровое отверстие в библиотеку. За ним открывался уютный читальный зал: массивный каменный стол, окруженный шестью креслами, и комфортный диван с приставным столиком. Теплый желтоватый свет от светосфер, установленных в нишах стеллажей, мягко освещал книжные полки.

На диване расположился необычный мужчина. Его внешность сразу привлекала внимание: абсолютно лысая голова без единого волоска, даже бровей. Серые глаза с узкими вертикальными зрачками, напоминающими драконьи, но более размытыми. Правильные черты лица: прямой нос с легкой горбинкой, тонкие выразительные губы, острые скулы и подбородок. Слегка заостренные уши гармонично дополняли образ.

Высокий и широкоплечий, с мощными руками и сильными ладонями, незнакомец был облачен в строгий академический наряд: черные брюки, заправленные в высокие сапоги, и длинный черный сюртук с капюшоном.

«Мда…» — подумал Дорн. — «С ним действительно нужно быть начеку.»

Архиепископ закрыл задвижку и толкнув дверь, вошел в читальный зал. Мужчина мгновенно почувствовал магическую ауру Главы Престола и повернул голову к двери. Узнав вошедшего, он встал с дивана и отвесил почтительный поклон.

— Анатэо Суирнам, к вашим услугам, — представился он. — Благодарю ваше высокопреосвященство за аудиенцию.

— Что вы, многоуважаемый декан, — приветливо улыбнулся архиепископ, подходя ближе. — Прошу, садитесь. Чему обязан вашим визитом?

Мужчина склонил голову и опустился на диван, элегантно закинув ногу на ногу.

— Суть дела такова, — начал он. — Я присутствовал на собрании деканов Академии, где зачитывались некоторые архивные документы. Не получив ответа на наше послание, я был уполномочен узнать у вашего высокопреосвященства — не пришло ли время объединить усилия перед лицом надвигающейся угрозы?

По мере того, как декан говорил, брови Дорна поднимались все выше и выше. К концу речи этого самодовольного лысого индюка они почти достигли линии волос. Впрочем, Глава Престола быстро взял себя в руки, вернул лицу привычное выражение и спросил:

— Что именно вам известно, уважаемый?

Декан внимательно посмотрел в серьезное лицо архиепископа, подбирая нужные слова. Закинув ногу на ногу, он произнес:

— После анализа магических всплесков в эфире стало очевидно — в нашем мире появился истинный некромант. Мы не знаем, кто он и как оказался в Гландаголле. Но судя по силе воздействия на объект, его дар поистине впечатляет. И знаете, кто стал целью его магии?

— Откуда мне знать? — удивленно ответил архиепископ.

— О, это самое интересное, — с явным удовольствием произнес декан, не скрывая своей осведомленности от Дорна. — Разрушитель.

— Что?

— Именно так, ваша милость, — чеканя каждое слово и обворожительно улыбаясь, подтвердил декан. — Тот самый Разрушитель, которого эльфы запечатали в Тарионне.

— Невероятно, — искренне изумился Дорн. — Вы говорите о том, кого заточил клан Энтул?

— Совершенно, верно, — широко улыбнулся декан.

— Откуда вам это известно?

— О, это удивительная история, — все так же улыбаясь, ответил он же некромант, он же Анатэо Суирнам, он же полукровка. — Орден Мирра долго пытался его освободить, но… Увы… Сил не хватило — где уж им тягаться с древними магами.

— Что ж, я уже в курсе, — усмехнулся Дорн, явно не улавливая подтекст разговора. — И что дальше?

— Хм… — декан растянул губы в широкой улыбке. — Позже мы зафиксировали еще один магический всплеск, многократно превосходящий предыдущий. О чем это может свидетельствовать?

— Умираю от нетерпения услышать ваши выводы, — с сарказмом бросил архиепископ, все еще не понимая, к чему ведет собеседник.

— Просто восхитительно, — сияющее лицо декана выводило Дорна из себя. — Невероятно! ИХ ДВОЕ!

В тот же миг Глава Престола Церкви Единой и Единственной подался вперед, его глаза налились кровью, а пальцы окутали крошечные белые разряды. Декан удивленно вскинул «брови», мгновенно утратив улыбку, и только молча открывал и закрывал рот, вращая необычными вертикальными зрачками.

— Что вы только что сказали? — процедил сквозь зубы архиепископ.

Потрясенный декан факультета некромантии вжался в диван, парализованный страхом. Пугающее преображение собеседника настолько ошеломило его, что он не сразу осознал заданный вопрос.

— Что вы только что сказали? — повторил архиепископ, словно читая его мысли.

Отчаянно озираясь в поисках укрытия и не находя его, декан все же встретился взглядом с преобразившимся Дорном и выпалил на одном дыхании:

— Их двое…

Тени в камнях

Древний Полуденный тракт от переправы Тарионн растворился в зелени слева, его каменная кладка почти полностью скрылась под буйной растительностью. Путь можно было угадать лишь по редким сторожевым столбам — одни высились целыми, другие лежали в руинах. Стоило лишь отклониться от них, как путников поглощала мрачная чаща, неласковая к пришлым. Впрочем, они пришлыми не были. Гландаголл радостно встречал эльфов и дан, приветствуя их шелестом листвы и дыханием новой жизни.

Когда солнце поднялось над кронами, Вечный Лес вновь изменил свой облик. Он преображался всякий раз после утренней песни Эльдариен, что звучала после трапезы.

Следы поискового заклинания Неро сияли так ярко, что их замечали все — даже старый гоблин, который либо действительно не разбирался в темной магии, либо искусно это скрывал. Отряд уверенно продвигался вперед, стремясь разгадать загадку истинного некроманта и достичь Долл'Буд — хотя бы ради поддержки его обитателей, будь то мирные жители или воины. Впрочем, в подобных поселениях часто встречались именно бойцы — постоянные набеги кочевников Тарка научили местных защищаться всеми возможными способами.

Отряд двигался по лесу в отточенном за дни странствий порядке. Впереди шли Гончая и Лорка, внимательно исследуя каждый уголок леса — ручьи, овраги и укромные места, где могли таиться тени. За ними бесшумно следовали эльфы под предводительством Лориэля. Отсутствие Римтана ощущалось особенно остро, но его песнь пока не звучала в Тарионне. Риаа, объяснившая ему принцип перехода по Пути Тени, терпеливо ждала его голоса.

В середине отряда ехали Неро и Риаа, за ними — Марко. Старый гоблин вел навьюченного скарбом мерина, упрямо отказываясь что-либо оставить из поклажи. Замыкала процессию Сиг, присматривая за вереницей из восьми связанных между собой лошадей и следя за происходящим позади.

Отряд хранил молчание — никто не тратил слов попусту, да и местность не располагала к праздным разговорам. Все были начеку, готовые отразить любое нападение. Лорка мысленно передавал Неро сведения об окружающей местности, а Риаа время от времени смотрела на лес глазами Гончей, используя заклинание единого взора.

Но тут поступило сообщение от Лорки, а взор Гончей обострился, выделяя каждую деталь окружения с невероятной четкостью. Риаа заметила даже крошечного паука, отчаянно убегающего от массивного черного пса. Внезапный шелест листвы прокатился по лесу, заставив отряд замереть на месте. Опасность притаилась впереди. Молниеносно спешившись, Неро выхватил клинок, Марко приготовил свой изящный гоблинский лук, а Сиг бесшумно скользнула к ближайшему дереву, сжимая свой. Только Риаа сохраняла спокойствие, продолжая исследовать чащу глазами Гончей.

В сумраке леса острый взор той, через который смотрела Риаа, выцепил притаившуюся человеческую фигуру.

«Вот ты где», — мысленно усмехнулась Дочь Луны, заставляя черную псину сфокусироваться на цели.

