Книга предназначена
для читателей старше 18 лет
Сильны любовь и слава смертных дней.
И красота сильна. Но смерть сильней…
Джон Китс
ГЛАВА 1
Говорят, что смерть — это не самое худшее, что может случиться с человеком. Сказал бы мне это кто-нибудь вчера — я непременно бы стала спорить с такой точкой зрения. Но сегодня, сейчас, я уверена, что это так. Не самое худшее. На вопрос: а что же тогда? Отвечу: то, что сейчас происходит со мной.
Каким было самое тесное пространство, в котором вы когда-либо находились? Возможно, это был лифт? Мы ведь живём в современном обществе. Или, может, шкаф? Все мы играли в детстве в прятки. Кто-то, кстати, и повзрослев, не перестал прятаться в шкафу, играя в любовников. Да, вариантов может быть несколько.
А я вот обнаружила себя в гробу и ожидаю смерти. Не могу сказать, что терпеливо. Ногти сломаны, пальцы стёрты в кровь, голос уже пропал. Истерика постепенно проходит, надежда на спасение растворилась, а скоро закончится и кислород. Знать бы, кому помолиться, чтобы это случилось поскорее. Да, терпением я не отличаюсь. Хотя, в этом случае вряд ли нашёлся бы кто−то спокойный.
А пока можно в тысячный раз попытаться вспомнить, как я могла здесь оказаться. Вот, хоть убей, не выходит. Ха, хоть убей. А вот меня, кажись, убить как раз и забыли, перед тем, как прикопать. Я точно умерла не своей смертью. Умру, точнее. И мои родственники сейчас вряд ли по мне скорбят в честь моих похорон, если они вообще у меня есть. Почему я сделала такие выводы? Ну, хотя бы потому, что гроб у меня, мягко скажем, не самый комфортабельный. Я лежу на доске. Босиком, в джинсах и майке. И грабить меня точно не собирались, на пальцах — кольца, на шее — цепочка с кулоном. Это было не ограбление, не изнасилование и, очевидно, даже не убийство. Это же как нужно было меня ненавидеть, чтобы вот так со мной расправиться?! Боюсь даже вспоминать, что я могла такого натворить. Самое ужасное — я не помню даже, как меня зовут. Жутко болит затылок. Скорее всего, именно поэтому и не помню, и именно так я здесь и оказалась. Ударили и закопали. Странно, что, пусть и на такой, но на гроб−то раскошелились.
Глубокий вздох делать уже совсем тяжело. Ещё чуть−чуть. Как страшно.
— Потерпи…, — раздался шёпот над ухом.
Я затряслась, рыдая:
— Помогите! — надо же, во что способен поверить человек на краю жизни. Ведь здесь точно никого, я бы заметила. — Пожалуйста…, — еле слышно проговорила я.
— Готова заплатить? — это уже сказал совершенно другой голос.
Жуткий. Непонятно даже, кто говорит — мужчина, или женщина. Голос с хрипотцой, с каким-то эхом. Но сейчас не время об этом думать. Кто бы это ни был — пусть вытащит меня отсюда.
— Готова, — воздуха было уже катастрофически мало. — Что угодно…
Неожиданно (хотя не в моём, вроде, случае) кислорода не осталось совсем. Что-то силой надавило на грудь, в ушах оглушающе зазвенело. Я открыла рот и стала похожа на рыбу, выброшенную волной на сушу. Всё, это конец. Сейчас я умру. Зажмурившись, я стала ждать. Только бы это скорее кончилось.
— К−а−а−а−ли, — пропел этот жуткий голос. Загробный, точно! Самое подходящее определение. — Кали, посмотри на меня, — сказано было с нажимом, что страшно не подчиниться.
Вдруг до меня дошло, что я (!!!) СТОЮ!!! Глаза распахнулись сами собой, хотя и не помню, чтобы отзывалась на странное имя Кали. Увиденное пригвоздило меня к полу намертво. Не от страха, а скорее, от удивления.
