Бесплатный фрагмент - Кали

Сильны любовь и слава смертных дней.

И красота сильна. Но смерть сильней…

Джон Китс

ГЛАВА 1

Говорят, что смерть — это не самое худшее, что может случиться с человеком. Сказал бы мне это кто-нибудь вчера — я непременно бы стала спорить с такой точкой зрения. Но сегодня, сейчас, я уверена, что это так. Не самое худшее. На вопрос: а что же тогда? Отвечу: то, что сейчас происходит со мной.

Каким было самое тесное пространство, в котором вы когда-либо находились? Возможно, это был лифт? Мы ведь живём в современном обществе. Или, может, шкаф? Все мы играли в детстве в прятки. Кто-то, кстати, и повзрослев, не перестал прятаться в шкафу, играя в любовников. Да, вариантов может быть несколько.

А я вот обнаружила себя в гробу и ожидаю смерти. Не могу сказать, что терпеливо. Ногти сломаны, пальцы стёрты в кровь, голос уже пропал. Истерика постепенно проходит, надежда на спасение растворилась, а скоро закончится и кислород. Знать бы, кому помолиться, чтобы это случилось поскорее. Да, терпением я не отличаюсь. Хотя, в этом случае вряд ли нашёлся бы кто−то спокойный.

А пока можно в тысячный раз попытаться вспомнить, как я могла здесь оказаться. Вот, хоть убей, не выходит. Ха, хоть убей. А вот меня, кажись, убить как раз и забыли, перед тем, как прикопать. Я точно умерла не своей смертью. Умру, точнее. И мои родственники сейчас вряд ли по мне скорбят в честь моих похорон, если они вообще у меня есть. Почему я сделала такие выводы? Ну, хотя бы потому, что гроб у меня, мягко скажем, не самый комфортабельный. Я лежу на доске. Босиком, в джинсах и майке. И грабить меня точно не собирались, на пальцах — кольца, на шее — цепочка с кулоном. Это было не ограбление, не изнасилование и, очевидно, даже не убийство. Это же как нужно было меня ненавидеть, чтобы вот так со мной расправиться?! Боюсь даже вспоминать, что я могла такого натворить. Самое ужасное — я не помню даже, как меня зовут. Жутко болит затылок. Скорее всего, именно поэтому и не помню, и именно так я здесь и оказалась. Ударили и закопали. Странно, что, пусть и на такой, но на гроб−то раскошелились.

Глубокий вздох делать уже совсем тяжело. Ещё чуть−чуть. Как страшно.

— Потерпи…, — раздался шёпот над ухом.

Я затряслась, рыдая:

— Помогите! — надо же, во что способен поверить человек на краю жизни. Ведь здесь точно никого, я бы заметила. — Пожалуйста…, — еле слышно проговорила я.

— Готова заплатить? — это уже сказал совершенно другой голос.

Жуткий. Непонятно даже, кто говорит — мужчина, или женщина. Голос с хрипотцой, с каким-то эхом. Но сейчас не время об этом думать. Кто бы это ни был — пусть вытащит меня отсюда.

— Готова, — воздуха было уже катастрофически мало. — Что угодно…

Неожиданно (хотя не в моём, вроде, случае) кислорода не осталось совсем. Что-то силой надавило на грудь, в ушах оглушающе зазвенело. Я открыла рот и стала похожа на рыбу, выброшенную волной на сушу. Всё, это конец. Сейчас я умру. Зажмурившись, я стала ждать. Только бы это скорее кончилось.

— К−а−а−а−ли, — пропел этот жуткий голос. Загробный, точно! Самое подходящее определение. — Кали, посмотри на меня, — сказано было с нажимом, что страшно не подчиниться.

Вдруг до меня дошло, что я (!!!) СТОЮ!!! Глаза распахнулись сами собой, хотя и не помню, чтобы отзывалась на странное имя Кали. Увиденное пригвоздило меня к полу намертво. Не от страха, а скорее, от удивления.