— Один, — прошептала она, указывая рукой. — Прячется в тени оврага, шагах в трехстах отсюда.

Неро молча кивнул и нашел взглядом Лориэля, устроившегося у ближайшего дерева в ожидании знака от Олвариен. Почувствовав на себе взгляд Императора, эльф обернулся, внимательно всмотрелся в его лицо и прочел беззвучные слова. Утвердительно кивнув, он бесшумно двинулся вперед, убирая меч за спину и извлекая кинжал.

«Что-то здесь не так», — насторожилась Риаа и призвала тьму. Легкий толчок силы — и её глаза заволокло фиолетовым свечением, а на ладонях засветились древние символы Ночи.

Окружающее пространство внезапно ожило, пронизанное пульсирующими энергетическими потоками. Подобно кровеносной системе, желто-зеленые линии пронзали каждый сантиметр пространства, питая жизненной силой всё сущее.

Природа обнажила перед ней свои сокровенные тайны. Листва превратилась в замысловатую паутину энергетических нитей. Травяной ковер излучал мягкое свечение, а цветы сверкали, словно россыпь звезд. Их бутоны, одни еще спящие, другие уже пробудившиеся, источали уникальное внутреннее сияние, создавая волшебную палитру красок.

Пчелы, бабочки и стрекозы превратились в живые искры, исполняющие воздушный танец и рисующие магические узоры, оставляя светящиеся шлейфы в воздухе.

Внезапно она обнаружила их… людей. Их тела пронизывали такие же ярко-желтые живительные потоки. Они крались, маскируясь под пологом из веток и листвы, а в их руках поблескивали серые предметы.

«Оружие», — молнией пронеслось в голове Дочери Луны, и она среагировала быстро… очень быстро.

В момент, когда стрелы устремились к эльфам, Гончей и Лорке, Неро, заметив фиолетовое сияние в глазах возлюбленной, мгновенно всё осознал. Щиты из непроницаемой тьмы материализовались перед каждым соратником. Стрелы из светлой древесины, украшенные черным оперением и блистающими стальными наконечниками, замерли в воздухе, словно увязнув в черной вязкой материи, буквально в ладони от лиц спутников Императора.

Они застыли. В черной и тягучей субстанции, облепившей их жала смерти. Просто застыли.

А затем с рук Риаа, сорвались призрачные сгустки чистейшего мрака, устремившись в чащу леса. Подобно молниям, они одновременно поразили всех затаившихся врагов, сковав их по рукам и ногам.

Всех разом!

Она не стала призывать свои смертоносные орудия — ни призрачные мечи из истинной тьмы, ни тот кнут, что когда-то разорвал воинов Рейнара в парке Дубов. Вместо этого темные плети мгновенно опутали и обездвижили всех противников.

Гландаголл ответил последним шорохом листвы, прежде чем погрузиться в гробовую тишину.

Внезапно безмолвие разорвал яростный тигриный рык. А перед лицом первого обнаруженного Риаа врага земля взорвалась фонтаном корней, а следом клацнула зубастая пасть чёрного пса с пылающими алыми глазами.

***

Восемь пленников сидели полукругом у поваленных деревьев, служивших недавно засекой. На самом деле нападавших было девять, но Лорка, движимый верностью другу, разорвал одного на части.

Скованные невидимыми путами пленники замерли без движения. Они не могли даже повернуть головы и лишь с ужасом смотрели на захватчиков, которые вполголоса обсуждали методы предстоящего допроса. Особенно усердствовали в этом старый гоблин и Сигг, а Эльдариен лишь загадочно улыбалась, поблескивая зелеными глазами. Неро подыгрывал соратникам, не сдерживая свою магию, отчего его окутывало фиолетовое сияние, словно праздничное дерево в зимнее равноденствие. Его пронзительный взгляд приковывал не меньше внимания, чем оскал Марко, который требовал немедленной казни «этих грязных оборванцев» через расчленение.

Наконец Неро не выдержал:

— Хватит.

Все обернулись к нему с недоумением.

— Допрос с пристрастием? — недовольно проворчал старый гоблин, хрустнув пальцами.

— Нет, — отрезал Повелитель, сверкнув глазами и отпуская тьму. — Они все полукровки из Долл'Буд, это очевидно. Нет смысла их расспрашивать. До поселения уже близко, нужно выдвигаться. Иначе провозимся с ними до заката, а время утекает как песок сквозь пальцы.

— Ты уверен в своем решении, душа моя? — спросила Риаа, стараясь сохранять невозмутимость.

— Абсолютно, — ответил Неро и повернулся к Лориэлю. — Погрузите их на лошадей и выдвигаемся.

— Мда, — снова буркнул старый гоблин.

— Согласна, — поддержала Эльдариен.

— Они в нас стреляют, а мы… — проворчала Сигг, направляясь к лошадям. — Марко, идем.

Она пошла вперед, зная, что он последует за ней.

Лагорве и Гелэрве подошли к пленникам. Подняв первого за руки и ноги, они понесли его к лошади, которую уже подвела полукровка.

— Все же я хотела бы узнать, какой Бездны ради они на нас напали, — сказала Риаа, легко касаясь руки Неро.

— И что это изменит? — уверенно ответил он. — У нас три варианта. Первый — оставить их здесь в таком состоянии, что означает верную смерть. Второй — убить их прямо сейчас, достаточно лишь сильнее сжать плети тьмы. Но есть третий вариант, который мне нравится больше всего — доставить их в Долл'Буд, пусть с ними их набольшие разбираются.

— Отличный план, — кивнула Риаа. Отпустив руку возлюбленного, она поспешила к лошади. — Гончая, — позвала она черную псину, — Иди вперед, мы выдвигаемся.

Создание Серых Пределов сверкнуло горящими глазами в сторону хозяйки и одним прыжком скрылось в густых зарослях.

Эльфы перекинули пленников через спины лошадей, словно вязанки хвороста, и устремились по следу Гончей и Лорки в глубину леса, оставив приглядывать за ними Сигг и Марко.

Неро, восстановив поисковое заклинание, уверенно шагнул в тени Гландаголла, ведя за собой остальных. В воцарившейся тишине только листва Вечного Леса нашёптывала путникам свою Песнь Весны.

***

К полудню Кан вернулся к привычному ритму жизни. Одни горожане спешили по делам, другие неторопливо прогуливались по улицам. В гильдейских мастерских и порту кипела работа с раннего утра. Корабли сновали между причалами, доставляя зерно, древесину и металл. На трех дорогах, ведущих к порту, движение периодически замирало, когда фискальники перекрывали въезд. И тогда наступала хоть и временная, но вполне убаюкивающая тишина, отчего возницы могли даже рухнуть под ноги своих кляч, вызвав безудержный гогот стражников, охранявших таможенных чинов.

Утренний мелкий теплый дождь сменился ясным небом без единого облачка. Морской бриз приятно освежал воздух, не давая летней жаре окутать каменные улицы столицы Лерии.

На пассажирском причале стояла тишина. Все путники давно покинули порт, и теперь по каменным плитам бродили лишь упитанные чайки да пара копейщиков, охранявших вход в портовое здание.

— Как думаешь, сегодня будет жара? — спросил высокий стражник у дородного товарища, прислонившегося к поручню сходней. — Не хотелось бы вариться в доспехах.

— Откуда мне знать, — буркнул тот, сплевывая на камни зеленый сок жевательных листьев геры[1].

— Что-то ты сегодня неразговорчивый, — усмехнулся первый. — Небось жена не дала? Или дала, да только железной сковородой…

Он расхохотался, издавая странные булькающие звуки.