Золотой трон. А на нём — фигура размером с человека, ну… может, чуть больше среднестатистического, высокая, наверное. В чёрном балахоне и капюшоне, который прячет в своей темноте лицо. Но глаза точно смотрят на меня, я этого не вижу, а чувствую прожигающий взгляд. А руки — загляденье! Слишком бледные и костлявые, перстни на каждом пальце.
— Вы — Смерть? — шепнула я.
Всепоглощающий страх, который я испытывала, находясь в гробу, отступил. Чего бояться, если я уже умерла? А я точно умерла, потому что фигура напротив — стопроцентно именно Смерть. Я, честно сказать, была даже рада немного. Наконец, я больше не в гробу, а это не может не радовать.
— Люблю догадливых, — довольно ответила фигура. — Ты помнишь, что обещала мне?
— Я?! Вам обещала?! — а вот теперь снова страшно.
Что я могла обещать самой Смерти?! И когда это мы общались раньше?
— Мне. Обещала заплатить. Минуту назад.
Ах, вот она, о чём. Ну, я просила о помощи. В смысле — о жизни. Но спорить, думаю, сейчас с ней не стоит.
— Что я вам должна? — замирая, спросила я.
Сейчас как пожелает… а что она может пожелать?
— Кали, отныне ты — моя Слуга.
— Так я умерла? — не то, чтобы я сомневалась, но уточнить не помешает.
— Что для тебя — Смерть?
— Вы? — ну, а что ещё ответить?
Раздался треск. Фигура точно рассмеялась, только вот звук был такой жуткий, что смех поддержать желания не возникло. Знаете, вот есть люди, которые смеются так, что им и шутить не надо — становится весело даже от самого звука. Вот это — не тот случай.
Я поёжилась и сглотнула.
— Кали, ты умерла. Ты ведь этого просила. По крайней мере, если твою просьбу услышала только я — шансов у тебя не было. Я помогла тебе. Даровала бессмертие.
— Бессмертие? Я же умерла.
— Так это и является главным условием бессмертия! — со знанием дела ответила фигура в балахоне. — Уж поверь, дважды в одном теле еще никто не умирал. Я точно это знаю, — усмехнулась она. — Ты могла отправиться в Очередь Решений, но тебе выпала честь служить мне.
— Очередь Решений? — не поняла я.
Фигура устало вздохнула:
— Всё это ты поймешь позже. У меня нет времени и желания объяснять. Кали, ты — моя Слуга отныне. Служи мне исправно, и я обязательно отблагодарю тебя.
— Что я должна делать?
— Приводить Души в Очередь Решений. Ты все поймёшь, Кали.
— Меня всегда так звали? — это не может быть так, имя совершенно чужое для меня.
— Нет. Это я нарекла тебя именем Кали.
— А какое было раньше?
— Это всё уже не важно. Теперь ты — Кали, Слуга Смерти.
Внезапно фигура растворилась, а помещение изменилось. Теперь я стою в тёмной комнате. На стенах висят подсвечники, в них горят свечи, но света это не сильно прибавляет. Стены из чёрного камня, на полу — пушистый чёрный ковер, потолок такого же цвета. В комнате есть шикарная кровать, а в углу — письменный стол и кресло. Собственно — всё. Реально, абсолютно всё. Ни окон, ни дверей. Но меня, как ни странно, это не сильно расстроило — в гробу было страшнее. А тут есть уютная кровать — уже что-то! Только вот, зачем она мне нужна, если я умерла?
Не найдя ответа, я вздохнула и забралась на мягкую постель. И что дальше? Интересно, а Слуги Смерти так и должны выглядеть? Потому что я до сих пор в своих потрёпанных вещах и без обуви. А руки исцелились, будто я и не пыталась совсем недавно выбраться из гроба. Только волосы растрёпаны. Ладно, я подожду. Когда−то же что−то должно проясниться! Самое удивительное — мне абсолютно спокойно. Ах, ну да, я же умерла. А покойники — народ не суетливый.
Слуга Смерти…. Чем они занимаются? Это почётно? И что ещё за Очередь Решений, куда я могла отправиться? Ладно, Смерть сказала, что этим я и буду заниматься — доставлять Души в эту самую Очередь, тогда и посмотрю. Ха, Смерть сказала, надо же. И почему она назвала меня Кали? Хотя — не так уж это и важно.