Золотой трон. А на нём — фигура размером с человека, ну… может, чуть больше среднестатистического, высокая, наверное. В чёрном балахоне и капюшоне, который прячет в своей темноте лицо. Но глаза точно смотрят на меня, я этого не вижу, а чувствую прожигающий взгляд. А руки — загляденье! Слишком бледные и костлявые, перстни на каждом пальце.

— Вы — Смерть? — шепнула я.

Всепоглощающий страх, который я испытывала, находясь в гробу, отступил. Чего бояться, если я уже умерла? А я точно умерла, потому что фигура напротив — стопроцентно именно Смерть. Я, честно сказать, была даже рада немного. Наконец, я больше не в гробу, а это не может не радовать.

— Люблю догадливых, — довольно ответила фигура. — Ты помнишь, что обещала мне?

— Я?! Вам обещала?! — а вот теперь снова страшно.

Что я могла обещать самой Смерти?! И когда это мы общались раньше?

— Мне. Обещала заплатить. Минуту назад.

Ах, вот она, о чём. Ну, я просила о помощи. В смысле — о жизни. Но спорить, думаю, сейчас с ней не стоит.

— Что я вам должна? — замирая, спросила я.

Сейчас как пожелает… а что она может пожелать?

— Кали, отныне ты — моя Слуга.

— Так я умерла? — не то, чтобы я сомневалась, но уточнить не помешает.

— Что для тебя — Смерть?

— Вы? — ну, а что ещё ответить?

Раздался треск. Фигура точно рассмеялась, только вот звук был такой жуткий, что смех поддержать желания не возникло. Знаете, вот есть люди, которые смеются так, что им и шутить не надо — становится весело даже от самого звука. Вот это — не тот случай.

Я поёжилась и сглотнула.

— Кали, ты умерла. Ты ведь этого просила. По крайней мере, если твою просьбу услышала только я — шансов у тебя не было. Я помогла тебе. Даровала бессмертие.

— Бессмертие? Я же умерла.

— Так это и является главным условием бессмертия! — со знанием дела ответила фигура в балахоне. — Уж поверь, дважды в одном теле еще никто не умирал. Я точно это знаю, — усмехнулась она. — Ты могла отправиться в Очередь Решений, но тебе выпала честь служить мне.

— Очередь Решений? — не поняла я.

Фигура устало вздохнула:

— Всё это ты поймешь позже. У меня нет времени и желания объяснять. Кали, ты — моя Слуга отныне. Служи мне исправно, и я обязательно отблагодарю тебя.

— Что я должна делать?

— Приводить Души в Очередь Решений. Ты все поймёшь, Кали.

— Меня всегда так звали? — это не может быть так, имя совершенно чужое для меня.

— Нет. Это я нарекла тебя именем Кали.

— А какое было раньше?

— Это всё уже не важно. Теперь ты — Кали, Слуга Смерти.

Внезапно фигура растворилась, а помещение изменилось. Теперь я стою в тёмной комнате. На стенах висят подсвечники, в них горят свечи, но света это не сильно прибавляет. Стены из чёрного камня, на полу — пушистый чёрный ковер, потолок такого же цвета. В комнате есть шикарная кровать, а в углу — письменный стол и кресло. Собственно — всё. Реально, абсолютно всё. Ни окон, ни дверей. Но меня, как ни странно, это не сильно расстроило — в гробу было страшнее. А тут есть уютная кровать — уже что-то! Только вот, зачем она мне нужна, если я умерла?

Не найдя ответа, я вздохнула и забралась на мягкую постель. И что дальше? Интересно, а Слуги Смерти так и должны выглядеть? Потому что я до сих пор в своих потрёпанных вещах и без обуви. А руки исцелились, будто я и не пыталась совсем недавно выбраться из гроба. Только волосы растрёпаны. Ладно, я подожду. Когда−то же что−то должно проясниться! Самое удивительное — мне абсолютно спокойно. Ах, ну да, я же умерла. А покойники — народ не суетливый.

Слуга Смерти…. Чем они занимаются? Это почётно? И что ещё за Очередь Решений, куда я могла отправиться? Ладно, Смерть сказала, что этим я и буду заниматься — доставлять Души в эту самую Очередь, тогда и посмотрю. Ха, Смерть сказала, надо же. И почему она назвала меня Кали? Хотя — не так уж это и важно.