— Придержи язык, не то схлопочешь по своей довольной роже, ублюдок, — не меняя позы, процедил второй и снова сплюнул, целясь в важно вышагивающую по камням чайку.

Промахнулся.

Первый снова загоготал, запрокинув голову, но резко умолк. В бухту входило двухмачтовое судно, убирая паруса.

— Смотри-ка, не могу разобрать, — обратился он ко второму, указывая на море. — Похоже на Тибритский штандарт. Какой Бездны им здесь надо?

Толстяк, то и дело сплевывающий, повернулся в указанном направлении. Прищурившись, он прикрыл глаза ладонью от яркого солнца.

— Ну что, разглядел? — буркнул первый, направляясь к сходням.

— Да где тут разглядишь, — проворчал второй, поворачиваясь всем своим грузным телом. — Вона как блестяха светит, что глаза слезятся.

На судне убрали паруса, и гребцы энергично налегли на весла, направляя корабль к стоящим на якоре судам.

— Кажется, ты прав, — наконец произнес второй, убирая руку от шлема, и снова сплюнул зеленую жижу. — Сбегай за лейтенантом, а то потом орать будет похлеще орка на хросте[2].

— Или как твоя жена по утрам, — бросил на ходу первый и расхохотался над своей непристойной шуткой.

— Убью! — крикнул ему вслед любитель геры.

Высокий поднимался по ступеням серого каменного здания, продолжая смеяться, несмотря на угрозы убийством, а его напарник провожал его взглядом, полным злости и раздражения.

Пока первый стражник, зайдя в здание пытался разбудить лейтенанта, задремавшего после обеда в прохладном помещении, второй наблюдал за судном. Корабль, достигнув первой линии торговых судов, бросил якорь. На палубе суетились матросы под громкие команды боцмана, эхом разносившиеся над спокойной гладью бухты.

Они спешно спускали лодку на воду.

Наконец из здания вышел офицер стражи в начищенных до блеска доспехах в сопровождении высокого. Поправив меч, лейтенант подошел ко второму стражнику, который, не обращая внимания на прибывших, неотрывно следил за спуском лодки с двумя пассажирами.

— Тибрит, — протянул офицер, разглядывая в подзорную трубу судно, и любитель геры вздрогнул. — Двое. Любопытно, я и не знал, что этим закатным неженкам разрешено входить в Море Призраков. Им же сюда путь заказан…

— И я о том, дор[3], — пробормотал второй и сплюнул в воду.

— Барбер, — обратился офицер к высокому стражнику, — Сходи в караулку, предупреди ребят — у нас намечается встреча в верхах.

Первый поспешил выполнять приказ лейтенанта, на бегу то и дело оборачиваясь на судно, от которого уже отчалила лодка с двумя недружественными созданиями.

Офицер напряженно всматривался в судно, вошедшее в бухту под флагом Тибрита. В памяти всплывали обрывки знаний об этой стране, известной своей враждебностью к Срединным землям со времен правления Раккаи.

Тибрит располагался на крупном острове в Великой Воде — море, названном так древними племенами, некогда заселившими его берега. Большинство жителей острова были потомками переселенцев из старых поселений за Каменными Столпами — горной цепью между Срединными и Закатными землями. Со временем Тибрит стал главной морской торговой державой Великих Вод. Остров славился не только мореходством, но и плодородными землями. Особую ценность представляли богатые залежи железной руды, выходившие на поверхность. Благодаря легкой добыче железа, изделия из него стоили здесь намного дешевле, чем в других землях.

Во Вторую эпоху царство Тибрит впервые столкнулось с эльфами Садора в борьбе за дальние рубежи Закатных земель. Тибритский царь Радигор вступил в конфликт, поддержав орков Ангаинских островов — своих давних торговых партнёров, поставлявших древесину в Тибрит. Локальные стычки переросли в полномасштабную войну, длившуюся пять зим. Эльфы разгромили орков и вторглись в само царство Тибрит. После серии сокрушительных поражений тибритские правители запросили мира, предложив выплачивать дань серебром и железом. Эльфы Садора, проявив хитрость, не только обложили Тибрит данью, но и превратили его в свой домен. Они назначили наместника из числа своих вельмож, тем самым устранив последнего серьёзного соперника в морской торговле и военном деле.

В завершающий период Второй эпохи наместник эльфийского королевства Андуна, Каракакс, привел свой могучий флот к берегам Арасского моря. Десятитысячное войско высадилось в бухте Черепов, неподалеку от города Занден в королевстве Руак. Защитники Зандена героически сдерживали натиск захватчиков в течение двух дней, давая время императорской армии собраться в Раккаи. Когда положение горожан стало критическим, а враг уже заполонил городские стены, долгожданная помощь наконец-то пришла. Из внезапно наступившей утренней тьмы, накрывшей небольшую деревушку Сена, неподалеку от Зандена, появилось союзное войско: двадцать тысяч дан и эльфов, усиленные гномьим хирдом в пять тысяч копий. Построившись в мощный атакующий клин, союзники начали решительное наступление. Битва была короткой — армия Раккаи разгромила тибритских захватчиков. Потери противника оказались огромными, в плен попали лишь две тысячи раненых воинов во главе с генералом Партинаном.

Истинные некроманты выполняли вспомогательные функции: защищали войско от вражеской магии и обеспечивали скрытное перемещение отрядов через тень, а также сжигали флот в бухте Черепов.

Воспоминание мелькнуло в сознании лейтенанта яркой иллюстрацией из старой книги — то ли из детства, то ли со времён учёбы в университете Кана. Он окинул взглядом строй копейщиков у сходней, за которыми возвышалась фигура мага, опирающегося на посох.

«Похоже, маг-воздушник», — отметил про себя офицер и вернулся к наблюдению за приближающейся лодкой.

Судно уже причалило к сходням. Один из двух находившихся в нём мужчин поднялся и отдал приветственный салют.

— Достопочтимый офицер… — начал он, но осёкся, когда стальные наконечники копий синхронно опустились к его груди.

— Лейтенант Джесан Барнолин, комендант таможенного поста, к вашим услугам, — представился офицер с холодной вежливостью, слегка склонив голову. — С кем имею честь?

— Простите, офицер, — пробормотал прибывший, не отрывая взгляда от кончиков копий. — Главный помощник шкипера Баракс. Мне поручено…

— Это ваше судно только что вошло в бухту под тибритским штандартом? — оборвал его лейтенант.

— Да, офицер, — коротко ответил прибывший. — Мы сопровождаем…

— Согласно уложению генеральных штатов от дня двадцать шестого года три тысячи триста седьмого от сотворения мира, судам под протекцией Андуна, в частности царства Тибрит, запрещено входить в любые бухты под их флагами. Даже в случае нападения или угрозы экипажу, — отчеканил лейтенант на одном дыхании и, сделав паузу, добавил: — Это правило обязательно для всех шкиперов и их помощников.

— Но…

— Что именно в этом указе вам непонятно? — холодно поинтересовался офицер.

— Нам поручено доставить этого достопочтенного господина, — помощник указал в глубину лодки. — Мы не нарушили…

— Мне плевать на того, кто нарушает законы нашего королевства, и тем более плевать, кто сидит у вас в лодке, — процедил лейтенант, с трудом сдерживая раздражение.

— Я могу показать подорожные документы…

— Зачем? — снова перебил офицер.

Мирная беседа внезапно переросла в перепалку между таможенным чином и помощником шкипера. Солдаты, не дожидаясь приказа, самовольно перешли из положения «смирно» в «вольно», подняв копья. Маг уже собирался покинуть место спора, когда на причал въехала роскошная карета, запряженная четверкой лошадей. На её дверцах красовался герб дорфа Перра.