— Кали! — эхом раздалось в комнате.
Голос другой. Я приподнялась на кровати и огляделась. В кресле стал проявляться силуэт мужчины. Чёрные волосы, бледный, симпатичный. В тёмном строгом костюме и начищенных до блеска туфлях. На вид ему, наверное, лет пятьдесят. Проявившись полностью, мужчина приветливо мне кивнул и сдержанно улыбнулся:
— Здравствуй, Кали. Рад, что ты теперь — моя сестра.
— Сестра? — не поняла я, сдвинув брови.
Он снова кивнул:
— Именно. Все мы — дети Смерти. Меня зовут Виктор. Я пришёл ответить на твои вопросы.
Я вздохнула, собираясь с мыслями:
— Хорошо. Где мы, Виктор?
— Это — твои покои.
— Что я должна теперь делать?
— Во−первых — переодеться, — Виктор постарался сдержать улыбку.
— Как? Где мне взять одежду? — шкафа я тут не заметила.
— Придумай, — он пожал плечами. — Представь, в чём хочешь быть.
— А как, если я не знаю даже — как выгляжу?
Виктор взмахнул рукой, и на стене появилось зеркало, во весь мой рост. Я осторожно подошла к нему, вглядываясь в своё отражение. Вот теперь верю, что я его сестра. Мы похожи! У меня такие же смоляные, только длинные, волосы, чёрные глаза, слишком тонкий (как мне показалось) нос и бледная, будто прозрачная кожа. Порадовали густые ресницы и бровки симпатичной формы. А вот худощавая фигура и небольшой рост — расстроили.
— Я всегда так выглядела? — вид у меня, конечно, достаточно болезненный. — В смысле, при жизни тоже?
— Волосы были другими, цвет глаз тоже. И кожа не такая бледная.
— А возраст? Мне же от силы — лет восемнадцать! И то — с натяжкой! — я махнула рукой на своё отражение, будто Виктор меня и без него не видел.
— Ну да, — согласился он. — Наверное, столько и было. Волосы у тебя при жизни русые были, но так тебе больше подходит.
— Вы видели меня раньше?! — обрадовалась я.
— Да. За несколько минут до смерти. Я ведь должен был отвести тебя в Очередь Решений, но Госпожа Смерть решила даровать тебе бессмертие.
— Почему она так решила?
— Мне это неизвестно. Но обычно она делает так, когда считает гибель человека несправедливой.
— А как погибли вы?
Виктор отвернулся:
— Не думаю, что это важно.
— Простите. А вы знаете, как я оказалась в гробу?
— Нет. Я появился, когда ты уже находилась там.
— Как мне узнать, кто со мной это сделал?
— Никак, — он пожал плечами. — Не думай о своей прошлой жизни, Кали, её не было отныне. Есть только то, что происходит сейчас. Ты всё равно ничего не изменишь. Это я тебе на личном опыте говорю.
— А вы давно… служите здесь?
— Достаточно. Честно говоря, особо и не считал. Думаю, лет пятьдесят.
— Ого! Не надоело?
— Это веселее, чем сидеть в Очереди Решений! — усмехнулся Виктор.
— Кстати, а что это за Очередь?
— В ней Души ожидают своей участи. Если Душа сделала хоть что−то хорошее в своей жизни — ей предоставляется выбор: отправиться на покой, в место, называемое людьми раем, либо переродиться в новое тело, снова жить среди людей. Если же ни одного хорошего поступка не было — Душа навсегда отправляется в ад. Что там — никто не знает, оттуда ещё не возвратился ни один.
Я сглотнула. Слава Богу, я, кажется, туда точно не попаду.
— А кто всё это решает?
— Госпожа Смерть.
— Значит, есть ещё и Госпожа Жизнь?
— Конечно. Она — следующая инстанция для Души после Смерти. Решив вернуться к людям, Душа отправляется к Госпоже Жизни, туда её отводят Слуги Жизни. Там решается, кем Душа переродится. В основном, Жизнь идет от исходника. Например, ты бы, скорее всего, вернулась к людям, родившись в мужском теле. Но есть и исключения.