— Кали! — эхом раздалось в комнате.

Голос другой. Я приподнялась на кровати и огляделась. В кресле стал проявляться силуэт мужчины. Чёрные волосы, бледный, симпатичный. В тёмном строгом костюме и начищенных до блеска туфлях. На вид ему, наверное, лет пятьдесят. Проявившись полностью, мужчина приветливо мне кивнул и сдержанно улыбнулся:

— Здравствуй, Кали. Рад, что ты теперь — моя сестра.

— Сестра? — не поняла я, сдвинув брови.

Он снова кивнул:

— Именно. Все мы — дети Смерти. Меня зовут Виктор. Я пришёл ответить на твои вопросы.

Я вздохнула, собираясь с мыслями:

— Хорошо. Где мы, Виктор?

— Это — твои покои.

— Что я должна теперь делать?

— Во−первых — переодеться, — Виктор постарался сдержать улыбку.

— Как? Где мне взять одежду? — шкафа я тут не заметила.

— Придумай, — он пожал плечами. — Представь, в чём хочешь быть.

— А как, если я не знаю даже — как выгляжу?

Виктор взмахнул рукой, и на стене появилось зеркало, во весь мой рост. Я осторожно подошла к нему, вглядываясь в своё отражение. Вот теперь верю, что я его сестра. Мы похожи! У меня такие же смоляные, только длинные, волосы, чёрные глаза, слишком тонкий (как мне показалось) нос и бледная, будто прозрачная кожа. Порадовали густые ресницы и бровки симпатичной формы. А вот худощавая фигура и небольшой рост — расстроили.

— Я всегда так выглядела? — вид у меня, конечно, достаточно болезненный. — В смысле, при жизни тоже?

— Волосы были другими, цвет глаз тоже. И кожа не такая бледная.

— А возраст? Мне же от силы — лет восемнадцать! И то — с натяжкой! — я махнула рукой на своё отражение, будто Виктор меня и без него не видел.

— Ну да, — согласился он. — Наверное, столько и было. Волосы у тебя при жизни русые были, но так тебе больше подходит.

— Вы видели меня раньше?! — обрадовалась я.

— Да. За несколько минут до смерти. Я ведь должен был отвести тебя в Очередь Решений, но Госпожа Смерть решила даровать тебе бессмертие.

— Почему она так решила?

— Мне это неизвестно. Но обычно она делает так, когда считает гибель человека несправедливой.

— А как погибли вы?

Виктор отвернулся:

— Не думаю, что это важно.

— Простите. А вы знаете, как я оказалась в гробу?

— Нет. Я появился, когда ты уже находилась там.

— Как мне узнать, кто со мной это сделал?

— Никак, — он пожал плечами. — Не думай о своей прошлой жизни, Кали, её не было отныне. Есть только то, что происходит сейчас. Ты всё равно ничего не изменишь. Это я тебе на личном опыте говорю.

— А вы давно… служите здесь?

— Достаточно. Честно говоря, особо и не считал. Думаю, лет пятьдесят.

— Ого! Не надоело?

— Это веселее, чем сидеть в Очереди Решений! — усмехнулся Виктор.

— Кстати, а что это за Очередь?

— В ней Души ожидают своей участи. Если Душа сделала хоть что−то хорошее в своей жизни — ей предоставляется выбор: отправиться на покой, в место, называемое людьми раем, либо переродиться в новое тело, снова жить среди людей. Если же ни одного хорошего поступка не было — Душа навсегда отправляется в ад. Что там — никто не знает, оттуда ещё не возвратился ни один.

Я сглотнула. Слава Богу, я, кажется, туда точно не попаду.

— А кто всё это решает?

— Госпожа Смерть.

— Значит, есть ещё и Госпожа Жизнь?

— Конечно. Она — следующая инстанция для Души после Смерти. Решив вернуться к людям, Душа отправляется к Госпоже Жизни, туда её отводят Слуги Жизни. Там решается, кем Душа переродится. В основном, Жизнь идет от исходника. Например, ты бы, скорее всего, вернулась к людям, родившись в мужском теле. Но есть и исключения.