Грохот колес заставил спорщиков замолчать, и над причалом повисла гробовая тишина. Проворный лакей спрыгнул с запяток, быстро опустил ступени и распахнул дверцу. Из кареты показалась рука в ярко-голубой перчатке, поманив озадаченного лейтенанта. Тот растерянно переводил взгляд с манящего пальчика на помощника шкипера.

Примечательно, что сидевший в лодке человек в синем костюме держался в стороне от конфликта. Он спокойно разглядывал портовые здания, корабли и упитанных чаек, важно расхаживающих по камням. Однако стоило карете появиться, как он загадочно улыбнулся, поднялся во весь рост и направился к сходням.

Офицер наконец решил, куда направить свое внимание, и быстро двинулся к манящему пальчику. Перед каретой он замедлил шаг и остановился у дверцы, всматриваясь в темное нутро экипажа.

Пальчик продолжал манить его.

Набравшись смелости, лейтенант заглянул внутрь. Пробыв так некоторое время, он отпрянул с пунцовым лицом. Поклонившись, офицер начал пятиться от кареты, а когда оказался на безопасном расстоянии, бросился бежать к… крыльцу. Даже тяжелые доспехи не помешали его стремительному передвижению по причалу.

— В караулку! — крикнул он солдатам на бегу и скрылся за дверью прохладного здания.

На причале остались лишь двое: высокий стражник, растерянно хлопающий глазами из-под шлема, и его тучный приятель, который отошел от сходней и плюнул в плюхнувшуюся на камни чайку, но… снова промахнулся.

Незнакомец в синем, опираясь на руку главного помощника, поднялся по сходням. Нагнувшись, он выхватил подорожную из рук тибритца. С улыбкой пробормотав что-то на незнакомом языке и спрятав пергамент в камзол направился к карете, помахивая саквояжем.

Главный помощник шкипера громко рассмеялся после слов пассажира и взялся за весла, готовясь отчалить от этих, как он считал, неотесанных и малограмотных оборванцев Лерии.

Мужчина неспешно приближался к экипажу, с интересом разглядывая портовые здания и добродушно улыбаясь любопытным работникам, выглядывающим из окон. Его наряд соответствовал последним веяниям моды Огариса: светло-синий камзол и брюки из тончайшей руакской шерсти дополняли темно-синие башмаки на высоком каблуке.

Лицо незнакомца, казалось бы, ничем не примечательным, если бы не веки, подведенные голубой краской, особенно выделявшиеся на бледной коже. Белые волосы были заплетены в длинную по местным меркам косу, украшенную острым металлическим наконечником. Но главной особенностью его облика были стальные серые глаза — холодные, почти ледяные, выдававшие его истинную натуру.

Мужчина ловко скользнул в экипаж.

Лакей, дежуривший у дверцы, поспешно закрыл её и запрыгнул на запятки. Возница щелкнул плетью, и карета, запряженная четверкой лошадей, плавно тронулась с места, постепенно набирая скорость.

У каменной ограды таможни из неестественной тени выступила фигура. Даже под ярким полуденным солнцем её окутывал мрак, сквозь который проступало лишь лицо с мерцающими фиолетовыми глазами. Мимолётная улыбка скользнула по губам незнакомца, когда он провожал взглядом удаляющую карету и в следующий миг тень растворилась среди камней, оставив лишь солнечный свет.

Где-то в городе гулко ударил колокол. Звук прокатился эхом вдоль причала, вспугнув стаю упитанных чаек.

Высокий стражник торопливо перекрестился, а его тучный напарник, привалившись к поручням сходней, сплюнул желтую жижу от геры…

***

Карета, покинув дурно пахнущий порт, свернула на Якорную улицу и устремилась к площади Королей. В салоне незнакомец в синем костюме расположился напротив женщины в платье цвета морской волны. Ей было чуть за тридцать, пшеничные волосы уложены в свободную прическу — хвост с локонами спадал на слишком открытое декольте, открывая весьма живое представление о её прелестях. Карие с золотистым отливом глаза с интересом изучали мужчину, который, в свою очередь, не скрывал восхищения её статной фигурой.

— Итак, — нарушила молчание она, — Как всё прошло?

— Вы о путешествии?

— И о нем тоже, — промурлыкала она, не скрывая интереса к собеседнику.

— Что ж, — удобнее устроившись, начал он, — Тибритские каравеллы надежны и комфортабельны. Команда не любопытствует о моих… особых интересах. Путь прошел спокойно, не считая небольшой заминки у причала, когда молодой офицер усомнился в законности моего прибытия в Кан.

— Это недоразумение я быстро уладила, как вы заметили, — пропела дама бархатным голосом, не сводя глаз с незнакомца. — Я признательна, что вы так скоро откликнулись на мое приглашение в Срединные земли. Как вас…

— Драг, госпожа, — опередил её мужчина с легким поклоном. — К вашим услугам.

— Благодарю! — кивнула она. — Зовите меня просто Риза.

— И всё?

— Этого достаточно, Драг, — промолвила она, протягивая руку.

Мужчина подался вперед и, склонившись, поцеловал ладонь чуть ниже положенного. Вдохнув аромат её кожи, он снова коснулся губами перчатки и выпрямился, озорно блеснув глазами.

— Я ослеплен вашей красотой, — искренне признался Драг.

— Ммм, — протянула она, положив руку на колено. — Вы льстец! Хотя мне это приятно.

— Госпожа, любые слова будут недостаточны, чтобы описать вашу красоту, — Драг элегантно откинулся на спинку кареты. — Надеюсь, вы подробно объясните мои обязанности, чтобы я мог достойно служить в вашем великолепном обществе.

Женщина внимательно посмотрела на собеседника и, задернув шторку экипажа, проговорила:

— Ваша главная обязанность проста — беспрекословно исполнять все мои, — она провела ладонью по колену, — Желания.

— Это нетрудно. Буду с величайшим усердием исполнять не только ваши желания, но и любые прихоти, моя госпожа, — он одарил её ослепительной улыбкой.

— Просто Риза, — мягко поправила она.

Мужчина склонил голову в знак согласия, не отрывая взгляда от её декольте. Затем достал из камзола два свитка: один с черной лентой и сургучной печатью, второй — с голубой, тисненной серебром дома Агларве, одного из самых влиятельных родов Закатных земель.

— Это моя подорожная, — протянул он пергаменты. — А второй свиток от вашего отца.

— Что ж, — Риза приняла бумаги и небрежно отбросила подорожную на сиденье. — Она вам не понадобится, все документы уже готовы. А письмо я прочту сейчас, если не возражаете.

— Конечно, моя госпожа, — промолвил мужчина и, приоткрыв штору, начал разглядывать проплывающие за окном городские пейзажи.

Женщина с пшеничными волосами, осторожно вскрыла свиток, развернула пергамент и стала вчитываться в ровные строки:

«Тин, дочь моя.

Наш покровитель глубоко разгневан твоими последними действиями в Лерии. Его гнев опасен для всех нас.

В землях, далёких от Великих Вод, встревожены появлением Врага и его спутницы. Мы столько лет препятствовали её рождению, но недавние события перечеркнули все усилия. Ярость покровителя была столь велика, что потребовались многочисленные жертвы, чтобы утолить её. Их кровь стала для него сладким мёдом.

Но главная наша ошибка — мы проглядели появление истинного.

Заклинаю тебя, выясни его происхождение. Он не мог прийти из мрака — те, кто способен его возродить, давно лишены силы. Их сердца слишком слабы, чтобы восстать. Равновесие шатается, и их попытки лишь ослабляют оковы покровителя.

Найди их. Уничтожь это семя до летнего равноденствия.

Помни: ещё одна сломанная печать позволит ему явиться в мир. Тогда даже истинные нам не страшны.