— Так и что же мне нужно делать?
— Переодеться.
Я сникла:
— Как? Вы можете подсказать?
— Нет, ты должна сама. Не знаю, как это работает. Я захотел такую одежду, и получилось.
— Сразу получилось?
— Сразу, — похвастался Виктор.
— Ладно, попробую, — вздохнув, я зажмурилась и представила себя в другой одежде.
— Ну и выбор, — презрительно произнёс Виктор.
Я открыла глаза и снова глянула на своё отражение. Чёрные штаны в облипку, такого же цвета рубашка и балетки. Волосы распущены.
— Не то? — странно, но я даже не удивилась, что у меня вышло.
Кажется, будто я не могу чувствовать. Ну, то есть — сильно чему−то удивиться, или испугаться… вообще ничего.
— Тебе решать, в чём ходить, — безразлично ответил он.
— Ладно. Что дальше?
— Жди зова.
— Зова?
— Да. Ты почувствуешь, когда Душа тебя призовёт.
— И куда нам потом идти?
— Ты все поймёшь, Кали.
— А как отсюда−то выйти? Ну, тут же нет выхода.
— Думаешь, тебе для этого нужны двери? — хихикнул Виктор. — Не заметила, как я появился?
— Я так тоже теперь умею?
— Конечно. Можешь попасть в любую точку планеты, стоит только подумать о ней.
— Просто так? А как же люди? Меня же заметят!
Виктор рассмеялся:
— Кали, люди тебя не могут видеть.
Я немного подумала над его словами.
— Хм. Так себе бессмертие получается.
— А ты что хотела?
Я снова задумалась.
— Ну… возможно — валяться где−нибудь на пляже, потягивая свежевыжатый сок, и знать, что спешить никуда не надо. Вот — хорошее бессмертие.
— А ты такое бессмертие заслужила? — он приподнял одну бровь.
— Аргумент, — согласилась я. — Но, только боюсь, мне такое уже и не светит, как бы я ни старалась.
— Не обязательно. Госпожа Смерть справедлива. Отслужишь ей преданно — она тебя наградит.
— И сколько же надо отпахать?
Виктор улыбнулся и пожал плечами:
— Только она и знает.
— Но вы, например, долго уже на неё работаете. Где благодарность?
— Пятьдесят лет — очень мало для вечности. И я отказался от её благодарности.
— А что она предлагала?
— Переродиться.
— Почему же вы отказались? — удивилась я.
— Кали, любопытство — не лучшая черта для Слуги Смерти.
Я вздохнула:
— Ладно. В общем, я жду зов, иду за Душой, веду её в Очередь Решений, а потом?
— А потом — свободна, до следующего зова.
— И часто они бывают?
— Когда — как. И, Кали, мой тебе совет — не говори с ними, пока вы будете в пути в Очередь.
— Почему?
— Просто — не говори, — тихо произнёс Виктор и растворился, будто его и не было.
ГЛАВА 2
Я снова забралась на кровать. И когда же будет этот зов? А ведь адская у меня работа — Души в последний путь провожать! У Слуг Жизни дело−то поприятнее. А Виктор, значит, меня собирался провожать… и почему он появился не раньше? Как же мне узнать, кто со мной так жестоко поступил? За что? И самое главное — кем я была? Закусив губу, я задумалась. Если зова нет — я свободна? Он будет для меня везде слышен, или обязательно ждать здесь? Ладно, рискну. Итак, Виктор сказал, что я могу попасть в любую точку планеты, стоит только подумать. Что ж, хочу оказаться там, где закопали моё тело.
Комната перед глазами стала расплываться, а через пару секунд я оказалась посреди кладбища. Под ногами — свежая могилка. Ни креста, ни какого−то опознавательного знака. Как я и думала, хоронили меня не с почестями. От осознания того, что в могиле лежу я, точнее, моё тело, стало не по себе. А на улице−то, кстати, темно уже. На кладбище — ни души, только мне заняться нечем. Ну, хоть кто−то ко мне на могилку пришёл. Кроме меня это, кажется, больше некому сделать. Ладно, надо хотя бы попытаться узнать, где я.