— Так и что же мне нужно делать?

— Переодеться.

Я сникла:

— Как? Вы можете подсказать?

— Нет, ты должна сама. Не знаю, как это работает. Я захотел такую одежду, и получилось.

— Сразу получилось?

— Сразу, — похвастался Виктор.

— Ладно, попробую, — вздохнув, я зажмурилась и представила себя в другой одежде.

— Ну и выбор, — презрительно произнёс Виктор.

Я открыла глаза и снова глянула на своё отражение. Чёрные штаны в облипку, такого же цвета рубашка и балетки. Волосы распущены.

— Не то? — странно, но я даже не удивилась, что у меня вышло.

Кажется, будто я не могу чувствовать. Ну, то есть — сильно чему−то удивиться, или испугаться… вообще ничего.

— Тебе решать, в чём ходить, — безразлично ответил он.

— Ладно. Что дальше?

— Жди зова.

— Зова?

— Да. Ты почувствуешь, когда Душа тебя призовёт.

— И куда нам потом идти?

— Ты все поймёшь, Кали.

— А как отсюда−то выйти? Ну, тут же нет выхода.

— Думаешь, тебе для этого нужны двери? — хихикнул Виктор. — Не заметила, как я появился?

— Я так тоже теперь умею?

— Конечно. Можешь попасть в любую точку планеты, стоит только подумать о ней.

— Просто так? А как же люди? Меня же заметят!

Виктор рассмеялся:

— Кали, люди тебя не могут видеть.

Я немного подумала над его словами.

— Хм. Так себе бессмертие получается.

— А ты что хотела?

Я снова задумалась.

— Ну… возможно — валяться где−нибудь на пляже, потягивая свежевыжатый сок, и знать, что спешить никуда не надо. Вот — хорошее бессмертие.

— А ты такое бессмертие заслужила? — он приподнял одну бровь.

— Аргумент, — согласилась я. — Но, только боюсь, мне такое уже и не светит, как бы я ни старалась.

— Не обязательно. Госпожа Смерть справедлива. Отслужишь ей преданно — она тебя наградит.

— И сколько же надо отпахать?

Виктор улыбнулся и пожал плечами:

— Только она и знает.

— Но вы, например, долго уже на неё работаете. Где благодарность?

— Пятьдесят лет — очень мало для вечности. И я отказался от её благодарности.

— А что она предлагала?

— Переродиться.

— Почему же вы отказались? — удивилась я.

— Кали, любопытство — не лучшая черта для Слуги Смерти.

Я вздохнула:

— Ладно. В общем, я жду зов, иду за Душой, веду её в Очередь Решений, а потом?

— А потом — свободна, до следующего зова.

— И часто они бывают?

— Когда — как. И, Кали, мой тебе совет — не говори с ними, пока вы будете в пути в Очередь.

— Почему?

— Просто — не говори, — тихо произнёс Виктор и растворился, будто его и не было.

ГЛАВА 2

Я снова забралась на кровать. И когда же будет этот зов? А ведь адская у меня работа — Души в последний путь провожать! У Слуг Жизни дело−то поприятнее. А Виктор, значит, меня собирался провожать… и почему он появился не раньше? Как же мне узнать, кто со мной так жестоко поступил? За что? И самое главное — кем я была? Закусив губу, я задумалась. Если зова нет — я свободна? Он будет для меня везде слышен, или обязательно ждать здесь? Ладно, рискну. Итак, Виктор сказал, что я могу попасть в любую точку планеты, стоит только подумать. Что ж, хочу оказаться там, где закопали моё тело.

Комната перед глазами стала расплываться, а через пару секунд я оказалась посреди кладбища. Под ногами — свежая могилка. Ни креста, ни какого−то опознавательного знака. Как я и думала, хоронили меня не с почестями. От осознания того, что в могиле лежу я, точнее, моё тело, стало не по себе. А на улице−то, кстати, темно уже. На кладбище — ни души, только мне заняться нечем. Ну, хоть кто−то ко мне на могилку пришёл. Кроме меня это, кажется, больше некому сделать. Ладно, надо хотя бы попытаться узнать, где я.