Я отправляю к тебе Драга, лучшего шпиона Андуна. Не дай его невинной внешности обмануть тебя. Он не похож на Дрого — молчалив и доказывает верность публичной жестокостью. Его слабости — женщины и дети. Особенно светловолосые дети, чьи жизни он выпивает с особым наслаждением.

Найди истинных. Они направляются в Каменную землю.

Твой любящий отец»

Перечитав отцовское послание, она дрожащими руками поднесла свиток к свету. Пергамент вспыхнул, осыпаясь пеплом на пол экипажа.

— Плохие вести? — спросил Драг, не отрывая взгляда от проплывающих за окном домов.

Риза мысленно повторила ключевые строки письма:

«…Но главная наша ошибка — мы проглядели появление истинного.

Заклинаю тебя, выясни его происхождение. Он не мог прийти из мрака — те, кто способен его возродить, давно лишены силы. Их сердца слишком слабы, чтобы восстать…»

«Где я ошиблась?» — размышляла она, игнорируя вопрос попутчика. — «В Срединных землях не осталось истинных. Даны и их полукровки не в счёт — они забиты и запуганы, их дар почти не проявляется. Их магия и близко не сравнится с эльфийской, особенно с силой клана Садор, получившего от НЕГО достаточно могущества, чтобы противостоять всем остальным.»

Она подняла взгляд на Драга. «Отец прав — он не тот, кем кажется. Подумаю об этом, но не сегодня.»

— Что отец передал на словах? — спросила Риза, возвращаясь к реальности.

— Он предупредил, что вы поймёте, прочитав послание, и спросите о несказанном, — ответил Драг, не глядя на неё.

— И что же? — холодно поинтересовалась она.

Эльф-вампир наконец повернулся. В его глазах блеснул лёд, зрачки сузились в тонкую линию — черта, несвойственная эльфам, но свойственна высшим вампирам.

— Обратите внимание за Разлом, — произнёс он хрипло, плотно сжав губы.

— Что?

— Риза, вопреки правилам, скажу вам всё предельно ясно, — он отвернулся к окну, разглядывая прохожих на тротуаре. — Моя миссия в Срединных землях не ограничивается работой на вас. Она… скажем так, разведывательная. Понимаете, о чём я?

— Не совсем, — честно ответила она. — Вы же обещали говорить прямо и ясно.

— Вы правы, — он повернулся и пересел в противоположный угол, напротив неё. — С Пика Рога поступили тревожные, противоречивые сведения.

Он замолчал, всматриваясь в её лицо. Риза не стала задавать вопросов, ожидая продолжения.

— Знаете, — невозмутимо продолжил Драг, — Я всегда мечтал там побывать. Тысяча зим для меня пустяк, но увы, не удалось осуществить давнее желание. Хотя такой перелёт был бы той ещё прогулкой… Но случился Разлом, и мечте не суждено было сбыться.

— Я всё ещё не понимаю, к чему вы клоните.

— Ах да, — он откинулся на спинку сиденья, скрестив руки на груди. — Мои источники не смогли передать полную информацию, но мы полагаем, что там готовятся к…

— Войне? — округлила глаза Риза. — При чём здесь Пик Рога? И кто готовится?

— Возможно, — эльф-вампир изобразил несвойственную его народу гримасу. — И тут появляется указание вашего отца «обратите внимание за Разлом». Мне предстоит выяснить, что там происходит.

В карете воцарилась тишина. Драг внимательно следил за Ризой, ожидая её реакции, пока она изучала нахального представителя древнего народа, вновь и вновь прокручивая в голове отцовское послание. Не выдержав, она отвернулась к окну и заметила, как экипаж, миновав площадь Королей, свернул на улицу Роз.

— Мы почти прибыли, — произнесла она, вновь обращаясь к собеседнику. — Продолжим разговор в моём саду. Для вас подготовлены покои на втором этаже, рядом с моими. Кстати, кого бы вы предпочли — горничную или камердинера?

— Ни того, ни другого, Риза, — Драг загадочно улыбнулся. — Я привык всё делать сам. Видите ли, я не доверяю никому… именно поэтому живу так долго.

— Что ж, — она ответила такой же таинственной улыбкой, — Ваши предпочтения мне понятны…

— И ещё, Риза, — он вежливо улыбнулся, — Я пробуду у вас всего пару дней, если позволите. Не хочу обременять вас и ваших слуг своим присутствием, но… уверяю, что буду достойным квингералием.

— Пусть будет, по-вашему, — произнесла она в тишине остановившейся кареты.

Подбежавший лакей открыл дверь, спустил лесенку и отступил, пропуская эльфа-вампира. Тот невозмутимо протянул руку самой могущественной особе Лерии, предлагая помощь.

От каменной стены небольшого поместья отделилась тень. В ней на миг вспыхнули фиолетовые глаза, но тут же погасли, отступив в темноту, когда первые лучи солнца коснулись каменной кладки.

Риза почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Она обернулась, её взгляд обшарил противоположное здание, но там никого не было — лишь проходившая мимо женщина слегка склонила голову в знак приветствия.

***

Алкар Реганн открыла для себя прелесть пеших прогулок после переезда в Кан, куда её направило его высокопреосвященство. Особенно ей полюбились утренние променады после завтрака в доме Аррена. К полудню она обычно достигала площади Торгашей, где в заведении мадам Арро можно было выпить чаю на террасе, наблюдая за прохожими и дамами, снующими между лавками готового платья и шляпных мастерских. И думать… а думать было над чем.

Китт Аррен разместил тёмную эльфийку в закатном крыле особняка, якобы чтобы не мешать друг другу во время визитов посыльных от других домов Кана. На деле же он пытался помешать ей подслушивать эти беседы. По вечерам, после его возвращения из магистрата, они встречались в кабинете, чтобы обсудить стратегию его избирательной кампании в Генеральные штаты королевства Лерия. Но… Их разговоры неизменно перерастали в споры, от которых она, будучи по натуре спокойной, быстро уставала. В такие моменты она просто уходила к себе, оставляя хозяина особняка наедине с мыслями о своем поведении.

Тщательно разработанный вместе с Главой Престола план пришлось отбросить. Аррен отверг его полностью, чем привёл её в отчаяние. Но он остался непреклонен. Как он объяснял, в Огарисе совершенно не понимали истинного положения дел в королевствах. После гибели Раккаи королевства продолжали существовать, но уже без настоящих правителей, какими были истинные некроманты на протяжении тысяч зим. В те времена короли обладали абсолютной властью, но главное — все их решения преследовали единственную цель: обеспечить равенство всех подданных перед короной, как в правах, так и в обязанностях. Любой преступивший закон, будь то нобиль или простолюдин, представал перед судом на равных условиях.

Со сменой власти это равноправие было уничтожено. Теперь положение людей и нелюдей зависело исключительно от их возможностей. Богатый нобиль мог откупиться от наказания, тогда как простой человек терял всё, подчиняясь воле правящих дворянских домов.

Шесть королевств, входивших в Генеральные штаты, управлялись династиями, чье богатство уходило корнями во времена Раккаи. Изначально эти семьи возглавляли торговые и ремесленные гильдии. Позже отдельные эшайи, отделившись от основных мастерских, создали собственные гильдии и обрели власть.

Успех в этом обществе определялся исключительно накоплением богатства. Те, кто не преуспел, были вынуждены покинуть город и заняться земледелием в надежде на лучшую долю. К середине третьей эпохи город превратился в замкнутую систему, где все прибыльные позиции были заняты членами гильдий.

Остальные жители считались изгоями и могли либо обслуживать правящий класс, либо выбирать между службой на галерах, церковью, разбоем или наемничеством. Социальные механизмы практически перестали работать, закрепив существующее неравенство.