Пройдясь по кладбищу и прочитав надгробия, я мало что выяснила. Имена и даты, больше, в принципе, ничего. То, что написано — я понимаю, но могу предположить, что это такой бонус мне, как Слуге Смерти. Скорее всего, я теперь любой язык понимаю. В конце концов, мне за Душами по всей планете мотаться, наверное. А если Виктор советовал мне с ними не говорить, значит, понимать я буду всех. И почему не говорить? Так, позже об этом узнаю. Сейчас надо понять город, или хотя бы страну, в которой я жила. Ведь если меня здесь похоронили, то и жила я тоже здесь?
Выйдя с территории кладбища, я побрела, куда глаза глядят. То, что меня никто не видит, стало очевидно моментально. Было даже странно немного. Вот иду я, стараюсь обходить прохожих, а они меня в упор не видят. Пару раз особо наглые даже сквозь меня прошли, приводя меня в ярость. Ну что за неуважение? И пусть, меня не видно, но можно же хотя бы так не маневрировать, чтобы я могла выбрать правильную сторону отхода! В общем, по прошествии некоторого количества времени, я забрела в супермаркет, где обнаружилась газета с новостями. Лондон, товарищи. Нет, не то, чтобы я надеялась, например, на Камерун, но… Лондон?! Могу с уверенностью сказать, что не знаю этого города. Ну, вот нет у меня ощущения, что я ходила по Лондонским улицам! Но моё тело здесь, и это аргумент весомый. Вряд ли я при жизни была такой важной, что меня даже в другую страну вывезли, чтобы там убить. Судя по тому, как я выгляжу — я только недавно школу закончила, разве до меня было кому−то дело? Хотя — точно было. А ещё, кстати, я заметила, что не отражаюсь вообще нигде. У меня в покоях что, волшебное зеркало? Хм.
Выйдя из супермаркета, я присела на свободную лавочку в парке неподалёку. К слову, лавочек было шесть, и все они были свободными. Внезапно почувствовав себя жутко одинокой, я тяжело вздохнула. А ведь всё, теперь я навсегда останусь одинокой. Никого в моей жизни уже не будет. Разве что Души, постоянно мелькающие в моей новой работе, и всем сердцем меня ненавидящие. А это точно будет так, не думаю, что будут те, кто обрадуется моему появлению. А хотя… случаи ведь разные бывают.
Вот, например, взять мою ситуацию. Я молилась (пусть и не буквально), чтобы поскорее умереть и была бы рада появлению Виктора. Первые секунд пять. А потом, когда поняла бы, что он ведёт меня на встречу со Смертью, которая будет меня судить, я бы точно его возненавидела. Потому что, кажется, хороших поступков в моей короткой жизни не было. Иначе не могу объяснить свою смерть. Хороших людей не закапывают заживо на кладбище без опознавательных знаков.
Пока я размышляла, на лавочку рядом со мной присели парень и девушка. Я подвинулась, но уходить не собираюсь. Вон, там ещё пять свободных, а на эту я первая села. Парочка принялась страстно целоваться, действуя мне на нервы. Как вовремя появились! Я как раз жалела бедную себя из−за печальной участи одиночки навека. А тут прямо наглядное пособие, чего в моей жизни уже точно не будет. Точнее, в моей смерти. Мне захотелось расплакаться, но, кажется, я больше этого не умею. Вот чувства именно такие, а на действиях не выходит. Интересно, получается, что мне больше не нужны ни еда, ни сон? А зачем тогда у меня кровать стоит в покоях? Поиздеваться? Ещё бы холодильник с персиками поставили! Персики! Я точно любила этот фрукт. Вздохнула и нахмурилась. Лучше бы что−нибудь полезное вспомнила. Но, с другой стороны, память о нежной любви к персикам даёт верить в то, что я, хотя бы, была жива. Ещё сегодня утром была. А теперь сижу тут, невидимая, и любуюсь на влюблённых. Да, я им завидую. Я тоже хочу любить кого−то. Хочу, чтобы любили меня. А я даже заплакать теперь не могу, какая любовь?!