Пройдясь по кладбищу и прочитав надгробия, я мало что выяснила. Имена и даты, больше, в принципе, ничего. То, что написано — я понимаю, но могу предположить, что это такой бонус мне, как Слуге Смерти. Скорее всего, я теперь любой язык понимаю. В конце концов, мне за Душами по всей планете мотаться, наверное. А если Виктор советовал мне с ними не говорить, значит, понимать я буду всех. И почему не говорить? Так, позже об этом узнаю. Сейчас надо понять город, или хотя бы страну, в которой я жила. Ведь если меня здесь похоронили, то и жила я тоже здесь?

Выйдя с территории кладбища, я побрела, куда глаза глядят. То, что меня никто не видит, стало очевидно моментально. Было даже странно немного. Вот иду я, стараюсь обходить прохожих, а они меня в упор не видят. Пару раз особо наглые даже сквозь меня прошли, приводя меня в ярость. Ну что за неуважение? И пусть, меня не видно, но можно же хотя бы так не маневрировать, чтобы я могла выбрать правильную сторону отхода! В общем, по прошествии некоторого количества времени, я забрела в супермаркет, где обнаружилась газета с новостями. Лондон, товарищи. Нет, не то, чтобы я надеялась, например, на Камерун, но… Лондон?! Могу с уверенностью сказать, что не знаю этого города. Ну, вот нет у меня ощущения, что я ходила по Лондонским улицам! Но моё тело здесь, и это аргумент весомый. Вряд ли я при жизни была такой важной, что меня даже в другую страну вывезли, чтобы там убить. Судя по тому, как я выгляжу — я только недавно школу закончила, разве до меня было кому−то дело? Хотя — точно было. А ещё, кстати, я заметила, что не отражаюсь вообще нигде. У меня в покоях что, волшебное зеркало? Хм.

Выйдя из супермаркета, я присела на свободную лавочку в парке неподалёку. К слову, лавочек было шесть, и все они были свободными. Внезапно почувствовав себя жутко одинокой, я тяжело вздохнула. А ведь всё, теперь я навсегда останусь одинокой. Никого в моей жизни уже не будет. Разве что Души, постоянно мелькающие в моей новой работе, и всем сердцем меня ненавидящие. А это точно будет так, не думаю, что будут те, кто обрадуется моему появлению. А хотя… случаи ведь разные бывают.

Вот, например, взять мою ситуацию. Я молилась (пусть и не буквально), чтобы поскорее умереть и была бы рада появлению Виктора. Первые секунд пять. А потом, когда поняла бы, что он ведёт меня на встречу со Смертью, которая будет меня судить, я бы точно его возненавидела. Потому что, кажется, хороших поступков в моей короткой жизни не было. Иначе не могу объяснить свою смерть. Хороших людей не закапывают заживо на кладбище без опознавательных знаков.

Пока я размышляла, на лавочку рядом со мной присели парень и девушка. Я подвинулась, но уходить не собираюсь. Вон, там ещё пять свободных, а на эту я первая села. Парочка принялась страстно целоваться, действуя мне на нервы. Как вовремя появились! Я как раз жалела бедную себя из−за печальной участи одиночки навека. А тут прямо наглядное пособие, чего в моей жизни уже точно не будет. Точнее, в моей смерти. Мне захотелось расплакаться, но, кажется, я больше этого не умею. Вот чувства именно такие, а на действиях не выходит. Интересно, получается, что мне больше не нужны ни еда, ни сон? А зачем тогда у меня кровать стоит в покоях? Поиздеваться? Ещё бы холодильник с персиками поставили! Персики! Я точно любила этот фрукт. Вздохнула и нахмурилась. Лучше бы что−нибудь полезное вспомнила. Но, с другой стороны, память о нежной любви к персикам даёт верить в то, что я, хотя бы, была жива. Ещё сегодня утром была. А теперь сижу тут, невидимая, и любуюсь на влюблённых. Да, я им завидую. Я тоже хочу любить кого−то. Хочу, чтобы любили меня. А я даже заплакать теперь не могу, какая любовь?!