В своем плане Глава Престола сосредоточился на родовитой знати, чьи доходы удваивались благодаря труду простых работников, особенно эшайев. Именно на последних обратил внимание Аррен. Он понимал: без опытных мастеров-эшайев королевство придет в упадок. Поэтому он считал необходимым поддерживать и направлять это сословие умелых ремесленников.

Такой подход напоминал стратегию империи Раккаи. Они меньше внимания уделяли знатным домам, а больше заботились о простых тружениках, которые создавали реальные ценности своим упорным трудом.

Хотя эльфийка соглашалась с каждым его словом, она понимала — поддержки эшайи недостаточно для победы на выборах в Генеральные штаты. Приходилось следовать плану Дорна.

Но и это вызывало лишь новые споры, после которых все расходились по комнатам, бормоча взаимные упреки.

Думать было над чем…

Этим утром всё шло по привычному распорядку. После завтрака, когда хозяин, церемонно попрощавшись, отправился в магистрат, Алкар переоделась и вышла на свою ежедневную прогулку. Ей предстояло посетить портниху, работающую над платьем для предвыборного вечера Аррена, да и было о чём поразмыслить в одиночестве, вспоминая произошедшее накануне.

***

Днем ранее.

Китт Аррен въехал во двор особняка, когда колокола храма Святой Матери возвестили об окончании службы. Передав поводья главному конюху, он направился к дому. По пути забрал пергаментные свитки с подноса ликтора Рэмма, недавно вернувшегося из Аталана.

Последняя неудачная попытка Рэмма найти дочь вывела Аррена из себя, и он проигнорировал приказ Ризы Варкартнер об отправке того в «ссылку». Причиной этой самой «ссылки» был приезд темной эльфийки — той самой, что раньше помогала Главе Престола Церкви Единой и Единственной, а теперь поддерживает его в авантюре с Генеральными штатами.

— Рэмм, — бросил хозяин на ходу, — Передай госпоже Реганн: жду её к ужину без опозданий.

— Будет исполнено, господин, — ответил ликтор с поклоном.

— Переоденусь и спущусь через минуту, — буркнул Аррен, поднимаясь по лестнице и расстегивая камзол.

Взлетев по лестнице, он стремительно распахнул двери кабинета. Небрежно швырнув свитки на столешницу, устремился к гардеробной, где с привычной аккуратностью пристроил камзол на вешалку. Сбросив прямо на пол старую рубашку, облачился в свежую, а поверх накинул домашний сюртук. Вернувшись, Аррен даже не удостоил взглядом доставленные документы — вместо этого решительно направился к столику с напитками. Щедро плеснув себе ясского, он двинулся к выходу, где за дверью чуть не налетел на Рэмма.

— Её нет? — вопросительно изогнув бровь, спросил хозяин дома.

— Ужин накрыт в малом зале, господин, — вытянувшись по струнке, отрапортовал ликтор. — Это была просьба Алкар Реганн, и да… Она уже там.

— Что ж, — кивнул дорф, направляясь к лестнице, — Вполне меня устроит.

У самой лестницы Китт Аррен отпил вина и начал спускаться.

Малый зал особняка располагался рядом с большой библиотекой. В отличие от парадного зала, его окна выходили не в сад, а во внутренний дворик — любимое место уединения и прогулок почившей супруги дорфа. Единственным украшением там были голубые гортензии, почему-то полюбившиеся темной эльфийке. В остальном малый зал был уменьшенной копией большого: те же шпалеры на стенах, мозаичный камин из арраского стекла с фиолетовыми вкраплениями, огромный голубой ковер на полу, дюжина подсвечников вдоль стен и достаточно оружия, чтобы вооружить целый легион.

В камине потрескивал огонь, свечи отбрасывали причудливые тени на пол. Шторы оставались не задёрнутыми, и у огромного окна, спиной к вошедшему хозяину, стояла эльфийка в светло-голубом платье.

— Почему именно здесь? — проворчал дорф, направляясь к столу, где уже ждали двое слуг.

— И вам темного вечера, Китт, — обернулась к нему теперь уже его поверенная.

Её притягивала взгляды, а роскошные волосы цвета воронова крыла были искусно уложены серебряными шпильками. Изящная талия настолько тонка, что казалось, её можно обхватить двумя ладонями. В стальном блеске серых глаз читалась решительность и воля.

— И вам темного вечера, — пробормотал Аррен, не отрывая взгляда от эльфийки, которая завораживала его с первой встречи. — Итак?

— Ах, вы об этом, — она окинула взглядом помещение. — Здесь стол меньше, и мы можем смотреть друг другу в глаза, не прибегая к подзорным трубам.

Слуги сдержали улыбки при упоминании подзорных труб, но, поймав строгий взгляд хозяина, мгновенно приняли подчеркнуто серьезный вид. Алкар отошла от окна и заняла свое место за столом. Китт небрежно опустился на стул, сделал глоток из бокала и произнес:

— Предлагаю за ужином говорить о чем-нибудь приятном, а не о подготовке к выборам. Это доставит мне большее удовольствие.

— Что ж, — спокойно ответила темная эльфийка, — Тогда обсудим дела после ужина. Тем более, есть важные вопросы.

— Буду признателен, — кивнул хозяин дома и выразительно посмотрел на слугу.

Первую перемену блюд подавали с церемонной неспешностью, присущей здешним слугам. Оба ели размеренно, следуя этикету высшего общества Лерии.

За столом вели неторопливую беседу.

Обсуждали впечатления гостьи от Кана, посетила ли она знаменитый Утиный парк — подарок дома Аррен столице королевства. Говорили о новой постановке в театре Браве, где по традиции даже женские роли исполняли мужчины, и о том, стоит ли посмотреть пьесу о рыцаре Нивизиде, что по легенде победил черного дракона.

Звон посуды и хлопанье дверей во время подачи жаркого прервал резкий звук разбитого вазона во внутреннем дворике.

Алкар Реганн насторожилась.

В следующий миг большое окно малого зала взорвалось осколками. Порыв ветра смел со стола подсвечники и вазу с цветами. Следом в зал ворвалось черная псина.

Время словно остановилось.

Тварь метнулась к слуге, стоявшему возле хозяина дома. Одним движением она снесла человеку голову, и та покатилась по белоснежной скатерти, оставляя за собой кровавый след. Гончая Смерти развернулась к будущему Председателю Генеральных штатов и полоснула по нему своей массивной лапой, но Аррен успел увернуться. Острые когти лишь разнесли в щепки спинку его стула.

Еще две твари влетели через разбитое окно и устремились к гостье. Первая одним прыжком преодолела стол и настигла второго слугу. Его предсмертный крик потонул в хрипе разорванного горла. Тело рухнуло под стол, и голубой ковер начал впитывать пульсирующие струи крови, а сверху посыпались осколки посуды, приборы, жаркое и скатерть.

В это время двойная дверь малого зала вместе со стальными косяками и кусками дерева с грохотом влетела вовнутрь и чудом не задела дорфа, который увернулся от неё, но она зацепила существо, готовое кинуться на хозяина дома.

В зал ворвались Рэмм с двумя помощниками, сжимая мечи наготове. Их клинки засвистели в воздухе, кромсая черную шкуру твари. Но существо, казалось, не чувствовало боли — оно бросилось на нападавших. Один из ликторов рухнул к ногам Аррен, его тело было разрезано от плеча до живота тремя ровными линиями. Дорф метал молнии, поджигая шерсть чудовища, но и это не помогало.

Твари продолжали рычать и атаковать людей, словно не замечая ранений.