— Я буду любить тебя вечно! — пылко признался парень своей пассии, а я закатила глаза.
— Ой, ну не заливай!
Жаль, что они меня не слышат.
— Я тоже буду любить тебя вечно! — ответила девушка, и они в сотый раз поцеловались.
— Ну, ребята, это вряд ли. Жить вечно получится только в одном случае, — я указала на себя. — А тут, скажу я вам, не до любви.
Ну и пусть, они меня слышат. Главное, что я нахожусь в обществе. А тем временем, и остальные лавочки заполнились такими же влюблёнными парочками. Интересно, а у меня был парень? Жаль, если был, тогда он точно будет страдать, ведь я больше не приду. А хотя, меня, скорее всего, никогда и не найдут, не придётся ему переживать по поводу моей кончины. Просто навсегда останусь пропавшей без вести. Наверное, сначала меня будут искать, если есть вообще, кому это делать, но пройдёт время, и обо мне просто забудут. А потом, возможно, я явлюсь за Душой кого−то из своих близких и не узнаю её. А Душа меня узнает? Ведь, как ни крути, а выгляжу я немного иначе, если верить словам Виктора. А человека очень меняет другой цвет волос и глаз.
Я снова вздохнула и поднялась.
— Удачи вам, ребята. Надеюсь, что больше мы с вами не увидимся. Хотя бы в ближайшее время. Уж постарайтесь.
Я снова побрела, куда глаза глядят. Да, скучновато. Найти бы друга. А вот интересно, нас, Слуг Смерти, много? Если мы можем общаться, а практика с Виктором показывает, что это так — то, значит, можем и подружиться? А что, я была бы рада. По крайней мере, собеседник бы нашёлся. Жаль только, что поговорить со мной особо не о чем. Ну, у меня нет забавных историй из жизни, я даже не помню, чем увлекалась. Кроме персиков. Но тогда я могу быть прекрасным слушателем! А это, знаете ли, сейчас большая редкость. Мало где встретишь человека, который бы слушал искренне и с интересом. А я буду! Найти бы теперь, кому предложить свои свободные уши!
Остановившись у жилого трёхэтажного дома, я залюбовалась на горящий в окнах свет. Там кипит жизнь, люди занимаются привычными делами. Никто из них даже и не думает о том, что в следующую секунду всё может оборваться. А потом ты обнаруживаешь себя в гробу. Так, ну хватит уже себя жалеть! Тоже мне, жертва. Положили в гроб — значит, заслужила. Наверное. Ладно, мне пора. Погорюю у себя в покоях.
Я, кстати, даже мысль додумать не успела, а уже стояла посреди стен из чёрного камня. Устроившись на уютной кровати, я закрыла глаза и представила, что сплю. Не получилось. Тогда стала считать свечки в подсвечниках. Времени это много не заняло, двенадцать свечей сосчитать недолго. А зова всё не было. Вот никогда бы не подумала, что чья−то смерть способна развеять мою скуку, и что я буду даже желать этого. О, а вот у крайней свечки слева огонёк не такой яркий, как у остальных…
— Кали, Кали, Кали!− зазвенело в голове.
Меня бросило в холод, я подскочила, как ошпаренная. Зов! Я слышу! Я бегу!!! Я уже в пути!!!
Оказавшись на крыше высотного здания, я сначала даже растерялась немного. А где Душа? А потом я увидела его. Да ладно, вы шутите?! Самоубийца?! Сразу?
У края крыши стоял мужчина, а меня вдруг, от осознания того, что я сейчас стану свидетелем того, как он разобьётся в лепёшку, разразила паника.
— Эй! — заорала я. — Отойди оттуда!
На мою радость, он обернулся. Он слышит меня?! И, кажется, даже видит, потому что смотрит именно на меня.
— Ты кто такая? — прокричал мужчина в ответ.
Я подкралась ближе.
— Пожалуйста, не делай этого!
— Кто ты? — он напрягся, когда я подошла ещё ближе. — Стой на месте!
Послушно замерев, я подняла руки, показывая, что не опасна.