— Я буду любить тебя вечно! — пылко признался парень своей пассии, а я закатила глаза.

— Ой, ну не заливай!

Жаль, что они меня не слышат.

— Я тоже буду любить тебя вечно! — ответила девушка, и они в сотый раз поцеловались.

— Ну, ребята, это вряд ли. Жить вечно получится только в одном случае, — я указала на себя. — А тут, скажу я вам, не до любви.

Ну и пусть, они меня слышат. Главное, что я нахожусь в обществе. А тем временем, и остальные лавочки заполнились такими же влюблёнными парочками. Интересно, а у меня был парень? Жаль, если был, тогда он точно будет страдать, ведь я больше не приду. А хотя, меня, скорее всего, никогда и не найдут, не придётся ему переживать по поводу моей кончины. Просто навсегда останусь пропавшей без вести. Наверное, сначала меня будут искать, если есть вообще, кому это делать, но пройдёт время, и обо мне просто забудут. А потом, возможно, я явлюсь за Душой кого−то из своих близких и не узнаю её. А Душа меня узнает? Ведь, как ни крути, а выгляжу я немного иначе, если верить словам Виктора. А человека очень меняет другой цвет волос и глаз.

Я снова вздохнула и поднялась.

— Удачи вам, ребята. Надеюсь, что больше мы с вами не увидимся. Хотя бы в ближайшее время. Уж постарайтесь.

Я снова побрела, куда глаза глядят. Да, скучновато. Найти бы друга. А вот интересно, нас, Слуг Смерти, много? Если мы можем общаться, а практика с Виктором показывает, что это так — то, значит, можем и подружиться? А что, я была бы рада. По крайней мере, собеседник бы нашёлся. Жаль только, что поговорить со мной особо не о чем. Ну, у меня нет забавных историй из жизни, я даже не помню, чем увлекалась. Кроме персиков. Но тогда я могу быть прекрасным слушателем! А это, знаете ли, сейчас большая редкость. Мало где встретишь человека, который бы слушал искренне и с интересом. А я буду! Найти бы теперь, кому предложить свои свободные уши!

Остановившись у жилого трёхэтажного дома, я залюбовалась на горящий в окнах свет. Там кипит жизнь, люди занимаются привычными делами. Никто из них даже и не думает о том, что в следующую секунду всё может оборваться. А потом ты обнаруживаешь себя в гробу. Так, ну хватит уже себя жалеть! Тоже мне, жертва. Положили в гроб — значит, заслужила. Наверное. Ладно, мне пора. Погорюю у себя в покоях.

Я, кстати, даже мысль додумать не успела, а уже стояла посреди стен из чёрного камня. Устроившись на уютной кровати, я закрыла глаза и представила, что сплю. Не получилось. Тогда стала считать свечки в подсвечниках. Времени это много не заняло, двенадцать свечей сосчитать недолго. А зова всё не было. Вот никогда бы не подумала, что чья−то смерть способна развеять мою скуку, и что я буду даже желать этого. О, а вот у крайней свечки слева огонёк не такой яркий, как у остальных…

— Кали, Кали, Кали!− зазвенело в голове.

Меня бросило в холод, я подскочила, как ошпаренная. Зов! Я слышу! Я бегу!!! Я уже в пути!!!

Оказавшись на крыше высотного здания, я сначала даже растерялась немного. А где Душа? А потом я увидела его. Да ладно, вы шутите?! Самоубийца?! Сразу?

У края крыши стоял мужчина, а меня вдруг, от осознания того, что я сейчас стану свидетелем того, как он разобьётся в лепёшку, разразила паника.

— Эй! — заорала я. — Отойди оттуда!

На мою радость, он обернулся. Он слышит меня?! И, кажется, даже видит, потому что смотрит именно на меня.

— Ты кто такая? — прокричал мужчина в ответ.

Я подкралась ближе.

— Пожалуйста, не делай этого!

— Кто ты? — он напрягся, когда я подошла ещё ближе. — Стой на месте!

Послушно замерев, я подняла руки, показывая, что не опасна.