Темная эльфийка услышала рык третьей псины и щелканье зубов у самого уха — тварь промахнулась. Женщина в голубом проявила невероятную гибкость: она изогнулась, уходя от удара когтистой лапы, и выхватила серебряные шпильки из прически. Одним точным движением она рассекла тварь под грудью. Существо не успело даже взвыть — его тело мгновенно рассыпалось черным пеплом.

Гончие Смерти замерли, переглянулись, и одна из них повернулась к темной эльфийке, впившись в нее горящими глазами. Реганн, разорвав подол платья, опустилась на колено. Её пальцы крепко сжимали женские штучки, ставшими погибельным оружием, а стальной взгляд неотрывно следил за чудовищами.

Аррен быстро зашептал заклинание, его руки рисовали в воздухе замысловатые узоры. Между ладонями возник крошечный смерч, стремительно набирающий силу.

— Китт, — тихо произнесла Реганн, — Забудь про смерч. Это Гончие Смерти. Создай воздушные плети — отвлеки их.

Хозяин дома изменил движения рук, и вместо вихря соткал воздушное лассо. Плеть, набирая скорость, со свистом рассекла воздух и обвилась вокруг ближайшей твари. Уплотнившийся воздух сковал движения черного пса.

Гончие скалились и рычали, но держались поодаль от эльфийки. Их серная слюна капала на пол, оставляя дымящиеся следы.

— Что, струсили? — процедила сквозь зубы Алкар Реганн. — Как дворняги хвосты поджали! Думали, я легкая добыча? Мерзкие твари!

Первая Гончая, преодолевая сопротивление воздушных пут, развернулась и щелкнула челюстями. Медленно, но, верно, она освобождалась от магических оков. Вторая присоединилась к ней, и обе издали утробный рык.

А потом они прыгнули…

В этот момент время словно застыло в малом зале поместья Аррен. Гончие Смерти — жуткие создания потустороннего мира — атаковали с невероятной скоростью и грацией. Их мускулистые тела, взмыли над мраморным полом, покрытым голубым ковром, испачканным уже кровью.

Когти, способные разорвать сталь, сверкнули в тусклом свете оставшихся свечей и огненных бликов камина.

Клыки, острее эльфийских кинжалов, жаждали плоти.

Алкар Реганн, темная эльфийка из древнего клана Морн Алатт, встретила угрозу с хладнокровием, присущим её расе. Её стальной взгляд не выдавал страха.

Ветер из разбитого витражного окна играл её черными, как беззвездная ночь, волосами. Осколки стекла поблескивали на полу, отражая отблески магического света, исходящего от её тела.

Время замедлилось ещё сильнее…

В идеально выверенном движении она опустилась на колени, закружившись словно в смертельном танце. Шпильки в её руках описали серебристые дуги… и встретились с темными телами Гончих. Существа, казавшиеся неуязвимыми, рассыпались черным пеплом, оседающим на некогда безупречном голубом шелке её платья.

Последние частицы праха растворились в воздухе, оставив после себя лишь запах серы и испорченный наряд.

Наступила тишина…

***

В кабинете Китта Аррена висел тяжелый запах крови и железа. Пламя камина мягко освещало диван, где сидела темная эльфийка Алкар. Она поджала ноги, прикрыв их порванным платьем, и держала кубок с янтарным ясским. Сам хозяин устроился в кресле у камина, время от времени отпивая из своего кубка и не отрывая взгляда от огня.

Внизу, в бывшем малом зале, шла уборка после кровавой бойни, в которую превратился вечерний ужин. Тела троих уже унесли. Четвертый, раненый помощник, лежал в комнате для слуг. Сквозь повязки на его руках и боку сочилась кровь.

Не поворачиваясь, Аррен спросил:

— Гончие Смерти ведь не приходят просто так? Их приглашают, если я не ошибаюсь?

Эльфийка помолчала, сделала глоток и подняла глаза:

— Верно. Только посредник может призвать их в мир живых.

— Значит, им приказали убить меня, — Аррен пристально посмотрел на нее.

— Возможно, — ответила эльфийка и поправилась, — Возможно, нас обоих.

После долгого молчания Аррен повернулся к гостье:

— Откуда такие шпильки?

— Что? — рассеянно спросила Алкар.

— Те шпильки, что крошат Гончих Смерти, как капусту.

— А, это, — она дернула плечом. — От матери в наследство достались…

— Издеваешься?

— С каких пор мы на «ты»? — строго спросила эльфийка.

— С тех самых, как убили троих моих слуг. Четвертый при смерти. Так устроит?

— Вполне, — Алкар метнула острый взгляд. — Он не доживет до утра.

— Кто?

— Ликтор, — спокойно пояснила она. — Максимум пара часов. Даже царапина от когтей Гончей смертельна.

— Ясно, — Аррен отвернулся к камину.

И снова тишина, лишь слышно, как трещит в камине огонь. Вздох и звук отпитого вина… с дивана.

— Кидрин, — задумчиво произнесла эльфийка, глядя в пустоту.

Аррен, не отрывая взгляда от пламени, машинально отозвался:

— Знаю, что кидрин убивает этих тварей… — вдруг он осекся и резко повернулся к гостье. — Что?

— Шпильки из кидрина с серебряным покрытием, — пояснила она, все так же глядя перед собой.

— Мда… — протянул Аррен, изучая собеседницу. — Алкар, ты та еще штучка!

Эльфийка улыбнулась.

— Благодарю. Но меня смущает один важный момент.

— Какой же? — поинтересовался хозяин кабинета.

— Зачем убивать нас сейчас? — она слегка поморщилась. — Невыгодно.

— И главное — кому невыгодно, — согласился дорф и отхлебнул из кубка.

— Той любительнице молодых людей точно невыгодно, — нахмурилась эльфийка. — Значит, в городе есть еще посредники.

Аррен выжидающе смотрел на гостью.

— Ты говорил, она убила своего поверенного и обещала найти другого, — Алкар взглянула на него поверх кубка. — Как думаешь, новый уже здесь?

— Нет, — отрезал Аррен.

— Уверен?

— Абсолютно, — он нахмурился. — Мне бы сразу доложили.

Темная эльфийка допила вино одним глотком и, выпрямившись, спустила ноги с дивана. Порванное платье взметнулось от движения, обнажив ноги, на которые с немым удивлением уставился дорф. В Лерии женщине было непозволительно показывать ноги в присутствии мужчины, не являющегося женихом, особенно перед представителем высшего сословия. Но Алкар Реганн принадлежала к древнему роду Морн Алатт, где действовали иные правила. К тому же, у темной эльфийки были свои собственные.

Не обращая внимания на странный, почти завороженный взгляд хозяина кабинета, она поднялась и босиком направилась к столу. Поставив пустой кубок, развернулась и под смущенно-восхищенным взглядом дорфа двинулась к выходу.

— Ужин был превосходным, — обернувшись, сообщила эльфийка. — Правда, жаркое не удалось. Много крови, но в целом… Думаю, пора отдыхать. Себе же могу предложить: ванна, массаж и сон. Именно в таком порядке. Надеюсь, твоя служанка успеет все организовать.

Дойдя до двери, она открыла ее и, обернувшись, произнесла:

— Темной ночи, многоуважаемый дорф Аррен.

За дверью стоял ликтор, и он не должен был слышать неформального обращения к своему господину.

— И вам тёмной, — буркнул он и, помедлив, добавил: — Насчёт служанки не беспокойтесь.

Дверь закрылась, оставив хозяина кабинета в одиночестве.

***

Алкар Реганн шла к портнихе по серым каменным плитам тротуара, мрачно размышляя о событиях прошлого вечера. Произошедшее за ужином никак не вписывалось в привычный ход последних трех дней.

Появление Гончих Смерти, охотившихся за ней и Киттом Арреном, явно не было случайностью. Где-то произошло нечто из ряда вон выходящее. Кто стоял за этим? И почему именно сейчас?