— Не прыгай, пожалуйста… живи…
— Я не могу!!! — вдруг заорал мужчина отчаянно. — Я всё проиграл! Всё, понимаешь?! Мне нечем платить!!!
— Деньги?! — удивилась я. — Это не повод, поверь мне! — надо же, только потеряв жизнь, понимаешь, что на самом деле было важным. — Как тебя зовут?
— Грэг, — сглотнув, ответил он.
Он не хочет прыгать. Иначе бы уже сделал это.
— Грэг, — вздохнула я. — Пожалуйста, отойди оттуда…
— Кто ты? Как тут оказалась?
— Шла мимо, — больше я не нашла, что придумать.
Не скажу же, что явилась по его Душу. Буквально причём. И почему он меня видит? Я Виктора не видела, только слышала. Хотя, у меня там и места было не много…
— Как тебя зовут? — от края он не отходил.
— Кали. Не прыгай, Грэг. Это не повод.
Потянулась долгая минута, мужчина стоял перед выбором.
— Ты побудешь со мной немного?
— Конечно! — обрадовалась я. — Сколько угодно!
Грэг, наконец, отошёл от своей гибели и приблизился ко мне.
— Кто ты, Кали? Выглядишь ты странно.
— Ты сейчас тоже, думаю, не в форме, — пошутила я.
Мокрый от пота, с красными глазами, щетиной и слипшимися волосами, Грэг, и правда, выглядел не очень. Но ничего, главное, что живой.
— Ты не уйдешь?
— Я же обещала.
— Обещала. А то я прыгну.
А вот это уже некрасиво с его стороны. Нет, чтоб поблагодарить, так он ещё и шантажирует.
Я подняла одну бровь:
— Шантаж?
— Да, — просто ответил он. — Пойдём?
Мы, в молчании, стали спускаться вниз по лестнице. А я всё это время размышляла над тем, как на мой поступок отреагирует Госпожа Смерть. Я должна была привести Душу Грэга к ней, а вместо этого спасла ему жизнь. Чёрт. Наверное, и общаться с ним я смогла по причине того, что он должен был умереть. Ведь я же слышала Виктора перед своей смертью. Вот только…
— Грэг? — он шёл спереди.
Мы, тем временем, уже вышли на улицу.
Мужчина обернулся:
— Что?
— Ты меня видишь, — прозвучало с утверждением.
— Конечно. Кали, ты наркоманка?
— Чего?! — изумилась я.
Да ещё спросил так просто, будто погоду узнал!
А Грэг пожал плечами:
— Моя сестра была наркоманкой, вы похожи. А ещё ты вопросы странные задаёшь. Куда идем?
Оглядевшись, я задумалась. Знать бы ещё, где мы. Если спрошу — только докажу его теорию по поводу наркоманки.
— Да всё равно, куда, — пожала я плечами, замечая, как люди оглядываются на моего собеседника.
Ха, да меня же больше никому не видно! Они точно думают, что Грэг больной. Но горе−самоубийца пока косых взглядов не заметил и порылся в карманах.
— У меня осталось немного, хватит на пару стаканчиков горючего. Тут кафе через дорогу, — он указал на здание напротив. — Пойдём?
Я закусила губу, думая, что ответить. Представляю, как Грэг будет выглядеть со стороны, когда мы сядем за столик. Он закажет выпивку на двоих и будет говорить со мной. И что вот мне делать? И почему он всё ещё меня видит?!
— Кали, ты уснула? Пойдём, — Грэг шагнул на дорогу.
Дальше события стали развиваться так стремительно, что я не успела среагировать. Заскрипели тормоза летевшей на нас машины, но водитель так и не смог её остановить. Автомобиль снёс Грэга с ног, тот отлетел в сторону кафе, на другую сторону улицы, и разбил головой витрину. А машина, пролетев сквозь меня, врезалась в дом, из которого мы только что вышли. Всюду слышались крики очевидцев, а я стояла, закрыв рот руками. Тело Грэга, истекая кровью, осталось лежать у кафе, а его Душа уже бежала ко мне.
— Кали, ты в порядке?!