— Не прыгай, пожалуйста… живи…

— Я не могу!!! — вдруг заорал мужчина отчаянно. — Я всё проиграл! Всё, понимаешь?! Мне нечем платить!!!

— Деньги?! — удивилась я. — Это не повод, поверь мне! — надо же, только потеряв жизнь, понимаешь, что на самом деле было важным. — Как тебя зовут?

— Грэг, — сглотнув, ответил он.

Он не хочет прыгать. Иначе бы уже сделал это.

— Грэг, — вздохнула я. — Пожалуйста, отойди оттуда…

— Кто ты? Как тут оказалась?

— Шла мимо, — больше я не нашла, что придумать.

Не скажу же, что явилась по его Душу. Буквально причём. И почему он меня видит? Я Виктора не видела, только слышала. Хотя, у меня там и места было не много…

— Как тебя зовут? — от края он не отходил.

— Кали. Не прыгай, Грэг. Это не повод.

Потянулась долгая минута, мужчина стоял перед выбором.

— Ты побудешь со мной немного?

— Конечно! — обрадовалась я. — Сколько угодно!

Грэг, наконец, отошёл от своей гибели и приблизился ко мне.

— Кто ты, Кали? Выглядишь ты странно.

— Ты сейчас тоже, думаю, не в форме, — пошутила я.

Мокрый от пота, с красными глазами, щетиной и слипшимися волосами, Грэг, и правда, выглядел не очень. Но ничего, главное, что живой.

— Ты не уйдешь?

— Я же обещала.

— Обещала. А то я прыгну.

А вот это уже некрасиво с его стороны. Нет, чтоб поблагодарить, так он ещё и шантажирует.

Я подняла одну бровь:

— Шантаж?

— Да, — просто ответил он. — Пойдём?

Мы, в молчании, стали спускаться вниз по лестнице. А я всё это время размышляла над тем, как на мой поступок отреагирует Госпожа Смерть. Я должна была привести Душу Грэга к ней, а вместо этого спасла ему жизнь. Чёрт. Наверное, и общаться с ним я смогла по причине того, что он должен был умереть. Ведь я же слышала Виктора перед своей смертью. Вот только…

— Грэг? — он шёл спереди.

Мы, тем временем, уже вышли на улицу.

Мужчина обернулся:

— Что?

— Ты меня видишь, — прозвучало с утверждением.

— Конечно. Кали, ты наркоманка?

— Чего?! — изумилась я.

Да ещё спросил так просто, будто погоду узнал!

А Грэг пожал плечами:

— Моя сестра была наркоманкой, вы похожи. А ещё ты вопросы странные задаёшь. Куда идем?

Оглядевшись, я задумалась. Знать бы ещё, где мы. Если спрошу — только докажу его теорию по поводу наркоманки.

— Да всё равно, куда, — пожала я плечами, замечая, как люди оглядываются на моего собеседника.

Ха, да меня же больше никому не видно! Они точно думают, что Грэг больной. Но горе−самоубийца пока косых взглядов не заметил и порылся в карманах.

— У меня осталось немного, хватит на пару стаканчиков горючего. Тут кафе через дорогу, — он указал на здание напротив. — Пойдём?

Я закусила губу, думая, что ответить. Представляю, как Грэг будет выглядеть со стороны, когда мы сядем за столик. Он закажет выпивку на двоих и будет говорить со мной. И что вот мне делать? И почему он всё ещё меня видит?!

— Кали, ты уснула? Пойдём, — Грэг шагнул на дорогу.

Дальше события стали развиваться так стремительно, что я не успела среагировать. Заскрипели тормоза летевшей на нас машины, но водитель так и не смог её остановить. Автомобиль снёс Грэга с ног, тот отлетел в сторону кафе, на другую сторону улицы, и разбил головой витрину. А машина, пролетев сквозь меня, врезалась в дом, из которого мы только что вышли. Всюду слышались крики очевидцев, а я стояла, закрыв рот руками. Тело Грэга, истекая кровью, осталось лежать у кафе, а его Душа уже бежала ко мне.

— Кали, ты в порядке?!