Погруженная в эти мысли, темная эльфийка дошла до площади Торгашей. Увидев ресторацию дородной Арро, она передумала идти к портнихе. Вместо этого решила выпить чаю из особых трав, которые не только успокаивали нервы, но и прочищали разум не хуже запрещенного в Кане гномояда.

Кивнув своим мыслям, Алкар направилась к заведению. Хотя терраса пустовала, она выбрала столик у самой стены.

«Так спина будет прикрыта», — подумала эльфийка, устраиваясь за столом. К тому же здесь можно было укрыться от палящего солнца.

Только успела она устроиться за столиком, как подбежала подавальщица — веснушчатая, пухленькая, но очень живая девушка.

— Доброго дня, госпожа, — затараторила она, явно узнав посетительницу у стены. — Как обычно? Чай с вербеной и зольцей?

— Да, — коротко ответила эльфийка и принялась наблюдать за прохожими, погрузившись в размышления.

«Риза Варкартнер не из тех, кто действует чужими руками. Она привыкла проявлять жесткость сама и делает это весьма умело», — пронеслось в голове, одарив при этом милой улыбкой подавальщицу, принесшую её заказ. — «Новый поверенный к ней еще не прибыл, Аррен бы знал об этом. Значит, этот вариант отпадает. А тот старик на углу…»

— Не о том думаешь, арфэн, — как гром среди ясного неба раздалось за спиной. — Не оборачивайся. И не забудь: если вербену долго заваривать… придется очень быстро бежать до нужной комнаты. А до нее не меньше двухсот шагов.

И как будто послышался из-за спины смешок.

— Слушай и запоминай, — прошептал голос. — Небесная непричастна к нападению на тебя и дорфа. Она была занята другим — тем, кто жаждет её тело сильнее золота. К слову, Аррен её больше не волнует. Теперь она беспокоится лишь о собственной судьбе. Неназываемый крайне недоволен ею и намерен отправить к ментиорам, сама понимаешь зачем. В Кане остался единственный посредник и это Марта Перр. Она искусно притворялась падшей, чтобы втереться в доверие к небесной остроухой…

— Не забывай, — тихо произнесла эльфийка, не поворачиваясь и пряча губы за чашкой чая, — Я тоже из бессмертных…

— Кажется, я просил слушать, а не говорить, — прорычал шёпотом голос. — Впрочем, пусть будет, по-твоему. Втереться к небесной из клана Садор. Так вот, о Перр. Она жаждет заполучить Аррен со всеми его сокровищами, и золотыми, и не только. И тут появляешься ты… Как неосмотрительно поступил Дорн, отправив ту, чье сердце принадлежит Тьме. Не так ли?

Мимо столика, за которым сидела Алкар Реганн, прошла женщина в ярко-зеленом платье. Она присела в дальнем углу террасы, улыбнувшись эльфийке.

— Хорошо, что молчишь, — снова заговорил голос. — Увы, дорфина Перр теряет рассудок, словно гном, перебравший гномояду, когда речь заходит о её мечте уложить Аррена в постель. Для неё ты — помеха, и узнав, что Дорн доверил тебе столь важную миссию, она пришла в ярость. Опасное сочетание: ревность, страсть и гнев.

К столику, где сидела женщина в ярко-зеленом платье, подошла подавальщица принять заказ. Голос за спиной на мгновение затих. Как только девушка удалилась, он зазвучал снова:

— Это она отправила послание ментиорам, чтобы те выпустили Гончих на охоту…

— Убью гадину, — процедила сквозь зубы разъяренная эльфийка.

— Оставь её, — оборвал голос. — Что же вы, женщины, такие? Просил молчать, а ты всё болтаешь. Послушай — сейчас её трогать нельзя. Важно, чтобы её дорф участвовал в выборах. Если она погибнет, это сломит его, а нам нужен его жезл. Понимаешь, о чем я?

Голос умолк — новая посетительница заметила эльфийку и расплылась в улыбке, намереваясь подойти. Но холодный взгляд Алкар Реганн остановил её. Обиженно поджав губы, женщина развернулась и села за столик у перил террасы.

— Кто она?

— Мать моей студентки, — прошептала эльфийка, прикрывшись чашкой чая и добавила: — Понимаю и… нет.

— Теперь о другом, — холодно прервал голос. — В суматохе вокруг пропажи дочери Аррен все упустили важное: истинный появился в Кане неспроста. Его интересовала не только Аррен, он присматривался к самому дорфу. Он нужен нам, арфэн.

— Кому — нам? — эльфийка едва сдержала дрожь в голосе.

— Служителям Ночи, — шепот обжег ее ухо. — Нам нужно то же, что и твоему нанимателю. А теперь допивай свой чай спокойно. Помни: я давно наблюдаю за тобой, арфэн. Моя тень везде. Мы скоро встретимся, но не ищи меня — я сам найду, если увижу, что ты в опасности. Береги дорфа.

Эльфийка отпила остывший чай и чуть склонила голову влево. Чашка едва не выскользнула из её рук — в каменной стене за спиной растворялась тень…

***

Фиолетовые искры поискового заклинания танцевали между деревьями, зависая над травой и листвой. В лучах заходящего солнца они мерцали словно маяки, выхватывая путников из тени древесных крон. От каждой искры тянулась живая, пульсирующая нить. Казалось, эти магические нити неподвластны никому — они существуют сами по себе, а идущие по ним лишь странники, не ведающие, что ждёт их впереди.

Гландаголл шелестел листвой, шептался травами, приветствуя пришедших из Тьмы. Вечный Лес не страшился их — он ликовал, чувствуя жизнь, струящуюся из рук истинных. Тех, кто разорвал гнилую паутину Разрушителя, грозившую уничтожить древнюю чащу.

Гландаголл изменился.

Внезапно между деревьями раздалось гудение. Звук нарастал, и Неро замер, всматриваясь в колеблющуюся впереди тень. Умбар, его верный конь и друг, прижал уши и, тихо всхрапнув, развернулся боком к мерцающей тропе. Весь отряд остановился, ожидая, когда их вожак оценит опасность и даст знак двигаться дальше.

— Риаа, — позвал Император, — Что видит Гончая?

Дочь Луны без промедления призвала тьму. Прикрыв глаза, она растворилась в алом взгляде черной собаки, бегущей впереди.

Когда Риаа распахнула ресницы, лес вспыхнул искрящимися линиями всех цветов радуги. Преобладали желтый и зеленый — цвета жизни.

«Шепот, стой», — мысленно приказала она псине.

Глазами Гончей она увидела гудящую тень — фиолетовый сгусток мрака. Он слегка подрагивал, по его поверхности медленно катилась волна.

«Не приближайся», — передала Риаа. — «Что чувствуешь?»

«Кровь, Повелительница», — мгновенно отозвалась Гончая.

«И всё?» — почему-то это её не удивило.

Наступила тишина. Картинка через единый взор с Гончей чуть подрагивала — псина принюхивалась. Затем в голове пронеслось:

«Запах старый, очень старый».

«Поняла», — Риаа сощурилась, используя недавно обретенную способность приближать взор.

Внутри сгустка что-то изменилось. Он завибрировал быстрее, волна ускорилась, затем он свернулся и исчез.

«Да чтоб тебя!» — выругалась Риаа и сбросила заклятие.

Гудение стихло.

Дочь Луны приблизилась к Неро на своей лошади. Животное ласково коснулось носом шеи его скакуна, и тот тихо заржал в ответ.

— Странную тень, — проговорила Риаа, её глаза мерцали фиолетовым светом. — Она была живой. Стоило мне попытаться рассмотреть её получше, как она дёрнулась и растворилась в воздухе. Что думаешь об этом?