Я сглотнула. Если бы могла — я бы точно сейчас плакала.
— Ты не в порядке, — тихо ответила я, указывая на труп.
Он обернулся и застыл.
— Я…
— Ты умер, Грэг…
ГЛАВА 3
Прошло минут пять, а мы всё стоим. Вокруг суета, люди пытаются привести тело Грэга в сознание, достают из машины пострадавшего водителя, а мы просто за всем этим наблюдаем. Душа Грэга пребывает в шоке, да и я, честно сказать, тоже. А уж что говорить в таких случаях — понятия не имею. Вот же ситуация…. Самое ужасное, что я так и не смогла его спасти.
— Кали, кто ты? — тихо проговорил он. — Ты — Смерть, да?
Я, почему-то чувствуя вину, опустила голову:
— Нет, я её Слуга.
— Слуга? Ты на крышу за мной пришла?
— Да.
— Зачем тогда отговаривала прыгать?
Я вздохнула:
— Я… я не знаю, что ответить…
— Ты что, всех спасти пытаешься? Так себе ты работник у Смерти…
— Ты у меня первый, — призналась я. — Я не хочу…
— Зачем же тогда служишь ей? — перебил Грэг.
— Моего согласия не спрашивали.
— Хм…, — больше ему, наверное, нечего было ответить. — И что теперь? Ты отведёшь меня в загробную жизнь?
— Не совсем. Честно говоря, я не знаю, что делать дальше.
— Мне повезло с ангелом, — невесело усмехнулся он.
— Я не ангел. К сожалению.
Душа грустно улыбнулась:
— Ангел, Кали. Ты хотела меня спасти. Спасибо.
— У меня не вышло, — жаль, что я не могу плакать.
— Всё равно, спасибо, Кали. Куда бы ты меня не отвела — я тебя не забуду.
— Наверное, и я тебя тоже.
— Ну, пошли? — Грэг подмигнул, стараясь не показывать своего страха.
Теперь, кстати, он выглядел иначе. Он был чистым, я вижу настоящую Душу человека! В глазах больше не было отчаяния и злости, только страх неизвестности. Наверное, это, и правда, жуткое чувство.
— Ладно, — вздохнула я. — Мне говорили, что я пойму, куда идти. Ты готов, Грэг?
Он в ответ протянул мне руку. Тёплая, его рука была тёплая. Как только я коснулась его, город растворился в странном тягучем тумане и постепенно превратился в длинный белый коридор. Ни окон, ни дверей, только дорога прямо, и всё прозрачно−белоснежное.
— Видимо, нам туда? — я указала вперёд. — Наверное, когда−то там будет дверь.
Мы с Грэгом двинулись в путь.
— Мне страшно, Кали, — прошептал он.
— Мне тоже, — призналась я.
Надо же, я не испугалась самой Госпожи Смерти, а теперь трясусь от страха.
— Как ты оказалась в Слугах Смерти?
— Умерла.
— Значит, и мне предложат?
— Не знаю.
— Я не хочу так. Уж лучше в ад, чем провожать людей в последний путь.
Я невесело усмехнулась. Наверное, он прав. Так себе у меня занятие.
— Говорила же, Смерть меня не спрашивала.
— Она страшная?
— Я не успела толком разглядеть. Но голос жуткий.
— А как ты умерла? Прости, если лезу не в своё дело. Мне просто очень страшно, вот и пытаюсь хоть как−то отвлечься, — признался Грэг.
— Я не помню ничего из своей прошлой жизни, кроме своей смерти. Меня похоронили заживо.
— Ужас какой! — посочувствовал мой спутник.
— Угу, — вздохнула я. — Ну, а ты? Неужели, стоило? Из−за денег бросать близких, бросать жизнь…
— У меня не было никого. Только сестра, но она уже умерла. Поэтому и не жаль особо жизни.
— А семья? Дети?
— Не сложилось, — печально вздохнул он. — Кали, что со мной будет дальше?
Я немного помолчала.
— Пожалуйста, скажи, что ты в своей жизни успел сделать что−то хорошее! Тогда у тебя будет шанс вернуться и прожить жизнь заново.