Я сглотнула. Если бы могла — я бы точно сейчас плакала.

— Ты не в порядке, — тихо ответила я, указывая на труп.

Он обернулся и застыл.

— Я…

— Ты умер, Грэг…

ГЛАВА 3

Прошло минут пять, а мы всё стоим. Вокруг суета, люди пытаются привести тело Грэга в сознание, достают из машины пострадавшего водителя, а мы просто за всем этим наблюдаем. Душа Грэга пребывает в шоке, да и я, честно сказать, тоже. А уж что говорить в таких случаях — понятия не имею. Вот же ситуация…. Самое ужасное, что я так и не смогла его спасти.

— Кали, кто ты? — тихо проговорил он. — Ты — Смерть, да?

Я, почему-то чувствуя вину, опустила голову:

— Нет, я её Слуга.

— Слуга? Ты на крышу за мной пришла?

— Да.

— Зачем тогда отговаривала прыгать?

Я вздохнула:

— Я… я не знаю, что ответить…

— Ты что, всех спасти пытаешься? Так себе ты работник у Смерти…

— Ты у меня первый, — призналась я. — Я не хочу…

— Зачем же тогда служишь ей? — перебил Грэг.

— Моего согласия не спрашивали.

— Хм…, — больше ему, наверное, нечего было ответить. — И что теперь? Ты отведёшь меня в загробную жизнь?

— Не совсем. Честно говоря, я не знаю, что делать дальше.

— Мне повезло с ангелом, — невесело усмехнулся он.

— Я не ангел. К сожалению.

Душа грустно улыбнулась:

— Ангел, Кали. Ты хотела меня спасти. Спасибо.

— У меня не вышло, — жаль, что я не могу плакать.

— Всё равно, спасибо, Кали. Куда бы ты меня не отвела — я тебя не забуду.

— Наверное, и я тебя тоже.

— Ну, пошли? — Грэг подмигнул, стараясь не показывать своего страха.

Теперь, кстати, он выглядел иначе. Он был чистым, я вижу настоящую Душу человека! В глазах больше не было отчаяния и злости, только страх неизвестности. Наверное, это, и правда, жуткое чувство.

— Ладно, — вздохнула я. — Мне говорили, что я пойму, куда идти. Ты готов, Грэг?

Он в ответ протянул мне руку. Тёплая, его рука была тёплая. Как только я коснулась его, город растворился в странном тягучем тумане и постепенно превратился в длинный белый коридор. Ни окон, ни дверей, только дорога прямо, и всё прозрачно−белоснежное.

— Видимо, нам туда? — я указала вперёд. — Наверное, когда−то там будет дверь.

Мы с Грэгом двинулись в путь.

— Мне страшно, Кали, — прошептал он.

— Мне тоже, — призналась я.

Надо же, я не испугалась самой Госпожи Смерти, а теперь трясусь от страха.

— Как ты оказалась в Слугах Смерти?

— Умерла.

— Значит, и мне предложат?

— Не знаю.

— Я не хочу так. Уж лучше в ад, чем провожать людей в последний путь.

Я невесело усмехнулась. Наверное, он прав. Так себе у меня занятие.

— Говорила же, Смерть меня не спрашивала.

— Она страшная?

— Я не успела толком разглядеть. Но голос жуткий.

— А как ты умерла? Прости, если лезу не в своё дело. Мне просто очень страшно, вот и пытаюсь хоть как−то отвлечься, — признался Грэг.

— Я не помню ничего из своей прошлой жизни, кроме своей смерти. Меня похоронили заживо.

— Ужас какой! — посочувствовал мой спутник.

— Угу, — вздохнула я. — Ну, а ты? Неужели, стоило? Из−за денег бросать близких, бросать жизнь…

— У меня не было никого. Только сестра, но она уже умерла. Поэтому и не жаль особо жизни.

— А семья? Дети?

— Не сложилось, — печально вздохнул он. — Кали, что со мной будет дальше?

Я немного помолчала.

— Пожалуйста, скажи, что ты в своей жизни успел сделать что−то хорошее! Тогда у тебя будет шанс вернуться и прожить жизнь заново.